— Прошу тебя, Джесси, успокойся, — нежно сказал Ной, поглаживая ее, — виновными признаны Эдвард и Барбара Панберти.

— Знаю. Разумом я понимаю, что так и должно было быть, но иногда… в глубине души… не могу отделаться от мысли, что тоже в чем-то виновата.

— Судьи так не считали, — напомнил Ной.

На подготовку судебного процесса ушло несколько месяцев, а сам процесс длился семь дней, только потом присяжные вынесли приговор. Целых двадцать минут Джесси слушала его, замерев и крепко прижавшись к Ною. Если бы присяжные поверили лжи Барбары и Эдварда Панберти, которую они использовали в свое оправдание, исход судебного разбирательства был бы абсолютно иным. Выступая Е суде, они исказили истинные факты, преследуя личные цели, заявив, что специально наняли Росса Букера в целях возвращения Гедеона в Англию. Леди Барбара говорила очень убедительно, Джесси даже испугалась, что присяжные забудут о противоречащих ее выступлению показаниях Кэма, Росса Букера и Чарльза Боуэна, все еще оплакивавшего свою дочь.

— Факт дискредитации Панберти из-за самоубийств? Хилари кажется таким нелепым, — печально произнесла Джесси. — А ведь именно это и послужило доказательством ее причастности к действиям Букера.

— Согласен, — подтвердил Ной. В этот момент он сожалел о смерти Хилари, как и Джесси. Он по-прежнему задавал себе вопрос: мог ли помешать Хилари уйти из

— жизни так трагично? — Джесси, но смерть Хилари не твоя вина. Кроме того, я не думаю, что именно ее самоубийство решило исход дела в нашу пользу.

— А что же тогда? — задала она то ли ему, то ли самой себе вопрос.

— Ты сама выиграла процесс. Предъявила фамильные документы, доказав тем самым, что действовала ради спасения Гедеона и не собиралась лишать его законных прав.

— Именно эти бумаги, а также твои показания повлияли на решение присяжных. Ты сама великолепно выступила в свою защиту. Иначе нам никогда не позволили бы стать

— опекунами Гедеона.

— Ты правда так думаешь?

— Да. Кроме того, Барбара и Эдвард ни с кем не стали делиться своим подозрением, что Гедеон жив. Когда же ложь выплыла наружу, их судьба была решена, поскольку присяжные усомнились в их благих намерениях. Молчание Панберти с одной стороны и твое выступление — с другой, позволило присяжным вынести правильное решение. Подозреваю, что Барбаре в Ньюгейте будет более скучно, нежели Эдварду и Россу Букеру, которые разделят одну камеру.

— Они заслуживают общество друг друга. — Ной провел копчиками пальцев по ее волосам. — Ты по-прежнему удивлена, что тебе поверили?

— Пожалуй, да, — кивнула она, стараясь выкинуть из головы мысли о Ньюгейте. Столько раз она думала, что эта тюрьма станет местом ее пребывания. — Мне все еще реальность кажется сном, а сон реальностью. Иногда даже приходится убеждать себя, что все произошедшее не вымысел, а правда. Вот почему я пошла посмотреть на детей.

Ной улыбнулся:

— Ты могла бы дотронуться до меня. Я ведь невымысел.

— Ты так безмятежно спал, мне жалко было будить тебя.

— Но и они тоже спали.

— Я надеялась, что хоть один из них проснется, — печально сказала Джесси. — Мне так хотелось обнять их.

— А вместо детей проснулся я. Какая досада!

Джесси нежно провела рукой по груди Ноя и слегка ущипнула его за бок.

— Вообще-то ты обнимаешь крепче. Гедеон начинает кривляться, когда ты его прижимаешь к себе, а Бетани бьет ногами, как это она делала, будучи еще у меня в животе.

Ной погладил плоский живот Джесси.

— Ей просто не терпелось скорее появиться на свет. — Бетани родилась в ужасно холодный февральский денек на три недели раньше срока. — Надо же, она нарочно подождала, пока закончится судебный процесс, — добавил Ной.

— У тебя несколько иные воспоминания, — холодным тоном произнесла Джесси. — Мои родовые муки начались еще до того, как суд закончился, и если бы присяжные хотя бы чуть-чуть затянули с вынесением приговора, то твоя дочь родилась бы прямо в зале суда.

— Но насколько я помню, ты не обмолвилась об этом ни словом до тех пор, пока не огласили вердикт.

— Не правда, — возразила Джесси. — Я шептала в твое ухо, лгун, что у меня будет ребенок.

Ной расхохотался, повалив Джесси на спину и поцеловав ее в губы.

— Мадам, я знал, что у тебя будет ребенок. Но ты не удосужилась ясно сказать, что собиралась родить именно в тот момент. Я и раньше жаловался, что ты не можешь

— доходчиво выражать свои мысли. Постараюсь в будущем исправиться, — торжественно заявила она. Обвив руками шею Ноя, Джесси притянула его поближе к себе. — Мне очень хочется, чтобы ты снова поцеловал меня.

Ной воздал должное ее прямоте. Коснувшись своими губами губ Джесси, он языком чуть приоткрыл их. Почувствовав ответное возбуждение, игриво заметил:

— Любимая, ты такая противоречивая. Невинная. Соблазнительная. Робкая. Неожиданно откровенная.

Она расхохоталась и коснулась пальцем его губ:

— Можешь продолжить перечисление моих достоинств после, а сейчас я хочу тебя, Ной…

Плененный обольстительной улыбкой жены, Ной кончиком языка дотронулся до ее пальца. Она убрала руку, и он опять поцеловал ее в губы. Потом еще раз и еще. Их поцелуи становились более страстными, а сердца уже бились в унисон. И вот наконец оба тела слились в одно целое. Они бескорыстно делились друг с другом наслаждением, с жадностью беря взамен то же самое и переполняя друг друга радостью.

К огромному удивлению Ноя, Джесси уснула почти сразу же, свернувшись калачиком. Она так и не услышала, как он продолжал шепотом перечислять противоречивые черты ее характера. Умиротворенное лицо освещалось нежной, благодарной улыбкой. Ной, оберегая, прижимал ее к себе, превращая мечты в реальность.