Никки слишком хорошо знала природу людей, которые пытались убить их. Когда-то и она была в числе тех людей Ордена. Она была равно, как беспощадной, так и смертельной.
Ей никогда не доводилось видеть Императора Джеганя весёлым или беззаботным. С большой натяжкой ему можно было приписать обладание остроумием. Очень долгое время она провела рядом с ним, и он никогда не был никем иным, чем единообразно смертоносным.
Его дело было смертельно важно для него, и он фанатично посвятил себя ему. Зная тот тип людей, что приходили к ним — люди подобные ей, какой она сама была когда-то, и осознавая их бессердечную натуру, Никки не чувствовала, что сможет быть как-то менее серьёзна, чем они.
Она видела, как Зедд, Кара, и Рикка быстро пересекли первый зал справа и направились к лестнице.
В тот момент как они начали подниматься, Никки внезапно поняла, что это был за звук, и из-за чего она ощущала вибрацию.
Это был некий вид тревоги.
Она поняла, почему Рикка не распознала его.
Она, было, открыла рот, чтобы позвать других, как вдруг мир, будто со скрипом, остановился.
Чёрное облако стекало вниз по лестнице. Это походило на миллионно-пестрящую иллюзию змей в воздухе, которые перекатывались, извивались, перекручивались, утончались, утолщались и продолжали с рёвом спускаться вниз по лестнице. Перекатывающийся, вибрирующий грохот был оглушителен.
Тысячи летучих мышей, разливавшиеся по углам, большую часть оставшегося воздушного пространства заполнявшие змеи и живая масса, состоящая из невыразимого числа мелких существ. Многотысячная, сросшаяся в один общий хаос — наблюдение наступление всей этой массы просто пригвождало к месту.
Гул, отражённый от стен, заполнял пространство трещины скалы буйством гвалта. Летучие мыши панически метались — они стремительно носились в их сдавленном пространстве скручиваясь в углу, словно пытались вырваться от чего-то преследовавшего их.
Зедд, Кара и Рикка, словно заморозились в том месте, где они начали подъём по лестнице.
А потом, летучие мыши устремились в бегство, ведомые неким ужасом, что надвигался на них сзади из Башни. Скрываясь в глубоком мраке, летучие мыши оставили мягкий, порхающий звук, который приглушённым эхом тревожно повторился в зале.
Именно он и был тем отдалённым звуком, что услышала Рикка, но не распознала.
Уставившись в то место на лестнице, откуда появились летучие мыши, Никки почувствовала, словно она заморожена и неподвижна в выжидании чего-то невообразимого.
С нарастающим чувством паники, она наконец осознала, что она действительно не в состоянии двигаться.
А потом, появилось тёмное нечто, несущееся вниз по лестнице подобно погибельному ветру. И всё же, в то же самое время, необъяснимо как, казалось, что оно оставалось неподвижным.
Состоящее из вихрящихся чёрных призраков и бурлящих теней, оно создавало чернильный вихрь мрака. Вызывающая головокружение форма, переплетённая потоками мрака, подразумевала движение, которого оно не делало.
Никки моргнула, и этот эффект исчез.
Она тут же возобновила попытку двинуться, но почувствовала, словно её подвесили в тёплом воске. Ей удавалось лишь неглубоко вдыхать и двигаться вперёд самым невообразимо медленным способом.
Каждый дюйм требовал внушительных усилий и, казалось, занимал целую вечность. Мир стал невозможно густым, который принудил всему остановиться.
В проходе, прямо позади других у основания лестницы, нечто появилось вновь, повисая в воздухе над каменным полом. Очертания походили на женщину в чёрном платье, плывущей под водой.
Даже посреди нарастающего ужаса, Никки нашла этот экзотический вид необычно очаровательным. После того, как злоумышленник миновал других, они по-прежнему, словно нарисованные на картине, замерли на пол-шаге к первой ступеньке лестницы.
Жёсткие тёмные волосы женщины вяло обрамляли контур её бледного лица. Свободный покров чёрного платья вихрился, словно воронка в воде. Посреди всех этих завихрений чёрного платья и волос, сама женщина казалась неподвижной.
Внешне это не было похоже на не что иное, будто она плывет под тёмной водой. Потом она снова исчезла. Нет, не под воду, догадалась Никки. В сильфиду.
Никки тоже чувствовала себя будто в ней. Это было тем странным, потусторонним, подвешенным ощущением дрейфа. С одной стороны всё было невозможно медленным и в то же самое время молниеносно быстро.
Фигура внезапно появилась снова, на сей раз ближе.
Никки попробовала позвать, но она не смогла. Она попыталась поднять руки и накинуть сеть, но она находилась в очень медленном дрейфе. Ей представилось, что, у неё уйдёт целый день, чтобы поднять руки.
Сверкающие искорки света вспыхнули и замерцали в пространстве между Никки и остальными. Никки поняла — волшебник применил магию. Направленное действие его магии прервалось чересчур далеко от непрошенного гостя.
Даже притом, что недолгий поток силы потух, не принеся никакого эффекта, Никки была изумлена тем, что Зедду вообще удалось зажечь его. Её подобная попытка вообще не дала никакого результата.
Тёмная колыхавшаяся ткань, словно под водой, продрейфовала через прихожую. Извивающиеся призраки и тени вились вокруг и продолжали двигаться также медленно. Фигура и не шла, и не бежала. Она скользила, проплывала, текла, и при этом, практически не двигаясь внутри завихрений ткани платья.
Потом всё исчезло.
Спустя мгновение, она появилась вновь, теперь уже намного ближе. Словно как у приведения, кожа обтягивала её тощее лицо, выглядевшее так, будто солнечный свет никогда не прикасался к ней. Беспорядочный клубок невесомых чёрных волос развивался с фрагментами струящегося чёрного платья.
Никки никогда не встречала подобное, что могло так сильно дезориентировать. Она чувствовала, будто тонет. Паника нахлынула на неё, когда она почувствовала, что не в состоянии вдохнуть глубже, когда попыталась набрать необходимое количество воздуха. Её горящие лёгкие были не способны работать как-нибудь быстрее чем всё остальное у неё.
Стоило Никки сосредоточить свой пристальный взгляд, как фигура женщины исчезла. Ей пришла мысль, что её глаза тоже двигаются слишком медленно. Прихожая вновь опустела. Казалось, что она не могла удержать движение в фокусе.
Никки подумалось, что возможно она столкнулась и погрузилась в какую-то галлюцинацию, созданную её заклинаниями, властью Одена. Она размышляла, могло ли это быть неким следствием заклинаний. А может, сам Оден пришёл рассчитаться за её вмешательство такими запретными силами.
Скорее всего, так — что-то породилось после всего этого опасного вовлечения магии.
Женщина появилась вновь, словно проплывая в мрачной глубине, она неожиданно появилась и вынырнула из тёмной бездны. На сей раз Никки ясно могла видеть суровые, костлявые черты лица.
Бледные лазурные глаза уставились на Никки так, словно ничего иного в этом мире не существовало. Этот испытующий взгляд проник в самую глубину души Никки с леденящим страхом.
Глаза женщины были настолько бледными, что казалось, будто она слепа, но Никки знала, что эта женщина могла прекрасно видеть не только на свету, но и в самой чёрной пещере или под горой, куда никогда не проникал дневной свет и никогда не касался её.
Женщина улыбнулась столь злобной усмешкой, какую Никки никогда не видела. Это была улыбка кого-то, кто ничего не страшился, но любил вызывать это в других; женщина, которая знала, что держала всё в своей власти. Это улыбка вызвала у Никки тихую дрожь.
Вновь женщина исчезла. На расстоянии очередная попытка волшебства Зедда вспыхнула и сжато разбрызгалась, после чего погасло.
Никки изо всех сил пыталась двигаться, но мир был слишком тягучим, таким, который ей являлся в страшных снах, снах, в которых она пыталась двинуться, но просто была не способна пошевелиться, несмотря на все прилагаемые усилия.
Такими были сны, в которых она пыталась сбежать от Джеганя. Он был всегда близко, нагонял её, схватывал её. Он был подобен самой смерти, полный решимости применить самую невообразимую жестокость, когда настигнет её.
Ей всегда отчаянно хотелось сбежать в тех снах, но, несмотря на неимоверные усилия, её ноги отказывались хоть немного ускорить темп. Те сны всегда повергали её в состояние страшной паники. То были сны, в которых смерть была настолько реальной, что она могла ощутить привкус ужаса.
Однажды она погрузилась в подобный сон в лагере. Ричард был там. Он разбудил её, расспрашивая, что стряслось. Она захлёбывалась слезами, пересказывая ему тот кошмар. Он, словно чашу, обхватил ладонями её лицо и нашёптывал ей, что это всего лишь сон, и с ней всё в порядке.
Она бы отдала всё что угодно, чтобы оказаться в объятиях его рук и чтобы он сказал, что она в безопасности — но он не сделал этого. И всё же, его ладони на её лице, обе ладони касавшиеся её и его нежные слова, его сочувствие, принесли то утешение, которое утихомирил её ужас.
Но теперь это был не сон. Никки попробовала набрать воздуха и позвать Зедда, но всё тщётно. Она пробовала вызвать свой Хань, свой Дар, но была не в состоянии обратиться к ним. Словно её Дар был невообразимо юрким, в то время, как она была невообразимо неповоротлива. Эту пару не зацепить.
Женщина, с бледным цветом плоти, как у недавнего мертвеца, с волосами и платьем такими же чёрными, как мир мёртвых, внезапно оказалась рядом, прямо перед Никки.
Рука женщины выплыла, проступив сквозь водоворот чёрной ткани. Высохшая плоть, сильно обтягивающая её суставы, подчёркивала скелет под ней. Её костистые пальцы прикоснулись к нижней стороне подбородка Никки. Это было надменное прикосновение, акт высокомерного триумфа.
После этого прикосновения, Никки почувствовала, что вибрация у неё в груди может разнести её в клочья.
Женщина засмеялась замогильным, медленным, булькающим водой смехом, который отозвался болезненным эхом в каменных залах Башни.
Никки не сомневалась в намерениях этой женщины, поняла, с какой целью она явилась сюда. Никки отчаянно попробовала воспламенить свою силу и попытаться захватить женщину, сделать стремительный выпад, сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить её, но всё было напрасно.
Её сила была невообразимо недосягаема, потрескивая настолько далеко, что потребуется недостижимая вечность, чтобы добраться до неё.
Когда костлявый палец проскользнул по длине дуги подбородка Никки, женщина ушла снова, мягко погружаясь назад в тёмные глубины.
В очередной раз, когда она вновь появилась, она была позади обитых медью дверей и открыто направлялась в комнату со шкатулкой. Женщина продрейфовала через дверь, никогда не касаясь земли; её платье слегка омывалось вокруг неё.
Снова она исчезла из фокуса Никки. Когда она появилась в очередной раз, она находилась между комнатой и Никки. Под её руками была шкатулка Одена…
Как только тот ужасный смех эхом проник в сознание Никки, мир погрузился во мрак.
Глава 6
Рейчел понятия не имела, чья это лошадь, её это особенно и не беспокоило. Но сейчас лошадь пришлась бы ей кстати.
Рейчел бежала всю ночь, и силы её были на исходе. Она не останавливалась ни на минуту, для того, чтобы задуматься, зачем ей необходимо именно бежать.
Она не придавала этому особого значения. Было важно лишь одно: она должна продолжать двигаться вперёд. Необходимо поторопиться и постараться не сбавлять темп.
Рейчел знала, что нужно передвигаться быстрее. И лошадь — хороший вариант осуществить задуманное.
Рейчел была уверена, что двигается в правильном направлении, но никак не могла объяснить свою уверенность, она просто это чувствовала, поэтому особенно не задумывалась.
И уверенность оставалась единственным волнующим вопросом, который она никак не могла выкинуть из головы, он затаился где-то в глубине её сознания, и она не могла объяснить, почему на этот вопрос не было ответа.
Прячась в сухом колючем кустарнике, Рейчел старалась не двигаться, чтобы её никто не заметил, пока она раздумывает над тем, что нужно делать дальше. Было очень холодно, и ей требовалось немало усилий так вот стоять и мёрзнуть.
Рейчел старалась сдержаться и не дрожать от холода, чтобы не выдать себя. Ей очень хотелось растереть замёрзшие озябшие руки, но она знала, что любое движение может ей дорого обойтись. Однако, несмотря на мороз, она должна что-то предпринять, чтобы заполучить лошадь.
Кем бы ни был владелец этой лошади, казалось, его поблизости точно нет. Иначе, Рейчел бы его приметила. Возможно, он спит где-нибудь на лужайке в высокой густой траве, а Рейчел просто не хватает роста, чтобы иметь возможность рассмотреть его. А может, он просто отошёл разведать местность и освоиться?
Или… Может быть, он ждёт, высматривает её, со стрелой, наложенной на тетиву лука, выискивая возможность выстрелить, как только она себя обнаружит. Какими бы пугающими ни были мысли Рейчел, этот закравшийся страх не мог побороть того огромного чувства необходимости продолжать двигаться вперёд и не останавливаться ни перед чем.
Рейчел сквозь высокую густую крону деревьев посмотрела на заходящее солнце, чтобы увериться, что выбрала нужное направление, и одновременно высматривала безопасный путь, чтобы добраться до лошади незамеченной.
Она обнаружила широкую тропинку, рядом с дорогой, и сочла её весьма подходящей, чтобы выбраться по ней к намеченной цели.
Рядом с тропинкой протекал неглубокий, с устланным галькой дном ручей, который пересекал открытую лужайку, соединяясь с дорогой, и далее протекал по её направлению, так что и дорога, и ручей уходили на юго-запад далеко в чащу леса.
Заходящее солнце выглядело просто огромным, налившись багряно-красным цветом, казалось, оно застыло, навалившись над горизонтом. Царапины на руках Рейчел, проступившие после того, как она пробиралась через густую поросль кустарника, были ровно такого же цвета: цвета запёкшейся крови.
Рейчел и не успела опомниться, как вдруг ноги сами понесли её вперёд, как будто они знали и чувствовали, что нужно делать, вне зависимости от того, готова Рейчел или нет. Ноги сделали несколько быстрых рывков, миновав кустарник, и Рейчел стрелой вылетела на отрытую лужайку прямо перед лошадью.
Вдруг Рейчел краем глаза уловила чьё-то движение неподалёку, из высокой травы неожиданно возникла фигура человека. Как она и предполагала, он видимо спал там, в траве.
Он был одет, как солдат Имперского Ордена: в кожаном защитном жилете, опоясанный ремнём, на котором крепились ножи. Похоже, он был один. Рейчел решила, что вероятнее всего это имперский разведчик. Чейз рассказывал ей, что Имперский Орден часто посылает своих солдат в разведку.
Но Рейчел не желала выяснять, кто этот человек на самом деле. Ей была нужна только лошадь. В голове мелькнула мысль, что ей следовало бы опасаться этого человека, но она осознавала, что это не так — она его не боится.
Единственное, что Рейчел на самом деле тревожило, это упустить возможность добраться до лошади, оседлать её и скакать вперёд, как можно быстрее.
Солдат моментально вскочил на ноги, отшвырнув одеяло, которым он накрывался. Он приготовился к стремительной атаке и начал наступление.
Имперец быстро приближался, но Рейчел не теряла времени задаром, её ноги передвигались в беге с такой быстротой, что солдату было просто не под силу настигнуть её, ему оставалось только безудержно кричать, в тщётных попытках остановить воровку.
За это лето Рейчел сильно вытянулась в росте, и длинные ноги дали ей возможность стать отличным спринтером. Поэтому Имперец не успел даже ничего сообразить, прежде чем Рейчел добралась таки до гнедой кобылы.
Солдат что-то метнул в сторону Рейчел. Она заметила, как это что-то стремительно пронеслось рядом с её левым плечом. Это был нож.
Она прекрасно знала, что с такого расстояния, на котором она находилась от солдата, было бы глупо с его стороны пытаться попасть в цель, это был бросок наудачу, «брось да молись» — именно так сказал бы Чейз.
Именно он научил Рейчел фокусироваться на цели. Чейз научил её многому, Рейчел знала практически всё о ножах, например, то, что попасть по движущейся мишени, метнув нож, практически невозможно.
И она была права. Нож пролетел мимо с большой погрешностью и плавно вонзился в гниющую древесину валявшегося на лужайке бревна, как раз на пути между Рейчел и лошадью. Пробегая мимо трухлявого бревна, она одним движением руки выдернула нож и заткнула его за пояс, немного сбавив темп.
Теперь нож был у неё. Чейз говорил, что очень важно — заполучить оружие противника и использовать его против него же самого, и это имело особую значимость в случаях, если вражеский трофей превосходил твой клинок по всем характеристикам.
Чейз учил её, что в критических ситуациях Рейчел придётся защищаться любыми предметами, какие только попадутся под руку.
Пытаясь отдышаться, Рейчел пронырнула под носом кобылы, она дёрнула на себя свободные концы поводьев, но, как оказалось, за них кобыла была привязана к сучку того самого трухлявого бревна. Онемевшие от мороза пальцы не слушались, у Рейчел никак не выходило развязать тугой узел.
С неимоверным усердием она пыталась поддеть ногтями витки узла, но пальцы то и дело соскальзывали с гладкой кожи. Отчаяние охватило её, хотелось кричать от обрушившегося на неё разочарования, но вместо этого Рейчел, собрав всю волю в кулак, продолжала пытаться развязать ненавистный узел.
Ей казалось, что пройдёт вечность, прежде, чем она сможет высвободить поводья. Последний рывок и попытка, наконец, увенчалась успехом. Как только Рейчел освободила поводья, она сразу же перехватила их вместе одной рукой.
Как только Рейчел взялась за поводья, она тут же заметила неподалёку лежащее седло. Рейчел мельком глянула на Имперца, снова услышав его пронзительный вопль, который призывал воровку назвать своё имя.
Солдат быстро приближался. Она не располагала временем, даже чтобы подумать над тем, чтобы седлать лошадь. Однако были и седельные мешки, вероятно, набитые припасами до отказа, а их обычно просто клали поперёк седла.
Рейчел просунула руку под плотно прилегающий кусок кожи, который соединял обе части седельного мешка, и перекинула его через шею недоумевающей кобылы.
Осмотревшись вокруг, Рейчел схватилась за гриву кобылы и, стараясь держаться покрепче, оттолкнулась и взобралась на неосёдланную лошадь. Седельные мешки были достаточно тяжёлыми, и чуть было не свалились, но Рейчел ловко их подхватила и переложила перед собой.
Пришлось смириться с тем, что она поедет без седла, но, слава добрым духам, поводья были на месте. В голове Рейчел мелькнула мысль, что ей приятно ощущать своим телом идущее от животного согревающее тепло.
Рейчел перекинула тяжёлую поклажу через холку лошади так, чтобы ту разместить ровно перед своими ногами. Должно быть, там внутри пища и вода, думала Рейчел. Они бы пригодились ей в путешествии, которое, как она только что предположила, обещает быть продолжительным.
Лошадь фыркнула, выражая недовольство, и начала мотать головой. Рейчел знала: у неё не было времени, чтобы приласкать и успокоить животное, как наказывал Чейз. Она пятками ударила лошадь по бокам, сильно потянув поводья на себя.
Лошадь начала метаться из стороны в сторону, проверяя своего нового наездника. Рейчел оглянулась, солдат был всё ещё там. Крепко сжимая гриву одной рукой, а поводья другой, Рейчел подалась вперёд и снова ударила лошадь по бокам, но чуть подальше, чем в прошлый раз, и лошадь молнией понеслась вперёд.
Имперец неистовствовал, осыпая её проклятиями, он попытался выхватить поводья. Но Рейчел быстро сообразила и резко дернула поводья в сторону, наконец, лошадь вняла её приказу и повернула. Солдат погнался за ними, но упал, ударившись лицом о землю, а потом, оправившись от удара, всё равно продолжал что-то ворчать, вслед.
Рейчел не ощущала себя выигравшей схватку, но зато она чувствовала вновь охватившую её с новой силой необходимость спешить. Нужно обязательно скакать на юго-запад, теперь у неё есть лошадь.
Рейчел повернула кобылу к ручью, чтобы скакать дальше по водной травянистой местности. Лес окружал их со всех сторон, они скакали по скошенной траве около мелководья.
Сейчас Имперец остался далеко позади. Лошадь скакала вперёд вдоль ручья, и брызги летели во все стороны. Галька на дне похоже ей не мешала.
Чейз рассказывал Рейчел, что вода — отличный способ скрыть следы.
Каждый стремительный шаг был ещё одним шагом оказаться ближе к цели, и это было единственно важно.
Глава 7
Когда Имперский солдат, проходя мимо, начал выбрасывать сваренные вкрутую яйца в сторону фургонов, Ричард постарался приложить максимум усилий, чтобы выловить их, как можно больше, прежде чем те упадут.
Потом он начал правой рукой сгребать с земли яйца, которые так и не удалось поймать, складывая их в символическое лукошко, созданное из согнутой левой руки. Собрав всё, он медленно поплёлся к фургону, чтобы спрятаться от пронизывающего холодного дождя.
Хотя фургон и был жалким намёком на убежище, и от холода он не спасал, но находиться под крышей было всё же лучше, чем продолжать стоять и мокнуть от дождя.
Джонрок, собрав свою трофейную коллекцию из варёных яиц, тоже поспешил обратно к задней части фургона, волоча цепь перед собой.
— Снова яйца, — разочарованно промычал Джонрок — Они только и знают, что кормят нас этими яйцами!
— Могло быть и хуже, — прокомментировал Ричард.
— Да уж конечно, — удивился Джонрок, абсолютно недовольный своей новой диетой.
Ричард усердно протирал варёные яйца о штанины, пытаясь очистить скорлупу от налипшей грязи.
— Ну, например, они могли бы скормить нам Йорка.
Джонрок бросил неодобрительный взгляд в сторону Ричарда.
— Йорка?
— Тот игрок в твоей команде, который сломал себе ногу, — сказал Ричард, начав чистить от скорлупы одно из яиц. — Его прикончил Змее-морда.
— Да… Йорк… — Джонрок, немного поразмыслив, сказал — Ты действительно думаешь, что эти Имперцы едят людей?
Ричард пристально посмотрел на него.
— Когда у них закончится пища, я думаю, они не погрешат отведать и мертвечины. Если они будут достаточно голодны, а мертвецов у них всегда в избытке, то это будет реальной возможностью собрать отличный урожай.
— Ты думаешь, пища у них закончится?
Ричард знал, что вскоре у Имперского Ордена появится такая проблема, но не хотел говорить почему. Дело в том, что он приказал д`харианским солдатам не просто уничтожить идущие из Древнего Мира караваны с провизией, но и исключить возможность в поставках пищи полчищам движущихся на север завоевателей, как таковую.
— Я просто хочу сказать, что это было бы намного хуже, чем есть варёные яйца.
Джонрок, смирившись, теперь смотрел на добытые варёные яйца совсем по-иному. Принявшись умиротворенно очищать яйца от скорлупы, Джонрок сменил тему.
— Как ты думаешь, они заставят нас играть в Джа-Ла во время дождя?
Ричард, не прожёвывая, проглотил яйцо прежде, чем ответить.
— Возможно. Но я скорее буду двигаться, и играть, чем сидеть здесь весь день и загибаться от холода, ничего не делая.
— Возможно, ты и прав, — согласился Джонрок.
— Кроме того, — говорил Ричард, — чем скорее мы начнём выигрывать у команд, приходящих на соревнования, тем скорее мы обеспечим себе продвижение вверх по турнирной таблице, и тем быстрее мы сможем сразиться с командой Императора.
Джонрок расплылся в ухмылке, предвкушая, сей исход. Ричард не был голоден, но он знал, что нужно заставить себя хоть немного поесть.
Пока они, не говоря ни слова, методично чистили яйца и ели, Ричард наблюдал за тем, что происходит вокруг.
Даже во время дождя лагерь Имперского Ордена продолжал жить своими заботами. Гул молотов из кузниц, ор спорящих солдат, пронзительные возгласы, устрашающий смех, выкрики распоряжений — эхом разносились по лагерю сквозь шумящий дождь.
Огромный лагерь Имперцев, растянулся далеко за горизонт через равнины Азрита. Находясь тут внизу, было даже трудно представить, его реальные размеры.
Ричард осматривался. Большое количество фургонов и повозок располагалось на окраинах лагеря, а ближе к центру были разбиты большие палатки и шатры.
Вереница вновь прибывших повозок, запряжённых мулами, тянулась далеко с горизонта, волочась сквозь живую шевелящуюся массу военных. Вдоль палаток с пищей выстроилась живая очередь из мокнущих под дождём солдат, в надежде получить свой жалкий паёк.
Неподалёку на высоком плато возвышался Народный Дворец. Даже в самый мрачный пасмурный день, его величественные стены с высокими башнями и черепичной крышей, горделиво выделялись на фоне промозглой и засаленной армии, которая пришла лишь с одной целью — сеять разрушение.
Дождь лил, не переставая, небо было затянуто облаками, а над равниной, где расположился лагерь Имперцев, поднималось облако сгустившегося влажного воздуха. Дворец, возвышающийся над всем этим, казался окутанным дымкой загадочным и недосягаемым видением.
Время от времени густые облака и туман полностью поглощали собой плато, и оно исчезало под серым сумрачным покровом, как будто уже вдоволь насмотревшись на кишащее внизу полчище, пришедшее осквернить его.
На высоком плато атаковать дворец было трудно любому врагу и с любой стороны. Дорога к стенам дворца вела наверх через пропасть, и, вообще, была достаточно узкой, для организации любой серьёзной атаки извне.
Кроме этого, Ричард был уверен, что мост через пропасть, открывающий ещё одну дорогу к дворцу уже давно был поднят. И даже если бы он был опущен, массивные высокие стены, кольцом окружающие дворец, были труднопреодолимы и в узком длинном проходе, размыкающем защитное кольцо стен, было невозможно собрать достаточно сил, чтобы удачно штурмовать.
В мирное время Народный Дворец всегда был центром обширной торговли и ремесленничества, сюда стекались жители со всей Д`Хары. Он обеспечивал продовольствием всех, кто жил в округе. Постоянный поток торговцев и покупателей не иссякал никогда.
Большинство народа добиралось в городской дворец, поднимаясь по самому плато с внутренней стороны. Многочисленные лестницы и аллеи позволяли проходить большому потоку посетителей и торговцев. Были предусмотрены также и просторные въезды для повозок с лошадьми и всадников.
На протяжении всего подъёма к дворцу также было достаточно лавок и палаток торговцев, ведь большинство народа проходило мимо них по пути к дворцу. Многие из посетителей доходили только до этих торговых точек и никогда не поднимались выше в город к самому центру.
На вершине плато, как соты в пчелином гнезде, находились множество комнат, на любой вкус и кошелёк. Какие-то из помещений предназначались для широкого круга посетителей, а какие-то и нет.
Здесь также располагались казармы солдат Внутренней гвардии из дворцовой стражи, поэтому встретить их было далеко не редкостью.
Единственная проблема, с точки зрения Имперского Ордена, состояла в том, что огромные ворота, через которые можно было подобраться к дворцу с внутренней стороны, были заперты. Они предназначались специально для защиты дворца и предотвращения любых нападений.
А внутри за этими воротами хранилось достаточно продовольствия, для того, чтобы выстоять самую продолжительную осаду.
На равнинах Азрита оказалось трудно выгадать стратегически выгодное расположение для начала наступления.
Если на высокогорье в самом сердце плато за стенами дворца насчитывалось немало глубоких колодцев, которые могли обеспечить население достаточным количеством пресной воды, то на территории самих равнин водных источников, кроме как случайного дождя, не было вообще.
Разжечь костёр тоже не представлялось возможным, ввиду отсутствия пригодной для того древесины. В довершении всей картины, суровые погодные условия равнин тоже оставляли желать лучшего.
В распоряжении Имперского Ордена было много обладающих даром волшебников и колдуний, но их магия не могла пробить брешь в защите дворца.
И тому была одна лишь причина — само по себе здание находилось под особой защитой древнего заклятия, которое преумножало силы его правителя — Лорда Рала, одновременно сводя на нет магию противника.
Это казалось невероятным, но заклятие распространялось не только на территорию дворца, но и на всё плато, и никто, кроме потомков рода Ралов, не мог здесь использовать магию.
Для Ричарда наличие заклятия такого рода являлось неоспоримым преимуществом, ведь в нём текла кровь Ралов, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, это не имело значения, ведь он был лишён своего волшебного дара.
Поэтому он, прикованный к фургону, находился сейчас в самом сердце миллионной вражеской орды, и ничего не мог с этим поделать. Но Ричард был почти уверен, что знает, как такое могло произойти.
Кроме плато и возвышающегося на его вершине дворца, было ещё кое-что на равнинах Азрита, выдающееся много выше — это возводящаяся по приказу императора Джеганя насыпь.
Джегань, лишённый возможности напрямую атаковать сердце Д`Харианской империи — последнее из препятствий, что стояло на пути к его тотальному превосходству в Новом мире, пытался осуществить задуманный план, суть которого состояла в том, чтобы построить громадную насыпь к вершине плато, по которому можно было провести достаточно солдат, чтобы разрушить стены дворца.
Джегань был намерен не только захватить Народный дворец, но и стереть его с лица земли.
Поначалу Ричард был уверен, что эта идея абсолютно неосуществима, но когда увидел, чем заняты солдаты Джеганя, то сразу же осознал, что ошибался.
Заполонивший равнины Азрита миллионный лагерь Имперского Ордена, полностью был занят строительством насыпи к высокогорью, на котором возвышался Народный Дворец.
Император Джегань был абсолютно уверен в том, что его первостепенная обязанность — захватить неприступные стены, чтобы обеспечить Имперскому Ордену тотальное господство, и тогда не будет необходимости громить армии, захватывать иные города и территории в Новом мире. Нужно лишь покорить город, который находится сейчас перед ним на вершине плато.
