Глава 14

В кармане его сюртука лежали выигрышные карты — или то, что могло стать выигрышем. Он спрятал эти карты сразу после того, как партия была сыграна, и прежде, чем их успели вернуть в колоду. Он был уверен, что никто не заметил его ловкости рук. Если вспомнить, сколько он проиграл в эту ночь, это была его маленькая победа. Он гордился тем, что сумел их обмануть.

Было слишком темно, чтобы сейчас разглядывать карты. По небу плыли тяжелые тучи, и луна то и дело скрывалась в облаках. Он подозревал, что, вернувшись в «Конкорд», обнаружит, что карты меченые. Как он умудрился не догадаться об этом с самого начала?! Ответ пришел неожиданно: он недооценил своих партнеров и их представлений о «дружеской игре».

Он размышлял над тем, что сделает, когда увидит карты. Ему придется вызвать на дуэль каждого из них и стреляться на расстоянии двадцати шагов. Мысль, которая пришла ему в голову вызвала у него улыбку. Он понял, что не знает, существует ли еще у джентльменов Юга дуэль чести или этот обычай ушел из их жизни после Гражданской войны.

Слишком многое изменилось в последнее время. Он нащупал в кармане карты. Он должен был выиграть последнюю партию. Те трюки, которые они проделывали, очень смахивали на банальный грабеж. Ему нет места в их играх.

Он был всего в миле от «Конкорда», когда за его спиной раздался выстрел. Он упал на землю, выпустив из рук вожжи.

«Похоже, у них вообще нет чести», — подумал он. И умер.

Подходя к дому, Люк услышал бравурную мелодию Гайдна, Звуки так быстро сменяли друг друга, что казалось, им не терпелось вырваться на свободу и они, вылетев из Музыкального салона, заполнили собой все пространство перед домом.

Он поднялся на веранду и посмотрел на часы. Было около шести часов утра. По дороге он размышлял, будет ли кто-нибудь ждать его возвращения, и сейчас ему не терпелось узнать, кто же встречает его музыкой.

Из-под двери Музыкального салона выбивались желтые полоски света. Он не стал стучать, предупреждая о своем приходе, а просто распахнул дверь и… застыл, пораженный.

За роялем сидела Брай.

Она не видела его. Лицо ее было сосредоточенным, глаза закрыты, на нежных щеках горел румянец, кожа сказочно светилась в свете канделябра. Пухлые губы были плотно сжаты, Лоб прорезала глубокая складка.

Потоки музыки, казалось, окутывали ее. Ее голова, словно метроном, покачивалась в такт мелодии, а пальцы быстро бегали по клавишам.

Это была музыка, которую она давно похоронила в себе. Мелодия радости, страсти и гармонии. Но ничто не смогло ее уничтожить. Она сохранила эту музыку в своей душе, даже не догадываясь об этом.

Под аккомпанемент легкого стаккато Люк бесшумно подошел к роялю. Он стоял, наблюдая за ней, и вдруг понял, что она досталась ему в награду. И еще он подумал, что не заслужил такого счастья.

Внезапно пальцы Брай замерли на клавишах. Еще не открыв глаза, она уже знала, что он здесь.

— Люк! — Чуть не опрокинув стул, она вскочила из-за рояля и бросилась к нему. — Я знала, что это ты! Я знала? ~ Она встала на цыпочки и, обняв его за шею, крепко поцеловала в губы.

Люк притянул ее к себе. Она снова с ним. Его музыка. Его радость. Его страсть и гармония. Неистовость ее объятий была хорошо знакома ему. Он целовал ее, а в ушах все еще звучала ее музыка.

Откинувшись назад, Брай взяла в ладони его лицо и заглянула ему в глаза. В них стояли слезы.

— Ты плачешь? — прошептала она. — Почему ты плачешь?

— Музыка, — ответил он. — Во всем виновата музыка.

— Она предназначалась тебе. Понимаешь, я весь вечер не находила себе места. Все эти долгие часы ожидания были для меня мукой, и вдруг я обнаружила себя здесь, сидящей за роялем. Впервые за многие годы я почувствовала в себе музыку — музыку и страх. Но как только я дотронулась до клавиш, страх исчез, исчез навсегда. Вот что ты дал мне.

Он слушал ее слова и соглашался с тем, что она сказала ему, но не потому, что действительно дал ей что-то, а лишь потому, что она сама считала это правдой.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Мне так жалко, что я отпустила тебя без доброго напутствия. Даже мама упрекала меня за это. — Взяв Люка за руку, она подвела его к креслу у камина, в котором горел слабый огонь. Брай подбросила в него полено. — Погрейся у камина, — предложила она. — У тебя такие холодные руки. Я сейчас приготовлю тебе горячий чай.

Люк предпочел бы, чтобы она посидела рядом с ним, но она уже направлялась к двери, стараясь не смотреть на него и упорно избегая разговора о событиях минувшей ночи.

Он стоял у камина, потирая озябшие руки, когда она вернулась с подносом и налила им по чашке чаю. Люк взял чашку и повернулся спиной к огню, а она села в кресло и приподняла подол платья, чтобы согреть озябшие ноги.

Он бросил взгляд на ее туфли — они были мокрые.

— Куда ты ходила ночью? — небрежно спросил он. Удивленная вопросом, Брай проследила за его взглядом.

— Ах да, мои туфли. Я ходила прогуляться к реке. Мои пальцы устали от игры, и я решила немного отдохнуть. Прогулка пошла мне на пользу.

Поставив чашку на поднос. Люк сел перед ней на корточки снял с нее туфли и стянул мокрые чулки. Затем он принялся растирать ей ноги, чтобы согреть их, и Брай благодарно вздохнула.

— Я думал, ты уже давно лежишь в постели.

— Мама ушла к себе в спальню еще до полуночи. Адди тоже куда-то исчезла. Джеб и Элси разошлись по своим комнатам еще засветло.

— Значит, они пропустили твой концерт?

— Полагаю, что да. Во всяком случае, никто не пришел поинтересоваться, что за шум я тут подняла.

— Они много потеряли.

Выпрямившись, Люк взял чашку и сделал несколько глотков, наблюдая за Брай. Он понял, что она сдерживает себя, чтобы не спросить его об исходе игры, и решил ее помучить.

Взгляд Брай обратился к окну. Шторы были раздернуты, но на улице было так темно, что она видела в стекле лишь свое отражение.

— Ты ничего не говоришь об Оррине, — наконец не выдержала она. — Он вернулся вместе с тобой?

— Когда я уезжал, он оставался у Франклина.

— Наверное, им надо было обсудить деловые вопросы?

— Возможно, — равнодушно пожал плечами Люк. Допив чай, он поставил чашку на поднос. — А теперь спать!

— Ты ничего не хочешь рассказать мне?

— Рассказать — что?

— О результатах игры. Ты заставляешь меня нарушить слово, которое я себе дала.

— Какое слово?

— Что я не буду тебя ни о чем спрашивать, а сделаю вид, что меня это совсем не интересует. Мне только хотелось, чтобы ты вернулся живым и невредимым. Я говорю правду. А сейчас, когда ты вернулся, меня гложет любопытство, и это несправедливо, что ты меня мучаешь. Ты мог бы сказать, чем кончилась игра и почему Оррин не приехал вместе с тобой. — Люк открыл рот, но она быстро заговорила: — Нет-нет, я ничего не хочу знать! Я передумала. Меня абсолютно не интересует результат.

— Почему тебя не интересует результат? Я бы обязательно поинтересовался.

— Ты имеешь на это право. Ты рисковал. Мне же оставалось только волноваться.

— Не одна ты волновалась. Мне тоже пришлось поволноваться. Они пытались завербовать меня в свой Клан. Я этого от них не ожидал и не имел ни малейшего представления, чем для меня может обернуться мой отказ. Но они быстро оставили меня в покое, увидев, что я уклоняюсь от этого разговора.

— Они хотели, чтобы ты присоединился к ним? — удивилась Брай. — Разве они забыли, что совсем недавно ты целился в них из ружья?

— Этот инцидент даже не обсуждался. Может быть, они решили, что я действовал по твоему приказу. Открытым текстом они, конечно, об этом не говорили, но, насколько я понял, они хотели узнать, что я думаю по этому поводу. Но поскольку я для них чужак, они действовали очень осторожно.

— Невероятно! А что было дальше?

— Ты действительно хочешь это знать?

— Нет, не надо ничего рассказывать. Для меня это не имеет никакого значения. Главное, что ты здесь и ты не пострадал. — Она остановилась у рояля и загасила свечи в канделябре. — Правда, если бы ты мне хоть как-то намекнул… Намек я бы приняла. Таким образом я бы не нарушила данное себе слово и была бы к тебе более доброй, когда мы придем в спальню.

Подавив зевок, Люк взял ее за руку:

— Бри, если твое «более доброй» означает, что ты дашь мне немного поспать, тогда я расскажу тебе кое-что.

— Другая женщина на моем месте обиделась бы за такие слова, я же просто их никогда не забуду.

— Ничего себе утешение, — хмыкнул Люк. — В мои намерения не входило тебя обижать. Если тебе нужен намек, то загляни в карман моего сюртука.

Брай взглянула на спокойное лицо Люка и запустила руку его карман. Нащупав там сложенный листок бумаги, она вынула его и аккуратно расправила. Ей достаточно было одного взгляда, чтобы узнать небрежный почерк отчима.

«Прошу считать сегодняшний день днем выплаты всех моих долгов Лукасу Дирборну Кинкейду. Согласно этому документу сегодня, тридцатого числа ноября месяца, собственность, известная как „Конкорд“, в прошлом „Хенли“, переходит во владение Бран Гамильтон Кинкейд, дочери моей жены Элизабет Гамильтон Фостер. Указанная собственность включает в себя плантации риса, домашний скот, амбары, надворные постройки, фермы арендаторов и сам особняк. Для поддержания собственности в должном состоянии я выделяю ей сумму в восемь тысяч долларов.

Делаю это по собственной воле, без всякого давления с чьей-либо стороны.

Оррин Фостер.

Перед лицом Господа и в присутствии свидетелей:

Остин Типпинг. Сэмюел Дэниелс. Франклин Арчер и др.»

Брай посмотрела на Люка. Ее руки дрожали.

— Это правда? — потрясение произнесла она.

— Я сразу понял, что намек тебя не удовлетворит. Да, это правда.

Брай повисла у Люка на шее, смеясь и плача одновременно. Прежде чем поцеловать ее, он взял из ее дрожащих рук документ и положил в карман.

Они поднимались по лестнице в их спальню, когда с улицы донеслись громкие крики. Брай остановилась и испуганно посмотрела на Люка. Он обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Пойду посмотрю, что там случилось, — проговорил он. — Жди…

Но Брай больше ждать не хотела. Она и так ждала его всю ночь. На этот раз она будет рядом с ним.

— По крайней мере позволь мне пойти первым. — Люк выбежал в холл, Брай следовала за ним по пятам.

На востоке разгоралась заря. Поднимающееся из-за горизонта солнце окрасило облака в розовые и красные цвета.

На веранде они столкнулись с Тедом и другими конюхами. Тед и Джордж были чем-то сильно взволнованы. Джордж молодая копия своего кузена Теда, явно нервничал, ожидая, когда Тед наконец заговорит.

— Это хозяин, — произнес Тед. — Он мертв, — подтвердил Джордж, ударив себя кулаком по бедру. — Это так же верно, как то, что я стою перед вами в ночной рубашке. Его лошадь вернулась одна. Она заржала, и я проснулся. Я подошёл к кабриолету, но он был пуст. Я разбудил Теда, и мы пошли искать хозяина. Мы нашли его на дороге, в миле отсюда. Сначала мы подумали, что он пьян и просто заснул. Но он оказался мертвым. Мы с Тедом принесли его сюда, и Тед велел вам все рассказать. Он посмотрел на кузена.

— Думаю, ты все уже рассказал. — На лице Теда появилась ласковая улыбка. Он повернулся к Брай: — У него и правда от страха душа ушла в пятки, но все, что он рассказал, так и есть. Мистер Фостер мертв. Похоже, у него в груди застряла пуля.

Ноги Брай подкосились, в глазах потемнело. Люк поддержал ее, обняв за талию.

— Где он? — спросил Люк. — Куда вы положили его?

— Мы положили его в кабриолет. — Джордж отчаянно замотал головой. — Тед прав, я очень испугался. Мы оставили его в кабриолете и поспешили к вам.

Люк, удостоверившись, что Брай твердо стоит на ногах, снял руку с ее талии.

— Ведите меня, — приказал он.

Он шел за конюхами, чувствуя спиной, что Брай идет за ним — правда, на этот раз медленно и неуверенно.

Тело Оррина Фостера лежало на сиденье. Даже на расстоянии Люк разглядел темное пятно на его сюртуке. Подойдя к Оррину, он расстегнул пуговицы и увидел, как из-под левого соска медленно струится кровь.

Люк посмотрел на Брай. Ее лицо было бледным, черты заострились. С губ её сорвался тихий стон.

— Тед, Джордж, распрягите кабриолет, и пусть один из вас отведет лошадь в конюшню, а другой поможет мне отнести мистера Фостера в дом.

— Я помогу, — вызвался подошедший Джеб. — Я услышал шум, и Элси велела мне пойти посмотреть. Вот уж не думал, что увижу такое! Мисс Бри, возвращайтесь домой. Ваша мать должна узнать о случившемся. Но сначала мы с мистером Люком приведем его в порядок. Не дело, чтобы она увидела его таким. Какой-никакой, а он ее муж.

Брай переводила взгляд с Джеба на Люка.

— Пойду попрошу Адди приготовить простыни. — Она направилась к дому, низко опустив голову. Слезы застилали ей глаза. Неужели она плачет по Оррину Фостеру? Или это что-то еще, чего она пока не понимает?

Воспользовавшись моментом, когда все смотрели вслед Брай, Люк сунул руку в карман сюртука Оррина и вытащил записку с его настоящим именем: «Уолтер Уингейт». Спрятав ее в карман, он отошел в сторону, пока конюхи выпрягали лошадь,

— У тебя есть какие-нибудь соображения по этому поводу? — обратился Люк к Джебу.

— Полно. Слишком много людей хотели ему отомстить. Но я не знаю, кто направил на него карающую десницу Господа.

Вдруг в кабриолете раздался глухой стук.

— Осторожнее, — нахмурился Люк.

— Мы здесь ни при чем, — ответил Тед. — Что-то упало с сиденья. — Он оглядел пол и присвистнул. Нагнувшись, он поднял отделанный серебром «ремингтон»,

— Мистер Люк, посмотрите, что я нашел. — Тед протянул ему револьвер.

Люк сразу узнал его. Точно такой же он видел в Нью-Йорке. В полиции ему показывали «ремингтон», из которого застрелили Конрада Моррисона. Это был тот же самый револьвер или его двойник. На рукоятке из слоновой кости рельефно выделялись пять звездочек и флаг Соединенных Штатов. Таких револьверов было изготовлено всего около ста штук. Их укладывали парами в ящики из древесины орехового дерева, выложенные внутри черным бархатом. «Ремингтонами» награждали офицеров, проявивших себя в боях в Вест-Пойнте. После войны эти револьверы заняли достойное место в коллекциях оружия многих плантаторов-южан, но Моррисона оружие не интересовало, и в результате каким-то образом один из револьверов попал в руки Уолтера Уингейта.

В своих поисках по дому Люк никогда не натыкался на ящичек орехового дерева. Сказать по правде, он его и не искал. Ему даже в голову не приходило, что Оррин Фостер будет держать дома свидетельство своего преступления.

— Вы думаете, он застрелился? — спросил Джордж у Люка. — Мне кажется странным, что кто-то мог его убить и оставить оружие. Должно быть, что-то их спугнуло. Это «кольт»?

— «Ремингтон», — ответил Люк. — Вы когда-нибудь видели его прежде?

— Я никогда не видел у хозяина оружия, — пожал плечами Джеб.

Трое парней непонимающе смотрели на Люка. Он не стал устраивать им допрос. Засунув револьвер в карман панталон, он повернулся к Джебу:

— Давай отнесем его в дом. Найдется у вас что-нибудь в конюшне, что можно использовать в качестве носилок?

Конюхи быстро смастерили импровизированные носилки из жердей и конской попоны.

Брай ждала их в холле. Она придержала дверь, пропуская их в дом. В комнате по обеим сторонам кровати и на камине горели лампы. Ванна была наполнена водой, а рядом на стуле лежала стопка полотенец. Кровать была застелена свежими простынями, на которых будут обмывать тело.

— Я не могу найти Адди, — проговорила Брай, когда Люк с Джебом внесли тело. — Ее нет ни в ее комнате, ни у Джона. Элси ушла на кухню готовить завтрак. Она сказала, что у нее много дел.

— Мы встретили ее, — кивнул Джеб. — Она говорит, что ей надо подготовиться к поминкам.

Брай не могла сообразить, что ей дальше делать. Она смог пела, как Люк с Джебом кладут Оррина на кровать. Если бы он не был таким неподвижным, можно было бы подумать, что он просто пьян.

— Мне кажется, надо послать за доктором Эдвардсом, — проговорила Брай. — А также позвать шерифа. Я не знаю…

— Я уже послал Теда за ними, — прервал ее Люк. Он вытащил из брюк револьвер. — Ты когда-нибудь раньше видела эту штуку?

Брай удивленно раскрыла глаза:

— Никогда. Где вы его нашли?

Понимая, что он здесь лишний, Тед, извинившись, ушел. Когда они остались одни, Люк рассказал жене, где они нашли револьвер и о его возможном владельце.

— Кто мог знать, что он у него есть? — спросил Люк.

— Почему ты думаешь, что кто-то мог знать? Разве недостаточно, что о нем знал Оррин? Ведь он сам застрелил себя, разве не так?

Люк видел, что Брай очень хочется в это верить.

— Давай подождем, что скажут врач и шериф, — предложил Люк. — Кстати, ты еще не рассказала Элизабет о случившемся?

— Я не успела…

— Я попрошу Марту и одну из ее сестер, чтобы они обмыли и одели тело. А потом мы вместе пойдем к твоей матери.

— Как скажешь.

— Мне нужно сделать эскиз лица Оррина. Это поможет при опознании.

— Хорошо. — Они вышли в коридор. — Может, это дело рук Клана? — предположила Брай.

— Не знаю. — Люк и сам подумывал об этом. — За столом ходили всякие разговоры. Возможно, они решили, что Оррин их предал. Может, это как-то связано с нашей ставкой? Мы с Оррином обсуждали ее при всех. Я не стал говорить ему в присутствии его друзей, что знаю его настоящее имя. — Люк вынул из кармана записку и показал ее Брайн

— Я дал ему это, — пояснил он.

— «Уолтер Уингейт», — прочитала Брай. — Следовательно, ты дал ему понять, что знаешь, кто он на самом деле?

— Это вынудило его решиться на последнюю игру. Он не стал отрицать этого факта, но и не хотел, чтобы о нем узнали другие. — Люк спрятал записку.

— Я не виню тебя, Люк, ни в чем. Сколько раз мне самой хотелось его… — Она не договорила, но по ее виду нетрудно было понять, что она имела в виду. — Ты знаешь, как он пугал меня? Думаю, он и сам догадывался, что я могу его пристрелить. Однажды я уже направляла на него пистолет. Я взяла его на мушку в присутствии мамы, Рэнда и Клер. Это случилось после того, как Оррин застрелил одного из наших негров. Я вполне могла его убить. Меня остановил Рэнд, но ведь он мог этого и не делать. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Брай смахнула с глаз слезы.

— Ладно, давай займемся делом. Попроси кого-нибудь, чтобы Марту прислали в комнату Оррина. Я буду ждать тебя около спальни мамы. Должно быть, она крепко спит, если не слышала всего этого шума.

Люк поцеловал Брай в заплаканные глаза.

— Я вернусь через несколько минут, — пообещал он. Брай проводила его до двери, затем, вернувшись в комнату, достала из шкафа новый костюм и туфли, чтобы Марта обрядила Оррина. Она заметила «ремингтон», лежавший на прикроватном столике, там, где Люк оставил его. Брай долго смотрела на него, потом, взяв его в руки, открыла патронник и пересчитала пули: четыре штуки. Две израсходованы. Если они обе были использованы сегодня ночью, значит, это не самоубийство. Оррин не мог выстрелить в себя дважды.

Брай положила револьвер на столик и склонилась над Оррином, чтобы осмотреть его тело. Она нашла только одно входное отверстие, расположенное под левым соском. Неужели он смог дважды нажать на курок? Нет, это исключено. Значит, был кто-то другой… Брай не позволила себе закончить свою мысль.

Выходя из комнаты, она в дверях столкнулась с Люком. ;

— Я думал, ты ждешь меня у комнаты матери, как мы и договорились, — удивился он. Лицо Брай было бледным, сапфировые глаза огромными. — Что-то случилось?

— Я приготовила его одежду. — Она видела, что Люк ждет от нее объяснений, но ничего больше не добавила. Они вместе направились в спальню Элизабет.

Люк осторожно постучал в дверь, но ответа не последовало. Он посмотрел на Брай, ожидая указаний. Она постучала громче, затем нажала на ручку и открыла дверь. В комнате было темно, лишь узенькая полоска света пробивалась сквозь неплотно задернутые шторы. Брай разглядела на кровати смутные очертания женского тела. Она подошла к окну и раздвинула шторы.

Люк увидел чью-то спящую фигуру в кресле-качалке. Адди!

Он молча указал на нее Брай.

— Вот уж не думала, что найду ее здесь! — нахмурилась она. — Постарайся осторожно разбудить ее. Люк. Она выглядит такой измученной, А я разбужу маму.

Рядом с камином стоял трехногий стул, затянутый материей с розочками. Люк подвинул его к креслу и дотронулся до запястья Адди.

— Адди! Пора вставать.

Она зашевелилась и, выдернув руку, спрятала ее в складках платья.

Люк растерянно посмотрел на Брай. Она так же безуспешно пыталась разбудить свою мать. Люк склонился над Адди и принюхался. От нее несло перегаром!

Он страшно удивился, потому что она практически не употребляла спиртных напитков. Даже во время праздника урожая Адди пила очень мало. Люк обратил внимание на ее платье. Адди была худенькой, и тем не менее это платье было ей явно маловато. Расцветка платья была неброской, но ткань дорогой. Оно никак не могло принадлежать ей.

Люк осторожно потряс Адди за плечо. Ее реакция его поразила: она резко выпрямилась и с ужасом уставилась на него. Прежде чем Люк успел ее успокоить, она вскочила на ноги и начала размахивать кулаками. Ему с трудом удавалось увернуться от ее ударов.

— Адди! — позвала ее Элизабет с постели. Ее голос со сна был хриплым, но строгим. — Успокойся! Брай с Люком пришли нас разбудить.

Адди наконец окончательно проснулась. Испуг уступил место смущению. Она медленно опустилась в качалку, не произнеся ни слова, что было на нее совсем не похоже.

Люк перехватил удивленный взгляд Брай и повернулся к Элизабет, которая уже удобно устроилась на кровати и сидела как королева на троне. Ее ночная рубашка с атласными ленточками, завязанными бантиком у горла, была аккуратно расправлена. Сейчас она поправляла прическу, убирая со лба растрепавшиеся во время сна пряди.

Брай залезла к матери на кровать и легла ей под бочок. Подол ее юбки задрался, обнажив голые ноги. Элизабет нахмурилась.

— Где твои туфли и чулки, Брай? В доме слишком холодно, чтобы ходить босиком.

Люк не слышал ответа жены. Он не отводил взгляда от Адди, которая забралась в кресло с ногами, поджав их под себя. Но прежде чем они исчезли под платьем, он успел заметить голые пальцы. Он оглядел комнату в поисках туфель и чулок.

— Почему Адди здесь? — спросила Брай.

— А почему ты об этом спрашиваешь? — ответила вопросом на вопрос Элизабет, вздернув подбородок. — Если что-то случилось, говори прямо.

Но Брай была еще не готова рассказать матери о последних событиях. Склонившись к ней, она поцеловала ее в щеку и сразу почувствовала запах алкоголя. Откинувшись назад, она, вопросительно посмотрела на Элизабет.