Моментально я вскочил на ноги, бросился в комнату. Зайна лежала поперек тахты с тремя пулями в груди, мертвее мертвой.
      4.
      Вот так, нежданно-негаданно, собрался пенсионер отдохнуть в родных местах, среди диких гор и простых нравов, но едва успел собрать вещи, как у него в квартире оказалось три трупа сразу. Полагаю, в моем загадочном положении это непозволительно много. Причем двое из убитых, как нетрудно будет установить, застрелены из того же пистолета, что и толкач Лигун позавчера. Какие выводы тут сделает полиция, можно сообразить безо всяких мозгов.
      Следовало уматывать отсюда поскорее, а я стоял и смотрел на мертвую Зайну. Ну да, была она далеко не святой, но такой нелепой смерти все-таки не заслужила. И убили ее при мне, под моим кровом, а я не сумел защитить свою жену, пускай бывшую, пускай изменившую и бросившую меня, пускай осведомительницу УБ ее кровь теперь на моей совести. Было у нее тихое, немного удивленное лицо, как будто не мертвое, навсегда застывшее в недоумении. И мелькнула мысль, что моя нынешняя поразительная память отныне будет изводить меня этим зрелищем до могильной ямы.
      Стоя под дулом "Брена", я просчитал все шансы остаться в живых и для нее, и для себя, их было ничтожно мало, а счет шел на секунды. Пришлось рискнуть, и вот результат.
      Второй громила оказался слабаком, машинально всадил очередь в Зайну, вместо того, чтобы развернуться ко мне. Его оплошность, мой просчет - видел же я, что вояки из них дерьмовые, выучки ни на грош.
      Однако предаваться долгим раздумьям и скорби у меня попросту не было времени.
      Стараясь не замараться в кровище, я обыскал верзил, вытащил у того, которого звали Фенком, из брючного кармана ключи от машины, на которой они прикатили. Автомобиль мне сейчас очень кстати, а им уже ни к чему. Быстро закинул шмотки в старый чемодан, поверх них уместился чемоданчик с деньгами. У двери оглянулся на мертвую Зайну. Сам не пойму, неужто до сих пор я ее любил. Если нет, то как это назвать... Да не все ли равно. Прошлое окончательно умерло вместе с ней и оставило во мне, теперешнем, огромный сгусток пустоты. Этакий холодный пузырь на том месте, что зудело, саднило, нарывало. Как будто разом вынули всю душу, ничего не вложив взамен.
      Автомобиль бандюг я заметил сразу, едва вышел из подъезда. Они особо не маскировались, оставили его напротив дома. Обычная для таких обормотов марка, черный "Рарон" третьей модели, с тонированными стеклами и целым букетом фар на тупорылом передке. Я невозмутимо подошел к нему, отпер, кинул чемодан на заднее сиденье и уселся. Словно дождавшись этого момента, зазвонил радиотелефон, эдакая выпендрежная плоская трубка с антенной, валявшаяся между сиденьями. Не обращая внимания на звонок, я включил зажигание. Мощный форсированный движок завелся сразу и утробно замурлыкал на холостых оборотах. Телефон трезвонил не умолкая. Трубку взять стоило, это мне ничем не угрожало, наоборот, могло хоть что-то прояснить в совершенно несуразной кровавой чехарде, которая затеялась вокруг меня.
      - Слушаю, - сказал я, подражая хриплому басу покойного Фенка.
      - Что вы там копаетесь? Легавые вот-вот подъедут.
      Голос в трубке был раздраженно начальственный, сочный. Без сомнения, принадлежавший главарю. Со мной говорил тот, кто послал ко мне двоих громил с пистолет-пулеметами. Теперь он требовал у них отчета, причем явно нервничал, это чувствовалось невзирая на барственные интонации.
      - Кто ты такой? - спросил я, уже не подделываясь под чужой голос.
      - Ты что, сдурел?
      Соображал он достаточно туго. Во всяком случае, пауза несколько затянулась, а я не спешил с ответом.
      - Что за шутки?! - справившись с замешательством, взревел он. Фенк?! Я тебя не слышу!
      - И не услышишь, - заверил я. - Тебя облапошили, дешевка. А ты клюнул на гнилушку.
      Опять пришлось ждать, пока до него хоть что-то дойдет. Когда он задал следующий вопрос, в его голосе перемешались оторопь и ярость, как уголь и железо в лезвии ножа.
      - Кто со мной говорит?
      - С тобой говорит Месакун Трандийяар, падаль. Слушай и не перебивай. Лигуна я не убивал и на твою поганую кассу не зарился. Но кто-то указал тебе на меня. Ты послал ко мне своих людей. Один из них застрелил мою женщину. Теперь ты мой кровник. Ясно?
      Он должен был понять. Произношение указывало, что родом он не с юга, где говорят с придыханием. И не из столицы, хотя у него уже выработалась типичная манера слегка растягивать гласные.
      - Ты ведь горец, - добавил я после небольшой паузы. - Должен понимать такие вещи.
      - Ты мне грозишь? - не на шутку изумился он. - Ты, дерьмо сушеное, грозишь - мне?! Лучше беги со всех ног. Но я тебя везде найду. И молись о легкой смерти. Когда ты попадешь ко мне, будешь умирать долго.
      - Когда я попаду к тебе, ты станешь трупом, кровник. Мне плевать, что вышла подставка. Я доберусь и до того, кто сделал эту подлость. Но сначала рассчитаюсь с тобой.
      - Похоже, ты спятил, шпырь, - почти сочувственно сказал он. - На безумцев не обижаются. Но за гибель моих людей тебе придется заплатить жизнью. А теперь уезжай оттуда, побыстрее. Не попадайся легавым, они сейчас едут по твою душу. Ответишь не им - ответишь мне.
      - Ладно, хватит болтовни, - я взглянул в зеркальце заднего вида. - Ты знаешь, кто я. Назови себя, кровник.
      - Так ты не знаешь, с кем говоришь? - снова удивился он.
      - Назови себя. Если ты горец и мужчина, скажи свое имя.
      - Вон что. Ты просто не знал, с кем говоришь, - его ярость отхлынула, все для него стало на свои места. - Что ж, перед смертью узнаешь. Это я тебе обещаю, Месакун.
      - Значит, я говорю с трусом и бабой. Иначе ты назвался бы.
      - Просто не хочу, чтобы ты нагадил в штаны раньше времени, шпырь.
      - Похоже, ты уже это сделал. И не надейся, падаль, я понял, кто ты.
      Он шумно засопел, потом сказал:
      - Дешевые у тебя подковырки. Но я с тобой разберусь. И с теми, кто у тебя за спиной, тоже.
      Я переложил трубку в левую руку и взялся за рычаг трансмиссии. В конце концов, сюда вот-вот нагрянут полицейские, ни к чему, чтобы они засекли машину, рванувшую прочь при их появлении.
      - Слушай меня хорошенько, Барладаг, - сказал я так, словно мы были знакомы уйму лет. - Спросишь своего парня в полиции, он расскажет, как умерли те двое, которых ты послал. Ты за ними следующий. Все.
      Похоже, он не поверил своим ушам. И немудрено. Разговор вообще получился сумасшедший.
      - Да кто ты такой, бзец?! - заорал он.
      - Твоя смерть, падаль, - объяснил я, выключил радиотелефон и кинул его на соседнее сиденье.
      Дальнейший обмен угрозами был бы излишней тратой времени. Я удостоверился, что мои догадки попали в точку. Ничего лучшего на первых порах не стоило и желать.
      Не успел я доехать до конца квартала, как из-за угла появились сразу две полицейские машины со включенными мигалками и затормозили в аккурат на том месте, где только что стоял бандитский "Рарон". Из них выскочило полдюжины ражих молодцев в черной форме. Один остался следить за фасадом, остальные с револьверами наизготовку помчались в подъезд.
      Остановившись у светофора, я успел заметить, что следом за легковушками подкатил крытый грузовик, и из него высыпался чуть ли не взвод с карабинами, группа оцепления. Тот, кто настучал в полицию, наверняка не жалел красок и представил меня в наилучшем виде. А может, успели заглянуть в мое личное дело и установили, на что был способен командир разведгруппы Трандийяар в свои лучшие денечки. До чего предупредительное отношение к инвалиду на пенсии, надо же.
      После долгой отвычки я вел машину осторожно, да и на ходу она вела себя совсем не так, как армейский вездеход, чутко отзываясь на малейшее движение руля или рычагов. Выехав на запруженный машинами шестирядный проспект Доблести, я попал в небольшой автомобильный затор. К тому времени мои мозги уже достаточно четко обрисовали обстановку и наметили план действий.
      Прежде всего я ненароком заимел самого роскошного кровника, который только мог мне подвернуться. Кридан Барладаг. Я понял, что покойный Лигун принадлежал к его клану и оказался достаточно весомой фигурой, чтобы его убийство обеспокоило самого главу. Тем, кто заварил всю эту кашу, требовалось отвести подозрения, которые скорей всего пали бы на клан Увалюма Фахти, главного конкурента Барладага. И дело решили списать на меня, ни с какими группировками не связанного, никому не нужного шпыря.
      Мне под тахту сунули чемоданчик с деньгами и пистолетом, затем сообщили в полицию о смерти Лигуна, а меня представили убийцей. Анонимный звонок, скорее всего. Разумеется, в полиции у Барладага есть свои люди, они срочно передали ему эти сведения, и главарь послал двоих громил провернуть акцию опережения. Тут, по крайней мере, ничего загадочного нет, все видно как на ладони.
      Отсюда, в частности, вытекает логичное предположение о том, что Лигуна по каким-то загадочным надобностям угрохали ребята из клана Фахти. Общую стройную картину портили досадные мелочи вроде парня с кофром, вырезанных мозгов и явного интереса, проявленного ко мне Управлением Безопасности. Совершенно неожиданного и незаслуженного интереса, надо признаться. Впрочем, мои выкладки насчет поведения Зайны основывались большей частью на интуиции, поэтому в них вполне мог вкрасться изъян.
      Пробка наконец рассосалась, и я покатил по проспекту дальше.
      Вспомнился анекдотец, будто у нашей страны три хозяина, первый притворяется, будто он главный, а остальные два делают вид, якобы они здесь ни при чем. Каждому ребенку ясно, что речь идет об Адмирале, Барладаге и Фахти. Шутки шутками, но я, кажется, попал в жернова между властью официальной и теми, кто ничуть не уступает ей по силе. И податься мне вроде как некуда, если бы я замыслил сбежать. Однако теперь у меня в столице оказалось неотложное дело: поквитаться с Барладагом за женщину, которую убили в моем доме. Дело крови - дело чести. Так уж у нас, урожденных горцев, заведено, и не мне отменять древний обычай.
      А Барладаг крепко изумился, сначала тому, что я его не узнал, потом тому, что я его вычислил. И заподозрил какую-то хитрую игру, как оно и есть в действительности. Наверняка ему теперь мерещатся коварные козни клана южан, и вряд ли это далеко от истины. Человек, застреливший Лигуна, не походил на южанина, но скорей всего выполнял распоряжение Фахти. Так что наше многотерпеливое отечество, возможно, близится к своего рода гражданской войне. Если сцепятся два главаря крупнейших наркокланов, то в этой разборке окажется очень мало посторонних - разве что грудные младенцы, слепоглухонемые и парализованные.
      Вот о чем размышлял я в то время, как еще одна часть моего сознания вовсю занималась вождением, обсчитывая дорожную ситуацию сразу в нескольких аспектах: дистанции, скорость, тормозной путь и тому подобное. Еще одна предавалась чистому созерцанию утреннего летнего города, следующая раскладывала по полочкам мое отношение к безвременно почившей Зайне, а невесть которая по счету перебирала варианты, как бы мне подобраться к Барладагу на расстояние прицельного выстрела. Словно бы в моей голове расположилось сразу несколько Трандийяаров, и каждый занимался своим делом, ничуть не мешая другим. Ну что ж, на здоровье. Пока от этого моя черепушка не вскипела и не лопнула, да и впредь не собиралась. А во внутреннем кармане куртки лежал флакон с препаратом, на тот случай, если эффект окажется нестойким. Мне нравилось нынешнее состояние моих мозгов, пускай странное до неправдоподобия, оно не шло ни в какое сравнение с прежним.
      И тут прямо у меня перед носом вильнул, втискиваясь в мой ряд, голубой полуфургон "Хаши". Номер у него был, разумеется, не КА 5332, другой. И рулил какой-то плечистый белобрысый мужик, совсем не тот, что вскрыл череп Лигуна. Но неугомонная память тут же подсунула мне во всех мельчайших деталях вид той машины, которую я походя видел, огибая, чтобы войти в парадное. Хотя тогда я ее, конечно же, не разглядывал.
      Слегка покореженный слева пластмассовый задний бампер, дверца внизу отрихтована, подкрашена, и в нее врезан пониже ручки нестандартный замок под трехгранный ключ. Никаких сомнений быть не могло, я узнал эту машину.
      Вскоре голубой фургон свернул в проулок направо, и я последовал за ним. Немного попетляв по узким улочкам, белобрысый шофер притормозил, свернул к бровке, намереваясь парковаться. Решение пришло моментально. Я газанул, отвернул левее, словно бы торопился и хотел объехать фургон, да вот досада, малость не рассчитал - никелированное рыло "Рарона" зацепило край кузова. Галогенная фара вдребезги, а у "Хаши" отломился край бампера и помялся угол многострадальной дверцы. Затянув тормозной рычаг, я выскочил на мостовую.
      - Многоуважаемый, не извольте волноваться, за ремонт будет уплачено, - вразвалочку подойдя к фургону, заверил я, как и подобает благородному щедрому горцу.
      Вылезший из "Хаши" белобрысый мужик мрачно уставился на причиненный столкновением ущерб, потом окинул взглядом меня.
      - Разумеется, оплошность моя, тут и говорить не о чем. Полагаю, полторы сотни вас устроят? - сумму я с ходу назначил двойную. К сожалению, у меня при себе только мелочь, но я вам непременно возмещу убытки.
      - Не надо мне твоих денег.
      - Видите ли, я не хотел бы впутывать в инцидент дорожную полицию. Давайте решим дело миром. Диктуйте ваш адрес, и я привезу вам деньги сегодня же вечером.
      - Перестань ломать комедию, Месакун, - тихо и внятно сказал белобрысый.
      Я опешил. Рука сама собой легла на рукоять пистолета, спрятанного под курткой. Превращаться из охотника в дичь не слишком приятно, а как раз это, видимо, со мной случилось.
      - Стрелять незачем, я тебе не враг, - продолжал водитель фургона. - Хочу дать хороший совет. Уезжай-ка ты поскорее из этого города. А лучше - из этой страны.
      - Пугай мальчиков, - поморщился я, отбросив утрированный горский акцент. - Меня не надо.
      - Я не пугаю. Ты плохо себе представляешь, в какую заваруху угодил. Пока ты еще жив и на свободе, значит, тебе крупно повезло. Постарайся исчезнуть отсюда.
      - Да ты кто такой?
      - Неважно.
      На пустынной улочке, заставленной особнячками средней руки, нам пока никто не мешал. Разве что покосилась проходившая мимо старуха с пузатым кренком на поводке.
      - Позавчера на этой тачке ездил один парень, - сказал я. Светловолосый, короткая стрижка, серые глаза. Знаешь его?
      - Повторяю добрый совет, Месакун. Я не сомневаюсь в твоей храбрости, но лучше тебе не влезать в эти дела. Мне будет жаль, если тебя прихлопнет здешняя шпана. А этим все кончится, обосноваться в тюрьме ты вряд ли успеешь.
      Говор у него был образцово столичный. Однако насчет шпаны выразился он так, словно сам вовсе не из этих мест. Многое можно извлечь из крохотных обмолвок, которых сам человек не подмечает.
      - А ведь ты не из кланов, - вслух гадал я. - И вряд ли из полицейских или убоищ...
      - Ты хорошо соображаешь. Даже слишком. Только не стоило устраивать спектакль с маленькой аварией. Я же и так выехал на встречу с тобой, разве непонятно?
      Странное дело, впервые в жизни я стоял лицом к лицу со вражеским агентом. Но мне почему-то не хотелось его пристрелить или, скрутив по рукам и ногам, сдать в контрразведку. Не то, чтобы мой патриотический пыл иссяк, хотя и за это поручиться уже не могу. Просто белобрысый был настоящим крепким мужиком, каких теперь не делают. В нем не чувствовалось ни гнили, ни фальши. А я и впрямь нуждался в добром совете.
      - Кажется, я понимаю, откуда ты. Не боишься, что придушу?
      Он усмехнулся.
      - Нет. Зачем тебе это делать? У тебя другие враги.
      На той стороне улочки остановились двое зевак. Им явно нечего было делать, они таращились на нас, прикидывая, что за зрелище им подвалило, не дойдет ли до драки. Возможные свидетели белобрысому пришлись совсем не по душе.
      - Очень некстати ты зацепил мою машину, - сказал он. - Ни к чему было привлекать внимание. Садись ко мне, поехали. Твой "Рарон" слишком приметная тачка.
      Я прикинул, что доверять ему глупо, но больше ведь некому. Люди Барладага небось уже патрулируют город и взяли под контроль выездные магистрали. Если меня засекут, отбиться будет мудрено, имея в руках лишь "Мидур" с тремя патронами. Впору пожалеть, что я побрезговал забрать пистолет-пулемет Фенка.
      - Ладно. Будь по-твоему.
      Забрав свой чемодан и, на всякий случай, радиотелефон, я оставил ключи в замке зажигания. Пускай эту машину угоняет кто хочет, и концы в воду.
      В голубой фургон я сел безбоязненно. Белобрысый не имел намерения меня прикончить, иначе попытался бы сделать это сразу. Поедем вместе до поры до времени, а там поглядим. Ну, а если его братия надеется вытряхнуть из меня мозги в укромном местечке, такое удовольствие дорого обойдется. Я им не Лигун.
      - Слушай меня внимательно, Месакун, - заговорил белобрысый, трогая с места. - Я отвезу тебя на вокзал. Ты как раз успеешь на поезд до Хангора. Сразу иди на набережную, там есть кабачок под названием "Чивитта". В нем тебя будет ждать человек, которого ты видел позавчера. Тот, светловолосый, с серыми глазами. Он поможет тебе выбраться из страны. Если что-то неясно, задавай вопросы.
      - Неясного слишком много, - ответил я. - Все это мне как-то не по душе. С чего ты взял, что я хочу драпать из моей страны? Или, того хуже, ее предавать?
      - Никто не собирается делать из тебя предателя.
      - Не сейчас, так после. Твое ведомство бесплатными услугами не занимается. Ты ведь работаешь на шакронцев, я правильно понимаю?
      Странная штука жизнь. Меня вез по городу разведчик Шакрона, в груди у меня сидел неоперабельный шакронский осколок, а страна, за которую я честно проливал кровь, ополчилась против меня, и ее полиция по ложному доносу разыскивала меня за убийство. Получалась не то мелодрама, не то мрачноватая комедия. Режиссеры этой постановки, впрочем, задевали мои интересы гораздо больше, чем шпионы вражеского государства. И я не мог позволить себе роскошь ни самозабвенно драться на всех фронтах сразу, ни с ходу отвергать предлагаемую помощь, пускай весьма и весьма сомнительную с патриотической точки зрения.
      - Ошибка, Мес. Я не имею отношения к Шакрону и его спецслужбам. Хотя, действительно, ты ничего иного не мог предположить. Скажу больше. Тот препарат, который ты нашел в квартире Лигуна, ни в коем случае не должен попасть в руки шакронцев.
      Он хорошо знал город и ехал к вокзалу окольным путем, избегая главных улиц с их вечными заторами.
      - О каком препарате ты толкуешь? - прикинулся непонимающим я.
      - О том, из-за которого Лигуна убили. Сейчас он при тебе, не так ли? Не пытайся отрицать, давай сыграем в угадайку. Ты влез в его квартиру, нашел флакон и ввел себе в вену, перепутав порошок с наркотиком. Примерно сутки ты провалялся там без сознания. Потом очнулся и обнаружил, что твой мозг работает в необыкновенном, крайне интенсивном режиме. Быстро, четко, сразу на нескольких планах. Феноменальная память, ну и так далее. Правильно?
      - Допустим.
      Белобрысый немного помолчал и заговорил снова, уже с явным облегчением.
      - Значит, мы верно реконструировали события. Что ж, теперь проблем нет. Не волнуйся, в поезде тебя прикроют. Кафе "Чивитта", запомнил?
      - Не выйдет, - ответил я. - Сказано тебе, я не намерен драпать за границу, как нашкодивший кренк. У меня тут кое-какой должок. И вообще, это моя страна.
      - Жаль, - отозвался белобрысый. - Мы искренне хотели тебя избавить от больших неприятностей.
      - Кто это - "мы"?
      - К сожалению, рад бы объяснить, да не могу.
      Фургон остановился в переулке, выходящем на привокзальные зады. Белобрысый протянул мне ладонь для рукопожатия.
      - Прощай, Месакун. Делай как хочешь, но ты зря отказался уехать.
      - Прощай, - ответил я, пожимая его руку. - Спасибо за предложенную помощь. Но я как-нибудь сам обойдусь.
      Распахнув дверцу, я стал выбираться наружу с чемоданом в руках. Белобрысый отпустил меня слишком легко. Ни на чем не настаивал, не потребовал отдать флакон. Ему нужен был момент, когда я повернусь к нему спиной, а он не будет занят вождением. Что ж, я и впрямь подставил ему спину. Всего лишь на полсекунды. А потом резко повернулся к нему и наставил выхваченный из-за пояса "Мидур" прямо в лоб.
      - Без шуток! - гаркнул я.
      Он замер. Его рука, нырнувшая под полу куртки, остановилась на полпути к подмышечной кобуре.
      - Обе руки на руль, живо! Отвернуться! Я сказал, отвернись!
      Чуть помешкав, белобрысый послушался. Он понял, что при первой же попытке сопротивления получит пулю между глаз. А если будет паинькой, то выживет. И я врезал ему рукоятью пистолета по затылку - вполсилы, чтобы жив остался.
      5.
      Судя по содержимому бумажника, белобрысого звали Амахад Чажнур. Имя и фамилия совершенно заурядные, в столице наверняка сыщется несколько сотен Чажнуров, и среди них каждый пятый окажется Амахадом. Тот, что схлопотал от меня по загривку и вроде как мирно уснул, уронив голову на баранку, служил исполнительным директором фирмы "Электротемп", во всяком случае, так значилось на его визитных карточках. Официально проживал, как явствовало из отметки в удостоверении личности, по улице Ветеранов, дом 215. Квартира не указана, по-видимому, он занимал особняк.
      Еще в бумажнике было несколько мелких купюр, кредиткарта банка "Цун", регистрационная карточка на полугрузовую автомашину марки "Хаши", номер ЕК 3841. Ту самую, в которой мы с ним сидели, номер совпадал. В отдельном кармашке хранился новенький заграничный паспорт, выданный в начале текущего года, с постоянной визой в Гали и двумя отметками о краткосрочных поездках. Значит, скорее всего, доблестный Амахад работал на разведку братского Гали, а не вражеского Шакрона. Это не имело для меня принципиального значения, поскольку парень пытался меня ухлопать и полез за пистолетом, да только не на того нарвался.
      А вот пистолет у него в кобуре обнаружился необычайный, какая-то специальная шпионская штучка. Сплошь никелированный, весил он гораздо меньше обычного, словно был сделан из дюралюминия. Два спаренных по вертикали ствола, верхний мелкокалиберный, нижний имел почему-то застекленное дуло. На рукояти две гашетки, одна для указательного пальца, другая для мизинца. Предохранительного рычажка нету. Странное оружие, но, учитывая скудный боезапас "Мидура", оно могло пригодиться.
      Бумажник я сунул Чажнуру в карман, загадочный пистолет спрятал у себя в чемодане, заодно надорвал оклейку одной из пачек с деньгами и вытащил пучок десяток. Вылез из фургона и отправился на вокзал. При входе в него я первым делом купил у лоточницы сосиску в тесте и съел на ходу. Из-за всех этих бандитских, полицейских и шпионских заморочек пришлось позавтракать таким вот непритязательным образом.
      Пройдя в кассовый зал, я отстоял небольшую очередь и взял билет на ближайший поезд до Хангора. Немного повздорил с кассиром из-за сдачи, потом великодушно признал, что сам ошибся, и в качестве моральной компенсации оставил ему полтинник. Разыграл я эту короткую сценку для того, чтобы кассир меня наверняка запомнил. Когда полицейские предъявят ему для опознания фотографию, он сразу вспомнит бестолкового небритого типа, который брал билет на хангорский экспресс. В моем положении ложный след никогда не помешает.
      Обещанное Чажнуром прикрытие мне удалось вычислить безо всякого труда. Крепко сбитый парень в неброском костюме, который слонялся по кассовому залу со скучающим видом, при моем появлении малость воспрянул, встал в очередь за мной и, когда я отходил от окошечка, спросил билет на тот же поезд.
      Впервые в жизни ко мне приставили персонального телохранителя, но я не испытал особенного умиления. За сегодняшнее бурное утро кто хочешь на моем месте потерял бы всякий интерес к стрельбе и битью по головам, поэтому я решил улизнуть по-тихому.
      Пока моему телохранителю оформляли билет, я вышел из кассового зала и почти бегом сквозь толчею рванул к эскалатору, спустился на цокольный этаж, миновал багажное отделение, а там, переведя дух, шмыгнул в станцию подземки. Надо полагать, человек из галийской разведки долго будет разыскивать меня по всем вагонам экспресса, пока не удостоверится, что я его надул. А полиция после некоторых трудов установит, что разыскиваемый опасный преступник направился в Хангор. Это сразу станет известно Барладагу, и мне гарантирована мало-мальская передышка.
      В подземке я проехал одну остановку, тут же вышел и сел на поезд, идущий в обратном направлении. Самый простой способ убедиться, что за мной нет слежки. Ее действительно не было, человек Амахада Чажнура на вокзале и впрямь действовал в одиночку.
      Сделав еще одну пересадку, я доехал до станции "Парковый пояс" и там покинул подземку. Тут же, за углом, в небольшом магазинчике обзавелся омерзительной плетеной шляпой и крикливыми солнечными очками, надел их и сразу приобрел сходство с доброй третью уличных прохожих. Преимущество моды, как и воинского мундира, состоит в том, что человек перестает выделяться среди себе подобных. А мода нынешнего сезона очень кстати позволяла сделаться неузнаваемым.
      В киоске на углу парка я купил свою любимую газету для клинических идиотов, "Страж Отечества", и таким образом обеспечил себе немножко тихого веселья на скамейке в парковой аллее. Но прежде, чем погрузиться в чтение, подозвал замурзанного пацана, который проходил мимо. Судя по выражению лица, он мечтал о карьере лихого карманника, никак не меньше.
      - Че-о? - поинтересовался он, глядя исподлобья и не спеша ко мне приближаться.
      - Полхухрика хочешь заработать?
      - А кто не хочет, - философски заметил пацан, хотя продолжал держаться на безопасном расстоянии; видимо, он привык получать от взрослых подзатыльники гораздо чаще, чем деньги.
      - Вон на той стороне парка есть заведеньице, "Щит Отечества" называется.
      - Ну есть, знаю.
      - Хозяина зовут Джага. Скажешь ему, что его здесь ждет... Ну, скажем, человек, с которым он давно мечтал выпить. И хочет вернуть позавчерашний должок. Приведешь Джагу сюда, получишь полтинник.
      - Точно получу? А если он идти не захочет?
      - Держи задаток. - Я кинул ему пятнадцатимарговую монетку. Давай, шевелись. Если он там есть, придет. А полтинник получишь в любом случае.
      Мальчишка рысью припустил по аллее, а я развернул газету. Ничего особенно интересного там не нашлось, обычные славословия в адрес нашего мудрого Адмирала, интервью с отважным командиром образцового батальона морской пехоты, репортаж об испытаниях новой подлодки, поздравления, некрологи, рекламные объявления массажных салонов, то бишь, подпольных борделей, и на редкость тупая патриотическая головоломка.
      Однако нашлась интересная маленькая статейка о том, что правительство Шакрона всерьез озабочено разгулом наркомании в их якобы свободном государстве (вот до чего, полюбуйтесь, доводит вседозволенность) и намерено предпринять жесткие меры против контрабанды и распространения наркотиков (интересно, что может получиться у гнилого продажного правительства в гнилой разнузданной стране?), а также развязало пропагандистскую шумиху (грязную и лживую, само собой разумеется) против некоторых соседних государств (в том числе, наверно, и против самого незапятнанного в мире, нашего замечательного отечества), которые якобы тайно поощряют деятельность международных наркокланов, не брезгуя ничем и даже координируя их операции по каналам стратегической разведки (надо же, какая бесстыжая брехня). Впрочем, продолжал автор статьи, эта чушь и не заслуживала бы никакого серьезного внимания, если бы не одно комичное обстоятельство. Утром седьмого числа наше зоркое УБ сцапало матерого вражьего агента, супракапитана шакронской военной спецслужбы, таившегося под личиной коммивояжера текстильной фабрики. И вот, представьте себе, у него изъят, кроме прочих улик, флакон с пятьюдесятью ренциями фениглютаминала, сильнейшего наркотика, более известного в просторечии под названием "грибняк" (бурный смех и аплодисменты). Так что, прежде, чем разбрасываться беспочвенными обвинениями по чужому адресу, не лучше ли заморским борцам с наркотиками обратить внимание на чистоту собственных рядов и знамен?..
      Заметку писал явно не болван, и между строк можно было прочитать все, что он знает и думает на самом деле. А я сообразил, что и впрямь нельзя пускать на самотек такую важнейшую статью нашего национального экспорта, как фениглютаминал, он же, в просторечии, "грибняк". И предполагать, что вездесущее УБ не имеет глаз и ушей в наркокланах, было бы по меньшей мере наивно. Автор заметки помянул интересную цифру, оказывается, по экспертным оценкам, около пятнадцати процентов личного состава шакронских войск балуется наркотой. Из чего можно сделать вывод, что экспорт грибняка вдобавок сказывается непосредственно на боеспособности неприятеля. Весьма интересный оборот дела, о котором я раньше как-то не задумывался. Теперь стало чуточку яснее, отчего УБ проявило ко мне интерес после смерти Лигуна. Ну, скажем, его телефон прослушивался, и по распечатке ленты установили, что я должен был зайти к нему в день убийства после семи часов, да еще покойный недвусмысленно намеревался поручить мне какое-то дело...
      Тут я вдруг подосадовал, что ломаной марги не стоят мои новые мозги, если ими неумело пользоваться. Ведь показался же мне смутно знакомым найденный под тахтой чемоданчик с деньгами и пистолетом. Хотя у Лигуна я его точно не видел, да и мало ли их в городе, чуть ли не каждый деляга носится с примерно таким же. Но память наконец подбросила мне усатого типа из черного вездехода с номером ТХ 8047 и щегольский темно-коричневый чемоданчик у него в руке. Тот самый, что теперь покоился в моем обшарпанном старом чемодане вместе с носками и сорочками, набитый под завязку деньгами наркоклана. Опять же ясно, что ничего не ясно, и номер машины наверняка фальшивый, но эта ниточка вела к тем, кто хотел выдать меня полиции, навесив обвинение в убийстве. И логично было предположить, что это люди из клана Фахти, заклятые конкуренты Барладага. Снова я прикинул, какая прорва малопочтенных, но нешуточных организаций вьется вокруг моей скромной особы - два наркоклана, полиция, родимое УБ и, предположительно, галийская разведка. С непривычки многовато, прямо скажем.