Глава 12

За завтраком Клод, Алексис и Лендис потешались над своими товарищами, чьи физиономии после вчерашнего побоища имели весьма живописный вид.

Каждый из команды «Конкорда» знал, что Алексис умеет держать слово, и поэтому решение освободить большинство моряков от вахты явилось вполне оправданным. Трудно было поверить в то, что она все-таки решит бежать, не дожидаясь встречи с Президентом. Клод тем не менее отдал подробные распоряжения относительно четверга, однако Алексис не могла об этом знать. Таннер сознательно не сообщал ей дату и время встречи с властями, хотя и понимал, что таким образом усложняет ее задачу.

Ужин прошел в мирной обстановке. Почти все матросы разбрелись кто куда, остались лишь Лендис, Гарри и Майк. Алексис на этот раз выполняла обязанности кока. Впрочем, готовить ей было в радость — безделье утомляло ее сильнее работы. Во время ужина она думала только о том, каким образом сможет выбраться из Вашингтона. Задача дьявольски трудная, если учесть, что Клод наотрез запретил ей покидать дом, даже под охраной. Алексис часто вспоминала о своих людях. Подчинятся ли они ее приказу или все-таки сделают так, как велит им сердце? Оставалось лишь надеяться на то, что здравый смысл возьмет верх над эмоциями, но в этом случае ей пришлось бы воспользоваться услугами первого попавшегося корабля. Впрочем, сперва она должна придумать, как пробраться в порт.

Подняв глаза, Алексис заметила, что Клод смотрит на нее и улыбается, словно читая ее мысли.

— Способ должен быть, — сказала Алексис, возвращая ему улыбку.

Клод рассмеялся, не обращая внимания на озадаченные взгляды матросов. Никто, кроме Клода, не уловил в реплике Алексис какого-то особенного смысла.

Зато для Алексис смех Клода сказал больше, чем могли бы сказать слова. В этих звуках она услышала вызов. Клод словно дразнил ее, подзадоривал на очередную попытку. Даже в постели, кутаясь в его рубашку, надетую на голое тело, она продолжала перебирать варианты бегства, ища лучший.

В среду вечером Клод и Алексис вдвоем расположились в кабинете. Каждый был занят своим делом. Она, по-восточному скрестив ноги, сидела на ковре и читала, забыв обо всем на свете. Поглядывая на нее, Клод думал о том, что этот способ бегства от реальности, пожалуй, единственный у нее оставшийся. Словно в подтверждение, Алексис, оторвав от книги взгляд, посмотрела мимо него, чему-то улыбаясь.

— Интересно? — спросил он.

— Очень. Ромео и Джульетта, — звонко откликнулась Алексис.

— Странно. Мне эта пьеса не показалась уж слишком занимательной.

— Потому что ты не думал, как здорово иметь средство, благодаря которому можно притвориться мертвой. Если бы у меня было такое снадобье, я бы мигом решила все проблемы.

— Придется мне запретить тебе читать, если из книг ты будешь черпать идеи для побега, — сказал Клод, ласково перебирая золотистые пряди волос.

Почувствовав, как Алексис вздрогнула, Клод убрал руку.

— Я должен кое-что тебе сообщить, — начал он бесцветным голосом, будто речь шла о меню на завтра.

Алексис немедленно повернулась к нему лицом. Безразличный тон не ввел ее в заблуждение.

— Завтра ты встречаешься с Медисоном.

Алексис кивнула. Она сама с точностью не могла бы сказать, какие эмоции вызвала в ней эта новость. Отчасти она даже радовалась тому, что наконец все будет кончено и ей предстоит принять вызов, с другой стороны — понимала, что может потерпеть поражение.

— Мы с вами приглашены на обед в дом Роберта Дэвидсона.

Клод видел, как разозлилась Алексис, как колко засверкали ее глаза, но он ожидал подобной реакции.

— Сенатор Хоув, — продолжил он, — Беннет Фартингтон и Ричард Грэнджерс тоже там будут. Они хотели бы обсудить с тобой условия сотрудничества после обеда.

— Надеюсь, они не ждут от меня благодарности за это, — сердито заметила Алексис. — Полагаю, они считают, что я должна вести себя как гостья. Я бы предпочла…

— Не надо мне ничего говорить, Алексис, — перебил ее Клод. — Мы с сенатором расходимся во взглядах в некоторых пунктах, и завтрашний обед в их числе.

— Почему ты все так хорошо понимаешь, а они нет? — с безнадежностью в голосе спросила Алексис.

— Дело в том, что все они — практикующие политики и привыкли, что вежливого приема, вкусной еды и пары стаканов вина, как правило, достаточно для того, чтобы заручиться сотрудничеством.

— Быть может, для умирающего от голода и меньшего бы хватило.

— Полагаю, ты права, да только я не об этом.

Алексис поднялась с пола, прихватив с собой книгу, и пошла в дальний угол кабинета. Поставив томик на полку, она медленно повернулась к Клоду:

— Ты кое-что сказал мне на днях. Кое-что, о чем я, кажется, стала забывать. О Лафитте. Ты сказал…

— Я сказал, что какими бы ни были мотивы его поступков, он получит свое вознаграждение.

— Верно. Я хочу знать, будет ли это затронуто в завтрашнем разговоре.

Алексис боялась услышать ответ, потому что заранее знала его. Она прислонилась к книжным полкам и теперь чувствовала, как врезаются в спину деревянные планки.

— В значительной степени, — осторожно ответил Клод.

Алексис закрыла глаза и судорожно вздохнула.

— Почему ты мне раньше не сказал?

— Я не собирался тебе говорить ни о чем, надеясь, переубедить сенатора. Я до сих пор еще не оставил эту мысль.

По его тону было ясно, что Клод и сам не верит в успех.

— И чего ждут от меня?

— Чтобы ты убедила Лафитта приехать в Вашингтон. Президент рассчитывает на его помощь в Карибском море.

— Я не могу пойти на это! Я не могу его предать! После всего, что он для меня сделал…

— Теперь ты знаешь, что я имел в виду, когда говорил о вознаграждении?

— Я еще не все сказала, Клод. Неужели Президент не понимает, что Лафитт поможет им, если это будет ему выгодно? Оттого, что британцы суют нос в новоорлеанские дела, он пока не выиграл, а проиграл. Он сам предложит сотрудничество американцам. Я знаю! Но только не тогда, когда они применят к нему такую же тактику, как ко мне. Пусть попробуют действовать силой, и он засмеется им в. лицо. Для Лафитта ничто не может окупить свободы, той свободы, которой он может наслаждаться сейчас.

Алексис перевела дыхание и подошла к Клоду. Присев на банкетку у его ног, она взяла его руку и поднесла к своей щеке.

— Я не могу пойти на это, Клод. Никто не заставит меня искать Лафитта, чтобы сдать его вашему Президенту.

— Ты все еще хочешь встретиться с ними завтра? — спросил он, усаживая ее к себе на колени.

— А разве у меня есть выбор?

— Только тот, что был с самого начала. Ты можешь попытаться убежать.

От его дыхания легкие золотые колечки на ее виске вспорхнули и опустились на щеку. Клод кончиками пальцев убрал их с лица и замер, почувствовав влагу на ее щеке. Он не сказал ничего, потому что знал: она думала сейчас о нем. Отчего вышло так, что человек, который так сильно любит ее, должен сделать все, чтобы лишить ее возможности выбора.

Помолчав, Алексис подняла голову. Она даже не пыталась смахнуть слезы.

— Я встречусь с ними завтра только для того, чтобы продлить наше свидание еще на несколько часов. После того как я дам им ответ, они скорее всего не позволят мне дольше жить здесь.

— Да, это так, — тихо отозвался Клод.

Склонив голову, он гладил ее волосы. Когда замолкли всхлипы и дыхание ее стало ровным, он отнес ее в комнату и уложил на кровать. Укрыв Алексис одеялом, он вернулся в кабинет и, сев за стол, взял книгу, но читать так и не смог. Его одолевали сомнении, он спрашивал себя, верно ли поступил, подготовив ее к тому, что скорее всего произойдет завтра.

На следующее утро Алексис проснулась довольно поздно. На кухне она застала одного Лендиса. Он сидел, положив вытянутые ноги на табуретку, и думал о чем-то, потягивая дымящийся кофе. Он был настолько глубоко погружен в раздумья, что даже не заметил вошедшую Алексис.

— Где остальные? — спросила она, недоуменно глядя на Лендиса.

Лендис вздрогнул, услышав ее голос, и пролил кофе на стол. Воспользовавшись вместо салфетки собственным рукавом, Лендис поставил чашку и только после этого взглянул на Алексис.

— Капитан уехал в город, а Гарри и Майк отправились в порт, чтобы…

— Чтобы что?

Лендис вздохнул.

— Вы и так, наверное, догадались. Чтобы проверитъ, нет ли там одного из ваших кораблей. Капитан все еще считает, что ваши ребята должны объявиться.

— И вы тоже думаете, что они прибудут?

— Меня не оставляет надежда, как, впрочем, и опасения. Короче, я верю, что они объявятся.

Лендис встал и предложил Алексис стул, а сам занялся приготовлением кофе для нее.

— Вы знаете легенду о короле Артуре? — вдруг спросил моряк.

Алексис рассмеялась и на безупречном кокни ответила:

— А чего не знает настоящая английская девчонка, хотела бы я знать? Ну правда, Джон, что это тебе в голову пришло? Будешь потчевать меня средневековыми сказками?

Алексис замолчала, припоминая, а потом уже совсем другим тоном добавила:

— Интересное сравнение.

— Значит, вы поняли, на что я намекал.

— Думаю, речь идет о той части сказки, где леди Дженевра[5] была приговорена к смерти королем Артуром. Он надеялся, что ее возлюбленный, сэр Ланселот, выручит ее и спасет, хотя король знал, что потом должен будет сражаться на смерть с лучшим из своих вассалов.

— Именно так.

— Хотела бы я, чтобы вы не проводили аналогий с легендами, которые так ужасно заканчиваются, — поежившись, заметила Алексис. — Стоит ли напоминать, что Артур и Ланселот оба были убиты на бранном поле за Камелотом. Если сравнивать рыцарей в полной боевой выкладке с нашими боевыми кораблями, то, откровенно признаться, я бы не пожелала такой судьбы ни «Конкорду», ни своей «Принцессе». Именно поэтому я приказала своей команде не лезть в драку. А что касается меня в шкуре леди Дженевры, то, скажу вам, в этом обличье я чувствую себя совсем неуютно.

— Отчего же? Вы можете, как и она, постричься в монахини, когда все будет кончено.

Такой исход показался обоим настолько нелепым, что они дружно засмеялись.

— Зато мне в самим деле грозит тюрьма, Джон, — неожиданно серьезно сказала Алексис.

Она помолчала немного, словно примеряя на себя роль заключенной. Алексис не была настолько наивной, чтобы не понимать — скорее всего так и будет. То, что ей предложат сделать в обмен на свободу, не оставляло для нее выбора.

— Но можно ведь изменить сюжет, — медленно проговорила она, потягивая кофе. — Вы в любой момент могли бы подать мне руку помощи.

Алексис откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Лендис продолжал смотреть на нее невидящими глазами.

— Все верно, Джон. Я и не ждала ответа. Я помню о том, что ты один из людей Артура.

— И останусь им до конца, — тихо, но твердо произнес Лендис.

Алексис встала и поцеловала старого моряка в лоб.

— Я рада за Клода, — сказала она, положив конец дискуссии.

Алексис приготовила завтрак, а Джон тем временем развлекал ее разговорами, не имеющими никакого отношения к затронутой проблеме.

Когда они поели, Алексис пошла в кабинет, где спустя несколько часов ее и застал Клод. Она сидела на подоконнике; лицо ее было прижато к оконному стеклу, глаза с тоской глядели на улицу.

Клод стоял на пороге кабинета несколько минут и все смотрел, смотрел на нее, запоминая ее позу: наклон головы, изгиб плеч, спины, рук, быстрое движение пальцев, барабанящих по оконному стеклу. Этот звук явственно отдавался у него в голове, и Клод не сразу понял, что слышит стук собственного сердца. Еще мгновение, и он потерял бы над собой власть. Алексис в это мгновение стала сильнее его… Он заговорил, чтобы не дать ей себя одолеть.

— Добрый день, капитан Алекс Денти.

Алексис перестала барабанить по стеклу и, обернувшись, миролюбиво ответила:

— Добрый день! Не видела, что ты вернулся.

Клод подошел к ней и поцеловал в лоб. Присев на подоконник рядом с Алексис, он сказал:

— Думал, я тебя здесь не застану.

— Я же сказала, что не убегу, пока не увижусь с Президентом.

— Я имел в виду эту комнату. Я полагал, ты у себя будешь готовиться к выходу в свет.

— Еще не время, — махнув рукой, ответила она. — Не такой уж серьезный повод, чтобы часами торчать у зеркала.

— Ты уже решила, что наденешь сегодня?

Клод знал ответ заранее, но ему хотелось услышать его из уст Алексис. Удовольствие было тем больше, чем более невероятно он звучал бы из уст любой другой женщины.

— Я об этом как-то не думала. Но сейчас, раз уж ты меня спросил, отвечу: мне глубоко плевать, что будет на мне надето.

Клод от души расхохотался.

— Именно поэтому я взял заботу о твоем туалете на себя. Впрочем, если хочешь пойти в брюках и ботинках — пожалуйста, твое дело.

— Не такая уж плохая мысль. Они ожидают капитана Денти — вот к ним и явится Алекс Денти во всей красе.

— Согласен. Но это было бы нечестно. Тогда ты показала бы им капитана Денти, которого на самом деле не существует. Насколько мне известно, этот капитан не женщина, прячущаяся за мужским платьем, а женщина, использующая мужской наряд для того, чтобы достичь поставленной цели. Я прав?

— Ты знаешь меня лучше, чем они, — тихо сказала Алексис и опустила глаза, стараясь лишний раз не показывать, как тоскует по близости с ним. Когда она заговорила вновь, то обращалась скорее к себе, чем к нему. — И какова же моя цель?

Вопрос остался без ответа. Оба они знали, что цель у нее одна — побег. Алексис подняла глаза, чтобы увидеть, как на его губах рождается едва заметная улыбка. Что она знаменовала собой? Надежду? Он словно говорил ей, что она все еще может рискнуть.

— Интересно, какая одежда лучше подойдет для сегодняшнего дня?

— Позже. Не волнуйся, это не мешок с прорезями и не саван. Я просто не хочу, чтобы они тебя жалели.

Его зеленые глаза на мгновение потемнели, превратившись в малахит. Он с силой сжал ее кисти.

— Алекс, каким бы целям ни служил твой наряд, ты должна знать, что я разгадаю твои намерения первым и буду первым, кто остановит тебя.

— Кого ты хочешь убедить, Клод?

Таннер разжал пальцы. Только сейчас он понял, что повторяет свои слова вслух, как заклинание, словно не уверен в том, что сможет удержать ее.

Алексис соскользнула с подоконника и встала перед ним.

— Лучше держи меня сейчас. Да-да, обними меня покрепче. Я хочу ощутить твою силу, — сказала она, прикоснувшись губами к его шее. — Мне все равно, что случится потом, я и тогда буду любить тебя.

Последние слова прозвучали почти беззвучно, но он ответил так, будто слышал каждое из них. Клод прижал ее к себе, закрыл глаза, утонул лицом в золотой пене волос, чувствуя себя одновременно и тюремщиком, и ее пленником.

Мягкий, но настойчивый стук в дверь заставил их разомкнуть объятия. Клод неохотно пошел открывать.

— Кто там?

— Ванна для Алексис остывает, — прозвучал из-за двери голос Лендиса. — Уже время. Вам обоим пора готовиться к выходу.

— Хорошо. Я сейчас отпущу ее. Ты слышала, Алексис, — сказал он, — нам пора.

— А как насчет моей одежды? — спросила она.

— Все уже приготовлено в твоей спальне.

Она кивнула и пошла из комнаты. Ладонь ее легла на ручку двери, но Алексис медлила. Клод видел, насколько ей трудно решиться покинуть его, он слышал, как громко билось ее сердце, как участилось дыхание, превратившееся в серию судорожных вздохов. И все же она справилась с собой и, когда прошла наверх, к себе в спальню, открыть дверь для нее уже не представляло никакого труда.

Первое, на чем остановился ее взгляд, была дымящаяся ванна с горячей водой. Затем она заметила расстеленные на полу свежие полотенца, еще одно полотенце лежало на прикроватном столике. И только потом Алексис увидела то, что было разложено на кровати. Она медленно подошла, словно боясь, что одно неосторожное движение, и эта небесно-голубая дымка рассеется. Рука ее потянулась к воздушной ткани, но она остановила себя и вначале взяла в руки атласное белье. Эти деликатные вещи тем не менее не вызывали сомнений в своем земном происхождении, тогда как платье казалось сотканным из одного света.

Алексис разделась, аккуратно сложила одежду, чтобы продлить предвкушение радости и подольше полюбоваться этим небесным платьем. Она вошла в ванну, даже не заметив того, что вода в ней все еще слишком горячая. Алексис мылась неторопливо, все время не спуская глаз с кровати, где лежало нечто волшебное, окрашенное в цвета небесной лазури.

О чем он думал, покупая его? Алексис плеснула в лицо водой, чтобы смыть с губ улыбку. Он думал только о себе, и ни о ком другом. Странно, но ей не показалось это обидным, скорее наоборот. Он знал, как она будет выглядеть в выбранном им наряде… Алексис почувствовала, что дрожит, но не могла остановить свои мысли.

Что увидят остальные? Неужели они сумеют разглядеть в ней Алекса Денти? Разве смогут они признать безжалостного капитана в хрупкой женщине, одетой в легчайшее платье из небесно-голубого шелка? Быть может, здесь есть какая-то хитрость? В чем будет заключаться эта хитрость, Алексис пока не знала. Она знала лишь, что платье — это орудие, орудие, возможно, более мощное, чем нож или шпага. И Алексис не сомневалась — она поймет, как его применить, когда настанет время.

Молодая женщина поднялась из ванны и быстро вытерлась насухо. Надев белье, она села перед зеркалом и стала причесываться. Потребовалось немало времени для того, чтобы красиво уложить волосы — раньше ей редко приходилось этим заниматься. Наконец Алексис удалось добиться результата, который удовлетворил ее. Тряхнув головой, она убедилась, что каждый завиток лежит именно там, где ему положено, и не выбивается из прически.

В зеркале Алексис видела отражение платья, лежащего позади нее на постели. Дольше она тянуть не могла. Клод вот-вот должен был прийти за ней, и она хотела выглядеть именно такой, какой он ее желал видеть.

Алексис опустила ноги в голубые атласные туфельки и только после этого бережно надела платье. Нигде ничего не пришлось поправлять: платье словно слилось с ней, оно как будто было создано, чтобы ласкать ее своим прикосновением.

Алексис повернулась лицом к двери, ожидая Клода. Ни разу она не взглянула в зеркало. Все, что ей хочется узнать, она увидит в его глазах…

Она забыла о том, что и ее глаза могут быть зеркалами — зеркалами для него. Забыла до той поры, пока не вошел Клод.

Стройный и сильный, он двигался с какой-то звериной грацией. Военный мундир сидел на нем удивительно ловко. Рубашка поражала своей белизной, а китель только подчеркивал мощный разворот плеч и развитую мускулатуру рук. Но что больше всего привлекло внимание Алексис, так это золотой аксельбант на кителе. Наверное, другие видели в нем только знак отличия, положенный Танкеру по чину, но она воспринимала его как золотую пробу, отметившую этого человека, словно Клод был окружен золотым сиянием.

Алексис шагнула ему навстречу, но он жестом остановил ее. Она стояла неподвижно, опустив руки, открытая его взгляду, с пристрастием оценивающему каждую деталь наряда.

Клод даже не сразу понял, что это прекрасное видение было самой настоящей реальностью. Он узнавал в Алексис черты, сделавшие ее капитаном Денти: упрямый подбородок, крепкие смуглые руки. Сквозь призрачную пелену платья он видел эти сильные ноги, которые легко могли удерживать ее на качающейся под штормовым шквалом палубе.

Клод улыбнулся. Он остановил ее потому, что захотел понять, что же в ней увидят остальные. Теперь чуть вздернутый подбородок не казался ему свидетельством несгибаемой воли, а лишь жестом кокетки, словно говорящей: ну-ка, поймай меня! Руки ее вовсе не походили на железные тиски, и для человека непосвященного казались нежными, словно созданными для того, чтобы обнимать мужчину. Янтарные глаза, в которых прежде читалась решимость, сейчас горели неприкрытым желанием, и он уже думал не о том, какой формы у нее ноги, а о том, что они раздвинуты…

И тут словно что-то перевернулось в нем. Никто, кроме него одного, не знает, как на самом деле выглядит капитан Денти. Никто из пригласивших ее на ужин не увидит в ней сегодня грозного пирата. Этот небесно-голубой наряд делал ее на удивление женственной. Если бы она явилась в черном шелковом костюме с красным кушаком на поясе, все, пожалуй, увидели бы в ней корсара, и никто не заметил женщины. Но он хорошо знал и ту и другую Алексис, и оба эти образа сейчас слились в один, Клод шагнул ей навстречу и взял ее за руку, поцеловав в ладонь.

— Ты красива. Вы обе красивы, — добавил он шепотом.

Алексис отняла руку.

— Как вы собираетесь обращаться ко мне сегодня вечером? — спросила она.

— Как к капитану Денти.

— Хорошо.

Она пошла было к двери и остановилась: ей показалось, что Клод что-то хочет сказать, но не решается…

— Что-то не так? — осторожно спросила Алексис. Клод достал из кармана маленький черный футляр.

— Я принес тебе вот это. Решение, носить его или нет, я оставляю за тобой.

Посчитав, что сказал все, Таннер протянул ей футляр.

Алексис не знала, как поступить: отложить обитую бархатом коробочку в сторону или открыть ее. Она подняла взгляд на Клода, надеясь угадать по его глазам, чего он от нее хочет. Наконец она решилась и открыла футляр. У Алексис перехватило дух. Кончиками пальцев она провела по холодно мерцавшему серебряному колье, украшенному бриллиантами.

— Не думала, что ты догадаешься, — тихо сказала она, взглянув на Клода.

Протянув ему колье, она повернулась к нему спиной. В тот момент, когда металл коснулся ее горла, у Алексис сжалось сердце. Она видела отражения их обоих в зеркале, но замечала только сверкание серебра у себя на шее и руки, что застегивали замок.

— Почему ты решил, что я не буду носить твой подарок? — спросила Алексис, обращаясь к отражению Клода в зеркале, когда он, застегнув колье, опустил руки к ней на талию, да так и оставил их там.

— Я сказал лишь, что не стану принуждать тебя, если ты не захочешь.

Алексис повернулась к нему лицом, рука ее непроизвольно поднялась к колье, плотно охватившему горло.

— А ведь я ношу эту цепь с давних пор, гораздо раньше, чем ты узнал о ее существовании.

Клод кивнул, соглашаясь с ней.

— Но верно и то, что это не остановит тебя.

На глазах ее выступили слезы.

— Ты только что освободил меня.

— Разве?

Теперь Алексис знала, что его признание за ней права быть свободной привязывало ее к нему сильнее, чем кольцо его рук, чем тепло его губ, чем все остальное. Но как ни больно было ей сознавать это, завоевать право быть с ним она может лишь одной ценой: покинув его сегодня, когда это ей особенно нелегко.

Клод отпустил ее, не желая продлевать пытку. Алексис старательно вытерла слезы, и они пошли вниз.

Гарри и Майк, затаив дыхание, смотрели, как Алексис спускается по ступеням. Как-то раз Лендис сравнил ее с ангелом, и сейчас она как никогда подходила под это определение. Лендис и сам улыбался, любуясь ею. Лучшего наряда для женщины он и представить себе не мог.

Все трое молчали, понимал важность момента. Каждый из них, глядя на Алексис, на ее искрящиеся глаза, умевшие, как они знали, загораться яростью и гневом, испытывал законную гордость от того, что эта красавица была знакома им как грозный капитан Денти.

— Вы очаровательны, капитан, — обрел наконец голос Гарри. Казалось, еще ни в чем в своей жизни он не был столь уверен.

— Благодарю, — откликнулась Алексис, и только Клод знал, за что она благодарна Гарри — ведь тот назвал ее капитаном.

— Экипаж ждет, — доложил Майк.

Едва ли он мог что-то прибавить к уже сказанному товарищем. Глядя на узкую, затянутую в перчатку кисть, сжимающую перила, он вспомнил о том, как учил Алексис держать пистолет. Эта изящная женская ручка имела железную хватку. Ее естественным продолжением была рукоять пистолета, эфес шпаги или корабельный штурвал, и ему в голову не могло прийти, что кто-то способен был воспринимать ее иначе.

Лендис проводил обоих капитанов к экипажу и помог даме сесть. Пока Клод натягивал поводья, Лендис наклонился к Алексис и шепнул:

— Сыграем в леди Дженевру?

Глаза Алексис яростно блеснули.

— Никогда! — решительно бросила она.

Клод пустил лошадей вскачь, и Лендис так и не успел ничего больше сказать.

— О чем это вы? — спросил по дороге Клод.

— Лендис намекнул мне насчет пострижения в монахини. Впрочем, это все не важно, — она махнула рукой и засмеялась.

Алексис крепко держала Клода под руку, пока дворецкий Дэвидсона провожал их в гостиную. На пороге она мрачно усмехнулась своему спутнику, но, когда дверь перед ними распахнулась и они вошли, Алексис была само очарование.

Клод обвел настороженным взглядом участников собрания. Только тут он понял, почему Алексис выбрала именно такую тактику: ни один из них не верил в то, что женщина, которую Таннер привел к ним, и грозный капитан Алекс Денти — одно и то же лицо. Ну что ж, сказал себе Клод, все только начинается.

Роберт Дэвидсон первым очнулся от шока, в который поверг его вид красавицы. Встав, он прошел к двери и поцеловал Алексис руку.

— Приятно видеть вас здесь, э-э… мисс Денти, — с запинкой произнес он.

— Как я могла отклонить приглашение, посланное мне столь замечательными людьми? — кокетливо отозвалась Алексис, и только Клод уловил в ее голосе стальные нотки. — Подготовка моего визита доставила вам столько беспокойства…

Дэвидсон несколько натянуто улыбнулся, представляя Алексис остальной компании. От нее не укрылся ни несколько нервный блеск в пронзительных глазах Ричарда Грэнджерса, ни холодный оценивающий взгляд Хоува, ни игривый, по-мужски голодный — Беннета Фартингтона. Очевидно, этот красавчик Беннет, прекрасно сложенный, с холеным лицом, жестоко завидовал Клоду.

— Господа, — воскликнула Алексис, подойдя к Беннету почти вплотную, так что складки ее платья задели обтянутые темно-синими брюками ноги красавца. — По-моему, кого-то не хватает! Мне сказали, что меня хочет видеть Президент!

Хоув приторно улыбнулся.

— Президент только что проинформировал нас о том, что не сможет прийти. По-видимому, вы разминулись с его курьером.

По спине Клода пробежал холодок тревоги, но чувство это было слабым и кратковременным.

— Президент уполномочил нас решать все важнейшие вопросы в его отсутствие, мисс Денти. Поверьте нам, он получит полную информацию о встрече.

Алексис несколько разочарованно кивнула. Затем она быстро взглянула на Клода, и в ее взгляде он прочел: «Это меняет все!»

— Давайте не будем говорить о деле на голодный желудок, — поспешно предложил Беннет, подавая Алексис руку. — Полагаю, за обедом мы сможем получить ответ на вопрос, который терзает каждого из нас.

Больше он ничего не сказал, но и без лишних слов было ясно, что никто из четырех представителей власти не хотел обсуждать условия сделки до тех пор, пока личность дамы остается под вопросом.

Алексис все это начинало забавлять. Ее смущенная улыбка служила подтверждением тому, что она совершенно не понимала, о чем идет речь. Когда Дэвидсон провел всех в большую столовую, Беннет предложил кресло Алексис, а сам сел рядом с ней. Клод наблюдал за ней через стол, уже догадываясь о том, что она задумала. Он от души веселился, наблюдая за тем, как Алексис флиртует напропалую. Клод не слишком хорошо знал ее с этой стороны. В самом начале их знакомства она пыталась заигрывать с ним, но тут же была наказана. Сейчас он видел игривую кокетку, умеющую расположить к себе даже расчетливо-холодного сенатора с помощью легкой застольной беседы. Когда обед закончился и слуги начали убирать со стола, Алексис встала и подошла к окну в дальнем конце столовой. Клоду достаточно было лишь взглянуть на нее, чтобы понять, что она чувствует.

Как могли они сомневаться в том, кто она такая? И какая им разница, как она вела себя сегодня за обедом и что говорила, если они не доверяли человеку, который привел ее сюда? Алексис знала: то, что она собиралась осуществить, она сделает не только ради себя, но и ради него. Эти люди задели ее гордость и гордость Клода.

К ней подошел Беннет. Сквозь гул голосов Клод пытался расслышать то, о чем беседовала Алексис с личным адъютантом военного министра.

— Живописный садик, не правда ли? — Беннет устремил взгляд в окно.