- Но учти, - не успокаивался Улье. - Вздумаешь нарушить уговор - пеняй на себя. Придушу голыми руками. И никакие штемпы не спасут.
      - Бросьте. Я реалист. Наместник действительно необходим. Ваша кандидатура, сколько могу судить, подходит. Думаю, между нами не возникнет больше трений.
      - По рукам! - воскликнул разведчик-. Лицевые мускулы Зета чуть дрогнули, он с трудом подавил усмешку.
      - Кто бы вы ни были на самом деле, колебаться бессмысленно, - сказал он. - Вселенная стоит на кону, и жребий брошен. Если вы лжете, я заведомо проиграл, если нет - выиграл. Не стоит бояться того, что уже свершилось.
      Он включил селектор:
      - Господин F? Через три минуты постройте у выхода отряд в сорок человек. Я прогуляюсь по равнине.
      - Как? - изумленно переспросил голос в аппарате.
      - Я неясно выразился? Мне необходимо пройтись к реке и обратно. Обеспечьте охрану.
      - Так вы в самом деле выйдете из Башни? - продолжал недоумевать F.
      - Да. Выполняйте.
      Зет встал и распахнул дверь лифта в стене.
      - Прошу.
      Они вошли в кабину и стремительно понеслись вниз.
      - Я строго приказал не подпускать к шлюпке никого без моего личного присутствия, - объяснил Зет. - Предосторожность никогда не бывает излишней.
      - Разумно, - кивнул Улье.
      Лифт остановился. На площадке выходного шлюза их ожидал выстроенный в две шеренги отряд черных балахонов. Одутловатый толстяк в белой хламиде с черной полосой, очевидно господин F, склонился в низком поклоне. Зет сдержанно кивнул ему и, сопровождаемый по пятам Ульсом, прошествовал к трапу. Вышколенная стража заключила их в каре и зашагала, подлаживаясь к походке повелителя и угрожающе выставив острые заступы.
      Трап спускался в темный, дурно пахнущий барак штемпов. Рифленый настил сменялся мощеной дорогой, ведущей за распахнувшиеся с поспешностью ворота.
      - Нельзя ли помедленнее? - проворчал Улье. - У меня нога еще не в норме.
      - Ах да, - Зет убавил шаг.
      Они вышли на рассветную равнину. Стоял час, когда удушливая духота тропической ночи сменяется дневным зноем. Светило еще не показалось из-за бурой гряды плоскогорья, но небо уже посветлело и стало серо-голубым. Где-то там, за непроглядной толщей атмосферы, кружился над планетой грузач с тридцатью контейнерами горючего в трюме.
      Передняя шеренга каре перестроилась в виде клина. Пинками охрана будила и разгоняла лохов, оказавшихся на пути властелина.
      - Баржу сажайте прямо у ворот Башни, - вполголоса втолковывал Зет. Загрузим контейнеры и сразу взлетим.
      - Как поступить с грузачом?
      - Оставьте на орбите. После взлета я попрактикуюсь в стрельбе по движущейся мишени. Пригодится впоследствии.
      - А поселение?
      Зет недоуменно вскинул брови, словно Улье сморозил невесть какую глупость.
      - Мы больше не нуждаемся ни в лохах, ни в штемпах, - объяснил он.
      Шествие пересекло равнину, миновало дюны и вышло к пересохшему ложу водохранилища, где неподалеку от памятного разведчику валуна, омываемая сбоку торопливым горным ручьем, в который превратилась река, лежала в оцеплении тройного кольца штемпов разъездная шлюпка. Завидев белую мантию в центре черного каре, стража поспешно расступилась.
      Улье осмотрел шлюпку и убедился, что она в полной сохранности. Затем приложил палец к выемке на борту, и колпак откинулся.
      - Велите им помочь, - попросил разведчик, навалившись грудью на край борта и пытаясь закинуть на него ногу.
      Зет еле уловимо кивнул, и штемпы бросились пoдсаживать Ульса.
      - Жду баржу, - коротко бросил Зет и повернулся, чтобы уйти.
      - Минутку! Чуть не забыл. Еще два слова.
      - Что такое?
      Улье покосился на стражу. Зет обернулся и указал взглядом дистанцию, на которую следовало отступить черным балахонам. Те суетливо повиновались.
      - Слушаю, - сказал Зет, чуть склонившись к сидящему в кресле разведчику. Тот ухватил властителя за шиворот, другой рукой нанес удар в нервный ствол пониже уха и рывком перевалил обмякшее тело через борт.
      Не успела стража опомниться, как захлопнулся прозрачный колпак, и шлюпка свечой взмыла в небо.
      ЧАСТЬ III
      ПРИНЦИП ГУМАННОСТИ
      Глава 1
      ВЗГЛЯД ИЗВНЕ
      Среди несметного скопища звезд, разметавшихся овальным вихрем на тысячи парсеков, среди этой искрящейся, невообразимо громадной карусели, с краю, вокруг неприметного в числе прочих светила обращалась маленькая голубая планета, и в четырехмерной вмятине, продавленной ее ничтожной массой, кружилась и кружилась по эллиптической траектории металлическая крупинка, ставшая по воле случая гробницей для одного разумного существа и тюрьмой для двоих других, и она несла в своем чреве тридцать скорлупок, начиненных сверхтяжелым самораспадающимся веществом, из-за которого схлестнулись в смертельном поединке две судьбы, заключенные в еще более крохотную крупицу металла, чем та, что вращалась по эллипсу вокруг планеты, и эти крупицы, большая и маленькая, стремительно, по их масштабам, сближались, затем одна поглотила другую, и вот уже далеко позади осталась голубая планета, а извергающая сноп энергии металлическая крошка несла сквозь межзвездное пространство находившихся в ней существ со всеми их страстями, чаяниями, борьбой, вместе со всем, что заботило и застилало в тот момент их умы, мешая осознать, где они находятся на самом деле, не в металлической же оболочке, летящей сквозь пустоту, нет, шире, гораздо шире, чем дано помыслить, и если бы существовал некто, способный окинуть всю картину мироздания взглядом извне, точнее говоря, если бы существовал такой взгляд, сам по себе, вне каких-либо зависимостей, и взаимодействий, и следствий, и, как знать, может быть, он действительно есть, хотя по меньшей мере странно - рассуждать о существовании того, что объемлет все сущее без остатка, так вот, если допустить наличие такого взгляда извне, он и не заметил бы передвижения металлической, населенной живыми существами пылинки, а даже заметив, не счел бы достойным своего внимания или, скорее, вообще не различил бы те всплески биополя, интерференцию силовых линий, непредсказуемые и неуправляемые пучки смешанных излучений, словом, все те страсти, сотрясающие горстку разумной протоплазмы, разделенной на несколько биологических особей и несущейся внутри извергающей энергию полой крупицы, затерянной где-то с краю искрящейся, невообразимо громадной карусели, среди овальным вихрем разметавшегося на тысячи парсеков несметного скопища звезд.
      Глава 2
      ЗАВТРАК ВДВОЕМ
      --Ну вот, теперь вы у меня в гостях, - сказал Улье, заметив, что господин Зет очнулся. - И вопросы начну задавать я. Не обессудьте. Юноша пристально смотрел на него.
      - Хорошо сработано, - признал он. - Что ж, я ведь не исключал эту возможность.
      А он умеет проигрывать, подумал Улье. При всей ненависти к нему разведчик понимал, что этот противник достоин уважения.
      - Приступим к беседе, господин Зет. Время дорого.
      - Прежде всего я хочу есть, - капризно заявил юноша. - По вашей милости я до сих пор не позавтракал.
      Тут Улье и сам почувствовал, до чего у него подвело живот.
      - Сейчас я принесу еду, - пообещал он, вышел и на всякий случай заблокировал дверь капитанской каюты, в которую поместил своего пленника.
      Открыв соседнюю, ведущую в кают-компанию дверь, он невольно замер на пороге. Несмотря на исправно работающую систему кондиционирования, в нос ему ударил трупный душок.
      На полу среди разбросанных пустых ампул, скомканных оберток, вскрытых коробок, объедков сидел Хиск, вертя в руках разряженный инъектор. Ширакеш прикладывал сопло то к локтевому сгибу, то к бедру и, впустую нажав на спуск, блаженно закатывал глаза к лазурному потолку. Он словно бы не замечал Ульеa. У стены лежал Тод. Голова лжемеханика неестественно запрокинулась, на вздутом лице проступили фиолетовые пятна. Взгляд остекленелых глаз казался обиженно-недоумевающим.
      - За что ты его?.. - спросил потрясенный разведчик.
      Ширакеш захихикал.
      - Ишь, воняет, - проговорил он. - Похлеще, чем живой.
      - Я спрашиваю, за что ты его задушил?
      - Нечего ширву зря тратить. Я лег в отключку. А он мою тележку отначил, гнида. Мне самому и то не хватало, - надув губы, заявил колонист.
      Улье заглянул в широко раскрытые, безмятежные глаза ширакеша и вздрогнул. Хиск лишился рассудка.
      Разведчик ухватил тяжелого мертвеца под мышки, оттащил в подсобку.
      Теперь уже две заиндевелые капсулы лежали рядом, совершенно не отличимые друг от друга. Стоя над ними, Улье почувствовал, что его сердце как будто тоже окунулось в жидкий азот.
      Обеих смертей могло не быть.
      Это вовсе не означало, что он счел себя их виновником. Да и не в вине суть. А в том, что безвозвратно исчезли две души, два разума, и перед тяжестью утраты меркнут любые различия между ними, потому что, как бы ни был человек добр или зол, честен или подл, чист или порочен, смерть остается смертью. Она сметает всех, не приемля различий, и в миг ее торжества гаснет целая Вселенная. Ийянин Мэг и колонист Тод погрузились в Великое Ничто. Из всеобщего мироздания вычтены два частных мироздания. Улье понимал, что его совесть не обретет покоя, пока он будет помнить об этом. И еще сознавал, что в забвении ему будет отказано.
      Со стесненной душой вернулся разведчик в капитанскую каюту. Недоуменный взгляд Зета напомнил ему об обещанном завтраке. Снова он отправился в кают-компанию, где не обращающий ни на что внимания Хиск играл пустыми ампулами, раскладывая их то веером, то рядком.
      Улье взял два запаянных в толстый пластик пакета из наполовину опустошенного ящика с припасами.
      Ознакомившись с их содержимым, Зет слегка покривился, но последовал примеру разведчика и, содрав фольгу с прозрачной плошки, обмакнул в минерализованную воду белковый брикет.
      - А знаете, недурно, - признал он, прожевав разбухшую массу.
      - За неимением лучшего, - буркнул Улье, вспомнивший о чанах с аминореллой.
      - Ну и куда же мы теперь летим?
      - Пока берем разгон. Особенно торопиться некуда. Нам ведь есть о чем поговорить, не так ли?
      - Ошибаетесь. Я не намерен беседовать с рядовым исполнителем. Это не мой уровень.
      - Хотите вы этого или нет, а разговора по душам не избежать.
      - Повторяю, мы с вами стоим на совершенно разных ступенях, - возразил холодно Зет. - Вы - не что иное, как своего рода штемп. Вас выдрессировали для исполнения охранительных функций. И вряд ли для вас важны тонкости - кого и от кого охранять. А я намерен объясняться лишь с теми, кто реально отправляет функцию власти. С вашим руководством.
      - В том и закавыка, что я теперь сам себе и руководитель, и власть. Я действительно бывший разведчик, разжалованный во вторые пилоты. После гибели капитана командование кораблем перешло ко мне.
      - О, надеюсь, блистательная карьера не вскружила вам голову?
      - Ничуть.
      Насытившийся разведчик смотрел, как Зет увлеченно потягивает сладкий крем из тюбика. Этот юнец с внешностью ангела чуть не перехитрил разведку и едва не сокрушил Галактическую Лигу. Невольно Ульсу вспомнились изувеченные Черной Смертью лохи, безумные глаза Аора, нож в груди капитана Мэга...
      Окончив завтрак, Зет бросил сплющенный тюбик под стол и проронил:
      - Все-таки я предпочел бы собеседников позначительнее, чем новоиспеченный капитан грузача.
      - Поднимите тюбик и положите на стол, - приказал Улье.
      - Даже не подумаю.
      Их взгляды скрестились: насмешливый - Зета и ненавидящий - разведчика.
      - Уверяю, рано или поздно вам придется это сделать.
      - Я слишком привык к тому, что мне оказывают мелкие услуги, - вздохнул юноша. - Можете поднять сами и считайте это за честь.
      - Как хотите. Предупреждаю: пока не уберете тюбик, не получите больше еды. Глаза Зета округлились:
      - О-о, я и не знал, что разведка применяет пытки...
      - Какие там пытки, просто привитие гигиенических навыков.
      Зет сверлил Ульса бешеным взглядом. Потом что-то разом погасло в его глазах. Он нагнулся, поднял тюбик и положил рядом со вскрытым пакетом.
      - Только не подумайте, что сможете чего-либо добиться угрозами, предупредил он. - Я нисколько вас не боюсь.
      - А зря.
      - Ну что вы можете мне сделать? - скорчил высокомерную гримасу Зет. Подвергнуть пыткам? Казнить?
      - Вы прекрасно знаете, что это противоречит главному принципу нашей жизни.
      - Правда, вы можете отправить меня в заточение, - продолжал юноша. - Но я и так жил в тюрьме. Я не мог покинуть Башню, а тем более планету. Думаю, самый разумный выход из положения - вернуть меня в мою Башню. Наверняка ваше начальство признает это наиболее целесообразным.
      - Что ж, вернуть я вас могу, - задумчиво промолвил Улье. - Хоть сейчас лягу на обратный курс. Только выпущу вас на равнину, причем голенького. Будете жить среди лохов, будете лохом. Почувствуйте на своей шкуре, какова Черная Смерть. Лучевые ожоги, дистрофия, катаракта и так дале.е. Хотите?
      - Вы не посмеете.
      - Еще как посмею.
      - Что ж, охрана узнает меня в любой одежде. Стоит мне подойти к воротам, и...
      - И ваши штемпы с наслаждением зарубят вас лопатами. Как только узнают в лицо - забьют насмерть, изуродуют до неузнаваемости, и никто с них не взыщет. Полагаете, им не за что с вами поквитаться?
      Зет не возразил. Похоже, его проняло.
      - А что, как верну вас, да только не на вашу, а на другую планету? продолжил разведчик. - На такую, где светлая кожа не в почете? И будете вы вместе с другими белыми рабами гнуть спину на плантации, по колено в грязи, изнемогая от лихорадки. Будете получать в обрез баланды, зато вдоволь кнута. Уж тогда-то не останется никаких шансов вернуться в боевую рубку Башни. Как насчет этого, господин Зет?
      - Я не верю, что вы способны на такое зверство.
      - А что остается делать? Пока ваша агентура не выловлена до последнего человека, вы угрожаете гибелью всему человечеству. И было бы сущим безумием возвратить вас в кресло диктатора.
      - Так. Разумно. А можете ли вы гарантировать мне беспрепятственное и безопасное возвращение, если я пойду на уступки?
      - Иными словами, укажете ваших сообщников?
      - Да.
      - Тогда нет смысла вас карать. Обещаю, вы возвратитесь в Башню.
      - Вы правомочны решать такой важный вопрос? Вы, именно вы, самочинно?
      - Конечно. В данном вопросе я не менее правомочен, чем Галактическая Лига в полном составе. Я даю вам честное слово, и никто в ойкумене не допустит, чтобы оно оказалось нарушено. Бесчестье одного - позор для всех. Таковы наши принципы.
      - Очень мило. Но я предпочел бы иметь гарантом саму Галактическую Лигу или как ее там. Улье покачал головой.
      - Не выйдет, - сказал он. - Зачем беспокоить занятых людей попусту? Мы с вами как-нибудь сами разберемся. Не хотите отвечать - ваше право. А я вправе под свою ответственность поселить вас на такой планете, что вы проклянете день и час, когда появились на свет. Вот что я сделаю. А потом займусь дальнейшим расследованием. И можете не сомневаться, доведу его до конца.
      - И вас не накажут за самоуправство?
      - Как-нибудь стерплю еще один строгий выговор. А может, до этого и не дойдет. Я ведь действую не по чьему-либо заданию, а в силу вынужденных обстоятельств. Я вас взял в плен, я с вами и поступлю, как сочту нужным, принимая во внимание исключительную обстановку. Так что советую снизойти до моей скромной персоны и не слишком злоупотреблять моим добродушием. Его запасы могут иссякнуть.
      Зету не понадобилось много времени для раздумий. - Да, все логично и убедительно, - признал он. - Пожалуйста, к вашим услугам.
      Разведчик не сомневался, что ему удастся сломить сопротивление противника и подчинить его своей воле. Но он предвидел затяжной, изматывающий спор, бурю побочных эмоций, постепенное, шаг за шагом, отступление допрашиваемого в тупик, откуда можно выйти лишь ценой безоговорочной капитуляции. А Зет сдался до неправдоподобия легко и просто, словно компьютер, играющий в нак-нак, стоило довести до его сведения предполагаемые ответные ходы.
      Глава 3
      БЕСЕДА ВНЕ ЖАНРА
      Улье решил начать издалека, чтобы, как говорят в разведке, "раскатать" собеседника, а заодно и удовлетворить собственное любопытство.
      -Для начала изучим картину в целом, -начал он. - Как я понимаю, изначально на вашем звездолете имелся довольно большой процент энергичных умных людей. Они быстро научились задавать тон, и блатным вожакам, от которых на корабле не предвиделось большого проку, пришлось отступить на второй план. Готов допустить, что на первых порах ваша каста руководствовалась самыми благими намерениями. Сохранить знания, не допустить варварства, противостоять деградации и так далее. Но потом, как и всякая каста, Хранители выродились в самодовлеющий замкнутый клан. Поглощенные заботой о своем благе, они уже не так рьяно преследовали первоначальные цели...
      - Ошибаетесь, - перебил его Зет. - Нашей целью была и остается месть.
      - Ах да. Ведь на корабле имелось вооружение. Кстати, почему его не демонтировали перед высылкой?
      - Видимо, не сочли нужным возиться, резать и заваривать обшивку. Легко снимавшиеся важные узлы изъяли и привели в негодность. Но зато за сотни лет, прошедшие после посадки на планету, нам удалось привести крейсер в полную боеготовность.
      - Понятно. С посадкой вам, скажем прямо, не повезло. Автоматика не учла совокупности всех природных факторов, ландшафта и обрекла вас жить на пятачке. К тому же вас до сих пор теснят коренные обитатели...
      - Вы имеете в виду оронгов?
      - Кого же еще?
      - Кто вам сказал, что они - аборигены? - удивился Зет. - Ничуть не бывало. Они, как и мы, прилетели на том же самом корабле.
      - Как?! - изумился Улье.
      - Проще простого. Со временем крейсер оказался перенаселен, ибо Хранители оказались не в силах наладить эффективное регулирование рождаемости. Тогда часть пассажиров перешла в кормовой отсек. Естественно, безо всяких спецкостюмов. А что такое дельта-излучение, вам, надеюсь, известно. Его уровень, правда, не превышал смертельного. Но дети этих людей оказались мутантами, причем из поколения в поколение мутация прогрессировала. Поначалу оронги показались нам даже милыми. Этакие шаловливые зверюшки. Мутантов заперли в их отсеке, наладили им подачу аминореллы из общего трубопровода. Но при их темпах размножения пищи скоро перестало хватать.
      Сами понимаете, инкубатор с аминореллой имел ограниченную мощность. Вообще в полете все жили впроголодь...
      - Все, за исключением Хранителей?
      - Разумеется. Так вот, со временем мутанты стали поедать друг друга. И буквально в последние дни полета обнаружилось, что естественный отбор в условиях кормового отсека подарил нам расу могучих и свирепых каннибалов. Уничтожить их не представлялось возможным. Решили уморить голодом. Но звездолет к тому времени уже совершил посадку. А поскольку снаружи имелось нормальное атмосферное давление, блокираторы кормового аварийного люка отключились автоматически. Долго ли, коротко ли, один из беснующихся голодных оронгов рванул рычаг, и люк открылся. Остальное понятно без комментариев.
      - Ну и ну, - только и смог вымолвить Улье.
      - Хорошо еще, что оронги панически боятся темноты и никогда не охотятся ночью. В противном случае на равнине не осталось бы ни одного живого лоха.
      - А заодно пришел бы конец и Башне.
      - О да! Между прочим, оронги приносят и своего рода пользу, не позволяя лохам уходить далеко от Башни. Если бы сельва не кишела ими, разве могли бы мы держать этот сброд в повиновении? Сосуду нужны стенки, иначе содержимое растечется. А пятимерный луч прекрасно демонстрирует всему населению и мощь Хранителей, и правомерность их существования. Не так ли?
      - А не кажется ли вам, что вы паразитируете на лохах?
      - Очень может быть. Но у нас решительно нет другой возможности сохранить звездолет и культуру, а стало быть, надежду на лучшее будущее.
      - Чего стоит будущее, оплаченное таким настоящим? - тихо спросил Улье.
      - Вы нас обвиняете?
      - Нет, я просто спрашиваю.
      - Извольте, я отвечу. Лохи настолько деградировали, что не могут сами себя обеспечивать аминореллой. Им лень. Они будут голодать, но и не подумают прикатить цистерну с водой, чтобы наполнить бочки. Приходится принуждать их, посылая стражу, чтобы она заставила их обеспечить себе пропитание.
      - Неужели вы не понимаете, что это ваша каста погрузила их в дикость и невежество? Вы, только вы низвели их до уровня животных!
      Зет брезгливо поморщился:
      - Нам не нужны подданные с академическим образованием. Вполне достаточно того, что они отличают уранит от куска пустой породы. Поймите, мы не садисты. Но наши возможности крайне скудны. Мы можем существовать лишь за счет быдла. И быдло должно быть быдлом, чтобы оно не способно было даже помыслить об иной жизни.
      - Они не быдло, в том-то и дело, - возразил Улье. - Я жил среди них. И я знаю, что говорю. Они - все что угодно, только не быдло. Как бы вы ни пытались втоптать их в грязь, они остаются людьми.
      - Вы судите о нас с каких-то абстрактных и тривиальных позиций. Повторяю, мы не изверги. Мы вполне разумные властители. Например, мы всячески приветствуем разделение наших подданных на покорных лохов и уклоняющихся от добычи урановой смолки урок. Ибо лохи, даже если способны к воспроизводству потомства, плодят калек. А урки - носители здорового генофона, не соприкасавшегося с радиацией. Если бы не они, равнина с течением времени оказалась бы населена ублюдками. Некому стало бы пополнять ряды штемпов и контингент Хранителей Мудрости.
      - Кроме разумности есть еще человечность.
      - Гм... Вряд ли вы способны воспринять то, что я вам скажу, однако послушайте. Власть есть знание, а знание - власть. Обе функции бесчеловечны в том умысле, какой вы придаете этому слову. Я бы сказал, что они внечеловечны по отношению к лицу, которое эти функции отправляет.
      - Вы жонглируете понятиями. Суть от этого не меняется.
      - Я же говорил, вы не поймете.
      - Вот что я хотел бы понять, - немного погодя заговорил Улье. Скажите, Зет, а ведь там, на равнине, живут ваши отец, мать, ваши братья и сестры. Если они еще живы, конечно. У ваших братьев руки разъедены язвами. Ваш отец ослеп от лучевой катаракты. С вашей матерью забавляется на пляже первый встречный. Неужели это никогда не приходило вам в голову? Вам не страшно? Не больно за них?
      Юноша высокомерно вскинул голову.
      - Не говорите мне о биологических узах. Для нас, Хранителей Мудрости, они - ничто. Меня вскормил и воспитал Корабль. И я предан одному ему. Это колоссальное стальное чрево, этот гигантский каменный столб - истинные мать и отец мои.
      - Ладно, оставим символику. Но хоть что-то человеческое в вас должно быть, в конце концов?
      - Что вы имеете в виду?
      - Потребность в любви. В спутнице. В детях.
      - Хранители не нуждаются в ложных ценностях. Мы - мозг Корабля. Любые страсти нам только помешали бы, внесли разлад и смуту в нашу жизнь. Все, что выходит за рамки рационального, мы отметаем начисто.
      - Могу представить, с каким трудом вам это удается.
      - Ничуть. Я стерилизован, - заявил Зет. - Как и все Хранители.
      Потрясенный Улье не нашелся, что сказать.
      Тонкий голос, одутловатость, безволосый подбородок... Несчастный. И он еще гордится этим своим увечьем...
      Разведчик Вспомнил о своем отце. Тот тоже был разведчиком, лучшим другом Старика. Он погиб в рейде. Мать Ульса не перенесла утраты. Она осталась жить, однако горе исподволь разъедало ее мозг, словно кислота. Когда наконец окружающие поняли, что кроется за овладевшими ею отрешенностью и замкнутостью, процесс оказался необратимым. Ее поместили в клинику. А мальчик, едва подрос, сбежал из интерната и пришел в разведучилище. Хотя его возраст не соответствовал условиям приема, его зачислили в курсанты. Отчасти из уважения к памяти отца, отчасти потому, что переупрямить пронырливого подростка оказалось делом безнадежным. Так Улье пришел в разведку. До сих пор не обзавелся он семьей, считая это не совместимым со своей профессией. Судьбы отца, матери и собственная казались ему слишком красноречивыми. И теперь, глядя на кудрявого бледного юношу, которого тоже постигли сиротство и отречение, но который отнюдь не считал свою участь несчастьем, разведчик почувствовал, как его сердце больно екнуло. В точности как тогда, когда он наблюдал в перископ за пляжем лохов. Еще раз убедился он, насколько величествен и всеобъемлющ Принцип, определяющий ныне жизнь ойкумены, эта фраза всего из трех слов, выбитая на постаменте Памятника всем жертвам...
      - Я хотел бы уточнить жанр нашей беседы, - прервал его размышления Зет. - На дружескую болтовню это непохоже, не те у нас отношения. Если это миссионерская проповедь, то вы переоценили себя и к тому же избрали неподходящий объект. А если это допрос, то извольте держаться ближе к сути. Без психологических выкрутасов.
      - Вы правы, - признал Улье. - Давайте и правда ближе к делу. Насколько я понимаю, Хиск и Тод - уроженцы другой планеты? Какой?
      - Они с Золотой Канавы.
      - А, знакомое местечко. С какими еще планетами вы сотрудничаете?
      - Ни с какими. Исполнителей для наших целей мы намечаем и изымаем тайно. Гарантируем им неприкосновенность, свободу выбора и предлагаем добровольно сотрудничать с нами. Поскольку они внедряются к вам и получают агеронтон, не было случая, чтобы кто-то отказался.
      - Вы сказали: "сотрудничают с нами", "мы"... Нельзя ли конкретнее, кто это - вы?
      - Мы - тайная организация, которую возглавляю я, а до меня возглавляли мои предшественники.
      - Сколько человек она насчитывает? Какова ее структура? Кого вы можете назвать поименно?
      - В такие подробности я не углублялся. Мой покойный наставник до поры до времени посвятил меня лишь в основные детали. Он скончался внезапно. Мне известны связные, но и вы их уже знаете.
      - Хиск, Тод, Эди и компания.
      - Совершенно верно.
      - А кто направляет и координирует деятельность ваших людей в космосе?
      - Наш полномочный эмиссар. Собственно, мы с ним властвуем на равных. Я тем более мало знаю, что свои секреты он не доверяет никому. Это крайне осторожный и в высшей степени мудрый человек. На него мы полагаемся всецело.
      - Кто же этот ваш эмиссар? - спросил Улье, холодея оттого, что ответ ему известен наперед.
      - Главный диспетчер первого Космопорта.
      Глава 4
      "МЫ ДЛЯ ВАС ОРОНГИ"
      Значит, Старик.
      Да, все-таки он. И никакой ошибки быть не может. Зету незачем лгать. А даже если бы он вздумал возводить напраслину, выдвигать подставную версию, вряд ли он имел представление и цепи косвенных улик, которые превращали подозрения Ульса в почти стопроцентную уверенность.
      Все сходится.
      Но зачем, почему? Это уму непостижимо. Отречься от дела всей своей жизни - во имя чего? Вступить в тайный сговор с заклятыми врагами - какова цель? Поставить под угрозу свое доброе имя, славу, высокое положение и почет, в случае неудачи обрекая себя на клеймо предателя и вечное изгнание? Выбор поистине безрассудный. Не приобрести ничего сверх того, что уже имеешь, либо лишиться агеронтона и влачить остаток дней своих на задворках ойкумены, под надзором? Что должно было произойти, чтобы Старик - великий Старик! - стал отступником?!
      Однако теперь не остается места для малейших сомнений.
      - Значит, все-таки Старик, - повторил вслух Улье.
      - Простите?
      - Я сказал, Старик. В разведке до сих пор так кличут главного диспетчера.
      - Мне неизвестен этот его псевдоним.
      - Разумеется.
      Повисло тягостное молчание.
      - Что еще вы хотели узнать? - спросил Зет.
      - Один маленький вопрос. Не докладывали ли вам на днях о ночных кражах на ферме? А если да, то какова судьба пойманного?
      - Если кто-то в курсе такой чепухи, так это господин F. Если угодно, я задам ему этот вопрос по возвращении. Надеюсь, оно произойдет достаточно быстро?
      - Сразу после того, как вы подтвердите на очной ставке, что вашим эмиссаром был главный диспетчер.
      - Вряд ли он прибегнет к запирательству. Игра окончена. Нельзя ли вернуть меня в Башню безотлагательно?
      - Нет. Я не могу упускать время.
      - Но там, в Башне, за пультом сидит мой преемник, - начал Зет, и в его голосе почудились умоляющие нотки. - Он еще подросток. Сможет ли он отстоять равнину от оронгов?
      - Будем надеяться.
      - Вы понимаете, что можете стать виновником гибели всех лохов до единого?
      - Они чуть не погибли в стартовом пламени. А заодно с ними и вся ойкумена. Так что не надо взывать к моей совести. Что касается излучателя, с ним способен справиться даже ребенок.
      Они снова замолчали, не глядя друг на друга.
      - Но почему, зачем?! Как он мог решиться на такое? - не выдержал Улье.
      - Вы имеете в виду диспетчера?
      - Если вы можете ответить...
      - Охотно. Разгадка проста до предела. Она в том, что главный диспетчер, по-видимому, больше сочувствует нам, нежели вам.
      - Одного сочувствия здесь мало. Ведь он готовил верную гибель для всей ойкумены. Он посягнул на Принцип Гуманности, вот что невероятно.
      - Позвольте узнать, что это за Принцип?
      - Неужели вам не известно?
      - Я имею в виду, как его понимаете лично вы?
      - Наверно, так же, как и миллиарды других людей, - ответил разведчик. В первом Космопорте стоит самый большой в Галактике монумент. Памятник всем жертвам. На его постаменте начертано: "Он - это ты". Вот Принцип Гуманности в его чистейшем виде.
      - Да, но в каком виде его исповедуете вы?
      - Я не причиняю по своей инициативе другому человеку ничего такого, чего не хотел бы себе.
      - Нет, не вы сам, а все вы, обрекшие нас на вечное изгнание?
      Улье пожал плечами.
      - Но ведь это случилось в темном веке, - сказал он. - Еще при империи. Теперь Галактическая Лига ищет выход из положения, для того и создана разведка. А ваше обвинение лишено реальной почвы. Как вы понимаете, ни я, ни кто-либо из ныне живущих людей не отправлял звездолеты в вечную ссылку.