А что Юань Шао пожнет, в единоборство вступив?
      О дальнейшей судьбе Юань Шао вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как ван Чэнь-лю вступил на престол, и о том, как Цао Цао подарил меч Дун Чжо
      Итак, Дун Чжо хотел убить Юань Шао, но Ли Жу остановил его словами:
      -- Пока решение не принято, убивать Юань Шао безрассудно.
      Дун Чжо опустил свое оружие. Юань Шао с обнаженным мечом в руке поклонился сановникам и поспешно выехал через восточные ворота в Цзичжоу.
      -- Твой племянник грубиян, -- сказал Дун Чжо тай-фу Юань Вэю, -- но ради тебя я прощаю его. Скажи, что ты думаешь о низложении императора?
      -- Ваше намерение правильно, -- ответил ему Юань Вэй.
      -- Так пусть же будут наказаны по военным законам те, кто осмелятся противиться этому! -- заявил Дун Чжо.
      Перепуганные сановники в один голос изъявили покорность, и пир на том окончился. Когда все разошлись, Дун Чжо спросил своих приближенных Чжоу Би и У Цюна:
      -- Как вы относитесь к тому, что Юань Шао удалился?
      -- Юань Шао покинул пир разгневанный, -- сказал Чжоу Би, -- и если вы будете слишком притеснять его, это может вызвать волнения по всей Поднебесной. Ведь сторонники Юаней, обязанные этому роду благодеяниями из поколения в поколение, найдутся повсюду, и если Юань Шао соберет храбрецов и подымет восстание, вы потеряете Шаньдун. Лучше смените гнев на милость, испросите для него должность правителя округа, и он не станет чинить вам никакого зла.
      -- Юань Шао любит строить планы, хотя у него и не хватает решимости их выполнять, -- добавил У Цюн. -- Его нечего бояться. Но все же стоит дать ему должность и этим снискать расположение народа.
      Дун Чжо последовал советам своих приближенных, и в тот же день послал гонца к Юань Шао, предлагая ему занять пост правителя Бохая.
      В день новолуния девятого месяца император был приглашен в зал Обильной добродетели, где собралось много гражданских и военных чинов. Дун Чжо, обнажив меч, заявил собравшимся:
      -- Сын неба слаб и неспособен управлять Поднебесной. Слушайте акт его отречения.
      И он приказал Ли Жу читать.
      "Усопший император Лин-ди слишком рано покинул своих подданных. И ныне весь мир взирает с надеждой на его наследника. Но небо даровало мало талантов нынешнему правителю нашему: уважением он не пользуется, траур соблюдает нерадиво. Недостаток добродетелей наносит оскорбление великому престолу. Императрица-мать также не обладает достоинствами, необходимыми августейшей матери Сына неба, и государственные дела от этого пришли в беспорядок. Императрица Юн-лэ была зверски умерщвлена, о чем в народе ходят разные слухи. Не является ли это злодеяние попранием основ Трех уз(*1), связывающих людей так же, как связано небо с землей?
      Ван Чэнь-лю, по имени Се, мудр и щедро одарен добродетелями, поступки его безупречны. Он ревностно соблюдает траур, слова его не расходятся с делом; доброе имя его прославлено по всей Поднебесной. Ему надлежит взять на себя великое дело управления государством и увековечить свое имя. Посему император низлагается и ему присваивается титул вана Хуннун. Вдовствующая императрица устраняется от управления Поднебесной.
      Мы почтительнейше просим вана Чэнь-лю от имени неба и по воле народа быть нашим государем и тем самым оправдать надежды рода человеческого".
      Когда Ли Жу окончил чтение, Дун Чжо приказал свести императора с трона, снять с него пояс с печатью и заставить его, преклонив колена, признать себя подданным и обещать повиноваться законам. Вдовствующей императрице велено было снять мантию и ждать прощения. Император и императрица громко зарыдали, слезы их разжалобили всех сановников, а один из них, стоявший у самых ступеней трона, гневным голосом воскликнул:
      -- Дун Чжо, злодей! Как смеешь ты оскорблять небо! Это преступление должно быть смыто твоей кровью!
      И дощечкой из слоновой кости, которую он держал в руке, сановник ударил Дун Чжо. Это был шан-шу Дин Гуань. Дун Чжо в ярости приказал страже вывести и обезглавить его. Дин Гуань, не умолкая, проклинал Дун Чжо, и до самой смерти мужество не изменило ему.
      Потомки сложили стихи, в которых оплакивают его гибель:
      Лелеял коварный Дун Чжо мечту императора свергнуть,
      И храмы династии Хань хотел он разрушить и сжечь.
      Среди именитых двора, среди царедворцев продажных
      Сумел лишь один Дин Гуань достоинство мужа сберечь.
      Дун Чжо попросил вана Чэнь-лю взойти на престол. После церемонии представления новому императору всех сановников Дун Чжо приказал увести вдовствующую императрицу Хэ, вана Хуннун и вторую жену покойного императора урожденную Тан во дворец Вечного покоя и запереть за ними ворота. Сановникам запрещено было самовольно входить туда.
      Достойно сожаления, что несчастный молодой император, лишь в четвертом лунном месяце вступивший на престол, в девятом месяце уже был низложен!
      Посаженный на престол ван Чэнь-лю, которому исполнилось девять лет, был вторым сыном Лин-ди. Правил он под именем Сянь-ди, а период правления его назывался Чу-пин, что значит Начало спокойствия.
      Дун Чжо стал правой рукой императора. Преклоняя перед ним колена, он не называл своего имени, как этого требовали церемонии; отправляясь ко двору, он не спешил; в зал приемов входил с мечом. Ничего подобного не видывали прежде. Ли Жу советовал Дун Чжо привлечь на свою сторону ученых, чтобы снискать уважение людей, и особенно расхвалил талант и мудрость Цай Юна. Дун Чжо велел вызвать его, но Цай Юн не явился. Разгневанный Дун Чжо послал людей предупредить его, что если он не придет к нему, то род его будет уничтожен. Цай Юн испугался и выполнил приказание. Дун Чжо обращался с ним очень милостиво и за один месяц трижды повышал его в чине.
      А в это время малолетний император с императрицей Хэ и второй женой покойного императора урожденной Тан томился во дворце Вечного покоя. Запасы съестного с каждым днем истощались. Слезы не высыхали на глазах малолетнего императора. Однажды увидел он пару влетевших во дворец ласточек и сочинил такие стихи:
      Над нежною травкой прозрачный дымок
      И ласточек быстрых мельканье.
      В долине Лошуя, на зависть другим,
      Снуют между грядок крестьяне.
      В дали бирюзовой белеет стена -
      То старый дворец мой в тумане...
      Но кто же из верных и добрых людей
      Придет облегчить мне страданье?..
      Человек, постоянно шпионивший за ним по приказу Дун Чжо, сейчас же передал эти стихи своему покровителю.
      -- Так он от обиды сочиняет стихи! -- воскликнул Дун Чжо. -- Вот предлог убить его!
      Он приказал Ли Жу взять десять стражников, войти во дворец и убить мальчика. Низложенный император и обе вдовы находились в верхних покоях, когда служанка сообщила, что пришел посланец от Дун Чжо. Ли Жу поднес императору чашу с вином, и тот спросил удивленно, что это значит.
      -- Наступил праздник весны, -- сказал ему Ли Жу, -- сян-го Дун Чжо посылает вам чашу вина долголетия.
      -- Если это в самом деле вино долголетия, -- возразила императрица, -- то выпейте сначала сами.
      -- Так вы отказываетесь пить? -- рассердился Ли Жу.
      Он подозвал слугу с кинжалом и веревкой и крикнул императору:
      -- Не хотите пить вино -- берите эти вещи.
      Госпожа Тан упала на колени:
      -- Разрешите мне выпить это вино. Умоляю вас сохранить жизнь матери и сыну!
      -- Кто ты такая, чтобы отдать свою жизнь за жизнь вана? -- закричал на нее Ли Жу и затем, поднеся чашу императрице Хэ, сказал:
      -- Ты можешь пить первой.
      Тогда императрица стала проклинать Хэ Цзиня за то, что он навлек все нынешние бедствия, призвав злодеев в столицу. Ли Жу торопил императора осушить чашу.
      -- Позвольте мне попрощаться с матушкой, -- просил император, и, глубоко опечаленный, он сложил песню:
      Пусть небо сойдется с землею и солнце во тьму погрузится.
      Страну свою брошу навеки, в последний отправившись путь.
      Меня унижают холопы, но жить мне осталось недолго,
      Великая сила уходит, слезами ее не вернуть!
      Госпожа Тан также сложила песню:
      Пускай же расколется небо, земля превратится в пустыню
      За то, что наложницей бедной твой путь не могу разделить.
      Кто раньше из жизни уходит, с живыми навек расстается.
      И скорбь, что мне сердце терзает, хочу я слезами излить!
      Окончив пение, они обнялись и заплакали:
      -- Сян-го ждет меня с донесением, -- вскричал Ли Жу, -- а вы медлите! Уж не надеетесь ли вы на чью-либо помощь?
      -- Разбойник Дун Чжо принуждает нас умереть! Да покарает его небо! -гневалась императрица Хэ. -- Ты помогаешь злодею -- так пусть же погибнет твой род!
      Ли Жу в бешенстве схватил императрицу и сбросил ее с башни. Затем он приказал задушить госпожу Тан и силой влил в рот малолетнего императора отравленное вино. Возвратившись, он доложил об этом Дун Чжо, и тот велел похоронить убитых за городом.
      С тех пор Дун Чжо каждую ночь стал ходить во дворец, бесчестил придворных женщин и даже спал на императорском ложе.
      Однажды Дун Чжо повел свое войско в Янчэн. Это было во втором лунном месяце, когда поселяне устраивали благодарственные жертвоприношения, на которые собирались все мужчины и женщины. Дун Чжо приказал окружить ни в чем не повинных людей, перебить всех мужчин и захватить женщин и имущество. Нагрузив разным добром повозки и привязав к ним более тысячи отрубленных голов, они возвратились в столицу, распространяя слух, что одержали великую победу и уничтожили шайку разбойников. Головы убитых были сожжены у городских ворот, а женщины и имущество разделены между "победителями".
      Один из сановников, У Фоу, возмущенный злодеяниями Дун Чжо, замыслил убить его и стал под придворным платьем носить легкий панцырь и кинжал. Выследив однажды Дун Чжо, У Фоу выхватил кинжал и бросился на него. Но Дун Чжо, обладая большой силой, сумел удержать У Фоу, пока не подоспел Люй Бу и не связал его.
      -- Кто научил тебя бунтовать? -- допытывался Дун Чжо.
      -- Ты мне не государь, а я не твой подданный! -- вскричал У Фоу. -- Разве я бунтовщик? Твои злодеяния переполнили чашу терпения неба, и каждый честный человек горит желанием убить тебя. Я горюю, что не могу разорвать тебя, этим я заслужил бы благодарность Поднебесной!
      Дун Чжо приказал увести У Фоу и изрубить в куски. Но тот до самой смерти не переставал осыпать Дун Чжо проклятиями. Потомки сложили стихи, восхваляющие его:
      Средь верных друзей династии Хань У Фоу считали вернейшим:
      Во время приема злодея убить пытался он скрытым оружьем.
      И храбрость его дошла до небес, а слава живет и поныне.
      Во веки веков его будут звать великим и доблестным мужем.
      С тех пор Дун Чжо стал всюду ходить в сопровождении телохранителей.
      Юань Шао находился в это время в Бохае. Когда до него дошла весть, что Дун Чжо захватил власть, он послал гонца с секретным письмом к Ван Юню. Письмо гласило:
      "Разбойник Дун Чжо, оскорбив небо, сверг нашего правителя, о чем верные люди не в силах молчать. Вы же миритесь с его распущенностью, будто ничего не знаете о ней! Разве так служат государству преданные слуги? Я собираю войско, чтобы избавить правящий дом от недостойных лиц, однако опасаюсь поступить опрометчиво. Если вы поддержите меня, я сочту своим долгом при случае вместе с вами обдумать, какие надлежит принять меры. Если вы найдете нужным послать меня куда-либо, я исполню ваше повеление".
      Ван Юнь, прочитав письмо, долго не мог принять никакого решения. Но как-то в сутолоке дворцовой приемной он встретился с близко знакомыми сановниками и обратился к ним:
      -- Сегодня я праздную день рождения и прошу вас вечером оказать мне честь своим посещением,
      -- Непременно придем пожелать вам долгой жизни, -- отозвались сановники.
      Вечером Ван Юнь приготовил пир во внутренних покоях своего дома. Собрались все приглашенные. Когда вино обошло несколько кругов, Ван Юнь вдруг закрыл лицо руками и заплакал. Все встревожились и стали расспрашивать его:
      -- В чем причина вашей печали? Ведь сегодня день вашего рождения.
      -- Нет, сегодня не день моего рождения, -- отвечал Ван Юнь. -- Я просто хотел увидеться с вами и поговорить откровенно, но боялся вызвать подозрения Дун Чжо и придумал этот повод. Дун Чжо, обойдя императора, присвоил власть и поставил под угрозу существование династии! Мне вспомнилось, как император Гао-цзу, разбив царство Цинь и уничтожив царство Чу, завоевал Поднебесную и основал династию Хань. Так неужели теперь все должно погибнуть от руки Дун Чжо! Вот в чем причина моих слез.
      Тут все зарыдали. Но один из гостей поднялся и, громко рассмеявшись, сказал:
      -- Даже если все сановники примутся плакать с вечера до утра и с утра до вечера, вряд ли смогут они своими слезами убить Дун Чжо!
      Ван Юнь, окинув взглядом говорившего, -- это был Цао Цао, -- гневно воскликнул:
      -- Твой род пользовался милостями Ханьского дома! Ты же не только не думаешь, как послужить государству, но еще и смеешься над нами!
      -- Я смеюсь вовсе не потому, -- возразил Цао Цао. -- Мне смешно, что вы проливаете слезы и не думаете над тем, как убить Дун Чжо. Я хоть и не обладаю талантами, но сумею отрубить голову этому разбойнику и выставить ее у ворот столицы, чтобы заслужить благодарность Поднебесной!
      -- Какие же у вас планы, Цао Цао? -- спросил Ван Юнь, подходя к нему.
      -- Вот что, -- начал Цао Цао. -- В ближайшие дни я отправлюсь к Дун Чжо и скажу, что хочу служить ему. Если он поверит, то со временем мне удастся попасть в число его приближенных. Я слышал, что у вас, сы-ту, есть драгоценный меч "семи звезд". Я хотел бы получить его, чтобы, пробравшись во дворец, убить им злодея. Случись так, что пришлось бы мне самому умереть, я не пожалел бы об этом!
      -- Если ваше намерение искренне, какое это будет счастье для Поднебесной! -- вскричал Ван Юнь.
      И, своими руками наполнив чашу вином, он поднес ее Цао Цао. Тот выпил и произнес клятву, после чего Ван Юнь вручил ему меч "семи звезд". Цао Цао спрятал его, поклонился сановникам и удалился. Все остальные вскоре тоже разошлись.
      На следующий день Цао Цао, опоясавшись драгоценным мечом, отправился во дворец. Узнав от приближенных, что Дун Чжо в малом зале, он вошел туда. Дун Чжо сидел на ложе. Около него стоял Люй Бу.
      -- Почему вы пришли так поздно? -- спросил Дун Чжо.
      -- На плохом коне быстро не доедешь! -- отвечал Цао Цао.
      -- Я получил из Силяна добрых коней, -- сказал Дун Чжо и обратился к Люй Бу: -- Пойди выбери одного и подари Цао Цао.
      Люй Бу вышел, и Цао Цао подумал: "Вот удобный момент убить злодея!" Он хотел уже выхватить меч, но заколебался, зная, как силен Дун Чжо. Тучный Дун Чжо не мог сидеть подолгу и лег, отвернувшись лицом к стене.
      "С этим злодеем надо немедленно покончить", -- снова мелькнуло в голове Цао Цао. Он выхватил меч и замахнулся, но не подумал о том, что Дун Чжо смотрит вверх и видит его в зеркале, висящем на стене.
      -- Ты что делаешь? -- спросил Дун Чжо, быстро оборачиваясь.
      В эту минуту Люй Бу подвел к крыльцу коня. Цао Цао быстро опустился на колени и, протягивая меч Дун Чжо, произнес:
      -- Вот драгоценный меч, который я хотел бы подарить вам за ваши милости.
      Дун Чжо внимательно осмотрел подарок: острый клинок более чи длиною, в рукоять вправлено семь драгоценных камней -- поистине драгоценный меч. Полюбовавшись, он передал меч Люй Бу, а Цао Цао отдал ему ножны.
      Затем Дун Чжо и Цао Цао вышли посмотреть на коня. Выразив благодарность, Цао Цао сказал, что хотел бы испытать его. Дун Чжо приказал принести седло и уздечку. Цао Цао вывел коня, вскочил в седло и умчался на юго-восток.
      -- Направляясь сюда, Цао Цао замышлял убийство, -- сказал Люй Бу, -- но его постигла неудача. Вот почему он решил подарить вам этот меч.
      -- Я тоже заподозрил это, -- согласился Дун Чжо. Тут как раз подошел Ли Жу, и Дун Чжо рассказал ему о случившемся.
      -- У Цао Цао в столице нет ни жены, ни детей, -- сказал Ли Жу. -- Он один в доме. Пошлите за ним. Если Цао Цао придет, значит он действительно хотел подарить вам меч. Если же он не явится, это послужит доказательством того, что он и вправду замышлял убийство. Тогда схватите его и допросите.
      Мысль эта показалась Дун Чжо правильной, и он послал за Цао Цао четверых тюремных стражников. Спустя некоторое время они вернулись и доложили, что Цао Цао выехал верхом через восточные ворота и домой не возвращался. Страже у ворот он сказал, что якобы послан по срочному делу, и, подхлестнув коня, ускакал.
      -- Нет сомнений -- злодей почуял беду и бежал, как крыса! -- воскликнул Ли Жу.
      -- Я так доверял ему, а он хотел убить меня! -- жаловался Дун Чжо.
      -- У него, разумеется, есть сообщники, -- утверждал Ли Жу. -- Надо изловить Цао Цао, и тогда мы узнаем все.
      Дун Чжо повсюду разослал приказ изловить Цао Цао; были указаны его приметы и обещана награда -- тысяча лян золота и титул хоу тому, кто его схватит. Тот же, кто попытается укрыть Цао Цао, будет рассматриваться как его сообщник.
      А Цао Цао тем временем, выехав из города, помчался в Цзяоцзюнь, но по дороге в Чжунмоу был схвачен стражей у заставы и доставлен начальнику уезда.
      -- Я -- торговец, и фамилия моя Хуанфу, -- заявил ему Цао Цао.
      Начальник, уезда пристально посмотрел на него и задумался, а затем сказал:
      -- Когда я в Лояне ожидал назначения на эту должность, я знал тебя как Цао Цао. Что заставляет тебя скрывать свое имя? Сейчас я посажу тебя в тюрьму, а завтра доставлю в столицу и получу награду.
      Однако в полночь начальник уезда приказал преданному слуге тайно привести Цао Цао к нему на задний двор для допроса.
      -- Я слышал, что Дун Чжо хорошо относился к тебе, -- сказал он, -- почему же ты сам полез на рожон?
      -- Где воробью понять стремления аиста! -- оборвал его Цао Цао. -- Вы поймали меня, ну и отправляйтесь за наградой! К чему лишние вопросы?
      Начальник уезда отпустил своих слуг и молвил:
      -- Не глумитесь надо мной! Я не какой-нибудь мелкий чиновник, -- да вот служу не тому, кому надо!
      -- Род мой пользовался щедротами Ханьского дома, и если мне не думать о том, как принести пользу государству, то чем я буду отличаться от скотины? Я заставил себя служить Дун Чжо, ибо искал удобный случай разделаться с ним и избавить Поднебесную от зла, -- сказал Цао Цао. -- Но дело не увенчалось успехом -- видно, не судьба!
      -- А куда вы направляетесь теперь?
      -- Я хотел возвратиться в родную деревню, чтобы оттуда бросить клич всем князьям Поднебесной подымать войска и уничтожить разбойника Дуна, -- ответил Цао Цао. -- Таково мое желание!
      Тут начальник уезда освободил его от пут, усадил на почетное место и, поклонившись, сказал:
      -- Кланяюсь вам, как справедливому и достойному сыну Поднебесной!
      Цао Цао в свою очередь отдал поклон и пожелал узнать имя начальника.
      -- Меня зовут Чэнь Гун, -- молвил тот. -- У меня есть престарелая мать, жена и дети -- все они живут в Дунцзюне. Глубоко взволнованный вашей преданностью государству, я хочу оставить должность и последовать за вами.
      В ту же ночь Чэнь Гун приготовил все, что могло потребоваться в пути, дал Цао Цао другую одежду, и затем, вооружившись мечами, оба отправились в родную деревню Цао Цао.
      Через три дня они добрались до Чэнгао. Смеркалось. Цао Цао, указывая плетью на деревушку в лесу, сказал Чэнь Гуну:
      -- Здесь живет Люй Бо-шэ, сводный брат моего отца. Не заехать ли нам к нему поразузнать новости, а может быть, и переночевать там?
      -- Прекрасно! -- сказал Чэнь Гун.
      Они въехали в деревушку, спешились и вошли в хижину Люй Бо-шэ.
      -- Я слышал, что разослан приказ, повелевающий схватить тебя, -- сказал Люй Бо-шэ. -- Твой отец укрылся в Чэньлю, как ты попал сюда?
      Цао Цао рассказал обо всем и добавил:
      -- Если бы не Чэнь Гун, меня давно уже изрубили бы на мелкие части.
      -- Господин мой, если бы вы не спасли моего племянника, погиб бы род Цао! -- воскликнул Люй Бо-шэ, кланяясь Чэнь Гуну. -- Сегодня ночью вы можете отдыхать и спать спокойно.
      Усадив гостей, он вышел из комнаты и, вернувшись спустя некоторое время, сказал:
      -- У меня в доме нет хорошего вина и нечего выпить в честь вашего приезда. Я съезжу в соседнюю деревню и достану.
      Люй Бо-шэ сел на осла и уехал. Цао Цао и Чэнь Гун ждали довольно долго, и вдруг за домом им почудился странный звук, словно кто-то точил нож.
      -- Ведь Люй Бо-шэ не родственник мне, -- встревожился Цао Цао. -- Очень подозрительно, что он ушел. Давайте прислушаемся.
      Крадучись, они пробрались в заднюю комнату соломенной хижины и услышали, как кто-то за стеной сказал:
      -- Надо связать, прежде чем резать.
      -- Так я и думал! -- шепнул Цао Цао. -- Если мы не опередим их, они схватят нас.
      Они обнажили мечи и перебили всех, кто попадался им под руку -- мужчин и женщин, всего восемь человек. Обыскав затем дом, они обнаружили на кухне связанную свинью, приготовленную на убой.
      -- Цао Цао, мы ошиблись! -- воскликнул Чэнь Гун. -- Мы убили добрых людей!
      Второпях они покинули дом, вскочили на коней и помчались, но не проехали и двух ли, как встретили Люй Бо-шэ верхом на осле с двумя кувшинами вина. В руках он держал корзину с овощами и фруктами.
      -- Дорогой племянник и вы, господин, -- окликнул их Люй Бо-шэ, -- почему же вы так скоро тронулись в путь?
      -- Людям, совершившим преступление, нельзя подолгу оставаться на месте, -сказал Цао Цао.
      -- А я поручил домашним заколоть свинью, чтобы угостить вас, -- продолжал Люй Бо-шэ. -- Разве вы гнушаетесь моим убогим жильем? Умоляю вас вернуться!
      Цао Цао, взмахнув плетью, поскакал вперед, но вдруг круто осадил коня и, повернувшись, крикнул, обнажая свой меч:
      -- Кто это едет за нами?
      Люй Бо-шэ оглянулся. В этот миг Цао Цао мечом снес ему голову.
      -- Что вы наделали? -- испуганно воскликнул Чэнь Гун. -- Вы только что уже совершили ошибку!
      -- Если бы Люй Бо-шэ вернулся домой и увидел, что вся семья его перебита, разве он стерпел бы? -- возразил Цао Цао. -- Он созвал бы людей и погнался за нами, тогда мы попали бы в беду!
      -- Преднамеренное убийство -- великая несправедливость, -- сказал Чэнь Гун.
      -- Уж лучше я обижу других, чем позволю кому-либо обидеть себя, -- ответил Цао Цао.
      Чэнь Гун замолчал. Ночью они проехали несколько ли и при свете луны постучались в ворота постоялого двора. Накормив коня, Цао Цао вскоре уснул, а Чэнь Гун бодрствовал, терзаясь сомнениями: "Я считал его добрым человеком и, покинув свой пост, последовал за ним, а оказалось, что это человек с сердцем волка! Он натворит много зла, нельзя оставлять его в живых". И Чэнь Гун потянулся было за мечом, собираясь прикончить Цао Цао.
      Правильно говорится:
      Правдивым не может быть тот, в чьем сердце скрывается злоба.
      А вот Цао Цао, Дун Чжо наполнены злобою оба.
      О том, что дальше приключилось с Цао Цао, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ПЯТАЯ
      в которой рассказывается о том, как князья откликнулись на призыв Цао Цао, и о том, как три героя сражались с Люй Бу
      В тот самый момент, когда Чэнь Гун собирался убить Цао Цао, в его голове промелькнула мысль: "Нечестно это. Ведь я последовал за ним ради интересов государства. Лучше оставить его одного и возвратиться к себе". Он вложил меч в ножны и, не дожидаясь рассвета, отправился в Дунцзюнь.
      Цао Цао проснулся и, не найдя Чэнь Гуна, подумал: "Услыша слова мои, он, видно, решил, что я жесток, и поэтому покинул меня. Здесь мне долго оставаться нельзя".
      Вихрем примчался Цао Цао в Чэньлю, отыскал своего отца и, рассказав ему о случившемся, объявил, что распродаст свое имущество, соберет на эти деньги войско и начнет борьбу во имя справедливости.
      -- Боюсь, средств твоих не хватит, -- ответил ему отец. -- Но есть здесь один весьма достойный человек и к тому же очень богатый, по имени Вэй Хун. Он презирает богатство и печется о справедливости. Ежели заручиться его поддержкой, можно начинать великое дело.
      Цао Цао приготовил угощение и, пригласив Вэй Хуна, поведал ему:
      -- Ханьский дом ныне без правителя. Дун Чжо захватил власть в свои руки, обманывает государя, губит народ. Поднебесная скрежещет зубами от гнева. Хотел бы я поддержать династию, да, жаль, сил у меня мало. Надеюсь, вы, как человек справедливый и преданный, не откажете мне в помощи.
      -- Я сам давно таю такую же мечту, -- сказал ему Вэй Хун. -- Но до сих пор не довелось мне встретить храброго человека. Если у вас столь великие цели, я отдам на это дело все свое имущество.
      Не откладывая, они разослали гонцов по всем дорогам и приступили к набору войск, призывая их под знамя, на котором начертали два слова: "Верность и справедливость".
      Люди, откликнувшиеся на призыв, стекались, как капли дождя.
      Пришел к Цао Цао знаменитый человек из Янпина, по имени Ио Цзинь, за ним -Ли Дянь из Цзюйлу. Обоих Цао Цао оставил в отряде своих телохранителей. Был там и Сяхоу Дунь, родом из княжества Пэй, потомок Сяхоу Ина. С малых лет он ловко владел копьем, и четырнадцатилетним юношей отдан был учителю изучать ратное дело. Случилось, что некий человек неуважительно отозвался о его учителе. Сяхоу Дунь этого человека убил и сам бежал. Когда до него дошла весть, что Цао Цао собирает войско, Сяхоу Дунь пришел к нему вместе с братом Сяхоу Юанем. У каждого из них было по тысяче отборных воинов. Можно сказать, они были братьями Цао Цао, так как отец его Цао Сун был из рода Сяхоу и только усыновлен семьей Цао. Через несколько дней пришли два других брата Цао Цао -- Цао Жэнь и Цао Хун, оба прекрасные всадники и искусные в обращении с оружием. И они привели с собой по тысяче воинов. Цао Цао ликовал.
      В деревне началось обучение войск. Вэй Хун щедро тратил свое состояние на покупку одежды, оружия, знамен и флагов. Со всех сторон без счета народ привозил в дар провиант и фураж. Юань Шао тем временем собрал под свои знамена тридцать тысяч воинов и, покинув Бохай, тоже присоединился к Цао Цао.
      Цао Цао еще раз разослал гонцов по всем округам с призывом, в котором говорилось:
      "Цао Цао и его единомышленники, движимые чувством великого долга, объявляют всей Поднебесной: злодей Дун Чжо совершает преступление против неба и губит землю. Он убил государя и разоряет государство, оскверняет дворец и терзает народ. Лютый и бесчеловечный, он виновен во многих подлых поступках. Ныне мы получили секретный приказ императора собирать войско. Клянемся, что очистим империю и уничтожим разбойников. Мы уповаем на то, что вы тоже подымете войска, дабы совместно с нами излить свой справедливый гнев, поддержать правящий дом и спасти народ. Выступайте немедля, как только получите этот клич".
      На призыв Цао Цао откликнулись все князья. Они повели свои войска: кто по двадцать-тридцать тысяч, а кто по десять-двадцать тысяч воинов. При каждом князе были военачальники и чиновники. Войска двигались к Лояну.
      Меж тем Гунсунь Цзань, правитель округа Бэйпин, с пятнадцатью тысячами отборных воинов проходил через уезд Пинъюань. Он заметил сквозь листву тутовых деревьев большое желтое знамя, и навстречу ему выехало несколько всадников, среди которых он узнал Лю Бэя.
      -- Почему вы здесь, брат мой? -- спросил его Гунсунь Цзань.
      -- Вы были добры ко мне, дорогой брат, -- отвечал Лю Бэй, -- и по вашей милости я стал начальником этого уезда. Проведав, что вы с войском проходите здесь, я выехал приветствовать вас. Прошу, брат мой, войти в город и отдохнуть.
      Гунсунь Цзань, указывая на Гуань Юя и Чжан Фэя, спросил:
      -- А это что за люди?
      -- Это мои названые братья -- Гуань Юй и Чжан Фэй, -- ответил Лю Бэй.
      -- Так вы с ними вместе сражались против Желтых?
      -- Да. Победами своими я обязан этим двум людям.
      -- А какие должности они занимают? -- продолжал расспрашивать Гунсунь Цзань.
      -- Гуань Юй -- конный стрелок из лука, -- сказал Лю Бэй, -- а Чжан Фэй -пеший лучник.
      -- Как можно держать под спудом таких героев в то время, когда Дун Чжо затеял смуту и все князья Поднебесной двинулись в поход, чтобы его уничтожить? Брат мой, вы должны оставить ничтожную должность и идти вместе со мной, чтобы покарать злодеев и спасти династию Хань! Согласны?
      -- С великой радостью! -- воскликнул Лю Бэй.
      -- Если бы вы позволили мне тогда убить Дун Чжо, теперь мы не попали бы в беду! -- произнес Чжан Фэй.
      -- Ну, раз уж пошло на то, пора в поход собираться, -- заключил Гуань Юй.
      Так Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй с несколькими воинами последовали за Гунсунь Цзанем. Цао Цао принял и их.
      Следом, один за другим, приходили князья. Они разбивали свои лагеря, растянувшиеся на триста ли.
      Цао Цао приказал зарезать быка и лошадь для жертвоприношений и созвал на совет всех князей, чтобы обсудить план похода.
      -- Мы собрались сюда движимые чувством великого долга, -- начал правитель округа Ван Куан. -- Прежде всего нам надлежит избрать предводителя, связать себя клятвой, а потом уж действовать.
      -- В четырех поколениях рода Юаней было три гуна, -- сказал Цао Цао. -У Юань Шао немало сторонников, и он, как потомок прославленного Ханьского сяна, достоин быть главою нашего союза.
      Юань Шао долго отказывался, но все в один голос кричали:
      -- Только вы, кроме вас никто не достоин быть нашим начальником!
      И тогда Юань Шао дал согласие.
      На следующий день возвели трехъярусный помост, по краям которого установили стяги пяти кланов, а на самом верху -- белое на желтом древке знамя. Тут же положили полномочную грамоту и печать полководца и попросили Юань Шао подняться на возвышение.
      Взволнованный Юань Шао в полном облачении, с мечом у пояса поднялся по ступеням, воскурил благовония и, поклонившись всем, произнес клятву:
      "Несчастье постигло Ханьский правящий дом -- прервана родословная нить императоров. Мятежник Дун Чжо, воспользовавшись распрями, бесчинствует безудержно; бедствия обрушиваются на знатных, жестокость изливается на народ. Мы, Юань Шао и союзники, опасаясь гибели династии, объединим наши войска, дабы поспешить на помощь государству. Все мы, связывая себя клятвой, обещаем действовать единодушно, дружно и согласно, и быть достойными подданными Поднебесной. Пусть сгинет и лишится потомства тот, кто нарушит эту клятву. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших предков, будьте этому свидетелями".