Ее рука замерла.

— Что?

— Это еще одна подсказка, — пояснил он. — В Роузмонте ты лазала по деревьям с Селденом. Он сказал, что ты обещала его научить. Мне следовало бы догадаться, что больная нога должна препятствовать подобным упражнениям. К тому же, когда мы были в Баттенберне, ты сказала, что боишься упасть. Все это, разумеется, было дымовой завесой. Хотя и весьма эффектной. Я, во всяком случае, попался на удочку.

Элизабет продолжила расчесывать волосы.

— Мне не доставляло удовольствия тебя дурачить, — вздохнула она. — Это диктовалось необходимостью.

— Понимаю.

— Моя хромота была изобретением Луизы. Она уверяла, что калеку ни в чем не заподозрят. Видимо, того факта, что я женщина, ей было недостаточно. — Элизабет отложила щетку и повернулась к Норту. — От постоянного притворства у меня начались боли в спине. Даже сейчас, после нескольких недель отдыха, мое бедро временами немеет. Чем дольше я изображала хромоту, тем сильнее это сказывалось на моей способности лазать по стенам. В Баттенберне, естественно, этого не требовалось. Я могла воспользоваться тайными коридорами, но после возвращения в Лондон… — Элизабет покачала головой, словно дивясь положению, в котором оказалась. — Как ни тягостно мне было находиться в обществе Луизы, это давало хоть какую-то передышку. Всем остальным я должна была внушить, что обладаю физическим недостатком. В тот вечер, когда Саут сопровождал меня на бал к герцогине, мои мышцы настолько одеревенели, что я чуть не попалась.

— Проклятие, — приглушенно выругался Норт, от полноты чувств стукнув головой о спинку кровати. — Так это была ты?

Элизабет бросила на него удивленный взгляд:

— Конечно. А кто еще, по-твоему, это мог быть?

— Да, но… — Прикрыв глаза, он запустил пальцы в волосы. — Проклятие, — повторил он. Перед его мысленным взором предстала описанная Саутом картина: Элизабет, повиснув на козырьке крыши, подтягивается вверх, чтобы скрыться, перебравшись на крыши соседних домов. — Ты могла погибнуть.

— Это было совсем не так опасно, как могло показаться со слов Саута, — быстро сказала она.

Норт недоверчиво хмыкнул.

— Хотя, признаться, я не попала бы в такое дурацкое положение, если бы кто-нибудь посвятил меня в планы Саута. Не думаю, что ты способен в полной мере оценить мое изумление, когда он появился в спальне герцогини.

Вместо ответа Норт снова стукнулся головой о кровать.

Элизабет подавила улыбку.

— Пожалуй, нам лучше воздержаться от обсуждения того вечера, но, полагаю, тебя интересует, как все это проделывалось.

— Я предпочел бы, чтобы этого не было вовсе, — проворчал он.

— Тогда я постараюсь быть краткой. — Элизабет приступила к рассказу, загибая пальцы, по мере того как излагала детали. — Баттенберн на всякий случай брал с собой смену одежды. Местонахождение драгоценностей было известно заранее — Луиза всегда находила способ выведать это у хозяев. Улучив подходящий момент, я покидала бальный зал, обычно никем не замеченная, и отправлялась на поиски. На балу у герцогини я не перебралась на соседнюю крышу, как предположил Саут, а спрыгнула на землю с другой стороны дома, влезла в окно, которое оставила открытым именно для этой цели, и…

Норт поднял руку.

— Ради Бога, Элизабет, если в тебе есть хоть капля милосердия, избавь меня от этих жутких подробностей! Я до сих пор вижу, как ты висишь в воздухе, вцепившись в козырек крыши леди Калмет.

— Это было совсем не так… — начала Элизабет, но его рука поднялась еще выше. — Ладно, — буркнула она, пробормотав себе под нос: — Не понимаю, чем это отличается от того, что ты проделал в Баттенберне.

Норт сделал вид, что не слышит.

— А как насчет тех случаев, когда украшения пропадали прямо с груди, запястий или из ушей их владелиц?

— Не хочу показаться нескромной, Норт, но это не так уж трудно, после того как приобретешь некоторую сноровку.

— Но для этого, наверное, требуется немалая практика, — сухо заметил он.

— Многие часы.

— Тебя учили Луиза и Харрисон?

— Они наняли… опытных наставников, если можно их так назвать.

— Я бы назвал их ворами.

— Они ими и были. И очень ловкими.

Норту просто не верилось, что он участвует в подобном разговоре, и с удивлением обнаружил, что то и дело качает головой.

— Думаю, барон с баронессой не всегда присутствовали там, где случались кражи.

— Верно. Примерно треть краж происходила без их участия.

— Я покажу тебе мои записи, где указаны даты событий, когда были похищены документы. Кто из них мог быть вором? Баттенберн или его жена?

— Даже не знаю. Вполне возможно, что они прибегли к услугам кого-то еще.

Норт поразмыслил над подобной возможностью, но счел ее маловероятной. Природа похищенных документов была такова, что от вора требовались большая осведомленность и разборчивость, чтобы взять именно то, что нужно. Подобные вещи обычно не передоверяют третьим лицам.

— Нам придется вернуться в Лондон, — осторожно проговорил он, наблюдая за ней.

— Знаю, — с сожалением отозвалась Элизабет. — Я буду скучать по твоему деду. Надеюсь, мы скоро снова его навестим.

Норт улыбнулся:

— Не знаю, кто из вас больше очарован. Он просто в восторге от тебя.

Элизабет встала, подошла к постели и протянула руки Норту. Когда он взял их, она заставила его встать на ноги. Потом, привстав на цыпочки, она обняла его за шею.

— Мне он тоже очень нравится, — прошептала она, почти касаясь его губ. — Но тебя я люблю. Никто не будет любить тебя так, как я.

Норт вспомнил, как однажды сказал ей те же слова. Элизабет смотрела на него, запрокинув голову. Судя по нежности, светившейся в ее взгляде, она думала о том же.

— Ах, Элизабет, — прошептал он.

Их губы слились в долгом поцелуе, а когда он закончился, они не разомкнули объятий.

— Не знаю, найдется ли подходящий момент, чтобы сказать то, что я хочу, — промолвил он. — Так что пусть это будет сейчас, когда ты так ко мне снисходительна, — И прежде чем она успела вставить хоть слово, быстро закончил свою мысль: — Было время, когда я думал, что твоим любовником мог быть полковник.

Элизабет откинула назад голову и уставилась на него с разинутым ртом.

— Ты это серьезно?

— Ну да. — Поскольку она продолжала с изумлением взирать на него, Норт счел нужным объяснить: — Ты сама говорила, что любишь его. Он всего лишь кузен твоей матери, да и разница в возрасте у вас не так уж велика. К тому же он считался довольно красивым мужчиной…

— Он и сейчас красивый, — возразила Элизабет.

Норт неохотно согласился:

— Складывалось впечатление, что ты его избегаешь. Сна чала не хотела видеть его на нашей свадьбе, а потом…

Элизабет прижала палец к его губам, призывая к молчанию.

— Он для меня как дядя. И так было всегда. Когда Луиза и Харрисон втянули меня в свои дела, я стала писать ему реже. Если бы они узнали, как много значит для меня полковник, то постарались бы скомпрометировать и его тоже. Впрочем, они пытались это сделать, несмотря на все мои усилия его защитить. Скорее всего именно они стоят за появлением полковника на нашей свадьбе. Может, Саут и написал приглашение, но идея наверняка принадлежала барону или баронессе. — Она положила руку на его плечо. — Но это не единственная причина, по которой я не хотела с ним встречаться. Мне тяжело видеть его больным. Ты не представляешь, насколько он похож на мою мать! Находиться в его обществе очень приятно, но в то же время больно смотреть на его страдания.

Элизабет, помолчав, улыбнулась:

— Хорошо, что ты сказал мне об этом. В будущем я собираюсь чаще видеться с ним, и не хотелось бы, чтобы ты заблуждался насчет его места в моей жизни. — Она взяла его руку и прижала к своему сердцу. — Отец Адама умер, Норт. В январе исполнится пять лет, с тех пор как это случилось. Он погиб во время сражения в Новом Орлеане. Совершенно бессмысленного сражения. Война с Соединенными Штатами уже закончилась, просто сведения об этом еще не дошли до Англии.

— Мне очень жаль, Элизабет, — произнес Норт искренне. — Как ты узнала об этом?

— От баронессы. В своем простодушном признании я не утаила ничего… даже его имени. Луиза навела справки, и ей удалось выяснить, что с ним стало. Сделала она это, разумеется, не по доброте душевной. Если бы он не погиб, они нашли бы способ использовать и его в своих целях. — Глаза Элизабет потемнели. — Я ненавижу ее, Норт! Ненавижу их обоих за то, что они со мной сделали. Мне невыносимо сознавать, что я не смогла отказать им, что я оказалось неспособной дать им отпор. — Ее голос понизился до шепота, но оставался напряженным и четким. — Иногда мне кажется, что я могла бы их убить.

Норт крепче прижал ее к себе, и не только для того, чтобы утешить. Он не хотел, чтобы она поняла, что он одержим той же мыслью.

— Итак, ты вернулась. — Луиза смерила Элизабет изучающим взглядом. Она умудрилась посмотреть на нее сверху вниз, хотя Элизабет стояла, а баронесса сидела, небрежно откинувшись в шезлонге. — Раздвинь шторы, дорогая, — томно попросила она. — Здесь довольно мрачно, правда? Боюсь, сегодня погода уже не улучшится.

Молча Элизабет пересекла гостиную, раздвинула темно-зеленые бархатные шторы и закрепила их шнурами. За окном висел густой туман, превращавший дома на противоположной стороне площади в смутные силуэты. Прямо под окном она увидела своего кучера, который спрыгнул с облучка кареты и занялся лошадьми. Повернувшись к баронессе, Элизабет не слишком удивилась, обнаружив, что та все еще пристально наблюдает за ней.

Леди Баттенберн опустила глаза и принялась лениво разглаживать складки на юбке.

— Признаться, меня удивило, что ты прибыла в столь ранний час. Не терпелось меня увидеть?

— Я думала, это тебе не терпится, — отозвалась Элизабет ровным тоном. — Мой муж сказал, что ты приезжала на Меррифилд-сквер и расспрашивала обо мне.

— Да, и осталась крайне недовольна этим визитом. Нортхэм пытался меня уверить, будто ты отправилась в Роузмонт. Я заявила ему, что у меня есть причины думать иначе, чем весьма его разозлила.

Элизабет слегка приподняла брови, но ничего не сказала. Баронесса подняла свою чашку с чаем.

— Я бы не советовала тебе, Элизабет, выкидывать подобные фокусы. Твой муж был очень расстроен. Признаться, он выглядел ужасно. Я даже сказала потом Харрисону, что Нортхэм, кажется, не знает, где ты находишься, и это объясняет его грубость.

Элизабет не могла представить себе, чтобы Норт повел себя грубо. Если подобный отзыв о чем и говорил, так скорее о состоянии самой баронессы, когда она заявилась к нему с визитом.

— Ну теперь-то я здесь, — проговорила она.

— И очень довольна собой, как я вижу. Мне это не нравится, Элизабет. Давай кое-что проясним. Ты убежала от своего мужа или от меня?

Элизабет ожидала этого вопроса. Тем не менее она изобразила удивление и произнесла слова, которые репетировала на пути в лондонскую резиденцию Баттенбернов:

— От вас обоих, Луиза. Но я ни от кого не убегала. Мне требовалось время для размышлений, а в Лондоне это сделать невозможно. Нортхэм, кстати, прекрасно знал, где я. Пола гаю, он скрыл это от тебя из уважения к моему желанию по быть одной.

— И где же ты была? — подозрительно спросила баронесса.

— В Стоунвикеме, навещала лорда Уорта, деда Нортхэма.

Луиза ничуть не смягчилась.

— Ты поступила очень дурно, не предупредив меня. — Ее округлый подбородок обиженно вздернулся. — О чем это тебе понадобилось размышлять? Уж не хочешь ли ты сказать, что у тебя появились сомнения в необходимости сохранить нашу договоренность?

Элизабет села в кресло в стиле королевы Анны, стоявшее неподалеку от шезлонга баронессы.

— У меня всегда были сомнения на этот счет, и тебе это прекрасно известно. А теперь у меня появились сомнения относительно моего брака. — Она подняла руку, останавливая возражения Луизы. — Не беспокойся, я не собираюсь полностью отказываться от прежней жизни, хотя подобная мысль и приходила мне в голову. Я прочно застряла в капкане: с одной стороны, ты с бароном, с другой — мой муж. И мне придется с этим мириться.

Баронесса пристально смотрела на Элизабет, оценивая ее слова и искренность тона.

— Тогда хватит всей этой чепухи, — заявила она наконец. — Я не потерплю, чтобы ты вот так срывалась с места и исчезала неведомо куда, Либби. Даже твой отец и Изабел не смогли ничего толком объяснить. Умоляю, не смотри на меня так удивленно. Естественно, я отправила в Роузмонт посыльного. Как еще я могла узнать, что Нортхэм солгал? Мне не нравится, что ты сообщила о своем местопребывании Нортхэму и скрыла это от меня. Он должен быть вовлечен, Либби.

— Вовлечен?

— Да, в нашу деятельность.

— О, не думаю, что это необходимо. До сих пор все шло нормально. Я сделала все для того, чтобы он не догадался о нашей договоренности.

Полные губы Луизы вытянулись в ниточку.

— Не будь такой вредной, Либби. Я уже приняла решение. Харрисон со мной согласен. Как бы ты ни таилась, это только вопрос времени — скоро Нортхэм узнает правду. И я предпочла бы, чтобы это произошло на моих условиях. Ты ведь понимаешь это, правда?

Элизабет понимала. Собственно, именно этого они с Hop-том и ожидали от баронессы.

— Не думаю, что это хорошая идея, Луиза. Его не так легко приручить, как меня. Не надейся, что тебе удастся контролировать Нортхэма.

— Ты приручила его, дорогая, — произнесла баронесса сладким голосом. — Для чего же тогда брак, как не для этого? Мужья могут рычать время от времени, рваться из клетки, но в целом они довольны своей участью. Таковы все мужчины. Они не слишком-то хорошо справляются, если предоставить их самим себе. Карты, вино, любовные интрижки, война. Уверяю тебя, твой муж ничем не отличается от других.

Элизабет от души порадовалась, что сидит. Ее охватило желание истерически расхохотаться, и она, с трудом сдерживаясь, уставилась на какую-то точку за спиной баронессы.

— Не думаю, что Нортхэм догадывается, что он приручен, — проговорила она наконец.

— Конечно, нет. Пока. Но это придется изменить. — Луиза потянулась за чайником, налила Элизабет чай и протянула ей чашку. Затем добавила кипятку в свою чашку и ненадолго задумалась о том, что делать с Нортхэмом. — Из-за твоего отсутствия мы упустили возможности, открывавшиеся на приеме у Лэнгхэмов. У графини есть сапфировое ожерелье, которым я давно восхищаюсь. — Она драматически вздохнула. — Но ему не суждено стать моим.

Элизабет никак не отреагировала на это сообщение. Если баронесса ожидала извинений, то сейчас ее постигло жестокое разочарование.

Луиза приподняла бровь.

— Вот, значит, как? Никакого раскаяния по поводу твоего поведения?

— Мое присутствие говорит само за себя, Луиза. Нортхэм пришел бы в ужас, если бы узнал, что мы здесь обсуждаем.

— Тем более не стоит тянуть и следует поскорее вовлечь его в наши дела. Признаться, я не дождусь, когда это произойдет.

— Как я понимаю, у тебя есть план. — Зная баронессу, Элизабет догадывалась, что та давно все спланировала, возможно, еще на пикнике, когда впервые заметила, куда направлен интерес Норта. — Только прошу тебя помнить, что Нортхэм не из тех, кого можно втягивать в авантюры.

Баронесса небрежно отмахнулась, уверенная, что сможет осуществить то, что задумала.

— Все пройдет как по маслу, если ты не будешь умничать. Ты ничего не выгадаешь, встав на сторону своего мужа. Не забывай о Селдене. И о своем дорогом папочке.

Элизабет побледнела и коротко кивнула.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала на этот раз?

— Сохранение такого секрета, как твой, весьма хлопотное дело, не так ли? — с угрозой сказала Луиза и тут же продолжила: — Думаю, ты знаешь, что французский посол дает зимний бал?

Элизабет осторожно кивнула.

— По всем признакам это будет грандиозное событие. Сам принц почтит его своим присутствием. И Веллингтон, конечно. Для высшего света нет лучшего способа продемонстрировать французам свою лояльность, чем посетить этот бал. Кстати, твой отец наверняка будет в числе приглашенных.

— А ты, Луиза? Вы с Харрисоном получили приглашение?

— Уверена, оно придет со дня на день. — Она помедлила, прежде чем уточнить: — Полагаю, о нас есть кому позаботиться? Элизабет кивнула. — Отлично. Надеюсь, вы тоже не обойдены вниманием?

— Да, Нортхэм уже получил приглашение и ответил на него согласием.

Баронесса даже не позаботилась о том, чтобы скрыть свое удовлетворение.

— Так я и думала. Очень мило с его стороны. Вот увидишь, Элизабет, как славно все это обернется для всех нас.

Войдя в кабинет мужа, Элизабет бросила шляпку и перчатки в ближайшее кресло. Норт поднял голову от бумаг и увидел дворецкого, маячившего за ее спиной. Элизабет была возбуждена до такой степени, что даже не заметила, как Норт отпустил слугу и закрыл дверь. Щеки ее пылали, глаза блестели. Не знай Норт, что она наносила очередной визит леди Баттенберн, он не преминул бы заметить, что она прелестно выглядит. В данных обстоятельствах подобный комплимент едва ли был уместен.

Элизабет подошла к камину и протянула руки к огню.

— Не тепла я жажду, Норт, а очищения, — тихо произнесла она. — Скорее всего в глубине души я не верила, что ты прав насчет Луизы. Ну, в том смысле, что она причастна к похищению важных документов. — Она бросила взгляд на Норта. — Но похоже, так оно и есть. Луиза требует приглашения на бал французского посла.

Норт откинулся в своем кресле.

— Это легко устроить.

Элизабет повернулась и посмотрела на мужа, оценивая его реакцию.

— Ты не удивлен?

Он не стал отрицать.

— Мы с тобой оба знали, что она захочет, чтобы ты подтвердила свою лояльность как можно скорее. Прием у посла идеально подходит для этой цели На ее месте я поступил бы так же.

— Она попытается втянуть тебя в свои делишки.

— Этого тоже следовало ожидать, — кивнул он. — Надеюсь, она тебя не раскусила?

Элизабет ощетинилась, возмущенная подобным предположением.

— Я куда более умелая лгунья, чем может показаться! — Она вспыхнула, когда до нее дошел смысл ее слов. — Не слишком удачная формулировка, да? И все же это правда.

— Пожалуй. — Хмыкнув, он протянул к ней руки. Элизабет не колеблясь взяла их и позволила ему усадить себя к нему на колени. — Что тебе поручено похитить?

— Луизе приглянулось ожерелье дочери посла.

— Куда более вероятно, что ей приглянулись кое-какие бумаги в кабинете посла.

— Я тоже так думаю, — задумчиво сказала Элизабет.

— Есть подозрение, что французы не настолько смирились с поражением, как хотят это показать. Доказательство, что кое-кто в нашем правительстве работает на них — небескорыстно, конечно, — было бы чрезвычайно ценным приобретением для Баттенбернов. Люди пойдут на что угодно, лишь бы это не стало достоянием гласности.

— Ты хотел бы получить такие доказательства?

— Естественно, хотя кто знает, что можно обнаружить в резиденции посла. Думаю, Луиза и Харрисон не всегда получают то, что хотели бы. Наверняка их не раз постигало разочарование… — Норт умолк, задумавшись, потом шаловливая улыбка озарила его лицо. — Знаешь, Элизабет, мне легче думается, когда ты сидишь у меня на коленях. Должно быть, все дело в запахе твоих волос.

— Не пытайся заморочить мне голову лестью, Норт, хотя это и очень милый комплимент. Лучше расскажи, о чем ты думаешь. — Увидев его плотоядную улыбку, она погрозила ему пальчиком: — То, о чем ты думаешь в данный момент, меня не интересует. Я это и так знаю.

Убедившись, что отвлечь ее не удастся, Нортхэм сдался:

— Ну ладно, мне пришло в голову, что возможны и другие случаи. Я хочу сказать, что, вполне вероятно, Баттенберны во время своих вылазок иногда находят что-то весьма ценное.

Элизабет ждала продолжения.

— И… — поторопила она его.

— Я должен поговорить с полковником, — решил Норт. — Нужно сделать так, чтобы бал у посла превратился в один из таких случаев.

— Ты не мог бы выразиться яснее?

— Нет, но не потому, что ты можешь рассказать об этом Луизе.

— Хм…

— Ты ведь очень умелая лгунья.

Элизабет стиснула зубы, не желая принимать его шутливый тон.

— Я не могу пока сказать тебе того, чего и сам не знаю, — виновато проговорил он. — Полковник знает, что нужно делать.

— Если я буду действовать в одиночку, то могу наломать дров.

— Но тогда он узнает обо мне, — удрученно произнесла она. — Кто я такая… и что наделала. А Селден… — Элизабет замолчала, размышляя о том, что ей пришлось совершить ради того, чтобы защитить своего ребенка. — В таком случае я сама расскажу ему все.

— Конечно, если ты хочешь.

Она храбро кивнула:

— Да. — Ей не удалось скрыть ни тревожного выражения на лице, ни вопросительной интонации в голосе. — Ты дума ешь, он простит меня?

— Здесь нечего прощать, Элизабет.

— Он обидится, узнав, что я не обратилась к нему за помощью.

— Он поймет. Может, не сразу, но поймет. Он знает твоего отца и сделает нужные выводы. А что касается Селдена, ты можешь положиться на молчание полковника. Он отнесется с уважением к твоему решению узаконить рождение сына.

Элизабет очень хотелось бы в это поверить.

— Сколько раз я сожалела, что не написала ему об отце Адама. Я бы не чувствовала себя такой одинокой и незащищенной во время беременности. Он мог бы послать за мной. Я бы поехала в Индию и встретила тебя там.

Норт улыбнулся:

— Это неизвестно. Некоторые вещи не зависят от нашего желания.

— Ты говоришь о нашей свадьбе?

— В том числе. Честно говоря, я не собирался жениться и это очень огорчало мою матушку.

— Правда?

Он кивнул.

— Она настаивала, чтобы я женился, а я всячески упирался, пока не приехал в Баттенберн. Саут был свидетелем этих стычек, но у него хватило ума не принимать чью-либо сторону.

— Допускаю, что тут сыграл свою роль пистолет, приставленный к его виску.

— Пушка. Моя матушка предпочитает крупный калибр.

— Все матери хотят, чтобы их сыновья остепенились. — Она взяла в ладони его лицо. — И чтобы они обзавелись наследниками.

Глаза Норта сузились.

— Моя мать что-нибудь говорила тебе? Я предупреждал ее, что не потерплю вмешательства.

— Ты не поверишь, но твоя мать и словом не обмолвилась на эту тему! Но ты забыл предупредить на этот счет своего деда. — Элизабет провела пальчиком по его губе. — Он хотел как лучше, — пояснила она. — Я не возражала. Вполне естественно, что он заинтересован в наследнике.

— Да, но зачем же интересоваться вслух?

Элизабет улыбнулась и прижалась к его губам. Наконец отстранившись, она посмотрела на него, и ее глаза потемнели, встретившись с его взглядом.

— Ты подаришь мне ребенка, Брендан?

— Он ответил не сразу:

— Ты уверена, что хочешь этого?

— Она кивнула:

— Ода. Это одна из многих вещей, которые я начала понимать во время общения с твоим дедом. Я боялась рожать еще одного ребенка, боялась, что не смогу быть хорошей матерью, боялась, что его у меня тоже заберут. Но оказалось, что дело не в страхе, Норт, точнее, не только в страхе. В Стоунвикеме я поняла, что наказывала себя и делала это очень долго.

Нежно улыбнувшись, Норт взял ее руку, поднес к губам и поцеловал в ладонь.

— Ладно, посмотрим, что можно сделать в этом направлении, — ухмыльнулся он. — Могу себе представить, сколько пари будет заключаться по поводу наследника.

Опасения Элизабет, что Блэквуд осудит ее, не оправдались. Полковник взял ее за руку и не отпускал, пока она рассказывала ему свою историю, не пытаясь оправдаться или выгородить себя. Ни упреков, ни обвинений она от него не услышала. Как Норт и предсказывал, полковник заверил Элизабет, что она не совершила ничего такого, что нуждалось бы в прощении. Он лишь выразил сожаление, что ей пришлось нести эту тяжкую ношу в одиночку и что, столкнувшись с предательством, она перестала доверять даже ему. Норт тихо вышел из комнаты, оставив их наедине, чтобы они могли обсудить все обстоятельства и недомолвки, ставшие причиной их отчуждения.

А когда он вернулся, они принялись за составление плана, который должен был положить конец тирании Баттенбернов.