Урсула К.Ле Гуин
      Дикие девушки
      (C) 2003, Гужов Е., перевод.
      I
      Бела тен Белен отправился в набег с пятью товарищами. Кочевников возле Города не видели уже несколько лет. Жнецы с Восточных полей сообщили, что заметили дым костров за горами Дейварда, и шестеро молодых воинов объявили, что хотят посмотреть, сколько там стоянок. Они ничего не сказали о том, что будут нападать на стоянки. В проводники они взяли с собой человека Грязи, Беда Ханда, который родился кочевником в племени Дейварда, ребенком был захвачен в плен и приведен в Город рабом. Сестра Беда, Ната Беленда, была женой брата Белы, Ало тен Белена. Бед прежде уже ходил проводником против кочевых племен.
      Воины шли и бежали весь день следуя руслу Восточной реки, текущей с гор. Вечером они подошли к горному гребню и увидели на равнине под собой среди заливных лугов и вьющихся потоков три кружка кожаных палаток кочевников.
      "Они пришли на болота, чтобы собрать корни мадрута", сказал проводник Бед. "Они не планируют рейда на поля Города. Если б планировали, три лагеря стояли бы ближе друг к другу."
      "Кто собирает корни?", спросил тен Белен.
      "Мужчины и женщины. Старики и дети остаются в лагере."
      "Когда люди уходят на болота?"
      "Рано утром."
      "Завтра, когда собиратели уйдут, мы спустимся к ближайшему лагерю", сказал тен Белен.
      "Лучше пойти в лагерь, что за ним, в тот, что на реке", сказал Бед.
      Тен Белен не ответил человеку Грязи. Он сказал своим товарищам: "Это его люди. Я думаю, его надо стреножить."
      Они согласились, но никто из них не захватил оков. Тен Белен начал раздирать свою шапку на полоски.
      "Почему ты хочешь связать меня, господин?", спросил Бед, прижимая кулак ко лбу в знак уважения. "Разве я не проводил вас к кочевникам? Разве я не человек Города? Разве моя сестра - не жена твоего брата? Разве мой племянник не твой племянник и бог? Зачем мне бежать из большого богатого города к этим безграмотным людям, что нищенствуют в дикости, едят мадрут и пресмыкающихся?" Но люди Короны не ответили человеку Грязи. Они связали ему ноги кусками скрученной ткани, обмотав узлы шелком так крепко, чтобы из нельзя было развязать, а только разрезать. Тен Белен назначил троим из них поочередно стеречь всю ночь.
      Устав от дневной ходьбы и бега, юноша на вахте перед рассветом заснул. Бед вытянул ноги в угли костра, пережог шелковые веревки и незаметно ускользнул.
      Пробудившись утром и обнаружив, что человек Грязи пропал, Бела тен Белен отяжелел лицом от гнева, но сказал только: "Он предупредит только эту ближайшую стоянку. Мы пойдем к той, что дальше, вон туда, на кручу."
      "Они увидят, как мы идем по болоту", сказал Дос тен Хан.
      "Нет, если мы пойдем по реке", ответил тен Белен.
      Когда они спустились с гор на равнину, то пошли вдоль русел потоков, спрятанных в ивах и высоких камышах, что росли на их берегах. Стояла осень, но дождей еще не было, и вода текла достаточно мелко, чтобы они смогли пройти рядом с нею или вброд. Там, где камыш редел и рос низким, или поток расширялся и превращался в болото, они горбились и находили укрытие, какое могли. Никто на стоянках кочевников не заметил их подхода.
      К полудню они подошли близко к самой далекой стоянке, что располагалась на невысоком травяном бугре, словно на острове, стоявшем среди болот. Они слышали голоса людей, собиравших мадрут на восточной стороне острова. Держась ближе к южной стороне, они прокрались в высокой траве и подошли к стоянке. Никого не было в круге кожаных хижин, кроме нескольких стариков и старух и многих ребятишек. Дети переворачивали корешки, разложенные на траве, а старики разрубали самые большие корни и раскладывали их на решетках над слабым огнем, чтобы ускорить сушку. Шестеро воинов Короны внезапно появились среди них с обнаженными мечами. Они перерезали горла старикам и старухам, а потом погнались за детишками, некоторые из которых убежали в болота, хотя другие остались непонимающе смотреть.
      Все воины были юнцами в своем первом набеге, планов у них не было никаких. Тен Белен просто сказал им: "Я хочу пойти и убить несколько этих воров, да привести домой рабов", что показалось им хорошим планом. Но своему другу Досу тен Хану он сказал: "Я хочу добыть несколько новых девушек Грязи, в Городе нет ни одной, на которую мне хочется глядеть." Дос тен Хан понял что он думает о рожденной кочевницей красавице, на которой женился его брат. Все молодые воины Короны думали о ней и желали иметь ее или же девушку, такую же красивую, как она.
      "Хватайте девочек", прокричал тен Белен остальным, и они побежали за детьми, хватая одну девочку за другой. Дети постарше в большинстве ускакали, как олени, только маленькие остались смотреть, или побежали чересчур поздно. Воины схватили каждый по одному или два ребенка, и притащили назад к центру стоянки, где на солнце лежали старики в своей крови.
      Они не принесли с собой веревок, чтобы связывать детей, и им пришлось держать их. Одна маленькая девочка боролась так яростно, кусаясь и царапаясь, что воину пришлось выпустить ее, и она помчалась прочь, пронзительно зовя на помощь. Бела тен Белен побежал за ней, схватил ее за волосы и перерезал ей горло, чтобы заглушить вопли. Меч у него был острым, а ее шея - нежной и тонкой, голова ее запрокинулась от тела, удерживаемая только косточками позвоночника. Он бросил ее и вернулся к остальным. Он сказал им, чтобы каждый выбрал по одному ребенку, которого сможет унести, и следовал за ним.
      "Куда нам бежать?", спросили они. "Эти люди сейчас придут." Ибо убежавшие дети все понеслись к восточной стороне горы, к болотам, куда ушли их родители.
      "Снова пойдем по реке", ответил он и помчался бегом, унося девочку примерно пяти лет отроду. Он схватил ее за запястья и повесил на спину, словно мешок. Другие последовали за ним, каждый с ребенком, у двоих были дети всего по году-два возрастом.
      Набег произошел так быстро, что у них была долгая фора перед кочевниками, которые уже неслись вокруг бугра, следуя за детьми, что убежали к ним. Воины смогли добраться до речного русла, где берега и камыши спрятали их от людей, высматривающих воинов с верхушки травяного островка.
      Кочевники рассыпались по камышам и лугам на западе острова, выслеживая их на пути к Городу.
      Но тен Белен повел их не на запад, а на юго-восток, вдоль речной протоки. Они бежали, семенили, просто шли, как могли быстро, по воде, илу и камням речного русла. Поначалу они слышали голоса далеко позади. Жара и солнечный свет заполняли весь мир. Воздух над камышами густел от жалящих насекомых. Их глаза скоро опухли и почти закрылись от укусов и жгучего соленого пота. Воины Короны не привычны переносить тяжести, и они обнаружили, что дети, которых они несут, довольно тяжелы, даже те, что маленькие. Они старались идти быстро, но шли все медленней и медленней вдоль вьющихся водных протоков, прислушиваясь к кочевникам позади. Когда дети хоть немного шумели, воины шлепали их или трясли, пока они не замолкали. Девочка, что нес Бела тен Белен, висела, как камень на его спине, и не испустила ни единого звука.
      Когда солнце зашло наконец за горами Дейварда, это показалось им странным, ибо они всегда видели, как солнце встает из-за этих гор. Они далеко удалились на юг и оказались далеко на восток от гор. Почти с самого начала своего бега они не слышали никаких звуков преследования. Мошка и москиты стали еще гуще, когда к закату они вышли наконец к лугам посуше, где смогли повалиться на месте лежбища оленей, прятавшемся в высокой траве. Там они все лежали, пока свет не померк совсем. Большие болотные цапли летели над ними на тяжелых крыльях. Перекликались птицы в камышах. Люди слышали дыхание друг друга, писк и жужжание насекомых. Маленькие дети тихонько похныкивали, но не часто и не громко. Ибо дети кочевников привыкли к страху и к молчанию.
      Как только воины отпустили их, сделав угрожающие жесты, чтобы они не пробовали убежать, дети сгрудились вместе в небольшую кучку, держась друг за друга. Их лица распухли от укусов насекомых, а один ребенок, казалось, оцепенел и был в лихорадке. Еды не было, но никто из детей не жаловался.
      Свет истаял на болотах и насекомые утихомирились. Там и сям квакали лягушки, пугая воинов, которые замирали и прислушивались.
      Тен Хан указал на север: он услышал звук неподалеку, шуршание в траве.
      Они снова услышали этот звук. Они вытащили мечи так тихо, как смогли.
      Там, куда они смотрели, стоя на коленях, стараясь разглядеть что-то в высокой траве, не обнаруживая себя, вдруг поднялся шар слабого света и заколебался в воздухе, становясь то ярче, то слабее. Они услышали поющий голос, пронзительный, но слабый. Волосы дыбом стояли у них на головах и руках, когда они смотрели на прыгающий обрывок света и слушали непонятные слова песни.
      Ребенок, которого нес тен Белен, вдруг произнес какое-то слово. Самая старшая тощая девочка лет восьми, которая была тяжелым бременем Доса тен Хана, зашипела на нее и попыталась заставить ее замолчать, Но маленький ребенок позвал снова и ответ пришел.
      Поющий, говорящий, бормочущий пронзительный голос приблизился. Трава шелестела и шевелилась так сильно, что воины ожидали целую группу, но появилась только одна голова. Появился еще один ребенок - девочка. Она продолжала говорить и ковылять размахивая руками так, чтобы они видели, что она не пытается застать их врасплох. Воины смотрели на нее, держа обнаженные мечи. Она выглядела на девять-десять лет. Она подошла ближе, все время двигаясь осторожно, но не останавливаясь, все время следя за воинами, но разговаривая с детьми. Девочка тен Белена встала и побежала к ней и они вцепились друг в друга. Потом, продолжая следить за воинами, новая девочка уселась с другими детьми. Она и девочка тен Хана немного поговорили тихими голосами. Она держала девочку тен Белена в своих руках, у себя на коленях, и малышка почти сразу заснула.
      "Должно быть, это ее сестра", сказал одни воин.
      "Наверное, с самого начала она выследила нас", сказал другой.
      "Почему она не позвала остальных?"
      "Может, позвала."
      "Может, она побоялась."
      "Или они не услышали."
      "Или услышали."
      "Что это был за свет?"
      "Болотный."
      "Может, это они."
      "Нет, болотный."
      Они все затихли, прислушиваясь и наблюдая. Было почти темно. Зажглись фонари Града Небесного, отражая огни Города Земного, заставляя воинов думать о своем Городе, который казался таким же далеким, как и тот, что в небесах. Слабый прыгающий свет погас. Не раздавалось ни звука, кроме шороха ночного ветра в камышах и траве.
      Воины тихими голосами спорили, как удержать детей от побега в течении ночи. Каждый подумывал, что был бы счастлив проснувшись, обнаружить, что они ушли, но не говорил этого. Тен Хан сказал, что меньшие едва ли пройдут какое-то расстояние в темноте. Тен Белен ничего не сказал, но вытащил длинный шнурок из одного из своих сандалий и завязал один конец вокруг взятой им маленькой девочки, а другой - вокруг своего запястья, потом заставил девочку лечь и сам улегся рядом. Ее сестра, та, что последовала за ними, улеглась с другой стороны. Тен Белен сказал: "Дос, твоя вахта первая, потом разбудишь меня."
      Так прошла ночь. Ни дети не пытались сбежать, и никто не пришел по их следу.
      На следующий день они продолжали идти на юг, но так же и на запад, так что к полудню достигли гор. Они не пытались двигаться бегом. Дети постарше, даже пятилетка, шли, а двух детишек они передавали один другому, так что их шаг был ровным, если не быстрым. Среди утра девочка, что присоединилась к ним, потянула тен Белена за тунику и все показывала влево на болото: она показывала жестами, как вытаскивает корни и ест их. Так как они ничего не ели уже два дня, то последовали за ней на болото. Старшие дети забрели в воду и надергали каких-то широколистных растений вместе с корнями. Они начали запихивать в свои рты то, что надергали, однако воины забрели за ними в воду, забрали корни и ели сами, пока не насытились. Люди Грязи не едят прежде людей Короны. Дети не удивились.
      Когда она, наконец, достала корешок для себя, девочка, что присоединилась к ним, разжевала его и сплюнула в руку, чтобы поели маленькие. Одна охотно ела из ее руки, но другая не хотела; она лежала там, где ее положили, и глаза ее, похоже, ничего не видели. Девочка тен Хана и та, что к ним присоединилась, подняли ее и попытались заставить ее напиться. Она пить не стала.
      Дос тен Хан встал перед ними и сказал, указывая на старшую девочку: "Вуи Ханда", назвав ее Вуи и сказав, что она принадлежит его семейству. Бела назвал ту, что к ним присоединилась, Мод Беленда, а ее маленькую сестренку, что нес сам, назвал Мал Беленда. Другие тоже дали имена своей добыче; но когда Рало тен Бал указал на больную девочку, чтобы дать ей имя, девочка, что присоединилась к ним, Мод, встала между ним и ребенком, энергично жестикулируя: нет, нет, прикладывая руку к губам в знак молчания.
      "Что она хочет?", спросил Рало. Ему было шестнадцать, он был самый молодой из всех.
      Мод продолжала свою пантомиму: она улеглась, запрокинула голову и полуприкрыла глаза, словно мертвая; она вскочила с искаженным лицом, протянув руки, словно когти и притворяясь, что нападает на Вуи; она указывала на больного ребенка.
      Молодые воины стояли и смотрели. Похоже, она хотела сказать, что девочка умирает. Остальные ее действия они не поняли.
      Рало указал на малышку и сказал: "Грода", как звали тех людей Грязи, у которых не было хозяина и которые работали на полях - Никто.
      "Пошли", приказал Белен, и они приготовились выступать. Рало пошел прочь, оставив лежать больного ребенка.
      "Ты не понесешь свою грязь?", спросил его другой.
      "Зачем?", сказал он.
      Мод подобрала больного ребенка, Вуи взяла другого, и они пошли. После этого, воины позволили старшим девочкам нести больного ребенка, хотя сами передавали друг другу здорового, чтобы не падала скорость.
      Добравшись до сухой почвы в горах, вдали от туч жалящих насекомых и влажно-тяжелой жары болот, молодые воины обрадовались; они теперь почувствовали себя почти в безопасности; они хотели двигаться побыстрее и вернуться в Город. Однако, измученные дети с трудом взбирались по крутым склонам. Вуи, которая несла больного ребенка, шла все медленнее и медленнее. Тен Хан, ее хозяин, шлепал ее по ногам плоской стороной меча, заставляя шагать быстрее. "Рало, возьми свою Грязь, нам надо продолжать идти", сказал он.
      Рало гневно повернулся. Он выхватил у Вуи больного ребенка. Лицо малышки посерело, глаза были полузакрыты, словно у Мод в ее пантомиме. Она дышала с легким свистом. Рало потряс ребенка. Голова ее болталась. Рало зашвырнул ее прочь в кусты. "Теперь пошли", сказал он и быстро зашагал в гору.
      Вуи пыталась побежать к ребенку, но тен Хан удержал ее мечом, тыкая по ногам и гоня ее в гору перед собой.
      Мод рванулась назад в кусты, где упал ребенок, но тен Белен не пустил ее, тоже гоня ее перед собой мечом. И так как она все вырывалась и пыталась вернуться, он схватил ее за руку, сильно ударил и потащил, держа за запястье. Маленькая Мал, спотыкаясь, тащилась за ними.
      Когда они удалились довольно далеко, Вуи начала испускать пронзительные долгие плачущие звуки, и так же делали Мод и Мал, и хотя воины трясли и били их до тех пор, пока они не прекращали, вскоре они начинали завывать снова. Воины не знали, достаточно ли они далеко от кочевников и достаточно ли близко к полям Города, чтобы им не страшиться, что преследователи услышат эти звуки. Они заторопились, неся, таща или понукая детей, а пронзительный плач шел вместе с ними, наподобие звука насекомых на болотах.
      Было почти темно, когда они добрались до хребта гор Дейварда. Забыв, как далеко на юг они зашли, воины ожидали увидеть внизу поля и Город. Они увидели лишь сумерки, павшие на землю, да темный запад и далекие огни Града Небесного, только начинающие загораться.
      Они устроились на ночлег, ибо все очень устали. Дети сгрудились вместе и уснули почти сразу. Тен Белен запретил воинам разводить огонь. Они были голодны, но ниже по горе тек ручей, где можно было напиться. Тен Белен и Рало тен Бал сидели на первой вахте. Рало был тем, кто заснул первой ночью, позволив Беду сбежать.
      Тен Белен проснулся ночью; ему не хватало шапочки, которую он разорвал, чтобы сделать путы. Он увидел, как кто-то развел небольшой костерок и сидит рядом, скрестив ноги. "Рало!", гневно позвал он, но потом увидел, что это не Рало, а проводник Бед.
      Рало лежа рядом без движения. Тен Белен вытащил свой меч.
      "Он опять уснул", сказал человек Грязи, ухмыляясь тен Белену.
      Тен Белен пнул Рало, который храпел и вздыхал, но не просыпался. Тен Белен вскочил и обошел других, страшась, что Бед убил их во сне, но у всех мечи были на месте, и они шумно спали, а дети лежали маленькой кучкой. Он вернулся к костру и затоптал его.
      "Те люди во многих милях отсюда", сказал Бед. "Они не увидят костер. Они не найдут ваши следы."
      "Куда ты ходил?", с подозрением спросил его озадаченный тен Белен через некоторое время. Он не понимал, почему человек Грязи возвратился.
      "Повидать моих людей в деревне."
      "Какой деревне?"
      "Той, что ближе к горам. Мой народ зовется аллулу. Я увидел с гор хижину своего деда. Я хотел повидать людей, которых давно знаю. Моя мать еще жива, однако мой отец и брат ушли в Небесный Град. Я поговорил со своими людьми и рассказал о предстоящем набеге. Они ждали вас в своих хижинах. Они хотели убить вас, но и вы убили бы некоторых. Я рад, что вы пошли в деревню туллу."
      Нормально, когда человек Короны спрашивает, а человек Грязи отвечает, но не нормально, когда он беседует или спорит с ним. Тен Белен, однако, был так встревожен, что сказал резко: "Грязь не идет в Град Небесный. Грязь идет в грязь."
      "Пусть так", вежливо согласился Бед, и как подобает рабу, прижал кулак ко лбу. "Мои люди верят, что уходят на небо, но, конечно, они не смогут там пройти во дворцы Града. Может быть, они странствуют в диких и грязных частях неба." Он пошурудил костер, глядя, не сможет ли он снова раздуть пламя, но костер был мертв. "Но они могут подняться туда только когда их хоронят", сказал он. "Если они не похоронены, их души остаются здесь внизу на земле. И тогда они превращаются в нечто очень плохое. В дурных духов. В привидений."
      "Как долго ты следовал за нами?", потребовал ответа тен Белен.
      "Очень долго."
      "Почему?"
      Бед посмотрел озадаченно и приложил кулак ко лбу. "Я принадлежу хозяину тен Хану", сказал он. "Я ем хорошо, живу в прекрасном доме, и меня уважают в Городе. Я не хочу оставаться с аллулу. Они очень бедны."
      "Но ты же сбежал!"
      "Я так сильно хотел повидать свих", сказал Бед. "И я не хотел, чтобы их убивали. Я бы только крикнул им, чтобы предупредить. Но ты связал мои ноги. Мне стало так печально. Ты мне не доверял. Я мог думать только о своем народе, и поэтому я сбежал. Извини меня, мой господин."
      "Ты предупредил их. Они могли нас убить!"
      "Да", сказал Бед. "Но если бы ты позволил мне быть твоим проводником, я повел бы тебя в деревню бусту или туллу и помог бы поймать детишек. Это не мои люди. Я урожден аллулу и я человек Города. Ребенок моей сестры является богом. Мне надо доверять."
      Тен Белен отвернулся и не сказал ничего.
      Он увидел звездный свет в глазах какой-то девочки, она слегка подняла голову, следя за ними и прислушиваясь. Это была та, что последовала за ними, чтобы быть со своей сестрой.
      "Вот эта", сказал Бед. "Вот эта тоже будет матерью богов."
      II
      Дочь Черго и первая дочь мертвой Айю, которые теперь стали называться Вуи и Мод, шептались в сумраке рассвета до того, как пробудились воины.
      "Думаешь, она умерла?", прошептала Вуи.
      "Я слышала, как она плачет. Всю ночь."
      Они обе полежали, прислушиваясь.
      "Вот тот дал ей имя", очень тихо прошептала Вуи. "Она может последовать за нами."
      "Она последует."
      Маленькая сестренка Мал не спала, тоже прислушиваясь. Мод обняла ее и прошептала: "Давай, спи."
      Рядом с ними Бед вдруг сел и почесал голову. Девочки широко открытыми глазами уставились на него.
      "Что ж, дочери туллу", сказал он на их языке, говоря так, как говорят аллулу, "вы теперь люди Грязи."
      Они молча смотрели.
      "Вы будете жить в небесах на земле", сказал он. "Пропасть еды. Большие богатые дома для житья. И вам не придется таскать по всему миру свою хижину на собственной спине! Вы сами увидите. Вы девушки?"
      Подумав секунду, они кивнули.
      "Оставайтесь таковыми, пока сможете", сказал он. "Тогда сможете выйти замуж за богов. Получите больших и богатых мужей! Эти люди - боги. Но они могут жениться только на женщинах Грязи. Поэтому приглядывайте за своими маленькими вишневыми косточками, держите их подальше от мальчишек Грязи и мужчин вроде меня, и тогда вы сможете стать женой бога и жить в золотой хижине." Он ухмыльнулся в их напряженные лица и встал, чтобы помочиться на холодный пепел костра.
      Пока люди Короны пробуждались, Бед повел старших девочек в лесок, чтобы набрать ягод в чаще ближайших кустов; он позволил им съесть немного, но большую часть собранного заставил складывать в свою шапку. Полную ягод шапку он принес воинам и предложил им, прижимая кулак ко лбу. "Видите", сказал он девочкам, "вот как вы должны делать. Люди Короны словно дети и вы должны быть их матерями."
      Мал - маленькая сестренка Мод, и дети поменьше тихо плакали от голода. Мод и Вуи повели их к ручью напиться. "Пей, сколько сможешь, Мал", сказала Мод своей сестре. "Наполни живот. Это помогает." Потом она сказала Вуи: "Мужчины-дети!", и сплюнула. "Мужчины, которые забирают еду у детей!"
      "Делай, как говорит аллулу", сказала Вуи.
      Было несколько спокойнее иметь рядом человека, который говорит с ними на их языке. Теперь воины не обращали на них внимания, предоставив Беду приглядывать за ними. Он был достаточно добр, нес маленьких, иногда двоих сразу, ибо был силен. Он рассказывал Вуи и Мод истории о месте, куда они идут. Вуи начала называть его дядей. Мод не позволяла ему нести Мал и никак его не называла.
      Мод было одиннадцать лет. Когда ей было шесть, ее мать умерла в родах, и она всегда присматривала за своей маленькой сестрой.
      Когда она увидела, как золотой воин схватил ее сестру и побежал под гору, она побежала за ними, думая только о том, что не должна потерять малышку. Воины шли так быстро, что поначалу она не могла их догнать, но не теряла след и шла за ними весь день. Они видела, как ее бабушек и дедушек зарезали, словно свиней. Она подумала, что все, кого она знала в этом мире, мертвы. Ее сестра была жива, и она жива тоже. Этого было достаточно. Это наполняло ее сердце.
      Когда теперь она снова держала маленькую сестру в руках, этого было больше чем достаточно.
      Но потом в горах тот жестокий выбросил дочь Сио, а золотой не позволил ей пойти и подобрать ее. Она пыталась оглянуться назад на место в кустах, где лежал ребенок, она пробовала разглядеть деревья, чтобы запомнить это место, но золотой так ударил ее, что она чуть не потеряла сознание, а потом поволок и потащил в гору так быстро, что дыхание горело в груди, а глаза застилало болью. Дочь Сио потеряна. Она умрет там в кустах. Лисы и дикие собаки съедят ее плоть и разгрызут ее кости. Ужасная пустота образовалась в Мод, яма, дыра страха и гнева, куда проваливалось все остальное. Она никогда не сможет вернуться, чтобы найти ребенка и похоронить его. У детей, пока им не дали имена, нет души, поэтому не будет духов, даже если они не погребены, но этот жестокий дал имя дочери Сио. Он указал на нее и назвал: Грода. Теперь Грода будет следовать за ними. Мод слышала тонкий плач ночью. Он доносился из пустого места. Что заполнит эту пустоту? Что будет достаточным?
      III
      Бела тен Белен и его товарищи вернулись в Город не с триумфом, но и красться по переулкам ночью, как делают после неудачного набега, им не надо было. Они не потеряли ни одного человека, и привели шесть рабов, причем всех женщин. Только Рало тен Бал не привел никого, а другие подшучивали над тем, как он заснул на вахте. А Бела тен Белен радовался собственной удаче поймал две рыбы на один крючок, рассказывая как девочка последовала за ними по собственной воле, желая быть вместе с сестрой.
      Обдумав набег, он понял, что на самом деле им повезло, и что успех добыт совсем не им, но Бедом. Если бы Бед предупредил, аллулу могли бы устроить засаду и перебить воинов до того, как они достигли стоянки. Раб спас их. Его верность казалась Беле естественной и ожидаемой, но все же он ее уважал. Он знал, что Бед и его сестра Ната, жена брата Бела, любят друг друга, но видеться могут редко, потому что Бед принадлежит Ханам. Как будет возможность, он сторгует двух своих домашних рабов за Беда и сделает его смотрителем поселения рабов Дома Беленов.
      Бела пошел на захват рабов, потому что хотел девочку, воспитанную в своем доме его матерью, сестрами и женой брата: молодая девушка будет обучена и сформирована по его желанию, пока он не женится на ней.
      Некоторые люди Короны с охотой брали свою жену Грязи из грязи, из рабских клетушек их собственных жилищ или из городских бараков, чтобы иметь от нее детей, держать ее в ханане, и больше ничего не иметь с ней общего. Другие были более привередливы. Мать Белы с рождения воспитывалась в ханане Короны, и воспитывалась, чтобы стать женой Короны. Жена его брата, пойманная в набеге, когда ей было четыре года, поначалу жила в бараке рабов; но через несколько лет Рут-работорговец, распознавший красоту ребенка, отдал за нее пять рабов-мужчин и держал ее в своем ханане, чтобы ее случайно не изнасиловали и чтобы она не ложилась с мужчиной, пока можно будет продать ее кому-то в жены. Красота Наты стала знаменитой, и многие люди Короны хотели жениться на ней. Когда ей стало пятнадцать, Белены отдали за нее урожай своего лучшего поля и доход от целого здания на улице Медников. Как и ее свекровь, она пользовалась почетом в хозяйстве Беленов.
      Не найдя в бараках или хананах ни одной девушки, что заинтересовала бы его, Бела решил пойти и поймать дикую, и добился двойного успеха.
      Поначалу он думал сохранить Мал, а Мод послать в бараки. Но хотя Мал была очаровательна, с маленьким пухлым телом и большими глазами с длинными ресницами, ей было всего пять лет. Он не желал секса с ребенком, как некоторые мужчины. Мод было одиннадцать, тоже еще ребенок, но уже не надолго. Она не была красавицей, однако была яркой. Ее храбрость в следовании за своей сестрой произвела на него впечатление. Он привел обоих сестер в ханан дома Беленов и попросил свою сестру, свою невестку и свою мать приглядывать, чтобы их правильно воспитывали.
      Девочкам было странно услышать, что Ната Беленда говорит на их языке, ибо она казалась созданием другого вида - как и Хехум Беленда, мать Белы и Ало, и Туджу Белен, его сестра. Все три женщины были высокими, чистыми, с тонкой кожей, мягкими руками и длинными блестящими волосами. Они носили платья из шелковой паутинки, раскрашенные как весенние цветы, как закатные облака. Они явно были богинями. Однако, Ната Беленда улыбалась, была доброй и пыталась поговорить с детьми на их языке, хотя уже мало что помнила. Хехум была серьезной и выглядела сурово, но очень скоро посадила Мал себе на колени, чтобы та поиграла с маленьким мальчиком Наты. Больше всего их поразила Туджу. Ненамного старше Мод, она была на голову выше, и Мод думала, что Туджу одета в лунный свет - ее платья были вытканы серебром, что могли носить только женщины Короны. Тяжелый серебряный пояс спускался с ее талии на бедра, на нем висели изумительно сработанные серебряные ножны. Ножны были пусты, но Туджу притворялась, что достает меч и размахивает этим невидимым мечом и делает им выпад, и смеялась, увидев, что маленькая Мал все еще ищет, где же меч. Но она показала девочкам, что они не должны притрагиваться к ней; в этот день она была священной. Они поняли.
      Живя с этим женщинами в большом доме Беленов, они начали понимать много разного. Например, язык Города. Он не слишком отличался от их собственного, как казалось поначалу, и через несколько недель они уже болтали на нем.
      Через три месяца они побывали на первой церемонии в Большом Храме. Туджу входила в возраст. Они все шли процессией к Большому Храму. Для Мод было чудесно снова побывать на открытом воздухе, ибо она устала от стен и потолков. Будучи женщинами Грязи, они сидели за желтым занавесом, но могли видеть, как Туджу выбирает свой меч из ряда мечей, висящих позади алтаря. Она станет носить его до конца жизни, когда бы не вышла из дома. Только женщины урожденные Короны носят мечи. Никому другому в Городе не позволено носить никакого оружия, за исключением людей Короны, когда они служат воинами. Мод и Мал это тоже теперь знали. Они узнали многое, и узнали, что еще больше осталось узнать - все, что требуется знать, чтобы быть женщиной в Городе.
      Мал было легче. Она была достаточно маленькой, чтобы для нее законы и обычаи Города скоро стали обычаями мира. Мод сперва пришлось отучаться от законов и обычаев народа туллу. Но, как и с языком, некоторые вещи были более знакомы, чем казались поначалу. Мод знала, что когда человека туллу избирали в вожди деревни, ему надо было жениться на женщине-рабыне, даже если у него уже была жена. Здесь люди Короны все вожди, и им всем надо жениться на рабынях-женщинах Грязи. Закон тот же самый, только, как и все в Городе, величественнее и сложнее.
      В деревне существовал только один разряд людей. Здесь их было три. Нельзя сменить свой разряд, и нельзя жениться или выходить замуж в своем разряде. Здесь были люди Короны, которые владели землей и рабами, они все были вождями, священниками, богами на земле. И были люди Грязи, которые были рабами, были меньше чем люди, даже если к женщине Грязи, на которой женился человек Короны, могли относиться как к человеку самой Короны - наподобие Беленды. И еще были другие люди - Корни.
      Мод мало знала о Корнях. Она спрашивала о них Нату, и наблюдала, что могла наблюдать из уединения ханана. Мужчины Короны должны жениться на женщинах Грязи, однако женщины Короны, если выходят замуж, должны выходить за мужчин Корней. Получив меч, Туджу приобрела также нескольких поклонников, людей Корней, которые являлись с пакетами сладостей, стояли перед занавесом ханана, говоря приятные вещи, а потом шли и разговаривали с Ало и Белой, которые были правителями дома Беленов с тех пор как умер их отец. Люди Корней были богачами. Люди Корней занимались посадками и урожаем, складами и рынками. Женщины Корней отвечали за строительство домов, и все изумительные платья Короны делались руками женщин Корней.