Тем не менее чуть ли не каждый третий в толпе был абсолютно лыс. И редко у кого из мужчин волосы не перемежались беспорядочными мелкими плешинами. Именно у мужчин, потому что женщин облысение не затрагивало вовсе. Кроме того, у многих на руках виднелись вздутые багровые рубцы и язвы. И наконец, большинство увечных страдало вдобавок полной слепотой. Предоставленные самим себе, слепцы ощупью, на четвереньках пробирались к реке, окунались прямо в одежде и спешили прочь, подальше от ног толпы.
      Ульc оторвался от окуляра. У него саднило сердце. Он и не подозревал, что способен на такое сострадание. Среди своих оно просто не имело пищи. На заданиях оно держалось под спудом по вполне понятным причинам. Теперь он наконец узнал, что есть сострадание. Это душераздирающее желание помочь, когда помогать нечем.
      Вот уже двум неведомым дотоле чувствам научила его планета К-103.
      Но ум его работал, несмотря ни на что, трезво и профессионально.
      Многочисленность и специфика уродств ясно свидетельствовали о том, что подавляющее большинство мужского населения соприкасается с довольно высокой радиацией. Однако на всем протяжении облета дозиметр шлюпки еле-еле, как обычно, потрескивал, а его стрелка отмечала нормальный планетный фон.
      "Восьмерка", эх "восьмерка", подумал разведчик. Головы бы намылить хорошенько всей восьмой бригаде за такую липовую работу...
      И тут из памяти выплыло такое, от чего Ульса бросило в дрожь.
      Шестьсот гал назад, незадолго до ничем не обоснованного добровольного перехода в диспетчерскую службу Космопорта-1, восьмой бригадой командовал Старик.
      Неумолимая цепь фактов разом высветилась перед Ульсом.
      "Восьмерка" - превентивный осмотр - заключение о бесперспективности постоянного контроля - уход в диспетчеры-отправка груза с горючим подтверждение ложной заявки на контейнеры.
      Старик?!
      Не может быть. Почему это не может? А колонисты с ножами в рубке управления - может?!
      Если это Старик... Его завербовали? Чушь. Он сам колонист? Бред. Сотрудничает с ними по доброй воле? Уму непостижимо.
      Если это действительно Старик, дело худо. Возможности главного диспетчера первого Космопорта неограниченны. Он - царь и бог. К тому же ветеран разведки. А во всем этом деле ощутима железная и опытная рука.
      Старик-это Зет?!
      Главный диспетчер олицетворяет фактическую власть, ничуть не меньшую той, что сосредоточена в руках Галактической Лиги.
      Допустим, Старик-предатель. Скрепя сердце, усмирив эмоции, наплевав на здравый смысл и держась одной лишь формальной логики - допустим.
      Все сводится к Старику и замыкается на нем. Все - то есть хлипкие косвенные улики, ниточка умозаключений, а их легко можно направить и по другому пути. Прямых доказательств нет.
      Будем их искать. Холодно, деловито, без суеты и истерик, будем искать. Без малейшей предвзятости. Не признаваясь самому себе, что все бы на свете отдал, лишь бы Старик оказался ни при чем. Друг отца. Свет в окошке. С детства. И все годы в разведке.
      Будем продолжать рейд.
      Главное, в чем убедился Ульc при осмотре пляжа, было полное равнодушие к праву собственности. Облачение свое поселенцы сбрасывали где попало, а искупавшись и вволю позагорав, брали первое попавшееся, напяливали на себя и лениво брели восвояси.
      Вот где пригодились длинные волосы и борода, с которыми Ульc не расстался наперекор судьбе. Он ничем не отличался от купавшихся колонистов. Во всяком случае, от тех, кто не страдал дистрофией и выпадением волос.
      Ульc повел шлюпку вверх по руслу, пока глубина не уменьшилась примерно до двадцати пяти локтей. Для опытного ньфяльщика двадцать пять локтей мелочь, но среди колонистов таковые вряд ли найдутся.
      Опустившись на грунт, разведчик выставил оба манипулятора и всадил их в дно, чтобы шлюпку не снесло течением. Затем разделся догола и, открыв узкую поперечную крышку за сиденьями, лег в тесный кормовой шлюз.
      Крошечный баллон с аварийным дыхательным ресурсом лежал в кармашке на стенке шлюза. Ульc вынул его, прикусил клапан загубника и убедился в том, что баллон заряжен. Потом включил автоматику шлюзования. Крышка над ним захлопнулась, и тесная камера стала быстро наполняться забортной водой. Кожу обжег холод. Сделав несколько глубоких вдохов, Ульc засунул баллон обратно в кармашек, протиснулся в распахнувшийся выход из шлюза и устремился к поверхности.
      Он показался над водой не сразу-вначале несколько раз он делал вдох, выставив наружу лишь нос и губы, тут же нырял и скрытно плыл к берегу. Наконец он оказался среди барахтающихся и резвящихся на мелководье поселенцев. Волосы, борода и смуглая от природы кожа делали Ульса неотличимым от них. Появление в воде еще одного купальщика осталось незамеченным.
      Стоя по пояс в воде, разведчик окинул взглядом берег.
      У самой кромки лежал небольшой валун. Оглянувшись, Ульc заметил на противоположном обрывистом берегу узкую светлую полосу оползня. Отлично. Оползень и валун послужат ориентирами при возвращении.
      И тут ему как будто воткнули раскаленный стержень в левое колено. Едва не рухнув в реку, разведчик сумел-таки доковылять до суши.
      Он сел на валун и осмотрел ногу. Немного ниже коленной чашечки к коже присосалась желтая пиявка с мизинец величиной. Ульc раздавил ее двумя пальцами, обильно брызнула кровь. Даже мертвая, пиявка не разжимала кольцо присоски. Морщась, разведчик оторвал ее от кожи и швырнул на песок. Маленькая припухлая ранка нестерпимо горела.
      Не хватало еще, чтобы тварь оказалась ядовитой. Тогда всему конец. Вот что значит идти в рейд одному, да еще наобум.
      А впрочем, невесело рассудил он, полдела сделано, контейнеры по назначению не попадут. Рано или поздно разведка засечет грузач на орбите К-103, и определить получателя груза не составит труда. Вот только смерть чересчур уж нелепая. Глупая. Да разве она бывает иной...
      УРКИ И ЛОХИ
      Как бы там ни было, а рассиживаться на валуне смысла нет.
      Прихрамывая, Ульc направился в сторону кустов.
      Эта часть пляжа оказалась малолюдней той, которую разведчик обследовал в перископ. Здесь загорали и купались одни только мужчины. Сброшенные ими одеяния в беспорядке валялись там и сям.
      Приметив один ромб почище, прижатый к песку камешком, Ульc поднял его и накинул на себя.
      - Эй! - послышалось сзади.
      Разведчик невозмутимо, как заправский поселенец, обмотал косицу вокруг пояса.
      - Эй, ты! Я с тобой разговариваю, кажется? Ты зачем взял баху Рябого?
      Дорогу Ульсу загородил плечистый чернобородый мужчина. Вместо правой руки у него торчала культя. Очевидно, врожденное увечье.
      - А ну, стой! Ты откуда тут взялся?
      Разведчик понял, что влип в историю. Мирно загоравшие колонисты повскакивали с песка, и вокруг Ульса образовалось возбужденное человеческое кольцо.
      - Что такое?
      - Лох!
      - Кто, вот этот?
      - Ну да. Он украл баху Рябого!
      - Рябой! Эй, Рябой! Тут какой-то лох позарился на твое тряпье!
      Мокрый владелец одеяния уже спешил из реки на зов приятелей.
      - Это что ж такое?! - грозно спросил он, оказавшись в центре круга, лицом к лицу с огорошенным Ульсом.
      Богатырского телосложения, чуть не на две головы выше разведчика, Рябой надвигался на похитителя, сжав кулаки.
      Эх, с тоской подумал Ульc, если б не нога, я запросто раскидал бы всю эту ораву:..
      - Об чем базар? - спросил он вслух, непринужденно снимая спорную одежду и протягивая ее исконному владельцу.- Обмишурился, подумаешь... Чего ты так разлетелся, кореш?
      Компания возбужденно загомонила.
      - Лох. Точно лох!
      - Лох и есть, по разговору слыхать!
      - Мало мы их учили...
      - Рябой, и ты стерпишь?!
      Невозмутимо Рябой взял свою баху и кинул через плечо на песок.
      - Обмишурился, говоришь, лох несчастный? - участливо поинтересовался он.-А то, что она камешком была прижата, тебе ни о чем не говорит? На слепого ты что-то не похож пока.
      - Да что тут разговоры разговаривать! - вскричал чернявый с обрубком вместо руки.- А ну-ка, урки, всыплем ему, чтоб знал!
      Колонисты готовы были броситься на Ульса, но Рябой предотвратил свалку одним жестом.
      - Погодите. Я сам с ним разберусь. Правильно, Атаман?
      - Правильно,- отозвался человек с пышной рыжей бородой.- Остальные не вмешивайтесь.
      Круг раздался. Все предвкушали веселое зрелище.
      - Убить я тебя не убью,- посулил Рябой.- Но маленько проучу. Чтоб знал, как соваться к уркам.
      - Чего церемонишься? - зароптали вокруг.- Задай ему трепку! Бей!
      Рябой размахнулся, и его кулак черкнул по воздуху в том месте, где только что находилось лицо разведчика.
      Потеряв равновесие, нападавший еле удержался на ногах.
      Он развернулся и снова пошел на Ульса.
      - Ого! - насмешливо сказал Атаман.- Еще неизвестно, кто кому задаст. А, Рябой?
      Верзила пришел в неописуемый гнев: - Ах ты!.. Ну, получай!
      На сей раз Ульсу едва удалось увернуться. Укушенная пиявкой нога страшно болела и плохо сгибалась в колене.
      Однако разведчик сумел проскользнуть под локтем Рябого и вновь оказаться у него в тылу. А тот, вложив в удар всю массу могучего тела и всю ярость, попал кулаком в пустоту и кубарем покатился на песок.
      - Ну и ну!
      - Вот так лох!
      - Молодец, клянусь Черной Смертью!
      - В жизни не видывал такого вьюна...
      Обвалявшийся в песке Рябой шел на противника расставив руки.
      - Чтоб меня съели! - орал он.- Чтоб я попал в дыру! Я его придушу! Я ему все кости переломаю!
      Однако в его голосе не чувствовалось прежней самоуверенности. Скорее, он подбадривал сам себя грозными воплями.
      Ульc понимал, что высадка срывается окончательно.
      Если бы не нога, он с легкостью прорвал бы кольцо колонистов, добежал бы до реки, а там поминай как звали. Но с позором вернуться в шлюпку он не хотел, даже если бы мог.
      Рябой попытался обхватить разведчика здоровенными ручищами. Стиснув зубы и охнув от боли в ноге, Ульc провел бросок через плечо. Он постарался тушировать противника мягко, словно они боролись в тренировочном зале, и, не разжимая захвата, буквально распял тяжелое тело Рябого на песке. Потом выпустил его и разогнулся.
      - Достаточно? - спросил он.- Или прикажете повторить?
      - Лопни мои глаза! - рявкнул Рябой и с неожиданной ловкостью, едва поднявшись на четвереньки, прыгнул. Он хотел схватить своего верткого врага за ноги, но снова неудачно. Глубоко пропахав по инерции песок, он встал и обалдело помотал головой.
      - Ну и ловкач,- пробормотал он.- Клянусь милостивым дьяволом! В жизнь бы не поверил.
      - Кто ещё желает попробовать свои силы? - предложил Ульc, добродушно улыбаясь.
      Он шел ва-банк. Сейчас они навалятся всей кучей и разорвут его на куски либо...
      - Не сметь! - прогремел голос Атамана.- Кто его тронет, ответит головой!
      Готовые броситься на чужака урки замерли.
      - Атаман! - после паузы, вызванной всеобщим замешательством, произнес чернобородый калека.-Неужто этот лох уйдет безнаказанным?!
      - Он как будто не собирается уходить,- ответил Атаман и обратился к непринужденно стоявшему в окружении врагов Ульсу: - Отвечай, кто ты? Лох?
      - Так ли важно, кто я? Я пришел к вам. Если можете принять к себе примите. Если нет - отпустите с миром. Я никому из вас не причинил вреда.
      - Что скажете, ватага? - обратился Атаман к присутствующим.- Он смел и ловок Он хочет быть с нами. Что ему ответить?
      Лица урок постепенно расплывались в улыбках, обнажавших щербатые, скошенные впереди зубы - следствие исключительно жидкого питания.
      - Да! - крикнул кто-то.
      - Парень подходящий,- буркнул другой.
      - Чего там, достоин...
      - А твое мнение, Рябой? Вы с ним, кажется, не поладили? - спросил Атаман.
      Рябой перестал стряхивать песок с плеч и приблизился к Ульсу.
      - Ты меня вроде как опозорил,- начал он.- Но ты единственный, кто смог меня побороть. Единственный! Не думал, что встречу такого человека. Но раз уж встретил...- Он протянул разведчику руку: - Держи! Я не таю зла.
      И он от души пожал ладонь своего победителя.
      - Очень хорошо, Рябой,- одобрил Атаман.- Настоящие урки не затевают между собою ссор. А он с этой минуты наш. Как тебя зовут?
      - Зовите меня Ул.
      - Преклони колено, Ул, и повторяй за мной,- приказал глава ватаги.-Клянусь ненавидеть Башню. Клянусь выручать своих. Клянусь повиноваться вожаку. Клянусь чтить милостивого дьявола.
      Не без труда припав на здоровое колено, разведчик послушно повторил.
      - Отныне ты посвящен в Подземные Братья,- произнес Атаман, дотрагиваясь двумя пальцами до плеча коленопреклоненного неофита.-Так называется наша ватага. Отныне и до смерти твоя жизнь вручена нам, а наша - тебе. Встань, брат Ул.
      Посвященный в урки повиновался, но едва он перенес тяжесть тела на левую ногу, в глазах помутилось от боли и земля ушла куда-то косо вбок.
      Очнувшись от короткого обморока, он увидел, что Рябой бережно поддерживает его голову, а Атаман разглядывает укушенное колено.
      - Что, желтая пиявка? - спросил тот.
      - Она самая,- подтвердил Ульc.
      - Жаль.- Атаман слегка нахмурился.- Ну да ничего. Может, и выживешь. Рябой!
      - Слушаю, Атаман.
      - Раздобудь-ка ему баху. Желательно почище. Думаю, он вправе рассчитывать на твою любезность.
      - Ага. Я мигом! - И силач со всех ног понесся туда, где беззаботно плескались лохи.
      - Лежи тут, отдыхай.- И Атаман удалился.
      Пытаясь отвлечься от жгучей боли в ноге, Ульc размышлял о том, сколь неисповедимы пути человеческой речи. Блатные жаргоны изобретались для того, чтобы можно было выделиться из общей массы, безошибочно узнавать своих. А в колонии, где все говорят на жаргоне, блатной феней нередко становится литературный язык...
      Поистине забавно.
      Вернулся Рябой с выстиранным на скорую руку одеянием.
      - Сейчас просохнет, и можешь надевать,- заговорил он, расстилая ткань на горячем песке.- Там земляные кусаки были, но я вытряс всех до единой. Так что надевай смело. Как нога - очень болит?
      - Очень.
      - Ничего, брат. Не горюй. Я своими глазами видел одного, который выжил,-утешил его Рябой.-А ты парень крепкий. Слушай, кто тебя научил так драться?
      - Никто.- Ульc безучастно смотрел в небо.- Само получается.
      - Ишь ты!..-восхитился детина.-Хорошо, что ты к нам попал. Наша ватага -не чета прочим. Вот пойдем обедать - сам увидишь. Тебе такие чудеса и не снились. Дойдешь? Тут недалеко.
      - Дойду.
      - Не дойдешь - так дотащу. Ей же, дьявол, ты настоящий урка. Хочешь пожмем руку на брата?
      - А как это?
      - Верно, где тебе знать. Это делается так.- Рябой охватил пятерней ладонь разведчика и сплел свой и его большие пальцы.- Теперь надо сказать: "Рябой мне брат".
      - Рябой мне брат.
      - Ул мне брат.- И силач в восторге стиснул руку названого брата, да так, что тот едва удержал вскрик.
      - Тебе лежать удобно? - спросил Рябой участливо.
      - Спасибо, вполне.
      - Я пойду окунусь, ладно?
      - Конечно, иди.
      Ульc остался в одиночестве.
      Со стороны могло показаться, что он безмятежно греется на солнцепеке, но на самом деле он чутко следил за тем, что делается вокруг. Техникой чтения по губам разведчик владел в совершенстве, и ему не составило ни малейшего труда разобрать, о чем беседуют в тени куста Атаман и чернобородый человек с культей, уединившиеся на расстоянии не меньше пятидесяти локтей от Ульса.
      - Поговорим о новичке? - склонившись над плечом Атамана и пристально глядя в сторону Ульса, спросил чернобородый.
      - Охотно,- не оборачиваясь ответил тот.
      - Неужели ты действительно принял его в ватагу? Неужто мы допустим его в убежище?
      - Разумеется. Я сказал при всех, что отныне этот человек - наш. Разве ты глухой, Культяпа?
      - И он узнает все наши тайны и планы?
      - Иначе и быть не может. К чему эти лишние вопросы?
      - К тому, Атаман, что не похож он на лоха. Голову готов прозакладывать, что он не лох. У него на руках ни пятнышка. Волосы целые. Зубы ровные. Надо бы еще посмотреть, есть ли зарубка на ухе...
      - Это ничего не значит. Ты же видел, он увертлив, как земляная кусака.
      - Ну, как знаешь. Ты Атаман, не я. Но предупреждаю: берегись его. Он не тот, за кого себя выдает. Нутром чую.
      Атаман усмехнулся: - А он вовсе не говорил ведь, что он лох. Просто сказал, что желает быть с нами.
      - Тогда он штемп! Понимаешь? Подосланный штемп!
      - И не штемп он вовсе,- ровным голосом возразил Атаман.-У него слишком умные глаза.
      - Так ты думаешь, он из самой Башни? Сбежал, соскучившись по зеленке да Черной Смерти?
      - Ну нет. Я не столь наивен. Тебе мешает подозрительность, Культяпа. А все очень просто. Он не урка, не лох, не штемп и не Хранитель. И не оронг, естественно.
      - Так тогда кто же он?!
      - Не шуми, Культяпа. Поразмысли. Вспомни Святое Предание.
      - Атаман, ты сошел с ума. Все наши предания - бабьи бредни и болтовня от первого до последнего слова.
      - Ты забываешься, Культяпа.
      - Прости, Атаман. Я не хотел тебя задеть. Вгорячах вырвалось.
      - То-то. Этот человек пришел не из Башни. Он вынырнул из реки. А ведь сказано было, что посланец придет нагим и чистым, как младенец. Дозорные хорошо смотрели по сторонам. Ни справа, ни слева, ни сзади он не мог появиться. В воде плескались три и еще три человека из ватаги. Потом вынырнул еще один - этот.
      - Я верю тебе, Атаман. Ты мудр, ты владеешь счетом. Но я не верю ни в Посланца, ни тем более в то, что этот человек - Посланец.
      - Зря. Он уже явил чудо нечеловеческой ловкости. Предание гласит, что Посланец с виду неказист, но на деле он сильнее самого сильного. Он взял баху самого могучего урки во всей ватаге. Ибо его руку направляет промысл милостивого дьявола. Горе тем, кто отринет Посланца, Культяпа! Горе! Ибо таких постигнет та же участь, которую милостивый дьявол уготовил Башне. Близок час!
      - Неужто ты и впрямь во все это веришь, Атаман?
      - Да. Башня падет на наших глазах. И совершит это человек, которого я сегодня рукоположил в урки. Сбываются древние пророчества.
      - Допустим. Но когда падет Башня, кто защитит нас всех от оронгов? Тоже он?
      - Кому под силу одолеть Башню, тот превозможет все. Истинно говорю тебе, Культяпа, час искупления грядет.
      - Для начала пусть этот человек превозможет желтую пиявку,- злорадно сказал увечный.
      - Эх, невера. Не трудно ли тебе ни во что не верить, Культяпа? Зачем и жить, если не верить? Хлебать зеленку да бегать от штемпов? Послушай. Разве сказано, что Посланец неуязвим? Он такой же человек из мяса, костей и страха, как любой другой. Пиявка - глупая тварь, где уж ей распознать Посланца. Но он выживет, ибо милостивый дьявол его спасет.
      - А если не выживет?
      - Увидим, - Ладно, Атаман, будь по-твоему. Пока он беспомощен, пускай живет у нас в убежище. Но если впрямь свершится чудо и он не умрет - смотри в оба.
      - Я не так прост. Придет время, и я спрошу начистоту, кто направил его сюда - милостивый дьявол или Хранители.
      - Ясное дело, он попробует прикинуться Посланцем. Жить всем охота.
      - Но тогда пускай он явит нам чудо. Чтобы мы доподлинно уверовали. А если он не сможет явить могущество Посланца, значит, он штемп. И тогда мы убьем его. Разговор окончен, Культяпа.
      - Разговор окончен, Атаман. Ты воистину велик и мудр.
      Чернобородый встал и пошел купаться.
      ШТЕМПЫ И ОРОНГИ
      Солнце поднималось все выше. Ватага нежилась на горячем песке.
      Вдруг раздался многоголосый крик дозорных: - Штемпы!!
      За кустами грозно поблескивали лопаты из нержавеющего сплава. Стража в черных балахонах окружала пляж.
      Паника вспыхнула, как сухая трава. Сорвавшись с мест, перепуганные урки метались из стороны в сторону.
      - Ватага, за мной! - раздался клич Атамана.
      Он понесся вдоль берега в сторону сельвы, и полуголая орда в развевающихся бахах с воплями устремилась следом.
      Ульc насилу поднялся с песка. При попытке ступить на укушенную ногу он едва не упал и замычал от боли.
      - Садись на закорки! - велел подскочивший Рябой, ухватив с песка обе бахи, свою и Ульса.
      Силач нагнулся, разведчик вцепился в его плечи и прижался к могучей спине. Придерживая нареченного брата за правое колено, Рябой побежал по рыхлому песку.
      Как ни силен был недавний противник Ульса, но со своей ношей он безнадежно отставал от быстроногой ватаги. Впрочем, раскормленные стражники со своими лопатами наперевес бегали еще хуже.
      Вскоре Атаман с ватагой далеко оторвались от преследователей в черных балахонах и свернули в поросшие кустарником дюны.
      Задыхаясь, Рябой наддал ходу.
      Ульc обернулся и увидел, что стража, преследовавшая их с чисто служебной неторопливостью, не только отстала, но и повернула назад, прельстившись более легкой добычей - лохами.
      Рябой свернул на тропинку, зажатую меж крутых дюнных откосов, остановился и перевел дух.
      - Уф! Кажись, обошлось,- проговорил он пыхтя.
      И тут с дюны скатился, взрывая песчаные вихри, стражник в черном балахоне. Он преградил им дорогу и, наставив свое оружие в грудь Рябого, рявкнул:
      - Ни с места!
      Ульc выпустил плечи своего спасителя и рухнул на песок. Силач замер, точно загипнотизированный смертельным стальным блеском.
      - А-а, падлы! - зарычал раскрасневшийся от бега стражник.- Удирать вздумали!
      Он шагнул вперед и, крякнув, широко замахнулся.
      Ульc рванулся вперед, заслоняя оцепеневшего Рябого. Оттолкнувшись здоровой ногой, разведчик прыгнул и левой рукой отвел страшный удар черенок скользнул по его предплечью, заступ вонзился в песок. Получив крепкий тычок в горло, стражник хрюкнул и мешком повалился на тропинку.
      После выпада разведчик упал неудачно, на укушенную пиявкой ногу, и зашелся от боли.
      Опомнившийся Рябой схватил заступ, взбежал на гребень дюны и, пригнувшись, осмотрелся по сторонам.
      - Больше никого,- заявил он спускаясь.
      Морщась от рези в колене, Ульc приподнялся и сел.
      - Ну и ловок же ты,-восхищенно молвил силач.-А я-то думал, конец нам обоим. Со штемпами шутки плохи...
      - Со мной они еще хуже.
      - Ей-ей, можно подумать, что ты - сам милостивый дьявол в человеческом обличье.
      Разведчик промолчал.
      Силач нагнулся над бесчувственным стражником и вытряхнул его из заскорузлого балахона. Потом взялся за лопату, примерился, сделал замах...
      - Не смей!!! - крикнул разведчик.
      - Да ты что? - изумился Рябой.
      - Убивать не смей!
      - Он же нас чуть не зарубил.
      - Все равно не смей.
      Стражник очнулся и, увидев над собой великана с занесенным заступом, скорчился от ужаса.
      Рябой покачал всклокоченной головой.
      - Ежели б ты меня не спас, я бы решил, что ты сам - штемп. Или святой. Но для святого ты слишком лихо дерешься.
      - Зачем же его убивать? Он больше никому не страшен. Обратно, к своим, ему хода нет. Пускай идет к лохам, поживет в их шкуре.
      - Чтоб меня съели, вот это ловко! - загоготал Рябой.- Правильно. Так бы он слишком легко отделался.
      - Вот именно,- заключил Ульc.
      Братья надели бахи, подобрали трофеи и углубились в дюны. Голый стражник остался лежать ни жив ни мертв.
      Ульc ковылял, опираясь на лопату. Его мутило, в глазах плавали огненные точки.
      - Очень худо? - соболезнующе спросил Рябой.- Потерпи, скоро дойдем.
      Дюны перешли в заросшие бурьяном холмы. Слева, на расстоянии полумили, зеленой стеной стояла сельва.
      Справа простиралась населенная лохами равнина и возвышалась мрачная твердыня Башни, окутанная дымкой расстояния.
      Взбираясь по очередному склону, Рябой вдруг замер, дернул Ульса за руку и прислушался.
      - Тихо! - шепнул он.- Ложись.
      Разведчик давно уже заслышал впереди шорох множества лап и какие-то странные звуки: сопенье, чмоканье, глухое болботанье, но полагал, что это пасется стадо диких травоядных.
      Ползком братья добрались до вершины холма и осторожно выглянули из густой травы.
      - Так и есть! - выдохнул Рябой.- Оронги.
      По ложбине пробиралась стая заросших бурой шерстью страшилищ, точь-в-точь таких же, как те, с которыми Ульc познакомился утром в сельве. По земле они передвигались на задних лапах, круто сгорбившись и свесив длинные передние конечности. Чудища несли тяжелые суковатые дубины. За отрядом самцов следовала гурьба самок и детенышей. Совсем крошечные дети сидели на спинах матерей, вцепившись всеми лапами в косматую шерсть, а те, что постарше, носились, то забегая вперед, то, напуганные огрызнувшимся самцом, улепетывали в самый арьергард. Шествие в целом оставляло впечатление строгой продуманности и дисциплины. Вместе с самками в стае насчитывалось не менее двухсот особей.
      - Чуть не напоролись,- прошептал Рябой в самое ухо разведчика.- Хороши бы мы были.
      Оронги миновали ложбину и, прячась в высоких травянистых зарослях, приблизились к равнине, по которой бесцельно бродили ничего не подозревающие лохи.
      - До чего тупые твари,- заметил силач уже веселее. - Опять лезут. Ну, ничего, Башня им сейчас задаст...
      Подкравшись к самой границе поселения, оронги разом вскочили и с диким ревом кинулись на людей. Те в ужасе заметались, давя друг друга, побежали врассыпную.
      Нескольких калек, слепцов и подростков чудища прикончили на месте и, победно рыча, устремились дальше.
      Под их натиском обезумевшая масса лохов очистила немалый кусок равнины. Потрясенный Ульc видел, как самки и детеныши оронгов набросились на трупы и начали жадно рвать их клыками. Самцы прекратили атаку и побрели назад; каждый из них кроме окровавленной дубины волочил по земле труп лоха.
      Рябой метался по вершине холма, потрясая кулаками.
      - Ну, давай! Ну!! Чего ждешь? -вопил он, обратившись лицом к далекой Башне.
      Словно откликнувшись на его призыв, бревенчатая верхушка Башни начала медленно вращаться. Ульc заметил это благодаря движению темной вертикальной полосы-очевидно, распахнувшегося люка, которая выползла из-за края венчающего строение колпака и остановилась, направленная в сторону торжествующих людоедов.
      И тогда из люка ударил луч.
      Нестерпимо яркий, многоцветный, переливающийся, он возник над равниной. Самое поразительное было то, что он обрывался в воздухе, не достигая земли. Присмотревшись, разведчик различил внутри луча нечто вроде спиральной радуги, плавно крутившейся вокруг осевой линии. Луч постепенно удлинялся, и его срезанная оконечность повисла над головами ничего не замечающих оронгов, которые уже собрались в походный порядок и готовы были направиться с добычей обратно в сельву.
      - Ну! Ну! Ну! - пританцовывал от нетерпения Рябой.
      Крутящаяся радуга коснулась косматой орды. Произошло невообразимое. Медленно и неудержимо, как во сне, стая втягивалась в луч. Тела слиплись в одну массу, изгибающуюся вдоль линий многоцветной спирали. Как будто оронги возгонялись в громадном прозрачном змеевике. На равнину хлынул густой кровавый ливень.
      Возмездие свершилось за несколько секунд. Луч исчез, и алая каша, в которую превратились оронги, звучно шлепнулась с высоты. Пятно имело форму "улитки вращения" - каридоиды, своим малым фокусом обращенной к Башне.
      - Ну вот. Порядок,- удовлетворенно подытожил спутник Ульса.
      "Зет вас мигом накрутит на винт",- вспомнил разведчик угрозу Хиска. Вот он, винт. Дело гораздо серьезнее, чем он раньше предполагал.
      - Экие дурни, эти оронги,- заметил Рябой.- Сколько их ни кроши, они опять лезут. Ну, пойдем. Совсем недалеко осталось.
      Они спустились в ложбину и пошли дальше, петляя меж холмов.
      Да, это тот самый винт, и управляет им грозный неведомый Зет. Ульc сразу понял, что это такое. Обыкновенный пятимерный луч, генерируемый корабельным транспером. Ведь первоначально свойства кратных измерений и использовались как мощное разрушительное оружие. А потом на учебных стрельбах по движущимся мишеням были замечены непредусмотренные эффекты, что привело к открытию внепространственных нырков.
      В свое время Ульc прилежно штудировал историю далекой эры оружия и даже видел в учебном квантофильме нечто подобное тому, что сейчас произошло у него на глазах.
      Непонятным остается одно: транспер жестко совмещен с осью корабля, им не прицелишься. Как видно, обитатели Башни переоборудовали облучатель для своих неотложных нужд.
      Загадки множились час от часу, а путей к разгадке не было и в помине. А тут еще некстати подвернулась желтая пиявка. Ульc понимал, что исход может оказаться смертельным. Нелепость какая.
      Нога посинела и распухла как полено. Вдобавок начались головные боли и невыносимая слабость.
      - Держись.- Рябой отобрал у него лопату и подставил плечо.- Мы уже, почитай, дошли.
      Впереди высилась гряда скал, уходившая вдаль и дугой окаймлявшая часть равнины. Ульc вспомнил, что в дальнем ее конце пробит тоннель, в который охрана загоняла плененных лохов.
      Спутник разведчика остановился перед узкой, прикрытой пышным кустом расселиной.
      - А ну, принюхайся,- велел он.
      Из уходившей в глубь скалы расселины тянуло горьковатым дымком.
      - Чуешь? Это пахнет цветок милостивого дьявола. Пойдем, брат. Сейчас ты увидишь такое, что ни в каком сне не приснится. Не будь я Рябой.
      Напоследок Ульc обернулся и смерил взглядом далекий тяжелый силуэт Башни.
      Спутники протиснулись в лаз. Темный ход полого опускался вниз и сворачивал направо. Рябой шел впереди, Ульc ковылял за ним, придерживаясь за стенку и стараясь не стонать.
      Они не увидели, как верхушка Башни опять начала вращение. Сияющий луч скользнул к плотине обезлюдевшего, оцепленного стражей водохранилища и ударил, подняв в воздух несколько тонн скрепленных глиной булыжников.
      Река хлынула в пролом.
      СТАРИК ПРОСТОКВАША
      Впереди забрезжил свет.
      Узкий и длинный ход привел в пещеру, озаряемую светом костра. Судя по известковым натекам на стенах, она была карстового происхождения. В ее высоком, изборожденном каменными складками своде голубел небольшой пролом, к которому столбом поднимался дым. Озаренные трепетными красными отблесками, вокруг огня сидели Подземные Братья с Атаманом во главе.