— Я бы не взял тебя с собой, если бы не хотел помочь Гедеону, — честно признался Ной.

— Извини, — быстро ответила она, — я не хотела…

— Ной перебил ее:

— Безусловно, ты его любишь больше всех.

— Да, я люблю его.

Но было ли это так на самом деле? Наверное, иначе она не выдержала бы его расспросов. Пальцы Джесси дрожали. 1 шдняв бокал обеими руками, она принялась пить сладкое вино мелкими глотками. В ее глазах отражалось еле заметное беспокойство.

— Джесси! — Ной ладонью прикрыл ее бокал, заставив поставить его на стол. — Что случилось с тобой?

— Ты о чем? — Неожиданно она осознала, что молча смотрела на свой бокал. — А н-нет, ничего. Я просто задумалась, вот и все.

Ной чуть не застонал, дотронувшись кончиком языка уголка ее губ. Ему захотелось попробовать вкус вина на ее губах. В душе он проклинал такую несправедливость: Джесси не имела права соблазнять его своим чарующим видом. Ной поймал себя на этой мысли. Делала ли она вообще что-нибудь неосознанно? Подобно самому практичному торговцу из Новой Англии, она высчитывала все до мелочей.

— Ты ничем не хочешь со мной поделиться? — спросил он.

Джесси отрицательно покачала головой:

— Нет, все нормально.

Гедеон начинал ерзать на его коленях, и Ной пересадил ребенка на пол. Малыш тотчас пополз к лакированному столику, рядом с которым стояли два удобных мягких кресла. Несколько раз схватившись за край стола, он попытался подняться.

— Как давно он это делает? — поинтересовался Ной, глядя, как Гедеон несколько секунд простоял на ногах, держа равновесие, а затем шлепнулся на живот. Не удов

Летворенный достигнутым, малыш снова бесстрашно под

Нялся, но на этот раз ему удалось переместиться на несколь

Ко дюймов вдоль стола. Не вставая с кресла, Джесси обернулась, чтобы посмотреть, чем именно Гедеон привлек внимание Ноя.

— Он делает это с сегодняшнего дня, — улыбнулась она. — Посмотри, кажется, он не умеет садиться. Бедный малыш, он стоит, покачиваясь, до тех пор, пока ноги не

Начинают подкашиваться, и тогда просто падает па иол. Я пробовала помочь ему садиться, но встретила такое сопротивление, что решила: пусть уж он лучше учится этому сам.

Сегодня я только и наблюдаю за тем, как он встает и падает, встает и опять падает. Он почти не отдыхал. — Джесси задумалась, с ее лица исчезла улыбка. — Вряд ли на свете есть кто-то отважнее ребенка.

Ной перевел свой взгляд с Гедеона па ее изящный профиль.

— А разве ты не отважная? — задал он ей вопрос.

— Я? — Джесси встала и принялась собирать тарелки и столовое серебро. — Вряд ли меня можно назвать отважной, — усмехнулась она. — Мне столько раз доставалось, что я уже точно знаю, когда не следует высовываться.

Доставалось? Ей? Ему верилось в это с трудом.

— Ты удивляешь меня.

— Почему?

— То, как ты разговаривала со мной вчера, после этого ужасного случая с Букером, лишний раз подтверждает, что тебя нельзя считать трусливой женщиной.

— А, вот почему ты говоришь, что я отважная? — Джесси немного успокоилась. — Просто вчера я была очень злой.

Но ведь ты решилась сбежать от Грэнтхэмов, — напомнил Ной, словно верил всей этой истории, — и здесь тоже требовалась смелость, да еще какая!

— В данном случае смелость ни при чем. Наоборот, я была слишком напугана.

Но чего она боялась? Или кого?

— Ты участвовала в ограблении, прекрасно понимая, как это опасно, несмотря на четко продуманный план. Без условно, это говорит о твоей храбрости.

Джесси натянуто рассмеялась:

— Это говорит лишь о моем отчаянии и больше ни о чем. В самом деле, Ной, ты ищешь в моем характере твердость, а она абсолютно отсутствует.

Ною показалось, что Джесси переигрывала сейчас роль беспомощной молодой вдовы. В действительности она напоминала ему иву, упругую и гибкую, гнувшуюся на ветру, но не сломленную и никем не изрезанную. Она непоколебимо шла к своей цели, не обращая внимания на компромиссы и не отступая. Если бы он не был ее жертвой, то, возможно, восхищался бы силой ее воли. Но, находясь в ее капкане, он выжидал, чтобы отомстить.

— Ма. Ма. Ма, — затараторил Гедеон, прервав его мысли. Малышу удалось залезть на низкий столик.

— Думаю, ты нужна ему сейчас, — сказал Ной, поспешив к Гедеону, чтобы уберечь его от падения.

— Нет. Ему всего лишь хочется опуститься вниз.

Джесси взяла ребенка из рук Ноя, прижала к груди, а потом посадила на пол. Постояв над ним немного и полюбовавшись, она продолжила убирать со стола посуду. Ной остановил ее:

— Оставь все, мне нужно поговорить с тобой. — Он ладонью провел по ее руке, сомкнув пальцы вокруг хрупких косточек запястья. Выражение его лица ни о чем не говорило. Но в то же время Ной с удовольствием заметил еезамешательство. Это означало, что он вывел Джесси из равновесия. Воспользовавшись этим преимуществом, он отвел ее от стола, не дав возможности подумать или возмутиться. Сев на кровать, Ной посадил ее к себе на колени. Если она и была уязвима, то только в такие минуты, как сейчас. — Спешу сообщить тебе, что Букера пересадили па другой корабль. Ты можешь больше не бояться его.

— Правда? Когда?

«Почему я вдруг заговорил с ней об этом?» — подумал Ной.

— Сегодня утром.

Джесси не владела собой, когда Ной прикасался к ней. Она попыталась нежно оттолкнуть его, но он крепко прижал ее к себе. Она задалась вопросом: а сможет ли когда-нибудь понять его натуру?

— Что же теперь будет с Букером?

— Его отпустят, как только корабль пристанет к берегам Англии.

— Ты же не веришь, что я флиртовала с ним, да?

— Не верю, — ответил Ной, стиснув ее запястья, — но мне кажется, с тобой не в первый раз случаются подобные вещи. — Ной ощутил, как она вся напряглась, и понял, что

— предчувствие его не обмануло. — Я прав, Джесси?

— Это не важно, — смутилась молодая женщина.

Она упорно продолжала скрывать что-то. Но рано или поздно ей все равно придется во всем признаться. Пусть же это станет началом. Сдерживая гнев, Ной не сдавался:

— А я думаю, важно. Почему ты совсем не доверяешь мне?

Он затаил дыхание в ожидании ответа. Что она скажет теперь? Поверит ли он ее словам?

Ты несправедлив ко мне, а я доверила тебе все: жизнь Гедеона и свою собственную.

Ной промолчал, по-прежнему сверля ее взглядом своих золотисто-зеленых глаз.

— Ты прав, со мной случалось такое прежде, — наконец не выдержала она, решив, что в лучшем случае расскажет ему часть правды.

— Когда?

— После смерти Роберта.

У Ноя возникло желание встряхнуть ее как следует. Проклятие, ведь у нее никогда не было мужа! По крайней мере мужчины, который затащил ее в постель и от которого она родила впоследствии сына. Это было уже слишком, Ной едва не задыхался от ярости. Он не мог представить себе мужчину, женившегося на Джесси, но не захотевшего иметь с ней физическую связь. В этом он исходил из собственного опыта. Значит, вопрос установления личности Гедеона, а, возможно, и Джесси оставался открытым.

— Почему ты молчишь? — спросила она.

Ной был внешне спокоен, и Джесси подумала, что его любопытство исчерпано. По-видимому, ему уже ничего не хотелось узнать от нее. Однако чем дольше он молчал, тем более хмурым становился. Джесси обеспокоило это. Ее вопрос прервал его мысли.

— И кто это был? — продолжил он разговор.

— Лорд Панберти, — медленно произнесла она тот мужчина в экипаже, помнишь?

— Отлично помню, — ответил Ной, вспоминая, какая паника охватила тогда Джесси. Он не сомневался, что ее страх был неподдельным. Панберти представляли собой реальную угрозу. Он забыл о встрече с ними, но сейчас пы тался воскресить в памяти все, что Джесси рассказывала ему о лорде Панберти. Ною приходилось решать сложнейшую задачу, отделяя крупицы истины от нагромождений лжи. — Но ведь ты говорила, что он женат.

— Так и есть. Не думаю, что его волновали брачные

— обязательства в тот момент, когда он зажимал меня в углу.

— Где это произошло?

— В Грант-Холле, в детской Гедеона. Лорд Панберти пришел засвидетельствовать свое почтение.

— Как я понимаю, он пришел высказать свои соболезнования бедной вдове, — произнес Ной, стараясь не казаться циничным.

Джесси сделалось не по себе.

— Да, что-тов этом роде. Но, я не давала ему повода. Клянусь тебе!

Он сомневался.

— Знаю, — солгал Ной, потому что хотел, чтобы она думала, будто ей поверили. Затем, нерешительно развязав ленту, скреплявшую ее волосы, коснулся рассыпавшихся

— шелковистых прядей. — Он сделал тебе больно?

— Нет, то, о чем ты думаешь, не случилось. Он не… понимаешь, он не…

— Не изнасиловал тебя, — помог закончить за нее фразу Ной. Лучше, чем кто-нибудь другой, он знал, что лорд Панберти не надругался над ней. И все же Ною было интересно, говорила ли она сейчас правду. — Как же ты отделалась от него?

— Мне помог Гедеон. — Джесси не столько увидела, сколько почувствовала, что Ной ей не поверил. — Но это правда. От шума малыш проснулся и начал плакать. Лорд Панберти отпрянул от меня, повернув голову в его сторону.

— Он целовал тебя? — Ной пальцами перебирал ее волосы.

— Да, думаю, то, что он делал, можно так назвать. — Джесси обвила рукой шею Ноя. Теперь она могла ощущать учащенное биение его сердца. — Но его поцелуй… нельзя

— сравнить с твоим.

Ной затаил дыхание. Она была соблазнительной ведьмой. Почему бы ему не насладиться тем, что она предлагала в данный момент? Возможно, она и не давала повода Эдварду Панберти приставать к ней (у Ноя были кое-какие сомнения на этот счет), но сейчас она не сдерживала себя. Джесси поспешно продолжила свой рассказ:

— Как только он отпустил меня, я исцарапала его лицо. Кажется, до этого он не верил, что абсолютно не интересовал меня. На него не производили впечатление мои слова, когда я умоляла оставить меня в покое. И только мои ногти сделали свое дело. От края глаза до подбородка.

Взяв ее за запястья, Ной принялся рассматривать тоненькие руки. На коротко подстриженных ногтях не было лака. Месяцы изнурительной работы в доме Мэри оставили на них свой след. Почти ежедневная стирка детского белья в соленой морской воде высушила кожу. И все же, может быть, даже против своего желания Ной признавал, что ее руки были красивыми, словно их вылепил скульптор. Они были способны доставлять ему огромное удовольствие. Поднеся их к своим губам, он стал целовать каждый пальчик по очереди, испытывая при этом наслаждение.

. Ее сердце забилось сильнее; когда он отпустил ее руки, она снова обняла его за шею и прильнула к Ною, чтобы поцеловать. Джесси почувствовала, как острое желание вновь принадлежать этому мужчине начинало волновать ее тело.

Ной нежно ласкал кончиками пальцев ее спину и волосы. Приятные ощущения от его прикосновений переходили в дрожь.

С трудом переводя дыхание, Джесси все-таки оттолкнула его. Через ткань платья она уже чувствовала, что он возбудился. Было бы нечестно продолжать распалять его. Она прекрасно это понимала.

— Извини, мне не следовало доводить тебя до такого состояния. Мы не можем… — Ее голос растворился в тишине.

— Я не забыл, — ответил Ной.

Он уже был готов к тому, что она станет использовать свое недомогание как предлог избегать близости с ним. Вероятно, она радовалась, что нашла способ держать его на расстоянии. Он решил преподать ей урок. Обняв одной рукой за шею, Ной притянул Джесси к себе. Она вздрогнула, чуть приоткрыв рот, но его губы словно ждали этого момента. Он страстно поцеловал ее, потом еще раз и еще. И лишь почувствовав ответную реакцию Джесси, ее желание продлить миг удовольствия, Ной слегка оттолкнул ее, высвободив из своих объятий. На его губах играла улыбка. Джесси встала на ноги, шатаясь, как Гедеон.

— Думаю, ребенку уже пора в постель, — заметила она дрожащим голосом и поспешила к малышу, который, кажется, догадался о планах взрослых и поэтому старался

Как можно быстрее заползти под обеденный стол. Джесси успела схватить Гедеона до того, как он спрятался. Подняв его на руки и уткнувшись заалевшим лицом в детское тельце, Джесси быстро удалилась в соседнюю комнату.

Вернувшись назад спустя примерно час, она застала Ноя уже лежащим на кровати. Все лампы были потушены за исключением одной, возле умывальника. Решив, что он спит, Джесси тихо прошла через комнату умыть лицо и расчесать волосы перед сном. Если бы Гедеон так же быстро и легко засыпал, с тоской подумала молодая женщина. Она мечтала быть с Ноем. В самые трудные минуты она всегда представляла их совместную долгую жизнь. Расчесывая волосы, она ругала себя за несбыточные мечты. Отложив расческу в сторону, Джесси уединилась в ванной комнате, где, как обычно во время своих месячных, готовилась ко сну.

Она была рада, что приняла меры предосторожности, потому что, как только легла в постель, Ной повернулся к ней спиной, свернувшись калачиком. Значит, он еще не спал и ему сразу же стало бы известно, что под ее нижней рубашкой ничего не надето. В таком случае он догадался бы о ее уловке. Джесси ощущала, что она в безопасности, как средневековая девушка в поясе верности. Должно быть, Ноя посещали те же мысли. Случайно коснувшись ее бедра, он тихо проворчал, что прозвучало как выражение неудовлетворения.

— Ты всегда притворяешься спящим? — спросила она, взглянув на него.

— Мне нравится тайком наблюдать за тобой.

— Джесси не совсем понравился тон его ответа.

— Почему? — напрямик поинтересовалась она.

— Потому что ты очень красивая. — В его словах было больше правды, чем он мог себе позволить, но это все равно было лучше, чем если бы он признался в своих подозрениях. Ной заметил, что она нахмурилась. — Тебе никто прежде не говорил об этом?

Не задумываясь, Джесси покачала головой.

— И даже Роберт?

Ей не следовало бы забывать о выдуманном замужестве. В данный момент она подыскивала подходящие слова.

— Роберт был эмоционально сдержан. Если даже

Он и придерживался того же мнения, что и ты, то держал

Его при себе.

Ноя просто восхищала ее способность моментально уклоняться от скользких вопросов и придумывать па ходу удачный ответ.

— А сколько лет вы были женаты?

— Почти два года.

— И вы были счастливы?

— Да.

— Ты любила его?

— Почему мы все время говорим о Роберте? Неужели ты не видишь, что это причиняет мне страдание? Прошла уже целая вечность. Мне хочется все забыть, не вспоминать

— о прошлом, а ты меня постоянно к нему возвращаешь.

— Странно, что ты редко вспоминаешь своего мужа, — как бы невзначай обронил Ной, провоцируя Джесси на дальнейший разговор.

Она поняла, что теперь ей нужно переходить от обороны к нападению.

— Почему ты хочешь, чтобы я говорила о бывшем

Муже? В конце концов кем мы с тобой друг другу приходимся? Наверное, я для тебя лишь женщина, способная Удовлетворить естественные мужские потребности, поскольку рядом нет Хилари. Ты можешь назвать меня своей женой?

— Ты моя жена, — холодно подтвердил Ной.

Да как она смеет впутывать Хилари в их отношения! Ей вообще незачем произносить ее имя! Тихий голос совести, еще не полностью подавленный, бранил Ноя за гнев, вызванный словами Джесси. По правде говоря, причиной этого гнева было чувство собственной вины. Он почти совсем не думал о Хилари. Джесси занимала в его мыслях все больше и больше места.

— Мы оба знаем, что наше брачное соглашение лишь временное, — продолжала Джесси. — Если честно, меня это вполне устраивает. — Она так разозлилась на него, что хотела сама верить тому, о чем сейчас говорила, словно никогда не мечтала об их счастливой совместной жизни.

Ной также был убежден в искренности ее слов. Странно, но он ощутил чувство удовлетворения, внезапно решив сказать ей, что изменил свои планы.

— Мне очень жаль, что ты так относишься к нашему браку, но все-таки я хочу сохранить его, — произнес Ной, наблюдая за ее ответной реакцией.

— Что?! — Джесси показалось, что она не поняла его.

— Ты прекрасно слышала. Я решил сохранить наш семейный союз. События последнего вечера убедили меня, что наш необычный брак не так уж и плох. — Ной

Знал, как Джесси истолкует его слова, и это совсем не огорчало его.

Она вся напряглась и, когда собралась выскочить из кровати, Ной схватил ее за руку. Ей не следовало знать о его решении. Ной не забыл, как однажды жаловался Дрю, что Джесси словно нож вонзает в сердце, когда смотрит на него. Удивительно, но он не ошибся в своем предположении. Сейчас он уже не мог отпустить ее до тех пор, пока не разузнает, в чем она замешана. Но у Джесси должно было создаться впечатление, что, кроме физического влечения, он ничего к ней не испытывал. Порой так было и на самом деле.

Ты мне противен. — Джесси стала извиваться, чтобы вырваться из его рук. — Отпусти меня.

— Только когда я захочу.

— Она процедила:

— Я хочу аннулировать наш брак.

— Не получится. — Ему доставляло удовольствие издеваться над ней.

— В таком случае давай разведемся.

— Когда я решу.

— А как же твоя семья? Что они подумают? — использовала последний аргумент Джесси.

— Нет причины скрывать от них правду, по крайней мере хотя бы половину ее.

— А Хилари? — почти отчаявшись, спросила Джесси. — Как ты можешь так поступить с ней? Что ты ей скажешь?

— Это мое дело, а не твое. За нее не беспокойся. — Джесси не знала, что его не очень-то волновала бывшая невеста. Он не сомневался: эта женщина всегда поддержит, поскольку ей небезразлична его политическая карьера. Уж она-то не позволит Джесси стоять на ее пути дольше, чем этого хотел бы Ной. Хилари не отвернется от него до тех

— пор, пока будет уверена, что он женится на ней после развода с Джесси. — Хилари подождет меня, — с некоторой долей самонадеянности заключил Ной.

— Высокомерная свинья! Мне очень жаль Хилари. Может быть, ей следует знать, что ты ни во что не ставишь ее. Интересно, что она скажет, когда узнает, как ты лазил мне под юбки.

Джесси и не догадывалась, что почти попала в точку. Гнев Ноя был подобен вулкану.

— Ах ты сука! — Он повалил ее на спину и сжал запястья. Она начнет ему мстить, в этом он не сомневался. — Я не приставал к тебе прошлой ночью лишь потому, что ты предупредила меня о своих месячных. Но смею заверить: ты задираешь юбки с такой же готовностью, как любая лондонская шлюха.

Джесси восприняла его выпад как пощечину.

— Что-то не могу припомнить такое, но в любом случае, будь уверен, этого больше не повторится!

Джесси прикусила губу, чтобы удержаться и не сболтнуть чего-нибудь лишнего. О Боже, подумала она в отчаянии, как Ной отреагирует, когда она расскажет ему о себе и Гедеоне? Ответ тут же пришел ей в голову, и Джесси еще крепче сжала губы. Он просто выбросит ее за борт за то, что она сделала его невольным сообщником похищения Гедеона.

Ной отпустил Джесси. Только сейчас он вспомнил, как обещал самому себе быть вежливым и терпеливым, чтобы завоевать ее доверие и выпытать секреты. Взбивая подушку, он проклинал и себя, и Джесси. Ему хотелось в этот момент лишь одного — дать ей понять, что рано или поздно все его желания осуществятся.

— Как долго будут продолжаться твои месячные? — грубо поинтересовался он, используя ее ложь против нее же. Ожидание принесет ему мучительные страдания, в этом он не сомневался. А Джесси хотелось ответить, что ее недомогание будет продолжаться всю жизнь.

— Четыре дня, — огрызнулась она.

— Значит, за четыре дня ты должна привыкнуть к мысли, что на пятый день я снова прикоснусь к тебе!

— Я выцарапаю твои глаза! — бросила она зло.

— Не путай меня с Эдвардом Панберти, — провор

— чал Ной.

Джесси затрясло от ярости.

— Ненавижу тебя! — прошипела она.

Ной злобно усмехнулся:

— Тебе следовало подумать об этом несколько раньше, чем ты решила выйти за меня замуж!

— Я уже устала повторять: я вышла за тебя замуж, поскольку думала, что ты умрешь.

— Сожалею, что не оказал тебе эту услугу, — почти прорычал Ной.

— Негодяй!

Стараясь успокоиться, Ной устало произнес, отворачиваясь от нее:

— Джесси, спи.

Однако ему трудно было последовать своему же совету. Он долго еще не мог уснуть после того, как послышалось тихое посапывание Джесси. Ной подозревал, что месть будет обоюдоострой.

Находясь в темном, душном помещении для арестованных на борту «Саргуса», Росс Букер вынашивал планы мщения. У него было время как следует обо всем подумать. Джесси Маклеллан во что бы то ни стало должна была получить по заслугам, иначе быть не могло. По несколько раз в день он выстраивал и пересматривал все новые и новые планы. Россу доставляло большое удовольствие сочинять всевозможные сценарии, в которых он неизменно играл главную роль. Ему нравилось представлять, как Джесси унижается перед ним, стоя на коленях и умоляя о прощении. Порой он воображал, что занимается с миссис Маклеллан любовью, возбуждает ее, ласкает, трется своими бедрами о ее нежное тело, и вот она начинает умолять его взять ее. Временами Росс представлял, как она просит его пощадить ее жизнь или жизнь ее ребенка. Букеру хотелось бы, чтобы унижение оставило в ее душе такие же глубокие шрамы, какие оставил на его теле кнут. Он решил, что его месть не будет моментальной, нет, она будет продолжаться всю жизнь. Он превратит ее существование в сущий ад.

Росс прислонился к стене своей камеры и потерся ноющими от боли плечами и спиной о шероховатые, грубые доски. Его раны постепенно заживали, но страдания не становились меньше. Он чувствовал себя слишком униженным. Все его мысли были о женщине, из-за которой он оказался здесь.

Россу пришло в голову, что ни Джесси, ни ее муж не восприняли всерьез его угрозы. Одно это уже обнадеживало. Что ж, он преподнесет им сюрприз. Смеется тот, кто смеется последним. Он знал, где разыскать их. Ребята из команды не раз болтали о семье Ноя Маклеллана, о его практике в Ричмонде и о предстоящей работе в Филадельфии. Совсем нетрудно будет застать их врасплох, свалившись как снег на голову.

Самым большим препятствием для Росса Букера оставалось возвращение в Соединенные Штаты. Он мог бы купить билет или пересесть на другое судно, но лишь под вымышленным именем. На работу он наниматься больше не будет, лучше забронирует каюту на каком-нибудь поч-тово-пассажирском корабле. То, что сейчас у него за душой не было ни гроша, не смущало Росса. Существовали про ститутки, у которых можно было выманивать деньги, кар-;маны, которые можно было обчищать, к таверны, которые можно было грабить. Однако на этот раз он будет более осмотрительным: все-таки условия, в которых он находился сейчас, были предпочтительнее Ньюрейта.

Даже крыса, бегающая по полу, не заставила Букера изменить свое мнение. В Ныогейте ему приходилось сидеть в тюремной камере с людьми более опасными, нежели это бедное создание, сновавшее сейчас возле ног. Росс пнул крысу мысом ботинка. Мерзкая тварь остановилась и замерла. Росс ждал. Ему захотелось, чтобы Джесси узнала, как он проводит время, набираясь терпения и вынашивая планы. С быстротой атакующей кобры Росс схватил крысу за шкирку. Подняв выше, он попытался разглядеть в ее глазах страх. Представив себе, что он это увидел, Росс отпустил крысу на свободу.

— Я могу убить тебя в любое время, когда захочу, — медленно и зло прохрипел он. Его глаза сделались ледяными. — В любое время.

Россу показалось, что эти слова были обращены к Джесси Маклеллан.

На борту «Клэриона» предпочитали не говорить о Россе Букере. Если в какой-то момент Ноя и Джесси и связала тонкая нить, то теперь она медленно и мучительно разрывалась. Ной редко бывал в своей каюте. Поднимаясь с рассветом, он уходил и отсутствовал до вечера. Возвращаясь, молча ужинал, а потом полностью уходил в чтение, в то время как Джесси склонялась над шитьем. Однако ему не удавалось много прочитать за вечер, а Джесси, в свою очередь, неутомимо переделывала одни и те же стежки, поскольку ее никогда не удовлетворяла сделанная работа. Темные круги под глазами Ноя красноречиво свидетельствовали о его бессоннице. Синева под глазами Джесси также говорила об отсутствии сна по ночам, когда она лежала на кровати, уставившись в окно, а рядом беспокойно ворочался Ной.

Они почти не спорили: не было никакого желания. Но во время пауз между напыщенными, осмотрительно-вежливыми словами, которыми они по мере необходимости обменивались друг с другом, как будто слышались ужасные, так и не произнесенные, обвинения. Лицо Ноя стало мрачным, а весь его вид говорил о полном измождении. Кожа побледнела, на губах уже не было заметно и тени улыбки. И лишь почти постоянно вздувающиеся на скулах желваки являлись единственным признаком его сдержанного гнева.

В присутствии Ноя лицо Джесси не выражало никаких эмоций. Она не улыбалась, но и не грустила. Казалось, она была ко всему равнодушна. Ее глаза скрывали то, о чем она думала. Несмотря на то что ее настроению более соответствовали бы темные, траурные оттенки одежды из прежнего гардероба, Джесси продолжала носить яркие платья, купленные для нее Ноем. Странный контраст между ее душевным состоянием и весенними красками нарядов вызывал у Ноя злость и недоумение.

Гедеон, по всей видимости, не замечал того напряжения, которое пронизывало их отношения. Он по-прежнему ощущал внимание обоих взрослых, оба заботились о нем. Поскольку они старательно избегали друг друга, все их интересы сосредоточились вокруг малыша. К вечеру пятого дня ребенок был избалован и изнежен до неузнаваемости.

Нервы Джесси были, как натянутые струны, когда она вернулась в комнату, уложив Гедеона спать, и принялась стелить себе постель на скамье под окном. Она уже была готова лечь, но в этот момент раздался голос Ноя.

— Что ты делаешь? — грубо спросил он, приподнявшись и прислонившись к стене.

Джесси повернулась в его сторону. Ее голос прозвучал спокойно, терпеливо, но она избегала смотреть на него, и поэтому взгляд светло-серых глаз был устремлен мимо обнаженного плеча Ноя.

Мне кажется, даже человек, менее умный, чем ты, смог бы понять, что я намерена спать здесь.

— Ты специально затеваешь ссору? — со злостью бросил он.

— Нет.

— Проклятие, взгляни же на меня!

Джесси подняла глаза. Они сухо блестели при свете ламп.

— Нет, я не пытаюсь ничего затеять.

— Значит, ты будешь спать со мной, как и все прошедшие недели.

— Нет.

Линия его губ стала еще более зловещей.

— Вероятно, я тебя не правильно понял.

— Ты правильно все понял. Я отказала тебе. Я не собираюсь с тобой спать. Ты четко разъяснил, что мне нужно ожидать сегодня ночью. Так вот: я не желаю заниматься с тобой любовью.

— Ты поточила свои коготки? — Ной прищурился.

Джесси сильнее вдавила пальцы в подушку, которую она держала перед собой.

— Да, поточила.

— Итак, ты приняла меры предосторожности. И все-таки я попробую рискнуть. Ты уже царапала меня прежде, маленькая кошечка, но не помню, чтобы это было мне неприятно.

У Джесси пересохло во рту. Конечно же, она не забыла, как ногтями впивалась в крепкую мускулистую спину Ноя в порыве экстаза. Это воспоминание зажгло огонь у нее внутри. Джесси бросила подушку на скамью. Отвернувшись от Ноя, она подошла к гардеробу и достала оттуда ночную сорочку.

Ей легко удалось выпрыгнуть из туфель и чулок, но вот с крючками на платье пришлось немного повозиться. В конце концов она справилась и с этим. Джесси осознавала, что любое ее движение Ной мог истолковать по-своему, как провоцирующее ссору или… разжигающее его желание, которое она не собиралась удовлетворять. Продолжая стоять к нему спиной, она сначала освободила от платья плечи, но прежде, чем снять его до конца, надела ночную сорочку и уж затем аккуратно стянула платье. Потом она умылась и причесалась, ни разу не взглянув на Ноя. Подготовившись ко сну, она потушила последнюю лампу и направилась к скамье.

— Не делай этого, Джесси. — Голос Ноя прозвучал из темноты ровно, но чуть пугающе.

Она остановилась и посмотрела на него через плечо.

— Пожалуйста, Ной, оставь меня в покое.

— Ты моя жена.

— По расчету.

— Вряд ли, — ухмыльнулся Ной. — Где же расчет в том, что ты предлагаешь нам спать врозь?

Не обратив внимания на его замечание, Джесси снова направилась к окну. Неожиданно она услышала, что Ной откинул одеяла на своей кровати. Закрыв глаза, она приготовилась к его атаке. Однако нападения не последовало, она обернулась и поняла, что ошибалась.

Ной стоял совсем близко. Ее глаза оказались на уровне его голой груди. Джесси осмелилась взглянуть ниже и облегченно вздохнула, увидев, что узкие бедра обтянуты хлопчатобумажными кальсонами. Прикусив губу, Джесси подняла глаза. В этот момент Ной не мог бы сказать, что ее лицо выражало открытое неповиновение, а глаза — протест. Даже в ее позе не было ничего, что подтвердило бы его подозрение. Но это еще ничего не означало. Вызов был брошен несколько дней назад, и, пока один из них не уступил, конфликта нельзя было избежать.

— Сильнее ты меня уже не можешь презирать, — с трудом проговорил Ной тоном человека, которому больше нечего было терять. Не дав ей возможности сопротивляться, он быстро одной рукой обнял ее за шею, а другой обхватил талию, после чего с силой поцеловал в губы.

Джесси не отвечала ему взаимностью. Она стояла, сжав губы и стиснув зубы, осознавая тем не менее, что, несмотря на ее безучастность, он наслаждался поцелуем.

Лишь когда он взял ее на руки и понес к кровати, она вывернулась и освободила свои руки, а затем стукнула его кулаком по челюсти. Ной потерял точку опоры, успев дойти До кровати, и Джесси кубарем полетела на перьевой матрац. Она стала перебираться на другую сторону кровати, но он схватил ее за подол ночной сорочки, а потом за колено, притягивая к себе. Ее бесило, что он все это проделывал одной рукой, в то время как другой ощупывал свою челюсть.

Тогда она нанесла второй удар, только чуть промахнулась и едва не задела пах. Ной резко сделал шаг в сторону, и поэтому удар пришелся по бедру. Тихо прорычав, Ной упал на колени и схватил цепкие руки Джесси.