В. Губарев
      ТРОЕ НА ОСТРОВЕ
      ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой в мои руки попадает волшебный платок
      Это случилось однажды вечером, когда я читал книгу о приключениях морских разбойников. Вы, конечно, знаете, как интересно читать такие книги...
      Океан. Шторм. Парусный корабль под названием "Калоша Дьявола" терпит бедствие. Волны с грохотом хлещут на палубу. Бесится ветер. Сорваны паруса, и на голой мачте болтается черный лоскут с белым черепом и скрещенными костями. А капитан морских разбойников с широченными плечами и красным носом кричит:
      - Пираты! Тысяча чертей и одна ведьма! Справа по борту какой-то остров! Клянусь брюхом акулы, здесь мы добудем золото!
      Я лежал на диване в столовой, пристроив поближе настольную лампу, и одну за другой жадно проглатывал истрепанные страницы старой книжки. Глухой шум трамвая, доносившийся по временам с улицы, казался мне упоительным рокотом океанского прибоя. Я не расслышал, как в столовую вошла мама, и вздрогнул, услышав ее голос:
      - Ну, знаешь, дорогой, это никуда не годится!
      - Что? - спросил я, не поднимая головы от книги.
      - Я говорю, что это никуда не годится!
      - Это ты, мама? - пробормотал я, все еще не в силах оторвать глаз от страницы.
      - Нет, это не я! - сердито сказала мама.
      - Ты уже пришла с работы?
      - Нет, я не пришла!
      - То есть как? - растерялся я и сел на диване. - Ах, ты шутишь...
      - Наоборот, я очень рассержена, Боря!
      - Чем, мамочка? - сладким голоском спросил я и постарался сделать удивленные глаза, хотя прекрасно понимал, чем она недовольна.
      Мама стояла посреди комнаты, сокрушенно покачивая головой.
      - Ты обещал мне подмести квартиру?
      - Я не успел... Я подмету, мамочка...
      Она ушла в соседнюю комнату, и я услышал оттуда новое восклицание:
      - Какое безобразие!
      - Где, мамочка?
      Она вернулась в столовую с небольшим синим платком в руке.
      - Ты сегодня был в школе?
      Уж этого мама могла бы не спрашивать: ведь она отлично знала, что я никогда не пропускаю занятий. Правда, однажды такое случилось, когда у Петьки Халютина ощенилась собака, и я ходил смотреть щенят. Но ведь это было давно - недели две назад или даже больше.
      - Ты был в школе? - повторила мама.
      - Конечно.
      - А я думала, что ты весь день пролежал в кровати. Почему ты не убрал постель?
      - Я не успел, мамочка... Понимаешь, я немного проспал... и я боялся опоздать в школу.
      - С завтрашнего дня ты будешь вставать вместе со мной и стелить кровать у меня на глазах.
      - Да зачем же, мамочка? - взволновался я. - Ведь я учусь во второй смене.
      - Ступай! - строго проговорила она.
      - Куда? - захныкал я. - Стелить кровать? Да зачем же? Ведь все равно нужно будет опять ложиться спать.
      - Боря! - повысила мама голос.
      И я, мрачный, двинулся в спальню.
      - Погоди минутку, - остановила она меня. - Ты обедал?
      - Да...
      - А посуда?
      - В кухне...
      - Чистая?
      - Мамочка... - замялся я.
      - Даже перед соседями стыдно, - вздохнула мама. - Ах, дорогой друг, не любишь ты у меня работать!
      - Все работай да работай! - наконец не выдержал я. - Ни минуты покоя!
      - Ни минуты покоя? Это у тебя-то?
      Я увидел, как она согнала с лица улыбку и, наверно, для того чтобы не рассмеяться, прикусила нижнюю губу.
      - Эх, - продолжал я, понимая, что если мама и сердится, то не так уж сильно, - изобрести бы такую машину, которая сама и подметать, и посуду мыть!..
      - И стелить кровать! - иронически прибавила она и махнула на меня синим платком. - А ты целыми днями будешь валяться с книжкой на диване.
      - Да, а ты знаешь, какая книга интересная! Тут описывается, как пираты потерпели кораблекрушение. У них был главарь по кличке Рыжий Пес.
      - Ну вот что, Рыжий Пес, - сказала мама, - мне сейчас очень некогда. Я должна выполнить одно поручение фабрики и уйду ненадолго. А ты... постели кровать - раз, - она начала загибать пальцы, - подмети пол - два, вымой посуду - три. Кстати, зачем ты рылся в шкафу?
      - Искал чистые носки.
      - Носки лежат на верхней полке, а ты перевернул весь шкаф и зачем-то бросил на пол бабушкин платок, который мы храним вот уже пятнадцать лет. Понимаешь, это же память о твоей бабушке!
      - Ах, это, кажется, тот самый платок, который бабушка называла волшебным?
      - Да, - кивнула мама, - так его называла бабушка. Возьми платок и положи на место. А уроки ты сделал?
      - Сделал, - сказал я, позевывая и рассматривая синий платок.
      - Все уроки?
      - Все... Нет, алгебра осталась... Мамочка, ты же знаешь, что по алгебре я занимаюсь с Милой Улыбкиной и с Юркой Беловым. Они сейчас придут.
      - Тогда поскорей все прибери, чтобы тебе не пришлось краснеть перед товарищами. До свидания, мой Рыжий Пес... Нет, мой Рыжий Поросенок! Мама поцеловала меня в щеку и пошла к двери.
      - Мама, а зачем на этом платке завязан узелок?
      - О, в этом узелке, говорила бабушка, и заключается вся сила волшебства! - загадочно проговорила она и скрылась за дверью.
      "Шутит со мной, как будто я маленький, - недовольно подумал я, ощупывая узелок. - Разумеется никакого волшебства на свете никогда не было и не может быть, - рассуждал я. - Но почему же бабушка называла его волшебным? Платок как платок, немного вылинявший от времени. Бабушка, должно быть, носила его на голове, как все старушки". Я внимательно осмотрел платок и даже понюхал его. От старого шелка чуть-чуть попахивало нафталином.
      Тут я вспомнил, что должен сделать до возвращения мамы целую уйму дел, и мне сразу сделалось грустно.
      Стелить кровать, подметать пол, мыть посуду - и так каждый день! Неужели человек не может прожить без всякой работы? Надоело мне все это хуже горькой редьки! Вот возьму и не буду работать! Буду читать книгу про морских разбойников!
      Я вздохнул и сел на диван. Конечно, если бы этот платок действительно был волшебным, тогда другое дело. Махнуть бы этим платком и сказать... Я задумался: что бы такое сказать?
      - Диван, поднимись в воздух, - сказал я, усмехаясь про себя, и махнул платком.
      И вдруг, к моему ужасу, почувствовал, что вместе с диваном поднимаюсь в воздух...
      ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой я начинаю творить чудеса
      - Ай-ай! - закричал я, цепляясь за стену. - Что такое? Кто меня поднимает? Ай-ай! Не балуйтесь! Это ты, Юрка? Когда ты пришел?
      Диван поднялся примерно на два метра от пола и повис в воздухе неподвижно и так прочно, словно стоял на ножках.
      - Хватит валять дурака! - сердито сказал я. - Опусти, пожалуйста, диван!
      В комнате было тихо. На улице прогрохотал трамвай, и я услышал, как тоненько задребезжала электрическая люстра. Я перегнулся с дивана и заглянул вниз. Там никого не было. На том месте, где стоял диван, я увидел пыльные меточки, которые остаются на полу, когда передвигаешь мебель. Мне стало жутко. Я похолодел. Потом почувствовал жар. Выходит, что синий платок действительно волшебный! Значит, моя бабушка была волшебницей? Жаль, что я никогда ее не видел...
      Но что мне теперь делать? Как опустить диван? Я спрыгнул на пол, оступился, больно ударившись о пол коленкой, и запрыгал на одной ноге. Когда боль прошла, я попытался притянуть диван к полу, но скоро выбился из сил. Получалось ужасно глупо! Не может же этот диван вечно торчать под потолком...
      И вдруг я вспомнил: надо, кажется, махнуть платком.
      - Диван, опустись на место, - строго сказал я и махнул платком.
      Диван опустился так быстро, что у меня захватило дыхание. Едва он стукнул о пол четырьмя ножками, я сорвался с места и заплясал посреди комнаты. Я стал волшебником! У меня в руках страшная, удивительная сила! Что бы теперь придумать? Какое совершить чудо?
      Я вытер пот, выступивший на лице, и, облизнув пересохшие губы, взмахнул платком:
      - Хочу, чтобы квартира была подметена, кровать постелена и посуда помыта!
      Что-то ярко блеснуло, легкий вихрь прошел по квартире, шелохнув мои волосы. Паркетный пол в комнате засверкал так, что я зажмурился. В каждой половице отсвечивала люстра. Пожалуй, даже дюжина полотеров не смогла бы так великолепно натереть пол.
      Я бросился в спальню и, словно на льду, поскользнулся на паркете и растянулся во весь рост. На четвереньках я добрался до порога и заглянул в спальню.
      Кровать была постелена так аккуратно, как это умеет делать только одна мама!
      Я поднялся и, осторожно ступая по скользкому паркету, отправился в кухню.
      У столика с нашей посудой стояла высокая пожилая соседка, та самая, которая говорит мужским голосом и на подбородке у которой растут жесткие седые волосинки. Я всегда ее немножко побаивался.
      - Странно, - сказала она густым басом, - что случилось с вашей посудой?
      - А что? - спросил я, делая рассеянное лицо.
      - Стояли грязные тарелки, и вдруг в одно мгновение они стали чистыми. Это ты их вымыл, что ли?
      - Ну, конечно, - соврал я без зазрения совести.
      - Странно, - недоверчиво покачала она головой. Но тут в передней раздался звонок, и я побежал открывать дверь. Это пришла Мила Улыбкина, худенькая девочка с толстой светлой косой и маленьким острым носом. Все ребята считали ее самой красивой в нашей школе, но я никогда не находил этого.
      - А Белов еще не пришел? - спросила она, входя в комнату, и сощурилась. - Ох, как блестит пол!
      - Мила! - торжественно заговорил я. - Скажи, ты во мне ничего не замечаешь?
      - Что именно? - удивилась она.
      - Я не изменился? Может, глаза у меня не такие...
      - Глаза как глаза, чуть зеленоватые, как у лягушки. Я взволнованно глотнул воздух:
      - Мила! Я стал волшебником! В ту минуту, кажется, мои слова не произвели на нее никакого впечатления. Она посмотрела на меня, как на дурака, села на диван и, подышав на замерзшие пальцы, начала поправлять бантик на своей косе. Я повторил:
      - Мила, я волшебник!
      Она неопределенно фыркнула, перебросила через плечо косу и неторопливо расправила на платье черный передник.
      - Слышишь, что я говорю? - рассердился я.
      - Я не люблю, когда мне говорят глупости, - ответила она спокойно.
      - Я не шучу!
      - Не дури, Борис!
      - Честное слово!
      Она иронически сморщила свой маленький нос.
      - Волшебник, а решать задачи по алгебре не умеешь.
      - Я уже решил! - воскликнул я.
      - Покажи!
      - Вон на столе тетрадка...
      Она подошла к столу, а я тем временем махнул платком и прошептал: "Хочу, чтобы все задачи были решены".
      Мила открыла тетрадку, и я увидел, как она вздрогнула. Ее лицо все больше вытягивалось, брови все выше поднимались на лоб, а серые глаза стали совсем круглыми.
      - Просто удивительно! - пожала она плечами. - Кто тебе помог? Мне кажется, что у тебя изменился почерк... Ты никогда не писал так аккуратно.
      - Я теперь все могу! - быстро сказал я, даже не взглянув в тетрадку, которую удивленная Мила рассматривала очень внимательно. - Я же сказал тебе, что я стал волшебником!
      - Бессовестный врун! - Она закрыла тетрадку и снова села на диван. Ну, хорошо, если ты стал волшебником, сделай так, чтобы... - Она задумалась, не зная, как уличить меня во лжи. - Сделай так, чтобы в этой комнате пошел снег!
      - Пожалуйста! - Я отвернулся и махнул платком. Что тут началось! Со всех сторон на нас с пронзительным свистом обрушился ледяной ветер.
      Комнату затянуло мглой, в лицо с силой ударили колючие дробинки снега, и я почувствовал, что у моих ног растет сугроб. Снег набивался за шиворот и в рукава, метель слепила глаза, и я с трудом разглядел Милу, которая с ногами забралась на диван. Гремящий, хлещущий ветер валил Милу с дивана. Одной рукой она судорожно держалась за валик, а другой прикрывала голову. Словно издалека услышал я слабый, жалобный голосок:
      - Довольно, Боря... Довольно!
      Мне самому было не по себе. Я махнул платком, и в одно мгновение все успокоилось. Лампа в люстре горела ровно и ярко, нигде не виднелось ни одной снежинки, и только в ушах немного звенело.
      - Ага! - закричал я. - Что ты теперь скажешь?
      - Я ничего не понимаю, - призналась она, зябко потирая плечи.
      - Хочешь, я еще что-нибудь сделаю? Она спрыгнула с дивана и испуганно замахала руками.
      - Нет, нет, не хочу!.. Слушай, как ты делаешь этот фокус со снегом?
      - Это не фокус, а настоящее волшебство!
      - Не верю... - совсем неуверенно сказала Мила и, услышав в передней шаги, быстро прибавила: - Вот, кажется, идет Юрик Белов... Если ты волшебник, сделай так, чтобы он... превратился в негритенка!
      Почему ей захотелось, чтобы Юрка стал черным, я не знаю. Она все проверяла меня и придумывала задания потрудней. Я расхохотался. Должен признаться, что мне очень понравилась эта мысль - превратить Юрку в негритенка. Я незаметно махнул платком и уставился на дверь, силясь представить себе, как будет выглядеть мой приятель.
      Но когда он, как всегда стремительно, ворвался в комнату и поскользнулся на паркете, я ахнул и растерянно опустился на стул. Он был черным как смола, белели только зубы.
      - Вы чего на меня так уставились? - спросил он подозрительно.
      - Ты... ты сам на себя посмотри... - пролепетала Мила, указывая на зеркало. Юрка сделал шаг к зеркалу - и отшатнулся.
      - Тьфу ты! Где это я так вымазался? - захохотал он и начал вытирать носовым платком лицо.
      - Не три, Юрка, не поможет, - покачала головой Мила. - Тебя заколдовал Борис.
      - Заколдовал? Враки!
      - Я сама не верила, только это правда, Юрик!
      Я сказал, не сводя с него глаз:
      - Ты теперь не Юрий Белов, а Юрий Чернов! Совсем неожиданно он вдруг заплясал и весело проговорил:
      - Ребята, а это здорово! Мне всегда немножко хотелось побыть негритенком!
      Он был так доволен, что даже не спросил, каким образом я превратил его в чернокожего. Меня это даже чуточку обидело. Уж слишком много Юрка был занят собственной особой и совсем не удивился, что я стал волшебником. Как будто я только и делал всю жизнь, что творил чудеса!
      - Я могу тебя расколдовать, - сказал я.
      - Потом... Мне так нравится. Очень симпатичное лицо, правда. Мила?
      - Да, конечно... - нерешительно согласилась она. - Только я не привыкла видеть тебя вот таким.
      Юрка потирал черные руки.
      - Завтра в школе все мальчишки полопаются от зависти, когда меня увидят. Только ты, Борька, больше никого не делай негритенком, а то будет неинтересно. Пусть я буду один негр на всю школу!
      - Ладно, - согласился я. - Вообще я могу сделать все, что угодно!
      - Например, что? - заинтересовался он.
      Я задумался.
      - Например... например, перенестись на необитаемый остров!
      - Очень хорошо! - захлопала в ладоши Мила. - Только не на север, я не люблю, когда холодно.
      - В жаркие страны, - предложил Юрка. - На какой-нибудь остров посреди океана!
      Я мечтательно сказал:
      - Поживем всласть! Так, чтобы совсем не нужно было работать! А то мама каждый день пилит: постели кровать, подмети пол, вымой посуду! Все работай да работай! Хорошо бы без всякой работы пожить!
      - А мы можем вернуться? - спросила Мила.
      - В любую минуту, как только нам надоест. Поехали?
      - Поехали! - решительно сказал Юрка. - А на чем?
      - Я и сам не знаю... Закройте глаза! Эй, чур, не подсматривать!
      Увидев, что они зажмурились, я махнул платком. Что-то загремело и заскрежетало, и сразу наступила полная темнота. Потом какие-то огни красные, желтые, синие, зеленые - вихрем закружились вокруг нас. Наконец огни исчезли, и все смолкло. В тишине я отчетливо услышал нарастающий шум морского прибоя. Ослепительный луч солнечного света ударил мне в лицо. Я заслонился от солнца ладонью и вдруг увидел, что справа и слева от меня покачиваются какие-то ветки. В ту же секунду я услышал рядом восторженные крики моих приятелей.
      - Океан! - задыхаясь от волнения, пищала Мила.
      - Пальмы, лианы! - вторил ей Юрик.
      - Ананасы!
      - Бананы!
      Мы стояли, окруженные пышной тропической растительностью. Невидимые птицы свистели и щелкали в зелени. Пахло какими-то цветами и сыростью. А глубоко внизу, под обрывом, клубилась пелена океанских волн. Зеленоватые валы накатывались на скалы и с шумом разбивались о камни. По временам ветер доносил до нас прохладный туман брызг.
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой я ссорюсь со своими приятелями
      Разумеется, мы прежде всего обследовали остров. Он оказался довольно большим и совершенно необитаемым. Густой тропический лес, скалы, тихие лагуны с прозрачной водой, в которой сверкали рыбы, теплый песок на берегу лагун - все было просто роскошно!
      Усталые, изнемогающие от жары, но совершенно счастливые, мы, наконец, решили отдохнуть в тенистом ущелье, увитом какой-то зеленью.
      - Хорошо бы чего-нибудь холодненького сейчас! - сказала Мила, садясь на камень.
      Вы, наверное, догадались, что я сделал. Мои приятели только слабо ахнули, увидев, как в ущелье вдруг появились круглый стол и три удобных мягких кресла. На столе стояли вазочки с мороженым и большая ваза пирожных!
      Это был настоящий пир. Таких сладких и вкусных вещей я не ел никогда в жизни. А кругом пели, свистели и щелкали птицы, мощно шумел прибой, и бесчисленное количество солнечных зайчиков сверкало в волнах океана.
      - Больше не могу, объелась, - сказала Мила, блаженно откидываясь на спинку кресла. - Ребята, а мне нравится такая жизнь.
      - Еще бы! - усмехнулся я.
      - Вот так бы каждый день, - потянулся в кресле Юрка.
      - Ну, каждый день, я думаю, надоест, - вздохнула Мила.
      - Ничего, можно привыкнуть, это не алгебра, - сказал я.
      Мы помолчали, прислушиваясь к шуму прибоя.
      - А что мы теперь будем делать? - спросил Юра.
      - Ничего! - сказал я.
      Они недоуменно переглянулись.
      - То есть как?.. - Мила посмотрела на меня своими широко открытыми серыми глазами.
      - А просто так: ни-че-го! Мы зачем сюда попали? Чтоб отдохнуть от работы - ведь правда?
      - А-а... - разочарованно протянула она.
      Юрка почесал черным пальцем кончик черного носа и проворчал:
      - Странно... Что ж, мы теперь должны вот так сидеть, и... все?
      - Угу, - не очень уверенно сказал я.
      Должен честно сознаться, что и самому мне сидеть без движения было не очень приятно, но теперь отступать было поздно, и я продолжал:
      - А вам что, не нравится, что ли?
      Мила снова взглянула на мрачного Юрку и тихонько проговорила:
      - Н-нет... В общем, нравится...
      - Нравится, да не очень, - проворчал Юрка.
      Мы умолкли. В тишине было слышно, как внизу шумит океан. Огромная птица с многоцветным, как у павлина, хвостом села на краешек скалы и, склонив голову, рассматривала нас круглым глазом. Мы тоже молча рассматривали ее. Это длилось долго. Наконец я почувствовал, что мои глаза заволакивает туман, а птица начинает двоиться и троиться. Я начал клевать носом. Но тут Мила вскочила, вспугнув длиннохвостую птицу, и сказала:
      - Ребята, вот там среди камней ручеек. Я помою посуду.
      Она собрала хрустальные вазочки и отправилась к ручейку. А я тем временем незаметно махнул платком и увидел, что Мила вдруг остановилась.
      - Чего ты стала? - крикнул ей Юрка.
      - Понимаешь, посуда уже чистая... Она вернулась к нам, подозрительно глядя на меня.
      - Это опять твои фокусы, Борис?
      - Ладно, садись. Мила, - махнул Юрка рукой.
      Мы опять надолго замолчали. Мила ворочалась в кресле, кряхтела и в конце концов опять не выдержала:
      - Борик, мы тут намусорили на камнях... - Она умоляюще посмотрела на меня. - Можно, я подмету?
      Я пожал плечами. Она подняла сухую пальмовую ветку и приготовилась подметать. Но я опять слегка тряхнул платком, который держал в опущенной руке.
      - НУ, это уже безобразие! - закричала Мила, отшвыривая ветку. - Весь мусор исчез!
      - Красота!.. - без всякого вдохновения проговорил Юрка. - Борька, довольно дурить, идемте ловить рыбу.
      Мила запрыгала на месте и захлопала в ладоши:
      - Ловить рыбу! Ловить рыбу!
      - Зачем? - спросил я.
      - Чтобы приготовить обед, - убеждала она меня. - Не можем же мы обедать мороженым! Тут одни сладости, Борик.
      Я покачал головой.
      - Ловить рыбу - это уже работа. А на этом острове никто не работает. Вот вам...
      И к их ногам, неизвестно откуда, свалилась огромная серебристая рыба.
      - О-о-о!.. - в один голос разочарованно протянули Мила и Юрка.
      - Вам не нравится эта рыба? - спросил я.
      - Нет, нравится... Только, Борик, разреши мне, пожалуйста, ее зажарить. - В серых глазах Милы светилась самая искренняя мольба. - Пожалуйста, Борик! Я хорошо умею жарить рыбу.
      - Когда будет нужно, она сама зажарится...
      - Довольно! - вдруг закричал Юрка, вскакивая с кресла. - Надоели мне твои фокусы! Мила, идем ловить рыбу!
      - Идем, Юрик, обрадовалась она.
      - А твой судак нам не нужен! - Юрка схватил рыбу за раздувающие жабры и швырнул с обрыва.
      - Идите, пожалуйста, я вас не задержу... - пожал я плечами, глядя, как они спускаются со скалы. - Эй, постойте! А чем вы будете ловить? Хотите, я вам сделаю сети или удочки?
      - Сами сделаем! - ответил Юрка, цепляясь за камни.
      - Сумасшедшие, в океане жуткие волны! Слышите, как там свистит ветер? Вы утонете?
      Мила ответила громко и радостно:
      - Пускай ветер, пускай буря! Лучше буря, чем ничего не делать!
      Они скрылись за выступом скалы, но я еще долго слышал тонкий голосок Милы, которая весело распевала:
      Будет буря, мы поспорим
      И поборемся мы с ней...
      Мне было невыразимо скучно. Чтобы как-нибудь скоротать время, я сотворил для себя еще несколько пирожных. Но они не полезли в рот. Мне захотелось пить, и на несколько минут я развлек себя тем, что пустил из скалы шумный и звонкий фонтан нарзана. Вода была вкусная и холодная, и я пил ее до тех пор, пока не почувствовал, что живот стал тугим, как барабан. Я сел в кресло, наблюдая, как пенится сбегающий в океан ручеек, и в конце концов заснул.
      Проснулся я от толчка в плечо и вздрогнул, увидев черное лицо Юрки, освещенное красноватыми отблесками костра. Был вечер. Далеко в океане, за линией горизонта, чуть-чуть розовело небо.
      Мила хлопотала у костра. Приятно пахло дымком и жареной рыбой.
      - Если так долго сидеть на одном месте, у тебя ноги совсем отсохнут. Вставай, вставай, волшебник!
      Юрка помог мне добраться до костра. У меня было такое ощущение, словно мое тело несколько часов подряд колотили палками.
      - Вы ловили рыбу? - спросил я. - А волны?
      - А мы поворошили мозгами и придумали. Мы ловили рыбу в лагуне моей рубашкой. Потрогай, она еще мокрая. В океане волны, а в лагуне совсем тихо.
      - Накупались, наплавались! - живо говорила Мила. - Вода такая хорошая, теплая!
      - Накупались, - с завистью сказал я. - А меня не могли позвать?
      - Так ведь плавать - это тоже работа! - расхохотался Юрка и язвительно прибавил: - Впрочем, если ничего не умеешь делать, то поневоле будешь бездельничать.
      - Кто ничего не умеет делать? - возмутился я.
      Мила посмотрела на меня так, словно видела меня впервые.
      - Борик, а что ты умеешь делать?
      - Фокусы... - быстро выпалил Юрка.
      Мое самолюбие было задето.
      - Я все умею делать! А вот интересно, что ты, Юрка, сам умеешь делать?
      Он развел руками:
      - Ну, всего, конечно, как ты, я не умею...
      Мила с укором сказала мне:
      - Борик, он у нас молодец! Смотри, какой он устроил костер.
      - Подумаешь, костер! Разве так дрова кладут? Нет никакого притока воздуха.
      - Покажи, как надо! - запальчиво крикнул Юрка.
      - Пожалуйста, могу показать...
      Я начал показывать, и костер, конечно, очень скоро погас.
      - Хм... - смущенно пробормотал я. - Дрова сырые. Дайте спички...
      - Спичек нет, - кусая губы от сдерживаемого смеха, проговорила Мила.
      - Хм... Сейчас я сделаю спички.
      - Опять фокус? - подозрительно спросил Юрка. - А ты без фокуса.
      - Без фокуса? Хорошо, дайте подумать... Ну, ясно, чтобы добыть огонь, нужно увеличительное стекло.
      - Чем ты думаешь, Борька? Во-первых, увеличительного стекла нет, а во-вторых, если бы оно даже и было, то что бы ты с ним стал делать, когда солнце уже зашло?
      - В таком случае... - лихорадочно соображал я, - в таком случае можно добыть огонь при помощи трения дерева о дерево.
      - Потри попробуй!
      Я неуверенно взял две ветки и минут пять тер их одну о другую. Меня все больше раздражали молчаливые улыбки приятелей. До боли стиснув зубы, напрягая силы и покрываясь потом, я все тер и тер. А проклятые ветки даже не сделались теплыми. Шумел океан, ясные и крупные звезды блестели в вышине, ухала в темноте какая-то птица.
      - Не мучайся, - сказал наконец мне Юрка.
      - Это дерево не годится, - отбросил я ветки и расстегнул воротник на взмокшей рубашке.
      Он подошел ко мне и покачал головой.
      - С твоим терпением никакое дерево не загорится. - Он улыбнулся, и на его темном лице блеснули зубы. - Я читал, что дикари на добычу огня таким способом тратили много часов. Но есть способ и попроще. Видишь вот этот сухой нарост на дереве?
      - Ну?
      - Это называется трут. Берем немножко трута...
      Смотри, вот так... Кладем в костер. Теперь я этой железкой и камнем высекаю искру...
      Костер задымился, вспыхнуло пламя, и вокруг нас заплясали тени. Юрка снова приблизил ко мне свое лицо.
      - Понял?
      Я был посрамлен и оттолкнул его довольно грубо.
      - Чего ты толкаешься?
      Я молчал.
      - Слышишь, ты чего толкаешься? - вскипел Юрка.
      - Я тебя еще не так толкну! - вспыхнул и я.
      - А ну толкни, толкни!
      - Ребята, перестаньте! - закричала Мила, вскакивая, но мы уже сцепились и рухнули на землю.
      - Я сразу почувствовал, что чернолицый Юрка сильнее меня. Он прижал мои лопатки к камням, и один из них так больно впился в мою спину, что я взвизгнул:
      - Пусти, Юрка!
      - Ну то-то! - уже миролюбиво проговорил тот, поднимаясь и отряхиваясь.
      - Борик, иди к костру, - позвала Мила.
      - Не хочу, - сказал я. - Скучно все это... Ребята, давайте придумаем что-нибудь интересное.
      Они посмотрели на меня заинтересованно.
      - Что?
      - Какое-нибудь интересное приключение. Стойте! Я уже придумал.
      Да, это был удивительный платок! Едва я махнул им, как засвистел ветер, и в ярком свете выплывшей из-за леса луны мы увидели в океане корабль. Ветер бил в раздувавшиеся паруса, и корабль швыряло с волны на волну, как скорлупу. Черный флаг с белым черепом и скрещенными костями развивался на мачте.
      Ни слова не говоря друг другу, мы побежали к обрыву. Первой заговорила Мила:
      - Какой страшный флаг!
      - Это, конечно, пираты? - посмотрел на меня Юрка.
      - "Калоша Дьявола", - сказал я. - Это самые страшные пираты мира! Гроза южных морей. Ребята, вот это приключение!..
      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, в которой мы попадаем в плен к пиратам
      - Ой, ой! - вдруг закричала Мила. - Смотрите, ребята, волны несут корабль прямо на камни!
      Он сейчас разобьется!
      Молча и быстро, царапая до крови руки, мы начали спускаться со скалы. Внизу на камнях пенился ревущий океан. А дальше на волнах шевелилась широкая дорога. Темный силуэт корабля стремительно пересек эту дорогу и скрылся за изгибом острова. А еще через минуту мы услышали глухой удар и пронзительный треск ломающегося дерева.
      Внизу мы сняли ботинки и побежали по песку.
      Нагретый за день солнцем, он все еще был теплым.
      Потом нам пришлось вброд перейти через маленький заливчик. От океана его отделяла гряда рифов, на которых ревели и разбивались могучие волны.
      За поворотом мы увидели корабль. Он лежал на камнях, и океанские волны перекатывались через него. Черные фигуры людей сновали по берегу.
      Они что-то спасали с погибшего корабля, волны сбивали их с ног, но они поднимались и снова чтото тянули. Мне показалось, что это была бочка.
      Наконец пираты выбрались на сухое место. Теперь нам хорошо были видны в лунном свете крепкие фигуры этих людей. Их было пятеро.
      - А что, если они увидят нас? - наклонилась ко мне Мила, силясь перекричать шум прибоя.
      - Пускай увидят. Не страшно! Но на самом деле мне стало очень страшно, когда я увидел, что пираты двинулись в нашу сторону. Мы пустились наутек, в заливчике я споткнулся о подводный камень и с головой окунулся в солоноватую воду. Ребята помогли мне выбраться на песок в ту минуту, когда пираты подошли к заливчику.
      Задыхаясь от волнения и быстрого бега, мы домчались до скалы и начали подниматься вверх. Мокрая одежда хлюпала и мешала мне. Я скользил на камнях и срывался.
      - Скорей, скорей! - торопила Мила, насмерть перепуганная этим неожиданным приключением.
      Можете представить наш ужас, когда мы увидели, что следом за нами к нашему костру поднимаются и пираты! Но тут я подумал: "А чего я боюсь? Ведь у меня есть волшебный платок!"
      Я сунул руку в карман и крепко сжал платок в кулаке. Другой рукой я неторопливо подбросил в костер хворосту и совсем спокойно взглянул на подходящих к нам морских разбойников.
      Впереди выступал в полосатой тельняшке и в высоких ботфортах плечистый мужчина с рыжими бакенбардами. Я сразу узнал его. Он приближался к нам, держась за пояс, на котором висел большой изогнутый нож. Пламя костра сверкало в его черных глазах. Я сделал шаг ему навстречу.
      Пират остановился, снял с головы блестящую клеенчатую шляпу и сказал хрипловатым басом:
      - Бедные моряки, потерпевшие кораблекрушение у этих берегов, приветствуют юную леди и юного джентльмена.
      Он сделал знак остальным четырем пиратам, и все они также стянули со своих голов клеенчатые шляпы и поклонились нам. Они были один страшнее другого - точно такие были нарисованы у меня в моей приключенческой книжке.