Ми Чжу возвратился к Лю Бэю и передал ему приглашение Чжоу Юя. Лю Бэй велел приготовить быстроходное судно, собираясь ехать в тот же день. Однако Гуань Юй стал его отговаривать.
      – Чжоу Юй коварен, будьте осторожны! И от Чжугэ Ляна нет никаких вестей. Сдается мне, что здесь кроется какой-то обман!
      – Я вступил с Восточным У в союз, и Чжоу Юй хочет повидаться со мной, – возразил Лю Бэй. – Я не могу не поехать к союзнику. Если мы будем относиться друг к другу с подозрением, то и в нашем деле не будет согласия.
      – Раз вы так твердо решили ехать, то и я поеду с вами, – решительно заявил Гуань Юй.
      – И я тоже! – присоединился к брату Чжан Фэй.
      – Со мной поедет один Гуань Юй, – сказал Лю Бэй. – А ты и Чжао Юнь будете защищать город Оусянь. Я скоро вернусь.
      Отдав все необходимые распоряжения, Лю Бэй, сопровождаемый Гуань Юем и двадцатью слугами, сел на судно и отплыл в Цзяндун.
      Величественный вид цзяндунского флота, выстроившегося в строжайшем порядке в две линии, развевающиеся знамена, воины в латах – все это произвело на Лю Бэя отрадное впечатление.
      Стража доложила Чжоу Юю о прибытии Лю Бэя. Чжоу Юй поинтересовался, сколько с ним пришло судов.
      – Всего одно да двадцать слуг.
      – Значит, судьба его решена! – улыбнулся Чжоу Юй.
      Разместив в засаде своих телохранителей, Чжоу Юй вышел навстречу гостю. Лю Бэя, за которым следовали Гуань Юй и двадцать слуг, провели в шатер. После приветственных церемоний Чжоу Юй усадил его на почетное место.
      – Вы прославленный на всю Поднебесную полководец! Зачем вы утруждаете себя церемониями, принимая такого ничтожного человека, как я! – смущенно говорил Лю Бэй.
      Чжоу Юй в честь такой встречи приказал подать вино.
      В это время Чжугэ Лян случайно вышел на берег и услышал разговоры о том, что Лю Бэй прибыл к Чжоу Юю. Встревоженный, он поспешил к шатру посмотреть, что там происходит. Он обратил внимание на выражение лица Чжоу Юя и заметил телохранителей, затаившихся между двойными стенками шатра.
      – Что же теперь делать? – в тревоге прошептал Чжугэ Лян.
      Однако, заглянув в шатер, он увидел, что Лю Бэй беседует и смеется как ни в чем ни бывало, а за спиной у него стоит человек огромного роста. Чжугэ Лян узнал Гуань Юя.
      «Гуань Юй здесь – значит мой господин в безопасности», – обрадовался Чжугэ Лян. Даже не заходя в шатер, он возвратился на берег и стал ждать.
      А Чжоу Юй и Лю Бэй продолжали пить вино. Наконец Чжоу Юй поднялся с кубком в руке и, бросив неприязненный взгляд на Гуань Юя, с мечом в руке неподвижно стоявшего за спиной Лю Бэя, озабоченно спросил, кто это такой.
      – Мой брат, Гуань Юй, – представил его Лю Бэй.
      – Это не тот ли, который убил Янь Ляна и Вэнь Чоу? – с волнением спросил Чжоу Юй.
      – Он самый.
      От страха холодный пот покатился по лицу Чжоу Юя, он наполнил кубок вином и поднес его Гуань Юю. Вошел Лу Су.
      – А где же Чжугэ Лян? – обратился к нему Лю Бэй. – Может быть, вы возьмете на себя труд позвать его?
      – Погодите. Зачем он вам сейчас? – вмешался Чжоу Юй. – Вот разобьем Цао Цао, тогда вы снова встретитесь с ним.
      Лю Бэй не осмелился настаивать. Гуань Юй бросил на брата многозначительный взгляд, и Лю Бэй торопливо поднялся.
      – Разрешите мне пока с вами проститься. Но как только Цао Цао будет разбит, я снова предстану перед вами, чтобы принести вам свои поздравления.
      Чжоу Юй не стал его удерживать и проводил до ворот лагеря. Здесь Лю Бэй попрощался с ним и в сопровождении Гуань Юя отправился на берег. На его судне уже сидел Чжугэ Лян. Лю Бэй очень обрадовался своему учителю.
      – А вы знаете, какой подвергались опасности? – спросил Чжугэ Лян.
      – Нет, ничего не знаю.
      – Если бы с вами не было Гуань Юя, вы пали бы от руки Чжоу Юя!
      Теперь Лю Бэй все понял. Он стал упрашивать Чжугэ Ляна вместе с ним возвратиться в Фанькоу.
      – Обо мне не беспокойтесь, – сказал тот. – Правда, мне приходится жить в пасти тигра, но чувствую я себя спокойно и твердо, как гора Тайшань. А вы пока возвращайтесь, подготовьте боевые суда и ждите. В двадцать первый день одиннадцатого месяца пусть Чжао Юнь в небольшой лодке переправится на южный берег и заберет меня! Но смотрите, не ошибитесь сроком!
      Лю Бэй спросил о его дальнейших планах, но Чжугэ Лян уклонился от прямого ответа.
      – Помните, как только подует юго-восточный ветер, значит я возвращаюсь.
      Лю Бэй пытался расспросить его подробнее, но Чжугэ Лян посоветовал ему поскорее отплыть и сам торопливо покинул судно.
      Судно Лю Бэя отчалило от берега и поплыло вверх по течению. Они уже оставили далеко позади лагерь Чжоу Юя, когда Лю Бэй заметил, что навстречу им идут пятьдесят или шестьдесят боевых кораблей. На носу головного судна с копьем наперевес стоял военачальник. Это оказался Чжан Фэй, который, опасаясь, что Лю Бэю грозит опасность и одному Гуань Юю придется трудно, спешил им на помощь. Все вместе они вернулись к себе в лагерь.
      Проводив Лю Бэя, Чжоу Юй вернулся в шатер. К нему пришел Лу Су.
      – Почему же вы не действовали? – спросил он.
      – Гуань Юй свиреп, как тигр, – отвечал Чжоу Юй. – Он ни на шаг не отходил от Лю Бэя, и если бы я допустил неосторожность, он тут же убил бы меня.
      Лу Су был встревожен.
      Вдруг доложили, что от Цао Цао прибыл гонец с письмом. Чжоу Юй приказал привести его, и тот передал послание. «Великий ханьский чэн-сян Цао Цао поручает вскрыть сие послание ду-ду Чжоу Юю» – гласила надпись на пакете.
      В страшном гневе Чжоу Юй, не читая письма, разорвал его и швырнул на землю, а гонца приказал обезглавить.
      – Когда воюют два государства, послов не принято казнить, – заметил Лу Су.
      – Убить неприятельского посла – значит показать, что ты силен, – ответил на это Чжоу Юй.
      Посланец был казнен, и голову несчастного отправили Цао Цао. После этого Чжоу Юй поставил Гань Нина во главе передового отряда кораблей, Хань Дана и Цзян Циня – начальниками левого и правого крыла, а сам возглавил остальные суда. Ночью воинов сытно накормили, и к рассвету флот под грохот барабанов и боевые возгласы выступил в поход.
      Цао Цао страшно разгневался, когда узнал, что Чжоу Юй разорвал послание и убил гонца. Назначив Цай Мао и Чжан Юня командовать передовыми судами, Цао Цао направил свой флот к Саньцзянкоу. Он увидел, что приближаются корабли Восточного У, покрывая собою всю реку. На носу головного судна стоял военачальник и громко выкрикивал:
      – Я – Гань Нин! Кто осмелится сразиться со мной?
      Цай Мао приказал своему младшему брату Цай Сюню выдвинуться вперед и схватиться с Гань Нином. Два судна помчались навстречу друг другу. Гань Нин выхватил лук, наложил стрелу и выстрелил в Цай Сюня. Тот упал. Гань Нин повел свои суда в бой. Десять тысяч лучников без устали осыпали врага стрелами.
      Воины Цао Цао не выдержали. Справа и слева по вражеским кораблям открыли стрельбу лучники Цзян Циня и Хань Дана. Войску Цао Цао, наполовину состоявшему из уроженцев северных земель, прежде не приходилось воевать на воде. Их корабли, расположенные в один ряд, обстреливались с трех сторон. Им даже не дали развернуться. Битва длилась почти целый день. Много воинов Цао Цао было перебито из луков и самострелов.
      Тут подоспел Чжоу Юй со своими судами и тоже вступил в бой. Победа была явная. Но Чжоу Юй, опасаясь Цао Цао, ударами в гонги приказал своим кораблям отойти.
      Потрепанное войско врага тоже отступило. Цао Цао вернулся в свой сухопутный лагерь и принялся наводить порядок в войске. Он вызвал к себе Цай Мао и Чжан Юня и стал их укорять:
      – Вы не проявили должного усердия! Ведь у врага войска меньше, а разбиты мы!
      – Цзинчжоуский флот долгое время бездействовал и не обучался, а воины с севера и вовсе не умеют воевать на воде, – оправдывался Цай Мао. – В этом причина нашего поражения. Нам следовало создать нечто вроде лагеря на реке, причем в центре расположить суда с воинами из северных областей и окружить их кораблями с цзинчжоуским войском. Тогда мы спокойно могли бы обучить северян и в ближайшее время использовать их в боях.
      – Зачем вы об этом мне говорите? – вскричал Цао Цао. – Вы командуете флотом, вы и делайте то, что считаете необходимым!
      Цай Мао и Чжан Юнь занялись обучением флота. Вдоль берега соорудили двадцать четыре шлюза. С внешней стороны этих шлюзов стеной стояли большие боевые корабли, малые суда разместились в самих шлюзах, где они могли свободно маневрировать – входить и выходить. По ночам учения шли при свете фонарей и факелов. Свет их, отражаясь в реке, окрашивал воду в багровый цвет, а дым тянулся по суше на расстояние триста ли.
      Чжоу Юй вернулся в свой лагерь. Он щедро наградил воинов и послал гонца к Сунь Цюаню с известием о победе.
      Ночью Чжоу Юй поднялся на холм и заметил на западе огромное зарево, залившее половину неба.
      – Это свет от фонарей и факелов армии Цао Цао, – сказали ему приближенные.
      В сердце Чжоу Юя закралась тревога.
      На другой день он решил сам отправиться в разведку на многопалубном корабле, захватив с собой музыкантов и самых сильных воинов с тугими луками и самострелами.
      Все быстро заняли свои места, и корабль поплыл вверх по течению реки. Неподалеку от вражеского лагеря Чжоу Юй приказал бросить якорь. На корабле заиграла музыка; тем временем Чжоу Юй занялся наблюдениями за врагом.
      – Здорово устроено! – проговорил он, наконец, тревожным голосом. – Кто у них командует флотом?
      – Цай Мао и Чжан Юнь, – ответил кто-то из приближенных.
      «Да, дело тут будет не такое легкое, как мне показалось вначале, – подумал про себя Чжоу Юй. – Цай Мао и Чжан Юнь давно уже живут в Цзяндуне и войну на воде хорошо изучили. Придется еще поломать голову над тем, как их убрать… Иначе мне Цао Цао не разбить».
      В это время из неприятельского лагеря заметили Чжоу Юя и доложили Цао Цао. Тот выслал отряд судов, чтобы захватить Чжоу Юя в плен. Но Чжоу Юй, обратив внимание на то, что в лагере противника задвигались знамена и штандарты, приказал быстро поднять якорь и налечь на все весла. Корабль словно ветер понесся по реке. Когда суда противника двинулись за ним, Чжоу Юй был уже далеко, и они не смогли его догнать. Пришлось вернуться ни с чем. Цао Цао рвал и метал от гнева.
      – Вчера нас разбили в бою, а сегодня враг высмотрел наше расположение! Это всё вы виноваты! – напустился он на своих военачальников. – Что вы молчите? Говорите, как нам одолеть врага!
      – Разрешите мне попытаться уговорить Чжоу Юя сдаться, – неожиданно произнес один из присутствующих. – Я был другом Чжоу Юя по школе, и я уверен, что мне удастся его убедить.
      Это сказал Цзян Гань, родом из Цзюцзяна. Цао Цао обрадовался его предложению.
      – Так, значит, вы были друзьями с Чжоу Юем? – спросил он.
      – Не беспокойтесь, господин чэн-сян, – сказал Цзян Гань, – если я поеду на тот берег – успех обеспечен.
      – Что вам нужно для поездки?
      – Дайте мне мальчика-слугу да двух гребцов, чтобы управлять лодкой. Больше ничего не нужно.
      Цао Цао велел подать вино и устроил Цзян Ганю проводы. Потом Цзян Гань оделся попроще, сел в лодку и направился к лагерю Чжоу Юя. Там он велел страже передать Чжоу Юю, что приехал его старый друг и хочет с ним повидаться.
      – Вот и примирителя прислали! – улыбнулся Чжоу Юй, когда воины доложили ему о прибытии Цзян Ганя. – Выслушайте меня внимательно и выполните то, что я вам прикажу! – обратился он к своим военачальникам и шепотом каждому из них дал указания. Военачальники разошлись. Чжоу Юй привел в порядок свою одежду и головной убор и в окружении нескольких сот воинов, важно выступавших впереди и позади с пучками стрел в руках, вышел из лагеря встречать гостя.
      Цзян Гань с гордым видом шел ему навстречу, в сопровождении одного лишь мальчика-слуги, одетого в черную одежду.
      Чжоу Юй первый поклонился гостю.
      – Надеюсь, что вы пребываете в добром здравии с тех пор, как мы с вами расстались? – спросил Цзян Гань.
      – Зато вы, наверно, как советник Цао Цао, трудитесь изрядно, предпринимая далекие путешествия по рекам и озерам! – улыбнулся Чжоу Юй.
      – Как вам не совестно говорить так! – растерянно произнес Цзян Гань. – Мы давно не виделись с вами, я приехал вспомнить о былом, а вы…
      – Да, конечно, – продолжал Чжоу Юй, не обращая внимания на обиженный вид Цзян Ганя, – я не так умен, как Ши Гуан, но все же чувствую, что выражают музыка и песни!
      – Что ж, – вздохнул Цзян Гань, – если вы так встречаете старого друга, мне здесь нечего делать. Разрешите откланяться.
      – Извините, – с улыбкой сказал Чжоу Юй, беря Цзян Ганя за руку. – Я думал, что Цао Цао подослал вас уговорить меня помириться. Но если вы приехали с иной целью, я так быстро вас не отпущу.
      Они вместе направились в шатер. После приветственных церемоний старые друзья уселись, как положено хозяину и гостю. Чжоу Юй приказал созвать своих храбрейших людей. Вскоре в шатер вошли старшие и младшие военачальники и гражданские чины, все они выстроились двумя рядами. На всех были шелковые одежды и серебряные латы. Чжоу Юй каждого в отдельности представил Цзян Ганю. Потом они расселись по сторонам, и начался пир. Музыканты исполняли боевые песни, чаши ходили по кругу.
      – Это мой друг по школе, – сказал Чжоу Юй своим военачальникам. – Можете в нем не сомневаться. Хоть он и приехал с северного берега реки, но к Цао Цао никакого отношения не имеет.
      Чжоу Юй снял висевший у пояса меч и протянул его Тайши Цы:
      – Возьмите этот меч и наблюдайте за пиром. Сегодня дозволяется говорить только о дружбе. Если кто-либо заведет разговор о войне – рубите тому голову!
      Тайши Цы с мечом в руке уселся на хозяйском месте. Перепуганный Цзян Гань молчал.
      – С тех пор как я командую войсками, я не выпил ни одной капли вина, – сказал Чжоу Юй. – Но сегодня, по случаю встречи с моим старым другом, я буду пить допьяна. Опасаться мне нечего!
      Он рассмеялся и принялся осушать кубок за кубком. Пир шел горой, все развлекались, как могли.
      Чжоу Юй, уже сильно захмелевший, поднялся со своего места и, взяв Цзян Ганя за руку, вышел с ним из шатра. У входа в шатер, как обычно, стояли телохранители с копьями и алебардами.
      – Ну, как мои воины? Молодцы?
      – Да! Сущие тигры! – поддакивал Цзян Гань.
      Тогда Чжоу Юй повел Цзян Ганя в сторону от шатра и показал ему целые горы провианта.
      – Как вы думаете, хватит у меня провианта? – продолжал спрашивать Чжоу Юй.
      – Ничего не скажешь, – согласился Цзян Гань. – Войска у вас отборные, провианта вдоволь – недаром об этом говорят!
      – Мог ли я думать, когда мы учились в школе, что доживу до такого дня, как сегодня! – громко рассмеялся Чжоу Юй, притворяясь совершенно пьяным.
      – Таланты ваши не превзойдены! – восхищался Цзян Гань.
      – Когда достойный муж живет в этом мире и служит господину, он должен соблюдать долг подданного и сочетать его с чувством искренней любви, – продолжал Чжоу Юй. – Он выполняет повеления государя и делит с ним радости и горе! Я и стараюсь быть именно таким. Даже таким великим ораторам древности, как Су Цинь, Чжан И, Лу Цзя и Ли Шэн, если бы они вдруг воскресли, не удалось бы своим красноречием поколебать меня в моей решимости!
      Чжоу Юй опять рассмеялся, а лицо Цзян Ганя стало серым, как земля. Чжоу Юй снова повел гостя в шатер, где они присоединились к пирующим.
      – Вот герои Цзяндуна! – сказал Чжоу Юй, жестом указывая на военачальников. – Сегодняшний пир можно было бы назвать «встречей героев»!
      Веселье затянулось до позднего часа. Когда стемнело, зажгли светильники. Опьяневший Чжоу Юй встал со своего места и затянул песню:
 
Великий муж, живущий в этом мире,
Стремится к славе, к подвигам блестящим.
Стремленье это к подвигам и славе
Ему утехой служит в настоящем.
И я нашел себе утеху в жизни
И пью вино и снова наливаю.
Когда же я напьюсь до одуренья,
Я песни во все горло распеваю.
 
      Все рассмеялись. Время уже было за полночь, и Цзян Гань сказал:
      – Простите, но я совсем опьянел…
      Чжоу Юй разрешил гостям разойтись. Они поблагодарили его и покинули шатер.
      – Мы уже давно не отдыхали вместе! – воскликнул Чжоу Юй, обращаясь к Цзян Ганю. – Сегодня мы будем спать на одном ложе!
      Притворяясь совершенно пьяным, Чжоу Юй потащил Цзян Ганя к себе. Добравшись до постели, он так и повалился не раздеваясь. Ему стало дурно, и Цзян Ганю никак не удавалось заснуть. Он лежал на подушке с открытыми глазами и размышлял. В лагере барабан пробил вторую стражу. Цзян Гань привстал и огляделся. Светильники еще горели. Чжоу Юй спал мертвым сном, храп его напоминал раскаты грома. На столе, стоявшем в шатре, Цзян Гань заметил связку писем. Он поднялся с ложа и принялся украдкой их просматривать. Это была обычная переписка, но на одном из конвертов стояли имена Цай Мао и Чжан Юня. Это письмо привлекло особое внимание Цзян Ганя, он лихорадочно развернул его и стал читать:
 

      «Мы не своей волею служим Цао Цао – нас к этому вынудили обстоятельства. Мы стараемся причинять ему вред, как умеем. Беспорядки, возникшие в лагере Цао Цао, – дело наших рук. Мы ищем удобного случая добыть голову самого Цао Цао, дабы положить ее у вашего знамени. Не сомневайтесь в нас. Вот наш почтительный ответ на ваше предыдущее письмо».

 
      «Оказывается, Цай Мао и Чжан Юнь давно связаны с Восточным У», – подумал Цзян Гань, прочитав письмо. Он торопливо спрятал его к себе за пазуху и хотел просмотреть остальную переписку, но Чжоу Юй в этот момент заворочался на своем ложе. Цзян Гань поспешно задул светильник и лег.
      – Друг мой, – проговорил сквозь сон Чжоу Юй, – через несколько дней я покажу тебе голову злодея Цао Цао.
      Цзян Гань что-то пробормотал ему в ответ.
      – Поживи у меня несколько деньков и увидишь голову злодея Цао Цао… – повторил Чжоу Юй.
      Цзян Гань не ответил. Прошло некоторое время. Он окликнул Чжоу Юя, но тот уже спал. Цзян Гань прилег рядом.
      Приближалось время четвертой стражи.
      – Господин ду-ду! – В шатер просунулась чья-то голова. – Господин ду-ду! Вы спите?
      Кто-то осторожно вошел в шатер. Чжоу Юй поднялся с ложа.
      – Кто это здесь лежит? – удивился он.
      – Разве вы забыли, что пригласили своего друга Цзян Ганя переночевать в вашем шатре? – был ответ.
      – Я никогда не пил много, а вчера перепился и ничего не помню, – произнес Чжоу Юй тоном раскаяния. – Может быть, я и сболтнул такое, чего не следовало говорить…
      – С северного берега приехал человек, – сказал вошедший.
      – Говорите тише! – замахал руками Чжоу Юй и, обернувшись, позвал. – Цзян Гань! Цзян Гань!
      Тот не отвечал, притворившись спящим. Тогда Чжоу Юй потихоньку вышел из шатра. Цзян Гань напряженно прислушивался. Снаружи слышались голоса.
      – Цай Мао и Чжан Юнь сообщают, что в ближайшее время им не удастся выполнить свой план, и они этим крайне встревожены, – произнес кто-то.
      Потом там заговорили так тихо, что больше ничего не удалось разобрать. Вскоре Чжоу Юй возвратился в шатер.
      – Цзян Гань! Цзян Гань! – окликнул он.
      Но Цзян Гань делал вид, что спит. Чжоу Юй скинул одежды и тоже лег. А Цзян Гань лежал и думал:
      «Чжоу Юй человек очень осторожный. Утром он хватится, что исчезло письмо, и убьет меня…»
      Пролежав до часа пятой стражи, Цзян Гань неслышно приподнялся и позвал Чжоу Юя. Тот спал. Цзян Гань повязал голову и тайком выскользнул из шатра. Разбудив своего слугу, он направился к воротам лагеря. На вопрос стражи, куда он так рано уходит, Цзян Гань ответил:
      – Я боюсь, что своим присутствием отвлекаю господина ду-ду от важных дел, и потому решил уехать…
      Стража не стала его задерживать. Цзян Гань беспрепятственно сел в свою лодку и поспешил вернуться к Цао Цао.
      – Ну, как дела? – спросил чэн-сян, едва завидев его.
      – Чжоу Юй непоколебим, никакими уговорами…
      – Вы ничего не добились, и над вами еще посмеялись! – гневно оборвал его Цао Цао.
      – Не гневайтесь, господин чэн-сян, – ответил Цзян Гань. – Хоть я и не сделал того, что обещал, но узнал одно важное дело! Прикажите всем удалиться.
      Цзян Гань вынул письмо и прочитал его Цао Цао.
      – Неблагодарные разбойники! – яростно закричал Цао Цао. – Ведите их сюда!
      Цай Мао и Чжан Юнь явились.
      – Я хочу, чтобы вы вели корабли в бой! – заявил им Цао Цао.
      – Воины наши еще недостаточно обучены, господин чэн-сян, – возразил Цай Мао. – Нельзя же так легкомысленно выступать!
      – А если бы они были обучены, моя голова была бы уже у Чжоу Юя, да?
      Цай Мао и Чжан Юнь не поняли, что Цао Цао хочет сказать этими словами, и растерянно молчали. Цао Цао приказал страже вывести их и обезглавить. Вскоре головы несчастных положили у шатра. И тут только Цао Цао уразумел, какую ошибку он совершил.
      – И я попался на хитрость! – с горечью произнес он.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
 
Коварству Цао Цао противостоять было трудно,
Но сам он к Чжоу Юю в ловушку попал сгоряча.
Чжан Юнь и Цай Мао, чтоб жизни спасти, изменили.
Кто ж знал, что злодеи погибнут от рук палача?
 
      При виде отрубленных голов Цай Мао и Чжан Юня военачальники встревожились и стали расспрашивать, что случилось. Цао Цао не хотел признаться в том, что Чжоу Юй его перехитрил, и поэтому ответил:
      – Они нерадиво исполняли военные приказы, и я их казнил…
      Военачальники долго вздыхали. Цао Цао назначил командовать флотом Мао Цзе и Юй Цзиня. Шпионы прослышали об этом и донесли в Цзяндун.
      – Теперь мне некого опасаться! – удовлетворенно воскликнул Чжоу Юй. – Самых опасных для меня людей уже нет в живых!
      – Ловко вы это устроили! – в восхищении заметил Лу Су. – Если вы будете так же командовать войсками, то мы разобьем Цао Цао!
      – Военачальники наши об этой хитрости ничего не знают, но от Чжугэ Ляна это, пожалуй, не могло укрыться, – сказал Чжоу Юй. – Ведь он во много раз проницательнее меня! Сходите-ка к нему и попытайтесь выведать, известно ему что-нибудь или нет. Потом сообщите мне.
      Поистине:
 
Хоть план его внести вражду был выполнен им смело,
Он испытать решил того, кто непричастен к делу.
 
      Если вы не знаете, что Чжугэ Лян сказал Лу Су, загляните в следующую главу.

Глава сорок шестая