-- Вам дана большая власть, вы занимаете высокое положение, и вас боятся. Но людей добродетельных при вас мало. Играя с опасностями, счастья не достигнешь! Ваш нос -- это гора, на которой можно обороняться от врага, но на ней собрались грязные мухи. Тому, кто высоко забрался, падать страшно! Если вы хотите добиться положения трех гунов, не поступайте вопреки установленным обрядам, берите там, где много, добавляйте туда, где не хватает, и черные мухи разлетятся.
      -- Речи выжившего из ума старца! -- разгневался Дэн Ян.
      -- Тот, кто рождается раньше, видит, как рождаются другие, те, кто обладает даром толкования, видят, что должно произойти в будущем, -- уклончиво проронил Гуань Лу и, недовольно встряхнув рукавами халата, вышел.
      -- Безумный старик! -- рассмеялись Хэ Янь и Дэн Ян.
      Возвратившись домой, Гуань Лу передал своему дяде разговор с Хэ Янем и Дэн Яном.
      -- Ты с ума сошел! -- напустился на него дядя. -- Как ты смел им перечить? Они пользуются огромной властью!
      -- Чего мне бояться мертвецов? -- спокойно возразил Гуань Лу.
      -- Каких мертвецов? Я не понимаю! -- изумился дядя.
      -- Когда Дэн Ян ходит, мышцы его отстают от костей и не управляют телом, а когда он садится, то шлепается, как мешок, будто у него нет ни рук, ни ног, -- сказал Гуань Лу. -- Это признак вспыльчивости. При первом взгляде на Хэ Яня кажется, что душа его витает где-то в стороне от тела; у него в крови нет огня, душа его расплывчата, как дым, и напоминает он сухое дерево. Бояться этих людей нечего, со дня на день их убьют!
      Дядя обругал Гуань Лу безумцем и ушел.
      Цао Шуан любил ездить на охоту. Обычно его сопровождали Хэ Янь и Дэн Ян. Однажды, когда он собрался поохотиться, его младший брат Цао Си сказал:
      -- Вы пользуетесь огромной властью, брат мой, но не следует выезжать из столицы и бродить по полям одному. Если вас подстерегут враги, беды не поправишь.
      -- Кого мне бояться? Вся военная власть в моих руках! -- прикрикнул на него Цао Шуан.
      Да-сы-нун Хуань Фань тоже пытался удержать его от охоты, но Цао Шуан и слушать его не захотел.
      В это время вэйский правитель Цао Фан переименовал свое правление с десятого года периода Чжэн-ши на первый год периода Цзя-пин [249 г.].
      С тех пор как Цао Шуан присвоил власть, он перестал интересоваться тем, что делает Сыма И. По просьбе Цао Шуана молодой государь назначил Ли Шэна на должность цы-ши округа Цинчжоу. Перед его отъездом Цао Шуан велел ему пойти попрощаться с Сыма И и заодно разузнать, чем тот занят. Ли Шэн пришел к Сыма И, и привратник доложил о нем.
      -- Его прислал Цао Шуан узнать, что я делаю! -- сказал Сыма И своим сыновьям.
      Он распустил волосы, лег в постель, укрылся до самого подбородка одеялом и приказал привести Ли Шэна. Тот вошел.
      -- Давно не видно вас при дворе, -- кланяясь, сказал Ли Шэн. -- Подумать только -- никто не знает, что вы так больны! Сын неба назначил меня на должность цы-ши округа Цинчжоу, и я зашел к вам попрощаться.
      -- Бинчжоу? Это на севере? -- переспросил Сыма И, притворяясь глухим. -Да, места там опасные! Что ни день, жди нападения!
      -- Меня назначили в Цинчжоу, а не в Бинчжоу! -- громко, с расстановкой повторил Ли Шэн.
      -- Ах, так вы приехали из Бинчжоу?
      -- Нет! Я еду в Цинчжоу!
      Сыма И глупо заулыбался:
      -- А... понимаю, понимаю. Вы приехали из Цинчжоу.
      -- Чем тай-фу болен? -- спросил Ли Шэн.
      -- Тай-фу оглох, -- отвечали ему слуги.
      -- Тогда дайте мне бумагу и кисть, -- попросил Ли Шэн.
      Ему подали письменные принадлежности. Он написал несколько слов и протянул бумагу Сыма И.
      -- Простите меня, я совсем оглох, -- сказал Сыма И, пробежав глазами написанное. -- Берегите себя в пути.
      Он замолчал и пальцем указал на рот. Служанка подала чашку целебного настоя. Сыма И с усилием сделал глоток, остальная жидкость пролилась ему на грудь.
      -- Одряхлел я, одолели меня старческие недуги -- едва дышу, -- хриплым голосом проговорил Сыма И. -- Сыновья у меня непутевые, во всем приходится их поучать. Если увидитесь с полководцем Цао Шуаном, замолвите за них словечко.
      Сыма И бессильно опустился на подушки, дышал он тяжело и прерывисто. Ли Шэн поклонился и бесшумно вышел.
      Вернувшись к Цао Шуану, он подробно описал ему свою встречу с Сыма И.
      -- Если старик умрет, мне заботы меньше! -- воскликнул Цао Шуан, не скрывая своей радости.
      А между тем, не успела еще дверь закрыться за Ли Шэном, как Сыма И вскочил с ложа и сказал сыновьям:
      -- Все в порядке! Ли Шэн доложит Цао Шуану, что я умираю, и тот перестанет обо мне думать! Готовьтесь, дети! Как только Цао Шуан уедет на охоту, начнем действовать!
      Через несколько дней вэйский государь Цао Фан, по совету Цао Шуана, решил поехать в Гаопинлин совершить жертвоприношение на могиле отца. Цао Шуан и его братья тоже собрались в дорогу. Они возглавляли личную охрану императора.
      Когда у ворот дворца Цао Шуан садился на коня, его остановил сы-нун Хуань Фань.
      -- Вам и братьям вашим сейчас не следовало бы оставлять столицу, -- шепнул он. -- Вы уведете все войска охраны, а в городе того и гляди вспыхнет мятеж. Что тогда делать?
      Замахнувшись на него плетью, Цао Шуан закричал:
      -- Кто здесь посмеет бунтовать? Чего ты мелешь?
      Сыма И только и ждал, когда Цао Шуан уедет. Собрав старых воинов, с которыми когда-то ходил на врага, и вооружив своих слуг, Сыма И вскочил на коня и помчался во дворец, чтобы раз и навсегда положить конец власти Цао Шуана.
      Поистине:
      Едва лишь захлопнулись двери, как снова он силу обрел,
      И, храбрость почувствовав снова, в поход свое войско повел.
      О дальнейшей судьбе Цао Шуана вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА СТО СЕДЬМАЯ
      в которой рассказывается о том, как вся власть в царстве Вэй перешла к роду Сыма, и как Цзян Вэй потерпел поражение у горы Нютоушань
      Цао Шуан с братьями Цао Сюнем, Цао Си и Цао Янем, и близкими друзьями Хэ Янем, Дэн Яном, Дин Ми, Би Фанем и Ли Шэном покинул столицу. Они сопровождали вэйского государя Цао Фана в Гаопинлин на могилу его отца, императора Мин-ди, и одновременно рассчитывали поохотиться. Вместе с ними из города ушла вся императорская охрана.
      Сыма И воспользовался благоприятным моментом. Он явился в Запретный дворец императора, назначил сы-ту Гао Жоу на должность помощника главного полководца, вручил ему бунчук и секиру и повелел занять казармы войск Цао Шуана. Тай-пу Ван Гуань получил приказ занять казармы войска Цао Си. Затем Сыма И в сопровождении старейших сановников направился в покои вдовствующей императрицы Го.
      -- Цао Шуан не оправдал доверия, которое оказал ему покойный государь, оставляя на его попечении наследника престола! -- сказал он императрице Го. -- Его возмутительное и преступное поведение более нетерпимо! С Цао Шуаном надо покончить!
      -- Что вы говорите? -- растерянно воскликнула императрица. -- Сына неба нет в городе!
      -- Об этом не беспокойтесь, государыня! Все заботы предоставьте мне! Я научу Сына неба, как избавиться от негодяя!
      Перепуганная до полусмерти императрица молчала.
      По указаниям Сыма И, тай-вэй Цзян Цзи и шан-шу-лин Сыма Фу написали императору доклад; доставить его взялся придворный евнух. А тем временем Сыма И захватил в городе все военные склады.
      О всех действиях Сыма И кто-то сообщил жене Цао Шуана, госпоже Лю. Она вышла в зал и велела позвать начальника домашней охраны.
      -- Вы не знаете, что там затевает Сыма И? -- с тревогой спросила она.
      -- Не волнуйтесь, госпожа! Я мигом все узнаю, -- ответил начальник охраны Пань Цзюй.
      Он поднялся на башню у ворот; с ним были лучники. В это время мимо них проходил Сыма Чжао с отрядом войск, позади следовал Сыма И.
      -- Стреляйте! -- приказал Пань Цзюй лучникам. -- Не пропускайте их!
      Стоявший рядом младший военачальник Сунь Цянь дернул Пань Цзюя за рукав:
      -- Прекратите стрельбу! Тай-фу совершает великое государственное дело!
      Лучники перестали стрелять. Сыма И под охраной своего сына Сыма Чжао прошел мимо дома Цао Шуана. Он вывел войско из города и расположился у плавучих мостов через реку Лошуй.
      Между тем подчиненный Цао Шуану сы-ма Лу Чжи, не на шутку встревоженный происходящими в городе событиями, говорил военному советнику Синь Би:
      -- Не представляю себе, что может произойти в будущем, если Сыма И уже сейчас так распоясался?
      -- Не знаю, -- ответил Синь Би, -- но, по-моему, наш долг явиться со своим отрядом к Сыну неба.
      Лу Чжи признал его совет разумным.
      Перед уходом Синь Би решил поговорить со своей младшей сестрой Синь Сянь-ин и зашел к ней во внутренние покои.
      -- Что случилось? Куда ты так спешишь? -- спросила Синь Сянь-ин, от которой не укрылся озабоченный вид брата.
      -- Сын неба уехал, а тай-фу надумал захватить престол! -- ответил Синь Би. -- Он уже запер городские ворота!
      -- Не говори глупостей! -- уверенно сказала сестра. -- Престол ему не нужен, он только хочет убить Цао Шуана!
      -- Ну, это еще неизвестно!
      -- Именно так и будет! Сыма И расправится с Цао Шуаном, в этом можно не сомневаться.
      -- Лу Чжи настаивает на том, чтобы мы с войском отправились к Сыну неба, -нерешительно сказал Синь Би. -- Как ты думаешь, ехать мне?
      -- Это твой долг! -- твердо произнесла Синь Сянь-ин. -- Нет большей подлости, чем покинуть человека в беде!
      Синь Би, наконец, решился. Вместе с Лу Чжи они собрали небольшой отряд, перебили стражу у городских ворот и бежали.
      Бегство Лу Чжи и Синь Би доставило Сыма И немало тревог. Он приказал слугам доставить к нему Хуань Фаня, опасаясь, как бы и тот не сбежал. Но пока слуги добирались до дома Хуань Фаня, он уже собрался в дорогу и прощался с сыном.
      -- Батюшка, поезжайте через южные ворота! Мне кажется, там легче выбраться из города! -- уговаривал сын.
      -- Хорошо, попробую! -- на ходу бросил Хуань Фань и вскочил в седло.
      Он поскакал к южным воротам Пинчанмынь. Ворота оказались запертыми. Их охранял воин по имени Сы Фань, некогда служивший мелким чиновником у Хуань Фаня.
      -- Открывай ворота! -- закричал Хуань Фань, доставая из рукава бамбуковую дощечку и тыча ею в лицо воина. -- Видишь указ? Я еду по поручению государыни!
      -- Не могу! Сначала позвольте прочесть указ! -- пробормотал оробевший Сы Фань.
      -- Как ты смеешь? Ты мой чиновник!
      Воину пришлось открыть ворота и пропустить Хуань Фаня. Выехав за ворота, Хуань Фань поманил к себе воина и, когда тот подошел ближе, сказал:
      -- Следуй за мной! Тай-фу поднял мятеж!
      Хлестнув коня, Хуань Фань во весь опор поскакал прочь. Опешивший воин бросился было за ним, но не сумел догнать.
      О бегстве Хуань Фаня донесли Сыма И.
      -- Эх, жаль! Ускользнул Кладезь премудрости! -- досадовал Сыма И.
      -- Ну и пусть его! -- махнул рукой Цзян Цзи. -- Все равно нет от коня пользы, коль любит он одни бобы да теплое стойло!
      -- Вот что, -- сказал тогда Сыма И, обращаясь к Сюй Юню и Чэнь Таю, -поезжайте-ка к Цао Шуану и скажите, что я не причиню ему вреда, если он передаст мне военную власть.
      Как только Сюй Юнь и Чэнь Тай уехали, Сыма И вызвал дворцового сяо-вэя Инь Да-му и велел ему доставить Цао Шуану письмо от тай-вэя Цзян Цзи.
      -- Передай Цао Шуану, что я сохраню за ним должность, -- напутствовал посланца Сыма И. -- Мы с Цзян Цзи клянемся рекой Лошуй, что решились на такой шаг исключительно ради захвата военной власти. Иных намерений у нас нет!
      Инь Да-му обещал исполнить это поручение.
      О перевороте в столице Цао Шуан узнал в самый разгар охоты, когда он ястребом носился по полям, гоняясь за дичью. От этой вести он весь затрясся и едва удержался в седле.
      Позабыв об охоте, он поскакал в лагерь. В этот момент дворцовый евнух, стоя на коленях перед Сыном неба, вручал ему доклад, привезенный из столицы от тай-фу Сыма И.
      Цао Шуан быстро выхватил у евнуха доклад, распечатал и протянул приближенному сановнику императора, который прочитал его вслух:
      "Да-ду-ду Западного похода, тай-фу Сыма И, трепеща от страха и почтительно кланяясь, смиренно докладывает:
      Вернувшись из похода в Ляодун, я застал вашего батюшку императора Мин-ди на смертном одре. Он вызвал к себе вас, полководца Цао Шуана и меня. Я приблизился к его ложу, он взял мою руку и повелел мне заботиться о вас.
      Ныне полководец Цао Шуан, поправ последнюю волю нашего покойного повелителя, сеет смуты в государстве и нарушает законы.
      Пользуясь исключительной властью в столице и вне ее, он доверил своему сатрапу, дворцовому евнуху Чжан Дану, все таможенные и внешние дела царства; наделил его правом шпионить за каждым шагом высших сановников и следить за совершением священных жертвенных обрядов во дворце. С помощью лжи и клеветы он вызывает раздоры между двумя дворцами(*1), между мужьями и женами, родителями и детьми. Поднебесная встревожена, люди таят страх перед грядущим.
      Не это завещал вам покойный государь, не это наказывал он мне перед своей кончиной! С тех пор прошло почти десять лет, я уже состарился, но имею ли я право забыть о последней воле вашего батюшки?
      Тай-вэй Цзян Цзи и шан-шу Сыма Фу считают, что у Цао Шуана нет верноподданнических чувств и братья его не должны командовать дворцовой охраной.
      Я явился во дворец Юн-ин и обо всем доложил вдовствующей императрице; она повелела мне написать вам доклад и действовать.
      Спеша выполнить приказ государыни, я отстранил от должности Цао Шуана и его братьев и ожидаю, когда они явятся ко мне с повинной. Если они будут медлить под тем предлогом, что охраняют вас, государь, в путешествии, я заставлю их повиноваться мне с помощью военного закона.
      Войска мои готовы ко всяким случайностям и стоят у плавучих мостов через реку Лошуй.
      Почтительно докладываю вам об этом".
      Сановник умолк. Вэйский правитель Цао Фан подозвал Цао Шуана:
      -- Правильно ли написал тай-фу? Можете вы опровергнуть его обвинение?
      Растерянный Цао Шуан бросил взгляд на братьев:
      -- Посоветуйте, как поступить?
      -- Помните, я отговаривал вас от поездки на эту охоту? -- с укором произнес Цао Си. -- Вы мне не вняли, и вот вам плоды! Сыма И хитер как лиса. Что можем сделать мы, если самому Чжугэ Ляну не удавалось его перехитрить? Принесем повинную, быть может он нас пощадит.
      В это время в лагерь прибыли военный советник Синь Би и сы-ма Лу Чжи, и Цао Шуан решил, прежде чем принять решение, поговорить с ними.
      -- Лоян словно в железном кольце, -- сообщили Синь Би и Лу Чжи. -- Войска тай-фу заняли мосты через реку Лошуй, проникнуть в город незамеченным невозможно.
      Цао Шуан призадумался. Тут в шатер с криком вбежал Хуань Фань:
      -- Тай-фу изменил! Просите Сына неба немедленно укрыться в Сюйчане и созывайте войска!
      -- Наши семьи в Лояне, -- оборвал его Цао Шуан. -- Было бы безумием оставить их на произвол судьбы, а самим куда-то бежать!
      -- Дурак -- и тот, умирая, надеется на жизнь! -- воскликнул Хуань Фань. -А вы сами идете на смерть! Сын неба здесь -- обратитесь к Поднебесной с воззванием о помощи. Кто посмеет вам отказать?
      Не зная, на что решиться, Цао Шуан закрыл лицо руками и безудержно зарыдал.
      -- Уезжайте в Сюйчан! -- убеждал Хуань Фань. -- Дорога туда займет не больше половины ночи. Зато в Сюйчане есть большие запасы провианта, там можно продержаться несколько лет. Вы скажете, что у вас нет войска? Не страшно! Призовите в армию население южных областей. Печать да-сы-ма со мною. Действуйте быстро. Промедление -- смерть!
      -- Не торопите меня! Дайте все хорошенько обдумать! -- взмолился Цао Шуан.
      Вскоре из столицы в лагерь Цао Шуана прибыли ши-чжун Сюй Юнь и шан-шу-лин Чэнь Тай.
      -- Тай-фу считает, что вы пользуетесь слишком большой военной властью, и требует, чтобы вы сложили с себя полномочия, -- сказали они. -- Больше ему ничего не нужно от вас. Если вы принимаете его требование -- можете спокойно возвращаться в Лоян.
      Цао Шуан молчал. Дворцовый сяо-вэй Инь Да-му, который прибыл почти следом за Сюй Юнем и Чэнь Таем, обратился к нему:
      -- Тай-фу клянется рекой Лошуй, что не причинит вам вреда! Вот письмо тай-вэя Цзян Цзи. Сложите с себя военную власть и возвращайтесь домой.
      Добрые слова Инь Да-му убедили Цао Шуана.
      -- Довольно разговоров! -- прикрикнул он на Хуань Фаня. -- Дело спешное! Будем медлить -- пропадем!
      Всю ночь сомнения терзали Цао Шуана. До самого рассвета просидел он в шатре, положив на колени обнаженный меч и проливая горькие слезы.
      Утром в шатер вошел Хуань Фань.
      -- Что вы решили? -- спросил он.
      -- Войска подымать не будем! -- сказал со вздохом Цао Шуан и бросил на землю меч. -- С меня хватит! Оставлю должность и буду хозяином у себя в семье.
      С горестными причитаниями Хуань Фань покинул шатер.
      -- Цао Чжэнь славился умом, а сыновья его, поистине, -- глупые свиньи! -восклицал он сквозь душившие его слезы.
      Сюй Юнь и Чэнь Тай потребовали, чтобы Цао Шуан возвратил Сыма И пояс и печать полководца. Цао Шуан беспрекословно подчинился их требованию. Но чжу-бо Ян Цзун уцепился за пояс и в исступлении выкрикивал:
      -- Что вы делаете, господин мой! Отказ от военной власти равносилен для вас сдаче на милость врага! Вас казнят на базарной площади!
      -- Надеюсь, что тай-фу не уронит себя в моих глазах! -- сказал Цао Шуан, отдавая пояс и печать Сюй Юню и Чэнь Таю.
      Оба тотчас уехали, а вслед за ними начали разбегаться воины, которых ничто не сдерживало после того, как они увидели Цао Шуана без печати и пояса полководца. С Цао Шуаном остались лишь одни чиновники, и они вместе отправились в Лоян. У плавучих мостов их окружили воины Сыма И, которые доставили Цао Шуана и его братьев домой, а чиновников увели в темницу.
      Когда по мосту проезжал Хуань Фань, Сыма И, указывая на него рукой, с упреком спросил:
      -- Господин Хуань Фань, что толкнуло вас на такой бесчестный поступок?
      Хуань Фань понурил голову и молча проехал в город.
      По просьбе Сыма И император возвратился во дворец.
      Цао Шуана и его братьев держали дома под стражей. У ворот день и ночь стояло восемьсот вооруженных горожан. Цао Шуан был подавлен.
      -- Нам нечего есть, -- сказал однажды брату Цао Си. -- Попросите Сыма И прислать нам съестного. Если он исполнит вашу просьбу, значит мы останемся живы.
      Цао Шуан написал просьбу, слуга доставил письмо Сыма И, и тот распорядился выдать сто ху риса. Когда рис привезли, Цао Шуан радостно воскликнул "Сыма И действительно не собирается меня убивать!" и перестал печалиться.
      Но Сыма И на этом не успокоился. Он бросил в темницу дворцового евнуха Чжан Дана, и тот на допросе показывал:
      -- Не я один виноват! Вместе со мной захват власти замышляли Хэ Янь, Дэн Ян, Ли Шэн, Би Фань и Дин Ми.
      На основании показаний евнуха Хэ Янь и его сообщники были арестованы. Под пыткой признались они в подготовке дворцового переворота, который, по их замыслу, должен был совершиться в ближайшие три месяца.
      Сыма И распорядился заковать узников в кангу.
      Начальник стражи городских ворот Сы Фань донес, что Хуань Фань уехал из города по подложному указу императрицы и во всеуслышание называл его мятежником.
      -- Смотри! -- пригрозил Сы Фаню Сыма И. -- За клевету и ложные показания наказывают так же строго, как за преступление!
      И все-таки он заключил Хуань Фаня в тюрьму. Затем очередь дошла до Цао Шуана и его братьев. Все они были схвачены и казнены на базарной площади. Вместе с ними были уничтожены три ветви их рода, а всё принадлежавшее им имущество отошло в казну.
      В это время в столице жила дочь Сяхоу Лина по имени Вэнь-шу. Она была замужем за двоюродным братом Цао Шуана и овдовела бездетной. Отец собирался выдать ее замуж во второй раз, но Вэнь-шу отрезала себе ухо и поклялась, что замуж больше не пойдет.
      После казни Цао Шуана отец вновь стал поговаривать о ее замужестве. Тогда Вэнь-шу отрезала себе нос. Вся семья испугалась.
      -- В мире человек, как легкая пылинка на слабом стебельке, -- говорили ей. -- Зачем ты причиняешь себе такие страдания? Весь род твоего мужа истреблен, для кого ты себя бережешь?
      -- Только тот гуманен, кто не изменяет долгу и не боится превратностей судьбы, -- со слезами отвечала Вэнь-шу. -- Добродетелен тот, кто до смерти остается верен себе. Род Цао был в силе, когда я дала себе слово служить ему, так неужели я изменю теперь, когда на него обрушилось тяжелое несчастье? Так может поступить только животное!
      О честности и твердости Вэнь-шу узнал Сыма И. Он проникся глубоким уважением к ней и взял под свою опеку.
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      На слабом стебельке едва видна пылинка,
      Но преданность Вэнь-шу витает в небесах.
      Одежд ее простых супруг ее не стоил:
      Он занят был одной заботой -- об усах.
      После того как с Цао Шуаном было покончено, тай-вэй Цзян Цзи сказал Сыма И:
      -- Разбойничьих главарей больше нет, но Лу Чжи и Синь Би, перебившие стражу у ворот и бежавшие из города, да еще Ян Цзун, который не хотел отдавать печать, здравствуют поныне. Оставлять их на свободе опасно!
      -- Нет, это честные люди -- они верно служили своим господам, -- возразил Сыма И. -- Оставить их на прежних должностях!
      Когда это решение Сыма И стало известно Синь Би, он обратился лицом к небу и со вздохом промолвил:
      -- Спасибо моей сестре Синь Сянь-ин! Не приди она вовремя на помощь своим мудрым советом, я бы нарушил великий долг!
      Потомки сложили стихи, в которых восхваляют Синь Сянь-ин:
      Чьим хлебом сыт слуга, тому он благодарен,
      И преданность хранить он должен господам.
      Сянь-ин из рода Синь уговорила брата,
      И доброта ее завещана векам.
      Сыма И пощадил не только Синь Би, но и всех других чиновников, служивших Цао Шуану, и сохранил за ними должности. Простой народ и воины радовались, что дело обошлось без большого кровопролития.
      Исполнилось пророчество Гуань Лу: Хэ Янь и Дэн Ян умерли по злой воле судьбы.
      Потомки сложили стихи, в которых прославляют Гуань Лу:
      Брать пример с мудрецов -- вот поистине доброе средство.
      Гуань Лу это знал и общался всегда с мудрецами.
      А Хэ Янь и Дэн Ян сохранили и скрытность и злобу,
      Их, не мертвых еще, Гуань Лу уж нарек мертвецами.
      По указу вэйского государя Цао Фана, Сыма И был пожалован званием чэн-сяна и девятью отличиями. Он отказывался от высокого назначения, но Цао Фан отказа не принял и приказал новому чэн-сяну и его сыновьям принять государственные дела.
      В это время Сыма И вспомнил о Сяхоу Ба, который был связан родственными узами с Цао Шуаном и в последнее время занимал должность военачальника округа Юнчжоу. "Если с ним не покончить, он поднимет мятеж", -- подумал Сыма И и отправил гонца в Юнчжоу с приказом Сяхоу Ба прибыть в Лоян.
      Сяхоу Ба действительно пытался бунтовать, как только узнал о приказе Сыма И. Юнчжоуский цы-ши Го Хуай решил подавить мятеж собственными силами и выступил против трехтысячного отряда Сяхоу Ба.
      Го Хуай, увидев Сяхоу Ба, осыпал его отборной бранью:
      -- Негодяй! Не стыдно тебе! Ведь ты императорского рода, и Сын неба ничем тебя не обидел!
      -- Мои предки оказали немало услуг государству, -- отвечал Сяхоу Ба. -А кто такой Сыма И? За что он истребил почти весь род Цао? Теперь ему понадобилась и моя кровь? Не выйдет! Он хочет занять престол? Пусть попробует -- справедливость на моей стороне, я с ним расправлюсь! О каком мятеже ты там кричишь?
      Го Хуай не стерпел и устремился на Сяхоу Ба. Всадники схватились. Но, не выдержав яростного натиска своего противника, Го Хуай на десятой схватке обратился в бегство.
      Сяхоу Ба бросился за ним в погоню, не замечая того, что происходит вокруг. Внезапно раздались крики, с тыла на отряд Сяхоу Ба напало войско Чэнь Тая. Воспользовавшись замешательством врага, Го Хуай повернул свое войско и снова вступил в бой.
      После отчаянной схватки Сяхоу Ба удалось спастись, но более половины его воинов нашли свою смерть на поле боя. Единственное, что оставалось Сяхоу Ба, -- уйти в Ханьчжун и покориться Хоу-чжу.
      Ханьчжун охраняли войска Цзян Вэя. Он не сразу поверил в искренность Сяхоу Ба и лишь после обстоятельных расспросов впустил его в город. Совершив приветственные церемонии, Сяхоу Ба с горечью рассказал Цзян Вэю о своих злоключениях.
      -- Не падайте духом! -- успокаивал его Цзян Вэй. -- В древности Вэй-цзы перешел на сторону Чжоуского У-вана и прославился на десять тысяч веков. Если вы поможете поддержать Ханьский правящий дом, вам не стыдно будет перед древними.
      В честь Сяхоу Ба состоялся пир. Заняв свое место на цыновке, Цзян Вэй обратился к гостю с вопросом:
      -- Скажите, может ли Сыма И сейчас, когда вся власть в его руках, посягнуть на наше государство?
      -- Недосуг ему думать об этом, он мечтает о престоле! -- ответил Сяхоу Ба. -- Но в последнее время в царстве Вэй появились два молодых военачальника, и если им дадут войско, они доставят вам и царству У немало хлопот!
      -- Кто это такие? -- заинтересовался Цзян Вэй.
      -- Первый -- ми-шу-лан Чжун Хуэй из Чаншэ, сын тай-фу Чжун Яо, -- человек храбрый и умный. Однажды, когда Чжун Хуэю было всего семь лет, отец взял его и старшего сына, восьмилетнего Чжун Юя, во дворец на прием к императору Вэнь-ди. При виде императора Чжун Юй так перепугался, что пот ручьями заструился у него по лицу. Император это заметил и спросил: "Почему ты вспотел, мальчик?" Чжун Юй отвечает: "Я так дрожу от страха, что пот выступил у меня, как крупные капли рисового отвара". Тогда Вэнь-ди спросил у Чжун Хуэя: "А почему ты не вспотел?" "Я так дрожу от страха, что не смею потеть!" -- ответил Чжун Хуэй. Вэнь-ди был поражен находчивостью мальчика. Когда же Чжун Хуэй подрос, ему полюбилось военное дело. Сыма И и Цзян Цзи в восхищении от его способностей. А второй военачальник -- чиновник из Ияна по имени Дэн Ай. В детстве он остался без отца, но решил добиться высокого положения сам. Способности его в военном искусстве поистине необыкновенны. Бывало, увидит гору или большое озеро и сразу начинает чертить и рассчитывать, где расположить войско, где устроить засады, где склады с провиантом. Люди над ним посмеиваются, а Сыма И его очень ценит и даже назначил своим тайным военным советником. Дэн Ай заикается, особенно когда волнуется, и у него невольно вырывается: "Ай-ай!" Сыма И подшучивает над ним: "Вы все говорите "ай-ай!" Сколько же у вас этих "ай"?" Дэн Ай в тон ему отвечает: "Говорят, можно сказать: О феникс! О феникс! А будет все же один феникс!" Вот этих двух молодых людей -- Чжун Хуэя и Дэн Ая -- вам следует опасаться.
      -- Мне бояться каких-то мальчишек? -- рассмеялся Цзян Вэй.
      Затем он повез Сяхоу Ба в Чэнду. Представ перед Хоу-чжу, Цзян Вэй докладывал:
      -- Сыма И убил Цао Шуана. Такая же участь грозила и Сяхоу Ба, если бы он не перешел к нам. Вся власть в царстве Вэй сосредоточилась в руках Сыма И и его сыновей. Вэйский правитель Цао Фан робок и слаб, государство его находится на краю гибели. За год пребывания в Ханьчжуне я успел создать отборное войско и накопить порядочные запасы провианта. Разрешите мне, государь, объявить войну царству Вэй! Сяхоу Ба будет моим проводником. Мы овладеем Срединной равниной, вновь возвысим Ханьский правящий дом! Отблагодарив вас, государь, за все ваши милости, мы выполним вместе с тем последнюю волю Чжугэ Ляна.
      Замыслам Цзян Вэя решительно воспротивился шан-шу-лин Фэй Вэй.
      -- Следовало бы подождать более благоприятного момента, -- заметил он. -Не забывайте, что после смерти Цзян Ваня и Дун Юня некому управлять внутренними делами нашего царства!
      -- Вы неправы! -- возразил Цзян Вэй. -- Жизнь человеческая скоротечна, как солнечный луч, промелькнувший в замочной скважине! Когда же мы, наконец, утвердимся на Срединной равнине, если из года в год будем откладывать войну?
      Но Фэй Вэй стоял на своем:
      -- Сунь-цзы говорит: "Знай себя и знай врага, и тогда в ста сражениях сто раз победишь". Мы не столь дальновидны, как Чжугэ Лян, и если ему не удавалось овладеть Срединной равниной, то что же говорить о нас?
      -- Нам помогут тангуты, -- сказал Цзян Вэй. -- Я долго жил в Луншане и прекрасно знаю их. Если даже мы и не овладеем Срединной равниной, так хоть отторгнем у врага земли, расположенные западнее Лун(*2).
      -- Объявляйте царству Вэй войну, если вам так не терпится, -- промолвил Хоу-чжу, обращаясь к Цзян Вэю. -- Отдайте все силы на борьбу с врагом и докажите нам свою преданность.
      Приняв императорскую волю, Цзян Вэй и Сяхоу Ба отбыли в Ханьчжун. Им предстояло еще обсудить план похода.
      -- Сперва направим послов к тангутам с предложением заключить союз, а затем выйдем на Западную равнину к Юнчжоу, -- сказал военачальникам Цзян Вэй. -Построим две крепости в отрогах гор Цюйшань, оставим в этих крепостях часть войск и создадим расположение "бычьих рогов". Провиант доставим к границам Сычуани заранее, чтобы потом не приходилось подвозить издалека. Наступать отрядами в старом порядке, установленном Чжугэ Ляном.
      Осенью, в восьмом месяце того же года [249 г.], шуские военачальники Гоу Ань и Ли Синь действительно построили две крепости у подножья гор Цюйшань. Гоу Ань нес охрану восточной крепости, Ли Синь -- западной.
      Юнчжоуский цы-ши Го Хуай узнал о действиях Цзян Вэя через своих лазутчиков. Он отправил доклад государю в Лоян и отдал приказ военачальнику Чэнь Таю, в распоряжении которого находилось пятьдесят тысяч воинов, взять и разрушить крепости в Цюйшане.
      Гоу Ань и Ли Синь вступили в бой с Чэнь Таем в открытом поле, но не смогли сдержать напора противника и отступили к крепостям. Войско Чэнь Тая окружило их, отрезав путь подвоза провианта из Ханьчжуна.
      Положение осажденных было тяжелым. Провиант кончился, а на подмогу врагу прибывали все новые и новые подкрепления. Подошел с войском Го Хуай.
      Внимательно осмотрев местность, он сказал Чэнь Таю:
      -- Крепости стоят на холмах, воды там нет. Не позволяйте врагу выходить за водой. Мы запрудим речку в верхнем течении, и они умрут от жажды.