— Это глупо, — твердо сказал Ник.

— Согласен, но это правда. — Ник нахмурился:

— Что ты имеешь в виду?

— У меня есть все основания считать, что кто-то из прислуги получает жалованье у убийцы твоего отца. — Рис вспомнил человека с фонарем, но придержал язык. Он не имел права рассказывать Нику о том, чему был свидетелем вчера. Существовала связь между покушениями на Кенну и встречей в пещере, но доказательства будет найти сложно, а то и невозможно. — Если Кенна подойдет слишком близко к тому, чтобы вспомнить ночь маскарада, я уверен: этот кто-то получит приказ убить ее, — продолжал обосновывать свои доводы Рис.

— Но Кенна обсуждает свои сны только со мной, — запротестовал Ник. — А я рассказываю о них лишь Викторине.

Рис почувствовал в голосе друга нотку сомнения и спросил:

— Ты уверен, что Викторина никогда не упоминает о них при слугах? Или сама Кенна?

— Викторина? Нет, она никогда не станет говорить о таких личных вещах с прислугой. Ты ведь знаешь ее достаточно хорошо, чтобы согласиться со мной. Но Кенна… — Ник умолк, задумавшись. — Кенна никогда не была особенно сдержанной со своей горничной или теми слугами, которых считает друзьями. Я раньше и не задумывался о том, что она может делиться с ними своими секретами.

— Значит, по-твоему, может?

— Как ты сказал, все возможно. Бедная Кенна. Она так расстроится, когда узнает, что кто-то из тех. ком она доверяла, предал ее.

— Я не хочу, чтобы она знала об этом, — быстро сказал Рис. — Пока. Крайне важно не насторожить этого человека, кем бы он ни был. Кенна не умеет скрывать свои чувства. Обещаешь ничего не говорить ей о моих подозрениях?

— Ты уверен в правильности своих действий? — задумчиво спросил Ник. — Она по-прежнему будет винить тебя во всех смертных грехах. Тебе придется не сладко.

— Это то, чего я хочу… на данный момент. Я справлюсь с Кенной. — Грустно улыбнувшись, Рис откусил кусочек остывшего тоста. — По крайней мере я так думаю. От тебя мне нужны терпение и твоя помощь, Ник.

— Последнее я обещаю, а вот с первым придется помучиться.

Рис кивнул, ожидая чего-то в этом роде.

— Мне нужен список всех гостей того маскарада. Сделаешь?

— Попробую, — медленно произнес Ник, — хотя на мою память мало надежды. Это было почти десять лет назад. Может, стоит спросить у Викторины. В конце концов, именно она помогала отцу составлять список гостей.

— Вне всякого сомнения, поговори с ней, — с легкостью согласился Рис. — Но больше ни с кем. Викторина обязательно поможет, и очень важно, чтобы она тоже знала, что происходит с Кенной. Пока я не найду способ защитить твою сестру, нам троим придется охранять ее.

В этот момент открылась дверь, и в комнату вошла Викторина. Она выглядела ослепительно прекрасной в бледно-розовом утреннем платье и подходящих по цвету туфельках. Бросив вопросительный взгляд на Ника и Риса, она повернулась к столу с закусками.

— Ужасающий грех — замолкать, когда в комнату входит женщина. Она волей-неволей думает, что говорили о ней, — весело прощебетала она.

Рис встал и предложил Викторине кресло, осторожно поцеловав ее в щечку.

— Ах ты, повеса, — поддразнила она, поглаживая его руку. — Но не думай, что меня так легко отвлечь. Так о чем вы говорили?

Рис улыбнулся, глядя поверх ее головы на Ника:

— Оставляю эту прелестную леди на твое попечение, Ник. У меня не хватит сил выдержать ее допрос.

Ник кивнул:

— Куда ты сейчас?

— Собираюсь найти Кенну.

Викторина вопросительно приподняла брови:

— Ты хочешь сказать, что боишься поговорить со мной?

Ник рассмеялся, но Рис уже вышел.

Не будучи уверенным, куда отправилась Кенна, Рис предпочел ждать ее в конюшне. Он коротал время, вычищая своего коня и разговаривая с Дональдом Адамсом о перерезанной подпруге. Загадочное заболевание старшего конюха в то утро только подтвердило подозрения Риса. Вместе с тем ему ничего не удалось узнать о посещении таинственным незнакомцем конюшен. Хотя он старался не задавать прямых вопросов, но разговаривал достаточно долго, чтобы понять, что того человека никто не видел.

К тому времени, когда Кенна ввела Пирамиду, Рис уже знал почти все события жизненного пути Адамса. Кенна широко улыбнулась старшему конюху и только потом, подняв голову, заметила Риса.

Улыбка застыла на ее губах. Она передала поводья груму и слегка кивнула Рису. Только присутствие старшего конюха помешало ей убежать.

— Хорошая была прогулка, леди Кенна? — спросил Адамс, поглаживая шею кобылы.

— Очень, — тихо, почти шепотом ответила Кенна. — Очень хорошая, — повторила она громче.

Рис заметил вопросительный взгляд Адамса.

— Давай прогуляемся, Кенна, — сказал он.

— Я… я не… — Она заметила удивление на лице грума. — Хорошо. — Она попыталась говорить спокойно. — И куда мы пойдем?

Рис взял ее под руку, зная, что она вряд ли будет сопротивляться в присутствии слуги.

— К летнему домику, — сказал он, ведя ее к двери. Кенна молча шла рядом, пока они не оказались на порядочном расстоянии от конюшни.

— Отпусти мою руку, — сдавленно пробормотала она.

— Рано, — весело ответил Рис. — Возможно, в летнем домике.

Кенна попыталась вырваться, но Рис не отпустил ее.

— В летнем домике я заставлю тебя отпустить мою руку.

Кенне показалось, что он пробормотал: «Посмотрим», — но она знала, что он дразнит ее, и не стала поддаваться на провокацию.

Рис взял ключ с притолоки и отпер замок. Вежливо поклонившись Кенне, он провел ее внутрь и отпустил руку только тогда, когда закрыл дверь. Кенна демонстративно отошла подальше.

— Все стараешься убежать от меня?

— Разве в этом есть моя вина? Я достаточно настрадалась по твоей милости.

В глазах Риса появилась боль. Он подумал, что Кенна опять обвиняет его в смерти отца, но, заметив, как она машинально коснулась рукой пониже спины, догадался, что речь шла о вчерашнем наказании.

— Это все еще беспокоит тебя?

— Когда к тебе относятся как к ребенку, а ты уже взрослая женщина? — с сарказмом спросила она.

— Постараюсь учесть это, — сухо сказал Рис. — В будущем просто вызову тебя на дуэль.

Неужели у этого человека нет стыда? Его довольная ухмылка просто невыносима! Решив вести себя с большим достоинством, Кенна проигнорировала шутку Риса, сцепив руки и оглядывая закрытую чехлами мебель.

— Не могли бы мы поговорить в особняке? Здесь слишком холодно.

— Я думаю, ты поймешь необходимость уединения. — Он со значением посмотрел на нее и улыбнулся, когда краска залила лицо Кенны. — В любом случае мы не замерзнем.

— Тогда быстрее говори, чего ты хочешь. — Рис решил не торопиться.

— Ты замечательно выглядишь. — Кенна равнодушно пожала плечами.

— Мак-Налти и Уилвер будут здесь через несколько часов, чтобы поговорить с тобой.

— Да, я знаю. Именно поэтому я предпочла бы вернуться к себе в спальню и подготовиться к их приходу.

Рис сделал несколько шагов к Кенне, мысленно отметив, что она не стала отодвигаться, хотя подобное желание явно проглядывало в ее темных глазах.

— Я бы хотел, чтобы ты не упоминала в разговоре с этими людьми о покушениях на твою жизнь.

Кенна чуть не ахнула от удивления:

— Ты шутишь?

— Нет, я абсолютно серьезен.

— Ты угрожаешь мне, Рис?

— Нет, не в том смысле, как ты думаешь. Ты сделаешь, что я попросил?

— Зачем?

— Затем, что твои подозрения ошибочны, они запутают все дело и могут даже помешать найти убийцу Тома.

— Значит, я не должна говорить, что этот капкан был поставлен для меня? — возмущенно спросила она. — Даже если я не стану упоминать тебя? Прошлой ночью ты сомневался, что Тома убил браконьер. Кто же тогда?

— Не знаю, но глупо выдвигать какие-то обвинения, когда у нас нет улик.

— Разве это не работа полиции? — холодно спросила Кенна. Она внимательно следила за Рисом. — Искать доказательства, я имею в виду.

— Да, разумеется, но это не значит, что я сам не могу их найти.

— Ты? — презрительно воскликнула она. — Вот уж пустили козла в огород и просят его не трогать капусту.

— Если хорошо просят, то капуста в безопасности… на некоторое время.

От его проницательного взгляда Кенну бросило в жар. Она вспомнила вчерашние поцелуи.

— Разве? — неуверенно спросила она, совершенно сбитая с толку.

— Да, Кенна. это так. — Он мечтал обнять ее, но вместо этого настойчиво повторил: — Ты выполнишь мою просьбу?

Кенна помедлила, чувствуя на себе его взгляд. В глазах Риса было что-то умоляющее, и Кенна обозвала себя последней дурой за то, что поддалась жалости.

— Хорошо.

Будто тяжесть свалилась с плеч Риса.

— Ты не пожалеешь об этом, клянусь.

— Посмотрим. Надеюсь, я не рискую своей жизнью, доверяя тебе.

— Кенна. — Он произнес ее имя очень медленно и тихо. — Ты никогда не говорила мне, откуда взялись твои подозрения.

— Неужели не понятно? Я единственная, кто знает, что ты убил моего отца. — Она затаила дыхание, ожидая, что он взорвется от гнева или по крайней мере уйдет, хлопнув дверью. Но он этого не сделал. Напротив, он почему-то выглядел странно довольным.

— Ты маленькая глупышка, Кенна. Тебе не приходило в голову, что, хотя почти десять лет ты твердишь о моем предательстве, никто больше в это не верит? Если бы я считал тебя опасной, было бы намного разумнее убить тебя ребенком. У меня же нет ни малейшего желания убивать тебя, за исключением тех случаев, когда ты выводишь меня из себя, например вчера вечером.

Кенна отвернулась.

— Но ты же не сделал этого, — тихо сказала она. — Вместо этого ты… ты…

Рис, улыбаясь, шагнул ближе:

— Я — что?

— Поцеловал меня. — Она подняла голову, глядя ему в лицо. Его глаза не отрывались от ее губ. — Ты поцеловал меня.

— Не стану спорить. Как сама сказала несколько минут назад, ты уже не ребенок. Сожалею, что отшлепал тебя, Кенна. Лучше бы я уже тогда поцеловал тебя, как это случилось прошлой ночью. — Рис чуть было не рассмеялся, увидев удивленное выражение на лице Кенны. — Вижу, ты не можешь решить, что хуже? Неужели мой поцелуй был так ужасен?

— Да, — быстро сказала Кенна. — Нет, — добавила она секунду спустя.

— Раньше ты была более уверена в себе, Эльф.

Его взгляд был очень нежным. Он смотрел на нее так, как она иногда представляла себе в мечтах, — ищуще и внимательно. Она даже не заметила, что ее опять назвали этим противным прозвищем — Эльф.

— Ты сделал мне больно, — пожаловалась она. Рис нахмурился:

— Я был груб. Я не хотел…

Кенна приоткрыла рот, но промолчала. Ей хотелось сказать, что это не имеет значения, но зачем лгать? Где-то в дальнем уголке памяти мелькнуло данное ею обещание никогда больше не разговаривать с Рисом. А сейчас она стояла и даже не в силах была отвернуться — ждала его поцелуя! Кенна чувствовала свою слабость и ненавидела себя за это. Их губы встретились, и она потонула в сладости поцелуя.

Рис постарался, чтобы в этом поцелуе замечалось все, чего от него могла ожидать сейчас Кенна. Он пробовал на вкус ее губы, несильно прижимаясь к ним. Его руки были готовы сжать Кенну в объятиях, но он не делал этого, ожидая от нее поощрения. И тут Кенна покачнулась и, чтобы удержать равновесие, прикоснулась к его руке. Рис отреагировал мгновенно: он страстно прижал к себе Кенну и, поддерживая одной рукой ее подбородок, вновь припал к нежным губам.

Кенна не только не стала протестовать, но встретила первое пробуждение страсти, вернув поцелуй. Ей смутно подумалось, что ее поведение неприлично, но она тут же отбросила эту мысль. Она не станет отказывать себе в том ошеломляющем удовольствии, что зародилось в ее теле, когда Рис рывком прижал ее к себе.

Рису казалось, что Кенна слишком далеко от него. Ее костюм для верховой езды и его плащ стали нежеланными преградами. Он жаждал почувствовать прикосновение ее груди. Рис осторожно шагнул назад и, оказавшись рядом с диваном, сел, не прерывая поцелуя, и потянул на себя Кенну. Она упала ему на колени со смущенным восклицанием «ох!» и попыталась встать, старательно избегая смотреть на него. Рис улыбнулся, нежно толкнул ее назад, так что она легла головой на подлокотник дивана, и сбросил с себя плащ.

— Ты замерзнешь, — хрипло прошептала Кенна и потупилась, заметив его насмешливый взгляд.

— Невинная ты моя овечка. — Он склонился над ней. На этот раз он не стал целовать ее в губы. Его губы сначала коснулись ее глаз, закрывая их, затем проследили гладкий изгиб ее щек и мягкую линию подбородка. Кенна повернулась к нему, пытаясь завладеть его губами, но он дразнящим движением скользнул к ее ушку. Отбросив назад прядь золотисто-рыжих волос, что выбилась из косы, Рис легонько прикусил мочку ее уха и был вознагражден тихим возгласом удовольствия.

Сознавая, чем он рискует, Рис припал к губам Кенны беспокойным ищущим поцелуем, одновременно расстегивая ее жакет. Сквозь тонкую ткань рубашки его пальцы коснулись полной груди. Кенна попыталась отстраниться. Рис мгновенно опустил руку и не двигался, пока она снова не расслабилась.

Когда он прервал поцелуй, Кенна открыла глаза и слегка нахмурилась при виде кривящегося в усмешке рта Риса.

Рис заметил вопрос в ее глазах и приложил палец к ее губам, призывая к молчанию.

— Ш-ш-ш. Я.смеюсь над собой.

Ее не удивило, что он словно читает ее мысли. Этим он живо напомнил ей того молодого человека, которым она восхищалась в детстве. Пока его губы касались ее рта, а его руки держали ее в плену, было так легко забыть о ночных кошмарах и вспомнить свои давние мечты.

— Почему? — выдохнула она.

— Сомневаюсь, что ты сочтешь это смешным. — Кенна промолчала, вопросительно глядя на него, и Рис сдался: — Хорошо. Я подумал, что мне пришлось приложить все свое знание военного искусства, чтобы соблазнить тебя.

Кенна понимала, что ничего смешного в этом нет, но ее губы почему-то дрогнули в улыбке. А заметив удивление на лице Риса, она дала себе волю и рассмеялась:

— Так вот что ты делаешь? Соблазняешь меня? — То, что ее соблазняли, было для Кенны совершенно новым ощущением. Должна ли она считать себя польщенной тем, что победа Рису дается с большим трудом, чем обычно?

Рис кивнул, обаятельно улыбаясь:

— По крайней мере я так думаю. Возможно, это ты соблазняешь меня.

— Ошибаешься. Я этого не умею.

— Я покажу тебе. Это несложно.

Кенна пошевелилась, чувствуя на себе горящий взгляд дымчато-серых глаз Риса.

— Я так не думаю… Это не… Не знаю, почему я разрешила… — Рис коснулся ее груди, и голос Кенны стих.

— Не понимаешь? — насмешливо спросил он. — Прикоснись ко мне, Кенна. Дотронься до меня. — Взяв ее руку, он поднес ее к своему лицу.

Ее пальцы осторожно скользнули по его щеке. Потом с уверенностью остановились на маленькой ямочке у основания подбородка. Когда Кенна провела рукой вверх, едва касаясь его губ, его рот приоткрылся, и она почувствовала, как кончик его языка скользнул по подушечкам ее пальцев. Его глаза, ищущие и всезнающие, заглядывали, казалось, ей в душу. Кенна попыталась спрятать страх, потому что не понимала, чего же именно она боится, но страх победил, и она отдернула руку.

Рис снова поймал ее руку в свою и прижал к груди над отчаянно бьющимся сердцем.

— У тебя никого не было?

— Нет.

Рис знал, что она невинна, но ведь за эти годы наверняка какой-нибудь пылкий ухажер осмелился поцеловать ее в щеку.

— Почему ты отказалась провести сезон в Лондоне? — Пальцы Кенны сжались в кулак.

— А зачем? Если бы случилось невероятное и кто-нибудь сделал мне предложение, я была бы обязана отказать ему. Я никогда не смогу выйти замуж, — просто сказала она.

Риса смутили слова Кенны. Она явно говорила искренне.

— Не понимаю. Кто удерживает тебя от замужества? Ник или Викторина…

Она покачала головой:

— Нет. Это не имеет к ним никакого отношения. Разве ты не видишь? Это из-за ночных кошмаров. — Кенна улыбнулась, пытаясь говорить спокойно. — Я незавидный компаньон в постели.

— Ох Кенна, — вздохнул Рис. Когда она будет больше доверять ему, он выспросит об этих кошмарах, но не сейчас. Он откинулся на спинку дивана и притянул Кенну к себе. Она подчинилась не протестуя и, когда он взял плащ, чтобы прикрыть их обоих, немного грустно рассмеялась:

— Я же сказала тебе, что замерзнешь.

— Да неужели? — весело спросил Рис. — Ты по-прежнему считаешь, что всегда права?

— Почти всегда.

Рис ненадолго задумался.

— Сомневаюсь, — сказал он наконец. — По крайней мере в отношении замужества. Если бы ты захотела, то была бы завалена предложениями руки и сердца. — Он не стал упоминать, что этого боялся больше всего на свете, пока воевал на Пиренейском полуострове.

— Ты все еще обожаешь дразнить меня.

— Да, но сейчас я говорю правду. — Кенна прижалась лбом к плечу Риса.

— У меня есть зеркало, — сказала она, будто это все объясняло.

— Не думаю, что мы видим в нем одно и то же.

— Я слишком высокая.

— Не для меня.

— Мои волосы длинные не по моде.

— Кого волнует мода?

— Я вижу, что бесполезно перечислять остальные мои недостатки.

— Это точно. — Он слегка сжал ее руку. — Ты любила кого-нибудь, Кенна?

Застигнутая врасплох, она ответила, не подумав:

— Однажды, но это было давным-давно.

Рис застыл. Он был так уверен, что она никого не любила, за исключением отца, брата и, возможно, его самого.

— Что же случилось?

— Он уехал, — медленно сказала Кенна, — и не узнал о моих чувствах, если вообще это можно было назвать любовью.

— Кто это? — Душу Риса затопила ревность.

Кенна поднялась, и он не стал ее удерживать. Внезапно туман в голове куда-то пропал, и она почувствовала, как к ней возвращается способность трезво мыслить.

— Это не твое дело, Рис. Я плохо знала того человека, а он мне никогда ничего не обещал.

Рис смотрел, как она чуть дрожащими руками застегивает пуговицы жакета.

— Он обидел тебя?

Кенна никогда не считала Риса тупым, но сейчас он явно не догадывался, о ком идет речь. Да это и к лучшему.

— Да, — как-то сразу поникнув, ответила она и отвернулась, ожидая, пока Рис наденет плащ.

Он стал у нее за спиной и положил ей на плечи свои руки.

— Я хочу, чтобы ты знала, почему я прошлой ночью попросил тебя уйти. — Она замерла. — Я больше не мог доверять себе и легко мог тебя скомпрометировать.

— А что, если я была не против? — спросила Кенна. — Впрочем, не беспокойся, Рис, я не хочу попадать в двусмысленную ситуацию. Я ничего не скажу Нику о прошлой ночи или сегодняшнем утре.

— Я имел в виду совсем другое.

— А я имела в виду именно это, — твердо сказала Кенна. Она высвободилась и пошла к двери: — Не знаю, как я позволила тебе обвести себя вокруг пальца, но этого больше не повторится. Держись от меня подальше, Рис. Если ты хочешь скоротать время, компрометируя кого-нибудь, попробуй Викторину. Ее чувства к тебе вряд ли претерпели такое уж сильное изменение. — Выпустив эту прощальную стрелу, Кенна выбежала из летнего домика.

Рис подошел к окну и смотрел, как она с гордо поднятой головой идет по двору. Что она имела в виду, говоря о Викторине? Какую глупость она вбила себе в голову на этот раз? Рис подождал, пока Кенна не скрылась в одной из боковых дверей особняка, а потом сам вернулся в дом. Он даже не стал спрашивать разрешения поприсутствовать при встрече Кенны с представителями власти. Рис знал, что она расценит это как вмешательство в свои дела, поэтому лишь коротко побеседовал с Мак-Налти и Уилвером перед их уходом. Как он и ожидал, они ничего не выяснили о личности убийцы. Затем Рис разыскал Ника.

— Я должен с тобой поговорить, — сказал он твердо, закрывая за собой дверь кабинета. — Кажется, я нашел способ обеспечить безопасность Кенны.

Двадцать минут спустя Рис вышел из комнаты, оставив смущенного и разъяренного друга одного. Размашистым шагом он за несколько минут добрался до конюшни, где приказал молоденькому конюху оседлать его жеребца.

Кенна стояла у окна в своей комнате и рассеянно смотрела на Риса, понуро сидящего в седле. Внезапно ее пронзил страх. Похоже, что этот дьявольский жеребец Хиггинс, а не его хозяин ведет скачку. Она никогда еще не видела Риса таким рассеянным. У нее перехватило дыхание. Но тут Рис резко развернул Хиггинса и, поднимая за собой фонтанчики снега и грязи, поскакал к воротам Даннелли, Кенна следила за ним, пока он не скрылся за поворотом дороги в город, и только потом спустилась вниз, чтобы узнать причину поспешного отъезда Риса.

Николас налил себе бренди и одним глотком проглотил содержимое бокала. Он поморщился, когда напиток обжег горло, но решительно наполнил бокал еще раз.

— Неужели тебе обязательно пить, Николас? — тихо спросила Викторина. — Это вряд ли поможет решить твои проблемы. Расскажи, что произошло между тобой и Рисом. Он чуть не сбил меня с ног — так торопился убраться подальше.

— Он сделал тебе больно? — Взяв бокал, Ник сел за стол и опустил локти на его полированную поверхность. — Если только он…

— Нет. — Викторина легонько взмахнула тонкой рукой. — Почему ты пьешь бренди в середине дня?

— Он сделал предложение.

— Предложение?

— Рис хочет жениться на Кенне. — Викторина потрясенно всплеснула руками:

— Боже мой! Неужели он серьезно? — Ник невесело рассмеялся:

— Абсолютно. — Викторина покачала головой:

— Прости меня, это такое потрясение — замужество Кенны. И с кем! С Рисом Каннингом!

— Я же сказал, что он сделал предложение, Викторина. Я не сказал, что она приняла его.

— Значит, он не говорил об этом с Кенной? — Ник сделал еще один глоток.

— Нет. Рис хочет, чтобы я поговорил с ней.

— Ты? Но почему?

— Чтобы я заставил ее согласиться.

— Ты не можешь так поступить, Ник! Она никогда не простит тебя. Ты же знаешь, как она ненавидит Риса.

— Знаю, — согласился Ник. — И Рис это тоже знает, в противном случае он просил бы ее руки лично.

— Что заставило его сделать предложение именно сейчас? — Внезапно ее гладкий лоб прорезала морщинка. — Неужели он любит ее? Я имею в виду, по-настоящему любит?

— Он любит ее, разумеется, но я не могу сказать, насколько это серьезно. Он хочет защитить ее, а это единственной способ.

— Пожертвовать своим будущим, только чтобы защитить Кенну? Наверняка должны быть другие способы. Он не представляет всех последствий этого шага.

— Когда я сказал ему нечто подобное, он чуть было не вцепился мне в глотку. Думаю, он хорошо обдумал этот шаг.

— Что ты ответил ему? Ты поговоришь с Кенной? — Ник закрыл глаза и устало потер руками виски.

— Я сказал, что не стану вмешиваться. Кенна имеет право сама сделать выбор. Так ее воспитали. В тот момент он и выбежал отсюда. Не знаю, что ему сказать, когда он вернется.

— Но Кенна должна иметь возможность решить все сама, — серьезно сказала Викторина, подавшись вперед в кресле. — О, было время, когда я думала, что ей необходимо выйти замуж, но сейчас она так спокойна. Она никогда не походила на других девушек. Помнишь, как она умоляла нас не вывозить ее в Лондон? Она сказала, что терпеть не может эту ярмарку невест. Ник, я никогда не говорила с тобой об этом, но, боюсь, Кенна не такая, как остальные женщины.

— Что, черт возьми, это означает? — вскричал Ник, глядя на мачеху холодными как лед глазами.

— Нет-нет, ты не так понял, — быстро поправилась она. — Боюсь, ей будет тяжело в супружеской постели. Мне кажется, она фригидна, и это проявится как с Рисом, так и с любым другим мужчиной. Она не знает, что такое страсть, и не имеет ни малейшего понятия, чего от нее ждут. Ее муж наверняка станет ей изменять. Бог знает как легко в наши дни мужчины отправляются на поиски любовницы. Пожалей Кенну и избавь ее от унижений.

— Мне надо подумать об этом, Викторина. Я не хочу унижать свою сестру, но ведь речь идет о ее безопасности.

— Разумеется, — с достоинством ответила Викторина. — Я полностью согласна с тобой. — Она встала. — Я люблю Кенну. Она для меня как родная дочь, а возможно, еще ближе, потому что Ивонна никогда не нуждалась во мне так, как Кенна. А это очень важно — чувствовать, себя нужной.

— Викторина. — В голосе Ника звучало предупреждение, и, судя по боли в ее глазах, она его поняла. — Не сейчас. Оставь меня и дай подумать.

Викторина кивнула и вышла.

Услышав приближающиеся шаги мачехи, Кенна быстро отбежала от двери кабинета и скрылась в галерее.

— Леди Кенна?

Кенна подпрыгнула, внезапно осознав, что она здесь не одна.

Молоденькая служанка протирала рамы картин.

— С вами все в порядке, леди Кенна? — с тревогой спросила она. — Вы выглядите так, словно увидели призрак.

— Все хорошо. — Она судорожно рылась в памяти, пытаясь вспомнить, как зовут эту девушку. — Джин, не так ли?

Джин улыбнулась. Не многие высокородные дамы помнят имена своей прислуги.

— Да, миледи, Джин. Вы хотите чего-нибудь? Чашку чая? Пожалуйста, простите мою навязчивость, но вы выглядите очень плохо.

Коснувшись лба, Кенна почувствовала под пальцами капельки пота.

— Нет, спасибо, не надо. Я бы хотела побыть одна. Ты не могла бы закончить свою работу чуть позже?

— Разумеется, миледи. Как скажете. — Служанка заметила, что хозяйка больше не обращает на нее внимания, и тихо вышла из галереи.

В камине горел огонь, и Кенна подошла к нему, чтобы согреться, хотя сомневалась, что это получится. Взяв с одного из кресел оставленную там Викториной шаль, она завернулась в нее и села. Глупо напоминать себе, что нехорошо подслушивать. Но ведь она подслушивала, так что теперь знает, о чем разговаривали Ник и Викторина.

Значит, Рис Каннинг хочет жениться на ней? Он собирается — как это сказала Викторина? — о да, пожертвовать собой ради ее безопасности. Это звучало так благородно, что Кенну передернуло. А кто, по мнению Викторины, будет защищать ее от Риса? Он единственный, кто представлял для нее опасность. Кенна тихонько застонала. Этим утром в летнем домике она почти поверила, что он невиновен. Сейчас ей казалось, что он предложил замужество, чтобы не выпускать ее из виду. Ничего себе жертва! Скорее, отличный способ защитить самого себя. Жена не имеет права выступать на суде против мужа. Это даже лучше, чем просто убить ее.

В глазах Кенны появились слезы, когда она вспомнила, что еще сказала Викторина. Ее мачеха не хотела быть жестокой, но от этого не легче. Неужели Викторина права и она фригидна?

Ссылаясь на свои кошмарны» сны, Кенна сказала Рису, что никогда не выйдет замуж. А вдруг это только часть правды? Что, если она действительно не способна подарить супругу тех удовольствий, которых он будет ждать от нее? Возможно, это инстинкт предупреждает ее о будущей супружеской несостоятельности, а она не хочет довериться собственной интуиции и цепляется за свои ночные видения. Интересно, а Рис тоже считает ее холодной?

По его словам, он попросил ее уйти, потому что больше не доверял себе. Вероятно, это его очередная ложь? Кенна вспомнила, как ее напугали его яростные поцелуи и как она оттолкнула его, когда он попытался коснуться ее груди. Вот они, доказательства ее холодности. Должна ли она принимать все действия мужчины, какими бы они ни были? Подобные вопросы Кенна вряд ли могла обсуждать с Викториной. Да в этом и не было нужды… до сих пор.

Кенна закрыла лицо руками. Она старая дева и невинна, как младенец. Мысль о младенцах напомнила Кенне о племяннике, которого она еще не видела. Всхлипнув, она достала из рукава платок и высморкалась. Ей все объяснит Ивонна! Она, в конце концов, замужем, а трое детей доказывают, что лорд Паркер не считает свою жену холодной. «О, пожалуйста, — молилась Кенна, — пожалуйста, пусть ее приглашение придет этим утром».