Глава 12

— Вы с Ирландцем хорошо ладите, — сказал Натан. Стерев с лица остатки мыльной пены, он отложил полотенце. Под предлогом тщательного осмотра выбритой челюсти на предмет возможных порезов Натан снова посмотрел в зеркало. Однако глаза его остановились на отражении Лидии. Глубоко погруженная в свои мысли, она сидела в кресле-качалке, спокойно сложив руки на коленях, и, казалось, не замечала его.

Натан вгляделся в нее повнимательнее. Ее прекрасные волосы были заплетены в толстую косу, которая была перекинута через плечо на грудь. Ночная сорочка была застегнута на все пуговицы, а халат туго стянут поясом на талии. Она казалась такой строгой и неприступной и, возможно, именно из-за этого особенно желанной.

— Сегодня за ужином я заметил, — продолжал Натан, — что он пребывает в приподнятом настроении.

Только тут Лидия заметила, что Натан с ней разговаривает, и вышла из задумчивости.

— Мы с ним заключили своего рода перемирие, — призналась она.

— Не скромничай, это нечто большее.

— Возможно. Я полагаю, ты доволен достигнутыми успехами?

Натан, в этот момент расстегивавший рубашку, замер.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем речь. Ведь не будешь же ты отрицать, что твой отъезд на окраины ранчо был спланирован заранее?

— Не буду. Но ты, видимо, подозреваешь какой-то скрытый умысел? Я думал, что мой разговор с Ирландцем за ужином успокоил тебя. Ты что же, ничего не слышала? А мне показалось, тебя это заинтересовало.

— Разумеется, я все слышала, и, разумеется, меня это интересует, но ты, кажется, умышленно не желаешь меня понять Я хочу сказать, что ты заранее задумал оставить меня с Ирландцем на неделю, потому что тебе важно, чтобы мы с ним лучше узнали друг друга. И перестань делать вид, что ты сделал это исключительно в моих интересах. Да, как ты изволил заметить, мы с Ирландцем хорошо ладим друг с другом. Более того, мне он стал нравиться и мы с ним с удовольствием общаемся. Но это ничего не меняет в наших с тобой отношениях, Натан.

Хантер снял рубашку и повесил ее на крючок, потом уселся на край кровати и принялся стаскивать с ног сапоги.

— Как так не меняет? Насколько я понимаю, в наших отношениях изменилось все. Или ты забыла путешествие на «Эйвонлее»? А пребывание в Самоа? Если так, то мы с тобой по-разному смотрим на вещи.

Несмотря на то что Лидия сидела поблизости от камина, в котором весело потрескивало пламя, ей вдруг стало холодно.

— Это несправедливо, — сказала она. — Ты знаешь, что я ничего не забыла. Но все это было ложью, Натан. Все основывалось на том, что я ничего не помню из того, что происходило раньше. Думаю, нам надо обсудить, как жить дальше.

Как жить дальше. В ее словах ему почудилось что-то зловещее.

— Ты, наверное, много думала об этом за последние дни и уже приняла какое-то решение. Почему бы тебе не поделиться со мной своими мыслями.

Лидии не понравился сарказм, который она уловила в его тоне. Подобрав ноги, она обняла колени руками.

— Я действительно много думала и пришла к выводу, что единственным приемлемым решением является фиктивный брак.

— фиктивный брак? — Натан сделал вид, что задумался — Нет, мне это не подходит.

— Но ты даже не обдумал этот вариант, — с упреком сказала Лидия.

Он пожал плечами:

— Угадала. И знаешь почему? Потому что это еще более безумное решение, чем все то, что придумывал Ирландец. Неужели ты и впрямь веришь, что я ночь за ночью буду лежать рядом с тобой, не прикасаясь к тебе, или что ты сама не захочешь меня? Я не монах, Лидия, и никогда им не стану. А ты, видно, совсем не помнишь, как мы плыли на «Эйвонлее», если думаешь, что выдержишь такую жизнь.

Его слова пробудили воспоминания, от которых Лидии снова стало жарко.

— Я все помню, — сказала она. — И поэтому считаю, что нам разумнее всего иметь отдельные спальни. Перед отъездом ты и слышать об этом не пожелал. Я не могу выдворить тебя отсюда силой, но могу сама перейти в другую комнату.

— А я притащить тебя назад.

— Я так и подумала, — кивнув, сказала она. — Поэтому пока и не перенесла отсюда свои вещи. Мы должны оба согласиться с тем, что один из нас будет ночевать в другом месте.

— Мы оба останемся здесь, — заявил Натан. — Я так хочу.

— А с моим желанием ты не считаешься? — возмущенная его высокомерием, воскликнула Лидия. — Или оно уже ничего не значит?

Хантер встал, пересек комнату и остановился перед ней.

— Твои желания? Они очень много для меня значат. Но мне кажется, что ты сама не знаешь, чего хочешь.

Он держал ее за запястья, чтобы она не убежала.

— Отпусти меня, Натан, прошу тебя. — Она попыталась высвободить руку, не веря, что он будет удерживать ее силой. Но Хантер схватил ее еще крепче.

— Может быть, мне сказать, чего ты хочешь? — Он поднес ее руку к утолщению, образовавшемуся под брюками. — Ты хочешь этого. Хочешь, чтобы это было внутри тебя, чтобы ты кричала, получая от этого наслаждение.

Лидия начала вырываться всерьез. Щеки у нее горели, глаза пылали гневом.

— Не будь неотесанным чурбаном, Натан. Если бы я хотела только этого, мне подошел бы любой мужчина.

— Ага! — торжествующе воскликнул Натан. — Значит, тебе не подойдет любой мужчина? Значит, ты хочешь меня?

— Да… то есть нет… Зачем ты пытаешься запутать меня?

— Ты запуталась без моей помощи, Лидия. Ты путаешь меня с кем-то другим, который не является твоим мужем. А мы ведь с тобой обменялись клятвами, дали обеты. Любить, почитать, повиноваться.

— Вот любви-то я и не приметила. Ты помнишь только то, что служит твоим интересам.

— Вот как? — Положив руки ей на плечи, он развернул ее лицом к себе. — Неужели ты думаешь, что только я в этом заинтересован? Я предлагаю тебе верность и уважение, а также вполне комфортабельное жилье. В постели, которая стоит за нашими спинами, я предлагаю тебе наслаждение. Неужели ты настолько упряма, что не пожелаешь принять того, чего хочешь больше всего?

— Тебе ли знать, чего я хочу, — сказала Лидия, отворачиваясь от него. Взгляд ее темно-синих глаз стал печальным. Ей было жаль, что он не может или не хочет понять ее.

— Мне ли не знать этого? Ведь я вижу даже то, о чем ты сейчас подумала. Знаешь, как потемнели твои газа? Они пленили меня еще во время нашей первой встречи. Даже сейчас, когда ты демонстрируешь открытое неповиновение, я заметил в них волнение, которое тобой так старательно скрывается.

— Ты ошибаешься.

— Как бы не так! Я чувствую, как колотится твое сердце. — Он потянул за поясок халата. Его рука скользнула под одежду. — У тебя такая теплая кожа. Я чувствую ее сквозь тонкую сорочку. Если я прикоснусь к твоей груди, она набухнет, а сосок напряжется и затвердеет. И не потому, что тебе холодно, Лидия. Мы это оба знаем. Тебе нравится ощущать мои руки. Ты любишь, когда я тебя целую. Лидия судорожно глотнула воздух. Рука Натана все еще лежала на ее животе, а ей казалось, что он проделывает все, о чем говорит она представила себе, как он целует сосок, и теплая волна моментально пробежала от груди по всему телу, сладкой болью отозвалась где-то между бедрами. Лидия закрыла глаза.

— Кожа у тебя нежная, шелковистая, Лидия. Ее аромат неуловим, но всегда напоминает мне цветы — сирень, лаванду и даже тропические орхидеи. — Он говорил хриплым шепотом, его слова обволакивали ее, словно шелковая сеть. Ей было безумно приятно запутываться в этой сети. У нее подгибались колени.

— Раскрой губы, Лидия. Позволь мне поцеловать тебя так, как ты хочешь, чтобы тебя целовали.

Лидия вздрогнула и замерла.

— Нет, — пробормотала она, прогоняя наваждение, и снова туго затянула поясок халата. — Оставь меня в покое, Натан. Я вовсе не хочу, чтобы ты прикасался ко мне. Иди к Тесс, если тебе нужна женщина. Она будет рада тебе услужить.

— Тесс? Ты путаешь меня с Бригом. Тесс никогда не была в моей постели.

— Все равно она не будет возражать.

— Возможно. Но мне нужна ты, моя жена. Пока я был в отъезде, я все время думал о тебе, сожалел, что пришлось уехать. Ты права в том, что я хотел дать вам с Ирландцем время побыть вдвоем. Но это еще не все: я по глупости хотел убедиться, что любовь в разлуке разгорается сильнее. Теперь я вижу, что все это чушь. Но если даже ты не скучала по мне ни умом, ни сердцем, то телу твоему меня не хватало. Я в этом убедился.

— Не знаю, что тебе пригрезилось, но я не хочу тебя, Натан Хантер. Ты меня понимаешь? Не хочу!

Хантер отбросил ногой кресло-качалку. Оно с грохотом повалилось набок, Лидия испуганно поежилась и взглянула на дверь.

— Нам никто не помешает, — сказал он. — Ирландец не сможет сюда подняться, а Молли и Тесс не посмеют. Мы Должны раз и навсегда решить нашу проблему.

— Ладно, — сказала она, сложив на груди руки и гордо подняв подбородок. Поза у нее была явно оборонительная. Натан понимал, что Лидия обороняется от его прикосновений, и решил подыграть ей. Он обнял ее одной рукой за шею и, сломав слабое сопротивление, приблизил ее лицо к своему.

— Ты действительно не хочешь меня? — спросил он. Лидия почувствовала его теплое свежее дыхание и отвела взгляд.

— Я не хочу тебя.

— Это мы еще посмотрим. — Он провел губами по плотно стиснутому рту Лидии.

Потом поднял ее. Лидия не обхватила его руками за шею, а просто мертвым грузом повисла у него на руках. Натан отнес ее на кровать и улегся рядом. Лидия лежала тихо и, кажется, не собиралась сопротивляться. Приподнявшись на локте, он заглянул ей в лицо. Она смотрела в потолок безразличным взглядом.

— Не создавай лишних проблем, Лидия, — сказал он, поигрывая прядью ее шелковистых волос. — Лучше сдайся сразу, не заставляй меня ломать твое сопротивление. Ты получишь удовольствие в любом случае, но, сопротивляясь сейчас, потом будешь испытывать чувство вины. Зачем это тебе нужно?

— Согласись, я знаю, чего хочу, и оставь меня в покое. Пойми, я имею право распоряжаться своим телом по собственному усмотрению.

— Ошибаешься. Пока ты моя жена, ты такого права не имеешь. Ты принадлежишь мне.

Он вспомнил, как, подъезжая к дому, мечтал поскорее овладеть ею, и подумал, что ситуация очень сильно изменилась. Его желание не остыло, она была нужна ему все так же сильно, но Лидия, возможно, сама того не понимая, распоряжалась его эмоциями. Больше всего Натану хотелось оказаться внутри ее тела, но ему нужно было услышать, что она разрешает это, она тоже этого хочет.

Наклонившись к Лидии, он обвел кончиком языка ее ушную раковину и потянул зубами мочку уха. Натан отлично знал, где следует прикоснуться, чтобы добиться ее реакции, но то, что он сейчас делал, напоминало скорее не любовную игру, а атаку. Он поцеловал уголок ее рта, подбородок, шею.

Запустив руку под халат, он обхватил полную грудь и медленно проделал поцелуями дорожку к соску. Она тихо охнула. Он приподнял вверх подол ее сорочки. Она без особого энтузиазма попыталась водворить ее на место. — Делай что задумал, Натан, — холодно сказала она, вновь овладев собой.

— Нет. Только не так.

Он попытался поймать губами ее губы, но Лидия отвернулась. Пришлось удовлетвориться поцелуем в шею. Она беспокойно заерзала, хотела что-то сказать, он воспользовался моментом и поймал наконец ее губы. Поцелуй был страстным, но в ее реакции что-то изменилось. Она на него сердилась и хотела, чтобы он это знал.

Лидия хотела отказать ему, хотела отказать себе. Но не сделала ни того, ни другого. Ее тело двигалось, подчиняя заданному им ритму, и они одновременно достигли высшей точки наслаждения. Но после этого ей впервые захотелось плакать. Как только Натан приподнялся, Лидия поправила подол сорочки, погасила лампу на прикроватном столике и отодвинулась на свою сторону кровати, так что даже зоркие глаза Натана не смогли разглядеть ее лицо.

Хантер вздохнул. Он лежал на спине. Ну и что он этим доказал? Он знал каждый дюйм ее тела, обожал его, боготворил. Он знал, как доставить ей удовольствие, однако не мог заставить ее сказать, что она его хочет.

Натан накрыл одеялом себя и Лидию, положил руку ей на бедро. Она поежилась.

Он окликнул ее:

— Лидия?

Она не ответила.

— Я знаю, что ты не спишь.

— Я хотела бы заснуть.

— Мне хотелось бы поклясться, что этого больше не повторится, — тихо сказал он, — но боюсь, что это было бы ложью.

Натан долго молчал, и Лидия даже подумала, что он больше ничего не скажет, но вдруг он продолжил:

— Знаю, ты думала, будто я охочусь за твоими деньгами. Возможно, в этом есть доля правды, потому что ты была дочерью Ирландца и поэтому мне было важно заполучить тебя. Требовалось всего лишь, чтобы ты взяла мое имя, но я почти с самого начала знал, что этого будет недостаточно. Ты с самого начала была желанна. Ты такая красивая, что у меня дух захватывает.

Слезы, которые никак не приходили, наконец покатились из глаз Лидии и тихо капали на подушку. Ей давно хотелось, чтобы кто-нибудь сказал, без всякой задней мысли, что она красивая. Наверное, она ждала этого всю жизнь. А теперь, услышав эти слова, поняла, что это совсем не важно. Она плакала, жалея то ли себя, то ли Натана. Ей пришлось рукой зажать рот, чтобы не разрыдаться в голос.

Натан тихо сказал:

— Я не хочу, чтобы у нас был фиктивный брак. Я этого не вынесу. Даже в течение года.

Она кивнула и, собравшись с духом, сказала:

— Понимаю.

В середине ночи Лидия повернулась к Натану лицом. До этого она лежала к нему спиной, ощущая ягодицами всю мощь его желания. Он был голый, и его состояние было очевидно. Тем не менее Натан не делал попыток прикоснуться к ней. Лидия думала, что он спит, но, повернувшись, увидела, что его глаза открыты. Серебристый лунный свет падал на его лицо и плечо. Его взгляд остановился на ее губах, метнулся в сторону, затем снова вернулся к губам, и лишь потом он посмотрел в ее глаза.

— Я не буду предпринимать никаких действий, — сказал он, чувствуя, как сильно она нужна ему именно в эту минуту.

— Даже если я попрошу тебя?

Натан вздрогнул, почувствовав, как ее руки, исчезнув под одеялом, прикоснулись к его напряженной плоти. Она гладила, потом целовала и любила его душой и телом с той же нежностью, как это было во время их путешествия на корабле. Но только один из них знал, что это было своего рода прощанием.

Проснувшись утром, Натан обнаружил, что Лидии нет рядом. «Жестоко начинать день в одиночестве», — сонно подумал он.

Подушка рядом еще хранила ее аромат. Натан улыбнулся и зарылся в нее лицом. На него нахлынули воспоминания о полуночной любовной сцене. С какой нежностью Лидия одаривала его своей любовью… Он обязательно пожурит ее за то, что позволила ему так долго спать, но сделает это так, чтобы не заметили ни Ирландец, ни Молли. Он шепнет ей об этом на ушко, и это будет их маленькой тайной. А все остальные пусть гадают, почему вдруг заалели ее щечки. Все еще улыбаясь, Хантер вошел в столовую. Лидии там не было. Был Ирландец. Натан не мог скрыть разочарования. Кивнув хозяину, он наполнил себе тарелку и уселся за стол.

— Лидия уже позавтракала? — спросил он.

— По-видимому, — мрачно ответил Ирландец. Натан удивленно приподнял бровь. — У тебя боли с утра? — спросил он. — Какое тебе, черт возьми, дело? — Будет тебе, Ирландец. Может, скажешь сразу, что происходит?

— А ты сам не понимаешь? Может, это тебе поможет? — сказал он, вытаскивая из кармана рубахи обручальное кольцо Лидии. Кольцо с опалом — красивое и изящное — лежало на его загрубевшей ладони, резко контрастируя с ней. — Я нашел его сегодня в своем переносном сейфе. При нем была записка, адресованная тебе. Я ее прочитал.

Натан почувствовал, как кровь отливает с его лица. Еще никогда в жизни ему не было так больно. Уж лучше бы его избили, высекли или морили голодом. Он протянул руку, чтобы взять кольцо.

Ирландец, зажав его в кулаке, спрятал руку за спину.

— Э-э нет. Оно мое, — сухо заметил он. — Она оставила его взамен денег, которые взяла из сейфа, и лошади, взятой из конюшни.

— Нельзя ли взглянуть на записку? Ты сказал, что она адресована мне.

Убрав кольцо в карман, Ирландец дал ему аккуратно сложенный лист бумаги.

— Как это ты умудрился? Едва успел вернуться домой, как все, над чем я трудился двадцать лет, все, что у нас с дочерью было за последнюю неделю, полетело к чертям! Если бы не ты, она осталась бы в Баллабурне!

У Натана возникло ощущение, будто его ударили. Сжимая записку в руке, он встал из-за стола и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Выйдя из дома, он побрел куда глаза глядят. Утро 6ыло весьма холодным, но он не замечал холода и все шел и шел.

Оказавшись на гребне холма, Хантер остановился. Он уселся на землю под красным эвкалиптом. Дом был далеко внизу и казался отсюда драгоценным камнем на изумрудно-зеленом бар хате. Земля эта, насколько видел глаз, была обещана ему — поля и луга, заросли ежевики, голубые ручьи и речки и бескрайнее небо. Все принадлежало ему. Натан горько рассмеялся.

Он долго смотрел на записку Лидии, потом развернул и принялся читать:

Поверь, я понимаю важность того, что ты сказал вчера вечером. Я думаю, что не подхожу для брака, который я предложила. Ты доказал это мне, потом я сама доказала это себе, Зная твои чувства и зная мои, я поняла, что о разводе не может быть и речи, а потому решила, что единственным правильным выходом будет мой отъезд из Баллабурна.

Надеюсь, ты не будешь меня разыскивать. Я не собираюсь бежать из этой страны. Ирландец подробно объяснил мне условия пари, поэтому я намерена прожить здесь целый год, начиная с даты нашего официального бракосочетания. Я намерена обосноваться в Сиднее. Как только устроюсь, напишу, куда переслать мне мои пожитки, так как уезжаю налегке.

Прежде чем уехать, я долго думала, так что решение принято не под влиянием случайных импульсов и я понимаю его последствия. Не забывай об этом, если тебе вдруг придет мысль о том, чтобы заставить меня вернуться, особенно если к этому тебя подтолкнет уязвленная гордость. Я поняла, как сильно ты любишь Баллабурн и почему согласился на все условия пари Ирландец был несправедлив к нам обоим, но особенно к тебе Он воспользовался твоим желанием получить землю и твоим уважением и хорошим отношением к нему и обратил все это против тебя. Не позволяй ему угрожать тебе тем, что ты потеряешь Баллабурн. Ты его выиграл, он твой. Я, со своей стороны, позабочусь о том, чтобы ты сохранил его.