7

Инструктор хлопнул в ладоши.

– Отдохнули? Продолжим. Упражнение «дуэль». Оружие зачехленное. Дистанция сто. Правила вольные, – единым духом выпалил он. – Первая пара, Киммо и Арч, приготовиться.

Встав с корточек, Арч поправил и застегнул пухлый защитный жилет, подтянул ремешок шлема, опустил забрало. Обменявшись рукопожатием с белобрысым крепышом Киммо, он отошел в дальний конец зала.

Оба дуэлянта встали спиной друг к другу, на расстояни ста локтей, каждый проверил застежку кобуры.

– Готовы? – крикнул инструктор. – Хоп!!

Арч сделал длинный прыжок в сторону, затем диагональный кувырок через плечо, уже с пистолетом в руке. На лету он увидел перевернутый зал и Киммо, проводящего маятниковый финт. Два выстрела грохнули одновременно.

– Прошу ко мне, – позвал инструктор, и соперники трусцой поспешили к нему. – Арч Эхелала, упражнение на «отлично». Финт безукоризненный, попадание точное.

На правом плече Киммо ампула оставила багровую кляксу.

– Теперь вы, Киммо Соная. Средне, весьма средне. Слишком простой финт, приберегите его для противников послабее. Конечно, так легче целиться, но и сами вы служили удобной мишенью.

Киммо потупился.

– А главное, ваш выстрел не засчитывается, – инструктор ткнул пальцем в след краски на стоячем воротнике Арча, под самой кромкой шлема. – Настоящая ампула, попав сюда, причинила бы опасную рану. Придется еще поработать на тренажере, хорошенько поработать, Киммо.

– Ясно, – буркнул курсант.

– Можете отдыхать пока. Очередные, приготовиться.

На ходу снимая шлемы, Арч и Киммо направились в угол зала, к тоник-автомату.

– Слушай, ты в предплечье целил? – полюбопытствовал Арч, осушив порцию напитка.

– В плечо, – Киммо смахнул капельки пота, обильно проступившие на лбу, и припал к стакану.

– Не то упреждение берешь.

– Сам знаю. После спортивных пистолетов никак не привыкну. Я же с малолетства палил на пуговичном стенде. Все рефлексы на ту стрельбу.

– А, вон оно что…

Часы на запястье Арча коротко пискнули, и из них послышался монотонный голос киберсекретаря:"Курсанта Эхелала приглашает шеф училища… Курсанта Эхелала…" Прижав ногтем тангенту, Арч ответил:"Информацию получил. Я в зале стрельб. Иду."

– За что тебе такая честь?

– Понятия не имею. Пороть вроде не за что, награждать тоже.

– Ну, удачи тебе.

– Спасибо.

Вызов несколько удивил Арча – шеф училища почти не занимался делами курсантов второй ступени, его любимым занятием было натаскивать выпускников. Кроме того, как Арч только что сознался однокашнику, за ним не числилось никаких провинностей, равно как и заслуг.

В кабинете шефа шел ремонт, оранжевый кибер о двенадцати коленчатых лапах ползал по стене, заменяя облицовочные плитки. Хозяин помещения, мускулистый негр с гладко выбритой головой, сидел за компьютером и бегло считывал даные с дисплея, время от времени внося пометки. При появлении Арча он вышел из-за столика и поднял ладонь, растопырив пальцы в знак наилучших пожеланий.

– Приветствую, курсант Эхелала. Садитесь, пожалуйста.

– Благодарю, – Арч ответил жестом почтения и внимания.

– Я как раз изучаю ваш матрикул. Должен признать, что ваши успехи за столь короткий период заслуживают всяческой похвалы.

– Спасибо, наставник.

– Предлагаю обойтись без лишних церемоний. Меня зовут Млет.

– Да, я знаю.

– Мне привычнее слышать обращение по имени, – Млет пододвинул к Арчу прозрачную чашу с алыми продолговатыми ягодами. – Угощайтесь.

Приверженность шефа к обычаям его родной планеты Латор и межпланетному этикету жестов давно стала в училище притчей во языцех. В частности, перед любой беседой он устраивал символическую короткую трапезу, проходившую в сосредоточенном молчании.

Проглотив несколько сочных ягод, Арч поблагодарил и отодвинул чашу.

– Можно сказать без преувеличения, что вы входите в число наших лучших питомцев, – заговорил Млет. – Однако есть одно обстоятельство. Оно касается этической сферы.

Он похлопал ладонью по кожуху компьютера.

– Здесь обобщены и экстраполированы данные всех ваших тестов за время пребывания у нас. Результат крайне настораживает, и я вынужден задать вам вопрос. Надеюсь, подозрение, которым он вызван, не явится для вас оскорбительным.

– Я слушаю.

– Скажите, Арч, вы способны убить человека?

– Да, – незамедлительно последовал ответ.

Шеф разведучилища огорченно кивнул.

– Благодарю за откровенность. Но она, как ни прискорбно, подтверждает самые худшие опасения.

– Что поделать. Я родился и вырос в другом мире. Правда, мой ответ требует уточнения.

– Извольте.

– Давайте определим, кого можно считать человеком, а кого нет. В том мире, откуда я родом, есть двуногие выродки, которые не заслуживают человеческого звания. Так вот, я считаю, что человека убить недопустимо, но выродка, нелюдь – не только можно, а должно.

– Так. Концепция, с позволения заметить, далеко не новая.

– А я не претендую на оригинальность, – Арч бодрился, хотя выдержать пристальный, сверлящий взгляд Млета было нелегко.

– Мой контраргумент тоже не блещет новизной. Лично вы беретесь отличить человека от закоренелого выродка? И соответственно решать, кому – жить, кому – нет? Далее. Если допустить, что человечество делится на эти две группы, кто определит границу между ними – объективную, непреложную границу? Наконец, если предоставить людям право уничтожать, как вы выразились, нелюдь, то по всем канонам формальной этики нелюдь приобретает полное право уничтожать людей. Не так ли?

Ремонтник-кибер собрал старые плитки в стопку, водрузил ее себе на спину и шмыгнул в услужливо разъехавшиеся двери.

– Так что вы скажете?

– Боюсь, вы перехлестываете, Млет. Не сочтите за дерзость, но формальная этика, которой вы оперируете, припахивает кабинетной пылью.

– Видите ли, человечеству дорого досталась сия этика в ее окончательном виде. Любые искажения, любые отступления от нее припахивали реками крови. К примеру, в Темные Века на моей планете Латор население подразделялось на полноценных граждан и, так сказать, недочеловеков. Этакий перехлест, органически вытекающий из пренебрежения к моральным доктринам. А разграничение проводилось согласно принципу, который ныне кажется вопиюще нелепым. Чернокожие люди были господами, белокожие – рабами. Так что доведись вам родиться на Латоре в те далекие времена, вы автоматически попали бы в число презренной нелюди.

– Хорошо, я попробую объясниться иначе, – упорствовал Арч. – Ваш Принцип Гуманности внешне безупречен. «Он – это ты.» Возвышенно, прекрасно, исчерпывающе. Но он действителен лишь там, где его соблюдают все, поголовно, без исключения. Ведь если он – садист, насильник, палач, то кто же я?

– Ну что ж, отбросьте Принцип Гуманности. И тогда вы неизбежно встанете на одну половицу с палачом. Нельзя быть полуубийцей или наполовину гуманистом. Мораль, в отличие от живописи, не терпит полутонов. Мне очень жаль, Арч. Вы многому здесь научились. Пожалуй, всему, кроме основного. Того, ради чего вообще создана Разведслужба.

– Если я вас правильно понял…

– Присядьте, пожалуйста, – мягко попросил Млет. – И не горячитесь. Иначе можно усомниться в вашей выучке.

– Просто разговор идет к тому, что моя выучка бесполезна, и в Разведке мне делать нечего.

– Ошибаетесь. Дело обстоит как раз наоборот. Сегодня утром я получил экстренную депешу. Вам необходимо в течение суток прибыть на Орепту, к бригадиру-двенадцать. Дальнейшие инструкции получите у него.

Недоумевающий Арч опустился обратно в кресло.

– Разве мой курс обучения закончен?

– Не совсем, однако для оперативной работы вы подготовлены неплохо. Насколько я понимаю, готовится акция, в которой требуется именно ваше участие. Причем безотлагательно.

– Час от часу не легче. Откуда вам известно, что это так? Из депеши, или просто догадываетесь?

– Я располагаю конфиденциальными сведениями, – туманно ответил Млет.

Подавшись вперед, Арч уставился в карие, с поволокой глаза шефа.

– Скажите… Двенадцатая бригада… Меня туда зачисляют и пошлют на Тхэ?

– Раз уж вы сами догадались, не буду секретничать. Действительно, вас посылают именно туда. И если не ошибаюсь, ради этого вы и пришли в Разведслужбу.

– Да. Ради этого.

– Теперь вернемся к началу нашей беседы. Запомните, Арч. Вы не судья и, тем более, не каратель. Вы – разведчик. Я хочу получить гарантии, что там, на Тхэ, ни один человек не погибнет от вашей руки. Достаточно вашего честного слова.

Откинувшись в кресле, Арч прикрыл глаза, силясь совладать с волнением.

– Вы вправе отказаться от задания, если не уверены, что сдержите свое слово, – добавил Млет.

– Хорошо, – наконец проговорил Арч. – Что бы ни случилось, я не преступлю запрет. Клянусь вам.

– Печально, что для вас это только запрет. Пусть так, – шеф встал и протянул для пожатия обе руки. – Ваша учеба окончилась. Поздравляю.

– Спасибо, – сказал Арч, поднявшись с кресла и отвечая крепким рукопожатием. – Когда отправляться?

– В двадцать-сорок, из второго пассажирского. Место для вас забронировано. На Орепте в порту вас встретят.

– Значит, я еще успею побродить по городу.

– Вполне.

– Прощайте, Млет.

– Прощайте, Арч. Будьте осторожны. Желаю блага.

Шеф разведучилища явно чего-то не договаривал. Он знал гораздо больше, чем мог себе позволить сказать. Но Арчу было все равно.

Сборы не отняли много времени. На скорую руку приняв душ, Арч уложил в сумку форменный комбинезон, кристаллограф и кассеты к нему, а также пухлую папку с распечаткой служебного устава. В последнем, впрочем, он не испытывал особой необходимости, поскольку знал его наизусть, от корки до корки. Натянув шорты и майку, он закинул сумку через плечо и лифтом поднялся в диспетчерскую. Там дежурил незнакомый ему первогодок, совсем еще мальчишка с пушком над губой.

– Привет, старина. «Двоечки» есть?

Тот развел руками.

– Как назло, все в разлете. Подождешь полчасика, или попробую одолжить по соседству?

– Одолжи, будь ласков.

Курсант уселся за коммуникатор, и вскоре ему удалось выпросить двухместный бот у диспетчера академгородка. Тем временем Арч открыл свой почтовый ящичек, взял ненадписанный конверт, вынул оттуда новехонький личный жетон сотрудника двенадцатой бригады Разведслужбы и записку, сообщавшую номер рейса из второго пассажирского космопорта, время вылета, посадочное место.

– А вот и ваша «двойка», – почтительно молвил дежурный. – Счастливого вам полета.

Заметив в руках Арча титановый жетон разведчика, он невольно перешел на «вы».

За широким полукруглым окном диспетчерской появился летящий диск. Ведомый автопилотом по пеленгу, он стремительно приблизился, завис над крышей здания и плавно опустился в одну из посадочных чаш. Словно прозрачная челюсть, откинулся пластиковый фонарь, глянцево блеснули красные десны сидений.

– Счастливо оставаться, – Арч сунул записку и жетон в нагрудный карман, вышел на летную площадку и сел в бот.

Он бросил сумку на соседнее кресло, взялся за штурвал. Фонарь сомкнулся, и бот взмыл в безоблачное небо.

Сделав прощальный круг над восьмиконечной белой звездой учебного корпуса, похожего сверху на ажурную шестеренку с тупыми зубьями, Арч задал курс и препоручил управление автопилоту. Чтобы вдоволь полюбоваться городом, он избрал минимальную скорость и высоту, а также придал аппарату легкий отрицательный тангаж.

Внизу розовели, алели, зеленели сплошные сады, прорезанные кое-где оросительными каналами. Здания были почти неразличимы, укрытые в тени раскидистых, могучих ветвей. Начиналась пора плодосбора, и среди листвы сновали садовые киберы, издали похожие на жуков с непомерно большими, отвислыми брюшками, куда они собирали фрукты. По сравнению с буйной и щедрой растительностью Альции, некогда потрясший Арча Самарн казался чахлой пустошью. Арч знал, что под сенью розовой, алой, зеленой листвы раскинулся просторный город с тропинками вместо улиц, с легкими и светлыми одноэтажными домиками, увитыми цветущими лианами, а под городом, глубоко в толще земли, день и ночь напролет работают громадные автоматизированные заводы, и тяжелогрузные составы несутся по тоннелям из конца в конец континента. Однако при взгляде сверху верилось в это с трудом.

Повинуясь движению штурвала, бот заложил вираж и, полого снижаясь, пошел на посадку.

Для своей прощальной прогулки Арч избрал парк, разбитый на берегу искусственного озера. Сумку он оставил на сиденье и включил габаритные огни в знак того, что бот занят.

Всюду царило послеполуденное затишье, только у песчаного берега, на отмели, возилась и плескалась стайка детворы. Проходя по аллее, Арч сорвал несколько спелых и крупных, с кулак величиной, розовых плодов. Забрел в озеро, не снимая сандалий, сполоснул фрукты и зашагал по колено в воде вдоль пляжа, смакуя истекающую соком волокнистую мякость. На его пути, словно темные подводные брызги, носились перепуганные мальки.

Окруженный сказочным великолепием чужой планеты, он не испытывал ни малейшего восторга, и даже мысль о собственной свободе и бессмертии не пьянила его, как прежде. Наконец сбылось долгожданное, ему предстояло возвращение на свою планету. В который раз Арч вспомнил бетонные чащобы Тхэ – давка, грязь, вонь, всюду лишь облупленные стены, подслеповатые окна, шелушащаяся унылая краска и пухлая ржавчина лестниц, ярусов, мостков, барьерных сеток. Бессмысленная спешка, толчея, нескончаемые людские потоки, хмурые лица и тусклые глаза; можно сутками слоняться в толпе, так и не встретив ни единой улыбки… Он доел последний плод и зашвырнул огрызок далеко в озеро.

Еще вчера его жизнь имела смысл и четкую цель – надо окончить курс обучения и добиться, чтобы его направили на Тхэ. Он особо не задумывался над дальнейшим, просто хотел вернуться, не осмысливая толком, почему, зачем, ради кого и чего. Повсюду он чувствовал себя чужим, даже пройдя через Адапторий и Разведучилище. А там, на Тхэ, не осталось ничего и никого своего, кроме худенькой глазастой девушки, которая так и не решилась стать его женой, и уже не станет ею никогда. Да и сам он, Арч Ку Эхелала Ди, совсем не тот, что прежде. Он разведчик, глаза и уши могучей, процветающей цивилизации, но какой в том прок для него, для Амы, для планеты Тхэ и для Галактической Лиги, наконец; ведь он, по сути, не в силах что-либо изменить к лучшему. Его наделили бессмертием, ему дали то, к чему он стремился, – место в Разведслужбе. Однако и то, и другое полностью утратило цену в его глазах. Ему нечего предпринять ни для себя, ни для своих бывших сограждан. Прошлого не вернуть, с Амой ему не быть, а Тхэ никогда не станет цветущей Альцией. И ни одну планету в невообразимо огромной Галактике он теперь не способен назвать своей, родной. Ему принадлежит весь этот громадный звездный мир, но нигде не отыщется уголка, в котором он не чувствовал бы себя безродным пришлецом.

Раздумья прервал вкрадчивый писк наручных часов, напоминавший, что пора лететь в космопорт. Арч вздрогнул, перед прогулкой он установил таймер машинально и тут же забыл о нем.

Быстрым шагом он направился обратно, а когда вышел к стоянке, увидел, что она пуста. Его сумка валялась на скамейке, поодаль. Арч не обиделся. Раз уж кто-то позволил себе вытряхнуть чужие вещи из бота и улететь, значит, на то имелись веские причины.

В углу площадки стояла коммуникаторная кабина. Несколько минут ушло на переговоры с ближайшей диспетчерской. Оказалось, на Цветочном нагорье начинается грандиозный карнавал, многие горожане отправились туда, и возникла временная нехватка летательных средств. Скомпенсировать ее обещали не раньше, чем через три четверти часа. Около тысячи транспортных единиц согласились выслать из близлежащих областей.

Арч прикинул: он успевает на звездолет лишь в том случае, если бот действительно подадут через три четверти часа. Однако никаких гарантий на этот счет не имелось. Стало быть, надо проситься на попутные суда.

Переключившись на канал общего оповещения, Арч не спеша, раздельно произнес:"Всех следующих курсом 190—210, район озера Гарж, прошу подвезти до второго пассажирского. Я один, без багажа". Повторил дважды, прислушался. Пустой эфир шелестел, потрескивал, будто в коммуникаторе завелся некий грызун. Арч снова сделал вызов, добавил:"Опаздываю на межзвездный".

«Ау, одиночка без багажа!» – послышался девичий голосок из динамика. – «Давайте пеленг». – «Вас понял. Включаю». – «Держитесь, иду на сближение». – «Спасибо». – «Пожара нет? Кислорода вдоволь?» – «А я не замечаю таких пустяков». – «Рада за вас».