Глава 10

— Ваш отец? — Софи показалось, что какая-то сила буквально пригвоздила ее к дивану, так сильно потрясла ее новость. — Но ведь ваш отец…

Истлин ждал, что Софи закончит свою фразу, но она замолчала, раздумывая в нерешительности. Тогда он объяснил:

— Сэр Джеймс — мой отчим. Мой родной отец умер от скарлатины, когда мне было четыре года, и моя мама вышла замуж вторично после окончания траура. Семья сэра Джеймса занимается издательским делом уже почти целый век. Издательский дом «Ганимед» основан еще его прадедом.

— Значит, он… Так у него свое дело?

Истлин едва не рассмеялся, увидев ее изумление и особое ударение, которое она сделала на слове «дело».

— Какой скандал, это просто позор, не правда ли?

— О нет. Конечно, нет. Я не имела в виду…

Теперь Истлин расхохотался, потому что фраза Софи так и повисла в воздухе, пока она собиралась с мыслями.

— Может быть, глоток чаю поможет вам переварить услышанное. — Ист поднялся и подошел к очагу, чтобы снять чайник с огня. — Участие моего отца в семейном деле сводится в основном к прочтению книг, предлагаемых для публикации. Еще он любит бывать у букинистов, чтобы оценить успех той или иной книги.

— Вот так неожиданность! — воскликнула Софи. — Здесь есть над чем подумать.

— Ну конечно, вы не поняли. Вы бы действовали куда осторожнее, если бы знали, что я связан с издательским домом «Ганимед».

— Вы так и не объяснили, как вам удалось добраться до моей корреспонденции. Или вы имеете обыкновение читать все письма, предназначенные вашему отцу?

— Нет, я думаю, вы и сами понимаете, что у меня нет такой привычки. — Истлин заглянул в чайник, где заваривался чай, и решил, что тот достаточно настоялся. Маркиз разлил чай по чашкам и передал одну Софи, перед тем как присесть рядом с ней на диван. — Здесь нет ничего мистического. Мой отец всегда знал, что леди София Колли, с которой я якобы помолвлен, и есть писательница Элис Фредерик.

Софи скорчила гримасу.

— Мне нужно было воспользоваться услугами адвоката или еще какого-нибудь третьего лица, чтобы отдать рукопись в «Ганимед».

— Если вы хотели, чтобы вашего имени никто не знал, конечно, не стоило самой относить рукопись. И все-таки позвольте мне высказаться в защиту сэра Джеймса — он не выдал вас, хотя знал, что мне ничего не известно о ваших писательских талантах. Однако я и не пытался что-либо у него выведать. Ни он, ни моя мать не знали, что я помог вам бежать из Тремонт-Парка и что какое-то время вы гостили в доме у Кары. Я специально просил сестру, чтобы в своих письмах к матери она не упоминала о вас и не приглашала в гости леди Уинслоу, пока вы находитесь под ее кровом.

— А-а… — тихо протянула Софи. — А я никак не могла объяснить молчание вашей матери.

— Не то чтобы моя мама излишне словоохотлива, но вынужденное молчание сделало бы ее слишком раздражительной.

— Она бы отнеслась ко мне неодобрительно?

— Она бы отнеслась неодобрительно к тому, что вы меня отвергли.

— Я понимаю. — Губы Софи тронула слабая улыбка. Она поднесла чашку ко рту и сделала маленький глоток. — А ваш отец? Что бы сказал он?

— Он сказал бы, что мне следует извлечь из сложившейся ситуации урок.

— Действительно, многие черпают вдохновение в своих неудачах.

— В самом деле, произошедшие события могли бы стать основой для нового романа. — Истлин повернулся к Софи и тихо добавил: — Сэр Джеймс ничего не рассказывал мне, пока я не показал ему ваше последнее письмо. — У Софи перехватило дыхание. — Я пришел к нему, потому что он мой отец и его советы всегда отличались мудростью, честностью и открытостью. Надеюсь, вы поверите, когда я скажу, что он долго не хотел выдавать ваш секрет. Он считал, что я должен прежде всего уважать ваши чувства.

— И что же заставило его изменить свое мнение и выдать меня?

— Я понял, — ответил Истлин, — что здесь сыграла роль смерть старого герцога Уэстфала, отца Уэста. Нет ничего хорошего в том, сказал мне отец, чтобы воспитывать незаконнорожденного ребенка, а потом перевернуть вверх ногами весь его мир, неожиданно признав его права. Он считает, что Уэсту предстоит пережить еще немало горя, хотя он и стал герцогом.

— Мой ребенок не будет считаться незаконнорожденным, — тихо пролепетала Софи.

— Вы имеете в виду свою выдумку, что вы теперь вдова? И чье имя вы теперь носите? Уильям Фредерик? Уилтон? Уинстон?

— Уэнделл.

— Миссис Уэнделл Фредерик. — Истлин недоверчиво нахмурил брови. — Вы очень наивны, Софи. Неужели вы думаете, что ваши соседи ничего не заподозрят и никто не узнает правды? — Он пристально посмотрел на левую руку Софи, на безымянном пальце которой блестело тонкое золотое кольцо. — Они могут делать вид, что принимают ваш обман за чистую монету, но только в вашем присутствии, а нашему ребенку придется очень нелегко. Вы можете спросить у Уэста, если не верите мне.

Чашка Софи задребезжала на блюдце. Она зажала ладони между коленями, чтобы унять дрожь.

— Я слышала, что иногда беременность удается прервать, но не смогла пойти на такое.

— Проклятие! — тихо выругался Истлин. — Еще этого не хватало.

— И я не смогу отдать ребенка.

Истлин протянул руку, чтобы поставить чашку. Его движение заставило Софи вздрогнуть и выставить вперед руку, как будто она пыталась уклониться от удара.

— Вы думаете, я хотел вас ударить? — грустно спросил Ист. Софи покачала головой.

— Я никогда не стал бы вести себя так, как ваш дядя или кузен, Софи. А вы все еще сомневаетесь.

— Вы не приехали бы сюда, если бы не хотели причинить мне боль, милорд.

Истлину потребовалась секунда, чтобы взять себя в руки и восстановить дыхание. Софи всегда так легко удавалось выбить почву у него из-под ног.

— Ваши слова звучат довольно эгоистично, — спокойно ответил он. — Я мог бы сказать то же самое о вас. Вы не подумали, что ваше исчезновение причинит мне боль. Но я простил вам этот поступок и надеюсь, что вы найдете в себе мужество простить мне мой. Сейчас речь идет о нашем ребенке, и здесь у нас с вами одни и те же устремления. Даже узнав о том, где вы скрываетесь, я не отправился к вам немедленно. Я уже говорил вам, что меня задержали исчезновение Элизабет и просьба Норта о помощи. Кроме того, мне самому требовалось время, Софи. Очень непросто знать о приближающемся отцовстве и в то же время сознавать, что тебя хотят его лишить. И тогда я решил, что, если существует хотя бы ничтожная возможность просить вас попробовать узнать меня лучше, я должен ею воспользоваться. Я думал, что смогу откровенно объясниться с вами и что вы тоже поговорите со мной так же просто и открыто.

Софи медленно разжала пальцы и провела ладонью по мягкой ткани своего платья, разглаживая складку на коленях. Она раскрыла рот, чтобы ответить, но не произнесла ни слова, опустив голову и прикусив нижнюю губу.

Истлин положил руку на спинку дивана. Его пальцы почти касались плеча Софи.

— Я говорил с друзьями о том, что меня мучает, — продолжал он, и Софи тут же повернула голову в его сторону. В ее взгляде ясно читалось осуждение, — Да, здесь наши взгляды расходятся, Софи. У вас нет никого, с кем вы могли бы посоветоваться, а я бываю одинок лишь тогда, когда хочу этого сам. Я не раскрывал своим друзьям всех подробностей и…

— Значит, они знают о ребенке?

— Нет. Они знают лишь, что я хочу жениться на вас, а вы не желаете иметь со мной ничего общего. Я просил у них совета, как мне лучше поступить.

— И что они вам посоветовали?

— Вы не поверите, Софи, но они сказали, что я должен похитить ваш ночной горшок.

Софи растерялась. На ее лице отразилось такое изумление, что Истлину пришлось легонько коснуться пальцем ее подбородка, чтобы Софи закрыла рот. Леди Колли оставила без внимания его жест, настолько ее потрясли слова Иста.

— Видимо, мне нужно вам объяснить, что я имел в виду, — заметил Истлин.

Он откинулся на спинку дивана и рассказал Софи историю о том, как ему удалось усмирить «Орден епископов» в Хэмбрик-Холле и заставить его членов перестать грабить своих соучеников.

— С помощью ночных горшков нам удалось привести в соответствие желания епископов со своими собственными представлениями о том, что мы собираемся им позволить, — заключил Истлин.

Софи слушала рассказ Иста не перебивая, а потом спросила:

— И сколько же таких смельчаков насчитывается сейчас?

— Вы говорите не о Хэмбрик-Холле.

— Нет, не о нем. Я говорю о тех мальчишках, которые выросли и стали мужчинами, но все еще ведут войну с епископами. Сколько их?

— Я знаю еще троих, кроме себя самого. Я не один, Софи.

— Так вас всего четверо. — Софи печально улыбнулась. — Четверо против Тремонта и всех епископов, которые были, есть и будут. И чего вы собираетесь добиться?

Истлин покачал головой:

— Я совсем не для того рассказал вам об истории с Барлоу. Мы ведь не о Тремонте сейчас говорим.

Софи твердо встретила взгляд Истлина.

— Но именно из-за Тремонта похищение моего ночного горшка не сработает.

— Я выразился метафорически. Я надеюсь, вы понимаете… — Истлин осекся, потому что Софи бросила на него такой взгляд, как будто собиралась разбить упомянутый в метафорическом смысле сосуд о его голову.

— Вы иногда говорите покровительственным тоном, что бывает неприятно, — проговорила леди Колли. — Вполне понятно, что вы имели в виду. Ваши друзья предложили вам найти способ вынудить меня выйти за вас замуж. Едва ли я поверю, что вы не воспользовались случаем сообщить им, что уже наградили меня ребенком. Трюк ничуть не хуже, чем подвесить на веревке ночные посудины на виду у всего школьного двора. Должно быть, вы очень гордитесь собой.

— Вы так думаете, Софи? — тихо спросил Истлин. — Вы думаете, я специально навязал вам ребенка, чтобы заставить вас покориться?

Софи словно окаменела, когда Истлин произнес вслух ее мысли, впервые почувствовав, как несправедливы ее обвинения.

— Нет. Нет, я так не думаю, но вы не станете отрицать, что пришли ко мне в спальню, надеясь вынудить меня выйти за вас замуж. — Леди Колли отвела глаза.

— Я не стану этого отрицать. Я не горжусь своим поступком, но и не жалею о нем. Постарайтесь понять меня, сейчас я очень хочу ребенка, но вы должны знать, что прежде всего я хотел вас. — Истлин коснулся рукой плеча Софи и почувствовал, что она не вздрогнула и не отодвинулась. — У вас есть полное право наказывать меня, но я хочу, чтобы вы знали, как мне тяжело. Если вы опять прогоните меня, Софи, а именно это, как мне кажется, вы и собираетесь сделать, вы должны знать, что я уйду с тяжелым сердцем.

— Последнее время я стала похожа на фонтан. — Леди Колли достала носовой платок.

Истлин мягко взял из ее руки платок и нежно вытер слезы, катившиеся по ее щекам.

— Я думаю, все из-за ребенка. Вы ведь никогда не признаетесь, что причина ваших слез в том, что вы смягчились и стали добрее ко мне. — Шутливые нотки в голосе маркиза заставили Софи улыбнуться сквозь слезы.

Истлину не пришлось прикладывать слишком много усилий, чтобы нежно привлечь к себе Софи. Она так уютно сидела, прислонившись к нему плечом, чувствуя, как его сильная рука обнимает ее за плечи. Софи с удивлением подумала, как же она обходилась без него раньше. Леди Колли закрыла глаза и почувствовала, как губы Истлина коснулись ее волос.

— Мне кажется, вы собираетесь взять меня измором.

— Так я и задумал, — прошептал Ист.

Истлин мягко держал Софи в своих объятиях. Ее дыхание стало ровным и тихим, а его — прерывистым. Запах Софи, такой знакомый и желанный, пробудил в нем волну желания. Софи забралась на диван с ногами и свернулась в клубок в руках Иста. Прошло минут десять, прежде чем она снова пошевелилась.

— Ты спишь? — спросил он.

— М-м-м.

Истлин заговорил, зная, что сейчас Софи слишком устала и измучена, чтобы возражать:

— Я хочу остаться здесь с тобой, Софи. Всего на две недели, если ты позволишь. Но я должен тебя предупредить с самого начала, что я…

— Да.

— …сяду здесь, на маленьком мостике напротив твоего дома, и буду тут сидеть, доставляя кучу неприятностей твоим…

— Да.

— …соседям и тебе, пока ты не смилостивишься надо мной. Я буду… — Он остановился, потому что ему показалось, что он услышал тихий голос Софи. — Ты сказала «да».

— Причем дважды. — Софи добродушно похлопала Истлина по руке. — Вас можно поздравить, ваш план удался. Он оказался довольно остроумным.

— Заметьте, в него не входят никакие ночные горшки.

— Я оценила.

— Хорошо, — кивнул Истлин.

— Вы должны придумать, как вы объясните свое присутствие здесь. Вы привлечете к себе внимание жителей Кловелли, милорд.

— Я вовсе не стремлюсь к их вниманию.

— Я знаю, но тут уж ничего не поделаешь. — Софи взглянула на Истлина. — И что же мы скажем? Кто вы?

— Ваш муж, вернувшийся с того света?

Во взгляде Софи мелькнуло неодобрение.

— Невозможно. Я всем сказала, что он упал с обрыва и сломал себе шею.

Истлин потер рукой шею, как будто желая убедиться, что все кости у него целы.

— Думаю, вы не упомянули, что сами столкнули его.

Софи оставила его слова без внимания.

— Вы вполне можете сойти за моего брата.

— Ну что ж, я готов стать вашим братом, если вы не начнете вдруг испытывать ко мне сестринские чувства или, что еще хуже, вести себя со мной как сестра.

— Я думаю, это маловероятно, — рассмеялась Софи.

— Хорошо. Тогда зовите меня Гейбриелом.

— Нет.

— Именно так зовет меня сестра.

— И ваша любовница тоже, не сомневаюсь. Я лучше буду называть вас Истом, как ваши друзья. Я хочу быть вашим другом.

Упоминание о любовнице заставило Истлина удивленно поднять брови. Он с подозрением взглянул на леди Колли:

— Я тоже мечтал бы о дружбе с вами, Софи, но не только.

— Чего ожидает от вас ваша семья? — поинтересовалась Софи, уютно устроившись на груди у Истлина.

Ист понимал, что Софи испытывает не пустое любопытство. Наверное, ее не покидала подобная мысль с того момента, как он появился в ее доме.

— Они ждут, что я поступлю так, как следует поступить.

— Такое ожидание не всегда бывает легко понять, не так ли?

— Да.

— Я сожалею, что мне пришлось так поспешно и внезапно оставить дом вашей сестры. У нее есть все основания испытывать досаду на меня, несмотря на оставленное мною письмо.

— Но я думаю, что даже короткое знакомство с Карой убедило вас, что у нее золотое сердце. Она знает, что во всем произошедшем виноват я.

— Вы виноваты? Но это не так. И она ваша сестра. Она готова простить вам что угодно. Кара сама так сказала, когда мы с ней разговаривали… — Софи осеклась, заметив любопытство в глазах Истлина.

— Да? Вы с Карой разговаривали о…

— Мы разговаривали о вас, конечно.

— Не только обо мне, я полагаю. Что-то вас смущает, Софи.

— Ну хорошо, мы говорили о миссис Сойер. Ваша сестра не симпатизирует ей. Я не думаю, что ко мне она станет относиться лучше. По словам Кары, миссис Сойер только и занималась тем, что оплетала вас сетью лжи и обмана и терзала своими домогательствами, сетуя, что по вашей вине так и не смогла обзавестись большим животом.

— Судя по всему, у вас тоже не вышло, — сухо заметил Истлин, поднося руку к плоскому животу Софи. — Можно?

Софи кивнула, на мгновение задержала дыхание и опустила глаза на руку Истлина, которая осторожно исследовала ее живот.

— Она еще не начала шевелиться, — оповестила Софи. — Мне кажется, я чувствую здесь какую-то тяжесть.

— И поэтому вы думаете, что у нас будет дочь?

— Нет. Я думаю так, потому что иначе просто не должно быть.

Истлин немного подождал. Софи накрыла его руку ладонью и задала вопрос о его бывшей любовнице.

— Мы расстались с ней очень давно, — объяснил маркиз. — Она порвала со мной задолго до того, как я впервые сделал вам предложение.

— Распустила слухи о нашей помолвке она, не так ли? — Когда Ист не ответил, Софи добавила: — Тремонт рассказал мне о ней, и ваша сестра тоже говорила.

— Тогда мне не остается ничего другого, как сказать вам то же самое.

— Хорошо, что вы не отзываетесь о ней дурно. Вы очень благородны. — Софи взглянула на Иста и заметила, что его щеки слегка порозовели. — Ваша сестра назвала мне имя миссис Сойер. Я давно знала, что у вас есть любовница, просто я не знала, как ее зовут. Она вдова?

— Да. Ее муж был убит в бою в Бельгии.

— Ей, наверное, нелегко пришлось, — промолвила Софи. — Думаю, бедняжка осталась без средств.

— Ей удалось справиться, — заметил Истлин подчеркнуто нейтральным тоном.

— Ваша сестра сказала, что миссис Сойер надеялась выйти за вас замуж.

— Кара очень много говорит и мало что знает, — вздохнул маркиз. — Честно говоря, я и сам не знаю, права ли Кара. Миссис Сойер не отличается такой откровенностью и прямотой, как вы, Софи, иначе она бы прямо просила меня жениться на ней и не ходила вокруг да около.

— Однако у вас прекрасно получается улавливать скрытый смысл чужих поступков и слов. Странно, что вы так и остались в неведении по поводу подлинных побуждений миссис Сойер.

— Возможно, я просто не хотел знать о них. — Истлин убрал руку с живота Софи и откинулся на спинку дивана. — Миссис Сойер раньше меня догадалась, что я собираюсь порвать с ней. Она нашла себе другого покровителя и дала мне отставку, сделав все весьма вежливо и любезно.

— Звучит довольно сухо.

— Да. Может быть, вы думали, что она меня любила? Скорее я питал к ней более нежные чувства, чем она ко мне.

— Тогда мне жаль вас обоих. Довольно безрадостно, когда между джентльменом и его любовницей просто заключается сделка.

— Тут есть и свои положительные стороны, — криво усмехнулся Истлин, — но я не собираюсь обсуждать их. Вы из-за миссис Сойер отказали мне, Софи? Выдумали, что я собирался поддерживать связь со своей бывшей любовницей?

— Да, мне приходила такая мысль в голову. Я не знала, что вы уже порвали с ней, когда впервые сделали мне предложение. Но я вовсе не поэтому отказала вам. Неверность мужа вряд ли лишила бы меня сна.

— Лгунья, — прошептал Истлин с нежностью в голосе.

— Вовсе нет, я отказала вам не потому, что у вас есть любовница.

— Но когда бы мы поженились, вы вряд ли позволили бы мне продолжать связь с нею.

— Я не знаю, насколько жена способна что-то изменить в подобном случае, но я очень сомневаюсь, что смогла бы когда-нибудь привыкнуть к любовнице.

— Вам и не придется к ней привыкать. Никаких любовниц больше не будет.

Софи недоверчиво нахмурилась.

— Я говорю вполне серьезно. Не важно, что вам приходилось наблюдать в свете, далеко не все так ведут себя. Я могу назвать сколько угодно мужчин, которые даже не думали заводить интрижку на стороне, после того как вступили в брак. В их числе мой отец. И Норт тоже. Саутертон и Уэст пока не связаны узами супружества, но никто из них не содержит любовницы.

— Так они близки к идеалу.

— Ну, я бы не стал так утверждать, — засмеялся Истлин. Софи услышала его смех, такой знакомый и близкий, и почувствовала, как ее затопила волна желания. Она закрыла глаза, боясь, что снова заплачет.

— Вы хотели бы сделать меня своей любовницей? — справившись с волнением, спросила она.

— Нет, — тихо ответил он. — Я не хотел бы. А вы хотели бы ею стать?

— Я никогда не думала об этом.

— Сейчас вы в растерянности из-за вашего нынешнего неопределенного положения. Однако вам не к лицу становиться чьей бы то ни было любовницей. Такая женщина, как миссис Сойер, может воспользоваться покровительством мужчины, и свет примет во внимание ее ситуацию, решив, что она лишь делает все возможное, чтобы выжить. Но вы — совсем другое дело. В обществе вас не будут принимать за мою любовницу, Софи, вас станут считать шлюхой.

Слова маркиза были справедливы, девушку бросило в дрожь.

Истлин принялся распутывать шелковистые пряди Софи, чтобы она чувствовала себя свободнее. Он видел, что ей приятны его движения, она как будто таяла в его руках.

Истлин подождал, пока Софи заснет, и потом осторожно опустил ее на диван и укрыл своим плащом. Она беспокойно заворочалась, устраиваясь поудобнее и подложив руку себе под щеку.

Ист вышел из дома и отправился верхом в сторону гостиницы в окрестностях Байдфорда, где ждал его Сэмпсон. Распорядившись, чтобы его вещи — дорожный сундук и саквояж — отвезли в Кловелли, в дом Софи, Истлин заявил своему камердинеру, что рассчитывает вернуться в Лондон после рождественских праздников. Сэмпсон не подал виду, как потрясла его новость маркиза.