Глава 14

Июнь 1787 года

Леди Барбара стояла у окна гостиной с отсутствующим видом. Она не замечала ни садовников, подрезавших кустарники самшита, ни овец, щипавших траву на дальнем поле. Чистая, безоблачная красота дня ускользала от ее взора. Барбара рассеянно теребила кружевной носовой платок. Когда она заговорила, ее голос напоминал шипение змеи:

— Будь она проклята за это.

— Того же пожелал ей и я. — Росс Букер хлопнул себя по колену. — Надо же, украсть ребенка!

Барбара медленно отошла от окна. Стараясь не смотреть на этого грубого, дурно воспитанного мужика, наследившего на ее коврах и испачкавшего покрывало на кресле, она бросила холодный взгляд на мужа:

— Проследи, чтобы ему заплатили за информацию.

Эдвард Панберти, кивнув жене, поднялся с кресла, жестом приказывая незнакомцу следовать за ним. Возвратившись назад, он застал жену сидящей в кресле. Ее голова покоилась на украшенной завитками, изогнутой спинкекресла, а глаза были закрыты. В руках она держала Оокал красного вина, хотя, очевидно, сделала лишь несколько маленьких глотков.

Эдвард подошел к буфету и налил виски и хрустальную рюмку.

— Ну? — грубо спросил он. — И ты веришь ему? Не обращая внимания на его резкий тон, Барбара ответила спокойно:

— Да. Я верю ему, а ты нет?

Эдвард лишь пожал плечами:

— Это не первая история, услышанная нами о мисс Винтер с того момента, как ты пообещала награду тому, кто сообщит, где она скрывается. Боже, как бы мне хотелось, чтобы ты бросила эту дурацкую затею! По моим подсчетам, ты уже расспросила более двух дюжин людей, якобы знающих о местонахождении мисс Винтер.

— Верно, — уныло ответила Барбара. Ее внимание привлекла рюмка в руках Эдварда, сверкавшая в солнечных лучах. — Однако в этой истории, кажется, есть доля правды. Не сомневаюсь, что мистер Букер было очень хорошо знаком с Джессикой. Он достаточно подробно и точно описал ее, хотя и в весьма грубой форме.

— Большинство опрошенных нами людей описывали ее почти так же, — заметил Эдвард. — В начале года о Джессике много писали в газетах.

Барбара усмехнулась:

— Ты действительно думаешь, что этот мерзкий тип что-то читает? — Жестом она заставила мужа замолчать, когда тот собирался ей возразить. — Кроме того, мистер Букер был выпущен из Ньюгейта в тот же день, когда мы встретили Джессику в Лондоне. Он утвержда ет, что они вместе плыли на «Клэрионе» в течение нескольких дней. Подобные вещи можно легко проверить, Эдвард, но, мне думается, не стоит тратить на это время. Мы с тобой сразу догадались, что в тот день мисс Винтер уезжала из страны, но никому не сказали. Мистер Букер мог узнать об этом, лишь потому, что находился с ней на одном корабле. Время совпадает. Кроме того, матрос описал и того человека, который сопровождал мисс Винтер. Мы видели именно его. Этот факт тоже нельзя сбрасывать со счетов. — Барбара улыбнулась, но это была улыбка человека, сознающего свое превосходство. — Поверь, Эдвард, мистер Букер говорит правду. Эдвард сел напротив жены.

— Допустим, время действительно совпадает. — После минутной паузы он продолжил:

— Но этот тип постоянно называл знакомую ему женщину Джесси Маклеллан. Очевидно, она является женой владельца «Клэриона».

— Я слышала, что друзья называли Джессику просто Джесси. Перестань, Эдвард, ты молотишь чепуху. Ей каким-то образом удалось женить на себе Ноя Маклеллана, или, возможно, они договорились притвориться мужем и женой. Детали не имеют значения. Важно то, что с ней находился ребенок. Это был мальчик, Эдвард. Время и детали, о которых нам сообщил Букер, могут оказаться простым совпадением. Жену Маклеллана

— зовут Джессикой, но это довольно распространенное имя. Он называл ее Джесси, скорее всего выражая свою нежчость. То, что по описанию Букера та женщина напоминает мисс Винтер, является лишь твоим вымыслом. Ты принимаешь желаемое за действительное. У них есть сын. Ну и что? У многих людей тоже есть сыновья. Но его зовут Гедеон, а не Адам. Адам Панберти похоронен в фамильном склепе. Неужели ты не веришь?

— Конечно, нет, — ответила она, потягивая вино. — Не знаю, как это ей удалось, но клянусь жизнью, Адам Панберти оказался очень живучим. Только жаль, что я не знала об этом, когда встретила ее в Лондоне. Тогда не стала бы мешать тебе догнать ее. — Барбара отставила бокал в сторону. Не дрогнув, она выдержала пристальный взгляд мужа. — Ты забываешь, что мы видели рядом с ней мужчину. Он точь-в-точь напоминает мистера Маклеллана, о котором нам поведал Букер. Считаешь, это тоже совпадение? Боюсь, что именно ты принимаешь желаемое за действительное. Если ты по-прежнему сомневаешься, я проведу дополнительное расследование, но это лишь отнимет у нас драгоценное время.

— О каком расследовании ты говоришь?

Барбара грациозно взмахнула рукой.

— Еще на борту «Клэриона» мистер Букер узнал о многих вещах. Я займусь их проверкой. Например, он слышал, что мистер Маклеллан занимался каким-то семейным

Бизнесом в Линдфилде и Стенхоупе и что женился он совсем недавно. Мы отправимся в одно из этих поместий, и нам обязательно расскажут там что-нибудь интересное. Не сомневаюсь, мы узнаем, что невестой мистера Маклеллана была не кто иная, как мисс Винтер. Ты правда считаешь, что необходимо вовлечь еще больше людей в наш замысел? — Барбара хитро прищурилась. — Возможно, даже следует рассказать властям?

Меньше всего Эдвард хотел впутывать в это дело представителей власти. В таком случае ему пришлось бы многое разъяснить им, а это поставило бы под сомнение его права на владение поместьем Панберти. Он сделал большой глоток виски.

— Что еще ты намерена предпринять, Барбара? — настороженно спросил Эдвард.

— Я думала, ты знаешь ответ. Наше положение шатко до тех пор, пока Адам жив. Он в любое время может предъявить свои права.

— Он еще ребенок. Пройдут годы, прежде чем он сможет заявить о своих правах, и вряд ли ему тогда поверят. Для всех Адам мертв. Ведь ты тоже так думала, пока Буккер не упомянул о мальчике.

— От его имени может сделать заявление мисс Винтер.

— Неужели ты думаешь, что это возможно? Да кто ей поверит? Если такое и случится, мы выступим против нее. Не лучше ли бросить нашу затею?

— Не думаю, Эдвард. Я не могу всю оставшуюся жизнь с опаской оглядываться по сторонам. Все шло замечательно, пока я считала Адама мертвым, но теперь, когда известно, что это не так, мне все представляется в ином свете. Несколько удивляет и настораживает то, что мисс Винтер похитила Адама всего через несколько дней после нашего разговора о его… имуществе. Я часто размышляла над этим и пришла к выводу: возможно, именно ты кое-что сообщил ей, и это подтолкнуло Джессику к подобным действиям.

— Уверяю тебя, я ей ничего не говорил, — легко соврал Эдвард. — Вероятнее всего, она стояла под дверью и подслушивала нас.

Барбара не стала возражать, хотя не поверила ни единому слову мужа.

— Ладно, сейчас не важно, как ома обо всем догадалась. Но мне кажется, она все-таки знала, что жизни Адама угрожала опасность. Лишь этим объясняется ее побег из дома. Но, поскольку она в курсе того, чего не следовало бы ей знать, это всегда будет представлять для нас реальную угрозу. Повстречавшись случайно с ней в Лондоне, я поняла, насколько опрометчиво мы поступили, позволив ей скрыться. Вот почему я пообещала вознаграждение тому, кто расскажет, где прячется беглянка. Мы должны хоть что-то предпринять, хотя бы по той причине, что Адам жив.

— Говорю тебе, Эдвард: не быть нам полноправными владельцами имения, пока мисс Винтер и Адам живы.

— Резонно, — сдержанно заметил Эдвард. — И что ты предлагаешь? Если то. что рассказал Букер, соответствует действительности, значит, нас с мисс Винтер разделяет океан.

— Верно подмечено. — Барбара подняла бокал и задумчиво сделала маленький глоток. — Но мистер Букер сможет разузнать, где они живут. Разумеется, нам не следует безрассудно бросаться за ними в погоню. Мы можем доверить это дело мистеру Букеру. Несомненно, он ухватится за возможность отомстить дорогой мисс Винтер. Она сделала ему гадость, кажется, так? Сначала завлекла его, а после раскричалась, что он собирался ее

— изнасиловать. Тебе, должно быть, тоже известна ее склонность к подобным выходкам? — Барбара злобно расхохоталась. — Ах, прости, ты все еще страдаешь от обиды. Это видно по твоему лицу. Тебе повезло, что следы царапин на твоей щеке исчезли. А вот мистеру Букеру пришлось похуже.

— Он кретин.

— Конечно, дорогой. Догадываюсь, как тебе, наверное, противно осознавать, что мисс Винтер нашла его столь же очаровательным, как и тебя. — Барбара поднялась, делая вид, что приглаживает волосы, хотя они были безупречно уложены. — Итак, милорд? С вашего позволения я продолжу?

— Не нравится мне это, Барбара.

— Знаю, что не нравится, — спокойно ответила она, подходя к нему и касаясь плеча. — То, что ты колеблешься, делает тебе честь. Но ведь я же не требую ответа сегодня. Мистер Букер сказал, где его можно найти. Это нетрудно будет сделать. Подумай над моим предложением, Эдвард. Надеюсь, ты поймешь, что у нас нет иного выхода.

Когда Барбара вышла из гостиной, Эдвард допил рюмку виски и налил другую. Больше всего он опасался, что жена была права. Джессика, по всей видимости, ждала благоприятного случая (даже если на это уйдут годы), чтобы затем предъявить права Адама на владение имением. Она будет стоять на своем. Мисс Винтер пошла на все, лишь бы только они решили, что Адама уже нет в живых, хотя с самого начала он, как и Барбара, не был уверен, что найденный в лесу ребенок — Адам. Правда, со временем он смирился с этим. Только сейчас до него дошло: Джессика сделала из него дурака. Она все-таки не доверяла ему и не надеялась, что он встанет на ее защиту. Не важно, одобрял ли он план своей жены или нет. Вряд ли он смог бы предостеречь Барбару и уговорить ее не заключать сделку с Россом Букером. Его жена отличалась особой изобретательностью. Эдвард обладал совершенно другой натурой, о чем Барбара только догадывалась. Ему предстояло решить, нужно ли снова пред упреждать Джессику. Необходимо ли во второй раз сообщать ей о грозящей опасности?

Эдвард терзался сомнениями, внутренний голос подсказывал, что нет никакой возможности предупредить ее лично. А писать на бумаге означало давать Джесси улику, которой у нее не было на данный момент. Письмо только доказывало бы его причастность к заговору. Эдвард был не настолько глуп, чтобы действовать подобным образом.

Перелив виски обратно в бутылку, Эдвард бросил рюмку в остывший камин, разбив ее вдребезги. Приняв окончательное решение, он вышел из гостиной в поисках жены.

За июнем наступил июль, а затем и август. Дни стояли невыносимо жаркие, а ночи душные. Но в отличие от горожан, раздраженных и обессиленных испепеляющим солнцем, Джесси чувствовала себя прекрасно. Ее жизнь еще никогда не была столь полноценной, насыщенной и в то же время спокойной.

В июне Гедеон научился ходить и стал самостоятельно путешествовать по всему дому. Останавливался он лишь тогда, когда натыкался на какой-либо предмет.

В июле отмечали день рождения Гедеона. Он умудрился, как поросенок, перепачкаться лимонным мороженым, которое Ной принес по случаю торжества. Помимо скромных подарков от Кэма, Генри, Салли и миссис Гар-пер, малыш получил много игрушек от родных Ноя. Переполненная чувством благодарности за внимание и любовь, проявляемые к Гедеону, Джесси еле сдерживала слезы счастья. Но когда через несколько минут после прихода Ноя в комнату внесли искусно вырезанного из дерева игрушечного коня-качалку, она расплакалась, назвав его самым щедрым человеком на земле. Тогда Ной пошутил, что лошадка была куплена для малыша, а не для нее. Джесси игриво подтолкнула его в бок. В ту ночь он подарил ей золотое обручальное кольцо, и они, не сомкнув глаз, занимались любовью до утра.

У Гедеона появились еще четыре жемчужно-белых молочных зубика, но он уже перестал грызть мебель, научился говорить слово «нет» и знал, что оно означает. Стал откликаться на свое имя, с удовольствием аккуратно складывал кубики в коробку и с ликованием высыпал их обратно на пол. Ему нравилась шумная атмосфера, но еще больше он любил шуметь сам.

Несмотря на то что достижения Гедеона, большие и незначительные, были яркими событиями в жизни Джесси, существовали и другие моменты, связанные с Ноем, которые оставляли в ее душе неизгладимое впечатление. Например, однажды в воскресенье он вывез ее за город, и они устроили пикник на берегу реки, он напомнил им о событиях недавнего прошлого. Однако никто на этот раз не помешал им предаваться наслаждению.

Временами Ной возвращался домой неимоверно уставшим от бесконечных дебатов в здании, где заседали депутаты. Вместо пересмотра Статей Конфедерации было принято решение разработать совершенно новый документ. Дело предстояло рискованное, так как ничего подобного в мировой практике еще не было. Порой Ной ворчал и грозился, что бросит работу и уедет, как сделали уже многие делегаты от Ныо-Иорка. В минуты отчаяния он мечтал вслух, чтобы Виргиния посту пила так же разумно, как и Род-Айленд и вообще не посылала своих делегатов. Ной жаловался на Бена Франклина, который, несмотря на жару, не разрешал им открывать окна в зале заседаний, якобы в целях обеспечения секретности, но на самом деле, по мнению Ноя, он просто боялся слепней. Однако Ной редко раздражался из-за подобных мелочей. Больше всего его тревожили и приводили в уныние разногласия между делегатами. Необходимо было достичь компромисса, но Ной потерял всякую надежду когда-либо разработать Конституцию, которая была бы принята всеми штатами. Однажды отчаяние его достигло таких пределов, что он вытащил чемоданы и стал их упаковывать. Джесси тотчас отправила Кэма за Джеймсом Мэдисоном. Ему удалось убедить Ноя остаться.

Вместо благодарности Ной два дня злился и пребывал в унынии, прежде чем соизволил признаться, что Джесси действовала в его интересах. Домашние споры порой оказывались более напряженными, чем те, что разгорались в стенах зала заседаний, но и достижение компромисса приносило куда большее удовлетворение.

Окруженная любовью Ноя, Джесси чувствовала себя в безопасности. Она понимала, что время от времени они будут ссориться, но желание убежать ни разу не возникло в ее душе. Счастливые дни их семейной жизни неизменно перевешивали минуты непонимания.

В ее памяти навсегда осталось очарование того лета. Наряду с поездками в экипажах и прогулками во время вечерней зари Маклелланы посещали театры и устраивали званые вечера для делегатов у себя дома. Обсуждая планы на будущее, вели долгие спокойные беседы, сидя в гостиной. Нередко очередная шалость Гедеона вызывала взрыв хохота. Джесси не забывала писать Черити и Роберту, делясь с ними счастьем, которое она нашла благодаря их сыну.

— Ты только взгляни на это, Джесси, — пожаловался Ной, возясь с галстуком.

Джесси пододвинулась к краю кровати и внимательно пригляделась к небольшому зеленоватому пятну на светлой ткани.

— Что это? — поинтересовалась она, прислонившись к спинке кровати и подложив для удобства подушку. Джесси попросила открыть окно, неторопливо обмахиваясь китайским веером, купленным для нее Ноем.

— Это горох, — пробубнил Ной, сражаясь с оконной рамой, — вот откуда это пятно.

— Да, дорогой, ты, наверное, прав.

Ной отмахнулся от прожужжавшей мимо мухи, влетевшей в комнату, как только ему удалось распахнуть окно.

— Ты смеешься надо мной, — огорчился он.

— Да, понимаю, — спокойно ответила Джесси, — какой же мужчина любит, когда над ним смеются.

— Черт! — выругался Ной, резким движением содрав с шеи галстук. — Ни один мужчина не любит принимать у себя дома полдюжины гостей в одежде, перепачканной горохом. Тебе следовало сказать мне о этом.

— Я бы непременно сделала это, если бы заметила.

— А вот Франклин заметил.

— Неужели? С его стороны было нетактично указывать тебе на такой пустяк. Хотя он уже преклонных лет и может позволить себе говорить, что на ум взбредет, при этом никого не обижая. Ты, конечно, попытался объяснить, что пришлось немного повоевать с Гедеоном во время обеда? — Не удержавшись, Джесси расхохоталась. — Ты признался ему, кто из вас оказался победителем?

— Франклин сам догадался по моему галстуку. — Ной старался быть серьезным. — Я отказываюсь давать нашему сыну ложку до тех пор, пока у него не появятся первые усики. Просто он не внушает мне доверия, когда пытается есть самостоятельно. — Ной снял пиджак и, расстегнув рубашку, бросил на кресло-качалку, после чего скинул ботинки. — А ты что думаешь по этому поводу?

— Думаю, приблизительно через неделю ты снова попытаешься учить его правильно пользоваться ложкой. И когда Гедеон преуспеет в этом, тебе будет принадлежать львиная доля успеха в воспитании умного ребенка.

Ной усмехнулся:

— Ты так хорошо меня изучила.

— Ты выглядишь таким изможденным. Пойдем спать, — сказала Джесси, улыбнувшись.

— Подожди минуту, не могу собраться с силами, чтобы встать с кресла. Вообще-то я удивлен, что ты еще не спишь.

При взмахивании веером поток воздуха приподнимал золосы Джесси. Красивые локоны щекотали ее лицо.

— Я собиралась заснуть, но не смогла. Надеюсь, твои гости не подумали, что я заболела, оставив их так рано?

Ной покачал головой:

— Они огорчились, особенно Бен. Он просто очарован тобой.

— Он плутишка.

— Еще какой! — Ной слегка нахмурился. — Мы утомили тебя? По крайней мере так показалось Джеймсу.

— Совсем нет. Я понимаю, что вам не терпелось обсудить свою стратегию перед завтрашними дебатами, поэтому я и дала вам такую возможность.

— Именно так я им и сказал. Однако сейчас меня мучают сомнения, правда ли это. В последнее время ты выглядишь уставшей.

— Это от жары. Я еще никак не могу к ней привыкнуть. В это время в Англии не бывает настолько жарко.

Ной задумчиво сдвинул брови. Его взгляд внимательно блуждал по ее абсолютно непорочным чертам лица.

— Ты что-то недоговариваешь мне, Джесси?

Атмосфера сегодняшнего вечера не соответствовала тому, что она собиралась ему рассказать. В своем воображении Джесси рисовала романтичный ужин или хотя бы повторение пикника. Глядя, как Ной тяжело плюхнулся в кресло-качалку, вытянул вперед ноги и принял выражение мученика, она произнесла:

— Тебе обязательно нужно было испортить мой сюрприз.

Поднявшись с кресла, Ной пересел на край кровати:

— Какой сюрприз?

— Мой сюрприз. Хотя это и не такой уж сюрприз, если учесть, как часто мы… ну, в общем, ты понимаешь.

— Порой ты слишком уклончива, и это очень раздражает меня. Ты можешь объяснить все толково?

Сложив веер, она хлопнула им по его руке:

— Ты отлично понимаешь, о чем я говорю. У нас будет ребенок, Ной.

— Ты не шутишь? — почти прошептал он, думая, что ослышался.

Опять раскрыв веер, Джесси помахала им перед его лицом

— Конечно, нет. Твои мозги расплавились от жары? — Она засмеялась, когда он, в шутку заворчав, выхватил у нее из рук веер и отшвырнул в сторону. Взяв Джесси за тонкие запястья, Ной притянул ее к себе. — Ах, — кокетливо воскликнула она, прикоснувшись губами к его губам, — кажется, ты поверил мне.

Ной благоговейно поцеловал Джесси.

— Как давно ты узнала? — Он обхватил ладонями ее лицо, увидев в серых глазах отражавшийся огонек зажженной свечи.

— Всего несколько дней назад. Мне сначала самой хотелось быть в этом уверенной.

— Ну и? Я имею в виду, ты уверена сейчас?

— На сто процентов. Сегодня утром я ходила к доктору Маркуму. Он с радостью сообщил, что мои усталость, плаксивость и нарушение пищеварения легко объяснимы.

— Значит, тебя по утрам тошнит?

— Нет, обычно днем. Доктор Маркум заверил, что это в порядке вещей.

— А я и не замечал твоих слез.

— Потому что я часто плакала после твоего ухода. Это самое неприятное ощущение. Слезы появляются без всякой причины, просто из-за какого-нибудь пустяка. Кажется, миссис Гарпер догадалась о моем состоянии, но воздержалась от высказываний.

— Сколько недель ты беременна?

— Вероятно, десять.

Ной задумался над словами Джесси. Он взглянул на ее живот, но никакой округлости не заметил. Джесси прочитала его мысли.

— Он все еще плоский, — немного расстроился Ной.

— Дай нам время, — рассмеялась Джесси, — и радуйся пока. Вскоре я стану толстая, как корова.

— Вряд ли, — усмехнулся Ной. — Ты рада, что у нас будет ребенок?

— Да, очень. А ты?

— Еще как! Это замечательно.

Джесси сжала его руку, в ее глазах промелькнуло беспокойство.

— К нашему ребенку ты будешь испытывать те же чувства?

— Те же чувства? Ты о чем? — не понял Ной.

— Ты не станешь любить его сильнее Гедеона? — Сказав это, Джесси поняла, что сомнениями обидела его. — Прости, я знаю, ты очень привязан к Гедеону. Но мне не хотелось бы, чтобы ты охладел к нему, когда у нас появятся собственные дети.

— Гедеон — наш сын, — ответил Ной. — Я никогда не буду любить его меньше и даже не представляю, что можно кого-то любить сильнее. Всю жизнь я буду его должником.

— Должником? — Джесси с любопытством посмотрела на мужа.

— Благодаря ему мы сейчас вместе, — убежденно сказал Ной.

— А я все время благодарила твою бедную лошадь, повредившую ногу по дороге в Стенхоуп, — улыбнулась Джесси.

— И перед ней я тоже в долгу. — Ной опять поцеловал Джесси, ласково обнимая.

— Ной!

— Что?

— Очень жарко.

— Ной отодвинулся.

— Ну вот, я так и знал

Джесси нашла отброшенный веер, раскрыла его и снова принялась обмахиваться.

— Мне жутко душно. Вот если бы можно было заниматься любовью, не прикасаясь друг к другу! До твоего прихода я мечтала о грозах и снежных бурях, а также о том, как было бы здорово искупаться в реке.

Ною самому было жарко, его рубашка от пота прилипала к телу.

— Хорошо! — Он отобрал у нее веер. — Ложись на спину и расслабься. Вот так. А теперь немного приподними подбородок. — Ему хотелось поцеловать ее в шею, но вместо этого он начал обмахивать Джесси веером. — Уже лучше?

Она закрыла глаза и вздохнула:

— Просто чудесно.

— А знаешь, насчет речки это и не такая уж плохая мысль. Как ты смотришь на то, чтобы искупаться ночью?

— Лучше утром.

— Не уклоняйся от сути. Мы могли бы поехать к реке в повозке, — настаивал Ной.

— В таком случае нам придется будить Генри, чтобы он запряг лошадь, а также нужно будет предупредить миссис Гарпер или Кэма о нашем уходе, чтобы кто-нибудь из них подошел к Гедеону, если мальчик вдруг проснется. Нет, давай лучше останемся дома, и ты всю ночь будешь обмахивать меня веером. Или по крайней мере пока меня не сморит сон

Ной поцеловал ее плечо, и Джесси ощутила внутреннее волнение. Приоткрыв глаза, она подозрительно взглянула на него.

— Извини, — произнес он без сожаления. — Я не мог устоять. Ты такая соблазнительная!

— Какой ты смешной, — сказала Джесси, но ей были приятны его слова.

— Послушай, возьми веер, я кое-что придумал. — Ной выпрыгнул из постели.

— Куда ты собрался? — удивилась Джесси, когда он открыл дверь, чтобы выйти из комнаты.

— Скоро вернусь.

— Но я ничего… — Ной скрылся в коридоре, — не просила, — недоумевала она.

Он возвратился через десять минут, еле неся ведра с водой, выплескивающейся через края на пол.

— Придется сделать еще один рейс, — сказал Ной, не давая ей возможности задать вопрос. Во второй раз он вернулся быстрее. Наполнив медную ванну, Ной зажег все свечи, а затем, взяв Джесси на руки, отнес в гардеробную. — Мадам, извольте искупаться. — С этими словами он бережно поставил ее на пол. — Могу добавить, что вода прохладная.

Джесси ногой попробовала воду.

— Но она холодная.

— Неужели такая холодная?

Джесси покачала головой и, задрав подол ночной сорочки, залезла в ванну.

— Сейчас привыкну, — сказала она.

— Здорово. — Ной скинул рубашку и расстегнул брюки.

— Что ты делаешь? Здесь же нет места для…

Ной быстро запрыгнул в ванну и, прислонившись спиной к покатой плоскости, вытянул ноги. Джесси сидела напротив, поджав колени к груди. Она ощутила, как он пошевелил пальцами ног под ее ягодицами.