Глава 14

Они молча доехали до «Святого Марка». Скай не хотелось задавать вопросы.

Они поднялись в номер на пятом этаже. Джей Мак распорядился поставить во всех комнатах живые цветы, на столике возле кровати Скай увидела шампанское в ведерке со льдом, в гостиной — коробку шоколадных конфет.

В спальне стояла огромная кровать, в гостиной — диван и кресла.

Сняв шляпу, перчатки и пальто, Скай села возле камина.

— Хочешь шампанского? — спросил Уолкер, открывая бутылку.

Он налил шампанского и протянул фужер Скай.

— Ты более терпелива, чем я думал, — заметил он, отпив шампанское.

— Просто я надеюсь, что ты мне все расскажешь. Усевшись поудобнее, Уолкер начал:

— Я бродил, где мне только вздумается. Родители были заняты в миссии, и в Китае я пользовался куда большей свободой, чем в Бостоне. В основном иностранцы держались там вместе и не отваживаясь выезжать за город. Никто из них, кроме миссионеров, не пытался ничего узнать о народе. Некоторые страны, например Англия, установили в Китае сферы влияния.

Иностранцы ввели здесь свои законы и жили по своим обычаям, зачастую не имевшим ничего общего с культурой и обычаями Китая.

Уолкер улыбнулся, вспомнив те времена.

— Признаюсь, в Китае мне было интересно. Я неплохо выучил язык и мог объясняться и помогать родителям, которые не знали языка. Я изо дня в день наблюдал за жизнью людей: их обычаи и религия заинтересовали меня, и я старался узнать об этой стране как можно больше. — Он вздохнул. — Спустя некоторое время я понял, что мои родители совершенно не уважали народ, который пытались обратить в свою веру. Китайцам вовсе не просто принять концепцию Единого Бога. Они способны охватить мир в целом, но конкретные вещи выше их понимания. Родители считали китайцев язычниками, а мне они казались высокодуховным народом. Уолкер пригладил волосы.

— В деревне был один старец, и я работал на него. У него не было сыновей, только дочери, но они жили не с ним. Он кое-чему учил меня, и мы оба считали эту сделку выгодной.

— Твоим родителям это, наверное, не нравилось? — предположила Скай, поняв, что Уолкер любил своего наставника. — Они приехали туда, чтобы спасать души, а не за тем, чтобы потерять твою.

— Да, они запрещали мне встречаться с ним.

— Но ты все же работал у него! — «Значит, он такой же непокорный, как и я», — подумала Скай. Ей казалось, что судьба сына миссионеров отчасти напоминает судьбу незаконнорожденного ребенка. Наверное, поэтому Уолкер так хорошо понимал ее.

Он кивнул.

— При первой возможности я ушел к Хан-Шенгу. Правда, он никогда не взял бы меня, если бы знал, что мои родители против.

— Хан-Шенг, — тихо повторила Скай незнакомое имя. — Это он научил тебя Тай-Ши?

— Он научил меня терпению, дисциплине и исполнительности. Тай-Ши — всего лишь способ выражения этих качеств.

— А я думала, это нужно для драки. Уолкер усмехнулся, заметив, что Скай разочарована.

— Тай-Ши — это действительно борьба. В ней есть приемы, применяемые китайцами для самообороны. Хан-Шенг называл эту борьбу Кун-Фу.

— И эти навыки ты применил тогда в парке?

— Совершенно верно, — ответил он. — Родители оставили меня, полагая, что я вернусь в Бостон. Но, как я уже говорил, денег мне не прислали. Ожидая их, я продолжал жить в миссии, хотя почти все время проводил с Хан-Шенгом. Когда родители умерли, сотрудники миссии свели меня с одним американским купцом, чтобы я заработал деньги на возвращение в Бостон. Он торговал опиумом и поставлял рабов для Центральной Тихоокеанской железной дороги. Я сбежал от него.

Скай не сводила глаз с Уолкера. Слушая его рассказ, она представила себе страшную жизнь одинокого мальчика на шанхайских улицах, вынужденного воровать, обманывать и попрошайничать. Почти полгода ему удавалось скрываться от полиции, но потом его все же поймали, и только чудом Уолкер избежал наказания.

— Мне пришлось убедить их, что я британец, — сказал он.

— Британец? — удивилась Скай. — Но почему… Ах да, сфера влияния!

Он кивнул.

— Поверив этому, полиция отправила меня в британское посольство. Там, конечно, сразу же поняли, что я янки, но китайцам об этом не сказали. Меня приютили, одели, накормили и через некоторое время доставили к Уильяму Элкинсу, американскому консулу в Шанхае. Мистер Элкинс вел в это время весьма деликатные переговоры с Тзи-Хши. — Заметив вопросительный взгляд Скай, Уолкер пояснил: — Император был тогда еще ребенком, и страной управляла его мать. Она пользовалась огромным влиянием, но мистеру Элкинсу никак не удавалось наладить с ней сотрудничество.

— А ты сумел это сделать!.. — догадалась Скай, зная, что Уолкер был знаком с местными обычаями, чуждыми и непонятными американцам и европейцам.

— Да, я сумел, — сказал он. — Я помог ему заключить выгодную сделку, чем он снискал расположение президента Гранта. Мистер Элкинс, сообразив, что я ему полезен, решил не отправлять меня в Штаты. Я проработал у него целых три года, помогая ему договариваться с местными властями и заключать выгодные Сделки. Я постоянно слушал, что происходит вокруг. Никому из китайских чиновников не приходило в голову, что я знаю их язык. Поэтому они разговаривали при мне совершенно открыто. Так что я знал, кого можно подкупить, а кто отнесется к этой взятке как к оскорблению. Мне часто выпадала роль посредника: я пользовался доверием, поскольку мое низкое положение в обществе исключало возможность личной заинтересованности. Уолкер иронически улыбнулся:

— Китайцы верили в свое превосходство так же, как мистер Элкинс и подобные ему — в свое.

— А ты умеешь читать по-китайски? — спросила Скай.

— Не слишком хорошо, — признался он, — но умею.

— Значит, ты был личным шпионом консула? Уолкер улыбнулся еще шире:

— Думаю, меня можно было бы назвать даже вторым его помощником.

— Нет, ты был просто шпионом, — настаивала Скай.

Он пожал плечами.

— Мистер Элкинс заплатил мне за услуги, дав денег на поездку в Вест-Пойнт.

— Вест-Пойнт!.. — задумчиво повторила она.

— Да, там меня готовили к одной работе, где могли пригодиться мои специфические навыки.

— Умение врать, воровать и драться, — иронически перечислила Скай.

Уолкер и глазом не моргнул.

— Хотелось бы верить, что прежде всего они заметили мои способности к языкам, интерес к культуре других стран, находчивость и умение постоять за себя. Полагаю, то, что я умею врать, воровать и драться, им тоже нравилось.

Скай поразилась, ибо Уолкер сказал значительно больше, чем она ожидала.

— Я полагал, что из Вест-Пойнта снова вернусь в Китай, на это надеялся и мистер Элкинс, но сначала меня вызвали в Вашингтон, а именно в Белый Дом.

— Ты был шпионом президента? — восхищенно воскликнула Скай.

— Я докладывал президенту Гранту, — поправил ее он. — Эта работа не слишком отличалась от тех услуг, что я оказывал мистеру Элкинсу.

— Так ты просто профессиональный шпион!

— Возможно. — Уолкеру вдруг очень захотелось поцеловать ее. Но, взяв себя в руки, он продолжал: — Я пробыл бы в Вашингтоне дольше, но меня отправили со специальным заданием в Нью-Йорк.

— К Логану Маршаллу! — догадалась Скай.

— Да. Принимая тебя на работу, Парнел сказал, что я работал у него.

— Но сам ты об этом умолчал! — заметила она. — До сих пор ты не заслуживала полного доверия, — спокойно возразил он, сделав глоток шампанского.

Уолкер встал с дивана и быстро подошел к ней. Прикоснувшись губами ко лбу Скай и посмотрев в ее глаза, он сказал:

— Да ты просто сгораешь от любопытства! Сев рядом с ней, он начал рассказывать дальше:

— У Логана Маршалла возникли трудности вскоре после того, как его жена вернулась на сцену.

Она стала получать письма с угрозами, как выяснилось позже, от дублирующей ее актрисы. Та угрожала ей неприятностями, если она не откажется гот своей новой роли. Не знаю, как, но об этом прослышал сам Грант. Правда, когда он посетил Вашингтон, его восхитил талант Кэтти. Да и сам Маршалл — достаточно крупная фигура, чтобы о нем знал президент. Грант и рекомендовал меня Маршаллу.

— Значит, благодаря Маршаллу ты и разыскал меня?

Уолкер кивнул:

— Справедливости ради должен отметить, что Маршалл рассказал о тебе не сразу. К тому же, хорошо зная меня, он понял, что я найду тебя и без его помощи.

— А где ты работал после Маршалла?

— Я вернулся в Вашингтон, потом поехал в Париж, затем в Лондон.

— И потом снова вернулся в Нью-Йорк?

— Да, Из-за дяди.

Скай смотрела на него с возрастающим любопытством.

— Деньги на билет в Бостон прибыли в Шанхай через шесть месяцев после того, как я начал работать у мистера Элкинса, и их отложили для меня. Дядя не возражал, что я решил там остаться, но бабка очень надеялась, что я все-таки передумаю. Наверное, она предпочла бы, чтобы я занялся морскими торговыми перевозками. Она не примирилась с моим решением до самой своей смерти.

— А когда она умерла?

— Когда я жил в Вест-Пойнте последний год. Вскоре после ее смерти дядя купил Гринвил-Хаус в Бэйлиборо. Кое-какие деньги остались от бабки, и кое-что он получил за патенты. Но Парнел переехал в этот дом лишь через несколько лет. Я регулярно писал ему, и он время от времени отвечал мне. Работая у Логана Маршалла, я дважды встречался с дядей в Нью-Йорке, приглашал его перебраться в город, но он предпочитал жить в Бэйлиборо. В| деревне его считали затворником, но это вполне устраивало его. Садовник и кухарка присматривали за его хозяйством, да и за ним самим. Никто ему не мешал, а работа была для него всем. — Уолкер улыбнулся. — Это было самое счастливое время в его жизни.

— Джонатан Парнел не показался мне счастливым человеком, — заметила Скай.

— Ты просто не знаешь его.

— Конечно, я знаю его не так хорошо, как ты.

— Нет, ты не знаешь его вообще. Она нахмурилась:

— Но ты сказал…

— Я сказал, что Джонатан Парнел — мой дядя, а человека, с которым ты знакома, зовут совсем не так.

Скай молча уставилась на него. Все это казалось ей слишком неправдоподобным.

— Ты веришь мне? — спросил он.

— Да. — Разве могла она ему не верить?

— В Париже я получил от него несколько писем. В них дядя всегда называл меня Ксиа То. В переводе с китайского это значит «Немного лишний». Так китайцы в шутку называют дочерей. — Потому что дочери в семье не ценятся?

— Конечно. Как-то дядя сказал, что я родился только потому, что однажды моя мать выпила лишнего. Много лет спустя, поняв, что значила его фраза, я написал ему об этом китайском прозвище. С тех пор он обращался ко мне в письмах только так.

— У твоего дяди своеобразное чувство юмора. Не возразив ей, Уолкер продолжал:

— Письма, которые я получал от дяди в Париже, беспокоили меня. В них появилась какая-то бесцеремонность, но тогда я не обратил на это внимания, поскольку относился к нему уже несколько покровительственно и к тому же был слишком занят. Я не отвечал ему. Потом я переехал в Лондон, и больше писем от него не было.

Уолкер откинулся на спинку дивана. Скай нежно гладила его руку.

— Даже не знаю толком, с чего у меня появилось предчувствие, будто что-то случилось. Я и до этого месяцами не получал писем от дяди, но тут встревожился.

— И поэтому вернулся? Уолкер долго молчал.

— Но было уже поздно, — проговорил он, наконец.

Скай сжала его руку. Она ожидала услышать что-то подобное, но все же огорчилась, когда он это сказал.

— Ты уверен?

Он чуть заметно кивнул и прикрыл глаза.

— Да, но только не знаю, где они спрятали тело. — Уолкер посмотрел на Скай. Она побледнела, но старалась держаться.

— Садовник и кухарка?! — с ужасом спросила Скай.

— Верно. Его зовут Морганом Курраном, ее — Кориной Курран.

— Она его жена?

— Сестра. Точнее — сводная сестра. Ридинг — фамилия ее мужа. Она вдова. — Он прочел вопрос в выразительных глазах Скай. — Нет, его не убили. По крайней мере, никто не заподозрил, что это убийство: он слишком много пил.

— Он умер от пьянства?

— Он захлебнулся собственной рвотой, — неохотно признался Уолкер.

Как ты об этом узнал? Так же, как и обо всем другом. Это моя работа. Я спрашиваю, слушаю, наблюдаю, ищу. Это не так уж трудно и, как правило, не слишком опасно. Нужно лишь терпение, дисциплина и немного везения.

Подумав, что все наверняка гораздо сложнее, Скай потянулась к Уолкеру и потерлась об его щеку.

— Я приехал в Бэйлиборо в середине лета, — продолжал Уолкер. — На станции я спросил, как пройти к Гринвил-Хаус, и мне тут же указали на человека, который сошел с того же поезда. Он ждал экипаж, ссутулившись и запустив руки в карманы. «Это мистер Парнел, — сказали мне. — Вам повезло. Можете ехать с ним».

— Это был Морган Курран! — догадалась Скай. Уолкер тяжело вздохнул:

— Да, он. Курран вовсе не был похож на моего дядю, но в Бэйлиборо все полагали, что он Джонатан Парнел. Я отправился в Гринвил-Хаус следом за ним, стараясь никому не попадаться на глаза. Бродя по усадьбе, я слышал, как все называли его мистером Парнелом. Я решил пробраться в дом, полагая, что будет достаточно самого поверхностного расследования. У меня еще теплилась надежда, что дядя жив, и поэтому пришлось спешить. Как я выяснил у местных, слуг в дом еще не наняли, и я сделал вид, что ищу работу. У меня уже созрел план.

Скай обо всем догадалась.

— Так это ты угрожал Парнелу? — спросила она. — Я поняла. Ты инсценировал нападения на него и заставил его поверить, что кто-то хочет завладеть его двигателем и что его жизнь в опасности.

— Признаю свою вину, — сказал он без малейшего раскаяния. — Он и нанял меня затем, чтобы я его охранял.

— Но как он вышел именно на тебя? Он ведь мог взять и кого-нибудь другого?

— Я сделал так, чтобы меня узнали в Бэйлиборо, но не забывал при этом об осторожности. Я был несколько загадочной личностью. Это маленькая деревушка, в которой любое событие привлекает к себе всеобщее внимание. После второго нападения Парнел подумал обо мне. Я сделал вид, что поступаю к нему без особой охоты, отчего он еще сильнее захотел взять именно меня. Люди, которым я полностью доверял, дали мне рекомендации, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы произвести впечатление на Парнела.

— Но как ты мог называть его Парнелом?

— Я убедил себя в том, что его действительно так зовут. Без этого нельзя было обойтись: он раскусил бы меня в любой момент. Облегчало задачу то, что я никогда не называл дядю по фамилии. Для меня он был дядей Джоном. А Парнел был Парнелом.

— Но ведь Парнел не изобретатель!.. — заметила Скай.

— Конечно, нет, он только разыгрывает из себя изобретателя, но, признаюсь, весьма неплохо.

— Так вот почему тебя не встревожило, что я сделала чертеж этого двигателя?

— Ты знаешь, что я видел рисунок? — изумился Уолкер.

Она кивнула:

— Ты сложил листок не так, как я. Ты его посмотрел и решил оставить у меня. Я не понимала, почему ты так поступил, а теперь понимаю. Просто это никому не нужный листок с ничего не значащим рисунком.

Уолкер помнил, как точно был выполнен тот чертеж. Ему повезло, что двигатель срисовала именно Скай.

— Твой отец нашел чертеж весьма интересным.

— Так он сказал и мне, как только его увидел. Но потом, рассмотрев его повнимательнее, он, наверное, понял, что я нарисовала полнейшую белиберду.

— Ошибаешься. То, что ты видела, — настоящая действующая модель, хотя и не законченная. Ты нарисовала то, что Парнел показывал Джею Маку, который и согласился финансировать эту работу. Твой рисунок убедил Джея Мака, что первоначальная идея была верной. Однако он понял и то, что за последнее время дело ничуть не продвинулось.

— Потому что твоего дяди больше нет, — тихо сказала она.

— Иначе он не прекратил бы работу.

Скай положила голову Уолкеру на плечо. Он обнял ее.

— Ты понял это сразу?

— Через сутки после того, как оказался в доме они не смогли бы спрятать его от меня. Я обошел весь дом.

— Но и тела ты не нашел?

— Нет. Я обследовал всю округу, но не обнаружил ничего напоминающего могилу. Теперь зима подходит к концу, и я продолжу поиски. Там, где копали, земля за зиму должна осесть. Только это и поможет мне разгадать тайну.

Скай вспомнила, что Уолкер ходил с Мэтом к пруду.

— А в пруду ты искал? Он кивнул.

— Ив реке. Но ничего не нашел.

«Какая грустная обязанность выпала на его долю!» — подумала Скай.

— А почему ты действуешь один? Почему не сообщил в полицию? Курран выдает себя за твоего дядю, и, вероятно, уже довольно давно. Ему пришлось бы как-то объяснять это.

— Я думал об этом, — ответил Уолкер, но, не обнаружив тела, нельзя доказать факт убийства. Может, я не смогу доказать это, и обнаружив его. Все зависит от того, каким образом его убили. А вдруг дядя Джон умер естественной смертью, а Морган Курран просто решил воспользоваться представившейся возможностью и выдал себя за него?

— А зачем все это Куррану и его сестре? Двигатель не работает, и Парнел все равно не смог бы его оживить. Ты замечал, что он всегда выходит из мастерской с чистыми руками? Да, рукава были закатаны и рубашка в масляных пятнах, но никакой грязи под ногтями.

Да, он заметил это, но не думал, что на это обратила внимание и Скай.

— Ты просто молодец! — тихо сказал он. Скай невесело улыбнулась: