8

Искоса Арч разглядывал свою спасительницу – миловидное скуластое лицо со вздернутым носиком, длинные волосы схвачены цветной тесьмой. Худенькая загорелая рука небрежно лежала на штурвале.

– Когда ваш межзвездный? – осведомилась она.

– В двадцать-сорок по местному.

– У-у, значит, мы еще успеем глотнуть по капельке сока, – девушка энергично ткнула клавишу автопилота и повернулась к Арчу. – Всегда мечтала познакомиться с пилотом межзвездного. Меня зовут Ликка. А вас?

– Арч. Почему вы решили, что я пилот?

Ликка хитро прищурилась.

– Во первых, вы не с Альции. Акцент выдает. Легкий, но есть.

– Допустим. Но это еще не показатель профессии.

– Во-вторых, вы необычайно похожи на пилота. У вас очень мужественное лицо.

– С тем же успехом я могу быть, к примеру, цветоводом, – возразил Арч.

– Бросьте отпираться. Есть еще одна мелочь, которая выдает вас с головой.

– Что же это?

– А ваш жетон, – Ликка указала на кармашек майки.

Сквозь тонкий трикотаж отчетливо проступал металлический кружок.

– Ошибаетесь, это не пилотский жетон.

– Разве? Тогда какой же?

– Разведслужбы.

– Потрясающе, – Ликка всплеснула руками. – Так вы разведчик? Самый настоящий?

– Смею надеяться, что не игрушечный.

– Потрясающе, – повторила она с неподдельным восхищением. – Так это же здорово. Даже лучше, чем пилот. Только вот никто из подружек не поверит, увы…

– Что вы пили сок с разведчиком?

– Что я выручила разведчика, который опаздывал на самое важное в мире задание. Только не разубеждайте, прошу вас. Пусть я буду думать, что у вас самое важное задание в мире. Ладно?

– Не возражаю. Тем более, вы угадали.

Ликка умоляюще сложила ладони.

– Расскажите мне что-нибудь, пожалуйста. Какую-нибудь захватывающую историю или, еще лучше, служебную тайну. Мне кажется, теперь только у вас, в Разведке, существуют тайны. А без них так скучно…

– Признаюсь честно, вам со мной не очень повезло. Я только сегодня получил жетон и служебное направление, а еще вчера был курсантом училища.

– Ну зачем вы это сказали, – Ликка протестующе тряхнула головой. – Взяли вот и разочаровали.

– Просто это единственная служебная тайна, которая мне известна.

– Ай-яй-яй. Вы не лукавите? У вас вид закаленного, матерого разведчика. Прямо удивительно, что я сразу не догадалась, кто вы.

– Внешность обманчива.

– Ну, а чему вас учили? Маскировке, стрельбе, рукопашному бою? – не унималась девушка. – Мне безумно интересно. Расскажите, пожалуйста.

– Боюсь, это не так захватывающе, как вам кажется.

– И все-таки?

– Учили всему помаленьку. Например, грамоте и чистописанию. Еще арифметику преподавали, но я ее терпеть не мог. Очень нудный предмет, поверьте. Сплошные цифры и ничего больше. О так называемой таблице умножения у меня до сих пор крайне приблизительное представление. Зато по правилам хорошего тона я всегда имел высший балл.

– О да, это сразу бросается в глаза.

– Может быть, теперь вы немножко расскажете о себе? – предложил Арч. – А то все обо мне да обо мне, прямо неудобно становится.

Бот вошел в полосу низкой облачности. Непроглядная, волокнистая, ватная мгла обволокла купол. Ликка переключила управление на себя и стала набирать высоту.

– Попробуйте угадать, – лукаво бросила она. – Ведь вы должны видеть людей насквозь.

– Тут вы немного заблуждаетесь, нам не преподают рентгенологию. Впрочем, я попробую.

Снова засияло солнце. Казалось, бот завис под бледноголубым небесным сводом, над сплошной, чуть вогнутой белой равниной. Ничто не выдавало скорости, с какой неслось воздушное суденышко.

– Судя по всему, вы человек искусства, – заявил Арч. – Об этом свидетельствуют эксцентричность, живость, остроумие. Плюс профессиональная пластика, вообще манера держаться… Полагаю, что вы актриса, причем в амплуа травести. Ну как, угадал?

Ликка от души рассмеялась и захлопала в ладоши.

– Браво, почти в самую точку. С детства мечтала стать актрисой, как это ни банально. Но судьба решила иначе. Даю вам еще одну попытку. Отгадывайте.

– Нет уж, предпочитаю сдаться сразу. Итак, кто вы?

На панели управления замигал зеленый огонек, означавший, что автопилот передал управление лоцманской службе космопорта. Бот описал длинную дугу, одновременно снижаясь. Вдоль купола заструились космы тумана, затем облачная пелена плавно надвинулась, обступила со всех сторон. Даже габаритные фонари на краях диска исчезли из вида. По внутренней поверхности пластикового купола заиграли разноцветные отблески индикаторных огоньков.

– Не хотелось бы вас разочаровывать, – вздохнула девушка. – Профессия у меня самая заурядная. Я заканчиваю курсы шеф-операторов. Буду работать на какой-нибудь далекой космической станции, с годами превращусь в растрепу и зануду. В общем, ничего блистательного.

– Странно. Пеняете на профессию, которую сами же выбрали. Зачем тогда было идти на курсы?

Неожиданно Ликка посерьезнела, от ее дурашливых ужимок не осталось и намека.

– Ну, это и вовсе скучная материя, – ответила она и принялась рассеянно покачивать совершенно бесполезный в тот момент штурвал.

Густую завесу облаков словно бы сдернуло с купола и унесло ввысь. Арч увидел множество летательных аппаратов – от маленьких юрких «двоек» до длинных веретенообразных «тысячников». Расположенные в строгом порядке, неукоснительно придерживаясь заданных интервалов и дистанций, они летели к космопорту по входной трассе, как будто их несла незримая конвейерная лента, которая вдали сужалась и впадала в разверстую грань прозрачного гигантского икосаэдра, где помещались пассажирские залы. Другой транспортный поток, столь же упорядоченный и непрерывный, брал начало от противоположной стороны колоссального здания, уходил ввысь, расширяясь наподобие прожекторного луча, и терялся среди низко нависающих туч. По обе стороны главного корпуса простирались взлетно-посадочные площадки, уставленные ровными рядами пассажирских кассет. То и дело кассеты, состыкованные с ажурными чашами буксировщиков, стартовали или приземлялись. Это походило на город, застроенный металлическими башнями, которые волшебным образом, невесомо и бесшумно, снуют вверх-вниз.

Арч не успел вдоволь налюбоваться космопортом – строй, в котором летел их бот, нарушился. Словно шарики в гигантской четырехмерной головоломке, летающие суда перестраивались, менялись местами, и вот уже Арч с Ликкой оказались в гуще «двоек» и «четверок», скучившихся, едва не задевающих друг друга боками. А над ними, столь же тесной армадой, неслись двадцатиместные диски, и сквозь их гущу едва виднелись расположившиеся еще выше стоместные сфероиды.

– Мне всегда не по себе, когда я попадаю в такую теснотищу, – пожаловалась Ликка. – Мерещится, что вот-вот с кем-нибудь столкнусь.

– Исключено. У лоцманов продублированы все операционные цепи, плюс эхо-контроль на выходе. Да и наш автопилот начеку.

– Знаю. И все равно как-то боязно.

Прозрачная, посверкивающая громада главного корпуса надвинулась, поглотила разделенный на эшелоны летящий рой. Спустя несколько мгновений бот Арча и Ликки уже опустился в посадочную чашу на карусельной стоянке. Они вышли, эскалатором поднялись в ближайший зал, продольно располосованный движущимися дорожками, уставленный рядами двойных кресел. Подойдя к справочному автомату, Арч подтвердил заказ на рейс в 20.40, узнал, от какого портала курсирует вагончик на кассету.

– У меня есть еще около получаса, – сказал он. – Если вы не передумали насчет сока, я к вашим услугам.

– Полный восторг, – отозвалась Ликка, беря его за руку.

Бегущая дорожка перенесла их в другой конец трапециевидного зала, к балконному кафетерию. При виде вращающихся стеклянных дверей Арчу невольно вспомнились турникеты Тхэ, и тут же пошла, пошла разматываться в памяти ниточка… Опять он ощутил себя чужим и ненастоящим в привольном, светлом мире, где пространство не загромождено подслеповатыми небоскребами и угрюмой, вечно спешащей толпой. Словно бы не он сидел, откинувшись в кресле, высоко над космодромом, и не ему улыбалась бойкая девушка, похожая на Аму. Все казалось нереальным – балконные перила, простор, ветерок, поигрывавший длинными, солнечного цвета прядями, выбившимися из-под цветной тесьмы. Он не удивился бы, доведись ему сейчас очнуться в закутке за вонючими контейнерами с маринованными водорослями, в жару и предсмертных корчах…

– Так и будем сидеть? – осведомилась Ликка, поправляя волосы. – Ухаживайте за мной, пожалуйста, ухаживайте. Закажите стаканчик ларгатового.

– А что к нему? – Арч встряхнулся, выдвинул сбоку столика наборную клавиатуру.

– Ничего.

– Может, съедите хоть что-нибудь за компанию? Сам я не прочь перекусить.

– Ладно, берите мне то же, что и себе, – она прыснула и добавила. – Только вдвое меньше.

Пока он делал заказ, Ликка вертелась, бесцеремонно разглядывая сидевших за соседними столиками.

– Не кажется ли вам, что напротив вас сидит самая красивая девушка среди всех присутствующих? – спросила она.

– Кажется, – подтвердил Арч.

– А сами вы не могли догадаться и сказать об этом? Что вы можете добавить?

– Что я крайне польщен.

Подкатила тележка с напитками и едой. Переставляя на столик стаканы и блюда, Арч подумал, что на Тхэ такие лакомства, если вообще там есть нечто подобное, мог бы себе позволить лишь человек высокого ранга, никак не ниже пятой категории.

Ликка подняла стакан с густым фиолетовым соком, кивнула Арчу.

– За ваше важнющее задание. Успеха вам, ну, и все такое.

– Благодарю, – он отхлебнул сока и принялся за еду.

– Послушайте, Арч, – спросила Ликка, оставив иронический тон. – Что вас так гнетет? Не отпирайтесь, я же вижу.

– Пустяки. Предстартовый мандраж новичка.

– Будь по-вашему. Не хотите говорить, значит, не надо. А почему вас никто не провожает? У вас на Альции ни друзей, ни родных, да?

Подперев голову рукой, она смотрела на него с неожиданной серьезностью и грустью. Чужая, бесконечно далекая, случайно встреченная на путях этого лучезарного чужого края.

– У меня их вобще нет. Нигде.

– Как же так… Совсем никого?

– Совсем.

Арч собрался с духом и выпалил:

– И вообще я с так называемой карантинной планеты. Понимаете?

Вопреки ожиданиям, его признание вовсе не потрясло собеседницу.

– Не совсем понимаю, – ответила она. – При чем тут Разведка, жетон… И как вы тогда очутились на Альции?

– Очень просто. Я был обречен. Ну, смертельно болен. Один разведчик, добрая душа, забрал меня на свою базу. Вылечили. Потом – Адапторий на Самарне. Знаете про такое заведение?

– Более-менее.

– А когда пришло время выбирать профессию, я попросился в Разведучилище.

– Кажется, теперь поняла, – Ликка пристально посмотрела ему в глаза. – Вы возвращаетесь на свою планету, да?

– Угадали.

– И… и как там?

– Плохо, – вздохнул Арч. – Плохо до неправдоподобия. Теснота, голодуха, зверство. Лучше я не буду рассказывать. Вы там не были, не поймете. Здесь все по-другому. Другая жизнь, люди другие…

Он взял бутербродик, повертел, положил обратно на блюдо. Ликка осторожно, кончиками пальцев коснулась его руки.

– Простите, если… Чисто женский вопрос, не сочтите за бестактность… Вы возвращаетесь к кому-то? Вас там ждут?

Арч поразмыслил немного.

– Нет, – сказал он. – Я думаю, что нет.

– Простите, я сама не знаю, почему спросила…

– Ничего, – он осушил стакан и отодвинул в центр стола. – Честно говоря, я даже не могу объяснить толком, зачем возвращаюсь. Но и оставаться здесь тоже не могу. Это было бы… подлостью, что ли.

– Как вы сказали? Подлостью? Что это слово значит?

– Ну, как бы вам объяснить. Слово архаичное. Означает поведение предельно аморальное, грязное…

– Дошло, – кивнула Ликка.

– Вот такие мои дела, – подытожил Арч и умолк.

Некоторое время они сидели, не притрагиваясь к еде.

– Только не смотрите на меня с такой жалостью, – попросил Арч.

– Хорошо, не буду. Хотите, я расскажу вам про себя?

– Да. Хочу.

– Рискую показаться вам заурядной дурочкой… Знаете, я была влюблена. Неважно, в кого. Такой девичий возраст, без роковой любви не обходится. Даже неприлично как-то без нее. Вот. Я и влюбилась, – Ликка взяла стакан, посмотрела поверх края на Арча. – Обычно я пью санхалевый сок. Привыкла, с детства. А сегодня захотелось ларгатового. Я чепуху говорю, правда?

Ответа, кажется, не требовалось; Арч промолчал.

– Вот вы улетите на свою планету. Я буду торчать на какой-нибудь перевалочной космостанции. Однажды, когда очень соскучусь, возьму и синтезирую себе ларгатовый сок, – она отпила из стакана. – И вспомню этот день, вспомню вас. Это смешно, да? Я кажусь вам дурочкой?

– Нет.

– Вы из вежливости так говорите. Ведь это же смешно. Даже возраст не оправдание, – заявила девушка, скорее бравируя, чем смущаясь.

– На моей планете нет ларгатового сока, – сказал Арч. – Да и вообще никакого нет. Но если мне станет тяжело на душе, я вполне смогу представить, что пью именно его. – Он взглянул на часы и добавил. – Мне пора.

Ликка сгребла блюдца и стаканы в центр столика, нажала на кнопку сбоку. Темный квадрат посредине столешницы распался на четыре наклонных треугольника, и пластиковая посуда соскользнула сквозь толстую ножку столика к агрегатам очистки и переплавки.

Они вышли через дверь-вертушку в зал, пересекли его, спустились к шестнадцатому порталу, где уже стоял прицепной вагончик, на треть заполненный пассажирами.

– Спасибо вам, Ликка, – сказал Арч. – Прощайте. Будьте счастливы.

– Поцелуйте меня, – попросила она.

Наклонившись, он коснулся губами ее щеки.

– Нет, – запротестовала она. – Так целуют детей.

Маленькие, горячие ладошки сомкнулись на его затылке, лицо Ликки приблизилось вплотную, и все заслонили широко раскрытые серые глаза. Потом ресницы девушки опустились, растерянный Арч ощутил ее дыхание у своих губ, прерывистое нежное дыхание, и чуть заметный, терпкий аромат плодов ларгата… Влажный ожог поцелуя продлился чуть больше мгновения; Ликка отпрянула, потупилась. Арч не успел вымолвить ни слова. Она повернулась и пошла, почти побежала. А он стоял и смотрел, пока ее розовое платье не скрылось вдалеке, за поворотом.

9

И опять он ощутил себя бесповоротно одиноким. Это чувство не покидало его, лишь изредка становилось незаметным, словно воздух, которым дышишь. Там, за порталом, начиналась бесконечность – звездный вихрь Галактики, сгустки пылающей плазмы, разделенной безднами, и крохотные голубые пылинки обитаемых планет. Непомерное, непостижимое пространство просвечивало сквозь реальность, такую обыденную и простую – пухлое, плотно обнимающее кресло, сумка на коленях, урчание тягача, и вот уже панорама космопорта плавно поворачивается вокруг вагончика, бежит мимо, выдвигает из своей глубины серебристую башню пассажирской кассеты, которая стремительно разрастается ввысь и вширь, запрокидываясь от собственной высоты.

Внутри решетчатой шахты сновали кабины подъемников. На макушку кассеты уже опускался, растопырив стыковочные муфты, антигравитационный буксировщик. Прежде, чем шагнуть из подъемника в раскрытый люк, Арч оглянулся и увидел сквозь прозрачную стенку густой, загибающийся кверху точечный рой, исходивший из треугольной пасти далекого, призрачного икосаэдра. Где-то там, в крохотном ботике-двойке, улетала случайно встреченная и утраченная навсегда девушка в розовом платье. И в том, что она походила, как близняшка, на Аму, крылась нестерпимо горькая насмешка судьбы.

Оба салона кассеты наполовину пустовали, Арч сел на первое попавшееся место и уставился в овальный иллюминатор. Из транслятора донеслось традиционное приветствие экипажа, который сейчас находился далеко за пределами атмосферы, в рубке межзвездного челнока, занявшего стационарную орбиту. Опорные шахты неспешно отвалились, кассета дрогнула, снялась с цоколя и заскользила ввысь. Вскоре она прошила облака и словно бы повисла в холодном сиянии высоты. Казалось, она летит не сквозь пространство, а сквозь время – планета мало-помалу прогибалась, и над краем ее пепельно-голубой, наполненной облаками чаши постепенно выцветала небесная синь, сменяясь сумерками, затем тьмой космической ночи. На черном куполе неба проступили мириады звезд. Здесь, в центре Галактики, их было видно в несколько раз больше, чем с окраинной Тхэ. Немного погодя среди частого звездного узора появилась темная брешь. Она разрасталась, принимая странные очертания, в которых Арч наконец распознал кассетный межзвездник. Корабль походил на цветок с пятью прямоугольными лепестками, недоставало шестого – той кассеты, что стартовала с Альции и теперь приближалась к нему. Начались швартовочные эволюции, межзвездник наискось ушел вниз и скрылся из виду. Иллюминатор повернулся в сторону слепящего солнечного диска, тут же сработала автоматика, опустившая внутри двойного прозрачного пластика дымчатый светофильтр. Арч отвернулся и откинулся на спинку кресла.

Предстояла монотонная рутина транспространственного рейса. Швартовка, разгон, нырок, торможение, затем буксировка в порт прибытия. Все вместе займет не меньше трети суток.

Вытащив из сумки распечатку устава, Арч положил ее на колени, открыл наобум и углубился в чтение.

"Ст. 116. Разведчик обязан всячески избегать действий, которые могут затрагивать безопасность других лиц, их здоровье, честь и судьбу.

Ст. 117. Разведчику возбраняются какие бы то ни было действия, продиктованные личными интересами.

Ст. 118. а) Любые масштабные акции, влияющие на естественный ход событий, должны быть предварительно согласованы руководством бригады с Комиссией по делам карантинных планет при Галактической Лиге.

б) В оперативной обстановке допустимо принятие решений лично разведчиком, под его ответственность, в рамках статей 110—117 настоящего Устава".

Все это он знал наизусть, однако внимательно перечитал. Суконное убожество языка и мысли, но ведь иначе не скажешь. Выглядит абсолютно разумно и правильно, поспорить не с чем. Так ли это на самом деле?

Его мыслями завладела формулировка «естественный ход событий». Особой конкретностью она не отличалась, каких-либо разъяснений в уставе не нашлось. Интересно, кем же определяется этот «естественый ход» – Галактической Лигой, властями карантинной планеты, Провидением? Выходило так: разведчик сам по себе, происходящее – само по себе. Хотя, с известной точки зрения, присутствие разведчика на планете вытекает из того же «естественного хода событий», берущего начало от Темных Веков и ссыльных звездолетов. Далее, в иных случаях именно невмешательство может являться противоестественным. Арч удивился, обнаружив такой грубый изъян в безупречной на первый взгляд логике устава. Над этим стоило основательно поразмыслить.

Однако его преследовал слабый аромат ларгатового сока, мешавший сосредоточиться. Он стал прикидывать, какое задание ему дадут и долго ли придется пробыть на Тхэ, несколько суток или несколько лет. Нет сомнения в том, что ему удастся разыскать Ликку, достаточно сделать запрос в ее училище. Дальше он не стал загадывать. Ему вдруг стало не по себе при мысли об отпущенной ему долгой, непомерно долгой жизни. На локтевом сгибе алела точка от очередной прививки Агеронтона. Чудодейственное снадобье бессмертия текло в жилах Арча, но не придавало его существованию ни смысла, ни цели. Куда бы его ни забросила судьба, он обречен маяться и тосковать, на Тхэ – по красотам Альции, на Альции – по своей обездоленной планете. Он не мог и предположить, что бессмертие обернется такой жестокой насмешкой.

А звездолет мчался с баснословной и в то же время совершенно неощутимой скоростью, ибо испещренный звездами космос застыл, словно приклеенная к иллюминатору светящаяся картинка. Арч сунул устав в сумку, разложил кресло до упора и отрегулировал его мягкость. Погрузиться в сон для него не составило труда.

Ему приснился цех, где работала Ама, и ни разу не виденный, но знакомый до жути по ее рассказам старый волочильный стан, имевший прозвище «палач». Будто бы он, Арч, стоит в дверях, и Ама, изумленная, ликующая, в розовом платье и с цветной тесьмой в волосах, бежит к нему вдоль стана, мимо сваленных кучей бунтов проволоки, бежит и не видит, что грейфер в полтора данна весом начинает перекашивать; натужно, с дрожью вращается барабан; она бежит; Арч не слышит собственного вопля, такой грохот стоит в цехе; грейфер срывается и летит, сбивая Аму с ног; обломок болта с визгом впивается в стенку; хлещет масло из сорванного штуцера гидравлического привода; сбоку стана, точно выброшенные взрывом, взвиваются спиральные щупальца проволок, они хлещут в воздухе, ища жертву, и разом набрасываются на распростертую в луже крови Аму…

Проснувшись, он долго не мог отойти от кошмара. Заказал киберстюарду тоник, выпил две порции кряду, отрелаксировал, проделал малый дыхательный комплекс. Помогло. В иллюминаторе висел тонкий серп – его порт назначения, Орепта. Наручные часы показывали девяносто восемь часов семьдесят три минуты, обычные штучки электроники после транспространственного нырка. Арч стер показания, запросил местное время космопорта, поставил часы по нему.

Тоник распалил аппетит. Пока межзвездник выходил на орбиту и подоспевшие буксировщики принимались растаскивать кассеты, Арч перекусил на скорую руку, заказав котлету в тесте и фруктовое желе, традиционные кушанья пассажиров дальнего рейса.

Спуск прошел быстро, без заминок. Над космопортом занимался рассвет, когда Арч, поеживаясь от холодка, вошел в зал для прибывающих и прямо у дверей наткнулся на Гура.

– Ну, привет, – с ходу облапив Арча, пробасил тот. – Что ж ты экипировался не по погоде?

– В спешке не сообразил. У нас там жарища, – он машинально выразился «у нас», как будто Альция еще имела к нему какое-то отношение.

– Топай переодеваться, я тебя здесь подожду.

В гардеробной кабинке Арч сменил летнюю одежду на плотный комбинезон, поразмыслив, заказал утепленную плащ-накидку, поскольку Орепта славилась резкими перепадами температур и ураганными ветрами. Перекинув плащ через руку, он вернулся в зал.

– Ну, гордость училища, рассказывай о своих успехах, – потребовал Гур, направляясь вместе с Арчем к стоянке дисколетов.

– Что там рассказывать. Будто ты сам не учился. Обыкновенно, – пожал он плечами.

– Экий скромник. Знал бы ты, какие дифирамбы тебе поет Млет. А он обычно скуповат на них.

– Брось шутить. Он один-единственный раз со мной пообщался, перед отбытием. Тогда же смотрел мой матрикул.

– Я вовсе не шучу. Он с самого начала лично следил за твоей учебой.

– За что мне такая честь?

– Вот это спроси у Млета, ладно?

Арч искоса посмотрел на своего спутника.

– Ну, а что Млет сообщает кроме похвал?

– Кроме них – ничего. Разве тебя это удивляет?

– Удивляет. Но я не в претензии.

Свободных «двоек» на стоянке не оказалось, поэтому друзья взяли четырехместный бот. Арч попросился за штурвал, и Гур охотно уступил ему водительское место.

– Куда летим?

– К старине Тормеку. Он у себя в коттедже. Курс 301.

– Мне что-то говорили насчет бригадира двенадцатой, – заметил Арч, запуская движитель.

– А это он самый как раз и есть. Когда я притащил тебя на космобазу, он был в отпуске, и вы не увиделись. Ничего, теперь познакомитесь.

Карусельная стоянка медленно вращалась. Поравнявшись с выпускным проемом, бот снялся с чаши, вылетел наружу и понесся в общем транспортном потоке, постепенно набиравшем высоту. Едва отключился провожавший лоцман космопорта, Арч свечкой устремился ввысь, нахально «утерев форштевень» двадцатиместному судну. Протестующе мигнул красным светодиодом автопилот, перехвативший на секунду управление, отчего бот резко шарахнулся в сторону.

– Ты бы все-так полегче, – проворчал Гур. – Наши годы молодые, везде успеем.

– Извини. На радостях расшалился.

Покинув общий строй, Арч лег на курс и включил автопилот. Вдалеке, на краю космодрома, виднелся колоссальный обелиск Памятника Всем Жертвам. Над далекими, дымчатыми зубцами горного хребта сияло голубоватое солнце Орепты. Гур порылся в рундучке, вынул и надел темные очки, вторую пару протянул Арчу.

– Ты сегодня что-то не в духе, – заметил он.

– Сон дурной приснился. Про Тхэ.

– Ясно, – понимающе кивнул Гур.

Ровные зеленые прямоугольники плантаций внизу сменились рыжими складками предгорья. Прямо по курсу вздымалась могучая горная цепь, ее кварциновые склоны сверкали и переливались на солнце. Арч сдвинул очки на лоб, чтобы полюбоваться этим гигантским самоцветом во всей красе, но Гур тронул его за локоть.

– Не советую, – предостерег он. – Глаза могут разболеться.

Когда бот перевалил через сияющие пики, внизу открылась узкая долина, зеленой морщиной вьющаяся посреди голого плоскогорья.

– Ну вот, скоро будем на месте, – нарушил долгое молчание Гур. – А все-таки, о чем ты так хмуро думаешь?

– О сто восемнадцатой устава, – признался Арч. – Как прикажешь понимать пресловутое невмешательство в естественный ход событий? Это значит, ходить по грязи – и не запачкаться. Упасть в воду – и не промокнуть. Разве нет?

– Выходит, так оно и есть.

– Не складывается что-то. Ведь когда ты вытащил меня с Тхэ, ты нарушил устав. Или я вообще ничего не понимаю.

– Я это сделал под личную ответственность, смотри ту же статью, пункт "б".

– Вот-вот. С одной стороны нельзя, а с другой стороны, можно. Нет внятной границы между тем и другим.

Гур озадаченно запустил пятерню в шевелюру.

– Задал ты мне задачку… – пробормотал он. – А впрочем, не так уж она запутана. Просто надо следовать не букве устава, а его сути. И суть предельно ясна – не вмешивайся, если есть хоть малейшая вероятность причинить вред.

– До ясности тут еще далеко, – возразил Арч. – Сначала объясни мне, как определить, где вред, а где польза. Ну, скажем, кого-то убивают на твоих глазах. Что ты будешь делать?

– Что бы ни происходило, я прежде всего не имею права раскрывать себя, выходя из роли. И отнюдь не из шкурных соображений, как ты, надеюсь, понимаешь.

– Значит, пускай убивают?

– Если я мог спасти человека, я делал это не задумываясь, – сказал Гур.

– Ну, а если убивают убийцу? – не отставал Арч.

Похоже, он загнал Гура в тупик. Во всяком случае, тот не спешил с ответом.

– Послушай, – произнес наконец он. – Не будь таким буквалистом. И еще – не пытайся получить готовый рецепт на все случаи жизни. Его не существует. Есть только твоя личная ответственность и твой служебный долг. А он полностью совпадает с твоим долгом перед человечеством, если угодно. И все.

– Совпадает? Полностью и всегда?

– Для меня да, – твердо заявил Гур.

– Предположим, что перестанет совпадать…

– Не могу себе такого представить.

– Я сказал, предположим.

– Тогда надо менять профессию. Чем скорее, тем лучше.

Этими словами Гур явственно подытожил разговор, и Арч не стал настаивать на продолжении.

Ущелье, над которым летел бот, постепенно расширялось, его заросшие кустарником склоны становились более пологими, затем впереди заблистала бирюзовая гладь высокогорного озера.

– Видишь домик на берегу? – показал рукой Гур. – Правь к нему. Садиться будешь на лужайке, прямо на пузо.

Арч стал выруливать к старенькому коттеджу с просторной террасой, стоявшему на опушке густых зарослей вблизи озера. Не слишком полагаясь на собственный опыт, он перевел автопилот в режим подстраховки, однако помощь автоматики не потребовалась. Бот мягко опустился в высокую траву, слегка завалился набок.

– Ты имел в виду что-нибудь конкретное, когда допытывался насчет сто восемнадцатой? – вдруг спросил Гур, шагая с Арчем к домику.

– Нет. Чисто академический интерес. Перечитывал в пути устав, наткнулся на эту закавыку.

Перед коттеджем на лужайке стоял очаг, сложенный из нетесаных камней. Над ним курился дымок.

– Ага, – заметил Гур. – Кажется, нас угостят печеными орехами. Тормек до них большой охотник. Э-эй, встречайте гостей!

В ответ из зарослей донесся свист, и на опушку вышел человек с охапкой хвороста в руках. Высокий, атлетически сложенный, он носил потертый комбинезон защитного цвета, форменный, однако без знаков отличия. Его кожа имела медный оттенок, характерный для коренных жителей Орепты. В коротко подстриженной черной шевелюре застряли пожухлые листочки.

Свалив хворост у очага, бригадир приветственно коснулся исцарапанной ладонью подбородка.

– Тормек рад вас видеть.

– Здравствуй, старина. Это Арч Эхелала. Принимай пополнение.

– Как прошло путешествие? – обратился к Арчу бригадир.

Тот не смог разобрать, то ли это церемониальная формула, то ли действительно вопрос, и сказал наобум:

– Спасибо, сносно.

Вполне удовлетворившись ответом, Тормек присел на корточки и стал подбрасывать сухие сучья в очаг. Пламя с треском набирало силу. Потянуло резким, приторным запахом горящей ароматической смолы.