из которой читатель узнает о том, как едва не погиб Сыма Чжао, и о том, как был свергнут с престола вэйский правитель Цао Фан

 
      Осенью, в шестнадцатом году периода Янь-си [253 г.] по шу-ханьскому летоисчислению, двухсоттысячное войско полководца Цзян Вэя выступило с заставы Янпингуань в поход против царства Вэй. Передовыми отрядами командовали военачальники Ляо Хуа и Чжан И; Сяхоу Ба состоял советником при Цзян Вэе; Чжан Ни занимался поставками провианта в войско.
      Готовясь к выступлению, Цзян Вэй спросил своего советника:
      – Как вы думаете, куда мне направить войско? В прошлый поход нам не удалось захватить округ Юнчжоу, идти туда снова – бесполезно.
      – В Наньань, – отвечал Сяхоу Ба. – Это одна из богатейших областей Луншана, которая послужит нам прекрасной опорой для дальнейших действий. В нашей последней неудаче виноваты тангуты, потому что они не подошли вовремя. Чтобы это не повторилось, надо соединиться с ними в Лунъю, и оттуда через Шиин и Дунтин двинуться прямо на Чанань.
      – Великолепно! – воскликнул Цзян Вэй, весьма довольный проницательностью своего советника Сяхоу Ба.
      Затем Цзян Вэй отправил военачальника Цюэ Чжэна послом к тангутам.
      Цюэ Чжэн преподнес тангутскому князю Мидану богатые дары: золото, жемчуга, сычуаньскую парчу. Князь, польщенный вниманием Цзян Вэя, обещал поддержку. Он приказал своему полководцу Охэшака возглавить пятидесятитысячное войско и идти в Наньань на соединение с армией царства Шу.
      О действиях противника полководец левой руки Го Хуай донес в Лоян.
      Сыма Ши созвал военачальников и спросил, кто из них желает сражаться против Цзян Вэя. Вызвался военачальник Сюй Чжи. Сыма Ши давно слышал о его храбрости и тут же назначил Сюй Чжи начальником передового отряда. Вместе с войском в поход отправлялся и Сыма Чжао, исполнявший обязанности да-ду-ду.
      Противники встретились под Дунтином. Построив войска в боевые порядки, Сюй Чжи, вооруженный огромной секирой, выехал на поединок. Навстречу ему помчался Ляо Хуа, но после нескольких схваток повернул назад. На смену ему пришел Чжан И, но и он, не выдержав могучих ударов Сюй Чжи, вскоре бежал. Вэйские войска перешли в наступление и нанесли врагу жестокое поражение. Цзян Вэй отступил более чем на тридцать ли.
      Сыма Чжао отдал приказ отходить и строить укрепленный лагерь. Военные действия временно прекратились.
      Цзян Вэй снова позвал на совет Сяхоу Ба.
      – Сюй Чжи бесстрашен, – сказал он. – Но мы должны его взять в плен во что бы то ни стало!
      – Попробуйте заманить его в засаду, – предложил Сяхоу Ба.
      – Вы думаете, это удастся? – усомнился Цзян Вэй. – Ведь Сыма Чжао – сын Сыма И! Он знает «Законы войны». В горной местности его войско не будет преследовать нас. Единственная возможность разделаться с Сюй Чжи – это заманить его в западню, когда вэйцы попытаются отрезать нам пути подвоза провианта.
      Вызвав к себе Ляо Хуа и Чжан И, Цзян Вэй дал им какие-то указания, а затем велел воинам разбросать по дорогам, ведущим к лагерю, ветви колючих кустарников, а вокруг лагеря расставить побольше «оленьих рогов», желая тем самым показать врагу, что собирается остаться здесь надолго. Сюй Чжи несколько раз пытался вызвать его в бой, но Цзян Вэй не выходил из укрепления.
      Конные разведчики донесли Сыма Чжао, что враг подвозит на деревянных быках и самодвижущихся конях провиант из-за гор Телун и, по-видимому, поджидает прихода тангутов.
      Тогда Сыма Чжао обратился к Сюй Чжи:
      – В прошлый раз мы одержали победу только потому, что отрезали противнику путь подвоза провианта. Ныне враг доставляет провиант из-за гор Телун. Если мы ночью захватим обоз, Цзян Вэй долго не продержится.
      Вечером, в начале первой стражи, отряд Сюй Чжи миновал горы Телун, и глазам воинов открылась такая картина: около сотни тяжело нагруженных деревянных быков и самодвижущихся коней медленно двигались между скал под охраной двухсот всадников.
      Воины Сюй Чжи с оглушительными криками выскочили на дорогу. Всадники бросили обоз и обратились в бегство.
      Сюй Чжи разделил свой отряд на две части: часть воинов сопровождала захваченный обоз в лагерь, а остальные, во главе с самим Сюй Чжи, начали преследование бегущего противника.
      Десять ли мчались вэйцы по узкому ущелью и вдруг остановились на полном ходу: дорога впереди была загорожена повозками. Воины спешились и стали растаскивать повозки, но в горах по обе стороны ущелья вспыхнули огни. Сюй Чжи бросился назад, однако и там дорога была заставлена горящими повозками.
      Сюй Чжи прорвался сквозь дым и огонь и, не задерживаясь, поскакал дальше. Воины не отставали от него. Но внезапно затрещали хлопушки, и на отступающих вэйцев обрушились Ляо Хуа и Чжан И.
      Сюй Чжи бежал с поля боя без оглядки, то и дело подхлестывая своего выбившегося из сил коня. Внезапно впереди показался еще один отряд – Цзян Вэя. Не успел Сюй Чжи приготовиться к бою, как на него вихрем налетел Цзян Вэй и копьем вышиб из седла. Упавшего прикончили мечами воины. Остальное войско Сюй Чжи, сопровождавшее в лагерь захваченный обоз, попало в плен к Сяхоу Ба.
      Воины Сяхоу Ба переоделись в отобранные у пленных доспехи и с вэйскими знаменами по горной тропинке поспешили к вражескому лагерю. Не подозревая обмана, охрана открыла им ворота. Войско ворвалось в лагерь, и там поднялось смятение – никто не понимал, что произошло!
      Сыма Чжао, вскочив на коня, поскакал за ворота, за ним следовали его воины, но там их поджидал отряд Ляо Хуа. Сыма Чжао пытался свернуть в сторону, но его задержал Цзян Вэй. Оставался единственный выход: уйти вглубь гор Телун и занять оборону.
      В горы вела единственная, извивающаяся между скал, тропинка. Воины Сыма Чжао с трудом пробрались по ней. Однако в горах ожидало их новое несчастье: там протекал только один родник, воды которого не хватило бы и на сотню воинов, а у Сыма Чжао было тысяч шесть.
      Войска Цзян Вэя закрыли выход из гор. Вэйские воины и их кони страдали от жажды. Сыма Чжао пал духом. Обратившись лицом к небу, он со вздохом произнес:
      – Видно, здесь суждено мне погибнуть!
      Потомки об этом сложили такие стихи:
 
Прекрасно рассчитав, Цзян Вэй не ждал напрасно,
И Сыма Чжао был в горах Телун зажат.
Вот так и Пан Цзюань стал на дороге в Малин,
И первый так Сян Юй взял Цзюлишань в охват.
 
      Тогда чжу-бо Ван Тао обратился к Сыма Чжао:
      – В старину был такой случай: когда Гэн Гун попал в опасное положение, он попросил у колодца побольше пресной воды. Поклонитесь и вы роднику…
      Сыма Чжао трижды поклонился источнику и произнес:
      – Государь повелел мне отразить нашествие врага. Если небо не желает моей победы, пусть родник высохнет, а я прикажу войску сложить оружие и перережу себе горло. Но если мне суждено остаться в живых, пусть небо наполнит родник и утолит жажду моих воинов.
      Едва успел он договорить эти слова, как родник превратился в бурный поток. Бросившись к нему, воины жадно пили воду и поили коней, но вода не убывала.
      Между тем Цзян Вэй, загнав противника в горы, заранее торжествовал победу.
      – В свое время в долине Шанфан Чжугэ Ляну не удалось поймать Сыма И, – говорил он своим военачальникам. – Но зато Сыма Чжао не уйдет от меня!
      В это время полководец Го Хуай узнал, что войско Сыма Чжао заперто в горах Телун, и решил двинуться ему на помощь. Но военачальник Чэнь Тай удержал его:
      – Вы не должны трогаться с места. Цзян Вэй вступил в союз с тангутами и намеревается захватить Наньань. Тангуты уже соединились с ним и могут ударить нам в тыл, если вы пойдете выручать Сыма Чжао. Подошлите к тангутам верного человека, пусть попытается отколоть их от Цзян Вэя. Лишь в том случае, если это удастся, мы пойдем на помощь Сыма Чжао.
      Послом к тангутскому князю Го Хуай послал военачальника Чэнь Тая.
      В сопровождении пяти тысяч воинов Чэнь Тай без лат и без оружия явился к князю Мидану и, поклонившись до земли, со слезами молвил:
      – Мой начальник вэйский полководец Го Хуай в последнее время стал слишком надменным и задумал погубить меня. Поэтому я и решил уйти к вам. Если вы разрешите, я захвачу его лагерь. У меня там остались сообщники.
      Мидан возрадовался и дал в помощь Чэнь Таю своего полководца Охэшака. Вэйские воины, сдавшиеся вместе с Чэнь Таем, шли позади войска Охэшака. Чэнь Тай показывал им дорогу.
      Ночью тангуты подошли к вэйскому лагерю. Ворота широко распахнулись, и Чэнь Тай первым въехал в лагерь. Вслед за ним с копьем наперевес поскакал Охэшака. И вдруг раздался отчаянный крик – Охэшака вместе с конем провалился в яму.
      Слева на тангутов напал Го Хуай, с тыла ударили воины Чэнь Тая. Много тангутов погибло, оставшиеся в живых сдались в плен. Охэшака покончил с собой.
      Го Хуай и Чэнь Тай, не теряя времени, понеслись в лагерь тангутов. Мидан пытался бежать, но его схватили в тот момент, когда он садился на коня. Пленника привели к Го Хуаю. Вэйский полководец снял с него веревки.
      – При дворе знают о вашей преданности государю, – сказал он дрожавшему от страха Мидану. – Почему вы решили помогать Цзян Вэю?
      Пристыженный Мидан раскаялся и попросил прощения.
      – Берите свою армию и освободите наше войско из окружения в горах Телун, – продолжал Го Хуай. – Если вы справитесь с этим, я от имени Сына неба обещаю вам щедрую награду.
      Мидан был согласен на любые условия. По его приказу, тангутское войско направилось к горам Телун. Вэйцы шли следом. Во время третьей стражи, когда до лагеря противника оставалась несколько ли, Мидан послал гонца известить Цзян Вэя о своем прибытии. Цзян Вэй, радуясь приходу подкрепления, приказал просить князя в шатер. Вэйские воины, смешавшись с тангутами, вплотную подошли к лагерю.
      Цзян Вэй и Сяхоу Ба вышли встречать Мидана. Они приказали оставить тангутское войско за воротами и пропустить только князя с небольшой охраной.
      В это время вэйский военачальник, не дожидаясь даже пока Мидан завяжет беседу с Цзян Вэем, обрушился на противника. Нападение было столь неожиданным, что шуские воины бросились врассыпную; каждый думал лишь о спасении своей собственной жизни.
      Сам Цзян Вэй вскочил на коня и бросился в горы. При нем не было никакого оружия, кроме лука, но Цзян Вэй во время бегства растерял все стрелы из колчана.
      Го Хуай заметил, что Цзян Вэй безоружен, и спокойно преследовал его. А тот несколько раз натягивал тетиву, чтобы отпугнуть противника. Тетива звенела, Го Хуай быстро уклонялся в сторону, но стрела до него не долетала. Тогда он понял, что у Цзян Вэя нет стрел. Повесив за спину копье, Го Хуай выстрелил в Цзян Вэя из лука. Цзян Вэй поймал стрелу на лету, наложил ее на свой лук и, когда расстояние между ним и его противником сократилось, молниеносно обернулся и выстрелил, целясь Го Хуаю в лоб. Го Хуай рухнул с коня почти одновременно со звоном тетивы.
      Цзян Вэй бросился к Го Хуаю, чтобы добить противника его же копьем, но этому помешали подоспевшие вэйские воины. Цзян Вэй подхватил копье Го Хуая и ускакал.
      Вэйские воины увезли Го Хуая в лагерь. Здесь ему извлекли из раны наконечник стрелы. Рана была тяжелая, кровотечение не прекращалось, и вскоре полководец умер.
      А в это время войска Сыма Чжао вышли из гор.
      Сяхоу Ба, которому тоже удалось выбраться из лагеря после разгрома, догнал Цзян Вэя. Они вместе уехали в Ханьчжун. Потери войск Цзян Вэя были так велики, что не хватало людей даже для одного отряда. Но Цзян Вэй был доволен – армия врага потеряла своих прославленных военачальников, Го Хуая и Сюй Чжи, а это было достаточным подвигом, чтобы оправдаться перед государем за понесенное поражение.
      Сыма Чжао наградил тангутских воинов и отпустил их на родину. Сам он вернулся в Лоян, чтобы помогать своему старшему брату Сыма Ши в государственных делах.
      Сыма Ши пользовался неограниченной властью, никто из придворных сановников не смел перечить ему даже в мелочах. Всякий раз, когда Сыма Ши появлялся во дворце, император Цао Фан трепетал от страха и чувствовал себя так, будто в спину ему вонзают множество иголок.
      Однажды во время большого приема Сыма Ши вошел в зал при мече. Цао Фан поспешно вскочил и встретил его стоя.
      Губы Сыма Ши скривились в насмешливой улыбке:
      – Разве по этикету полагается государю встречать подданного стоя? Садитесь, пожалуйста, государь.
      Цао Фан опустился на прежнее место. Пока сановники один за другим докладывали императору дела, Сыма Ши бесцеремонно перебивал их и вставлял свои замечания.
      Наконец прием окончился. Сыма Ши гордо прошествовал из дворца к своей коляске. Несколько тысяч воинов охраняли его.
      Цао Фан удалился во внутренние покои, пугливо оглядываясь по сторонам. За ним следовали его приближенные: тай-чан Сяхоу Сюань, чжун-шу-лин Ли Фын и дай-фу Чжан Цзи – отец императрицы Чжан, тесть Цао Фана.
      Государь отпустил слуг и пригласил сановников в потайную комнату. Здесь он схватил Чжан Цзи за руку и сквозь слезы сказал:
      – Сыма Ши обращается с нами, как с мальчишкой, сановников наших не ставит ни в грош. Боимся мы, что рано или поздно он захватит трон нашей династии!
      Цао Фан безудержно зарыдал. Тронутый неподдельным горем императора, Ли Фын промолвил:
      – Не печальтесь, государь! Я готов служить вам. Только разрешите – я от вашего имени брошу клич всем героям страны, и мы уничтожим этого злодея!
      – Да, да! Этого злодея и брата его надо уничтожить непременно! – подхватил Сяхоу Сюань. – Из-за них мой брат Сяхоу Ба бежал в царство Шу. Неужто мы, родственники правящего дома, будем сидеть сложа руки и смотреть, как в государстве хозяйничают разбойники? Государь, мы ждем вашего указа покарать их!
      – Боюсь, что вы не сможете это сделать! – покачал головой Цао Фан.
      – Мы готовы отдать жизнь, лишь бы отблагодарить вас, государь! – воскликнули все трое.
      Цао Фан снял с себя вышитую драконами и фениксами рубашку, прокусил палец, написал кровью указ и передал рубашку Чжан Цзи со словами:
      – Будьте осмотрительны и храните тайну! Помните, как наш предок У-ди казнил Дун Чэна за его неосторожность?
      – Не вспоминайте об этом, государь, – прервал его Ли Фын. – Мы не такие ничтожные людишки, как Дун Чэн, и Сыма Ши не достоин сравнения с вашим предком. Не сомневайтесь в нашем успехе.
      С этими словами сановники покинули дворец. У ворот Дунхуа они увидели Сыма Ши. Его сопровождало несколько сот вооруженных слуг. Сановники остановились у края дороги.
      – Почему вы так поздно возвращаетесь из дворца? – спросил Сыма Ши.
      – Мудрейший просматривал в библиотеке книги, а мы читали ему, – за всех ответил Ли Фын.
      – Какие книги? – поинтересовался Сыма Ши.
      – Разные сочинения времен династий Ся, Шан и Чжоу.
      – А почему вы выбрали именно эти книги?
      – Потому что Сын неба спрашивал нас, как И Инь поддержал династию Шан и как Чжоу-гун правил государством за малолетнего Сына неба, – отвечал Ли Фын. – Мы сказали Сыну неба, что полководец Сыма Ши – одновременно и Чжоу-гун и И Инь.
      – Не верится мне, чтобы вы могли сравнить меня с И Инем и Чжоу-гуном! – насмешливо заметил Сыма Ши. – Вы скорее способны назвать меня Ван Маном или Дун Чжо!
      – Да как мы посмеем! Ведь мы все в вашей власти! – вскричали сановники.
      – Лжете! – в гневе закричал Сыма Ши. – О чем вы плакали вместе с Сыном неба в потайной комнате?
      – Что вы! Ничего подобного! – уверяли сановники.
      – Напрасно отпираетесь! У вас до сих пор глаза красные!
      Тут Сяхоу Сюань понял, что Сыма Ши уже все известно.
      – Мы плакали потому, что ты оскорбляешь государя и собираешься захватить престол! – закричал он в ответ.
      Вне себя от гнева Сыма Ши приказал страже связать Сяхоу Сюаня. Но Сяхоу Сюань успел ударить его кулаком в лицо.
      Схваченных сановников обыскали. У Чжан Цзи нашли вышитую драконами и фениксами рубашку, на которой кровью был написан указ Цао Фана:
 

      «Сыма Ши и его брат пользуются неограниченной властью и намереваются незаконно захватить престол. Все государственные указы издаются ими помимо нашей воли. Чиновники и воины! Докажите нам свою преданность, покарайте злодеев и поддержите алтарь династии! В день свершения подвига вы получите щедрые награды и титулы».

 
      – Ах, вот оно что! – вскричал Сыма Ши, прочитав указ. – Так вы замышляли меня убить! Этого я не прощу!
      Сыма Ши приказал казнить всех троих на базарной площади и уничтожить их семьи и родню.
      Пока обреченных вели к месту казни, они громко бранили и проклинали Сыма Ши. Им выбили зубы, но не заставили умолкнуть. Так погибли Чжан Цзи, Сяхоу Сюань и Ли Фын.
      Сыма Ши ворвался во дворец. Цао Фан беседовал в это время с императрицей Чжан.
      – Во дворце много глаз и ушей, – говорила императрица, – вы поступили неосторожно, доверив заговор моему батюшке. Если тайна раскроется, мне не миновать беды.
      Появление Сыма Ши прервало беседу императорской четы. Императрица затрепетала от страха, но Сыма Ши, не обращая на нее внимания, обратился к Цао Фану:
      – Государь, мой отец возвел вас на престол. В своих заслугах и добродетелях он не уступал Чжоу-гуну. А я? Разве я служу вам не так, как служил своему государю И Инь? Но вы считаете мои заслуги преступлением и подговариваете ничтожных людишек погубить меня и моего брата! Объясните мне, что вас на это толкает?
      – У нас не было такого намерения! – дрожащим голосом произнес Цао Фан.
      – А это кто писал? – Сыма Ши вытащил из рукава императорскую рубашку и швырнул ее к ногам Цао Фана.
      – Это… это они заставили меня написать! – Цао Фан помертвел от ужаса. – Разве посмел бы я…
      – Какое наказание полагается за клевету на честного сановника?
      – Я виноват! Пощадите меня! – взмолился Цао Фан, падая на колени.
      – Встаньте, государь! – строго сказал Сыма Ши. – Надо уважать законы! – И, указывая пальцем на императрицу Чжан, продолжал: – Вот дочь Чжан Цзи – по закону ее следует казнить!
      – Пощадите ее! – горько рыдая, умолял Цао Фан.
      Сыма Ши, не слушая его причитаний, приказал страже отвести императрицу к воротам Дунхуа и повесить на белом шелковом шнуре.
      Потомки об этом сложили такие стихи:
 
Императрица Фу прошла когда-то через те ворота
Босая, скорбная; никто не оказал почета ей.
А вот сегодня Сыма Ши пример усвоил Цао Цао.
Таков закон, что за отцов карает небо сыновей.
 
      На следующий день Сыма Ши созвал во дворец всех сановников и объявил:
      – Наш государь сбился с правильного пути. Он окружил себя распутными женщинами и по их наговорам губит добродетельных и честных людей. Вина его так же велика, как ханьского Чан И. Он недостоин быть властителем Поднебесной! И вот я, следуя примеру И Иня и Хо Гуана, решил возвести на престол нового достойного государя, чтобы сохранить алтарь династии и дать мир Поднебесной! Ваше мнение, уважаемые сановники?
      – Следуя примеру И Иня и Хо Гуана, вы поступаете в соответствии с волей неба и желанием людей, – хором отвечали сановники. – Кто же посмеет вам возражать?
      Тогда Сыма Ши вместе с сановниками явился во дворец Вечного покоя и доложил о своем решении вдовствующей императрице.
      – Кого вы намерены возвести на престол? – спросила императрица.
      – Пынчэнского вана Цао Цзюя, – сказал Сыма Ши. – Он гуманен, умен, отличается сыновним послушанием.
      – Это не совсем удобно, – возразила императрица. – Пынчэнский ван – мой дядя, и если вы возведете его на престол, в каком положении окажусь я? Не лучше ли сделать императором Цао Мао? Он внук императора Вэнь-ди, человек почтительный и уступчивый. Посоветуйтесь с сановниками.
      – Государыня права! Цао Мао – достойнейший человек! – послышался голос из свиты.
      Это воскликнул Сыма Фу, дядя Сыма Ши.
      Сыма Ши отправил гонца в Юаньчэн с повелением Цао Мао прибыть в столицу, а императрицу попросил пройти во дворец Великого предела и поговорить с Цао Фаном. Императрица с укором сказала Сыну неба:
      – Ты развратничаешь сверх всякой меры – допускаешь к себе недостойных женщин! Разве может так поступать правитель Поднебесной? Сложи с себя власть! Отдай пояс и печать! Быть тебе снова Циским ваном. Уедешь сегодня же и без вызова ко двору не являйся!
      Цао Фан, обливаясь слезами, отдал пояс и печать, низко поклонился императрице и уехал. Лишь несколько преданных сановников проводили государя в изгнание.
      Потомки по этому поводу сложили такие стихи:
 
Безжалостно вдов и сирот в те дни обижал Цао Цао,
Когда у правителя Хань он был именитым вельможей.
Кто знал, что спустя сорок лет жестокими станут другие,
Сироты и вдовы его в обиде окажутся тоже.
 
      Цао Мао, по прозванию Янь-ши, был внуком вэйского императора Вэнь-ди и сыном Дунхайского вана Цао Линя, и носил титул Гао-гуй-сян-гуна.
      В день прибытия Цао Мао в Лоян сановники по приказу Сыма Ши встречали его с императорской колесницей за воротами Нанье.
      Цао Мао при виде множества сановников оробел и, поспешно спрыгнув с коня, совершил приветственные церемонии.
      – Государю не следует первому приветствовать своих подданных! – наставительно заметил ему тай-вэй Ван Су.
      – Но я не государь и потому обязан быть почтительным к знатным сановникам! – возразил Цао Мао.
      Сановники под руки стали усаживать его в императорскую колесницу.
      – Зачем мне императорская колесница? Я не сяду в нее! – наотрез отказался Цао Мао. – Неизвестно еще, зачем вызывает меня государыня!
      Он настоял на своем и добрался пешком до самого дворца. У входа в восточный зал дворца Великого предела его встречал Сыма Ши. Цао Мао опустился перед ним на колени. Сыма Ши поспешно подхватил его, справился о здоровье и повел к вдовствующей императрице.
      Императрица обошлась с Цао Мао очень приветливо.
      – У тебя с детских лет были задатки императора или вана. Я знала, что ты будешь императором Поднебесной. Смотри, не роняй достоинства своих предков, – поучала императрица, – будь воздержанным и почтительным к старшим, насаждай гуманность и добродетели.
      Цао Мао долго отказывался от высокого титула, но Сыма Ши и сановники настаивали, и в конце концов он уступил. Нового императора ввели во дворец Великого предела. Первый период его правления был назван Чжэн-юань [254 г.]. Многие преступники в Поднебесной были в этот день прощены.
      При дворе были введены новые порядки. Теперь даже главный полководец Сыма Ши должен был являться во дворец с золотой секирой и не смел докладывать императору о делах, не назвав предварительно своего имени.
      Гражданские и военные чиновники получили от нового императора титулы и награды.
      Весной, в первом месяце второго года периода Чжэн-юань [255 г.], лазутчики донесли Сыма Ши, что полководец Покоритель востока Гуаньцю Цзянь и янчжоуский цы-ши Вэнь Цинь под предлогом мести за незаконно свергнутого императора подняли войско и идут на Лоян.
      Сыма Ши заволновался. Поистине:
 
Правителя волю вершить хотели сановники Хань,
А военачальники Вэй задумали новую брань.
 
      О том, как Сыма Ши воевал с врагом, рассказывает следующая глава.

в которой речь идет о том, как Вэнь Ян отразил нападение храбрецов, и о том, как Цзян Вэю удалось разгромить противника

 
      В первом месяце второго года периода Чжэн-юань [255 г.] по вэйскому летоисчислению янчжоуский цы-ши и полководец Покоритель востока Гуаньцю Цзянь, уроженец Хэнани, командовавший всеми хуайнаньскими войсками, узнал, что Сыма Ши сверг императора и возвел на престол нового правителя. Гуаньцю Цзянь воспылал гневом. Старший сын его, по имени Гуаньцю Дянь, сказал отцу:
      – Батюшка, вы управляете областью. Можете ли вы думать только о своей безопасности, когда Сыма Ши хозяйничает в столице, свергает одного государя и возводит на трон другого? Ведь государство находится на краю гибели, подобно груде яиц, которая может рассыпаться от одного легкого толчка.
      – Ты прав, сын мой, – согласился Гуаньцю Цзянь. – Я посоветуюсь с цы-ши Вэнь Цинем.
      По первому зову Гуаньцю Цзяня явился Вэнь Цинь, сторонник Цао Шуана. Гуаньцю Цзянь провел гостя во внутренние покои и вдруг разрыдался.
      – О чем вы льете слезы? – с беспокойством спросил Вэнь Цинь.
      – Как же мне не плакать, если Сыма Ши сверг нашего государя! – ответил Гуаньцю Цзянь. – Небо и земля перевернулись!
      – Господин ду-ду! – сказал тогда Вэнь Цинь. – Если вы подыметесь на борьбу против злодеев во имя справедливости, жизнь моя будет принадлежать вам! Мой второй сын Вэнь Ян храбр, как десять тысяч мужей, он тоже ненавидит Сыма Ши и ждет случая, чтобы отомстить ему за Цао Шуана. Если возможно, назначьте его начальником передового отряда.
      Они поклялись друг другу в верности до конца жизни. Действуя якобы по секретному указу вдовствующей императрицы, Гуаньцю Цзянь и Вэнь Цинь приказали хуайнаньским чиновникам собраться в Шоучуне, построили в западной части города высокий помост, принесли в жертву белого коня и заставили собравшихся принести клятву, что они готовы выполнить волю императрицы и покарать злодея и бунтовщика Сыма Ши.
      Чиновники смазывали кровью белого коня уголки рта и клялись постоять за дело государя.
      Гуаньцю Цзянь собрал шестидесятитысячное войско и стал лагерем в Сянчэне. Вэнь Цинь командовал вспомогательным отрядом в двадцать тысяч воинов. Гуаньцю Цзянь разослал во все округа и области грамоты, призывающие военачальников встать на борьбу за справедливое дело.
      Когда в столице стало известно о мятеже в Хуайнани, Сыма Ши был болен и не мог явиться во дворец. За несколько дней до этого лекарь вырезал ему болезненный черный нарост под левым глазом. Сыма Ши вызвал тай-вэя Ван Су на совет.
      – В те времена, когда слава Гуань Юя потрясала всю Поднебесную, Люй Мын захватил Цзинчжоу, – сказал Ван Су. – И это удалось ему лишь благодаря тому, что он развалил армию Гуань Юя, проявив заботу о родственниках вражеских воинов. Ныне большинство семей хуайнаньских воинов живет на Срединной равнине, и, если вы будете к ним добры, они не сбегут в Хуайнань и воины Гуаньцю Цзяна разойдутся по домам,
      – Прекрасно придумано! – одобрительно кивнул Сыма Ши. – Но, видите ли, я нездоров и не могу сам заняться этим делом. Поручить кому-нибудь другому? Тогда я не буду спокоен.
      Стоявший рядом ши-лан Чжун Хуэй заметил:
      – Хуайнаньские воины сильны, и оружие у них острое. Если послать против них не очень талантливого полководца, весьма возможна неудача.
      – Придется заняться этим делом самому! – проговорил Сыма Ши, с трудом покидая ложе.
      Доверив Сыма Чжао охрану столицы и все государственные дела, Сыма Ши, еще совершенно больной, в коляске отправился на восток.
      Он приказал полководцу Покорителю востока Чжугэ Даню встать во главе войска округа Юйчжоу и напасть на Шоучунь со стороны переправы Аньфын; полководцу Восточного похода Ху Цзуню – во главе войск округа Цинчжоу вторгнуться в земли Цзяосун и отрезать противнику пути к отступлению; цы-ши округа Юйчжоу, военачальнику Ван Цзи, – возглавить передовой отряд и овладеть землями Чжэньнаня.