Ной старался бережно нести Гедеона, но малыш неловко повернулся, прижав ножку, и отчаянно завопил.

Джесси бросилась за ними вдогонку:

— Ной, отдай мне сына! Ты делаешь ему больно!

Он остановился, бросив на нее холодный взгляд:

— Как ты недавно сказала, ему хочется есть. Я намерен покормить его, но только дома. Если хочешь, пойдем с нами. Выбор за тобой. — Ной продолжил путь. — Предлагаю тебе вернуться. Оставив Гедеона дома, я сразу же отправлюсь за тобой.

— Пожалуйста, не делай этого, Ной! — Джесси потянула его за рукав мягкой кожаной куртки. Ее глаза умоляюще смотрели на него. — Верни мне сына.

— Ты что-то плохо соображаешь, — ответил Ной, стряхнув ее руку. — Если хочешь идти с нами, возьми чемодан. Я подожду.

Джесси понимала, что он прав. Она действительно плохо соображала. Вернее, не соображала совсем. До сегодняшней ночи она всегда заботилась в первую очередь о Гедеоне. Но сейчас она подвергала опасности жизнь малыша, потому что ей было необходимо уйти. Оказавшись в сложной жизненной ситуации, Джесси чувствовала себя в полном смятении. Утирая слезы, она произнесла осипшим от усталости голосом:

— Хорошо, я пойду, но только ненадолго задержусь в твоем доме.

Когда она возвратилась с чемоданом, Ной подсказал ей, как привязать его к седлу. Кроме этих односложных инструкций, больше он ничего не добавил. Судорожно всхлипывая, Гедеон с ЛИХВОЙ возмещал молчание взрослых. Его плач больно ранил сердце Джесси, наполняя душу чувством вины. Не нужно было смотреть на Ноя, чтобы догадаться: он тоже обвинял ее в несчастье Гедеона. Но она сама ругала себя не меньше. Подойдя к повозке, Ной остановил коня, натянув поводья.

— Не уверен, что смогу выносить плач Гедеона еще десять миль, — сказал он, бережно заворачивая малыша в одеяльце и поправляя его шапочку. Ной даже не потрудился бросить на Джесси взгляд. — Он голоден и весь мокрый, а погода стоит сырая и холодная. Мне кажется, будет лучше, если я сначала привезу его домой, а ты пока подождешь моего возвращения возле повозки. Больше часа я не задержусь.

Соглашаясь, Джесси кивнула и протянула руки в ожидании, что Ной даст ей Гедеона, пока сам будет забираться на лошадь. Однако он поступил иначе. Ему удалось оседлать Генерала, не расставаясь с малышом. Джесси беспомощно опустила руки, тихо вздохнув. Только сейчас она осознала, что едва дышала от волнения.

— Жди меня здесь, — бросил ей Ной, пришпорив коня.

Оставшись одна, Джесси стояла посреди дороги, глядя вдаль, пока седоки не скрылись из вида в сером тумане. Затем, устроившись на сиденье наклонившейся повозки, она закуталась в свой плащ и стала ждать.

— Джесси пожалела, что отдала Ною чемодан. Вдруг он откроет его и увидит, что внутри? Пистолет ее не волновал. Ной уже знал о его существовании. Но документы? Она не потрудилась спрятать их как следует. Документы находились на самом видном месте среди ее одежды и награбленных драгоценностей.

Что Ной подумает о завещании Кеньона Панберти, когда прочитает его? А что он скажет по поводу вырванных из семейной Библии страниц, на которых отмечены точные даты рождений и смертей членов семейства Панберти? И, наконец, там находилось письмо Клаудии Панберти, адресованное Джесси, когда она работала в Лондоне компаньонкой у леди Говард. В письме Клаудиа просила Джесси оставить свою работу и переехать жить к ним. Клаудиа очень хотела, чтобы Джесси стала няней Гедеона. Из этого письма Ной узнал бы, кем были настоящие родители мальчика.

Ознакомившись с бумагами, Ной, наверное, проклянет ее. И все-таки ей из осторожности необходимо было везде носить их с собой. Когда Гедеон достигнет совершеннолетия, она обязана будет предоставить доказательства его ^знатного происхождения. Ему это потребуется в случае, если он захочет управлять имением Панберти. Даже при наличии завещания, родословной Панберти и письма Клаудии юноше будет трудно во все это поверить, но ничего другого Джесси предложить не могла. Само завещание и страницы из Библии она стащила из кабинета Эдварда с большим риском для себя. Джесси надеялась, что когда-нибудь Гедеон правильно оценит ее поступок.

Бывали моменты сомнений и тревог: вдруг Гедеон не поверит, что его выкрали из дома, дабы избежать злостного убийства? Однако хуже всего будет, если он не только в этом усомнится, но и возненавидит ее.

— О Господи, — в отчаянии прошептала Джесси, ^ прислонившись к шероховатому борту повозки, — теперь все станут думать, что меня совсем не волнуют интересы Гедеона.

Постепенно усталость и полнейшее изнеможение взяли верх над мучившими мыслями, и Джесси уснула, свернувшись калачиком в углу повозки и погружаясь в несбыточные сны.

Ной бесшумно забрался в повозку и сел на корточки напротив Джесси. Он снял с себя кожаную куртку, и белая льняная рубашка затрепетала на ветру. Джесси по-прежнему была закутана в плащ, но выступившие на лбу и верхней губе капельки пота свидетельствовали о том, что наступивший день обещал быть теплым. Туман уже рассеялся. Даже облаков на небе не было. Несмотря на то что солнце еще только-только взошло, его лучи уже начинали согревать землю.

Наблюдение за спящей Джесси было одним из самых любимых занятий Ноя. Она казалась ему невероятно молодой, а выражение лица — безмятежным и доверчивым. Темные ресницы красиво оттеняли порозовевшие от сна щеки. Колечки шелковистых волос, выбившиеся из переплетенной лентой косы, трепетали возле ее изящных ушей и на висках. Чуть приоткрытые губы, такие нежные и розовые, казались столь соблазнительными, что трудно было устоять, чтобы не поцеловать их. Ной очень хотел бы, чтобы подобные вещи он мог делать, не опасаясь в очередной раз получить пощечину. Но в то же время он знал, что сам вынудил Джесси отреагировать подобным образом.

Усмехнувшись, он дотронулся до того места на щеке, по которому она ударила его. У нее была маленькая и изящная рука с длинными красивыми пальцами. Но все-таки он помнил и до сих пор ощущал силу ее удара. Однако отвечать ей тем же Ной не собирался.

— Я знаю, Джесси, что ты проснулась, — тихо сказал он, улыбнувшись. — Я видел, что ты открывала глаза.

— Ты давно возвратился? — Джесси приподняла голову, массируя затекшую шею.

— Нет, недавно.

Она потерла руками глаза.

— А как Гедеон?

— Все в порядке. Его холят и лелеют. Когда я уходил, вокруг него суетились мама, Тильда и Рут. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, что мальчику без тебя не так уж и плохо?

Опустив глаза, Джесси кивнула.

— Иерихон больше всех волновался за тебя. Он даже винил себя за то, что не поехал за тобой. — Заметив вопросительный взгляд Джесси, Ной пояснил:

— Выпутав шись из веревок, Билли тут же побежал к Иерихону, чтобы сообщить о твоем уходе. Билли чуточку глуповат, поэтому он не сказал сразу, что ты взяла с собой и Гедеона, а Иерихон не догадался спросить об этом. Он пошел за мной в нашу спальню, но, не найдя меня, отправился к отцу. Вдвоем

Они решили, что лучше не вмешиваться и оставить все как есть, пока я сам не обнаружу утром, что тебя нет. Они только сказали мне, в каком направлении ты ушла. Однако

Никто из них и на минуту не подумал, что ты могла взять с собой Гедеона. Даже когда я отправился искать тебя, все оставались в неведении, что Гедеона нет в доме. И если мне

Представлялось это вполне очевидным, то они не могли поверить, что ты такая…

— Глупая?

— Нет, я бы сказал, нездравомыслящая.

— Кажется, это то же самое, — равнодушно заметила Джесси.

Ной видел, что она осуждала сама себя сильнее, чем кто-либо, и великодушно решил, что настало время возложить часть вины за случившееся на свои плечи.

— Если тебе станет от этого легче, то должен признаться, что сейчас я тоже не пользуюсь благосклонностью своей семьи. Мне было заявлено довольно открыто, что жена никогда не уйдет от мужа без уважительной причины. Мои родители удивлены, что они произвели на свет такого идиота, как я. Салем собирается серьезно поговорить со мной, Рэй с Эшли считают меня страшным человеком, а Иерихон мечтает спустить с лестницы.

— Мне не… с-стало от эт-того л-лучше, — запинаясь, пролепетала Джесси, сдерживая себя, чтобы не разрыдать ся. — Я н-не хочу, чтобы они обижали тебя. Это м-моя вина.

— О, Джесси, — печально сказал Ной, — давай не будем выяснять, чья здесь вина. — Он поднялся и спрыгнул на землю, отчего повозка слегка покачнулась. Подойдя к тому краю, где, согнувшись, сидела несчастная Джесси, Ной, скользнув руками под ее плащ, обхватил тоненькую талию, без малейшего усилия поднял молодую женщину и

— поставил перед собой. Сердце разрывалось от ее судорожных всхлипываний. Ной почувствовал, что рубашка, намокшая от ее слез, прилипла к его телу. — Джесси, не нужно так плакать. — Однако его нежные слова произвели совершенно обратный эффект. Она разрыдалась еще сильнее.

Ной терпеливо ждал, пока она выплачется, поглаживая ее по спине, а щекой прижавшись к копне шелковистых волос. Он будто утешал ребенка. Тепло от ее ладоней разливалось по всему его телу, но она пробуждала в нем не столько плотское влечение, сколько желание защитить ее.

Продолжая всхлипывать, Джесси нащупала в рукаве своего платья носовой платок. Наклонив голову, она вытерла глаза.

— Полагаю, мы должны возвращаться. — Джесси опять спрятала носовой платок в рукав. — Твоя семья, возможно… станет беспокоиться, куда мы пропали.

— Не станет, — возразил Ной. — Я предупредил, что нам с тобой следует кое-что выяснить наедине. Они не ждут нашего быстрого возвращения, как, впрочем, и я. — Взяв Джесси за подбородок, он повернул ее лицо в сторону леса, где стояла пара привязанных лошадей. — Я взял их вместо Генерала. Та гнедая по кличке Ивушка для тебя. Другая — моя. Между прочим, кобыла, которую дал тебе Билли, уже стоит в конюшне. Итак, теперь, я думаю, мы сможем покататься верхом, о чем мечтали прошлой ночью. Но сначала позавтракаем.

— Позавтракаем? Но…

Ной направил взгляд Джесси па корзину, стоявшую возле лошадей.

— Ты хочешь есть? — ласково и заботливо спросил он.

Джесси кивнула.

— Отлично. Мы можем полакомиться тем, что приготовила Тильда. — Ной убрал руку с лица Джесси. — Я прихватил с собой одеяло, давай сядем на берегу, там нас никто не побеспокоит. Почему бы тебе не повесить свой плащ на седло Ивушки? По-моему, уже достаточно тепло, и в нем нет необходимости. Только не воспринимай это как приказ. Я всего лишь предложил тебе.

Это было стоящее предложение. Джесси сняла плащ и повесила его на руку.

— Посмотри, у тебя шпильки торчат из волос. — Ной

Подхватил упавшую на плечо Джесси шпильку и подал ей. — Да не волнуйся ты насчет прически, — сказал он, когда она принялась поправлять волосы. — Вообще-то, — Ной быстро вытащил остальные шпильки, не дав ей возразить, — мне больше нравится вот так. — Ной перебросил косу Джесси через плечо. — Неужели сейчас тебе менее удобно, чем носить такую тяжесть на затылке?

Он был прав, но почему его это так волновало? Джесси терялась в догадках. Более того, она считала, что он вел себя не совсем обычно. Она осталась стоять в нерешительности, когда Ной направился к лесу.

Подобрав корзину и сняв с лошади закрученное одеяло, он обернулся. Увидев, что Джесси не пошла за ним, Ной нахмурился.

— Ты не идешь?

Джесси посмотрела на лошадей, корзину и одеяло:

— К чему все это?

— Тыудивлена?

— Почему ты такой… внимательный… вдруг?..

Ной задумчиво протянул:

— Да, понимаю, что это не похоже на меня. Хотя правда заключается в том, что моей натуре скорее присущи внимательность и заботливость, нежели грубость и жестокость. А тебе хотелось бы, чтобы я рассердился?

— Да… нет… не знаю, — неуверенно ответила Джесси. — Просто сейчас ты очень добр ко мне, но как только я в это поверю, ты моментально переменишься. Так уже было неоднократно, но я уже больше не в силах выносить это. Лучше не притворяйся.

— Поверь мне, Джесси. Я не собирался устраивать пикник у реки, чтобы соблазнить тебя или как следует отругать. Наверное, ты подумала именно об этом?

Джесси виновато потупила голову, тем самым подтверждая, что он не ошибся.

— Ну, я так и знал! На самом деле все иначе. Я проголодался, поэтому решил захватить корзину с едой. А также надеялся поговорить, поэтому выбрал тихое и спокойное место у реки. Здесь нам никто не помешает. Джесси, сегодня утром у меня было предостаточно времени, чтобы хорошенько поразмыслить. Я понял, что моя мама права в одном: ты не оставила бы меня, не будь на то веских причин. И мне хотелось бы узнать о них.

Джесси подошла ближе к Ною и с любопытством посмотрела на него:

— Я думала, все и так понятно.

— Пойдем, — сказал он, — ты все расскажешь мне за завтраком. — Ной повернулся и зашагал к реке, надеясь, что она последует за ним.

Кинув плащ на седло лошади и догнав Ноя, Джесси отобрала у него одеяло. Он сбавил шаг, чтобы она могла идти с ним рядом. Ной даже не представлял себе, что такое незначительное проявление внимания может настолько воодушевить ее.

Пробираясь сквозь деревья, он указал ей на пологий берег реки, поросший травой. Частично берег находился в тени деревьев, но солнечным лучам все-таки удавалось проникать сквозь листву, отчего выбранное Ноем место казалось теплым и сухим.

Джесси расстелила одеяло, аккуратно разгладив его по краям, чтобы хоть чем-то занять себя. Ной наблюдал за плавными движениями ее дрожащих рук, пытаясь скрыть улыбку. Возможно, она изумилась бы, узнав, что его руки также дрожали, но он крепко держал корзину, и поэтому ничего не было заметно.

— Ну и отлично, — сказал Ной, усевшись на краю одеяла и скрестив ноги. Затем он поставил перед собой корзину, а Джесси устроилась с другого края на почтительном, как и ожидалось, расстоянии. Сняв бумажную салфетку, накрывавшую корзину, Ной откинул ее в сторону. — У нас есть сваренные вкрутую яйца, свежий хлеб, горшочек несоленого масла, варенье клубничное и, кажется, виноградное, а также холодные куриные ножки, ломтики ветчины, яблоки, сыр, вино и… ни одного стакана. — Ной взглянул на Джесси. — Если не возражаешь, будем пить прямо из бутылки.

— Отлично, мне все равно, как пить. Спасибо тебе за еду. Кстати, как ты должен был заметить, я не имею пристрастия к вину. Когда выпью, сразу появляется желание спать.

— Я заметил. Вчера вечером ты проспала целую семейную дискуссию.

Достав яйцо, Джесси постучала им по краю корзины и принялась очищать скорлупу.

— Нет, я не спала.

— Не правда, я видел, что ты спала.

— Я проснулась, когда вы стали спорить о политике. Было такое? Вскоре после этого Тильда принесла ром.

Облегченно вздохнув, Ной вытащил из корзины куриную ножку.

— Политические споры — это любимое времяпрепровождение семьи. Но все-таки ты заснула до того, как мы начали всерьез пререкаться друг с другом. — Ной откусил кусок курицы, — Рад, что ты не слышала нас. В частности, мы говорили о том, о чем мне хотелось бы самому рассказать тебе.

— Правда? — с удивлением посмотрела Джесси. В ее глазах отражалась тревога, Но только не сейчас, — быстро добавил Ной. — Сна чала я хочу услышать от тебя объяснение, почему ты ушла посреди ночи. Тебе кажется, что все и так понятно, но уверяю тебя в обратном. По крайней мере я до сих пор недоумеваю. Проглотив кусочек яйца, Джесси откашлялась.

— А что ты думаешь по поводу моего ухода?

— По-моему, я ужасно обращался с тобой, отпускал в твой адрес глупые шуточки, критиковал тебя, приставал и причинял боль. Этого уже предостаточно, чтобы бросить меня.

— Верно, — согласилась она. Глаза ее наполнились слезами. — Однако это не главные причины. Думаешь, я не замечала, что с другими людьми ты вел себя совсем иначе? Ты на редкость терпелив к Гедеону. С ним ты непреклонен, но не груб. У тебя доброе отношение к Кэму. Ты пользуешься уважением капитана Райдла. Ты был внимателен к Дрю Гудфеллоу, вежлив с Мэри. Даже ко мне ты относился дружелюбно и проявлял заботу, когда мы ехали в одном экипаже, но еще не были знакомы. — Джесси выбросила половину недоеденного яйца в реку, сорвала травинку и стала раскатывать ее между ладоней. — Может

— быть, было бы лучше, если бы тогда ты не был ко мне так добр. Бог свидетель, с тех пор твоя жизнь пошла кувырком.

— А твоя?

Джесси пожала плечами, уставившись мимо него куда-то вдаль. Ей хотелось избежать его изучающего взгляда.

— Моя жизнь не в счет. Я должна винить лишь себя за то, что случилось потом.

— Ты слишком много взваливаешь на себя. Твои плечи не выдержат такой ноши.

— Пожалуйста, Ной, позволь мне договорить, — перебила Джесси, умоляюще взглянув на него. — Наш брак, к которому ты относишься отрицательно, только моих

Рук дело Мне требовалась твоя защита, но, к сожалению, я была не права и выдвинула только свои условия. Это было неразумно с моей стороны, и не следовало удивляться твоим

Возражениям. Я наблюдала, как день ото дня тебе становилось все невыносимее моя близость. Поступки, которые ты совершал, были чужды тебе, и я видела на твоем лице выражение раскаяния, даже стыда, за все происходившее. Тогда… ночью на «Клэрионе» ты предложил мне стать проституткой, и я решила оставить тебя. Я презирала себя за то, что вынуждена была согласиться, а ты из-за меня

Изменился не в лучшую сторону. — Джесси смахнула с ладони скрученную травинку и сорвала другую. — Прошлая ночь показалась мне наиболее подходящей, чтобы

Уйти. Ты крайне противоречив: с одной стороны, говоришь, будто я нужна тебе, а с другой — совершенно не хочешь меня. Спасибо хоть честно признался, что устал

От такой жизни.

Ной застонал, словно от боли, а Джесси продолжила:

— Я не понимала и до сих пор не понимаю, почему ты

Вдруг сообщил, что в Филадельфию поедешь один, оставив

Нас с Гедеоном. Наверное, собираешься снова вернуться к

Хилари? Что ж, так и должно быть, ведь она твоя любимая

Женщина, — добавила Джесси, затаив дыхание. — Мы

Договорились, что наш брак фиктивный, но еще не согласовали, как и когда его расторгнем. Но я не смогла бы жить

В доме твоих родителей, зная об этом. Может быть, я могла

Бы Дождаться твоего отъезда в Филадельфию, но уж больно совестно перед твоими родными. Поэтому я и решила: будет лучше, если ты сам объяснишь им причину моего ухода.

Ной долго молчал, не сводя взгляда своих золотисто-зеленых глаз с перевернутого ящика, плывшего по извилистой излучине реки. На мгновение ему захотелось вот так же, полагаясь на волю волн, плыть по течению. Однако он тут же отбросил эту мысль, зная, что через неделю подобное существование ему наскучило бы. Наконец он спросил:

— Ты хочешь, чтобы мы расстались? — Выбросив несъедениую куриную ножку, Ной вытер пальцы салфеткой, прежде покрывавшей корзину. — Пожалуйста, посмотри на меня. Сейчас мне необходима твоя искренность. — «Не лги мне, Джесси, — молча умолял ее Ной, — прошу, не лги».

— Я хочу, чтобы ты опять был счастлив, — ответила она, выдержав его пристальный взгляд, — как и тогда, когда мы впервые встретились.

— И ты думаешь, так будет, если мы расторгнем наш брак?

— Да. — Джесси слегка насупилась. Ее светло-серые глаза были печальны. — А что, разве я не права?

— Нет.

— Почему?

— Нет, — решительно повторил Ной. После сегодняшнего утра некоторые вещи стали для него абсолютно

— очевидными. — Я хочу быть счастливым с тобой, Джесси.

Она ничего не ответила. Только лишь смотрела на свои руки. Затем, чуть запинаясь, грустно сказала:

— Не знаю, возможно ли это?

— Ты ненавидишь меня? — напрямик спросил он.

— Н-нет, это не так, — запинаясь, ответила она, удивившись его прямоте. — Иногда, правда, мне кажется, что я испытываю к тебе чувство ненависти. Но не всегда.

— Теперь по крайней мере хоть что-то прояснилось. Хотя не понимаю, почему только иногда. Скажи, ты дума ешь, я тоже ненавижу тебя?

Джесси решительно вскинула голову.

— Мне кажется, ты презираешь меня и негодуешь за то, что я впутала тебя в эту историю. К тому же между нами всегда будет стоять Хилари.

— Но это не так. Неужели ты не думаешь, что порой я чувствовал то же самое, когда ты вспоминала Роберта? — Ной умоляюще посмотрел на нее, предлагая воспользоваться удобным случаем и рассказать правду о мифическом муже. Прошло несколько секунд, прежде чем Ной догадался, что ему все еще не доверяют. Глаза, осанка, дрожащие пальцы, хватавшиеся за складки юбки в те моменты, когда она что-то говорила, — все свидетельствовало об ее осторожности. Несмотря на совместное проживание с Ноем, пусть и недолгое, у Джесси были все основания сомневаться в его искренности. — Я ревновал. Да, наконец-то я признался в этом. Господи, мне следовало бы быть более стойким, но таким уж я родился. — Ной немного наклонился вперед, положив локти на колени. — Джесси, ты не представляешь, как я ревновал тебя к Роберту Грэнтхэму. Ты знаешь, что значит сражаться

— с призраком? С призраком-святым?

Джесси упорно молчала. Признание Ноя удивило и привело ее в замешательство.

— Роберт не был святым.

— Но ты отзывалась о нем как о святом. Джесси, иногда мне хотелось, чтобы ты хотя бы немного ревновала меня к Хилари и чтобы это заставляло тебя страдать.

— Так и было на самом деле.

— Тогда могу ли я поверить, что временами я тебе нравился?

Джесси была взволнована вопросами Ноя. Опустив глаза, она кивнула.

— О Боже! — обрадовался Ной. В его голосе звучало что-то вроде триумфа. — Итак, мы установили, что я не всегда вызывал у тебя чувство ненависти и что иногда ты даже ревновала меня. Сам же я признался, что ревновал тебя безумно. Ну что ж, это уже неплохо. Мы продвигаемся вперед.

— Какое-то странное продвижение, если учесть, что решается судьба нашего брака.

Ной порылся в корзине. Неожиданно в нем проснулся волчий аппетит. Джесси в ожидании смотрела. Достав яблоко, Ной откусил его.

— Может быть, ты и права, — сказал он как бы невзначай, — мы во многом не понимаем друг друга, но мы справимся с этим. Ведь так?

— Пожалуй, но тогда скажи, что ты хотел прошлой ночью, когда разбудил меня?

Она ногой придвинула корзину ближе к себе, вытащила оттуда кусок хлеба, смазала его маслом и виноградным вареньем и принялась есть. Ной растянулся на одеяле, раздумывая над ответом. — Во всяком случае, мне не хотелось обладать тобой

Физически. Просто была острая необходимость выговорить

Ся. После того как ты уснула на веранде, моя сестра решила, что настал момент раскрыть некоторые семейные тайны, касающиеся Хилари. Оказывается, Салему и Иерихону в свое время пришлось отбиваться от приставаний моей бывшей невесты, умышленно пытавшейся расстроить их браки. Сначала я не хотел им верить. Но так или иначе действия Хилари бросали тень на меня. Может быть, я не был настолько внимателен и привлекателен или не подходил ей как… мужчина? Ты же видела Салема и Иерихона. Они могут вскружить голову любой женщине. — Ной продолжал задумчиво жевать яблоко. — Во всяком случае, либо для того, чтобы не задевать мое мужское достоинство, а может, потому, что так и было на самом деле, но они убедили меня, что заигрывания Хилари — всего лишь месть.

— Месть? Кажется, я ничего не понимаю.

— Хилари испытывает отвращение ко всему британскому. Не знаю почему, но она считает, что у нее есть на это своя причина. У обоих, Эшли и Иерихона, в Англии есть собственные имения. Потому-то Хилари и взбрело в голову сделать им пакости. По крайней мере мне именно так рассказали.

— Но ты не совсем в это поверил, — заметила Джесси.

— Не знаю. Прошлой ночью я почувствовал, что меня коварно предали. Но неожиданно для себя осознал, что давно уже не любил Хилари. Однажды мама спросила, окончательно ли я решил на ней жениться. Тогда я еще об этом не задумывался. Но сейчас уверен, что никогда не женюсь. Просто мои чувства изменились. Мне даже сталоее жаль. — Ной усмехнулся над собой. — Забавно, правда? Мне жалко женщину, которая собиралась меня бросить.

— И поэтому ты отправился разыскивать меня сегодня? Решив, что Хилари больше тебя не устраивает, подумал заменить ее мною?

— Нет, — возразил Ной. — Это совсем не так. — Он бросил на Джесси робкий взгляд. Я начинаю думать, что Хилари должна радоваться, избежав замужества с таким человеком, как я. Тебе тоже нужно бежать от меня, как от черта. Во мне столько отрицательных качеств.

— Твою гордыню я разглядела с самого начала, хотя в некоторых случаях было бы неплохо запрятать ее куда-нибудь подальше, оставаясь при этом добропорядочным человеком.

— Ты права, — вздохнул Ной, надкусывая новое яблоко, — абсолютно права.

Стряхнув хлебные крошки, Джесси принялась искать в корзине сыр.

— А почему никто не сообщил тебе о Хилари раньше?

— Вот это как раз мне легче всего понять. Мы, Маклелланы, по натуре своей воины. Для нас любая проблема требует особой стратегии.

— Подобно твоей Стратегии? — поддела его Джесси.

— Точно, — виновато ответил Ной. Доев яблоко до конца, он выбросил огрызок в реку. На одно мгновение показалась над водой и снова скрылась из вида маленькая

— рыбка, отчего поверхность реки покрылась рябью. — От меня скрыли правду, потому что хотели избавить от страданий, а может быть, боялись, что я назову их лжецами. И братья, и их жены были уверены, что только время и расстояние помогут мне взглянуть на Хилари их глазами. Вот почему они отправили меня в Англию. — Ной взъерошил волосы. — Я выговорил им за то, что они вмешивались в мою личную жизнь, поэтому отец и Иерихон ничего не стали предпринимать, узнав о твоем уходе. — Ной вздохнул. — Я был на них очень зол. Меня расстроило, что они так бесцеремонно лезли в мою душу.

— Ты хотел поговорить со мной прошлой ночью об этом?

Скрестив ноги, Ной откинулся назад, опершись на локти, и внимательно посмотрел на Джесси:

— Вот мы и подошли к нерешенной проблеме, о которой я недавно упоминал. Джесси, пожалуйста, не отворачивайся. Мне будет легче разговаривать, если я буду видеть твои глаза. Догадываюсь, почему ты не поняла меня прошлой ночью. У тебя очень хорошая и живая реакция, но нам обоим сейчас нужно другое. Прежде всего необходимо решить, что делать дальше.

Джесси тут же перешла в наступление:

— Ной, я не хочу больше быть твоей проституткой. Думала, что смогу, но ошиблась. Вначале я ощущала только горечь в душе, но потом и она прошла, а внутри стало пусто, мертво… и противно. — Джесси вздохнула, посмотрев на него широко раскрытыми честными глазами. — Очень хорошо, что я не испытываю к тебе чувства ненависти, и что ты уже меньше злишься на меня. Но кем мы стали друг для друга? Я знаю, что должна выполнять определенные обязанности жены, но, может быть, тебе лучше поискать развлечения где-нибудь на стороне? Если ты хочешь собственного ребенка, что ж, мы могли бы поговорить об этом. Я не против лечь с тобой в постель с целью завести ребенка. Но не более того… О Господи, все так запутано. — Джесси нервно перебирала складки своей юбки. — Помоги мне, Ной, ты же знаешь, что я пытаюсь сказать.

Ной присел и отодвинул корзину, чтобы она им не мешала. Наклонившись вперед, он взял руку Джесси и сжал ее, как бы успокаивая.

— Конечно, я понимаю. Ты ясно выразилась.

— Значит, ты согласен?

— Нет.

Джесси нахмурилась.

— О Господи.

Выпустив ее руку, Ной снова лег, облокотившись на одеяло.

— Джесси, я не хочу искать развлечений на стороне. Но меня, как и тебя, не устраивают наши отношения. Я сожалею о многих произнесенных словах и совершенных поступках, но больше всего о том, что насильно требовал от тебя физической близости. От этого не испытываешь никакого удовольствия.

— Ной…

— Я говорю не только о физическом удовлетворении-перебил пытавшуюся что-то возразить Джесси Ной. — Это я от тебя получал, но ты и сама наслаждалась нашей любовью, не отдавая при этом ни души, ни сердца. Я не подозревал, что это меня будет так сильно задевать. Полагал, что по праву могу пользоваться тобой. Но я ошибался, Джесси. Страшно ошибался. — Поверит ли она ему? — Вчера утром ты отвернулась от меня, выкрикнув, что я тебе неприятен. Ты думаешь, каково мне было? Давать и ничего не получать взамен.

— Не знаю. — Джесси смущенно опустила глаза. Она теребила кончик косы. — Однажды ты сказал, что мое удовольствие не столь важно. Теперь отрицаешь это. По-моему, ты сам запутался в своих собственных мыслях.

— Да, я дал тебе все основания так считать. Но это на самом деле неверно. Я точно знаю, что хочу, и всегда знал, хотя и не признавался. Ни себе, ни тебе.

Джесси вопросительно посмотрела на него.

— Мне хочется привязанности, взаимности, обязательства и… доверия.

Джесси, удивленная егс искренностью, продолжала молчать.

— Эти понятия что-то значат для нас?

Когда он улыбался ей так, как сейчас, ободряюще и обнадеживающе, Джесси верила, что все еще возможно. И все-таки она еще не готова была ему уступить. Слишком много раз Ной растаптывал ее чувства, и она не могла забыть об этом.

— Наверное, со временем в нашей совместной жизни появятся эти понятия, — осторожно произнесла Джесси. — Но они станут для нас что-то значить, только если

— наш брак перестанет быть простой формальностью.

— Я тоже так думаю, — серьезно произнес Ной. — Мне очень хочется, чтобы ты была счастлива. А это возможно в браке со мной? — Он мысленно умолял Бога услышать положительный ответ.

— Иногда мне кажется, что возможно.

— Сердце Ноя забилось сильнее. Это было началом.

— Но мы не перестанем спорить друг с другом.

— Знаю.

— А порой будем делать друг другу больно.

— Но непреднамеренно, — быстро вставила она

— Согласен, непреднамеренно.

— Значит, это не так уж и плохо.

Ной опять лег на одеяло и, подложив под голову ладони, уставился в голубое безоблачное небо.

— По-моему, у нас начинают налаживаться отношения, правда?

Она неуверенно кивнула:

— Кажется, да.

— И мне больше не стоит тревожиться, что ты снова сбежишь среди ночи?

. — Нет, думаю, уже не стоит, — искренне ответила Джесси.