Брови Элизабет вытянулись в ниточку. — Не хочешь?

Норт взял ее руку.

— Нет.

— Странно слышать от тебя такое. Разве мужчины не хотят.. чтобы женщина была…

— Девственницей? — подсказал он.

— Да.

Норт хмыкнул.

— Я не могу говорить от имени всех мужчин, но мне ужасно нравится женщина, которая спотыкается на слове «девственница» и, даже не покраснев, произносит слово «шлюха». — Его улыбка поблекла, и он заговорил серьезным тоном: — Тот офицер, твой первый возлюбленный… и все последующие события, они, по существу, свели нас вместе. И хотя я сожалею, что тебе пришлось пережить сердечные муки, печаль и предательство, я понял, что, не испытав всего этого, ты была бы другой. Твоя судьба сложилась бы иначе. И моя тоже. — Он сжал ее руку. — Не знаю, формируют ли нас жизненные обстоятельства или все зависит от нашего восприятия их, но я восхищаюсь той формой, которую вылепила из тебя жизнь.

Уголок ее рта приподнялся в улыбке.

— Правда?

Норт моргнул, осознав двусмысленность своего комплимента.

— Я не имел в виду… то есть я…

— Ханжа, — нежно прошептала Элизабет. — У тебя даже уши горят.

Выпустив ее руку, Норт выпрямился и одним движением сдернул через голову ночную рубашку и швырнул ее на постель. Элизабет, смеясь и протестуя, тем не менее подвинулась, освобождая для него место. Вода всколыхнулась и перелилась через край, когда он опустился в ванну и притянул Элизабет к себе на колени. Ее ноги раздвинулись, обхватив его бедра, руки обвили его шею, грудь прижалась к его груди.

— А мы здорово вписываемся друг в друга, — кокетливо проворковала она.

— Угу. — Он поцеловал ее с такой обстоятельностью, что она покраснела до кончиков ушей. Затем откинулся назад, положив локти на края ванны. Руки Элизабет скользнули по его груди и скрылись под водой. Чуть погодя она бросила на него лукавый взгляд.

— Намыль, — попросил он.

— О! — Элизабет взяла мыло и углубилась в свое занятие. На сей раз ей удалось добиться от Норта приглушенного стона. — Так лучше?

— О да, — задохнувшись, но вполне разборчиво ответил он.

Элизабет улыбнулась:

— Отлично. — Она встала на колени и, подавшись вперед, направила его в себя.

Норт сквозь дымку страсти наблюдал за ней, слышал ее участившееся дыхание, плеск воды и тихо постанывал. Элизабет замерла.

— Что с тобой? Плечо? — Она начала подниматься, но он схватил ее за бедра и удержал на месте.

— Твои соли для ванн, — сердито проворчал он. — Я буду благоухать, как какая-нибудь чертова клумба.

Элизабет засмеялась и ласково поцеловала его в губы.

— Ну и прекрасно. Ты будешь пахнуть мной.

— Я предпочел бы тобой обладать.

Она снова обвила руками его шею и слегка качнулась.

— Как сейчас?

— О да. — Он взял мыло и принялся намыливать ей спину. Элизабет довольно вздохнула и прислонилась к нему, уткнувшись лицом в шею. — Смотри не засни.

— Ну уж нет. — Она нежно укусила его за шею. Норт притворно охнул, и она поцеловала его в место укуса, затем коснулась губами уголка его рта. — У меня на уме совсем другое, — шепнула она.

Норт прижался к ее губам. Его руки выпустили мыло и скользнули вниз, чтобы обхватить ее ягодицы. Элизабет коротко всхлипнула, когда он слегка ее приподнял и сомкнул губы вокруг тугого соска. Вцепившись пальцами в его волосы, она прижимала к себе его голову, ничего так не желая, как вечно ощущать его губы, зубы и язык на своей груди.

Ни один из них и не заметил, что вода залила ковер. Их страсть была подобна приливной волне. Она взмывала, и опадала, и переливалась через край. Влажные пряди прилипли к вискам и шее Элизабет. Их потемневшие кончики струились по ее плечам, всплывая каждый раз, когда она опускалась, подчиняясь движениям Норта.

Она обволакивала его своей страстью, окружала своим стройным телом, увлекая за собой к вершине наслаждения. И когда они достигли ее, Норт был настолько опустошен, что мог бы с благодарностью опуститься на дно и умереть, если бы Элизабет не была той самой нитью, которая привязывала его к жизни.

Поскальзываясь на мокром ковре, они добрались до постели и со смехом повалились на нее. Громадная кровать с пологом исторгла стон почти такого же тембра, как и тот, что сорвался с губ Норта. Элизабет тотчас обеспокоилась его раной, но он скорее согласился бы отрезать свою правую руку, чем признать, что испытывает какие-либо неудобства.

— Мученик, — нежно прошептала она.

Норт решил, что это все же лучше, чем «ханжа». Он откинулся на подушки, а Элизабет перелезла через него, чтобы взять гревшиеся у огня полотенца. Она насухо вытерла его, укрыла до подбородка, затем забралась под одеяло и пристроилась рядом. Норт погасил свечи, и комната погрузилась во тьму.

Некоторое время они молча лежали, наслаждаясь покоем. Рука Норта обвивала ее талию. Элизабет потерлась ступней о его ногу.

— Знаешь, — задумчиво произнесла она, — нам придется что-то придумать, чтобы объяснить, куда делась моя хромота. Никто ничего не сказал, но я заметила, что Уэст довольно странно на меня поглядывал.

Норт улыбнулся, прижавшись губами к ее влажным волосам.

— Что такое? — спросила она и выгнула шею, чтобы увидеть его глаза. — Что они затеяли? Пари?

— Боюсь, что так, — отозвался Норт и поспешно добавил: — Но это никак не связано ни с твоей хромотой, ни с ее отсутствием.

Элизабет подозрительно прищурилась.

— Да?

— Уэст пытается определить, не ждешь ли ты ребенка.

— Ее глаза распахнулись от изумления.

— И они заключили пари на…

— На то, наградил ли я вас ребенком, сударыня, или нет. — Из горла Элизабет вырвался сдавленный звук. — Но он не одинок. Саут ставит три шиллинга. Истлин — тоже. Моя мать наверняка поднимет ставки, и не сомневаюсь, дед тоже примет участие. Вполне возможно, что именно он все это и затеял.

Элизабет повернулась к нему.

— А вы, милорд? Каково ваше мнение по этому вопросу?

Рука Норта скользнула по ее обнаженному бедру и задержалась на плоском животе.

— Мое мнение заключается в том, что если ты не беременна, то скоро будешь.

Элизабет удивленно вскинула бровь.

— Неужели? Что-то ты слишком в себе уверен.

Он со скромным видом пожал плечами.

— Просто у меня достоверные источники.

Элизабет озадаченно уставилась на него:

— Какие еще источники? Даже я ничего не знаю. Что ты имеешь в виду?

— Мадам Фортуну, — ответил он. — Когда я ходил к ней, чтобы узнать, где ты, она сказала…

— Норт!

— Я ее об этом не спрашивал, — поспешно заверил он ее. — Это была целиком ее инициатива.

Элизабет помолчала, прижав его руку к своему животу, когда он попытался ее убрать. Она и хотела и боялась верить в то, что он сейчас сказал.

— Она предсказала, что у нас будет ребенок? — прошептала она наконец.

Горло Норта перехватило. Он кивнул и, когда Элизабет бросилась в его объятия, крепко прижал ее к себе. Он гладил ее волосы, спину, осушал поцелуями ее слезы и, когда она заснула, продолжал баюкать ее, обнимая всем своим телом.

Когда-нибудь он признается ей, что мадам Фортуна вообще-то говорила вовсе не о ребенке. Может, когда они отпразднуют пятидесятилетие совместной жизни, окруженные тремя поколениями любящих потомков, он выберет подходящий момент и расскажет ей, что мадам Фортуна говорила о созревающем персике.

Но ведь могло быть и так, что гадалка имела в виду плод, который вынашивает Элизабет. Всем известно, что она ясновидящая, а следовательно, кому, как не ей, знать, что ожидает их в ближайшем будущем.