Глава 14

Кушетка была удобнее, чем каменный пол, и шире, чем скамья. К тому же она обладала тем несомненным достоинством, что находилась под рукой. Снегопад за окнами оранжереи прекратился, и луна, выглянув из-за туч, осветила белоснежный пейзаж. Легкая поземка поднимала в воздух искрящиеся вихри, перегоняя по заснеженному полю белые сугробы. В лунном свете листья пальмы казались серебряными опахалами.

В нетерпении, порожденном долгой разлукой, они избавились только от той одежды, которая мешала их лихорадочному соединению. Их тела источали жар, а прерывистое дыхание превращалось в ледяные узоры, расцветавшие на стекле.

Нортхэм находился глубоко внутри ее, когда его захлестнула волна освобождения. Элизабет тесно прижималась к его содрогающемуся телу, обхватив его руками и ногами, словно он был единственной точкой опоры в ее бушующем мире. Ее крик смешался с оттолоском его хриплого рычания, и он рухнул на нее, тяжело дыша и повторяя ее имя.

Наконец они замерли, слишком утомленные, чтобы сделать хоть одно движение. Впервые после занятий любовью им было легко и радостно. Они лениво переговаривались, смеясь собственным шуткам, и не заметили, как заснули.

Во второй раз они занялись любовью уже в постели Элизабет. Безумие осталось позади, и теперь их соединение было неторопливым и нежным, порой игривым, порой трепетно сосредоточенным.

Их одежда валялась на полу, разбросанная на всем пространстве от двери до кровати. Плотные шторы были задернуты, отсекая их от всего мира. Только мягкое сияние свечи озаряло комнату, придавая их влажным телам золотисто-оранжевый оттенок.

Элизабет лежала на спине, положив голову на плечо Норта, и любовалась игрой теней на своей руке.

— Красиво, — заметил Норт наблюдая за ней. — И вообще мне нравится твое одеяние. Немного мрака, немного света. Дешево и практично.

— Но… — Она не сразу поняла, что он пошутил. Наконец опустила руку и улыбнулась. — Ты очень милый, — проворковала она. — Но скуповат, как и твой дед. Похоже, мне придется до конца дней довольствоваться тем нарядом, который сейчас на мне.

Норт хмыкнул.

— Так… Вижу, ты уже успела прослушать его проповедь о пользе бережливости.

— Я прослушала весь его репертуар. — Она положила ладонь на грудь мужа. — Ему не понравится, что ты уронил два горшка с орхидеями. Он, знаешь ли, очень гордится ими. — Элизабет чуть не задохнулась, когда Норт прижался к ее губам долгим поцелуем. Когда он поднял голову, она снова улыбнулась: — Если моя праздная болтовня так тебя возбуждает, то едва ли мне захочется говорить о серьезных вещах.

Его теплый рокочущий смех согрел ее. Приподнявшись на локте, она обвела пальцем контур его подбородка и коснулась уголка рта. Лицо его все еще хранило отпечаток глубокой усталости, и черты лишь немного смягчились от недавних занятий любовью.

— Как ты нашел меня? — спросила она с любопытством.

— С помощью мадам Фортуны. — Норт улыбнулся, увидев, что она снова открыла от удивления рот. Он вспомнил, что удивление оказывает на Элизабет почти такое же действие, как и поцелуй. — Жаль, что я сам не додумался, но ведь ты не оставила даже записки. Никто не видел тебя, после того как ты прибыла в гостиницу. А хозяин даже не мог вспомнить, когда ты уехала. Истлин организовал слежку за лондонской резиденцией баронессы и выяснил, что тебя и там нет. Уэст опросил хозяев гостиниц и кучеров дилижансов чуть ли не на всех почтовых трактах. Все впустую, куда бы мы ни ткнулись.

— Но мадам Фортуна? — спросила Элизабет. — При чем здесь..

— Компас-клуб знаком с этой дамой уже более двадцати лет. — Норт безмерно гордился собой, наблюдая, как румянец поднимается от ее груди к шее и наконец заливает лицо, пока он рассказывал ей о своей первой встрече с гадалкой.

— Боже! — изумилась она. — Ты попросил, чтобы она показала тебе свой..

— Свой зад.

— А она показала тебе персик?

— Ну да, — спокойно отозвался он. — Они, знаешь ли, очень похожи. — Под одеялом рука Норта нашла ее бедро и двинулась к заветному месту, напоминавшему упомянутый фрукт. — Не могла же она показать какому-то мальчишке нижнюю часть своего туловища? Мне тогда было всего лишь десять лет.

Элизабет оттолкнула его руку.

— Представляю, каким чертенком ты был Из молодых, да ранних. И что, Рыцари ничего не заподозрили?

— Нет, конечно. Хотя и не приняли нас в свою компанию. Между прочим, мадам Фортуна предупреждала меня, что они мошенники — так вскоре и оказалось.

— Не могу поверить, что ты украл мой персик, чтобы предаваться непристойным воспоминаниям в компании своих приятелей.

Норт рассмеялся.

— Похоже, ты никогда не простишь меня за эти персики.

— И не надейся. — Элизабет изобразила суровую мину — Ты жонглировал ими! — возмущенно заявила она.

Норт расхохотался так, что даже слезы полились у него из глаз. За неимением платка он воспользовался простыней, которую Элизабет с насмешливым видом протянула ему. Ему потребовалось некоторое время, чтобы отдышаться.

— Да, и довольно ловко. Ты не находишь? — заявил он без тени сожаления.

Элизабет вздохнула, терпеливо ожидая, когда он окончательно успокоится.

— Это была твоя идея обратиться к мадам Фортуне?

— Нет, Саута, — ответил Норт и добавил, предвосхитив ее следующий вопрос: — А я попросил ее найти тебя, а не твой… персик.

Элизабет закатила глаза.

— Спасибо Господу за его малые милости.

Норт взбил подушку и лег на нее.

— В общем, она направила меня сюда, — закончил он — Я и подумать не мог, что ты поехала к моему деду.

— Эта счастливая мысль пришла мне в голову в последний момент.

Норт живо вспомнил страх, охвативший его, когда стало ясно, что Элизабет исчезла, и погладил ее по волосам, словно желал удостовериться, что она рядом.

— Элизабет?

Она встрепенулась, удивленная его серьезным тоном — Да?

— Ты сказала, что я только отчасти виноват в том, что ты решила уехать Кто еще приложил к этому руку?

— Думаю, ты уже знаешь ответ Луиза и Харрисон Он задумчиво кивнул.

— Мадам Фортуна предрекла, что я найду все, что потерял, когда разыщу тебя.

— Неужели?

— Я тогда подумал, что она помешалась на романтике.

— Вполне возможно.

Норт устремил на нее пристальный взгляд и отметил, что улыбка Элизабет не коснулась ее глаз.

— Да, — согласился он. — Хотя в романтическом смысле это оказалось правдой.

— Ну, спасибо.

Он улыбнулся, не обманутый ее кислым тоном.

— А что, если это правда и в другом, буквальном смысле?

Норт почувствовал, как она сжалась, затаившись в ожидании.

— Знаешь, почему поимка Джентльмена так важна? — спросил он.

— По-моему, это очевидно. Он похищал ценности у представителей высшего света.

— Он похищал их секреты. — Элизабет напряглась. — Вот почему полковник занялся этим делом. Кражи драгоценностей находились вне сферы его интересов, но пропажа документов, государственных бумаг, частной переписки, касающейся политических вопросов, — это совсем другое дело. Думаю, ты понимаешь, что это не могло не встревожить власти.

Элизабет кивнула, плотно сжав губы.

— Похищение документов, естественно, не предавалось огласке. Гораздо проще признаться в краже драгоценностей, нежели важных бумаг. Но поскольку жертвы ограблений были лояльными гражданами, они в конце концов заявляли о пропажах. Одни негодовали, другие испытывали неловкость, но все были крайне обеспокоены, понимая, что под удар поставлена не только их личная безопасность, но и интересы Короны.

Глаза Элизабет все больше расширялись, по мере того как он говорил. Когда он закончил и устремил на нее выжидающий взгляд, она испуганно спросила:

— Ты хочешь сказать, что ответственность за все эти кражи лежит на Джентльмене?

— Это одна из версий, — осторожно заметил Норт.

— Тебя послушать, так речь идет об измене.

— Вполне возможно, если принять во внимание содержание некоторых из похищенных документов.

Элизабет села на постели, подтянув к себе одеяло, чтобы прикрыть грудь.

— Думаю, ты ошибаешься. Джентльмена интересуют только побрякушки.

— Или он достаточно умен, чтобы создать подобное впечатление.

— Сомневаюсь, что он настолько умен, — возразила Элизабет, покачав головой для пущей убедительности. — У него есть определенный стиль, но не следует приписывать ему особые таланты.

— Вот как? — суховато осведомился он. — Ты и вправду так думаешь?

— Я уверена в этом.

— Это не делает мне чести, тебе не кажется? В конце концов, я получил задание найти Джентльмена почти год назад. Пока ему удается ускользать от меня, да и от всех остальных, кто шел по его следу.

Элизабет нахмурилась.

— Ты хочешь сказать, что, кроме тебя, были и другие, кто занимался поисками этого вора?

— Человек шесть в общей сложности за все эти годы. Важные лица на самом верху уже отчаялись положить конец карьере Джентльмена, вот почему полковнику пришлось взяться за это дело.

— И он поручил его тебе.

Норт пожал плечами:

— Вообще-то вся ответственность ложится на него Такова суть его деятельности. Он известен важным шишкам в отличие от меня.

Элизабет задумалась, переваривая услышанное.

— Полковник никогда не рассказывал мне об этом.

— Естественно.

— И ты тоже, — заявила она. — Ты внушил мне мысль, что полковник не имеет никакого отношения к поискам вора — Гладкий лоб ее прорезала вертикальная морщинка, когда очевидный вопрос пришел ей в голову. — А почему ты заговорил об этом сейчас?

В синих глазах Норта появилась мягкая ирония.

— Элизабет, — попросил он, — хватит притворяться.

— Притворяться? — Ее голос слегка надломился. Выдернув из-под одеяла простыню, Элизабет быстро обмотала ее вокруг себя и скатилась с постели. Свободные концы волочились за ней, как шлейф, когда она прошествовала в гардеробную.

— Это что, пресловутая башня из слоновой кости? — крикнул он ей вслед.

— Да! — отозвалась она.

Норт хмыкнул.

— Я задел твои чувства?

Элизабет вошла в спальню, облаченная в халат, и швырнула скомканную простыню на кровать.

— Ты сказал, что я притворяюсь.

— А разве нет?

— Да, но я не желаю, чтобы мне говорили об этом.

— Понятно. — Норт перегнулся через край кровати и поднял с пола не долетевшую до цели простыню. Обмотав ее вокруг талии, он поднялся с постели. — Значит, ты сердишься оттого, что попалась?

— Естественно.

— Тогда тебе еще больше не понравится то, что я скажу сейчас, — произнес он, вперив в нее твердый взгляд. — Ты так спешила надеть халат, что забыла, что нужно хромать!

— Ха! Ничего я не забыла. Просто не сочла нужным. Это, знаешь ли, разные вещи.

Выражение лица Норта в эту минуту было скорее ироническим, чем удивленным.

— Постараюсь запомнить. Нет ли чего-нибудь еще, в чем ты хотела бы сознаться?

— Ты хочешь, чтобы я повторила те слова? — осведомилась она.

Норт улыбнулся, прекрасно зная, что она имеет в виду Слова, которыми она встретила его, были ее признанием. «Значит, ты нашел вора?» Но тогда он воспринял их совсем в другом смысле.

— Ты и есть Джентльмен, Элизабет?

Сочувственные нотки в его голосе придали ей мужества.

Она прикусила губу и неохотно кивнула Затем, глубоко вздохнула, пересекла комнату гибкой уверенной походкой и остановилась перед ним, грациозная и стройная.

— Не знаю, как убедить тебя, Норт, но я не совершала государственной измены. Я виновна во многих грехах, но только не в этом.

Он взял ее холодную руку и погладил ладонь.

— Я тебе верю.

Элизабет перевела дыхание и на секунду закрыла глаза, вознося благодарственную молитву. Но тут ее посетила неожиданная мысль.

— Это потому, что ты считаешь, будто я недостаточно умна?

Рассмеявшись, он притянул ее к себе.

— Не уверен, что у меня есть ответ, который тебя бы устроил. — Он обнял ее и поцеловал в макушку.

Руки Элизабет обвились вокруг его шеи.

— Они никогда и не требовали этого, Норт, — призналась она. — Ты ведь понимаешь, правда, что я воровала не по собственному желанию?

Норт кивнул. Аромат ее волос обволакивал его. Он потерся щекой о шелковистые пряди.

Элизабет теснее прижалась к нему, наслаждаясь теплом его большого тела, черпая силу в ровном биении его сердца.

— Это была плата, которую Луиза потребовала за свое молчание» Но стоило украсть всего один раз, как этот факт добавился к тому, что мне приходилось скрывать.

Норт погладил ее по спине.

— Твой отец знал?

— Да. Изабел тоже. — Руки Элизабет сжались в кулаки. — Баттенберн настоял на том, чтобы я поставила своих родных в известность. Для того, чтобы заручиться их молчанием — Она откинулась назад в объятиях Норта и заглянула ему в лицо. — Как ты думаешь, мой отец знает о похищенных документах?

— Вполне возможно, учитывая его связи в правительственных кругах.

В глазах Элизабет отразилось отчаяние.

— Он подумает, что я причастна и к этому.

— Это началось несколько лет назад, Элизабет. Если он знает, то давным-давно связал пропажу документов с твоей деятельностью на этом поприще.

— Но он ничего не говорил мне!

— Чтобы защитить тебя, дорогая. Да и себя — тоже. Потому он и делал вид, будто ничего не происходит. — Он провел по ее щеке костяшками пальцев. — Мы не можем с уверенностью утверждать, что ему что-то известно.

— Он не изменник, Норт. — Внутренности Элизабет сжались от страха — Только не мой отец.

Норт помедлил, прежде чем ответить:

— Будем надеяться.

Он подвел ее к постели и заставил лечь, затем разворошил огонь в камине и тоже забрался под одеяло. Прислонившись спиной к изголовью кровати, Норт обнял ее за плечи и притянул к себе.

— У тебя давно возникли подозрения? — спросила она. — Насчет меня?

— Стыдно признаться, но как только я тебя заподозрил, так тут же об этом и сказал. Теперь-то я понимаю, что ты давала мне множество подсказок, но я не обращал на них внимания. Ослепленный любовью, наверное. — Он помолчал. — А может, я и в самом деле деревенский дурачок, как окрестил меня твой отец.

— О, Норт, неужели он так сказал?

— Это было самое мягкое из тех определений, которые он использовал, когда я приехал в поисках тебя в Роузмонт. В свете того, что я теперь знаю, его гнев проистекал от страха, и этот страх был вызван не только опасениями за твое благополучие. Он сказал, что я должен обратиться к леди Баттенберн за информацией, ибо скорее всего ты отправилась именно к ней.

— И ты обратился?

— Косвенным образом. Может, я и заблуждался относительно ее мотивов, но догадывался, что помощи от нее я не дождусь. В конце концов она сама пришла ко мне. К тому времени я уже знал, что тебя нет в лондонской резиденции Баттенбернов, но, со слов баронессы, я понял, что ты даже не написала ей. Это меня удивило. Почему ты не сделала этого?

Элизабет задумалась над ответом.

— Когда я решила, что не поеду в Роузмонт, я обнаружила, что у меня появился шанс ускользнуть от нее и барона. Ты не представляешь, до какой степени мне этого хотелось.

Одна из назойливых мыслей, давно преследовавших Нор-га, выразилась в словах:

— Ни твой отец, ни Изабел не приглашали нас в Роузмонт, верно?

— Нет, — тихо ответила она. — Это была идея барона.

— Напоминание моему отцу и мне, что мы все еще находимся в их власти.

Норт припомнил письмо, которое пришло, когда они с Элизабет собирались отправиться из Роузмонта в Хэмптон-Кросс. — Значит, у Луизы не было сердечного приступа?

Элизабет покачала головой:

— С ее здоровьем все в порядке. Как всегда. Это был просто предлог выманить меня в Лондон. Луиза хотела, чтобы я вышла за тебя замуж, Норт, но, думаю, это потому, что она тебя побаивается. Расчет, видимо, строился на том, что я скомпрометирую тебя точно так же, как и свою семью. Вполне возможно, что они с Харрисоном откуда-то узнали о твоих усилиях поймать вора. Не случайно всех вас, кроме Уэста, пригласили в Баттенберн. Луиза уже тогда могла что-то заподозрить. Она задала мне множество вопросов насчет ваших отношений.

Норт задумчиво проговорил:

— Это объясняет, почему баронесса заявила, что ее ожерелье украли.

— Да. Она надеялась, что это пресечет слухи, будто они с бароном как-то причастны к пропаже табакерки Саута, хотя, разумеется, без них тут не обошлось. — Последовало краткое виноватое молчание. — Косвенным образом, конечно. Табакерку взяла я. Саутертон по-крупному обыграл Баттенберна Накануне вечером в карты, и мне было велено возместить потерю.

— Господи! — Норт покачал головой. — Ну и парочка!

— Для них это было своего рода игрой. Чем-то вроде шахмат. Я, конечно, была пешкой. Мой отец и мачеха — тоже, Возможно, есть и другие, хотя не представляю, кто это может быть. Пока ты не рассказал мне о похищенных документах, я надеялась, что Луиза и Харрисон виновны только в том, что любят поразвлечься за чужой счет — каким бы жестоким ни было это развлечение Я не догадывалась, что у них могут быть и другие мотивы, даже когда Луиза усилила на меня давление.

— Усилила давление? В каком смысле?

— Она настаивала на том, чтобы я посещала все приемы. И воровала. У твоей матери. У твоих друзей. Я не говорила ей, что ты занят поисками вора, но, по-видимому, она это прекрасно знала. И хотела, чтобы ты поймал меня с поличным… и спас, превратившись таким образом в соучастника. Луиза не понимает, что ты слишком честен, чтобы совершить недостойный поступок из-за своей привязанности ко мне.

Норт издал невеселый смешок.

— Боюсь, баронесса лучше разбирается в человеческих отношениях, чем ты. Если бы я испытывал к тебе только привязанность, то, возможно, не стал бы тебя защищать. Но поскольку я люблю тебя, трудно сказать, как бы я поступил.

Элизабет повернула голову и с надеждой взглянула на него:

— Значит, меня не сошлют на каторгу?

Норт не смог сдержаться. Он хохотал так долго и так искренне, что Элизабет пришлось ткнуть его в бок, чтобы привести в чувство.

— Извини, — простонал он, вытирая слезы. — Но ты меня очень насмешила.

Элизабет, раньше всегда приходившая в восторг от смеха Норта, теперь только удивлялась, пытаясь понять, что она в нем нашла.

— Я абсолютно серьезна, — сердито заверила она его.

— Знаю. — Он чуть снова не расхохотался, но сдержался и виновато улыбнулся в ответ на ее колючий взгляд. — Прости.

Вздохнув, Элизабет снова устроилась на его плече. Это было уютное местечко, особенно теперь, когда он перестал сотрясаться от смеха.

— Я воровка, — напомнила она. — Так что это был вполне резонный вопрос. Многих людей, куда менее виновных, обязательно бы сослали. Мне еще повезет, если меня не повесят.

Это отрезвило Норта.

— Об этом не может быть и речи! — решительно заявил он. — Доверься мне.

И тут Элизабет обнаружила, что она это уже сделала.

Они позавтракали в постели. Горничная, которая принесла еду, уведомила их, что лорд Уорт явится к ним в спальню собственной персоной, если они не соизволят спуститься вниз до полудня. Норт попросил передать деду, что они встретятся с ним в библиотеке, но когда служанка вышла, запер дверь на тот случай, если они будут заняты чем-нибудь другим в указанное время.

— Какие подсказки? — неожиданно спросила Элизабет. Она размышляла над этой загадкой большую часть утра, по крайней мере ту его часть, когда они не занимались любовью. — Помнишь, ты сказал, что я давала тебе подсказки, которые указывали на меня как на вора. Ты считаешь, что я сознательно хотела выдать себя?

— Такая мысль приходила мне в голову, — согласился Норт. — Возможно, это было интуитивное желание. Взять, к примеру, табакерку. Ты не только пошла на невероятный риск, выкрав ее у барона, но и ловко направляла охоту за сокровищем, чтобы либо Саутертон, либо я ее нашли. Кстати, это решает вопрос, кто кому помогал. Ты обвела нас с Саутом вокруг пальца. Баттенберн, должно быть, пришел в ярость.

— Луиза разозлилась еще сильнее. Разумеется, я вернула ей золотые часы с рубиновым брелоком, но ее невозможно было умилостивить. Наверное, тогда она и задумала подбросить свое бриллиантовое ожерелье в твой чемодан. Я ничего не знала об этом.

Норт кивнул:

— Я так и понял. — Глядя поверх чашки, он наблюдал за Элизабет, расчесывающей волосы. Длинные пряди потрескивали, когда она проводила по ним щеткой. — Ты лазала по деревьям.