На остальных клетках, а также в зоне броска, защищающаяся команда могла отнять или перехватить броц, мешая атакующей команде забросить его. Однако если защищающаяся команда захватывала броц, она не могла набирать очков, до поворота песочных часов, что означало её очередь атаковать.
Что она могла сделать, так это постараться удерживать его у себя так долго, как это возможно, чтобы лишить противника возможности забросить его в корзину. Атакующая команда должна была получить его обратно, чтобы набрать очки. Схватки за владения броцем могли оканчиваться кровью.
Песочные часы отмеряли раунд каждой команды — возможность каждой стороны забросить броц в корзину. Если песочных часов не было, для измерения времени могли использоваться другие средства, например, ведро воды, в котором проделана дырка.
Правила игры в некоторых случаях были довольно сложными, но в целом они были очень гибкими. Кэлен часто казалось, что не было никаких правил, кроме основного, что команда может набирать очки только в течение отведенного ей на владение броцем времени.
Ограничение времени владения не позволяло одной из команд монополизировать владение броцем и придавало игре динамику. Это была быстрая утомительная игра, действие которой постоянно перемещалось с одного края поля на другой и которая не давала командам ни секунды отдыха.
Так как забросить броц в корзину было очень сложно, команды редко набирали в течение игры больше трёх-четырёх очков. На этом уровне игры решающий разрыв, в конечном счёте, обычно составлял одно-два очка.
Предписанное количество оборотов песочных часов для каждой из сторон составляло официальное игровое время, но если по истечении этих оборотов счёт был равный, игра продолжалась до тех пор, пока одна из команд не наберёт ещё одно очки, независимо от того, сколько ещё оборотов песочных часов для этого потребуется.
Когда это, наконец, случалось, у другой команды был в распоряжении один раунд, чтобы отыграться. Если им это не удавалось, игра заканчивалась. Если они набирали очко, другая команда получала ещё один раунд.
Дополнительное время продолжалось таким образом до тех пор, пока одна из команд не набирала очко, которое другая не могла отыграть в течение одного раунда. По этой причине Джа-Ла д`Ин никогда не могла окончиться ничьей. Всегда был победитель, всегда был проигравший.
Когда игра заканчивалась, с дополнительным временем, или без него, проигравшую команду выстраивали и каждого из её игроков секли. Для наказания использовалась ужасная плётка, представлявшая собой пучок завязанных узлами кожаных шнуров, связанных вместе у рукояти.
К концу каждого шнура был прикреплён камень или кусок метала. Игроки получали по одному удару за каждое проигранное очко. Толпа с энтузиазмом считала каждый удар каждому игроку проигравшей команды, стоявшей на коленях посреди поля.
Победители расхаживали вокруг поля, рисуясь перед толпой, в то время, как проигравшие, склонив головы, получали положенные удары плетью.
При таком жестком соперничестве между командами, бичевание всегда оборачивалось мрачным зрелищем. В конце концов, игроков отбирали не только за умение играть, но и за необузданную жестокость.
Толпа, которая смотрела игры Джа-Ла, жаждала кровавых матчей. Женщин, следующих за лагерем, которые наблюдали за игрой с кромки поля, кровь не отталкивала ни в малейшей степени.
Она лишь увеличивала их желание привлечь внимание любимых игроков. Для жителей Старого Мира кровь и секс были неразрывно связаны — будь это матч Джа-Ла или разграбление города.
Если в игре не проливалось достаточно крови, толпа могла разозлиться, полагая, что команды на самом деле не стремились к победе по-настоящему.
Кэлен однажды видела, как Джегань приказал казнить команду, которая, по его мнению, не сражалась с должным желанием. Команды, которые играли на залитом после казни кровью поле, отдавали игре все свои силы.
Чем более жестокими были игроки, тем лучше — с точки зрения толпы — они были. Ноги и руки часто ломали, равно, как и черепа. Те, кому приходилось ранее убивать противника во время игры Джа-Ла, были широко известны и окружены почётом.
Этим людям поклонялись, и они выходили на поле вначале под дикий рёв зрителей. Женщины, желающие быть с игроками после матча, наиболее предпочитали этих сильных мужчин. Для Имперского Ордена Игра Жизни была кровавым спортом.
Кэлен подошла поближе к Джеганю, стоявшему у края поля в центральной его части. Пока они были на строительной площадке, игра уже началась.
Королевская стража стояла по бокам у Джеганя и охраняла его спину. Особые охранники Кэлен окружали её достаточно плотно, чтобы быть уверенными, что она не попытается улизнуть.
Она подозревала, что разгорячённые фанаты, особенно учитывая их пристрастие к спиртному, могут стать причиной не просто мелких неприятностей.
Но всё же, Джегань, несмотря на демонстрацию силы его стражей, был не тем человеком, который боится неприятностей. Он захватил власть с помощью грубой силы; он удерживал её, будучи абсолютно безжалостным.
Даже среди самых крупных его охранников, немногие могли сравниться с ним хотя бы в грубой силе, не говоря уж о воинском искусстве и опыте. Кэлен подозревала, что он мог одной голой рукой легко проломить человеку череп.
И, кроме всего, этот человек был сноходцем. Он, скорее всего, мог бы без страха бродить в одиночестве среди самой злобной пьяной солдатни.
На поле команды сошлись друг с другом в жаркой схватке костей и мускулов. Кэлен увидела, как капитан потерял свой броц, когда в него врезались сразу с обеих сторон. Стоя на одном колене, он задыхался и прижимал руку к рёбрам, пытаясь поймать дыхание. Он не был тем человеком, которого она искала.
Прогудел рог, возвещая конец этого раунда. Болельщики другой команды дико вопили, радуясь тому, что команда их противников ни разу не смогла забросить броц. Судья прошёл с броцем на другой конец поля и отдал его капитану другой команды.
Кэлен испустила беззвучный вздох. Это тоже был не он. Когда песочные часы перевернулись рог прогудел снова. Капитан и его команда бросились на другую половину поля. Другая команда приготовилась защищать свои корзины.
Столкновение плоти было ужасным. Один из игроков закричал от боли. Джиллиан, стоявшая за линией стражников, не могла видеть происходившего на поле, но всё равно съёжилась от звучавших воплей.
Она сильнее прижалась к Кэлен. Игра продолжалась, даже когда помощники судьи утаскивали с поля упавших игроков.
Джегань увидел достаточно, а потому он повернулся и пошёл к следующему полю. Люди в толпе пихались и толкались — они хотели увидеть игру, но уход императора мешал им. Толпа была огромной, хотя в таком лагере она составляла лишь небольшую долю людей.
Строительство вала продолжалось, несмотря на игры. Большинство людей, которые на нём работали, имели достаточно времени после окончания своих смен, чтобы посмотреть на другие игры, которые шли все дни и все вечера.
Из обрывков разговоров Кэлен поняла, что множество команд соревновалось за право сыграть против императорской команды. Турнир был прекрасным развлечением для людей, у которых не было иных занятий, кроме бесконечных дней работы и нескончаемой осады Народного Дворца.
Путь сквозь вопившую, кричавшую, свистевшую толпу, которая смотрела игру, покинутую императором, был долог. Пробираясь через грязный, замусоренный, вонючий лагерь, они в конце концов пришли на другое поле.
Для императора и его охраны верёвками была огорожена специальная площадка. Джегань и несколько присоединившихся к нему офицеров долго говорили о командах, которые должны были играть.
Судя по всему, игра, которую они покинули, была между командами более низкого класса. Однако от игроков, которые будут играть в этой игре, по какой-то причине ожидали лучшего зрелища.
Два капитана как раз подходили к центру поля, чтобы тащить соломинки, которые должны были определить, какая команда получит шанс вести первый раунд. В ожидании толпа затихла.
Оба капитана вытащили по соломинке, которые судья держал в протянутом кулаке и посмотрели на них. Человек, у которого была короткая, выругался. Победивший капитан высоко поднял свою и закричал от радости. Его игроки и болельщики его команды ответили громоподобным рёвом.
Длинная соломинка означала, что у него есть право выбора — взять броц, чтобы вести первый раунд или отдать его человеку, который вытянул короткую. Конечно, ни одна команда никогда не уступала шанса первой набрать очки. Первые очки были верным предзнаменованием победы.
Судя по тому, что Кэлен подслушала в разговорах солдат и стражников вокруг неё, многие считали, что победа в Игре Жизни определялась этим самым вытягиванием соломинки. Считалось, что соломинка открывает то, что было уготовано судьбой.
Ни один из капитанов не был тем, кого искала Кэлен.
Когда началась игра, стало ясно, что эти люди были лучше тех, которые играли в предыдущей игре. Столкновения были ужасными. Люди выбрасывали себя в воздух в отчаянных попытках достать друг друга — либо чтобы свалить капитана, либо чтобы защитить его.
Капитан не только бежал с броцем, но и использовал свою массу, чтобы сшибать людей со своего пути. Когда к нему подбежал другой человек, он со всей силы бросил в него броц с близкого расстояния.
Сражённый тяжёлым ударом, защитник захрипел и упал. Толпа кричала и вопила. Один из полузащитников подхватил броц и бросил его капитану, и они побежали на через поле.
— Прости, — прошептала Джиллиан Кэлен, пока стражники, офицеры и Джегань смотрели игру, иногда отпуская комментарии относительно игроков.
— Это не твоя вина, Джиллиан. Ты сделала всё, что могла.
— Но ты сделала так много. Я бы хотела быть такой же сильной, как ты. Тогда бы я…
— Тссс. Я тоже пленница. Мы обе не ровня этим людям.
После этого Джиллиан слегка улыбнулась.
— Но я, во всяком случае, рада, что я с тобой.
Кэлен ответила такой же улыбкой. Она посмотрела на своих стражников. Они были увлечены игрой.
— Я попытаюсь придумать, как вытащить нас отсюда, — прошептала она. Время от времени Джиллиан выглядывала из-за высоких стражников, пытаясь увидеть, что происходит на поле.
Когда Кэлен заметила, что Джиллиан потирает свои голые руки и что она начала дрожать от холода, она заботливо обернула вокруг неё свою накидку, делясь с ней своим теплом.
Время шло, и каждая команда набрала по очку. Кэлен знала, что при ничейной игре, когда время почти вышло и обе команды не могли получить существенного преимущества, игра могла выйти далеко за пределы положенного времени, прежде чем будет определён победитель.
Однако игра не продлилась так долго, как она думала, и даже не потребовалось дополнительное время.
Капитана одной из команд зацепили сзади, и одновременно в точно согласованном движении другой защитник врезался в него спереди, ударив его плечом точно в грудь. Капитан захромал и рухнул на землю. Удар сзади был таким, что вполне мог сломать ему ногу. Толпа дико заревела.
Кэлен отвернула лицо Джиллиан и прижала его к себе:
— Не смотри.
Джиллиан, бывшая на грани слёз, кивнула.
— Я не знаю, почему они любят такие жестокие игры.
— Потому, что они жестокие люди, — пробормотала Кэлен.
Другой человек был назначен капитаном, в то время как павшего лидера унесли под оглушительный довольный рёв с одной стороны и сердитые крики с другой.
Казалось, что болельщики обеих сторон были на грани столкновения, но игра сразу продолжилась, и они были вновь захвачены быстро разворачивающимся действием.
Команда, потерявшая капитана, сражалась отчаянно, но скоро стало ясно, что они проигрывают свою битву. Новый капитан не был ровней тому человеку, которого они потеряли. Когда последний положенный раунд закончился, они проигрывали два очка — впечатляющая победа другой команды.
Такой разрыв, равно, как и вывод из строя капитана другой команды таким варварским способом, сильно укрепит репутацию победителей.
Джегань и его офицеры казались довольными результатами игры. В ней была именно та жестокость, кровавость и безжалостная победа, которые, как они думали, должны быть в Джа Ла д`Ин.
Стражники, опьянённые смертельной свирепостью игры, шептались между собой, обсуждая, какие схватки им понравились больше всего и почему. Толпа, уже разогретая игрой, была ещё более возбуждена последующим бичеванием. Разгоряченная, она с нетерпением ожидала новой игры.
В ожидании, толпа начала размеренно скандировать, нетерпеливо требуя, чтобы следующие команды вышли на поле. Они хлопали в ладоши в такт своему монотонному реву, требующему зрелища.
Одна из команд появилась из толпы на дальнем краю поля справа. Судя по тому, как её приветствовали, это была любимая команда толпы.
Игроки, подняв над головой сжатые в кулак руки, дефилировали вокруг поля, рисуясь перед поклонниками. Люди в толпе, так же, как и следующие за лагерем женщины, приветствовали команду, которую они знали и любили.
Один из охранников Джеганя, стоявший недалеко от Кэлен, сказал своему соседу, что эта команда более, чем просто хороша, и что он ожидает, что она разнесёт противника в пух и крах.
Судя по крикам толпы, большая часть болельщиков придерживалась того же мнения. Видимо, это была популярная команда с той жестокой репутацией, которую люди Имперского Ордена уважали и помнили. После предыдущей игры толпа солдат была возбуждена и жаждала крови.
Огромная масса солдат подалась вперёд, вытягивая шеи, чтобы увидеть другую команду, которая наконец пробралась через толпу с левой стороны поля. Они вышли единым строем, без поднятых кулаков, без демонстраций удали.
Кэлен уставилась на них с таким же удивлением, что и остальные. Толпа затихла. Не было никаких криков приветствия. Люди были слишком поражены, чтобы кричать.
Глава 11
Все игроки по одному и без рубашек, выходили из прохода, границы которого состояли из многочисленной группы мрачных стражников все, как один, со стрелами на изготовке.
Каждый человек в колонне, державшей путь к центру поля, был раскрашен странными красными символами. Линии, завитушки, круги и дуги покрывали их лица, грудь, плечи и руки.
Их внешний вид был такой, словно их пометил кровью сам Владетель.
Кэлен заметила, что у возглавлявшего их строй мужчины, структура нанесённых рисунков на нём, хотя и была схожа с другими, всё же имела некоторые различия. Кроме того, только у него были двойные стрелы молний на лице.
Начинаясь от виска с каждой стороны — одна была зеркальным отражением другой; остриё каждой молнии делало зигзаг по брови; центр каждой стрелы молнии пересекал веко, нижней частью зигзага словно хлестнув по скулам, наконец исчезал в ямках каждой щеки.
Кэлен нашла этот эффект устрашающим подсознательно. Свирепость пристального взгляда хищника излучалась серыми глазами из центра каждой из пары молний.
Всё внимание отвлекалось на замысловатые линии, и потому было трудно разобрать, кто этот мужчина. Странные символы, особенно стрелы молний, скрывали собой черты лица под этой маской. Кэлен внезапно догадалась, что это — способ скрыть свою личность, и при этом, не измазывая себя грязью.
Но она воздержалась даже от того, чтобы проявить тень улыбки на контуре своего лица. Несмотря на облегчение, в то же время ей было жаль, что не может увидеть его лица, его настоящего лица, увидеть, на кого он похож.
Хотя он был не таким огромным, как некоторые из других массивных игроков, тем не менее, он был здоровым высоким мускулистым мужчиной, но без той горы мышц, какими обиловали некоторые из громил — грузных быкообразных верзил. Его телосложение гармонировало правильной пропорцией.
Продолжая пристально разглядывать его, Кэлен внезапно спохватилась, что кто-нибудь может заметить её взгляд, прикованный к нему. Она почувствовала, как её лицо залилось краской.
И всё же, она продолжала смотреть. Не в силах оторваться. В первый раз ей представилась такая возможность хорошо разглядеть этого человека. Каким-то образом, она знала, что он будет выглядеть именно так.
Не исключено, что этот образ сложился в её воображениях и мечтаниях. Холодный первый день зимы неожиданно показался ей тёплым.
Она задалась вопросом, кем же приходился по отношению к ней этот человек. Она попыталась обуздать разыгравшееся воображение. Она не осмелилась мечтать о том, чему не суждено сбыться.
В то время, как ключевой игрок другой команды хохотал, мужчина с серыми глазами выжидающе стоял перед судьёй, устремив свой пристальный взгляд на коллегу из команды противника.
Как только она увидела этот пёстрый узор команды, она сразу поняла, что солдаты отнесутся к этому, как к пустой браваде.
Пёстрые узоры создавали внешний вид подобный тому случаю, когда, если человек выглядит внешне неестественно, то если даже и выжил, то был жестоко наказан отчасти за наглость, отчасти за подстрекательство.
Маскировка лица была лишь одной стороной медали, но ко всему остальному имела ещё какой-то смысл. Он сильно рисковал собой и своей командой, представив их в подобном вызывающем виде.
Было ясно, что, отметив себя стрелами молний, он преследовал цель, чтобы никто не мог не заметить того, что он является ключевым игроком, чтобы направить средоточие и внимание другой команды на себя. Она не могла представить, зачем он решился на такое.
Следуя примеру своего лидера, вся без исключения команда, что стояла без макияжа — начала хохотать. К ним присоединилась толпа, хохоча, освистывая и окрикивая раскрашенных игроков, в особенности их ключевого со стрелами молний.
Кэлен абсолютно не сомневалась, что не было опасней той ошибки, чем пытаться высмеивать этого мужчину.
Игроки разукрашенной команды, словно сделанные из камня, продолжали выжидающе стоять, в то время, как толпа вошла в раж хохота и насмешек. Другая команда выкрикивала колкости и оскорбления.
Некоторые из бродячих лагерных женщин начали бросаться всяким мусором: куриными костями, гнилой едой и даже грязью, если ничего не находили под рукой.
Игроки другой команды перешли на выкрикивание таких непристойностей в адрес человека с изображением молний, которые вынудили Кэлен рассеянно прикрыть уши Джиллиан, прижимая её голову к своей груди.
Она укутала Джиллиан своим плащом. Она не знала, как всё будет разворачиваться, но знала наверняка, что эта игра — зрелище не для девочки.
Ключевой игрок с парными стрелами молний стоял с ничего не выражающим взглядом, который никак не раскрывал его реакции на происходящее.
Это напомнило Кэлен себя, когда она надевала маску равнодушия, оказываясь перед лицом явно ужасных провокаций, и своим бессмысленным взглядом никак не проявляла того, что творилось внутри.
И всё же, в спокойном поведении этого мужчины Кэлен читала взведённую ярость.
Он никогда не оглядывался в её сторону — его пристальный взгляд был сосредоточен на ключевом команды противника. Но когда она разглядела его всего, его лицо, даже сплошь покрытое рисунками, когда заметила, как он держится, когда разглядела его в подробностях, не в силах оторвать взгляд… её колени подкосились.
Коммандер Карг, следуя со стороны поля, прокладывал свою дорогу через ряды охранников, дабы присоединиться к Императору Джеганю. Добравшись до цели, он сложил руки на груди, явно не переживая по поводу того, какой галдёж поднялся из-за его команды.
Кэлен отметила, что Джегань не смеялся наряду со всеми остальными. Он даже не улыбался. Коммандер и император приклонили головы поближе друг к другу и вели беседу, слов которых Кэлен не могла разобрать в этом хаосе насмешек, хохота и непристойных оскорблений, выкрикивающим толпой.
В то время, как Джегань и коммандер Карг продолжали беседу, другая команда затеяла танец вокруг поля, задрав руки, принимая одобрительный вопль толпы, словно они только что прибавили очко своей команде. Они стали героями, ничего не совершив.
Эти солдаты, преданные догматическим верованиям, мотивировались ненавистью. Они воспринимали любое проявление индивидуальности, как высокомерие, веру — неправедностью, а подобную пристрастность — как притеснение.
Кэлен вспомнились слова Джеганя: «Братство Ордена наставляет нам, что быть лучше кого-то, значит быть хуже всех».
Люди искренне верили в подобную догму, и потому они ненавидели этих мужчин, посмевших выделиться, считающих себя лучше других. Но вот странность — они пришли увидеть, какая из команд одержит победу, увидеть людей, что окажутся лучше других.
Было неизбежно, что верования столь же абсурдные, как учение Братства Ордена наведёт бесконечную путаницу противоречий, желаний, эмоций.
Недостатки, которые легко выявлялись даже самым элементарным здравым смыслом, покрывались щедрым навязыванием веры. Любой, кто подвергал сомнению основы веры, считался нечестивцем.
Эти люди добрались сюда, до Нового Мира, чтобы уничтожить нечестивцев.
Наконец, судьёй был восстановлен порядок, который призвал толпу успокоиться для возможности начать игру.
Поскольку зрители утихомирились, в некоторой степени, по крайней мере, игрок с серыми глазами жестом указывая в сторону горсти соломы у судьи, пригласил своего противника тянуть жребий первым.
Тот, вытянув соломинку, расплылся в улыбке тому, что длина вытянутой соломинки безусловно казалось выигрышной длины.
Человек с серыми глазами вытянул соломинку, и она оказалась длиннее.
Сопровождаемый неодобрительной реакцией толпы, судья передал броц ключевому игроку с разрисованным лицом.
Вместо того, чтобы пойти в свою сторону поля и начать своё нападение, он дождался момента, пока толпа немного стихнет, после чего любезно вручил броц ключевому другой команды, тем самым, отдавая ему свой шанс первому открыть счёт.
Толпа взорвалась диким хохотом от такого неожиданного поворота событий. Конечно же, они решили, что раскрашенный ключевой был тем дураком, который только что вручил победу другой команде. Они разразились одобрительными возгласами, словно их команда только что победила.
Ни один из игроков разрисованной команды не выказал какой-нибудь реакции на то, что их ключевой только что сотворил. Вместо этого, они деловито начали маневрировать по полю, занимая свои места на левой половине поля, приготавливаясь к отражению первого нападения.
Когда песочные часы были перевёрнуты и раздался гудок рога, атакующая команда не стала тратить времени понапрасну. Горящие желанием выиграть быстро, они ринулись в атаку.
Выкрикивая боевые кличи, они помчались через поле. В свою очередь, раскрашенная команда понеслась к центру поля, чтобы встретить атаку. Рёв толпы становился оглушительным.
Мышцы Кэлен напряжённо сжались в ожидании ужасного столкновения плоти и костей. Но ничего из того, что она вообразила, не произошло.
Раскрашенная команда — красная команда, как окрестили их стражники — свернула со своего направления нападения и, разбившись на две части, обходила стороной передовых блокеров, двигаясь не на них, а по направлению тыловых защитников.
Такая неожиданная и дилетантская ошибка была улыбкой фортуны для команды, пробующей получить очко. Следуя за своими блокерами и фланговыми игроками, ключевой с броцем прошёл сквозь брешь красной команды, что открылась перед ним, и продолжал мчаться прямо по полю.
В одно мгновение оба крыла красной команды развернулись вокруг своей оси, и словно захлопнув огромную челюсть, обрушившись, захватили блокеров внутрь.
Раскрашенный ключевой напал прямо на середину — на центральных блокеров с внешнего угла. Как только они были готовы сцепиться с ним, он обошёл одного, и словно вихрем, скользнул между двух других.
Не поверив своим глазам, Кэлен заморгала от только что увиденного. Выглядело так, что он выпрыснул будто скользкая семечка дыни из захвата полудюжины мужиков.
Один из громил красной команды, вероятно один из их фланговых, пошёл на перехват ключевого с броцем. Прямо перед тем, как настигнуть его, он нырнул под него, но слишком рано, и потому его подсекающий блок оказался слишком низок.
Мужчина с броцем перепрыгнул прямо через него. Толпа разразилась одобрительными восклицаниями того, как ловко их человек только что уклонился от захвата ног.
Но ключевой, что с парой молний, тоже прыгнул в воздух, используя спину своего упавшего флангового, как трамплин. Он встретил другого ключевого в полёте, и, зацепив его рукой, в воздухе перевернул его вверх тормашками.
Полностью реверсировать направление, оказалось действенным способом выбить броц. Ещё в воздухе, продолжая лететь и до того, как рухнуть на землю, человек с серыми глазами поймал высвобожденный броц. Приземляясь, он своей ногой опустился на голову упавшего ключевого, воткнув его лицом в грязь.
У Кэлен не вызывало сомнений, что он легко мог переломить шею того игрока, но он преднамеренно воздержался от этого.
Блокеры с каждой стороны нырнули на раскрашенного человека, который теперь обладал их броцем. Изворачиваясь, он постоянно менял направление.
Они безрезультатно плюхались туда, где он только что был — и где его теперь нет. Им всё же удалась попытка придавить собой игрока, правда не его, а своего ключевого.
Теперь красная команда владела броцем. Даже притом, что они не могут открыть свой счёт, поскольку это не их период, они в состоянии не дать возможность получить очко другой команде.
Однако, по каким-то соображениям, игрок с серыми глазами продолжал движение по полю в сопровождении двух своих нападающих и половиной своих блокеров.
Они пересекали поле, сформировав безупречный клин. Когда раскрашенные игроки достигли победной зоны противника, ключевой швырнул броц в одну из сетей — даже не смотря на то, что это никак не отразится на их очках, поскольку этот — не их период.
Он подошёл к броцу, вытащил его из сетки, а потом, вместо того, чтобы продолжать владеть броцем и не предоставлять шанс другой команде увеличивать свой счёт, он пронёсся обратно по полю, и лёгким броском снизу швырнул броц обратно ключевому противников, который до сих пор стоял на коленях в грязи.
Толпа изумлённо и сконфужено ахнула.
Кэлен только что получила подтверждение того, что она поняла с того первого мгновения, когда оценивала пристальный взгляд хищника того человека — он был самым опасным среди живущих. Более опасный, чем сам Джегань, опасный по-другому, но намного опаснее Джеганя. Намного опасней любого.
Этот человек был слишком опасным, чтобы позволить ему жить. Как только Джегань поймёт то, что уже поняла она — конечно, если он ещё не понял этого — это послужит очень веским аргументом, чтобы принять решение о его казни.
Команда, коей принадлежал первый период, установила броц на свою стартовую точку справа, и яростно стремясь искупиться и выиграть очко, открывающее счёт, рванула по полю.
Удивительно, но красная команда вместо того, чтобы побежать и остановить нападение, как можно дальше от своих ворот, продолжала пассивно выжидать. Это представлялось их ошибкой, но Кэлен так не думала.
Нападавшие, достигнув линии красной команды, набросились на защитников. Красная команда резко запирала каждое направление, уклоняясь от самонадеянных блокеров. Во время бега, красная команда, перестроилась полумесяцем, по периметру которой разместились блокеры.
Мчась по полю, они скашивали нападающих и блокеров противника, включая их ключевого. Здоровенный нападающий раскрашенных выдрал у него броц, а затем подбросил его в воздух настолько высоко, насколько мог.
Игрок с молниями, который был наготове, стрелой промчался сквозь линию нападавших в смертельной гонке и поймал броц ещё до того, как тот коснулся земли.
Он опередил всех игроков другой команды, что преследовали его. Добравшись до противоположного конца поля, он метнул броц в угол ворот, противоположный тому, куда закинул его в предыдущий раз.
Блокеры нырнули под него — он делает лёгкий шаг в строну — и они кучей рухнули на землю около него. Рысью он добежал до сетки и обратно взял в руки броц.
— Кто тот человек? — низким голосом спросил Джегань.
Кэлен знала, что Джегань подразумевал того ключевого игрока с нанесёнными стрелами молний на его лице, человека с серыми глазами.
— Его зовут Рубен, — ответил коммандер Карг.
Это была ложь. Кэлен знала, что не это имя носил тот человек. У неё абсолютно не было никаких соображений по поводу его настоящего имени, но его имя было не Рубен. Рубен — такая же маскировка, как грязь, как красная краска, что покрывала его сейчас. Рубен — его не настоящее имя.
И тут же у неё возник вопрос: что заставило её так подумать.
В момент, когда днём раньше они в первый раз встретились глазами, она поняла, что он её знает. Значит, он кем-то приходился ей в прошлом. Она не помнила его, она не знала его настоящего имени, но она знала, что его звали не Рубен. Просто это имя ему не подходило.
Раздался сигнал рога, отмечая конец первой игры. Песочные часы были перевёрнуты, и рог дунул вновь. Красная команда уже собралась на своём конце поля, позади их стартовой точки. Они не потрудились использовать преимущество начать с секции разметки, откуда им позволялось начать нападение.
Вместо этого, игрок, кого коммандер Карг назвал Рубеном, уже обладая броцем, подал незаметный знак рукой. Бровь Кэлен дёрнулась — она заметила это движение, поскольку внимательно наблюдала за ним. Она никогда не видела, чтобы ключевой пользовался подобными сигналами рукой.
Казалось, что мужчины, играющие в Джа-Ла, обычно действовали, как свободно скоординированная толпа, выполняя назначенную работу своих позиционеров — или блокеров, или нападающих, или защитников, которые приспосабливали каждого в зависимости от сложившейся ситуации.
Единственная преобладающая мудрость заключалась в том, что если каждый игрок будет действовать по своему усмотрению, то это позволит команде вести игру с непредсказуемыми вариациями, разворачивающиеся во время игры. Они, в некотором смысле, каждый по своёму предопределял, как ему поступать.
