Ло Гуань-Чжун
      ТРОЕЦАРСТВИЕ
      Здесь помещен полный русский перевод романа
      Ло Гуань-Чжуна "Троецарствие" (Сань Го, San Guo).
      Л.Н.Гумилев Троецарствие в Китае
      Опубликовано в Докладах Отделений и комиссий Географического общества СССР, вып. 5, 1968.
      Исследуя историю центральноазиатских кочевников, мы сталкиваемся с фактом, объяснить который невозможно, если не привлечь посторонние, казалось бы, сведения из истории соседних народов. С 200 г. до н.э. по 150 г. н.э. Ханьская династия Китая вела крайне активную внешнюю политику, закончившуюся разгромом державы Хунну. И сразу после этого Китай ослабел настолько, что в IV в. исконные китайские земли в бассейне Хуанхэ попали в руки кочевников. Хунны, сяньбийцы, кяны (кочевые тибетцы), даже цзылу (помесь различных племен) побеждали организованные китайские войска с невероятной легкостью. Вместе с тем никакого подъема в среде кочевников в это время не наблюдается, Наоборот, степи опустели вследствие засухи, достигшей кульминации в III в. н.э., и хозяйство кочевников находилось в упадке. Очевидно, причина победы кочевников лежит в самом Китае, и с этой точки зрения для историка-номадиста представляет особый интерес эпоха падения династии Хань и Троецарствия. Однако удовлетворить этот интерес нелегко, потому что имеющиеся пособия дают либо слишком краткий обзор событий, либо бесчисленное множество мелких фактов, которые очень трудно свести в стройную систему. Для наших целей непригодно ни то, ни другое. Нам нужно уловить вектор движения и описать механизм преображения грандиозной империи в бессильную деспотию. Общие фразы о кризисе феодализма не дают никакого представления о ходе событий и причинах победы фамилии Сыма, вскоре погубившей Китай. События совершаются людьми, и с этой точки зрения люди интересны историку. Столь же сложно разобраться в лабиринте частных исследований, разбивающих монолитную эпоху на детали, вследствие чего из-за деревьев и кустов не видно леса. Для того чтобы ответить на поставленный вопрос, мы приняли методику обобщения частностей, чтобы таким путем уловить закономерности, приведшие Китай от величия к уничтожению. В этом плане создана только одна работа -- так называемый "роман" Ло Гуань-Чжуна "Троецарствие", написанный в XIV в. Определение этого произведения как романа условно и неточно. В средневековом Китае исторические хроники писались по определенному канону, а все, что не удовлетворяло требованиям официальной науки, выносилось за их пределы. Ло Гуань-Чжун написал книгу для широкого читателя и, естественно, пренебрег требованиями наукообразия. Он ввел в текст диалоги и психологические мотивировки поступков исторических персон, но, с нашей точки зрения, это не снижает, а повышает ценность исторической реконструкции. Однако мы следуем за Ло Гуань-Чжуном только в направлении мысли, а не в оценках и выводах, и предлагаем несколько иную концепцию, основанную на научном видении XX в., которое отличается от понимания автора XIV в. Будучи ограничены размерами статьи, мы опускаем огромный библиографический аппарат и, опираясь на общеизвестные факты, взятые под принятым нами углом зрения, отсылаем интересующегося читателя к работам, которые содержат изложение фактов, нами только объясняемых или упоминаемых.
      Евнухи. Хотя династия Хань перенесла немало потрясений, но до конца II в. она была крепка и стабильна. Ло Гуань-Чжун считает, что виновниками упадка были, "пожалуй... императоры Хуан-ди и Лин-ди", но не объясняет, почему и из-за чего они оказались в этой роли. Следовательно, нужно искать эти причины.
      Система Ханьской монархии состояла из трех элементов: центральное правительство, гражданская провинциальная администрация и постоянная армия. По отношению к этим элементам, составлявшим правящий класс, все прочие группы китайского населения были в положении подчиненном и политических прав не имели, но они пополняли господствующую клику, выделяя из своей среды "у" - физически сильных и тренированных людей - для армии и полиции, и "вэнь" людей, склонных к умственным занятиям, - для пополнения администрации. Последние все были конфуцианцами, что определяло направление ханьской политики и их собственное положение. Необходимость в чудовищно обширном образовании повела к появлению интеллигенции, тесно связанной с династией, которая эту интеллигенцию кормила.
      Этой жесткой системе подчинялась огромная страна с разноплеменным населением и стойкими сепаратистскими тенденциями. Твердая власть обеспечивала подданным империи сравнительную безопасность от внешних врагов и относительный порядок внутри страны, а разобщенная кочевая степь не была страшна. Свойственная китайцам терпимость позволяла даосским мудрецам обретаться в провинции, тогда как конфуцианцы процветали при дворе. Все выглядело довольно благополучно, но новая опасность отравила здоровый, хотя и потрепанный уже организм.
      Устойчивость правительства вполне зависела от лояльности чиновников, но последние были преданы своей стране, а не капризам правителя. Конфуцианцы руководствовались принципами этики, воспринятыми с детства, и ради них могли иной раз пожертвовать карьерой и деньгами. Поэтому они иногда высказывали и проводили мнения, шедшие вразрез с желаниями императора. Например, конфуцианцы резко выступили против проповеди буддизма, несмотря на то, что император Хуан-ди обратился в эту веру. Осуждали они и безумную расточительность императора Лин-ди, возводившего роскошные дворцы и пагоды. Короче говоря, правительство нуждалось не только в толковых, но и в покорных чиновниках. Оно их нашло, и они его погубили.
      Практика использования евнухов для работы в канцеляриях была в Китае не нова, но во II в. н.э. она превратилась в систему. Евнухи из низших слоев населения заняли ведущие должности, сосредоточили в своих руках действительную власть и образовали своего рода касту. Их не стесняли никакие традиции. Они выполняли любую волю деспота и при этом составляли путем взяточничества огромные состояния, вызывая ненависть народа. Однако евнухам, державшим в руках правительство, подчинялась армия, и это давало им преимущество в борьбе, которая не могла не начаться.
      Первыми выступили против евнухов ученые-царедворцы, т.е. конфуцианцы. В 167 г. полководец Доу У и тай-фу Чэнь-фань пытались составить заговор, но не сумели сохранить тайну и погибли сами. В 178 г. советник Цай Юн представил императору доклад с обличениями евнухов и был сослан в деревню. В восьмидесятых годах тай-фу Лю Тао повторил попытку Цай Юна и был казнен. Конфуцианская оппозиция, по своей природе ограниченная легальными формами протеста, оказалась несостоятельной перед внутренним врагом.
      "Желтые повязки". Придворные евнухи переоценили свои возможности. Преследуя ученых и прижимая крестьян, они заставили тех и других блокироваться, иначе говоря, сами спровоцировали движение и дали ему вождей. В 184 г. некий Чжан Цзяо объявил себя "Желтым небом", т.е. "Небом справедливости", в противоположность "Синему небу" насилия, и началось восстание "желтых повязок". Сам Чжан Цзяо был человек, "которому бедность не позволила получить ученую степень". В основу нового учения легла философия Лао-цзы, но на народ большее впечатление производили наговорная вода, которой Чжан Цзяо лечил больных, и приписываемая ему способность вызывать дождь и ветер. К пророку стали стекаться последователи, более 500 его учеников ходили по стране, проповедуя "Великое Спокойствие" и вербуя приверженцев, число которых росло день ото дня. Они объединялись в дружины с полководцами во главе, дабы перед ожидаемым концом мира установить истинную веру. За полгода силы повстанцев выросли до 500.000 бойцов, причем в числе восставших оказались военнопоселенцы в Аннаме и хунны. Правительство потеряло контроль над страной. Ханьские чиновники прятались за городскими стенами.
      Движение "желтых повязок" не было только крестьянским бунтом или политическим восстанием. Оно ознаменовалось также мощным идеологическим сдвигом: философская система Лао-цзы претворилась в религию - даосизм, вобравший остатки древнекитайского политеизма - почитания шэнов, языческих божеств. Этим даосизм сразу завоевал симпатии широких слоев крестьянства, и, таким образом, крестьянское восстание слилось с проповедью национальной религии, возникшей как противодействие чужеземному буддизму, нашедшему приют при дворе.
      Понятно, почему именно учение Лао-цзы, а не конфуцианство было использовано в борьбе против ханьского режима. Сам этот режим был делом рук конфуцианцев, и они могли возмущаться лишь бездарным применением принципа, но не самим принципом. Истинные конфуцианцы - всегда немного ретрограды, так как они воспитаны на истории и уважении к предкам. Кроме того, конфуцианцы, получая образование, отрывались от безграмотного народа, поэтому они выступали в защиту династии против правящих вельмож то как заговорщики, то как руководители легитимистов, нигде не смыкаясь с народными массами. Даже перед лицом смертельной опасности, исходившей от евнухов, конфуцианцы оказались не в состоянии возглавить сопротивление; это сделали мистики-даосы, вбиравшие в себя творческие и беспокойные элементы из крестьянской массы, ибо для мистика не нужно учиться наукам, а нужны горячее сердце и пылкая фантазия, а когда к этому добавились социальная ненависть, обида за века притеснений и несправедливостей, отвращение к чужеземным фаворитам, то гражданская война стала свершившимся фактом.
      Политической организацией даосов была теократия. В северной Сычуани создалось, параллельно с восстанием "желтых повязок", самостоятельное даосское государство с династией учителей-проповедников даосизма; Чжан Лин проповедовал даосизм идейно, и "народ любил его". Чжан Хэн брал за уроки плату рисом, а Чжан Лу объявил себя правителем области и создал школу пропагандистов даосизма, называвшихся гуй-цзу - "слуги дьявола". От последователей даосизма требовались вера в своего господина и правдивость. Было введено публичное покаяние. В целях пропаганды устраивались странноприимные дома с бесплатным кровом и пищей. Наконец среди даосов были отшельники и ученые, жившие в горах и занимавшиеся изучением врачевания, магии и поэзии. Это была даосская интеллигенция, по своему развитию не уступавшая конфуцианской и несколько позже сыгравшая решающую роль в гражданской войне.
      Однако несмотря на то, что страна выступила против династии, перевес сил был все-таки на стороне центральной власти, так как армия осталась на своем посту. С регулярными войсками - латными конниками и арбалетчиками восставшие крестьяне тягаться не могли. Но, с другой стороны, войска, побеждая в битвах, не могли справиться с мелкими отрядами повстанцев, применявших тактику партизанской войны. Для борьбы с повстанцами требовались не карательные экспедиции, а планомерная война во всех провинциях сразу. Поэтому Лин-ди был вынужден дать губернаторам провинций чрезвычайные полномочия и разрешить набор добровольцев. Это разрешение и объединение военной и гражданской власти в одних руках сразу сделало каждого губернатора хозяином своей провинции. Вместо того чтобы биться с повстанцами, наместники сделали все от них зависящее, чтобы укрепиться на своих местах. Опору они нашли в крупных землевладельцах, богатых, но лишенных участия в политической жизни. На политическую арену вышли фамилии Юаней, Суней, Сяхоу и встали в один ряд со служилой знатью вроде Ма Тэна, Гунсунь Цзаня, Хэ Цзиня и с принцами крови из рода Лю. Даосское восстание захлебнулось в крови и окончательно заглохло к 205 году.
      Солдаты. Летом 189 г., еще в разгаре усмирения "желтых повязок", скончался император Лин-ди. Он оставил двух малолетних сыновей - Бяня и Се. Сразу началась борьба: за Бяня стоял его дядя, полководец Хэ Цзинь, опиравшийся на свои войска, а Се поддерживала императрица-мать и евнухи. Сначала победил Хэ Цзинь. Императрица-мать была выслана и отравлена, но Хэ Цзинь не успел расправиться с евнухами. Они опередили его: заманили во дворец и убили. Тогда прорвалась ненависть армии к чиновничеству. Находящиеся в Лояне войска взяли приступом дворец и перебили всех евнухов, т.е. все правительство. На другой день в столицу явились регулярные войска из Шэньси, и полководец Дун Чжо захватил власть. Чтобы упрочить свое положение, Дун Чжо сместил с трона Бяня и заточил его; вскоре несчастный мальчик был убит, а на престол возведен Се под именем Сянь-ди. Таким образом, господство дворцовой клики сменилось военной диктатурой и конфуцианцы-легитимисты опять оказались в положении гонимых. Попытка полководца Дин Юаня восстановить порядок кончилась тем, что Дин Юань был убит одним из офицеров Люй Бу. В бесчинстве и разнузданности солдаты превзошли евнухов. Например, однажды Дун Чжо повел свое войско на поселян, справляющих праздник. Солдаты окружили ни в чем не повинных людей, перебили мужчин, а женщин и имущество поделили между собой. Населению столицы было объявлено, что одержана победа над разбойниками, но это никого не обмануло.
      Если управление евнухов породило в стране недовольство, то солдатский произвол вызвал взрыв возмущения. На борьбу с Дун Чжо и армией поднялись крупные землевладельцы и провинциальная знать. Этот класс населения успел сформироваться в политическую силу при подавлении восстания "желтых повязок". Теперь он начал борьбу с правительством под лозунгом защиты императора и восстановления порядка. Но лозунг не отражал сущности дела: земщина боролась против разнузданной солдатчины за свои головы, земли и богатства. Во главе восстания встал Цао Цао, служилый офицер из землевладельческой шаньдунской фамилии Сяхоу; к нему примкнули братья Юань Шао и Юань Шу, богатые помещики, члены знатного и влиятельного рода Юаней, правитель округа Бэйпин Гунсунь Цзань, наместник Чанша Сунь Цзянь и многие другие. Финансировали ополчение провинциальные богачи. Однако борьба с регулярной армией оказалась весьма тяжелой. Военные действия сосредоточились на подступах к Лояну. До тех пор, пока аристократы не привлекли к себе и не использовали профессиональных конных стрелков, кондотьеров, вроде Лю Бэя, Гуань Юя и Чжан Фэя, победа им не давалась, но численный перевес и сочувствие населения спасли их от поражения. Дун Чжо был вынужден очистить Лоян. Перед отходом он казнил 5.000 лоянских богачей и конфисковал их имущество; остальное население было выведено и угнано в Чанань, куда Дун Чжо решил перенести столицу, а Лоян был сожжен.
      Земское ополчение заняло развалины столицы и распалось. Между полководцами не оказалось и тени единства - каждый думал о себе и поспешил в свою область, страшась своих друзей. Только один Цао Цао бросился преследовать Дун Чжо. Но не ополченцам было равняться с регулярной армией: Дун Чжо заманил Цао Цао в засаду у Жунъяна и разбил его наголову. После этого ополчение развалилось окончательно, а полководцы вступили в борьбу между собой, стремясь округлить свои владения. Благодаря этому Дун Чжо укрепился в Чанане и, имея в своем распоряжении императора, рассылал указы от его имени. Правда, этим указам не повиновались. Империя начала распадаться. В Чанане царил террор. Дун Чжо был страшен своим приближенным больше, чем врагам. Вельможа Ван Юнь составил заговор, и с помощью уже известного нам Люй Бу Дун Чжо был убит. Власть захватил Ван Юнь, но так как он начал карать ближайших офицеров Дун Чжо, они восстали со своими частями. Мятежники взяли Чанань и убили Ван Юня. Люй Бу прорвался с сотней всадников и бежал в Хэнань.
      Теперь во главе армии оказались генералы Ли Цзюэ и Го Сы. Они продолжали дело Дун Чжо. Против них выступили правители северо-западных областей-Ма Тэн и Хань Суй, но были разбиты и отогнаны от Чананя. Смерть Дун Чжо оказалась переломным моментом в истории Китая. Ни один правитель области не хотел подчиняться мятежникам, держащим императора в плену. Но ни один не поднялся на защиту престола, и армия, успевшая деморализоваться и превратиться в разбойничью банду, спокойно проедала запасы, собранные в Чанане. Вскоре генералы рассорились и вступили в борьбу между собой. Иначе и быть не могло, ибо пьяные от крови и вина солдаты не могли и не хотели сдерживать свои инстинкты и отказываться от привычки к убийству. На улицах и в окрестностях Чананя вспыхнули кровопролитные схватки и воцарился полный беспорядок. Воспользовавшись этим, император с несколькими приближенными бежал от своей армии на восток. Там его с почетом встретил правитель Шаньдуна Цао Цао. Ли Цзюэ, Го Сы и другие офицеры погнались за императором, но были встречены уже обученными войсками Цао Цао и разбиты наголову в 196 г. Так исчезла вторая опора династии Хань - армия. Ли Цзюэ и Го Сы еще два года держались в Чанане, пока их там не тревожили. В 198 г. их головы были доставлены Цао Цао, ставшему за это время чэн-сяном, т.е. главой правительства. Посмотрим, как это произошло.
      Честолюбцы. Вернемся назад, к 191 г., когда армия очистила столицу и страну, развязав руки земскому ополчению. Ополчение развалилось, так как представлявшие его генералы отнюдь не были подготовлены к политической деятельности. Они были тесно связаны со своими земельными владениями и со своими многочисленными клиентами, но идея государственности была им чужда. Как только миновала угроза со стороны центральной власти, правители начали округлять свои владения. На севере, в Хэбэе, схватились Юань Шао и Гунсунь Цзань. На юге Сунь Цзянь, хозяин низовьев Янцзы, попытался завоевать владения Лю Бяо, расположенные между реками Янцзы и Хань, но был убит в битве. Его сын Сунь Цэ вступил в союз с правителем Хэнани и Аньхоя Юань Шу и с его помощью подчинил себе много уездов к югу от Янцзы. В Шаньдуне вспыхнуло новое восстание "желтых повязок."; его усмирил Цао Цао в 192 г. и включил сдавшихся мятежников в свои войска. В результате его армия оказалась одной из сильнейших, и это побудило его устремиться к дальнейшим завоеваниям: он напал на Сюйчжоу. Правитель Сюйчжоу, будучи не в силах организовать сопротивление, пригласил специалиста - прославленного воина Лю Бэя.
      Лю Бэй явился со своей дружиной и побратимами Чжан Фэем и Гуань Юем; последний был талантливым полководцем. Выход Лю Бэя на политическую арену знаменовал новый сдвиг в общественных отношениях Китая. Лю Бэй принадлежал к совершенно обедневшему дворянству, по существу он был деклассирован и стал кондотьером. Таковы же, за исключением происхождения, были его "братья" Чжан Фэй и Гуань Юй. Наступила эпоха, когда торговля шпагой стала приносить огромный барыш. Лю Бэй со своим отрядом прорвался сквозь армию Цао Цао и спас положение. В это самое время другой авантюрист, уже известный нам заговорщик Люй Бу, ударил в тыл Цао Цао и заставил его снять осаду с Сюйчжоу. Судьба Люй Бу еще более показательна, чем карьера Лю Бэя. Люй Бу бежал из Чананя с сотней всадников и некоторое время бродил по Китаю, предлагая свои услуги всем желающим. Знатные Юани отвергли выскочку, но Лю Бу все же нашел хозяина - Чжан Мо, правителя области Чэнлю, и с его помощью сформировал 50-тысячную армию. Воспользовавшись затруднениями Цао Цао, Люй Бу попытался выкроить себе владение в Шаньдуне. Чрезвычайно любопытна мотивировка авантюры, затеянной Люй Бу: "Поднебесная разваливается на части, воины творят, что хотят. ...Люй Бу сейчас самый храбрый человек в Поднебесной и вместе с ним можно завоевать независимость". Аналогичное мнение высказал крупный политик Лу Су. Идею общности Китая и идею династии можно было считать утерянными. В битве при Пуяне Люй Бу разбил Цао Цао, но не развил успеха, ограничившись захватом небольшого удела для себя. Этим он поставил себя на равную ногу с аристократами. В Сюйчжоу Лю Бэй сделал то же самое, приняв власть у старого и вялого местного правителя.
      Появление новых соперников заставило аристократов почувствовать классовую солидарность, и Юань Шао выставил против Люй Бу 50-тысячное войско. Но еще до этого Цао Цао, перейдя в наступление, разбил шаньдунских "желтых" и Люй Бу, перед которым население Пуяна заперло ворота. Люй Бу бежал к Лю Бэю, и тот принял его. Все эти события произошли до 196 года. Когда же император бежал из Чананя и попал в руки Цао Цао, последний стал чэн-сяном и начал рассылать указы от имени императора. Хитрой дипломатией ему удалось поссорить Лю Бэя с Люй Бу и Юань Шу. Юань Шу разбил войска Лю Бэя, а Люй Бу овладел его уделом. Лю Бэй с дружиной пришел на службу к Цао Цао и был принят, ибо кондотьеры были нужны всем претендентам.
      Юань Шу был человеком недалеким, но честолюбивым. Увидев, что его сосед Цао Цао достиг в Китае высочайшего положения. Юань Шу решил, что он не хуже. Однако отобрать особу императора от Цао Цао было невозможно, оставался другой путь - Юань Шу объявил императором себя. Но он поспешил: никто из правителей, фактически независимых, не вступил с ним в союз. Со своими большими силами Юань Шу мог справиться с любым соседом в отдельности, но не со всеми вместе. Он рассорился с Люй Бу и попытался захватить Сюйчжоу, но талантливый вояка разбил его, а юго-восточный сосед Сунь Цэ снесся с Цао Цао и тоже выступил против узурпатора. Союзники охватили Хунань со всех сторон и взяли столицу Хоучунь в 198 году. Довести войну до концы в одну кампанию не удалось, так как другие правители - Лю Бяо, Чжан Сю, и "желтые повязки" ударили по тылам Цао Цао. Юань Шу получил передышку, но воспользовался ею не он, а Цао Цао. В том же 198 году Цао Цао, подкупая направо и налево, сумел захватить и казнить Люй Бу и расправиться с Чжан Сю, а в следующем, 199 году, его войска под командованием Лю Бэя покончили с Юань Шу. Брат последнего - Юань Шао ничем не мог помочь ему, так как был занят войной с Гунсунь Цзанем. Юань Шао победил и стал властителем всего Хэбэя.
      Совсем иначе, нежели Юани, вели себя Суни. Сунь Цэ, прозванный "маленьким богатырем", подчинил себе все низовья Янцзы. Он повел политику, настолько укрепившую его княжество, что оно стало настоящей неприступной крепостью. Сунь Цэ стал собирать к себе конфуцианскую интеллигенцию и раздавать ей должности. Царство У наследовало у империи Хань самый здоровый контингент ученой элиты, наименее тронутый общим разложением.
      Такой отбор людей определил возможности княжества У: оно стало цитаделью сопротивления общему поступательному движению истории Китая, в то время шедшего к распаду. Поэтому в царстве У было больше порядка, чем в других владениях, а это вместе с природными условиями создало из У естественную крепость. Однако это же обстоятельство ограничивало возможности его расширения, так как подавляющее большинство китайского народа было в то время "желтым", а даосская идеология не могла быть терпима в строго конфуцианском государстве. Действительно, Сунь Цэ производил казни даосов и разбивал кумирни. Его наследник Сунь Цюань - "голубоглазый отрок" несколько ослабил, но не изменил политику своего старшего брата, и это помешало ему овладеть всем течением Янцзы. Не бездарный Лю Бяо, а ненависть народная ограничила княжество У низовьями Янцзы (Цзяндун). Но об этом подробнее будет сказано ниже.
      Роялисты. Попав из лагеря Ли Цзюэ в руки Цао Цао, император Сян-ди не стал чувствовать себя свободнее. Правда, тут он имел приличную пищу и покой, но с ним абсолютно не считались. При дворе, перенесенном в Сюйчан (в Шаньдуне), было несколько придворных, помнивших блеск дома Хань. Император сговорился с одним из них, Дун Чэном, и тот составил заговор, чтобы убить Цао Цао и восстановить династию Хань. К заговору примкнули правитель Силяна (Ганьсу) Ма Тэн и Лю Бэй. Ма Тэн уехал в свой удел, а Лю Бэй с войском громил Юань Шу, когда заговор был раскрыт благодаря предательству домашнего раба Дун Чэна, и все заговорщики были казнены. Император опять оказался под арестом и на этот раз окончательно. Но успех дорого стоил Цао Цао: его враги получили идеологическое основание для борьбы с ним. Обаяние дома Хань еще не исчезло, и, прикрываясь им, Лю Бэй поднял свои войска и захватил Сюйчжоу. С ним вступил в союз Юань Шао, заявивший, что он стоит "за могучий ствол и слабые ветви", т.е. за сильную центральную власть и ограничение власти удельных князей. Искренность Лю Бэя и Юань Шао была более чем сомнительна, но Цао Цао оказался между двух огней.
      Силы повстанцев, даже одного Юань Шао, были больше, чем силы правительства. В Хэбэе были сосредоточены пограничные войска, ветераны, не потерявшие дисциплины. Ухуани были союзниками Юань Шао, так что тыл его был защищен. В боевых офицерах и опытных советниках не было недостатка, но при всем этом Юань Шао не годился в вожди. Он был храбр, решителен, знал военное дело, но в политике и человеческой психологии не смыслил ничего. Аристократическое чванство мешало ему вслушиваться в слова подчиненных, храбрость переходила в упрямство, решительность - в нетерпение и отсутствие выдержки. Он часто отталкивал нужных людей, что и предрешило результат столкновения. Зато Цао Цао отнюдь не был случайным человеком на посту чэн-сяна. Он также был аристократом, но без тени чванства. Цао Цао не раз терпел поражения, но благодаря железной выдержке ухитрялся извлекать из них пользу, как из побед: он проигрывал битвы и выигрывал войны. Он легко мог пожертвовать жизнью друга или брата, если это было ему нужно, но не любил убивать понапрасну. Он широко практиковал ложь, предательство, жестокость, но и отдавал дань уважения благородству и верности, даже направленным против него. Людей он привлекал и лелеял. Это были, конечно, не те люди, которые пробирались в У, к Сунь Цюаню: к Цао Цао стекались странствующие рыцари, авантюристы, карьеристы - люди века сего. Цао Цао шел в ногу со временем, и судьба улыбалась ему.
      Война началась осенью 199 г. Цао Цао выставил заслоны, не решаясь сам атаковать превосходящие силы врага. Лю Бэй разгромил высланную против него армию, но, не поддержанный Юань Шао, не мог развить успех. Зима приостановила военные действия, а весной 200 г. Цао Цао перешел в наступление и наголову разбил Лю Бэя, который убежал к Юань Шао.
      Собрав все силы, Цао Цао устремился на север, и в битве при Байма разбил авангард северян, но в тылу у него, в Жунани, вспыхнуло новое восстание "желтых повязок", и, усмиряя его, он потерял темп наступления. Осенью 200 г. Цао Цао возобновил наступление и разгромил войска Юань Шао при Гуаньду, а летом следующего года - при Цантине. Тем временем неугомонный Лю Бэй перебрался в Жунань и возглавил разбитых "желтых", которые за 15 лет беспрестанной лесной войны превратились в разбойников. Он хотел ударить в тыл Цао Цао и взять беззащитный Сюйчан. Цао Цао с легкими войсками форсированным маршем перекинулся в Жунань и разбил Лю Бэя. С остатками своей банды Лю Бэй ушел к Лю Бяо и поступил к нему на службу. Кондотьер еще раз переменил хозяина.
      Весной 203 г. Цао Цао снова устремился в поход на север. Юань Шао умер, а его сыновья вступили в кровопролитные распри. Столица Хэбэя - Цзичжоу пала, дети Юань Шао бежали к ухуаням, а потом дальше, в Ляодун. Ляодунский правитель, стремясь угодить победителю, обезглавил беглецов и отослал их головы Цао Цао. Застенные союзники Юаней-ухуани - были разгромлены войсками Цао Цао в 206 г., причем часть их была приведена во Внутренний Китай и там поселена. Хунны добровольно подчинились и прислали в подарок Цао Цао множество коней . Наконец кончилось восстание "желтых повязок": полководец "Черной Горы" Чжан-Ласточка сдался и привел своих сторонников.
      Войско Цао Цао возросло до 1.000.000 человек за счет включения в его ряды сдавшихся северян и "желтых". Главной силой этого войска были латники и конные лучники; тех и других Цао Цао привлекал щедростью и возможностью быстрой карьеры. Равной ей армии не было в Китае, и казалось, гегемония Цао Цао - дело ближайшего будущего. Так думал сам Цао Цао и, усмирив север, бросился на юг, чтобы, во-первых, покончить с Лю Бэем, а, во-вторых, привести к покорности У, ставшее за это время независимым княжеством.
      Отшельники. Усиление Цао Цао для некоторых групп населения Китая сулило серьезные осложнения. В первую очередь обеспокоились осколки дома Хань: принцы Лю Бяо в Цзинчжоу (область между р. Хань и р. Янцзы) и Лю Чжан в Ичжоу (Сычуань). Высокородные, но бездарные, они не знали, как предотвратить беду. Лю Бяо поддержал Лю Бэя, но в его дворце возникла сильная партия, требовавшая соглашения с Цао Цао, для чего было необходимо отослать голову Лю Бэя чэн-сяну. В У не было единодушия: гражданские чиновники стояли за мир и подчинение, так как в этом случае они бы остались на своих местах. Военные хотели сопротивляться, ибо в лучшем случае их ожидала служба в чине рядового в армии победителя. Мечи были у военных, и У решило сопротивляться, используя для прикрытия реку Янцзы и свой великолепный флот.
      В самом тяжелом положении оказались вдохновители и идеологи "желтого" движения - даосские отшельники. Цао Цао мог простить и принять к себе разбойников "Черной Горы", помиловать и отпустить по домам бунтовавших крестьян Жунани, но для проповедников учения "Великого спокойствия", поднявших кровопролитную гражданскую войну, пощады быть не могло, и они это знали. Ставка даосов на массовое, т.е. крестьянское, движение оказалась битой. Против армии нужна была тоже армия - профессиональная, квалифицированная и послушная. Такой оказалась прижатая к стене дружина Лю Бэя. Хотя Лю Бэй начал свою карьеру с карательных экспедиций против "желтых повязок", общая опасность сблизила анахоретов и кондотьеров. В 207 г. к Лю Бэю явились подосланные люди, назвавшие его советников "бледнолицыми начетчиками" и посоветовали ему обратиться к истинно талантливым людям. Таким представился Чжугэ Лян, носивший даосскую кличку "Дремлющий дракон". Лю Бэй доверился ему, и события приняли неожиданный оборот.
      Прежде всего Чжугэ Лян составил новую программу. От борьбы за гегемонию в Китае он отказался как от непосильной задачи. Север он уступал Цао Цао, восток Сунь Цюаню, с коим считал необходимым заключить союз, а Лю Бэю предложил овладеть юго-западом, в особенности богатой Сычуанью. Там Чжугэ Лян надеялся пересидеть трудное время. Принципиально новым в даосской программе было то, что расчленение Китая из печальной необходимости превращалось в цель. Средство для достижения цели этот аристократ духа видел в демагогии, в "согласии с народом". Чжугэ Лян имел крайне мало времени для подготовки к неизбежной войне, но использовал его с толком. Лю Бэя начали превращать в народного героя (чего не сделает искусная пропаганда!), и это облегчило набор воинов из народа. Результаты сказались немедленно. Весной 208 г. Лю Бэй разбил заслон противника и захватил город Фаньчэн. Цао Цао был этим озабочен и предпринял наступление большими силами, но Чжугэ Лян разбил его авангард у горы Бован. Осенью 208 г. выступили в поход основные силы Цао Цао, и одновременно скончался Лю Бяо. Власть в столице его области захватили сторонники правительства.
      У Лю Бэя оказались враги в тылу, и сопротивляться было бессмысленно. Лю Бэй и Чжугэ Лян начали отступление, и за ними - беспримерный случай - поднялось все население: старики, женщины с детьми, бросив имущество, уходили с родины на чужой юг. Этого не ожидал Цао Цао; на севере его встречали как освободителя, он и здесь желал казаться гуманным правителем, а с ним и разговаривать не хотели. Между тем Лю Бэй и его генералы вели арьергардные бои и задерживали противника, спасая бегущее население. В конце концов войска Лю Бэя были разбиты при Чанфане, но большая часть беженцев сумела переправиться на южный берег Янцзы, где Чжугэ Лян успел организовать оборону. Цао Цао приобрел территорию, но победа ему не далась.
      Янцзы - река широкая, местами до 5 км, и форсировать ее без должной подготовки Цао Цао не решился. Правда, при капитуляции Цзинчжоу он получил флот, но только что покоренные южане были ненадежны, а северяне сражаться на воде не умели. Пока Цао Цао подтягивал резервы, с низовьев Янцзы подошел флот У под командой опытного адмирала Чжоу Юя. Война перешла в новую фазу. В битве при Чиби (Красные утесы) флот Цао Цао был сожжен брандерами южан, но их контрнаступление на север захлебнулось, так как северяне располагали превосходной резервной конницей. Выиграл только Лю Бэй, успевший в суматохе захватить Цзинчжоу и Наньцзян (область к югу от Янцзы) и основать самостоятельное княжество.
      Вряд ли Лю Бэй с Чжугэ Ляном удержались бы на небольшом треугольнике между реками Ханьшуй и Янцзы, тем более что союз с У сразу после победы был нарушен. Сунь Цюань сам претендовал на земли, захваченные Лю Бэем, и даже арестовал последнего, когда тот приехал для переговоров. Правда, арест был завуалирован: Лю Бэя женили на сестре Сунь Цюаня, но фактически это был арест, и Лю Бэю пришлось спасаться бегством. Лишенный союзника, Лю Бэй не смог бы отбиться от Цао Цао, но ему неожиданно повезло. В то время когда северяне готовились к выступлению и даже заключили союз с У, в 210 г. выступили северо-западные князья, долго державшиеся в тени. Правитель Силяна (Ганьсу) Ма Тэн - последний нераскрытый участник роялистского заговора приехал в Сюйчан, чтобы представиться правителю, и попутно организовал на него покушение. Покушение не удалось; Ма Тэн и его свита заплатили жизнью за неудачу. Тогда сын убитого Ма Чао и друг Хань Суй подняли войска и взяли Чанань. Цао Цао выступил против них со всей армией, но китайским латникам была тяжела борьба с кянскими копьеносцами - союзниками Ма Чао. Только переманив на свою сторону Хань Суя, Цао Цао добился победы. Ма Чао бежал к кянам, повторил нападение в 212 г., но был снова разбит и ушел к даосскому вождю Чжан Лу в Ханьчжун.
      Побратимы. Успех Лю Бэя был обусловлен двумя причинами. Во-первых, близость с даосами привлекала к нему симпатии народных масс, и благодаря этому после поражения он стал сильнее, чем был, ведь сдвинутые с места крестьяне примыкали только к нему. Во-вторых, его даосские связи не рекламировались, и в глазах всего Китая он выступал как борец за идею империи Хань. Идея эта пережила саму империю и, будучи уже не актуальной, продолжала влиять на умы. Самому Лю Бэю и его братьям гораздо больше нравилось выступать в роли защитников империи, нежели во главе крестьянского восстания.
      В 210 г. Лю Чжан, правитель западной Сычуани, обратился к Лю Бэю с просьбой помочь ему избавиться от даосов Чжан Лу, державшихся на востоке Сычуани и в Шэньси. По совету Чжугэ Ляна Лю Бэй ввел войска в Сычуань. Он мог легко схватить Лю Чжана и этого требовали его даосские советники, но он этого не сделал, мотивируя свой отказ тем, что Лю Чжан - член императорской фамилии Хань и его родственник. Напротив, он пошел на военный конфликт с Ма Чао, служившим тогда у Чжан Лу. Ма Чао не сжился с даосами и перешел к Лю Бэю. Немало труда стоило Пан Туну, даосскому советнику Лю Бэя, вызвать конфликт между Лю Бэем и Лю Чжаном, в результате которого Лю Чжан был взят в плен, и Сычуань досталась Лю Бэю и приехавшему к нему Чжугэ Ляну. Так создалась база для царства Шу.
      Чжугэ Ляну приходилось не только бороться с явными врагами, но и преодолевать оппозицию своих ближайших соратников. С этого времени он не отходил от Лю Бэя, влияя на слабовольного вождя, а управление Цзинчжоу поручил талантливому вояке Гуань Юю, но последний был так же далек от понимания политики, как и Лю Бэй.
      Положение нового царства было очень напряженным. Сунь Цюань требовал передачи ему Цзинчжоу, а Цао Цао двинулся войной на Чжан Лу и в 215 г. ликвидировал последний оплот даосизма. Чжугэ Ляну удалось путем частичных уступок толкнуть Сун Цюаня на войну против Цао Цао, но Цао Цао при Хэфэе разбил южан (215 г.). Однако эта диверсия сорвала наступление на Сычуань и дала возможность Лю Бэю укрепиться.
      Внутреннее положение в Северном Китае также было неспокойным. Императормарионетка Сян-ди в 218 г. сделал еще одну попытку избавиться от своего полководца. Несколько придворных составили заговор и подняли мятеж в Сюйчане. Город загорелся. Войска, стоявшие за городом, увидев зарево, подошли и подавили мятеж. Еще раньше Цао Цао приказал казнить замешанную в заговор императрицу и женил Сян-ди на своей дочери. Несчастный император даже на ложе сна находился под наблюдением. В 215 г., укрепившись, Цао Цао принял титул Вэй-вана, чем легализовал свое положение, и двинулся против Лю Бэя.
      Весной 218 г. объектом наступления северян стала Сычуань. Чжугэ Лян с Лю Бэем вышли из гор и начали контрнаступление. Благодаря стратегическому таланту Чжугэ Ляна и боевому опыту подобранных им младших военачальников, армия Цао Цао к осени была разбита, и Ханьчжун - бывшие земли Чжан Лу достались Лю Бэю. Ободренный успехом Лю Бэй в 219 г. принял титул вана.
      Усиление царства Шу обеспокоило Сунь Цюаня, и он заключил союз с Цао Цао. В 219 г. война продолжилась на другом участке: Гуань Юй внезапным нападением взял крепость Сянъян (на берегу р. Ханьшуй) и осадил Фаньчэн - крепость на дороге к Сюйчану. Войско северян, пришедшее на выручку Фаньчэна, погибло от наводнения, и положение Цао Цао стало критическим. Но тут опять сказалось происхождение трех братьев: при управлении Чжугэ Ляна население Цзинчжоу горой стояло за него; после его отъезда в Сычуань этот союз нарушился, и массы впали в политическую апатию, ибо Гуань Юй был не их человеком. Это учел Сунь Цюань. Его войска ударили на Гуань Юя с тыла, с реки Янцзы. При этом населению была обещана безопасность, а воинам Гуань Юя-амнистия. Войско Гуань Юя разбежалось, а сам он попал в плен и был казнен. Победители поделили захваченную область пополам. Эта победа настолько усилила У, что с этого времени в Китае надолго установилось политическое равновесие.
      В 220 г. умер Цао Цао, а сын его, Цао Пэй, заставил Сян-ди отречься от престола и основал новую династию Цао Вэй. В ответ на это Чжугэ Лян возвел на трон в Сычуани Лю Бэя и дал название династии Шу Хань, т.е. принял программу восстановления империи Хань. Чжугэ Лян был опытный политик, он знал, что призрак погибшей династии может быть использован как знамя для борьбы с врагом, но по существу Шу так же мало походило на Хань, как и Вэй. Обе империи были явлениями новыми и боролись не на жизнь, а на смерть.
      Узурпация Цао Пэя была непопулярна, и Чжугэ Лян хотел использовать момент для нанесения быстрого удара. План обещал успех, но был сорван Лю Бэем. В политике Лю Бэй не разбирался, а стремился отомстить за брата и вместо похода на север отправился с огромной армией в карательную экспедицию против царства У (221 г.). Сначала он имел успех, но талантливый молодой генерал Лу Сунь сумел задержать наступление Лю Бэя, оттеснить его в леса южнее Янцзы и лесным пожаром уничтожить склады и лагери шусцев. Деморализованное войско Лю Бэя было разбито при Илине в 222 г. Лю Бэй с остатками армии ушел в Сычуань и в 223 г. умер от горя. Третий брат, Чжан Фэй, был в начале похода убит двумя офицерами, которых он высек. Так кончили жизнь три названных брата, до сих пор почитаемые в Китае как духи-покровители воинов. Лю Бэю наследовал его сын, но вся власть в Шу сосредоточилась в руках Чжугэ Ляна.
      Три царства. Инерция народного подъема, развалившего империю Хань, иссякала. Наступила эпоха кристаллизации. Тяжелое поражение при Илине поставило под угрозу существование Шу: если бы Лу Сунь развил успех, он мог бы овладеть Сычуанью. Но для этого ему были необходимы все наличные военные силы, а Цао Пэй не дремал. Он решил воспользоваться отсутствием войск на востоке и захватить У. Однако Лу Сунь прекратил наступление, своевременно вернулся с войсками на восток и в 222 г. при Жусюе разбил войско Цао Пэя. Чжугэ Лян, получив полную власть, заключил в 223 г. союз с У, благодаря чему новое наступление Цао Пэя на юго-восток захлебнулось.
      Готовясь к продолжению борьбы с Вэй, Чжугэ Лян должен был обеспечить свой тыл. На юге Сычуани, в области Ичжоу, в 225 г. восстали местные правители и лесовики мань. Чжугэ Лян совершил поход на юг, расправился с мятежниками и великодушным обращением с пленными вождями маньских племен замирил воинственных "дикарей". С 227 г. Чжугэ Лян начал войну против царства Вэй.
      Все три китайских царства имели различную структуру, что отмечено самими китайцами. Принципом царства Вэй были объявлены "Время и Небо", т.е. судьба. Фамилия Цао шла в ногу со временем, и время работало на нее. Цао Цао заявил, что "способности выше поведения", чем отверг конфуцианство. Отважные и беспринципные люди могли сделать быструю карьеру, а так как растущая деморализация все увеличивала число авантюристов, то в кадрах недостатка не ощущалось. Силой северян была конница и, гранича со Степью, они могли пополнять ее. Отказавшись от воинственных замыслов династии Хань, императоры Вэй установили мир на северной границе и союз с кянами.
      Царство У стало империей в 229 г. Оно продолжало традиции Хань, предоставляя преимущества ученым конфуцианцам и наследственной бюрократии. Как всякая консервативная система, политика У была обречена. При преемниках Сунь Цюаня к власти пришли временщики, например Чжугэ Кэ, убитый в 253 г. Развилась борьба придворных клик, интриги. Правительство не считалось с народом, ибо надеялось на мощь полиции и армии; налоги возрастали, но средства шли на придворную роскошь. Принципом царство У провозгласило "Землю и Удобство", т.е. преимущество территории, прикрытой великой рекой Янцзы, до поры предохранявшей его от захвата, но еще больше спасало У царство Шу.
      Царство Шу было наиболее интересным и замечательным явлением. Принцип его "Человечность и Дружба" - не получил воплощения. Возникло Шу из соединения высокого интеллекта Чжугэ Ляна и удальства головорезов Лю Бэя. Захватив вместе богатую Сычуань, они получили материальные возможности для совершения "великих дел". Для понимания обстановки нужно учесть географию. Сычуань как бы остров внутри Китая. Плодородная долина окружена высокими утесами, и доступ в нее возможен лишь по горным тропинкам и подвесным мостам над пропастями. Население Сычуани было изолировано от общекитайской политической жизни и жило натуральным хозяйством. Все, что волновало Чжугэ Ляна и Лю Бэя, было чуждо жителям Сычуани, поэтому поддержка их была пассивной. Чжугэ Лян понимал это и всеми силами стремился вырваться на Срединную равнину, где он хотел найти отзвуки учения "желтых" и рыцарские понятия сторонников Хань; и с теми и с другими он мог найти общий язык. Ради этого он предпринял шесть походов с 227 по 234 год, но талантливый вэйский полководец Сыма И парализовал все его попытки. А тем временем сын Лю Бэя и его двор погружались в обывательщину и трясину провинциальной жизни. В Чэнду, столице Шу, фактическая власть перешла к евнухам, и, пока храбрецы гибли на войне, страна и столица благодушествовали. У Чжугэ Ляна в Сычуани не нашлось преемников, и он передал свое дело перебежчику из Северного Китая Цзян Вэю. Цзян Вэй пытался продолжать дело Чжугэ Ляна, но не имел и половины его таланта. Шуские войска в 249-261 гг. стали терпеть поражения, дух их упал. Наконец северяне перешли в наступление. В 263 г. две армии двинулись на Сычуань, чтобы покончить с царством Шу. Первая, под руководством Чжун Хуэя, связала шускую армию Цзян Вэя; другая, под командованием талантливого Дэн Ая, пробралась через утесы, без дорог. Воины, завернувшись в войлок, скатились по каменистому склону. Много их разбилось, но перед остальными открылась богатая страна, лишенная вождей и воинского духа. Импровизированное ополчение было легко разбито, и столица Чэнду в 264 г. сдалась без боя вместе с императором. Однако талантливые полководцы заплатили головой за свои победы. По распоряжению Сыма Чжао, вэйского чэн-сяна, Чжун Хуэй арестовал Дэн Ая, но поняв, что ему самому грозит та же участь, договорился с Цзян Вэем и восстал. Однако войска за ним не пошли и убили мятежных полководцев. Дэн Ай был освобожден из-под ареста, но в суматохе убит своим личным врагом. Сыма Чжао явился с войском в Сычуань и водворил там полный порядок. Принципы "Времени и Неба" победили идеалы "Человечности и Дружбы".
      Воссоединение. Царство Вэй возвысили и укрепили старинная землевладельческая знать, к которой принадлежал сам основатель династии, и профессиональные военные, примкнувшие к Цао Цао ради личных выгод. Представители обеих групп отличались друг от друга по воспитанию, привычкам, вкусам, идеалам, т.е. по всем элементам мироощущения. До тех пор, пока шли постоянные войны и восстания третьей группы придворных начетчиков, две первые поддерживали друг друга, но когда положение утряслось, оказалось, что жить им вместе трудно.
      Пользуясь родственными связями с династией, у власти стала знать. Это проявилось в опале полководца Сыма И, причем, хотя дело не обошлось без провокации со стороны Чжугэ Ляна, важно то, что провокация имела успех. Однако отражать полчища Чжугэ Ляна без профессиональных войск оказалось невозможным, и Сыма И был вызван из ссылки и восстановлен в правах в 227 г. После смерти императора Цао Жуя в 239 г., руководителями его юного приемного сына Цао Фана стали Сыма И и Цао Шуан. Вождь "знати" Цао Шуан оттеснил Сыма И от управления, тот, в свою очередь, произвел в 249 г. мятеж, и большая часть солдат и офицеров поддержала его. С этого времени фамилия Сыма стала в такие же отношения к династии Вэй, как раньше фамилия Цао к угасающей династии Хань. Сыма И умер в 251 г. Его дети Сыма Ши и Сыма Чжао продолжали его дело.
      Землевладельческая знать ответила на coup d'etat мятежами в 255 г. и в 256 г. Но 70 лет постоянной войны обескровили китайскую земщину и так сократили элиту, что она не имела больше решающего голоса. Власть теперь помещалась на лезвие меча. Сам Сыма И был военным еще старого закала; его дети - типичные "солдатские императоры", вроде римских того же времени, а сын Сыма Чжао, Сыма Янь, откинул всякие стеснения и, низложив последнего вэйского государя, сам взошел на престол в 265 г. Основанная им династия получила название Цзинь. Любопытно, что незадолго перед переворотом по базарам бродил человек в желтой одежде, называвший себя "Князем народа", и пророчествовал, что сменится император и настанет "великое благоденствие". Тут сказалось отношение остатков "желтых" к событиям: они не могли простить династии Вэй победы над собой, но готовы были примириться с другой династией, с которой у них не было личных счетов. Усталость стала решающим фактором истории Китая.
      Царство У постигла судьба восточных династий. В 265 г. на престол вступил Сунь Хао, оказавшийся подозрительным, жестоким и развратным. Роскошь дворца обременяла народ, а придворные жили в постоянном страхе, ибо впавшим в немилость сдирали кожу с лица и выкалывали глаза. Вместе с тем Сунь Хао, не умея оценить реальную обстановку, лелеял план завоевания всего Китая и в 280 г. пошел на конфликт с империей Цзинь. Мобилизовать в это время народ было для Сунь Хао "все равно, что гасить огонь, подбрасывая в него хворост". Зато Сыма Янь проявил великолепную выдержку и выступил лишь тогда, когда его разведка установила, что непопулярность правительства У достигла кульминации. Тогда он двинул на юг 200.000 воинов и весь речной флот, подготовленный в верховьях Янцзы. После первых стычек, в которых северяне одержали верх, южные войска стали сдаваться без боя; поход превратился в военную прогулку. Сунь Хао сдался на милость победителя, и в 280 г. Китай вновь оказался единым.
      Цзинь была солдатской империей. "Молодые негодяи" эпохи Хань после нескольких неудач достигли власти. К концу III в. колоссальная потенция древнего Китая оказалась исчерпанной. Все энергичные люди за время Троецарствия проявили себя и погибли. Одни (в желтых платках) - за идею "великого спокойствия", другие - за красную империю Хань, третьи - из-за верности своему вождю, четвертые - ради собственной чести и славы в потомстве и т.д. После страшного катаклизма Китай в социальном аспекте представлял пепелище - скопление ничем не связанных людей. После переписи в середине II в. в империи было учтено около 50 млн чел., а в середине III в. -- 7,5 млн чел. Теперь обезличенной массой могло управлять даже самое бездарное правительство.
      Переворот Яня покончил с конфуцианским наследием, если не де-юре, то де-факто. На всех постах оказались совершенно беспринципные, аморальные проходимцы, делившие свое время между обиранием подданных и развратными попойками. Это было время такого разложения, что Китай оправился от него лишь 300 лет спустя, очистившись пожарами варварских нашествий. Все порядочные люди с ужасом отвернулись от столь мерзкой профанации конфуцианской доктрины и обратились к Лао-цзы и Чжуан-цзы. Они демонстративно не мылись, не работали, отказывались от всякого намека на роскошь и пьянствовали, презрительно браня династию. Некоторые обмазывали себя грязью, чтобы своим видом показать презрение к порядку, но вся эта истерика не принесла ни малейшей пользы оппозиции и ни малейшего вреда династии. Зато ослаблялся Китай, количество талантливых людей с каждым поколением уменьшалось, а те, которые появлялись, не находили применения, и в IV в. династию Цзинь постигла заслуженная гибель от хуннских мечей, кянских длинных копий и сяньбийских острых стрел.
      ХРОНОЛОГИЯ И КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ
      ОСНОВНЫХ СОБЫТИЙ РОМАНА "ТРОЕЦАРСТВИЕ"
      (в квадратных скобках -- годы н.э.)
      -------------------------------------------------------------------------
      Глава 1 Обстановка при дворе и предзнаменования гибели династии Хань. [184] Чжан Цзяо поднимает восстание Желтых Повязок. Лю Бэй, Чжан Фэй и Гуань Юй в Персиковом саду дают клятву братства. Побратимы, Цао Цао и ханьские полководцы громят Желтых.
      Глава 2 Желтые везде терпят поражение; Чжан Цзяо и его братья погибают. [188] Чжан Фэй избил взяточника-ревизора, и побратимы вынуждены скрываться. Всевластие дворцовых евнухов. [189] Смерть императора Лин-ди. Хэ Цзинь возводит на трон его сына Лю Бяня (император Шао-ди) и замышляет расправу над евнухами.
      Глава 3 Хэ Цзинь вызывает в Лоян войска из провинций, но евнухи успевают убить его. Юань Шао и другие генералы учиняют избиение евнухов. В столице полный хаос; император и его брат прячутся. Дун Чжо вводит войска в Лоян и хочет заменить императора на его брата. Только Дин Юань и Лу Чжи осмеливаются возражать. Получив в подарок великолепного коня, Люй Бу соглашается убить Дин Юаня.
      Глава 4 Дун Чжо смещает (а позднее убивает) императора Шао-ди, возводит на престол его брата под именем Сянь-ди, сам получает полную власть и правит как тиран. Замыслив убить Дун Чжо, Цао Цао вместо этого вынужден подарить ему меч. Цао Цао бежит из Лояна; его задерживают, но Чэнь Гун отпускает его.
      Глава 5 Цао Цао и Юань Шао набирают войска и выпускают манифест против Дун Чжо. [190] Юань Шао избран главой альянса региональных правителей, созданного для свержения Дун Чжо. Сражения идут с переменным успехом, но Лю Бэй и его побратимы, убив Хуа Сюна и обратив (втроем) в бегство Люй Бу, склоняют чашу весов на сторону альянса.
      Глава 6 [191] Дун Чжо решает отступить в древнюю столицу Чанань. По его приказу, несколько тысяч лоянских богачей казнены, их состояния конфискованы, город Лоян предан огню, а все его жители угнаны в Чанань. Туда же перевезен и императорский двор. Войска альянса вошли в сожженный Лоян. Только Цао Цао решается преследовать врага, но его войско гибнет, а сам он чудом спасен своим братом Цао Хуном. Сунь Цзянь находит в колодце Императорскую печать, пропавшую в дни смуты, и решает утаить ее. Юань Шао уличает его во лжи, но он так и не признаётся. Войска региональных лидеров расходятся из Лояна по своим землям. Сунь Цзянь вынужден с боем прорываться через владения Лю Бяо.
      Глава 7 Правитель Цзичжоу уступает свой округ Юань Шао, который затем воюет с Гунсунь Цзанем, но без заметного результата. В ходе боев Лю Бэй встречает Чжао Юня и они становятся друзьями на всю жизнь. Сунь Цзянь нападает на Лю Бяо и наносит поражение его войскам, но погибает, попав в засаду.
      Глава 8 Его сын Сунь Цэ выкупает тело отца и отводит войска за Янцзы. Под его управлением южные земли процветают. В Чанане Дун Чжо, имея абсолютную власть, правит как кровожадный тиран. Ван Юнь выстраивает "план цепи" с целью убить Дун Чжо: пообещав красавицу Дяо Шань Люй Бу, а затем отдав ее Дун Чжо, он разжигает смертельную вражду между ними.
      Глава 9 [192] Дун Чжо не соглашается расстаться с Дяо Шань ради примирения с Люй Бу. Ван Юнь и Люй Бу заманивают Дун Чжо во дворец и убивают. Ван Юнь отказывается помиловать Цай Юна, а также приближенных военачальников Дун Чжо. В результате, Ли Цзюэ и Го Сы поднимают мятеж. Тактически переиграв Люй Бу на поле боя, они отвоевывают Чанань. Люй Бу спасся бегством и ушел к Юань Шу. Ван Юнь предпочел остаться и принять смерть.
      Глава 10 Небо не допускает захоронения Дун Чжо. Неудачная попытка Ма Тэна, Ма Чао и Хань Суя захватить Чанань и покарать Ли Цзюэ и Го Сы. Цао Цао в Яньчжоу формирует свою армию и собирает вокруг себя команду советников и военачальников. [193] Воины Тао Цяня убивают отца Цао Цао. Желая отомстить, Цао Цао осаждает Сюйчжоу.
      Глава 11 [194] Лю Бэй помогает Кун Юну отбиться от Желтых, а затем приходит на помощь Тао Цяню в осажденном Сюйчжоу. Люй Бу вторгается в Яньчжоу и выигрывает несколько сражений у Цао Цао.
      Глава 12 Цао Цао едва не погиб в ночном бою в Пуяне. Тао Цянь, умирая, оставляет Лю Бэю округ Сюйчжоу. [195] Цао Цао разбивает банду Желтых, а затем, победив Люй Бу в нескольких битвах, вытесняет его из Яньчжоу и Шаньдуна.
      Глава 13 Люй Бу приходит к Лю Бэю в Сюйчжоу и получает под свое управление город Сяопэй. [196] Между Ли Цзюэ и Го Сы вспыхивает вражда, перешедшая в упорные и кровопролитные сражения, ослабившие обоих. Это позволило другим сановникам вывезти императора из Чананя и постепенно, с боями и лишениями, проделать путь до Лояна.
      Глава 14 В Лояне подошедшие войска Цао Цао берут императорский двор под свою охрану и уничтожают отряды Ли Цзюэ и Го Сы. Из запустевшего Лояна Цао Цао перевозит двор в Сюйчан и получает всю полноту власти. Цао Цао приказывает Лю Бэю убить Люй Бу, но тот отказывается. Тогда Цао Цао инициирует войну между Лю Бэем и Юань Шу. Люй Бу захватил оставленный Лю Бэем (и плохо охраняемый Чжан Фэем) Сюйчжоу.
      Глава 15 Мир заключен на условии, что Люй Бу остается в Сюйчжоу, а Лю Бэй берет себе Сяопэй. Под залог Императорской печати, доставшейся ему от отца, Сунь Цэ одалживает у Юань Шу войско и, ведя успешные боевые действия, расширяет свои владения.
      Глава 16 Одним метким выстрелом из лука Люй Бу предотвращает нападение войск Юань Шу на Лю Бэя. План Юань Шу породниться с Люй Бу и изолировать Лю Бэя тоже провалился. По вине Чжан Фэя конфликт между Люй Бу и Лю Бэем все же возник. Люй Бу занимает Сяопэй; Лю Бэй уходит к Цао Цао и получает округ Юйчжоу. Воюя против Чжан Сю, Цао Цао сначала вынужден спасаться бегством, но потом побеждает. В окружении Люй Бу зреет измена.
      Глава 17 [197] Владея Императорской печатью, Юань Шу провозгласил себя императором и выступил против Люй Бу, но был разбит наголову. Цао Цао, при поддержке Люй Бу, Лю Бэя и Сунь Цэ, выступает против Юань Шу и берет Шоучунь. [198] Цао Цао атакует Чжан Сю в Наньяне.
      Глава 18 Войска Цао Цао отброшены от Наньяна. Проанализировав обстановку, Цао Цао, при поддержке Лю Бэя, открывает военные действия против Люй Бу.
      Глава 19 Люй Бу рассеивает отряд Лю Бэя, но, из-за предательства Чэнь Дэна, теряет Сюйчжоу и укрывается в Сяпи. Он подавлен и пьянствует. Подчиненные связывают его и сдают город Цао Цао. Люй Бу казнен.
      Глава 20 Лю Бэя признают дядей императора. [199] На охоте Гуань Юй порывается убить Цао Цао, который в очередной раз унизил императора, но Лю Бэй удерживает друга. Император передает Дун Чэну зашитый в пояс секретный указ, повелевающий покарать Цао Цао. Несколько сановников, включая Ма Тэна, дают письменную клятву сделать это.
      Глава 21 Лю Бэй тоже ставит свою подпись. Цао Цао рассуждает о героях, признавая таковыми лишь себя и Лю Бэя. Гунсунь Цзань воюет с Юань Шао, но терпит поражение и погибает. Лю Бэй, намереваясь оставить Цао Цао, отпрашивается в поход против Юань Шу и наголову разбивает его войско. Юань Шу умирает. Императорская печать достается Цао Цао. Лю Бэй порывает с Цао Цао и занимает Сюйчжоу.
      Глава 22 Юань Шао выпустил манифест против Цао Цао как узурпатора власти. Армии Юань Шао и Цао Цао сходятся у Лияна, но не сражаются. Военачальники Цао Цао, напавшие на Сюйчжоу, пленены Гуань Юем и Чжан Фэем.
      Глава 23 Чжан Сю покоряется Цао Цао. Ни Хэн высмеивает Цао Цао и его сановников. Цао Цао не удается призвать Лю Бяо к покорности. [200] Дун Чэн показывает лекарю Цзи Пину секретный указ. Пытаясь отравить Цао Цао, Цзи Пин схвачен и погибает. Цао Цао арестовывает заговорщиков.
      Глава 24 Казнены все заговорщики, кроме Ма Тэна, уехавшего в Силян, и Лю Бэя. Пока Юань Шао медлит, Цао Цао ведет армию против Лю Бэя. Войска Лю Бэя разбиты, сам он уходит к Юань Шао. Чжан Фэй скрывается в горах.
      Глава 25 Гуань Юя выманивают из Сяпи и окружают на горе. Он покоряется Цао Цао на условиях, что заберет с собой жен Лю Бэя и сам сможет уйти к нему, как только узнает, где он находится. Гуань Юй с почетом принят в Сюйчане. Он обещает не покидать Цао Цао, не оказав ему важной услуги. Юань Шао открывает боевые действия, но Гуань Юй убивает его лучшего военачальника Янь Ляна.
      Глава 26 Гуань Юй убивает Вэнь Чоу. Армия Юань Шао терпит поражение. На Лю Бэя косо смотрят в лагере Юань Шао. Гуань Юй узнает, что Лю Бэй у Юань Шао, оставляет все подарки, полученные от Цао Цао, и уходит из Сюйчана, увозя жен Лю Бэя.
      Глава 27 Цао Цао догоняет Гуань Юя, чтобы попрощаться с ним, и запрещает его преследовать. Но Гуань Юю все-таки пришлось прорываться силой, убив на пяти заставах шесть военачальников. Добравшись до реки Хуанхэ, он узнает, что Лю Бэй послан в Жунань.
      Глава 28 Три гонца от Цао Цао устраняют последнее препятствие на пути Гуань Юя. Пройдя через разбойные места, он достигает Жунани, где встречает Чжан Фэя, а чуть позже Лю Бэя, сбежавшего от Юань Шао, и Чжао Юня.
      Глава 29 Погубив волшебника-даоса Юй Цзи, Сунь Цэ умирает от открывшихся ран. Правителем княжества У становится Сунь Цюань. Он поддерживает мир с Цао Цао.
      Глава 30 Армия Юань Шао теснит Цао Цао, но тот упорно обороняется. Ошибки Юань Шао позволяют Цао Цао сжечь провиант противника, деморализовать, а затем разгромить его армию у Гуаньду.
      Глава 31 [201] Перейдя Хуанхэ, Цао Цао разбивает Юань Шао у Цантина. Лю Бэй затевает авантюрную атаку на Сюйчан, но, разбитый вернувшимися войсками Цао Цао, бежит к Лю Бяо в Цзинчжоу.
      Глава 32 [202] Юань Шао, умирая, объявляет своим наследником младшего сына Юань Шана. [203] Сыновья Юань Шао воюют и с Цао Цао, и между собой. [204] Старший сын, Юань Тань, переходит на сторону Цао Цао, и тому удается завоевать весь округ Цзичжоу.
      Глава 33 [205] Цао Цао добивает проявившего непокорность Юань Таня. [206] Покорен округ Бинчжоу. [207] Разбитые на севере, сыновья Юань Шао бегут в Ляодун, но его правитель казнит их и покоряется Цао Цао.
      Глава 34 Цао Цао дает отдых своей армии, а сам подумывает о нападении на Лю Бяо. Лю Бэй с побратимами и Чжао Юнь предлагают Лю Бяо свои воинские услуги. У Лю Бэя родился сын Лю Шань, будущий император царства Шу. Дав Лю Бяо совет касательно выбора наследника, Лю Бэй навлекает вражду родни его жены. Он вынужден исчезнуть из Цзинчжоу, а потом, спасаясь бегством с пира в Сянъяне, фантастическим прыжком на коне преодолеть горный поток.
      Глава 35 Отшельник-даос Сыма Хуэй рекомендует Лю Бэю найти себе хорошего советника. Расследовав подробности дела, Лю Бяо приносит Лю Бэю извинения за покушение. Встретив Сюй Шу (под именем Дань Фу), Лю Бэй делает его своим военным советником. Цао Жэнь и Ли Дянь, посланные на разведку боем в Цзинчжоу, проигрывают первое сражение войскам Лю Бэя.
      Глава 36 Следуя стратегическим планам Сюй Шу, военачальники Лю Бэя разбивают Цао Жэня и захватывают Фаньчэн. Чтобы перетянуть Сюй Шу на службу к Цао Цао, Чэн Юй подделывает письмо его матери. Прощаясь с Лю Бэем, Сюй Шу впервые сообщает ему о Чжугэ Ляне как о лучшем возможном советнике.
      Глава 37 В Сюйчане мать укоряет Сюй Шу за то, что он попался на провокацию Цао Цао. С горя она кончает с собой. Сыма Хуэй тоже характеризует Чжугэ Ляна исключительно высоко. Лю Бэй с побратимами дважды посещают хижину Чжугэ Ляна, но не застают его.
      Глава 38 [208] Это им удается во время третьего визита. Чжугэ Лян соглашается стать советником Лю Бэя и излагает свой план Трех Царств. Госпожа Сюй мстит за убийство своего мужа Сунь И, младшего брата Сунь Цюаня. Речной пират Гань Нин переходит к Сунь Цюаню и вместе с Люй Мыном уничтожает флот Хуан Цзу в Сякоу.
      Глава 39 Гань Нин убивает Хуан Цзу и удачно избегает мести Лин Туна. Лю Бяо предлагает Лю Бэю владеть округом Цзинчжоу после его смерти, но тот не решается согласиться. Чжугэ Лян дает совет Лю Ци, сыну Лю Бяо, как спастись от козней мачехи. Цао Цао посылает войско против Лю Бэя, но блестящая стратегия Чжугэ Ляна приносит Лю Бэю победу.
      Глава 40 Лю Бэй отвергает совет Чжугэ Ляна немедленно взять Цзинчжоу в свои руки. Цао Цао поднимает огромную армию для решающего похода на юг; возражавший против этого Кун Юн поплатился головой. Лю Бяо умирает. Родня его жены подделывает завещание, объявив наследником Лю Цзуна в обход Лю Ци. Затем они уговорили Лю Цзуна покориться Цао Цао. Чжугэ Лян наносит поражение авангарду армии Цао Цао.
      Глава 41 Войска Лю Бэя вынуждены оставить Фаньчэн и медленно отступают на юг; с ними уходит все население. Лю Цзун сдает округ Цзинчжоу, но Цао Цао все равно приказывает его убить. Отчаянная ночная схватка Лю Бэя и Чжан Фэя с наседающими отрядами Цао Цао; паническое отступление армии и мирного населения продолжается. Чжао Юнь находит среди беглецов жену Лю Бэя госпожу Гань и спасает ее. Затем он отыскивает и другую его жену, госпожу Ми, с младенцем Лю Шанем. Чтобы не быть обузой, раненая госпожа Ми бросается в колодец. С младенцем за пазухой, Чжао Юнь с боем прорывается сквозь неприятельские ряды.
      Глава 42 Чжао Юнь благополучно доставляет Лю Бэю его маленького сына. Громоподобный голос Чжан Фэя сеет ужас в рядах армии Цао Цао и задерживает ее наступление. Гуань Юй, сдерживая противника, дает возможность войскам Лю Бэя и жителям переправиться в Цзянся. Цао Цао занимает земли Цзинчжоу севернее Янцзы. Лу Су приглашает Чжугэ Ляна посетить княжество У для обсуждения ситуации.
      Глава 43 Цао Цао ставит Сунь Цюаню ультиматум: изъявление покорности или война. Чжугэ Лян состязается в красноречии с учеными из У, а затем убеждает Сунь Цюаня выступить совместно с Лю Бэем против Цао Цао. Военные из У стоят за сопротивление Цао Цао, а гражданские сановники -- за подчинение ему.
      Глава 44 Решающим становится мнение Чжоу Юя. Хитрыми аргументами Чжугэ Лян убеждает его в необходимости воевать, а тот склоняет к этому же и Сунь Цюаня. Чжоу Юй назначен главнокомандующим. Он безуспешно пытается склонить Чжугэ Ляна перейти на службу княжеству У.
      Глава 45 Решив, что Чжугэ Лян может быть опасен для У, Чжоу Юй замышляет его убить; Чжугэ Лян чувствует это и не подставляется. С теми же целями Чжоу Юй зазывает в свой лагерь Лю Бэя, но Гуань Юй надежно охраняет брата. Первое водное сражение с Цао Цао кончается в пользу Чжоу Юя. Ему также удается провокация, в результате которой Цао Цао казнит своих лучших адмиралов.
      Глава 46 Другая его провокация -- против Чжугэ Ляна -- не удалась: тот сумел добыть сто тысяч стрел, подставив в тумане борта своих судов под выстрелы врага. У Чжугэ Ляна, Чжоу Юя и Хуан Гая независимо рождается план уничтожения флота Цао Цао огнем. Чжоу Юй затевает сложную игру с засылкой мнимых перебежчиков к Цао Цао.
      Глава 47 Цао Цао попадается на удочку. В игру включается Пан Тун, который подает Цао Цао мысль связать суда цепью.
      Глава 48 Сюй Шу предвидит разгром Цао Цао и под благовидным предлогом покидает его. Сам Цао Цао, наоборот, предвкушает скорую победу. Чжоу Юй озабочен тем, что для огневого нападения нужен благоприятный ветер.
      Глава 49 Чжугэ Лян вызывает юго-восточный ветер, принося жертвы на алтаре Семизвездия. Когда результат достигнут, Чжоу Юй посылает людей убить Чжугэ Ляна, но тот уже у Лю Бэя и раздает указания военачальникам, как перекрыть пути отступления армии Цао Цао. Брандеры Хуан Гая поджигают флот Цао Цао. Все силы Чжоу Юя брошены в бой у Красной скалы.
      Глава 50 Страшный разгром войск Цао Цао на воде и на суше. На всех путях отступления их поджидают отряды, заранее расставленные Чжугэ Ляном. Гуань Юй может взять в плен Цао Цао, но, пожалев, отпускает его.
      Глава 51 Оставленные в Цзинчжоу части армии Цао Цао ведут тяжелые бои с Чжоу Юем и вынуждены оставить регион. Плодами побед Чжоу Юя воспользовался Чжугэ Лян, занявший без боя три города.
      Глава 52 Сунь Цюань требует, чтобы Лю Бэй отдал Цзинчжоу ему. Лю Бэй обещает сделать это, когда умрет законный правитель Лю Ци, а сам тем временем занимает два города к югу от Янцзы.
      Глава 53 Чжан Фэй и Гуань Юй завершают завоевание южной части округа Цзинчжоу. Взаимное благородство Гуань Юя и Хуан Чжуна в поединке. Хуан Чжун и Вэй Янь остаются на службе у Лю Бэя. [209] Сунь Цюань у Хэфэя захотел сам отличиться на поле боя, но это к добру не привело. Еще одна попытка взять Хэфэй оборачивается гибелью Тайши Цы.
      Глава 54 Поскольку Лю Ци умер, Сунь Цюань снова требует отдать Цзинчжоу. Чжугэ Лян придумывает новую отговорку -- пусть сначала Лю Бэй завоюет Ичжоу (Сычуань). По коварному плану Чжоу Юя, Лю Бэя зовут в У якобы для женитьбы на сестре Сунь Цюаня. Чжугэ Лян снабжает Лю Бэя подробными инструкциями. Матери Сунь Цюаня Лю Бэй понравился, и его женитьба неожиданно из ловушки превращается в реальность. Лю Бэй и Сунь Цюань поверяют небу свои сокровенные политические планы.
      Глава 55 [210] Лю Бэй блаженствует в У, но инструкции Чжугэ Ляна напоминают ему о его долге, и он убегает из У вместе с женой. Их преследуют, но тщетно. Чжугэ Лян опять повернул замысел Чжоу Юя на пользу Лю Бэю.
      Глава 56 Цао Цао пирует и развлекается, но его точит мысль о Лю Бэе. Он натравливает Чжоу Юя на Лю Бэя, однако нехитрую уловку Чжоу Юя опять разгадал Чжугэ Лян.
      Глава 57 [211] Чжоу Юй не пережил крушения своих замыслов. Чжугэ Лян искренне оплакивает смерть своего достойного соперника. Амбиции Пан Туна шокируют Сунь Цюаня, а поначалу и Лю Бэя, но Чжугэ Лян привлекает его к совместной работе. Ма Тэн вызван в Сюйчан и казнен вместе с двумя сыновьями.
      Глава 58 Мстя за отца, Ма Чао вместе с Хань Суем поднимает войска и берет Чанань. Цао Цао разгромлен в первом сражении и едва спасся. Весьма рискованные маневры ставят его на грань гибели; его войска отчаянно отбиваются.
      Глава 59 Армия Цао Цао, неся потери, с трудом сдерживает напор Ма Чао. Цао Цао удается дискредитировать Хань Суя в глазах Ма Чао. С целью пресечь измену, Ма Чао нападает на лагерь Хань Суя и в схватке отрубает ему руку. В результате, победителем остается Цао Цао, а Ма Чао бежит в Лунси. В Ханьчжуне Чжан Лу зарится на Сычуань; это тревожит ее правителя Лю Чжана.
      Глава 60 Чжан Сун обещает Лю Чжану уговорить Цао Цао напасть на Чжан Лу, на самом же деле он намеревается предложить ему Сычуань. Разочаровавшись в Цао Цао, он едет к Лю Бэю, советует ему захватить Сычуань и снабжает подробной картой. Пан Туну удается рассеять последние сомнения Лю Бэя. Лю Чжан, несмотря на яростные протесты сановников, приглашает Лю Бэя с войском в Сычуань и сам едет ему навстречу. Фа Чжэн и Пан Тун советуют Лю Бэю убить Лю Чжана немедленно.
      Глава 61 Лю Бэй не соглашается на убийство Лю Чжана и отправляется отражать нападение Чжан Лу. [212] Жену Лю Бэя вместе с наследником обманом завлекают на корабль, идущий в У, но Чжао Юнь и Чжан Фэй отбивают и возвращают мальчика в Цзинчжоу. Цао Цао принимает титул Вэйского гуна. Поход Цао Цао против Сунь Цюаня заканчивается безрезультатно.
      Глава 62 Советники ссорят Лю Чжана и Лю Бэя. Предательские планы Чжан Суна раскрыты, он сам казнен. [213] Лю Чжан выдвигает заслоны против Лю Бэя. Лю Бэй берет Фоучэн. Хуан Чжун выручает Вэй Яня, действовавшего неосмотрительно.
      Глава 63 План затопления лагеря Лю Бэя не удался. Пан Тун погибает, попав в засаду. Войска Лю Бэя деморализованы. Чжугэ Лян, Чжан Фэй и Чжао Юнь отправляются на помощь Лю Бэю; Гуань Юй оставлен охранять Цзинчжоу. Чжан Фэй берет в плен Янь Яня, и тот переходит на службу к Лю Бэю.
      Глава 64 Лю Бэй и Чжугэ Лян берут Лочэн. Ма Чао, изгнанный из земель Лунси, приходит к Чжан Лу.
      Глава 65 [214] Чжугэ Лян захватывает перевал Мяньчжу. Битва гигантов: Чжан Фэй сражается с Ма Чао, но силы равны. Интриги, инспирированные Чжугэ Ляном, вынуждают Ма Чао перейти к Лю Бэю. Войска Лю Бэя вошли в Чэнду. Лю Чжан покоряется Лю Бэю и удаляется в ссылку. Лю Бэй становится правителем Сычуани.
      Глава 66 Лю Бэй (притворно?) велит, в исполнение давнего обещания, отдать княжеству У часть земель Цзинчжоу, но Гуань Юй саботирует это. Гуань Юй пирует у Лу Су, рискуя быть захваченным, но избегает опасности. Императрица Фу просит своего отца Фу Ваня убить Цао Цао. Заговор раскрыт, все заговорщики казнены; императрицу забили палками. [215] Император соглашается жениться на дочери Цао Цао.
      Глава 67 Цао Цао покоряет Ханьчжун. Чжан Лу и Пан Дэ подчиняются ему. Гань Нин и Люй Мын берут Хуаньчэн, но под Хэфэем войска Сунь Цюаня терпят поражение от Чжан Ляо.
      Глава 68 Цао Цао воюет с Сунь Цюанем близ Хэфэя с переменным успехом. [216] Цао Цао становится Вэйским ваном. Волшебник-даос Цзо Цы куражится перед Цао Цао.
      Глава 69 [217] Гуань Лу гадает для Цао Цао и предсказывает пожар в Сюйчане. [218] Цао Цао уезжает из столицы, где в это время вспыхивает мятеж Гэн Цзи, во время которого сгорает часть города.
      Глава 70 Чжан Фэй обманывает и побеждает Чжан Го. Его же потом разбивает Хуан Чжун. Лю Бэй и Чжугэ Лян выступают в поход на Ханьчжун.
      Глава 71 Войска Цао Цао идут им навстречу. [219] Хуан Чжун с Фа Чжэном разбивают Сяхоу Юаня. Чжао Юнь наносит поражение Цао Цао.
      Глава 72 Чжугэ Лян и военачальники Лю Бэя одерживают полную победу. Цао Цао ранен. Он оставляет Ханьчжун и спасается бегством.
      Глава 73 Лю Бэй не соглашается объявить себя императором, но принимает титул Ханьчжунского вана. Это высшая точка успехов Лю Бэя. Но катастрофа уже на горизонте: Гуань Юй отказывается выдать дочь за сына Сунь Цюаня. Вместо возможного союза Лю Бэя с Сунь Цюанем получился альянс Сунь Цюаня с Цао Цао против Лю Бэя. Гуань Юй атакует первым; он берет Сянъян и осаждает Фаньчэн.
      Глава 74 Пан Дэ дерется насмерть с Гуань Юем и ранит его. Вода затопляет лагерь Юй Цзиня и Пан Дэ. Оба попали в плен. Пан Дэ казнен. Гуань Юй снова ранен.
      Глава 75 Лекарь Хуа То без наркоза выскабливает яд из раны Гуань Юя. Критический момент войны: Цао Цао подумывает о переносе столицы на север, но Сыма И удерживает его от этого шага и предлагает подбить Сунь Цюаня напасть на Цзинчжоу. Лу Сунь разрабатывает, а Люй Мын блестяще осуществляет план атаки Цзинчжоу.
      Глава 76 Сюй Хуан и Цао Жэнь отбивают войска Гуань Юя от стен Фаньчэна. Города Цзинчжоу практически без боя один за другим переходят к Сунь Цюаню. Армия Гуань Юя тает на глазах.
      Глава 77 Гуань Юй и его сын Гуань Пин захвачены в плен и казнены Сунь Цюанем, войска которого занимают весь округ Цзинчжоу. [220] Дух Гуань Юя умерщвляет Люй Мына. Голова Гуань Юя отослана Цао Цао; тот хоронит ее с почестями, дабы всю ненависть Лю Бэя направить на Сунь Цюаня.
      Глава 78 Лю Бэй страшно переживает гибель своего побратима и клянется отомстить. Хуа То предлагает экстремальное лечение заболевшему Цао Цао. Тот, опасаясь покушения, бросает лекаря в тюрьму. Оба вскоре умирают. Старший сын Цао Цао, Цао Пэй, наследует титул Вэй-вана.
      Глава 79 Цао Пэй проверяет способности своего брата Цао Чжи, а потом ссылает его. Один из виновников гибели Гуань Юя, Мын Да, перебегает к Цао Пэю, другой, Лю Фын, казнен Лю Бэем.
      Глава 80 После троекратного отречения Сянь-ди, Цао Пэй принимает титул императора царства Вэй. Династия Хань окончилась, началась династия Вэй. Столица переносится из Сюйчана в Лоян. [221] Уступив настояниям Чжугэ Ляна, Лю Бэй объявляет себя императором царства Шу (Сычуань и Ханьчжун) династии Шу-Хань, под именем Сянь-чжу.
      Глава 81 Лю Бэй рвется воевать с Сунь Цюанем. Чжао Юнь и Чжугэ Лян безуспешно пытаются его отговорить, предлагая вместо этого напасть на Цао Пэя. Поддержанный Чжан Фэем, Лю Бэй объявляет поход на У. Чжан Фэя во сне убивают двое избитых им офицеров.
      Глава 82 Сунь Цюань готов вернуть Лю Бэю Цзинчжоу и предлагает союз, но Лю Бэй ничего не слушает и начинает войну. Чжугэ Лян остается охранять Шу. Тогда Сунь Цюань соглашается принять от Цао Пэя титул вана царства У. Сам Цао Пэй следит за развитием событий и выжидает. [222] В первых боях побеждает Шу; войска Лю Бэя продвигаются на восток по обоим берегам Янцзы.
      Глава 83 Встревоженный поражениями, Сунь Цюань снова предлагает вернуть Цзинчжоу и заключить союз, но Лю Бэй решает продолжать войну до победного конца. Молодой военачальник Лу Сунь поставлен во главе войск У. Лю Бэй растянул войска, соорудив 40 лагерей. Лу Сунь выжидает.
      Глава 84 Лу Сунь поджигает лагеря Лю Бэя и разбивает его армию. От полного уничтожения ее спасает Чжао Юнь, но война все равно проиграна. Лу Сунь, боясь ловушек Чжугэ Ляна и угрозы с севера, не переходит границ Шу.
      Глава 85 Цао Пэй действительно нападает на У, но Лу Сунь успевает отразить атаку. [223] Лю Бэй заболевает от горя и умирает, прося Чжугэ Ляна, если будет надо, взять управление царством Шу на себя. Сын Лю Бэя, Лю Шань, становится императором Хоу-чжу. Пять армий с разных сторон атакуют Шу, но Чжугэ Лян дипломатией и маневрами нейтрализует эти угрозы.
      Глава 86 Обменявшись посольствами, Шу и У заключили мир. [224] Царство Вэй нападает на У. Сюй Шэн отражает нападение.
      Глава 87 [225] Чжугэ Лян отправляется в поход на юг против взбунтовавшихся маньских племен. Разбив мятежников в нескольких сражениях и пленив их вождя Мын Хо, он неожиданно отпускает его.
      Глава 88 Сообщники связывают Мын Хо и привозят к Чжугэ Ляну. Тот его снова отпускает, показав свой лагерь. Мын Хо пробует напасть ночью; он схвачен, но опять отпущен.
      Глава 89 Посредством обходного маневра Чжугэ Лян еще раз побеждает Мын Хо, и снова его отпускает. Благодаря помощи мудреца, войско Чжугэ Ляна преодолевает отравленные земли. Мын Хо снова выдан. Чжугэ Лян отпускает его в пятый раз.
      Глава 90 С помощью пиротехнических эффектов Чжугэ Лян разбивает звериное войско. Мын Хо, под видом сдачи в плен, хочет его убить. Замысел его разгадан, и он отпущен в шестой раз. Взрывами и огнем Чжугэ Лян уничтожает последнее войско врагов. Мын Хо в седьмой раз попал в плен. На этот раз он покорился и оставлен править своими землями. Поход успешно завершен.
      Глава 91 Чжугэ Лян жертвоприношением успокаивает речных духов и переправляет армию. [226] Умершему Цао Пэю наследует его сын Цао Жуй. По совету Ма Шу, сфабриковано воззвание против Цао Жуя от имени Сыма И. Тот снят со всех постов и сослан. [227] Чжугэ Лян выступает в поход против царства Вэй. Главнокомандующим от Вэй назначен Сяхоу Моу.
      Глава 92 Чжао Юнь сразил четырех вражеских военачальников. Сяхоу Моу разбит, а потом и взят в плен.
      Глава 93 Цзян Вэй успешно сражается против Чжугэ Ляна, но, попав в безвыходное положение, переходит на его сторону. Армия Шу продвигается на восток вдоль реки Вэй. Ей навстречу идут войска Цао Чжэня. Применив сложную стратегию, Чжугэ Лян наносит ему тяжелое поражение.
      Глава 94 Дух Гуань Юя спасает своего сына Гуань Сина и Чжан Бао в тяжелом бою с тангутами. Чжугэ Лян побеждает тангутов, заманив их колесницы к обрыву. Войска Шу еще раз разбивают Цао Чжэня. [228] Сыма И возвращен из ссылки и назначен главнокомандующим царства Вэй. Он начал с уничтожения Мын Да, замыслившего мятеж.
      Глава 95 Сыма И и Чжугэ Лян тщательно планируют встречные действия. Использовав просчеты Ма Шу, Сыма И добивается ключевого успеха в Цзетине. Чжугэ Лян вынужден начать общее отступление. Рискованным блефом он избегает попадания в плен.
      Глава 96 Чжугэ Лян казнит Ма Шу как виновника провала кампании. Он отводит войска в Ханьчжун на переформирование. Поддавшись на провокацию, Цао Сю ведет наступление на У, но Лу Сунь наголову разбивает его под Шитином.
      Глава 97 Чжугэ Лян идет во второй поход против Вэй. Имея перевес в боях с Цао Жэнем, его войска не могут взять Чэньцан, обороняемый Хэ Чжао.
      Глава 98 Чжугэ Лян громит Сунь Ли, а Вэй Янь убивает Ван Шуана, но общая обстановка складывается неблагоприятно, и войска Чжугэ Ляна отходят. [229] Сунь Цюань провозглашает себя императором царства У. Узнав о смертельной болезни Хэ Чжао, Чжугэ Лян открывает третью кампанию против Вэй, берет Чэньцан и быстро продвигается к Чананю. Сыма И принимает командование вэйской армией.
      Глава 99 Войска Чжугэ Ляна берут верх над Сыма И в двух сражениях. Узнав о смерти Чжан Бао, Чжугэ Лян от горя заболел; его армия отступает. [230] Цао Чжэнь, Сыма И и Лю Е начали наступление на Ханьчжун. Затяжные дожди вынудили их отойти.
      Глава 100 [231] Четвертый поход Чжугэ Ляна на север. Цао Чжэнь разгромлен и умирает, Сыма И также разбит. Поверив клевете, император вызывает Чжугэ Ляна в столицу; тот вынужден прервать успешно складывающуюся кампанию.
      Глава 101 Разобравшись с клеветниками, Чжугэ Лян начинает пятый поход против Вэй. Изображая духа, он дает время войскам запастись провиантом. Выиграв у Сыма И несколько локальных сражений, Чжугэ Лян прекращает кампанию после получения ложной информации о возникшей угрозе со стороны царства У.
      Глава 102 [234] Несмотря на неблагоприятные предзнаменования, Чжугэ Лян начинает свой шестой, последний поход против Вэй. Бои идут с переменным успехом. Трюки с деревянными животными обеспечивают перевес войскам Шу.
      Глава 103 Сыма И попал в западню и едва ускользнул от врага. Чтобы помочь Шу, войска У напали на Вэй, но, потерпев неудачу, отступили. Очередная попытка Чжугэ Ляна заманить Сыма И в ловушку случайно срывается. Сыма И ведет себя подчеркнуто пассивно, изматывая войска Шу. Доведенный до отчаяния фатальным невезением, Чжугэ Лян теряет уверенность в себе и чувствует приближение смерти. Он молит небо дать ему еще 12 лет жизни, но главный светильник гаснет: воля неба ясна...
      Глава 104 Огласив предсмертные распоряжения и завещания, Чжугэ Лян умирает. Под водительством Ян И и Цзян Вэя войска Шу отходят. Сыма И попытался на них напасть, но его испугали статуей Чжугэ Ляна.
      Глава 105 Вэй Янь, поднявший мятеж, убит Ма Даем. Чжугэ Лян похоронен у горы Динцзюнь. Царство У подтверждает союз с Шу. [235] Цао Жуй, не слушая протестов, ведет расточительное строительство. По его приказу казнена императрица Мао.
      Глава 106 [237] Гунсунь Юань поднимает мятеж в Ляодуне. [238] Сыма И разбивает его войска и казнит его и всех его родственников. [239] Цао Жуй умирает, ему наследует восьмилетний приемный сын Цао Фан. Управлять делами царства Вэй поручено Сыма И и Цао Шуану. [241] Цао Шуан берет всю власть в свои руки; Сыма И отходит от дел и не покидает своего дома, притворившись больным и слабоумным.
      Глава 107 [249] Воспользовавшись отсутствием Цао Шуана, Сыма И захватывает столицу. Цао Шуан изъявил покорность, но все же был казнен, как и почти весь род Цао. Вся власть в царстве Вэй переходит к роду Сыма. Цзян Вэй поднимает войска Шу в поход против Вэй, но отступает с потерями.
      Глава 108 Самострелы, оставленные еще Чжугэ Ляном, спасают остатки его войск. [251] Умер Сыма И. Его сыновья Сыма Ши и Сыма Чжао получают высшую военную власть в царстве Вэй. [252] Умер Сунь Цюань; ему наследует его сын Сунь Лян. Сыма Чжао ведет войска против У, но Дин Фын наносит ему поражение в Дунсине. Чжугэ Кэ, первый министр царства У, безуспешно осаждает Синьчэн. [253] Жестокий Чжугэ Кэ убит Сунь Цзюнем с согласия императора Сунь Ляна.
      Глава 109 Цзян Вэй отправляется в свой второй поход против Вэй. Начало для него складывается неудачно, но затем войска Вэй разгромлены, Сюй Чжи убит, а Сыма Чжао чудом спасся. Вынудив тангутов перейти на свою сторону, Го Хуай разбивает Цзян Вэя, но сам погибает. [254] Раскрыв дворцовый заговор, Сыма Ши казнит заговорщиков и императрицу, и низлагает императора Цао Фана, заменив его на Цао Мао.
      Глава 110 [255] Гуаньцю Цзянь и Вэнь Цинь восстают против Сыма Ши в Хуайнани. Сын Вэнь Циня Вэнь Ян доблестно сражается, но мятежники разбиты. Гуаньцю Цзянь убит, Вэнь Цинь ушел в У. Сыма Ши умирает; Сыма Чжао становится фактическим правителем царства Вэй. Цзян Вэй начинает третье наступление на север и разбивает Ван Цзина, но, опасаясь приближающихся войск Дэн Ая и Чэнь Тая, отходит.
      Глава 111 [256] В ходе четвертой кампании против Вэй войска Цзян Вэя разбиты Дэн Аем. [257] Заручившись поддержкой У, Чжугэ Дань поднимает мятеж против Сыма Чжао. Тот, взяв с собой в поход императора Цао Мао, наносит поражение войскам У.
      Глава 112 [258] Следуя советам Чжун Хуэя, Сыма Чжао берет Шоучунь. Чжугэ Дань убит. Ведя уже пятое наступление на север, Цзян Вэй осадил Чанчэн, и взял бы его, если бы не появление войск Дэн Ая.
      Глава 113 Полновластный и жестокий первый министр царства У Сунь Линь низложил Сунь Ляна и возвел на трон Сунь Сю, который вскоре приказал убить Сунь Линя. [259] Цзян Вэй начинает шестую кампанию против войск Вэй во главе с Дэн Аем. Перевес на стороне Шу, но евнух-временщик Хуан Хао внушил императору мысль о ненадежности Цзян Вэя, и тот отозван в столицу.
      Глава 114 [260] Сыма Чжао приказывает убить Цао Мао и возводит на трон Цао Хуаня. В ходе седьмого наступления на север Цзян Вэй снова сражался с Дэн Аем и наголову разгромил его. Дэн Ай чудом избежал смерти.
      Глава 115 [261] Восьмой северный поход Цзян Вэя приносит ему неудачу у Таояна. Войну можно было продолжать, но Хуан Хао убедил императора отозвать войска. [262] Не сумев добиться казни Хуан Хао, Цзян Вэй предпочитает теперь держаться подальше от столицы и строит военные поселения в Лунси. [263] Сыма Чжао ставит стратегическую задачу покорения царства Шу и доверяет командование молодым полководцам Чжун Хуэю и Дэн Аю.
      Глава 116 Войска Дэн Ая с севера и Чжун Хуэя с северо-востока вторгаются в царство Шу. Император Лю Шань, находящийся под влиянием Хуан Хао, только развлекается и не принимает мер. Чжун Хуэй занимает Ханьчжун. Дух Чжугэ Ляна просит его щадить жителей Шу. Под натиском войск Дэн Ая, Цзян Вэй отступает в Цзяньгэ, на границу Сычуани.
      Глава 117 Чжун Хуэй и Дэн Ай договорились наступать независимо, по своим направлениям. Войска Дэн Ая, преодолев отвесные скалы, врываются в беззащитную Сычуань. Сын Чжугэ Ляна, Чжугэ Чжань, бился до последнего, но погиб вместе с сыном. Армия Дэн Ая подходит к Чэнду, столице царства Шу.
      Глава 118 Император Лю Шань покоряется Дэн Аю. Его сын Лю Чэнь предпочел убить себя и всю свою семью. Войска Дэн Ая занимают Чэнду. Узнав об этом, Цзян Вэй сдается Чжун Хуэю, а потом братается с ним. Соперничество Чжун Хуэя и Дэн Ая переходит в ненависть. Сыма Чжао, подозревая обоих в ненадежности, фактически стравливает их между собой. Он сам идет с войсками в сторону Сычуани.
      Глава 119 [264] Чжун Хуэй приказывает арестовать Дэн Ая и отправить в Лоян. Цзян Вэй подговаривает Чжун Хуэя на мятеж, надеясь вернуть власть Лю Шаню. Их выступление подавлено; Чжун Хуэй, Цзян Вэй и Дэн Ай погибли. Царство Шу прекращает существование. Лю Шань отвезен в Лоян, а Хуан Хао казнен. [265] Сыма Чжао умирает. Его сын Сыма Янь отстраняет императора Цао Хуаня и сам занимает престол, начиная новую династию Цзинь.
      Глава 120 В царстве У умирает Сунь Сю, ему наследует Сунь Хао, отличающийся разнузданностью и жестокостью. Ян Ху советует Сыма Яню немедленно напасть на У, но сановники против. [278] Умирая, Ян Ху называет Ду Юя в качестве полководца, который сумеет покорить У. [280] Сыма Янь начинает решительное наступление против У; общее командование доверено Ду Юю. Цзиньские войска переправляются через Янцзы и везде имеют успех. Ван Сюнь берет в плен императора Сунь Хао. Царство У перестает существовать.
      ОГЛАВЛЕНИЕ
      Глава первая, в которой повествуется о том, как три героя дали клятву в Персиковом саду, и о том, как они совершили первый подвиг.
      Глава вторая, в которой речь будет идти о том, как Чжан Фэй в гневе избил ду-ю, и о том, как Хэ Цзинь замыслил казнить евнухов.
      Глава третья, в которой повествуется о том, как Дун Чжо погубил Дин Юаня, и о том, как Ли Су подкупил Люй Бу.
      Глава четвертая, из которой читатель узнает о том, как ван Чэнь-лю вступил на престол, и о том, как Цао Цао подарил меч Дун Чжо.
      Глава пятая, в которой рассказывается о том, как князья откликнулись на призыв Цао Цао, и о том, как три героя сражались с Люй Бу.
      Глава шестая, повествующая о том, как Дун Чжо сжег императорский дворец, и о том, как Сунь Цзянь похитил государственную печать.
      Глава седьмая, в которой говорится о том, как Юань Шао сражался с Гунсунь Цзанем, и о том, как Сунь Цзянь перешел реку.
      Глава восьмая, в которой повествуется о том, как Ван Юнь придумал план "цепи", и о том, как Дун Чжо разбушевался в беседке Феникса.
      Глава девятая, о том, как Люй Бу помог Ван Юню уничтожить злодея, и о том, как Ли Цзюэ по наущению Цзя Сюя вторгся в Чанань.
      Глава десятая повествует о том, как Ма Тэн поднялся на борьбу за справедливость, и о том, как Цао Цао мстил за смерть отца.
      Глава одиннадцатая, в которой говорится о том, как Лю Бэй спас Кун Юна в Бэйхае, и о том, как Люй Бу разбил Цао Цао в Пуяне.
      Глава двенадцатая, из которой читатель узнает о том, как Тао Цянь трижды уступал Сюйчжоу, а также о великой битве между Цао Цао и Люй Бу.
      Глава тринадцатая, в которой говорится о том, как Ли Цзюэ сражался с Го Сы, и о том, как Ян Фын и Дун Чэн спасли императора.
      Глава четырнадцатая, в которой будет идти речь о том, как Цао Цао благополучно доставил императорский двор в Сюйчан, и о том, как Люй Бу напал на Сюйчжоу.
      Глава пятнадцатая, о том, как Тайши Цы сражался с Сунь Цэ, и о великой битве Сунь Цэ с Янь Бо-ху.
      Глава шестнадцатая, из которой читатель узнает о том, как Люй Бу стрелял в алебарду, и о том, как Цао Цао потерпел поражение на реке Юйшуй.
      Глава семнадцатая, в которой повествуется о том, как Юань Шу выступил в поход с семью армиями, и о том, как Цао Цао связал союзом трех полководцев.
      Глава восемнадцатая, в которой будет рассказано о том, как Цзя Сюй предрешил победу, и о том, как Сяхоу Дунь съел свой глаз.
      Глава девятнадцатая, о том, как Цао Цао сражался у стен Сяпи, и о том, как Люй Бу погиб на Башне белых ворот.
      Глава двадцатая, рассказывающая о том, как Цао Цао устроил большую охоту, и о том, как Дун Чэн получил халат и пояс.
      Глава двадцать первая, из которой читатель узнает о том, как Цао Цао отзывался о героях, и о том, как Гуань Юй убил Чэ Чжоу.
      Глава двадцать вторая, повествующая о том, как Юань Шао и Цао Цао выступили в поход с тремя армиями, и о том, как Гуань Юй и Чжан Фэй взяли в плен Ван Чжуна и Лю Дая.
      Глава двадцать третья, в которой будет идти речь о том, как Ни Хэн бранил злодеев, и о том, как великий лекарь Цзи Пин был казнен за отравление.
      Глава двадцать четвертая, из которой читатель узнает о том, как злодеи убили Дун Гуй-фэй, и о том, как Лю Бэй потерпел поражение и бежал к Юань Шао.
      Глава двадцать пятая, повествующая о том, как Гуань Юй договорился о трех условиях, и о том, как Цао Цао прорвал окружение.
      Глава двадцать шестая, из которой читатель узнает о том, как Юань Шао потерпел поражение, и о том, как Гуань Юй возвратил дары.
      Глава двадцать седьмая, в которой будет идти речь о том, как "гун Прекрасной бороды" совершил путешествие за тысячу ли и у пяти застав убил шесть военачальников.
      Глава двадцать восьмая, повествующая о том, как братья разрешили сомнения, и о том, как Гуань Юй и Чжан Фэй встретились с Лю Бэем в Гучэне.
      Глава двадцать девятая, из которой читатель узнает о том, как "Маленький богатырь" казнил Юй Цзи, и о том, как "Голубоглазый отрок" покорил Цзяндун.
      Глава тридцатая, в которой рассказывается о том, как Юань Шао потерпел поражение при Гуаньду, и о том, как Цао Цао сжег житницы в Учао.
      Глава тридцать первая, в которой повествуется о том, как Цао Цао разбил Юань Шао в Цантине, и о том, как Лю Бэй нашел убежище у Лю Бяо в Цзинчжоу.
      Глава тридцать вторая, в которой будет идти речь о том, как Юань Шан с боем захватил Цзичжоу, и о том, как Сюй Ю предложил запрудить реку Чжанхэ.
      Глава тридцать третья, из которой читатель узнает о том, как Цао Пэй взял себе в жены госпожу Чжэнь, а также о том, как Го Цзя составил план покорения Ляодуна.
      Глава тридцать четвертая, в которой будет рассказано о том, как госпожа Цай подслушала секретный разговор, и о том, как Лю Бэй на коне перескочил через поток Тань.
      Глава тридцать пятая, из которой можно узнать о том, как Лю Бэй в Наньчжане встретил отшельника, и о том, как Дань Фу в Синье нашел доблестного господина.
      Глава тридцать шестая, прочитав которую, читатель узнает о том, как Лю Бэй хитростью захватил Фаньчэн, и о том, как Сюй Шу поведал Лю Бэю о Чжугэ Ляне.
      Глава тридцать седьмая, в которой повествуется о том, как Сыма Хуэй назвал еще одного знаменитого мудреца, и о том, как Лю Бэй трижды посещал Чжугэ Ляна.
      Глава тридцать восьмая, в которой будет идти речь о том, как Чжугэ Лян начертал план трех царств, и о том, как в битве на великой реке Янцзы род Сунь отомстил за свою обиду.
      Глава тридцать девятая, из которой читатель узнает о том, как Лю Ци трижды просил совета, и о том, как Чжугэ Лян дал первую битву у Бована.
      Глава сороковая, в которой будет рассказано о том, как госпожа Цай решила отдать Цзинчжоу Цао Цао, и о том, как Чжугэ Лян сжег Синье.
      Глава сорок первая, из которой можно узнать о том, как Лю Бэй переправил народ через реку, и о том, как Чжао Юнь спас своего молодого господина.
      Глава сорок вторая, из которой читатель узнает о том, как Чжан Фэй сражался на Чанфаньском мосту, и о том, как Лю Бэй потерпел поражение и бежал в Ханьцзинькоу.
      Глава сорок третья, в которой повествуется, как Чжугэ Лян вел словесный бой с учеными конфуцианцами, и как Лу Су со всей убедительностью опроверг общее мнение.
      Глава сорок четвертая, в которой будет идти речь о том, как Чжугэ Лян с помощью хитрости побудил Чжоу Юя к действиям, и о том, как Сунь Цюань решил воевать с Цао Цао.
      Глава сорок пятая, из которой читатель узнает о том, как Цао Цао потерпел поражение у Саньцзянкоу, и о том, как Цзян Гань попал в ловушку.
      Глава сорок шестая, в которой будет рассказано о том, как Чжугэ Лян ухитрился достать стрелы, и о том, как Хуан Гай добровольно подвергся наказанию.
      Глава сорок седьмая, из которой можно узнать о том, как Кань Цзэ доставил Цао Цао письмо Хуан Гая, и о том, как Пан Тун предложил сковать суда цепью.
      Глава сорок восьмая, из которой можно узнать о том, как во время пира на великой реке Янцзы Цао Цао слагал стихи, и о том, как северные воины сражались на судах, скованных цепью.
      Глава сорок девятая, из которой читатель узнает о том, как на алтаре Семизвездия Чжугэ Лян приносил жертвы ветру, и о том, как Чжоу Юй сжег флот врага у Саньцзянкоу.
      Глава пятидесятая, в которой повествуется о том, как Чжугэ Лян предугадал событие в Хуаюне, и о том, как Гуань Юй отпустил Цао Цао.
      Глава пятьдесят первая, в которой пойдет речь о том, как Цао Жэнь сражался с войсками восточного У, и о том, как Чжугэ Лян в первый раз рассердил Чжоу Юя.
      Глава пятьдесят вторая, из которой читатель узнает о том, как Чжугэ Лян перехитрил Лу Су, и о том, как Чжао Юнь захватил Гуйян.
      Глава пятьдесят третья, в которой будет идти речь о том, как Гуань Юй из чувства справедливости отпустил на свободу Хуан Чжуна, и о том, как Сунь Цюань сражался с Чжан Ляо.
      Глава пятьдесят четвертая, из которой можно узнать о том, как вдовствующая княгиня У устроила смотрины жениха своей дочери, и о том, как Лю Бэй женился на красавице.
      Глава пятьдесят пятая, в которой пойдет речь о том, как Лю Бэй вызвал чувство жалости у госпожи Сунь, и о том, как Чжугэ Лян во второй раз разгневал Чжоу Юя.
      Глава пятьдесят шестая, из которой читатель узнает о том, как Цао Цао пировал в башне Бронзового воробья, и о том, как Чжугэ Лян в третий раз разгневал Чжоу Юя.
      Глава пятьдесят седьмая, в которой повествуется о том, как Чжугэ Лян плакал на похоронах в Чайсане, и о том, как Пан Тун управлял уездом Лайян.
      Глава пятьдесят восьмая, из которой можно узнать о том, как Ма Чао в гневе поднял войска, чтобы отомстить за отца, и о том, как Цао Цао отрезал себе бороду и бросил халат.
      Глава пятьдесят девятая, в которой повествуется о том, как Сюй Чу сражался с Ма Чао, и о том, как Цао Цао послал письмо, чтобы поссорить Хань Суя и Ма Чао.
      Глава шестидесятая, в которой пойдет речь о том, как Чжан Сун все беды повернул на Ян Сю, и о том, как Пан Тун обсуждал план захвата Сычуани.
      Глава шестьдесят первая, в которой рассказывается о том, как Чжао Юнь отобрал у госпожи Сунь сына Лю Бэя, и о том, как Сунь Цюань заставил Цао Цао отступить.
      Глава шестьдесят вторая, в которой пойдет речь о том, как Ян Хуай и Гао Пэй поплатились головами, и о том, как при нападении на Лочэн Хуан Чжун и Вэй Янь соперничали из-за первенства.
      Глава шестьдесят третья, которая повествует о том, как Чжугэ Лян горестно оплакивал Пан Туна, и о том, как Чжан Фэй, движимый чувством справедливости, отпустил Янь Яня.
      Глава шестьдесят четвертая, в которой повествуется о том, как Чжугэ Лян захватил в плен Чжан Жэня, и о том, как Ян Фу собирался разбить Ма Чао.
      Глава шестьдесят пятая, которая рассказывает о том, как Ма Чао сражался с Лю Бэем у заставы Цзямынгуань, и о том, как Лю Бэй стал правителем округа Ичжоу.
      Глава шестьдесят шестая, в которой повествуется о том, как Гуань Юй, вооруженный мечом, побывал на пиру, и о том, как императрица Фу пожертвовала жизнью ради блага государства.
      Глава шестьдесят седьмая, в которой идет речь о том, как Цао Цао покорил ханьчжунские земли, и о том, как Чжан Ляо разгромил войско Сунь Цюаня на переправе Сяояоцзинь.
      Глава шестьдесят восьмая, из которой читатель узнает о том, как Гань Нин с сотней всадников разгромил лагерь врага и как Цзо Цы забавлял Цао Цао.
      Глава шестьдесят девятая, повествующая о том, как Гуань Лу, гадая по "Ицзину", открывал небесные тайны, и о том, как пять сановников, пытаясь покарать Цао Цао, отдали свою жизнь во имя долга.
      Глава семидесятая, повествующая о том, как Чжан Фэй хитростью захватил ущелье Вакоу, и о том, как старый Хуан Чжун овладел горой Тяньдан.
      Глава семьдесят первая, в которой повествуется о том, как беспечно Хуан Чжун ожидал победы и как Чжао Юнь с малым войском разбил многочисленного врага.
      Глава семьдесят вторая, в которой пойдет речь о том, как Чжугэ Лян взял Ханьчжун, и о том, как с помощью хитрости Цао Цао отступил в долину Сегу.
      Глава семьдесят третья, из которой читатель узнает о том, как Лю Бэй принял титул Ханьчжунского вана и как Гуань Юй взял Сянъян.
      Глава семьдесят четвертая, в которой повествуется о том, как Пан Дэ пошел в бой, взяв с собой гроб, и о том, как Гуань Юй затопил семь отрядов врага.
      Глава семьдесят пятая, прочитав которую можно узнать о том, как Гуань Юю извлекли яд из кости, и о том, как Люй Мын в белых одеждах переправился через реку.
      Глава семьдесят шестая, в которой повествуется о том, как Сюй Хуан сражался на реке Мяньшуй, и о том, как Гуань Юй потерпел поражение и бежал в Майчэн.
      Глава семьдесят седьмая, в которой речь идет о том, как дух Гуань Юя творил чудеса в горах Юйцюань, и о том, как Цао Цао в Лояне воздал благодарность духу.
      Глава семьдесят восьмая, которая рассказывает о том, как кончил свою жизнь искусный лекарь, и о том, как покинул мир коварный тиран.
      Глава семьдесят девятая, в которой рассказывается о том, как Цао Пэй заставлял брата сочинять стихи и как Лю Фын, погубивший своего дядю, понес наказание.
      Глава восьмидесятая, которая повествует о том, как Цао Пэй захватил государственную власть и как Ханьчжунский ван, приняв титул, продолжил великое правление.
      Глава восемьдесят первая, в которой повествуется о том, как погиб Чжан Фэй, и о том, как Сянь-чжу поднял войско, чтобы смыть обиду.
      Глава восемьдесят вторая, в которой идет речь о том, как Сунь Цюань покорился царству Вэй и получил девять даров, и как Сянь-чжу, выступая в поход, наградил войско.
      Глава восемьдесят третья, которая повествует о том, как во время битвы у Сяотина в руки Сянь-чжу попался его недруг, и о том, как ученый книжник был назначен полководцем.
      Глава восемьдесят четвертая, в которой рассказывается о том, как Лу Сунь сжег сорок лагерей, и о том, как Чжугэ Лян создал план восьми расположений.
      Глава восемьдесят пятая, прочитав которую, читатель узнает о том, как Сянь-чжу оставил своего наследника на попечение Чжугэ Ляна и как Чжугэ Лян расстроил союз пяти.
      Глава восемьдесят шестая, в которой повествуется о том, как Цинь Ми своим вопросом о небе поставил Чжан Вэня в тупик, и о том, как Сюй Шэн применил огневое нападение.
      Глава восемьдесят седьмая, в которой пойдет речь о том, как Чжугэ Лян отправился в большой поход на юг и как маньский князь был взят в плен.
      Глава восемьдесят восьмая, в которой идет речь о том, как маньский князь Мын Хо вернулся из плена и как он попал в плен во второй и в третий раз.
      Глава восемьдесят девятая, в которой рассказывается о том, как Чжугэ Лян в четвертый раз прибег к военной хитрости и как маньский князь попал в плен пятый раз.
      Глава девяностая, в которой говорится о том, как маньские войска были разгромлены в шестой раз, как сгорели воины ратановых лат и как Мын Хо попал в плен в седьмой раз.
      Глава девяносто первая, повествующая о том, как было устроено жертвоприношение на реке Лушуй, и о том, как Чжугэ Лян составил план похода против царства Вэй.
      Глава девяносто вторая, в которой пойдет речь о том, как Чжао Юнь победил пять военачальников и как хитроумно Чжугэ Лян взял три города.
      Глава девяносто третья, из которой читатель узнает о том, как Цзян Вэй покорился Чжугэ Ляну и как Чжугэ Лян своей бранью довел до смерти Ван Лана.
      Глава девяносто четвертая, в которой идет речь о том, как Чжугэ Лян разгромил войско тангутов и как Сыма И захватил в плен Мын Да.
      Глава девяносто пятая, в которой повествуется о том, как Ма Шу отверг данный ему совет и потерял Цзетин и как Чжугэ Лян игрой на цине заставил Сыма И отступить.
      Глава девяносто шестая, в которой рассказывается о том, как Чжугэ Лян казнил Ма Шу, и о том, как Чжоу Фан, обрезав себе волосы, обманул Цао Сю.
      Глава девяносто седьмая, в которой речь пойдет о том, как Чжугэ Лян во второй раз представил доклад о походе против царства Вэй, и как Цзян Вэй с помощью подложного письма разгромил войско Цао Чжэня.
      Глава девяносто восьмая, из которой читатель узнает, как погиб Ван Шуан и как Чжугэ Лян завоевал Чэньцан.
      Глава девяносто девятая, в которой повествуется о том, как Чжугэ Лян нанес поражение вэйским войскам и как Сыма И вторгся в царство Шу.
      Глава сотая, в которой повествуется о том, как ханьские войска разгромили Цао Чжэня и как Чжугэ Лян опозорил Сыма И.
      Глава сто первая, в которой рассказывается о том, как Чжугэ Лян в Луншане изображал духа и как Чжан Го при бегстве в Цзяньгэ попал в ловушку.
      Глава сто вторая, в которой рассказывается о том, как Сыма И в Бэйюани занял мост через реку Вэйшуй и как Чжугэ Лян изобрел деревянных быков и самодвижущихся коней.
      Глава сто третья, из которой читатель узнает о том, как Сыма И едва не погиб в ущелье Шанфан и как Чжугэ Лян в Учжанъюане молился звездам об отвращении зла.
      Глава сто четвертая, в которой рассказывается о том, как упала звезда полководца и душа Чжугэ Ляна взошла на небо, и как при виде деревянной статуи Сыма И лишился храбрости.
      Глава сто пятая, повествующая о том, что оставил Чжугэ Лян в шелковом мешочке, и о том, как вэйский правитель раздобыл чашу для собирания росы.
      Глава сто шестая, в которой повествуется о том, как Гунсунь Юань погиб в Сянпине, и о том, как Сыма И, притворившись больным, обманул Цао Шуана.
      Глава сто седьмая, в которой рассказывается о том, как вся власть в царстве Вэй перешла к роду Сыма и как Цзян Вэй потерпел поражение у горы Нютоушань.
      Глава сто восьмая, в которой повествуется о том, как в снежную метель Дин Фын бился на коротких мечах и как Сунь Цзюнь во время пира осуществил свой тайный замысел.
      Глава сто девятая, из которой читатель узнает о том, как едва не погиб Сыма Чжао и как был свергнут с престола вэйский правитель Цао Фан.
      Глава сто десятая, в которой речь идет о том, как Вэнь Ян отразил нападение храбрецов, и о том, как Цзян Вэю удалось разгромить противника.
      Глава сто одиннадцатая, в которой повествуется о том, как Дэн Ай нанес поражение Цзян Вэю и как Чжугэ Дань счел своим долгом покарать Сыма Чжао.
      Глава сто двенадцатая, из которой читатель узнает о том, как Юй Цюань пожертвовал своей жизнью в Шоучуне и как Цзян Вэй вел кровопролитный бой за город Чанчэн.
      Глава сто тринадцатая, в которой рассказывается о том, как Дин Фын отрубил голову Сунь Линю и как Цзян Вэй разгромил Дэн Ая в бою.
      Глава сто четырнадцатая, в которой повествуется о том, как погиб Цао Мао, и о том, как Цзян Вэй одержал победу над врагом.
      Глава сто пятнадцатая, в которой рассказывается о том, как Хоу-чжу поверил клевете и отозвал войско из похода, и о том, как Цзян Вэй построил военные поселения.
      Глава сто шестнадцатая, из которой читатель узнает о том, как Чжун Хуэй совершил поход на Ханьчжун, и о том, как дух Чжугэ Ляна сотворил чудо у горы Динцзюнь.
      Глава сто семнадцатая, в которой идет речь о том, как Дэн Ай совершил переход через горы и как в битве при Мяньчжу погиб Чжугэ Чжань.
      Глава сто восемнадцатая, в которой повествуется о том, как великий ван покончил с собой в храме предков и как два героя соперничали друг с другом из-за славы.
      Глава сто девятнадцатая, в которой рассказывается о том, как Цзян Вэй пытался осуществить хитрый замысел, и о том, как еще один император отрекся от престола.
      Глава сто двадцатая, из которой читатель узнает о том, как старый полководец Ян Ху назвал имя полководца Ду Юя, и о том, как окончили свое существование три царства.
      Ло Гуань-Чжун ТРОЕЦАРСТВИЕ
      Перевод с китайского В.А.Панасюка
      Стихи в обработке И.Миримского
      ГИХЛ, М., 1954
      ---------------------------------------------------------------------------
      Волны Великой реки бегут и бегут на восток,
      Славных героев дела уносит их вечный поток;
      С ними и зло, и добро -- ничто не вернется назад.
      Только, как прежде, во тьме, тысячи тысяч веков,
      Сверстники солнца и звезд, безмолвные горы стоят.
      На островке -- дровосек и седовласый рыбак.
      Что им осенний туман, весеннего вечера мрак!
      Снова за жбаном вина встретились мирно они,
      Пьют молодое вино, и в разговоре простом
      Весело им вспоминать волной унесенные дни.
      ГЛАВА ПЕРВАЯ
      в которой повествуется о том, как три героя дали клятву в Персиковом саду, и о том, как они совершили первый подвиг
      Великие силы Поднебесной, долго будучи разобщенными, стремятся соединиться вновь и после продолжительного единения опять распадаются -- так говорят в народе.
      В конце династии Чжоу семь княжеств вели друг с другом междоусобные войны, пока княжество Цинь не объединило их в одно царство. А когда пало царство Цинь, завязалась борьба между княжествами Хань и Чу, завершившаяся их объединением под властью династии Хань. Основатель Ханьской династии Гао-цзу, поднявшись на борьбу за справедливость, отрубил голову Белой змее(*1) и объединил всю Поднебесную.
      Впоследствии, когда династия Хань находилась на краю гибели, ее снова возродил Гуан-у. Империя была единой до Сянь-ди а затем распалась на три царства. Пожалуй, виновниками этого распада были императоры Хуань-ди и Лин-ди. Хуань-ди заточал в тюрьмы лучших людей и слишком доверял евнухам. После смерти Хуань-ди на трон при поддержке полководца Доу У и тай-фу Чэнь Фаня тотчас вступил Лин-ди.
      В то время дворцовый евнух Цао Цзе и его единомышленники при дворе полностью захватили власть. Доу У и Чэнь Фань пытались было с ними расправиться, но не сумели сохранить в тайне свои замыслы и погибли сами. А евнухи стали бесчинствовать еще больше. И вот начались дурные предзнаменования. Так, в день полнолуния четвертого месяца второго года периода Цзянь-нин(*2) [169 г.], когда император Лин-ди прибыл во дворец Вэнь-дэ и взошел на трон, во дворце поднялся сильнейший ветер, огромная черная змея спустилась с потолка и обвилась вокруг трона. Император от испуга упал. Приближенные бросились к нему на помощь, а сановники разбежались и попрятались. Змея мгновенно исчезла.
      Вдруг загрохотал гром, хлынул проливной дождь с сильным градом, и это продолжалось до полуночи. Было разрушено много домов.
      Во втором лунном месяце четвертого года периода Цзянь-нин [171 г.] в Лояне произошло землетрясение; огромные морские волны хлынули на берег и поглотили все прибрежные селения.
      Восемь лет спустя, в первом году периода Гуан-хэ [178 г.], куры запели петухами. В день новолуния шестого месяца черная туча величиною более десяти чжанов влетела во дворец Вэнь-дэ. Осенью в Яшмовом зале засияла радуга. Обрушились скалы в Уюани. Дурным предзнаменованиям не было конца.
      Император Лин-ди обратился к своим подданным с просьбой объяснить причины бедствий и странных явлений. Советник Цай Юн представил доклад, где в прямых и резких выражениях объяснял превращение кур в петухов тем, что власть перешла в руки женщин и евнухов. Читая доклад, император сильно огорчился. Евнух Цао Цзе, стоявший у него за спиной, подсмотрел, что было написано в докладе, и передал своим сообщникам. Советника Цай Юна обвинили в преступных замыслах и сослали в деревню, а десять дворцовых евнухов: Чжао Чжун, Фын Сюй, Дуань Гуй, Цао Цзе, Хоу Лань, Цзянь Ши, Чэн Куан, Ся Хуэй и Го Шэн с Чжан Жаном во главе, сговорились действовать заодно и стали именовать себя "десятью приближенными". Один из евнухов по имени Чжан Жан настолько расположил к себе императора, что тот называл его своим отцом. Управление страной с каждым днем становилось все более несправедливым. Народ начал помышлять о восстании; разбойники и грабители поднялись роем, точно осы.
      В то время в области Цзюйлу жили три брата: Чжан Цзяо, Чжан Бао и Чжан Лян. Бедность не позволила Чжан Цзяо получить ученую степень, и он занимался врачеванием, для чего ходил в горы собирать целебные травы. Однажды ему повстречался старец с глазами бирюзового цвета и юношеским румянцем на щеках. В руке он держал посох. Старец пригласил Чжан Цзяо в свою пещеру и, передавая ему три свитка "Книги неба", молвил:
      -- Вручаю тебе изложенные здесь основы учения Великого спокойствия. Возвести народу о них от имени неба и спаси род человеческий. Если ты отступишься, несчастье падет на тебя!
      Чжан Цзяо поклонился старцу в пояс и пожелал узнать его имя.
      -- Я отшельник из Наньхуа, -- ответил тот и исчез,словно дуновение ветерка.
      День и ночь прилежно изучая книгу, Чжан Цзяо научился вызывать ветер и дождь. Теперь его называли мудрецом, познавшим пути к Великому спокойствию.
      В первом лунном месяце первого года периода Чжун-пин [184 г.], когда на людей нашел мор, Чжан Цзяо раздавал наговорную воду и многих больных исцелил. С этих пор он широко прославился и стал прозываться великим мудрецом и добрым наставником. Более пятисот его учеников и последователей, словно облака, бродили по стране, писали и произносили заклинания. Число их росло день ото дня. Из них Чжан Цзяо создал тридцать шесть дружин -- по десять тысяч человек в больших и по шесть-семь тысяч в малых. В каждом таком отряде был свой предводитель, именовавшийся полководцем.
      Они распространяли слухи, что Синему небу приходит конец -- наступает век господства Желтого неба. что в первом году нового цикла в Поднебесной воцарится Великое благоденствие, и предлагали людям на воротах своих домов писать мелом иероглифы "цзя" и "цзы"(*3). Население восьми округов(*4) почитало великого мудреца и доброго наставника и верой служило ему.
      Последователь Чжан Цзяо по имени Ма Юань-и по повелению своего учителя тайно преподнес золото и шелковые ткани придворному евнуху Фын Сюю, чтобы склонить его на свою сторону.
      -- Труднее всего овладеть сердцем народа, но мы этого достигли, -- сказал Чжан Цзяо, совещаясь с братьями. -- Прискорбно будет, если мы упустим благоприятный случай силой захватить власть в Поднебесной!
      Когда был назначен срок восстания и изготовлены желтые знамена, со спешным письмом в столицу к Фын Сюю помчался Тан Чжоу, другой ученик и последователь Чжан Цзяо. Но Тан Чжоу оказался изменником и о готовящемся восстании донес властям. По повелению императора полководец Хэ Цзинь послал воинов схватить Ма Юань-и. Он был казнен, а Фын Сюй и более тысячи его единомышленников брошены в тюрьму.
      Об этом стало известно Чжан Цзяо. В ту же ночь он поднял свое войско и, провозгласив себя полководцем князя неба, Чжан Бао -- полководцем князя земли и Чжан Ляна -- полководцем князя людей, обратился к народу:
      -- Дни Ханьской династии сочтены -- появился великий мудрец. Повинуйтесь Небу и служите Правде -- наградой вам будет право наслаждаться Великим спокойствием!
      Народ откликнулся на призыв Чжан Цзяо. Четыреста или пятьсот тысяч человек обернули головы желтыми повязками и примкнули к восстанию. Силы восставших были огромны. При их приближении императорские войска разбегались.
      Хэ Цзинь упросил императора немедленно издать указ о повсеместной подготовке к обороне и объявить награды за подавление мятежа. Одновременно он послал против восставших войска военачальников Лу Чжи, Хуанфу Суна и Чжу Цзуня.
      Между тем армия Чжан Цзяо подошла к границам округа Ючжоу, правителем которого был Лю Янь, потомок ханьского князя Лу-гуна. Извещенный о приближении противника, Лю Янь вызвал своего советника Цзоу Цзина.
      -- У нас слишком мало войск, а враг многочислен. Думаю, что вам немедленно следовало бы приступить к набору добровольцев, -- сказал Цзоу Цзин.
      Лю Янь был с ним вполне согласен и призвал желающих вступать в армию. Благодаря этому призыву в уезде Чжосянь отыскался новый герой.
      Малоразговорчивый и не обладавший склонностью к наукам, человек этот имел спокойный и великодушный характер. На лице его никогда не выражались ни гнев, ни радость, но зато душа его была преисполнена великими устремлениями и желанием дружить с героями Поднебесной.
      Высокий рост, смуглое лицо, пунцовые губы, большие отвисшие уши, глаза навыкате и длинные руки -- все это выдавало в нем человека необыкновенного. Это был Лю Бэй, по прозванию Сюань-дэ, потомок Чжуншаньского вана Лю Шэна.
      В отдаленные времена, еще при ханьском императоре У-ди сын Лю Шэна -- Лю Чжэн был пожалован титулом Чжолуского хоу(*5) но впоследствии, нарушив обряд приношения золота в храм императорских предков, титула своего лишился. От него-то и пошла ветвь этого рода в Чжосяне.
      Лю Бэй, в детстве потерявший отца, помогал матери и относился к ней с должным почтением. Жили они в бедности, на пропитание зарабатывали торговлей башмаками да плетением цыновок. Возле их дома в деревне Лоусанцунь росло высокое тутовое дерево, крона которого издали напоминала очертания крытой колесницы. Это отметил прорицатель, заявивший, что из семьи Лю выйдет знаменитый человек.
      Как-то в ранние годы, играя под этим деревом с деревенскими детьми, Лю Бэй воскликнул:
      -- Вот буду императором и воссяду на такую колесницу!..
      Дядя мальчика Лю Юань, пораженный его словами, подумал: "Да, он будет необыкновенным человеком!" С той поры дядя стал помогать семье Лю Бэя. А когда мальчику исполнилось пятнадцать лет, мать отправила его учиться. Лю Бэй часто бывал у знаменитых учителей Чжэн Сюаня и Лу Чжи, где подружился с Гунсунь Цзанем.
      К тому времени, когда Лю Янь призвал желающих вступить в войска, Лю Бэю было двадцать восемь лет. Он горестно вздохнул, прочитав воззвание. Стоявший позади человек громоподобным голосом насмешливо спросил:
      -- Почему так вздыхает сей великий муж. Ведь силы свои он государству не отдает...
      Лю Бэй оглянулся. Перед ним стоял мужчина могучего сложения, с большой головой, круглыми глазами, короткой и толстой шеей и ощетиненными, как у тигра, усами. Голос его звучал подобно раскатам грома. Необычайный вид незнакомца заинтересовал Лю Бэя.
      -- Кто вы такой? -- спросил он.
      -- Меня зовут Чжан Фэй, -- ответил незнакомец. -- Наш род извечно живет в Чжосяне, у нас тут усадьба и поле; мы режем скот, торгуем вином и дружим с героями Поднебесной. Ваш горестный вздох заставил меня обратиться к вам с таким вопросом.
      -- А я потомок князей Ханьской династии, имя мое Лю Бэй. Вздохнул я потому, что у меня не хватает сил расправиться с повстанцами, да и средств нет.
      -- Ну, средств у меня хватит! -- сказал Чжан Фэй. -- А что, если мы с вами соберем деревенских молодцов и подымем их на великое дело?
      Эта мысль пришлась Лю Бэю по сердцу. Они вместе отправились в харчевню выпить вина. Когда они сидели за столом, какой-то рослый детина подкатил к воротам груженую тележку и, немного отдышавшись, вошел и крикнул слуге:
      -- Эй, вина мне и закусить! Да поживей поворачивайся -- я тороплюсь в город, хочу вступить в армию!..
      Длинные усы, смуглое лицо, шелковистые брови и величественная осанка пришельца привлекли внимание Лю Бэя. Лю Бэй пригласил его сесть и спросил, кто он такой и откуда родом.
      -- Зовут меня Гуань Юй, а родом я из Цзеляна, что к востоку от реки Хуанхэ, -- ответил тот. -- Там я убил кровопийцу, который, опираясь на власть имущих, притеснял народ. Пришлось оттуда бежать. Пять-шесть лет скитался я по рекам и озерам и вот теперь, прослышав, что здесь набирают войско, явился на призыв.
      Лю Бэй рассказал ему о своем плане. Это очень обрадовало Гуань Юя, и они вместе отправились к Чжан Фэю, чтобы обсудить великое начинание.
      -- У меня за домом персиковый сад, -- сказал Чжан Фэй. -- Сейчас он в полном цвету, и как раз время принести жертвы земле и небу. Завтра мы это сделаем, Соединим свои сердца и силы в братском союзе и тогда сможем вершить великие дела.
      -- Вот это прекрасно! -- в один голос воскликнули Лю Бэй и Гуань Юй.
      На следующий день, приготовив черного быка и белую лошадь и всю необходимую для жертвоприношения утварь, они воскурили в цветущем саду благовония и, дважды поклонившись, произнесли клятву:
      -- Мы, Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй, хотя и не одного рода, но клянемся быть братьями, дабы, соединив свои сердца и свои силы, помогать друг другу в трудностях и поддерживать друг друга в опасностях, послужить государству и принести мир простому народу. Мы не будем считаться с тем, что родились не в один и тот же год, не в один и тот же месяц, не в один и тот же день, -- мы желаем лишь в один и тот же год, в один и тот же месяц, в один и тот же день вместе умереть. Царь Небо и царица Земля, будьте свидетелями нашей клятвы, и если один из нас изменит своему долгу, пусть небо и люди покарают его!
      Дав это торжественное обещание, они признали Лю Бэя старшим братом, Гуань Юя -- средним братом и Чжан Фэя -- младшим братом. По окончании жертвоприношений зарезали быков и устроили пиршество. Более трехсот молодцов со всей округи собрались в персиковом саду и пили там вино до полного опьянения.
      На другой день братья стали готовить оружие. Сокрушались они лишь о том, что у них не было коней. Но как раз в такую минуту им сообщили, что в деревню едут два торговца с толпою слуг и гонят табун лошадей.
      -- Небо покровительствует нам! -- воскликнул Лю Бэй и вместе с братьями отправился навстречу гостям.
      Двое приезжих оказались богатыми купцами из Чжуншаня. Ежегодно отправлялись они на север перепродавать лошадей, но на этот раз им пришлось вернуться с дороги, так как в этих местах в последнее время стали пошаливать разбойники.
      Лю Бэй пригласил купцов к себе, угостил вином и рассказал о своем намерении разгромить мятежников и дать мир народу. Гости этому очень обрадовались и подарили Лю Бэю пятьдесят лучших коней, пятьсот лянов золота и серебра и тысячу цзиней железа для изготовления оружия.
      Поблагодарив гостей и распрощавшись с ними, Лю Бэй приказал лучшему мастеру выковать обоюдоострый меч. Гуань Юй сделал себе меч Черного дракона, кривой, как лунный серп, весивший восемьдесят два цзиня. Чжан Фэй изготовил себе копье длиною в два человеческих роста. Все они с ног до головы облачились в броню.
      Всего собралось более пятисот деревенских храбрецов, и с ними братья отправились к Цзоу Цзину, который представил их правителю округа Лю Яню. После взаимных приветствий каждый из них назвал свое имя, и Лю Янь тотчас же признал в Лю Бэе своего племянника.
      Через несколько дней стало известно, что предводитель Желтых -- Чэн Юань-чжи во главе пятидесятитысячного войска вторгся в область Чжоцзюнь. Лю Янь приказал Цзоу Цзину отдать под командование Лю Бэя и его братьев отряд из пятисот воинов и послать их на разгром мятежников. Братья с радостью выступили в поход и расположились лагерем у подножья Дасинских гор на виду у повстанцев.
      Повстанцы распустили волосы и обернули головы желтыми повязками; когда оба войска стали друг против друга, Лю Бэй выехал на коне вперед. Слева у него был Гуань Юй, справа -- Чжан Фэй.
      Размахивая плетью и всячески понося мятежников, восставших против государства, Лю Бэй потребовал, чтобы они немедленно сдались. Чэн Юань-чжи сильно разгневался и дал команду своему помощнику Дэн Мао вступить в поединок. Чжан Фэй схватил свое длинное копье и сильным ударом вонзил его прямо в сердце Дэн Мао. Тот замертво упал с коня. Видя гибель Дэн Мао, Чэн Юань-чжи подхлестнул своего коня и в свою очередь бросился на Чжан Фэя. Но навстречу ему, вращая в воздухе своим огромным мечом, уже несся Гуань Юй. Не успел Чэн Юань-чжи опомниться, как меч Гуань Юя рассек его надвое.
      Повстанцы побросали копья и обратились в бегство. Лю Бэй со своим войском преследовал их. Невозможно было сосчитать пленных, захваченных в этом бою.
      Лю Бэй вернулся с великой победой. Сам Лю Янь встретил его и наградил воинов.
      На следующий день пришла весть от Гун Цзина, правителя округа Цинчжоу. Слезно умоляя о помощи, он сообщал, что город окружен повстанцами и вот-вот падет. Лю Янь держал совет с Лю Бэем, и тот согласился оказать поддержку Гун Цзину. Лю Янь приказал Цзоу Цзину вместе с Лю Бэем и его братьями во главе пятитысячного войска идти в Цинчжоу.
      Заметив приближающегося противника, повстанцы, осаждавшие город, бросили один отряд в кровавый бой. Из-за малочисленности своих войск Лю Бэю не удалось одержать победы, и он, отступив на тридцать ли расположился лагерем.
      -- Мятежников много, а нас мало, -- сказал своим братьям Лю Бэй, -- их можно победить только хитростью. Ты, Гуань Юй, с тысячей воинов укроешься в горах слева, а Чжан Фэй тоже с тысячей воинов укроется в горах справа. Сигналом к выступлению будут удары в гонг.
      На другой день войска Лю Бэя и Цзоу Цзина под грохот барабанов двинулись вперед. Желтые оказали яростное сопротивление, и воины Лю Бэя отступили. Повстанцы преследовали их. Но едва лишь они перешли горный хребет, как в войске Лю Бэя загремели гонги. В ту же минуту с двух сторон выступили засевшие в горах отряды и завязался бой. Отступавшие воины Лю Бэя по его сигналу повернулись и возобновили битву.
      Желтые, которых стали теснить с трех сторон, обратились в бегство. Их гнали до самых городских стен Цинчжоу. Там их встретил Гун Цзин, возглавлявший отряд из горожан. Войско повстанцев было разбито, и многие из них сложили свои головы.
      Так осада с Цинчжоу была снята.
      После того как Гун Цзин наградил победителей, Цзоу Цзин решил вернуться к Лю Яню. Лю Бэй сказал ему:
      -- Я получил весть, что Лу Чжи сражается в Гуанцзуне против главаря мятежников Чжан Цзяо. Лу Чжи был когда-то моим учителем, и мне хотелось бы ему помочь.
      Цзоу Цзин вернулся к Лю Яню, а Лю Бэй с братьями отправился в Гуанцзун. Добравшись до лагеря Лу Чжи, Лю Бэй вошел в его шатер. Лу Чжи очень обрадовался приходу Лю Бэя, и они долго беседовали, сидя перед шатром.
      В это время войско повстанцев, возглавляемое Чжан Цзяо, состояло из ста пятидесяти тысяч человек, а у Лу Чжи было всего лишь пятьдесят тысяч. Они долго сражались в Гуанцзуне, но победа не склонялась ни на ту, ни на другую сторону.
      -- Я окружил мятежников здесь, а младшие братья их главаря, Чжан Лян и Чжан Бао, стоят лагерем в Инчуани против Хуанфу Суна и Чжу Цзуня, -- сказал Лю Бэю Лу Чжи. -- Я дам вам тысячу пеших и конных воинов, отправляйтесь в Инчуань, разузнайте, каково там положение дел, а потом назначим время нападения на Желтых.
      Лю Бэй поднял войско и двинулся в Инчуань.
      В это время Хуанфу Сун и Чжу Цзунь отразили все атаки повстанцев, и последние, не имея успеха в открытом бою, отступили к Чаншэ и соорудили там лагерь из ветвей и сухой травы. Хуанфу Сун и Чжу Цзунь решили применить против них огневое нападение. По их приказанию все воины заготовили по связке соломы и укрылись в засаде.
      Ночью подул сильный ветер, и воины подожгли лагерь Желтых. Пламя взметнулось к небу; повстанцы в панике бежали, не успев ни оседлать коней, ни облачиться в латы. Их били до самого рассвета.
      Чжан Ляну и Чжан Бао с остатками своих войск удалось вырваться на дорогу. Но здесь им преградил путь отряд с развернутыми красными знаменами. Впереди отряда ехал военачальник ростом в семь чи с маленькими глазками и длинной бородой.
      Это был Цао Цао, по прозванию Мын-дэ, родом из княжества Пэй. Отец его Цао Сун происходил из рода Сяхоу, но так как он был приемным сыном дворцового евнуха Цао Тэна, то носил фамилию Цао.
      В отроческие годы Цао Цао увлекался охотой, любил петь и плясать, был сообразителен и изворотлив. Как-то его дядя заметил, что Цао Цао сверх всякой меры предается разгулу, и пожаловался отцу. Тот стал упрекать сына.
      Тогда у Цао Цао зародился коварный план. Однажды в присутствии дяди он упал на пол и притворился, что его разбил паралич. Перепуганный дядя поспешил к Цао Суну. Цао Сун пришел навестить сына, но Цао Цао оказался совершенно здоровым.
      -- Дядя сказал мне, что ты заболел! -- с удивлением воскликнул Цао Сун. -Ты здоров?
      -- Я вовсе и не болел, -- ответил Цао Цао. -- Я просто лишился расположения дяди, и он наговаривает вам на меня.
      Цао Сун поверил сыну и перестал слушать дядю. Благодаря этому Цао Цао вырос распущенным и своевольным.
      Как-то некий Цяо Сюань, обладавший способностью предсказывать будущее, сказал Цао Цао:
      -- В Поднебесной будет великая смута, и принести мир сможет лишь человек, обладающий выдающимися талантами. Этим человеком являетесь вы, господин.
      В то время в Жунани жил мудрец Сюй Шао, который славился тем, что умел разбираться в людях. Цао Цао поехал к нему и спросил:
      -- Скажите мне, что я за человек? Сюй Шао молчал. Цао Цао повторил свой вопрос. -- Вы способны дать миру порядок и способны внести в этот мир смуту, -- ответил тогда Сюй Шао.
      Цао Цао был весьма доволен такой оценкой.
      В двадцатилетнем возрасте, сдав экзамен, Цао Цао получил звание лана и должность начальника уезда, расположенного к северу от столицы Лоян. Прибыв к месту службы, он выставил у всех городских ворот стражников с дубинками и дал им право наказывать нарушителей порядка, не делая при этом исключения ни для богатых, ни для знатных. Однажды ночью был схвачен и избит палками дядя придворного евнуха Цзянь Ши за то, что он шел по улице с мечом. С этих пор нарушения закона прекратились, а Цао Цао был повышен в чине.
      Когда вспыхнуло восстание Желтых, Цао Цао получил звание ци-ду-вэй и во главе пяти тысяч конных и пеших воинов отправился в Инчуань. Он как раз и преградил путь отступавшим в беспорядке войскам Чжан Ляна и Чжан Бао и устроил резню. Цао Цао перебил более десяти тысяч повстанцев и захватил знамена, гонги, барабаны и множество коней. Чжан Лян и Чжан Бао бежали с поля боя; Цао Цао после совета с Хуанфу Суном и Чжу Цзунем отправился в погоню за повстанцами.
      Лю Бэй с братьями вел свои войска в Инчуань. Заметив огонь, озаривший небо, он поспешил на шум битвы. Когда они добрались до места боя, повстанцы уже бежали, и Лю Бэй понял, что Хуанфу Сун и Чжу Цзунь успели выполнить замысел Лу Чжи.
      -- Силы Чжан Ляна и Чжан Бао истощены, -- сказал Лю Бэю Хуанфу Сун. -Сейчас они побегут в Гуанцзун под защиту Чжан Цзяо. Лучше всего вам отправиться туда.
      Лю Бэй повернул обратно. На полпути братья повстречали конный отряд, сопровождавший позорную колесницу для преступников. К удивлению братьев, в колеснице той оказался сам Лу Чжи.
      -- Мое войско окружило Чжан Цзяо и разбило бы его, если бы он не прибег к волшебству, -- сказал братьям Лу Чжи. -- К тому же из столицы приехал евнух Цзо Фын, который стал шпионить за мной и потребовал с меня взятку. Я ответил ему, что у меня самого не хватает припасов и нет денег. Цзо Фын затаил против меня злобу и, вернувшись в столицу, стал клеветать при дворе, будто я отсиживаюсь за высокими стенами, не воюю и подрываю дух воинов. Императорский двор прислал чжун-лан-цзяна Дун Чжо сместить меня с должности и отправить в столицу на суд.
      Услышав рассказ, Чжан Фэй вскипел и схватился за меч. Он хотел перебить стражу и освободить Лу Чжи. Лю Бэй поспешил удержать брата.
      -- Императорский двор сам все рассудит. Как можешь ты поступать столь необдуманно?
      Отряд, сопровождавший колесницу, в которой везли преступника, снова двинулся в путь.
      -- Поскольку Лу Чжи арестован и войсками командует другой, не лучше ли нам вернуться в Чжоцзюнь? -- спросил Гуань Юй. -- Зачем идти туда, где у нас нет никакой опоры?
      Лю Бэй согласился с ним, и они двинулись на север. Через два дня братья вновь услышали шум битвы. Они поднялись на гору и увидели, что ханьские императорские войска разбиты, а за ними, покрывая все поле до самого горизонта, движутся повстанцы и на их знаменах написано: "Войско полководца князя неба".
      -- Это Чжан Цзяо! -- воскликнул Лю Бэй. -- Скорее в бой!
      Братья бросились в битву. Войско Чжан Цзяо, только что разгромившее армию Дун Чжо и преследовавшее ее по пятам, дрогнуло от неожиданного натиска.
      Братья выручили Дун Чжо и проводили его в лагерь. Там Дун Чжо спросил у них, какое положение они занимают. -- Никакого, -- ответил Лю Бэй.
      Услышав это, Дун Чжо преисполнился презрением к храбрецам и перестал соблюдать этикет по отношению к ним. Лю Бэй обиделся и покинул шатер.
      -- Мы бросились в кровавую битву, чтобы спасти этого подлеца, -- возмущался Чжан Фэй, -- а он оказался таким неблагодарным! Нет, я не смирю свой гнев, пока не убью его!
      И, выхватив меч, Чжан Фэй направился в шатер Дун Чжо.
      Вот уж поистине правильно говорится:
      Деянья и думы людей сегодня, как древле, все те же.
      Кто может сказать: человек-герой он иль простолюдин?
      Попробуй на свете сыщи храбрей и проворней Чжан Фэя,
      Который обидчиков всех готов был повергнуть один.
      О дальнейшей судьбе Дун Чжо вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ВТОРАЯ
      в которой речь будет идти о том, как Чжан Фэй в гневе избил ду-ю, и о том, как Хэ Цзинь замыслил казнить евнухов
      Дун Чжо был родом из Лунси. С тех пор как его назначили правителем области Хэдун, он стал высокомерен. Но когда Чжан Фэй, возмущенный отношением Дун Чжо к Лю Бэю, хотел убить его, Лю Бэй и Гуань Юй удержали брата:
      -- Ведь он посланец императорского двора! Разве можно самовольно поднять на него руку!
      -- Но если не убить этого наглеца, нам придется служить под его начальством и выполнять его приказы! -- кипятился Чжан Фэй. -- Это уж мне совсем не по нутру. Оставайтесь здесь, а я ухожу!
      -- Мы поклялись жить и умереть вместе, -- возразил ему Лю Бэй. -- Как же можем мы покинуть друг друга? Лучше уж уйдем вместе.
      -- Хорошо, в таком случае я смиряю свой гнев, -- заявил Чжан Фэй.
      Ночью братья повели свой отряд к Чжу Цзуню. Чжу Цзунь принял их с радостью, и они, соединив свои силы, выступили против Чжан Бао. В это же время Цао Цао соединился с Хуанфу Суном, намереваясь разгромить Чжан Ляна, и в Цюйяне произошла великая битва.
      Чжу Цзунь атаковал Чжан Бао, который во главе повстанческого войска численностью в восемьдесят-девяносто тысяч расположился за горами. Чжу Цзунь послал вперед Лю Бэя. А Чжан Бао послал против него своего помощника Гао Шэна. Чжан Фэй по команде Лю Бэя подхлестнул своего коня и с копьем наперевес бросился на Гао Шэна. После нескольких схваток Гао Шэн был сбит с коня, и Лю Бэй подал сигнал к наступлению.
      Тогда Чжан Бао распустил волосы и, опершись на меч, стал творить заклинание. Тотчас же завыл ветер, загрохотал гром и черная туча спустилась с неба. Казалось, тысячи конных и пеших воинов хлынули из этой тучи и вступили в бой. В войсках Лю Бэя началось смятение. Лю Бэй поспешно отступил и обратился за советом к Чжу Цзуню. Тот сказал ему:
      -- Чжан Бао решил заняться колдовством, но я его перехитрю. Завтра мы зарежем свиней, собак и баранов, соберем их кровь и устроим засаду в горах. Как только мятежники станут нас преследовать, мы обрызгаем их кровью, и все их волшебство потеряет силу.
      Лю Бэй приказал Гуань Юю и Чжан Фэю с двумя тысячами воинов укрыться в горах. На высоком холме установили сосуды с кровью свиней, собак, баранов и прочими отбросами, а на другой день, когда повстанцы с развернутыми знаменами и барабанным боем пошли в наступление, Лю Бэй выступил им навстречу. Едва войска скрестили оружие, как Чжан Бао сотворил заклинание. Подул ветер, загремел гром, взметнулся песок, посыпались камни. Черная туча заслонила небо, и из нее, словно бурный поток, понеслись на землю конные и пешие воины.
      Лю Бэй обратился в бегство. Войско Чжан Бао, преследуя его, уже перешло горы, как вдруг в войсках Гуань Юя и Чжан Фэя затрещали хлопушки. Все отбросы полетели вниз с холма, и тут все увидели, что с воздуха в беспорядке падают бумажные человечки и соломенные кони. Прекратился ветер, утих гром, очистилось небо. Чжан Бао понял, что чары его раскрыты, и пытался отступить, но слева на него напали войска Гуань Юя, справа -- Чжан Фэя, а Лю Бэй и Чжу Цзунь ударили в спину.
      Армия повстанцев была разгромлена. Лю Бэй издали заметил знамя полководца князя Земли и помчался туда. Чжан Бао бежал, а Лю Бэй, выстрелив ему вдогонку из лука, попал в левую руку повыше локтя. Раненый Чжан Бао укрылся в Янчэне.
      Чжу Цзунь осадил город и послал гонцов с донесением к Хуанфу Суну. Гонцы вскоре вернулись и доложили, что Хуанфу Сун одержал большую победу и назначен на место Дун Чжо, который за это время потерпел несколько поражений.
      Когда Хуанфу Сун прибыл к месту назначения, Чжан Цзяо уже был убит, а с императорскими войсками сражался его брат Чжан Лян. Хуанфу Сун одержал подряд семь побед и зарубил Чжан Ляна в Цюйяне. Труп Чжан Цзяо был выкопан из могилы и уничтожен, а отрубленная его голова отправлена в столицу. Все остальные повстанцы сдались.
      Далее гонцы сообщили, что Хуанфу Сун получил звание начальника конницы и колесниц и назначен правителем округа Цзичжоу. Став правителем, Хуанфу Сун отправил двору донесение, что Лу Чжи ни в чем не повинен. Тот получил прощение и был восстановлен в прежнем звании. Цао Цао за свои подвиги также был назначен на почетную должность и по возвращении из похода отправился к месту службы.
      Узнав обо всем этом, Чжу Цзунь с еще большей яростью стал штурмовать Янчэн. Положение Желтых было крайне тяжелым. Тогда один из повстанцев -- Янь Чжэн, оказавшийся предателем, убил Чжан Бао и сдался, поднеся Чжу Цзуню голову своего вождя. Чжу Цзунь навел порядок в нескольких округах и сообщил императорскому двору о победе.
      К тому времени оставшиеся в живых предводители повстанцев Чжао Хун, Хань Чжун и Сунь Чжун успели собрать несколько десятков тысяч человек и, объявив себя мстителями за Чжан Цзяо, вновь вступили в борьбу. Тогда Чжу Цзунь получил императорское повеление двинуть против восставших свои победоносные войска.
      Желтые укрепились у Юаньчэна, где на них и напал Чжу Цзунь. Лю Бэю с братьями он приказал пробиваться в город с юго-западной стороны. Когда Хань Чжун со своими лучшими войсками бросился туда отбивать нападение, сам Чжу Цзунь с двумя тысячами закованных в броню всадников подступил к городу с северо-восточной стороны. Повстанцы, боясь потерять Юаньчэн, оттянули часть войск с юго-запада. Тогда Лю Бэй снова завязал ожесточенный бой. Желтые потерпели поражение и укрылись за городскими стенами, а Чжу Цзунь окружил город. Осажденные страдали от голода, и Хань Чжун через гонца известил Чжу Цзуня, что согласен сдаться. Однако тот ответил отказом.
      -- В старину, когда Гао-цзу завоевывал Поднебесную, он считал возможным призывать к покорности, -- заметил Лю Бэй. -- Почему же вы отвергаете предложение Хань Чжуна?
      -- Времена не те, -- возразил Чжу Цзунь. -- В ту пору, при династиях Цинь и Хань, в Поднебесной не было порядка, народ не имел правителя, и Гао-цзу принимал и награждал покорившихся, чтобы привлечь их на свою сторону. Ныне же государство едино и только Желтые задумали бунтовать. Принять сейчас их покорность, значит поощрять к бунту других.
      -- Все это, конечно, верно, -- согласился Лю Бэй, -- но ведь повстанцы окружены железным кольцом и, не имея возможности сдаться, будут биться насмерть. Когда тысячи людей объединены единым стремлением, им противостоять невозможно. Не лучше ли было бы оставить им путь для бегства. Тогда, не желая принимать бой, они побегут из города, и мы захватим их в плен.
      Чжу Цзунь послушался совета Лю Бэя и, отведя свои войска с востока и юга, ударил на город только с северо-запада. Как и предвидел Лю Бэй, Хань Чжун вместе с повстанцами оставил город и бежал. Чжу Цзунь с Лю Бэем и его братьями настигли противника и расправились с ним: Хань Чжун был убит в бою, а остальные повстанцы рассеялись. Однако на победителей неожиданно обрушились подоспевшие отряды Чжао Хуна и Сунь Чжуна. Чжу Цзунь вынужден был отступить, и Чжао Хун, воспользовавшись этим, снова овладел Юаньчэном.
      Чжу Цзунь расположился в десяти ли от города и начал готовиться к новому нападению. Он заметил, что с востока приближается отряд войск. Во главе этого отряда ехал воин с большим лбом и открытым лицом, широкий в плечах и тонкий в поясе. Звали его Сунь Цзянь, и был он потомком знаменитого Сунь-цзы. Еще семнадцатилетним юношей пришлось ему вместе с отцом быть на реке Цяньтан. Там он увидел около десятка речных разбойников, деливших на берегу добычу, и сказал отцу:
      -- Батюшка, этих разбойников можно изловить!
      И, выхватив меч, он бросился на берег с воинственным криком, будто созывая своих людей. Разбойники с перепугу бросили награбленное и ударились в бегство. Сунь Цзянь погнался за ними и убил одного из них. Этим он прославился на весь округ и получил звание сяо-вэй. А когда Сюй Чан из Хуэйцзи поднял мятеж и, провозгласив себя императором под именем Ян-мин, собрал под свои знамена несколько десятков тысяч человек, Сунь Цзянь и правитель округа возглавили тысячу храбрецов и в союзе с другими округами и областями разгромили мятежников и убили самого Сюй Чана и его сына. За этот подвиг Сунь Цзянь был назначен начальником трех уездов. Ныне же, когда началось восстание Желтых, Сунь Цзянь собрал деревенских молодцов, мелких торговцев и около двух тысяч отборных воинов из Хуайсы и выступил против повстанцев.
      Узнав Сунь Цзяня, Чжу Цзунь обрадовался и предложил ему участвовать в нападении на город.
      Под ударами объединенных сил Чжу Цзуня и Сунь Цзяня повстанцы понесли тяжелые потери: многие были убиты, а пленных невозможно было сосчитать. Так в нескольких десятках областей был водворен мир.
      Чжу Цзунь возвратился в столицу. Ему пожаловали звание начальника конницы и колесниц и назначили правителем Хэнани. Он представил также доклад о подвигах Сунь Цзяня и Лю Бэя. Сунь Цзянь при поддержке друзей быстро получил назначение и отбыл к месту службы. А Лю Бэю пришлось ждать долго, и все понапрасну. Братья загрустили.
      Прогуливаясь однажды по улице, Лю Бэй повстречал ехавшего в коляске придворного чиновника Чжан Цзюня и рассказал ему о себе. Взволнованный Чжан Цзюнь отправился во дворец и доложил императору:
      -- Желтые восстали потому, что десять ваших придворных евнухов торгуют должностями и титулами. Близкие им люди получают высокие должности, а недовольных они предают казни. Это они виною тому, что в Поднебесной пошла смута! Казните евнухов, выставьте их головы в южном предместье, возвестите об этом повсюду, щедро наградите тех, кто имеет заслуги, и только тогда в Поднебесной наступит спокойствие!..
      -- Чжан Цзюнь обманывает вас, государь, -- уверяли евнухи.
      Император велел увести Чжан Цзюня, а евнухи стали совещаться между собой:
      -- Должно быть, негодует кто-либо из тех, кто в войне с Желтыми совершил подвиг, но не получил награды!
      Евнухи приказали составить списки людей с малоизвестными фамилиями для назначения их на должности. В числе прочих оказался и Лю Бэй, который получил должность начальника уезда Аньси. Он без промедления отправился туда, предварительно распустив своих воинов по домам и взяв с собой лишь Гуань Юя, Чжан Фэя да еще человек двадцать наиболее близких ему.
      Вступив в должность, Лю Бэй ввел такие порядки, что спустя месяц в его уезде не стало преступлений. Братья ели и пили за одним столом, спали на одном ложе; когда же Лю Бэй принимал гостей, Гуань Юй и Чжан Фэй стояли рядом, прислуживая ему.
      Но вскоре императорский двор возвестил о разжаловании всех, кто получил гражданские должности за военные заслуги. Эта участь угрожала и Лю Бэю. Как раз в это время в уезд прибыл ду-ю, совершавший поездку по подведомственной ему области. Лю Бэй вышел ему навстречу и принял его с надлежащими церемониями. Но ду-ю высказал Лю Бэю пренебрежение и только слегка махнул плетью в ответ на приветствие. Это вывело из себя Гуань Юя и Чжан Фэя.
      Расположившись на подворье, ду-ю уселся на возвышении в зале, а Лю Бэй остался стоять у ступеней. После продолжительного молчания ду-ю спросил:
      -- Начальник уезда Лю Бэй, кто ты родом?
      -- Я потомок Чжуншаньского вана, -- ответил Лю Бэй. -- Со времени разгрома Желтых в Чжоцзюне я участвовал в тридцати больших и малых битвах и за свои заслуги получил должность.
      -- Ты лжешь! -- закричал ду-ю. -- Ты не родственник императора, и заслуг у тебя никаких нет! У меня есть приказ разжаловать таких самозванцев!
      Лю Бэй пробормотал что-то в ответ и удалился, решив посоветоваться со своими братьями.
      -- Просто он хочет получить взятку, -- сказали братья, -- и тогда все высокомерие с него слетит.
      -- Я народ не обираю, -- возразил Лю Бэй, -- и я не дам ему взятки!
      На другой день ду-ю вызвал к себе чиновников и велел писать жалобу, что якобы начальник уезда притесняет народ. Лю Бэй несколько раз пытался проникнуть к ду-ю, но стража у ворот не впускала его.
      Тем временем, осушив с горя не один кубок вина, Чжан Фэй верхом проезжал мимо подворья. У ворот стояла толпа плачущих стариков.
      -- Что случилось? -- спросил Чжан Фэй.
      -- Ду-ю вынуждает чиновников оклеветать Лю Бэя, и мы пришли за него вступиться, -- отвечали старики. -- Да вот стражники не только не впускают нас, но еще и бьют.
      Глаза Чжан Фэя загорелись гневом. Он спрыгнул с коня и бросился к воротам. Стража пыталась его задержать, но он растолкал всех и ворвался в зал. Ду-ю восседал на возвышении, а связанные чиновники валялись на полу.
      -- Разбойник! Притеснитель народа! -- закричал Чжан Фэй. -- Ты узнаёшь меня?
      Не успел ду-ю открыть рта, как Чжан Фэй схватил его за волосы, вышвырнул из зала и тут же перед домом привязал к коновязи. Затем Чжан Фэй сломал ивовый прут и принялся хлестать ду-ю пониже спины. Хлестал он его до тех пор, пока прут не разлетелся на мелкие куски.
      Встревоженный поднявшимся шумом, Лю Бэй вышел узнать, что случилось. Увидев Чжан Фэя, расправляющегося с ду-ю, он испуганно спросил, в чем дело.
      -- Что же это будет, если не убивать таких вот злодеев, издевающихся над народом! -- воскликнул Чжан Фэй.
      -- Уважаемый Лю Бэй, спасите мне жизнь! -- жалобно взмолился ду-ю.
      Лю Бэй был человеком по природе мягким и приказал Чжан Фэю остановиться. Тут как раз подошел и Гуань Юй и обратился к Лю Бэю с такими словами:
      -- Брат мой, за многие свои подвиги вы получили лишь должность уездного начальника, а теперь еще вас смеет оскорблять какой-то негодяй ду-ю. Думается мне, что не место фениксу вить гнездо в зарослях терновника! Убейте лучше этого ду-ю, оставьте должность и возвращайтесь в родную деревню. Там мы придумаем что-либо достойное вас.
      Лю Бэй повесил на шею ду-ю свой пояс с печатью и пригрозил:
      -- Помни, если я услышу, что ты притесняешь народ, я сам тебя убью. На этот раз я прощаю тебя. Вот возьми мой пояс с печатью -- я ухожу отсюда.
      Ду-ю уехал и пожаловался правителю округа Динчжоу. Тот послал донесение в уголовный приказ, и оттуда отправили людей на розыски Лю Бэя и его братьев. Но те были уже в Дайчжоу, у Лю Хуэя, который знал, что Лю Бэй родственник императорской семьи, и укрыл его у себя, ни о чем не спрашивая.
      Полностью захватив власть в свои руки, десять придворных евнухов не хотели больше никого признавать. Любого, кто осмеливался им противиться, они казнили. Требуя денег с каждого военачальника, принимавшего участие в битвах с Желтыми, они лишали должностей всех, кто уклонялся от этой дани. Хуанфу Сун и Чжу Цзунь отказались делать подношения евнухам, и тогда евнух Чжао Чжун составил на них донос, по которому их отстранили от службы. Император назначил Чжао Чжуна начальником конницы и колесниц, а Чжан Жану и другим евнухам пожаловал титулы хоу. Самовластие евнухов росло, народ роптал.
      В это время в Чанша поднял восстание некий Цюй Син; в Юйяне восстали Чжан Цзюй и Чжан Чунь. Цюй Син провозгласил себя Сыном неба, а Чжан Чунь -полководцем.
      На имя императора, как снег, сыпались жалобы. Но евнухи их припрятывали. Однажды, когда император пировал с евнухами в саду, перед ним предстал сильно опечаленный тай-фу Лю Тао.
      -- Поднебесная в опасности, -- с горечью промолвил он, -- а вы, государь, с утра до вечера пируете с дворцовыми евнухами.
      -- В стране царит спокойствие, где ты видишь опасность? -- спросил император.
      -- Повсюду поднимаются восстания, мятежники захватывают города и уезды, -отвечал Лю Тао. -- И все эти бедствия происходят из-за ваших придворных евнухов. Все честные люди оставили службу при дворе. Нас ждет несчастье!
      Евнухи, обнажив головы, упали перед императором на колени и взмолились:
      -- Если мы вам неугодны, государь, то и жить нам незачем. Мы молим о пощаде, отпустите нас по домам, и мы своим имуществом оплатим военные расходы.
      Тут евнухи залились слезами.
      -- У тебя ведь тоже есть слуги, почему же ты ненавидишь моих? -- закричал император на Лю Тао и велел страже схватить и обезглавить его.
      -- Смерть меня не страшит! -- воскликнул Лю Тао. -- Я скорблю о судьбе Ханьской династии, четыреста лет правившей Поднебесной.
      Стража вывела Лю Тао, чтобы исполнить повеление, но по пути один из сановников остановил их:
      -- Не трогайте его! Подождите, пока я поговорю с Сыном неба.
      Это был сы-ту Чжэнь Дань. Он вошел во дворец и обратился к императору с просьбой объяснить, за какое преступление собираются казнить Лю Тао.
      -- Он поносил наших верных слуг и оскорбил нас лично, -- заявил император.
      -- Государь, народ Поднебесной готов съесть евнухов живьем, а вы их почитаете, словно это ваши родители! -- воскликнул Чжэнь Дань. -- За какие заслуги пожаловали вы им титулы хоу? Или вы забыли, что Фын Сюй был в связи с Желтыми и хотел устроить смуту во дворце? Если вы не разберетесь во всем этом, государь, вашему высочайшему роду грозит гибель!
      -- Никем не доказано, что Фын Сюй затевал смуту, -- возразил император. -Да разве среди евнухов нет людей верных мне?
      Чжэнь Дань пал ниц перед ступенями трона, но обличений своих не прекратил. Разгневанный император велел вывести его из дворца и бросить в тюрьму вместе с Лю Тао. В ту же ночь обоих узников убили. Так евнухи отомстили Чжэнь Даню.
      Императорским указом Сунь Цзянь был назначен правителем области Чанша с повелением уничтожить Цюй Сина. Не прошло и двух месяцев, как прибыло донесение о водворении мира в Цзянся. За это Сунь Цзянь получил титул Учэнского хоу.
      Лю Юй, назначенный на должность правителя округа Ючжоу, выступил против мятежников Чжан Цзюя и Чжан Чуня. Правитель округа Дайчжоу -- Лю Хуэй в своем письме расхваливал ему Лю Бэя. Лю Юй назначил Лю Бэя своим военачальником и послал его на усмирение мятежа. В несколько дней Лю Бэю удалось сломить дух сопротивления восставших и вызвать раздоры в их стане. Один из восставших убил Чжан Чуня и выдал его отрубленную голову. После этого остальные повстанцы сдались, Чжан Цзюй повесился, и в Юйяне водворилось спокойствие.
      Лю Юй и Гунсунь Цзань отправили донесение двору о великих подвигах Лю Бэя. Лю Бэй получил прощение за избиение ду-ю и был назначен правителем богатого уезда Пинъюань.
      В четвертом месяце шестого года периода Чжун-пин [189 г.] император Лин-ди тяжело заболел и повелел вызвать к себе полководца Хэ Цзиня.
      Хэ Цзинь происходил из семьи простого мясника, но его младшая сестра была взята во дворец наложницей и родила императору сына Бяня, вследствие чего она стала императрицей, а Хэ Цзинь приобрел большую силу.
      У императора был еще один сын по имени Се от горячо любимой им красавицы Ван. Императрица Хэ из ревности отравила красавицу Ван, и сын императора Се воспитывался во дворце вдовствующей императрицы Дун, матери императора Лин-ди. Императрица Дун была женой Дутинского хоу Лю Чжана. Но император Хуань-ди, правивший в то время, не имел детей и усыновил сына Дутинского хоу, который впоследствии стал императором под именем Лин-ди. Унаследовав власть, Лин-ди взял мать во дворец и дал ей титул тай-хоу -- вдовствующей императрицы.
      Вдовствующая императрица Дун настаивала, чтобы Лин-ди сделал своим наследником сына Се, и император, любивший Се, был склонен к этому. Когда император заболел, евнух Цзянь Ши сказал ему:
      -- Если вы хотите сделать наследником престола Се, сначала убейте Хэ Цзиня, чтобы предотвратить бедственные последствия.
      Император повелел вызвать Хэ Цзиня во дворец, но по дороге Хэ Цзиня предупредили:
      -- Не являйтесь во дворец -- Цзянь Ши хочет вас убить.
      Хэ Цзинь, сильно испугавшись, поспешил домой и созвал сановников, чтобы посоветоваться, как избавиться от евнухов.
      -- Влияние евнухов началось еще во время императоров Чун-ди и Чжи-ди, -сказал один из присутствующих, -- и, как сорная трава, опутало весь императорский двор. Возможно ли уничтожить это зло? Если мы не сумеем сохранить тайну, наши семьи погибнут. Обдумайте все хорошенько.
      Хэ Цзинь посмотрел на говорившего -- это был сяо-вэй Цао Цао.
      -- Ты сам из мелкого рода, что ты смыслишь в великих государственных делах? -- прикрикнул на него Хэ Цзинь.
      В эту минуту доложили, что император почил, но евнухи решили не объявлять о его смерти и призывают во дворец дядю императора Хэ Цзиня. В подложном завещании они назвали наследником престола сына императора Се. Вслед за этим известием прибыл приказ Хэ Цзиню явиться во дворец.
      -- Сейчас прежде всего необходимо возвести на престол нового императора, а потом заняться злодеями, -- сказал Цао Цао.
      -- У кого хватит смелости пойти со мной на такое дело? -- спросил Хэ Цзинь.
      -- Дайте мне пять тысяч отборных воинов, мы ворвемся во дворец, возведем на престол нового государя, перебьем евнухов и установим порядок в Поднебесной! -- тотчас же отозвался Юань Шао, находившийся среди присутствующих.
      Юань Шао был сыном сы-ту Юань Фына и состоял в должности придворного сы-ли. Хэ Цзинь с радостью отобрал для него пять тысяч воинов из императорской охраны. Юань Шао облачился в доспехи. Хэ Цзинь, сопровождаемый сановниками, явился в зал дворца и тут же перед гробом Лин-ди посадил на трон наследника Бяня. После окончания церемонии все сановники почтительно поклонились новому императору. В эту минуту вошел Юань Шао, чтобы арестовать евнуха Цзянь Ши, но тот успел выскочить в дворцовый сад и спрятаться в цветах. Все же он был найден и убит там евнухом Го Шэном. Все войска, находившиеся под командованием Цзянь Ши, сдались.
      -- Сейчас самый удобный момент перебить всех евнухов, -- сказал Юань Шао, обращаясь к Хэ Цзиню.
      Чжан Жан слышал это и поспешил с жалобами к императрице Хэ.
      -- Хэ Цзиня хотел убить Цзянь Ши, а мы тут ни при чем, -- уверял он императрицу. -- Теперь он, слушая наветы Юань Шао, собирается перебить нас всех. Пожалейте нас, матушка!
      -- Не бойтесь, я защищу вас, -- успокоила Чжан Жана императрица.
      Она послала за своим братом и, когда тот пришел, тайком сказала ему:
      -- Мы с тобой люди низкого происхождения, и если бы не Чжан Жан, как бы мы приобрели богатство и знатность? Цзянь Ши погиб из-за своей жестокости, и поделом ему! Но зачем слушаться чьих-то наговоров и убивать всех евнухов?
      Выслушав императрицу, Хэ Цзинь созвал чиновников и объявил им:
      -- Цзянь Ши замышлял меня убить -- уничтожьте весь его род, остальных евнухов оставьте.
      -- Если не вырвать эту сорную траву с корнем, мы сами погибнем, -- возразил Юань Шао.
      -- Я уже объявил свое решение и больше не хочу ничего слушать, -- оборвал его Хэ Цзинь, и чиновники разошлись.
      Через несколько дней императрица Хэ назначила Хэ Цзиня на должность шан-шу, другие его приверженцы тоже получили высокие посты. Тогда вдовствующая императрица Дун пригласила Чжан Жана и других евнухов к себе во дворец на совет.
      -- Я первая возвысила сестру Хэ Цзиня, -- сказала она. -- Теперь сын ее на троне, все сановники ее поддерживают, и влияние ее возросло очень сильно. Как же быть нам?
      -- Матушка, вы можете управлять государственными делами негласно, -- сказал Чжан Жан. -- Дайте сыну императора Се титул вана, назначьте своего брата Дун Чжуна на высокую военную должность, наконец используйте нас, и тогда можно будет вершить великие дела!
      На следующий день вдовствующая императрица Дун созвала двор и объявила сына императора Се ваном Чэнь-лю, а Дун Чжуну присвоила звание бяо-ци-цзян-цзюнь. Чжан Жан и другие евнухи снова взяли бразды правления в свои руки.
      Императрица Хэ пришла в волнение. Она устроила пир в своем дворце и пригласила вдовствующую императрицу Дун. В разгар пира императрица Хэ встала, подняла кубок и сказала:
      -- Мы женщины, и вмешиваться в государственные дела нам не следует. Ведь в старину, когда императрица Люй-хоу взяла слишком большую власть, весь ее род, более тысячи человек, был уничтожен. Нам, женщинам, следует жить в своих покоях, а великие дела предоставить государственным мужам -- так будет лучше для Поднебесной. Полагаю, что вы поступите именно таким образом.
      -- Это ты из ревности отравила красавицу Ван, а теперь с помощью брата посадила на престол сына! -- в гневе воскликнула императрица Дун. -- Не слишком заносись, ведь стоит мне только приказать своему брату Дун Чжуну, и голова твоего брата слетит с плеч!
      -- Зачем гневаться? -- сдерживая злобу, произнесла императрица Хэ. -Я пытаюсь уговорить вас добром...
      -- Что вы вообще смыслите! Вы, невежественные мясники! -- язвительно бросила императрица Дун.
      Ссора разгоралась. Чжан Жану и другим евнухам едва удалось уговорить женщин разойтись по своим покоям.
      Ночью императрица Хэ вызвала к себе своего брата Хэ Цзиня и рассказала ему о случившемся. Хэ Цзинь тотчас же пригласил на совет трех гунов, а наутро были созваны все придворные, и чиновник возвестил, что императрица Дун, будучи всего лишь побочной женой князя зависимого удела, не имеет права проживать в императорском дворце -- ее место в Хэцзяне, и она должна покинуть столицу еще до заката солнца. Тут же была назначена свита для сопровождения императрицы Дун. Тем временем дворцовая стража окружила дом Дун Чжуна и потребовала у него государственные регалии -- пояс с печатью. Попав в ловушку, Дун Чжун перерезал себе горло. Домашние его подняли было вопли, но их быстро заставили замолчать.
      Прослышав об изгнании императрицы Дун, евнухи Чжан Жан и Дуань Гуй бросились с дарами золота и жемчуга к младшему брату Хэ Цзиня -- Хэ Мяо и его матери и стали молить их заступиться за них перед императрицей Хэ. Так евнухам снова улыбнулось счастье.
      Месяц спустя тайно подосланный Хэ Цзинем человек отравил императрицу Дун в ее поместье в Хэцзяне. Останки ее перевезли в столицу, чтобы похоронить на императорском кладбище. Хэ Цзинь на похоронах не присутствовал, сославшись на болезнь. Юань Шао пришел повидаться с Хэ Цзинем и сказал ему так:
      -- Чжан Жан и Дуань Гуй распространяют слухи, что вы отравили императрицу Дун и хотите занять трон. Если вы не воспользуетесь этим предлогом, чтобы перебить евнухов, нас ждут великие беды. В свое время попытка Доу У покончить с дворцовыми евнухами не удалась потому, что он не сумел сохранить в тайне свои замыслы. Вы и братья ваши -- люди храбрые и умные, стоит вам только приложить усилия, как все окажется в ваших руках. Небо посылает вам удобный случай, не теряйте его!
      -- Погодите, дайте мне подумать, -- сказал Хэ Цзинь.
      Об этом разговоре слуги доложили Чжан Жану. Евнухи опять поднесли богатые дары Хэ Мяо, тогда он отправился к императрице Хэ и заявил ей, что Хэ Цзинь, являясь главной опорой нового императора, очень жесток и помышляет только об убийствах. Вот и сейчас он безо всякой причины хочет перебить придворных евнухов.
      -- Это может привести только к смуте! -- закончил Хэ Мяо.
      Императрица вняла его словам и, когда пришел Хэ Цзинь, чтобы сообщить ей о своем намерении, сказала ему так:
      -- Евнухи давно управляют делами ханьского двора, и если убить старых слуг сразу же после того, как император покинул сей мир, это будет воспринято как неуважение к памяти усопшего.
      Хэ Цзинь не нашел, что возразить, и, вернувшись к Юань Шао, сказал ему:
      -- Императрица не соглашается, что же нам делать?
      -- Созовите в столицу доблестных полководцев с их войсками и перебейте евнухов, -- предложил Юань Шао. -- Неважно, что императрица не дала своего согласия.
      -- Это прекрасный план! -- воскликнул Хэ Цзинь. Он не стал медлить и тут же заготовил указ о том, чтобы со всех городов полководцы шли в столицу.
      -- Не делайте этого! -- запротестовал чжу-бо Чэнь Линь. -- Пословица недаром гласит: "Ловить ласточек с закрытыми глазами -- обманывать самого себя". Если уж в таком пустячном деле вы не можете добиться своими силами желаемого, тогда как же вы будете поступать в важнейших государственных делах? Действуя от имени Сына неба и имея в своем распоряжении войско, вы и так можете делать все, что пожелаете. Но собирать все войска, чтобы убить нескольких евнухов, это все равно что разжигать печь, для того чтобы сжечь один волосок! Действуйте быстро, бейте без промаха -- тогда ни небо, ни люди не станут вам противиться. Когда же вы созовете в столицу полководцев и они соберутся... У каждого из этих героев есть свои собственные устремления... Положение у вас будет не лучше, чем если бы вы приставили копье острием к своей груди, а древко его отдали в руки врага! Успеха безусловно не будет, но смуты пойдут.
      -- Это мнение труса! -- с насмешкой заметил Хэ Цзинь.
      При этом человек, стоявший рядом, хлопнул в ладоши и громко засмеялся:
      -- Чего тут долго решать! Ведь сделать это так же легко, как махнуть рукой.
      Хэ Цзинь обернулся. Это сказал не кто иной, как Цао Цао. Вот уж действительно:
      Хочешь рассеять смуту на самой ее заре -
      Слушай благие советы мудрых людей при дворе.
      О том, что еще сказал Цао Цао, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ
      в которой повествуется о том, как Дун Чжо погубил Дин Юаня, и о том, как Ли Су подкупил Люй Бу
      В тот же день Цао Цао сказал Хэ Цзиню:
      -- В несчастьях теперь, как и прежде, повинны евнухи. Государю не следовало бы наделять их властью и оказывать им милости, ибо это толкает их на злые умыслы. Если уничтожать зло, так уничтожать с корнем! Для этого достаточно одного тюремного смотрителя. К чему призывать войска со стороны? Если вы задумали убить всех евнухов, то дело это раскроется и, как мне кажется, провалится.
      -- Так, может быть, у вас есть свои соображения? -- сердито спросил Хэ Цзинь.
      -- Это вы, Хэ Цзинь, творите смуту в Поднебесной! -- резко ответил ему Цао Цао.
      Хэ Цзинь все же тайно разослал гонцов с секретным приказом во все города.
      Приказ явиться в столицу пришелся на руку цы-ши округа Силян -- Дун Чжо. Когда-то за свою неудачную попытку разбить Желтых Дун Чжо должен был понести наказание, но, подкупив клику придворных евнухов, он вновь обрел расположение двора и был назначен на большую должность, наделен широкими правами и получил в подчинение двухсоттысячное войско округа Сичжоу. Тем не менее у него иногда прорывались далеко не верноподданнические чувства. Получив приказ, Дун Чжо тотчас же поднял войска и вместе с Ли Цзюэ, Го Сы, Чжан Цзи и Фань Чоу двинулся в Лоян, оставив своего зятя Ню Фу охранять Западную Шэньси. Однако советник Ли Жу предупредил его:
      -- В приказе, нами полученном, много неясного. Почему бы вам не послать вперед гонца с письмом? Если вы про себя назовете вещи своими именами, а на словах выразите покорность, то можете задумывать великое дело!
      Дун Чжо так и поступил. В отправленном им Хэ Цзиню письме говорилось:
      "Мне довелось слышать, что причиной непрекращающихся смут в Поднебесной является клика дворцовых евнухов во главе с Чжан Жаном, которая вызывающе держит себя по отношению к императорской власти. Чтобы прекратить кипение котла, как известно, лучше всего разбросать горящий под ним хворост. Хоть и бывает больно, когда вскрывают нарыв, но все же это лучше, чем принять яд в пище. Я осмелюсь выполнить ваш приказ о вступлении с войском в Лоян лишь в том случае, если вам удастся испросить у Сына неба позволения устранить Чжан Жана и его приспешников. Это будет великим счастьем для династии, это будет великим счастьем для Поднебесной!"
      Прочитав послание, Хэ Цзинь показал его сановникам.
      -- Дун Чжо -- лютый волк, -- заявил ши-юй-ши Чжэн Тай. -- Только впустите его в столицу, и он пожрет всех!
      -- Ты слишком мнителен и недостоин вершить великие дела, -- возразил ему Хэ Цзинь.
      -- Мне хорошо известно, что за человек Дун Чжо, -- поддержал Чжэн Тая Лу Чжи. -- У этого невинного с виду ягненка волчье сердце! Едва он вступит в столицу, как сразу же пойдет смута. Лучше запретите ему являться сюда!
      Хэ Цзинь не послушался советов; тогда Чжэн Тай и Лу Чжи покинули свои посты. Вслед за ними ушло более половины всех придворных сановников. Лишь тогда Хэ Цзинь послал гонцов в Миньчи навстречу Дун Чжо. Тут-то и выяснилось, что Дун Чжо с войсками вовсе никуда и не двигался!
      Евнухи же, узнав о том, что в столицу стягиваются войска, поговаривали между собой:
      -- Это все козни Хэ Цзиня. Если мы не начнем действовать первыми -- сами погибнем.
      Они устроили засаду, спрятав своих головорезов у ворот дворца, ведущих в зал Вечного блаженства, а сами отправились к императрице Хэ.
      -- Ваш брат разослал подложный приказ, призывая войска в столицу, -заявили они. -- Умоляем вас, матушка, пожалейте и спасите нас!
      -- А вы бы сами пошли к нему с повинной, -- произнесла императрица.
      -- Он изрубит нас в куски, как только мы покажемся ему на глаза! -воскликнул Чжан Жан. -- Лучше вы, матушка, позовите его и прикажите уняться. Если он не послушается, мы просим одного -- умереть на ваших глазах!
      Императрица повелела позвать Хэ Цзиня, но когда тот собрался во дворец, начальник императорской канцелярии Чэнь Линь остановил его:
      -- Государыня призывает вас к себе по наущению евнухов. Не ходите! Если пойдете -- случится беда!
      -- Меня зовет императрица, -- возразил Хэ Цзинь, -- какая может быть беда!
      -- Заговор уже раскрыт. Зачем вы сами идете во дворец? -- спросил Юань Шао.
      -- Надо сначала вызвать оттуда евнухов, а потом можно пойти, -- добавил Цао Цао.
      -- Это уж совсем по-детски! -- насмешливо заметил Хэ Цзинь. -- Я держу в руках всю Поднебесную! Что осмелятся сделать со мной евнухи?
      -- Если вы твердо решили идти, то мы на всякий случай возьмем с собой латников, -- сказал Юань Шао.
      По его приказу отряд из пятисот воинов под командой одетого в панцырь Юань Шу, брата Юань Шао, остановился у первых ворот дворца, а Юань Шао и Цао Цао, вооруженные мечами, сопровождали Хэ Цзиня. У входа в зал Вечного блаженства его встретили евнухи, которые заявили от имени императрицы:
      -- Государыня вызывает великого полководца одного, остальных впускать не велено.
      Юань Шао и Цао Цао в числе прочих остались за дверями зала, а Хэ Цзинь с гордым видом прошествовал дальше. У дверей, ведущих в дворцовые покои, навстречу ему вышли Чжан Жан, Дуань Гуй и другие евнухи; они сомкнулись вокруг него кольцом. Хэ Цзинь струсил не на шутку.
      -- За какое преступление отравлена императрица Дун? -- угрожающе спросил его Чжан Жан. -- Кто притворился больным во время похорон и не оказал ей почестей? Тебя, торговца, человека низкого происхождения, мы представили Сыну неба, только лишь поэтому ты достиг славы и почета! Ты же не пожелал отплатить нам добром, а, напротив, замышляешь зло! Ты обвиняешь нас в грязных проделках, но чист ли ты сам?
      Хэ Цзинь заметался в поисках выхода, но ворота были крепко заперты. В эту минуту из засады выскочили вооруженные люди, бросились на Хэ Цзиня и разрубили его надвое. Об этом событии потомки сложили стихи:
      Судьба династии Хань готова вот-вот оборваться.
      Трех гунов Хэ Цзинь заменил, но думал ли он о конце?
      Советами преданных слуг и верных друзей пренебрег он -
      И смерти лихой от меча не избежал во дворце.
      Так Чжан Жан и другие евнухи расправились с Хэ Цзинем.
      Волнуясь в ожидании Хэ Цзиня, Юань Шао время от времени взывал у ворот:
      -- Великий полководец, пора ехать!
      В ответ Чжан Жан перебросил ему через стену отрубленную голову Хэ Цзиня и заявил:
      -- Хэ Цзинь убит за свое вероломство. Всем его соучастникам объявляется прощение.
      -- На помощь, ко мне! Евнухи коварно убили опору государя! -- закричал Юань Шао. -- Перебьем эту разбойничью шайку!
      Один из военачальников Хэ Цзиня по имени У Куан поджег ворота. Воины отряда Юань Шу ворвались во дворец и стали избивать евнухов, не разбирая ни возраста, ни чинов. Юань Шао и Цао Цао бросились во внутреннюю часть дворца. Чжао Чжун, Чэн Куай, Ся Хуэй и Го Шэн укрылись от преследователей в садовой беседке, где и были зарублены. Языки пламени, вспыхнувшего во дворце, взметнулись к небу. Чжан Жан, Дуань Гуй, Цао Цзе и Хоу Лань, схватив императрицу Хэ с наследником и вана Чэнь-лю, бежали во Внутренние покой, а оттуда в северный дворец. Тут их перехватил Лу Чжи. Он еще не успел покинуть столицу и, как только узнал о перевороте, облачился в латы, взял копье и поспешил к воротам дворца. Увидев, что Дуань Гуй тащит за собой императрицу, Лу Чжи закричал во весь голос:
      -- Разбойник! Как ты смеешь похищать императрицу!
      Дуань Гуй обратился в бегство. Императрица выпрыгнула в окно. Лу Чжи кинулся к ней и помог укрыться в безопасном месте.
      У Куан, ворвавшись в один из внутренних залов дворца, увидел там Хэ Мяо с мечом в руке.
      -- И ты строил козни против своего брата! -- загремел У Куан. -- Погибни же вместе со всеми!
      -- Смерть злодею! -- кричали люди.
      Хэ Мяо попытался бежать, но был окружен и изрублен. Юань Шао приказал воинам рассыпаться и уничтожать всех, кто принадлежал к семьям дворцовых евнухов, убивать без разбора -- старых и малых. При этом по ошибке было перебито много безбородых людей, принятых за евнухов.
      Цао Цао помог потушить пожар во дворце, упросил императрицу принять на себя управление и послал погоню за Чжан Жаном, чтобы спасти малолетнего императора.
      А тем временем Чжан Жан и Дуань Гуй с императором и ваном Чэнь-лю, прорвавшись сквозь дым и огонь, бежали в Бэйманские горы. Ночью они слышали позади себя шум -- их настигала погоня. Впереди скакал чиновник по имени Минь Гун и кричал изо всех сил:
      -- Стойте, злодеи!
      Чжан Жан, видя, что положение безнадежно, бросился в реку, где и утонул. Император и ван Чэнь-лю, не понимая, что происходит, боялись откликнуться и спрятались в густом тростнике на берегу реки. Их искали повсюду, но не нашли. Они скрывались в своем убежище до четвертой стражи. Выпала роса. Промокшие и голодные, мальчики сидели и потихоньку плакали, боясь, как бы люди не обнаружили их по голосам.
      -- Здесь долго оставаться нельзя, -- сказал ван Чэнь-лю, -- надо искать дорогу.
      Связав одежду в узелок, они стали карабкаться вверх по берегу. Пробираясь в темноте сквозь колючий кустарник, они не могли различить дорогу и стали уже приходить в отчаяние, как вдруг сотни тысяч светлячков вспыхнули и закружились перед императором.
      -- Небо помогает нам, брат! -- воскликнул ван Чэнь-Лю.
      Мальчики пустились в путь, следуя за светлячками, и вскоре выбрались на дорогу. За ночь они так измучились, что валились с ног, и, заметив стог соломы возле какого-то дома, прилегли отдохнуть.
      Хозяину дома как раз в эту ночь приснилось, что два красных солнца опустились за его жильем. Встревоженный таким предзнаменованием, он оделся и вышел во двор. Его ослепило яркое сияние, подымавшееся к небу из-за стога соломы.
      -- Чьи вы дети? -- спросил хозяин, подойдя поближе и заметив мальчиков.
      Император был слишком напуган и молчал, а ван Чэнь-лю, указывая на него, произнес:
      -- Это наш император -- он бежал из-за смуты, поднятой евнухами. А я -- его брат, ван Чэнь-лю.
      Взволнованный хозяин, низко кланяясь, сказал:
      -- Я -- Цуй И, брат бывшего сы-ту Цуй Ле. Я возненавидел евнухов, когда узнал, что они продают должности, и поэтому скрываюсь здесь.
      Он ввел императора в дом, опустился перед ним на колени и предложил пищу и вино.
      В ту же ночь Минь Гун, преследовавший Дуань Гуя, догнал его и спросил, где Сын неба. Дуань Гуй отвечал, что потерял его на полдороге и ничего о нем не знает. Без дальнейших разговоров Минь Гун уложил евнуха на месте, повесил его отрубленную голову на шею своего коня, затем разослал людей во все стороны и сам тоже отправился на поиски.
      Так, едучи в одиночестве, он оказался возле дома Цуй И. Отвечая на расспросы хозяина, Минь Гун рассказал ему обо всем. Тогда Цуй И ввел его в дом, где находился император. Сын неба и подданный горько заплакали.
      -- Поднебесная ни одного дня не может оставаться без повелителя, -- сказал Минь Гун. -- Прошу вас, государь, возвратиться в столицу.
      У Цуй И была только одна тощая лошаденка, ее и оседлали для императора. Минь Гун с ваном Чэнь-лю сели на одного коня, и немедля все двинулись в путь. Не проехали они и трех ли, как их встретили сы-ту Ван Юнь и другие чиновники. Никто не мог удержать слез.
      Вперед был послан гонец с головой Дуань Гуя, чтобы выставить ее напоказ в столице. Императору и вану подали отличных коней. Так Сын неба возвращался в столицу.
      Но вскоре на пути всадников возник лес знамен, заслонивших солнце, тучи пыли закрыли небо -- навстречу двигался отряд войск. Сановники побледнели. Император тоже очень испугался. Юань Шао поспешил узнать, что это за люди. Из-под сени знамен выехал военачальник и зычным голосом спросил:
      -- Где Сын неба?
      Император в страхе молчал. Тут ван Чэнь-лю придержал коня и громко кликнул:
      -- Эй, пришельцы, кто вы такие?
      -- Дун Чжо -- цы-ши округа Силян, -- отвечал Дун Чжо.
      -- Ты явился грабить или охранять нас? -- спросил ван Чэнь-лю.
      -- Я прибыл охранять особу императора, -- сказал Дун Чжо.
      -- Если так, почему же ты не сходишь с коня? -- воскликнул ван Чэнь-лю. -Император здесь!
      Дун Чжо всполошился, проворно соскочил с коня и, поклонившись, стал у левой обочины дороги. Ван Чэнь-лю говорил с ним, не проявляя при этом ни малейшего волнения, и даже ни разу не запнулся. Это вызвало восхищение Дун Чжо. "Вот кто достоин занять место на троне!" -- подумал он.
      В тот же день император вступил во дворец, где встретился с императрицейматерью. Все были растроганы до слез. Но торжество встречи было омрачено одним обстоятельством -- исчезла императорская печать.
      Дун Чжо расположил войска за городскими стенами. Ежедневно в сопровождении вооруженной стражи он разъезжал по улицам города, наводя страх на горожан. Дун Чжо входил во дворец и выходил оттуда, не боясь никого. Это вызвало подозрения у цзюнь-сяо-вэя Бао Синя, который поделился ими с Юань Шао.
      -- Дун Чжо явно затевает что-то, -- сказал Бао Синь. -- Надо как можно скорее удалить его.
      -- Когда императорский двор устанавливается заново, нельзя действовать легкомысленно, -- возразил ему Юань Шао.
      Тогда Бао Синь высказал свои сомнения Ван Юню.
      -- Да, об этом следует подумать, -- ответил ему Ван Юнь.
      Бао Синь со своим отрядом отправился в Тайшань. Дун Чжо привлек на свою сторону войска Хэ Цзиня и его брата. Как-то в беседе с Ли Жу он открыл свои планы:
      -- А что, если бы я решился свергнуть императора и посадить на престол вана Чэнь-лю?
      -- Ныне императорский двор без правителя; если не воспользоваться этим моментом и упустить время, то положение изменится, -- сказал Ли Жу. -Завтра в саду Вэньмин соберем чиновников, объявим им о низложении императора и возведем на престол вана Чэнь-лю. Казним тех, кто не захочет повиноваться нам, и этим сразу же укрепим нашу власть.
      На другой день Дун Чжо созвал к себе на пир сановников. Все они дрожали перед ним, и никто не посмел отказаться. Когда все гости были в сборе, к воротам сада подъехал сам Дун Чжо. Он сошел с коня и, не снимая меча, занял свое место. Когда вино обошло несколько кругов, хозяин вдруг встал и подал знак прекратить музыку.
      -- Слушайте меня внимательно! -- раздался его голос. Присутствующие затаили дыхание.
      -- Сын неба -- это повелитель людей, -- начал Дун Чжо. -- Но если он не внушает к себе уважения, он недостоин наследовать власть своих предков. Тот, кто ныне находится на троне, хил и слаб, умом и ученостью уступает вану Чэнь-лю, который поистине достоин трона. А посему я хочу низложить нынешнего императора и возвести на престол вана Чэнь-лю. Что скажете вы, высокие сановники?
      Чиновники слушали, не осмеливаясь проронить ни звука. Но внезапно один из присутствующих оттолкнул столик и, встав перед Дун Чжо, крикнул:
      -- Недопустимо! Недопустимо! Кто ты такой, что осмеливаешься произносить подобные слова? Наш повелитель -- законный сын покойного императора! Он не сделал ничего дурного. Какое ты имеешь право вести такие безрассудные речи? Не иначе как ты собираешься присвоить власть!
      Дун Чжо посмотрел на него -- это был Дин Юань, цы-ши округа Цзинчжоу, и в сильном гневе крикнул:
      -- Кто со мной -- будут жить, кто против меня -- всех убью!
      Он тут же схватился за меч, чтобы зарубить Дин Юаня, но Ли Жу, заметив за спиной Дин Юаня его телохранителя, который, грозно сверкая глазами, с воинственным видом держал алебарду, поспешно сказал:
      -- Здесь не место для обсуждения государственных дел. Завтра в зале совета мы успеем потолковать обо всем.
      После того как Дин Юаня уговорили сесть на коня и уехать, Дун Чжо спросил сановников:
      -- Правильно я сказал или нет?
      -- Вы не правы, -- произнес Лу Чжи. -- В древности И Инь заточил Тай Цзя в Тунговом дворце, и причиной тому была непросвещенность правителя. Позже Хо Гуан объявил в храме предков о низложении князя Чан И за то, что за двадцать семь дней пребывания на троне он сотворил более трех тысяч зол. Нынешний император хоть и молод, но умен и гуманен. К тому же он не совершил ничего дурного. Вы -- провинциальный цы-ши, не имеющий ни опыта в государственных делах, ни великих талантов И Иня и Хо Гуана! По какому праву хотите вы низложить императора и возвести на престол другого? Вспомните слова великого мудреца: "Это можно позволить себе, если преследуешь цели И Иня; если же цель иная -- станешь узурпатором".
      Дун Чжо в ярости схватился за меч, но и-лан Пэн Бо удержал его.
      -- Шан-шу Лу Чжи -- надежда всего народа, -- произнес он. -- Если вы убьете его, боюсь, содрогнется вся Поднебесная.
      Дун Чжо остановился.
      -- О таких делах, как низложение и возведение на престол императора, говорить в пьяном виде нельзя, -- заметил сы-ту Ван Юнь. -- Обсудим это в другой день.
      Сановники разошлись. Дун Чжо, опираясь на меч, стоял у ворот сада, когда заметил всадника с алебардой, галопом скакавшего на коне вдоль садовой ограды.
      -- Что это за человек? -- спросил Дун Чжо у Ли Жу.
      -- Это Люй Бу, приемный сын Дин Юаня, -- ответил тот. -- Вам не следовало бы попадаться ему на глаза.
      Дун Чжо скрылся в саду.
      На другой день стало известно, что Дин Юань с войском подошел к городу. Дун Чжо вместе с Ли Жу повел свои войска ему навстречу, и когда обе армии выстроились друг против друга, Дун Чжо снова увидел Люй Бу. Голову его украшала великолепная шитая золотом шапка, а под панцырем был надет расшитый цветами боевой халат, подпоясанный поясом и драгоценной пряжкой в виде львиной головы. Подхлестнув коня, он появился перед строем вслед за Дин Юанем, который в сильном гневе кричал, обращаясь к Дун Чжо:
      -- К несчастью для государства, власть стала игрушкой в руках евнухов, что довело народ до бедственного положения. Но как смеешь ты, у которого нет никаких заслуг, вести сумасбродные речи о низложении и возведении на трон императора? Ты хочешь сеять смуту при дворе!
      Не успел Дун Чжо ответить, как Люй Бу, горя желанием сразиться, помчался прямо на него. Дун Чжо обратился в бегство. Под натиском войск Дин Юаня воины Дун Чжо отступили на тридцать ли и расположились лагерем. Дун Чжо созвал военачальников на совет.
      -- По-моему, Люй Бу необыкновенный человек, -- сказал он. -- Вот если бы мне удалось привлечь его на свою сторону, я был бы спокоен за Поднебесную!
      Тут к шатру приблизился какой-то человек и обнадежил его:
      -- Мы с Люй Бу земляки. Я знаю его: он храбр, но не умен, гонится за выгодой и забывает о долге. Мне кажется, я сумею уговорить его перейти к вам.
      Человек, сказавший так, был Ли Су, военачальник отряда Тигров(*1).
      -- Как же ты уговоришь его? -- поинтересовался Дун Чжо.
      -- Я слышал, что у вас есть замечательный конь по прозвищу Красный заяц, который в день пробегает тысячу ли. Подарите Люй Бу этого коня, и вы завоюете его сердце. А я постараюсь уговорить его. Ручаюсь, Люй Бу изменит Дин Юаню и перейдет на вашу сторону.
      -- Что вы думаете об этом? -- обратился Дун Чжо к Ли Жу.
      -- Если вы хотите завладеть Поднебесной, стоит ли жалеть одного коня? -ответил Ли Жу.
      Дун Чжо с радостью отдал коня, добавив еще тысячу лян золота, несколько десятков нитей жемчуга и яшмовый пояс. Ли Су отправился с дарами в лагерь Люй Бу. Когда стража остановила его, он сказал:
      -- Доложите начальнику, что к нему приехал земляк.
      Ли Су, представ перед Люй Бу, обратился к нему с такими словами:
      -- Надеюсь, что вы, дорогой брат, чувствуете себя хорошо с тех пор, как мы расстались?
      -- Мы уже давно не виделись, -- отвечая на поклон, сказал Люй Бу. -- Где вы теперь служите?
      -- Я -- чжун-лан-цзян в отряде Тигров, -- ответил Ли Су. -- Узнав о том, что вы ярый приверженец династии, я возликовал сердцем. У меня есть необыкновенный конь, который за день пробегает тысячу ли, скачет через реки и горы, словно по ровному месту. Зовут его -- Красный заяц. Я дарю его вам, мой дорогой брат, -- он будет подстать вашей доблести.
      Люй Бу пожелал взглянуть на такое чудо. Конь и в самом деле был великолепен. Весь красный, как пылающие угли, длиной от головы до хвоста в один чжан, высотой -- от копыт до гривы в восемь чи. Его могучее ржанье достигало, казалось, до самых небес и проникало до дна моря.
      Потомки сложили стихи, восхваляющие этого коня:
      Он огненно-красным драконом, слетевшим с заоблачной выси,
      Летит, обрывая поводья и губы кровавя уздой.
      Он тысячи ли пролетает, взбираясь на горные кручи,
      Преодолевая потоки, туман рассекая седой.
      Этот конь привел Люй Бу в восторг.
      -- Как мне отблагодарить тебя, дорогой брат, за твой подарок? -- спрашивал он Ли Су.
      -- Я пришел к тебе движимый чувством преданности, -- отвечал тот. -- Мне не надо никакой награды!
      По знаку Люй Бу подали вино, и они осушили кубки.
      -- Дорогой брат, -- заговорил Ли Су. -- Мы с вами видимся редко, но зато я часто встречаю вашего уважаемого батюшку.
      -- Что с вами, брат мой? Вы пьяны? -- удивился Люй Бу. -- Мой батюшка уже много лет назад покинул сей мир. Как же вы могли видеться с ним?
      -- Неправда! -- с хохотом возразил Ли Су. -- Я только сегодня беседовал с Дин Юанем!
      Люй Бу вздрогнул и мрачно произнес:
      -- Я нахожусь у Дин Юаня потому, что не могу найти ничего лучшего.
      -- Мой дорогой брат, -- воскликнул Ли Су, -- ваши таланты выше неба и глубже моря! Кто в Поднебесной не восхищается вашим славным именем? Вас ждут богатство и почести! А вы говорите, что вынуждены оставаться в подчинении у других!
      -- Жаль, что я не встретил более достойного покровителя! -- воскликнул Люй Бу.
      Ли Су, улыбаясь, сказал:
      -- Умная птица выбирает себе дерево, на котором вьет гнездо, а мудрый слуга избирает себе достойного господина. Благоприятный случай никогда не приходит слишком рано, раскаяние всегда приходит поздно.
      -- Вы, брат мой, служите при дворе, -- сказал Люй Бу. -- Кто, по-вашему, может считаться героем нашего века?
      -- По-моему, из всех сановников, которых я знаю, ни одному не сравниться с Дун Чжо, -- сказал Ли Су. -- Дун Чжо -- человек мудрый, вежливый и ученый. Он знает, когда надо награждать и когда наказывать. В конце концов он совершит великое дело!
      -- Хотел бы я служить ему, но не нахожу к этому пути, -- заметил Люй Бу.
      Тут Ли Су преподнес ему золото, жемчуг и яшмовый пояс.
      -- Что это значит? -- заволновался Люй Бу.
      -- Это значит, -- сказал Ли Су, приказав сначала отослать слуг, -- что Дун Чжо давно уважает вас за вашу доблесть и поручил мне преподнести вам эти дары. Красный заяц -- тоже его подарок.
      -- Чем же я могу отблагодарить его за столь глубокое расположение ко мне?
      -- Уж если такой бездарный человек, как я, мог стать военачальником отряда Тигров, так невозможно описать, какие почести ожидают вас!
      -- К сожалению, я не могу оказать ему такие услуги, чтобы удостоиться чести предстать перед ним, -- заметил Люй Бу.
      -- Есть одна услуга, которую вы можете ему легко оказать, -- подхватил Ли Су, -- но не знаю, согласитесь ли вы.
      -- Если бы я убил Дин Юаня и привел его войска на сторону Дун Чжо? -спросил Люй Бу.
      -- Если вы действительно сделаете это, то большей услуги и быть не может. Но действуйте без промедления.
      Условившись, что Люй Бу перейдет на их сторону завтра, Ли Су удалился.
      Ночью Люй Бу с мечом в руке явился в шатер Дин Юаня; тот сидел и читал при свете зажженного пучка сухой травы.
      -- По какому делу ты пришел ко мне, сын мой? -- спросил Дин Юань, заметив Люй Бу.
      -- Я уже вполне взрослый человек, -- грубо ответил Люй Бу. -- Неужели ты думаешь, что мне лестно называться твоим сыном?
      -- Почему такая перемена, сын мой? -- удивился Дин Юань.
      В ответ Люй Бу взмахнул мечом -- и голова Дин Юаня покатилась на землю. Затем Люй Бу созвал приближенных убитого и заявил:
      -- Дин Юань был жестоким человеком, и я убил его. Кто согласен служить мне, оставайтесь, остальные уходите.
      Более половины воинов разошлись.
      На следующий день Люй Бу с отрубленной головой Дин Юаня отправился к Ли Су, и тот представил его Дун Чжо. Дун Чжо на радостях приказал подать вина и, поклонившись Люй Бу, молвил:
      -- Ваш приход для меня -- все равно что живительная влага для засыхающих всходов!
      Люй Бу усадил Дун Чжо и, став на колени, сказал:
      -- Если вы не возражаете, то разрешите мне поклониться вам как названому отцу.
      Дун Чжо подарил Люй Бу золотые латы и парчовый халат, затем, отдав должное вину, они разошлись.
      С этих пор сила и власть Дун Чжо еще больше возросли. Он принял должность убитого Дин Юаня и пожаловал титулы многим своим родственникам, в том числе и Люй Бу.
      Ли Жу подбивал Дун Чжо поскорее осуществить план низложения императора. С этой целью Дун Чжо устроил во дворце пир, на который были приглашены все сановники. Люй Бу с тысячей латников охранял собравшихся. Пришел на пир и тай-фу Юань Вэй с чиновниками. Когда вино обошло несколько кругов, Дун Чжо поднялся и, опершись на меч, заговорил:
      -- Тот, кто ныне правит нами, -- неразумен и слаб и посему недостоин наследия предков. Следуя примеру И Иня и Хо Гуана, я решил отстранить его от управления, даровав ему титул вана Хуннун, а на престол возвести вана Чэнь-лю. Кто будет противиться мне -- казню!
      Перепуганные сановники не осмеливались противоречить, и лишь один Юань Шао смело выступил вперед и сказал:
      -- Нынешний император только что вступил на трон. Он ни в чем не повинен и не лишен добродетели. Ты же задумал свергнуть его и посадить на престол побочного сына покойного государя! Что это, как не мятеж?
      -- Поднебесная в моих руках! -- загремел Дун Чжо. -- Теперь управляю я. Кто дерзнет пойти против меня? Иль ты сомневаешься в остроте моего меча?
      -- Твой меч остер, но и мой не затупился! -- крикнул Юань Шао, обнажая свой меч.
      Оба стояли лицом к лицу на одной цыновке. Вот уж поистине говорится:
      За правду погиб Дин Юань, могучим героем прослыв,
      А что Юань Шао пожнет, в единоборство вступив?
      О дальнейшей судьбе Юань Шао вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как ван Чэнь-лю вступил на престол, и о том, как Цао Цао подарил меч Дун Чжо
      Итак, Дун Чжо хотел убить Юань Шао, но Ли Жу остановил его словами:
      -- Пока решение не принято, убивать Юань Шао безрассудно.
      Дун Чжо опустил свое оружие. Юань Шао с обнаженным мечом в руке поклонился сановникам и поспешно выехал через восточные ворота в Цзичжоу.
      -- Твой племянник грубиян, -- сказал Дун Чжо тай-фу Юань Вэю, -- но ради тебя я прощаю его. Скажи, что ты думаешь о низложении императора?
      -- Ваше намерение правильно, -- ответил ему Юань Вэй.
      -- Так пусть же будут наказаны по военным законам те, кто осмелятся противиться этому! -- заявил Дун Чжо.
      Перепуганные сановники в один голос изъявили покорность, и пир на том окончился. Когда все разошлись, Дун Чжо спросил своих приближенных Чжоу Би и У Цюна:
      -- Как вы относитесь к тому, что Юань Шао удалился?
      -- Юань Шао покинул пир разгневанный, -- сказал Чжоу Би, -- и если вы будете слишком притеснять его, это может вызвать волнения по всей Поднебесной. Ведь сторонники Юаней, обязанные этому роду благодеяниями из поколения в поколение, найдутся повсюду, и если Юань Шао соберет храбрецов и подымет восстание, вы потеряете Шаньдун. Лучше смените гнев на милость, испросите для него должность правителя округа, и он не станет чинить вам никакого зла.
      -- Юань Шао любит строить планы, хотя у него и не хватает решимости их выполнять, -- добавил У Цюн. -- Его нечего бояться. Но все же стоит дать ему должность и этим снискать расположение народа.
      Дун Чжо последовал советам своих приближенных, и в тот же день послал гонца к Юань Шао, предлагая ему занять пост правителя Бохая.
      В день новолуния девятого месяца император был приглашен в зал Обильной добродетели, где собралось много гражданских и военных чинов. Дун Чжо, обнажив меч, заявил собравшимся:
      -- Сын неба слаб и неспособен управлять Поднебесной. Слушайте акт его отречения.
      И он приказал Ли Жу читать.
      "Усопший император Лин-ди слишком рано покинул своих подданных. И ныне весь мир взирает с надеждой на его наследника. Но небо даровало мало талантов нынешнему правителю нашему: уважением он не пользуется, траур соблюдает нерадиво. Недостаток добродетелей наносит оскорбление великому престолу. Императрица-мать также не обладает достоинствами, необходимыми августейшей матери Сына неба, и государственные дела от этого пришли в беспорядок. Императрица Юн-лэ была зверски умерщвлена, о чем в народе ходят разные слухи. Не является ли это злодеяние попранием основ Трех уз(*1), связывающих людей так же, как связано небо с землей?
      Ван Чэнь-лю, по имени Се, мудр и щедро одарен добродетелями, поступки его безупречны. Он ревностно соблюдает траур, слова его не расходятся с делом; доброе имя его прославлено по всей Поднебесной. Ему надлежит взять на себя великое дело управления государством и увековечить свое имя. Посему император низлагается и ему присваивается титул вана Хуннун. Вдовствующая императрица устраняется от управления Поднебесной.
      Мы почтительнейше просим вана Чэнь-лю от имени неба и по воле народа быть нашим государем и тем самым оправдать надежды рода человеческого".
      Когда Ли Жу окончил чтение, Дун Чжо приказал свести императора с трона, снять с него пояс с печатью и заставить его, преклонив колена, признать себя подданным и обещать повиноваться законам. Вдовствующей императрице велено было снять мантию и ждать прощения. Император и императрица громко зарыдали, слезы их разжалобили всех сановников, а один из них, стоявший у самых ступеней трона, гневным голосом воскликнул:
      -- Дун Чжо, злодей! Как смеешь ты оскорблять небо! Это преступление должно быть смыто твоей кровью!
      И дощечкой из слоновой кости, которую он держал в руке, сановник ударил Дун Чжо. Это был шан-шу Дин Гуань. Дун Чжо в ярости приказал страже вывести и обезглавить его. Дин Гуань, не умолкая, проклинал Дун Чжо, и до самой смерти мужество не изменило ему.
      Потомки сложили стихи, в которых оплакивают его гибель:
      Лелеял коварный Дун Чжо мечту императора свергнуть,
      И храмы династии Хань хотел он разрушить и сжечь.
      Среди именитых двора, среди царедворцев продажных
      Сумел лишь один Дин Гуань достоинство мужа сберечь.
      Дун Чжо попросил вана Чэнь-лю взойти на престол. После церемонии представления новому императору всех сановников Дун Чжо приказал увести вдовствующую императрицу Хэ, вана Хуннун и вторую жену покойного императора урожденную Тан во дворец Вечного покоя и запереть за ними ворота. Сановникам запрещено было самовольно входить туда.
      Достойно сожаления, что несчастный молодой император, лишь в четвертом лунном месяце вступивший на престол, в девятом месяце уже был низложен!
      Посаженный на престол ван Чэнь-лю, которому исполнилось девять лет, был вторым сыном Лин-ди. Правил он под именем Сянь-ди, а период правления его назывался Чу-пин, что значит Начало спокойствия.
      Дун Чжо стал правой рукой императора. Преклоняя перед ним колена, он не называл своего имени, как этого требовали церемонии; отправляясь ко двору, он не спешил; в зал приемов входил с мечом. Ничего подобного не видывали прежде. Ли Жу советовал Дун Чжо привлечь на свою сторону ученых, чтобы снискать уважение людей, и особенно расхвалил талант и мудрость Цай Юна. Дун Чжо велел вызвать его, но Цай Юн не явился. Разгневанный Дун Чжо послал людей предупредить его, что если он не придет к нему, то род его будет уничтожен. Цай Юн испугался и выполнил приказание. Дун Чжо обращался с ним очень милостиво и за один месяц трижды повышал его в чине.
      А в это время малолетний император с императрицей Хэ и второй женой покойного императора урожденной Тан томился во дворце Вечного покоя. Запасы съестного с каждым днем истощались. Слезы не высыхали на глазах малолетнего императора. Однажды увидел он пару влетевших во дворец ласточек и сочинил такие стихи:
      Над нежною травкой прозрачный дымок
      И ласточек быстрых мельканье.
      В долине Лошуя, на зависть другим,
      Снуют между грядок крестьяне.
      В дали бирюзовой белеет стена -
      То старый дворец мой в тумане...
      Но кто же из верных и добрых людей
      Придет облегчить мне страданье?..
      Человек, постоянно шпионивший за ним по приказу Дун Чжо, сейчас же передал эти стихи своему покровителю.
      -- Так он от обиды сочиняет стихи! -- воскликнул Дун Чжо. -- Вот предлог убить его!
      Он приказал Ли Жу взять десять стражников, войти во дворец и убить мальчика. Низложенный император и обе вдовы находились в верхних покоях, когда служанка сообщила, что пришел посланец от Дун Чжо. Ли Жу поднес императору чашу с вином, и тот спросил удивленно, что это значит.
      -- Наступил праздник весны, -- сказал ему Ли Жу, -- сян-го Дун Чжо посылает вам чашу вина долголетия.
      -- Если это в самом деле вино долголетия, -- возразила императрица, -- то выпейте сначала сами.
      -- Так вы отказываетесь пить? -- рассердился Ли Жу.
      Он подозвал слугу с кинжалом и веревкой и крикнул императору:
      -- Не хотите пить вино -- берите эти вещи.
      Госпожа Тан упала на колени:
      -- Разрешите мне выпить это вино. Умоляю вас сохранить жизнь матери и сыну!
      -- Кто ты такая, чтобы отдать свою жизнь за жизнь вана? -- закричал на нее Ли Жу и затем, поднеся чашу императрице Хэ, сказал:
      -- Ты можешь пить первой.
      Тогда императрица стала проклинать Хэ Цзиня за то, что он навлек все нынешние бедствия, призвав злодеев в столицу. Ли Жу торопил императора осушить чашу.
      -- Позвольте мне попрощаться с матушкой, -- просил император, и, глубоко опечаленный, он сложил песню:
      Пусть небо сойдется с землею и солнце во тьму погрузится.
      Страну свою брошу навеки, в последний отправившись путь.
      Меня унижают холопы, но жить мне осталось недолго,
      Великая сила уходит, слезами ее не вернуть!
      Госпожа Тан также сложила песню:
      Пускай же расколется небо, земля превратится в пустыню
      За то, что наложницей бедной твой путь не могу разделить.
      Кто раньше из жизни уходит, с живыми навек расстается.
      И скорбь, что мне сердце терзает, хочу я слезами излить!
      Окончив пение, они обнялись и заплакали:
      -- Сян-го ждет меня с донесением, -- вскричал Ли Жу, -- а вы медлите! Уж не надеетесь ли вы на чью-либо помощь?
      -- Разбойник Дун Чжо принуждает нас умереть! Да покарает его небо! -гневалась императрица Хэ. -- Ты помогаешь злодею -- так пусть же погибнет твой род!
      Ли Жу в бешенстве схватил императрицу и сбросил ее с башни. Затем он приказал задушить госпожу Тан и силой влил в рот малолетнего императора отравленное вино. Возвратившись, он доложил об этом Дун Чжо, и тот велел похоронить убитых за городом.
      С тех пор Дун Чжо каждую ночь стал ходить во дворец, бесчестил придворных женщин и даже спал на императорском ложе.
      Однажды Дун Чжо повел свое войско в Янчэн. Это было во втором лунном месяце, когда поселяне устраивали благодарственные жертвоприношения, на которые собирались все мужчины и женщины. Дун Чжо приказал окружить ни в чем не повинных людей, перебить всех мужчин и захватить женщин и имущество. Нагрузив разным добром повозки и привязав к ним более тысячи отрубленных голов, они возвратились в столицу, распространяя слух, что одержали великую победу и уничтожили шайку разбойников. Головы убитых были сожжены у городских ворот, а женщины и имущество разделены между "победителями".
      Один из сановников, У Фоу, возмущенный злодеяниями Дун Чжо, замыслил убить его и стал под придворным платьем носить легкий панцырь и кинжал. Выследив однажды Дун Чжо, У Фоу выхватил кинжал и бросился на него. Но Дун Чжо, обладая большой силой, сумел удержать У Фоу, пока не подоспел Люй Бу и не связал его.
      -- Кто научил тебя бунтовать? -- допытывался Дун Чжо.
      -- Ты мне не государь, а я не твой подданный! -- вскричал У Фоу. -- Разве я бунтовщик? Твои злодеяния переполнили чашу терпения неба, и каждый честный человек горит желанием убить тебя. Я горюю, что не могу разорвать тебя, этим я заслужил бы благодарность Поднебесной!
      Дун Чжо приказал увести У Фоу и изрубить в куски. Но тот до самой смерти не переставал осыпать Дун Чжо проклятиями. Потомки сложили стихи, восхваляющие его:
      Средь верных друзей династии Хань У Фоу считали вернейшим:
      Во время приема злодея убить пытался он скрытым оружьем.
      И храбрость его дошла до небес, а слава живет и поныне.
      Во веки веков его будут звать великим и доблестным мужем.
      С тех пор Дун Чжо стал всюду ходить в сопровождении телохранителей.
      Юань Шао находился в это время в Бохае. Когда до него дошла весть, что Дун Чжо захватил власть, он послал гонца с секретным письмом к Ван Юню. Письмо гласило:
      "Разбойник Дун Чжо, оскорбив небо, сверг нашего правителя, о чем верные люди не в силах молчать. Вы же миритесь с его распущенностью, будто ничего не знаете о ней! Разве так служат государству преданные слуги? Я собираю войско, чтобы избавить правящий дом от недостойных лиц, однако опасаюсь поступить опрометчиво. Если вы поддержите меня, я сочту своим долгом при случае вместе с вами обдумать, какие надлежит принять меры. Если вы найдете нужным послать меня куда-либо, я исполню ваше повеление".
      Ван Юнь, прочитав письмо, долго не мог принять никакого решения. Но как-то в сутолоке дворцовой приемной он встретился с близко знакомыми сановниками и обратился к ним:
      -- Сегодня я праздную день рождения и прошу вас вечером оказать мне честь своим посещением,
      -- Непременно придем пожелать вам долгой жизни, -- отозвались сановники.
      Вечером Ван Юнь приготовил пир во внутренних покоях своего дома. Собрались все приглашенные. Когда вино обошло несколько кругов, Ван Юнь вдруг закрыл лицо руками и заплакал. Все встревожились и стали расспрашивать его:
      -- В чем причина вашей печали? Ведь сегодня день вашего рождения.
      -- Нет, сегодня не день моего рождения, -- отвечал Ван Юнь. -- Я просто хотел увидеться с вами и поговорить откровенно, но боялся вызвать подозрения Дун Чжо и придумал этот повод. Дун Чжо, обойдя императора, присвоил власть и поставил под угрозу существование династии! Мне вспомнилось, как император Гао-цзу, разбив царство Цинь и уничтожив царство Чу, завоевал Поднебесную и основал династию Хань. Так неужели теперь все должно погибнуть от руки Дун Чжо! Вот в чем причина моих слез.
      Тут все зарыдали. Но один из гостей поднялся и, громко рассмеявшись, сказал:
      -- Даже если все сановники примутся плакать с вечера до утра и с утра до вечера, вряд ли смогут они своими слезами убить Дун Чжо!
      Ван Юнь, окинув взглядом говорившего, -- это был Цао Цао, -- гневно воскликнул:
      -- Твой род пользовался милостями Ханьского дома! Ты же не только не думаешь, как послужить государству, но еще и смеешься над нами!
      -- Я смеюсь вовсе не потому, -- возразил Цао Цао. -- Мне смешно, что вы проливаете слезы и не думаете над тем, как убить Дун Чжо. Я хоть и не обладаю талантами, но сумею отрубить голову этому разбойнику и выставить ее у ворот столицы, чтобы заслужить благодарность Поднебесной!
      -- Какие же у вас планы, Цао Цао? -- спросил Ван Юнь, подходя к нему.
      -- Вот что, -- начал Цао Цао. -- В ближайшие дни я отправлюсь к Дун Чжо и скажу, что хочу служить ему. Если он поверит, то со временем мне удастся попасть в число его приближенных. Я слышал, что у вас, сы-ту, есть драгоценный меч "семи звезд". Я хотел бы получить его, чтобы, пробравшись во дворец, убить им злодея. Случись так, что пришлось бы мне самому умереть, я не пожалел бы об этом!
      -- Если ваше намерение искренне, какое это будет счастье для Поднебесной! -- вскричал Ван Юнь.
      И, своими руками наполнив чашу вином, он поднес ее Цао Цао. Тот выпил и произнес клятву, после чего Ван Юнь вручил ему меч "семи звезд". Цао Цао спрятал его, поклонился сановникам и удалился. Все остальные вскоре тоже разошлись.
      На следующий день Цао Цао, опоясавшись драгоценным мечом, отправился во дворец. Узнав от приближенных, что Дун Чжо в малом зале, он вошел туда. Дун Чжо сидел на ложе. Около него стоял Люй Бу.
      -- Почему вы пришли так поздно? -- спросил Дун Чжо.
      -- На плохом коне быстро не доедешь! -- отвечал Цао Цао.
      -- Я получил из Силяна добрых коней, -- сказал Дун Чжо и обратился к Люй Бу: -- Пойди выбери одного и подари Цао Цао.
      Люй Бу вышел, и Цао Цао подумал: "Вот удобный момент убить злодея!" Он хотел уже выхватить меч, но заколебался, зная, как силен Дун Чжо. Тучный Дун Чжо не мог сидеть подолгу и лег, отвернувшись лицом к стене.
      "С этим злодеем надо немедленно покончить", -- снова мелькнуло в голове Цао Цао. Он выхватил меч и замахнулся, но не подумал о том, что Дун Чжо смотрит вверх и видит его в зеркале, висящем на стене.
      -- Ты что делаешь? -- спросил Дун Чжо, быстро оборачиваясь.
      В эту минуту Люй Бу подвел к крыльцу коня. Цао Цао быстро опустился на колени и, протягивая меч Дун Чжо, произнес:
      -- Вот драгоценный меч, который я хотел бы подарить вам за ваши милости.
      Дун Чжо внимательно осмотрел подарок: острый клинок более чи длиною, в рукоять вправлено семь драгоценных камней -- поистине драгоценный меч. Полюбовавшись, он передал меч Люй Бу, а Цао Цао отдал ему ножны.
      Затем Дун Чжо и Цао Цао вышли посмотреть на коня. Выразив благодарность, Цао Цао сказал, что хотел бы испытать его. Дун Чжо приказал принести седло и уздечку. Цао Цао вывел коня, вскочил в седло и умчался на юго-восток.
      -- Направляясь сюда, Цао Цао замышлял убийство, -- сказал Люй Бу, -- но его постигла неудача. Вот почему он решил подарить вам этот меч.
      -- Я тоже заподозрил это, -- согласился Дун Чжо. Тут как раз подошел Ли Жу, и Дун Чжо рассказал ему о случившемся.
      -- У Цао Цао в столице нет ни жены, ни детей, -- сказал Ли Жу. -- Он один в доме. Пошлите за ним. Если Цао Цао придет, значит он действительно хотел подарить вам меч. Если же он не явится, это послужит доказательством того, что он и вправду замышлял убийство. Тогда схватите его и допросите.
      Мысль эта показалась Дун Чжо правильной, и он послал за Цао Цао четверых тюремных стражников. Спустя некоторое время они вернулись и доложили, что Цао Цао выехал верхом через восточные ворота и домой не возвращался. Страже у ворот он сказал, что якобы послан по срочному делу, и, подхлестнув коня, ускакал.
      -- Нет сомнений -- злодей почуял беду и бежал, как крыса! -- воскликнул Ли Жу.
      -- Я так доверял ему, а он хотел убить меня! -- жаловался Дун Чжо.
      -- У него, разумеется, есть сообщники, -- утверждал Ли Жу. -- Надо изловить Цао Цао, и тогда мы узнаем все.
      Дун Чжо повсюду разослал приказ изловить Цао Цао; были указаны его приметы и обещана награда -- тысяча лян золота и титул хоу тому, кто его схватит. Тот же, кто попытается укрыть Цао Цао, будет рассматриваться как его сообщник.
      А Цао Цао тем временем, выехав из города, помчался в Цзяоцзюнь, но по дороге в Чжунмоу был схвачен стражей у заставы и доставлен начальнику уезда.
      -- Я -- торговец, и фамилия моя Хуанфу, -- заявил ему Цао Цао.
      Начальник, уезда пристально посмотрел на него и задумался, а затем сказал:
      -- Когда я в Лояне ожидал назначения на эту должность, я знал тебя как Цао Цао. Что заставляет тебя скрывать свое имя? Сейчас я посажу тебя в тюрьму, а завтра доставлю в столицу и получу награду.
      Однако в полночь начальник уезда приказал преданному слуге тайно привести Цао Цао к нему на задний двор для допроса.
      -- Я слышал, что Дун Чжо хорошо относился к тебе, -- сказал он, -- почему же ты сам полез на рожон?
      -- Где воробью понять стремления аиста! -- оборвал его Цао Цао. -- Вы поймали меня, ну и отправляйтесь за наградой! К чему лишние вопросы?
      Начальник уезда отпустил своих слуг и молвил:
      -- Не глумитесь надо мной! Я не какой-нибудь мелкий чиновник, -- да вот служу не тому, кому надо!
      -- Род мой пользовался щедротами Ханьского дома, и если мне не думать о том, как принести пользу государству, то чем я буду отличаться от скотины? Я заставил себя служить Дун Чжо, ибо искал удобный случай разделаться с ним и избавить Поднебесную от зла, -- сказал Цао Цао. -- Но дело не увенчалось успехом -- видно, не судьба!
      -- А куда вы направляетесь теперь?
      -- Я хотел возвратиться в родную деревню, чтобы оттуда бросить клич всем князьям Поднебесной подымать войска и уничтожить разбойника Дуна, -- ответил Цао Цао. -- Таково мое желание!
      Тут начальник уезда освободил его от пут, усадил на почетное место и, поклонившись, сказал:
      -- Кланяюсь вам, как справедливому и достойному сыну Поднебесной!
      Цао Цао в свою очередь отдал поклон и пожелал узнать имя начальника.
      -- Меня зовут Чэнь Гун, -- молвил тот. -- У меня есть престарелая мать, жена и дети -- все они живут в Дунцзюне. Глубоко взволнованный вашей преданностью государству, я хочу оставить должность и последовать за вами.
      В ту же ночь Чэнь Гун приготовил все, что могло потребоваться в пути, дал Цао Цао другую одежду, и затем, вооружившись мечами, оба отправились в родную деревню Цао Цао.
      Через три дня они добрались до Чэнгао. Смеркалось. Цао Цао, указывая плетью на деревушку в лесу, сказал Чэнь Гуну:
      -- Здесь живет Люй Бо-шэ, сводный брат моего отца. Не заехать ли нам к нему поразузнать новости, а может быть, и переночевать там?
      -- Прекрасно! -- сказал Чэнь Гун.
      Они въехали в деревушку, спешились и вошли в хижину Люй Бо-шэ.
      -- Я слышал, что разослан приказ, повелевающий схватить тебя, -- сказал Люй Бо-шэ. -- Твой отец укрылся в Чэньлю, как ты попал сюда?
      Цао Цао рассказал обо всем и добавил:
      -- Если бы не Чэнь Гун, меня давно уже изрубили бы на мелкие части.
      -- Господин мой, если бы вы не спасли моего племянника, погиб бы род Цао! -- воскликнул Люй Бо-шэ, кланяясь Чэнь Гуну. -- Сегодня ночью вы можете отдыхать и спать спокойно.
      Усадив гостей, он вышел из комнаты и, вернувшись спустя некоторое время, сказал:
      -- У меня в доме нет хорошего вина и нечего выпить в честь вашего приезда. Я съезжу в соседнюю деревню и достану.
      Люй Бо-шэ сел на осла и уехал. Цао Цао и Чэнь Гун ждали довольно долго, и вдруг за домом им почудился странный звук, словно кто-то точил нож.
      -- Ведь Люй Бо-шэ не родственник мне, -- встревожился Цао Цао. -- Очень подозрительно, что он ушел. Давайте прислушаемся.
      Крадучись, они пробрались в заднюю комнату соломенной хижины и услышали, как кто-то за стеной сказал:
      -- Надо связать, прежде чем резать.
      -- Так я и думал! -- шепнул Цао Цао. -- Если мы не опередим их, они схватят нас.
      Они обнажили мечи и перебили всех, кто попадался им под руку -- мужчин и женщин, всего восемь человек. Обыскав затем дом, они обнаружили на кухне связанную свинью, приготовленную на убой.
      -- Цао Цао, мы ошиблись! -- воскликнул Чэнь Гун. -- Мы убили добрых людей!
      Второпях они покинули дом, вскочили на коней и помчались, но не проехали и двух ли, как встретили Люй Бо-шэ верхом на осле с двумя кувшинами вина. В руках он держал корзину с овощами и фруктами.
      -- Дорогой племянник и вы, господин, -- окликнул их Люй Бо-шэ, -- почему же вы так скоро тронулись в путь?
      -- Людям, совершившим преступление, нельзя подолгу оставаться на месте, -сказал Цао Цао.
      -- А я поручил домашним заколоть свинью, чтобы угостить вас, -- продолжал Люй Бо-шэ. -- Разве вы гнушаетесь моим убогим жильем? Умоляю вас вернуться!
      Цао Цао, взмахнув плетью, поскакал вперед, но вдруг круто осадил коня и, повернувшись, крикнул, обнажая свой меч:
      -- Кто это едет за нами?
      Люй Бо-шэ оглянулся. В этот миг Цао Цао мечом снес ему голову.
      -- Что вы наделали? -- испуганно воскликнул Чэнь Гун. -- Вы только что уже совершили ошибку!
      -- Если бы Люй Бо-шэ вернулся домой и увидел, что вся семья его перебита, разве он стерпел бы? -- возразил Цао Цао. -- Он созвал бы людей и погнался за нами, тогда мы попали бы в беду!
      -- Преднамеренное убийство -- великая несправедливость, -- сказал Чэнь Гун.
      -- Уж лучше я обижу других, чем позволю кому-либо обидеть себя, -- ответил Цао Цао.
      Чэнь Гун замолчал. Ночью они проехали несколько ли и при свете луны постучались в ворота постоялого двора. Накормив коня, Цао Цао вскоре уснул, а Чэнь Гун бодрствовал, терзаясь сомнениями: "Я считал его добрым человеком и, покинув свой пост, последовал за ним, а оказалось, что это человек с сердцем волка! Он натворит много зла, нельзя оставлять его в живых". И Чэнь Гун потянулся было за мечом, собираясь прикончить Цао Цао.
      Правильно говорится:
      Правдивым не может быть тот, в чьем сердце скрывается злоба.
      А вот Цао Цао, Дун Чжо наполнены злобою оба.
      О том, что дальше приключилось с Цао Цао, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ПЯТАЯ
      в которой рассказывается о том, как князья откликнулись на призыв Цао Цао, и о том, как три героя сражались с Люй Бу
      В тот самый момент, когда Чэнь Гун собирался убить Цао Цао, в его голове промелькнула мысль: "Нечестно это. Ведь я последовал за ним ради интересов государства. Лучше оставить его одного и возвратиться к себе". Он вложил меч в ножны и, не дожидаясь рассвета, отправился в Дунцзюнь.
      Цао Цао проснулся и, не найдя Чэнь Гуна, подумал: "Услыша слова мои, он, видно, решил, что я жесток, и поэтому покинул меня. Здесь мне долго оставаться нельзя".
      Вихрем примчался Цао Цао в Чэньлю, отыскал своего отца и, рассказав ему о случившемся, объявил, что распродаст свое имущество, соберет на эти деньги войско и начнет борьбу во имя справедливости.
      -- Боюсь, средств твоих не хватит, -- ответил ему отец. -- Но есть здесь один весьма достойный человек и к тому же очень богатый, по имени Вэй Хун. Он презирает богатство и печется о справедливости. Ежели заручиться его поддержкой, можно начинать великое дело.
      Цао Цао приготовил угощение и, пригласив Вэй Хуна, поведал ему:
      -- Ханьский дом ныне без правителя. Дун Чжо захватил власть в свои руки, обманывает государя, губит народ. Поднебесная скрежещет зубами от гнева. Хотел бы я поддержать династию, да, жаль, сил у меня мало. Надеюсь, вы, как человек справедливый и преданный, не откажете мне в помощи.
      -- Я сам давно таю такую же мечту, -- сказал ему Вэй Хун. -- Но до сих пор не довелось мне встретить храброго человека. Если у вас столь великие цели, я отдам на это дело все свое имущество.
      Не откладывая, они разослали гонцов по всем дорогам и приступили к набору войск, призывая их под знамя, на котором начертали два слова: "Верность и справедливость".
      Люди, откликнувшиеся на призыв, стекались, как капли дождя.
      Пришел к Цао Цао знаменитый человек из Янпина, по имени Ио Цзинь, за ним -Ли Дянь из Цзюйлу. Обоих Цао Цао оставил в отряде своих телохранителей. Был там и Сяхоу Дунь, родом из княжества Пэй, потомок Сяхоу Ина. С малых лет он ловко владел копьем, и четырнадцатилетним юношей отдан был учителю изучать ратное дело. Случилось, что некий человек неуважительно отозвался о его учителе. Сяхоу Дунь этого человека убил и сам бежал. Когда до него дошла весть, что Цао Цао собирает войско, Сяхоу Дунь пришел к нему вместе с братом Сяхоу Юанем. У каждого из них было по тысяче отборных воинов. Можно сказать, они были братьями Цао Цао, так как отец его Цао Сун был из рода Сяхоу и только усыновлен семьей Цао. Через несколько дней пришли два других брата Цао Цао -- Цао Жэнь и Цао Хун, оба прекрасные всадники и искусные в обращении с оружием. И они привели с собой по тысяче воинов. Цао Цао ликовал.
      В деревне началось обучение войск. Вэй Хун щедро тратил свое состояние на покупку одежды, оружия, знамен и флагов. Со всех сторон без счета народ привозил в дар провиант и фураж. Юань Шао тем временем собрал под свои знамена тридцать тысяч воинов и, покинув Бохай, тоже присоединился к Цао Цао.
      Цао Цао еще раз разослал гонцов по всем округам с призывом, в котором говорилось:
      "Цао Цао и его единомышленники, движимые чувством великого долга, объявляют всей Поднебесной: злодей Дун Чжо совершает преступление против неба и губит землю. Он убил государя и разоряет государство, оскверняет дворец и терзает народ. Лютый и бесчеловечный, он виновен во многих подлых поступках. Ныне мы получили секретный приказ императора собирать войско. Клянемся, что очистим империю и уничтожим разбойников. Мы уповаем на то, что вы тоже подымете войска, дабы совместно с нами излить свой справедливый гнев, поддержать правящий дом и спасти народ. Выступайте немедля, как только получите этот клич".
      На призыв Цао Цао откликнулись все князья. Они повели свои войска: кто по двадцать-тридцать тысяч, а кто по десять-двадцать тысяч воинов. При каждом князе были военачальники и чиновники. Войска двигались к Лояну.
      Меж тем Гунсунь Цзань, правитель округа Бэйпин, с пятнадцатью тысячами отборных воинов проходил через уезд Пинъюань. Он заметил сквозь листву тутовых деревьев большое желтое знамя, и навстречу ему выехало несколько всадников, среди которых он узнал Лю Бэя.
      -- Почему вы здесь, брат мой? -- спросил его Гунсунь Цзань.
      -- Вы были добры ко мне, дорогой брат, -- отвечал Лю Бэй, -- и по вашей милости я стал начальником этого уезда. Проведав, что вы с войском проходите здесь, я выехал приветствовать вас. Прошу, брат мой, войти в город и отдохнуть.
      Гунсунь Цзань, указывая на Гуань Юя и Чжан Фэя, спросил:
      -- А это что за люди?
      -- Это мои названые братья -- Гуань Юй и Чжан Фэй, -- ответил Лю Бэй.
      -- Так вы с ними вместе сражались против Желтых?
      -- Да. Победами своими я обязан этим двум людям.
      -- А какие должности они занимают? -- продолжал расспрашивать Гунсунь Цзань.
      -- Гуань Юй -- конный стрелок из лука, -- сказал Лю Бэй, -- а Чжан Фэй -пеший лучник.
      -- Как можно держать под спудом таких героев в то время, когда Дун Чжо затеял смуту и все князья Поднебесной двинулись в поход, чтобы его уничтожить? Брат мой, вы должны оставить ничтожную должность и идти вместе со мной, чтобы покарать злодеев и спасти династию Хань! Согласны?
      -- С великой радостью! -- воскликнул Лю Бэй.
      -- Если бы вы позволили мне тогда убить Дун Чжо, теперь мы не попали бы в беду! -- произнес Чжан Фэй.
      -- Ну, раз уж пошло на то, пора в поход собираться, -- заключил Гуань Юй.
      Так Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй с несколькими воинами последовали за Гунсунь Цзанем. Цао Цао принял и их.
      Следом, один за другим, приходили князья. Они разбивали свои лагеря, растянувшиеся на триста ли.
      Цао Цао приказал зарезать быка и лошадь для жертвоприношений и созвал на совет всех князей, чтобы обсудить план похода.
      -- Мы собрались сюда движимые чувством великого долга, -- начал правитель округа Ван Куан. -- Прежде всего нам надлежит избрать предводителя, связать себя клятвой, а потом уж действовать.
      -- В четырех поколениях рода Юаней было три гуна, -- сказал Цао Цао. -У Юань Шао немало сторонников, и он, как потомок прославленного Ханьского сяна, достоин быть главою нашего союза.
      Юань Шао долго отказывался, но все в один голос кричали:
      -- Только вы, кроме вас никто не достоин быть нашим начальником!
      И тогда Юань Шао дал согласие.
      На следующий день возвели трехъярусный помост, по краям которого установили стяги пяти кланов, а на самом верху -- белое на желтом древке знамя. Тут же положили полномочную грамоту и печать полководца и попросили Юань Шао подняться на возвышение.
      Взволнованный Юань Шао в полном облачении, с мечом у пояса поднялся по ступеням, воскурил благовония и, поклонившись всем, произнес клятву:
      "Несчастье постигло Ханьский правящий дом -- прервана родословная нить императоров. Мятежник Дун Чжо, воспользовавшись распрями, бесчинствует безудержно; бедствия обрушиваются на знатных, жестокость изливается на народ. Мы, Юань Шао и союзники, опасаясь гибели династии, объединим наши войска, дабы поспешить на помощь государству. Все мы, связывая себя клятвой, обещаем действовать единодушно, дружно и согласно, и быть достойными подданными Поднебесной. Пусть сгинет и лишится потомства тот, кто нарушит эту клятву. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших предков, будьте этому свидетелями".
      Окончив клятву, он смазал кровью уголки рта. Обряд взволновал всех, у многих на глазах навернулись слезы. Смазав кровью губы полководцев, Юань Шао спустился с помоста. Толпа окружила его, увела в шатер и усадила там. Князья и все остальные разместились по сторонам двумя рядами, в соответствии с чином и возрастом.
      По знаку Цао Цао подали вино, и когда оно обошло несколько кругов, он заговорил:
      -- Теперь у нас есть предводитель, и нам надлежит получить от него назначения. Здесь не должно быть места соперничеству, основанному на силе и слабости.
      -- Хоть я и не отличаюсь талантами, -- сказал Юань Шао, -- но уважаемые князья избрали меня своим предводителем, и я обещаю награждать и наказывать по заслугам. В государстве есть законы, коими определяются наказания; в армии -- дисциплина, которую никому не дозволено нарушать.
      -- Приказывай, мы повинуемся! -- ответили все присутствующие.
      -- Моему брату Юань Шу быть начальником по снабжению войска провиантом, -сказал Юань Шао, -- ему надлежит следить за тем, чтобы ни в чем не было нехватки. А сейчас нам надобен военачальник, который во главе отряда отправился бы к перевалу Сышуй и завязал там битву. Остальные будут удерживать важнейшие дороги.
      -- Я хотел бы возглавить головной отряд, -- выступил вперед Сунь Цзянь, правитель области Чанша.
      -- Вы храбры, я знаю, вы с этим справитесь! -- сказал Юань Шао.
      Итак, отряд под командованием Сунь Цзяня двинулся в поход и ворвался на перевал Сышуй. Войска, охранявшие перевал, немедленно послали гонца в Лоян уведомить Дун Чжо о своем опасном положении.
      Меж тем Дун Чжо, добившись власти, предался распутству. Когда Ли Жу, получив тревожные вести, доложил ему о них, Дун Чжо сильно встревожился и тотчас же созвал своих военачальников на совет. Первым отозвался Люй Бу.
      -- Не печальтесь, отец мой, -- сказал он с поклоном. -- Ведь на подступах к перевалу стоят князья -- я смотрю на них, как на полное ничтожество. Разрешите мне с нашим храбрым войском отрубить им всем головы и выставить их у ворот столицы.
      -- Пока ты со мной, я могу спать спокойно! -- радостно сказал Дун Чжо.
      Но тут из-за спины Люй Бу вышел человек и громогласно заявил:
      -- К чему большим тесаком резать маленького цыпленка? Для меня так же легко обезглавить этих князей, как вытащить что-либо из своей сумы!
      Дун Чжо взглянул на него -- это был Хуа Сюн, человек ростом в девять чи, с осанкой тигра, головой барса и длинными обезьяньими руками. Дун Чжо понравились его слова. Он тут же присвоил ему высокое звание и дал пятидесятитысячное войско. В ту же ночь Хуа Сюн двинулся к перевалу.
      А тем временем один из князей, Бао Синь, не желая, чтобы Сунь Цзянь, назначенный военачальником головного отряда, совершил подвиг первым, тайно послал своего брата Бао Чжуна с тремя тысячами конных и пеших воинов опередить Сунь Цзяня по боковой тропинке и вступить в бой с врагом. Хуа Сюн во главе пятисот одетых в броню всадников бросился ему навстречу с криком: "Ни с места, мятежники!" Бао Чжун струсил и обратился в бегство. Хуа Сюн настиг его и взмахнул мечом, обезглавленный Бао Чжун упал с коня. Многие были взяты в плен живыми. Хуа Сюн послал к Дун Чжо гонца с головой Бао Чжуна и с известием о победе. Дун Чжо присвоил Хуа Сюну звание ду-ду.
      Сунь Цзянь приблизился к перевалу с четырьмя военачальниками. Первый из них, Чэн Пу, был вооружен длинным железным копьем с острием как жало змеи; второй, Хуан Гай, был вооружен стальной плетью; оружием третьему, Хань Дану, служила большая секира; а оружием четвертого, Цзу Мао, был обоюдоострый меч. Сунь Цзянь носил серебряный шлем с красной каймой, у пояса -- кованый меч, и восседал на коне с украшенной цветами гривой.
      -- Эй, вы, пособники злодея! -- вызывающе кричал Сунь Цзянь на перевал. -Сдавайтесь лучше сразу!
      Помощник Хуа Сюна -- Ху Чэн с отрядом в пять тысяч человек двинулся ему навстречу и вступил в бой. Чэн Пу с копьем наперевес поскакал прямо на Ху Чэна и после нескольких схваток пронзил его. Ху Чэн вскрикнул и замертво упал с коня.
      Тогда Сунь Цзянь подал сигнал к наступлению, но с перевала посыпались стрелы и камни. Сунь Цзянь вынужден был отвести войска и, раскинув лагерь в Ляндуне, послал гонца к Юань Шао с донесением и к Юань Шу с требованием провианта. Но ни фуража, ни провианта Сунь Цзянь не получил, ибо нашелся человек, который сказал Юань Шу:
      -- Сунь Цзянь -- это свирепый тигр из Цзяндуна. Если он захватит Лоян и убьет Дун Чжо, то у нас не станет волка, но зато появится тигр. Не давайте ему провианта, и он непременно потерпит поражение.
      Юань Шу так и сделал.
      В войсках Сунь Цзяня, терпевших лишения, поднялось возмущение. Когда лазутчики сообщили об этом защитникам перевала, Ли Су, состоявший советником при Хуа Сюне, сказал ему:
      -- Сегодня ночью я с отрядом спущусь с перевала по тайной тропинке и ударю на лагерь врага в обход, вы же ударьте в лоб, таким образом мы сможем захватить Сунь Цзяня в плен.
      Хуа Сюн распорядился накормить досыта участников похода и ночью спустился с перевала.
      Ярко светила луна, дул легкий ветер. К полуночи отряды добрались до лагеря Сунь Цзяня и с криками и барабанным боем бросились вперед. Сунь Цзянь, едва успев одеться и вскочить на коня, тут же встретился с Хуа Сюном. Всадники скрестили оружие. Не успели они сразиться, как подоспел отряд Ли Су. Он приказал воинам поджечь все кругом. Войска Сунь Цзяня охватила паника, и они обратились в бегство. Военачальники сражались один на один.
      Возле Сунь Цзяня остался только Цзу Мао. Им обоим удалось вырваться из кольца. Преследуемый Хуа Сюном, Сунь Цзянь выпустил в него две стрелы, однако Хуа Сюн сумел вовремя отклониться в сторону. Сунь Цзянь хотел выпустить третью стрелу, но так сильно натянул тетиву своего разукрашенного лука, что сломал его. Ничего не оставалось, как бросить лук и бежать.
      -- Господин мой, -- сказал Цзу Мао, -- красная кайма вашего шлема бросается в глаза и служит приметой для разбойников. Снимите и отдайте его мне.
      Сунь Цзянь сменил свой шлем на шишак Цзу Мао, и, расставшись, они поскакали по разным дорогам. Сунь Цзянь свернул на тропинку и благополучно скрылся, а Цзу Мао, преследуемый Хуа Сюном, пустился на хитрость: он повесил свой шлем на столб полусгоревшего дома, а сам кинулся в лес. Воины Хуа Сюна, видевшие при лунном свете шлем с красной каймой, со всех сторон принялись обстреливать его из луков. Лишь разгадав хитрость, они решились подойти и взять шлем. В эту минуту из лесу, размахивая мечом, выскочил Цзу Мао и бросился на Хуа Сюна. Тот извернулся и, испустив страшный крик, одним ударом сбросил Цзу Мао с коня.
      Рукопашный бой продолжался до рассвета, и лишь тогда Хуа Сюн увел свои войска на перевал.
      Чэн Пу, Хуан Гай и Хань Дан отыскали Сунь Цзяня и собрали рассыпавшееся войско; Сунь Цзянь горько оплакивал гибель Цзу Мао. Ночью он послал человека с донесением к Юань Шао.
      -- Не думал я, что Сунь Цзянь потерпит поражение от Хуа Сюна! -- воскликнул встревоженный Юань Шао и тут же созвал князей на совет.
      -- Брат Бао Синя, нарушив приказ, самовольно напал на врага, -- сказал Юань Шао, когда все князья заняли свои места в шатре предводителя. -- Он погиб, и вместе с ним погибло много людей. Ныне Сунь Цзянь потерпел поражение от Хуа Сюна. Боевой дух наших войск упал. Что предпринять?
      Князья безмолвствовали. Юань Шао обвел всех взглядом и обратил внимание на трех неизвестных, стоявших позади Гунсунь Цзаня. Наружность их была необыкновенной, лица полны решимости.
      -- Что это за люди, тай-шоу Гунсунь Цзань? -- спросил Юань Шао.
      -- Это мой брат, мы с ним с малых лет жили под одной крышей, -- сказал Гунсунь Цзань и вывел Лю Бэя вперед. -- Лю Бэй из Пинъюаня.
      -- Неужто тот самый Лю Бэй, который разбил Желтых? -- спросил Цао Цао.
      -- Он самый, -- подтвердил Гунсунь Цзань и велел Лю Бэю поклониться, а затем показать свое лицо. Потом Гунсунь Цзань подробно рассказал о подвигах Лю Бэя и о его происхождении.
      -- Поскольку он отпрыск Ханьского дома, ему следовало бы сесть, -предложил Юань Шао. Лю Бэй скромно поблагодарил его.
      -- Я уважаю вас не за вашу славу и положение, а за то, что вы потомок императорского дома, -- продолжал Юань Шао.
      Лю Бэй уселся с края, а Гуань Юй и Чжан Фэй, скрестив руки, стали у него за спиной. Неожиданно прибежал разведчик с вестью, что Хуа Сюн во главе закованных в броню всадников спустился с перевала и на длинном бамбуковом шесте несет шлем Сунь Цзяня; он уже приблизился к лагерю, выкрикивает угрозы и вызывает на бой.
      -- Кто сразится с ним? -- спросил Юань Шао.
      -- Разрешите мне, -- выступил вперед Юй Шэ.
      Юань Шао дал свое согласие. Но едва успел Юй Шэ удалиться, как вновь явился вестник и сказал, что он убит Хуа Сюном в третьей схватке. Все побледнели.
      -- У меня есть превосходный воин Пань Фын, -- вымолвил Хань Фу, -- он сумеет одолеть Хуа Сюна.
      Юань Шао тотчас же отправил его в битву. С секирой в руке Пань Фын вскочил на коня, а через некоторое время примчался гонец с сообщением, что и он тоже убит Хуа Сюном. Эта весть поразила всех.
      -- Как жаль, что здесь нет моих военачальников Янь Ляна и Вэнь Чоу! -воскликнул Юань Шао. -- Будь хоть один из них здесь, не пришлось бы бояться Хуа Сюна!
      Не успел он сказать это, как из самого дальнего конца раздался громкий голос:
      -- Я отрублю голову Хуа Сюну и положу ее перед вашим шатром!
      Все взоры обратились в сторону говорившего. У входа в шатер стоял воин девяти чи ростом, с длинной бородой, смуглым лицом, орлиным взглядом и густыми бровями. Голос его гудел, как большой колокол. Юань Шао спросил, что это за человек.
      -- Это брат Лю Бэя, по имени Гуань Юй, конный стрелок из лука, -- сказал Гунсунь Цзань. -- Он всюду следует за Лю Бэем.
      -- Неужели среди нас нет достойных смельчаков, что ты предлагаешь мне какого-то лучника! -- возмущенно крикнул Юань Шу. -- Велите вышвырнуть его отсюда!
      -- Умерьте свой гнев, -- поспешил остановить его Цао Цао. -- Раз человек говорит так, значит он храбр и сметлив. Если же он не победит, наказать его никогда не будет поздно.
      -- Но Хуа Сюн будет глумиться над нами, если мы пошлем в бой простого лучника, -- возразил Юань Шао.
      -- Этот человек не похож на простолюдина, -- заметил Цао Цао. -- Как может Хуа Сюн узнать, что это простой лучник?
      -- Если я не одержу победы, отрубите мне голову, -- заявил Гуань Юй.
      Цао Цао стал наливать ему в кубок горячее вино.
      -- Пока нальете, я успею вернуться, -- сказал ему Гуань Юй.
      Он схватил меч и вскочил на коня. Князья услышали, как оглушительно загремели барабаны, словно раскололось небо и разверзлась земля, дрогнули холмы и обрушились горы. Князья замерли в напряженном ожидании, и когда уже хотели послать людей на разведку, раздался звон бубенцов: прискакал Гуань Юй и швырнул на землю голову Хуа Сюна. Вино в кубке было еще теплое!
      Потомки сложили стихи, восхваляющие Гуань Юя:
      Гремят барабаны и гонги, и в лагере пир и веселье.
      Великая сила героя и небо и землю затмила.
      Он кубок свой полный отставил, чтоб вновь похвалиться отвагой.
      Врага он успел обезглавить, а в кубке вино не остыло.
      Цао Цао был очень доволен победой Гуань Юя. Но тут из-за спины Лю Бэя вышел Чжан Фэй и воскликнул:
      -- Брат мой, ты убил Хуа Сюна, но почему же ты сразу не ворвался на перевал и не захватил Дун Чжо? Долго ли нам еще ждать?
      -- Мы, высокопоставленные люди, слишком терпеливы, -- в гневе вскричал Юань Шу. -- Как смеет подчиненный какого-то начальника уезда хвалиться здесь своей силой и храбростью? Выгоните их из шатра!
      -- Совершившего подвиг следует награждать -- будь он знатного или простого рода, -- сказал Цао Цао.
      -- Если вы так высоко цените какого-то начальника уезда, то мне придется отказаться от должности! -- заявил Юань Шу.
      -- Можно ли из-за одного слова расстраивать великое дело? -- возразил Цао Цао. Затем он велел Гунсунь Цзаню пока отослать Лю Бэя, Гуань Юя и Чжан Фэя в лагерь.
      Все военачальники разошлись. Цао Цао велел воину незаметно отнести в дар братьям мяса и вина, чтобы утешить их.
      Между тем разбитые войска Хуа Сюна бежали обратно на перевал и рассказали Ли Су о случившемся. Он отправил спешное донесение Дун Чжо, и тот незамедлительно вызвал на совет Ли Жу, Люй Бу и других приближенных.
      -- Мы потеряли лучшего военачальника Хуа Сюна, -- сказал Ли Жу, обращаясь к Дун Чжо. -- Силы мятежников возросли. Юань Шао возглавляет союз князей, а его дядя Юань Вэй занимает у нас должность тай-фу. Если они действуют согласованно, мы можем сильно пострадать. Прежде всего надо разделаться с Юань Вэем. Мы просим вас возглавить армию, чтобы рассеять и истребить мятежников.
      Дун Чжо немедленно отдал приказ Ли Цзюэ и Го Сы взять вооруженный отряд, окружить дом Юань Вэя и перебить всех -- старых и малых, а отрубленную голову Юань Вэя доставить на перевал и объявить, за что он казнен. Затем Дун Чжо собрал двухсоттысячное войско и по двум дорогам выступил в поход. Ли Цзюэ и Го Сы, у которых было пятьдесят тысяч воинов, получили приказ держать перевал Сышуй, но в бой не вступать; сам Дун Чжо с войском в сто пятьдесят тысяч человек занял оборону на перевале Хулао в пятидесяти ли от Лояна. Люй Бу с его тридцатитысячным войском было приказано стать лагерем на подступах к перевалу.
      Разведчики, узнав об этом, стрелой помчались с донесением в лагерь Юань Шао, и тот созвал военачальников на совет.
      -- Если Дун Чжо занял перевал Хулао, -- произнес Цао Цао, -- это значит, что он разрезал нашу армию на две части. Надо немедля двинуть против него половину наших войск.
      И тогда Юань Шао по всем направлениям двинул к Хулао войска под командованием Ван Куана, Цзяо Мао, Бао Синя, Юань И, Кун Юна, Чжан Яна, Тао Цяня и Гунсунь Цзаня, а Цао Цао встал во главе запасной армии.
      Правитель округа Хэнэй Ван Куан подошел к перевалу первым. Навстречу ему выступил Люй Бу с тремя тысячами закованных в броню всадников. Когда Ван Куан построил свои войска в боевой порядок и сам занял место под знаменем, он увидел выехавшего вперед Люй Бу. На голове у него была шапка, шитая золотом и украшенная тремя пучками перьев; одет он был в расшитый цветами халат из красного сычуаньского шелка, перехваченный в талии поясом с пряжкой в виде львиной головы. Пояс соединял изукрашенные резьбой латы. Лук и колчан со стрелами висели у него за спиной. С двухсторонней алебардой в руках восседал он на своем быстром, как ветер, коне Красный заяц.
      Поистине, Люй Бу -- первый среди людей, а Красный заяц -- первый среди коней!
      -- Кто осмелится сразиться с ним? -- обернувшись, спросил Ван Куан.
      Склонив копье и припустив коня, выехал знаменитый воин Фан Юэ. Всадники помчались друг на друга. На пятой схватке Люй Бу сразил Фан Юэ, и тот рухнул с коня. Люй Бу с алебардой наперевес бросился вперед. Воины Ван Куана обратились в бегство. Люй Бу рубил направо и налево, словно не встречая никакого сопротивления. К счастью, на помощь Ван Куану подоспели армии Цзяо Мао и Юань И; Люй Бу пришлось отступить. Князья, понеся значительные потери, также отступили на тридцать ли и разбили лагерь. Вскоре подошли пять остальных армий. На военном совете говорили потом, что нет воина, равного Люй Бу.
      Как раз в это время войско Люй Бу с развевающимися знаменами ринулось в бой. Военачальник бэйхайского правителя Кун Юна по имени У Ань-го, вооруженный железной булавой, вступил в бой с Люй Бу. На десятой схватке Люй Бу ударом алебарды отрубил У Ань-го кисть руки. Тот выронил булаву и бежал. Все войска вышли ему на помощь, и Люй Бу снова отступил. Князья, возвратившись в лагерь, собрались на совет.
      -- Люй Бу великий герой, -- сказал Цао Цао. -- Никто не может противостоять ему. Надо собрать всех восемнадцать князей и обдумать наилучший план действий. Если захватить Люй Бу, то с Дун Чжо покончить нетрудно.
      Пока они совещались, воины доложили, что Люй Бу опять вызывает кого-нибудь на бой. Теперь сам Гунсунь Цзань, размахивая копьем, выступил против Люй Бу. После нескольких схваток Гунсунь Цзань повернул коня и бежал. Люй Бу помчался за ним. Конь его, который за день мог пробежать тысячу ли, летел, как ветер. Казалось, он вот-вот настигнет Гунсунь Цзаня. Люй Бу уже поднял алебарду, собираясь вонзить ее в сердце своего врага. Но в эту минуту сбоку подскакал всадник с налитыми кровью глазами и развевающейся бородой. Наклонив свое длинное, в восемнадцать чи, копье с острием наподобие змеиного жала, он грозно кричал:
      -- Стой, трижды презренный раб! Яньский Чжан Фэй перед тобой!
      Услышав эти слова, Люй Бу оставил Гунсунь Цзаня и вступил в бой с Чжан Фэем. Тот сражался ожесточенно, но более двадцати схваток не решили исхода поединка. Видя это, Гуань Юй вскочил на коня и, размахивая своим тяжелым, кривым, как лунный серп, мечом Черного дракона, налетел на Люй Бу с другой стороны. Всадники схватывались несколько десятков раз, но одолеть Люй Бу было невозможно. Тогда Лю Бэй, выхватив свой обоюдоострый меч, на коне с развевающейся гривой, тоже бросился в бой. Все трое окружили Люй Бу, и тот, вертясь как волчок, сражался сразу с тремя. Воины восьми армий оцепенели от этого зрелища.
      Люй Бу почувствовал, что слабеет. Глядя Лю Бэю в лицо, он сделал выпад. Лю Бэй шарахнулся в сторону, а Люй Бу вихрем пронесся мимо и вырвался на свободу. Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй гнались за ним до самого перевала.
      У древних писателей есть описание этой битвы:
      При Хуань-ди и Лин-ди династии участь решилась.
      Светило дневное зашло, и луч предвечерний померк.
      Лю Се был мечтатель и трус со слабой и робкой душою,
      И вероломный Дун Чжо правителя юного сверг.
      Но вот Цао Цао, восстав, призыв обратил к Поднебесной,
      Взялись за оружье князья, собрали несметную рать.
      С них клятву великую взял, возглавив союз, Юань Шао,
      И правящий дом сохранить, и мир в стране поддержать.
      Кто может сравниться с Люй Бу, известным во всей Поднебесной?
      Отважен, талантлив, красив -- везде вам расскажут о том.
      Чешуйчатый панцырь на нем, похожий на кожу дракона,
      Сверкающий шлем золотой увенчан фазаньим хвостом.
      Сверх панцыря шитый халат, как феникс, раскинувший крылья,
      И пояс в камнях дорогих, застегнутый пряжкой литой.
      Когда он летит на коне, вокруг поднимается ветер,
      И алебарда блестит прозрачной осенней водой.
      С любым он сразиться готов, но кто ему выйдет навстречу?
      Притихли от страха бойцы, и сердце дрожит у князей.
      Вдруг смело выходит Чжан Фэй, известнейший воин из Яня,
      Копье у него с острием, как жало холодное змей.
      Его борода и усы, топорщась, взлетают по ветру,
      Пылает в нем ярости жар, и молнии мечут глаза.
      Он в битве не победил и не потерпел пораженья,
      И вдруг Гуань Юй прилетел на помощь ему, как гроза.
      В руках его кованый меч сияет как иней на солнце.
      Халат в попугаях цветных взвивается, как мотылек.
      Где конь его ступит ногой, там духи и демоны стонут,
      И гнев его мог остудить лишь вражеской крови поток.
      С ним вышел отважный Лю Бэй, он меч обнажил свой двуострый,
      Под ним закачалась земля и дрогнуло небо над ним.
      Они окружили Люй Бу, и тут началось ратоборство.
      Без отдыха он отражал удары один за другим.
      От крика и стука мечей дрожали земля и небо,
      И в мелком ознобе тряслись созвездья Тельца и Ковша.
      Уже обессилел Люй Бу, он выхода ищет из битвы,
      Он смотрит с тревогой вокруг, бледнея и хрипло дыша.
      Последние силы призвав, он вдруг повернул алебарду
      И, словно сухую траву, врагов по земле разметал;
      И, к шее коня наклонясь, хлестнул его, бросил поводья
      И духом одним, как стрела, взметнулся на перевал.
      Лю Бэй с братьями, добравшись до перевала, увидели там трепещущий на ветру огромный черный зонт.
      -- Здесь Дун Чжо! -- вскричал Чжан Фэй. -- Какая нам польза преследовать Люй Бу? Схватим самого злодея -- вырвем корень зла!
      И, хлестнув коней, братья поскакали на перевал, чтобы поймать Дун Чжо.
      Правильно говорится:
      Хочешь мятеж усмирить, сначала схвати главарей.
      Подвиги хочешь свершать -- ищи необычных людей.
      Чем окончилась эта битва, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ШЕСТАЯ
      повествующая о том, как Дун Чжо сжег императорский дворец, и о том, как Сунь Цзянь похитил государственную печать
      Чжан Фэй был встречен на перевале градом стрел и камней и вынужден был вернуться. Восемь князей поздравили Лю Бэя и его названых братьев с успехом и послали гонца в лагерь Юань Шао возвестить о победе. Юань Шао отдал приказ Сунь Цзяню наступать.
      Сунь Цзянь вместе с Чэн Пу и Хуан Гаем явился в лагерь Юань Шу.
      -- У нас с Дун Чжо не было личной вражды, -- начал он, чертя палкой на земле, -- но я самоотверженно сквозь тучи стрел и град камней ринулся в смертельный бой, воодушевляемый больше всего долгом служения государству и меньше всего чувством личной привязанности к вам. Вы же, наслушавшись клеветы, лишили меня провианта и довели до поражения. Что все это значит?
      Юань Шу в смущении не нашелся, что ответить, и приказал казнить клеветника, чтобы задобрить Сунь Цзяня. Возвратившись в свой лагерь, Сунь Цзянь узнал, что его ожидает один из любимых военачальников Дун Чжо по имени Ли Цзюэ.
      -- Ты зачем явился сюда? -- спросил его Сунь Цзянь.
      -- Дун Чжо уважает вас больше всех, -- заговорил Ли Цзюэ, -- и послал меня к вам с предложением породниться. У него есть дочь, которую он хочет отдать замуж за вашего сына.
      -- Разве я могу породниться с таким бессовестным и беспутным злодеем, погубившим правящий дом! -- в страшном гневе закричал Сунь Цзянь. -Я поклялся уничтожить его род до девятого колена, чтобы отомстить за поруганную им Поднебесную! Тебя я пока не трону, но возвращайся назад не мешкая! Помни: сдашь перевал -- я тебя пощажу, будешь медлить -- изрублю в куски!
      Ли Цзюэ в страхе обхватил голову руками и бросился бежать. Вернувшись, он рассказал Дун Чжо, как вызывающе вел себя Сунь Цзянь. Дун Чжо сильно разгневался и спросил совета у Ли Жу.
      -- Люй Бу потерпел поражение, -- сказал ему Ли Жу, -- боевой дух нашего войска упал. Лучше всего вернуться в Лоян и оттуда перевезти императора в Чанань. Недавно я слышал, как мальчишки на улицах распевали:
      На востоке один хань, на западе другой хань,
      Лишь тогда олень спасется, если побежит в Чанань.
      Если вдуматься в эти слова, то смысл их таков: охотник на западе -- это намек на основателя Ханьской династии Гао-цзу, двенадцать потомков которого правили в Чанане; охотник на востоке -- это, видимо, Гуан-у, прославившийся в восточной столице Лояне. Ныне после него там тоже насчитывается двенадцать поколений императоров. Само небо подсказывает вам воссоединить династию... Возвращайтесь в Чанань, и вы избавитесь от всех забот.
      Такой вывод чрезвычайно обрадовал Дун Чжо.
      -- Если бы ты не растолковал, -- воскликнул он, -- я ни за что не уразумел бы!
      В ту же ночь Дун Чжо вместе с Люй Бу возвратился в Лоян. Он созвал во дворец всех гражданских и военных чиновников, чтобы сообщить им о своем желании перенести столицу в Чанань.
      -- Так как Лоян был столицей Ханьской династии вот уже более двухсот лет, то самой судьбой предписано ему захиреть, -- начал Дун Чжо. -- А в Чанане я предвижу расцвет жизни и поэтому хочу предложить вам переселиться на запад. Это принесет нам счастье. Собирайтесь-ка в путь!
      -- Но ведь там все разрушено, -- возразил сы-ту Ян Бяо. -- И сейчас нет причины покидать храм предков и императорское кладбище. Боюсь, что это вызовет народные волнения, -- всколыхнуть Поднебесную легко, успокоить трудно. Надеюсь, вы задумаетесь над этим.
      -- Так ты противишься великим государственным планам? -- закричал Дун Чжо.
      -- Сы-ту Ян Бяо говорит правильно, -- поддержал его Хуан Юань. -- Во времена мятежа Ван Мана и восстания Краснобровых Чанань был сожжен и превращен в руины, жители разбежались -- там не наберется и двухсот человек. Покинуть дворец и уйти в пустыню -- дело безрассудное!
      -- К востоку от перевала восстали мятежники, -- сказал Дун Чжо, -- вся Поднебесная охвачена смутой. Чанань же защищен пропастями Сяохань, к тому же поблизости от него находится Лунъю, откуда можно возить лес, камень, кирпич и черепицу. Дворцы отстроят за месяц! Довольно! Прекратите пустые речи!
      -- Перенести столицу в Чанань -- значит вызвать беспорядки в народе, -настаивал сы-ту Сюнь Шуан.
      -- Я пекусь о всей Поднебесной! -- рассвирепел Дун Чжо. -- Буду я жалеть каких-то мелких людишек!
      И он тут же лишил всех титулов Ян Бяо, Хуан Юаня и Сюнь Шуана.
      Садясь в коляску при выходе из дворца, Дун Чжо заметил двух человек, которые, почтительно сложив руки, поклонились ему. Дун Чжо узнал шан-шу Чжоу Би и начальника стражи городских ворот У Цюна. На вопрос Дун Чжо, зачем они явились сюда, Чжоу Би отвечал:
      -- До нас дошел слух, что вы решили перенести столицу в Чанань, и мы пришли к вам с советом.
      -- Вы -- сторонники Юань Шао! -- в гневе заревел Дун Чжо. -- Тот уже стал изменником, и вы тоже из его шайки! Стража! Обезглавить их за городскими воротами!
      Приказ о переезде в новую столицу был отдан, и в тот же день все тронулись в путь.
      -- Нам не хватает денег и провианта, -- говорил Ли Жу. -- В Лояне много богатых людей -- можно конфисковать их имущество, перебить приверженцев Юань Шао и завладеть их богатством. Тогда мы будем обеспечены всем необходимым.
      Пять тысяч закованных в броню всадников похватали всех лоянских богачей -несколько тысяч человек. Объявив их мятежниками, восставшими против Дун Чжо, всадники повели их за город и обезглавили, а имущество их забрали. Ли Цзюэ и Го Сы гнали в Чанань огромные толпы жителей Лояна. Люди были разбиты на группы по сто человек, и каждую группу сопровождал вооруженный отряд. Не счесть было тех, кто умер в пути, они остались лежать в оврагах. Стража бесчестила женщин, отбирала у людей пищу. Плач и стенания потрясали небо и землю.
      Перед отъездом Дун Чжо приказал своим приспешникам зажечь дома, храмы предков и дворцы. Зарево пожаров видно было в Чанане. Столица превратилась в горящие развалины. Дун Чжо велел Люй Бу разрыть усыпальницы императоров и императриц и взять оттуда золото и драгоценности. Воспользовавшись этим, простые воины тоже стали раскапывать и грабить могилы знатных. Нагрузив золотом, тканями и драгоценными вещами несколько тысяч повозок, Дун Чжо с императором, императрицей и приближенными двинулся в Чанань.
      Военачальник Чжао Цинь, узнав о том, что Дун Чжо покинул Лоян, оставил перевал Сышуй, который тотчас же был занят войсками Сунь Цзяня. Лю Бэй с братьями ворвался на перевал Хулао, а за ними повели свои войска и князья. Сунь Цзянь, спеша в Лоян, издали увидел языки пламени, подымавшиеся к небу. Черный дым стлался по земле на двести -- триста ли. В столице не осталось ни одного человека и не сохранилось никакого жилья. Выслав воинов тушить пожары, Сунь Цзянь приказал князьям располагаться на опустошенной земле.
      Цао Цао пришел к Юань Шао и сказал так:
      -- Дун Чжо направляется на запад, надо, не теряя времени, послать за ним погоню. Почему вы остановили войско?
      -- Князья устали... Боюсь, что дальше двигаться бесполезно, -- ответил ему Юань Шао.
      -- Мятежник Дун Чжо сжег дворцы и насильно увез императора, -- возмущался Цао Цао. -- Весь народ всколыхнулся, никто не знает, где искать опоры. Во время всеобщей растерянности достаточно одной битвы, чтобы восстановить порядок в Поднебесной! Почему князья колеблются и не двигаются дальше?
      Князья отвечали, что не желают поступать необдуманно.
      -- С ротозеями нечего советоваться! -- в сердцах воскликнул Цао Цао и на свой риск и страх во главе десятитысячного войска двинулся вслед Дун Чжо.
      Тем временем Дун Чжо добрался до Жунъяна. Местный правитель Сюй Жун вышел его встречать, и Ли Жу дал совет Дун Чжо:
      -- Вы, чэн-сян, покинули столицу, но не приняли мер против преследования, -- сказал Ли Жу. -- Прикажите Сюй Жуну устроить засаду за городом вблизи гор. Если подойдут преследователи, пусть он пропустит их; мы их здесь разобьем, а затем он отрежет им путь к отступлению и окончательно уничтожит. Это послужит уроком тем, кто подоспеет позже, -- они не посмеют напасть на нас.
      По его совету Дун Чжо велел Люй Бу во главе отборных воинов прикрывать тыл. Как раз во время марша его и настиг отряд Цао Цао.
      -- Все вышло так, как рассчитывал Ли Жу! -- рассмеявшись, воскликнул Люй Бу и отдал приказ войскам построиться в боевой порядок.
      Цао Цао выехал вперед и громко выкрикнул:
      -- Мятежники, вы насильно увозите императора и угоняете народ! Куда вы идете?
      -- Эй! Трус, изменивший своему хозяину! Что за вздор ты там мелешь? -бранью отвечал ему Люй Бу.
      Люй Бу ударил на врагов сразу с трех сторон, бросив в бой одетых в броню всадников. Устоять было невозможно. Армия Цао Цао потерпела поражение и бежала к Жунъяну.
      Когда его воины достигли подножья какой-то пустынной горы, было уже время второй стражи. При ярком свете луны все было видно, как днем. Но только они собрались установить котлы, чтобы готовить пищу, как со всех сторон послышались громкие крики -- это вышли скрывавшиеся в засаде войска Сюй Жуна. Цао Цао поспешно хлестнул коня и обратился в бегство, но, столкнувшись с Сюй Жуном, повернул обратно. Сюй Жун выстрелил из лука и ранил Цао Цао в плечо. Цао Цао так и умчался, не вынув из раны стрелы.
      Он уже перебрался через гору, как вдруг два копья вонзились в его коня. Конь упал. Цао Цао свалился на землю и был схвачен вражескими воинами, скрывавшимися в траве. Но в этот момент подлетел всадник, взмахнул мечом, и оба воина пали мертвыми. Всадник спрыгнул с коня и помог Цао Цао подняться. Цао Цао узнал в нем Цао Хуна.
      -- Оставь меня, я умру здесь, -- сказал Цао Цао. -- Спасайся сам, дорогой брат!
      -- Скорей садитесь на коня, а я пойду пешком, -- от души предложил Цао Хун.
      -- Войско разбойников настигает нас, -- сказал Цао Цао. -- Что же ты будешь делать?
      -- Поднебесная может обойтись без Цао Хуна, но не может обойтись без вас -возразил Цао Хун.
      -- Если я уцелею, то буду обязан тебе жизнью, -- сказал Цао Цао, садясь на коня.
      Цао Хун снял с себя латы, вытащил меч и побежал за конем.
      Так двигались они до наступления четвертой стражи. Дальше путь им преградила большая река, а крики гнавшихся за ними людей все приближались.
      -- Не жить мне больше, такова, видно, моя судьба, -- горестно произнес Цао Цао.
      Цао Хун помог Цао Цао слезть с коня, снял с него панцырь и халат, взвалил брата себе на плечи и пустился вплавь. Только успели они ступить на другой берег, как преследователи с противоположной стороны открыли по ним стрельбу. Цао Цао, весь мокрый, все же успел от них скрыться.
      Близился рассвет. Пройдя более тридцати ли, беглецы присели отдохнуть у подножья холма. Внезапно шум и крики нарушили тишину -- погоня настигала их. Это был Сюй Жун, который переправился через реку выше по течению и продолжал преследование. Казалось, на этот раз им нет спасения, но тут до их слуха донесся крик:
      -- Стойте, не убивайте моего господина!
      Наперерез Сюй Жуну мчался Сяхоу Дунь. Завязался бой. После нескольких схваток Сяхоу Дунь сбил Сюй Жуна с коня, и воины его разбежались. Вскоре Цао Жэнь, Ио Цзинь и Ли Дянь присоединились к Цао Цао. Собрав остатки своего войска -- около пятисот человек, -- они вместе вернулись в Хэнэй.
      Тем временем князья расположились лагерем в Лояне. Сунь Цзянь раскинул шатер на том месте, где прежде стоял дворец Цзяньчжан. Он приказал убрать камни и обломки. Были засыпаны все разрытые Дун Чжо императорские могилы. На месте храма предков династии был сооружен легкий павильон. Сюда пригласили князей, чтобы расставить по порядку священные таблички. Затем зарезали быка и принесли жертвы. После этой церемонии все разошлись.
      Сунь Цзянь возвратился в лагерь. В эту ночь ярко светила луна, сверкали звезды. Сжимая в руке меч, Сунь Цзянь сидел на открытом воздухе, следя за небесными светилами. Он заметил, как по небу с северной стороны разлилась белесая дымка, и со вздохом подумал: "Императорские звезды меркнут -мятежник Дун Чжо возмущает государство. Десятки тысяч людей мучаются на развалинах и пепле, столица превратилась в пустыню". Так размышлял Сунь Цзянь и не чувствовал, как слезы струятся у него по щекам.
      -- Смотрите! -- сказал вдруг стоявший с ним рядом воин. -- Южнее дворца из колодца подымается радужное сияние.
      Сунь Цзянь велел воину зажечь факел и спуститься в колодец. Вскоре тот вытащил труп женщины, совершенно не тронутый временем, хотя она умерла давно. На ней было придворное платье и на шее висел на шнурке атласный мешочек. В мешочке оказалась красная коробочка с золотым замочком. Когда ее открыли, то увидали яшмовую печать, размером в квадратный цунь. На печати было выгравировано пять переплетенных драконов и восемь иероглифов в стиле чжуань(*1), которые гласили: "Принявший веление неба да процветает в веках". Один уголок печати был отбит и припаян золотом.
      Сунь Цзянь взял печать и показал ее Чэн Пу. Тот сказал:
      -- Это наследственная императорская печать из старинной яшмы. В древности некий Бянь Хэ(*2) увидел у подножья горы Цзиншань феникса, сидевшего на камне. Он взял этот камень и принес Чускому князю Вэнь-вану. Князь расколол его и достал кусок яшмы. В двадцать шестом году правления Циньской династии [220 г. до н.э.] гравер сделал из нее печать, а Ли Сы вырезал на ней эти восемь иероглифов. В двадцать восьмом году Цинь Ши-хуан, совершая поездку по империи, был на озере Дунтин. Неожиданно поднялся сильный ветер, забушевали волны. Лодка готова была вот-вот опрокинуться. Тогда Цинь Ши-хуан бросил печать в озеро, и буря прекратилась. В тридцать шестом году Цинь Ши-хуан, снова совершая поездку, прибыл в Хуаинь. Какой-то человек встал на дороге и обратился к одному из его приближенных: "Возвращаю эту печать потомственному дракону"(*3). Сказав это, он исчез. Так печать вернулась к династии Цинь. На следующий год Цинь Ши-хуан почил, а Цзы Ин передал печать ханьскому Гао-цзу. Позже, во время восстания Ван Мана, императрица Сяо-юань убила этой печатью Ван Сюня и Су Сяня, отломав при этом уголок, который потом был припаян золотом. Гуан-у добыл это сокровище в Ияне, и оно передавалось по наследству вплоть до наших дней. Я слышал, что когда дворцовые евнухи подняли смуту и увезли малолетнего императора в Бэйман, печать не нашли при возвращении во дворец. Теперь она попала к вам в руки. Вы непременно станете императором. Однако вам нельзя долго оставаться здесь -- надо ехать в Цзяндун и там обдумать план великих деяний.
      -- Ваши слова совпадают с моими мыслями, -- сказал Сунь Цзянь. -- Завтра же, сказавшись больным, я уеду отсюда.
      Сунь Цзянь приказал воинам не разглашать тайны. Но кто мог знать, что один из них был земляком Юань Шао? В расчете выдвинуться он украдкой бежал ночью из лагеря, явился к Юань Шао и обо всем ему рассказал. Юань Шао наградил его и оставил в своем войске.
      На следующий день к Юань Шао пришел Сунь Цзянь.
      -- Прихворнул я немного, -- заявил он. -- Хочу возвратиться в Чанша и зашел проститься с вами.
      -- Знаю я вашу болезнь, -- насмешливо воскликнул Юань Шао. -- Называется она "государственная печать"!
      -- С чего вы это взяли? -- бледнея, спросил Сунь Цзянь.
      -- Мы подняли войска для того, чтобы покарать мятежников и уничтожить зло в государстве, -- продолжал Юань Шао. -- Печать -- это сокровище династии, и вам следовало бы в присутствии всех передать ее мне как главе союза. А когда Дун Чжо будет уничтожен, мы возвратим ее законному владельцу. Вы же утаили печать и собираетесь унести с собой. Какие цели вы преследуете?
      -- Печать? Как она могла оказаться у меня? -- недоумевал Сунь Цзянь.
      -- А где та вещица из дворца Цзяньчжан, что была в колодце?
      -- У меня ничего нет.
      -- Скорей сознавайтесь, не то будет худо!
      Тогда Сунь Цзянь, воздев руки к небу, поклялся:
      -- Если я нашел и утаил печать, пусть несчастье постигнет меня, пусть погибну я от меча или стрелы!
      -- Раз Сунь Цзянь так клянется, значит печати у него нет, -- таково было суждение князей. Но Юань Шао вызвал перебежавшего воина и спросил его:
      -- Видел ты этого человека, когда извлекали труп из колодца?
      Сунь Цзянь обнажил висевший у пояса меч и в ярости хотел зарубить доносчика.
      -- Если ты хочешь снести ему голову -- значит, ты лжешь! -- закричал Юань Шао, выхватывая меч из ножен.
      Янь Лян и Вэнь Чоу, стоявшие у него за спиной, также схватились за мечи. Чэн Пу, Хуан Гай и Хань Дан, стоявшие позади Сунь Цзяня, сжимали в руках оружие. Князья удержали их.
      Сунь Цзянь, вскочив на коня, ускакал из лагеря и тут же покинул Лоян. Разгневанный Юань Шао в эту же ночь послал преданного человека в Цзинчжоу предупредить Лю Бяо, чтобы он перехватил Сунь Цзяня по дороге и отобрал у него печать.
      На следующий день пришла весть, что Цао Цао, преследовавший Дун Чжо, сражался в Жунъяне и, потерпев поражение, теперь возвращается. Юань Шао велел встретить его и проводить в лагерь. Собрав князей, он устроил пир, чтобы развеять печаль Цао Цао. Среди общего веселья Цао Цао поднялся и сказал со вздохом:
      -- Я начал великое дело, чтобы избавить страну от злодеев. Все вы вошли в союз, движимые чувством справедливости, и я вам открою свой первоначальный план: Юань Шао должен был бы повести хэнэйские войска к Мынцзиню и Суаньцзао, а остальные князья -- оборонять Чэнгао, удерживать Аоцан и прикрывать Хуаньюань и Дагу, держа под наблюдением важнейшие места. Гунсунь Цзань с наньянскими войсками должен был занять Даньси и, вступив затем в Угуань, угрожать району Саньфу, который весь покрыт глубокими рвами и высокими валами, так что там никто не решился бы вступить с нами в бой. Такое распределение сил внесло бы замешательство в ряды врага и создало бы в Поднебесной благоприятную обстановку для подавления мятежа. Сразу повсюду был бы восстановлен порядок. Ныне же вы медлите и стоите на месте, не оправдывая великих надежд Поднебесной. Это повергает меня в величайший стыд!
      Юань Шао и другие ничего не могли возразить. Понимая, что Юань Шао и каждый из князей думают по-своему и что так невозможно успешно завершить дело, Цао Цао один повел свои войска в Яньчжоу.
      -- Юань Шао бессилен, и его уже давно следовало бы сместить, -- сказал Гунсунь Цзань Лю Бэю и его братьям. -- Мы тоже уйдем от него.
      Они снялись с лагеря и двинулись на север. Дойдя до Пинъюаня, Гунсунь Цзань оставил там Лю Бэя, а сам ушел охранять свои земли и восстанавливать армию.
      Видя, что все князья расходятся, Юань Шао тоже покинул Лоян и отправился в Гуаньдун.
      А теперь поговорим о Лю Бяо, которому Юань Шао велел отобрать печать у Сунь Цзяня.
      Лю Бяо происходил из Гаопина и был родственником императорской семьи. В юности он дружил с семью знаменитыми людьми, и их вместе называли "восемью удальцами из Цзянся". Это были Чэнь Сян из Жунани, Фань Пан из той же области, Кун Юй из княжества Лу, Фань Кан из Бохая, Тань Фу из Шаньяна, Чжан Цзянь оттуда же и Чэнь Цзин из Наньяна. Кроме того, у Лю Бяо были помощники Куай Лян и Куай Юэ из Яньпина и Цай Мао из Сянъяна.
      Получив письмо Юань Шао, Лю Бяо приказал Куай Юэ и Цай Мао с десятитысячным войском преградить путь Сунь Цзяню. Когда его армия приблизилась, Куай Юэ построил свое войско в боевой порядок и выехал вперед.
      -- Храбрый Куай Юэ, почему ты преградил мне путь? -- спросил его Сунь Цзянь.
      -- Ты -- подданный династии Хань, как же ты посмел присвоить государственную печать? -- угрожающе спросил Куай Юэ. -- Отдай мне печать и уходи.
      Вместо ответа Сунь Цзянь приказал Хуан Гаю вступить в бой. На поединок вышел Цай Мао. После нескольких схваток он отступил, и Сунь Цзянь, воспользовавшись этим, с боем перешел границы владений Лю Бяо. За горой загремели гонги и барабаны -- это подоспел со своим отрядом сам Лю Бяо. Сунь Цзянь поспешил приветствовать его и спросил:
      -- На каком основании вы поверили письму Юань Шао и чините препятствие мне, правителю соседнего округа?
      -- Ты утаил государственную печать и замышляешь мятеж!
      -- Пусть я умру от меча или стрелы, если печать у меня! -- воскликнул Сунь Цзянь.
      -- Хочешь, чтобы я поверил, дай мне обыскать тебя!
      -- Кто ты такой, что осмеливаешься так неуважительно относиться ко мне? -гневно вскричал Сунь Цзянь и тотчас повел своих воинов в бой.
      Лю Бяо отступил. Сунь Цзянь, подхлестнув коня, бросился за ним. Но тут в битву вступили войска, скрывавшиеся в засаде у подножья двух гор, а сзади приближались Цай Мао и Куай Юэ. Сунь Цзянь попал в кольцо.
      Поистине, верно сказано:
      Хотя утаил он печать, но пользы ему никакой,
      Войну этим только разжег и потерял покой.
      Как Сунь Цзянь вышел из опасного положения, об этом вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА СЕДЬМАЯ
      в которой говорится о том, как Юань Шао сражался с Гунсунь Цзанем, и о том, как Сунь Цзянь перешел реку
      Сунь Цзянь, окруженный войсками Лю Бяо, потеряв убитыми своих военачальников, сам едва спасся от смерти. Вырвавшись на дорогу, он бежал в Цзяндун. С тех пор у Сунь Цзяня и Лю Бяо завязалась открытая вражда.
      Юань Шао находился в то время в Хэнэе. Он испытывал недостаток в провианте, и правитель округа Цзичжоу Хань Фу послал ему подкрепление. Советник Фын Цзи сказал Юань Шао:
      -- Вы, самый сильный человек в Поднебесной, вынуждены ожидать, пока кто-то пришлет вам провиант. Земли Цзичжоу богаты и обширны, почему бы вам не захватить их?
      -- Не могу придумать, как это сделать, -- отвечал Юань Шао.
      -- Пошлите гонца с тайным письмом к Гунсунь Цзаню и предложите ему захватить Цзичжоу, обещая свою поддержку, -- посоветовал Фын Цзи. -Ручаюсь, что Гунсунь Цзань подымет войска. Хань Фу -- человек не слишком храбрый, он обязательно попросит вас взять на себя управление округом, и вы получите все, даже не шевельнув пальцем.
      Юань Шао так и поступил.
      Узнав из письма, что речь идет о совместном нападении на Цзичжоу и о разделе цзичжоуских земель, Гунсунь Цзань возликовал и в тот же день выступил в поход. Но Юань Шао послал еще другого человека тайно предупредить Хань Фу об угрожающей ему опасности. Тот испугался и позвал на совет своих приближенных Сюнь Шэня и Синь Пиня.
      -- Если Гунсунь Цзань нападет на нас со своими яньдайскими войсками, -сказал Сюнь Шэнь, -- этого удара мы не выдержим. К тому же Гунсунь Цзаню помогут Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй. Юань Шао же храбростью своею и умом превосходит всех, у него много знаменитых полководцев. Вы можете попросить его взять на себя управление округом. Юань Шао благосклонно относится к вам, и вам нечего будет бояться Гунсунь Цзаня.
      Хань Фу тотчас же послал своего помощника Гуань Чуня к Юань Шао. Однако чжан-ши Гэн У сказал так:
      -- Юань Шао -- человек беспомощный, армия его голодает. Он зависит от нас, как младенец от своей матери: если мать не даст ему молока, он умрет с голоду. Зачем же вы хотите уступить Юань Шао управление округом? Это все равно, что пустить тигра в стадо баранов!
      -- Я всегда служил роду Юаней, -- заявил Хань Фу. -- Да и талантов у меня нет таких, как у Юань Шао. Древние же учат нас уступать место мудрым. В вас говорит простая зависть.
      -- Цзичжоу можно считать потерянным! -- со вздохом сказал Гэн У.
      Более тридцати чиновников покинули из-за этого разногласия свои должности. Только Гэн У и Гуань Чунь укрылись за городом и стали поджидать Юань Шао.
      Через несколько дней явился Юань Шао с войсками. Гэн У и Гуань Чунь с обнаженными мечами выскочили из засады. Юань Шао приказал Янь Ляну тут же обезглавить Гэн У, а Вэнь Чоу зарубил Гуань Чуня.
      Юань Шао, въехав в Цзичжоу, назначил Хань Фу на высокую должность, а дела по управлению округом полностью передал в руки Тянь Фына и других своих приближенных.
      Хань Фу вскоре раскаялся в своем необдуманном поступке, покинул семью и уехал в Чэньлю.
      Гунсунь Цзань, узнав о том, что Юань Шао уже завладел Цзичжоу, послал к нему своего брата Гунсунь Юэ, чтобы договориться о разделе земель.
      -- Передай своему брату, что мне надо посоветоваться с ним лично, -- сказал Юань Шао. -- Пусть он придет ко мне.
      Гунсунь Юэ двинулся в обратный путь, но не проехал и пятидесяти ли, как на него напал вооруженный отряд. С криками, что они из армии Дун Чжо, нападавшие открыли бешеную стрельбу из луков и убили Гунсунь Юэ. Воины из его охраны разбежались и принесли об этом весть Гунсунь Цзаню.
      -- Юань Шао соблазнял меня совместно с ним напасть на Хань Фу, а захватил все один! -- в гневе вскричал Гунсунь Цзань. -- И теперь еще обманывает меня, что воины Дун Чжо убили моего брата! Как отомстить за эту обиду?
      И он без промедлений двинулся с войском на Цзичжоу.
      Юань Шао, узнав об этом, тоже отдал приказ выступить в поход. Армии расположились одна против другой, разделенные рекой Паньхэ. Гунсунь Цзань верхом на коне выехал на мост и закричал:
      -- Отступник, как ты осмелился предать меня?
      -- Бесталанный Хань Фу добровольно уступил мне Цзичжоу. Не вмешивайся не в свое дело! -- отвечал Юань Шао, также выезжая на мост.
      -- Прежде ты был честен и справедлив, и тебя избрали главой союза, -сказал Гунсунь Цзань. -- Ныне твой поступок показывает, что у тебя сердце волка и повадки собаки. Как только хватает у тебя совести смотреть людям в глаза?
      -- Кто схватит его? -- в бешенстве закричал Юань Шао.
      В ту же минуту, подхлестнув коня, с копьем наперевес ринулся в бой Вэнь Чоу. Гунсунь Цзань не выдержал натиска и обратился в бегство. Вэнь Чоу, преследуя его, ворвался во вражеский строй, рубя направо и налево. Четыре сильнейших военачальника Гунсунь Цзаня бросились ему навстречу. Одного из них Вэнь Чоу копьем сбил с коня, трое других скрылись. Гунсунь Цзань бежал по направлению к горам, а Вэнь Чоу гнался за ним по пятам с криком:
      -- Слезай с коня и сдавайся!
      Лук и стрелы Гунсунь Цзань растерял, шлем свалился у него с головы, волосы развевались по ветру. Подхлестывая коня, он мчался по склону горы. Вдруг конь споткнулся, Гунсунь Цзань слетел на землю и покатился вниз. Вэнь Чоу уже сжимал копье, собираясь прикончить Гунсунь Цзаня, как вдруг с левой стороны из зарослей выскочил юный воин. С копьем наперевес он помчался на Вэнь Чоу. Взобравшись наверх, Гунсунь Цзань стал следить за ходом битвы.
      Юный воин был ростом в восемь чи, с большими глазами, густыми бровями, широким лбом и тяжелым подбородком. Осанка его была величественной. Не менее шестидесяти раз жестоко схватывался он с Вэнь Чоу, но ни тот, ни другой не добились успеха. Тут подоспела армия Гунсунь Цзаня, и Вэнь Чоу бежал. Юноша не стал его преследовать.
      Гунсунь Цзань спустился с горы и спросил у победителя его имя. Юноша поклонился и сказал:
      -- Родом я из Чаншаня, фамилия моя -- Чжао, имя -- Юнь. Сначала я служил у Юань Шао, но, заметив, что Юань Шао не честен по отношению к Сыну неба и не заботится о нуждах народа, я покинул его и направился к вам. Не ожидал я встретиться с вами здесь!
      Обрадованный Гунсунь Цзань вместе с ним вернулся в лагерь, где они сразу же стали готовиться к новой битве.
      На следующий день Гунсунь Цзань разделил войско на две части и расположил их справа и слева наподобие крыльев. Более половины из пяти тысяч его воинов было на белых конях. Гунсунь Цзаня так и звали "Полководец белых коней". В прежние времена, когда он воевал с тангутскими племенами, враг, считавший белый цвет священным, обращался в бегство, завидя всадников на белых конях. Не зная еще, на что способен перешедший к нему молодой герой Чжао Юнь, Гунсунь Цзань предоставил ему командовать отрядом, который оставался в запасе. Во главе передового отряда был поставлен Янь Ган. Командование центром взял на себя сам Гунсунь Цзань, расположившись возле моста под огромным красным стягом, на котором золотом было вышито: "Полководец".
      Юань Шао поставил во главе своих передовых отрядов Янь Ляна и Вэнь Чоу. У каждого из них было по тысяче лучников. Юань Шао, также надвое разделив свои силы, приказал левому отряду обстреливать правое крыло армии Гунсунь Цзаня, а правому -- левое крыло. Цюй И с несколькими сотнями конных и пеших лучников получил приказ расположиться в центре, а сам Юань Шао возглавил запасный отряд.
      С утра и до полудня в войсках Юань Шао гремели барабаны, но команды к наступлению Цюй И не давал, приказав лучникам укрыться от стрел за щитами.
      Затрещали хлопушки, и войска Янь Гана под грохот барабанов, с неистовыми криками бросились в битву. Их подпустили почти вплотную, и лишь тогда восемьсот лучников Цюй И одновременно выпустили стрелы. Янь Ган круто повернул обратно, но Цюй И догнал и зарубил его. Правый и левый отряды армии Гунсунь Цзаня, не успев развернуться, были рассеяны лучниками Вэнь Чоу и Янь Ляна.
      Армия Юань Шао с боем подступила к мосту. Цюй И вырвался вперед, убил знаменосца и изрубил красное знамя противника. Гунсунь Цзань в панике бежал, а Цюй И пробился к запасному отряду, где лицом к лицу столкнулся с Чжао Юнем. С копьем наперевес тот мчался прямо на него. Несколько ожесточенных схваток, и Цюй И упал с коня пронзенный копьем. Чжао Юнь вихрем ворвался в строй армии Юань Шао, рубя направо и налево. Гунсунь Цзань снова перешел в наступление, и армия Юань Шао была разбита.
      Когда Юань Шао доложили, что Цюй И, убив знаменосца, захватил знамя и преследует разбитого противника, полководец, забыв о предосторожности, выехал вперед вместе с Тянь Фыном во главе нескольких сот конных стрелков из лука и копьеносцев из своей личной охраны.
      -- Ха-ха! -- издевался Юань Шао. -- Гунсунь Цзань -- ни на что не способное создание!
      И как раз в этот момент он увидел прорвавшегося к ним Чжао Юня. Но пока лучники собрались открыть стрельбу, Чжао Юнь успел сразить многих воинов. Весь отряд ринулся назад, но был окружен подоспевшей армией Гунсунь Цзаня.
      -- Господин мой, укройтесь за этими стенами! -- обратился к Юань Шао растерявшийся Тянь Фын.
      Но Юань Шао, швырнув на землю свой шлем, крикнул во весь голос:
      -- Настоящий воин должен встречать смерть лицом к лицу в бою, а не спасать свою жизнь за стенами!
      Воины преисполнились решимостью сражаться насмерть, и Чжао Юнь не смог пробиться сквозь их ряды. Тут подоспели большие отряды войск Юань Шао, затем Янь Ляна, и ударили на противника сразу с двух сторон. Чжао Юнь помог Гунсунь Цзаню выбраться из окружения, и они отступили к мосту. Войска Юань Шао в стремительном наступлении перешли на другой берег реки. Защитники моста были сброшены в воду и утонули.
      Юань Шао гнался за противником во главе передовых отрядов. Но вдруг произошло какое-то замешательство, послышались крики, и неожиданно появилось новое войско с тремя военачальниками -- это был Лю Бэй с двумя своими братьями.
      Получив весть, что Гунсунь Цзань воюет с Юань Шао, Лю Бэй помчался ему на помощь. И вот теперь три всадника неслись на Юань Шао. У него душа ушла в пятки от страха и меч выпал из рук. Пустив коня во весь опор, Юань Шао бежал без оглядки. Его люди, спасая жизнь, бежали через мост.
      Гунсунь Цзань остановил свои войска и возвратился в лагерь. После взаимных приветствий с Лю Бэем и его братьями Гунсунь Цзань сказал:
      -- Если бы не Лю Бэй, поспешивший мне на помощь издалека, я стал бы добычей шакалов и гиен!
      Он познакомил Лю Бэя с Чжао Юнем, и Лю Бэй так полюбил его, что не захотел с ним расставаться.
      А Юань Шао, проиграв битву, стал упорно готовиться к обороне. Обе армии стояли друг против друга более месяца.
      В это время в Чанань прибыл гонец и донес обо всем Дун Чжо.
      -- В наше время Юань Шао и Гунсунь Цзань -- самые смелые воины, -- сказал ему Ли Жу. -- Сейчас они дерутся на реке Паньхэ. Надо подделать императорский указ и отправить послов, чтобы их помирить. Они будут тронуты такой благосклонностью и покорятся вам.
      -- Ваша мысль совершенно правильна, -- сказал Дун Чжо и отправил двух послов, вручив им соответствующий указ.
      Когда посланцы прибыли в Хэбэй, Юань Шао выехал встречать их за сто ли и принял указ с великим почтением.
      На другой день послы отправились в лагерь Гунсунь Цзаня и там вручили ему такой же указ. В ответ Гунсунь Цзань обратился к Юань Шао с письмом, предлагая заключить мир.
      Выполнив поручение, послы возвратились в столицу.
      Гунсунь Цзань немедля увел свои войска. По его совету Лю Бэй снова был назначен правителем Пинъюаня.
      При расставании Лю Бэй и Чжао Юнь долго держали друг друга за руки, у обоих на глазах были слезы.
      -- Прежде я считал Гунсунь Цзаня героем, но по его поступкам вижу теперь, что он так же лишен добродетелей, как и Юань Шао, -- со вздохом промолвил Чжао Юнь.
      -- С вами мы еще увидимся, а пока что служите ему, -- сказал Лю Бэй, и они расстались в слезах.
      А сейчас расскажем о Юань Шу. Пока он находился в Наньяне, прошел слух, что Юань Шао захватил Цзичжоу, и Юань Шу послал гонца к брату с требованием дать ему тысячу коней. Юань Шао отказался, и с этих пор братья невзлюбили друг друга.
      Затем Юань Шу отправил человека в Цзинчжоу к Лю Бяо с просьбой помочь ему провиантом, но Лю Бяо также не дал ничего. Юань Шу возненавидел и его и тайно послал доверенного с письмом к Сунь Цзяню.
      "В свое время, -- говорилось в письме, -- Лю Бяо стал на вашем пути по наущению моего брата Юань Шао. Теперь они вместе замышляют нападение на Цзяндун. Советую вам, не дожидаясь этого, поднять войска и напасть на Лю Бяо, а я схвачу своего брата. Тогда обиды наши будут отомщены: вы возьмете Цзинчжоу, а я -- Цзичжоу. Ни в коем случае не медлите".
      Сунь Цзянь, получив письмо, подумал: "Если я не воспользуюсь этим случаем, чтобы отплатить за обиду ненавистному Лю Бяо, то кто знает, сколько еще лет придется мне ждать!"
      И он вызвал к себе в шатер своих советников.
      -- Юань Шу хитер, ему нельзя верить, -- предупредил Чэн Пу.
      -- Я сам хочу отплатить за обиду, -- возразил Сунь Цзянь. -- И я могу обойтись без помощи Юань Шу.
      Тогда младший брат Сунь Цзяня, Сунь Цзин, привел к нему всех его сыновей.
      У Сунь Цзяня было четыре сына от первой жены, происходившей из рода У, и еще сын Лан и дочь Жэнь от второй жены -- младшей сестры госпожи У. Сыновья поклонились отцу, и Сунь Цзин повел такую речь:
      -- Ныне Дун Чжо захватил власть. Сын неба робок и слаб. Князья стремятся властвовать на своих землях; в стране великая смута. Лишь у нас, в Цзяндуне, сравнительно спокойно, так стоит ли из-за малой обиды подымать войну? Я хотел бы, чтобы ты, брат мой, все хорошенько обдумал.
      -- Не говори лишнего, -- ответил Сунь Цзянь. -- Я -- самый сильный во всей Поднебесной и терплю обиду. Как же мне не желать мести?
      Тут старший из его сыновей, Сунь Цэ, вмешался:
      -- Если вы, батюшка, решили идти в поход, то и я с вами.
      Сунь Цзянь согласился, и Сунь Цэ на судне отправился воевать в Фаньчэн.
      Сунь Цзянь послал Хуан Гая на реку привести в порядок боевые корабли, заготовить оружие и провиант. Боевых коней погрузили на суда, и вскоре войско выступило в поход.
      Лю Бяо, узнав об этих приготовлениях, встревожился не на шутку и тотчас же созвал на совет военных и гражданских чиновников.
      -- Для тревоги нет оснований, -- сказал Куай Лян. -- Пошлите вперед Хуан Цзу с воинами из Цзянся, а сами поддержите его войсками из Цзинчжоу и Сянъяна. Пусть тогда Сунь Цзянь злобствует сколько угодно, но сделать он ничего не сможет.
      Лю Бяо послушался совета и приказал Хуан Цзу с отрядом лучников устроить засаду на берегу реки. Затем в поход была двинута большая армия.
      Завидев противника, лучники Хуан Цзу стали осыпать их стрелами и три дня не давали им приблизиться к берегу, пока не израсходовали весь запас стрел. Тогда Сунь Цзянь велел собрать все стрелы, попавшие в суда, -- их собралось несколько сот тысяч. Как раз в этот день подул попутный ветер, и Сунь Цзянь подал команду обстрелять отряд Хуан Цзу. Лучники не выдержали обстрела и в беспорядке отступили. Армия Сунь Цзяня высадилась на берег.
      Чэн Пу и Хуан Гай, разделив войска, по двум дорогам направились к лагерю Хуан Цзу, а следом за ними -- Хань Дан. Напали они на лагерь с трех сторон, и Хуан Цзу, потерпев поражение, бросил Фаньчэн и бежал в Дэнчэн.
      Поручив Хуан Гаю охранять суда, Сунь Цзянь сам повел войско на преследование.
      Хуан Цзу вышел ему навстречу и расположился в поле. Построив войско в боевой порядок, Сунь Цзянь выехал под знамя. Рядом с ним в полном вооружении с копьем в руке стоял Сунь Цэ.
      Из строя противника, сопровождаемый двумя военачальниками -- Чжан Ху и Чжэнь Шэном, вперед выехал Хуан Цзу. Размахивая плетью, он изрыгал потоки брани:
      -- Цзяндунские разбойники, как вы посмели вторгнуться во владения потомка Ханьского дома?
      По его приказу на поединок выехал Чжан Ху. Навстречу ему двинулся Хань Дан. Всадники схватывались более тридцати раз.
      Когда Чжан Ху начал слабеть, ему на помощь поскакал Чжэнь Шэн. Сунь Цэ, издали наблюдавший за поединком, отложил копье и выстрелил из лука. Стрела попала Чжэнь Шэну прямо в лоб, и он упал с коня. При виде этого Чжан Ху вскрикнул от испуга и не успел опомниться, как меч Хань Дана снес ему половину черепа.
      Чэн Пу ринулся вперед, чтобы схватить Хуан Цзу, и тот, ища спасения, бросил свой шлем, боевого коня и смешался с воинами.
      Сунь Цзянь продолжал наступление и гнал разбитую армию до реки Хань, где приказал Хуан Гаю ввести суда в устье и стать на якорь.
      Хуан Цзу, собрав своих разбежавшихся воинов, отправился к Лю Бяо и объявил, что Сунь Цзяню противостоять невозможно. Лю Бяо испугался и позвал на совет Куай Ляна.
      -- После нашего нового поражения, -- сказал Куай Лян, -- у воинов пропало желание сражаться. Надо посильней укрепиться, чтобы быть готовым отразить удар, а тем временем тайно послать человека просить помощи у Юань Шао. Тогда осада сама собой снимется.
      -- План Куай Ляна никуда не годен, -- сказал Цай Мао. -- Враг подступает к городу и не сегодня-завтра будет у самого рва. Как можно сидеть сложа руки и ожидать, пока нас всех перебьют? Дайте мне людей, я выйду из города и вступлю в решительный бой!
      Лю Бяо согласился. Цай Мао во главе десятитысячного войска вышел из Сянъяна и расположился у горы Сяньшань.
      Войска Сунь Цзяня повел в атаку сын его Сунь Цэ. Навстречу ему на коне выехал Цай Мао.
      -- Смотрите! -- воскликнул Сунь Цзянь. -- Ведь это брат последней жены Лю Бяо! Кто из вас поймает его?
      Чэн Пу, вооруженный стальным копьем, бросился на Цай Мао, и тот после нескольких схваток отступил. Сунь Цзянь избивал врагов до тех пор, пока поле не покрылось трупами. Цай Мао сумел укрыться в Сянъяне.
      После поражения Куай Лян обвинил Цай Мао в том, что, не послушавшись совета, он довел войска до полного разгрома и, по военным законам, должен быть казнен. Но Лю Бяо, недавно женившийся на сестре Цай Мао, не дал на это согласия.
      Сунь Цзянь, послав войска по четырем направлениям, осадил Сянъян и начал штурм. Внезапно поднялся свирепый ветер, и у знамени, на котором было написано "Полководец", сломалось древко.
      -- Это несчастливое предзнаменование, -- сказал Хань Дан, -- надо на время отвести войска.
      -- Я сражался много раз и столько же раз побеждал, -- сказал Сунь Цзянь. -Взять Сянъян -- дело одного дня. Неужто ты думаешь, что я отведу войска только потому, что ветер сломал древко?
      И, не слушая Хань Дана, он еще яростней продолжал осаду города.
      Тогда Куай Лян сказал Лю Бяо:
      -- Ночью я наблюдал небесные явления и заметил, как упала звезда полководца(*1). Если рассчитать по градусам место ее падения, то оно придется там, где находится Сунь Цзянь. Скорее посылайте письмо к Юань Шао и просите у него помощи.
      Лю Бяо написал Юань Шао письмо и вызвал охотников прорваться через осаду. На призыв вышел богатырь Люй Гун и предложил свои услуги.
      -- Если ты решился на это, то вот тебе мой совет, -- сказал Куай Лян. -С тобой поедут пятьсот всадников -- отбери таких, которые умеют стрелять из лука. Прорвавшись через строй осаждающих, скачи прямо к горе Сяньшань. Враг непременно станет тебя преследовать. Тогда ты, отделив сто человек, пошли их на гору приготовить камни, а сто человек с луками пусть спрячутся в лесу. Когда преследователи приблизятся, не бегите от них прямым путем -двигайтесь зигзагами, завлеките их к месту засады и затем обрушьте на них камни и стрелы. Если одержите победу, дайте сигнал хлопушками, и мы из города выйдем на помощь. Если же преследования не будет, сигнала не давайте, а стремительно следуйте дальше. Сегодня ночью луны не будет, и вы в сумерки можете выступить из города.
      Люй Гун, получив эти наставления, собрал всадников. Как только стемнело, тихо открылись восточные ворота, и войско вышло из города.
      Сунь Цзянь, сидевший в шатре, вдруг услышал шум. В ту же минуту он вскочил на коня и во главе тридцати всадников выехал из лагеря. Ему донесли, что конный отряд прорвался из осажденного города и поскакал в сторону Сяньшаня. Не теряя времени, Сунь Цзянь бросился в погоню. Люй Гун уже скрылся в горном лесу. Быстроногий конь Сунь Цзяня вынесся далеко вперед, настигая врага. Люй Гун повернул своего коня и вступил в бой с Сунь Цзянем, но после первой же схватки бежал. Сунь Цзянь помчался за ним по горной тропинке, но потерял его из виду.
      Неожиданно раздались удары гонга. С горы посыпались камни, из леса полетели стрелы. И всадник и конь погибли у подножья Сяньшаня. Жизнь Сунь Цзяня оборвалась на тридцать седьмом году.
      Люй Гун отрезал путь тридцати всадникам и уничтожил их всех до единого, а затем дал сигнал хлопушками. По этому сигналу из города вышли войска Хуан Цзу, Куай Юэ и Цай Мао и обрушились на цзяндунцев. Хуан Гай, услышав крики, потрясшие небо, повел на помощь свой флот и тут встретился с Хуан Цзу. После короткой битвы Хуан Цзу был взят в плен живым.
      Битва продолжалась до рассвета, затем противники собрали свои войска. Армия Лю Бяо ушла в город, а Сунь Цэ вернулся к реке Хань. Здесь он узнал, что его отец сражен стрелой, а тело убитого воины Лю Бяо унесли в город. Сунь Цэ горько заплакал. Печаль охватила и все войско.
      -- Как мне вернуться домой, если тело отца у врага? -- растерянно вопрошал Сунь Цэ.
      -- У нас в плену находится Хуан Цзу -- сказал Хуан Гай. -- Пусть кто-нибудь отправится в город и предложит обменять Хуан Цзу на тело вашего батюшки.
      Выполнить это взялся Хуань Кай, бывший друг Лю Бяо. Он явился к Лю Бяо и изъяснил ему суть дела.
      -- Тело Сунь Цзяня лежит здесь в гробу, -- сказал ему Лю Бяо. -- Отпустите Хуан Цзу, и давайте прекратим войну.
      Хуань Кай поклонился и хотел удалиться, но на пути его встал Куай Лян и воскликнул, обращаясь к Лю Бяо:
      -- Нет! Нет! Не отпускайте его! Я скажу вам, господин мой, как надо поступить, чтобы не возвращать цзяндунским войскам ни единой пластинки от панцыря! Прошу вас, казните прежде этого человека!
      Поистине:
      Бился с врагами Сунь Цзянь и пал у друзей на виду.
      Мира просил Хуань Кай и тоже попал в беду.
      О дальнейшей судьбе Хуань Кая вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ВОСЬМАЯ
      в которой повествуется о том, как Ван Юнь придумал план "цепи", и о том, как Дун Чжо разбушевался в беседке Феникса
      Сунь Цзянь погиб, сыновья его молоды, -- сказал Куай Лян, -- воспользуйтесь их слабостью и нападайте немедленно. Цзяндун можно взять с одного удара. Не давайте им накопить силы, это грозит бедствиями Цзинчжоу.
      -- Мой военачальник Хуан Цзу у них в лагере, как я могу оставить его? -возразил Лю Бяо.
      -- Разве не стоит отказаться от этого разини Хуан Цзу, чтобы взять Цзяндун?
      -- Мы с Хуан Цзу большие друзья, и было бы нечестно поступить так, -заявил Лю Бяо.
      Он согласился обменять тело Сунь Цзяня на Хуан Цзу, и Хуань Кай уехал обратно. Сунь Цэ освободил Хуан Цзу и, получив дорогой ему гроб, возвратился в Цзяндун, где с почетом похоронил отца у истоков реки Цюйэ.
      Сунь Цэ решил собрать вокруг себя мудрецов и ученых, он был очень милостив к тем, кто честно служил ему, и вскоре со всех сторон к нему стали стекаться самые выдающиеся люди.
      Дун Чжо в это время находился в Чанане; узнав о том, что Сунь Цзянь погиб, он воскликнул:
      -- Я избавился от недуга, который подтачивал мое сердце! -- и, обратившись к окружающим, как бы невзначай спросил: -- Сколько лет сыну Сунь Цзяня?
      -- Семнадцать, -- сказал кто-то, и Дун Чжо перестал о нем думать.
      С тех пор Дун Чжо еще более возомнил о себе и стал буйствовать безудержно. Он присвоил себе титул шан-фу(*1) и во всем старался подражать Сыну неба. Он пожаловал своему младшему брату Дун Миню высокий военный чин и титул Хуского хоу, а племяннику Дун Хуану -- звание ши-чжуна и начальника дворцовых войск. Все остальные из рода Дун независимо от их возраста получили титулы хоу.
      В двухстах пятидесяти ли от Чананя Дун Чжо заложил крепость Мэйу, на строительство которой согнали двести пятьдесят тысяч крестьян. Стены крепости по высоте и толщине не уступали чананьским. В Мэйу были дворцы и склады с запасами провианта на двадцать лет. Дун Чжо выбрал восемьсот молодых и красивых девушек из народа, нарядил их в золото и парчу, украсил жемчугами и яшмой, и вместе с семьями поселил во дворце. В Чанань Дун Чжо наезжал один-два раза в месяц. Сановники выходили встречать и провожать его за стены дворца. Дун Чжо раскидывал тут шатер и устраивал пиры.
      Однажды во время такого пира доложили, что прибыло несколько сот воинов, добровольно сдавшихся в плен при усмирении северных земель. Сидя за столом, Дун Чжо придумывал казни для них. Он приказывал отрубать им руки и ноги, выкалывать глаза, отрезать языки, варить в большом котле. Вопли истязаемых жертв потрясали небо. Придворные ежились от страха, а Дун Чжо пил, ел, беседовал и смеялся как ни в чем не бывало.
      В другой раз Дун Чжо собрал сановников на дворцовой башне и усадил их около себя в два ряда. Когда чаша с вином обошла несколько кругов, вошел Люй Бу и что-то шепнул Дун Чжо на ухо.
      -- Вот оно что! -- с усмешкой воскликнул Дун Чжо и приказал Люй Бу схватить сидевшего на цыновке сы-куна Чжан Вэня и сбросить с башни вниз.
      Сановники изменились в лице. Через несколько минут слуга на красном блюде принес голову Чжан Вэня. У присутствовавших душа ушла в пятки, а Дун Чжо, улыбаясь, сказал:
      -- Не пугайтесь! Чжан Вэнь связался с Юань Шу, чтобы погубить меня. Он послал к нему человека с письмом, но оно случайно попало в руки моего названого сына Люй Бу. Вот почему я казнил Чжан Вэня. Вам же нечего бояться, если на то нет причин.
      Чиновники, почтительно поддакивая, разошлись.
      Сы-ту Ван Юнь, возвратившись домой, стал размышлять над тем, что произошло во время пира, и не находил себе покоя.
      Глубокой ночью, опираясь на посох, Ван Юнь вышел в сад. Ярко светила луна. Ван Юнь подошел к цветам и, обратив лицо к небу, заплакал. Тут ему послышалось, что кто-то протяжно вздыхает возле беседки Пиона. Ван Юнь потихоньку подкрался и увидел свою домашнюю певицу Дяо Шань. Девушка эта, с малых лет взятая в дом Ван Юня, была обучена пению и танцам. Ей едва исполнилось шестнадцать лет, и она была так изумительно красива и искусна, что ее прозвали "Цикадой". Ван Юнь обращался с нею, как с родной дочерью. Услышав ее вздохи в эту ночь, он с удивлением спросил:
      -- Послушай, негодница, не завела ли ты шашни с кем-нибудь?
      Дяо Шань испугалась и, упав на колени, воскликнула:
      -- Смею ли я смотреть на кого-нибудь!
      -- Чего же ты тогда вздыхаешь по ночам?
      -- Позвольте мне рассказать вам все от чистого сердца, -- вымолвила Дяо Шань.
      -- Не скрывай от меня ничего, ты должна говорить мне только правду, -ответил Ван Юнь.
      -- Вы всегда были милостивы ко мне, -- начала Дяо Шань. -- Вы научили меня петь и танцевать и обращались со мной так хорошо, что если бы даже я умерла ради вас, и то я не отплатила бы и за десятую долю ваших благодеяний. С недавних пор я стала замечать, что вы, господин мой, сурово хмурите брови. Причиной тому, наверно, какое-то государственное дело, и я не осмеливаюсь спрашивать. Вот и сегодня вы опять чем-то озабочены. Я вижу это и потому вздыхаю. Если бы я могла вам чем-нибудь помочь, поверьте, я не пожалела бы своей жизни.
      -- Кто знает! -- воскликнул Ван Юнь, стукнув посохом о землю. -- Может быть, судьба Поднебесной в твоих руках? Идем-ка со мной!
      Дяо Шань последовала за Ван Юнем в его покои. Отослав всех служанок и наложниц, Ван Юнь усадил Дяо Шань на цыновку и почтительно поклонился ей.
      -- Зачем вы это делаете? -- испуганно вскричала Дяо Шань, падая перед ним ниц.
      -- Сжалься над людьми Поднебесной! -- промолвил Ван Юнь, и слезы ручьем хлынули из его глаз.
      -- По вашему приказанию я готова десять тысяч раз умереть, -- отвечала Дяо Шань.
      -- Народ наш на краю гибели, -- продолжал Ван Юнь, опускаясь на колени. -Связь между Сыном неба и подданными так же непрочна, как груда яиц, -- тронь ее, и она развалится. Дун Чжо посягает на императорскую власть, придворные не знают, как уберечь от него трон. Никто, кроме тебя, не спасет положение! У Дун Чжо есть приемный сын по имени Люй Бу. Он высокомерен и храбр необыкновенно. Но мне известно, что оба они питают слабость к женскому полу, и я придумал план "цепи". Вот что от тебя требуется. Сначала я просватаю тебя за Люй Бу, а потом отдам Дун Чжо. Находясь в его дворце, ты должна использовать каждый удобный случай, чтобы посеять между ними смертельную вражду. Ты должна добиться, чтобы Люй Бу убил Дун Чжо. Этим ты поможешь избавиться от злодея и укрепить государство. Все это в твоих силах. Не знаю, согласишься ли ты.
      -- Отдавайте меня им хоть сейчас, -- не колеблясь, заявила Дяо Шань. -А там уж я придумаю, как действовать.
      -- Но если тайна раскроется, мы все погибнем, -- сказал Ван Юнь.
      -- Не печальтесь, господин мой, -- повторила Дяо Шань. -- Пусть я умру под ударами десяти тысяч мечей, если не исполню своего великого долга!
      Ван Юнь поклонился ей с благодарностью.
      На другой день он приказал искуснейшему ювелиру сделать головной убор из бесценных жемчужин и тайно отослал его Люй Бу. Вскоре польщенный Люй Бу явился к Ван Юню с изъявлениями благодарности. А Ван Юнь в ожидании этого уж приготовил на красиво убранном столе самые богатые яства. Он встретил гостя у ворот, ввел во внутренний зал своего дома и усадил на почетное место.
      -- Я простой воин, -- сказал Люй Бу, -- а вы высокое лицо при дворе. Чем я заслужил такое уважение?
      -- Во всей Поднебесной нет сейчас героя, подобного вам! -- воскликнул Ван Юнь. -- Я почитаю вас не за ваше положение, а за ваши достоинства!
      Продолжая превозносить таланты Люй Бу и расхваливая Дун Чжо, Ван Юнь щедро угощал гостя и непрерывно подливал ему вина. Люй Бу радостно смеялся и пил. Ван Юнь отослал всех приближенных, кроме нескольких служанок, подносивших вино, и сказал:
      -- Позовите мое дитя!
      Вскоре две служанки ввели Дяо Шань, необыкновенно прелестную и обаятельную, и сами удалились.
      -- Кто это? -- спросил пораженный Люй Бу.
      -- Эта девушка -- Дяо Шань, -- сказал Ван Юнь. -- Из уважения к вам и зная, как вы добры, я пригласил ее сюда.
      Когда Дяо Шань по приказанию Ван Юня поднесла Люй Бу кубок вина, оба они взглянули друг на друга. А Ван Юнь, притворяясь пьяным, говорил:
      -- Девушка просит вас выпить! Как знать, может быть вся семья наша будет зависеть от вас!
      Люй Бу просил Дяо Шань сесть, но та сделала вид, что хочет уйти.
      -- Дитя мое, ведь это мой лучший друг, -- сказал Ван Юнь. -- Ты можешь побыть с нами, в этом нет ничего плохого.
      Тогда Дяо Шань присела рядом с Ван Юнем. Люй Бу смотрел на нее, не сводя глаз. Когда он осушил еще несколько кубков, Ван Юнь сказал:
      -- Я хочу отдать вам эту девушку. Согласны ли вы принять ее?
      -- О! -- вскричал Люй Бу, вскакивая с цыновки. -- Я буду вечно вам благодарен! Всегда готов служить вам, как верный пес и добрый конь!
      -- Мы выберем счастливый день, и я пришлю ее к вам во дворец, -- пообещал Ван Юнь.
      Словно зачарованный, смотрел Люй Бу на Дяо Шань, и она тоже бросала на него выразительные взгляды.
      -- Час уже поздний. Я попросил бы вас остаться у меня ночевать, -- произнес Ван Юнь, -- но боюсь, как бы тай-ши Дун Чжо не подумал чего-нибудь дурного.
      Люй Бу поблагодарил Ван Юня и, кланяясь, удалился.
      Прошло несколько дней. Ван Юнь зашел во дворец и, воспользовавшись отсутствием Люй Бу, склонился перед Дун Чжо до земли и молвил:
      -- Почтительнейше кланяюсь и прошу вас ко мне на обед. Не смею спрашивать, каково будет ваше решение.
      -- Раз вы приглашаете меня, я буду непременно! -- отвечал Дун Чжо.
      Ван Юнь с благодарностью поклонился и возвратился домой. Он поставил стол в парадном зале и приготовил все лучшие яства, какие только существуют в Поднебесной. Узорчатые коврики устилали полы, везде были развешаны красивые занавесы.
      На другой день около полудня приехал Дун Чжо. Ван Юнь в полном придворном одеянии вышел ему навстречу и поклонился дважды. Дун Чжо вышел из коляски и, окруженный сотней своих латников, направился в дом. У входа в зал Ван Юнь опять дважды поклонился. Дун Чжо уселся на возвышении и указал хозяину место рядом.
      -- Высоки ваши добродетели, господин тай-ши! -- воскликнул Ван Юнь. -- Даже И Инь и Чжоу-гун не смогли бы подняться до них!
      Дун Чжо ухмылялся, чрезвычайно довольный. Внесли вино, заиграла музыка. Ван Юнь льстил гостю без всякой меры. Поздно вечером, когда вино сделало свое дело, Ван Юнь пригласил Дун Чжо во внутренние покои. Дун Чжо отослал охрану, а Ван Юнь, поднеся ему кубок, сказал так:
      -- С малых лет я изучал астрологию и по ночам наблюдаю небесные явления. Судьба Хань уже свершилась! Ныне слава о ваших подвигах гремит по всей Поднебесной, как гремит слава Шуня, который наследовал Яо, и как слава Юя(*2), продолжавшего дело Шуня, сообразуясь с волей неба и желаниями людей.
      -- Э, да ты перехватил! Где уж мне с ними равняться! -- воскликнул Дун Чжо.
      -- Разве я преувеличиваю? Ведь говорили же древние: "Идущие по правильному пути уничтожают сбившихся с него, и не имеющие добродетелей уступают место обладающим ими".
      -- Если по воле неба власть действительно перейдет ко мне, то быть тебе моим первым сподвижником!
      Ван Юнь поблагодарил глубоким поклоном. В зале зажгли разноцветные свечи. Все слуги удалились, кроме прислужниц, подававших вина и яства.
      -- Музыка, которую вы только что слушали, недостойна услаждать вас, -сказал Ван Юнь. -- Но есть у меня одна танцовщица, и я осмелюсь обратить на нее ваше внимание.
      -- Прекрасно! -- отозвался Дун Чжо.
      Ван Юнь приказал опустить прозрачный занавес. Послышались звуки бамбуковых свирелей. В сопровождении служанок явилась Дяо Шань и стала танцевать по ту сторону занавеса.
      Потомки воспели Дяо Шань в таких стихах:
      Как испуганный лебедь, изгибающий трепетный стан,
      Чтоб взлететь над землею и на озере встретить весну, -
      Так красавица эта -- украшенье дворца Чжаоян.
      Взмах -- и вихрем кружатся разноцветные ткани одежд.
      Словно лотос лянчжоуский -- снежно-белые ножки ее.
      А во взорах придворных -- отраженье любви и надежд.
      Сложили о ней еще и другие стихи:
      Вот, все ускоряя свой бег, под щелканье кастаньет,
      Как ласточка, в зал расписной красавица быстро влетает.
      Крылатые брови ее -- веселым гулякам на зависть,
      А свет молодого лица и старцев за сердце хватает.
      Улыбки такой не купить за все драгоценности мира,
      И стана такого стройней на свете не сыщется целом.
      Окончился танец, и взгляд прощальный украдкою брошен.
      О счастлив, кому суждено блаженство владеть ее телом!
      Окончив танец, Дяо Шань по приказанию Дун Чжо вышла из-за занавеса. Приблизившись к Дун Чжо, она дважды низко поклонилась. Пораженный ее красотой, Дун Чжо спросил:
      -- Кто эта девушка?
      -- Это певица Дяо Шань.
      -- Так она не только танцует, но и поет?!
      Ван Юнь велел Дяо Шань спеть под аккомпанемент тань-баня(*3).
      Поистине:
      Как зрелые вишни, ее приоткрытые губки,
      И зубки под ними горят, как кусочки опала.
      Язык ее острый похож на листочек гвоздики.
      Казнить ее надо, чтоб важных мужей не смущала.
      Дун Чжо восхищался безмерно. Приняв кубок из рук Дяо Шань, он спросил:
      -- Сколько тебе лет, девушка?
      -- Вашей служанке только два раза по восемь, -- ответила Дяо Шань.
      -- Она восхитительна! -- воскликнул Дун Чжо.
      -- Я хотел бы подарить эту девушку вам, -- молвил Ван Юнь, вставая. -- Не смею спрашивать, согласитесь ли вы принять ее.
      -- Как мне отблагодарить за такую щедрость? -- произнес Дун Чжо.
      -- Если вы возьмете ее к себе в служанки, это будет величайшим счастьем в ее жизни, -- отвечал Ван Юнь.
      Затем он приказал подать закрытую коляску и лично проводил Дун Чжо и Дяо Шань во дворец. Там он откланялся, сел на своего коня и отправился домой.Но не проехал он и полпути, как увидел два ряда красных фонарей, освещавших дорогу: это ехал Люй Бу на коне с алебардой в руках. Он остановился и, поймав Ван Юня за рукав, сердито произнес:
      -- Вы обещали отдать Дяо Шань мне, а теперь отправили ее к тай-ши. Вы подшутили надо мной!
      -- Здесь не место для таких разговоров, -- перебил его Ван Юнь. -- Прошу вас зайти ко мне.
      У себя дома после приветственных церемоний он спросил Люй Бу:
      -- В чем вы упрекаете меня, старика?
      -- Люди сказали мне, что вы тайком отослали Дяо Шань во дворец тай-ши, -отвечал Люй Бу. -- Что это значит?
      -- Вы неправильно поняли! -- воскликнул Ван Юнь. -- Вчера во дворце тай-ши сказал мне, что собирается посетить меня по делу. В его честь я устроил пир, и он во время пиршества заявил мне: "Я слышал, что у тебя есть девушка по имени Дяо Шань, которую ты обещал отдать моему сыну Люй Бу. Я решил проверить, не пустые ли это слухи, и кстати взглянуть на нее". Я не осмелился ослушаться и позвал Дяо Шань. Она вошла и поклонилась князю князей. "Сегодня счастливый день, -- сказал тай-ши, -- я возьму эту девушку с собой и обручу ее с моим сыном". Судите сами, мог ли я отказать всесильному?
      -- Вы ни в чем не виноваты, -- произнес Люй Бу. -- Я действительно неправильно понял. Приношу вам свои извинения.
      -- У девушки есть приданое, -- добавил Ван Юнь. -- Когда она перейдет в ваш дворец, я пришлю его.
      Люй Бу поблагодарил и ушел. На другой день он отправился во дворец Дун Чжо разведать, что там делается, но ничего не узнал. Тогда он вошел во внутренние покои и стал расспрашивать служанок.
      -- Вчера вечером тай-ши лег в постель со своей новой наложницей, -сообщили ему служанки, -- и до сих пор еще не вставал.
      Люй Бу пришел в бешенство и прокрался под окна спальни. В это время Дяо Шань причесывалась, стоя у окна. Вдруг она заметила в пруду отражение высокого человека, на голове которого была шапка с перьями. Узнав Люй Бу, Дяо Шань скорбно сдвинула брови и стала вытирать глаза своим благоухающим платочком. Люй Бу долго наблюдал за ней, затем отошел и вскоре появился в доме. Дун Чжо сидел в приемном зале. Увидев Люй Бу, он спросил:
      -- Все благополучно?
      -- Да, -- ответил Люй Бу.
      Он стал рядом с Дун Чжо и, оглядевшись, заметил за узорчатым занавесом Дяо Шань, украдкой бросавшую на него нежные взгляды. Люй Бу впал в смятение. Дун Чжо заметил это, и в его душу закралось ревнивое подозрение.
      -- Если у тебя нет никаких дел ко мне, можешь идти, -- сказал он.
      Люй Бу вышел быстрыми шагами.
      Больше месяца Дун Чжо предавался наслаждениям, забросив все дела. Когда он заболел, Дяо Шань не отходила от него ни на шаг, стараясь во всем угодить ему.
      Однажды Люй Бу пришел справиться о здоровье отца. Дун Чжо в это время спал. Дяо Шань молча смотрела на Люй Бу из-за спинки кровати, прижимая одну руку к сердцу, а другой указывая на Дун Чжо; слезы струились у нее из глаз. Люй Бу чувствовал, что сердце у него разрывается на части.
      Дун Чжо приоткрыл глаза и, проследив за взглядом Люй Бу, повернулся и увидел Дяо Шань.
      -- Как ты смеешь обольщать мою любимую наложницу! -- гневно крикнул Дун Чжо.
      Он приказал слугам вывести Люй Бу и отныне не впускать его во внутренние покои. Жестоко оскорбленный, Люй Бу, возвращаясь к себе домой, встретил по дороге Ли Жу и рассказал ему обо всем. Ли Жу поспешил к Дун Чжо и сказал ему так:
      -- Вы хотите завладеть Поднебесной, зачем же из-за малого проступка вы так обидели Люй Бу? Ведь если он отвернется от вас -- одному вам великое дело совершить не удастся.
      -- Как же быть? -- спросил Дун Чжо.
      -- Позовите его завтра утром, -- посоветовал Ли Жу, -- одарите золотом и тканями, успокойте добрым словом, и все будет хорошо.
      Дун Чжо последовал его совету. Люй Бу явился во дворец, и Дун Чжо сказал ему:
      -- Третьего дня я плохо себя чувствовал и необдуманно обидел тебя. Забудь об этом.
      Он тут же подарил Люй Бу десять цзиней золота и двадцать кусков парчи. Люй Бу вернулся домой исполненный благодарности к Дун Чжо, но сердцем его теперь владела Дяо Шань.
      Оправившись от болезни, Дун Чжо явился в императорский дворец на совет. Люй Бу следовал за ним с алебардой. Воспользовавшись тем, что Дун Чжо вступил в беседу с императором Сянь-ди, Люй Бу вышел из дворца, вскочил на коня и поскакал к Дун Чжо. Привязав коня перед дворцом, он с алебардой в руке вошел во внутренние покои и отыскал Дяо Шань.
      -- Идите в сад и ждите меня возле беседки Феникса, -- сказала она.
      Люй Бу ждал довольно долго, и, наконец, появилась Дяо Шань. Она приближалась, словно маленькая волшебница из дворца Луны, раздвигая цветы и подымая ивовые ветви. Вся в слезах, она сказала Люй Бу:
      -- Хоть я и не родная дочь сы-ту Ван Юня, но он обращался со мной, как с родной. Когда я увидела вас, мне захотелось служить вам. Это было единственным моим желанием. Но кто думал, что у тай-ши может возникнуть низкое желание опозорить меня! Я страдала, но откладывала день своей смерти, чтобы открыть вам всю правду. Теперь вы знаете все! Тело мое опозорено и не может служить герою. Я хочу только одного: умереть на ваших глазах и этим доказать вам свою верность.
      Сказав так, она ухватилась руками за ограду, чтобы прыгнуть в заросший лотосами пруд. Люй Бу подхватил ее и со слезами в голосе вскричал:
      -- Я давно догадываюсь о твоем чувстве, но, к несчастью, мы не могли поговорить!
      -- Раз в этой жизни мне не суждено стать вашей женой, -- прошептала Дяо Шань, отстраняясь от Люй Бу, -- я хотела бы соединиться с вами в том мире.
      -- Если я не женюсь на тебе, я не достоин быть героем! -- вскричал Люй Бу.
      -- Для меня дни тянутся, как годы, -- лепетала Дяо Шань. -- Умоляю, сжальтесь надо мной, спасите меня!
      -- Сейчас я не могу остаться, -- сказал Люй Бу. -- Мне надо торопиться. Боюсь, что старый злодей хватится меня.
      -- Если вы так боитесь его, -- жалобно проговорила Дяо Шань, цепляясь за одежду Люй Бу, -- я больше никогда не увижу восхода солнца!
      -- Дай мне время подумать! -- прервал ее Люй Бу. С этими словами он взял алебарду и собрался идти.
      -- Прежде я слышала, что слава ваша подобна грому, и считала вас первым человеком в мире. Кто бы мог допустить, что вы повинуетесь власти другого! -- вскричала Дяо Шань, и слезы градом покатились у нее из глаз.
      Краска стыда разлилась по лицу Люй Бу. Он снова отставил алебарду и обнял Дяо Шань, стараясь утешить ее ласковыми словами. Так стояли они обнявшись, не будучи в силах расстаться.
      Тем временем Дун Чжо, заметив исчезновение Люй Бу, заподозрил недоброе. Поспешно откланявшись, он сел в коляску и вернулся домой. Увидав привязанного перед домом коня, Дун Чжо спросил у привратника, где Люй Бу, и тот ответил:
      -- Ваш сын вошел во внутренние покои.
      Дун Чжо проследовал туда, но никого там не нашел. Он позвал Дяо Шань, но и та не откликнулась.
      -- Дяо Шань в саду ухаживает за цветами, -- сказала ему служанка.
      Дун Чжо прошел в сад и возле беседки Феникса увидел Дяо Шань в объятиях Люй Бу; алебарда его стояла рядом.
      Дун Чжо закричал; Люй Бу мгновенно обратился в бегство. Дун Чжо схватил алебарду и бросился за ним. Люй Бу летел, как стрела, и тучный Дун Чжо не мог догнать его. Он метнул в беглеца алебарду, но тот отбил ее на лету. Пока Дун Чжо подбирал оружие и снова бросился в погоню, Люй Бу уже был далеко. А когда Дун Чжо выбежал из ворот сада, кто-то попался ему навстречу и так столкнулся с ним грудью, что Дун Чжо упал на землю.
      Поистине:
      На тысячу чжанов взлетел к небесам его гнев,
      Но тушей тяжелой он грохнулся, отяжелев.
      Кто сбил с ног Дун Чжо, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
      о том, как Люй Бу помог Ван Юню уничтожить злодея, и о том, как Ли Цзюэ по наущению Цзя Сюя вторгся в Чанань
      Человек, который сбил с ног Дун Чжо, был Ли Жу. Он помог Дун Чжо подняться, увел его в кабинет и усадил.
      -- Как ты попал сюда? -- спросил Дун Чжо.
      -- Проходя мимо вашего дворца, -- отвечал Ли Жу, -- я узнал, что вы в великом гневе направились в сад искать Люй Бу. Тут он сам выбежал с криком "Тай-ши убивает меня!" Я тотчас же бросился в сад, чтобы вымолить у вас прощение для Люй Бу, и случайно столкнулся с вами. Поистине, я заслуживаю смерти!
      -- Он коварный злодей! -- воскликнул Дун Чжо. -- Он соблазняет мою любимую наложницу! Клянусь, я убью его!
      -- Всемилостивейший правитель, -- молвил Ли Жу, -- вы ошибаетесь. Вспомните Чуского Сян-вана, приказавшего оборвать кисти на шапках(*1) всех, кто присутствовал у него на пиру, чтобы не гневаться на Цзян Сюна, обольщавшего его любимую наложницу. В благодарность за такое великодушие Цзян Сюн пожертвовал собой ради Сян-вана и спас его от гибели, когда тот был окружен войсками Цинь. Дяо Шань только девчонка, а Люй Бу ваш близкий друг и храбрейший из военачальников. Если вы сейчас подарите ему Дяо Шань, он будет тронут вашей добротой и жизни своей не пожалеет, чтобы отблагодарить вас. Прошу, подумайте об этом.
      -- Ты прав, -- сказал Дун Чжо после длительного раздумья. -- Я так и сделаю.
      Ли Жу, почтительно раскланиваясь, удалился, а Дун Чжо прошел во внутренние покои и позвал Дяо Шань.
      -- Как ты посмела прелюбодействовать с Люй Бу? -- спросил он.
      -- Я ухаживала за цветами в саду, -- со слезами отвечала Дяо Шань, -- и вдруг появился Люй Бу. Я хотела спрятаться, а Люй Бу и говорит мне: "Я ведь сын тай-ши, зачем тебе прятаться?" Потом он взял алебарду и погнал меня к беседке Феникса. Я догадалась, что у него нехорошие намерения, и хотела уже броситься в лотосовый пруд, но он поймал меня. Как раз в эту минуту явились вы и спасли мне жизнь.
      -- Я собираюсь подарить тебя Люй Бу. Что ты на это скажешь? -- спросил Дун Чжо.
      Дяо Шань залилась слезами.
      -- Мое тело служило благородному человеку, а теперь меня решили отдать рабу! -- плакалась она. -- Лучше мне умереть, чем быть опозоренной!
      Она сняла со стены меч и хотела заколоть себя, но Дун Чжо выхватил меч у нее из рук и, обнимая, сказал:
      -- Я подшутил над тобой.
      Дяо Шань упала ему на грудь и со слезами проговорила:
      -- Этот совет вам дал Ли Жу. Он близкий друг Люй Бу, вот он и придумал все это ради него! Ли Жу не заботится ни о вашей славе, ни о моей жизни. Я съела бы его живьем!
      -- Я не вынесу разлуки с тобой! -- воскликнул Дун Чжо.
      -- Хоть вы и любите меня, но, пожалуй, мне не следует оставаться здесь -Люй Бу все равно станет меня преследовать.
      -- Успокойся. Завтра мы уедем с тобой в Мэйу и будем там наслаждаться счастьем, -- сказал Дун Чжо.
      Тогда Дяо Шань вытерла слезы и, поклонившись, удалилась.
      На другой день пришел Ли Жу и сказал:
      -- Сегодня счастливый день -- можно подарить Дяо Шань Люй Бу.
      -- Я связан с Люй Бу, как отец с сыном, -- возразил Дун Чжо. -- Мне нельзя подарить ему Дяо Шань. Я ограничусь тем, что не стану наказывать его. Передай ему это и успокой ласковыми словами. Вот и все.
      -- Вам не следовало бы поддаваться влиянию женщины, -- сказал Ли Жу.
      -- А ты бы согласился отдать свою жену Люй Бу? -- изменившись в лице, вскричал Дун Чжо. -- Я не хочу больше слышать об этом! Скажи еще слово, и ты поплатишься головой!
      Ли Жу вышел и, взглянув на небо, со вздохом молвил:
      -- Все мы погибнем от руки женщины!
      В стихах, которые сложили об этом потомки, говорится:
      Доверившись женщине хитрой, Ван Юнь рассчитал превосходно:
      Оружье и войско отныне Ван Юню совсем не нужны.
      Три раза сражались в Хулао, напрасно растратили силы, -
      Не в башне ли Феникса спета победная песня войны?
      На проводы Дун Чжо в Мэйу собрались все сановники. Дяо Шань уже сидела в своей коляске. Увидев в толпе Люй Бу, она закрыла лицо, делая вид, что плачет. Отъезжающие были уже довольно далеко, а Люй Бу все еще стоял на холме, устремив свой взор на столб пыли, клубившейся на дороге. Невыразимая грусть и досада наполняли его сердце. Вдруг он услышал, как кто-то спросил позади него:
      -- Почему вы не поехали с тай-ши, а стоите здесь и вздыхаете?
      Люй Бу оглянулся и увидел Ван Юня. Они поклонились друг другу.
      -- Мне нездоровилось в последние дни, я не выходил из дому и потому давно не виделся с вами, -- продолжал Ван Юнь, обращаясь к Люй Бу. -- Сегодня мне пришлось превозмочь недуг, чтобы проводить тай-ши. Я рад, что вижу вас. Но о чем вы здесь горюете?
      -- О вашей дочери, -- сказал Люй Бу.
      -- Прошло уже столько времени, а она все еще не с вами! -- воскликнул Ван Юнь, притворяясь удивленным.
      -- Старый злодей сам влюбился в нее! -- отвечал Люй Бу.
      -- Я не верю этому! -- запротестовал Ван Юнь, выражая еще большее удивление.
      Тогда Люй Бу рассказал ему всю историю. Ван Юнь даже ногой топнул с досады.
      -- Не думал я, что он совершит такой скотский поступок! -- произнес он после продолжительного молчания и, взяв Люй Бу за руку, добавил: -- Зайдемте ко мне, потолкуем.
      Ван Юнь провел Люй Бу в потайную комнату и угостил вином. Люй Бу снова подробно рассказал ему о встрече в беседке Феникса.
      -- Он обольстил мою дочь и отнял у вас жену! -- возмущался Ван Юнь. -- Он опозорил нас! Вся Поднебесная будет над этим смеяться! И смеяться не над тай-ши, а надо мной и над вами! Я уже стар и бессилен, что я могу поделать? Но я скорблю о том, что вы, величайший герой нашего века, тоже подверглись позору.
      Люй Бу в сильном гневе ударил кулаком по столу. Ван Юнь стал успокаивать его:
      -- Простите меня, я не обдумал своих слов.
      -- Клянусь, я убью этого старого злодея и тем самым смою свой позор! -воскликнул Люй Бу.
      Ван Юнь поспешно прикрыл ему рот рукой.
      -- Замолчите, -- молил он, -- я боюсь, что попаду с вами в беду!
      -- Может ли отважный муж, одухотворенный сознанием собственного достоинства, долго томиться под властью какого-то негодяя! -- все больше распалялся Люй Бу.
      -- Талантами, какими обладаете вы, должен распоряжаться не такой человек, как Дун Чжо, -- добавил Ван Юнь.
      -- Я убил бы этого старого прохвоста, но он мой названый отец, как тут быть? -- спросил Люй Бу. -- Не вызовет ли это осуждение потомков?
      -- Вы происходите из рода Люй, а он из рода Дун, -- с улыбкой промолвил Ван Юнь. -- Разве он руководствовался отцовскими чувствами, когда бросал в вас алебарду?
      -- О, сы-ту, вы открыли мне глаза! -- воодушевился Люй Бу.
      Ван Юнь, видя, что почва уже достаточна подготовлена, продолжал:
      -- Если вы восстановите Ханьский дом, то прославите себя как верноподданный, и ваше имя останется в истории на многие поколения. Если же вы станете помогать Дун Чжо, вас будут считать изменником, и вы на многие века оставите по себе дурную славу.
      -- Я уже принял решение, -- сказал Люй Бу, -- и не изменю его.
      -- Но если дело не завершится успешно, нас ждут большие бедствия, вот чего я опасаюсь, -- сказал Ван Юнь.
      Люй Бу обнажил свой меч, уколол себе руку и поклялся на собственной крови. Ван Юнь, опустившись на колени, поблагодарил его.
      -- Жертвоприношения в храме предков династии Хань не прекратятся, -- сказал он, -- и это будет вашей заслугой! Но вы должны строжайше хранить нашу тайну. Мы составим план действий, и я сейчас же извещу вас.
      Люй Бу ушел в сильнейшем возбуждении. Ван Юнь позвал к себе на совет пу-шэ-ши Сунь Жуя и придворного сы-ли Хуан Юаня.
      -- Вот что я предлагаю, -- сказал Сунь Жуй. -- Надо послать человека, обладающего красноречием, в Мэйу, отвезти Дун Чжо секретный императорский указ и пригласить его во дворец на совет. Тем временем Люй Бу спрячет латников у ворот дворца, а мы проведем туда Дун Чжо и убьем его. Это наилучший план.
      -- Кто же осмелится поехать к нему? -- спросил Хуан Юань.
      -- Это сделает Ли Су, земляк Люй Бу, -- сказал Сунь Жуй. -- Дун Чжо не повысил его в чине, и он крайне этим возмущен. Но Дун Чжо не знает об этом, и если мы пошлем к нему Ли Су, он так ничего и не заподозрит!
      -- Великолепно! -- согласился Ван Юнь и пригласил Люй Бу на совет.
      -- Ли Су когда-то уговорил меня убить Дин Юаня, -- заявил Люй Бу. -- Если он откажется поехать, я убью его.
      И когда тайно вызванный на совет Ли Су пришел, Люй Бу сказал ему:
      -- В свое время вы уговорили меня убить Дин Юаня и перейти к Дун Чжо. Теперь Дун Чжо оскорбляет Сына неба и жестоко обращается с народом. Преступлениям его нет конца. Чаша терпения преисполнилась: и люди и духи возмущены. Не согласились бы вы отвезти в Мэйу императорский указ и объявить Дун Чжо, что его призывают ко двору? А мы тем временем устроим засаду и убьем его. Этим вы помогли бы восстановить Ханьский дом и оказали бы великую услугу династии. Мы ждем вашего ответа.
      -- Я сам давно мечтал убить этого злодея, -- сказал Ли Су, -- но что я мог предпринять без единомышленников? Ваше вмешательство -- это дар небес! Я не способен на измену династии!
      И в подтверждение клятвы он сломал стрелу.
      -- Если вы удачно выполните поручение, вам не придется сокрушаться, что прежде вы не получили высокого чина, -- промолвил Ван Юнь.
      На другой день Ли Су с десятью всадниками отправился в Мэйу. Он сказал, что привез императорский указ, и был проведен к Дун Чжо. Ли Су приветствовал его поклоном.
      -- Какой указ прислал Сын неба? -- спросил Дун Чжо.
      -- Сын неба выздоровел и созывает всех сановников, чтобы объявить им о своем желании отречься от престола в вашу пользу, -- произнес Ли Су. -В этом и состоит указ.
      -- А что думает об этом Ван Юнь? -- поинтересовался Дун Чжо.
      -- Сы-ту Ван Юнь уже приказал строить алтарь для отречения. Он ждет только вашего приезда.
      Дун Чжо возликовал.
      -- Сегодня ночью мне приснилось, будто дракон обвился вокруг моего тела, и вот я получаю такое волнующее известие! -- воскликнул он. -- Нельзя терять времени!
      Приказав своим приближенным Ли Цзюэ, Го Сы, Чжан Цзи, Фань Чоу и отряду "Летающий медведь" численностью в три тысячи человек охранять Мэйу, Дун Чжо в тот же день собрался в столицу.
      -- Когда я буду императором, -- сказал он Ли Су, -- назначу тебя своим чжи-цзинь-у.
      Ли Су с благодарностью заверил его в своих верноподданнических чувствах. Дун Чжо пошел проститься со своей матерью. Ей было уже более девяноста лет.
      -- Куда ты едешь, сын мой? -- спросила она.
      -- Еду принимать отречение ханьского императора, -- ответил Дун Чжо. -Скоро вы станете вдовствующей императрицей!
      -- Меня что-то знобит в последние дни, -- сказала мать. -- Боюсь, что это дурной знак.
      -- В скором времени вам предстоит стать матерью императора, как же тут не волноваться! -- воскликнул Дун Чжо и, попрощавшись, ушел.
      Перед отъездом он сказал Дяо Шань:
      -- Когда я стану императором, ты будешь моей Гуй-фэй.
      Дяо Шань, догадываясь, в чем дело, притворилась обрадованной и весело простилась с ним.
      Дун Чжо вышел из дворца, сел в коляску и в сопровождении охраны отправился в Чанань. Не проехал он и тридцати ли, как у коляски сломалось колесо. Дун Чжо пересел на коня. Но не успел он проехать еще десяти ли, как конь под ним захрапел, заржал и перекусил удила.
      -- Что это за предзнаменования? -- обратился Дун Чжо с вопросом к Ли Су. -У коляски сломалось колесо, конь перегрыз удила?
      -- Это значит, -- ответил Ли Су, -- что вам предстоит принять ханьский престол и все старое сменить на новое -- вы будете ездить в яшмовой коляске и восседать в золотом седле.
      Дун Чжо поверил его словам и обрадовался. На второй день пути неожиданно поднялся сильный ветер и густой туман закрыл солнце.
      -- А это что за предзнаменование? -- спросил Дун Чжо.
      -- Когда вы вступите на трон дракона, -- сказал Ли Су, -- непременно воссияет красный свет и поднимется багровый туман как знак вашего небесного величия.
      Дун Чжо опять ничего не заподозрил. Когда он подъехал к городу, множество сановников вышло ему навстречу. Один только Ли Жу не мог встретить его из-за болезни.
      Когда Дун Чжо был у себя во дворце, и Люй Бу явился его поздравить.
      -- Когда я подымусь на пятую ступень из девяти(*2), -- сказал ему Дун Чжо, -- ты будешь ведать всеми войсками Поднебесной!
      В ту ночь Люй Бу спал у шатра Дун Чжо. Ветер доносил в шатер звуки песни, которую распевали мальчишки из пригородов столицы:
      На тысячу ли покрыта долина травой.
      Но время пройдет -- не сыщешь былинки одной.
      Песня звучала грустно, и Дун Чжо спросил Ли Су:
      -- Почему так зловеще поют мальчишки?
      -- Они предсказывают гибель роду Лю и возвышение роду Дун -- ответил Ли Су.
      На другой день Дун Чжо поднялся с рассветом и, приказав свите сопровождать его в столицу, отправился в путь в коляске.
      Все встречавшие его чиновники были в придворных одеждах. Ли Су с мечом в руке шагал рядом с коляской. Процессия остановилась у северных ворот. Из свиты Дун Чжо впустили только двадцать человек, охранявших коляску, остальных же оставили за воротами. Дун Чжо еще издали заметил, что Ван Юнь и другие вооружены мечами.
      -- Почему все с мечами? -- спросил он с испугом у Ли Су.
      Ли Су ничего не ответил. Люди подвезли коляску прямо к входу во дворец, и Ван Юнь во весь голос закричал:
      -- Мятежник здесь! Где воины?
      С двух сторон выбежали более ста человек с алебардами и копьями и набросились на Дун Чжо. Раненный в руку, он упал в коляске, громко взывая:
      -- Где ты, сын мой Люй Бу?
      -- Есть повеление покарать мятежника! -- крикнул Люй Бу и своей алебардой пронзил ему горло.
      Ли Су отрубил Дун Чжо голову и высоко поднял ее. Люй Бу вытащил из-за пазухи указ и объявил:
      -- Таков был приказ императора!
      -- Вань суй!(*3) -- в один голос закричали чиновники и военачальники.
      И потомки сложили стихи, в которых говорится о Дун Чжо так:
      Свершись то великое дело -- и он императором стал бы,
      А если бы не свершилось -- остался б богатым и знатным.
      Мэйу не успели воздвигнуть, как тут же он был уничтожен.
      Воистину, значит, равны все перед небом нелицеприятным.
      -- Ли Жу был правой рукой Дун Чжо, когда тот творил зло! -- крикнул Люй Бу. -- Кто схватит и приведет его сюда?
      Вызвался пойти Ли Су. Но тут сообщили, что слуга Ли Жу связал своего хозяина и приволок его на место расправы. Ван Юнь приказал обезглавить Ли Жу на базарной площади.
      Затем голову Дун Чжо выставили на всеобщее обозрение и всенародно прочли указ. Прохожие забрасывали голову злодея грязью и топтали его труп. Ван Юнь приказал Люй Бу вместе с Хуанфу Суном и Ли Су во главе пятидесятитысячного войска отправиться в Мэйу, захватить имущество и семью Дун Чжо.
      Тем временем Ли Цзюэ, Го Сы, Чжан Цзи и Фань Чоу, узнав о гибели Дун Чжо и о приближении Люй Бу, бежали ночью с отрядом "Летающий медведь" в Лянчжоу. Люй Бу, прибыв в Мэйу, прежде всего нашел Дяо Шань. Хуанфу Сун приказал отпустить домой всех девушек, которых Дун Чжо поселил в крепости. Родные Дун Чжо без различия возраста были уничтожены. Мать Дун Чжо тоже была убита. Его брат Дун Минь и племянник Дун Хуан -- обезглавлены. Забрав золото, серебро, шелковые ткани, жемчуг, драгоценности, домашнюю утварь, провиант, -- всего этого было в Мэйу бесчисленное множество, -- посланцы возвратились и обо всем доложили Ван Юню. Ван Юнь щедро наградил их. В зале для военачальников был устроен пир, на который пригласили чиновников. Вино лилось рекой. В разгар пира сообщили, что какой-то человек пал ниц перед трупом разбойника Дун Чжо и плачет.
      -- Кто этот человек? Единственный из всех осмеливается оплакивать казненного преступника! -- гневно воскликнул Ван Юнь.
      Он приказал страже схватить неизвестного и немедленно доставить во дворец. Но, увидев этого человека, все изумились, -- это был не кто иной как ши-чжун Цай Юн.
      -- Дун Чжо мятежник и сегодня казнен, -- с раздражением сказал Ван Юнь. -Весь народ ликует. Ты тоже подданный Хань, почему же ты не радуешься за государство, а позволяешь себе оплакивать мятежника?
      -- Хоть я и не обладаю талантами, -- покорно отвечал Цай Юн, -- но я знаю, что такое долг! Разве посмел бы я повернуться спиной к государству и обратиться лицом к Дун Чжо? Но однажды я испытал на себе его доброту и поэтому не смог удержать слез. Я сам знаю, что вина моя велика. Если вы оставите мне голову и отрубите только ноги, я смогу дописать историю Хань и тем искуплю свою вину. Это было бы для меня счастьем!
      Все сановники жалели Цай Юна и просили пощадить его. Тай-фу Ма Жи-ди шепнул Ван Юню:
      -- Цай Юн -- самый талантливый человек нашего времени. Если дать ему возможность написать историю Хань, он будет нашим верным слугой. К тому же сыновнее послушание его давно известно. Не торопитесь казнить его, дабы не вызвать недовольства в народе.
      -- Когда-то император У-ди пощадил Сыма Цяня и разрешил ему писать историю. Это привело лишь к тому, что клеветнические россказни перешли в последующие поколения. Ныне государственное управление в большом беспорядке, и разрешить талантливому чиновнику, приближенному государя, держать в руках кисть -значит подвергнуться его злословию.
      Ма Жи-ди молча удалился.
      -- Разве Ван Юнь заботится о нашем будущем? -- говорил он чиновникам. -Способные люди -- опора государства; законы -- твердая основа нашей деятельности. Можно ли долго продержаться, если уничтожить опору, отбросить законы?
      Ван Юнь не послушался Ма Жи-ди; он приказал бросить Цай Юна в тюрьму и задушить его. Узнав об этом, люди горевали. Потомки осуждали Цай Юна за то, что он оплакивал Дун Чжо, но наказание его считали чрезмерным и сложили такие стихи:
      За что же в конце концов лишили жизни Цай Юна?
      Ведь, власть захватив, Дун Чжо чинил произвол и насилье.
      Но если бы встал Чжугэ Лян, дремавший в уединенье,
      Он стал бы служить Дун Чжо, чьи козни все молча сносили?
      Теперь обратимся к Ли Цзюэ, Го Сы, Чжан Цзи и Фань Чоу, которые бежали в Шэньси и прислали в Чанань гонца с просьбой о помиловании.
      -- Эти четверо помогали Дун Чжо захватить власть, -- сказал Ван Юнь, -- и хоть ныне мы прощаем всех -- этих простить не можем.
      Посланный вернулся и доложил об этом Ли Цзюэ.
      -- Мы не выпросили помилования, -- горестно заметил Ли Цзюэ. -- Нам надо бежать, чтобы спасти себе жизнь.
      -- Если вы покинете войско и уйдете, -- сказал советник Цзя Сюй, -- то любой чиновник сможет заточить вас в тюрьму. Лучше соберите свои войска, призовите на помощь всех жителей Шэньси и нападите на Чанань, чтобы отомстить за Дун Чжо. В случае удачи вы захватите трон и будете управлять Поднебесной. А бежать никогда не поздно.
      Ли Цзюэ и другие признали его совет разумным. Они распустили слух, что Ван Юнь собирается разорить округ Силян, и все население сильно встревожилось.
      -- Какая вам польза умирать ни за что? -- взывали ко всем Ли Цзюэ и его сообщники. -- Не лучше ли восстать и последовать за нами?
      Так они собрали более ста тысяч народу и двинулись на Чанань. На пути к ним присоединился зять Дун Чжо -- чжун-лан-цзян Ню Фу, спешивший со своими пятью тысячами воинов отомстить за своего тестя. Ли Цзюэ поставил его во главе передового отряда.
      Ван Юнь, проведав о походе силянских войск, позвал на совет Люй Бу.
      -- Вы можете не беспокоиться, -- сказал Люй Бу. -- Что нам считать этих крыс!
      Ли Су вместе с Люй Бу выступили во главе войск навстречу врагу. Ли Су встретился с Ню Фу и первым начал бой. Разгорелась великая битва. Ню Фу не выдержал натиска и бежал. Никто не думал, что этой же ночью в час второй стражи он вернется и, захватив Ли Су врасплох, отобьет лагерь! Но так и случилось. В армии Ли Су воцарилось смятение. Проиграв битву, войско его без оглядки бежало тридцать ли. Более половины воинов было перебито.
      -- Как ты смел опозорить меня! -- разгневался на него Люй Бу. Он велел обезглавить Ли Су и выставить его голову у ворот лагеря.
      На другой день сам Люй Бу повел войска против Ню Фу. Тот не мог противостоять Люй Бу и, потерпев поражение, бежал. В ту же ночь Ню Фу призвал своего близкого друга Ху Чи-эра и сказал ему:
      -- Люй Бу храбр, и никто не может победить его. Придется нам обмануть Ли Цзюэ и других, захватить золото и драгоценности и бежать с тремя-пятью близкими людьми.
      Ху Чи-эр согласился. Этой же ночью они тайно покинули лагерь. С ними было только трое-четверо приближенных. Когда они переправились через реку, Ху Чи-эр, решивший один завладеть драгоценностями, убил Ню Фу и с его отрубленной головой явился к Люй Бу. Но тот, дознавшись, из каких побуждений Ху Чи-эр сделал это, разъярился и приказал казнить его. Затем Люй Бу двинул свои войска и обрушился на армию Ли Цзюэ. Не ожидая, пока тот построит войска в боевой порядок, Люй Бу помчался вперед и подал сигнал к нападению. Войско Ли Цзюэ бежало пятьдесят ли и остановилось только у подножья горы. Ли Цзюэ позвал на совет Го Сы, Чжан Цзи и Фань Чоу.
      -- Хотя Люй Бу храбр, но он глуп, -- сказал Ли Цзюэ, -- и ему недостает проницательности. Нам нечего его бояться. Я со своими войсками буду охранять вход в ущелье и не дам ни минуты покоя Люй Бу, а Го Сы со своими войсками пусть тревожит его тыл. Мы будем действовать так же, как Пэн Юэ. Помните, как он когда-то тревожил княжество Чу: удары в гонг -- наступление, барабанный бой -- отвод войск. Чжан Цзи и Фань Чоу, разделив войска, по двум дорогам двинутся на Чанань. Если у врага голова и хвост не сумеют помочь друг другу, он обязательно потерпит поражение.
      План этот был принят единогласно.
      Как только войска Люй Бу подошли к горе, Ли Цзюэ напал на них. Люй Бу с ожесточением бросился в бой, но Ли Цзюэ отступил на гору, и оттуда градом посыпались стрелы и камни. Армия Люй Бу не смогла пройти. Тут неожиданно донесли, что Го Сы ударил с тыла. Люй Бу поспешно повернул назад, но тут же услышал грохот барабанов: армия Го Сы уже отходила. Еще не успел Люй Бу построить войска, как зазвучали гонги: это опять подступала армия Ли Цзюэ. И почти в то же время Го Сы снова напал с тыла. Как только Люй Бу подошел, вновь загремели барабаны, отзывая войска Го Сы. Ярость кипела в груди Люй Бу.
      Так продолжалось несколько дней подряд. Враг не давал Люй Бу ни сражаться, ни удерживать свои позиции. Положение было очень напряженным, когда прискакал гонец с известием, что Чжан Цзи и Фань Чоу с двух сторон напали на Чанань и столица в опасности. Люй Бу поспешно повел войска обратно. Но Ли Цзюэ и Го Сы объединенными силами преследовали его, и Люй Бу потерял много воинов убитыми и ранеными.
      Мятежников в Чанане было видимо-невидимо. Люй Бу вступил с ними в сражение, но победы не добился. Многие воины, возмущенные его жестокостью, сдались врагу. Смятение овладело самим Люй Бу.
      Через несколько дней остававшиеся в Чанане сообщники Дун Чжо -- Ли Мын и Ван Фан -- открыли ворота столицы, и армия мятежников с четырех сторон вступила в город. Люй Бу бросался то направо, то налево, но не мог преградить им путь. Во главе нескольких сот всадников он прорвался через ворота Цинсо и, вызвав Ван Юня, сказал ему:
      -- Положение отчаянное. Прошу вас, сы-ту, следуйте за мной. Мы скроемся и через некоторое время придумаем новый план.
      -- Если я одарен способностями государственного мужа, то наведу порядок в государстве, -- ответил Ван Юнь. -- Таково мое искреннее желание. Если же это мне не удастся, я умру, но бежать от опасности не стану. Передайте мою благодарность гуаньдунским князьям -- пусть они и впредь не жалеют сил для государства.
      Несмотря на троекратные уговоры Люй Бу, Ван Юнь остался непреклонным в своем решении. Вскоре у всех ворот города вспыхнул огонь и к небу поднялись языки пламени. Люй Бу ничего не оставалось, как бросить свою семью на произвол судьбы. С сотней всадников он бежал за перевал к Юань Шу.
      Ли Цзюэ и Го Сы предоставили мятежникам полную свободу грабить столицу. От их рук погибло много придворных и чиновников. Войска мятежников окружили дворец. Евнухи уговорили Сына неба подойти к воротам Провозглашения мира и тем самым прекратить смуту. Ли Цзюэ и другие, увидев желтый зонт императора, приостановили бесчинства и закричали: "Вань суй! Вань суй!"
      Император Сянь-ди, поднявшись на башню, вскричал:
      -- Как вы смели без нашего вызова явиться в Чанань?
      Ли Цзюэ и Го Сы, глядя наверх, отвечали:
      -- Тай-ши Дун Чжо был защитником императорского трона! Он без всякого повода коварно убит Ван Юнем, и мы пришли мстить за него. Выдайте нам Ван Юня, и мы тотчас же уведем войска!
      Ван Юнь в это время находился рядом с императором. Услышав такие речи, он молвил:
      -- Я придумал этот план для блага династии, но раз уж дело приняло такой плохой оборот, Сыну неба не стоит из жалости к одному из подданных подвергать опасности свое государство. Разрешите мне сойти вниз и отдаться в руки мятежников.
      Император медлил с решением, и Ван Юнь стремительно сбежал с башни с возгласом:
      -- Ван Юнь здесь!
      -- За какое преступление убит тай-ши Дун Чжо? -- закричали Ли Цзюэ и Го Сы и набросились на него с обнаженными мечами.
      -- Преступления злодея Дун Чжо переполнили небо и землю! -- вскричал Ван Юнь. -- В тот день, когда его убили, жители Чананя поздравляли друг друга, разве вам это не известно?
      -- Тай-ши был действительно виноват, а в чем наша вина? Почему вы не согласились простить нас? -- бесновались Ли Цзюэ и Го Сы.
      -- Пусть же я умру! Мне не о чем с вами разговаривать!
      Мятежники убили Ван Юня у подножья башни.
      Историк написал стихи, восхваляющие его:
      По мудрому плану, который составил Ван Юнь,
      Был вскоре Дун Чжо, тиран вероломный, сражен.
      И думал Ван Юнь, как дать государству мир,
      Тревоги был полон о храмах династии он.
      Геройство его простерлось, как Млечный путь,
      И верность его вечна, как созвездье Ковша.
      Столетья идут, но бродит досель по земле,
      Витает вкруг башни его неземная душа.
      Расправившись с Ван Юнем, разбойники перебили всех, принадлежащих к его роду -- старых и малых. В народе стоял плач и стенания. А Ли Цзюэ и Го Сы думали про себя: "Раз уж мы пришли сюда, так убьем и Сына неба. Чего еще ждать?" Обнажив мечи, они с громкими криками ворвались во дворец.
      Вот уж поистине:
      Главный разбойник убит, и всюду идет торжество,
      Но горшие беды несут приспешники злые его.
      О дальнейшей судьбе императора Сянь-ди вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
      повествует о том, как Ма Тэн поднялся на борьбу за справедливость, и о том, как Цао Цао мстил за смерть отца
      Разбойники Ли Цзюэ и Го Сы хотели убить императора, но Чжан Цзи и Фань Чоу стали их отговаривать:
      -- Сейчас Сянь-ди убивать нельзя, ибо мы не сумеем удержать народ в повиновении. Сначала нужно обрезать императору крылья, удалить от него всех князей. Тогда мы сможем покончить с ним и завладеть всей Поднебесной.
      Ли Цзюэ и Го Сы вняли их доводам и убрали оружие. Император, все еще стоявший на башне, обратился к ним с вопросом:
      -- Ван Юнь убит, почему же до сих пор вы не выводите войска?
      -- У нас есть заслуги перед династией, -- ответили Ли Цзюэ и Го Сы, -- но нет титулов и званий, а без этого мы опасаемся отвести войска.
      -- Какие же чины и звания вы хотите получить? -- спросил император.
      Ли Цзюэ, Го Сы, Чжан Цзи и Фань Чоу составили список требуемых ими должностей и вручили его Сянь-ди. Император вынужден был наделить всех их высокими званиями и правом решать государственные дела.
      Только после этого мятежники вывели войска из города. Они еще пытались разыскать труп и голову Дун Чжо, но нашли только его кости. На дощечке из благовонного дерева они вырезали его изображение и, остановившись в дороге, устроили жертвоприношение. Одежду и шапку Дун Чжо вместе с его костями они уложили в гроб, а затем выбрали указанный гаданием счастливый день для погребения в Мэйу. Но в тот самый момент, когда они приступили к церемонии погребения, раздался страшный удар грома, и хлынул ливень. На ровном месте глубина воды достигла нескольких чи. От сильного сотрясения гроб раскрылся и бренные останки выпали из него. При новой попытке похоронить их повторилось то же самое. На третью ночь гроб был полностью уничтожен громом и молнией. Так сильно гневалось небо на Дун Чжо!
      Ли Цзюэ и Го Сы, захватив в свои руки власть, стали жестоко обращаться с народом. Путем интриг и коварства они удаляли приближенных императора и заменяли их своими сторонниками, они же назначали и смещали придворных чиновников. Император был стеснен во всех своих действиях. С целью приобрести себе сторонников злодеи специально пригласили ко двору Чжу Цзуня, пожаловав ему титул тай-пу -- смотрителя императорских колесниц, и наделили его большой властью.
      Но вот пришла весть, что правитель округа Силян Ма Тэн и правитель округа Бинчжоу Хань Суй со стотысячным войском идут на Чанань, чтобы покарать злодеев. Предварительно эти военачальники вступили в тайные сношения с тремя важными чиновниками в Чанане -- Ма Юем, Чжун Шао и Лю Фанем, и те добились у императора пожалования Ма Тэну и Хань Сую высоких чинов.
      Ли Цзюэ и его сообщники стали готовиться к дальнейшей борьбе.
      -- Оба войска идут издалека, -- сказал им советник Цзя Сюй. -- Если выкопать глубокий ров, соорудить высокие стены и занять стойкую оборону, то они и за сто дней не одолеют нас. Когда истощится провиант, они, поверьте мне, отступят сами, а мы будем преследовать их и захватим в плен обоих главарей.
      -- Этот план никуда не годится, -- заявили Ли Мын и Ван Фан. -- Дайте нам десять тысяч отборного войска, и мы одолеем Ма Тэна и Хань Суя, отрубим им головы и принесем их вам.
      -- Воевать сейчас -- значит потерпеть поражение, -- настаивал Цзя Сюй.
      -- Отрубите нам головы, если нас разобьют! -- воскликнули в один голос Ли Мын и Ван Фан. -- Если же мы победим, то голова Цзя Сюя будет принадлежать нам.
      -- В двухстах ли к западу от Чананя дорога труднопроходимая и опасная, -сказал Цзя Сюй, обращаясь к Ли Цзюэ и Го Сы. -- Можно было бы послать туда войска Чжан Цзи и Фань Чоу и создать неприступную оборону, и когда Ли Мын и Ван Фан вступят в бой с врагом, ваш план осуществится.
      Так и было решено. Ли Мын и Ван Фан во главе пятнадцати тысяч конных и пеших воинов выступили в поход и разбили лагерь в двухстах восьмидесяти ли от Чананя. Подошли силянские войска, и обе армии построились в боевой порядок. Ма Тэн и Хань Суй плечо к плечу выехали вперед и, указывая на главарей вражеского войска, закричали:
      -- Вот они, разбойники, восставшие против государства! Кто сумеет схватить их?
      В ту же минуту из строя вырвался молодой воин на горячем скакуне. Цвет лица его напоминал яшму, глаза горели, словно звезды. Он был силен и гибок, как тигр. В руках у него было длинное копье. Это был Ма Чао, сын Ма Тэна. Ему едва исполнилось семнадцать лет, но в храбрости он не знал себе равных. С пренебрежением взглянув на юношу, Ван Фан смело вступил с ним в бой. Но не успели они и дважды схватиться в яростной битве, как Ван Фан замертво свалился с коня, пронзенный копьем Ма Чао. Юный герой повернул обратно, а Ли Мын, видя гибель своего сообщника, бросился за Ма Чао. Ма Тэн, стоя перед строем, громко закричал, желая предупредить сына об опасности, но Ма Чао и сам заметил погоню и намеренно придержал коня. Когда противник настиг юношу и занес копье, Ма Чао откинулся в сторону, и Ли Мын промахнулся. В ту же минуту Ма Чао, раскинув свои длинные, как у обезьяны, руки, взял врага в плен живым.
      Войско, потеряв предводителей, обратилось в бегство. Ма Тэн и Хань Суй стали его преследовать и одержали большую победу. Добравшись до входа в ущелье, они стали лагерем.
      Только теперь Ли Цзюэ и Го Сы поняли, что Цзя Сюй обладает даром предвидения, и оценили его план. Они решили упорно обороняться, отказавшись от всяких сражений. И действительно, силянские войска за два месяца не смогли продвинуться ни на шаг. Истощив запасы провианта и фуража, Ма Тэн и Хань Суй стали подумывать об отходе.
      Между тем в Чанане молодой слуга из дома Ма Юя донес о том, что его хозяин, а заодно с ним Лю Фань и Чжун Шао, сообщники Ма Тэна и Хань Суя. Ли Цзюэ и Го Сы впали в бешенство, они приказали собрать всех из этих трех семей -старых и малых, правых и виноватых -- и обезглавили их на площади, а головы заговорщиков выставили у городских ворот.
      Весть о потере сообщников окончательно сломила Ма Тэна и Хань Суя, и они спешно отступили. Их преследовали Чжан Цзи и Фань Чоу. В жестоком оборонительном бою Ма Чао нанес поражение Чжан Цзи, но Фань Чоу теснил Хань Суя. Хань Суй придержал коня и крикнул ему:
      -- Ведь мы с вами земляки, почему вы так безжалостны?
      -- Повеление Сына неба не нарушают! -- отвечал Фань Чоу, останавливаясь.
      -- Ведь я тоже пришел сюда ради интересов государства! -- продолжал Хань Суй. -- Почему же вы так тесните меня?
      В ответ на эти слова Фань Чоу повернул коня и возвратился в лагерь, дав Хань Сую уйти.
      Но случилось так, что племянник Ли Цзюэ, Ли Бе, донес обо всем своему дяде. В страшном гневе тот хотел напасть на Фань Чоу, но Цзя Сюй возразил:
      -- Ныне сердца людей неспокойны -- затронь их, и развяжется война. Замять такое дело тоже нельзя. Устройте лучше пир в честь победы и пригласите Чжан Цзи и Фань Чоу, а во время пира схватите Фань Чоу и казните. Зачем напрасно расходовать силы?
      Ли Цзюэ принял этот совет.
      Ничего не подозревавшие Чжан Цзи и Фань Чоу с радостью явились на пир. В разгар веселья Ли Цзюэ, вдруг изменившись в лице, сказал:
      -- Почему Фань Чоу связался с Хань Суем? Может быть, он замышляет мятеж?
      Фань Чоу растерялся и еще не успел ничего ответить, как палач тут же у стола отрубил ему голову.
      Испуганный Чжан Цзи распростерся на полу, но Ли Цзюэ поднял его со словами:
      -- Фань Чоу замышлял мятеж, и его казнили. Вам нечего бояться. Вы мой друг.
      Затем Чжан Цзи получил войска казненного Фань Чоу и ушел в Хуннун. С тех пор никто из князей не смел выступать против Ли Цзюэ и Го Сы.
      По совету Цзя Сюя, они приняли меры, чтобы успокоить народ, и завязали дружбу с выдающимися людьми. Порядок в государстве начал понемногу восстанавливаться.
      Но тут пришла весть, что в Цинчжоу опять поднялись Желтые, они собираются в стотысячные толпы и, руководимые разными главарями, грабят народ.
      -- Если вы хотите разбить шаньдунских разбойников, то вам не обойтись без Цао Цао, -- вмешался тай-пу Чжу Цзунь. -- Сейчас он правитель области Дунцзюнь. У него много войск. Если повелеть ему уничтожить мятежников, он расправится с ними в самый короткий срок.
      Ли Цзюэ обрадовался и в ту же ночь составил приказ и отправил гонца в Дунцзюнь, повелевая Цао Цао вместе с Бао Синем из Цзибэя разгромить мятежников.
      Получив этот приказ, Цао Цао немедленно ударил на мятежников в Шоуяне, а Бао Синь, ворвавшись в расположение врага, потерпел большой урон. Преследуя мятежников, Цао Цао дошел до самого Цзибэя. Десятки тысяч человек сдавались ему в плен. Цао Цао использовал их как головные отряды, и куда бы ни пришло его войско, все покорялись ему. Не прошло и ста дней, как в его распоряжении оказалось около трехсот тысяч воинов, и более миллиона жителей, мужчин и женщин, принесли клятву покорности. Цао Цао отобрал наиболее храбрых воинов и назвал их цинчжоуской армией, остальных он распустил по домам. С этих пор влияние Цао Цао росло с каждым днем. Он послал в Чанань донесение о победе, и двор пожаловал ему титул Усмирителя Востока.
      Расположившись в Яньчжоу, Цао Цао стал созывать к себе мудрых людей.
      Из уезда Пиньинь пришли к нему дядя и племянник. Дядя, Сюнь Юй, сын Сюнь Куня, перешел к нему от Юань Шао.
      -- Это мой Цзы-фан! -- на радостях воскликнул Цао Цао и назначил его начальником военного приказа.
      Его племянник, Сюнь Ю, слывший в мире большим ученым, прежде служил при дворе, но потом оставил должность и вернулся на родину, а вот теперь вместе с дядей пришел к Цао Цао. Цао Цао назначил его наставником по военным делам.
      -- Я знавал в Яньчжоу одного человека, -- сказал Сюнь Юй, -- да неизвестно, где он теперь.
      Цао Цао поинтересовался, кто это такой.
      -- Это Чэн Юй из Дунцзюня, -- пояснил Сюнь Юй.
      -- Я давно слышал о нем! -- воскликнул Цао Цао и тут же послал человека разыскать его. Узнав, что ученый живет в горах и изучает книги, Цао Цао пригласил его, и, к великой радости, Чэн Юй пришел к нему.
      -- Я -- невежествен и малоопытен, -- сказал он Сюнь Юю, -- и вы незаслуженно хвалили меня. Но вот Го Цзя, который родом из нашей местности, -- самый большой в наше время мудрец. Почему бы не пригласить его?
      -- Я совсем забыл! -- коротко ответил Сюнь Юй.
      Сюнь Юй предложил Цао Цао пригласить Го Цзя в Яньчжоу и вместе с ним обсудить дела Поднебесной. Го Цзя в свою очередь предложил пригласить Лю Е, потомка Гуан-у по женской линии, который происходил из Чэндэ.
      Как-то к Цао Цао перешел военачальник с отрядом в несколько сот человек. Звали его Юй Цзинь, и родом он был из Тайшаня. Он прекрасно владел оружием и в военном деле выделялся среди всех прочих, за что Цао Цао и назначил его на должность дянь-цзюнь сы-ма.
      Вскоре Сяхоу Дунь привел огромного детину. Цао Цао спросил его, кто это такой.
      -- Это Дянь Вэй из Чэньлю, -- ответил Сяхоу Дунь. -- По храбрости не сыскать ему равного. В прошлое время он служил у Чжан Мо, но поссорился с его приближенными, перебил несколько десятков человек и скрылся в горы. Я встретился с Дянь Вэем на охоте, когда он, преследуя тигра, перескакивал через поток. За силу и ловкость я взял его в свое войско, а ныне представляю его вам.
      -- Да я по одной наружности вижу, что это храбрец! -- восхищался Цао Цао.
      А Сяхоу Дунь продолжал:
      -- Как-то, мстя за друга, он убил человека и с его отрубленной головой вышел на базар. Никто из многих сотен людей, бывших там, не решался к нему приблизиться! Дянь Вэй подобно ветру может мчаться на коне, вооруженный двумя железными копьями по восемьдесят цзиней весом каждое.
      Цао Цао повелел испытать умение Дянь Вэя. Схватив копье и вскочив на коня, он поскакал галопом. Вдруг Дянь Вэй увидел, что налетевший ветер опрокидывает большое знамя у шатра и воины не в силах удержать его. Дянь Вэй мгновенно соскочил с коня, громким возгласом отогнал людей и, одной рукой водрузив знамя, встал возле него неподвижный, как гора.
      -- Это древний У Лай! -- воскликнул Цао Цао.
      Оставив Дянь Вэя при себе, Цао Цао в награду подарил ему парчовую одежду и быстрого коня под резным седлом.
      Отныне Цао Цао стал известен на весь Шаньдун. Он отправил тайшаньского правителя Ин Шао за своим отцом Цао Суном, который жил тогда в Чэньлю. Получив письмо сына, Цао Сун вместе со своим братом Цао Дэ и с семьей в сорок человек, прихватив с собой еще сотню слуг и сотню повозок, отправился в Яньчжоу. Путь его лежал через Сюйчжоу, правитель которого Тао Цянь, человек любезный и прямодушный, давно хотел установить дружбу с Цао Цао, но не было подходящего случая. Узнав о том, что через город проезжает отец Цао Цао, он выехал ему навстречу и устроил в его честь большой пир. Прогостив два дня, Цао Сун двинулся дальше. Тао Цянь лично сопровождал его до окраины города и послал ду-вэя Чжан Кая с отрядом в пятьсот человек охранять его в пути.
      Время было осеннее, и когда Цао Сун с семьей и домочадцами прибыл в Хуафэй, пошли сильные дожди. Промокшие путники вынуждены были остановиться в древней кумирне. Монахи отвели им лучшее помещение, а Чжан Кая с воинами разместили в двух флигелях. Среди стражи поднялся ропот. Тогда Чжан Кай собрал своих людей и сказал им так:
      -- Мы с вами сражались когда-то в рядах Желтых, но нас заставили покориться Тао Цяню. Жизнь наша теперь несладка. Цао Сун везет с собой несметное богатство, и завладеть его сокровищами совсем нетрудно. Вот что я предлагаю: ночью во время третьей стражи мы ворвемся и перебьем всю семью Цао Суна, затем захватим деньги и вещи, уйдем в горы и станем разбойниками. Как вам нравится такой план?
      Все выразили одобрение. В ту ночь бушевал ветер и непрестанно лил дождь. Цао Сун спокойно отдыхал, как вдруг услышал за стеной какой-то шум. Цао Дэ, взяв меч, вышел посмотреть, что случилось, но тут же был убит. Увлекая за собой одну из своих наложниц, Цао Сун бросился к выходу в глубине кумирни, надеясь бежать через ограду. Но наложница его была так толста, что не могла перелезть. Охваченный ужасом, Цао Сун спрятался с нею в отхожем месте, где и был убит врагами. Ин Шао спасся от смерти и бежал к Юань Шао. Чжан Кай перебил всю семью Цао Суна, захватив все его богатства, сжег кумирню и ушел со своим отрядом в Хуайнань.
      Нескольким воинам, бывшим под командой Ин Шао, удалось избежать гибели. Они-то и рассказали обо всем Цао Цао. При этом известии Цао Цао с воплями повалился на землю. Люди подняли его.
      -- Как же мог Тао Цянь допустить, чтобы его воины убили моего отца! -скрежеща зубами, негодовал Цао Цао. -- При такой вражде не жить нам с Тао Цянем под одним небом! Я сейчас же подниму все войско и сотру Сюйчжоу с лица земли! Только тогда я буду считать себя отомщенным!
      В это время цзюцзянский правитель Бянь Жан, большой друг Тао Цяня, узнав об опасности, грозящей Сюйчжоу, двинулся с пятитысячным войском на помощь Тао Цяню. Цао Цао, проведав об этом, пришел в ярость и послал Сяхоу Дуня поймать и убить Бянь Жана.
      Ночью к Цао Цао явился Чэнь Гун -- человек, также всей душой преданный Тао Цяню. Цао Цао знал, что это наперсник Тао Цяня, и сначала решил не допускать его к себе, но, памятуя о милостях, когда-то полученных им от Чэнь Гуна, передумал и принял его в своем шатре.
      -- Мне стало известно, что вы с большим войском направляетесь к Сюйчжоу, чтобы отомстить за убийство отца, -- произнес Чэнь Гун. -- Вы собираетесь перебить там весь народ, и это заставило меня прийти к вам и заступиться за невинных людей. Должен вам сказать, что Тао Цянь высокогуманный человек, он не из тех, кто из-за корысти забывает о справедливости. Ваш отец встретил злую смерть, но это вина Чжан Кая, а не Тао Цяня. И какую обиду причинило вам население округа? Истребить его было бы преступлением. Прошу вас хорошенько поразмыслить об этом.
      -- В прежние времена вы оставили меня и ушли, -- гневно сказал Цао Цао, -с какими же глазами вы явились ко мне теперь? Тао Цянь погубил мою семью, и я поклялся, что вырву у него печень и вырежу сердце. Только так я смогу утолить свою жажду мести. Хоть вы и приехали сюда специально ради Тао Цяня, я буду поступать так, словно не видел вас и ничего не слышал.
      Чэнь Гун поклонился, вышел и со вздохом сказал:
      -- Теперь у меня не хватит совести смотреть в глаза Тао Цяню.
      И он уехал в Чэньлю к правителю Чжан Мо.
      Войска Цао Цао бесчинствовали повсюду: избивали людей, оскверняли могилы. Когда весть об этом дошла до Тао Цяня, он воскликнул, обратив лицо к небу и проливая слезы:
      -- Должно быть, я виноват перед небом, если оно послало такую беду на народ Сюйчжоу!
      И он спешно созвал своих военачальников на совет.
      -- Войска Цао Цао приближаются, -- сказал Цао Бао. -- Как можно сидеть сложа руки в ожидании смерти? Я хочу помочь вам, господин мой, разбить врага.
      Тао Цяню ничего не оставалось, как двинуть свои войска навстречу противнику. Они издали завидели армию Цао Цао, клокочущую, как снежный буран. Над головным отрядом развевалось белое знамя, на обеих сторонах которого крупными иероглифами было написано: "Мщение!"
      Войска выстроились в боевой порядок. Цао Цао, одетый в белый шелковый халат, выехал из строя, размахивая плетью. Тао Цянь тоже выехал вперед, должным образом поклонился и молвил:
      -- Из доброго намерения поручил я Чжан Каю охранять вашего батюшку, не подозревая, что у него душа разбойника. Надеюсь, вы разберетесь в этом деле.
      -- Старый хрыч! -- загремел Цао Цао. -- Ты убил моего отца, а теперь еще осмеливаешься обращаться ко мне с такими лживыми речами! Эй, покончить с этим разбойником!
      -- Поручите это мне, -- отозвался Сяхоу Дунь.
      Тао Цянь поспешно вернулся в строй. С копьем наперевес Сяхоу Дунь помчался вслед за ним, но навстречу ему уже скакал Цао Бао. Но тут неожиданно поднялся свирепый ветер, взметнулись тучи песку, полетели камни. Армии противников пришли в замешательство.
      Тао Цянь отвел свое войско в город и держал совет с народом:
      -- Силы врага велики и противостоять им трудно. Свяжите меня и отправьте в лагерь Цао Цао. Я приму его гнев на себя и тем спасу жизнь жителям Сюйчжоу.
      Вдруг какой-то человек выступил вперед и сказал так:
      -- Господин мой, вы долгое время были справедливым правителем Сюйчжоу, люди тронуты вашей милостью. Слов нет, войска Цао Цао многочисленны, но все же они не смогут разгромить наш город, если вы вместе с народом будете защищать его. Хоть я и не обладаю талантами, но придумал небольшой план, при помощи которого можно заставить Цао Цао умереть в таком месте, где невозможно будет даже похоронить его тело.
      Поистине:
      Дружбы хотел Тао Цянь, но встретил одну вражду.
      Жизнь обрел он там, где думал найти беду.
      Кто был этот человек, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
      в которой говорится о том, как Лю Бэй спас Кун Юна в Бэйхае, и о том, как Люй Бу разбил Цао Цао в Пуяне
      Этот план предложил мудрый Ми Чжу, человек богатый, родом из Сюньсяня. Он занимался торговлей и ездил в Лоян по делам. Однажды, возвращаясь домой, он встретил красивую женщину, которая обратилась к нему с просьбой подвезти ее. Ми Чжу предложил женщине место в повозке, а сам пошел пешком. Затем, уступив уговорам женщины, он сел в повозку рядом с нею, но держался прямо и ни разу не взглянул на нее. Так проехали они несколько ли. Женщина, собираясь сойти, сказала ему на прощанье:
      -- Я властительница южной звезды Огненной добродетели и получила повеление Верховного владыки сжечь твой дом. Но я тронута твоим учтивым обхождением и потому предупреждаю тебя: торопись с возвращением и спасай свое добро -- я приду ночью.
      Сказав так, она исчезла.
      Ми Чжу всполошился. И действительно, едва он успел вернуться домой и вынести все ценное, как на кухне вспыхнул пожар, и дом сгорел дотла. Потрясенный этим событием, Ми Чжу пожертвовал все свое имущество бедным. В ту пору Тао Цянь пригласил его на службу, назначив на должность бе-цзя.
      -- Я сам поеду в Бэйхай просить Кун Юна помочь нам, -- сказал Ми Чжу, обращаясь к Тао Цяню. -- А кто-нибудь другой пусть отправляется с такой же просьбой в Цинчжоу к Тянь Цзе. Если они одновременно двинут свои войска, Цао Цао не устоит.
      Тао Цянь послушался его и написал два письма: одно из них он вручил Ми Чжу, а второе вызвался отвезти Чэнь Дэн, уроженец Гуанлина. Когда посланцы отбыли, Тао Цянь сам возглавил оборону города и начал готовиться к нападению.
      Бэйхайский Кун Юн был родом из Цюйфу. Внук Конфуция в двадцатом колене, сын начальника уезда Тайшань Кун Чжоу, он с детства прославился умом. Когда ему было десять лет, он отправился к хэнаньскому правителю Ли Ину. Привратник не хотел его пускать, но Кун Юн сказал:
      -- Я родственник семьи Ли.
      И вошел.
      -- В каком же родстве состояли наши предки? -- спросил Ли Ин.
      -- Ведь в древние времена мой предок Кун-цзы задал вопрос вашему предку Лао-цзы(*1) об этикете, -- сказал Кун Юн, -- так разве это не роднит меня с вами?
      Ли Ин был поражен. И когда немного погодя вошел его друг Чэнь Вэй, Ли Ин сказал ему, указывая на Кун Юна:
      -- Это удивительный мальчик!
      -- Если человек умен в детстве, -- возразил Чэнь Вэй, -- еще не значит, что он будет умен, когда вырастет.
      -- Если ваше утверждение правильно, -- заметил Кун Юн, -- то вы, господин, в детстве несомненно были умны.
      Все засмеялись, а Чэнь Вэй сказал:
      -- Когда мальчик вырастет, он будет величайшим человеком!
      Это событие прославило Кун Юна, он стал чжун-лан-цзяном и получил должность правителя округа Бэйхай. Он был известен своим хлебосольством. "Я хочу, -говаривал он, -- чтобы гости за столом не переводились и в чашах не иссякало вино". За шесть лет пребывания в Бэйхае Кун Юн завоевал любовь всего народа.
      В тот день он по обыкновению сидел в кругу гостей, когда слуга доложил, что приехал Ми Чжу. Кун Юн пригласил его войти, и Ми Чжу отдал письмо, в котором Тао Цянь сообщал о нападении Цао Цао и просил помощи.
      -- Как же мне не помочь, ведь мы с Тао Цянем старые друзья, да и вы лично приехали просить об этом! -- воскликнул Кун Юн. -- Однако Цао Цао со мной не враждовал, и я думаю сначала предложить ему покончить дело миром, а в случае отказа я двину свои войска.
      -- Цао Цао надеется на силу своих армий, и он никоим образом не согласится заключить мир, -- сказал Ми Чжу.
      Тогда Кун Юн написал Цао Цао письмо и одновременно приказал своим военачальникам готовиться к походу. Но как раз во время этого совещания доложили, что приближаются несметные полчища Желтых во главе с Гуань Хаем. Кун Юн сильно встревожился и немедленно выступил с войском навстречу мятежникам. Гуань Хай выехал вперед и заявил:
      -- Мне известно, что в Бэйхае много провианта. Если вы дадите мне десять тысяч даней риса, я уведу войска. Если же нет, то разрушу город и не пощажу ни старых, ни малых.
      -- Я -- подданный императора Хань и защищаю его земли, -- закричал Кун Юн. -- Могу ли я выдать провиант разбойникам?
      Тогда разгневанный Гуань Хай вступил в единоборство с военачальником Кун Юна -- Цзун Бао и после нескольких схваток сразил его насмерть. Войско Кун Юна в смятении бежало под защиту городских стен. Гуань Хай, разделив свои силы на несколько отрядов, окружил город со всех сторон.
      Кун Юн был озабочен. Ми Чжу тоже опечалился, не смея больше ни о чем напоминать ему.
      На другой день Кун Юн стал наблюдать за врагом с городской стены и совсем приуныл, когда увидел, что силы мятежников громадны. Но вдруг он заметил нечто странное: в строй противника врезался какой-то неизвестный всадник и, с необыкновенной ловкостью действуя копьем, стал разить врагов направо и налево. Разбойники бежали. Всадник достиг городской стены и крикнул, чтобы открыли ворота, но Кун Юн не знал его и не открыл ворота. Сзади наседали мятежники. Всадник повернулся и сразил еще несколько десятков человек. Тогда Кун Юн велел открыть ему ворота. Войдя в город, человек этот бросил копье и, поднявшись на стену, поклонился Кун Юну и обратился к нему с такими словами:
      -- Я из Хуансяня, и зовут меня Тайши Цы. Вы часто оказывали благодеяния семье моей матушки, и вчера, когда я вернулся домой из Ляодуна, она сказала мне: "Наш господин не раз помогал нам. Теперь ему угрожает опасность, и ты должен помочь ему". И я немедленно примчался к вам.
      Кун Юн, глубоко растроганный этим, подарил Тайши Цы одежду, латы и коня с седлом.
      -- Я хотел бы получить тысячу отборных воинов, -- сказал Тайши Цы. -Я вышел бы с ними из города и перебил этих разбойников.
      -- Вы хоть и герой, -- возразил Кун Юн, -- но все же должны помнить, что силы их очень велики!
      -- Я ведь доложил вам, -- отвечал Тайши Цы, -- что меня прислала сюда моя матушка, не забывшая ваших благодеяний, и если я не сниму осаду с города и не помогу вам, мне совестно будет смотреть ей в глаза. Я решил вступить в смертельный бой.
      -- Я слышал, что в наше время самый большой герой -- Лю Бэй, -- сказал Кун Юн. -- Вот если бы нам удалось призвать его на помощь, то осада пала бы сама собой. Только кого к нему послать?
      -- Господин мой, готовьте письмо. Я еду! -- воскликнул Тайши Цы.
      Тайши Цы досыта наелся, облачился в латы, прикрепил к поясу лук со стрелами, вооружился копьем и с письмом Кун Юна тронулся в путь. Городские ворота приоткрылись, и сразу же на выехавшего Тайши Цы набросилась целая орава мятежников во главе с предводителем. Тайши Цы сразил нескольких из врагов, пытавшихся его окружить, и прорвался вперед. Гуань Хай с сотней всадников погнался за ним, хорошо понимая, как опасно выпускать человека из осажденного города. Окруженный со всех сторон, Тайши Цы остановился и стал осыпать противника стрелами из лука. От каждой выпущенной им стрелы на землю валился всадник. Враги не посмели преследовать его дальше. Тайши Цы благополучно добрался до Пинъюаня и явился к Лю Бэю. После приветственных церемоний Тайши Цы вручил ему послание Кун Юна.
      Лю Бэй пожелал узнать, что за человек Тайши Цы.
      -- Я -- Тайши Цы из пограничного города в Дунлае, -- отвечал тот. -- Хоть мы с Кун Юном и не одного рода и даже не однофамильцы, но я из дружеских чувств служу ему и готов делить с ним горе и печали. Ныне Гуань Хай поднял смуту, Бэйхай окружен, господин мой в смертельной опасности. Зная о вашей неподкупной справедливости и о том, что вы всегда готовы помочь людям в несчастье, он приказал мне прорваться из осажденного города и просить у вас подмоги.
      -- Разве Кун Юн знает о существовании Лю Бэя? -- удивился Лю Бэй, но согласился помочь Кун Юну. Вскоре он выступил в Бэйхай вместе со своими братьями во главе трех тысяч отборных воинов.
      Гуань Хай, заметив, что к осажденным приближается подкрепление, двинулся было навстречу, но, разузнав, что сил у Лю Бэя немного, не стал особенно тревожиться.
      Лю Бэй, его названые братья и Тайши Цы выехали вперед и остановились перед своим строем. Разъяренный Тайши Цы хотел начать схватку, но Гуань Юй опередил его и бросился на Гуань Хая. Всадники понеслись навстречу друг другу. В войсках послышались крики: "Разве Гуань Хаю устоять против Гуань Юя?" Одна схватка следовала за другой, но вот поднялся меч Черного дракона, и Гуань Хай, сраженный насмерть, рухнул на землю. Тогда Тайши Цы и Чжан Фэй одновременно врезались в строй противника. Бой завершили воины Лю Бэя.
      Кун Юн, наблюдавший за ходом сражения с городской стены, видел, как Тайши Цы, Гуань Юй и Чжан Фэй, словно тигры, ворвавшиеся в стадо баранов, расправлялись с мятежниками. Никто не мог им противостоять. Теперь и Кун Юн бросил в бой свои войска. Зажатый с двух сторон противник потерпел полное поражение. Воины во множестве сдавались в плен. Остальные рассеялись.
      Кун Юн торжественно встретил Лю Бэя. После приветствий был устроен пир в честь победы. Ми Чжу, пользуясь удобным случаем, рассказал Лю Бэю о том, что Цао Цао обвиняет Тао Цяня в убийстве его отца и грозится уничтожить Сюйчжоу.
      -- Тао Цянь -- благороднейший человек, -- сказал Лю Бэй, -- и оскорблен незаслуженно.
      -- Цао Цао губит народ, -- добавил Кун Юн, -- опираясь на сильных, он попирает слабых. Почему бы вам не отправиться со мной на помощь Тао Цяню?
      -- Не смею отказываться, -- отвечал Лю Бэй. -- Только воинов у меня мало, а я не хочу действовать неосмотрительно.
      -- Мое желание помочь Тао Цяню вызвано чувством старой дружбы, но в то же время это мой великий долг, -- продолжал Кун Юн. -- Разве вы не руководствуетесь в своих поступках чувством долга?
      -- Это так! -- воскликнул Лю Бэй. -- Разрешите мне только прежде поехать к Гунсунь Цзаню попросить у него подкрепление. Я быстро вернусь.
      -- Смотрите, сдержите слово, -- предупредил Кун Юн.
      -- Вы плохо знаете меня, -- сказал Лю Бэй. -- Человек, потерявший доверие, не может стоять твердо, говорят мудрые люди, и это так же верно, как то, что все смертны. Соберет Лю Бэй войско или не соберет, он все равно придет к вам.
      Кун Юн согласился и отправил Ми Чжу в Сюйчжоу, чтобы успокоить и обнадежить Тао Цяня.
      Тут выступил Тайши Цы и с поклоном сказал:
      -- Я успешно выполнил наказ своей матушки, опасность не угрожает вам более. Теперь я уезжаю к Лю Яо, который призывает меня. Но мы с вами еще увидимся.
      Кун Юн хотел подарить ему золото и шелковые ткани, но Тайши Цы отказался от этих даров и отправился домой, чтобы оттуда уехать в Янчжоу.
      Тем временем Лю Бэй прибыл к Гунсунь Цзаню и рассказал ему обо всем.
      -- Ведь Цао Цао не враждует с вами. Зачем же вам тратить свои силы? -удивился Гунсунь Цзань.
      -- Я уже обещал и не могу нарушить своего слова, ибо тогда я потеряю доверие, -- сказал Лю Бэй.
      -- Хорошо, я дам вам две тысячи воинов, -- согласился Гунсунь Цзань.
      -- Я бы хотел просить у вас разрешения взять с собой Чжао Юня.
      Гунсунь Цзань согласился и на это. Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй повели свои три тысячи воинов вперед, а Чжао Юнь с двухтысячным отрядом последовал за ними, и все вместе они двинулись в Сюйчжоу.
      Когда Ми Чжу вернулся к Тао Цяню, он рассказал ему, что Кун Юн позвал на помощь еще и Лю Бэя с войском. Вскоре прибыл и Чэнь Дэн с вестью, что цинчжоуский Тянь Цзе тоже обещает свою помощь.
      Но армии Кун Юна и Тянь Цзе, испугавшись несметных сил Цао Цао, не смели двинуться вперед, и вдалеке, возле гор, разбили лагерь. Цао Цао, узнав о приближении двух армий, разделил свое войско на два отряда и не осмеливался напасть на город.
      Между тем Лю Бэй пришел к Кун Юну, и тот сказал ему:
      -- Силы Цао Цао велики, и сам он весьма искусен в военном деле. Нам надо сначала, чтобы не сделать ложного шага, посмотреть, как будет действовать Цао Цао.
      -- Боюсь, что в городе трудно будет держаться без провианта, -- ответил Лю Бэй. -- Я предлагаю такой план: Чжао Юня и Гуань Юя я оставлю с вами, а сам с Чжан Фэем пробьюсь через лагерь Цао Цао в Сюйчжоу и переговорю с Тао Цянем.
      Кун Юн вполне одобрил это решение. Он расположил отряд Тянь Цзе впереди, а воинов Гуань Юя и Чжао Юня немного позади, так что войска построились треугольником.
      В тот же день Лю Бэй и Чжан Фэй с тысячей конных и пеших воинов ворвались в расположение войск Цао Цао. Загремели барабаны, и на Лю Бэя и Чжан Фэя, словно волны прилива, хлынули войска во главе с Юй Цзинем.
      -- Эй, безумцы, что вы затеяли? -- закричал Юй Цзинь.
      Чжан Фэй, не отвечая, помчался на него. Всадники схватились. Лю Бэй обнажил свой обоюдоострый меч и подал сигнал к нападению. Юй Цзинь, потерпев поражение в этой битве, бежал. Чжан Фэй преследовал врага, убивая всех, кто попадался на пути, и достиг стен Сюйчжоу. Со стены города увидели знамя с белыми иероглифами: "Пинъюаньский Лю Бэй" и по приказу Тао Цяня открыли ворота.
      Тао Цянь встретил Лю Бэя и проводил его в окружное управление. После окончания церемоний в честь Лю Бэя было устроено торжество. Лю Бэй вел себя с достоинством, речь его была изящна, и Тао Цянь, глубоко радовавшийся этому, приказал Ми Чжу передать Лю Бэю печать и городскую эмблему Сюйчжоу.
      -- Что это значит? -- удивился Лю Бэй.
      -- Поднебесную терзает смута, -- сказал Тао Цянь. -- Права императора попраны. Вы же стоите крепко и доводитесь родственником Ханьскому дому. Своей силой вы действительно способны поддержать алтарь династии, и я хочу отдать вам Сюйчжоу. Не отказывайтесь. Я сам отправлю донесение двору.
      Лю Бэй встал с цыновки, поклонился и сказал:
      -- Хоть я и потомок Ханьского дома, но заслуги мои невелики и добродетели недостаточны. Мне даже страшно быть правителем Пинъюаня. Достоин ли я вашей милости? Я пришел к вам из чувства долга, а вы, насколько я понимаю, полагаете, что мною руководило желание захватить чужое. Если бы у меня возникли такие побуждения, небо перестало бы помогать мне!
      -- Это мое искреннее желание, -- утверждал Тао Цянь.
      Он настойчиво повторял свое предложение, но как мог Лю Бэй принять его!
      -- Враг у стен города, и надо придумать, как отбить его, -- сказал Ми Чжу. -- Настанут более спокойные времена, и тогда мы возобновим этот разговор.
      -- Я обращусь к Цао Цао с письменным требованием снять осаду, -- сказал Лю Бэй. -- Если он не послушается, я нападу на него немедленно.
      В лагеря был послан приказ прекратить всякое движение войск до тех пор, пока гонец не доставит письмо Цао Цао.
      Цао Цао совещался со своими военачальниками, когда ему сообщили, что из Сюйчжоу прибыл гонец. Цао Цао вскрыл письмо -- оно было от Лю Бэя.
      "С тех пор, как мы впервые встретились с вами, -- говорилось в письме, -судьба разбросала нас в разные стороны, и я не успел отплатить вам за услугу. Что касается смерти вашего благородного батюшки, то в ней повинен злодей Чжан Кай, а вовсе не Тао Цянь. Ныне остатки Желтых наводят смуту повсюду, а оставшиеся в живых сообщники Дун Чжо властвуют в столице. Я хотел бы, чтобы вы поспешили ко двору и, отказавшись от личной вражды, отвели войска от Сюйчжоу. Этим вы помогли бы государству и доставили величайшее счастье населению Сюйчжоу и всей Поднебесной".
      Цао Цао, прочитав письмо, вскипел от злости:
      -- Кто такой этот Лю Бэй, что осмеливается поучать меня! Он издевается надо мной!
      Цао Цао хотел уже отдать приказание снести голову гонцу и бросить все силы на Сюйчжоу, но Го Цзя удержал его:
      -- Лю Бэй действует издалека. Для начала он прибегает к церемониям, а потом пустит в ход оружие. Вы, господин мой, должны добрыми словами успокоить Лю Бэя и только потом начать битву. Иначе города нам не взять.
      Цао Цао послушался Го Цзя, угостил гонца, доставившего письмо, и уже собирался написать ответ, как вдруг прискакал другой гонец с извещением, что Люй Бу напал на Яньчжоу и захватил Пуян.
      А случилось это так. Потерпев поражение от Ли Цзюэ и Го Сы, Люй Бу покинул Угуань и бежал к Юань Шу. Но тот, зная о непостоянстве Люй Бу, отказался принять его, и Люй Бу перешел к Юань Шао. Он помог Юань Шао разгромить Чжан Яня в Чаншане и с тех пор стал держать себя вызывающе с другими военачальниками. Юань Шао хотел убить его за это, но Люй Бу перебежал к Чжан Яню.
      Пан Шу в Чанане укрыл семью Люй Бу, а затем тайно переправил ее к нему, за что Ли Цзюэ и Го Сы отрубили Пан Шу голову и потребовали от Чжан Яня, чтобы тот убил Люй Бу. Тогда Люй Бу покинул Чжан Яня и ушел к Чжан Мо.
      Именно в это время Чжан Чао представил своему брату Чжан Мо Чэнь Гуна, который сказал:
      -- Поднебесная разваливается на части, воины творят, что хотят. Странно, что вы, владея такими обширными землями, кому-то подчиняетесь. Цао Цао ушел на восток в поход -- Яньчжоу пуст. Люй Бу сейчас самый храбрый человек в Поднебесной, и если вы вместе с ним захватите Яньчжоу, вы сможете завоевать независимость.
      Вот почему Люй Бу и напал на Яньчжоу. Вскоре он овладел Пуяном. Оставалось взять всего лишь три города -- Чжэньчэн, Дунъа и Фаньсянь, стойко обороняемые Сюнь Юем и Чэн Юем.
      Цао Жэнь несколько раз вступал в бой с врагом, но победить его не мог и послал Цао Цао весть о своем тяжелом положении.
      Известие это встревожило Цао Цао, и он сказал:
      -- Если я потеряю Яньчжоу, то у меня не будет пристанища. Надо срочно что-то предпринять.
      -- Лучше всего помириться с Лю Бэем, -- посоветовал Го Цзя, -- а потом вернуть Яньчжоу.
      Цао Цао тотчас же написал ответное письмо Лю Бэю, затем снял свой лагерь и увел войска.
      Гонец, вернувшись в Сюйчжоу, рассказал об этом Тао Цяню. Тао Цянь в своей великой радости пригласил в город на пышное празднество Кун Юна, Тянь Цзе, Гуань Юя, Чжао Юня и других военачальников.
      Когда окончился пир, Тао Цянь усадил Лю Бэя на почетное место и, поклонившись всем гостям, сказал:
      -- Я стар, оба мои сына не обладают талантами, им не справиться с государственными делами. А Лю Бэй -- потомок императорского дома, таланты и добродетели его велики, он сможет успешно управлять Сюйчжоу. Мне же пора на покой.
      -- Кун Юн призвал меня на выручку Сюйчжоу -- этим я выполнил свой долг, -сказал Лю Бэй. -- Если же я без всяких на то оснований возьмусь за дело управления, Поднебесная будет считать меня несправедливым человеком.
      -- Ханьский дом идет к упадку, -- заявил Ми Чжу, -- страна раздроблена, именно сейчас время для смелых действий. Сюйчжоу богатый и обильный округ, населяют его сотни тысяч человек, и вам, с вашими способностями, господин Лю Бэй, нельзя отказываться.
      -- Я не решаюсь принять это предложение, -- повторил Лю Бэй.
      -- Тао Цянь -- человек дряхлый и не может справиться с делами, -- сказал Чэнь Дэн. -- Вы ни в коем случае не должны отказываться.
      -- Юань Шу принадлежит к роду, четыре поколения которого дали трех гунов, -- продолжал Лю Бэй. -- Вся страна уважает его. К тому же он находится поблизости, в Шоучуне. Почему бы вам не уступить округ ему?
      -- Юань Шу -- гнилая кость из могилы, о нем и говорить не стоит, -воскликнул Кун Юн. -- Нынешний случай вам послало небо. Если вы этим не воспользуетесь, то потом поздно будет раскаиваться.
      Лю Бэй упорно не соглашался, тогда Тао Цянь со слезами сказал ему:
      -- Если вы покинете меня, некому будет закрыть мне глаза, когда я умру.
      -- Примите то, что уступает вам Тао Цянь, -- вмешался Гуань Юй. -Управляйте делами округа, дорогой брат.
      -- Ведь мы насильно не отбираем у него округ, -- добавил Чжан Фэй. -- Он отдает нам власть из лучших побуждений. Почему же вы не соглашаетесь?
      -- Вы хотите, чтобы я совершил несправедливое дело! -- воскликнул Лю Бэй.
      Тао Цянь трижды повторял свою просьбу, но Лю Бэй наотрез отказался. Наконец Тао Цянь сказал:
      -- Если Лю Бэй так упорно отказывается, то недалеко отсюда есть городок Сяопэй, где он может расположить свое войско, чтобы охранять Сюйчжоу.
      Все стали уговаривать Лю Бэя остаться в Сяопэе, и Лю Бэй согласился. После того, как Тао Цянь наградил воинов, Чжао Юнь собрался в путь. Расставаясь с ним, Лю Бэй долго держал его за руки и проливал слезы. Кун Юн и Тянь Цзе тоже распрощались и ушли со своими войсками.
      Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй прибыли в Сяопэй, починили городскую стену и взяли на себя охрану порядка.
      Тем временем Цао Цао приехал в свое войско, действовавшее в Яньчжоу. Его встретил Цао Жэнь и доложил о том, что силы Люй Бу велики и что советником у него Чэнь Гун. Весь округ уже потерян, за исключением Чжэньчэна, Дунъа и Фаньсяня, которые Сюнь Юй и Чэн Юй решили держать до конца.
      -- Люй Бу храбр, но соображает туго и не заслуживает того, чтобы из-за него беспокоиться, -- заявил Цао Цао и велел войскам располагаться лагерем.
      Когда Люй Бу узнал, что Цао Цао с войском уже прошел через Тэнсянь, он вызвал своих военачальников Сюэ Ланя и Ли Фына и сказал им:
      -- Я давно хотел воспользоваться вашими услугами и поручить вам с десятитысячным войском защищать Яньчжоу.
      Люй Бу сам двинул войско против Цао Цао.
      -- Неужели вы покидаете Яньчжоу? -- спросил появившийся в эту минуту Чэнь Гун.
      -- Я расположусь в Пуяне и построю войско треугольником, -- заявил Люй Бу.
      -- Вы совершите ошибку, -- сказал Чэнь Гун. -- Сюэ Лань не удержит Яньчжоу. Лучше идите прямо на юг, в ста восьмидесяти ли отсюда есть неприступное место. Устройте там засаду из десяти тысяч отборных воинов, и когда войска Цао Цао будут проходить мимо, половину пропустите, а затем нанесите неожиданный удар и захватите в плен Цао Цао.
      -- Я расположусь в Пуяне, -- упрямо повторил Люй Бу. -- Откуда вам знать, какие у меня планы?
      Оставив Сюэ Ланя защищать Яньчжоу, Люй Бу двинулся в поход.
      Когда войска Цао Цао приблизились к самому опасному месту на дороге в Тайшань, Го Цзя сказал:
      -- Входить сюда небезопасно. Возможно, здесь засада.
      -- Разве Люй Бу додумается до этого! -- расхохотался Цао Цао. -- Ведь он в Пуяне. Яньчжоу защищает Сюэ Лань.
      Цао Цао приказал Цао Жэню окружить Яньчжоу, а сам пошел в Пуян, чтобы поскорее дать бой Люй Бу.
      Узнав о приближении Цао Цао, Чэнь Гун предупредил Люй Бу:
      -- Войска Цао Цао идут издалека, они утомлены и потому нам выгодно ударить на них сразу, не дав им времени восстановить силы.
      -- Я исколесил Поднебесную вдоль и поперек, -- отвечал Люй Бу, -- мне ли бояться Цао Цао! Как только он раскинет лагерь, я возьму его в плен!
      Сражение состоялось на другой день. Верхом на коне под фамильным знаменем Цао Цао наблюдал, как разворачиваются войска Люй Бу. Сам Люй Бу ехал впереди, справа и слева его сопровождали восемь отважных военачальников. Численность его армии доходила до ста пятидесяти тысяч человек.
      Загремели барабаны. Цао Цао крикнул Люй Бу:
      -- Никогда мы с тобой не враждовали, почему же ты захватил мой округ?
      -- Когда государство строит водоем, -- ответил Люй Бу, -- им может пользоваться каждый, а не ты один!
      Люй Бу тут же приказал своему военачальнику Цзан Ба вступить в поединок. Навстречу ему выехал Ио Цзинь. В тридцати схватках сшибались всадники, но не могли одолеть друг друга. Тогда на помощь Ио Цзиню выехал Сяхоу Дунь; на помощь Цзан Ба -- Чжан Ляо.
      Негодование охватило Люй Бу. Вскинув алебарду, он врезался в строй врага. Сяхоу Дунь и Ио Цзинь обратились в бегство. Армия Цао Цао потерпела поражение и бежала тридцать ли. Люй Бу не стал их дальше преследовать.
      Проиграв битву, Цао Цао вернулся в свой лагерь и созвал на совещание военачальников.
      -- Силы Люй Бу, расположенные в лагере к западу от Пуяна, слабы, -- сказал Юй Цзинь. -- Можно не сомневаться, что сегодня, считая нашу армию разбитой, они не примут мер предосторожности. Надо напасть на них неожиданно -- это вызовет сильнейшее смятение в их рядах.
      Цао Цао так и поступил. Ночью по глухим тропам его армия двинулась в путь.
      А Люй Бу в это время пировал с войсками. Чэнь Гун предупредил его:
      -- Самый важный для нас западный лагерь. Что мы будем делать, если Цао Цао неожиданно ворвется туда?
      -- Где ему осмелиться на это, если он только что проиграл битву! -возразил Люй Бу.
      -- Цао Цао весьма искусен в военном деле, -- настаивал Чэнь Гун. -Необходимо принять меры предосторожности, чтобы нас не захватили врасплох.
      Тогда Люй Бу отрядил Гао Шуня вместе с Вэй Сюем и Хоу Чэном оборонять западный лагерь.
      В сумерки Цао Цао ворвался в западный лагерь сразу с четырех сторон. Охрана не выдержала натиска и разбежалась. Так Цао Цао овладел западным лагерем Люй Бу.
      Гао Шунь подошел туда только ко времени четвертой стражи и был встречен противником. Войска вступили в беспорядочный бой. Приближался рассвет. В это время с западной стороны послышался гром барабанов -- это шел на помощь сам Люй Бу. Цао Цао покинул лагерь и, преследуемый Гао Шунем, бежал на север. Но из-за гор вышел еще один отряд, и когда Цао Цао в страхе повернул на запад, он столкнулся тут с новым противником.
      Всем военачальникам пришлось вступить в смертельную схватку. Цао Цао первым ринулся на неприятельский строй. Шум стоял невообразимый. Стрелы сыпались, как проливной дождь. Цао Цао не мог продвинуться ни вперед, ни назад и отчаянно взывал:
      -- Спасите! Кто спасет меня?
      И тут из общей свалки вырвался всадник. Это был Дянь Вэй. Подняв свою обоюдоострую алебарду, он крикнул:
      -- Не огорчайтесь, господин мой, я здесь!
      Он соскочил с коня, воткнул в землю алебарду, схватил десяток копий и приказал тем, кто следовал за ним:
      -- Предупредите меня, когда разбойники будут в десяти шагах позади! -И решительно двинулся вперед, не обращая внимания на стрелы. За ним погналось несколько десятков всадников Люй Бу.
      -- Десять шагов! -- раздался крик.
      -- Подпустите их еще на пять шагов! -- отвечал Дянь Вэй.
      -- Пять шагов! -- вновь последовал предостерегающий возглас.
      Тогда Дянь Вэй обернулся и стал метать копья. С каждым его броском человек валился на землю. Он не промахнулся ни разу. Рассеяв преследователей, Дянь Вэй снова вскочил на коня и помог Цао Цао выбраться из кольца врагов. Тут подоспели другие военачальники, и все вместе вернулись в лагерь.
      Видя, что уже спускаются сумерки, но позади все еще слышатся крики, Люй Бу на коне с алебардой в руке продолжал преследовать Цао Цао, громко крича:
      -- Стой, злодей, стой!
      Все были утомлены до крайности. Воины остановились и в нерешительности смотрели друг на друга. Каждый думал только о том, как бы спасти свою жизнь.
      Поистине:
      Хоть из кольца врагов нас вынесут верные кони,
      Но каково потом усталым уйти от погони?
      О дальнейшей судьбе Цао Цао вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как Тао Цянь трижды уступал Сюйчжоу, а также о великой битве межу Цао Цао и Люй Бу
      Итак, когда Цао Цао в смятении бежал на юг, к месту битвы подоспел новый отряд. Это пришел ему на помощь Сяхоу Дунь. Он задержал Люй Бу, и завязалась великая битва, которая длилась до глубоких сумерек. Тут полил дождь как из ведра, и обе стороны отвели свои войска. Цао Цао, вернувшись в лагерь, щедро наградил Дянь Вэя и повысил его в чине.
      Люй Бу, добравшись до своего лагеря, стал совещаться с Чэнь Гуном.
      -- В Пуяне есть богатая семья, -- говорил ему Чэнь Гун, -- по фамилии Тянь. У нее тысяча слуг -- это самый богатый дом в округе. Прикажите Тяню тайно послать к Цао Цао гонца с письмом, где должно быть сказано, что за жестокость народ ненавидит вас и что вы намереваетесь двинуть войска в Лиян. Пусть Тянь посоветует Цао Цао напасть ночью на Пуян и обещает ему свою поддержку. Если Цао Цао подойдет, мы завлечем его в город, а потом подожжем все ворота и снаружи устроим засаду. Правда, Цао Цао обладает даром толкования знамений Неба и Земли, но если он попадет к нам, отсюда ему не выбраться,
      Люй Бу принял план Чэнь Гуна и велел Тяню тайно послать человека в лагерь Цао Цао. Потрясенный недавним поражением, Цао Цао пребывал в нерешительности. Вдруг ему доложили, что явился посланец с секретным письмом от Тяня.
      "Люй Бу ушел в Лиян, -- говорилось в письме, -- в городе пусто. Приходите поскорей, я буду вашим союзником. На стене я вывешу белое знамя с надписью "Справедливость" -- это и будет служить сигналом".
      -- Небо желает, чтобы я взял Пуян! -- радостно воскликнул Цао Цао.
      Он щедро наградил гонца и стал готовиться к походу, но его военачальник Лю Е сказал:
      -- Хотя Люй Бу и глуп, но зато Чэнь Гун хитер. Боюсь, что здесь кроется коварный обман. Надо принять меры предосторожности. Если вы решили пойти, разделите армию на три отряда. Два укройте за городом, чтобы они в случае нужды могли прийти вам на помощь, а с третьим отрядом занимайте город.
      Цао Цао так и поступил. К вечеру к нему в лагерь перешло несколько неприятельских воинов, которые сказали, что они посланы Тянем. Они передали Цао Цао еще одно секретное письмо, в котором говорилось:
      "Сегодня ночью во время первой стражи на стене ударят в гонг. По этому сигналу я открою ворота. Тогда и входите в город".
      Цао Цао отправил Сяхоу Дуня с отрядом влево, Цао Хуна -- вправо, а сам с Сяхоу Юанем, Ли Дянем, Ио Цзинем и Дянь Вэем двинулся в Пуян.
      -- Вам, господин мой, лучше бы остаться за городом, -- сказал Ли Дянь. -Прежде следовало бы войти нам.
      -- Если я не пойду впереди всех, кто же отважится на это? -- воскликнул Цао Цао.
      Было время первой стражи. Луна еще не взошла. Слышно было, как у западных ворот что-то потрескивает, словно хрустит скорлупа. Вдруг на стене забегали огни факелов, ворота широко распахнулись, опустился подъемный мост. Цао Цао первым устремился в город. Однако, пораженный подозрительным безлюдием улиц, он понял, что попал в ловушку.
      -- Назад! -- что есть силы крикнул Цао Цао, поворачивая коня.
      Но тут затрещали хлопушки, и у четырех городских ворот к небу взвилось пламя. Повсюду загремели гонги и барабаны. С восточной стороны показались войска Чжан Ляо, с западной -- Цзан Ба. Цао Цао кинулся к северным воротам, но его встретили с боем Хао Мын и Цао Син. Цао Цао метнулся к южным воротам, но тут путь ему преградили Гао Шунь и Хоу Чэн. Дянь Вэй со сверкающими гневом глазами, стиснув зубы, ринулся в бой и вырвался из города. Гао Шунь и Хоу Чэн бросились за ним. Пробившись к подъемному мосту, Дянь Вэй оглянулся, но, не видя за собой Цао Цао, снова повернул в город, чтобы разыскать и спасти его. У ворот он столкнулся с Ли Дянем и спросил его, не видел ли он, где Цао Цао.
      -- Я никак не могу его найти, -- отвечал Ли Дянь.
      -- Скорей приведи подмогу из-за города, а я отправлюсь на поиски господина! -- крикнул ему Дянь Вэй.
      Ли Дянь ускакал. Дянь Вэй снова проник в город, но Цао Цао так и не нашел. Тогда он опять выбрался за городскую стену и встретил возле рва Ио Цзиня, который тоже спросил, где Цао Цао.
      -- Я дважды обыскал весь город, но не нашел Цао Цао, -- сказал Дянь Вэй.
      -- Давай спасать его вместе, -- предложил Ио Цзинь.
      Когда они вновь добрались до ворот, на стене затрещали хлопушки, и перепуганный конь Ио Цзиня не хотел въехать в ворота. Дянь Вэй, прорвавшись сквозь огонь и дым, снова принялся за поиски.
      Между тем Цао Цао заметил, как Дянь Вэй вырвался из городских ворот, но, будучи окружен со всех сторон, не смог прорваться через южные ворота и бросился к северным. При свете пожара он столкнулся с Люй Бу. Цао Цао закрыл лицо руками, подхлестнул своего коня и хотел проскочить мимо, но Люй Бу настиг его и, слегка ударив по шлему алебардой, спросил:
      -- Где Цао Цао?
      -- Вот он скачет впереди, на рыжем коне! -- ответил Цао Цао, указывая рукой в противоположную сторону.
      Люй Бу оставил его и помчался в указанном направлении, а Цао Цао устремился к восточным воротам и тут встретился с Дянь Вэем. Охраняя Цао Цао, Дянь Вэй прокладывал ему кровавый путь. Так они пробрались к воротам, но пламя бушевало здесь вовсю. Со стены подбрасывали хворост и солому. Все вокруг было охвачено огнем. Дянь Вэй расчищал путь алебардой и прорывался сквозь огонь и дым. Когда Цао Цао следом за ним проезжал через ворота, со стены на него обрушилась горящая балка и ударила по крупу коня. Конь упал. Цао Цао опалило волосы и руки. Дань Вэй бросился к нему на помощь. Тут же подоспел Сяхоу Юань. Они помогли Цао Цао встать и выбраться из огня. Цао Цао сел на коня Сяхоу Юаня. И они бежали по дороге, которую прокладывал оружием Дянь Вэй.
      На рассвете Цао Цао вернулся в лагерь. Военачальники окружили его, наперебой успокаивая.
      -- Он завлек меня в ловушку! -- воскликнул Цао Цао, злобно усмехаясь. -Отомщу же я ему!
      -- Тогда поскорей сообщите нам свой план, -- сказал Го Цзя.
      -- Сейчас такой момент, когда на хитрость надо отвечать хитростью, -сказал Цао Цао. -- Распустите слух, что я получил сильный ожог. Люй Бу обязательно нападет на нас, а мы засядем в горах Малин, подпустим его поближе и тогда ударим как следует. Так мы сможем взять в плен самого Люй Бу.
      -- Великолепный план! -- одобрил Го Цзя.
      Цао Цао приказал объявить траур и распустить слух о своей смерти. Когда Люй Бу доложили об этом, он тотчас же собрал войска и направился к горам Малин. Но как только он подошел к лагерю Цао Цао, загремели барабаны, и со всех четырех сторон на него обрушились спрятанные в засаде войска. Они нанесли большой урон армии врага. После жестокой схватки Люй Бу удалось вырваться. Вернувшись в Пуян, он заперся в городе и не выходил оттуда.
      В этом году в Гуаньдуне появилось множество саранчи, которая пожрала все хлеба. Цены на зерно поднялись необычайно. Голод дошел до такой степени, что люди стали поедать друг друга. У Цао Цао окончился провиант, и он увел войска в Чжэньчэн.
      Люй Бу ушел со своими отрядами в Шаньян. Таким образом, оба соперника за власть временно прекратили войну.
      Все это время Тао Цянь находился в Сюйчжоу. Ему исполнилось уже шестьдесят три года. Здоровье его ухудшилось, и он призвал к себе на совет Ми Чжу и Чэнь Дэна.
      -- Цао Цао увел свои войска только потому, что Люй Бу напал на Яньчжоу, -сказал ему Ми Чжу. -- Год ныне неурожайный, но наступит весна, и они опять придут. В то время, когда вы дважды предлагали свое место Лю Бэю, вы были еще полны сил, и, наверно, поэтому он отказывался. Теперь болезнь ваша обострилась. Вы можете воспользоваться этим, и он вынужден будет согласиться.
      Тао Цянь немедленно послал гонца в Сяопэй за Лю Бэем для обсуждения военных дел. Лю Бэй в сопровождении братьев явился в Сюйчжоу. Тао Цянь попросил ввести их в опочивальню. Когда Лю Бэй закончил расспросы о здоровье, Тао Цянь сказал:
      -- Я пригласил вас потому, что болезнь моя очень усилилась, и мне трудно ручаться утром, что я доживу до вечера. Все мои надежды на вас, вы должны пожалеть этот город, принадлежащий Ханьской династии, и принять от меня городскую печать с поясом. Лишь тогда смогу я спокойно закрыть свои глаза.
      -- У вас ведь есть два сына, -- сказал Лю Бэй, -- почему вы не передадите управление им?
      -- Старший мой сын занимается торговлей, -- отвечал Тао Цянь, -- а второй, возможно, и согласился бы, но у него не хватает способностей, чтобы занимать эту должность. Надеюсь, вы будете поучать их после моей смерти, но не разрешайте им брать в свои руки дела округа.
      -- Как же я могу справиться с такими серьезными обязанностями? -- спросил Лю Бэй.
      -- Я выбрал вам в помощники одного способного человека. Это Сунь Цянь из Бэйхая. Его можно использовать по особым поручениям, -- сказал Тао Цянь и, обращаясь к Ми Чжу, добавил:
      -- Лю Бэй -- самый талантливый человек нашего века, и вы должны честно служить ему.
      Сказав так, Тао Цянь положил руку на сердце и умер.
      Когда смолкли причитания приближенных, Лю Бэю были вручены печать и пояс. Но он все еще продолжал отказываться. Тогда перед окружным управлением собралось все население Сюйчжоу. Люди с плачем повторяли, обращаясь к Лю Бэю:
      -- Если вы не примете округ, не будет нам спокойной жизни!
      Гуань Юй и Чжан Фэй тоже принялись уговаривать Лю Бэя, и только после этого, наконец, он согласился. Сунь Цяня и Ми Чжу Лю Бэй сделал своими помощниками, Чэнь Дэна -- приказным, ввел в город войска из Сяопэя и обратился с воззванием к народу, чтобы успокоить его.
      Тао Цяня похоронили с большим почетом. Лю Бэй и вся его армия оделись в траур. Были устроены большие жертвоприношения, после чего гроб опустили в могилу у истоков реки Хуайхэ. Затем Лю Бэй отправил во дворец завещание Тао Цяня.
      Будучи в Чжэньчэне, Цао Цао узнал о смерти Тао Цяня и о переменах в Сюйчжоу. Известие это привело его в ярость.
      -- Я не успел отомстить, -- жаловался он, -- а этот Лю Бэй, не свершивший даже половины боевого подвига, уже засел в Сюйчжоу! Сначала я убью Лю Бэя, а затем захвачу труп Тао Цяня, разрублю его на куски и этим отплачу за то зло, которое Тао Цянь причинил моему отцу!
      И он приказал, не откладывая, собирать войска и готовиться к нападению на Сюйчжоу. Сюнь Юй стал отговаривать его:
      -- В старину Гао-цзу охранял Гуаньчжун, а Гуан-у оборонял Хэнэй -- они объединили свои силы, чтобы поддерживать порядок в Поднебесной. Когда они наступали, то побеждали врага, а если и отступали, могли держаться стойко. Поэтому, хотя у них и были трудности, они всегда успешно завершали великие дела. Яньчжоу и Хэцзи имеют для вас важнейшее значение, примерно такое же, как Гуаньчжун и Хэнэй имели в древние времена. Если напасть на Сюйчжоу и большую часть войска оставить здесь, нам не хватит сил там. Если же оставить здесь меньшую часть войска, то Люй Бу, воспользовавшись этим, нагрянет на нас, и вы потеряете Яньчжоу. А не взяв Сюйчжоу, куда вы денетесь? Правда, Тао Цянь умер, но есть Лю Бэй, который охраняет этот город. И раз уж население подчинилось ему, оно будет стоять за него до конца. Для вас покинуть Яньчжоу ради похода на Сюйчжоу -- все равно что отказаться от большого ради малого, подрубить дерево под корень, чтобы наломать веток, променять покой на тревогу. Я просил бы вас хорошенько обдумать это.
      -- Ныне, когда год неурожайный, держать здесь войско в бездействии, как ни говорите, никуда не годится, -- сказал Цао Цао. -- Нет, этот план нехорош.
      -- Тогда есть смысл направиться на восток и напасть на земли княжества Чэнь, -- посоветовал Сюнь Юй, -- войска будут кормиться в Жунани и Иньчжоу. Оставшиеся в живых предводители Желтых Хэ И и Хуан Шао ограбили округ, у них много золота, тканей и провианта. Эти разбойничьи шайки легко разбить, и тогда вы завладеете провиантом, которым можно прокормить три армии. Двор обрадуется, народ обрадуется -- это дело, угодное небу.
      Цао Цао охотно принял предложение. Он оставил Сяхоу Дуня и Цао Жэня защищать Чжэньчэн и другие города, а сам повел войска, решив сначала захватить земли Чэнь, а затем идти в Жунань и Иньчжоу.
      Встреча с отрядами Желтых под водительством Хэ И и Хуан Шао произошла в Яншане. Войско мятежников было тогда многочисленно, но в нем не было порядка. Цао Цао приказал своим лучникам сдерживать их полчища; Дянь Вэй выехал вперед. Хэ И выслал против него своего помощника, но тот в третьей же схватке был сбит с коня. Цао Цао начал наступление и перешел горы Яншань.
      На другой день Хуан Шао сам повел вперед свое войско, построив его так: впереди шел пеший военачальник в зеленом халате с желтой повязкой на голове. Потрясая железной палицей, он громко кричал:
      -- Я, Хэ Мань, якша(*1). Я готов к бою и днем и ночью! Кто дерзнет сразиться со мной?
      Цао Хун, едва завидев его, тотчас же соскочил с коня и, крепко выругавшись, бросился на него с поднятым мечом. До пятидесяти раз сходились они в жестоком поединке на глазах у обеих армий, но ни тот, ни другой не добились успеха. Тогда Цао Хун, притворившись побитым, побежал, а Хэ Мань бросился за ним. И тут, неожиданно обернувшись, Цао Хун на ходу нанес противнику смертельный удар. Ли Дянь, воспользовавшись этим, помчался вперед и врезался в неприятельский строй. Не успел Хуан Шао опомниться, как был взят в плен. Цао Цао разгромил мятежников и захватил большое количество золота, тканей и провианта.
      Хэ И, растеряв войско, бежал с несколькими всадниками в Гэпо, но попал в новую беду -- неожиданно выступивший из-за гор отряд преградил ему путь. Возглавлял его громадного роста, поразительно могучий человек. В первой же схватке великан взял живым в плен Хэ И. Остальные, смертельно напуганные, соскочили с коней и дали себя связать. Всех их великан увел с собой в крепость Гэпо.
      Когда Дянь Вэй, преследуя Хэ И, достиг Гэпо, великан вывел свои войска ему навстречу.
      -- Ты тоже из банды Желтых! -- закричал на него Дянь Вэй.
      -- Сотни Желтых взяты мною в плен и находятся в крепости, -- отвечал великан.
      -- Почему же ты не выдаешь их?
      -- А вот если тебе удастся добыть драгоценный меч, который у меня в руках, то я выдам всех, -- сказал великан.
      В сильном гневе Дянь Вэй ринулся на него. Они безрезультатно сражались с утра до полудня, затем отдохнули немного и схватились вновь. Уже в сумерки, так и не добившись успеха, Дянь Вэй отступил.
      Известие об этом сильно встревожило Цао Цао, и он привел своих полководцев посмотреть на великана.
      На следующий день великан снова вышел сражаться. Цао Цао, восхищенный его силой, приказал Дянь Вэю притвориться побежденным. После тридцати схваток Дянь Вэй обратился в бегство. Великан преследовал его до ворот лагеря. Но здесь лучники отогнали его. Цао Цао отвел свои войска на пять ли и послал воинов устроить волчью яму и посадить в засаду крючников.
      На другое утро с сотней всадников Дянь Вэй опять выехал в бой.
      -- Что я вижу? -- издевался над ним великан. -- Побитый воин вновь осмеливается выступать против меня!
      Великан, подхлестнув коня, кинулся ему навстречу. После двух-трех схваток Дянь Вэй снова обратился в бегство. Великан и еще несколько человек погнались за ним, но провалились в яму. Всех их связали и привели к Цао Цао. Цао Цао собственноручно развязал на пленнике путы, усадил его и спросил, откуда он родом и как его звать.
      -- Я из уезда Цзяосянь, что в княжестве Цзяо, и зовут меня Сюй Чу, -отвечал ему великан. -- Когда поднялся мятеж, я собрал всех своих родственников -- несколько сот человек, мы построили крепость и обороняемся там. Однажды пришли мятежники. Я швырял в них камнями и ни разу не промахнулся. Мятежники отступили. Потом они пришли опять. В крепости не было провианта. Я заключил с ними мир и предложил обменять быков на рис. Они принесли рис и угнали быков, но все быки прибежали обратно. Тогда я взял за хвост по одному быку и потащил их к мятежникам. Но они испугались и ушли, не посмев даже взять быков. Так я охраняю это место, и здесь не бывает никаких происшествий.
      -- Я давно слышал ваше славное имя, -- сказал Цао Цао. -- Не согласитесь ли вы пойти ко мне на службу?
      -- Это мое давнее желание, -- отвечал Сюй Чу.
      Сюй Чу представил Цао Цао всю свою родню. Цао Цао пожаловал ему чин ду-вэя и щедро наградил его. Хэ И и Хуан Шао были обезглавлены. В Жунани и Иньчжоу был полностью водворен мир, и Цао Цао возвратился домой.
      Встретившие его Цао Жэнь и Сяхоу Дунь рассказали, что лазутчики доносят о том, что воины Сюэ Ланя и Ли Фына разбрелись из Яньчжоу в разные стороны в поисках легкой добычи и что пустой город можно взять с одного натиска.
      Цао Цао повел войска на Яньчжоу. Для Сюэ Ланя и Ли Фына это явилось полной неожиданностью; им пришлось выйти из города и принять бой.
      -- Я хочу схватить их в ознаменование нашего знакомства, -- сказал Сюй Чу и бросился вперед.
      Навстречу ему выехал Ли Фын. После второй же схватки он был сбит с коня. Сюэ Лань попытался было вернуться в город, но у подъемного моста путь ему преградил Ли Дянь, и Сюэ Ланю ничего не оставалось, как отступить в Цзюйе. Цао Цао вторично овладел Яньчжоу, а затем по совету Чэн Юя двинулся в новый поход и подошел к Пуяну. Чэнь Гун попробовал было уговорить Люй Бу не вступать в сражение, пока не соберутся его военачальники, но тот не захотел и слушать. Размахивая алебардой и осыпая врага бранью, Люй Бу повел свое войско вперед. Навстречу ему выехал Сюй Чу. Они выдержали двадцать схваток, однако победа не давалась ни тому, ни другому.
      -- Одному человеку не одолеть Люй Бу! -- сказал Цао Цао и послал на помощь Дянь Вэя. Тут слева ударили Сяхоу Дунь и Сяхоу Юань, справа -- Ио Цзинь и Ли Дянь; Люй Бу, не выдержав натиска, повернул вспять. Но богач Тянь, наблюдавший за ходом сражения с городской стены, увидел, что Люй Бу возвращается, и приказал поднять мост. Напрасно Люй Бу шумел и требовал, чтобы открыли ворота, -- Тянь в ответ твердил:
      -- Я уже сдался Цао Цао!
      Люй Бу увел войска в Динтао. Чэнь Гун через восточные ворота вывез семью Люй Бу и ушел сам. Цао Цао занял Пуян и простил Тяню его прежнюю вину.
      -- Люй Бу -- это свирепый тигр, -- говорил Лю Е, обращаясь к Цао Цао. -Хоть сейчас опасность и миновала, его нельзя оставлять в покое.
      Цао Цао приказал Лю Е и другим военачальникам защищать Пуян, а сам повел войско к Динтао и расположился там лагерем.
      В городе находились только Люй Бу, Чжан Мо и Чжан Чжао. Гао Шунь, Чжан Ляо, Цзан Ба и Хоу Чэн рыскали в поисках провианта и еще не вернулись.
      Цао Цао стоял у Динтао, но наступления не начинал. К этому времени созрела пшеница, воины стали жать ее. Лазутчики донесли об этом Люй Бу. Он решил выступить первым, но посмотрел на густой лес возле лагеря Цао Цао, испугался и повернул обратно.
      -- Люй Бу заподозрил, что в лесу засада, -- сказал Цао Цао своим военачальникам. -- Расставьте там побольше знамен, чтобы не рассеялось его заблуждение, а к западу от лагеря за дамбой спрячьте отборные войска. Люй Бу непременно захочет сжечь лес, тут мы отрежем ему путь и возьмем в плен.
      Цао Цао оставил в лагере полсотни барабанщиков, приказав им изо всех сил бить в барабаны. Потом он согнал в лагерь жителей из окрестных деревень и велел им погромче шуметь. Отборные войска его расположились за дамбой.
      На следующий день Люй Бу с большой армией подступил к лагерю Цао Цао. Издали заметив в лесу знамена, он приказал поджечь лес со всех сторон. Но там никого не оказалось. Поняв свою ошибку, Люй Бу решил ворваться в лагерь, но крики и грохот барабанов испугали его. Пока он раздумывал, затрещали хлопушки и выскочили скрывавшиеся за дамбой воины. Люй Бу увидел, что ему не справиться с ними, и бежал в поле. Его военачальник Чэнь Лянь был убит стрелой, выпущенной Ио Цзинем. Люй Бу потерял две трети своих воинов. Уцелевшие от разгрома войска принесли Чэнь Гуну весть о поражении.
      -- Трудно оборонять незащищенный город, -- сказал Чэнь Гун. -- Лучше нам уйти.
      И он вместе с Гао Шунем и семьей Люй Бу ушел из Динтао. Цао Цао со своими победоносными войсками так легко занял покинутый город, как раскалывают бамбуковую палочку.
      Чжан Чао перерезал себе горло, Чжан Мо перешел к Юань Шу. Так все земли Шаньдуна оказались в руках Цао Цао.
      При отступлении Люй Бу встретился со своими военачальниками, возвращавшимися с провиантом. Разыскал их и Чэнь Гун.
      -- Хотя силы мои сейчас и невелики, но все же я разобью Цао Цао, -- сказал Люй Бу и повел свое войско обратно.
      Правильно говорится:
      Обычное дело солдата -- победа и пораженье.
      Кто знает, когда ему снова придется идти в сраженье!
      О том, как сражался Люй Бу, вам расскажет следующая глава.
      ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
      в которой говорится о том, как Ли Цзюэ сражался с Го Сы, и о том, как Ян Фын и Дун Чэн спасли императора
      Собрав остатки своей разбитой армии в Хайбине, Люй Бу созвал на совет военачальников и объявил им, что собирается дать решительное сражение Цао Цао. Но Чэнь Гун сказал:
      -- Ныне силы Цао Цао велики, с ним бороться невозможно. Раньше надо нам найти убежище, а потом мы снова схватимся с ним.
      -- Как вы думаете, не вернуться ли мне к Юань Шао? -- спросил Люй Бу.
      -- Прежде пошлите людей в Цзичжоу разузнать, что там делается, -посоветовал Чэнь Гун. Люй Бу послушался его.
      А теперь обратимся к Юань Шао, который находился в Цзичжоу. До него дошла весть, что Цао Цао и Люй Бу сражаются друг с другом.
      -- Люй Бу -- это волк и тигр, -- сказал, войдя к Юань Шао, советник Шэнь Пэй. -- Если он захватит Яньчжоу, то, конечно, станет замышлять нападение и против Цзичжоу. Лучше уж поддержать Цао Цао, только так мы сможем избежать беды.
      И Юань Шао отправил на помощь Цао Цао пятидесятитысячное войско во главе с Янь Ляном. Лазутчики поспешили донести об этом Люй Бу. Тот сильно встревожился и стал совещаться с Чэнь Гуном.
      -- Я слышал, что Лю Бэй недавно получил в управление Сюйчжоу, -- сказал Чэнь Гун. -- Можно уйти к нему.
      Так они и сделали. Когда люди доложили Лю Бэю, что к нему едет Люй Бу, тот сказал:
      -- Люй Бу самый храбрый человек в наше время, надо достойно встретить его.
      -- Люй Бу -- это отродье тигра и волка, -- заявил Ми Чжу. -- Его нельзя пускать сюда, пустить его -- значит погубить народ.
      -- Но если бы Люй Бу не напал на Яньчжоу, каково было бы нам? -- задал вопрос Лю Бэй. -- Ныне он попал в беду и ищет у нас убежища. Неужто у него могут быть какие-либо иные намерения?
      -- У вас слишком мягкое сердце, старший брат мой, -- сказал Чжан Фэй. -Все это, может быть, и так, но лучше быть начеку.
      С большой свитой выехал Лю Бэй за тридцать ли от города встречать Люй Бу. Бок о бок прибыли они в город. После приветственных церемоний они уселись, и Люй Бу повел такую речь:
      -- После того как мы с сы-ту Ван Юнем исполнили задуманное и убили Дун Чжо, изменники Ли Цзюэ и Го Сы предали меня, и я попал в Гуаньдун. Князья в большинстве своем не могут ужиться друг с другом. Недавно, когда Цао Цао напал на Сюйчжоу и вы пришли на выручку Тао Цяню, я пошел на Яньчжоу, чтобы ослабить силы Цао Цао. Но не ожидал я, что сам паду жертвой коварства, что войска мои будут разбиты и я потеряю военачальников. Ныне я перешел к вам, чтобы вместе совершить великое дело. Не знаю, как вы к этому отнесетесь?
      -- Перед смертью Тао Цянь передал мне дела округа, так как у него не было более подходящего человека, -- сказал Лю Бэй. -- Я счастлив, что вы прибыли сюда, ибо считаю своим долгом уступить вам свое место.
      И он протянул Люй Бу печать и пояс Сюйчжоу. Люй Бу собрался было принять их, но, заметив, каким гневом засверкали глаза Чжан Фэя и Гуань Юя, притворно улыбнулся и воскликнул:
      -- Вы считаете меня воином, как же я могу быть правителем?
      Лю Бэй повторил свое предложение, но тут вставил слово и Чэнь Гун:
      -- Сильный гость не притесняет хозяина, прошу вас не сомневаться в этом.
      Тогда Лю Бэй успокоился и устроил пышный пир. Для гостя и его свиты были приготовлены покои. На другой день Люй Бу устроил ответное пиршество в честь Лю Бэя. Лю Бэй явился вместе с Гуань Юем и Чжан Фэем. В разгар торжества Люй Бу повел Лю Бэя во внутренние покои. Гуань Юй и Чжан Фэй последовали за ними. Люй Бу приказал жене и дочерям войти и поклониться Лю Бэю. Лю Бэй и здесь повторил свое предложение, но Люй Бу ответил:
      -- Вам не следует, дорогой мой младший брат, уступать мне свою должность.
      Такое обращение взбесило Чжан Фэя.
      -- Мой старший брат -- это золотая ветвь и яшмовый лист(*1), -- крикнул он, -- а ты кто такой, что осмеливаешься называть его младшим братом? Выходи, я буду драться с тобой до трехсот схваток!
      Лю Бэй заставил его замолчать и уйти, а затем обратился к Люй Бу:
      -- На Чжан Фэя подействовало вино. Надеюсь, мой старший брат не станет порицать его.
      Люй Бу промолчал. Вскоре гости разошлись. Люй Бу пошел провожать Лю Бэя за ворота. В эту минуту на коне появился Чжан Фэй, в руке он держал копье и громко кричал:
      -- Эй, Люй Бу, вызываю тебя на триста схваток!
      Лю Бэй поспешно приказал Гуань Юю остановить Чжан Фэя и не допустить схватки.
      На другой день Люй Бу пришел прощаться с Лю Бэем.
      -- Я бы не покинул вас, -- сказал он, -- но я боюсь, что не смогу поладить с вашими братьями. Лучше мне уйти в другое место.
      -- Если вы это сделаете, виноват буду я, -- отвечал Лю Бэй. -- Мой недостойный брат нагрубил вам. Когда-нибудь он искупит перед вами свою вину! Недалеко отсюда есть городок Сяопэй, где я когда-то держал войска. Не обессудьте на малом, но что если вам временно остановиться там? Я сочту своим долгом обеспечить ваше войско провиантом и фуражом.
      Люй Бу поблагодарил Лю Бэя и увел войска в Сяопэй.
      О том, как у Лю Бэя прошла обида на Чжан Фэя, мы сейчас рассказывать не будем, а вернемся к Цао Цао. Усмирив Шаньдун, Цао Цао донес об этом двору, за что и был пожалован титулом "Восстановителя добродетели" и Фэйтинского хоу.
      В то же время Ли Цзюэ присвоил себе звание да-сы-ма, а Го Сы -- звание да-цзян-цзюнь. Они творили бесчинства, но при дворе никто не смел даже заикнуться об этом. Тай-вэй Ян Бяо и да-сы-нун Чжу Цзунь представили императору Сянь-ди секретный доклад, где говорилось:
      "Ныне у Цао Цао более двухсот тысяч войска и несколько десятков советников и военачальников. Если этот человек окажет поддержку династии и уничтожит злодейскую шайку, то Поднебесная будет счастлива".
      -- Нас уже давно обижают эти два разбойника, -- со слезами на глазах сказал Сянь-ди. -- Если их казнить, какое это будет счастье!
      -- Вот что я придумал, -- сказал Ян Бяо. -- Надо сперва сделать так, чтобы два разбойника передрались, а потом призвать Цао Цао с войсками и начисто уничтожить шайку. Иначе не установить спокойствия при дворе.
      -- Как же выполнить этот план? -- поинтересовался император Сянь-ди.
      -- Я слышал, что жена Го Сы очень ревнивая женщина. Надо воспользоваться этим и вызвать разлад в его доме, -- сказал Ян Бяо. -- Тогда разбойники погубят друг друга.
      Император тайно повелел Ян Бяо действовать, и Ян Бяо послал свою жену в дом Го Сы, якобы по делу. Та явилась, завязала беседу с женой Го Сы и мимоходом заметила:
      -- Я слышала, что у вашего мужа непозволительная связь с женой сы-ма Ли Цзюэ. Они тщательно скрывают свои чувства, но если Ли Цзюэ об этом узнает, он убьет их обоих. Мне думается, что лучше всего было бы вам прекратить с ними всякое знакомство.
      -- А я-то дивлюсь, почему мой муж не ночует дома! -- в изумлении воскликнула жена Го Сы. -- Оказывается, он вон какими бесстыдными делами занимается! Если бы не вы, так я и не знала бы ничего. Уж я приму меры!..
      Жена Ян Бяо собралась уходить, а жена Го Сы все еще продолжала ее благодарить.
      Прошло несколько дней. Го Сы по обыкновению собрался к Ли Цзюэ на пир. Тут жена ему и говорит:
      -- Характер Ли Цзюэ разгадать трудно, к тому же двум героям не существовать рядом. Если он преподнесет тебе яд в кубке вина, что тогда будет со мной?
      Го Сы и слушать ее не хотел, но жена настойчиво удерживала его дома. Наступил вечер. Ли Цзюэ прислал к Го Сы слугу с вином и угощением. Жена Го Сы внесла кушанья, предварительно подсыпав туда яду. Го Сы хотел было приступить к еде, но жена сказала:
      -- Разве можно сразу есть то, что принесено откуда-то? Надо прежде дать попробовать собаке.
      Собака тут же околела. С этого момента в сердце Го Сы запало подозрение.
      Однажды, когда дела во дворце были уже закончены, Ли Цзюэ силой затащил Го Сы к себе на пир. Го Сы вернулся вечером домой, и у него вдруг начались желудочные колики.
      -- Тебя отравили, в этом нет сомнения! -- воскликнула жена. Не долго думая, она велела развести навозную жижу и влить ее в рот мужа. Это вызвало у него рвоту, и ему стало легче.
      -- Мы вместе с Ли Цзюэ вершим великие дела, -- негодовал Го Сы, -- а он без всякой на то причины замыслил меня убить. Если я не помешаю ему, он меня отравит!
      Го Сы тайно привел в готовность отряд латников и решил напасть на Ли Цзюэ, а тот, проведав об этом, в сильнейшем гневе воскликнул: "Да как он смеет!" -и велел своим латникам убить Го Сы.
      С обеих сторон набралось несколько десятков тысяч воинов, и у стен Чананя завязалась кровавая битва. Воспользовавшись этим, разбойники стали грабить жителей. Племянник Ли Цзюэ, по имени Ли Сянь, окружил дворец, подал две колесницы и на одной из них увез императора, а на другой -- вдовствующую императрицу. Цзя Сюй охранял колесницы. Остальным придворным пришлось идти пешком. У ворот они натолкнулись на воинов Го Сы, и множество придворных пало от их стрел. Под натиском войск подоспевшего Ли Цзюэ воины Го Сы отступили.
      С какими опасностями император выехал из города и прибыл в лагерь Ли Цзюэ, мы здесь рассказывать не будем, а обратимся к Го Сы. Ворвавшись во дворец, он собрал всех женщин и девушек и увел их к себе в лагерь, а здание предал огню.
      На другой день Го Сы с войском подступил к лагерю Ли Цзюэ. Император и императрица дрожали от страха.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      Династию восстановивши, дом Хань Гуан-у возвеличил.
      Но вот он ушел -- и усобиц подобных не знали встарь:
      Во время Хуаня и Лина в стране наступило смятенье,
      А евнухи властью своею разрушили предков алтарь.
      Хэ Цзинь скудоумный виновен, что трое князей появились:
      Злодея убить собираясь, призвал он на помощь воров.
      Изгнали шакала и выдру, их тигры и волки сменили,
      Разврат насаждали мерзавцы из западных округов.
      Ван Юнь, простодушный и честный, поверил рассказам обманным
      И тем меж Дун Чжо и Люй Бу посеял великий разлад.
      И сами верхи управленья нарушили мир в Поднебесной.
      Кто ж знал, что Го Сы с Ли Цзюэ в душе своей злобу таят!
      Что делать, когда в государстве шиповник с терновником бьется
      И шесть именитых придворных тоскуют о новой войне?
      А раз уже мысли смешались и с правильной сбились дороги,
      Чужие герои наносят кровавые раны стране.
      Кто станет князьями в грядущем, решает борьбы направленье,
      Из кубка все пьют золотого, долины и горы деля.
      Меж тем разрушается тело и печень становится прахом,
      И неотомщенною кровью покрылась родная земля.
      Читаю предания эти, исполненный горькой печали.
      Сейчас, как и древле, вздыхают о том, что навеки ушло.
      Правитель хранить должен свято заветы, ведущие к благу.
      А кто из сановников знатных удержит правленья весло?
      Го Сы успеха в бою не имел и отступил. Тогда Ли Цзюэ перевез императора и императрицу в Мэйу и поручил своему племяннику Ли Сяню охранять их, запретив к ним всякий доступ.
      Придворные, слуги и евнухи отощали от голода. Император передал Ли Цзюэ просьбу прислать пять ху риса и пять быков, чтобы накормить своих приближенных.
      -- И так мы кормим их утром и вечером! -- вышел из себя Ли Цзюэ. -- Чего же они еще просят?
      И он приказал выдать тухлое мясо и прелый рис, которые распространяли такое зловоние, что их невозможно было есть.
      -- Вот до каких оскорблений дошли эти разбойники! -- в гневе вскричал император.
      -- У Ли Цзюэ жестокий характер, -- сказал ши-чжун Ян Бяо. -- Но если уж так сложились обстоятельства, то придется пока потерпеть. Не стоит раздражать его.
      Император молча поник головой, и слезы закапали на его одежды. В этот момент приближенные доложили:
      -- На помощь нам идет армия! Копья и мечи сверкают на солнце, гром гонгов и барабанов потрясает небо!
      Но оказалось, что к крепости подходил Го Сы, и император вновь обратился от радости к отчаянию. Снаружи донеслись крики. Это Ли Цзюэ вывел навстречу Го Сы свое войско.
      -- Я ведь хорошо относился к тебе! -- кричал Ли Цзюэ, выезжая вперед. -Почему ты задумал погубить меня?
      -- Ты мятежник, как же тебя не убить? -- отвечал Го Сы.
      -- Какой я мятежник? -- возмутился Ли Цзюэ. -- Я охраняю здесь императора.
      -- Ты увез его силой -- и это называется охранять!
      -- Нечего долго препираться, -- заявил Ли Цзюэ. -- Предоставим решить спор оружию: сразимся, и тот, кто победит, заберет императора. Вот и все.
      Они сошлись в поединке перед лицом двух армий. Бой дошел до десяти схваток, но победа еще не была решена. Тут на взмыленном коне прискакал Ян Бяо; он еще издали кричал:
      -- Остановитесь, полководцы! Я созвал совет, желая установить между вами мир.
      Ли Цзюэ и Го Сы отвели свои войска. Ян Бяо и Чжу Цзунь собрали более шестидесяти сановников. Сперва все они отправились к Го Сы, чтобы уговорить его помириться с Ли Цзюэ. Вместо того чтобы выслушать их, Го Сы распорядился посадить всех под стражу.
      -- Мы пришли к вам с добрыми намерениями, -- недоумевали сановники, -почему вы так обращаетесь с нами?
      -- Ли Цзюэ похитил императора, а я захватил его сановников, -- заявил им Го Сы.
      -- На что же это похоже? -- проговорил Ян Бяо. -- Один захватывает императора, другой -- сановников!..
      Го Сы разгневался и, обнажив меч, хотел убить Ян Бяо, но Ян Ми удержал его. Тогда Го Сы отпустил Ян Бяо и Чжу Цзуня, а остальных оставил в лагере под стражей.
      -- Нас только двое, и мы не можем помочь нашему повелителю, -- с горечью сказал Ян Бяо, обращаясь к Чжу Цзуню. -- Зря мы родились на этот свет.
      Они обнялись и заплакали. Сумерки спустились на землю. Вернувшись домой, Чжу Цзунь от огорчения заболел и умер.
      Войска Ли Цзюэ и Го Сы сражались в течение пятидесяти дней. Убитых было несчетное количество.
      Обычно Ли Цзюэ любил заниматься колдовством даже в походах. Он часто приказывал колдунам бить в барабаны и вызывать духов. Цзя Сюй неоднократно советовал ему не делать этого, но он не слушался его.
      Ян Бяо как-то сказал императору:
      -- Хотя мне и известно, что Цзя Сюй лучший друг Ли Цзюэ, но этот человек еще не совсем забыл императора. Вам, государь, следовало бы посоветоваться с ним.
      Как раз во время этого разговора приехал Цзя Сюй. Император, удалив приближенных, со слезами сказал ему:
      -- Можете вы пожалеть Ханьскую династию и спасти нам жизнь?
      -- Это мое самое большое желание, -- отвечал Цзя Сюй, падая ниц. -- Сыну неба больше ничего не надо мне говорить, я обо всем подумаю сам.
      Сянь-ди вытер слезы и поблагодарил его. Вскоре с мечом у пояса явился Ли Цзюэ. Лицо императора стало землистого цвета.
      -- Го Сы не признает власти Сына неба, -- сказал Ли Цзюэ. -- Он захватил всех сановников и хочет похитить вас, государь. Если бы не я, вы давно были бы в его руках.
      Когда Ли Цзюэ удалился, императора навестил Хуанфу Ли. Зная, что Хуанфу Ли очень красноречив да к тому же земляк Ли Цзюэ, Сянь-ди поручил ему установить мир между враждующими сторонами. Хуанфу Ли отправился сначала в лагерь Го Сы и стал его уговаривать.
      -- Если Ли Цзюэ отпустит императора, я отпущу сановников, -- ответил Го Сы.
      Затем Хуанфу Ли пришел к Ли Цзюэ и сказал так:
      -- Поскольку я родом из Силяна и ваш земляк, Сын неба повелел мне примирить вас с Го Сы. Последний уже извещен об этом. А что думаете вы?
      -- Разгром Люй Бу -- моя заслуга, -- ответил Ли Цзюэ. -- Я четыре года успешно держал бразды правления. Вся Поднебесная знает, что Го Сы -конокрад и разбойник. И он еще осмеливается силой задерживать сановников! Осмеливается противиться мне! Клянусь, что я убью его. Посмотрите на моих доблестных воинов, разве их недостаточно, чтобы разбить Го Сы?
      -- Нет, -- сказал Хуанфу Ли. -- В древности Цюнский князь И(*2), полагаясь на свое умение стрелять из лука, часто пренебрегал опасностью и погиб. Вы своими глазами видели, какой властью обладал тай-ши Дун Чжо, а Люй Бу, который пользовался его милостями, все же устроил против него заговор. Голова Дун Чжо и сейчас висит на воротах столицы. Следовательно, полагаться только на свою силу еще недостаточно. Вы сами являетесь высшим полководцем при бунчуке и секире, ваши сыновья и внуки занимают большие должности -нельзя сказать, что государство обидело ваш род! И что же? Го Сы силой захватывает сановников, а вы -- императора. Кто же из вас хуже другого?
      Ли Цзюэ пришел в бешенство и крикнул, обнажая меч:
      -- Разве Сын неба послал тебя, чтобы ты оскорблял меня? Я снесу тебе голову!
      Однако ци-ду-вэй Ян Фын остановил его:
      -- Го Сы еще не уничтожен. Если вы убьете посла Сына неба, то у Го Сы будет повод двинуть против нас войска, и все князья помогут ему.
      Цзя Сюй тоже стал убеждать его успокоиться, и гнев Ли Цзюэ понемногу утих. Цзя Сюй старался выпроводить Хуанфу Ли, но тот продолжал возмущаться и кричать:
      -- Ли Цзюэ не повинуется императорскому повелению! Он хочет убить Сына неба и сесть на его трон!
      -- Воздержитесь от таких речей, -- остановил его ши-чжун Ху Мо, -- а не то вам же самим не поздоровится!
      -- Вы, Ху Мо, тоже придворный сановник, -- разошелся Хуанфу Ли. -- Как же вы можете поддакивать мятежнику? Помните истину: "За позор императора отвечает жизнью его сановник"? Мой долг -- погибнуть от руки Ли Цзюэ!
      Хуанфу Ли никак не мог успокоиться. Узнав об этом, император приказал ему немедленно удалиться в Силян.
      Военачальники Ли Цзюэ больше чем наполовину были из знатных силянцев и пользовались поддержкой тангутских(*3) воинов. Хуанфу Ли распространил среди силянцев слух, что Ли Цзюэ замышляет мятеж, и тем, кто помогает злодею, не миновать кары. Сердца воинов были смущены. Многие из них верили Хуанфу Ли.
      Это сильно разгневало Ли Цзюэ, и он послал Ван Чана из отряда Тигров схватить Хуанфу Ли, но Ван Чан, почитая Хуанфу Ли как человека справедливого и верного, уклонился от выполнения этого приказа.
      Цзя Сюй, со своей стороны, передал тангутским воинам:
      -- Сын неба знает, что вы преданы ему, что вы долго и храбро сражались и терпели лишения. Он повелевает вам возвратиться домой и обещает впоследствии щедро наградить вас.
      Тангуты, озлобленные на Ли Цзюэ за то, что он ничего не платил им, послушались Цзя Сюя и увели свои войска.
      А тем временем Цзя Сюй докладывал императору:
      -- Ли Цзюэ жаден и глуп. Ныне воины его разошлись, и он трусит. Надо успокоить его, пожаловав ему большой чин.
      Император назначил Ли Цзюэ на должность да-сы-ма. Обрадованный этим, Ли Цзюэ торжествующе заявил:
      -- Это все благодаря волшебным заклинаниям, обращенным к духам!
      И он щедро наградил колдунью, позабыв о воинах. Это привело в бешенство ци-ду-вэя Ян Фына, и он сказал Сун Го:
      -- Мы подвергались всяческим опасностям, подставляли себя под стрелы и камни, так неужели же у нас меньше заслуг, чем у колдуньи?
      -- А почему бы нам не убить этого мятежника и не спасти Сына неба? -спросил Сун Го.
      -- Я приведу войска, -- сказал Ян Фын, -- а ты зажги в лагере огни; это послужит мне сигналом к действию.
      Они условились осуществить свой замысел в ту же ночь во время второй стражи(*4). Но сохранить тайну им не удалось -- кто-то донес об этом Ли Цзюэ. В ярости Ли Цзюэ приказал схватить Сун Го и казнить его немедленно. Ян Фын, подступивший к лагерю, как было условлено, вместо сигнальных огней встретился с воинами Ли Цзюэ. Жестокая битва продолжалась до четвертой стражи. Ян Фын не добился успеха и ушел с войсками в Сиань.
      С этого момента армия Ли Цзюэ стала распадаться. Частые нападения Го Сы также причиняли ей большой урон.
      Неожиданно было получено известие, что из Шэньси во главе огромной армии идет полководец Чжан Цзи с намерением установить мир между враждующими сторонами. Он открыто заявлял, что в случае отказа сумеет добиться этого силой. Ли Цзюэ, стараясь снискать благосклонность Чжан Цзи, сейчас же уведомил его о своем согласии. Такой же ответ прислал и Го Сы. Тогда Чжан Цзи обратился к императору с почтительной просьбой переехать в Хуннун.
      -- Мы давно уже желаем вернуться в восточную столицу, -- радостно отвечал Сянь-ди, -- и ныне охотно воспользуемся этой возможностью!
      Чжан Цзи получил титул бяо-ци-цзян-цзюнь. Го Сы отпустил всех сановников, а Ли Цзюэ приготовил коляски для императора и его свиты и отрядил несколько сот своих воинов, чтобы они сопровождали Сына неба.
      Миновав Синьфын, поезд добрался до Балина. Стояла уже поздняя осень, дул холодный западный ветер, срывавший пожелтевшие листья с деревьев. Вдруг на мосту их остановил какой-то отряд численностью в несколько сот человек.
      -- Кто едет? -- громко окликнули их.
      -- А кто смеет останавливать императорский поезд? -- гневно закричал Ян Цзи, галопом въезжая на мост. Навстречу ему выехали два военачальника.
      -- Мы получили приказ полководца Го Сы охранять этот мост, дабы перехватывать лазутчиков, -- заявил один из них. -- Это императорские коляски, утверждаете вы, но я поверю только тогда, когда своими глазами увижу Сына неба.
      Ян Цзи раздвинул украшенные жемчугом занавески императорской коляски.
      -- Мы лично находимся здесь, -- сказал император. -- Почему вы не уступаете нам дорогу.
      -- Вань суй! -- закричали воины и расступились в обе стороны, пропуская экипажи.
      Военачальники доложили о случившемся Го Сы.
      -- Как вы смели самовольно пропустить их? -- закричал Го Сы. -- Ведь я хотел обмануть Чжан Цзи, чтобы снова захватить императора и увезти в Мэйу.
      Он приказал обезглавить обоих военачальников и бросился в погоню за беглецами. Когда императорский поезд добрался до уезда Хуаинь, позади внезапно раздался шум. Кто-то кричал, требуя, чтобы коляски остановились. Император со слезами сказал сановникам:
      -- Мы только что выбрались из логова волка и попадаем в пасть тигра. Что нам делать?
      Все побледнели. Войска мятежников настигали их. Вдруг послышался грохот барабанов, и из-за горы выступил отряд воинов. Впереди ехал военачальник со знаменем, на котором было написано: "Ханьский Ян Фын".
      Оказалось, что Ян Фын, разбитый войсками Ли Цзюэ, отступил и расположился лагерем у подножья гор Чжуннань. Узнав о проезде императора, он пришел, чтобы охранять его. Ян Фын немедленно развернул войска для боя. Один военачальник из отрядов Го Сы, по имени Цуй Юн, выехал вперед и стал всячески поносить Ян Фына, обзывая его мятежником.
      -- Где Гун-мин? -- закричал разгневанный Ян Фын, возвращаясь в строй.
      В ту же минуту воин с огромной секирой вылетел на своем Хуа-лю(*5) и помчался на Цуй Юна. Одна лишь схватка, и обезглавленный Цуй Юн упал с коня. Войско Ян Фына теснило врага, армия Го Сы была разбита и бежала двадцать с лишним ли. Тогда Ян Фын собрал своих воинов и явился к Сыну неба.
      -- Вы спасли нас, -- сказал успокоенный император. -- Заслуга ваша немалая!
      Ян Фын с поклоном поблагодарил. Император продолжал:
      -- Кто убил предводителя мятежников?
      -- Сюй Хуан из Янцзюня, по прозванию Гун-мин, -- отвечал Ян Фын, подводя воина к коляске и почтительно кланяясь.
      Император поблагодарил Сюй Хуана. Снабдив свиту провиантом и одеждой, Ян Фын сопровождал императора до города Хуаиня. Эту ночь император провел в лагере Ян Фына.
      На другой день после поражения Го Сы опять подошел к лагерю Ян Фына и окружил его со всех сторон. Сюй Хуан возглавлял войска, а император и Ян Фын находились в самом центре. В этот решающий момент с востока вдруг донеслись громкие крики: появился какой-то отряд войск и с ходу вступил в бой против войска Го Сы. Мятежники обратились в бегство. Сюй Хуан, воспользовавшись этим, бросился за ними и наголову разбил армию Го Сы. Предводителем отряда, пришедшего на помощь, оказался родственник императора Дун Чэн. Император со слезами рассказал ему о случившемся.
      -- Не печальтесь, государь, -- сказал Дун Чэн. -- Мы с Ян Фыном клянемся убить обоих мятежников и восстановить спокойствие в Поднебесной.
      По приказу императора, ночью все двинулись в путь и благополучно прибыли в Хуннун.
      Между тем Го Сы, возвращавшийся с разбитым войском, встретился с Ли Цзюэ и сказал ему так:
      -- Ян Фын и Дун Чэн похитили императора и уехали в Хуннун. Если они прибудут в Шаньдун и укрепятся там, то непременно призовут князей всей Поднебесной идти на нас войной. Трудно тогда будет поручиться за безопасность наших семей.
      -- Пока войска Чжан Цзи удерживают Чанань, нам нельзя действовать необдуманно, -- возразил ему Ли Цзюэ. -- Мы должны совместными силами напасть на Хуннун, убить ханьского императора и поделить Поднебесную. Разве это невозможно?
      Го Сы с радостью согласился. Соединив войска, они двинулись в поход, дотла разоряя все земли, по которым проходили. В Дунцзяне мятежников встретили Ян Фын и Дун Чэн. Посовещавшись между собой, Ли Цзюэ и Го Сы решили:
      -- Враг многочислен, а нас мало -- победу мы можем одержать, лишь вызвав в его стане междоусобицу.
      Ли Цзюэ расположил войска слева, Го Сы занял поля и горы справа. Ян Фын и Дун Чэн с двух сторон вступили в смертный бой. Они защищали главным образом императора и императрицу. Архивы, книги и все имущество двора были брошены. Армия Го Сы ворвалась в Хуннун и разграбила город. Император под охраной Дун Чэна и Ян Фына бежал в северную часть Шэньси. Ли Цзюэ и Го Сы, разделив войска, стали настигать их. Дун Чэн и Ян Фын отправили к ним послов с предложением заключить мир и одновременно послали секретный приказ в Хэдун, призывая на помощь Хань Сяня, Ли Юэ и Ху Цая. Правда, Ли Юэ был известный разбойник из горных лесов, но теперь не время было разбирать. Как было не явиться этим троим, когда они узнали, что император прощает им все прежние проступки да еще жалует титулы! Они пришли не мешкая и вместе с Дун Чэном снова взяли Хуннун.
      Войска Ли Цзюэ и Го Сы продолжали бесчинствовать. Они грабили народ, старых и слабых убивали, молодых и здоровых забирали в войско и в схватках с противником бросали их в бой первыми, называя "смертниками". Силы мятежников были огромны.
      Встреча с Ли Юэ произошла в Вэйяне. Го Сы и тут пустился на хитрость: он приказал разбросать по дороге богатую одежду и различные драгоценности. При виде валявшейся повсюду добычи воины Ли Юэ вышли из повиновения и устроили настоящую свалку. А в это время войска Ли Цзюэ и Го Сы ударили с четырех сторон и нанесли им сильнейшее поражение. Ян Фын и Дун Чэн не в силах были восстановить положение и бежали на север, спасая императора. Мятежники преследовали их. Ли Юэ просил императора пересесть на коня и ехать впереди.
      -- Мы не можем покинуть наших сановников, -- сказал император, глядя на свою свиту, которая с воплями и причитаниями шла следом.
      Мятежники настигали императорский поезд. Ху Цай был убит взбунтовавшимися воинами. Дун Чэн и Ян Фын уговорили императора покинуть коляску и пройти пешком к берегу реки Хуанхэ, где Ли Юэ и другие уже разыскали лодку и устроили переправу.
      Погода была студеная. Император и императрица, поддерживая друг друга, подошли к обрыву, но спуститься к лодке не могли -- слишком крут и высок был обрыв. А погоня все приближалась. Тогда Ян Фын предложил обвязать императора конскими поводьями и спустить в лодку. Но тут дядя императора Фу-дэ вынес большую охапку рулонов белого шелка и молвил:
      -- Вот чем можно обвязать Сына неба -- я нашел это у воинов.
      Таким образом императора и императрицу спустили в лодку, на носу которой, опираясь на меч, стоял Ли Юэ. Остальные бросились было за ними, но Ли Юэ обрубил канат, и лодка отчалила. Люди ринулись за утлым суденышком, валили друг друга, цепляясь за борта. Ли Юэ мечом обрубал им руки и пальцы. Вопли и плач потрясали небо.
      Когда переправились на противоположный берег, от всей императорской свиты осталось лишь десять человек. Ян Фын отыскал для императора повозку, запряженную волами, и так они добрались до Тайяна. Голодные и усталые, остановились они на ночлег в бедном домике под черепичной крышей. Старик крестьянин принес немного пшенной каши для императора и императрицы, но каша была так груба, что они не могли ее есть.
      На другой день император вызвал Ли Юэ и пожаловал ему титул "Покорителя Севера", а Хань Сяню -- "Покорителя Востока". Императорский поезд снова двинулся в путь, и тут им повстречались два высокопоставленных чиновника, которые с плачем склонились перед Сыном неба. Это были тай-вэй Ян Бяо и тай-пу Хань Юн. Император и императрица прослезились. Хань Юн сказал:
      -- Ли Цзюэ и Го Сы доверяют мне, и я, положившись на волю судьбы, попытаюсь уговорить их прекратить войну.
      Хань Юн удалился. Ли Юэ упросил императора отправиться в лагерь Ян Фына, чтобы немного отдохнуть. По совету Ян Бяо, император избрал своей столицей уездный город Аньи. Но когда прибыли туда, то оказалось, что в городе нет ни одного большого дома. Император с императрицей поселились в хижине, где не было даже дверей. Вместо ограды натыкали колючего кустарника. Император и сановники обсуждали дела в хижине. Военачальники расположили свои войска за оградой.
      Теперь Ли Юэ и его приспешники захватили власть. Стоило чиновникам в чем-то не угодить им, и они ругали и били их даже в присутствии императора; намеренно посылали Сыну неба мутное вино и простую пищу. Император ел эту пищу через силу. Ли Юэ и Хань Сянь потребовали, чтобы император наградил двести человек всякого сброда -- преступников, колдунов, знахарей и простых ратников, и все они получили звания и должности. Для них не успевали вырезать печати и попросту нацарапывали их шилом на металле, не записывая полностью звания.
      Переговоры Хань Юна с Ли Цзюэ и Го Сы увенчались успехом. Оба мятежника отпустили по домам чиновников и придворных.
      В том году был большой неурожай, люди питались травой и во множестве умирали от голода. Хэнаньский тай-шоу Чжан Ян и хэдунский тай-шоу Ван И прислали Сыну неба рис, мясо и шелковые ткани. Положение императора понемногу улучшалось. Дун Чэн и Ян Фын распорядились отстраивать дворец в Лояне, собираясь перенести столицу на восток, но Ли Юэ всеми силами противился этому.
      -- Лоян -- столица, избранная императором, -- говорил ему Дун Чэн. -А маленькая деревушка Аньи -- не место для императорского двора! Переехать в Лоян -- самое правильное дело.
      -- Вы можете ехать, а мы останемся здесь, -- заявил Ли Юэ.
      Императорский поезд готовился в путь. Ли Юэ тайно договорился с Ли Цзюэ и Го Сы ограбить Сына неба и его свиту. Но Дун Чэн, Ян Фын и Хань Сянь, узнав об этом, ночью под усиленной охраной ушли в Цзигуань. Тогда Ли Юэ, не дожидаясь Ли Цзюэ и Го Сы, бросился за ними в погоню. Во время четвертой стражи, когда императорский поезд достиг уже гор Цзишань, раздался громкий возглас:
      -- Остановитесь! Ли Цзюэ и Го Сы здесь!
      У императора от испуга затрепетало сердце. Повсюду на горах вспыхнул яркий свет. Поистине:
      Два мятежника прежде врозь готовились к мести.
      Три мятежника ныне соединились вместе.
      О том, как император избавился от этой беды, расскажет следующая глава.
      ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
      в которой будет идти речь о том, как Цао Цао благополучно доставил императорский двор в Сюйчан, и о том, как Люй Бу напал на Сюйчжоу
      Это Ли Юэ, -- сказал Ян Фын, разгадав обман, и приказал Сюй Хуану с ним сразиться. В первой же схватке Сюй Хуан ударом меча сбил Ли Юэ с коня, а остальные его сообщники рассеялись. Императорский поезд благополучно прошел через заставу Цзигуань.
      Тай-шоу Чжан Ян выслал навстречу императору провиант и шелковые ткани, за что Сын неба возвел его в звание да-сы-ма. Чжан Ян, простившись с императором, ушел в Еван и расположился там лагерем.
      Печальное зрелище ожидало императора в Лояне: дворец был сожжен, улицы и площади пустынны. Куда ни бросишь взгляд -- все заросло полынью. От дворца остались лишь полуразрушенные стены, и император приказал Ян Фыну соорудить малый дворец для жилья. Чиновники, стоя среди колючих кустарников, приносили императору свои поздравления. Был издан особый указ о перемене названия периода правления Син-пин в период Цзянь-ань, то есть Установление спокойствия [196 г.].
      В этом году опять был великий неурожай. Население Лояна составляло всего несколько сот семей, но и тем нечего было есть. Изголодавшиеся люди покидали город, срезали древесную кору, выкапывали коренья трав и тем питались. Все чиновники по должности ниже шан-шу-лана отправлялись за город собирать хворост на топливо. Среди развалин валялось много трупов. Никогда еще династия Хань не доходила до такого упадка, как теперь.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      Еще не застыла в Мандане кровь Белой змеи, а повсюду
      Восстания красные стяги шумели уже над страной.
      И Циньский олень изменился, земли алтарь приподнялся,
      Удельных властителей выдвинул Чуский конь вороной.
      И двор ослабел, и царили коварство, разврат и измена.
      Почуяв бессилие власти, творил беззаконье злодей.
      Увы, стали обе столицы местами неслыханных бедствий,
      Что слезы из глаз исторгали у самых суровых людей.
      Тай-вэй Ян Бяо доложил императору:
      -- Ваш прежний указ, государь, не был отправлен Цао Цао. Сейчас Цао Цао в Шаньдуне, и у него много войска; можно призвать его на помощь и этим поддержать правящий дом.
      -- Почему вы вторично докладываете нам об этом деле? Ведь мы уже отдали повеление, -- молвил император. -- Сегодня же пошлите к нему гонца.
      Тем временем Цао Цао, проведав о возвращении Сына неба в Лоян, созвал своих приближенных на совет. Сюнь Юй поднялся и сказал:
      -- В древности Цзиньский Вэнь-гун поддержал Чжоуского Сян-вана, и князья подчинились ему. Ханьский Гао-цзу устроил похороны императора И-ди и тем снискал себе уважение Поднебесной. Ныне нашему императору пришлось скитаться, и если вы в такое тяжелое время возглавите войско и окажете помощь Сыну неба, то завоюете себе всеобщую любовь. Более удобного случая не сыскать, и если мы не воспользуемся им немедленно, то другие опередят нас.
      Цао Цао пришел в восторг от этих слов Сюнь Юя и сразу же стал собирать войска. Тут как раз прибыл императорский гонец с указом, призывающим Цао Цао на помощь, и он поднял войска в тот же день.
      Император находился в это время в Лояне. Стены города были разрушены, и отстраивать их не было возможности. А тут еще распространились слухи о скором приходе Ли Цзюэ и Го Сы. Сын неба все время пребывал в страхе.
      -- Что нам делать? -- спрашивал он Ян Фына. -- Гонец из Шаньдуна еще не вернулся, а сюда идут Ли Цзюэ и Го Сы...
      -- Мы хотим вступить в кровавый бой с мятежниками, чтобы защитить нашего государя, -- отвечали Ян Фын и Хань Сянь.
      -- Городские стены непрочны, войск у нас мало, -- сомневался Дун Чэн. -Что будет, если мы не добьемся победы? Нет, лучше уж перенести двор в Шаньдун и укрыться там.
      Император послушался его и в тот же день выехал в Шаньдун. Не имея лошадей, сановники следовали за императорской колесницей пешком. Когда отошли от городских ворот на расстояние одного полета стрелы, огромное облако пыли вдруг заслонило солнце; грохотали гонги и барабаны. Подходила бесчисленная армия.
      Император и императрица так дрожали от страха, что не могли вымолвить ни слова. Вдруг они увидели всадника, скачущего им навстречу. Это оказался гонец, возвращавшийся из Шаньдуна. Приблизившись к колеснице, он поклонился и сказал:
      -- Полководец Цао Цао поднял шаньдунские войска и направляется сюда по вашему повелению. Узнав, что Ли Цзюэ и Го Сы угрожают Лояну, он послал вперед Сяхоу Дуня с десятью лучшими военачальниками во главе пятидесяти тысяч отборных воинов, которые должны охранять двор.
      Император возрадовался. Вскоре Сяхоу Дунь, Сюй Чу и Дянь Вэй приблизились к императорскому поезду. Представ перед лицом Сына неба, военачальники приветствовали его. Но лишь только император закончил свою беседу с ними, как доложили о приближении войск с востока.
      -- Это пешие воины Цао Цао, -- сообщил Сяхоу Дунь, которому император приказал разузнать, что это за войско.
      После того как Цао Хун, Ли Дянь и Ио Цзинь представились императору, Цао Хун сказал:
      -- Когда до моего брата дошла весть, что армия мятежников приближается, он обеспокоился, что Сяхоу Дуню своими силами управиться будет трудно, и потому послал на помощь нас.
      -- Цао Цао -- верный слуга династии, -- сказал император.
      Под охраной прибывших войск императорский поезд двинулся дальше. Конный разведчик донес, что войска Ли Цзюэ и Го Сы приближаются ускоренным маршем. По повелению императора Сяхоу Дунь и Цао Хун разделили воинов на два отряда. Вперед была двинута конница, пехота следовала за ней. Армия мятежников подверглась нападению с двух сторон и потерпела сильнейшее поражение. Более десяти тысяч воинов сложили здесь свои головы.
      Императора упросили возвратиться в старый лоянский дворец, а Сяхоу Дунь расположился с войском за городскими стенами. На другой день прибыл сам Цао Цао с большим отрядом конных и пеших воинов. После того как был разбит лагерь, он въехал в город повидаться с императором и в почтительном поклоне склонился перед ступенями дворцового крыльца. Растроганный император пожаловал ему право стоять в его присутствии и поблагодарил его за труды.
      -- Подданный, удостоившийся такой милости Сына неба, должен думать, как отблагодарить за нее, -- сказал Цао Цао. -- Ныне чаша злодеяний мятежников Ли Цзюэ и Го Сы переполнилась. Мы должны покарать их, иначе и быть не может. У меня двести тысяч отборных воинов, с их помощью я приведу бунтовщиков к повиновению. Ваша безопасность, государь, сейчас самое важное для трона.
      Император пожаловал Цао Цао звание сы-ли сяо-вэй с бунчуком и секирой и назначил его на должность шан-шу с правом непосредственного доклада самому государю.
      А теперь обратимся к Ли Цзюэ и Го Сы. Узнав о том, что войска Цао Цао пришли издалека, мятежники решили напасть на них немедленно. Но Цзя Сюй стал отговаривать:
      -- Этого делать нельзя! У Цао Цао воины отборные и военачальники храбрые. Разумней было бы покориться ему и умолять о прощении нашей вины.
      -- Как ты смеешь колебать мою решимость! -- в гневе закричал Ли Цзюэ и занес меч над головой Цзя Сюя, но военачальники в один голос просили помиловать его. В ту же ночь Цзя Сюй поспешил уехать в свою деревню.
      На другой день Ли Цзюэ выступил навстречу Цао Цао. По команде Цао Цао триста закованных в броню всадников во главе с Сюй Чу, Цао Хуном и Дянь Вэем неожиданно ворвались в строй войск Ли Цзюэ. Тем временем Цао Цао расположил свое войско полукругом и привел его в боевой порядок. Вперед выехали племянники Ли Цзюэ -- Ли Сянь и Ли Бе, но не успели они и рта раскрыть, как на них налетел Сюй Чу и одним ударом убил Ли Сяня. Ли Бе так перепугался, что свалился с коня. Сюй Чу тут же прикончил и его. Так с двумя отрубленными головами победитель возвратился в строй.
      -- Вот поистине мой Фань Куай! -- хлопая его по спине, приговаривал Цао Цао. Затем он велел Сяхоу Дуню выступить слева, Цао Жэню -- справа, а сам повел войска из центра. Армия мятежников не выдержала натиска и обратилась в бегство; войска Цао Цао по пятам преследовали отступающих. Убитых было множество, сдавшихся в плен -- не счесть. Ли Цзюэ и Го Сы, спасая свою жизнь, как бездомные псы, бежали в горы и укрылись в зарослях.
      Цао Цао возвратился и расположил войска за стенами Лояна. Ян Фын и Хань Сянь, совещаясь между собой, говорили:
      -- Цао Цао совершил великий подвиг, он несомненно получит большую награду. Найдется ли тогда место для нас?
      И они испросили у императора повеление двинуть войска, якобы в погоню за Ли Цзюэ и Го Сы, а на самом деле договорились расположиться лагерем в Даляне.
      Однажды император послал гонца к Цао Цао с приглашением явиться во дворец на совет. Посланец был красив и дороден, и Цао Цао, увидев его, подумал: "В Дунцзюне большой неурожай, все чиновники отощали. Почему же этот человек так толст?" Обратившись к посланцу, Цао Цао спросил:
      -- Как вам удалось сохранить здоровье? Вы выглядите таким сытым!
      -- Особого секрета здесь нет, -- отвечал тот. -- Просто я в течение тридцати лет ем только пресное.
      Цао Цао кивнул головой и снова спросил:
      -- А какую должность вы сейчас занимаете?
      -- Я -- сяо-лянь, -- сказал посланец. -- Раньше служил Юань Шао и Чжан Яну, а теперь, прослышав, что Сын неба вернулся в столицу, пришел ко двору и получил должность чжэн-и-лана. Родом я из Динтао, что в Цзиине, и зовут меня Дун Чжао, по прозванию Гун-жэнь.
      -- Давно я слышал о вас! -- воскликнул Цао Цао, подымаясь с цыновки. -Счастлив встретиться с вами!
      Затем он пригласил Дун Чжао в шатер, угостил вином и представил его Сюнь Юю. Тут вдруг сообщили, что с востока движется неизвестный отряд. Послали разведку. Но Дун Чжао сказал:
      -- Это бывшие военачальники Ли Цзюэ -- Ян Фын и Хань Сянь. После вашего прихода они решили уйти в Далян.
      -- Разве они не доверяют мне? -- удивился Цао Цао.
      -- Это глупые люди, -- заметил Дун Чжао, -- и они вас не должны беспокоить.
      -- А что вы думаете о бежавших разбойниках Ли Цзюэ и Го Сы?
      -- Это тигры без когтей, вороны без крыльев, которые скоро попадутся в ваши руки. Они не заслуживают, чтобы вы думали о них.
      Цао Цао, пораженный тем, что мнение Дун Чжао совпадает с его собственным, стал расспрашивать его о делах императорского двора.
      -- Вы подняли войско справедливости и уничтожили смуту, вошли во дворец и стали помощником Сына неба, -- сказал Дун Чжао. -- Это подвиг, достойный пяти бо(*1). Однако военачальники на сей счет иного мнения, и вряд ли они подчинятся вам. Боюсь, что здесь оставаться вам не совсем удобно. Правильнее было бы, по-моему, перенести столицу в Сюйчан. Правда, император уже возвестил о своем возвращении в Лоян, и все вблизи и вдалеке с надеждой взирают на него, ожидая наступления спокойствия. Переезд в новую столицу не понравится многим. Но ведь свершение необычного дела принесет и необычную заслугу! Я просил бы вас подумать об этом.
      Цао Цао, держа его за руку, произнес:
      -- Как раз таково и мое намерение. Но ведь Ян Фын находится в Даляне, а сановники при дворе. Не вспыхнет ли новая измена?
      -- Этого легко избежать! -- заявил Дун Чжао. -- Прежде всего напишите Ян Фыну и успокойте его. Объясните сановникам, что в столице нет провианта, а поблизости от Сюйчана, куда вы хотите перевести императорский двор, находится Луян, где всего в изобилии. Когда высшие сановники услышат об этом, они с радостью согласятся.
      На прощанье Цао Цао еще раз взял Дун Чжао за руку и сказал:
      -- Своими словами вы выразили мои собственные мысли!
      Дун Чжао поблагодарил его и ушел. В тот же день Цао Цао обсуждал со своими советниками вопрос о новой столице Поднебесной.
      В это же время придворный тай-ши-лин Ван Ли с глазу на глаз сказал цзун-чжэну Лю Аю:
      -- Я наблюдал небесные знамения. С тех пор как прошлой весной Тайбо накрыла звезду Чжэньсин в созвездиях Доу и Ню и перешла Небесный брод, звезда Инхо тоже начала двигаться вспять и встретилась с Тайбо у Небесных врат. Таким образом, "металл" пришел во взаимодействие с "огнем"(*2). Это значит, что появится новый Сын неба. Я думаю, что судьбы великого дома Хань скоро свершатся, а Цзинь и Вэй возвеличатся.
      Он представил императору секретный доклад, где говорилось:
      "Предначертания неба либо сбываются, либо нет. Пять стихий не всегда бывают полноценными. Земля стала на место огня, а это значит, что Вэй заменит Хань и будет владеть Поднебесной".
      Узнав об этом, Цао Цао велел передать Ван Ли следующее:
      "Преданность Ван Ли династии хорошо известна. Однако пути неба непостижимы; поэтому чем меньше говорить, тем лучше".
      Цао Цао рассказал об этом Сюнь Юю, и тот ответил:
      -- Хань -- повелитель стихии огня, ваша же стихия -- земля. Сюйчан входит в сферу земли. Если вы переедете туда, то непременно возвыситесь. Огонь может рождать землю, земля может способствовать процветанию дерева -- все точно совпадает с тем, что говорят Дун Чжао и Ван Ли: настанет день, когда вы возвыситесь.
      И тогда Цао Цао принял решение. Он явился к императору и сказал:
      -- Восточная столица разрушена и давно голодает. Восстановить ее невозможно, к тому же здесь с провиантом очень трудно. Сюйчан расположен вблизи Луяна, там большая казна, много провианта и людей, город обнесен стеной, в нем имеются дворцы. Я осмеливаюсь просить перевезти двор в Сюйчан. Все зависит только от вашего решения.
      Император не решался возражать. Сановники, боясь силы Цао Цао, молчали; так был назначен день переезда.
      Охрану в пути нес Цао Цао. Придворные следовали за императором. Но не проехали они и нескольких ли, как все услышали громкие крики, доносившиеся из-за высокого холма. Войска Ян Фына и Хань Сяня преградили им путь, впереди войск выступал Сюй Хуан.
      -- Цао Цао, куда ты увозишь высочайшего? -- закричал он.
      Величественный вид Сюй Хуана восхитил Цао Цао, и он приказал Сюй Чу сразиться с ним. Меч скрестился с секирой. Более пятидесяти раз сходились всадники в бою, но не могли одолеть друг друга. Цао Цао ударил в гонг и отозвал своих воинов. Затем он позвал советников и заявил:
      -- О Ян Фыне и Хань Сяне говорить не стоит, а вот Сюй Хуан поистине великолепный воин. Я не хочу применять против него силу. Надо попытаться привлечь его на нашу сторону.
      Чиновник особых поручений при армии Мань Чун сказал:
      -- Прошу вас не беспокоиться. Сегодня же я переоденусь простым воином, проберусь в лагерь Сюй Хуана и склоню его сердце к покорности.
      Ночью Мань Чун пробрался в шатер Сюй Хуана. Тот сидел в латах при свете горящего пучка сухой травы. Представ перед ним, Мань Чун молвил:
      -- Надеюсь, вы чувствуете себя хорошо с тех пор, как мы расстались, мой старый друг?
      Сюй Хуан в изумлении поднялся и, внимательно посмотрев на него, воскликнул:
      -- Мань Чун из Шаньяна? Что ты здесь делаешь?
      -- Служу в армии Цао Цао, -- отвечал Мань Чун. -- Увидев сегодня перед строем своего старого друга, я захотел перекинуться с ним хотя бы одним словом и пришел, рискуя жизнью.
      Сюй Хуан пригласил Мань Чуна сесть и поинтересовался, что привело его к нему в лагерь.
      -- В мире мало людей, равных тебе по храбрости, -- сказал Мань Чун. -- Что же заставляет тебя служить Ян Фыну и Хань Сяню? Цао Цао -- самый выдающийся человек нашего времени. Всей Поднебесной известно, что он очень любит мудрых людей и высоко чтит воинов. Ныне Цао Цао, восхищенный твоей храбростью, запретил вступать с тобой в единоборство. Он послал меня уговорить тебя присоединиться к его войску. Почему бы тебе не покинуть тьму и не перейти к свету? Ты будешь вместе с Цао Цао вершить великие дела!
      Сюй Хуан погрузился в длительное раздумье, а затем промолвил со вздохом:
      -- Я знаю, что удача не сопутствует моим хозяевам, но я очень долго служил им и потому не в состоянии покинуть.
      -- Разве тебе не известно, что умная птица сама выбирает дерево, на котором вьет гнездо, а умный слуга выбирает себе господина, которому служит? Тот, кто упускает благородного господина, не может считаться достойным мужем.
      -- Я последую твоему совету, -- сказал Сюй Хуан, подымаясь и благодаря его.
      -- Вот если бы ты убил Ян Фына и Хань Сяня, прежде чем уйти, это было бы твоим подношением императору перед торжественной встречей с ним, -- намекнул Мань Чун.
      -- Слуга, убивающий своего господина, совершает величайшую подлость, -ответил Сюй Хуан. -- Я не могу решиться на это.
      -- Поистине ты справедливый человек, -- признал Мань Чун.
      Ночью Сюй Хуан с несколькими десятками всадников и Мань Чуном отправился к Цао Цао, но соглядатаи успели предупредить об этом Ян Фына, и тот с тысячным отрядом бросился в погоню.
      Вдруг в тишине ночи раздался треск хлопушек, вспыхнули факелы, со всех сторон выступили воины. Их вел Цао Цао:
      -- Стойте! -- кричал он. -- Я уже давно поджидаю вас!
      Ян Фын не успел отдать команду, как был окружен войсками Цао Цао. На помощь Ян Фыну подоспел отряд Хань Сяня, но все же силы их были малочисленны. Пользуясь замешательством противника, Цао Цао начал бой и одержал победу, захватив много пленных. Ян Фын и Хань Сянь со своими разбитыми войсками вынуждены были перейти к Юань Шу.
      Цао Цао возвратился в свой лагерь. Мань Чун представил ему Сюй Хуана, и Цао Цао принял его очень ласково.
      Вскоре императорский двор прибыл в Сюйчан. Там были возведены дворцы и дома, сооружены алтарь и храм предков, террасы, палаты и ямыни, восстановлены городские стены, отстроены житницы. Дун Чэну и остальным военачальникам были пожалованы высокие чины и звания.
      С этого времени вся власть перешла к Цао Цао. Обо всех событиях при дворе прежде докладывали ему, а потом уже императору.
      Завершив успешно великое дело, Цао Цао устроил пир для советников.
      -- Лю Бэй расположился со своей армией в Сюйчжоу и управляет делами округа, -- сказал он во время пиршества. -- Когда Люй Бу потерпел поражение, он перешел к Лю Бэю, и тот отправил его в Сяопэй, где много провианта. Если они будут пребывать в согласии и нападут на нас, это может принести великие бедствия. Кто из вас предложит лучший способ разделаться с ними?
      -- Прошу дать мне пятьдесят тысяч воинов, я отрублю головы Лю Бэю и Люй Бу и преподнесу их вам, -- промолвил Сюй Чу.
      -- Вы храбры, никто этого не оспаривает, -- возразил Сюнь Юй, -- но вы простодушны. Сюйчан стал столицей только недавно, и не следует снова опрометчиво пускать в ход оружие. У меня есть план, который я назвал бы "как заставить двух тигров передраться из-за добычи". Хотя Лю Бэй и управляет Сюйчжоу, но у него нет на это императорского указа. Вы можете испросить такой указ и к нему приложить секретное письмо с требованием убить Люй Бу. Если Лю Бэй пойдет на это, то он сам лишит себя помощника и храброго военачальника, и мы сможем тогда заняться им. Если же у Лю Бэя дело сорвется, то Люй Бу непременно убьет его.
      Цао Цао испросил у императора указ о назначении Лю Бэя и отправил его в Сюйчжоу. Кроме того, Лю Бэю был пожалован титул хоу. К указу было приложено секретное письмо.
      Лю Бэй как раз собирался отправить императору поздравление с благополучным прибытием в Сюйчан, когда ему доложили о посланце из столицы. Лю Бэй встретил его за воротами города и, после того как послание было оглашено, устроил в честь этого события большой пир.
      -- Вы удостоились такой милости только благодаря ходатайству Цао Цао, -сказал посланец.
      Лю Бэй поблагодарил. Тогда прибывший вручил ему секретное письмо. Прочитав его, Лю Бэй сказал:
      -- Это очень легко устроить!
      Как только гости разошлись и посланец удалился отдыхать на подворье, Лю Бэй со своими советниками приступил к обсуждению этого дела.
      -- Люй Бу -- несправедливый человек, -- сказал Чжан Фэй. -- Что нам мешает убить его?
      -- Он потерял свое войско и пришел ко мне, -- возразил Лю Бэй. -- Убивать его было бы несправедливо.
      -- Да, если бы он был хорошим человеком! -- возразил Чжан Фэй.
      На другой день прибыл Люй Бу с поздравлениями.
      -- Я слышал, -- сказал он, -- что вы удостоились внимания двора, и явился поздравить вас с милостью императора.
      Лю Бэй скромно поблагодарил его и тут заметил, что Чжан Фэй обнажает меч, собираясь убить Люй Бу. Лю Бэй вовремя сумел удержать его.
      -- Почему ваш брат хочет убить меня? -- в сильном испуге спросил Люй Бу.
      -- Цао Цао говорит, что ты несправедливый человек, -- крикнул Чжан Фэй, -и приказывает моему старшему брату убить тебя!
      Лю Бэй заставил его удалиться, а сам уединился с Люй Бу и дал ему прочесть секретное письмо Цао Цао.
      -- Злодей Цао Цао хочет посеять между нами вражду! -- воскликнул Люй Бу, заливаясь слезами.
      -- Не надо печалиться, брат мой, -- утешал его Лю Бэй. -- Я клянусь, что не совершу этого черного дела!
      Люй Бу трижды поклонился и поблагодарил. Лю Бэй угощал его вином, и они расстались только вечером.
      -- Почему, брат наш, вы не соглашаетесь убить Люй Бу? -- обратились с вопросом Гуань Юй и Чжан Фэй к Лю Бэю.
      -- Цао Цао боится, как бы я вместе с Люй Бу не напал на него, -- сказал Лю Бэй. -- Вот он и прибегнул к этой хитрости. Ему хочется, чтобы мы перегрызлись -- это было бы ему выгодно.
      Гуань Юй кивнул головой в знак согласия, но Чжан Фэй не унимался:
      -- Все равно я убью этого разбойника, хотя бы только для того, чтобы избавить нас от бед в будущем.
      -- Такой поступок не достоин великого мужа, -- упрекнул его Лю Бэй.
      На другой день Лю Бэй проводил посланца императора в столицу, выразив свою благодарность за полученную милость. В ответном письме он сообщал Цао Цао, что со временем выполнит его план. Однако, вернувшись, посол добавил от себя, что Лю Бэй не хочет убивать Люй Бу.
      -- Этот план сорвался, -- сказал Цао Цао Сюнь Юю. -- Как же теперь быть?
      -- Я придумал другой план, -- ответил Сюнь Юй, -- "как заставить тигра съесть волка".
      -- В чем же он состоит?
      -- Надо тайно уведомить Юань Шу, что Лю Бэй собирается вторгнуться в южные области. Юань Шу немедленно разъярится и нападет на Лю Бэя, а вы прикажете Лю Бэю покарать Юань Шу. Тогда у Люй Бу непременно зародятся преступные намерения.
      Цао Цао так и поступил. Он послал человека к Юань Шу, а затем, подделав императорский указ, отправил гонца в Сюйчжоу.
      Лю Бэй опять встретил императорского посланца за городом и, прочитав указ, проводил посла в обратный путь.
      -- Это новые козни Цао Цао, -- сказал Ми Чжу.
      -- Хотя это и явные козни, но приказ повелителя нарушать нельзя, -возразил Лю Бэй. В тот же день он собрал войско, готовясь выступить в поход.
      -- Прежде надо назначить человека для охраны города, -- заметил Сунь Цянь.
      -- Кто из моих братьев может охранять город? -- спросил Лю Бэй.
      -- Доверьте это мне, -- заявил Гуань Юй.
      -- Нет, я не могу с тобой расстаться, мне всегда нужны твои советы, -запротестовал Лю Бэй.
      -- Тогда в городе останусь я, -- заявил Чжан Фэй.
      -- Тебе не справиться, -- возразил Лю Бэй. -- После первой же попойки ты рассвирепеешь и ввяжешься в драку, это во-первых. А во-вторых, ты будешь поступать легкомысленно, не станешь слушать дельных советов других, и я буду в постоянной тревоге.
      -- Отныне я не возьму в рот ни капли вина, не ударю ни одного воина, -клялся Чжан Фэй, -- и всегда буду следовать мудрым советам.
      -- Боюсь, что слова ваши расходятся с мыслями, -- выразил свое сомнение Ми Чжу.
      -- Я уже много лет следую за своим старшим братом и ни разу не терял его доверия, -- раздраженно бросил Чжан Фэй. -- Почему вы так недоверчиво относитесь ко мне?
      -- Мой младший брат говорит правду, но все же сердце мое не совсем спокойно, -- сказал Лю Бэй. -- Я просил бы Чэнь Дэна помогать Чжан Фэю и следить, чтобы он поменьше пил, иначе ему не избежать ошибок.
      Распределив обязанности, Лю Бэй во главе тридцати тысяч воинов покинул Сюйчжоу и направился к Наньяну.
      Теперь перейдем к Юань Шу. Когда ему донесли, что Лю Бэй желает захватить его округ, он пришел в ярость:
      -- Цыновщик! Башмачник! И он хочет равняться с князьями! Безобразие! Я уничтожу его! Как он смеет выступать против меня! -- И немедля послал лучшего своего полководца Цзи Лина со стотысячной армией захватить Сюйчжоу.
      Обе армии встретились в Сюйи. У Лю Бэя войск оказалось мало, и он разбил лагерь, прикрывая свой тыл рекой и горой.
      Вооруженный трехгранным мечом, Цзи Лин выехал из строя и начал ругательски ругать Лю Бэя:
      -- Эй, ты, деревенщина, как ты посмел вторгнуться в наши владения?
      -- Я получил повеление Сына неба покарать непокорного подданного! -отвечал Лю Бэй. -- Ты осмеливаешься сопротивляться и будешь за это наказан!
      Цзи Лин в гневе хлестнул коня и, размахивая мечом, помчался на Лю Бэя.
      -- Глупец! Брось хвастаться своей силой! -- крикнул ему в ответ Гуань Юй и понесся навстречу.
      До тридцати раз схватывались они, но без решающего успеха.
      -- Отдохнем немного! -- предложил Цзи Лин.
      Гуань Юй вернулся в строй. Через некоторое время Цзи Лин выслал в бой своего помощника Сюнь Чжэна.
      -- Э, нет, давай сюда самого Цзи Лина! -- требовал Гуань Юй. -- Я еще покажу ему, кто курица, а кто петух!
      -- Ты безвестный воин и недостоин сражаться с полководцем Цзи Лином! -отвечал Сюнь Чжэн.
      Кровь ударила в голову Гуань Юю. Он бросился вперед и в первой же схватке сбил Сюнь Чжэна с коня. Тогда Лю Бэй повел свою армию в наступление. Цзи Лин потерпел поражение и отступил к Хуаиню. Еще несколько раз он пытался овладеть лагерем противника, но все его попытки были отбиты с большими для него потерями.
      Теперь вернемся к Чжан Фэю. Проводив Лю Бэя в поход, он возложил второстепенные дела на Чэнь Дэна, военные же дела решал сам. Однажды он созвал на пир всех сановников и, когда они уселись, обратился к ним с такой речью:
      -- Уходя в поход, мой старший брат наказывал мне поменьше пить, дабы я не наделал оплошностей. Так вот, сегодня можете пить сколько угодно, а с завтрашнего дня вино будет запрещено всем, ибо вы должны помогать мне охранять город.
      И он принялся чокаться со всеми гостями по очереди. Все пили, только Цао Бао отказался.
      -- Я повинуюсь запрету неба и вина не пью, -- заявил он.
      -- Может ли быть, чтобы воин не пил вина? -- загремел Чжан Фэй. -- Я хочу, чтобы ты выпил один кубок!
      Цао Бао ничего не оставалось, как подчиниться. Чжан Фэй несколько раз наполнял свой огромный рог и, уже изрядно опьянев, вновь пожелал чокнуться с Цао Бао.
      -- Я действительно не могу пить, -- уверял тот.
      -- Да ведь ты только что пил, -- удивился Чжан Фэй. -- В чем же дело, почему ты отказываешься?
      Цао Бао упорно твердил, что не может больше пить, и Чжан Фэй, уже совершенно опьяневший, вспылил:
      -- Ты нарушаешь приказ своего начальника и за это получишь сто ударов палкой!
      И он кликнул стражу.
      -- А что вам наказывал перед уходом господин Лю Бэй? -- спросил Чэнь Дэн.
      -- Вы гражданский чиновник, так занимайтесь своими делами, а остальное предоставьте мне!
      У Цао Бао не было иного выхода, как просить о прощении.
      -- Если бы вы, господин Чжан Фэй, видели моего зятя, вы не стали бы наказывать меня, -- сказал он.
      -- Кто же такой твой зять?
      -- Мой зять -- сам Люй Бу.
      -- Я уже раздумал было драть тебя, -- приходя в еще большую ярость, вскричал Чжан Фэй, -- но теперь, когда ты вздумал пугать меня своим Люй Бу, я вынужден это сделать. И я буду бить тебя так, как будто бью самого Люй Бу!
      Не слушая никаких уговоров, он отхлестал Цао Бао плетью. Гости приумолкли и вскоре разошлись. Цао Бао вернулся домой глубоко возмущенный Чжан Фэем. Не раздумывая долго, он послал человека в Сяопэй с письмом к Люй Бу, в котором жаловался на грубость Чжан Фэя и заодно сообщал, что Лю Бэй отправился в Хуаинь, а Чжан Фэй мертвецки пьян, и что, воспользовавшись этим, можно нынче ночью напасть на Сюйчжоу. Он советовал не упускать такой случай.
      Прочитав письмо, Люй Бу призвал на совет Чэнь Гуна.
      -- В Сяопэе нам все равно долго не удержаться, -- сказал ему Чэнь Гун, -- и раз уж в Сюйчжоу образовалась брешь, надо пролезть в нее. Если прозеваем этот случай, жалеть будет поздно.
      Люй Бу тут же вскочил на коня и во главе пятисот всадников двинулся в поход, приказав Чэнь Гуну с большим войском идти следом. От Сяопэя до Сюйчжоу было рукой подать, и ко времени четвертой стражи Люй Бу был уже у стен города. Ярко светила луна, и стража со стены заметила его.
      -- Прибыл гонец господина Лю Бэя с секретным письмом! -- крикнул Люй Бу.
      Об этом доложили Цао Бао, и тот велел открыть ворота. Перебив стражу, Люй Бу ворвался в город. А в это время Чжан Фэй мирно спал в своей опочивальне. Слуги разбудили его и растолковали, что произошло.
      Чжан Фэй загорелся гневом. Второпях одевшись, он схватил свое длинное копье и выбежал из дому. Воины Люй Бу уже приближались. Еще не совсем протрезвившись, Чжан Фэй не мог сражаться, как подобало воину. Но Люй Бу, зная его храбрость, не осмелился вступить с ним в поединок. И Чжан Фэй с восемнадцатью всадниками пробился к восточным воротам и удрал из города, позабыв о семье Лю Бэя, оставшейся во дворце.
      Узнав, что Чжан Фэю удалось спастись, Цао Бао кинулся за ним в погоню. Тогда Чжан Фэй повернул коня и помчался ему навстречу. После третьей схватки Цао Бао бежал. Чжан Фэй преследовал его до самой реки и ударом копья пронзил насквозь. Конь и всадник погибли в реке. За городом Чжан Фэй собрал всех воинов, которым удалось спастись, и уехал в Хуаинь.
      Заняв город, Люй Бу успокоил народ и послал сотню воинов охранять дом Лю Бэя, запретив самовольно входить туда кому бы то ни было.
      Добравшись до Сюйи, Чжан Фэй явился к Лю Бэю и рассказал ему о том, что произошло. Все побледнели от ужаса.
      -- Не радуйся успеху, не горюй от неудачи, -- со вздохом сказал Лю Бэй.
      -- А где жена нашего брата? -- спросил Гуань Юй.
      -- Все погибли в городе.
      Лю Бэй не произнес ни слова, а Гуань Юй вскричал, топнув ногой:
      -- Что ты говорил, когда обещал охранять город? Что тебе наказывал старший брат? Из-за тебя город потерян и погибла семья брата! Как помочь этой беде?
      От этих упреков Чжан Фэй пришел в отчаяние и схватил меч, собираясь заколоть себя.
      Вот уж поистине правильно говорится:
      Пьешь из кубка вино, а после каешься слезно,
      И в покаянье мечом готов заколоться, но поздно!
      О дальнейшей судьбе Чжан Фэя вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
      повествует о том, как Тайши Цы сражался с Сунь Цэ, а также о великой битве Сунь Цэ с Янь Бо-ху
      Когда Чжан Фэй обнажил меч, собираясь покончить с собой, Лю Бэй отобрал у него меч, бросил его на землю и, обнимая брата, сказал:
      -- Братья -- это руки и ноги, жены и дети -- это одежда, -- так говорят древние. Если порвется одежда, ее можно починить, но если отрублены руки и ноги, как их приделать снова? Мы дали клятву в Персиковом саду, что умрем вместе. Я потерял семью, но могу ли я допустить, чтобы на середине жизненного пути погиб мой брат? Да и город-то этот не принадлежал мне! Пусть я потерял семью, но я не думаю, чтобы Люй Бу захотел причинить ей вред, еще можно придумать средство спасти ее. Дорогой, брат, ты допустил ошибку, но следует ли из-за этого лишать себя жизни? Окончив свою речь, Лю Бэй зарыдал. Растроганные братья тоже заплакали.
      Между тем Юань Шу, прослышав о том, что Люй Бу напал на Сюйчжоу, незамедлительно послал к нему гонца, обещая пятьсот тысяч доу провианта, пятьсот коней, десять тысяч лян золота и серебра и тысячу кусков разноцветного шелка, если Люй Бу нападет на Лю Бэя. Люй Бу обрадовался и послал против Лю Бэя Гао Шуня, поставив его во главе пятидесяти тысяч воинов. Лю Бэю стало известно об этом, и под прикрытием дождя он покинул Сюйи с намерением занять Гуанлин. Войска Гао Шуня опоздали -- Лю Бэй успел уйти. Но Гао Шунь явился к Цзи Лину за обещанной наградой.
      -- Пока можете возвращаться к себе, -- сказал ему Цзи Лин, -- я повидаюсь со своим господином и все улажу.
      Гао Шунь ушел. Вскоре Юань Шу прислал Люй Бу письмо, в котором говорилось:
      "Возвращение Гао Шуня еще не означает гибели Лю Бэя. Когда он будет схвачен, я пришлю обещанное".
      Люй Бу проклинал Юань Шу за его вероломство и решил пойти на него войной, но Чэнь Гун отговорил его.
      -- Юань Шу укрепился в Шоучуне, -- сказал он, -- у него многочисленная армия и изобилие провианта. Справиться с ним трудно. Лучше попросите Лю Бэя вернуться в Сяопэй, и пусть он будет у нас в запасе. Когда придет пора, вы пошлете его в наступление. Мы одолеем Юань Шу, а потом -- Юань Шао, и вы станете самым сильным во всей Поднебесной.
      Люй Бу послушался его и послал Лю Бэю письмо с просьбой вернуться.
      Лю Бэй, подвергшийся нападению Юань Шу во время похода на Гуанлин и потерявший более половины войска, на обратном пути встретил гонца Люй Бу. Лю Бэй очень обрадовался, но Гуань Юй и Чжан Фэй заявили:
      -- Люй Бу -- человек бессовестный, не доверяйте ему!
      -- С тех пор как он милостиво обошелся со мной, могу ли я подозревать его? -- возразил им Лю Бэй.
      Он отправился обратно в Сюйчжоу. А Люй Бу, опасаясь, как бы Лю Бэй не заподозрил какого-либо подвоха, прежде всего отослал к нему его семью. Жены Лю Бэя госпожи Гань и Ми рассказали мужу, как Люй Бу приказал не пускать в их дом посторонних, как часто присылал он служанок с подарками, желая, чтобы они ни в чем не терпели недостатка.
      -- Я был прав, когда говорил, что Люй Бу не причинит вреда моей семье, -сказал Лю Бэй своим братьям.
      Он решил поехать к Люй Бу, чтобы поблагодарить его. Чжан Фэй, питавший к Люй Бу злобу, отказался сопровождать его. Отправив жен в Сяопэй, Лю Бэй явился к Люй Бу и выразил ему свою благодарность.
      -- Я не думал захватывать город, -- уверял Люй Бу, -- но ваш брат Чжан Фэй стал злоупотреблять вином и избивать людей! Боясь, как бы он не натворил бед, я пришел охранять население.
      -- Я хотел бы навсегда уступить вам этот город, -- предложил Лю Бэй. Люй Бу попытался было сделать вид, что отказывается, но Лю Бэй настоял на своем и вернулся на жительство в Сяопэй. Однако Гуань Юй и Чжан Фэй в душе не смирились.
      -- Надо быть довольным своей долей и ждать своего времени, -- сказал им Лю Бэй. -- С судьбой бороться невозможно.
      Люй Бу приказал прислать им все необходимое, и с этих пор между обеими семьями установился мир.
      Юань Шу устроил для своих воинов большой пир в Шоучуне, и тут ему доложили, что Сунь Цэ, ходивший войной на луцзянского правителя Лу Кана, возвращается с победой. Юань Шу пригласил его также к себе на пиршество.
      После смерти отца Сунь Цэ жил в Цзяннани, общаясь там с учеными людьми. Но из-за того, что Тао Цянь не ладил с дядей его матери -- даньянским правителем У Цзином, Сунь Цэ перевез свою мать и семью в Цюйа, а сам перешел на службу к Юань Шу. Юань Шу крепко полюбил его и часто со вздохом повторял: "Если бы у меня был такой сын, как Сунь Цэ, я мог бы умереть спокойно". Он сделал Сунь Цэ своим доверенным сяо-вэем и послал его с войском против цзинсяньского правителя Цзу Лана. В этой войне Сунь Цэ одержал победу, и Юань Шу, убедившись в его храбрости, отправил его воевать против Лу Кана. И вот теперь он возвратился с новой победой.
      По окончании пира Сунь Цэ вернулся к себе в лагерь. Он гордился отношением к нему Юань Шу, но на сердце у него было тоскливо. Расхаживая при свете луны по своему дворику, он думал о том, каким героем был его отец, Сунь Цзянь, и до какого положения опустился он, его сын. Сам того не замечая, Сунь Цэ громко заплакал.
      -- О чем вы так горюете? -- с улыбкой обратился к нему неожиданно вошедший во двор человек. -- Ваш батюшка при жизни часто пользовался моими советами. Если вы испытываете какое-либо затруднение, почему вы проливаете слезы, а не обратитесь ко мне за помощью?
      Так сказал Чжу Чжи из Гучжана, прежде состоявший на службе у Сунь Цзяня.
      -- Я плачу с досады, что не могу исполнить желаний моего отца! -- Сунь Цэ вытер слезы и пригласил его сесть.
      -- Вы нуждаетесь в войске и можете попросить его у Юань Шу, якобы для того, чтобы оказать помощь У Цзину. Тогда вы осуществите великое дело! -- сказал Чжу Чжи. -- Зачем вам изнывать под властью других людей?
      В эту минуту вошел неизвестный человек и обратился к Сунь Цэ со словами:
      -- Я знаю, что вам нужно! У меня под командой есть сотня молодцов, готовых служить вам.
      Это был советник Юань Шу, Люй Фань из Сияна. Сунь Цэ любезно пригласил его сесть, чтобы вместе обсудить план.
      -- Боюсь только, -- продолжал Люй Фань, -- что Юань Шу не согласится дать вам войско.
      -- У меня есть наследственная императорская печать, -- сказал Сунь Цэ, -она досталась мне после погибшего отца. Это будет хорошим залогом.
      -- Юань Шу давно хочет раздобыть эту печать, -- заметил Люй Фань. -- Под такой залог он даст войско!
      Все трое на том порешили. На другой день Сунь Цэ явился к Юань Шу, со слезами поклонился и сказал:
      -- Я все еще никак не соберусь отомстить за отца. Ныне яньчжоуский цы-ши Лю Яо вновь стал притеснять дядю моей матушки У Цзина. Моя престарелая мать, жена и дети находятся в Цюйа и подвергаются опасности. Осмелюсь попросить у вас несколько тысяч храбрых воинов, чтобы с их помощью выручить из беды моих близких. Если не верите мне, примите в залог императорскую печать, оставленную мне отцом.
      -- Мне ваша печать не нужна, -- отвечал Юань Шу, в душе весьма обрадованный. -- Но, впрочем, оставьте ее здесь. Я дам вам три тысячи воинов и пятьсот коней. Как только все уладите, сразу же возвращайтесь. Ваш чин не предоставляет вам большой власти, я представляю вас к званию чжэ-чун сяо-вэй и титулу Истребителя разбойников. Выступайте в поход в ближайшие же дни.
      Сунь Цэ поблагодарил его и в назначенный день выступил в поход вместе со своими прежними военачальниками Чэн Пу, Хуан Гаем и Хань Даном. Возле Лияна им повстречалось чье-то войско. При виде военачальника, человека с прекрасным лицом и изящной осанкой, Сунь Цэ соскочил с коня и поклонился. Он узнал в нем Чжоу Юя. Еще во времена войны с Дун Чжо семья Чжоу Юя переселилась в Шучэн. Будучи ровесниками, Чжоу Юй и Сунь Цэ подружились и поклялись стать братьями. Сунь Цэ был старше Чжоу Юя на два месяца, а потому Чжоу Юй служил ему, как старшему брату. Дядя Чжоу Юя -- Чжоу Шан был даньянским тай-шоу, и Чжоу Юй ехал повидаться с ним. Друзья обрадовались встрече, и Сунь Цэ посвятил Чжоу Юя в свои планы.
      -- Я буду служить тебе так же верно, как служат человеку собака и конь, -заявил Чжоу Юй, -- и отдам все свои силы для выполнения твоего великого замысла.
      -- Твоя дружба обеспечит успех дела! -- воскликнул довольный Сунь Цэ.
      Чжоу Юй был представлен Чжу Чжи, Люй Фаню и другим.
      -- Мой старший брат, -- сказал Чжоу Юй, -- тебе должно быть известно, что в Цзяндуне есть два Чжана?
      -- Какие два Чжана?
      -- Один -- Чжан Чжао из Пынчэна, а другой -- Чжан Хун из Гуанлина. Они обладают даром толкования знамений неба и земли. Они живут здесь, укрываясь от смут. Почему бы тебе, брат мой, не пригласить их?
      Сунь Цэ приказал отправить обоим мудрецам дары и приглашение, но те не пришли. Тогда Сунь Цэ сам отправился к ним. Он остался весьма доволен их рассуждениями и сумел уговорить их служить ему. Сунь Цэ пожаловал Чжан Чжао звание и военную должность, а Чжан Хуна сделал своим советником. Затем они вместе обсудили план нападения на Лю Яо.
      Этот Лю Яо происходил из Дунлая и был потомком Ханьского дома. Прежде он занимал должность цы-ши округа Янчжоу и жил в Шоучуне, но, преследуемый Юань Шу, перешел в Цзяндун и поселился в городе Цюйа. Узнав, что приближаются войска Сунь Цэ, он поспешно созвал своих военачальников на совет. Один из них, Чжан Ин, предложил:
      -- Я с войском расположусь в Нючжу, и будь у врага хоть бесчисленная армия, все равно она не сможет приблизиться.
      -- Я хотел бы пойти впереди! -- воскликнул стоявший у шатра Тайши Цы.
      После того как Тайши Цы вырвался из окружения в Бэйхае, он приехал к Лю Яо, и тот оставил его при себе.
      -- Ты еще слишком молод и не сможешь командовать большим войском, -отвечал Лю Яо. -- Оставайся-ка возле меня и повинуйся моим приказам.
      Тайши Цы удалился удрученный. Чжан Ин с войском двинулся в Нючжу, оставив в Дигэ огромные запасы провианта. Когда приблизился Сунь Цэ, Чжан Ин двинулся навстречу. Противники встретились на отмели у Нючжу. На поединок с Чжан Ином выехал Хуан Гай, но тут в войсках Чжан Ина неожиданно возникло смятение -доложили, что кто-то поджег их лагерь. Чжан Ин отступил и, преследуемый Сунь Цэ, бежал в горы.
      Как выяснилось потом, лагерь подожгли два могучих воина -- Цзян Цинь и Чжоу Тай. Они проведали, что Сунь Цэ, который был прославленным героем в Цзяндуне, нуждается в способных людях, и привели к нему под начало отряд из трехсот с лишним человек.
      Сунь Цэ назначил их сяо-вэями головного отряда колесниц. Захватив оружие и провиант, оставленные противником в Нючжу и Дигэ, и взяв более четырех тысяч пленных, Сунь Цэ двинулся в Шэньтин.
      Чжан Ин, потерпевший поражение, возвратился к Лю Яо, и тот собирался казнить его, но советники Чжай Юн и Се Ли уговорили Лю Яо простить виновного и послать его военачальником в Линлин. Лю Яо сам повел войска в Шэньтин и разбил лагерь у южного склона хребта. Сунь Цэ расположился у северного склона.
      -- Кажется, поблизости в горах есть храм Ханьского Гуан-у? -- спросил Сунь Цэ у местных жителей.
      -- Этот храм на вершине хребта, -- отвечали ему.
      -- Мне снилось, что Гуан-у зовет меня повидаться с ним, -- сказал Сунь Цэ своим советникам. -- Я должен пойти и помолиться о счастье.
      -- Но ведь у южного склона лагерь Лю Яо, -- напомнил ему Чжан Чжао, -- что вы будете делать, если попадете там в засаду?
      -- Чего мне бояться? Дух Гуан-у поможет мне!
      Сунь Цэ облачился в латы, вооружился копьем и в сопровождении тринадцати всадников выехал из лагеря. Поднявшись на гору и достигнув храма, он сошел с коня и воскурил благовония. Окончив обряд, он преклонил колена и стал молиться: "Если я, Сунь Цэ, добьюсь своей цели в Цзяндуне и восстановлю наследие моего отца, то я заново отстрою тебе храм и четырежды в год по праздникам буду совершать жертвоприношения".
      После молитвы Сунь Цэ вышел из храма, сел на коня и обратился в своим военачальникам:
      -- Я желаю перейти хребет и разведать, где находится лагерь Лю Яо.
      Военачальники считали, что этого делать нельзя, но Сунь Цэ не послушался их. Вместе они поднялись на вершину хребта. К югу виднелись деревушки и рощицы, где в засаде укрывались небольшие отряды.
      Гонец тотчас же доложил Лю Яо о появлении Сунь Цэ.
      -- Сунь Цэ хитрит! Он хочет вовлечь нас в бой, -- сказал Лю Яо, -- не преследуйте его.
      -- Если сейчас не схватить Сунь Цэ, какого же еще случая ждать? -- с жаром возразил Тайши Цы. Не ожидая приказа Лю Яо, он облачился в латы, вскочил на коня и бросился из лагеря с громким криком: -- Эй, храбрецы, за мной!
      Никто не двинулся с места. Только один какой-то неизвестный воин восторженно крикнул:
      -- Тайши Цы действительно отважен! Ладно, помогу ему!
      Это рассмешило военачальников.
      Тем временем Сунь Цэ, хорошенько осмотрев всю местность вокруг, двинулся в обратный путь. Как раз в тот момент, когда он переваливал хребет, с вершины донесся громкий окрик:
      -- Сунь Цэ, стой!
      Сунь Цэ обернулся и увидел двух скачущих всадников. Он развернул в ряд тринадцать своих спутников и сам с копьем наизготовку остановился в ожидании врага.
      -- Который тут Сунь Цэ? -- крикнул Тайши Цы.
      -- А ты кто такой? -- спросил Сунь Цэ.
      -- Я -- Тайши Цы из Дунлая и хочу поймать Сунь Цэ!
      -- Он перед тобой, -- со смехом ответил Сунь Цэ. -- Вы двое явились к одному, но я вас не боюсь, иначе я не был бы Сунь Цэ.
      -- А я не испугаюсь, если ты и со всей своей шайкой пойдешь на меня!
      Подняв копье, Тайши Цы помчался на Сунь Цэ. Всадники схватились. После пятидесяти схваток победа еще не определилась. Чэн Пу и другие втайне восхищались единоборством. Тайши Цы, видя, что искусство владения копьем Сунь Цэ безупречно, притворился побежденным и стал отступать. Сунь Цэ погнался за ним, огибая гору, и громко кричал ему вслед:
      -- Беглеца нельзя считать хорошим сыном Поднебесной!
      "У этого негодяя за спиной двенадцать человек, а у меня один, -- думал Тайши Цы. -- Живым его не схватишь -- остальные придут ему на помощь. Лучше завлечь его одного в такое место, где его люди не смогут нас найти, а там уж попытаться убить",
      Тайши Цы то вступал в бой, то вновь обращался в бегство. Но разве мог Сунь Цэ упустить его! Так они достигли равнины, где протекала речка. Здесь Тайши Цы вдруг снова повернулся и вступил в поединок. Последовало еще пятьдесят схваток. Сунь Цэ занес копье, но Тайши Цы, отклонившись, ухватился за его копье. Тогда Сунь Цэ тоже ухватился за копье Тайши Цы, и они до тех пор тянули друг друга, пока оба не свалились с коней. Кони убежали. Они бросили копья и схватились на кулаки. Боевые халаты разорвались в клочья. Сунь Цэ уцепился за короткое копье, висевшее за спиной Тайши Цы, а Тайши Цы сорвал с его головы шлем. Сунь Цэ с копьем бросился на Тайши Цы, но тот закрылся шлемом. Вдруг позади послышался шум -- это шло войско Лю Яо, около тысячи человек. Сунь Цэ растерялся. Но тут на помощь ему прискакали Чэн Пу и другие всадники. Противники отпустили друг друга. Тайши Цы взял коня у воина, а Чэн Пу поймал коня Сунь Цэ. Воины Лю Яо ожесточенно набросились на Чэн Пу и стали с боем продвигаться наискось по Шэньтинскому хребту, как вдруг со всех сторон раздались оглушительные крики -- это проходил Чжоу Юй с войском. Уже наступили сумерки, поднялся свирепый ветер, полил дождь. Обе стороны вынуждены были отвести войска.
      На другой день Сунь Цэ со своей армией подступил к лагерю Лю Яо. Оба войска заняли боевой порядок, расположились друг против друга в виде круга. Сунь Цэ прикрепил к своей алебарде маленькое копье, отобранное у Тайши Цы, и, стоя перед строем, приказал воинам кричать: "Если бы Тайши Цы не бежал столь поспешно, он был бы уже убит!" А Тайши Цы выставил перед строем шлем Сунь Цэ и тоже велел кричать: "Голова Сунь Цэ уже здесь!"
      Оба войска подняли страшный шум: одна сторона хвасталась своими победами, другая -- превозносила свою мощь. Тайши Цы выехал на коне, чтобы померяться силами с Сунь Цэ. Но Чэн Пу сказал Сунь Цэ:
      -- Вам не следует тратить свои силы. Я сам схвачу его, -- и двинулся вперед.
      -- Подавайте сюда самого Сунь Цэ! -- кричал Тайши Цы. -- Что мне с тобой возиться!
      Великий гнев охватил Чэн Пу, я он, взяв копье наперевес, понесся на Тайши Цы. Всадники скрестили оружие. Когда бой дошел до тридцати схваток, Лю Яо ударами гонгов велел отойти своим войскам.
      -- Я вот-вот схватил бы этого разбойника, -- возмущался Тайши Цы. -- Зачем вы приказали отвести войска?
      -- Мне донесли, что Чжоу Юй вместе с Чэнь У вступил в Цюйа и завладел городом. Я потерял семью и все имущество. Надо, не задерживаясь здесь, идти в Молин и вместе с войском Се Ли и Чжай Юна поспешить на помощь в Цюйа.
      Тайши Цы ушел с отступающей армией Лю Яо. Сунь Цэ не преследовал их.
      -- Армия врага больше не желает сражаться, потому что Чжоу Юй взял Цюйа, -сказал Чжан Чжао. -- Хорошо бы сегодня ночью захватить лагерь Лю Яо.
      Сунь Цэ согласился с ним и, разделив войско на пять отрядов, двинулся вперед. Лю Яо потерпел новое поражение, воины его разбежались. Одному Тайши Цы удержаться было трудно, и он с несколькими десятками всадников бежал в Цзинсянь.
      Так Чэнь У оказал еще одну услугу Сунь Цэ. Сунь Цэ очень любил и уважал его и, пожаловав ему звание сяо-вэй, послал во главе передового отряда против Се Ли. Чэнь У с двумя-тремя десятками всадников ворвался в строй врага и снес более пятидесяти голов. Се Ли заперся в лагере и не осмеливался выходить оттуда. В это время Сунь Цэ напал на Молин. Но вдруг ему сообщили, что Лю Яо с Чжай Юном захватили Нючжу. Сунь Цэ с большим войском поспешил туда. Лю Яо и Чжай Юн вышли ему навстречу.
      -- Я сам пришел сюда! Почему же вы не сдаетесь? -- крикнул им Сунь Цэ.
      Из-за спины Лю Яо выехал какой-то человек с копьем в руках. Это был Юй Ми. В третьей схватке Сунь Цэ захватил его живым в плен и галопом вернулся в строй. На выручку Юй Ми понесся Фань Нэн. Он уже занес было копье, собираясь ударить Сунь Цэ в спину, но воины Сунь Цэ закричали:
      -- На вас покушаются!
      Сунь Цэ обернулся и, заметив приближающегося Фань Нэна, испустил громоподобный крик. Фань Нэн со страху упал с коня, сломал себе шею и умер. Сунь Цэ подъехал к знамени и сбросил Юй Ми на землю -- тот был мертв, задохнувшись в объятиях Сунь Цэ. С тех пор люди прозвали Сунь Цэ "Маленьким богатырем".
      В тот день войска Лю Яо были разбиты наголову. Не менее половины их сдалось в плен. Сунь Цэ отрубил более десяти тысяч голов. Лю Яо и Чжай Юн бежали в Юйчжан к Лю Бяо, а неутомимый Сунь Цэ вернулся и снова напал на Молин. Он приблизился к городскому рву и приказал Се Ли сдаться. В этот момент со стены кто-то украдкой выпустил стрелу и попал Сунь Цэ в правую ляжку. Он упал с коня. Военачальники подняли его и увезли в лагерь. Там ему извлекли стрелу и смазали рану целебным настоем. Сунь Цэ приказал распространить среди воинов слух, что он скончался. Се Ли, прослышав о мнимой смерти Сунь Цэ, ночью поднял войска и вместе с Чжан Ином и Чэнь Хэном вышел из города. Вдруг со всех сторон выскочили скрывавшиеся в засаде воины; во главе их на коне выехал Сунь Цэ с громким возгласом:
      -- Сунь Цэ здесь!
      Воины противника в испуге пали ниц, побросав копья. Сунь Цэ приказал прекратить бой. Чжан Ин попытался спастись бегством, но был сражен насмерть копьем Чэнь У. Чэнь Хэн был убит наповал стрелой Цзян Циня, Се Ли погиб в общей свалке.
      Сунь Цэ вступил в Молин. Успокоив народ, он послал свои войска в Цзинсянь, чтобы изловить Тайши Цы.
      Пока Тайши Цы собирал более двух тысяч молодцов, готовясь отомстить за Лю Яо, Сунь Цэ обдумывал с Чжоу Юем, как взять Тайши Цы живым. Чжоу Юй предложил напасть на город с трех сторон, оставив свободными лишь восточные ворота, чтобы противник мог бежать, а в двадцати пяти ли от города на трех дорогах устроить засады и там захватить Тайши Цы в плен. Люди и кони его будут изнурены; к тому же войска, собранные Тайши Цы, более чем наполовину состоят из горцев, не привыкших к повиновению.
      Стены Цзинсяня были не слишком высоки, и Сунь Цэ велел Чэнь У облечься в короткую одежду, взобраться ночью на стену и зажечь там огонь. Тайши Цы, увидев пламя, вскочил на коня и через восточные ворота бежал из города. Сунь Цэ с войском преследовал его. Они гнались за ним тридцать ли, но догнать не смогли. Когда же Тайши Цы промчался пятьдесят ли, из зарослей тростника раздались воинственные возгласы, и не успел Тайши Цы опомниться, как конь его был опутан веревками, а сам он взят в плен и доставлен в большой лагерь.
      Сунь Цэ вышел навстречу и, отослав стражу, сам развязал пленнику путы, надел на него шелковый халат и пригласил в лагерь.
      -- Я знал, что вы доблестный муж, -- говорил он. -- Глупый Лю Яо не сумел воспользоваться таким превосходным военачальником, и потому он разбит!
      Тайши Цы, обласканный Сунь Цэ, попросил принять изъявление его покорности.
      -- Ну, а если бы вам в поединке у Шэньтина удалось захватить меня, вы бы меня убили? -- с улыбкой спросил Сунь Цэ, беря Тайши Цы за руку.
      -- Не могу сказать, как бы я поступил.
      Сунь Цэ рассмеялся и пригласил Тайши Цы в шатер, где усадил его на почетное место и устроил в честь его пир.
      -- Лю Яо недавно снова потерпел поражение, и воины его пали духом, -сказал Тайши Цы. -- Я хотел бы собрать его войско и привести его к вам. Не знаю только, поверите вы мне или нет?
      -- Этого я как раз и желаю больше всего, -- ответил Сунь Цэ, поднимаясь и выражая свою благодарность. -- Только условимся, что завтра в полдень вы вернетесь.
      Тайши Цы ушел. Военачальники уверяли Сунь Цэ, что он больше никогда не вернется, но Сунь Цэ не слушал их.
      -- Тайши Цы -- честный человек и не изменит мне, -- заявил он.
      На другой день у ворот лагеря поставили бамбуковый шест, и когда тень его показала полдень, Тайши Цы во главе более тысячи воинов вернулся в лагерь. Сунь Цэ очень обрадовался, и все убедились в его способности распознавать людей.
      Собрав таким образом несколько десятков тысяч воинов, Сунь Цэ пошел в Цзяндун успокаивать народ. Покорившихся было несчетное число. Люди называли Сунь Цэ ланом. Правда, сначала, заслышав о приближении армии, население в страхе разбегалось, но, убедившись в том, что воины Сунь Цэ не издеваются над жителями, не отбирают имущество, они стали приходить в лагерь и охотно дарить быков и вино. Сунь Цэ в ответ одаривал людей золотом и тканями. Радость воцарилась в селах.
      Часть воинов Лю Яо перешла к Сунь Цэ, а остальные были награждены и возвратились в родные деревни. Население Цзяннани восхваляло Сунь Цэ, и благодаря этому выросла его военная мощь. Сунь Цэ повидался с дядей своей матери и со своими братьями, а затем вернулся в Цюйа, приказав младшему брату Сунь Цюаню и военачальнику Чжоу Таю охранять Сюаньчэн.
      Став во главе войск, Сунь Цэ повел своих воинов на юг, чтобы взять округ У. В то время там хозяйничал некий Янь Бо-ху, который самозванно величал себя князем Дэ из восточного княжества У. Узнав о приближении армии Сунь Цэ, Янь Бо-ху послал против нее своего брата Янь Юя. Противники встретились у моста Фынцяо. Янь Юй с мечом в руке стоял на мосту. Сунь Цэ хотел самолично сразиться с ним, но Чжан Хун сказал:
      -- Не подобает полководцу, повелевающему тремя армиями, вступать в драку с каким-то разбойником! Я хотел бы, чтобы вы знали себе цену.
      -- Ваши слова -- золото и жемчуг! -- поблагодарил его Сунь Цэ. -- Но я боюсь, что если сам не буду находиться под стрелами и камнями, воины перестанут повиноваться моим приказам.
      В бой выехал Хань Дан. В то же время Цзян Цинь и Чэнь У отчаливали от берега в небольшой лодке. Осыпаемые стрелами, они все же добрались до противоположного берега и бросились в бой. Янь Юй бежал. Хань Дан с боем довел свой отряд до городских ворот. Разбойники укрылись за стенами. Сунь Цэ разделил войска и окружил Учэн с суши и со стороны реки. Три дня из города никто не выходил. Тогда Сунь Цэ подвел своих воинов к главным городским воротам, вызывая кого-либо на бой. На стену поднялся какой-то захудалый военачальник. Опираясь левой рукой на ограду, он громко бранился. Тайши Цы схватил лук, наложил стрелу и, обращаясь к военачальникам, сказал:
      -- Смотрите, я попаду ему в левую руку!
      Не умолк еще его голос, как зазвенела тетива и стрела пригвоздила к стене левую руку вражеского военачальника. Видевшие это пришли в восхищение от искусства стрелка, а Янь Бо-ху в сильном испуге воскликнул:
      -- Если у них все такие, то как можно противостоять им!
      И он стал подумывать о мире.
      На другой день Янь Бо-ху послал Янь Юя переговорить с Сунь Цэ. Сунь Цэ пригласил посланца в шатер, угостил вином и, когда тот опьянел, спросил его:
      -- Что намеревается делать твой брат?
      -- Хочет поделить с вами Цзяндун поровну.
      -- Этакая крыса! -- вскипел Сунь Цэ. -- Как он смеет равняться со мной!
      И он тут же приказал обезглавить Янь Юя. Тот пытался схватиться за оружие, но сверкнул меч Сунь Цэ, и Янь Юй, взмахнув руками, рухнул на землю. Отрубленная голова его была послана в город. Янь Бо-ху понял, что ему не одолеть врага, и бежал, покинув Учэн. Сунь Цэ повел войска на преследование. Хуан Гай захватил Цзясин, а Тайши Цы -- Учэн. Несколько округов было покорено. Янь Бо-ху ушел по направлению к Ханчжоу, но по дороге подвергся нападению местных жителей во главе с Лин Цао и, потерпев поражение, повернул в Хуэйцзи.
      Лин Цао и его сын явились к Сунь Цэ, и тот взял их с собой в поход, назначив сяо-вэями.
      Янь Бо-ху, собрав разбойников, расположился у западного брода реки. Чэн Пу сражался с ним и снова разбил его, причем дошел до самого Хуэйцзи. Ван Лан, правитель округа Хуэйцзи, хотел выступить на помощь Янь Бо-ху, но его удержали:
      -- У Сунь Цэ войско организованное, а у Янь Бо-ху толпа свирепых разбойников. Наоборот, надо схватить Янь Бо-ху и выдать его Сунь Цэ!
      Так говорил Юй Фань. Но Ван Лан не внял этому совету и, соединив свои силы с Янь Бо-ху, расположился лагерем на шаньиньских полях.
      Когда две армии встретились, Сунь Цэ выехал на коне вперед и обратился к Ван Лану:
      -- Войско мое состоит из справедливых людей, я пришел установить мир в Чжэцзяне. Почему же вы помогаете разбойнику?
      -- Твоя жадность ненасытна! -- грубо отвечал Ван Лан. -- Ты только что захватил округ У, а теперь под предлогом отомстить роду Янь посягаешь на мои владения!
      Началась битва. Тайши Цы выехал вперед. Ван Лан, размахивая мечом, двинулся ему навстречу. Не успели они обменяться и несколькими ударами, как на помощь Ван Лану выехал его военачальник Чжоу Синь. Тогда из строя войск Сунь Цэ навстречу Чжоу Синю вышел Хуан Гай. Как только они скрестили оружие, с обеих сторон загремели барабаны, и обе армии вступили в ожесточенный бой.
      Вдруг в тылу у войск Ван Лана произошло замешательство, вызванное нападением небольшого отряда. Ван Лан бросился туда, но наперерез ему ударили Чжоу Юй и Чэн Пу. У Ван Лана людей было мало, и он не мог противостоять Сунь Цэ. Прорубая себе кровавую дорогу, он вместе с Янь Бо-ху и Чжоу Синем бежал в город и укрепился там.
      Армия Сунь Цэ подошла к городским стенам и стала штурмовать все ворота. Ван Лан решил выйти и снова вступить в смертельный бой, но Янь Бо-ху возразил:
      -- Силы Сунь Цэ громадны. Вам остается только сидеть за глубоким рвом и высокими стенами, стойко держаться и никуда не выходить. Не пройдет и месяца, как у них истощится провиант, и они сами отступят. Вот тогда мы ударим на врага и одолеем его без боя.
      Ван Лан послушался совета Янь Бо-ху. Сунь Цэ пытался ворваться в Хуэйцзи несколько дней подряд, но, не добившись успеха, стал совещаться со своими военачальниками.
      -- Ван Лан защищается стойко, нам трудно овладеть городом, -- сказал Сунь Цзин. -- Но более половины его казны и провианта находятся в Чаду, в нескольких десятках ли отсюда. Лучше всего захватить это место -- напасть на врага там, где он не ожидает, и сделать то, чего он не предполагает.
      -- План моего дяди великолепен! -- воскликнул Сунь Цэ. -- Этого достаточно, чтобы разбить мятежников.
      Сунь Цэ приказал у каждых ворот зажечь огни и выставить флаги, чтобы отвлечь внимание противника, а сам снял осаду и отправился на юг.
      Когда Ван Лан узнал, что армия Сунь Цэ отступила, он поднялся со своими людьми на сторожевую башню, но, увидев огни и флаги, развевающиеся по ветру как обычно, заколебался.
      -- Сунь Цэ ушел, -- сказал ему Чжоу Синь. -- Он задумал какую-то хитрость, чтобы обмануть нас. Надо вывести войска и напасть на него.
      -- Если Сунь Цэ действительно ушел отсюда, -- добавил Янь Бо-ху, -- то не иначе, как для того, чтобы взять Чаду. Мы с Чжоу Синем должны преследовать его.
      -- Надо во что бы то ни стало защищать Чаду -- там все наши запасы провианта, -- засуетился Ван Лан. -- Отправляйтесь вперед, а я пойду следом, чтобы оказать вам помощь, если понадобится.
      Янь Бо-ху и Чжоу Синь во главе пятитысячного отряда выступили из города. Ко времени первой стражи они отошли уже на двадцать с лишним ли, как вдруг в густом лесу загремели барабаны и вспыхнули огни. Все вокруг осветилось. Янь Бо-ху струсил и повернул вспять, но ему преградил путь воин. При вспышке огня Янь Бо-ху узнал Сунь Цэ. Чжоу Синь кинулся на него, но тут же пал под ударом копья Сунь Цэ. Все остальные сдались. Янь Бо-ху спасся бегством в Юйхан. Ван Лан, узнав о поражении своего отряда, не посмел вернуться в Хуэйцзи и удрал с войсками в Хайюй. Сунь Цэ завладел городом и установил там спокойствие.
      Через несколько дней в его лагерь явился человек с отрубленной головой Янь Бо-ху. Человек этот был громадного роста, с квадратным лицом и большим ртом. Звали его Дун Си, родом он был из Юйяо. Сунь Цэ назначил его на должность сы-ма.
      После того как был установлен мир, Сунь Цэ оставил своего дядю для охраны Хуэйцзи, назначил Чжу Чжи на должность правителя округа У, а сам собрал войска и вернулся в Цзяндун.
      А теперь вернемся к Сунь Цюаню и Чжоу Таю, которые охраняли Сюаньчэн. Как-то ночью на них напали горные разбойники. Нападение было настолько неожиданным, что они не успели оказать сопротивления врагу. Чжоу Тай схватил Сунь Цюаня и посадил его на коня, а сам пеший и голый стал рубиться мечом. Он уже уложил более десятка разбойников, когда на него напал какой-то конный с булавой. Чжоу Тай схватил его за булаву, стащил с коня и, завладев оружием и конем, спас Сунь Цюаня. Остальные разбойники разбежались. На теле Чжоу Тая было двенадцать ран. Раны распухли, и жизнь воина была на волоске. Сунь Цэ, узнав об этом, очень встревожился.
      -- Раньше я сражался с морскими пиратами, -- сказал ему Дун Си, -- и сам несколько раз был ранен. Но один мудрый человек из Хуэйцзи, окружной чиновник Юй Фань, прислал мне лекаря, который за полмесяца исцелил меня.
      -- Тот Юй Фань, наверно, не кто иной, как Юй Чжун-сян? -- обрадовался Сунь Цэ.
      -- Да, да, это он!
      -- Ведь он мудрец! Его надо привлечь на службу.
      Сунь Цэ приказал Чжан Чжао и Дун Си отправиться за Юй Фанем. Тот явился. Сунь Цэ принял его ласково, пожаловал должность гун-цао и стал расспрашивать о лекаре.
      -- Это Хуа То из округа Цяо, что в княжестве Пэй, -- сказал ему Юй Фань. -Поистине это бог всех лекарей в наши дни! Я приведу его к вам.
      Не прошло и дня, как лекарь был уже на месте. Это был человек с лицом юноши, белоснежной бородой и степенными манерами старца. Его приняли как высокого гостя и просили осмотреть раны Чжоу Тая.
      -- Вылечить его совсем простое дело! -- воскликнул Хуа То.
      Он дал лекарство, и через полмесяца Чжоу Тай был здоров. Сунь Цэ горячо поблагодарил Хуа То.
      Вскоре Сунь Цэ повел войска против горных разбойников и разбил их. Во всей Цзяннани водворилось спокойствие.
      Выделив военачальников для охраны проходов в горах, Сунь Цэ написал донесение двору, завязал дружбу с Цао Цао и, наконец, послал человека с письмом к Юань Шу за императорской печатью.
      Юань Шу в глубине души таил мысль провозгласить себя императором. Поэтому он прислал ответное письмо, в котором под разными предлогами от возвращения печати уклонился. Созвав большой совет, он заявил:
      -- Сунь Цэ взял у меня войско и захватил весь Цзяндун. Но он и не думает выразить мне свою благодарность, а, наоборот, требует обратно печать! Вот невежа! Как мне наказать его?
      -- Сунь Цэ удерживает цзяндунские ущелья, у него отборные войска и много провианта, -- заметил чжан-ши Ян Да-цзян. -- Сейчас против него ничего не поделаешь. Прежде всего надо пойти походом на Лю Бэя и отплатить ему за ту обиду, которую он нам нанес своим нападением, а потом уж можно будет выступить и против Сунь Цэ. У меня есть план, как в кратчайший срок захватить Лю Бэя.
      Вот уж поистине:
      Он не пошел в Цзяндун, чтоб с тигром сразиться взъяренным,
      Отправился он в Сюйцзюнь померяться силой с драконом.
      Каков был этот план, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как Люй Бу стрелял в алебарду, и о том, как Цао Цао потерпел поражение на реке Юйшуй
      Какой же вы предлагаете план? -- спросил Юань Шу, обращаясь к Ян Да-цзяну.
      -- Войско Лю Бэя расположено в Сяопэе. Сяопэй взять легко. Но Люй Бу, как тигр в своей пещере, засел в Сюйчжоу, и так как вы до сего дня не дали ему обещанного золота, тканей, провианта и лошадей, то, боюсь, он поможет Лю Бэю. Надо отправить ему провиант, чтобы задобрить его. Тогда он не выступит, а одного Лю Бэя одолеть нетрудно. Прежде покончим с ним, потом займемся Люй Бу и захватим Сюйчжоу.
      План этот пришелся по душе Юань Шу. Заготовив двести тысяч ху проса для Люй Бу, он приказал Хань Иню снарядиться в путь и вручил ему секретное письмо.
      Люй Бу весьма радушно принял Хань Иня, о чем тот по возвращении рассказал Юань Шу. Тогда Юань Шу послал на Сяопэй войско под началом Цзи Лина, а Лэй Бо и Чэнь Ланя назначил его помощниками.
      Когда весть об этом дошла до Лю Бэя, он созвал совет. Чжан Фэй предлагал вступить в сражение, но Сунь Цянь запротестовал:
      -- У нас войск мало и провианта недостаточно. Как тут устоять? Надо уведомить Люй Бу об опасности.
      -- Да разве можно ждать помощи от этого негодяя? -- возразил Чжан Фэй.
      -- Сунь Цянь хорошо придумал! -- воскликнул Лю Бэй и написал Люй Бу такое письмо:
      "Смиренно осмелюсь напомнить вам, что вы повелели мне находиться в Сяопэе, удостоив милости, высокой, как облака в небе. Ныне Юань Шу хочет отомстить за свою личную обиду и послал Цзи Лина с войском против моего уезда. Мы погибнем не сегодня, так завтра, если вы не заступитесь за нас. Уповаю на то, что вы не замедлите прислать войска, дабы спасти нас от гибели, и наше счастье будет невыразимо".
      Прочитав письмо, Люй Бу призвал Чэнь Гуна:
      -- Юань Шу прислал мне письмо, желая заручиться моей помощью, -- сказал он. -- Теперь о том же умоляет Лю Бэй. Я считаю, что Лю Бэй, находясь в Сяопэе, не может причинить нам вреда. Но если Юань Шу одолеет Лю Бэя, то северные и тайшаньские разбойники выступят против меня, это не дает мне спать спокойно. Надо помочь Лю Бэю.
      И Люй Бу без промедления двинулся в поход.
      За это время Цзи Лин, двигаясь ускоренным маршем, уже достиг юго-восточной окраины уезда Пэй и здесь разбил лагерь. Днем знамена и флаги покрывали реки и горы, ночью огни озаряли небо, грохот барабанов потрясал землю.
      У Лю Бэя было всего пять тысяч воинов, и он счел за благо вывести их из города и расположиться там лагерем. Тут к нему пришла весть, что Люй Бу с войсками находится юго-восточнее Сяопэя. Когда об этом узнал Цзи Лин, он тотчас же послал Люй Бу письмо, упрекая его в вероломстве.
      -- Я нашел способ, как заставить Юань Шу и двух военачальников не сердиться на меня, -- улыбаясь, сказал Люй Бу и отправил гонцов в лагеря Цзи Лина и Лю Бэя, приглашая их обоих на пир.
      Гуань Юй и Чжан Фэй отговаривали Лю Бэя от этой поездки, опасаясь за жизнь старшего брата.
      -- Я ведь неплохо относился к Люй Бу, и он не станет вредить мне, -- сказал Лю Бэй братьям и поехал. Гуань Юй и Чжан Фэй последовали за ним.
      Когда они прибыли, Люй Бу сказал Лю Бэю:
      -- Сегодня я избавлю вас от опасности, -- обещайте мне, что вы не забудете этого.
      Лю Бэй обещал. Люй Бу предложил ему сесть, а Гуань Юй и Чжан Фэй, опираясь на мечи, стали позади. В это время доложили о прибытии Цзи Лина. Встревоженный Лю Бэй хотел было скрыться, но Люй Бу успокоил его:
      -- Я пригласил вас обоих для переговоров, не истолкуйте это превратно.
      Лю Бэй, не зная его истинных намерений, никак не мог успокоиться. Вскоре вошел Цзи Лин. Увидев Лю Бэя, сидящего в шатре, он тут же хотел удалиться, но окружающие помешали этому. Люй Бу втащил его в шатер, как младенца.
      -- Вы хотите убить меня? -- спрашивал Цзи Лин у Люй Бу.
      -- Нет.
      -- Значит, вы собираетесь убить этого Большеухого?
      -- Тоже нет.
      -- Тогда что все это значит?
      -- Вы напали на Лю Бэя, а я пришел спасти его, ибо мы с ним братья, -сказал Люй Бу.
      -- Если так, убейте меня!
      -- В этом нет никакого смысла. Я никогда не любил ссор, я люблю творить мир. И теперь хочу прекратить вражду между вами.
      -- Позвольте спросить, каким образом вы собираетесь добиться этого? -осведомился Цзи Лин.
      -- У меня есть способ, указанный мне самим небом.
      Лю Бэй и Цзи Лин насторожились. Люй Бу уселся в середине шатра, посадив Цзи Лина по левую сторону, а Лю Бэя по правую, и велел начинать пир. Когда вино обошло несколько кругов, Люй Бу сказал:
      -- Я хотел бы, чтобы вы из уважения ко мне прекратили войну.
      Лю Бэй промолчал.
      -- Но ведь я получил повеление своего господина поднять стотысячное войско и схватить Лю Бэя, -- возразил Цзи Лин. -- Как же я могу прекратить войну?
      Такое заявление привело в ярость Чжан Фэя.
      -- У нас хоть и небольшое войско, но мы смотрим на тебя, как на детскую игрушку! Что ты в сравнении с бесчисленным множеством Желтых! И ты еще смеешь грубить моему старшему брату!
      -- Сначала послушаем, что предложит Люй Бу; мы и потом успеем вернуться в лагерь и вступить в бой, -- сказал Гуань Юй.
      -- Еще раз прошу вас прекратить войну, -- настаивал Люй Бу. -- Я не могу допустить, чтобы вы дрались.
      Цзи Лин явно был недоволен этим, а Чжан Фэй так и рвался в бой. Люй Бу разгневался и приказал принести алебарду. Цзи Лин и Лю Бэй побледнели.
      -- Я еще раз предлагаю вам не воевать, -- таково веление неба.
      Люй Бу приказал приближенным воткнуть алебарду за воротами лагеря и обратился к Цзи Лину и Лю Бэю с такими словами:
      -- Отсюда до ворот сто пятьдесят шагов. Если я попаду стрелой в среднее острие алебарды, вы прекращаете войну! Если же я не попаду, возвращайтесь к себе и готовьтесь к битве. Не вздумайте противиться тому, что я сказал!
      "Алебарда в ста пятидесяти шагах, -- подумал Цзи Лин. -- Как в нее попасть? Если я соглашусь на его условие и он не попадет, я смогу вступить в бой".
      Цзи Лин согласился. Лю Бэй тоже не возражал. Люй Бу сделал всем знак сесть. Выпили еще по кубку вина, и затем Люй Бу приказал подать лук и стрелы.
      "Только бы он попал!" -- молился в душе Лю Бэй. Он видел, как Люй Бу закатал рукава своего халата, наложил стрелу и натянул тетиву до отказа. Хоп! Лук изогнулся, словно осенний месяц, плывущий по небу, стрела взвилась подобно звезде, падающей на землю, и точно вонзилась в цель. Военачальники и воины, находившиеся возле шатра, закричали от восторга, а потомки сложили об этом такие стихи:
      Когда-то Хоу И подвело заходящее солнце,
      И в битве с Ю Цзи он в помощь призвал Юань Чжи.
      Люй Бу был стрелок, какого не сыщешь на свете,
      Он выстрелил раз -- и уже примирились мужи.
      Едва тетива из тигровой жилы запела,
      Орлиным пером оперенная взмыла стрела,
      Качнулся бунчук -- пробило насквозь алебарду,
      И мощная рать боевые доспехи сняла.
      Люй Бу рассмеялся и бросил лук на землю. Взяв Цзи Лина и Лю Бэя за руки, он сказал:
      -- Небо повелело, чтобы вы прекратили войну!
      Кубки вновь были наполнены вином. Лю Бэй был смущен, а Цзи Лин произнес после долгого раздумья:
      -- Я не смею ослушаться. Но согласится ли поверить этому мой господин?
      -- Я напишу ему, -- успокоил его Люй Бу.
      Вино обошло еще несколько кругов. Цзи Лин попросил письмо и удалился.
      -- Благодаря мне, -- сказал Люй Бу, обращаясь к Лю Бэю, -- вы сегодня избежали опасности.
      Лю Бэй поблагодарил его и ушел вместе с Гуань Юем и Чжан Фэем. На другой день все три армии разошлись.
      Возвратившись в Хуайнань, Цзи Лин поведал Юань Шу о том, как Люй Бу стрелял в алебарду и установил мир, и в подтверждение показал письмо.
      -- Люй Бу получил от меня много провианта, а отблагодарил этой ребяческой забавой, да еще спас Лю Бэя! -- негодовал Юань Шу. -- Теперь я сам поведу большую армию, покараю Лю Бэя и накажу Люй Бу.
      -- Господин мой, вы не должны поступать опрометчиво, -- предупредил Цзи Лин. -- Люй Бу по силе и храбрости превосходит многих, да к тому же еще владеет землями Сюйчжоу. Если Люй Бу и Лю Бэй будут прикрывать друг друга, их нелегко одолеть. Но я слышал, что у жены Люй Бу, урожденной Янь, есть дочь, достигшая совершеннолетия. У вас же есть сын, и вы можете породниться с Люй Бу. Тогда он сам покончит с Лю Бэем, ибо известно, что "чужой не может стоять между родственниками".
      Юань Шу послушался его и в тот же день послал Хань Иня к Люй Бу с подарками и с предложением породниться.
      -- Мой господин очень любит вас, -- сказал Хань Инь, встретившись с Люй Бу, -- и просит вас вступить с ним в вечный союз, как княжества Цинь и Цзинь(*1)
      Люй Бу удалился посоветоваться с женой, госпожой Янь. У него было две жены и одна наложница. Госпожа Янь была его первой и законной женой, а наложницей -- Дяо Шань. Кроме того, в Сяопэе он взял в жены дочь Цао Бао. Госпожа Цао умерла, не оставив потомства, а госпожа Янь родила дочь, которую Люй Бу любил больше всего на свете.
      -- Я слышала, что Юань Шу давно властвует в Хуайнани, -- сказала мужу госпожа Янь. -- У него большое войско и много провианта. Рано или поздно он станет императором, и наша дочь со временем будет императрицей. Не знаю только, сколько у него сыновей?
      -- Один единственный сын.
      -- Тогда соглашайтесь. Даже если дочь и не будет императрицей, о нашем Сюйчжоу все равно нечего жалеть.
      Люй Бу решил согласиться и принял Хань Иня очень приветливо. Уладив дело, Хань Инь возвратился и доложил Юань Шу, что Люй Бу принял его предложение. Юань Шу приготовил новые подарки и опять отправил Хань Иня в Сюйчжоу.
      В честь его прибытия Люй Бу устроил пир. Посол расположился отдыхать на подворье. На другой день его посетил Чэнь Гун. Когда после приветственных церемоний они уселись, Чэнь Гун приказал приближенным удалиться и задал Хань Иню такой вопрос:
      -- Кто это надоумил Юань Шу вступить с Люй Бу в родственный союз? Ведь цель в том, чтобы взять голову Лю Бэя, верно?
      -- Умоляю вас не выдавать тайны, -- испугался Хань Инь.
      -- Я-то не выдам. Но если Люй Бу будет мешкать, об этом проведают другие, и все дело может расстроиться.
      -- В таком случае посоветуйте, как быть?
      -- Я увижу Люй Бу и уговорю его поторопиться с этим браком, -- пообещал Чэнь Гун. -- Пусть он отправит девушку немедленно.
      -- Юань Шу будет глубоко благодарен вам за вашу доброту, -- обрадовался Хань Инь.
      Вскоре Чэнь Гун, распрощавшись с Хань Инем, явился к Люй Бу и сказал:
      -- Я слышал, что ваша дочь должна выйти замуж за сына Юань Шу. Это великолепно! Интересно знать, на какой день назначено бракосочетание?
      -- Об этом еще надо подумать.
      -- Древними установлены следующие сроки от принятия даров до свадьбы, -продолжал Чэнь Гун: -- для императора один год, для князей полгода, для высших чиновников три месяца, для простого народа один месяц.
      -- Небо послало в руки Юань Шу государственную печать -- рано или поздно он будет императором. Я полагаю, что подойдет императорский срок.
      -- Нет, нет!
      -- Ну, тогда по княжескому обычаю.
      -- Тоже нельзя.
      -- В таком случае, по обычаю высших чиновников?
      -- Нет!
      -- Уж не думаешь ли ты, что мне следует поступить по обычаю простолюдинов? -- засмеялся Люй Бу.
      -- Конечно, нет.
      -- Что же делать, по-твоему?
      -- Ныне все князья Поднебесной дерутся друг с другом, -- сказал Чэнь Гун. -- Если вы породнитесь с Юань Шу, разве они не будут завидовать вам? В этом деле нельзя упускать благоприятный момент, а то в одно прекрасное утро свадебный поезд попадет в засаду и невесту похитят. Что вы тогда будете делать? По-моему, самое лучшее было бы совсем отказаться от этого брака. Но раз уж вы согласились, действуйте сразу, пока об этом не знают князья: немедленно отправляйте девушку в Шоучунь. Вы найдете там убежище, а затем, выбрав счастливый день, отпразднуете свадьбу, и никаких неприятностей не произойдет.
      -- Вы правы, -- обрадовался Люй Бу.
      Рассказав обо всем госпоже Янь, он немедленно приготовил приданое, погрузил на повозки драгоценности и благовония и снарядил свою дочь в дорогу под охраной Сун Сяня, Вэй Сюя и Хань Иня.
      Под музыку и барабанный бой поезд выехал из города. Отец Чэнь Дэна, глубокий старик Чэнь Гуй, постоянно сидевший дома, услышал этот шум и спросил слуг, что там происходит. Узнав, в чем дело, старик воскликнул:
      -- Это -- план "чужой не может стоять между родственниками". Лю Бэю угрожает опасность! -- И, преодолев старческую слабость, Чэнь Гуй поспешил к Люй Бу.
      -- Что привело вас ко мне, почтенный муж? -- спросил Люй Бу.
      -- Я слышал, что вы умерли, и пришел на похороны.
      -- Кто это говорит? -- встревожился Люй Бу.
      -- Прежде Юань Шу прислал вам дары, собираясь погубить Лю Бэя, но метким выстрелом в алебарду вы предотвратили это. Теперь он вдруг решил породниться с вами! Он хочет получить вашу дочь как заложницу для того, чтобы вы не могли прийти на помощь Лю Бэю, а сам нападет на него и возьмет Сяопэй. Если же Сяопэй будет потерян, то и Сюйчжоу окажется в опасности. И Юань Шу еще будет просить у вас то провиант, то людей. Помогая ему, вы ослабеете сами и тем вызовете недовольство среди ваших людей. Если же вы откажете Юань Шу, то тем самым нарушите родственные обязанности, и это послужит ему предлогом для нападения на вас. Кроме того, я слышал, что Юань Шу намеревается присвоить себе императорский титул. Это означает, что он подымет мятеж, и вы будете принадлежать к семье преступника. Разве это потерпит Поднебесная?
      -- Чэнь Гун обманул меня! -- спохватился Люй Бу и немедленно приказал Чжан Ляо догнать девушку и вернуть ее домой. Хань Инь и его люди были брошены в темницу, а к Юань Шу был послан гонец с вестью, что приданое еще не готово и потому свадьба откладывается.
      Мудрый Чэнь Гуй предлагал отправить и Хань Иня в Сюйчан, но Люй Бу колебался. В это время Люй Бу доложили, что Лю Бэй в Сяопэе собирает войско и покупает лошадей, неизвестно с какой целью.
      -- Он просто делает то, что полагается военачальнику, удивляться тут нечему, -- сказал Люй Бу.
      Но тут явились Сунь Сянь и Вэй Сюй с жалобой на Лю Бэя.
      -- По вашему повелению, мы отправились в Шаньдун покупать лошадей, -говорили они. -- Купили триста добрых коней, добрались до Пэйсяня, и здесь разбойники отняли у нас половину. Мы слышали, что под видом разбойников орудовали брат Лю Бэя по имени Чжан Фэй и его люди.
      Люй Бу до того разгневался, что сейчас же собрал войско и отправился в Сяопэй. Лю Бэй, сильно встревоженный, вышел ему навстречу.
      -- Зачем вы, брат мой, привели сюда войско?
      -- Я стрелял в алебарду, чтобы спасти тебя, когда тебе грозила опасность, -- гневался Люй Бу, -- а ты теперь отбираешь у меня коней!
      -- У меня не хватает лошадей, и я послал людей купить их. Но у меня и в мыслях не было захватывать ваших!
      -- Твой Чжан Фэй забрал у меня сто пятьдесят лучших коней, и ты присвоил их! -- не унимался Люй Бу.
      -- Да, это я увел твоих коней! -- заявил Чжан Фэй, с копьем наперевес выезжая вперед. -- Чего же ты теперь хочешь?
      -- Эй, ты, бесстыжий! Уже не первый раз ты оскорбляешь меня! -- закричал Люй Бу.
      -- Я захватил твоих коней, и ты подымаешь из-за этого шум. А ты захватил у моего брата Сюйчжоу, и он тебе не сказал ничего!
      В ответ на эти слова Люй Бу вступил в бой с Чжан Фэем. Оба дрались с ожесточением, но победа не давалась ни тому, ни другому. Лю Бэй ударами в гонг созвал своих воинов и возвратился в Сяопэй, а войска Люй Бу окружили город.
      Лю Бэй призвал Чжан Фэя и стал упрекать его:
      -- Где же кони? Из-за них на нас обрушилась беда.
      -- Укрыты в храмах и по дворам.
      Лю Бэй послал гонца в лагерь Люй Бу, предлагая вернуть коней и прекратить войну. Люй Бу было согласился, но Чэнь Гун остановил его:
      -- Если вы сейчас не избавитесь от Лю Бэя, то хватите еще много горя!
      И Люй Бу, не вняв просьбе Лю Бэя, повел наступление на город. Лю Бэй призвал на совет Ми Чжу и Сунь Цяня.
      -- Люй Бу нанес обиду Цао Цао, -- сказал Сунь Цянь. -- И вам лучше всего поскорее уйти из города в Сюйчан к Цао Цао, взять у него войско и разбить Люй Бу.
      -- Мы осаждены. Надо проложить себе путь. Кто пойдет вперед?
      -- Ваш младший брат желает вступить в кровавый бой! -- заявил Чжан Фэй.
      Лю Бэй послал Чжан Фэя вперед; Гуань Юя он поставил позади, а сам остался в центре, охраняя семью. Ночью, во время третьей стражи, при ярком свете луны, они вышли из северных ворот и двинулись в путь. Чжан Фэй уже вел бой, прокладывая дорогу. Они столкнулись с Сун Сянем и Вэй Сюем, отступившими после сражения с Чжан Фэем. Осада была прорвана. Чжан Ляо бросился в погоню за Лю Бэем, но его отбил Гуань Юй. Люй Бу, узнав об уходе Лю Бэя, не стал преследовать его, а занял город и успокоил народ. Затем он поручил Гао Шуню охранять Сяопэй и вернулся в Сюйчжоу.
      Лю Бэй подошел к Сюйчану и разбил лагерь у стен города. К Цао Цао был послан Сунь Цянь сообщить, что Лю Бэй пришел сюда, спасаясь от преследований Люй Бу.
      -- Мы с Лю Бэем братья, -- сказал Цао Цао и пригласил его в город.
      На другой день Лю Бэй, оставив в лагере Гуань Юя и Чжан Фэя, в сопровождении Сунь Цяня и Ми Чжу явился к Цао Цао. Тот принял его с почетом, как высокого гостя. Выслушав рассказ Лю Бэя, Цао Цао сказал:
      -- Люй Бу -- человек, не знающий справедливости, и мы с вами общими силами накажем его.
      Лю Бэй поблагодарил, а Цао Цао устроил в честь его пир. Только к вечеру Лю Бэй удалился.
      -- Лю Бэй -- забияка, -- сказал Сюнь Юй. -- Пора покончить с ним.
      Цао Цао промолчал, и Сюнь Юй ушел. Затем явился Го Цзя, и Цао Цао спросил у него:
      -- Как мне поступить? Сюнь Юй уговаривает меня убить Лю Бэя.
      -- Этого делать нельзя! -- отвечал Го Цзя. -- Вы подняли армию справедливости против тиранов, чтобы избавить народ от бедствий. Только действуя справедливо, вы сумеете привлечь на свою сторону высокоодаренных людей. Ныне Лю Бэй приобрел славу героя, но затруднения и нужда привели его к вам. Если вы убьете его, то оттолкнете от себя мудрых людей. Все сановники империи, услышав об этом, отвернутся от вас. С чьей же помощью вы будете управлять Поднебесной? Уничтожить одного опасного человека -- и лишиться доверия всей страны! Нет, вы не должны жертвовать возможностью избавить Поднебесную от смуты!
      -- Ваши слова вполне совпадают с моими мыслями.
      На другой день Цао Цао упросил императора назначить Лю Бэя правителем округа Юйчжоу.
      -- Лю Бэй вовсе не такой человек, который будет подчиняться власти других, -- заметил Чэн Юй. -- Лучше было бы пораньше убрать его с дороги.
      -- Сейчас такое время, когда надо использовать героев, -- возразил Цао Цао. -- Нельзя убить одного человека и потерять любовь всего народа. В этом я согласен с Го Цзя.
      Не слушая наговоров Чэн Юя, Цао Цао отправил Лю Бэю в Юйчжоу десять тысяч ху провианта. Лю Бэй, прибыв в Юйчжоу, прежде всего должен был собрать своих разбежавшихся воинов. Он готовился выступить против Люй Бу, предварительно известив об этом Цао Цао.
      Цао Цао в это время тоже хотел начать войну с Люй Бу, но неожиданно получил донесение, что Чжан Цзи, который хотел захватить Наньян, был ранен шальной стрелой и умер. Его племянник Чжан Сю, возглавив полчища своего дяди и имея советником Цзя Сюя, заключил союз с Лю Бяо и расположился с войсками в Ваньчэне, собираясь напасть на столицу и захватить самого императора.
      Цао Цао твердо решил поднять войска и покарать дерзкого, но опасался, что Люй Бу нападет на Сюйчан, и потому вызвал на совет Сюнь Юя.
      -- Люй Бу -- человек непроницательный и расчетливый, -- сказал Сюнь Юй. -Если вы дадите ему новый титул, преподнесете подарки и прикажете заключить мир с Лю Бэем, он обрадуется и не станет много раздумывать.
      -- Прекрасно! -- согласился Цао Цао.
      Он послал Ван Цзэ к Люй Бу с письмом и указом о пожаловании титула, а сам двинул в поход сто пятьдесят тысяч воинов на расправу с Чжан Сю. Разделив войско на три отряда, Цао Цао отправил вперед Сяхоу Дуня. Армия подошла к реке Юйшуй и разбила лагеря.
      -- Силы Цао Цао так велики, что противостоять им невозможно. Разумнее всего сдаться, -- сказал Цзя Сюй, советник Чжан Сю.
      Чжан Сю послушался и отправил Цзя Сюя в лагерь Цао Цао с повинной. Когда Цао Цао услышал речь Цзя Сюя, который говорил так плавно, словно ручей журчал, он проникся к нему уважением и пожелал взять его к себе в советники.
      -- Прежде я служил Ли Цзюэ и этим провинился перед Поднебесной, -- отвечал ему Цзя Сюй. -- Ныне я служу Чжан Сю, который принимает мои советы, и я не могу покинуть его.
      На другой день Цзя Сюй привел к Цао Цао самого Чжан Сю, и Цао Цао беседовал с ним весьма приветливо. Уладив таким образом дело, Цао Цао с передовым отрядом въехал в Ваньчэн, расположив остальные войска за городом. Лагери растянулись более чем на десять ли.
      Прошло несколько дней. Чжан Сю ежедневно устраивал в честь Цао Цао пиры. Однажды Цао Цао пьяный вернулся в свою опочивальню и спросил приближенных:
      -- В этом городе есть девицы?
      Его племянник -- Цао Ань-минь, догадываясь о желании дяди, шепнул ему:
      -- Вчера вечером возле кабачка ваш недостойный племянник видел одну женщину, совершенную красавицу. Я узнал, что это жена Чжан Цзи, дяди Чжан Сю.
      Цао Цао велел привести ее. Вскоре женщина предстала пред ним. Это была действительно красавица. Цао Цао спросил ее имя.
      -- Я ваша служанка, жена Чжан Цзи, из рода Цзоу, -- ответила красавица.
      -- Вы знаете меня?
      -- Я давно наслышана о вашей славе, -- отвечала госпожа Цзоу. -- Счастлива видеть вас в этот вечер и поклониться вам.
      -- Только ради вас я принял повинную Чжан Сю и не уничтожил его род, -продолжал Цао Цао.
      -- Я поистине тронута вашей милостью, -- прошептала красавица, склоняясь перед ним.
      -- Встреча с вами величайшее счастье для меня, -- уверял ее Цао Цао. -Я хочу, чтобы сегодня вы разделили со мной ложе, а когда я возвращусь в столицу, вы будете наслаждаться богатством и почетом.
      Госпожа Цзоу снова поклонилась. Эту ночь она провела вместе с Цао Цао в его опочивальне.
      -- Боюсь, что мое длительное отсутствие покажется подозрительным Чжан Сю, -- сказала она Цао Цао. -- Да и люди осудят меня.
      -- Завтра мы уедем с вами в мой лагерь, -- успокоил ее Цао Цао.
      На другой день он перебрался за город и приказал Дянь Вэю охранять шатер. Никто не смел без разрешения входить туда. Цао Цао целыми днями веселился с госпожой Цзоу и не помышлял о возвращении домой. Слуги Чжан Сю донесли об этом своему господину.
      -- Злодей Цао Цао опозорил меня! -- бесновался Чжан Сю и позвал на совет Цзя Сюя.
      -- Этого нельзя разглашать! -- предупредил его Цзя Сюй. -- Подождем, когда Цао Цао выйдет из шатра, и тогда...
      На другой день к Цао Цао явился Чжан Сю и сказал:
      -- Многие из тех воинов, что сдались вам, разбегаются. Я просил бы расположить их среди ваших войск.
      Цао Цао согласился. Чжан Сю привел свои войска и поставил их среди лагерей Цао Цао. Теперь ему оставалось ждать удобного момента для нападения на Цао Цао. Это было нелегким делом. Чжан Сю боялся силы Дянь Вэя и призвал на совет своего военачальника Ху Чэ-эра. Этот Ху Чэ-эр был человеком необыкновенным. Он обладал такой силой, что с грузом в пятьсот цзиней мог пройти за день семьсот ли.
      -- Самое страшное у Дянь Вэя -- его алебарда, -- сказал Ху Чэ-эр. -Пригласите его завтра к себе и напоите допьяна, а когда он будет возвращаться, я вместе с сопровождающими его проникну к нему в шатер и выкраду алебарду. Тогда этот человек будет неопасен.
      Чжан Сю очень обрадовался. Он привел в готовность воинов, вооруженных луками и стрелами, и затем устроил все так, как советовал Ху Чэ-эр.
      Цао Цао в ту ночь пьянствовал в своем шатре с госпожой Цзоу. Вдруг он услышал какие-то голоса и ржание коней. Он приказал узнать, в чем дело, и ему доложили, что это ночной дозор из войск Чжан Сю. Цао Цао ничего не заподозрил. Когда уже приближалось время второй стражи, в лагере снова поднялся сильный шум. Цао Цао донесли, что загорелись повозки с сеном.
      -- Кто-нибудь уронил искру, -- промолвил он -- незачем поднимать тревогу.
      Однако вскоре огонь вспыхнул со всех сторон. Цао Цао встревожился не на шутку и вызвал Дянь Вэя, но тот, пьяный, спал глубоким сном.
      В это время войско Чжан Сю подошло к воротам того лагеря, где находился Цао Цао. Грохот гонгов и барабанов разбудил Дянь Вэя, он вскочил, но не нашел своей алебарды и выхватил у какого-то воина меч. Конные и пешие латники с длинными копьями наперевес ворвались в лагерь. Дянь Вэй отважно бросился вперед и зарубил более двадцати всадников. Конных воинов сменили пешие. Со всех сторон, как заросли тростника, поднялись копья. Дянь Вэй был без лат, и ему нанесли много ран. Он сражался отчаянно до тех пор, пока у него не сломался меч. Тогда он поднял правой и левой рукой двух врагов и бросился с ними на осаждающих его. Так он убил еще восемь-девять латников. Другие не смели приблизиться и только издали осыпали его стрелами. Дянь Вэй упорно защищался, но враг уже ворвался в лагерь с другой стороны. Копье вонзилось в спину Дянь Вэя. Он несколько раз громко вскрикнул, на землю хлынула кровь, и он испустил дух. Но еще долгое время никто не осмеливался войти в передние ворота.
      Пока Дянь Вэй удерживал врага, Цао Цао на коне бежал из лагеря через задние ворота. За ним пешком следовал его племянник Цао Ань-минь. Одна из вражеских стрел угодила Цао Цао в правую руку, в коня тоже вонзились три стрелы. К счастью, конь был великолепным скакуном из Даваня и вскоре вынес всадника на берег реки Юйшуй, но Цао Ань-миня настигли враги и изрубили в куски.
      Цао Цао с конем бросился в реку и добрался до противоположного берега. Тут вражеская стрела попала коню в глаз. Конь упал. Старший сын Цао Цао, по имени Цао Ан, отдал отцу своего коня. Цао Цао ускакал, а Цао Ан пал от шальной стрелы. Так Цао Цао спасся. По дороге ему повстречались некоторые военачальники с остатками разбитых войск.
      В это время часть цинчжоуских латников Сяхоу Дуня, воспользовавшись моментом, принялась грабить деревню. Защищая население, Юй Цзинь перебил многих грабителей. Те разбежались и принесли Цао Цао весть о том, что Юй Цзинь поднял мятеж и напал на них. Цао Цао охватило смятение.
      Вскоре подоспели Сяхоу Дунь, Сюй Чу, Ли Дянь и Ио Цзинь. Цао Цао рассказал им о мятеже Юй Цзиня и решил с войсками двинуться ему навстречу.
      Юй Цзинь, узнав о приближении войска Цао Цао, приказал строить лагеря.
      -- Цинчжоуские воины обвинили вас в мятеже, -- сказал ему кто-то. -- Почему бы вам не объяснить Цао Цао, как было дело? Может быть, вам не пришлось бы строить укрепленные лагеря.
      -- Надо успеть хорошо подготовиться, чтобы устоять против врага, -- отвечал Юй Цзинь. -- Объяснить -- дело маленькое, отбить врага -- дело большое!
      Едва только войска Юй Цзиня расположились в лагерях, как Чжан Сю напал на них с двух сторон. Юй Цзинь сам выехал вперед и завязал бой. За ним и его военачальники вступили в сражение. Армия Чжан Сю была разбита. Ее преследовали более ста ли. Силы Чжан Сю окончательно истощились, и он перешел к Лю Бяо.
      Цао Цао делал смотр своим войскам, когда Юй Цзинь явился к нему и рассказал, как его оклеветали.
      -- Вы не испугались клеветы и, действуя смело, превратили поражение в победу! -- восхищался Цао Цао. -- Кто из древних полководцев может сравниться с вами?
      Он подарил Юй Цзиню золотую чащу и пожаловал титул хоу, а Сяхоу Дуня порицал за отсутствие в его войсках повиновения.
      В честь погибшего Дянь Вэя Цао Цао устроил жертвоприношения. Он сам оплакивал храброго воина и, обращаясь к военачальникам, говорил:
      -- Я потерял старшего сына и любимого племянника, но не скорблю о них так, как о Дянь Вэе!
      Все были растроганы.
      На другой день Цао Цао отдал приказ о возвращении в Сюйчан.
      Когда Ван Цзэ прибыл в Сюйчжоу, Люй Бу пригласил его во дворец и прочитал императорский указ. Ему пожаловали титул Умиротворителя Востока и преподнесли печать с поясом. Ван Цзэ вручил ему также личное письмо Цао Цао. Люй Бу был очень польщен уважением, которое ему оказывал Цао Цао.
      В это время в Сюйчжоу прибыл гонец с известием, что Юань Шу объявил себя императором, что он уже построил Восточный дворец и скоро прибудет в Хуайнань, чтобы выбрать императрицу и наложниц.
      -- Мятежник, как он посмел это сделать! -- в гневе вскричал Люй Бу.
      Он приказал казнить гонца, а Хань Иня заковать в цепи. Затем он послал Чэнь Дэна к Цао Цао передать благодарность за полученные милости и в специальном письме просил утвердить его, Люй Бу, в должности правителя Сюйчжоу. Хань Инь был отправлен в Сюйчан вместе с Ван Цзэ.
      Цао Цао, узнав о том, что Люй Бу отказался породниться с Юань Шу, очень обрадовался. По его приказанию, Хань Инь был казнен на базарной площади.
      -- Люй Бу -- это жадный волк, -- говорил Чэнь Дэн. -- Он храбр, но глуп и непостоянен, его следовало бы поскорее убрать.
      -- Я знаю, что у него сердце хищного волка, -- отвечал Цао Цао, -- и его очень трудно насытить. Если бы не вы и не ваш батюшка, я не сумел бы распознать его так хорошо. Вы должны помочь мне избавиться от него.
      -- Если вы, чэн-сян, выступите против Люй Бу, я буду вашим сообщником в стане врага, -- заверил Чэнь Дэн.
      Обрадованный Цао Цао пожаловал Чэнь Гую должность с жалованием в две тысячи даней хлеба в год, а Чэнь Дэну -- должность гуанлинского тай-шоу. Когда Чэнь Дэн прощался, Цао Цао взял его за руку и сказал:
      -- Восточные дела я поручаю вам.
      Чэнь Дэн кивнул головой в знак согласия. Он вернулся в Сюйчжоу и на вопросы Люй Бу отвечал, что его отец получил должность, а сам он стал тай-шоу.
      -- Ты не добивался, чтобы меня утвердили правителем Сюйчжоу! Ты выпросил титулы и жалованье для себя! -- в гневе закричал Люй Бу. -- Твой отец уговорил меня пойти на соглашение с Цао Цао и расстроил родство с Юань Шу. Теперь мне ничего не досталось, а вы стали знатными! Ты и твой отец предали меня!
      Выхватив меч, Люй Бу бросился на Чэнь Дэна, но тот только рассмеялся:
      -- О, как вы неразумны!
      -- Кто, я неразумен? -- возмутился Люй Бу.
      -- Встретившись с Цао Цао, я сказал ему, что кормить вас все равно, что кормить тигра. Если тигр не будет есть мяса вдоволь, он станет пожирать людей. Цао Цао рассмеялся и ответил: "Вовсе не так, как вы говорите. Я обращаюсь с Вэньским хоу, как с ястребом, который не бывает сыт, пока не съест лису или зайца. Когда он голоден, его можно использовать, а насытившись, он улетает". Я поинтересовался, кто же такие лисы и зайцы, и Цао Цао сказал: "Лисы и зайцы -- это хуайнаньский Юань Шу, цзяндунский Сунь Цэ, цзинсянский Лю Бяо, ичжоуский Лю Чжан и ханьчжунский Чжан Лу".
      -- Цао Цао хорошо знает меня! -- Люй Бу расхохотался и бросил меч.
      Как раз во время этой беседы доложили, что войска Юань Шу идут на Сюйчжоу. Люй Бу перепугался.
      Поистине:
      Одни еще не примирились, как схватились Юэ и У.
      Готовились к радостной свадьбе, а завязали войну.
      О дальнейших событиях вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
      в которой повествуется о том, как Юань Шу выступил в поход с семью армиями, и о том, как Цао Цао связал союзом трех полководцев
      Юань Шу находился в Хуайнани. Земли у него были обширные, провианта в изобилии, и к тому же он обладал государственной печатью, которую ему оставил в залог Сунь Цэ. Юань Шу стал подумывать о том, как бы присвоить себе императорский титул. Он созвал большой совет и обратился к нему с такими словами:
      -- В старину Ханьский Гао-цзу был всего лишь смотрителем переправы на реке Сы, и все же он сделался властителем Поднебесной. Правление династии длилось четыреста лет, и ныне судьба ее свершилась. Страна клокочет, как кипящий котел. В четырех поколениях моего рода было три гуна. В Поднебесной уважают наш род. И я хочу в соответствии с волей неба и желанием людей занять престол. Что вы думаете об этом?
      Чжу-бо Янь Сян возразил:
      -- Несмотря на то, что в древности чжоуский род Хоу Цзи(*1) прославился своими добродетелями и совершил много подвигов, он продолжал верой служить династии Инь даже тогда, когда Вэнь-ван уже владел двумя третями Поднебесной. Ваш род хотя и пользуется почетом, но он не так славен, как род Чжоу. Ханьский дом ослабел, но император не так жесток, как иньский государь Чжоу-синь. Вот почему вам не следует помышлять об императорском троне.
      -- Наш род Юаней происходит от Чэнь(*2), а Чэнь был потомком великого Шуня, -- гневно возразил Юань Шу. -- То, что земля наследует огню, как раз соответствует воле неба. К тому же по гаданию выходит: "Заменит Хань тот, кто возвышается над грязью". Мое прозвание Гун-лу, что означает "Большая дорога", согласуется с предсказанием. Ко всему этому я владею императорской печатью. Если я не стану императором, то сойду с пути, предначертанного небом. Мое решение неизменно. Всех, кто будет против меня, казню!
      Юань Шу назвал первый период своего правления -- Чжун-ши(*3), желая подчеркнуть, что он является потомком Шуня, и пожаловал чиновникам титулы, даруемые только императором. Он выезжал в колеснице, украшенной драконами и фениксами, и устраивал жертвоприношения в северном и южном предместьях своей столицы. Он избрал императрицей дочь Фын Фана; поселил своего сына в Восточном дворце(*4) и стал торопиться с женитьбой его на дочери Люй Бу. Но когда ему стало известно, что Люй Бу отправил Хань Иня в Сюйчан, где Цао Цао казнил его, Юань Шу решил немедленно напасть на Сюйчжоу. Он поставил Чжан Сюня во главе двухсоттысячного войска, разделив его на семь армий. Полководцы и храбрые военачальники выступили в поход на Сюйчжоу.
      Яньчжоускому цы-ши Цзинь Шану было приказано обеспечивать армии провиантом и казной, но Цзинь Шан воспротивился этому, и Юань Шу казнил его. На его место был поставлен Цзи Лин. Сам Юань Шу вел тридцатитысячную армию. Ли Фын, Лян Ган и Ио Цзю должны были постоянно проверять состояние всех семи армий, наблюдать, чтобы воины не отставали, и оказывать помощь там, где это необходимо.
      Разведчики Люй Бу донесли, что войска Чжан Сюня по большой дороге двигаются прямо на Сюйчжоу, проходя в день по пятьдесят ли, и все грабят на своем пути. Люй Бу срочно созвал совет. В числе прочих пришли и Чэнь Гуй с Чэнь Дэном.
      -- На Сюйчжоу беду навлекли Чэнь Гуй и Чэнь Дэн, -- заявил Чэнь Гун. -- Они лестью добыли себе при дворе награды и почести, а теперь все бедствия пали на нас. Надо отрубить им обоим головы и отправить их Юань Шу -- тогда он сам уведет свое войско.
      Люй Бу приказал схватить Чэнь Гуя и Чэнь Дэна. Но Чэнь Дэн весело рассмеялся и спросил:
      -- Откуда этот страх? Я смотрю на семь армий Юань Шу, как на семь куч гнилого сена. Стоит ли на них обращать внимание?
      -- Если у тебя есть план, как разбить врага, ты избежишь смерти, -- сказал Люй Бу.
      -- Если вы, господин, послушаете меня, старого дурака, -- перебил сына Чэнь Гуй, -- то сможете уберечь Сюйчжоу от опасности.
      -- Слушаю, что ты скажешь.
      -- Хотя войско Юань Шу многочисленно, но это лишь стая ворон, -- продолжал Чэнь Гуй. -- Они не верят друг другу; мы смогли бы удержать их даже силами простых лучников. Если же двинуть против них отборных воинов, победа будет полная. Я могу предложить и другой план, который позволит не только сохранить Сюйчжоу, но и захватить в плен самого Юань Шу.
      -- Какой же это план? -- заинтересовался Люй Бу.
      -- Хань Сянь и Ян Фын -- старые слуги Ханьской династии, -- сказал Чэнь Гуй, -- но они бежали в страхе перед Цао Цао. Теперь же, не имея пристанища, они перешли к Юань Шу. Он, конечно, презирает их, да и они без радости служат ему. Если взять с них обязательство, что они будут нашими сообщниками в стане врага, а Лю Бэя привлечь как внешнего союзника, то можно считать, что Юань Шу уже наш пленник.
      -- Если это так, вы сами должны отвезти письмо Хань Сяню и Ян Фыну.
      Чэнь Дэн согласился.
      Направив доклад в Сюйчан и письмо Лю Бэю в Юйчжоу, Люй Бу приказал Чэнь Дэну с несколькими десятками всадников ехать в Сяпи и на дороге ждать Хань Сяня, чтобы передать ему секретное письмо.
      Вскоре подошел Хань Сянь со своими войсками, и, после того как он разбил лагерь, Чэнь Дэн явился к нему.
      -- Ты -- посол Люй Бу, зачем же ты пришел ко мне? -- удивился Хань Сянь.
      -- Я -- сановник великого Хань, почему вы считаете меня прислужником Люй Бу? -- улыбаясь, спросил Чэнь Дэн. -- А вот вы были раньше подданным великого ханьского государя, ныне же -- подданный мятежника. У вас были большие заслуги -- вы защищали императора в Гуаньчжуне, но что осталось от этих заслуг? Будь я на вашем месте, я бы ни за что не перешел к мятежнику. К тому же Юань Шу слишком подозрителен, и вы впоследствии несомненно пострадаете от него. Если вы не подумаете об этом заранее, раскаиваться будет поздно.
      -- Я хотел бы возвратиться к государю, но, к сожалению, у меня нет туда пути, -- со вздохом ответил Хань Сянь.
      Чэнь Дэн вручил ему письмо Люй Бу. Прочитав его, Хань Сянь молвил:
      -- Да, все это правда. Вы можете возвращаться, а мы с Ян Фыном в нужный момент повернем копья. Передайте Люй Бу, чтобы он по сигнальному огню двинул войска нам на помощь.
      Чэнь Дэн, распрощавшись с Хань Сянем, поспешно возвратился к Люй Бу и сообщил ему о согласии Хань Сяня. Люй Бу разделил войско на пять отрядов, по десять тысяч человек в каждом. Остальные остались защищать город.
      В тридцати ли от города Люй Бу разбил лагерь. К нему двинулась армия Чжан Сюня. Видя, что ему Люй Бу не одолеть, Чжан Сюнь остановился и стал стягивать подкрепления.
      В ту же ночь во время второй стражи Хань Сянь и Ян Фын зажгли сигнальный огонь. По этому сигналу армия Люй Бу ворвалась во вражеский лагерь. Войска Чжан Сюня пришли в великое смятение, и Люй Бу, воспользовавшись этим, стремительным натиском разбил противника. Чжан Сюнь потерпел поражение и бежал. Люй Бу преследовал его и на рассвете столкнулся с Цзи Лином, пришедшим на помощь Чжан Сюню. Но в это время Хань Сянь и Ян Фын напали на вражескую армию с двух сторон. Цзи Лин бежал. Люй Бу бросился в погоню, но вскоре он увидел выступивших из-за гор пеших и конных воинов со знаменами, на которых были изображены драконы и фениксы, солнце и луна, увидел стяги с изображением четырех ковшей и пяти стран света, в руках императорских телохранителей были серебряные топоры и золотая тыква, желтые секиры и белые бунчуки. Под желтым парчовым зонтом, в золотых латах, с мечом в каждой руке восседал на коне Юань Шу. Он громко бранил Люй Бу, называя его рабом, изменившим хозяину. Люй Бу загорелся гневом и, склонив копье, бросился вперед. Один из военачальников Юань Шу, Ли Фын, с копьем наперевес двинулся ему навстречу. В третьей схватке Люй Бу ранил его в руку. Ли Фын бросил копье и обратился в бегство. Люй Бу подал войскам сигнал к нападению. Армия Юань Шу смешалась, и Люй Бу, преследуя ее, захватил одежду, доспехи и бесчисленное множество лошадей. Юань Шу бежал без оглядки несколько ли, как вдруг из-за гор вышел отряд и отрезал ему путь.
      -- Мятежник! Тебя еще не убили? -- раздался громовой голос Гуань Юя.
      Юань Шу в великом смятении повернул коня и ускакал. Остальные рассыпались кто куда, спасая свою жизнь. Многие были перебиты Гуань Юем. Сам Юань Шу бежал в Хуайнань.
      Одержав блестящую победу, Люй Бу пригласил Гуань Юя, Ян Фына и Хань Сяня в Сюйчжоу на большой пир. Военачальники и даже простые воины получили награды. На другой день Гуань Юй распрощался и вернулся домой. Люй Бу назначил Хань Сяня правителем Иду, а Ян Фына правителем Ланъе. Правда, сначала он хотел оставить их обоих в Сюйчжоу, но Чэнь Гуй запротестовал.
      -- А почему бы и в самом деле не оставить их в Сюйчжоу? -- спросил Чэнь Дэн у своего отца. -- Они послужили бы опорой против Люй Бу.
      -- Ну, а если они вступят в соглашение с Люй Бу? -- отвечал Чэнь Гуй. -Тогда у тигра удлинятся когти и клыки.
      Чэнь Дэн только подивился предусмотрительности отца.
      Тем временем Юань Шу, возвратившись в Хуайнань, послал гонца в Цзяндун к Сунь Цэ просить поддержки, чтобы отомстить.
      -- Не хочу помогать мятежнику! -- в гневе воскликнул Сунь Цэ. -- Он воспользовался моей печатью и присвоил себе императорский титул, изменив Ханьской династии. Я пойду войной против него!
      Получив от Сунь Цэ ответное письмо с отказом, Юань Шу в ярости закричал:
      -- Желторотый юнец! Да как он смеет!.. Я убью его!
      Между тем Сунь Цэ, отправив письмо, привел в порядок свои войска и укрепился в Цзянкоу. От Цао Цао прибыл гонец, который привез ему назначение на должность тай-шоу области Хуэйцзи и приказ выступить в поход и покарать Юань Шу. Сунь Цэ начал собираться в поход, но Чжан Чжао стал отговаривать его:
      -- Хотя войска Юань Шу только что потерпели поражение, но они все же многочисленны и провианта у них много. Умнее было бы посоветовать Цао Цао отправиться походом на юг, а мы бы служили ему подмогой с тыла. В этих условиях поражение армии Юань Шу неизбежно. А случись так, что нам будет угрожать неудача, мы обратимся за помощью к Цао Цао.
      Сунь Цэ послушался его совета.
      Цао Цао, находясь в Сюйчане, все время думал о Дянь Вэе. Он устраивал жертвоприношения, пожаловал его сыну Дянь Маню титул чжун-лана и взял к себе во дворец на воспитание.
      Когда к Цао Цао одновременно прибыли два гонца -- один с письмом от Сунь Цэ, а другой -- с известием, что Юань Шу грабит Чэньлю, Цао Цао немедленно двинул войска на юг, оставив Цао Жэня охранять Сюйчан. Пеших и конных воинов было у него сто семьдесят тысяч, провианта -- более тысячи повозок. В то же время были отправлены посланцы заключить союз с Сунь Цэ, Лю Бэем и Люй Бу. Войска вышли на границы Юйчжана. Лю Бэй прибыл первым, и Цао Цао пригласил его в свой лагерь. После взаимных приветствий Лю Бэй положил перед ним две отрубленных головы.
      -- Чьи это головы? -- удивился Цао Цао.
      -- Хань Сяня и Ян Фына.
      -- Как же это случилось?
      -- Люй Бу послал их управлять уездами Иду и Ланъе, -- объяснил Лю Бэй, -но они, -- этого от них никто не ожидал, -- стали грабить население. Народ возмутился. Тогда я устроил пир и хитростью завлек их к себе, якобы для того, чтобы обсудить некоторые дела. В разгар веселья я бросил на землю кубок, что послужило сигналом моим братьям Гуань Юю и Чжан Фэю, и они убили их. Остальные сразу сдались. И вот теперь я пришел просить прощения за свою вину.
      -- Вы избавили государство от зла, это великая заслуга! Какая же здесь вина?
      И Цао Цао щедро наградил Лю Бэя.
      Объединенная армия подошла к границам Сюйчжоу. Люй Бу вышел навстречу. Цао Цао любезно поговорил с ним, успокоил, пожаловал ему чин полководца армии левой руки и по возвращении в столицу обещал вручить пояс с печатью. Люй Бу возликовал.
      Юань Шу, узнав о приближении армии Цао Цао, повелел Тяо Жую принять командование над сорокатысячной армией. Противники встретились у Шоучуня. Тяо Жуй выехал на коне вперед. В третьей схватке с Сяхоу Дунем он был убит наповал, а его войско бежало в город. Тут донесли, что флот Сунь Цэ напал на западный берег реки; Люй Бу ведет свое войско с востока, Лю Бэй с Гуань Юем и Чжан Фэем наступают с юга и сам Цао Цао -- с севера. Юань Шу, охваченный тревогой, созвал на совет чиновников.
      -- Шоучунь несколько лет подряд страдает от засухи, людям нечего есть, -сказал Ян Да-цзян. -- Продолжать войну -- значит разорять население. В народе подымется ропот и нам не одолеть врага. Самое правильное -- засесть в городе и выждать, пока истощится провиант у противника, тогда у них непременно вспыхнет мятеж. А вы, государь, пока со своей армией уйдите за реку Хуайхэ и там выжидайте.
      Юань Шу воспользовался этим советом, оставил Ли Фына, Ио Цзю, Лян Гана и Чэнь Цзи охранять Шоучунь, а остальные войска и все сокровища -- золото, яшму, драгоценные камни -- переправил за реку Хуайхэ и ушел туда сам.
      Сто семьдесят тысяч войск Цао Цао ежедневно расходовали громадное количество провианта, и, поскольку во всех округах царил голод, продовольствие не успевали доставлять. Цао Цао стремился поскорее кончить войну, но Ли Фын затворился в городе и на бой не выходил. Осада длилась больше месяца. Провиант подходил к концу. Цао Цао обратился к Сунь Цэ с просьбой одолжить десять тысяч ху риса. Когда запасы кончились, ведающий провиантом Жэнь Цзюнь и смотритель житниц Ван Хоу пришли с докладом:
      -- Что делать? Войск много, а провианта нет.
      -- Выдавайте малой мерой -- это спасет нас на время, -- сказал Цао Цао.
      -- А если в войсках подымется ропот? -- спросил Ван Хоу.
      -- Тогда я придумаю, что делать, -- успокоил его Цао Цао.
      Выполняя приказ, Ван Хоу стал выдавать провиант малой мерой. Прослышав, что среди воинов растет недовольство и ходят разговоры, что якобы чэн-сян обманывает их, Цао Цао вызвал к себе Ван Хоу и сказал так:
      -- Я хочу кое-что попросить у вас. Необходимо успокоить воинов. Не поскупитесь.
      -- Что желает господин чэн-сян?
      -- Вашу голову.
      -- Я ни в чем не виновен! -- воскликнул перепуганный Ван Хоу.
      -- Я и сам знаю, что вы не виновны. Но если я не казню вас, подымется бунт. Не беспокойтесь о семье, я обещаю вам обеспечить ее после вашей смерти.
      Ван Хоу пытался что-то возразить, но Цао Цао кликнул палача; несчастного вытащили за ворота и обезглавили. Отрубленную голову выставили на высоком месте, а войскам зачитали приказ:
      "Ван Хоу при выдаче провианта пользовался малой мерой и таким образом обкрадывал наших воинов; за это, согласно военным законам, он казнен..."
      Волнение среди воинов улеглось. На другой день в лагеря был разослан приказ, гласящий, что если в течение трех дней город не будет взят, все военачальники поплатятся головой.
      Цао Цао лично руководил воинами, засыпавшими городской ров землей и камнями. Со стены дождем сыпались на них стрелы и камни. Двух младших военачальников, которые в страхе пытались бежать, Цао Цао собственноручно обезглавил тут же у стены. Затем он сошел с коня и стал наравне с другими таскать землю и засыпать ров. Воодушевленное этим примером, войско бросилось вперед. Проломив ворота, большой отряд воинов ворвался в город. Противник не смог удержаться. Ли Фын, Чэнь Цзи, Ио Цзю и Лян Ган попали в плен живыми. Цао Цао велел отрубить им головы на базарной площади. Все дома и дворцы, воздвигнутые лжеимператором, были сожжены, а также все дома других преступников. Город был разграблен дочиста. Однако на совете, где решался вопрос, двинуть ли войска за реку Хуайхэ на преследование Юань Шу, Сюнь Юй заявил:
      -- В последние годы здесь был неурожай -- с провиантом трудно. Если двинуть войска дальше, это будет утомительно для армии и бедственно для народа. Лучше сейчас вернуться в Сюйчан и подождать, пока созреет озимая пшеница, а потом, заготовив достаточно провианта, можно двинуться за Хуайхэ.
      Цао Цао пребывал в нерешительности, когда ему доложили, что Чжан Сю при поддержке Лю Бяо снова взялся за грабежи и насилия, что в Наньяне и Цзянлине вспыхнуло восстание и Цао Хун не может сдержать врага; он уже проиграл несколько сражений и теперь прислал гонца уведомить о своем тяжелом положении.
      Цао Цао немедленно отправил Сунь Цэ приказ переправиться через реку для устрашения Лю Бяо, и сам в тот же день стал готовить армию к походу. Лю Бэю он велел расположить войска в Сяопэе и заключить с Люй Бу братский союз. Когда Люй Бу уходил в округ Сюйчжоу, Цао Цао по секрету предупредил Лю Бэя:
      -- Я приказал вам расположиться в Сяопэе для того, чтобы осуществить план, который называется "вырыть ров для поимки тигра". Советуйтесь только с Чэнь Гуем и его сыном -- это избавит вас от неудач. Я буду служить вам подмогой извне.
      Они распрощались.
      Цао Цао возвратился в Сюйчан. Ему сообщили, что Дуань Вэй убил Ли Цзюэ, а У Си убил Го Сы, и привезли их головы. Дуань Вэй захватил родственников Ли Цзюэ, более двухсот человек, и привез их в Сюйчан. Цао Цао велел всех обезглавить у городских ворот и выставить головы напоказ. Люди одобрили такое решение и радовались.
      Сын неба собрал во дворце гражданских и военных чинов и устроил пир в честь установления спокойствия. Дуань Вэю был пожалован титул Истребителя разбойников, а У Си -- Истребителя варваров, и обоих их отправили охранять Чанань.
      Цао Цао представил императору доклад о том, что Чжан Сю наводит смуту, и он, Цао Цао, вынужден пойти против него войной. Император лично в своей колеснице проводил Цао Цао за город -- это было летом в четвертом месяце третьего года Цзянь-ань [198 г.].
      Цао Цао оставил Сюнь Юя в Сюйчане, а сам выступил в поход во главе большой армии. Повсюду, где проходили они, пшеница уже созрела, но народ при приближении войск разбегался, не смея приниматься за работу. Цао Цао послал людей объявить старикам в деревнях:
      "Я получил повеление Сына неба покарать мятежников и избавить народ от зла. Ныне поспела пшеница, но я вынужден идти в поход. Старшие и младшие военачальники -- все, кто позволит себе топтать пшеничные поля -- будут обезглавлены. Военные законы строги, и народу бояться нечего".
      Люди радовались и восхваляли Цао Цао, глядели на пыльную дорогу и низко кланялись. Когда воины проходили среди пшеничных полей, они спешивались и раздвигали руками колосья, боясь их потоптать.
      Цао Цао ехал верхом. Вдруг посреди поля вспорхнул испуганный голубь. Конь от неожиданности шарахнулся в пшеницу и вытоптал значительный участок. Цао Цао немедленно вызвал к себе чжу-бо, чтобы выяснить, какая кара ждет его за потраву пшеницы.
      -- Разве можно судить чэн-сяна? -- удивился чжу-бо.
      -- Я установил закон и сам же нарушил его, -- заявил Цао Цао. -- Народ не будет мне доверять.
      Выхватив висевший у пояса меч, Цао Цао хотел заколоть себя, но люди его удержали.
      -- В древности, во времена Чуньцю, законы не применялись к знатным, -напомнил Го Цзя. -- Вы не можете убить себя. Ведь вы предводитель огромной армии!
      Цао Цао долго охал и вздыхал.
      -- Ну, раз уж в такой книге, как "Чуньцю", сказано об этом, я пока могу сохранить свою жизнь.
      И тут он мечом отрезал себе волосы и, бросив их на землю, сказал:
      -- Вместо головы я снял с себя волосы.
      Об этом были оповещены три армии, и воины, устрашенные таким примером, с почтением выполняли приказы Цао Цао.
      Когда Чжан Сю узнал о приближении войска Цао Цао, он обратился с письмом к Лю Бяо, прося его оказать помощь с тыла, а сам вместе со своими военачальниками Лэй Сюем и Чжан Сянем вышел навстречу врагу.
      Обе армии стали друг против друга. Чжан Сю выехал вперед на коне и, указывая на Цао Цао, закричал:
      -- Гуманность твоя фальшива, ты бесчестный и бесстыдный человек! Чем ты отличаешься от дикого зверя?
      По приказу полководцев, с обеих сторон на поединок выехали Сюй Чу и Чжан Сянь. В третьей схватке Чжан Сянь был убит. Войска Чжан Сю понесли поражение. Цао Цао преследовал их до самых стен Наньяна. Чжан Сю заперся в городе. Цао Цао окружил Наньян, намереваясь взять его штурмом. Видя, что ров широк и вода в нем глубока, Цао Цао велел засыпать ров землей. По его приказу, из мешков с песком соорудили высокий холм и, приставив к нему лестницу, наблюдали за происходящим в городе. Цао Цао сам объехал вокруг городских стен.
      Прошло три дня. Цао Цао приказал собрать кучу хвороста у западных ворот и подтянуть туда войско, якобы для того, чтобы подняться на стену. Заметив эти приготовления, Цзя Сюй сказал Чжан Сю:
      -- Мне понятны намерения Цао Цао. На хитрость надо отвечать хитростью.
      Вот уж правильно говорится:
      На самых могучих людей могучая сила найдется.
      Кто действует хитростью, сам на большую хитрость наткнется.
      Каков был этот план, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
      в которой будет рассказано о том, как Цзя Сюй предрешил победу, и о том, как Сяхоу Дунь съел свой глаз
      Итак, Цзя Сюй разгадал намерение Цао Цао и составил свой план.
      -- Я видел с городской стены, -- сказал он, -- как враг приблизился к городу, и три дня наблюдал за действиями Цао Цао. Он заметил, что на юговосточном углу стены кирпич разного цвета и "оленьи рога"(*1) полуразрушены. Вот он и задумал в этом месте нанести нам удар, но притворился, что отходит к северо-западу и для отвода глаз стал запасать там хворост. Он хочет заставить нас оттянуть войска туда для защиты. Сам же он под покровом ночной темноты непременно подымется на стену и ворвется в город с юго-восточного угла.
      -- Что же делать? -- спросил Чжан Сю.
      -- Надо завтра получше накормить отборных воинов и спрятать их в домах на юго-восточной стороне. А население пусть перерядится воинами и делает вид, что готовится защищать северо-западную сторону. Когда враг через юговосточный угол проникнет в город, по условному сигналу из засады выскочат наши воины. Так мы сможем взять в плен самого Цао Цао.
      Чжан Сю пришел в восторг от этого плана.
      Утром разведчики донесли Цао Цао, что юго-восточная часть города совершенно опустела: Чжан Сю собрал все войско на северо-западной стороне.
      -- Они попали в мою ловушку! -- самодовольно заявил Цао Цао.
      Он велел незаметно приготовить лопаты, крючья и все необходимое для того, чтобы взбираться на стены, и днем повел войско к северо-западной стене. Ночью же, во время второй стражи, Цао Цао перебросил отборные части на юговосточный угол. Воины спустились в ров и разобрали "оленьи рога". В городе не было заметно никаких признаков движения. Когда же войско Цао Цао проникло в город, внезапно раздался треск хлопушек, и со всех сторон выскочили воины, скрывавшиеся в засаде. Войско Цао Цао бросилось наутек, но Чжан Сю во главе храбрецов ударил противнику в спину. Армия Цао Цао без оглядки бежала несколько десятков ли. Чжан Сю гнал ее до самого рассвета, а затем остановил свое войско и возвратился в город.
      Цао Цао собрал и привел в порядок свои разбитые войска. Он потерял более пятидесяти тысяч человек и много обозных повозок, Люй Цянь и Юй Цзинь были ранены.
      Между тем Цзя Сюй уговорил Чжан Сю обратиться к Лю Бяо с просьбой, чтобы он отрезал Цао Цао путь к отступлению. Лю Бяо, получив письмо, решил немедленно выступить, но тут разведчики донесли, что Сунь Цэ с войском расположился лагерем в Хукоу.
      -- Сунь Цэ пустился на хитрость! -- воскликнул Куай Лян. -- Это не без участия Цао Цао! Он опять потерпел поражение, и теперь самый удобный момент ударить по нему.
      Лю Бяо приказал Хуан Цзу стойко защищать вход в ущелье, а сам повел войска в Аньчжун, где условился встретиться с Чжан Сю, и отрезал Цао Цао путь к отступлению. Войска Цао Цао двигались медленно и возле Сянчэна вышли к реке Юйшуй. Вдруг Цао Цао испустил громкий вопль, и все вопросительно посмотрели на него.
      -- Я вспомнил, как в прошлом году на этом месте погиб мой Дянь Вэй... Как же мне не плакать?
      Он приказал войскам остановиться и устроил жертвоприношение. Принеся жертву душе умершего Дянь Вэя, Цао Цао своей рукой подкладывал в курильницу благовония и с рыданиями кланялся. Все воины растроганно вздыхали. Когда окончилась церемония, Цао Цао принес жертвы душе своего племянника Цао Ань-миня и душе старшего сына Цао Ана. Кроме того, он помянул души всех погибших воинов и даже коня, убитого стрелой.
      На другой день прибыл гонец от Сюнь Юя с известием, что Лю Бяо выступил на помощь Чжан Сю и расположился лагерем в Аньчжуне, отрезав путь к отступлению.
      -- Мы прошли за день слишком малое расстояние, -- сказал Цао Цао. -- Мне, конечно, было известно, что разбойники будут преследовать нас. У меня готов план действий. Можете не сомневаться -- мы придем в Аньчжун, и Чжан Сю будет разбит.
      Цао Цао торопил войска, пока не дошел до границ Аньчжуна, где стояла армия врага, запирая вход в ущелье. Чжан Сю вел войска за ним следом. Пользуясь ночной темнотой, Цао Цао велел по дороге устроить засаду.
      На рассвете армии Чжан Сю и Лю Бяо соединились. Видя малочисленность войск Цао Цао, они решили, что противник отступает, и повели войска к ущелью. Неожиданно из засады ударили войска Цао Цао и разрезали силы наступающих на две части. После короткой битвы Цао Цао прошел через Аньчжунское ущелье и расположился лагерем у его входа.
      Лю Бяо и Чжан Сю, восстановив порядок в своих разбитых войсках, стали держать совет.
      -- Кто мог предвидеть, что Цао Цао задумает такой коварный план? -воскликнул Лю Бяо.
      -- Надо еще раз попытаться остановить Цао Цао, -- предложил Чжан Сю.
      Обе армии вновь соединились в Аньчжуне.
      В это время Сюнь Юй, разузнав через лазутчиков, что Юань Шао собирается напасть на Сюйчан, немедленно отправил донесение Цао Цао. Получив письмо, Цао Цао взволновался и повернул войска обратно. Лазутчики донесли об этом Чжан Сю, и тот решил начать преследование.
      -- Преследовать врага сейчас -- значит потерпеть поражение, -- возражал Цзя Сюй.
      -- Не преследовать его -- значит упустить благоприятный момент!
      Лю Бяо поддержал Чжан Сю, и они выступили с десятитысячной армией. Вскоре они нагнали Цао Цао, и завязался бой. Воины Цао Цао сражались с великим мужеством и разбили врага.
      -- Я наказан за то, что не внял вашим словам! -- сокрушенно говорил Чжан Сю, обращаясь к Цзя Сюю.
      -- А вот теперь быстрее приводите войска в порядок и снова нападайте на Цао Цао.
      -- Мы уже потерпели поражение, -- возражали Чжан Сю и Лю Бяо. -- Где тут думать о новом нападении!
      -- Надо догнать Цао Цао сегодня же, -- настаивал Цзя Сюй, -- и мы одержим полную победу. Если будет не так, отрубите мне голову!
      Чжан Сю поверил ему, но Лю Бяо испугался и отказался выступить. Чжан Сю пошел один и вернулся с победой, причинив армии Цао Цао большой урон.
      Тогда Лю Бяо обратился к Цзя Сюю с таким вопросом:
      -- Скажите, как это понять? Раньше вы говорили, что преследовать с отборными войсками отступающего противника -- значит потерпеть поражение, а потом сказали, что преследовать с разбитыми войсками армию, одержавшую победу, -- значит победить? И в конце концов вышло так, как вы предвидели!
      -- Вы очень искусные полководцы, но все же вам не сравниться с Цао Цао, -ответил Цзя Сюй. -- Пусть даже армия Цао Цао была разбита, но у него несомненно есть способные военачальники, умеющие защитить тыловые отряды от врага. Хотя наши войска и отважны, но противостоять врагу не смогли бы. Поэтому я и предсказал поражение. Ведь Цао Цао увел свою армию только потому, что в Сюйчане что-то произошло. Разбив нашу армию, он не подумал о том, что мы можем опять напасть на него. Вот это и обеспечило нашу победу.
      Лю Бяо и Чжан Сю внимательно выслушали его наставления. Цзя Сюй посоветовал Лю Бяо вернуться в Цзинчжоу, а Чжан Сю -- расположиться в Сянчэне. Обе армии прикрывали друг друга подобно тому, как губы прикрывают зубы.
      Пока оставим Чжан Сю и Лю Бяо и вернемся к Цао Цао. Когда ему донесли, что его отряды, идущие позади, подверглись нападению, он поспешил на помощь, но в это время армия Чжан Сю уже отошла. Воины из разбитых отрядов жаловались Цао Цао:
      -- Если бы не люди, из-за гор вышедшие нам на помощь, мы попали бы в плен к врагу.
      -- Какие люди?
      Тогда один воин отбросил копье, спрыгнул с коня и поклонился Цао Цао. Это был знаменитый Ли Тун из Пинчуня. Цао Цао поинтересовался, зачем он пришел.
      -- Я стоял лагерем в Жунани, -- отвечал Ли Тун, -- но когда узнал, что вы сражаетесь с Чжан Сю и Лю Бяо, поспешил вам на помощь.
      Цао Цао наградил его и отправил охранять западную границу Жунани от Лю Бяо и Чжан Сю.
      Возвратившись в Сюйчан, Цао Цао доложил императору, что Сунь Цэ совершил подвиг, и ему было пожаловано звание Истребителя мятежников и титул Уского хоу. Затем он отправил гонца к Сунь Цэ, повелевая покарать Лю Бяо.
      Цао Цао прибыл во дворец и принял поздравления от чиновников. После церемоний Сюнь Юй спросил:
      -- Господин мой, вы очень медленно двигались к Аньчжуну. Скажите, почему вы были уверены, что победите мятежников?
      -- Тот, у кого нет дороги для отступления, неизбежно должен вступить в смертельную схватку. Медленно завлекая врага, я действовал по своему плану и знал, что обязательно одержу победу.
      Сюнь Юй в восхищении поклонился ему. Через некоторое время вошел Го Цзя, и Цао Цао спросил:
      -- Почему вы явились в такой поздний час?
      -- Юань Шао прислал к вам человека с письмом, -- ответил Го Цзя, доставая письмо из рукава. -- Гонец говорит, что Юань Шао хочет послать войска против Гунсунь Цзаня, просит вас дать ему провианта и подкрепление.
      -- А я слышал, что Юань Шао собирается напасть на Сюйчан. Видимо, мое возвращение изменило его намерения.
      Прочитав текст письма, изложенный изысканным слогом, Цао Цао обратился за советом к Го Цзя:
      -- Юань Шао так дерзок, что мне хочется расправиться с ним. Но, к сожалению, для этого у меня сил не хватает. Что делать?
      -- Вам известно, что Лю Бан и Сян Юй не имели себе равных по силе, -сказал Го Цзя. -- Но Лю Бан мудростью победил Сян Юя и взял его в плен. Ныне выходит так, что у Юань Шао десять недостатков, а у вас десять достоинств. Хотя армия у него и велика, бояться его нечего. Юань Шао слишком любит церемонии, вы держитесь просто -- в этом ваше достоинство. Юань Шао действует безрассудно, вы в поступках руководствуетесь разумом. В этом ваше преимущество. Во время правления Хуань-ди и Лин-ди власть многое теряла от своего мягкосердечия. Юань Шао свойственно слабоволие, вы преисполнены строгости. Для правителя это большое достоинство. Однако Юань Шао добродушен только внешне, а в душе завистлив. Те, кого он назначает на высокие должности, большей частью его родственники. Вы внешне просты и внутренне чисты. Вы используете людей по их способностям. Умение разбираться в людях -- ваше достоинство. Юань Шао строит много планов, но редко их выполняет. Вы составляете план и всегда выполняете его. Решительность -- ваше достоинство. Юань Шао любит собирать вокруг себя людей знаменитых, вы собираете верных. Эта добродетель -- ваше достоинство. Юань Шао милостив к тем, кто близок к нему, и не обращает внимания на тех, кто далек от него. Вы заботитесь обо всех окружающих. Гуманность -- ваше достоинство. Юань Шао слушает только льстецов и подозревает всех в крамоле, вы на лесть не поддаетесь. Прозорливость -- ваше достоинство. Юань Шао не различает добро и зло, а ваши же законы ясны и строги. Умение управлять -- ваше достоинство. Юань Шао любит казаться могущественным, а сам не знает даже военного искусства. Вы малыми силами одолеваете большие -- ведете войны, как мудрец. Мастерство полководца -- ваше достоинство. Вы обладаете десятью достоинствами, и победить Юань Шао вам нетрудно.
      -- Откуда же у меня столько достоинств? -- улыбнулся Цао Цао.
      -- То, что Го Цзя говорил о десяти достоинствах и десяти недостатках, полностью совпадает с моими мыслями, -- вставил Сюнь Юй. -- Хотя армия Юань Шао и многочисленна, ей все же не запугать нас.
      -- Самый опасный наш враг -- сюйчжоуский Люй Бу, -- сказал Го Цзя. -- Юань Шао пойдет на север против Гунсунь Цзаня. Сначала мы должны уничтожить Люй Бу, чтобы избавиться от опасности на юго-востоке, а потом можно будет заняться и Юань Шао. Это наилучший план. Иначе мы не сможем напасть на Юань Шао, так как Люй Бу непременно обрушится на Сюйчан, что будет немалой бедой.
      Цао Цао согласился с его словами.
      -- Прежде следовало бы послать человека договориться с Лю Бэем, -посоветовал Сюнь Юй. -- Только тогда можно двинуть войска.
      Цао Цао принял во внимание и этот совет. Он отправил письмо Лю Бэю и щедро одарил гонца Юань Шао. Цао Цао пожаловал Юань Шао чин полководца, назначил его главнокомандующим войсками четырех округов -- Цзи, Цин, Ю и Бин -- и написал ему:
      "Можете покарать Гунсунь Цзаня, я сочту своим долгом помочь вам".
      Юань Шао, получив письменное разрешение от Цао Цао, с радостью выступил в поход.
      А тем временем Люй Бу, находясь в Сюйчжоу, каждый день задавал пиры. Чэнь Гуй и его сын неизменно присутствовали на них и превозносили его добродетели. Чэнь Гун был крайне недоволен этим и часто говорил Люй Бу:
      -- Чэнь Гуй и его сын слишком льстят вам, а что у них на уме, разгадать невозможно. Вам бы следовало их остерегаться.
      -- Ты без причины клевещешь на добрых людей и хочешь повредить им, -напустился на него Люй Бу.
      Чэнь Гун тяжело вздохнул:
      -- Напрасно вы не обращаете внимания на искренние слова. Мы попадем в беду...
      Он стал подумывать о том, чтобы покинуть Люй Бу, но не решался на это, опасаясь, что люди засмеют его. Дни проходили для Чэнь Гуна в тоске и печали; чтобы разогнать тоску, он с несколькими всадниками отправился на охоту в окрестности Сяопэя. Вдруг он увидел на дороге во весь опор скачущего гонца. Подозрение закралось в душу Чэнь Гуна. Он оставил охоту и бросился по тропинке наперерез гонцу.
      -- Откуда ты и кто тебя послал? -- крикнул он.
      Гонец знал, что это один из приближенных Люй Бу, и смутился, не зная, что ответить. Чэнь Гун велел обыскать его и обнаружил секретный ответ Лю Бэя на письмо Цао Цао. На допросе гонец сказал:
      -- Цао Цао приказал мне доставить письмо Лю Бэю. Теперь я везу от него ответ, но что в нем содержится, не знаю.
      Люй Бу, которому было вручено письмо, вскрыл его и внимательно прочел.
      "Получив ваше повеление убить Люй Бу, смею ли я не думать об этом беспрестанно! Но войска мои малочисленны, и я не решаюсь действовать легкомысленно. Если вы, господин чэн-сян, также пошлете против Люй Бу большую армию, я поспешу выполнить вашу волю. Мои войска и оружие в скором времени будут готовы, и тогда я отдам себя в ваше распоряжение".
      Люй Бу сначала охватил страх, но потом он впал в ярость и велел обезглавить гонца.
      Прежде всего Люй Бу послал Чэнь Гуна и Цзан Ба заручиться поддержкой тайшаньских разбойников Сунь Гуаня, У Дуня, Инь Ли и Чан Си, и затем на востоке в области Шаньдун взять Яньчжоу. Гао Шуню и Чжан Ляо было приказано напасть на Сяопэй, а Сун Сяню и Вэй Сюю отправиться на запад. Сам Люй Бу возглавил большой отряд, чтобы помогать на всех трех направлениях, где это будет необходимо.
      О надвигающейся опасности известили Лю Бэя, и он созвал военный совет.
      -- Надо дать знать Цао Цао, -- посоветовал Сунь Цянь.
      -- Кто же осмелится поехать сейчас в Сюйчан? -- спросил Лю Бэй.
      -- Я поеду, -- вызвался Цзянь Юн, подходя к крыльцу.
      Цзянь Юн был земляком Лю Бэя и занимал при нем должность чжу-бо. Лю Бэй вручил ему письмо и велел без задержки мчаться в Сюйчан. В Сяопэе были сделаны все приготовления к обороне.
      Когда подошла армия Гао Шуня, Лю Бэй поднялся на сторожевую башню над воротами.
      -- Зачем ты привел сюда войска? Я ведь не ссорился с твоим господином, -обратился он к Гао Шуню.
      -- Ты связался с Цао Цао и замышлял убить моего господина. Ныне это раскрылось. Как же мне не воевать с тобой?
      Гао Шунь дал войску сигнал начинать бой. Лю Бэй закрыл ворота и не показывался.
      На другой день Чжан Ляо повел воинов к западным воротам. Гуань Юй с городской стены крикнул ему:
      -- Вы -- воплощение справедливости, а не пороков, почему же вы расточаете силы ради мятежников?
      Чжан Ляо молча потупил голову. Гуань Юй знал, что у этого человека честная душа, и добавил еще несколько ласковых слов. Боя Гуань Юй не принял.
      Тогда Чжан Ляо пошел к восточным воротам. Навстречу ему вышел Чжан Фэй. Узнав об этом, Гуань Юй поспешил к восточным воротам, нагнал Чжан Фэя и велел ему немедленно вернуться в город.
      -- Почему же не преследовать Чжан Ляо? -- изумился Чжан Фэй. -- Ведь он отступает с перепугу!
      -- Как воин он не ниже нас с тобой, -- продолжал настаивать Гуань Юй. -- Но я взволновал его правдивыми словами, он раскаялся и не хочет с нами воевать.
      Чжан Фэй понял и больше в бой не выходил.
      Тем временем Цзянь Юн добрался до Сюйчана и обо всем рассказал Цао Цао. Тот созвал советников.
      -- Я хочу напасть на Люй Бу, -- сказал он. -- Юань Шао нам не опасен, но Лю Бяо и Чжан Сю могут ударить в спину.
      -- Двое последних недавно разбиты и никак не дерзнут на это, -- успокоил его Сюнь Юй. -- Но Люй Бу храбр. И если он еще вступит в союз с Юань Шу, они завоюют земли по рекам Хуай и Сы. Тогда дело осложнится.
      -- Надо воспользоваться тем, что Люй Бу выступил против нас первым, -перебил его Го Цзя. -- На поддержку народа полагаться нельзя, надо действовать быстро.
      Цао Цао послушался его и приказал Сяхоу Дуню, Сяхоу Юаню, Люй Цяню и Ли Дяню двинуться вперед во главе пятидесяти тысяч воинов. Затем выступил в поход и сам Цао Цао; его сопровождал Цзянь Юн.
      Вскоре разведчики донесли об этом Гао Шуню, который тут же помчался к Люй Бу, и тот велел ему отступить на тридцать ли от Сяопэя, чтобы вместе с всадниками Хоу Чэна, Хао Мына и Цао Сина встретить войска Цао Цао.
      Когда Лю Бэй увидел, что Гао Шунь отступил, он понял, что войска Цао Цао близко, и, оставив Сунь Цяня охранять город, пошел сам с Гуань Юем и Чжан Фэем на помощь Цао Цао.
      Сяхоу Дунь, командовавший передовыми частями, встретился с войском противника и вступил с Гао Шунем в единоборство. Гао Шунь дрался долго и упорно, но устоять не смог и бежал. Сяхоу Дунь преследовал его по пятам. Тогда Цао Син, находившийся в строю, украдкой выстрелил из лука и попал Сяхоу Дуню в левый глаз. Сяхоу Дунь взревел от боли и выдернул стрелу, а вместе с нею и глаз. "Отцовская плоть, материнская кровь -- бросить нельзя", -- подумал он и проглотил глаз.
      Подняв копье, Сяхоу Дунь бросился на Цао Сина, и не успел тот опомниться, как получил удар копьем прямо в лоб и замертво рухнул с коня. Отомстив Цао Сину, Сяхоу Дунь вернулся в строй. Гао Шунь подал сигнал к бою. Войска Цао Цао потерпели поражение. Сяхоу Юань спас своего брата и бежал вместе с ним. Люй Цянь и Ли Дянь, собрав разбитые войска, отступили в Цзибэй и разбили там лагерь.
      Гао Шунь, одержав победу, направил свои силы против Лю Бэя. Как раз в это время подошел и Люй Бу с большим войском.
      Поистине:
      Свой глаз проглотил он и силу обрел на мгновенье.
      Но может ли долго держаться, кто ранен в сраженье?
      О судьбе Лю Бэя вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
      о том, как Цао Цао сражался у стен Сяпи, и о том, как Люй Бу погиб на башне Белых ворот
      Объединенными силами Люй Бу ударил на Лю Бэя с трех сторон и обратил противника в бегство. Лю Бэй с несколькими десятками всадников бросился в Сяопэй, и Люй Бу, преследуя его по пятам, ворвался в город. Удалось ему это потому, что воины, находившиеся на стене, не успели убрать подъемный мост, а стрелять из луков не решались, опасаясь попасть в своих. Положение было безнадежным, и Лю Бэй вынужден был покинуть свою семью на произвол судьбы. Он бежал из города через противоположные ворота.
      Когда Люй Бу добрался до дома Лю Бэя, ему навстречу вышел Ми Чжу.
      -- Настоящий герой не убивает беззащитных жен и детей, -- так слышал я, -обратился он к Люй Бу. -- Цао Цао из-за власти борется с вами, а Лю Бэй помнит вашу услугу, которую вы ему оказали, когда выстрелили в алебарду у ворот лагеря, и не посмеет вам изменить. Сейчас он был вынужден стать на сторону Цао Цао, и я рассчитываю на вашу снисходительность.
      -- Мы с Лю Бэем старые друзья, -- успокоил его Люй Бу. -- Как же я посмею причинить вред его семье?
      По приказанию Люй Бу, Ми Чжу перевез семью Лю Бэя в Сюйчжоу. Сам же Люй Бу повел войска в Шаньдун к границам Яньчжоу, оставив Гао Шуня и Чжан Ляо охранять Сяопэй.
      Одному только Сунь Цяню удалось скрыться из города, а Гуань Юй и Чжан Фэй собрали воинов и бежали в горы.
      Когда Лю Бэй бежал, спасаясь от опасности, он заметил, что кто-то следует за ним. Это оказался Сунь Цянь.
      -- Семью я потерял и не знаю, живы ли мои братья, -- сказал ему Лю Бэй. -Как мне теперь быть?
      -- Поедемте к Цао Цао, а там подумаем, -- предложил Сунь Цянь.
      Лю Бэй согласился. По узкой тропинке они направились в Сюйчан. Запасов пищи у них не было, и им приходилось питаться подаянием. Но жители, как только узнавали, что проезжает Лю Бэй, наперебой угощали его. По дороге они остановились на ночлег в доме охотника. Навстречу им вышел юноша по имени Лю Ань и низко поклонился. Узнав, что перед ним правитель округа Юйчжоу, юноша загорелся желанием угостить Лю Бэя дичью, но подстрелить ему ничего не удалось. Тогда он убил свою жену и приготовил кушанье.
      -- Что это за мясо? -- поинтересовался Лю Бэй.
      -- Волчье.
      Лю Бэй ничего не заподозрил и съел изрядный кусок. Было уже поздно, и он улегся спать. На рассвете он вышел на задний двор седлать коня и увидел на кухне труп женщины, с руки которой было срезано все мясо. И тут он понял, какое жаркое ел вчера! Лю Бэй был глубоко потрясен. Слезы бежали у него ручьем, когда он садился на коня. Лю Ань говорил ему:
      -- Сначала я решил было последовать за вами, но у меня дома старая мать, я не смею уезжать далеко.
      Лю Бэй поблагодарил его и распрощался. Когда они выехали из Лянчэна, то вдруг увидели облако пыли, закрывшее небо: приближалось большое войско. Это была армия Цао Цао, и Лю Бэй в сопровождении Сунь Цяня направился к нему. Он рассказал Цао Цао о том, как потерял Сяопэй, как растерял братьев, жен и детей, и из сострадания к нему Цао Цао проливал слезы. Лю Бэй поведал ему и о том, как Лю Ань убил свою жену, чтобы накормить его. Цао Цао велел Сунь Цяню вернуться и подарить Лю Аню сто лян золота.
      Войска подошли к Цзибэю. Сяхоу Юань и другие военачальники выехали навстречу и все вместе прибыли в лагерь. Когда Сяхоу Юань рассказал, что его брат Сяхоу Дунь лишился глаза и лежит больной, Цао Цао сразу же отправился повидать пострадавшего и приказал отвезти его в Сюйчан на излечение. В то же время были посланы разведчики разузнать, где теперь находятся войска Люй Бу.
      Вскоре пришло донесение, что Люй Бу, Чэнь Гун и Цзан Ба заключили союз с тайшаньскими разбойниками и они вместе грабят яньчжоуские области. Цао Цао велел Цао Жэню с трехтысячным отрядом напасть на Сяопэй, а сам поднял большое войско и вместе с Лю Бэем двинулся в поход против Люй Бу. Когда они приблизились к Сяогуаню, тайшаньские разбойники Сунь Гуань, У Дунь, Инь Ли и Чан Си с тридцатитысячным войском преградили им путь. Цао Цао приказал Сюй Чу вступить в бой. Против него выехали четыре вражеских военачальника. Сюй Чу отважно ринулся на них и обратил в бегство всех четырех. Цао Цао, воспользовавшись этим, преследовал противника до самого Сяогуаня. Конные разведчики донесли об этом Люй Бу, который к тому времени уже успел возвратиться в Сюйчжоу и, оставив Чэнь Гуя охранять город, собирался идти на помощь Сяопэю.
      Незадолго до выступления Люй Бу, Чэнь Гуй сказал Чэнь Дэну:
      -- Помнишь, Цао Цао заявил мне: "Восточные дела поручаю тебе"? Так вот, я уверен, Люй Бу потерпит поражение, и нам выгодно содействовать этому.
      -- С внешними делами управлюсь я сам, -- заверил его Чэнь Дэн. -- Если Люй Бу будет разбит и вернется сюда, вы с Ми Чжу не впускайте его в город, а у меня уже готов план, как избавиться от него.
      -- Но как же быть? Здесь находятся жены и дети Люй Бу, да к тому же у него много друзей.
      -- Об этом я тоже подумал, -- сказал Чэнь Дэн. Он отправился к Люй Бу и предложил ему следующее:
      -- Сюйчжоу окружен множеством врагов, и Цао Цао, конечно, предпримет яростное нападение. Возможно, придется отступить. Разумнее было бы перевезти в Сяпи деньги и провиант. Если Сюйчжоу будет окружен, но запасы в Сяпи сохранятся, мы сможем еще спастись. Вам, господин, следовало бы заранее позаботиться об этом.
      -- Вы говорите мудро! Мне надо перебраться туда с женами и детьми, -- решил Люй Бу.
      Он велел Сун Сяню и Вэй Сюю переправить в Сяпи семью, провиант и казну, а сам с войском, взяв с собой Чэнь Дэна, двинулся к Сяогуаню. Когда они прошли половину пути, Чэнь Дэн сказал:
      -- Разрешите мне поехать вперед к перевалу и разузнать, нет ли там войск Цао Цао.
      С согласия Люй Бу Чэнь Дэн первым поднялся на перевал, где его встретил Чэнь Гун и другие военачальники.
      -- Люй Бу поражен, почему вы не хотите двигаться вперед, -- упрекнул их Чэнь Дэн. -- Он собирается покарать вас за это!
      -- Силы Цао Цао слишком велики, -- возразил Чэнь Гун, -- бороться с ним трудно. Мы будем стойко защищать перевал, а вы постарайтесь уговорить господина, чтобы он охранял Сяопэй. Так будет лучше.
      Чэнь Дэн скромно поддакивал, а вечером, заметив вдали войско Цао Цао, он написал три письма, прикрепил их к стрелам и выпустил вниз с перевала.
      На другой день, распрощавшись с Чэнь Гуном, он вскочил на коня и, примчавшись к Люй Бу, сказал:
      -- Сунь Гуань и его приспешники хотят сдать перевал! Я там оставил для обороны Чэнь Гуна. В сумерки вам надо бы предпринять внезапное нападение, чтобы помочь Чэнь Гуну.
      -- Если бы не вы, перевал уже был бы потерян! -- воскликнул Люй Бу и велел Чэнь Дэну скакать вперед и договориться с Чэнь Гуном о том, чтобы на перевале зажгли сигнальные огни и тем облегчили наступление.
      Чэнь Дэн приехал к Чэнь Гуну и заявил:
      -- Войска Цао Цао обошли перевал по тропинке. Боюсь, что мы потеряем Сюйчжоу. Возвращайтесь скорее!
      Чэнь Гун со своими людьми ушел с перевала. Чэнь Дэн зажег условный огонь. Люй Бу ночью приблизился к перевалу, и войска Чэнь Гуна, не разобравшись в темноте, набросились на них. Цао Цао же, увидев сигнал, двинулся вперед и захватил перевал. Сунь Гуань и другие разбежались во все стороны, спасая свою жизнь.
      Люй Бу сражался до рассвета и только тогда понял свою ошибку. Вместе с Чэнь Гуном они поспешили в Сюйчжоу, но ворота были заперты, и со стены на них посыпались стрелы. Ми Чжу со сторожевой башни кричал:
      -- Ты захватил город у нашего господина, а теперь мы хотим возвратить его! Больше ты не войдешь сюда!
      -- Где Чэнь Гуй? -- в бешенстве закричал Люй Бу.
      -- Я уже убил его!
      -- А где Чэнь Дэн? -- спросил Люй Бу, обращаясь к Чэнь Гуну.
      -- Неужели вы все еще пребываете в заблуждении и беспокоитесь об этом злодее? -- вскричал тот.
      Люй Бу приказал повсюду искать Чэнь Дэна, но его нигде не было. Уступая уговорам Чэнь Гуна, Люй Бу заторопился в Сяопэй, но на полпути встретил войска Гао Шуня и Чжан Ляо. На расспросы Люй Бу они отвечали:
      -- Чэнь Дэн пришел и объявил, что вы окружены, и велел идти вам на помощь!
      -- Это опять коварство злодея! -- воскликнул Чэнь Гун.
      -- Ну, попадись мне этот разбойник! Убью! -- кричал Люй Бу.
      Они поскакали в Сяопэй. На городских стенах развевались знамена войск Цао Цао: Цао Жэнь уже успел захватить город. Люй Бу, стоя у городских стен, проклинал Чэнь Дэна, а тот со стены издевался над ним.
      -- Я -- подданный Хань! Могу ли я служить тебе, мятежнику?
      Люй Бу решил окружить город. Но в это время приблизился отряд пеших и конных воинов во главе с Чжан Фэем. Гао Шунь попытался сразиться с ним, но победы не добился. В бой вступил сам Люй Бу. И тогда большая армия Цао Цао ударила с тыла. Войска Люй Бу бежали до полного изнеможения в восточном направлении, и тут новый отряд преградил им дорогу.
      -- Стой! -- кричал военачальник, с мечом в руке скакавший на коне впереди. -- Гуань Юй здесь!
      Люй Бу вынужден был принять бой. Сзади его настигал Чжан Фэй. Люй Бу ничего не оставалось, как только бежать в Сяпи. Хоу Чэн уже вел войска ему на помощь.
      Так встретились Гуань Юй и Чжан Фэй. Оба, проливая слезы, поведали друг другу, что произошло с ними за время разлуки. Покончив с воспоминаниями, они повели свои войска к Лю Бэю и, увидав его, со слезами поклонились до земли. Лю Бэй и горевал и радовался. Он представил братьев Цао Цао, и они вместе направились в Сюйчжоу. Ми Чжу встретил их и прежде всего сообщил, что семья Лю Бэя невредима, чем доставил ему большую радость. Чэнь Гуй и его сын пришли к Цао Цао.
      Чэн-сян устроил большой пир и наградил военачальников. Сам Цао Цао восседал в середине, справа от него сидел Чэнь Гуй, слева -- Лю Бэй. Остальные военачальники и воины пировали за другими столами. Цао Цао восхвалял заслуги Чэнь Гуя. Он пожаловал ему во владение десять уездов, а Чэнь Дэну -- титул Покорителя волн. Цао Цао был весьма доволен своими успехами и на совете заговорил о нападении на Сяпи. Однако Чэн Юй возразил:
      -- У Люй Бу сейчас осталось единственное пристанище -- Сяпи. Если слишком сильно нажать на него, он вступит в борьбу на смерть или постарается перейти к Юань Шу. Если же Люй Бу помирится с Юань Шу, одолеть их будет трудно. Надо сейчас же послать отважного военачальника перерезать Хуайнаньскую дорогу, чтобы задержать здесь Люй Бу и всячески противодействовать попыткам Юань Шу помочь ему. Кроме того, есть еще в Шаньдуне приспешники Сунь Гуаня и Цзан Ба. Привести их к повиновению -- это такое дело, которым пренебрегать нельзя.
      -- Я сам буду держать Шаньдун, -- сказал Цао Цао, -- а Хуайнаньскую дорогу попрошу занять Лю Бэя.
      -- Если вы приказываете, осмелюсь ли я не повиноваться? -- ответил Лю Бэй.
      На другой день, оставив в Сюйчжоу Ми Чжу и Цзянь Юна, он вместе с Сунь Цянем, Гуань Юем и Чжан Фэем повел войска на Хуайнаньскую дорогу. Цао Цао выступил в поход на Сяпи.
      Люй Бу заготовил в Сяпи достаточное количество провианта и, защищенный неприступной рекой Сышуй, мог спокойно обороняться.
      -- Враг только что подошел и еще не успел раскинуть лагерь, -- сказал ему Чэнь Гун. -- Если со свежими силами обрушиться на утомленное войско, победа обеспечена.
      -- Не стоит рисковать, я уже проиграл одну битву, -- возразил Люй Бу. -Пусть сначала нападут они, а потом я стремительным ударом сброшу их в Сышуй.
      Прошло несколько дней. Цао Цао соорудил лагерь и, подъехав к городским стенам, стал вызывать Люй Бу. Тот поднялся на стену.
      -- Я слышал, что ты собирался породниться с Юань Шу, -- сказал ему Цао Цао, -- вот поэтому я и пришел сюда. Юань Шу обвинен в мятеже, а ты снискал себе славу тем, что покарал Дун Чжо. Почему ты, позабыв свои прежние заслуги, служишь мятежнику? Когда город падет, раскаиваться будет поздно! Покорись и помоги поддержать правящий дом, тогда ты сохранишь титул хоу.
      -- Отведите войска, и тогда мы все обсудим, -- отвечал Люй Бу.
      А стоящий рядом с ним Чэнь Гун принялся всячески поносить Цао Цао и, выпустив стрелу, попал в перья, украшавшие его шлем.
      -- Клянусь, я убью тебя! -- в бешенстве крикнул Цао Цао и отдал приказ войскам готовиться к бою.
      -- Цао Цао пришел издалека, и сил у него хватит ненадолго, -- сказал Чэнь Гун, обращаясь к Люй Бу. -- Вы, господин, расположитесь с конным и пешим войском за городскими стенами и оставьте меня в городе. Когда Цао Цао нападет на вас, я ударю ему с тыла. Такое построение называется "бычьи рога"(*1).
      -- Ваше предложение совершенно правильно.
      Люй Бу начал готовиться к выступлению. Стояли уже зимние холода, и он приказал своим людям одеться в ватную одежду.
      -- Куда это вы, господин мой? -- спросила Люй Бу жена, госпожа Янь, заслышав про сборы.
      Люй Бу рассказал ей о замысле Чэнь Гуна.
      -- Вы оставляете город, покидаете семью и уходите с малочисленным войском, -- молвила госпожа Янь. -- А если вдруг что-либо случится, встречусь ли я вновь с вами?
      Люй Бу заколебался и три дня бездействовал. Чэнь Гун предупреждал его:
      -- Войска Цао Цао окружили город с четырех сторон. Мы попадем в затруднительное положение, если не двинем войско немедленно.
      -- Я думаю, что лучше далеко не уходить и защищать город.
      -- Недавно мне стало известно, что в армии Цао Цао мало провианта, и он отправил за ним людей в Сюйчан, -- продолжал Чэнь Гун. -- Скоро они должны вернуться. Вы можете с отборными воинами перерезать им путь. Разве плох этот план?
      Люй Бу согласился с ним и рассказал об этом госпоже Янь.
      -- Боюсь, что без вас Чэнь Гун и Гао Шунь не смогут защищать город, -расплакалась госпожа Янь. -- Если они что-нибудь прозевают, потом уж беде не поможешь. Когда вы оставили меня в Чанане, только благодаря доброте Пан Шу мне удалось укрыться от врагов. Кто думал, что вашей служанке вновь придется расставаться с вами? Хотите уйти -- уходите хоть за десять тысяч ли, но обо мне не вспоминайте!
      Госпожа Янь залилась слезами. Смущенный Люй Бу пошел прощаться с Дяо Шань.
      -- Берегите себя, господин мой, -- умоляла его Дяо Шань, -- не выезжайте один!
      -- Тебе нечего бояться! -- успокаивал ее Люй Бу. -- Со мной моя алебарда и Красный заяц. Кто посмеет приблизиться ко мне?
      Однако, выйдя от Дяо Шань, он сказал Чэнь Гуну:
      -- То, что к Цао Цао идет провиант, -- ложь. Цао Цао очень хитер, и я не хочу выходить из города.
      -- Мы все погибнем, и у нас не будет даже места для погребения! -- вздохнул Чэнь Гун.
      Весь этот день Люй Бу пил вино с госпожой Янь и Дяо Шань, стараясь рассеять свою грусть.
      Советники Сюй Сы и Ван Цзе предложили ему новый план:
      -- Юань Шу находится в Хуайнани. Слава о нем гремит. Вы прежде собирались породниться с ним. Почему же вы теперь не обратитесь к нему? С его помощью нетрудно разбить Цао Цао.
      Люй Бу тотчас написал письмо и поручил им доставить его Юань Шу.
      -- Нам нужен отряд войск, чтобы проложить путь, -- сказал Сюй Сы.
      Люй Бу приказал Чжан Ляо и Хао Мыну с отрядом в тысячу воинов довести их до входа в ущелье. В ту ночь во время второй стражи Сюй Сы и Ван Цзе под охраной Чжан Ляо и Хао Мына промчались мимо лагеря Лю Бэя так стремительно, что их не успели задержать.
      Сюй Сы и Ван Цзе благополучно добрались до Шоучуня и вручили Юань Шу письмо.
      -- Как же это так? -- недоумевал Юань Шу. -- Он убил моего посла и отказался от брака наших детей, а теперь опять обращается ко мне с просьбой!
      -- Всему виной коварство Цао Цао, -- горячо уверял Сюй Сы. -- Прошу вас, господин, хорошенько подумать над этим.
      -- А разве твой господин согласился бы отдать свою дочь за моего сына, когда бы не был прижат войсками Цао Цао?
      -- Если вы, князь, сейчас не поможете, то, боюсь, когда будут потеряны губы, зубы тоже пострадают, -- перебил его Ван Цзе. -- Для вас это не будет счастьем.
      -- Люй Бу -- человек ненадежный. Пусть он сначала пришлет дочь, а потом я отправлю войска.
      Послам ничего не оставалось, как вернуться обратно. Недалеко от лагеря Лю Бэя Сюй Сы сказал:
      -- Днем нам не пройти, это можно сделать только ночью. Мы пойдем впереди, а Хао Мын будет прикрывать нас.
      Они подробно обсудили, как миновать опасное место. Но предосторожность не спасла их -- путь им преградил Чжан Фэй со своим отрядом. Хао Мын вступил с ним в поединок, но в первой же схватке был живым взят в плен. Часть воинов была зарублена, остальные разбежались. Чжан Фэй доставил Хао Мына к Лю Бэю, и тот под стражей отправил пленника в большой лагерь к Цао Цао. На его расспросы Хао Мын выложил все, что знал. Цао Цао в сильном гневе велел обезглавить Хао Мына у ворот и затем разослал по лагерям приказ соблюдать осторожность; с теми, кто нарушит приказ, будут поступать по военным законам. Все начальники лагерей трепетали, и Лю Бэй сказал братьям:
      -- Мы с вами находимся на самой трудной дороге в Хуайнань и должны быть особенно осторожны.
      -- Да мы ведь только что захватили одного из предводителей мятежников, -ворчал Чжан Фэй, -- а Цао Цао даже не наградил нас и еще запугивает.
      -- Неправда! -- возразил Лю Бэй. -- Цао Цао командует большой армией, приказами он заставляет людей повиноваться. Мы обязаны выполнять их.
      Гуань Юй и Чжан Фэй должны были согласиться с ним. Тем временем Ван Цзе и Сюй Сы доложили Люй Бу, что Юань Шу не окажет никакой помощи, прежде чем ему не доставят невесту.
      -- Как же ее отправить? -- спросил озадаченный Люй Бу.
      -- Хао Мын попал в плен, -- сказал Сюй Сы. -- Теперь Цао Цао узнает о наших планах и, конечно, примет меры. Без вашего участия никто не сможет прорвать окружение.
      -- А что, если мы отправим мою дочь сегодня же?
      -- Сегодня день встречи злого духа, -- запротестовал Сюй Сы. -- Вот завтра -- день счастливый, и лучше всего тронуться в путь вечером.
      На следующую ночь, во время второй стражи, Люй Бу надел на дочь поверх парчового платья латы, вооружился алебардой, сел на коня, а дочь посадил себе за спину. Ворота раскрылись, и Люй Бу первый выехал из города. Чжан Ляо и Гао Шунь следовали за ним с трехтысячным отрядом. Так добрались они до лагеря Лю Бэя. Раздался грохот барабанов, и Чжан Фэй с Гуань Юем преградили им путь. Люй Бу не хотел ввязываться в сражение и двинулся вперед. Тогда в бой вступил сам Лю Бэй. Началась жестокая битва. Хотя Люй Бу был храбр, но сейчас, боясь за свою дочь, он не решался пойти на прорыв окружения. Кроме того, сзади наседали Сюй Хуан и Сюй Чу. Оставалось одно -- отступить в город. Лю Бэй тоже отвел свое войско. Сюй Хуан и Сюй Чу вернулись в свои лагеря в хорошем настроении. Они были очень довольны тем, что никому не удалось ускользнуть. Но Люй Бу воротился в город с тоской на сердце и стал заливать свою досаду вином.
      Цао Цао бился у стен города в течение двух месяцев, но не мог овладеть им. Он созвал своих военачальников и сказал так:
      -- На севере нам грозит Юань Шао, на востоке -- Лю Бяо и Чжан Сю. Чтобы взять Сяпи, еще потребуется много времени. Я хочу вернуться в Сюйчан и сделать передышку.
      -- Этого делать нельзя, -- прервал его Сюнь Ю. -- Люй Бу потерпел несколько поражений, и его дух подорван. Воины считают полководца своим повелителем, и если он пребывает в подавленном состоянии, у них нет желания сражаться. Чэнь Гун умен, но упускает время. Пока Люй Бу не воспрянул духом и Чэнь Гун не принял определенного решения, надо напасть на них. Люй Бу можно захватить в плен.
      -- У меня есть план, как разгромить Сяпи и одержать победу над двухсоттысячной армией, -- заявил Го Цзя.
      -- Уж не думаете ли вы поднять воды рек И и Сы? -- с насмешкой спросил Сюнь Юй.
      -- Именно это я имею в виду.
      Цао Цао пришел в восторг от этого плана и приказал запрудить воду в обеих реках. Воины Цао Цао стояли на возвышенности и наблюдали, как вода заливает Сяпи. Все городские ворота были затоплены за исключением восточных. Об этом доложили Люй Бу, но он беспечно махнул рукой:
      -- Чего мне бояться? У меня есть Красный заяц, на котором я переберусь через реку, как по ровному месту.
      Он весь день наслаждался вином вместе со своей женой и наложницей. От пьянства он похудел, лицо стало изнуренным, как у больного. Увидев себя однажды в зеркале, он испугался:
      -- От вина у меня стал плохой цвет лица. Отныне надо воздерживаться от него.
      И Люй Бу издал приказ отсекать голову всем, кто пьет вино.
      Но случилось так, что Хоу Цао украл у Хоу Чэна пятьдесят коней, намереваясь передать их Лю Бэю. Хоу Чэн узнал об этом, бросился по следам Хоу Цао, отбил у него коней и вернулся обратно. Военачальники пришли его поздравлять. Хоу Чэн приготовил пять-шесть мер вина и хотел устроить пир, но, боясь, что Люй Бу проведает об этом и покарает его, отправил во дворец пять кувшинов вина и обратился к Люй Бу с просьбой:
      -- Благодаря вашей военной славе мне удалось вернуть потерянных коней. Военачальники явились поздравить меня, и я приготовил немного вина, но пить самовольно не осмеливаюсь и прошу вашего разрешения.
      -- Я только что запретил пить вино, а ты устраиваешь пиры! -- в гневе закричал Люй Бу. -- Уж не собираетесь ли вы убить меня!
      Он приказал обезглавить Хоу Чэна, но Сун Сянь и Вэй Сюй вступились за него.
      -- Ты нарушил мой приказ, и следовало бы отрубить тебе голову, -- сказал Люй Бу. -- Ну уж ладно, уступаю просьбе моих друзей и казнь отменяю. Ты получишь сто ударов палкой по спине.
      Военачальники снова долго упрашивали его, и Хоу Чэну дали только пятьдесят ударов, после чего разрешили вернуться домой. Военачальники пали духом. Сун Сянь и Вэй Сюй навестили Хоу Чэна, и тот со слезами сказал им:
      -- Если бы не вы, меня бы уже не было на свете!
      -- Люй Бу любит только своих жен и детей, а на нас смотрит, как на сорную траву, -- возмущался Сун Сянь.
      -- Город в осаде, вода перелилась через ров, -- добавил Вэй Сюй. -- Не пройдет и дня, как все мы погибнем.
      -- Люй Бу -- человек негуманный и несправедливый. Что, если мы покинем его и убежим? -- предложил Сун Сянь.
      -- Он не настоящий муж. Надо схватить его и выдать Цао Цао, -- предложил Вэй Сюй.
      -- Я наказан за то, что вернул коней, -- вмешался Хоу Чэн. -- Люй Бу надеется только на своего Красного зайца. Если вы действительно можете овладеть воротами и схватить Люй Бу, я выкраду его коня и поеду к Цао Цао.
      На том они и порешили. В ту же ночь Хоу Чэн пробрался на конюшню, вывел коня и помчался к восточным воротам. Там Вэй Сюй пропустил его, а стража лишь сделала вид, что пытается остановить его. Хоу Чэн прибыл в лагерь Цао Цао, подарил ему коня и сообщил, что Сун Сянь и Вэй Сюй должны вывесить белый флаг и открыть ворота. Цао Цао тут же написал предупреждение и на стрелах забросил его в город:
      "Великий полководец Цао Цао получил повеление покарать Люй Бу. Если кто-нибудь посмеет оказывать сопротивление великой армии, то в тот день, когда город падет, все население, от военачальников до простого народа, будет уничтожено! Тот, кто поможет схватить Люй Бу и выдаст его, получит щедрую награду. Пусть об этом повелении знают все".
      Как только рассвело, крики за городскими стенами потрясли землю. Люй Бу схватил свою алебарду и поднялся на стену. Осмотрев ворота, он стал бранить Вэй Сюя за то, что он дал возможность Хоу Чэну бежать и увести его боевого коня.
      Войска Цао Цао, заметив на башне белый флаг, ринулись к городу. Люй Бу пришлось самому с рассвета до полудня отражать натиск. Затем войска Цао Цао отступили.
      Люй Бу отдыхал на башне и незаметно заснул, сидя в своем кресле. Сун Сянь, отослав его приближенных, похитил у него алебарду и вместе с Вэй Сюем связал спящего веревками. Очнувшись от сна, Люй Бу стал звать своих людей, но они были либо перебиты, либо разбежались. Над воротами был поднят белый флаг. Когда воины Цао Цао ровными рядами приблизились к стенам города, Вэй Сюй крикнул, что ему удалось схватить Люй Бу живым. Сяхоу Юань не поверил. Тогда Сун Сянь сбросил со стены алебарду Люй Бу.
      Ворота широко распахнулись, и войска Цао Цао вступили в город. Гао Шунь и Чжан Ляо находились у западных ворот. Их окружала вода. Выйти было невозможно, и они были захвачены воинами Цао Цао. Чэнь Гун бежал к южным воротам, но там его перехватил Сюй Хуан. Цао Цао, войдя в город, тотчас же приказал отвести воду и успокоить народ.
      Цао Цао и Лю Бэй сидели на башне Белых ворот, Гуань Юй и Чжан Фэй стояли по сторонам. Привели пленных. Люй Бу хотя и был высокого роста, но, опутанный веревками, представлял собой клубок.
      -- Веревки затянуты слишком туго, нельзя ли ослабить? -- спросил Люй Бу.
      -- Тигра всегда надо связывать туго! -- отвечал Цао Цао.
      Люй Бу увидел Хоу Чэна, Вэй Сюя и Сун Сяня, стоявших рядом.
      -- Я неплохо относился к вам, почему вы ушли от меня? -- обратился он к ним.
      -- Ты слушался свою жену да наложницу и пренебрегал советами военачальников, -- ответил за всех Сун Сянь. -- Разве этого мало?
      Люй Бу промолчал. Стража ввела Гао Шуня.
      -- А ты что скажешь? -- обратился к нему Цао Цао.
      Гао Шунь не отвечал. Цао Цао разгневался и велел его обезглавить.
      Сюй Хуан подвел Чэнь Гуна.
      -- Надеюсь, вы не хворали с тех пор, как мы расстались? -- насмешливо спросил Цао Цао.
      -- Ты всегда был нечестен, поэтому я и ушел от тебя! -- гневно вскричал Чэнь Гун.
      -- Вы утверждаете, что я нечестен, -- продолжал Цао Цао. -- А какой толк от вашей службы Люй Бу?
      -- Люй Бу хоть и не проницателен, но не так коварен и хитер, как ты!
      -- Но ведь вы достаточно умны и способны, не так ли? Почему же вы попали в такое положение?
      -- К сожалению, этот человек не слушался меня, -- Чэнь Гун кивнул головой в сторону Люй Бу. -- Если бы он следовал моим советам, вы не поймали бы его!
      -- Что же мне делать с вами?
      -- Сегодня -- день моей смерти, и только, -- заключил Чэнь Гун.
      -- Для вас это так, но как быть с вашей матушкой и женой?
      -- Я слышал, что тот, кто управляет Поднебесной, соблюдая долг сыновнего послушания, не причиняет вреда неповинным родственникам. Тот, кто вершит дела гуманно и справедливо, не мешает совершать жертвоприношения на могилах других. Жизнь моей матушки и жены зависит от вас... Раз уж я попался, убейте меня, но не мучайте воспоминаниями о близких!
      Цао Цао был уже склонен помиловать Чэнь Гуна, но тот повернулся и спустился с башни. Приближенные не могли удержать его.
      -- Проводите матушку и жену Чэнь Гуна в Сюйчан, пусть они живут там до старости! А того, кто осмелится нерадиво выполнять это повеление, казню! -крикнул вдогонку Цао Цао. На глазах его навернулись слезы. Но Чэнь Гун даже не обернулся. Он подставил шею и был обезглавлен. Цао Цао положил его тело в гроб и похоронил в Сюйчане. Потомки, оплакивая Чэнь Гуна, сложили такие стихи:
      Он о жизни не думал и к смерти был равнодушен.
      Он воистину мудрым и доблестным воином был!
      Но никто не склонялся к советам его многоумным,
      И талант полководца в себе он без пользы таил.
      Уваженья достойно, что рядом он стал с господином,
      Сожаленья достойно, что в горе оставил сирот.
      Все же, кто не хотел бы хоть раз походить на Чэнь Гуна,
      Чтобы так умереть, как он умер у Белых ворот!
      Когда Цао Цао вслед за Чэнь Гуном спустился с башни, Люй Бу обернулся к Лю Бэю:
      -- Вы сидите здесь, как почетный гость, а я связанным брошен у ступеней. Не можете ли вы замолвить словечко, чтобы ко мне были более снисходительны?
      Лю Бэй покачал головой. Вскоре вернулся Цао Цао.
      -- Я был главной причиной вашего беспокойства, -- обратился к нему Люй Бу. -- Я покоряюсь вам. Вы великий полководец, и если вы сделаете меня своим помощником, мы без труда завоюем Поднебесную.
      -- Каково! -- Цао Цао повернулся к Лю Бэю.
      -- А разве вы забыли о Дин Юане и Дун Чжо? -- усмехнулся Лю Бэй.
      -- Вот уж кому никак нельзя доверять! -- воскликнул Люй Бу, глядя на Лю Бэя.
      Цао Цао велел увести пленника с башни и задушить.
      -- Эй, длинноухий! Ты забыл, как я у ворот лагеря стрелял в алебарду?
      -- Люй Бу, глупец! -- послышался чей-то возглас. -- Умирать так умирать, тут нечего бояться!
      Все посмотрели на этого человека -- то был Чжан Ляо, которого тащил палач.
      Люй Бу задушили. Голова его была отрублена. Потомки об этом сложили такие стихи:
      Люй Бу в тот скорбный день был схвачен палачами,
      Когда Сяпи залил разлившийся поток.
      Не помогли Люй Бу ни меч, ни алебарда,
      И Красный заяц -- конь в несчастье не помог.
      Самоуверен был он, словно ястреб сытый,
      Сейчас же присмирел, как тигр, что в сеть попал.
      Любя жену свою, отверг совет Чэнь Гуна
      И парня длинноухого напрасно обругал.
      Когда стража привела Чжан Ляо, Цао Цао, указывая на него, промолвил:
      -- А это лицо мне знакомо!
      -- Как же его не знать? Встречались в Пуяне.
      -- Так ты тоже об этом помнишь?
      -- И очень сожалею.
      -- О чем же?
      -- О том, что огонь тогда был не достаточно силен, чтобы сжечь тебя, разбойника! -- выпалил Чжан Ляо.
      -- Ах ты, битый вояка! Как ты смеешь меня оскорблять! -- задыхаясь от гнева, крикнул Цао Цао и обнажил меч.
      Чжан Ляо не проявил никаких признаков страха и сам подставил шею для удара. Но вдруг один из тех, кто стоял за спиной Цао Цао, поспешно удержал его руку, а другой упал перед ним на колени.
      -- О чэн-сян, умоляю вас, не подымайте руку!
      Вот уж поистине:
      Люй Бу о пощаде молил, но спасся ли он от могилы?
      Чжан Ляо злодея ругал, судьба ж ему жизнь подарила.
      Кто спас Чжан Ляо, об этом вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
      рассказывающая о том, как Цао Цао устроил большую охоту, и о том, как Дун Чэн получил халат и пояс
      Итак, Цао Цао выхватил меч я хотел убить Чжан Ляо. Лю Бэй удержал его руку, а Гуань Юй пал перед ним на колени.
      -- Это человек с открытой душой, его надо пощадить, -- сказал Лю Бэй.
      -- Я знаю Чжан Ляо как честного и справедливого человека, -- повторил Гуань Юй, -- своей жизнью ручаюсь за него!
      -- Я тоже знаю его таким, я только пошутил над ним!
      Цао Цао отбросил меч. Он дал пленнику новое платье и усадил на почетное место. Чжан Ляо был тронут и заявил, что покоряется. Цао Цао пожаловал ему высокое звание и поручил призвать к миру Цзан Ба. Но Цзан Ба сам привел свои войска и сдался, как только узнал, что Люй Бу погиб, а Чжан Ляо покорился. В свою очередь Цзан Ба призвал к покорности Сунь Гуаня, У Дуня и Инь Ли. Только Чан Си отказался покориться. Цао Цао назначил Цзан Ба начальником уезда Ланъе. Сунь Гуань и другие тоже получили должности с повелением охранять земли Цин и Ци. Жена и дочь Люй Бу были отправлены в Сюйчан. Три армии были щедро награждены и получили приказ о возвращении.
      Путь их лежал через Сюйчжоу. Народ толпился у дороги и зажигал благовония в честь победителей. Население просило оставить Лю Бэя их правителем.
      -- Лю Бэй совершил великий подвиг, -- говорил Цао Цао, -- сам Сын неба должен принять и наградить его, а потом он вернется.
      Вместо Лю Бэя правителем Сюйчжоу был назначен начальник конницы и колесниц Чэ Чжоу.
      Войска Цао Цао возвратились в Сюйчан. Лю Бэя поместили на отдых в доме, расположенном рядом с дворцом Цао Цао. На другой день император Сянь-ди принял победителей. Цао Цао подал доклад о военных подвигах Лю Бэя и представил его самого императору. Лю Бэй, одетый в придворное платье, склонился у ступеней красного крыльца. Император пригласил его в зал и спросил:
      -- Кто ваши предки?
      -- Ваш слуга -- потомок Чжуншаньского вана Лю Шэна, праправнук благочестивого императора Цзин-ди, внук Лю Сюна и сын Лю Хуна, -- с почтением отвечал Лю Бэй.
      Император велел принести родословную книгу и проверить по ней.
      "У благочестивого императора Цзин-ди было четырнадцать сыновей, -- стал читать цзун-чжэн. -- Седьмым сыном был Чжуншаньский цзин-ван Лю Шэн. Лю Шэн родил Лю Чжэна, Лучэнского хоу. Лю Чжэн родил Лю Ана, Пэйского хоу; Лю Ан родил Лю Лу, Чжанского хоу. Лю Лу родил Лю Ляня, Ишуйского хоу. Лю Лянь родил Лю Ина, Циньянского хоу. Лю Ин родил Лю Цзяня, Аньгоского хоу. Лю Цзянь родил Лю Ая, Гуанлинского хоу. Лю Ай родил Лю Сяня, Цзяошуйского хоу. Лю Сянь родил Лю Шу, Цзуиского хоу. Лю Шу родил Лю И, Циянского хоу. Лю И родил Лю Би, Юаньцзэского хоу. Лю Би родил Лю Да, Инчуаньского хоу. Лю Да родил Лю Бу-и, Фынлинского хоу. Лю Бу-и родил Лю Хуэя, Цзичуаньского хоу. Лю Хуэй родил Лю Сюна, начальника уезда Фань, в Дунцзюне. Лю Сюн родил Лю Хуна, который не занимал никакой должности. Лю Бэй -- сын Лю Хуна".
      Сличив родословные записи, император установил, что Лю Бэй приходится ему дядей. Тогда он попросил Лю Бэя войти в один из боковых залов, чтобы совершить церемонии, предписанные при встрече дяди с племянником. Император про себя думал: "Цао Цао правит всеми государственными делами, и мы не властны решать что-либо. Теперь же новообретенный дядюшка будет нашим помощником".
      Он пожаловал Лю Бэю чин полководца левой руки и титул Ичэнтинского хоу.
      После окончания торжественного пира Лю Бэй поблагодарил императора и покинул дворец. С тех пор люди стали величать его Лю Хуан-шу -- императорский дядюшка Лю.
      Когда Цао Цао вернулся домой, к нему пришли советники во главе с Сюнь Юем:
      -- Сын неба признал Лю Бэя своим дядей. Пожалуй, это нам невыгодно.
      -- Да, он признал его дядей, -- спокойно сказал Цао Цао, -- но я буду повелевать им посредством императорских указов. Он не посмеет не повиноваться. К тому же я оставлю его в Сюйчане. Хотя он и близок к государю, но я буду держать его в своих руках. Чего мне бояться? Беспокойство причиняет мне не он, а тай-вэй Ян Бяо, который состоит в близком родстве с Юань Шу. Его надо немедля убрать, а то, если он станет союзником Юаней, беды не оберешься.
      По указанию Цао Цао, люди состряпали ложный донос, обвинив Ян Бяо в тайных сношениях с Юань Шу. После этого Ян Бяо бросили в тюрьму, и Мань Чун получил приказание прикончить его.
      Бэйхайский тай-шоу Кун Юн находился в это время в Сюйчане. Он и принялся уговаривать Цао Цао:
      -- Можно ли из-за Юаней обвинять Ян Бяо? Ведь он происходит из рода, четыре поколения которого известны своими добродетелями!
      -- На то воля императора, -- возразил Цао Цао.
      -- Когда Чэн-ван убил Чжао-гуна, мог ли Чжоу-гун сказать, что он не причастен к этому?
      Цао Цао вынужден был отказаться от своего намерения. Однако он лишил Ян Бяо всех должностей и сослал в деревню.
      И-лан Чжао Янь позволил себе выразить возмущение таким самоуправством, за что был схвачен и казнен по приказу Цао Цао. Этим Цао Цао навел страх на всех чиновников.
      -- Ваша слава растет с каждым днем, -- желая угодить Цао Цао, сказал советник Чэн Юй. -- Почему бы вам не принять титул ба-ван?
      -- У династии еще много сторонников, и я не хочу действовать опрометчиво, -- сказал Цао Цао. -- Я уговорю Сына неба поехать на охоту, а там посмотрим.
      Приказав выбрать лучших коней, ястребов и гончих собак, приготовив лук и стрелы и собрав за городом воинов, Цао Цао явился просить императора принять участие в охоте.
      -- Боюсь, что охота не совсем пристойная вещь, -- сказал император.
      -- Древние императоры и князья четыре раза в год выезжали на охоту, чтобы показать Поднебесной свое могущество, -- напомнил Цао Цао. -- Сейчас вся страна пребывает в состоянии беспорядка, и потому как раз время на торжественной охоте поупражняться в военном деле.
      Император не решился возражать. Он прицепил к поясу драгоценный резной лук, наполнил колчан стрелами с золотыми наконечниками, сел на коня и в сопровождении свиты покинул город.
      Лю Бэй и его братья, вооруженные кривыми луками, вместе с несколькими десятками всадников присоединились к императорскому выезду.
      Цао Цао ехал на своем рыжем коне, которого звали Летающая молния, в сопровождении многотысячной свиты. Охота предполагалась в Сюйтяне, и воины должны были оцепить это место на двести ли в окружности.
      Цао Цао ехал рядом с Сыном неба, отставая от него лишь на голову коня. Позади следовали только близкие Цао Цао военачальники. Гражданские и военные чины отстали далеко позади -- никто из них не осмеливался приблизиться.
      Не доезжая Сюйтяня, император заметил стоявшего у обочины дороги Лю Бэя.
      -- Мы хотели бы сегодня посмотреть охотничье мастерство нашего дядюшки, -сказал император.
      Лю Бэй, выполняя повеление, вскочил на коня. И как раз в этот момент из травы выскочил заяц. Лю Бэй метким выстрелом сразил его на бегу. Император вскрикнул от изумления. Обогнув склон горы, они заметили, как из зарослей терновника выбежал большой олень. Император выстрелил три раза, но промахнулся.
      -- Стреляйте вы! -- обратился он к Цао Цао.
      Цао Цао взял у императора лук и стрелу с золотым наконечником и выстрелил. Стрела вонзилась оленю в спину, и тот упал.
      "Вань суй!" -- раздались крики. Окружающие, увидев стрелу с золотым наконечником, решили, что стрелял император и бросились его поздравлять. Цао Цао выехал вперед и стал принимать поздравления. Все побледнели.
      Гуань Юй, стоявший за спиной у Лю Бэя, нахмурил свои шелковистые брови и, сверкая налитыми кровью глазами, выхватил меч и бросился было к Цао Цао. Но Лю Бэй метнул на брата такой грозный взгляд, что у того руки опустились. Лю Бэй поклонился Цао Цао и произнес:
      -- Вы бесподобно стреляете, господин чэн-сян! В целом мире не найти другого такого стрелка!
      -- Это счастливая удача Сына неба! -- улыбнулся Цао Цао и, повернувшись к императору, стал поздравлять его. Однако лук он императору не возвратил, а повесил себе на пояс.
      По окончании охоты в Сюйтяне был устроен большой пир, после чего все возвратились в Сюйчан и разъехались по домам.
      Гуань Юй в негодовании говорил Лю Бэю:
      -- Злодей Цао Цао обижает государя и унижает знатных! Почему вы, брат мой, не дали мне убить его, дабы избавить государство от зла?
      -- Когда бросаешь камнем в крысу, смотри, не разбей вазу! -- наставительно заметил Лю Бэй. -- Цао Цао находился на расстоянии одной конской головы от Сына неба, вокруг толпились его приближенные. А если бы ты в своем необузданном гневе бросился на Цао Цао и случайно ранил императора? Вся вина пала бы на нас.
      -- Пора разделаться с этим злодеем, не то в дальнейшем не миновать беды!
      -- Это следует держать в строжайшей тайне, -- добавил Лю Бэй. -- Не болтай легкомысленно!
      Вернувшись во дворец, император Сянь-ди со слезами жаловался императрице Фу:
      -- Не успели мы вступить на престол, как появились коварные люди. Сначала мы подвергались нападкам со стороны Дун Чжо, потом терпели бедствия от Ли Цзюэ и Го Сы. Простые люди не знают таких страданий, какие познали мы! Мы призвали Цао Цао быть хранителем трона, а он, против наших ожиданий, своевольничает ради своей славы. Всякий раз, когда я вижу его, мне в спину словно вонзаются шипы. Вот и сейчас на охоте он бесцеремонно выехал вперед принимать поздравления! Рано или поздно он против нас что-либо замыслит. О супруга наша! Мы не знаем, где умрем!
      -- Все чиновники кормятся щедростью ханьского двора, -- заметила императрица Фу. -- Неужели не найдется человека, который спас бы государство?
      Не успели отзвучать ее слова, как вошел человек и молвил:
      -- Не печальтесь, государь и государыня! Я найду такого человека! -- Это был отец императрицы Фу Вань.
      -- Вам тоже известно о недостойном поступке Цао Цао? -- со слезами спросил император.
      -- Выстрел в Сюйтяне, кто не знает об этом! -- воскликнул Фу Вань. -Однако большинство при дворе если не родственники, то приспешники Цао Цао. Кто же, кроме ваших родных, согласится быть верным до конца и наказать злодея? Мне такое дело выполнить трудно, ибо у меня нет влияния, но на вашего дядюшку Дун Чэна можно положиться.
      -- Да, дядюшка Дун хорошо разбирается в затруднениях государства и стремится их устранить, мы это знаем. Велите пригласить его для обсуждения великого дела.
      -- Не забывайте, что ваши приближенные -- все приспешники злодея Цао Цао, -- заметил Фу Вань. -- Если это раскроется, мы пострадаем.
      -- Как же нам быть?
      -- Я думаю так: император тайно подарит Дун Чэну халат и яшмовый пояс, а в поясе будет зашит секретный указ. Обнаружив императорское повеление, Дун Чэн будет у себя дома днем и ночью обдумывать план, и ни духи, ни демоны не проведают об этом.
      Император одобрил соображения Фу Ваня, тот поклонился и удалился в свои покои. Сын неба прокусил себе палец, кровью написал на шелке указ и попросил императрицу Фу зашить его под шелковую подкладку пояса. Затем он надел парчовый халат, подпоясался яшмовым поясом и повелел позвать Дун Чэна. Когда окончились церемонии, предписанные при встрече с императором, Сянь-ди сказал:
      -- Прошлой ночью мы говорили с императрицей о наших страданиях в Бахэ и, вспомнив о ваших заслугах, призвали вас, чтобы наградить.
      Дун Чэн наклонил голову в знак благодарности. Император проследовал за ним из главного зала в храм предков, а оттуда в галерею заслуженных сановников. Воскурив благовония и совершив положенные обряды, Сын неба повел Дун Чэна обозревать портреты, среди которых был и портрет ханьского Гао-цзу.
      -- Откуда происходил наш император Гао-цзу, и как он основал династию? -спросил Сянь-ди.
      -- Вы изволите шутить, государь! -- на лице Дун Чэна выразилось недоумение. -- Как же не знать деяний божественного предка? Император Гао-цзу начал свою деятельность смотрителем пристани на реке Сы. Именно там он и поднял свой меч и, убив Белую змею, встал на борьбу за справедливость. Император Гао прошел из конца в конец всю страну, за три года уничтожил Цинь, за пять лет разгромил Чу и стал повелителем Поднебесной, основав династию, которая стоит вечно.
      -- Вот какими героями были наши великие предки, и как слабы их потомки! -император тяжело вздохнул. -- Как тут не горевать?
      Указывая на портреты сподвижников Гао-цзу, Сын неба продолжал:
      -- Это Люский хоу Чжан Лян и Цуаньский хоу Сяо Хэ, не так ли?
      -- Да, основывая династию, Гао-цзу полагался на силу этих двух мужей.
      Император оглянулся -- свита была далеко -- и шепнул Дун Чэну:
      -- Вы должны стоять возле меня так же, как эти двое стояли возле Гао-цзу.
      -- Смею ли я? Мои заслуги столь ничтожны...
      -- Мы помним, как вы спасли нас в западной столице, и никогда не забудем вашей услуги, -- произнес император. -- Тогда мы не могли наградить вас, но теперь вы должны надеть наш халат и подпоясаться нашим поясом: это будет означать, что вы всегда находитесь возле нас.
      Дун Чэн поклонился. Император снял с себя халат и пояс и отдал Дун Чэну, добавив вполголоса:
      -- Вернетесь домой -- тщательно осмотрите наш дар и выполните нашу волю.
      Дун Чэн надел императорский халат и покинул зал. Но сообщники Цао Цао уже успели донести ему, что император беседует с Дун Чэном в галерее знаменитых людей. Цао Цао поспешил во дворец, и в дворцовых воротах Дун Чэн столкнулся с ним. Скрыться было невозможно. Оставалось только уступить дорогу и поклониться.
      -- Откуда идет императорский дядюшка? -- спросил Цао Цао.
      -- Я удостоился приглашения Сына неба и получил дар -- халат и яшмовый пояс.
      -- А по какому поводу Сын неба решил одарить вас? -- поинтересовался Цао Цао.
      -- Император наградил меня за то, что я спас его особу в западной столице.
      -- Снимите-ка пояс, я посмотрю.
      Дун Чэн помедлил было, но Цао Цао кликнул слуг, и он поспешил снять пояс. Цао Цао долго разглядывал его и затем сказал:
      -- Да, пояс действительно замечательный... А теперь дайте-ка полюбоваться халатом.
      Дун Чэн трепетал в душе, но, не смея противиться, снял халат. Цао Цао взял его в руки и стал внимательно рассматривать против солнца. Покончив с этим, Цао Цао нарядился в халат, подпоясался поясом и спросил приближенных:
      -- Ну, как, подходит мне эта одежда?
      -- Великолепно! -- хором ответили те.
      -- Не подарите ли вы этот халат и пояс мне? -- обратился Цао Цао к Дун Чэну.
      -- То, что пожаловано милостью Сына неба, я отдавать не смею. Разрешите мне подарить вам что-нибудь другое.
      -- Почему вы получили подарки? Нет ли тут какого-нибудь заговора?
      -- Что вы, что вы! Дерзну ли я? -- в испуге воскликнул Дун Чэн. -- Если хотите, возьмите эти вещи себе.
      -- Как же я могу отобрать подарок государя? Я просто пошутил.
      Цао Цао снял халат и пояс и возвратил их Дун Чэну.
      В ту ночь, сидя в своем кабинете, Дун Чэн долго со всех сторон разглядывал халат, но ничего не обнаружил. "Раз Сын неба приказал мне хорошенько осмотреть подарок, значит в нем что-то есть, -- рассуждал Дун Чэн. -- В чем же дело? Почему я ничего не нахожу?"
      Он стал прощупывать пояс. Пластинки из белой яшмы были вырезаны в виде драконов среди цветов. Подкладка из пурпурного шелка была заделана так тщательно, что и здесь ничего не удавалось обнаружить. Сильно озадаченный, Дун Чэн разложил пояс на столе и вновь начал внимательно рассматривать его. Это занятие очень утомило Дун Чэна, он облокотился на стол и слегка вздремнул. В это время нагар от светильника упал на пояс и прожег подкладку пояса. В прогоревшем месте виднелось что-то белое с таинственными кровавыми знаками. Дун Чэн тотчас же ножом вспорол подкладку и извлек оттуда секретный указ императора. Указ гласил:
      "Нам известно, что в отношениях между людьми отношения между отцом и сыном стоят на первом месте, а в отношениях между высшими и низшими на главном месте -- отношения между государем и подданными. Но злодей Цао Цао ныне захватил власть, обманывает и притесняет своего государя. При помощи приспешников он попрал основы управления, жалует награды и наказывает, не считаясь с нашей волей. Дни и ночи мы скорбим о том, что Поднебесная в опасности. Вы ближайший наш родственник и высший сановник в государстве и, памятуя о трудностях, с какими была основана династия, должны собрать всех верных и справедливых людей, дабы уничтожить тирана и его приспешников и восстановить алтарь династии. Наши предки возрадуются!
      Мы, прокусив себе палец, кровью написали сей указ, повелевая вам быть вдвойне осторожным и не отступать перед препятствиями в выполнении нашей воли.
      Писано весной, в третий месяц четвертого года Цзянь-ань" [199 г.].
      Слезы потоком полились из глаз Дун Чэна. Всю ночь он не мог уснуть. Утром, положив указ на столе в кабинете, он погрузился в размышления о том, как уничтожить Цао Цао. Дун Чэн думал долго, но ничего не мог решить и, сидя, заснул.
      Случилось так, что в этот час явился ши-лан Ван Цзы-фу. Привратник, зная, что Ван Цзы-фу друг Дун Чэна, не посмел остановить его, и тот прошел в кабинет. Ван Цзы-фу увидал, что Дун Чэн спит, облокотившись на стол и прикрывая рукавом кусок шелка, на котором виднелся иероглиф "Чжэнь"(*1). Ван Цзы-фу потихоньку вытащил указ, прочитал его и спрятал в рукав, потом окликнул Дун Чэна:
      -- Как вы себя чувствуете, дядюшка императора? Почему вы уснули, сидя за столом?
      Дун Чэн открыл глаза и, не найдя на столе указа, позабыл о всяких церемониях; руки и ноги у него задрожали.
      Ван Цзы-фу продолжал:
      -- Вы замышляете убийство Цао Цао. Я обязан об этом донести!
      -- Если вы это сделаете, Ханьский дом прекратит свое существование, -- со слезами молвил Дун Чэн.
      -- Я пошутил, -- успокоил его Ван Цзы-фу. -- Могу ли я изменить Ханьскому дому? Ведь еще мои предки пользовались его милостями! Я хочу всеми силами помочь вам, брат мой, уничтожить злодея.
      -- Это было бы счастьем для Поднебесной! -- с облегчением вздохнул Дун Чэн.
      -- Давайте все обсудим. Я не пожалею свой род, чтобы послужить ханьскому государю.
      Дун Чэн взял кусок белого шелка, написал на нем свое имя и прозвание; Ван Цзы-фу сделал то же и сказал:
      -- У Цзы-лань -- мой большой друг, надо с ним посоветоваться.
      -- Из придворных чинов только чаншуйский сяо-вэй Чун Цзи да и-лан У Ши -мои близкие друзья. Несомненно, они будут с нами заодно, -- произнес Дун Чэн.
      И тут, словно на зов, пришли Чун Цзи и У Ши.
      -- Небо помогает нам! -- воскликнул Дун Чэн и попросил Ван Цзы-фу спрятаться за ширмой. Он сам ввел гостей в кабинет и усадил.
      Выпив чаю, Чун Цзи спросил:
      -- Вас не возмущает случай на охоте в Сюйтяне?
      -- Да, конечно, но что же можно сделать? -- ответил Дун Чэн, стараясь казаться равнодушным.
      -- Я поклялся убить злодея, да некому помочь мне, -- признался У Ши.
      -- Уничтожить злодея на пользу государству -- за это и умереть не обидно! -- присоединил свой голос Чун Цзи.
      -- Вы, я слышу, собираетесь убить Цао Цао? Я должен донести! -- пригрозил Ван Цзы-фу, выходя из-за ширмы. -- И дядюшка императора это подтвердит!
      -- Преданному слуге императора смерть не страшна! -- гневно заявил Чун Цзи. -- Если мы умрем, то станем духами-хранителями династии Хань. Это лучше, чем прислуживать государственному преступнику, как это делаете вы!
      -- Вот как раз по этому делу мы и хотели пригласить вас. Мой друг просто пошутил...
      С этими словами Дун Чэн вытащил из рукава указ и показал его Чун Цзи и У Ши. Те безудержно зарыдали. Тогда Дун Чэн попросил их вписать свои имена, а Ван Цзы-фу сказал:
      -- Погодите, я приведу У Цзы-ланя.
      Вскоре он вернулся вместе с У Цзы-ланем, и тот тоже приписал свое имя. После этого они перешли во внутренние покои отдохнуть и выпить вина. Но тут доложили, что Дун Чэна спрашивает силянский тай-шоу Ма Тэн.
      -- Скажите, что я заболел и не могу принять его.
      -- Я видел, как он выходил из ворот дворца в парчовом халате с яшмовым поясом! -- обиженно воскликнул Ма Тэн. -- Зачем он притворяется больным, ведь я не без дела, явился к нему!
      Привратник передал эти слова Дун Чэну, тот извинился перед гостями и вышел в приемную к Ма Тэну. После взаимных приветствий они уселись, и Ма Тэн сказал:
      -- Я был принят государем и теперь возвращаюсь домой. Вот зашел к вам проститься, а вы почему-то отказались меня видеть.
      -- Я, недостойный, захворал, -- пожаловался Дун Чэн, -- моя вина перед вами велика.
      -- По вашему лицу не заметно, что вы больны...
      Дун Чэн промолчал. Ма Тэн встал, негодующе встряхнул рукавами халата и со вздохом направился к крыльцу.
      -- Нет, такие люди не спасут государства! -- как бы про себя пробормотал он.
      -- Каких людей вы имеете в виду? -- остановил его Дун Чэн, задетый этими словами.
      -- Случай на охоте в Сюйтяне наполнил грудь мою гневом! -- промолвил Ма Тэн. -- И уж если вы, близкий родственник государя, можете проводить время за вином и не думать, как наказать злодея, то где же найти таких людей, которые помогли бы династии в беде и поддержали ее в несчастьях?
      -- Чэн-сян Цао Цао -- великий государственный муж и пользуется доверием императорского двора! Как вы решаетесь на такое дело? -- притворился изумленным Дун Чэн.
      -- Вы все еще считаете злодея Цао Цао благородным человеком! -- возмутился Ма Тэн. -- Люди, которые цепляются за жизнь и боятся смерти, недостойны решать великие дела!
      -- Потише, поблизости много глаз и ушей! -- прервал его Дун Чэн.
      Убедившись в том, что Ма Тэн честный и справедливый человек, Дун Чэн показал ему указ. От волнения волосы зашевелились на голове Ма Тэна, и он до крови закусил губы.
      -- Когда вы приступите к делу, мои силянские войска помогут вам, -решительно заявил Ма Тэн.
      Дун Чэн познакомил его с остальными и попросил вписать свое имя в список. В знак клятвы Дун Чэн смазал кровью уголки рта.
      -- Все мы должны дать клятву, что скорей умрем, чем изменим нашему союзу! -- воскликнул он, обводя взглядом присутствующих. -- Если найдется хоть десяток верных людей, великое дело будет доведено до конца! Преданных и справедливых людей немного, а связываться с дурными -- значит, причинить себе вред, -- закончил Дун Чэн.
      Ма Тэн попросил список чиновников и, читая его, вдруг всплеснул руками:
      -- Но почему же вы не посоветуетесь с ним?
      Все захотели узнать, о ком вспомнил Ма Тэн, и он, не торопясь, начал свой рассказ.
      Правильно говорится:
      Лишь потому, что Дун Чэну вручили суровый указ,
      Помочь династии Ханьской потомок нашелся тотчас.
      О ком рассказал Ма Тэн, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
      из которой читатель узнает о том, как Цао Цао отзывался о героях, и о том, как Гуань Юй убил Чэ Чжоу
      Здесь находится юйчжоуский правитель Лю Бэй, -- сказал Ма Тэн, отвечая на вопрос Дун Чэна, кого тот имеет в виду. -- Почему бы вам не обратиться к нему за помощью?
      -- Он сейчас придерживается Цао Цао и не возьмется за это дело, -неуверенно ответил Дун Чэн.
      -- На охоте я заметил, как Гуань Юй, стоявший за спиной Лю Бэя, собирался броситься на Цао Цао с мечом, когда тот выехал принимать поздравления, и как Лю Бэй взглядом остановил его, -- сказал Ма Тэн. -- Он давно бы выступил против Цао Цао, да боится, что у него не хватит сил. Поговорите с ним; я думаю, он согласится.
      -- С таким делом спешить не следует, -- заметил У Ши. -- Сначала надо все хорошенько обдумать.
      На этом разговор закончился, и все разошлись.
      На другой день вечером Дун Чэн спрятал указ на груди и пошел к Лю Бэю на подворье. Лю Бэй пригласил его войти и усадил рядом с собой. Гуань Юй и Чжан Фэй стали по сторонам.
      -- Раз уж вы пришли ночью, значит по какому-то важному делу, -- начал Лю Бэй.
      -- Если бы я приехал днем на коне, у Цао Цао возникли бы подозрения, -произнес Дун Чэн. -- Вот почему я предпочел поздний час.
      Принесли вино, и Лю Бэй угостил Дун Чэна.
      -- Почему во время охоты вы остановили Гуань Юя, когда он хотел убить Цао Цао? -- задал вопрос Дун Чэн.
      -- Как вы узнали об этом?
      -- Кроме меня, этого никто не заметил, -- успокоил его Дун Чэн.
      -- Гуань Юй не смог сдержать гнева, когда увидел, до чего дошла наглость Цао Цао.
      -- Если бы все сановники были такие, как Гуань Юй, -- со слезами в голосе произнес Дун Чэн, -- в государстве было бы спокойно!
      Лю Бэй подумал, что Дун Чэна подослал Цао Цао, и, притворившись изумленным, сказал:
      -- Разве есть какие-либо основания жаловаться на недостаток спокойствия? Ведь чэн-сян Цао Цао повелевает государством.
      -- Я говорю с вами откровенно, как с дядей ханьского государя, -- сказал Дун Чэн, невольно бледнея. -- Зачем вы притворяетесь?
      -- Я хотел проверить, не хитрите ли вы.
      Дун Чэн дал ему прочесть указ. Лю Бэй не мог скрыть глубокого волнения. Затем гость извлек бумагу, где под торжественной клятвой стояло шесть подписей.
      -- Ведь вы получили указ самого императора, могу ли я остаться в стороне? -- воскликнул Лю Бэй, подписывая свое имя и возвращая бумагу Дун Чэну.
      -- Я попытаюсь привлечь еще троих, и когда нас будет десять, мы сможем приступить к делу, -- заключил Дун Чэн.
      Они совещались до часа пятой стражи и только тогда разошлись.
      Чтобы отвести подозрения Цао Цао, Лю Бэй занялся разведением овощей у себя в саду. Гуань Юй и Чжан Фэй недоумевали:
      -- Зачем вы занимаетесь делом, достойным маленьких людей, и не обращаете внимания на дела Поднебесной?
      -- Этого вам не понять, -- отвечал Лю Бэй.
      Больше братья об этом не заговаривали. Однажды Лю Бэй в саду поливал овощи. Гуань Юя и Чжан Фэя не было дома. Неожиданно появились Сюй Чу и Чжан Ляо в сопровождении нескольких десятков воинов.
      -- Чэн-сян просит вас явиться немедленно.
      -- Есть какое-нибудь важное дело? -- встревожился Лю Бэй.
      -- Не знаем. Он приказал позвать вас, -- отвечал Сюй Чу.
      Лю Бэй последовал за ними во дворец Цао Цао.
      -- Вы, кажется, у себя дома занимаетесь великими делами? -- улыбаясь, спросил его Цао Цао.
      Лицо Лю Бэя стало серым от испуга. Цао Цао взял его под руку и повел в сад.
      -- Нелегкое это дело -- выращивание овощей!
      У Лю Бэя немного отлегло от сердца.
      -- Какое же это дело! Пустое времяпровождение...
      Цао Цао продолжал:
      -- Вот взглянул я на спелые сливы, и мне припомнился прошлогодний поход против Чжан Сю. В пути не хватало воды; люди страдали от жажды. И вдруг у меня родилась мысль; указывая плетью в пространство, я воскликнул: "Глядите, перед нами сливовая роща!" Эти слова у всех вызвали слюну, и люди избавились от жажды. И теперь я не могу не отдать должное этим плодам! Я велел подогреть вино и прошу вас в беседку.
      Лю Бэй успокоился и последовал за Цао Цао в беседку, где уже были расставлены кубки, блюда с черными сливами и сосуд для подогревания вина. Хозяин и гость уселись друг против друга и с наслаждением пили вино.
      На небе сгустились тучи. Собирался дождь. Опершись на ограду, Цао Цао и Лю Бэй смотрели на темное небо, где словно повис дракон.
      -- Вам знакомы превращения дракона? -- неожиданно спросил Цао Цао.
      -- Не знаю подробностей.
      -- Дракон может увеличиваться и уменьшаться, может взлетать в сиянии и скрываться в поднебесье, -- принялся объяснять Цао Цао. -- Увеличиваясь, дракон раздвигает облака и изрыгает туман, уменьшаясь -- теряет форму и становится невидимым. Подымаясь, он носится во вселенной, опускаясь -прячется в глубинах вод. Сейчас весна в разгаре, и дракон в поре превращений. Подобно человеку, стремящемуся к цели, он пересекает Поднебесную вдоль и поперек. В мире животных дракона можно сравнить с героем в мире людей. Вы долго странствовали по свету и должны знать героев нашего века. Я хотел бы, чтоб вы их назвали.
      -- Откуда мне знать героев?.
      -- Перестаньте скромничать.
      -- Я добился должности при дворе благодаря вашей милости и покровительству, -- уверял Лю Бэй. -- Но героев Поднебесной я, право, не знаю.
      -- Если не знаете лично, то, наверно, слышали их имена, -- настаивал Цао Цао.
      -- Ну, вот, например, у хуайнаньского Юань Шу сильное войско, изобилие провианта... Можно назвать его героем?
      -- Это гнилая кость из могилы. Рано или поздно я его поймаю!
      -- Тогда хэбэйский Юань Шао... Из четырех поколений его рода вышло три гуна, у него много приверженцев. Ныне он, как тигр, засел в цзичжоуских землях, многие пошли служить под его начало. Он-то уж наверно герой!
      -- Он только с виду свиреп, а в душе труслив. Он любит строить планы, но не обладает решимостью, замышляет великие дела, но не любит трудиться. Ради маленькой выгоды он забывает обо всем на свете -- это не герой!
      -- Есть еще человек, о совершенстве которого слава гремит в девяти округах. Это Лю Бяо. Можно ли назвать его героем?
      -- Нет! Это только видимость славы, а на самом деле ее нет! Какой же Лю Бяо герой!
      -- Ну, тогда цзяндунский вождь Сунь Цэ. Он крепок и телом и духом.
      -- Сунь Цэ живет заслугами отца. Он сам не герой!
      -- А ичжоуский Лю Чжан?
      -- Нет! Пусть даже он и из императорского рода, но Лю Чжан всего только дворовый пес! Разве этого достаточно для того, чтобы считаться героем?
      Цао Цао всплеснул руками и расхохотался.
      -- Да ведь это жалкие людишки! Стоит ли о них упоминать?
      -- Кроме этих, я поистине никого не знаю.
      -- Герои -- это люди, преисполненные великих устремлений и прекрасных планов. Они обладают секретом, как объять всю вселенную, и ненасытной волей, способной поглотить и небо и землю.
      -- А где найти таких героев?
      -- Герои Поднебесной -- только вы да я! -- Цао Цао рукой указал на Лю Бэя и потом на себя.
      Лю Бэй был так поражен, что выронил палочки для еды. Как раз в этот момент хлынул дождь, грянул гром.
      -- Ударило где-то совсем рядом! -- сказал Лю Бэй, наклоняясь, чтобы поднять палочки.
      -- Великий муж боится грома? -- насмешливо спросил Цао Цао.
      -- Как же не бояться? Даже мудрые люди бледнели от неожиданного раската грома и свирепого порыва ветра.
      Лю Бэю легко удалось скрыть истинную причину своего волнения, и Цао Цао ничего не заподозрил.
      Как только дождь прекратился, два вооруженных мечами человека ворвались в сад и бросились к беседке. Слуги не смогли их удержать. Цао Цао узнал Гуань Юя и Чжан Фэя.
      Оба они были за городом, где упражнялись в стрельбе из лука, и, вернувшись домой, узнали, что Сюй Чу и Чжан Ляо увели Лю Бэя. Не медля ни минуты, они помчались во дворец и проникли в сад. Увидев, что Лю Бэй и Цао Цао пьют вино, братья остановились.
      -- А вы зачем здесь? -- спросил Цао Цао.
      -- Мы пришли, чтобы развлечь вас пляской с мечами, -- нашелся Гуань Юй.
      -- Нам пляски Сян Чжуана и Сян Бо не нужны, это не праздник в Хунмыне! -ответил Цао Цао.
      Лю Бэй улыбнулся. Цао Цао велел налить вина и поднести обоим Фань Куаям. Гуань Юй и Чжан Фэй поблагодарили. Вскоре Лю Бэй распрощался с Цао Цао и вместе с братьями вернулся домой.
      -- Вы нас просто убиваете своей неосторожностью! -- укорял его Гуань Юй.
      На другой день Цао Цао опять пригласил Лю Бэя. Во время пира пришла весть, что вернулся Мань Чун, который ездил разведать о действиях Юань Шао. Цао Цао позвал его и стал расспрашивать.
      -- Юань Шао разбил Гунсунь Цзаня, -- сообщил Мань Чун.
      -- Я хотел бы слышать подробности, -- живо откликнулся Лю Бэй.
      -- Гунсунь Цзань воевал с Юань Шао, но без успеха. Тогда он соорудил высокую башню, где собрал запас провианта на триста тысяч воинов, и стал обороняться. Военачальники Гунсунь Цзаня непрерывно делали вылазки, и однажды Юань Шао кого-то из них окружил. Гунсунь Цзань не пошел на выручку, заявив, что, если помочь одному, другие не захотят держаться до конца и будут надеяться на подмогу. Поэтому, когда подошли войска Юань Шао, многие воины Гунсунь Цзаня сдались. Гунсунь Цзань послал человека за помощью в Сюйчан, но гонец попал в руки воинов Юань Шао. Тогда Гунсунь Цзань решил договориться с Чжан Янем о нападении на Юань Шао изнутри и извне. Но и этот гонец был схвачен. Юань Шао подошел к лагерю Гунсунь Цзаня и подал условный сигнал, введя тем самым противника в заблуждение. Гунсунь Цзань вышел в бой, но наткнулся на засаду. Потеряв более половины людей, он вновь укрылся за стенами. Юань Шао сделал подкоп под башню и поджег ее. Не находя пути к спасению, Гунсунь Цзань сначала убил жену и детей, а затем повесился сам. Трупы их сгорели в огне. А Юань Шао привлек на свою сторону войска Гунсунь Цзаня и стал еще сильнее. Его младший брат, Юань Шу, своей чрезмерной надменностью восстановил против себя все население Хуайнани и вынужден был известить Юань Шао, что уступает ему право на императорский трон. Юань Шао потребовал печать, но Юань Шу обещал привезти ее сам. Теперь он покинул Хуайнань и хочет уйти в Хэбэй. Займитесь ими, господин чэн-сян, если они соединят силы, с ними трудно будет сладить.
      Лю Бэя охватила печаль. Он припомнил милости, которые ему оказывал Гунсунь Цзань, вспомнил о Чжао Юне. Где-то он теперь?
      "Я сейчас же должен бежать отсюда, и ждать больше нечего", -- подумал он про себя и, подымаясь, обратился к Цао Цао:
      -- Если Юань Шу пойдет к Юань Шао, ему не миновать Сюйчжоу. Прошу вас, дайте мне войско; я ударю на Юань Шу и возьму его в плен. Это вполне возможно.
      -- Хорошо. Я доложу Сыну неба, -- улыбнувшись, пообещал Цао Цао.
      На следующий день Лю Бэй предстал перед императором. Цао Цао выделил ему пятьдесят тысяч пешего и конного войска и послал вместе с ним Чжу Лина и Лу Чжао.
      Прощаясь с Лю Бэем, император проливал слезы. Вернувшись домой, Лю Бэй взял оружие, оседлал коня и двинулся в путь. Дун Чэн проводил его до первого чантина.
      -- Вы уж как-нибудь потерпите, -- на прощанье сказал ему Лю Бэй. -- Этот поход поможет нашим планам.
      -- Помните, вы должны сосредоточить все свои помыслы на выполнении воли нашего государя, -- сказал ему Дун Чэн, и они расстались.
      -- Почему вы так спешите в этот поход? -- поинтересовались Гуань Юй и Чжан Фэй.
      -- Я был, как птица в клетке, как рыба в сети, -- ответил Лю Бэй. -- Этот поход для меня все равно что океан для рыбы и голубое небо для птицы.
      Он велел братьям торопить войска Чжу Лина и Лу Чжао.
      К этому времени Го Цзя и Чэн Юй вернулись из поездки по проверке провианта и казны и, узнав обо всем, сейчас же поспешили к Цао Цао.
      -- Господин чэн-сян, почему вы назначили командующим Лю Бэя?
      -- Он собирается отрезать путь Юань Шу, -- ответил Цао Цао.
      -- Прежде, когда Лю Бэй был правителем Юйчжоу, мы советовали вам убить его, но вы не послушались, -- прервал его Чэн Юй. -- Теперь вы дали ему войско, а это все равно что отпустить дракона в море или тигра в горы. Больше уж вам не повелевать им, если бы даже вы и захотели.
      -- Можно было не убивать Лю Бэя, но во всяком случае не следовало отпускать его, -- присоединился Го Цзя. -- Ведь у древних сказано: "Врагу дай на один день поблажку, а беды тебе хватит на десять тысяч веков". Согласитесь, что это справедливые слова.
      И Цао Цао приказал Сюй Чу с отрядом в пятьсот воинов вернуть Лю Бэя. Сюй Чу бросился выполнять приказание.
      В пути Лю Бэй заметил позади облако пыли и сказал Гуань Юю и Чжан Фэю:
      -- Нас догоняют люди Цао Цао.
      Лю Бэй велел стать лагерем и приказал Гуань Юю и Чжан Фэю быть в полной готовности. Вскоре в лагерь явился Сюй Чу.
      -- Зачем вы прибыли сюда? -- спросил его Лю Бэй.
      -- Господин чэн-сян просит вас вернуться. Он хочет посоветоваться с вами по какому-то делу.
      -- Когда полководец выступил в поход, он не повинуется даже повелению государя, -- возразил Лю Бэй. -- Я был допущен к Сыну неба и получил приказ чэн-сяна. Больше об этом говорить не будем! Так и доложите Цао Цао.
      "Между Лю Бэем и Цао Цао существуют дружеские отношения, -- размышлял Сюй Чу. -- Приказания убить его я не получал. Надо вернуться и ждать других указаний".
      Он попрощался с Лю Бэем и, возвратившись обратно, передал Цао Цао все, что сказал Лю Бэй. Цао Цао колебался, не зная, как поступить.
      -- Лю Бэй не захотел вернуться, значит он что-то задумал, -- сказали Го Цзя и Чэн Юй.
      -- При нем мои люди, Чжу Лин и Лу Чжао, -- промолвил Цао Цао. -- Вряд ли он пойдет на измену. И я сам его послал, теперь раскаиваться поздно!
      Вскоре под предлогом спешных дел ушел из Сюйчана и Ма Тэн.
      Тем временем Лю Бэй прибыл в Сюйчжоу, где его встретил цы-ши Чэ Чжоу. После торжественного пира к нему пришли Сунь Цянь, Ми Чжу и другие военачальники. Потом Лю Бэй навестил свою семью.
      В скором времени вернулись разведчики, посланные разузнать, что делается у Юань Шу, и донесли, что тот расточительствует сверх всякой меры; Лэй Бо и Чэнь Лань ушли в Суншань; силы Юань Шу растаяли.
      Лю Бэй решил, не теряя времени, во главе пятидесяти тысяч воинов двинуться ему навстречу. Когда подошел Юань Шу со своей армией, Лю Бэй, стоя под знаменем, крикнул ему:
      -- Ты мятежник и беззаконник! Вели связать себя и сдавайся, дабы искупить свою вину!
      -- Цыновщик! Башмачник! -- бранью отвечал Юань Шу. -- Жалкое создание! У тебя еще хватает наглости оскорблять меня!
      Юань Шу подал сигнал к нападению. Лю Бэй немного отошел, и его армия, ударив с двух сторон, так разбила войско Юань Шу, что трупами покрылось все поле и кровь лилась рекой. Множество воинов разбежалось, спасая свою жизнь. Суншаньские разбойники Лэй Бо и Чэнь Лань разграбили провиант и все запасы Юань Шу, который хотел вернуться в Шоучунь, но снова подвергся нападению разбойников. С ничтожными остатками войска ему пришлось взять с собой свою семью и слуг и уйти в Цзянтин.
      Стояло знойное лето. Оставшиеся тридцать ху пшеницы Юань Шу велел разделить между воинами; семья и слуги его голодали и многие из них умерли. Юань Шу не мог есть грубую пищу и велел повару принести медовой воды, чтобы утолить жажду.
      -- Откуда я возьму медовую воду? Осталась только кровавая, -- ответил повар.
      Сидевший на ложе Юань Шу внезапно с диким воплем повалился на пол. У него началась кровавая рвота, и вскоре он испустил дух.
      Случилось это в шестом месяце четвертого года периода Цзянь-ань [199 г.]. Потомки сложили о Юань Шу такие стихи:
      В конце династии Хань оружье гремело повсюду,
      Безумствовал Юань Шу, но знал ли он сам, почему?
      Он предков своих позабыл, прославленных гунов и сянов,
      Мечтал императором стать, и трон уже снился ему.
      Печатью бахвалился он, которую взял вероломством,
      И знаки небес презирал, с развратом сроднив произвол.
      Когда он воды попросил и не было даже росинки,
      Со стоном на землю упал и кровью, злодей, изошел.
      Племянник Юань Шу перевез гроб с телом умершего и его семью в Луцзян, где всех их перебил Сюй Цю. Сюй Цю забрал печать и отправил ее в Сюйчан для передачи Цао Цао. Тот на радостях пожаловал ему должность гаолинского тай-шоу. Так печать попала в руки Цао Цао.
      Между тем Лю Бэй, узнав о гибели Юань Шу, написал донесение двору и отправил письмо Цао Цао. Чжу Лина и Лу Чжао он вернул в Сюйчан, а сам, оставив войска охранять Сюйчжоу, выехал из города, чтобы призвать разбежавшееся население приниматься за свои дела.
      Когда Чжу Лин и Лу Чжао доложили обо всем Цао Цао, тот пришел в великий гнев и хотел казнить их, но его отговорил Сюнь Юй.
      -- Напишите лучше письмо Чэ Чжоу, чтобы он устроил Лю Бэю ловушку, -посоветовал он.
      Цао Цао так и сделал. Чэ Чжоу, получив повеление, призвал на совет Чэнь Дэна.
      -- Все это очень просто, -- сказал Чэнь Дэн. -- Лю Бэй поехал созывать народ, не пройдет и дня, как он вернется. Устройте у городских ворот засаду и подождите его. Когда он подъедет, с ним можно будет покончить одним ударом. Я сам с городской стены стрелами перебью его стражу.
      Чэ Чжоу принял этот совет.
      Придя домой, Чэнь Дэн все рассказал отцу, и тот велел ему тотчас же уведомить Лю Бэя. Чэнь Дэн отправился в путь и вблизи Сюйчжоу встретил Гуань Юя и Чжан Фэя. Выслушав рассказ Чэнь Дэна, Чжан Фэй хотел сразу же перебить стражу у городских ворот, но Гуань Юй удержал его:
      -- Они нас ожидают. Действовать надо наверняка. Мы воспользуемся ночной темнотой и сделаем вид, будто в Сюйчжоу прибыли войска Цао Цао. Чэ Чжоу выйдет из города, тогда мы его и пристукнем.
      Чжан Фэй согласился с Гуань Юем. У воинов, находившихся под их командой, было такое же вооружение, как и у войска Цао Цао. Ночью они подошли к городу, окликнули стражу и на вопрос, кто они такие, ответили, что это отряд Чжан Ляо, посланный чэн-сяном Цао Цао. Об этом доложили Чэ Чжоу. Тот вызвал Чэнь Дэна и сказал ему в нерешительности:
      -- Если я их не встречу, моя преданность окажется под сомнением, а выйти боюсь, чтобы не попасть в ловушку.
      В конце концов он поднялся на стену и сказал, что ночью трудно разглядеть прибывших и что лучше подождать до рассвета.
      -- Открывайте ворота, пока нас не настиг Лю Бэй! -- закричали внизу.
      Чэ Чжоу ничего не оставалось, как сесть на коня и выехать за ворота города.
      -- Где Чжан Ляо? -- спросил он, но при свете огня распознал Гуань Юя, который с поднятым мечом во весь опор несся ему навстречу.
      -- Презренный мятежник! Ты хотел убить моего брата! -- кричал он.
      Чэ Чжоу в страхе повернул обратно. У подъемного моста Чэнь Дэн со стены осыпал его стрелами. Чэ Чжоу поскакал вдоль стены, Гуань Юй за ним. Поднялась его рука, опустился меч, и мертвый Чэ Чжоу упал на землю. Гуань Юй отрубил ему голову и вернулся с победным криком:
      -- Мятежник Чэ Чжоу убит! Остальные не виновны! Сдавайтесь, и вы избежите смерти!
      Воины опустили копья. Когда возбуждение улеглось, Гуань Юй с отрубленной головой Чэ Чжоу поскакал навстречу Лю Бэю и рассказал ему, как было дело. Лю Бэй заволновался.
      -- Что мы будем делать, если придет Цао Цао?
      -- Мы с Чжан Фэем встретим его! -- ответил Гуань Юй.
      Лю Бэй въехал в Сюйчжоу крайне встревоженный. Почтенные старейшины города падали ниц на дороге, приветствуя его. Во дворце брата встретил Чжан Фэй, он уже перебил всю семью Чэ Чжоу.
      -- Ты убил одного из приближенных Цао Цао! -- воскликнул Лю Бэй. -- Как чэн-сян стерпит это?
      -- Я знаю, как заставить Цао Цао отступить, -- заявил Чэнь Дэн.
      Вот уж поистине:
      И от тигра ушел, из логова выбравшись ловко,
      И злодея убил, обманув его хитрой уловкой.
      Какой план предложил Чэнь Дэн, раскроет следующая глава.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
      повествующая о том, как Юань Шао и Цао Цао выступили в поход с тремя армиями, и о том, как Гуань Юй и Чжан Фэй взяли в плен Ван Чжуна и Лю Дая
      Юань Шао -- вот кого боится Цао Цао, -- сказал Чэнь Дэн, предлагая свой план. -- Он, как тигр, засел в землях Цзи, Цин и Ю. Почему бы не обратиться к нему с просьбой о помощи?
      -- Но мы с ним никогда не имели связей, -- возразил Лю Бэй. -- Да и захочет ли он помочь? Ведь я недавно разбил его брата.
      -- Здесь у нас есть человек, который был близок к трем поколениям семьи Юань Шао. Если послать его с письмом к нему, Юань Шао непременно откликнется.
      -- Уж не Чжэн Сюань ли это? -- спросил Лю Бэй.
      -- Да.
      Чжэн Сюань был большим ученым и обладал многими талантами. Долгое время он учился у Ма Юна, который во время занятий опускал прозрачную красивую занавеску и сажал перед ней своих учеников, а по ту сторону полукругом располагал девушек-певиц. Чжэн Сюань три года слушал его учение и ни разу не взглянул на занавес. Ма Юн только диву давался, и когда Чжэн Сюань, закончив ученье, собирался домой, учитель сказал:
      -- Вы единственный, кто постиг смысл моего учения.
      В семье Чжэн Сюаня даже все служанки знали наизусть "Стихи Мао"(*1). Однажды одна из служанок ослушалась Чжэн Сюаня, и тот заставил ее стоять на коленях перед крыльцом. Другая шутя спросила ее словами из стихотворения Мао:
      Почему ты стоишь в грязи?
      Провинившаяся отвечала, продолжая стихотворение:
      Ему я просто словечко сказала,
      И гнев его на себе испытала.
      Такова была обстановка, в которой рос Чжэн Сюань. В годы правления императора Хуань-ди Чжэн Сюань был чиновником и дослужился до чина шан-шу. Потом начались поднятые евнухами смуты. Он покинул свой пост и вернулся в деревню, а теперь жил в Сюйчжоу.
      Лю Бэй, в бытность свою в Чжоцзюне, учился у Чжэн Сюаня, а когда стал правителем Сюйчжоу, время от времени посещал его дом, просил у него наставлений и очень уважал его. Вот почему сейчас, услышав имя этого человека, Лю Бэй так обрадовался и вместе с Чэнь Дэном отправился к Чжэн Сюаню просить его написать письмо Юань Шао. Чжэн Сюань охотно согласился. Лю Бэй тут же велел Сунь Цяню снарядиться в путь и доставить письмо на место.
      Прочитав письмо, Юань Шао подумал: "Лю Бэю помогать не следовало бы -- он разбил моего брата. Но из уважения к шан-шу Чжэн Сюаню я отказать не могу". И он созвал совет, чтобы обсудить поход против Цао Цао. Советник Тянь Фын выступил первым:
      -- Уже несколько лет длится война, народ истощен, в житницах нет запасов. Большую армию подымать нельзя. Пошлите сначала донесение Сыну неба о победе над Гунсунь Цзанем. Если оно до Сына неба не дойдет, объявите, что Цао Цао препятствует управлению, подымите войска и захватите Лиян. Кроме того, соберите большой флот в Хэнэе, заготовьте оружие, отборными войсками займите пограничные города, и через три года великое дело будет завершено.
      -- Нет, с этим я не согласен, -- заявил Шэнь Пэй. -- Благодаря своему военному таланту князь Юань Шао одолел дикие орды в Хэбэе. А покарать Цао Цао так же легко, как махнуть рукой! Зачем затягивать это на месяцы?
      -- Победа не всегда на стороне того, у кого много войск, -- возразил Цзюй Шоу. -- У Цао Цао войска отборные, и действует он на основании законов. Он не станет, как Гунсунь Цзань, сидеть и ждать, пока попадет в беду. Не советую вам подымать войска, не послав предварительно императору донесения о победе.
      -- А разве для похода на Цао Цао нет предлога? -- спросил Го Ту. -- Если князь, последовав совету шан-шу Чжэн Сюаня, вместе с Лю Бэем выступит за справедливость, это будет соответствовать воле неба и желаниям народа. Поистине это была бы великая радость!
      Четыре советника так и не могли прийти к общему решению, и Юань Шао не знал, что предпринять. В этот момент прибыли Сюй Ю и Сюнь Шэнь.
      -- Вот у кого большой опыт! Послушаем, что они скажут, -- решил Юань Шао.
      После приветственных церемоний он обратился к ним:
      -- Пришло письмо от Лю Бэя. Шан-шу Чжэн Сюань советует мне помочь Лю Бэю в войне против Цао Цао. Как вы думаете, послать ли мне армию?
      -- О князь! -- в один голос вскричали оба. -- Своими многочисленными войсками вы одолеете малочисленные, сильными -- разобьете слабых, покараете злодея и поддержите правящий дом. Правильно, правильно, посылайте войска!
      -- Ваше мнение совпадает с моими мыслями, -- сказал Юань Шао и перешел к обсуждению плана похода.
      Прежде всего он поручил Сун Сяню известить о своем решении Чжэн Сюаня и передать Лю Бэю, чтобы он двигался навстречу. Во главе армий Юань Шао поставил Шэнь Пэя и Фын Цзи. Тянь Фына, Сюнь Шэня и Сюй Ю он назначил советниками и повелел выступить к Лияну.
      Когда все обязанности были распределены, Го Ту обратился к Юань Шао:
      -- Вам, князь, перед походом следовало бы перечислить все злодеяния Цао Цао и возвестить о них по всем округам, требуя наказания злодею. Тогда вещи будут названы своими именами.
      Юань Шао послушался его и велел шу-цзи Чэнь Линю, который в свое время подвергся гонениям со стороны Дун Чжо и скрылся от опасности в Цзичжоу, сочинить воззвание. Оно гласило:
      "Известно, что проницательный правитель предвидит опасности и благодаря этому избегает превратностей судьбы; преданный сановник предвидит трудности и благодаря этому укрепляет власть. Это значит, что если есть выдающиеся люди, то есть и выдающиеся дела, а если есть выдающиеся дела, то есть и выдающиеся подвиги. Ведь необычайно то, что свершается необычайными людьми.
      В древности, когда император могучей Циньской династии ослабел, Чжао Гао захватил власть. Подданные терпели невероятные притеснения, никто не смел открыто сказать слова. И, наконец, в храме Ванъи(*2) произошло позорное событие; там были сожжены таблички с именами предков. Позор этот послужит уроком навеки, из поколения в поколение.
      Позже, в годы правления императрицы Люй-хоу, ее братья Люй Чань и Люй Лу(*3) присвоили себе власть. В столице они держали две армии и правили княжествами Лян и Чжао(*4). Они самовластно вмешивались в управление Поднебесной, решали дела в палатах дворца, понижали высших и возвышали низших, так что вскоре сердце народа охладело к ним. Тогда Цзянский хоу Чжоу Бо и Чжусюйский Лю Чжан подняли против них войска. Неудержимые в своем гневе, они перебили злодеев и восстановили в правах великого предка -- ханьского императора Вэнь-ди. Так великим подвигом Чжоу Бо и Лю Чжан вернули империю на путь процветания и славы. Вот достойный пример тому, как мудрые сановники укрепляют власть!
      Евнух Цао Тэн, усыновивший Цао Суна -- отца Цао Цао, -- вступил в союз с Цзо Гуанем и Сюй Хуаном. Они вместе творили зло, были алчны, совершали насилия, мешали развитию просвещения и жестоко обращались с народом. Целые повозки золота и яшмы дарил Цао Сун могущественным людям и тем купил себе высокое положение и добился высоких чинов. Цао Цао получил в наследство все богатства евнуха. Не обладая добродетелями, Цао Цао действует коварно и хитро, он любит смуты и радуется чужим несчастьям.
      Я сам стану во главе своих отважных воинов, уничтожу злодея, как это уже было с Дун Чжо, который притеснял чиновников и грабил народ.
      Я подымаю меч и бью в барабан, дабы навести порядок в Восточном Ся(*5). Я призываю героев и беру их к себе на службу.
      Прежде я думал, что у Цао Цао способности сокола и собаки, что его когти и зубы могут служить великому делу, и вступил с ним в союз. Я дал ему войско. Но глупое легкомыслие и недальновидность Цао Цао довели его до опрометчивых нападений и поспешных отступлений, до тяжелых потерь и поражений. Он не раз губил армии, но я снова давал ему войско, награждал за храбрость и оказывал знаки уважения. Я представил доклад императору, и его назначили яньчжоуским цы-ши. Я облек его большой властью и укрепил его влияние в надежде, что он оправдает себя, хоть раз одержав победу, подобную победам циньского войска(*6). Но Цао Цао воспользовался властью, как свинья. Он выскочил из запруды, как большая рыба, стал разнузданным и жестоким. Он губит простой народ, бесчеловечно обращается с мудрыми и причиняет зло добродетельным. Так, цзюцзянский тай-шоу Бянь Жан, человек выдающихся талантов, имя которого знала вся Поднебесная, был казнен деспотом Цао Цао за прямоту и честность в своих речах. Голова Бянь Жана была выставлена напоказ; вся его семья уничтожена. Люди ученые возмущены, народ негодует. Некий храбрый муж в гневе своем поднял на тирана руку, и весь округ поддержал его.
      Цао Цао был разбит в Сюйчжоу, и земли его захватил Люй Бу. Цао Цао бежал на восток, не имея пристанища и не зная, где преклонить голову. Я стою за могучий ствол и слабые ветви(*7), я не из тех, кто возмущает спокойствие народа. Поэтому я еще раз развернул знамена, облачился в латы и выступил на помощь Цао Цао. Когда загремели мои боевые барабаны, полчища Люй Бу бежали без оглядки. Спасая Цао Цао от смертельной опасности и восстанавливая его власть, я помогал не населению Яньчжоу, а оказывал услугу лично ему.
      Потом случилось так, что на императорский поезд в пути напали орды разбойников, и я, не имея возможности покинуть Цзичжоу, которому угрожала опасность со стороны северных границ, послал чжун-лана Сюй Сюня к Цао Цао призвать его отстроить храмы предков династии и защищать молодого правителя. Цао Цао дал волю своим дурным наклонностям и стал действовать беззаконно. Он оскорблял правящий дом, нарушал порядки. Он занял должности трех гунов и присвоил всю власть. Он своей волей награждал и миловал. По одному его слову людей наказывали и казнили. Своих любимцев он прославлял на пять поколений, а тех, кого ненавидел, уничтожал в трех поколениях. Если его осуждали простые люди -- их казнили открыто; если знатные -- казнили тайно. Чиновники не открывали рта, путники обменивались лишь молчаливыми взглядами. По заранее составленным спискам он разделил на классы всех правительственных чиновников. Тай-вэй Ян Бяо, вызвавший неприязнь Цао Цао, был неповинно избит палками, но он готов был претерпеть пять видов наказаний и принять на себя гнев и подозрения, только бы не обращаться к законам. И-лан Чжао Янь также был неподкупно честен и справедлив, своей мудростью он заслужил уважение при императорском дворе. А Цао Цао средь белого дня осмелился схватить его и самовластно предал казни, даже не выслушав его оправданий!
      К могиле брата прежнего императора, князя Лян Сяо, следует относиться с благоговением и всячески оберегать растущие на ней тутовые и сандаловые деревья, сосны и кипарисы. Но воины Цао Цао в его присутствии разрыли могилу, взломали гроб, сняли одежды с умершего, украли золото и драгоценности. До сего дня Сын неба проливает слезы, и все окружающие скорбят! Для тех, кто раскапывает могилы и грабит трупы, Цао Цао учредил особые должности. Сам Цао Цао, занимающий посты трех гунов, ведет себя, как разбойник, обижает государя, вредит народу. Он -- проклятие для людей и духов. К ничтожеству своему он добавил тиранию и жестокость.
      Ныне препятствия и запреты расставлены повсюду, силки и сети заполняют все тропинки, рвы и волчьи ямы преграждают дороги. Подымешь руку -- попадешь в сеть, двинешь ногой -- угодишь в западню. Вот почему среди населения округов Янь и Юй растет отчаяние, а в столице усиливается ропот. Если просмотреть все книги по истории, то и среди самых безнравственных сановников не найдешь ни одного, кто был бы более алчен, жесток и похотлив, чем Цао Цао.
      Мы здесь только перечисляем его грехи. Мы не исправляли Цао Цао в надежде, что он исправится сам. Но у Цао Цао оказалось сердце волка. Он вынашивает злые замыслы и хочет расшатать столпы государства. Он стремится ослабить Ханьский дом, уничтожить честных и преданных и стать незаконным основателем династии.
      Когда мы пошли на север воевать с Гунсунь Цзанем, этот сильный и упорный разбойник задержал там нас на целый год. И Цао Цао тайно предлагал ему свою помощь, но гонец был схвачен, заговор был раскрыт, и Гунсунь Цзань уничтожен. Острие коварства сломалось, предательский план Цао Цао провалился. Ныне Цао Цао расположился в Аоцане, где его положение укрепляет река, и собирается, как кузнечик своими ножками, преградить путь грохочущим колесницам(*8).
      Вдохновленные духом предков великого Хань, мы готовы смести все препятствия! У нас великое множество копьеносцев и всадников -- воинов, отважных, как Чжун Хуан, Ся Юй и У Хо(*9). Мы призываем умелых лучников. В Бинчжоу наши войска перешли Тайхан, в Цинчжоу -- переправились через реки Цзи и Та. Наша великая армия идет по течению Хуанхэ, чтобы сразиться с головными отрядами неприятеля, и от Цзинчжоу двигается к Ванъе, чтобы отрезать вражеский тыл. Громоподобна поступь наших воинов, их сила подобна языкам пламени, охватившим сухую траву, и голубому океану, хлынувшему на пылающие угли. Встретится ли на их пути преграда, которая остановит их? Лучшие воины Цао Цао набраны в селениях округов Ю и Цзи. Все они ропщут и стремятся домой, проливают слезы и ищут случая уйти от него. Остальное войско -- люди из округов Янь и Юй да остатки армий Люй Бу и Чжан Яна. Нужда придавила их и заставила временно пойти на службу к Цао Цао. Они повинуются ему, пока у него есть власть, но все чувствуют себя на чужбине и враждуют друг с другом.
      Как только я подымусь на вершину горы, разверну знамя, ударю в барабаны и вскину белое полотнище, призывая их сдаться, они рассыплются, как песок, развалятся, как кучи черепицы, и нам не надо будет проливать кровь.
      Ныне династия Хань клонится к упадку, нити, связывающие империю, ослабли. У священной династии нет ни одного защитника, на которого можно было бы положиться. Все высшие сановники в столице опустили головы и беспомощно сложили крылья -- им не на кого опереться. Жестокий тиран угнетает верных и преданных, и они не могут выполнить своего долга. Цао Цао держит семьсот отборных воинов якобы для охраны дворца, а на самом деле император у него в плену.
      Я опасаюсь, что это начало полного захвата власти, и более не могу бездействовать! В эти тяжелые времена преданные династии сановники должны быть готовы пожертвовать своей жизнью! Непоколебимым защитникам Поднебесной открывается путь к свершению подвига. Да и надо ли убеждать героев!
      Мы доводим до всеобщего сведения, что Цао Цао подделал императорский указ, повелевающий отправить войска в поход. Мы опасаемся, как бы дальние пограничные округа не поверили этому и не послали помощь мятежнику, ибо тогда они погубят себя и станут посмешищем для Поднебесной! Эта опасность должна быть предотвращена!
      Ныне войска округов Ючжоу, Бинчжоу, Цинчжоу и Цзинчжоу уже выступили на защиту Поднебесной. Когда это воззвание получат в Цзинчжоу, вы увидите, какие огромные силы соединятся с войсками Чжан Сю. Если все остальные округа также соберут войска и выставят их вдоль границ, показывая этим свою мощь и готовность поддержать династию, это будет великим подвигом!
      Герой, который добудет голову Цао Цао, получит титул хоу с правом владения пятью тысячами дворов и крупную денежную награду. Сдавшихся воинов и военачальников ни о чем допрашивать не будут. Мы обращаемся с этим воззванием ко всей Поднебесной и извещаем, что священная династия в опасности!"
      Просмотрев воззвание, Юань Шао остался очень доволен. Он приказал переписать его и разослать во все округа и уезды, вывесить на заставах, на перекрестках дорог и переправах.
      Воззвание попало и в Сюйчан. Цао Цао, страдавший от головной боли, лежал на своем ложе. При виде воззвания он задрожал всем телом и покрылся холодной испариной. Забыв о своих недугах, он одним прыжком вскочил с постели и крикнул Цао Хуну:
      -- Кто писал воззвание?
      -- Это, как я слышал, кисть Чэнь Линя, -- ответил тот.
      -- Тот, кто обладает литературным талантом, должен подкреплять его военным искусством! -- рассмеялся Цао Цао. -- Бесспорно, Чэнь Линь пишет прекрасно, но что толку в этом, если у Юань Шао нет военных способностей!
      Цао Цао немедленно собрал совет, чтобы обсудить план похода против врага. На совет пришел и Кун Юн.
      -- С Юань Шао возможен только мир, воевать с ним нельзя -- слишком велики его силы, -- сказал он.
      -- Какой смысл договариваться с ним о мире? -- отмахнулся Сюнь Юй. -- Это нестоящий человек.
      -- Земли Юань Шао обширны, народ там сильный, -- не сдавался Кун Юн. -У него такие мудрые советники, как Сюй Ю, Го Ту, Шэнь Пэй и Фын Цзи, такие верные сановники, как Тянь Фын и Цзюй Шоу. У него три славных полководца -Янь Лян, Вэнь Чоу и Юн Гуань, да и военачальники Гао Лань, Шуньюй Цюн и Чжан Хэ тоже пользуются широкой известностью. Можно ли называть его нестоящим человеком?
      -- У Юань Шао много войск, но в них нет порядка, -- перебил его Сюнь Юй. -Тянь Фын смел, но ненадежен, Сюй Ю жаден, но неумен, Шэнь Пэй усерден, но непроницателен, Фын Цзи храбр и решителен, но никакой пользы не приносит! Люди эти ненавидят друг друга, можете не сомневаться, у них начнется междоусобица. Янь Лян и Вэнь Чоу храбры животной храбростью, и в первом же бою их нетрудно взять живьем. Остальные -- грубы и неотесаны. Будь их хоть тьма, они ничего не могут сделать!
      Кун Юн молчал. Цао Цао громко рассмеялся:
      -- Да, Сюнь Юй очень верно изобразил их!
      Итак, поход был решен. Во главе передовых отрядов был поставлен Лю Дай; войском, прикрывающим тыл, командовал Ван Чжун. Пятьдесят тысяч воинов двинулись к Сюйчжоу против Лю Бэя. Сам Цао Цао возглавил двести тысяч воинов и повел их к Лияну, чтобы одновременно напасть и на Юань Шао.
      -- Боюсь, что Лю Даю и Ван Чжуну не справиться с такой задачей, -- заметил Чэн Юй.
      -- Я и сам знаю, -- сказал Цао Цао. -- Это простая уловка: я не собираюсь посылать их сражаться с Лю Бэем. Пусть стоят там, пока я не разгромлю Юань Шао, потом я подтяну войска и разобью Лю Бэя сам.
      Армия Цао Цао подошла к Лияну. Войска Юань Шао стояли в восьмидесяти ли от города. Противники обнесли места своих стоянок глубокими рвами, насыпали высокие валы, но в бой не вступали. Оборона длилась с восьмого месяца до десятого.
      Сюй Ю был недоволен тем, что войсками командует Шэнь Пэй, а Цзюй Шоу -- тем, что Юань Шао не пользуется его советами. Согласия между ними не было, они даже не помышляли о нападении. Юань Шао, охваченный сомнениями, тоже не думал о решительных действиях. Тогда Цао Цао приказал Цзан Ба, прежде служившему у Люй Бу, охранять Цинсюй, Ио Цзиню и Ли Дяню расположиться на реке Хуанхэ, Цао Жэню с главными силами разместиться в Гуаньду, а сам с отрядом возвратился в Сюйчан.
      Лю Дай и Ван Чжун стояли лагерем в ста ли от Сюйчжоу. Над лагерем развевалось знамя Цао Цао, но военачальники наступления не предпринимали, ограничиваясь разведкой к северу от реки. Лю Бэй, не зная намерений противника, не решался нападать первым и также довольствовался разведкой.
      Неожиданно от Цао Цао прискакал к Лю Даю и Ван Чжуну гонец с приказом немедленно начать военные действия.
      -- Чэн-сян торопит нас со взятием города, -- сказал Лю Дай. -- Вы двинетесь первым.
      -- Нет, чэн-сян приказал вам.
      -- Как же мне идти впереди -- я главнокомандующий!
      -- Что ж, поведем войска вместе, -- предложил Ван Чжун.
      -- Нет, лучше потянем жребий.
      Жребий пал на Ван Чжуна, и он с половиной войск отправился на штурм Сюйчжоу.
      Об этом стало известно Лю Бэю. Он позвал Чэнь Дэна и сказал:
      -- Юань Шао расположился в Лияне; его советники и сановники ссорятся, и он не двигается с места. Кроме того, я слышал, что в лиянской армии нет знамени Цао Цао. Что будет, если он появится здесь?
      -- Цао Цао всегда хитрит, -- заметил Чэнь Дэн. -- Он считает наиболее важным местом Хэбэй и внимательно следит за ним, но нарочно поднял знамя не там, а здесь, чтобы ввести нас в заблуждение. Я уверен, что самого Цао Цао тут нет.
      -- Братья мои, -- обратился Лю Бэй, -- кто из вас может разузнать, так ли это?
      -- Я готов! -- вызвался Чжан Фэй.
      -- Тебе нельзя, ты слишком вспыльчив.
      -- Если Цао Цао здесь, я притащу его к вам! -- горячился Чжан Фэй.
      -- Разрешите мне разведать, -- вмешался Гуань Юй.
      -- Если поедет Гуань Юй, я буду спокоен, -- заключил Лю Бэй.
      Гуань Юй с тремя тысячами конных и пеших воинов выступил из Сюйчжоу. Начиналась зима. Черные тучи заволокли небо, в воздухе кружились снежные вихри. Люди и кони были запорошены снегом. Гуань Юй, размахивая мечом, выехал вперед, вызывая Ван Чжуна на переговоры.
      -- Чэн-сян здесь, почему вы не сдаетесь? -- спросил Ван Чжун, также выезжая вперед.
      -- Пусть выйдет, я хочу поговорить с ним!
      -- Да разве он захочет смотреть на тебя? -- воскликнул Ван Чжун.
      Гуань Юй, придя в ярость, стремительно кинулся на Ван Чжуна, и тот, струсив, повернул коня. Гуань Юй нагнал его и, переложив меч в левую руку, правой ухватился за ремень, скрепляющий латы противника, стянул его с коня, перекинул поперек своего седла и вернулся в строй. Армия Ван Чжуна разбежалась.
      Связанного Ван Чжуна Гуань Юй доставил к Лю Бэю.
      -- Кто ты такой? Как ты посмел выставить знамя чэн-сяна? -- спросил его Лю Бэй.
      -- Сам бы я ни за что не осмелился, если бы не получил приказа ввести вас в заблуждение, -- ответил Ван Чжун, -- чэн-сяна на самом деле здесь нет.
      Лю Бэй велел дать ему одежду, напоить и накормить, но держать в темнице, пока не будет пойман Лю Дай. Затем он созвал второй совет.
      -- Мой брат захватил Ван Чжуна, а я возьму Лю Дая, -- сказал Чжан Фэй.
      -- Лю Дай когда-то был яньчжоуским цы-ши и одним из первых пришел к перевалу Хулао сражаться против Дун Чжо, -- заметил Лю Бэй. -- С ним надо быть осторожным.
      -- Не так уж он силен, чтобы о нем столько говорить! -- заявил Чжан Фэй. -Я возьму его живым, и делу конец!
      -- Но если ты убьешь его, расстроится великое дело, -- предупредил Лю Бэй.
      -- Ручаюсь своей жизнью! -- заверил Чжан Фэй.
      Лю Бэй дал ему три тысячи воинов, и Чжан Фэй тронулся в путь. Однако после поимки Ван Чжуна взять Лю Дая оказалось не так-то просто. Несколько дней Чжан Фэй подстерегал его, подъезжал к лагерю противника, бранился, вызывал его в бой, но Лю Дай не выходил.
      Тогда у Чжан Фэя зародился новый план. Притворившись пьяным, он придрался к нарушениям порядка и избил одного воина. Провинившегося связали и положили посреди лагеря.
      -- Погоди у меня! -- пригрозил ему Чжан Фэй. -- Сегодня ночью перед выступлением принесу тебя в жертву знамени!
      Вечером по приказанию Чжан Фэя воина тайно освободили, и тот бежал к Лю Даю и рассказал о готовящемся нападении на его лагерь. Перебежчик был сильно избит, и Лю Дай ему поверил. Он велел своим воинам уйти из лагеря и устроить засаду в стороне.
      Ночью Чжан Фэй, разделив войско на три отряда, послал десятка три воинов поджечь лагерь врага, а остальные должны были обойти противника с тыла и напасть на него, как только будет дан сигнальный огонь.
      Тридцать воинов проникли в лагерь врага и подожгли его. Лю Дай напал на них, но тут подоспели два отряда Чжан Фэя. Воины Лю Дая не знали, как велики силы противника, и обратились в бегство. Лю Дай вырвался на дорогу, и тут его встретил Чжан Фэй. Враги всегда сходятся на узкой тропинке! Положение было безвыходное. В первой же схватке Лю Дай попал в плен, остальные сдались сами. Чжан Фэй отправил донесение в Сюйчжоу.
      -- Я доволен Чжан Фэем! -- заявил Лю Бэй. -- Прежде он был неистов и груб, а на этот раз действовал мудро!
      -- Ну, каково? -- спрашивал Чжан Фэй брата, когда тот вместе с Гуань Юем выехал из города встречать его. -- Вы же говорили, что я вспыльчив и груб!
      -- А стал бы ты придумывать хитрость, если бы я не поумерил твой пыл? -спросил Лю Бэй.
      Чжан Фэй рассмеялся. Подвели связанного Лю Дая. Лю Бэй соскочил с коня, развязал его и обратился к нему с такими словами:
      -- Мой младший брат обидел вас. Надеюсь, что вы простите его?
      Ван Чжун тоже был освобожден. С пленниками обходились очень милостиво. Лю Бэй объяснил им:
      -- Я убил Чэ Чжоу потому, что он хотел причинить мне вред, а чэн-сян Цао Цао заподозрил меня в бунте и решил наказать. Да разве я дерзну бунтовать! Я желал оказать ему услугу в знак благодарности за большие милости. Надеюсь, вы замолвите за меня доброе словечко, когда вернетесь в Сюйчан? Для меня это было бы великим счастьем.
      -- Мы глубоко благодарны вам за то, что вы сохранили нам жизнь, -- отвечали Лю Дай и Ван Чжун. -- Мы не пожалеем даже своих семей, но будем защищать вас перед чэн-сяном!
      Лю Бэй поблагодарил. На другой день пленникам возвратили их войско и проводили за город. Но не успели Лю Дай и Ван Чжун пройти и десяти ли, как раздался грохот барабанов. Чжан Фэй преградил им путь.
      -- Стойте! Мой старший брат ошибся! -- кричал Чжан Фэй. -- Он не распознал, что вы мятежники! Зачем он отпустил вас?
      Лю Дай и Ван Чжун задрожали от страха, когда Чжан Фэй, округлив глаза, с копьем наперевес устремился на них.
      -- Погоди! -- раздался предостерегающий возглас.
      Это был Гуань Юй. При виде его Лю Дай и Ван Чжун успокоились.
      -- Раз старший брат отпустил их, как ты смеешь нарушать его приказ? -укорял брата Гуань Юй.
      -- Отпусти их сегодня, а завтра они опять придут, -- проворчал Чжан Фэй.
      -- Подожди, когда они еще раз придут, тогда и убьешь, -- спокойно возразил Гуань Юй.
      -- Пусть даже чэн-сян уничтожит три наших поколения, все равно мы больше не придем! -- в один голос воскликнули Лю Дай и Ван Чжун. -- Простите нас!
      -- Если бы здесь появился сам Цао Цао, я убил бы и его! -- продолжал горячиться Чжан Фэй. -- И ни одной пластинки от лат не вернул бы! Ну, ладно уж, дарю вам ваши головы!
      Лю Дай и Ван Чжун умчались, в ужасе обхватив головы руками, а Гуань Юй и Чжан Фэй вернулись к Лю Бэю и уверенно сказали:
      -- Цао Цао, конечно, придет опять.
      -- Если он нападет, нам в Сюйчжоу долго не удержаться, -- сказал Сунь Цянь. -- Разумнее будет разделить войска и расположить их в Сяопэе и Сяпи, создав положение "бычьих рогов".
      Лю Бэй принял этот совет.
      Когда Лю Дай и Ван Чжун передали Цао Цао слова Лю Бэя, он в негодовании воскликнул:
      -- Что мне с вами делать, негодяи? Вы позорите государство!
      Он велел увести несчастных и обезглавить. Поистине правильно сказано:
      Кто слышал, чтоб тигр бежал от свиньи иль собаки?
      Сражаться с драконом не могут ни рыбы, ни раки.
      Какова судьба этих двух людей -- об этом вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
      в которой будет идти речь о том, как Ни Хэн бранил злодеев, и о том, как великий лекарь Цзи Пин был казнен за отравление
      За Лю Дая и Ван Чжуна вступился Кун Юн:
      -- Ну как им было соперничать с Лю Бэем? -- сказал он. -- А убьете их -потеряете сочувствие своих воинов.
      Цао Цао отменил казнь, но лишил их всех должностей и жалованья. Он сам хотел вести войско против Лю Бэя, но Кун Юн стал отговаривать его:
      -- Сейчас зима, трещат морозы, в поход выступать невозможно. Обождите до весны: раньше следует призвать к миру Чжан Сю и Лю Бяо, а потом можно подумать и о Сюйчжоу.
      Цао Цао послал Лю Е на переговоры к Чжан Сю. Прибыв в Сянчэн, Лю Е прежде всего повидался с Цзя Сюем и в беседе с ним всячески восхвалял добродетели Цао Цао. Цзя Сюй предложил послу отдохнуть в его доме, а сам отправился к Чжан Сю. В это же время прибыл гонец и от Юань Шао с предложением заключить мир.
      -- Ну, как идут дела с Цао Цао? -- спросил у гонца Цзя Сюй. -- Вы, кажется, собирались разбить его?
      -- Нам помешали зимние холода, -- отвечал тот. -- Вы и Лю Бяо -- люди наиболее прославленные в стране, и я послан к вам просить помощи.
      Цзя Сюй усмехнулся:
      -- Возвращайтесь лучше к Юань Шао, да скажите ему, что если уж он не мог терпеть соперничества со стороны родного брата, как же он потерпит его от других?
      Письмо он уничтожил на глазах гонца, а его самого прогнал.
      -- Что вы наделали? Зачем вы порвали письмо? -- взволновался Чжан Сю. -Юань Шао сейчас силен, а Цао Цао слаб...
      -- Лучше пойти служить Цао Цао, -- заявил Цзя Сюй.
      -- Мы враждуем, он меня не примет.
      -- В службе Цао Цао есть три преимущества, -- продолжал Цзя Сюй. -- Он получил повеление Сына неба навести порядок в Поднебесной -- это во-первых. Юань Шао, конечно, силен, и наша ничтожная помощь не заставит его уважать нас, а Цао Цао хоть и слаб, но, заручившись нашей поддержкой, будет доволен -- это во-вторых. Кроме того, Цао Цао намерен стать главой пяти могущественных князей, ради чего он, безусловно, забудет о личной вражде и пожелает показать миру свое великодушие -- это в-третьих. Во всем этом можете не сомневаться.
      Чжан Сю велел пригласить Лю Е. Тот явился и на все лады принялся расхваливать Цао Цао:
      -- Разве чэн-сян послал бы меня завязать дружбу с вами, если бы он помнил старое зло?
      Чжан Сю очень обрадовался и в сопровождении Цзя Сюя отправился в Сюйчан принести покорность. Он низко поклонился Цао Цао у ступеней возвышения, на котором тот сидел. Но Цао Цао поспешно поддержал его и, взяв за руку, молвил:
      -- Прошу вас, забудьте мои маленькие ошибки.
      Цао Цао пожаловал Чжан Сю и Цзя Сюю высокие чины и просил их призвать к миру Лю Бяо. Цзя Сюй сказал:
      -- Лю Бяо любит водить дружбу с людьми знаменитыми. Пошлите к нему на переговоры прославленного ученого, и он покорится.
      -- Кому бы поручить это? -- спросил Цао Цао, обращаясь к Сюнь Ю.
      -- Можно Кун Юну, -- предложил тот.
      По поручению Цао Цао, Сюнь Ю повидался с Кун Юном:
      -- Чэн-сяну нужен знаменитый ученый, чтобы выполнить роль государственного посла. Вы не возьметесь за это?
      -- Сам я не возьмусь, но у меня есть друг Ни Хэн, -- ответил Кун Юн. -Таланты его в десять раз превосходят мои. Этот человек мог бы быть среди приближенных Сына неба, а не только послом! Я позволю себе привлечь к нему внимание государя.
      Не теряя времени, Кун Юн обратился к императору со следующим посланием:
      "Ваш слуга слышал, что когда разлились реки и император(*1) задумал укротить их, он со всех сторон созывал мудрецов. В старину, когда ваш великий предок(*2) унаследовал престол и решил расширить границы своих владений, он призывал к себе помощников, и толпы ученых откликнулись на его призыв.
      Ваш слуга знает Ни Хэна, ученого из Пинъюаня, еще не поступившего на службу. Ему двадцать четыре года. Его чистая натура -- прекрасна, таланты -замечательны. В юном возрасте, едва лишь одолев грамоту, он вступил в храм науки и познал всю мудрость небесных знамений и земных законов. То, что он хоть раз видел своими глазами, он может повторить своими устами. То, что мимолетно вошло в его уши, он навсегда сохраняет в своем сердце. Его характер соответствует жизненному пути, его мысли обладают чудодейственной силой. Изобретательностью и прозорливостью своей он превосходит Сан Хун-яна и Чжан Ань-ши. Он предан, решителен и честен, стремления его чисты, как иней и снег. Он относится к добру с трепетом благоговения, а к злу -- с непреклонной ненавистью. Жэнь Цзо в непреклонной прямоте своей, Ши Юй в высокой своей нравственности, пожалуй, никогда не превосходили его.
      Сто хищных птиц не стоят одного коршуна-рыболова. Если Ни Хэн будет состоять при дворе, советы его, несомненно, будут заслуживать внимания. Он изворотлив в спорах, остроумен в выражениях, его преисполненная умом энергия бьет ключом. В разрешении сомнений и объяснении запутанного ему нет равных.
      В древности Цзя И вызвался отправиться в зависимое государство и хитростью вошел в доверие к шаньюю, а Чжун Цзюнь изъявил готовность конскими поводьями связать князя Наньюэ. Поведение этих юношей достойно великого восхищения.
      В недавнее время Лу Цзуй и Янь Сян, также обладающие необыкновенными талантами, получили должности тай-ланов. Ни Хэн не хуже их. Если вы призовете его к себе, дракон от радости взмоет к созвездиям и, распластав крылья, будет парить вдоль Млечного пути. Слава Ни Хэна расцветет, как роза, засияет, словно радуга. Он заслуживает того, чтобы ученые нашего века гордились им, он способен умножить величие Четырех врат(*3). Ни Хэн будет украшением столицы, и императорский дворец приобретет необыкновенное сокровище. Немного найдется людей, подобных Ни Хэну.
      Своим искусством исполнять "Цзи-чу" и "Ян-а"(*4) он может вызвать зависть у лучших актеров, своим уменьем ездить на быстрых конях, подобных Фэй-ту и Яо-мяо(*5), он мог бы привести в ярость даже Ван Ляна и Бо Лэ(*6). Вы, государь, выбирающий себе слуг с величайшим тщанием, должны испытать Ни Хэна. Прикажите ему в простой одежде предстать перед вашими очами, и если у него не окажется должных достоинств, пусть я буду наказан, как наглый обманщик".
      Император передал послание Цао Цао, и тот распорядился вызвать Ни Хэна. После приветственных церемоний Цао Цао пригласил его сесть. Ни Хэн обратил лицо к небу и со вздохом сказал:
      -- Хоть и необъятен мир, но нет в нем людей!
      -- Как это нет людей? -- изумился Цао Цао. -- У меня под началом несколько десятков человек, и все они герои!
      -- Хотел бы я знать, кто они?
      -- Сюнь Юй, Сюнь Ю, Го Цзя, Чэн Юй -- все люди дальновидного ума и на редкость искусные. Даже Сяо Хэ и Чэнь Пину далеко до них! Чжан Ляо, Сюй Чу, Ли Дянь, Ио Цзинь -- храбрейшие из храбрых. Ни Цинь Пэну, ни Ма У не сравниться с ними! А мои помощники Люй Цянь и Мань Чун! А мои военачальники Юй Цзинь и Сюй Хуан! Сяхоу Дунь -- один из удивительных талантов Поднебесной, Цао Жэнь -- самый ловкий военачальник в наше время! Как же вы говорите, что в мире нет людей?
      -- Вы ошибаетесь, -- возразил Ни Хэн со спокойной улыбкой. -- Этих я знаю. Сюнь Юя можно послать плакальщиком на похороны или наведаться к больному. Сюнь Ю годен ухаживать за могилами, Чэн Юю можно поручать закрывать окна и двери, Го Цзя пригоден для чтения стихов, Чжан Ляо способен бить в барабаны и гонги, Сюй Чу -- пасти коров да ходить за лошадьми, Ио Цзинь может писать да читать указы, Ли Дянь -- развозить письма да депеши, Люй Цянь пригоден на то, чтобы точить ножи да ковать мечи, Мань Чун -- чтобы пить да есть, а Сюй Хуан -- резать собак да колоть свиней. Сяхоу Дуня следовало бы именовать полководцем "Неповрежденной головы", а Цао Жэня -- "тай-шоу Люблю денежки". Все остальные -- вешалки для платья, мешки для риса, бочки для вина да корзины для мяса!
      -- А какими способностями обладаешь ты сам? -- едва сдерживая гнев, спросил Цао Цао.
      -- Из небесных знамений и земных законов нет таких, которых я не постиг бы. В трех учениях и девяти течениях(*7) нет ничего неведомого мне. Я мог бы сделать Сына неба равным Яо и Шуню, а сам я в добродетелях могу сравняться с Куном и Янем!(*8) Да что мне рассуждать с безграмотными людьми! -воскликнул Ни Хэн и спокойно направился к выходу.
      Стоявший рядом с Цао Цао Чжан Ляо схватился было за меч, но Цао Цао удержал его и сказал:
      -- Мне не хватает барабанщика, который играл бы во время пиров и представлений при дворе. Я хочу на эту должность поставить Ни Хэна.
      -- Почему вы не казните этого наглеца? -- спросил Чжан Ляо.
      -- Он широко известен, люди вблизи и вдали прислушиваются к нему, -возразил Цао Цао. -- Поднебесная не простила бы мне его смерти. Раз уж он считает себя таким талантливым, так я и сделаю его барабанщиком и этим опозорю его.
      На следующий день Цао Цао устроил во дворце большой пир. Все барабанщики явились в праздничных одеждах, и только Ни Хэн пришел в старом платье. Заиграли "Юй-ян"(*9). Звуки музыки были прекрасны и мощны, напоминая удары камня о металл. Гости, растроганные, проливали слезы.
      -- А почему ты не переоделся? -- спросил Ни Хэна один из приближенных Цао Цао.
      И вдруг Ни Хэн перед всеми снял свое старое платье и остался совершенно голым. Гости закрыли лица руками.
      -- Стыда у тебя нет! -- закричал Цао Цао. -- Не забывай, что ты в императорском храме предков!
      -- Обманывать Сына неба и высших -- вот бесстыдство, -- невозмутимо отвечал Ни Хэн. -- Я обнажил формы, данные мне отцом и матерью, и хочу показать свое чистое тело!
      -- Это ты-то чист? -- съязвил Цао Цао. -- А кто же, по-твоему, грязен?
      -- Ты не отличаешь мудрости от глупости, значит у тебя грязные глаза. Ты не читаешь книг и стихов, значит грязен твой рот. Ты не выносишь правдивых слов, значит грязны твои уши. Ты не отличаешь старого от нового, значит ты грязен телом. Ты мечтаешь о захвате власти, значит ты грязен душой. Я -самый знаменитый ученый в Поднебесной, а ты сделал меня барабанщиком, подобно тому, как Ян Хо унизил Чжун-ни, а Цзан Цан оскорбил Мын Цзы. Ты хочешь стать ба-ваном, а сам презираешь людей!
      -- Ни Хэн, разумеется, виноват, но он слишком ничтожен, чтобы его слова могли нарушить ваш сон, -- вмешался Кун Юн, трепетавший за жизнь Ни Хэна.
      -- Ты поедешь моим послом в Цзинчжоу, -- сказал Цао Цао, обращаясь к Ни Хэну. -- Если Лю Бяо покорится, я сделаю тебя сановником.
      Ни Хэн отказался. Но Цао Цао все же велел приготовить трех коней, чтобы два всадника могли сопровождать Ни Хэна, придерживая его за руки, и в честь его отъезда распорядился устроить пир за восточными воротами.
      -- Не вставайте, когда появится Ни Хэн, -- предупредил присутствующих Сюнь Юй.
      Ни Хэн вошел. Все сидели. Он испустил громкий вопль.
      -- Почему вы плачете? -- спросил его Сюнь Юй.
      -- Как же мне не плакать? Я вхожу в могилу...
      -- Если мы мертвецы, то ты безголовый дух, -- возмутились все.
      -- Я подданный ханьского императора, а не приспешник Цао Цао, -- отвечал Ни Хэн. -- Поэтому я не безголовый!
      -- Стойте! -- остановил гостей Сюнь Юй, когда те хотели наброситься на Ни Хэна с мечами. -- Это такое же жалкое существо, как воробей или мышь, стоит ли пачкать о него мечи?
      -- Хорошо, пусть я воробей, мышь, кто угодно, но зато у меня человеческая душа! Вы же только черви и осы!
      Охваченные негодованием, гости разошлись.
      Ни Хэн прибыл в Цзинчжоу и предстал перед Лю Бяо. Произнося хвалебные речи, он лишь высмеивал Лю Бяо. Это не укрылось от последнего, и он приказал Ни Хэну ехать в Цзянся к Хуан Цзу.
      -- Ни Хэн смеялся над вами. Почему вы не казнили его? -- спросил кто-то у Лю Бяо.
      -- Ни Хэн опозорил Цао Цао, но тот не убил его, боясь лишиться сочувствия народа. Он спровадил его ко мне, чтобы покончить с ним моими руками и нанести этим ущерб моему доброму имени. А я отослал Ни Хэна к Хуан Цзу, давая понять Цао Цао, что я не глупее, чем он.
      Как раз в это время прибыл посол от Юань Шао. Озадаченный Лю Бяо обратился к своим советникам:
      -- Какого же посла мне слушать?
      -- Двое сильных схватились друг с другом; если вы пожелаете действовать, то можете воспользоваться этим случаем и разбить своих врагов, -- сказал Хань Сун. -- А коль не хотите, изберите лучшего и служите ему. Цао Цао -прославленный полководец. Похоже на то, что раньше он захватит Юань Шао, а потом двинет войска на Цзяндун, и тогда вам, пожалуй, не удержаться. Примкните к Цао Цао; он, я уверен, примет вас с уважением.
      -- Поезжайте-ка вы в Сюйчан и посмотрите, каково там положение дел, а потом мы еще посоветуемся, -- произнес Лю Бяо.
      -- У государя и у подданного есть своя определенная судьба, -- сказал Хань Сун. -- Я служу вам и по вашему приказу готов идти в огонь и в воду. Хотите ли вы принести покорность Сыну неба, или же служить Цао Цао -- в любом случае я буду вашим послом. Но если вы не принимаете моих советов, а в столице Сын неба пожалует мне должность, я стану служить ему и не отдам за вас свою голову.
      -- Поезжайте в Сюйчан, у меня есть свои соображения.
      Хань Сун приехал к Цао Цао, и тот принял его весьма ласково, пожаловал высокое звание и отпустил обратно.
      Вернувшись, Хань Сун стал всячески расхваливать Цао Цао и уговаривать Лю Бяо перейти на его сторону.
      -- У тебя есть какие-то задние мысли! -- разгневался Лю Бяо и хотел казнить Хань Суна.
      -- Вы обидели меня, а не я вас! -- вскричал Хань Сун.
      -- Ведь Хань Сун советовал вам это еще перед поездкой, -- вмешался Куай Лян, и Лю Бяо пощадил Хань Суна.
      Лю Бяо сообщили, что Хуан Цзу обезглавил Ни Хэна, и он пожелал узнать, как это случилось. Вот что ему рассказали.
      Хуан Цзу и Ни Хэн пили вино, и Хуан Цзу спросил своего собеседника:
      -- Скажите, кого бы вы могли назвать достойным человеком?
      -- Старшего сына Кун Юна и младшего сына Ян Дэ-цзу, и больше никого.
      -- А кто же я такой? -- спросил Хуан Цзу.
      -- Ты похож на бога в храме, который принимает жертвоприношения, но, к сожалению, не обладает умом, -- ответил Ни Хэн.
      -- Значит, ты считаешь меня деревянным идолом! -- в гневе закричал Хуан Цзу и обезглавил Ни Хэна. Ни Хэн, не закрывая рта, поносил его до последней минуты своей жизни.
      Лю Бяо пожалел о Ни Хэне и велел похоронить его возле острова Попугаев. Потомки сложили стихи, в которых оплакивают погибшего:
      Врага ни умом, ни сноровкой не мог одолеть Хуан Цзу,
      Но с жизнью Ни Хэн распростился -- погиб от злодейской руки.
      Доселе, когда проезжаешь у острова Попугаев,
      Текут равнодушные воды лазурно-зеленой реки.
      Цао Цао, узнав о смерти Ни Хэна, со смехом воскликнул:
      -- Негодный школяр погубил себя своим языком!
      Убедившись, что Лю Бяо не собирается приносить покорность, Цао Цао решил двинуть против него войска.
      -- Юань Шао не спокоен и Лю Бэй не уничтожен, -- заметил Сюнь Юй. -- Идти в этот поход -- все равно что вырвать у себя сердце и желудок и заботиться о руках и ногах. Уничтожьте прежде Юань Шао и Лю Бэя, а потом Цзяннань можно будет покорить одним ударом.
      Цао Цао послушался совета Сюнь Юя.
      После отъезда Лю Бэя Дун Чэн день и ночь совещался с Ван Цзы-фу и другими единомышленниками, но придумать ничего не мог. В первый день пятого года периода Цзянь-ань [200 г.] во дворце был прием. Цао Цао держал себя вызывающе. Дун Чэн от негодования заболел. Император, прослышав о болезни своего дядюшки, послал к нему придворного лекаря Цзи Тая. Он был родом из Лояна и имел прозвище Цзи Чэн-пин, но называли его просто Цзи Пином. Он был знаменитым лекарем того времени. Цзи Пин стал лечить Дун Чэна настоями трав и не отходил от его ложа. Он часто замечал, что Дун Чэн сокрушенно вздыхает, но расспрашивать ни о чем не смел.
      Однажды вечером, когда Цзи Пин откланялся, собираясь уходить, Дун Чэн попросил его остаться поужинать. Они пили вино до часа первой стражи, и Дун Чэн от утомления задремал. Вдруг доложили, что пришел Ван Цзы-фу со своими друзьями. Дун Чэн вышел встречать их.
      -- Великое дело улажено, -- сообщил ему Ван Цзы-фу.
      -- Каким образом? -- живо заинтересовался Дун Чэн.
      -- Лю Бяо объединился с Юань Шао, и они ведут сюда по десяти направлениям пятьсот тысяч воинов. Ма Тэн, соединившись с Хань Суем, идет с севера во главе силянской армии численностью в семьсот тысяч человек. Цао Цао послал им навстречу все войска, которые были в Сюйчане. В городе пусто. Если собрать слуг и рабов пяти наших семей, -- а их наберется более тысячи, -можно нынешней же ночью ворваться во дворец, где будет новогодний пир, и там убить Цао Цао. Нельзя терять такой случай!
      Обрадованный Дун Чэн тут же собрал своих слуг и рабов, вооружил их, сам облачился в латы и сел на коня. Пять единомышленников условились встретиться у внутренних ворот дворца и действовать сообща. Когда наступил вечер, по сигналу барабана все они привели своих людей. Дун Чэн с мечом в руке вошел во дворец. Цао Цао сидел за столом во внутреннем зале.
      -- Ни с места, злодей! -- закричал Дун Чэн и тут же одним ударом поверг его наземь.
      В этот миг Дун Чэн проснулся и понял, что все это лишь сон, столь же невероятный, как сон о муравьином царстве Нань-гэ(*10). Во сне Дун Чэн громко поносил Цао Цао.
      -- Вы хотите нанести вред Цао Цао? -- воскликнул Цзи Пин.
      Дун Чэн онемел от испуга.
      -- Не пугайтесь, дядюшка! -- сказал Цзи Пин. -- Я хоть и простой лекарь, но никогда не забываю о ханьском императоре. Много дней подряд я замечал, что вы охаете и вздыхаете, но не осмеливался расспрашивать, и только слова, сказанные вами во сне, открыли мне ваши истинные чувства. Не будем обманывать друг друга. Если я могу быть чем-нибудь полезен, пусть уничтожат девять колен моего рода, я все равно не раскаюсь!
      -- Боюсь, что вы не чистосердечны! -- Дун Чэн закрыл лицо руками и заплакал.
      Цзи Пин прокусил себе палец в знак клятвы. Тогда Дун Чэн вынул указ и велел Цзи Пину прочесть его.
      -- Боюсь, что наши нынешние планы не увенчаются успехом! -- добавил он. -С тех пор, как уехали Лю Бэй и Ма Тэн, мы ничего не можем предпринять. Я заболел от волнения.
      -- Не беспокойте князей: судьба Цао Цао в моих руках! -- заявил Цзи Пин.
      Дун Чэн заинтересовался.
      -- Цао Цао часто страдает головными болями, -- пояснил Цзи Пин. -Он всегда зовет меня, и я даю ему лекарство. Достаточно напоить его зельем, и войска не надо будет подымать!
      -- Спасение Ханьской династии зависит от вас! -- воскликнул Дун Чэн.
      Цзи Пин распрощался и ушел, а Дун Чэн направился во внутренние покои и вдруг увидел, что его домашний раб Цинь Цин-тун шепчется с прислужницей Юнь-инь. Сильно разгневанный Дун Чэн хотел предать раба смерти, но, поддавшись уговорам жены, передумал и велел дать обоим влюбленным по сорок ударов палкой. Потом Цинь Цин-туна заперли в погребе. Затаив злобу, он ночью сломал железный запор, перепрыгнул через стену и бежал. Явившись во дворец Цао Цао, он сообщил ему о заговоре. Цао Цао увел его в потайную комнату и расспросил все подробности.
      -- Ван Цзы-фу, У Цзы-лань, У Ши и Ма Тэн в доме моего хозяина замышляют что-то против вас. Хозяин показывал им кусок белого шелка, но что на нем написано, я не знаю. А недавно я видел, как Цзи Пин прокусил себе палец в знак клятвы.
      Цао Цао укрыл Цинь Цин-туна во дворце, а Дун Чэн, зная лишь, что тот бежал, даже не стал его разыскивать.
      На другой день Цао Цао притворился, что страдает головной болью, и вызвал Цзи Пина. "Теперь злодею конец", -- подумал лекарь и, захватив с собой зелье, отправился во дворец. Цао Цао лежал на своем ложе и велел Цзи Пину приготовить лекарство.
      -- Один глоток, и боль пройдет, -- сказал Цзи Пин. Он велел принести сосуд, и тут же на глазах стал готовить питье. Когда оно закипало, Цзи Пин тайно подлил яду и поднес Цао Цао. Тот медлил.
      -- Пейте, пока горячее! -- уговаривал Цзи Пин. -- Несколько глотков -- и сразу поправитесь.
      -- Вы читаете ученые книги и должны знать этикет, -- возразил Цао Цао. -Когда заболевшему государю предлагают лекарство, его сначала пробуют сановники. Если лекарство должен выпить отец, его сначала пробует сын. Вы для меня самый близкий человек, почему же вы не пробуете прежде, чем дать мне?
      -- Лекарство делается для больных. Зачем его пробовать здоровому?
      Цзи Пин понял, что заговор раскрыт, и, бросившись на Цао Цао, силой пытался влить ему в рот отраву. Цао Цао отшвырнул чашу, она разбилась вдребезги. Слуги тотчас же схватили лекаря.
      -- Я не болен! Я испытывал тебя, -- вскричал Цао Цао. -- А ты и в самом деле пытался отравить меня.
      Двадцать здоровенных тюремщиков поволокли Цзи Пина в сад на допрос. Цао Цао восседал в беседке, а Цзи Пин связанный лежал на земле. На лице его не отражалось ни тени страха.
      -- Я считал тебя лекарем! Как ты смел подсыпать мне яду? -- начал Цао Цао. -- Тебя кто-то подослал. Назови их, и я прощу тебя.
      -- Ты -- злодей! Ты обижаешь государя и обманываешь знатных! -- выкрикнул Цзи Пин. -- Не я один -- вся Поднебесная ждет твоей смерти!
      Цао Цао трижды настойчиво повторил вопрос, но Цзи Пин твердил:
      -- Я сам хотел тебя убить! Меня никто не подсылал! Замысел мой не удался, ну что ж, я умру, и только.
      Цао Цао приказал бить его. В течение двух часов стража избивала несчастного лекаря. Кожа его повисла клочьями, кровь заливала ступени беседки. Опасаясь, что Цзи Пина забьют до смерти, так и не добившись у него признания, Цао Цао велел дать ему передохнуть.
      На следующий день Цао Цао устроил пиршество и пригласил всех сановников. Не пришел лишь Дун Чэн, сославшись на болезнь. После того как вино обошло несколько кругов, Цао Цао сказал:
      -- Что-то невесело у нас на пиру! Но у меня есть человек, который всех нас развеселит! -- И он крикнул страже: -- Введите его!
      К ступеням подтащили закованного в кангу(*11) Цзи Пина.
      -- Известно вам, что этот человек был связан с шайкой злодеев, которая собиралась изменить двору и убить меня? Небо разрушило их планы. Вот послушайте, что он засвидетельствует!
      Цао Цао велел бить Цзи Пина, и тот в беспамятстве упал. Бедняге брызнули в лицо водой, и он снова пришел в себя.
      -- Цао Цао, злодей! -- простонал Цзи Пин, широко раскрывая глаза и стискивая зубы. -- Убей меня! Чего ты ждешь?
      -- Соумышленников было шесть, а вместе с тобой семь, -- спокойно произнес Цао Цао.
      Цзи Пин отвечал бранью. Ван Цзы-фу и его сообщники сидели, словно на иголках. Цзи Пина попеременно то били, то обливали водой, но не могли вырвать у него мольбы о пощаде.
      Цао Цао понял, что ничего не добьется, и велел увести лекаря. Все сановники разошлись. Цао Цао оставил только Ван Цзы-фу и еще троих на ночной пир. У них душа ушла в пятки, но им ничего не оставалось, как только ждать.
      -- Я бы не стал вас задерживать, если бы мне не хотелось узнать, о чем вы совещались с Дун Чэном, -- произнес Цао Цао.
      -- Мы с ним ни о чем не совещались, -- заявил Ван Цзы-фу.
      -- А что было написано на белом шелке?
      Все утверждали, что ничего не знают. Цао Цао велел привести Цинь Цин-туна.
      -- Где и что ты видел? -- спросил его Ван Цзы-фу.
      -- Вы вшестером, укрывшись от людей, что-то писали, -- сказал Цинь Цин-тун. -- Вы не можете это отрицать!
      -- Этот негодяй развратничал с прислужницей Дун Чэна, а теперь еще клевещет на своего господина! -- вскипел Ван Цзы-фу. -- Как можно его слушать?
      -- Но кто же, если не Дун Чэн, подослал Цзи Пина подсыпать мне яду? -спросил Цао Цао.
      Все ответили в один голос, что это им не известно.
      -- Сегодня же вечером вы принесете повинную, -- потребовал Цао Цао. -Я еще могу простить вас. А если затянете признание, вам же будет хуже!
      Ван Цзы-фу и его сообщники упорно твердили, что никакого заговора нет. Цао Цао кликнул стражу и велел посадить их в темницу.
      Наутро Цао Цао с толпой сопровождающих отправился навестить Дун Чэна. Дун Чэну пришлось выйти им навстречу.
      -- Почему вы не были вчера на пиру? -- спросил Цао Цао.
      -- Занемог, боялся выходить.
      -- Недуг от несчастий страны? -- испытующе спросил Цао Цао.
      Дун Чэн остолбенел. Цао Цао продолжал:
      -- Вы знаете о намерениях Цзи Пина?
      -- Нет.
      -- Как это нет? -- Цао Цао усмехнулся и, продолжая беседовать с императорским дядюшкой, велел привести узника. Вскоре стражники ввели Цзи Пина и бросили к ступеням. Цзи Пин проклинал Цао Цао, называя его узурпатором.
      -- Этот человек потащил за собой Ван Цзы-фу и еще троих, они уже в темнице. Остается изловить последнего, -- сказал Цао Цао и обратился к Цзи Пину: -Говори, кто тебя послал поднести мне яд?
      -- Небо послало меня убить злодея!
      Цао Цао снова велел бить его. На теле несчастного уже не было живого места. От такого зрелища сердце Дун Чэна разрывалось от боли.
      -- Почему у тебя девять пальцев, а где десятый? -- продолжал допрашивать Цао Цао.
      -- Откусил, дабы поклясться, что убью злодея!
      Цао Цао велел отрубить ему остальные пальцы, приговаривая при этом:
      -- Теперь ты будешь знать, как давать клятвы!
      -- У меня еще есть рот, чтобы проглотить злодея, и язык, чтобы проклинать его! -- не унимался Цзи Пин.
      Цао Цао приказал отрезать ему язык.
      -- Не делайте этого! -- воскликнул Цзи Пин. -- Я больше не могу терпеть пыток! Я признаюсь во всем! Развяжите мне путы!
      -- Развяжите его, это нам не помешает.
      Когда Цзи Пина освободили, он поднялся и, обратившись к воротам дворца, поклонился:
      -- На то воля неба, что слуге не удалось послужить государству.
      С этими словами он упал на ступени и умер. Цао Цао велел четвертовать его тело и выставить напоказ.
      Потомки сложили стихи о Цзи Пине:
      Династии Ханьской уже угрожала погибель,
      Лечить государство взялся отважный Цзи Пин.
      Он жизнью пожертвовал, чтоб послужить государю,
      Врагов уничтожить поклялся, как матери сын.
      Под пыткой жестокой промолвил он гневное слово,
      Текла по ступеням из пальцев раздавленных кровь.
      Он умер героем, как прожил героем на свете,
      А слава героя не меркнет во веки веков.
      Затем Цао Цао приказал телохранителям привести Цинь Цин-туна.
      -- Вы узнаете этого человека? -- спросил Цао Цао.
      -- Это беглый раб, его надо казнить! -- воскликнул Дун Чэн.
      -- Он рассказал о вашем заговоре и сейчас это подтвердит. Кто же посмеет казнить его?
      -- Зачем вы слушаете беглого раба, господин чэн-сян?
      -- Ван Цзы-фу и другие уже сознались. Лишь вы один упорствуете.
      Телохранители по знаку Цао Цао схватили Дун Чэна, а слуги бросились в спальню искать указ и письменную клятву заговорщиков. Под стражу были взяты семья Дун Чэна и все его домочадцы. С указом императора и клятвой, написанной на шелке, Цао Цао вернулся к себе во дворец и стал обдумывать план свержения Сянь-ди и возведения на престол другого императора.
      Поистине:
      Порой ни к чему не вели императорские указы,
      Но клятву одну подписал -- все беды обрушились сразу.
      О судьбе императора Сянь-ди вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как злодеи убили Дун Гуй-фэй, и о том, как Лю Бэй потерпел поражение и бежал к Юань Шао
      Когда Цао Цао заговорил о свержении императора Сянь-ди, Чэн Юй стал отговаривать его:
      -- Вы можете заставить трепетать всех и повелевать Поднебесной лишь потому, что действуете от имени ханьского императора. Сейчас князья еще не успокоились, и такой шаг, как свержение государя, обязательно послужит поводом к войне.
      Цао Цао вынужден был отказаться от своего намерения. Он ограничился лишь тем, что приказал казнить пятерых заговорщиков с их семьями у четырех ворот столицы, не щадя при этом ни старых, ни малых. Всего было казнено более семисот человек. Все жители и чиновники, видевшие это, проливали слезы. Потомки сложили стихи, в которых оплакивали Дун Чэна:
      Опять удостоен большого почета
      Кто раз императорский поезд спасал.
      Слова Сына неба ушли за ворота,
      Был в поясе послан секретный указ.
      Душою болел он за счастье страны,
      И в снах своих даже свергал он злодея,
      Зато его верность и ныне живет
      И в тысячелетья войдет не тускнея.
      Есть и другие стихи, в которых оплакиваются Ван Цзы-фу и его единомышленники:
      Собою пожертвовать, чтоб послужить государю,
      Они присягали и стойко сдержали обет.
      И верности ради семей своих не пожалели,
      За это их слава гремит уже тысячи лет.
      Казнь Дун Чэна и других заговорщиков не умерила гнева Цао Цао. Он отправился во дворец, чтобы убить Дун Гуй-фэй, младшую сестру Дун Чэна и любимую наложницу императора. Сянь-ди осчастливил ее -- она была беременна на пятом месяце.
      В тот день император пребывал во внутренних покоях и беседовал с императрицей Фу, сокрушаясь о том, что до сих пор от Дун Чэна нет никаких вестей. Неожиданно к ним ворвался Цао Цао с искаженным от гнева лицом и с мечом в руках. Император побледнел.
      -- Государю известно, что Дун Чэн замышлял мятеж? -- без всяких предисловий начал Цао Цао.
      -- Но ведь Дун Чжо убит! -- удивился император.
      -- Не Дун Чжо, а Дун Чэн!
      -- Нет, нам ничего не известно.
      -- Забыли о прокушенном пальце и кровью написанном указе? -- гремел Цао Цао.
      Император молчал. Цао Цао распорядился привести Дун Гуй-фэй.
      -- Она на пятом месяце, пожалейте ее! -- молил император.
      -- Я сам уже был бы мертв, если бы небо не разбило их планы! -- не унимался Цао Цао. -- Оставить эту женщину, чтобы она потом натворила мне бед?
      -- Заточите ее до родов во дворце. Убить ее вы и после успеете, -- просила императрица Фу.
      -- Сохранить ее выродка, чтобы он мстил за свою мать! -- упорствовал Цао Цао.
      -- Умоляю, не выставляйте на позор мое тело, когда я умру, -- рыдала Дун Гуй-фэй.
      Цао Цао велел подать ей белый шелковый шнур. Император со слезами говорил несчастной:
      -- Не сердись на нас, когда будешь в стране Девяти источников(*1).
      И у него ручьем покатились слезы. Императрица Фу тоже заплакала.
      -- Вы ведете себя, как дети! -- разгневался Цао Цао и приказал задушить Дун Гуй-фэй за воротами дворца.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      Напрасно правителя милость снискала прекрасная дева!
      Погибла несчастная! В жертву принесено семя дракона.
      Не в силах отвесть ее гибель, руками лицо закрывая,
      Безмолвно рыдал император, печалью своей удрученный.
      -- Казнить всех, кто из родственников императора по женской линии войдет во дворец без моего разрешения! -- заявил Цао Цао дворцовой страже. -- А тех, кто проявит попустительство, рассматривать как соучастников!
      После этого Цао Цао набрал три тысячи верных ему телохранителей и поставил во главе их Цао Хуна.
      -- Я расправился с Дун Чэном и его сообщниками, -- сказал Цао Цао Чэн Юю, -- но ведь Ма Тэн и Лю Бэй тоже из их числа. Оставить их в живых невозможно!
      -- Ма Тэн в Силяне, тут надо быть осторожным, -- ответил Чэн Юй. -- Мне думается, что следовало бы в письме поблагодарить его за труды, чтобы у него не возникло никаких подозрений, а потом завлечь в столицу и здесь убить... И Лю Бэя в Сюйчжоу тоже нелегко одолеть -- его войско расположено "бычьими рогами". Нельзя забывать, что Юань Шао из Гуаньду замышляет нападение на столицу. Стоит нам напасть на Лю Бэя, как он обратится за помощью к Юань Шао, и тот не пропустит случая напасть на нас врасплох. Что тогда будет?
      -- Лю Бэй храбрец, это бесспорно, -- возразил Цао Цао. -- Тем более ударить на него надо теперь же, а не ждать, пока у него вырастут крылья, тогда с ним трудно будет бороться. Юань Шао нам бояться нечего -- он хоть и силен, но нерешителен.
      В эту минуту вошел Го Цзя, и Цао Цао обратился к нему:
      -- Я хочу идти в поход на Лю Бэя. Скажите, следует ли мне в этом случае опасаться Юань Шао?
      -- Юань Шао непостоянен и недоверчив; советники его соперничают между собой. Одним словом, он нам не страшен, -- заявил Го Цзя. -- Что же касается Лю Бэя, то он не успел еще завоевать сердца своих новых воинов. Можете идти на восток и решить все в одной битве.
      -- Я тоже так думаю, -- заявил Цао Цао.
      Вскоре двести тысяч воинов пятью отрядами двинулись на Сюйчжоу. Это стало известно Сунь Цяню, который поспешил донести о положении дел Гуань Юю в Сяпи и Лю Бэю в Сяопэе.
      -- Надо обратиться за помощью к Юань Шао, -- сказал ему Лю Бэй, -- иначе придется туго.
      Он послал Сунь Цяня с письмом в Хэбэй. Сунь Цянь сначала повидался с Тянь Фыном, чтобы заручиться его поддержкой, и тот представил его Юань Шао.
      Юань Шао выглядел изнуренным, одежда его была в беспорядке.
      -- Почему вы, господин, в таком унынии? -- спросил Тянь Фын.
      -- Я скоро умру.
      -- К чему такие речи? -- изумился Тянь Фын.
      -- У меня пять сыновей, -- ответил Юань Шао, -- и самый младший из них наиболее умный. Только он может понять мои стремления. Но он болен, его мучают язвы, судьба его предрешена, и у меня нет никакого желания вникать в другие дела.
      -- Цао Цао выступил в поход против Лю Бэя. Сюйчан опустел. Если собрать людей и ворваться туда, можно защитить Сына неба и спасти народ. Не упускайте случая, князь!
      -- Я это знаю, -- промолвил Юань Шао. -- На душе у меня очень неспокойно, -- боюсь, что нас постигнет неудача.
      -- Что же вас смущает?
      -- Из пяти моих сыновей только один -- незаурядный человек. Случись с ним несчастье, и моя жизнь кончена.
      Решительно отказавшись двинуть войска, Юань Шао заявил Сунь Цяню:
      -- В случае затруднений пусть Лю Бэй переходит ко мне, я найду средство ему помочь.
      Тянь Фын, ударив посохом о землю, горестно заметил:
      -- Из-за болезни ребенка потерять такой случай в великом деле! Жаль, очень жаль!
      Тянь Фын вышел, еле волоча ноги и тяжко вздыхая. Сунь Цяню ничего не оставалось, как только вернуться в Сяопэй и обо всем рассказать Лю Бэю.
      -- Что же делать? -- взволновался тот.
      -- Не печальтесь! -- успокоил его Чжан Фэй. -- Войска Цао Цао утомлены после долгого похода. Надо напасть на них и разбить, прежде чем они раскинут лагерь.
      -- Тебя считали только храбрецом, но, захватив Лю Дая, ты доказал, что умеешь прибегать к хитрости. И то, что ты мне сейчас предлагаешь, вполне соответствует тому, что написано в "Законах войны"(*2).
      Лю Бэй восхищался своим младшим братом и выделил ему войско для разгрома вражеского лагеря.
      В то время, когда Цао Цао вел свои войска к Сяопэю, подул сильный ветер. С треском сломалось древко одного из знамен. Цао Цао остановился и созвал советников, чтобы выяснить у них, к счастью это или к несчастью.
      -- С какой стороны налетел ветер и какого цвета было знамя? -- спросил Сюнь Юй.
      -- Ветер юго-восточный, знамя красно-синее в форме зуба, -- отвечал Цао Цао.
      -- Это значит, что ныне ночью нападут на наш лагерь, -- заключил Сюнь Юй.
      Цао Цао кивнул головой. Вскоре подошел Мао Цзе.
      -- Только что юго-восточный ветер сломал красно-синее знамя. Как вы считаете, господин чэн-сян, к счастью это или к несчастью?
      -- А как вы полагаете? -- поинтересовался Цао Цао.
      -- Думаю, что ночью будет нападение на наш лагерь!
      -- Само небо предупреждает меня! Надо принять меры! -- воскликнул Цао Цао.
      Он разделил войско на девять отрядов; один отряд остался устраивать лагерь, а остальные сели в засаду в разных местах.
      Луна в ту ночь светила слабо. Лю Бэй и Чжан Фэй выступили в поход. Сунь Цянь остался охранять Сяопэй.
      Чжан Фэй решил действовать самостоятельно. Он повел вперед легкую конницу и внезапно ворвался в лагерь Цао Цао. Там почти никого не было, за исключением нескольких пеших и конных воинов. И вдруг со всех сторон вспыхнули огни, раздались крики. Чжан Фэй понял, что попал в ловушку, и повернул обратно. На него ударили сразу с нескольких сторон. Чжан Фэй бросился вправо, наносил удары влево, прорвался вперед, но воины его, прежде служившие под началом Цао Цао, быстро сдались в плен. Чжан Фэй схватился с Сюй Хуаном, но на его войско напал Ио Цзинь. Вырвавшись из кольца, Чжан Фэй обратился в бегство. За ним следовало всего лишь несколько десятков всадников. Дорога в Сяопэй была отрезана. В Сюйчжоу или Сяпи он идти боялся. Оставалось только двинуться к Манданским горам.
      Лю Бэя постигла такая же участь. Вырвавшись из окружения, он бежал в Сяопэй, но еще издали заметил, что в городе полыхает пламя. Он решил повернуть на Сюйчжоу и Сяпи, но неприятельские войска, словно поток, разлились по полям и городам и отрезали ему путь.
      В поисках выхода Лю Бэй вспомнил о предложении Юань Шао и двинулся на Цинчжоускую дорогу, но тут же столкнулся с Ли Дянем. Тогда он повернул на север, чтобы уйти пустынными местами, а Ли Дянь захватил следовавших за ним всадников.
      Лю Бэй мчался в Цинчжоу, покрывая за день по триста ли. Подъехав к городским воротам, он назвал свое имя. Стража доложила о нем окружному цы-ши Юань Таню, старшему сыну Юань Шао. Юань Тань всегда уважал Лю Бэя и теперь выехал ему навстречу.
      Лю Бэй рассказал ему о своем поражении и бегстве. Юань Тань, поместив его на подворье, написал письмо своему отцу и выделил отряд проводить Лю Бэя до границ Пинъюаня.
      Юань Шао с большой свитой встретил его в тридцати ли от города Ецзюня и сердечно приветствовал. Лю Бэй в свою очередь поклонился ему.
      -- Из-за болезни сына я не мог прийти вам на помощь, -- сказал Юань Шао. -Но я рад вас видеть у себя. Я мечтал об этом всю жизнь!
      -- Я давно хотел приехать к вам, но не представлялось случая, -- ответил Лю Бэй. -- И вот теперь, подвергшись нападению Цао Цао и потеряв семью, я, не скрывая своего стыда, пришел к вам. Я был уверен, что встречу хороший прием, и клянусь достойно отблагодарить за него!
      Юань Шао был доволен и поселил гостя у себя в Цзичжоу.
      На этом мы оставим Лю Бэя и вернемся к Цао Цао. Захватив в ту ночь Сяопэй, он двинул войска против Сюйчжоу. Ми Чжу и Цзянь Юн удержаться не смогли и вынуждены были бежать. Чэнь Дэн сдал Сюйчжоу, и войска Цао Цао вступили в город. Успокоив народ, Цао Цао созвал советников, чтобы обсудить, как поскорей взять Сяпи.
      -- Гуань Юй охраняет семью Лю Бэя и будет драться до последнего, -- сказал Сюнь Юй. -- А если мы не возьмем город быстро, его захватит Юань Шао.
      Цао Цао призадумался.
      -- Я всегда любил Гуань Юя за военные способности и ум, -- после долгого молчания заговорил он, -- мне хотелось бы использовать его в своих интересах. Нельзя ли уговорить его покориться?
      -- Гуань Юй -- человек долга, -- возразил Го Цзя. -- Сдаться он не захочет. Боюсь, что тому, кто станет его уговаривать, плохо придется.
      -- Я лично дружу с Гуань Юем и могу попытаться уговорить его, -- вызвался один из стоявших у шатра. Взоры всех присутствующих обратились на него. Это был Чжан Ляо.
      -- Я хорошо знаю Гуань Юя, -- сказал Чэн Юй. -- Словами его не уговорить. У меня есть план: поставим его прежде в безвыходное положение, а потом начнем с ним переговоры. Можете быть уверены, господин чэн-сян, что тогда он сам перейдет к вам!
      Вот уж поистине говорится:
      Он яму и лук приготовил, чтоб тигра поймать и убить,
      Он в воду бросил приманку, чтобы кита приманить.
      Каков был план Чэн Юя, вам раскроет следующая глава.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
      повествующая о том, как Гуань Юй договорился о трех условиях, и о том, как Цао Цао прорвал окружение
      -- Один Гуань Юй стоит десяти тысяч врагов, -- сказал Чэн Юй, предлагая свой план. -- Только хитростью можно его победить. Пошлите пленных воинов Лю Бэя в Сяпи к Гуань Юю, и пусть они скажут, что им удалось бежать. Они укроются в городе и станут нашими лазутчиками. Потом мы вызовем Гуань Юя на бой, завлечем его подальше, отрежем путь к отступлению и предложим сдаться.
      Цао Цао так и поступил. А Гуань Юй принял вернувшихся воинов, ничего не заподозрив.
      На другой же день Сяхоу Дунь во главе пятитысячного войска подступил к городским стенам Сяпи и после длительной перебранки заставил Гуань Юя выйти на бой. Десять схваток, и Сяхоу Дунь обратился в бегство. Гуань Юй погнался за ним. Сяхоу Дунь то сражался, то опять отступал. Гуань Юй прошел так около двадцати ли, но, боясь потерять Сяпи, созвал своих воинов и двинулся обратно.
      Вдруг затрещали хлопушки: слева Сюй Хуан, справа Сюй Чу с двумя отрядами преградили ему дорогу. Гуань Юю удалось прорваться, но тут из засады на него словно саранча посыпались стрелы. Он повернул свой отряд и успешно отразил нападение Сюй Хуана и Сюй Чу. Однако путь на Сяпи уже отрезал Сяхоу Дунь. Гуань Юй сражался до самого заката солнца и, не имея иного выхода, поднялся на гору, где разрешил воинам немного отдохнуть.
      Войска Цао Цао окружили гору. Гуань Юй с высоты видел, как в Сяпи вспыхнуло пламя и поднялось к небу. Это перебежчики предательски открыли ворота, и Цао Цао, с огромной армией ворвавшись в город, приказал зажечь огонь, чтобы смутить сердце Гуань Юя.
      Гуань Юй потерял присутствие духа. Ночью он несколько раз пытался прорваться, но всякий раз его останавливали тучи стрел. На рассвете он заметил всадника, подымавшегося на гору, и узнал в нем Чжан Ляо.
      -- Вы желаете сразиться со мной? -- издали крикнул ему Гуань Юй.
      -- Нет, я приехал повидаться, вспомнив нашу старую дружбу.
      Чжан Ляо соскочил с коня, отбросил клинок и приветствовал Гуань Юя. Они уселись на вершине горы, и Гуань Юй спросил:
      -- Значит, вы прибыли уговаривать меня сдаться?
      -- Нет, нет! Просто я хочу спасти вас, как вы когда-то спасли меня.
      -- Так вы намерены помочь мне?
      -- Тоже нет.
      -- Тогда зачем вы приехали?
      -- Неизвестно, жив ли Лю Бэй, или погиб; судьба Чжан Фэя тоже никому неведома, -- начал Чжан Ляо. -- Прошлой ночью Цао Цао завладел Сяпи. Правда, он не причинил вреда ни воинам, ни народу, даже распорядился охранять семью Лю Бэя. Беспокоиться вам не о чем. Об этом я и хотел вам сообщить.
      -- А все же вы решили уговаривать меня! -- гневно воскликнул Гуань Юй. -Из этого ничего не выйдет! Пусть я отрезан -- смерти я не боюсь! Я смотрю на нее как на возвращение домой. Поживей убирайтесь отсюда! Я иду в бой!
      -- Над вашими словами будет смеяться вся Поднебесная, -- расхохотался Чжан Ляо.
      -- Кто будет смеяться, если я умру во имя долга и справедливости?
      -- Если вы погибнете, будете виноваты втройне!
      -- В чем?
      -- Лю Бэй, вступая с вами в союз, поклялся жить и умереть вместе с назваными братьями. Он только что потерпел поражение, а вы вступаете в смертельную схватку. Возможно, Лю Бэй жив, и ему еще потребуется ваша помощь, а вы ее не сможете оказать! Вот вам первое нарушение клятвы. Затем Лю Бэй поручил вам охранять свою семью. Погибнете вы, и обе его жены останутся беззащитными. Отступление от долга, возложенного на вас старшим братом, -- вторая вина. И, наконец, вы обладаете необыкновенными военными способностями, которые достойны войти в историю. Вы же отказываетесь спасти Ханьский дом и предпочитаете броситься в кипяток или прыгнуть в огонь -такое деяние недостойно благородного мужа! В этом ваша третья вина.
      Гуань Юй погрузился в размышления.
      -- Чего же вы хотите от меня? -- проговорил он.
      -- Вы окружены войсками Цао Цао, -- сказал Чжан Ляо. -- В бессмысленной смерти нет никакой пользы. Послушайтесь меня, сдавайтесь Цао Цао, а потом уйдете, когда узнаете, где Лю Бэй. Вы спасете жизнь двум женщинам, не нарушите клятву, данную в Персиковом саду, и сохраните свою жизнь, которая еще принесет пользу. Вот об этих трех выгодах вам и следует подумать.
      -- На ваши три довода у меня есть три условия, -- сказал Гуань Юй. -- Если чэн-сян их примет, я снимаю латы, если нет -- я беру все три вины на себя.
      -- Чэн-сян щедр и великодушен, -- заверил Чжан Ляо, -- он согласится на все. Я хотел бы знать ваши условия.
      -- Во-первых, мы с Лю Бэем поклялись поддерживать Ханьский дом, и потому я покоряюсь ханьскому императору, а не Цао Цао. Во-вторых, прошу снабдить жен моего старшего брата деньгами и продовольствием и распорядиться, чтобы ни высокопоставленные лица, ни люди низкого происхождения не смели приближаться к их дверям. И в-третьих, мне должны разрешить уйти к Лю Бэю, как только я узнаю, где он, будь то хоть в десяти тысячах ли отсюда. Если одно из трех этих условий не будет принято, я не сдаюсь. Надеюсь, что вы все передадите чэн-сяну?
      Чжан Ляо известил Цао Цао, что Гуань Юй согласен покориться только ханьскому императору.
      -- Я ханьский чэн-сян, -- с самодовольной улыбкой заявил Цао Цао, -- Хань -- это я! Следовательно, можно принять его первое условие.
      Выслушав второе требование Гуань Юя, Цао Цао воскликнул:
      -- Да я дам вдвое больше, чем полагается женам императорского родственника! А что касается запрета входить в покои женщин, так это закон каждого дома. Кто тут может его нарушить!
      Только третье условие вызвало у Цао Цао некоторые сомнения. Он покачал головой и произнес:
      -- Значит, его придется кормить даром? Какая же мне от этого польза? Нет, на это согласиться я не могу.
      -- А разве вам неизвестны рассуждения Юй Жана о людях простых и благородных?(*1) -- вмешался Чжан Ляо. -- Лю Бэй обращался с Гуань Юем милостиво, по-дружески, и если вы сумеете щедростью и добротой привлечь его сердце, вам нечего будет бояться его неповиновения.
      -- Вы правы. Я принимаю все три условия, -- заключил Цао Цао.
      Чжан Ляо вновь поднялся на гору и сообщил Гуань Юю о согласии Цао Цао. Гуань Юй сказал:
      -- Это все хорошо, но все же, прежде чем я сдамся, прошу чэн-сяна временно отвести войска и разрешить мне съездить в город повидаться с женами моего старшего брата.
      Цао Цао дал согласие и на это и велел войскам отойти на десять ли.
      -- Не делайте этого! -- предостерегал его Сюнь Юй. -- Здесь, наверно, кроется какая-то хитрость!
      -- Гуань Юй не подведет, он человек правдивый! -- уверенно возразил Цао Цао.
      Войска были отведены. Гуань Юй ушел в Сяпи. Народ в городе был спокоен. Жены Лю Бэя, узнав о приезде Гуань Юя, вышли его встречать. Гуань Юй склонился у ступеней:
      -- Я заставил вас натерпеться страху, простите меня!
      -- А где сейчас наш господин? -- спросили женщины.
      -- Еще не знаю.
      -- Что вы теперь намерены делать?
      -- Я вышел из города с намерением вступить в смертельный бой, но попал в безвыходное положение на горе, и Чжан Ляо уговорил меня сдаться. Цао Цао принял мои условия и пропустил меня в город. Не смею действовать самовольно, не зная вашего мнения.
      Женщины поинтересовались условиями, и Гуань Юй рассказал подробности.
      -- Вчера, когда армия Цао Цао вступила в город, мы уже считали себя погибшими, -- призналась госпожа Гань. -- Кто бы мог подумать, что ни единый волос не упадет у нас с головы! Ни один воин не посмел войти в нашу дверь! Но зачем вы спрашиваете нас, если уже дали свое согласие? Мы опасаемся только одного: может быть, завтра Цао Цао уже не захочет отпустить вас искать брата.
      -- Не беспокойтесь. На этот счет у меня есть свои соображения! -- заверил обеих женщин Гуань Юй.
      Вскоре в сопровождении нескольких десятков всадников он отправился к Цао Цао. Тот лично встречал его у ворот лагеря и приветствовал с нескрываемым радушием. Гуань Юй спешился и поклонился.
      -- Как военачальник разбитого войска, я благодарен, что вы сохранили мне жизнь, -- промолвил он.
      -- Я глубоко восхищен вашей преданностью и честностью, -- отвечал Цао Цао. -- Одного сознания, что вы у меня, достаточно, чтобы удовлетворить желания всей моей жизни!
      -- Чжан Ляо передал мне, что вы согласны на мои условия. Полагаю, что вы их не нарушите?
      -- Раз я сказал, от своего слова не отступлюсь! -- заявил Цао Цао.
      -- Как только я узнаю, где мой старший брат, я уйду к нему, хоть бы мне пришлось пройти сквозь огонь и воду, -- продолжал Гуань Юй. -- Может статься, что тогда я не смогу проститься с вами, и поэтому, надеюсь, вы заранее поймете меня.
      -- Конечно, если Лю Бэй жив, вы уйдете к нему. Но сдается мне, что он погиб, -- ответил Цао Цао. -- Не беспокойтесь пока и предоставьте мне это разузнать.
      Гуань Юй поклонился. Цао Цао устроил в честь его пир, а на другой день отдал распоряжение войскам возвращаться в Сюйчан.
      Гуань Юй приготовил две коляски, усадил в них обеих золовок, и они тронулись в путь под его охраной. Дорогой остановились отдыхать на подворье. Цао Цао, желая "внести разлад в отношения господина и слуги", отвел для Гуань Юя и двух женщин одну комнату. Но Гуань Юй с зажженным факелом в руке простоял у двери с вечера до утра, не обнаруживая никаких признаков усталости.
      За это Цао Цао проникся к нему еще большим уважением. По прибытии в Сюйчан Цао Цао отвел Гуань Юю целый дворец. Гуань Юй поделил его на два двора и поставил десять воинов охранять вход на женскую половину.
      Цао Цао представил Гуань Юя императору, и тот удостоил его высоким назначением.
      Вскоре Цао Цао задал большой пир, на который собрались все гражданские и военные чиновники. Гуань Юя встретили с изысканными церемониями и усадили на почетное место. Ему были вручены дары: шелка, парча, золотая и серебряная утварь. Все это он отослал золовкам.
      Со дня прибытия в Сюйчан Цао Цао осыпал Гуань Юя милостями. По пять дней длились большие пиры, по три дня малые. Кроме того, он подарил Гуань Юю десять красавиц, но тот отдал их для услужения своим золовкам.
      Раз в три дня Гуань Юй являлся к внутренним воротам и спрашивал женщин о здоровье. Те в ответ справлялись, нет ли новостей о Лю Бэе, и под конец говорили:
      -- Мы чувствуем себя прекрасно. Можете удалиться, если желаете.
      Лишь после этого Гуань Юй осмеливался уйти.
      Цао Цао безгранично восхищался Гуань Юем. Заметив однажды, что его парчовый военный халат износился, он велел снять с Гуань Юя мерку и сшить ему новый из такой же парчи. Гуань Юй подарок принял, но носил его под старым халатом.
      -- Разве вы так бережливы? -- как-то спросил его Цао Цао.
      -- Я вовсе не бережлив. Но старый халат подарен мне моим старшим братом, и, надевая его, я будто вижу лицо своего брата, -- пояснил Гуань Юй. -- Вот почему я не смею отдать предпочтение вашему подарку.
      -- Вот поистине преданный человек! -- вздохнул Цао Цао. Но, восхищаясь Гуань Юем, он не мог подавить в себе некоторого недовольства.
      В один прекрасный день за Гуань Юем прибежал слуга с такими словами:
      -- Обе госпожи плачут во внутреннем дворце и просят вас прийти поскорей.
      Гуань Юй привел в порядок свою одежду, подошел к внутренним воротам и, преклонив колена, осведомился:
      -- Что опечалило вас, госпожи?
      -- Мне приснилось, что наш господин провалился в яму, -- сказала госпожа Гань. -- Я проснулась и поделилась тревогой с госпожой Ми. Нам кажется, что он уже в стране Девяти источников.
      -- Не горюйте, -- успокоил их Гуань Юй. -- Снам верить нельзя. Он приснился вам потому, что вы о нем думали.
      Во время этой беседы явился посланный от Цао Цао и пригласил Гуань Юя на пир. Гуань Юй попрощался с золовками и пошел к Цао Цао. Тот заметил слезы на глазах Гуань Юя и пожелал узнать, что случилось.
      -- Жены моего старшего брата убиваются о нем, и я тоже не могу не скорбеть, -- объявил Гуань Юй.
      Цао Цао улыбнулся и попытался утешить его, предложив вина. Гуань Юй опьянел и стал поглаживать бороду, говоря:
      -- Какой же я бесполезный человек! Я не оказал ни одной услуги государству и вдобавок изменил старшему брату.
      -- Сколько волос в вашей бороде? -- неожиданно спросил Цао Цао.
      -- Примерно, несколько сот, -- ответил Гуань Юй. -- Осенью выпадает по три-пять волосков в месяц, а зимой помногу, и тогда я прячу бороду в шелковый мешочек, чтобы она совсем не вылезла.
      Цао Цао заказал шелковый мешочек и подарил его Гуань Юю, чтобы тот сохранил свою бороду. На другой день Гуань Юй предстал перед императором, и тот поинтересовался, что это за мешочек у него на груди.
      -- Моя борода очень длинна, и чэн-сян подарил мне мешочек, чтобы я прятал ее, -- сказал Гуань Юй.
      Император велел ему снять мешочек, и борода рассыпалась по животу Гуань Юя.
      -- Поистине, вы гун Прекрасной бороды! -- воскликнул император.
      С тех пор это имя закрепилось за Гуань Юем.
      Как-то, провожая Гуань Юя из дворца, Цао Цао обратил внимание на то, что его конь слишком худ.
      -- Почему так тощ ваш конь? -- спросил он.
      -- Слишком тяжело мое нестоящее тело, коню не по силам носить его на себе.
      Цао Цао отдал слугам какое-то приказание, и через мгновение они привели красавца-коня огненно-рыжей масти.
      -- Узнаете коня? -- спросил Цао Цао.
      -- Не иначе, как это Красный заяц, конь Люй Бу!
      -- Он самый! -- подтвердил Цао Цао и подарил Гуань Юю еще седло и сбрую. Гуань Юй дважды поклонился в знак благодарности.
      -- Что это вы так низко кланяетесь? -- удивленно заметил Цао Цао. -- Вы меня так не благодарили, когда я дарил вам шелка, золото и девушек. Неужто вы так низко цените людей и так высоко животное?
      -- Этот конь за день пробегает тысячу ли, -- сказал Гуань Юй. -- Я счастлив потому, что, имея такого коня, я в тот же день смогу увидеть своего старшего брата, как только узнаю, где он.
      Цао Цао ужаснулся и стал раскаиваться в своем поступке. Гуань Юй попрощался с ним и удалился. Цао Цао пожаловался Чжан Ляо:
      -- На что же это похоже? Я неплохо обращаюсь с Гуань Юем, а он все думает, как бы уйти.
      -- Разрешите мне разузнать его намерения, -- предложил Чжан Ляо и тут же отправился к Гуань Юю.
      -- Я хорошо отозвался о вас чэн-сяну, и он к вам очень внимателен, -сказал Чжан Ляо после приветственных церемоний.
      -- Я глубоко тронут добротой чэн-сяна, -- ответил Гуань Юй. -- Хотя сам я здесь, но сердце мое было, есть и будет со старшим братом.
      -- Вы не правы, -- заметил Чжан Ляо. -- Не может быть достойным мужем тот, кто не умеет отличить презрения от уважения. Почему вы стремитесь уйти от чэн-сяна? Ведь в обращении с вами его не превзошел даже Лю Бэй!
      -- Цао Цао добр ко мне, это верно. Но старший брат мой тоже оказывал мне немало милостей. Кроме того, мы поклялись жить и умереть с ним вместе, а клятве изменить нельзя. Здесь я не останусь, но, прежде чем уйти, постараюсь оказать услугу чэн-сяну в благодарность за его внимание.
      -- А если Лю Бэй покинул этот мир, куда вы уйдете?
      -- Буду служить ему в мире подземном! -- с жаром воскликнул Гуань Юй.
      Чжан Ляо понял, что всякие уговоры бесполезны, и сказал об этом Цао Цао. Тот вздохнул:
      -- Быть верным господину и не забывать клятву -- черты человека высоко честного, самого великого во всей Поднебесной!
      -- А ведь он обещал, что не уйдет, пока не окажет вам услугу. Не давайте ему такой возможности, и он останется, -- заметил Сюнь Юй, и Цао Цао с ним согласился.
      Все это время Лю Бэй жил у Юань Шао, и его постоянно терзали тяжелые думы.
      -- Что с вами? Почему вы так печальны? -- спросил его Юань Шао.
      -- Как же мне не горевать? Нет вестей ни от семьи, ни от братьев. Государству помочь я не смог, семью защитить не сумел.
      -- Я давно хочу напасть на Сюйчан. Вот придет весна, и я подыму войско, -успокоил его Юань Шао и тут же стал советоваться, как разгромить Цао Цао.
      -- Мы прозевали момент, -- сказал Тянь Фын. -- Когда Цао Цао собирался в поход на Сюйчжоу, Сюйчан был пуст. А теперь Цао Цао одолеть нелегко, его войска воодушевлены победой: Сюйчжоу взят. Придется ждать другого случая.
      -- Об этом еще следует подумать.
      Своими сомнениями Юань Шао поделился с Лю Бэем.
      -- Как вы относитесь к совету Тянь Фына? -- спросил он.
      -- Цао Цао -- злодей, обижающий Сына неба, -- ответил Лю Бэй, -- и если вы не покараете его, боюсь, вы не исполните великого долга перед Поднебесной.
      -- Вы сказали прекрасно! -- воскликнул Юань Шао и окончательно решил выступить против Цао Цао.
      Тянь Фын возражал, но Юань Шао на него прикрикнул:
      -- Вы цените дела гражданские, а военные презираете и хотите, чтобы я не выполнил своего долга!
      -- Если вы не послушаетесь искренних слов вашего слуги, успеха у вас не будет! -- Тянь Фын потупил голову.
      Юань Шао охватил гнев, он хотел предать казни строптивого советника, и Лю Бэю насилу удалось отговорить его. Тянь Фына заточили в тюрьму.
      Весть о том, что Юань Шао собирается в поход против Цао Цао, дошла до Цзюй Шоу. Он роздал все свое имущество и дал обет:
      -- Я последую за армией. Победим -- всем нам достанется слава; потерпим поражение -- и мне не сносить своей головы.
      Провожая его, люди плакали.
      Да-цзян Янь Лян получил приказ напасть на Байма.
      -- Янь Лян хитрец и похваляется своей храбростью, это бесспорно. Но с такой задачей ему одному не справиться, -- заметил Цзюй Шоу.
      -- Он мой лучший военачальник, и не вам о нем судить! -- отрезал Юань Шао.
      Огромная армия стекалась к Лияну. Дунцзюньский тайшоу Лю Янь донес в Сюйчан об опасности, и Цао Цао двинул свое войско, чтобы остановить врага.
      -- Мне хотелось бы быть впереди, -- обратился к Цао Цао Гуань Юй, едва заслышав о походе.
      -- Не смею пока вас беспокоить, но как только понадобится, я сам попрошу вас об этом.
      Цао Цао, разделив на три отряда сто пятьдесят тысяч воинов, выступил в поход. В пути он получил донесение от Лю Яня о том, что положение создалось тяжелое. Войско подошло к Байма и заняло позиции, опираясь на холмы. Вдали, на широкой равнине, перерезанной потоком, расположился Янь Лян с сотней тысяч отборных воинов.
      Цао Цао был встревожен.
      -- Вы, кажется, были самым храбрым военачальником у Люй Бу, -- обратился он к Сун Сяню. -- Могли бы вы сразиться с Янь Ляном?
      Сун Сянь кивнул утвердительно. Вооружившись копьем, он выехал вперед.
      Янь Лян с мечом в руке восседал на коне под двойным знаменем. Увидев Сун Сяня, он с громким криком устремился ему навстречу. В третьей схватке он занес руку, опустил меч, и обезглавленный Сун Сянь пал перед строем.
      -- Вот храбрый воин! -- воскликнул изумленный Цао Цао.
      -- Он убил моего друга! Я отомщу ему! -- выкрикнул Вэй Сюй.
      Цао Цао дал свое согласие. Вооруженный секирой, Вэй Сюй выехал вперед, осыпая Янь Ляна бранью. Тот ничего не отвечал, но когда кони их сблизились, он первым же ударом меча зарубил Вэй Сюя.
      -- Кто теперь осмелится выйти против него? -- спросил Цао Цао.
      На вызов откликнулся Сюй Хуан, но и ему не удалось победить Янь Ляна и пришлось вернуться в строй. Военачальники дрожали от страха. Цао Цао отвел свое войско. Янь Лян тоже отошел. Гибель двух военачальников крайне печалила Цао Цао.
      -- Я знаю, кто может сразиться с Янь Ляном! -- сказал ему Чэн Юй.
      -- Кто же?
      -- Гуань Юй!
      -- Боюсь, что, оказав мне услугу, он покинет меня.
      -- Не думаю, -- ответил Чэн Юй. -- Лю Бэю, если он жив, негде быть, кроме как у Юань Шао. Появление Гуань Юя вызовет у него подозрение, и он убьет Лю Бэя. Тогда Гуань Юй не уйдет от вас.
      Довод показался Цао Цао весьма убедительным, и он послал за Гуань Юем. Распрощавшись с золовками, которые просили его разузнать, жив ли их господин, Гуань Юй вооружился мечом Черного дракона, вскочил на Красного зайца и в сопровождении нескольких воинов поскакал в Байма.
      Цао Цао рассказал ему, как погибли два военачальника, и описал храбрость Янь Ляна, которого никто не мог одолеть.
      -- Разрешите мне самому взглянуть на его войско, -- попросил Гуань Юй.
      Они поднялись на холм. Военачальники стояли вокруг них.
      -- Как грозны эти хэбэйские воины! -- сказал Цао Цао, указывая на войско Янь Ляна, на знамена, развевающиеся над лесом копий и мечей, являвших боевую готовность и силу врага.
      -- Это не больше, как куча глиняных кур и собак! -- махнул рукой Гуань Юй.
      -- А вон тот, в расшитом халате, Янь Лян, -- продолжал Цао Цао.
      -- Сдается мне, что он выставил свою голову на продажу! -- произнес Гуань Юй, бросив взгляд в указанном направлении.
      -- Не хвалитесь преждевременно! -- предупредил его Цао Цао.
      -- Пусть я бездарен, но я хочу перед всем войском срубить ему голову и преподнести ее вам, -- заявил Гуань Юй.
      -- В армии словами не шутят, не забывайте об этом! -- предостерег его Чжан Ляо.
      Гуань Юй вскочил на коня, выхватил меч и помчался вниз с холма. Налившиеся кровью глаза его округлились, нахмурились шелковистые брови. Прославленные хэбэйские воины расступились, словно волны, и Гуань Юй устремился к Янь Ляну. Тот не успел и пальцем шевельнуть, как Гуань Юй оказался возле него. Сверкнул меч, и доселе непобедимый воин рухнул с коня.
      Гуань Юй соскочил на землю, отрубил голову врага, повесил ее на шею своего коня и снова вскочил в седло. Все это произошло как будто в безлюдном месте. Хэбэйские воины впали в смятение. Воспользовавшись этим, Цао Цао ударил на них. Убитых невозможно было счесть. В руки Цао Цао попало множество коней и оружия. Гуань Юй поднялся на холм и положил перед Цао Цао голову Янь Ляна. Военачальники были в восторге.
      -- Да это же чудо-герой! -- восклицал Цао Цао.
      -- Ну что я такого сделал, о чем стоило бы говорить? -- удивился Гуань Юй. -- Вот мой младший брат Чжан Фэй перед стотысячной армией отрубил голову одному военачальнику так быстро и легко, словно полез в свой мешок и что-то вынул оттуда!
      -- Если придется встретиться с Чжан Фэем, будьте осторожны! -- предупредил окружающих Цао Цао и, чтобы не забывать об этом, велел им сделать метку на своих одеждах.
      Тем временем воины, бежавшие в страхе из разбитой армии Янь Ляна, встретили по пути Юань Шао и рассказали ему о поражении, которое нанес им воин с красным лицом и длинной бородой, ворвавшийся в строй и убивший Янь Ляна.
      -- Кто бы это мог быть? -- встревожился Юань Шао.
      -- Несомненно, Гуань Юй, младший брат Лю Бэя! -- уверенно сказал Цзюй Шоу.
      Юань Шао, задыхаясь от гнева и тыча пальцем на Лю Бэя, кричал:
      -- Я казню тебя! Твой брат убил моего любимого военачальника! Ты его сообщник, это мне ясно!
      Юань Шао позвал палача, чтобы тот увел и обезглавил Лю Бэя. Вот уж поистине:
      Сперва, как гость, он был у нас в почете,
      Сейчас -- злодей, стоит на эшафоте.
      О дальнейшей судьбе Лю Бэя вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как Юань Шао потерпел поражение, и о том, как Гуань Юй возвратил дары
      -- Князь, вы выслушали только одну сторону и уже готовы порвать дружбу прежних дней, -- спокойно произнес Лю Бэй, когда Юань Шао приказал казнить его. -- После сюйчжоуского поражения я не знаю, остался ли в живых мой брат Гуань Юй. Ведь в Поднебесной много похожих друг на друга людей. Почему вы не проверите? Неужто вы думаете, что краснолицым и длиннобородым может быть только Гуань Юй?
      Будучи человеком неустойчивым, Юань Шао тут же принялся укорять Цзюй Шоу:
      -- Я послушался тебя и едва не убил невинного!
      Обратившись к Лю Бэю, он попросил его войти в шатер, чтобы обсудить, как отомстить за смерть Янь Ляна.
      -- Могу ли я позволить другому мстить за Янь Ляна? -- послышался суровый голос одного из воинов, стоявших у шатра. -- Он был мне близок, словно брат...
      Эти слова принадлежали знаменитому хэбэйскому военачальнику Вэнь Чоу.
      -- Кто же лучше вас сможет это сделать? -- поспешно поддержал его Юань Шао, весьма обрадованный. -- Я сам со стотысячной армией перейду Хуанхэ и нападу на злодея Цао Цао.
      -- Не делайте этого! -- предостерег его Цзюй Шоу. -- Ныне необходимо удерживать Яньцзинь и отрядить войско в Гуаньду. А переправитесь вы через реку да случись там что-либо -- никому назад не вернуться.
      -- Такие, как ты, всегда медлят, затягивают войны на месяцы и чинят препятствия великому делу! -- напустился на него разгневанный Юань Шао. -Тебе разве не известно, что в войне самое главное быстрота?
      -- Неукротима река Хуанхэ! Стремительная в верховьях своих, она сокрушает все в нижнем течении. Нам ли перейти через нее? -- вздохнул Цзюй Шоу и с тех пор не появлялся больше на военных советах, ссылаясь на недуг.
      А Лю Бэй сказал Юань Шао:
      -- Я столько милостей получил от вас, что не знаю, как и отблагодарить. Мне хотелось бы отправиться вместе с Вэнь Чоу, чтобы хоть чем-нибудь отплатить вам за добро и, кроме того, узнать правду о Гуань Юе.
      Юань Шао охотно разрешил ему вместе с Вэнь Чоу вести передовой отряд, но Вэнь Чоу запротестовал:
      -- Лю Бэй -- битый военачальник, доверием воинов он не пользуется. Коль скоро мой господин желает, чтобы и он шел, я выделю ему тридцать тысяч воинов, и пусть двигается за мной.
      Цао Цао после победы Гуань Юя над Янь Ляном проникся к герою еще большим уважением. Он испросил у императора для Гуань Юя титул Ханьшоутинского хоу. Для него была отлита печать.
      Как только Цао Цао стало известно, что Юань Шао намерен переправиться через Хуанхэ, а Вэнь Чоу уже занял переправу у Яньцзиня, он прежде всего распорядился переселить местных жителей в Сихэ. Затем он повел свое войско навстречу врагу, причем провиант был отправлен вперед, а войско шло позади.
      -- Какой смысл в таком построении? -- спросил Люй Цянь.
      -- Провиант часто грабят, и я послал его вперед, -- объяснил Цао Цао.
      -- Ну, а если враг захватит обоз? -- спросил Люй Цянь.
      -- Подождем врага, а там видно будет.
      Так Люй Цяню и не удалось разрешить своих сомнений. А Цао Цао велел обозу двигаться к Яньцзиню. Вскоре прискакал гонец:
      -- Как быть? Подошел Вэнь Чоу, наши воины бросают провиант и бегут...
      -- Мы укроемся вон там! -- сказал Цао Цао, указывая плетью на цепь холмов, расположенных к югу.
      Воинам было разрешено снять доспехи и расположиться на отдых, отпустив коней пастись.
      -- Мятежники приближаются! -- донесли военачальники. -- Скорее ловите коней и уйдем в Байма!
      -- К чему отступать? Ведь мы устроили приманку для врага, -- возразил Сюнь Ю. Цао Цао бросил на него быстрый взгляд и улыбнулся. Сюнь Ю понимал его мысли без слов.
      Воины Вэнь Чоу, завладев повозками с провиантом, погнались теперь за конями. Это уже была не армия, а толпы грабителей -- строй и порядок были нарушены. Цао Цао велел своим воинам спуститься с холмов и напасть на врага. В армии Вэнь Чоу произошло замешательство: сражался только сам Вэнь Чоу, а его воины топтали друг друга.
      -- Кто схватит знаменитого Вэнь Чоу? -- спросил Цао Цао, обращаясь к своим приближенным.
      Чжан Ляо и Сюй Хуан тотчас же выехали вперед, призывая Вэнь Чоу остановиться. Тот обернулся и, отбросив копье, натянул тетиву лука и выстрелил в Чжан Ляо.
      -- Не стреляй, разбойник! -- крикнул Сюй Хуан.
      Чжан Ляо успел уклониться, стрела попала ему в пучок перьев на шлеме. Но Вэнь Чоу не успокоился, он выпустил вторую стрелу, и она попала в голову боевому коню Чжан Ляо. Конь припал на передние ноги, всадник рухнул на землю. Вэнь Чоу бросился к нему. Сюй Хуан, размахивая огромной секирой, преградил ему путь. Но устоять он долго не мог: за Вэнь Чоу следовали его воины. Сюй Хуан помчался вдоль реки, враг следовал за ним.
      -- Стой, разбойник! -- На Вэнь Чоу с поднятым мечом во главе десятка всадников с развевающимся знаменем несся Гуань Юй.
      Три схватки, и Вэнь Чоу обратился в бегство. Быстроногий конь Гуань Юя мгновенно настиг врага. Один взмах меча, и обезглавленный Вэнь Чоу лежал на земле.
      За боем с холма наблюдал Цао Цао. Он поторопил свое войско вступить в сражение. Более половины хэбэйской армии было сброшено в реку.
      В разгар схватки подоспел с тридцатитысячным отрядом Лю Бэй.
      -- Краснолицый воин с длинной бородой убил Вэнь Чоу! -- донесли ему из передового отряда.
      На другом берегу реки Лю Бэй заметил всадников, мчавшихся как ветер. Над их головами развевалось знамя. "Ханьшоутинский хоу Гуань Юй" -- было написано на нем. "Значит, мой брат действительно у Цао Цао!" -- подумал Лю Бэй, возблагодарив в душе землю и небо. Он хотел окликнуть его, но тут на него набросился большой отряд войск Цао Цао, и ему пришлось отступить.
      В это время Го Ту и Шэнь Пэй докладывали Юань Шао, который уже расположился лагерем у Гуаньду:
      -- Гуань Юй только что убил Вэнь Чоу! Лю Бэй притворяется, что не узнает его!
      -- Ах, длинноухий злодей! -- разозлился Юань Шао и приказал схватить только что прибывшего Лю Бэя.
      -- В чем моя вина? -- спросил тот.
      -- Ты подослал своего брата убить моего военачальника! -- гремел Юань Шао.
      -- Разрешите, я все объясню перед смертью. Цао Цао ненавидит меня. Он знает, что я нахожусь у вас, и боится, что я вам помогаю. Он нарочно послал Гуань Юя, полагая, вероятно, что вы об этом узнаете и убьете меня. Подумайте об этом, князь!
      -- Пожалуй, Лю Бэй прав, -- согласился Юань Шао и набросился на Го Ту и Шэнь Пэя. -- А вы дважды толкали на то, чтобы я погубил свое доброе имя!
      Он прогнал своих приближенных и увел Лю Бэя к себе в шатер. Лю Бэй стал благодарить его:
      -- Я столь многим обязан вам, что не знаю, как отплатить за все ваши милости! Разрешите мне письмом сообщить Гуань Юю о моем местонахождении. Он придет немедля и поможет вам разбить врага. Этим он искупит зло, причиненное убийством Янь Ляна и Вэнь Чоу!
      -- О, Гуань Юй для меня дороже, чем десять Янь Лянов и Вэнь Чоу! -воскликнул Юань Шао.
      Лю Бэй приготовил письмо. Но с кем его отослать?
      Юань Шао отступил к Уяну и построил большой лагерь.
      Цао Цао послал Сяхоу Дуня охранять вход в ущелье у Гуаньду, а сам вернулся в Сюйчан, где устроил торжественный пир в честь подвигов Гуань Юя.
      В момент всеобщего веселья пришла весть, что в Жунани восстали Желтые во главе с Лю Би и Гун Ду; Цао Хун ожесточенно сражался с ними, но успеха не добился и просит помощи.
      -- Разрешите мне пойти на жунаньских разбойников! -- попросил Гуань Юй. -Я послужу вам верно, как собака и конь.
      -- Не смею вновь утруждать вас, -- ответил Цао Цао. -- Я еще даже не успел отблагодарить вас за недавно свершенный подвиг!
      -- А мне все же хотелось бы пойти, -- настаивал Гуань Юй. -- Я могу заболеть от безделья.
      Цао Цао выделил ему пятьдесят тысяч воинов и назначил его помощниками Юй Цзиня и Ио Цзиня.
      -- Не отпускайте Гуань Юя в поход, -- советовал Сюнь Юй. -- Он уйдет, как только узнает, где находится Лю Бэй. Он думает об этом постоянно.
      -- Пусть он еще совершит подвиг, а потом уж я больше не пущу его сражаться с врагом, -- заявил Цао Цао.
      Между тем Гуань Юй подошел к Жунани и разбил лагерь. Ночью ему привели двух лазутчиков. В одном из них Гуань Юй признал Сунь Цяня.
      -- У кого вы теперь? -- спросил он, отослав приближенных. -- Я не слышал о вас ни слова с тех пор, как мы потеряли друг друга из виду.
      -- Я скитался, пока не попал в Жунань, -- ответил Сунь Цянь. -- Тут мне повезло: Лю Би оставил меня у себя на службе. А как вы оказались у Цао Цао? Как поживают госпожи Гань и Ми?
      Гуань Юй поведал ему о своих приключениях.
      -- Недавно мне довелось узнать, что Лю Бэй находится у Юань Шао, -- сказал Сунь Цянь. -- Но мне не представлялось удобного случая уйти к нему. Какое счастье, что вы пришли! Лю Би и Гун Ду покорились Юань Шао, а меня послали с небольшим отрядом, чтобы переговорить с вами. Завтра оба военачальника притворятся разбитыми, и вы сможете перейти на ту сторону и повидаться с Лю Бэем.
      -- Ехать мне надо обязательно, но вот несчастье -- я убил двух военачальников Юань Шао. Пожалуй, это помешает мне...
      -- Да, это так. Давайте сначала поеду я и разузнаю положение дел, -предложил Сунь Цянь.
      -- Я еще должен вернуться в Сюйчан и проститься с Цао Цао. Нет, пусть хоть десять тысяч смертей угрожает мне, а от своего намерения встретиться с братом я не откажусь! -- решительно заявил Гуань Юй.
      Он отпустил Сунь Цяня и наутро вывел войско в бой. Навстречу ему в полном вооружении выехал из строя Гун Ду.
      -- Эй, люди! Почему вы изменили государю? -- крикнул Гуань Юй,
      -- Это ты изменил своему господину! -- отвечал Гун Ду. -- А еще нас попрекаешь!
      -- Это я-то!
      -- Как же это называется? Лю Бэй находится у Юань Шао, а ты служишь Цао Цао!
      Гуань Юй, не промолвив ни слова, обнажил меч и бросился вперед. Гун Ду повернул коня и, обернувшись, на скаку бросил:
      -- Я не забыл милостей нашего господина... Скорее нападайте. Я сдам вам Жунань...
      Гуань Юй понял его. Лю Би и Гун Ду притворились разбитыми и обратились в бегство. Гуань Юй занял город, успокоил народ и вернулся в Сюйчан. Цао Цао встречал его за городом. Воины были щедро награждены за боевые труды.
      Гуань Юй пошел повидаться с золовками.
      -- Вы дважды ходили в поход. Узнали ли вы что-либо о нашем господине? -таков был первый вопрос госпожи Гань.
      -- Нет, -- ответил Гуань Юй, низко кланяясь.
      -- Он умер, но брат скрывает это от нас. Он не хочет, чтобы мы горевали, -услышал Гуань Юй за воротами разговор женщин.
      -- Не печальтесь, госпожи, -- не выдержал один из старых воинов, стоявший у ворот. -- Наш господин находится в Хэбэе у Юань Шао.
      -- А тебе откуда известно? -- спросили женщины.
      -- Мне сказал один из воинов полководца Гуань Юя.
      Женщины позвали Гуань Юя и стали попрекать его:
      -- Почему вы обманываете нас? Наш господин никогда не говорил нам неправду... Вы променяли его на милости Цао Цао!
      Гуань Юй потупил голову:
      -- Да, мой старший брат действительно в Хэбэе. Я просто боялся сказать, чтобы тайна не стала известна другим. Я буду действовать, но поступать опрометчиво нельзя.
      -- И все же надо спешить, -- сказали женщины.
      Местопребывание Лю Бэя стало известно Юй Цзиню, и он доложил об этом Цао Цао. Тот послал Чжан Ляо выведать намерения Гуань Юя. Гуань Юй сидел дома опечаленный.
      -- Вы, кажется, на поле битвы узнали новости о Лю Бэе? Поздравляю вас, -сказал Чжан Ляо, приветствуя его.
      -- С чем меня поздравлять? Правда, мой брат жив, но я его не видел, -ответил Гуань Юй.
      -- У вас с Лю Бэем отношения как между старшим и младшим братьями, не так ли?
      -- Мы с ним друзья. Вернее, друзья и братья. К тому же он мой господин, а я его слуга. Тут всего словами не выразишь!
      -- Вы уедете к нему? -- осведомился Чжан Ляо.
      -- Я не изменю своему слову! Вы уж как-нибудь объясните чэн-сяну...
      Выслушав от Чжан Ляо ответ Гуань Юя, Цао Цао сказал:
      -- Я знаю, как удержать его.
      Между тем к Гуань Юю явился незнакомый человек.
      -- Кто вы такой? -- спросил Гуань Юй.
      -- Я -- Чэнь Чэн из Наньяна, служу у Юань Шао, -- ответил незнакомец.
      -- Должно быть, вас привело сюда важное дело?
      Чэнь Чэн вручил Гуань Юю письмо Лю Бэя, которое начиналось так:
      "Мы с тобой заключили союз в Персиковом саду, мы поклялись в один и тот же день умереть. Почему ты нарушил клятву, позабыв о любви и долге? Наверно, ты гонишься за славой, мечтаешь о богатстве и хочешь моей гибелью увенчать свои подвиги? В письме всего не скажешь, и я с нетерпением буду ждать твоих объяснений".
      Прочитав письмо, Гуань Юй зарыдал:
      -- Мог ли я думать об измене? Я просто не знал, где искать брата...
      -- Лю Бэй очень надеется на вас, -- сказал Чэнь Чэн. -- Если вы не изменили долгу, немедленно отправляйтесь к нему!
      -- Человек, родившийся между небом и землей и не соблюдающий последовательности в своих действиях, не может быть совершенным. Я пришел сюда открыто, и уйду также открыто, -- заявил Гуань Юй. -- Сейчас я напишу письмо, передайте его моему брату. Сам я приеду к нему с обеими золовками, как только попрощаюсь с Цао Цао.
      -- А если Цао Цао не отпустит вас? -- спросил Чэнь Чэн.
      -- Тогда я умру, но здесь не останусь!
      -- В таком случае пишите ответ и избавьте брата от томительного ожидания.
      В ответном письме Гуань Юя говорилось:
      "Мне, недостойному, известно, что человек долга никогда не обманывает, а верный -- презирает смерть. В детстве я учился, и кой-как разбираюсь и в этикете, и в долге. Я не могу не вздыхать, вспоминая о Ян Цзюэ-ае и Цзо Бо-тао(*1).
      Защищая Сяпи, я был исполнен решимости держаться до смерти. Но в городе не было припасов и не приходила военная помощь извне. Кроме того, на мне лежала ответственность за безопасность двух женщин. Я не смел рисковать жизнью и предпочел поступиться доверием, оказанным мне. Вот почему я стал пленником, не теряя надежды на возможность встретиться с вами. Недавно я узнал, что вы в Жунани, но не пришел: решил прежде проститься с Цао Цао и доставить вам ваших жен.
      Я говорю от чистого сердца. Если у меня иные намерения, пусть меня покарают люди и духи! Кистью на бумаге не изложить всего, и я надеюсь, что скоро паду ниц перед вами, и тогда все скрытое прояснится".
      Чэнь Чэн удалился, унося с собой письмо, а Гуань Юй отправился к Цао Цао. Цао Цао, узнав о цели его прихода, вывесил на воротах дощечку с надписью, что никого не принимает. Пришлось вернуться ни с чем. Такой прием повторялся несколько дней подряд. Тогда Гуань Юй пошел к Чжан Ляо, но и тот уклонился от встречи с ним, сказавшись больным.
      "Цао Цао пустился на хитрость, чтобы не дать мне уйти! -- подумал Гуань Юй. -- Но я здесь больше не останусь!"
      Он велел приготовить коляски для женщин и написал Цао Цао прощальное письмо:
      "С молодых лет я служу Лю Бэю, дяде императора, и поклялся жить и умереть с ним вместе. Эту клятву слышали царь Небо и царица Земля.
      Вы милостиво приняли условия, поставленные мною в Сяпи. И вот я узнал, что господин мой находится в войсках Юань Шао. Помня о союзе, я не смею изменить ему. Велики милости ваши, но нельзя забывать старый долг. Я пишу вам прощальное послание и смиренно прошу подождать иных дней, когда я смогу отблагодарить вас за милости, еще не оплаченные".
      Отправив человека с письмом во дворец Цао Цао, Гуань Юй собрал в связки все золото и серебро, полученное в подарок, разложил их в кладовой, повесил свою печать в приемном зале и затем попросил женщин занять места в колясках. Сам он вскочил на Красного зайца, взял в руку меч Черного дракона, и в сопровождении верных людей, уже давно служивших ему, направился к северным воротам. Стража пыталась задержать его, но Гуань Юй замахнулся мечом и закричал так грозно, что те разбежались.
      -- Охраняйте коляски и идите вперед. Если нас будут преследовать, я один сумею задержать погоню. Главное, не тревожьте женщин! -- наказывал Гуань Юй, когда они миновали ворота.
      Слуги покатили коляски по дороге.
      Цао Цао размышлял, как поступить с Гуань Юем, когда неожиданно ему подали письмо.
      -- Гуань Юй уходит! -- заволновался он, пробежав письмо глазами.
      Прискакал с донесением начальник стражи городских ворот:
      -- Гуань Юй ушел на север со своими золовками в сопровождении двадцати слуг.
      Из дома Гуань Юя прибежал человек:
      -- Гуань Юй оставил все вещи и служанок во внутренних покоях, повесил печать в приемном зале и ушел из города, не взяв с собой никого из слуг, присланных ему чэн-сяном.
      Военачальники ужаснулись.
      -- Дайте мне три тысячи закованных в броню всадников, и я доставлю Гуань Юя живым! -- воскликнул один из них.
      Взоры всех обратились к нему -- это был Цай Ян.
      Вот уж поистине:
      Пещеру большого дракона едва лишь покинул он,
      Как встретил свирепое войско, что было страшней, чем дракон.
      О том, как Цай Ян собирался преследовать Гуань Юя и что из этого получилось, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
      в которой будет идти речь о том, как "гун Прекрасной бороды" совершил путешествие за тысячу ли и у пяти застав убил шесть военачальников
      Из всех военачальников Цао Цао только один Цай Ян терпеть не мог Гуань Юя -вот почему он и вызвался его преследовать.
      -- Уход Гуань Юя вполне понятен: он не забыл своего прежнего господина, -сказал Цао Цао. -- Вот достойный муж, и все вы должны подражать ему!
      Цай Яну преследовать Гуань Юя он запретил.
      -- Вы, господин чэн-сян, обращались с Гуань Юем милостиво, а он ушел, даже не попрощавшись с вами, -- заметил Чэн Юй. -- Да еще своими сумасбродными речами и этой писулькой унизил ваше достоинство! Это преступление! Надо убить его, чтобы предотвратить дальнейшие бедствия, ибо позволить ему уйти к Юань Шао -- значит, дать крылья тигру!
      -- Нет, не преследуйте его! У каждого есть свой господин. Я дал согласие на его уход, как же я могу нарушить свое слово? -- ответил Цао Цао. Однако Чжан Ляо он потом говорил: -- Гуань Юй вернул золото и повесил печать -богатство не тронуло его сердце, титулов оказалось недостаточно, чтобы заставить его изменить долгу. Таких людей я глубоко уважаю. Думаю, что он ушел еще не очень далеко, и хочу попытаться вызвать у него чувство привязанности ко мне. Догоните его и попросите подождать, пока я приду проводить его. Подарите ему денег на дорогу и военную одежду -- пусть он вспоминает обо мне.
      Быстроногий конь Гуань Юя, Красный заяц, за день мог пробежать тысячу ли. Но сейчас Гуань Юю приходилось ехать медленно, так как он должен был сопровождать коляски с женами Лю Бэя.
      -- Не торопитесь, Гуань Юй! -- послышалось сзади. Гуань Юй обернулся и увидел скакавшего к нему Чжан Ляо.
      Велев слугам, катившим экипажи, поторапливаться, Гуань Юй, обнажив меч Черного дракона, остановился на дороге.
      -- Неужели вы намерены заставить меня вернуться? -- спросил он.
      -- Нет. Чэн-сян пожелал проводить вас и просит его подождать, -- ответил Чжан Ляо. -- Других намерений у него нет.
      Гуань Юй выехал на мост и стал следить за приближающимся Цао Цао. Тот ехал в сопровождении нескольких десятков всадников и своих приближенных. Заметив меч в руке Гуань Юя, Цао Цао велел своим людям остановиться. У них не было оружия, и Гуань Юй немного успокоился.
      -- Почему вы так спешите? -- спросил Цао Цао.
      -- Я уже сообщил вам, что мой господин находится в Хэбэе, -- ответил Гуань Юй, не сходя с коня. -- Мне медлить нельзя. Несколько раз я приходил к вам во дворец, но увидеться с вами мне не удалось. Я отправил вам прощальное письмо, оставил золото и повесил печать. Надеюсь, вы не забыли обещания?
      -- Как же я могу нарушить слово, если желаю заслужить доверие Поднебесной! Просто я хочу дать вам немного денег, чтобы вы не терпели лишений в дороге.
      -- Очень обязан вам за милости! -- ответил Гуань Юй. -- Но деньги у меня есть. Отдайте лучше это золото воинам.
      -- Почему вы отказываетесь? Ведь это же малое вознаграждение за великие услуги!
      -- Прошу вас, не упоминайте о моих заслугах -- они слишком ничтожны!
      -- Тогда примите этот парчовый халат в знак моей благодарности, -- сказал Цао Цао. -- Вы самый честный человек во всей Поднебесной! Жаль, что мне не удалось привлечь вас на свою сторону!
      Один из военачальников подал халат. Гуань Юй не спешился, опасаясь подвоха, принял халат на острие меча и облекся в него.
      -- Благодарю за подарок, господин чэн-сян. Надеюсь, что мы еще встретимся! -- Гуань Юй повернул коня и во весь опор ускакал в северном направлении.
      -- Почему вы не схватили его? -- возмутился Сюй Чу. -- Этот человек обнаглел сверх всякой меры!
      -- Он был один, а нас много. Как тут было ему не заподозрить подвоха? Я уже сказал: не преследовать!
      Цао Цао вернулся в город, по дороге с грустью размышляя о Гуань Юе.
      Проехав тридцать ли по дороге, Гуань Юй не нашел колясок и сильно встревожился. Погоняя коня и рыская по сторонам в тщетных поисках, он вдруг услышал оклик:
      -- Остановитесь, Гуань Юй!
      Гуань Юй поднял глаза и увидел верхового -- юношу с желтой повязкой на голове. В руках его было копье, на шее коня висела отрубленная голова. Несколько сот пеших воинов следовало за ним.
      -- Кто ты? -- спросил Гуань Юй.
      Юноша отбросил копье, соскочил с коня и пал ниц. Опасаясь обмана, Гуань Юй взял меч наизготовку и повторил вопрос:
      -- Храбрец, я хотел бы знать твое имя!
      -- Я -- Ляо Хуа из Сянъяна, -- ответил юноша. -- С тех пор как в стране началась смута, я долго бродил изгнанником по рекам и озерам, собрал более пятисот человек и промышлял грабежом. Мой товарищ Ду Юань спустился с гор дозорным и захватил двух женщин. Из расспросов я узнал, что это жены дядюшки великого ханьского государя Лю Бэя и что вы сопровождаете их. Я убил Ду Юаня и вот вам его голова. Умоляю простить меня!
      -- А где женщины? -- вскричал Гуань Юй.
      -- Они в горах.
      -- Везите их сюда!
      Сотня людей подкатила коляски. Гуань Юй, спешившись, встал перед ними, скрестив руки на груди:
      -- Натерпелись вы страху, наверно, сестры мои? -- воскликнул Гуань Юй.
      -- Если бы нас не спас Ляо Хуа, мы были бы опозорены Ду Юанем, -- молвили обе женщины.
      -- Действительно Ляо Хуа спас женщин? -- обратился Гуань Юй к окружающим.
      Услышав рассказ, подтверждающий слова юноши, Гуань Юй поблагодарил его. Ляо Хуа со своими людьми хотел сопровождать Гуань Юя, но тот, узнав, что все они из отрядов Желтых, отказался от их услуг.
      Юноша пытался поднести ему золото, но Гуань Юй не принял подарка. Тогда Ляо Хуа попрощался и ушел со своими людьми в горное ущелье. Гуань Юй, рассказав золовкам о подарке Цао Цао, двинулся дальше.
      Приближался вечер. Путешественники заметили усадьбу и направились туда отдохнуть. Их встретил убеленный сединами старик и спросил:
      -- Кто вы и к какому роду вы принадлежите?
      -- Я -- младший брат Лю Бэя по имени Гуань Юй, -- ответил тот с поклоном.
      -- Так это вы сразили Янь Ляна и Вэнь Чоу?
      -- Да, я, -- ответил Гуань Юй.
      Старик обрадовался встрече и пригласил его в дом.
      -- В колясках едут еще две женщины, -- предупредил его Гуань Юй.
      Хозяин вызвал жену и дочь, и жен Лю Бэя с почетом ввели в зал. Гуань Юй, скрестив руки, стал рядом с ними. Хозяин пригласил его сесть.
      -- Не смею это сделать в присутствии высокопочитаемых жен моего старшего брата.
      Старик велел жене и дочери провести женщин во внутренние покои, а сам принялся потчевать Гуань Юя.
      -- Как ваше имя? -- спросил гость.
      -- Зовут меня Ху Хуа, -- ответил старик. -- Во времена императора Хуань-ди я был и-ланом, но отказался от должности и уехал в деревню. Сын мой Ху Бань служит у Жунъянского тай-шоу Ван Чжи. Может быть, вам случится проходить это место, будьте добры, передайте ему письмо.
      Гуань Юй не отказал старику в просьбе. После утренней еды женщины заняли места в колясках, и отряд Гуань Юя двинулся дальше, взяв направление на Лоян. Путь их лежал через перевал Дунлин, охраняемый военачальником Кун Сю и его пятьюстами воинами. Уведомленный о приближении Гуань Юя, Кун Сю вышел ему навстречу. Гуань Юй сошел с коня и приветствовал его.
      -- Куда вы направляетесь? -- осведомился Кун Сю.
      -- Я распрощался с чэн-сяном и еду в Хэбэй отыскивать брата, -- ответил Гуань Юй.
      -- Хэбэйский Юань Шао -- враг чэн-сяна, и чтобы туда проехать, у вас должно быть письменное разрешение, -- заявил Кун Сю.
      -- Я очень торопился с отъездом и не успел его получить.
      -- В таком случае подождите, пока я пошлю человека к чэн-сяну за указаниями.
      -- Это слишком задержит меня.
      -- Иначе я поступить не могу -- я следую закону!
      -- Значит, вы не разрешите мне пройти через заставу? -- спросил Гуань Юй.
      -- Оставьте в залог семью, а сами проходите, -- предложил Кун Сю.
      Гуань Юй в гневе схватился за меч. Кун Сю бросился на перевал и ударил в барабан, собирая воинов. Те быстро вскочили на коней и помчались вниз с громкими криками:
      -- Попробуй-ка пройди!
      Гуань Юй отвел коляски в сторону, а сам схватился с Кун Сю. Один удар стального меча -- и труп Кун Сю лежал на земле. Воины бросились врассыпную, но Гуань Юй крикнул им:
      -- Вернитесь, воины! Против вас я ничего не имею! Передайте чэн-сяну Цао Цао, что я вынужден был убить Кун Сю, потому что он хотел причинить мне вред!
      Все воины склонились перед его конем. Гуань Юй прошел через заставу и продолжал свой путь к Лояну.
      Но о случившемся уже стало известно лоянскому тай-шоу Хань Фу, и тот созвал военачальников на совет.
      -- Раз у него нет письменного разрешения чэн-сяна, значит едет он самовольно. Пропустим его -- и мы же будем виноваты, -- сказал я-цзян Мын Тань.
      -- Гуань Юй храбр и свиреп, -- возразил Хань Фу. -- Силой с ним не сладить. Ведь это он убил Янь Ляна и Вэнь Чоу! Нет, действовать тут надо только хитростью!
      -- Тогда мы "оленьими рогами" преградим путь к заставе, и когда Гуань Юй придет, я вступлю с ним в бой, -- предложил Мын Тань. Он погонится за мной, а вы стрелой из засады убьете его. Потом мы отправим его труп в Сюйчан, и награда нам обеспечена!
      Хань Фу с тысячей воинов укрылся в засаде по обеим сторонам дороги и, когда Гуань Юй уже был близко, крикнул:
      -- Пришелец, кто ты такой?
      -- Я -- Ханьшоутинский хоу Гуань Юй, хочу пройти по этой дороге! -- ответил тот.
      -- А у тебя есть письменное разрешение чэн-сяна Цао Цао?
      -- Не успел взять.
      -- Я получил приказ чэн-сяна охранять эту землю и вылавливать лазутчиков. Если у тебя нет документа -- значит, ты беглый!
      -- К востоку от хребта Кун Сю уже нашел свою смерть, и ты хочешь того же! -- вскипел Гуань Юй.
      -- А ну, кто его схватит? -- закричал Хань Фу.
      Мын Тань, размахивая мечом, устремился на Гуань Юя, но после третьей схватки обратился в бегство. Гуань Юй погнался за ним. Стараясь завлечь противника, Мын Тань не подумал о быстроте бега его коня. Гуань Юй в мгновение ока настиг его и разрубил пополам. В этот момент Хань Фу, укрывшись за воротами, выстрелил из лука. Стрела угодила Гуань Юю в руку. Он зубами вытащил стрелу. Из раны ручьем лилась кровь, но Гуань Юй во весь дух мчался вперед. Воины Хань Фу расступились. Рука Гуань Юя поднялась, опустился меч, и голова Хань Фу, снесенная вместе с плечом, покатилась по земле.
      Гуань Юй возвратился к коляскам, оторвал кусок шелка и перевязал рану. Не желая показывать никаких признаков слабости, он ночью приказал двигаться к Ишуйской заставе.
      Охранял эту заставу военачальник Бянь Си, и оружием ему служила булава. Родом он был из Бинчжоу, когда-то служил у Желтых, потом перешел к Цао Цао. Он решил пойти на хитрость, когда узнал о приближении Гуань Юя. Посадив в засаду в кумирне Хранителя страны двести человек с мечами, он выехал встречать путешественников.
      -- Имя ваше гремит по всей Поднебесной, -- сказал он Гуань Юю. -- Кто не восхищается вами! Возвращение к брату доказывает ваше благородство и преданность.
      Гуань Юй был доволен такой встречей. Он и его люди миновали Ишуйскую заставу и подъехали к кумирне Хранителя страны. Монахи при колокольном звоне вышли им навстречу.
      Когда-то в этой кумирне воскуривал благовония ханьский император Мин-ди, а теперь здесь обитало около тридцати монахов. Один из них, носивший в монашестве имя Пу Цзин, оказался земляком Гуань Юя. Проведав о коварном плане Бянь Си, он вступил в беседу с Гуань Юем.
      -- Сколько лет прошло с тех пор, как вы покинули Пудун! -- воскликнул он.
      -- Уже почти двадцать! -- ответил Гуань Юй.
      -- Узнаете ли вы бедного монаха?
      -- Нет, не узнаю -- слишком давно я покинул родину!
      -- А ведь наш дом от вашего отделяла только речка!
      -- Прошу господина пожаловать к столу! -- оборвал эту беседу Бянь Си. -Ты, монах, слишком разболтался!
      -- Нет, нет! -- торопливо воскликнул Гуань Юй, вступаясь за монаха. -Когда земляки встречаются, они всегда вспоминают былое.
      Пу Цзин пригласил Гуань Юя в кумирню выпить чаю.
      -- Здесь в колясках две женщины; сначала предложите им войти, -- сказал Гуань Юй.
      Монах разливал чай. И тут Гуань Юй заметил, как он рукой притронулся к висевшему на поясе ножу и бросил многозначительный взгляд на Бянь Си. Гуань Юй понял этот взгляд и велел своим людям с оружием следовать за ним. Бянь Си усадил его на цыновке в зале покаяний.
      -- С добрым или злым намерением пригласили вы меня сюда? -- обратился к нему Гуань Юй.
      Бянь Си еще ничего не успел ответить, как Гуань Юй заметил за ширмами вооруженных людей.
      -- Как ты посмел? А я считал тебя честным человеком! -- воскликнул Гуань Юй.
      -- Бейте его! -- закричал Бянь Си.
      Воины, рискнувшие выполнить это приказание, пали от меча Гуань Юя. Бянь Си бежал в боковую галерею. Гуань Юй бросил в него короткий меч и побежал вслед за ним. Бянь Си хотел метнуть в него свою булаву, но Гуань Юй ударом длинного меча разрубил ее надвое. Затем он настиг Бянь Си и зарубил его.
      Расправившись с коварным врагом, Гуань Юй поспешил на помощь женщинам. Их уже окружали воины. При виде его они все рассеялись.
      Гуань Юй поблагодарил Пу Цзина:
      -- Не будь вас, эти злодеи убили бы меня! Спасибо вам!
      -- Мне тоже нельзя здесь оставаться, -- сказал монах. -- Возьму я свою чашу для милостыни да пойду бродить по земле, как облако по небу! Мы еще встретимся с вами, берегите себя!
      Гуань Юй двинулся дальше, в направлении Жунъяна.
      Жунъянский тай-шоу Ван Чжи, приходившийся родственником Хань Фу, стал придумывать, как погубить Гуань Юя. Послав людей охранять заставу, он выехал навстречу Гуань Юю и с улыбкой молвил:
      -- Вы, господин, очень спешите, и женщины в колясках, должно быть, притомились. Прошу вас в город, отдохнете на подворье, а завтра поедете дальше.
      Видя почтительность Ван Чжи, Гуань Юй согласился сделать остановку. Все расположились на подворье. Ван Чжи приглашал Гуань Юя на пир, но тот отказался. Тогда Ван Чжи прислал ему угощение на дом. Откушав, женщины по просьбе Гуань Юя удалились отдыхать, а слуги, накормив коней, тоже легли спать. Гуань Юй снял латы.
      В это время Ван Чжи тайно вызвал своего приближенного Ху Баня и сказал ему так:
      -- Гуань Юй бежал, изменив чэн-сяну. По дороге он убивал начальников застав, тяжки его преступления. Но он храбр, и в единоборстве противостоять ему невозможно. Подготовьте тысячу воинов с факелами и во время третьей стражи подожгите подворье. Пусть сгорят все! Я приду туда с войском.
      Выслушав приказание, Ху Бань подумал: "Много раз я слышал имя Гуань Юя, но никогда его не видел. Попытаюсь-ка я посмотреть на него".
      -- Где полководец Гуань Юй? -- спросил он у смотрителя подворья.
      -- А вон, читает в комнате, -- ответил тот.
      Ху Бань украдкой заглянул в комнату. Гуань Юй, опершись правой рукой о низенький столик, левой поглаживал бороду и читал при светильнике.
      -- Поистине небесный человек! -- прошептал Ху Бань.
      -- Кто там? -- окликнул Гуань Юй.
      -- Чиновник жунъянского тай-шоу Ху Бань, -- ответил тот, входя и кланяясь.
      -- Так вы сын Ху Хуа, который живет возле Сюйчана?
      -- Именно так, -- ответил Ху Бань.
      Гуань Юй передал ему письмо отца. Прочитав письмо, Ху Бань вздохнул.
      -- По ошибке я едва не погубил замечательного человека! -- тихо произнес он и добавил: -- Ван Чжи хочет вас убить, он велел окружить подворье и во время третьей стражи поджечь его. Я сейчас открою городские ворота, а вы поскорей собирайтесь и уезжайте.
      Гуань Юй поспешно собрался, попросил золовок сесть в коляски и двинулся к окраине города. Ворота были уже открыты. Они успели пройти только несколько ли, как вдали замелькали факелы: их преследовал отряд воинов.
      -- Гуань Юй, стой! -- кричал скакавший впереди Ван Чжи.
      Гуань Юй остановился и гневно воскликнул:
      -- Негодяй! Подлец! Я с тобой не враждовал, а ты хотел сжечь меня!
      Ван Чжи с копьем наперевес бросился на противника, но тут же был разрублен надвое коротким мечом Гуань Юя. Преследователи разбежались. Гуань Юй двинулся дальше, мысленно благословляя Ху Баня.
      Путешественники добрались до границ Хуачжоу, где их встретил Лю Янь.
      -- Как вы себя чувствуете, тай-шоу? -- спросил Гуань Юй, кланяясь, сидя на коне.
      -- А вы куда направляетесь? -- осведомился Лю Янь.
      -- Еду искать брата.
      -- Но ведь Лю Бэй у Юань Шао, а Юань Шао -- враг чэн-сяна. Как это он разрешил вам ехать?
      -- Мы с ним об этом прежде уговорились.
      -- Въезд на переправу через Хуанхэ охраняет Цинь Ци, подчиненный Сяхоу Дуня, -- предупредил Лю Янь. -- Пожалуй, он вам не даст переправиться.
      -- А вы не одолжите мне лодку? -- спросил Гуань Юй.
      -- Лодки есть, но сделать этого я не могу.
      -- Почему? Я спас вас от смерти, убив Янь Ляна и Вэнь Чоу, а вы отказываете мне!
      -- Я боюсь, что если это станет известно Сяхоу Дуню, он обвинит меня в измене.
      Гуань Юй понял, что Лю Янь человек ничтожный, и заторопился вперед. У переправы навстречу путешественникам выехал с войском Цинь Ци, чтобы узнать, кто едет.
      -- Ханьшоутинский хоу Гуань Юй, -- ответил тот.
      -- А куда вы направляетесь?
      -- В Хэбэй, искать старшего брата Лю Бэя, -- ответил Гуань Юй. -- Хочу переправиться через реку.
      -- А письменное разрешение чэн-сяна у вас есть?
      -- Зачем оно мне? Я чэн-сяну не подвластен.
      -- Я получил приказ Сяхоу Дуня охранять переправу, и пусть у вас хоть крылья вырастут, вы все равно не пролетите! -- воскликнул Цинь Ци.
      -- А слышал ты, что я по пути убивал всех, кто смел мне противиться? -крикнул Гуань Юй, приходя в ярость.
      -- Других-то вы убивали, а вот попробуйте убить меня! -- похвалялся Цинь Ци.
      -- Кто ты по сравнению с Янь Ляном и Вэнь Чоу! -- ответил Гуань Юй.
      Цинь Ци подхлестнул коня и, подняв меч, бросился на Гуань Юя. Всадники сошлись, и в первой же схватке пала на землю голова Цинь Ци. Гуань Юй крикнул его воинам:
      -- Я убрал с дороги того, кто посмел мне дерзить. Вам бояться нечего! Поживей приготовьте мне лодку и перевезите через реку!
      Воины подогнали к берегу лодку. Путешественники спокойно переправились и вступили в земли Юань Шао.
      Так Гуань Юй прошел пять застав и сразил шестерых военачальников! В честь этого потомки сложили стихи:
      Оставив богатство, печать и ханьского кинув чэн-сяна,
      Он в дальний отправился путь, ревнуя о брате своем.
      На неутомимом коне он тысячи ли пролетает,
      Заставы одну за другой своим открывает мечом.
      Отвага и честность его, как дух, во вселенной витают,
      И слава его, как и встарь, земной наполняет простор.
      Он храбро прошел пять застав, сразил шестерых полководцев,
      И все это темою служит для кисти и туши с тех пор.
      -- Не хотелось мне убивать людей, но пришлось! -- вздохнул Гуань Юй. -- Цао Цао, наверно, сочтет меня неблагодарным человеком.
      -- Гуань Юй, остановись! -- послышался возглас.
      С севера мчался всадник. Гуань Юй узнал Сунь Цяня.
      -- Что нового с тех пор, как мы расстались в Жунани? -- спросил его Гуань Юй.
      -- Когда вы ушли, Лю Би и Гун Ду снова завладели городом, -- ответил Сунь Цянь. -- Меня послали в Хэбэй для переговоров с Юань Шао, а он пригласил на совет Лю Бэя, чтобы обсудить, как разбить Цао Цао. Но они не учли, что хэбэйские военачальники враждуют друг с другом. Тянь Фын -- в темнице, Цзюй Шоу -- в изгнании, Шэнь Пэй и Го Ту борются за власть. Юань Шао колеблется. Мы посоветовались с Лю Бэем и решили, что он поедет в Жунань к Лю Би, а я -встречать вас, чтобы вы не попали к Юань Шао. Спешите в Жунань, там вы увидитесь с вашим братом.
      Гуань Юй попросил Сунь Цяня поклониться госпоже Гань и госпоже Ми. Они заинтересовались его приключениями. Сунь Цянь рассказал о том, как Юань Шао дважды собирался казнить Лю Бэя и как Лю Бэй спасся в Жунань. Сунь Цянь посоветовал Гуань Юю тотчас отправляться туда. Женщины плакали, закрыв лица руками.
      Гуань Юй повернул в сторону Жунани, но в пути их настигла погоня.
      -- Стой, Гуань Юй! -- во весь голос кричал скакавший впереди своего войска Сяхоу Дунь.
      Вот уж поистине:
      Сразил он шесть полководцев -- и вот сметена преграда,
      Но армию новую встретил, и снова сражаться надо.
      О том, как спасся Гуань Юй, рассказывает следующая глава.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
      повествующая о том, как братья разрешили сомнения, и о том, как Гуань Юй и Чжан Фэй встретились с Лю Бэем в Гучэне
      Заметив погоню, Гуань Юй придержал коня и, сжимая в руке меч, крикнул:
      -- Ты преследуешь меня, нарушая этим великодушное обещание, данное мне господином чэн-сяном!
      -- Чэн-сян мне никаких указаний не давал, а ты по пути убивал людей и лишил жизни одного из моих военачальников! -- ответил Сяхоу Дунь. -- Это слишком большая дерзость! Я выдам тебя чэн-сяну, пусть он сам разбирается!
      Сяхоу Дунь взял копье наизготовку, но тут он заметил всадника, мчавшегося к нему с громким возгласом:
      -- Не деритесь с Гуань Юем!
      Гуань Юй остановился. Подоспевший гонец вынул из-за пазухи бумагу и сказал Сяхоу Дуню:
      -- Чэн-сян любит и уважает полководца Гуань Юя за его верность и справедливость. Опасаясь, что в дороге его будут останавливать на заставах, чэн-сян велел мне передать ему охранную грамоту с разрешением ездить повсюду!
      -- А известно чэн-сяну, что Гуань Юй успел убить нескольких начальников застав? -- спросил Сяхоу Дунь.
      -- Пока еще нет, -- ответил гонец.
      -- Ну, так я схвачу его и отправлю к чэн-сяну, пусть он решит сам, отпустить ли его.
      -- Уж не воображаешь ли ты, что я тебя боюсь? -- бросил вызов Гуань Юй и, хлестнув коня, поскакал на Сяхоу Дуня. Последовало десять схваток.
      -- Полководцы, погодите! -- это кричал новый гонец.
      Сяхоу Дунь опустил копье и спросил:
      -- Чэн-сян велел схватить Гуань Юя?
      -- Нет. Он прислал ему охранную грамоту.
      -- А известно чэн-сяну, что Гуань Юй убивал людей?
      -- Нет.
      -- Тогда я его не отпущу!
      Сяхоу Дунь подал знак своим воинам окружить Гуань Юя. Сильно разгневанный, Гуань Юй бросился в бой, размахивая мечом. Только противники собирались скрестить оружие, как еще примчался один человек.
      -- Гуань Юй, Сяхоу Дунь! Прекратите бой! -- это был Чжан Ляо.
      Всадники придержали коней.
      -- Чэн-сян узнал, что Гуань Юй убил начальников пяти застав, и, опасаясь, что его будут преследовать в пути, велел мне передать, чтобы его нигде не задерживали! -- сказал Чжан Ляо.
      -- Цай Ян оставил на мое попечение своего племянника Цинь Ци, а Гуань Юй убил его! -- горячился Сяхоу Дунь. -- Я никогда этого не забуду!
      -- Цай Яну я все объясню сам. А что касается Гуань Юя, то его чэн-сян отпускает, и вы не смеете ослушаться его приказа! -- заявил Чжан Ляо.
      Сяхоу Дуню пришлось отступить.
      -- Куда вы сейчас направляетесь, Гуань Юй? -- спросил его Чжан Ляо.
      -- Я слышал, что мой брат ушел к Юань Шао, и теперь буду искать его по всей Поднебесной, -- ответил Гуань Юй.
      -- А почему бы вам не вернуться к чэн-сяну, пока вы не знаете, где нашел пристанище Лю Бэй?
      -- Разве в этом есть смысл? Нет, уж вы лучше попросите у чэн-сяна за меня прощение!
      С этими словами Гуань Юй поклонился Чжан Ляо, и они расстались.
      Гуань Юй догнал коляски, и бок о бок с Сунь Цянем они двинулись дальше, беседуя о происшедшем.
      Они были уже несколько дней в пути, когда неожиданно хлынул ливень и весь их багаж промок. Завидев впереди у подножья горной цепи одинокую усадьбу, Гуань Юй направился туда, чтобы устроиться на ночлег. Их встретил старик хозяин. Гуань Юй назвал себя и рассказал о цели своего путешествия.
      -- Меня зовут Го Чан, -- представился старик. -- Живем мы здесь с незапамятных времен. Давно я слышал ваше славное имя! Как я счастлив, что могу поклониться и лицезреть вас!
      В честь такого события он заколол барана и приготовил вино. Женщины прошли во внутренние покои отдыхать, а Го Чан, Гуань Юй и Сунь Цянь остались пировать в зале для гостей. Багаж разложили сушить, коней накормили.
      В сумерки в комнату вошел какой-то юноша. Старик сказал:
      -- Это мой недостойный сын, -- и добавил, обращаясь к юноше: -- Подойди, поклонись полководцу!
      -- Откуда он пришел? -- спросил Гуань Юй.
      -- С охоты, -- ответил старик.
      Юноша окинул Гуань Юя взором и покинул зал.
      -- Вот наказание для семьи! -- пожаловался старик. -- В роду нашем из поколения в поколение были либо ученые, либо земледельцы. И вот только мой единственный сын забросил труд и занялся охотой!
      -- В нынешнее смутное время он может стяжать себе славу, если овладеет военным искусством, -- сказал Гуань Юй. -- Какое же тут, говорите вы, несчастье?
      -- Да если бы он хотел этим заняться -- у него хоть цель в жизни была бы! -- воскликнул старик. -- Ведь он бродяжничает и делает то, чего не следует! Вот о чем я скорблю!
      Гуань Юй посочувствовал ему, и на том они расстались.
      Была уже глубокая ночь. Гуань Юй и Сунь Цянь собирались ложиться спать, как вдруг услышали крики и ржание коней на заднем дворе. Гуань Юй окликнул слуг. Никто не отозвался. С мечами в руках они вышли разузнать, в чем дело, и увидели, что их слуги дерутся с какими-то людьми, а сын Го Чана лежит на земле и кричит.
      -- Этот мальчишка хотел похитить Красного зайца, но конь его так лягнул, что сбил с ног, -- сказали Гуань Юю слуги. -- Мы выбежали на шум, а люди из усадьбы набросились на нас!
      -- Негодяй! Как ты смел тронуть моего коня? -- вскипел Гуань Юй.
      Тут прибежал Го Чан и запричитал:
      -- Ах, дрянной мальчишка! За такое скверное дело ты заслуживаешь десять тысяч смертей! Но будьте милосердны, господин мой, моя старуха любит мальчишку больше всего на свете! Простите его!
      -- Мальчишка и впрямь дрянной! -- сказал Гуань Юй. -- По вашим словам я вижу, что он недостоин своего родителя. Но ради вас я прощаю его.
      Гуань Юй поручил людям хорошенько смотреть за лошадьми, а сам с Сунь Цянем вернулся в зал отдыхать.
      Наутро Го Чан с женой вошли в зал и, поклонившись, сказали:
      -- Наш щенок оскорбил достоинство тигра! Мы глубоко тронуты милосердием вашим!
      -- Приведите-ка мальчишку ко мне, я его вразумлю! -- сказал Гуань Юй.
      -- Он еще во время четвертой стражи убежал со своей шайкой неизвестно куда, -- признался Го Чан.
      Распрощавшись с Го Чаном, Гуань Юй усадил женщин в коляски и покинул усадьбу. Вместе с Сунь Цянем, охраняя женщин, они двинулись дальше по горной дороге. Но не проехали они и тридцати ли, как из-за гор вышло более сотни людей с двумя всадниками во главе. У ехавшего впереди голова была повязана желтой повязкой, и был он одет в военный халат. За ним следовал сын Го Чана.
      -- Я военачальник Чжан Цзяо, полководца князя неба! -- объявил человек в желтой повязке. -- Пришелец, слезай с коня и можешь проходить!
      Гуань Юй разразился громким хохотом:
      -- Глупец! Если ты был у Чжан Цзяо, то, должно быть, ты знаешь имена трех братьев: Лю Бэя, Гуань Юя и Чжан Фэя?
      -- Я слышал, что Гуань Юй краснолицый, с длинной бородой, но видеть его мне не приходилось! -- ответил человек в желтой повязке. -- А ты кто такой?
      Вместо ответа Гуань Юй отложил в сторону меч и освободил свою бороду из мешочка. В ту же минуту всадник спешился, стащил с коня сына Го Чана и заставил преклонить колени перед Гуань Юем.
      -- Меня зовут Пэй Юань-шао, -- ответил он на вопрос Гуань Юя. -- С тех пор как погиб Чжан Цзяо, у меня не было господина, и я, собрав людей подобных себе, укрывался в здешних горах. Нынче прибежал этот негодник и сказал, что в их доме остановился на ночлег пришелец, обладающий быстроногим скакуном, и уговорил меня отобрать у вас этого коня. Да разве мог я подумать, что встречусь с вами!
      Сын Го Чана пал ниц, умоляя о пощаде.
      -- Я прощаю тебя ради твоего отца! -- сказал Гуань Юй, и мальчишка убежал, в страхе обхватив голову руками.
      -- А откуда ты знаешь мое имя, если не видел меня? -- спросил Гуань Юй, обращаясь к Пэй Юань-шао.
      -- В тридцати ли отсюда есть гора Спящего быка, на которой живет человек по имени Чжоу Цан. Сила его такова, что обеими руками он подымает тысячу цзиней! У него длинная вьющаяся борода и грозная наружность. Прежде он был военачальником у Чжан Бао, а когда Чжан Бао погиб, Чжоу Цан собрал шайку. Много раз в разговоре со мной упоминал он ваше славное имя, но мне, к сожалению, не представлялось случая видеть вас.
      -- Зеленые леса -- не такое место, куда надлежит ступать ноге героя! -сказал Гуань Юй. -- Не губите самих себя, бросьте ложный путь и вступите на путь истинный!
      Беседуя так, они заметили небольшой отряд, приближающийся к ним под предводительством смуглолицего человека высокого роста.
      -- Это Чжоу Цан! -- сказал Пэй Юань-шао.
      -- Полководец Гуань Юй! -- Чжоу Цан мгновенно соскочил с коня и опустился на колени у края дороги. -- Чжоу Цан преклоняется перед вами!
      -- Храбрец, откуда ты знаешь меня? -- спросил Гуань Юй.
      -- Я видел вас, когда служил у Чжан Бао. Я так жалел, что не мог бросить разбойников и присоединиться к вам! -- воскликнул он. -- Не отвергайте меня, прошу вас. Возьмите к себе пешим воином, я всегда буду держать вашу плеть и следовать у вашего стремени! Я готов умереть за вас!
      -- А куда денутся твои люди, если ты уйдешь со мной? -- спросил Гуань Юй, видя искренность его.
      -- Пусть желающие идут со мной, а остальные делают, что им заблагорассудится.
      -- Мы все хотим служить вам! -- послышался хор голосов.
      Гуань Юй подошел к коляскам посоветоваться с женщинами.
      -- Вы покинули Сюйчан и дошли до этих мест, преодолев столько трудностей и не нуждаясь в посторонней помощи, -- сказала госпожа Гань. -- Вы отвергли предложение Ляо Хуа перейти к вам, зачем же теперь принимать шайку Чжоу Цана? Впрочем, решайте сами, это всего лишь мнение глупых женщин.
      -- Ваши слова справедливы, -- согласился Гуань Юй и, обращаясь к Чжоу Цану, сказал: -- На то не моя воля -- госпожи не соглашаются. Возвращайтесь в горы и подождите, пока я разыщу брата, тогда я вас призову.
      -- Я, грубый и неотесанный человек, опустился до того, что стал разбойником. Встретив вас, я словно увидел сияющее солнце в небе! Нет, я вас не покину! Если уж вы не хотите брать всех, то пусть они остаются с Пэй Юань-шао, а я пойду за вами пешком хоть тысячу ли!
      Чжоу Цан опустил голову. Гуань Юй снова обратился к золовкам.
      -- Один-два человека, пожалуй, не помешают, -- согласилась госпожа Гань.
      И Гуань Юй велел Чжоу Цану отпустить людей с Пэй Юань-шао.
      -- Я тоже хочу уйти за полководцем, -- сказал Пэй Юань-шао.
      -- Люди разбредутся, если ты уйдешь, -- возразил Чжоу Цан. -- Возьми их под свою команду, а когда мы обоснуемся в определенном месте, я вас всех заберу.
      Путешественники направились дальше в Жунань и через несколько дней издали увидели город на горе.
      -- Как этот городок называется? -- спросил Гуань Юй у местных жителей.
      -- Гучэн, -- ответили ему. -- Не так давно военачальник по имени Чжан Фэй пришел сюда с отрядом и, прогнав уездного начальника, овладел городом. Сейчас он покупает коней, запасается провиантом и набирает воинов. У него уже около пяти тысяч человек, и никто вокруг не смеет ему противиться.
      -- Кто бы мог подумать, что мой брат здесь! Я о нем ничего не слышал с тех пор, как он потерял Сюйчжоу! -- радостно воскликнул Гуань Юй.
      Сунь Цяню было приказано поспешить в город и известить Чжан Фэя об их прибытии.
      На этом мы пока оставим путешественников и обратимся к Чжан Фэю. Вырвавшись из Сюйчжоу, он более месяца прожил в Манданских горах. Затем, отправившись на поиски Лю Бэя, он проходил через Гучэн и обратился к начальнику уезда с просьбой одолжить ему провиант. Тот отказал. Чжан Фэй разгневался, прогнал начальника уезда, отобрал у него печать и овладел городом. Он решил устроить здесь для себя убежище.
      Когда к нему явился Сунь Цянь и рассказал, что Лю Бэй, покинув Юань Шао, отправился в Жунань и что ныне Гуань Юй везет к нему из Сюйчана обеих жен и просит брата выйти встречать его, Чжан Фэй, не проронив ни слова, облачился в доспехи, схватил копье и во главе тысячного отряда выехал из города. Сунь Цянь был изумлен, но расспрашивать не решился.
      Завидев приближающегося Чжан Фэя, Гуань Юй, не будучи в силах скрыть своей радости, передал свой меч Чжоу Цану и сам двинулся навстречу брату. Но он заметил, что у того глаза засверкали гневом и тигровые усы ощетинились. Гуань Юй в испуге отпрянул.
      -- Брат мой, что это значит? Неужели ты забыл клятву, данную в Персиковом саду? -- воскликнул он.
      -- Ты замарал свою честь! С каким лицом ты явился ко мне? -- негодующе закричал Чжан Фэй.
      -- Опомнись, брат мой, что ты говоришь?
      -- Ты изменил старшему брату и покорился Цао Цао, -- в гневе продолжал тот. -- Ты получал от него титулы и подарки, а теперь явился обманывать нас! Я буду биться с тобой насмерть!
      -- Ничего ты не знаешь, а мне объяснить трудно, -- возразил Гуань Юй. -Расспроси-ка жен старшего брата, они здесь.
      Услышав перебранку, женщины раздвинули занавески колясок.
      -- Почему третий брат так странно ведет себя?
      -- Госпожи мои, смотрите, как я убью этого изменника! -- крикнул Чжан Фэй. -- А затем милости прошу в город!
      -- Вы заблуждаетесь, брат! -- молвила госпожа Гань. -- Ваш второй брат временно нашел приют у Цао Цао, потому что он не знал, где вы находитесь. Как только ему стало известно, что старший брат в Жунани, он повез нас к нему, преодолев все препятствия!
      -- Гуань Юй ушел в Сюйчан только потому, что у него не было другого выхода! -- добавила госпожа Ми.
      -- Сестры мои, не позволяйте ему ослеплять вас! -- воскликнул Чжан Фэй. -Верный слуга предпочтет смерть позору! Разве достойный муж станет служить двум хозяевам?
      -- Не обижай меня! -- перебил брата Гуань Юй.
      -- Гуань Юй спешил повидаться с вами! -- вставил свое слово Сунь Цянь.
      -- И ты еще болтаешь вздор! -- вскипел Чжан Фэй. -- Откуда у него могут быть хорошие намерения? Он пришел повредить мне!
      -- Тогда я привел бы войска! -- убеждал его Гуань Юй.
      -- А это что, не войска? -- воскликнул Чжан Фэй, указывая рукой вдаль.
      Гуань Юй обернулся. Действительно, там подымалось облако пыли. Шел отряд пеших и конных воинов, ветер колыхал знамена. Это была армия Цао Цао.
      -- Ты и теперь посмеешь обманывать меня! -- закричал Чжан Фэй и снова вскинул свое длинное копье.
      -- Стой! -- крикнул ему Гуань Юй. -- Смотри, я убью их военачальника, чтобы доказать мою искренность!
      -- Ладно! Я поверю тебе, если ты его убьешь, пока я трижды ударю в дорожный барабан!(*1)
      -- Пусть будет так! -- согласился Гуань Юй.
      Отряд войск Цао Цао приблизился. Его вел Цай Ян, который на всем скаку кричал:
      -- Ты убил моего племянника Цинь Ци и бежал сюда! Чэн-сян велел мне схватить тебя!
      Гуань Юй не стал с ним разговаривать, поднял меч и устремился вперед. Чжан Фэй ударил в барабан. И не успел еще отзвучать первый удар, как голова Цай Яна слетела с плеч. Его воины бросились в разные стороны. Гуань Юй захватил в плен молодого знаменосца. На допросе тот показал:
      -- Когда Цай Ян узнал, что вы убили его племянника, он пришел в неописуемую ярость и хотел идти в Хэбэй воевать с вами. Чэн-сян разрешения на то не дал и послал его в Жунань против Лю Би. Он вовсе не думал встретить вас здесь!
      Гуань Юй заставил воина повторить свой рассказ Чжан Фэю. Лишь подробно расспросив пленного о поведении Гуань Юя в Сюйчане, он поверил брату.
      Вдруг из города примчался воин с вестью, что к южным воротам скачут два неизвестных всадника. В душу Чжан Фэя вновь закралось подозрение. Всадники были вооружены легкими луками и короткими стрелами. Подлетев к Чжан Фэю, они кубарем скатились с седел, и все узнали в них братьев Ми Чжу и Ми Фана. Чжан Фэй тоже спешился, чтобы приветствовать их.
      -- После падения Сюйчжоу мы с превеликим трудом бежали в родную деревню, -начал рассказ Ми Чжу. -- До нас дошли вести, что Гуань Юй сдался Цао Цао, а наш господин находится в Хэбэе. Слышали мы, что и Цзянь Юн ушел в Хэбэй, и только ничего не знали о вас. Вчера по дороге некий торговец сказал нам, что какой-то полководец Чжан владеет Гучэном. Он описал нам вашу внешность, и мы сразу решили, что это вы. Оказалось, что это действительно так.
      -- Гуань Юй с Сунь Цянем только что привезли золовок. Им известно, где обрел приют старший брат, -- сказал им Чжан Фэй.
      Братья Ми поклонились женщинам, а те рассказали о дорожных злоключениях. Чжан Фэй горько заплакал и поклонился Гуань Юю. Потом он им рассказал о своих приключениях, и все вместе въехали в город, где на радостях задали пир.
      На другой день Чжан Фэй решил вместе с Гуань Юем ехать в Жунань к Лю Бэю. Гуань Юй возражал:
      -- Дорогой брат, тебе следует остаться в городе, охранять золовок, а мы с Сунь Цянем поедем к старшему брату.
      Так и сделали. Гуань Юй и Сунь Цянь прибыли в Жунань и осведомились у Лю Би и Гун Ду, где находится Лю Бэй.
      -- Он пробыл тут несколько дней и уехал в Хэбэй посоветоваться с Юань Шао. Очень уж мало у нас войск, -- сказал Лю Би.
      Гуань Юй сразу приуныл.
      -- Не печальтесь! -- утешал его Сунь Цянь. -- Мы найдем Лю Бэя и вместе с ним приедем в Гучэн.
      Гуань Юй вернулся к Чжан Фэю. Тот опять собрался вместе с братом ехать в Хэбэй.
      -- Нет, дорогой брат, охраняйте город -- это ведь наше убежище, -- сказал Гуань Юй. -- Покидать Гучэн неразумно. Уж мы с Сунь Цянем сами разыщем старшего брата и все вместе приедем сюда.
      -- Но как тебе ехать в Хэбэй? Ты же убил Янь Ляна и Вэнь Чоу!
      -- Это делу не помешает. На месте виднее, как действовать!
      Гуань Юй вызвал Чжоу Цана и спросил:
      -- Сколько воинов у Пэй Юань-шао на горе Спящего быка?
      -- Человек четыреста-пятьсот, -- ответил тот.
      -- Я кратчайшим путем поеду искать старшего брата, а ты отправляйся к Пэй Юань-шао, собери там людей и по большой дороге иди нам на помощь.
      Чжоу Цан отправился выполнять приказание, а Гуань Юй с Сунь Цянем, захватив с собой десятка два всадников, двинулись в Хэбэй. На границе владений Юань Шао Сунь Цянь сказал Гуань Юю:
      -- Было бы благоразумней вам здесь отдохнуть. Я один разыщу дядюшку императора и поговорю с ним.
      Сунь Цянь уехал. Гуань Юй остановился на ночлег в какой-то деревенской усадьбе. Его встретил древний старик, опиравшийся на посох, и с надлежащими церемониями приветствовал гостя.
      -- Меня зовут Гуань Дин, -- представился он. -- Давно я слышал ваше славное имя и рад видеть вас у себя!
      Вышли два сына старца и поклонились Гуань Юю. Воинов его тоже разместили в усадьбе.
      Сунь Цянь разыскал Лю Бэя и рассказал ему, зачем он приехал.
      -- Надо посоветоваться с Цзянь Юном, он ведь тоже здесь, -- сказал Лю Бэй.
      Вскоре пришел Цзянь Юн, и после приветственных поклонов они втроем стали обсуждать план бегства.
      -- Скажите завтра Юань Шао, что вам нужно поехать в Цзинчжоу поговорить с Лю Бяо о совместном нападении на Цао Цао, -- предложил Цзянь Юн.
      -- Прекрасно! -- согласился Лю Бэй. -- Но как выберетесь отсюда вы сами?
      -- Об этом я уже подумал.
      На другой день Лю Бэй предстал перед Юань Шао и сказал ему:
      -- Лю Бяо владеет девятью областями Цзинчжоу и Сянъяна, войско у него отборное, провианта много. Хорошо бы уговорить его вместе с нами напасть на Цао Цао.
      -- Он об этом и слышать не хочет, я уже посылал к нему гонца, -- ответил Юань Шао.
      -- Я с Лю Бяо сумею договориться! -- заверил Лю Бэй. -- Мы с ним из одного рода!
      -- Да! -- согласился Юань Шао. -- Помощь Лю Бяо куда ценней, чем помощь Лю Би!
      Разрешение на поездку было дано. На прощанье Юань Шао обратился к Лю Бэю с такими словами:
      -- Я слышал, что Гуань Юй покинул Цао Цао и направляется в Хэбэй! Вот кого мне следовало бы казнить, чтобы отомстить за Янь Ляна и Вэнь Чоу!
      -- Но почему? -- удивленно спросил Лю Бэй. -- Прежде вы выражали желание пользоваться услугами Гуань Юя, и я призвал его. К тому же Янь Лян и Вэнь Чоу по сравнению с ним -- олени. Гуань Юй -- настоящий тигр! Так ли уж плохо променять двух оленей на тигра?
      -- Пусть он приезжает скорей, я просто пошутил! Ведь я люблю его! -- Юань Шао улыбнулся.
      -- Разрешите послать за ним Сунь Цяня?
      -- Пусть едет.
      Лю Бэй удалился, и вошел Цзянь Юн.
      -- Лю Бэй не вернется! -- предупредил он. -- Мне следовало бы поехать вместе с ним; тогда бы я мог, во-первых, переговорить с Лю Бяо и, во-вторых, следить за Лю Бэем.
      -- Хорошо, поезжайте, -- согласился Юань Шао, и Цзянь Юн отправился в путь.
      -- Лю Бэй уже ездил на переговоры с Лю Бяо, но вернулся ни с чем, -недовольно заметил Го Ту. -- А вы опять его посылаете, да еще с Цзянь Юном! Оба они не вернутся, можете быть уверены!
      -- Не будьте столь подозрительны! У Цзянь Юна есть свой ум, -- оборвал советника Юань Шао.
      Го Ту заохал и вышел.
      Тем временем Лю Бэй послал Сунь Цяня предупредить Гуань Юя и следом за ним выехал сам вместе с Цзянь Юном. В условленном месте они встретились и отправились в усадьбу Гуань Дина. Гуань Юй вышел встречать их за ворота. Он держал брата за руки и рыдал. У входа в дом гостей приветствовали старик хозяин и оба его сына.
      -- Это мой однофамилец, -- пояснил Лю Бэю Гуань Юй. -- Старшего его сына зовут Гуань Нин, он учится по гражданской части, а младший, Гуань Пин, -- по военной.
      -- Сколько лет младшему? -- поинтересовался Лю Бэй.
      -- Восемнадцать, -- ответил Гуань Дин. -- Не согласится ли господин Гуань Юй взять его с собой?
      -- Что ж, у моего брата нет сыновей, пусть юноша будет его сыном, если вы пожелаете, -- предложил Лю Бэй.
      Гуань Дин обрадовался, велел Гуань Пину поклониться Гуань Юю как своему отцу, а Лю Бэя называть дядей.
      Опасаясь преследования, Лю Бэй заторопился в дорогу. Гуань Юй и Гуань Пин последовали за ним к горе Спящего быка. Гуань Дин проводил их недалеко.
      В пути им повстречался Чжоу Цан, весь избитый и израненный, и с ним еще несколько человек. Гуань Юй представил его Лю Бэю, и последний спросил, кто его ранил.
      -- Я еще не успел добраться до горы Спящего быка, как меня опередил какой-то воин -- начал свое повествование Чжоу Цан. -- Он убил Пэй Юань-шао, заставил его людей покориться и завладел горным лагерем. Я приехал и стал созывать людей обратно, но вернулось лишь несколько человек, остальные побоялись. Я вступил в бой с тем воином, но одолеть его не смог; он ранил меня копьем три раза.
      -- А что это за воин? Как его звать? -- спросил Лю Бэй.
      -- Силу его я изведал, а имени не знаю, -- ответил Чжоу Цан.
      Путешественники переменялись местами: Гуань Юй поехал вперед, Лю Бэй следовал за ним. У горы Спящего быка Чжоу Цан стал громко браниться, вызывая на поединок неизвестного воина, и тот вскоре появился в полном боевом облачении. С копьем в руке он мчался на коне с горы во главе толпы людей.
      -- Да это ведь Чжао Юнь! -- воскликнул Лю Бэй, указывая на воина плетью.
      Это был действительно он. Чжао Юнь соскочил с коня и распростерся ниц у края дороги. Лю Бэй и Гуань Юй сошли с коня, чтобы приветствовать его, и спросили, как он сюда попал.
      -- Расставаясь с вами, не думал я, что Гунсунь Цзань не будет прислушиваться к мудрым советам! -- воскликнул Чжао Юнь. -- Этим он довел свое войско до поражения и сам погиб в пламени. Меня неоднократно приглашал Юань Шао, но он тоже не умеет прислушиваться к добрым советам, и потому я стремился к вам в Сюйчжоу. Но Сюйчжоу пал, Гуань Юй покорился Цао Цао, вы ушли к Юань Шао. Гнев Юань Шао страшил меня, и я к нему не пошел. Я скитался по миру, не зная, где найти себе приют, и случайно в этих местах столкнулся с Пэй Юань-шао, который спустился с горы и хотел отнять у меня коня. Я его убил и собирался отправиться к Чжан Фэю в Гучэн. Недавно я узнал, что он там. Вот уж не ожидал, что встречу вас здесь!
      -- Рад видеть вас! -- воскликнул Лю Бэй. -- Еще после первой встречи я не хотел вас отпускать.
      -- А я еще никогда не видел человека подобного вам! -- ответил Чжао Юнь. -Теперь пусть меня хоть изотрут в порошок -- я не расстанусь с вами!
      На следующий день они сожгли горный лагерь и, захватив с собой всех людей, двинулись в Гучэн. Чжан Фэй, Ми Чжу и Ми Фан вышли их встречать. Разговорам не было конца. Жены Лю Бэя поведали ему о подвигах Гуань Юя. Лю Бэй растроганно вздыхал.
      Братья зарезали быка и лошадь и принесли жертвы земле и небу. Все воины были награждены. В помощниках теперь не было недостатка, Лю Бэй приблизил к себе Чжао Юня, а Гуань Юй -- Гуань Пина и Чжоу Цана. Радости не было предела; пировали несколько дней.
      Потомки об этом событии сложили стихи:
      Братья были в разлуке, как части разрезанной тыквы,
      Письма не доходили, терялись устные вести.
      Ныне ж, как тигр с драконом, как ветер с облаками,
      Слуги опять с господином шумно пируют вместе.
      Лю Бэй решил покинуть Гучэн и занять оборону в Жунани -- слишком уж мало у них было войск, всего четыре тысячи пеших и конных воинов.
      Мы еще поведем речь о том, как они жили в Жунани, как набирали войско и какие у них были планы, а пока поговорим о Юань Шао.
      Лю Бэй не вернулся к нему. Юань Шао несколько раз порывался поднять войско и идти на беглеца войной, но его отговаривал Го Ту.
      -- Лю Бэя бояться нечего, -- убеждал он. -- Самый сильный наш враг -- Цао Цао, и его надо уничтожить! Лю Бяо не так уж силен, хотя и владеет Цзинчжоу. А вот цзяндунский Сунь Цэ держит в руках земли шести округов, расположенные по трем рекам. У него большое войско и советников много. Вот с кем полезно заключить союз!
      Юань Шао послушался его и послал Чэнь Чжэня с письмом к Сунь Цэ.
      Вот уж поистине правильно сказано:
      Едва ушел из Хэбэя один могучий герой,
      На место его из Цзяндуна уже появился другой.
      О том, что случилось дальше, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как "Маленький богатырь" казнил Юй Цзи, и о том, как "Голубоглазый отрок" покорил Цзяндун
      С тех пор как Сунь Цэ завладел Цзяндуном, его могущество неизмеримо возросло. В четвертом году периода Цзянь-ань [199 г.] он захватил Люцзян, разбив войска Лю Сяня. Покорился ему и Хуа Синь, тай-шоу округа Юйчжан. Слава о Сунь Цэ загремела повсюду. Он послал донесение о своих победах в Сюйчан. Зная о его могуществе, Цао Цао со вздохом говорил:
      -- Это -- лев! С ним трудно бороться...
      Он строил планы выдать замуж дочь Цао Жэня за младшего брата Сунь Цэ, по имени Сунь Цюань, связав семьи брачными узами. Оставив гонца Сунь Цэ Чжан Хуна в Сюйчане, Цао Цао раздумывал, что предпринять.
      Сунь Цэ требовал звания да-сы-ма; Цао Цао не соглашался. Сунь Цэ негодовал и думал о нападении на Сюйчан.
      В это время Сюй Гун, тай-шоу округа У, отправил Цао Цао письмо:
      "Сунь Цэ храбр, как Сян Юй. Почему бы не оказать ему почести и не вызвать в столицу, где он представлял бы меньшую опасность, чем в своих владениях?"
      К несчастью, стража схватила гонца на переправе через Янцзы и доставила к Сунь Цэ. Тот страшно разгневался и велел казнить гонца. Сюй Гуна он вызвал к себе якобы для обсуждения дел. Тот явился, ни о чем не подозревая.
      -- Значит, ты хотел спровадить меня в страну смерти? -- напустился на него Сунь Цэ, размахивая письмом. -- Эй, стража, задушите его!
      Сюй Гуна умертвили. Семья его разбежалась, спасая свою жизнь. Однако нашлись три преданных друга, готовых за него отомстить. Они ждали лишь удобного случая.
      И вот однажды Сунь Цэ с отрядом войск отправился на охоту в горы западнее Даньту. Увлекшись преследованием оленя, он ускакал далеко и тут заметил трех человек, вооруженных копьями и луками.
      -- Кто вы такие? -- спросил он, придерживая коня.
      -- Воины Хань Дана; охотимся здесь на оленей, -- ответили вооруженные люди.
      Сунь Цэ тронул коня. Неожиданно один из них ударил его копьем в левую ногу. Сунь Цэ выхватил меч и бросился вперед, но клинок упал на землю, в руках у него осталась одна рукоятка. Другой воин выстрелил из лука и попал Сунь Цэ в скулу. Он выдернул стрелу и в свою очередь выстрелил в противника из лука. Тот упал. Двое других с копьями бросились на Сунь Цэ.
      -- Мы -- слуги Сюй Гуна, мстим за нашего господина.
      Сунь Цэ остался без оружия. Он обратился в бегство, отбиваясь своим луком. Противники наседали. Сунь Цэ уже несколько раз был ранен копьями. К счастью, в самый опасный момент появился Чэн Пу.
      -- Бейте их! -- еще издали закричал ему Сунь Цэ.
      Чэн Пу быстро расправился с нападавшими. Лицо Сунь Цэ было залито кровью. Разрезав халат, ему перевязали раны и увезли лечить в Ухуэй.
      Потомки сложили стихи, восхваляющие друзей Сюй Гуна:
      Тот муж, что в долине Янцзы затмил всех умом и силой,
      Однажды, охотясь в горах, попался во вражий капкан.
      Три друга Сюй Гуна пришли, готовые к смерти и славе,
      И отдали жизни свои за правду, как верный Юй Жан.
      Сунь Цэ велел пригласить лекаря Хуа То, но его не оказалось на месте -- он отправился в Чжунъюань, а здесь остался один из его учеников.
      -- Наконечник стрелы был отравлен, яд уже проник в кости, -- сказал он, осмотрев больного. -- Надо в течение ста дней соблюдать полный покой, пока не минует опасность. Но если вы будете гневаться и волноваться, язвы не залечить!
      Сунь Цэ -- человек вспыльчивый -- был очень недоволен, что не может выздороветь в тот же день. Все же он сохранял покой более двадцати дней. В это время из Сюйчана вернулся его гонец Чжан Хун. Сунь Цэ стал его расспрашивать.
      -- Цао Цао вас очень боится, -- рассказывал гонец, -- его приближенные советники относятся к вам с уважением, и только один Го Цзя не хочет примириться...
      -- Что же он говорит?
      Гонец не решался повторить оскорбления. Сунь Цэ настаивал, и Чжан Хуну пришлось выложить все без утайки.
      -- Да как он смеет так говорить обо мне! Клянусь, я возьму Сюйчан!
      И, не дожидаясь выздоровления, Сунь Цэ начал готовиться к походу.
      -- Лекарь приказал вам сто дней лежать, -- уговаривал его Чжан Чжао. -Можно ли из-за минутной вспышки гнева рисковать своим бесценным здоровьем?
      Сунь Цэ и слушать его не хотел. Тут еще прибыл посол от Юань Шао, по имени Чэнь Чжэнь, который предлагал союз с Восточным У против Цао Цао. Сунь Цэ возликовал. В тот же день на городской башне он устроил пир в честь Чэнь Чжэня. Во время пира Сунь Цэ вдруг заметил, что его военачальники, пошептавшись о чем-то, один за другим спускаются с башни.
      -- В чем там дело? -- спросил он приближенных.
      -- Они пошли поклониться праведнику Юй Цзи -- он проходит сейчас мимо башни, -- ответили ему.
      Сунь Цэ перегнулся через перила башни и увидел даоса(*1) в одежде из пуха аиста. Он стоял на дороге, опершись на посох, а народ, воскуривая благовония, кланялся ему, падая ниц на дорогу.
      -- Что там за волшебник такой? Ведите его ко мне! -- в гневе закричал Сунь Цэ.
      -- Монах Юй Цзи посетил столицу округа У, -- объясняли ему. -- Он раздает наговорную воду и исцеляет людей от всех болезней -- это может подтвердить каждый. В мире его зовут "Бессмертным духом". Не оскорбляйте его!
      Сунь Цэ еще больше разъярился и приказал привести даоса на башню, угрожая обезглавить ослушников. Приближенные не смели возражать.
      -- Безумный! -- кричал Сунь Цэ на даоса. -- Кто дал тебе право будоражить сердца народа?
      -- Я бедный даос -- служитель дворца в Ланъе, -- отвечал Юй Цзи. -- Еще во времена императора Шунь-ди я ушел в горы собирать целебные травы и там у Цюйянского источника нашел священную книгу, называющуюся "Путь к великому спокойствию и вечной молодости". В книге более ста свитков, и все они учат искусству врачевания людских недугов. Бедный даос изучил ее, и теперь его единственное занятие от имени неба распространять это учение и спасать род человеческий. Никогда я не брал у людей даже ничтожной мелочи, как же могу я подстрекать их на дурные дела?
      -- Так ты говоришь, что ничего не берешь? -- воскликнул Сунь Цэ. -А откуда у тебя одежда и пища? Ты, наверно, приспешник Чжан Цзяо. Если тебя не убить, будет беда!
      -- Не убивайте его! -- предостерег Чжан Чжао. -- Даос Юй Цзи десятки лет живет в Цзяндуне и ни одного злодеяния не совершил.
      Никакие уговоры не действовали. Даже Чэнь Чжэню не удалось ничего добиться.
      -- Убить такого волшебника -- все равно что убить свинью или собаку! -твердил Сунь Цэ. Гнев его не стихал. Он приказал бросить даоса в темницу.
      Гости разошлись. Сунь Цэ вернулся во дворец. Там уже все было известно. Мать Сунь Цэ вызвала его к себе.
      -- Я слышала, что ты надел оковы на праведника Юй Цзи? -- молвила она. -Смотри, не причиняй ему вреда! Люди его любят -- он многих излечивает от недугов!
      -- Матушка! -- перебил ее Сунь Цэ. -- Этого волшебника уничтожить необходимо, иначе он своим искусством может возмутить народ.
      По его приказу, даоса привели на допрос. Смотритель темницы, почитавший Юй Цзи, держал его без оков, но к Сунь Цэ доставил его в оковах. Сунь Цэ прознал об этом и жестоко наказал смотрителя, а даоса бросил обратно в темницу. Чжан Чжао и еще несколько человек умоляли Сунь Цэ пощадить Бессмертного, но он их упрекнул;
      -- Неужто вы, ученые люди, не можете понять меня? Помните, цы-ши Чжан Цзинь из Цзяочжоу верил в подобные ложные учения, бил в барабаны, воскуривал благовония, надевал себе на голову красную повязку, уверяя, что этим можно помочь армии, выступающей в поход. И что же? Он погиб в бою с врагом. Нет, в таких учениях пользы никакой нет, вы просто не хотите этого сознавать. Я твердо намерен предать Юй Цзи смерти, дабы воспрепятствовать распространению ложного и вредного учения.
      -- Мне известно, что даос Юй Цзи может вызвать ветер и дождь, -- заметил Юй Фань. -- А у нас сейчас засуха. Велите ему вызвать дождь, чтобы он этим искупил свою вину.
      -- Что ж, посмотрим, что это за волшебник, -- сказал Сунь Цэ.
      Он распорядился снять с Юй Цзи оковы и приказал ему подняться на помост и вызвать дождь. Юй Цзи совершил омовение, сменил одежду, обвязался веревкой и лег на солнцепеке. Толпы людей запрудили улицы.
      -- Я буду молиться о трех чи благотворного дождя, чтобы спасти народ, -сказал он, -- но смерти я не избегну.
      -- Если молитвы ваши вознаградятся, наш господин отнесется к вам с почтением, -- уверяли его люди.
      -- Нет, участь моя уже решена!
      К помосту подошел Сунь Цэ.
      -- Помни! -- сказал он даосу. -- Если к полудню дождя не будет, я тебя сожгу!
      По его приказанию люди начали собирать хворост.
      Около полудня поднялся сильнейший ветер, небо нахмурилось. Стали собираться черные тучи.
      -- Вот так волшебник! -- издевался Сунь Цэ. -- Время подходит, а дождя все нет!
      Он велел положить Юй Цзи на кучу хвороста и поджечь ее с четырех сторон. Ветер раздувал пламя, столб черного дыма поднялся к небу. И вдруг загремел гром, засверкали молнии, дождь хлынул как из ведра. В одно мгновение улицы превратились в реки, горные потоки вздулись. Поистине три чи живительного дождя!
      Юй Цзи, возлежа на куче хвороста, восклицал:
      -- О тучи, прекратите дождь! Солнце, засияй снова!
      Люди помогли ему подняться, освободили от пут и благодарили его, почтительно кланяясь. Стоявший в воде Сунь Цэ в ярости заревел:
      -- Сияние солнца и дождь -- законы неба! Волшебник этим воспользовался! Чему вы удивляетесь?
      Угрожая мечом, Сунь Цэ велел без промедления обезглавить даоса. Приближенные вновь было попытались отговаривать его, но Сунь Цэ раздраженно спросил:
      -- Вы что, захотели стать сообщниками этого мятежника?
      Больше никто не осмеливался поднять голос. Сунь Цэ кликнул палача. Стража схватила Юй Цзи -- один взмах меча, и отрубленная голова скатилась на землю. Клубы густого дыма вырвались из нее и унеслись к северо-востоку. Сунь Цэ велел убрать тело даоса и в указе объявить, в чем его преступления.
      Всю ночь бушевал ветер, лил дождь, а наутро ни головы, ни тела Юй Цзи не нашли. Стража, охранявшая его, доложила об этом Сунь Цэ. В припадке гнева он хотел расправиться со стражей, но вдруг заметил человека, медленно входившего в зал. Это был Юй Цзи.
      Сунь Цэ попытался вытащить меч и зарубить его, но ему стало дурно, и он упал на пол. Приближенные унесли его в опочивальню. Через некоторое время сознание вернулось к нему. Госпожа У пришла навестить сына.
      -- Сын мой, -- сказала она, -- ты поступил несправедливо! Убийством праведника ты накликал на себя беду!
      -- Матушка, -- отвечал он, -- я с малых лет следовал за отцом во всех походах и рубил врагов, как коноплю! Была от этого какая-нибудь беда? Нет! Что же может случиться теперь, когда я убил волшебника?
      -- Это все происходит от твоего неверия! -- сокрушалась мать. -- Надо совершить какое-либо доброе дело, чтобы отвести беду.
      -- Зачем мне молиться об отвращении зла? Судьбой моей распоряжается небо, но никак не этот колдун!
      Ночью, когда Сунь Цэ лежал во внутреннем покое, пронесся порыв холодного ветра. Светильники погасли, затем вспыхнули снова. При их слабом свете Сунь Цэ увидел Юй Цзи, стоявшего возле ложа.
      -- Я поклялся убивать колдунов, дабы очистить Поднебесную от зла! -вскричал Сунь Цэ. -- Если ты темный демон, как смеешь ты приближаться ко мне?
      Сунь Цэ метнул в призрак свой меч. Тот исчез.
      Беспокойство госпожи У усилилось, когда она узнала о происшедшем; сын, хоть и был тяжело болен, все же старался успокоить материнское сердце. Но она отвечала ему:
      -- По словам мудреца: "Когда духи и демоны проявляют свои добродетели -добродетели эти наивысшие", а "молиться высшим и низшим духам -- значит служить им". Словам мудреца не верить нельзя! -- твердила госпожа У. -- Ты убил Юй Цзи несправедливо. Разве за это тебе не грозит расплата? Я уже распорядилась устроить жертвоприношение в кумирне Прозрачной яшмы. Пойди помолись, может быть воцарится спокойствие!
      Сунь Цэ ослушаться не посмел и, собравшись с силами, в паланкине отправился в кумирню. Даосы встретили его и проводили внутрь. По их просьбе Сунь Цэ воскурил благовония, но возносить моления не стал. К его удивлению, дым, подымавшийся из курильницы, превратился в цветистый зонт, а на верхушке его сидел Юй Цзи. Сунь Цэ выругался и бегом бросился из кумирни, но опять увидел волшебника: он стоял у ворот и гневными глазами глядел на него.
      -- Видите вы этого демона? -- обратился он к приближенным.
      -- Нет! -- отвечали ему хором.
      Сунь Цэ выхватил висевший у пояса меч и бросил его в Юй Цзи. Тот упал. Тогда все на него посмотрели -- это оказался воин, накануне отрубивший голову даоса. Удар пришелся ему по голове, и он вскоре умер.
      Сунь Цэ велел его похоронить и направился к выходу. Здесь перед его взором опять предстал Юй Цзи.
      -- Эта кумирня -- прибежище волшебников! Разрушить ее!
      Воины принялись снимать черепицу, и Сунь Цэ снова увидел Юй Цзи -- он стоял на крыше и тоже сбрасывал черепицу.
      Сунь Цэ велел разогнать даосов и сжечь кумирню, но в языках пламени ему снова почудился Юй Цзи. В страшном гневе Сунь Цэ вернулся во дворец -- Юй Цзи стоял у ворот.
      Сунь Цэ, не заходя во дворец, с тремя отрядами воинов выехал из города и разбил лагерь. Там он собрал своих военачальников и держал с ними совет, как оказать помощь Юань Шао в войне против Цао Цао.
      -- Не начинайте сейчас, подождите, пока выздоровеете, -- советовали военачальники. Ваше драгоценное здоровье требует покоя. Войско не поздно будет двинуть и потом!
      Сунь Цэ ночевал в лагере. Ночью ему все время чудился Юй Цзи с распущенными волосами. Сунь Цэ кричал и метался в шатре. Наутро мать вызвала его к себе.
      -- Сын мой, как ты похудел! -- со слезами воскликнула она, заметив изнуренный вид сына.
      Сунь Цэ взглянул в зеркало, но вместо себя увидел Юй Цзи. Испустив пронзительный вопль, Сунь Цэ разбил зеркало. Сознание его помутилось, раны раскрылись, и он упал. Госпожа У велела отнести его в спальню.
      -- Не жить мне больше! -- с горестным вздохом произнес Сунь Цэ, когда спустя некоторое время сознание вернулось к нему.
      Он вызвал Чжан Чжао, своего брата Сунь Цюаня и других приближенных к своему ложу и сказал им так:
      -- В Поднебесной царит смута. Укрепившись в Саньцзяне, с помощью населения земель У и Юэ можно многого добиться. Вы, Чжан Чжао, да и все другие должны хорошенько помогать моему брату! -- Он вручил Сунь Цюаню печать с поясом и продолжал: -- Ты как раз подходишь для того, чтобы, возглавив народ Цзяндуна, встать между двумя враждующими армиями и завладеть Поднебесной. В этом ты равен мне! А что касается возвышения мудрых и ученых людей на пользу и процветание Цзяндуна, тут я тебе уступаю! Помни, какими трудами досталось твоему отцу и брату все то, чем мы владеем сейчас, и не забывай об этом никогда!
      Сунь Цюань со слезами на глазах поклонился и принял печать. Сунь Цэ обратился к госпоже У:
      -- Матушка, годы, предначертанные мне небом, истекли, и больше мне не придется служить вам. Ныне я передаю печать своему брату и надеюсь, что вы неустанно будете наставлять его, дабы он был достойным преемником своего отца и старшего брата!
      -- Боюсь, что брат твой по молодости лет не справится со столь великим делом. Как тогда быть? -- всхлипывала мать.
      -- Он в десять раз более способен и талантлив, чем я! Этого вполне достаточно, чтобы исполнить великий долг. Но все же пусть он, в случае затруднений в делах внутренних, обращается к Чжан Чжао, а в делах внешних советуется с Чжоу Юем. Жаль, что нет его здесь и нельзя дать ему указания!
      Затем он снова обратился к братьям:
      -- После моей смерти всеми силами помогайте Сунь Цюаню! Беспощадно уничтожайте всех, кто станет вносить разлад в наш род, и пусть их прах не покоится на кладбище наших предков.
      Братья со слезами на глазах приняли его волю. После этого он призвал свою жену, госпожу Цяо, и обратился к ней с такими словами:
      -- К несчастью, мы расстаемся с тобой на середине жизненного пути! Почитай свою свекровь, заботься о ней! Скоро к тебе приедет сестра, попроси ее сказать Чжоу Юю, чтобы он от всей души помогал Сунь Цюаню и не сворачивал с пути, по которому я всегда учил его идти.
      Сунь Цэ умолк. Глаза его закрылись, и он умер. Было ему только двадцать шесть лет.
      Потомки воспели его в стихах:
      Он в страхе держал один все юго-восточные земля,
      И "маленьким богатырем" его называл народ.
      Он все рассчитал, как тигр, готовый прыгнуть на жертву,
      Он планы обдумал свои, как ястреб, готовый в полет.
      В Трехречье, подвластном ему, царили мир и согласье.
      Великая слава его доныне гремит под луной.
      Он перед кончиной своей огромное дело оставил,
      Чжоу Юю доверив его, достойному править страной.
      Сунь Цюань с рыданием упал возле ложа своего усопшего брата.
      -- Не время плакать для воина! -- сказал ему Чжан Чжао. -- Вам надо распорядиться похоронами и вступить в управление делами армии и княжества.
      Сунь Цюань тотчас же сдержал слезы. По распоряжению Чжан Чжао, похоронами занялся Сунь Цзин, а Сунь Цюань вышел в зал к военным и гражданским чиновникам.
      Сунь Цюаня природа наделила квадратным подбородком и большим ртом, голубыми глазами и темнорыжей бородой. Еще ханьский посол Лю Юань, посетивший княжество У, отозвался о братьях Сунь так:
      -- Мне удалось внимательно разглядеть братьев Сунь. Все они талантливы и умны, но никому из них не повезет в жизни -- смерть постигнет их в раннем возрасте. Лишь один Сунь Цюань отличается от всех. Необычный склад его тела -- признак великого благородства. Ему предначертано долголетие.
      И вот когда Сунь Цюань принял последнюю волю брата и вступил во владение Цзяндуном, из Бацю с войсками прибыл Чжоу Юй.
      -- Ну, теперь я спокоен! -- с облегчением воскликнул Сунь Цюань, увидев Чжоу Юя.
      Оказалось, что Чжоу Юй, узнав о ранении Сунь Цэ, решил его навестить. Но пока он добирался до округа У, Сунь Цэ умер.
      Чжоу Юй плакал, склонившись над гробом друга, когда вошла госпожа У и передала ему завещание сына; Чжоу Юй пал ниц и воскликнул:
      -- До самой своей смерти я буду служить верно, как собака и конь!
      Явился Сунь Цюань. После приветственных церемоний он произнес:
      -- Верю, что вы не забудете волю моего покойного брата.
      -- Я готов на все, чтобы отблагодарить за милости, -- сказал Чжоу Юй и опустил голову.
      -- Тогда дайте совет, как мне лучше всего сохранить дело отца и брата?
      -- Так уж ведется исстари: процветает тот, кто привлекает людей, и гибнет тот, кто их теряет! Найдите себе мудрых и проницательных советников, и Цзяндун будет неуязвим!
      -- Покойный брат завещал мне во внутренних делах полагаться на Чжан Чжао, а во внешних -- на вас.
      -- Да, Чжан Чжао вполне достоин этого, а вот я со своими скудными способностями, пожалуй, не справлюсь со столь тяжелой ответственностью!.. Я хотел бы посоветовать вам одного человека...
      -- Кого же?
      -- Лу Су из Линьхуая, -- ответил Чжоу Юй. -- Человек этот полон военных хитростей и искусных планов! Он богат и великодушен, щедро помогает нуждающимся. Его любимые занятия: биться на мечах, ездить верхом и стрелять из лука. Друг его Лю Цзы-ян советует ему ехать в Чаоху к Чэн Бао. Лу Су пока колеблется. Сейчас самое время его пригласить.
      Получив согласие Сунь Цюаня, Чжоу Юй отправился к Лу Су и изложил ему цели, к которым стремится Сунь Цюань.
      -- Видите ли, -- сказал Лу Су, -- я обещал Лю Цзы-яну поехать с ним в Чаоху...
      Чжоу Юй перебил его:
      -- В старину Ма Юань как-то сказал императору Гуан-у: "В наше время не только государь выбирает себе сановников, но и сановники выбирают себе государя". Сунь Цюань привлекает к себе мудрых и внимателен к воинам. Ему оказывают услуги удивительные и необычайные люди. Это случается крайне редко! Поезжайте со мной в Восточный У -- вы не ошибетесь!
      Лу Су дал согласие поехать к Сунь Цюаню. Тот принял его с почтением и целый день без устали обсуждал с ним дела.
      Однажды, когда разошлись чиновники, Лу Су остался отобедать у Сунь Цюаня. Вечерело. Они улеглись рядом и заснули. Проснувшись в полночь, Сунь Цюань сказал Лу Су:
      -- Мне хотелось бы кое о чем посоветоваться с вами... Ханьский дом сейчас клонится к упадку, в стране беспорядки и смута, и я, приняв в наследство великое дело отца и старшего брата, хочу поступить так же, как в свое время поступали Хуань-гун и Вэнь-ван(*2). Что вы скажете на это?
      -- В старину Ханьский Гао-цзу хотел служить императору И-ди, но злодеяние Сян Юя помешало этому, -- заметил Лу Су. -- Как же вы можете стать таким, как Хуань-гун и Вэнь-ван, если Цао Цао в нынешнее время можно сравнить с Сян Юем? Я считаю, что Ханьский императорский дом не спасти, а Цао Цао сразу не уничтожить. По-моему, самое правильное для вас -- удерживать Цзяндун и смотреть, как раскалывается Поднебесная... Воспользуйтесь беспорядками на севере и сначала уничтожьте Хуан Цзу, а потом идите войной на Лю Бяо. Вы завладеете великой рекой Янцзы и тогда можете назвать себя императором или ваном, как вам угодно, и подумать о всей Поднебесной. Точно так поступил Гао-цзу.
      Сунь Цюань был доволен советом. Он щедро одарил Лу Су и отправил подарки его матери.
      Лу Су расхваливал Сунь Цюаню Чжугэ Цзиня из Наньяна, человека широкой учености и многих талантов. Сунь Цюань пригласил его и обращался с ним, как с почетным гостем. Чжугэ Цзинь уговаривал его не вступать ни в какие отношения с Юань Шао и временно покориться Цао Цао, отложив замыслы против него до более удобного случая. Следуя его совету, Сунь Цюань отправил Чэнь Чжэня обратно и в письме сообщил Юань Шао, что не желает иметь с ним дела.
      Между тем Цао Цао, узнав о смерти Сунь Цэ, решил послать войска на Цзяннань, но ши-юй-ши Чжан Хун отговорил его:
      -- В высшей мере несправедливо нападать на людей, воспользовавшись их трауром. Вы можете потерпеть поражение, и Сунь Цюань превратится в вашего заклятого врага. Гораздо лучше обращаться с ним миролюбиво.
      Цао Цао согласился с его доводами и представил императору доклад о назначении Сунь Цюаня на должность тай-шоу округа Хуэйцзи. Чжан Хун также получил должность; ему вручили печать для Сунь Цюаня, и он уехал в Цзяндун.
      Сунь Цюань обрадовался своему назначению и возвращению Чжан Хуна, которого он просил обсуждать дела вместе с Чжан Чжао.
      Чжан Хун посоветовал Сунь Цюаню приблизить к себе Гу Юна, бывшего ученика Цай Юна. Скупой на слова, строгий и сдержанный в обращении, Гу Юн совершенно не пил вина. Сунь Цюань назначил его своим помощником и поручил ему все свои дела.
      Слава о Сунь Цюане распространилась по всему Цзяндуну. Народ полюбил его.
      Тем временем Чэнь Чжэнь, возвратившись к Хэбэй, сообщил Юань Шао о смерти Сунь Цэ и о союзе Сунь Цюаня с Цао Цао. В великом гневе Юань Шао поднял войска округов Цзичжоу, Цинчжоу, Ючжоу и Бинчжоу, численностью около семисот тысяч человек, и двинулся на Сюйчан.
      Поистине:
      Едва лишь в Цзяннани затих грохот военной грозы,
      Как тысячи копий уже поднялись на севере Цзи.
      О том, кто победил и кто потерпел поражение, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
      в которой рассказывается о том, как Юань Шао потерпел поражение у Гуаньду, и о том, как Цао Цао сжег житницы в Учао
      Когда войско Юань Шао подступило к переправе Гуаньду, Сяхоу Дунь уведомил Цао Цао о своем тяжелом положении, и тот двинул в поход семидесятитысячную армию, оставив Сюнь Юя охранять Сюйчан.
      Тянь Фын, томившийся в темнице, прислал Юань Шао такой совет:
      -- Обороняйтесь и выжидайте -- не начинайте безрассудно такое великое дело, иначе вас может постигнуть неудача.
      Но нашелся клеветник, который стал нашептывать Юань Шао:
      -- Вы двинули войска во имя гуманности и справедливости, а Тянь Фын, только подумайте, делает такие зловещие предсказания!
      Юань Шао в гневе хотел казнить Тянь Фына, но сановники отговорили его.
      -- Пусть будет так! Но я еще поговорю с ним, когда разобью Цао Цао! -угрожающе произнес он и отдал приказ выступать.
      Флаги и знамена покрыли поля, клинки и мечи поднялись, как лес. Войско подошло к Янъу и стало лагерем.
      -- Наша армия уступает вражеской в храбрости, но зато у них с провиантом хуже, -- сказал Цзюй Шоу. -- При таком положении противник может добиться успеха лишь в коротком бою. У нас достаточные запасы провианта, и мы должны обороняться. Если мы продержимся дни и месяцы, враг потерпит поражение без боя.
      -- Как, ты дерзаешь идти по стопам Тянь Фына? -- не владея собой, закричал Юань Шао. -- Вот погоди, вернусь с победой, разделаюсь с вами обоими!..
      Приближенные схватили Цзюй Шоу и заковали его в цепи.
      О подходе войска Юань Шао разведчики донесли Цао Цао. Его армия была охвачена страхом. Цао Цао стал держать совет с военачальниками.
      -- Армия Юань Шао не опасна для нас, несмотря на свою многочисленность, -сказал Сюнь Ю. -- У нас воины отборные, каждый из них стоит десяти! Успех зависит от быстроты действий: будем тянуть -- не хватит провианта, и мы попадем в затруднительное положение.
      -- Я вполне согласен с вашим мнением, -- сказал Цао Цао и приказал с барабанным боем идти в наступление.
      Обе армии расположились в боевом порядке.
      Шэнь Пэй выделил десять тысяч стрелков из лука и, разделив их поровну, укрыл в засаде по сторонам. Три тысячи лучников засели в центре. Хлопушки -сигнал одновременного выступления; три удара в барабан -- отзыв назад. Юань Шао в золотом шлеме и латах, в парчовом халате, подпоясанном яшмовым поясом, верхом на коне стоял перед строем. Справа и слева рядами расположились его военачальники. Знамена, значки, бунчуки и секиры были расставлены в строгом порядке.
      Раздвинулись знамена над строем армии Цао Цао, и сам он выехал вперед, окруженный своими приближенными. Указывая плетью на Юань Шао, он воскликнул:
      -- Я ходатайствовал, чтобы тебе дали чин великого полководца, а ты вздумал бунтовать?
      -- Ты присвоил себе титул ханьского чэн-сяна, а на самом деле ты разбойник! -- грубо отвечал Юань Шао. -- Твои преступления и злодеяния выше, чем само небо! Ты клевещешь на людей и сеешь смуту! Да ты хуже Ван Мана и Дун Чжо!
      -- Я получил повеление наказать тебя!
      -- А мне указом, который был зашит в поясе, повелевается покарать тебя, злодея!
      По приказу Цао Цао, Чжан Ляо выехал на поединок с Чжан Го. До пятидесяти раз сходились воины, но ни один из них не добился победы. Тогда вступили в единоборство Сюй Чу и Гао Лань. Четыре воина, двое на двое, бились в жестокой схватке. Цао Цао приказал Сяхоу Дуню и Цао Хуну начать большой бой.
      В этот момент Шэнь Пэй дал сигнал хлопушками. С двух сторон и в центре одновременно открыли стрельбу лучники. Воины Цао Цао дрогнули и отступили. Юань Шао бросил войска в завершающий бой. Армия Цао Цао была разбита и бежала до самого Гуаньду. Юань Шао, преследуя ее, подступил к Гуаньду и раскинул там свои лагеря.
      -- А теперь надо насыпать земляные холмы, чтобы с высоты следить за тем, что делается в лагере врага, и метать туда стрелы, -- посоветовал Шэнь Пэй. -- Если Цао Цао отсюда уйдет, мы захватим вход в ущелье, а оттуда легко разгромить Сюйчан.
      Лучшие воины из всех лагерей Юань Шао железными заступами рыли землю и насыпали холмы вблизи лагеря Цао Цао. Всякая попытка помешать этому пресекалась лучниками Шэнь Пэя. За десять дней было насыпано более пятидесяти холмов. На них соорудили высокие дозорные башни, где укрылись лучники. Оттуда непрерывно летели стрелы. Воины Цао Цао вынуждены были все время прикрываться щитами; стрелки Юань Шао покатывались со смеху. Встревоженный Цао Цао вновь созвал советников.
      -- Надо изготовить метательные машины, -- предложил Лю Е.
      Цао Цао немедленно велел представить ему модели; вскоре было сделано несколько сот камнеметных машин. Их расположили вдоль внутренней стены лагеря, как раз напротив лестниц, по которым подымались на холмы. Машины были приведены в действие совершенно неожиданно для врага, когда все лучники находились в башнях. В воздух полетели камни, причиняя огромные разрушения. Людям негде было укрыться, и они гибли сотнями. В войсках Цао Цао эти машины прозвали "громовыми колесницами". Стрельба с башен совершенно прекратилась.
      Тогда Шэнь Пэй предложил новый план: прокопать подземный ход в лагерь врага. Но и эта хитрость стала известна Цао Цао, и он снова обратился за советом к Лю Е.
      -- Это значит, что враг боится нападать открыто, -- сказал тот.
      -- А что же предпринять нам?
      -- Вырыть вокруг лагеря ров.
      Ров был выкопан в ту же ночь. Воины Юань Шао, докопавшись до края рва, остались ни с чем, напрасно потратив силы.
      Так оборонялся Цао Цао в Гуаньду с начала восьмого месяца до конца девятого. Воины утомились, запасы провианта иссякли. Цао Цао хотел покинуть Гуаньду, но колебался и решил посоветоваться с Сюнь Юем. Он послал письмо в Сюйчан, и Сюнь Юй ответил ему следующее:
      "Получил ваше повеление разрешить вопрос, как вам действовать дальше: продолжать войну или отступить. Кажется мне, что раз Юань Шао стянул к Гуаньду всю свою армию, значит он желает свести счеты с вами и решить, кто останется победителем. Вы ослабли, он силен. Если вы его не обуздаете, он воспользуется случаем, чтобы завладеть Поднебесной. Войско у Юань Шао велико, но использовать его он не умеет. Почему вы, обладая проницательностью и военным талантом, не уверены в успехе?
      Конечно, ваша армия немногочисленна, но все же она лучше, чем была у Хань и Чу в сражении при Жунъяне и Чэнгао. Размежевав землю и обороняясь, вы держите врага за горло, и даже если у вас не будет возможности двигаться, все равно положение должно вскоре измениться. И тут вы должны предпринять что-то неожиданное. Подумайте об этом".
      Цао Цао воспрянул духом и приказал усилить оборону. Армия Юань Шао отступила на тридцать с лишним ли. Цао Цао послал военачальников в разведку. Одному из них, Ли Хуаню, подчиненному Сюй Хуана, удалось захватить шпиона. Его доставили к Сюй Хуану. На допросе пойманный признался, что послан указать дорогу Хань Мыну, который везет для армии провиант.
      -- Хань Мын безрассудно храбр, и только, -- сказал Сюнь Ю, когда ему сообщили об этом, и дал совет Цао Цао: -- Пошлите кого-либо из военачальников с несколькими тысячами легковооруженных всадников ударить на него в пути. Если отрезать провиант, воины Юань Шао взбунтуются.
      -- Кого же послать? -- спросил Цао Цао.
      -- Да хоть того же Сюй Хуана, -- предложил Сюнь Ю.
      Цао Цао послал Сюй Хуана с Ли Хуанем вперед, а в помощь им -- Чжан Ляо и Сюй Чу.
      Тысячи повозок, охраняемых Хань Мыном, направлялись к лагерю Юань Шао. Ночью в горах Сюй Хуан и Ли Хуань преградили им путь. Хань Мын вступил в бой с Сюй Хуаном, а тем временем Ли Хуань перебил людей и поджег обоз. Хань Мын бежал.
      Зарево от горящих повозок видно было в лагере Юань Шао. Войско охватила тревога. Вскоре явились уцелевшие от разгрома воины. Они принесли Юань Шао печальную весть о гибели обоза.
      Юань Шао поспешно отдал приказ Чжан Го и Гао Ланю отрезать главную дорогу. Тут они столкнулись с возвращавшимся Сюй Хуаном. Не успел завязаться бой, как подошли с войском Сюй Чу и Чжан Ляо. Войска Чжан Го и Гао Ланя были частично истреблены, частично рассеяны.
      Победители, соединив силы, возвратились в лагерь, и Цао Цао щедро их наградил.
      Тем временем остатки разбитого отряда Хань Мына добрались до лагеря. В припадке гнева Юань Шао хотел казнить Хань Мына, но его отговорили.
      -- В походе для армии самое важное -- провиант, -- говорил Шэнь Пэй. -Нельзя так беспечно относиться к его охране. Следовало бы усилить охрану складов на озере Учао.
      -- Хорошо. Вы отправитесь в Еду наблюдать за снабжением, -- сказал Юань. Шао. -- Сделайте так, чтобы мы ни в чем не терпели недостатка.
      Юань Шао послал охранять Учао своего полководца Шуньюй Цюна с помощниками Му Юань-цзинем, Хань Цзюй-цзы, Люй Вэй-хуаном и Чжао Жуем и с ними двадцать тысяч воинов.
      Воины боялись Шуньюй Цюна как огня за его жестокость. По прибытии на озеро Учао он только и занимался тем, что по целым дням пьянствовал со своими военачальниками.
      Тем временем в армии Цао Цао весь провиант вышел. Цао Цао отправил повеление Сюнь Юю в Сюйчан немедленно прислать запас провианта. Но гонца по дороге схватили разведчики Юань Шао и привели его к советнику Сюй Ю.
      Сюй Ю когда-то был другом Цао Цао, но теперь служил у Юань Шао. Отобрав у гонца письмо, Сюй Ю поспешил к Юань Шао и сказал:
      -- Мы уже долго держим здесь Цао Цао, и в Сюйчане, конечно, не осталось войск. Если предпринять внезапное наступление -- город падет. Тогда можно взять в плен и самого Цао Цао! Воспользуйтесь тем, что ему еще не подвезли провианта, и нападайте с двух сторон!
      -- Цао Цао хитер и коварен, -- возразил Юань Шао. -- Все здесь написано только для того, чтобы обмануть нас!
      -- Нет! Если вы не воспользуетесь этой возможностью, то понесете большие потери в дальнейшем!
      В это время прискакал гонец из Еду с письмом, в котором Шэнь Пэй сообщал о сборе провианта и, между прочим, о том, что Сюй Ю в период пребывания в Цзичжоу самовольно отнимал у жителей имущество и позволял своему сыну и племяннику взимать продовольственные и денежные поборы в размерах больше положенных.
      -- Взяточник! Вор! -- закричал Юань Шао на Сюй Ю, прочитав письмо. -- Как у тебя хватило наглости давать мне советы! Вы с Цао Цао старые друзья, я вас знаю! Ты, наверно, получил от него взятку и сидишь у меня как лазутчик! Следовало бы тебя казнить, но пока я оставлю твою голову на плечах! Убирайся и не попадайся мне на глаза!
      -- Правдивые слова режут слух! -- со вздохом произнес Сюй Ю, выходя от Юань Шао. -- Глупцы недостойны советов! Но ведь сын мой и племянник опозорены Шэнь Пэем! Как мне теперь смотреть в глаза людям в Цзичжоу?
      Он выхватил меч и хотел заколоть себя, но приближенные удержали его и стали утешать:
      -- Раз Юань Шао отвергает искренние советы, Цао Цао рано или поздно поймает его. Ведь вы давно знакомы с Цао Цао. Почему бы вам не покинуть тьму и не перейти к свету?
      Эти слова привели Сюй Ю в себя; решение было принято. Он тайком выбрался из лагеря и направился к Цао Цао. Скрывавшиеся в засаде воины схватили его.
      -- Доложите чэн-сяну, что пришел его старый друг -- Сюй Ю из Наньяна, -сказал он.
      Цао Цао в то время отдыхал, сняв с себя одежду, но когда ему доложили о приходе Сюй Ю, он босой поспешил ему навстречу. Введя гостя в шатер, Цао Цао поклонился ему до земли.
      -- Что вы, что вы! Зачем вы так кланяетесь? -- воскликнул изумленный Сюй Ю. -- Вы -- ханьский чэн-сян, а я -- простолюдин!
      -- Прежде всего вы мой друг! Какие могут быть различия в чинах и титулах у друзей?
      -- У меня к вам есть просьба: я хочу просить вас принять меня на службу. Для этого, собственно, я и пришел, -- начал Сюй Ю. -- Когда-то я подчинился Юань Шао: у меня тогда не было возможности выбирать себе господина... Но он оказался глух к моим советам... Мне пришлось от него уйти...
      -- Ну, теперь мои дела в порядке, раз вы пришли! -- перебил его Цао Цао. -Посоветуйте-ка мне лучше, как разбить Юань Шао.
      -- Я советовал Юань Шао послать легковооруженных всадников на Сюйчан -ударить, так сказать, по голове и хвосту...
      -- Что вы наделали? -- в тревоге вскричал Цао Цао. -- Если Юань Шао воспользуется вашим советом, я погиб!
      -- А сколько у вас провианта? -- невозмутимо продолжал Сюй Ю.
      -- Примерно на год...
      -- Пожалуй, на год не хватит!..
      -- Ну, хорошо, на полгода...
      Сюй Ю, недовольно встряхнув рукавами халата, поднялся и стремительно направился к выходу.
      -- Я шел к вам с искренними намерениями, а вы ложь выдаете за правду! На это ли я надеялся?
      -- Не сердитесь на меня, -- удержал его Цао Цао. -- Я скажу правду: -провианта хватит на три месяца.
      -- В Поднебесной говорят, что Цао Цао коварный тиран. Оказывается, так оно и есть!
      -- А разве вам не известно, что воин не должен пренебрегать обманом? -спросил Цао Цао и на ухо Сюй Ю шепнул: -- Провианта в армии осталось всего лишь на месяц...
      -- Не морочьте мне голову -- провианта у вас нет!
      -- А вы откуда знаете? -- удивился Цао Цао.
      Сюй Ю показал Цао Цао его письмо, адресованное Сюнь Юю.
      -- Кто писал это письмо? -- спросил он.
      -- А как оно попало к вам? -- невольно вырвалось у Цао Цао.
      Сюй Ю рассказал о поимке гонца.
      -- Все же дайте мне совет, раз уж вы пришли, вспомнив о нашей старой дружбе! -- просил Цао Цао, взяв Сюй Ю за руку.
      -- С малым войском сопротивляться многочисленному врагу длительное время -это гибельный путь. Но у меня есть план, как заставить огромную армию Юань Шао за три дня развалиться без боя. Вы согласны меня выслушать?
      -- Слушаю вас! Говорите.
      -- У Юань Шао все запасы провианта собраны на озере Учао, -- заговорил Сюй Ю. -- Охраняет их Шуньюй Цюн, пьяница и бездельник. Отберите лучших воинов, пусть они выдадут себя за людей Цзян Цзи, одного из военачальников Юань Шао, и скажут, что посланы охранять провиант. А там, выбрав подходящий момент, они сожгут житницы... Можете не сомневаться в том, что не пройдет и двух дней, как войска Юань Шао взбунтуются!
      Поблагодарив Сюй Ю, Цао Цао оставил его в своем лагере и на следующий день сам отобрал пять тысяч конных и пеших воинов для предстоящего дела.
      -- Не может быть, чтобы такое важное место не было хорошо защищено! -усомнился Чжан Ляо. -- Боюсь, что Сюй Ю обманывает!
      -- Приход Сюй Ю к нам -- небесная кара для Юань Шао, -- возразил Цао Цао. -- При недостатке провианта нам долго не продержаться. И отказаться от его плана -- значит губить самих себя. Если бы здесь был подвох, то Сюй Ю не остался бы в моем лагере! Я и сам думал захватить Учао. У меня нет сомнений, что мы осуществим этот план.
      -- Во всяком случае, необходимо принять строгие меры, чтобы Юань Шао не воспользовался нашей беззащитностью, -- настаивал Чжан Ляо.
      -- Об этом я уже подумал, -- успокоил его Цао Цао.
      Для отряда, отправляющегося к озеру Учао, были изготовлены знамена, такие же, как в войсках Юань Шао. У каждого воина за спиной было по связке сена и хвороста. Морды коней были завязаны, люди держали в зубах палочки. С наступлением сумерек отряд, возглавляемый самим Цао Цао, тронулся в путь.
      Цзюй Шоу, которого всё еще держали под стражей при войске, обратил внимание, что звезды горят необыкновенно ярко, и с разрешения стражи вышел во двор понаблюдать небесные знамения. Его немало изумило, что звезда Тайбо внезапно передвинулась и вторглась в пределы Тельца и Ковша.
      -- Приближается беда! Ведите меня скорее к Юань Шао! -- приказал он охранявшим его воинам.
      Юань Шао, совершенно пьяный, спал, но, услышав, что у Цзюй Шоу важное дело, велел его впустить.
      -- Я наблюдал небесные знамения и заметил, как Тайбо, двигаясь в промежутке между Ивой и Демоном, вдруг вспыхнула и влетела в пределы Тельца и Ковша. Думаю, что на нас будет неожиданное нападение, -- заключил Цзюй Шоу. -- Надо быть начеку. Усильте охрану Учао и наблюдайте за дорогами в горах. Не давайте Цао Цао привести в исполнение свой план!
      -- Преступник! -- заорал Юань Шао. -- Как ты смеешь беспокоить меня своими глупостями!
      Стражу, охранявшую Цзюй Шоу, он велел казнить и назначил новую.
      -- Погибнет наше войско! -- вздохнул Цзюй Шоу, смахивая слезы рукой. -- Где будут покоиться мои останки?
      Отряд Цао Цао продвигался ночью. У одного из лагерей Юань Шао их заметили и окликнули.
      -- Цзян Цзи идет к озеру Учао охранять житницы! -- ответили они, как велел Цао Цао.
      Люди Юань Шао увидели свои знамена и ничего не заподозрили.
      Так шел отряд, называя себя войском Цзян Цзи, и никто не чинил ему препятствий. К исходу четвертой стражи они подошли к Учао. Цао Цао приказал обложить житницы связками сена и хвороста, поджечь их со всех сторон и под бой барабанов ворваться в укрепление.
      Шуньюй Цюн после изрядной попойки со своими военачальниками мертвецки пьяный спал в шатре. Его разбудил гром барабанов. Он еще не успел понять, что происходит, как крючьями был вытащен из шатра.
      Му Юань-цзинь и Чжао Жуй, возвращавшиеся из поездки за провиантом, заметили огонь над житницами и поспешили туда.
      -- Враг позади! -- донесли Цао Цао его воины. -- Просим отрядить войско отбить нападение.
      -- Только вперед! Всеми силами вперед! -- крикнул в ответ Цао Цао. -- Когда враг сядет нам на спину, тогда повернем и будем драться!
      Воины устремились вперед. В это мгновение яркое пламя взметнулось к небу. Му Юань-цзинь и Чжао Жуй были совсем близко. Цао Цао повернул войско против них. Му Юань-цзинь и Чжао Жуй пытались держаться, но вскоре пали от рук воинов Цао Цао. Все житницы сгорели.
      Шуньюй Цюна схватили живым и доставили к Цао Цао. Он приказал отрезать ему уши, нос и пальцы на руках, посадить на коня и с позором гнать в лагерь Юань Шао.
      Когда Юань Шао доложили, что на севере пылает зарево пожара, он все понял и спешно созвал советников.
      -- Мы с Гао Ланем пойдем спасать Учао! -- предложил Чжан Го.
      -- Не надо, -- возразил Го Ту. -- Если Цао Цао действительно решил уничтожить наш провиант, то он сам пошел туда и лагерь его пуст. Нападайте на лагерь! Цао Цао поспешит вернуться, и все будет так, как некогда было у Сунь Биня, который окружил Вэй, чтобы спасти Хань!
      -- Нет, это не годится! -- возразил Чжан Го. -- Цао Цао хитер; если он ушел, то предусмотрел все. А напасть на лагерь и не добиться успеха -значит оказаться в плену у Цао Цао, как Шуньюй Цюн и все прочие.
      -- Цао Цао помышляет только о захвате провианта -- не сдавался Го Ту. -Зачем ему было оставлять войско в лагере?
      Уговоры подействовали, и Юань Шао решил послать Чжан Го и Гао Ланя с пятитысячным отрядом захватить лагерь в Гуаньду, а Цзян Цзи с десятью тысячами воинов отправил спасать житницы.
      Тем временем Цао Цао, перебив и рассеяв воинов Шуньюй Цюна, отобрал у них одежду, оружие и знамена. Переодев своих людей, он создал видимость, будто разбитый отряд Шуньюй Цюна возвращается в лагерь Юань Шао. На глухой дороге переодетые воины столкнулись с отрядом Цзян Цзи. Тот ничего не заподозрил и поскакал дальше. Неожиданно на него напали Сюй Чу и Чжан Ляо. Цзян Цзи не успел опомниться, как был сбит с коня. Воины его все до единого были перебиты, а к Юань Шао был послан гонец с вестью, что Цзян Цзи якобы разбил врага на озере Учао. Юань Шао отменил посылку подкреплений туда и отправил войска лишь в Гуаньду.
      Тем временем Чжан Го и Гао Лань напали на лагерь Цао Цао. На них ударили одновременно -- слева Сяхоу Дунь, справа Цао Жэнь, а в центре Цао Хун. Армия Юань Шао потерпела поражение. Когда подошло подкрепление, в бой вступил отряд самого Цао Цао. Враг был окружен и перебит. Чжан Го и Гао Лань вырвались на дорогу и бежали.
      Остатки разбитого на озере Учао войска вернулись в лагерь. Вид Шуньюй Цюна ужаснул Юань Шао. Он стал расспрашивать воинов, как они потеряли Учао. Узнав, что Шуньюй Цюн в то время был пьян, Юань Шао в гневе предал его смерти. А Го Ту, опасаясь, что Чжан Го и Гао Лань, вернувшись в лагерь, докажут, кто прав и кто виноват, принялся наговаривать на них:
      -- Чжан Го и Гао Лань, наверно, радуются нашему поражению!
      -- Что это еще за выдумки? -- удивился Юань Шао.
      -- Они уже давно хотят покориться Цао Цао -- вот они и довели войско до поражения!
      Юань Шао в ярости велел вызвать их в лагерь, собираясь беспощадно покарать. Однако Го Ту раньше успел послать человека предупредить их, что Юань Шао готовит им казнь.
      Вскоре к озеру Учао прибыл гонец от Юань Шао.
      -- Зачем господин вызывает нас? -- спросил его Гао Лань.
      -- Не знаю.
      Гао Лань выхватил меч и зарубил гонца. Чжан Го испугался.
      -- Юань Шао поверил клевете, что мы покорились Цао Цао, -- объяснил ему Гао Лань. -- Чего нам ждать смерти? Лучше действительно покориться!
      -- Я давно об этом думаю, -- откликнулся Чжан Го.
      И они со своими отрядами отправились в лагерь Цао Цао.
      -- Чжан Го и Гао Лань пришли покориться вам. Не знаю, искренне это или притворно? -- спросил Сяхоу Дунь.
      Цао Цао ответил:
      -- Все равно. Я встречу их милостями. Если даже сейчас они не искренни, я сумею привлечь их к себе.
      Он открыл ворота лагеря и пригласил Чжан Го и Гао Ланя войти. Те сложили копья и пали ниц.
      -- Стоило Юань Шао послушаться ваших советов, и он не понес бы поражения, -- сказал им Цао Цао. -- Вы же перешли ко мне подобно тому, как Вэй Цзы ушел от Инь и как Хань Синь перешел к Хань! -- сказал Цао Цао. Он пожаловал им чины и титулы, и они остались довольны.
      А Юань Шао, оставшись без провианта и оттолкнув от себя Сюй Ю, Чжан Го и Гао Ланя, совершенно упал духом.
      Сюй Ю уговорил Цао Цао предпринять стремительное нападение на лагерь врага; Чжан Го и Гао Лань вызвались повести войска.
      Ночью они вступили в бой, который длился до самого рассвета. Армия Юань Шао понесла огромные потери.
      Затем Сюй Ю предложил Цао Цао новый план:
      -- Распространите слух, что вы посылаете один отряд захватить Суаньцзао и Ецзюнь, а другой -- на Лиян, якобы с целью отрезать Юань Шао путь к отступлению. Он испугается и пошлет туда подкрепление. А мы, пока войско Юань Шао будет на марше, разгромим его лагерь. Враг будет разбит вне всякого сомнения!
      Когда Юань Шао со всех сторон стали доносить о готовящемся двойном нападении, он послал Юань Шана с большим войском на помощь в Ецзюнь, а Синь Мина в Лиян.
      Как только эти войска ушли, Цао Цао атаковал лагерь Юань Шао, воины которого потеряли всякую охоту сражаться и обратились в повальное бегство. Сам Юань Шао не успел даже облачиться в латы. Он вскочил на коня в простой одежде, с повязкой на голове. Сын его Юань Тань не отставал от него.
      За ними погнались Чжан Ляо, Сюй Чу, Сюй Хуан и Юй Цзинь. Юань Шао переправился через реку так поспешно, что забыл о своих книгах, бумагах, повозках, золоте, тканях. С ним бежали только восемьсот всадников. Воинам Цао Цао догнать его не удалось. Они захватили все брошенные вещи и убили более восьми тысяч человек. Кровь лилась ручьями, утонувших в реке было великое множество. Цао Цао одержал большую победу. Захваченные драгоценности он роздал своим воинам и военачальникам.
      Цао Цао извлек из бумаг пачку писем. Это была секретная переписка между Юань Шао и его тайными единомышленниками в Сюйчане.
      -- Запишите все имена и накажите изменников! -- советовали Цао Цао приближенные.
      -- Не нужно, -- возразил Цао Цао. -- Когда Юань Шао был могуществен, я сам не знал, как от него защититься. Чего же требовать от других!
      Бумаги он велел сжечь и больше об этом не упоминать.
      Между тем, когда армия Юань Шао обратилась в бегство, Цзюй Шоу, находившийся в темнице, не мог скрыться. Его захватили и привели к Цао Цао. Тот давно его знал.
      -- Я не покорюсь! -- еще издали закричал Цзюй Шоу.
      -- Юань Шао по глупости своей не пользовался вашими советами, -- сказал ему Цао Цао. -- Почему вы так упорствуете в своем заблуждении? Если бы я мог привлечь вас на свою сторону раньше, мне не пришлось бы беспокоиться о Поднебесной!
      Цао Цао милостиво обошелся с пленником и оставил его в своем лагере. Но Цзюй Шоу похитил коня и хотел бежать к Юань Шао. Тогда Цао Цао в гневе велел его казнить. До последнего вздоха Цзюй Шоу сохранял присутствие духа.
      -- Увы! Я сгоряча убил честного человека! -- горевал Цао Цао и приказал с почестями похоронить Цзюй Шоу.
      "Здесь похоронен благородный и непоколебимый Цзюй Шоу" -- так гласила надгробная надпись на могиле. Потомки воспели Цзюй Шоу в стихах:
      В Хэбэе знали все давно Цзюй Шоу
      Как человека мудрости отменной.
      Легко читал он знаменья небес
      И тайны вражьи постигал мгновенно.
      С железным сердцем прожил он свой век,
      В опасных битвах воспарял, как птица.
      И Цао Цао, честь ему воздав,
      Его в отдельной схоронил гробнице.
      Вслед за тем Цао Цао отдал приказ о нападении на Цзичжоу.
      Поистине:
      Один был хитер и врагов сразил небольшою силой,
      Другой был силен, но глуп, и глупость его погубила.
      На чьей стороне оказалась победа, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
      в которой повествуется о том, как Цао Цао разбил Юань Шао в Цантине, и о том, как Лю Бэй нашел убежище у Лю Бяо в Цзинчжоу
      Воспользовавшись поражением Юань Шао, Цао Цао привел в порядок свои войска и бросился в погоню за врагом.
      Юань Шао в одной рубахе и головной повязке бежал на северный берег реки в Лиян. У него теперь оставалось всего восемьдесят всадников.
      Из лагеря навстречу ему выехал да-цзян Цзян И-цюй, которому Юань Шао поведал обо всем происшедшем. Воины Юань Шао, узнав о том, что их полководец жив, снова стали собираться к нему, как муравьи.
      Юань Шао решил возвратиться в Цзичжоу. В пути ему пришлось остановиться на ночлег в пустынных горах. Поздней ночью до слуха Юань Шао, находившегося в шатре, донесся плач. Юань Шао вышел из шатра. Плакали воины, потерпевшие поражение, рассказывая друг другу о горечи похорон и гибели братьев, о расставании с товарищами и потере родных. Они ударяли себя в грудь и, рыдая, восклицали:
      -- О, если бы он послушался Тянь Фына, разве мы испытали бы столько горя!
      -- Да, я не слушался Тянь Фына, -- с раскаянием прошептал Юань Шао, -- и вот теперь армия моя разбита, военачальники погибли. Как мне смотреть людям в глаза?
      На следующий день их встретил Фын Цзи со своим отрядом.
      -- Что мне делать? -- были первые слова, с которыми обратился к нему Юань Шао. -- Я не послушался Тянь Фына и потерпел поражение! Мне стыдно встретиться с этим человеком!
      -- А вы знаете, когда Тянь Фын в темнице узнал о вашем поражении, он от радости захлопал в ладоши и воскликнул: "Разве вышло не так, как я предсказывал?"
      -- Болван! -- вспылил Юань Шао. -- Он еще смеет насмехаться надо мной! Убить его!
      Юань Шао вручил гонцу меч и велел ему мчаться в Цзичжоу и убить Тянь Фына.
      Между тем один из стражей сказал Тянь Фыну, все еще томившемуся в заключении:
      -- Позвольте мне первому поздравить вас с радостным событием!
      -- С чем вы можете меня поздравить? -- поинтересовался узник.
      -- Юань Шао разбит! Теперь он будет относиться к вам с должным уважением и слушаться ваших советов!
      -- Теперь мне конец! -- усмехнулся Тянь Фын.
      -- Все радуются за вас! Почему вам вдруг вздумалось говорить о смерти? -изумился тюремщик.
      -- Юань Шао внешне великодушен, а в душе мелочен, -- произнес Тянь Фын. -Вот если бы я обрадовался его победе, он, может быть, и простил бы меня, но так как он разбит и стыдится своего поражения -- мне больше не жить!
      Тюремный страж не хотел верить до тех пор, пока прискакавший гонец не сообщил ему, что Юань Шао требует голову Тянь Фына. Тюремщик был потрясен и залился слезами.
      -- Я был твердо уверен, что умру, -- сказал ему Тянь Фын. -- Глуп тот муж, который служит господину, совершенно не зная его! Сегодня я умру, и нечего обо мне жалеть!
      В тот же день он покончил с жизнью. Потомки сложили об этом такие стихи:
      Вчера на рассвете казнили Цзюй Шоу,
      Сегодня в темнице скончался Тянь Фын.
      Хэбэй без опоры! И кто же не скажет,
      Что вотчину губит свою господин?
      Так умер Тянь Фын. Все, знавшие его, сокрушенно вздыхали.
      Когда Юань Шао возвратился в Цзичжоу, в голове у него все смешалось, и он забросил дела управления. Его жена, госпожа Лю, уговаривала его назначить наследника.
      У Юань Шао было три сына. Старший, Юань Тань, в это время охранял Цинчжоу, а второй, Юань Си, находился в Ючжоу. Третий сын, Юань Шан, родившийся от второй жены Юань Шао, госпожи Лю, был красив и благороден; Юань Шао очень любил его и никуда не отпускал от себя. После поражения под Гуаньду госпожа Лю уговаривала мужа назначить Юань Шана своим преемником.
      Юань Шао спрашивал совета у своих приближенных. Шэнь Пэй и Фын Цзи стояли за Юань Шана, а Синь Пин и Го Ту поддерживали Юань Таня. Тогда Юань Шао сказал им так:
      -- Пока враг угрожает нашим границам, необходимо поскорей решить все внутренние дела, и я пришел к выводу, что надо немедля назначить преемника. Мой старший сын Юань Тань крут характером и жесток, Юань Си -- слабосилен и робок: правителя из него не выйдет. А вот младший, Юань Шан, -- и стать у него геройская, и умеет учтиво обращаться с людьми мудрыми и поощрять преданных. Я хочу назначить его своим преемником. Каково ваше мнение?
      Первым сказал Го Ту:
      -- Из ваших сыновей Юань Тань -- самый старший. Его сейчас здесь нет, и вы, отвергнув старшего и назначив преемником младшего, тем самым посеете семена смуты. Слава нашей армии упала, вражеские войска нажимают на наши границы... Скажите, можно ли в такое время вызывать междоусобицу в семье? Я полагаю, что вам раньше следовало бы подумать о том, как отразить врага, а вопрос о назначении преемника не потребует длительного обсуждения.
      Юань Шао колебался.
      Тут пришли вести, что на помощь ему из Ючжоу с большим войском идет Юань Си, из Цинчжоу -- Юань Тань, а из Бинчжоу во главе пятидесяти тысяч воинов вышел племянник его -- Гао Гань. Юань Шао облегченно вздохнул и начал готовиться к войне против Цао Цао.
      Тем временем Цао Цао со своими победоносными войсками расположился вдоль берега реки Хуанхэ. Местные жители встретили его подношениями. Среди них было несколько убеленных сединами старцев. Цао Цао пригласил их в свой шатер и спросил:
      -- Сколько вам лет, почтенные мужи?
      -- Всем по сто лет, -- ответили те.
      -- Я очень тревожился, не побеспокоили ли ваши родные места мои воины...
      -- Нет, нет! -- перебили его старцы. -- Мы довольны вашими воинами. Еще во времена императора Хуань-ди на небе в стороне княжеств Чу и Сун видна была желтая звезда, и некто Инь Куй, родом из Ляодуна, человек весьма сведущий в небесных знамениях, остановившись как-то у нас на ночлег, объяснил, что появление желтой звезды в этом месте означает, что через пятьдесят лет здесь, между княжествами Лян и Пэй, объявится справедливый человек. Если сосчитать годы, то получится как раз пятьдесят лет. Вы, господин чэн-сян, жалеете народ, который ненавистный Юань Шао облагал тяжкими поборами! Вы подняли войска, чтобы искоренить крамолу во имя человеколюбия и справедливости. В битве при Гуаньду вы разгромили несметные полчища Юань Шао. Все это соответствует словам Инь Куя: "Поднебесная может надеяться на великое спокойствие".
      -- Что вы, что вы! -- улыбнулся Цао Цао. -- Разве я могу быть таким, как вы говорите?
      Он одарил стариков вином, яствами, шелками и отправил по домам. Воинам был отдан приказ, который гласил: "Тот, кто осмелится убивать кур и собак, обижая этим жителей деревень, будет наказан, как за убийство людей". Воины в страхе повиновались, и Цао Цао в душе этому радовался.
      Когда ему донесли, что Юань Шао собрал из четырех округов войска численностью до трехсот тысяч и стал лагерем возле Цантина, Цао Цао двинулся туда и также расположился лагерем.
      Обе армии заняли боевые порядки. Цао Цао выехал из строя во главе своих военачальников. С противной стороны выехал Юань Шао, сопровождаемый тремя сыновьями, племянником, чиновниками и военачальниками.
      -- Юань Шао! -- обратился к нему Цао Цао. -- Твои планы жалки, армия истощена! Почему ты не сдаешься? Иль ты ждешь, пока над твоей головой не будет занесен меч? Тогда раскаиваться будет поздно!
      -- Кто сразится с ним? -- обратившись к своим военачальникам, крикнул разгневанный Юань Шао.
      Юань Шан, желая похвастаться перед отцом своей отвагой, вылетел на коне из строя и, размахивая обоюдоострым мечом, устремился вперед.
      -- Кто это такой? -- указывая на Юань Шана, спросил Цао Цао.
      -- Юань Шан -- третий сын Юань Шао, -- поспешил ответить кто-то.
      Ши Хуань, один из подчиненных Сюй Хуану военачальников, выехал навстречу Юань Шану. Всадники схватились. Вдруг, после третьей схватки, Юань Шан повернул коня и обратился в бегство. Ши Хуань помчался за ним. Юань Шан выстрелил из лука и попал противнику в левый глаз. Тот замертво упал с коня.
      Юань Шао, видя победу своего сына, плетью подал знак, и огромная армия ринулась в битву. После первой схватки обе стороны гонгами и барабанами созвали воинов и вернулись в свои лагеря.
      Цао Цао держал совет, как разбить Юань Шао. Советник Чэн Юй предложил ему отвести войско на берег Хуанхэ, спрятать там десять отрядов, а затем завлечь Юань Шао к берегу. Воины, которым некуда будет отступать, будут биться насмерть и одолеют врага.
      План этот получил название "десяти засад". Цао Цао отдал приказ расположить войска в соответствии с ним. На следующий день все приготовления были сделаны.
      В полночь Цао Цао велел Сюй Чу с отрядом подойти к вражескому лагерю, якобы с целью ворваться туда. Но когда все войско Юань Шао поднялось на ноги, Сюй Чу с отрядом отступил. Враг с криком и гиканьем бросился за ними в погоню, и на рассвете они достигли берега реки Хуанхэ. Цао Цао крикнул своим воинам:
      -- У вас нет пути для отступления! Сражайтесь насмерть!
      И те с яростью обрушились на врага. Сюй Чу скакал на коне впереди всех и разил мечом направо и налево. Войска Юань Шао пришли в великое смятение и начали отступать. Армия Цао Цао преследовала их по пятам. Вдруг раздался гром барабанов: слева выступил Сяхоу Юань, справа -- Гао Лань.
      В жестокой схватке Юань Шао, три его сына и племянник проложили себе кровавую дорогу и бежали. За ними последовали их воины. Но вскоре на них напали Ио Цзинь слева и Юй Цзинь справа. Трупы убитых воинов Юань Шао устлали поле, кровь лилась ручьями, но Юань Шао опять удалось ускользнуть.
      Через несколько ли ему преградили путь Ли Дянь и Сюй Хуан. Юань Шао и его сыновья укрылись в старом лагере. Воинам был отдан приказ готовить пищу. Но не успели они приняться за еду, как Чжан Ляо и Чжан Го напали на лагерь. Юань Шао вскочил на коня и бросился к Цантину. Люди и кони падали от усталости. Огромная армия Цао Цао настигала их. Юань Шао помышлял только о спасении.
      Но не тут-то было! Еще одна преграда встала на его пути: отряды Цао Хуна и Сяхоу Дуня.
      -- Если мы не будем драться насмерть, нас схватят! -- закричал Юань Шао.
      Они бросились вперед и прорвали кольцо окружения. Юань Си и Гао Гань были ранены, почти все воины погибли или разбрелись в пути. Обняв своих сыновей, Юань Шао горько заплакал и лишился чувств. Люди подхватили его, изо рта у него лилась кровь. Придя в себя, Юань Шао со вздохом произнес:
      -- Никогда не думал я, что дойду до столь жалкого состояния! Это небо карает меня! Сыновья мои, возвращайтесь по своим округам и поклянитесь мне до конца бороться со злодеем Цао Цао!
      Он приказал Синь Пину и Го Ту с быстротою пламени мчаться вместе с Юань Танем в Цинчжоу и приготовиться к обороне, так как боялся, что Цао Цао вторгнется в его владения. Юань Си и Гао Гань уехали -- один в Ючжоу, другой в Бинчжоу, собирать войско и готовиться к отражению врага. Сам Юань Шао вместе с Юань Шаном возвратился в Цзичжоу лечиться, временно поручив сыну вместе с советниками Шэнь Пэем и Фын Цзи управлять военными делами.
      Цао Цао, одержав победу у Цантина, щедро наградил своих воинов. Разведчики донесли ему о положении дел в Цзичжоу, и советники стали уговаривать Цао Цао немедленно предпринять новое нападение.
      -- Нет, это невозможно, -- возражал им Цао Цао. -- В Цзичжоу изобилие провианта, и город защищает такой искусный стратег, как Шэнь Пэй. К тому же хлеба еще стоят на полях, и я боюсь причинить ущерб народу. Во всяком случае, спешить незачем, подождем до осени, пока соберут урожай.
      Как раз в это время прибыло письмо от Сюнь Юя, который сообщал, что в Жунани Лю Бэй привлек на свою сторону толпы разбойников Лю Би и Гун Ду численностью в несколько десятков тысяч и выступил в поход на Сюйчан, как только узнал, что там нет чэн-сяна. "Хорошо было бы, -- заканчивалось письмо, -- если бы господин чэн-сян вернулся с войском, чтобы защищать город".
      Встревоженный Цао Цао поручил Цао Хуну расположиться с войсками на реке, чтобы создать видимость силы, а сам с большой армией двинулся в Жунань навстречу Лю Бэю.
      Тем временем Лю Бэй двигался на Сюйчан. Встреча его с армией Цао Цао произошла возле Жаншаня. Лю Бэй разбил лагерь, расположив свои войска треугольником: Гуань Юй -- на юго-востоке, Чжан Фэй на юго-западе, а сам он вместе с Чжао Юнем -- на юге.
      Цао Цао привел свою армию в боевой порядок и вызвал Лю Бэя на переговоры. Лю Бэй выехал на коне и стал у знамени. Указывая на него плетью, Цао Цао кричал:
      -- Я обращался с тобой, как с высоким гостем, а ты изменил долгу и забыл о милостях!
      -- Сам ты изменник! -- бранью отвечал Лю Бэй. -- Ты именуешь себя ханьским чэн-сяном, а на самом деле ты разбойник! Я, потомок Ханьского дома, получил повеление Сына неба покарать тебя, злодея!
      Лю Бэй громко прочел указ императора. Это был тот самый указ, который хранился в поясе, некогда подаренном Сыном неба своему дяде Дун Чэну. Цао Цао разгневался и приказал Сюй Чу выйти в бой. Из-за спины Лю Бэя навстречу врагу с копьем наперевес выехал Чжао Юнь. Воины обменялись тридцатью ударами, но победа не давалась ни тому, ни другому. Вдруг с юго-восточной стороны с криками бросились в бой воины Гуань Юя, а с юго-запада -- Чжан Фэя. Воины Цао Цао, утомленные долгим походом, устоять не могли и обратились в бегство. Лю Бэй, одержав победу, возвратился в свой лагерь.
      На другой день Лю Бэй послал Чжао Юня вызвать врага на бой, но воины Цао Цао не показывались. Лю Бэй обеспокоился. Тут пришло известие, что Гун Ду, который вез провиант, окружен войсками Цао Цао. Чжан Фэй отправился ему на выручку. Вслед за тем донесли, что Сяхоу Дунь со своим отрядом пробрался в тыл и двинулся на Жунань.
      -- Уходить нам некуда! -- воскликнул встревоженный Лю Бэй. -- Враг у нас впереди и позади!
      Он немедленно отправил Гуань Юя в Жунань. Но вскоре оттуда прибыл гонец с вестью, что Сяхоу Дунь захватил город, Лю Би бежал, а Гуань Юй попал в окружение. Лю Бэй пришел в смятение. В это время ему сообщили, что Чжан Фэй тоже окружен.
      После долгих колебаний Лю Бэй решил уходить. Перед рассветом он приказал досыта накормить воинов и выступать в путь. Пешие шли впереди, всадники следовали за ними. В лагере остались только люди чтобы отмечать время, отбивая стражи.
      Когда отряд Лю Бэя проходил через холмы, вокруг неожиданно вспыхнули факелы, и с вершины холма кто-то закричал:
      -- Не упустите Лю Бэя! Чэн-сян давно поджидает его!
      Лю Бэй совсем растерялся и стал искать путь к спасению.
      -- Спокойно! -- крикнул ему Чжао Юнь. -- Следуйте за мной!
      С копьем наперевес он поскакал вперед, прокладывая дорогу, а Лю Бэй с обоюдоострым мечом в руке последовал за ним. Тут их настиг Сюй Чу и вступил в бой с Чжао Юнем. Сзади подоспели Юй Цзинь и Ли Дянь. Видя, что положение безнадежно, Лю Бэй по глухой тропинке бросился в горы. На рассвете он встретил отряд, во главе которого ехал Лю Би. Ему удалось спастись от разгрома, и теперь он под охраной тысячи всадников вез семью Лю Бэя. В горах также оказались Сунь Цянь, Ми Фан и Цзянь Юн со своими отрядами. Они рассказали, что натиск Сяхоу Дуня был так силен, что они вынуждены были покинуть город, преследуемые врагом. К счастью, войско Цао Цао остановил Гуань Юй, и беглецам удалось спастись.
      -- Где же теперь Гуань Юй? -- спросил Лю Бэй.
      -- Я думаю, что вы встретитесь с ним, если пойдете дальше, -- сказал Лю Би.
      Они прошли еще несколько ли. Вдруг раздался грохот барабанов, и впереди появился отряд во главе с Чжан Го.
      -- Лю Бэй, слезай с коня и сдавайся! -- кричал Чжан Го.
      Лю Бэй оглянулся в поисках выхода и заметил, что с горы с развевающимся красным знаменем спускается отряд Гао Ланя. Путь для отступления был отрезан.
      -- О небо! -- горестно воскликнул Лю Бэй. -- За что ты подвергаешь меня таким страданиям? Лучше уж мне умереть!
      Лю Бэй хотел заколоть себя мечом, но его удержал Лю Би.
      -- Господин мой, разрешите спасти вас! Я сейчас захвачу дорогу!
      Лю Би поскакал к Гао Ланю. Завязался поединок, и в третьей схватке Гао Лань сбил его с коня. Лю Бэй приготовился вступить в бой сам, но войско врага пришло в смятение; какой-то воин ворвался в строй и насмерть поразил Гао Ланя. Это был Чжао Юнь. Он рассеял врага, а затем бросился на Чжан Го. После тридцати схваток Чжан Го тоже обратился в бегство.
      Однако выбраться из гор беглецам не удалось, так как вход в ущелье крепко защищали воины Чжан Го. Начались поиски дороги. Во время этих поисков беглецы повстречались с шедшими им на помощь Гуань Юем, Гуань Пином и Чжоу Цаном.
      Нажав на противника с двух сторон и заставив его отступить, беглецы прошли через ущелье и остановились лагерем в горной долине.
      Лю Бэй послал Гуань Юя на поиски Чжан Фэя. Гуань Юй отыскал его, и они вместе вернулись к Лю Бэю. После поражения у Лю Бэя не осталось и тысячи воинов. Они двигались быстро, насколько у них хватало сил, и вскоре подошли к реке. Узнав у местных жителей, что это река Ханьцзян, Лю Бэй распорядился соорудить здесь временный лагерь. Жители принесли ему баранину и вино. Во время еды на песчаном берегу реки Лю Бэй обратился к своим военачальникам с такими словами:
      -- С вашими талантами только императору помогать, а вы следуете за безвестным Лю Бэем! Злая у меня судьба, и я влеку за собой вас! У меня нет даже пристанища. Почему вы не покинете меня и не перейдете к полководцу, который даст вам возможность совершать великие подвиги!
      Присутствующие заплакали, закрыв лица руками.
      -- Вы рассуждаете неправильно, брат мой, -- возразил Гуань Юй. -В старину, когда шла борьба за Поднебесную, Сян Юй много раз бил Гао-цзу, но потом в сражении при Цзюлишане Гао-цзу одержал решающую победу и основал династию, которая существует вот уже четыреста лет! Победа и поражение -обычное дело для воина. Зачем вы отказываетесь от собственных устремлений?
      -- Победы и поражения чередуются, -- подтвердил Сунь Цянь. -- Отчаиваться незачем. Отсюда недалеко до Цзинчжоу. Правитель его, Лю Бяо, очень силен. У него много войск и провианта, к тому же он, как и вы, потомок Ханьского дома. Почему вы не отправитесь к нему?
      -- Боюсь, что он не примет, -- усомнился Лю Бэй.
      -- Разрешите мне уговорить Лю Бяо, чтобы он выехал к границе встречать вас, -- предложил Сунь Цянь.
      Лю Бэй согласился. Сунь Цянь отправился в Цзинчжоу и предстал перед Лю Бяо.
      -- Вы, должно быть, от Лю Бэя? -- спросил Лю Бяо после приветственных церемоний. -- Какова цель вашего посещения?
      -- Господин Лю Бэй -- один из героев Поднебесной, -- сказал Сунь Цянь. -Войск у него сейчас мало, но тем не менее он стремится спасти алтарь династии. Вы с ним оба потомки Ханьского дома, и недавно, когда господин Лю Бэй потерпел поражение и собирался отправиться в Цзяндун к Сунь Цюаню, я рискнул намекнуть ему, что нельзя просто знакомых предпочитать своим близким. Я сказал, что цзинчжоуский правитель Лю Бяо почитает мудрых и с уважением относится к ученым, и потому все известные люди стекаются к нему так же, как реки текут на восток. Вот мой господин и послал меня, чтобы поклониться вам и просить ваших указаний.
      Лю Бяо был польщен.
      -- Лю Бэй -- мой младший брат, -- ответил он. -- Я давно мечтаю повидаться с ним, и если он окажет мне честь своим посещением, я буду очень счастлив!
      -- Не делайте этого! -- заволновался Цай Мао, решивший оклеветать Лю Бэя. -- Разве вы забыли, что Лю Бэй ни с кем не может ужиться? Он служил Люй Бу, потом Цао Цао, а недавно переметнулся к Юань Шао... Уже одно это показывает, что он за человек! Имейте в виду, что если вы его примете, Цао Цао пошлет против нас войска, и начнется бессмысленное кровопролитие. Лучше отрубите голову Сунь Цяню да отправьте ее Цао Цао. За это он вас наградит!
      -- Напрасно пугаете -- смерти я не боюсь! -- невозмутимо заявил Сунь Цянь. -- Господин Лю Бэй всей душой предан Поднебесной! Он вынужден был временно служить Цао Цао, Люй Бу и Юань Шао. Но сейчас Лю Бэй за тысячу ли пришел к своему родственнику господину Лю Бяо, а ты смеешь клеветать на него!
      -- Молчи! Я уже все решил! -- прикрикнул Лю Бяо.
      Пристыженный Цай Мао удалился, а Лю Бяо велел Сунь Цяню отправиться к Лю Бэю и пригласить его. Сам Лю Бяо выехал за тридцать ли встречать гостя. Лю Бэй сошел с коня и почтительно поклонился. Лю Бяо принял его милостиво, и Лю Бэй представил ему своих братьев. Затем они вместе приехали в Цзинчжоу, и Лю Бяо расселил их по домам.
      Тем временем весть об уходе Лю Бэя к Лю Бяо дошла до Цао Цао, и он решил немедленно напасть на Цзинчжоу.
      -- Не забывайте, что Юань Шао еще не уничтожен! -- заметил Чэн Юй. -- Если он подымется на севере, то неизвестно, чем окончится ваш поход. По-моему, торопиться не следует. Возвращайтесь пока в Сюйчан, собирайтесь с силами. Весной вы разобьете Юань Шао, а потом захватите у Лю Бяо Цзинчжоу и Сянъян. Один удар принесет вам выгоду и на севере, и на юге!
      Цао Цао согласился и вернулся в Сюйчан.
      Весной, в первый месяц седьмого года Цзянь-ань [202 г.], Цао Цао вновь начал подумывать о походе. Он послал Сяхоу Дуня и Мань Чуна охранять Жунань от нападений Лю Бяо, оставил Цао Жэня и Сюнь Юя защищать Сюйчан, а сам с огромной армией прибыл в Гуаньду и расположился лагерем.
      Юань Шао, с прошлого года страдавший кровавой рвотой, немного поправился и теперь лелеял мысль о нападении на Сюйчан. Советник Шэнь Пэй предупредил его:
      -- После прошлогодних поражений у Гуаньду и Цантина дух наших воинов еще не укрепился. При таких условиях выгоднее всего обороняться за высокими стенами и глубокими рвами, дабы хоть немного поднять дух войска.
      Во время этого совещания пришла весть, что Цао Цао двинул армию против Цзичжоу и расположился в Гуаньду.
      -- Вот видишь! -- сказал Юань Шао, обращаясь к Шэнь Пэю. -- Если, по твоему совету, ждать, пока враг подойдет к краю городского рва, мы проиграем! Надо самим с большим войском идти навстречу врагу!
      -- Батюшка, вы еще не совсем здоровы, -- вмешался Юань Шан. -- Вам нельзя отправляться в далекий поход! Разрешите пойти мне.
      Юань Шао дал свое согласие, но одновременно послал гонцов за Юань Танем в Цинчжоу, за Юань Си в Ючжоу и за племянником Гао Ганем в Бинчжоу, чтобы напасть на Цао Цао с четырех сторон.
      Вот уж поистине:
      Едва лишь барабанный бой в Жунани возвестил поход,
      Как сразу под литавров гром в Цзибэе выступил народ.
      На чьей стороне на этот раз оказался успех, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
      в которой будет идти речь о том, как Юань Шан с боем захватил Цзичжоу, и о том, как Сюй Ю предложил запрудить реку Чжанхэ
      Поразив в бою Ши Хуаня, Юань Шан стал кичиться своей храбростью, и поэтому, не ожидая подхода Юань Таня и других, он во главе нескольких десятков тысяч воинов двинулся к Лияну навстречу наступающей армии Цао Цао.
      В первом же бою Юань Шан вступил в единоборство с Чжан Ляо, но, не выдержав и трех схваток, отступил с войском в Цзичжоу. При этом известии страх охватил Юань Шао. Открылась старая болезнь, и он без сознания грохнулся наземь. Юань Шао увели в спальню с помощью госпожи Лю. Положение больного ухудшалось с каждой минутой, и госпожа Лю пригласила к его ложу советников Шэнь Пэя и Фын Цзи. Юань Шао уже не мог говорить и только делал знаки руками.
      -- Юань Шан может быть вашим преемником? -- спросила госпожа Лю.
      Юань Шао утвердительно кивнул головой. Шэнь Пэй тут же у ложа больного написал завещание. Подписав бумагу, Юань Шао откинулся на спину и громко застонал. Кровь потоком хлынула у него из горла, и он испустил дух.
      Потомки сложили о Юань Шао такие стихи:
      Из рода знатного он в мир пришел за славой,
      Но своенравен и упрям был с первых дней.
      Не помогло ему ни войско самых храбрых,
      Ни свита верная талантливых людей.
      Успех не знается с бараном в шкуре тигра,
      В ком печень курицы, несчастлив тот стократ,
      Судьба печальная весь род его постигла,
      И в довершение восстал на брата брат.
      После похорон мужа госпожа Лю велела казнить пять его любимых наложниц. Боясь, что души их встретятся с душой Юань Шао в стране Девяти источников, она приказала обрить им головы, изрезать лица и изуродовать тела. Вот как сильна была ее злоба и ревность! А Юань Шан из опасения мести со стороны родственников этих наложниц перебил их всех до единого.
      Шэнь Пэй и Фын Цзи объявили о присвоении Юань Шану звания да-сы-ма, утвердили его в должности правителя четырех округов Цзи, Цин, Ю и Бин, и затем разослали извещение о смерти Юань Шао.
      Юань Тань получил эту весть в походе и стал совещаться с Го Ту и Синь Пином.
      -- Нам надо действовать быстро, -- сказал Го Ту, -- так как в ваше отсутствие Шэнь Пэй и Фын Цзи не преминут провозгласить Юань Шана наследником.
      -- Но все же следует соблюдать осторожность, -- возразил Синь Пин. -- Они уже, конечно, составили план, и мы можем попасть к ним в лапы.
      -- Что же предпринять? -- спросил Юань Тань.
      -- Располагайтесь с войсками за городом, а я поеду в Цзичжоу и все разузнаю, -- предложил Го Ту.
      Юань Тань так и поступил. Вскоре Го Ту предстал перед Юань Шаном и приветствовал его.
      -- А почему не явился брат? -- спросил его Юань Шан.
      -- Он болен и лежит в лагере.
      -- По воле покойного батюшки я назначен правителем, и теперь в свою очередь назначаю моего старшего брата командующим конницей и колесницами. Войска Цао Цао сейчас у самых наших границ, и я прошу брата выступить против них. Передайте, что я приду ему на помощь.
      -- Не знаю, как тут быть -- у нас в войске нет советников, -- сказал Го Ту. -- Не отпустите ли вы к нам Шэнь Пэя и Фын Цзи?
      -- Нет, не могу, -- ответил Юань Шан. -- Я сам постоянно нуждаюсь в их помощи.
      -- В таком случае, может быть, вы отпустите хоть одного из них? -настаивал Го Ту.
      Юань Шан велел советникам тянуть жребий. Жребий пал на Фын Цзи. Юань Шан вручил ему печать, и Фын Цзи вместе с Го Ту отправился в лагерь Юань Таня. Увидав Юань Таня совершенно здоровым, Фын Цзи забеспокоился, нет ли здесь подвоха. Принимая печать, Юань Тань вышел из себя и хотел казнить Фын Цзи, но этому воспрепятствовал Го Ту.
      -- Войска Цао Цао находятся у самых наших границ, -- сказал он. -- Прежде всего надо подумать, как их разбить, а потом уж можно бороться и за Цзичжоу. Оставьте пока Фын Цзи здесь, чтобы не вызвать подозрений Юань Шана.
      Юань Тань согласился с доводами своего советника и без промедлений выступил в поход. Возле Лияна он столкнулся с армией Цао Цао. Юань Тань послал на поединок своего военачальника Ван Чжао, но тот в первой же схватке погиб от меча Сюй Хуана. Юань Тань заперся в Лияне и отправил гонца к брату просить помощи.
      Посоветовавшись с Шэнь Пэем, Юань Шан решил дать только пять тысяч воинов. Но и эта поддержка не достигла цели: на полпути отряд был окружен и полностью уничтожен войсками Цао Цао.
      Узнав о том, что брат послал ему такую ничтожную помощь, да и то понапрасну, Юань Тань пришел в ярость и велел Фын Цзи написать письмо с требованием, чтобы Юань Шан лично привел войска на выручку.
      Получив письмо, Юань Шан спросил мнение Шэнь Пэя.
      -- Го Ту вероломен, -- предупредил Шэнь Пэй. -- В прошлый раз он уехал мирно только потому, что войска Цао Цао были на границе. Не посылайте Юань Таню никакой помощи, пусть лучше его уничтожит Цао Цао. Если же Юань Тань разобьет Цао Цао, он будет бороться с вами из-за Цзичжоу!
      Когда гонец вернулся и доложил об отказе, Юань Тань пришел в бешенство. Он тотчас же казнил Фын Цзи, а затем стал думать о том, как бы перейти к Цао Цао. Об этом через своих шпионов узнал Юань Шан.
      -- Если Юань Тань покорится Цао Цао, -- сказал он Шэнь Пэю, -- то они нападут на нас соединенными силами, и Цзичжоу окажется в опасности. Лучше помочь брату.
      Оставив Шэнь Пэя и да-цзяна Су Ю охранять Цзичжоу и поставив во главе войска братьев Люй Куана и Люй Сяна, Юань Шан двинулся к Лияну. Юань Тань, узнав об этом, сразу прекратил всякие разговоры о переходе на сторону Цао Цао.
      Юань Тань стоял в городе, а Юань Шан -- за его стенами, так они создали расположение "бычьих рогов". На другой день к ним присоединились Юань Си и Гао Гань.
      Противники сражались неоднократно, и всякий раз победа оставалась на стороне Цао Цао.
      В начале второго месяца восьмого года Цзянь-ань, после крупного поражения, объединенные силы Юань Таня, Юань Си и Гао Ганя бежали из Лияна. Цао Цао преследовал их до самых стен Цзичжоу. Юань Тань и Юань Шан заперлись в городе и упорно оборонялись, а Юань Си и Гао Гань разбили лагерь в тридцати ли от Цзичжоу. Войска Цао Цао несколько дней подряд вели наступление, но успеха не имели. Тогда Го Цзя предложил Цао Цао такой план:
      -- В роде Юаней назначили преемником младшего сына, обойдя старшего. У старшего и у младшего братьев права и силы одинаковы, у каждого из них есть свои сторонники. Пока им угрожает опасность, братья помогают друг другу, но оставьте их в покое, и они передерутся. Отправляйтесь сейчас на юг против Лю Бяо, а когда братья Юани нападут друг на друга, мы возьмем их голыми руками.
      Цао Цао был в восторге от этого плана. Он назначил Цзя Сюя правителем Лияна, Цао Хуна отправил охранять Гуаньду, а сам во главе большой армии выступил в поход на Цзинчжоу. Юань Тань и Юань Шан поздравляли друг друга с благополучным исходом войны. Юань Си и Гао Гань распрощались с ними и ушли.
      Юань Тань сказал Го Ту и Синь Пину:
      -- Тоскливо у меня на сердце. Я старший сын, но не могу продолжать дело отца, а Юань Шан рожден мачехой и получил высокий титул.
      -- Держите войска неподалеку от города, -- посоветовал Го Ту. -- А там при случае пригласите Юань Шана и Шэнь Пэя к себе будто бы выпить вина и убейте их. Тогда дело решится просто.
      Юань Таню понравилось это предложение, и он поделился своим планом с бе-цзя Ван Сю.
      -- Что вы, что вы! -- запротестовал Ван Сю. -- Ведь старший и младший братья -- это правая и левая рука. Вы собираетесь отрубить себе правую руку, идя в битву с врагом, и говорите при этом: "Я одержу победу!" Как же вы ее одержите? Если вы отказываетесь от родного брата, кто же тогда в Поднебесной будет вашим родственником? Го Ту -- клеветник и хочет посеять между вами вражду. Закройте уши и не слушайте его!
      Юань Тань рассердился и прогнал Ван Сю, а затем послал слугу пригласить Юань Шана. Юань Шан стал совещаться с Шэнь Пэем.
      -- Все это козни Го Ту, -- сказал Шэнь Пэй. -- Не ездите, если не хотите пасть жертвой коварства! Лучше уж воспользуйтесь моментом и нападайте сами!
      Юань Шан принял его совет. Облачившись в латы, он сел на коня и во главе пятидесяти тысяч воинов выступил из города.
      Видя, что брат принял меры предосторожности, Юань Тань понял, что его замысел раскрыт, и начал готовиться к бою.
      Когда Юань Тань появился перед строем своих войск, Юань Шан принялся его громко бранить. Юань Тань отвечал ему тем же:
      -- Негодяй! Ты отравил отца, чтобы присвоить себе титул, а теперь хочешь убить и меня!
      Братья скрестили оружие. Юань Тань потерпел поражение и бежал в Пинъюань, где, посовещавшись с Го Ту, стал готовиться к новому нападению. Он поставил во главе войск военачальника Цинь Би и послал его вперед. Навстречу Цинь Би из Цзичжоу вышел с войсками Юань Шан. Когда оба войска построились, навстречу Юань Шану выехал Цинь Би. Юань Шан хотел сразиться с ним сам, но его опередил да-цзян Люй Куан. Он много раз схватывался с Цинь Би и, наконец, сбил его с коня. Войска Юань Таня снова потерпели поражение и отступили обратно в Пинъюань. Юань Шан по совету Шэнь Пэя преследовал их по пятам. Юань Тань заперся в городе и больше в бой не выходил. Войско Юань Шана окружило город.
      Юань Тань призвал на совет Го Ту.
      -- В городе мало провианта, а войско врага воодушевлено победой, -- сказал ему Го Ту. -- Удержаться мы все равно не сможем, и я думаю, что лучше покориться Цао Цао. Пусть он нападет на Цзичжоу. Тогда ваш брат вынужден будет вернуться туда, а вы ударите на него с другой стороны и захватите в плен. Если Цао Цао разгромит Юань Шана, мы присоединим к своей армии остатки его войска и прогоним Цао Цао; долго он с нами воевать не сможет из-за недостатка провианта. Так мы завладеем северной частью округа Цзичжоу и потом подумаем о дальнейшем.
      -- Кого же послать к Цао Цао? -- спросил Юань Тань.
      -- Пожалуй, можно послать Синь Пи, правителя Пинъюаня. Он человек сообразительный и красноречивый.
      Юань Тань вызвал Синь Пи, вручил ему письмо и отправил к Цао Цао. Три тысячи воинов провожали Синь Пи до границы.
      Цао Цао в это время был в Сипине, где воевал против Лю Бэя, которого Лю Бяо поставил во главе передовых отрядов. Когда к нему в лагерь прибыл Синь Пи и вручил письмо Юань Таня, Цао Цао оставил посла у себя в лагере и созвал на совет гражданских и военных чиновников.
      Первым сказал советник Чэн Юй:
      -- Юань Тань хочет покориться вам только потому, что его сильно прижал Юань Шан. Не верьте ему!
      -- Раз уж господин чэн-сян привел сюда войска, то есть смысл довести дело до конца и не бросать войска на помощь Юань Таню, -- поддержали Чэн Юя советники Люй Цянь и Мань Чун.
      -- Нет, вы не правы, -- возразил Сюнь Ю. -- Я смотрю на это иначе: беспорядок царит во всей Поднебесной, и Лю Бяо решил обороняться на своих землях между реками Янцзы и Хань, не смея никуда больше ступить ногой. Ясно, что у него нет намерений расширять свои границы. А братья Юани владеют четырьмя округами, у них несколько сот тысяч воинов, и если они станут жить в согласии, вместе охраняя завещанное им отцом наследство, то неизвестно, как повернутся дела в Поднебесной. Надо воспользоваться дракой между братьями, истощить их силы и заставить покориться. Тогда мы подымем войска и уничтожим сначала Юань Шана, а потом Юань Таня. И во всей Поднебесной будет установлен мир. Не упускайте такой возможности, господин чэн-сян!
      Цао Цао вызвал к себе Синь Пи, угостил вином и спросил:
      -- Как вы думаете, желание Юань Таня покориться искренне или притворно? Разве непременно войска Юань Шана должны одержать победу?
      -- Не спрашивайте меня об этом, судите по положению, -- отвечал Синь Пи. -Братья Юани несколько лет подряд терпели поражения, их войска изнурены, смышленые чиновники погибли. Братья враждуют друг с другом, их владения разделились на две части. Добавьте к этому голод, неурожай, стихийные бедствия и страдания народа... Спросите кого хотите, умного или глупого, -всякий скажет, что если земля содрогается, то с крыш падает черепица. Само небо обратило свой гнев на род Юаней! Мне думается, что если вы нападете на Ецзюнь, то из опасения потерять свою берлогу Юань Шан поведет войска домой. И тогда Юань Тань ударит ему в спину. Ваша армия может рассеять утомленное войско Юаней так же легко, как осенний ветер уносит желтые листья. Что касается Цзинчжоу, то тут вам не управиться. Это край богатый, и народ там спокойный -- его не поколеблешь! К тому же для вас главное зло в Хэбэе, и если Хэбэй будет усмирен, вы достигнете своей цели. Подумайте об этом, господин чэн-сян.
      -- Как жаль, что я так поздно встретился с вами! -- воскликнул Цао Цао, весьма довольный его советом.
      В тот же день Цао Цао повел войска на Цзичжоу. Лю Бэй вернулся в Цзинчжоу; он отказался от преследования врага, опасаясь хитрости Цао Цао.
      Между тем Юань Шан, проведав о том, что армия Цао Цао переправилась через реку, поспешил отвести войска в Ецзюнь, приказав Люй Куану и Люй Сяну прикрывать тыл. Юань Тань с большой армией двинулся за ним следом. Не успел он пройти нескольких десятков ли, как был атакован отрядами Люй Куана и Люй Сяна. Юань Тань придержал коня и обратился к воинам с такими словами:
      -- При жизни моего отца я отнюдь не пренебрежительно относился к вам, почему же вы сейчас повинуетесь моему младшему брату и преследуете меня?
      Услышав это, Люй Куан и Люй Сян сошли с коней и поклонились Юань Таню.
      -- Не мне, не мне сдавайтесь, а чэн-сяну Цао Цао, -- сказал он.
      Вскоре подошла армия Цао Цао, и Юань Тань представил ему братьев Люй. В благодарность за это Цао Цао обещал отдать в жены Юань Таню свою дочь, а Люй Куану и Люй Сяну велел быть сватами. Юань Тань же просил Цао Цао поскорей выступить против Цзичжоу.
      -- Ныне для меня трудно издалека подвозить провиант, -- ответил Цао Цао. -Подождите, пока я запружу реку Цзишуй у впадения ее в Цзихэ и направлю воду в канал Байгоу. Так я создам себе путь для подвоза провианта и тогда выступлю.
      Оставив Юань Таня в Пинъюане, Цао Цао расположился лагерем в Лияне. Он пожаловал Люй Куану и Люй Сяну титулы ле-хоу и приказал следовать за его армией. Они должны были выполнять особые поручения.
      -- Цао Цао обещал выдать за вас замуж свою дочь, -- сказал Го Ту, обращаясь к Юань Таню. -- Но мне кажется, что это обман. Вдруг теперь он наградил Люй Куана и Люй Сяна. Тут, должно быть, кроется какая-то ловушка для хэбэйцев. Цао Цао, конечно, обрушится на нас. Пока не поздно, закажите две полководческие печати и передайте их братьям Люй, чтобы они были вашими сообщниками в стане врага. Подождите, пока Цао Цао разобьет Юань Шана, а потом мы подыщем удобный случай, чтобы разделаться с ним самим.
      Юань Тань так и поступил. Печати были посланы, но братья Люй донесли об этом Цао Цао.
      -- Юань Тань хочет, чтобы вы служили ему, сидя здесь у меня, -- рассмеялся Цао Цао. -- Дайте мне разбить Юань Шана, а потом я займусь и этим делом. Пока держите печати у себя. У меня на этот счет есть свои соображения.
      С тех пор Цао Цао стал помышлять об убийстве Юань Таня.
      В это время Юань Шан, обеспокоенный создавшимся положением, сказал Шэнь Пэю:
      -- Цао Цао собирается напасть на Цзичжоу, иначе он не стал бы подвозить провиант по каналу Байгоу. Если это действительно случится, что нам следует предпринять?
      -- Предложите уаньскому правителю Инь Каю расположиться лагерем в Маочэне и закрыть врагу дорогу для подвоза провианта, -- посоветовал Шэнь Пэй. -- Цзюй Гу, сын Цзюй Шоу, пусть охраняет Ханьдань, а вы сами выступайте с войском в Пинъюань и бейте Юань Таня. Сначала уничтожим его, а потом разобьем Цао Цао.
      Юань Шан оставил Шэнь Пэя и Чэнь Линя защищать Цзичжоу и в ту же ночь выступил на Пинъюань, послав вперед военачальников Ма Яня и Чжан Кая.
      Узнав о приближении врага, Юань Тань уведомил Цао Цао.
      -- Теперь Цзичжоу мой! -- воскликнул Цао Цао.
      Случилось так, что в это время из Сюйчана в армию прибыл Сюй Ю. Он явился, к Цао Цао и, зная о создавшемся положении, спросил:
      -- Неужто вы, господин чэн-сян, собираетесь сидеть и ждать, пока гром небесный поразит братьев Юаней?
      -- Не беспокойтесь, у меня все рассчитано, -- успокоил его Цао Цао.
      Приказав Цао Хуну напасть на Ецзюнь, он сам повел войско против Инь Кая. Тот вышел навстречу врагу.
      -- Где Сюй Чу? -- спросил Цао Цао, когда его войско приготовилось к бою.
      Сюй Чу тут же бросился на Инь Кая и, не давая ему опомниться, сразил насмерть ударом меча. Воины Инь Кая разбежались.
      Расправившись с Инь Каем, Цао Цао двинулся на Ханьдань. Навстречу ему вышел Цзюй Гу. Чжан Ляо схватился с ним. Цзюй Гу хотел бежать, но Чжан Ляо выстрелил ему вдогонку из лука и поразил насмерть. Цао Цао подал сигнал к бою, и вскоре враг был рассеян.
      Одержав вторую победу, Цао Цао повел свое войско к Цзичжоу и осадил город. Шэнь Пэй все предусмотрел и упорно оборонялся, установив в городе строжайшие порядки. Военачальник Фын Ли, охранявший восточные ворота, как-то, выпив лишнее, опоздал с обходом и был за это жестоко наказан. Затаив злобу на Шэнь Пэя, Фын Ли тайком выбрался из города и сдался Цао Цао. Тот сейчас же спросил у него совета, как овладеть городом.
      -- Под воротами есть потайной ход, засыпанный землей, -- сказал Фын Ли. -Его можно раскопать и проникнуть в город.
      Цао Цао велел Фын Ли с тремя сотнями храбрецов под покровом ночи раскопать ход и пробраться в город.
      Между тем Шэнь Пэй, после бегства Фын Ли, сам каждую ночь подымался на стены проверять дозоры. В эту ночь Шэнь Пэй взошел на башню над воротами и, заметив, что во вражеском лагере нет огней, подумал: "Не иначе, как Фын Ли решил пробраться в город подземным ходом!" И он велел своим лучшим воинам забить камнями выход. Фын Ли и его триста храбрецов погибли под землей.
      Потерпев эту неудачу, Цао Цао отвел свою армию к реке Хэншуй и стал поджидать возвращения Юань Шана.
      Когда Юань Шан, находившийся в Пинъюане, узнал, что Цао Цао разбил Инь Кая и Цзюй Гу и осадил Цзичжоу, он собрал войско и двинулся в Цзичжоу.
      -- Не ходите большой дорогой, -- предупредил Юань Шана бу-цзян Ма Янь, -вы можете наткнуться на Цао Цао. Надо выйти к устью реки Фушуй со стороны Западных гор и оттуда напасть на вражеский лагерь. Мы безусловно снимем осаду с Цзичжоу.
      Юань Шан послушался его и сам ушел вперед во главе большой армии, приказав Ма Яню и Чжан Каю прикрывать свой тыл. Об этом Цао Цао узнал через своих лазутчиков.
      -- Если бы Юань Шан пошел по большой дороге, то нам пришлось бы отойти, но раз он идет со стороны Западных гор, одной битвы достаточно, чтобы взять его в плен, -- заявил Цао Цао. -- Думаю, что Юань Шан сигнальным огнем вызовет помощь из города. Тут-то я и ударю!
      Тем временем Юань Шан прошел через Фушуйский перевал на восток и расположил войска на Янпинской стоянке в семнадцати ли от Цзичжоу. С наступлением ночи в город пробрался переодетый в одежду войск Цао Цао военачальник Ли Фу и договорился с Шэнь Пэем об одновременном нападении на Цао Цао.
      -- В городе слишком мало провианта, -- сказал он Шэнь Пэю. -- Вам следовало бы отправить к Цао Цао всех старых и малых, а также женщин и воинов, не способных драться. Пусть они сдадутся Цао Цао, это будет для него неожиданностью. А мы пойдем вслед за народом и нанесем врагу сокрушительный удар.
      Шэнь Пэй принял совет Ли Фу. И наутро над городской стеной взвился белый флаг с надписью: "Народ Цзичжоу покоряется".
      -- Это хитрость Шэнь Пэя, -- сказал Цао Цао. -- За народом он пошлет войско!
      Цао Цао велел Чжан Ляо и Сюй Хуану взять по три тысячи воинов и укрыться в засаде недалеко от ворот. Сам он на коне под раскрытым зонтом подъехал к городским стенам. Ворота распахнулись, и жители толпой, с детьми на руках, поддерживая стариков, вышли с белыми флагами. Вслед двинулось войско. Цао Цао тут же красным флагом дал сигнал. Отряды Чжан Ляо и Сюй Хуана бросились в бой одновременно. Войска Шэнь Пэя отступили обратно в город. Их преследовал сам Цао Цао. Из города дождем посыпались стрелы; одна пробила шарик на шлеме Цао Цао. Военачальники бросились ему на выручку и увели его в лагерь. Цао Цао переоделся, сменил коня и повел войска в наступление на Юань Шана. Юань Шан выехал навстречу врагу. Обе армии сошлись в жестокой схватке. Юань Шан потерпел большое поражение и отступил к Западным горам. Здесь он разбил лагерь и нетерпеливо ожидал прихода армии Ма Яня и Чжан Кая, не зная о том, что оба они уже сдались Цао Цао.
      А Цао Цао послал Ма Яня и Чжан Кая отрезать дорогу, по которой Юань Шану подвозили провиант. Понимая, что Западные горы не удержать, Юань Шан ночью ушел к Фукоу, где стал лагерем, не зная, на что дальше решиться. Неожиданно вокруг вспыхнули огни; из засады выскочили воины Цао Цао. Натиск их был столь стремителен, что воины Юань Шана не успели даже оседлать коней и бежали пешие до полного изнеможения.
      Юань Шану пришлось сдаться. Цао Цао притворился, что согласен принять от него изъявление покорности и в то же время приказал Чжан Ляо и Сюй Хуану захватить лагерь противника. Юань Шан бежал в горы, бросив все: печать, бунчук, секиру, одежду, латы и обоз. Одержав победу, Цао Цао повернул войска на Цзичжоу.
      -- Почему бы вам, господин чэн-сян, не запрудить реку Чжанхэ и не затопить город? -- предложил советник Сюй Ю.
      Цао Цао одобрил эту мысль и распорядился прорыть ров протяжением в сорок ли. Шэнь Пэй с городской стены наблюдал, как воины Цао Цао копают землю, но ему показалось, что копают они слишком мелко. Он улыбнулся и про себя подумал: "Какая польза от такого мелкого рва? Если они хотят запрудить реку Чжанхэ и затопить город, то надо было бы копать поглубже!" И он стал спокойно выжидать, ничего не предпринимая. А ночью Цао Цао увеличил число работавших в десять раз, и к рассвету ров глубиною в два чжана был готов. Воды Чжанхэ хлынули в город и затопили улицы. К этому еще у Шэнь Пэя кончился провиант, в войсках начался голод. Синь Пи, находившийся в стане врага, повесил на копье печать с поясом и одежду, захваченную у Юань Шана, подъехал к городской стене и призвал осажденных сдаться. Это привело в ярость Шэнь Пэя. Он приказал казнить на стене всех родственников Синь Пи, более восьмидесяти человек, и сбросить их головы вниз. Синь Пи неутешно рыдал, а племянник Шэнь Пэя по имени Шэнь Юн, видя такую бесчеловечность, затаил в душе гнев и написал Цао Цао, что готов открыть ворота. Письмо он прикрепил к стреле и выпустил ее со стены. Воины доставили стрелу Синь Пи, и тот передал письмо Цао Цао.
      Цао Цао прежде всего отдал приказ во время вступления в Цзичжоу щадить старых и малых из рода Юаней и сохранять жизнь воинам, сложившим оружие. На рассвете он подошел к городу.
      Шэнь Юн широко раскрыл западные ворота. Синь Пи первым ворвался в город, за ним устремилось войско. Шэнь Пэй, находившийся в это время на юго-восточной башне, во главе отряда всадников бросился в смертельную схватку, но был живым взят в плен Сюй Хуаном, который вывез связанного пленника из города и доставил Цао Цао. Дорогой Синь Пи, скрежеща зубами от злобы, плетью хлестал Шэнь Пэя по голове и приговаривал:
      -- Разбойник! Убийца! Теперь и тебе пришел конец!
      Шэнь Пэй отвечал ему бранью и оскорблениями:
      -- Изменник! Ты впустил врага в город! Как я жалею, что не прикончил тебя!
      -- А ты знаешь, кто впустил моих воинов в город? -- спросил Цао Цао, когда Шэнь Пэя привели к нему.
      -- Нет!
      -- Твой племянник Шэнь Юн!
      -- Подлый мальчишка! -- воскликнул Шэнь Пэй, -- Надо же дойти до такой низости!
      -- Почему вчера вы так много стреляли, когда я приблизился к стенам? -спросил Цао Цао.
      -- Мало стреляли! Мало! -- выкрикивал Шэнь Пэй,
      -- Ты верно служил роду Юаней, иначе и быть не могло, -- спокойно продолжал Цао Цао. -- А теперь ты перейдешь ко мне?
      -- Ни за что! -- крикнул пленник.
      Синь Пи со слезами пал наземь перед Цао Цао:
      -- Господин чэн-сян, умоляю вас, казните этого негодяя, чтобы смыть мою обиду. Всех моих родных до единого погубил этот разбойник!
      -- При жизни я преданно служил Юаням, и после смерти стану духомпокровителем их рода! -- твердо заявил Шэнь Пэй. -- Я не такой подлец и клеветник, как Синь Пи! Можете хоть сейчас убить меня!
      Цао Цао приказал увести Шэнь Пэя. Перед самой казнью тот сказал палачам:
      -- Мой господин на севере. Не заставляйте меня умирать, обратившись лицом к югу!
      Он стал на колени, повернулся лицом к северу и подставил шею под удар. Так умер Шэнь Пэй. Потомки воспели его в стихах:
      Прославленных много в долине Хэбэя,
      Но гордый Шэнь Пэй между славными славен,
      Он, жертва безумств своего господина,
      Душою правдивою древним был равен.
      Всегда говорил он открыто и прямо
      И, чуждый корысти, пред смертию самой
      На север смотрел он, и те устыдились,
      Кто дрогнул душой пред могильною ямой.
      Уважая Шэнь Пэя за его стойкость и справедливость, Цао Цао приказал похоронить его к северу от городских стен.
      Военачальники просили Цао Цао въехать в город. Он уже собирался тронуться в путь, как вдруг увидел палача, тащившего какого-то человека. Это был Чэнь Линь.
      -- Так это ты написал для Юань Шао воззвание? -- спросил его Цао Цао. -Я допускаю, что ты мог оскорбить и оклеветать меня, но зачем ты опозорил моих предков?
      -- Когда стрела на тетиве, не выпустить ее нельзя, -- ответил Чэнь Линь.
      Приближенные уговаривали Цао Цао убить его, но, жалея его талант, Цао Цао оставил Чэнь Линя у себя в войске.
      А теперь расскажем о Цао Пэе, втором сыне Цао Цао. Ему было в то время восемнадцать лет. Когда он родился, темнопурпурное облако, круглое, как зонт, целый день висело над домом.
      -- Это облако Сына неба, -- по секрету сказали Цао Цао, -- оно предвещает такие почести, о которых нельзя говорить вслух.
      Уже в восьмилетнем возрасте Цао Пэй умел писать сочинения и обладал многими талантами, был сведущ в истории древней и современной, прекрасно ездил верхом, стрелял из лука, ловко владел мечом и конем.
      В походе на Цзичжоу Цао Пэй следовал за отцом. Теперь он со своими телохранителями направился прямо к дому Юаней.
      -- Чэн-сян запретил кому бы то ни было входить во дворец Юань Шао, -предупредил Цао Пэя один из воинов.
      Цао Пэй прикрикнул на него, обнажил меч и вошел во внутренние покои. Там он увидел двух плачущих женщин и хотел их убить.
      Поистине:
      Четыре прошло поколения гунов и хоу -- и вот,
      В тяжелой беде оказался Юаней прославленный род.
      О судьбе этих женщин вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
      из которой читатель узнает о том, как Цао Пэй взял себе в жены госпожу Чжэнь, и о том, как Го Цзя составил план покорения Ляодуна
      Итак, Цао Пэй хотел убить женщин, но вдруг глаза его заблестели, он вложил меч в ножны и спросил:
      -- Кто вы такие?
      -- Я -- вдова полководца Юань Шао, урожденная Лю, -- ответила одна из женщин.
      -- А кто эта девушка?
      -- Это жена второго сына Юань Шао -- Юань Си, урожденная Чжэнь. Она не пожелала ехать с Юань Си в Ючжоу и осталась здесь.
      Цао Пэй посмотрел на растрепанные волосы молодой женщины, привлек ее поближе и рукавом своего халата вытер ее измазанное лицо. Он увидел, что кожа у нее точно яшма, лицо как цветок, -- красота ее может свести с ума целое царство.
      -- Я -- сын чэн-сяна Цао Цао и буду охранять вашу семью, -- заявил он госпоже Лю. -- Вы можете ни о чем не беспокоиться.
      Цао Пэй уселся в зале на возвышении, положив на колени меч.
      В это время Цао Цао подъехал к городским воротам; тут на коне к нему подскакал Сюй Ю и, указывая хлыстом на ворота, крикнул:
      -- Господин чэн-сян, как бы вы вошли в эти ворота, если бы не я?
      Цао Цао в ответ лишь громко рассмеялся. Но сопровождавшие его военачальники были раздосадованы.
      Цао Цао направился прямо к дворцу Юань Шао.
      -- Кто входил сюда? -- спросил он у воинов, охранявших вход.
      -- Здесь находится ваш сын, -- ответил ему начальник стражи.
      Цао Цао вызвал сына и стал упрекать его в непослушании, но за Цао Пэя вступилась госпожа Лю. Поклонившись Цао Цао, она сказала:
      -- Простите его. Ваш сын оберегает нас. Я хочу подарить ему госпожу Чжэнь -- пусть она будет его женой.
      Цао Цао пожелал увидеть госпожу Чжэнь, и она склонилась перед ним.
      -- Вот это для моего сына подходящая пара! -- воскликнул Цао Цао, окинув взглядом красавицу, и велел Цао Пэю взять ее себе в жены.
      Заняв Цзичжоу, Цао Цао совершил жертвоприношения на могиле Юань Шао. Он многократно кланялся могиле и, проливая горькие слезы, говорил своим чиновникам:
      -- Прежде, когда мы с Юань Шао собирали войска, он как-то спросил у меня: "А если мы не выполним великое дело, какие области надо нам удержать?" -- "А как думаете вы?" -- спросил я. И он ответил: "Я буду защищать Хэбэй против Янь(*1) и против орд пустыни Шамо и бороться за Поднебесную, устремляясь на юг". Мне кажется, что эти слова были сказаны только вчера, а ныне Юань Шао не стало. Как мне не проливать слезы!
      Присутствующие были растроганы. Цао Цао одарил вдову Юань Шао, госпожу Лю, золотом, шелками и различными яствами. А пострадавшее от войны население Хэбэя он приказал на год освободить от военных поборов. По повелению императора, Цао Цао получил должность правителя Цзичжоу.
      Однажды случилось так, что, выезжая на коне из восточных ворот, Сюй Чу повстречался с Сюй Ю, который крикнул ему:
      -- Эй, Сюй Чу, никогда бы тебе не проехать через эти ворота, если бы не я!
      Обиженный Сюй Чу распалился гневом:
      -- Ты еще смеешь бахвалиться! Мы, которые тысячу раз рождаются и десять тысяч раз умирают, жизни своей не щадили в кровавом бою, чтобы овладеть этим городом!
      -- Все вы болваны! -- не унимался Сюй Ю. -- Стоит ли говорить о вас!
      Разъяренный Сюй Чу выхватил меч и убил дерзкого. С отрубленной головой Сюй Ю он явился к Цао Цао и сказал:
      -- Сюй Ю вел себя столь нагло, что я не выдержал...
      -- Зачем вы убили его? Ведь мы с Сюй Ю были друзьями, -- упрекнул своего военачальника Цао Цао. Он приказал с почестями похоронить Сюй Ю, а затем спросил, кого из мудрых людей Цзичжоу можно пригласить в советники.
      -- Ци-ду-вэй Цуй Янь неоднократно давал советы Юань Шао, -- сказали ему, -но Юань Шао его не слушался. Сейчас Цуй Янь сидит дома, сказываясь больным.
      Цао Цао призвал Цуй Яня к себе, назначил его на должность бе-цзя округа Цзичжоу и спросил:
      -- Можно ли считать этот округ большим, если в нем, согласно прежней переписи, живет триста тысяч человек?
      -- Поднебесная разорвана на куски, как рвется ткань, -- ответил Цуй Янь. -Братья Юань дерутся между собой, население Цзичжоу ограблено до последней нитки. А вы, господин чэн-сян, не успели еще осведомиться о нравах и обычаях округа, не подумали о том, как спасти народ от страданий, и уже заводите речь о переписи населения! Разве этого ждут от вас люди?
      Цао Цао поблагодарил Цуй Яня за искренние слова и принял его как высокого гостя. От своего намерения он отказался.
      К этому времени Юань Тань с войсками занял Ганьлин, Аньпин, Бохай и Хэцзянь. Он устремился в погоню за Юань Шаном, когда узнал, что тот разбит и бежал в горы. Однако Юань Шан не пожелал вступить в битву и укрылся в Ючжоу, у своего брата Юань Си. Юань Тань заставил сдаться армию Юань Шана и решил еще раз попытаться отбить у Цао Цао Цзичжоу.
      Цао Цао послал к Юань Таню гонца с повелением немедленно явиться к нему, но Юань Тань отказался. Цао Цао разгневался и отправил ему письмо с отказом выдать за него замуж свою дочь и сам во главе огромной армии пошел на него войной. Войска направились к Пинъюаню.
      Юань Тань послал к Лю Бяо гонца с просьбой о помощи. Лю Бяо обратился за советом к Лю Бэю.
      -- Цао Цао разгромил Цзичжоу, и силы его сейчас громадны, -- сказал Лю Бэй. -- Юаням против него не устоять, и спасать их нет никакой пользы. К тому же Цао Цао намеревается напасть на Цзинчжоу и Сянъян, и нам самим следовало бы подготовиться к обороне.
      -- Что же мы ответим Юань Таню? -- спросил Лю Бяо.
      -- Напишите ему письмо и в самых мягких выражениях попытайтесь склонить его к миру, -- посоветовал Лю Бэй.
      Лю Бяо согласился и отправил Юань Таню письмо такого содержания:
      "Если достойный человек бежит от опасности, ему никоим образом не следует идти к недругу. Недавно до нас дошла весть, что вы преклонили колена перед Цао Цао. Значит, вы забыли, что Цао Цао был врагом вашего родителя, попрали долг братства и, потеряв всякий стыд, вступили в союз с врагом. Если ваш младший брат, Юань Шан, поступил не по-братски, вам следовало бы побороть свои чувства и примириться с ним, ожидая, пока в Поднебесной улягутся все волнения. Разве не в этом ваш высший долг?"
      А Юань Шану он написал:
      "Ваш брат Юань Тань вспыльчив и не отличает прямого от кривого, правды от лжи. Вам следовало бы прежде всего уничтожить Цао Цао, которого так ненавидел ваш отец. Покончив с этим делом, можно было бы разобраться и в том, где правда, а где ложь. Разве это не прекрасная цель? Если же делать ошибки и своевременно их не исправлять, то легко уподобиться гончей собаке Хань-лу, которая истощила свои силы в погоне за зайцем Дун-го(*2) и в конце концов вместе с ним попалась в руки крестьянину".
      Из этого письма Юань Тань понял, что Лю Бяо помогать ему не собирается. Отдавая себе отчет в том, что ему одному не справиться с Цао Цао, Юань Тань покинул Пинъюань и ушел в Наньпи.
      Цао Цао неотступно преследовал Юань Таня. Уже наступила зима. Стояли лютые морозы, реки замерзли. Суда с провиантом стали. Цао Цао отдал приказ местным жителям раскалывать лед и тащить суда волоком. Однако жители разбегались. Цао Цао в сильном гневе приказал ловить их и всем рубить головы. Но люди, узнав об этом, пришли сами в лагерь с повинной.
      -- Ну, что мне с вами делать? -- напустился на них Цао Цао. -- Если вас не наказать, то и другие не будут подчиняться моим приказам. А наказывать вас жалко! Бегите поскорей в горы, чтобы мои воины не схватили вас!
      Люди ушли от него, проливая горькие слезы.
      Юань Тань выступил из Наньпи навстречу Цао Цао. Когда оба войска выстроились друг против друга, Цао Цао выехал на коне вперед и, указывая плетью на Юань Таня, стал осыпать его бранью:
      -- Изменник! Вот твоя благодарность за мое хорошее обращение с тобой!
      -- Какой я изменник? -- кричал в ответ Юань Тань. -- Ты сам вторгся в мои владения, захватил мои города, отнял у меня жену и еще говоришь о какой-то измене!
      Цао Цао выслал Сюй Хуана на бой. Со стороны Юань Таня выехал военачальник Пын Ань. После нескольких схваток Сюй Хуан сразил Пын Аня. Армия Юань Таня была разбита и бежала в город.
      Войска Цао Цао окружили Наньпи. Юань Тань впал в смятение и послал Синь Пина в лагерь врага договориться о сдаче города.
      -- Юань Тань -- негодяй! Я не верю ни одному его слову, -- ответил Цао Цао гонцу. -- А вот вам бы я советовал последовать примеру вашего брата Синь Пи: он покорился и занимает у меня важный пост.
      -- Вы ошибаетесь, господин чэн-сян, -- ответил Синь Пин. -- Вам должно быть известно, что слава господина -- честь для слуги, несчастье господина -позор для слуги. Нет, я не могу изменить Юаням -- слишком долго я служил им!
      Цао Цао понял чувства Синь Пина и отпустил его. Синь Пин передал Юань Таню отказ Цао Цао.
      -- Твой брат служит у Цао Цао, и сам ты предатель! -- в ярости закричал Юань Тань.
      От этих слов волна гнева всколыхнулась в груди Синь Пина, и он без чувств упал на пол. Юань Тань велел унести его, и вскоре Синь Пин умер. Юань Тань потом долго раскаивался в своем поступке.
      Советник Го Ту предложил Юань Таню:
      -- Давайте погоним завтра впереди своих войск население города и вступим с Цао Цао в смертельный бой.
      Юань Таню этот совет понравился. По его приказу ночью всему населению Наньпи роздали мечи и копья и дали указания.
      На рассвете распахнулись городские ворота. Воины Юань Таня, подгоняя впереди народ, с громкими криками бросились на лагерь Цао Цао. Жестокая битва продолжалась до полудня, но никто не одержал победы. Земля покрылась трупами убитых.
      Чтобы поднять дух своих воинов, Цао Цао взошел на гору и приказал ударить в барабан. Его воины с еще большим ожесточением ринулись в бой.
      Цао Хун смело врезался в ряды противника и, столкнувшись лицом к лицу с Юань Танем, одним ударом меча сразил его. Боевой порядок войск Юань Таня расстроился; Го Ту ускакал в город. Войска Цао Цао ворвались вслед за ним. Армия Юань Таня потерпела полное поражение. При этом погибло много городских жителей.
      В это время подоспел новый отряд войск, возглавляемый военачальниками Цзяо Чу и Чжан Нанем, которых послал Юань Си, брат Юань Таня. Цао Цао готов был напасть на них, но они сложили оружие, сняли латы и сдались. Цао Цао пожаловал им титулы ле-хоу.
      Сдался и Чжан Янь, предводитель хэйшаньских разбойников, со своим стотысячным войском. Ему также был пожалован высокий титул.
      Голову Юань Таня выставили напоказ за северными воротами города; при этом было приказано казнить всех, кто осмелится его оплакивать.
      И вот однажды к Цао Цао привели человека, одетого в траурные одежды, который проливал слезы перед отрубленной головой Юань Таня. Это оказался цинчжоуский бе-цзя Ван Сю, в свое время изгнанный за то, что его советы не нравились Юань Таню.
      -- Ты знаешь о моем приказе? -- грозно спросил его Цао Цао.
      -- Знаю.
      -- И не боишься смерти?
      -- При жизни Юань Таня я считал его своим повелителем, -- отвечал Ван Сю, -- и мой долг оплакивать его смерть. Зачем жить на свете такому человеку, который из страха перед смертью способен забыть о долге? Я готов безропотно принять смерть, если вы позволите мне похоронить Юань Таня!
      -- До чего же много в Хэбэе честных людей! -- воскликнул Цао Цао. -- Если бы здесь прислушивались к их советам, я не посмел бы обратить свои взоры на эти земли!
      Цао Цао велел похоронить Юань Таня, к Ван Сю он стал относиться очень почтительно и назначил его чжун-лан-цзяном -- хранителем казны.
      -- Что мне предпринять против Юань Шана, который укрылся у Юань Си? -- как бы между прочим спросил Цао Цао у Ван Сю.
      Тот ничего не ответил.
      -- Вот это верный слуга! -- в восхищении воскликнул Цао Цао и обратился за советом к Го Цзя.
      -- Я думаю, что было бы хорошо, если бы на Юань Шана напали Цзяо Чу и Чжан Нань, изъявившие вам покорность, -- сказал тот.
      Цао Цао с этим согласился и по трем дорогам послал в Ючжоу отряды Цзяо Чу, Чжан Наня, Люй Куана, Люй Сяна, Ма Яня и Чжан Кая, а Ио Цзиню и Ли Дяню велел соединиться с Чжан Янем и идти войной на Бинчжоу против Гао Ганя.
      Между тем Юань Си и Юань Шан, понимая, что им не удержаться против натиска армии Цао Цао, покинули Ючжоу и бежали в Ляоси, в аймак Ухуань.
      А в это время ючжоуский правитель Ухуань Чо собрал своих чиновников, потребовав, чтобы они поклялись в верности, и стал обсуждать с ними план перехода к Цао Цао.
      -- Чэн-сян Цао Цао -- великий герой, -- сказал он. -- Я хочу покориться ему и казню всех, кто не исполнит моего приказа!
      Все чиновники стали безропотно смазывать кровью губы и произносить клятву. Но когда очередь дошла до Хань Хэна, тот бросил на землю меч и воскликнул:
      -- Нет, не ждите, чтобы я покорился Цао Цао! Ко мне был милостив род Юаней. Пусть у меня не хватило ума, чтобы спасти своего господина, не хватило храбрости, чтобы умереть за него, но быть изменником я не желаю!
      Все присутствующие изменились в лице.
      -- Что ж, пусть поступает по-своему, -- сказал Ухуань Чо. -- Для великого дела нужны великие истины, и успех всего дела не зависит от одного человека!
      Ухуань Чо прогнал Хань Хэна, а сам вышел из города и покорился Цао Цао, за что получил звание полководца Покорителя севера.
      Вскоре примчались конные разведчики с известием, что Ио Цзинь, Ли Дянь и Чжан Янь вторглись в Бинчжоу, но Гао Гань засел на заставе Хукоугуань, и его невозможно оттуда выбить. Цао Цао решил посоветоваться со своими военачальниками.
      -- Чтобы разбить Гао Ганя, надо прибегнуть к хитрости. Пусть кто-нибудь из наших военачальников притворно перейдет к Гао Ганю, -- посоветовал Сюнь Ю.
      Цао Цао, следуя его совету, вызвал к себе военачальников Люй Куана и Люй Сяна и на ухо объяснил им, как надо действовать.
      Люй Куан и Люй Сян пошли к заставе.
      -- Откройте нам ворота! -- закричали они. -- Мы воины братьев Юаней, но вынуждены были сдаться Цао Цао. Он всех обманывает и дурно обращался с нами. Мы хотим служить нашему старому господину.
      Гао Гань сначала не поверил им, но потом велел снять латы и пройти на заставу для переговоров. Оба военачальника повиновались.
      -- Войска Цао Цао пришли издалека, -- сказали они Гао Ганю. -- Нападите на них сегодня ночью и захватите лагерь. Мы пойдем впереди!
      Гао Гань с радостью принял их совет.
      Ночью, когда войска Гао Ганя выступили из заставы и приблизились к лагерю Цао Цао, со всех сторон вдруг послышались крики, и на них напали скрывавшиеся в засаде воины. Гао Гань понял, что попал в ловушку. Он отступил к Хукоугуаню, но Ио Цзинь и Ли Дянь уже заняли заставу. Гао Гань проложил себе путь среди врагов и бежал к гуннам(*3).
      На границе владений гуннов Гао Гань повстречал Цзо-сяня, князя северного племени фань(*4). Гао Гань сошел с коня и, поклонившись до земли, молвил:
      -- Цао Цао собирается вторгнуться в ваши владения, князь. Помогите мне, и мы общими силами одолеем его и защитим северные земли.
      -- С чего это Цао Цао будет вторгаться в мои владения? -- спросил князь. -Я с ним не враждую. Ты, наверно, хочешь поссорить меня с ним?
      Цзо-сянь прогнал Гао Ганя. Не зная, где приклонить голову, тот направился к Лю Бяо, но по дороге в Шанлу ду-вэй Ван Янь убил его и послал голову Цао Цао. За это Цао Цао пожаловал Ван Яню титул ле-хоу.
      Покорив Бинчжоу, Цао Цао стал подумывать о походе на запад против аймака Ухуань. Но Цао Хун возражал.
      -- Юань Шан и Юань Си разбиты наголову, -- сказал он. -- Они бежали в пустыню. Стоит нам пойти на запад, как Лю Бэй и Лю Бяо нападут на Сюйчан, и мы не успеем прийти на помощь. Лучше бы вы возвратились в столицу.
      -- Вы ошибаетесь, -- возразил ему Го Цзя. -- Слава нашего господина вознеслась до небес. Это не вызывает сомнений, но все же жители пустыни, полагаясь на свою отдаленность, не ожидают нашего нападения. Поэтому их можно разгромить одним ударом. Не забывайте, что Юань Шао при жизни покровительствовал аймаку Ухуань, и поскольку еще живы его сыновья Юань Шан и Юань Си, этот аймак надо разорить непременно. Что же касается Лю Бяо, то он просто болтун. Он сам понимает, что ему далеко до Лю Бэя, и потому боится поручить ему какое-нибудь важное дело. А за малое Лю Бэй не станет браться. С этой стороны беспокоиться не о чем. Уходите хоть на край света и можете оставить княжество хоть совсем без охраны.
      -- Пожалуй, Го Цзя прав, -- согласился Цао Цао. Он двинулся в поход во главе трех армий с несколькими тысячами повозок. Когда войско вступило в необъятные сыпучие пески пустыни, поднялся свирепый ветер. Дорога была зыбкая и извилистая, люди и кони передвигались с трудом. Цао Цао стал подумывать о возвращении. Он обратился за советом к Го Цзя, который все время лежал на повозке, чувствуя недомогание из-за непривычного климата.
      -- Я задумал покорить пустыню Шамо, увлек вас в пучину страданий, -горестно сказал ему Цао Цао, -- и теперь не нахожу себе покоя!
      -- Тронут вашими милостями, господин чэн-сян, -- ответил Го Цзя. -- Даже смертью своей я не смогу расплатиться и за малую долю их!
      -- Уж очень тяжек путь в северные земли, -- продолжал Цао Цао. -- Как вы думаете, не стоит ли мне возвратиться?
      -- Быстрота -- бог войны, -- отвечал Го Цзя. -- Лучше послать вперед легковооруженное войско, чтобы застать врага врасплох, чем идти в поход за тысячи ли с большим обозом и с неуверенностью в успехе. Надо только подыскать проводников, хорошо знающих эту местность.
      Цао Цао оставил Го Цзя на излечение в Ичжоу и стал искать проводников. Ему посоветовали позвать Тянь Чоу, одного из бывших военачальников Юань Шао, хорошо знающего здешние места. Цао Цао пригласил его и стал расспрашивать о местной дороге.
      -- Осенью дорога затопляется, -- сказал Тянь Чоу. -- В тех местах, где воды поменьше, не проходят ни кони, ни повозки, а там, где вода поглубже, не проходят лодки. Вам бы лучше пересечь пустыню у Лулуна, пройти через ущелье Байтань, внезапным ударом взять Лючэн и захватить в плен Мао Дуня.
      Цао Цао пожаловал Тянь Чоу звание полководца Умиротворителя севера и назначил старшим проводником. Тянь Чоу двинулся впереди, за ним следовал Чжан Ляо, а сам Цао Цао прикрывал тыл. Легкая конница двигалась двойными переходами. Тянь Чоу вывел Чжан Ляо к горам Байланшань.
      Здесь их поджидали Юань Си и Юань Шан. Объединив свои силы с силами Мао Дуня, братья Юань привели несколько десятков тысяч воинов.
      Чжан Ляо донес об этом Цао Цао. Тот поднялся на гору, окинул войско врага внимательным взглядом и, обращаясь к Чжан Ляо, сказал:
      -- Это же беспорядочная толпа! Бейте их сейчас же!
      Чжан Ляо спустился с гор и перешел в стремительное нападение. Он сам сразил замешкавшегося Мао Дуня и заставил сдаться остальных военачальников. Юань Си и Юань Шан бежали в Ляодун.
      Цао Цао возвратился в Лючэн, пожаловал Тянь Чоу титул Лютинского хоу и решил оставить его охранять город.
      -- Я перебежчик и изменник, за что вы осыпаете меня такими милостями? -- со слезами говорил Тянь Чоу. -- Разве я ради награды выдал лулунский лагерь? Нет, как хотите, а титул я не приму!
      Сознавая правоту его доводов, Цао Цао не стал спорить и пожаловал Тянь Чоу только почетное звание и-лан.
      Цао Цао ласково обошелся с гуннами, получил от них в подарок множество коней и двинулся в обратный путь. Погода стояла холодная и сухая. На двести ли вокруг не было воды и войску не хватало провианта. Воинам приходилось резать лошадей и питаться их мясом. Они рыли колодцы глубиною в тридцать-сорок чжанов, чтобы добыть воду.
      Возвратившись, наконец, в Ичжоу, Цао Цао щедро наградил своих советников и, обращаясь к военачальникам, сказал:
      -- Я подвергался большому риску, отправляясь в этот поход, но благодаря счастливой случайности добился успеха! Мне помогло само небо. Вашими советами я не руководствовался, но я помню, что советы ваши были направлены на сохранение нашей безопасности, и поэтому награждаю вас, дабы и впредь не боялись вы высказывать свое мнение.
      Цао Цао не застал в живых Го Цзя -- он скончался за несколько дней до его возвращения. Гроб с телом Го Цзя был установлен в ямыне, и Цао Цао отправился туда совершить жертвоприношение.
      -- Умер Го Цзя! -- причитал Цао Цао. -- В расцвете лет он покинул меня! На чьи советы теперь буду я полагаться в своих деяниях? Сердце мое разрывается от горя!
      Слуги Го Цзя передали Цао Цао письмо, написанное их повелителем перед смертью.
      -- Наш господин, -- сказали они, -- велел передать вам это письмо и сказать, что если вы, господин чэн-сян, последуете совету, изложенному в нем, дела с Ляодуном уладятся.
      Читая письмо, Цао Цао только кивал головой и тяжело вздыхал. Содержание письма никто не знал.
      На другой день к Цао Цао явился Сяхоу Дунь и сказал так:
      -- Ляодунский тай-шоу Гунсунь Кан давно перестал вам повиноваться. Теперь к нему бежали Юань Шан и Юань Си, чтобы потом строить против вас козни. Хорошо было бы, пока они бездействуют, напасть на них и захватить Ляодун.
      -- Вам незачем расходовать свой воинственный пыл! -- улыбнулся Цао Цао. -Через несколько дней Гунсунь Кан сам пришлет головы обоих Юаней.
      Никто этому, конечно, не поверил.
      Между тем ляодунский тай-шоу Гунсунь Кан, сын прославленного полководца Гунсунь Ду, узнав о приезде Юань Си и Юань Шана, созвал своих советников.
      Первым сказал Гунсунь Гун, брат Гунсунь Кана:
      -- Юань Шао всю жизнь лелеял мечту о захвате Ляодуна. А его сыновья пришли сюда только потому, что им после поражения некуда деваться. Так дикий голубь вытесняет из гнезда сороку. Если вы их примете, они против вас же замыслят зло. Надо завлечь их в город и убить, а головы отослать Цао Цао -- этим мы заслужим его уважение.
      -- А если Цао Цао пошлет против Ляодуна войска? -- возразил Гунсунь Кан. -Тогда уж лучше принять Юаней, пусть они нам помогают.
      -- Мы можем выслать разведку, -- предложил Гунсунь Гун. -- Если Цао Цао готовится к походу, мы оставим Юаней у себя, если же нет, сделаем так, как я сказал.
      Гунсунь Кан согласился и выслал людей на разведку.
      Юань Шан и Юань Си действительно решили поступить так, как предполагал Гунсунь Гун.
      "Покоримся Гунсунь Кану, -- думали они, -- потом убьем его, завладеем его землями и, может быть, отвоюем свой Хэбэй".
      С такими мыслями они и пришли к Гунсунь Кану. Тот велел поместить их на подворье, но сам их не принял, сославшись на болезнь.
      Вскоре разведчики донесли, что армия Цао Цао не собирается нападать на Ляодун. Гунсунь Кан был доволен. Он спрятал в зале за ширмами вооруженных воинов и приказал позвать Юаней.
      После приветственных церемоний Гунсунь Кан предложил братьям сесть. В зале было холодно, но на тахте, где сидели братья, не было ни подушек, ни покрывал.
      -- Нельзя ли разостлать цыновку? -- обратился Юань Шан к Гунсунь Кану.
      -- Зачем вам цыновки? -- бросил тот в ответ. -- Ваши головы скоро отправятся в далекое путешествие!
      Юань Шан перепугался.
      -- Эй, слуги! -- крикнул Гунсунь Кан. -- Почему вы медлите?
      Тут из-за ширм выскочили воины и обезглавили обоих Юаней. Головы их были уложены в небольшой деревянный ящик и отправлены в Ичжоу к Цао Цао.
      В это время в Ичжоу происходило следующее. Сяхоу Дуня и Чжан Ляо беспокоила бездеятельность Цао Цао, и они снова обратились к нему:
      -- Если мы не идем в Ляодун, то надо возвращаться в Сюйчан, -- как бы у Лю Бяо не возник соблазн захватить город!
      -- Подождем, -- невозмутимо отвечал Цао Цао. -- Вот пришлют мне головы Юаней, тогда и вернемся.
      Окружающие про себя посмеивались. Но вдруг прибыли послы Гунсунь Кана и привезли головы Юань Си и Юань Шана. Все так и ахнули от изумления.
      Послы почтительно вручили письмо Цао Цао. Он щедро наградил их и отпустил обратно, пожаловав Гунсунь Кану высокий титул.
      -- Все вышло так, как предсказывал Го Цзя! -- с торжествующей улыбкой воскликнул Цао Цао.
      -- Что же такое он предсказал? -- поинтересовались чиновники.
      -- А вот что! -- Цао Цао вынул письмо Го Цзя и прочитал:
      "Мне стало известно, что Юань Си и Юань Шан бежали в Ляодун. Вам, господин чэн-сян, незачем посылать туда войска. Гунсунь Кан давно боялся, что Юани захватят его земли, и теперь, когда братья Юани пришли к нему, он, безусловно, начнет тревожиться. Если вы нападете на Ляодун, Гунсунь Кан объединится с братьями Юань, если же вы не будете торопиться, Гунсунь Кан и Юани сами передерутся -- это несомненно".
      Все были поражены. Цао Цао еще раз устроил жертвоприношение у гроба Го Цзя.
      Го Цзя умер в возрасте тридцати восьми лет; одиннадцать лет провел он в походах и войнах и совершил немало удивительных подвигов. Потомки воспели его в стихах:
      Го Цзя на землю ниспослало небо.
      Он всех героев доблестью затмил.
      Весь ход событий в голове таил он,
      Войны искусство он в груди таил.
      Фань Ли был равен он глубокой мыслью,
      Взял у Чэнь Пина дар смотреть вперед.
      Как жаль, что рано он покинул землю,
      Он -- Поднебесной слава и оплот!
      Останки Го Цзя по приказу Цао Цао перевезли в Сюйчан и похоронили там.
      -- Сейчас, когда север завоеван, хорошо бы предпринять поход на Цзяннань, прежде чем возвращаться в Сюйчан, -- предложил Чэн Юй.
      -- Ваш совет совпадает с моими мыслями, -- сказал Цао Цао. -- Мы так и сделаем.
      Цао Цао провел ночь на восточной башне Цзичжоу. Облокотившись на перила, он наблюдал небесные знамения. Сюнь Ю стоял рядом.
      -- Видите, -- обратился к нему Цао Цао, -- там на юге какое-то яркое сияние! Боюсь, что в той стороне мне не добиться успеха!
      -- Что вы! Кто на свете может устоять против вашей чудесной силы? -удивился Сюнь Ю.
      Вдруг им бросился в глаза золотистый блеск, исходящий из земли неподалеку от башни.
      -- Там зарыто сокровище! -- воскликнул Сюнь Ю.
      Цао Цао спустился с башни и велел людям копать на том месте.
      Поистине:
      Все знаменья неба вели полководцев на юг.
      А клад богатейший открылся на севере вдруг.
      О том, что было найдено, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
      в которой будет рассказано о том, как госпожа Цай подслушала секретный разговор, и о том, как Лю Бэй на коне перескочил через поток Тань
      На том месте, где появился золотистый блеск, люди откопали бронзового воробья.
      -- Что это значит? -- спросил Цао Цао, обращаясь к Сюнь Ю.
      -- Думаю, что это счастливое предзнаменование, -- ответил тот. -В древности императрица увидела как-то во сне яшмового воробья и родила Шуня.
      В честь такого счастливого события Цао Цао приказал на месте находки соорудить башню и дать ей название башни Бронзового воробья. В тот же день на реке Чжанхэ закипела работа. Башню приказано было построить в один год.
      -- Если уж строить, так надо строить сразу три башни, -- предложил Цао Чжи, младший сын Цао Цао. -- Высокую башню назовем башней Бронзового воробья, а справа и слева от нее воздвигнем башни Яшмового дракона и Золотого феникса. Хорошо бы еще соединить их перекидными мостами, тогда вид будет совсем величественный.
      -- А пожалуй, сын мой говорит истину! -- воскликнул Цао Цао. -- Эти башни будут мне утешением в старости.
      У Цао Цао было всего пять сыновей, но Цао Чжи был самым умным из них и умел писать прекрасные сочинения. Цао Цао очень любил его и поэтому оставил вместе с Цао Пэем в Ецзюне на строительстве башни.
      Отправив Чжан Яня охранять северный лагерь, Цао Цао вернулся в Сюйчан. Он щедро наградил всех чиновников и представил императору доклад о пожаловании Го Цзя посмертного титула Добродетельного хоу, а сына умершего советника Цао Цао взял к себе во дворец.
      Затем опять был созван совет, чтобы решить вопрос о походе на юг против Лю Бяо.
      -- По-моему, сейчас выступать нельзя: ведь армия только что вернулась из северного похода, -- сказал Сюнь Юй. -- Подождем с полгода, соберемся с силами, и тогда враг падет от одного нашего удара.
      Цао Цао последовал совету Сюнь Юя и расположил войска на отдых.
      В это время Лю Бэй жил у Лю Бяо в Цзинчжоу. Лю Бяо всегда очень радушно принимал его. Однажды, когда Лю Бэй и Лю Бяо собрались выпить вина, им доложили, что военачальники Чжан У и Чэнь Сунь занимаются грабежом в Цзянся и замышляют мятеж.
      -- Беда мне с этими разбойниками! -- встревожился Лю Бяо.
      -- Да вы не беспокойтесь, брат мой, -- сказал Лю Бэй. -- Я их живо усмирю!
      Взяв у Лю Бяо тридцать тысяч воинов, Лю Бэй выступил в поход и вскоре был в Цзянся. Чжан У и Чэнь Сунь с войском вышли ему навстречу.
      Лю Бэй, Гуань Юй, Чжан Фэй и Чжао Юнь на конях стояли под знаменем.
      -- Вот это быстроногий конь! -- воскликнул Лю Бэй, пораженный красотой коня, на котором восседал вражеский военачальник Чжан У.
      Не успел он сказать это, как Чжао Юнь бросился на врага и в третьей схватке копьем сразил Чжан У. Чжао Юнь поймал коня за поводья и вернулся в строй. Его попытался преследовать другой вражеский военачальник -- Чэнь Сунь, но Чжан Фэй перехватил его и убил наповал. Войско врага разбежалось. Лю Бэй восстановил порядок во всех уездах Цзянся и возвратился в Цзинчжоу.
      Лю Бяо встретил Лю Бэя в пригороде и устроил в честь него пир.
      -- Благодаря вам, брат мой, у Цзинчжоу теперь крепкая опора! -- сказал Лю Бяо, наполовину захмелевший от выпитого вина. -- Вот только озабочен я, как бы на нас не напали с юга -- Чжан Лу и Сунь Цюань стоят того, чтобы их боялись!
      -- Ничего! -- успокоил его Лю Бэй. -- С такими военачальниками, как у меня, я смогу выполнить любое ваше приказание. Не печальтесь! Пусть Чжан Фэй сторожит южные границы, Гуань Юй охраняет Гуцзычэн, чтобы держать в страхе Чжан Лу, а Чжао Юнь пусть стоит у Саньцзяна против Сунь Цюаня -- и тревожиться не о чем!
      Со стороны Лю Бяо этот совет не встретил никаких возражений, только Цай Мао, младший брат жены Лю Бяо, происходившей из рода Цай, остался недоволен.
      -- Лю Бэй посылает своих военачальников на окраины, а сам собирается жить в Цзинчжоу, -- сказал Цай Мао сестре. -- От этого не приходится ждать ничего хорошего.
      Ночью госпожа Цай между прочим заметила мужу:
      -- Смотри, держись поосторожнее с Лю Бэем, у него в Цзинчжоу много доброжелателей. По-моему, неразумно с твоей стороны разрешать ему жить в городе, пошли-ка ты его куда-нибудь с поручением.
      -- Лю Бэй -- человек долга, -- возразил Лю Бяо.
      -- Боюсь, что не все такого мнения, как ты...
      Лю Бяо ничего не ответил.
      На другой день, выехав за город, Лю Бяо заметил у Лю Бэя великолепного коня и стал им восхищаться. Лю Бэй отдал ему этого коня, и Лю Бяо, весьма довольный, въехал на нем в город.
      -- Чей это у вас конь? -- поинтересовался советник Куай Юэ.
      -- Лю Бэй мне подарил, -- ответил Лю Бяо.
      -- Я у своего покойного брата Куай Ляна научился разбираться в лошадях. Видите, у этого коня от глаз идут канальцы для слез, а на лбу белая звездочка? Так вот, таких коней называют ди-лу, и ездить на них опасно. Из-за такого коня погиб Чжан У, и вам ездить на нем я не советую.
      На другой день Лю Бяо поспешил пригласить Лю Бэя на пир и сказал ему:
      -- Вчера вы подарили мне своего коня, и я безгранично тронут вашей добротой. Однако конь этот нужен вам больше, чем мне, -- вы постоянно бываете в походах и сражениях, и я с благодарностью хочу возвратить его.
      Лю Бэй встал и поблагодарил, а Лю Бяо продолжал:
      -- Вы, брат мой, с тех пор как живете у меня, пожалуй, совсем забросили военное дело. У меня в округе Сянъян есть небольшой, но богатый уездный городок Синье, не согласились ли бы вы расположиться там со своим войском?
      Лю Бэй с готовностью согласился. Он попрощался с Лю Бяо и на следующий день отправился в Синье.
      Выезжая из городских ворот, Лю Бэй заметил человека, который встал перед его конем и, прижав руки к груди, молвил:
      -- Не ездите на этом коне, господин!
      Лю Бэй узнал в человеке цзинчжоуского чиновника И Цзи и, соскочив с коня, спросил, чем вызван такой совет.
      -- Вчера я слышал, как Куай Юэ сказал Лю Бяо, что кони ди-лу приносят несчастье своим владельцам, -- объяснил И Цзи. -- Вот почему Лю Бяо возвратил вам коня. И как вы еще ездите на нем!
      -- Глубоко благодарен вам за предупреждение, -- ответил Лю Бэй. -- Но только я знаю, что жизнь и смерть человека зависят от судьбы. Какое отношение к этому имеет конь?
      Величественный вид Лю Бэя покорил И Цзи, и с этих пор он стал преданно служить ему.
      Воины и народ радовались прибытию Лю Бэя в Синье. Управление уездом было преобразовано.
      Весной двенадцатого года периода Цзянь-ань [207 г.] жена Лю Бэя, госпожа Гань, родила сына Лю Шаня. В ту ночь белый аист пролетел над уездным ямынем и, прокричав сорок раз, скрылся на западе. Незадолго перед родами в доме распространился необыкновенный аромат.
      Новорожденному дали детское имя А-доу, потому что госпоже Гань как-то приснилось, что она проглотила с неба созвездие Северный ковш -- Бэй-доу и вскоре после этого забеременела.
      В это время Цао Цао находился в северном походе. Лю Бэй поспешил в Цзинчжоу к Лю Бяо и сказал ему:
      -- Сейчас в Сюйчане нет войска. Если мы нападем на него, успех будет верный!
      -- Зачем мне нападать на других? -- спросил Лю Бяо. У меня своей земли достаточно.
      Лю Бэй замолчал. Лю Бяо пригласил его во внутренние покои выпить вина. Полупьяный Лю Бяо вдруг начал тяжко вздыхать.
      -- О чем вы грустите, брат мой? -- спросил его Лю Бэй.
      -- Есть у меня одно затруднительное дело...
      Лю Бэй хотел узнать, что это за дело, но в этот момент вошла госпожа Цай и стала за ширмой. Лю Бяо опустил голову и не отвечал. Вскоре они распрощались, и Лю Бэй уехал в Синье.
      С наступлением зимы пришла весть, что Цао Цао вернулся из Лючэна. Лю Бэй очень сожалел, что Лю Бяо не воспользовался его советом.
      И вдруг однажды Лю Бяо пригласил Лю Бэя к себе в Цзинчжоу. Лю Бэй поехал. Лю Бяо очень ласково принял его и повел во внутренние покои на пир.
      -- Я раскаиваюсь, что не последовал вашему совету, -- сказал Лю Бяо, когда они уселись. -- Цао Цао возвратился в Сюйчан еще более сильным и теперь непременно захочет проглотить Цзинчжоу и Сянъян.
      -- Сейчас войны в Поднебесной вспыхивают каждый день, -- ответил Лю Бэй. -Чего досадовать? Разве все возможности исчерпаны?
      -- Вы правы, конечно...
      Они выпили вина. Лю Бяо совершенно охмелел, у него градом покатились слезы.
      -- Что с вами? -- недоумевал Лю Бэй.
      -- Есть у меня одно дело, о котором я давно собираюсь вам рассказать...
      -- Я к вашим услугам, -- заверил Лю Бэй. -- Можете на меня рассчитывать -я умру, но не отступлюсь!
      -- Видите ли, -- продолжал Лю Бяо, -- моя первая жена из рода Чэнь родила мне старшего сына -- Лю Ци. Но он слаб, и ему великое дело не поднять. Вторая жена, из рода Цай, родила младшего сына -- Лю Цзуна. Он очень умен, и я хочу сделать наследником его, обойдя старшего сына... а это идет вразрез с законами и обычаями... Если же моим наследником будет старший сын, начнутся интриги со стороны рода Цай, который ведает всеми военными делами, и пойдет смута... Вот я и колеблюсь...
      -- Да, конечно, назначение наследником младшего с древних времен служит причиной всяких смут, -- согласился Лю Бэй. -- Но если уж вы так боитесь рода Цай, то можете ослабить его постепенно. Нельзя же из чрезмерной привязанности к сыну нарушать обычаи!
      Лю Бяо молча согласился. Но госпожа Цай, подслушивавшая за ширмой, -- она делала это всякий раз, когда приходил Лю Бэй, -- воспылала к нему смертельной ненавистью.
      Лю Бэй спохватился, что сболтнул лишнее. Он поднялся, собираясь выйти. Тут он почувствовал, как отяжелел за последнее время, и по щекам у него покатились обильные слезы.
      Вскоре Лю Бэй вернулся в зал. Лю Бяо удивился, почему он плачет.
      -- Прежде я все время проводил в седле и не был толст, а сейчас не езжу и совсем разжирел, -- объяснил Лю Бэй со вздохом. -- Дни уходят за днями, близится старость, а я не совершил ничего. Вот я и скорблю...
      -- Мне довелось слышать, что вы с Цао Цао еще в бытность в Сюйчане говорили о героях, -- напомнил Лю Бяо. -- Тогда Цао Цао признал героями только вас и себя. А если уж могущественный Цао Цао не осмеливается стать впереди вас, то о чем же вы печалитесь?
      -- Если бы Поднебесная была населена глупцами, мне действительно нечего было бы печалиться! -- неосторожно сорвалось у опьяневшего Лю Бэя.
      Лю Бяо прикусил язык. Лю Бэй тоже понял, что совершил оплошность. Сославшись на опьянение, он откланялся и удалился на подворье.
      Хотя Лю Бяо ничего и не сказал, его все же охватило недовольство. Он попрощался с Лю Бэем и вернулся в свои покои.
      -- Теперь ты убедился, что собой представляет Лю Бэй? -- спросила госпожа Цай. -- Видишь, как он высокомерен с людьми. Нет сомнений: он хочет захватить Цзинчжоу! Надо убрать Лю Бэя, пока мы сами не пострадали!
      Лю Бяо покачал головой. А госпожа Цай вызвала своего брата Цай Мао и рассказала ему обо всем.
      -- Вот что, я сейчас проникну на подворье и убью Лю Бэя, а потом мы расскажем Лю Бяо, -- решил Цай Мао и тотчас же пошел приводить в исполнение свой черный замысел.
      Лю Бэй уже собирался ложиться спать, как вдруг кто-то постучал в дверь. Вошел И Цзи.
      -- Скорее уходите! Цай Мао хочет вас убить! -- заторопил он Лю Бэя.
      -- Пожалуй, неудобно, не попрощавшись с Лю Бяо...
      -- Уходите, а не то вы падете жертвой Цай Мао!
      Лю Бэй кликнул слуг, велел седлать коней и, не дожидаясь рассвета, уехал в Синье. Когда Цай Мао со своими людьми подошел к подворью, Лю Бэй был уже далеко.
      Цай Мао был раздосадован, но решил не сдаваться. Нацарапав на стене стишок, он явился к Лю Бяо и заявил:
      -- Лю Бэй замышляет мятеж! Он написал на стене возмутительные стихи и уехал, даже не попрощавшись!
      Лю Бяо сперва не поверил. Он решил сам поехать на подворье и убедиться. Действительно, на стене было написано четверостишие:
      Я жил в страданьях много лет на свете.
      Чем государству мог помочь я сам?
      Дракон не может жить в болоте мелком,
      Он с громом хочет взвиться к небесам.
      -- Клянусь, что я убью этого неблагодарного! -- в гневе закричал Лю Бяо, обнажая меч. Однако гнев его вскоре сменился раздумьем. Он сделал несколько шагов и произнес:
      -- Что-то я ни разу не видел, чтобы Лю Бэй писал стихи. Тут кроется какое-то коварство, нас с ним хотят рассорить!.. -- Острием меча он соскоблил стихи и покинул подворье.
      -- Воины уже готовы, -- встретил его Цай Мао. -- Можно отправляться в Синье и схватить Лю Бэя.
      -- Погоди ты, дай обдумать! -- оборвал его Лю Бяо.
      Цай Мао пошел советоваться с госпожой Цай.
      -- Ничего, -- сказала та, -- скоро в Сянъян съедутся чиновники, и мы что-нибудь придумаем.
      На следующий день Цай Мао сказал Лю Бяо:
      -- В этом году у нас хороший урожай, и в честь этого чиновники соберутся на праздник. Ваше присутствие было бы ободрением для народа.
      -- К сожалению, я не могу быть: в последнее время я чувствую себя совсем больным, -- сказал Лю Бяо. -- Но я пошлю вместо себя сыновей.
      -- Они для этого слишком молоды и могут наделать ошибок в церемониях, -возразил Цай Мао.
      -- Тогда пригласим Лю Бэя, пусть он принимает гостей, -- предложил Лю Бяо.
      Такое решение обрадовало Цай Мао, оно соответствовало его коварным замыслам, и он, не медля ни минуты, послал гонца просить Лю Бэя приехать в Сянъян.
      Между тем Лю Бэй, возвратившись в Синье, никому не рассказал о случившемся. Гонец с приглашением в Сянъян прибыл для него совершенно неожиданно.
      -- Не ездите лучше на это празднество, -- посоветовал Сунь Цянь. -- Там что-то неладно. Я еще вчера это заметил по вашему невеселому виду.
      Лю Бэю пришлось рассказать всю историю.
      -- Вот видите, вы сами совершили оплошность, -- сказал Гуань Юй. -- Лю Бяо вовсе и не думал на вас гневаться. Не верьте никаким наговорам и поезжайте, а не то у Лю Бяо возникнут подозрения. До Сянъяна ведь недалеко...
      -- Ты прав, -- согласился Лю Бэй.
      -- А по-моему, лучше не ехать, -- возразил Чжан Фэй. -- Все эти праздники и пиры не сулят ничего доброго.
      -- Я возьму с собой триста воинов и поеду вместе с нашим господином, -предложил Чжао Юнь. -- Уж я его в обиду не дам!
      -- Вот это хорошо! -- воскликнул Лю Бэй.
      В тот же день они отправились в Сянъян. Цай Мао почтительно встретил их в пригороде. Вместе с ним были два сына Лю Бяо -- Лю Ци и Лю Цзун с целой свитой гражданских и военных чиновников. Присутствие обоих сыновей Лю Бяо успокоило Лю Бэя.
      Он остановился на подворье. Вокруг расположились его воины. Чжао Юнь, облаченный в латы, все время находился неподалеку.
      -- Мой батюшка болен, он просит вас принимать чиновников и убедить их хорошенько защищать своего правителя, -- сказал Лю Бэю Лю Ци.
      -- Я, конечно, не решился бы взяться за такое дело, но поскольку это приказ моего старшего брата, я не смею перечить ему, -- ответил Лю Бэй.
      На другой день собрались чиновники из девяти округов и сорока двух областей. Цай Мао вызвал на совет Куай Юэ и сказал ему:
      -- Сегодня мы должны разделаться с Лю Бэем, -- если он здесь надолго останется, может случиться беда.
      -- Боюсь, что мы лишимся доверия народа, -- усомнился Куай Юэ.
      -- Так приказал Лю Бяо, -- заявил Цай Мао.
      -- Что ж, в таком случае надо подготовиться.
      -- Большую дорогу от восточных ворот к горам Сяньшань займет мой младший брат Цай Хэ, за южными воротами расположится Цай Чжун, за северными -- Цай Сюн, а западные ворота можно не охранять -- там течет быстрая горная река Тань. Через нее нелегко переправиться, даже имея с собой много людей...
      -- Я только опасаюсь Чжао Юня, который ни на шаг не отходит от Лю Бэя, -сказал Куай Юэ.
      -- У меня в городе сидят в засаде пятьсот воинов...
      -- А все же пусть Вэнь Пин и Ван Вэй устроят за городом пир для военачальников, и мы отошлем Чжао Юня туда...
      Цай Мао этот совет понравился. Вскоре все чиновники собрались на пиршество. Лю Бэй прибыл в окружной ямынь, велел отвести коня на задний двор, а сам занял место в зале на хозяйской цыновке. Два сына Лю Бяо сидели с ним рядом. Остальные чиновники расселись по чинам. Чжао Юнь с мечом стоял возле Лю Бэя.
      Вошли Ван Вэй и Вэнь Пин и пригласили Чжао Юня на пир. Чжао Юнь отказался. Только после приказания Лю Бэя он неохотно удалился.
      Вокруг ямыня Цай Мао железным кольцом расставил своих людей, а воинов, прибывших с Лю Бэем, отправил обратно на подворье.
      Он только ожидал, пока Лю Бэй опьянеет, чтобы дать сигнал. Когда вино обошло три круга, к Лю Бэю приблизился И Цзи.
      -- Выйдите из зала на минутку, -- тихо шепнул он.
      Лю Бэй понял его и вышел якобы по своим делам. И Цзи, осушив свой кубок, последовал за ним в сад.
      -- Цай Мао устроил против вас заговор, -- быстро сказал он Лю Бэю. -Северные, южные и восточные ворота охраняют его воины. Бегите отсюда через западные ворота!
      Лю Бэй заволновался. Он отвязал своего коня, вскочил в седло и, не ожидая слуг, помчался к западным воротам. Смотритель ворот окликнул его, но Лю Бэй только подхлестнул коня и ускакал без оглядки. Смотритель бросился к Цай Мао, и тот с пятьюстами воинами бросился в погоню.
      За воротами Лю Бэю преградила путь быстрая река шириною в несколько чжанов. Это был приток Сянцзяна, горный поток Тань.
      Лю Бэй придержал коня и повернул обратно, но из города быстро двигалось войско: видно было облако пыли, вздымаемое копытами коней.
      -- Я погиб! -- воскликнул Лю Бэй и, повернув коня, бросился в реку. Сделав несколько шагов, конь припал на передние ноги, и Лю Бэй замочил полы халата.
      -- О ди-лу, сегодня ты погубил меня! -- громко воскликнул охваченный страхом Лю Бэй и ударил коня плетью. И вдруг -- о чудо! -- конь поднялся из воды и одним прыжком перемахнул на западный берег! Лю Бэю показалось, будто он вышел из облаков и тумана. Впоследствии поэт Су Ши написал стихотворение, в котором воспел этот удивительный прыжок через поток Тань:
      Весной, на закате, когда цветы закрываются на ночь,
      Гулял я по берегу Тань, и волны ласкали мой слух.
      Поднявшись в коляске своей, я дали окинул в раздумье;
      На землю, по ветру кружась, ложился ивовый пух.
      Я думал: "Династия Хань возвысилась до поднебесья,
      Дракон и взбесившийся тигр схватились между собой.
      В Сянъяне собрались на пир потомки князей знаменитых,
      Лю Бэю, что был среди них, смертельной грозило бедой.
      Вскочив на коня, он бежал чрез западные ворота,
      Противники, вооружась, летели за ним по пятам.
      Он плетью коня торопил, он мчался быстрее, чем буря,
      Туда, где струился поток туманом окутанной Тань".
      Я слышал, как будто воды коснулись литые копыта,
      И пеной вскипела волна, и топот стоял вдалеке,
      И гомон взъяренной толпы, и свист металлической плети,
      И тень двух драконов в тот миг я видел в спокойной реке.
      Один, что был назван потом властителем Сычуани,
      Сидел на драконе-коне, оружием легким звеня.
      Хрустально прозрачная Тань несет на восток свои воды,
      Но где же, я думал, теперь хозяин дракона-коня?
      И, стоя у тихой реки, три раза вздохнул я в печали.
      Пустынные горы вдали румянил весенний закат.
      Три царства, что древле цвели, а ныне, как сон, потускнели,
      Остались за гранью веков и не возвратятся назад.
      Перепрыгнув на западный берег, Лю Бэй оглянулся: Цай Мао и его воины были уже у реки.
      -- Почему вы покинули пир? -- донесся до Лю Бэя голос Цай Мао.
      -- А ты почему хотел меня убить? -- крикнул в ответ Лю Бэй. -- Ведь я с тобой не враждовал!
      -- Не слушайте наветов, -- отвечал Цай Мао. -- У меня даже и в мыслях этого не было!
      Однако Лю Бэй увидел, что, перекликаясь с ним через поток, Цай Мао украдкой натягивает лук. Лю Бэй хлестнул коня и во весь опор поскакал на юго-запад.
      -- И какой это дух помог ему! -- воскликнул раздосадованный неудачей Цай Мао. Он уже собирался возвращаться, как вдруг заметил Чжао Юня, мчавшегося из западных ворот во главе своего отряда.
      Вот уже поистине:
      Он был готов упасть стрелой пронзенный,
      Но был спасен прыжком коня-дракона.
      О том, какова дальнейшая судьба Цай Мао, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
      из которой можно узнать о том, как Лю Бэй в Наньчжане встретил отшельника, и о том, как Дань Фу в Синье нашел доблестного господина
      Оказалось, что во время пира военачальников Чжао Юнь заметил вокруг себя подозрительное оживление и поспешил в ямынь, где он оставил Лю Бэя. Но там его не было, и взволнованный Чжао Юнь бросился на подворье, где узнал, что Цай Мао с воинами зачем-то спешно уехал на запад.
      Чжао Юнь схватил копье и помчался к западным воротам. За ним следовало триста воинов.
      -- Где мой господин? -- крикнул он Цай Мао, заметив его еще издали.
      -- Не знаю! Он поспешно покинул пир и уехал в неизвестном направлении! -ответил Цай Мао.
      Чжао Юнь был человеком осторожным и не хотел действовать неосмотрительно. Он проехал к реке. Дороги там не было. Тогда он вернулся и снова окликнул Цай Мао:
      -- Вы сами приглашали моего господина на этот пир, почему же вы теперь гоняетесь за ним с оружием?
      -- Здесь собрались чиновники со всего княжества, и мне, как старшему военачальнику, поручено их охранять! -- ответил Цай Мао.
      -- Куда вы угнали моего господина? -- не отступал Чжао Юнь.
      -- Мне сказали, что он выехал из города через западные ворота, и я отправился искать его.
      Чжао Юнь колебался. Он снова приблизился к реке. На противоположном берегу виднелись свежие следы конских копыт. "Неужто на коне можно перепрыгнуть через такую реку?" -- подумал он про себя.
      Чжао Юнь послал своих воинов в разные стороны на поиски, но больше никаких следов обнаружить не удалось.
      Когда Чжао Юнь вернулся, Цай Мао уже уехал в город. Чжао Юнь стал расспрашивать стражу у ворот. Все воины единодушно заявили, что видели, как Лю Бэй покинул город в западном направлении.
      Возвращаться в Сянъян Чжао Юнь не решился и уехал в Синье.
      Между тем Лю Бэй, перепрыгнув через поток, чувствовал себя, как пьяный. "Одним прыжком одолеть такой широкий поток! Разве это не воля самого неба?" -- думал он.
      Подхлестнув коня, Лю Бэй по извилистой тропинке направился к Наньчжану. Солнце уже садилось. Вдруг он увидел маленького пастушка, ехавшего верхом на быке и игравшего на свирели.
      -- Эх, как жаль, что я не пастушок! -- вздохнул Лю Бэй и, придержав коня, стал наблюдать за мальчиком. Пастушок остановил быка, пристально посмотрел на незнакомого всадника и вдруг воскликнул:
      -- Вы -- полководец Лю Бэй, разгромивший Желтых!
      -- Откуда ты меня знаешь? -- изумился Лю Бэй. -- Ты же мальчик из захолустной деревни!
      -- Я, конечно, не знаю, -- промолвил мальчик, -- но вот мой хозяин, когда у него собираются гости, очень много говорит о Лю Бэе, герое нашего века. Когда я вас увидел, мне сразу вспомнилось, как хозяин описывал его наружность, и я решил, что это вы и есть.
      -- А кто твой хозяин? -- поинтересовался Лю Бэй.
      -- Мой хозяин -- Сыма Хуэй из Инчуани, -- сказал мальчик, -- а даосская кличка его -- Шуй-цзин, Водяное зеркало.
      -- С кем же дружит твой хозяин?
      -- Его самые близкие друзья -- Пан Дэ и Пан Тун из Сянъяна.
      -- Кто такие эти Пан Дэ и Пан Тун?
      -- Дядя и племянник, -- пояснил мальчик. -- Пан Дэ -- горец, он старше моего хозяина на десять лет, а Пан Тун на пять лет моложе. Мой хозяин очень любит Пан Туна и называет его младшим братом.
      -- А где живет твой хозяин?
      -- Вон там, в лесу, в усадьбе... -- указал рукой мальчик.
      -- Я действительно Лю Бэй... Отведи-ка меня к своему хозяину, я хочу ему поклониться.
      Пастушок пошел впереди, указывая путь Лю Бэю. Ехать пришлось около двух ли. Перед домом Лю Бэй соскочил с коня и вошел в ворота. Из дома доносились нежные звуки лютни. Лю Бэй велел мальчику повременить с докладом и стал прислушиваться. Вдруг музыка смолкла, послышался громкий смех, и в дверях показался человек.
      -- В чистые и нежные звуки лютни вдруг закралась высокая нота -- это значит, что поблизости игру слушает знаменитый человек, -- сказал он.
      -- Вот это мой хозяин, господин Сыма Шуй-цзин, -- промолвил мальчик.
      Человек был высок, как сосна, и худощав, как аист. Осанка его была необычной. Лю Бэй поклонился.
      -- Вам удалось сегодня избежать огромной опасности! -- произнес Шуй-цзин.
      Лю Бэй выразил удивление.
      -- Это господин Лю Бэй. -- сказал мальчик Шуй-цзину. Тот пригласил Лю Бэя в дом. Они уселись, как надлежит гостю и хозяину. Лю Бэй огляделся: на полке лежала груда книг и рукописей, за окном виднелись сосны и бамбук, на каменной скамье лежала лютня. Веял легкий ветерок.
      -- Откуда вы приехали, господин? -- спросил гостя Шуй-цзин.
      -- Случайно проезжал по этим местам, и когда мне мальчик рассказал о вас, я решил зайти поклониться, -- объяснил Лю Бэй. -- И очень этому рад.
      -- Таиться не к чему. Говорите прямо -- вы бежали от опасности!
      Лю Бэй поведал Шуй-цзину историю, случившуюся с ним в Сянъяне.
      -- Я это сразу понял, как только увидел вашу мокрую одежду, -- сказал Шуй-цзин и, помолчав, добавил: -- Мне давно приходилось слышать ваше славное имя, но скажите, почему вы до сих пор живете бездомным скитальцем?
      -- Такая уж, видно, выпала мне доля, -- вздохнул Лю Бэй.
      -- Нет, вовсе не потому, -- перебил его Шуй-цзин. -- Просто у вас нет мудрого советника.
      -- Как так? Пусть я сам недостаточно талантлив, зато у меня есть советники Сунь Цянь, Ми Чжу, Цзянь Юн, а по военной части -- Гуань Юй, Чжан Фэй, Чжао Юнь. Это мои верные помощники, и я во всем полагаюсь на них.
      -- Вы меня не поняли... Гуань Юй, Чжан Фэй и Чжао Юнь, конечно, могут одолеть десять тысяч врагов, но вот советника настоящего у вас нет. Сунь Цянь и Ми Чжу -- это иссохшие, бледнолицые начетчики, они не способны привести Поднебесную в порядок.
      -- Я всегда стремился найти такого человека, как вы говорите, среди отшельников, живущих в горах, но мне это не удается, -- признался Лю Бэй.
      -- Вы не встречали таких людей? -- удивился Шуй-цзин. -- А помните, у Конфуция сказано. -- "В каждом селении на десять дворов непременно найдется хоть один преданный и честный человек".
      -- Я глуп и не просвещен, дайте мне ваш мудрый совет, -- попросил Лю Бэй.
      -- Вы, наверно, слышали, как на улицах Цзинчжоу и Сянъяна ребятишки распевают:
      В восьмом году падение начнется,
      В тринадцатом -- опора упадет.
      Спасенье в ком, -- то небо указует.
      Дракон взлетит до облачных высот.
      Песенка эта возникла в первом году периода Цзянь-ань. В восьмом году Лю Бяо лишился первой жены, и в семье пошли раздоры -- это и есть начало падения. В тринадцатом году Лю Бяо должен умереть, но среди близких ему людей некого сделать наследником -- это и значит, что Цзинчжоу останется без опоры. А две последние строки касаются вас.
      -- Как так меня? -- изумился Лю Бэй.
      -- Самые мудрые люди Поднебесной живут в здешних местах, -- сказал Шуй-цзин, -- вы должны их найти.
      -- Кто же они?
      -- Во-лун и Фын-чу. Если вы их отыщете, то сразу восстановите в Поднебесной порядок!
      -- Кто это такие -- Во-лун и Фын-чу?
      -- Неужто вы их не знаете! -- Шуй-цзин всплеснул руками и громко рассмеялся.
      Лю Бэй повторил свой вопрос.
      -- Уже поздно, завтра об этом поговорим, -- ответил Шуй-цзин. -- Вы можете остаться здесь переночевать.
      Мальчик принес ужин. Коня отвели в конюшню. Лю Бэй откушал, выпил вина и улегся спать в комнате, смежной с залом для приема гостей. Из головы его не выходили слова Сыма Шуй-цзина. Лю Бэй ворочался на ложе и не мог заснуть.
      В полночь кто-то постучал в ворота и вошел в дом.
      -- Откуда вы, Юань-чжи? -- услышал Лю Бэй голос Шуй-цзина.
      Лю Бэй приподнялся и прислушался.
      -- От Лю Бяо, -- ответил пришелец. -- Я давно слышал, что он хорошо обращается с хорошими людьми и плохо -- с плохими. Теперь я убедился, что это пустая молва. Правда, к хорошим людям он относится хорошо, но использовать их он не умеет, а плохих не может прогнать от себя. Я оставил ему прощальное письмо и ушел.
      -- Зачем вы отправились к Лю Бяо? -- упрекнул пришедшего Шуй-цзин. -Неужто вы с вашими талантами, которых достаточно, чтобы стать помощником вана, не могли выбрать себе подходящего господина? Возле вас есть настоящий герой, а вы его не видите!
      -- Вы правы! -- ответил тот.
      Лю Бэй решил, что это Во-лун или Фын-чу, и очень обрадовался. Ему хотелось выйти, но он боялся, что это покажется неприличным.
      Утром Лю Бэй как бы невзначай спросил Шуй-цзина:
      -- Кто это приходил к вам ночью?
      -- Так, один друг, -- уклончиво ответил Шуй-цзин.
      Лю Бэй попросил разрешения повидаться с незнакомцем.
      -- Его нет, он ушел искать себе просвещенного господина, -- сказал Шуй-цзин.
      -- А как его зовут?
      -- Ладно, ладно, потом! -- засмеялся Шуй-цзин.
      -- Кто же такие Во-лун и Фын-чу? -- не удержался Лю Бэй.
      Шуй-цзин только загадочно улыбнулся.
      Лю Бэй стал просить Шуй-цзина покинуть горы и помочь ему спасти Ханьский дом.
      -- Такие люди, как мы, живущие в горах и пустынях, для этой цели не годятся, -- возразил тот. -- Есть люди в десять раз более способные, чем я, и вы должны их навестить.
      Во время этого разговора около дома вдруг послышались крики и конское ржание. Вбежал мальчик со словами, что какой-то военачальник с воинами явились в усадьбу. Встревоженный Лю Бэй бросился к дверям и увидел Чжао Юня.
      Радость Лю Бэя невозможно было описать. Чжао Юнь сошел с коня и вошел в дом.
      -- Ночью я возвратился в уезд и, не найдя вас, опять поспешил на поиски, -объяснил Чжао Юнь. -- По дороге расспрашивая людей, я попал сюда. Едемте скорей, я очень опасаюсь, что враги нападут на наш город.
      Лю Бэй распрощался с Шуй-цзином и вместе с Чжао Юнем отправился в Синье. Дорогой они встретили Гуань Юя и Чжан Фэя.
      Лю Бэй рассказал братьям, как он перепрыгнул через реку. Все бесконечно удивлялись и радовались.
      -- Прежде всего надо известить обо всем Лю Бяо, -- посоветовал Сунь Цянь, когда они прибыли в Синье.
      Лю Бэй послушался и отправил Сунь Цяня с письмом в Цзинчжоу.
      -- Почему это Лю Бэй убежал с пира? -- таким вопросом встретил Лю Бяо прибывшего к нему Сунь Цяня.
      Сунь Цянь вручил ему письмо. Прочитав его, Лю Бяо разгневался и вызвал Цай Мао.
      -- Как ты посмел поднять руку на моего брата? -- закричал он. -- Эй, стража, обезглавить его!
      В этот момент вбежала госпожа Цай и стала умолять Лю Бяо простить ее брата и отменить казнь. К ней присоединился Сунь Цянь.
      -- Я думаю, -- сказал он, -- что если вы казните Цай Мао, то Лю Бэю здесь невозможно будет жить спокойно!
      Лю Бяо уступил. Он послал своего сына Лю Ци вместе с Сунь Цянем в Синье просить у Лю Бэя прощения. Лю Бэй встретил Лю Ци и устроил в честь него пиршество. Среди пира сын Лю Бяо вдруг заплакал. Лю Бэй поинтересовался, что довело его до слез.
      -- Моя мачеха из рода Цай. Она только и думает, как бы погубить меня, -объяснил Лю Ци. -- Посоветуйте, что мне делать, дядюшка Лю Бэй.
      Лю Бэй посоветовал Лю Ци держаться с мачехой спокойно и почтительно, и тогда она ничего плохого ему не сделает.
      На другой день Лю Бэй проводил гостя в обратный путь. Проезжая по базару, Лю Бэй заметил человека с грубой повязкой на голове, в простом халате с черным поясом и в черных же сандалиях. Человек распевал песню:
      Династия славная рухнет. Последняя гнется опора.
      Смешается небо с землею, и в мире не будет огня.
      В долине мудрец проживает. Он хочет служить господину.
      Тот ищет мудрейших из мудрых, но только не знает меня.
      "Это, наверно, Во-лун или Фын-чу!" -- подумал Лю Бэй, услышав песню. Он спешился и пригласил певца в уездный ямынь. На вопрос, как его имя, неизвестный отвечал:
      -- Я -- Дань Фу из Иншана. Мне было известно, что вы ищете способных людей, но я не осмелился явиться прямо к вам и запел песню, чтобы привлечь ваше внимание.
      Лю Бэй обрадовался и принял Дань Фу, как почетного гостя.
      -- Разрешите мне посмотреть вашего коня, -- попросил Дань Фу.
      Лю Бэй велел привести своего коня.
      -- Да это же ди-лу! -- воскликнул Дань Фу. -- Как вы не боитесь на нем ездить? Он хоть и быстроногий, но приносит несчастье своему хозяину!
      -- Это я знаю, -- молвил Лю Бэй и рассказал Дань Фу, как он на этом коне перескочил через реку.
      -- На этот раз конь спас хозяина, но в конце концов он все же принесет несчастье... Я знаю, как отвратить зло.
      -- Как же? Могу я узнать? -- спросил Лю Бэй.
      -- Если у вас есть враг, подарите ему этого коня, -- посоветовал Дань Фу. -- Когда зло падет на вашего врага, тогда можете вернуть себе коня и ездить на нем сколько угодно.
      -- Не ожидал я от вас такого совета, никак не ожидал! -- Лю Бэй изменился в лице и, не скрывая своего недовольства, продолжал: -- Я думал, что вы будете учить меня добродетели, а вы только пришли и уже учите вредить людям!
      -- Простите меня! -- сказал Дань Фу. -- Я просто хотел проверить, действительно ли вы такой гуманный и добродетельный человек, как о вас говорят. Я не осмелился спросить открыто.
      Настроение Лю Бэя сразу изменилось. Он поблагодарил гостя и сказал:
      -- Могу ли я быть добродетельным, если меня этому не учат?
      -- Когда я пришел из Иншана, я услышал, как в Синье поют:
      С тех пор как Лю Бэй приехал в Синье,
      Богатство и радость в каждой семье.
      Вот доказательство тому, как благотворны для народа ваши гуманность и добродетели!
      Лю Бэй назначил Дань Фу на должность цзюнь-ши и поручил ему обучать свою армию.
      Цао Цао, возвратившись из Цзичжоу в Сюйчан, непрестанно помышлял о захвате Цзинчжоу. Он послал Цао Жэня и Ли Дяня вместе с покорившимися военачальниками Люй Куаном и Люй Сяном в Фаньчэн, чтобы держать под угрозой Цзинчжоу и Сянъян и следить за тем, что делается у врага.
      Люй Куан и Люй Сян обратились к Цао Жэню с просьбой:
      -- Лю Бэй расположился в Синье и готовится к войне, -- сказали они. -Планы его, по-видимому, серьезны, и потому прежде всего следовало бы им заняться. Мы же, с тех пор как покорились чэн-сяну, еще не оказали ему ни одной значительной услуги. Дайте нам пять тысяч отборных воинов, мы добудем голову Лю Бэя и преподнесем ее чэн-сяну.
      Цао Жэнь обрадовался такой просьбе и отправил братьев Люй с пятитысячным войском в поход на Синье.
      Разведчики донесли об этом Лю Бэю. Тот созвал совет и пригласил Дань Фу.
      -- Прежде всего нельзя допустить врага в наши границы, -- сказал Дань Фу. -- Гуань Юй с отрядом должен зайти слева и перехватить противника в пути, а Чжан Фэю следует выйти врагу в тыл справа и отрезать дорогу для отступления. Затем вы сами с Чжао Юнем ударите врагу в лоб, и победа обеспечена.
      Лю Бэй сделал все, как говорил Дань Фу, и сам в сопровождении Дань Фу и Чжао Юня, с двумя тысячами воинов, вышел из заставы и двинулся навстречу наступающему противнику. Вскоре они увидели большую тучу пыли, подымавшуюся из-за холмов: подходили войска Люй Куана и Люй Сяна.
      Когда оба войска построились в боевые порядки друг против друга, Лю Бэй выехал на коне вперед.
      -- Эй, пришельцы, кто вы такие? -- крикнул он. -- Как вы смеете нарушать мои границы!
      -- Я, полководец Люй Куан, получил повеление чэн-сяна Цао Цао схватить тебя! -- был ответ.
      Лю Бэй послал Чжао Юня на поединок. После нескольких схваток Чжао Юнь сразил врага. Лю Бэй подал своим войскам сигнал к бою. Люй Сян не выдержал натиска и отступил. Но вдруг сбоку на него ударил отряд Гуань Юя. Потеряв более половины своего войска, Люй Сян с трудом пробился на дорогу и бежал. Но не прошел он и десяти ли, как новое войско преградило ему путь.
      -- Чжан Фэй здесь! -- крикнул предводитель этого отряда и бросился на Люй Сяна. Он не успел прийти в себя, как был сбит с коня копьем Чжан Фэя. Остальные его воины разбежались.
      Лю Бэй соединил свои войска и погнался за войском противника. Множество воинов Цао Жэня попало в плен. Лю Бэй возвратился в Синье с победой, наградил Дань Фу и щедро угостил своих воинов.
      Тем временем остатки разбитого войска принесли Цао Жэню печальную весть о поражении и о гибели братьев Люй. Цао Жэнь встревожился и призвал на совет Ли Дяня.
      -- Надо немедля сообщить чэн-сяну о нашей неудаче, чтобы он послал большое войско для карательного похода, -- сказал Ли Дянь. -- Нам самим пока ничего предпринимать не следует.
      -- Нет! -- возразил Цао Жэнь. -- Погибли наши военачальники и за такую потерю надо мстить немедленно! Ведь Синье не больше шарика от самострела. Зачем затруднять чэн-сяна?
      -- И все же с Лю Бэем шутки плохи -- он высокоодаренный воин! -- настаивал Ли Дянь.
      -- Ты трусишь? -- спросил Цао Жэнь.
      -- Нет, сражаться я не боюсь, но опасаюсь, что победы нам не видать! Ведь в "Законах войны" сказано: "Знай себя и знай врага и тогда в ста сражениях сто раз победишь!"
      -- Ты, вижу я, двоедушен! -- гневно крикнул Цао Жэнь. -- А я все же возьму Лю Бэя живьем!
      -- Хорошо, идите! А я буду охранять Фаньчэн, -- сказал Ли Дянь.
      -- Если ты не пойдешь со мной, то ты и впрямь двоедушен! -- все сильней распалялся Цао Жэнь.
      Ли Дяню пришлось подчиниться. Выбрав двадцать пять тысяч воинов, они с Цао Жэнем переправились через реку и двинулись к Синье.
      Вот уж правильно говорится:
      Когда переживешь позор и тех, кто пал в бою, зароешь,
      Тогда лишь войско поднимай и свой позор победой смоешь.
      Кто победил в этом походе, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
      прочитав которую, читатель узнает о том, как Лю Бэй хитростью захватил Фаньчэн, и о том, как Сюй Шу поведал Лю Бэю о Чжугэ Ляне
      Итак, войска Цао Жэня ночью переправились через реку и двинулись на Синье. Но как только победители вернулись в город, Дань Фу предупредил Лю Бэя:
      -- Потеряв двух своих военачальников, Цао Жэнь подымет свое войско, которое у него есть в Фаньчэне, и придет мстить.
      -- Как же встретить его? -- встревожился Лю Бэй.
      -- Очень просто: если Цао Жэнь пойдет на нас, в Фаньчэне не останется войск, и мы захватим город.
      Лю Бэй заинтересовался, как это можно сделать, и Дань Фу на ухо рассказал ему свой план. Лю Бэй сделал соответствующие приготовления.
      Вскоре прибыли разведчики с донесением, что Цао Жэнь с большой армией переправился через реку.
      -- Вышло так, как я и рассчитывал! -- воскликнул Дань Фу и попросил Лю Бэя двинуть войска навстречу врагу.
      Обе армии выстроились друг против друга. Чжао Юнь выехал вперед, вызывая на поединок вражеского военачальника. Из строя, по приказу Цао Жэня, выехал Ли Дянь. После нескольких схваток, поняв, что ему не одолеть противника, Ли Дянь вернулся в строй. Чжао Юнь пытался его преследовать, но остановился, так как попал под обстрел с двух сторон. Враги прекратили сражение и отошли в свои лагеря.
      Ли Дянь явился к Цао Жэню и стал уговаривать его возвратиться в Фаньчэн по той причине, что у Лю Бэя войско отборное и справиться с ним нет никакой возможности.
      -- Мы еще не вступали в бой, а ты уже подрываешь дух моих воинов! -разозлился Цао Жэнь. -- Ты предатель, и за это тебе следует снести голову!
      И он приказал телохранителям увести и обезглавить Ли Дяня. Однако военачальники упросили Цао Жэня отменить такое решение; он уступил и послал Ли Дяня командовать тыловым отрядом.
      На следующий день войска Цао Жэня построились в какой-то необычный боевой порядок, и к Лю Бэю послали гонца спросить, известно ли ему такое построение войск. Дань Фу, поднявшись на возвышенность, долго и внимательно разглядывал войска противника и затем сказал Лю Бэю:
      -- Такое построение называется "построением восьми ходов и золотых замков". Эти восемь ходов: Остановка, Рождение, Ранение, Препятствие, Обстоятельства, Смерть, Страх и Начало. Войти с боем через входы Рождения, Обстоятельств и Начала -- означает успех; входы Ранения, Страха или Остановки -- большие потери; входы Препятствий и Смерти -- гибель. Расположение войск совершенно правильно, но только в центре у них не хватает опоры. И, если мы нанесем удар с юго-восточного угла через вход Рождения и пройдем прямо на запад до входа Обстоятельств, -- вражеский строй смешается.
      Лю Бэй принял совет Дань Фу, и Чжао Юнь получил соответствующие указания. Вместе с пятьюстами воинами он стремительно ударил с юго-восточного угла и вышел к центру. Цао Жэнь отступил к северу, но Чжао Юнь не стал его преследовать, а вырвался через западный проход. Затем он проделал то же самое, только в обратном порядке. Войска Цао Жэня пришли в смятение. Под натиском армии Лю Бэя они обратились в бегство. Дань Фу приказал прекратить преследование и вернулся в лагерь.
      Только теперь Цао Жэнь убедился, что Ли Дянь был прав, и вернул ему свое расположение.
      -- Я очень беспокоюсь за Фаньчэн, как бы там в наше отсутствие не случилось беды, -- выразил опасение Ли Дянь.
      -- Нынче ночью я попытаюсь захватить лагерь Лю Бэя, -- сказал Цао Жэнь. -Если я добьюсь успеха, тогда подумаем, что делать дальше, если же нет -вернемся в Фаньчэн.
      -- Откажитесь от своего намерения. Лю Бэй хорошо подготовился! -предупредил Ли Дянь.
      -- Если всегда сомневаться, зачем же воевать? -- возразил Цао Жэнь и, не обращая внимания на уговоры Ли Дяня, стал готовиться к ночному нападению на лагерь врага.
      В это время Дань Фу беседовал с Лю Бэем, и вдруг налетел вихрь.
      -- Это означает, что сегодня ночью Цао Жэнь нападет на наш лагерь! -заявил Дань Фу.
      -- Что же нам предпринять? -- спросил Лю Бэй.
      -- У меня уж все рассчитано! -- улыбнулся в ответ Дань Фу.
      Когда ночью войско Цао Жэня подошло к лагерю Лю Бэя, там повсюду вспыхнули огни и загорелся лагерный частокол. Цао Жэнь понял хитрость врага и хотел отступить, но на него так стремительно налетел Чжао Юнь, что он вынужден был бежать на северный берег реки, не успев даже собрать все свои войска. На берегу он столкнулся с Чжан Фэем. Под прикрытием отряда Ли Дяня Цао Жэню едва удалось переправиться через реку. Более половины его воинов погибло в ее водах. С великим трудом Цао Жэнь добрался до Фаньчэна и крикнул, чтобы открыли ворота.
      Ворота распахнулись, и навстречу Цао Жэню вышел отряд войск. Военачальник громко кричал:
      -- Я уже давно взял Фаньчэн!
      Все в испуге посмотрели на него -- это был Гуань Юй. Цао Жэнь так перепугался, что бросился бежать. Гуань Юй преследовал его, но Цао Жэню удалось отбиться от наседающего противника и уйти в Сюйчан. По дороге он узнал, что все эти козни и хитрости придумал Дань Фу, советник Лю Бэя.
      Лю Бэй, одержав победу, во главе своих войск торжественно въехал в Фаньчэн. Его встречал уездный начальник Лю Би. Он был одного рода с Лю Бэем. Пригласив его к себе в дом, Лю Би устроил в честь его пир. На пиру Лю Бэй обратил внимание на юношу с гордой осанкой и спросил Лю Би:
      -- Кто это такой?
      -- Это мой племянник Коу Фын, -- ответил Лю Би. -- Родители его умерли, и он живет у меня.
      Юноша очень понравился Лю Бэю, и он решил его усыновить. Лю Би был этому весьма рад и заставил Коу Фына поклониться Лю Бэю, как названому отцу. Имя юноши изменили на Лю Фын. Лю Бэй взял его с собой и велел ему поклониться Гуань Юю и Чжан Фэю как своим дядям.
      -- У вас ведь есть родной сын, -- выразил недовольство Гуань Юй. -- Зачем вам еще понадобился приемный? От этого могут пойти только беды.
      -- Какие могут быть беды? -- возразил Лю Бэй. -- Я буду обращаться с ним, как с сыном, а он будет служить мне, как отцу.
      Но все же Гуань Юй остался недоволен.
      Затем Лю Бэй обсудил с Дань Фу неотложные дела и, оставив Гуань Юя с тысячей воинов охранять Фаньчэн, вернулся в Синье.
      Тем временем Цао Жэнь и Ли Дянь добрались до Сюйчана и со слезами, пав ниц перед Цао Цао, стали просить прощения, подробно рассказав о своем поражении.
      -- Победы и поражения -- обычное дело для воина, -- успокоил их Цао Цао. -Значительно интересней, кто советник Лю Бэя?
      -- Это все дело рук Дань Фу, -- сказал ему Цао Жэнь.
      -- Кто такой этот Дань Фу?
      -- Он вовсе и не Дань Фу, -- улыбнулся советник Чэн Юй. -- Человек этот еще в последние годы периода Чжун-пин [184-189 гг.] убил какого-то своего обидчика; после этого он переменил прическу, переоделся и скрылся. Один правитель схватил его, но он отказался назвать себя. Тогда этот правитель связал его и на повозке под барабанный бой вывез на базар, надеясь, что кто-либо из горожан его опознает. Но люди, хоть и знали его, сказать об этом не смели. Так его и отпустили. Он переменил имя и опять скрылся. Затем он обратился к науке, посещал знаменитых ученых и был завсегдатаем у Сыма Хуэя. Настоящее имя этого человека -- Сюй Шу, а прозвище -- Юань-чжи.
      -- И насколько же он способнее вас? -- поинтересовался Цао Цао.
      -- Раз в десять...
      "Как же быть? -- задумался Цао Цао. -- Если такие способные люди пойдут к Лю Бэю, у него быстро отрастут крылья!"
      -- А вы можете переманить его к себе, -- посоветовал Чэн Юй.
      -- Каким же это образом?
      -- Очень просто: Сюй Шу почтительный сын. Отца он лишился еще в детстве, а недавно умер его младший брат Сюй Кан. Теперь мать Сюй Шу осталась одна, и некому ее кормить. Привезите ее в Сюйчан и прикажите письмом вызвать к себе сына. Он сразу же явится!
      Цао Цао послал людей, и вскоре они привезли мать Сюй Шу. Цао Цао принял ее ласково и сказал:
      -- Слышал я, что ваш сын -- самый талантливый во всей Поднебесной, но ныне он, изменив своему законному государю, помогает мятежнику Лю Бэю. Как жаль! Он похож на прекрасную яшму, упавшую в грязь! Мне пришлось побеспокоить вас для того, чтобы вы сами вызвали его в Сюйчан. А я уж найду случай замолвить за него словечко перед Сыном неба, и он получит щедрое вознаграждение.
      Цао Цао велел слугам принести "четыре сокровища кабинета ученого"(*1) и попросил старушку написать письмо.
      -- А скажите мне, что за человек Лю Бэй? -- обратилась она к Цао Цао.
      -- Так, проходимец из Пэйцзюня, который нагло осмеливается называть себя дядей императора. Это так называемый "внешне совершенный человек с душой подлеца".
      -- Зачем вы клевещете на него? -- возмутилась мать Сюй Шу. -- Я хорошо знаю, что Лю Бэй -- потомок Чжуншаньского вана и праправнук императора Цзин-ди. Он гуманный человек и герой, который с уважением относится к людям. Это известно всем. И если мой сын ему помогает, значит он нашел себе достойного господина. Вы злодей, а не ханьский чэн-сян! Вы клевещете на человека и хотите, чтобы я заставила своего сына покинуть свет и перейти во тьму! И не стыдно вам?
      С этими словами она схватила каменную тушницу и больно ударила Цао Цао. Тот разгневался и крикнул страже, чтобы она обезглавила строптивую старуху.
      -- Подождите, господин чэн-сян! -- вмешался Чэн Юй. -- Если вы убьете старуху, то прослывете несправедливым, а ее добродетели прославите! Разве вы не видите, что она сама ищет смерти? Стоит вам ее казнить, и тогда Сюй Шу до последнего дня своей жизни будет помогать Лю Бэю. Лучше оставьте ее здесь, дабы тем самым вызвать у Сюй Шу душевный разлад, и он больше не сможет служить Лю Бэю. У нас еще будет время придумать, как переманить Сюй Шу к нам!
      Цао Цао согласился. Он велел поместить мать Сюй Шу в отдельном доме и содержать ее. Каждый день старуху посещал Чэн Юй и справлялся о ее здоровье; он посылал ей подарки и письма. Старуха вынуждена была отвечать ему. Узнав таким образом почерк матери Сюй Шу, Чэн Юй подделал письмо и отправил его с гонцом. Тот доставил письмо Дань Фу в Синье.
      "Сын мой, -- говорилось в письме, -- недавно умер твой брат Сюй Кан, и я все время пребывала в печали. Чэн-сян Цао Цао на днях привез меня в Сюйчан и сказал мне, что ты мятежник. Он приказал заковать меня в цепи. Я спаслась только благодаря Чэн Юю. Но избавить меня от смерти можешь лишь ты. Вспомни о моих заботах и о тех трудностях, которые я вынесла, чтобы воспитать тебя. Приезжай поскорее и докажи свое сыновнее послушание! Мы подумаем о том, как вернуться в родной дом и избежать великой беды. Жизнь моя висит на волоске, и я уповаю на то, что ты не оставишь меня. Больше ни о чем писать я не буду".
      Сюй Шу читал письмо, и слезы градом катились из его глаз. С письмом в руке он вошел к Лю Бэю.
      -- Я вовсе не Дань Фу. Я вынужден был переменить имя, -- сказал он Лю Бэю. -- Я -- Сюй Шу из Инчжоу. Однажды ночью, возвращаясь из Цзинчжоу от Лю Бяо, я зашел к Сыма Шуй-цзину. Он укорял меня за то, что я до сих пор не нашел себе господина, и посоветовал пойти служить вам. Вы не прошли равнодушно мимо меня и взяли на высокую должность, за что я вам очень благодарен. Но как мне быть со своей престарелой матушкой? Цао Цао хитростью завлек ее в Сюйчан и бросил в темницу, ей угрожает казнь! И вот она прислала письмо, призывая меня спасти ее. Как я могу не пойти? Я готов был служить вам верно, как служат человеку конь и собака, но теперь, когда матушка моя в беде, я не могу помогать вам. Я должен покинуть вас, но верю, что мы еще встретимся!
      -- Узы родства между матерью и сыном -- священны, и мне нечего напоминать вам об этом, -- со слезами сказал Лю Бэй. -- Поезжайте. Но я надеюсь, что, после того как вы повидаетесь с вашей высокочтимой матушкой, я еще буду иметь возможность слушать ваши наставления...
      Сюй Шу сердечно поблагодарил Лю Бэя и тотчас же стал готовиться к отъезду.
      -- Может быть, вы переночуете здесь еще одну ночь, а завтра мы устроим вам торжественные проводы? -- предложил Лю Бэй.
      Сунь Цянь, улучив момент, украдкой сказал Лю Бэю:
      -- Сюй Шу -- самый выдающийся талант во всей Поднебесной. К тому же он довольно долго пробыл в Синье и хорошо знает состояние вашей армии. Воспользовавшись этим, он может причинить вам большой вред. Не отпускайте его, не то нам не миновать беды! Если же Сюй Шу останется у нас, Цао Цао казнит его мать, и тогда он приложит все силы, чтобы отомстить за нее.
      -- Нельзя допустить, чтобы враг убил матушку Сюй Шу из-за того, что я пользуюсь услугами ее сына! -- запротестовал Лю Бэй. -- Это негуманно. Оставить Сюй Шу здесь -- значит разорвать узы между матерью и сыном. Нет, не толкайте меня на это. Я лучше умру, чем соглашусь на такой поступок!
      Все были тронуты таким решением Лю Бэя.
      Лю Бэй пригласил Сюй Шу выпить вина, но тот отказался.
      -- Сейчас, когда матушка моя брошена в темницу, даже самые редкостные вина покажутся мне горькими! -- воскликнул он.
      -- А для меня, -- ответил ему Лю Бэй, -- при мысли, что вы уходите, даже такие кушанья, как печень дракона и мозг феникса, теряют свою сладость!
      Взглянув друг на друга, Лю Бэй и Сюй Шу заплакали. Так просидели они до самого утра.
      Предупрежденные об отъезде Сюй Шу, военачальники приготовились к проводам у главных городских ворот. Сам Лю Бэй провожал Сюй Шу до первого чантина. Здесь они сошли с коней и стали прощаться. Подняв кубок с вином, Лю Бэй сказал:
      -- Как я несчастлив, что вы не можете остаться со мной! Но я надеюсь, что вы так же хорошо будете служить новому господину и вскоре прославитесь!
      -- Я тронут тем, что вы оказали великую честь мне, человеку с такими ничтожными талантами и скудным умом, -- произнес Сюй Шу. -- К сожалению, мы с вами вынуждены расстаться на половине пути, и причиной тому моя матушка. Но клянусь вам, что никогда в жизни я не дам Цао Цао ни одного совета!
      -- Вы уйдете, и я тоже удалюсь в горы и леса! -- молвил Лю Бэй.
      -- Помогая вам, я вкладывал в это всю свою душу, -- продолжал Сюй Шу, -- но ныне судьба моей матушки вызвала смятение в моем сердце. И если бы даже вы не отпустили меня, я бы не принес вам никакой пользы. Не падайте духом -- вы найдете себе других мудрых советников!
      -- Но кто же в Поднебесной превосходит вас своей мудростью?
      -- Разве я действительно так мудр, что заслужил столь высокую похвалу? -удивился Сюй Шу.
      Перед самым расставанием Сюй Шу обратился к военачальникам:
      -- Я хочу пожелать вам преданно служить своему господину, чтобы имя его было увековечено в летописях, а ваши подвиги сияли на страницах истории! Только не подражайте мне в моем непостоянстве!
      Воины были растроганы такой речью, а Лю Бэй все никак не мог отпустить Сюй Шу. Он прошел с ним еще один переход, потом еще один; наконец Сюй Шу сказал:
      -- Не утруждайте себя слишком. Мы расстанемся здесь.
      -- Отныне каждый из нас пойдет своей дорогой! -- воскликнул Лю Бэй, взяв Сюй Шу за руку. -- Кто знает, встретимся ли мы когда-либо!
      Лю Бэй не мог сдержать рыданий; Сюй Шу был тоже взволнован. Стоя на опушке леса, Лю Бэй смотрел вслед удалявшемуся другу.
      -- Что я буду без него делать? -- вздыхал он, когда Сюй Шу скрылся из виду. -- О, как бы мне хотелось вырубить сейчас эти деревья!
      -- Почему? -- заинтересовались все присутствующие.
      -- Потому, что они мешают мне видеть друга!
      И вдруг Лю Бэй заметил, что Сюй Шу мчится обратно, подхлестывая своего коня. Он радостно воскликнул:
      -- Сюй Шу возвращается! Наверно, он изменил свое намерение! -- и бросился навстречу другу.
      -- Что заставило вас вернуться? -- быстро спросил Лю Бэй, когда тот приблизился.
      -- Мысли мои спутаны, как пенька, и я забыл сказать вам о главном, -отвечал тот. -- Здесь в горах в Лунчжуне -- это всего в тридцати ли от Сянъяна -- живет один замечательный человек. Почему вы не обратитесь к нему?
      -- Может быть, вы возьмете на себя труд пригласить этого человека? -попросил Лю Бэй.
      -- Нет, этого мало, вы должны сами поехать к нему! -- ответил Сюй Шу. -- Но зато, если вы сможете уговорить его служить вам, это будет равносильно тому, что Чжоу привлек Люй Вана, а Хань заполучил Чжан Ляна.
      -- Неужели он талантливее вас?
      -- Меня? -- воскликнул Сюй Шу. -- Да я по сравнению с ним все равно что захудалая кляча в сравнении с цилинем(*2), ворона в сравнении с фениксом! Он сам себя сравнивает с Гуань Чжуном и Ио И, но мне кажется, что им далеко до него! Этот человек постиг все законы земли и неба и затмит своими знаниями любого ученого в Поднебесной!
      -- Кто же он такой? -- спросил Лю Бэй.
      -- Чжугэ Лян из Ланъе, потомок сы-ли Чжугэ Фына. Отец его Чжугэ Гуй был правителем округа Тайшань, но рано умер, и Чжугэ Лян переехал к своему дяде Чжугэ Сюаню, который жил в Сянъяне и был другом цзинчжоуского правителя Лю Бяо. Потом Чжугэ Сюань умер, и ныне Чжугэ Лян со своим братом живет в Наньяне. Они занимаются там земледелием, в часы досуга любят петь "Песни Лянфу"(*3) под аккомпанемент лютни. В той местности есть гора, которая носит название Во-лун -- гора Дремлющего дракона, и поэтому Чжугэ Лян называет себя еще господином Во-луном. Вот действительно самый выдающийся талант за многие века! Поскорее навестите его, и если он согласится быть вашим советником, тогда вам нечего будет беспокоиться о порядке в Поднебесной!
      -- Мне как-то Сыма Шуй-цзин говорил о Во-луне и Фын-чу. Наверно, это один из них?
      -- Фын-чу -- это Пан Тун из Сянъяна, а Во-лун -- это и есть Чжугэ Лян, -объяснил Сюй Шу.
      Лю Бэй так и подпрыгнул от радости:
      -- Вот теперь только я узнал, кто такие Во-лун и Фын-чу! Мудрецы находятся у меня под боком, а я ходил, как слепой! Спасибо, что вы открыли мне глаза!
      Потомки сложили стихи, рассказывающие, как Сюй Шу, не слезая с седла, расхвалил Чжугэ Ляна:
      Как жаль, что великие люди не встретятся больше на свете,
      Хотя их сердечная дружба навек сохранила свой пыл
      И речи их были подобны раскату весеннего грома,
      Что спавшего мирно дракона в Наньяне от сна пробудил.
      После этого Сюй Шу попрощался с Лю Бэем и уехал.
      Теперь Лю Бэй полностью осознал то, что ему сказал в свое время Сыма Шуй-цзин. Подобно человеку, только что очнувшемуся от глубокого сна, возвращался Лю Бэй со своими военачальниками в Синье. Здесь он приготовил дары и вместе с братьями Гуань Юем и Чжан Фэем собрался в Наньян к Чжугэ Ляну.
      Между тем Сюй Шу, взволнованный расставанием с Лю Бэем и опасаясь, что Чжугэ Лян не пожелает покинуть горы, по пути сам заехал к нему. Чжугэ Лян поинтересовался причиной его прихода.
      -- Я служил Лю Бэю, -- сказал ему Сюй Шу, -- но Цао Цао бросил в темницу мою матушку, и она призывает меня к себе. Я не могу не поехать. Но перед отъездом я рассказал о вас Лю Бэю, и он очень скоро посетит вас. Надеюсь, вы не откажете развернуть свои великие таланты, чтобы помочь ему! Это было бы для него великим счастьем!
      -- Так, значит, вы сделали меня жертвой в своем жертвоприношении? -- с раздражением произнес Чжугэ Лян.
      Он сердито встряхнул рукавами халата и вышел, а пристыженный Сюй Шу сел на коня и уехал в Сюйчан к своей матушке.
      Вот уж поистине:
      Он другу сказал только слово, любя своего господина.
      Домой он уехал, ведомый лишь чувствами верного сына.
      О том, что было дальше, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
      в которой повествуется о том, как Сыма Хуэй назвал еще одного знаменитого мудреца, и о том, как Лю Бэй трижды посещал Чжугэ Ляна
      Итак, Сюй Шу прибыл в Сюйчан. Узнав о его приезде, Цао Цао сказал Сюнь Юю, Чэн Юю и другим своим советникам, чтобы они встретили Сюй Шу. Тот предстал перед Цао Цао и низко поклонился.
      -- Почему вы, такой талантливый ученый, унизили себя службой Лю Бэю? -сразу же спросил у него Цао Цао.
      -- В молодости я долго скитался по рекам и озерам, скрываясь от опасности, и случайно попал в Синье, где и сдружился с Лю Бэем, -- пояснил Сюй Шу. -Но так как матушка моя здесь, а я очень люблю ее, я не смог преодолеть угрызений совести.
      -- Зато теперь вы можете сколько угодно заботиться о вашей матушке, и у меня будет возможность получать ваши наставления, -- сказал Цао Цао.
      Сюй Шу с благодарностью поклонился и немедленно отправился повидаться с матерью. Со слезами на глазах он поклонился у ее дверей.
      -- Ты зачем здесь? -- удивилась старушка.
      -- Я приехал сюда по вашему письму, -- ответил Сюй Шу.
      -- Ты скверный сын! -- разгневалась старуха, ударив кулаком по столу. -Бродяга! Сколько лет я учила тебя уму-разуму, а ты стал еще хуже, чем был! Ты читаешь книги, и тебе должно быть известно, что верность господину и сыновнее послушание не могут существовать без ущерба для обеих сторон! Разве ты не знал, что Цао Цао обманщик и злодей, а Лю Бэй гуманный и справедливый человек? Ведь он потомок Ханьского дома, и ты служил достойному господину! Ох, и глупец же ты! Ну как ты мог из-за подложного письма покинуть свет ради тьмы! Какими глазами мне смотреть на тебя? Ты опозорил своих предков! Напрасно ты живешь на свете!
      Сюй Шу повалился ей в ноги, не смея поднять глаз. Она скрылась за ширмами, и через минуту вбежал слуга с криком:
      -- Госпожа повесилась!
      Сюй Шу бросился на помощь, но поздно, -- матушка его уже испустила дух.
      Твердость матушки Сюй Шу потомки прославили в стихах:
      О матушка Сюй! Сквозь столетья пройдет
      Великая мудрость ее и отвага!
      И нравственный долг охраняла она
      И много семье своей сделала блага.
      Совсем не заботясь о славе своей,
      Она лишь о сыне радела любимом.
      И -- вся справедливость -- до самых небес
      Взнеслась она духом непоколебимым.
      Лю Бэя отважно хвалила она,
      Бранила врага Цао Цао без страха.
      Ее не пугали ни пытки огнем,
      Ни меч, ни палач, ни кровавая плаха.
      Она лишь боялась, что предков ее
      Позором покроют дела ее сына.
      И в гордом поступке своем наравне
      Стоит с матерями Мын Цзы и Ван Лина.
      При жизни ее прославляла молва,
      Теперь говорят о ней тушь и бумага.
      О матушка Сюй! Сквозь столетья пройдет
      Великая мудрость ее и отвага.
      Сюй Шу без чувств грохнулся на пол возле тела матери и долго не приходил в себя. Цао Цао прислал людей передать ему дары и выразить свое соболезнование, затем он сам явился совершить жертвоприношение. Сюй Шу похоронил свою матушку к югу от Сюйчана и остался там охранять ее могилу. Подарков Цао Цао он не принял.
      В это время Цао Цао собирался предпринять поход на юг. Однако советник Сюнь Юй отговаривал его:
      -- В холодную погоду воевать невозможно, разумнее было бы подождать до весны...
      Цао Цао с ним согласился. Он приказал отвести воды реки Чжанхэ и сделать небольшое озеро, где его войска обучались ведению войны на воде.
      Тем временем в Синье произошло вот что. Лю Бэй, приготовив подарки, собирался в Лунчжун к Чжугэ Ляну, когда ему доложили, что у ворот его спрашивает какой-то человек в островерхой шляпе.
      -- Наверно, Чжугэ Лян! -- обрадовался Лю Бэй.
      Приведя в порядок свою одежду, он вышел встречать гостя. Но это оказался Сыма Хуэй. Лю Бэй любезно пригласил его во внутренние покои, усадил на почетное место и осведомился:
      -- Как поживаете? Простите, что за своими военными делами я не выбрал времени наведаться к вам. У меня не хватает слов выразить, как я счастлив, что удостоился вашего светлого посещения!
      -- Я собственно пришел повидаться с Сюй Шу, мне сказали, что он у вас, -ответил Сыма Хуэй.
      -- Недавно его матушка прислала ему письмо и вызвала в Сюйчан, -- произнес Лю Бэй.
      -- Тут какая-то хитрость со стороны Цао Цао! -- взволновался Сыма Хуэй. -Я хорошо знаю матушку Сюй Шу: она ни за что на свете не согласилась бы написать такое письмо, даже если бы ее бросили в темницу! Ах, лучше бы Сюй Шу не уходил отсюда! Тогда еще можно было бы надеяться, что его матушка останется в живых, а теперь она безусловно погибнет!
      Лю Бэй изумился, не понимая, почему это может случиться.
      -- А вот почему, -- объяснил Сыма Хуэй, заметив его недоумение. -- Матушка Сюй Шу -- женщина высоких взглядов, и она не пожелает жить после того, как ее сын совершил позорный поступок!
      -- Не скажете ли вы мне, кто такой наньянский Чжугэ Лян? -- спросил Лю Бэй. -- Его назвал мне перед отъездом Сюй Шу...
      -- Ах, зачем же он еще тащит другого! -- усмехнувшись, воскликнул Сыма Хуэй. -- Решил сам уйти -- на то его воля, и делу конец!
      -- Почему вы так говорите? -- не понял его Лю Бэй.
      -- Чжугэ Лян близок с Цуй Чжоу-пином из Болина, Ши Гуан-юанем из Инчуани, Мын Гун-вэем из Жунани и с Сюй Шу, -- объяснил Сыма Хуэй. -- Они составляют как бы единый кружок, и только один Чжугэ Лян независим во взглядах. Когда они беседуют, Чжугэ Лян часто сидит в сторонке и, обхватив колени руками, напевает. Потом вдруг укажет на друзей рукой и воскликнет: "Друзья мои, если бы вы пошли на службу, то непременно получили бы высокие должности!" А когда те спрашивают его, что он этим хочет сказать, Чжугэ Лян только улыбается в ответ. Он обычно сравнивает себя с Гуань Чжуном и Ио И, но мудрость его никто измерить не может.
      -- Почему в Инчуани так много мудрецов? -- спросил Лю Бэй.
      -- Еще в давние времена астролог Инь Куй предсказал, что будет так, когда увидел множество ярких звезд, скопившихся над Инчуанью, -- ответил Сыма Хуэй.
      -- Ведь Гуань Чжун и Ио И -- наиболее прославленные люди эпохи Чуньцю и Борющихся царств. Их подвиги известны всей вселенной, -- не вытерпел стоявший рядом Гуань Юй. -- Не слишком ли это для Чжугэ Ляна -- сравнивать себя с ними?
      -- Я тоже так думаю, -- согласился Сыма Хуэй. -- Я сравнивал бы его с другими.
      -- С кем же? -- спросил Гуань Юй.
      -- Во-первых, с Цзян Цзы-я(*1), который помог основать Чжоускую династию, просуществовавшую восемьсот лет, и с Чжан Ляном, прославившим Ханьскую династию на целых четыреста лет! -- сказал Сыма Хуэй.
      Все были поражены этими словами, а Сыма Хуэй откланялся и удалился. Лю Бэю не удалось его удержать. Сыма Хуэй вышел за ворота и, взглянув на небо, громко рассмеялся:
      -- Вот Дремлющий дракон и нашел себе господина! Но как жаль, что родился он не вовремя! -- воскликнул он и скрылся.
      -- Поистине непонятный старец! -- со вздохом произнес Лю Бэй.
      На другой день Лю Бэй с братьями отправился в Лунчжун. Издали путники заметили у подножья гор нескольких крестьян, которые обрабатывали землю мотыгами и напевали:
      Земли поверхность, как шахматное поле,
      Как дивный купол, небесный кругозор.
      Людей всех делят на белых и на черных,
      Позор и слава в разладе с древних пор.
      Тот, кто прославлен, в довольстве пребывает,
      Тот, кто унижен, лишен последних благ.
      Живет в Наньяне таинственный отшельник,
      Спит дни и ночи -- не выспится никак.
      Лю Бэй заинтересовался песней и, придержав коня, окликнул одного из крестьян:
      -- Эй, скажи-ка мне, кто сложил эту песню?
      -- Ее сочинил господин Дремлющий дракон, -- ответил тот.
      -- А где он живет?
      -- Вон там... К югу от этой горы есть хребет Во-лун, -- объяснил крестьянин. -- Не доезжая его -- небольшая роща, а в роще -- хижина, в ней и живет господин Чжугэ Лян.
      Лю Бэй поблагодарил крестьянина и поехал дальше. Вскоре впереди он увидел хребет Во-лун. Природа здесь действительно была необычайно живописна. Потомки, в подражание древним, сложили стихи, в которых описали место, где жил Чжугэ Лян:
      Ли в двадцати на запад от Сянъяна
      Есть горный кряж; внизу течет река.
      Вода бежит, о камни разбиваясь,
      Вершины гор уходят в облака.
      И это все -- как феникс в ветках сосен
      Иль как дракон, что свился на ночлег.
      Вот хижина; в ней за плетеной дверью
      Спокойно спит великий человек.
      Седой бамбук покрыл крутые склоны,
      Вокруг цветы -- покой и благодать.
      Там на полу, средь рукописей желтых,
      Лишь мудрецам, склонившись, восседать
      Порой плоды приносит обезьяна,
      И аист бдит, как сторож, у дверей.
      Лежит в парчу завернутая лютня,
      И светлый меч сверкает, как ручей.
      Тот человек, что спит в жилье убогом,
      В досужий час копает огород.
      Он ждет, когда его гроза разбудит,
      И он, восстав, мир людям принесет.
      Лю Бэй подъехал к хижине и постучал в грубо сколоченную дверь. Вышел мальчик и спросил, кто он такой.
      -- Передай своему господину, что ему желает поклониться ханьский полководец правой руки, Ичэнский хоу, правитель округа Юйчжоу, дядя императора Лю Бэй...
      -- Ой-ой, я не запомню столько титулов! -- забеспокоился мальчик.
      -- Тогда скажи просто, что к нему приехал Лю Бэй.
      -- Мой господин ушел на рассвете, -- сказал мальчик.
      -- Куда же он ушел?
      -- Не знаю, дороги его неопределенны.
      -- А когда он вернется?
      -- Тоже не знаю... Может быть, дня через три или через пять, а то и через десять...
      Лю Бэй был расстроен.
      -- Что ж, нет так нет -- едем домой! -- сказал Чжан Фэй.
      -- Подождем немного, -- предложил Лю Бэй.
      -- Я тоже думаю, что лучше вернуться, -- поддержал Чжан Фэя Гуань Юй. -- Мы можем послать человека узнать, возвратился ли Чжугэ Лян.
      Поручив мальчику передать Чжугэ Ляну, что приезжал Лю Бэй, братья сели на коней и двинулись в обратный путь. Проехав несколько ли, Лю Бэй остановил коня и стал осматривать окрестности Лунчжуна. Вокруг были горы, правда невысокие, но живописные, речка неглубокая, но чистая, поля необширные, но ровные, лесок небольшой, но пышный. Резвились и прыгали обезьяны, разгуливали аисты; сосны и заросли бамбука соперничали друг с другом в пышности. Такая картина доставляла Лю Бэю огромное наслаждение.
      Вдруг Лю Бэй заметил человека благородной наружности и гордой осанки. Он шел с горы по уединенной тропинке, опираясь на полынный посох. На голове его была повязка, и одет он был в черный халат.
      -- Вот, наверно, Дремлющий дракон! -- воскликнул Лю Бэй и, соскочив с коня, приветствовал неизвестного.
      -- Вы, должно быть, господин Дремлющий дракон?
      -- А вы кто такой? -- спросил человек.
      -- Я -- Лю Бэй.
      -- Нет, я не Чжугэ Лян. Я его друг, Цуй Чжоу-пин из Болина.
      -- Давно слышал ваше славное имя! -- обрадовался Лю Бэй. -- Счастлив встретиться с вами! Прошу вас присесть и дать мне ваши наставления.
      -- Зачем вам понадобился Чжугэ Лян? -- спросил Цуй Чжоу-пин.
      -- Видите ли, сейчас в Поднебесной великая смута, со всех сторон надвигаются грозные тучи, и я хотел просить Чжугэ Ляна помочь мне установить порядок в стране, -- сказал Лю Бэй.
      -- Конечно, это гуманное желание, -- согласился Цуй Чжоу-пин. -- Но так уж ведется исстари: порядок чередуется с беспорядком. Когда Гао-цзу, отрубив голову Белой змее, встал на борьбу за справедливость и казнил безнравственного циньского правителя, страна из полосы смут вступила в полосу порядка. Спокойствие длилось до правления императоров Ай-ди и Пин-ди -- почти двести лет. Потом, когда Ван Ман поднял мятеж, страна опять перешла в полосу смут. Гуан-у возродил династию и устранил беспорядки, и вот вплоть до наших дней -- тоже почти двести лет -- народ жил в мире и покое. Сейчас вновь повсюду поднято оружие, и это значит, что наступило время смут. Тут уж ничего не поделаешь! Если вы хотите, чтобы Чжугэ Лян повернул вселенную, то я боюсь, что вы напрасно потратите силы. Разве вам не известно, что покорный небу всего достигает легко, а тот, кто идет наперекор небу, всегда встречает трудности? Не изменить того, что предрешено судьбой, не избежать того, что предопределено роком!
      -- Ваши рассуждения доказывают вашу прозорливость, -- произнес Лю Бэй. -Но могу ли я, потомок Ханьского дома, оставить династию на произвол судьбы?
      -- Люди, живущие в горах и пустынях, не пригодны для того, чтобы рассуждать о делах Поднебесной, -- сказал Цуй Чжоу-пин. -- Но раз уж вы спросили меня, то я и ответил вам по мере моего разумения... хотя, может быть, и глупо!
      -- Я благодарен вам за наставления, -- сказал Лю Бэй. -- Но не знаете ли вы, куда ушел Чжугэ Лян?
      -- Нет, не знаю. Я тоже хотел с ним повидаться.
      -- А если бы я попросил вас приехать ко мне, в мой ничтожный городишко? -спросил Лю Бэй.
      -- О, нет! Я слишком для этого ленив! Да и давно уже отказался от почестей! -- сказал Цуй Чжоу-пин. -- До свиданья!
      Он поклонился и ушел, а братья сели на коней и поехали дальше.
      -- Чжугэ Ляна не нашли, но зато вдоволь насладились болтовней этого негодного школяра! -- ворчал дорогой Чжан Фэй.
      -- Это мудрые рассуждения отшельника! -- поправил брата Лю Бэй.
      Спустя несколько дней ему сообщили, что господин Во-лун вернулся. Лю Бэй велел привести коня.
      -- Не пристало вам гоняться за этой деревенщиной! -- раздраженно заметил Чжан Фэй. -- Велите слуге позвать его, и все тут!
      -- Помолчи-ка ты лучше! -- прикрикнул на брата Лю Бэй. -- Тебе известно, что Мын Цзы сказал: "Если ты хочешь видеть мудреца, но идешь не его путем, -- это равносильно тому, что ты зовешь мудреца, но закрываешь перед ним дверь". Ведь Чжугэ Лян -- величайший мудрец нашего времени! Можно ли его просто позвать?
      Лю Бэй сел на коня и во второй раз отправился к Чжугэ Ляну. Братья последовали за ним. Стояла суровая зима, черные тучи заволокли небо. Не успели путники проехать и нескольких ли, как налетел холодный ветер, повалил снег. Горы стали словно из яшмы, и деревья будто обрядились в серебро.
      -- Воевать сейчас нельзя -- зима, -- проворчал Чжан Фэй. -- И зачем только понадобилось тащиться в такую даль из-за какого-то бесполезного человека? Сидели бы в Синье, подальше от ветра и снега!
      -- Я хочу, чтобы Чжугэ Лян увидел мою настойчивость! -- заявил Лю Бэй. -Если ты боишься холода, можешь возвращаться!
      -- И смерти не боюсь, не то что холода! -- вспыхнул задетый Чжан Фэй. -Но думаю, что едете вы напрасно, вот что!
      -- Поменьше болтай! Едем дальше! -- ответил Лю Бэй.
      Приближаясь к деревушке, путники услышали, что в кабачке, стоявшем у края дороги, кто-то напевает песню. Лю Бэй придержал коня.
      И подвигов не совершал и славы еще не стяжал он,
      Он долго весны не встречал, что каждому сердцу желанна.
      И жаль, что не видели вы, как старец Дунхайский покинул
      Лачугу свою и пошел вслед за колесницей Вэнь-вана.
      Как, не ожидая, пока князья соберутся под знамя,
      Вдруг на переправе Мынцзинь стремительно в лодку вошел он,
      Как в битве великой в Муе, где крови пролито немало,
      Могучим орлом воспарил, отваги и верности полон.
      И жаль, что не видели вы, как пьяница из Гаояна,
      Бедняк низкородный, почтил Манданского гуна поклоном,
      С каким величавым лицом сидел на пиру, удивляя
      Сужденьем своим о князьях, пророчески непреклонным.
      Как княжества Ци города он отдал врагу на востоке.
      Но в Поднебесной никто его не пленился уделом.
      Хоть не были оба они в родстве с императорским домом,
      А все же героев таких на свете не сыщется целом.
      Песня кончилась. И тогда запел другой, в такт ударяя по столу:
      Мечом, озарившим весь мир, взмахнул государь и основу
      Династии заложил, сиявшей четыреста лет.
      Сановники злые пришли, и царственный род истощился,
      И при Хуань-ди и Лин-ди померкнул величия свет.
      И радуги дивной дуга является в Яшмовой зале,
      И черной змеею раздор обвил императорский трон,
      Разбойники как муравьи повсюду кишат в Поднебесной,
      Коварных героев толпа со всех налетает сторон.
      Не стоит стонать и скорбеть, все жалобы наши напрасны,
      От скуки идем мы в трактир и пьем беззаботно вино.
      Пусть каждый живет для себя -- и жизнь наша будет спокойна,
      А будут ли нас прославлять в грядущем -- не все ли равно!
      Оба певца захлопали в ладоши и рассмеялись.
      -- Дремлющий дракон тоже, наверно, здесь! -- воскликнул Лю Бэй, слезая с коня и направляясь в трактир. Там за столиком друг против друга сидели двое и пили вино. Один -- с длинной бородой и бледным лицом, его собеседник -- с удивительно благородной осанкой.
      Лю Бэй поклонился им.
      -- Не скажете ли вы, кто из вас господин Во-лун?
      -- А вы кто такой? И зачем вы ищете Во-луна? -- спросил длиннобородый.
      -- Я -- Лю Бэй. Хочу спросить совета у господина Во-луна, как помочь стране и дать народу покой...
      -- Во-луна здесь нет, но мы его друзья, -- сказал длиннобородый. Я -- Ши Гуан-юань из округа Инчжоу, а это Мын Гун-вэй из Жунани.
      -- О, я много слышал о вас! -- обрадовался Лю Бэй. -- Как я счастлив, что случайно встретился с вами! У меня с собой есть запасные кони, и если вы ничего не имеете против, поедемте к господину Во-луну и там побеседуем!
      -- Не трудитесь просить нас об этом! -- ответил Ши Гуан-юань. -Садитесь-ка вы сами на своего коня и поезжайте разыскивать Во-луна, а мы -люди, праздно живущие в горах и пустынях, -- не сведущи в таких делах, как управление государством и умиротворение народа!
      Лю Бэй откланялся и направился к горе Дремлющего дракона. Возле дома Чжугэ Ляна Лю Бэй сошел с коня и постучал в ворота. На стук вышел мальчик.
      -- Дома твой господин? -- спросил Лю Бэй.
      -- Он в комнате сидит за книгой. Пожалуйста.
      Лю Бэй последовал за мальчиком. На средней двери висела большая надпись: "Познавая свои стремления -- укрощай страсти, пребывая в спокойствии -постигай грядущее". Из комнаты доносилось протяжное пение. Лю Бэй заглянул в дверь. Там возле очага, обхватив руками колени, сидел юноша и напевал:
      Феникс летает только в заоблачной выси,
      Лишь на утуне(*2) строит свой временный дом.
      Муж многомудрый держится данного слова,
      Видит опору лишь в господине своем.
      Он с наслажденьем пашню свою поднимает,
      В хижине бедной живу я один в тишине.
      Скучно мне станет, играю на лютне, читаю,
      Чтобы дождаться славы, обещанной мне.
      Когда юноша кончил петь, Лю Бэй вошел в комнату и приветствовал его:
      -- Я давно стремлюсь к вам, учитель, но еще не имел счастья поклониться вам! Мне о вас поведал Сюй Шу. Несколько дней назад я с благоговением вступил в ваше жилище, но, увы, вас не было, и я вернулся ни с чем. И вот теперь я снова пришел, невзирая на ветер и снег. Как я счастлив, что мне, наконец, удалось узреть ваше благородное лицо!
      -- Вы, наверно, не кто иной, как Лю Бэй, и хотите видеть моего старшего брата? -- прервал его юноша, торопливо ответив на приветствие.
      -- Так, значит, вы не Во-лун? -- изумился Лю Бэй.
      -- Нет, я его младший брат -- Чжугэ Цзюнь. Нас трое братьев. Самый старший -- Чжугэ Цзинь служит у Сунь Цюаня в Цзяндуне, а Чжугэ Лян мой второй брат...
      -- А он сейчас дома? -- спросил Лю Бэй.
      -- Они вчера договорились с Цуй Чжоу-пином пойти побродить.
      -- И куда же они отправились?
      -- Может быть, поехали на лодке или же ушли навестить буддийских монахов и отшельников-даосов в горах, а может быть, зашли к другу в какой-либо дальней деревне; возможно, что они играют на лютне или в шахматы где-нибудь в уединенной пещере. Кто их знает, неизвестно, когда они уходят и когда приходят.
      -- Как я неудачлив! -- сетовал Лю Бэй. -- Вторично не удается мне застать великого мудреца!..
      -- Может, посидите немного? Выпьете чаю? -- предложил Чжугэ Цзюнь.
      -- Раз господина нет, сядем-ка на коней, брат мой, да поедем обратно, -вмешался Чжан Фэй.
      -- Ну, нет уж! С пустыми руками я не уеду, -- решительно возразил Лю Бэй и обратился к Чжугэ Цзюню: -- Скажите мне, правда, что ваш брат целыми днями читает военные книги и весьма сведущ в стратегии?
      -- Не знаю, -- сдержанно ответил юноша.
      -- Что вы вздумали расспрашивать его брата? -- опять вмешался Чжан Фэй. -Едем скорей домой, а то ветер и снег усилились!
      -- Помолчи-ка ты! -- прикрикнул на него Лю Бэй.
      -- Не смею вас больше задерживать! -- заторопился Чжугэ Цзюнь. -Я как-нибудь навещу вас.
      -- Что вы, что вы! -- замахал руками Лю Бэй. -- Зачем вам затруднять себя излишними поездками! Через некоторое время я сам приеду! Дайте мне кисть и бумагу, я хочу написать вашему брату, что непреклонен в своем решении!
      Чжугэ Цзюнь принес "четыре сокровища кабинета ученого". Лю Бэй дыханием растопил замерзшую тушь, развернул лист бумаги и написал:
      "Я давно восхищаюсь вашей славой! Вот уже дважды посещаю я ваш дом, но ухожу разочарованный, не имея счастья лицезреть вас.
      Потомок Ханьской династии, я незаслуженно получил славу и титулы. Мое сердце разрывается, когда я смотрю, как гибнет правящий дом, как рушатся устои Поднебесной, как полчища разбойников возмущают страну и злодеи обижают Сына неба. Я искренне желаю помочь династии, но у меня нет способностей к управлению государством, и потому я с надеждой взираю на вас, на вашу гуманность и доброту, на вашу преданность и справедливость. Разверните свои таланты, равные талантам Люй Вана, совершите великие подвиги, равные подвигам Цзы-фана, -- и Поднебесная будет счастлива.
      Это письмо я пишу для того, чтобы вам было ведомо, что после поста и омовений я вновь предстану перед вами.
      Выражаю вам свое искреннее почтение и как повелений жду ваших мудрых советов".
      Лю Бэй передал письмо Чжугэ Цзюню и откланялся. Чжугэ Цзюнь проводил гостя и, прощаясь с ним, снова изъявил твердое желание приехать.
      Лю Бэй вскочил в седло и хотел было тронуться в путь, как вдруг увидел мальчика, который, высунувшись из-за забора, громко кричал:
      -- Старый господин едет!
      К западу от небольшого мостика Лю Бэй заметил человека в лисьей шубе и теплой шапке. Он ехал верхом на осле. За ним пешком следовал юноша в черной одежде и нес в руке тыквенный сосуд с вином. Миновав мостик, человек стал нараспев читать стихи:
      Всю ночь дул ветер, нагоняя тучи,
      На сотни ли безумствует пурга.
      Отроги гор в седом тумане тают,
      И реки, вздувшись, бьются в берега.
      Лицо поднимешь, -- кажется, что в небе
      Ведут драконы небывалый бой.
      От них летят и падают чешуйки,
      Всю землю закрывая пеленой.
      Проехав мостик, я вздохнул тоскливо:
      Зима пришла, и цвет роняет слива.
      -- Это господин Во-лун! -- воскликнул Лю Бэй, услышав стихи.
      Поспешно соскочив с коня, Лю Бэй приблизился к человеку и поклонился ему:
      -- Господин, вам, должно быть, нелегко ездить в мороз! Я уже давно ожидаю вас...
      Человек ловко соскочил с осла и ответил на приветствие Лю Бэя.
      -- Вы ошибаетесь, господин, -- обратился к Лю Бэю стоявший позади Чжугэ Цзюнь. -- Это не Во-лун, а его тесть -- Хуан Чэн-янь.
      -- Какие прекрасные стихи вы только что прочли! -- сказал Лю Бэй Хуан Чэн-яню.
      -- Это стихотворение из цикла "Песен Лянфу", -- ответил тот. -- Я как-то слышал его в доме своего зятя, и оно запомнилось мне. Не думал я, что почтенный гость услышит... Я прочел это стихотворение просто потому, что, проезжая через мостик, увидел увядшие цветы сливы, и это зрелище растрогало меня...
      -- А вы не встретились с вашим зятем? -- спросил Лю Бэй.
      -- Я как раз еду повидаться с ним...
      Лю Бэй попрощался с Хуан Чэн-янем, сел на коня и двинулся в обратный путь. Ветер крепчал. Сильнее повалил снег. Лю Бэй с грустью смотрел на высившуюся вдали гору Дремлющего дракона.
      Об этой поездке Лю Бэя к Чжугэ Ляну потомки сложили стихи:
      Однажды в ветер, в снег он к мудрецу приехал,
      Но, не застав его, домой спешил печальный.
      Мороз сковал ручей, обледенели тропы,
      Усталый конь дрожал, а путь его был дальний.
      Кружась, ложился на него цвет осыпающейся груши,
      Пушинки облетевших ив в лицо хлестали озлобленно.
      Уздою осадив коня, он горизонт окинул взором, -
      Как будто в блестках серебра вершина Спящего дракона.
      Лю Бэй возвратился в Синье. Время пролетело быстро. Незаметно подошла весна. Лю Бэй велел прорицателю погадать на стеблях травы и выбрать благоприятный день. Три дня он постился, потом совершил омовение, сменил платье и отправился снова к горе Дремлющего дракона.
      Гуань Юй и Чжан Фэй были очень недовольны и пытались удержать брата от этой поездки.
      Поистине:
      Героя влечет к мудрецу, пока независим мудрец,
      Но слово нарушит свое -- и вере героя конец.
      Если вы не знаете, как братья пытались удержать Лю Бэя, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
      в которой будет идти речь о том, как Чжугэ Лян начертал план трех царств, и о том, как в битве на великой реке Янцзы род Сунь отомстил за свою обиду
      Итак, Лю Бэй дважды понапрасну пытался встретиться с Чжугэ Ляном. Когда он собирался поехать в третий раз, Гуань Юй сказал:
      -- Брат мой, поведение Чжугэ Ляна переходит все границы приличия! Что вас прельщает в нем? Мне кажется, он боится встретиться с вами, потому что не обладает настоящей ученостью и пользуется славой незаслуженно!
      -- Ты неправ, брат, -- прервал его Лю Бэй. -- Вспомни, как в древности цискому Хуань-гуну пять раз пришлось ездить, чтобы взглянуть на отшельника Дун-го. А я же хочу увидеть величайшего мудреца!
      -- Подумайте, брат, -- прервал его Чжан Фэй, -- может ли быть эта деревенщина великим ученым? На сей раз ехать вам не следовало бы. Если он сам не явится, я приволоку его на веревке!
      -- Разве тебе не известно, как сам Чжоуский Вэнь-ван ездил к Цзян Цзы-я? -возразил Лю Бэй. -- Если Вэнь-ван так почитал мудрецов, то и тебе следовало бы быть повежливей. Оставайся-ка ты дома, мы поедем с Гуань Юем вдвоем.
      -- Оставаться мне? А вы уедете?
      -- Хочешь ехать -- не смей дерзить! -- предупредил брата Лю Бэй.
      Чжан Фэй дал обещание. Они втроем сели на коней и в сопровождении слуг направились в Лунчжун.
      Недалеко от дома мудреца Лю Бэй сошел с коня и пошел пешком. Первым ему повстречался Чжугэ Цзюнь.
      -- Дома ваш старший брат? -- поклонившись, спросил Лю Бэй.
      -- Сегодня вы можете повидаться с ним, вчера вечером он вернулся, -- сказал юноша и беззаботно удалился.
      -- Счастье улыбается мне, я увижу его! -- воскликнул обрадованный Лю Бэй.
      -- Этот человек не учтив, -- заметил Чжан Фэй. -- Не мешало бы ему проводить нас до дому, а он ушел.
      -- Каждый занят своими делами, -- успокоил брата Лю Бэй. -- Не можем же мы заставить его сделать это.
      Братья приблизились к дому и постучались в ворота. Вышел мальчик-слуга и спросил, кто они такие. Лю Бэй сказал:
      -- Потрудись передать своему господину, что Лю Бэй пришел ему поклониться.
      -- Господин дома, но целый день спит, -- ответил мальчик.
      -- Тогда погоди докладывать.
      Оставив братьев дожидаться у ворот, Лю Бэй осторожными шагами вошел в дом. В прихожей на цыновке спал человек. Лю Бэй остановился поодаль и почтительно сложил руки. Прошло довольно много времени, но мудрец не просыпался. Гуань Юю и Чжан Фэю наскучило ждать во дворе, и они вошли в дом поглядеть, что делает их старший брат. Увидев, что Лю Бэй стоит, Чжан Фэй раздраженно сказал:
      -- До чего же высокомерен этот мудрец! Наш брат стоит возле него, а он себе спит как ни в чем не бывало. Пойду-ка я подожгу дом, посмотрим тогда, проснется он или нет!
      Гуань Юю несколько раз приходилось сдерживать разгорячившегося брата. Лю Бэй приказал им обоим выйти за дверь и ждать. В эту минуту мудрец пошевелился, словно собираясь встать, но потом повернулся к стене и опять заснул. Мальчик хотел было доложить ему о гостях, но Лю Бэй его остановил:
      -- Не тревожь господина...
      Прошел еще час. Лю Бэй продолжал стоять. Вдруг Чжугэ Лян открыл глаза и сразу же нараспев стал читать стихи:
      Кто первым поднимется с жесткого ложа?
      Я -- первым проснусь от глубокого сна!
      Так спится приятно весною в прихожей:
      Спускается солнце, вокруг тишина...
      Чжугэ Лян умолк и потом обратился к мальчику-слуге:
      -- Есть кто-нибудь из простых посетителей?
      -- Дядя императора Лю Бэй ожидает вас, -- ответил мальчик.
      -- Почему ты мне об этом раньше не доложил? -- заторопился Чжугэ Лян. -Мне еще надо переодеться!
      Он удалился во внутренние покои и вскоре в полном облачении вышел к гостю. Лю Бэй увидел перед собой человека высокого роста, немного бледного. На голове у него была шелковая повязка, и был он в белоснежном одеянии из пуха аиста -- обычная одежда даосов. Движения его были плавны и непринужденны, осанкой своей он напоминал бессмертного духа. Лю Бэй поклонился.
      -- Я, недостойный потомок Ханьского правящего дома, давно слышал ваше славное имя -- оно оглушает подобно грому. Дважды пытался я повидать вас, но неудачно. И тогда я решился написать на табличке свое ничтожное имя... Не смею спросить, пал ли на нее ваш взор?
      -- Я так ленив, -- молвил мудрец, -- и мне совестно, что я заставил вас ездить понапрасну...
      Совершив церемонии, положенные при встрече, они уселись, как полагается гостю и хозяину. Слуга подал чай. Выпив чашку, Чжугэ Лян заговорил:
      -- Вчера я прочел ваше письмо и понял, что вы печалитесь о народе и государстве... Вам не стоило бы обращаться ко мне -- я слишком молод, и способности мои ничтожны.
      -- Мне говорили о вас Сыма Хуэй и Сюй Шу. Разве они стали бы болтать попусту? -- вскричал Лю Бэй. -- Прошу, не оставьте меня, неразумного, своими мудрыми советами!
      -- Сыма Хуэй и Сюй Шу -- самые выдающиеся ученые в мире, а я лишь простой пахарь. Разве смею я рассуждать о делах Поднебесной? Вас ввели в заблуждение, и вы хотите променять яшму на камень!
      -- Вы самый необыкновенный талант в мире, -- настаивал Лю Бэй. -- Можно ли вам понапрасну стариться в лесной глуши? Вспомните о народе Поднебесной! Просветите меня в моей глупости, удостойте своими наставлениями!
      Чжугэ Лян улыбнулся:
      -- Расскажите о ваших намерениях.
      Отослав слуг, Лю Бэй придвинул свою цыновку поближе и сказал:
      -- Вы знаете о том, что Ханьский дом идет к упадку, что коварный сановник Цао Цао захватил власть! Я не жалею сил, чтобы установить великую справедливость в Поднебесной, но для такого дела у меня не хватает ума. Как бы я был счастлив, если бы вы просветили меня и удержали от бед!
      -- Когда Дун Чжо поднял мятеж, сразу же восстали все смутьяны по всей Поднебесной, -- начал Чжугэ Лян. -- Цао Цао с меньшими силами удалось победить Юань Шао прежде всего благодаря своему уму, а не только благодаря выбору удобного момента. Теперь у Цао Цао бесчисленные полчища, он держит в руках Сына неба и от его имени повелевает всеми князьями. Вступать с ним в борьбу невозможно. На юге род Сунь вот уже в течение трех поколений владеет Цзяндуном. Владение это неприступно, и народ льнет к своему князю. Добейтесь его помощи, но никоим образом не замышляйте похода против него! А вот Цзинчжоу вам следует взять! На севере этот округ примыкает к рекам Хань и Мянь, на востоке связан с Ухуэем, на западе сообщается с княжествами Ба и Шу, а все доходы его идут с юга, из Наньхая. Если вы не овладеете этим округом, вам не удержаться! Думали вы когда-нибудь о том, что вам помогает небо? А Ичжоу! Неприступная крепость, бескрайние плодородные поля! Это ведь сокровищница, созданная самой природой! Благодаря ей Гао-цзу создал империю. Нынешний ичжоуский правитель Лю Чжан слаб и невежествен, а народ и страна богаты! К тому же он не знает, как ему удержать свои владения. И наиболее способные и ученые люди мечтают о просвещенном правителе... Вы отпрыск императорского рода, славитесь своей честностью и справедливостью, призываете к себе мудрецов и героев -- вот основание, чтобы взять Цзинчжоу и Ичжоу! Берите эти округа, укрепитесь в них, упрочьте на западе мир с местными племенами, покорите на юге области И и Юэ, вступите в союз с Сунь Цюанем, создайте в своих владениях хорошее управление и потом, выждав момент, когда в Поднебесной произойдут изменения, пошлите своего лучшего полководца с цзинчжоускими войсками к Юаньло, а сами во главе ичжоуских полков выступайте на Циньчуань. И можете быть уверены -- народ выйдет встречать вас с корзинами яств и с чашками рисового отвара. Вы совершите великое дело и возродите Ханьскую династию! Если вы поступите именно так, я буду во всем вашим советником!
      Чжугэ Лян велел мальчику-слуге принести карту, повесил ее посреди комнаты и, указывая на нее рукой, продолжал:
      -- Вот карта пятидесяти четырех округов Сычуани... Если вы хотите стать могущественным правителем, делайте уступки Цао Цао на севере -- пусть он властвует там, доколе ему предопределило небо; на юге Сунь Цюань пусть берет себе земли и доходы, а вы добивайтесь одного: согласия в своих отношениях с народом. Сделайте Цзинчжоу своей опорой, возьмите Западную Сычуань, заложите основы династии и потом можете думать о всей Срединной равнине(*1).
      Лю Бэй встал с цыновки и с благодарностью поклонился:
      -- Ваши слова, учитель, прояснили мой разум! Мне кажется, что рассеялись черные тучи, и я узрел голубое небо! Одно лишь меня смущает: могу ли я отнять владения у цзинчжоуского правителя Лю Бяо и у ичжоуского правителя Лю Чжана, которые, как и я, принадлежат к Ханьскому императорскому роду?
      -- Об этом не тревожьтесь! -- успокоил его Чжугэ Лян. -- Ночью я наблюдал небесные знамения: Лю Бяо проживет недолго, а Лю Чжан не такой человек, который мог бы основать свою династию. Он перейдет к вам.
      Лю Бэй смиренно склонил голову.
      Не выходя за порог своей хижины, Чжугэ Лян знал, как разделить Поднебесную! Поистине никогда не бывало в мире столь мудрого человека!
      Мудрость Чжугэ Ляна потомки воспели в стихах:
      О слабости своей вздыхал в те дни Лю Бэй,
      Но, к счастию, ему открыл все Чжугэ Лян!
      Когда Лю Бэй решил узнать судьбу страны,
      Смеясь, он показал ему раздела план.
      Поклонившись Чжугэ Ляну, Лю Бэй сказал;
      -- Я готов с благоговением внимать вашим наставлениям, только покиньте эти горы и помогайте мне!
      -- Ваше приглашение я принять не могу, -- произнес Чжугэ Лян. -Я счастлив, обрабатывая свое поле, и неохотно общаюсь с миром.
      -- О учитель! -- слезы потекли по щекам Лю Бэя. -- Что же станет с народом, если вы не поможете мне?!
      -- Хорошо! -- согласился, наконец, Чжугэ Лян, тронутый неподдельным горем своего собеседника. -- Если вы меня не отвергаете, я буду служить вам верно, как служат человеку собака и конь...
      Печаль Лю Бэя сменилась радостью. Он велел братьям войти и поклониться мудрецу и преподнес ему в дар золото и ткани. Однако Чжугэ Лян наотрез отказался взять дары.
      -- Примите их, это не такие дары, которые преподносят мудрецам, когда приглашают их на службу, -- уговаривал Лю Бэй. -- Это знак моего искреннего к вам расположения!
      В конце концов Чжугэ Лян согласился принять подарки. Братья остались у него в доме на ночлег.
      Наутро возвратился Чжугэ Цзюнь. Собираясь в дорогу, Чжугэ Лян наказывал брату:
      -- Я уезжаю. Долг повелевает мне последовать за императорским дядюшкой Лю Бэем, троекратного посещения которого я удостоился. Не доведи наше поле до запустения, прилежно занимайся хозяйством и жди меня. Я вернусь, как только служба моя окончится.
      Потомки сложили о Чжугэ Ляне грустные стихи:
      Свой дом покидая, он думал уже о возврате,
      И службу кончая, мечтал, что вернется сюда.
      И из-за того лишь, что был он Лю Бэем оставлен,
      Там, в Учжанъюане его закатилась звезда.
      Есть и еще одна ода, которая написана в подражание "Шицзину":
      Мечом своим длинным взмахнул Гао-цзу, император,
      И в древнем Мандане кровь Белой змеи пролилась.
      Он Чу уничтожил и в циньские земли ворвался,
      Но через два века распалась династии связь.
      Она возродилась лишь при Гуан-у знаменитом,
      Но рушиться стала вновь при Хуань-ди и Лин-ди.
      Сянь-ди же столицу в Сюйчан перенес, и явились
      За ним властолюбцы с великою злобой в груди.
      И смута настала, и власть захватил Цао Цао,
      Династии новой основу род Сунь положил.
      И только несчастный Лю Бэй в Поднебесной скитался.
      Скорбя о народе, в Синье одинокий он жил.
      Желанья большие владели и Спящим драконом,
      Он воином храбрым и мудрым прослыл средь людей.
      Сюй Шу с похвалою назвал его имя Лю Бэю.
      И трижды с визитом был в хижине бедной Лю Бэй.
      Он поле покинул, он книги и лютню оставил,
      Мудрейший из мудрых, за планом развертывал план.
      Сначала Цзинчжоу, потом Сычуань захватил он,
      Он голосом мощным звал, как боевой барабан.
      Когда он смеялся, дрожали ночные светила,
      Драконом взлетевши, он мира принес торжество.
      И в тысячелетье войдет его светлое имя,
      Вовек не померкнет высокая слава его.
      Распрощавшись с Чжугэ Цзюнем, Чжугэ Лян, Лю Бэй и его братья отправились в Синье.
      Лю Бэй относился к Чжугэ Ляну как к своему учителю. Он ел с ним за одним столом, спал на одном ложе и по целым дням советовался с ним о великих делах Поднебесной.
      -- Цао Цао сделал в Цзичжоу озеро и обучает свое войско ведению войны на воде, -- говорил Чжугэ Лян. -- Ясно, что он задумал вторгнуться в Цзяннань. Следовало бы послать туда людей на разведку.
      Повинуясь его совету, Лю Бэй тайно направил своих людей в Цзяндун.
      Тем временем Сунь Цюань после смерти своего старшего брата Сунь Цэ успел укрепиться в Цзяндуне. Унаследовав великое дело, он стал отовсюду приглашать к себе мудрых и способных людей. С этой целью он открыл в Ухуэе подворье и поручил Гу Юну и Чжан Хуну принимать приезжающих. Сюда стекались знаменитые люди со всех концов страны. Одни называли других и советовали призвать их. Были там такие мудрецы, как Кань Цзэ из Хуэйцзи, Янь Цзюнь из Пынчэна, Се Цзун из Пэйсяня, Чэн Бин из Жунани, Чжу Хуань и Лу Цзи из Уцзюня и многие другие. Сунь Цюань принимал их с почетом. На службе у него состояли опытные полководцы: Люй Мын из Жуяна, Лу Сунь из Уцзюня, Сюй Чэн из Ланъе, Пань Чжан из Дунцзюня и Дин Фын из Луцзяна.
      Эти ученые и военачальники охотно помогали Сунь Цюаню. Цзяндун теперь называли не иначе, как приманкой для всех умных людей.
      В седьмом году периода Цзянь-ань [202 г.] Цао Цао, завершив разгром войск Юань Шао, направил в Цзяндун послов с повелением Сунь Цюаню прислать в столицу своего сына для зачисления его в свиту императора. Охваченный сомнениями, Сунь Цюань не знал, что предпринять. Его мать, госпожа У, решила посоветоваться с Чжоу Юем и Чжан Чжао.
      -- Цао Цао хочет ограничить власть князей, и с этой целью он повелевает вам прислать к нему сына, -- сказал Сунь Цюаню Чжан Чжао. -- Если вы ослушаетесь, Цао Цао пойдет на вас войной, и может создаться опасное положение.
      -- А по-моему, незачем нам давать заложников! -- возразил Чжоу Юй. -- Наш господин унаследовал владения отца и старшего брата; прибавьте к этому население шести областей и военную силу! Послать сына князя заложником -значит подчиниться Цао Цао! Прикажет он тогда идти в поход -- придется идти. Нет, не посылайте заложника! Поживем -- увидим, как сложатся события, а там что-либо придумаем.
      -- Чжоу Юй прав, -- согласилась госпожа У.
      Сунь Цюань проводил посла в обратный путь, но сына своего с ним не отпустил.
      С тех пор Цао Цао стал подумывать о походе на юг, и только беспорядки на севере мешали ему выполнить это намерение.
      В одиннадцатом месяце восьмого года периода Цзянь-ань Сунь Цюань со своими войсками пошел в поход против Хуан Цзу. Ему удалось разгромить врага в битве на великой реке Янцзы. Военачальник Сунь Цюаня по имени Лин Цао на легких боевых судах прорвался в Сякоу, но, к несчастью, пал от стрелы Гань Нина, одного из храбрейших военачальников Хуан Цзу. Сыну убитого, Лин Туну, было всего лишь пятнадцать лет. Невзирая на свою молодость, он отважно бросился в битву и отбил тело своего отца.
      Положение создалось неблагоприятное для Сунь Цюаня, и он вынужден был возвратиться к себе в Восточный У.
      Младший брат Сунь Цюаня, Сунь И, был правителем округа Даньян. Несдержанный и своенравный, он часто напивался пьяным и избивал своих воинов. Ду-цзян Даньяна Гуй Лань и помощник правителя этого же округа Дай Юань искали удобного случая, чтобы избавиться от Сунь И.
      Однажды все военачальники и начальники уездов округа собрались в Даньян на большой пир. В тот день жена Сунь И, красивая и умная госпожа Сюй, гадала по "Ицзину"(*2). Знаки предвещали недоброе. Госпожа Сюй уговаривала супруга не ходить на этот пир, но он не захотел ее слушать. Вечером, когда гости разошлись, Бянь Хун последовал за Сунь И и возле ворот зарубил его мечом. Всю вину за это убийство Гуй Лань и Дай Юань взвалили на Бянь Хуна и казнили его лютой казнью. Сами же они, воспользовавшись беспорядками, завладели всем имуществом и наложницами, принадлежавшими Сунь И. Гуй Лань был очарован красотой госпожи Сюй и сказал ей:
      -- Я отомщу за вашего супруга, но вы должны быть моею. И не вздумайте противиться, иначе вы умрете!
      -- Нет, нет! Сейчас это невозможно! Надо хоть выдержать траур, -запротестовала госпожа Сюй. -- Подождем счастливого дня, совершим жертвоприношение душе умершего, и потом еще не поздно будет нам сочетаться узами брака!
      Гуй Лань согласился.
      Госпожа Сюй не теряла времени даром. Она тайно пригласила к себе друзей покойного мужа, военачальников Сунь Гао и Фу Ина, и с рыданиями пала перед ними на колени.
      -- Спасите меня, и я буду вечно благодарна вам! -- умоляла она. -- Злодеи Гуй Лань и Дай Юань убили моего мужа, а всю вину свалили на Бянь Хуна! Они присвоили себе наше имущество, рабов и рабынь, и Гуй Лань к тому же силой решил овладеть мною! Я притворилась, что согласна, дабы не вызвать у него подозрений. Мой покойный муж всегда с похвалой отзывался о вас, и я надеюсь, что вы не оставите меня! Известите поскорей о случившемся Сунь Цюаня и подумайте, как покарать злодеев и смыть позор!
      Госпожа Сюй еще раз низко поклонилась. Сунь Гао и Фу Ин не в силах были сдержать слезы.
      -- Приказывайте, госпожа! Мы приложим все усилия, чтобы отомстить за нашего господина! При жизни он оказывал нам огромные милости...
      Вскоре к Сунь Цюаню помчался гонец с печальной вестью.
      Когда же настал счастливый день для вступления в брак, госпожа Сюй спрятала Сунь Гао и Фу Ина за пологом в своей комнате. В большом зале состоялась церемония жертвоприношения душе умершего. После этого госпожа Сюй сняла с себя траурные одежды, искупалась, умастила свое тело благовониями и облачилась в богатый наряд. Она вела себя непринужденно, смеялась и болтала.
      Гуй Лань этому радовался. Вечером госпожа Сюй отпустила своих служанок и рабынь и пригласила Гуй Ланя к себе в дом. Стол в зале был уставлен яствами и винами. Когда Гуй Лань опьянел, госпожа Сюй провела его в свою опочивальню. Пьяный Гуй Лань, ничего не подозревая, вошел туда.
      -- Сунь Гао, Фу Ин, где вы? -- крикнула госпожа Сюй.
      Из-за полога с мечами в руках выскочили оба воина. Гуй Лань не успел опомниться, как упал под ударом меча Фу Ина, а Сунь Гао прикончил его.
      Когда с Гуй Ланем было покончено, госпожа Сюй пригласила на пир Дай Юаня. Сунь Гао и Фу Ин убили его в зале. Затем было приказано вырезать семьи злодеев и их приспешников. Головы Гуй Ланя и Дай Юаня выставили перед гробом Сунь И, и госпожа Сюй вновь надела траурное платье.
      Не прошло и дня, как в Даньян прибыл сам Сунь Цюань с войском. Так как госпожа Сюй сама расправилась с обидчиками, ему здесь делать было нечего. Он пожаловал Сунь Гао и Фу Ину звания я-мынь-цзян и поручил им охранять Даньян, а сам возвратился домой, захватив с собой госпожу Сюй.
      Население Цзяндуна восхищалось добродетелями госпожи Сюй, и потомки в честь ее сложили такие стихи:
      Во всей Поднебесной не сыщешь мудрее!
      Доныне еще не дано никому,
      Кто верность хранит, превзойти совершенства
      Рожденной под небом Восточного У.
      Положение Сунь Цюаня упрочивалось. В пределах Восточного У постепенно были уничтожены шайки горных разбойников, на великой реке Янцзы создан флот более чем из семи тысяч военных судов. Сунь Цюань предложил Чжоу Юю встать во главе всей армии и флота, пожаловав ему звание да-ду-ду.
      Случилось так, что зимой, в десятом месяце двенадцатого года периода Цзянь-ань [207 г.], мать Сунь Цюаня, госпожа У, серьезно заболела. Она вызвала к себе Чжоу Юя и Чжан Чжао и сказала:
      -- Я происхожу из рода У. Потеряв в детстве родителей, я вместе со своим братом У Цзин-ту переехала на жительство в княжество Юэ, где впоследствии вышла замуж за Сунь Цзяня. Я родила ему четырех сыновей. Когда родился мой старший сын Сунь Цэ, мне приснилось, что за пазуху ко мне вошла луна. А когда родился Сунь Цюань, мне приснилось, что в мои объятия спустилось солнце. Прорицатель говорил, что такой сон предвещает великую славу моим сыновьям. К несчастью, Сунь Цэ умер слишком рано, и наследство перешло к Сунь Цюаню. Обещайте помогать ему единодушно, и тогда я могу умереть спокойно! А ты, -- продолжала она, обращаясь к сыну, -- почитай Чжан Чжао и Чжоу Юя как своих учителей и не ленись! Моя сестра -- твоя тетушка -- как и я, была замужем за твоим отцом! Когда я умру, она заменит тебе мать. Уважай ее! С сестрой своей обращайся ласково, найди ей хорошего мужа!
      С этими словами она умерла. Сунь Цюань долго оплакивал свою матушку. О том, как он похоронил ее, мы здесь рассказывать не будем.
      Наступила весна. Сунь Цюань вновь стал подумывать о походе против Хуан Цзу. Чжан Чжао возражал:
      -- Со дня похорон вашей матушки не прошло еще и года, сейчас нельзя подымать войско.
      -- К чему ждать год, если надо отомстить за обиду! -- не соглашался с ним Чжоу Юй.
      Сунь Цюань колебался. Все решил приезд бэйпинского ду-вэя Люй Мына, который сказал Сунь Цюаню:
      -- Когда я был в Лунцюшуйкоу, нам сдался Гань Нин, один из военачальников Хуан Цзу. Я поговорил с ним и узнал, что родом он из Линьцзяна, прочел много книг и обладает исключительными познаниями в истории. Это очень храбрый воин. Он собрал шайку разбойников и прошел с ними все реки и озера. Гань Нин носил бубенцы у пояса, и люди в страхе прятались, заслышав звон этих бубенцов. На лодках у него были шатры и паруса из сычуаньской парчи, и за это народ прозвал его "разбойником парчовых парусов". Гань Нин раскаялся в своих преступлениях, круто изменил поведение и со своими людьми пошел служить Лю Бяо. Но Лю Бяо обманул его надежды, и Гань Нин решил перейти к нам. Однако Хуан Цзу оставил Гань Нина у себя в Сякоу и с его помощью отвоевал обратно этот город, когда мы захватили его. Тем не менее Хуан Цзу не ценит Гань Нина и обращается с ним крайне дурно. Ду-ду Су Фэй неоднократно напоминал Хуан Цзу о заслугах этого храброго воина, но Хуан Цзу твердит лишь одно: "Неужели вы думаете, что я когда-нибудь дам важную должность этому разбойнику?" Гань Нин затаил обиду. Это было известно Су Фэю. Однажды Су Фэй пригласил Гань Нина к себе домой, угостил вином и сказал: "Я несколько раз напоминал о вас господину, но он не может найти для вас дела. А долга ли человеческая жизнь? Надо самому подумать о будущем. Все же я еще раз попытаюсь, чтобы вас назначили хотя бы начальником уезда Осянь". Хуан Цзу отказал. Гань Нин ушел из Сякоу, но в Цзяндун не решается войти из боязни, что вы на него гневаетесь за убийство Лин Цао. Я ему сказал, что вы призываете к себе мудрых и способных людей и старых обид поминать не будете. Каждый ведь старается для своего господина -- что в этом плохого? Гань Нин с радостью явится к вам, только вы уж примите его получше!
      -- Ну, теперь-то с помощью Гань Нина я разобью Хуан Цзу! -- обрадовался Сунь Цюань и велел Люй Мыну немедленно пригласить Гань Нина.
      Тот пришел. После приветственных церемоний Сунь Цюань сказал:
      -- Прошу вас, не сомневайтесь ни в чем! Я глубоко признателен вам за то, что вы согласились прийти ко мне. Стану ли я вспоминать о прежних обидах? Вы только научите меня, как разделаться с Хуан Цзу!
      -- Вам известно, -- начал Гань Нин, -- что Цао Цао, воспользовавшись слабостью ханьского императора, прибрал к рукам всю власть в Поднебесной. Цао Цао стремится захватить земли, расположенные к югу от Цзинчжоу. Лю Бяо, владеющий этим округом, глуп и недальновиден; его сыновья неспособны быть продолжателями дела своего отца. Я думаю, что прежде всего вам следовало бы взять Цзинчжоу, пока вас не опередил Цао Цао. А для этого вам нужно разгромить Хуан Цзу. С ним справиться нетрудно! Он стар и скуп, гоняется лишь за выгодой, и народ ненавидит его за невыносимые поборы. К войне он не готов, армия его представляет собой разнузданную толпу, она распадется при первом же ударе. Разгромив Хуан Цзу, вы с барабанным боем двинетесь на запад, овладеете чускими перевалами и завоюете земли Башу. Вот тогда могущество ваше будет полным!
      -- Золотые слова! -- воскликнул Сунь Цюань.
      Он не стал медлить. Поставив Чжоу Юя во главе всей своей армии и флота, назначив Люй Мына начальником головного отряда, а Дун Си и Гань Нина его помощниками, Сунь Цюань со стотысячным войском выступил в поход против Хуан Цзу.
      Разведчики донесли об этом Хуан Цзу, находившемуся в Цзянся, и тот поспешно созвал совет. Навстречу врагу было двинуто войско под командой Су Фэя. Чэнь Цзю и Дэн Лун своими судами преградили вход в устье реки Мяньхэ. На их судах было установлено более тысячи мощных луков и самострелов. Суда стояли сплошной стеной, связанные канатами.
      Когда противник приблизился, на судах загремели барабаны. Луки и самострелы вступили в действие. Воины Сунь Цюаня не продвинулись вперед ни на шаг и вынуждены были отступить на несколько ли вниз по реке.
      -- Раз уж мы дело начали, теперь надо идти вперед во что бы то ни стало! -сказал Гань Нин, обращаясь к Дун Си.
      Отделив сотню легких судов, Гань Нин на каждое посадил пятьдесят отборных воинов и двадцать гребцов. Приблизившись вплотную к противнику, они принялись рубить канаты, связывавшие суда. На храбрецов сыпались стрелы и камни, однако воины сделали свое дело. Строй врага нарушился. Гань Нин вскочил на одно из судов, где находился Дэн Лун, и убил его. Чэнь Цзю обратился в бегство. Люй Мын вскочил в лодку и бросился поджигать вражеские суда. Чэнь Цзю уйти не удалось. Уже возле самого берега Люй Мын настиг его и сразил ударом меча в грудь.
      Когда подоспел Су Фэй, войска Сунь Цюаня успели уже высадиться на берег. Армия Хуан Цзу была полностью разбита. Су Фэй хотел улизнуть, но натолкнулся на военачальника Пань Чжана. После нескольких схваток Пань Чжан взял Су Фэя в плен живым и доставил к Сунь Цюаню. Сунь Цюань распорядился держать Су Фэя под стражей на повозке с решеткой до тех пор, пока будет пойман Хуан Цзу, дабы казнить их вместе. Войскам был отдан приказ захватить Сякоу.
      Поистине:
      "Разбойника парчовых парусов" он в дело не употребил,
      И потому случилось так, что тот канат перерубил.
      Если вы не знаете, что сталось с Хуан Цзу, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как Лю Ци трижды просил совета, и о том, как Чжугэ Лян дал первую битву у Бована
      Армия Хуан Цзу была наголову разбита в Сякоу. Чувствуя, что ему не удержаться, Хуан Цзу решил спасаться в Цзинчжоу. Это предвидел Гань Нин и поджидал Хуан Цзу за восточными воротами города. Едва лишь открылись ворота и в сопровождении нескольких десятков всадников появился Хуан Цзу, как Гань Нин встал на его пути.
      -- Почему ты так преследуешь меня? -- обратился Хуан Цзу к своему противнику. -- Ведь когда ты был у меня, я неплохо обращался с тобой!
      -- Еще спрашиваешь: почему! -- не сдержался Гань Нин. -- Я служил тебе и совершил много подвигов, а ты смотрел на меня как на разбойника!
      Возразить было нечего, и Хуан Цзу попытался убежать. Гань Нин разогнал его воинов и бросился за ним следом. По пути к Гань Нину присоединился Чэн Пу со своим отрядом. Опасаясь, что Чэн Пу перехватит добычу, Гань Нин выхватил лук и выстрелил. Хуан Цзу упал с коня. Гань Нин отрубил ему голову и повернул обратно. Чэн Пу остался ни с чем.
      Гань Нин преподнес голову убитого Сунь Цюаню. Тот велел положить ее в ящик и отправить в Цзяндун, дабы по возвращении принести ее в жертву перед гробом отца. Щедро наградив воинов и повысив Гань Нина в чине, Сунь Цюань созвал совет, чтобы решить вопрос, кого оставить для охраны Цзянся. Первым сказал Чжан Чжао:
      -- Мне кажется, что удержать один город, расположенный во владениях врага, невозможно. Лю Бяо будет мстить за Хуан Цзу -- в этом можно не сомневаться. Подождем, пока он измотает свои силы, а потом захватим у него Цзинчжоу и Сянъян.
      Следуя его совету, Сунь Цюань возвратился в Цзяндун.
      Су Фэй, все еще сидевший в клетке, тайно послал человека напомнить о себе Гань Нину.
      -- Неужели он думает, что я забыл о нем! -- воскликнул Гань Нин. -- Да если бы он вовсе не напоминал о себе, я все равно его выручил бы!
      По возвращении в Ухуэй, когда Сунь Цюань распорядился отрубить голову Су Фэю и вместе с головой Хуан Цзу принести ее в жертву, Гань Нин со слезами поклонился Сунь Цюаню и молвил:
      -- О господин! Простите Су Фэя! Он мне оказывал такие милости, что я готов отдать все свои чины, только бы искупить его вину! Вспомните хоть то, что если бы не Су Фэй, кости мои давно уже гнили бы где-нибудь во рву, и я не имел бы счастья служить под вашими знаменами!
      -- Хорошо, -- решил Сунь Цюань, -- я прощаю его ради вас! Но что, если он убежит?
      -- Что вы, что вы! Он так будет тронут вашей добротой, что не станет и помышлять о бегстве! -- успокоил его Гань Нин. -- А если он убежит, я отдам свою голову!
      Сунь Цюань пощадил Су Фэя и принес в жертву только голову Хуан Цзу. После жертвоприношения был устроен пир. Поздравить Сунь Цюаня с успехом сошлось множество гражданских и военных чинов. Во время пира какой-то человек вдруг выхватил меч и с воплем бросился на Гань Нина. Тот прикрылся стулом. Встревоженный Сунь Цюань узнал в нападавшем Лин Туна, который, воспользовавшись встречей с Гань Нином, решил отомстить за своего отца, убитого Гань Нином в бытность его в Цзянся.
      -- Не забывай, что я нахожусь здесь! -- удержал Сунь Цюань разъяренного Лин Туна. -- Гань Нин застрелил твоего отца потому, что в то время каждый из вас служил своему господину и должен был стараться изо всех сил! А сейчас вы с ним люди одной семьи! Можно ли воскрешать старую вражду?
      -- Я не могу не мстить! -- Лин Тун со слезами пал ниц. -- При такой вражде мы с ним не можем жить под одним небом!
      Сунь Цюань и другие чиновники пытались уговаривать его, но Лин Тун не унимался и гневными глазами смотрел на Гань Нина. Чтобы избавиться от неприятностей, Сунь Цюань в тот же день отправил Гань Нина с пятитысячным отрядом охранять Сякоу. Лин Тун тоже был повышен в звании, и ему пришлось волей-неволей смирить свой гнев.
      В Восточном У началось большое строительство военных судов. Охрана рек была усилена. Ухуэй было поручено охранять Сунь Цзину, а Сунь Цюань с войском расположился в Чайсане. Чжоу Юй обучал флот на озере Поянху, готовясь к наступлению.
      На этом мы пока оставим Сунь Цюаня и вернемся к Лю Бэю.
      Лю Бэй тем временем послал людей на разведку в Цзяндун. Ему донесли, что Сунь Цюань уничтожил Хуан Цзу и теперь расположился в Чайсане. Лю Бэй решил узнать, что думает об этом Чжугэ Лян. В это время прибыл гонец из Цзинчжоу: Лю Бяо приглашал Лю Бэя обсудить некоторые дела.
      -- Лю Бяо хочет спросить у вас совета, как отомстить за Хуан Цзу, -- сказал Чжугэ Лян. -- Я поеду вместе с вами и буду действовать в соответствии с обстоятельствами. Мы можем извлечь из этого большую пользу!
      Оставив Гуань Юя охранять Синье, Лю Бэй и Чжугэ Лян, в сопровождении пятидесяти всадников под командой Чжан Фэя, направились в Цзинчжоу. По пути Лю Бэй сказал Чжугэ Ляну:
      -- Скажите, как я должен себя вести с Лю Бяо?
      -- Прежде всего поблагодарите его за то, что было в Сянъяне, а дальше, если он захочет послать вас воевать против Цзяндуна, не отказывайтесь, но скажите, что вам прежде надо вернуться в Синье и навести порядок в своем войске.
      Лю Бэй так и сделал. Он остановился на подворье; Чжан Фэя с охраной оставил за городом, а сам в сопровождении Чжугэ Ляна направился к Лю Бяо. Прежде всего он совершил приветственные церемонии и попросил у Лю Бяо извинения за свой поступок.
      -- Я уже обо всем знаю, дорогой брат. Вас хотели погубить. Виноват в этом Цай Мао. Я простил его лишь благодаря настояниям близких. Надеюсь, вы не станете винить меня за это?
      -- Мне кажется, что дело тут не в Цай Мао, а в его подчиненных. Но не стоит к этому возвращаться, -- сказал Лю Бэй.
      Тогда Лю Бяо перешел к делу.
      -- Я пригласил вас, дорогой брат, -- начал он, -- чтобы посоветоваться, как мне отомстить за потерю Цзянся и за гибель Хуан Цзу. Если мне пойти в поход на юг, боюсь, что Цао Цао нападет с севера. Вот я и хотел спросить вас, как мне поступить.
      -- Хуан Цзу погиб потому, что он был жесток и не умел как следует использовать людей, -- ответил Лю Бэй. -- А что касается остального, то я, право, не знаю, как тут быть.
      -- Я уже стар, -- продолжал Лю Бяо, -- и потому хочу просить вас помочь мне. После моей смерти вы станете правителем Цзинчжоу.
      -- К чему такие речи, брат мой! -- запротестовал Лю Бэй. -- Да разве я посмею взять на себя такую ответственность? А впрочем, разрешите мне немного подумать, -- добавил он, заметив выразительный взгляд Чжугэ Ляна.
      В скором времени Лю Бэй откланялся и возвратился на подворье.
      -- Почему вы отказались, когда Лю Бяо предложил вам Цзинчжоу? -- спросил Чжугэ Лян, оставшись с Лю Бэем вдвоем.
      -- Лю Бяо был очень добр ко мне, и я не посмею обобрать его, воспользовавшись тем, что он в затруднительном положении! -- заявил Лю Бэй.
      -- Поистине, гуманный и добрый господин! -- вздохнул Чжугэ Лян.
      Во время этого разговора слуга доложил, что пришел сын Лю Бяо -- Лю Ци. Лю Бэй велел просить его. Лю Ци поклонился и со слезами на глазах обратился к Лю Бэю:
      -- Пожалейте и спасите меня, дядюшка! Моя мачеха ненавидит меня, и я утром не знаю, доживу ли до вечера!
      -- Зачем ты обращаешься ко мне, дорогой племянник? -- насторожился Лю Бэй. -- Ведь это дело семейное.
      Чжугэ Лян, присутствовавший при этом, улыбнулся. Лю Бэй обратился к нему за советом.
      -- В семейные дела я вмешиваться не могу, -- сказал тот.
      Лю Бэй проводил Лю Ци.
      -- Завтра я пришлю к тебе Чжугэ Ляна с ответным визитом, дорогой племянник, -- шепнул ему Лю Бэй. -- Поговори с ним, он что-нибудь тебе посоветует.
      Лю Ци поблагодарил.
      На следующий день Лю Бэй, сославшись на то, что у него колики в животе, послал Чжугэ Ляна навестить Лю Ци. Тот отправился. Лю Ци пригласил гостя во внутренние покои. Подали чай. После чая хозяин сказал:
      -- Будьте так добры, посоветуйте, как мне спастись от мачехи, которая терпеть меня не может!
      -- Я здесь всего лишь гость и в семейные дела других вмешиваться не могу, -- возразил Чжугэ Лян. -- Если об этом станет известно, пойдут неприятности.
      С этими словами Чжугэ Лян встал и начал прощаться.
      -- Нет, нет, не уходите! -- заторопился Лю Ци. -- Раз уж вы пришли, я вас не отпущу без угощения!
      Он увел Чжугэ Ляна в потайную комнату и стал угощать вином.
      -- Умоляю вас, спасите меня от моей мачехи! -- снова начал Лю Ци. -- Она так ненавидит меня!
      -- В таких делах я советовать не могу! -- отрезал Чжугэ Лян и хотел уйти.
      -- Хорошо! Пусть будет так, -- остановил его Лю Ци. -- Но почему вы так торопитесь?
      Чжугэ Лян сел.
      -- У меня есть древняя рукопись. Не хотите ли вы ее посмотреть, -предложил Лю Ци и повел Чжугэ Ляна на небольшую башню.
      -- Где же рукопись? -- удивленно спросил Чжугэ Лян.
      -- О учитель! Неужели вы ни слова не скажете, чтобы спасти меня? -- Лю Ци поклонился, и слезы навернулись у него на глаза.
      Чжугэ Лян вспыхнул и хотел спуститься с башни, но лестницы не оказалось.
      -- Дайте мне совет, -- не унимался Лю Ци. -- Может быть, вы боитесь, что нас кто-либо подслушивает? Здесь можно говорить смело. Ваши слова не дойдут до неба и не достигнут земли! То, что сойдет с уст ваших, войдет в мои уши...
      -- Ну что я могу вам посоветовать? -- перебил его Чжугэ Лян. -- Не могу же я сеять вражду между родными!
      -- Что же мне делать? Если и вы отказываетесь дать совет, то судьба моя решена! Я умру тут, перед вами!
      Лю Ци выхватил меч и хотел покончить с собой.
      -- Постойте! У меня есть предложение! -- остановил его Чжугэ Лян.
      -- О, говорите, говорите! -- вскричал Лю Ци.
      -- Вы что-нибудь слышали о деле Шэнь Шэна и Чун Эра?(*1) -- спросил Чжугэ Лян. -- Помните, как Шэнь Шэн остался дома и погиб, а Чун Эр уехал и жил спокойно? Почему бы вам не уехать в Цзянся, подальше от опасности. Ведь после гибели Хуан Цзу там некому нести охрану.
      Обрадованный Лю Ци трижды поблагодарил Чжугэ Ляна за совет. Затем он приказал поставить лестницу и свести Чжугэ Ляна с башни. Гость попрощался и покинул дом. Вернувшись на подворье, он обо всем подробно рассказал Лю Бэю. Тот был очень доволен.
      На другой день Лю Ци заявил отцу, что хочет ехать охранять Цзянся. Лю Бяо решил посоветоваться с Лю Бэем.
      -- Я думаю, что ваш сын как раз подходит для этого, -- сказал ему Лю Бэй. -- Цзянся очень важное место, и нельзя, чтобы его охраняли люди посторонние. Пусть ваш сын займется делами юго-востока, а я займусь делами северо-запада.
      -- Недавно я получил известие, что Цао Цао обучает свой флот в Ецзюне, -сказал Лю Бяо. -- Должно быть, он собирается идти в поход на юг. Нам следовало бы принять меры.
      -- Не беспокойтесь! Я знаю об этом!
      Лю Бэй распрощался с Лю Бяо и вернулся в Синье.
      Вскоре по приказу отца Лю Ци с тремя тысячами воинов выехал в Цзянся.
      Между тем Цао Цао один совмещал должности трех гунов. Мао Цзе он назначил своим помощником по делам востока, Цуй Яня -- по делам запада, а Сыма И -помощником по делам просвещения.
      Сыма И, по прозванию Чжун-да, происходил из Хэнэя. Он был внуком правителя округа Инчжоу Сыма Цзуня, сыном Сыма Фана, правителя области Цзинчжао, и младшим братом начальника дворцовой канцелярии Сыма Лана. Благодаря таким родственникам он обладал недюжинными познаниями в науках.
      Однажды Цао Цао созвал своих военачальников, решив посоветоваться с ними о походе на юг. Сяхоу Дунь сказал:
      -- Я думаю, что нам прежде всего следует заняться Лю Бэем. Недавно мне стало известно, что он обучает войско в Синье. Боюсь, как бы нам не нажить с ним хлопот впоследствии!
      Цао Цао назначил Сяхоу Дуня на должность ду-ду, дал ему в помощники Юй Цзиня, Ли Дяня, Сяхоу Ланя и Хань Хао и велел со стотысячным войском отправляться в Бован, чтобы оттуда неусыпно следить за Синье.
      -- Смотрите, не ввязывайтесь в драку необдуманно! -- предупредил Сяхоу Дуня советник Сюнь Юй. -- Лю Бэй -- герой, и войско его обучает Чжугэ Лян!
      -- Какой он герой? -- бахвалился Сяхоу Дунь. -- Это крыса! Я возьму его в плен, не сомневайтесь!
      -- Не относитесь к нему с таким пренебрежением! -- предостерег Сюй Шу. -Теперь, когда он обрел Чжугэ Ляна, он уподобился тигру, у которого выросли крылья!
      -- Кто такой этот Чжугэ Лян? -- заинтересовался Цао Цао.
      -- Чжугэ Лян! Это такой человек, который своими талантами покрывает вдоль все небо и поперек всю землю! Планы он составляет блестяще! Не смотрите на него свысока -- это величайший человек нашего времени!
      -- Ну, а кто он, например, по сравнению с вами? -- спросил Цао Цао.
      -- Да я и не смею сравнивать себя с ним! -- замахал руками Сюй Шу. -Я всего лишь слабый отблеск маленького светлячка, а Чжугэ Лян -- это сияние ясной луны!
      -- Тут Сюй Шу ошибается! -- вскричал Сяхоу Дунь. -- Чжугэ Лян не больше и не меньше, как ничтожная былинка! Чего мне его бояться? Если я в первом же бою не схвачу Лю Бэя, а вместе с ним и Чжугэ Ляна, пусть чэн-сян отрубит мне голову!
      -- Прекрасно! Только поспешите сообщить мне о победе. Не томите меня ожиданием! -- подбодрил Цао Цао своего военачальника.
      Воодушевленный Сяхоу Дунь попрощался с Цао Цао и во главе своих войск выступил в поход.
      Тем временем в Синье происходило следующее. Получив Чжугэ Ляна к себе в советники, Лю Бэй оказывал ему знаки величайшего внимания, чем были крайне недовольны Гуань Юй и Чжан Фэй.
      -- Что вас заставляет так преклоняться перед Чжугэ Ляном? -- недоумевали они. -- Пусть он будет сверхучен и талантлив, все равно учтивость ваша по отношению к нему переходит всякую меру! Да к тому же вы еще не видели наглядного подтверждения его опытности и способностям!
      -- Молчите! И больше никогда не заговаривайте об этом, -- раздраженно оборвал братьев Лю Бэй. -- Для меня Чжугэ Лян все равно что вода для рыбы!
      Братья больше не возражали. Однажды кто-то подарил Лю Бэю воловий хвост, и он привязал его к своей шапке. Это подметил Чжугэ Лян и спокойно сказал:
      -- Неужели вы отказались от своих великих устремлений и уделяете внимание таким вещам?
      Лю Бэй с ожесточением швырнул шапку на землю и в смущении ответил:
      -- Это я просто развлекаюсь, чтобы рассеять невеселые думы!
      -- А как вы ставите себя в сравнении с Цао Цао? -- спросил его Чжугэ Лян.
      -- Ниже...
      -- Ну, а если вдруг Цао Цао нападет на вас? Как вы думаете встретить его со своими несколькими тысячами воинов?
      -- Вот этим я и обеспокоен, -- сознался Лю Бэй. -- Плана у меня еще нет...
      -- Тогда я посоветую вам немедленно приступить к набору воинов из народа, чтобы мы, если понадобится, смогли достойно встретить врага.
      Лю Бэй обратился с призывом к населению Синье. Три тысячи человек изъявило готовность служить. Чжугэ Лян с утра до вечера обучал их воинскому делу.
      Неожиданно пришла весть, что Цао Цао послал против Синье стотысячную армию под командованием Сяхоу Дуня. Чжан Фэй ехидно заметил Гуань Юю:
      -- Пусть наш брат пошлет против врага Чжугэ Ляна, и все будет в порядке!
      Случилось так, что именно в эту минуту Лю Бэй вызвал к себе братьев и спросил у них, как они думают отразить нападение Сяхоу Дуня.
      -- А вы бы, старший брат, послали против врага свою "воду"! -- не скрывая иронии, посоветовал Чжан Фэй.
      -- Да, что касается ума, то тут я полностью полагаюсь на Чжугэ Ляна, а вот в храбрости -- только на вас! -- сказал Лю Бэй. -- Неужели вы собираетесь подвести меня?
      Гуань Юй и Чжан Фэй молча вышли. Лю Бэй пригласил Чжугэ Ляна.
      -- Если вы хотите, чтобы войну вел я, вручите мне печать и властодержавный меч, -- заявил Чжугэ Лян. -- Иначе я боюсь, что братья ваши не захотят мне повиноваться.
      Лю Бэй исполнил то, что он требовал, и лишь после этого Чжугэ Лян собрал военачальников.
      -- Что ж, послушаем! Посмотрим, что он будет делать! -- шепнул Чжан Фэй Гуань Юю.
      -- Слушайте! -- сказал Чжугэ Лян. -- Слева от Бована есть гора, которая называется горой Сомнений, а справа -- лес под названием Спокойный. Гуань Юй с тысячей воинов сядет в засаду у горы Сомнений. Когда подойдет враг, он беспрепятственно пропустит его, но по сигналу огнем с южной стороны, не медля ни минуты, нападет и подожжет провиантский обоз врага. Чжан Фэй с тысячей воинов укроется в долине у леса Спокойного. По тому же сигналу с южной стороны он подойдет к Бовану и сожжет склады с провиантом противника. Гуань Пину и Лю Фыну с пятьюстами воинов заготовить горючее и выжидать за бованским склоном, расположившись по обеим сторонам дороги. Враг должен пройти там ко времени первой стражи.
      Чжугэ Лян заранее приказал вызвать из Фаньчэна Чжао Юня и поручил ему командовать головным отрядом. При этом он предупредил Чжао Юня, чтобы тот не стремился к победе, а наоборот -- делал вид, что побежден.
      -- Наш господин, -- заключил свои указания Чжугэ Лян, -- будет командовать вспомогательными войсками. Всем действовать по плану и не допускать нарушений приказа.
      Чжан Фэй не утерпел.
      -- Любопытно! Мы все пойдем против врага, а что будете делать вы?
      -- Защищать город!
      Чжан Фэй громко рассмеялся:
      -- Ловко! Нам всем идти в кровавый бой, а вы будете сидеть дома и наслаждаться покоем!
      -- Вот меч и печать! Видите? -- строго оборвал его Чжугэ Лян. -- Ослушников буду казнить!
      -- Повинуйтесь, братья мои! -- поддержал Чжугэ Ляна Лю Бэй. -- Разве вам не известно, что план, составленный в шатре полководца, решает победу за тысячу ли от него?
      Чжан Фэй с усмешкой повернулся, чтобы уйти.
      -- Ладно, посмотрим, что из этого выйдет, -- сказал брату Гуань Юй. -- Если его расчеты не оправдаются, мы призовем его к ответу.
      Братья удалились. Другие военачальники, выслушав указания Чжугэ Ляна и не понимая его замысла, тоже сомневались.
      -- А теперь вы, господин мой, -- обратился Чжугэ Лян к Лю Бэю, -- можете расположиться со своим отрядом у подножья горы Бован. Завтра в сумерки, когда подойдет неприятельская армия, вы покинете лагерь и обратитесь в бегство. Но по сигнальному огню поворачивайте обратно и вступайте в бой. Ми Чжу, Ми Фан, вместе со мной и пятьюстами воинов, будут охранять город.
      Сунь Цяню и Цзянь Юну Чжугэ Лян велел сделать приготовления к пиру в честь победы и привести в порядок книги для записи подвигов и заслуг. Все было исполнено в точности. Однако Лю Бэй все еще сомневался в успехе.
      Между тем Сяхоу Дунь и Юй Цзинь подошли к Бовану. Часть их лучших воинов двигалась впереди, остальные охраняли провиант.
      Стояла осень. Бушевал ветер. Люди и кони передвигались с трудом. Вдруг впереди поднялось облако пыли. Сяхоу Дунь отдал войску приказ развернуться и спросил проводника:
      -- Что это за место перед нами?
      -- Бованский склон, а позади устье реки Лочуань, -- ответил тот.
      Сяхоу Дунь приказал Юй Цзиню приостановить построение в боевые порядки, а сам выехал вперед посмотреть на приближающийся отряд врага. Вдруг он безудержно расхохотался.
      -- Чего это вы смеетесь? -- изумились военачальники.
      -- Я смеюсь тому, что Сюй Шу перед лицом чэн-сяна Цао Цао до небес превозносил Чжугэ Ляна! -- сказал Сяхоу Дунь. -- Теперь я вижу, что это за полководец! Его отряд напоминает мне стадо баранов, которых выпустили против тигров и барсов! Я пообещал чэн-сяну живьем доставить ему Чжугэ Ляна и Лю Бэя. Теперь я уверен, что так и будет!
      Сяхоу Дунь галопом поскакал вперед. Навстречу ему выехал Чжао Юнь.
      -- Эй, вы! -- закричал Сяхоу Дунь. -- Чего вы следуете за Лю Бэем, как призраки за покойником!
      Охваченный гневом Чжао Юнь бросился на противника, но после нескольких схваток притворился побежденным и отступил. Сяхоу Дунь преследовал его. Более десяти ли бежал Чжао Юнь, но потом повернулся и снова вступил в бой. Опять несколько схваток, опять бегство.
      -- Чжао Юнь заманивает нас. Впереди возможна засада! -- предостерег Сяхоу Дуня военачальник Хань Хао.
      -- Если все наши враги таковы, чего их бояться! -- воскликнул Сяхоу Дунь. -- Пусть у них будет хоть десять засад!
      Не слушая никаких предостережений Хань Хао, Сяхоу Дунь продолжал преследование до самого бованского склона. Внезапно раздался треск хлопушек -- навстречу врагу со своим отрядом вышел из засады Лю Бэй и тут же обратился в бегство.
      -- Вот вам и засада! -- хохотал Сяхоу Дунь, торопя своих воинов вперед. -К вечеру мы дойдем до самого Синье!
      Лю Бэй и Чжао Юнь продолжали отступать. Уже начинало темнеть. Черные тучи заволокли небо. Луны не было видно. Поднявшийся днем ветер к ночи еще более усилился. Сяхоу Дунь преследовал врага, невзирая ни на что. Юй Цзинь и Ли Дянь со своими отрядами достигли теснины. По обеим сторонам дороги сплошной стеной стояли заросли сухого тростника.
      -- А что, если враг предпримет нападение огнем? -- закралось сомнение в душу Ли Дяню, и он обратился к Юй Цзиню. -- Дорога дальше на юг слишком узка, ее преграждает река и тесно обступают горы, поросшие густым лесом. Надо быть осторожней. Терпит поражение тот, кто с презрением смотрит на врага...
      -- Вы правы, -- согласился Юй Цзинь. -- Я догоню Сяхоу Дуня и скажу ему об этом. Остановите пока войско!
      -- Стойте! -- закричал он своему отряду и поскакал вперед, громко окликая Сяхоу Дуня.
      Заметив мчавшегося к нему Юй Цзиня, Сяхоу Дунь остановился.
      -- Дальше к югу дорога слишком узка, -- торопливо заговорил Юй Цзинь. -- Ее сжимают горы, поросшие лесом. Не мешало бы принять меры против огневого нападения!
      Пыл Сяхоу Дуня немного охладел. Он повернул коня и приказал воинам остановиться. Не успел он еще принять решение, как где-то позади вспыхнул огонь, раздался оглушительный треск. Загорелся тростник по обеим сторонам дороги. Через мгновение уже пылало все вокруг. Яростный ветер раздувал пламя.
      Воины Сяхоу Дуня бросились кто куда, в свалке топча друг друга. Многие из них погибли. Тут на них ударил Чжао Юнь. Сяхоу Дуню, прорвавшемуся сквозь огонь и дым, удалось бежать. Ли Дянь поспешно отступал к Бовану, но путь ему преградил Гуань Юй. После ожесточенной схватки Ли Дянь сумел уйти.
      Гуань Юй поджег неприятельский обоз. Юй Цзинь бросился бежать по глухой тропинке, помышляя лишь о том, как бы спасти свою жизнь. Сяхоу Лань и Хань Хао, спешившие на выручку обозу, столкнулись с Чжан Фэем. После нескольких схваток Чжан Фэй копьем поразил Сяхоу Ланя. Хань Хао скрылся.
      Битва продолжалась до рассвета. Кровь лилась рекою, трупы убитых покрывали поле. Об этой битве потомки сложили стихи:
      В Боване армии сошлись, и Чжугэ Лян к огню прибегнул.
      Как будто бы беседу вел, так он легко войсками правил.
      То первый подвиг был его с тех пор, как хижину он бросил,
      Но Цао Цао трепетать своим искусством он заставил.
      Сяхоу Дунь собрал остатки своего разбитого войска и ушел в Сюйчан.
      Собрал свое войско и Чжугэ Лян. Гуань Юй и Чжан Фэй в восхищении говорили друг другу:
      -- Да! Чжугэ Лян -- настоящий герой!
      Проехав несколько ли, братья увидели небольшую коляску, охраняемую отрядом воинов под командой Ми Чжу и Ми Фана. В коляске сидел Чжугэ Лян. Гуань Юй и Чжан Фэй соскочили с коней и пали ниц перед мудрецом. Вскоре прибыли Лю Бэй, Чжао Юнь, Лю Фын, Гуань Пин и другие.
      Захваченные у врага обозные повозки были разделены между воинами и военачальниками в качестве награды за труды. Войско возвратилось в Синье. Население города стояло по сторонам пыльной дороги и кланялось победителям:
      -- Жизнью своей мы обязаны тому, что господин наш сумел отыскать такого мудреца!
      По возвращении Чжугэ Лян сказал Лю Бэю:
      -- То, что разбит Сяхоу Дунь, еще ничего не значит! Теперь ждите самого Цао Цао с большим войском!
      -- Что же нам делать? -- спросил Лю Бэй.
      -- У меня есть план, как отразить нападение Цао Цао! -- успокоил его Чжугэ Лян.
      Вот уж поистине:
      Врага сокрушив, не слезай с коня боевого.
      Окончив войну, готовься к сражениям снова.
      Если вы не знаете, каков был план, предложенный Чжугэ Ляном, прочтите следующую главу.
      ГЛАВА СОРОКОВАЯ
      в которой будет рассказано о том, как госпожа Цай решила отдать Цзинчжоу Цао Цао, и о том, как Чжугэ Лян сжег Синье
      Лю Бэй попросил Чжугэ Ляна поделиться с ним своими мыслями о том, как отразить врага.
      -- Синье -- городок маленький, и удерживать его продолжительное время невозможно, -- сказал Чжугэ Лян. -- Недавно мне стало известно, что Лю Бяо тяжело занемог. Воспользуйтесь этим, обоснуйтесь в Цзинчжоу, и тогда мы сможем отразить нападение Цао Цао.
      -- Ваш совет вполне разумен, -- согласился Лю Бэй. -- Но могу ли я замышлять что-либо против Лю Бяо? Ведь он оказывал мне большие милости...
      -- Помните, -- прервал его Чжугэ Лян, -- если вы не возьмете Цзинчжоу теперь, сожалеть потом будет поздно!
      -- Я лучше умру, чем совершу такое несправедливое дело!
      -- И все же план этот надо обсудить еще раз! -- заключил Чжугэ Лян.
      В это время в Сюйчане произошло вот что. Потерпевший поражение Сяхоу Дунь велел связать себя веревками и, представ в таком виде перед Цао Цао, молил о смерти. Но Цао Цао простил его.
      -- Я пал жертвой коварства Чжугэ Ляна! -- причитал Сяхоу Дунь. -- Он огнем уничтожил моих воинов!
      -- Вы с юных лет командуете войсками, пора бы знать, что, проходя через теснины, надо принимать меры против огня, -- упрекнул его Цао Цао.
      -- Ли Дянь и Юй Цзинь предупреждали меня, но я ничего не хотел слушать! Теперь раскаиваться поздно... -- сказал Сяхоу Дунь.
      Цао Цао велел наградить Ли Дяня и Юй Цзиня.
      -- Лю Бэя надо уничтожить немедленно, -- негодовал Сяхоу Дунь. -- Если он будет так бесчинствовать, это станет для нас внутренней язвой!
      -- Я согласен, -- подтвердил Цао Цао. -- Лю Бэй и Сунь Цюань тревожат меня больше всего. На остальных не стоит обращать внимание. У нас теперь есть предлог, чтобы усмирить Цзяннань!
      Был отдан приказ поднять в поход пятьсот тысяч воинов. Их разделили на пять армий. Во главе первой армии Цао Цао поставил своих братьев Цао Жэня и Цао Хуна, во главе второй -- Чжан Ляо и Чжан Го, во главе третьей -- Сяхоу Юаня и Сяхоу Дуня, во главе четвертой -- Ли Дяня и Юй Цзиня. Сам Цао Цао возглавил пятую армию. Храбрейшему военачальнику Сюй Чу он выделил особый отряд в три тысячи человек, предназначенный для внезапных нападений и прорыва рядов противника.
      Для выступления в поход избран был день под циклическими знаками "бин-у" седьмого месяца тринадцатого года периода Цзянь-ань [208 г.], когда начиналась осень.
      Главный придворный советник Кун Юн, недовольный планом Цао Цао, решительно возражал ему:
      -- Лю Бэй и Лю Бяо -- потомки Ханьского императорского дома, и идти на них войной столь необдуманно нельзя. Сунь Цюань засел тигром в своих землях, его прикрывает великая река Янцзы. Справиться с ним тоже нелегко! Но если вы, господин чэн-сян, подымете войско на такое несправедливое дело, боюсь, как бы вы не лишились доверия народа Поднебесной!
      -- Лю Бэй, Лю Бяо и Сунь Цюань -- ослушники! -- вспылил Цао Цао. -- Они ли не заслуживают кары?
      Цао Цао приказал удалить Кун Юна и впредь казнить всех, кто осмелится перечить. Кун Юн вышел из дворца и, обратившись лицом к небу, вздохнул:
      -- Видано ли, чтобы бесчеловечность могла взять верх над гуманностью?
      Эти слова Кун Юна услышал находившийся поблизости друг придворного летописца Ци Люя и поторопился сообщить ему об этом. Ци Люй ненавидел Кун Юна, который всегда презирал и оскорблял его, и поэтому поспешил с доносом к Цао Цао. При этом он еще добавил и от себя:
      -- Господин чэн-сян, Кун Юн всегда непочтительно о вас отзывался! Он дружил с Ни Хэном, и тот восхвалял его, называя Конфуцием! "Конфуций жив!" -говорил он. А Кун Юн восхищался Ни Хэном и твердил: "Янь Хуэй родился снова!" Знайте, господин чэн-сян, если Ни Хэн вас позорил, так на это его толкал Кун Юн!
      Цао Цао разгневался и велел тин-вэю посадить Кун Юна в темницу.
      У Кун Юна было два сына. Ничего не подозревая, юноши спокойно сидели дома и играли в шахматы, когда вбежал запыхавшийся слуга:
      -- Вашего батюшку схватил тин-вэй! Его казнят! Спасайтесь поскорее!..
      -- Что ж! -- воскликнули юноши. -- Если рушится гнездо, разве яйца остаются целыми?
      Вскоре явился тин-вэй. Все, кто принадлежал к семье Кун Юна, были схвачены и казнены на базарной площади. Среди казненных были и оба сына Кун Юна. Труп их отца тут же на площади выставили напоказ.
      Начальник города Чжи Си с рыданиями пал ниц перед трупом Кун Юна. За это Цао Цао хотел казнить и его. Однако этому воспротивился советник Сюнь Юй.
      -- Мне часто приходилось слышать, -- сказал он, -- как Чжи Си предупреждал Кун Юна, что его твердость и прямота переходят всякую меру и что это приведет его к беде. И вот сейчас Чжи Си пришел оплакивать Кун Юна. Пощадите Чжи Си, это человек на редкость справедливый!
      Цао Цао отказался от своего намерения; Чжи Си похоронил Кун Юна и его сыновей.
      Потомки сложили стихи, восхваляющие Кун Юна:
      В Бэйхае родился отважный Кун Юн,
      Он духом до самых небес возвышался.
      Всегда в его доме струилось вино,
      И гости шумели, и смех раздавался.
      В своих сочиненьях учил он людей,
      И каждый упрек его гунам был горек.
      Чиновники хвалят за верность его
      И за прямоту прославляет историк.
      После казни Кун Юна армии Цао Цао получили приказ выступить в поход. Сюнь Юй остался охранять Сюйчан.
      Тем временем болезнь цзинчжоуского правителя Лю Бяо усилилась. Он послал гонца за Лю Бэем, решив объявить его своим наследником. Лю Бэй в сопровождении братьев явился в Цзинчжоу.
      -- Болезнь моя вступила в нижнюю половину сердца, -- сказал Лю Бяо, когда Лю Бэй предстал перед ним. -- Так или иначе, мне скоро умирать. Все, чем я владею, я хочу оставить вам, так как мой сын не способен продолжать отцовское дело. Брат мой, прошу вас, после моей смерти возьмите на себя управление округом Цзинчжоу!
      -- У меня нет никаких иных желаний, кроме желания помогать моему племяннику, -- со слезами молвил Лю Бэй.
      Тут пришла весть, что сам Цао Цао с огромным войском идет на Цзинчжоу. Лю Бэй под предлогом неотложных дел поспешил откланяться и уехал в Синье. Лю Бяо остался в сильной тревоге.
      Посоветовавшись с близкими, он написал завещание, умоляя Лю Бэя помогать его старшему сыну Лю Ци в делах управления округом Цзинчжоу. Госпожа Цай была крайне недовольна таким решением мужа. Она заперла все двери в доме и велела Цай Мао и Чжан Юню закрыть ворота и никого не впускать.
      Лю Ци, находившийся в Цзянся, получив известие о тяжелой болезни отца, прибыл в Цзинчжоу. У ворот его остановил Цай Мао.
      -- Ваш батюшка повелел вам охранять Цзянся! Это важное назначение, а вы самовольно покинули пост! Что будет, если на ваш город нападет Сунь Цюань из Восточного У? Не ходите к батюшке! Он разгневается, когда узнает, что вы здесь, и болезнь его обострится. Вы нарушили правила сыновнего послушания! Возвращайтесь поскорее обратно!
      Лю Ци постоял за воротами, поплакал, потом сел на коня и уехал к себе в Цзянся.
      Состояние здоровья Лю Бяо ухудшилось. Он с нетерпением ждал сына, но того все не было. И настал день, когда Лю Бяо несколько раз громко простонал и скончался.
      Потомки сложили стихи, в которых оплакивают Лю Бяо:
      На севере от Хуанхэ лежали владенья Юаней,
      А край, где Лю Бяо царил, тянулся от Ханя на юг.
      Соседями были они, и каждый, кто знал их, промолвит:
      Печально подумать о том, что все это рухнуло вдруг!
      Посоветовавшись с Цай Мао и Чжан Юнем, госпожа Цай написала подложное завещание, согласно которому правителем округа Цзинчжоу назначался второй сын Лю Бяо -- Лю Цзун, и лишь после этого принялась оплакивать мужа и объявила о его смерти.
      Лю Цзуну шел четырнадцатый год. Он был умен. Созвав чиновников, Лю Цзун сказал:
      -- Батюшка мой покинул бренный мир. Старший брат находится в Цзянся, а дядюшка -- в Синье. Как мне оправдаться перед ними в том, что меня назначили правителем, если они задумают поднять войска и наказать меня?
      Присутствующие молчали. Один лишь му-гуань Ли Гуй осмелился произнести:
      -- Правильно вы говорите! Не откладывая, сообщите своему старшему брату в Цзянся о смерти батюшки и передайте ему дела правления, а Лю Бэй пусть ему помогает. Это лучший выход, тогда мы устоим против Цао Цао на севере и отразим Сунь Цюаня на юге.
      -- Кто ты такой, что осмеливаешься оспаривать завещание нашего господина? -- разъярился Цай Мао.
      -- Ты со своими сообщниками подделал завещание! -- вскричал Ли Гуй. -- Это вы отстранили старшего и поставили наследником младшего! Теперь ни для кого не секрет, что все девять областей Цзинчжоу и Сянъяна попали в руки рода Цай! Дух нашего господина покарает вас!
      -- Эй, стража! Рубите голову этому наглецу! -- кричал Цай Мао, не владея собой.
      Ли Гуя вывели. Он до последнего дыхания не переставал бранить заговорщиков.
      Так Цай Мао поставил правителем Лю Цзуна. Цзинчжоуская армия оказалась в руках родни госпожи Цай. На должность бе-цзя назначили чжи-чжуна Дэн И; Лю Сяню было приказано охранять Цзинчжоу. Госпожа Цай и Лю Цзун перебрались на временное жительство в Сянъян, чтобы уберечься от Лю Бэя и Лю Ци. Она распорядилась похоронить Лю Бяо на Ханьянской равнине к востоку от Сянъяна, но ни Лю Бэю, ни Лю Ци не сообщила об этом ни слова.
      Лю Цзун прибыл в Сянъян. Не успел он еще отдохнуть с дороги, как сообщили, что армия Цао Цао подходит к городу. Перепуганный Лю Цзун вызвал на совет Цай Мао и Куай Юэ.
      -- Мы должны опасаться не только Цао Цао, -- вмешался чиновник по делам востока Фу Сунь, -- но и Лю Ци и Лю Бэя! Мы им не сообщили о смерти господина. Подыми они против нас войска, и Цзинчжоу и Сянъян окажутся в опасности! Я знаю, какие меры надо принять, чтобы народ наш чувствовал себя прочно, как гора Тайшань, а титул и положение нашего господина остались неприкосновенными!
      -- Что же вы предлагаете? -- спросил Лю Цзун.
      -- Отдайте Цзинчжоу и Сянъян Цао Цао, и он с уважением отнесется к вам!
      -- Что вы! Что вы! -- вскричал Лю Цзун. -- Я только что получил наследство своего батюшки и еще не успел утвердить свое положение. Как же я посмею отдать все чужим?
      -- Фу Сунь прав, -- поддержал Куай Юэ. -- Ведь вам известно, что покорность и непокорность -- понятия весьма растяжимые, а сила и слабость -- понятия весьма определенные. Цао Цао действует от имени императорского двора, и если вы против него выступите, вас признают непокорным! Вы только-только вступили во владение наследством, внешние враги наши еще не подавлены, внутри вот-вот разгорится смута! Народ Цзинчжоу будет дрожать от страха при одном слухе о приближении армии Цао Цао. Неужели вы думаете сопротивляться в такой обстановке?
      -- Вы говорите разумно, -- согласился Лю Цзун. -- И я, может быть, послушался бы вас, если бы не боялся стать посмешищем для всей Поднебесной.
      -- Фу Сунь и Куай Юэ желают вам добра. Почему вы не слушаетесь их советов? -- раздался смелый голос.
      Это говорил Ван Цань, человек родом из Гаопина, что в Шаньяне. Маленький ростом, худощавый и невзрачный на вид, он отличался прозорливостью и глубоким умом. Еще в детстве он как-то явился к чжун-лану Цай Юну. Тот сидел за столом в обществе знаменитых гостей. Когда ему доложили о приходе Ван Цаня, Цай Юн поспешил ему навстречу. "Что заставляет вас с таким почтением относиться к этому мальчику?" -- спросили гости у Цай Юна. "О, из этого мальчика вырастет человек необыкновенной учености! Мне даже и не сравниться с ним!" -- ответил гостям Цай Юн. Ван Цань обладал огромными знаниями и недюжинной памятью. Стоило ему один раз взглянуть на какой-нибудь документ, и он запоминал его. Однажды мимоходом он увидел, как играли в шахматы и вдруг перевернулась доска. Ван Цань расставил по местам фигуры, не сделав ни одной ошибки! Он в совершенстве владел искусством счета и писал удивительные стихи. В семнадцать лет его назначили ши-ланом Желтых ворот, но он отказался от должности и уехал в Цзинчжоу, подальше от смут. Лю Бяо принял его как высокого гостя.
      -- Можете ли вы поставить себя в один ряд с Цао Цао? -- спросил Ван Цань в тот день Лю Цзуна.
      -- Я стою ниже...
      -- Тогда спешите выполнить советы Фу Суня и Куай Юэ. Помните, что раскаиваться будет поздно, когда все свершится! У Цао Цао войско сильное, и сам он хитер. Он взял в плен Люй Бу в Сяпи, разбил Юань Шао в Гуаньду, изгнал Лю Бэя из Лунъю и разгромил У Хуаня в Байдэне! Нашими силами противостоять такой мощи невозможно!
      -- Вы говорите правильно, -- согласился Лю Цзун, -- но прежде мне надо посоветоваться с матушкой.
      -- Зачем тебе говорить со мной? -- промолвила госпожа Цай, появляясь из-за ширмы. -- Достаточно, что три таких мужа, как Ван Цань, Фу Сунь и Куай Юэ сходятся во мнении...
      Лю Цзун, наконец, решился. Написав письмо о своей готовности изъявить покорность, он приказал Сун Чжуну тайно отвезти его Цао Цао в Ваньчэн. Цао Цао был рад такому письму. Он щедро наградил Сун Чжуна и велел ему передать Лю Цзуну, чтобы тот ехал его встречать, а он навечно утвердит его в звании правителя Цзинчжоу.
      Сун Чжун поклонился и отправился в Сянъян. У переправы через реку он натолкнулся на отряд всадников. Это оказался Гуань Юй. Сун Чжун хотел было скрыться, но Гуань Юй заметил его и решил порасспросить о цзинчжоуских делах. Сун Чжун сначала увиливал, но настойчивые расспросы Гуань Юя заставили его выложить все начистоту.
      Гуань Юй переполошился. Захватив с собой Сун Чжуна, он помчался в Синье. Лю Бэй даже заплакал от горя и негодования, когда услышал взволнованный рассказ брата.
      -- Чего медлить? -- горячился Чжан Фэй. -- Раз уж дело приняло такой оборот, казните Сун Чжуна! Мы подымем войска, захватим Сянъян, уничтожим род Цай, убьем Лю Цзуна и будем воевать с Цао Цао!
      -- Помолчи-ка ты! -- прикрикнул на разбушевавшегося брата Лю Бэй. -- Я сам подумаю... А ты? Разве ты не знал, что они замышляют такое дело? -напустился Лю Бэй на Сун Чжуна. -- Почему ты раньше не сообщил мне об этом? Снять тебе голову -- так от этого тоже пользы никакой не будет... Убирайся отсюда поживей!
      Сун Чжун в страхе обхватил голову руками и бросился бежать.
      Лю Бэй пребывал в состоянии крайней печали, когда ему доложили, что от сына Лю Бяо -- Лю Ци приехал И Цзи. Лю Бэй поспешил встретить гостя, которому он был глубоко признателен за то, что тот когда-то его спас. И Цзи обратился к Лю Бэю с такими словами:
      -- Лю Ци узнал о смерти своего батюшки и о том, что преемником его назначен Лю Цзун, хотя ни Цай Мао, ни госпожа Цай не прислали ему уведомления. Он послал своих людей в Сянъян, и те обо всем разузнали. Лю Ци велел мне передать вам это печальное известие и просить вас вместе с ним поднять войска и идти на Сянъян покарать негодяев.
      Лю Бэй прочитал письмо Лю Ци, которое ему передал И Цзи, и сказал:
      -- То, что Лю Цзун обманным путем завладел наследством, это вы там знаете, а вот то, что он уже уступил Цао Цао Цзинчжоу и Сянъян, вам не известно!
      -- Откуда вам это ведомо? -- воскликнул пораженный И Цзи.
      Лю Бэй подробно рассказал ему обо всем, что ему было известно от Сун Чжуна.
      -- В таком случае вам удобнее всего под предлогом похорон отправиться в Сянъян, -- посоветовал И Цзи. -- Там вы выманите Лю Цзуна из города и схватите его, а сообщников перебьете и овладеете Цзинчжоу.
      -- И Цзи говорит правильно, -- подтвердил Чжугэ Лян. -- Последуйте его совету, господин мой!
      -- Но старший брат мой перед смертью вручил мне судьбу своих сирот! -- со слезами возразил Лю Бэй. -- Какими глазами я буду смотреть на него в стране Девяти источников, если я сейчас схвачу его сына и приберу к рукам его земли?
      -- Ну, а что будет, если вы этого не сделаете? -- спросил Чжугэ Лян. -- Как вы отразите нападение Цао Цао, который уже подошел к Ваньчэну?
      -- Мы уйдем в Фаньчэн и укроемся там.
      Разговор прервал конный разведчик, примчавшийся с известием, что армия Цао Цао находится уже у Бована. Лю Бэй приказал И Цзи спешно возвращаться в Цзянся и поднять войска, а сам стал обсуждать с Чжугэ Ляном план действий.
      -- Вам нечего беспокоиться, господин мой, -- сказал ему Чжугэ Лян. -В прошлый раз мы наполовину сожгли войско Сяхоу Дуня, а ныне, если уж Цао Цао решил сам пожаловать, я и ему ловушку приготовил... В Синье нам, понятно, не удержаться и благоразумнее заранее уйти в Фаньчэн. Прикажите вывесить у четырех ворот города воззвание к населению: кто хочет служить нам, пусть уходит с нами. Призовите всех, без различия возраста и пола... Сунь Цянь должен на лодках переправлять народ через реку, а Ми Чжу -сопровождать в Фаньчэн семьи чиновников.
      Чжугэ Лян собрал военачальников и дал им указания:
      "Гуань Юю с тысячей воинов идти к верховьям реки Байхэ и соорудить там запруду из мешков с песком. Завтра, во время третьей стражи, когда в нижнем течении реки послышатся крики людей и конское ржание, запруду немедленно разобрать и потопить врага. Отряду двигаться вниз по течению вдоль берега, навстречу противнику.
      Чжан Фэю с тысячей воинов сесть в засаду у Болинской переправы. Тут вода разольется широко, и воинам Цао Цао труднее будет убежать. Нападать на врага внезапно, выждав удобный момент.
      Чжао Юню выделить три тысячи воинов. Разделить их на четыре отряда и три из них укрыть у западных, северных и южных ворот города, а самому Чжао Юню с четвертым отрядом устроить засаду у восточных ворот. Все чердаки домов забить серой, селитрой и другим горючим. Войско Цао Цао, вступив в город, расположится на отдых в домах. Завтра в сумерки подымется сильный ветер, и тогда воинам у западных, южных и северных ворот обстреливать город огненными стрелами. Когда там займется пламя, поднять за городом шум, дабы усилить смятение в стане врага. Восточные ворота оставить открытыми, чтобы противнику было куда бежать, а когда он будет вне города, ударить ему в спину. Гуань Юю и Чжан Фэю на рассвете соединить войска и уходить в Фаньчэн.
      Ми Фану и Лю Фыну с двумя тысячами воинов разбить лагерь у Сивэйского склона в тридцати ли от Синье и ждать, когда подойдет армия Цао Цао. Тогда пусть тысяча воинов с красными знаменами обратится в бегство по правой стороне дороги, а другая тысяча с черными знаменами бежит по левой стороне. Враг растеряется и не посмеет их преследовать. Этим отрядам укрыться в засаде. Когда в городе вспыхнет пожар, значит враг разбит и его можно преследовать. Все встретимся в верховьях реки Байхэ."
      Отдав эти распоряжения, Чжугэ Лян в сопровождении Лю Бэя поднялся на гору и стал ждать донесений о победах.
      Между тем войска Цао Цао наступали. Цао Жэнь и Цао Хун возглавляли стотысячную армию. Впереди, прокладывая путь, ехал Сюй Чу с тремя тысячами закованных в броню всадников. Войско бурным, неудержимым потоком катилось к Синье. Сюй Чу торопил свой отряд. В полдень он уже был у Сивэйского склона.
      Выполняя указания Чжугэ Ляна, воины Ми Фана и Лю Фына двумя отрядами начали отступление, красные знамена справа, черные -- слева.
      -- Стой! Впереди засада! -- крикнул Сюй Чу и, повернув коня, поскакал к Цао Жэню.
      -- Никакой засады там нет! -- уверенно сказал ему Цао Жэнь. -- Враг хочет нас обмануть! Поторапливайтесь! Сейчас я тоже подтяну войска.
      Сюй Чу возвратился к своему отряду и двинулся дальше. Подошли к лесу. Нигде не было видно ни души. Солнце клонилось к западу. Сюй Чу хотел продолжать путь, как вдруг до его слуха донеслись звуки музыки. Он поднял голову и на вершине горы увидел целый лес знамен, а справа и слева два больших зонта, под которыми друг против друга сидели Лю Бэй и Чжугэ Лян и пили вино. Такая картина вывела Сюй Чу из себя. Он бросился на гору, но оттуда с грохотом покатились бревна, полетели камни. И за горой послышался шум. Сюй Чу пытался пойти другим путем, но уже совсем стемнело.
      Подошел сам Цао Цао со своим отрядом. Он приказал занять Синье и дать отдых коням. Когда войска добрались до города, все ворота ко всеобщему удивлению оказались раскрытыми настежь. Воины ворвались в Синье, не встретив никакого сопротивления. Город был пуст.
      -- Вот видите! Сил у них больше нет, и они бежали, как крысы, захватив с собой все население! -- воскликнул Цао Цао. -- Сейчас отдыхать, а завтра с рассветом двинемся дальше!
      Усталые и проголодавшиеся воины разбрелись по домам и занялись приготовлением пищи. Цао Жэнь и Цао Хун расположились в ямыне. Миновало время первой стражи, когда налетел ветер. Один из воинов, охранявших ворота, прибежал доложить, что в городе начинается пожар.
      -- Не подымайте тревоги! -- сказал Цао Жэнь. -- Воины готовят пищу и неосторожно обращаются с огнем.
      И он перестал об этом думать. Но вскоре один за другим прибежали несколько воинов с донесением, что пожар разгорается у западных, южных и северных ворот. Тут Цао Жэнь отдал приказ садиться на коней; но весь город уже пылал. Небо озарилось багровым пламенем. Пожар в городе был сильней того огня, что уничтожил армию Сяхоу Дуня в Боване.
      Об этом событии потомки сложили такие стихи:
      Срединной равниной владел коварный тиран Цао Цао.
      Во время похода на юг дошел он до берега Ханя.
      Вдруг ветер поднялся шальной, и пламя взметнулось до неба,
      И сразу посеял пожар смятенье и страх в его стане.
      Пробираясь сквозь дым и пламя, Цао Жэнь и его военачальники искали путь к спасению. У восточных ворот города огня не было, и они устремились туда. Воины в смятении топтали друг друга. Многие из них погибли. Но едва лишь войска Цао Жэня оказались за городом, как в спину им ударил Чжао Юнь. Воины Цао Жэня бросились врассыпную. Каждый из них помышлял лишь о своем собственном спасении. Где уж тут было думать о сражении. Бегущего врага преследовал отряд Ми Фана. Самому Цао Жэню едва удалось уйти живым. Тут еще подоспел Лю Фын и ударил наперерез остаткам разгромленного войска Цао Жэня.
      Наступило время четвертой стражи. Более половины воинов Цао Цао пострадали от ожогов. Они радовались, что, наконец, добрались до реки, где можно хоть немного освежиться и утолить жажду. Люди и кони бросились к воде. Послышались крики, говор, ржание коней.
      Гуань Юй, находившийся у запруды в верхнем течении реки, в сумерки увидел огонь, полыхавший в Синье, а во время четвертой стражи до него донесся шум с низовьев реки. И он приказал своим воинам разобрать запруду. Вода широким потоком хлынула вниз, захлестнув войско Цао Цао. Многие воины утонули.
      Цао Жэнь и его военачальники в поисках места, где течение было не так стремительно, бросились к Болинской переправе. Здесь им преградил путь Чжан Фэй.
      -- Стой, злодей Цао! Приемли то, что предписано тебе судьбой!
      Воины Цао Цао задрожали от страха. Вот уж поистине:
      В городе жарко от пламени было врагу,
      Ветер пробрал его холодом на берегу.
      Если вы не знаете, какова дальнейшая судьба Цао Жэня, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
      из которой можно узнать о том, как Лю Бэй переправил народ через реку, и о том, как Чжао Юнь спас своего молодого господина
      Итак, когда Гуань Юй разобрал запруду и спустил воду, Чжан Фэй повел свой отряд вниз по течению реки и отрезал путь Цао Жэню. Первым столкнулся с Чжан Фэем Сюй Чу. У него не было желания сражаться, и он поспешил обратиться в бегство. Чжан Фэй преследовал его до тех пор, пока не встретил Лю Бэя и Чжугэ Ляна. Они вместе повернули войска и пошли вверх по течению реки. Лю Фын и Ми Фан уже подготовили лодки и поджидали их. Они переправились через реку и двинулись к Фаньчэну. Все суда Чжугэ Лян приказал сжечь.
      А Цао Жэнь с остатками своего разбитого войска расположился в Синье и послал своего брата Цао Хуна к Цао Цао с вестью о поражении.
      -- Эта деревенщина Чжугэ Лян! Да как он посмел! -- в гневе закричал Цао Цао.
      По его приказу три армии неудержимым потоком хлынули к Синье. Воинам было велено обыскать все холмы и запрудить реку Байхэ. Из Синье огромное войско, разделенное на восемь отрядов, выступило к Фаньчэну.
      Советник Лю Е обратился к Цао Цао, когда тот собирался в путь:
      -- Господин чэн-сян, вы идете в Сянъян впервые, и вам следовало бы привлечь симпатии народа. Конечно, наше войско может стереть врага с лица земли, но все же лучше было бы сначала предложить Лю Бэю сдаться. Если Лю Бэй на это согласится, мы возьмем цзинчжоуские земли без боя, а если нет, то наше доброе отношение к народу станет очевидным.
      Цао Цао принял совет Лю Е и спросил у него, кого бы отправить послом к Лю Бэю.
      -- Пошлите Сюй Шу, -- предложил Лю Е. -- Прежде он был в дружеских отношениях с Лю Бэем, а ныне находится у нас в войске.
      -- Я боюсь, что он не вернется, если поедет к Лю Бэю, -- усомнился Цао Цао.
      -- В этом можете не сомневаться, господин чэн-сян! Если он не вернется, то станет всеобщим посмешищем.
      Цао Цао вызвал Сюй Шу и обратился к нему с такой речью:
      -- Первоначально у меня было намерение сравнять Фаньчэн с землей, но я пожалел население. Вы поедете и передадите Лю Бэю, что если он изъявит желание покориться, то не только избежит наказания, но еще и получит титул. Если же он будет упорствовать, я уничтожу все его войско и все население, всех без разбора -- и хороших и плохих. Я знаю вас как человека честного и справедливого и потому посылаю именно вас! Надеюсь, что вы не обманете моих ожиданий.
      Сюй Шу принял повеление и отправился в путь. В Фаньчэне его встретили Лю Бэй и Чжугэ Лян. Они вспомнили о старых временах, и, наконец, Сюй Шу заговорил о цели своего приезда:
      -- Цао Цао послал меня передать вам предложение сдаться, -- сказал он. -Таким поступком он хочет завоевать сердце народа. Сейчас он разделил свое войско на восемь отрядов и приказал запрудить реку Байхэ, намереваясь затопить Фаньчэн. Вам здесь, пожалуй, не удержаться.
      Лю Бэй хотел оставить Сюй Шу у себя, но тот решительно воспротивился:
      -- Если я не вернусь, меня осмеют! Я помню, что матушка моя погибла по вине Цао Цао! Клянусь вам, что я не дам этому злодею ни одного совета! Вы не печальтесь, великое дело с помощью Чжугэ Ляна увенчается успехом. Я же, к сожалению, должен с вами распрощаться.
      Лю Бэй не решился удержать его силой. Сюй Шу вернулся к Цао Цао и передал ему, что Лю Бэй сдаваться не намерен. Разъяренный Цао Цао отдал приказ выступать в поход в тот же день.
      После отъезда Сюй Шу Лю Бэй стал советоваться с Чжугэ Ляном, и тот ему сказал:
      -- Прежде всего надо покинуть Фаньчэн и занять Сянъян, чтобы иметь небольшую передышку.
      -- А как быть с народом, который последовал за нами? -- спросил Лю Бэй. -Могу ли я его покинуть?
      -- Объявите всем: кто хочет -- пусть следует за нами дальше, а кто не хочет -- пусть остается, -- предложил Чжугэ Лян.
      Лю Бэй послал Гуань Юя на берег реки приготовить лодки, а Сунь Цяню и Цзянь Юну приказал объявить населению, что армия Цао Цао приближается и что в городе обороняться невозможно. Поэтому все, кто хочет уходить с Лю Бэем, могут переправляться через реку.
      -- Пусть хоть на смерть, все равно мы пойдем за Лю Бэем! -- в один голос вскричали люди.
      Все население города, мужчины и женщины, старые и малые, со слезами и причитаниями двинулись в путь. Стоны и плач огласили берега реки. Лю Бэй стоял в лодке и с болью в сердце наблюдал за тем, что творилось вокруг.
      -- Ради одного меня народ терпит такие страдания! О, зачем я родился на свет!
      Он хотел броситься в воду, но приближенные его удержали. Когда лодка причалила к южному берегу, Лю Бэй оглянулся. Люди, еще не успевшие переправиться, смотрели на юг и плакали.
      Лю Бэй велел Гуань Юю быстрее перевезти их, а сам сел на коня. Вскоре они приблизились к восточным воротам Сянъяна. На городских стенах виднелись флаги, а у края рва ощетинились заграждения -- "оленьи рога". Лю Бэй придержал коня и громко крикнул:
      -- Лю Цзун, дорогой племянник! Открой ворота! Я хочу спасти народ! У меня нет иных помыслов! Клянусь тебе!
      Но Лю Цзун, напуганный появлением Лю Бэя, не появлялся. На сторожевую башню поднялись Цай Мао и Чжан Юнь и приказали воинам стрелять из луков. Люди, стоявшие под стенами, простирали руки к башне и плакали.
      Вдруг на стене появился какой-то военачальник в сопровождении воинов и грозно вскричал:
      -- Цай Мао, Чжан Юнь, вы изменники! Лю Бэй гуманный и справедливый человек! Он пришел сюда, чтобы спасти народ, а вы ему противитесь!
      Военачальник был высок ростом, с красным, как спелый жужуб(*1), лицом. Звали его Вэй Янь, и был он родом из Ияна.
      Ловко орудуя мечом, Вэй Янь перебил стражу и открыл ворота.
      -- Вводите войска! Перебьем изменников!
      Чжан Фэй хлестнул коня, намереваясь ворваться в город, но Лю Бэй его удержал:
      -- Не пугай народ!
      В это время у ворот появился другой военачальник с отрядом.
      -- Эй, Вэй Янь, безродное ничтожество! -- кричал он. -- Ты еще смеешь бунтовать! Да ты что, не знаешь меня, Вэнь Пина?
      Разгневанный Вэй Янь с копьем наперевес бросился на своего противника. Два отряда вступили в яростную схватку у городских ворот. Крики сражающихся потрясали небо.
      -- Нет, я не войду в Сянъян! -- решительно заявил Лю Бэй. -- Я хотел спасти народ, но выходит, что я причиняю ему новые беды...
      -- В таком случае надо занять Цзянлин, -- сказал Чжугэ Лян. -- Это один из наиболее важных городов округа Цзинчжоу.
      -- Так думаю и я, -- ответил ему Лю Бэй.
      Толпы народа направились к Цзянлину. Многие жители Сянъяна, воспользовавшись суматохой, бежали из города, чтобы последовать за Лю Бэем.
      Между тем схватка у стен Сянъяна продолжалась. Вэй Янь и Вэнь Пин дрались с утра до полудня. Все воины Вэй Яня были перебиты. Тогда он, пустив коня во весь опор, бежал из города. Найти Лю Бэя ему не удалось, и он ушел к Хань Сюаню, правителю округа Чанша.
      Лю Бэй уходил от Сянъяна. Несколько десятков тысяч людей и несколько тысяч больших и малых повозок нескончаемым потоком тянулись по дороге. Многие несли свою ношу на плечах. Дорога проходила мимо могилы Лю Бяо. Лю Бэй, склонившись над могилой, горестно восклицал:
      -- О брат мой, Лю Бяо! Опозорен я! Нет у меня ни добродетелей, ни талантов! Виноват я, что отказался в свое время нести ношу, которую ты хотел возложить на меня! Но за что страдает народ? О брат мой, пусть твой славный дух снизойдет и спасет людей Цзинчжоу и Сянъяна!
      В словах его чувствовалось столько горя, что никто не в силах был сдержать слезы.
      Дозорные донесли, что войско Цао Цао уже заняло Фаньчэн и что Цао Цао заставляет народ готовить лодки и плоты для переправы через реку.
      -- В Цзянлине можно обороняться, -- говорили военачальники Лю Бэю. -- Но когда мы туда доберемся? С такой массой народа мы за день едва успеваем пройти десяток ли! А что, если нас настигнет армия Цао Цао? Как мы ее встретим? Благоразумнее было бы пока оставить народ, а самим двинуться быстрее к Цзянлину.
      -- Тот, кто берется за великое дело, должен считать народ основой всего, -со слезами отвечал Лю Бэй. -- Люди пошли за мной, как же я их покину?
      Такие слова всех растрогали. И потомки сложили стихи, в которых восхваляют Лю Бэя:
      В годину невзгод он сердцем сливался с народом.
      Садясь на корабль, всех тронул слезою своею.
      Так вот почему и дети и старцы в округе
      Доныне поют великую славу Лю Бэю.
      Лю Бэй продолжал двигаться крайне медленно. Огромные толпы народа иначе не могли бы поспевать за ним.
      -- Враг скоро нас нагонит, -- предупреждал Лю Бэя Чжугэ Лян. -- Пошлите Гуань Юя в Цзянся: пусть Лю Ци подымает войска и готовит для нас лодки в Цзянлине.
      Лю Бэй написал письмо Лю Ци, прося его о помощи, и отправил Гуань Юя и Сунь Цяня с пятьюстами воинов в Цзянся. Чжан Фэй вел головной отряд; Чжао Юнь охранял семью Лю Бэя, а остальные шли вместе с народом и поддерживали порядок. Проходя за день немногим более десяти ли, все останавливались на отдых.
      Тем временем войско Цао Цао переправилось через реку и подошло к Сянъяну. Цао Цао велел вызвать к себе Лю Цзуна, но тот был напуган и явиться не посмел, хотя его уговаривали и Цай Мао и Чжан Юнь.
      Ван Вэй по секрету сказал Лю Цзуну:
      -- Лю Бэй сбежал... Если вы сейчас покоритесь Цао Цао, он успокоится. Вы сможете подобрать лучших воинов и укрыть их в каком-нибудь неприступном месте, а потом неожиданно ударить на врага. Если же вы захватите Цао Цао, слава ваша потрясет Поднебесную, и вы легко овладеете обширной Срединной равниной! Такой случай представляется очень редко, не теряйте его!
      Лю Цзун передал эти слова Цай Мао, и тот в ярости набросился на Ван Вэя:
      -- Безумец! Что ты болтаешь?
      -- Предатель! -- в гневе отвечал Ван Вэй. -- Я бы тебя живьем съел!
      Цай Мао хотел убить Ван Вэя, но Куай Юэ отговорил его. После этого Цай Мао и Чжан Юнь отправились в Фаньчэн на поклон к Цао Цао. Цай Мао старался угодить ему и потому охотно отвечал на все его вопросы. Цао Цао спросил, сколько войск и провианта в Цзинчжоу.
      -- Всего двести восемьдесят тысяч воинов, из коих сто пятьдесят тысяч пеших, пятьдесят тысяч конных да на судах восемьдесят тысяч. Большая часть запасов провианта и казны -- в Цзянлине, а все прочее в разных местах. Запасов на всю армию хватит на год.
      -- А сколько у вас кораблей?
      -- Больших и малых судов более семи тысяч...
      -- Кто командует вашим флотом?
      -- Я и мой брат, -- ответил Цай Мао.
      Цао Цао пожаловал Цай Мао и Чжан Юню титулы и звания, чему они были очень рады. На прощанье Цао Цао сказал им:
      -- Сын Лю Бяо после смерти отца покорился мне, и я представлю императору доклад, чтобы его назначили правителем Цзинчжоу навечно.
      Чжан Юнь и Цай Мао удалились, исполненные самых радужных надежд.
      -- Цай Мао и Чжан Юнь -- льстецы, -- сказал советник Сюнь Ю, когда те удалились. -- Зачем вы пожаловали им такие высокие звания и оставили в их руках флот?
      -- А разве я этого не знаю? -- улыбнулся Цао Цао. -- Я их оставил только потому, что в северных землях никто не умеет воевать на воде. Когда война окончится, тогда мы и решим, что с ними делать.
      Цай Мао и Чжан Юнь вернулись к Лю Цзуну и рассказали, что Цао Цао обещал ходатайствовать перед Сыном неба о назначении его, Лю Цзуна, навечно правителем Цзинчжоу и Сянъяна. Обрадованный Лю Цзун на другой день вместе со своей матушкой, госпожой Цай, взяв с собой печать и пояс, а также бумагу на право командования войсками, переправился через реку встречать Цао Цао.
      Цао Цао подбодрил его ласковыми словами, а затем повел свое войско к стенам Сянъяна. Жители города по приказу Цай Мао и Чжан Юня воскуривали благовония и с поклонами встречали Цао Цао. Он в свою очередь в изысканных выражениях старался успокоить горожан.
      Цао Цао расположился в доме Лю Бяо. Он пригласил к себе Куай Юэ и сказал ему:
      -- Знаете, я не так рад, что приобрел Цзинчжоу, как рад тому, что привлек на свою сторону вас.
      Он пожаловал Куай Юэ должность правителя округа Цзянлин и титул Фаньчэнского хоу. Фу Сунь и Ван Цань получили титулы Гуаньнэйских хоу, а Лю Цзун был назначен на должность цы-ши округа Цинчжоу с повелением немедленно отправляться к месту назначения. Лю Цзун испугался такого оборота дела и стал отказываться.
      -- Я не хочу быть чиновником, -- молил он, -- я хочу лишь оберегать земли своих предков.
      -- Цинчжоу находится возле столицы, и я посылаю вас туда по повелению императорского двора, -- прервал его Цао Цао, -- дабы вы не стали жертвой интриг здесь, в Цзинчжоу и Сянъяне.
      Лю Цзун пытался возражать, но Цао Цао не стал его слушать, и ему пришлось вместе со своей матушкой отправиться в Цинчжоу. Один лишь старый военачальник Ван Вэй вызвался сопровождать их, остальные же чиновники проводили их до реки и вернулись в город.
      Цао Цао, опасаясь, как бы Лю Цзун и его мать не натворили ему бед впоследствии, вызвал к себе Юй Цзиня и приказал ему догнать и убить их. Юй Цзинь бросился исполнять повеление. Его легковооруженные всадники быстро настигли Лю Цзуна.
      -- Стойте! -- закричал Юй Цзинь. -- Я получил повеление господина чэн-сяна доставить ему ваши головы.
      Госпожа Цай обняла Лю Цзуна и громко заплакала. Юй Цзинь приказал своим воинам не терять времени. Ван Вэй стал яростно отбиваться, но в конце концов воины Юй Цзиня его одолели. Лю Цзун и его мать были убиты; Юй Цзинь немедленно донес об этом Цао Цао и был щедро награжден.
      Затем Цао Цао послал людей в Лунчжун на поиски семьи Чжугэ Ляна. Но Чжугэ Лян предвидел это и заранее перевез свою семью в Саньцзян, так что посланным пришлось вернуться ни с чем. Ярость Цао Цао не знала границ.
      Итак, Сянъян был взят. Но оставался еще Цзянлин, где были сосредоточены основные запасы провианта и казна округов Цзинчжоу и Сянъяна. Сюнь Ю советовал Цао Цао занять этот город.
      -- Если Лю Бэй успеет в нем укрепиться, его нелегко будет оттуда выбить.
      -- Я об этом хорошо помню! -- сказал Цао Цао.
      Он приказал созвать всех цзинчжоуских военачальников, чтобы найти среди них проводника, который смог бы провести его войско в Цзянлин. Среди собравшихся не было одного лишь Вэнь Пина. Цао Цао велел разыскать его.
      -- Почему вы так опоздали? -- спросил Цао Цао, когда тот вошел.
      -- Мне было совестно показаться! -- смело ответил Вэнь Пин. -- Не позорно ли смотреть, как господин твой теряет владения, и ничего для него не сделать? -- Он вздохнул, и слезы потекли у него по щекам.
      -- Вот поистине преданный слуга! -- воскликнул Цао Цао, тронутый искренностью Вэнь Пина. Он назначил его правителем округа Цзянся, пожаловал титул Гуаньнэйского хоу и велел ему вести войско в поход на Цзянлин.
      Конные разведчики донесли, что Лю Бэй двигается очень медленно и находится в трехстах ли от Сянъяна. Цао Цао приказал из всех отрядов отобрать по пять тысяч одетых в броню всадников и велел им за одни сутки догнать Лю Бэя. Вслед за ними в поход выступила вся огромная армия.
      В это время Лю Бэй, у которого было всего лишь три тысячи конных воинов, продолжал двигаться к Цзянлину. За ним следовало несколько десятков тысяч народу. Чжао Юнь охранял стариков и детей, Чжан Фэй прикрывал тыл. Шли они очень медленно.
      -- Что-то нет никаких вестей от Гуань Юя из Цзянся, -- промолвил Чжугэ Лян. -- Он давно уехал, уже пора...
      -- Осмелюсь попросить вас поехать туда, -- обратился к нему Лю Бэй. -- Лю Ци обязан вам за ваши советы, и вы сможете быстрей все уладить.
      Чжугэ Лян согласился и вместе с Лю Фыном, под охраной пятисот воинов, отправился в Цзянся просить помощи. Лю Бэй вместе с Цзянь Юном, Ми Чжу и Ми Фаном продолжал путь. Неожиданно налетел вихрь, и столб пыли закрыл красное солнце.
      -- Что это за предзнаменование? -- встревожился Лю Бэй.
      Сведущий в законах сил "инь" и "ян", Цзянь Юн погадал на пальцах и растерянно сказал Лю Бэю:
      -- Нам грозит великая беда! Нынешней ночью придется оставить народ и бежать!
      -- Люди следуют за мной от самого Синье, и я их на произвол судьбы не покину! -- решительно заявил Лю Бэй.
      -- Если вы из чувства жалости к народу не уйдете, может случиться беда!
      -- А что за место впереди? -- спросил Лю Бэй.
      -- Уезд Данъян, -- ответили приближенные. -- А вон там гора Цзиншань.
      Лю Бэй приказал раскинуть лагерь на горе. Погода была студеная, начиналась зима. Холодный ветер пронизывал до костей. По всему полю слышался плач. Во время четвертой стражи с северо-запада донеслись оглушительные крики. Лю Бэй вскочил на коня и повел свой двухтысячный отряд из отборных воинов навстречу врагу. Но противостоять превосходящим силам Цао Цао было невозможно. Лю Бэй сражался насмерть. Он был уже на краю гибели, но его спас подоспевший Чжан Фэй. Чжан Фэй проложил кровавую дорогу, и они вместе бежали на восток. Здесь путь им преградил Вэнь Пин.
      -- Изменник! -- в ярости закричал Лю Бэй. -- Какими глазами ты смотришь на людей?
      Вэнь Пин от стыда закрыл лицо руками и увел свое войско в северо-восточном направлении.
      Чжан Фэй, охраняя брата, отступал с боем. Приближался рассвет. Крики преследователей постепенно затихали, и Лю Бэй сошел с коня, чтобы отдохнуть. У него осталось немногим более сотни всадников. Его семья, Ми Чжу, Ми Фан и все остальные были неизвестно где.
      -- Несколько сот тысяч живых душ из любви ко мне терпят такое несчастье! -рыдал Лю Бэй. -- Где моя семья, где мои военачальники? Живы ли они? Будь человек даже из земли или из дерева, и то бы ему не одолеть такой скорби!
      Вдруг они увидели Ми Чжу. Лицо его было изранено стрелами. Он сказал, что Чжао Юнь изменил и перешел на сторону Цао Цао.
      -- Нет! Не верю! -- вскричал Лю Бэй. -- Чжао Юнь мой старый друг -- он не предатель!
      -- А может быть, он увидел, что у нас истощились силы, и перешел к Цао Цао, мечтая о славе и богатстве? -- высказал опасение Чжан Фэй.
      -- Этого быть не может! -- уверенно возразил Лю Бэй. -- Чжао Юнь вместе со мной прошел все беды и трудности, сердце его твердо, как камень, его не поколеблют ни богатство, ни почести!
      -- Но я сам видел, как он ушел на северо-восток! -- воскликнул Ми Фан.
      -- Я его найду и убью вот этим копьем! -- горячился Чжан Фэй.
      -- Оставьте эти необоснованные подозрения! -- вскричал Лю Бэй. -- Вы забыли, что было с Гуань Юем, когда он убил Янь Ляна и Вэнь Чоу? В Чжао Юне я уверен. Если он ушел на северо-восток, значит для этого есть причина.
      Но разве Чжан Фэй мог с ним согласиться? С тридцатью всадниками помчался он к Чанфаньскому мосту. К востоку от этого моста виднелся небольшой лесок. Чжан Фэй решил пуститься на хитрость: он приказал своим воинам привязать ветки к хвостам коней и разъезжать по лесу во всех направлениях, вздымая пыль, чтобы создать впечатление, будто в лесу находится большой отряд, а сам в это время остановился на мосту и стал смотреть на запад.
      Тем временем Чжао Юнь до самого рассвета сражался с войсками Цао Цао. Потеряв Лю Бэя и его семью, которую ему было поручено охранять, Чжао Юнь думал:
      "Мой господин поручил мне своих жен Гань и Ми и своего сына А-доу, а я их всех потерял. Какими же глазами мне теперь смотреть на него? Нет, уж лучше вступить в смертельную схватку, чего бы мне это ни стоило, а мать с ребенком я должен разыскать!"
      Чжао Юнь оглянулся на своих людей, у него осталось всего лишь десятка три-четыре всадников. Несмотря на это, он подхлестнул своего коня и бросился на поиски.
      Повсюду бродили толпы людей. Их крики и вопли потрясали небо. Многие, пораженные копьями и стрелами, лежали на земле. Чжао Юнь, заметив лежащего в густой траве человека, подъехал ближе и узнал Цзянь Юна.
      -- Вы видели жен Лю Бэя? -- торопливо спросил его Чжао Юнь.
      -- Я видел, как они покинули коляски и бежали пешком, унося А-доу на руках, -- сказал Цзянь Юн. -- Я последовал за ними, но когда обогнул склон горы, на меня налетел какой-то воин, ранил копьем и забрал коня. Драться я больше не могу... вот так и лежу здесь.
      Чжао Юнь отдал ему коня одного из своих воинов. Цзянь Юна посадили в седло, и он поехал догонять Лю Бэя, поддерживаемый с двух сторон воинами.
      -- Передайте господину, -- крикнул ему вдогонку Чжао Юнь, -- что я найду его жен, даже если бы мне для этого пришлось подняться на небо или спуститься под землю! Если же не найду, я умру в этой песчаной пустыне!
      Подхлестнув коня, он поскакал по направлению к Чанфаньскому склону.
      -- Куда вы, полководец Чжао? -- вдруг окликнул его кто-то.
      -- Ты кто такой? -- обернувшись, спросил Чжао Юнь.
      -- Я -- один из телохранителей Лю Бэя. Я сопровождал коляски его жен, но меня сразила стрела.
      Чжао Юнь стал расспрашивать воина о госпоже Гань и о госпоже Ми. Воин отвечал, что видел, как госпожа Гань, босая, с непокрытой головой ушла на юг в толпе простых женщин.
      Больше Чжао Юнь не слушал. Хлестнув коня, он помчался на юг. Вскоре он увидел толпу мужчин и женщин, которые шли, держась за руки.
      -- Эй, есть среди вас госпожа Гань?
      Одна из женщин в заднем ряду оглянулась и, узнав Чжао Юня, громко вскрикнула. Чжао Юнь соскочил с коня и, воткнув копье в землю, поклонился:
      -- Простите меня, я виноват в том, что потерял вас из виду! Но не знаете ли вы, где госпожа Ми с ребенком?
      -- Не знаю. Мы сначала шли вместе, смешавшись с простым народом, коляски наши пришлось бросить. Потом на нас напал отряд врага. Госпожа Ми с А-доу куда-то скрылась, а я убежала...
      Разговор прервался. В толпе раздались крики: снова появился какой-то отряд. Чжао Юнь вскочил на коня и взял копье наперевес.
      Отряд приближался. Впереди на коне сидел связанный человек. Чжао Юнь узнал в нем Ми Чжу. Следом за ним с мечом с руке ехал военачальник, сопровождаемый тысячей воинов.
      Это был Шуньюй Дао, один из подчиненных Цао Жэня. Ему удалось захватить в плен Ми Чжу, и он торопился сообщить о своем подвиге. С громовым возгласом Чжао Юнь бросился на Шуньюй Дао и в первой же схватке ударом копья сбил его с коня. Чжао Юнь освободил Ми Чжу и захватил двух коней. Он попросил госпожу Гань сесть на коня и, прокладывая дорогу, направился к Чанфаньскому склону. Здесь его встретил Чжан Фэй. Он верхом на коне стоял на мосту и, держа копье поперек седла, окликнул Чжао Юня:
      -- Эй, Чжао Юнь, почему ты изменил моему брату?
      -- Почему ты говоришь, что я изменил? -- спросил в ответ Чжао Юнь. -Я никак не мог найти госпожу Ми с ребенком и потому отстал.
      -- Ладно, ладно, я пошутил! -- засмеялся Чжан Фэй. -- Цзянь Юн мне все рассказал, а то бы я так просто тебя не отпустил!
      -- Где сейчас наш господин?
      -- Недалеко, впереди...
      -- Ми Чжу, -- сказал Чжао Юнь своему спутнику, -- поезжайте с госпожой Гань вперед, а я буду искать госпожу Ми и молодого господина А-доу.
      Чжао Юнь повернул коня и направился по прежней дороге. За ним последовало несколько десятков всадников. Вскоре Чжао Юнь встретил неприятельского воина с небольшим отрядом. Воин держал в руке копье, а за спиной у него был меч. Чжао Юнь молча устремился на противника и ударом копья свалил его с коня. Убитый воин оказался оруженосцем Цао Цао, и звали его Сяхоу Энь. Цао Цао взял его к себе в отряд за храбрость. Сяхоу Энь повел отряд грабить пленных, но неожиданно столкнулся с Чжао Юнем и погиб от удара его копья.
      Внимание Чжао Юня привлек меч, висевший за спиной убитого. На его рукоятке, оправленной золотом, виднелись два иероглифа, означавшие: "Черное острие". Чжао Юнь понял, что это драгоценный меч.
      Меч "Черное острие" был одним из двух мечей, которые очень ценил Цао Цао. Один из них, называвшийся "Опора неба", Цао Цао носил сам, а "Черное острие" отдал Сяхоу Эню. "Черное острие" рубил железо как глину.
      Чжао Юнь подхватил меч, сунул его за пояс и, вскинув копье, снова бросился на окружающих его врагов. Он остался один, но и не подумал об отступлении. Вражеский отряд разбежался. Чжао Юнь продолжал поиски, бросаясь из стороны в сторону и расспрашивая встречных, не видели ли они госпожу Ми. Наконец один человек сказал Чжао Юню:
      -- Какая-то раненая женщина с мальчиком сидит вон там у стены, на земле. Она не может идти...
      Чжао Юнь поспешил в указанном направлении. У опаленной огнем стены разрушенного дома, возле пересохшего колодца сидела госпожа Ми. Она держала на руках А-доу и плакала. Чжао Юнь соскочил с коня и низко ей поклонился.
      -- О, как я счастлива, теперь А-доу будет жив! -- обрадовалась жена Лю Бэя, заметив Чжао Юня. -- Сохраните жизнь ребенку ради его отца, который, как вихрь, кружит по белу свету. У него нет детей, кроме этого сына. Теперь я умру спокойно.
      -- Что вы, что вы, госпожа! -- вскричал Чжао Юнь. -- Не говорите так! Садитесь скорее на коня, я помогу вам выбраться из кольца врагов!
      -- Нет! Это невозможно: воину нельзя остаться без коня! -- решительно возразила госпожа Ми. -- Сохраните жизнь мальчику, а меня жалеть нечего -- я ранена и умру здесь!
      -- Садитесь скорее на коня, преследователи близко! -- настаивал Чжао Юнь.
      -- Не делайте двух ошибок! -- воскликнула госпожа Ми. -- Судьба этого мальчика в ваших руках, а я никуда не пойду!
      Чжао Юнь пытался уговорить ее, но она не уступала. Со всех сторон снова послышались крики.
      -- Вы не хотите меня слушать! -- закричал Чжао Юнь. -- А что будет с вами, когда сюда придут враги?
      Госпожа Ми ничего не ответила. Она положила А-доу на землю и одним прыжком бросилась в колодец. Так погибла эта мужественная женщина. Потомки воспели ее в стихах:
      На силу коня своего в бою полагается воин,
      Ведь в пешем строю нелегко спасти своего господина.
      Она героиней слывет и матерью храброй в народе.
      Земную покинула жизнь, но миру оставила сына.
      Чжао Юнь, опасаясь, что воины Цао Цао обнаружат и ограбят труп, повалил глинобитную стену и прикрыл ею колодец. Потом он развязал шнуры, скрепляющие латы, снял пластину, прикрывающую сердце, положил А-доу к себе на грудь, схватил копье и вскочил на коня. Он заметил, что приближается отряд противника.
      Во главе этого отряда был Янь Мин, один из помощников Цао Хуна, вооруженный трезубцем. Чжао Юнь схватился с противником и поразил его в третьей схватке. Путь был свободен.
      Чжао Юнь двинулся дальше, но тут еще один отряд преградил ему дорогу. Впереди отряда развевалось знамя, на котором можно было различить надпись: "Чжан Го из Хэцзяня".
      Не проронив ни слова, Чжао Юнь с копьем наперевес бросился в бой. Последовало около десяти схваток. Чжао Юнь решил больше не задерживаться и погнал своего коня во весь опор. Чжан Го преследовал его. Чжао Юнь нахлестывал коня, стараясь уйти от погони. Он больше ни о чем не думал, ничего вокруг не видел, и вдруг конь и всадник рухнули в яму. Чжан Го бросился к яме, намереваясь поразить копьем отважного воина, но тут из глубины вспыхнул красный свет, конь Чжао Юня вскочил на ноги и одним прыжком очутился наверху. Потомки воспели такое чудо в стихах:
      Алым сияньем был вдруг окружен император.
      Враг расступился, и вырвался конь из кольца.
      Сорок два года процарствовал славный А-доу,
      В подвиге смелом сказалось величье бойца.
      Чжан Го в испуге отпрянул, а Чжао Юнь, воспользовавшись этим, хлестнул своего коня и умчался. Однако новые, еще большие, опасности ждали Чжао Юня впереди.
      -- Чжао Юнь, стой! -- раздался крик, и перед лицом храбреца появились два военачальника -- Цзяо Чу и Чжан Нань. Сзади путь ему отрезали Ма Янь и Чжан Кай, бывшие военачальники Юань Шао, перешедшие на сторону Цао Цао.
      Собрав все свои силы, Чжао Юнь вступил в бой с четырьмя врагами, воины которых окружали его все теснее. Чжао Юнь выхватил меч "Черное острие". Взмах руки -- и меч легко рубил одежды и латы. Частью перебив, частью разогнав наседавших на него врагов, Чжао Юнь вырвался из окружения.
      Цао Цао с вершины горы Цзиншань заметил отважного воина, которому никто не мог противостоять. Цао Цао спросил у своих приближенных, кто это такой. Цао Хун помчался с горы вниз:
      -- Эй, воин, как тебя звать?
      -- Я -- Чжао Юнь из Чаншаня!
      Цао Хун передал его ответ Цао Цао.
      -- Настоящий тигр! -- воскликнул восхищенный Цао Цао. -- Доставить мне его живым!
      И он приказал, чтобы в Чжао Юня не стреляли из луков, а постарались взять его в плен невредимым.
      Так Чжао Юнь избежал смертельной опасности, и жизнь наследника Лю Бэя А-доу была спасена. В этой беспримерной схватке с четырьмя военачальниками и их отрядами Чжао Юнь спас своего будущего повелителя, вырвался из плотного кольца врагов, срубил у противника два стяга и захватил три копья. Орудуя копьем и сражаясь мечом, он убил более пятидесяти больших и малых военачальников из лагеря Цао Цао. Этот подвиг храброго воина потомки воспели в стихах:
      Окрасился кровью халат, и латы багряными стали.
      Кто с ним в поединок вступал -- мог с жизнью прощаться заране.
      Но кто ж этот славный боец, что спас господина в Данъяне
      И столько врагов одолел? То был Чжао Юнь из Чаншаня.
      Чжао Юнь покинул поле битвы. Вся его одежда была пропитана кровью врагов. Он мечтал лишь об одном -- поскорее уехать подальше и отдохнуть. Но у склона холма он неожиданно столкнулся с двумя отрядами противника; во главе их были братья Чжун Цзинь и Чжун Шэнь, подчиненные военачальника Сяхоу Дуня. Чжун Цзинь размахивал огромной секирой, брат его держал в руке алебарду.
      -- Чжао Юнь, слезай с коня и дай себя связать!
      Вот уж правильно говорится:
      Едва лишь от смерти бежав, покинул он тигра притон,
      Как сразу же в пруд угодил, где буйствует злобный дракон.
      Если вы хотите узнать, как спасся Чжао Юнь, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
      из которой читатель узнает о том, как Чжан Фэй сражался на Чанфаньском мосту, и о том, как Лю Бэй потерпел поражение и бежал в Ханьцзинькоу
      Чжун Цзинь и Чжун Шэнь преградили путь Чжао Юню с намерением убить его. Чжао Юнь приготовился драться.
      Первым навстречу ему, размахивая огромной секирой, выехал Чжун Цзинь. Чжао Юню быстро удалось сбить противника с коня. Тогда его атаковал Чжун Шэнь со своей алебардой. Чжао Юнь хотел уклониться от боя, но враг быстро настиг его и поднял алебарду, собираясь нанести удар в спину. Чжао Юнь стремительно повернул своего коня и встретился с Чжун Шэнем грудь с грудью. Держа копье левой рукой, Чжао Юнь отбил в сторону алебарду врага, правой рукой выхватил меч "Черное острие" и снес Чжун Шэню полголовы вместе со шлемом. Чжун Шэнь замертво рухнул с коня, а его воины бросились врассыпную.
      Чжао Юнь медленно поехал в направлении Чанфаньского моста. Но вскоре позади опять послышались возгласы: Вэнь Пин со своим отрядом гнался за ним. Когда Чжао Юнь добрался до моста, его конь совершенно выбился из сил.
      -- Чжан Фэй, помоги мне! -- крикнул Чжао Юнь, заметив Чжан Фэя, стоявшего на мосту и готового к бою.
      -- Хорошо! Уезжай отсюда быстрей, с преследователями расправлюсь я сам!
      Чжао Юнь перебрался через мост и, не останавливаясь, поехал дальше. Проехав ли двадцать, он увидел Лю Бэя и его людей, которые отдыхали, расположившись под деревьями. Чжао Юнь сошел с коня и, низко поклонившись, зарыдал. Лю Бэй тоже не в силах был сдержать слез.
      -- Я так виноват, так виноват перед вами! Даже десять тысяч смертей были бы для меня легким наказанием! -- еще не успев отдышаться, запричитал Чжао Юнь. -- Не уберег я госпожу Ми! Она была ранена, но ни за что не хотела сесть на коня и предпочла умереть, бросившись в колодец! Мне пришлось повалить стену, чтобы прикрыть его. Вашего сына я положил себе на грудь и вырвался из окружения. Его счастливая судьба помогла и мне избежать смерти! Сначала мальчик плакал, а теперь что-то затих... Жив ли он?
      Чжао Юнь открыл ребенка. А-доу продолжал спать безмятежным сном.
      -- Ваш сын невредим! -- обрадовался Чжао Юнь и протянул ребенка Лю Бэю.
      Лю Бэй взял сына и вдруг бросил его наземь:
      -- Из-за тебя, негодника, я чуть не лишился храбрейшего воина!
      Чжао Юнь быстро наклонился и подхватил А-доу.
      -- О господин! -- воскликнул он. -- Даже если бы меня истерли в порошок, все равно этого было бы недостаточно, чтобы отблагодарить вас за вашу доброту!
      Потомки сложили стихи, в которых восхваляют Чжао Юня:
      Он тигром прорвался сквозь гущу врагов разъяренных,
      Малютку-дракона к груди прижимая своей.
      И чтоб успокоить слугу своего Чжао Юня,
      Схватил вдруг малютку и бросил на землю Лю Бэй.
      Преследуя Чжао Юня, Вэнь Пин достиг Чанфаньского моста. Там с копьем стоял Чжан Фэй. Глаза его пылали гневом, усы ощетинились, как у тигра. К тому же за рощей, к востоку от моста, Вэнь Пин заметил облако пыли. Боясь попасть в засаду, он остановился.
      Вскоре подоспели Цао Жэнь, Ли Дянь, Сяхоу Дунь, Сяхоу Юань, Ио Цзинь, Чжан Ляо, Чжан Го и Сюй Чу. Грозный вид Чжан Фэя испугал и их. Опасаясь какой-либо хитрости со стороны Чжугэ Ляна, они тоже остановились в нерешительности. Построившись в линию к западу от моста, они отправили гонца к Цао Цао. Тот лично приехал посмотреть, что здесь происходит.
      Чжан Фэй, все еще неподвижно стоявший на мосту, заметил в задних рядах войск противника темный шелковый зонт, бунчуки и секиры, знамена и флаги и, решив, что это явился сам Цао Цао, зычным голосом крикнул:
      -- Эй! Кто там хочет насмерть драться со мной? Я -- Чжан Фэй из удела Янь!
      Голос Чжан Фэя напоминал раскаты грома, и у воинов Цао Цао от страха задрожали поджилки. Цао Цао поспешно велел убрать зонт.
      -- Я слышал от Гуань Юя, -- сказал Цао Цао своим приближенным, -- что Чжан Фэй может на глазах многотысячной армии противника снять голову полководцу так же легко, как вынуть что-нибудь из своего кармана! Надо с ним быть поосторожнее!
      -- Чжан Фэй из удела Янь здесь! -- снова донесся голос Чжан Фэя. -- Кто посмеет сразиться со мной?
      Цао Цао совсем пал духом, и у него появилось желание поскорее убраться восвояси. От зоркого взгляда Чжан Фэя не укрылось движение в задних рядах противника.
      -- Ну, что вы там возитесь? -- крикнул он, потрясая копьем. -- Драться не деретесь, уходить не уходите!
      Голос Чжан Фэя был так грозен, что стоявший рядом с Цао Цао Сяхоу Цзе от страха замертво свалился с коня. Цао Цао бросился без оглядки, а вслед за ним бежало и все его войско. Поистине, как желторотый птенец, испугавшийся удара грома, или как беззащитный дровосек, услышавший вблизи рев тигра, неслись воины Цао Цао неудержимым потоком, топча и сминая друг друга. Многие из них побросали копья и шлемы.
      Потомки воспели Чжан Фэя в стихах:
      Опершись на копье, стоит он решимости полон
      На Чанфаньском мосту и взор вперед устремил.
      Мощный голос его подобен великому грому.
      Миллионное войско он в бегство один обратил.
      Устрашенный грозной силой Чжан Фэя, Цао Цао мчался на запад. Шапку он потерял, волосы его растрепались. Чжан Ляо и Сюй Чу едва поспевали за ним. От великого страха Цао Цао совершенно лишился присутствия духа.
      -- Господин чэн-сян, -- кричал вдогонку ему Чжан Ляо, -- не бойтесь! Ведь Чжан Фэй был один! Прикажите вернуть войска, и мы захватим Лю Бэя в плен!
      Цао Цао немного пришел в себя и приказал Чжан Ляо и Сюй Чу вернуться к Чанфаньскому мосту на разведку.
      Чжан Фэй видел, как противник обратился в бегство. По его приказанию, воины сняли ветви с хвостов коней и вышли из рощи. Они перерубили балки моста, чтобы затруднить переправу врагу, и отправились к Лю Бэю, которому Чжан Фэй передал эту историю со всеми подробностями.
      -- Да! В храбрости тебе отказать нельзя, но вот в хитрости ты сплоховал! -покачал головой Лю Бэй.
      -- Как это так? -- удивился Чжан Фэй.
      -- А вот так -- теперь Цао Цао начнет нас преследовать! Тебе не надо было разрушать мост!
      -- Куда ему преследовать? Он от одного моего крика убежал за несколько ли!
      -- Вот если бы ты мост не разрушил, он действительно не посмел бы двинуться вперед, -- твердил Лю Бэй. -- Теперь же он решит, что мы струсили, и погонится за нами. Не забывай, что у него многотысячная армия, и если он не побоялся перейти реки Хуанхэ и Хань, то разрушенный мост его не остановит.
      Лю Бэй тотчас же велел двигаться к Маньяну по малой дороге, проходившей мимо Ханьцзинькоу.
      Чжан Ляо и Сюй Чу, посланные на разведку к Чанфаньскому мосту, донесли Цао Цао, что Чжан Фэй разрушил мост и ушел.
      -- Значит, он струсил! -- заключил Цао Цао и послал десятитысячный отряд к реке навести три плавучих моста, чтобы этой же ночью переправиться на восточный берег реки.
      -- Будьте осторожны! -- предупредил Ли Дянь. -- Как бы за этим не скрывалась какая-нибудь хитрость Чжугэ Ляна!
      -- Глупости! -- уверенно возразил Цао Цао. -- Чжан Фэй храбрый воин, и только. Он не хитер!
      Войскам был отдан приказ выступать без промедления.
      Приближаясь к Ханьцзиню, Лю Бэй услышал позади крики и барабанный бой. Оглянувшись, он увидел облако пыли. Казалось, дрожала земля.
      -- Что нам делать? -- воскликнул он. -- Перед нами великая река Янцзы, а позади враг...
      Лю Бэй приказал Чжао Юню приготовиться к бою. Тем временем Цао Цао обратился к своим войскам:
      -- Лю Бэй сейчас напоминает рыбу, попавшую в котел, тигра, провалившегося в яму. Если не захватить его -- значит отпустить рыбу в море, а тигра в горы. Вперед, воины! Не жалейте сил!
      Воодушевленное войско бросилось в погоню. Однако за склоном горы они натолкнулись на конный отряд противника. Загремели барабаны, послышался мощный голос:
      -- Стой! Я давно поджидаю вас здесь!
      Впереди отряда верхом на Красном зайце, с мечом Черного дракона в руке стоял Гуань Юй. Он узнал о битве на Чанфаньском мосту в Данъяне и поспешил сюда, чтобы отрезать путь врагу.
      -- Ну, вот мы и опять попали в ловушку, подстроенную Чжугэ Ляном! -заметив Гуань Юя, сказал Цао Цао и приказал всей армии отступать.
      Гуань Юй преследовал противника несколько десятков ли, а потом собрал своих воинов и вернулся, чтобы охранять Лю Бэя, направлявшегося в Ханьцзинь. Лодки уже ожидали их. Гуань Юй попросил Лю Бэя с госпожой Гань и А-доу сесть в одну лодку.
      -- А почему я не вижу второй золовки? -- спросил он, не находя среди присутствующих госпожи Ми.
      Лю Бэй печально вздохнул и поведал ему о случившемся в Данъяне.
      -- Вот видите! -- горестно заметил Гуань Юй. -- Если бы вы не помешали мне в Сюйтяне, мы бы избежали такого несчастья сейчас!
      -- Я тогда боялся, как бы не разбить вазу, бросая камнем в крысу, -ответил брат.
      Во время этого разговора со стороны южного берега донесся гром боевых барабанов. Пользуясь благоприятным ветром, множество больших судов и легких лодок стремительно приближалось к беглецам. На носу одной из лодок стоял человек в белом халате, с серебряным шлемом на голове и громко кричал:
      -- Дядюшка! Вы живы? Ваш племянник идет вам на помощь!
      У Лю Бэя отлегло на душе: он узнал Лю Ци. Вскоре Лю Ци был возле него и со слезами поклонился.
      -- Я слышал, дядюшка, что на вас напал Цао Цао и что вы в опасности, -сказал он, -- вот я и поспешил к вам на помощь.
      Лю Бэй очень обрадовался встрече. Они соединили свои войска и тронулись в путь. Сидя в лодке, Лю Бэй и Лю Ци рассказывали друг другу о своих приключениях.
      Вдруг Лю Ци встрепенулся и, указывая рукой на юго-восток, откуда, вытянувшись в линию, приближались боевые суда, встревоженно произнес:
      -- Смотрите! Ведь я все войска из Цзянся привел с собой, чьи же это идут корабли? Что нам делать? Может быть, это Цао Цао или Сунь Цюань из Цзяндуна?
      Лю Бэй внимательно всматривался в приближающиеся суда. На носу одного из кораблей сидел человек в шелковой повязке на голове и в одежде даоса. Это был Чжугэ Лян, а рядом с ним стоял Сунь Цянь. Лю Бэй сделал Чжугэ Ляну знак перейти к нему в лодку, и когда тот предстал перед ним, спросил, как он здесь очутился.
      -- А вот так. Как только я прибыл в Цзянся, я высадил Гуань Юя с подкреплениями на берег реки у Ханьцзиня. Мне было ясно, что Цао Цао будет вас преследовать и вы пойдете не в Цзянлин, а в Ханьцзинь. Племянника вашего я попросил выехать вам навстречу, сам же отправился в Сякоу, поднял там войско и пришел вам на помощь, -- объяснил Чжугэ Лян.
      Лю Бэй был безгранично рад. Соединив все войска, он держал совет с Чжугэ Ляном о том, как разбить Цао Цао.
      -- Я думаю, что вам, господин мой, разумнее всего было бы уехать в Сякоу, -- посоветовал Чжугэ Лян. -- Это город неприступный, там много всяких запасов, обороняться можно долго. Ваш племянник пусть едет в Цзянся, приводит там в порядок флот и запасает оружие. Расположив таким образом войска треугольником, мы сможем отразить нападение Цао Цао. И наоборот, если мы все уйдем в Цзянся, положение наше будет менее прочным.
      -- Вы, конечно, правы, -- согласился Лю Ци, -- но все же я хотел бы просить дядюшку поехать со мною в Цзянся и побыть там, пока я приведу в порядок войска. А потом можно уехать в Сякоу без промедления.
      -- Ты тоже сказал правильно, дорогой племянник, -- одобрительно кивнул Лю Бэй. -- Я поеду с тобой.
      Лю Бэй оставил Гуань Юя с пятью тысячами воинов охранять Сякоу, а сам вместе с Лю Ци уехал в Цзянся, захватив с собой и Чжугэ Ляна.
      Когда Цао Цао увидел, что Гуань Юй преградил ему путь, он остановился и прекратил преследование Лю Бэя, опасаясь попасть в засаду. К тому же он боялся, что Лю Бэй, двигаясь по реке, опередит его и первым займет Цзянлин. Цао Цао изменил направление и поспешил к Цзянлину.
      В Цзинчжоу уже знали о том, что произошло в Сянъяне. Чжи-чжун Дэн И и бе-цзя Лю Сянь решили, что против Цао Цао им не устоять. Они вывели цзинчжоуские войска в предместье города и принесли покорность. Цао Цао торжественно въехал в город. Он успокоил население, освободил томившегося в заточении Хань Суна и назначил его на должность да-хун-лу -- распорядителя посольских приемов. Остальные чиновники тоже получили награды.
      Покончив со всеми неотложными делами, Цао Цао созвал на совет своих военачальников.
      -- Лю Бэй ушел в Цзянся, и я боюсь, что он вступит в союз с Восточным У. Это укрепит его силы! Не посоветуете ли вы мне, как с ним разделаться? -обратился Цао Цао к присутствующим.
      -- Я думаю, что вам следовало бы отправить гонца с грамотой в Цзяндун и пригласить Сунь Цюаня в Цзянся поохотиться, -- предложил советник Сюнь Ю. -Там вы вместе с Сунь Цюанем захватите Лю Бэя, разделите между собой цзинчжоуские земли и заключите вечный союз. Слава ваша разнесется далеко, и устрашенный Сунь Цюань покорится вам без сопротивления. В этом нет никаких сомнений!
      Цао Цао принял этот план. В Восточный У к Сунь Цюаню помчался гонец с грамотой, а вслед за ним двинулось огромное войско. У Цао Цао было около восьмисот тридцати тысяч воинов, но для большей острастки он велел распространять слух, что войска его не счесть.
      Сухопутные войска и боевые корабли двигались вдоль берега реки Янцзы на восток, растянувшись от Цзинся до Цихуана. Цепь укрепленных лагерей протянулась более чем на триста ли.
      Цзяндунский правитель Сунь Цюань, находившийся со своим войском в Чайсане, узнал, что армия Цао Цао заняла Сянъян и что Лю Цзун сдался. И вот теперь, когда Цао Цао направлялся к Цзянлину, Сунь Цюань созвал своих советников, чтобы обсудить с ними план обороны от врага.
      Первым взял слово Лу Су.
      -- Мне кажется, -- сказал он, -- что вам, господин мой, следовало бы занять Цзинчжоу. Округ этот примыкает непосредственно к нашим границам, а богатств в нем столько, что их достаточно было бы для любого императора или вана! К тому же Лю Бяо недавно умер, а его помощник Лю Бэй потерпел поражение. С вашего позволения я хотел бы поехать в Цзянся выразить соболезнование семье покойного, а заодно договориться с Лю Бэем и бывшими военачальниками Лю Бяо и просить их помочь нам разбить Цао Цао. Если Лю Бэй выразит согласие, все будет в порядке.
      Сунь Цюаню такой совет понравился, и он отпустил Лу Су в Цзянся с подарками семье покойного Лю Бяо.
      Лю Бэй, Чжугэ Лян и Лю Ци по прибытии в Цзянся стали держать совет. Чжугэ Лян сказал:
      -- Самим нам с Цао Цао не справиться -- войско у него слишком уж велико. Попросим помощи у Сунь Цюаня. Пусть север схватится с югом, а мы, находясь в середине, на этом выиграем. Разве в этом есть что-либо невозможное?
      -- Да. Я боюсь, захочет ли Сунь Цюань иметь с нами дело? -- усомнился Лю Бэй. -- Цзяндун -- земля обширная, с многочисленным населением, и у них там свои устремления.
      -- Ну что ж, подождем, -- сказал Чжугэ Лян. -- Не может быть, чтобы сейчас, когда Цао Цао, как тигр, засел на реках Янцзы и Хань, из Цзяндуна не прислали к нам посла для переговоров. Если никто не приедет, я сам отправлюсь в Цзяндун и добьюсь, чтобы юг сцепился с севером. Победит юг -мы вместе уничтожим Цао Цао и завладеем округом Цзинчжоу; победит север -мы захватим земли к югу от Янцзы, и только.
      -- Рассудили вы прекрасно, -- согласился Лю Бэй. -- Но как добиться, чтобы Цзяндун вступил с нами в переговоры?
      Долго думать об этом не пришлось, так как в эту минуту доложили Лю Бэю, что от Сунь Цюаня прибыл Лу Су выразить соболезнование по поводу смерти Лю Бяо.
      -- Лодка его уже пристала к берегу!
      -- Ну, вот и прекрасно! -- улыбнулся Чжугэ Лян и, обращаясь к Лю Ци, спросил: -- Скажите, вы посылали кого-нибудь выразить соболезнование, когда умер Сунь Цэ?
      -- До этого ли было тогда? -- воскликнул Лю Ци. -- Ведь они мстят нам за гибель Сунь Цзяня!
      -- Вот вам доказательство, что Лу Су приехал с целью выведать обстановку! -- сказал Чжугэ Лян Лю Бэю. -- Если он станет расспрашивать вас о действиях Цао Цао, отвечайте ему, что вам ничего не известно. Если же он будет настаивать, пошлите его ко мне.
      Договорившись обо всем, они послали людей встречать гостя.
      Прибыв в город, Лу Су первым долгом явился к Лю Ци, преподнес ему подарки и выразил соболезнование по поводу смерти его отца. Лю Ци принял дары и пригласил Лу Су к Лю Бэю. После приветственных церемоний Лю Бэй попросил гостя пройти во внутренние покои и выпить вина.
      -- Как я счастлив, что, наконец, вижу вас! -- воскликнул Лу Су, когда он остался наедине с Лю Бэем. -- Я давно слышал ваше славное имя, но все не представлялось случая встретиться с вами! Недавно мне стало известно, что вы сражались с Цао Цао. Вероятно, вы многое знаете о нем. Вот я и хотел бы спросить, какова численность его армии?
      -- Что вы, что вы! -- воскликнул Лю Бэй. -- Я вовсе не сражался с Цао Цао. Ведь у меня мало войск, и я обратился в бегство, как только услышал, что его армия приближается! Откуда мне знать, что там у него творится?
      -- Может ли быть, чтобы вы ничего не знали? -- осмелился выразить недоверие Лу Су. -- Я слышал, что вы пользуетесь услугами Чжугэ Ляна, а он дважды нанес с помощью огня такой урон врагу, что сам Цао Цао едва унес ноги!
      -- Мне об этом ничего не известно. Такие подробности знает только Чжугэ Лян.
      -- А где он сейчас? Мне хотелось бы с ним повидаться.
      Лю Бэй велел пригласить Чжугэ Ляна. После приветственных церемоний Лу Су спросил:
      -- Не можете ли вы сказать мне, что сейчас делает Цао Цао? Ведь для вас не существует тайны! Недаром все восхищаются вашими талантами и добродетелями!
      -- Да, хитрость и коварство Цао Цао мне известны хорошо, -- ответил Чжугэ Лян. -- Жаль только, что из-за недостатка сил нам пришлось уклониться от встречи с ним.
      -- А что собирается делать господин Лю Бэй?
      -- Поедет к У Чэню, правителю округа Цанъу. Они старые друзья, -- промолвил Чжугэ Лян.
      -- Так у него же не хватает сил, чтобы самого себя защитить! Где тут еще думать о других!
      -- Раз нет ничего лучшего, приходится хотя бы временно искать убежища там.
      -- А по-моему, вам лучше всего заключить союз с Восточным У, -- сказал Лу Су. -- Сунь Цюань имеет отборное войско, много провианта и всяких запасов. К тому же он почитает мудрых и способных людей; многие герои из-за реки Янцзы идут к нему. Пошлите к Сунь Цюаню своих людей, и они обо всем договорятся.
      -- У Лю Бэя с Сунь Цюанем никогда не было никаких связей, и мне кажется, что это будет лишь напрасная трата слов, -- возразил Чжугэ Лян. -- Кроме того, мне некого послать.
      -- А не согласились бы вы сами поехать? -- спросил Лу Су. -- Талантами я не обладаю, но помог бы вам встретиться с Сунь Цюанем и обсудить великое дело! Да и ваш старший брат, который сейчас служит советником у Сунь Цюаня, тоже вам очень обрадуется!
      -- Нет, нет! -- вмешался Лю Бэй. -- Чжугэ Лян -- мой учитель, и я ни на минуту не могу с ним расстаться!
      Лу Су настойчиво продолжал упрашивать, но Лю Бэй делал вид, что не собирается уступать. Наконец Чжугэ Лян сказал:
      -- А все же я просил бы вас разрешить мне поехать, господин мой. Дело очень важное!
      И Лю Бэй согласился. Лу Су распрощался с ним и с Лю Ци, сел в свою лодку вместе с Чжугэ Ляном, и они отправились в Чайсан к Сунь Цюаню.
      Поистине:
      Лишь потому, что Чжугэ Лян на лодке маленькой отплыл,
      Так получилось, что Лю Бэй войска противника разбил.
      Если вы не знаете, чем закончилась эта поездка, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
      в которой повествуется о том, как Чжугэ Лян вел словесный бой с учеными конфуцианцами, и о том, как Лу Су со всей убедительностью опроверг общее мнение
      Итак, Лу Су и Чжугэ Лян распрощались с Лю Бэем и Лю Ци, сели в лодку и отправились в Чайсан. По пути они продолжали совещаться. Лу Су предупреждал Чжугэ Ляна:
      -- Смотрите, когда встретитесь с Сунь Цюанем, не говорите ему, что у Цао Цао много войск!
      -- Об этом вам беспокоиться нечего! -- молвил Чжугэ Лян. -- Я сам знаю, что ответить.
      Лодка пристала к берегу. Лу Су устроил Чжугэ Ляна на подворье, а сам поспешил к Сунь Цюаню. Сунь Цюань в это время совещался со своими советниками, но, узнав о возвращении Лу Су, немедленно вызвал его к себе.
      -- Ну что? Вы узнали, как обстоят дела в Цзянся? -- тут же спросил он.
      -- Да. Я разузнал все их планы, -- ответил Лу Су. -- Но прошу вас дать мне немного времени, чтобы подготовить обстоятельный доклад.
      Сунь Цюань передал Лу Су бумагу, полученную от Цао Цао, и при этом сказал:
      -- Видите? Это прислал мне Цао Цао. Гонца его я отправил обратно и созвал совет. Но еще ничего не решено...
      Лу Су стал читать послание. В нем между прочим говорилось:
      "Недавно я принял повеление Сына неба покарать мятежников и направил войско в поход на юг. Лю Цзун стал моим пленником, а население округов Цзинчжоу и Сянъян покорилось мне, лишь услышав о моем приближении. Я собрал под свои знамена бесчисленное множество храбрых воинов и хотел бы вместе с вами устроить "охоту" в Цзянся. Мы изловим Лю Бэя, поделим между собой земли и заключим союз навеки. Я буду огорчен, если вы не примете во внимание мое предложение, и посему прошу вас ответить без промедления".
      -- Что же вы думаете ответить? -- спросил Лу Су, прочитав бумагу.
      -- Пока еще я не решил, -- сказал Сунь Цюань.
      -- По-моему, благоразумнее всего было бы покориться, -- вмешался в разговор Чжан Чжао. -- Ведь у Цао Цао несметные полчища, и он карает всех от имени Сына неба. Отказать ему -- все равно что проявить неповиновение самому императору. К тому же до сих пор от Цао Цао нас прикрывала, главным образом, великая река Янцзы. А что теперь? Цао Цао захватил Цзинчжоу, и река из препятствия превратилась в его союзника! С врагом нам все равно не справиться, и я считаю, что единственный путь сохранить мир и спокойствие -покориться!
      -- Да! Да! Такое предложение соответствует воле неба, -- поддержали присутствующие чиновники.
      Сунь Цюань задумался. Заметив это, Чжан Чжао продолжал:
      -- Решайтесь, господин мой! Если вы покоритесь, народ Восточного У будет жить спокойно, и все земли к югу от реки Янцзы останутся за нами.
      Сунь Цюань, опустив голову, молчал. Вскоре он вышел "сменить платье". Лу Су последовал за ним. Взглянув на него, Сунь Цюань остановился.
      -- Что вы хотите сообщить? -- спросил он.
      -- Я знаю, что вас одолевают сомнения, -- промолвил Лу Су, -- но мне хотелось бы сказать вам, что эти люди могут покориться Цао Цао, а вы -- нет!
      -- Почему?
      -- Очень просто, -- пояснил Лу Су. -- Если мы покоримся Цао Цао, он даст нам возможность вернуться в родные места и стать чиновниками. У нас нет земель, которые мы могли бы потерять. А вы? Куда вы уйдете, если покоритесь? Предположим, вам пожалуют титул хоу. И у вас будет один конь, одна коляска да несколько слуг, и только. Разве сможете вы тогда сидеть лицом к югу и величать себя владетельным князем? Не слушайтесь своих советников: они заботятся лишь о самих себе! Вы должны обдумать план действий!
      -- Откровенно говоря, их рассуждения меня разочаровали, -- признался Сунь Цюань. -- А ваше предложение мне по душе. Само небо мне послало вас! Вот только боюсь, что нам трудно будет устоять против Цао Цао, особенно после того, как он присоединил к своим силам полчища Юань Шао и все войска округа Цзинчжоу.
      -- Я привез из Цзянся Чжугэ Ляна, брата вашего советника Чжугэ Цзиня. Посоветуйтесь с ним, -- предложил Лу Су.
      -- Так господин Во-лун здесь! -- воскликнул Сунь Цюань, не скрывая своей радости.
      -- Он отдыхает на подворье.
      -- Сегодня, пожалуй, поздновато приглашать его, -- подумав, произнес Сунь Цюань. -- Завтра я прикажу собраться всем чиновникам, и вы представите им Чжугэ Ляна. Потом вы пройдете в зал совещаний, и мы устроим совет.
      Получив указания, Лу Су удалился. На следующее утро он посетил Чжугэ Ляна и сказал:
      -- Помните мои слова: не говорите нашему повелителю, что у Цао Цао много войск!
      -- Будьте спокойны, -- заверил тот, -- я буду действовать в соответствии с обстоятельствами и не ошибусь!
      Лу Су провел Чжугэ Ляна к шатру Сунь Цюаня и представил его Чжан Чжао, Гу Юну и другим гражданским и военным чиновникам. Все присутствующие в парадных одеждах, с широкими поясами и в высоких шапках, расселись по чину. Теперь Чжугэ Лян был представлен каждому в отдельности, причем все осведомлялись о его роде и звании. После этой торжественной церемонии Чжугэ Ляна усадили на почетное место для гостей. Прекрасная внешность Чжугэ Ляна, его изящные манеры и гордая осанка произвели на Чжан Чжао глубокое впечатление.
      "Человек этот, несомненно, приехал посостязаться с нами в красноречии", -подумал он и решил первым вызвать гостя на разговор.
      -- Мне, недостойному, приходилось слышать, -- начал Чжан Чжао, -- что вы, пребывая в уединении в Лунчжуне, часто сравнивали себя с прославленными мудрецами Гуань Чжуном и Ио И. Это действительно так?
      -- Да, в известной мере я всегда сравнивал себя с ними, -- спокойно ответил Чжугэ Лян.
      -- Кроме того, я недавно узнал, что Лю Бэй трижды навещал вас в вашей хижине, -- продолжал Чжан Чжао. -- Говорят, что теперь, когда вы согласились быть его советником, он чувствует себя, как рыба в воде, и собирается отвоевать Цзинчжоу и Сянъян? Но ведь сейчас этими округами владеет Цао Цао! Вот почему я осмелился спросить вас об этом.
      "Чжан Чжао -- первый советник Сунь Цюаня, и если не поставить его своим ответом в затруднительное положение, вряд ли удастся тогда договориться с самим Сунь Цюанем", -- подумал про себя Чжугэ Лян, и вслух произнес:
      -- Мне кажется, что овладеть землями, расположенными вдоль реки Хань, было так же легко, как взмахнуть рукой. Но господин мой, Лю Бэй, всегда действующий гуманно и справедливо, не пожелал захватить владения, принадлежащие человеку одного с ним рода. Однако Лю Цзун, глупый мальчишка, тайно сдался Цао Цао, поддавшись на льстивые уговоры последнего, и сам стал жертвой его коварства. Теперь вам должно быть понятно, что господин мой принял наиболее благоразумное решение -- расположиться в Цзянся и выжидать.
      -- В таком случае слова ваши расходятся с делом! -- заявил Чжан Чжао. -Ведь вы же сами сравниваете себя с Гуань Чжуном и Ио И! Неужели вы не помните, что когда Гуань Чжун служил Хуань-гуну, тот господствовал над всеми князьями и привел Поднебесную к единению? Вы не можете не знать, что Ио И поддержал ослабевшее княжество Янь и покорил более семидесяти городов княжества Ци. Это были настоящие мудрецы, которые прославили свой век! А вы? Вы жили отшельником в своей хижине, свысока смотрели на простых людей, насмехались над ними и сами ничего не делали. Но раз уж вы стали служить Лю Бэю, то можно было полагать, что это принесет народу благоденствие, что грабежи и смуты прекратятся. Ведь прежде Лю Бэй бродил с места на место, то здесь, то там захватывая города, а теперь, когда ему служите вы, все станут взирать на него с надеждой! Даже малолетние дети, и те говорят, что Лю Бэй подобен тигру, у которого выросли крылья, что вскоре Ханьский правящий дом снова начнет процветать, а род Цао Цао будет уничтожен! И все бывшие сановники императорского двора, ныне живущие в уединении, уже протирают глаза, ожидая, что спадет завеса тьмы и откроется сияние солнца и луны: народ будет спасен из пучины бедствий и возведен на хозяйскую цыновку! Так должно было произойти, но получилось наоборот! Почему, когда вы стали советником Лю Бэя, воины его побросали латы и копья и обратились в бегство, лишь заслышав о приближении армии Цао Цао? Вы не смогли помочь Лю Бяо успокоить простой народ, а его сироте-сыну защитить свои владения. Вы покинули Синье и бежали в Фаньчэн; вас разбили в Данъяне -- вы бежали в Сякоу. У вас даже нет места, где приютиться! С вашим приходом дела Лю Бэя пошли еще хуже! Скажите, случалось ли такое с Гуань Чжуном и Ио И? Надеюсь, вы не прогневаетесь на меня за мои глупые слова?
      Выслушав речь Чжан Чжао, Чжугэ Лян беззвучно рассмеялся.
      -- Орел летает за десять тысяч ли, но разве понимают его стремления простые птицы? Вот, к примеру, заболел человек. Сперва он пьет только рисовый отвар и целебные настои, а когда деятельность внутренних органов налаживается и тело крепнет, больной начинает есть мясо, которое придает ему силу, и пьет крепкие снадобья для полного исцеления. Болезнь проходит, и человек снова здоров. Но предположим, больной не хочет ждать, пока восстановятся его жизненные силы, и, желая добиться скорейшего выздоровления, начинает преждевременно пить крепкие настои. И получается наоборот: больному становится все хуже и хуже... Мой господин, после поражения в Жунани, нашел приют у своего родича Лю Бяо. У него оставалась тогда едва ли тысяча воинов, а из военачальников -- только Гуань Юй, Чжан Фэй да Чжао Юнь. Лю Бэя можно было сравнить с больным, находящимся в состоянии крайней слабости. Он избрал своим временным убежищем Синье. Это всего лишь небольшой уездный городок, затерявшийся среди гор, с маленьким населением и скудными запасами провианта. Может ли в таком городишке обороняться настоящий полководец? Но даже при всей нехватке войск и оружия, при всей непрочности городских стен, при всем недостатке провианта, которого нам едва ли хватило бы на несколько дней, мы все же сожгли лагерь врага в Боване и с помощью вод реки Байхэ обратили в бегство войска Цао Жэня и Сяхоу Дуня. Вряд ли Гуань Чжун и Ио И, со всем своим блестящим полководческим искусством, смогли бы добиться большего! Что же касается Лю Цзуна, то к этому Лю Бэй не имеет никакого отношения. Да хотя бы он и знал, что Лю Цзун собирается сдаться Цао Цао, разве он согласился бы захватить земли человека, носящего ту же фамилию, что он сам? Вот где великая гуманность, вот где великая справедливость! А потом вспомните, как несколько сот тысяч человек, жаждущих справедливости, вместе со стариками и малолетними детьми последовали за Лю Бэем при его вынужденном бегстве из Синье. Он не покинул свой народ, хотя из-за этого ему приходилось двигаться очень медленно, проходя всего лишь по десять ли в день! Он и не подумал укрыться за стенами Цзянлина, а предпочел делить с народом все тяготы и лишения! Вот вам еще один пример великой гуманности и справедливости! Известно, что малому не устоять против большого, что победы и поражения -- обычное дело для воина. В древности император Гао-цзу много раз терпел поражения от Сян Юя, пока, наконец, в битве при Гайся не одержал решающей победы. Разве случилось это не благодаря прекрасному замыслу Хань Синя? А ведь Хань Синь долго служил императору Гао-цзу и не всегда одерживал победы. Подлинное искусство управления государством, прочность и безопасность династии -- все это зависит от главного советника, которого нельзя ставить рядом с людьми, обладающими ложной славой. Из сотни человек, кои умеют так искусно судить да рядить, что, кажется, никому в этом с ними не сравниться, едва ли найдется один способный -- когда приходит время -- действовать, сообразуясь с обстоятельствами. Вот эти-то люди и служат посмешищем для Поднебесной!
      На всю эту речь Чжугэ Ляна у Чжан Чжао не нашлось ни слова в ответ. Тогда еще один из присутствующих осмелился возвысить голос:
      -- Скажите, как вы смотрите на то, что Цао Цао со своими полчищами стремительно, как дракон, надвигается на нас, собираясь проглотить Цзянся?
      Чжугэ Лян окинул говорившего взглядом. Это был Юй Фань.
      -- Конечно, после того как Цао Цао присоединил к своей армии все войска Юань Шао и Лю Бяо, у него стало несметное число воинов. Но это не значит, что его нужно бояться!
      -- Странно! -- ехидно заметил Юй Фань. -- Армия ваша разбита в Данъяне, вы просите помощи у чужих людей и говорите, что не боитесь Цао Цао! Это ли не хвастовство!
      -- Нисколько! -- ответил Чжугэ Лян. -- Вы подумайте, мог ли Лю Бэй с тысячей воинов противостоять бесчисленным полчищам озверелого врага? Знайте, что Лю Бэй не боится Цао Цао, и отступил он в Сякоу лишь для того, чтобы выждать время! А вот вы тут, в Цзяндуне, имея отборные войска и обилие провианта, да к тому же защищенные такой преградой, как великая река Янцзы, хотите склонить колена перед разбойником и просить мира! Вы не думаете о презрительных насмешках всей Поднебесной!
      Юй Фань не нашелся, что возразить. Тогда Чжугэ Ляну задал вопрос еще один из присутствующих, по имени Бу Чжи:
      -- Вы, наверно, хотите разговаривать с Восточным У таким языком, каким в свое время разговаривали с князьями Чжан И и Су Цинь?
      -- Вашим вопросом вы лишь обнаружили свое незнание, и больше ничего, -произнес Чжугэ Лян. -- Вы считаете Чжан И и Су Циня просто красноречивыми ораторами, а между тем они еще были и героями! Су Цинь носил у пояса печати сянов шести уделов, а Чжан И дважды был чэн-сяном княжества Цинь. Оба они помышляли лишь о том, как бы помочь государству и народу, и потому их не приходится сравнивать с людьми, которые боятся сильных и притесняют слабых, дрожат при одном виде ножа и прячутся от меча. Вы же перепугались ложных слухов, умышленно распускаемых Цао Цао, и советуете сдаться! Как же вы после этого еще осмеливаетесь насмехаться над Су Цинем и Чжан И!
      Бу Чжи молчал.
      -- Позвольте спросить вас, каким человеком вы считаете Цао Цао? -- вдруг спросил кто-то.
      Чжугэ Лян взглянул на говорившего. Это был Се Цзун.
      -- Зачем вы об этом спрашиваете? Цао Цао -- мятежник против правящего дома Хань...
      -- В этом вы ошибаетесь, -- перебил его Се Цзун. -- Судьба Ханьской династии, из поколения в поколение правящей вплоть до нынешнего дня, уже свершилась. Цао Цао владеет двумя третями Поднебесной; все именитые люди склоняются на его сторону, и только один Лю Бэй, не ведающий времени, предопределенного небом, хочет бороться с ним! Как же Лю Бэю не потерпеть поражение? Ведь это все равно что пытаться яйцом разбить камень!
      -- Ваши кощунственные слова, Се Цзун, показывают, что вы не уважаете ни отца, ни императора! -- сердито произнес Чжугэ Лян. -- Для людей, рожденных в Поднебесной, верность Сыну неба и послушание родителям -- крепкие корни, коими держится все их достоинство! И если вы подданный Ханьской династии, ваш долг дать клятву уничтожить всякого, кто изменит своему государю. Только таким путем должен идти верноподданный! Предки Цао Цао пользовались милостями Ханьского дома, а сам Цао Цао и не помышляет о том, чтобы отблагодарить за добро. Наоборот, он думает о захвате престола! Вся Поднебесная возмущена этим, и только вы считаете, что это угодно небу! Можно ли после этого утверждать, что вы чтите своего отца и своего государя?! Молчите, я больше не хочу вас слушать!
      Лицо Се Цзуна залилось краской стыда. Ему нечего было ответить Чжугэ Ляну.
      -- А достоин ли Лю Бэй того, чтобы мериться силой с Цао Цао? -- вновь раздался чей-то голос. -- Ведь Цао Цао -- потомок сян-го Цао Цаня. Он держит в страхе Сына неба и от его имени повелевает князьями. Правда, Лю Бэй называет себя потомком Чжуншаньского вана, но ведь этого нельзя проверить. В глазах всех он только лишь цыновщик и башмачник...
      Чжугэ Лян смерил говорившего взглядом и засмеялся:
      -- Скажите, вы случайно не тот ли Лу Цзи, который прятал за пазуху мандарины во время пира у Юань Шу? Сидите спокойно и слушайте меня! Вы только что сказали, что Цао Цао -- потомок сян-го Цао Цаня. Это значит, что он тоже подданный ханьского императора. А что он делает? Чинит произвол и притесняет государя! Этим он выказывает непочтение не только к Сыну неба, но и к своим собственным предкам. Он мятежник и отступник! Лю Бэй же -благородный потомок императора, и государь в соответствии с родословной записью пожаловал ему титул! Как вы смеете говорить, что нет доказательств? А вообще, что зазорного в том, что Лю Бэй плел цыновки и торговал башмаками? Ведь великий император Гао-цзу начал свою деятельность простым смотрителем пристани, а потом стал властителем Поднебесной! У вас просто детские взгляды, и вы недостойны разговаривать с великими учеными.
      Лу Цзи сразу осекся. Но тут взял слово другой из присутствующих -- Янь Цзюнь.
      -- Говорите вы, конечно, убедительно, -- начал он, -- но рассуждаете неправильно, и, по-моему, нам больше не о чем спорить. Я бы только хотел знать, какие вы изучали классические книги?
      -- На это я отвечу вам, -- сказал Чжугэ Лян. -- Философы-начетчики всех веков всегда ищут цитаты и выдергивают из текстов отдельные фразы, но дела вершить и помочь процветанию государства -- они не умеют. В древности И Инь был землепашцем в княжестве Синь, Цзян Цзы-я занимался рыболовством на реке Вэй, да и Чжан Лян, Чэнь Пин, Дэн Юй и Гэн Янь -- все это люди выдающихся талантов! Но скажите, каким классическим канонам они следовали, каким писаниям они подражали? Может быть, вы уподобите их тем книжным червям, которые всю жизнь проводят за кистью и тушницей, вдаваясь в темные рассуждения и своими литературными упражнениями только понапрасну изводят тушь?
      Янь Цзюнь опустил голову и пал духом, не зная, что ответить.
      -- А возможно, что и вы сами только любите громкие фразы и вовсе не обладаете ученостью, -- раздался чей-то насмешливый голос. -- Пожалуй, вы похожи на тех, над кем смеются настоящие ученые!
      Эти слова принадлежали Чэндэ Шу из Жунани, и Чжугэ Лян, смерив его взглядом, спокойно заметил:
      -- Вообще ученые-философы делятся на людей благородных и низких. Ученый из людей благородных верен своему государю, любит свою страну, борется за справедливость, ненавидит всяческое зло и действует в соответствии с требованиями времени. Имена таких людей живут в веках. Ученый же из людей низких может быть только книжным червем. Его единственное занятие -каллиграфия. В зеленой юности своей он сочиняет оды, а когда голова его убелится сединами, он пытается до конца затвердить классические книги. Тысячи слов бегут из-под его кисти, но в голове у него нет ни единой глубокой мысли. Вот, например, Ян Сюн -- он прославился в веках своими сочинениями, но склонился перед Ван Маном и кончил жизнь, бросившись с башни. Таковы ученые-конфуцианцы из людей низких. Пусть они даже сочиняют оды по десять тысяч слов в день, какая от них польза?
      Чэндэ Шу нечего было возразить. Чжугэ Лян на все вопросы отвечал без запинки, и все присутствующие растерялись. Правда, Чжан Вэнь и Ло Тун, до сих пор сидевшие молча, собирались задать трудноразрешимый вопрос, но этому помешал неожиданно вошедший человек.
      -- Что болтать попусту? -- сказал он злым голосом. -- Чжугэ Лян -- самый удивительный мудрец нашего века, а вы пытаетесь поставить его в затруднительное положение своими вопросами! Армия Цао Цао подходит к нашим границам. Нашли время спорить! Это неуважение к гостю!
      Все взоры обратились на вошедшего. Это был не кто иной, как Хуан Гай из Линлина. Он служил в Восточном У и ведал всем войсковым провиантом.
      -- Я слышал, что лучше помолчать, чем говорить впустую, -- сказал Хуан Гай, обращаясь к Чжугэ Ляну. -- Зачем вы спорите с этой толпой, а не выскажете все свои драгоценные рассуждения прямо нашему господину?
      -- Эти господа не знают положения дел в Поднебесной и потому задавали мне вопросы, -- сказал Чжугэ Лян. -- Пришлось объяснять!
      Хуан Гай и Лу Су через средние ворота повели Чжугэ Ляна во внутренние покои Сунь Цюаня. Здесь их встретил Чжугэ Цзинь. Чжугэ Лян приветствовал брата со всеми надлежащими церемониями.
      -- Что это ты, брат мой, -- спросил Чжугэ Цзинь, -- приехал в Цзяндун и не пришел ко мне?
      -- Прости меня, брат мой, -- ответил Чжугэ Лян. -- Я служу Лю Бэю и прежде всего должен выполнить все дела, а потом уж могу заниматься, чем захочу.
      -- Хорошо. После того, как ты повидаешься с нашим князем, приходи ко мне.
      С этими словами Чжугэ Цзинь удалился.
      -- Смотрите не допускайте оплошностей, -- еще раз предупредил Чжугэ Ляна Лу Су. -- Делайте все так, как я вам говорил.
      Чжугэ Лян кивнул головой. Они вошли в зал. Сунь Цюань спустился со ступеней и встретил гостя с изысканной любезностью. После приветственных церемоний он пригласил Чжугэ Ляна сесть. Гражданские и военные чины стояли по сторонам. Лу Су подошел к Чжугэ Ляну и внимательно слушал его речь.
      Изложив намерения Лю Бэя, Чжугэ Лян украдкой бросил взгляд на Сунь Цюаня. Голубые глаза, рыжеватая бородка и величественная осанка правителя Восточного У произвели на него глубокое впечатление. Он подумал: "По внешнему виду можно заключить, что человеку этому надо говорить все прямо и не вилять. Подожду, пусть он первый задаст мне вопрос. Потом я его раззадорю и добьюсь своего".
      Гостю поднесли чай, и прерванная беседа продолжалась.
      -- Я много слышал от Лу Су о ваших талантах, -- говорил Сунь Цюань. -Я так счастлив, что, наконец, встретился с вами. Прошу вас, удостойте меня своими советами!
      -- Ваши слова меня просто смущают! -- проговорил Чжугэ Лян. -- Ни учености, ни талантов у меня нет.
      -- Недавно вы помогли Лю Бэю разбить войско Цао Цао в Синье, -- продолжал Сунь Цюань. -- Несомненно, вы знаете положение дел в стане врага.
      -- Что вы! Как мог Лю Бэй с малочисленной армией и при нехватке провианта удержаться в таком захудалом городишке, как Синье!
      -- Ну, а в целом как велика армия Цао Цао?
      -- Если взять пеших воинов, конницу и флот, наберется много сотен тысяч.
      -- Нет ли тут обмана? -- усомнился Сунь Цюань.
      -- Никакого! Посчитайте сами: когда Цао Цао шел на Яньчжоу, у него уже было более двухсот тысяч воинов, набранных в округе Цинчжоу; когда он усмирил Юань Шао -- прибавилось еще пятьсот-шестьсот тысяч; да триста-четыреста тысяч он набрал в Чжунъюани. Недавно он присоединил двести-триста тысяч воинов округа Цзинчжоу. Если все подсчитать, сколько получится? Я не хочу называть точную цифру, чтобы не переполошить цзяндунских мужей.
      При этих словах стоявший рядом с Чжугэ Ляном Лу Су побледнел и бросил на него многозначительный взгляд, но тот сделал вид, что ничего не замечает.
      -- Сколько же у Цао Цао военачальников? -- спросил Сунь Цюань.
      -- Умных и способных -- одна-две тысячи, не больше, -- ответил Чжугэ Лян.
      -- А как вы думаете, какие могут быть планы у Цао Цао после того, как он покорил чуские земли?
      -- Надо полагать, что он замышляет поход против Цзяндуна. Иначе зачем бы ему строить укрепления вдоль Янцзы и готовить боевые суда?
      -- Раз уж у него такие злые намерения, то, прошу вас, посоветуйте, воевать мне с ним или нет?
      -- Я, конечно, мог бы кое-что вам сказать, но, боюсь, вы не пожелаете слушать, -- ответил Чжугэ Лян.
      -- Говорите! Говорите! Мне не терпится узнать ваше высокое мнение! -торопливо произнес Сунь Цюань.
      -- Хорошо, слушайте! В Поднебесной давно стоит великая смута. Вам следовало бы как можно скорее поднять свои войска и вместе с Лю Бэем, который соберет людей к югу от реки Хань, начать битву против Цао Цао за власть в Поднебесной. Сейчас у Цао Цао самые большие трудности остались позади, на границах его владений спокойно, а захват Цзинчжоу еще более увеличил его славу, она гремит уже по всей стране. Пусть даже и нашелся бы герой, который посмел поднять против него оружие, но ему негде было бы это сделать. Потому-то Лю Бэй и бежал сюда! Подсчитайте свои силы и решайте! Если вы с армиями земель У и Юэ можете бороться против Цао Цао, то немедля порвите с ним всякие отношения. Если же нет -- последуйте совету своих мудрых мужей: сложите оружие, повернитесь лицом к северу и служите этому злодею!
      Не давая возможности Сунь Цюаню что-либо возразить, Чжугэ Лян продолжал:
      -- Я вижу, что вы согласны с моими словами только внешне, а в душе вы продолжаете сомневаться! Решайте же скорее! Дело спешное -- не пройдет и дня, как нагрянет беда!
      -- Если действительно все обстоит так, как вы говорите, то почему же Лю Бэй не покорился Цао Цао? -- спросил Сунь Цюань.
      -- Вы помните, как в древности Тянь Хэн, знаменитый богатырь княжества Ци, защищал справедливость и не посрамил себя? -- промолвил Чжугэ Лян. -- А Лю Бэй -- потомок императорского дома, таланты и храбрость его известны всей Поднебесной, и все взирают на него с любовью. Правда, успеха в делах он пока не имеет, но на то воля неба! И все же он не покорится!
      Последние слова Чжугэ Ляна заставили измениться в лице Сунь Цюаня; гневным движением подобрав полы одежды, он удалился в свои покои. Все присутствующие разошлись усмехаясь.
      -- Зачем вы это сказали? -- упрекнул Чжугэ Ляна Лу Су. -- Счастье, что господин наш великодушен и не покарал вас! Но ваши слова сильно его задели.
      -- Ну, что за обидчивый человек! -- воскликнул Чжугэ Лян, подняв голову. -Я обдумал план, как разгромить Цао Цао, а он меня и спрашивать не стал! Сам я не хотел напрашиваться...
      -- Если у вас действительно есть такой план, я упрошу князя выслушать ваши наставления.
      -- Несметное войско Цао Цао -- это куча муравьев, не больше! -- воскликнул Чжугэ Лян. -- Стоит только поднять руку, и оно будет повергнуто в прах!
      Лу Су направился в покои Сунь Цюаня. Тот все еще был раздражен.
      -- Вот как оскорбил меня ваш Чжугэ Лян! -- сказал он Лу Су.
      -- Я уже упрекал его за это, но он только улыбнулся и заметил, что вам не следует быть таким обидчивым, -- ответил Лу Су. -- У Чжугэ Ляна есть план, но он не стал рассказывать вам о нем, потому что вы не спросили...
      -- Так, значит, у него есть план? -- Гнев Сунь Цюаня сменился радостью. -Он только подразнил меня! А я-то, неразумный, едва не испортил великое дело!
      Сунь Цюань вместе с Лу Су вернулся в зал, чтобы еще раз поговорить с гостем.
      -- Простите меня! -- произнес Сунь Цюань извиняющимся тоном. -- Я только что вас незаслуженно обидел...
      -- Я тоже вел себя невежливо. Надеюсь, и вы простите меня, -- сказал Чжугэ Лян.
      Сунь Цюань пригласил Чжугэ Ляна в свои покои, где уже было приготовлено вино. Они выпили по нескольку кубков, и Сунь Цюань решил заговорить первым.
      -- Больше всего зла Цао Цао причинил Люй Бу, Лю Бяо, Юань Шао, Юань Шу, Лю Бэю и мне. Многие герои уже погибли. В живых остались только я да Лю Бэй. Конечно, земли свои я не отдам никому! Против Цао Цао сейчас может бороться только один Лю Бэй, но выдержит ли он после своего недавнего поражения?
      -- Да, Лю Бэй потерпел поражение, -- согласился Чжугэ Лян. -- Но не забывайте, что у Гуань Юя еще есть десять тысяч отборных воинов да у Лю Ци в Цзянся не менее десяти тысяч. Войска Цао Цао, преследуя Лю Бэя, совершили далекий поход; их легкая конница в сутки проходила по триста ли. Они сейчас напоминают стрелу на излете, которая уже не может пробить даже тонкую шелковую ткань. К тому же учтите, что северяне не обучены воевать на воде. Цзинчжоуских воинов Цао Цао принудил служить ему силой, и они не очень-то этим довольны. Если вы, господин, все свои силы и устремления соедините с Лю Бэем, Цао Цао, несомненно, будет разбит и, потерпев поражение, уйдет на север. Тогда положение Восточного У и округа Цзинчжоу будет столь же устойчиво, как устойчив треножный сосуд! Успех или неудача всего дела решаются сегодня, и все зависит от вас.
      -- Ваши слова просветили меня в моем тупоумии! -- обрадовался Сунь Цюань. -- Больше у меня нет никаких сомнений! Я сегодня же дам приказ о выступлении войск, и мы вместе с вами разгромим Цао Цао!
      Сунь Цюань велел проводить Чжугэ Ляна на подворье н приказал Лу Су созвать военный совет.
      Когда весть о том, что Сунь Цюань собирается подымать войска, дошла до Чжан Чжао, он сказал своим единомышленникам:
      -- Господин наш попался в ловушку, поставленную Чжугэ Ляном!
      Чжан Чжао решил не складывать оружия. На совете он обратился к Сунь Цюаню с такими словами:
      -- Мы слышали, что вы собираетесь подымать войска против Цао Цао. Вы считаете себя сильнее, чем был Юань Шао? Не забывайте, что в то время у Цао Цао была еще малочисленная армия. И все же он одним ударом одолел своего противника! Как же вы устоите против него теперь, когда он идет на юг с несметными полчищами? Послушаться совета Чжугэ Ляна и безрассудно пустить в ход оружие все равно, что с вязанкой хвороста на спине идти тушить пожар!
      Сунь Цюань опустил голову и ничего не ответил.
      -- Мне кажется, что Лю Бэй, потерявший свою армию, хочет взять у вас войско, чтобы отбить нападение Цао Цао, -- вставил Гу Юн. -- Послушайтесь лучше Чжан Чжао, господин мой! Зачем вам все эти советы Чжугэ Ляна?
      Сунь Цюаня вновь одолели сомнения. Когда Чжан Чжао и все другие удалились, в зал вошел Лу Су:
      -- Должно быть, Чжан Чжао опять уговаривал вас сдаться? Не слушайтесь его! Он из тех, кто больше всего заботится о своей семье! Да это и понятно!
      Все же Сунь Цюань продолжал колебаться.
      -- Не сомневайтесь, -- убеждал его Лу Су. -- Если вы будете сомневаться, вас введут в заблуждение.
      -- Оставьте-ка меня и дайте мне подумать! -- прервал его Сунь Цюань.
      Лу Су вышел.
      Создалось сложное положение. Мнения разошлись: гражданские чины стояли за то, чтобы сдаться, а военачальники -- за то, чтобы воевать.
      Сунь Цюань удалился в свои покои. Его терзали сомнения. Он даже лишился аппетита и сна.
      -- Что у вас на душе? -- спросила госпожа У, заметив подавленное состояние Сунь Цюаня.
      -- Цао Цао расположил свои войска на реках Янцзы и Хань и собирается напасть на Цзяннань. Среди моих людей нет единства: одни хотят сдаться, другие предлагают воевать. Отсюда и все мои колебания. Те, кто хотят воевать, боятся поражения, а те, кто советует сдаться, опасаются, что Цао Цао их не примет.
      -- А разве вы забыли, что перед кончиной сказала вам моя старшая сестра? -спросила госпожа У.
      Сунь Цюань будто очнулся от глубокого сна, точно сразу отрезвел после долгого опьянения. В его памяти всплыли слова, сказанные его матушкой на смертном одре. Поистине:
      Он вспомнил матушки слова и сразу же решил
      Так поступить, чтоб Чжоу Юй свой подвиг совершил.
      О том, что сказала Сунь Цюаню его матушка, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
      в которой будет идти речь о том, как Чжугэ Лян с помощью хитрости побудил Чжоу Юя к действиям, и о том, как Сунь Цюань решил воевать с Цао Цао
      Госпожа У сказала Сунь Цюаню:
      -- Моя покойная сестра говорила мне, что ваш брат Сунь Цэ перед своей смертью наказывал, чтобы вы по делам внутренним советовались с Чжан Чжао, а по делам внешним, если в них возникнет какое-либо затруднение, обращались за советом к Чжоу Юю. Почему же вы сейчас не призовете его?
      Сунь Цюань обрадовался совету госпожи У и немедленно послал гонца в Поян за Чжоу Юем, который в это время обучал флот на озере Поянху.
      Чжоу Юй уже знал, что огромная армия Цао Цао идет против них по реке Хань, и сам поспешно отправился в Чайсан на военный совет. Он прибыл туда прежде, чем к нему успел добраться посланный Сунь Цюанем гонец.
      Лу Су был близким другом Чжоу Юя. Он первый встретил его и поведал ему обо всем происходящем.
      -- Не беспокойтесь, я сам все улажу, -- пообещал другу Чжоу Юй. -- Сегодня же пригласите ко мне Чжугэ Ляна.
      Лу Су ушел, а Чжоу Юй прилег отдохнуть. Но вдруг ему доложили, что пришли советники Чжан Чжао, Гу Юн, Чжан Хун и Бу Чжи. Чжоу Юй пригласил их в свои покои. После обычных, ничего не значащих фраз о погоде Чжан Чжао спросил:
      -- Вы знаете об огромной опасности, угрожающей Цзяндуну?
      -- Ничего не знаю, -- ответил Чжоу Юй, притворяясь удивленным.
      -- Цао Цао с несметными полчищами расположился на реке Хань и вчера прислал письмо, в котором приглашает нашего господина на охоту в Цзянся, -продолжал Чжан Чжао. -- Намерения Цао Цао явны, хотя он еще ничем их не обнаружил. Мы уговаривали нашего господина покориться Цао Цао, чтобы избавить Цзяндун от возможных бедствий. Но Лу Су неожиданно привез сюда Чжугэ Ляна. Тот все время подзадоривает нашего господина, а Лу Су его поддерживает. Они ждут только вашего приезда. Видимо, от вашего совета зависит, будем мы воевать с Цао Цао или нет.
      -- А ваше решение единодушно? -- спросил Чжоу Юй.
      -- Да, единодушно, -- подтвердил Гу Юн.
      -- Прекрасно! -- сказал Чжоу Юй. -- Я тоже за то, чтобы покориться Цао Цао. Сейчас прошу меня оставить; завтра я изложу свое мнение нашему господину.
      Посетители откланялись. Не успели они выйти, как слуга доложил, что явились Чэн Пу, Хуан Гай, Хань Дан и другие военачальники. Их пригласили войти. Гости справились о здоровье Чжоу Юя, а затем Чэн Пу спросил:
      -- Вам известно, что Цзяндун вот-вот попадет в руки врага?
      -- Нет, ничего не знаю!
      -- Ну, так вот, наш господин, действуя по наущению своих советников, хочет сдаться Цао Цао! -- воскликнул Чэн Пу. -- Позор! Мы жизни своей не жалели, чтобы помочь полководцу Суню совершить великое дело! Мы выдержали сотни больших и малых битв, чтобы завоевать шесть округов! А теперь все отдать без боя? Нет, мы лучше умрем, чем потерпим такое бесчестье! Уговорите нашего господина поднять войска. Лучше уж сложить голову в бою!
      -- Так это ваше общее мнение? -- спросил Чжоу Юй.
      Хуан Гай поднялся, преисполненный гнева, и, хлопнув себя рукой по лбу, воскликнул:
      -- Пусть мне отрубят голову, но я клянусь, что не сдамся Цао Цао!
      -- Мы тоже не сдадимся! -- поддержали остальные.
      -- Вот и хорошо! -- сказал Чжоу Юй. -- Я тоже хочу воевать с Цао Цао. Оставьте меня пока, а завтра я изложу свое мнение нашему господину.
      Чэн Пу и все остальные военачальники попрощались и вышли. Но не прошло и минуты, как слуга доложил о приходе Чжугэ Цзиня, Люй Фаня и других чиновников. Чжоу Юй пригласил их войти. После приветственных церемоний Чжугэ Цзинь сказал:
      -- Сюда приехал мой брат Чжугэ Лян, который говорит, что Лю Бэй хочет заключить союз с Восточным У против Цао Цао. Но совет гражданских и военных чиновников еще не пришел ни к какому решению. Поскольку переговоры ведет мой брат, много говорить мне неудобно. Мы ждали, что приедете вы и все решите.
      -- А каково ваше мнение? -- спросил Чжоу Юй.
      -- Известно, кто покоряется -- тому прощается, кто идет войной -- рискует головой, -- уклончиво ответил Чжугэ Цзинь.
      -- Ну, ничего! У меня есть свои соображения, -- улыбнулся Чжоу Юй. -Завтра приходите во дворец, и решение будет объявлено.
      Чжугэ Цзинь и его спутники удалились, но тут же явились Люй Мын, Гань Нин и еще несколько человек. Чжоу Юй и их пригласил войти. Они говорили о том же.
      Столкнулись два мнения: одни хотели сдаться, другие -- воевать.
      -- Приходите завтра во дворец, -- предложил Чжоу Юй, -- там все и обсудим, а сейчас нам толковать не о чем.
      Гости откланялись и ушли, но с уст Чжоу Юя все еще не сходила холодная усмешка.
      Вечером пришли Лу Су с Чжугэ Ляном. Чжоу Юй вышел встречать их к главным воротам и принял гостей с изысканными церемониями. Чжугэ Лян и Чжоу Юй уселись, как полагается гостю и хозяину. Чтобы завязать разговор, Лу Су сказал Чжоу Юю:
      -- Цао Цао ведет свои полчища на юг, но господин наш не может решить, быть ли войне или миру. Он послушается только вас. Что вы думаете об этом?
      -- Я думаю, что Цао Цао действует от имени Сына неба, и потому сопротивляться ему нельзя, -- ответил Чжоу Юй. -- Да и сила-то у него неисчислимая. Воевать с ним бесполезно, а сдаться ему -- значит сохранить мир. Я все решил и завтра постараюсь склонить нашего господина к этому решению.
      -- Вы неправы! -- Лу Су растерялся от такого неожиданного оборота дела. -Целых три поколения в Цзяндуне правит одна династия. Можно ли так сразу все отдать другим? Сунь Цэ завещал в делах внешних доверяться вам, и мы хотим, чтобы вы помогли сохранить наше государство таким же крепким, как гора Тайшань. Неужели вы тоже придерживаетесь мнения трусов?
      -- Что же делать? -- сокрушенно вздохнул Чжоу Юй. -- В шести округах Цзяндуна огромное население, и если ввергнуть его в пучину войны, все негодование обратится против нас. Вот почему я решил сдаться.
      -- Вы и здесь неправы! -- возразил Лу Су. -- Если учесть всех героев, которые служат нашему господину и неприступное положение земель Цзяндуна, то вовсе не обязательно, чтобы Цао Цао оказался победителем.
      Лу Су и Чжоу Юй продолжали спорить, а Чжугэ Лян сидел, заложив руки в рукава, и ухмылялся.
      -- Почему вы улыбаетесь? -- спросил его Чжоу Юй.
      -- Мне смешно, что Лу Су не понимает требований времени...
      -- Как! Я не понимаю требований времени? И вы смеетесь надо мной! -вскричал Лу Су.
      -- Да. Мне тоже кажется, что план Чжоу Юя сдаться Цао Цао вполне благоразумен, -- сказал Чжугэ Лян.
      -- Теперь вы согласитесь со мной? -- спросил Чжоу Юй, обращаясь к Лу Су. -Чжугэ Лян -- человек ученый, он понимает требования времени и поддерживает меня.
      -- Неужто вы тоже такого мнения? -- горячился Лу Су.
      -- Да, я так думаю, -- невозмутимо отвечал Чжугэ Лян. -- Цао Цао блестящий полководец, и никто в Поднебесной против него не смеет выступить. Правда, с ним пытались бороться Люй Бу, Юань Шао, Юань Шу и Лю Бяо, но их уже нет в живых. Один Лю Бэй не понимает, что теперь нужно делать, и не желает покоряться. Но он одинок, и за судьбу его нельзя поручиться. А разве, по-вашему, Сунь Цюань неразумно поступает? Сдавшись Цао Цао, он убережет свою семью и благополучие государства!
      -- Неужели вы способны посоветовать нашему господину принять позор и преклонить колена перед государственным преступником? -- гневно воскликнул Лу Су.
      -- Постойте! -- вдруг прервал его Чжугэ Лян. -- У меня есть план! Вам не придется посылать дары, уступать земли и самим ехать за реку -- надо только на небольшой лодке отвезти туда двух человек, и войско Цао Цао свернет свои знамена и отступит не сражаясь!
      -- Кто же они, эти люди? -- поинтересовался Чжоу Юй.
      -- Для Цзяндуна такая потеря будет так же незаметна, как для дерева, с которого ветер сорвет один листок, как для житницы, из котором пропадет одно зернышко, -- продолжал Чжугэ Лян. -- Но зато Цао Цао обрадуется и уйдет.
      -- Что же это за люди? -- повторил свой вопрос Чжоу Юй.
      -- В бытность свою в Лунчжуне мне пришлось слышать, что Цао Цао построил на реке Чжанхэ величественную башню, которая называется башней Бронзового воробья, -- сказал Чжугэ Лян. -- И вот теперь Цао Цао по всей Поднебесной ищет необыкновенных красавиц, чтобы поселить их в этой башне. Ведь он большой любитель женской красоты! Он прознал, что у цзяндунского Цяо-гуна есть две дочери такой красоты, что перед ними меркнет луна и блекнут цветы. Старшую зовут Да-цяо, а младшую -- Сяо-цяо. Цао Цао поклялся совершить в жизни своей два дела: во-первых, установить мир в стране и основать императорскую династию и, во-вторых, добыть двух сестер-красавиц Цяо из Цзяндуна. "Они будут мне утехой на старости лет, -- сказал он, -- тогда я смогу и умереть спокойно!" Он только делает вид, что ему нужен Цзяндун, а на самом деле он жаждет заполучить красавиц. Если хотите избавиться от угроз Цао Цао, купите у Цяо-гуна за каких-нибудь тысячу золотых этих девушек и отправьте их Цао Цао. Я уверен, что он будет очень доволен и уведет свои полчища! Это похоже на то, как Фань Ли подарил Си-ши. Только действовать надо быстро!
      -- А где доказательство, что Цао Цао хочет заполучить именно двух сестер Цяо? -- спросил Чжоу Юй.
      -- Вы знаете, что младший сын Цао Цао -- Цао Чжи -- великий поэт. Стоит ему лишь взмахнуть кистью, и стихи готовы, -- сказал Чжугэ Лян. -- Так вот Цао Цао приказал ему сочинить оду, посвященную башне Бронзового воробья. В этой оде говорится о том, что род Цао будет править Поднебесной, и сам Цао Цао клянется обладать двумя красавицами Цяо!
      -- Не можете ли вы прочесть мне эту оду? -- спросил Чжоу Юй.
      -- Разумеется! Я вообще люблю сочинения Цао Чжи за их красоту, и эту оду тоже записал себе на память.
      -- Попробуйте прочесть ее, -- попросил Чжоу Юй.
      И Чжугэ Лян прочел оду башне Бронзового воробья:
      На башню поднялся я с императрицей Мин-хоу.
      Лазурною чашей над нами висел небосклон.
      Дворец был нам виден, раскинувший мощные стены, -
      Священное место, где мудрость живет испокон.
      Ворота темнеют, как горы в вечернем тумане,
      Как дивная башня, уходят они в облака.
      И нам показалось, что в небе цветок распустился,
      И в западный город дороги -- лучи от цветка.
      Высокая башня стоит у Чжанхэ многоводной,
      За нею плодами обильно осыпанный сад.
      И справа и слева, как будто друг другом любуясь,
      Две башни -- Дракона и Феникса гордо стоят.
      На юго-востоке пленивши двух Цяо прекрасных,
      Веселью предаться хочу я с красотками тут.
      Внизу, под ногами, вокруг разметалась столица,
      А над головою багровые тучи плывут.
      В гармонии полной с моею давнишней мечтою,
      Сюда соберутся великие люди искусств.
      Хочу, чтобы вторило нежное пение пташек
      Весеннему гимну моих расцветающих чувств.
      Вовек неизменно высокое небо над нами.
      Двойное желанье живет неизменно во мне:
      Любимой столице служить до последнего вздоха,
      Посеять гуманность и дать просвещенье стране.
      Полны совершенства лишь только Вэнь-ван с Хуань-гуном.
      И с ними сравняться я был бы и счастлив и рад.
      Какое блаженство, какое великое счастье,
      Что благодеянья и милости всюду царят!
      Что крылья-помощники дом подпирают мой царский
      И мир торжествует в широких просторах страны.
      Мое государство до края земли протянулось,
      А блеск мой подобен сиянию звезд и луны.
      И много столетий меня будут славить потомки,
      Хвалить мое имя под звон наполняемых чаш.
      Я царское знамя возьму, чтоб владенья объехать,
      Увидят везде императорский мой экипаж.
      Добро и гуманность широкой рекой разольются,
      Довольство познает одаренный щедро народ.
      Так пусть эта башня на веки веков утвердится,
      И пусть моя радость до смертного часа цветет!
      -- Злодей! -- закричал охваченный гневом Чжоу Юй, грозя кулаком на север. -- Такого оскорбления я тебе не прощу!
      -- Что с вами? -- удивился Чжугэ Лян. -- Неужели вам так жалко двух простых женщин? Ханьский император не пожалел отдать шаньюю царевну, чтобы добиться мира с гуннами, когда те вторглись в страну, а вам ведь ничего отдавать не придется.
      -- Ничего? -- распалился Чжоу Юй. -- А известно ли вам, что старшая Цяо была женой Сунь Цэ, а младшая -- моя жена?
      -- Простите меня, я ничего не знал! -- испуганно воскликнул Чжугэ Лян. -Я сказал возмутительную глупость! Я виноват перед вами!
      -- Клянусь, что не жить нам под одним небом с этим старым злодеем! -бушевал Чжоу Юй.
      -- Но прежде вам следует все хладнокровно обдумать, чтобы потом не раскаиваться, -- молвил Чжугэ Лян.
      -- Чтобы я склонился перед Цао Цао? -- не унимался Чжоу Юй. -- Не бывать этому! Не для того пользовался я доверием Сунь Цэ, чтобы предать его память! Мне просто хотелось вас испытать. Скажу больше: у меня уже была мысль о походе на север, когда я уезжал с озера Поянху! Намерения своего я не изменю, пусть хоть палач занесет топор над моей головой! Помогите мне немного, и мы вместе разгромим Цао Цао.
      -- Если вы не отвергаете меня, я готов служить вам так же преданно, как служат человеку собака и конь, -- заверил Чжугэ Лян. -- Может быть, и я что-нибудь вам посоветую.
      -- Завтра же я постараюсь убедить нашего повелителя выступить в поход, -пообещал Чжоу Юй, прощаясь с Чжугэ Ляном и Лу Су.
      Наутро Сунь Цюань вошел в зал совещаний. Три десятка гражданских чинов во главе с Чжан Чжао и Гу Юном расположились по левую руку, а военные чины, возглавляемые Чэн Пу и Хуан Гаем, встали справа. Блистали парадные одежды, бряцали висевшие у пояса мечи. Все с нетерпением ждали прихода Чжоу Юя. Вскоре вошел и он. Осведомившись о здоровье Сунь Цюаня, Чжоу Юй сказал:
      -- Мне стало известно, что Цао Цао со своим войском расположился на реке Хань и прислал вам письмо. Что же вы собираетесь предпринимать, господин мой?
      Сунь Цюань молча протянул Чжоу Юю письмо Цао Цао. Чжоу Юй прочитал его и улыбнулся.
      -- Этот старый злодей смеет нас оскорблять! Может быть, он думает, что в Цзяндуне нет настоящих героев?
      -- Ну, а вы-то что думаете? -- спросил Сунь Цюань.
      -- Обсуждали вы это дело с гражданскими и военными чинами?
      -- Вот уже несколько дней, как обсуждаем, -- ответил Сунь Цюань, -- только единого мнения нет: одни уговаривают сдаться, другие советуют воевать. Я не знаю, что делать. Может быть, вы дадите мне совет?
      -- Кто вас уговаривал сдаться?
      -- Да вот Чжан Чжао и еще кое-кто такого же мнения.
      -- Не расскажете ли вы сами, почему вы не желаете воевать? -- обратился Чжоу Юй к Чжан Чжао.
      -- Потому что Цао Цао держит в своих руках императора и карает всех от его имени, -- сказал Чжан Чжао. -- Армия Цао Цао увеличилась после захвата Цзинчжоу, у него появился огромный флот. Теперь реки для него не препятствие. Раньше мы могли надеяться, что нас прикрывает великая река Янцзы, а сейчас что? Мне кажется, что лучше всего временно покориться Цао Цао и потом подумать о дальнейших планах.
      -- Мнение школяра, ничего не смыслящего в деле! -- резко оборвал говорившего Чжоу Юй. -- Вы предлагаете отдать врагу Цзяндун, который в течение трех поколений существует как самостоятельное княжество!
      -- Но где же выход из создавшегося положения? -- спросил Сунь Цюань.
      -- В войне! Цао Цао -- разбойник, присвоивший себе высокое звание чэн-сяна, а вы талантливый полководец, получивший земли в наследство от отца и старшего брата! Со своим войском вы смело можете бороться за Поднебесную и избавить государство от всех злодеев. Зачем покоряться мятежнику? Цао Цао, вопреки всем законам ведения войны, упорствует в своем стремлении завоевать южные земли. Во-первых, у него в тылу на севере неспокойно, там ему угрожают Ма Тэн и Хань Суй. Во-вторых, воины-северяне непривычны воевать на воде, а в войне против Восточного У Цао Цао приходится опираться исключительно на свой флот. В-третьих, сейчас стоит зима, и нет корма для коней. И, наконец, послать против нас воинов -- уроженцев центральной части страны, -- не приспособленных к жаркому южному климату, -- значит обречь их на болезни. Во всем этом кроется неизбежность поражения врага. Можете хоть сейчас взять в плен самого Цао Цао! А то дайте мне несколько тысяч отборных воинов -- и я сделаю это для вас!
      -- Старый злодей хочет уничтожить Ханьскую династию и возвеличить себя! -Сунь Цюань в возбуждении вскочил с места. -- Он боялся только Юань Шао, Юань Шу, Люй Бу да меня. Один я еще жив, а те герои погибли! Но клянусь, что я не успокоюсь до тех пор, пока жив этот разбойник! Ваш совет, Чжоу Юй, отвечает моим замыслам, -- будто небо поучает меня вашими устами!
      -- За вас, господин, я готов идти на смерть! -- пылко воскликнул Чжоу Юй. -- Но я боюсь одного -- ваших колебаний.
      Сунь Цюань выхватил висевший у пояса меч и ударил по столу, отрубив угол.
      -- Вот так я буду рубить головы всем, кто посмеет еще заговорить о покорности врагу!
      Он тут же назначил Чжоу Юя на должность да-ду-ду и, протягивая ему меч, сказал:
      -- Казните вот этим мечом без пощады всех нарушителей ваших приказаний!
      Чжоу Юй принял меч и обратился к присутствующим с такой речью:
      -- Я получил повеление нашего господина вести войска против Цао Цао. Всем военачальникам и чиновникам завтра собраться в лагере на берегу реки, чтобы выслушать мой приказ! И не опаздывать! К опоздавшим я буду применять все пятьдесят четыре казни, предусмотренные законом.
      Чжоу Юй распрощался с Сунь Цюанем и покинул дворец. Гражданские и военные чины разошлись молча.
      Чжоу Юй вернулся домой и пригласил к себе Чжугэ Ляна. Чжугэ Лян вскоре пришел, и Чжоу Юй сказал ему:
      -- Сегодня наш господин принял решение разгромить Цао Цао и желает выслушать ваш мудрый совет.
      -- Пока еще рано составлять план, -- возразил Чжугэ Лян. -- Ведь в душе Сунь Цюань еще не совсем решился.
      -- Почему вы так думаете? -- спросил Чжоу Юй.
      -- Да ведь он побаивается, что у Цао Цао много войск и что малому не устоять против большого. Вы должны еще раз поговорить с Сунь Цюанем и добиться от него твердого решения, чтоб больше не было никаких колебаний. Вот тогда мы обсудим план, и только тогда дело наше увенчается успехом!
      -- Вы правы, -- согласился Чжоу Юй и тут же пошел к Сунь Цюаню.
      Был уже поздний вечер, и Сунь Цюань решил, что раз Чжоу Юй в такое время явился к нему, значит тому есть важная причина.
      -- Завтра мы выступаем в поход, -- без всяких вступлений начал Чжоу Юй. -Скажите, господин мой, есть у вас еще какие-либо сомнения?
      -- Признаться, меня беспокоит численность войск Цао Цао, -- сказал Сунь Цюань. -- Сумеем ли мы одолеть его нашим малым войском? Других сомнений у меня нет.
      -- Я как раз и пришел рассеять вашу тревогу, -- произнес Чжоу Юй. -Вы, господин мой, узнали, что у Цао Цао несметное войско и испугались. А подумали вы об истинном положении вещей? Ведь в действительности все выглядит совершенно иначе. Воинов, набранных в центральной части страны, у Цао Цао пятьсот-шестьсот тысяч, причем многие из них изнурены болезнями. У Юань Шао и Юань Шу он взял семьдесят-восемьдесят тысяч человек, однако и здесь надо учесть, что многие из них колеблются и не совсем еще покорились ему. По-моему, нам нечего бояться врага! Цао Цао ничего не сможет сделать с изнуренными и непокорными людьми, пусть их даже и очень много. У меня пятьдесят тысяч войска, у которого достаточно сил, чтобы нанести поражение Цао Цао. Вам не о чем беспокоиться!
      Сунь Цюань похлопал Чжоу Юя по спине:
      -- Вы, наконец, рассеяли мои сомнения! Чжан Чжао просто глуп, и доверие мое к нему поколебалось. Только вы в своем мнении единодушны со мной! Берите Лу Су и Чэн Пу и выступайте в поход без промедления, а я с остальным войском и с большими запасами провианта выступлю вслед за вами, чтобы оказать помощь, если это будет необходимо. Случись у вас какое-либо затруднение, обращайтесь ко мне: я сам тогда вступлю в решительный бой со злодеем Цао Цао.
      Чжоу Юй поблагодарил Сунь Цюаня и вышел. Но одна мысль не давала ему покоя: "Если Чжугэ Ляну удалось разгадать мысли Сунь Цюаня, значит он в десять раз проницательнее меня, -- думал он. -- От него надо избавиться, иначе он будет опасен для Цзяндуна".
      Ночью Чжоу Юй вызвал Лу Су в свой шатер и поделился с ним своими замыслами.
      -- Не делайте этого! -- заволновался Лу Су. -- Мы еще не разгромили Цао Цао, и сейчас погубить такого мудрого человека, как Чжугэ Лян, равносильно тому, что оказать помощь врагу!
      -- Но ведь этот человек помогает Лю Бэю, а это беда для Цзяндуна, -возразил Чжоу Юй.
      -- Можно попытаться склонить его на свою сторону, -- предложил Лу Су. -Прикажите это сделать его брату, Чжугэ Цзиню. Что может быть лучше?
      Чжоу Юй одобрительно отнесся к словам Лу Су.
      На другой день в лагере Чжоу Юя собрались чиновники и военачальники, чтобы выслушать его приказ. Чжоу Юй поднялся на возвышение в своем шатре. Справа и слева от него стояли телохранители.
      Не пришел только Чэн Пу. Вместо себя он прислал своего старшего сына Чэн Цзы. Чэн Пу был обижен тем, что ему приходится подчиняться Чжоу Юю, который был значительно моложе его.
      -- Вы выполняете долг! -- начал Чжоу Юй, обращаясь к военачальникам. -Законы беспристрастны, и их надлежит блюсти всем! Сейчас, когда Цао Цао присвоил власть и чинит произвол еще в большей мере, чем Дун Чжо, когда Цао Цао держит Сына неба своим пленником в Сюйчане и на границах наших расположилось его свирепое войско, я получил повеление покарать злодея! Вы должны идти только вперед! Помните, там, где будет проходить наше войско, народ не разорять! Я буду награждать за подвиги и наказывать за преступления, невзирая на чины!
      Затем Чжоу Юй приказал военачальникам Хуан Гаю и Хань Дану в тот же день на судах выйти к Саньцзянкоу и ждать там дальнейших указаний. Во главе еще четырех отрядов он поставил Цзян Циня и Чжоу Тая, Лин Туна и Пань Чжана, Тайши Цы и Люй Мына, Лу Суня и Дун Си. Люй Фаню и Чжу Чжи поручено было исполнять должность сюнь-цзин-ши, поддерживать связь между отрядами, передавать приказы начальникам и наблюдать, чтобы сухопутное войско и флот двигались одновременно в назначенные сроки.
      Получив указания, военачальники разошлись и принялись готовиться к предстоящему походу.
      Чэн Цзы вернулся к своему отцу, Чэн Пу, и рассказал ему о распоряжениях, сделанных Чжоу Юем.
      -- Как жаль, что я не хотел повиноваться ему, -- раскаявшись, воскликнул Чэн Пу. -- Я прежде относился к Чжоу Юю как к человеку слабому и трусливому, но теперь вижу, что он обладает талантом настоящего полководца!
      И Чэн Пу поспешил в лагерь просить у Чжоу Юя прощение. Тот его простил.
      На следующий день Чжоу Юй вызвал к себе Чжугэ Цзиня и сказал ему так:
      -- Таланты вашего младшего брата Чжугэ Ляна столь велики, что он достоин быть помощником вана! Зачем он унижает себя службой Лю Бэю? Осмелюсь побеспокоить вас просьбой: пойдите к нему, пока он еще в Цзяндуне, и постарайтесь добиться, чтобы ваш брат покинул Лю Бэя и перешел на службу к Сунь Цюаню. Польза будет двойная: у нашего господина будет прекрасный помощник, и вы будете вместе с братом! Желаю вам успеха!
      -- Если вы приказываете, я приложу все усилия, -- пообещал Чжугэ Цзинь. -Мне стыдно, что я с тех пор, как приехал в Цзяндун, еще не оказал нашему господину ни одной услуги.
      Чжугэ Цзинь сел на коня и отправился на подворье. Чжугэ Лян со слезами поклонился брату, пригласил его войти и рассказал ему обо всем.
      -- Брат мой, тебе известна история Бо И и Шу Ци?(*1) -- роняя слезы, спросил Чжугэ Цзинь.
      -- Конечно! Бо И и Шу Ци -- первые мудрецы древности! -- сказал Чжугэ Лян, а про себя подумал; "Ну, ясно, Чжоу Юй подослал его уговаривать меня перейти на службу к Сунь Цюаню!"
      Ты помнишь, они вместе, как родные братья, умерли с голоду у подножья Шоуянских гор, -- продолжал Чжугэ Цзинь. -- Мы же с тобой единоутробные братья, вскормленные одной грудью, а служим разным людям, не имея возможности видеться друг с другом ни утром, ни вечером. Мне становится стыдно, когда я вспоминаю о Бо И и Шу Ци!
      -- В тебе говорит лишь одно родственное чувство, брат мой, -- ответил Чжугэ Лян, -- а я еще помню и о долге! Мы с тобой подданные ханьского императора, а Лю Бэй -- потомок Ханьского правящего дома, и если бы ты покинул Сунь Цюаня и стал служить Лю Бэю, мы бы с тобой всегда были вместе. Ни родственное чувство, ни долг не понесли бы от этого никакого ущерба. А как по-твоему?
      "Я пришел уговаривать его, а выходит, что он уговаривает меня!" -- подумал Чжугэ Цзинь, не зная, что возразить.
      Он встал, попрощался с братом и возвратился к Чжоу Юю, которому и передал слова Чжугэ Ляна.
      -- Как же теперь вы думаете поступить? -- спросил Чжоу Юй.
      -- Сунь Цюань щедр и милостив ко мне, -- ответил Чжугэ Цзинь. -- Могу ли я отвернуться от него?
      -- Хорошо, раз вы верно служите нашему господину, я больше говорить об этом не буду, но я уже придумал план, как привлечь вашего брата на нашу сторону.
      Вот уж поистине:
      С умом повстречается ум -- и в мире живут меж собой.
      С талантом столкнется талант -- и вмиг загорятся враждой.
      Каков был план Чжоу Юя, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как Цао Цао потерпел поражение у Саньцзянкоу, и о том, как Цзян Гань попал в ловушку
      После разговора с Чжугэ Цзинем Чжоу Юй возненавидел Чжугэ Ляна и решил его убить.
      На следующий день состоялся смотр войск, выступающих в поход. После смотра Чжоу Юй пришел попрощаться с Сунь Цюанем.
      -- Выступайте первым, а я двинусь вслед за вами, -- сказал ему Сунь Цюань.
      Чжоу Юй шел в поход с Чэн Пу и Лу Су и предложил Чжугэ Ляну отправиться вместе с ним. Тот с радостью согласился. Они сели на корабль, подняли паруса и направились к Сякоу. Суда следовали за ними в строгом порядке. В пятидесяти или шестидесяти ли от Саньцзянкоу корабли остановились. Чжоу Юй создал в центре расположения своего флота подобие укрепленного лагеря. На берегу реки также была создана цепь укреплений, упирающихся в Западные горы.
      Чжугэ Лян устроился в отдельной лодке.
      Чжоу Юй, отдав все необходимые указания, послал воина пригласить Чжугэ Ляна и встретил его со всеми надлежащими церемониями.
      -- Простите, что я вас побеспокоил, -- сказал он, -- но мне надо поговорить с вами. Я много думал и пришел к выводу, что Цао Цао с небольшим сравнительно войском победил огромную армию Юань Шао лишь потому, что воспользовался советом Сюй Ю и захватил у врага провиант, находившийся на озере Учао. Сейчас у Цао Цао восемьсот тридцать тысяч воинов, а у нас всего пятьдесят-шестьдесят тысяч. Как же тут устоять? Мне кажется, что прежде всего нам следовало бы отрезать пути, по которым подвозят провиант армии Цао Цао, иначе его не разбить. Весь провиант армии Цао Цао находится в горах Цзюйте, и я -- ведь вы долго жили на реке Хань и хорошо знаете местность -хотел бы просить вас вместе с Гуань Юем, Чжан Фэем и Чжао Юнем отправиться туда и отрезать эти пути. Я дам вам тысячу своих воинов. Таким образом, каждый из нас сможет оказать услугу своему господину! Надеюсь, что вы не откажетесь?
      "Должно быть, ему наговорили, что я не хочу действовать, -- подумал Чжугэ Лян, -- вот он и хочет послать меня на гибель. Отказаться -- он меня осмеет. Нет, лучше соглашусь, а там я что-нибудь придумаю".
      И он стал одобрительно поддакивать, чему Чжоу Юй очень обрадовался. Он больше не стал задерживать Чжугэ Ляна, и тот откланялся.
      -- С какой целью вы посылаете Чжугэ Ляна на такое опасное дело? -- спросил присутствовавший при разговоре Лу Су.
      -- Вы же знаете, что я хочу с ним разделаться, -- сказал Чжоу Юй. -- Но зачем мне действовать так, чтобы потом люди меня осуждали? Пусть это сделает Цао Цао.
      Услышав это, Лу Су решил разузнать, подозревает ли что-нибудь Чжугэ Лян. Когда он пришел к нему, Чжугэ Лян спокойно готовился к походу.
      -- Как вы думаете, увенчается ли ваш поход успехом? -- спросил Лу Су, чтобы вызвать Чжугэ Ляна на разговор.
      -- А почему же нет? -- невозмутимо ответил тот. -- Я прекрасно разбираюсь во всех законах ведения войны и на воде, и на суше, в конных и в пеших войсках, и на колесницах, не то что вы и Чжоу Юй, которые обладают способностями лишь в одной области!
      -- Как это понимать -- в одной области? -- удивился Лу Су.
      -- Так вот и понимать! -- сказал Чжугэ Лян. -- Я даже слышал, как мальчишки в Цзяндуне распевали песенку:
      Выбирайте Лу Су, на суше с врагами воюя,
      А для битв на воде всегда выбирайте Чжоу Юя.
      -- Так и поется, что вы лишь умеете устраивать засады, а Чжоу Юй может воевать только на воде, но не на суше.
      Лу Су передал эти слова Чжоу Юю. Тот вышел из себя.
      -- Как он смеет унижать меня? Это я-то не умею воевать на суше? Я ему покажу! Не посылать его никуда! Я сам возьму десять тысяч всадников и пойду в Цзюйте!
      Лу Су рассказал об этом разговоре Чжугэ Ляну.
      -- Вы думаете, что я ничего не понимаю? -- улыбнулся Чжугэ Лян. -- У Чжоу Юя была своя цель: он хотел, чтобы меня убил Цао Цао. А я его нарочно дразнил, но он моей шутки не понял. Однако сейчас не время строить козни друг другу, так мы можем обречь на провал великое дело. Надо во что бы то ни стало добиться, чтобы Сунь Цюань и Лю Бэй действовали единодушно. Только тогда мы сможем победить Цао Цао. Передайте Чжоу Юю, чтобы он не ходил в Цзюйте. Ведь Цао Цао очень хитер! Излюбленный его прием -- отрезать пути, по которым доставляется провиант в армию врага. А раз это так, значит он принимает меры. Если Чжоу Юй пойдет туда с незначительными силами, он неминуемо попадет в плен. Сейчас самое важное -- вести решительные бои на воде и подорвать дух северной армии. Скажите обо всем этом Чжоу Юю в возможно более вежливой форме, и я надеюсь, все обойдется благополучно.
      Лу Су отправился к Чжоу Юю и подробно передал ему содержание своего разговора с Чжугэ Ляном. Чжоу Юй даже ногой топнул с досады.
      -- У этого человека познания в десять раз больше моих! Его надо убрать немедленно, иначе он станет для нас бедствием!
      -- И все же теперь этого делать не следует, -- возразил Лу Су. -- В такой решающий момент превыше всего следует ставить интересы государства. Разобьем Цао Цао, а там не поздно будет разделаться и с Чжугэ Ляном!
      Чжоу Юй вынужден был признать, что Лу Су прав.
      Лю Бэй поручил Лю Ци охранять Цзянся, а сам с войском отправился в Сякоу. Еще издали увидел он лес копий и знамен на берегу реки и решил, что это выступила в поход армия Восточного У. Тогда он повел свое войско в Фанькоу и расположился лагерем. Здесь Лю Бэй собрал своих людей и сказал:
      -- Чжугэ Лян уехал в Восточный У, и от него давно уж нет никаких известий. Кто поедет и разузнает, что там творится?
      Первым вызвался Ми Чжу. Лю Бэй дал ему с собой вино и баранов и велел по приезде заявить Сунь Цюаню, что он прибыл с дарами, а на самом деле -разведать обстановку. Получив повеление, Ми Чжу сел в небольшую лодку и отплыл. Когда он прибыл в лагерь, воины доложили о нем Чжоу Юю. Тот пригласил его к себе. Многократно кланяясь, Ми Чжу передал Чжоу Юю приветствия от Лю Бэя и преподнес в подарок вино. Чжоу Юй принял дар и устроил в честь Ми Чжу богатый пир.
      -- У меня есть к вам просьба, -- обратился Ми Чжу к Чжоу Юю во время пира. -- Чжугэ Лян уже давно находится у вас, и я прошу вас отпустить его вместе со мной обратно.
      -- Нет, сейчас Чжугэ Лян никак не может уехать, -- ответил Чжоу Юй. -- Мы с ним постоянно совещаемся и думаем, как разгромить Цао Цао. Но мне хотелось бы повидаться с Лю Бэем и обсудить с ним план действий. Жаль, что я ни на минуту не могу отлучиться из армии! Если бы Лю Бэй удостоил меня своим посещением, я был бы счастлив. Надеюсь, что он не откажет мне в моей просьбе.
      Ми Чжу пообещал передать его просьбу Лю Бэю, попрощался и уехал.
      -- Зачем вам понадобилось видеть Лю Бэя? -- спросил Лу Су, когда они остались вдвоем с Чжоу Юем.
      -- Лю Бэй -- человек опасный, надо поскорей с ним разделаться, -- сказал Чжоу Юй. -- Я завлеку его сюда и убью. Так я спасу от будущих бед наше государство.
      Лу Су пытался его отговаривать, но Чжоу Юй оставался непреклонным. Он приказал, когда приедет Лю Бэй, спрятать между двойными стенками своего шатра пятьдесят вооруженных телохранителей: они покончат с Лю Бэем, как только он, Чжоу Юй, подаст знак, бросив на землю свой кубок.
      Ми Чжу возвратился к Лю Бэю и передал ему приглашение Чжоу Юя. Лю Бэй велел приготовить быстроходное судно, собираясь ехать в тот же день. Однако Гуань Юй стал его отговаривать.
      -- Чжоу Юй коварен, будьте осторожны! И от Чжугэ Ляна нет никаких вестей. Сдается мне, что здесь кроется какой-то обман!
      -- Я вступил с Восточным У в союз, и Чжоу Юй хочет повидаться со мной, -возразил Лю Бэй. -- Я не могу не поехать к союзнику. Если мы будем относиться друг к другу с подозрением, то и в нашем деле не будет согласия.
      -- Раз вы так твердо решили ехать, то и я поеду с вами, -- решительно заявил Гуань Юй.
      -- И я тоже! -- присоединился к брату Чжан Фэй.
      -- Со мной поедет один Гуань Юй, -- сказал Лю Бэй. -- А ты и Чжао Юнь будете защищать город Оусянь. Я скоро вернусь.
      Отдав все необходимые распоряжения, Лю Бэй, сопровождаемый Гуань Юем и двадцатью слугами, сел на судно и отплыл в Цзяндун.
      Величественный вид цзяндунского флота, выстроившегося в строжайшем порядке в две линии, развевающиеся знамена, воины в латах -- все это произвело на Лю Бэя отрадное впечатление.
      Стража доложила Чжоу Юю о прибытии Лю Бэя. Чжоу Юй поинтересовался, сколько с ним пришло судов.
      -- Всего одно да двадцать слуг.
      -- Значит, судьба его решена! -- улыбнулся Чжоу Юй.
      Разместив в засаде своих телохранителей, Чжоу Юй вышел навстречу гостю. Лю Бэя, за которым следовали Гуань Юй и двадцать слуг, провели в шатер. После приветственных церемоний Чжоу Юй усадил его на почетное место.
      -- Вы прославленный на всю Поднебесную полководец! Зачем вы утруждаете себя церемониями, принимая такого ничтожного человека, как я! -- смущенно говорил Лю Бэй.
      Чжоу Юй в честь такой встречи приказал подать вино.
      В это время Чжугэ Лян случайно вышел на берег и услышал разговоры о том, что Лю Бэй прибыл к Чжоу Юю. Встревоженный, он поспешил к шатру посмотреть, что там происходит. Он обратил внимание на выражение лица Чжоу Юя и заметил телохранителей, затаившихся между двойными стенками шатра.
      -- Что же теперь делать? -- в тревоге прошептал Чжугэ Лян.
      Однако, заглянув в шатер, он увидел, что Лю Бэй беседует и смеется как ни в чем ни бывало, а за спиной у него стоит человек огромного роста. Чжугэ Лян узнал Гуань Юя.
      "Гуань Юй здесь -- значит мой господин в безопасности", -- обрадовался Чжугэ Лян. Даже не заходя в шатер, он возвратился на берег и стал ждать.
      А Чжоу Юй и Лю Бэй продолжали пить вино. Наконец Чжоу Юй поднялся с кубком в руке и, бросив неприязненный взгляд на Гуань Юя, с мечом в руке неподвижно стоявшего за спиной Лю Бэя, озабоченно спросил, кто это такой.
      -- Мой брат, Гуань Юй, -- представил его Лю Бэй.
      -- Это не тот ли, который убил Янь Ляна и Вэнь Чоу? -- с волнением спросил Чжоу Юй.
      -- Он самый.
      От страха холодный пот покатился по лицу Чжоу Юя, он наполнил кубок вином и поднес его Гуань Юю. Вошел Лу Су.
      -- А где же Чжугэ Лян? -- обратился к нему Лю Бэй. -- Может быть, вы возьмете на себя труд позвать его?
      -- Погодите. Зачем он вам сейчас? -- вмешался Чжоу Юй. -- Вот разобьем Цао Цао, тогда вы снова встретитесь с ним.
      Лю Бэй не осмелился настаивать. Гуань Юй бросил на брата многозначительный взгляд, и Лю Бэй торопливо поднялся.
      -- Разрешите мне пока с вами проститься. Но как только Цао Цао будет разбит, я снова предстану перед вами, чтобы принести вам свои поздравления.
      Чжоу Юй не стал его удерживать и проводил до ворот лагеря. Здесь Лю Бэй попрощался с ним и в сопровождении Гуань Юя отправился на берег. На его судне уже сидел Чжугэ Лян. Лю Бэй очень обрадовался своему учителю.
      -- А вы знаете, какой подвергались опасности? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Нет, ничего не знаю.
      -- Если бы с вами не было Гуань Юя, вы пали бы от руки Чжоу Юя!
      Теперь Лю Бэй все понял. Он стал упрашивать Чжугэ Ляна вместе с ним возвратиться в Фанькоу.
      -- Обо мне не беспокойтесь, -- сказал тот. -- Правда, мне приходится жить в пасти тигра, но чувствую я себя спокойно и твердо, как гора Тайшань. А вы пока возвращайтесь, подготовьте боевые суда и ждите. В двадцать первый день одиннадцатого месяца пусть Чжао Юнь в небольшой лодке переправится на южный берег и заберет меня! Но смотрите, не ошибитесь сроком!
      Лю Бэй спросил о его дальнейших планах, но Чжугэ Лян уклонился от прямого ответа.
      -- Помните, как только подует юго-восточный ветер, значит я возвращаюсь.
      Лю Бэй пытался расспросить его подробнее, но Чжугэ Лян посоветовал ему поскорее отплыть и сам торопливо покинул судно.
      Судно Лю Бэя отчалило от берега и поплыло вверх по течению. Они уже оставили далеко позади лагерь Чжоу Юя, когда Лю Бэй заметил, что навстречу им идут пятьдесят или шестьдесят боевых кораблей. На носу головного судна с копьем наперевес стоял военачальник. Это оказался Чжан Фэй, который, опасаясь, что Лю Бэю грозит опасность и одному Гуань Юю придется трудно, спешил им на помощь. Все вместе они вернулись к себе в лагерь.
      Проводив Лю Бэя, Чжоу Юй вернулся в шатер. К нему пришел Лу Су.
      -- Почему же вы не действовали? -- спросил он.
      -- Гуань Юй свиреп, как тигр, -- отвечал Чжоу Юй. -- Он ни на шаг не отходил от Лю Бэя, и если бы я допустил неосторожность, он тут же убил бы меня.
      Лу Су был встревожен.
      Вдруг доложили, что от Цао Цао прибыл гонец с письмом. Чжоу Юй приказал привести его, и тот передал послание. "Великий ханьский чэн-сян Цао Цао поручает вскрыть сие послание ду-ду Чжоу Юю" -- гласила надпись на пакете.
      В страшном гневе Чжоу Юй, не читая письма, разорвал его и швырнул на землю, а гонца приказал обезглавить.
      -- Когда воюют два государства, послов не принято казнить, -- заметил Лу Су.
      -- Убить неприятельского посла -- значит показать, что ты силен, -- ответил на это Чжоу Юй.
      Посланец был казнен, и голову несчастного отправили Цао Цао. После этого Чжоу Юй поставил Гань Нина во главе передового отряда кораблей, Хань Дана и Цзян Циня -- начальниками левого и правого крыла, а сам возглавил остальные суда. Ночью воинов сытно накормили, и к рассвету флот под грохот барабанов и боевые возгласы выступил в поход.
      Цао Цао страшно разгневался, когда узнал, что Чжоу Юй разорвал послание и убил гонца. Назначив Цай Мао и Чжан Юня командовать передовыми судами, Цао Цао направил свой флот к Саньцзянкоу. Он увидел, что приближаются корабли Восточного У, покрывая собою всю реку. На носу головного судна стоял военачальник и громко выкрикивал:
      -- Я -- Гань Нин! Кто осмелится сразиться со мной?
      Цай Мао приказал своему младшему брату Цай Сюню выдвинуться вперед и схватиться с Гань Нином. Два судна помчались навстречу друг другу. Гань Нин выхватил лук, наложил стрелу и выстрелил в Цай Сюня. Тот упал. Гань Нин повел свои суда в бой. Десять тысяч лучников без устали осыпали врага стрелами.
      Воины Цао Цао не выдержали. Справа и слева по вражеским кораблям открыли стрельбу лучники Цзян Циня и Хань Дана. Войску Цао Цао, наполовину состоявшему из уроженцев северных земель, прежде не приходилось воевать на воде. Их корабли, расположенные в один ряд, обстреливались с трех сторон. Им даже не дали развернуться. Битва длилась почти целый день. Много воинов Цао Цао было перебито из луков и самострелов.
      Тут подоспел Чжоу Юй со своими судами и тоже вступил в бой. Победа была явная. Но Чжоу Юй, опасаясь Цао Цао, ударами в гонги приказал своим кораблям отойти.
      Потрепанное войско врага тоже отступило. Цао Цао вернулся в свой сухопутный лагерь и принялся наводить порядок в войске. Он вызвал к себе Цай Мао и Чжан Юня и стал их укорять:
      -- Вы не проявили должного усердия! Ведь у врага войска меньше, а разбиты мы!
      -- Цзинчжоуский флот долгое время бездействовал и не обучался, а воины с севера и вовсе не умеют воевать на воде, -- оправдывался Цай Мао. -- В этом причина нашего поражения. Нам следовало создать нечто вроде лагеря на реке, причем в центре расположить суда с воинами из северных областей и окружить их кораблями с цзинчжоуским войском. Тогда мы спокойно могли бы обучить северян и в ближайшее время использовать их в боях.
      -- Зачем вы об этом мне говорите? -- вскричал Цао Цао. -- Вы командуете флотом, вы и делайте то, что считаете необходимым!
      Цай Мао и Чжан Юнь занялись обучением флота. Вдоль берега соорудили двадцать четыре шлюза. С внешней стороны этих шлюзов стеной стояли большие боевые корабли, малые суда разместились в самих шлюзах, где они могли свободно маневрировать -- входить и выходить. По ночам учения шли при свете фонарей и факелов. Свет их, отражаясь в реке, окрашивал воду в багровый цвет, а дым тянулся по суше на расстояние триста ли.
      Чжоу Юй вернулся в свой лагерь. Он щедро наградил воинов и послал гонца к Сунь Цюаню с известием о победе.
      Ночью Чжоу Юй поднялся на холм и заметил на западе огромное зарево, залившее половину неба.
      -- Это свет от фонарей и факелов армии Цао Цао, -- сказали ему приближенные.
      В сердце Чжоу Юя закралась тревога.
      На другой день он решил сам отправиться в разведку на многопалубном корабле, захватив с собой музыкантов и самых сильных воинов с тугими луками и самострелами.
      Все быстро заняли свои места, и корабль поплыл вверх по течению реки. Неподалеку от вражеского лагеря Чжоу Юй приказал бросить якорь. На корабле заиграла музыка; тем временем Чжоу Юй занялся наблюдениями за врагом.
      -- Здорово устроено! -- проговорил он, наконец, тревожным голосом. -- Кто у них командует флотом?
      -- Цай Мао и Чжан Юнь, -- ответил кто-то из приближенных.
      "Да, дело тут будет не такое легкое, как мне показалось вначале, -- подумал про себя Чжоу Юй. -- Цай Мао и Чжан Юнь давно уже живут в Цзяндуне и войну на воде хорошо изучили. Придется еще поломать голову над тем, как их убрать... Иначе мне Цао Цао не разбить".
      В это время из неприятельского лагеря заметили Чжоу Юя и доложили Цао Цао. Тот выслал отряд судов, чтобы захватить Чжоу Юя в плен. Но Чжоу Юй, обратив внимание на то, что в лагере противника задвигались знамена и штандарты, приказал быстро поднять якорь и налечь на все весла. Корабль словно ветер понесся по реке. Когда суда противника двинулись за ним, Чжоу Юй был уже далеко, и они не смогли его догнать. Пришлось вернуться ни с чем. Цао Цао рвал и метал от гнева.
      -- Вчера нас разбили в бою, а сегодня враг высмотрел наше расположение! Это всё вы виноваты! -- напустился он на своих военачальников. -- Что вы молчите? Говорите, как нам одолеть врага!
      -- Разрешите мне попытаться уговорить Чжоу Юя сдаться, -- неожиданно произнес один из присутствующих. -- Я был другом Чжоу Юя по школе, и я уверен, что мне удастся его убедить.
      Это сказал Цзян Гань, родом из Цзюцзяна. Цао Цао обрадовался его предложению.
      -- Так, значит, вы были друзьями с Чжоу Юем? -- спросил он.
      -- Не беспокойтесь, господин чэн-сян, -- сказал Цзян Гань, -- если я поеду на тот берег -- успех обеспечен.
      -- Что вам нужно для поездки?
      -- Дайте мне мальчика-слугу да двух гребцов, чтобы управлять лодкой. Больше ничего не нужно.
      Цао Цао велел подать вино и устроил Цзян Ганю проводы. Потом Цзян Гань оделся попроще, сел в лодку и направился к лагерю Чжоу Юя. Там он велел страже передать Чжоу Юю, что приехал его старый друг и хочет с ним повидаться.
      -- Вот и примирителя прислали! -- улыбнулся Чжоу Юй, когда воины доложили ему о прибытии Цзян Ганя. -- Выслушайте меня внимательно и выполните то, что я вам прикажу! -- обратился он к своим военачальникам и шепотом каждому из них дал указания. Военачальники разошлись. Чжоу Юй привел в порядок свою одежду и головной убор и в окружении нескольких сот воинов, важно выступавших впереди и позади с пучками стрел в руках, вышел из лагеря встречать гостя.
      Цзян Гань с гордым видом шел ему навстречу, в сопровождении одного лишь мальчика-слуги, одетого в черную одежду.
      Чжоу Юй первый поклонился гостю.
      -- Надеюсь, что вы пребываете в добром здравии с тех пор, как мы с вами расстались? -- спросил Цзян Гань.
      -- Зато вы, наверно, как советник Цао Цао, трудитесь изрядно, предпринимая далекие путешествия по рекам и озерам! -- улыбнулся Чжоу Юй.
      -- Как вам не совестно говорить так! -- растерянно произнес Цзян Гань. -Мы давно не виделись с вами, я приехал вспомнить о былом, а вы...
      -- Да, конечно, -- продолжал Чжоу Юй, не обращая внимания на обиженный вид Цзян Ганя, -- я не так умен, как Ши Гуан, но все же чувствую, что выражают музыка и песни!
      -- Что ж, -- вздохнул Цзян Гань, -- если вы так встречаете старого друга, мне здесь нечего делать. Разрешите откланяться.
      -- Извините, -- с улыбкой сказал Чжоу Юй, беря Цзян Ганя за руку. -Я думал, что Цао Цао подослал вас уговорить меня помириться. Но если вы приехали с иной целью, я так быстро вас не отпущу.
      Они вместе направились в шатер. После приветственных церемоний старые друзья уселись, как положено хозяину и гостю. Чжоу Юй приказал созвать своих храбрейших людей. Вскоре в шатер вошли старшие и младшие военачальники и гражданские чины, все они выстроились двумя рядами. На всех были шелковые одежды и серебряные латы. Чжоу Юй каждого в отдельности представил Цзян Ганю. Потом они расселись по сторонам, и начался пир. Музыканты исполняли боевые песни, чаши ходили по кругу.
      -- Это мой друг по школе, -- сказал Чжоу Юй своим военачальникам. -- Можете в нем не сомневаться. Хоть он и приехал с северного берега реки, но к Цао Цао никакого отношения не имеет.
      Чжоу Юй снял висевший у пояса меч и протянул его Тайши Цы:
      -- Возьмите этот меч и наблюдайте за пиром. Сегодня дозволяется говорить только о дружбе. Если кто-либо заведет разговор о войне -- рубите тому голову!
      Тайши Цы с мечом в руке уселся на хозяйском месте. Перепуганный Цзян Гань молчал.
      -- С тех пор как я командую войсками, я не выпил ни одной капли вина, -сказал Чжоу Юй. -- Но сегодня, по случаю встречи с моим старым другом, я буду пить допьяна. Опасаться мне нечего!
      Он рассмеялся и принялся осушать кубок за кубком. Пир шел горой, все развлекались, как могли.
      Чжоу Юй, уже сильно захмелевший, поднялся со своего места и, взяв Цзян Ганя за руку, вышел с ним из шатра. У входа в шатер, как обычно, стояли телохранители с копьями и алебардами.
      -- Ну, как мои воины? Молодцы?
      -- Да! Сущие тигры! -- поддакивал Цзян Гань.
      Тогда Чжоу Юй повел Цзян Ганя в сторону от шатра и показал ему целые горы провианта.
      -- Как вы думаете, хватит у меня провианта? -- продолжал спрашивать Чжоу Юй.
      -- Ничего не скажешь, -- согласился Цзян Гань. -- Войска у вас отборные, провианта вдоволь -- недаром об этом говорят!
      -- Мог ли я думать, когда мы учились в школе, что доживу до такого дня, как сегодня! -- громко рассмеялся Чжоу Юй, притворяясь совершенно пьяным.
      -- Таланты ваши не превзойдены! -- восхищался Цзян Гань.
      -- Когда достойный муж живет в этом мире и служит господину, он должен соблюдать долг подданного и сочетать его с чувством искренней любви, -продолжал Чжоу Юй. -- Он выполняет повеления государя и делит с ним радости и горе! Я и стараюсь быть именно таким. Даже таким великим ораторам древности, как Су Цинь, Чжан И, Лу Цзя и Ли Шэн, если бы они вдруг воскресли, не удалось бы своим красноречием поколебать меня в моей решимости!
      Чжоу Юй опять рассмеялся, а лицо Цзян Ганя стало серым, как земля. Чжоу Юй снова повел гостя в шатер, где они присоединились к пирующим.
      -- Вот герои Цзяндуна! -- сказал Чжоу Юй, жестом указывая на военачальников. -- Сегодняшний пир можно было бы назвать "встречей героев"!
      Веселье затянулось до позднего часа. Когда стемнело, зажгли светильники. Опьяневший Чжоу Юй встал со своего места и затянул песню:
      Великий муж, живущий в этом мире,
      Стремится к славе, к подвигам блестящим.
      Стремленье это к подвигам и славе
      Ему утехой служит в настоящем.
      И я нашел себе утеху в жизни
      И пью вино и снова наливаю.
      Когда же я напьюсь до одуренья,
      Я песни во все горло распеваю.
      Все рассмеялись. Время уже было за полночь, и Цзян Гань сказал:
      -- Простите, но я совсем опьянел...
      Чжоу Юй разрешил гостям разойтись. Они поблагодарили его и покинули шатер.
      -- Мы уже давно не отдыхали вместе! -- воскликнул Чжоу Юй, обращаясь к Цзян Ганю. -- Сегодня мы будем спать на одном ложе!
      Притворяясь совершенно пьяным, Чжоу Юй потащил Цзян Ганя к себе. Добравшись до постели, он так и повалился не раздеваясь. Ему стало дурно, и Цзян Ганю никак не удавалось заснуть. Он лежал на подушке с открытыми глазами и размышлял. В лагере барабан пробил вторую стражу. Цзян Гань привстал и огляделся. Светильники еще горели. Чжоу Юй спал мертвым сном, храп его напоминал раскаты грома. На столе, стоявшем в шатре, Цзян Гань заметил связку писем. Он поднялся с ложа и принялся украдкой их просматривать. Это была обычная переписка, но на одном из конвертов стояли имена Цай Мао и Чжан Юня. Это письмо привлекло особое внимание Цзян Ганя, он лихорадочно развернул его и стал читать:
      "Мы не своей волею служим Цао Цао -- нас к этому вынудили обстоятельства. Мы стараемся причинять ему вред, как умеем. Беспорядки, возникшие в лагере Цао Цао, -- дело наших рук. Мы ищем удобного случая добыть голову самого Цао Цао, дабы положить ее у вашего знамени. Не сомневайтесь в нас. Вот наш почтительный ответ на ваше предыдущее письмо".
      "Оказывается, Цай Мао и Чжан Юнь давно связаны с Восточным У", -- подумал Цзян Гань, прочитав письмо. Он торопливо спрятал его к себе за пазуху и хотел просмотреть остальную переписку, но Чжоу Юй в этот момент заворочался на своем ложе. Цзян Гань поспешно задул светильник и лег.
      -- Друг мой, -- проговорил сквозь сон Чжоу Юй, -- через несколько дней я покажу тебе голову злодея Цао Цао.
      Цзян Гань что-то пробормотал ему в ответ.
      -- Поживи у меня несколько деньков и увидишь голову злодея Цао Цао... -повторил Чжоу Юй.
      Цзян Гань не ответил. Прошло некоторое время. Он окликнул Чжоу Юя, но тот уже спал. Цзян Гань прилег рядом.
      Приближалось время четвертой стражи.
      -- Господин ду-ду! -- В шатер просунулась чья-то голова. -- Господин ду-ду! Вы спите?
      Кто-то осторожно вошел в шатер. Чжоу Юй поднялся с ложа.
      -- Кто это здесь лежит? -- удивился он.
      -- Разве вы забыли, что пригласили своего друга Цзян Ганя переночевать в вашем шатре? -- был ответ.
      -- Я никогда не пил много, а вчера перепился и ничего не помню, -- произнес Чжоу Юй тоном раскаяния. -- Может быть, я и сболтнул такое, чего не следовало говорить...
      -- С северного берега приехал человек, -- сказал вошедший.
      -- Говорите тише! -- замахал руками Чжоу Юй и, обернувшись, позвал. -- Цзян Гань! Цзян Гань!
      Тот не отвечал, притворившись спящим. Тогда Чжоу Юй потихоньку вышел из шатра. Цзян Гань напряженно прислушивался. Снаружи слышались голоса.
      -- Цай Мао и Чжан Юнь сообщают, что в ближайшее время им не удастся выполнить свой план, и они этим крайне встревожены, -- произнес кто-то.
      Потом там заговорили так тихо, что больше ничего не удалось разобрать. Вскоре Чжоу Юй возвратился в шатер.
      -- Цзян Гань! Цзян Гань! -- окликнул он.
      Но Цзян Гань делал вид, что спит. Чжоу Юй скинул одежды и тоже лег. А Цзян Гань лежал и думал:
      "Чжоу Юй человек очень осторожный. Утром он хватится, что исчезло письмо, и убьет меня..."
      Пролежав до часа пятой стражи, Цзян Гань неслышно приподнялся и позвал Чжоу Юя. Тот спал. Цзян Гань повязал голову и тайком выскользнул из шатра. Разбудив своего слугу, он направился к воротам лагеря. На вопрос стражи, куда он так рано уходит, Цзян Гань ответил:
      -- Я боюсь, что своим присутствием отвлекаю господина ду-ду от важных дел, и потому решил уехать...
      Стража не стала его задерживать. Цзян Гань беспрепятственно сел в свою лодку и поспешил вернуться к Цао Цао.
      -- Ну, как дела? -- спросил чэн-сян, едва завидев его.
      -- Чжоу Юй непоколебим, никакими уговорами...
      -- Вы ничего не добились, и над вами еще посмеялись! -- гневно оборвал его Цао Цао.
      -- Не гневайтесь, господин чэн-сян, -- ответил Цзян Гань. -- Хоть я и не сделал того, что обещал, но узнал одно важное дело! Прикажите всем удалиться.
      Цзян Гань вынул письмо и прочитал его Цао Цао.
      -- Неблагодарные разбойники! -- яростно закричал Цао Цао. -- Ведите их сюда!
      Цай Мао и Чжан Юнь явились.
      -- Я хочу, чтобы вы вели корабли в бой! -- заявил им Цао Цао.
      -- Воины наши еще недостаточно обучены, господин чэн-сян, -- возразил Цай Мао. -- Нельзя же так легкомысленно выступать!
      -- А если бы они были обучены, моя голова была бы уже у Чжоу Юя, да?
      Цай Мао и Чжан Юнь не поняли, что Цао Цао хочет сказать этими словами, и растерянно молчали. Цао Цао приказал страже вывести их и обезглавить. Вскоре головы несчастных положили у шатра. И тут только Цао Цао уразумел, какую ошибку он совершил.
      -- И я попался на хитрость! -- с горечью произнес он.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      Коварству Цао Цао противостоять было трудно,
      Но сам он к Чжоу Юю в ловушку попал сгоряча.
      Чжан Юнь и Цай Мао, чтоб жизни спасти, изменили.
      Кто ж знал, что злодеи погибнут от рук палача?
      При виде отрубленных голов Цай Мао и Чжан Юня военачальники встревожились и стали расспрашивать, что случилось. Цао Цао не хотел признаться в том, что Чжоу Юй его перехитрил, и поэтому ответил:
      -- Они нерадиво исполняли военные приказы, и я их казнил...
      Военачальники долго вздыхали. Цао Цао назначил командовать флотом Мао Цзе и Юй Цзиня. Шпионы прослышали об этом и донесли в Цзяндун.
      -- Теперь мне некого опасаться! -- удовлетворенно воскликнул Чжоу Юй. -Самых опасных для меня людей уже нет в живых!
      -- Ловко вы это устроили! -- в восхищении заметил Лу Су. -- Если вы будете так же командовать войсками, то мы разобьем Цао Цао!
      -- Военачальники наши об этой хитрости ничего не знают, но от Чжугэ Ляна это, пожалуй, не могло укрыться, -- сказал Чжоу Юй. -- Ведь он во много раз проницательнее меня! Сходите-ка к нему и попытайтесь выведать, известно ему что-нибудь или нет. Потом сообщите мне.
      Поистине:
      Хоть план его внести вражду был выполнен им смело,
      Он испытать решил того, кто непричастен к делу.
      Если вы не знаете, что Чжугэ Лян сказал Лу Су, загляните в следующую главу.
      ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
      в которой будет рассказано о том, как Чжугэ Лян ухитрился достать стрелы, и о том, как Хуан Гай добровольно подвергся наказанью
      Получив повеление Чжоу Юя, Лу Су отправился повидать Чжугэ Ляна. Чжугэ Лян пригласил его войти и усадил напротив себя.
      -- Простите, учитель, -- сказал Лу Су, -- эти дни мы так были заняты военными делами, что не имели возможности слушать ваши наставления.
      -- Это мелочи! -- успокоил его Чжугэ Лян. -- Вот я виноват, что до сих пор не поздравил Чжоу Юя с великой удачей.
      -- С какой удачей? -- невольно вырвалось у Лу Су.
      -- Вам непонятно! Ведь Чжоу Юй прислал вас выведать, знаю я что-нибудь или нет! Да! За такое дело его можно поздравить!
      -- Откуда вам все известно? -- растерялся Лу Су.
      -- У Чжоу Юя хватило хитрости, чтобы обмануть Цзян Ганя, -- ответил Чжугэ Лян. -- Правда, он перехитрил и Цао Цао, но тот скоро поймет свою ошибку, только не захочет в ней признаться. Со смертью Цай Мао и Чжан Юня Цзяндун избавился от огромной опасности -- тут есть чему радоваться! Цао Цао, как я слышал, отдал судьбу своего флота в руки Мао Цзе и Юй Цзиня, но это уже не так страшно.
      Лу Су не знал, что сказать, и поспешно откланялся.
      -- Смотрите, не говорите Чжоу Юю, что мне обо всем известно, -напутствовал гостя Чжугэ Лян. -- А то как бы он из зависти опять не стал искать случая погубить меня!
      Лу Су обещал исполнить его просьбу, но когда пришел к Чжоу Юю, передал ему все как было.
      -- Нет! Этого человека нельзя оставлять в живых! -- встревожился Чжоу Юй. -- Я твердо решил убить его!
      -- Если вы убьете Чжугэ Ляна, Цао Цао вас осмеет! -- предупредил Лу Су.
      -- А я предам его казни на законном основании, -- возразил Чжоу Юй. -И, умирая, Чжугэ Лян ни в чем не сможет меня обвинить.
      -- Как же вы это сделаете? -- поинтересовался Лу Су.
      -- Пока не спрашивайте, а там увидите.
      На следующий день Чжоу Юй созвал к себе в шатер всех военачальников и велел пригласить на совет Чжугэ Ляна. Тот охотно пришел.
      -- Как вам известно, в ближайшие дни нам предстоит сражение с Цао Цао, -обратился к нему Чжоу Юй. -- Не скажете ли вы, какое оружие целесообразнее всего применять, когда приходится воевать на воде?
      -- По-моему, для сражений на такой большой реке, как Янцзы, прежде всего необходимо иметь луки и стрелы, -- ответил Чжугэ Лян.
      -- Вполне с вами согласен, -- промолвил Чжоу Юй, -- но беда в том, что у нас не хватает стрел! Вот я и решил обратиться к вам, не возьмете ли вы на себя труд изготовить сто тысяч стрел, которые нам крайне необходимы, чтобы достойно встретить врага? Дело это очень важное, и я надеюсь, что вы не откажетесь!
      -- Разумеется, если вы мне приказываете, я не пожалею сил! -- ответил Чжугэ Лян. -- Осмелюсь только спросить, когда эти стрелы должны быть готовы?
      -- Через десять дней. Это возможно?
      -- Что вы! Если мы так будем тянуть, то провалим великое дело! Ведь корабли Цао Цао придут со дня на день!
      -- Сколько же времени вам потребуется, чтобы сделать стрелы? -- спросил Чжоу Юй.
      -- Через три дня я представлю вам сто тысяч стрел!
      -- Не шутите! На войне не до шуток! -- остановил его Чжоу Юй.
      -- Смею ли я с вами шутить, господин ду-ду! -- воскликнул Чжугэ Лян. -Дайте мне письменный приказ, и если я не исполню его, наказывайте меня!
      Чжоу Юй только этого и хотел. Он вызвал войсковых писцов, которые тут же составили нужную бумагу. Потом он велел подать вино и, угощая Чжугэ Ляна, сказал:
      -- Когда кончится война, я отблагодарю вас за труды!
      Чжугэ Лян выпил несколько кубков вина и откланялся.
      -- Сегодня уже поздно, -- сказал он на прощание Чжоу Юю, -- а завтра я начну работу. Через три дня присылайте на берег пятьсот воинов для переноски стрел.
      Чжугэ Лян ушел.
      -- Этот человек вас обманывает! -- воскликнул Лу Су.
      -- Что ж, он сам обрек себя на смерть! Я к этому его не принуждал! -произнес Чжоу Юй. -- В присутствии всех он потребовал у меня письменный приказ. Хорошо! Теперь он в моих руках! Пусть у него даже крылья вырастут, все равно ему от меня не уйти! Вот только надо приказать войсковым мастерам, чтобы они всеми способами тормозили дело и не снабжали его необходимыми материалами. Тогда он не поспеет в срок, и вина его будет доказана! Кому придет в голову осуждать меня? Пойдите-ка сейчас и разузнайте, что он там делает. Потом расскажете мне.
      Повинуясь приказанию, Лу Су отправился к Чжугэ Ляну. Тот встретил его упреками:
      -- Ведь просил же я вас ничего не говорить Чжоу Юю. Если бы вы исполнили мою просьбу, он не стал бы искать повода меня погубить! Не думал я, что вы так поступите! А вот теперь видите, какое дело на меня свалилось. Как я изготовлю сто тысяч стрел за три дня? Только вы один можете меня спасти!
      -- Как же я могу вас спасти? -- спросил Лу Су. -- Вы сами взвалили на себя эту беду!
      -- Дайте мне на время двадцать легких судов, и чтоб на каждом было по тридцать воинов, -- продолжал Чжугэ Лян. -- На судах этих надо сделать навесы из черной материи и по обоим бортам привязать по тысяче снопов соломы. Не сомневайтесь, я найду для них хорошее применение! Ручаюсь, что через три дня у меня будет сто тысяч стрел! Только, прошу вас, ничего не говорите Чжоу Юю, иначе он расстроит мой план.
      Лу Су пообещал держать в тайне все, что ему сказал Чжугэ Лян. Он действительно сдержал обещание и не промолвил Чжоу Юю ни слова о том, что Чжугэ Лян просил у него суда. Он ограничился лишь тем, что заявил, будто у Чжугэ Ляна есть свой способ изготовления стрел и что ему не нужны ни бамбук, ни лак, ни клей, ни перья.
      -- Что ж, посмотрим, с чем он явится ко мне через три дня, -- пробормотал Чжоу Юй, и в голосе его не чувствовалось прежней уверенности.
      Лу Су, исполняя просьбу Чжугэ Ляна, подготовил двадцать быстроходных судов, снарядил их так, как ему было сказано, и стал ждать, что будет дальше.
      Однако в первый день Чжугэ Лян ничего не предпринял. Так прошел и второй день. Но на третий, во время четвертой стражи, он пригласил Лу Су к себе в лодку.
      -- Зачем вы меня позвали, учитель? -- спросил его Лу Су.
      -- Ехать за стрелами, -- ответил тот.
      -- Куда же мы поедем?
      -- Пока не спрашивайте. Придет время -- увидите.
      Все двадцать судов стояли в один ряд. Чжугэ Лян приказал связать их веревкой и так идти к северному берегу.
      В ту ночь густой туман закрывал небо. На реке его белая пелена была еще гуще, на несколько шагов впереди ничего невозможно было разглядеть. Это был поистине благодатный туман!
      Потомки сложили стихи об этом тумане, окутавшем тогда великую реку Янцзы:
      О, как велик и как богат Чанцзян!(*1)
      На западе его исток в отрогах Минь и Во(*2),
      На юге он течет по землям царства У,
      И девять рек на севере вливаются в него.
      Впадает в море он, обогащенный влагой,
      Вздымая волны тысячи веков.
      А в глубине его живут Лун-бо, Хай-жо,
      Цзян-фэй, Шуй-му(*3) и множество китов
      Огромных, в тысячу и больше чжанов,
      Многоголовые чудовищные змеи
      И прочие творения воды,
      На веки вечные сроднившиеся с нею.
      В нем обитают демоны и духи.
      Он то, за что сражаются герои.
      В те времена, когда царил над миром хаос,
      А свет и тьма не враждовали меж собою,
      И цвет один разлился в пустоте безбрежной, -
      Вдруг все заволокло: на много тысяч чжанов
      Упал туман; ни зги вокруг не видно,
      И только слышен грохот барабанов.
      Во тьме кромешной притаились барсы
      Наньшанские; когда ж, со светом споря.
      Стеною встал туман, они с пути решили
      Сбить рыбу "гунь" из северного моря.
      И вот туман стал вверх расти, до неба,
      Вниз опускаться до земных глубин.
      Он вширь струился мутью непроглядной,
      Вверх поднимался дымом голубым.
      И выплыли киты, чтоб порезвиться,
      Драконы всколыхнули водные громады.
      Туман пил влагу, превращался в дождик,
      Как в ночь весеннюю, повеяло прохладой.
      Туман все шире, шире разливался,
      И вверх поднялся выше облаков.
      Чайсанский берег скрылся на востоке,
      На юге скрылся шпиль горы в Сякоу.
      Десятки боевых судов, стоящих на причале
      У неприступных скал, невидимы впотьмах,
      Одна лишь маленькая лодочка рыбачья
      То скроется, то вспрыгнет на волнах.
      Померк небесный свод и света -- ни луча,
      И сникла солнца утреннего сила.
      Ни день, ни ночь, и цепи красных гор
      Тьма в синь речную превратила.
      Будь ты так мудр, как император Юй,
      И в глубь тумана не проникнет разум!
      Имей ты даже острый взор Ли Лоу(*4),
      И ширь тумана не охватишь глазом!
      Но дух воды Пин-и вдруг волны укротил,
      И дух дождя Бин-и свое исполнил дело:
      Зверей, и рыб, и птиц как не бывало,
      И тьма внезапно поредела.
      Туман отрезал островок Пынлай,
      Закрыл пути в небесные чертоги,
      И все в природе, будто пред дождем,
      Засуетилось в страхе и тревоге.
      И словно тучи пред грозою страшной,
      Смешалось все в великом беспорядке.
      В тумане спят чудовища и змеи,
      Носители смертельной лихорадки.
      И прячутся в нем оборотни злые,
      Что порчу на людей наводят
      И прививают тяжкие недуги,
      И с ветром, с пылью в небе хороводят.
      С туманом встретившись, страдает простолюдин,
      Попав в него, печалится великий:
      Он превращает первосущий дух в пустыню,
      Весь мир -- в комок безжизненный, безликий.
      Во время пятой стражи суда уже были неподалеку от водного лагеря Цао Цао. Чжугэ Лян приказал стать судам носом на запад и ударить во все гонги и барабаны.
      -- Что вы делаете? А если Цао Цао нападет на нас? -- встревожился Лу Су.
      -- В такой туман он не рискнет, -- уверенно возразил Чжугэ Лян. -- А как только туман рассеется, мы уйдем. Пока давайте веселиться и пить вино.
      Когда в водном лагере Цао Цао услышали грохот гонгов и барабанов, Мао Цзе и Юй Цзинь поспешили доложить об этом Цао Цао.
      -- Немедленно выставить лучников! -- распорядился Цао Цао. -- Всех, кто есть во флоте! Пусть они отбивают врага стрелами! Самим в сражение не вступать: за туманом ничего не видно. Если враг появился так внезапно, значит у него там ловушка! Держитесь осторожнее!
      Цао Цао послал людей в сухопутные лагеря передать Чжан Ляо и Сюй Хуану, чтобы они немедленно отправили на берег по три тысячи лучников.
      Мао Цзе и Юй Цзинь, опасаясь, что враг ворвется на их корабли, приказали лучникам осыпать стрелами пространство перед водным лагерем. Десять тысяч человек стреляли не переставая. Стрелы сыпались дождем.
      Чжугэ Лян повелел развернуть суда в линию с востока на запад и подставить их под стрелы. До самого восхода солнца на его судах гремели барабаны и раздавались воинственные крики воинов. А когда рассеялся туман, Чжугэ Лян приказал идти в обратный путь. Снопы соломы, привязанные по обоим бортам судов, были сплошь утыканы стрелами.
      -- Благодарим за стрелы, господин чэн-сян! -- разом крикнули воины, как их научил Чжугэ Лян.
      Пока о случившемся доложили Цао Цао, легкие суда, быстро скользя по реке, были уже далеко; преследовать их было бесполезно.
      Цао Цао впал в бешенство, сожалея о допущенной ошибке.
      На обратном пути Чжугэ Лян сказал Лу Су:
      -- Теперь вы поняли? Разве плохо достать сто тысяч стрел без малейших усилий? Завтра мы сможем этими стрелами стрелять по врагу!
      -- Вы мудры! -- воскликнул восхищенный Лу Су. -- Но я не понимаю, откуда вы узнали, что сегодня будет туман?
      -- Быть полководцем и не разбираться в небесных знамениях, не понимать законов земли, ничего не разуметь в темных и светлых силах природы, не обладать способностью изобретать военные планы, не знать, когда какими приемами вести бои, не уметь оценивать силу войск -- значит быть бездарным! -- отвечал Чжугэ Лян. -- Еще три дня назад я рассчитал, что сегодня будет туман! Вот почему я и назначил трехдневный срок. Чжоу Юй предлагал мне десять дней, но не хотел предоставить в мое распоряжение ни мастеров, ни материалов. Он полагал, что я ничего не сделаю и у него будут все основания обвинить меня в нарушении военного приказа. Он хотел предать меня смерти! Жалкая попытка! Что может сделать Чжоу Юй, если судьба моя связана с небом!
      Лу Су почтительно склонился перед Чжугэ Ляном.
      Когда суда подходили к берегу, пятьсот воинов, присланных Чжоу Юем, уже ожидали их. Чжугэ Лян велел им вытаскивать стрелы из соломы и складывать у шатра Чжоу Юя. Стрел было более ста тысяч!
      Чжоу Юй сначала совершенно растерялся, когда Лу Су рассказал, каким образом Чжугэ Лян достал стрелы, а потом, печально вздохнув, произнес:
      -- В изобретательности и в способности предвидения я намного уступаю Чжугэ Ляну!
      Потомки, восхваляя Чжугэ Ляна, сложили такие стихи:
      Однажды туман упал на великую реку,
      Густой пеленой окутал он гладь голубую.
      Стрелы, как дождь, покрыли суда боевые.
      Сегодня Чжугэ опять превзошел Чжоу Юя.
      Вскоре и сам Чжугэ Лян явился в лагерь повидать Чжоу Юя. Тот вышел из шатра ему навстречу и на все лады стал расхваливать его:
      -- У вас такой удивительный дар предвидения! -- говорил он. -- Право, вы заставляете людей уважать себя!
      -- Небольшая хитрость, только и всего, -- отвечал Чжугэ Лян. -- Стоит ли так удивляться?
      -- Я прошу вас дать мне совет, -- продолжал Чжоу Юй, приглашая Чжугэ Ляна в шатер выпить вина. -- Видите ли, мой господин вчера прислал гонца: он торопит меня с выступлением, а у меня еще нет плана действий!
      -- Что вы! Что вы! -- запротестовал Чжугэ Лян. -- Я человек невежественный и неотесанный! Мои планы не достойны вашего внимания!
      -- Я вчера осматривал водный лагерь Цао Цао, -- продолжал Чжоу Юй, пропуская мимо ушей возражения Чжугэ Ляна. -- Он устроен великолепно, и обычным путем напасть на него невозможно. Правда, я придумал один способ, но не уверен, годится ли он. Может быть, вы скажете мне...
      -- Подождите, господин ду-ду, пока ничего не говорите! -- прервал его Чжугэ Лян. -- Давайте напишем каждый у себя на ладони по одному слову, а потом посмотрим, совпадут эти слова или нет.
      Чжоу Юй приказал принести кисточку и тушницу. Сначала он сам написал у себя на ладони какое-то слово, а затем передал кисточку Чжугэ Ляну. Тот тоже написал. Они сели рядом и открыли друг другу ладони. "Огонь" -- было написано и у того и у другого.
      -- Раз мы с вами одинаково мыслим, значит у нас не должно быть никаких сомнений! -- заключил Чжоу Юй. -- Но разглашать секрет пока не следует.
      -- А разве есть какие-либо основания выдавать секрет? -- спросил Чжугэ Лян. -- Ведь мы с вами служим общему делу. Можете спокойно выполнять свой план, господин ду-ду. Цао Цао не разгадает его, даже будь он вдвое проницательнее!
      Выпив вина, они распрощались. Никто из военачальников об их разговоре не знал.
      Израсходовав понапрасну сто пятьдесят или сто шестьдесят тысяч стрел, Цао Цао в душе был крайне раздражен.
      -- Чжоу Юй и Чжугэ Лян большие хитрецы, -- сказал ему советник Сюнь Ю, -их так просто не возьмешь! Может быть, лучше сперва заслать в Цзяндун лазутчиков? Они притворно перейдут на сторону Чжоу Юя, а на самом деле будут передавать нам сведения. Тогда, зная обстановку, мы сможем принимать правильные решения.
      -- Так думаю и я, -- поддержал его Цао Цао. -- Но кто за это возьмется?
      -- Дело это можно поручить Цай Чжуну и Цай Хэ -- младшим братьям Цай Мао, они сейчас служат в нашем войске, -- сказал Сюнь Ю. -- Окажите им большие милости, пообещайте награду и отправьте в Восточный У. Переход их на сторону врага не вызовет никаких подозрений.
      Цао Цао вызвал ночью к себе в шатер братьев Цай Хэ и Цай Чжуна и растолковал им, что от них требуется.
      -- Когда вы сдадитесь Чжоу Юю, внимательно следите за тем, что он делает, и присылайте людей с донесениями. Если вы всё в точности выполните, я не пожалею для вас ни титулов, ни наград. Но не вздумайте помышлять об измене! -- предупредил их Цао Цао.
      -- Можем ли мы думать об измене, когда семьи наши остаются в Цзинчжоу? -- в один голос воскликнули оба. -- Не сомневайтесь, господин чэн-сян, мы добудем головы Чжоу Юя и Чжугэ Ляна и поднесем их вам!
      Цао Цао щедро одарил Цай Хэ и Цай Чжуна. На следующее утро они в сопровождении пятисот воинов на нескольких судах при попутном ветре отплыли в Восточный У.
      Чжоу Юй держал совет со своими военачальниками о предстоящем походе, когда ему доложили, что в устье реки остановилось несколько судов, прибывших с северного берега; на судах находятся братья Цай Мао и заявляют, что они хотят покориться.
      Чжоу Юй велел привести их в шатер. Цай Хэ и Цай Чжун предстали перед ним и, поклонившись до земли, сказали:
      -- Мы решили сдаться вам, чтобы отомстить за старшего брата, безвинно убитого злодеем Цао Цао. Если вы примете нас, мы готовы сражаться против Цао Цао, не щадя своей жизни!
      Чжоу Юй обрадовался и разрешил им остаться, щедро наградив их. Он назначил братьев Цай в отряд к Гань Нину. Они поблагодарили его и решили, что им легко удалось перехитрить Чжоу Юя.
      Но как только они вышли из шатра, Чжоу Юй призвал Гань Нина и предупредил его:
      -- Будьте осторожны! Эти двое -- лазутчики, которых к нам подослал Цао Цао. Заметили вы, что они приехали без своих семей? Это доказывает, что они вовсе и не помышляют о том, чтобы верно служить нам. Что ж, пусть посылают свои донесения! А я постараюсь их хитрости противопоставить свою. Обращайтесь с ними вежливо, но не спускайте с них глаз. В день выступления в поход мы их казним и принесем в жертву знамени.
      Не успел Гань Нин выйти, как пришел Лу Су.
      -- Не поручайте им никаких дел, господин ду-ду, -- предостерег он, -- Цай Хэ и Цай Чжун притворяются!
      -- А зачем им притворяться? -- спросил Чжоу Юй, изображая на своем лице удивление. -- Они сдались мне, чтобы отомстить за своего брата, которого убил Цао Цао. Не будьте столь подозрительны! Иначе мы не сможем привлечь на свою сторону ученых людей Поднебесной.
      Лу Су не стал возражать и отправился к Чжугэ Ляну. Но тот только посмеялся над его опасениями.
      -- Почему вы смеетесь? -- спросил Лу Су.
      -- Потому что вы не понимаете хитро задуманного плана Чжоу Юя! -- сказал Чжугэ Лян. -- Река Янцзы достаточно трудное препятствие для шпионов, которым приходится постоянно переправляться то туда, то сюда. Цао Цао и решил, что ему выгоднее держать лазутчиков прямо у нас в стане, они смогут доносить ему обо всем, что тут делается. Но Чжоу Юй задумал перехитрить Цао Цао. Он хочет, чтобы лазутчики сообщали только то, что угодно ему самому. На войне, как известно, обманом не пренебрегают, и я считаю, что Чжоу Юй поступает правильно.
      Лишь теперь Лу Су все уразумел.
      В полночь, когда Чжоу Юй сидел у себя в шатре, к нему незаметно вошел Хуан Гай.
      -- Вы, должно быть, по важному делу? -- спросил у него Чжоу Юй. -- Хотите что-нибудь сообщить?
      -- Я хотел вас спросить, почему мы медлим? Враг многочисленнее нас, и зря проводить время нельзя. Мы могли бы предпринять нападение огнем...
      -- Кто научил вас дать мне такой совет? -- заинтересовался Чжоу Юй.
      -- Никто. Я сам додумался, -- ответил Хуан Гай.
      -- А я так и хочу поступить, -- признался Чжоу Юй. -- Потому-то я и держу у себя Цай Хэ и Цай Чжуна, хотя и знаю, что они лазутчики. Пусть себе посылают свои донесения! Жаль только, что для меня никто не может сделать того же!
      -- Я сделаю!
      -- Цао Цао вам не поверит. Ведь я никогда вас не обижал, и у вас нет повода перейти на его сторону.
      -- Я готов, чтобы меня растерли в порошок, лишь бы отблагодарить за милости, полученные мною от рода Сунь! -- решительно заявил Хуан Гай.
      -- Благодарю вас! -- Чжоу Юй поклонился ему. -- Если вы готовы ради этого претерпеть телесные страдания, мы все будем бесконечно гордиться вами.
      -- Если нужно, я готов даже смерть принять безропотно! -- подтвердил свою решимость Хуан Гай, прощаясь с Чжоу Юем.
      На другой день Чжоу Юй барабанным боем созвал военачальников к своему шатру. Среди присутствующих был и Чжугэ Лян.
      -- Слушайте внимательно! -- начал Чжоу Юй. -- У Цао Цао огромнейшая армия, линия укрепленных лагерей его растянулась на целых триста ли. Разбить такого врага в один день, разумеется, невозможно, и я повелеваю всем военачальникам заготовить запасы провианта и фуража не менее чем на три месяца и быть готовым к обороне.
      -- Что? На три месяца? Да запасайтесь хоть на тридцать месяцев, все равно вы ничего не добьетесь! -- дерзко вскричал Хуан Гай. -- Если мы не разобьем врага в нынешнем месяце, значит не разобьем никогда! Тогда только и останется последовать совету Чжан Чжао: сложить оружие и сдаться.
      -- Я получил повеление разбить врага! -- выкрикнул Чжоу Юй, от гнева меняясь в лице. -- Как ты смеешь подрывать боевой дух воинов в такое время, когда мы стоим лицом к лицу с врагом! Или ты не знаешь, что мне велено казнить всех, кто заведет разговоры о том, чтобы покориться Цао Цао? Эй, стража, отрубить ему голову!
      Стража схватила Хуан Гая, собираясь исполнить приказание.
      -- Я служил трем поколениям рода Сунь! Я весь юго-восток исколесил! -кричал в ответ Хуан Гай, задыхаясь от злости. -- А ты откуда взялся?
      Чжоу Юй еще больше рассвирепел.
      -- Стража! Чего там замешкались? Рубите голову этому разбойнику!
      -- Пощадите его, господин ду-ду! -- вступился Гань Нин за Хуан Гая. -- Ведь он старый слуга нашего господина!
      -- Как ты смеешь мне перечить? -- вскричал Чжоу Юй. -- Ты что, тоже не подчиняешься моим приказам?
      И он велел охране прогнать Гань Нина палками. Военачальники упали на колени перед Чжоу Юем:
      -- Простите Хуан Гая, господин ду-ду! Мы не спорим, он виноват, но не казните его сейчас: он нужен нашему войску! Запишите его вину и, когда мы разобьем Цао Цао, накажите!
      Но Чжоу Юй продолжал неистовствовать. Тогда к мольбе военачальников присоединились и гражданские чины. Наконец Чжоу Юй сказал Хуан Гаю:
      -- Ладно, прощаю тебя! Но помни, что если бы не просьбы чиновников, я бы тебе отрубил голову!
      Чжоу Юй велел слугам увести Хуан Гая и дать ему пятьдесят ударов палкой по спине. Присутствующие пытались было уговорить его смягчить и это наказание, но Чжоу Юй в ярости опрокинул столик и закричал, чтобы они убирались с его глаз долой.
      С Хуан Гая сорвали халат, повалили на землю и стали избивать палкой. Чиновники с горькими слезами просили Чжоу Юя пощадить провинившегося.
      -- Ну, пока хватит! -- распорядился Чжоу Юй и крикнул Хуан Гаю: -- Если ты еще посмеешь мне перечить, получишь все пятьдесят ударов! И помни, что за непочтительность я накажу тебя вдвойне!
      Чжоу Юй стремительно встал и ушел в шатер. Чиновники подняли Хуан Гая. Он был так избит, что кожа на спине висела клочьями и кровь текла ручьями. Поддерживая под руки, его повели в лагерь. Дорогой Хуан Гай несколько раз падал без сознания.
      Обеспокоенный состоянием Хуан Гая, Лу Су зашел навестить его, а потом отправился к Чжугэ Ляну.
      -- Как же это вы сегодня не вступились за Хуан Гая? -- упрекнул он Чжугэ Ляна. -- Нам нельзя было протестовать: Чжоу Юй наш начальник, и мы должны ему подчиняться. Но вы-то как гость могли за него заступиться! Почему вы предпочли стоять сложа руки и наблюдать со стороны?
      -- А зачем вы говорите мне неправду? -- прервал его Чжугэ Лян.
      -- Неправду? С тех пор, как вы сюда приехали, я ни разу вас не обманул! -запротестовал Лу Су.
      -- Значит, вы действительно не поняли, что Чжоу Юй нарочно приказал избить Хуан Гая? -- спросил Чжугэ Лян. -- Ведь все это было заранее обдумано.
      Теперь намерения Чжоу Юя дошли до сознания Лу Су. Чжугэ Лян продолжал объяснять:
      -- Ведь Хуан Гаю не удалось бы обмануть Цао Цао, если бы Чжоу Юй не избил его. Вы увидите, как только Цай Хэ и Цай Чжун донесут о случившемся Цао Цао, Хуан Гай уедет к нему! Но вы ни в коем случае не говорите Чжоу Юю, что я разгадал его хитрость. Скажите, что я тоже присоединяюсь к общему недовольству.
      Лу Су попрощался и направился к Чжоу Юю. Тот пригласил его к себе в шатер.
      -- За что вы так жестоко наказали Хуан Гая? -- спросил он.
      -- Разве военачальники недовольны? -- поинтересовался Чжоу Юй.
      -- Да, многие в душе сильно обеспокоены.
      -- А что говорит Чжугэ Лян?
      -- Он тоже недоволен вашей чрезмерной жестокостью.
      -- Сегодня в первый раз я обманул его! -- радостно воскликнул Чжоу Юй.
      -- Что вы этим хотите сказать? -- с удивлением спросил Лу Су.
      -- Я хочу сказать, что избиение Хуан Гая было задумано ради большого дела! Я решил перебросить его на сторону врага, и нам пришлось разыграть ссору, чтобы обмануть Цао Цао.
      Лу Су подивился проницательности Чжугэ Ляна, но Чжоу Юю ничего не сказал.
      Избитый Хуан Гай лежал в своем шатре. Военачальники навещали его и выражали свое сочувствие. Хуан Гай ничего не отвечал и только тяжко вздыхал. Как-то к нему пришел советник Кань Цзэ. Хуан Гай велел пригласить его к своему ложу и отпустил слуг.
      -- Вы, наверно, обижены на Чжоу Юя? -- осведомился Кань Цзэ.
      -- Нисколько! -- ответил Хуан Гай.
      -- Значит, ваше наказание -- хитрость?
      -- С чего вы это взяли?
      -- Я все время наблюдал за Чжоу Юем и на девять десятых разгадал его замысел, -- сказал Кань Цзэ.
      -- Да, я подвергся этому наказанию добровольно и не сожалею! На своем веку я пользовался большими милостями рода Сунь и решил за все отблагодарить. Я сам предложил такой план, чтобы помочь разбить Цао Цао. Я рассказал вам все откровенно, как честному человеку и преданному другу.
      -- И, разумеется, хотите просить меня отвезти Цао Цао ваше письмо, где вы изъявите желание перейти на его сторону. Верно? -- спросил Кань Цзэ.
      -- У меня действительно было такое намерение, -- сказал Хуан Гай. -Но только я не знаю, согласитесь ли вы?
      Кань Цзэ охотно согласился. Поистине:
      За князя отважный боец под палку подставил спину.
      Советнику жизни не жаль, чтоб только служить господину.
      Если вы хотите узнать, как Кань Цзэ доставил письмо Цао Цао, загляните в следующую главу.
      ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
      из которой можно узнать о том, как Кань Цзэ доставил Цао Цао письмо Хуан Гая, и о том, как Пан Тун предложил сковать суда цепью
      Кань Цзэ был родом из Шаньиня, что в Хуэйцзи. Происходил он из бедной семьи и очень любил учиться. Памятью он обладал поразительной; стоило ему один раз прочитать какую-нибудь книгу, и он ее не забывал. Слава о нем как о блестящем ораторе и храбром воине распространилась далеко вокруг, и Сунь Цюань пригласил его к себе на должность военного советника. Здесь Кань Цзэ подружился с Хуан Гаем, и тот, зная о его необыкновенных способностях, был уверен, что Кань Цзэ сумеет доставить письмо. Кань Цзэ охотно согласился исполнить просьбу друга.
      -- Раз вы рискуете своей жизнью, то могу ли я жалеть свою! -- воскликнул он. -- Так должен поступать доблестный муж, -- иначе чем он будет отличаться от гнилого дерева?
      Хуан Гай вскочил с постели и с благодарностью поклонился другу.
      -- С этим делом медлить нельзя, -- сказал Кань Цзэ.
      -- Письмо уже готово! Вот оно, -- ответил Хуан Гай.
      Кань Цзэ взял письмо и, переодевшись рыбаком, в ту же ночь в небольшой лодке отправился на северный берег Янцзы. Ко времени третьей стражи он был уже неподалеку от лагеря Цао Цао. Ночь была звездная; стража, наблюдавшая за рекой, заметила приближавшуюся лодку и задержала ее. Об этом немедленно доложили Цао Цао.
      -- Это не рыбак, а лазутчик! -- воскликнул тот.
      -- Он называет себя военным советником из Восточного У и заявляет, что привез вам секретное письмо, господин чэн-сян, -- сказали воины.
      -- Хорошо, посмотрим! Приведите-ка его сюда! -- распорядился Цао Цао.
      Шатер был ярко освещен светильниками. Цао Цао сидел, облокотившись на столик, когда ввели Кань Цзэ.
      -- Зачем пожаловали, господин советник Восточного У? -- спросил Цао Цао.
      -- О Хуан Гай, Хуан Гай! -- вздохнул Кань Цзэ. -- Ошибся ты в своих расчетах! Теперь-то я воочию убедился, что чэн-сян не нуждается в мудрецах! Оказывается, люди пустое болтают! Разве такие вопросы задают гостям?
      -- А почему бы мне и не спросить об этом? -- промолвил Цао Цао. -- Я воюю с Восточным У, вы приехали оттуда.
      -- Хуан Гай много лет служил роду Сунь, -- сказал Кань Цзэ, -- но недавно Чжоу Юй без всякой на то причины жестоко избил его. Оскорбленный Хуан Гай решил перейти к вам, чтобы отомстить своему обидчику. Но он не знает, пожелаете ли вы принять его, и упросил меня, как друга, отвезти вам секретное письмо.
      -- Где же оно? -- спросил Цао Цао.
      Кань Цзэ достал письмо. Цао Цао вскрыл его и стал читать, наклонившись к светильнику.
      "Удостоенный великих милостей рода Сунь, я никогда не помышлял об измене. Но ныне случилось нечто, заставившее меня заговорить об этом! Как известно, один в поле не воин, и я твердо убежден, что с малочисленным войском невозможно противостоять могучей армии Срединного царства. Это знают все военачальники Восточного У -- и умные и глупые, -- только один Чжоу Юй, неразумный и запальчивый юнец, слепо верит в свои способности. Он хочет яйцом разбить камень! Мало того, он чинит произвол, наказывает невинных и не награждает заслуженных. Я ненавижу его за то унижение, которое мне пришлось претерпеть от него!
      Слышал я, что вы, господин чэн-сян, с распростертыми объятиями принимаете людей ученых, и потому решил вместе с моими воинами перейти к вам, чтобы восстановить свою честь и смыть со своего имени позор. Запас провианта, оружие и суда я передам вам. Слезно умоляю вас не сомневаться во мне".
      Цао Цао несколько раз внимательно перечитал письмо. Вдруг он вскочил и, в ярости стукнув кулаком по столу, обрушился на Кань Цзэ:
      -- Как ты смеешь играть со мной? Хуан Гай лазутчиком хочет пробраться ко мне! Он сам устроил так, чтобы его опозорили, а тебя подослал с письмом!
      И он крикнул страже, чтобы Кань Цзэ отрубили голову. Воины схватили его и поволокли из шатра. Но Кань Цзэ это нисколько не смутило. Он даже засмеялся.
      -- Чему ты смеешься? -- спросил изумленный Цао Цао, делая знак, чтобы Кань Цзэ отпустили. -- Или я не разгадал ваш коварный замысел?
      -- Я не над вами смеюсь, а над Хуан Гаем. Это он не разбирается в людях! -ответил Кань Цзэ.
      -- Что это значит? -- заинтересовался Цао Цао.
      -- А вам зачем знать? Хотите убить меня -- так убивайте!
      -- Ты мне пыль в глаза не пускай! Я с детства читаю книги по военному искусству и прекрасно знаю все способы обмана!
      -- Значит, вы считаете, что это письмо ложь? -- спросил Кань Цзэ.
      -- Я хочу сказать, что один небольшой недосмотр выдал тебя! -- сказал Цао Цао. -- Если Хуан Гай действительно хочет перейти ко мне, почему он не указал время? Ну, что ты на это скажешь?
      Кань Цзэ безудержно рассмеялся:
      -- Ха-ха-ха! И ты еще хвалишься, что с детства читаешь книги по военному искусству! Уходи-ка ты поскорее восвояси, а не то Чжоу Юй тебя схватит! Невежда! Жаль, что приходится погибать от твоей руки!
      -- Невежда? -- возмутился Цао Цао, не понимая, к чему клонит Кань Цзэ. -Что ты хочешь этим сказать?
      -- А то, что ты ничего не смыслишь в стратегии и не понимаешь самых простых истин!
      -- В чем же я допустил ошибку? -- спросил Цао Цао.
      -- Нет, я умру, вот и все! Не стоит тебе объяснять, раз ты так груб с учеными людьми,
      -- Но если ты приведешь убедительные доказательства, я отнесусь к тебе с уважением! -- пообещал Цао Цао.
      -- В таком случае скажи, кто станет указывать срок, собираясь покинуть своего господина и перейти к другому? -- спросил Кань Цзэ. -- Предположим, Хуан Гай написал бы, что перейдет к тебе тогда-то, но по тем или иным причинам не смог бы этого сделать. Ты бы, конечно, его ждал, замысел был бы раскрыт, и делу конец! Разве не ясно, что в таких делах сроки не устанавливают? Тут приходится ловить удобный момент. А ты, не понимая простой истины, хочешь убить ни в чем не повинного человека! Ну, разве ты после этого не невежда?
      -- Простите меня! -- сказал Цао Цао, изменив тон и вставая со своей цыновки. -- Я сразу не разобрался и незаслуженно обидел вас.
      -- Признаться, я тоже хотел перейти на вашу сторону, -- произнес Кань Цзэ. -- Неужели вы и в этом увидите только притворство?
      -- О, нет! Наоборот, я буду очень счастлив! -- воскликнул обрадованный Цао Цао. -- Если вы с Хуан Гаем совершите великие подвиги, вас ждут такие награды, каких еще никто у меня не получал!
      -- Мы будем служить вам не ради титулов и наград, а потому, что этого требует небо! -- заявил Кань Цзэ.
      Цао Цао угостил Кань Цзэ вином. Через некоторое время в шатер вошел какой-то человек и что-то шепнул на ухо Цао Цао.
      -- Дайте письмо, -- сказал Цао Цао.
      Человек передал ему письмо, Цао Цао прочел, и лицо его засияло. Наблюдая за ним, Кань Цзэ подумал:
      "Наверно, это донесение от Цай Хэ и Цай Чжуна о том, что Хуан Гай был жестоко избит, и теперь Цао Цао поверил, что мы решили ему сдаться".
      -- Я хочу попросить вас, -- неожиданно обратился к нему Цао Цао, -вернуться в Цзяндун и договориться с Хуан Гаем, чтобы он известил меня, когда его можно ждать. Тогда у меня была бы возможность его встретить.
      -- Я навсегда покинул Цзяндун, и мне не хотелось бы туда возвращаться, -сказал Кань Цзэ. -- Может быть, вы пошлете кого-нибудь другого?
      -- Я опасаюсь, как бы не расстроилось все дело, если поедет кто-либо другой, -- возразил Цао Цао. -- Лучше всего, чтобы поехали вы.
      Кань Цзэ трижды отказывался, но в конце концов уступил.
      -- Хорошо, я исполню вашу просьбу, -- сказал он. -- Но в таком случае надо ехать немедленно, не задерживаясь ни на один час.
      Цао Цао на прощание одарил Кань Цзэ золотом и шелками, но тот подарков не принял. Поспешно откланявшись, он сел в свою лодочку и уехал в Цзяндун.
      Встретившись с Хуан Гаем, Кань Цзэ подробно рассказал ему обо всем.
      -- Если бы не ваше красноречие, я бы сильно пострадал! -- воскликнул Хуан Гай.
      -- Я еще сегодня хочу съездить в лагерь Гань Нина и разузнать, что поделывают Цай Хэ и Цай Чжун, -- сказал Кань Цзэ, прощаясь с Хуан Гаем.
      -- Прекрасно! Поезжайте.
      Кань Цзэ отправился к Гань Нину.
      -- Мне очень жаль, что вчера вам пришлось безвинно пострадать из-за Хуан Гая, -- начал свою речь Кань Цзэ.
      Гань Нин ничего не ответил. В этот момент в шатер вошли Цай Хэ и Цай Чжун. Кань Цзэ подмигнул Гань Нину. Тот его понял и сказал:
      -- Да! Чжоу Юй только на себя надеется, а нас не ставит ни в грош! Он меня так опозорил, что мне стыдно людям в глаза смотреть!
      Гань Нин заскрежетал зубами, ударил кулаком по столу и стал браниться. Кань Цзэ наклонился к нему и зашептал что-то на ухо. Гань Нин опустил голову и тяжело вздохнул.
      -- Что заставляет вас гневаться, полководец? -- спросили Цай Хэ и Цай Чжун, заметив, что Гань Нин и Кань Цзэ оборвали при их появлении какой-то разговор. -- Что вас тревожит?
      -- Тяжко мне! -- ответил Гань Нин. -- Но вам не понять мое горе!
      -- Может быть, вы хотите перейти к Цао Цао? -- высказал предположение Цай Хэ.
      Кань Цзэ изменился в лице. Гань Нин вскочил и выхватил меч.
      -- Нас выследили! Если мы не убьем их, они выдадут нас! -- вскричал он.
      -- Не гневайтесь, господин, мы вам откроемся! -- взмолились Цай Хэ и Цай Чжун, не на шутку перепуганные грозным видом Гань Нина.
      -- Говорите скорей! -- приказал Гань Нин.
      -- Нас сюда подослал чэн-сян Цао Цао, -- сказал Цай Хэ, -- и если вы хотите перейти к нему, мы вам поможем.
      -- А вы не лжете?
      -- Да как мы посмеем лгать вам? -- в один голос воскликнули Цай Хэ и Цай Чжун,
      -- Небо послало нам счастливый случай! -- промолвил Гань Нин, делая вид, что он очень рад.
      -- Об избиении Хуан Гая мы уже донесли чэн-сяну, -- сказали братья Цай, -и о вас тоже.
      -- А я только что отвез письмо Хуан Гая и вернулся, чтобы договориться с Гань Нином о его переходе к Цао Цао! -- добавил Кань Цзэ.
      -- Разумеется, -- сказал Гань Нин. -- Когда доблестный муж встречает просвещенного господина, сердце его склоняется к нему.
      По этому поводу все четверо выпили вина и стали делиться самыми сокровенными замыслами. Братья Цай написали Цао Цао донесение о том, что Гань Нин стал их сообщником. А Кань Цзэ с верным человеком отправил Цао Цао письмо, в котором сообщал, что Хуан Гай перейдет к нему при первом удобном случае; на носу его судна будет черное знамя.
      Эти письма вызвали у Цао Цао большие сомнения. Он созвал своих советников и сказал им так:
      -- Теперь я совершенно ничего не понимаю. То Хуан Гай присылал ко мне Кань Цзэ с письмом, в котором выражал желание перейти на мою сторону, а сейчас уж и Гань Нин предлагает стать моим сообщником! Нет, я не верю им! Кто из вас может пробраться в лагерь Чжоу Юя и разузнать правду?
      -- Разрешите мне поехать, господин чэн-сян, -- вызвался Цзян Гань. -В прошлый раз меня обманули в Восточном У, и я до сих пор не могу забыть своего стыда. Но на этот раз я все разузнаю и сообщу вам. Прошу вас не сомневаться.
      Цао Цао дал свое согласие и приказал Цзян Ганю отправляться немедленно. Цзян Гань сел в свою лодку и вскоре прибыл в лагерь Чжоу Юя. Узнав о его приезде, Чжоу Юй радостно воскликнул:
      -- Мой успех всецело зависит от этого человека!
      Он тут же велел Лу Су пригласить Пан Туна, чтобы обсудить с ним план действий.
      Пан Тун, по прозванию Юань-ши, был родом из Сянъяна, но в последнее время безвыездно жил в Цзяндуне, скрываясь от смут. Лу Су как-то рассказал о нем Чжоу Юю, тот пригласил его к себе на службу, но Пан Тун не торопился с приездом. Тогда Чжоу Юй послал Лу Су к Пан Туну посоветоваться, каким способом легче всего разгромить Цао Цао.
      -- Передайте господину Чжоу Юю, -- сказал тогда Пан Тун, -- что если он хочет разбить Цао Цао, пусть устроит огневое нападение. Но так как на великой реке Янцзы достаточно простора для того, чтобы суда могли разойтись в случае пожара на одном из них, единственно, что я могу посоветовать, -это план "цепи". Победы можно добиться лишь в том случае, если суда противника будут скованы между собой цепью.
      Лу Су передал этот разговор Чжоу Юю. Тот задумался, а потом сказал:
      -- Этот план может выполнить для меня только сам Пан Тун.
      -- Ему, пожалуй, ехать туда опасно, -- усомнился Лу Су. -- Уж слишком коварен и жесток Цао Цао.
      Чжоу Юй погрузился в размышления. Он не знал, что предпринять. Но в этот момент ему доложили о приезде Цзян Ганя. Чжоу Юй послал людей встречать Цзян Ганя. Но тот уже сам направлялся в лагерь, не дождавшись ответа от Чжоу Юя.
      -- Почему ты меня в прошлый раз обманул? -- спросил Чжоу Юй, делая сердитое лицо.
      Цзян Гань с улыбкой отвечал:
      -- Разве я вас обманул? Ведь я тогда приехал излить вам свою душу как другу детства.
      -- Хорошо, но предупреждаю: если ты ныне надеешься уговорить меня сдаться, так этому не бывать! Скорей высохнут моря и сгниют камни, чем я на это пойду! В тот раз ты поступил нехорошо. Я тебя угостил, уложил спать вместе с собой, а ты выкрал у меня письмо и уехал не попрощавшись. Мало того, ты донес Цао Цао, и тот убил моих верных союзников Цай Мао и Чжан Юня и расстроил мой план! Теперь ты опять явился! Ясно, что намерения у тебя недобрые. Я не посмотрю на нашу старую дружбу! Я одним ударом разрублю ее! Не знаю, что мне с тобой делать? Отправить обратно? Но через несколько дней злодей Цао Цао будет разбит... Оставить у себя в лагере? Ты начнешь выдавать мои секреты... Эй, слуги! Проводите Цзян Ганя в хижину в Западных горах! Пусть там отдыхает. А разобью Цао Цао -- спроважу тебя обратно!
      Цзян Гань хотел что-то возразить, но Чжоу Юй уже удалился во внутреннее помещение шатра. Слуги подвели коня, усадили Цзян Ганя в седло и увезли его в горы. Только двое воинов остались при нем для услуг.
      Оказавшись в одиночестве, Цзян Гань не мог ни спать, ни есть. Ночью он потихоньку вышел из хижины, чтобы полюбоваться звездами, которые точно роса усыпали все небо. Цзян Гань остановился. Вокруг было тихо. Вдруг до него донесся размеренный голос человека, читающего книгу. Цзян Гань сделал несколько шагов в ту сторону и увидел небольшую соломенную хижину у самого склона горы. Внутри мерцал светильник. Цзян Гань подошел поближе и заглянул в щель. В хижине сидел человек и нараспев читал трактат Сунь-цзы о военном искусстве. Рядом со светильником лежал обнаженный меч.
      "Это необыкновенный человек!" -- подумал Цзян Гань и постучался.
      Дверь открылась, и человек вышел. Он действительно чем-то отличался от других людей. Цзян Гань извинился и спросил его имя.
      -- Меня зовут Пан Тун, -- ответил тот.
      -- Вы, наверно, тот, кого еще называют Фын-чу -- Птенец феникса! -воскликнул Цзян Гань.
      -- Он самый...
      -- Я давно слышал о вас! -- обрадовался Цзян Гань. -- Но позвольте спросить, почему вы уединились здесь?
      -- Потому что Чжоу Юй упоен своими талантами и терпеть не может других способных людей, -- сказал Пан Тун. -- А вы кто такой?
      -- Я -- Цзян Гань...
      Пан Тун пригласил его в хижину. Завязалась откровенная беседа.
      -- С вашими талантами вы можете уйти куда угодно -- успех повсюду будет сопутствовать вам! -- сказал Цзян Гань. -- Не желаете ли вы перейти на службу к чэн-сяну Цао Цао? Я с радостью представлю вас...
      -- Охотно! Особенно, если вы поговорите с ним, -- согласился Пан Тун. -Признаться, мне самому уже давно хочется уехать из Цзяндуна. Но не будем медлить, иначе Чжоу Юй узнает и убьет меня.
      Они тут же спустились к реке, сели в лодку Цзян Ганя и направились к северному берегу. Вскоре они прибыли в лагерь. Цзян Гань первым вошел к Цао Цао и рассказал обо всем, что с ним случилось. Узнав о приезде Пан Туна, Цао Цао сам вышел встретить его, ввел в шатер и усадил на почетное место.
      -- Прошу ваших наставлений, -- обратился к нему Цао Цао. -- Я давно слышал о вас, и счастлив, что наконец-то могу вас лицезреть! К вашим советам я отнесусь с должным вниманием. Ведь я не Чжоу Юй, который не внемлет мудрым словам и оскорбляет умных людей, возгордившись своими собственными талантами!
      -- Прежде всего, господин чэн-сян, -- начал Пан Тун, -- мне хотелось бы взглянуть на расположение ваших войск, дабы убедиться, правильно ли говорят, что вы прекрасный стратег.
      Цао Цао велел подать коней и повез Пан Туна осматривать свои лагеря. Они бок о бок поднялись на высокий холм.
      -- Так, так, -- бормотал Пан Тун, оглядываясь вокруг, -- сбоку горы, к ним примыкает лес, есть проходы для наступления. Врагу пути отхода неудобны... Да! -- заключил он. -- Великолепно! Даже Сунь У и Сыма Жан-цзюй ничего лучшего не смогли бы придумать!
      -- Вы слишком меня не хвалите, а дайте мне ваши указания! -- попросил Цао Цао.
      Стоя на берегу реки и разглядывая двадцать четыре шлюза, обращенные на юг, и большие корабли, за которыми, как за стеной, укрывались легкие суда, готовые в любой момент появиться оттуда, Пан Тун, улыбаясь, заметил:
      -- Да, недаром идет о вас слава, господин чэн-сян! Вы великолепно используете свои силы! Ну, Чжоу Юй, тебе скоро конец!
      Цао Цао был очень польщен. Они возвратились в лагерь. Цао Цао пригласил Пан Туна к себе в шатер и угостил вином. Зашла беседа о военном искусстве. Пан Тун расхваливал храбрость и прозорливость Цао Цао, а тот в свою очередь оказывал ему всяческие знаки внимания и уважения.
      -- Осмелюсь спросить, -- продолжал Пан Тун, притворяясь пьяным, -- есть у вас в войске хорошие лекари?
      -- А зачем они? -- спросил Цао Цао.
      -- Во флоте люди часто болеют, и хорошие лекари необходимы, -- пояснил Пан Тун.
      В эти дни Цао Цао был крайне обеспокоен тем, что в непривычном климате среди его войска распространилась какая-то болезнь, сопровождаемая рвотой. Многие от нее даже умирали. Как же ему было удержаться и не расспросить Пан Туна?
      -- Система обучения флота у вас превосходна, -- сказал ему Пан Тун, -- но, к сожалению, в ней не все совершенно.
      -- Так скажите же, что нужно исправить?
      -- Хорошо. Я могу вам посоветовать, как добиться, чтобы ваши воины не болели и чтобы все они были готовы к совершению подвигов.
      Цао Цао чрезвычайно этим заинтересовался.
      -- На великой реке Янцзы вода все время то прибывает, то убывает, волны и ветер не утихают, -- продолжал Пан Тун. -- Воины, рожденные на севере и никогда не плававшие на судах, болеют от непривычной качки. А вот если бы железными цепями соединить все суда по тридцать-пятьдесят в ряд, да наложить от одного к другому мостки, то не только люди, но даже кони свободно могли бы передвигаться по ним! Тогда никакие приливы и отливы, никакие волны и ветер не страшны!
      -- Благодарю вас за прекрасный совет! -- радостно воскликнул Цао Цао, вставая с цыновки. -- Если бы не вы, как бы я разгромил Сунь Цюаня?
      -- Не стоит благодарности, господин чэн-сян, -- ответил Пан Тун. -- Это всего лишь мое ничтожное мнение. Решать вы должны сами.
      Цао Цао, не теряя времени, вызвал войсковых кузнецов и приказал ковать цепи и скреплять ими суда. Воины, узнав об этом, радовались и ликовали.
      Потомки об этом событии сложили такие стихи:
      Огонь применили они в сраженье у Красной скалы.
      Расчет Чжоу Юя совпал с расчетами Чжугэ Ляна.
      Без хитрого плана "цепи", который Пан Тун предложил,
      Наверно б герой Чжоу Юй не выполнил подвиг свой бранный.
      Затем Пан Тун сказал Цао Цао:
      -- На том берегу многие герои недовольны Чжоу Юем. Я мог бы уговорить их покориться вам, господин чэн-сян. Если Чжоу Юй останется в одиночестве, вы сможете взять его в плен. А тогда и Лю Бэя нечего будет опасаться!
      -- Если вы действительно окажете мне такую великую услугу, я представлю доклад Сыну неба и вам пожалуют должность одного из трех гунов! -воскликнул обрадованный Цао Цао.
      -- Сделаю я это не ради титула, а ради спасения народа, -- сурово ответил Пан Тун. -- Но если вы, господин чэн-сян, перейдете реку, будьте осторожны и не чините насилий!
      -- Я действую от имени неба! -- сказал Цао Цао. -- Неужели вы думаете, что я допущу насилие над народом?
      Пан Тун поклонился ему и попросил охранную грамоту для своей семьи.
      -- А где живет ваша семья? -- спросил Цао Цао.
      -- На том берегу. Я могу быть уверенным в безопасности семьи лишь в том случае, если получу такую грамоту, -- заявил Пан Тун.
      Цао Цао повелел написать охранную грамоту, скрепил ее печатью и передал Пан Туну. Тот с поклоном поблагодарил его и сказал:
      -- Я уеду, и вскоре вы можете выступать. Не ждите, пока об этом узнает Чжоу Юй.
      Когда Пан Тун садился в лодку, он увидел какого-то человека в одеянии даоса, с плетеной бамбуковой шляпой на голове. Человек этот удержал Пан Туна за руку и молвил:
      -- А вы и в самом деле храбры! Хуан Гай хитро придумал свое избиение и послал сюда Кань Цзэ с письмом, а теперь явились и вы со своим планом "цепи"! Но, боюсь, что суда не сгорят и все ваши расчеты пойдут прахом! Правда, вам удалось ослепить Цао Цао, но меня-то вам не обмануть.
      У Пан Туна от таких слов душа ушла в пятки.
      Поистине:
      Чтоб юго-восток победил, где сыщется средство такое?
      А разве на северо-западе вовсе исчезли герои?
      Если вы хотите узнать, кто был этот человек, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
      из которой можно узнать о том, как во время пира на великой реке Янцзы Цао Цао слагал стихи, и о том, как северные воины сражались на судах, скованных цепью
      Пан Тун испуганно обернулся. Перед ним стоял его старый друг Сюй Шу. Это немного успокоило Пан Туна, он огляделся по сторонам -- поблизости никого не было -- и сказал:
      -- Жаль, если вы расстроите мой план! Ведь от этого зависит судьба населения восьмидесяти одного округа Цзяннани.
      -- А какова судьба восьмисот тридцати тысяч воинов, находящихся здесь? -улыбаясь, спросил Сюй Шу.
      -- Значит, вы действительно хотите расстроить мой план?
      -- Нет, я пошутил! -- ответил Сюй Шу. -- Лю Бэй в свое время осыпал меня милостями, и я не забыл, что должен его отблагодарить. Но я поклялся никогда не давать советов Цао Цао за то, что он обрек на смерть мою матушку. Не тревожьтесь, я план ваш не стану расстраивать. Меня беспокоит лишь одно. Я до сих пор повсюду следую за войсками Цао Цао. Всем известно, что когда громят армии, не различают, где яшма, а где простой камень. Значит, пострадаю и я? Вот вы и научите меня, как избежать этой беды. Тогда я буду молчать.
      -- Вы такой прозорливый и дальновидный! -- засмеялся Пан Тун. -- Подумайте, разве вам может грозить беда?
      -- А это я хотел бы услышать от вас! -- сказал Сюй Шу.
      Пан Тун наклонился к уху Сюй Шу и прошептал несколько слов. Сюй Шу повеселел и поблагодарил его. Пан Тун попрощался, сел в лодку и уехал в Цзяндун.
      Вечером Сюй Шу разослал своих верных людей по всем лагерям сеять какие-то слухи. А утром воины, собираясь небольшими кучками, о чем-то оживленно толковали. Соглядатаи донесли Цао Цао, что в лагерях идут разговоры, будто Хань Суй и Ма Тэн в Силяне подняли мятеж и напали на Сюйчан. Встревоженный Цао Цао созвал своих советников и сказал им:
      -- Когда я шел в поход на юг, мысль о Ма Тэне и Хань Суе не давала мне покоя. Сейчас среди моих воинов ходят тревожные слухи, и я не знаю, верно ли говорят... Во всяком случае надо принять меры...
      Не успел Цао Цао договорить, как к нему обратился Сюй Шу:
      -- Господин чэн-сян, вы назначили меня на высокую должность, но, к сожалению, до сих пор мне не удалось вас отблагодарить. Дайте мне три тысячи конных и пеших воинов, и я пойду к заставе Саньгуань охранять горные проходы... Если случится что-либо важное, я сообщу вам незамедлительно.
      -- О, тогда я могу быть спокоен! -- воскликнул обрадованный Цао Цао. -- Вы возглавите войска, которые уже стоят на Саньгуане, и я дам вам еще три тысячи воинов. С вами пойдет Цзан Ба! Отправляйтесь не мешкая!
      Сюй Шу попрощался с Цао Цао и вместе с Цзан Ба выступил в поход.
      В этом и заключался план спасения Сюй Шу, подсказанный ему Пан Туном. Потомки сложили по этому поводу такие стихи:
      В поход отправляясь на юг, тревожился все Цао Цао
      О том, что Ма Тэн и Хань Суй поднимут на битву войска.
      Одно только слово Пан Тун промолвил Сюй Шу, но спасенье
      Явилось ему, словно рыбе, сорвавшейся с крючка.
      Отправив Сюй Шу, Цао Цао немного успокоился. Он сел на коня и поехал осматривать лагеря, тянувшиеся вдоль берега реки. Потом он поднялся на главный корабль, где развевалось знамя со знаком полководца. Оттуда ему был виден флот, выстроившийся в две линии. На всех судах под прикрытиями сидели стрелки с луками наизготовку. Цао Цао расположился на верхней палубе большого корабля. Это происходило зимой, в пятнадцатый день одиннадцатого месяца двенадцатого года Цзянь-ань [207 г.].
      Небо было чистое, дул слабый ветер, и река спокойно катила свои воды. Цао Цао велел подать вино и устроить пир для своих военачальников.
      Смеркалось. Над восточными горами взошла луна, ясная, как солнце. Поблескивавшая при ее свете великая река Янцзы напоминала широкую полосу белого шелка.
      Цао Цао восседал на палубе. По обе стороны от него, опираясь на копья и алебарды, стояли телохранители в расшитых узорами шелковых одеждах. Гражданские и военные чины расселись по старшинству.
      Перед глазами Цао Цао, словно на картине, раскинулись горы Наньбин. На востоке взор его охватывал реку до самых границ Чайсана, на западе -- до Сякоу. На юге высились горы Фань, на севере тянулся Улинь -- Черный лес. Какой необозримый простор! У Цао Цао стало легко и радостно на душе, и он сказал своим гостям:
      -- Подымая войско во имя справедливости, против злодеев, я поклялся принести народу Поднебесной мир и покой. Могу ли я не иметь успеха в любом, даже самом трудном, деле, обладая несметным войском, надежным и преданным мне? Остается только покорить Цзяннань, и тогда в Поднебесной не будет ни смут, ни тревог, и мы с вами сможем радоваться великому благоденствию и наслаждаться богатством и славой.
      -- Мы искренне желаем, чтобы вы, господин чэн-сян, поскорее отпраздновали победу, -- дружно ответили военачальники. -- Ведь от ваших успехов зависит и наше благополучие.
      Цао Цао приказал подать еще вина. Все пили до полуночи. Цао Цао, уже совсем охмелевший, произнес, указывая рукой в сторону южного берега:
      -- Чжоу Юй и Лу Су не понимают требований времени! А мне помогает само небо! На мое счастье, недавно явился ко мне один человек, который станет язвой сердца для моих врагов.
      -- Не говорите об этом, господин чэн-сян, -- предостерег его советник Сюнь Ю, -- а то как бы не раскрылась тайна!
      -- Здесь сидят мои друзья, -- засмеялся в ответ Цао Цао. -- Чего мне опасаться? Просчитались вы, Лю Бэй и Чжугэ Лян! -- воскликнул он, махнув рукой в сторону Сякоу. -- Со своей комариной силой вы задумали Тайшань потрясти! Ну, не глупо ли это?
      И добавил, обращаясь к военачальникам:
      -- В нынешнем году мне исполнилось пятьдесят четыре года, и если я приобрету Цзяннань, мне будет чему радоваться! Были мы когда-то большими друзьями с Цяо-гуном, и я знаю двух его дочерей. Какие это красавицы! Мало таких найдешь в Поднебесной. Вышли они замуж -- одна за Чжоу Юя, другая -за Сунь Цэ. Но ничего! Дайте мне только захватить Цзяннань, и тогда я все равно возьму себе в жены красавиц Цяо! Я поселю их в башне Бронзового воробья, которую воздвиг на реке Чжанхэ! Будут они меня услаждать в годы моей старости. Вот тогда все желания мои исполнятся!
      Цао Цао громко рассмеялся.
      Танский поэт Ду Му сложил об этом стихи:
      В песке схороненная пика вовек не покроется ржою.
      История прежних династий -- в металле ее острия.
      Но если бы ветер восточный был на руку не Чжоу Юю,
      То жить бы красавицам в башне Бронзового воробья.
      Вдруг до слуха Цао Цао донеслось карканье ворон, летевших на юг.
      -- Что это вороны кричат ночью? -- изумился он.
      -- Они видят светлую луну и думают, что уже рассвет, -- ответили приближенные. -- Покинули свои деревья и кричат.
      Цао Цао опять рассмеялся. Он был уже совершенно пьян. Опираясь на копье, он встал на носу корабля, поднял наполненный вином кубок, низко поклонился реке, потом выпил вино и, наклонив копье, сказал военачальникам:
      -- Этим копьем я громил Желтых, полонил Люй Бу, уничтожил Юань Шу, покорил Юань Шао. С этим копьем я проник в северные области, дошел до самого Ляодуна и исколесил вдоль и поперек всю Поднебесную! Никто не смел противиться моей воле! И сейчас я чувствую такой подъем духа, что мне захотелось петь. Подпевайте мне!
      И он запел:
      За чашей вина нам хочется петь и смеяться,
      Не думать о том, что мало живет человек,
      Что, словно роса в лучах восходящего солнца,
      Пройдет наша жизнь, растает недолгий наш век.
      Веселье души в согласье живет с вдохновеньем,
      А с думой лихой забота живет заодно.
      Я средство нашел от дум и забот отрешиться:
      Советую всем это верное средство -- вино.
      И черный халат, и ворот зеленый носил я
      В минувшие дни, не зная ни дум, ни забот.
      А ныне гостей зову я игрою на лютне,
      Как старый олень на луг свое стало зовет.
      Седой, словно лунь, играю на стареньком шэне,
      Сзываю друзей, пою, озабоченный тем,
      Что время придет и пальцы застынут на струнах,
      Настанет тот час, когда я умолкну совсем.
      Забота всегда грызет изнутри человека.
      Кого этот червь усердьем своим не извел!
      Весь край исходил на юг от реки Хуанхэ я,
      Но только нигде я места себе не нашел.
      Во время бесед, во время пиров и веселья
      Я помнил о том, что есть благодетель и друг.
      Бледнеет луна, и гаснут высокие звезды,
      И стаи ворон и сорок улетают на юг.
      Кружатся они вокруг облетевших деревьев,
      Но негде им сесть: ни ветки нигде, ни сучка!
      Гора не тоскует о том, что не видит вершины,
      Вода не тоскует о том, что она глубока.
      Один Чжоу-гун великой мечтою томим,
      Мечтою о том, чтобы слиться с народом своим.
      Цао Цао умолк, но песню тотчас же подхватили другие. Веселье текло безмятежно. Вдруг один из присутствующих произнес:
      -- Господин чэн-сян, разрешите вас спросить, почему вы перед самой битвой произнесли слова, которые не предвещают благополучия?
      Это сказал Лю Фу, цы-ши округа Янчжоу. Он уже давно служил Цао Цао и имел немало заслуг. Во время смут он установил власть в своем округе, собрал разбежавшийся народ, создал школы, расширил поля для военных поселенцев и внес порядок в управление и просвещение.
      -- Что в моих словах может предвещать неблагополучие? -- спросил его Цао Цао, все еще опиравшийся на копье.
      -- Луна бледнеет, гаснут звезды, сороки и вороны летят на юг -- разве это вещает благо?
      -- Да как ты смеешь портить мне веселье? -- загремел вдруг Цао Цао и, подняв копье, насмерть поразил Лю Фу.
      Перепуганные гости онемели. Веселье больше не ладилось, и вскоре пир прекратился.
      На следующий день Цао Цао отрезвился и очень раскаивался в своем поступке. Когда к нему пришел сын Лю Фу, по имени Лю Си, просить разрешения похоронить отца, Цао Цао сказал:
      -- Прости меня! Я сожалею, что безвинно погубил твоего батюшку. Похорони его с почестями, которые полагаются при погребении трех гунов...
      Сопровождать гроб с телом погибшего был выделен отряд воинов, и Цао Цао сам ездил к месту погребения.
      На другой день к Цао Цао явились Мао Цзе и Юй Цзинь с докладом, что боевые суда скованы цепью и готовы к сражению с врагом.
      -- Ждем только вашего распоряжения, господин чэн-сян.
      Цао Цао прибыл на свой корабль, созвал туда всех военачальников и приказал им выйти в учебный поход.
      И армия, и флот были разделены на пять отрядов; в каждом отряде были свои знамена, различавшиеся по цвету. На главных кораблях Мао Цзе и Юй Цзиня развевались желтые знамена; на судах Чжан Го -- красные, у левого крыла Вэнь Пина -- синие, у правого крыла Люй Туна -- белые, и на последних судах Люй Цяня -- черные.
      В сухопутном войске передовые конные и пешие отряды под командованием Сюй Хуана шли под знаменами красного цвета; тыловые части Ли Дяня несли черные знамена, у левого крыла Ио Цзиня были синие, у правого крыла Сяхоу Юаня -знамена белого цвета.
      Вспомогательные силы флота и сухопутных войск возглавили Сяхоу Дунь и Цао Хун. Общее наблюдение за боевыми действиями поручалось Сюй Чу и Чжан Ляо. Остальные наиболее храбрые военачальники получили под свое начало по одному отряду.
      В лагере трижды ударили в барабаны, и флот в строгом порядке выступил в поход.
      Дул северо-западный ветер. Суда шли на всех парусах, разрезая волны и дробя налетавшие валы. Не чувствовалось ни малейшей качки -- воинам казалось, что они находятся на твердой земле. Все были охвачены невиданным воодушевлением, упражнялись на копьях и мечах. По реке туда и сюда сновали легкие суда, наблюдая за порядком.
      Сам Цао Цао стоял на мостках, любуясь четким строем своих кораблей. Уж с таким-то флотом он победит!
      Он приказал убирать паруса, и все суда в том же строгом порядке возвратились в лагерь. В шатре Цао Цао сказал своим советникам:
      -- Теперь вы убедились, что мне помогает небо? Иначе как бы я получил бесценный совет Пан Туна? На судах, скованных цепью, переправиться через реку -- все равно, что пройти по суше!
      -- Да, конечно! Суда, скованные цепью, устойчивы -- ничего не возразишь, -сказал Чэн Юй. -- Но все же, мне кажется... Представьте себе, что враг предпримет огневое нападение, -- как тогда увернуться?
      Цао Цао громко расхохотался:
      -- О, вы, Чэн Юй, очень проницательны, но кое-что все же не додумали!
      -- Почему вы смеетесь над Чэн Юем, господин чэн-сян? Он говорит правильно, -- вмешался в разговор Сюнь Ю.
      -- Огневое нападение можно вести только при благоприятном ветре, -- сказал Цао Цао. -- Мы находимся на северо-западе, а враг -- на юге. Сейчас зима, и ветер дует только с севера или с запада, так что если враг вздумает пустить на нас огонь, он сожжет свои же корабли! Чего мне бояться? Бывало ли такое, чтобы среди зимы подул южный или восточный ветер? Вот если бы это было весной или осенью, я бы уже давно принял меры...
      -- О, как вы мудры, господин чэн-сян! Никто не может с вами сравниться! -Восхищенные военачальники поклонились.
      -- Вот видите! -- Цао Цао окинул торжествующим взглядом стоявших перед ним военачальников и продолжал: -- Люди из округов Цин, Сюй и Янь не привычны к плаванию на судах, а теперь они чувствуют себя на воде как дома! И все благодаря совету Пан Туна!
      Но тут из толпы военачальников вышли двое и низко поклонились Цао Цао:
      -- Простите нас, господин чэн-сян! Мы уроженцы округов Ю и Янь, но плавать на судах мы можем! Дайте нам двадцать сторожевых судов, мы пойдем к Бэйцзянкоу и захватим у врага знамена и барабаны. Мы докажем, что воины севера воюют на воде не хуже южан!
      Так сказали Цзяо Чу и Чжан Нань, бывшие военачальники Юань Шао.
      -- А мне все же кажется, что плавать на судах вы не умеете! -- возразил Цао Цао, смерив их взглядом. -- С судьбой не шутите! Южане прекрасно обучены воевать на воде!
      -- Если мы не добьемся успеха, накажите нас по военным законам! -- в один голос воскликнули Цзяо Чу и Чжан Нань.
      -- Но ведь большие корабли скованы цепями, а на малых судах, вмещающих человек по двадцать, вступать в бой не годится, -- возразил Цао Цао.
      -- Сражаться на больших судах, что в этом удивительного? Вы дайте нам двадцать малых, и мы захватим знамена, убьем военачальников врага и вернемся невредимыми!
      -- Хорошо, я дам вам двадцать судов и пятьсот воинов с длинными копьями и тугими самострелами, -- согласился Цао Цао. -- И я еще пошлю Вэнь Пина с тридцатью судами, чтобы он прикрыл вас в случае погони.
      Цзяо Чу и Чжан Нань удалились весьма довольные. За ночь все приготовления были сделаны, воинов накормили, и перед рассветом Цзяо Чу и Чжан Нань со своими двадцатью сторожевыми судами взяли курс к южному берегу. А в это время весь флот под грохот гонгов и барабанов вышел на учения. Реяли синие и красные знамена.
      С южного берега неотступно следили за тем, как Цао Цао обучает свой флот. Лазутчики через день докладывали обо всем Чжоу Юю. Однажды Чжоу Юй сам решил посмотреть, что творится на реке. Он поднялся на гору, но было уже поздно -флот Цао Цао окончил учения и ушел к месту стоянки.
      На следующий день со стороны реки послышался грохот барабанов. Воины бросились на холм и увидели, что по направлению к южному берегу, разрезая волны, стремительно несутся легкие сторожевые суда противника. Воины поспешили известить об этом Чжоу Юя.
      -- Кто осмелится выйти им навстречу? -- спросил Чжоу Юй.
      -- Позвольте нам! -- отозвались Хань Дан и Чжоу Тай, командовавшие передовым отрядом судов. -- Это наше право!
      Чжоу Юй приказал сообщить во все лагеря, чтобы там приготовились к обороне и ничего самовольно не предпринимали, а Хань Дану и Чжоу Таю велел взять по пять сторожевых судов и отразить врага.
      Суда вышли на речной простор и устремились вперед, охватывая противника справа и слева.
      Полагаясь на свою храбрость, Цзяо Чу и Чжан Нань смело вели вперед свои суденышки. Расстояние между противниками быстро сокращалось. Хань Дан в панцыре и с копьем в руке стоял на носу своего судна. Его противник Цзяо Чу был совсем близко и скомандовал своим воинам осыпать Хань Дана стрелами. Тот прикрылся щитом. Суда сошлись вплотную, и противники скрестили оружие. Поднялась рука Хань Дана, и Цзяо Чу упал, пораженный насмерть.
      Тут подоспел Чжан Нань, но суда Чжоу Тая устремились ему наперерез. Чжан Нань с копьем наперевес стоял на носу своего судна. Противники принялись осыпать друг друга стрелами из луков. Чжоу Тай в одной руке держал меч, в другой -- щит. Когда суда были на расстоянии семи-восьми чи друг от друга, Чжоу Тай одним прыжком перемахнул на судно Чжан Наня. Блеснул его меч, и Чжан Нань рухнул в воду. Чжоу Тай набросился на воинов и стал рубить направо и налево.
      Враг повернул обратно. Хань Дан и Чжоу Тай преследовали его, но на середине реки столкнулись с судами Вэнь Пина, который спешил на помощь Цзяо Чу и Чжан Наню. Противники вступили в жестокий бой.
      Чжоу Юй, стоя на холме, наблюдал за сражением. Ему было видно, как Вэнь Пин схватился с Хань Даном и Чжоу Таем, которые отважно бились с врагом. Вэнь Пин не выдержал натиска, повернул свои суда вспять и обратился в бегство. Хань Дан и Чжоу Тай погнались за ним. Но Чжоу Юй, опасаясь, как бы они не зашли слишком далеко, замахал белым флагом, давая знак вернуться. Хань Дан и Чжоу Тай прекратили преследование.
      -- Мачты боевых кораблей противника торчат густо, как заросли тростника! -сказал Чжоу Юй своим военачальникам, когда суда противника скрылись. -- Да и Цао Цао хитер и изворотлив, поди-ка разбей его!
      Внезапно налетел порыв ветра. Желтый флаг, возвышавшийся в центре флота противника, сорвался и упал в реку.
      -- Несчастливое для Цао Цао предзнаменование! -- воскликнул Чжоу Юй и громко рассмеялся.
      Ветер усилился. Великая река разбушевалась. Огромные волны свирепо бились о берег. Все вокруг завертелось, заметалось в бешеном вихре, и полотнище знамени хлестнуло Чжоу Юя по лицу. Страшная мысль пронеслась в его голове, он громко вскрикнул и без чувств опрокинулся на землю. Изо рта его текла кровь. Военачальники, стоявшие поблизости, подхватили его, но он уже никого не узнавал.
      Поистине:
      Недавно смеялся -- вдруг, вскрикнув, упал на курган.
      Так просто ли было южанам разбить северян?
      О том, какова дальнейшая судьба Чжоу Юя, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как на алтаре Семизвездия Чжугэ Лян приносил жертвы ветру, и о том, как Чжоу Юй сжег флот врага у Саньцзянкоу
      Приближенные подхватили Чжоу Юя и унесли его в шатер. Встревоженные военачальники приходили справляться о его здоровье. Они переглядывались друг с другом и говорили:
      -- Почему с господином ду-ду должно было случиться такое несчастье? И в такой момент! Ведь враг, как тигр, приготовившийся к прыжку, готов ринуться на нас! Что будет, если войско Цао Цао выступит сейчас?
      К Сунь Цюаню послали гонца с донесением о случившемся, и к Чжоу Юю пригласили лекаря.
      Опечаленный болезнью Чжоу Юя, Лу Су пришел посоветоваться с Чжугэ Ляном.
      -- Что вы думаете об этом? -- спросил Чжугэ Лян, когда Лу Су окончил свой рассказ.
      -- Я думаю, что для Цао Цао это счастье, а для Цзяндуна -- бедствие! -ответил Лу Су.
      -- А если я вылечу Чжоу Юя? -- улыбнулся Чжугэ Лян.
      -- О, если бы вы это сделали, вы осчастливили бы наше княжество!
      Лу Су предложил Чжугэ Ляну вместе с ним пойти к Чжоу Юю. Чжоу Юй лежал на своем ложе, с головой укрытый одеялом.
      -- Как вы себя чувствуете, господин ду-ду? -- спросил Лу Су, первый входя в шатер.
      -- Внутри все болит, -- слабым голосом ответил Чжоу Юй. -- Все время чувствую головокружение...
      -- А какие вы принимали лекарства? -- осведомился Лу Су.
      -- Никакие лекарства в горло не идут, -- сказал Чжоу Юй. -- Тошно мне от них...
      -- Я только что заходил к Чжугэ Ляну, и он сказал, что может вас вылечить. Не позвать ли его? Он здесь возле шатра, ждет ваших приказаний.
      Чжоу Юй велел просить Чжугэ Ляна и с помощью слуг сел на своем ложе. Вошел Чжугэ Лян.
      -- Простите, господин ду-ду, я давно не видел вас. Долго ли вы болеете? -спросил он.
      -- Жизнь человека зависит от судьбы, -- отвечал Чжоу Юй. -- Кто из нас может за себя поручиться?
      -- И неудивительно! Если само небо подчас не может распорядиться облаками и тучами, то что же может поделать человек?
      От этих слов Чжоу Юй изменился в лице и застонал.
      -- У вас на душе, должно быть, лежит какая-то забота? -- продолжал Чжугэ Лян.
      -- Да...
      -- Значит, вам нужно принять жаропонижающее лекарство и постараться рассеяться.
      -- Я уже принимал лекарство, но оно не помогает.
      -- Сначала надо поднять жизненные силы, -- сказал Чжугэ Лян. -- Когда в порядке жизненные силы, человек в одно мгновенье может выздороветь.
      Чжоу Юй понял, что Чжугэ Лян все знает, и, чтобы вызвать его на откровенность, сказал:
      -- Я желал бы, чтоб все было так, как вы говорите, но какое для этого надо лекарство?
      -- Я вам скажу, господин ду-ду, -- ответил Чжугэ Лян.
      -- Будьте так добры, -- попросил Чжоу Юй.
      -- Дайте мне кисть и бумагу, -- произнес Чжугэ Лян. Отпустив слуг, он написал что-то на листке и протянул его Чжоу Юю со словами:
      -- Вот причина вашей болезни!..
      На бумаге было написано всего шестнадцать слов:
      "Чтобы разбить Цао Цао, нужно при нападении применить огонь. Все уже готово, не хватает лишь восточного ветра".
      "Настоящий ясновидец! -- подумал изумленный Чжоу Юй. -- Он разгадал мой сокровенный замысел! Что ж, придется рассказать ему об истинном положении вещей".
      И, улыбнувшись, он промолвил:
      -- Раз уж вы знаете причину моей болезни, то должны знать и как ее исцелить. Положение у нас действительно серьезное, и, я надеюсь, вы не откажетесь дать совет?
      -- Сам я не обладаю талантами, но мне доводилось встречаться с людьми необычайными, которые научили меня разбираться в магических книгах, -сказал Чжугэ Лян. -- Если вам нужен юго-восточный ветер, я могу его вызвать. Для этого в горах Наньбин надо соорудить алтарь Семизвездия, на нем я сотворю заклинание и вызову юго-восточный ветер на три дня и три ночи. Он поможет вам выиграть битву. Удовлетворяет ли это вас?
      -- Что и говорить о трех ночах! -- воскликнул Чжоу Юй. -- Был бы такой ветер хоть одну ночь -- и победа нам обеспечена! Медлить с этим нельзя!
      -- Я принесу жертвы ветрам в двадцатый день одиннадцатого месяца, а прекратится ветер на двадцать второй день перед рассветом. Хорошо? -спросил Чжугэ Лян.
      Обрадованный Чжоу Юй быстро встал со своего ложа и приказал послать пятьсот лучших воинов на гору Наньбин, чтобы соорудить алтарь, и двести воинов для его охраны.
      Распрощавшись с Чжоу Юем, Чжугэ Лян в сопровождении Лу Су вышел из шатра и отправился на гору Наньбин. Здесь он отмерил землю и велел воинам из красной глины, которую брали на юго-восточном склоне горы, строить трехъярусный алтарь. Каждый ярус был высотой в три чи. По форме алтарь напоминал правильный четырехугольник. На нижнем ярусе с каждой стороны прикрепили по семь знамен синего, черного, белого и красного цветов. Знамена располагались в форме созвездий, находящихся в восточной, северной, западной и южной сторонах неба. На втором ярусе высилось шестьдесят четыре желтых флага, соответственно шестидесяти четырем триграммам гадательной книги "Ицзин". На верхнем ярусе встали четыре человека, волосы их были причесаны, как у даосов, одеты они были в черные шелковые халаты, расшитые фигурами фениксов и подпоясанные широкими кушаками. Кроме того, на них были четырехугольные передники и унизанные жемчугом башмаки.
      Впереди слева стоял человек с пучком фазаньих перьев, укрепленным на конце длинной бамбуковой палки. Он должен был привлекать ветер.
      Впереди справа тоже стоял человек, он держал флаг с изображением семи звезд, который должен был показывать направление и силу ветра.
      Позади слева стоял человек с драгоценным мечом в руке, а справа -- человек с курильницей.
      Внизу, кольцом окружая алтарь, стояли двадцать четыре человека с флагами и зонтами, с копьями и алебардами, с бунчуками и секирами, с красными и черными знаменами.
      Настал двадцатый день одиннадцатого месяца. Выбрав наиболее благоприятный час, Чжугэ Лян совершил омовение и, не вкушая пищи, облаченный в даосское одеяние, босой, с распущенными волосами направился к алтарю.
      -- А вы, -- сказал он Лу Су, -- отправляйтесь в лагерь и помогите Чжоу Юю готовиться к битве. Не обессудьте, если то, о чем я молюсь, не сбудется!
      Лу Су удалился. Чжугэ Лян приказал воинам, охраняющим алтарь, ни в коем случае самовольно не покидать свои места, не оглядываться, не разговаривать и не удивляться тому, что происходит, а нарушителей этого приказа казнить.
      Воины повиновались.
      Чжугэ Лян медленными шагами поднялся на алтарь, обратился лицом на юговосток, воскурил благовония и вознес молитву. Затем он спустился с алтаря, немного отдохнул и разрешил воинам поесть, поочередно заменяя друг друга.
      Так Чжугэ Лян три раза поднимался на алтарь и три раза спускался, но ничто не предвещало юго-восточного ветра.
      В шатре Чжоу Юя дежурили Чэн Пу, Лу Су и другие военачальники. Они ждали благоприятного ветра, чтобы выступить в поход. К Сунь Цюаню был послан гонец за подмогой.
      Хуан Гай подготовил двадцать судов, нагруженных горючим. На носу этих судов густо торчали длинные шипы, чтобы при столкновении с кораблями врага они крепко сцепились с ними. А в трюмах этих судов лежали груды сухой соломы и хвороста, обильно политые рыбьим жиром. Поверх была насыпана селитра, сера и прочие легко воспламеняющиеся вещества. Суда обтянули черной материей, пропитанной маслом, а в носовой части поставили знамена Черного дракона. За каждым судном шла на привязи небольшая лодка.
      В речном лагере Гань Нин и Кань Цзэ тщательно стерегли Цай Хэ и Цай Чжуна. Каждый день их поили вином, но ни разу не позволили сойти на берег. Все ожидали приказа Чжоу Юя.
      А Чжоу Юй тем временем сидел в своем шатре и размышлял. Разведчики сообщили ему, что суда Сунь Цюаня пришли и стали на якорь в восьмидесяти ли от лагерей и ждут добрых вестей от него, Чжоу Юя.
      Чжоу Юй повелел Лу Су передать военачальникам, чтобы они были в полной готовности.
      -- Скажите, что с теми, кто опоздает, я буду поступать по военным законам! -- предупредил Чжоу Юй.
      Получив приказ полководца, воины загорелись желанием поскорее вступить в бой с врагом.
      Между тем день клонился к вечеру. Небо было чистое, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка.
      -- Наверно, Чжугэ Лян солгал! -- воскликнул Чжоу Юй. -- Может ли в самый разгар зимы быть юго-восточный ветер?
      -- Чжугэ Лян лгать не станет! -- уверенно сказал Лу Су.
      Вдруг во время третьей стражи воины заметили, как легкий ветер зашевелил полотнища знамен. Когда Чжоу Юй вышел из шатра, знамена уже развевались по ветру, вытянувшись в северо-западном направлении. Дул сильный юго-восточный ветер.
      -- Да! Даже демонам и духам не сравниться в своем искусстве с Чжугэ Ляном! -- задумчиво сказал Чжоу Юй. -- Нет, в живых оставить его нельзя! Это будет бедствием для Цзяндуна! Чем скорее я убью его, тем лучше!..
      И он тут же приказал своим военачальникам Дин Фыну и Сюй Шэну, каждому с сотней воинов, пойти к алтарю Семизвездия и схватить Чжугэ Ляна. Дин Фын отправился туда по берегу, а Сюй Шэн -- по реке.
      -- Рубите ему голову без всяких разговоров, -- напутствовал их Чжоу Юй.
      Свежий юго-восточный ветер дул им навстречу.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      В ту ночь на алтарь Семизвездья вступил Чжугэ Лян, и подул
      Вдруг ветер юго-восточный, уснувшую реку волнуя.
      Но если бы план свой прекрасный не выполнил Спящий дракон,
      То были бы ни к чему способности все Чжоу Юя.
      Дин Фын первым добрался до горы Наньбин. Увидев воинов, которые с флагами в руках стояли, наклонившись в сторону ветра, он сошел с коня и с обнаженным мечом направился к алтарю. Чжугэ Ляна там не было. Дин Фын стал расспрашивать воинов, в какую сторону он ушел.
      -- Он только что спустился с алтаря! -- сказали ему.
      Дин Фын бросился на поиски. В это время подошло судно Сюй Шэна. Они встретились на берегу.
      -- Вчера вечером пришла какая-то быстроходная лодка и стала возле отмели, -- сказали им воины.
      Взгляды Дин Фына и Сюй Шэна обратились к реке, и они заметили лодку, которая только что отчалила от берега и понеслась вверх по реке.
      Дин Фын и Сюй Шэн по берегу и по воде бросились вдогонку за ней. Сюй Шэн, пользуясь благоприятным ветром, приказал поставить все паруса. Впереди неслась лодка, увозившая Чжугэ Ляна.
      -- О учитель! Не уезжайте! Вас хочет видеть господин ду-ду! -- кричал ему Сюй Шэн.
      Чжугэ Лян, стоявший на корме, громко смеялся.
      -- Передайте ду-ду, чтобы он получше командовал войсками! Скажите, что Чжугэ Лян решил на время вернуться в Сякоу и приедет к нему в другое время!
      -- Остановитесь хоть на минуту! -- просил Сюй Шэн. -- У меня к вам важное дело!
      -- Я знаю, что Чжоу Юй давно хочет меня убить! -- крикнул в ответ Чжугэ Лян. -- Не старайтесь меня догнать! Я все предусмотрел и велел Чжао Юню приехать за мной!
      Сюй Шэну показалось, что на лодке Чжугэ Ляна нет парусов, и он решил, что ее можно легко догнать. Расстояние между лодками постепенно сокращалось. Сюй Шэн узнал Чжао Юня, который стоял на корме и держал лук наизготовку.
      -- Эй, ты! Я -- Чжао Юнь из Чаншаня! Чего ты хочешь? Я мог бы убить тебя, но не хочу, чтобы два могущественных рода из-за этого враждовали. Вот я покажу тебе свое умение, смотри!
      Чжао Юнь выстрелил из лука. Стрела просвистела в воздухе и перебила канат, придерживающий парус на судне Сюй Шэна. Парус упал в воду, судно повернулось поперек течения. А Чжао Юнь приказал своим воинам поднять парус на лодке, и она умчалась, как птица. Никто, казалось, не мог бы ее догнать! Дин Фын окликнул Сюй Шэна. Тот пристал к берегу.
      -- Что ж поделаешь! -- сказал Дин Фын. -- Придется нам вернуться ни с чем. Чжугэ Ляна все равно не перехитрить! А тут еще и Чжао Юнь подоспел. Он так храбр, что десять тысяч доблестных мужей против него не устоят!.. Вы знаете, что он сделал на Данъянском склоне?
      Дин Фын и Сюй Шэн вернулись к Чжоу Юю и рассказали, что Чжугэ Ляна увез Чжао Юнь, с которым он заранее условился.
      -- Ну и хитер же этот Чжугэ Лян! -- воскликнул Чжоу Юй. -- Ни днем, ни ночью не дает он мне покоя!
      -- А вы сейчас не беспокойтесь, господин ду-ду, -- сказал Лу Су. -- Вот разобьем Цао Цао, тогда и подумаем, как разделаться с Чжугэ Ляном.
      Чжоу Юй согласился с ним и, не теряя времени, созвал своих военачальников.
      -- Гань Нину взять с собой Цай Чжуна и его воинов, сдавшихся в плен, проникнуть в расположение врага, дойти до самого Улиня, где находятся склады Цао Цао, и там зажечь огонь, который послужит для меня сигналом. Цай Хэ останется здесь, он мне понадобится...
      Затем Чжоу Юй обратился к Тайши Цы:
      -- А вы с тремя тысячами воинов вторгнетесь в хуанчжоуские земли и отрежете дорогу вспомогательным войскам Цао Цао, которые могут прийти из Хэфэя. По вашему сигналу огнем я пойму, что вы сошлись с противником. Если вы увидите красное знамя на нашей стороне, знайте: это подошел Сунь Цюань...
      Этим двум отрядам предстоял самый далекий путь, и они должны были выступить раньше других. Гань Нин и Тайши Цы удалились.
      Люй Мын получил приказ с тремя тысячами воинов также идти в Улинь и помочь Гань Нину сжечь лагерь Цао Цао. Лин Туну было приказано отправляться к границам Илина и быть готовым оказать помощь Гань Нину, как только в Улине вспыхнет огонь.
      Дун Си с отрядом в три тысячи воинов должен был захватить Ханьян. А Пань Чжану было велено вести отряд с развернутыми белыми знаменами к Ханьяну и помочь Дун Си.
      Хуан Гай получил приказ привести в готовность свои суда с горючим. Четыре корабля должны были идти за судами Хуан Гая, чтобы оказать им помощь, если потребуется.
      Чжоу Юй вместе с Чэн Пу отправлялись на самом быстроходном корабле, откуда было удобнее командовать боем. Суда Дин Фына и Сюй Шэна должны были охранять его справа и слева. К Цао Цао послали гонца с требованием, чтобы он немедленно сдавался.
      Лу Су и Кань Цзэ с другими советниками остались охранять лагерь.
      Чжоу Юй командовал войсками по всем правилам военного искусства, и Чэн Пу, который видел все это, постепенно проникся к нему глубоким уважением.
      Гонец привез грамоту от Сунь Цюаня, в которой тот сообщал, что назначил Лу Суня начальником передового отряда и приказал ему вторгнуться в цихуанские земли и что сам он возглавил остальную часть войска и готов оказать помощь, где будет необходимо.
      Чжоу Юй сделал последние приготовления и ждал вечера, чтобы начать действовать.
      В Сякоу Лю Бэй ждал возвращения Чжугэ Ляна. К нему приехал Лю Ци разузнать новости. Лю Бэй попросил его подняться на сторожевую башню и сказал, что послал Чжао Юня за Чжугэ Ляном, но они все еще не возвращаются, хотя уже давно дует юго-восточный ветер. Лю Бэй был очень встревожен.
      Наконец на широком речном просторе показался одинокий парус приближающейся лодки. Это возвращался Чжугэ Лян.
      Лю Бэй и Лю Ци спустились с башни встретить его. Лодка уже пристала к берегу, и из нее выходили Чжугэ Лян и Чжао Юнь.
      Лю Бэй был вне себя от радости. Он бросился к Чжугэ Ляну и стал расспрашивать его о здоровье, но тот торопливо прервал:
      -- Сейчас не до этого. Прежде всего скажите, готовы ли суда и воины, о которых я вам говорил?
      -- Все готово, -- засуетился Лю Бэй. -- Ожидают, когда вы поведете их в дело!
      Сопровождаемый Лю Бэем и Лю Ци, Чжугэ Лян вошел в шатер, сел и сказал Чжао Юню:
      -- Вот что, Чжао Юнь, не теряйте времени: берите три тысячи воинов, переправляйтесь через реку и идите к Улиню по малой дороге. Выберите там заросли кустарника и деревьев погуще и устройте засаду -- сегодня ночью Цао Цао будет отступать по этой дороге. Когда мимо вас пройдет половина его войск, поджигайте вокруг лес. Всех врагов мы, правда, не уничтожим, но половину перебьем!
      -- От Улиня идут две дороги: одна в Наньцзюнь, другая -- в Цзинчжоу. По какой же пойдет Цао Цао? -- спросил Чжао Юнь.
      -- Дорога в Наньцзюнь опасна и Цао Цао туда пойти не осмелится, -- сказал Чжугэ Лян. -- Он пойдет в Цзинчжоу, а оттуда со всем своим войском уйдет в Сюйчан.
      Чжао Юнь удалился, а Чжугэ Лян вызвал Чжан Фэя и сказал:
      -- Вы, Чжан Фэй, с трехтысячным отрядом переправитесь через реку, пойдете к Илину и сядете в засаду у входа в долину Хулу. Цао Цао пойдет по дороге, ведущей севернее Илина, пойти южной стороной он побоится. Завтра будет дождь, а после дождя усталые воины Цао Цао остановятся готовить себе пищу. Так вот, как только вы увидите дым костров, поджигайте заросли по склонам холмов. Цао Цао вы в плен не возьмете, но подвиг совершите немалый!
      Получив указания, Чжан Фэй удалился. Тогда Чжугэ Лян, вызвав к себе Ми Чжу, Ми Фана и Лю Фына, приказал им на судах продвигаться вдоль берега реки и захватывать в плен воинов разбитой армии Цао Цао и отбирать у них оружие. Ми Чжу, Ми Фан и Лю Фын отправились исполнять приказание.
      -- А вам, господин Лю Ци, -- сказал Чжугэ Лян, вставая, -- надо возвращаться с войском в Учан. Место это очень важное, и охранять его надо тщательно. Когда войско Цао Цао потерпит поражение и обратится в бегство, вы возьмете его в плен. Но, смотрите, не выходите из города необдуманно!
      -- Ну, а вам, господин мой, -- сказал Чжугэ Лян, обращаясь к Лю Бэю, когда Лю Ци распрощался с ними, -- можно расположиться с войсками в Фанькоу и наблюдать с высокой горы, как сегодня ночью Чжоу Юй совершит великий подвиг.
      Все это время Гуань Юй стоял рядом, но Чжугэ Лян делал вид, что не замечает его. Наконец Гуань Юй не вытерпел и спросил:
      -- Что это значит, учитель? Уже много лет я следую за своим старшим братом в битвах и походах, а сейчас вдруг, когда перед нами сильнейший враг, вы не находите для меня никакого дела?
      -- Напрасно вы удивляетесь, -- улыбнулся Чжугэ Лян. -- Правда, я хотел поручить вам охранять один из важнейших горных проходов, но... по некоторым соображениям решил отказаться от своего намерения.
      -- Что же вас заставило? Объясните мне!
      -- Неужели вы не догадываетесь? Ведь когда-то Цао Цао очень милостиво обошелся с вами, и вы еще должны отблагодарить его. Цао Цао после разгрома побежит по дороге через долину Хуаюн, и если вас туда послать, вы его отпустите.
      -- Вы слишком подозрительны! -- запротестовал Гуань Юй. -- Цао Цао действительно с уважением отнесся ко мне, но ведь я отблагодарил его тем, что обезглавил Янь Ляна и Вэнь Чоу и снял осаду с Байма! Что же дает вам повод думать, что теперь я его не смогу удержать?
      -- Ну, а если он все-таки уйдет от вас? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Покарайте меня по военным законам!
      -- Хорошо! Пишите обязательство, -- сказал Чжугэ Лян и велел подать Гуань Юю бумагу и тушь.
      -- А если Цао Цао не пойдет по этой дороге? -- спросил Гуань Юй, передавая бумагу Чжугэ Ляну.
      -- Пойдет! Могу дать вам письменное поручительство! -- уверенно заявил Чжугэ Лян. -- Вы его сами туда привлечете. Когда будете в долине Хуаюн, зажгите на дороге кучу хвороста и соломы и ждите Цао Цао.
      -- Да разве Цао Цао посмеет туда пойти? -- недоверчиво спросил Гуань Юй. -Увидав издали дым, он решит, что там засада.
      -- Вам известно рассуждение о применении хитрости в военном деле? -улыбаясь, спросил Чжугэ Лян. -- Правда, Цао Цао тоже обладает талантами полководца, но все же это введет его в заблуждение! Он подумает, что дым -уловка, придуманная для того, чтобы помешать ему пойти по хуаюнской дороге, -- и пойдет. Смотрите, не поддавайтесь своим чувствам!
      Получив приказ, Гуань Юй, сопровождаемый Гуань Пином и Чжоу Цаном, с отрядом из пятисот воинов, вооруженных мечами, выступил в поход и на дороге, ведущей в долину Хуаюн, устроил засаду.
      -- У моего брата слишком глубоко сознание долга. Боюсь, как бы он и впрямь не упустил Цао Цао, если тот пойдет по дороге в Хуаюн! -- выразил свое опасение Лю Бэй, оставшись наедине с Чжугэ Ляном.
      -- Так это и будет, -- сказал ему Чжугэ Лян. -- Сегодня ночью я наблюдал небесные знамения и пришел к выводу, что Цао Цао пока еще не погибнет. Я послал туда Гуань Юя просто чтобы его не обидеть.
      -- Как вы все мудро рассчитали! -- выразил свое восхищение Лю Бэй. -- Едва ли в Поднебесной кто-нибудь может с вами сравниться!
      Затем Лю Бэй и Чжугэ Лян отправились в Фанькоу, чтобы наблюдать, как будет действовать Чжоу Юй. Сунь Цяня и Цзянь Юна они оставили охранять город.
      В большом лагере Цао Цао держал совет с военачальниками. Он с нетерпением ждал вестей от Хуан Гая.
      -- Сегодня ветер подул с юго-востока, -- заметил советник Чэн Юй, -- не мешало бы принять меры...
      -- Что же в этом удивительного? -- насмешливо спросил Цао Цао. -- В период зимнего солнцестояния перемена ветра дело обычное.
      Воины доложили Цао Цао, что с южного берега прибыл какой-то человек. Цао Цао велел его позвать, и тот передал ему письмо от Хуан Гая.
      В письме сообщалось, что Чжоу Юй неусыпно следит за Хуан Гаем и что сейчас убежать нет никакой возможности. Однако, говорилось далее, скоро такой случай представится: не сегодня-завтра с озера Поянху должен прибыть провиант, и Чжоу Юй пошлет его, Хуан Гая, встречать караван.
      "Улучив момент, -- писал в заключение Хуан Гай, -- я убью одного из известных цзяндунских военачальников и перейду к вам, господин чэн-сян. Может быть, сегодня во время второй стражи у вашего лагеря появятся суда со знаменами Черного дракона; знайте, что это я везу провиант".
      Обрадованный Цао Цао отправился в речной лагерь, чтобы с большого корабля наблюдать за прибытием судов Хуан Гая.
      Когда стемнело, Чжоу Юй вызвал к себе Цай Хэ и велел воинам связать его.
      -- За что? Я ни в чем не повинен! -- вопил Цай Хэ.
      -- Как ты смел обманывать меня? -- крикнул Чжоу Юй. -- Притворился, что покоряешься мне, а сам шпионишь! Мне нужно принести жертвоприношение знамени, и я возьму для этого твою голову!
      Цай Хэ не мог опровергнуть обвинение и только в отчаянии выкрикивал:
      -- Я не виноват! Я не виноват! Не я один -- ваши приближенные Кань Цзэ и Гань Нин тоже участвуют в заговоре!
      -- По моему поручению, -- спокойно ответил Чжоу Юй.
      Цай Хэ раскаивался, умолял, но все было напрасно: Чжоу Юй велел отвести его на берег, где стояло черное войсковое знамя. Здесь, после возлияния вина и сожжения жертвенной бумаги, ударом меча отрубили голову Цай Хэ и принесли в жертву знамени его кровь.
      Вслед за этим был отдан приказ выступать.
      Хуан Гай, в латах, с мечом в руке, стоял на третьем судне, нагруженном горючим. Над его головой развевалось знамя, на котором была надпись: "Начальник передового отряда Хуан Гай".
      Пользуясь благоприятным ветром, отряд судов Хуан Гая на всех парусах шел по направлению к Красной скале. Дул сильный восточный ветер. На реке бушевали волны. Цао Цао со своего корабля наблюдал за рекой. При свете луны вода искрилась и блестела. Река напоминала огромную золотую змею.
      Обратившись лицом к ветру, Цао Цао рассмеялся. Он считал, что наконец-то достиг желаемого!
      Вдруг один из воинов, вытянув руку в направлении южного берега, сказал, что там показались паруса.
      Цао Цао поднялся на вышку. Ему донесли, что на судах виднеются знамена Черного дракона и на самом большом знамени можно различить надпись: "Начальник передового отряда Хуан Гай".
      -- Небо помогает мне! -- воскликнул Цао Цао. -- Это Хуан Гай едет сдаваться!
      -- А мне кажется, что эти суда идут с вероломной целью! -- вдруг произнес Чэн Юй, который стоял рядом и молча следил за приближающимися судами. -- Не разрешайте им приближаться к нашему лагерю, господин чэн-сян!
      -- Из чего вы это заключили? -- спросил Цао Цао.
      -- Тяжело нагруженные суда сидят глубоко, а эти так и прыгают по волнам, -сказал Чэн Юй. -- Не забывайте, господин чэн-сян, что дует юго-восточный ветер, и если у них действительно дурные намерения, как мы от них увернемся?
      -- Кто остановит суда? -- обратился Цао Цао к военачальникам, убедившись, что опасения Чэн Юя не лишены оснований.
      -- Разрешите мне! -- вызвался Вэнь Пин. Он спрыгнул в лодку и понесся навстречу приближающимся судам Хуан Гая, сделав знак своим сторожевым судам следовать за ним.
      -- Эй, вы! -- крикнул Вэнь Пин. -- Чэн-сян запрещает вам подходить к лагерю и приказывает остановиться на середине реки!
      -- Спускайте паруса! -- кричали воины Вэнь Пина.
      В ответ зазвенела тетива, и в левое плечо Вэнь Пина вонзилась стрела. Он упал на дно лодки. Среди его воинов возникло замешательство. Они стали поворачивать свои суда и уходить обратно.
      Когда Хуан Гай был всего в двух ли от лагеря Цао Цао, он приказал на своих передовых судах зажечь огонь. Ветер раздувал пламя. Словно огненные стрелы, горящие суда ворвались в расположение флота противника.
      Скованные цепями, корабли Цао Цао не могли разойтись, и вскоре на них перебросился огонь. Пламя охватило корабли. Великая река окрасилась в багровый цвет, по небу разлилось зарево.
      Цао Цао оглянулся на свой лагерь на берегу -- там тоже в нескольких местах подымался густой дым.
      Хуан Гай на небольшой лодке носился вдоль горящих кораблей врага в поисках Цао Цао. А тот, понимая опасность своего положения, решил спасаться на берег. К счастью, тут подоспел Чжан Ляо и помог Цао Цао перебраться в лодку. Большой корабль тоже загорелся. Чжан Ляо велел грести к берегу.
      Хуан Гай заметил, что Цао Цао в красном шелковом халате спустился в лодку, и бросился в погоню.
      -- Стой, злодей Цао Цао! Хуан Гай здесь!
      Крик отчаянья вырвался из груди Цао Цао. Но Чжан Ляо схватил лук, наложил стрелу и, подпустив Хуан Гая поближе, в упор выстрелил в него. Хуан Гай не слышал, как прозвенела тетива. Да и мог ли он услышать это среди шума ветра и треска пламени! Стрела попала ему в плечо, и он упал в воду.
      Вот уж поистине:
      Одни от огня терпели, а он от воды страдал.
      Не зажили язвы от палок, а его уж изранил металл.
      О дальнейшей судьбе Хуан Гая повествуется в следующей главе.
      ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
      в которой повествуется о том, как Чжугэ Лян предугадал событие в Хуаюне, и о том, как Гуань Юй отпустил Цао Цао
      Сраженный стрелой, Хуан Гай упал в воду, а Чжан Ляо помог Цао Цао добраться до берега. Когда Цао Цао садился на коня, вся его армия была охвачена смятением.
      Хань Дан под прикрытием огня и дыма штурмовал лагерь Цао Цао. Вдруг воины услышали, что кто-то за кормой зовет Хань Дана, и сказали ему. Он прислушался.
      -- Хань Дан, спаси меня!..
      -- Ведь это же Хуан Гай! -- воскликнул Хань Дан и приказал своим воинам спасти утопающего.
      Увидев, что Хуан Гай ранен, он вынул из его раны стержень стрелы, но не мог извлечь наконечник и, тут же разрезав рану, вытащил его. Потом Хань Дан оборвал полотнище знамени и перевязал раненого. Сняв с себя халат, он укрыл им Хуан Гая и приказал воинам отвезти пострадавшего в лагерь.
      Хуан Гаю удалось спастись лишь потому, что он был прекрасным пловцом; он удержался на воде, несмотря на холод.
      На великой реке Янцзы бушевал огонь. Справа и слева флот Цао Цао штурмовали Хань Дан и Цзян Цинь, а прямо на врага ударили Чжоу Юй и Чэн Пу, Сюй Шэн и Дин Фын. Чжоу Тай и Чэнь У напали на флот Цао Цао восточнее Красной скалы. Пламя, охватившее корабли, увеличивало силу оружия!
      Это действительно была кровопролитная битва у Красной скалы! Множество воинов Цао Цао погибло от копий и стрел, но еще больше утонуло в реке и сгорело в огне. Эту битву потомки воспели в стихах:
      Два царства, У и Вэй, за первенство боролись.
      Огромный флот врага был уничтожен весь.
      Огонь еще пылал, а Чжоу Юй отважный
      Развеял, как траву, войска тирана здесь.
      И вот еще строфа:
      Безмолвные горы стоят, луна над водой необъятной,
      А я о кровавой грызне династий ушедших горюю.
      Хоть воины юга и Вэй встречаться в бою не хотели.
      Но ветер восточный помог победу стяжать Чжоу Юю.
      Гань Нин приказал Цай Чжуну провести его в расположение войск Цао Цао. Цай Чжун повиновался. Но когда они добрались туда, Гань Нин ударом меча зарубил Цай Чжуна и приказал своим воинам поджечь заросли сухого кустарника.
      Люй Мын заметил огонь и двинулся на помощь Гань Нину. Пань Чжан и Дун Си приказали своим воинам поднять крик, чтобы вызвать панику в стане врага. Загремели барабаны.
      Цао Цао в сопровождении Чжан Ляо и сотни воинов помчался через объятый пламенем лес. Мао Цзе, которому удалось спасти Вэнь Пина, присоединился к Цао Цао с несколькими десятками всадников.
      Цао Цао приказал разыскивать дорогу. Чжан Ляо сказал, что к востоку находится Улинь и что местность там открытая. Они направились к Улиню.
      -- Стой, злодей Цао Цао! -- вдруг послышался возглас. При свете пламени Цао Цао узнал Люй Мына и сделал знак своим воинам торопиться, а Чжан Ляо остался задержать врага. Но впереди опять вспыхнул огонь, и из ущелья вышел отряд войск.
      -- Стой! Лин Тун здесь!..
      Цао Цао струсил не на шутку, но в этот момент к нему на помощь подоспело войско.
      -- Не бойтесь, господин чэн-сян! Сюй Хуан вам поможет!
      Сюй Хуан схватился с врагом, а Цао Цао помчался дальше. Однако у склона горы появился еще какой-то отряд. Сюй Хуан выехал вперед и узнал, что это Ма Янь и Чжан Цзи, бывшие военачальники Юань Шао, ныне покорившиеся Цао Цао. С ними было три тысячи воинов.
      Цао Цао эта помощь пришлась весьма кстати. Он велел обоим военачальникам взять по тысяче воинов и прокладывать дорогу, а остальных Цао Цао оставил для своей личной охраны.
      Ма Янь и Чжан Цзи двинулись вперед. Но не проехали они и десяти ли, как услышали громкий окрик:
      -- Эй, стойте! Гань Нин из Восточного У здесь!
      Ма Янь хотел драться, но, прежде чем он успел приготовиться, Гань Нин ударом меча сбил его с коня. Тогда навстречу Гань Нину выехал Чжан Цзи, но и он пал от одного удара. Кто-то из воинов донес об этом Цао Цао.
      Сейчас Цао Цао надеялся только на помощь, которая могла подойти из Хэфэя. Ему и в голову не приходило, что Сунь Цюань преградит Хэфэйскую дорогу.
      А тем временем произошло вот что. Сунь Цюань, увидев огонь, понял, что его войско во главе с Чжоу Юем одержало победу. Тогда он приказал Лу Суню тоже дать сигнал огнем. По этому сигналу Тайши Цы соединился с Лу Сунем, и они вместе напали на врага.
      Цао Цао пришлось бежать в Илин. По пути к нему присоединился Чжан Го. Цао Цао приказал ему прикрывать тыл, а сам без задержки двинулся дальше. Ехали почти до рассвета. Отблески огня постепенно удалялись. Цао Цао стал чувствовать себя немного увереннее.
      -- Где мы находимся? -- спросил он.
      -- Западнее Улиня и севернее Иду, -- ответили приближенные.
      Цао Цао окинул взглядом высившиеся вокруг горы, прорезанные глубокими ущельями, где с шумом катились стремительные реки, и, подняв лицо кверху, громко расхохотался.
      -- Чему вы смеетесь, господин чэн-сян? -- удивленно спросили военачальники.
      -- Я смеюсь глупости Чжоу Юя и скудоумию Чжугэ Ляна! -- ответил Цао Цао. -Что было бы с нами, если бы они, пока мы сражались, додумались устроить здесь засаду!
      Не успел он произнести эти слова, как с двух сторон затрещали барабаны, вспыхнули яркие огни. Цао Цао от испуга едва удержался в седле. Справа наперерез двигался отряд и послышался громкий возглас:
      -- Эй, Цао Цао! Чжао Юнь давно поджидает тебя здесь по приказу Чжугэ Ляна!
      Крикнув Сюй Хуану и Чжан Го, чтобы они отразили нападение Чжао Юня, Цао Цао сам бросился бежать. Чжао Юнь не стал его преследовать и удовлетворился тем, что захватил вражеские знамена.
      Начинало светать. Небо было покрыто черными тучами, все еще дул юговосточный ветер. Хлынул ливень как из ведра. Воины промокли, но Цао Цао не останавливался. Люди падали от усталости и голода, и пришлось разрешить им немного отдохнуть. Часть воинов Цао Цао отрядил в деревню награбить провианта, а остальным велел собирать топливо и готовить пищу. Тут появился еще один отряд. Цао Цао готов был бежать, но выяснилось, что это Ли Дянь и Сюй Чу, сопровождающие советников.
      Воины немного передохнули, и Цао Цао приказал двигаться дальше. Он стал расспрашивать, что за местность лежит впереди, и ему сказали, что тут есть две дороги: одна большая, проходящая южнее Илина, а другая узкая, пролегающая через горы к северу от него.
      -- А как ближе и удобнее попасть в южные области Цзянлина? -поинтересовался Цао Цао.
      -- Лучше всего ехать туда через долину Хулу, -- посоветовали воины.
      Цао Цао приказал двигаться в направлении южнее Илина. Вскоре добрались они до входа в долину Хулу. Многие кони пали дорогой; Цао Цао велел остановиться на отдых. Были установлены котлы, из ближайшей деревни принесли рис, начали готовить пищу. Воины резали конину и жарили ее на огне.
      Люди сняли с себя промокшую одежду и развесили сушить. Расседланные кони паслись в поле. Цао Цао расположился под деревом. Обратив лицо к небу, он вдруг рассмеялся.
      -- Недавно вы смеялись над глупостью Чжоу Юя и Чжугэ Ляна, господин чэн-сян, и смехом своим привлекли Чжао Юня, который перебил немало наших людей, -- сказали приближенные. -- Над чем же вы смеетесь сейчас?
      -- И все же мне смешно, что Чжоу Юй и Чжугэ Лян остались в дураках! -воскликнул Цао Цао. -- Посади они здесь в засаду отряд, и пришлось бы нам туго! Но они не додумались до этого!
      И словно в ответ на его слова, впереди раздались крики. Цао Цао как был без лат, так и вскочил на коня и бежал. Воины его бросились ловить разбежавшихся коней. Дым и огонь преградили им выход из долины, а впереди разворачивался отряд вражеских войск. Перед отрядом на коне восседал Чжан Фэй.
      -- Куда бежишь? Стой, злодей Цао Цао! -- кричал он, потрясая копьем.
      При виде Чжан Фэя воины Цао Цао задрожали от страха. Сюй Чу на неоседланном коне бросился на Чжан Фэя. Одновременно Чжан Фэя окружили Сюй Хуан и Чжан Ляо.
      Оба войска сошлись в жестокой схватке, но Цао Цао был уже далеко. Военачальники поодиночке бежали вслед за ним, а Чжан Фэй гнался за ними по пятам.
      Цао Цао мчался без оглядки. Многие военачальники были ранены. Преследователи постепенно отстали.
      -- Господин чэн-сян, -- окликнули его воины, -- куда нам ехать? Перед нами две дороги...
      -- Какая ближайшая? -- спросил Цао Цао.
      -- Большая дорога ровная, но длиннее на пятьдесят ли, а малая, ведущая через Хуаюн, короче, но труднопроходима, на ней много ям и рытвин.
      Цао Цао послал людей обозреть окрестность. Те вскоре вернулись и доложили ему, что со стороны малой горной дороги в нескольких местах виднеется дым, а на большой дороге не заметно никаких признаков движения.
      -- Мы поедем по малой дороге, ведущей в Хуаюн, -- заключил Цао Цао.
      -- Господин чэн-сян, но ведь там дым! -- возразили военачальники. -А значит, и войска врага!
      -- Разве вы забыли, в "Законах войны" сказано: "Там, где кажется пусто, пусть будет полно, а там, где кажется полно, пусть будет пусто", -- произнес Цао Цао. -- Чжугэ Лян хитер! Он не хочет, чтобы наши войска пошли по горной дороге, и приказал зажечь там огонь. Засада на большой дороге! Я в этом уверен и на его уловку не пойду!
      -- О, господин чэн-сян, вы так проницательны, что никто не может с вами равняться! -- хором воскликнули восхищенные военачальники.
      Войско двинулось по дороге в Хуаюн. Люди и кони падали от голода и истощения. Раненые и обожженные воины шли с трудом, опираясь на палки. Все промокли до нитки под дождем. Самочувствие у всех было прескверное. Знамена и оружие находились в полнейшем беспорядке. Многое было брошено на Илинской дороге, где их в первый раз настигли преследователи. Воинам приходилось ехать на неоседланных конях. Кроме того, стояли жестокие зимние холода, увеличивавшие страдания людей.
      Заметив впереди какую-то заминку, Цао Цао спросил, почему вдруг все остановилось.
      -- Впереди дорога покрыта ямами, которые после дождя наполнились водой, -ответили ему. -- Кони вязнут в грязи, идти вперед невозможно.
      -- Когда войско подходит к реке, оно наводит мосты, когда войско проходит через горы, оно прокладывает дороги! -- гневно закричал Цао Цао. -- Какая там еще грязь? Вперед!
      Он приказал слабым и раненым воинам идти позади, а здоровым и сильным носить землю, делать вязанки из хвороста и мостить дорогу.
      -- Все за дело! Того, кто будет мешкать, казню немедленно!
      Воины принялись рубить бамбук и деревья и мостить дорогу.
      Цао Цао очень боялся, что преследователи настигнут его, и приказал Сюй Чу и Сюй Хуану с сотней всадников следить за работой.
      -- Тех, кто будет медлить, убивать на месте без пощады! -- распорядился Цао Цао.
      Дорога проходила по краям пропасти над нависшими скалами. Многие воины срывались и падали в бездну. На дороге слышались непрерывные стоны и крики.
      -- Чего они там вопят? -- бушевал Цао Цао. -- Жизнь и смерть зависят от судьбы! Казнить всех, кто еще посмеет причитать!
      Воины разделились на три группы. Первая группа двигалась позади, вторая заваливала ямы и рытвины, третья охраняла Цао Цао.
      Наконец ущелье осталось позади. Дорога стала ровнее. Цао Цао оглянулся -- за ним следовало всего лишь сотни три всадников. Вид у них был жалкий. Среди них не нашлось бы ни одного, у кого оружие и одежда были бы в полном порядке.
      -- Поторапливайтесь! -- подгонял людей Цао Цао.
      -- Кони приустали! Хоть немного отдохнуть бы! -- просили военачальники.
      -- Отдохнем, когда будем в Цзинчжоу! -- ответил Цао Цао.
      Проехали еще несколько ли. Вдруг Цао Цао поднял плеть и опять рассмеялся.
      -- Чему вы смеетесь, господин чэн-сян? -- спросили военачальники.
      -- Все толкуют об уме и хитрости Чжоу Юя и Чжугэ Ляна, а я думаю, что они все-таки бездарны! -- ответил Цао Цао. -- Что стоило здесь устроить засаду: человек пятьсот -- и мы очутились бы в плену!
      Не успел он это произнести, как раздался треск хлопушек, пятьсот воинов с мечами преградили путь беглецам. Во главе их был Гуань Юй на коне Красный заяц. В руках у него был знаменитый меч Черного дракона.
      Воины Цао Цао пали духом и молча поглядывали друг на друга.
      -- Что ж, раз попались, будем драться насмерть! -- решил Цао Цао.
      -- Как же драться, господин чэн-сян? -- спросили военачальники. -- Даже если бы воины наши не струсили, все равно кони устали!..
      -- А может быть, вы сами поговорите с Гуань Юем, господин чэн-сян? -спросил Чэн Юй. -- Я его хорошо знаю: с гордыми он надменен, со смиренными добр, с сильными беспощаден, но не обижает слабых; он умеет отличать добро от зла. Напомните ему о тех милостях, которые когда-то вы ему оказывали, господин чэн-сян, и мы будем спасены.
      Цао Цао выехал вперед. Он низко поклонился Гуань Юю и спросил:
      -- Надеюсь, Гуань Юй, вы пребываете в добром здравии с тех пор, как мы с вами расстались?
      -- По приказу Чжугэ Ляна я вас давно поджидаю здесь! -- ответил Гуань Юй, тоже кланяясь.
      -- Видите, в каком я нахожусь положении? -- печально спросил Цао Цао. -Войско мое разбито, и я пришел сюда, но и тут мне нет пути! Может быть, вы все же вспомните о наших добрых отношениях в прошлом?
      -- Да, я помню о ваших милостях, господин чэн-сян, -- ответил Гуань Юй. -Но ведь я уже отблагодарил вас за них, убив Янь Ляна и Вэнь Чоу и сняв осаду с Байма! Нет, сейчас я не поступлюсь общественным ради личного!
      -- А помните, как вы убили военачальников у пяти застав? -- продолжал Цао Цао. -- Конечно, для благородного мужа справедливость -- это главное, но если вы знаете "Чуньцю", то вспомните, как поступил Юйгун Чжи-сы, когда преследовал Цзычжо Жу-цзы(*1).
      Гуань Юй вообще был человеком справедливым и добрым. Могло ли случиться, чтобы воспоминания о милостях, полученных когда-то от Цао Цао, не тронули его сердце? К тому же жалкий вид самого Цао Цао произвел на него тяжелое впечатление.
      -- Расступитесь и дайте дорогу! -- сказал он, наконец, обернувшись к своим военачальникам.
      Когда Гуань Юй вновь повернулся, Цао Цао и его военачальники промчались мимо него. Гуань Юй с громким криком бросился было на отставших воинов Цао Цао, но те соскочили со своих коней и с плачем пали ниц перед ним. Гуань Юй не мог выдержать такого зрелища, а появление Чжан Ляо еще больше его расстроило. Гуань Юй вспомнил о старой дружбе. Он тяжело вздохнул и пропустил всех.
      Потомки по этому поводу сложили такие стихи:
      Войска Цао Цао разбиты, и сам он бежал в Хуаюн.
      И встретился там с Гуань Юем на узкой дороге дракон.
      И лишь потому, что тот помнил о милостях прежних его,
      Кольцо разомкнул он пред Цао, и спасся от гибели он.
      Благополучно выбравшись из ущелья, Цао Цао оглянулся назад: всего двадцать семь всадников следовало за ним.
      К вечеру беглецы были уже вблизи Наньцзюня. Вдруг вспыхнули факелы, и отряд войск преградил им путь.
      -- Я погиб! -- в отчаянии воскликнул Цао Цао.
      Но отчаяние его оказалось преждевременным, вскоре выяснилось, что перед ними конный разъезд Цао Жэня. Цао Цао успокоился. Вскоре появился и сам Цао Жэнь, который, узнав о поражении, решил здесь поджидать Цао Цао.
      -- А я-то уж думал, что больше не придется мне увидеться с тобой, -вздохнул Цао Цао.
      Воины расположились на отдых в Наньцзюне, куда вскоре пришел и отставший Чжан Ляо. Он рассказывал о добродетелях Гуань Юя.
      Чтобы хоть немного рассеять печаль чэн-сяна, Цао Жэнь раздобыл вина. Но, даже сидя за столом, Цао Цао был невесел.
      -- Господин чэн-сян, ведь вы так не печалились даже тогда, когда вам приходилось вырываться из когтей тигра, бежать от худших бед! -- сказали ему советники. -- А сейчас вы находитесь в городе. Люди ваши получили пищу, кони -- корм. Теперь следовало бы подумать о мщении!..
      -- Я скорблю о Го Цзя! О, будь он жив, он не допустил бы, чтобы со мной стряслась такая беда! -- Цао Цао ударил себя в грудь и громко зарыдал. -Как я скорблю о тебе, Го Цзя!.. Как я страдаю!.. Как я горюю по тебе, Го Цзя!..
      Смущенные советники замолчали.
      На следующий день Цао Цао вызвал к себе Цао Жэня и сказал ему:
      -- Я уезжаю в Сюйчан собирать войско, а ты охраняй Наньцзюнь. Я оставлю тебе план, но ты не вскрывай его, если не будет крайней необходимости. А когда потребуется, прочитай и действуй так, как там сказано, чтобы Сунь Цюань не смел зариться на наши южные земли...
      -- А кто же будет охранять Хэфэй и Сянъян? -- спросил Цао Жэнь.
      -- На твое попечение я оставлю только Цзинчжоу, -- сказал Цао Цао. -Сянъян будет охранять Сяхоу Дунь. В Хэфэй я послал Чжан Ляо и дал ему в помощники Ио Цзиня и Ли Дяня. Если у тебя будут какие-нибудь затруднения, немедленно сообщай мне...
      Отдав все необходимые указания, Цао Цао уехал. По обычаю он забрал с собой в Сюйчан всех перешедших на его сторону гражданских и военных чиновников, чтобы назначить их на должности.
      После отъезда Цао Цао Цао Жэнь уже сам отправил Цао Хуна охранять Илин, на тот случай, если нападет Чжоу Юй.
      Отпустив Цао Цао, Гуань Юй со своим отрядом двинулся в обратный путь. Все войска уже вернулись в Сякоу с богатой добычей, и только один Гуань Юй возвращался с пустыми руками.
      Чжугэ Ляну доложили о прибытии Гуань Юя как раз в тот момент, когда он приносил свои поздравления Лю Бэю. Чжугэ Лян вскочил с цыновки и поспешил навстречу Гуань Юю:
      -- Как я рад, что вы совершили великий подвиг! -- воскликнул он. -- Вы избавили Поднебесную от величайших бедствий! Нам следовало бы выйти за город встречать вас!..
      Гуань Юй молчал.
      -- Что же вы не веселы? Может быть, вы обиделись? -- спрашивал Чжугэ Лян, всем своим видом выражая недоумение.
      -- А вы почему раньше не доложили о прибытии полководца? -- обрушился он на приближенных.
      -- Я пришел просить смерти, -- тихо произнес Гуань Юй.
      -- Как? Разве Цао Цао не пошел по дороге в Хуаюн?
      -- Нет, он пошел по этой дороге, но я ничего не мог с собой поделать и пропустил его!
      -- Значит, вы взяли в плен только его воинов?
      -- Нет, никого не взял...
      -- А, вот оно что! Так вы вспомнили былые милости и упустили врага! -воскликнул Чжугэ Лян, будто только теперь догадался. -- Но у меня есть ваше письменное обязательство! Что ж, придется поступить с вами так, как предписывает военный закон!
      Чжугэ Лян приказал страже вывести Гуань Юя и отрубить ему голову.
      Поистине:
      Жизни он не жалел, чтоб друга спасти своего.
      Пусть же на тысячу лет прославится имя его.
      Если вы хотите узнать о дальнейшей судьбе Гуань Юя, прочтите следующую главу.
      ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
      в которой пойдет речь о том, как Цао Жэнь сражался с войсками восточного У, и о том, как Чжугэ Лян в первый раз рассердил Чжоу Юя
      Чжугэ Лян хотел казнить Гуань Юя, но Лю Бэй этому воспротивился.
      -- Простите его на этот раз, учитель, -- сказал он. -- Пусть Гуань Юй искупит свою вину. Когда-то, вступая в союз, мы поклялись жить и умереть вместе, и хотя Гуань Юй нарушил закон, клятву свою нарушить я не могу!
      И Чжугэ Лян простил Гуань Юя.
      Одержав победу, Чжоу Юй собрал свое войско, наградил отличившихся военачальников и послал донесение Сунь Цюаню. Пленных он отправил в Восточный У.
      Сделав необходимые приготовления, Чжоу Юй выступил в поход на Наньцзюнь. Войско его расположилось вдоль берега реки пятью лагерями. Сам Чжоу Юй находился в центре.
      Здесь его застал Сунь Цянь, которого Лю Бэй прислал с поздравлениями. Чжоу Юй велел привести Сунь Цяня к себе. Тот, совершив приветственные церемонии, от имени Лю Бэя передал Чжоу Юю подарки и поблагодарил его за великую доброту.
      -- Не скажете ли вы мне, где сейчас находится Лю Бэй? -- спросил Чжоу Юй.
      -- Насколько я знаю, он ушел с войском в Юцзян и расположился там лагерем, -- ответил Сунь Цянь.
      -- И Чжугэ Лян тоже в Юцзяне? -- спросил Чжоу Юй.
      -- Да, вместе с моим господином.
      -- Хорошо. Можете возвращаться. Я сам приеду поблагодарить вашего господина.
      Сунь Цянь уехал.
      -- Почему вы, господин ду-ду, так сильно встревожились? -- спросил Лу Су, все время пристально наблюдавший за Чжоу Юем.
      -- Лю Бэй ушел в Юцзян, чтобы потом ему легче было захватить Наньцзюнь! -воскликнул Чжоу Юй. -- Мы столько людей потеряли, столько казны израсходовали, а они возьмут Наньцзюнь голыми руками! Ну, нет! Не бывать этому! Пусть знают, что Чжоу Юй еще жив!
      -- Но как же им помешать? -- спросил Лу Су.
      -- Я поеду и поговорю с ними. Согласятся они с моим требованием -- значит все в порядке. А нет, так я не стану ждать, пока Наньцзюнь окажется в руках у Лю Бэя, и постараюсь разделаться с ним!
      -- Разрешите мне тоже поехать с вами, -- попросил Лу Су.
      -- Хорошо, поедем.
      Чжоу Юй и Лу Су в сопровождении трех тысяч конных воинов направились в Юцзян.
      Когда Сунь Цянь вернулся в Юцзян и рассказал Лю Бэю, что Чжоу Юй собирается приехать сам, чтобы поблагодарить за подарки, Лю Бэй спросил у Чжугэ Ляна:
      -- Интересно, какова настоящая цель его поездки?
      -- Ясно, что он явится сюда не для того, чтобы поблагодарить вас за какие-то ничтожные подарки, -- сказал Чжугэ Лян. -- Он хочет поговорить с вами насчет Наньцзюня.
      -- Как же мне его принять, если с ним будет войско? -- спросил Лю Бэй.
      -- Когда он приедет, вы действуйте так... -- И Чжугэ Лян растолковал Лю Бэю, как ему надлежит вести себя с Чжоу Юем.
      К встрече Чжоу Юя тщательно готовились. На реке Юцзян выстроились боевые суда, на берегу стройными рядами стояли воины. Когда доложили, что Чжоу Юй и Лу Су едут с отрядом войск, Чжугэ Лян послал навстречу им Чжао Юня с несколькими всадниками.
      Молодцеватый и бодрый вид воинов Лю Бэя произвел на Чжоу Юя сильное впечатление. У ворот лагеря гостей встретили Лю Бэй и Чжугэ Лян и проводили их в шатер. После торжественных церемоний в честь гостей был устроен роскошный пир. Лю Бэй провозгласил тост за победу, и вино пошло вкруговую.
      -- Скажите, зачем вам понадобилось перевести свои войска в Юцзян? -спросил уже изрядно опьяневший Чжоу Юй. -- Вы хотите захватить Наньцзюнь?
      -- Совсем нет! Ведь вы собираетесь взять Наньцзюнь, а я только хочу вам помочь, -- ответил Лю Бэй. -- Но в самом крайнем случае, если вы откажетесь от своего намерения, Наньцзюнь возьму я.
      -- А почему нам не занять Наньцзюнь? -- спросил Чжоу Юй. -- Он почти у нас в руках!
      -- О нет! Исход этого дела предрешить не так-то легко! -- воскликнул Лю Бэй. -- Не забывайте, что Наньцзюнь охраняет Цао Жэнь! Цао Цао оставил ему прекрасно разработанный план, и мне кажется, что взять этот город не так просто, как вы думаете!
      -- Что ж, если это не удастся мне, я готов предоставить возможность вам!
      -- И вы не станете жалеть, что дали такое обещание? -- спросил Лю Бэй. -Пусть этому будут свидетелями Лу Су и Чжугэ Лян.
      Лу Су заколебался -- ему не хотелось вмешиваться в это дело, но Чжоу Юй не обратил на него никакого внимания.
      -- Благородный муж никогда не сожалеет о том, что обещает!
      -- Очень великодушно с вашей стороны, господин ду-ду, -- сказал до сих пор молчавший Чжугэ Лян. -- Значит, сначала вы попытаетесь занять Наньцзюнь, но если вам не удастся, -- его возьмет мой господин. Почему бы ему и не взять?
      Чжоу Юй и Лу Су вскоре откланялись, сели на коней и уехали. А Лю Бэй сказал Чжугэ Ляну:
      -- Учитель, вы посоветовали мне, как отвечать Чжоу Юю, но сколько я ни думал, в чем смысл ваших слов, я так и не понял. Ведь вы знаете, что мне в моем одиночестве даже голову негде приклонить, а Наньцзюнь был бы для меня хоть временным убежищем. Принять условие Чжоу Юя -- значит отдать город Восточному У! Что же тогда делать нам?
      -- Почему это вам, господин мой, вдруг вздумалось захватить Наньцзюнь? -улыбнувшись, спросил Чжугэ Лян. -- Вспомните, как я когда-то уговаривал вас взять Цзинчжоу, а вы отказывались!
      -- То были владения Лю Бяо, моего родственника, -- ответил Лю Бэй. -- А эти земли принадлежат Цао Цао, и нет ничего предосудительного в том, чтобы их отвоевать.
      -- В таком случае печалиться вам нечего, -- успокоил его Чжугэ Лян. -Пусть Чжоу Юй дерется, а когда настанет срок, я приглашу вас занять высокое место в Наньцзюне.
      -- Как же вы думаете этого добиться? -- поинтересовался Лю Бэй.
      -- А вот так... -- Чжугэ Лян рассказал Лю Бэю, что он собирается предпринять. Лю Бэй пришел в восторг от такого плана и немедля приказал строить укрепленный лагерь в устье реки.
      Чжоу Юй и Лу Су вернулись в свой лагерь. Лу Су не терпелось узнать, почему Чжоу Юй предоставил Лю Бэю возможность пойти на Наньцзюнь после них. И он спросил его об этом.
      -- В том, что Наньцзюнь в два счета будет в моих руках, сомневаться не приходится, -- ответил ему Чжоу Юй. -- Мне просто хотелось показать им свое великодушие.
      Затем Чжоу Юй созвал военачальников к своему шатру и спросил, кто из них хочет напасть на Наньцзюнь первым. Вперед вышел Цзян Цинь.
      -- Вы поведете главный отряд, а в помощники я дам вам Сюй Шэна и Дин Фына, -- сказал ему Чжоу Юй. -- Возьмите пять тысяч отборных воинов и переправляйтесь через реку; я сам пойду следом за вами, чтобы помочь, когда потребуется.
      Цао Жэню донесли, что войска Чжоу Юя переправились через реку Хань и начали наступление. Цао Жэнь решил, что лучше всего обороняться и в открытую битву не ввязываться. Он расположил свои войска в виде "бычьих рогов" и приказал Цао Хуну стоять в Илине.
      -- Когда враг подходит к стенам города, не выйти в бой -- это трусость! -возразил ему один храбрый военачальник по имени Ню Цзинь. -- После недавнего поражения наши войска горят желанием отомстить врагу и сами рвутся в наступление. Дайте мне пятьсот отборных воинов, и я буду драться!
      Цао Жэнь разрешил ему выступить.
      Навстречу Ню Цзиню из строя противника выехал Дин Фын. Ню Цзинь отважно напал на него, и тот после четырех-пяти схваток отступил. Ню Цзинь во главе своего отряда бросился за ним и ворвался в неприятельский строй. Но воины Дин Фына мгновенно сомкнулись, и Ню Цзинь оказался в кольце. Он метался направо и налево, но вырваться ему не удавалось.
      Цао Жэнь все это видел с городской стены. Он быстро надел латы и с несколькими сотнями храбрейших воинов поспешил на выручку Ню Цзиню. Сюй Шэн вступил с ним в бой, пытаясь задержать, но Цао Жэнь обратил его в бегство. Он прорвал кольцо неприятельских войск и освободил Ню Цзиня. Однако, обернувшись, Цао Жэнь заметил, что несколько десятков его всадников осталось в окружении. Тогда он снова бросился в бой и помог своим воинам вырваться. Тут он столкнулся с Цзян Цинем. Но тот не выдержал схватки с Цао Жэнем и подоспевшим Ню Цзинем и бежал.
      На помощь Цао Жэню подошел его младший брат Цао Чунь. В жестокой битве враг потерпел поражение и бежал с поля боя. Цао Жэнь с победой возвратился в город.
      Цзян Цинь вернулся к Чжоу Юю. Разгневанный полководец хотел казнить виновного, но военачальники отговорили его. Чжоу Юй привел войско в порядок и решил сам вступить в бой с Цао Жэнем.
      -- Господин ду-ду, действуйте осторожнее, -- посоветовал ему Гань Нин. -Цао Жэнь поставил Цао Хуна с войском в Илине, а Илин самое острие "бычьих рогов". Прежде чем брать Наньцзюнь, надо захватить Илин. Дайте мне три тысячи отборного войска, и я возьму его.
      Чжоу Юй согласился с доводами Гань Нина и разрешил ему с тремя тысячами воинов идти на Илин.
      Разведчики донесли об этом Цао Жэню. Тот призвал к себе своего советника Чэнь Цзяо.
      -- Илину надо помочь немедленно, ибо если вы потеряете этот город, вам не удержать и Наньцзюнь! -- сказал ему Чэнь Цзяо.
      На помощь Цао Хуну в Илин пошли Цао Чунь и Ню Цзинь. Цао Чунь предварительно приказал разведчику пробраться в город и передать Цао Хуну, чтобы тот предпринял вылазку и отвлек внимание противника.
      Когда Гань Нин со своим отрядом подошел к Илину, из города вышел Цао Хун и вступил с ним в бой. После двадцати с лишним схваток Цао Хун обратился в бегство, а Гань Нин занял город.
      В сумерки на помощь Цао Хуну подошли войска Цао Чуня и Ню Цзиня и окружили Илин.
      Разведчики донесли об этом Чжоу Юю. Тот был крайне встревожен.
      -- Поскорее посылайте войско на выручку! -- посоветовал ему Чэн Пу.
      -- Предположим, я пошлю туда помощь, а Цао Жэнь возьмет да и нагрянет сюда, что тогда? -- возразил Чжоу Юй.
      -- А все же Гань Нину следовало бы помочь, -- сказал Люй Мын. -- Он один из лучших военачальников Цзяндуна!
      -- Я это знаю и сам пойду ему на помощь, -- сказал Чжоу Юй. -- Но кого мне оставить здесь?
      -- Дней на десять я мог бы остаться, -- предложил Лин Тун. -- Но дольше я не смогу.
      Чжоу Юй оставил Лин Туну десять тысяч воинов, и в тот же день сам во главе остального войска выступил к Илину. По дороге Люй Мын сказал ему:
      -- Южнее Илина есть безлюдная дорога, надо там устроить завал. Если мы противника разобьем, он отступит по этой дороге, но на конях не сможет уйти. Им придется бросить коней, а мы их захватим!
      Чжоу Юй так и сделал.
      Его огромная армия подошла к Илину. Чжоу Юй вызвал охотников пробиться в город на помощь Гань Нину. Выступил Чжоу Тай и без особого труда прорвался к городским воротам, где его встретил сам Гань Нин.
      Чжоу Тай рассказал, что к Илину подошел Чжоу Юй с войском, и приказал передать Гань Нину, чтобы он был готов к нападению на врага из города.
      При приближении армии Чжоу Юя к Илину, Цао Хун, Цао Чунь и Ню Цзинь отправили гонца в Наньцзюнь сообщить об этом Цао Жэню. И тот выделил им в помощь еще один отряд.
      Воины Цао Хуна вступили в жестокий бой с войсками Восточного У. Но под натиском с одной стороны Чжоу Юя, а с другой -- Гань Нина и Чжоу Тая они обратились в бегство и действительно повернули на ту дорогу, о которой говорил Люй Мын. Там они наткнулись на поваленные деревья и дальше бежали пешие. Более пятисот коней досталось врагу.
      Чжоу Юй поторапливал воинов -- ему хотелось к ночи добраться до Наньцзюня. По дороге они столкнулись с войском Цао Жэня, шедшим на помощь Цао Хуну в Илин. Враги вступили в ожесточенный бой, который длился до наступления темноты.
      Цао Жэнь вернулся в Наньцзюнь и созвал своих людей на совет.
      -- С потерей Илина положение создалось для нас очень опасное, -- сказал Цао Хун. -- Сейчас как раз время выполнить план, который оставил нам господин чэн-сян.
      -- Вот это я и хочу сделать, -- ответил Цао Жэнь.
      Он прочитал бумагу и отдал приказ ночью поплотнее накормить войско, чтобы к рассвету все могли выступить из города.
      На городских стенах были выставлены флаги, дабы создать видимость, что в Наньцзюне полным-полно войск, а тем временем воины большими и малыми отрядами уходили из города.
      Оказав помощь Гань Нину, Чжоу Юй подошел к Наньцзюню и расположился возле его стен. С вышки Чжоу Юй видел, что войско Цао Жэня выступает из города. Видел он и флаги, развевающиеся на городских стенах, но не заметил там ни одного защитника.
      Воины Цао Жэня несли за плечами какие-то узлы, и Чжоу Юй решил, что Цао Жэнь собрался бежать. Быстро спустившись с вышки, он отдал приказ разделить войско на два крыла и с двух сторон ударить на врага; если одному крылу удастся обратить врага в бегство, другое должно преследовать его до тех пор, пока Чжоу Юй ударами в гонг не даст сигнал возвращаться обратно. Оставив Чэн Пу во главе вспомогательного отряда, Чжоу Юй сам пошел брать город.
      Когда армии противников построились друг против друга, Цао Хун под грохот барабанов выехал вперед. Навстречу ему по знаку Чжоу Юя двинулся Хань Дан.
      Они сошлись в жестоком поединке. После тридцати схваток Цао Хун не выдержал и повернул обратно. Ему на смену выехал Цао Жэнь. Тогда в единоборство вступил Чжоу Тай. После десяти схваток Цао Жэнь обратился в бегство, и его войско пришло в смятение.
      Чжоу Юй подал сигнал к наступлению. Его воины гнали противника до самых стен города. Однако войска Цао Жэня в город не вошли, а повернули на юго-запад. Их преследовали Хань Дан и Чжоу Тай. Сам же Чжоу Юй, полагая, что город пуст, велел войскам, не задерживаясь, занять его. В широко распахнутые ворота въехало несколько десятков всадников; за ними последовал Чжоу Юй.
      Чэнь Цзяо, советник Цао Жэня, видел все это со сторожевой башни и про себя восхищался прозорливостью Цао Цао, предвидевшего ход событий.
      Неожиданно послышались удары в колотушку. В ту же минуту притаившиеся в городе лучники Цао Жэня открыли стрельбу. Стрелы посыпались дождем. Первые ворвавшиеся в город вражеские воины попадали в ров. Чжоу Юй поспешно повернул обратно, но стрела вонзилась ему в левый бок. Чжоу Юй упал с коня...
      Из города стремительно ударил Ню Цзинь, намереваясь захватить Чжоу Юя в плен. Но Сюй Шэн и Дин Фын, рискуя жизнью, спасли его. Под натиском войск противника войска Чжоу Юя начали беспорядочное отступление; воины топтали друг друга, многие падали в ров. Пока Чэн Пу собирал свой разбитый отряд, вернулись Цао Жэнь с Цао Хуном и напали на него с двух сторон.
      Чжоу Юй понес большое поражение. Но, к счастью, на помощь ему подоспел Лин Тун и остановил врага.
      Цао Жэнь во главе своих победоносных войск вступил в город, а Чэн Пу с остатками разбитого войска ушел в лагерь.
      Сюй Шэн и Дин Фын внесли в шатер спасенного ими Чжоу Юя. Вызвали войскового лекаря. Тот железными щипцами извлек из раны наконечник стрелы и смазал рану лекарством. Чжоу Юй испытывал сильные страдания, он не мог ни пить, ни есть.
      -- Наконечник стрелы отравлен ядом, -- предупредил его лекарь. -- Вылечить такую рану в короткий срок невозможно. Старайтесь не гневаться и вообще сохранять спокойствие, а то рана может раскрыться.
      Чэн Пу, принявший теперь командование над войсками, строжайше приказал обороняться в лагерях и необдуманно не вступать в бой.
      Спустя три дня к лагерю явился Ню Цзинь и стал вызывать противника на бой. Но Чэн Пу молчал. Ню Цзинь не успокаивался до самого заката солнца и ушел ни с чем. На другой день он снова явился. Чэн Пу по-прежнему не предпринимал никаких действий, даже не докладывал Чжоу Юю, боясь взволновать его.
      На третий день Ню Цзинь подошел к самым воротам лагеря и стал похваляться, что возьмет в плен самого Чжоу Юя. Посоветовавшись с военачальниками, Чэн Пу решил временно отступить и повидаться с Сунь Цюанем.
      Чжоу Юя мучила рана, но все же он твердо стоял на своем. Зная, что противник ежедневно вызывает их на бой, он негодовал на военачальников за то, что ему ни слова не говорили об этом.
      Однажды во главе большого отряда под грохот барабанов явился сам Цао Жэнь. Чэн Пу упорно не принимал вызова. Тогда Чжоу Юй созвал к себе военачальников и спросил:
      -- Кто это там кричит и бьет в барабаны?
      -- В лагере обучают воинов, -- ответили военачальники.
      -- Что вы меня обманываете? -- в гневе вскричал Чжоу Юй. -- Враг приходит и поносит меня, а вы молчите! Где Чэн Пу? Я доверил ему всю власть, а он сидит и смотрит!
      Чэн Пу явился в шатер.
      -- Что там происходит? Почему вы мне не докладываете? -- обрушился на него Чжоу Юй.
      -- Враг вызывает нас на бой, -- ответил Чэн Пу, -- но я не хотел вас тревожить. Лекарь сказал, что вам нельзя волноваться!
      -- Почему вы не даете боя? Что вы намерены делать?
      -- Мы решили временно вернуться в Цзяндун, -- ответил Чэн Пу. -- Когда вы поправитесь, мы снова пойдем в поход.
      -- Если благородный муж пользуется милостями своего господина, он почтет за счастье умереть за него на поле боя! -- вскричал Чжоу Юй, приподнимаясь на ложе. -- Великая честь тому, чей труп привезут домой завернутым в конскую попону! Вы что, из-за одного меня хотите погубить государственное дело?
      Военачальники встревожились. Но Чжоу Юй, ни на кого не обращая внимания, облачился в латы и вскочил на коня. Распахнулись ворота лагеря, и Чжоу Юй в сопровождении отряда всадников выехал в поле.
      Войска Цао Жэня построились в полукруг. Сам Цао Жэнь верхом на коне остановился под знаменем, размахивая плетью и на чем свет стоит понося Чжоу Юя.
      -- Эй, Чжоу Юй, мальчишка! Здесь ты нашел свою гибель! Посмотрим, посмеешь ли ты появиться перед строем!
      -- Чего орешь, болван! -- отвечал Чжоу Юй, выезжая на коне вперед. -Видишь Чжоу Юя?
      Воины Цао Жэня пришли в смятение. Цао Жэнь, обернувшись к своим военачальникам, крикнул:
      -- А ну-ка, ругайте его погромче!
      Те стали выкрикивать грубую брань. Чжоу Юй пришел в неописуемую ярость и приказал Пань Чжану вступить в поединок. Но военачальники еще не успели скрестить оружие, как Чжоу Юй громко вскрикнул, изо рта у него хлынула кровь, и он без памяти рухнул с коня.
      Воины Цао Жэня стремительно врезались в строй противника. Завязался жестокий бой. Чжоу Юя унесли в шатер.
      -- Как вы себя чувствуете, господин ду-ду? -- с тревогой спросил Чэн Пу.
      -- Прекрасно! -- ответил Чжоу Юй. -- Это была лишь хитрость.
      -- Но к чему может привести эта хитрость? -- с недоумением спросил Чэн Пу.
      -- Я хотел, чтобы Цао Жэнь подумал, будто я болен опаснее, чем это есть на самом деле, -- ответил Чжоу Юй. -- А сейчас отправьте в город несколько десятков воинов, пусть они скажут, что пришли сдаться в плен и что я умер. Ночью Цао Жэнь попытается захватить наш лагерь, а мы устроим засаду и возьмем его живым!
      -- Ваш план великолепен, господин ду-ду! -- воскликнул Чэн Пу.
      Вскоре в лагере раздались вопли и плач. Опечаленные воины из уст в уста передавали, что у Чжоу Юя раскрылась рана и он умер. Все надели траур.
      В это время в городе Цао Жэнь держал совет со своими военачальниками.
      -- Видели вы, как у Чжоу Юя от ярости изо рта хлынула кровь? -- спросил он. -- Должно быть, он уже умер!
      Тут Цао Жэню сообщили, что в город перебежали вражеские воины; среди них есть несколько человек из войска Цао Цао, которых Чжоу Юй прежде взял в плен, и они говорят, что Чжоу Юй умер.
      Цао Жэнь велел привести перебежчиков и стал их допрашивать.
      -- Все видели, как у Чжоу Юя хлынула горлом кровь! Его увезли в лагерь, и там он вскоре скончался, -- твердили воины. -- В лагере все ходят в трауре и оплакивают Чжоу Юя. Вот мы и решили рассказать вам об этом.
      -- Почему вы вдруг вздумали перейти ко мне? -- спросил Цао Жэнь.
      -- Потому что Чэн Пу оскорбляет нас!
      Цао Жэнь поверил им и стал думать, как бы нынешней ночью завладеть лагерем, выкрасть оттуда тело Чжоу Юя, отрубить голову и отправить ее в Сюйчан.
      -- Разумеется, это было бы хорошо, -- согласился с Цао Жэнем советник Чэнь Цзяо. -- Только не медлите!
      Цао Жэнь тут же назначил Ню Цзиня командовать передовым отрядом, сам возглавил основные силы, а Цао Хуну и Цао Чуню поручил тыловые части. Чэнь Цзяо с небольшим количеством войск оставался охранять город.
      Войска Цао Жэня направились прямо к главному лагерю Чжоу Юя. У ворот лагеря они увидели воткнутые в землю флаги и копья, но нигде не было видно ни одного человека. Цао Жэнь почуял, что попал в ловушку, и повернул обратно. Но тут со всех сторон затрещали хлопушки, и его окружили с востока Хань Дан и Цзян Цинь, с запада -- Чжоу Тай и Пань Чжан, с юга -- Сюй Шэн и Дин Фын, с севера -- Чэнь У и Люй Мын. Войско Цао Жэня бежало врассыпную. Самому Цао Жэню и нескольким десяткам его всадников удалось вырваться из кольца.
      Дорогой к ним присоединился Цао Хун с остатками своего разбитого войска. К рассвету они добрались до Наньцзюня. Здесь совершенно неожиданно затрещали барабаны, и путь беглецам преградил отряд Лин Туна. После короткой схватки Цао Жэнь свернул в сторону, но там поджидал его Гань Нин.
      Цао Жэнь не решился пробиваться в Наньцзюнь и по большой дороге двинулся к Сянъяну. Враг преследовал Цао Жэня на протяжении одного дневного перехода. Потом Чжоу Юй и Чэн Пу повернули свои войска и пошли к Наньцзюню.
      На городских стенах развевались знамена, и воин со сторожевой башни громко крикнул:
      -- Простите, господин ду-ду, но по повелению Чжугэ Ляна я уже занял город! Я -- Чжао Юнь из Чаншаня!
      Чжоу Юй в гневе послал своих воинов на штурм города, но со стен градом посыпались стрелы. Тогда Чжоу Юй приказал отступить и решил прежде послать Лин Туна с несколькими тысячами воинов взять Сянъян, а потом уже биться за Наньцзюнь.
      Но в то время, когда Чжоу Юй отдавал распоряжение, примчались разведчики с известием, что Чжугэ Лян захватил Наньцзюнь, а потом явился в Цзинчжоу, где предъявил доверительную грамоту, и послал все бывшие там войска якобы на помощь Цао Жэню. Кроме того, Чжугэ Лян приказал Чжан Фэю занять Цзинчжоу.
      Вскоре прискакал разведчик с сообщением, что к Сяхоу Дуню в Сянъян прибыл какой-то человек с грамотой и потребовал, чтобы Сяхоу Дунь шел на помощь Цао Жэню. Обманутый Сяхоу Дунь вывел войска из города, а Гуань Юй, воспользовавшись этим, молниеносным ударом захватил Сянъян. Человека с грамотой подослал Чжугэ Лян.
      Вот как Лю Бэй без всяких потерь взял три города!
      -- Откуда же Чжугэ Лян достал эти грамоты? -- спросил Чжоу Юй.
      -- В Наньцзюне в плен к нему попал Чэнь Цзяо и сдал Чжугэ Ляну всю войсковую канцелярию, -- объяснил ему Чэн Пу.
      Крик отчаяния вырвался из груди Чжоу Юя, и в тот же миг открылась его еще не совсем зажившая рана.
      Вот уж поистине:
      Как много вокруг городов, -- у нас единого нет.
      Кому же достались сейчас плоды всех наших побед?
      О дальнейшей судьбе Чжоу Юя вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
      из которой читатель узнает о том, как Чжугэ Лян перехитрил Лу Су, и о том, как Чжао Юнь захватил Гуйян
      Конечно, Чжоу Юй не мог не взволноваться, когда узнал, что Чжугэ Лян овладел Наньцзюнем и захватил Цзинчжоу и Сянъян. От сильного волнения рана Чжоу Юя открылась, и он потерял сознание. Лишь в полдень ему стало немного легче. Военачальники приходили его успокаивать.
      -- Я не найду себе покоя до тех пор, пока не убью этого деревенщину Чжугэ Ляна! -- заявил Чжоу Юй. -- Чэн Пу поможет мне штурмовать Наньцзюнь! Этот город надо во что бы то ни стало вернуть Восточному У!
      Во время этого разговора в шатер вошел Лу Су. Чжоу Юй обратился к нему:
      -- Я собираюсь помериться силами с Чжугэ Ляном и Лю Бэем. Буду очень счастлив, если вы не откажетесь помочь мне в этом...
      -- Я не советовал бы вам этого делать, -- возразил Лу Су. -- Ведь у нас еще не решился исход войны с Цао Цао, и Сунь Цюань до сих пор не овладел Хэфэем. Если сейчас между нами начнутся распри, Цао Цао воспользуется этим, и мы попадем в еще более опасное положение. Не забывайте и о том, что Лю Бэй когда-то был в добрых отношениях с Цао Цао! Стоит нам задеть Лю Бэя, как он отдаст города Цао Цао и сам переметнется на его сторону. Представьте себе, что было бы, если бы они вместе напали на нас?
      -- Но как можно с этим примириться! -- продолжал возмущаться Чжоу Юй. -- Мы расходовали силы и средства, а Лю Бэй воспользовался плодами победы!
      -- Потерпите немного, -- успокаивал его Лу Су. -- Лучше разрешите мне съездить и переговорить с Лю Бэем. Если уж я ничего не добьюсь, посылайте войска!
      -- Лу Су прав! -- поддержали военачальники.
      И Чжоу Юй отпустил его в Наньцзюнь. Добравшись до города, Лу Су крикнул страже, чтобы ему отворили ворота.
      -- Кто ты такой? -- спросил Чжао Юнь, появляясь на стене.
      -- Мне надо переговорить с Лю Бэем, -- ответил Лу Су.
      -- Моего господина здесь нет, он в Цзинчжоу вместе с Чжугэ Ляном, -- сказал Чжао Юнь.
      Лу Су тут же отправился в Цзинчжоу. Там на городской стене развевались флаги, и войско стояло в полной готовности.
      "Поистине, Чжугэ Лян человек необыкновенный!" -- с завистью подумал Лу Су.
      О прибытии Лу Су доложили Чжугэ Ляну. Тот велел впустить его в город и провести в ямынь. После приветственных церемоний Чжугэ Лян и Лу Су уселись, как надлежит гостю и хозяину. Подали чай. Стараясь завязать беседу, Лу Су сказал:
      -- Мой господин Сунь Цюань и ду-ду Чжоу Юй велели мне передать Лю Бэю их мнение. Как вам известно, Цао Цао, выступая в поход со своей несметной армией, возвестил, что идет на Цзяннань, но в действительности цель у него была иная -- он хотел расправиться с Лю Бэем! Войска Восточного У разгромили Цао Цао и спасли Лю Бэя. Следовательно, все девять областей Цзинчжоу и Сянъяна должны принадлежать Восточному У. Лишь с помощью коварства Лю Бэй завладел этими землями. Так он воспользовался плодами нашей победы! Но если судить по справедливости, имеет ли на это право Лю Бэй?
      -- Вы понимаете, что говорите? Вы, высокопросвещенный человек! -воскликнул Чжугэ Лян. -- Вам известна поговорка о том, что каждая вещь возвращается к своему хозяину? Цзинчжоу и Сянъян никогда не принадлежали Восточному У! Этими землями владел Лю Бяо. А Лю Бэй -- вы не можете этого не знать -- младший брат Лю Бяо. Правда, сам Лю Бяо умер, но пока еще жив его сын! И нет ничего странного в том, что дядя помог племяннику получить законное наследство.
      -- Если бы эти земли перешли к наследнику Лю Бяо, тогда и говорить было бы не о чем, -- произнес Лу Су. -- Но ведь сам-то Лю Ци в Цзянся, а не здесь!
      -- Может быть, вы желаете видеть Лю Ци? -- предупредительно спросил Чжугэ Лян и сделал знак слугам. Вскоре двое слуг под руки ввели Лю Ци.
      -- Простите меня, -- сказал Лю Ци, обращаясь к Лу Су. -- Видите, я болен и не могу должным образом приветствовать вас...
      -- А как вы поступите, когда наследника не будет в живых? -- спросил, наконец, Лу Су, немного оправившись от изумления.
      -- Пока Лю Ци жив, наследством будет владеть он, -- твердо ответил Чжугэ Лян. -- А когда его не станет, разговор будет иной.
      -- Значит, после смерти наследника, вы вернете города нам? -- спросил Лу Су.
      -- Совершенно верно!
      Потом состоялся пир в честь приезда Лу Су. Сразу же после пиршества Лу Су распрощался и уехал. Вернувшись к Чжоу Юю, он рассказал ему обо всем.
      -- Когда еще Лю Ци умрет! И когда это мы вернем себе Цзинчжоу! -раздраженно воскликнул Чжоу Юй. -- Ведь Лю Ци молод -- он в расцвете лет!
      -- Успокойтесь, господин ду-ду, -- сказал ему Лу Су. -- Я обо всем подумал.
      -- Вы что-нибудь знаете?
      -- Я сам видел Лю Ци, -- пояснил Лу Су. -- Он слишком увлекается вином и женщинами, эти излишества подорвали его силы. Болезнь уже изнурила его: он худ, как скелет, и харкает кровью. Ручаюсь, что не пройдет и полгода, как он умрет, и мы отберем Цзинчжоу. Уж тогда-то у Лю Бэя не найдется никаких отговорок!
      Но Чжоу Юй никак не мог успокоиться. В это время ему доложили, что прибыл гонец от Сунь Цюаня. Чжоу Юй велел привести гонца прямо к себе.
      -- Наш повелитель окружил Хэфэй, но победы еще не добился, -- сказал гонец. -- Бои затянулись, и мне приказано передать вам, господин ду-ду, что от вас ждут большую помощь.
      Чжоу Юю пришлось послать Чэн Пу с флотом в Хэфэй, а самому вернуться в Чайсан лечиться.
      Овладев Наньцзюнем, Цзинчжоу и Сянъяном, Лю Бэй ликовал. Он даже стал строить планы далекого будущего. Однажды к Лю Бэю явился какой-то человек и выразил желание служить ему. Лю Бэй узнал в нем своего старого знакомого И Цзи, который когда-то спас его от козней Цай Мао. Лю Бэй, глубоко уважавший И Цзи, принял его с почетом, усадил, и они стали беседовать.
      И Цзи обратился к Лю Бэю с вопросом:
      -- Вы, я слышал, думаете о планах на будущее? Почему же вы не приглашаете мудрых людей и не спрашиваете у них совета?
      -- А где эти мудрые люди? -- спросил Лю Бэй.
      -- В здешних местах живут пять братьев из рода Ма, -- сказал И Цзи. -И все они очень одаренные люди! Младшего из них зовут Ма Шу, по прозванию Ю-чан. У старшего, самого мудрого из них, белые брови. Зовут его Ма Лян, по прозванию Цзи-чан. В народе сложили о них поговорку: "Из пятерых Чан -один белобровый Лян"(*1). Пригласите их и посоветуйтесь с ними.
      Лю Бэй приказал послать за братьями Ма. Пришел Ма Лян. Лю Бэй принял его с большим почетом и спросил совета, как построить план обороны Цзинчжоу и Сянъяна.
      -- Цзинчжоу и Сянъян со всех сторон окружены врагами, и мне кажется, что держаться здесь долго невозможно, -- сказал Ма Лян. -- Как только Лю Ци немного поправится, возложите на него дела правления, а сами постарайтесь взять Улин, Чанша, Гуйян и Линлин да соберите побольше войск для дальнейших действий.
      -- А не скажете ли вы, какой из этих округов следует взять первым? -спросил Лю Бэй.
      -- Первым надо брать Линлин, расположенный к западу от реки Сянцзян, -ответил Ма Лян. -- Потом берите Улин и Гуйян, они лежат к востоку от реки, и, наконец, Чанша.
      Лю Бэй пригласил Ма Ляна к себе на службу и предложил ему быть помощником И Цзи. Затем Лю Бэй позвал Чжугэ Ляна, чтобы посоветоваться с ним, сможет ли в Сянъяне Лю Ци заменить Гуань Юя, которому велено было вернуться в Цзинчжоу.
      Лю Бэй пошел на Линлин. Главные силы вел он сам, передовой отряд -- Чжан Фэй, тыловые части -- Чжао Юнь. Чжугэ Лян тоже шел с войском. Гуань Юя оставили охранять Цзинчжоу, а Ми Чжу и Лю Фына -- Цзянлин.
      Линлинский правитель Лю Ду, узнав о приближении войск Чжан Фэя, стал совещаться со своим сыном Лю Сянем.
      -- Вы, батюшка, не беспокойтесь, -- сказал ему Лю Сянь. -- Пусть даже у них такие храбрецы, как Чжан Фэй и Чжао Юнь, -- все равно наш полководец Син Дао-жун отразит их нападение.
      Лю Ду приказал Лю Сяню и Син Дао-жуну с десятитысячным войском выйти из города и так расположить лагеря, чтобы закрыть проход между рекой и горами. Разведчики донесли, что при войске противника находится сам Чжугэ Лян.
      Син Дао-жун решил выйти в бой. Когда обе армии выстроились друг против друга, образовав круг, Син Дао-жун выехал из строя. В руке у него была огромная боевая секира "Рассекающая горы".
      -- Эй, злодеи! -- громовым голосом закричал Син Дао-жун. -- Как вы посмели вторгнуться в наши границы?
      Тут Син Дао-жун увидел, как заколыхалось желтое знамя над неприятельским строем; воины расступились, и вперед медленно выехала четырехколесная колесница. В ней сидел человек в шелковой повязке на голове, в одежде из пуха аиста и с веером в руке. Человек этот веером сделал знак Син Дао-жуну, чтобы тот приблизился к нему.
      -- Я -- Чжугэ Лян из Наньяна, -- произнес он. -- Я тот, кто искусством своим сокрушил бесчисленные полчища Цао Цао! Вам ли противостоять мне? Я спрашиваю вас, почему вы не сдаетесь без боя?
      -- Битву у Красной скалы выиграл Чжоу Юй! -- рассмеялся в ответ Син Дао-жун. -- Какое ты к этому имеешь отношение? И ты еще смеешь бахвалиться?
      С этими словами Син Дао-жун взмахнул секирой и бросился на Чжугэ Ляна. Чжугэ Лян, не торопясь, повернул свою колесницу, и воины сомкнули за ним свои ряды. Син Дао-жун сильным натиском пробился сквозь вражеский строй и увидел вдали желтое знамя. Только хотел он прорваться к Чжугэ Ляну, как колесница с желтым знаменем обогнула склон горы и внезапно исчезла, словно провалилась сквозь землю. Тут Син Дао-жун увидел воина с копьем наперевес, мчавшегося прямо на него. Это был Чжан Фэй.
      Син Дао-жун, размахивая секирой, двинулся навстречу врагу. Они схватывались несколько раз, но Син Дао-жун, почувствовав, что теряет силы, обратился в бегство. Чжан Фэй с громкими возгласами преследовал его.
      В это время появились скрывавшиеся в засаде воины и с двух сторон напали на Син Дао-жуна. Тот отчаянно отбивался, но на пути его встал воин.
      -- Эй, ты! Не узнаешь Чжао Юня из Чаншаня?
      Син Дао-жун понял, что теперь ему не уйти. Он решил сойти с коня и сдаться. Чжао Юнь связал Син Дао-жуна и привез в лагерь к Лю Бэю и Чжугэ Ляну. Лю Бэй тотчас же приказал отрубить пленнику голову, но Чжугэ Лян его остановил и, обратившись к Син Дао-жуну, сказал:
      -- Мы примем твою покорность, но при условии, что ты привезешь нам Лю Сяня.
      Син Дао-жун охотно согласился и попросил разрешения ехать.
      -- А как ты думаешь захватить его? -- полюбопытствовал Чжугэ Лян.
      -- Если вы отпустите меня, я приложу все усилия! -- ответил Син Дао-жун. -Сегодня же ночью пришлите войско захватить лагерь: я помогу вам изнутри и выдам Лю Сяня живым. А когда он будет в ваших руках, тогда и Лю Ду принесет вам свою покорность.
      Лю Бэй не хотел верить обещаниям Син Дао-жуна, но Чжугэ Лян заявил:
      -- Все будет так, как сказано. Полководец Син Дао-жун -- не обманщик!
      Син Дао-жуна отпустили. Очутившись на свободе, он вернулся к себе в лагерь и рассказал Лю Сяню, что с ним произошло.
      -- Как же тут быть? -- спросил его Лю Сянь.
      -- На хитрость надо отвечать хитростью! -- воскликнул Син Дао-жун. -Сегодня мы оставим в пустом лагере знамена, а за лагерем устроим засаду. Как только Чжугэ Лян придет сюда, мы его и захватим.
      Лю Сянь принял совет Син Дао-жуна.
      Ночью вблизи их лагеря действительно появился какой-то небольшой отряд. У каждого воина было по снопу соломы. Они сложили всю солому в кучу и подожгли ее, но тут на них напали Син Дао-жун и Лю Сянь. Поджигатели отступили. Отряды Лю Сяня и Син Дао-жуна гнались за ними более десяти ли. Но те вдруг исчезли! Это встревожило Син Дао-жуна и Лю Сяня. Они повернули обратно к лагерю. Огонь там еще не погас. Вдруг навстречу им выехал грозный военачальник. Это был Чжан Фэй.
      Тогда Лю Сянь решил захватить лагерь Чжугэ Ляна. Они тут же двинулись в путь, но на них неожиданно напал Чжао Юнь и ударом копья сбил Син Дао-жуна. Лю Сянь пытался бежать. Чжан Фэй настиг его, связал и привез к Лю Бэю.
      -- Поверьте мне, господин! -- умолял Лю Сянь, представ перед Чжугэ Ляном. -- Син Дао-жун научил меня напасть на вас! Я вовсе этого не хотел!
      Чжугэ Лян приказал снять с пленника путы, подарил ему одежду и угостил вином, чтобы рассеять его страхи. Затем Чжугэ Лян отпустил Лю Сяня домой, чтобы он уговорил своего отца, Лю Ду, сдаться.
      -- Скажите ему, -- предупреждал Чжугэ Лян, -- что если он откажется, мы разрушим город и перебьем всех без исключения!
      Лю Сянь вернулся в Линлин, рассказал отцу о милости Чжугэ Ляна и стал уговаривать отца сдаться. Лю Ду послушался сына и выставил на городской стене белый флаг. Ворота широко распахнулись, и Лю Ду, захватив с собой печать и пояс, отправился к Лю Бэю принести свою покорность. Чжугэ Лян оставил Лю Ду на прежней должности правителя округа, а его сына, Лю Сяня, отправил в Цзинчжоу служить в войске.
      Население Линлина было очень довольно. Лю Бэй торжественно вступил в город, установил там порядок и щедро наградил своих воинов. Потом он созвал военачальников и спросил:
      -- Теперь, когда Линлин наш, кто из вас возьмет Гуйян?
      -- Разрешите мне! -- откликнулся Чжао Юнь.
      -- Нет, мне! -- заявил Чжан Фэй.
      Между ними завязался спор.
      -- Пойдет Чжао Юнь, -- решил Чжугэ Лян. -- Ведь он вызвался первым.
      Но Чжан Фэй и слушать ничего не хотел. Тогда Чжугэ Лян велел им тянуть жребий. Жребий достался Чжао Юню.
      -- Мне не надо никаких помощников! -- сердито твердил Чжан Фэй. -- Дайте мне три тысячи воинов, и я возьму город.
      -- Большего войска и мне не надо! -- воскликнул Чжао Юнь. -- И если я город не возьму, пусть меня покарают по военным законам!
      Чжугэ Лян был очень доволен таким заявлением Чжао Юня и потребовал у него письменное обязательство. После этого Чжао Юнь выступил в поход.
      Чжан Фэй возмущался до тех пор, пока Лю Бэй на него не прикрикнул.
      Когда Чжао Юнь с трехтысячным отрядом двинулся к Гуйяну, разведчики донесли об этом гуйянскому правителю Чжао Фаню. Тот созвал на совет своих военачальников. Чэнь Ин и Бао Лун, стоявшие во главе войска, пожелали сразиться с врагом.
      Оба они, и Чэнь Ин и Бао Лун, происходили из рода горных охотников Янлина. Чэнь Ин искусно владел метательным трезубцем, а Бао Лун обладал такой силой, что как-то одной стрелой поразил из лука сразу двух тигров! Чэнь Ин и Бао Лун, полагаясь на свою силу и храбрость, заявили Чжао Фаню:
      -- Пусть Лю Бэй приходит! Мы готовы встретить его!
      -- Но не забывайте, что Лю Бэй приходится дядей нынешнему ханьскому императору! -- возразил Чжао Фань. -- И вам известна хитрость Чжугэ Ляна, храбрость Гуань Юя и Чжан Фэя! А Чжао Юнь, который идет на нас? Ведь это он на Данъянском склоне ворвался в ряды неприятеля так легко, словно проехал по пустому месту! Сколько войска можем выставить мы? Нет, сопротивляться бесполезно! Придется покориться...
      -- Разрешите мне выйти в бой, -- настаивал Чэнь Ин. -- Если я не возьму Чжао Юня в плен, тогда уж сдадимся.
      Чжао Фаню нечего было возразить, и он согласился.
      Чэнь Ин во главе трех тысяч воинов вышел из города навстречу приближающемуся войску Чжао Юня. Когда противник подошел, Чэнь Ин построил свой отряд в боевой порядок и, размахивая метательным трезубцем, выехал вперед.
      Чжао Юнь с копьем наперевес встретил Чэнь Ина.
      -- Мой господин Лю Бэй -- младший брат Лю Бяо! -- кричал он. -- Лю Бэй помогает в управлении Лю Ци и повелел мне идти сюда успокоить народ. Как ты смеешь мне противиться?
      -- Нам ли повиноваться Лю Бэю! -- отвечал ему Чэнь Ин. -- Мы служим только чэн-сяну Цао Цао!
      Чжао Юнь в сильном гневе бросился на Чэнь Ина. Тот, держа наготове трезубец, двинулся вперед. После четырех-пяти схваток Чэнь Ин не выдержал и обратился в бегство. Чжао Юнь, пустив коня во весь опор, помчался за беглецом. Чэнь Ин оглянулся и, подпустив Чжао Юня поближе, метнул в него свой трезубец. Чжао Юнь на лету поймал трезубец и бросил его в Чэнь Ина. Тот отклонился в сторону, но Чжао Юнь был уже рядом с ним. Он схватил Чэнь Ина, стащил его на землю и крикнул воинам, чтобы пленника связали и отвезли в лагерь.
      Войско Чэнь Ина разбежалось. Чжао Юнь, вернувшись в лагерь, стал бранить Чэнь Ина:
      -- Как ты посмел выступить против меня? Ну, ладно! На сей раз я тебя не убью. Поезжай-ка и скажи Чжао Фаню, чтобы он поскорее сдавался!
      Чэнь Ин каялся и просил прощения, а потом, закрыв руками голову, бросился бежать. Примчавшись в город, он все рассказал Чжао Фаню.
      -- Я сразу хотел сдаться, а ты подбивал меня воевать! -- напустился на него Чжао Фань. -- Это ты виноват, что я попал в такую передрягу!
      Чжао Фань прогнал Чэнь Ина и, захватив с собой печать и пояс, отправился к Чжао Юню принести покорность.
      Чжао Юнь встретил его как гостя и угостил вином. Чжао Фань вручил ему свою печать. Когда они выпили по нескольку кубков, Чжао Фань произнес такие слова:
      -- Ваша фамилия Чжао, моя тоже Чжао. Лет пятьсот назад, наверно, наши предки были одной семьей. Вы родом из Чжэньдина, и я оттуда же, значит мы еще и земляки. Если вы ничего не имеете против, мы можем с вами побрататься... Я был бы десять тысяч раз счастлив!
      Чжао Юнь с радостью согласился. Они назвали друг другу свой возраст. Оказалось, что они одного года рождения, только Чжао Юнь был старше Чжао Фаня на четыре месяца. Тогда Чжао Фань поклонился Чжао Юню как своему старшему брату. Они крепко сдружились.
      Вечером пир окончился, и Чжао Фань вернулся в Гуйян. На другой день он пригласил Чжао Юня в город, чтобы навести порядок и успокоить народ. Чжао Юнь, оставив войско в лагере, поехал в Гуйян. Его сопровождали всего лишь пятьдесят всадников.
      Жители, стоя у края дороги, воскуривали благовония и кланялись победителю. Чжао Фань пригласил Чжао Юня в ямынь и предложил ему вина.
      Когда оба они изрядно охмелели, Чжао Фань повел Чжао Юня к себе домой, где они еще выпили. Чжао Юнь уже совсем опьянел. Тогда Чжао Фань позвал какую-то женщину и велел ей поднести Чжао Юню кубок вина. Чжао Юнь искоса взглянул на женщину. Она была одета в тонкое шелковое платье и обладала красотой, способной пленить целые царства.
      -- Кто это? -- спросил Чжао Юнь.
      -- Моя золовка, госпожа Фань, -- ответил Чжао Фань.
      Чжао Юнь отнесся к ней с большим почтением. Она подала ему кубок вина, Чжао Фань велел было ей сесть, но Чжао Юнь запротестовал, и госпожа Фань покорно удалилась.
      -- Зачем вы, брат мой, утруждали свою золовку, заставляя ее подавать мне вино? -- спросил Чжао Юнь.
      -- На то есть причина, -- загадочно улыбнулся Чжао Фань. -- Если вы разрешите, я расскажу вам... Три года назад мой брат покинул сей мир, и с тех пор госпожа Фань живет вдовой... Но это еще не конец моего рассказа! Я много раз уговаривал ее снова выйти замуж, но она отвечала: "Я выйду только в том случае, если вы найдете человека, совершенного в науках и военном деле, внешностью своей выделяющегося среди всех прочих людей, и чтобы фамилия у него была Чжао, как у моего покойного мужа". "Но где такого найти?" -- думал я. Однако, встретив вас, я увидел, что вы тот человек, которого я искал! И внешность у вас величественная, и слава ваша гремит по всей Поднебесной, и фамилия у вас такая же, как у моего покойного брата! Все, что требует моя золовка! Если не пренебрегаете, берите ее себе в жены. Я дам за ней приданое... Согласны ли вы породниться со мной?
      Однако предложение это оказало совершенно иное действие, чем ожидал Чжао Фань. В страшном гневе Чжао Юнь вскочил со своего места и закричал:
      -- Что же ты нарушаешь обычаи, установленные веками! Раз мы с тобой побратались, значит твоя золовка должна быть и моей золовкой!
      -- Я предложил от чистого сердца! -- ответил Чжао Фань, краснея от смущения. -- К чему такая грубость с вашей стороны?
      И он сделал знак своим приближенным убить Чжао Юня. Но тот, почуяв недоброе, ударом кулака свалил Чжао Фаня, выбежал за дверь, вскочил на коня и был таков.
      Чжао Фань вызвал на совет Чэнь Ина и Бао Луна.
      -- Вы слишком разгневали Чжао Юня, -- сказал Чэнь Ин. -- Теперь нам предстоит с ним жестокая борьба!
      -- Боюсь, что нам не одолеть его, -- выразил опасение Чжао Фань.
      -- А не стоит ли мне и Чэнь Ину притворно перейти на сторону Чжао Юня, чтобы пробраться в стан врага? -- предложил Бао Лун. -- Тогда вы можете вызвать Чжао Юня на бой, а мы схватим его прямо перед строем.
      -- В таком случае нам придется взять с собой воинов, -- добавил Чэнь Ин.
      -- Человек пятьсот, пожалуй, хватит, -- сказал Бао Лун.
      Ночью в сопровождении пятисот всадников они явились в лагерь Чжао Юня и попросили принять их в его войско. Чжао Юнь с первого взгляда понял, что они хитрят, но ничем не выдал своего подозрения. Перебежчиков привели в шатер, и они стали рассказывать Чжао Юню, что Чжао Фань собирался убить его, и с этой целью хотел воспользоваться красотой своей золовки. Под конец, для большей убедительности, они добавили:
      -- Чжао Фань хотел отправить вашу голову Цао Цао и получить награду! Теперь вы видите, как он коварен, этот Чжао Фань! Вы ушли в сильном гневе, и мы тут же решили бежать к вам, чтобы вы не подумали, будто мы тоже причастны к этому делу!
      Чжао Юнь сделал вид, что очень этому рад, и велел подать вино. Но когда Чэнь Ин и Бао Лун опьянели, Чжао Юнь приказал их связать и оставить в шатре, а воинов, пришедших вместе с ними, хорошенько допросить. На допросе выяснилось, что подозрения Чжао Юня не лишены оснований.
      Чжао Юнь не причинил воинам Чэнь Ина и Бао Луна никакого вреда. Наоборот, он дал им вина и разной еды.
      -- Меня хотели убить Чэнь Ин и Бао Лун, а вы здесь ни при чем, -- сказал он. -- Сделайте все так, как я вам скажу, и получите щедрую награду!
      Воины поблагодарили Чжао Юня, потом схватили Чэнь Ина и Бао Луна и тут же обезглавили их. Затем они выступили в поход; за ними шел Чжао Юнь с тысячей своих воинов.
      Еще ночью они подошли к стенам Гуйяна и окликнули стражу. Возгласы их были услышаны, и в городе решили, что это, должно быть, возвращаются Чэнь Ин и Бао Лун.
      На стене замелькали факелы. Стража узнала своих. Ворота распахнулись, из города выехал сам Чжао Фань. Его тут же схватили. Чжао Юнь вступил в город, успокоил жителей и отправил гонца к Лю Бэю.
      Вскоре Лю Бэй и Чжугэ Лян сами прибыли в Гуйян. Их встретил Чжао Юнь и проводил в город. Затем привели Чжао Фаня и поставили у ступеней крыльца. Чжао Фань рассказал Чжугэ Ляну, как он хотел выдать замуж свою золовку.
      -- Что же это вы так? -- спросил Чжугэ Лян, обращаясь к Чжао Юню. -- Ведь это замечательно!..
      -- Мы с Чжао Фанем побратались, и если бы я женился на его золовке, люди стали бы меня осуждать, -- возразил Чжао Юнь. -- Это во-первых, а во-вторых, если бы эта женщина вышла замуж вторично, она нарушила бы долг вдовы. И, в-третьих, Чжао Фань только что мне покорился, и его намерения трудно было разгадать. Кроме того, положение моего господина еще не совсем утвердилось, и я не хотел ради женщины пожертвовать великим делом!
      -- Великое дело можно считать завершенным, -- возразил ему Лю Бэй. -Почему бы вам и в самом деле не жениться?
      -- В Поднебесной немало найдется девушек! -- ответил Чжао Юнь. -- Что мне думать о жене, когда я еще не заслужил славу!
      -- Вы поистине великий муж! -- в восхищении воскликнул Лю Бэй.
      Он приказал развязать Чжао Фаня и вновь назначил его на должность правителя Гуйяна. Чжао Юнь тоже был щедро награжден.
      -- Вот и опять Чжао Юнь совершил подвиг, а я -- никчемный человек! -- с горечью произнес Чжан Фэй. -- Дайте мне три тысячи воинов, я хоть Улин возьму да захвачу в плен тамошнего правителя Цзинь Сюаня!
      -- Хорошо, я не возражаю, идите! -- согласился Чжугэ Лян. -- Но прежде я поставлю вам одно условие...
      Поистине:
      Чудесные планы Чжугэ победу в войне предрешают.
      Мечтая о славе, бойцы за подвигом подвиг свершают.
      Если вы хотите знать, какое условие Чжугэ Лян поставил Чжан Фэю, прочтите следующую главу.
      ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
      в которой будет идти речь о том, как Гуань Юй из чувства справедливости отпустил на свободу Хуан Чжуна, и о том, как Сунь Цюань сражался с Чжан Ляо
      Когда Чжао Юнь шел на Гуйян, -- сказал Чжугэ Лян, обращаясь к Чжан Фэю, -он дал мне письменное обязательство. И я прошу вас дать мне также обязательство, что вы возьмете Улин.
      Чжан Фэй с готовностью выполнил просьбу Чжугэ Ляна и тотчас выступил в поход. Цзинь Сюань, как только узнал о приближении врага, двинул свое войско навстречу.
      Перед выступлением один из приближенных Цзинь Сюаня, по имени Гун Чжи, пытался остановить его,
      -- Ведь Лю Бэй, -- сказал Гун Чжи, -- дядя нынешнего ханьского императора! Справедливость и гуманность его известны всей Поднебесной! А Чжан Фэй? Разве вы не слышали о его храбрости? По-моему, лучше всего покориться Лю Бэю. Все равно нам в битве с ним не устоять...
      -- А! Ты связался с этими разбойниками и хочешь стать их пособником! -- в гневе вскричал Цзинь Сюань. -- Эй, стража, отрубите ему голову!
      Военачальники вступились за Гун Чжи:
      -- Нельзя казнить человека перед выступлением в поход -- это вызовет недовольство среди воинов.
      Цзинь Сюань помиловал Гун Чжи, но удалил от себя.
      Выступив в поход, Цзинь Сюань в двадцати ли от города столкнулся с Чжан Фэем. Тот стоял перед строем своего войска и громко бранил Цзинь Сюаня.
      -- Кто хочет сразиться с ним? -- спросил Цзинь Сюань у военачальников.
      Никто не откликнулся -- все боялись. Тогда сам Цзинь Сюань обнажил меч и двинулся навстречу врагу. Тут раздался громоподобный голос Чжан Фэя. Цзинь Сюань побледнел и повернул обратно, не осмеливаясь даже поднять свой меч. Чжан Фэй бросился за ним. Цзинь Сюань хотел укрыться в городе. Но когда он приблизился к городским стенам, оттуда его осыпали стрелами. На стене стоял Гун Чжи и кричал ему:
      -- Ты не хотел повиноваться небу! Так пеняй же на себя! Мы и жители города решили покориться Лю Бэю!
      Не успел он еще окончить свою речь, как одна стрела попала Цзинь Сюаню в лоб, и он упал с коня. Воины отрубили ему голову и поднесли Чжан Фэю. Гун Чжи тоже вышел из города и принес свою покорность.
      Чжан Фэй велел Гун Чжи отправляться в Гуйян и передать Лю Бэю печать и пояс правителя округа. Лю Бэй этому очень обрадовался и предложил Гун Чжи занять место убитого Цзинь Сюаня.
      Лю Бэй сам прибыл в Улин и оттуда написал Гуань Юю, сообщая ему, что за это время Чжао Юнь и Чжан Фэй успели завоевать по одному округу. В ответ Гуань Юй прислал письмо, в котором говорилось:
      "Брат мой, слышал я, что еще остался не завоеванным округ Чанша. Я был бы счастлив, если бы вы разрешили мне оказать вам небольшую услугу и взять этот округ".
      Лю Бэй был доволен ответом Гуань Юя. Он приказал Чжан Фэю сменить брата в Цзинчжоу, а тому идти в поход против Чанша. Перед походом Гуань Юй приехал повидаться с Лю Бэем и Чжугэ Ляном.
      -- Знаете ли вы, что у Чжао Юня и у Чжан Фэя было всего лишь по три тысячи воинов? -- спросил Чжугэ Лян. -- Теперь надо взять Чанша. Там стоит Хань Сюань, правитель округа. Но не так опасен сам Хань Сюань, как его военачальник Хуан Чжун, родом из Наньяна. Хуан Чжун и прежде охранял Чанша вместе с Лю Панем, племянником Лю Бяо, а потом он перешел на службу к Хань Сюаню. Сейчас ему шестой десяток, но храбростью он обладает такой, что и десяти тысячам храбрецов не устоять против него! Помните, что справиться с ним не так просто! Мой вам совет -- возьмите с собой побольше людей...
      -- Почему вы превозносите врагов и принижаете своих? -- спросил Гуань Юй. -- О старом военачальнике говорить нечего -- с ним я справлюсь! Для этого мне не надо и трех тысяч воинов. Дайте мне мой отряд в пятьсот человек, и я привезу вам головы и Хуан Чжуна и Хань Сюаня!
      Лю Бэй пытался возражать ему, но Гуань Юй ничего не захотел слушать и выступил в поход во главе своих пятисот лихих рубак.
      -- А все же Гуань Юй поступил легкомысленно, -- заметил Чжугэ Лян, когда Гуань Юй удалился. -- Как бы не случилось с ним беды! Было бы лучше, господин мой, если бы вы сами пошли ему на помощь.
      Лю Бэй согласился с Чжугэ Ляном и вслед за Гуань Юем выступил в направлении Чанша.
      Правитель города Чанша Хань Сюань был крайне вспыльчив, и казнить человека для него ничего не составляло. За такую жестокость его ненавидели. Когда Хань Сюань узнал, что против него идет Гуань Юй, он призвал к себе старого военачальника Хуан Чжуна.
      -- Вам беспокоиться нечего, -- сказал ему Хуан Чжун. -- Вот от этого меча и этого лука погибнут все враги, сколько бы их ни было! Положитесь на меня!
      Хуан Чжун обладал изумительной силой. Он без труда мог натянуть самый тугой лук и из ста выстрелов сто раз попасть прямо в цель.
      Вдруг к крыльцу подошел какой-то человек и решительно заявил:
      -- Зачем же утруждать себя почтенному полководцу? Я своими собственными руками могу притащить к вам Гуань Юя!
      Хань Сюань узнал сяо-вэя Ян Лина и велел ему с тысячей воинов поскорее выступить против врага.
      В пятидесяти ли от Чанша Ян Лин заметил облако пыли: это подходил отряд Гуань Юя. Ян Лин с копьем наперевес выехал из строя и стал вызывать Гуань Юя на поединок. Тот молча бросился в бой.
      В третьей схватке Гуань Юй со страшной силой опустил свои меч и надвое разрубил противника. Войска Ян Лина обратились в бегство. Гуань Юй преследовал их до самих стен города.
      Когда об этом узнал Хань Сюань, им овладел страх. Он послал против Гуань Юя своего старого военачальника Хуан Чжуна, а сам поднялся на стену наблюдать за боем. Хуан Чжун с отрядом в пятьсот человек промчался через подъемный мост и очутился перед врагом. Гуань Юй, заметив старого воина, понял, что это и есть Хуан Чжун. Он развернул своих воинов в линию, сам стал перед отрядом и мечом сделал знак Хуан Чжуну, чтобы он остановился.
      -- Да это, кажется, Хуан Чжун передо мной? -- спросил он.
      -- Если ты знаешь мое имя, как же ты посмел вторгнуться в наши границы? -отвечал старый воин.
      -- Я пришел за твоей головой! -- ответил Гуань Юй.
      С этими словами противники скрестили оружие. Более ста раз схватывались они, но победа не давалась ни тому, ни другому. Хань Сюань, наблюдавший за ходом боя с городской стены, боялся потерять Хуан Чжуна и ударами в гонг отозвал свое войско обратно, и старому воину пришлось вернуться в город.
      Гуань Юй тоже отошел и в десяти ли от Чанша разбил лагерь. "Оказывается, недаром слава идет о Хуан Чжуне! -- думал он. -- Сто схваток выдержал -- и никаких признаков слабости! С ним надо пойти на хитрость. Попробую-ка я нанести ему удар на всем скаку, с неожиданным поворотом!"
      На следующее утро Гуань Юй подошел к городу с намерением завязать бой. Хань Сюань приказал Хуан Чжуну встретить врага. Хуан Чжун выехал и схватился с Гуань Юем. Воины криками подбодряли своих военачальников. Но ни тот, ни другой не могли добиться превосходства, хотя выдержали уже более пятидесяти схваток!
      Еще яростней загремели барабаны. Гуань Юй повернул коня и обратился в бегство. Хуан Чжун преследовал его. Гуань Юй уже занес свой меч, готовясь нанести решающий удар, как вдруг позади послышался какой-то грохот. Гуань Юй быстро обернулся и увидел, что конь Хуан Чжуна споткнулся и всадник лежит на земле. Гуань Юй высоко поднял меч и крикнул:
      -- На сей раз я тебя пощажу! Меняй коня, и будем опять сражаться!
      Хуан Чжун поднял коня, вскочил в седло и ускакал в город. Хань Сюань с тревогой стал расспрашивать его, что случилось.
      -- Ничего! -- ответил старый воин. -- Просто конь мой долго не бывал в боях и споткнулся с непривычки...
      -- Но ведь вы меткий стрелок! -- воскликнул Хань Сюань. -- Почему вы не застрелите своего врага из лука?
      -- Завтра мы будем снова драться, и я это сделаю, -- пообещал Хуан Чжун.
      Хань Сюань отдал ему своего темносерого коня. Хуан Чжун поблагодарил за подарок и ушел отдыхать. Он никак не мог понять благородства Гуань Юя и все время думал: "Вот ведь не захотел он убить меня! Как же я буду в него стрелять? А пощадить его -- значит нарушить долг воина!"
      Всю ночь Хуан Чжун провел в тревожных размышлениях, но так и не решил, что делать. Утром ему доложили, что Гуань Юй опять вызывает его на поединок. Хуан Чжун выехал из города.
      Гуань Юй после двухдневных неудач был крайне расстроен и решил на этот раз биться со своим противником изо всех сил. Хуан Чжун после тридцати схваток сделал вид, что больше не может драться, и повернул коня. Гуань Юй погнался за ним. Старый воин думал о благородстве Гуань Юя и не хотел в него стрелять. Он взял в руки лук и спустил пустую тетиву. Раздался звон. Гуань Юй быстро уклонился, но стрела не пролетела. Он продолжал преследовать врага. Хуан Чжун снова спустил пустую тетиву. Гуань Юй опять уклонился, но и на этот раз стрелы не было.
      -- Храбрый Хуан Чжун и стрелять-то не умеет! -- усмехнулся Гуань Юй и теперь уже без опаски гнался за стариком.
      Всадники приближались к подъемному мосту; тут Хуан Чжун быстро наложил стрелу и выстрелил. Стрела просвистела в воздухе и вонзилась в перья на шлеме Гуань Юя. Впереди закричали воины. Испуганный Гуань Юй повернул коня и помчался в свой лагерь. Теперь-то он знал, что Хуан Чжун стрелок, который за сто шагов может попасть в лист тополя!
      "Он выстрелил в перья на моем шлеме из благодарности за то, что я не убил его вчера!" -- думал Гуань Юй.
      Хуан Чжун вернулся в город. Хань Сюань, как только увидел Хуан Чжуна, крикнул своим приближенным, чтобы те схватили и обезглавили старого воина.
      -- Я ни в чем не виновен! -- воскликнул Хуан Чжун.
      -- Лжешь! -- закричал Хань Сюань. -- Я три дня наблюдал за тобой и видел, как ты дрался! И ты еще смеешь меня обманывать! Ты и позавчера не хотел так биться, как ты умеешь! А почему Гуань Юй пощадил тебя, когда споткнулся твой конь? У вас заговор?! Почему ты сегодня дважды спускал тетиву и в третий раз выстрелил только в перья на его шлеме? И ты еще будешь говорить, что у тебя не было тайного умысла? Оставь тебя в живых, потом не оберешься беды!
      Другие военачальники хотели было вступиться за Хуан Чжуна, но Хань Сюань отрезал:
      -- Тех, кто посмеет защищать его, буду считать его сообщниками!
      Хуан Чжуна вывели за ворота и хотели исполнить приказание, но тут подскочил какой-то воин, перебил стражу и закричал:
      -- Хуан Чжун -- это опора Чанша! Убить Хуан Чжуна -- значит погубить народ Чанша! Хань Сюань жесток и не ценит людей мудрых! Эй, кто со мной? Давайте вместе расправимся с Хань Сюанем!
      Все взглянули на храбреца. Он был смугл, глаза его сияли как звезды. Это был Вэй Янь из Ияна. Однажды он хотел последовать за Лю Бэем, когда тот проходил мимо Сянъяна, но не догнал его и перешел к Хань Сюаню. Но Хань Сюань считал Вэй Яня грубым и надменным человеком и не давал ему важных поручений. Вэй Янь затаил обиду и теперь решил рассчитаться с Хань Сюанем.
      Так Вэй Янь спас Хуан Чжуна и призвал народ расправиться с Хань Сюанем. За ним последовало несколько сот человек. Хуан Чжун пытался их удержать, но это ему не удалось. Вэй Янь прорвался на стену, одним ударом меча убил Хань Сюаня, отрубил ему голову и помчался в лагерь Гуань Юя. Гуань Юй въехал в город, установил там порядок и пожелал видеть Хуан Чжуна. Но Хуан Чжун отказался к нему выйти, ссылаясь на болезнь.
      Тем временем Лю Бэй с войском двигался к Чанша на тот случай, если бы понадобилось оказать помощь Гуань Юю. Вместе с Лю Бэем был и Чжугэ Лян. Во время похода черное знамя вдруг развернулось и затрепетало по ветру, а ворона, летевшая с севера на юг, прокричала три раза.
      -- К счастью это или к беде? -- спросил Лю Бэй.
      -- Это значит, что округ Чанша уже взят. Старый военачальник Хуан Чжун побежден! Скоро мы всё узнаем!
      Навстречу им примчался гонец с вестью, что Гуань Юй занял Чанша, Хуан Чжун и Вэй Янь сдались Гуань Юю, и он только ждет приезда господина. Лю Бэя эта весть очень обрадовала.
      Гуань Юй встретил его и проводил в ямынь. Там Гуань Юй рассказал Лю Бэю о Хуан Чжуне. Лю Бэй заинтересовался и сам поехал повидать старого воина. Хуан Чжун вышел к нему и принес покорность. Он попросил у Лю Бэя разрешения похоронить Хань Сюаня к востоку от Чанша.
      Потомки сложили стихи, в которых воспели Хуан Чжуна:
      Он духом высоким своим простерся до самого неба,
      Он славной своей сединой отвагу в героях будил.
      И был он одним из таких, что смерть принимают без жалоб,
      Но стыдно склониться ему пред тем, кто его победил.
      Его нержавеющий меч божественной храбрости полон,
      И в броню закованный конь, как вихрь, устремляется в бой.
      Нет, имя его не затмят славнейшие воины в мире,
      Пока воды Сяна и Тань текут, озаренны луной.
      Лю Бэй ласково обошелся с Хуан Чжуном.
      Гуань Юй позвал Вэй Яня, чтобы представить его Чжугэ Ляну, но тот вдруг велел схватить и обезглавить Вэй Яня.
      -- Вэй Янь ни в чем не виновен! Наоборот, у него есть перед нами заслуги, -- тревожно произнес Лю Бэй. -- Почему вы, учитель, хотите его казнить?
      -- Когда человек ест хлеб своего господина, а потом изменяет ему, ничего не может быть хуже! -- возразил Чжугэ Лян. -- Жить на земле господина и отдавать эту землю чужим -- бесчестие, равного которому нет! Я хочу казнить этого человека, чтобы в корне пресечь зло!
      -- Если вы казните Вэй Яня, то все, кто покорился нам, будут чувствовать себя неуверенно, -- сказал Лю Бэй. -- Надеюсь, вы помилуете его, учитель?
      -- Хорошо, я прощу его, -- согласился Чжугэ Лян и, обернувшись к Вэй Яню, добавил: -- А ты смотри, до конца будь верен моему господину! И не думай о новой измене! За одну только мысль об этом я сниму тебе голову!
      Вэй Янь опустил глаза и удалился.
      Хуан Чжун рассказал Лю Бэю о племяннике Лю Бяо, по имени Лю Пань, который сейчас в праздности живет в уезде Юсянь. Лю Бэй вызвал Лю Паня к себе и назначил правителем округа Чанша.
      Так были покорены четыре округа. Лю Бэй с войсками возвратился в Цзинчжоу. Город Юцзянкоу он переименовал в Гунань, и с тех пор место это стало богатым и процветающим. К Лю Бэю со всех сторон приходили мудрые люди. Войско свое Лю Бэй разделил на отряды и поставил их в наиболее важных местах своих владений.
      Чжоу Юй уехал в Чайсан лечиться. Перед этим он приказал Гань Нину охранять округ Балин, Лин Туну -- Ханьян, и держать в готовности флот. Чэн Пу с остальными войсками отправился в Хэфэй, где после битвы у Красной скалы находился Сунь Цюань.
      К этому времени Сунь Цюань успел провести более десяти больших и малых битв с Цао Цао, но конца войны не было видно. Сунь Цюань не решался расположиться лагерем у самых стен Хэфэя и остановился в пятидесяти ли.
      Узнав о прибытии Чэн Пу, Сунь Цюань вышел из лагеря, чтобы приветствовать своего военачальника. Ему доложили, что впереди едет Лу Су. Тогда Сунь Цюань сошел с коня, чтобы встретить его стоя. Военачальники, видевшие это, очень изумились. Лу Су тоже спешился. Но Сунь Цюань попросил его сесть на коня, и дальше они поехали бок о бок.
      -- Достаточно ли такой встречи, чтобы утвердить вашу славу? -- шепнул он по дороге Лу Су.
      -- Нет! -- ответил тот.
      -- Чем же я могу вас прославить? -- спросил Сунь Цюань.
      -- Мое самое большое желание, чтобы ваша слава облетела всю страну и чтобы вы взошли на трон! Вот тогда имя мое запишут на страницах истории, и я действительно буду прославлен!
      Сунь Цюань при этих словах всплеснул руками и громко рассмеялся. Вернувшись в лагерь, он приказал устроить роскошный пир и щедро наградил воинов, участвовавших в битве.
      Затем Сунь Цюань созвал своих военачальников, чтобы обсудить план взятия Хэфэя. Тут Сунь Цюаню сообщили, что от Чжан Ляо прибыл гонец с письмом.
      -- Этот Чжан Ляо слишком нагл! -- воскликнул Сунь Цюань, прочитав письмо. -- Он вызывает меня на решительную битву теперь, когда он узнал, что на помощь мне идет Чэн Пу. Он думает, что без помощи других я не решился бы выйти в бой! Завтра я выйду только с тем войском, которое было у меня! Пусть он посмотрит, как я умею драться!
      Ночью Сунь Цюань отдал приказ войскам сняться с лагеря и выступать к Хэфэю. Когда они к рассвету добрались туда, войско противника уже ожидало их, построившись в боевой порядок.
      Сунь Цюань в полном вооружении выехал вперед. Слева от него был Сун Цянь, справа -- Цзя Хуа. Они наизготовку держали алебарды, охраняя Сунь Цюаня.
      Трижды прогремели барабаны. Строй войск противника расступился, и появились три воина. В середине был сам Чжан Ляо, по правую руку от него -- Ио Цзинь, по левую -- Ли Дянь.
      Чжан Ляо стал вызывать Сунь Цюаня на поединок. Сунь Цюань хотел выехать сам, но его опередил Тайши Цы. Чжан Ляо, размахивая мечом, двинулся ему навстречу. Они наступали друг на друга семьдесят или восемьдесят раз; но успеха не имел ни Тайши Цы, ни Чжан Ляо.
      -- Вон там впереди в золотом шлеме сам Сунь Цюань! -- сказал Ли Дянь, обращаясь к Ио Цзиню. -- Схватить бы его, и этого было бы достаточно, чтобы отомстить за наше поражение! Ведь у нас восемьсот тридцать тысяч войска!
      Ио Цзинь, загоревшись жаждой подвига, бросился вперед и в одно мгновение был рядом с Сунь Цюанем и поднял свой меч. Но Сун Цянь и Цзя Хуа быстро прикрыли Сунь Цюаня своими алебардами. Меч Ио Цзиня рассек древки алебард, обломки при падении ударили по голове коня Сунь Цюаня. Ио Цзинь метнулся в сторону Сун Цяня, но тот успел выхватить копье из рук воина и загородиться им. Тогда Ли Дянь схватился за свой лук и торопливо пустил стрелу, целясь в сердце Сун Цяня. Зазвенела тетива, и Сун Цянь замертво рухнул с коня.
      Тайши Цы, сражавшийся с Чжан Ляо, слышал, как за спиной у него кто-то упал. Он оставил Чжан Ляо и вернулся в строй. Чжан Ляо, воспользовавшись этим, перешел в наступление. Войско противника в страхе бежало.
      Чжан Ляо заметил Сунь Цюаня и бросился за ним в погоню. Казалось, что он вот-вот его настигнет, но, к счастью, на помощь Сунь Цюаню подошел со своим отрядом Чэн Пу. Произошла ожесточенная схватка. Чжан Ляо отступил в Хэфэй. Сунь Цюань был спасен. Под охраной отряда Чэн Пу он ушел в свой большой лагерь. Постепенно туда стали стекаться его разбитые войска.
      Сунь Цюань заплакал, когда увидел убитого Сун Цяня. Военачальник Чжан Хун с горечью упрекнул Сунь Цюаня:
      -- Вы, господин мой, полагаетесь на свою доблесть и свысока смотрите на сильного противника! Вот видите, что из этого получилось! Показывать свою силу и храбрость на поле боя -- дело воинов и совсем не подходит правителю. Лучше сдерживайте свою храбрость, равную, я уверен, храбрости Мын Бэня и Ся Юя(*1), и думайте о делах, достойных повелителя князей! Сун Цянь погиб из-за вашего необдуманного поступка. Отныне и впредь берегите самое важное -- свою жизнь!
      -- Да, я сознаюсь в своей ошибке, -- покорно кивнул Сунь Цюань. -- Но больше этого не повторится...
      В шатер вошел Тайши Цы и сказал, обращаясь к Сунь Цюаню:
      -- У меня есть один воин по имени Гэ Дин. Брат его служит конюхом у Чжан Ляо. Как-то Чжан Ляо наказал своего конюха, и тот затаил злобу против него. Сейчас этот конюх предлагает убить Чжан Ляо в отместку за смерть Сун Цяня. Он обещает оповестить нас огневым сигналом. Господин мой, разрешите мне взять войско, и я помогу Гэ Дину нападением извне.
      -- А где этот ваш Гэ Дин? -- спросил Сунь Цюань.
      -- Он смешался с воинами врага и ушел к брату в Хэфэй, -- сказал Тайши Цы. -- Дайте мне пять тысяч воинов...
      -- Чжан Ляо очень хитер, -- предупредил Чжугэ Цзинь, присутствовавший при разговоре. -- Будьте осторожны, он может подготовиться к вашему приходу!
      Но Тайши Цы твердо стоял на своем. Сунь Цюаню, который был очень расстроен гибелью Сун Цяня, тоже не терпелось отомстить, и он согласился отпустить Тайши Цы в Хэфэй.
      Гэ Дин был земляком Тайши Цы. Вместе с воинами противника он проник в Хэфэй и отыскал там своего брата -- конюха. Они договорились, как им действовать, и Гэ Дин послал человека предупредить военачальника Тайши Цы. Этот человек вернулся и сказал, что сегодня ночью Тайши Цы придет к ним на помощь.
      -- Боюсь, что за одну ночь он не успеет добраться сюда -- расстояние слишком большое, -- сказал конюх. -- Но все же мы подожжем стог соломы, а ты беги по городу и кричи: "Измена!" Подымется суматоха; вот в это время мы и постараемся убить Чжан Ляо. Тогда все войско разбежится.
      -- Хорошо придумано! -- воскликнул Гэ Дин.
      Вернувшись в город с победой, Чжан Ляо щедро наградил своих воинов, но не велел им в ту ночь ни снимать лат, ни спать.
      -- Почему вы не даете воинам отдохнуть? -- недоумевающе спрашивали Чжан Ляо его приближенные. -- Ведь мы одержали победу, враги бежали без оглядки...
      -- Не совсем так, -- возразил Чжан Ляо. -- Помните заповедь полководца: "Не радуйся, когда ты победил, не печалься, когда тебя победили"! Так вот, если враги узнают, что мы ведем себя беспечно, они на нас нападут. А что будет, если мы к этому не подготовимся? Сегодня ночью надо быть более осторожными, чем когда-либо!
      Не успел он произнести эти слова, как за лагерем вспыхнул огонь и кто-то завопил: "Измена!" И тотчас же, будто конопля из прорвавшегося мешка, к Чжан Ляо посыпались люди с тревожными вестями. Чжан Ляо вскочил на коня. Около десятка его телохранителей выехали на дорогу.
      -- Что там за шум? -- спрашивали приближенные. -- Не пойти ли узнать, что там случилось.
      -- Бывает ли вообще такой город, где не нашлось бы изменников? -воскликнул Чжан Ляо. -- Это подлецы пытаются посеять смуту среди моих воинов! Ну, попадись они мне -- снесу головы!
      Вскоре Ли Дянь приволок Гэ Дина, а с ним и конюха. Допросив их, Чжан Ляо приказал тут же на месте отрубить виновным головы. Но вдруг за городскими воротами загремели гонги и барабаны, послышались крики.
      -- Это на помощь смутьянам пришло войско! -- догадался Чжан Ляо. -- Мы возьмем их хитростью!
      По приказу Чжан Ляо, воины у городских ворот зажгли огонь и закричали: "Измена!" Ворота распахнулись, с грохотом опустился подъемный мост. Тайши Цы решил, что в городе начался мятеж, и с копьем наперевес устремился к воротам. Раздался треск хлопушек, со стены полетели стрелы. Он поспешно отступил. Несколько стрел вонзилось в Тайши Цы. Сзади наседали Ли Дянь и Ио Цзинь. Они преследовали противника до самого лагеря. Более половины воинов Тайши Цы погибло. Из лагеря вышли Лу Сунь и Дун Си и вступили в бой. Враг отошел.
      Сунь Цюань, увидев тяжело раненного Тайши Цы, еще больше расстроился. Чжан Чжао стал уговаривать его прекратить войну, и Сунь Цюань, наконец, согласился. Войска посадили на корабли, и они отплыли в Наньсюй и Жуньчжоу, где должны были стать лагерями.
      Состояние Тайши Цы ухудшалось. Сунь Цюань присылал к нему Чжан Чжао справляться о здоровье.
      -- Когда великий муж живет в смутное время, ему надлежит носить меч и совершать подвиги, равных которым нет в мире! -- воскликнул Тайши Цы. -- Как жаль умирать, не выполнив того, к чему стремился!
      С этими словами Тайши Цы испустил дух. Ему был всего лишь сорок один год.
      Потомки сложили стихи, в которых восхваляют Тайши Цы и сожалеют о его безвременной кончине:
      Вперед устремленным, почтительным к старшим и верным -
      Таким называли везде Тайши Цы из Дунлая.
      Стрельбою из лука, ездой на коне поражал он,
      И славное имя его гремело от края до края.
      Однажды в Бэйхае, в сраженье одном при Шэньтине,
      За милости матушке он рассчитался с лихвою.
      Пред смертью жалел он о подвигах несовершенных,
      И вот уж столетья скорбят о великом герое.
      Смерть Тайши Цы причинила Сунь Цюаню безграничное горе. Он приказал с почестями похоронить умершего к северу от Наньсюя у подножья горы Гушань, а сына его, Тайши Сяна, взял на воспитание к себе во дворец.
      В это время Лю Бэй находился в Цзинчжоу, где снаряжал свое войско. Получив известие о том, что Сунь Цюань потерпел поражение в Хэфэе и ушел в Наньсюй, Лю Бэй пригласил на совет Чжугэ Ляна.
      -- Сегодня ночью я наблюдал небесные знамения и видел, как на северо-западе на землю упала звезда, -- сказал ему Чжугэ Лян. -- Должно быть, умер кто-то из императорского рода!
      И действительно, вскоре пришло известие о смерти Лю Ци. Лю Бэй зарыдал от горя.
      -- Не печальтесь, господин мой, -- успокаивал его Чжугэ Лян. -- Ведь жизнь и смерть человека предопределены свыше! Горе может повредить вашему драгоценному здоровью. Лучше подумайте о том, как успешнее завершить великое дело! А сейчас надо послать людей охранять Сянъян и позаботиться об устройстве похорон.
      -- Кого туда послать? -- спросил Лю Бэй.
      -- Только Гуань Юя, -- ответил Чжугэ Лян.
      Лю Бэй приказал Гуань Юю идти в Сянъян, затем обратился с вопросом к Чжугэ Ляну:
      -- Скажите, учитель, как быть с Сунь Цюанем? Ведь теперь он не преминет потребовать у нас Цзинчжоу!
      -- Если от него кто-нибудь явится, я сам дам ответ! -- успокоил Лю Бэя Чжугэ Лян.
      Прошло еще полмесяца, и вдруг Лю Бэю сообщили, что из Восточного У прибыл Лу Су оплакивать умершего Лю Ци.
      Поистине:
      Составили мудрый план, но медлят начать войну,
      Пока не прибудет к ним посол из Восточного У.
      Если вы хотите узнать, что ответил послу Чжугэ Лян, прочитайте следующую главу.
      ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
      из которой можно узнать о том, как вдовствующая княгиня У устроила смотрины жениха своей дочери, и о том, как Лю Бэй женился на красавице
      Лю Бэй и Чжугэ Лян выехали за город встречать Лу Су и проводили его в ямынь. После приветственных церемоний Лу Су обратился к Лю Бэю:
      -- Мой господин Сунь Цюань получил известие о смерти вашего племянника и повелел мне доставить вам дары и совершить жертвоприношения душе умершего. Полководец Чжоу Юй также посылает свои приветствия господину Лю Бэю и господину Чжугэ Ляну.
      Лю Бэй и Чжугэ Лян встали и поблагодарили Лу Су. Затем в честь гостя был дан пир.
      -- Вы, господин Лю Бэй, дали мне слово покинуть Цзинчжоу, как только Лю Ци не будет в живых, -- произнес Лу Су, сидя за столом. -- Мы ждем! Скоро ли вы сдержите свое обещание?
      -- Сейчас пейте вино, -- ответил Лю Бэй. -- После все обсудим.
      Лу Су выпил несколько кубков вина и снова повторил свой вопрос. Лю Бэй еще ничего не успел ему ответить, как встал изменившийся в лице Чжугэ Лян.
      -- Вы неблаговоспитанны, Лу Су! -- воскликнул он. -- Вы должны сидеть и ждать, пока заговорят другие! Вам известно, что, отрубив голову Белой змее, великий император Гао-цзу поднялся на борьбу за справедливость и заложил основы династии Хань, которая по преемственности правит Поднебесной вплоть до наших дней. К сожалению, в последнее время появились вероломные люди и каждый из них стремится отхватить себе кусок побольше... Но все равно справедливость восторжествует! Законное правление Ханьской династии восстановится! Теперь скажите, разве мой господин, потомок Чжуншаньского цзин-вана, праправнук императора Цзин-ди и дядя ныне правящего императора Сянь-ди, не должен иметь своих владений? К тому же мой господин еще и младший брат Лю Бяо, а, как известно, после смерти старшего брата наследство переходит к младшему. Вполне понятно, почему Цзинчжоу перешел в руки моего господина. А вот если бы Цзинчжоу достался Сунь Цюаню, это действительно было бы странно! Кто такой Сунь Цюань? Сын мелкого чиновника из Цяньтана, у него нет никаких заслуг перед императорским домом! Он силой завладел огромными землями... Но и этого ему мало -- он жаждет присвоить все земли, принадлежащие Ханьской династии! Он хочет того, чего быть не должно! Поднебесная по праву принадлежит роду Лю, фамилия моего господина тоже Лю. Однако у него нет ни куска собственной земли. Фамилия же вашего господина Сунь. На каком основании желает овладеть он всей Поднебесной? В битве у Красной скалы мой господин оказал немалые услуги, его воины тоже жертвовали жизнью! Нет, не только силами Восточного У одержана эта победа! Что делал бы Чжоу Юй, если бы я не вызвал юго-восточный ветер? Не забывайте, что если бы Цао Цао захватил Цзяннань, две красавицы Цяо уже давно жили бы в башне Бронзового воробья! Да и ваша семья, хоть она и не отличается знатностью, не была бы в безопасности! Почему вы так недогадливы, Лу Су? Ведь мой господин не отвечал вам, полагая, что вы и без слов все поймете!
      Все это было сказано так убедительно, что Лу Су не нашелся, что возразить.
      -- Вы не совсем правы, -- произнес он после долгого молчания. -- Ваши слова мне очень тягостно слушать.
      -- Чем же они вам неприятны? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Вы помните, как я привез вас к моему господину Сунь Цюаню, когда Лю Бэй попал в тяжелое положение в Данъяне? -- промолвил Лу Су. -- И я удержал Чжоу Юя, когда он собирался отбить у вас Цзинчжоу. Ведь это я уговорил его подождать смерти Лю Ци. Посудите, каково мне возвращаться, если вы нарушите обещание? Ведь мой господин Сунь Цюань и Чжоу Юй непременно обвинят меня в этом! Мне жизни своей не жалко, но я боюсь, что Сунь Цюань разгневается и пойдет на вас войной. Лю Бэю тогда не удержаться в Цзинчжоу, и вся Поднебесная будет смеяться над ним.
      -- Неужели вы думаете, что я испугаюсь этого мальчишки Чжоу Юя? -воскликнул Чжугэ Лян. -- Я не боюсь и самого Цао Цао, который властвует над всем народом и действует от имени Сына неба! Но так уж и быть! Если вы боитесь, или вам неудобно, не выполнив поручения, возвращаться к Сунь Цюаню, мой господин напишет ему письмо и объяснит, почему мы временно должны оставить за собой Цзинчжоу. Как только мой господин возьмет другие земли, он тут же отдаст Цзинчжоу Восточному У. Согласны ли вы на это?
      -- А какие земли вы хотите взять, прежде чем вернете нам Цзинчжоу? -спросил Лу Су.
      -- О Срединной равнине Чжунъюань пока говорить не приходится. Но вот сычуаньский правитель Лю Чжан слаб и невежествен -- моему господину не составит большого труда покончить с ним, -- ответил Чжугэ Лян и добавил: -Так вот, как только мы возьмем Сычуань, Лю Бэй вернет вам Цзинчжоу.
      Спорить было бессмысленно, и Лу Су согласился. Лю Бэй собственноручно написал письмо, и Чжугэ Лян как свидетель тоже поставил свою подпись.
      -- А теперь я попрошу и вас подписаться, -- обратился Чжугэ Лян к Лу Су, передавая ему письмо. -- Поручителем я быть не могу, так как служу Лю Бэю. Но если и вы поставите свое имя, это будет иметь значение для Сунь Цюаня.
      -- Я знаю Лю Бэя как человека справедливого и гуманного и в долгу перед ним не останусь, -- сказал Лу Су и поставил свою подпись.
      Пир окончился. Лу Су взял письмо и откланялся. Лю Бэй и Чжугэ Лян проводили его до реки. На прощание Чжугэ Лян сказал:
      -- Когда вернетесь к Сунь Цюаню, будьте осторожны в своих словах. Постарайтесь не вызывать у него дурного настроения. И помните, что если Сунь Цюань не примет наше письмо, мы отберем у него все его владения! По нынешним же временам лучше, чтобы между Лю Бэем и Сунь Цюанем царили мир и согласие, тогда у злодея Цао Цао не будет повода насмехаться над нами.
      Лу Су попрощался, сел в лодку и направился в Чайсан, где его ожидал Чжоу Юй.
      -- Ну, что они сказали? -- спросил Чжоу Юй, как только Лу Су явился к нему.
      -- Вот прочтите, -- ответил Лу Су, протягивая письмо.
      -- Вы опять попались на хитрость Чжугэ Ляна! -- Чжоу Юй даже топнул ногой с досады. -- Они только говорят, что временно заняли город, а на самом деле это обман! Они обещают вернуть нам Цзинчжоу, когда возьмут Сычуань! А если они не возьмут Сычуань и за десять лет? Значит, и через десять лет они не отдадут нам Цзинчжоу. Что толку от такой бумажки! И вы еще стали поручителем! Да понимаете ли вы, что теперь они могут совсем не отдать нам Цзинчжоу и при этом еще будут ссылаться на вас! Вы не подумали о том, что Сунь Цюань обвинит нас в преступлении?
      Лу Су оторопел от таких слов, но овладел собой и сказал:
      -- Я все же надеюсь, что Лю Бэй не подведет меня...
      -- Вы, Лу Су, человек честный и прямой, -- промолвил Чжоу Юй. -- Но Лю Бэй коварная бестия, да и Чжугэ Лян хитер -- они не похожи на вас!
      -- Что же мне делать? -- спросил Лу Су.
      -- Успокойтесь! Я в обиду вас не дам! -- ответил Чжоу Юй. -- Я помню, что вы мой благодетель, помню, как вы открыли мне житницы и помогли в нужде... Подождем, пока наши разведчики вернутся с северного берега, а пока ничего не будем решать.
      Прошло несколько дней. Лу Су не находил себе покоя. Наконец вернулись разведчики и донесли, что в Цзинчжоу вывесили траурные флаги, все воины ходят в трауре, жители творят добрые дела, а за городом сооружается высокий могильный курган.
      -- Кто же там умер? -- удивленно спросил Чжоу Юй.
      -- Умерла госпожа Гань, жена Лю Бэя, -- ответили разведчики.
      -- Вот и готов мой план! -- радостно воскликнул Чжоу Юй, обращаясь к Лу Су. -- Теперь у Лю Бэя выхода нет, и отобрать у него Цзинчжоу будет так же легко, как махнуть рукой.
      -- Но как выполнить ваш план? -- спросил Лу Су.
      -- Раз Лю Бэй похоронил жену, значит он скоро женится на другой, -- сказал Чжоу Юй. -- Вы знаете младшую сестру Сунь Цюаня? Это на редкость стойкая и храбрая девушка! Даже все ее служанки ходят с мечами, и дом полон всякого оружия! Не каждый мужчина может сравниться с нею! Так вот, я напишу письмо Сунь Цюаню и посоветую ему послать сватов в Цзинчжоу и предложить Лю Бэю стать его зятем. Мы заманим Лю Бэя в Наньсюй, но вместо свадьбы бросим его в темницу и в обмен на него потребуем Цзинчжоу. Пусть только город перейдет к нам в руки, тогда уж я знаю, что предпринять! И вас никто не будет обвинять!
      Лу Су с поклоном поблагодарил.
      Чжоу Юй написал письмо и поручил Лу Су на быстроходной лодке доставить его Сунь Цюаню в Наньсюй. Вскоре Лу Су прибыл к Сунь Цюаню, доложил ему о своем разговоре с Чжугэ Ляном и вручил письмо Лю Бэя.
      -- До чего же вы глупы! -- воскликнул Сунь Цюань. -- На что мне этот клочок бумаги?
      -- Ду-ду Чжоу Юй просил передать вам и его письмо, -- сказал Лу Су. -- Чжоу Юй уверен, что если вы примете его план, Цзинчжоу скоро будет наш.
      Сунь Цюань недоверчиво покачал головой, но, прочитав письмо, в душе обрадовался и стал думать, кого бы послать сватом к Лю Бэю.
      -- Люй Фаня! -- неожиданно воскликнул он. Сунь Цюань вызвал Люй Фаня и сказал ему так:
      -- Лю Бэй только что похоронил свою жену, и я хочу выдать за него замуж мою младшую сестру. Мы породнимся с ним и общими силами разгромим Цао Цао. Так мы спасем Ханьскую династию! Сватом в таком деле можете быть только вы, и я прошу вас сейчас же выехать в Цзинчжоу для переговоров.
      Люй Фань принял повеление и в тот же день в сопровождении нескольких слуг отплыл в Цзинчжоу.
      После смерти госпожи Гань Лю Бэй горевал безутешно. Однажды, когда он на досуге беседовал с Чжугэ Ляном, ему доложили, что из Восточного У прибыл Люй Фань.
      -- Опять Чжоу Юй придумал какую-то хитрость, -- улыбнулся Чжугэ Лян. -С чем же он, интересно, подослал к нам Люй Фаня? Впрочем, я спрячусь за ширмой и послушаю. Соглашайтесь на все, что бы он вам ни предлагал, а потом отправьте его отдыхать на подворье, и мы с вами посоветуемся, что делать.
      Лю Бэй велел просить к себе Люй Фаня. После приветственных церемоний гостя усадили. Подали чай.
      -- Вы, вероятно, приехали по важному поручению? -- обратился к нему с вопросом Лю Бэй.
      -- Конечно. До нас дошла весть, что вы лишились супруги, -- ответил Люй Фань. -- А у нас есть красавица-невеста. Если вы не откажетесь, я могу вас сосватать. За этим я собственно и приехал. Не смею допытываться, какова будет ваша воля...
      -- Для человека в среднем возрасте схоронить жену большое несчастье, -сказал Лю Бэй. -- Но, посудите сами, могу ли я толковать о новой женитьбе, когда тело покойной еще не успело остыть?
      -- Человек без жены, все равно что дом без стропил! -- возразил Люй Фань. -- Разумно ли на середине жизненного пути нарушать естественные человеческие отношения? Вот поэтому-то мой господин Сунь Цюань и решил предложить вам в жены свою сестру. Она мудра и прекрасна и вполне достойна быть вашей супругой! Подумайте, ведь если два самых могущественных рода, Сунь и Лю, свяжут себя союзом, как это в свое время сделали Цинь и Цзинь, осмелится ли тогда злодей Цао Цао зариться на юго-восток? Выгода двойная: и для семьи и для государства. Не сомневайтесь, господин Лю Бэй. Но у меня к вам просьба: наша повелительница вдовствующая княгиня У очень любит свою дочь и не желает отдавать ее замуж в дальнее место, поэтому я прошу вас приехать в Восточный У и там отпраздновать свадьбу.
      -- А знает ли об этом сам Сунь Цюань? -- поинтересовался Лю Бэй.
      -- Неужели вы думаете, что я посмел бы приехать без его ведома? -воскликнул Люй Фань.
      -- Все это, разумеется, хорошо, но боюсь, что сестра Сунь Цюаня мне не пара, -- грустно заметил Лю Бэй. -- Она сейчас в расцвете лет, а я... Мне уже почти пятьдесят, волосы мои поседели.
      -- Об этом вы не беспокойтесь! -- возразил Люй Фань. -- Сестра Сунь Цюаня только по своему облику женщина, а силой духа она превосходит многих мужчин! Она сама говорит: "Буду служить только герою Поднебесной!" А вы ли не великий герой! Разве имеет значение разница в возрасте, когда чистая дева соединяется с благородным человеком?
      -- Хорошо, завтра я дам ответ, -- сказал Лю Бэй.
      Вечером, после пира, гостя проводили на подворье, и тогда Чжугэ Лян сказал Лю Бэю:
      -- Когда мне стала известна цель приезда Люй Фаня, я погадал по "Книге перемен". Нам выпало предзнаменование великого счастья и большой выгоды. Можете смело соглашаться! Только прежде пошлите к Сунь Цюаню своего советника Сунь Цяня -- пусть он все проверит, а потом уж поезжайте сами и женитесь.
      -- Не опасно ли ехать туда? -- с сомнением промолвил Лю Бэй. -- Ведь Чжоу Юй только и мечтает о том, как бы меня погубить.
      -- Чжоу Юй хитер, спору нет! -- громко рассмеялся Чжугэ Лян. -- Но до Чжугэ Ляна ему далеко! Небольшая хитрость с нашей стороны, и план Чжоу Юя рухнет: сестра Сунь Цюаня станет вашей женой и Цзинчжоу останется в ваших руках!
      Лю Бэй колебался, и в конце концов Чжугэ Ляну пришлось отправить Сунь Цяня в Цзяннань. Получив наставления, Сунь Цянь вместе с Люй Фанем отбыл к Сунь Цюаню.
      -- Так вот, -- заявил ему Сунь Цюань, -- я твердо решил свою младшую сестру выдать замуж за Лю Бэя, дабы отныне между нами не были никаких раздоров.
      Сунь Цянь с поклоном поблагодарил и, распрощавшись с Сунь Цюанем, отправился в обратный путь. Явившись к Лю Бэю, он передал, что Сунь Цюань действительно желает выдать свою сестру замуж за Лю Бэя. Но тот продолжал колебаться и не решался ехать в Восточный У.
      -- Да вам совершенно не о чем беспокоиться! -- уверял Лю Бэя Чжугэ Лян. -Поезжайте! Я придумал для вас три плана, но осуществить их может только Чжао Юнь.
      Чжугэ Лян подозвал к себе Чжао Юня и, наклонившись к его уху, тихо произнес:
      -- Вы будете сопровождать нашего господина в Восточный У. Вот вам три мешочка: в них три важных плана, которые вам надлежит выполнить по порядку.
      Чжао Юнь принял шелковые мешочки и спрятал их у себя на груди. Затем Чжугэ Лян послал к Сунь Цюаню людей со свадебными дарами.
      Зимой, в десятом месяце четырнадцатого года Цзянь-ань [209 г.], когда все было готово к свадьбе, Лю Бэй в сопровождении Сунь Цяня и Чжао Юня, под охраной пятисот воинов, на десяти судах отплыл в Наньсюй. Все дела по управлению округом Цзинчжоу Лю Бэй поручил Чжугэ Ляну. Но на душе у Лю Бэя было не совсем спокойно.
      Когда суда подходили к Наньсюю, Чжао Юнь обратился к нему с такими словами:
      -- Господин мой, учитель вручил мне три плана, по которым мы должны действовать. Сейчас я достану первый план...
      Чжао Юнь вскрыл мешочек и вынул бумагу. Прочитав ее, он растолковал сопровождавшим их воинам приказ Чжугэ Ляна. Затем Чжао Юнь сообщил Лю Бэю, что прежде всего он должен посетить Цяо Го-лао.
      Цяо Го-лао был отцом двух знаменитых красавиц Цяо и жил в то время в Наньсюе. Лю Бэй, захватив с собой подарки, отправился к Цяо Го-лао и рассказал ему о том, что Люй Фань приезжал к нему в Цзинчжоу сватать сестру Сунь Цюаня.
      Тем временем воины Лю Бэя, одетые в красные расшитые узорами одежды, закупали в Наньсюе съестное и каждому встречному рассказывали о том, что Лю Бэй приехал жениться на младшей сестре Сунь Цюаня. Весть эта вскоре облетела весь город.
      Сунь Цюань, узнав о приезде Лю Бэя, велел Люй Фаню встретить его.
      Цяо Го-лао после разговора с Лю Бэем немедля отправился к вдовствующей княгине У принести ей свои поздравления. Та в недоумении спросила, чему он радуется.
      -- Неужели вы хотите скрыть от меня? -- воскликнул Цяо Го-лао. -- Ведь ваша любимица обещана в жены Лю Бэю, и он уже приехал!
      -- Что вы! Я ничего об этом не знаю! -- еще больше удивилась княгиня.
      Она тут же послала к Сунь Цюаню слугу узнать, правду ли ей сказал Цяо Го-лао, а другим слугам приказала пойти послушать, что говорят в городе.
      Вскоре слуги вернулись и доложили, что Лю Бэй на самом деле готовится к свадьбе. Сам жених отдыхает на подворье, а воины его закупают в городе свиней, баранов, фрукты и разные другие яства. Слуги рассказали госпоже У и о том, что со стороны невесты сватом выступает Люй Фань, а со стороны жениха -- Сунь Цянь.
      Вдовствующая княгиня совсем растерялась. Вскоре в ее покои пришел и сам Сунь Цюань. Княгиня встретила его слезами.
      -- Чем вы так огорчены, матушка? -- спросил Сунь Цюань.
      -- Так вот как ты поступаешь! Со мной ты совсем не считаешься! -- причитала княгиня. -- Наверно, забыл, что сказала перед кончиной моя старшая сестра!
      -- Матушка, скажите, в чем дело? Я ничего не понимаю! -- воскликнул Сунь Цюань. -- Почему вы горюете?
      -- Взрослый сын должен жениться, взрослая дочь должна выходить замуж -таков вечный закон! -- воскликнула княгиня. -- Но я твоя мать, и ты должен был спросить у меня разрешения! Как ты мог скрыть от меня, что ты предложил Лю Бэю в жены свою сестру... Дочь-то моя!
      -- Откуда вы об этом узнали? -- испуганно спросил Сунь Цюань.
      -- Тут и не захочешь, так узнаешь! -- напустилась на него княгиня. -- Весь город только об этом и говорит, а ты хотел меня обмануть!
      -- Я тоже слышал эту новость, -- вмешался в разговор Цяо Го-лао. -- Вот я и пришел вас поздравить.
      -- Что вы! Что вы! Ничего подобного! -- стал оправдываться Сунь Цюань. -Это все задумал Чжоу Юй! Мы просто хотели завлечь сюда Лю Бэя и задержать его, чтобы в обмен на него потребовать Цзинчжоу. А если он не захочет подчиниться нам, мы отрубим ему голову, и дело с концом! Я даже и не думаю выдавать за него сестру!
      -- Вот глупец! -- вскричала разгневанная княгиня. -- А еще правит нашими владениями! Додумался сделать из моей дочери приманку, чтобы получить Цзинчжоу! Воспользоваться красавицей, чтобы погубить Лю Бэя! Захотел мою дочь вдовой оставить! Испортить ей всю жизнь! Да разве потом она сможет еще раз выйти замуж? Нечего сказать, сын мой, хорошо ты поступаешь!
      -- Как же тут быть? -- задумался Цяо Го-лао. -- Ведь если мы таким путем попытаемся получить Цзинчжоу, в Поднебесной подымут нас на смех...
      Сунь Цюань в смущении молчал, а вдовствующая княгиня, не закрывая рта, продолжала бранить Чжоу Юя.
      -- А может быть, раз уж на то пошло, и впрямь предложить Лю Бэю жениться на вашей сестре? -- обратился Цяо Го-лао к Сунь Цюаню. -- Ничего позорного в этом нет, ведь Лю Бэй родственник императора!
      -- Боюсь, что по возрасту он не подходит, -- покачал головой Сунь Цюань.
      -- Лю Бэй известный в наше время герой, -- продолжал уговаривать Цяо Го-лао. -- Мне кажется, что не будет ничего зазорного, если он женится на вашей сестре.
      -- Я еще не знакома с Лю Бэем, -- оборвала его княгиня. -- Завтра я посмотрю на него в кумирне Ганьлу, и если он мне не понравится, можете делать с ним все, что хотите! Но если он мне понравится, я сама выдам дочь за него!
      Сунь Цюань всегда был послушным сыном и на этот раз тоже подчинился желанию своей матушки. Он вышел из ее покоев и приказал Люй Фаню на следующий день устроить празднество у настоятеля кумирни Ганьлу. Люй Фань предложил на всякий случай спрятать во флигелях Цзя Хуа с тремя сотнями вооруженных людей.
      -- Если нашей госпоже, -- добавил Люй Фань, -- Лю Бэй не понравится, стоит ей только подать нам знак, и мы тут же схватим его!
      Сунь Цюань согласился, и Люй Фань занялся необходимыми приготовлениями.
      Цяо Го-лао, вернувшись домой, послал людей предупредить Лю Бэя, что вдовствующая княгиня У выразила желание познакомиться с ним. Лю Бэй решил посоветоваться с Чжао Юнем и Сунь Цянем.
      -- От завтрашней встречи зла может быть много, а счастья мало, -недоверчиво произнес Чжао Юнь. -- Так или иначе, а я со своими воинами буду вас охранять.
      На другой день вдовствующая княгиня в сопровождении Цяо Го-лао прибыла в кумирню Ганьлу задолго до начала празднества. Сунь Цюань явился туда со свитой советников и послал Люй Фаня на подворье пригласить Лю Бэя.
      Вскоре появился и сам Лю Бэй. Он был в шелковом халате, надетом поверх панцыря. За Лю Бэем следовали телохранители с мечами на плече. Дальше шел Чжао Юнь во главе отряда из пятисот воинов.
      Перед кумирней Лю Бэй сошел с коня и представился Сунь Цюаню. Величественный вид Лю Бэя произвел на него глубокое впечатление. Он представил гостя своей матушке.
      Вдовствующая княгиня, окинув Лю Бэя взглядом, шепнула Цяо Го-лао:
      -- Ну, он будет моим зятем!
      -- Да! У Лю Бэя осанка дракона и красота солнца! -- тихо ответил Цяо Го-лао. -- К тому же гуманность и добродетели его простираются на всю Поднебесную! О госпожа, у вас будет прекрасный зять! Я от души поздравляю вас!
      Лю Бэй поклонился княгине. Все присутствующие сели за стол. В этот момент вошел Чжао Юнь с мечом и встал возле Лю Бэя.
      -- А это кто такой? -- поинтересовалась княгиня.
      -- Чжао Юнь из Чаншаня! -- ответил Лю Бэй.
      -- Уж не тот ли, что спас А-доу на Данъянском склоне? -- спросила княгиня.
      -- Тот самый...
      -- О, это настоящий воин! -- воскликнула восхищенная княгиня и поднесла Чжао Юню кубок с вином.
      -- Господин мой, -- шепнул Чжао Юнь на ухо Лю Бэю, -- я только что видел во флигелях воинов с мечами. Боюсь, что здесь замыслили дурное... Скажите об этом княгине!
      Лю Бэй пал на колени перед цыновкой княгини:
      -- О госпожа, если вы хотите убить меня, так сделайте это сейчас!
      -- Какие речи вы говорите! -- воскликнула княгиня.
      -- Там во флигелях спрятаны вооруженные люди! -- отвечал Лю Бэй. -- Зачем их сюда послали, если не для того, чтобы убить меня?
      -- Что за люди во флигелях? -- строго спросила княгиня у Сунь Цюаня. -- Лю Бэй будет моим зятем, мужем моей дочери, а ты что задумал?
      -- Я ничего не знаю... -- пробормотал смущенный Сунь Цюань. -- В чем там дело? -- спросил он у Люй Фаня.
      Люй Фань сослался на Цзя Хуа. Княгиня приказала привести Цзя Хуа и стала его бранить. Цзя Хуа молчал.
      -- Стража! Отрубите ему голову! -- коротко повелела княгиня.
      -- О госпожа! -- вмешался Лю Бэй. -- Убить воина в такой торжественный день -- несчастливый знак. Тогда я не смогу долго жить рядом с вами...
      Цяо Го-лао тоже стал отговаривать княгиню. Наконец она смягчилась и прогнала Цзя Хуа. Воины, скрывавшиеся в засаде, в страхе прикрыв головы руками, разбежались.
      Посидев еще немного, Лю Бэй вышел из кумирни "сменить платье". В дальнем конце двора лежал большой камень. Лю Бэй подошел к камню, взял меч у одного из своих телохранителей и, обратившись лицом к небу, прошептал:
      -- О небо! Если мне предстоит возвратиться в Цзинчжоу и заложить основы правящей династии, то пусть вот этот меч расколет камень на две части! А если мне суждено умереть здесь, то меч мой не раздробит этот камень!
      С этими словами он высоко занес руку, меч опустился, брызнули искры, и камень раскололся.
      -- За что вы так рассердились на этот камень? -- спросил Сунь Цюань, незаметно подошедший сзади.
      Лю Бэй обернулся:
      -- Я сам на себя сержусь! Ведь скоро мне минет пять десятков, а я до сих пор не уничтожил крамолу в государстве!.. Сейчас, когда ваша почтенная матушка пожелала избрать меня своим зятем, в жизни моей произошел поворот. И вот я обратился к небу с молитвой, чтобы оно, если сбудется мое желание разбить Цао Цао и восстановить династию Хань, даровало мне силу расколоть этот камень. Теперь я знаю, что будет так!
      "А должно быть, Лю Бэй придумал эту хитрость, чтобы ввести меня в заблуждение!" -- подумал Сунь Цюань и, подняв свой меч, сказал:
      -- Я тоже хочу обратиться к небу с мольбой: если мне суждено разгромить Цао Цао, пусть небо дарует мне силу разбить этот камень!
      Но в душе Сунь Цюань думал другое: "О небо! Если мне предстоит овладеть Цзинчжоу и возвеличить Восточный У, дай мне силу расколоть этот камень!"
      Рука его поднялась, меч опустился, и огромный камень треснул.
      И поныне существует этот камень, на котором скрестились две глубокие трещины. Потомки об этом сложили такие стихи:
      И камень распался в тот миг, когда меч опустился,
      И брызнули искры под звонким ударом металла.
      Расцвет двух династий пришел по велению неба,
      Когда в государстве тройное правленье настало
      Сунь Цюань и Лю Бэй бросили на землю мечи и рука об руку вошли в зал. Они выпили еще по нескольку кубков вина, и Лю Бэй, уловив взгляд Сунь Цюаня, стал прощаться.
      -- Простите, -- сказал он, -- вино одолевает меня, и мне хотелось бы удалиться...
      Сунь Цюань поднялся со своего места проводить гостя. У ворот кумирни они остановились.
      -- Какая красота! -- воскликнул Лю Бэй, окинув взглядом видневшиеся вдали реки и горы. -- Таких мест не сыскать во всей Поднебесной!
      С тех пор в кумирне Ганьлу хранится табличка, на которой начертаны слова: "Самое живописное место во всей Поднебесной".
      Потомки сложили стихи о красоте здешних мест:
      Дождь перестал, и зелень посвежела,
      Природа вся как будто стала юной.
      И там, где встарь герои состязались,
      Вкруг вечных скал беснуются буруны.
      Лю Бэй и Сунь Цюань молча созерцали эту живописную картину. Ветер крепчал, на реке бушевали волны, к небу вздымалась их седая пена. Вдруг среди беснующихся волн мелькнула утлая лодка. Она двигалась плавно, будто поверхность реки была совершенно спокойна.
      -- Да, правду говорят, что жители юга плавают на лодках так же искусно, как жители севера ездят на коне! -- вздохнул Лю Бэй.
      Сунь Цюаню показалось, что Лю Бэй вздумал над ним посмеяться за то, что он будто бы не умеет ездить верхом.
      -- Приведите мне коня! -- крикнул он слугам.
      Сунь Цюань вскочил в седло и вихрем понесся вниз по склону горы. С той же быстротой он вернулся обратно.
      -- Ну, как, умеют жители юга ездить верхом? -- со смехом спросил он.
      Вместо ответа, Лю Бэй подхватил полы своего халата и в один миг оказался на спине коня. Он, как ветер, спустился с горы и взлетел наверх, остановив коня рядом с Сунь Цюанем. Оба они помахивали плетями и весело смеялись.
      То место, где состязались Лю Бэй с Сунь Цюанем, еще и поныне зовется "Склоном, где стояли кони". Потомки воспели это в стихах:
      Сдержав драконов-коней, смирив их резвую прыть,
      Стояли два седока бок о бок на желтом склоне.
      Один стал правителем Шу, Восточного У -- другой.
      Доселе еще говорят: "Вот склон, где стояли кони".
      Сунь Цюань и Лю Бэй бок о бок возвращались в город. Жители видели это и поздравляли друг друга.
      Лю Бэй вернулся на подворье и стал советоваться с Сунь Цянем.
      -- Вам, господин мой, на всякий случай следовало бы обратиться за советом к Цяо Го-лао. Свадьба пока еще не состоялась, и как бы не случилось беды, -сказал Сунь Цянь.
      На следующий день Лю Бэй направился в дом Цяо Го-лао. Тот его встретил и после приветственных церемоний предложил чаю.
      -- Видите ли, господин, -- сказал ему Лю Бэй, -- мне, пожалуй, не стоит задерживаться здесь надолго. Ведь среди здешних жителей есть и такие, которые готовы меня погубить!
      -- Полно вам! Полно! Успокойтесь! -- воскликнул Цяо Го-лао. -- Я замолвлю словечко княгине, и она позаботится о вашей безопасности.
      Лю Бэй поблагодарил его и удалился, а Цяо Го-лао отправился к вдовствующей княгине и рассказал ей, что Лю Бэй, опасаясь козней, собирается уезжать.
      -- Кто посмеет причинить вред моему зятю? -- грозно спросила княгиня. -Пусть только попробуют!
      Она тотчас же распорядилась временно поселить Лю Бэя в дворцовой библиотеке и назначила день свадьбы. Лю Бэй пришел поблагодарить ее и, как бы между прочим, сказал:
      -- Боюсь, что Чжао Юню не совсем удобно находиться вне дворца. Да и воинов трудно сдерживать...
      Тогда княгиня приказала перевести во дворец Чжао Юня с его отрядом во избежание каких бы то ни было осложнений. Лю Бэй был очень доволен.
      Потом пошли пиры, продолжавшиеся несколько дней подряд. Так сочетались браком Лю Бэй и госпожа Сунь.
      Вечером гости разошлись, и Лю Бэй со своей молодой женой между двух рядов горящих факелов прошествовал в опочивальню. При огне светильников он заметил, что комната увешана всевозможным оружием, а по обе стороны стоят девушки-служанки с мечами у пояса. У Лю Бэя душа ушла в пятки.
      Поистине:
      При виде девушек с мечами от страха он затрясся весь,
      Решив, что это Сунь Цюанем устроена засада здесь.
      Если вы не знаете, что было дальше, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
      в которой пойдет речь о том, как Лю Бэй вызвал чувство жалости у госпожи Сунь, и о том, как Чжугэ Лян во второй раз разгневал Чжоу Юя
      Заметив в комнате госпожи Сунь оружие и девушек-служанок с мечами у пояса, Лю Бэй был неприятно поражен.
      -- Не тревожьтесь, господин! -- сказала старшая служанка, от которой не укрылось волнение Лю Бэя. -- Наша госпожа с детских лет любит ратные подвиги и приказывает нам носить мечи для ее утехи.
      -- Это не женское дело, -- сказал Лю Бэй. -- Мне даже стало страшно! Нельзя ли все это оружие временно убрать?
      Старшая служанка обратилась к госпоже Сунь.
      -- Госпожа, -- сказала она, -- нашему дорогому гостю не нравится, что в доме так много оружия. Он спрашивает, нельзя ли пока его убрать?
      -- Полвека провел в жестоких битвах, а сейчас испугался оружия! -улыбнулась госпожа Сунь, но просьбу Лю Бэя она исполнила.
      В ту ночь Лю Бэй и госпожа Сунь сочетались браком.
      Оба они были довольны и счастливы. Лю Бэй одарил всех служанок золотом и шелковыми тканями, чтобы снискать их расположение, а Сунь Цяня отправил в Цзинчжоу к Чжугэ Ляну с радостной вестью.
      Несколько дней продолжались пиры. Вдовствующая княгиня У была очень рада, что Лю Бэй стал ее зятем, и относилась к нему с большим уважением.
      Между тем Сунь Цюань послал гонца в Чайсан передать Чжоу Юю, что все их расчеты рухнули, потому что его матушка, вдовствующая княгиня У, настояла на том, чтобы сестра его стала женой Лю Бэя. Сунь Цюань спрашивал у Чжоу Юя совета, как действовать дальше.
      Это известие так потрясло Чжоу Юя, что он не находил себе места. Отправляя обратно гонца, он послал с ним секретное письмо Сунь Цюаню.
      "Не думал я, -- писал Чжоу Юй, -- что так просчитаюсь! Но раз уж это случилось, то придется нам действовать, исходя из сложившихся обстоятельств. Лю Бэй, которому служат такие доблестные военачальники, как Гуань Юй, Чжан Фэй и Чжао Юнь, и столь мудрый советник, как Чжугэ Лян, не из тех, кто покоряется надолго. Мне кажется, что удержать Лю Бэя в Восточном У удастся лишь в том случае, если вы окружите его роскошью и богатством. Постройте для него великолепный дворец. Пусть он веселится и развлекается с красавицами. Безделье притупит его силу и ослабит волю. Это оттолкнет от него Гуань Юя и Чжан Фэя и отдалит Чжугэ Ляна. Вот тогда мы убьем его, и делу конец! Но нельзя терять время, иначе дракон, которому не место в тесном пруду, вновь взмоет к облакам".
      Сунь Цюань показал это письмо Чжан Чжао. Тот прочитал и сказал:
      -- Мысли Чжоу Юя вполне совпадают с моими. Ведь Лю Бэй жизнь свою начал в бедности. Потом он долго скитался по Поднебесной, не зная ни богатства, ни почестей. Теперь роскошь и развлечения прельстят его несомненно. Поселите Лю Бэя в прекрасном дворце, окружите его красивыми женщинами, осыпьте золотом и драгоценными дарами. Он неизбежно отдалится от Чжугэ Ляна и своих названых братьев. А этого они ему не простят. Вот тогда мы и подумаем о Цзинчжоу! Но план Чжоу Юя надо выполнить без промедления!
      Сунь Цюань был очень доволен этим решением, он приказал пышно убрать Восточный дворец, посадить в саду яркие цветы. Не поскупился Сунь Цюань и на золото, яшму, парчу, шелка. Были во дворце и красавицы-девушки, и музыканты. Когда все было готово, Сунь Цюань подарил этот дворец Лю Бэю и его жене. Вдовствующая княгиня У одобряла щедрость своего сына.
      Музыка и женщины действительно заворожили Лю Бэя, и он совсем перестал думать о возвращении в Цзинчжоу.
      Чжао Юнь со своими воинами жил поблизости от Восточного дворца. Целые дни он проводил в безделье и лишь изредка выезжал за город упражняться в верховой езде да пострелять из лука.
      Был конец года. И вдруг Чжао Юнь вспомнил: "А ведь Чжугэ Лян дал мне три мешочка и приказал вскрыть первый, как только мы приедем в Наньсюй, второй -- в конце года, и третий, когда нам будет угрожать большая опасность... Год подходит к концу, а Лю Бэй и на глаза мне не показывается. Должно быть, женская красота слишком пленила его!.. Видно, придется мне одному открыть второй мешочек.
      Чжао Юнь достал план Чжугэ Ляна и, следуя его указанию, отправился во дворец, где потребовал, чтобы слуги доложили о нем Лю Бэю. Лю Бэй принял Чжао Юня.
      -- Господин мой, -- сказал Чжао Юнь, -- вы замкнулись в этом дворце и больше не думаете о Цзинчжоу...
      -- Чем вы так встревожены? -- торопливо спросил его Лю Бэй.
      -- Сегодня утром от Чжугэ Ляна прибыл человек с вестью, что Цао Цао готовит месть за свое поражение у Красной скалы, -- ответил Чжао Юнь. -- Он уже вторгся в Цзинчжоу, у него пятьсот тысяч войска, и Чжугэ Лян просит вас немедленно вернуться...
      -- О, тогда я должен предупредить свою жену! -- воскликнул Лю Бэй.
      -- Нет! Если вы расскажете ей, она не захочет, чтобы вы уезжали, -остановил его Чжао Юнь. -- Ничего не надо ей говорить. Сегодня же уедем! Промедление погубит все дело!
      -- Ступайте! Я сам знаю, как мне поступить! -- оборвал его Лю Бэй.
      Чжао Юнь еще раз настойчиво повторил свой совет и вышел, а Лю Бэй отправился к госпоже Сунь.
      -- Что случилось? Почему вы так печальны, супруг мой? -- спросила госпожа Сунь, заметив слезы на глазах Лю Бэя.
      -- Мне больно при мысли, что я так одинок на чужбине, -- ответил Лю Бэй. -Уж сколько лет я не выполняю сыновнего долга и не приношу жертв предкам! В конце концов меня справедливо назовут непочтительным сыном... Год кончается, и тоска моя растет...
      -- Только не обманывайте меня! -- вскричала госпожа Сунь. -- Я сама слышала, как Чжао Юнь говорил вам, что Цзинчжоу в опасности! Вы просто хотите уехать под другим предлогом...
      -- Жена моя, раз ты уже все знаешь, зачем мне таиться от тебя, -промолвил Лю Бэй, опускаясь на колени перед госпожой Сунь. -- Мне и самому не хочется уезжать, но если я потеряю Цзинчжоу, вся Поднебесная будет надо мной смеяться! Ехать мне надо во что бы то ни стало, но покинуть тебя мне очень тяжело...
      -- Жена обязана служить своему мужу и всегда быть вместе с ним, -- ответила госпожа Сунь.
      -- Я ничего другого и не желаю, но согласится ли твоя матушка и брат отпустить тебя? Если ты не хочешь моей гибели, не удерживай меня! -- Слезы градом покатились из глаз Лю Бэя.
      -- Не горюйте, супруг мой! -- стала утешать его госпожа Сунь. -- Я поговорю с матушкой, она разрешит мне уехать вместе с вами.
      -- Но даже если матушка и согласится, то брат тебя не отпустит, -- печально произнес Лю Бэй.
      Госпожа Сунь задумалась, а потом решительно сказала:
      -- Тогда вот что придется сделать: мы принесем свои новогодние поздравления и скажем, что хотим устроить жертвоприношение вашим предкам на берегу реки... А сами уедем, ни с кем не попрощавшись... Ну как, нравится вам такое предложение?
      -- Если вы это сделаете, я всю жизнь буду вам благодарен! -- взволнованно ответил Лю Бэй, снова опускаясь перед женой на колени. -- Только никому ни слова!
      Затем Лю Бэй вызвал к себе Чжао Юня и предупредил его:
      -- В день нового года вы должны выйти из города со своим отрядом и ждать меня на дороге. Я решил убежать отсюда вместе с супругой.
      Чжао Юня очень обрадовали слова Лю Бэя.
      В первый день первого месяца пятнадцатого года Цзянь-ань [210 г.] во дворце Сунь Цюаня состоялся большой праздник, на котором присутствовали гражданские и военные чиновники. Лю Бэй и его супруга явились на поклон к вдовствующей княгине У. Госпожа Сунь оказала:
      -- Матушка, сегодня такой день, когда приносят жертвы душам умерших. Мой супруг не может побывать на могилах своих родителей и предков, потому что эти могилы находятся в Чжоцзюне. Но он решил поехать на берег реки и там, обратившись лицом к северу, устроить жертвоприношение душам умерших. Без вашего ведома мы не хотели этого делать...
      -- Почитание родителей -- долг, который нельзя нарушать, -- сердечно ответила княгиня У. -- И ты, дочь моя, как жена Лю Бэя, должна поехать с ним, хоть ты и не знала своих свекра и свекрови.
      Лю Бэй и госпожа Сунь низко поклонились княгине У, радуясь, что так ловко провели Сунь Цюаня. Госпожа Сунь села в свою коляску, захватив с собой лишь самое необходимое, а Лю Бэй сопровождал ее верхом. За городом они встретились с Чжао Юнем, который со своими воинами уже поджидал их. Не теряя ни минуты, они двинулись в путь.
      Сунь Цюань в тот день был мертвецки пьян, и приближенные с трудом увели его во внутренние покои. Лишь к вечеру слуги хватились, что во дворце нет ни Лю Бэя, ни его жены. Доложить об их исчезновении Сунь Цюаню не удалось -- слуги не могли его добудиться. И Сунь Цюань узнал о бегстве Лю Бэя только на другой день. Он тут же созвал своих советников. Чжан Чжао сказал:
      -- Если Лю Бэй от нас сбежит, то рано или поздно жди от него беды! Надо сейчас же послать за ним погоню!
      Сунь Цюань приказал своим военачальникам Чэнь У и Пань Чжану каждому взять по пятьсот лучших воинов и вернуть беглецов во что бы то ни стало.
      Бегство Лю Бэя так взбесило Сунь Цюаня, что он схватил стоявшую на столе яшмовую тушницу и разбил ее вдребезги.
      -- Напрасно вы гневом своим потрясаете небо! -- сказал Чэн Пу. -- Все равно Чэнь У и Пань Чжан не вернут Лю Бэя.
      -- Они не посмеют ослушаться моего повеления! -- закричал Сунь Цюань.
      -- Не забывайте, что ваша сестра, которая с малых лет увлекается воинскими подвигами, очень храбра, и военачальники ее боятся, -- предупредил Чэн Пу. -- Раз она согласилась поехать с Лю Бэем, значит они в сговоре. Никто не посмеет поднять на нее руку!
      Сунь Цюань выхватил висевший у пояса меч и протянул его военачальникам Цзян Циню и Чжоу Таю.
      -- Возьмите мой меч и привезите мне головы Лю Бэя и моей сестры! Того, кто посмеет нарушить мой приказ, казню! -- в ярости закричал он.
      Цзян Цинь и Чжоу Тай с отрядом в тысячу воинов бросились в погоню.
      Беглецы быстро двигались по большой дороге. Ночью они немного отдохнули и опять отправились в путь. Они уже были у границы Чайсана, когда позади заметили облако пыли -- приближалась погоня.
      -- Что мы будем делать, если нас догонят? -- тревожно спросил Лю Бэй.
      -- Вы поезжайте вперед, а я поеду за вами, -- ответил Чжао Юнь.
      Но у подножья горы путь беглецам преградил другой отряд. Два военачальника еще издали громко кричали:
      -- Эй, Лю Бэй, слезай с коня и сдавайся! По приказу Чжоу Юя мы давно поджидаем тебя!
      Оказалось, что Чжоу Юй, опасаясь, как бы Лю Бэй не попытался бежать в Цзинчжоу, послал еще раньше Сюй Шэна и Дин Фына с тремя тысячами воинов устроить засаду на дороге, по которой мог уйти Лю Бэй.
      И вот сейчас Сюй Шэн и Дин Фын, с горы наблюдавшие за дорогой, заметили беглецов и преградили им путь.
      -- Преследователи впереди и позади нас! Что теперь делать? -- вскричал Лю Бэй, придерживая своего коня.
      -- Погодите, -- ответил Чжао Юнь. -- Чжугэ Лян перед нашим отъездом дал мне три шелковых мешочка, где хранились три мудрых плана действий. Из них два уже нам пригодились, остался еще третий. Мне велено вскрыть его в случае самой крайней опасности...
      Чжао Юнь открыл шелковый мешочек, вынул из него бумагу и протянул Лю Бэю. Тот быстро просмотрел ее и обратился к госпоже Сунь:
      -- Супруга моя, я должен рассказать тебе всю правду!
      -- Что случилось? Скорей говорите, супруг мой! -- воскликнула госпожа Сунь.
      -- Твой брат Сунь Цюань и ду-ду Чжоу Юй вовсе не хотели, чтобы ты стала моей женой, -- возмущенно произнес Лю Бэй. -- Ты для них послужила приманкой, на которую они поймали меня, чтобы бросить в темницу, а потом захватить Цзинчжоу. Они хотели убить меня! Я приехал, не побоявшись десяти тысяч смертей: я знал, что у тебя прекрасная душа и ты пожалеешь меня. Вчера меня предупредили, что Сунь Цюань готовит мне гибель, и я решил бежать под тем предлогом, что Цзинчжоу грозит опасность. Я счастлив, что ты не покинула меня! Но Сунь Цюань послал за нами погоню, а люди Чжоу Юя преградили нам путь впереди. Сейчас только ты одна можешь спасти меня! Если ты этого не желаешь, так убей меня здесь перед своей коляской, чтобы я смертью своей мог отблагодарить тебя за всю твою доброту!
      -- А, значит брат мой отказался от своей кровной сестры! -- возмутилась госпожа Сунь. -- Хорошо! Посмотрим, какими глазами он будет смотреть на меня! А вы ничего не бойтесь, я сама устраню опасность!
      Госпожа Сунь приказала слугам выкатить свою коляску вперед, отдернула занавеску и гневно крикнула Сюй Шэну и Дин Фыну:
      -- Эй вы, болваны, что это вы тут затеяли? Бунт?
      -- Не смеем, госпожа, не смеем!.. -- забормотали в страхе Сюй Шэн и Дин Фын; бросив оружие, они кубарем скатились с коней. -- Это ду-ду Чжоу Юй приказал нам ждать на дороге Лю Бэя.
      -- Чжоу Юй -- негодяй! -- еще больше разгневалась госпожа Сунь. -- Я и мой супруг Лю Бэй едем в Цзинчжоу. Об этом известно моей матушке и брату. А вы что, ограбить нас захотели?
      -- Не гневайтесь на нас, госпожа! -- взмолились оробевшие Сюй Шэн и Дин Фын. -- Мы только выполняли приказ Чжоу Юя!
      -- Ах, так вы Чжоу Юя больше боитесь, чем меня? -- набросилась на них госпожа Сунь. -- Думаете, что он может вас казнить, а я не могу?
      Госпожа Сунь беспощадно разбранила Чжоу Юя и потом приказала ехать вперед.
      "Мы люди низкого звания, -- думали про себя Сюй Шэн и Дин Фын. -- Не спорить же нам с госпожой..."
      Бросив взгляд на грозного Чжао Юня, они приказали своим воинам сойти с дороги и пропустить беглецов.
      Не успели беглецы отойти на пять-шесть ли, как отряды Чэнь У и Пань Чжана соединились с войском Сюй Шэна и Дин Фына.
      -- Напрасно вы их пропустили! -- воскликнули Чэнь У и Пань Чжан, когда им рассказали, что здесь произошло. -- Наш господин приказал догнать Лю Бэя с женой и вернуть их обратно!
      И оба войска снова бросились в погоню. Лю Бэй, прислушиваясь к шуму, раздававшемуся позади, сказал жене:
      -- Вы слышите, нас опять преследуют!
      -- Поезжайте вперед, а мы с Чжао Юнем поедем за вами, -- ответила госпожа Сунь.
      Лю Бэй продолжал путь к реке, а Чжао Юнь подъехал к коляске госпожи Сунь. Воины приготовились к бою.
      Когда военачальники Сунь Цюаня, возглавлявшие погоню, увидели госпожу Сунь, они сошли с коней и остановились, почтительно сложив руки.
      -- Зачем сюда пришли Чэнь У и Пань Чжан? -- спросила госпожа Сунь.
      -- Мы исполняем повеление нашего господина и просим вас с Лю Бэем вернуться домой, -- ответили Чэнь У и Пань Чжан.
      -- Болваны! Вы хотите поссорить брата с сестрой? -- спокойно спросила госпожа Сунь. -- Я вышла замуж за Лю Бэя и уезжаю с ним в Цзинчжоу. На это я получила милостивое разрешение своей матушки. Будь даже здесь мой брат, и то ему пришлось бы отпустить нас, чтобы не нарушить правила этикета. Вы что тут оружием бряцаете, хотите нас убить?
      И она стала так бранить военачальников, что те только стояли и в смущении переглядывались. "Что ни говори, а они все-таки брат и сестра, -- подумал каждый про себя. -- Да и Сунь Цюань во всем слушается старую княгиню, он против ее воли не пойдет. Ему ничего не стоит отказаться от своих слов, и тогда во всем будем виноваты мы. Нет, пусть уж лучше они отправляются восвояси..."
      К тому же всем военачальникам было не по себе от гневного взгляда Чжао Юня, сверкавшего из-под грозно нахмуренных бровей. Все четверо, пробормотав извинения, удалились. А госпожа Сунь велела ехать дальше.
      -- Давайте-ка сейчас поедем к ду-ду Чжоу Юю и расскажем ему, как было дело, -- предложил Сюй Шэн.
      Остальные трое еще колебались, не зная, на что решиться, но тут на них вихрем налетел отряд. Это были Цзян Цинь и Чжоу Тай.
      -- Вы не видели Лю Бэя? -- крикнули они на ходу.
      -- Да он уже давно проехал, -- ответили те.
      -- Что же вы его не захватили? -- спросил Цзян Цинь.
      -- Госпожа не позволила...
      -- Вот этого и опасался Сунь Цюань! -- воскликнул Цзян Цинь. -- Он дал мне свой меч и приказал отрубить головы Лю Бэю и его жене. Сунь Цюань пригрозил казнить того, кто ослушается его повеления!
      -- Теперь уж ничего не поделаешь! Они далеко, -- ответили четверо военачальников.
      -- Но ведь у Лю Бэя все воины пешие, они не могут двигаться быстро! Мы должны их догнать, будь они на суше или на воде! -- вскричал Цзян Цинь. -Сюй Шэн и Дин Фын пусть скачут с донесением к ду-ду Чжоу Юю, чтобы он снарядил в погоню самое быстроходное судно, а мы будем преследовать Лю Бэя по суше!
      Сюй Шэн и Дин Фын помчались к Чжоу Юю, а Цзян Цинь, Чжоу Тай, Чэнь У и Пань Чжан со своими отрядами понеслись вдоль берега реки.
      Добравшись до Люланпу, расположенного неподалеку от Чайсана, Лю Бэй немного повеселел. Они шли вдоль по берегу, в поисках переправы. Река была широкая, однако нигде не видно было ни одной лодки. Лю Бэй опять понурил голову.
      -- Вы вырвались из пасти тигра, господин мой! -- успокаивал его Чжао Юнь. -- А теперь, когда мы у своей границы, беспокоиться не о чем... Не может быть, чтобы Чжугэ Лян не подготовил переправу.
      Но Лю Бэй совсем загрустил. Ему вспомнилась роскошь, в которой он жил в последнее время, и слезы невольно потекли у него по щекам.
      Потомки по этому поводу сложили такие стихи:
      Лю и Сунь, как известно, породнились на этом прибрежье.
      Долго здесь довелось им и в довольстве и в роскоши жить.
      Кто мог ведать, что дева бросит вызов всей Поднебесной,
      Чтобы через Лю Бэя своему честолюбью польстить.
      Лю Бэй велел было Чжао Юню отправиться на поиски лодки, но тут ему доложили, что позади клубится огромное облако пыли. Лю Бэй поднялся на холм и вдали увидел преследователей.
      -- Сколько уж дней бежим мы без отдыха! -- вздохнул он. -- И люди и кони устали, а за нами все гонятся! Умереть и то спокойно не дают!
      Крики преследователей приближались. И вдруг у берега появилось десятка два быстроходных судов под парусами.
      -- Какое счастье! -- воскликнул Чжао Юнь. -- Скорей, скорей!
      Лю Бэй, госпожа Сунь, Чжао Юнь и воины -- все побежали к судам. К великому удивлению Лю Бэя, навстречу ему из каюты вышел человек в шелковой повязке и в одежде даоса; улыбаясь, он сказал:
      -- Успокойтесь, господин мой! Чжугэ Лян давно ожидает вас здесь.
      На всех судах были цзинчжоуские воины, переодетые торговцами. Радости Лю Бэя не было границ.
      Тут на берег прискакали преследователи. Кивнув в их сторону, Чжугэ Лян сказал:
      -- Я все это предвидел! -- и крикнул: -- Эй вы, возвращайтесь-ка к своему Чжоу Юю и передайте ему от меня, чтобы он больше не расставлял ловушек с красавицами!
      С берега полетели стрелы, но суда уже были далеко. Так Цзян Цинь и все остальные остались ни при чем.
      Однако вскоре Лю Бэй и Чжугэ Лян услышали оглушительные крики и увидели множество приближающихся к ним судов. На одном из них развевалось знамя Чжоу Юя -- он сам отправился в погоню за Лю Бэем. Слева шли суда под командой Хуан Гая, справа -- Хань Дана. Казалось, они вот-вот настигнут беглецов.
      Чжугэ Лян приказал причалить к северному берегу, сойти всем на землю и идти вперед. Но Чжоу Юй тоже высадился и продолжал погоню. Все его воины шли пешком, только сам Чжоу Юй и его военачальники были на конях.
      -- Что это за местность? -- спросил Чжоу Юй.
      -- Граница Хуанчжоу, -- ответили воины.
      Отряд Лю Бэя шел недалеко впереди, и Чжоу Юй во что бы то ни стало решил его нагнать. Но тут вдруг загремели барабаны, и из ущелья вышли воины. Их вел Гуань Юй. Чжоу Юй от неожиданности растерялся и повернул назад. Гуань Юй бросился за ним. Справа и слева на врагов напали отряды Хуан Чжуна и Вэй Яня и отогнали их. Когда потерпевший поражение Чжоу Юй садился на свой корабль, он услышал насмешливые возгласы:
      -- Эй, Чжоу Юй! Ловко ты это устроил! Дал своему врагу красавицу-жену, а войско свое потерял!
      -- Всем на берег! Уничтожить Лю Бэя! -- в бешенстве закричал Чжоу Юй.
      Хуан Гай и Хань Дан насилу отговорили его.
      "Провалился мой план! -- в отчаянье думал Чжоу Юй. -- Как же теперь мне показаться на глаза своему господину?"
      У него вырвался пронзительный крик, рана снова открылась, и он упал. Военачальники бросились к нему на помощь -- Чжоу Юй был без сознания.
      Вот уж поистине:
      Он дважды хитрил и дважды был одурачен.
      Позор унося, как туча, от гнева был мрачен.
      О дальнейшей судьбе Чжоу Юя рассказывает следующая глава.
      ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как Цао Цао пировал в башне Бронзового воробья, и о том, как Чжугэ Лян в третий раз разгневал Чжоу Юя
      Итак, Чжоу Юй на берегу реки потерпел поражение от Чжугэ Ляна и вынужден был бежать, потеряв большую часть своего войска. От волнения и гнева рана его снова открылась, и он без чувств упал на землю. Военачальники с трудом привели его в сознание.
      Суда отчалили от берега. Чжугэ Лян не разрешил их преследовать. Он вместе с Лю Бэем возвратился в Цзинчжоу, и там они пышно отпраздновали победу. Военачальников щедро наградили.
      Чжоу Юй ушел в Чайсан, а Цзян Цинь и его воины вернулись к Сунь Цюаню в Наньсюй. Сунь Цюань рвал и метал от гнева, он хотел назначить Чэн Пу на должность ду-ду и послать его против Цзинчжоу. В этом решении Сунь Цюаня укрепило и письмо Чжоу Юя. Однако Чжан Чжао возражал.
      -- Ни в коем случае сейчас не выступайте против Цзинчжоу! -- сказал он. -Не забывайте, что Цао Цао дни и ночи думает о том, как бы отомстить нам за поражение у Красной скалы. Только страх, что вы с Лю Бэем действуете заодно, еще сдерживает его. Но стоит вам, господин мой, в припадке гнева рассориться с Лю Бэем, как Цао Цао воспользуется этим и нападет на вас. И тогда наше положение будет очень тяжелым!
      -- А разве у нас нет шпионов из Сюйчана? -- добавил Гу Юн. -- Едва лишь они разведают, что вы не в ладах с Лю Бэем, как Цао Цао тут же постарается перетянуть его на свою сторону, а Лю Бэй не задумываясь перейдет к нему, потому что он боится Восточного У. Если это случится, когда же мы обретем покой? Нет! Сейчас благоразумнее всего отправить в Сюйчан письмо и просить Цао Цао назначить Лю Бэя правителем округа Цзинчжоу. Это удержит Цао Цао от похода на нас и смягчит недовольство Лю Бэя. Потом мы как-нибудь постараемся натравить их друг на друга, а сами воспользуемся этим и нападем на них.
      -- Задумано неплохо! -- согласился Сунь Цюань. -- Только не знаю, кого мне послать в Сюйчан?
      -- Тут есть один человек, который преклоняется перед Цао Цао, -- подсказал Гу Юн.
      -- Кто он? -- спросил Сунь Цюань.
      -- Хуа Синь, -- ответил Гу Юн.
      Сунь Цюань послал Хуа Синя с письмом в Сюйчан.
      Прибыв в столицу, Хуа Синь узнал, что Цао Цао уехал в Ецзюнь, чтобы отпраздновать там сооружение башни Бронзового воробья. Хуа Синь также отправился в Ецзюнь. В честь этого события туда съехалось множество гражданских и военных чиновников.
      Это было весною пятнадцатого года Цзянь-ань [210 г.].
      Величественно возвышалась над рекой Чжанхэ башня Бронзового воробья. Справа и слева от нее стояли еще две башни высотою в десять чжанов каждая. Одна из них называлась башней Яшмового дракона, другая -- башней Золотого феникса. Все три башни соединялись между собой мостами. Повсюду сияло золото и лазурь.
      Цао Цао, одетый в шелковый халат, в драгоценном, шитом золотом головном уборе, опоясанный яшмовым поясом и в украшенных жемчугом башмаках, восседал на возвышении. Чиновники толпились у подножья башни. Цао Цао желал полюбоваться искусством своих военачальников в стрельбе из лука. В ста шагах в стороне, на ветке тополя, повесили дорогой халат из красного сычуаньского шелка, а под ним поставили мишень. Военные чины разделились на две группы. Те, кто принадлежал к роду Цао, были в красных халатах, остальные -- в зеленых. Все они восседали на конях и держали наизготовку резные луки и длинные стрелы.
      Ждали приказа начинать состязания.
      -- Слушайте! -- возгласил Цао Цао. -- Халат достанется тому, кто попадет в красный центр мишени! А кто промахнется -- в наказание выпьет кубок воды!
      Вперед выехал молодой воин в красном халате. Имя его было Цао Сю. Он трижды прогарцевал перед Цао Цао, потом остановился у черты, наложил стрелу, выстрелил и попал в красный центр мишени. Сразу же загремели гонги и барабаны. Все присутствующие вскрикнули от восторга.
      -- А этот "быстроногий жеребенок" из моего рода! -- с гордостью воскликнул Цао Цао.
      Но не успел он еще распорядиться, чтобы Цао Сю отдали шелковый халат, как из группы воинов, одетых в зеленые халаты, выехал молодой всадник. Он громко крикнул, обращаясь к Цао Цао:
      -- Господин чэн-сян, присуждать первенство своим не следует!
      Цао Цао узнал в говорившем Вэнь Пина.
      -- Что ж, посмотрим, как стреляет Вэнь Пин! -- сказали чиновники.
      Вэнь Пин пустил коня во весь опор и, выстрелив на ходу, попал прямо в красный центр мишени. Снова загремели гонги и барабаны; все были восхищены.
      -- Халат мой! -- закричал Вэнь Пин.
      -- Нет, погодите, дайте и мне выстрелить! -- громовым голосом воскликнул воин в красном халате. -- Вэнь Пин хочет завладеть тем, что по праву должно принадлежать мне! Я сейчас превзойду его!
      Воин быстро наложил стрелу и выстрелил, почти не целясь. Стрела вонзилась в красный центр мишени. Это был военачальник Цао Хун. Он уже собирался взять себе шелковый халат, как вдруг из группы всадников в зеленых халатах вперед выехал Чжан Го. Размахивая своим луком, он громко выкрикивал:
      -- Какими пустяками вы восхищаетесь? Разве это стрелки? Вот посмотрите, как я стреляю!
      Чжан Го повернул коня и поскакал к черте; вдруг он на ходу обернулся и выстрелил через плечо: стрела его попала в центр мишени. Теперь там торчали четыре стрелы. Присутствующие бурными возгласами выражали свое одобрение.
      -- Шелковый халат мой! -- заявил Чжан Го.
      -- Почему? В твоей стрельбе нет ничего замечательного! -- крикнул воин в красном халате. -- Ты лучше посмотри, как я умею стрелять!
      Это был Сяхоу Юань. Погнав коня во весь опор, он у самой черты изогнулся в дугу и выстрелил. Стрела его вонзилась в мишень между четырех стрел! Опять загремели гонги и барабаны.
      -- Ну что, разве за такой выстрел я не заслуживаю халата? -- крикнул Сяхоу Юань, осаживая коня.
      Однако в эту минуту из группы воинов в зеленых халатах выехал вперед Сюй Хуан и крикнул:
      -- Халат будет мой!
      -- Если ты выстрелишь лучше, халат будет твой! -- согласился Сяхоу Юань.
      -- Разве трудно попасть в центр мишени? Вот гляди! -- и Сюй Хуан выстрелил. Его стрела перебила ветку, на которой висел халат. Сюй Хуан подхватил его и крикнул: -- Благодарю за халат, господин чэн-сян!
      Цао Цао похвалил Сюй Хуана за ловкость. Но только Сюй Хуан хотел отъехать от башни, как сбоку подскочил другой воин в зеленом халате.
      -- Как ты посмел взять халат? Он будет моим!
      Все узнали военачальника Сюй Чу.
      -- Халат у меня! -- крикнул в ответ Сюй Хуан. -- Попробуй возьми!
      Сюй Чу молча хлестнул своего коня и бросился на Сюй Хуана. Тот выхватил лук и замахнулся на Сюй Чу. Одной рукой схватив лук своего противника, Сюй Чу быстрым рывком сбросил Сюй Хуана с коня и сам тоже спешился. Оба они вцепились друг в друга.
      Цао Цао велел разнять их, но они уже разорвали халат в клочки.
      -- Подойдите-ка сюда! -- подозвал Цао Цао поссорившихся военачальников.
      Сюй Хуан, поднимаясь на башню, с ненавистью поглядывал на своего противника, а Сюй Чу скрежетал зубами от злости.
      -- Я ценю вашу доблесть! -- сказал им Цао Цао. -- Не стоит жалеть о халате!
      Затем он пригласил на башню всех военачальников и каждому подарил по куску сычуаньского шелка. Военачальники поблагодарили его. Цао Цао сделал всем знак сесть. Заиграла музыка. Военные и гражданские чины сидели рядом и поочередно угощали друг друга вином.
      -- Для воина наибольшая радость -- показать свое умение стрелять из лука, -- обратился к гостям Цао Цао. -- А сейчас я попрошу ученых мужей отметить наше торжество своими прекрасными стихами!
      -- Готовы выполнить ваше повеление! -- хором ответили чиновники.
      Первыми поднялись я прочитали свои стихи Ван Лан, Чжун Яо, Ван Цань и Чэнь Линь. Стихи их восхваляли добродетели и заслуги Цао Цао.
      -- Да, сочинили вы неплохо, -- сказал им Цао Цао, -- только уж слишком льстите мне! Разве я совершил что-нибудь необыкновенное? Нет! Возвысился я лишь благодаря своему бескорыстию и сыновнему послушанию... Когда в Поднебесной началась великая смута, я построил себе хижину в пятидесяти ли от Цзяодуна, где весной и летом занимался науками, а осенью и зимой охотился. Я ждал, пока в Поднебесной вновь наступит спокойствие, чтобы покинуть свое уединение и поступить на службу... Но все сложилось по-другому! Нежданно-негаданно по воле императора я был назначен на высокую должность. Тогда я изменил свое первоначальное решение и дал клятву покарать врагов государства. Лучшей наградой за труды всей моей жизни была бы надгробная надпись: "Полководец и хоу Цао Цао, установивший именем династии Хань порядок на западе страны". Еще сейчас живы в моей памяти те времена, когда мы покарали Желтых, разбили Люй Бу, уничтожили Юань Шао и Юань Шу, покорили Лю Бяо и завоевали всю Поднебесную... Сын неба сделал меня чэн-сяном, и я достиг вершины славы... Чего мне еще желать? Но в Поднебесной есть много глупцов, которые завидуют мне. Они думают, что в душе я таю какие-то нечестные замыслы. А подумали ли эти люди о том, сколько сейчас было бы в стране императоров и ванов, если бы не я? Я восхищаюсь Конфуцием, славившим добродетели Чжоуского Вэнь-вана! Я отдал бы все свое войско за то, чтобы вернуться в свое поместье с одним только титулом хоу! Но это невозможно! Я не могу остаться без войска: злые люди меня погубят! А если погубят меня -- государство окажется в опасности! Вот почему я не хочу гнаться за призрачной славой и наживать настоящую беду! Я рассказал вам об этом потому, что среди вас могут найтись и такие, кто не знает моих истинных стремлений...
      -- О господин чэн-сян! -- Чиновники встали и поклонились. -- Вы так велики, что даже И Иню и Чжоу-гуну не сравниться с вами!
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      Страшил Чжоу-гуна тот час, когда он прославится в мире.
      Напротив, тщеславия полн, Ван Ман призывал этот час.
      Но если бы оба они в то время внезапно скончались,
      Где истина тут и где ложь, кто мог бы ответить из нас?
      Цао Цао осушил подряд несколько кубков вина и почувствовал, что пьянеет. Он приказал принести кисть и тушницу, собираясь сочинить стихи о башне Бронзового воробья. Цао Цао уже взялся за кисть, как вдруг ему доложили, что из Восточного У прибыл посол Хуа Синь. Он привез доклад императору с просьбой о назначении Лю Бэя на должность правителя округа Цзинчжоу и рассказал, что Сунь Цюань выдал замуж свою сестру за Лю Бэя, в руках которого теперь находится более половины из девяти областей, прилегающих к реке Хань.
      От такой вести у Цао Цао задрожали руки, и он выронил кисть.
      -- Что с вами, господин чэн-сян? -- удивленно спросил Чэн Юй. -- Вы в самых ожесточенных боях ни разу не дрогнули, так неужели же вы испугались того, что Лю Бэй захватил Цзинчжоу?
      -- Лю Бэй -- это дракон среди людей, который всю жизнь искал свою стихию! -- воскликнул Цао Цао. -- Стихия дракона -- вода, и Лю Бэй, завладевший округом Цзинчжоу, уподобился дракону, ушедшему в море из неволи! Вот это меня и встревожило!
      -- Господин чэн-сян, вы не догадываетесь, зачем сюда приехал Хуа Синь? -спросил Чэн Юй.
      -- Нет, не догадываюсь...
      -- Ведь и Сунь Цюань боится Лю Бэя. Он не прочь бы напасть на него, да опасается, как бы вы тогда не разгромили его самого, -- сказал Чэн Юй. -Вот Сунь Цюань и послал Хуа Синя с докладом в столицу для того, чтобы успокоить Лю Бэя и отвести от себя ваш гнев.
      -- Да, пожалуй, это правда! -- Цао Цао в раздумье покачал головой.
      -- Я придумал план, как перессорить Сунь Цюаня и Лю Бэя, -- продолжал Чэн Юй.
      -- Что же это за план? -- поинтересовался Цао Цао.
      -- У Сунь Цюаня, как вы знаете, единственная опора -- Чжоу Юй. Испросите у Сына неба указ о назначении Чжоу Юя правителем области Наньцзюнь, его помощника Чэн Пу -- правителем округа Цзянся, а Хуа Синя оставьте на высокой должности при дворе. Тогда Чжоу Юй сразу начнет воевать с Лю Бэем, а мы нападем на них и разгромим обоих! Вот и все!
      -- Хорошо. Я и сам так думал! -- радостно воскликнул Цао Цао. Затем он пригласил Хуа Синя на башню Бронзового воробья и щедро одарил его.
      После пира, когда гости разъехались, Цао Цао вернулся в Сюйчан, и по императорскому повелению назначил Чжоу Юя полновластным правителем области Наньцзюнь, Чэн Пу -- правителем округа Цзянся, а Хуа Синю пожаловал высокое придворное звание.
      Вступив в новую должность, Чжоу Юй только и думал, что о мести Лю Бэю, и написал Сунь Цюаню письмо с просьбой послать Лу Су с войском в поход на Цзинчжоу. Сунь Цюань вызвал к себе Лу Су и сказал:
      -- Долго ли мне еще ждать, пока Лю Бэй отдаст Цзинчжоу? Вы поручились за него, но он слишком уж тянет!
      -- Так ведь Лю Бэй написал вам, что он отдаст Цзинчжоу, как только возьмет Сычуань, -- напомнил Лу Су.
      -- Это все пустая болтовня! -- раздраженно крикнул Сунь Цюань. -- Лю Бэй с места не двигается. Что же мне, до старости ждать?
      -- Тогда разрешите мне еще раз съездить в Цзинчжоу, -- попросил Лу Су.
      Вскоре в небольшой лодке он отплыл в Цзинчжоу.
      Лю Бэй и Чжугэ Лян заготовили огромные запасы провианта и фуража и каждый день обучали войска. Из далеких и близких мест к ним сходились мудрые и ученые люди. В это время приехал Лу Су.
      -- Как вы думаете, зачем он приехал? -- спросил Лю Бэй Чжугэ Ляна.
      -- Сунь Цюань недавно обратился к императору с просьбой назначить вас правителем Цзинчжоу. Сделал он это потому, что боится нападения Цао Цао, -пояснил Чжугэ Лян. -- А Цао Цао назначил Чжоу Юя правителем области Наньцзюнь для того, чтобы окончательно рассорить вас с ним. Цао Цао рассчитывает на войну между вами и Чжоу Юем. Тогда он выступит против вас обоих. Сейчас Лу Су приехал узнать, когда вы думаете отдать Цзинчжоу.
      -- Что мне ему ответить? -- спросил Лю Бэй.
      -- Ничего. Как только Лу Су заведет речь о Цзинчжоу, вы зарыдайте. Тогда я выйду и сам поговорю с ним.
      Лю Бэй велел пригласить Лу Су. После приветственных церемоний гостя попросили сесть.
      -- О нет, нет! Я не смею... -- почтительно отказался Лу Су. -- Ведь теперь вы стали зятем Сунь Цюаня, а значит, и моим господином!
      -- Какие пустяки! -- промолвил Лю Бэй. -- Не скромничайте, мы с вами старые друзья!
      Лу Су сел. Когда подали чай, Лу Су сказал:
      -- Мой господин еще раз послал меня переговорить с вами о Цзинчжоу. Вы уже давно обещали вернуть нам этот округ, но до сих пор неизвестно, когда же вы, наконец, это сделаете. Теперь, когда вы породнились с Сунь Цюанем, вам следовало бы, хотя бы из родственного чувства, поторопиться...
      Лю Бэй молча закрыл лицо руками и громко заплакал. Лу Су испугался.
      -- Что с вами?
      Лю Бэй продолжал рыдать. Тогда из-за ширмы вышел Чжугэ Лян и обратился к Лу Су:
      -- Я слышал весь ваш разговор. Вы не догадываетесь, почему мой господин плачет?
      -- Нет, нет! -- в недоумении воскликнул Лу Су.
      -- Неужели это так трудно понять? -- насмешливо спросил Чжугэ Лян. -- Вы помните, мой господин обещал отдать вам Цзинчжоу, как только возьмет Сычуань. Но вы не подумали о том, что ичжоуский правитель Лю Чжан доводится братом моему господину! Может ли брат отобрать владения у брата? Вся Поднебесная проклянет Лю Бэя! А если ему не удастся взять Сычуань, куда Лю Бэй денется, отдав вам Цзинчжоу? Тогда и вам тоже будет очень неловко перед людьми! Положение, как видите, безвыходное. В этом причина слез моего господина...
      Казалось, слова Чжугэ Ляна привели в исступление Лю Бэя. Он стал бить себя кулаками в грудь, топать ногами и вопить.
      -- Успокойтесь, успокойтесь! -- упрашивал его Лу Су. -- Посоветуйтесь лучше с Чжугэ Ляном.
      -- А я прошу вас вернуться к Сунь Цюаню и рассказать о горе моего господина, -- промолвил Чжугэ Лян. -- Пусть он разрешит нам временно остаться в этом городе.
      -- А если Сунь Цюань не согласится? -- спросил Лу Су.
      -- Как не согласится? -- удивился Чжугэ Лян. -- Ведь он выдал сестру свою замуж за Лю Бэя! Поезжайте, и я надеюсь в скором времени услышать о благополучном завершении дела...
      Лу Су был человеком сердечным. Бурное горе Лю Бэя тронуло его до глубины души. Лю Бэй и Чжугэ Лян поблагодарили его и, угостив вином, проводили до берега.
      Лу Су сел в свою лодку и возвратился в Чайсан. Чжоу Юй, выслушав рассказ Лу Су, даже ногой топнул от негодования.
      -- Опять вас перехитрил этот Чжугэ Лян! -- вскричал он. -- Неужто вы на самом деле поверили, что Лю Бэю стало жаль Лю Чжана? Ведь он еще при жизни самого Лю Бяо зарился на Цзинчжоу, так что ему Лю Чжан? Он находит разные отговорки, а вам только хлопот прибавляется! Придется вам еще раз съездить в Цзинчжоу. У меня составлен такой план, какого и самому Чжугэ Ляну не придумать.
      -- Расскажите мне, -- попросил Лу Су.
      -- К Сунь Цюаню вам сейчас возвращаться незачем, -- продолжал Чжоу Юй. -Поезжайте обратно к Лю Бэю и скажите ему от имени Сунь Цюаня, что если он не уверен, удастся ли ему взять Сычуань, то мы, как родственники, готовы помочь ему своим войском. Но лишь при том условии, что, как только мы возьмем Сычуань, он отдает нам Цзинчжоу. Сычуань к нему перейдет как приданое.
      -- Но ведь Сычуань очень далеко и взять ее не так-то просто! -- возразил Лу Су. -- План ваш невозможно выполнить.
      -- Совершенно верно, -- согласился Чжоу Юй. -- А вы уже и поверили, что я пойду брать для Лю Бэя Сычуань! Это только на словах. Я пойду на Цзинчжоу, но хочу застать Лю Бэя врасплох. Поэтому наши войска выступят в поход по сычуаньской дороге, и, проходя через округ Цзинчжоу, мы попросим у Лю Бэя денег и провианта на содержание войск. Он выйдет из города, чтобы наградить наших воинов, а мы его убьем и займем Цзинчжоу. Так мы, наконец, отомстим за свой позор и избавим вас от беды.
      Лу Су пришел в восторг от плана и снова отправился в Цзинчжоу.
      Чжугэ Лян и Лю Бэй все обдумали в ожидании Лу Су.
      -- Лу Су, конечно, не успел побывать у Сунь Цюаня, -- сказал Чжугэ Лян. -Но он, наверно, совещался с Чжоу Юем, и тот подсказал ему какую-нибудь хитрость. Слушайте, что будет говорить Лу Су, и соглашайтесь только в том случае, когда я кивну головой.
      Лу Су вошел и после приветствий обратился к Лю Бэю:
      -- Господин мой, наш правитель Сунь Цюань очень ценит ваши добродетели. Посоветовавшись со своими военачальниками, он решил помочь вам отвоевать Сычуань. Когда Сычуань будет взята, вы отдадите нам Цзинчжоу, а новые владения останутся у вас как приданое за сестрой Сунь Цюаня. Наш правитель надеется, что вы снабдите провиантом его войско, когда оно будет проходить через Цзинчжоу...
      -- О, доброта вашего господина превзошла все наши ожидания! -- воскликнул Чжугэ Лян и незаметно кивнул головой Лю Бэю.
      -- И этим мы обязаны вашему красноречию! -- поддержал Лю Бэй.
      -- Когда ваши храбрые войска будут проходить через Цзинчжоу, мы выйдем навстречу и наградим воинов! -- пообещал Чжугэ Лян.
      Лу Су в душе радовался, что в этот раз он перехитрил Чжугэ Ляна. Его принялись угощать вином, но Лу Су не стал задерживаться и отправился в обратный путь.
      -- Что они замышляют? -- спросил Лю Бэй, когда Лу Су ушел.
      -- Близится смертный час Чжоу Юя! -- воскликнул Чжугэ Лян. -- Такой хитростью не обманешь даже ребенка!
      -- А что делать нам?
      -- Их план называется: "Пропустите нас, и мы уничтожим Го"(*1). Они хотят под видом похода на Сычуань захватить Цзинчжоу! Чжоу Юй рассчитывает на то, что вы выйдете из города навстречу его войску, а они там убьют вас и внезапным ударом возьмут Цзинчжоу!
      -- Хорошо, но что мне делать? -- переспросил Лю Бэй.
      -- Прежде всего не беспокоиться! -- ответил Чжугэ Лян. -- Выроем яму, чтобы поймать тигра, бросим приманку, чтобы выловить морское чудовище! Пусть Чжоу Юй приходит! Если он и не умрет тут на месте, то по крайней мере останется почти бездыханным!
      Чжугэ Лян вызвал к себе Чжао Юня и растолковал ему, что он должен делать.
      -- Все остальное я беру на себя! -- заключил Чжугэ Лян:
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      Чжоу Юй составил план внезапной осады Цзинчжоу,
      Но все расчеты его премудрый раскрыл Чжугэ Лян.
      На земли Великой реки надеясь как на приманку,
      Он не догадался о том, что здесь-то и скрыт был капкан.
      Лу Су возвратился и рассказал Чжоу Юю, с какой радостью Чжугэ Лян встретил их предложение и что он обещал выйти из города, чтобы наградить воинов.
      -- Наконец-то и Чжугэ Лян попался на мою хитрость! -- воскликнул Чжоу Юй и рассмеялся.
      Он поручил Лу Су передать Сунь Цюаню просьбу, чтобы тот прислал ему на помощь Чэн Пу с войском.
      Надо сказать, что к этому времени рана Чжоу Юя постепенно зажила, и он чувствовал себя вполне здоровым. По его приказу Гань Нин возглавил передовой отряд, а тыловые части -- Лин Тун и Люй Мын. Чжоу Юй сам вместе с Сюй Шэном и Дин Фыном на судах отправились в Цзинчжоу. Войско его состояло из пятидесяти тысяч человек.
      Чжоу Юй, не скрывая, радовался тому, что ему удалось перехитрить Чжугэ Ляна. Войдя в Сякоу, Чжоу Юй прежде всего спросил, прибыл ли кто-нибудь из Цзинчжоу встречать его войско. Ему доложили, что по поручению Лю Бэя приехал Ми Чжу. Чжоу Юй вызвал его к себе и задал вопрос:
      -- Готов провиант для моего войска?
      -- Все в порядке, -- ответил тот.
      -- А где сам Лю Бэй?
      -- Ждет у городских ворот, чтобы поднести вам чашу вина.
      -- Этот поход мы предпринимаем ради вас, -- сказал Чжоу Юй. -- Путь наш далек, и мы ждем щедрых подарков. Так и передайте.
      Выслушав Чжоу Юя, Ми Чжу вернулся к Лю Бэю.
      Флот Чжоу Юя в строгом порядке двинулся по реке к Цзинчжоу. Суда шли борт к борту. Приближались к Гунаню, но река казалась пустынной, нигде не видно было даже лодки. Чжоу Юй торопился поскорее добраться до Цзинчжоу.
      Разведчики донесли Чжоу Юю, что на стенах города развеваются два белых флага, но людей там не видно. Опасения Чжоу Юя усилились. Он приказал пристать к берегу, сошел с корабля и в сопровождении Гань Нина, Сюй Шэна и Дин Фына направился к городу. Цзинчжоу точно вымер. Чжоу Юй придержал своего коня и приказал военачальникам окликнуть стражу у ворот.
      -- А вы кто такие? -- спросили их со стены.
      -- Полководец Чжоу Юй!
      На стене ударили в колотушку, забегали воины, замелькали копья. На сторожевую башню поднялся Чжао Юнь.
      -- Зачем пожаловали, господин ду-ду? -- спросил он.
      -- Иду брать Сычуань для вашего правителя Лю Бэя! -- ответил Чжоу Юй. -Разве вы об этом не знаете?
      -- Бросьте притворяться! -- крикнул в ответ Чжао Юнь. -- Чжугэ Лян давно разгадал ваш план -- он называется "Пропустите нас, и мы уничтожим Го". Поэтому он и приказал мне охранять город. А господин мой, Лю Бэй, сказал: "Я и Лю Чжан -- потомки ханьского императорского рода. Как же я могу отобрать у Лю Чжана Сычуань? Если же это захочет сделать Восточный У, то я отпущу длинные волосы и уйду жить в горы, чтобы никто в Поднебесной меня не осуждал!"
      Чжоу Юй после этих слов повернул коня обратно. Но тут к нему примчались разведчики с сообщением, что со всех сторон к городу идут войска противника: из Цзянлина -- Гуань Юй, из Цзыгуя -- Чжан Фэй, из Гунаня -- Хуан Чжун, из Чаньлина по малой дороге -- Вэй Янь. Войска у них видимо-невидимо, и все они кричат, что схватят Чжоу Юя.
      Чжоу Юй громко вскрикнул, рана его опять открылась, и он рухнул с коня.
      Поистине:
      Один опрометчивый ход, и гибели жди ежечасно.
      Как долго рассчитывал он, но все оказалось напрасно.
      Если вы не знаете, какова дальнейшая судьба Чжоу Юя, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
      в которой повествуется о том, как Чжугэ Лян плакал на похоронах в Чайсане, и о том, как Пан Тун управлял уездом Лайян
      Приближенные унесли Чжоу Юя на корабль. Воины говорили ему, что Лю Бэй с Чжугэ Ляном, расположившись на вершине горы, пьют вино и наслаждаются музыкой. Чжоу Юй в ярости скрежетал зубами:
      -- А, так вы думаете, что я не могу взять Сычуань? Клянусь, что я возьму ee!
      В это время ему доложили, что от Сунь Цюаня прибыл Сунь Юй. Чжоу Юй принял его и рассказал о случившемся.
      -- Мой брат Сунь Цюань приказал помочь вам, -- сказал Сунь Юй.
      Суда двинулись вперед. Когда приближались к Бацю, Чжоу Юю доложили, что выше по течению реки путь преграждают Лю Фын и Гуань Пин. В это время доставили письмо от Чжугэ Ляна. Чжоу Юй прочитал:
      "Ханьский чжун-лан-цзян и цзюнь-ши Чжугэ Лян обращается к господину Чжоу Юю, ду-ду княжества Восточного У.
      С тех пор, как мы с вами расстались в Чайсане, я все время думаю о вас. Слышал я, что вы собираетесь брать Сычуань, но мне, глупому, кажется, что это невыполнимо. Правитель Лю Чжан совсем не так слаб, каким представляется, у него хватит сил обороняться, особенно на такой неприступной земле, как округ Ичжоу. И никто, даже У Ци и Сунь У, не могли бы предугадать, ждет ли вас там победа. Ведь вы не забыли, что Цао Цао после поражения у Красной скалы ни на миг не оставляет мысли о мести? Стоит вам уйти в дальний поход, как он нападет на Цзяннань и сотрет его с лица земли. Этого нельзя допускать! И я пишу вам в надежде, что вы примете мой совет во внимание".
      Чжоу Юй глубоко вздохнул и попросил принести ему кисть и бумагу. Он приготовил письмо Сунь Цюаню, затем призвал к себе военачальников.
      -- Всю свою жизнь, -- начал он, -- стремился я служить государству, но сейчас близится мой конец... Верно служите нашему правителю и вместе с ним завершите великое дело... Не договорив, Чжоу Юй потерял сознание, но вскоре пришел в себя, взглянул на небо и тяжко вздохнул:
      -- О небо! Зачем ты в одно время со мной послало на землю и Чжугэ Ляна?
      Это были последние слова Чжоу Юя; он несколько раз громко вскрикнул и умер. Было ему только тридцать шесть лет.
      Потомки сложили стихи, в которых оплакивают безвременную кончину Чжоу Юя:
      Покрыл себя славой он в битве у Красной скалы.
      Но славное имя носил он достойно и ране.
      Наполненным кубком он другу хотел отплатить
      И к музыке с пеньем питал и любовь и призванье.
      Когда-то в подарок он принял зерно от Лу Су,
      Стотысячным войском командовал он превосходно.
      В Бацю неожиданно встретил кончину свою,
      Которая скорбью в душе отозвалась народной.
      Предсмертное письмо Чжоу Юя военачальники отправили Сунь Цюаню. Тот горько заплакал и потом прочитал письмо: Чжоу Юй просил назначить на его место Лу Су.
      "Я обладал заурядными способностями и недостоин был вашей благосклонности, -- говорилось далее в письме. -- Но вы доверили мне свое войско, и я отдавал все свои силы, чтобы достойно служить вам. Жизнь и смерть наши предопределены судьбою! Я умираю, не успев совершить всего, о чем мечтал. Как тяжко! Сейчас, когда Цао Цао находится на севере, когда на границах ваших неспокойно, держать в своей семье Лю Бэя -- все равно, что вскармливать тигра. Неизвестно, что это принесет Поднебесной! Во время смут и разорения чиновники только и помышляют о своих собственных выгодах, но Лу Су предан вам и честен в делах. Мне кажется, что он с успехом может заменить меня. Ведь вы знаете, что перед смертью человек говорит о добре. Если вы поверите мне, я и после смерти буду счастлив".
      Сунь Цюань прочитал письмо и опять заплакал.
      -- Чжоу Юй, зачем ты умер так рано, зачем ты оставил меня одного? -причитал он. -- Ты был достоин помогать вану, но ты ушел от меня! Если ты хочешь, чтобы на твоем месте был Лу Су, я исполню твое желание...
      В тот же день Сунь Цюань назначил Лу Су на должность ду-ду и приказал доставить тело Чжоу Юя в Чайсан для погребения.
      Однажды ночью в Цзинчжоу Чжугэ Лян наблюдал небесные знамения. Он заметил падающую звезду и воскликнул:
      -- Чжоу Юй умер!
      Утром Чжугэ Лян сказал об этом Лю Бэю. Тот послал людей разузнать, так ли это, и ему сообщили, что Чжоу Юй действительно скончался.
      -- Что делать теперь, когда Чжоу Юя нет в живых? Отдавать ли Цзинчжоу Сунь Цюаню? -- спросил Лю Бэй.
      -- Наблюдая небесные знамения, я заметил, что звезды скапливаются на востоке, а это значит, что умершего заменит Лу Су, -- ответил Чжугэ Лян. -Я сам отправлюсь в Цзяндун, якобы оплакивать Чжоу Юя, и разыщу мудреца, который будет помогать вам.
      -- Но ведь там могут вас убить, -- возразил Лю Бэй.
      -- Я не боялся ездить туда и при жизни Чжоу Юя! А сейчас, когда его нет, чего мне бояться?
      Чжугэ Лян в сопровождении Чжао Юня, под охраной пятисот воинов, с жертвенными дарами отправился в Бацю. В пути он узнал, что Сунь Цюань назначил Лу Су на должность ду-ду, а гроб с телом Чжоу Юя распорядился отвезти в Чайсан.
      Чжугэ Лян поехал прямо в Чайсан, где его с почетом встретил Лу Су. Правда, военачальники, служившие у Чжоу Юя, косо смотрели на незваного гостя и не прочь были бы его убить, но их останавливал грозный вид Чжао Юня, повсюду следовавшего за Чжугэ Ляном с обнаженным мечом.
      Чжугэ Лян приказал поставить перед гробом Чжоу Юя все необходимое для жертвоприношения, сам совершил возлияние жертвенного вина и, опустившись на колени, стал оплакивать умершего:
      "Увы, Чжоу Юй! Как горько мне, что ты безвременно умер! Дни нашей жизни предопределены судьбою, но я не могу не скорбеть о тебе! О, как болит мое сердце! Кубком вина я хочу облегчить свою скорбь! Пусть душа твоя насладится моим жертвоприношением!
      Я оплакиваю твою юность, когда ты дружил с Сунь Цэ! Ты следовал только велению долга, пренебрегал богатством и жил в убогой хижине!
      Я оплакиваю твою молодость, когда ты, как орел, взмыл ввысь на десять тысяч ли: добился высочайших почестей, укрепил владения своего господина и отторг Цзяннань!
      Я оплакиваю те дни, когда ты, в расцвете сил, пошел в далекий поход, чтобы покорить Бацю, и доставил немало тревог Лю Бяо!
      Я оплакиваю те дни, когда твоя слава достигла зенита! Сочетавшись браком с красавицей Сяо Цяо, ты стал зятем ханьского сановника и мог бы занять высокое положение при дворе!
      Я оплакиваю твердость твоего духа! Ты никогда не опускал крылья и всегда был готов широко расправить их!
      Я оплакиваю то время, когда ты был на озере Поянху и к тебе пришел Цзян Гань. Во время пира ты сумел перехитрить его -- ты все сделал так, как хотел! Тебе помогали твои большие таланты и способности!
      Я оплакиваю твою высокую одаренность правителя и воина. Ты сжег флот Цао Цао у Красной скалы и превратил сильного врага в слабого!
      Я вспоминаю, каким ты был в те годы! Я вижу твою мужественную красоту, я не забыл твоего блестящего ума!
      Я лью слезы о том, что ты так рано покинул этот мир, что ты поник к земле и пролил свою кровь!
      О преданная и справедливая душа! О благородный и глубокий дух! Жизнь твоя оборвалась на четвертом десятке лет, но имя твое сохранится в столетиях!
      Я скорблю до глубины души! Сердце мое пронизывает невыразимая печаль! Кажется, что само небо померкло! Три твои армии потрясены горем! Сам Сунь Цюань плачет по тебе! У друзей твоих слезы льются ручьями!
      Ты просил у меня, бесталанного, советов! Просил меня помочь Восточному У отразить нападение Цао Цао и восстановить власть династии Хань! Ты был мастером в построении войск "бычьими рогами", у твоих армий голова и хвост были одинаково сильны! Когда ты был жив, у нас не было никаких забот, но какое горе пришло, когда ты умер!
      О Чжоу Юй!.. Мертвые навеки расстаются с живыми!
      Я всегда буду охранять твою честь, пока сам не уйду в мир теней! Если душа твоя проницательна, она узнает, что у меня на сердце! Я потерял лучшего друга во всей Поднебесной! О, как мне больно!
      Я падаю на колени и прошу тебя принять мое жертвоприношение!"
      Закончив обряд, Чжугэ Лян пал ниц, и слезы ручьем хлынули у него из глаз. Беспредельным казалось его горе. Военачальники, наблюдавшие за ним, шептали друг другу:
      -- А еще говорили, будто Чжоу Юй и Чжугэ Лян не любят друг друга! Стоит лишь взглянуть на него, чтобы убедиться, какая это ложь!
      Лу Су тоже был глубоко тронут печалью Чжугэ Ляна и про себя думал: "Должно быть, Чжугэ Лян любил Чжоу Юя, а тот был настолько слеп, что хотел его убить!"
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      Когда Чжугэ Лян дремал беззаботно в Наньяне,
      Премудрых людей в Шучжэне явилось немало.
      О небо, ответь: зачем, породив Чжоу Юя,
      Ты в бренный сей мир еще Чжугэ Ляна послало?
      Лу Су устроил пир в честь Чжугэ Ляна. После пиршества тот попрощался и направился к своему судну. Здесь он увидел человека в даосской одежде, в простых башмаках и в бамбуковой шляпе. Этот человек рукой остановил Чжугэ Ляна и сказал:
      -- Мне кажется, что вы приехали оплакивать Чжоу Юя с целью нанести оскорбление Восточному У. Уж не хотите ли вы этим сказать, что у них больше нет способных людей?
      Чжугэ Лян узнал Пан Туна, или, как его еще называли, господина Фын-чу, и рассмеялся. Они взялись за руки и начали беседу о жизни. Затем Чжугэ Лян дал Пан Туну письмо и сказал:
      -- Я знаю, что Сунь Цюань не допускает вас к большим делам. Приезжайте лучше в Цзинчжоу, и мы с вами вместе будем служить Лю Бэю. Это человек благородный, высокой гуманности, он по достоинству оценит вашу ученость, на приобретение которой вы потратили всю свою жизнь.
      Пан Тун пообещал приехать, и Чжугэ Лян возвратился в Цзинчжоу.
      Лу Су перевез гроб с телом Чжоу Юя в Уху, где его встретил Сунь Цюань. После торжественных жертвоприношений Чжоу Юя с почетом похоронили на родной земле.
      У покойного остались два сына и одна дочь. Старшего сына звали Чжоу Сюнь, младшего -- Чжоу Ин. Сунь Цюань был очень милостив к ним.
      В беседе с Сунь Цюанем Лу Су сказал:
      -- Мои таланты слишком ничтожны, и Чжоу Юй напрасно советовал назначить меня на его место. Поверьте, не гожусь я для этой должности! Если хотите, я представлю вам человека, который прекрасно разбирается в знамениях неба и законах земли, умом своим он не уступает Гуань Чжуну и Ио И, а в государственных делах разбирается не хуже Сунь У и У Ци. Покойный Чжоу Юй часто пользовался советами этого человека, Чжугэ Лян тоже его уважает. Он здесь, в Цзяннани, пригласите его.
      -- Как зовут этого человека? -- спросил Сунь Цюань.
      -- Пан Тун из Сянъяна, -- сказал Лу Су. -- Его еще называют господином Фын-чу.
      -- О, это имя я давно слышал! -- воскликнул Сунь Цюань. -- Если он здесь, я хотел бы его повидать.
      Лу Су привел Пан Туна. Но его странная наружность, густые брови, слегка вздернутый нос, смуглое лицо и коротко подрезанные волосы произвели на Сунь Цюаня неблагоприятное впечатление.
      -- Вы, кажется, всю жизнь посвятили науке? -- спросил он. -- Чему же вы научились?
      -- На этот вопрос мне трудно ответить... Я не ограничиваю себя и всегда стараюсь применить свои знания в соответствии с обстановкой, -- промолвил Пан Тун.
      -- Ну, а какими талантами и знаниями вы обладаете в сравнении с Чжоу Юем? -- продолжал Сунь Цюань.
      -- Видите ли, я учился совсем не тому, чему учился Чжоу Юй, -- ответил Пан Тун.
      Сунь Цюань счел эти слова за неуважение к памяти Чжоу Юя, которого он очень любил, и холодно сказал:
      -- Сейчас я не могу найти для вас подходящего дела. Придется подождать... Я вас извещу.
      Пан Тун вздохнул и вышел.
      -- Почему вы, господин мой, так нелюбезно обошлись с Пан Туном? -- спросил Лу Су.
      -- Он показался мне чудаком, -- ответил Сунь Цюань. -- Не знаю, какую пользу он может принести...
      -- Да ведь это он предложил замечательный план "цепи" во время битвы у Красной скалы! Об этом не следует забывать.
      -- При чем здесь Пан Тун? Цао Цао сам решил сковать свои суда цепью. Как хотите, а мне не нужен Пан Тун!
      Лу Су вышел к Пан Туну и сказал:
      -- Я вас представил Сунь Цюаню; не моя вина, что он не находит для вас дела. Подождите...
      Пан Тун опустил голову и промолчал.
      -- Вы, наверно, разочарованы? -- спросил Лу Су.
      Пан Тун, потупясь, молчал.
      -- Я уверен, что с вашими талантами вы многого можете добиться, -продолжал Лу Су. -- К кому вы теперь пойдете?
      -- Пожалуй, направлюсь к Цао Цао, -- ответил, наконец, Пан Тун.
      -- Но ведь это все равно, что драгоценную жемчужину бросить в грязь! Нет, уж лучше поезжайте к Лю Бэю в Цзинчжоу. Он-то оценит вас по заслугам!
      -- Я пошутил! -- улыбнулся Пан Тун. -- На самом деле я поеду к Лю Бэю.
      -- Тогда я ему напишу о вас! -- обрадовался Лу Су. -- Добейтесь, чтобы Лю Бэй и Сунь Цюань не враждовали, а объединили свои силы и разбили Цао Цао.
      -- Это и есть цель всей моей жизни! -- ответил Пан Тун.
      Лу Су дал ему письмо, и Пан Тун отправился в Цзинчжоу. Когда он приехал, Чжугэ Ляна не было -- он в это время совершал поездку по области. Привратник доложил Лю Бэю, что прибыл знаменитый ученый из Цзяндуна.
      Лю Бэй много слышал о Пан Туне и приказал немедленно просить его. Пан Тун вошел в зал и остановился, сложив руки в знак приветствия, но не кланяясь. Лю Бэю не понравились грубые манеры Пан Туна, и он сдержанно спросил:
      -- Вам трудно было издалека добираться сюда?
      Пан Тун, ни словом не упомянув о письмах Чжугэ Ляна и Лу Су, ответил:
      -- Я пришел к вам потому, что вы призываете к себе людей мудрых и берете на службу ученых...
      -- В стране сейчас неспокойно, и мне очень жаль, что я не могу предложить вам хорошую должность, -- произнес Лю Бэй. -- Правда, в двухстах тридцати ли отсюда есть уезд Лайян, там сейчас нет начальника. Если желаете, я могу предоставить вам эту должность, а позже, может быть, найду для вас более подходящее место.
      "Лю Бэй слишком недооценивает мои способности!" -- с возмущением подумал Пан Тун.
      Но Чжугэ Ляна здесь не было, и Пан Тун согласился поехать в Лайян. Вступив в должность, он не стал заниматься делами управления, а по целым дням пьянствовал. Налоги перестали поступать, судебные дела не разбирались. Об этих непорядках кто-то сообщил Лю Бэю.
      -- Как смеет этот проходимец не выполнять установленные мной законы? -разгневался Лю Бэй.
      Он вызвал к себе Чжан Фэя и сказал, чтобы он поехал в южные уезды округа Цзинчжоу и проверил, какие там творятся беззакония и беспорядки. Но, опасаясь, что Чжан Фэй сам не сможет во всем правильно разобраться, Лю Бэй послал с ним Сунь Цяня.
      Чжан Фэй и Сунь Цянь приехали в Лайян. В пригороде их встретили жители, воины и чиновники. Не явился только Пан Тун.
      -- А где начальник уезда? -- нахмурившись, спросил Чжан Фэй.
      -- Уж сто дней прошло, как вступил в должность новый начальник, -- сказали чиновники, -- но он совершенно не занимается делами, все время пьянствует и бездельничает. Сейчас он отсыпается после вчерашней попойки.
      Разгневанный Чжан Фэй хотел тут же привлечь к ответу Пан Туна, но Сунь Цянь остановил его:
      -- Пан Тун -- человек высокого ума, и относиться к нему с пренебрежением не следует. Давайте-ка поедем к нему в ямынь да побеседуем с ним. Если он действительно запустил дела, так мы с него взыщем.
      Чжан Фэй пришел в ямынь и приказал позвать Пан Туна. Тот еще не успел отрезвиться и вышел к Чжан Фэю растрепанный.
      -- Мой брат считал тебя порядочным человеком и назначил на должность начальника уезда, -- напустился на него Чжан Фэй, -- а ты все дела запутал!
      -- Какие дела я запутал? -- недоумевал Пан Тун.
      -- И ты еще спрашиваешь? -- вскричал Чжан Фэй. -- Сто дней уже минуло, как ты вступил в должность, а ты только и знаешь, что пьянствовать!
      -- Чего вы беспокоитесь? Какие могут быть необыкновенные дела в этом ничтожном уездишке, который не достигает и ста ли в окружности? Посидите немного, и я на ваших глазах управлюсь со всеми здешними делами.
      Пан Тун вызвал писцов и велел им принести все дела, накопившиеся за сто дней. Вскоре явились чиновники с кипами бумаг. Жалобщики и ответчики полукругом встали на колени у ступеней возвышения, где сидел Пан Тун. Начальник уезда в одно и то же время писал решения, выслушивал жалобы и выносил приговоры. Еще и полдень не наступил, как со всеми делами было покончено, все жалобы разобраны, правда и неправда выявлены, и при этом не было допущено ни малейшей ошибки. Бросив кисть на пол, Пан Тун сказал:
      -- Все мои дела в порядке! Зачем мне уделять много времени этому ничтожному уезду, если я с такой же легкостью, как только что читал эти бумаги, мог бы поучать Цао Цао и Сунь Цюаня?
      Изумленный Чжан Фэй поднялся со своей цыновки и с восхищением воскликнул:
      -- Да, вы действительно мудрый человек! Извините меня, что я раньше не проявил к вам должного уважения! Теперь я расскажу о вас моему брату!
      Тогда Пан Тун дал Чжан Фэю письмо Лу Су.
      -- Почему же вы прежде не вручили это письмо моему брату? -- спросил Чжан Фэй.
      -- А разве удобно, обращаясь к кому-нибудь с просьбой, первым делом совать такое письмо? -- в свою очередь спросил Пан Тун.
      Тут Чжан Фэй, обращаясь к Сунь Цяню, сказал:
      -- Спасибо вам, что вы остановили меня, когда я был в гневе, а то мы лишились бы мудрого человека!
      Распрощавшись с Пан Туном, Чжан Фэй вернулся в Цзинчжоу и рассказал Лю Бэю о том, что он видел и слышал.
      -- О, как я виноват, что несправедливо обошелся с мудрым человеком! -воскликнул обеспокоенный Лю Бэй.
      Чжан Фэй отдал брату письмо Лу Су, переданное ему Пан Туном. В этом письме говорилось:
      "Пан Тун -- такой человек, каких не часто встретишь. Но ум и способности его проявятся только в том случае, если вы найдете для него достойное дело. Не судите о нем по его внешности, ибо это вызовет у вас сомнения в его учености. Будет поистине жаль, если Пан Тун перейдет к кому-нибудь другому".
      Прочитав письмо, Лю Бэй горестно вздохнул. В это время ему доложили, что из поездки вернулся Чжугэ Лян. Лю Бэй поспешил ему навстречу.
      -- Надеюсь, что Пан Тун в добром здравии? -- спросил Чжугэ Лян, едва совершив приветственные церемонии.
      -- Пан Тун управляет уездом Лайян, -- ответил Лю Бэй. -- Но, говорят, что он все время пьянствует и совсем забросил дела.
      -- Не много найдется таких талантливых людей, как Пан Тун, -- сказал Чжугэ Лян. -- Ученостью своей он в десять раз превосходит меня. А он отдал вам мое письмо?
      -- Сегодня я получил от него письмо Лу Су, а вашего он мне не передавал, -ответил Лю Бэй.
      -- Вообще говоря, в его поведении нет ничего удивительного, -- произнес Чжугэ Лян. -- Когда великий мудрец занимается незначительным делом, он обычно обращается к вину и тяготится своими обязанностями.
      -- Вы правы, -- согласился Лю Бэй. -- Спасибо еще Чжан Фэю, если бы не он, я упустил бы мудрого человека.
      Лю Бэй снова послал Чжан Фэя в Лайян пригласить Пан Туна. Когда Пан Тун приехал, Лю Бэй сошел с крыльца ему навстречу и попросил прощения. Лишь после этого Пан Тун отдал Лю Бэю письмо Чжугэ Ляна. В том письме тоже говорилось, что Пан Туна сразу следует назначить на высокую должность.
      -- Когда-то Сыма Хуэй сказал мне, что если я привлеку к себе на службу Во-луна и Фын-чу, я смогу навести порядок в Поднебесной! -- воскликнул обрадованный Лю Бэй. -- Теперь, когда оба они у меня, я восстановлю Ханьскую династию!
      Лю Бэй назначил Пан Туна на должность помощника Чжугэ Ляна, и в ожидании похода совместно с Чжугэ Ляном они стали разрабатывать военные планы и обучать войска.
      В Сюйчане уже знали о том, что Лю Бэй, которому помогают Пан Тун и Чжугэ Лян, собирает войско и делает большие запасы провианта, намереваясь рано или поздно соединиться с Восточным У и предпринять поход на север. Цао Цао в свою очередь решил предпринять новый поход на юг и с этой целью созвал на совет своих приближенных.
      -- По-моему, -- сказал советник Сюнь Ю, -- надо воспользоваться тем, что умер Чжоу Юй, и сперва напасть на Сунь Цюаня. Потом мы сможем заняться и Лю Бэем.
      -- Отправляясь в такой далекий поход, я боюсь, как бы Ма Тэн действительно не напал на Сюйчан, -- сказал Цао Цао. -- Ведь еще во время битвы у Красной скалы среди моих воинов ходили такие слухи. Сейчас надо действовать, осторожно.
      -- А я, неразумный, думаю, что лучше было бы пожаловать Ма Тэну титул полководца Покорителя юга и направить его против Сунь Цюаня, -- возразил Сюнь Ю. -- В крайнем случае под этим предлогом его можно вызвать в Сюйчан и, если вам угодно, убить его здесь. Тогда поход на юг можно предпринимать без всяких опасений!
      Цао Цао одобрил этот совет и в тот же день отправил в Силян гонца с указом о пожаловании Ма Тэну титула.
      Ма Тэн, по прозванию Шоу-чэн, был потомком знаменитого ханьского полководца Ма Юаня. Отец его Ма Су во времена императора Хуань-ди был правителем уезда Ланьгань. Впоследствии он лишился должности и уехал в Лунси, где женился на женщине из племени тангутов, от которой и родился Ма Тэн.
      Высокий ростом, с величественной внешностью, Ма Тэн обладал прекрасным характером; все относились к нему с уважением.
      При императоре Лин-ди тангуты подняли мятеж, и Ма Тэн со своим войском разгромил их. За это ему был пожалован титул полководца Покорителя запада. В то время он побратался с Хань Суем, тоже носившим этот титул.
      Получив указ Цао Цао, Ма Тэн позвал на совет своего сына Ма Чао.
      -- Когда-то мы с Дун Чэном получили указ Сына неба, зашитый в пояс, -сказал Ма Тэн, -- и вместе с Лю Бэем дали клятву покарать злодеев. К несчастью, Дун Чэн погиб, а Лю Бэй потерпел несколько поражений, и я, находясь в Силяне, не мог ему помочь. Теперь же, когда Лю Бэю удалось занять Цзинчжоу, у меня появилось желание довести до конца раз начатое дело. Но указ Цао Цао поставил меня в тупик, и я не знаю, как теперь быть.
      -- Отец мой, -- сказал Ма Чао, -- ведь указ, присланный вам Цао Цао, исходит от Сына неба, и если вы не поедете, то Цао Цао сочтет это за неповиновение. Лучше поезжайте в столицу, чтобы избежать наказания, а там, быть может, вам удастся выполнить свой прежний план.
      -- Мысли Цао Цао разгадать трудно, -- вмешался Ма Дай, племянник Ма Тэна. -- Поезжайте, дядюшка, а то как бы не было беды.
      -- А я, батюшка, -- сказал Ма Чао, -- подыму все силянские войска и пойду следом за вами. Мы ворвемся в Сюйчан и освободим Поднебесную от зла! Брата моего мы оставим охранять Силян.
      -- Нет, ты сам будешь охранять Силян, -- возразил Ма Тэн. -- С собой я возьму младших сыновей Ма Сю и Ма Те да племянника Ма Дая. Если ты останешься в Силяне и тебе будет помогать Хань Суй, Цао Цао не посмеет причинить мне вреда.
      -- Что ж, батюшка, -- сказал Ма Чао, -- если вы хотите ехать, поезжайте. Только, прошу вас, сразу не входите в столицу, а сначала разузнайте, что там происходит, и действуйте осторожно...
      -- Не беспокойся, мой сын, -- ответил Ма Тэн, -- я и сам знаю, что мне делать.
      Ма Тэн с пятью тысячами силянских воинов, которых возглавляли его сыновья и племянник, выступил в Сюйчан. Не доходя двадцати ли до города, он расположился лагерем.
      Цао Цао, узнав о прибытии Ма Тэна, вызвал к себе своего чиновника Хуан Куя и сказал:
      -- Я отправляю Ма Тэна в поход на юг, а тебя назначаю при нем советником. Поезжай в лагерь Ма Тэна и награди его воинов, а ему скажи, чтоб он не брал с собой много войск. Силян, мол, далеко и подвозить провиант оттуда трудно. Я сам дам ему большое войско и буду снабжать его провиантом. Передай ему также, что завтра я вызову его в город и представлю императору.
      Получив указания, Хуан Куй отправился к Ма Тэну. Тот угостил его вином. Вскоре у опьяневшего Хуан Куя развязался язык.
      -- Мой батюшка, Хуан Юань, погиб от рук Ли Цзюэ и Го Сы, -- завязал он разговор. -- Но не ожидал я, что появится новый злодей, который, как и те преступники, будет оскорблять Сына неба...
      -- Кто смеет оскорблять Сына неба? -- спросил Ма Тэн, притворяясь удивленным.
      -- Злодей Цао Цао! -- ответил Хуан Куй. -- Зачем вы меня спрашиваете? Разве вы сами не знаете?
      Опасаясь, что Хуан Куя подослал Цао Цао, Ма Тэн поспешно оборвал его:
      -- Молчите! Здесь могут быть шпионы!
      -- Эх! Значит, и вы тоже забыли указ Сына неба, зашитый в пояс! -- горестно воскликнул Хуан Куй.
      Убедившись, что Хуан Куй говорит искренне, Ма Тэн стал с ним откровенен.
      -- Цао Цао завтра хочет представить вас императору, -- сказал Хуан Куй, выслушав Ма Тэна. -- Но я не советую вам входить в город, ибо это ни к чему хорошему не приведет! Лучше вы сами во время смотра, который Цао Цао будет делать вашим войскам, убейте этого злодея, и великое дело совершится!
      Договорившись с Ма Тэном, Хуан Куй возвратился домой. Настроение у него было отвратительное. Жена пыталась его расспрашивать, но он ничего ей не сказал.
      Хуан Куй не знал, что его наложница Ли Чун-сян в близких отношениях с Мяо Цзэ -- младшим братом его жены. И вот наложница, увидев Хуан Куя гневным и раздраженным, потом сказала Мяо Цзэ:
      -- Сегодня Хуан Куй был на военном совете и вернулся домой очень злой. На кого он злится, не знаю.
      Мяо Цзэ, давно лелеявший мечту как-нибудь избавиться от Хуан Куя и взять Ли Чун-сян в жены, посоветовал ей:
      -- А ты постарайся вызвать Хуан Куя на разговор. Скажи ему, будто ты слышала, что Лю Бэй добр и гуманен, а Цао Цао, мол, коварный и жестокий злодей. Хорошенько запомни, что он ответит.
      Ночью, когда Хуан Куй пришел к ней в спальню, Ли Чун-сян слово в слово повторила ему то, что сказал Мяо Цзэ. Хуан Куй был пьян и неосторожно сболтнул:
      -- Ну, где тебе, женщине, понимать, что хорошо, а что плохо! Да и какое тебе дело до меня! Я ненавижу Цао Цао и не могу дождаться дня, когда его убьют!
      -- И это собираетесь сделать вы? -- спросила наложница.
      -- Нет, я договорился с полководцем Ма Тэном: завтра во время смотра войск он убьет Цао Цао! -- ответил Хуан Куй.
      Наложница рассказала об этом Мяо Цзэ, а тот поспешил донести Цао Цао. Вызвав к себе Цао Хуна и Сюй Чу, Цао Цао объяснил им, что они должны делать, а потом позвал Сяхоу Юаня и Сюй Хуана и тоже дал им указания.
      В тот же день они арестовали всю семью Хуан Куя.
      На следующий день, оставив своего племянника Ма Дая с войском в лагере, Ма Тэн в сопровождении сыновей и лучших воинов отправился в город. Еще издали заметил он знамена Цао Цао и решил, что тот сам собирается делать смотр его войскам. Ма Тэн подхлестнул своего коня и поскакал вперед. Тут внезапно раздался треск хлопушек и расступились красные знамена отряда телохранителей Цао Цао. Вперед вышли лучники во главе с военачальником Цао Хуном.
      Ма Тэн повернул своего коня, пытаясь бежать, но путь ему отрезал Сюй Хуан, а справа и слева напали Сюй Чу и Сяхоу Юань. Ма Тэн и его два сына попали в окружение. Ма Тэн с ожесточением бился с врагами.
      Вот пал от стрелы его сын Ма Те. Второй сын Ма Сю неотступно следовал за отцом. Он разил направо и налево, но вырваться из кольца им не удалось. Они были тяжело ранены, кони их пали. Так Ма Тэна и его сына взяли в плен. Цао Цао приказал связать вместе Хуан Куя, Ма Тэна и Ма Сю и доставить к нему.
      -- Я не виноват! -- кричал Хуан Куй.
      Тогда Цао Цао приказал Мяо Цзэ повторить свои показания.
      -- Этот негодяй все погубил! -- бранил Ма Тэн Мяо Цзэ. -- И мне опять не удалось уничтожить злодея и тем спасти государство! Наверно, на то воля неба!
      Цао Цао велел увести Ма Тэна. Тот, не переставая браниться, вместе с сыном и Хуан Куем мужественно принял смерть.
      Потомки сложили стихи, в которых оплакивают его:
      Отец и его сыновья великую славу стяжали.
      Отвага и преданность их воистину равны их славе.
      Они поклялись умереть за честь своего государя
      И жизнь положили свою, ревнуя о мире в державе.
      И, палец себе прокусив, Ма Тэн подписал свое имя,
      Дав клятву за правду стоять, унять мятежи и восстанья.
      Так знатный возвысился род, украсивший земли Силяна
      И не посрамивший ничем прославленный род Ма Юаня.
      После того как казнь свершилась, Мяо Цзэ обратился к Цао Цао:
      -- Мне не надо никакой награды, -- сказал он. -- Дайте мне только в жены Ли Чун-сян.
      -- Ах, так ты ради женщины погубил семью своей сестры? -- усмехнулся Цао Цао. -- Не стоит оставлять в живых такого бесчестного человека!..
      И он приказал отрубить головы Мяо Цзэ и его возлюбленной Ли Чун-сян вместе с семьей Хуан Куя на базарной площади. Люди, которые видели это, тяжко вздыхали.
      Потомки сложили стихи, в которых говорится:
      Из выгоды личной убил сановника верного Мяо,
      Желаний своих не свершив, из жизни ушла Ли Чун-сян.
      Коварный и хитрый тиран казнил беспощадно обоих,
      И добрых плодов не принес злодеем взлелеянный план.
      Цао Цао, чтобы успокоить силянских воинов, сказал:
      -- Ма Тэн и его сыновья замышляли мятеж против меня, но вы в этом не виноваты...
      И в то же время Цао Цао, опасаясь, как бы Ма Дай не ушел обратно в Силян, послал гонцов с приказом закрыть все заставы в горах.
      Ма Дай, стоявший в лагере, от убежавших воинов узнал о том, что произошло в Сюйчане. Он так перепугался, что бросил свое войско и скрылся, переодевшись торговцем.
      Цао Цао, покончив с Ма Тэном, опять стал подумывать о походе на юг, как вдруг ему сообщили, что Лю Бэй собирается захватить Сычуань. Цао Цао встревожился:
      -- Ну, если Лю Бэю удастся взять Сычуань, он расправит крылья, и тогда уж с ним не справишься!
      Едва произнес Цао Цао эти слова, как к ступеням крыльца подошел какой-то человек и сказал:
      -- Я знаю, как сделать, чтобы Лю Бэй и Сунь Цюань не помогали друг другу, а Цзяннань и Сычуань перешли в ваши руки, господин чэн-сян!
      Поистине:
      Едва лишь герои Силяна навеки закрыли глаза,
      На воинов южного царства надвинулась сразу гроза.
      Если вы хотите узнать, кто предложил этот план, прочитайте следующую главу.
      ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
      из которой можно узнать о том, как Ма Чао в гневе поднял войска, чтобы отомстить за отца, и о том, как Цао Цао отрезал себе бороду и бросил халат
      Эти слова принадлежали ши-юй-ши Чэнь Цюню.
      -- Что вы предлагаете, Чэнь Цюнь? -- спросил Цао Цао.
      -- Поскольку сейчас Лю Бэй тесно, как губы с зубами, связан с Сунь Цюанем, вы, господин чэн-сян, спокойно можете посылать войско в Хэфэй, чтобы оттуда напасть на Наньцзюнь, -- ответил Чэнь Цюнь. -- Сунь Цюань, когда ему будет трудно, обратится за помощью к Лю Бэю, а тот, помышляя лишь о захвате Сычуани, и не подумает помогать ему. У одного же Сунь Цюаня не хватит сил бороться с вами, армия его развалится, и вы сможете захватить Цзяндун, а потом и Цзинчжоу... После этого можно будет подумать и о Сычуани. Так вы покорите всю Поднебесную.
      -- Ваш план совпадает с моим, -- обрадовался Цао Цао.
      Триста тысяч воинов двинулись через Хэфэй к Наньцзюню. Хэфэйский правитель Чжан Ляо получил приказ поставлять для армии Цао Цао провиант.
      Лазутчики донесли об этом Сунь Цюаню. Тот собрал на совет своих военачальников.
      -- Пошлите гонца к Лу Су и напишите ему, чтобы он попросил помощи у Лю Бэя, -- посоветовал Чжан Чжао. -- Однажды Лу Су оказал услугу Лю Бэю, и тот сочтет своим долгом выполнить его просьбу. К тому же Лю Бэй ваш зять, и, как человек справедливый, он поможет вам. Тогда Цзяннани не будет угрожать опасность!
      Сунь Цюань отправил гонца к Лу Су. Повинуясь приказу, Лу Су написал письмо Лю Бэю. Тот, получив письмо, велел гонцу отдыхать, а сам вызвал на совет Чжугэ Ляна.
      -- Вам незачем посылать свои войска, -- сказал Чжугэ Лян, -- пусть воюет один Сунь Цюань. Этим вы добьетесь того, что Цао Цао даже не осмелится смотреть на юго-восток.
      Чжугэ Лян сам написал Лу Су и просил его ни о чем не беспокоиться; если Цао Цао нападет, то у Лю Бэя на этот случай есть свой план действий.
      -- Но ведь Цао Цао уже послал огромное войско и соединился с хэфэйцами! -возразил Лю Бэй, после того как уехал гонец. -- Как же приостановить нападение?
      -- Цао Цао всю жизнь боялся силянских войск, -- ответил Чжугэ Лян. -Теперь, когда он погубил Ма Тэна и двух его сыновей, в Силяне Ма Чао, старший сын Ма Тэна, от ярости скрежещет зубами и жаждет мести. Стоит только написать Ма Чао письмо о том, что вы поддержите его, как он сейчас же выступит против Цао Цао. Подумайте сами, будет ли тогда у Цао Цао возможность пойти на Цзяннань?
      Лю Бэй обрадовался этому совету и с гонцом отправил письмо Ма Чао.
      В то время когда Ма Тэн отправился в столицу, Ма Чао приснилось, будто он лежит в снегу, а целая стая тигров терзает его. Ма Чао в страхе проснулся и никак не мог успокоиться. Он собрал военачальников и рассказал им о том, что видел во сне.
      -- Это несчастливое предзнаменование! -- промолвил один из военачальников.
      Все оглянулись на говорившего -- это был сяо-вэй Пан Дэ. Ма Чао попросил Пан Дэ растолковать ему сон.
      Пан Дэ сказал, что увидеть во сне просто тигра на снегу -- и то уже плохой знак.
      -- Должно быть, с нашим старым полководцем случилась беда в Сюйчане!
      В эту минуту вбежал человек и пал ниц перед Ма Чао.
      -- Мой дядя и младшие братья погибли!..
      Испуганный Ма Чао узнал своего двоюродного брата Ма Дая.
      -- Как это произошло? Кто их убил? -- вскричал Ма Чао.
      -- Мой дядя и Хуан Куй договорились убить Цао Цао, но Цао Цао каким-то образом проведал об этом, и они были казнены на базарной площади. Братья ваши тоже погибли, и только мне одному удалось убежать, переодевшись торговцем...
      Ма Чао с воплем рухнул на пол. Военачальники подняли его; в ярости он скрипел зубами.
      Тут Ма Чао доложили, что примчался гонец с письмом от Лю Бэя. Ма Чао взял письмо и прочитал:
      "Вы знаете, что на Ханьский правящий дом пало великое несчастье. Злодей Цао Цао, присвоив власть, обманывает знатных и разоряет простой народ. Когда-то мы вместе с вашим батюшкой получили тайное повеление Сына неба и дали клятву расправиться с этим злодеем. Кровь вашего погибшего отца вопиет об отмщении! Немыслимо, чтобы вы и Цао Цао жили на одной земле, под одним небом! Потерпите ли вы, чтобы одно солнце и одна луна светили вам и убийце вашего отца! Подымайте силянские войска и нападайте на Цао Цао! Я помогу вам. Мы покараем злодея, вернем власть ханьскому императору и отомстим за вашего батюшку! На этом я кончаю -- всего, что думаешь, в письме не скажешь. Жду вашего ответа".
      Ма Чао вытер слезы, написал ответ на письмо Лю Бэя и отправил его с тем же гонцом. Не откладывая, он стал готовиться к походу.
      В это время силянский правитель Хань Суй пригласил Ма Чао к себе домой. Когда Ма Чао пришел, Хань Суй показал ему письмо Цао Цао, в котором говорилось, что если он, Хань Суй, захватит Ма Чао и отправит его в Сюйчан, то получит за это титул Силянского хоу.
      -- Ну, что ж, дядюшка, вяжите меня и отправляйте в Сюйчан! -- воскликнул Ма Чао, падая ниц.
      -- Как тебе не стыдно! -- возмутился Хань Суй. -- Я побратался с твоим отцом, а ты думаешь, что я способен погубить тебя? Веди войска против Цао Цао, и я тебе помогу!
      Ма Чао горячо благодарил его. Хань Суй приказал обезглавить гонца Цао Цао и вместе с Ма Чао выступил в поход. Армия, насчитывающая двести тысяч человек, устремилась на Чанань.
      Чжун Яо, начальник области Чанань, послал донесение Цао Цао о надвигающейся опасности, и сам во главе отряда вышел навстречу врагу.
      Вскоре войско, возглавляемое Ма Даем, столкнулось с противником. Чжун Яо выехал вперед и вступил в поединок с Ма Даем, но после первой схватки обратился в бегство. Ма Дай со своим войском преследовал его отряд. Подоспевшие в это время Ма Чао и Хань Суй окружили Чанань. Чжун Яо стойко оборонялся.
      Чанань был столицей династии Западная Хань. Толстые стены и глубокие рвы, окружавшие город, не давали возможности взять Чанань штурмом. Осаждавшие десять дней стояли у его стен, но так и не могли прорваться в город. Тогда Пан Дэ предложил новый план.
      -- В Чанане земля неплодородная, -- сказал он, -- и вода горькая, а запасов провианта нет. Уже и сейчас там народ голодает. Давайте-ка сейчас отведем войска, а потом видно будет, что дальше делать. Думаю, что скоро мы возьмем Чанань без особых усилий.
      -- Что ж, придумано недурно! -- согласился Ма Чао и приказал своим войскам отойти от города.
      На следующий день Чжун Яо, поднявшись на городскую стену, увидел, что противник ушел. Опасаясь хитрости врага, Чжун Яо послал воинов на разведку, и ему донесли, что вражеские войска действительно ушли. Тогда Чжун Яо успокоился и разрешил воинам выйти из города, чтобы нарубить дров и набрать воды. Ворота стояли широко раскрытыми, жители свободно входили и выходили из города.
      Вдруг на пятый день разведчики донесли, что армия Ма Чао вернулась. Воины и жители бросились обратно в город. Чжун Яо приказал запереть ворота, и оборона возобновилась.
      Как-то ночью брат Чжун Яо, по имени Чжун Цзинь, охранявший западные ворота, у самого входа заметил горящий факел. Когда Чжун Цзинь подоспел туда, на него налетел всадник с громким криком:
      -- Эй, вы! Пан Дэ здесь!
      Не успел Чжун Цзинь опомниться, как Пан Дэ зарубил его. Затем Пан Дэ перебил всю стражу, открыл ворота и впустил в город войска Ма Чао и Хань Суя.
      Чжун Яо отступил за Тунгуаньский перевал и оттуда послал гонца к Цао Цао. Узнав о потере Чананя, Цао Цао не смел больше думать о походе на юг. Он отправил Цао Хуна и Сюй Хуана с отрядом воинов к Чжун Яо, чтобы помочь ему оборонять Тунгуань.
      -- Запомните, -- напутствовал их Цао Цао, -- если только вы в течение десяти дней не удержите перевал, я всех вас казню! А через десять дней я сам подоспею с большим войском.
      Цао Хун и Сюй Хуан выступили в поход.
      -- Вы случайно не забыли, что у Цао Хуна характер очень горячий? -- сказал Цао Жэнь. -- Как бы он не наделал там ошибок!
      -- Хорошо, я это учту, -- ответил Цао Цао. -- На тебя я возлагаю обязанность подвозить мне провиант, а если понадобится, то и помочь в боях.
      Цао Хун и Сюй Хуан, добравшись до Тунгуаня, сменили Чжун Яо. Они продолжали обороняться и в открытый бой не вступали. Ма Чао ежедневно подходил к перевалу и выкрикивал грубую брань, поминая три поколения рода Цао Цао. В яростном гневе Цао Хун готов был ринуться в бой, и Сюй Хуан с трудом удерживал его.
      -- Ты разве не понимаешь, чего добивается Ма Чао? Ему только и надо втянуть нас в битву. Но не забывай, что, пока не подойдет армия чэн-сяна, нам сражаться нельзя! У Цао Цао есть свой план. Мы должны удержать перевал!
      На девятый день с перевала увидели, что воины противника пустили коней пастись на лугу, а сами улеглись отдыхать. Тут Цао Хун не вытерпел и с тремя тысячами всадников помчался с перевала на врага. Силянские воины побросали копья и обратились в бегство. Цао Хун погнался за ними.
      В это время Сюй Хуан проверял запасы провианта. И когда ему сообщили о вылазке Цао Хуна, он бросился вдогонку, пытаясь его остановить. Но тут с тыла на них неожиданно напал Ма Дай. Цао Хун и Сюй Хуан обратились в бегство. Тогда справа и слева наперерез им ударили Пан Дэ и Ма Чао.
      Разгорелась жестокая схватка. Цао Хун, потеряв половину своих людей, бросился обратно на перевал, но там ему не удалось удержаться, и силянские войска заняли Тунгуань. Цао Хун и Сюй Хуан с остатками своих отрядов бежали к Цао Цао.
      -- Как ты смел на девятый день оставить перевал? -- грозно закричал Цао Цао на Цао Хуна. -- Ведь я дал тебе десять дней сроку!
      -- Ма Чао всячески позорил нас, -- оправдывался Цао Хун. -- И когда я увидел, что силянские войска беспечно отдыхают, я не выдержал и напал на них... В голову не пришло, что это коварство!
      -- Ну, ты еще молод и горяч, а Сюй Хуан о чем думал? -- продолжал кричать Цао Цао.
      -- Я все время его удерживал, да он не хотел меня слушать! -- воскликнул Сюй Хуан. -- Я как раз проверял запасы провианта, когда мне доложили, что Цао Хун бросился на врага. Я хотел его вернуть, но мы попали в ловушку.
      Разгневанный Цао Цао велел обезглавить Цао Хуна, но чиновники упросили его отменить приказ. Цао Хун горячо каялся в совершенной ошибке. Тогда Цао Цао сам возглавил войско и двинулся к Тунгуаню.
      -- Раньше надо расположиться лагерем у подножья перевала, -- посоветовал ему Цао Жэнь, -- а потом начинать сражение.
      Цао Цао велел рубить деревья и ставить частокол для трех лагерей. Слева стояли воины Цао Жэня, справа -- Сяхоу Юаня, а в центре -- Цао Цао.
      На следующий день началось наступление на перевал. Силянские воины встретили врага в полной готовности. Все они были как на подбор сильные и рослые. Впереди войска в серебряном шлеме, с длинным копьем в руке восседал на коне Ма Чао, а рядом с ним стояли Пан Дэ и Ма Дай. Цао Цао про себя восхищался богатырским ростом и могучей силой Ма Чао.
      -- Чем ты недоволен? -- крикнул он Ма Чао. -- Ведь ты потомок знаменитых ханьских полководцев!
      -- И ты еще смеешь спрашивать, чем я недоволен? Кто убил моего отца и братьев? -- заскрежетал зубами Ма Чао. -- О, как я ненавижу тебя! Сожрал бы тебя живьем!
      С копьем наперевес Ма Чао бросился в бой. Из-за спины Цао Цао навстречу ему выехал Юй Цзинь. Но после десяти схваток Юй Цзинь обратился в бегство. Тогда в поединок вступил Чжан Го и после двадцати схваток тоже бежал. На смену ему вышел Ли Тун. Ма Чао быстро сбил его с коня и копьем сделал знак своим воинам вступить в бой. Сам Ма Чао, а за ним Пан Дэ и Ма Дай ворвались в строй противника, намереваясь схватить Цао Цао.
      -- Ловите Цао Цао, он в красном халате! -- донеслись до Цао Цао крики силянских воинов.
      Цао Цао мгновенно сбросил с себя красный халат. Но тут же послышались возгласы:
      -- У Цао Цао длинная борода!
      Не медля ни минуты, Цао Цао мечом отрезал себе бороду. Это заметил силянский воин и предупредил Ма Чао. Тот приказал переловить всех врагов с короткой бородой. Тогда Цао Цао оторвал кусок знамени, обернул им голову и во весь дух погнал своего коня.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      Как ветер летел он, разгромленный у Тунгуаня.
      В великом смятенье он бросил парчовый халат
      И бороду срезал, испуганный страшною карой,
      А слава Ма Чао умножилась тысячекрат.
      Цао Цао чувствовал, что за ним кто-то гонится по пятам. Обернувшись, он узнал Ма Чао.
      -- Стой, злодей! -- громовым голосом кричал Ма Чао.
      Но Цао Цао мчался вперед, лишь изредка оглядываясь на своего преследователя. Ма Чао настигал его. Цао Цао повернул коня за дерево. Ма Чао метнул копье, но оно вонзилось в ствол дерева. Пока Ма Чао вытаскивал копье, Цао Цао уже был далеко. Но Ма Чао продолжал его преследовать. Когда он обогнул склон горы, до него донесся чей-то крик:
      -- Не тронь моего господина! Цао Хун здесь!
      Наперерез ему мчался Цао Хун. Он яростно набросился на Ма Чао и остановил его. Это спасло Цао Цао. Долго бились противники, и постепенно Ма Чао стал слабеть. В это время на подмогу Цао Хуну подоспел Сяхоу Юань с несколькими десятками всадников. Ма Чао был один и, чтобы не попасть в окружение, повернул обратно. Сяхоу Юань дал ему уйти.
      Тем временем Цао Цао вернулся в лагерь, который Цао Жэню удалось удержать, несмотря на большие потери в войске.
      -- Если бы я тогда казнил Цао Хуна, то сегодня сам бы погиб от руки Ма Чао! -- со вздохом сказал Цао Цао, входя к себе в шатер.
      Он вызвал к себе Цао Хуна и щедро наградил его. Потом Цао Цао собрал остатки своих разбитых войск и занял оборону. Ма Чао, как и прежде, каждый день появлялся у лагеря и бранью пытался вызвать противника на бой. Но Цао Цао строжайше запретил своим войскам выходить из лагеря, приказом объявив, что будет рубить головы ослушникам.
      -- Силянские воины вооружены длинными копьями, -- сказали военачальники, -и лучше всего нам отбиваться стрелами...
      -- Как мы будем сражаться -- зависит только от меня, а не от врага, -отрезал Цао Цао. -- Хорошо, пусть у них длинные копья, но что они могут сделать, если мы сидим в лагерях? Враг сам отступит.
      -- Почему чэн-сян ведет себя так странно? -- недоумевали военачальники. -Неужели его ничему не научило поражение?
      Прошло еще несколько дней. Лазутчики донесли, что в помощь к Ма Чао на перевал идет двадцать тысяч тангутских воинов. Это известие обрадовало Цао Цао.
      -- Чему вы радуетесь? -- спросили у Цао Цао военачальники. -- Ведь противнику подошло подкрепление!
      -- Потерпите, -- отвечал им Цао Цао, -- когда я одержу победу, все вам расскажу...
      Через три дня разведчики опять донесли, что на перевал пришло новое войско. Цао Цао на радостях даже пир устроил, а военачальники лишь усмехались. Цао Цао заметил это.
      -- Кажется, вы думаете, что у меня не хватит ума разбить Ма Чао? -- спросил он. -- В таком случае, может быть, вы скажете, как это сделать?
      -- Здесь, внизу, стоят наши лучшие войска, господин чэн-сян, -- промолвил Сюй Хуан. -- А у врага все войско собралось на перевале. С западной стороны Ма Чао не ожидает нападения. Если отряд наших войск переправится на западный берег реки и зайдет врагу в тыл, отрезав ему путь к отступлению на запад, а вы нанесете удар с севера, то Ма Чао не будет знать, в какую сторону кинуться, и попадет в безвыходное положение.
      -- Вы угадали мой план! -- воскликнул Цао Цао.
      Он приказал Сюй Хуану и Чжу Лину переправиться на западный берег реки Вэйшуй с четырьмя тысячами воинов и там в горном ущелье устроить засаду, но не нападать на врага до тех пор, пока сам он, Цао Цао, не ударит с севера.
      Цао Хуну было приказано подготовить плоты и лодки для переправы. Цао Жэнь оставался охранять лагерь.
      Когда разведчики сообщили об этом Ма Чао, он сказал Хань Сую:
      -- Цао Цао, вместо того чтобы идти сюда, на перевал, готовит плоты и лодки для переправы на северный берег. Он собирается напасть на вас с тыла. Но мы не дадим ему переправиться... А дней через двадцать у Цао Цао выйдет весь провиант, и в войске его начнется брожение. Вот тогда мы разобьем его и возьмем Цао Цао в плен!
      -- А по-моему, действовать надо иначе, -- возразил Хань Суй. -- Разве вы забыли, что сказано в "Законах войны"? "Нападай, когда половина войск врага переправится через реку". Вот если мы тогда нападем на Цао Цао, враг погибнет в реке...
      -- Согласен с вами, -- ответил Ма Чао.
      И он приказал разведчикам узнать, когда Цао Цао будет переправляться через реку.
      Войско Цао Цао подошло к реке Вэйшуй на рассвете. Прежде всего на северный берег переправили самых опытных воинов, которые тотчас же начали строить там лагерь. А сам Цао Цао с южного берега наблюдал, как переправляется отряд войск во главе с военачальником, одетым в белый халат. Воины, узнавшие Ма Чао, бросились к лодкам. Но Цао Цао продолжал сидеть совершенно спокойно и приказал прекратить шум. Когда Ма Чао был уже близко, из лодки выскочил военачальник Сюй Чу и закричал:
      -- Господин чэн-сян, скорее садитесь в лодку! Ма Чао подходит...
      -- Ну и пусть подходит, что за беда? -- беспечно проронил Цао Цао, обернувшись к Сюй Чу.
      Ма Чао был в ста шагах, когда Сюй Чу, взвалив себе на спину Цао Цао, потащил его в лодку. Но лодка уже отчалила, и Сюй Чу пришлось добираться вплавь. Вслед за ними бросились и другие военачальники. Но суденышко не могло вместить всех оставшихся, и воины цеплялись за борта. Тогда Сюй Чу выхватил меч и стал рубить руки. Люди с воплями падали в воду. Лодка понеслась вниз по течению. Сюй Чу, стоя на корме, ловко работал шестом. Цао Цао лежал на дне лодки.
      Ма Чао с отрядом выскочили к месту переправы, но беглецы были уже на середине реки. Ма Чао выхватил лук и выстрелил. Его воины осыпали удаляющуюся лодку тучами стрел. Сюй Чу прикрыл Цао Цао седлом, и ни одна стрела в него не попала. Но почти все гребцы были ранены или убиты. Лодка потеряла управление и завертелась в стремительном течении. Сюй Чу ногами сжимал руль, одной рукой работал шестом, а другой держал седло, прикрывая Цао Цао.
      В это время Дин Фэй, начальник уезда Вэйнань, находился на южной горе и увидел, как Ма Чао обстреливает Цао Цао. Дин Фэй тут же приказал выпустить всех коней и коров, которые были у него в лагере. Силянские воины, прирожденные скотоводы, не могли выдержать этого искушения и кинулись ловить лошадей и коров. Обстрел прекратился, и так был спасен Цао Цао.
      Но лодка вблизи северного берега затонула. Военачальники бросились на помощь чэн-сяну, но Сюй Чу уже вынес его. Латы Сюй Чу были утыканы стрелами. Цао Цао отвели в лагерь. Приближенные приходили в шатер справляться о здоровье чэн-сяна.
      -- Чуть-чуть не попал я в руки этого разбойника, -- улыбаясь, говорил Цао Цао.
      -- Да! -- подтвердил Сюй Чу. -- И если бы кто-то не выпустил коней и коров, враги переправились бы через реку.
      -- Кто же их отвлек? -- спросил Цао Цао.
      -- Дин Фэй, начальник уезда Вэйнань, -- сказал кто-то.
      Вскоре явился и сам Дин Фэй. Цао Цао обратился к нему со словами:
      -- Благодарю вас. Если бы не ваша уловка, сегодня эти разбойники схватили бы меня.
      И он пожаловал Дин Фэю звание цзюнь-сяо-вэй.
      -- Ма Чао пришлось уйти, но завтра он снова придет, -- предупредил Дин Фэй. -- Надо придумать, как отразить его нападение.
      -- Я уже все обдумал, -- спокойно сказал Цао Цао.
      Он вызвал к себе военачальников и приказал окружить высоким валом место, где будет построен лагерь. Когда появится противник, войску укрыться за насыпью, а внутри вала оставить знамена, чтобы ввести врага в заблуждение. Вдоль берега вырыть широкий ров и покрыть его легким настилом, вражеский отряд завлечь в эту ловушку и там разбить.
      Ма Чао возвратился к Хань Сую и рассказал, как он едва не схватил Цао Цао, но того спас какой-то храбрый воин, который на себе унес его в лодку.
      -- Я знаю, что у Цао Цао есть отряд телохранителей, называют его отрядом Тигров, -- ответил Хань Суй. -- Прежде ими командовали военачальники Дянь Вэй и Сюй Чу. Но Дянь Вэй погиб и, должно быть, Сюй Чу спас Цао Цао. Да, этот человек обладает необычайной силой! Если тебе придется встретиться с ним, смотри не вступай в поединок! Ведь недаром прозвали его Ху-чи -Бешеный тигр.
      -- Я давно о нем слышал, -- промолвил Ма Чао.
      -- Цао Цао решил переправиться через реку, чтобы ударить нам в тыл, -сказал Хань Суй. -- Надо поскорей напасть на него, чтобы не дать ему возможности построить укрепленный лагерь.
      -- А мне кажется, что лучше всего разбить его на северном берегу и помешать ему переправиться, -- возразил Ма Чао.
      -- В таком случае, дорогой племянник, -- согласился Хань Суй, -- ты охраняй лагерь, а я нападу на Цао Цао.
      -- Согласен, -- ответил Ма Чао. -- Только пусть Пан Дэ идет во главе передового отряда.
      Хань Суй и Пан Дэ с отрядом в пятьдесят тысяч воинов подошли к берегу реки Вэйшуй. Цао Цао велел своим воинам из-за вала завлечь противника в ров. Пан Дэ с тысячей закованных в броню воинов бросился вперед, и многие из них провалились в ямы. Пан Дэ одним прыжком выскочил из ямы и, отбивая удары врага, вырвался из окружения.
      Хань Суй попал в кольцо врагов. Пан Дэ бросился ему на помощь, но путь ему преградил Цао Юн. Пан Дэ одним ударом меча сразил Цао Юна, пробился к Хань Сую, вырвал его из кольца, и они бежали в юго-восточном направлении. Воины Цао Цао погнались за ними, но тут на помощь беглецам подоспел Ма Чао.
      Битва продолжалась до заката солнца, и лишь тогда обе стороны отвели свои войска, чтобы подсчитать потери. У Ма Чао погибли военачальники Чэн Инь и Чжан Хэн и сотни две воинов, провалившихся в ров.
      Ма Чао сказал Хань Сую:
      -- Надо сегодня же ночью захватить временный лагерь противника.
      -- Разделим наше войско на две части, чтобы можно было прийти на помощь друг другу, если понадобится, -- предложил Хань Суй.
      Ма Чао так и сделал. Сам он возглавил передовой отряд и выступил ночью против врага; Пан Дэ и Ма Дай остались в тылу.
      Цао Цао созвал военачальников и сказал:
      -- Ма Чао думает воспользоваться тем, что у нас еще нет укрепленного лагеря. Но ему не удастся захватить нас во временном лагере -- мы будем в засаде. Как только я дам сигнал, выскакивайте и бейте разбойников!
      Военачальники увели войско в засаду.
      Тем временем Ма Чао послал военачальника Чэн И с тридцатью воинами в разведку. Нигде не обнаруживая врага, разведчики проникли в расположение войск Цао Цао. В этот момент раздался треск хлопушек, отряды выскочили из засады и окружили разведчиков. Чэн И был убит Сяхоу Юанем. Но тут Ма Чао и Ма Дай ударили на врага с тыла.
      Поистине:
      Врага поджидая, войска можно в засаде иметь,
      Но трудно в открытом бою храбрых бойцов одолеть.
      О том, кто одержал победу, а кто потерпел поражение, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
      в которой повествуется о том, как Сюй Чу сражался с Ма Чао, и о том, как Цао Цао послал письмо, чтобы поссорить Хань Суя и Ма Чао
      Ночью обе армии вступили в жестокий бой, который продолжался до рассвета. Ма Чао отступил и расположился лагерем у реки Вэйшуй. Цао Цао из лодок и плотов соорудил три плавучих моста и соединил северный берег с южным. Цао Жэнь по обе стороны реки раскинул лагеря, окружив их стеной из повозок. Ма Чао узнал об этом и приказал зажечь лагерь врага. Когда вспыхнул огонь, войско Цао Цао обратилось в бегство. Так силянские войска отрезали противника от реки.
      Цао Цао не удалось построить укрепленный лагерь; это сильно тревожило его, но после пожара он ничего не мог придумать.
      -- А не построить ли нам стену из песка, господин чэн-сян? -- предложил Сюнь Ю. -- Ведь на реке много песка.
      Цао Цао решил попробовать и выделил тридцать тысяч воинов на постройку песчаной стены, но песок осыпался и стена рушилась; да еще Ма Чао не давал ни минуты покоя.
      Приближался конец девятого месяца. Погода стояла холодная. Черные тучи покрывали небо, солнце почти не показывалось. Цао Цао был подавлен создавшейся обстановкой, как вдруг ему сообщили:
      -- Господин чэн-сян, к вам пришел какой-то старец и говорит, что желает дать вам совет.
      Цао Цао принял пришедшего. Вошел тощий как жердь и седой как лунь старик. Это был Лоу Мын-мэй, родом из Цзинчжао, долгое время проживший в горах.
      Цао Цао с почетом усадил старика.
      -- Насколько я знаю, вы, господин чэн-сян, желаете построить лагерь по обе стороны реки, -- сказал Лоу Мын-мэй. -- Что же вы напрасно теряете время?
      -- Земля здесь песчаная, и никак не удается возвести стену, -- возразил Цао Цао. -- Может быть, вы мне что-нибудь посоветуете?
      -- Неужели вы, командуя войсками как мудрец, не учитываете времени года? -удивился Лоу Мын-мэй. -- Вот уж сколько дней нет солнца, небо затянуто тучами. Стоит подуть ветру с севера -- и ударит мороз. Сейчас же пошлите всех своих воинов на берег строить стену и поливать ее водой. К утру стена будет стоять!
      Цао Цао понял мудрого старца и хотел щедро наградить его. Но Лоу Мын-мэй награду не принял и удалился.
      Ночью действительно подул сильный северный ветер. Цао Цао послал все свое войско строить стену. Воду таскали в шелковых мешках, так как ничего другого под руками не оказалась. Вода замерзала на глазах, и к рассвету работа была окончена.
      Разведчики донесли об этом Ма Чао, и тот был очень встревожен, подозревая здесь помощь духов.
      На другой день войско Ма Чао с барабанным боем двинулось к стене. Навстречу выехал Цао Цао в сопровождении Сюй Чу.
      -- Я выехал к вам один без войска! -- крикнул Цао Цао. -- Пусть выйдет Ма Чао, я хочу с ним говорить!
      Ма Чао выехал из строя, держа наизготовку копье.
      -- Ты смеялся надо мной, что у меня нет укрепленного лагеря! -- продолжал Цао Цао. -- Так взгляни! Видишь, сегодня ночью мне помогло небо! Сдавайся!
      Разгневанный Ма Чао хотел наброситься на Цао Цао, но за его спиной увидел человека со свирепыми глазами. Ма Чао понял, что это Сюй Чу.
      -- Эй, Цао Цао, говорят, что у тебя в войсках есть Князь тигров! -- крикнул Ма Чао, взмахнув плетью. -- Где он?
      -- Это я, Сюй Чу из Цяоцзюня! -- крикнул в ответ Сюй Чу, подымая свой меч,
      Вид его был грозен, глаза метали молнии, и Ма Чао не посмел напасть на него. Цао Цао и Сюй Чу вернулись в лагерь, нагнав на противника страх.
      -- Оказывается, Ма Чао тоже знает, что Сюй Чу -- Князь тигров! -- сказал Цао Цао своим военачальникам.
      С тех пор в войсках за Сюй Чу так и утвердилось прозвище Князь тигров.
      -- Завтра я непременно захвачу Ма Чао! -- заявил Сюй Чу.
      -- Помни, что Ма Чао храбр и справиться с ним нелегко! -- предупредил Цао Цао.
      -- Клянусь, что я буду драться с ним насмерть! -- воскликнул Сюй Чу.
      И он послал воина известить Ма Чао, что Князь тигров завтра вызывает его на решительный поединок.
      -- Да как он смеет так пренебрежительно обращаться со мной! -- в сильном гневе закричал Ми Чао, прочитав послание Сюй Чу. -- Клянусь, что завтра же убью этого болвана среди тигров!
      На другой день оба войска вышли из своих лагерей и расположились в боевом порядке. В войске Ма Чао на левом крыле встал Пан Дэ, на правом -- Ма Дай, а в центре -- Хань Суй.
      -- Эй, ты! Болван среди тигров! Выходи! -- кричал Ма Чао, с копьем в руке выезжая из строя.
      -- А ведь он не менее храбр, чем Люй Бу! -- сказал Цао Цао своим военачальникам, стоявшим под знаменем.
      Не успел он произнести эти слова, как Сюй Чу, размахивая мечом, бросился на Ма Чао. Тот устремился навстречу с поднятым копьем. Противники схватывались более ста раз, но победа не давалась ни тому, ни другому. Они разъехались, сменили усталых коней и снова вступили в поединок. Но еще сто схваток лишь показали, что силы их равны.
      Распалившись, Сюй Чу сбросил с себя шлем и латы и ринулся на Ма Чао. Оба войска перепугались. Но противники, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, продолжали яростно драться. Последовало еще тридцать схваток. Наконец Сюй Чу изо всех сил занес меч над головой Ма Чао. Однако тот успел отклониться и мгновенно сделал выпад копьем. Сюй Чу, отбросив свой меч, руками вцепился в копье Ма Чао, стараясь вырвать его. Сюй Чу был необыкновенно силен. Испустив яростный крик, он переломил древко копья, и противники с остервенением принялись колотить друг друга обломками древка.
      Цао Цао, опасаясь, как бы Сюй Чу не погиб, велел Сяхоу Юаню и Цао Хуну с двух сторон напасть на Ма Чао. И в ту же минуту Пан Дэ и Ма Дай, не спускавшие глаз со своего полководца, с отрядом всадников, одетых в броню, ударили им наперерез. Разгорелась жестокая схватка. Две стрелы попали в плечо Сюй Чу.
      Войска Цао Цао беспорядочно отступили к лагерю. Ма Чао с боем преследовал их до самого рва. Цао Цао приказал обороняться в лагере и больше в бой не вступать. Он потерял более половины своих войск.
      Ма Чао, вернувшись в свой лагерь, сказал Хань Сую:
      -- Много приходилось мне видеть свирепых воинов, но таких, как Сюй Чу, я еще не встречал! Это и в самом деле тигр!
      Цао Цао понял, что победить Ма Чао можно только хитростью. И он тайно переправил на западный берег реки Сюй Хуана и Чжу Лина с отрядом войск, повелев им соорудить там лагерь, чтобы позже ударить на противника с двух сторон.
      Как-то со стены Цао Цао заметил, что Ма Чао, как вихрь, мчится на коне к своему лагерю. За ним следовало около сотни всадников.
      Цао Цао долго молча восхищался своим противником, а потом, бросив на землю шлем, воскликнул:
      -- Пусть земля не примет мой прах, если я не уничтожу Ма Чао!
      Услышав эти слова, Сяхоу Юань так и загорелся желанием драться.
      -- Пусть я погибну здесь, но я убью злодея Ма Чао! -- закричал он и с тысячей всадников через распахнутые ворота лагеря бросился догонять врага.
      Цао Цао, боявшийся за жизнь Сяхоу Юаня, поспешил за ним.
      Ма Чао, заметив это, развернул своих воинов в линию. Сяхоу Юань с отрядом налетел на них. В самый разгар боя Ма Чао увидел неподалеку от себя Цао Цао и, забыв о Сяхоу Юане, бросился на него. Но Цао Цао, повернув коня, умчался, и войско его разбежалось.
      Ма Чао решил преследовать врага, но тут ему сказали, что часть войск Цао Цао успела переправиться на западный берег и уже строит там лагерь. Ма Чао сильно встревожился, и у него пропало желание мчаться в погоню за Цао Цао.
      Вернувшись в лагерь, Ма Чао сказал Хань Сую:
      -- Теперь враг у нас спереди и сзади. Как же нам быть?
      -- Лучше всего отдать эту землю и попросить мира, -- предложил военачальник Ли Кань. -- А там наступит весна, и мы решим, как действовать дальше.
      -- Ли Кань правильно говорит, -- поддержал Хань Суй.
      Но Ма Чао все еще колебался. Тогда Ян Цю и Хоу Сюань тоже стали его уговаривать прекратить войну. Наконец Ма Чао согласился и послал Ян Цю к Цао Цао.
      Выслушав посланца, Цао Цао сказал:
      -- Возвращайтесь к себе; позже я извещу Мо Чао о своем решении.
      Ян Цю удалился.
      -- Что же вы думаете ответить Ма Чао? -- спросил советник Цзя Сюй, входя в шатер Цао Цао.
      -- А что бы вы ответили? -- в свою очередь задал вопрос Цао Цао.
      -- Победа завоевывается не одним оружием, -- ответил Цзя Сюй. -- Сейчас соглашайтесь на мир, а потом постарайтесь посеять вражду между Ма Чао и Хань Суем. Это поможет вам разгромить их в первом бою.
      -- Умнейшая мысль в Поднебесной! -- воскликнул Цао Цао, хлопнув в ладоши. -- И притом совпадает с моей! Притвориться, что я готов заключить мир, -моя давняя мысль!
      К лагерю Ма Чао помчался гонец с письмом. Цао Цао сообщал, что принимает предложение Ма Чао, но просит подождать, пока он не вернет свои войска с западного берега реки. В то же время он приказал наводить мосты якобы для того, чтобы переправить войско, и вообще делать вид, что войска собираются уходить.
      Узнав об этом, Ма Чао сказал Хань Сую:
      -- Коварство Цао Цао не имеет границ. Хоть он и говорит, что согласен помириться, но надо быть начеку. Мы с вами установим непрерывное наблюдение за врагом: сегодня я буду следить за Сюй Хуаном, а вы за Цао Цао, а завтра наоборот. Так мы убережемся от всяких неожиданностей.
      Разведчики сообщили об этом Цао Цао.
      -- Ну вот, наше дело удалось! -- сказал Цао Цао советнику Цзя Сюю. -- Кто завтра будет наблюдать за мной?
      -- Хань Суй, -- ответили ему.
      На следующий день Цао Цао в сопровождении своих военачальников выехал из лагеря и направился в сторону противника. Среди воинов Хань Суя прежде многим ни разу не приходилось видеть Цао Цао, и они гурьбой высыпали из лагеря поглазеть на него.
      -- Эй, воины, вы что, захотели посмотреть на Цао Цао? -- крикнул он. -Я самый обыкновенный человек, и у меня нет ни четырех глаз, ни двух ртов, а только много ума!
      Воины задрожали от страха. Тогда Цао Цао послал гонца передать Хань Сую, что он желает с ним беседовать.
      Хань Суй выехал из лагеря и, увидев, что Цао Цао без оружия, тоже снял с себя латы. Они съехались совсем близко -- конь к коню, и между ними завязался разговор.
      -- Когда-то мы вместе с вашим батюшкой получили должности, мы с ним отличались сыновним послушанием и умеренностью, -- ударился в воспоминания Цао Цао. -- Я относился к нему, как к родному дяде... Сколько уж минуло лет с той поры, мак мы с вами начинали свою карьеру! Да... Давно это было... Сколько вам сейчас лет?
      -- Сорок, -- ответил Хань Суй.
      -- О, тогда, в столице, мы были еще совсем молоды, мы и не думали о том, что придет время, когда мы станем людьми среднего возраста! -- продолжал в том же тоне Цао Цао. -- Если бы нам удалось установить порядок в Поднебесной, мы, надеюсь, порадовались бы вместе...
      Цао Цао с увлечением вспоминал прошлое, но всячески старался не касаться военных дел. Он громко смеялся и шутил. Беседа продолжалась около двух часов. Затем Цао Цао и Хань Суй расстались. Воины сообщили об этом Ма Чао. Тот поспешил к Хань Сую.
      -- О чем вы разговаривали сегодня с Цао Цао перед строем? -- спросил Ма Чао.
      -- Цао Цао вспоминал о прошлом, -- ответил Хань Суй.
      -- И ни слова о военных делах? -- допытывался Ма Чао.
      -- Об этом Цао Цао ничего не говорил, а я не хотел начинать первым, -сказал Хань Суй.
      В душу Ма Чао закралось сомнение, и он удалился, больше ни о чем не расспрашивая.
      Вернувшись в свой лагерь, Цао Цао сказал советнику Цзя Сюю:
      -- Вы знаете, с какой целью я вел сегодняшний разговор перед строем?
      -- Да, задумали вы неплохо, -- согласился Цзя Сюй. -- Но для того, чтобы поссорить Ма Чао и Хань Суя, этого мало. И я придумал...
      -- Что вы придумали?
      -- Это верно, что Ма Чао муж храбрый, но он не очень проницателен, -- начал Цзя Сюй. -- Напишите собственноручно письмо Хань Сую и сделайте в этом письме несколько туманных намеков на то, что, мол, могут произойти кое-какие серьезные неприятности, а затем зачеркните эти строки и напишите что-нибудь еще. Ма Чао, конечно, узнает о вашем письме и, несомненно, захочет его прочесть. А когда он увидит, что в письме зачеркнуты наиболее важные места, он подумает, что это сделал Хань Суй, чтобы скрыть от него свои связи с вами. И подозрение Ма Чао, уже вызванное вашей беседой с Хань Суем, еще больше усилится. Между ними возникнет вражда, а я этим воспользуюсь и подкуплю военачальников Хань Суя. С их помощью мы и расправимся с Ма Чао.
      -- Прекрасно! -- воскликнул Цао Цао.
      Он написал письмо, зачеркнул несколько строк и в таком виде отправил Хань Сую.
      Действительно, Ма Чао узнал об этом письме, и подозрения его усилились. Он явился к Хань Сую и потребовал письмо. Увидев зачеркнутые слова, Ма Чао спросил:
      -- Что здесь исправлено?
      -- Не знаю, так я получил, -- ответил Хань Суй.
      -- Неужели вам послали черновик? -- воскликнул Ма Чао. -- Нет, вы сами, дядюшка, что-то зачеркнули. Боялись, видно, что я узнаю вашу тайну!
      -- Может быть, Цао Цао по ошибке действительно прислал черновик? -усомнился Хань Суй.
      -- О нет, этому я не поверю! Цао Цао не из тех, кто ошибается! Не понимаю только одного: зачем вы, дядюшка, сеете между нами раздоры? Ведь мы с вами соединили свои силы, чтобы покарать злодеев!
      -- Если ты не веришь в мою искренность, я завтра сам вызову Цао Цао на беседу, -- пообещал Хань Суй. -- И если я лгу, можешь убить меня на месте!
      -- Теперь я верю, что вы говорите искренне! -- сказал Ма Чао.
      На следующий день Хань Суй в сопровождении Хоу Цяня, Ли Каня, Лян Сина, Ма Юаня, Ян Цю и других военачальников выехал из строя. Ма Чао укрылся в тени большого знамени.
      -- Передайте чэн-сяну, что с ним хочет говорить Хань Суй! -- крикнул Хань Суй, приблизившись к лагерю врага.
      Навстречу ему выехал в сопровождении десятка всадников Цао Хун. Остановившись в нескольких шагах от Хань Суя, Цао Хун нарочито громко произнес:
      -- Чэн-сян всю ночь обдумывал ваши слова. Ошибки тут никакой не может быть...
      С этими словами Цао Хун повернул коня и скрылся в воротах лагеря. Взбешенный Ма Чао бросился на Хань Суя. Однако воины удержали его и упросили вернуться в лагерь.
      -- Дорогой племянник, уверяю тебя, у меня нет никаких дурных намерений! -уверял Хань Суй.
      Но Ма Чао ему не поверил и ушел в сильном гневе.
      -- Как же уладить эту ссору? -- спросил Хань Суй у своих военачальников.
      -- Ма Чао полагается исключительно на свою силу и часто пренебрегает вашей мудростью, -- сказал Ян Цю. -- Он ни в чем не захочет уступить вам, даже если мы разобьем Цао Цао. Я думаю, что лучше всего для нас перейти на сторону Цао Цао. Можете не сомневаться, титулом вас не обойдут.
      -- Но ведь мы были назваными братьями с погибшим Ма Тэном, я не могу изменить его памяти! -- возразил Хань Суй.
      -- Но раз так сложились обстоятельства, у вас нет иного выхода, -- сказал Ян Цю.
      -- А кто же поедет посредником? -- спросил Хань Суй.
      -- Я! -- решительно откликнулся Ян Цю.
      Хань Суй вручил ему секретное письмо, и Ян Цю отправился на переговоры. Восхищенный доблестью Хань Суя, Цао Цао пожаловал ему титул Силянского хоу, а Ян Цю и других военачальников назначил на высокие должности. Но, кроме того, Цао Цао просил передать Хань Сую, чтобы он ночью зажег огонь, который послужит сигналом для нападения на Ма Чао.
      Хань Суй внимательно выслушал все, что ему рассказал Ян Цю, и приказал своим приближенным за шатром сложить большую кучу хвороста. Все военачальники были наготове.
      Хань Суй хотел было устроить пиршество, чтобы во время пира убить Ма Чао, но никак не мог на это решиться. Он даже не подозревал, что Ма Чао уже обо всем знает и принял решение действовать первым. Оставив Пан Дэ и Ма Дая в своем лагере, Ма Чао украдкой пробрался к шатру Хань Суя как раз в то время, когда там шел секретный разговор.
      -- С этим делом медлить нельзя!
      Ма Чао узнал голос Ян Цю. Обнажив меч, Ма Чао ворвался в шатер.
      -- Эй, злодейская шайка! Вы хотите меня убить!
      Заговорщики опешили. Ма Чао с мечом бросился на Хань Суя. Тот прикрылся рукой, и отрубленная рука его упала на землю. Остальные военачальники схватились за оружие. Но Ма Чао огромными прыжками выскочил из шатра. Его окружили. Ма Чао один дрался против пятерых. Вот от его меча пал Ма Юань, зарублен Лян Син. Остальные трое обратились в бегство.
      Ма Чао бросился обратно в шатер, чтобы добить Хань Суя, но того уже унесли слуги.
      За шатром вспыхнул огонь, и во всех лагерях войско пришло в движение. Ма Чао вскочил на коня. На помощь ему подоспели Пан Дэ и Ма Дай.
      Войска Цао Цао по сигналу напали на лагерь врага. Завязался ожесточенный бой. Ма Чао потерял из виду Пан Дэ и Ма Дая и бросился к мосту через реку Вэйшуй. Уже рассветало.
      У моста Ма Чао столкнулся с Ли Канем. К несчастью для Ли Каня, на Ма Чао сзади напал Юй Цзинь. Юй Цзинь выхватил лук и выстрелил в Ма Чао. Стрела пронеслась мимо отпрянувшего в сторону Ма Чао и сразила Ли Каня. Тот замертво рухнул с коня.
      Ма Чао бросился на Юй Цзиня. Тот обратился в бегство, и Ма Чао с последовавшими за ним всадниками овладел мостом. Спереди и сзади подходили большие и малые отряды войск Цао Цао. Впереди шел отряд Тигров. В Ма Чао полетели стрелы, но он отбивал их копьем.
      Воины Ма Чао наносили удары направо и налево, пытаясь вырваться из кольца врагов, но все их усилия были напрасны.
      В коня Ма Чао попала стрела, и всадник свалился на землю. Враг подступал. К счастью, с запада подоспел отряд Ма Дая и Пан Дэ. Они спасли Ма Чао и вместе с ним бежали в северо-западном направлении.
      Цао Цао, узнав о бегстве Ма Чао, приказал догнать его во что бы то ни стало, обещая щедрые награды и титулы тому, кто его поймает.
      Военачальники, стремясь заслужить высокую награду, преследовали Ма Чао по пятам. Следовавшие за ним всадники постепенно отстали и попали в плен к врагу. Только Ма Чао, Пан Дэ и Ма Даю да еще десяткам трем всадников удалось бежать в Лунси.
      Цао Цао сам преследовал их до Аньдина. Но потом, убедившись, что беглецов не догнать, он остановил свое войско и уехал в Чанань. Постепенно туда съехались и другие его военачальники.
      Хань Суй остался безруким калекой. Цао Цао разрешил ему отдыхать в Чанане, а его военачальникам Ян Цю и Хоу Сюаню поручил охранять Вэйкоу. Войска Цао Цао вернулись в Сюйчан.
      Когда Цао Цао был в Чанане, повидаться с ним приехал лянчжоуский советник Ян Фоу. Цао Цао пригласил его побеседовать.
      -- Ма Чао обладает храбростью Люй Бу и сердцем варвара из племени тангутов, -- сказал Ян Фоу. -- Если вы, господин чэн-сян, не уничтожите его, он воспрянет духом и силой, и вы не сможете удержать в своих руках всю страну. Не уводите отсюда все войско, господин чэн-сян!
      -- Мне самому хотелось бы оставить здесь войско, чтобы покарать Ма Чао, но сейчас у меня слишком много дел в Чжунъюани, -- ответил Цао Цао. -- Да и юг не покорен. Одним словом, я должен отсюда уйти. А вы не могли бы охранять здешние земли?
      Ян Фоу с готовностью согласился и посоветовал назначить Вэй Кана на должность цы-ши округа Лянчжоу. Цао Цао велел им расположиться с войском в Ичэне и держать оборону против Ма Чао.
      Когда Цао Цао собрался уезжать, Ян Фоу сказал:
      -- Господин чэн-сян, в Чанане следовало бы оставить побольше войска, чтобы оно могло помочь нам в случае необходимости.
      -- Я уже все предусмотрел, -- ответил Цао Цао. -- Вам не о чем беспокоиться.
      Цао Цао и Ян Фоу распрощались.
      -- Господин чэн-сян, разъясните нам, -- обратились к Цао Цао его военачальники, -- почему, когда Ма Чао удерживал перевал Тунгуань, а на север от реки Вэйшуй не было дороги, вы не ударили из Хэдуна на Фынъи, а оборонялись у Тунгуаня и только спустя много дней переправились на северный берег и построили там лагерь.
      -- А потому, -- сказал Цао Цао, -- что если бы я пошел на Хэдун в то время, когда Тунгуань был в руках у разбойников, они захватили бы все переправы через реку и не дали бы нам возможности переправиться на западный берег. Я стянул все войска к перевалу для того, чтобы отвлечь внимание противника от реки. Вот почему Сюй Хуану и Чжу Лину удалось так легко переправиться на западный берег. Потом я перешел на северную сторону, где мы соорудили ограду из повозок, а затем ледяную стену. Враги сочли это за слабость и так зазнались, что перестали остерегаться. А я, посеяв раздоры в их стане, разгромил их в один день. Правильно говорится: "Когда гром грянет, закрыть уши не успеешь". На войне все изменчиво, и одного пути быть не может.
      -- А почему вы, господин чэн-сян, радовались, когда узнавали, что врагу подходят подкрепления? -- спросили военачальники.
      -- Потому что граница Гуаньчжуна отсюда далеко, -- ответил Цао Цао. -И если бы враг закрыл все проходы в горах, одолеть его невозможно было бы и за два года. Я радовался еще и потому, что разбойники собрались в одно место и мне легче было посеять между ними распри.
      -- О господин чэн-сян! -- воскликнули военачальники. -- Вы мудры! Равного вам нет в мире!
      -- В этом не только моя заслуга, -- возразил Цао Цао. -- В своих действиях я полагался также на вашу ученость и военное искусство.
      Он щедро наградил военачальников, оставив Сяхоу Юаня в Чанане, а сдавшихся ему воинов распределил по разным отрядам.
      Сяхоу Юань посоветовал Цао Цао назначить на должность начальника города уроженца Гаолина по имени Чжан Цзи. Они вместе остались охранять Чанань, а Цао Цао возвратился в столицу.
      Император Сянь-ди выехал в своей колеснице за город встречать Цао Цао. Он пожаловал Цао Цао исключительное право во время аудиенций обращаться к нему, не называя предварительно своего имени. Когда его вызывал Сын неба, чэн-сяну разрешалось входить во дворец неторопливо, а не бегом, как по этикету полагалось другим, и появляться в дворцовых залах обутым и при мече, что в старину разрешалось только одному Ханьскому чэн-сяну Сяо Хэ.
      С тех пор слава Цао Цао стала греметь по всей Поднебесной. Дошла эта весть и до Ханьчжуна, возмутив до глубины души тамошнего правителя Чжан Лу.
      Чжан Лу был родом из княжества Пэй. Когда-то дед его Чжан Лин удалился в горы Хуминшань в Сычуани и писал там даосские книги, смущая и вводя в заблуждение людей. Но народ его любил. После смерти Чжан Лина дело его продолжал сын Чжан Хэн. Люди, изучавшие у него даосизм, обязаны были платить ему по пять доу риса, за что в народе Чжан Хэна прозвали Ми-цзэй -- Рисовый вор. Чжан Лу был сыном Чжан Хэна и наследовал ему. Обосновавшись в Ханьчжуне, Чжан Лу стал именовать себя ши-цзюнем, а люди, приходившие к нему учиться, прозывались гуй-цзу -- слуги дьявола. Старшие из них носили звание возлиятелей жертвенного вина; а тем, кто обращал в даосизм наибольшее количество людей, присваивалось почетное звание главного возлиятеля жертвенного вина.
      От всех последователей даосизма требовалось лишь две вещи: вера в своего господина и правдивость. Если кто-нибудь из них заболевал, они строили алтарь и помещали больного в зале Молчания, где он обдумывал свои грехи. После этого больной каялся в присутствии всех, и за него молились. Такими молениями руководил надзирающий за возлияниями жертвенного вина.
      Порядок этой церемонии был таков: записывалось имя заболевшего, и читали его покаяние, с которого потом делалось три списка, обращенных к трем главным даосским духам. Один список клали на вершине горы для сообщения духу неба, второй закапывали в землю для уведомления духа земли, а третий бросали в воду для извещения владыки вод. Если больной выздоравливал, он платил пять доу риса.
      Даосы построили также дома для странников, где всегда можно было получить кров и пищу. Странники, заходившие туда, могли пить и есть сколько угодно, а те, которые слишком жадничали, подвергались небесной каре.
      Нарушителей даосских законов прощали трижды, но если они не исправлялись, их казнили.
      У даосов не было ни чиновников, ни начальников -- все они подчинялись возлиятелям жертвенного вина.
      Так Чжан Лу правил в Ханьчжуне уже тридцать лет.
      В столице считали, что земли эти расположены слишком далеко и покорить их силой нет возможности. Поэтому Чжан Лу пожаловали звание правителя округа и поручили собирать налоги.
      Узнав о том, что Цао Цао разгромил силянские войска и что слава о нем прошла по всей Поднебесной, Чжан Лу созвал на совет своих приближенных и сказал:
      -- Цао Цао разбил войско Ма Чао и коварно убил его отца Ма Тэна. Теперь Цао Цао может замыслить вторжение в наш Ханьчжун. Я желаю принять титул Ханьнинского вана и со своими войсками подготовиться к тому, чтобы дать отпор Цао Цао. Что вы думаете об этом?
      -- Народа в Ханьчжуне более ста тысяч, -- сказал ему Ян Пу. -- Кроме того, нас окружают неприступные скалы и непроходимые пропасти. Сейчас, после разгрома Ма Чао, десятки тысяч силянских воинов нашли убежище в Ханьчжуне. Мне кажется, что вам еще следовало бы взять Сычуань, правитель которой Лю Чжан слаб и неразумен, и принять титул вана.
      Чжан Лу был очень доволен таким советом и стал обдумывать со своим младшим братом Чжан Вэем план похода. Лазутчики узнали об этом и сообщили в Сычуань.
      Ичжоуский правитель Лю Чжан был сыном Лю Яня и потомком ханьского Лу Гун-вана, которому император Чжан-ди в период Юань-хэ [84-86 гг.] пожаловал во владение город Цзинлин. Позже Лю Янь стал правителем округа Ичжоу; он умер в первом году периода Син-пин [194 г.]. Тогда Чжао Вэй и другие окружные чиновники испросили повеление императора назначить Лю Чжана на должность ичжоуского правителя. Лю Чжан когда-то убил мать и младшего брата Чжан Лу, и между ними существовала смертельная вражда. По распоряжению Лю Чжана, в Баси стоял с войском военачальник Пан Си на случай неожиданного нападения Чжан Лу.
      Как только Пан Си узнал, что Чжан Лу собирается захватить Сычуань, он сообщил об этом Лю Чжану. Это известие испугало и опечалило Лю Чжана, человека слабого и нерешительного, и он поспешил созвать чиновников на совет.
      -- Не тревожьтесь, господин мой, -- успокоил Лю Чжана один из присутствующих. -- Я хоть и не обладаю большими талантами, но все же думаю, что с помощью своего красноречия добьюсь, чтобы Чжан Лу даже не смел смотреть на Сычуань!
      Поистине:
      Лишь потому, что в землях Шу мудрец явился той порой,
      Сюда из дальнего Цзинчжоу пришел прославленный герой.
      Кто был этот человек, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ШЕСТИДЕСЯТАЯ
      в которой пойдет речь о том, как Чжан Сун все беды повернул на Ян Сю, и о том, как Пан Тун обсуждал план захвата Сычуани
      Слова эти произнес Лю Чжану бе-цзя Чжан Сун. Это был человек с широким лбом, продолговатой головой, приплюснутым носом и вечно оскаленными зубами. Ростом он был невысок, но голос его напоминал звон медного колокола.
      -- Если у вас есть план, как избавиться от опасности со стороны Чжан Лу, расскажите, -- предложил ему Лю Чжан.
      -- Всем известно, -- начал Чжан Сун, -- что Цао Цао повелевает Срединной равниной. Он уничтожил Люй Бу и братьев Юаней и недавно разгромил Ма Чао. С вашего разрешения, господин мой, я с дарами поеду в Сюйчан и уговорю Цао Цао напасть на Ханьчжун. Это заставит Чжан Лу подумать о своей безопасности и не заглядываться на земли Шу.
      Лю Чжан с радостью принял этот совет. Приготовив дары для Цао Цао, он отправил Чжан Суна в Сюйчан. Чжан Сун тайно нарисовал карту сычуаньских земель, спрятал ее у себя под одеждой и уехал.
      О поездке Чжан Суна узнал Чжугэ Лян и послал своего человека разузнать, чем кончится дело.
      Прибыв в Сюйчан, Чжан Сун остановился на подворье. Каждый день он входил во дворец, пытаясь добиться приема у чэн-сяна. Но Цао Цао после разгрома Ма Чао совсем загордился. Он ежедневно устраивал пиры и вообще старался не выходить из дому без крайней необходимости. Все государственные дела обсуждались у него во дворце.
      Чжан Сун прождал три дня. И только благодаря тому, что ему удалось подкупить приближенных Цао Цао, он был, наконец, представлен чэн-сяну. Цао Цао принял его в зале. Чжан Сун почтительно поклонился.
      -- Почему твой господин Лю Чжан уже несколько лет не посылает налоги? -прежде всего спросил Цао Цао.
      -- Дорога трудна, -- ответил Чжан Сун. -- Да и разбойники не дают проезда...
      -- Какие еще разбойники? -- вскричал Цао Цао. -- Я всю страну очистил!
      Но Чжан Сун невозмутимо продолжал:
      -- Сунь Цюань -- на юге, Чжан Лу -- на севере, Лю Бэй -- на западе. У каждого из них огромные войска... Можно ли говорить о спокойствии?
      Резкость и невежливость Чжан Суна, с первого взгляда не понравившегося Цао Цао, вывела его из терпения, и Цао Цао, негодующе взмахнув рукавами, удалился во внутренние покои.
      -- Если вы посол, так придерживайтесь этикета! -- возмущенно поучали Чжан Суна приближенные Цао Цао. -- Счастье ваше, что чэн-сян понимает, что вы приехали издалека, и поэтому не стал вас наказывать. Уходите-ка лучше поскорее!
      -- В наших краях нет льстецов! -- улыбнулся Чжан Сун.
      -- Вы хотите сказать, что у вас в Сычуани нет льстецов, а здесь есть? -раздраженно спросил один из присутствующих.
      Чжан Сун оглянулся и узнал Ян Сю, сына тай-вэя Ян Бяо. В настоящее время Ян Сю занимал должность чжу-бо при складах чэн-сяна. Он был весьма начитанным человеком, умел разбираться в людях с первого взгляда и обладал замечательным красноречием. Чжан Сун знал Ян Сю, и ему захотелось поставить его в затруднительное положение. Ян Сю был так самоуверен, что ни в грош не ставил других ученых Поднебесной. Но когда Чжан Суна начали высмеивать за его грубоватую речь, он поспешил увести его к себе. Они сели, как надлежит гостю и хозяину, и Ян Сю сказал:
      -- Да, дороги в землю Шу тяжелые, трудно совершать по таким дорогам далекие путешествия! Сочувствую вам!
      -- Но когда получаешь повеление своего господина, отказаться невозможно, -ответил Чжан Сун. -- Даже если бы пришлось идти в огонь и в кипящую воду.
      -- А не скажете вы, какой климат в Шу? -- спросил Ян Сю.
      -- Земли Шу расположены в западной части Сычуани, которая также носит название Ичжоу, -- ответил Чжан Сун. -- Путь туда преграждают река Цзиньцзян и разбойники из Цзяньгэ не дают ни прохода, ни проезда. Шуские земли простерлись в окружности на двести восемь дневных переходов, а площадь их -более тридцати тысяч ли. Край этот населен густо, деревни тянутся одна за другой, так что если в одной из них лают собаки или поют петухи, слышно в соседних деревнях. Поля тучны и плодородны, растительность обильна. Там люди не знают, что такое засуха, и все живут в достатке. Всевозможного добра там производят горы. Найдется ли в Поднебесной еще такой благодатный край!
      -- Ну, а каковы там люди? -- допытывался Ян Сю.
      -- Наши гражданские чиновники по своим способностям не уступят Сыма Сян-жу, а военачальников можно сравнивать только с Ма Юанем. Лекари наши столь же искусны, как Чжун-цзин, а прорицатели мудры, как Янь Цзун. А ученые! Да что говорить, замечательных людей у нас толпы, их и не перечесть!
      -- А много у Лю Чжана таких людей, как вы?
      -- У нас достаточно людей поистине мудрых и храбрых, а таких, как я, глупых, и повозками не перевозить и мерами не перевесить!
      -- Позвольте спросить, какую должность вы занимали в последнее время?
      -- Служу я на должности бе-цзя. Да какая это должность! А разрешите поинтересоваться, какой пост вы занимаете?
      -- Служу на должности чжу-бо при дворце чэн-сяна.
      -- Я давно слышал, что ваш славный служилый род занимал высокие посты. Почему же вы сами не состоите при дворе, а служите на низкой должности у чэн-сяна? -- спросил Чжан Сун.
      При этих словах Ян Сю заметно смутился, однако быстро овладел собой и ответил:
      -- Правда, должность у меня маленькая, но зато чэн-сян поручает мне большие дела! Я заведую снабжением войск провиантом и казной. Время от времени чэн-сян лично поучает меня, и я доволен. Здесь многому можно научиться.
      -- А мне приходилось слышать, что Цао Цао круглый невежда в учении Конфуция и Мын Цзы, -- промолвил Чжан Сун. -- И в военном искусстве он не достигает высот, каких в свое время достигли Сунь-цзы и У-цзы. В совершенстве он только знает насилие и тиранию, да к тому же еще занимает высокий пост. Чему он может вас научить?
      -- Как вы, живя в такой глуши, беретесь судить о талантах чэн-сяна? -воскликнул Ян Сю. -- Вот вы сейчас увидите...
      Ян Сю приказал слуге вынуть из плетеной бамбуковой корзины книгу и передал ее Чжан Суну. "Новая книга Цао Мын-дэ", -- прочел Чжун Сун. Затем он быстро пробежал с начала до конца все тринадцать глав. В книге излагались важнейшие законы ведения войны.
      -- Какова же эта книга? Как вы полагаете? -- спросил Чжан Сун, перевертывая последнюю страницу.
      -- Чэн-сян привел в порядок все древние и современные знания по военному искусству и разбил их на тринадцать глав, как это сделано в знаменитом трактате Сунь-цзы, -- пояснил Ян Сю. -- Вы говорите что чэн-сян ни на что не способен, но разве его творение не перейдет к потомкам?
      -- Все, что здесь написано, у нас даже мальчишки наизусть знают, -рассмеялся Чжан Сун. -- Неужели вы и впрямь считаете эту книгу новой? Она написана еще в эпоху Чжаньго безвестным автором, а чэн-сян Цао Цао просто переписал ее и считает своей. Но это не обманет никого, кроме вас!
      -- Эту книгу чэн-сян скрывает, -- возразил Ян Сю. -- Я сделал с нее списки, но он не разрешает распространять их. Скажите, что побудило вас нанести оскорбление чэн-сяну заявлением, что эту книгу в Шу знают даже мальчишки?
      -- Если вы не верите, то я прочту вам ее наизусть, -- предложил Чжан Сун.
      И он прочел на память без единой ошибки всю "Новую книгу Цао Мын-дэ".
      -- Неужели вы сразу все запомнили! -- воскликнул изумленный Ян Сю. -Поистине, вы самый необыкновенный человек!
      Когда Чжан Сун собрался уходить, Ян Сю сказал:
      -- Поживите пока у нас и позвольте мне упросить чэн-сяна принять вас еще раз.
      Чжан Сун поблагодарил и удалился. Ян Сю отправился к Цао Цао и сказал:
      -- Господин чэн-сян, почему вы с таким пренебрежением отнеслись к Чжан Суну?
      -- Слишком он груб, -- ответил Цао Цао.
      -- Но если вы, господин чэн-сян, терпели поведение Ни Хэна, почему вы не захотели выслушать Чжан Суна?
      -- Ни Хэн был известен своей ученостью, и я не мог его наказать. А что знает этот Чжан Сун?
      Тогда Ян Сю сказал:
      -- Я с ним беседовал. Речь его льется непрерывным потоком. В том, что Чжан Сун красноречив, не может быть никаких сомнений. Я позволил себе показать ему "Новую книгу Цао Мын-дэ", и он с первого раза запомнил ее наизусть! Такая память встречается редко. Чжан Сун даже сказал, что книга эта написана безвестным автором в эпоху Чжаньго и что в Шу все мальчишки знают ее наизусть!
      -- Значит, суждения древних совпадают с моими мыслями, -- произнес Цао Цао.
      Тем не менее, книгу он уничтожил.
      -- Не разрешите ли вы еще раз представить вам Чжан Суна? -- попросил Ян Сю. -- Пусть он увидит роскошь вашего дворца...
      -- Хорошо, -- сказал Цао Цао. -- Завтра я собираюсь делать смотр лучшим войскам на западной площади. Пусть Чжан Сун приходит и посмотрит на моих воинов; потом он вернется к себе и расскажет, что Цао Цао, завоевав Цзяннань, пойдет брать Сычуань.
      На другой день Ян Сю привел с собой Чжан Суна на западную площадь, где обычно устраивались смотры войскам. Цао Цао производил смотр Отряду тигров. Шлемы и латы воинов сияли на солнце, расшитые узорами одежды сверкали, как звезды. Небо сотрясалось от грохота гонгов и барабанов, знамена развевались по ветру. Боевые кони гарцевали и то и дело взвивались на дыбы.
      Чжан Сун искоса разглядывал воинов. Через некоторое время Цао Цао подозвал его и, указывая на стройные ряды своего войска, спросил:
      -- Ну, как, видели вы когда-нибудь таких богатырей в Сычуани?
      -- О, таких войск у нас в Сычуани нет! -- ответил Чжан Сун. -- Да они нам и не нужны: ведь мы управляем при помощи гуманности и справедливости.
      Цао Цао неприязненно взглянул на Чжан Суна, но тот нисколько не смутился. Ян Сю тоже бросил на него быстрый взгляд.
      Цао Цао обратился с вопросом к Чжан Суну:
      -- Скажите, кто в Поднебесной может устоять против такой армии? Мое войско, куда бы оно ни пришло, всюду одерживает победы! Тех, кто мне покоряется, я оставляю в живых, ну, а с теми, кто сопротивляется, я расправляюсь беспощадно! Вам это известно?
      -- О да, все это мне известно! -- насмешливо ответил Чжан Сун. -- И как вы в Пуяне бились с Люй Бу, и как вы встретились с Чжан Сю у Ваньчэна, и как сражались с Чжоу Юем у Красной скалы, и как вели переговоры с Гуань Юем в Хуаюне, и как отрезали себе бороду и сняли с себя халат у Тунгуаня, и как спасались в лодке на реке Вэйшуй! В этом отношении никто в Поднебесной не может сравниться с вами!
      -- Ах ты, ничтожный школяр! -- в бешенстве закричал Цао Цао. -- Да как ты смеешь насмехаться над моими неудачами!
      И он тут же приказал увести и отрубить голову Чжан Суну.
      -- Господин чэн-сян, -- торопливо вмешался Ян Сю, -- Чжан Сун, конечно, заслуживает казни, но не следует забывать, что он приехал из Шу и привез дань! Если он не вернется живым, вы упадете в глазах населения отдаленных окраин...
      Но гнев Цао Цао не утихал. Только когда к просьбе Ян Сю присоединился Сюнь Юй, чэн-сян смягчился и, отменив казнь, приказал побить Чжан Суна палками и прогнать.
      Чжан Сун вернулся на подворье и, ночью покинув столицу, уехал в Сычуань.
      "А я-то хотел отдать Сычуань Цао Цао! -- думал он дорогой. -- Не знал я, что он так возмутительно обращается с людьми! Да, но вернуться и рассказать Лю Чжану, что поездка моя не дала никаких результатов, значит сделать себя всеобщим посмешищем! А не съездить ли в Цзинчжоу к Лю Бэю? Ведь он, говорят, славится своей гуманностью и справедливостью".
      Чжан Сун направился к границам Цзинчжоу. Возле Инчжоу ему повстречался отряд, в котором было воинов пятьсот; возглавлял его военачальник, одетый в простую одежду. Он остановил коня и первый обратился к Чжан Суну:
      -- Скажите, вы не бе-цзя Чжан Сун?
      -- Он самый, -- ответил Чжан Сун.
      -- Чжао Юнь давно ждет вас! -- воскликнул военачальник, спрыгивая с коня.
      -- Так это вы знаменитый Чжао Юнь из Чаншаня? -- воскликнул Чжан Сун, сходя с коня.
      Они приветствовали друг друга почтительными поклонами.
      -- Да, это я, -- сказал Чжао Юнь. -- Мой господин, Лю Бэй, полагая, что вы утомились в долгом и трудном пути, приказал встретить вас и поднести вина.
      Чжао Юнь взял у воинов различные яства и с почтением подал их Чжан Суну.
      "Теперь я и сам вижу, что недаром люди говорят о великодушии и гуманности Лю Бэя!" -- подумал Чжан Сун.
      Выпив с Чжао Юнем несколько кубков вина, Чжан Сун сел на своего коня, и они поехали дальше к Цзинчжоу. Вечером они остановились в пути, и Чжао Юнь проводил Чжан Суна на подворье. У ворот слуги ударили в барабаны в честь приезда гостя; навстречу Чжан Суну вышел воин и, поклонившись, сказал:
      -- Мой старший брат поручил мне встретить вас после далекого путешествия и позаботиться о вашем отдыхе.
      Эти слова произнес Гуань Юй. Чжан Сун спешился и в сопровождении Гуань Юя и Чжао Юня вошел в дом. Тотчас же появилось вино, и начался пир, продолжавшийся почти до рассвета. Чжао Юнь и Гуань Юй без устали потчевали гостя.
      На следующий день после завтрака они сели на коней и поехали дальше. Вскоре им повстречался отряд -- это ехал Лю Бэй в сопровождении Чжугэ Ляна и Пан Туна. Издали заметив Чжан Суна, Лю Бэй соскочил с коня и ожидал его стоя. Чжан Сун тоже сошел с коня и приветствовал Лю Бэя.
      -- Я давно слышал ваше прославленное имя, которое гремит, как раскаты грома, и досадовал, что облака и тучи разделяют нас и не дают мне возможности слушать ваши наставления! -- первым заговорил Лю Бэй. -- Как только я узнал, что вы возвращаетесь из столицы, я выехал встречать вас, и если вы не пренебрегаете моим ничтожным округом, заезжайте ко мне отдохнуть и вознаградите меня за мое горячее желание видеть вас! Я был бы десять тысяч раз счастлив!
      Чжан Сун был очень обрадован оказанным ему приемом. Он сел на коня и бок о бок с Лю Бэем въехал в город. Лю Бэй проводил гостя к себе во дворец, где тотчас же был устроен пир. Во время пира Лю Бэй вел ничего не значащий разговор и старался избегать сычуаньских дел. Чжан Суну же хотелось поговорить именно об этом, и он всячески старался вызвать Лю Бэя на откровенность.
      -- Скажите мне, -- начал он, -- сколько у вас областей, кроме Цзинчжоу?
      -- Можно сказать -- ни одной, -- ответил за Лю Бэя Чжугэ Лян. -- Да и Цзинчжоу взят временно -- Сунь Цюань все время требует его обратно. Однако, поскольку господин мой недавно стал зятем Сунь Цюаня, ему предоставлена возможность иметь здесь на некоторое время пристанище.
      -- Но неужели Сунь Цюаню недостаточно своих владений? -- удивился Чжан Сун. -- Ведь шесть богатых областей и восемьдесят один округ не так уж мало!
      -- А у Лю Бэя, который приходится дядей ханьскому государю, нет ни одной области, в то время как воры и злодеи силой захватывают земли, -- вставил Пан Тун. -- Но такие дела, как насильственный захват чужих земель, не соответствует деяниям мудрых людей...
      -- Помолчите-ка вы оба! -- прервал Лю Бэй. -- Какими добродетелями я обладаю? Чем я заслуживаю большего?
      -- Вы неправы, -- сказал Чжан Сун. -- Родственнику ханьского императора, к тому же отличающемуся столь высокой гуманностью и справедливостью, о которых слава идет по всей Поднебесной, по праву полагается владеть не одним округом, а гораздо большим! Можно даже говорить об императорском троне...
      -- О нет, это слишком! -- сказал Лю Бэй, складывая руки в знак благодарности. -- Я даже и мечтать об этом не смею!
      Больше Чжан Сун не затрагивал сычуаньских дел.
      Пропировав три дня, Чжан Сун стал собираться в путь. Провожая его, Лю Бэй устроил пиршество в чантине, в десяти ли от города. Подымая кубок с вином, он говорил Чжан Суну:
      -- Очень благодарю за посещение и сожалею, что мы расстаемся с вами. Не знаю, придется ли мне еще раз услышать ваши наставления...
      Лю Бэй украдкой вытер слезу.
      "Как чистосердечен Лю Бэй! И как он ценит ученых! -- подумал про себя Чжан Сун. -- Могу ли я утаить от него свой план. Пусть уж лучше он возьмет Сычуань".
      И вслух добавил:
      -- Я тоже всегда мечтал о встрече с вами, но все не представлялось удобного случая. Я понял, в каком опасном положении вы находитесь: на востоке у вас, как тигр, засел Сунь Цюань, на севере -- Цао Цао, и оба они только и мечтают о захвате Цзинчжоу.
      -- Я давно об этом знаю, -- прервал его Лю Бэй, -- но мне больше некуда даже ногой ступить.
      -- И вы никогда не думали об Ичжоу? -- спросил Чжан Сун. -- Этот край неприступен и богат, плодородные поля его раскинулись на тысячи ли. Тамошние ученые превозносят ваши добродетели, считая их совершенством! Если бы вы со своим войском пошли в поход на запад, вы овладели бы этими землями и возродили славу Ханьской династии.
      -- Я не посмею это сделать! -- запротестовал Лю Бэй. -- Не забывайте, что ичжоуский Лю Чжан тоже отпрыск императорского рода и его благодеяния всем известны в княжестве Шу! Возможно ли поколебать его положение?
      -- Я не продаю своего господина и не гонюсь за славой, -- произнес Чжан Сун. -- Я только хочу сказать вам откровенно: Лю Чжан, который владеет землями Ичжоу, слабоволен и не прислушивается к мнениям мудрых и способных людей. С севера нам все время угрожает Чжан Лу, и население наше, находящееся в состоянии разброда, только и мечтает о мудром правителе. Об этом мечтаю и я... Я хотел просить Цао Цао, но, против моих ожиданий, он оказался разнузданным и коварным тираном, который держит себя надменно с людьми мудрыми и пренебрегает учеными. Именно поэтому я и приехал к вам! Я думаю, что если бы вы взяли сначала Сычуань, а потом пошли на север против Ханьчжуна и в дальнейшем овладели Срединной равниной, вы смогли бы возродить Ханьскую династию, и имя ваше вошло бы в историю! Разве это не величайший подвиг? Изъявите только желание взять Сычуань, я буду служить вам верно, как служат человеку собака и конь! Можете на меня положиться! Но не знаю, каковы ваши планы...
      -- Глубоко тронут вашим добрым мнением обо мне, -- произнес в ответ Лю Бэй, -- но ведь Лю Чжан одного со мной рода! Если я нападу на него, меня осудит вся Поднебесная!
      -- Доблестный муж должен всеми силами стремиться совершать великие подвиги, исполнить то, что ему положено! -- заметил Чжан Сун. -- Если вы не возьмете Сычуань, кто-нибудь другой сделает это -- сожалениями ему не поможешь!
      -- Но ведь дороги в Шу труднопроходимы, по ним не проедет повозка, рядом не пройдут два коня, -- сказал Лю Бэй, -- там неприступные горы и в ущельях катятся бурные реки. Даже если бы я и задумал взять Сычуань, я не знал бы, как это сделать!
      Тут Чжан Сун вытащил из рукава карту и протянул ее Лю Бэю.
      -- Я настолько почитаю вас, -- проговорил он, -- что осмелюсь предложить вам эту карту. Взгляните на нее, и все дороги Шу станут вам знакомы.
      Лю Бэй развернул карту. На ней была начертана местность, нанесены пути, указаны расстояния, длина и ширина дорог, горные перевалы, важнейшие речные броды, обозначены склады и житницы.
      -- Подумайте хорошо, -- продолжал Чжан Сун. -- Кроме меня, вам будут помогать мои друзья Фа Чжэн и Мын Да. Они приедут к вам в Цзинчжоу, и вы вместе с ними обсудите план похода.
      Лю Бэй почтительно поблагодарил Чжан Суна и сказал ему:
      -- Как неизменны темные горы, как вечно зелены воды, так я буду помнить вашу услугу. И когда великое дело завершится, щедро вознагражу вас!
      -- Что вы, что вы! -- запротестовал Чжан Сун. -- Разве мне нужна награда? Как только я увидел вас, я сразу почувствовал, что должен чистосердечно вам все рассказать.
      На этом они расстались. Чжугэ Лян приказал Гуань Юю проводить Чжан Суна.
      Вернувшись в Ичжоу, Чжан Сун прежде всего повидался со своим другом Фа Чжэном, сыном знаменитого мудреца Фа Чжэня.
      Чжан Сун рассказал Фа Чжэну о том, что Цао Цао пренебрегает людьми мудрыми и учеными и что ничего хорошего нельзя от него ждать.
      -- Я уже пообещал отдать Ичжоу императорскому дядюшке Лю Бэю, -- закончил Чжан Сун, -- и хочу знать, как вы к этому относитесь.
      -- Здесь не может быть двух мнений, -- ответил Фа Чжэн. -- Мои мысли во всем совпадают с вашими. Я тоже давно подумывал о Лю Бэе. Лю Чжан слишком слаб, он не годится в правители.
      Вскоре пришел Мын Да. В это время Фа Чжэн и Чжан Сун вели между собой секретный разговор.
      -- Я понимаю, вы хотите отдать Ичжоу... -- сказал Мын Да. -- Я уже давно догадываюсь об этом!
      -- Да, мы хотим отдать Ичжоу, -- подтвердил Чжан Сун, -- но весь вопрос в том: кому?
      -- Только Лю Бэю! -- решительно заявил Мын Да.
      Фа Чжэн и Чжан Сун всплеснули руками и рассмеялись.
      -- А что ты, брат мой, -- обратился Фа Чжэн к Чжан Суну, -- завтра скажешь Лю Чжану?
      -- Посоветую ему отправить тебя послом в Цзинчжоу, -- сказал Чжан Сун.
      На следующий день Чжан Сун явился к Лю Чжану, и тот поинтересовался, как прошла его поездка в столицу.
      -- Цао Цао мятежник и думает только о том, как бы захватить всю Поднебесную! -- ответил Чжан Сун. -- Он хочет прибрать к рукам и Сычуань.
      -- Как же нам быть? -- спросил Лю Чжан.
      -- У меня есть план, с помощью которого мы сможем освободиться и от Чжан Лу и от Цао Цао. Они не посмеют вторгнуться в Сычуань, -- сказал Чжан Сун.
      -- Какой же это план? -- живо спросил Лю Чжан.
      -- Я думаю о цзинчжоуском Лю Бэе, -- ответил Чжан Сун. -- Он добродетелен и великодушен, и после битвы у Красной скалы Цао Цао дрожит при одном упоминании его имени! Для Лю Бэя Чжан Лу ничто! Заключите с Лю Бэем союз, и он разгромит для вас и Цао Цао и Чжан Лу.
      -- Признаться, я давно об этом подумывал, -- проговорил Лю Чжан. -- Только не знаю, кого отправить послом к Лю Бэю?
      -- С таким поручением смогут справиться только Фа Чжэн и Мын Да, -- твердо заявил Чжан Сун.
      Лю Чжан велел позвать к нему обоих. Фа Чжэна он назначил послом для ведения переговоров с Лю Бэем, а Мын Да поручил во главе пятитысячного войска приветствовать Лю Бэя, когда он приедет в Сычуань. В это время в зал вбежал запыхавшийся человек. По лицу его ручьями струился пот.
      -- Что вы делаете, господин мой! -- закричал он. -- Не слушайтесь Чжан Суна, если не хотите потерять свои владения!
      Встревоженный Чжан Сун взглянул на вошедшего и узнал Хуан Цюаня из западного Ланчжуна, который служил у Лю Чжана на должности чжу-бо.
      -- Что ты болтаешь чепуху! -- раздраженно закричал Лю Чжан. -- Лю Бэй одного рода со мной, и я прошу у него поддержки!
      -- Да, я прекрасно знаю, что Лю Бэй достаточно великодушен, чтобы своей мягкостью ломать самых твердых! -- не унимался Хуан Цюань. -- Он герой, которому противостоять невозможно. Вблизи и вдали люди взирают на него с надеждой. Не забывайте и того, что у него есть такие мудрые советники, как Чжугэ Лян и Пан Тун, и такие военачальники, как Гуань Юй, Чжан Фэй и Чжао Юнь! Это крылья Лю Бэя! Если вы призовете его к себе на службу, разве захочет он склониться перед вами и принизить себя? Принять его как гостя? Нет! В одном государстве не бывать двум правителям! Послушаетесь меня, своего слугу, и Сычуань будет так же крепок, как гора Тайшань! Не послушаетесь -- княжество ваше будет напоминать груду яиц, которая вот-вот развалится... Чжан Сун на обратном пути из столицы заезжал в Цзинчжоу и, должно быть, связался там с Лю Бэем. Казните сначала Чжан Суна, потом откажитесь от помощи Лю Бэя, и вы осчастливите Сычуань.
      -- А если сюда придет Цао Цао или Чжан Лу, что тогда делать? -- спросил Лю Чжан.
      -- Закройте границы, выройте глубокие рвы, постройте высокие стены, за которыми можно будет дождаться лучших времен, -- сказал Хуан Цюань.
      -- Ждать лучших времен, когда с минуты на минуту враги нагрянут на нас, когда опасность жжет брови -- значит идти на верный проигрыш, -- ответил Лю Чжан.
      Он не стал больше слушать Хуан Цюаня и приказал Фа Чжэну отправляться в Цзинчжоу.
      -- Не делайте этого! -- вскричал еще один из присутствующих по имени Ван Лэй. -- Если вы сейчас послушаетесь Чжан Суна, господин мой, вы навлечете на себя беду!
      -- Молчи! Я вступлю в союз с Лю Бэем, чтобы отбить нападение Чжан Лу! -отрезал Лю Чжан.
      -- Если вторгнется Чжан Лу, это будет всего лишь небольшой прыщ на коже, но если в Сычуань придет Лю Бэй, это будет тяжелейшая болезнь сердца! -- не сдавался Ван Лэй. -- Лю Бэй хитер! Он служил Цао Цао и замышлял его убить, он служил у Сунь Цюаня и захватил у него Цзинчжоу! Вот каковы его устремления! Судите сами, можно ли с ним ужиться? Если вы призовете Лю Бэя -- Сычуань погибла!
      -- Прекрати возмутительные речи! -- закричал Лю Чжан. -- Лю Бэй мой родственник, и он ничего у меня не отберет!
      Лю Чжан приказал вывести Хуан Цюаня и Ван Лэя, а Фа Чжэну велел без промедления ехать в Цзинчжоу.
      По приезде в Цзинчжоу Фа Чжэн отправился к Лю Бэю. После приветственных церемоний он вручил ему письмо Лю Чжана, в котором говорилось:
      "От младшего брата Лю Чжана старшему брату Лю Бэю, полководцу. Я давно с надеждой взираю в вашу сторону, но мне стыдно, что из-за трудностей шуских дорог я не мог принести вам дани. Говорят, что настоящие друзья разделяют и счастье и несчастье и в трудностях и невзгодах помогают друг другу. А ведь мы с вами из одного рода! Ныне Чжан Лу спешно готовит войска, чтобы с севера вторгнуться в мои владения, и я чувствую себя не совсем спокойно. Направляю к вам своего посла и прошу вас выслушать его. Если вы помните о долге и узах дружбы, вы приведете свои войска, уничтожите свирепых разбойников, угрожающих мне, и навеки останетесь моим защитником. Я щедро вознагражу вас. Однако в письме всего не скажешь, и я с нетерпением жду вашего приезда".
      Прочитав письмо, Лю Бэй возрадовался и устроил в честь посла пир. Слегка опьянев, Лю Бэй сказал Фа Чжэну:
      -- Мне давно приходилось слышать ваше славное имя! А как Чжан Сун расхваливал ваши добродетели! Я был бы счастлив, если бы вы удостоили меня своими наставлениями.
      -- Стоит ли обо мне говорить! -- возразил Фа Чжэн. -- Я всего лишь мелкий чиновник из Шу! Но я слышал, что кони радостно ржут, когда встречают Бо Лэ, а друг, встречая друга, готов отдать за него жизнь. Обдумали ли вы то, что говорил Чжан Сун?
      -- Я всю жизнь прожил в скитаниях и горе и всегда завидовал птице, у которой есть своя ветка, завидовал зайцу, который прячется в нору с тремя выходами. Так неужели человек хуже животного? Бесспорно, что в Шу земли прекрасные и каждому хотелось бы владеть ими, но замышлять зло против Лю Чжана я не могу, ибо он одного со мной рода.
      -- Ичжоу -- райская сторона, но спокойной жизни там не будет до тех пор, пока не появится правитель, способный установить порядок, -- сказал Фа Чжэн. -- Лю Чжан не прислушивается к советам мудрых людей, и потому власть его не может быть прочной. Владения его неминуемо попадут в другие руки. Он сам предлагает их вам -- не теряйте этого случая. Ведь вы знаете поговорку: "Зайца может поймать только тот, кто гонится за ним". Соглашайтесь же, и я готов служить вам до смерти.
      -- Разрешите мне еще подумать, -- сказал Лю Бэй, поблагодарив Фа Чжэна.
      После пира Чжугэ Лян проводил Фа Чжэна на подворье, а Лю Бэй, оставшись один, погрузился в глубокое раздумье.
      -- Дело это необходимо решить, -- сказал, входя к нему, Пан Тун. -- Тех, кто ничего не может решить, называют глупцами, а вы человек высокого ума. Почему вы колеблетесь?
      -- А что я, по-вашему, должен ответить послу? -- спросил Лю Бэй.
      -- Оставаясь в Цзинчжоу, вы ничего не добьетесь, -- настойчиво продолжал Пан Тун. -- Здесь с юга и востока вам угрожает Сунь Цюань, а с севера -- Цао Цао. Ичжоу богатый край, с огромным населением и необъятными землями, которые принесут вам великую пользу. На ваше счастье, Чжан Сун и Фа Чжэн согласились помогать вам. Их поддержка -- дар небес!
      -- Цао Цао такой же мне враг, как вода для огня, -- произнес Лю Бэй. -- Он беспощаден -- я великодушен; он свиреп -- я гуманен; он коварен -- я искренен; как видите, мы с ним ни в чем не сходимся. Поэтому дело мое завершится успехом. Но я не хочу в погоне за выгодой пасть в глазах народа Поднебесной.
      -- Конечно, слова ваши соответствуют высоким моральным устоям, -согласился Пан Тун. -- Но сейчас -- время разброда и смут, и нет иного пути, как только с оружием в руках бороться за власть в Поднебесной. В такие времена нельзя придерживаться привычек. Надо действовать так, как требуют обстоятельства: присоединять к себе слабых, гнать глупцов, брать силой непокорных и защищать покорившихся. Так поступали и Чэн Тан и У-ван. Когда вы доведете до конца великое дело, создадите сильное государство и щедро всех наградите, кому в голову придет вас осуждать? Но если вы будете медлить и не возьмете Сычуань, его возьмут другие! Вот об этом вам следует подумать.
      -- Золотые слова! Их надо выгравировать на сердце! -- смущенно воскликнул Лю Бэй и велел позвать на совет Чжугэ Ляна.
      После долгих уговоров Лю Бэй решил идти с войском на запад.
      -- Не забудьте, что надо оставить охрану в Цзинчжоу. Это место имеет для вас огромное значение! -- напомнил Чжугэ Лян.
      -- Я пойду в Сычуань с Пан Туном, Хуан Чжуном и Вэй Янем, -- сказал Лю Бэй. -- А вы с Гуань Юем, Чжан Фэем и Чжао Юнем охраняйте Цзинчжоу.
      Итак, Чжугэ Лян остался в Цзинчжоу; Чжан Фэй вел наблюдение за рекой; Гуань Юй занял важнейшие дороги, ведущие к Сянъяну, и закрыл вход в ущелье Цинни, а Чжао Юнь расположился в Цзянлине.
      Лю Бэй отправлялся в поход на запад. Его сопровождали Лю Фын и Гуань Пин; передовые отряды возглавлял Хуан Чжун. Общее командование войском было возложено на Пан Туна. Всего на Сычуань двинулось пятьдесят тысяч войск.
      Перед самым выступлением в поход к Лю Бэю пришел военачальник Ляо Хуа со своим отрядом и выразил желание служить Лю Бэю. Его назначили помощником Гуань Юя.
      Войско Лю Бэя выступило в поход зимой. Вскоре их встретил Мын Да и, почтительно поклонившись Лю Бэю, сказал, что Лю Чжан послал его с пятью тысячами воинов встречать дорогого гостя.
      Лю Бэй отправил гонца в Ичжоу известить Лю Чжана о своем прибытии, и тот немедленно разослал приказ во все округа, расположенные по пути следования Лю Бэя, чтобы его армию снабжали провиантом. Лю Чжан решил лично приветствовать Лю Бэя и приказал приготовить коляски, шатры и знамена. Свита Лю Чжана была одета в сверкающие латы. Однако чжу-бо Хуан Цюань, возражавший против приезда Лю Бэя, снова стал отговаривать Лю Чжана:
      -- Не ездите, господин мой, Лю Бэй вас убьет! Я много лет верно служил вам и не могу допустить, чтобы вы пали жертвой коварства Лю Бэя!
      -- Не слушайте его, господин! -- закричал Чжан Сун, обрывая Хуан Цюаня. -Он говорит это для того, чтобы посеять недоверие между братьями и увеличить силу врагов...
      -- Я уже принял решение! -- крикнул Лю Чжан. -- И сделаю так, как сказал.
      Хуан Цюань упал на колени и так сильно ударился головой о землю, что у него полилась кровь. Он крепко вцепился зубами в полу одежды Лю Чжана, умоляя его не ездить к Лю Бэю. Лю Чжан сильным рывком выдернул полу своей одежды, и на пол упали два зуба Хуан Цюаня. Лю Чжан приказал увести Хуан Цюаня, и тот ушел с громкими воплями.
      В этот момент раздался еще чей-то голос:
      -- Господин мой, вы не поверили искренним словам Хуан Цюаня и решили пойти на смерть!
      Человек этот упал перед возвышением, на котором сидел Лю Чжан, и слезно умолял его отказаться от поездки. Лю Чжан узнал Ли Куя, родом из Юйюаня.
      -- Я, глупый, слышал, что государю нужны чиновники, чтобы они давали ему мудрые советы, а отцу нужны сыновья, чтобы они увещевали его! -- продолжал Ли Куй. -- Послушайтесь Хуан Цюаня, не пускайте сюда Лю Бэя! Пустить его -все равно что встретиться с тигром у ворот!
      -- Лю Бэй -- мой брат и не причинит мне никакого вреда, -- возразил Лю Чжан. -- Замолчи, или я прикажу отрубить тебе голову!
      Приближенные поспешно вывели Ли Куя.
      -- Ныне в землях Шу все чиновники только и думают, что о своих семьях, -сказал Чжан Сун. -- Военачальники тоже стали слишком надменными, кичатся своими заслугами и строят какие-то собственные планы. Если не призвать на помощь Лю Бэя, то враг ударит извне, народ восстанет изнутри, и мы погибнем.
      -- Только вы один заботитесь о моих интересах! -- растроганно воскликнул Лю Чжан.
      На следующий день, когда Лю Чжан на коне выезжал из города через ворота Юйцяо, один из стражников доложил ему, что на городских воротах висит на веревке Ван Лэй, в одной руке держит какую-то бумагу, а в другой меч, и угрожает, что, если господин не послушается его совета, он перережет веревку, на которой висит, и убьется.
      Лю Чжан велел взять бумагу из рук Ван Лэя и стал ее читать. Там было написано:
      "Ичжоуский чиновник Ван Лэй слезно умоляет господина правителя. Говорят, хорошее лекарство горько на вкус, но зато помогает больному; прямые слова неприятны на слух, но полезны для дела. В древности Чуский Хуай-ван не послушался Цюй Юаня и поехал в Угуань, став, таким образом, пленником княжества Цинь. Ваша неосторожная поездка в Фоучэн кончится тем же: вы поедете туда, но не вернетесь обратно. Казните Чжан Суна, откажитесь от услуг Лю Бэя, этому возрадуется все население Шу, и владения ваши будут в безопасности".
      Прочитав бумагу, Лю Чжан гневно закричал:
      -- Я хочу встретиться с человеком гуманным и к тому же моим братом! Как ты смеешь перечить мне?
      Ван Лэй громко вскрикнул, перерезал веревку и упал на землю, разбившись насмерть. Потомки воспели его в стихах:
      Он, свесившись с ворот, протягивал бумагу,
      Лю Чжану послужив кончиною своею.
      Хоть зубы потерял Хуан Цюань усердный,
      Но он не превзошел упорного Ван Лэя.
      А Лю Чжан с тридцатью тысячами воинов направился в Фоучэн. За ним следовало более тысячи повозок, груженных провиантом и разным добром, предназначенным для Лю Бэя.
      Передовой отряд войск Лю Бэя прибыл в Шуцюй. Провиант ему доставляли, и Лю Бэй строго-настрого запретил своим воинам брать у населения даже самую незначительную мелочь. Поэтому во время похода не было ни одного случая грабежа, и жители деревень толпами выходили, чтобы поклониться Лю Бэю.
      Тем временем Фа Чжэн по секрету сказал Пан Туну:
      -- Недавно я получил письмо от Чжан Суна, который сообщает мне, что Лю Чжан должен встретиться с Лю Бэем в Фоучэне. Он советует нам тут же выступить против Лю Чжана, не теряя удобного случая.
      -- Пока об этом надо молчать, -- предупредил Пан Тун. -- Пусть Лю Бэй и Лю Чжан встретятся; потом мы придумаем, что делать. Если же кто-нибудь узнает о наших намерениях, мы попадем в беду.
      Фа Чжэн согласился с ним и ничего никому не сказал.
      По приезде в Фоучэн, который находился в трехстах ли от Чэнду, Лю Чжан послал гонца к Лю Бэю. Их войска расположились на реке Фоуцзян, и Лю Бэй отправился в город повидаться с Лю Чжаном. После приветственных церемоний они долго рассказывали друг другу о пережитых невзгодах.
      После пира Лю Бэй вернулся в лагерь отдыхать, а Лю Чжан сказал своим чиновникам:
      -- Просто смешно, что Хуан Цюань и Ван Лэй не понимают, какие чувства связывают единокровных братьев, и всегда что-то подозревают! Сегодня я беседовал с Лю Бэем. Это действительно гуманный и честный человек. Если он согласится мне помогать, тогда мы не будем бояться ни Цао Цао, ни Чжан Лу! Этим счастьем я обязан Чжан Суну!
      И, сняв с себя зеленый шелковый халат, Лю Чжан велел гонцу отправляться в Чэнду и передать Чжан Суну дары -- халат и пятьсот лянов золота.
      Однако военачальники Лю Гуй, Лэн Бао, Чжан Жэнь и Дэн Сянь предупредили Лю Чжана:
      -- Рано еще радоваться, господин! Лю Бэй мягко стелет, да жестко спать! Мысли его не узнаешь. Надо быть настороже.
      -- Чего вы так беспокоитесь? -- улыбнулся Лю Чжан. -- Разве могут быть у моего брата какие-то задние мысли?
      Все, вздыхая, удалились.
      Когда Лю Бэй вернулся к себе в лагерь, к нему в шатер вошел Пан Тун и спросил:
      -- Вы заметили, как сегодня во время пира вели себя приближенные Лю Чжана?
      -- Лю Чжан честный и правдивый человек, -- сказал Лю Бэй.
      -- Да, против самого Лю Чжана ничего нельзя сказать, но вот его военачальники Лю Гуй, Чжан Жэнь и другие вели себя очень подозрительно, -продолжал Пан Тун. -- Трудно поручиться, что они не замышляют убийство. Мне кажется, что вам следовало бы завтра устроить пиршество и пригласить Лю Чжана, а мы спрячем в засаде сотню воинов, и они тут же на пиру, по вашему знаку, убьют Лю Чжана. Вы вступите в Чэнду, не выпустив ни одной стрелы и не вынимая меча из ножен.
      -- Но ведь Лю Чжан мой родственник и принял меня с открытой душой! -возразил Лю Бэй. -- А вы хотите, чтобы я, едва прибыв в Шу и не совершив никаких добрых дел, сразу пошел на убийство, которого не допустит небо и не потерпит народ! Ваш замысел неприемлем для меня, даже если бы речь шла о тиране.
      -- Это вовсе не мой замысел, -- сказал Пан Тун. -- Так советует Чжан Сун в своем письме, присланном мне. Чжан Сун говорит, что лучше всего с этим делом не медлить, так как рано или поздно все равно его придется совершить.
      Не успел Пан Тун окончить свою речь, как вошел Фа Чжэн и обратился к Лю Бэю с такими словами:
      -- Мы не из собственных побуждений действуем так -- на то воля неба!
      -- Но ведь Лю Чжан и я принадлежим к одному роду, и я не позволю себе ничего у него отобрать! -- твердо заявил Лю Бэй.
      -- Вы неправы, -- возразил Фа Чжэн. -- Это приведет лишь к тому, что Сычуань захватит Чжан Лу, мать которого убил Лю Чжан. Раз уж вы издалека пришли сюда, то надо идти до конца. Уйти обратно и ничего не сделать -какой в этом смысл? А если вы будете долго колебаться, замыслы ваши раскроются, и все выгоды достанутся другим. Лучше не теряйте времени, воспользуйтесь моментом, который послало вам само небо, и действуйте, пока Лю Чжан еще ничего не подозревает. Создайте свою династию!
      Пан Тун присоединился к мнению Фа Чжэна. Поистине:
      Он твердой ногою стоял на трудном пути доброты,
      А верные слуги его свои исполняли мечты.
      Если вы хотите узнать о том, что предпринял Лю Бэй, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
      в которой рассказывается о том, как Чжао Юнь отобрал у госпожи Сунь сына Лю Бэя, и о том, как Сунь Цюань заставил Цао Цао отступить
      Пан Тун и Фа Чжэн долго уговаривали Лю Бэя разрешить им убить Лю Чжана во время пира. Но Лю Бэй не хотел и слушать об этом, хотя после смерти Лю Чжана он мог без больших усилий завладеть землями Шу.
      -- Нет, это невозможно! -- сказал он. -- Я только что прибыл в Сычуань и еще не успел завоевать доверие народа.
      Так Пан Тун и Фа Чжэн ничего и не добились.
      На следующий день снова устроили пиршество, но на этот раз в городе. Лю Бэй и Лю Чжан, словно старые друзья, сердечно беседовали и откровенно делились своими горестями и обидами. Когда все немного опьянели, Пан Тун сказал Фа Чжэну:
      -- Раз нам не удалось уговорить нашего господина, придется взять на себя это дело. Позовем Вэй Яня и скажем ему, чтоб он сплясал в зале танец с мечом. Подымется суматоха, а он, воспользовавшись этим, убьет Лю Чжана.
      Вскоре вошел Вэй Янь с обнаженным мечом в руках.
      -- Что-то нет веселья на пиру! -- воскликнул он, подходя к возвышению, где сидели полководцы. -- Разрешите развлечь вас. Я исполню танец с мечом!
      В этот момент Пан Тун вызвал вооруженных воинов и поставил их у входа. Все ждали, когда Вэй Янь начнет танцевать. Военачальники Лю Чжана почувствовали, что здесь готовится что-то недоброе, и вопросительно поглядывали на своего господина.
      -- В танце с мечом должна быть пара, -- воскликнул Фа Чжэн, обнажая оружие. -- Сейчас мы с Вэй Янем покажем свое мастерство!
      И пляска началась. Вэй Янь украдкой бросил взгляд на Лю Фына, и тот, выхватив из ножен меч, тоже пустился в пляс. В тот же момент к ним подошли трое военачальников из свиты Лю Чжана.
      -- Мы тоже желаем танцевать -- так будет веселей и забавней!
      Но Лю Бэю было не до смеха. Он вскочил с цыновки и обнажил два меча.
      -- Мы, кажется, выпили лишнее. В этом нет ничего плохого, но здесь не Хунмынь, и нам не нужны танцы с мечами! Бросайте оружие, или я прикажу всех вас казнить!
      -- Да, да, зачем сюда пришли с мечами? -- вскричал Лю Чжан. -- Ведь здесь встретились братья.
      И он тут же приказал телохранителям окружить трех своих военачальников и отобрать у них мечи. Те, обезоруженные, хмуро вышли из зала.
      Лю Бэй вернул их и, угощая вином, сказал:
      -- У вас не должно быть никаких сомнений: мы с Лю Чжаном братья по крови, у нас общие предки. Мы вдвоем обсуждаем великие дела, и стремления наши едины.
      Военачальники поклонились и вышли, а растроганный до слез Лю Чжан схватил Лю Бэя за руку и воскликнул:
      -- Клянусь вам, что никогда не забуду вашей доброты!
      После этого они просидели до позднего часа за вином, мирно беседуя.
      Вернувшись к себе в лагерь, Лю Бэй упрекнул Пан Туна:
      -- Зачем вы устроили весь этот переполох? Хотите толкнуть меня на бесчестный поступок? Чтобы этого больше не было! Я запрещаю вам!
      Пан Тун только вздохнул и вышел из шатра.
      А когда Лю Чжан вернулся в свой лагерь, Лю Гуй встретил его словами:
      -- Господин мой, поняли ли вы истинный смысл того, что произошло на пиру? Вам следует немедленно оставить лагерь и возвратиться в город. Как бы не было беды!
      -- Моего брата Лю Бэя нечего сравнивать с другими! -- возразил Лю Чжан.
      -- Тут дело не в Лю Бэе, сам он не склонен вас убивать, -- продолжал Лю Гуй, -- но его подчиненные только и мечтают о том, как бы завладеть Сычуанью и обрести богатство и почести.
      -- Не сейте вражду между братьями! -- оборвал его Лю Чжан и не придал значения словам Лю Гуя.
      Однажды, когда Лю Чжан, отдыхая от дел, веселился вместе с Лю Бэем, неожиданно пришло известие, что войска Чжан Лу напали на заставу Цзямынгуань. Лю Чжан обратился к Лю Бэю с просьбой отбить нападение врага. Лю Бэй охотно согласился и в тот же день со своим отборным войском двинулся к заставе.
      Пользуясь уходом Лю Бэя, военачальники Лю Чжана стали уговаривать его послать отряды в важнейшие горные проходы, чтобы не дать Лю Бэю возможности вернуться в Фоучэн. Лю Чжан сначала не соглашался, но в конце концов уступил настояниям приближенных и приказал Ян Хуаю и Гао Пэю занять заставу Фоушуйгуань, а сам уехал в Чэнду.
      По дороге в Цзямынгуань Лю Бэй строго-настрого запретил воинам грабить народ и благодаря этому снискал доверие окрестного населения.
      О походе Лю Бэя лазутчики донесли Сунь Цюаню, и тот созвал на совет гражданских и военных чиновников.
      -- Лю Бэй ушел далеко в горы, и выбраться оттуда ему будет нелегко, -сказал советник Гу Юн. -- Вот если бы сейчас вы поставили свои войска у горных проходов, которые ведут сюда из Сычуани, вы бы тем самым закрыли Лю Бэю обратный путь. Тогда вам легче было бы овладеть Цзинчжоу и Сянъяном! Не теряйте этой возможности!
      -- Великолепно! -- воскликнул Сунь Цюань, но тут же осекся. Из-за ширмы вышла вдовствующая княгиня У.
      -- Такого советчика надо казнить! -- закричала она. -- Он хочет погубить мою дочь!
      Советники растерялись, а княгиня в сильном гневе продолжала:
      -- Моя единственная дочь замужем за Лю Бэем, а вы затеваете с ним войну! Что же будет тогда с моей дочерью? Ты-то о чем думаешь? -- напустилась она на Сунь Цюаня. -- Досталось тебе от брата наследство -- все земли Цзяннани, но тебе все мало! Из-за мелкой корысти ты готов позабыть о священных узах родства!
      -- Матушка, да разве я посмею пойти против вашей воли? -- оправдывался смущенный Сунь Цюань и прогнал чиновников.
      Вдовствующая княгиня удалилась. Сунь Цюань в раздумье стоял у окна. Его тревожила мысль, что он может навсегда потерять Цзинчжоу и Сянъян. Неожиданно в зал вошел Чжан Чжао.
      -- О чем вы задумались? -- спросил он, обращаясь к Сунь Цюаню.
      -- О наших нынешних делах...
      -- Все очень просто! -- сказал Чжан Чжао. -- Пошлите в Цзинчжоу верного человека с письмом к сестре, напишите, что матушка больна и хочет с ней повидаться. Добавьте между прочим, чтобы она привезла сюда А-доу, сына Лю Бэя. Можно не сомневаться, что в обмен на своего единственного сына Лю Бэй отдаст Цзинчжоу! А если он не согласится, тогда ничто не помешает вам двинуть против него войска.
      -- Прекрасно! -- обрадовался Сунь Цюань. -- У меня и человек есть подходящий. Это Чжоу Шань. Он храбр и давно здесь живет, он служил еще моему брату Сунь Цэ.
      -- Держите замысел в тайне, -- предупредил Чжан Чжао, -- и немедленно отправьте Чжоу Шаня в Цзинчжоу, чтобы он не успел здесь проболтаться.
      Сунь Цюань послал за Чжоу Шанем. Было решено дать ему пять судов и разместить на них пятьсот воинов, переодетых торговцами. Оружие спрятали в трюмах. Чжоу Шаню на всякий случай выдали охранные грамоты.
      Суда вскоре прибыли в Цзинчжоу и стали на якорь у берега; сам Чжоу Шань отправился в город. У ворот дворца он попросил начальника стражи доложить о нем госпоже Сунь. Она приказала пропустить его во дворец. Из письма, которое передал Чжоу Шань, госпожа Сунь узнала о болезни своей матери и залилась слезами.
      -- Ваша матушка тяжело больна и целыми днями вспоминает о вас, -- добавил Чжоу Шань. -- Торопитесь, а то она может умереть, прежде чем вы приедете... Княгиня просила привезти к ней и молодого господина А-доу.
      -- Мой супруг сейчас в походе, и я не могу уехать, пока не извещу Чжугэ Ляна, -- промолвила госпожа Сунь.
      -- Но Чжугэ Лян может сказать, что без разрешения Лю Бэя вам нельзя ехать, -- возразил Чжоу Шань.
      -- А если мы уедем без разрешения, все равно нас задержат, -- возразила госпожа Сунь.
      -- Никто и знать не будет, -- убеждал Чжоу Шань. -- Мои суда здесь, вам надо только добраться до пристани...
      Могла ли госпожа Сунь не тревожиться, получив письмо брата о болезни матери? Не раздумывая больше, она взяла с собой А-доу, села в коляску и приказала ехать на пристань. За ней следовало тридцать вооруженных слуг.
      Когда в доме хватились ее, госпожа Сунь уже садилась на корабль. Но в тот момент, когда Чжоу Шань приказал отчаливать, с берега донесся отчаянный крик:
      -- Остановитесь! Дайте мне поговорить с госпожой!
      Это кричал Чжао Юнь. Вернувшись в город из поездки по области, он узнал об отъезде госпожи Сунь и вихрем помчался на пристань, надеясь догнать ее. С ним было всего несколько всадников.
      Стоя на носу корабля с длинным копьем в руках, Чжоу Шань закричал:
      -- Кто ты такой? Зачем тебе госпожа?
      На палубы выходили воины в полном вооружении. Корабли поплыли по течению; Чжао Юнь, на коне следуя за ними вдоль берега, продолжал кричать:
      -- Пустите меня на корабль! Я должен говорить с госпожой!
      Но Чжоу Шань больше не обращал на него никакого внимания. Чжао Юнь не отставал от судов; проехав более десяти ли, он увидел на отмели небольшую рыбачью лодку и, соскочив с коня, прыгнул в нее. За ним последовали еще двое воинов.
      Одна мысль владела Чжао Юнем -- во что бы то ни стало догнать корабль, на котором плыла госпожа Сунь. Чжоу Шань решил избавиться от Чжао Юня и приказал обстреливать его из луков. Тот ловко отбивал стрелы копьем, и они падали в воду. Расстояние постепенно сокращалось. Чжао Юнь приближался к кораблю.
      Воины Чжоу Шаня встретили его в пики, но Чжао Юнь, подняв меч, одним прыжком перескочил на палубу. Воины в страхе попрятались. Чжао Юнь бросился в каюту, где, прижав к груди А-доу, сидела госпожа Сунь.
      -- Что тебе здесь нужно? -- сердито закричала она.
      -- Куда вы направляетесь, госпожа? -- с тревогой спросил Чжао Юнь. -Почему вы не сообщили Чжугэ Ляну о своем отъезде?
      -- Мне некогда было его извещать -- моя матушка больна!
      -- Вы едете к больной, зачем же вы взяли с собой молодого господина?
      -- А-доу -- мой сын, и я не могу оставить его в Цзинчжоу без присмотра!
      -- А я на что? -- воскликнул Чжао Юнь. -- А-доу -- единственный сын Лю Бэя, и я спас его в Данъяне от грозного врага. Кто дал вам право увозить мальчика?
      -- Как ты смеешь вмешиваться в мои семейные дела? -- вскричала госпожа Сунь. -- Ты всего лишь простой воин!
      -- Хотите навестить вашу матушку -- поезжайте, -- твердо произнес Чжао Юнь, -- но молодого господина оставьте!
      -- Ты бунтуешь? -- закричала жена Лю Бэя. -- Как смел ты ворваться на мой корабль?
      -- Если вы не отдадите молодого господина, я помешаю вашей поездке! -отвечал Чжао Юнь. -- Пусть мне за это грозит хоть десять тысяч смертей!
      Госпожа Сунь приказала служанкам выгнать его из каюты, но он в один миг оттолкнул их, подхватил на руки А-доу и выскочил на палубу. Служанки пытались отобрать у него ребенка, но Чжао Юнь, одной рукой прижав к себе мальчика, другой потрясал обнаженным мечом, и никто из воинов не осмелился приблизиться к нему.
      За рулем стоял сам Чжоу Шань. Подгоняемый попутным ветром, корабль стремительно несся посредине реки.
      -- Одной ладонью не захлопаешь! -- сказал себе Чжао Юнь. -- Как же мне направить корабль к берегу?
      В этот момент впереди показалось около десятка судов. На них развевались знамена и гремели барабаны.
      "Ну вот я и попался в ловушку!" -- подумал Чжао Юнь. Но тут он разглядел на носу одного из кораблей рослого воина, вооруженного копьем. Над рекой пронесся громоподобный голос:
      -- Золовка! Куда ты увозишь моего племянника?
      Это был Чжан Фэй. Узнав о тайном отъезде жены Лю Бэя, он отплыл с отрядом судов к тому месту, где река Юцзян впадает в Янцзы, чтобы перехватить корабли беглецов. Выхватив из ножен меч, Чжан Фэй перескочил на корабль Чжоу Шаня. Тот бросился ему навстречу, но Чжан Фэй на месте зарубил его мечом и, ворвавшись в каюту, бросил отрубленную голову военачальника к ногам золовки.
      -- Что вы наделали? -- испугалась госпожа Сунь. -- Какая дерзость!
      -- Не посчитаться с моим братом, самовольно уехать от него -- вот это подлинная дерзость! -- отвечал Чжан Фэй.
      -- Моя матушка больна, и если бы я стала дожидаться разрешения мужа, я бы не застала ее в живых! -- взволнованно промолвила госпожа Сунь. -- Не задерживайте меня, не то я брошусь в реку!
      Чжан Фэй, посоветовавшись с Чжао Юнем, решил отпустить госпожу Сунь, но мальчика ей не отдал.
      -- Мой старший брат принадлежит к императорскому роду, -- сказал он, -- и ваше самоубийство не могло бы его опозорить. Но я надеюсь, что вы не забудете доброты вашего супруга и скоро вернетесь обратно.
      С этими словами Чжан Фэй, держа А-доу на руках, перепрыгнул на свое судно, предоставив госпоже Сунь возможность беспрепятственно продолжать путь.
      Потомки сложили стихи, в которых воспели храбрость Чжао Юня:
      Когда-то он спас своего господина в Данъяне,
      Сейчас он ушел на великую реку Янцзы.
      Все воины У на судах были страхом объяты,
      Когда Чжао Юнь появился страшнее грозы.
      Кроме того, потомки прославили и доблесть Чжан Фэя:
      Он голосом тигра рассеял войска Цао Цао,
      В Чанфане у моста вознесся он до облаков.
      Сегодня от смерти он спас своего господина
      И тем свое имя прославил на веки веков.
      Чжан Фэй и Чжао Юнь возвращались на судах в Цзинчжоу. Навстречу им во главе нескольких кораблей шел Чжугэ Лян. Он не мог при виде А-доу скрыть своей радости и тотчас же известил Лю Бэя обо всем, что случилось.
      Приехав домой, госпожа Сунь рассказала Сунь Цюаню, как Чжао Юнь и Чжан Фэй настигли ее корабль и отняли А-доу.
      -- Ну что ж, теперь, когда сестра моя вернулась, я больше не связан с Лю Бэем родственными узами! -- решил Сунь Цюань. -- А убийство Чжоу Шаня я не оставлю неотомщенным!
      Сунь Цюань и его советники стали думать о захвате Цзинчжоу, но планы эти нарушило известие о том, что Цао Цао поднял огромное войско и идет мстить за свое поражение у Красной скалы.
      Сунь Цюаню пришлось отложить поход на Цзинчжоу и подумать о том, как отразить нападение Цао Цао.
      В это время во дворец принесли письмо от его бывшего советника Чжан Хуна, который оставил службу по болезни и на днях умер. Сунь Цюань вскрыл письмо. Перед смертью своей Чжан Хун просил князя перенести столицу княжества У в город Молин.
      "Горы и реки там царственно величавы, -- писал он. -- Прошу вас переселиться в Молин и сделать этот город своей столицей".
      Сунь Цюань со слезами на глазах рассказал об этом своим приближенным и приказал перенести столицу в Молин и построить там каменную крепость.
      -- Но ведь войска Цао Цао со дня на день могут обрушиться на нас! -возразил советник Люй Мын. -- Крепость следовало бы построить не в Молине, а в области Жусюй, на берегу реки!
      -- Зачем там строить крепость, -- спросили военачальники, -- когда можно просто высадиться с кораблей на берег и ударить на врага. А потом воины вплавь вернутся на суда.
      Люй Мын промолвил:
      -- Оружие может быть острым и может быть тупым. В битве можно одержать победу, но можно потерпеть и поражение. Если враг нанесет нам стремительный удар и нашим воинам придется отступать, они не доберутся не то что до кораблей, но даже и до берега!
      Тогда Сунь Цюань сказал:
      -- Недальновидный всегда терпит неудачи. Люй Мын видит дальше всех, и я последую его совету.
      Несколько десятков тысяч воинов отправились строить укрепление на берегу реки Жусюй. Работы шли день и ночь, и вскоре крепость была готова.
      Однажды к Цао Цао, который жил в Сюйчане, обратился советник Дун Чжао:
      -- Ни у одного сановника с древнейших времен не было таких великих заслуг, как у вас, господин чэн-сян. Вы превзошли даже Чжоу-гуна и Люй Вана. За тридцать лет походов и войн вы истребили всех злодеев в стране и уничтожили зло во имя блага народа. Вы восстановили славу Ханьской династии! Разве можно поставить вас в один ряд с другими сановниками? Вы достойны носить титул Вэйского гуна и обладать девятью дарами, которыми жалует Сын неба за великие заслуги и добродетели. В число этих даров, как известно, входят: конь с колесницей, одежды, музыка, красные ворота, крыльцо для приема гостей, отряд телохранителей, топор и секира, лук со стрелами и жертвенные сосуды.
      -- Нет! -- возразил ши-чжун Сюнь Юй. -- Ведь чэн-сян поднял войско во имя справедливости и спасения династии Хань. Подобает ли ему, человеку добродетельному, отвергающему суетную славу, гоняться за наградами?
      Цао Цао побледнел от гнева, когда услышал слова Сюнь Юя. Но Дун Чжао, стараясь его успокоить, сказал:
      -- Не волнуйтесь, господин чэн-сян! Все желают видеть вас Вэйским гуном и возражения одного Сюнь Юя ничего не значат.
      Так Дун Чжао испросил у императора указ о пожаловании Цао Цао титула Вэйского гуна и девяти даров.
      -- Не думал я, что доживу до такого беззакония! -- тяжело вздохнул Сюнь Юй, узнав об этом.
      Раздраженный строптивостью Сюнь Юя, Цао Цао удалил его от себя.
      Зимою, в десятом месяце семнадцатого года периода Цзянь-ань [212 г.] Цао Цао собрался в поход. Сюнь Юй тоже получил приказ сопровождать Вэйского гуна, но он знал, что Цао Цао только ждет случая, чтобы избавиться от него, и, сославшись на болезнь, решил уехать в город Шоучунь. Тогда Цао Цао послал Сюнь Юю корзину, в каких обычно приносили угощения. К крышке корзины была прикреплена записка, написанная рукой самого Цао Цао. Он сообщал, что посылает Сюнь Юю в подарок яства и вина. Сюнь Юй снял крышку -- корзина оказалась пустой. Он понял, чего ждет от него Цао Цао, и принял яд. Ему было тогда всего пятьдесят лет.
      Потомки сложили стихи, в которых оплакивают безвременную смерть Сюнь Юя:
      Таланты Сюнь Юя известны во всей Поднебесной.
      И жаль, оступился и жертвою пал он невинной.
      Потомки сравнили героя с великим Чжан Ляном:
      В глаза государю не смел он взглянуть пред кончиной.
      Сын покойного, по имени Сюнь Юнь, прислал Цао Цао скорбное письмо. Тот, сожалея о своем необдуманном поступке, которым довел до смерти преданного советника, распорядился похоронить умершего с почестями и посмертно присвоил ему титул хоу Почтительного.
      Вскоре войско Цао Цао вступило в область Жусюй. Отряд Цао Хуна получил приказ взять под наблюдение берег реки Янцзы. Цао Хун послал донесение, что на берегу выставлено множество вражеских знамен, но где находятся войска противника, установить пока не удается.
      Обеспокоенный Цао Цао повел воинов к устью реки Жусюй и у места впадения ее в Янцзы раскинул лагерь. В сопровождении сотни всадников он поднялся на высокий холм, чтобы осмотреть флот противника, построившийся на реке. На судах по ветру развевались знамена, сверкало оружие; на главном корабле под большим зонтом восседал Сунь Цюань, возле него стояли приближенные. Указывая плетью на Сунь Цюаня, Цао Цао воскликнул:
      -- Сунь Цюань -- настоящий воин! Вот такими должны быть и мои сыновья! Это не то, что паршивые щенки Лю Бяо!
      Флот Сунь Цюаня пришел в движение. Боевые корабли быстро приближались к тому месту, где стояло войско Цао Цао. В это время из крепости Жусюй вышел большой отряд и напал на воинов Цао Цао. Те под натиском врага подались назад и обратились в бегство. Напрасно кричал Цао Цао -- остановить бегущих ему не удалось.
      Вдруг со стороны гор на Цао Цао налетели всадники под предводительством военачальника с голубыми глазами и рыжей бородой. Это был сам Сунь Цюань. Цао Цао в испуге повернул коня, но вражеские военачальники Хань Дан и Чжоу Тай помчались ему наперерез. Однако Сюй Чу, неотступно следовавший за Цао Цао, задержал их и дал ему возможность укрыться в своем лагере. Выдержав более тридцати схваток с врагом, Сюй Чу тоже ушел в лагерь.
      Цао Цао щедро наградил своего спасителя, а остальных военачальников обругал за то, что они испугались и отступили при появлении врага.
      -- Вы подрываете боевой дух воинов! -- негодовал Цао Цао. -- Если такое еще раз случится -- отрублю вам головы!
      Ночью, во время второй стражи, за лагерем Цао Цао послышался сильный шум. Цао Цао выбежал из шатра и вскочил на коня. Вокруг мелькали факелы -- в лагерь ворвались воины врага. Битва продолжалась до самого рассвета, и войска Цао Цао были вынуждены отступить на пятьдесят ли.
      Вэйский гун затосковал и, чтобы рассеять невеселые думы, взялся перечитывать книги о военном искусстве.
      -- Ведь вы изучили "Законы войны", -- сказал ему советник Чэн Юй. -- Вам известно, что "быстрота -- бог войны". Но вы слишком долго собирались в поход, и Сунь Цюань успел подготовиться. В устье реки Жусюй он построил крепость, которую взять нелегко. Не лучше ли нам сейчас возвратиться в Сюйчан?
      Вэйский гун промолчал. Не дождавшись ответа, Чэн Юй вышел из шатра, а Цао Цао облокотился на столик и задремал. Тут до слуха его донесся гул, напоминающий топот множества коней. Он испуганно огляделся: из великой реки Янцзы поднималось багровое солнце, ярким светом слепившее глаза. Цао Цао посмотрел на небо -- там было два солнца. Вдруг то солнце, что поднялось из реки, подпрыгнуло и со страшным грохотом упало в горы за лагерем.
      Цао Цао в ужасе открыл глаза. Он сидел за столиком в шатре: второе солнце ему привиделось во сне.
      В лагере прозвучал сигнал трубы, возвещая полдень. Цао Цао велел подать коня и в сопровождении пятидесяти всадников поскакал в горы. Он хотел взглянуть на то место, куда во время его сна скатилось солнце. В горах Цао Цао увидел нескольких всадников, среди которых был воин в золотом шлеме и в золотых латах. Цао Цао узнал Сунь Цюаня, а тот опознал его, но не проявил ни малейшего страха. Он остановил своего коня на склоне горы и, махнув плетью, крикнул:
      -- Господин чэн-сян, вы владеете всей Срединной равниной! Зачем вы вторглись в мой Цзяннань? Неужели вам мало ваших богатств и чинов?
      -- Ты -- подданный Хань, но не подчиняешься правящей династии! -- отвечал Цао Цао. -- Я получил повеление Сына неба покарать тебя!
      -- И не стыдно вам бросать такие слова? -- рассмеялся Сунь Цюань. -- Разве народ Поднебесной не знает, что вы лишили свободы действий Сына неба и притесняете благородных? Я не враг Ханьской династии. Это мне следовало бы покарать вас и установить порядок в стране!
      Цао Цао разгневался и крикнул воинам, чтобы они схватили Сунь Цюаня. Но в эту минуту под грохот барабанов на Цао Цао справа и слева напали Хань Дан и Чжоу Тай, Чэнь У и Пань Чжан. Их лучники осыпали Цао Цао дождем стрел, и он, преследуемый противником, бежал.
      К счастью, Сюй Чу с отрядом Тигров успел преградить путь преследователям, и те, не ввязываясь в бой, с победной песней ушли в крепость Жусюй.
      Возвратившись в лагерь, Цао Цао подумал:
      "Да, Сунь Цюань человек необыкновенный. Должно быть, неспроста приснилось мне второе солнце. Этот сон означает, что правитель княжества У будет императором".
      Цао Цао стал подумывать о возвращении в столицу, но не решался на это, боясь, что его назовут трусом и посмеются над ним.
      Так противники простояли в лагерях еще месяц. Бои шли с переменным успехом.
      Наступил Новый год. Начались весенние дожди(*1). Разлились реки. Воины утопали в грязи и переносили тяжелые лишения. Все это не давало Цао Цао ни минуты покоя. Он часто собирал советников у себя в шатре, но они только спорили между собой -- одни доказывали, что надо, поскорей увести войска, а другие -- что скоро наступит тепло, земля подсохнет и можно будет продолжать войну.
      Цао Цао не знал, на что решиться, когда Сунь Цюань прислал ему письмо. Торопливо вскрыв его, Цао Цао прочитал:
      "Мы с вами, господин чэн-сян, подданные Ханьской династии. Но вы совсем не думаете о том, чтобы верно служить нашему императору и дать мир народу. Вы безрассудно затеваете войны и разоряете народ. Разве так надлежит поступать гуманному человеку? Сейчас время весеннего разлива рек, и вам лучше уйти отсюда, пока не поздно. Если вы этого не сделаете, вас ждет бедствие, не меньшее, чем у Красной скалы. Подумайте об этом!"
      В конце письма была приписка: "Пока вы не умрете, я не обрету покоя!"
      Цао Цао громко рассмеялся:
      -- О Сунь Цюань, ты не проведешь меня!
      Он щедро наградил гонца и отдал приказ сниматься с лагеря. Правитель округа Луцзян по имени Чжу Гуан остался охранять Хуаньчэн. Цао Цао возвратился в Сюйчан.
      А Сунь Цюань в свою очередь увел войско в Молин и там созвал на совет военачальников.
      -- Цао Цао вернулся на север, -- сказал он, -- а Лю Бэй все еще в Цзямынгуане. Почему бы сейчас нашим победоносным войскам не захватить Цзинчжоу?
      -- Не трогайтесь с места, -- промолвил Чжан Чжао. -- Я знаю, как помешать возвращению Лю Бэя в Цзинчжоу.
      Вот уж поистине:
      Едва ушел на север Цао с огромной армией своею,
      Как тут же Сунь Цюань задумал на юг отправиться, к Лю Бэю.
      О том, какой план предложил Чжан Чжао, вам расскажет следующая глава.
      ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
      в которой пойдет речь о том, как Ян Хуай и Гао Пей поплатились головами, и о том, как при нападении на Лочэн Хуан Чжун и Вэй Янь соперничали из-за первенства
      Вот что советник Чжан Чжао сказал Сунь Цюаню:
      -- Если вы сейчас начнете поход против Лю Бэя, Цао Цао снова нагрянет на вас. Лучше пошлите письмо Лю Чжану, что якобы Лю Бэй предлагает вам совместно захватить Сычуань. Лю Чжан перестанет доверять Лю Бэю и нападет на него. Затем напишите Чжан Лу и посоветуйте ему вторгнуться в Цзинчжоу. Тогда у Лю Бэя сразу увязнут и голова и хвост, а мы воспользуемся выгодой нашего положения и добьемся своей цели.
      Сунь Цюань принял совет Чжан Чжао и послал гонцов к Лю Чжану и Чжан Лу.
      А Лю Бэй, оставаясь в Цзямынгуане, сумел снискать глубокую любовь местного населения. Узнав из письма Чжугэ Ляна об отъезде госпожи Сунь домой в Восточный У и о вторжении войск Цао Цао в область Жусюй, Лю Бэй сказал Пан Туну:
      -- Цао Цао напал на Сунь Цюаня! Как же теперь быть? Если победит Цао Цао, он постарается заодно захватить и Цзинчжоу; а если победит Сунь Цюань -нападение на Цзинчжоу тоже неизбежно.
      -- Не беспокойтесь, положитесь на мудрость Чжугэ Ляна! -- ответил Пан Тун. -- Я полагаю, что войска Восточного У не посмеют вторгнуться в Цзинчжоу. Но на всякий случай напишите Лю Чжану письмо, что вы с Сунь Цюанем близки, как губы с зубами, и что он просит вас помочь ему в походе против Цао Цао, а вы, мол, никак не можете ему отказать. И тут же успокойте Лю Чжана, напишите, что сейчас Чжан Лу не в состоянии предпринять нападение на Сычуань, так как ему приходится защищать свои земли. Вы же, сославшись на то, что Сунь Цюань ждет вашей помощи, возвращайтесь в Цзинчжоу. Кроме того, попросите Лю Чжана по-родственному дать вам тысяч тридцать-сорок отборных воинов да сто тысяч ху риса. Не медлите. Нам это необходимо, чтобы начать действовать.
      Лю Бэй послушался совета и снарядил гонца в Чэнду. Когда гонец проезжал через заставу Фоушуйгуань, стоявшие там с войсками военачальники Ян Хуай и Гао Пэй выведали у него, с какой целью он послан в Чэнду. Ян Хуай оставил Гао Пэя охранять Фоушуйгуань, а сам вместе с гонцом поспешил в город. Они явились к Лю Чжану, и гонец вручил ему письмо.
      -- А вы зачем приехали? -- спросил Лю Чжан военачальника, прочитав письмо.
      -- Вот из-за этого письма, -- ответил Ян Хуай. -- С тех пор, как Лю Бэй прибыл в Сычуань, он всеми силами старается снискать себе доверие народа. Зачем он это делает? Ясно, что намерения у него недобрые. Не давайте ему войска. Помогать Лю Бэю -- все равно что подкладывать хворост в огонь.
      -- Мы с Лю Бэем братья, -- возразил Лю Чжан. -- Как же я могу отказать ему в помощи?
      Тогда вмешался один из присутствующих:
      -- Лю Бэй -- человек коварный. Оставить его здесь, в княжестве Шу, -- все равно что впустить тигра к себе в дом! А помогать ему -- значит дать тигру еще и крылья!
      Это сказал военачальник Лю Ба, родом из Линлина. Лю Чжан заколебался, но тут и Хуан Цюань стал настойчиво уговаривать его оставить Лю Бэя без поддержки. Уступив просьбам приближенных, Лю Чжан написал Лю Бэю письмо и послал ему четыре тысячи слабых и престарелых воинов да десять тысяч ху риса. Ян Хуай и Гао Пэй остались по-прежнему охранять заставу Фоушуйгуань.
      Когда гонец Лю Чжана прибыл в Цзямынгуань и передал Лю Бэю письмо, тот прочитал его и разгневался:
      -- Я защищаю его не щадя сил, а он копит богатства и скупится на награды! Думает, я буду даром жертвовать жизнью своих воинов.
      -- Вы всегда считали гуманность и справедливость высшими достоинствами человека, -- заметил Пан Тун, -- а сейчас, разгневавшись, порвали письмо, значит ли это, что вы отказались от своих прежних убеждений?
      -- Что же мне было делать? -- спросил Лю Бэй.
      -- Могу предложить вам три плана, выбирайте любой, -- сказал Пан Тун.
      -- Что же ты предлагаешь?
      -- Идите с отборным войском в Чэнду, не останавливаясь ни днем, ни ночью, -- это лучший выход. Или же притворитесь, что возвращаетесь в Цзинчжоу, и тогда Ян Хуай и Гао Пэй, два лучших военачальника Лю Чжана, охраняющие заставу Фоушуйгуань, придут вас проводить. А вы схватите их и убейте. Так вы завладеете Фоушуйгуанем, потом возьмете Фоучэн и пойдете на Чэнду. Этот план похуже. Наконец можете уйти в город Байдичэн, а оттуда в Цзинчжоу и там уж подумать, что делать дальше. Это сулит вам наименьшие выгоды. Но какое решение вы бы ни приняли, медлить нельзя, ибо дело может принять худой оборот, и тогда все пропало.
      -- Ваш первый совет требует чрезмерной быстроты действий, -- сказал Лю Бэй, -- а третий рассчитан на длительное время. Пожалуй, я изберу второй.
      Лю Бэй написал Лю Чжану, что Ио Цзинь, один из военачальников Цао Цао, напал на крепость Цинничжэнь; тамошние войска не в силах отбить нападение, и поэтому приходится идти самому, чтобы отразить врага. В конце письма Лю Бэй просил извинения за то, что не может приехать попрощаться.
      Письмо доставили Лю Чжану. Советник Чжан Сун поверил, что Лю Бэй действительно решил вернуться в Цзинчжоу, и воскликнул:
      -- Лю Бэй -- честная душа!
      Вернувшись домой, Чжан Сун написал письмо Лю Бэю и раздумывал, с кем бы его отправить, когда к нему пришел его старший брат Чжан Су, правитель округа Гуанхань. Чжан Сун спрятал письмо в рукав и стал беседовать с братом, но волнение его не укрылось от Чжан Су и вызвало у него подозрение. Они пили вино, и когда Чжан Сун подавал брату вторую чашу, письмо выпало из рукава на пол, а слуга Чжан Су незаметно подобрал его. После того как братья расстались, слуга отдал письмо своему господину. Тот стал читать:
      "В том, что я вам предлагал, нет ничего невыполнимого. Почему вы так медлите? Древние учат силой подавлять непокорных и защищать покорных. Почему же вы, накануне завершения великого дела, вдруг задумали возвратиться в Цзинчжоу? Что это значит? Право, я был ошеломлен, когда услышал об этом! Выступайте в поход немедленно, в тот же день, как получите это письмо. Я буду вашим союзником".
      "Неужели мой брат желает гибели нашему роду? -- подумал Чжан Су, прочитав письмо. -- Придется сообщить об его замыслах!"
      Захватив с собой письмо, Чжан Су поспешил к Лю Чжану и доложил о том, что брат его, Чжан Сун, соумышленник Лю Бэя и хочет отдать ему Сычуань.
      Лю Чжан в гневе закричал:
      -- Кажется, я всегда хорошо относился к вашему брату! Так вот его благодарность! Он задумал погубить меня!
      И он приказал казнить Чжан Суна с семьей на базарной площади.
      Потомки сложили стихи о верности Чжан Суна:
      Он только взглянул, и все ему стало понятно.
      Но кто мог сказать, что раскроет письмо его планы?
      Не видно еще, чтоб возвысилось дело династии,
      А одежды в Чэнду покрылися кровью багряной.
      Потом Лю Чжан собрал своих советников и сказал:
      -- Оказывается, Лю Бэй хочет захватить мои владения. Скажите, какие меры принять?
      -- Главное, не терять времени! -- вскричал Хуан Цюань. -- Пошлите войска занять все горные проходы, усильте охрану, не пропускайте через заставы ни одного цзинчжоуского всадника.
      Лю Чжан послушался его совета.
      Тем временем Лю Бэй с войском подошел к Фоучэну и послал гонца на заставу Фоушуйгуань пригласить Ян Хуая и Гао Пэя на прощальный пир.
      -- Как же быть? -- спросил Ян Хуай. -- Верите ли вы Лю Бэю?
      -- Не знаю, -- ответил Гао Пэй. -- Мне думается, что с Лю Бэем пора покончить. Никому не показалось бы подозрительным, если бы он вдруг умер. Давайте возьмем с собой мечи и на пиру попытаемся убить Лю Бэя. Может быть, нам удастся избавить нашего господина от беды.
      -- Неплохо придумано, -- согласился Ян Хуай.
      Они взяли с собой двести воинов и поехали в Фоучэн.
      Огромная армия Лю Бэя вышла к реке Фоушуй. Воинам разрешили отдохнуть после похода. Сидя на коне, Пан Тун сказал, обращаясь к Лю Бэю:
      -- Если Ян Хуай и Гао Пэй примут ваше приглашение, остерегайтесь их, а если они не приедут, нападайте на заставу немедленно.
      В этот момент налетел сильный порыв ветра, и перед конем Лю Бэя упало знамя с иероглифами: "Полководец".
      -- Что это за предзнаменование? -- тревожно спросил Лю Бэй.
      -- Это знаменует, что Ян Хуай и Гао Пэй намереваются вас убить, -- ответил Пан Тун. -- Будьте поосторожнее.
      Лю Бэй надел тяжелый панцырь и к поясу привесил меч. Вскоре ему доложили о приезде Ян Хуая и Гао Пэя. Пан Тун приказал Вэй Яню и Хуан Чжуну не спускать глаз с людей из охраны приехавших полководцев.
      Спрятав под одеждой мечи, Ян Хуай и Гао Пэй в сопровождении двухсот воинов явились в лагерь Лю Бэя. Он принял гостей в шатре; рядом с ним сидел Пан Тун.
      -- Вы отправляетесь в дальний путь, -- обратились они к Лю Бэю, -разрешите вам преподнести наш скромный прощальный дар.
      И они поставили перед Лю Бэем кувшины с вином.
      -- Я полагаю, нелегко охранять заставу? -- сказал им Лю Бэй. -- Первую чашу вина прошу выпить за вашу доблесть!
      Военачальники осушили чаши, и Лю Бэй продолжал:
      -- У меня есть к вам секретное дело, и сейчас мы обсудим его...
      Лю Бэй велел выйти из шатра всем, кто был лишний. Воинов Ян Хуая и Гао Пэя разместили среди войска в лагере.
      -- Эй, люди! Хватайте злодеев! -- неожиданно закричал Лю Бэй.
      Из глубины шатра выскочили Лю Фын и Гуань Пин. Прежде чем Ян Хуай и Гао Пэй успели двинуться с места, их уже связали.
      -- Я брат вашего господина, -- кричал пленникам Лю Бэй, -- а вы строите против меня козни, стараетесь нас поссорить!
      Пан Тун велел слугам обыскать их. У обоих под одеждой нашли мечи. Пан Тун просил разрешения отрубить пленникам головы, но Лю Бэй колебался.
      -- Они хотели вас убить, -- горячился Пан Тун. -- Такие преступления не прощают.
      И он приказал страже обезглавить Ян Хуая и Гао Пэя тут же перед шатром. Тем временем Хуан Чжун и Вэй Янь переловили всех воинов из охраны казненных. Потом Лю Бэй одного за другим подзывал к себе пленных и, угощая вином, говорил:
      -- Ян Хуай и Гао Пэй хотели поссорить нас с Лю Чжаном и замышляли убить меня. Вот за это я и казнил их, а вы ни в чем не повинны. Бояться вам нечего.
      Пленные кланялись и благодарили Лю Бэя. Затем к ним обратился Пан Тун:
      -- Сегодня ночью вы должны проводить моих воинов на заставу Фоушуйгуань и за это получите щедрую награду.
      Те согласились. В поздний час войско Лю Бэя выступило из лагеря в путь. Пленные шли впереди и показывали дорогу. Подойдя к заставе, они закричали:
      -- Эй, открывайте ворота! Наши полководцы едут со спешным делом!
      На заставе узнали своих. Воины Лю Бэя ворвались в широко распахнутые ворота и почти без пролития крови овладели заставой. Войско, охранявшее Фоушуйгуань, сдалось. Лю Бэй щедро всех наградил и поставил свою охрану.
      На следующий день Лю Бэй устроил пир для военачальников. Опьянев, он обратился к Пан Туну с такими словами:
      -- Как вы думаете, веселиться ли мне на сегодняшнем пиру?
      -- Веселиться? -- переспросил Пан Тун. -- Радоваться нечему! Несправедливо и негуманно вторгаться в чужое государство!
      -- Значит, по-вашему, и Чжоуский У-ван поступал несправедливо, когда напал на Иньского Чжоу-синя и пировал в честь победы над ним? -- спросил Лю Бэй. -- Видно, слова ваши расходятся с законами морали? Не хотите ли вы сказать, чтобы я поскорее убирался отсюда?
      Пан Тун громко рассмеялся и встал. Слуги под руки увели Лю Бэя в опочивальню и уложили спать. Он проспал до полуночи, и когда протрезвился, приближенные напомнили ему о разговоре с Пан Туном. Лю Бэй огорчился и утром попросил извинения у Пан Туна.
      -- Простите меня, -- сказал он, -- вчера я был пьян и сболтнул лишнее. Я был бы счастлив, если бы вы не вспоминали об этом.
      Но Пан Тун шутил и смеялся, делая вид, будто не слышит Лю Бэя.
      -- Простите, вчера я совершил ошибку, -- повторил Лю Бэй.
      -- Господин мой, не думаете ли вы, что только вам свойственно ошибаться? -промолвил Пан Тун. -- Ошибаются и государи и подданные.
      Лю Бэй рассмеялся и вскоре позабыл о случившемся.
      Узнав о том, что Лю Бэй убил его полководцев и захватил заставу Фоушуйгуань, Лю Чжан перепугался и созвал чиновников на военный совет.
      -- Не думал я, что может совершиться такое злодеяние! -- восклицал он.
      Советник Хуан Цюань сказал:
      -- Не теряя времени, пошлите войско в Лочэн и отрежьте Лю Бэю проход через горы. Пусть у него самые отборные воины и храбрейшие военачальники, все равно они не пройдут.
      Лю Чжан приказал военачальникам Лю Гую, Лэн Бао, Чжан Жэню и Дэн Сяню занять Лочэн и охранять его от Лю Бэя. Отряды один за другим выступили в поход.
      -- Я слышал, -- сказал по дороге Лю Гуй, -- что в горах Цзиньпин живет необыкновенный мудрец по имени Цзы-сюй, умеющий предсказывать судьбу. Не заглянуть ли нам к этому прорицателю, когда будем проходить эти горы?
      -- Подобает ли полководцу, ведущему войско в поход на врага, обращаться за советами к человеку, весь век прожившему в горной глуши? -- возразил Чжан Жэнь.
      -- Вы неправы, -- ответил Лю Гуй. -- Великий мудрец сказал: "Познай заранее путь, ведущий к истине". Мы расспросим мудреца, как найти путь к счастью и избежать зла.
      Четверо военачальников в сопровождении пяти-шести десятков всадников направились к подножью горы и спросили дровосека, где живет мудрец Цзы-сюй. Дровосек ответил, что мудрец живет в хижине на вершине горы. Военачальники поднялись на гору, сошли с коней и пешком приблизились к хижине. Навстречу им вышел даосский послушник и, спросив имена пришельцев, ввел их в хижину. Там на тростниковой цыновке сидел Цзы-сюй. Военачальники поклонились мудрецу и спросили, что им предначертано судьбой.
      -- Разве я, живя в безлюдных горах, могу знать, что уготовила вам судьба? -- произнес Цзы-сюй.
      Лю Гуй снова поклонился и настойчиво повторил вопрос. Тогда Цзы-сюй велел послушнику подать кисть и бумагу и, написав что-то, передал Лю Гую. На бумаге было написано:
      "Дракон слева, феникс справа влетели в Сычуань. Птенец феникса упал на землю, дремлющий дракон взмыл к облакам. Один приобретает, другой теряет -такова судьба. Кто идет правильным путем, не попадет в страну Девяти источников".
      -- А какова же наша судьба? -- спросил Лю Гуй.
      -- Зачем вы спрашиваете? -- воскликнул Цзы-сюй. -- Нельзя избежать того, что предопределено!
      Лю Гуй попытался задать еще вопрос, но старец закрыл глаза и, казалось, задремал.
      Когда военачальники спустились с горы, Лю Гуй сказал:
      -- И все же нельзя не верить мудрецу!
      -- Глупый старик, какая польза от его предсказаний! -- небрежно проронил Чжан Жэнь.
      Они двинулись дальше и вскоре подошли к Лочэну. Войско остановили в горном проходе, и Лю Гуй сказал военачальникам:
      -- Лочэн -- это щит Чэнду, и если враг овладеет Лочэном, Чэнду останется без защиты. Надо действовать обдуманно. Часть войска войдет в город, а другая часть будет стоять в лагерях у горных круч вблизи Лочэна. Она должна остановить Лю Бэя на подступах к городу.
      -- Мы раскинем лагеря, -- предложили Лэн Бао и Дэн Сянь.
      Им тут же выделили двадцать тысяч воинов, которые расположились в шестидесяти ли от города в двух лагерях. Лю Гуй и Чжан Жэнь взяли на себя внутреннюю охрану Лочэна.
      А Лю Бэй, овладев заставой Фоушуйгуань, держал совет с Пан Туном, как взять Лочэн. В это время пришло известие, что Лю Чжан выслал против него четырех военачальников и что часть войск охраняет Лочэн, а двадцать тысяч воинов Лэн Бао и Дэн Сяня стоят в больших лагерях в шестидесяти ли от города. Тогда Лю Бэй собрал в своем шатре военачальников и обратился к ним с вопросом:
      -- Кто из вас готов совершить первый подвиг? Надо взять укрепленные лагеря Лэн Бао и Дэн Сяня.
      -- Я! -- откликнулся старый военачальник Хуан Чжун.
      -- Хорошо, -- сказал Лю Бэй. -- Берите свой отряд и идите к Лочэну. Если возьмете лагеря, я не пожалею наград.
      Хуан Чжун возликовал, но вдруг к шатру подошел другой военачальник и сказал:
      -- Почтенный полководец уже в преклонном возрасте, ему этот поход не под силу. Разрешите пойти мне.
      Это был Вэй Янь.
      -- Как ты смеешь вмешиваться? -- сердито воскликнул Хуан Чжун. -- В поход иду я!
      -- У старых людей мышцы ослабевают, -- произнес Вэй Янь. -- А я слышал, что знаменитые военачальники Лэн Бао и Дэн Сянь -- люди могучего телосложения. Боюсь, что вы не одолеете их и нанесете большой ущерб великому делу нашего господина. Уступите мне... Поверьте, мною движут самые лучшие побуждения!
      -- Ты говоришь, что я стар! -- в гневе закричал Хуан Чжун. -- Так попробуй же сравниться со мной в ратном искусстве!
      -- Давайте устроим состязание в присутствии нашего господина! -- предложил Вэй Янь. -- В поход пойдет тот, кто победит. Согласны?
      Хуан Чжун быстрыми шагами вышел вперед и приказал своему оруженосцу подать меч. Лю Бэй поспешно остановил старика:
      -- Не смейте драться! Я поднял войска для того, чтобы взять Сычуань, и полагаюсь на вас обоих. Когда два тигра дерутся, один непременно пострадает, а от этого не будет пользы нашему делу. Сейчас я все объясню. Отбросьте мысли о поединке!
      -- Вам незачем ссориться, -- вмешался в разговор Пан Тун. -- Ведь у противника два лагеря, и каждому из вас достанется по одному. Первый подвиг совершит тот, кто раньше возьмет лагерь. Бросим жребий.
      Хуан Чжуну выпал лагерь Лэн Бао, Вэй Яню -- лагерь Дэн Сяня. И когда оба военачальника ушли, Пан Тун сказал Лю Бэю:
      -- Как бы они все-таки не передрались по дороге. Лучше было бы вам, господин, самому пойти за ними.
      Лю Бэй оставил Пан Туна охранять город, а сам с Лю Фыном и Гуань Пином во главе пяти тысяч воинов выступил в поход вслед за Вэй Янем и Хуан Чжуном.
      Собираясь в поход, Хуан Чжун приказал ночью приготовить еду и ко времени пятой стражи накормить всех воинов. Он решил с рассветом выйти из лагеря через долину, расположенную слева.
      Вэй Янь подослал к Хуан Чжуну своих людей, чтобы разведать, когда тот собирается выступать. Узнав то, что его интересовало, Вэй Янь обрадовался и приказал готовить еду с вечера, чтобы пораньше накормить воинов и выступить во время третьей стражи. К рассвету он решил добраться до лагеря Дэн Сяня.
      Воины Вэй Яня наелись досыта и по глухим тропам двинулись в путь. Чтобы не было шума, с лошадей сняли бубенцы, а люди завязали себе рты. Знамена были свернуты, латы тщательно связаны.
      Пройдя около половины пути, Вэй Янь подумал:
      "Невелик подвиг взять только лагерь Дэн Сяня. Вот если бы сначала я завладел лагерем Лэн Бао, а потом разгромил и Дэн Сяня, это действительно был бы великий подвиг".
      И он приказал войску свернуть влево на горную дорогу.
      На рассвете отряд Вэй Яня приблизился к лагерю Лэн Бао. Вэй Янь разрешил воинам немного отдохнуть и привести в порядок гонги и барабаны, знамена и стяги, копья и мечи и все остальное снаряжение.
      Сидевшие в засаде воины противника донесли Лэн Бао о приближении Вэй Яня. Лэн Бао отдал распоряжения военачальникам. По сигналу хлопушек воины вскочили на коней и помчались на врага. Вэй Янь скрестил оружие с Лэн Бао. После тридцатой схватки сычуаньские войска, разделившись на два отряда, неожиданно нажали с двух сторон на воинов Вэй Яня, которые были утомлены ночным переходом и не могли сдержать натиска противника. Они подались назад и обратились в бегство. Услышав позади топот, Вэй Янь оставил Лэн Бао и ускакал.
      Разбитое войско Вэй Яня безостановочно бежало уже пять ли, как вдруг от грохота гонгов и барабанов задрожала земля. Из горной долины вышел отряд Дэн Сяня и преградил путь.
      -- Эй, Вэй Янь, слезай с коня и сдавайся! -- закричал Дэн Сянь.
      Но Вэй Янь пустился наутек, подхлестывая своего коня. Конь потерял подкову и, припав на передние ноги, сбросил всадника наземь. Дэн Сянь приближался. Он уже занес копье, собираясь поразить Вэй Яня, но в этот момент зазвенела тетива, и Дэн Сянь рухнул с коня.
      Лэн Бао бросился к нему на помощь, но вниз по горному склону мчался воин и громко кричал:
      -- Старый полководец Хуан Чжун пришел!
      Размахивая мечом, Хуан Чжун устремился на Лэн Бао. Тот бежал без оглядки. Старый воин погнался за ним. Сычуаньское войско в страхе рассыпалось во все стороны. Так Хуан Чжун спас Вэй Яня, убил Дэн Сяня и занял его лагерь.
      Спустя некоторое время Лэн Бао еще раз пытался сразиться с Хуан Чжуном, но из засады вышли новые войска противника. Лэн Бао во весь опор помчался к своему лагерю, но еще издали заметил, что там развеваются знамена врага. Лэн Бао остановил коня на полном ходу. Вскоре он увидел воина в золотых латах и в парчовом халате. Это был Лю Бэй. Справа от него стоял Лю Фын, а слева Гуань Пин. Заметив Лэн Бао, они закричали:
      -- Мы захватили твой лагерь! Куда ты теперь денешься?
      Лэн Бао оказался в безвыходном положении. Он свернул на боковую тропинку, в надежде добраться до Лочэна. Но не успел проехать и десяти ли, как на него напали из засады, крючьями стащили с коня и взяли в плен. Это были воины Вэй Яня, который понял свою ошибку и, желая исправить ее, устроил здесь засаду.
      Вэй Янь связал пленника и повез в лагерь к Лю Бэю. Над лагерем развевалось знамя "Пощады". Лю Бэй не разрешил причинять вред пленным, а раненых приказал лечить.
      -- Вы сычуаньцы, -- обратился он к воинам, -- у вас есть отцы и матери, жены и дети. Я не стану вас обижать! Кто хочет служить мне, вступайте в мое войско, кто не хочет -- может уходить.
      Воины ликовали и превозносили великодушие Лю Бэя.
      Хуан Чжун, расположившийся со своим отрядом возле лагеря, пришел к Лю Бэю и рассказал, что Вэй Янь нарушил военный приказ, а потому его надлежит казнить. Лю Бэй велел немедленно вызвать к себе Вэй Яня. Тот явился и привел с собой пленного Лэн Бао.
      -- Нет спору, велика вина Вэй Яня, -- признал Лю Бэй, -- но его подвиг заслуживает награды!
      И он повелел Вэй Яню благодарить Хуан Чжуна за спасение и потребовал, чтобы отныне они перестали соперничать. Вэй Янь склонил голову и покаялся в своей вине.
      После этого Лю Бэй щедро наградил Хуан Чжуна и приказал подвести к шатру Лэн Бао. С пленника сняли веревки и угостили его вином.
      -- Согласны ли вы покориться мне? -- спросил Лю Бэй.
      -- Согласен, раз вы сохранили мне жизнь, -- ответил Лэн Бао. -- И если вы отпустите меня, я уговорю своих друзей Лю Гуя и Чжан Жэня сдать вам Лочэн.
      Лю Бэй так обрадовался, что подарил Лэн Бао одежду, коня под седлом и велел ехать в Лочэн.
      -- Не отпускайте этого человека! -- воскликнул Вэй Янь. -- Он уйдет и больше не вернется!
      -- Нет, -- возразил Лю Бэй, -- если я буду относиться к людям гуманно и справедливо, то они отплатят мне верностью и благодарностью.
      Лэн Бао, приехав в Лочэн, встретился с Лю Гуем и Чжан Жэнем, но ни словом не обмолвился о том, что его отпустили из плена. Наоборот, он сказал, что убил более десятка врагов, захватил коня и бежал. Лю Гуй послал гонца в Чэнду просить помощи. Когда Лю Чжан узнал о гибели Дэн Сяня, он совсем растерялся и созвал своих чиновников на совет.
      Старший сын Лю Чжана, по имени Лю Сюнь, попросил отца послать его с войском охранять Лочэн.
      -- Хорошо, сын мой, но кого дать тебе в помощники? -- задумался Лю Чжан.
      -- Назначьте меня! -- вызвался один из военачальников, выходя вперед. Это был военачальник по имени У И.
      -- Конечно, лучше всего, если пойдете вы, -- согласился Лю Чжан, -- но кого еще вы возьмете с собой?
      У И предложил военачальников У Ланя и Лэй Туна и во главе двадцатитысячного войска отправился в Лочэн. Когда У И прибыл туда, Лю Гуй и Чжан Жэнь рассказали, что произошло за последнее время.
      -- Понятно, что когда войско врага у стен города, отразить его трудно, -сказал У И. -- А вы как думаете?
      -- Здешние места прилегают к реке Фоуцзян, -- ответил Лэн Бао. -- Река эта очень быстрая. Лагерь Лю Бэя расположен в низине, у подножья гор, и стоит лишь запрудить реку, чтобы войско Лю Бэя потонуло. Я берусь это сделать, если вы дадите мне пять тысяч воинов с лопатами.
      У И принял совет Лэн Бао и велел поскорее привести его в исполнение, а У Ланю и Лэй Туну приказал помочь Лэн Бао, если это будет необходимо.
      Оставив Хуан Чжуна и Вэй Яня охранять лагеря, Лю Бэй вернулся в Фоучэн, чтобы посоветоваться с Пан Туном. Там он узнал из донесений лазутчиков, что Сунь Цюань вступил в союз с Чжан Лу и тот собирается напасть на Цзямынгуань. Лю Бэй не на шутку встревожился.
      -- Если мы потеряем Цзямынгуань, -- сказал он, -- путь домой будет отрезан; мы не сможем двинуться с места. Как же нам быть?
      Тогда Пан Тун обратился к военачальнику Мын Да:
      -- Вы уроженец княжества Шу и хорошо знаете здешние места. Не согласитесь ли вы охранять Цзямынгуань?
      Мын Да поклонился в знак согласия.
      -- С вашего разрешения я хотел бы взять с собой еще одного военачальника, -- сказал он. -- Можете на него положиться. Это такой человек, который в десяти тысячах дел не сделает ни одной ошибки.
      -- Кто он? -- спросил Лю Бэй.
      -- Это бывший чжун-лан-цзян, он служил Лю Бяо, -- ответил Мын Да. -- Зовут его Хо Цзюнь, родом он из Чжицзяна, что в Наньцзюне.
      Лю Бэй охотно дал свое согласие, и Мын Да с Хо Цзюнем отправились охранять Цзямынгуань.
      Пан Тун, попрощавшись с Лю Бэем, вернулся на подворье. Здесь привратник сказал ему, что его кто-то поджидает. Пан Тун вошел и увидел человека высокого роста и благородной осанки. Волосы его были коротко подрезаны, шея открыта.
      -- Позвольте узнать, кто вы такой? -- спросил Пан Тун. Тот молча прошел в помещение и лег на постель. Поведение его показалось Пан Туну странным. Он снова попытался заговорить с неизвестным, но тот резко оборвал:
      -- Подожди немного! Я расскажу тебе о великих делах Поднебесной!
      Недоумение Пан Туна росло. Он приказал принести вина и мяса. Гость встал и принялся за еду, не соблюдая при этом никаких церемоний. Выпил и съел он очень много, а потом опять повалился на кровать и захрапел.
      Пан Тун, теряясь в догадках, послал за Фа Чжэном. Встретив его у входа, он шепнул:
      -- Ко мне пришел какой-то странный человек...
      -- Да это не иначе как Пэн Юн-янь! -- воскликнул Фа Чжэн и вошел в комнату.
      Гость тотчас же вскочил с постели.
      -- Ах, Фа Чжэн! -- обрадовался он. -- Надеюсь, ты был здоров с тех пор, как мы с тобой расстались?
      Поистине:
      Разлив укротить удалось ему лишь потому,
      Что встретился вдруг стародавний знакомый ему.
      О том, кто был этот человек, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
      которая повествует о том, как Чжугэ Лян горестно оплакивал Пан Туна, и о том, как Чжан Фэй, движимый чувством справедливости, отпустил Янь Яня
      Фа Чжэн и неизвестный, увидев друг друга, захлопали в ладоши и засмеялись. Изумленный Пан Тун спросил Фа Чжэна, чему он так обрадовался.
      -- Да ведь это пришел знаменитый герой из княжества Шу, -- воскликнул Фа Чжэн. -- Зовут его Пэн Ян, по прозванию Юн-янь. Когда-то он вздумал перечить Лю Чжану, и тот, разгневавшись, обрил ему голову, заковал в цепи и отправил на каторгу. Видите, у него еще до сих пор волосы не отросли.
      Узнав, кто такой пришелец, Пан Тун приветствовал его со всеми положенными церемониями и спросил, какое дело привело его сюда.
      -- Я пришел, чтобы спасти жизнь ваших людей, -- промолвил Пэн Ян, -- и все объясню, когда увижу полководца Лю Бэя.
      Фа Чжэн послал доложить Лю Бэю, и тот сам пришел поговорить с Пэн Яном.
      -- Прежде всего скажите, сколько войск у вас в лагерях? -- сразу же спросил Пэн Ян.
      Лю Бэй, ничего не скрывая, ответил, что в лагерях стоят отряды Хуан Чжуна и Вэй Яня.
      -- Можно ли быть полководцем, ничего не понимая в законах земли! -воскликнул Пэн Ян. -- Ведь ваши лагеря прилегают к реке Фоуцзян, и если противник устроит запруду и отрежет пути отступления, все ваше войско до единого человека погибнет в воде!
      Лю Бэй понял, что Пэн Ян прав.
      -- Звезда Ган находится в западной части неба, -- продолжал Пэн Ян, -- и звезда Тайбо сейчас приближается к ней. Это предвещает большое несчастье, и вам надо быть очень осторожным.
      Лю Бэй предложил Пэн Яну остаться у него на службе и послал гонцов в лагеря передать военачальникам, чтобы они по ночам выставляли усиленные дозоры и неослабно наблюдали за рекой, где враг может устроить запруду.
      Хуан Чжун и Вэй Янь договорились нести дозорную службу поочередно, чтобы помешать Лэн Бао запрудить реку.
      Как-то ночью поднялся сильный ветер, хлынул проливной дождь. Пользуясь ненастьем, Лэн Бао с пятью тысячами воинов направился к реке, чтобы выбрать подходящее место для запруды. Они вышли на берег и вдруг позади услышали крики. Лэн Бао понял, что противник следит за ним, и поспешно вернулся обратно. Но Вэй Янь с отрядом погнался за Лэн Бао. Сычуаньские воины, охваченные страхом, смяли друг друга. Вэй Янь налетел на Лэн Бао и после нескольких схваток взял его в плен живым.
      Военачальники У Лань и Лэй Тун пытались прийти на помощь Лэн Бао, но их отогнал Хуан Чжун. Вэй Янь отправил Лэн Бао на заставу Фоушуйгуань.
      Лю Бэй, увидев пленника, закричал в сильном гневе:
      -- Я не причинил тебе никакого вреда и отпустил на волю, а ты меня предал! Ну, теперь не жди пощады!
      Он приказал обезглавить Лэн Бао, а Вэй Яня щедро наградил. Потом Лю Бэй устроил пир в честь Пэн Яна. Вдруг доложили, что Чжугэ Лян прислал письмо с Ма Ляном. Лю Бэй тотчас же позвал его и спросил, все ли благополучно в Цзинчжоу.
      -- Да, в Цзинчжоу все спокойно, и вам не о чем тревожиться, -- отвечал Ма Лян, вручая письмо.
      Лю Бэй вскрыл его и прочитал:
      "Поскольку нынешний год завершает первую половину шестидесятилетнего цикла, я ночью вычислял движение звезды Тайбо и заметил, что звезда Ган обращена к западу, а звезда Тайбо передвигается в ту сторону, где находится Лочэн. Это предвещает большие беды и неудачи. Прошу вас, господин мой, быть очень осторожным".
      Отправив Ма Ляна в обратный путь, Лю Бэй сказал Пан Туну:
      -- Теперь мне самому придется съездить в Цзинчжоу и посоветоваться с Чжугэ Ляном.
      "Должно быть, Чжугэ Лян боится, что я совершу великий подвиг, командуя битвой за Сычуань, и решил помешать мне. Видно, поэтому и прислал он такое письмо", -- подумал про себя Пан Тун и, обращаясь к Лю Бэю, сказал:
      -- Я тоже наблюдал небесные знамения и видел, что звезда Ган стоит в западной части неба. Это предвещает большую удачу -- вы возьмете Сычуань! И я знал также, что звезда Тайбо движется в сторону Лочэна. Это было предзнаменование, что вы казните Лэн Бао. Господин мой, вы должны без всяких колебаний смело идти вперед.
      Решив последовать совету Пан Туна, Лю Бэй приказал Хуан Чжуну и Вэй Яню возглавить передовые отряды и выступить к Лочэну. Тогда Пан Тун спросил Фа Чжэна:
      -- Сколько дорог ведет к Лочэну?
      Фа Чжэн на память начертил карту. Лю Бэй взял ее и сравнил с той, которую когда-то оставил ему Чжан Сун. В чертеже Фа Чжэна не оказалось ни единой ошибки!
      -- Севернее гор есть проезжая дорога, она ведет прямо к восточным воротам Лочэна, -- пояснил Фа Чжэн. -- А к югу от гор есть глухая тропа, ведущая к западным воротам. Войска могут идти и тем и другим путем.
      Пан Тун обратился к Лю Бэю:
      -- Я пойду за Вэй Янем по южной тропе, а вы, господин мой, идите за Хуан Чжуном по большой дороге, пролегающей севернее гор. Мы подойдем к Лочэну одновременно и завладеем им.
      -- С детских лет я хорошо езжу верхом и стреляю из лука, -- сказал Лю Бэй. -- Мне привычнее ходить по глухим тропам; прошу вас, учитель, идите проезжей дорогой.
      -- На большой дороге могут оказаться войска противника, -- возразил Пан Тун. -- И вы, господин мой, быстрей справитесь с ними.
      -- Нет, учитель, -- воскликнул Лю Бэй. -- Я видел сон, будто кто-то изо всех сил ударил меня по правой руке тяжелой железной палкой, и я ощутил острую боль. Предчувствую я, что этот поход не будет для нас счастливым...
      -- Нельзя верить снам! -- воскликнул Пан Тун. -- Храбрый воин перед сражением не думает ни о смерти, ни о ранах!
      -- Признаться, письмо Чжугэ Ляна вызвало у меня большие колебания, -промолвил Лю Бэй. -- И я хотел бы, чтоб вы остались охранять город Фоучэн.
      -- Да, этим письмом Чжугэ Лян смутил вашу душу! -- рассмеялся Пан Тун. -А ведь он всего только не хочет, чтобы я один совершил великий подвиг. Колебания и сомнения довели вас до тяжелых снов. Что вас тревожит? Вот я никаких дурных предзнаменований не вижу, но ко всему готов. Прошу вас, господин мой, не будем об этом говорить! Лучше поскорее приготовиться к походу.
      И войску был отдан приказ выступать с рассветом. Вперед пошли отряды Хуан Чжуна и Вэй Яня. Лю Бэй принял порядок, предложенный Пан Туном.
      Вдруг конь, на котором ехал Пан Тун, шарахнулся в сторону, словно чего-то испугался, и сбросил седока на землю. Лю Бэй схватил коня за поводья.
      -- Зачем вы ездите на этом негодном животном? -- вскричал он.
      -- Я уже давно езжу на этом коне, -- отвечал Пан Тун, -- но такого никогда с ним не случалось!
      -- Говорят, если конь перед битвой испугается, значит всаднику грозит гибель! -- произнес Лю Бэй. -- Мой белый конь смирен и прекрасно обучен. Давайте-ка лучше мне вашего коня, а вы поезжайте на моем.
      И они обменялись конями. Пан Тун с благодарностью промолвил:
      -- Я глубоко тронут вашей заботой! Умри я хоть десять тысяч раз, все равно я не отплатил бы за вашу доброту.
      Вскоре дороги их разошлись, и, глядя вслед удаляющемуся Пан Туну, Лю Бэй испытывал невольное беспокойство, и тяжело было у него на душе.
      Тем временем в Лочэне военачальники У И и Лю Гуй, узнав о гибели Лэн Бао, созвали военный совет. Чжан Жэнь сказал:
      -- Я знаю за городом, к югу от гор, глухую тропинку. Она имеет для нас важное значение. Разрешите мне с отрядом охранять эту тропу, а вы оставайтесь в Лочэне, чтобы здесь не произошло никаких неожиданностей.
      В этот момент разведчики донесли, что войска Лю Бэя идут к городу по двум дорогам. Чжан Жэнь поспешно повел своих воинов на южную тропу, где устроил засаду. Он велел пропустить мимо этой засады отряд Вэй Яня.
      Вскоре показались всадники самого Пан Туна. Воины Чжан Жэня из засады увидели военачальника на прекрасном белом коне и, указывая на него, говорили друг друг, что, наверно, это и есть Лю Бэй. Чжан Жэнь тоже так подумал и, обрадовавшись, приказал готовиться к бою.
      Войско Пан Туна безостановочно шло вперед; подняв голову, военачальник окинул взглядом окрестности. Густо заросшие лесом горы тесно подступали одна к другой, образуя узкое ущелье. Было начало осени, деревья стояли одетые пышной листвой. Внезапно в сердце Пан Туна закралась тревога. Он придержал коня и спросил, что это за местность. Среди его воинов был сычуанец, недавно сдавшийся в плен; указывая рукой вперед, он сказал:
      -- Вон там склон Погибшего феникса.
      Пан Тун вздрогнул: "Плохое предзнаменование для меня! Ведь мое даосское прозвание Фын-чу -- Птенец феникса! Здесь меня ждет несчастье!"
      И он приказал быстро повернуть назад. Но в этот момент впереди на склоне горы послышался треск хлопушек и сразу же, как саранча, оттуда посыпались стрелы. Стрелки из засады метили в воина на белом коне. Так погиб от вражеских стрел несчастный Пан Тун, тридцати шести лет от роду.
      Потомки сложили стихи, в которых оплакивают его:
      Как вал изумрудный вокруг раскинулись древние горы,
      И здесь он в теснине глухой нашел себе вечную сень.
      Досель о коне боевом по селам идут еще слухи,
      И дети с тех пор узнают чудесное пение чжэнь(*1).
      Он долго лелеял мечту страну разделить на три части
      И тысячи ли проскакал, ведомый заветной мечтой.
      Кто знал, что Небесный пес на землю падет с небосвода
      И воину не суждено с заслугой вернуться домой.
      А на юго-востоке в былые времена мальчишки распевали песенку:
      Раз Феникс связался с Драконом
      И в Шу сговорились пойти.
      Прошли половину дороги,
      И Феникс упал на пути.
      Погиб он на склоне восточном
      Горы, что ушла в небосклон.
      Когда ж все дороги открылись,
      В живых лишь остался Дракон.
      Оставшийся без начальника отряд Пан Туна оказался зажатым в горах. Более половины воинов было убито. Немногим из тех, кто шел впереди, удалось вырваться и догнать Вэй Яня. Они сообщили ему о несчастье, и он решил вернуться, чтобы помочь разгромленному отряду. Но Чжан Жэнь перерезал путь, и его воины с гор осыпали противника стрелами из луков и самострелов. Войско Вэй Яня пришло в смятение.
      Недавно сдавшийся в плен воин-сычуанец посоветовал Вэй Яню выйти на большую дорогу и с боем пробиваться к Лочэну. Вэй Янь принял этот совет и сам двинулся вперед, прокладывая путь. Вдруг он увидел вдали столб пыли -навстречу шло войско из Лочэна, а сзади наседал отряд Чжан Жэня. Так Вэй Янь попал в клещи. Он бился насмерть, но вырваться не мог. К счастью, он заметил, что задние ряды вражеских войск почему-то смешались, и устремился туда.
      -- Вэй Янь! Я иду на помощь тебе! -- послышался раскатистый голос.
      Вэй Янь узнал старого военачальника Хуан Чжуна, мчавшегося на коне во главе отряда. На этот раз они окружили врага и, разгромив его, устремились к стенам Лочэна. Из города вышел отряд Лю Гуя, но в тыл ему тут же ударили воины Лю Бэя. Хуан Чжун и Вэй Янь решили не затягивать бой и начали отходить в направлении лагерей Лю Бэя. В это время на них ринулось подоспевшее к месту сражения войско Чжан Жэня, а в спину ударили войска Лю Гуя, У Ланя и Лэй Туна. Лю Бэй не смог удержаться в своих лагерях и стал с боем отходить к заставе Фоушуйгуань.
      Противник преследовал его безостановочно. Воины Лю Бэя утомились, у них уже не было ни малейшего желания сражаться. Они помышляли лишь о своем собственном спасении. Возле самой заставы Фоушуйгуань отряд Чжан Жэня настиг Лю Бэя, и кто знает, что могло бы случиться, если бы им навстречу не подоспели Лю Фын и Гуань Пин с тридцатью тысячами свежих войск. Они обратили противника в бегство и, преследуя его на протяжении двадцати ли, захватили много боевых коней.
      Прибыв на заставу, Лю Бэй прежде всего спросил, где Пан Тун. Один из воинов, которому удалось бежать со склона Погибшего феникса, рассказал о гибели Пан Туна. Лю Бэй, обратившись лицом к западу, горько зарыдал; военачальники тоже плакали. Потом Лю Бэй устроил жертвоприношение духу Пан Туна.
      -- Мы потеряли нашего мудрого наставника, -- сказал Хуан Чжун, -- и теперь Чжан Жэнь непременно нападет на Фоушуйгуань. Как же нам быть? Не послать ли гонца за Чжугэ Ляном? Он бы посоветовал, как взять Сычуань.
      Тут-то как раз и сообщили, что к стенам города подошел Чжан Жэнь с войском и вызывает на бой. Хуан Чжун и Вэй Янь хотели начать сражение, но Лю Бэй удержал их:
      -- Дух наших воинов упал. Сейчас нам остается лишь стойко обороняться и ждать приезда Чжугэ Ляна. Мы из города не выйдем, и в бой вступать не будем.
      Лю Бэй написал письмо и приказал Гуань Пину доставить его Чжугэ Ляну.
      В это время Чжугэ Лян находился в Цзинчжоу. Наступал праздник Седьмой ночи(*2), и множество чиновников собралось на пир. Разговоры шли об одном -о взятии Сычуани. Внезапно все увидели, как в западной части неба звезда, по величине равная первой звезде Северного ковша, ослепительно вспыхнула и упала на землю. Чжугэ Лян бросил на пол кубок и горько заплакал:
      -- О, горе, горе!
      Чиновники наперебой стали спрашивать его, что случилось.
      -- Я давно вычислил, что в этом году звезда Ган перейдет в западную часть неба и тогда с учителем Пан Туном случится беда, -- печально ответил Чжугэ Лян. -- Я знал, что Небесный пес обрушит несчастье на наше войско и звезда Тайбо встанет над Лочэном. Я написал письмо нашему господину и предупредил его, чтоб он был очень осторожен. Но кто думал, что звезда упадет сегодня ночью? Кончилась жизнь Пан Туна!
      Чжугэ Лян продолжал плакать и причитать:
      -- О господин мой, ты лишился одной руки!
      Чиновники сильно встревожились, но не хотели ему верить. Тогда Чжугэ Лян сказал:
      -- Подождите, скоро получим печальное известие.
      На этом пир оборвался, и все разошлись.
      Спустя несколько дней, когда Чжугэ Лян беседовал с Гуань Юем, доложили, что приехал Гуань Пин и привез письмо от Лю Бэя. Все заволновались. Лю Бэй писал, что в седьмой день седьмого месяца цзюнь-ши Пан Тун убит вражескими стрелами на склоне Погибшего феникса.
      Чжугэ Лян испустил вопль, чиновники зарыдали.
      -- Господин наш находится в Фоушуйгуане в крайне опасном положении, и мне надо немедленно ехать к нему, -- произнес Чжугэ Лян.
      -- А кто будет охранять Цзинчжоу, учитель, если вы уедете? -- тревожно спросил Гуань Юй. -- Ведь Цзинчжоу имеет очень важное значение, и если мы его потеряем, это будет для нас тяжелым ударом.
      -- Да, но об этом господин мне ничего не написал, -- ответил Чжугэ Лян. -И все же я понял его мысли... -- Он показал чиновникам письмо и добавил: -Уезжая, наш господин возложил на меня всю ответственность за безопасность Цзинчжоу, и если сейчас он прислал мне письмо -- значит, хочет, чтобы эту трудную задачу взял на себя Гуань Юй. Когда-то в Персиковом саду Гуань Юй дал клятву верности и, памятуя об этой клятве, должен преданно служить господину и сохранить Цзинчжоу.
      Гуань Юй, ни минуты не раздумывая, согласился. Тогда Чжугэ Лян пригласил чиновников на пир, где должен был вручить Гуань Юю пояс и печать. Когда тот протянул руки, чтобы принять эти знаки власти, Чжугэ Лян сказал:
      -- Помните, ныне вся ответственность ложится на вас!
      -- Настоящий муж всегда готов умереть ради успеха великого дела! -- пылко ответил Гуань Юй.
      Слово "умереть" вызвало у Чжугэ Ляна такое недовольство, что он даже хотел отменить свое решение. Но оно уже было объявлено, и Чжугэ Лян ограничился тем, что спросил:
      -- А что вы будете делать, если нападут войска Цао Цао?
      -- Всеми силами отражать нападение! -- ответил Гуань Юй.
      -- А если сразу придут и Цао Цао и Сунь Цюань?
      -- Разделю войско и буду драться с обоими.
      -- Значит, вы не сумеете удержать Цзинчжоу! -- заключил Чжугэ Лян. -Я скажу вам восемь слов, крепко запомните их -- они могут вам пригодиться.
      -- Какие слова? -- заинтересовался Гуань Юй.
      -- Отражай Цао на севере, держись Суня на востоке.
      -- Ваши мудрые слова следует выгравировать на моем сердце! -- воскликнул Гуань Юй.
      Затем Чжугэ Лян вручил ему пояс и печать и приказал гражданским чиновникам Ма Ляну, И Цзи, Сян Лану и Ми Чжу, и военным -- Ми Фану, Ляо Хуа, Гуань Пину и Чжоу Цану помогать Гуань Юю в охране города, а сам он с войском отправился в Сычуань.
      Впереди шел Чжан Фэй с тысячью отборных воинов. Они должны были по большой дороге выйти в район, расположенный к западу от городов Бачжоу и Лочэн.
      Второй отряд под командованием Чжао Юня двигался по берегу реки Янцзы и должен был соединиться с главными силами в Лочэне.
      Чжугэ Ляна сопровождали Цзянь Юн, Цзян Вань и другие. Цзян Вань, по прозванию Гун-янь, был родом из деревни Сянсян и славился своей мудростью в Цзинчжоу и Сянъяне. Сейчас он служил на должности шу-цзи.
      Перед выступлением в поход Чжугэ Лян наставлял Чжан Фэя:
      -- Не забывайте, что в Сычуани есть много отважных героев, победить которых нелегко. В пути не разрешайте воинам грабить народ, чтобы не лишиться его расположения. Повсюду, где вы будете проходить, должно царить милосердие. Сдерживайте себя, не избивайте своих воинов. Вы доберетесь до Лочэна раньше меня, но смотрите, чтобы там не было никаких бесчинств!
      Чжан Фэй охотно пообещал все исполнить, вскочил на коня и двинулся в путь. Войско безостановочно шло вперед. Местных жителей Чжан Фэй не обижал. Выйдя на Ханьчуаньскую дорогу, его отряд направился в область Бацзюнь. Вскоре разведчики донесли Чжан Фэю, что правитель области -- знаменитый военачальник по имени Янь Янь. Правда, он уже в преклонном возрасте, но силу еще сохранил, прекрасно стреляет из тугого лука и ловко владеет мечом. Он так храбр, что и десяти тысячам воинов не устоять против него! Сейчас он засел в пригороде и не думает вывешивать флага покорности.
      Чжан Фэй приказал в десяти ли от Бацзюня разбить большой лагерь и послал людей передать старому военачальнику, что если он сдаст город, жители могут рассчитывать на пощаду; если же он проявит непокорность, то Чжан Фэй сравняет город с землей и не оставит в живых ни старых, ни малых.
      А теперь оставим Чжан Фэя и расскажем о Янь Яне. Когда он узнал, что Фа Чжэн по воле Лю Чжана пригласил Лю Бэя в Сычуань, он ударил себя кулаком в грудь и со вздохом произнес:
      -- Это называется сидеть безоружному на голой горе, доверившись охране тигра!
      Когда же ему сообщили, что Лю Бэй занял Фоушуйгуань, старик совсем разгневался и хотел идти воевать, но побоялся, что враги нападут на Бацзюнь. И вот теперь, когда войско Чжан Фэя подступило к городу, Янь Янь отобрал из своего войска пять-шесть тысяч пеших и конных воинов и приготовился к бою.
      Один из советников обратился к Янь Яню:
      -- Вы помните, как в Данъяне Чжан Фэй только своим криком обратил в бегство несметные полчища Цао Цао? И тот уклонился от открытого боя. Я думаю, что и нам следовало бы держать оборону и не выходить из города. У Чжан Фэя провианта мало, и самое большее через месяц он вынужден будет отступить. К тому же характер у него горячий как огонь. Если вы будете уклоняться от боя, он станет злиться и жестоко избивать своих воинов, а это вызовет среди них сильное недовольство. Вот тогда мы совершим вылазку и возьмем Чжан Фэя в плен.
      Янь Янь так и поступил. Воины его расположились на городских стенах и приготовились стойко отражать нападение врага. Вдруг они увидели скачущего всадника, который издали громко кричал, чтобы ему открыли ворота. Янь Янь приказал впустить воина в город и выяснить, зачем он приехал.
      Всадник ответил, что он посланец Чжан Фэя, и слово в слово передал все, что наказывал его господин. Янь Янь разгневался и стал бранить Чжан Фэя за дерзость.
      -- Да разве я, полководец Янь Янь, сдамся этакому злодею! Иди и передай ему мой ответ!
      Воин возвратился и рассказал, как бранился Янь Янь. Чжан Фэй в ярости заскрежетал зубами. Быстро надев латы, он вскочил на коня и в сопровождении нескольких десятков всадников помчался к стенам Бацзюня, намереваясь завязать бой.
      Осажденные с городской стены всячески поносили его. Чжан Фэй несколько раз прорывался к мосту через городской ров, наполненный водой, но всякий раз его останавливали тучи стрел.
      Приближался вечер, ворота города оставались закрытыми. Сдерживая кипевший в нем гнев, Чжан Фэй вернулся в лагерь.
      Наутро он снова вывел свое войско, собираясь вступить в решительный бой. Но со сторожевой башни врага вылетела только одна стрела и попала в верхушку шлема Чжан Фэя. Это выстрелил из лука сам правитель города Янь Янь.
      Указывая на него пальцем, Чжан Фэй закричал:
      -- Вот погоди! Схвачу я тебя, старого хрыча! Живьем тебя съем!
      Но вечером Чжан Фэй опять возвратился в лагерь ни с чем. На третий день он вместе со своими воинами долго ходил вокруг городских стен, выкрикивая оскорбительные ругательства.
      Город Бацзюнь стоял среди высоких гор. Чжан Фэй поднялся на одну из вершин и сверху наблюдал, что делается в городе. Он видел воинов, в полном вооружении расположившихся под прикрытием стен, горожан, которые сновали туда и сюда, подносили камни и песок, помогая заделывать проломы в стене.
      Чжан Фэй приказал воинам спешиться и отдыхать. Но и этот хитрый ход не обманул противника. Никто не вышел из города. Солнце уже садилось, и Чжан Фэй вернулся в лагерь, понапрасну потеряв еще один день.
      "Что такое? Каким же способом заставить врага выйти из города?" -- думал он, сидя в лагере. И вдруг его осенила мысль: он приказал воинам не выходить из лагеря и послал всего несколько всадников разъезжать у городских стен и бранить Янь Яня. Им было приказано завязать ожесточенную схватку лишь в том случае, если воины Янь Яня сами выйдут из города.
      От нетерпения у Чжан Фэя чесались руки. Теперь-то он был уверен, что враг не усидит на месте! Но прошло еще три дня, а все оставалось по-прежнему. Чжан Фэй хмурил брови. Наконец у него зародился новый план. Он велел воинам разбрестись по окрестностям, рубить хворост, косить сено и заодно изучать здешние дороги, всячески избегая при этом столкновений с противником.
      Эта перемена в стане врага сильно обеспокоила Янь Яня. Он велел нескольким воинам одеться так же, как были одеты воины Чжан Фэя, и послал их в горы на разведку.
      В тот день, когда воины Чжан Фэя, обследовавшие местность, вернулись в лагерь, Чжан Фэй затопал ногами и закричал:
      -- Этот старый хрыч Янь Янь просто изводит меня. Так больше не может продолжаться!
      И тут он услышал, как военачальники, стоявшие у шатра, говорили о том, что в горах они нашли глухую тропу, по которой можно тайно пробраться в Бацзюнь.
      -- Что же вы до сих пор молчали? -- вскричал Чжан Фэй.
      -- Но ведь эту тропу только что нашли! -- оправдывались военачальники.
      -- В таком деле медлить нельзя! -- заорал Чжан Фэй. -- Приказываю накормить воинов ночью. Мы выступаем при свете луны во время третьей стражи. Всем завязать рты, с коней снять бубенцы, чтоб ни малейшего шума! Я сам поведу войско!
      Приказ объявили по всему лагерю.
      Лазутчики донесли об этом Янь Яню, и тот возликовал:
      -- Я так и знал, этот глупец не утерпит! Что ж, иди тайком по тропинке! За тобой будет следовать отряд с провиантом, но я отрежу тебя от него, -посмотрим, что ты тогда будешь делать! Вот так деревенщина! Попался-таки на мою хитрость!
      И он приказал воинам готовиться к сражению. К вечеру отряд Янь Яня засел в зарослях и поджидал противника. Было приказано пропустить вперед отряд самого Чжан Фэя, а второй отряд с провиантом задержать по сигналу барабана.
      Янь Янь и все младшие военачальники притаились в придорожной роще.
      Едва минуло время первой стражи, как воины Янь Яня издали заметили бесшумно приближающегося противника; впереди на коне ехал Чжан Фэй с копьем наперевес. Они спокойно прошли мимо засады, и вскоре за ними показался обоз. Тут-то по сигналу барабанов и выскочили скрывавшиеся в зарослях воины. Но вдруг ударили гонги, и перед нападающими неизвестно откуда вырос отряд войска. Раздался громоподобный окрик:
      -- Стойте, разбойники! Вас-то мы и ждем!
      От этого крика Янь Янь оторопел -- он узнал голос Чжан Фэя. Отступать было поздно -- пришлось скрестить оружие с врагом. На десятой схватке Чжан Фэй неожиданно допустил промах, и Янь Янь в тот же миг занес над ним меч. Но Чжан Фэй с быстротой молнии откинулся назад, потом сделал бросок вперед и ухватился рукой за ремень, скрепляющий латы Янь Яня. Еще рывок, и Чжан Фэй вырвал противника из седла и бросил на землю. Подоспели воины и связали пленника веревками.
      Все так случилось потому, что Чжан Фэй сумел перехитрить Янь Яня. Разгадав план врага, он послал вперед второй отряд, а сам шел позади. Он даже предвидел, что Янь Янь даст сигнал к нападению барабанами, и поэтому приказал бить в гонги.
      Сычуаньским воинам пришлось сложить оружие и сдаться в плен.
      Чжан Фэй подошел к стенам Бацзюня. При вступлении в город он отдал строгий приказ не обижать жителей.
      Когда к Чжан Фэю привели Янь Яня, тот ни за что не хотел преклонить колена. Скрежеща зубами от гнева, Чжан Фэй закричал:
      -- Попался ко мне в руки, так покоряйся! Как ты смеешь сопротивляться?
      -- Ты, как разбойник, вторгся в наши земли! -- смело отвечал Янь Янь. -Руби мне голову -- я не покорюсь!
      Чжан Фэй в ярости отдал приказ обезглавить Янь Яня, а тот продолжал бесстрашно осыпать его бранью:
      -- Злодей! Чего ты бесишься? Приказал убить меня, так убивай!
      Твердый голос и мужественный вид Янь Яня поразили Чжан Фэя. Он успокоился, спустился с возвышения и, прогнав стражу, сам снял с пленника веревки. Потом он взял Янь Яня под руку, усадил на почетное место и, поклонившись ему, промолвил:
      -- Я обидел вас, простите! Теперь я знаю, что вы поистине герой!
      Янь Янь был так тронут этой милостью, что сам изъявил покорность победителю.
      Потомки сложили стихи, в которых восхваляют Янь Яня:
      Страну потрясая своею безмерною славой,
      На западе Шу жил воин когда-то седой.
      Он преданным сердцем был светел, как месяц и звезды,
      И дух его вечный витал над великой рекой.
      Он гордую голову лучше под меч бы подставил,
      Чем сдаться на милость, колени склонив пред врагом.
      О воин Бачжоуский! Кто может с ним ныне сравниться!
      Во всей Поднебесной слагаются песни о нем.
      Дошли до нас и стихи, которые воспевают Чжан Фэя:
      Янь Яня живым захватив, он славу свою приумножил,
      Народу внушал он любовь, врагам -- и почтенье и страх.
      Доныне в кумирнях Башу хранят его образ бессмертный,
      И свежие яства, вино доныне на их алтарях.
      Чжан Фэй спросил Янь Яня, каким путем можно проникнуть вглубь земель Сычуани.
      -- Я -- полководец разбитого войска, -- сказал Янь Янь, -- но вы удостоили меня столь великой милости, что я не знаю, как вас отблагодарить. Я готов служить вам так же верно, как служат человеку конь и собака! Я возьму для вас Чэнду, и вам это не будет стоить ни одной стрелы!
      Вот уж поистине:
      Один полководец покорность принес, и тогда
      Стали сдаваться один за другим города.
      Если вы хотите узнать, какой план предложил Янь Янь, прочтите следующую главу.
      ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
      в которой повествуется о том, как Чжугэ Лян захватил в плен Чжан Жэня, и о том, как Ян Фу собирался разбить Ма Чао
      Когда Чжан Фэй спросил Янь Яня, как проникнуть вглубь Сычуани, тот сказал:
      -- Мне подчиняются все военачальники, охраняющие важнейшие перевалы в горах до самого Лочэна. В благодарность за вашу милость я готов призвать все эти войска к покорности. Разрешите мне повести головной отряд.
      Чжан Фэй обрадовался предложению Янь Яня и поставил его во главе передового отряда. Все остальное войско двинулось за ним, и на всем пути Янь Янь уговаривал сычуаньские войска сдаваться. Правда, некоторые военачальники колебались, но Янь Янь убеждал их:
      -- Если уж я сам сдался, то что можете сделать вы?
      Так без единой кровопролитной битвы сычуаньские войска перешли на сторону Чжан Фэя.
      За день до выступления в поход Чжугэ Лян известил Лю Бэя, чтобы тот ожидал его в Лочэне. Лю Бэй созвал на совет военачальников и сказал:
      -- Чжугэ Лян и Чжан Фэй по двум дорогам идут в Сычуань. Они должны встретиться в Лочэне и затем вместе вступить в Чэнду. Скоро мы увидимся с ними. Готовьтесь к сражению.
      -- Чжан Жэнь и так что ни день вызывает нас на бой, -- произнес Хуан Чжун. -- Но потому, что мы не выходим из города, воины его стали беспечны. И если темной ночью напасть на его лагерь, то можно добиться победы так же легко, как если бы это был ясный день!
      Лю Бэй принял этот совет и приказал Хуан Чжуну возглавить левое крыло, а Вэй Яню -- правое; отряд самого Лю Бэя должен был идти между ними. Ночью во время третьей стражи они двинулись к лагерю врага.
      Чжан Жэнь действительно был застигнут врасплох. Войска Лю Бэя ворвались в лагерь и подожгли его. Заполыхал огонь. Противник без оглядки бежал в Лочэн; из города на помощь им вышло войско. Тогда Лю Бэй приостановил наступление и расположился лагерем на главной дороге неподалеку от Лочэна.
      На следующее утро войска Лю Бэя окружили город и четыре дня вели осаду. Чжан Жэнь отсиживался за городскими стенами и не выходил на бой. Тогда Лю Бэй повел свой отряд на штурм западных ворот, приказав Вэй Яню и Хуан Чжуну штурмовать восточные ворота. К южным и северным воротам незачем было посылать войско: к югу от Лочэна почти все дороги были непроходимы, а с севера путь преграждала река Фоушуй.
      Чжан Жэнь со стены следил за Лю Бэем, который, разъезжая с места на место, руководил штурмом города. Когда осаждавшие утомились, Чжан Жэнь велел своим военачальникам У Ланю и Лэй Туну выйти с отрядом через северные ворота и зайти в тыл Хуан Чжуну и Вэй Яню. Сам Чжан Жэнь решил вывести своих воинов через южные ворота и, пробравшись через горы, ударить в спину Лю Бэю, который осаждал город с западной стороны. На стенах остались только ополченцы, которые изо всех сил били в барабаны и кричали, чтобы отвлечь на себя внимание врага.
      Солнце клонилось к западу. Лю Бэй приказал своим воинам прекратить бой, но едва лишь они отошли от города, как из южных ворот неожиданно налетел на них отряд Чжан Жэня. Воинов Лю Бэя охватило смятение. В это же время на войско Хуан Чжуна и Вэй Яня с двух сторон напали У Лань и Лэй Тун, и поэтому они не могли прийти на помощь Лю Бэю. Преследуемый Чжан Жэнем, Лю Бэй один умчался в горы по пустынной тропе. Стараясь уйти от погони, он то и дело подхлестывал коня. Вдруг дорогу ему преградил отряд войск.
      -- Впереди засада, позади преследователи! -- горестно воскликнул Лю Бэй. -О небо, ты губишь меня!
      Но страх его был напрасным -- военачальник, возглавлявший отряд, был не кто иной, как Чжан Фэй.
      Оказалось, что Чжан Фэй и Янь Янь шли к Лочэну по этой же тропе. Заметив вдали облако пыли, они поняли, что у стен города идет сражение. И Чжан Фэй поскакал вперед. Он даже не остановился, когда увидел Лю Бэя; вихрем промчавшись мимо него, он бросился на Чжан Жэня. Завязался ожесточенный поединок. Вскоре к месту боя подоспел и Янь Янь с большим отрядом. Чжан Жэнь бросился наутек, Чжан Фэй гнался за ним до самых стен города. Но Чжан Жэнь успел поднять за собой подъемный мост.
      Чжан Фэй возвратился к тому месту, где остался Лю Бэй.
      -- Чжугэ Лян идет сюда по берегу реки, а я его опередил! Первый подвиг за мной! -- воскликнул Чжан Фэй.
      -- Как же это случилось, что тебя никто не задержал в пути? -заинтересовался Лю Бэй. -- Ведь горные дороги труднопроходимы, кроме того их держат под наблюдением вражеские войска!
      -- Да, я прошел сорок пять застав! -- с гордостью заявил Чжан Фэй. -- Но мне помогал почтенный полководец Янь Янь, и все сдавались без боя!
      Подробно рассказав о том, как он своим великодушием покорил Янь Яня, Чжан Фэй представил старого воина Лю Бэю.
      -- Спасибо вам! -- сказал Лю Бэй, обращаясь к Янь Яню. -- Разве мой брат мог бы без вашей помощи так быстро добраться до Лочэна?
      Он снял с себя золотую кольчугу и подарил Янь Яню. Тот принял подарок и почтительно поклонился.
      Во время пира, устроенного в честь встречи братьев, примчался дозорный с вестью, что Хуан Чжун и Вэй Янь сражаются с сычуаньскими военачальниками У Ланем и Лэй Туном.
      -- Из Лочэна на помощь врагу вышли войска У И и Лю Гуя, -- сообщил дозорный. -- Наши войска были зажаты с двух сторон и понесли поражение. Сейчас Хуан Чжун и Вэй Янь отступают в восточном направлении.
      По совету Чжан Фэя Лю Бэй тотчас же разделил войско на два отряда и поспешил на выручку. Лю Гуй и У И первыми заметили их и скрылись в городе, а У Лань и Лэй Тун, увлеченные погоней за Хуан Чжуном и Вэй Янем, были отрезаны. Беглецы повернули свои войска и ударили на преследователей. Оказавшись в безвыходном положении, У Лань и Лэй Тун сдались.
      Лю Бэй принял их покорность, затем собрал войско и расположился лагерем у стен Лочэна.
      Чжан Жэнь был сильно расстроен потерей двух лучших военачальников. Вернувшись в город, У И и Лю Гуй оказали ему:
      -- Положение наше тяжелое. Без решительного боя не обойтись. Пошлите гонца в Чэнду за помощью и давайте придумаем какую-нибудь хитрость, чтобы отразить врага.
      -- Завтра я с большим отрядом хочу предпринять вылазку, -- ответил Чжан Жэнь. -- Притворюсь разбитым и отступлю в северном направлении, а из города выйдет другой отряд и разрежет войско противника на две части. Вот тогда победа будет наша!
      -- Пусть город охраняет Лю Гуй, -- предложил У И, -- а я пойду вслед за вами.
      На следующий день Чжан Жэнь вывел из города несколько тысяч воинов с развернутыми знаменами с намерением навязать противнику бой. Чжан Фэй молча выехал ему навстречу и вступил в поединок. После десятой схватки Чжан Жэнь притворился разбитым и поскакал в северном направлении, стараясь держаться вблизи городских стен. Чжан Фэй преследовал его. Вдруг распахнулись городские ворота и путь Чжан Фэю преградил отряд военачальника У И. Тут и воины Чжан Жэня, повернув назад, вступили в бой. Чжан Фэй оказался в кольце, как ядро ореха в скорлупе.
      "Что делать?" -- думал Чжан Фэй, но в этот момент увидел отряд войск, спешивший к месту битвы со стороны реки Фоушуй. Вперед вырвался военачальник и с копьем наперевес ринулся на У И. Чжан Фэй узнал Чжао Юня.
      -- Где же учитель Чжугэ Лян? -- издали крикнул Чжан Фэй.
      -- Он здесь! -- ответил Чжао Юнь. -- Должно быть, в шатре господина.
      Они захватили У И в плен живым и ушли в лагерь, а Чжан Жэнь вернулся в город через восточные ворота.
      Добравшись до лагеря, Чжан Фэй и Чжао Юнь нашли Чжугэ Ляна в шатре Лю Бэя. Кроме них, там были советники Цзянь Юн и Цзян Вань.
      -- Как вам удалось добраться до Лочэна раньше меня? -- обратился к Чжан Фэю удивленный Чжугэ Лян.
      Тогда Лю Бэй рассказал, как Чжан Фэй привлек на свою сторону сычуаньского военачальника Янь Яня.
      -- Да, господин мой, -- одобрительно заметил Чжугэ Лян, -- можете быть довольны -- полководец Чжан Фэй умеет применять военную хитрость!
      Чжао Юнь ввел связанного У И и поставил его на колени перед Лю Бэем.
      -- Ты покоряешься мне? -- спросил Лю Бэй.
      -- Раз попал в плен, приходится покориться! -- ответил У И.
      -- Скажите, -- обратился к пленнику Чжугэ Лян, -- кто обороняет Лочэн?
      -- Оборону возглавляет Лю Сюнь, сын Лю Чжана, -- ответил У И. -- А помогают ему военачальники Лю Гуй и Чжан Жэнь. Правда, Лю Гуя не следует принимать в расчет, а вот Чжан Жэнь, можно сказать, самый искусный полководец в княжестве Шу. Он смел и ловок, и справиться с ним не так-то легко!
      -- Хорошо, -- сказал Чжугэ Лян, выслушав У И. -- Сначала мы изловим Чжан Жэня, а потом возьмем Лочэн.
      Затем он спросил, как называется мост, расположенный восточнее города.
      -- Мост Золотого гуся, -- ответил У И.
      Чжугэ Лян верхом на коне отправился к мосту. Внимательно осмотрев реку и прилегающую к мосту местность, он вернулся в лагерь, вызвал к себе Хуан Чжуна и Вэй Яня и сказал:
      -- В пяти-шести ли южнее моста Золотого гуся берега реки покрыты густыми зарослями тростника, в которых можно легко устроить засаду. Вэй Янь с тысячей воинов, вооруженных длинными копьями, укроется слева от дороги, проходящей через заросли, и будет сбивать с коней воинов противника. А Хуан Чжун с тысячей воинов устроит засаду по правую сторону дороги и будет рубить вражеских коней. Чжан Жэнь попытается бежать по тропинке, извивающейся среди восточных отрогов гор. Там его будет поджидать Чжан Фэй и возьмет в плен. -Помолчав немного, Чжугэ Лян продолжал: -- Чжао Юнь засядет в зарослях севернее моста Золотого гуся и будет выжидать, когда я заманю Чжан Жэня на наш берег. Тогда Чжао Юнь быстро разрушит мост и преградит противнику путь на север. Чжан Жэнь вынужден будет повернуть к югу и попадет в ловушку.
      В то время Лю Чжан послал на помощь Лочэну военачальников Чжо Ина и Чжан И. Когда они прибыли, Чжан Жэнь приказал Чжан И вместе с Лю Гуем защищать город, а сам с Чжо Ином пошел на врага.
      Чжугэ Лян с небольшим отрядом всадников беспорядочно переправились по мосту Золотого гуся на неприятельский берег и остановились против лагеря Чжан Жэня. В шелковой повязке на голове и с веером в руке Чжугэ Лян выехал вперед на четырехколесной колеснице. По обе стороны от него нестройными рядами ехали всадники. Указывая пальцем на Чжан Жэня, который был еще на значительном расстоянии, Чжугэ Лян крикнул:
      -- Как ты смеешь сопротивляться? Или ты не знаешь, что несметные полчища Цао Цао обращались в бегство, едва лишь заслышав мое имя?
      Но Чжан Жэнь, видевший беспорядок в отряде Чжугэ Ляна, только насмешливо улыбнулся:
      -- Мне говорили, что Чжугэ Лян умеет командовать войсками, как великий мудрец, а оказывается -- это пустая болтовня!
      Он взмахнул копьем, и воины его бросились в бой. Чжугэ Лян оставил коляску, пересел на коня и ускакал за мост. Чжан Жэнь гнался за ним по пятам. Но как только он перешел мост Золотого гуся, справа и слева на него напали войска Лю Бэя и Янь Яня. Поняв, что попал в ловушку, Чжан Жэнь пытался увести свое войско обратно за мост, но мост уже был разрушен. Он повернул на север -путь ему преградили войска Чжао Юня. Тогда он повернул к югу и помчался по берегу реки.
      Вскоре он с войском добрался до зарослей тростника; здесь из засады поднялись с длинными копьями воины Вэй Яня, а отряд Хуан Чжуна мечами рубил копыта коней. Вражеские всадники падали на землю, их хватали и вязали веревками. Чжан Жэнь с двумя-тремя десятками всадников поскакал по горной дороге. Но не успел он еще прийти в себя, как на него напали воины Чжан Фэя и живьем взяли в плен.
      Когда Чжо Ин узнал, что Чжан Жэнь попал в ловушку, он сразу сдался Чжао Юню. Тот отвез его в лагерь. Лю Бэй освободил пленника и щедро наградил.
      Вскоре Чжан Фэй доставил и Чжан Жэня. Чжугэ Лян в это время был в шатре Лю Бэя.
      -- Все ваши военачальники сдались, почему ты не сдался сразу? -- спросил пленника Лю Бэй.
      -- Преданный слуга никогда не изменяет господину! -- уставившись на Лю Бэя, гневно воскликнул Чжан Жэнь. -- Неужели вы думаете, что я могу служить двум господам?
      -- Ты не понимаешь требований времени! -- ответил Лю Бэй. -- Покорись мне, и останешься жив!
      -- Если даже я сейчас покорюсь, все равно не ждите от меня верности! -заявил Чжан Жэнь. -- Лучше убейте меня!
      Лю Бэй долго не решался казнить пленника, но Чжан Жэнь стал браниться и оскорблять Лю Бэя. В конце концов Чжугэ Лян не выдержал и велел обезглавить Чжан Жэня.
      Потомки сложили стихи, в которых восхваляют Чжан Жэня:
      Разве отважный боец служит двум господам?
      Храбрый был воин Чжан Жэнь, жил он и умер таким.
      Светел он был и высок, словно луна в небесах,
      Что озаряет Лочэн светом своим золотым.
      Лю Бэй был очень расстроен казнью Чжан Жэня. Он приказал похоронить его с почестями возле моста Золотого гуся, отдавая должное преданности Чжан Жэня своему господину.
      На следующий день Лю Бэй приказал Янь Яню, У И и другим покорившимся военачальникам идти к стенам Лочэна и сказать защитникам города: если они хотят избежать кровопролития, пусть откроют ворота и сдадутся. На это Лю Гуй ответил бранью. Янь Янь хотел застрелить его из лука, но в этот момент на стене какой-то воин выхватил меч и зарубил Лю Гуя. Потом ворота открылись, и город сдался.
      Войска Лю Бэя вступили в Лочэн. Лю Сюнь успел бежать через западные ворота в направлении Чэнду. Лю Гуя убил военачальник Чжан И родом из Уяна.
      Лю Бэй обратился с воззванием к жителям города и успокоил всех.
      Овладев Лочэном, Лю Бэй щедро наградил своих военачальников. Обращаясь к нему, Чжугэ Лян сказал:
      -- Вот мы и заняли Лочэн. Теперь остается Чэнду. Но я опасаюсь, как бы против нас не выступили правители округов и областей на окраинах. Советую вам послать Чжан И и У И вместе с Чжао Юнем на усмирение земель Вайшуй, Динцзян и Цзяньвэй, а Янь Яня и Чжо Ина с Чжан Фэем -- на покорение округов Баси и Дэян. Чиновникам надо приказать всюду устанавливать справедливые порядки и спокойствие. После этого мы пойдем на Чэнду и возьмем все земли княжества Шу.
      Чжан Фэй и Чжао Юнь, получив приказ, ушли в поход. А Чжугэ Лян собрал сдавшихся военачальников и спросил, какой самый главный перевал находится впереди.
      -- Есть один перевал, называется он Мяньчжу, охраняет его большое количество войск, -- ответили военачальники. -- Если вы захватите Мяньчжу, тогда уж и Чэнду нетрудно будет взять.
      Чжугэ Лян созвал на совет военачальников. Фа Чжэн сказал:
      -- Взяв Лочэн, мы поставили под угрозу всю центральную часть княжества Шу. Если наш господин думает управлять народом гуманно и справедливо, то военные действия пока следует прекратить. Разрешите, я напишу Лю Чжану и уговорю его покориться.
      -- Вот прекрасная мысль! -- поддержал его Чжугэ Лян и велел ему отправить гонца с письмом в Чэнду.
      Тем временем Лю Сюнь добрался до Чэнду и рассказал отцу о падении Лочэна. Лю Чжан, в сильном смятении, созвал военный совет.
      Чиновник Чжэн Цянь предложил такой план:
      -- Лю Бэй напал на наши земли и захватывает наши города, но войск у него мало и все запасы провианта он уже израсходовал. Кроме того, люди ученые его не поддерживают. Сейчас надо переселить население округов Баси и Цзытун на западный берег реки Фоушуй, а житницы сжечь. Если Лю Бэй придет сюда, он будет стараться поскорее вступить с нами в бой, но мы не выйдем из города. Ему нечем будет кормить войско, и он скоро уйдет. Тогда мы ударим ему в спину и возьмем в плен.
      -- Нет, нет, -- возразил Лю Чжан. -- Я знаю, что правители отражают нашествие врага для того, чтобы дать покой народу, но никто не слышал, чтобы народ перегоняли с одного места на другое потому, что правителю надо уберечься от нападения. Такой совет не сулит ничего доброго.
      В это время Лю Чжану доложили, что прибыл гонец от Фа Чжэна. Лю Чжан велел проводить гонца к нему, и тот вручил письмо, которое гласило:
      "Когда-то я удостоился чести быть посланным вами в Цзинчжоу для заключения союза с Лю Бэем. Но, вопреки моим ожиданиям, приближенные ваши оказались людьми ненадежными. Именно благодаря им ныне попали вы в столь опасное положение. Лю Бэй помнит прежнюю дружбу и не отказывается от родственных чувств. Если бы вы, господин мой, решили ему покориться, вы могли бы быть уверены, что вас ждут большие милости. Трижды обдумайте мои слова и сообщите свое решение".
      Лю Чжан в гневе изорвал письмо, называя Фа Чжэна злодеем, забывшим милости, изменившим долгу и предавшим своего господина ради пустой славы, и приказал выгнать из города его гонца. Потом он послал Фэй Гуаня, младшего брата своей жены, охранять перевал Мяньчжу.
      Фэй Гуань привел к Лю Чжану военачальника Ли Яня родом из Наньяна и попросил принять его на службу, чтобы вместе с ним охранять Мяньчжу.
      Вскоре правитель округа Ичжоу, по имени Дун Хэ, уроженец Чжицзяна, что в Наньцзюне, позволил себе посоветовать Лю Чжану обратиться за помощью к Чжан Лу в Ханьчжун.
      -- Да разве он станет мне помогать? Ведь мы с Ханьчжунским Чжан Лу извечные враги! -- возразил Лю Чжан.
      -- Это правда, -- согласился Дун Хэ. -- Но сейчас, когда войска Лю Бэя уже захватили Лочэн, он согласится. Вы только напишите ему и объясните, что когда лишаешься губ, зубы тоже страдают от холода.
      Лю Чжан послушался совета и отправил письмо с гонцом в Ханьчжун.
      Прошло уже два года с тех пор, как войско Ма Чао было разбито и сам он бежал к тангутам. Постепенно привлек он на свою сторону тангутских воинов и начал прибирать к рукам земли Лунси. Ему сдавались все, куда бы ни приходила его армия, и только один город Цзичжоу никак не удавалось взять.
      Когда Ма Чао напал на Цзичжоу, цы-ши Вэй Кан, охранявший этот город, послал гонца за помощью к Сяхоу Юаню. Но тот не осмелился дать войско без разрешения Цао Цао. И Вэй Кан, не дождавшись помощи, стал подумывать о том, не лучше ли покориться Ма Чао.
      -- Не делайте этого, -- горячо умолял его военный советник Ян Фу, -- ведь Ма Чао изменил своему государю. Разве можно покоряться ему?
      -- Положение у нас безвыходное, -- ответил Вэй Кан, -- Что мы еще можем сделать?
      Ян Фу пытался возражать, однако Вэй Кан не стал слушать, вышел из города и сдался Мао Чао. Но он никак не ожидал, что Ма Чао разгневается и обрушится на него с бранью:
      -- У тебя нечестные помыслы! Ты решил покориться, когда не осталось другого выхода. О чем же ты думал раньше?
      И он приказал отрубить голову Вэй Кану. А тут еще кто-то добавил, что заодно следовало бы казнить и Ян Фу, умолявшего Вэй Кана не сдаваться.
      -- Нет, Ян Фу честен и казнить его не за что! -- отклонил этот совет Ма Чао и велел оставить Ян Фу на прежней должности.
      Ян Фу попросил Ма Чао принять на службу военачальников Лян Куаня и Чжао Цюя, и Ма Чао охотно исполнил его просьбу. Тогда Ян Фу сказал:
      -- У меня в Линтао умерла жена. Отпустите меня на два месяца домой.
      Ма Чао и это разрешил ему.
      Ян Фу солгал и уехал в Личэн. Там он пошел повидаться со своим двоюродным братом, военачальником Цзян Сюем, и его матушкой, которой в то время было уже восемьдесят два года.
      Войдя в дом, Ян Фу поклонился тетушке и со слезами начал свой рассказ:
      -- Не удалось мне уберечь город, и господин мой погиб. А я вот остался жив и теперь не могу, тетушка, без стыда смотреть вам в глаза. Господина моего Вэй Кана убил изменник Ма Чао! Этим возмущается весь народ, и только брат мой Цзян Сюй сидит у себя в Личэне и даже не думает о том, чтобы наказать злодеев! Разве так поступают верные слуги?
      Горькие слезы полились из глаз Ян Фу. Матушка Цзян Сюя, услышав такие слова, позвала сына и с укором сказала ему:
      -- Ты виновник гибели Вэй Кана! -- и затем, обращаясь к Ян Фу, добавила: -Но ведь и ты покорился Ма Чао. Почему же ты вдруг вздумал мстить ему?
      -- Я покорился злодею только для того, чтобы остаться в живых и отомстить за своего господина! -- ответил Ян Фу.
      -- Ма Чао очень смел, и воевать с ним нелегко! -- заметил Цзян Сюй.
      -- Да, храбрости у него достаточно, -- согласился Ян Фу, -- а вот ума мало! Я уже сговорился с военачальниками Лян Куанем и Чжао Цюем, они нам помогут, если ты подымешь против Ма Чао свои войска.
      -- Так чего же еще ждать? -- воскликнула старая мать Цзян Сюя. -- Если выступать против врага, так выступать сейчас! Никогда не умирает тот, кто жертвует собой во имя справедливости! Обо мне не думай, сын мой! Но если ты не исполнишь своего долга, я умру, чтобы не видеть такого позора!
      Но Цзян Сюй решил посоветоваться со своими военачальниками Инь Фыном и Чжао Аном. Последний согласился было помочь, но умолк при мысли, что сын его Чжао Юэ служит Ма Чао. Вернувшись домой, он сказал своей жене, госпоже Ван:
      -- Я только что совещался с Цзян Сюем. Мы хотим отомстить за Вэй Кана. Но смущает меня то, что сын мой на службе у Ма Чао. Ведь если тот узнает, что мы против него, он убьет моего сына!
      -- Когда мстят за позор государя или отца, жизни своей не жалеют! Знай, если ты отойдешь от этого дела, боясь за жизнь своего сына, я покончу с собой!
      Тогда Чжао Ан решился.
      На следующий день подняли войска: Цзян Сюй и Ян Фу расположились в Личэне, а Инь Фын и Чжао Ан -- в Цишане. Туда отправилась и госпожа Ван, захватив с собой все свои драгоценности, чтобы наградить воинов и воодушевить их на подвиги.
      Когда Ма Чао узнал, что военачальники Цзян Сюй и Ян Фу в союзе с Инь Фыном и Чжао Аном восстали против него, он прежде всего велел казнить Чжао Юэ, а затем послал Пан Дэ и Ма Дая с войсками на Личэн. Цзян Сюй и Ян Фу вышли навстречу врагу. Они построили войско полукругом и выехали вперед, в белых траурных одеждах.
      -- Злодей, предатель! -- кричали они, указывая на Ма Чао. -- Ты изменил Сыну неба, ты забыл свой долг!
      Разгневанный Ма Чао бросился на них. Войска вступили в ожесточенный бой. Но Цзян Сюю и Ян Фу не хватило сил устоять против Ма Чао. Потерпев поражение, они бежали. Ма Чао преследовал их, но тут за спиной у него раздались крики -- на помощь противнику подошли Инь Фын и Чжао Ан.
      Ма Чао теснили с двух сторон, и в самый разгар боя на него ударил еще один отряд. Это пришел Сяхоу Юань, которому Цао Цао разрешил объявить войну Ма Чао.
      Ма Чао проиграл сражение и отступил. К рассвету он добрался до Цзичэна и крикнул страже, чтобы поскорее открыли ворота, но со стены на него посыпались стрелы. Там стояли Лян Куань и Чжао Цюй; громко ругаясь, они сбросили вниз голову жены Ма Чао, госпожи Ян. Затем были сброшены головы малолетних сыновей и всех родственников Ма Чао. От горя и гнева у него захватило дыхание, он едва не упал с коня.
      В это время подходил отряд Сяхоу Юаня. Ма Чао понял, что ему не устоять против многочисленного врага, и решил не ввязываться в бой. Он бежал вместе с Пан Дэ и Ма Даем, но на пути они столкнулись с Ян Фу и Цзян Сюем. После короткой битвы они продолжали бегство. Дальше путь им преградили Инь Фын и Чжао Ан, и опять пришлось вступать в бой. У Ма Чао оставалось всего пятьдесят-шестьдесят всадников, когда он добрался до Личэна. Была уже ночь, и стража, которой сказали, что возвращаются войска Цзян Сюя, открыла ворота. Ма Чао ворвался в город и стал без разбору избивать жителей. Добравшись до дома Цзян Сюя, он велел схватить его престарелую мать. Но она совсем не испугалась и принялась осыпать Ма Чао бранью. В гневе он сам зарубил ее мечом.
      Семьи Инь Фына и Чжао Ана тоже были перебиты. Только жена Чжао Ана, госпожа Ван, осталась в живых, потому что ее не было в городе.
      Вскоре к Личэну подошло войско Сяхоу Юаня. Ма Чао с боем выбрался из города и бежал на запад. Пройдя двадцать ли, он повстречался с отрядом Ян Фу. Скрежеща зубами от злобы, Ма Чао ринулся на своего врага. На помощь Ян Фу поспешили семь его братьев, но Ма Чао всех их перебил. Сам Ян Фу получил пять ран копьем, но продолжал биться, пока не подоспел Сяхоу Юань. Тогда Ма Чао бежал. За ним последовали только Пан Дэ и Ма Дай да еще несколько всадников.
      Сяхоу Юань усмирил все округа Лунси и поставил на охрану земель Цзян Сюя и его единомышленников, а раненого Ян Фу отправил на повозке в Сюйчан. Цао Цао пожаловал ему титул, но Ян Фу отказался.
      -- Я не сумел предотвратить смуту и не пожертвовал жизнью во имя долга, -сказал он. -- Я хочу умереть!
      Цао Цао восхвалял Ян Фу и, когда тот умер, наградил его титулом посмертно.
      Посоветовавшись с Ма Даем и Пан Дэ, Ма Чао отправился в Ханьчжун и сдался Чжан Лу. Тот обрадовался и стал говорить, что теперь, когда у него служит Ма Чао, он сможет завладеть округом Ичжоу и победить Цао Цао. Он даже хотел отдать свою дочь в жены Ма Чао. Но этому воспротивился военачальник Ян Бо.
      -- Ма Чао погубил всю свою семью, -- сказал он. -- Неужели вы, господин, отдадите ему свою родную дочь?
      Чжан Лу поразмыслил над его словами и отказался от своего намерения. Кто-то рассказал об этом Ма Чао, тот разгневался и решил разделаться с Ян Бо. А Ян Бо, прослышав об этом, сговорился со своим братом Ян Суном и решил убить Ма Чао.
      В это время в Ханьчжун прибыл гонец от Лю Чжана с просьбой о помощи. Но Чжан Лу и слышать об этом не хотел. Вскоре после этого приехал советник Хуан Цюань и прежде всего пошел к Ян Суну. Он говорил с ним о том, что Сычуань и Дунчуань близки, как губы с зубами: если враг захватит Сычуань, то и Дунчуани плохо придется. И закончил свою речь Хуан Цюань такими словами:
      -- Если вы нам поможете, мы немедленно отдадим вам двадцать округов.
      Ян Сун тотчас же повел посла к Чжан Лу. Обещание отдать двадцать округов сделало свое дело, и Чжан Лу согласился оказать помощь Лю Чжану.
      -- Не соглашайтесь, господин мой! -- предостерегал военачальник Янь Пу, родом из Баси. -- Вы с Лю Чжаном извечные враги. Он обратился к вам лишь потому, что попал в безвыходное положение. Никаких земель он не даст! Он вас обманывает!
      Вдруг один из присутствующих вышел вперед и обратился к Чжан Лу:
      -- Хоть я талантами и не обладаю, но если вы дадите мне войско, я захвачу Лю Бэя живым, и тогда вы потребуете земли в обмен на него...
      Вот уж поистине:
      Едва только в Западном Шу правителя встретил народ,
      Как из Ханьчжуна ушло отборное войско в поход.
      Если вы хотите узнать, кто был этот человек, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
      которая рассказывает о том, как Ма Чао сражался с Лю Бэем у заставы Цзямынгуань, и о том, как Лю Бэй стал правителем округа Ичжоу
      В то время, когда советник Янь Пу уговаривал Чжан Лу не оказывать помощи Лю Чжану, вперед смело выступил Ма Чао и заявил:
      -- Господин мой, я так тронут вашими милостями, что не знаю, как вас отблагодарить. Разрешите мне пойти с войском к заставе Цзямынгуань и захватить в плен Лю Бэя! В обмен на него Лю Чжан отдаст вам целых двадцать округов!
      Этот план очень понравился Чжан Лу. Он быстро отправил обратно сычуаньского посла Хуан Цюаня и разрешил Ма Чао выступить в поход во главе двадцатитысячного войска. Пан Дэ в то время был болен и оставался в Ханьчжуне. На должность цзян-цзюня при войске Чжан Лу назначил своего доверенного военачальника Ян Бо.
      Выбрав счастливый день, Ма Чао и его младший брат Ма Дай повели войско к заставе Цзямынгуань.
      Лю Бэй стоял тогда в городе Лочэне. Вернулся гонец, доставивший письмо Лю Чжану, и рассказал, что цы-ши Чжэн Цянь советует Лю Чжану сжечь все житницы и переселить население округа Баси на западный берег реки Фоушуй.
      -- Ну, если Лю Чжан послушается Чжэн Цяня, нам туго придется! -одновременно воскликнули Чжугэ Лян и Лю Бэй.
      Но Фа Чжэн только рассмеялся:
      -- Напрасно беспокоитесь! Конечно, случись так, и мы могли бы попасть в бедственное положение, но Лю Чжан не сумеет воспользоваться советом Чжэн Цяня.
      Действительно, вскоре пришло известие, что Лю Чжан не решился переселять жителей округа Баси. Тогда Лю Бэй успокоился, а Чжугэ Лян сказал ему:
      -- Сейчас главное -- занять заставу на перевале Мяньчжу. Возьмем перевал, и можно считать, что Чэнду в наших руках.
      Войско на горы Мяньчжу повели военачальники Хуан Чжун и Вэй Янь. Охранявший перевал Фэй Гуань послал против них военачальника Ли Яня с трехтысячным отрядом. А когда войска противников построились в боевые порядки, Хуан Чжун завязал поединок с Ли Янем. Они бились долго, но не могли одолеть друг друга. Тогда Чжугэ Лян, следивший за ходом поединка из своего шатра на вершине горы, велел ударить в гонг, чтобы отозвать Хуан Чжуна.
      -- Почему вы, учитель, вдруг решили прекратить бой? -- спросил Хуан Чжун. -- Ведь я не слабей Ли Яня!
      -- Я видел, как ловок ваш противник, -- ответил Чжугэ Лян. -- Одной силой его не возьмешь! Завтра вы опять будете драться с ним и, притворившись побежденным, заманите Ли Яня в горное ущелье. Там будут в засаде наши воины, и они...
      На следующий день, когда Ли Янь вывел свое войско, Хуан Чжун выехал вперед, и поединок начался. После нескольких схваток Хуан Чжун обратился в бегство. Ли Янь со своими воинами бросился его догонять. Увлеченный погоней, он и не заметил, как очутился в ущелье. Повернуть обратно ему не удалось -- путь был отрезан воинами Вэй Яня. С вершины горы послышался голос Чжугэ Ляна:
      -- Эй, Ли Янь, ты попал в засаду! Наши воины вооружены самострелами. Сдавайся, не то вас перебьют, как вы когда-то убили нашего Пан Туна!
      Угроза подействовала. Ли Янь соскочил с коня, снял с себя латы и сдался. Все его воины остались целы и невредимы.
      Чжугэ Лян привел пленника к Лю Бэю. Тот принял его милостиво. Тронутый, таким обращением, Ли Янь сказал:
      -- Если вы разрешите, я поеду на заставу Мяньчжу и уговорю Фэй Гуаня покориться вам. Правда, он родственник Лю Чжана, но все же он мой друг и послушается меня.
      Лю Бэй отпустил Ли Яня, и тот, явившись к Фэй Гуаню, начал превозносить великодушие и гуманность Лю Бэя. Свои речи он закончил такими словами: "Сдавайтесь ему сейчас же, если хотите спастись от великой беды".
      Фэй Гуань открыл ворота войскам Лю Бэя.
      Лю Бэй, овладев так легко важным перевалом, стал готовиться к битве за Чэнду. Но тут примчался гонец с тревожной вестью: военачальники Мын Да и Хо Цзюнь, охранявшие заставу Цзямынгуань, подверглись неожиданному нападению со стороны Ма Чао, Ян Бо и Ма Дая.
      -- Если вы не пошлете помощь немедленно, -- торопил гонец, -- враг захватит заставу.
      Лю Бэй взволновался, а Чжугэ Лян сказал ему:
      -- Отразить нападение врага могут только два полководца -- Чжан Фэй или Чжао Юнь.
      -- Но Чжао Юня здесь нет, -- произнес Лю Бэй. -- Придется послать Чжан Фэя.
      -- Только пока ничего ему не говорите, господин, -- попросил Чжугэ Лян. -Я хочу подзадорить его.
      Чжан Фэй сам пришел к Лю Бэю, как только узнал о нападении Ма Чао, и решительно заявил:
      -- Хочу попрощаться с вами! Иду сражаться с Ма Чао!
      Чжугэ Лян сделал вид, что ничего не слышит, и обратился к Лю Бэю:
      -- К сожалению, у нас здесь нет военачальника, который смог бы одолеть Ма Чао. Видимо, придется послать в Цзинчжоу за Гуань Юем. Думаю, что только ему это под силу.
      -- Почему вы, учитель, не цените моих способностей? -- вскипел Чжан Фэй. -Не забывайте, что я один обратил в бегство несметные полчища Цао Цао! Неужели вы на самом деле боитесь, что я не справлюсь с таким неучем, как Ма Чао?
      -- Разумеется, я помню о ваших подвигах, -- подтвердил Чжугэ Лян, -- но когда вам пришлось драться с Цао Цао, вы находились в более выгодном положении, чем ваш враг. Цао Цао просто не знал обстановки, иначе он не испугался бы вас! А храбрость Ма Чао известна всей Поднебесной! Помните, как на реке Вэйшуй он шесть раз бился с Цао Цао и навел на него такой страх, что тот, удирая, мечом отрезал себе бороду и сбросил халат! Я даже не уверен, удастся ли самому Гуань Юю с первого раза победить Ма Чао, так что уж говорить о других!
      -- Я разобью Ма Чао! -- вскричал Чжан Фэй. -- А если нет, накажите меня по военным законам.
      -- Хорошо, запишите ваши слова! -- подхватил Чжугэ Лян и, обращаясь к Лю Бэю, добавил: -- Прошу вас, господин мой, следовать за войсками. Вам надо быть поближе к Цзямынгуаню. Здесь останусь я до возвращения Чжао Юня.
      -- Разрешите мне сопровождать господина, -- попросил Вэй Янь.
      Чжугэ Лян назначил его начальником дозора, в котором было пятьсот воинов. Вэй Янь выступил в поход первым, вторым Чжан Фэй, а за ними Лю Бэй.
      Дозорные Вэй Яня подошли к заставе Цзямынгуань и здесь встретились с отрядом Ян Бо. Военачальники вступили в поединок, и на десятой схватке Ян Бо бежал. Желая совершить подвиг раньше, чем подойдет Чжан Фэй, Вэй Янь бросился догонять противника. Вдруг впереди развернулся большой отряд войск, во главе которого был военачальник Ма Дай. Но Вэй Янь принял его за Ма Чао и бросился в бой. После нескольких схваток Ма Дай обратился в бегство. Вэй Янь погнался за ним, а Ма Дай на скаку выстрелил из лука и попал ему в левую руку. Тогда Вэй Янь повернул обратно. Ма Дай преследовал его до самой заставы, но тут увидел воина, который мчался ему навстречу и громоподобным голосом кричал:
      -- Чжан Фэй здесь!
      Оказывается, Чжан Фэй, подходя к заставе, увидел, что Вэй Янь ранен стрелой, и помчался ему на помощь. Бросившись к преследователю, он закричал:
      -- Кто ты такой? Назови свое имя, и будем драться!
      -- Ма Дай из Силяна, -- отвечал тот.
      -- Если ты не Ма Чао, можешь убираться прочь! -- крикнул Чжан Фэй. -- Ты мне не соперник! Пусть сюда идет сам Ма Чао! Скажи ему, что его ждет Чжан Фэй!
      -- Ах, вот как! Ты меня ни в грош не ставишь! -- разозлился Ма Дай и двинул коня на Чжан Фэя. Выдержав всего несколько схваток, Ма Дай бежал. Чжан Фэй повернул за ним, но со стороны перевала мчался всадник и громко кричал:
      -- Остановись, брат мой!
      Чжан Фэй обернулся и увидел Лю Бэя. Они вместе поднялись на перевал.
      -- Я знаю, как ты горяч, и потому решил тебя вернуть, -- сказал Лю Бэй. -Ма Дая ты победил, теперь можешь отдохнуть; завтра придется драться с Ма Чао.
      Наутро, едва лишь забрезжил рассвет, как внизу у перевала загремели барабаны -- это подошло войско Ма Чао. Сам Ма Чао, в шлеме, украшенном головой льва, в серебряных латах и в белом халате, выехал вперед, держа копье наперевес. Он заметно выделялся среди воинов.
      "Недаром говорят, что Ма Чао прекрасен", -- со вздохом подумал Лю Бэй.
      Чжан Фэй так и рвался в бой, но Лю Бэй удерживал его:
      -- Погоди, не лезь! Пусть Ма Чао немного поостынет...
      Воины Ма Чао дерзкими выкриками вызывали Чжан Фэя на поединок, и он злился, что ему мешают хорошенько проучить врага.
      Приближался полдень. Было заметно, что воины Ма Чао устали. Тогда Лю Бэй, наконец, разрешил брату выехать вперед.
      Ма Чао обернулся и сделал знак своим воинам приготовиться. На расстоянии полета стрелы воины Чжан Фэя остановились. С перевала к нему непрерывным потоком шли на помощь войска. Чжан Фэй, сжимая копье, гарцевал на коне и выкрикивал, обращаясь к Ма Чао:
      -- Эй, знаешь ли ты меня? Я -- Чжан Фэй!
      -- В нашем роду были только гуны и хоу! -- отвечал Ма Чао. -- Откуда мне знать такую деревенщину, как ты?
      Чжан Фэй в бешенстве рванулся вперед. Сто раз схватывался он с Ма Чао, но не мог взять над ним верх.
      -- Настоящий тигр! -- со вздохом произнес Лю Бэй, наблюдавший за поединком.
      Опасаясь, как бы с Чжан Фэем не случилось беды, Лю Бэй ударил в гонги и отозвал свои войска. Ма Чао и Чжан Фэй разъехались.
      Немного отдохнув, без шлема, с одной лишь повязкой на голове, Чжан Фэй снова вскочил в седло. Ма Чао тотчас же выехал вперед, и поединок продолжался. Они выдержали еще сто схваток, но победа не давалась ни тому, ни другому. Лю Бэй видел, с каким жаром они дрались, и приказал отозвать войско. Уже смеркалось, когда прервался этот небывалый поединок.
      -- Ма Чао необыкновенно храбр, и справиться с ним нелегко! -- говорил брату Лю Бэй. -- Сейчас мы отойдем на перевал, а завтра ты возобновишь бой.
      Но Чжан Фэй так разошелся, что теперь ему все было нипочем.
      -- Я лучше умру, чем уступлю! -- кричал он.
      -- В темноте сражаться нельзя! -- убеждал его Лю Бэй.
      -- Вот еще! Зажжем побольше факелов! -- упрямо отвечал Чжан Фэй.
      К тому же и Ма Чао не успокаивался.
      -- Чжан Фэй, давай драться ночью! -- то и дело доносился его крик.
      Конь Чжан Фэя устал в долгой битве, и Лю Бэй поменялся с братом конем. Преисполненный решимостью победить, Чжан Фэй вихрем помчался в бой.
      -- Клянусь, что не уйду с этого места, пока не уволоку тебя за собой! -кричал он врагу.
      -- А я клянусь, что не уйду к себе в лагерь, пока не повергну тебя к своим ногам! -- отвечал ему Ма Чао.
      Воины обеих сторон зажгли факелы. Стало светло как днем. Ма Чао и Чжан Фэй снова вступили в ожесточенный бой. Но после двадцати схваток Ма Чао вдруг обратился в бегство.
      -- Куда бежишь? -- закричал ему вдогонку Чжан Фэй.
      Ма Чао понимал, что ему не одолеть такого противника, и решил пойти на хитрость -- увлечь Чжан Фэя за собой, дать ему приблизиться, а там, внезапно обернувшись, нанести ему смертельный удар бронзовой булавой.
      Чжан Фэй погнался за беглецом, но был настороже. Он уловил движение Ма Чао и успел метнуться в сторону -- смертоносное оружие пронеслось мимо. Теперь уж Чжан Фэй бежал от Ма Чао, а тот гнался за ним. На полном скаку повернувшись на коне, Чжан Фэй ловко натянул лук и выстрелил в преследователя. Ма Чао с быстротой молнии уклонился от стрелы. После этого всадники разъехались и вернулись к своим войскам.
      Лю Бэй прокричал, обращаясь к Ма Чао:
      -- Ты знаешь, что я всегда действую великодушно и справедливо! Можешь дать отдых своим войскам, я не буду тебя тревожить!
      Ма Чао, соблюдая осторожность, постепенно отвел свое войско; Лю Бэй тоже ушел на перевал.
      На другой день Чжан Фэй опять собирался сразиться с Ма Чао, но тут сообщили, что в Цзямынгуань едет Чжугэ Лян. Лю Бэй отправился ему навстречу.
      -- Вы убедились, что Ма Чао храбрейший воин в мире, -- сказал Чжугэ Лян. -И если они с Чжан Фэем будут продолжать драться, один из них погибнет. Этого нельзя допустить! Я оставил Чжао Юня и Хуан Чжуна охранять перевал Мяньчжу, а сам поспешил сюда. Я придумал, как заставить Ма Чао перейти к нам.
      -- Мне даже понравилась его храбрость! -- воскликнул Лю Бэй. -- Но как его привлечь на нашу сторону?
      -- Очень просто. У дунчуаньского правителя Чжан Лу, который собирается присвоить себе титул Ханьнинского вана, есть советник по имени Ян Сун, жадный на взятки. Мы подошлем в Ханьчжун своего человека, который подкупит Ян Суна и через него передаст Чжан Лу ваше письмо, а вы напишите ему: "Я веду войну с Лю Чжаном за Сычуань только для того, чтобы отомстить за вас. Не слушайтесь тех, кто стремится посеять между нами вражду. Как только я завершу покорение Сычуани, вы станете Ханьнинским ваном". Чжан Лу обрадуется и прикажет Ма Чао прекратить войну; вот тогда мы, прибегнув к небольшой хитрости, и заставим Ма Чао перейти на нашу сторону.
      Лю Бэй был очень доволен таким советом и тайно послал в Ханьчжун советника Сунь Цяня с письмом и богатыми дарами.
      Прибыв в Ханьчжун, Сунь Цянь первым долгом явился к Ян Суну, изложил ему суть дела и поднес дары. Ян Сун тотчас же повел Сунь Цяня на прием к Чжан Лу.
      -- Странно все же! -- пожал плечами Чжан Лу, выслушав Ян Суна. -- Лю Бэй всего-навсего полководец левой руки. Как же он может обещать мне титул Ханьнинского вана?
      -- Он дядя ханьского императора, -- сказал Ян Сун, -- и может испросить для вас титул у Сына неба.
      Убежденный таким доводом, Чжан Лу отправил гонца к Ма Чао с повелением прекратить войну. Сунь Цянь на время остался у Ян Суна, ожидая результатов задуманного дела. Через несколько дней вернулся гонец и сообщил, что Ма Чао не желает отступать до тех пор, пока не совершит подвиг. Тогда Чжан Лу послал второго гонца, решительно требуя, чтобы Ма Чао прибыл в Ханьчжун. Этот гонец не вернулся. Так повторялось три раза.
      -- Не верьте Ма Чао, он к вам не явится, -- твердил Ян Сун. -- Он замышляет мятеж и решил оставить ваше войско себе.
      Чтобы еще больше усилить подозрения Чжан Лу, лукавый советник распустил слухи, что Ма Чао якобы собирается захватить Сычуань и мстить за своего отца, погибшего от руки Цао Цао, и вовсе не имеет охоты подчиняться Чжан Лу. Прослышав об этом, Чжан Лу, как обычно, обратился за советом к Ян Суну.
      -- Передайте Ма Чао, что если ему так хочется отличиться, пусть он в течение месяца совершит три подвига, -- предложил Ян Сун. -- Выполнит он ваши требования -- получит награду, если же нет -- поплатится своей головой. Прикажите ему, во-первых, взять Сычуань, во-вторых, доставить вам голову Лю Чжана и, в-третьих, изгнать Лю Бэя. На случай, если бы он вздумал поднять против вас мятеж, -- прикажите военачальнику Чжан Вэю закрыть все дороги на Ханьчжун.
      Чжан Лу принял совет Ян Суна и послал гонца в лагерь Ма Чао. Узнав, чего требует от него Чжан Лу, Ма Чао заволновался:
      -- Как же я все это выполню?
      Посоветовавшись с Ма Даем, он решил, наконец, прекратить войну и вернуться к Чжан Лу. Однако Ян Сун уже успел распустить слух, что Ма Чао взбунтовался и собирается напасть на Ханьчжун.
      Военачальник Чжан Вэй спешно занял все горные проходы на подступах к Ханьчжуну, и Ма Чао не мог пройти ни вперед, ни назад.
      Узнав об этом, Чжугэ Лян, улыбаясь, сказал Лю Бэю:
      -- Вот Ма Чао и попал в безвыходное положение! А теперь я поеду к нему в лагерь и уговорю сдаться.
      -- О нет, вы сами никуда не уезжайте! -- стал упрашивать Лю Бэй. -- Ведь вы мой ближайший и доверенный друг, что я буду делать, если с вами случится беда?
      Чжугэ Лян доказывал, что ехать ему необходимо, а Лю Бэй не отпускал его. В это время пришло письмо от Чжао Юня, который сообщал, что направляет к Лю Бэю недавно покорившегося ему сычуаньского военачальника Ли Куя, уроженца Юйюаня.
      Лю Бэй пригласил Ли Куя к себе и спросил:
      -- Почему вы перешли ко мне? Ведь вы служили Лю Чжану?
      -- Умная птица ищет себе дерево и вьет на нем гнездо, мудрый слуга выбирает себе господина и служит ему, -- ответил Ли Куй. -- Правда, я давал иногда советы Лю Чжану и при этом руководствовался верноподданническим чувством. Но он отвергал мои советы, и мне стало ясно, что ему не сдобровать. Вы же, господин, несете народу княжества Шу гуманность и добродетель, и я уверен, что вас ждет преуспеяние. Поэтому я и пришел к вам.
      -- Наверно, у вас и для меня есть какой-нибудь разумный совет, не так ли? -- спросил Лю Бэй.
      -- Вы правы, -- ответил Ли Куй. -- Я могу уговорить Ма Чао покориться вам. Мы с ним были большими друзьями еще в Лунси, и он мне верит.
      -- Мне как раз нужен такой человек, который вместо меня мог бы поехать к Ма Чао! -- обрадовался Чжугэ Лян. -- Но я хотел бы знать, о чем вы будете с ним говорить?
      Ли Куй наклонился к Чжугэ Ляну и что-то зашептал ему на ухо. Тот одобрительно кивнул и отпустил его.
      Ли Куй прибыл в лагерь Ма Чао и велел охране доложить о своем приезде.
      "Ли Куй человек красноречивый и, должно быть, начнет уговаривать меня покориться Лю Бэю", -- подумал Ма Чао. Он вызвал двадцать телохранителей, вооруженных мечами, и приказал им спрятаться возле шатра.
      -- Как только я подам знак, рубите Ли Куя на куски! -- сказал он.
      Ли Куй с достоинством вошел в шатер. Ма Чао сидел неподвижно.
      -- Ты зачем явился? -- вдруг выкрикнул он.
      -- Для переговоров.
      -- Видишь? Вот у меня в ножнах недавно отточенный меч, и если ты будешь болтать лишнее -- его остроту испытаешь на своей шее! Понял? -- угрожающе произнес Ма Чао.
      Ли Куй громко рассмеялся в ответ.
      -- Ваша гибель близка, полководец! Боюсь, что не придется вам испробовать свой меч на моей шее!
      -- Отчего же мне грозит гибель? -- спросил Ма Чао.
      -- Слышал я, что даже любитель безобразного не смог бы отрицать красоты Си-ши из княжества Юэ, а от любителя красивого не смогло бы укрыться безобразие У-янь(*1) из княжества Ци, -- отвечал Ли Куй. -- "Солнце, дойдя до зенита, клонится к закату, полная луна идет на ущерб". Это закон, единый для всего мира. Вы мстите Цао Цао за смерть своего батюшки и при воспоминании о Лунси в ярости скрежещете зубами. Перед вами стена, и вы остались в одиночестве. Пойти вперед? Все равно вы не спасете Лю Чжана и не прогоните Лю Бэя из Сычуани. Назад? Ян Сун не допустит вас к Чжан Лу. Если вы вновь понесете такое же поражение, как прежде на реке Вэйшуй, какими глазами вы будете смотреть на народ Поднебесной?
      -- Вы правы, -- опустив голову, ответил Ма Чао. -- У меня нет выхода.
      -- Если вы согласны выслушать меня, то прогоните воинов, которых спрятали за шатром, -- сказал Ли Куй.
      Смущенный Ма Чао исполнил его требование.
      -- Ну, так вот, -- продолжал Ли Куй. -- Лю Бэй уважает людей мудрых, и я уверен, что он добьется успеха. Поэтому, покинув Лю Чжана, я перешел к нему. Когда-то ваш батюшка договаривался с Лю Бэем уничтожить злодея Цао Цао. Почему же вы не желаете оставить тьму ради света? Почему вы не подумаете над тем, как отомстить за смерть отца и заслужить славу?
      Ма Чао понял, к чему клонит речь Ли Куй, и очень обрадовался. Он тут же отрубил голову Ян Бо и вместе с Ли Куем отправился к Лю Бэю и преподнес ему голову убитого. Лю Бэй принял Ма Чао как почетного гостя. Тот с благодарностью поклонился и произнес:
      -- Сегодня, наконец, я обрел просвещенного господина! Мне кажется, будто тучи разошлись и я вновь узрел голубое небо.
      В это время из Ханьчжуна возвратился Сунь Цянь. Лю Бэй по-прежнему оставил военачальников Мын Да и Хо Цзюня охранять заставу Цзямынгуань, а сам отправился в поход на Чэнду.
      Когда он проходил через Мяньчжу, старый военачальник Хуан Чжун и Чжао Юнь доложили ему, что против них выступили сычуаньские военачальники Лю Цзюнь и Ма Хань.
      -- Если разрешите, я расправлюсь с обоими, -- предложил Чжао Юнь.
      С этими словами он вскочил на коня и вихрем поскакал в поле. Лю Бэй остался на городской стене. Он беседовал с Ма Чао и угощал его вином, а слуги подносили им яства. Вскоре возвратился Чжао Юнь и бросил к ногам Лю Бэя головы двух вражеских военачальников. Ма Чао был поражен и преисполнился почтением к отваге Чжао Юня.
      -- Против ваших войск сражаться невозможно! -- воскликнул он, обращаясь к Лю Бэю. -- До чего же безнадежно сопротивление Лю Чжана! Разрешите мне призвать его к покорности! Если он не послушается меня, я возьму Чэнду и передам вам!
      Лю Бэй был доволен. Пиршество вскоре окончилось, и все разошлись отдыхать.
      Разгромленное войско Лю Цзюня и Ма Ханя бежало в город Ичжоу. Когда Лю Чжану сообщили о поражении, он с перепугу заперся у себя в покоях и вышел оттуда, лишь получив сообщение, что с севера приближаются войска Ма Чао и Ма Дая. Лю Чжан поднялся на городскую стену, уверенный в том, что это войска Ма Чао идут ему на помощь.
      -- Прошу Лю Чжана выйти на переговоры! -- крикнули Ма Чао и Ма Дай.
      -- В чем дело? -- удивленно спросил со стены Лю Чжан.
      Ма Чао отвечал:
      -- Я вел на помощь вам войско, но Ян Сун сумел оклеветать меня перед Чжан Лу, и тот хотел меня убить. В поисках спасения я перешел на сторону Лю Бэя. Если вы тоже покоритесь ему, я обещаю вам полную безопасность. Решайтесь, иначе я буду штурмовать ваш город!
      От ужаса лицо Лю Чжана посерело, и он лишился чувств. Приближенным едва удалось привести его в себя.
      -- Вот к чему привело мое неразумие! -- запричитал он. -- Но теперь уж раскаиваться поздно. Придется открыть ворота и сдаться, чтобы спасти от гибели население!
      -- В городе более тридцати тысяч воинов и значительные запасы провианта, -пытался возражать военачальник Дун Хэ. -- Мы можем продержаться целый год! Зачем же сразу сдаваться?
      -- Мы с моим батюшкой двадцать лет правили землями Шу, но никогда не оказывали милостей народу! -- с отчаянием воскликнул Лю Чжан. -- Мы вели войны, а население страдало от голода. Совесть моя неспокойна! Нет, лучше уж покориться и дать людям возможность спокойно жить!
      Стоявшие рядом с Лю Чжаном чиновники заплакали. Только один из них твердо произнес:
      -- Ваше решение, господин мой, совпадает с волей неба!
      Это сказал Цзяо Чжоу, родом из округа Баси, прекрасный знаток астрологии. Лю Чжан недоумевающе посмотрел на него.
      -- Ночью я наблюдал небесные знамения и видел, как сонмы звезд скопились над областью Шу, -- объяснил Цзяо Чжоу. -- Причем самая большая звезда сияла, как луна, а это значит, что в здешних местах появится император или ван. Ведь еще год назад мальчишки на улицах распевали песенку:
      Если тебе надоела прежняя еда,
      Жди, когда новый правитель явится сюда.
      Таковы знамения неба, такова его воля, нарушать ее нельзя!
      Хуан Цюань и Лю Ба, услышав эти речи, схватились за мечи, но Лю Чжан их удержал.
      В этот момент пришло известие, что правитель области Шуцзюнь, по имени Сюй Цзин, сдался Лю Бэю. Лю Чжан, разразившись воплями и криками, бросился к себе во дворец.
      На следующий день ему доложили, что у городских ворот стоит Цзянь Юн, советник Лю Бэя, и просит впустить его в город. Лю Чжан приказал открыть ворота. Цзянь Юн с гордым и спокойным видом въехал в город в коляске. Но вдруг из толпы пробился к нему человек и, выхватив меч, громко закричал:
      -- Ах ты, ничтожество! Возгордился? Смотреть на нас не хочешь? Презираешь?
      Цзянь Юн выскочил из коляски и низко поклонился. Ему сказали, что неизвестный человек -- житель Мяньчжу, по имени Цинь Ми.
      -- Я не имел чести знать вас, мудрый брат! -- с улыбкой сказал Цзянь Юн. -Счастлив буду, если вы не осудите меня за это!
      Они вместе пришли к Лю Чжану. Цзянь Юн принялся расхваливать безграничное великодушие Лю Бэя, и это еще больше утвердило Лю Чжана в решении немедленно сдаться. С Цзянь Юном он обошелся очень милостиво.
      На следующий день Лю Чжан, взяв с собой верительную грамоту на право правления областью и печать, в коляске выехал из города в лагерь Лю Бэя. Цзянь Юн сопровождал его. Лю Бэй встретил Лю Чжана у лагерных ворот и, пожимая ему руку, со слезами говорил:
      -- Я всегда старался действовать гуманно и справедливо, но сейчас обстоятельства этого не позволяют. Простите меня!
      Лю Чжан вручил Лю Бэю свой пояс с печатью. Затем они вместе поехали в Чэнду. Когда Лю Бэй въезжал в город, жители, стоя у ворот своих домов, воскуривали благовония и кланялись ему.
      Лю Бэй вошел в главный зал ямыня. Чиновники пришли поздравить его. Среди них не было только Хуан Цюаня да Лю Ба, которые наотрез отказались выйти из дому. Военачальники, возмущенные их поведением, хотели отправиться к ним, но Лю Бэй строго-настрого запретил тревожить их.
      Он сам посетил Хуан Цюаня и Лю Ба и пригласил их к себе на службу. Те были так тронуты добротой Лю Бэя, что охотно согласились.
      -- Итак, западные округа Сычуани покорены, -- сказал Чжугэ Лян, -- но в одном владении не может быть двух правителей. Лю Чжана необходимо отправить в Цзинчжоу.
      -- Я только что завоевал земли Шу, -- возразил Лю Бэй -- и сразу не могу решиться выслать Лю Чжана в отдаленный край.
      -- Лю Чжан лишился своих владений потому, что был слаб, -- произнес Чжугэ Лян. -- Если и вами будет руководить в делах женская чувствительность, так не удержаться вам надолго в здешних краях!
      По настоянию Чжугэ Ляна был устроен большой пир, на котором Лю Бэй объявил Лю Чжану, чтобы тот со всей семьей собирался в путь. Местожительством для него был избран отдаленный уезд Гунань в области Наньцзюнь.
      Так Лю Бэй стал правителем округа Ичжоу. Все гражданские и военные чиновники, выразившие желание служить ему, получили титулы и награды; многие из них были повышены в должности. Для воинов устраивались пиры. Все житницы были открыты, и народу бесплатно раздавали зерно.
      Население и войско радовались и ликовали. Лю Бэй хотел отдать лучшие дома и земли округа Ичжоу своим чиновникам, но Чжао Юнь удержал его от такого шага.
      -- Население округа Ичжоу сильно пострадало от войны, -- сказал он, -многие земли не обрабатываются, дома пустуют. Сейчас необходимо вернуть жителей на свои места и дать им мир и покой, только тогда они будут нам послушны. Неразумно обирать весь народ ради того, чтобы наградить немногих!
      Лю Бэй признал правоту Чжао Юня и попросил Чжугэ Ляна составить законы для управления землями Шу. Уголовный закон оказался слишком строгим, и советник Фа Чжэн сказал:
      -- Во времена Гао-цзу основной закон государства состоял всего из трех статей, и народ постоянно чувствовал доброту правителя. Я думаю, что Чжугэ Лян должен немного смягчить законы и тем оправдать чаяния народа.
      -- Вы знаете только одну сторону дела и не знаете другой, -- возразил Чжугэ Лян. -- Законы Цинь Ши-хуана были так жестоки, что вызывали нарекания десятков тысяч людей. А Гао-цзу старался снисходительностью своей привлечь недовольных на свою сторону. Сейчас время другое. Правитель Лю Чжан был слаб и неразумен, во владениях его царил разброд, и если мы не установим справедливое управление, если строгость законов не будет внушать должного уважения и почтения, то может возникнуть смута. Бывает, что государь жалует высокими должностями только своих любимцев, и они начинают чинить самоуправство; а когда он оказывает милости только льстецам, они становятся нерадивыми и требовательными сверх всякой меры. Одним словом, во всех крайностях таится зло. Законы должны быть строгими. С помощью закона мы будем охранять порядок, и тогда люди правильно поймут, что такое милость. Человек, которому жалуется титул, приобретает почет, но если этот почет дополняется милостями, человек стремится к умеренности. В этом и заключается искусство управления государством.
      Фа Чжэн почтительно поклонился Чжугэ Ляну.
      С той поры народ в землях Шу зажил спокойно. Расположенные в округах войска поддерживали порядок. Повсюду царил мир.
      Фа Чжэн был назначен на должность правителя области Шу. И тем, кто из доброго чувства угостил его хоть раз обедом, когда он был простым человеком, и тем, кто хоть раз бросил на него неприязненный взгляд, он платил теперь той же монетой.
      Однажды кто-то сказал Чжугэ Ляну:
      -- Фа Чжэн слишком уж крут, его следовало бы немного придержать.
      На это Чжугэ Лян возразил:
      -- В прошлом, когда моему господину с превеликими трудностями приходилось защищать округ Цзинчжоу, когда с севера ему угрожал Цао Цао, а с востока Сунь Цюань, первым на помощь Лю Бэю пришел Фа Чжэн. Он заслужил свое высокое положение, и взыскивать с него сейчас нечего. Пусть наслаждается сознанием того, что он добился желаемого!
      Он не стал ничего взыскивать с Фа Чжэна, а тот, узнав об этом разговоре, сам стал сдержаннее.
      Как-то на досуге Лю Бэй беседовал с Чжугэ Ляном, и в это время ему доложили, что из Цзинчжоу приехал Гуань Пин, сын Гуань Юя, передать благодарность отца за полученные подарки. Лю Бэй велел допустить к нему Гуань Пина. Тот вошел, низко поклонился и, вручая письмо, сказал:
      -- Мой батюшка знает, что Ма Чао в военном искусстве превосходит многих полководцев, и просит у вас разрешения помериться с ним силами.
      -- Если Гуань Юй будет драться с Ма Чао, один из них непременно погибнет, -- озабоченно произнес Лю Бэй.
      -- Ничего не случится, -- успокоил его Чжугэ Лян. -- Я напишу Гуань Юю, и он откажется от своей затеи.
      Лю Бэй, зная вспыльчивость Гуань Юя, охотно предоставил Чжугэ Ляну право действовать по своему усмотрению. Чжугэ Лян написал письмо, и Гуань Пин, не задерживаясь в Чэнду, выехал обратно в Цзинчжоу,
      -- Ну, как? Ты сказал, что я хочу помериться силой с Ма Чао? -- нетерпеливо спросил Гуань Юй, едва увидел сына.
      -- Да. И учитель Чжугэ Лян прислал вам вот это письмо.
      Гуань Юй стал читать:
      "Говорят, что вы хотите помериться силой с Ма Чао. Я не отрицаю, что он сильнее многих военачальников и даже сравнил бы его с Цзин Бу и Пэн Юэ. Но для него было бы слишком большой честью состязаться с таким доблестным воином, как вы! Полагаю, что в крайнем случае это мог бы сделать Чжан Фэй. На вас возложена вся ответственность за безопасность Цзинчжоу. Если вы уедете в Сычуань, в это время Цзинчжоу могут захватить враги, и вся вина падет на вас. Подумайте об этом!"
      Прочитав письмо, Гуань Юй погладил свою бороду и улыбнулся:
      -- О да! Чжугэ Лян прекрасно знает мои мысли!
      Он показал письмо своим гостям, и с тех пор больше не упоминал о поездке в Сычуань.
      Когда Сунь Цюань получил известие о том, что Лю Бэй занял Сычуань и отправил Лю Чжана в ссылку в Гунань, он позвал советников Чжан Чжао и Гу Юна и сказал:
      -- Вам известно, что Лю Бэй обещал отдать мне Цзинчжоу, как только завоюет Сычуань. Сейчас земли Ба и Шу в его руках. Настало время и нам потребовать у него земли, расположенные в нижнем течении реки Хань. Если он не отдаст их, мы двинем против него войска.
      -- У нас в княжестве У только установился порядок, и начинать новую войну неразумно, -- возразил Чжан Чжао. -- Но я знаю, как заставить Лю Бэя отдать нам Цзинчжоу!
      Поистине:
      Едва только новое солнце взошло над Западным Шу,
      Как старые реки и горы вновь требует княжество У.
      Если вы хотите узнать, что предложил Сунь Цюаню советник Чжан Чжао, загляните в следующую главу.
      ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
      в которой повествуется о том, как Гуань Юй, вооруженный мечом, побывал на пиру, и о том, как императрица Фу пожертвовала жизнью ради блага государства
      Как уже говорилось, Сунь Цюань решил потребовать, чтобы Лю Бэй вернул ему, наконец, округ Цзинчжоу. Советник Чжан Чжао предложил Сунь Цюаню следующее:
      -- Чжугэ Лян -- правая рука Лю Бэя, -- сказал он, -- а его брат, Чжугэ Цзинь, служит у вас. Прикажите взять под стражу семью Чжугэ Цзиня, а сам он пусть поедет в Сычуань и скажет брату, что его семье грозит смерть, если Лю Бэй не исполнит ваше требование. Ради спасения семьи брата Чжугэ Лян постарается уговорить Лю Бэя отдать вам Цзинчжоу.
      -- Чжугэ Цзинь честный и преданный мне человек, -- возразил Сунь Цюань. -Как я могу взять под стражу его семью?
      -- А вы объясните ему, для чего вы это делаете и что от него требуется, тогда он не будет тревожиться, -- предложил Чжан Чжао.
      По его совету, Сунь Цюань велел перевезти всю семью Чжугэ Цзиня к себе во дворец и приставить к ней стражу, а затем отправил Чжугэ Цзиня с письмом к Лю Бэю.
      Через несколько дней Чжугэ Цзинь добрался до Чэнду и послал известить Лю Бэя о своем прибытии.
      -- Зачем сюда приехал ваш брат? -- спросил Лю Бэй.
      -- Потребовать, чтобы вы отдали Сунь Цюаню Цзинчжоу, -- сказал Чжугэ Лян.
      -- Что же на это ответить?
      Чжугэ Лян растолковал Лю Бэю, как он должен себя вести, и выехал за город встречать брата. Но он не повез его к себе домой, а направился прямо на подворье.
      -- Брат мой, почему у тебя такой скорбный вид? -- спросил он, заметив слезы на глазах Чжугэ Цзиня. -- Что случилось? Расскажи!
      -- Семья моя погибла! -- воскликнул Чжугэ Цзинь.
      -- Не из-за того ли, что мы удерживаем Цзинчжоу? -- испуганно спросил Чжугэ Лян. -- Большая беда! Большая беда! Но ты не унывай! Думаю, что все уладится...
      Чжугэ Цзинь, очень довольный таким оборотом дела, вместе с братом отправился к Лю Бэю и передал ему письмо Сунь Цюаня.
      -- Он отдал мне в жены свою сестру, а потом увез ее и еще требует Цзинчжоу! -- в гневе воскликнул Лю Бэй, прочитав письмо. -- Это неслыханная дерзость! Я подыму свое войско и отомщу ему!
      -- Сунь Цюань взял заложниками семью моего брата! -- вскричал Чжугэ Лян, падая на колени перед Лю Бэем. -- Если вы откажетесь вернуть ему Цзинчжоу, он казнит моих родных! Как же я буду жить, если погибнет мой брат?! Пожалейте меня, исполните требование Сунь Цюаня, и я буду бесконечно благодарен вам.
      Чжугэ Лян рыдал и умолял Лю Бэя, но тот долго не соглашался.
      -- Хорошо, учитель, -- наконец уступил он. -- Из уважения к вам я отдам половину округа: Сунь Цюань получит области Чанша, Линлин и Гуйян.
      -- Тогда напишите Гуань Юю, чтобы он передал Сунь Цюаню эти земли, -сказал Чжугэ Лян.
      -- Нет, этого мало, пусть Чжугэ Цзинь едет к Гуань Юю и на месте договаривается с ним, -- возразил Лю Бэй. -- Вы хорошо знаете, каков характер моего брата, я сам его боюсь! В таком деле надо быть осторожным!
      Чжугэ Цзинь попрощался с Лю Бэем и отправился в Цзинчжоу. Гуань Юй принял его с почетом и проводил в зал. Здесь Чжугэ Цзинь передал ему письмо Лю Бэя и сказал:
      -- Ваш брат разрешает передать Сунь Цюаню области Чанша, Линлин и Гуйян. Надеюсь, вы не станете возражать?
      Гуань Юй невозмутимо ответил:
      -- В Персиковом саду дали мы клятву поддерживать правящий дом. Цзинчжоу исстари принадлежит Ханьской династии. Неужели вы полагаете, что я так глуп, чтобы отдать кому бы то ни было хоть клочок государственной земли? Письмо брата ничего для меня не значит! Я подчинюсь только повелению императора!
      -- Но Сунь Цюань погубит мою семью, если я здесь ничего не добьюсь! -взмолился Чжугэ Цзинь. -- Пожалейте меня.
      -- Знаю я, это все хитрости Сунь Цюаня! Меня не проведешь!
      -- Как вам не стыдно! -- запротестовал Чжугэ Цзинь.
      -- Замолчите! -- закричал Гуань Юй, хватаясь за меч. -- Или я убью вас вот этим мечом, которым казню всех непокорных мне!
      -- Батюшка, смирите свой гнев! -- поспешно вмешался Гуань Пин. -- Ведь вам потом будет неловко перед учителем Чжугэ Ляном!
      -- Ладно! -- сказал Гуань Юй и, обращаясь к Чжугэ Цзиню, добавил: -- А вы не вернетесь в Восточный У до тех пор, пока я сам не повидаюсь с Чжугэ Ляном.
      Расстроенный Чжугэ Цзинь попрощался с Гуань Юем и на корабле отплыл в Чэнду, надеясь еще раз встретиться с братом. Но там ему сказали, что Чжугэ Лян уехал, и Чжугэ Цзиню пришлось вновь предстать перед Лю Бэем. Со слезами рассказал он, как Гуань Юй хотел его убить.
      -- Да, мой брат очень вспыльчив, -- промолвил Лю Бэй. -- С ним трудно договориться. Но вы не огорчайтесь и поезжайте домой. Как только я возьму Восточную Сычуань и Ханьчжун, я пошлю Гуань Юя охранять эти земли, а Цзинчжоу отдам вашему господину.
      Так Чжугэ Цзиню и пришлось ни с чем возвратиться в Восточный У. Когда он обо всем доложил Сунь Цюаню, тот в гневе закричал:
      -- Это все козни Чжугэ Ляна! Он заставил вас без толку ездить из Чэнду в Цзинчжоу!
      -- О нет! Мой брат слезно умолял Лю Бэя вернуть вам Цзинчжоу, -- возразил Чжугэ Цзинь. -- Только но его просьбе Лю Бэй и согласился отдать вам половину округа. Да вот Гуань Юй заупрямился.
      -- Ну, раз Лю Бэй отдает нам Чанша, Линлин и Гуйян, так чего же медлить! -вскричал Сунь Цюань. -- Посылайте туда наших чиновников. Пусть они возьмут на себя управление, а там видно будет, что делать дальше.
      -- Правильно! -- согласился Чжугэ Цзинь.
      Сунь Цюань освободил из-под стражи семью Чжугэ Цзиня, а чиновникам велел отправляться в области Чанша, Линлин и Гуйян и вступить там в назначенные им должности. Однако через несколько дней посланные чиновники стали один за другим возвращаться. Они жаловались, что Гуань Юй выгнал их да еще грозил отрубить головы.
      Взбешенный Сунь Цюань вызвал к себе Лу Су и напустился на него:
      -- Это вы уверяли меня, что Лю Бэй лишь временно взял во владение Цзинчжоу. Вот он завладел и Сычуанью, а Цзинчжоу и не думает отдавать! Что же вы сидите сложа руки и спокойно смотрите на такое безобразие?
      -- Я обдумал план действий и собирался доложить вам, -- произнес Лу Су.
      -- Ну, говорите!
      -- Надо ввести наши войска в Лукоу и пригласить туда Гуань Юя на пир. Когда он приедет, мы постараемся убедить его вернуть нам Цзинчжоу, а заупрямится -- не выпустим живым. Если он откажется приехать, возьмем Цзинчжоу силой!
      -- Так думал и я! -- воскликнул Сунь Цюань. -- Только действовать надо сейчас же!
      -- Не спешите, господин! -- предостерег Сунь Цюаня советник Кань Цзэ. -- Не забывайте, что Гуань Юй самый отважный воин нашего времени! Излишняя торопливость может сорвать все наши планы, и вы сами от этого пострадаете.
      -- Когда же в таком случае я получу Цзинчжоу? -- закричал Сунь Цюань, не владея собой. И он приказал Лу Су действовать так, как тот задумал.
      Попрощавшись с Сунь Цюанем, Лу Су уехал в Лукоу. Там он вызвал к себе военачальников Люй Мына и Гань Нина. Посовещавшись, они решили устроить пир в беседке на берегу реки и отправили посланца с пригласительным письмом к Гуань Юю.
      В Цзянкоу гонца встретил Гуань Пин и, расспросив, зачем он приехал, повез к отцу. Прочитав письмо, Гуань Юй сказал:
      -- Хорошо. Я приеду завтра. Возвращайтесь и известите об этом Лу Су.
      Когда посланец удалился, Гуань Пин сказал:
      -- Зачем, батюшка, вы обещали приехать? Ведь Лу Су, наверно, замыслил дурное!
      -- А разве я этого не понимаю? -- засмеялся Гуань Юй. -- Все ясно: Чжугэ Цзинь рассказал Сунь Цюаню, что я не хочу отдавать Цзинчжоу, и Сунь Цюань решил заманить меня в Лукоу, чтобы потребовать обещанное моим братом. Откажись я поехать, сказали бы, что я трус. Завтра поеду в небольшой лодке с десятком слуг и возьму с собой меч Черного дракона. Посмотрим, посмеет ли Лу Су поднять на меня руку!
      -- Неужели, батюшка, вы и впрямь сами пойдете в логово тигра? -заволновался Гуань Пин. -- Не забывайте об ответственности, которую возложил на вас мой дядя Лю Бэй!
      -- Я никогда никого не боялся, -- успокоил его Гуань Юй. -- Под копьями и мечами, под стрелами и камнями я не сходил со своего коня. Мне ли страшиться этих цзяндунских крыс?
      -- И все же вам не следует туда ехать, -- поддержал Гуань Пина советник Ма Лян. -- Лу Су человек достойный и великодушный, это вне всяких сомнений, но при нынешнем положении и он может решиться на дурное дело.
      -- Это верно, -- согласился Гуань Юй. -- Но вспомните, как в старину, во времена Борющихся царств, Линь Сян-жу(*1), у которого не было сил, чтобы связать курицу, поехал на пир к циньскому государю и вел себя так, будто ему все нипочем? А я -- вы этого не забывайте -- привык встречаться лицом к лицу с могучим врагом! Кроме того, я уже дал согласие поехать на это пиршество и обещание свое должен выполнить!
      -- Ну, раз поездка неизбежна, так будьте хоть осторожны! -- попросил Ма Лян.
      -- Хорошо, -- сказал Гуань Юй. -- Тогда пусть Гуань Пин выйдет на судах с пятьюстами воинами и дожидается меня на реке. В случае опасности я подыму флаг, и они придут мне на выручку.
      Выслушав указания отца, Гуань Пин сделал все необходимые приготовления.
      Тем временем посланец вернулся к Лу Су и доложил, что Гуань Юй обещал приехать на следующий день. Лу Су позвал на совет Люй Мына, и тот сказал:
      -- Если Гуань Юй явится с войском, то мы с Гань Нином на берегу устроим засаду и по вашему сигналу нападем на него. А если он приедет один, расправимся с ним во время пира. Для этого хватит и полсотни воинов.
      Лу Су приказал неотступно наблюдать за рекой. Утром дозорные издали заметили лодку, в ней было всего несколько гребцов да рулевой. На носу развевалось красное знамя с большими иероглифами: "Гуань Юй".
      Лодка приближалась к берегу. В ней сидел Гуань Юй в синей головной повязке и в зеленом халате. Рядом с ним, опираясь на меч, стоял военачальник Чжоу Цан. У каждого гребца на поясе был меч.
      Лу Су сам встретил Гуань Юя и проводил его в беседку. После надлежащих церемоний они уселись. Подавая гостю кубок с вином, Лу Су от смущения не смел поднять глаз, а Гуань Юй пил и смеялся, как ни в чем не бывало. Слегка опьянев, Лу Су, наконец, обратился к нему:
      -- Я был бы счастлив, если бы вы соблаговолили выслушать меня... Когда-то ваш старший брат Лю Бэй просил меня передать Сунь Цюаню, что он взял Цзинчжоу лишь во временное владение и отдаст его, как только завоюет Сычуань. Теперь он и Сычуань взял, а Цзинчжоу не отдает! Признайтесь, разве этим он не подрывает доверие к себе?
      -- Это дело государственное и не место обсуждать его на пиру, -- ответил Гуань Юй.
      -- Мой господин Сунь Цюань владеет всего лишь ничтожными цзяндунскими землями, -- продолжал Лу Су, -- и все же он дал войско вашему брату, когда тот потерпел поражение. И думал он только о том, как бы облегчить ваше положение. А ваш брат, захватив округа Ичжоу и Цзинчжоу, скупится отдать моему господину какие-то три жалкие области! Вернее, вы помешали ему это сделать, воспротивившись его воле. Разве это великодушно с вашей стороны?
      -- В битве с Цао Цао при Улине мой брат рисковал жизнью, -- отвечал Гуань Юй. -- Стоило ли ему тратить свои силы, если бы в награду он не получил ни пяди земли? И вы еще требуете эти области!
      -- Что вы, что вы! -- воскликнул Лу Су. -- Я просто хотел сказать, что вы не совсем правы. Ведь когда ваш брат Лю Бэй потерпел поражение на Чанфаньском склоне, мой господин дал ему приют. Лю Бэю следовало бы подумать о том, как отблагодарить моего господина! Но он, видимо, совсем об этом забыл! И Сычуань, и Цзинчжоу он держит в своих руках! Не алчность ли заставила его позабыть о долге? Подумайте! Ведь вся Поднебесная будет смеяться над ним!
      -- Это дело моего брата, и не мне его решать -- отрезал Гуань Юй.
      -- Всем известно, что вы вступили в братский союз и в Персиковом саду дали клятву жить и умереть вместе, -- возразил Лу Су. -- Не значит ли это, что вы и он -- одно целое? Почему вы уклоняетесь от прямого ответа на мой вопрос?
      Гуань Юй не успел ничего сказать, как в разговор вмешался стоявший рядом военачальник Чжоу Цан:
      -- Землями Поднебесной достойны управлять лишь добродетельные. А вы, кажется, думаете, что только ваш Сунь Цюань может властвовать?
      Гуань Юй, изменившись в лице, встал и взял меч, который подал ему Чжоу Цан.
      -- А ты помалкивай! -- в то же время прикрикнул он на телохранителя. -- Это дело государственное и тебя не касается. Ну-ка, живо уходи отсюда!
      Чжоу Цан прекрасно понял Гуань Юя и быстро вышел. Он побежал на берег и поднял красный флаг. Гуань Пин, дожидавшийся отца, увидел сигнал, и в ту же минуту его суда, как стрелы, понеслись к Лукоу.
      Тем временем Гуань Юй, притворяясь пьяным, но не выпуская меча, пожимал руку Лу Су и говорил:
      -- Раз уж вы пригласили меня на пир, то не стоило затевать разговор о цзинчжоуских делах. Я совершенно пьян и боюсь, как бы такие разговоры не испортили наших дружеских отношений. Лучше приезжайте ко мне в Цзинчжоу, и там мы с вами что-нибудь решим.
      Лу Су так волновался, что его душа едва не рассталась с телом. А Гуань Юй, делая вид, что ничего не замечает, встал и повел его к берегу. Люй Мын и Гань Нин, следившие за каждым движением Гуань Юя, не посмели напасть на него. Они боялись, как бы во время схватки не пострадал Лу Су, которого Гуань Юй ни на миг не отпускал от себя.
      Перед тем как войти в лодку, Гуань Юй отпустил Лу Су, поклонился ему и приказал гребцам отчаливать. Опешивший Лу Су стоял на берегу и безмолвно смотрел вслед удалявшейся лодке.
      Потомки сложили стихи, в которых восхваляют доблесть Гуань Юя:
      Снисходительно, как на ребенка, смотрел на сановника он
      И свободно, не ведая страха, взял свой меч и на пир пошел.
      В этот год Гуань Юй героизмом, беспримерной отвагой своей
      И своими победами в битвах Линь Сян-жу из Миньчи превзошел.
      Когда Гуань Юй был уже далеко, Лу Су сказал Люй Мыну:
      -- Наш план ни к чему не привел. Как же нам теперь быть?
      -- Пошлите гонца к Сунь Цюаню и попросите немедленно поднять войска, -предложил Люй Мын.
      Лу Су тут же отправил гонца. Получив такое известие, Сунь Цюань пришел в ярость и решил двинуть огромную армию на Цзинчжоу. Однако осуществлению этого замысла помешал слух, что Цао Цао во главе стотысячного войска идет в поход против Восточного У. Встревоженный Сунь Цюань приказал Лу Су не предпринимать никаких действий против Гуань Юя и все войска перебросить в крепости Хэфэй и Жусюй, которым грозил новый враг.
      Но когда Цао Цао собирался в поход против Сунь Цюаня, военный советник Фу Гань подал ему доклад:
      "Насколько мне известно, для того чтобы воевать, прежде всего необходимо иметь закаленное войско, а для того чтобы прослыть человеком мудрым, прежде всего необходимо быть добродетельным. И лишь в том случае, когда сила и знания взаимно дополняют друг друга, можно успешно управлять страной. Вы почти полностью устранили смуту, охватившую Поднебесную; только княжества У и Шу еще не покорились вам. Путь в княжество У вам преграждает великая река Янцзы, а в княжество Шу -- высокие горы. Я полагаю, что силой здесь победить невозможно. Сейчас следовало бы дать воинам отдых и заняться распространением наук и укреплением добродетелей. Если вы поведете войска к берегам Янцзы, то враг сразу же затаится в своем логове. Тогда ни ваши воины, ни ученые не будут иметь возможности в полном блеске проявить свои силы и знания, а сами вы не сможете показать свои таланты полководца и правителя. Прошу вас, прежде чем начинать войну, подумать над моими словами".
      Цао Цао долго размышлял и, наконец, отказался от похода на юг. Он стал учреждать школы и приближать к себе ученых. Слава о его благодеяниях облетела всю страну. Чиновники Ван Цань, Ду Си, Вэй Кай и Хэ Ся выразили пожелание, чтобы Цао Цао принял титул Вэйского вана. Один чжун-шу-лин Сюнь Ю был против.
      -- Это недопустимо! -- сказал он. -- Титул Вэйского гуна и девять высочайших даров и без того вознесли чэн-сяна; пожалование титулом Вэйского вана будет противно всем законам!
      -- Уж не хочет ли этот человек пойти по стопам Сюнь Юя? -- в гневе воскликнул Цао Цао, узнав об этом.
      Сюнь Ю, огорченный немилостью Цао Цао, вскоре заболел и умер. Ему было в то время пятьдесят восемь лет. Цао Цао велел похоронить Сюнь Ю с большими почестями и отказался от титула Вэйского вана.
      Однажды Цао Цао вошел в императорский дворец при мече. В зале Сын неба беседовал с императрицей Фу. Заметив меч, императрица в испуге вскочила с места, а государь задрожал от страха. Цао Цао обратился к императору:
      -- Скажите, что делать? Сунь Цюань и Лю Бэй захватили обширные владения и не повинуются императорской власти!
      -- Это должны решать только вы, Вэйский гун, -- уклончиво ответил император.
      -- Как вы можете так говорить, государь! -- возмутился Цао Цао. -- Ведь если со стороны кто-нибудь услышит ваши слова, могут подумать, что я вас притесняю!
      -- Если вы искренне желаете нам помочь, для нас это будет счастьем, -сказал император, -- если же нет, будьте хоть милостивы, не покидайте нас.
      Цао Цао гневно сверкнул глазами и вышел. Кто-то из приближенных сказал императору:
      -- Говорят, что Цао Цао собирается присвоить себе титул Вэйского вана. Он помышляет о троне!
      Сянь-ди и императрица горько заплакали.
      -- Мой отец Фу Вань давно ждет случая убить Цао Цао, -- сквозь слезы сказала императрица. -- Я напишу ему, чтобы он поскорее разделался с этим злодеем.
      -- Дун Чэн тоже хотел убить Цао Цао, -- промолвил император. -- Но он не сумел сохранить тайну и погиб. Если и на этот раз тайна раскроется, нам с тобой не сдобровать!
      -- Все равно! -- воскликнула императрица. -- Лучше смерть, чем с утра до вечера заниматься вышиванием, как делают простолюдины! Я отправлю батюшке письмо через Му Шуня. Мне кажется, из всех придворных можно положиться только на него.
      Император отпустил приближенных и, призвав Му Шуня, увел его за ширму, где со слезами сказал:
      -- Злодей Цао Цао желает получить титул Вэйского вана, чтобы потом захватить наш трон! Повелеваем тебе передать отцу императрицы Фу Ваню, чтобы он немедля расправился с Цао Цао. Эту великую тайну мы доверяем только тебе, ибо все окружающие нас придворные -- ставленники Цао Цао. Вот возьми и доставь Фу Ваню письмо государыни.
      -- Я глубоко тронут вашим доверием, государь, -- взволнованно ответил Му Шунь, -- и готов умереть за вас -- приказывайте!
      Вскоре Му Шунь благополучно доставил письмо Фу Ваню. Тот узнал руку дочери и сказал:
      -- Такое дело требует большой осторожности: у разбойника Цао Цао слишком много приспешников. Но сейчас он собирается в поход против Сунь Цюаня и Лю Бэя, надо дождаться, пока он уйдет из столицы, и потом с помощью преданных государю чиновников совершить переворот.
      -- А вы испросите у императора секретный указ, -- предложил Му Шунь, -- и договоритесь с княжествами У и Шу о совместных действиях против врага династии Цао Цао.
      Фу Вань написал императору, а Му Шунь спрятал письмо в волосах и отправился во дворец. Но кто-то успел предупредить Цао Цао, чтобы он не доверял Му Шуню, и он сам поджидал его у ворот. Когда Му Шунь подошел, Цао Цао спросил, почему он долго отсутствовал.
      -- Императрица занемогла и велела позвать лекаря, -- сказал Му Шунь.
      -- Какого же лекаря вы позвали? -- заинтересовался Цао Цао.
      -- Пока никакого, -- ответил Му Шунь.
      Цао Цао велел своим телохранителям обыскать Му Шуня. Найти ничего не удалось, и Цао Цао велел его отпустить. Но когда Му Шунь отошел, внезапно налетевший ветер сорвал с него шляпу. Цао Цао снова подозвал его и тщательно осмотрел шляпу. Там тоже ничего не оказалось. Тогда Цао Цао, чтобы успокоить свои подозрения, велел проверить, не спрятано ли что-нибудь в волосах Му Шуня. Телохранители обнаружили письмо Фу Ваня. Цао Цао приказал допросить задержанного, но тот упорно молчал.
      Тогда Цао Цао послал отряд воинов окружить дом Фу Ваня и взять под стражу всех, кто там был. При обыске было найдено письмо императрицы Фу.
      Рано утром в императорский дворец явился Ци Люй в сопровождении трехсот воинов. На вопрос Сянь-ди, зачем он пришел, Ци Люй ответил:
      -- Вэйский гун повелел отобрать печать императрицы Фу.
      Император понял, что тайна открыта, и пал духом. Ци Люй вошел в покои императрицы, взял печать и вышел. Императрица почувствовала, что все ее планы рухнули, и поспешила спрятаться в тайнике между двойными стенами.
      Вскоре пришел шан-шу-лин Хуа Синь с пятьюстами воинами, чтобы арестовать императрицу, но никто не знал, где она. Обыскали весь дворец -- императрицу найти не удалось. Наконец Хуа Синь догадался, что она могла спрятаться между двойными стенами. Он приказал ломать стены в ее покоях, и вскоре воины за волосы вытащили из тайника императрицу.
      -- Пощадите! -- молила она.
      -- Проси об этом Вэйского гуна! -- крикнул Хуа Синь.
      Босая, с распущенными волосами, под охраной воинов в латах, императрица вышла из дворца.
      Хуа Синь, которому Цао Цао поручил выполнение этого черного дела, был человеком, известным своими талантами. Его ближайшими друзьями в юности были Бин Юань и Гуань Нин. В то время говорили, что втроем они стоят одного дракона, и называли Хуа Синя головой, Бин Юаня -- туловищем, а Гуань Нина -хвостом дракона.
      Однажды был такой случай: Хуа Синь и Гуань Нин вскапывали огород. Под лопатой сверкнуло золото. Гуань Нин не обратил на него никакого внимания, а Хуа Синь поднял находку, повертел в руках и снова бросил в землю. В другой раз Гуань Нин и Хуа Синь сидели и читали книги. Вдруг на улице послышался крик. Гуань Нин не сдвинулся с места, а Хуа Синь отложил книгу и пошел посмотреть, что случилось. За это Гуань Нин назвал его невежественным и прекратил с ним знакомство, а сам бросил службу и уехал в Ляодун. Он стал вести замкнутую жизнь, носил белую шляпу и никогда не ступал ногой за ворота дома. Хуа Синь сначала служил Сунь Цюаню и от него перешел к Цао Цао. И вот теперь Цао Цао поручил ему схватить императрицу Фу.
      Потомки сложили стихи, в которых сожалеют о поступке Хуа Синя:
      Злое дело в тот день Хуа Синю исполнить поручено было.
      Он разрушил в убежище стену и императрицу схватил.
      Крылья дал он свирепому тигру, помогая династию свергнуть.
      Будь же проклято имя злодея, что правителя честь оскорбил.
      Кроме того, есть еще стихи, восхваляющие Гуань Нина:
      В Ляодуне доныне есть дом, где некогда жил Гуань Нин.
      Мир покинув, ушел человек, стихнул кров его, тронутый тленьем,
      Как смешон был ему Хуа Синь, что гонялся за славой пустой,
      Ибо лучше на свете прожить, предаваясь одним развлеченьям.
      Хуа Синь ввел императрицу в зал, где находился император. Сянь-ди поднялся навстречу, обнял ее и заплакал.
      -- Вэйский гун повелел мне немедленно привести приговор в исполнение, -предупредил Хуа Синь,
      -- Не придется нам больше жить друг для друга! -- горестно воскликнула императрица, обращаясь к императору.
      -- Неужели в Поднебесной могут твориться такие дела! -- воскликнул император, ударив себя в грудь.
      Ци Люй велел под руки увести императора во внутренние покои.
      Когда Хуа Синь привел императрицу к Цао Цао, тот встретил ее бранью:
      -- Я относился к тебе с открытой душой, а ты хотела меня погубить! Казнить тебя мало!
      И он приказал своим телохранителям до смерти забить императрицу палками. После этого были схвачены отец и два сына императрицы Фу, а также Му Шунь и все их родные. Они были казнены на базарной площади. Случилось это в одиннадцатом месяце девятнадцатого года периода Цзянь-ань [214 г.]. Потомки сложили об этом такие стихи:
      Жесток был и лют Цао Цао, таких больше в мире не сыщешь.
      А честный и храбрый Фу Вань поступил, как все верные слуги.
      Как жаль, что рассталась чета не как муж и жена расстаются,
      Ведь даже средь бедных людей не так расстаются супруги.
      Лишившись своей супруги, Сянь-ди с горя несколько дней не пил и не ел. Потом к нему пришел Цао Цао и сказал:
      -- Не печальтесь государь! Я желаю вам только добра и готов отдать вам в жены свою дочь. Она умна, послушна и вполне достойна жить рядом с вами во дворце!
      Сянь-ди не посмел отказаться, и в первый день первого месяца двадцатого года периода Цзянь-ань [215 г.] дочь Цао Цао, по имени Цао Гу-жэнь, стала законной императрицей. Никто не решился против этого возражать, так как сила и власть были в руках Цао Цао.
      Вскоре он вернулся к своим мыслям о войне против княжеств У и Шу и созвал военный совет.
      -- Прежде чем что-либо решать, следовало бы поговорить с полководцами Сяхоу Дунем и Цао Жэнем, -- сказал советник Цзя Сюй.
      Цао Цао послал за ними гонцов. Первым приехал Цао Жэнь и хотел пройти прямо к Цао Цао. А тот в это время был пьян и спал; у входа на страже стоял Сюй Чу и не пропустил Цао Жэня.
      -- Как ты смеешь меня останавливать? -- вскипел Цао Жэнь. -- Я сам принадлежу к роду Цао!
      -- Вы родственник моего господина, это правда, -- согласился Сюй Чу, -- но в то же время простой военачальник, несущий службу на окраине страны. А я хоть и не родственник, зато служу при господине и без разрешения никого к нему не пропущу!
      Цао Жэнь не стал спорить, а Цао Цао, узнав о случившемся, с удовлетворением сказал:
      -- Да, Сюй Чу по-настоящему предан мне!
      Спустя несколько дней приехал и Сяхоу Дунь. На совете он сказал:
      -- Сейчас не время нападать на княжества У и Шу. Прежде надо отвоевать у Чжан Лу Ханьчжунские земли, а потом можно будет надеяться и на успех в войне с Лю Бэем.
      -- Вот это правильно! -- согласился Цао Цао и отдал приказ подымать войска в поход на Ханьчжун.
      Поистине:
      Обидев правителя кровно, свершил он злодейское дело,
      И вот уж опять разоренье несет он в чужие пределы.
      О том, как разворачивались дальнейшие события, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
      в которой идет речь о том, как Цао Цао покорил Ханьчжунские земли, и о том, как Чжан Ляо разгромил войско Сунь Цюаня на переправе Сяояоцзинь
      Войска Цао Цао выступили в поход на запад тремя отрядами. Впереди шли военачальники Сяхоу Юань и Чжан Го, за ними -- Цао Цао с главными силами; тыловым отрядом командовали Цао Жэнь и Сяхоу Дунь. Следом за армией Цао Цао двигался огромный обоз с провиантом.
      Лазутчики донесли об этом Чжан Лу, правителю области Ханьчжун. Чжан Лу вызвал на военный совет своего младшего брата Чжан Вэя.
      -- Застава Янпингуань неприступное место у нас в Ханьчжуне, -- сказал Чжан Вэй. -- Если мы справа и слева от заставы, между лесом и горами, построим десять укрепленных лагерей, враг не сможет нас одолеть. С вашего разрешения я готов это сделать, а вы оставайтесь в Ханьчжуне и снабжайте мое войско провиантом.
      Чжан Лу последовал совету брата, и в тот же день Чжан Вэй и его военачальники Ян Ан и Ян Жэнь выступили в поход. Едва успели они добраться до заставы и построить там укрепления, как подошли войска Сяхоу Юаня и Чжан Го. Узнав о том, что противник приготовился к обороне, они разбили лагерь в пятнадцати ли от Янпингуаня. Воины, усталые после похода, расположились на отдых. Но тут на них внезапно обрушились войска Ян Ана и Ян Жэня. Едва успели Сяхоу Юань и Чжан Го вскочить на коней, как противник уже ворвался в лагерь. Их отряды потерпели поражение и бежали туда, где стоял главный отряд Цао Цао.
      Вэйский гун в гневе закричал на незадачливых военачальников:
      -- Столько лет вы командуете войсками, а до сих пор не знаете законов войны! Разве вам не известно, какая нужна осторожность после долгого похода? Ведь в "Законах войны" сказано: "Когда войска твои устали -- жди нападения врага". Почему вы не приняли никаких мер?
      Он хотел казнить виновников поражения, как это полагалось по военному закону, но приближенные отговорили его.
      На следующий день Цао Цао сам повел войско в наступление. Но на пути их были неприступные горы и дремучие леса. Опасаясь засады, Цао Цао вернулся в свой лагерь и сказал Сюй Чу и Сюй Хуану:
      -- Если бы я знал раньше, что здешние земли так неприступны, я, пожалуй, и не пошел бы сюда.
      -- Но раз мы уже здесь, -- ответил Сюй Чу, -- поздно говорить о трудностях.
      На другой день Цао Цао вместе с Сюй Чу и Сюй Хуаном отправился осматривать укрепления врага. Они поднялись на возвышенность, и перед ними открылся вид на расположение войск противника.
      -- Да! Такие укрепления быстро не возьмешь! -- промолвил Цао Цао, помахивая плетью.
      И в ту же минуту где-то позади раздались громкие возгласы и дождем посыпались стрелы. Вражеские военачальники Ян Ан и Ян Жэнь во главе двух отрядов напали на Цао Цао.
      -- Я задержу разбойников, -- крикнул Сюй Чу испуганному Цао Цао, -- а Сюй Хуан пусть охраняет вас!
      С этими словами Сюй Чу поднял меч и поскакал вперед. Ян Ан и Ян Жэнь отошли обратно.
      Охраняемый Сюй Хуаном, Цао Цао скрылся за склоном горы. Здесь его встретили Сяхоу Юань и Чжан Го, спешившие на помощь с войском. Оказалось, что боевые крики противника были услышаны в лагере.
      Цао Цао щедро наградил четырех военачальников, спасших ему жизнь.
      Противники стояли друг против друга более пятидесяти дней, не вступая в бой. И, наконец, Цао Цао решил отдать приказ своей армии об отступлении. Однако советник Цзя Сюй возразил ему:
      -- Почему вы хотите уйти? Ведь мы еще не знаем, где враг силен, а где слаб.
      -- Нам известна осторожность Чжан Вэя. Здесь не одержать быстрой победы, -ответил Цао Цао. -- Отход наших войск ослабит бдительность противника, и тогда мы с легкой конницей ударим с тыла и нанесем ему поражение.
      -- Поистине вы великий полководец, господин чэн-сян, -- почтительно произнес Цзя Сюй. -- Я не мог предугадать ваш замысел.
      Приказав Сяхоу Юаню и Чжан Го с отрядами по три тысячи легковооруженных всадников пробраться глухими тропами в тыл противнику, Цао Цао снялся с лагеря.
      Между тем Ян Ан задумал ударить на отступающего Цао Цао, но решил предварительно посоветоваться с Ян Жэнем.
      -- Не советую вам покидать укрепления, пока мы не выяснили истинного положения вещей, -- предостерег Ян Жэнь. -- Не забывайте, что Цао Цао хитер и коварен.
      -- Поступайте, как хотите, а я ударю на врага! -- упорствовал Ян Ан.
      Ян Жэнь пытался его отговорить, но Ян Ан и слушать ничего не захотел. Оставив лишь небольшой отряд для охраны своих пяти лагерей, он с остальными войсками бросился в погоню за Цао Цао.
      В тот день стоял густой туман, и впереди ничего нельзя было рассмотреть. Пройдя небольшое расстояние, войска Ян Ана остановились.
      Туман застал Сяхоу Юаня в горах. Вблизи послышалась человеческая речь и ржание коней. Боясь столкнуться с противником, Сяхоу Юань спешил пройти опасное место. Продвигаясь в тумане почти наугад, его войско подошло к укреплениям Ян Ана. Охрана приняла их за своих и настежь раскрыла ворота. Так Сяхоу Юань ворвался в беззащитные лагеря и приказал зажечь факелы. Не понимая, что произошло, воины Ян Ана разбежались.
      Но как только рассеялся туман, Янь Жэнь вступил в бой с Сяхоу Юанем. На помощь к нему подоспел Чжан Го и обратил врага в бегство. Янь Жэнь ушел в Наньчжэн.
      Вылазка Ян Ана тоже окончилась плачевно. Преследуемый огромным войском Цао Цао, он бежал к своим лагерям, но они уже были заняты Сяхоу Юанем. Зажатый с двух сторон, Ян Ан вступил в рукопашную схватку с Чжан Го и был убит, а его разгромленное войско бежало на заставу Янпингуань под защиту Чжан Вэя. Но Чжан Вэй сам, как только узнал о захвате противником лагерей, покинул Янпингуань и бежал в Ханьчжун. Так Цао Цао овладел заставой.
      Вернувшись в Ханьчжун, Чжан Вэй рассказал брату, как Ян Ан и Ян Жэнь не сумели защитить свои лагеря, а вследствие этого и он не смог удержать Янпингуань. Чжан Лу разгневался и хотел казнить Ян Жэня, но тот стал оправдываться:
      -- Я долго уговаривал Ян Ана не преследовать Цао Цао, -- не моя вина, что он не послушался. Дайте мне отряд войск, и я разобью врага! Если я вернусь без победы, накажите меня по военным законам!
      -- Запишите свои слова, -- сказал Чжан Лу.
      Вскоре Ян Жэнь с большим отрядом двинулся к Наньчжэну.
      Готовясь к наступлению, Цао Цао послал Сяхоу Юаня на разведку по Наньчжэнской дороге, где он и столкнулся с отрядом Ян Жэня. Тот выслал на поединок военачальника Чан Ци, но он был сражен ударом меча. Тогда в бой выехал сам Ян Жэнь. Более тридцати раз схватывались они с Сяхоу Юанем, но силы их были равны. Тогда Сяхоу Юань притворился побежденным и обратился в бегство, увлекая в погоню за собой Ян Жэня. И когда тот настигал его, Сяхоу Юань вдруг на полном ходу повернул своего коня и зарубил противника на месте. Потерявшее военачальника войско Ян Жэня было разбито и в беспорядке отступило.
      Когда весть о том, что Сяхоу Юань убил Ян Жэня, достигла Цао Цао, он повел войско к Наньчжэну и стал там лагерем.
      Это напугало Чжан Лу, и он созвал на совет гражданских и военных чиновников.
      -- Если разрешите, я назову вам имя человека, который сумеет разбить Цао Цао, -- сказал Ян Пу.
      -- Кто же это такой? -- поспешно спросил Чжан Лу.
      -- Пан Дэ из Наньяна. Он пришел к вам вместе с Ма Чао, но когда тот выступил в поход на Сычуань, Пан Дэ был болен и остался в Ханьчжуне. Пошлите его против Цао Цао.
      Чжан Лу очень обрадовался, немедленно позвал Пан Дэ и, щедро наградив его, велел идти в поход во главе десятитысячного отряда.
      В десяти ли от Наньчжэна Пан Дэ встретился с войсками Цао Цао и выехал на поединок. Зная храбрость Пан Дэ еще со времени битвы на реке Вэйшуй, Цао Цао сказал военачальникам:
      -- Пан Дэ -- храбрейший из силянских воинов. Когда-то он служил Ма Чао и вместе с ним перешел к Чжан Лу, но служит ему неохотно и рад будет убежать, как только представится случай. Этот человек мне нужен. Постарайтесь изнурить его непрерывными боями и взять в плен.
      Первым на поединок с Пан Дэ выехал Чжан Го, но после нескольких схваток отступил. Его сменил Сяхоу Юань, потом Сюй Хуан и, наконец, Сюй Чу. Последний пятьдесят раз схватывался с Пан Дэ и тоже отступил.
      Сражаясь попеременно с четырьмя противниками, Пан Дэ не проявил ни малейшего признака усталости. Военачальники, наблюдавшие за боем, расхваливали Цао Цао удивительную ловкость Пан Дэ. Эти похвалы разожгли желание чэн-сяна во что бы то ни стало привлечь героя на свою сторону, и он просил советников придумать, как это сделать.
      -- Очень просто, -- отозвался Цзя Сюй. -- В этом может помочь главный советник Чжан Лу, по имени Ян Сун, человек весьма жадный. Подкупите его, чтобы он оклеветал Пан Дэ перед Чжан Лу, и тогда все свершится согласно вашему желанию.
      -- А кто из наших людей проберется к Ян Суну в Наньчжэн? -- спросил Цао Цао.
      -- Найдутся такие, -- успокоил его Цзя Сюй. -- Завтра мы завяжем бой и поспешно обратимся в бегство, предоставив Пан Дэ возможность легко завладеть нашим лагерем. А ночью мы вернемся и заставим Пан Дэ отступить в город. В суматохе кто-нибудь из наших, в одежде воина из отряда Пан Дэ, вместе с ними проникнет в Наньчжэн.
      Цао Цао позвал одного из наиболее сообразительных младших военачальников, щедро наградил его и растолковал, что от него требуется.
      На другой день Сяхоу Юань и Чжан Го устроили засаду в горах, а Сюй Хуан вызвал на бой Пан Дэ и почти сразу же, притворившись побежденным, бежал без оглядки. Тогда Пан Дэ перешел в наступление и захватил лагерь Цао Цао. Там он нашел большой запас провианта и корма для коней. Отправив Чжан Лу подробное донесение о победе, Пан Дэ устроил пир.
      Однако ночью Сюй Хуан и Сюй Чу, Чжан Го и Сяхоу Юань при свете факелов вновь ворвались в лагерь. Захваченный врасплох, Пан Дэ вскочил на коня и, преследуемый противником, бежал в Наньчжэн.
      Он издали крикнул, чтобы открывали ворота, и его войско стремительной лавиной хлынуло в город. Вместе с ними вошел и лазутчик, посланный Цао Цао. Он направился прямо к Ян Суну и, представившись, стал расписывать, как Цао Цао ценит и восхищается добродетелями Ян Суна.
      -- Он послал меня преподнести вам в подарок золотые латы и передать секретнее письмо, -- закончил свою речь лазутчик.
      Ян Сун был очень польщен. Прочитав письмо, он сказал:
      -- Передайте Вэйскому гуну, пусть он не беспокоится -- я сделаю все, чтобы не остаться у него в долгу.
      А ночью он отправился к Чжан Лу и внушил ему, что Пан Дэ проиграл битву потому, что был подкуплен врагом.
      Чжан Лу вызвал Пан Дэ и напустился на него с грубой бранью. Он даже хотел предать его смерти, если бы не запротестовал советник Ян Пу.
      -- Хорошо, -- сказал Чжан Лу, обращаясь к Пан Дэ. -- Завтра ты снова выйдешь в бой, но так и знай: не победишь -- не сносить тебе головы!
      Пан Дэ, глубоко затаив обиду, вышел.
      На следующий день войска Цао Цао начали штурм Наньчжэна. Пан Дэ предпринял стремительную вылазку. Цао Цао приказал Сюй Чу сразиться с ним. После нескольких схваток Сюй Чу, притворившись разбитым, стал отступать, увлекая за собой Пан Дэ к высокому холму, где ждал Цао Цао. Тот громко закричал:
      -- Эй, Пан Дэ, почему ты не сдаешься?
      Думая только о том, чтобы захватить Вэйского гуна и к тому же еще подгоняемый преследователями, Пан Дэ помчался вверх по склону. И вдруг раздался сильный треск -- всадник вместе с конем провалился в яму. К этому месту со всех сторон сбежались враги и крюками вытащили Пан Дэ наверх. Они торопливо связали его веревками и поволокли к Цао Цао.
      Цао Цао сошел с коня и, сделав знак воинам удалиться, собственноручно развязал пленника и спросил, желает ли он покориться ему. Пан Дэ, вспомнив тут о несправедливости Чжан Лу, ответил согласием. Цао Цао помог Пан Дэ сесть на коня, и они бок о бок поехали в лагерь. Путь был выбран с таким расчетом, чтобы стража противника со стен города увидела их и донесла Чжан Лу о бегстве Пан Дэ. Это должно было убедить Чжан Лу в правоте слов Ян Суна.
      На другой день в расположении войск Цао Цао появились высокие лестницы, с которых дозорные вели наблюдение за врагом. В город полетели камни из камнеметов. Положение осажденных стало тяжелым, и Чжан Лу вызвал на совет своего младшего брата Чжан Вэя.
      -- Надо все житницы сжечь и самим уйти в южные горы в Бачжун, -- сказал Чжан Вэй.
      -- А по-моему, лучше открыть ворота и сдаться, -- вмешался советник Ян Сун.
      Чжан Лу колебался, не зная, на что решиться.
      -- Надо сжечь житницы! -- настаивал Чжан Вэй.
      -- Замолчи! -- вдруг твердо сказал Чжан Лу. -- Сегодня придется бежать, но житниц жечь я не буду, они принадлежат государству, верой и правдой которому я служил всю жизнь.
      Чжан Лу отдал приказ запереть и опечатать все житницы, а сам под покровом ночной темноты со всей своей семьей и домочадцами ушел из города через южные ворота. Цао Цао не стал его преследовать. Он вступил в Наньчжэн и, найдя все хранилища и кладовые в полнейшем порядке, даже пожалел Чжан Лу и послал вдогонку своего телохранителя уговорить его покориться. Чжан Лу готов был согласиться, но этому воспротивился Чжан Вэй.
      Тогда советник Ян Сун тайно передал Цао Цао письмо, обещая свою помощь, если он двинет против Чжан Лу войско. И Цао Цао пошел на Бачжун. Против него выступил Чжан Вэй, но вскоре он пал в бою, а войско его разбежалось. Чжан Лу заперся в городе. Ян Сун без устали уговаривал его:
      -- Надо дать решительный бой. Не ждать же сложа руки смерти? Я буду оборонять город, а вы, господин мой, идите в бой.
      Военачальник Ян Пу пытался было отговаривать Чжан Лу от необдуманного шага, но тот остался глух к его советам и вывел свое войско навстречу врагу. Не успел он еще скрестить с противником оружие, как воины его, стоявшие позади, внезапно обратились в бегство. Чжан Лу помчался за ними, а враг преследовал его по пятам. Добравшись до городской стены, Чжан Лу закричал, чтобы Ян Сун скорей открывал ворота. Тот не отвечал. Преследователи подходили уже. Слышны были их крики:
      -- Сдавайся!
      Попав в безвыходное положение, Чжан Лу сошел с коня и сложил оружие. Цао Цао торжествовал. Помня, что Чжан Лу оставил в целости все житницы в Наньчжэне, он принял пленника с изысканными церемониями и пожаловал звание полководца Покорителя Юга. Ян Пу и другие военачальники получили титулы хоу.
      Так был покорен округ Ханьчжун. Цао Цао назначил своих военачальников и чиновников правителями областей и щедро наградил все войско. Не пощадил он только одного Ян Суна за то, что тот из корыстных целей предал своего господина; он был обезглавлен на базарной площади, голову его выставили напоказ.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      Предав господина, он тем совершил преступленье,
      Богатство пропало, что было накоплено им.
      Он умер на плахе, семью обесславив навеки,
      И люди доныне жестоко смеются над ним.
      Когда было полностью завершено покорение земель Дунчуани, чжу-бо Сыма И сказал Цао Цао:
      -- Лю Бэй одолел Лю Чжана с помощью коварства, но население княжества Шу еще не смирилось с его властью. Вы взяли Ханьчжун и подошли к границе земель Шу, угрожая безопасности округа Ичжоу. Если вы сейчас же начнете поход против Лю Бэя, ему не удержать княжества Шу. Не теряйте времени, которым так дорожат мудрецы!
      -- Люди не знают меры! -- вздохнул Цао Цао. -- Только что овладели землями Дунчуани и уже зарятся на земли Шу!
      -- А по-моему, Сыма И прав! -- возразил Лю Е. -- Упустить время -- значит проиграть! Когда Чжугэ Лян, прекрасно сведущий в делах государственного управления, станет чэн-сяном Лю Бэя, а Гуань Юй и Чжан Фэй, люди смелые и отважные, -- полководцами, в народе Шу воцарится спокойствие, и тогда вторжение окажется невозможным.
      -- Пожалейте хоть воинов, -- отвечал Цао Цао. -- Ведь им и так уже пришлось перенести немало лишений!
      Так и не состоялся поход, на котором настаивал Сыма И.
      Население Сычуани знало, что Цао Цао овладел Дунчуанью, и жило в постоянной тревоге, опасаясь вторжения. Лю Бэй пригласил на совет Чжугэ Ляна, и тот сказал:
      -- Я знаю, как заставить Цао Цао уйти из здешних мест.
      -- Вы уже подумали об этом? -- спросил Лю Бэй.
      -- Да. Цао Цао боится Сунь Цюаня и поэтому держит часть войска в Хэфэе, -сказал Чжугэ Лян. -- Стоит нам отдать Сунь Цюаню области Чанша, Цзянся и Гуйян да отправить к нему посла, способного растолковать ему, что для него выгодно, как Сунь Цюань подымет войско и вторгнется в Хэфэй. Это отвлечет внимание Цао Цао от нас.
      -- А кого мы пошлем к Сунь Цюаню? -- спросил Лю Бэй.
      -- Если разрешите, поеду я! -- вызвался военачальник И Цзи.
      Обрадованный Лю Бэй вручил И Цзи письмо и подарки Сунь Цюаню. Решено было, что И Цзи поедет в княжество У через Цзинчжоу и по пути обо всем сообщит Гуань Юю.
      И Цзи прибыл в Молин и явился к Сунь Цюаню. Осведомившись об имени посла, Сунь Цюань пригласил его к себе во дворец. Они приветствовали друг друга со всеми положенными церемониями.
      -- По какому делу вы изволили приехать? -- сразу же спросил Сунь Цюань.
      -- Недавно мы удостоились посещения вашего посланца Чжугэ Цзиня, -- отвечал И Цзи. -- Он просил передать в ваше владение области Чанша, Гуйян и Цзянся. Но, к несчастью, в то время Чжугэ Лян был в отъезде, и получилось небольшое недоразумение. Лю Бэй поручил мне доставить вам письмо, подтверждающее его готовность передать вам вышеупомянутые области. Кроме того, у него было намерение отдать вам округа Цзинчжоу, Наньцзюнь и Линлин. Но для того, чтобы осуществить этот план, Лю Бэй собирался отвоевать у Чжан Лу Дунчуань и назначить Гуань Юя правителем этих земель. Но все изменилось в связи с тем, что Цао Цао успел раньше захватить Дунчуань. Устранить это осложнение можно только единственным путем -- заставить Цао Цао оттянуть войска от Дунчуани на юг. Он это сделает в том случае, если вы сейчас нападете на Хэфэй. Тогда мой господин захватит Дунчуань, а вам отдаст Цзинчжоу.
      -- Хорошо. Дайте мне подумать, -- сказал Сунь Цюань, -- а пока отдохните на подворье.
      Когда И Цзи вышел, советник Чжан Чжао сказал Сунь Цюаню:
      -- Мне кажется, что Лю Бэй все это задумал из боязни, как бы Цао Цао не напал на Сычуань. Но пусть даже и так, все равно нельзя упускать время, и, пока Цао Цао стоит в Ханьчжуне, мы должны захватить Хэфэй.
      Сунь Цюань ответил согласием на письмо Лю Бэя и стал готовиться к походу. Лу Су поехал принимать области Чанша, Цзянся и Гуйян.
      Прибыв с войском в Лукоу, Сунь Цюань вызвал военачальников Люй Мына и Гань Нина. А за Лин Туном, который находился в другом городе, он послал военачальника Юй Хана.
      Гань Нин и Люй Мын явились без промедления, и последний сразу же предложил план действий.
      -- Цао Цао приказал луцзянскому правителю Чжу Гуану занять город Хуаньчэн, -- сказал он. -- Сейчас его воины заняты уборкой урожая и доставкой зерна в военные житницы Хэфэя. Поэтому, прежде чем нападать на Хэфэй, надо взять Хуаньчэн.
      -- Это моя мысль! -- воскликнул Сунь Цюань.
      Поставив Люй Мына и Гань Нина во главе передового войска, а Цзян Циня и Пань Чжана во главе тылового отряда, Сунь Цюань вместе с военачальниками Чжоу Таем, Чэнь У, Дун Си и Сюй Шэном выступил в поход. Чэн Пу, Хуан Гай и Хань Дан остались охранять княжество У.
      Войска Сунь Цюаня переправились через Янцзы и, заняв округ Хэчжоу, подошли к Хуаньчэну. Чжу Гуан отправил гонца в Хэфэй с просьбой о помощи, а сам укрылся в городе под защитой крепких стен.
      Когда Сунь Цюань приблизился к городским стенам, оттуда посыпались тучи стрел. Одна стрела вонзилась в зонт, под которым сидел Сунь Цюань.
      -- Как же мы будем брать Хуаньчэн? -- возвратившись к себе в лагерь, спросил военачальников Сунь Цюань.
      -- Я думаю, -- сказал Сюй Шэн, -- что перед штурмом города нам следовало бы соорудить лестницы и высокие мостки, с которых можно было бы видеть, что творится в стане врага.
      -- На это потребуется много времени, -- возразил Люй Мын. -- И на подмогу Чжу Гуану может поспеть войско из Хэфэя. Тогда все наши труды окажутся напрасными. Не стоит терять время, тем более что мы только начинаем войну, и пока воины наши свежи и бодры, надо взять город. Если мы выступим завтра на рассвете, к полудню Хуаньчэн будет наш.
      Сунь Цюань так и решил. Перед рассветом досыта накормили воинов и двинулись вперед.
      Осажденные с городской стены осыпали нападающих тучами стрел и камней. Гань Нин, прикрываясь щитом, первый взобрался на стену. Чжу Гуан приказал лучникам все стрелы обратить против него. Но Гань Нин все же пробрался к Чжу Гуану и ударом щита по голове поверг его наземь. Воины, следовавшие за Гань Нином, добили поверженного мечами.
      Люй Мын ударил в барабан, и по сигналу его войско пошло на приступ. Оставшиеся без военачальника осажденные сдавались в плен. К утру Хуаньчэн был взят.
      Сунь Цюань торжественно въехал в город. Вскоре сюда привел свои отряды и военачальник Лин Тун.
      Сунь Цюань поблагодарил военачальников Люй Мына, Гань Нина и всех воинов за усердие и в честь победы устроил большой пир. Сам он на нем не присутствовал.
      Почетное место за столом Люй Мын уступил Гань Нину. При этом он всячески превозносил заслуги своего друга. Это вывело из себя опьяневшего Лин Туна, который вспомнил, как Гань Нин убил его отца. Глаза его налились кровью, он выхватил из ножен меч и вскочил с места:
      -- Что-то невесело у нас на пиру! Ну-ка посмотрите, как я владею мечом!
      Гань Нин понял намерение Лин Туна и, оттолкнув столик, тоже вскочил.
      -- Что ж, и я покажу вам, как умею владеть алебардой! -- крикнул он и, взяв алебарду, вышел вперед.
      Люй Мын, почуяв недоброе, встал между противниками. В одной руке у него был меч, а в другой щит.
      -- Спору нет, вы ловкие воины! -- воскликнул он. -- Но все же я искуснее вас!
      С этими словами он пустил в ход оружие и быстро развел противников в разные стороны.
      Об этом столкновении кто-то успел сообщить Сунь Цюаню, и тот, вскочив на коня, примчался на пир. При виде Сунь Цюаня соперники опустили оружие.
      -- Что это вы затеваете? -- с укором сказал Сунь Цюань. -- Ведь я приказывал вам позабыть о вражде!
      Смущенный Лин Тун поклонился Сунь Цюаню, и тот велел ему дать обещание впредь не враждовать с Гань Нином.
      На следующий день все войско выступило в поход на Хэфэй.
      Город охранял военачальник Чжан Ляо. После падения Хуаньчэна его не оставляла тревога. И вдруг от Цао Цао прибыл Се Ди и привез шкатулку с наказом открыть ее, как только враг подойдет к Хэфэю.
      В тот же день Чжан Ляо получил донесение, что Сунь Цюань со стотысячной армией идет на Хэфэй. Чжан Ляо открыл шкатулку. В ней оказалось письмо:
      "Если Сунь Цюань будет угрожать безопасности города, военачальникам Чжан Ляо и Ли Дяню следует выйти ему навстречу, а военачальнику Ио Цзиню охранять Хэфэй".
      Чжан Ляо показал письмо Ли Дяню и Ио Цзиню.
      -- Что вы намерены делать? -- спросил Ио Цзинь.
      -- То, что приказано, -- ответил Чжан Ляо. -- Господин наш в далеком походе, и Сунь Цюань думает, что легко разобьет нас. Но мы выйдем ему навстречу и будем драться изо всех сил! Мы подорвем боевой дух его войска и воодушевим наших людей.
      Ли Дянь, недолюбливавший Чжан Ляо, промолчал, а Ио Цзинь, заметив это, сказал:
      -- Силы противника намного превосходят наши, трудно нам будет устоять в открытом бою. Не лучше ли занять оборону?
      -- Вы думаете только о себе и забываете о государственном деле, -- возразил Чжан Ляо. -- Как хотите, а я выйду навстречу врагу и вступлю с ним в решительный бой! -- И он приказал подать коня.
      Ли Дянь, устыдившись своего поведения, тоже встал и обратился к Чжан Ляо:
      -- Я не оставлю вас. Не думайте, что из-за личной обиды я способен забыть дело! Приказывайте, я повинуюсь.
      -- Если вы готовы помочь мне, то завтра вы устройте засаду севернее переправы Сяояоцзинь, -- сказал обрадованный Чжан Ляо. -- И как только войско Сунь Цюаня перейдет на наш берег, разрушьте мост Сяоши, а тем временем мы с Ио Цзинем ударим на врага.
      Ли Дянь поступил так, как ему было приказано.
      Войско Сунь Цюаня приближалось к Хэфэю. Люй Мын и Гань Нин вели передовой отряд, Сунь Цюань и Лин Тун шли за ними, остальное войско двигалось позади.
      Когда Люй Мын и Гань Нин столкнулись с войсками Ио Цзиня, Гань Нин выехал на поединок. После нескольких схваток Ио Цзинь, притворившись побежденным, обратился в бегство. Гань Нин сделал знак Люй Мыну, и они бросились преследовать отступающего противника.
      Сунь Цюань, узнав об этом, распорядился немедленно перейти на северный берег Сяояоцзиня и первым поскакал вперед. Но вдруг затрещали хлопушки, и вражеские отряды справа и слева обрушились на него.
      Растерявшись, Сунь Цюань приказал звать на подмогу Люй Мына и Гань Нина, но те были далеко. У Лин Туна было всего лишь сотни три всадников, которым не под силу было сдержать врага, хлынувшего на них подобно горной лавине.
      -- Господин мой, уходите обратно на тот берег по мосту Сяоши! -- крикнул Лин Тун.
      И больше он ничего не успел сказать -- его теснили две тысячи всадников Чжан Ляо. Лин Тун вступил с ними в смертельную схватку.
      Сунь Цюань, нахлестывая коня, бросился к мосту. Но с южной стороны настил уже был разобран более чем на один чжан. От страха Сунь Цюань застыл на месте.
      -- Господин мой! -- закричал я-цзян Лу Ли. -- Осадите коня назад и прыгайте с разгона!
      Сунь Цюань подался назад примерно на три чжана и, натянув удила, огрел коня плетью. Тот одним прыжком перенес его на другую сторону.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      Когда-то "ди-лу" через Таньци перепрыгнул,
      Сейчас Сунь Цюань в сраженье разбит при Хэфэе.
      Отвел он коня, хлестнул его плетью горячей,
      И мост перешел крылатого ветра быстрее.
      Здесь Сунь Цюаня на лодках встретили военачальники Сюй Шэн и Дун Си.
      Лин Тун и Лу Ли сдерживали натиск Чжан Ляо. К ним на помощь подошли Люй Мын и Гань Нин. Но под ударами врага войска Сунь Цюаня не могли устоять. Они потеряли убитыми более половины войска; все триста воинов, бывшие под командой Лин Туна, погибли. Сам Лин Тун был пять раз ранен копьем. Когда он добрался до реки, мост уже был разрушен, и ему пришлось спасаться бегством вдоль берега.
      Сунь Цюань с южного берега заметил Лин Туна и приказал Дун Си переправить его через реку в лодке.
      В этом бою Чжан Ляо навел на врага такой страх, что люди боялись одного его имени, а малолетние дети по ночам плакали от страха.
      Охраняемый военачальниками, Сунь Цюань вернулся в лагерь. Щедро наградив за отвагу Лин Туна и Лу Ли, он собрал войско и ушел в Жусюй. Здесь он занялся подготовкой флота, готовясь к новому походу на суше и по воде. Кроме того, он послал гонцов в Цзяннань за подмогой.
      Чжан Ляо, зная о замыслах Сунь Цюаня, боялся, что с малочисленным войском ему не удержаться в Хэфэе, и отправил Се Ди в Ханьчжун просить помощи у Цао Цао.
      Цао Цао спросил советников:
      -- Скажите, можно ли сейчас думать о захвате Сычуани?
      -- Разумеется, нет, -- сказал Лю Е. -- Нападение на земли Шу не принесет нам никакой выгоды. Там установился крепкий порядок, и Лю Бэй сделал необходимые приготовления к обороне. Нужно идти на помощь Чжан Ляо в Хэфэй, а оттуда на Цзяннань.
      Оставив Сяхоу Юаня охранять Ханьчжун и Динцзюньшань, а Чжан Го -- оборонять Мынтоуянь и важнейшие проходы в горах, Цао Цао поднял все свое войско, снялся с лагеря и двинулся на Жусюй.
      Поистине:
      Как только железные всадники в крови потопили Лунъю,
      На юг устремил Цао Цао великую силу свою.
      Если вы хотите узнать, кто победил, а кто потерпел поражение в предстоявшем бою, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
      из которой читатель узнает о том, как Гань Нин с сотней всадников разгромил лагерь врага, и о том, как Цзо Цы забавлял Цао Цао
      Когда Сунь Цюань собирал войско в области Жусюй, ему доложили, что Цао Цао с четырехсоттысячной армией идет на помощь своим воинам в крепость Хэфэй. Обсудив это сообщение с военными советниками, Сунь Цюань решил послать военачальников Дун Си и Сюй Шэна с войском на пятидесяти больших судах к устью реки Жусюй, а Чэнь У было приказано ходить дозором по берегу реки.
      Советник Чжан Чжао, обратившись к Сунь Цюаню, сказал:
      -- Цао Цао идет издалека, войска его выбились из сил, и мы могли бы внезапным ударом разгромить их.
      -- Кто за это возьмется? -- спросил Сунь Цюань своих приближенных.
      -- Я! -- ответил Лин Тун.
      -- Сколько вам нужно войска?
      -- Три тысячи всадников.
      -- Целых три тысячи! Зачем так много? -- раздался голос Гань Нина. -- Да мне хватит и трех сотен, чтобы разбить врага!
      Эти слова больно задели Лин Туна, в нем вспыхнула прежняя вражда к Гань Нину, и, не стесняясь присутствием Сунь Цюаня, он попытался затеять ссору. Но тут вмешался сам Сунь Цюань и примирительно произнес:
      -- Не забывайте, что армия Цао Цао очень велика, противостоять ей не так-то легко. На всякий случай пусть Лин Тун с отрядом выйдет из города и разведает обстановку, а там видно будет, что делать дальше... Конечно, если ему встретится враг, Лин Тун вступит в бой.
      И три тысячи воинов, возглавляемых Лин Туном, вышли из города Жусюй. Вскоре вдали заметили они большое облако пыли -- это приближалась армия Цао Цао. Передовой отряд вел военачальник Чжан Ляо. Лин Тун выехал вперед и вступил с ним в поединок. Они схватывались более пятидесяти раз, но победа не давалась ни тому, ни другому. Опасаясь, как бы Лин Тун из-за какой-либо оплошности не потерпел поражения, Сунь Цюань приказал Люй Мыну отозвать его обратно. Когда Лин Тун возвращался, Гань Нин попросил Сунь Цюаня:
      -- Разрешите мне выступить с сотней всадников сегодня ночью и захватить лагерь врага. Если я потеряю хоть одного воина, считайте меня человеком, не имеющим заслуг.
      Сунь Цюань похвалил Гань Нина и выделил ему сто лучших всадников из своей личной охраны. В награду за смелость он дал ему пятьдесят кувшинов вина и пятьдесят цзиней бараньего мяса.
      Гань Нин выпил две серебряные чаши вина и приказал воинам сесть в ряд. Затем он обратился к ним с такими словами:
      -- Господин наш приказал разгромить сегодня ночью лагерь врага. Выпейте по кубку вина, и в бой!
      В ответ воины только изумленно переглянулись. Заметив это, Гань Нин выхватил меч и закричал:
      -- Эй! Я начальник и не жалею своей жизни, а вы испугались!
      -- И мы готовы отдать свои силы! -- отвечали воины на гневные слова Гань Нина.
      Тут Гань Нин стал угощать их вином и мясом. Воины ели и пили, а когда настало время второй стражи, Гань Нин приказал им надеть латы и прикрепить к шлемам белые гусиные перья, чтобы в схватке легче было опознать своих. После этого отряд всадников помчался к лагерю врага. Разметав заграждения "оленьи рога", они с боевыми возгласами ворвались в лагерь. Но противник преградил им путь, окружив шатер Цао Цао колесницами; сквозь это железное кольцо невозможно было пробиться.
      Тогда Гань Нин со своими всадниками повернул вправо. Воины Цао Цао, которые не знали численности врага, пришли в смятение. Гань Нин с боем пробивался вперед. Вдруг в лагере загремели барабаны и, как звезды, замелькали факелы. Тогда Гань Нин прорвался через южные ворота, и никто не посмел остановить его.
      Сунь Цюань приказал Чжоу Таю идти на помощь Гань Нину, но тот уже успел выбраться из лагеря и возвратиться в Жусюй. Войска Цао Цао, опасаясь засады, не посмели преследовать его.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      Где воины У пронесутся, там духи и демоны стонут;
      Гремят барабаны, литавры, и небо от страха трясется,
      Летят оперенные стрелы над лагерем Цао Цао.
      И все говорят: у Гань Нина -- великий талант полководца.
      Гань Нин вернулся, не потеряв ни одного человека. У ворот лагеря он приказал своим воинам бить в барабаны, играть на бамбуковых дудках и кричать: "Вань суй!" Их встретили приветственными криками. Сунь Цюань лично выехал навстречу победителю. Гань Нин соскочил с коня и низко поклонился ему. Сунь Цюань поднял его и, держа за руку, сказал:
      -- Вашей вылазки оказалось достаточно, чтобы устрашить злодея!
      Он наградил Гань Нина тысячей кусков шелка и сотней острых мечей. Гань Нин с низким поклоном принял подарки и роздал их своим воинам.
      Сунь Цюань радостно говорил военачальникам:
      -- У Цао Цао есть Чжан Ляо, а у меня есть Гань Нин! Мы не уступим врагу!
      На следующий день к стенам Жусюя подошел Чжан Ляо со своим войском. Лин Тун, которого задела за живое удаль Гань Нина, попросил у Сунь Цюаня разрешения сразиться с Чжан Ляо.
      Сунь Цюань дал свое согласие, и Лин Тун с пятью тысячами воинов вышел из крепости. Сунь Цюань последовал за ним в сопровождении Гань Нина, чтобы наблюдать за сражением.
      Противники расположились полукругом друг против друга. Первым вперед выехал Чжан Ляо; слева от него был Ли Дянь, справа Ио Цзинь. Чжан Ляо сделал знак Ио Цзиню вступить в поединок с Лин Туном. Они схватывались более пятидесяти раз, но не могли одолеть друг друга.
      Цао Цао, заинтересованный ходом поединка, выехал под знамя. Всадники были поглощены боем, и Цао Цао, заметив это, приказал военачальнику Цао Сю выехать немного вперед и подстрелить Лин Туна из лука. Стрела Цао Сю попала в коня Лин Туна. Конь взвился на дыбы и сбросил всадника на землю. Ио Цзинь бросился к упавшему противнику, чтобы пронзить его копьем, но в тот же миг зазвенела тетива и в лицо Ио Цзиня вонзилась стрела. Ио Цзинь рухнул с коня на землю. Воины подхватили его и увезли в лагерь.
      Удары в гонг возвестили об окончании битвы. Лин Тун вернулся в крепость и с благодарностью поклонился Сунь Цюаню. А Сунь Цюань сказал:
      -- Это Гань Нин выстрелил из лука и спас тебя.
      Тогда Лин Тун поклонился Гань Нину.
      -- Простите меня! -- сказал он. -- Я не ожидал, что вы окажете мне такую милость!
      С тех пор Гань Нин и Лин Тун стали друзьями на жизнь и на смерть.
      Раненого Ио Цзиня Цао Цао приказал отнести в шатер и вызвать к нему лекаря.
      На другой день Цао Цао разделил свое войско на пять отрядов по десяти тысяч воинов в каждом и решил штурмовать крепость Жусюй. Сам он повел главные силы. Справа и слева от него шло по два отряда. Первый отряд слева возглавлял Чжан Ляо, второй -- Ли Дянь; первый отряд справа -- Сюй Хуан, второй -- Пан Дэ. Войско двигалось вдоль берега.
      При виде приближающегося врага военачальники Дун Си и Сюй Шэн оглянулись на своих воинов: на их лицах был написан страх.
      -- Эй, воины, чего испугались? -- крикнул Сюй Шэн. -- Ведь господин кормит вас, и вы должны верно служить ему!
      Во главе нескольких сотен храбрейших воинов Сюй Шэн на судах переправился через реку Жусюй и напал на отряд Ли Дяня. Воины Дун Си оставались на кораблях; они били в барабаны и криками подбодряли сражающихся.
      Вдруг налетел свирепый ветер, река забурлила, взметнулись седые волны. Воины стали прыгать с кораблей, пытаясь добраться до берега вплавь. Дун Си громко кричал:
      -- Наш господин повелел разбить врага! Кто разрешил вам покидать корабли? -- И он тут же положил на месте более десятка воинов, пытавшихся прыгнуть в воду.
      Ураган усилился, корабль перевернулся, и Дун Си нашел свою смерть в пучине реки.
      В это время Сюй Шэн, ворвавшись со своим отрядом в строй войск Ли Дяня, отчаянно бился с врагом.
      Военачальник Чэнь У, стоявший с войском на берегу реки, услышал шум битвы и решил идти на помощь Сюй Шэну. Но, столкнувшись с отрядом Пан Дэ, он вступил с ним в жестокий бой.
      В свою очередь Сунь Цюань в сопровождении Чжоу Тая вывел войска из крепости Жусюй на помощь попавшему в окружение Сюй Шэну.
      Отряды Чжан Ляо и Сюй Хуна взяли Сунь Цюаня в кольцо. Цао Цао, который с высокого холма все время наблюдал за ходом боя, приказал Сюй Чу ворваться в строй неприятеля и перерезать его войско на две части, чтобы они не могли помочь друг другу.
      Военачальник Чжоу Тай, вырвавшись из вражеского окружения, добрался до берега реки, но не нашел там Сунь Цюаня. Тогда он снова бросился к месту битвы, на ходу спрашивая своих воинов, не знают ли они, где Сунь Цюань. Воины указывали в ту сторону, где кипел ожесточенный бой:
      -- Наш господин окружен! Ему грозит гибель!
      Чжоу Тай пробился к Сунь Цюаню.
      -- Господин, следуйте за мной! -- крикнул он.
      Сунь Цюань последовал за Чжоу Таем. Они вырвались из кольца и с боем пробирались к берегу. Вдруг Чжоу Тай оглянулся и не увидел за собой Сунь Цюаня. Не раздумывая, он снова бросился в гущу боя и там нашел его.
      -- Что делать? -- крикнул ему Сунь Цюань. -- Враг осыпает нас стрелами, выбраться невозможно!..
      -- Скачите вперед, я буду вас прикрывать! -- прокричал в ответ Чжоу Тай.
      Сунь Цюань хлестнул коня и поскакал. Следовавший за ним Чжоу Тай был уже несколько раз ранен копьем, в шлеме его торчала стрела. Наконец, они добрались до берега и сели на корабль, который успел подвести сюда Люй Мын.
      -- Чжоу Тай трижды выводил меня из окружения! -- сказал Сунь Цюань. -- Но как спасти Сюй Шэна? Он остался там, среди врагов!
      -- Я спасу его! -- воскликнул в ответ Чжоу Тай и, подняв копье, прыгнул с борта корабля на землю.
      Сюй Шэна он спас, но сам был еще раз ранен. Ранен был и Сюй Шэн. Люй Мын приказал обстреливать наступающего противника из луков, чтобы дать своим воинам возможность сесть на корабль.
      Чэнь У и Пан Дэ бились долго. Пан Дэ оттеснил небольшой отряд Чэнь У в ущелье, поросшее густым лесом. Здесь Чэнь У хотел возобновить бой, но случайно зацепился халатом за сук и повис в воздухе. В этот момент сзади подскочил Пан Дэ и убил его.
      Тем временем на берегу происходила ожесточенная перестрелка между воинами Сунь Цюаня и Цао Цао. В самый напряженный момент боя у лучников Люй Мына кончились стрелы. К счастью, на выручку им подоспели корабли Лу Суня, зятя Сунь Цэ. С ним было сто тысяч воинов, которые градом стрел обратили противника в бегство, а потом высадились на берег и погнались за отступающим врагом. Они захватили много боевых коней и разгромили войско Цао Цао.
      Среди убитых был найден труп Чэнь У. Гибель Чэнь У и Дун Си, утонувшего в реке, глубоко опечалила Сунь Цюаня. Он приказал отыскать тело Дун Си. Воины долго ныряли, пока, наконец, им удалось выловить труп. Обоих погибших похоронили с большими почестями.
      В благодарность за спасение Сунь Цюань устроил пир в честь Чжоу Тая. Подняв кубок с вином, Сунь Цюань ласково похлопал военачальника рукой по спине.
      -- Вы уже дважды спасали меня, -- со слезами на глазах произнес он. -- Вы не щадили своей жизни и десятки раз были ранены! Тело ваше покрыто рубцами, точно разрисовано стрелами! Каким же черствым надо быть, чтобы не относиться к вам, как к родному! Вы достойны высокого звания полководца! Вы мой верный слуга, и я готов делить с вами славу и поражения, радости и печали!
      Он приказал Чжоу Таю снять одежду и показать всем присутствующим свое израненное, покрытое рубцами тело. Указывая на шрамы, Сунь Цюань расспрашивал Чжоу Тая, где и когда он был ранен. Тот подробно рассказывал, и Сунь Цюань велел всем выпивать по кубку за каждую рану Чжоу Тая. Он подарил храбрецу синий шелковый зонт и разрешил являться с этим зонтом во дворец, считая это знаком почета.
      Более месяца пробыл Сунь Цюань в Жусюе, ведя безуспешные бои против Цао Цао. Его советники Чжан Чжао и Гу Юн говорили:
      -- Слишком силен Цао Цао -- его не одолеешь. Затяжная война принесет нам большие потери. Лучше всего сейчас заключить мир и дать народу передышку.
      По их совету Сунь Цюань отправил к Цао Цао советника Бу Чжи просить мира и принести дань. Цао Цао согласился, так как понимал, что быстро завоевать Цзяннань ему не удастся. Он просил только, чтобы Сунь Цюань увел свои войска первый.
      Оставив Цзян Циня и Чжоу Тая охранять Жусюй, остальное войско Сунь Цюань посадил на корабли и отплыл в Молин. А Цао Цао, оставив Цао Жэня и Чжан Ляо в Хэфэе, ушел с войском в Сюйчан.
      Гражданские и военные чиновники решили испросить у Сына неба указ о пожаловании Цао Цао титула Вэйского вана. Против этого был лишь один шан-шу Цуй Янь.
      -- Ты что, забыл судьбу Сюнь Ю? -- закричали на него чиновники.
      Цуй Янь, не сдерживая кипевшего в нем возмущения, воскликнул:
      -- О время! Как оно меняется! Теперь люди стали сами себе присваивать титулы!
      Какой-то недоброжелатель Цуй Яня рассказал об этом Цао Цао. Тот разгневался и велел бросить Цуй Яня в темницу. Когда узника допрашивали, он сверкал налитыми кровью глазами и, тряся бородой, бранился, обзывая Цао Цао злодеем, притеснителем императора.
      Тин-вэй передал Цао Цао все, что о нем говорил Цуй Янь, и Цао Цао приказал убить узника в темнице.
      Потомки сложили такие стихи:
      Характер Цуй Яня был крепче гранита,
      А сердце героя горы непреклонней.
      Стоял пред судом он, глазами сверкая
      И гневно тряся бородою драконьей.
      Коварство и злость самозванца-злодея
      Проклятию вечному предали люди.
      Но верность Цуй Яня династии Ханьской
      На веки веков да прославлена будет!
      Летом, в пятом месяце двадцать первого года периода Цзянь-ань [216 г.], сановники представили императору Сянь-ди доклад, восхваляющий Вэйского гуна Цао Цао за его заслуги и добродетели, которые они называли высокими, как небо.
      "Таких заслуг и добродетелей, -- писали они, -- не было даже у И Иня и Чжоу-гуна". При этом они просили императора пожаловать Цао Цао титул Вэйского вана.
      Сянь-ди приказал Чжун Яо написать указ, но Цао Цао трижды лицемерно отказывался принять высокий титул и возвращал указ обратно. Все же император настаивал, и в конце концов Цао Цао преклонил колена и принял титул. С тех пор он стал носить шапку, украшенную нитью с двенадцатью жемчужинами, ездить в позолоченной колеснице, запряженной шестеркой коней с бубенцами, точь-в-точь такими же, как у самого Сына неба. При выездах перед ним расчищали дорогу, как перед императором. В городе Ецзюне Цао Цао построил дворец, называвшийся дворцом Вэйского вана, и решил назначить себе наследника.
      Старшая жена Цао Цао, госпожа Дин, была бездетной. От наложницы Лю у Цао Цао был сын Цао Ан, который погиб в Хуаньчэне во время похода против Чжан Сю. Было у Цао Цао еще четыре сына от госпожи Бянь. Старшего из них звали Цао Пэй, второго Цао Чжан, третьего Цао Чжи и четвертого Цао Сюн.
      Цао Цао удалил от себя старшую жену -- госпожу Дин, а госпожу Бянь возвел в звание вэйской ван-хоу -- княгини.
      Цао Чжи, по прозванию Цзы-цзянь, отличался большими талантами. Ему ничего не стоило одним росчерком кисти написать стихотворение. Его-то Цао Цао и хотел сделать своим наследником. Но старший сын Цао Пэй, опасаясь, как бы отец не назначил наследником Цао Чжи, обратился за советом и поддержкой к советнику Цзя Сюю. И тот научил его, как надо себя вести.
      С тех пор каждый раз, когда Цао Цао уходил в поход, Цао Пэй, прощаясь с отцом, кланялся ему и плакал, тогда как Цао Чжи превозносил заслуги и добродетели отца и сочинял в его честь хвалебные стихи. Это навело Цао Цао на подозрение, что Цао Чжи просто хитер и ловок и вовсе не питает к нему таких искренних сыновних чувств, как старший сын Цао Пэй.
      Цао Пэй подкупил близких чиновников отца, и те при всяком удобном случае старались напоминать ему о добродетелях старшего сына. Цао Цао колебался, не зная, кого же из сыновей назначить наследником, и спросил совета у Цзя Сюя.
      Цзя Сюй ничего ему не ответил.
      -- Почему вы молчите? -- спросил Цао Цао.
      -- У меня есть свои соображения, но я ничего не могу сказать, -- уклончиво произнес Цзя Сюй.
      -- О чем же вы думаете?
      -- О том, что произошло с Юань Шао и Лю Бяо, -- ответил Цзя Сюй.
      Тут Цао Цао громко рассмеялся и твердо решил назначить наследником старшего сына Цао Пэя.
      К зиме дворец Вэйского вана был построен, и Цао Цао разослал людей во все концы страны на поиски самых красивых цветов и лучших плодовых деревьев, чтобы высадить их в дворцовом саду. Один из гонцов прибыл в княжество У и передал Сунь Цюаню просьбу Вэйского вана, а потом собрался ехать в Вэньчжоу за апельсинами. Но Сунь Цюань, относившийся с большим уважением к Вэйскому вану, приказал собрать сорок даней лучших апельсинов и отправить их с носильщиками в Ецзюнь.
      По пути носильщики остановились передохнуть у подножья какой-то горы. Вдруг они увидели одноглазого человека, прихрамывающего на одну ногу. На нем была белая шляпа, сплетенная из лиан, и поношенная черная одежда; он подошел к носильщикам, поздоровался с ними и сказал:
      -- Трудно, должно быть, нести такую ношу? Разрешите мне, бедному даосу, помочь вам. Я понесу этот груз на одном плече.
      Люди очень обрадовались. Даос каждые пять ли брал по очереди у носильщиков корзины и нес их. Странно, но после этого корзины вдруг становились легкими. Всех это поразило. Наконец даос попрощался и сказал надсмотрщику, отвечающему за сохранность апельсинов:
      -- Я земляк Вэйского вана, и зовут меня Цзо Цы. Даосская кличка моя У-цзяо -- Черный рог. Когда будете в Ецзюне, передайте от меня привет Вэйскому вану.
      Встряхнув рукавами халата, даос скрылся, а носильщики с апельсинами направились в Ецзюнь.
      Они поднесли апельсины Цао Цао. Тот выбрал плод покрупнее и разрезал его. Внутри апельсин был пуст. Цао Цао изумился и велел позвать носильщиков. Те рассказали ему о встрече с Цзо Цы. Цао Цао не хотел этому верить. Вдруг привратник доложил, что какой-то даос, называющий себя Цзо Цы, просит разрешения предстать перед великим ваном. Цао Цао приказал впустить его.
      -- Вот этого человека вы встретили по дороге? -- спросил он носильщиков.
      -- Этого! -- ответили те.
      -- Каким же ты колдовским искусством испортил мои прекрасные плоды? -закричал на даоса Цао Цао.
      -- Неужели они испорчены? -- улыбнулся Цзо Цы.
      Он взял из корзины апельсин и разрезал его -- плод был сочен и ароматен. Тогда Цао Цао разрезал еще один апельсин -- он оказался пустым.
      Изумленный Цао Цао усадил Цзо Цы за стол. Тот попросил вина и мяса. Цао Цао распорядился подать все, что требовал даос. Выпив сразу пять доу вина, он нисколько при этом не опьянел; съел целого барана, и незаметно было, чтобы он насытился.
      -- Где вы научились творить такие чудеса? -- спросил Цао Цао.
      -- Тридцать лет в горах Эмэйшань я изучал великое "дао", -- отвечал даос. -- Как-то мне послышался голос, называвший мое имя. Голос этот исходил из каменной горы. Я быстро осмотрелся, но никого не увидел. Так повторялось несколько дней подряд. Вдруг однажды раздался небесный гром, который расколол гору, и я увидел три свитка небесной книги "Дуньцзя тяньшу", что значит "Небесная книга магических способов передвижения живых и неживых предметов". Первый свиток назывался "Передвижение предметов небесных", второй -- "Передвижение предметов земных", и третий -- "Передвижение людей". Знание первого свитка помогает прогонять облака и вызывать ветер, а также подниматься самому в "великую пустоту". Знание второго свитка позволяет проникать сквозь горы и камни, а с помощью знаний, изложенных в третьем свитке, можно свободно гулять по вселенной, скрывать и изменять формы своего тела, можно даже бросить меч в воздух, и меч этот сам отрубит голову человеку и принесет ее. Великий ван, вы занимаете высокое положение -- так почему бы вам вместе со мной не отправиться в горы Эмэйшань для усовершенствования своей мудрости и добродетелей? Я открою вам тайну трех свитков "Небесной книги".
      -- Откровенно говоря, я давно мечтал удалиться куда-нибудь в пустыню, -сказал Цао Цао. -- Но как обойдется без меня императорский двор?
      -- Уступите свое место Лю Бэю! -- предложил Цзо Цы. -- Ведь он потомок императорского дома! Если вы не послушаетесь меня, мой чудесный меч отрубит вам голову!
      -- Это шпион Лю Бэя! -- в гневе закричал Цао Цао. -- Хватайте его!
      Но Цзы Цы только расхохотался. Тюремщики схватили его и стали пытать. Но вскоре увидели, что даос спит сладким сном и не чувствует никакой боли.
      Тогда Цао Цао велел надеть на шею даоса большую кангу, заколотить ее железными гвоздями и замкнуть тяжелым замком. Когда узника хотели отвести в темницу, все увидели, что канга распалась и Цзя Цы лежит на земле невредим. В темнице его продержали семь дней, не давая ни пить, ни есть, и вдруг заметили, что даос располнел и на щеках его играет румянец. Стража поспешила донести об этом Цао Цао, и тот решил сам допросить Цзо Цы.
      -- А я несколько десятков лет могу прожить без еды, -- ответил даос, -- но зато могу съесть за день тысячу баранов!
      Цао Цао не знал, что делать с этим волшебником.
      В тот день во дворце был большой пир, на который собрались все чиновники. В разгар пиршества в зал неожиданно вошел Цзо Цы, обутый в деревянные сандалии, и встал перед хозяйской цыновкой. Чиновники изумились, а Цзо Цы сказал:
      -- Великий ван приготовил здесь для гостей все яства, которые могут дать суша и море. Но, может быть, на столе чего-нибудь не хватает? Скажите, и я все достану!
      -- А ты можешь достать отвар из печени дракона? -- спросил Цао Цао.
      -- Без малейших затруднений! -- ответил Цзо Цы. Он взял кисть, нарисовал на стене дракона, потом взмахнул рукавом халата, и брюхо дракона раскрылось. Цзо Цы вынул из него еще дымящуюся печень. Цао Цао не верил своим глазам.
      -- Ты заранее спрятал печень в рукаве!
      -- Хорошо, -- спокойно продолжал Цзо Цы. -- Великий ван знает, что сейчас зима, все травы и цветы увяли. Может быть, вы пожелаете свежих цветов? Я сейчас их достану!
      -- Хочу пионов! -- заявил Цао Цао.
      -- Прекрасно!
      Цзо Цы приказал подать вазу для цветов, поставил ее перед цыновкой, обрызнул водой, и в вазе появился бутон, мгновенно превратившийся в прекрасный цветок. Чиновники были поражены и пригласили Цзо Цы сесть с ними за стол. Когда повар внес крошеную рыбу юй-гуй, Цзо Цы сказал:
      -- Это кушанье вкусно лишь, если оно приготовлено из окуня, который водится в реке Сунцзян.
      -- Но как достать эту рыбу? -- воскликнул Цао Цао. -- Ведь отсюда до реки Сунцзян более тысячи ли!
      -- Нет ничего проще! -- промолвил Цзо Цы. Он велел подать удочку и закинул ее в небольшой пруд под окнами зала. Вскоре он выловил несколько десятков крупных окуней.
      -- Но ведь эта рыба давно водится в моем пруду! -- вскричал Цао Цао.
      -- Зачем вы обманываете меня, великий ван? -- с укором произнес Цзо Цы. -Во всех реках Поднебесной водятся окуни только с двумя жабрами и лишь в Сунцзяне -- с четырьмя. Проверьте сами.
      Чиновники осмотрели рыб. Действительно, у каждого окуня было по две пары жабер.
      -- Варить сунцзянского окуня надо с молодыми побегами инбиря, -- продолжал между тем Цзо Цы.
      -- А инбирь ты можешь достать? -- поинтересовался Цао Цао.
      -- Да!
      Он приказал подать золотую чашу, прикрыл ее полой своей одежды, и через мгновение чаша была полна молодыми побегами инбиря.
      Цзо Цы поднес ее Цао Цао. Тот взял чашу и вдруг увидел на дне книгу, называющуюся "Новая книга Мын-дэ". Цао Цао вынул книгу и перелистал ее; все иероглифы были правильны, он не заметил ни единой ошибки. Цао Цао задумался.
      В это время Цзо Цы взял со стола яшмовую чашу, наполнил ее до краев вином и протянул Цао Цао со словами:
      -- Выпейте это вино, великий ван, и вы будете жить тысячу лет!
      -- Выпей сначала сам, -- предложил Цао Цао.
      Тут Цзо Цы выдернул из своей шапки яшмовую шпильку, провел ею по поверхности вина и, разделив его на две половины, выпил одну, а вторую поднес Цао Цао. Тот в ужасе оттолкнул руку даоса. Тогда Цзо Цы подбросил чашу в воздух, и она обернулась белым голубем, который покружился в воздухе и вылетел в окно.
      Пока чиновники смотрели на голубя, Цзо Цы исчез. Прибежавшие слуги доложили, что Цзо Цы выходит из ворот дворца.
      -- Это волшебник, его надо уничтожить! -- закричал Цао Цао. -- Он принесет много зла!
      Начальник стражи Сюй Чу с тремя сотнями всадников бросился в погоню за даосом. Недалеко от городских ворот он увидел Цзо Цы, обутого в деревянные сандалии. Даос шел неторопливо, а Сюй Чу несся на коне во весь опор и не мог догнать его.
      Цзо Цы подходил к горе. Навстречу пастушок гнал стадо баранов. Даос вошел в стадо. Сюй Чу выстрелил из лука, но волшебник исчез. Воины перебили всех баранов и вернулись во дворец.
      Пастушок стоял на дороге и плакал. Вдруг он услышал, как отрубленная баранья голова проговорила человечьим голосом:
      -- Возьми головы баранов и приставь их к туловищам!
      Мальчик в страхе закрыл лицо руками и убежал. Но сзади кто-то окликнул его:
      -- Не бойся! Бери своих баранов...
      Мальчик обернулся и увидел, что Цзо Цы оживил мертвых баранов и гонит их по дороге. Пастушок хотел его поблагодарить, но Цзо Цы исчез.
      Мальчик возвратился домой и рассказал о случившемся хозяину. Тот поспешил во дворец. Выслушав его, Цао Цао приказал во что бы то ни стало изловить даоса. За три дня в городе переловили человек триста-четыреста слепых на один глаз, хромых на одну ногу, в белых шапках из лиан, в черных одеждах и в деревянных сандалиях.
      По приказу Цао Цао пойманных окропили кровью свиней и баранов, затем согнали на площадь, где обычно обучали войска, и обезглавили. Из груди каждого казненного вырывалось черное облако и поднималось к небу. Эти облака сгустились и превратились в Цзо Цы, который подозвал к себе пролетавшего мимо белого аиста, сел на него и засмеялся:
      -- Куда кротам гоняться за золотым тигром? Коварному тирану скоро придет конец!
      Цао Цао приказал стрелять в даоса из луков. Но вдруг налетел ветер, закружился песок, полетели камни. Обезглавленные трупы вскочили, подхватили свои головы и бросились на Цао Цао. Гражданские и военные чиновники в страхе закрыли лица руками.
      Поистине:
      Коварство и сила тирана способны разъять государство,
      Но только искусство даоса сильнее людского коварства.
      О дальнейшей судьбе Цао Цао вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
      повествующая о том, как Гуань Лу, гадая по "Ицзину", открывал небесные тайны и о том, как пять сановников, пытаясь покарать Цао Цао, отдали свою жизнь во имя долга
      Когда Цао Цао увидел мертвецов, поднявшихся в черном вихре, он в страхе упал на землю. Но ветер мгновенно затих, мертвецы исчезли. Телохранители под руки увели Цао Цао во дворец. От испуга и волнения он тяжело заболел.
      Потомки сложили стихи, в которых восхваляют даоса Цзо Цы:
      Он облаком легким летал над великой страною,
      Носился повсюду, подобно стремительной вьюге.
      Когда же в час добрый свое волшебство показал он,
      Злодей Цао Цао на землю свалился в испуге.
      Больному Цао Цао не помогали никакие лекарства. Как раз в это время в Сюйчан приехал тай-ши-чэн Сюй Чжи, и Цао Цао приказал ему погадать по "Ицзину".
      -- Великий ван, -- спросил Сюй Чжи, -- не приходилось ли вам когда-нибудь слышать о гаданиях Гуань Лу?
      -- Я много раз слышал это имя, -- отвечал Цао Цао, -- но с искусством его не знаком. Расскажите мне подробно о нем.
      -- Гуань Лу сам родом из Пинъюаня, -- начал свой рассказ Сюй Чжи. -Внешность у него безобразная, он любит вино и всегда прикидывается умалишенным. Отец его когда-то был старейшиной в области Ланъе. С детских лет Гуань Лу любил наблюдать небесные светила и часто целые ночи проводил за этим занятием. Родителям никак не удавалось отучить его от этого, и они упрекали сына: "Даже домашняя курица и дикая цапля, и те знают, что всему есть свое время, а ведь ты человек!" Играя с соседскими детьми, мальчик мог мгновенно начертить на земле небесные знаки, безошибочно располагая солнце, луну и другие светила. Став взрослым, Гуань Лу проник в тайны книги "Чжоуский Ицзин". Стоило ему поднять голову, как он точно определял направление ветра; и науку счета он постиг в совершенстве. Не менее искусен был он и в предсказании судьбы по лицам людей.
      Правитель округа Ланъе тай-шоу Шань Цзы-чунь, прослышав о славе Гуань Лу, пригласил его к себе. Когда Гуань Лу пришел, в доме было около сотни гостей и среди них много ученых, обладавших даром красноречия.
      -- Я еще молод и не вполне тверд духом, -- обратился тогда Гуань Лу к хозяину. -- Позвольте мне раньше выпить три шэна хорошего вина, а потом я смогу говорить.
      Шань Цзы-чунь удивился этим словам, но все же приказал подать Гуань Лу вино. Тот выпил и затем спросил Шань Цзы-чуня, уж не его ли гости будут участвовать в сегодняшнем споре. "Я сам буду состязаться с вами", -- отвечал Шань Цзы-чунь и завязал с Гуань Лу беседу о смысле книги "Чжоуский Ицзин". Гуань Лу говорил без устали, и рассуждения его были преисполнены глубокой мудрости. Шань Цзы-чунь с трудом находил возражения, а ответы Гуань Лу текли гладко, без малейшей запинки. Он вел спор с утра до самого заката солнца и за все время ни разу не притронулся ни к вину, ни к яствам. Шань Цзы-чунь и все его гости были в восторге от необыкновенной мудрости Гуань Лу, и с тех пор в Поднебесной его прозвали Дивным юношей.
      А то был еще и такой случай. Однажды три брата из семьи Го Энь, -- в той же деревне, где жил Гуань Лу, -- стали хромать на обе ноги и попросили его погадать. Гуань Лу сказал: "Гадание показывает, что в ваших родовых могилах обитает неприкаянный дух. Вот только не могу сказать, то ли это дух матери вашего старшего дяди, то ли матери младшего дяди. Как-то в голодный год, чтобы сберечь несколько лишних шэнов риса, ее столкнули в колодец, да еще голову разбили тяжелым камнем. Вот ее безутешный сиротливый дух и обратился с жалобой к небу. Ваша болезнь -- возмездие за тяжелый грех. Отвратить ее невозможно". Тогда Го Энь и его братья покаялись в совершенном преступлении.
      Слухи о замечательных гаданиях Гуань Лу дошли и до аньпинского правителя Ван Цзи, жена которого страдала головными болями, а у сына было больное сердце. Ван Цзи вызвал Гуань Лу и попросил его погадать. Вот что сказал ему Гуань Лу: "В западном углу вашего зала под стеной зарыты два покойника, у одного в руках копье, у другого лук со стрелами. Головы их лежат по внутреннюю сторону стены зала, а ноги снаружи. У того, что держит копье, пробита голова, поэтому у вашей супруги сильные головные боли. А у того, что держит лук, пробита грудь, и поэтому у вашего сына болит сердце". Когда в углу залы раскопали землю, на глубине восьми чи действительно обнаружили два гроба. В одном был труп с копьем, а в другом с луком, сделанным из пластин рога. Гробы уже совсем сгнили. Гуань Лу приказал собрать кости и схоронить их в десяти ли от города. С тех пор жена и сын аньпинского правителя чувствуют себя прекрасно.
      Могу рассказать вам и о том, что было на прощальном пиршестве у Чжугэ Юаня, начальника уезда Гуаньтао, когда его назначили на должность правителя округа Синьсин. Гуань Лу тоже был на этом пиру. Кто-то из гостей сказал Чжугэ Юаню, что Гуань Лу обладает даром провидения. Чжугэ Юань не поверил и решил сам испытать его умение. Незаметно взяв яйцо ласточки, осиное гнездо и паука, он положил их в три коробки и попросил Гуань Лу отгадать, что там лежит. И тот на первой коробке написал: "Преобразится дух животворный и обретет в небесах опору. Самка с самцом эту форму создали и крылья она распластает легко: это ласточкино яйцо". На второй коробке он написал: "В доме висит вверх ногами, чаще всего у дверей и ворот. Плоть, сокрытая в нем, ядовита. Осенью вид меняет оно: это осиное гнездо". А на третьей коробке он сделал такую надпись: "Тонкие, длинные в члениках ноги. Выпустит нить -- сеть густую соткет. В поисках пищи ее распускает; ночью и вечером преуспевает -- паук". Все присутствующие на пиру так и ахнули от изумления.
      А то еще у одной старушки в деревне как-то пропала корова, и старуха пришла к Гуань Лу с просьбой, чтоб он ей погадал. И вот что он ей сказал: "На северном берегу реки семь человек зарезали корову и что-то там варят. Поди разыщи их, шкура и мясо коровы еще целы". Старуха немедля отправилась к месту, указанному Гуань Лу, и нашла семь человек, варивших кушанье позади шалаша. Кожа и мясо коровы были не тронуты. Старуха пожаловалась правителю округа Лю Биню, и тот распорядился поймать воров и наказать их. "А как же ты узнала, кто украл твою корову?" -- спросил он. И старуха рассказала ему о чудесном гадании Гуань Лу. Лю Бинь не поверил ей и сам послал за Гуань Лу. Он ждал его, положив в коробку мешочек от печати и перо горного фазана. Когда Гуань Лу пришел, он попросил его отгадать, что лежит в коробке. "Снаружи круглое, внутри квадрат. Краской покроешь -- выйдут письмена. Этот предмет хранят там, где можно держать деньги и письма: в коробке мешочек от печати". Второй его ответ гласил: "Водится птица эта в скалистых горах; тело ее золотое, одежда багрянцем покрыта, желтые крылья, поет на рассвете. Там лежит перо горного фазана". Гуань Лу так поразил своим искусством Лю Биня, что тот принял его как почетного гостя.
      В другой раз Гуань Лу, гуляя за городом, увидел юношу, работавшего в поле. Гуань Лу остановился у края дороги и, приглядевшись к нему, вдруг спросил: "Как тебя зовут и сколько тебе лет, высокочтимый юноша?" -- "Меня зовут Чжао Янь, скоро мне будет девятнадцать лет, -- ответил тот. -- Осмелюсь спросить, кто вы такой?" "Я -- Гуань Лу, -- отвечал он. -- Взглянув на тебя, я заметил между твоих бровей дыхание смерти -- ты должен умереть через три дня. Но ты так красив, что мне стало жаль: слишком коротка твоя жизнь!" Чжао Янь побежал домой и обо всем рассказал отцу. Тот поспешил к Гуань Лу и, кланяясь до земли, со слезами умолял спасти жизнь сына. "Небо предопределило его судьбу, и я ничего не могу поделать!" -- ответил Гуань Лу. "Но ведь это мой единственный сын, -- молил старик, -- спасите его!" Юноша присоединился к мольбе отца, и, наконец, Гуань Лу сдался, тронутый взаимной любовью отца и сына. "Хорошо. Я тебе помогу, -- пообещал он Чжао Яню. -- Только скажи, можешь ли ты достать чистого вина и кусок сушеного оленьего мяса и завтра рано утром, ничего не евши, отнести все это в южные горы? Там под большим деревом ты увидишь плоский камень, на котором два человека будут играть в шахматы. Один из них, в белом халате, будет сидеть с южной стороны. Внешность его безобразна. А другой, одетый в красный халат, очень красив; он будет сидеть с северной стороны. Когда игра станет азартной, ты незаметно подползи к ним на коленях и подай угощение. Они выпьют вино, съедят мясо, и тогда ты со слезами поклонись им и попроси продлить тебе жизнь. Просьба твоя будет исполнена. Но, смотри, никому ни слова о том, что это я научил тебя".
      Старик пригласил Гуань Лу к себе домой, а на другой день Чжао Янь, захватив с собой вино, сушеное оленье мясо, кубки и блюда, отправился в южные горы. Пройдя не больше пяти-шести ли, он увидел могучую сосну, а под нею двух человек, играющих в шахматы на плоском камне. Увлеченные игрой, они не обратили на юношу ни малейшего внимания. Чжао Янь подполз к ним на коленях и подал угощение. Не прерывая игры, они не спеша выпили все вино и съели мясо. Тогда Чжао Янь заплакал и, поклонившись до земли, попросил даровать ему долголетие. "Нет сомнений, что его научил мудрец Гуань Лу! -- воскликнул одетый в красный халат. -- Но ничего не поделаешь, придется нам пожалеть юношу, раз уж мы съели его приношение". Тогда тот, что был в белом халате, вынул откуда-то из складок одежды небольшую табличку с записями и, глядя на нее, произнес: "Да, в этом году, юноша, тебе исполняется девятнадцать лет, и ты должен умереть. Но сейчас я вместо единицы напишу девятку, и жизнь твоя будет продлена до девяноста девяти лет. А теперь возвращайся к Гуань Лу и скажи, чтобы он больше не разглашал тайн неба, не то его постигнет небесная кара!"
      Тут одетый в красный халат вынул кисточку и написал в табличке девятку. Тотчас же подул благоуханный ветер, и оба неизвестных, обернувшись белыми аистами, исчезли в небе. Чжао Янь прибежал домой и рассказал обо всем, что с ним приключилось. "Тот, что в красной одежде, это Южный ковш, -- объяснил ему Гуань Лу, -- а в белой -- Северный ковш". "Но ведь Северный ковш состоит из девяти звезд, -- возразил Чжао Янь. -- Почему же там был только один человек?" "В разреженном состоянии он действительно состоит из девяти звезд, -- сказал Гуань Лу, -- но они могут сливаться в одну. От Северного ковша зависит смерть, от Южного -- жизнь. Но теперь тебе нечего тужить. Жизнь твоя продлена".
      Отец и сын от души поблагодарили Гуань Лу, а он с тех пор стал осторожнее в своих гаданиях, опасаясь выдавать тайны неба. Сейчас Гуань Лу живет в Пинъюане, и если вы, великий ван, желаете узнать свою судьбу, пошлите за ним.
      Обрадованный Цао Цао отправил гонца в Пинъюань.
      Вскоре Гуань Лу приехал, и после приветственных церемоний Цао Цао попросил его погадать.
      -- Почему вы так встревожились? -- спросил Гуань Лу. -- Вы просто находились под действием злых чар.
      Понемногу Цао Цао успокоился, и боли у него прошли. Тогда он приказал Гуань Лу погадать о делах Поднебесной. Гуань Лу исполнил приказание и сказал:
      -- Трижды по восемь. Рыжий кабан встречается с тигром. Большая потеря южнее Динцзюня.
      Помолчав, Цао Цао попросил Гуань Лу погадать о судьбе его рода, и тот сказал:
      -- Во дворце Льва стоит священный трон. Справедливое правление незыблемо. Сыновья и внуки в великом почете.
      Цао Цао спросил, что все это значит, но Гуань Лу уклончиво ответил:
      -- Небесные числа неизмеримы, заранее познать их невозможно. Поживете -увидите.
      Цао Цао хотел пожаловать Гуань Лу почетное звание, но тот наотрез отказался принять его.
      -- Живу я в бедности, -- сказал он, -- мой жалкий, нищенский вид не позволяет мне носить высокое звание.
      -- Почему вы так говорите? -- спросил Цао Цао.
      -- Потому что лоб у меня без кости, глаза без век, нос без переносицы, ноги без стопы, а в животе у меня не хватает трех связок и в позвоночнике трех позвонков, -- отвечал Гуань Лу. -- Словом, мне под силу управлять только духами на горе Тайшань, но не людьми.
      -- А что вы предскажете мне? -- спросил Цао Цао.
      -- Какие еще могут быть предсказания столь высоко стоящему лицу? -неохотно произнес Гуань Лу.
      Цао Цао настойчиво повторил просьбу, но Гуань Лу только улыбнулся в ответ. Тогда Цао Цао попросил его погадать о судьбах своих гражданских и военных чиновников.
      -- Все они -- сановники, которым судьба предназначила управлять Поднебесной.
      Цао Цао спросил, что ожидает его после смерти и как ему искупить свои земные грехи. Но на этот вопрос Гуань Лу ничего не ответил.
      Потомки в стихах прославили Гуань Лу:
      Провидец, что жил в Пинъюане, умел рассчитать без ошибки
      Движение Южных созвездий и Северного ковша.
      Триграммы призвав себе в помощь, он видел обители духов,
      И в тайны небесных чертогов его проникала душа.
      На облик взглянув человека, предсказывал он долголетье.
      Огромною силой прозренья был мудрый бедняк награжден.
      И все мы доныне жалеем, что дивное это искусство
      Провиденья нам не досталось в наследство от прежних времен.
      Наконец Цао Цао попросил Гуань Лу погадать о судьбах княжеств Восточного У и Западного Шу. На это Гуань Лу сказал:
      -- Правитель Восточного У потеряет большого военачальника, а войска княжества Шу нарушат ваши границы.
      Цао Цао этому предсказанию не поверил, но тут из Хэфэя примчался гонец с известием, что в городе Лукоу умер военачальник Лу Су. Цао Цао был так поражен, что немедля послал гонцов в Ханьчжун разузнать, что делается в Западном Шу. Через несколько дней он получил донесение, что по приказу Лю Бэя Чжан Фэй и Ма Чао заняли заставу Сябань.
      В гневе Цао Цао решил идти в новый поход против Лю Бэя в Ханьчжун, но предварительно попросил Гуань Лу погадать.
      -- Не поступайте опрометчиво, великий ван, -- сказал Гуань Лу. -- Весною на Сюйчан падет огненное бедствие.
      Цао Цао, убедившись, что предсказания Гуань Лу всегда сбываются, решил действовать осмотрительно. Сам он остался в Ецзюне и ограничился тем, что послал пятьдесят тысяч войска во главе с Цао Хуном на помощь Сяхоу Юаню и Чжан Го, охранявшим Дунчуань, а Сяхоу Дуню с тридцатитысячной армией приказал стать лагерем вблизи Сюйчана и быть готовым к любым непредвиденным событиям. Кроме того, Цао Цао назначил чжан-ши Ван Би начальником всей императорской стражи.
      -- Вам известно, что Ван Би питает пристрастие к вину, -- возразил на это чжу-бо Сыма И. -- И у него слишком мягкий характер, он не годится...
      -- Ван Би верный человек, в самые тяжелые времена он всегда следовал за мною, -- прервал его Цао Цао. -- Он предан мне и почтителен, сердце его твердо, как камень и железо; вот он-то как раз и подходит для этой должности.
      Ван Би получил приказ поставить императорскую стражу в Сюйчане за воротами Дунхуа.
      В то время некий Гэн Цзи, уроженец Лояна, уже много лет служил хранителем кладовых и казначеем при дворце Цао Цао. Гэн Цзи был другом сы-чжи Вэй Хуана. Узнав, что Цао Цао принял титул Вэйского вана и ездит в коляске Сына неба, да еще носит его одежды, Гэн Цзи сильно встревожился. Шел первый месяц двадцать третьего года Цзянь-ань [218 г.]. Гэн Цзи позвал на тайный совет Вэй Хуана и сказал:
      -- Злодей Цао Цао с каждым днем становится все коварнее и злее. Он скоро захватит императорский трон -- этого не миновать! Как смеем мы, подданные Ханьской династии, помогать ему в столь преступных делах?
      -- У меня есть близкий друг Цзинь Вэй, потомок ханьского сановника Цзинь Жи-ди, -- произнес Вэй Хуан. -- И хотя он давно дружит с Ван Би, но я знаю, что он ненавидит Цао Цао! Будь Цзинь Вэй нашим единомышленником, мы могли бы скорей выполнить великое дело.
      -- Но раз он дружит с Ван Би, согласится ли он примкнуть к нам? -усомнился Гэн Цзи.
      -- Что ж, давайте пойдем к нему и узнаем, -- предложил Вэй Хуан.
      Друзья вместе направились к Цзинь Вэю. Тот встретил их и провел во внутренние покои.
      -- Вы друг Ван Би, -- начал Вэй Хуан, -- вот мы и пришли к вам с просьбой...
      -- О чем же вы хотите просить меня?
      -- Нам стало известно, что Вэйский ван Цао Цао в скором времени примет отречение ханьского императора и сам вступит на трон, -- продолжал Вэй Хуан. -- Вот тогда вы и Ван Би высоко вознесетесь! Надеемся, что вы не забудете нас, окажете нам великую милость и замолвите словечко... Мы от души будем благодарны вам за это!
      Тут Цзинь Вэй, гневно взмахнув рукавами халата, вскочил со своего места и выплеснул на пол чай, который в этот момент внес слуга.
      -- Почему вы так неприязненно смотрите на нас? -- воскликнул Вэй Хуан, притворяясь испуганным. -- Ведь мы с вами старые друзья...
      -- Да, мы были с вами друзья, -- оборвал его Цзинь Вэй, -- и я считал вас потомком высоких сановников, верно служивших Ханьской династии! Но оказывается, вы не хотите служить династии, а помогаете мятежнику! Мне совестно даже называть вас моим другом!
      -- Что поделаешь, видно такова воля неба и приходится с ней мириться! -покорно вздохнул Гэн Цзи.
      От этих слов Цзинь Вэй окончательно впал в ярость. Убедившись в его искренности, Гэн Цзи и Вэй Хуан заговорили открыто:
      -- Мы только желали вас испытать. Ведь мы тоже стремимся покарать злодея и пришли к вам просить помощи.
      -- Как вы могли подумать, что я способен служить этому разбойнику! -возмутился Цзинь Вэй. -- Не забывайте, что наш род всегда верно служил династии. Но довольно об этом! Расскажите мне, как вы думаете действовать?
      -- Мы решили помочь Ханьской династии, но плана у нас еще нет, -- ответил Вэй Хуан.
      -- Думаю, что нам следовало бы действовать согласованно изнутри и извне, -начал Цзинь Вэй. -- Прежде всего надо убить Ван Би и захватить военную власть. Только тогда мы сможем помочь Сыну неба. Но мы не выполним великое дело, если не заключим союз с дядей императора Лю Бэем. Он должен поддержать нас извне, и мы вместе уничтожим злодея Цао Цао!
      Гэн Цзи и Вэй Хуан, захлопав в ладоши, одобрительно кивнули.
      -- У меня еще есть два друга, готовых пойти на все, только бы отомстить за отца, погибшего от рук Цао Цао, -- продолжал Цзинь Вэй. -- Они живут за городом и будут нашими крыльями...
      -- Кто это такие? -- заинтересовался Гэн Цзи.
      -- Сыновья великого лекаря Цзи Пина. Старшего зовут Цзи Мо, а младшего Цзи Му. Вспомните историю с императорским указом, зашитым в поясе. Тогда Цао Цао казнил Цзи Пина, а его сыновья спаслись бегством в отдаленную деревушку. Лишь недавно они тайком возвратились в Сюйчан. Нет сомнений, что братья Цзи согласятся помочь нам покарать злодея, стоит их только известить,
      Гэн Цзи и Вэй Хуан обрадовались этому, и Цзинь Вэй послал слугу пригласить братьев Цзи.
      Они вскоре пришли, и когда Цзинь Вэй рассказал им о великом деле, от волнения и гнева на глазах братьев выступили слезы. Негодование их дошло до самого неба, и они дали клятву убить злодея Цао Цао.
      -- Так будем же действовать быстро! -- воскликнул Цзинь Вэй. -- В ночь на пятнадцатое число первого месяца в честь праздника Юань-сяо(*1) в городе зажгут фонари. В эту ночь вы, Гэн Цзи и Вэй Хуан, вместе со своими слугами отправитесь к лагерю Ван Би и, как только увидите там огни, ворветесь туда с двух сторон. Вы должны убить Ван Би и потом следом за мной идти во дворец. Сын неба взойдет на башню Пяти фениксов и перед лицом чиновников отдаст приказ покарать злодея.
      А вы, Цзи Мо, и ваш брат Цзи Му, -- продолжал Цзинь Вэй, -- ворветесь в город и зажжете огонь, который послужит нам сигналом. Мы призовем народ уничтожить власть государственного злодея и остановить его войско, если оно попытается нам помешать. В столице водворится спокойствие, и мы двинем войска в Ецзюнь, чтобы там захватить Цао Цао. В то же время мы пошлем гонца за Лю Бэем. Выступайте сегодня же в час второй стражи, но смотрите не попадитесь, как Дун Чэн.
      Обратившись к нему, все они принесли клятву и в знак союза смазали жертвенной кровью уголки рта; затем разошлись по домам, чтобы подготовиться к выступлению в точно назначенный срок.
      Гэн Цзи и Вэй Хуан вооружили несколько сот своих дворовых людей. Цзи Мо и его брату удалось собрать отряд в триста человек. Они только ждали сигнала.
      Когда все было готово, Цзинь Вэй пришел в лагерь к Ван Би и завел с ним такой разговор:
      -- Сейчас во всей стране воцарился покой и порядок. Могущество Вэйского вана распространилось на всю Поднебесную. И нам надлежит в день праздника Юань-сяо зажечь в столице факелы, чтобы отпраздновать наступившее в государстве великое благоденствие.
      Ван Би согласился с этим и приказал жителям Сюйчана зажечь разноцветные праздничные фонари.
      Наступила ночь на пятнадцатое число первого месяца. В чистом небе ярко сияли звезды и луна. На улицах и площадях города горели цветные огни фонарей. Всюду было тихо и спокойно, жители гуляли по улицам и стража не разгоняла их, как это обычно делалось в вечерние часы. Ван Би и другие военачальники императорской охраны пировали у себя в лагере.
      Прошло время второй стражи. Вдруг в лагере поднялись крики, и Ван Би доложили, что за лагерем вспыхнул огонь. Ван Би выскочил из шатра и увидел бушующее пламя. Услышав потрясающие небо крики, он решил, что в лагере измена. Вскочив на коня, Ван Би бросился к южным воротам и тут столкнулся с Гэн Цзи, который выстрелил в него из лука. Стрела вонзилась Ван Би в плечо. Он едва удержался в седле и помчался к западным воротам. Воины преследовали его по пятам. Ван Би пришлось бросить коня и пешком пробираться к Цзинь Вэю.
      В доме находились одни женщины. Они услышали стук в ворота и решили, что вернулся Цзинь Вэй.
      -- Ну, что, убили вы этого Ван Би? -- спросила из-за ворот его жена.
      Перепуганный Ван Би, узнав, что Цзинь Вэй тоже участвует в перевороте, побежал к Цао Сю и рассказал, что Цзинь Вэй заодно с Гэн Цзи.
      Цао Сю, схватив оружие, вскочил на коня и во главе отряда в тысячу воинов бросился в бой.
      В городе начался пожар. Загорелась башня Пяти фениксов; император укрылся во внутренних покоях дворца. Сторонники Цао Цао не на жизнь, а на смерть отстаивали ворота дворца. До них доносились крики: "Смерть Цао Цао! Поддержим Ханьскую династию".
      Тем временем Сяхоу Дунь, по приказу Цао Цао охранявший столицу, во главе тридцати тысяч воинов стоял лагерем в пяти ли от города. В эту ночь он увидел зарево над Сюйчаном и тотчас окружил столицу; один отряд вошел в город помочь сторонникам Цао Цао.
      Цао Сю бился до рассвета. Помощь Гэн Цзи и Вэй Хуану не приходила. Кто-то сказал им, что Цзинь Вэй и братья Цзи убиты, и тогда они решили бежать из города. Но у городских ворот они столкнулись с воинами Сяхоу Дуня и были взяты в плен. Воины их были перебиты.
      Сяхоу Дунь, вступив в Сюйчан, приказал тушить пожар и взять под стражу семьи тех, кто возглавлял переворот. К Цао Цао был послан гонец с донесением о случившемся. Вэйский ван приказал казнить Гэн Цзи и Вэй Хуана с семьями на базарной площади, а чиновников, находившихся в Сюйчане, переправить к нему в Ецзюнь.
      Сяхоу Дунь доставил Гэн Цзи и Вэй Хуана к месту казни. Гэн Цзи неумолчно проклинал Цао Цао.
      -- Я жалею, что мне не удалось расправиться с ним при жизни! -- кричал он. -- Но и после смерти я не оставлю его в покое! Я превращусь в злого духа и буду терзать его, преступника!
      Палач ткнул мечом ему в рот, на землю хлынула кровь, но Гэн Цзи не умолкал до последнего дыхания. А Вэй Хуан, опустив голову, так заскрежетал зубами, что они раскрошились. И, умирая, он восклицал:
      -- Какая беда, какая беда, что нам не удалось выполнить великое дело!
      Потомки воспели Гэн Цзи и Вэй Хуана в стихах:
      Пусть славится верность Гэн Цзи и сила души Вэй Хуана!
      Хотели они поддержать руками небесную твердь.
      Кто знал, что счастливые дни династии Хань миновали?
      И гнев разрывал их сердца, когда их настигнула смерть.
      Отрубив головы семьям восставших, Сяхоу Дунь отправил всех чиновников в Ецзюнь.
      На широкой площади, где обычно обучали войска, Цао Цао приказал выставить по левую сторону красное знамя, а по правую белое, и обратился к чиновникам с такими словами:
      -- Вэй Хуан и Гэн Цзи подняли мятеж и сожгли Сюйчан. Кое-кто из вас вышел из своих домов и помогал тушить пожар, а другие заперли ворота и никуда не показывались. Всем, кто тушил пожар, -- стать под красное знамя, остальным -- под белое!
      Многие чиновники решили, что помогавшие тушить пожар ни в чем не обвиняются, и побежали под красное знамя; не больше одной трети встало под белое. И вдруг Цао Цао приказал схватить всех, кто стоял под красным знаменем; никаких оправданий он не слушал.
      -- Вы не пожар тушили, а помогали мятежникам! -- заявил он и приказал отрубить им головы на берегу реки Чжанхэ.
      Так погибло более трехсот человек. Всех чиновников, стоявших под белым знаменем, Цао Цао наградил и отпустил обратно в Сюйчан.
      В это время умер Ван Би от раны, нанесенной ему стрелой, и Цао Цао распорядился устроить ему пышные похороны.
      При императорском дворе произошли большие перемены. На должность начальника императорской стражи был назначен Цао Сю. Чжун Яо получил звание сян-го, Хуа Синь стал придворным сановником. Были введены знаки различия: золотые печати и пурпурные пояса, серебряные печати с черным поясом и кистью, бронзовые печати и пояса с кистью и кольцами.
      Только теперь Цао Цао понял предсказание Гуань Лу об огненном бедствии и велел наградить прорицателя. Но Гуань Лу награды от Цао Цао не принял.
      Тем временем Цао Хун с войском прибыл в город Ханьчжун. Он приказал военачальникам Чжан Го и Сяхоу Юаню занять наиболее важные проходы в горах, а сам пошел на врага.
      В это время земли Баси охраняли Чжан Фэй и Лэй Тун. Войска Ма Чао стояли у заставы Сябань. Начальником передового отряда Ма Чао назначил У Ланя. Тот пошел на разведку и столкнулся с армией Цао Хуна. У Лань хотел отступить, но младший военачальник Жэнь Куй сказал:
      -- Вражеские войска только подошли, и если мы уклонимся от боя, какими глазами будем мы смотреть на Ма Чао?
      Взяв копье наперевес, Жэнь Куй помчался вперед. Цао Хун выехал против него с мечом. В третьей схватке он сразил Жэнь Куя. Войска У Ланя были разбиты, и он возвратился к Ма Чао.
      -- Ты получил мой приказ? -- напустился на него Ма Чао. -- Почему ты самовольно завязал бой и потерпел поражение?
      -- Это не моя вина, -- оправдывался У Лань. -- Это Жэнь Куй не послушался меня...
      -- Довольно! -- закричал Ма Чао. -- Охраняй ущелье и в бой не выходи!
      В это время Ма Чао отправил доклад в Чэнду и в ожидании ответа ничего не предпринимал. Бездействие Ма Чао напугало Цао Хуна. Он решил, что здесь кроется какая-то хитрость, и увел свои войска обратно в Наньчжэн. Там к нему пришел Чжан Го и сказал:
      -- Вы убили вражеского военачальника, но я не могу понять, почему вы отступили?
      -- Ма Чао несколько дней не выходил в бой, и я боялся, нет ли тут какого-нибудь коварного замысла, -- объяснил Цао Хун. -- Кроме того, в Ецзюне я слышал, что в этих местах должен погибнуть большой военачальник. Меня охватили сомнения, и я не посмел действовать опрометчиво.
      -- Вы чуть ли не всю жизнь командуете войсками! -- рассмеялся Чжан Го. -Неужели вы поверили этому прорицателю и усомнились в своем собственном сердце? Большими способностями я не отличаюсь, но дайте мне войско, и я возьму Баси. Если Баси окажется в наших руках, то легко будет овладеть и всеми остальными землями княжества Шу.
      -- Не забывайте, что в Баси стоит военачальник Чжан Фэй! -- предостерег Цао Хун. -- С ним не так легко справиться, как с другими!
      -- Все боятся Чжан Фэя! -- воскликнул Чжан Го. -- А я смотрю на него, как на мальчишку! В нынешнем походе, клянусь вам, я возьму его в плен!
      -- А если поход окончится неудачей? -- спросил Цао Хун.
      -- Тогда пусть меня накажут по военным законам!
      Цао Хун потребовал, чтобы Чжан Го записал свои слова, и потом разрешил ему выступить в поход. Вот уж поистине:
      В старину полководцы надменные терпели всегда пораженье.
      Кто противника недооценивал, не ведал успеха в сраженье.
      Но о том, кто одержал победу, а кто потерпел поражение, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА СЕМИДЕСЯТАЯ
      повествующая о том, как Чжан Фэй хитростью захватил ущелье Вакоу, и о том, как старый Хуан Чжун овладел горой Тяньдан
      Тридцатитысячное войско военачальника Чжан Го расположилось тремя лагерями на склонах гор. Лагеря назывались Яньцюйчжай, Мынтоучжай и Даншичжай. Чжан Го взял половину войска из каждого лагеря и выступил в направлении округа Баси.
      Конные разведчики донесли об этом Чжан Фэю, и тот вызвал на совет военачальника Лэй Туна.
      -- Труднопроходимая местность и крутые горы Ланчжуна позволяют устроить засаду, -- сказал Лэй Тун. -- Вы вступите в открытый бой с врагом, а я ударю из засады, и мы возьмем Чжан Го в плен.
      Чжан Фэй согласился с этим планом. По его указанию Лэй Тун с пятью тысячами отборных воинов укрылся в засаде, а Чжан Фэй с десятитысячным войском пошел навстречу Чжан Го. Встретились они в тридцати ли от Ланчжуна.
      Когда войска противников построились в боевые порядки, Чжан Фэй выехал вперед, вызывая на поединок Чжан Го. Тот принял вызов, и борьба началась. Они успели схватиться раз тридцать, как вдруг из последних рядов войска Чжан Го донеслись предупреждающие крики: там увидели вражеский отряд, спускавшийся по склону горы с развернутыми знаменами.
      В ту же минуту Чжан Го повернул коня и затерялся среди своих воинов. Но Чжан Фэй и Лэй Тун напали на них с двух сторон. Войска Чжан Го были разбиты и, преследуемые противником, безостановочно бежали до самой горы Яньцюй.
      Там Чжан Го решил занять оборону и приказал заготовить побольше камней для камнеметных машин и бревен, чтобы скатывать их вниз на нападающих.
      Чжан Фэй раскинул лагерь в десяти ли от горы Яньцюй и на следующий день привел свое войско на бой с Чжан Го. Но тот соорудил на вершине горы лагерь, откуда доносилась музыка, и не думал спускаться вниз. Тогда Чжан Фэй приказал воинам громко бранить Чжан Го, надеясь этим вызвать его на поединок. Однако Чжан Го даже на брань не откликнулся, и Чжан Фэю пришлось уйти ни с чем.
      На следующий день к горе Яньцюй подошел Лэй Тун, но Чжан Го по-прежнему не показывался. Разъярившись, Лэй Тун повел было свое войско на гору, но оттуда покатились бревна и полетели камни; много воинов было убито, и армия его отступила. А тут еще из лагерей Даншичжай и Мынтоучжай ударили войска и нанесли Лэй Туну новое жестокое поражение.
      На другое утро к горе опять пришел Чжан Фэй. Но и на этот раз Чжан Го не спустился вниз. Воины Чжан Фэя обзывали Чжан Го самыми оскорбительными словами; завязалась жаркая перебранка, но и она не привела к бою.
      Чжан Фэй не мог придумать, как бы ему добраться до Чжан Го. Так они стояли друг против друга свыше пятидесяти дней.
      Возле самой горы Чжан Фэй устроил большой лагерь и каждый день напивался допьяна; во хмелю он страшно сквернословил, поминая Чжан Го.
      И вот однажды Лю Бэй прислал в лагерь гонцов с наградами для воинов, и от глаз прибывших не укрылось, что Чжан Фэй слишком много пьет. Вернувшись, они обо всем рассказали Лю Бэю, а тот, встревоженный этим известием, пригласил на совет Чжугэ Ляна.
      -- Ах, вот оно что! -- рассмеялся Чжугэ Лян. -- А ведь у Чжан Фэя нет хорошего вина. Ему надо послать из Чэнду пятьдесят кувшинов.
      -- Но ведь вы же знаете, когда мой младший брат запивает, он совершает большие ошибки, -- возразил Лю Бэй. -- Не думаю, чтобы вы на самом деле хотели послать ему вино!
      -- Господин мой, вы так давно побратались с Чжан Фэем и до сих пор не знаете его! -- улыбнулся Чжугэ Лян. -- Вспомните, как во время битвы за Сычуань он освободил Янь Яня! Для такого дела мало было одной храбрости. А теперь он пятьдесят дней стоит против Чжан Го и ничего не может с ним сделать. Видно, он пьет не ради того, чтобы просто быть пьяным. Тут скрывается какая-то хитрость.
      -- Может быть, все это и так, -- согласился Лю Бэй, -- но я думаю, что не мешает послать ему на помощь Вэй Яня.
      Чжугэ Лян поручил Вэй Яню захватить с собой кувшины с вином и передать Чжан Фэю. На повозках водрузили желтые знамена с большими иероглифами: "Лучшее вино -- войску".
      Вэй Янь доставил вино в лагерь, и Чжан Фэй с благодарностью принял подарок. Было решено, что Вэй Янь и Лэй Тун с отрядами расположатся справа и слева от лагеря Чжан Фэя и выступят, когда будет дан сигнал красным флагом. Расставив кувшины с вином около шатра, Чжан Фэй приказал развернуть знамена, бить в барабаны и пить вино.
      Лазутчики сообщили об этом Чжан Го. И тот сам увидел с горы, как беззаботно пирует Чжан Фэй, сидя у своего шатра, где два воина затеяли борьбу для его увеселения.
      -- Дерзость Чжан Фэя невыносима, он оскорбляет меня! -- воскликнул Чжан Го. -- Сегодня же ночью мы спустимся с горы и захватим его лагерь!
      Войска в лагерях Мынтоучжай и Даншичжай получили приказ Чжан Го выйти ему на подмогу.
      Луна в эту ночь едва светила; воспользовавшись темнотой, Чжан Го спустился с горы и беспрепятственно подошел к лагерю врага. Там он увидел, как при ярком огне светильников Чжан Фэй восседает в шатре и пьет вино.
      По знаку Чжан Го воины с громкими возгласами ворвались в лагерь, и на горе ударили барабаны. Сам Чжан Го вскочил в шатер и быстрым ударом копья поверг наземь ненавистного Чжан Фэя. И тут он понял, что копье пронзило всего-навсего чучело из соломы!
      Чжан Го в ярости выскочил обратно, но в этот момент за шатром затрещали хлопушки, и путь ему преградил воин с вытаращенными глазами и громоподобным голосом. Это и был настоящий Чжан Фэй. Высоко подняв копье, он устремился на Чжан Го. И при свете факелов начался жестокий поединок. Чжан Го ожидал, что на помощь ему вот-вот подойдут войска из двух других лагерей: он не знал, что путь им отрезали отряды Вэй Яня и Лэй Туна.
      Не дождавшись подмоги, Чжан Го пришел в смятение. Ко всему еще на горе вдруг вспыхнул огонь -- это был условный знак, что войска Чжан Фэя заняли лагерь врага. И Чжан Го это понял. Два других его лагеря захватили воины Вэй Яня и Лэй Туна. Чжан Го поспешно отступил и едва спас свою жизнь бегством на заставу Вакоу.
      Одержав большую победу, Чжан Фэй послал гонца с донесением в Чэнду. Только теперь Лю Бэй понял, зачем нужно было Чжан Фэю вино.
      Тем временем Чжан Го засел на заставе Вакоу. У него осталось всего тысяч десять войск, и он послал гонца к Цао Хуну просить помощи.
      -- Мало того, что он против моей воли ввязался в бой и потерял важный горный проход, он еще просит помощи! -- разгневался Цао Хун. -- Нет! Пусть справляется своими силами!
      И он отправил гонца обратно с приказом, чтобы Чжан Го немедленно перешел в наступление.
      Получив такой ответ, Чжан Го совсем растерялся. Но делать было нечего, и он решил часть воинов оставить в засаде у входа в ущелье, а остальных вести в бой.
      Перед выступлением он строго наказывал военачальникам, остававшимся в засаде:
      -- Помните, я притворюсь разбитым, Чжан Фэй станет меня преследовать и войдет в ущелье. Мешать мы ему не будем, но из ущелья не выпустим. Вот это -- ваша задача!
      В тот же день Чжан Го повел своих воинов на врага и вскоре столкнулся с Лэй Туном. Тот ринулся в бой, но Чжан Го обратился в бегство. Лэй Тун, неотступно преследуя его, ворвался в ущелье, откуда ему не было обратного пути. Тут Чжан Го обернулся и ударом копья сбил Лэй Туна с коня.
      Несколько уцелевших воинов принесли Чжан Фэю весть о поражении и гибели Лэй Туна. Чжан Фэй решил сам выступить против Чжан Го. А тот еще раз притворился побежденным и отступил. Но Чжан Фэй не стал его преследовать. Тогда Чжан Го вернулся и снова вступил в поединок, но после нескольких схваток опять вынужден был бежать. Чжан Фэй понял, что Чжан Го хитрит, и вернулся с войском в лагерь, чтобы посоветоваться с Вэй Янем.
      -- Мне кажется, что Чжан Го хочет заманить меня в ловушку, -- сказал он. -Скорей всего у него здесь где-то устроена засада. Лэй Туна убил и теперь хочет меня поймать! А не ответить ли нам хитростью на хитрость?
      -- Что вы придумали? -- спросил Вэй Янь.
      -- Завтра мы с вами выступим, я пойду впереди, а вы с отборными воинами будете следовать за мной на некотором расстоянии, -- ответил Чжан Фэй. -Как только враг начнет спускаться с горы, вы загородите тропу повозками с хворостом и сеном и подожжете их. А я тем временем схвачу Чжан Го и отомщу за Лэй Туна!
      На следующий день Чжан Фэй и Вэй Янь в условленном порядке повели войска к горе.
      Чжан Го вступил в поединок с Чжан Фэем. Выдержав не более десяти схваток, Чжан Го притворился побежденным и бежал. Чжан Фэй с войском погнался за ним, а тот, отступая, завлекал Чжан Фэя в ущелье. Ворвавшись туда, Чжан Го остановил своих воинов и начал бой, рассчитывая на помощь оставшихся в засаде. Но те уже были загнаны отрядом Вэй Яня в соседнее ущелье, а горная тропа загорожена горящими повозками.
      Войска Чжан Фэя устремились вперед и нанесли Чжан Го жестокое поражение. В отчаянной схватке Чжан Го проложил себе путь и бежал на заставу Вакоу. Там он собрал остатки войск и больше в бой не выходил.
      Несколько дней подряд Чжан Фэй пытался взять заставу, но это ему не удавалось. Тогда он отвел свои войска на двадцать ли и вместе с Вэй Янем стал объезжать окрестности в поисках скрытых тропинок. Внезапно на одной из глухих троп они натолкнулись на толпу людей, которые несли на спине вязанки хвороста и кунжута. Указывая на них плетью, Чжан Фэй сказал Вэй Яню:
      -- Возьмем мы заставу Вакоу или нет -- зависит вот от этих людей! -- И он крикнул сопровождавшим его воинам: -- Ведите их сюда, да смотрите, никого не пугайте!
      Воины поспешно подвели прохожих к Чжан Фэю. Он ласково поговорил с ними и спросил, откуда они идут.
      -- Мы жители Ханьчжуна и направляемся домой, -- ответили те. -- Но прямой дорогой побоялись идти. Нам сказали, что пришло большое войско, которое грабит и убивает народ и что Ханьчжунская дорога закрыта. И вот мы, перейдя реку Цанци, идем в Ханьчжун через горы Цзытун и Гуйцзиньчуань.
      -- А далеко по этой дороге до заставы Вакоу? -- спросил Чжан Фэй.
      -- Через горы Цзытун туда можно быстро пройти тропинкой.
      Эти слова так обрадовали Чжан Фэя, что он пригласил прохожих к себе в лагерь и там щедро угостил их вином и мясом. Решив во что бы то ни стало добраться до заставы и разгромить Чжан Го, он взял проводников и повел свое войско на Вакоу.
      После того как Цао Хун отказался прислать ему подмогу, Чжан Го не находил себе покоя. В один из этих дней дозорные донесли ему, что к заставе движется какое-то войско. Чжан Го решил сам пойти на разведку. В ту минуту, когда он садился на коня, ему доложили, что за заставой в нескольких местах вспыхнули огни. Чжан Го повел свой отряд в ту сторону и вскоре увидел войско, впереди которого под развернутым знаменем стоял военачальник. Это был Чжан Фэй. Испуганный Чжан Го, свернув на одну из боковых тропинок, пытался скрыться от врага. Но тропинка была так узка, что конь едва пробирался по ней. Чжан Го бросил коня, вскарабкался вверх по склону и ушел в горы. За ним последовало всего лишь около десятка воинов; они пешком добрались в Наньчжэн к Цао Хуну. А тот пришел в ярость, когда увидел, что Чжан Го вернулся без войска, и закричал:
      -- Я говорил тебе, что так будет, а ты все-таки повел войско и еще поручился, что вернешься с победой! Где все воины? Как ты смел остаться в живых? -- И он приказал страже обезглавить Чжан Го.
      Но за него вступился сы-ма Го Хуай.
      -- Труднее найти одного полководца, чем три армии! -- сказал он, обращаясь к Цао Хуну. -- Хотя вина Чжан Го и велика, но казнить его не следует. Он любимец Вэйского вана. Прикажите ему штурмовать заставу Цзямынгуань; противник вынужден будет перебросить туда часть войск из Ханьчжуна, и округ покорится вам. А если Чжан Го и тут не добьется успеха, тогда наказывайте его сразу за две вины!
      Послушавшись этого совета, Цао Хун приказал Чжан Го взять заставу Цзямынгуань. Так Чжан Го снова выступил в поход во главе пяти тысяч воинов.
      Заставу Цзямынгуань охраняли военачальники Мын Да и Хо Цзюнь. Когда они узнали, что к заставе приближается войско Чжан Го, мнения их разделились: Хо Цзюнь настаивал на обороне, а Мын Да рвался в открытый бой.
      В конце концов Мын Да со своим отрядом вышел из заставы и вступил в битву с передовым отрядом Чжан Го. Но Мын Да не повезло, он потерпел поражение и ни с чем вернулся обратно на заставу.
      В это время Хо Цзюнь сообщил в Чэнду о наступлении Чжан Го, и Лю Бэй обратился за советом к Чжугэ Ляну. Тот распорядился созвать военачальников и обратился к ним с такими словами:
      -- Опасный враг угрожает заставе Цзямынгуань, и я решил вызвать Чжан Фэя из Ланчжуна. Ведь никто, кроме него, не сможет отразить нападение Чжан Го.
      -- Но Чжан Фэй стоит на заставе Вакоу и охраняет Ланчжун, -- воскликнул Фа Чжэн. -- Эти места не менее важны, чем Цзямынгуань! Ни в коем случае нельзя отзывать его оттуда! Вы можете послать против Чжан Го любого военачальника.
      -- Чжан Го -- знаменитый вэйский воин, -- прервал его Чжугэ Лян. -- Против него не каждый посмеет выступить. И я думаю, что, кроме Чжан Фэя, никто с ним не справится!
      -- Почему вы, учитель, пренебрегаете мною? -- вдруг послышался резкий голос. -- Правда, больших талантов у меня нет, но все же я сумею отрубить голову Чжан Го и положить ее у наших знамен.
      Все оглянулись на говорившего -- это был старый военачальник Хуан Чжун.
      -- Ваша храбрость мне известна, -- отвечал Чжугэ Лян, -- но меня смущает ваш преклонный возраст. Как вы будете сражаться? По силам ли вам такой противник, как Чжан Го?
      От этих слов у Хуан Чжуна волосы встали дыбом.
      -- Пусть я, по-вашему, стар, -- вскричал он, -- но в руках у меня хватит силы, чтобы согнуть самый тугой лук и поднять груз в тысячу цзиней! Неужели этого недостаточно, чтобы справиться с таким противником, как Чжан Го?
      -- Вы говорите, что не стары, а ведь вам уже около семидесяти лет, -промолвил Чжугэ Лян.
      Хуан Чжун быстрыми шагами вышел из зала, схватил тяжелый меч и стал вращать его над головой, как перышко. Потом он взял тугой лук и согнул его два раза подряд.
      -- Хорошо, -- согласился Чжугэ Лян. -- Я пошлю вас, но кого дать вам в помощники?
      -- Старого военачальника Янь Яня, -- отвечал Хуан Чжун, -- Но если нас ждет неудача, рубите голову только мне!
      И Лю Бэй приказал им выступать в поход против Чжан Го.
      -- Сейчас не время забавляться детскими играми, -- промолвил Чжао Юнь, обращаясь к Чжугэ Ляну. -- Если Цзямынгуань попадет в руки врага, весь округ Ичжоу окажется в опасности! Зачем же вы против такого сильного противника посылаете двух стариков?
      -- Вы ни во что не ставите стариков, а я думаю, что именно из их рук мы получим Ханьчжун! -- спокойно возразил Чжугэ Лян.
      Усмехаясь про себя, Чжао Юнь и другие военачальники разошлись.
      Когда Хуан Чжун и Янь Янь привели войско на заставу Цзямынгуань, Мын Да и Хо Цзинь расхохотались.
      -- Неужели Чжугэ Лян не умеет учитывать соотношение сил! -- воскликнули они. -- Как он мог додуматься доверить столь важное дело двум старикам!
      -- Ты слышишь, что говорят Мын Да и Хо Цзюнь? -- спросил Хуан Чжун, обращаясь к Янь Яню. -- Они смеются над нами! Мы должны совершить такой подвиг, который бы всех поразил!
      -- Готов выполнять любое ваше указание, -- отозвался Янь Янь.
      Старые военачальники вывели свое войско из заставы и стали в боевом порядке против армии Чжан Го.
      Чжан Го выехал на коне вперед и, взглянув на Хуан Чжуна, рассмеялся:
      -- Старик, и не совестно тебе лезть в драку?
      -- Мальчишка, ты не почитаешь стариков! -- в гневе закричал Хуан Чжун. -Да, я старик, но в руке у меня меч, который никогда не старится! -И, подхлестнув коня, он бросился на Чжан Го.
      Они выдержали не менее двадцати схваток, как вдруг войско Чжан Го заметалось в испуге. Оказалось, что отряд Янь Яня зашел в тыл противнику и нанес ему неожиданный удар. Потерпев большое поражение, Чжан Го бежал без оглядки. Его войско, преследуемое победителями, отступило на девяносто ли. Разгромив врага, Хуан Чжун и Янь Янь собрали своих воинов и возвратились в лагерь.
      Новое поражение Чжан Го совершенно вывело из себя Цао Хуна. Он готов был беспощадно наказать виновного, но Го Хуай удержал его:
      -- Если вы будете мстить Чжан Го, он перейдет к Лю Бэю. Советую вам приставить к нему какого-нибудь военачальника, чтобы он присматривал за ним и принял необходимые меры, если у того возникнет мысль о бегстве.
      Не откладывая, Цао Хун послал в лагерь Чжан Го военачальника Сяхоу Шана, племянника Сяхоу Юаня, и Хань Хао, сына сдавшегося в плен военачальника Хань Сюаня. Они привели в лагерь пять тысяч воинов и прежде всего спросили Чжан Го, как обстоят его дела. Чжан Го рассказал, что против него борются сильные военачальники, -- герой Хуан Чжун и храбрый Янь Янь.
      -- О, этого старого злодея Хуан Чжуна я еще знал в Чанша! -- воскликнул Хань Хао. -- Вместе с Вэй Янем он убил моего старшего брата и сдал город! Ну, раз уж мы встретились, я ему отомщу!
      Тем временем Хуан Чжун, воспользовавшись затишьем, разведал все окрестные дороги.
      -- Недалеко отсюда есть гора Тяньдан, -- сказал ему Янь Янь, -- там хранятся запасы провианта врага. Если мы перережем дорогу и захватим склады, Ханьчжун достанется нам без больших усилий.
      -- Согласен! -- воскликнул Хуан Чжун. -- Так и сделаем!
      Хуан Чжун вышел с войском из лагеря как только узнал, что приближаются отряды Сяхоу Шана и Хань Хао. Те громко поносили старого воина, называя его злодеем, позабывшим свой долг. Наконец Хань Хао вскинул копье и помчался на Хуан Чжуна, а сбоку на него ударил Сяхоу Шан. Храбрец долго отбивался сразу от двух нападающих, но потом не выдержал и отступил. Хань Хао и Сяхоу Шан преследовали его более двадцати ли. Им удалось захватить лагерь Хуан Чжуна, но он наспех соорудил себе другой.
      На следующий день повторилось то же самое. Хуан Чжун снова выехал на бой, отступил под сильным натиском Хань Хао и Сяхоу Шана, а они опять гнались за ним двадцать ли и захватили еще лагерь Янь Яня. Чжан Го, которому поручили охранять первый лагерь, предупредил их:
      -- Хуан Чжун неспроста два раза подряд оставляет свои укрепления. Тут кроется какая-то хитрость! Будьте осторожны.
      -- Наверно, из-за своей трусости ты и терпел поражения! -- прикрикнул на него Сяхоу Шан. -- Увидишь, какой мы совершим подвиг!
      Чжан Го в смущении удалился.
      На другой день Хань Хао и Сяхоу Шан снова вступили в бой с Хуан Чжуном, и тот опять отступил на двадцать ли. Противники долго преследовали беглеца. А еще через день Хуан Чжун, только завидев их, бросился бежать, как ветер. Так постепенно он довел врага до самой заставы Цзямынгуань. Сяхоу Шан и Хань Хао раскинули там лагеря. Но Хуан Чжун засел на заставе и больше не выходил в бой.
      После того как Хуан Чжун подряд проиграл несколько битв, Мын Да тайно отправил письмо в Чэнду. Встревоженный Лю Бэй обратился к Чжугэ Ляну с просьбой объяснить, что значат поражения Хуан Чжуна.
      -- Хитрость старого военачальника, -- сказал Чжугэ Лян. -- Он хочет, чтобы противник потерял голову от успеха.
      Чжао Юнь и кое-кто из других военачальников не поверили этому, и Лю Бэй послал на помощь Хуан Чжуну своего сына Лю Фына.
      Едва он успел приехать в Цзямынгуань, как Хуан Чжун спросил:
      -- Кто это решил, что мне нужна ваша помощь?
      -- Мой батюшка. Он послал меня сюда, как только узнал о ваших неудачах, -ответил Лю Фын.
      -- Господин не понял моей хитрости! -- улыбнулся Хуан Чжун. -- Я довел своих врагов до того, что они потеряли голову от быстрых побед. Вот сегодня ночью вы сами увидите, как я отобью у них все наши укрепления и захвачу их провиант и коней. Способ воевать, который я применил, называется "Поживиться за счет противника". Хо Цзюнь останется охранять заставу, а Мын Да пойдет со мной. Вам делать нечего, можете полюбоваться, как я буду бить врага.
      Под покровом ночи старый воин с пятитысячным отрядом подошел к лагерю Хань Хао и Сяхоу Шана, которые много дней провели в полной беспечности и нисколько не остерегались Хуан Чжуна. Появление его было для них совершенно неожиданным, их воины даже не успели надеть латы и оседлать коней. Хуан Чжун ворвался в лагерь и разгромил противника. Оставшиеся в живых бежали, бросая оружие, седла, коней. Сяхоу Шан и Хань Хао тоже спаслись бегством.
      К рассвету Хуан Чжун захватил еще два лагеря, и по его распоряжению военачальник Мын Да перевез всю добычу на заставу Цзямынгуань, а Хуан Чжун отправился в погоню за противником.
      -- Воины наши устали, -- заметил Лю Фын, -- не мешало бы немного отдохнуть.
      -- Не войдешь в логово тигра -- не достанешь тигрят! -- ответил ему Хуан Чжун и, подхлестнув коня, первым помчался вперед.
      Войска Чжан Го тоже не смогли сдержать натиска врага и бежали следом за Хань Хао и Сяхоу Шаном, оставив свои укрепления. Только у берега реки Ханьшуй Чжан Го догнал Сяхоу Шана и Хань Хао и сказал:
      -- Пора подумать, как защитить от врага наши склады с провиантом в горах Тяньдан и Мицан. Ведь оттуда снабжаются войска, обороняющие Ханьчжун. Потеряем провиант -- не удержим город.
      -- Гору Мицан, к которой тесно примыкает гора Динцзюнь, охраняют войска моего дяди Сяхоу Юаня, -- ответил Сяхоу Шан. -- Я уверен, что туда противник не сунется. Мы пойдем к моему старшему брату Сяхоу Дэ на гору Тяньдан.
      Встретившись с Сяхоу Дэ, они рассказали о постигшем их несчастье.
      -- У меня здесь десять тысяч воинов, мы отобьем у врага все, что потеряли, -- успокоил их Сяхоу Дэ.
      -- Лучше обороняться и не затевать рискованных боев, -- осторожно предложил Чжан Го.
      И вдруг в этот момент издали донесся грохот гонгов и барабанов: к горе подходило войско Хуан Чжуна. Сяхоу Дэ рассмеялся:
      -- Старый злодей не разбирается в "Законах войны"! Он полагает, что с одной храбростью можно добиться успеха!
      -- Хуан Чжун не только храбр, -- заметил Чжан Го. -- Хитрости у него тоже достаточно.
      -- Противник утомлен длительными переходами, -- возразил Сяхоу Дэ. -И плана наступления, видимо, у него тоже нет, ибо в противном случае он не углубился бы так далеко на территорию враждебного государства.
      -- Тем не менее нельзя действовать необдуманно, -- не сдавался Чжан Го. -Нам надо обороняться!
      -- Глупости! -- крикнул Хань Хао. -- Дайте мне три тысячи отборных воинов, и я разгромлю врага!
      Сяхоу Дэ поставил его во главе войска, и Хань Хао спустился с горы. Хуан Чжун со своей армией двинулся ему навстречу.
      -- Солнце уже садится, -- предупредил его Лю Фын. -- Воины устали с дороги, надо бы отдохнуть.
      Хуан Чжун усмехнулся:
      -- Небо дарует мне невиданный успех! Не воспользоваться им -- значит нарушить волю неба!
      И он тут же приказал ударить в барабаны и начать наступление. Хань Хао пытался сдержать натиск противника, но Хуан Чжун вихрем налетел на него и в первой же схватке сбил с коня. Наступающие войска с громкими криками взбирались на гору. Чжан Го и Сяхоу Шан двинули им навстречу своих воинов. Вдруг за горой послышались оглушительные крики, небо осветилось багровым заревом. Сяхоу Дэ бросился к месту пожара, но по дороге столкнулся со старым воином Янь Янем. Сверкнул меч в руке Янь Яня, и обезглавленный Сяхоу Дэ рухнул с коня на землю.
      Оказалось, что, по замыслу Хуан Чжуна, Янь Янь устроил засаду в горах и, как только Хуан Чжун вступил в бой с врагом, зажег в ущелье кучи хвороста и сена. Попав в клещи, Чжан Го и Сяхоу Шан бежали с горы Тяньдан к Сяхоу Юаню на гору Динцзюнь.
      Хуан Чжун и Янь Янь расположили свое войско на горе Тяньдан. В Чэнду полетел гонец с донесением о победе. Лю Бэй собрал своих военачальников и объявил им о великой радости. Фа Чжэн сказал:
      -- Цао Цао отнял у Чжан Лу город Ханьчжун и посадил там своих военачальников Сяхоу Юаня и Чжан Го с единственной целью захватить в будущем земли Башу. Но он сам же провалил этот план тем, что увел большое войско из Ханьчжуна на север. И вот теперь, когда Чжан Го разбит, а Хуан Чжун овладел горой Тяньдан, вам, господин мой, нетрудно было бы занять Ханьчжун. Для этого вы сами должны возглавить наше войско. В Ханьчжуне можно сделать большие запасы провианта и обучить воинов, а потом выступить против Цао Цао. Даже если бы вас и постигла неудача, вам было бы где укрыться. Не упускайте момент, дарованный вам небом!
      Лю Бэй и Чжугэ Лян согласились с Фа Чжэном и решили во главе десятитысячного войска немедленно выступить в поход на Ханьчжун. Передовым отрядом командовали Чжао Юнь и Чжан Фэй.
      Осенью в седьмом месяце двадцать третьего года периода Цзянь-ань [218 г.] войско Лю Бэя расположилось лагерем у заставы Цзямынгуань. Лю Бэй пригласил к себе старых военачальников Хуан Чжуна и Янь Яня и, щедро наградив их, сказал:
      -- Все хором твердили мне, что вы слишком стары, и только один Чжугэ Лян по достоинству оценил ваши способности. Вы совершили удивительный подвиг! Теперь нам остается овладеть горой Динцзюнь -- и путь на Наньчжэн открыт. Сумеете ли вы взять эту гору?
      Хуан Чжун с великой радостью согласился выступить в поход.
      -- Не торопитесь! -- остановил его Чжугэ Лян. -- Я убедился в вашей храбрости. Но Сяхоу Юань, с которым вам придется сражаться, не чета Чжан Го. Ведь недаром Цао Цао поручил ему охранять Чанань от Ма Чао! Обычно он посылает Сяхоу Юаня туда, где не надеется на других военачальников! Именно поэтому Сяхоу Юань сейчас и находится в Ханьчжуне. Победить Чжан Го еще не значит справиться и с Сяхоу Юанем. Мне думается, что его может одолеть только один Гуань Юй, и я хочу послать за ним гонца.
      -- Лянь По было восемьдесят лет, но он съедал целый доу риса и десять цзиней мяса(*1) за раз! -- воскликнул Хуан Чжун. -- Все князья боялись его силы! А ведь мне еще нет и семидесяти! Вы говорите, что я стар, а я докажу вам обратное! Не надо мне ваших войск -- хватит мне моего трехтысячного отряда! Я отрублю голову Сяхоу Юаню и положу ее у наших знамен!
      Чжугэ Лян продолжал уговаривать Хуан Чжуна не ходить в этот поход, но старик твердо стоял на своем.
      -- Ну, ладно! -- наконец уступил Чжугэ Лян. -- Идите, но только с одним условием: при вас будет находиться мой советник.
      Поистине:
      В поход отправляя, его подзадорил он, но
      За старым угнаться не может юнец все равно.
      Если вы не знаете, кого послал Чжугэ Лян вместе с Хуан Чжуном, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
      в которой повествуется о том, как беспечно Хуан Чжун ожидал победы, и о том, как Чжао Юнь с малым войском разбил многочисленного врага
      Вот что сказал Чжугэ Лян старому воину:
      -- Раз вы твердо решили идти в поход, с вами пойдет мои советник Фа Чжэн. Ничего не предпринимайте без его совета, а в случае необходимости дайте мне знать -- я пошлю вам на помощь еще войско.
      Так Хуан Чжун вместе с Фа Чжэном повели на врага три тысячи воинов. Потом Чжугэ Лян сказал Лю Бэю:
      -- Этого старика Хуан Чжуна можно было отпустить без всяких разговоров, но для большей уверенности в успехе я решил немного его подзадорить. Да и все равно придется посылать еще войско.
      Чжугэ Лян тут же вызвал храбрейшего военачальника Чжао Юня и приказал ему следовать за старым воином и устроить засаду в горах.
      -- Если Хуан Чжун одержит победу, -- сказал он, -- оставайтесь на месте. А если его будут теснить, выходите и спасайте старика.
      Военачальникам Лю Фыну и Мын Да было приказано выставить в горах множество флагов и знамен, чтобы ввести в заблуждение врага. Затем Чжугэ Лян послал гонца с письмом Ма Чао в Сябань, а в Баси поехал Янь Янь, чтобы сменить Чжан Фэя и Вэй Яня, которые должны были идти на Ханьчжун.
      Тем временем Чжан Го и Сяхоу Шан добрались до лагеря Сяхоу Юаня и принесли ему весть о захвате врагом горы Тяньдан, о гибели Сяхоу Дэ и Хань Хао и о походе Лю Бэя на Ханьчжун. Они настаивали на том, чтобы немедленно обратиться за помощью к Вэйскому вану Цао Цао.
      Сяхоу Юань сообщил обо всем Цао Хуну, и тот помчался в Сюйчан. Встревоженный Цао Цао созвал на совет гражданских и военных чиновников.
      -- Если мы потеряем Ханьчжун, наше положение в землях Чжунъюани будет очень неустойчивым, -- сказал чжан-ши Лю Е. -- Придется вам, великий ван, вновь принять на себя труды и тяготы похода.
      -- Вот беда! -- сокрушался Цао Цао. -- И почему я в свое время не послушался вашего совета!
      И он отдал приказ готовиться к большой войне. Осенью в седьмом месяце двадцать третьего года периода Цзянь-ань [218 г.] четыреста тысяч воинов Цао Цао тремя отрядами выступили в поход. Головной отряд вел Сяхоу Дунь, прикрывая Цао Цао и его войско, за которым шел отряд Цао Сю. Цао Цао в парчовом халате с яшмовым поясом ехал на белом коне под золотым седлом. Телохранители держали над ним большой зонт из дорогого красного шелка, шитого золотом. Справа и слева шли воины с золотыми копьями и серебряными секирами; знамена с вышитыми на них солнцем и луной, драконами и фениксами развевались по ветру. Личная охрана Цао Цао -- отряд Тигров -- состояла из двадцати пяти тысяч воинов, как это положено при выездах самого императора. Каждые пять тысяч шли под знаменами и флагами своего цвета, соответственно пяти основным цветам, принятым в армии Цао Цао: синий, желтый, красный, белый и черный. Отряд Тигров выглядел необычайно воинственно, оружие воинов сверкало, как звезды.
      Когда армия миновала перевал Тунгуань, Цао Цао увидел впереди на склонах гор густой лес и спросил одного из приближенных:
      -- Как называются эти места?
      -- Ланьтянь, -- ответил тот. -- Здесь неподалеку живет дочь Цай Юна, талантливая Цай Янь, со своим мужем.
      Цао Цао прежде хорошо знал Цай Юна и сохранил о нем дружеские воспоминания. Дочь его Цай Янь в первый раз была замужем за Вэй Дао-цзе, но потом ее увели в плен на север в земли Цзосянь. В неволе она родила двух сыновей. Тоскуя по родине, она сочинила восемнадцать песен и пела их в сопровождении свирели. Песни эти получили широкую известность и достигли Чжунъюани. Услышав их, Цао Цао сжалился над несчастной женщиной и за тысячу золотых выкупил ее из неволи. Цзосяньский ван, боявшийся могущества Цао Цао, отпустил Цай Янь на родину, где ее выдали замуж за чиновника Дун Цзи.
      Цао Цао выразил желание повидать дочь Цай Юна. Приказав войску идти вперед, он с сотней приближенных направился к усадьбе и у ворот сошел с коня.
      Дун Цзи в это время был в отъезде по делам службы; дома была одна Цай Янь. Она поспешила навстречу гостю и приняла Цао Цао с надлежащими церемониями. Введя его в зал, она остановилась поодаль, готовая по первому знаку услужить Вэйскому вану.
      Вдруг Цао Цао заметил висевший на стене свиток с надписью. Прочитав ее, он ничего не понял и обратился к Цай Янь с вопросом:
      -- Что это такое?
      -- Надпись с памятника Цао Э, сделанная моим отцом, -- ответила она. -- Еще во времена императора Хэ-ди в Шанъюе жил один волшебник по имени Цао Гань, который умел прекрасно плясать и играть на различных музыкальных инструментах. Но однажды, напившись допьяна, он стал плясать в лодке, упал в реку и утонул. В то время дочери его было четырнадцать лет. Она семь дней и семь ночей бегала по берегу и рыдала, а затем сама кинулась в реку. Пять дней спустя тело ее отца всплыло на поверхность, и соседи похоронили его тут же на берегу. Шанъюйский правитель Ду Шан послал сообщение императору о добродетельности и благочестии погибшей девушки, а сам велел талантливому мальчику Хань Дань-шуню высечь из камня плиту и сделать на ней надпись, чтобы увековечить память о дочери Цао Ганя.
      Хань Дань-шуню было тогда всего лишь тринадцать лет, но он в одну минуту сочинил такую надпись, которая не нуждалась ни в каких поправках. Люди восхищались мудростью этой надписи, и мой отец решил сам поехать и посмотреть этот памятник. Было уже совсем темно, когда он добрался до того места, где стояла плита. Отец прочел надпись ощупью и на обратной стороне плиты сделал свою надпись. Впоследствии кто-то вырубил на камне и его слова.
      Цао Цао прочитал иероглифы надписи, сделанной Цай Юном: "Безвременно погибшая молодая женщина в желтой тафте оплакивает своего двоюродного внука" -- и ничего не понял.
      -- Тебе ясен смысл этой надписи? -- спросил он, обращаясь к дочери Цай Юна.
      -- Нет, хотя это и писал мой отец, -- ответила Цай Янь.
      -- А вы можете объяснить? -- спросил он советников.
      Никто не сумел ответить ему толком, и только один из присутствующих сказал:
      -- Я понял смысл надписи!
      Эти слова произнес чжу-бо Ян Сю.
      -- Молчите и дайте мне самому подумать! -- остановил его Цао Цао.
      Попрощавшись с Цай Янь, он покинул усадьбу; когда они проехали три ли, его вдруг осенила мысль, и он улыбнулся:
      -- Ну-ка, Ян Сю, скажите, как вы поняли надпись?
      -- Это игра иероглифов, -- ответил Ян Сю, -- которые означают два слова: "Замечательная надпись".
      -- Вот и я так думаю! -- обрадовался Цао Цао.
      Все советники позавидовали догадливости Ян Сю.
      Вскоре войско подошло к Наньчжэну. Цао Хун выехал навстречу Цао Цао и рассказал ему о том, что случилось с Чжан Го.
      -- Чжан Го ни в чем не виноват, -- промолвил Цао Цао. -- Победы и поражения -- обычное дело для воина.
      -- А сейчас Хуан Чжун, военачальник Лю Бэя, собирается захватить гору Динцзюнь, -- продолжал Цао Хун. -- Пока там обороняется Сяхоу Юань и ждет, когда ему на выручку подойдет ваша армия.
      -- Уклоняться от боя с врагом -- значит показывать свою трусость! -воскликнул Цао Цао и послал гонца с бунчуком и секирой передать Сяхоу Юаню приказ немедленно перейти в наступление.
      -- Но ведь Сяхоу Юань слишком прямодушен, -- предостерег Цао Цао советник Лю Е. -- Как бы он не попался в ловушку!
      Тогда Цао Цао написал Сяхоу Юаню предостережение: "Всякий военачальник должен сочетать в себе твердость и гибкость, а не полагаться только на свою личную храбрость. Храбрый может победить в битве один на один, но одной храбрости мало для того, чтобы командовать войсками. Ныне я с армией расположился в Наньчжэне и жду, когда вы покажете свой талант полководца. Не посрамитесь!"
      Прочитав письмо, Сяхоу Юань стал совещаться с Чжан Го.
      -- Вэйский ван, -- сказал он, -- с большим войском расположился в Наньчжэне, он замыслил покарать Лю Бэя. А мы здесь сидим с вами сложа руки. Так подвига не совершить! Завтра я иду в бой и во что бы то ни стало захвачу Хуан Чжуна!
      -- Не забывайте, что Хуан Чжун сам очень хитер, да еще при нем советник Фа Чжэн! -- предупредил Чжан Го. -- Против них надо действовать ловко и осторожно. У нас здесь неприступные горы, и я думаю, что сейчас разумнее всего обороняться.
      -- А если другие совершат подвиг, какими глазами будем мы смотреть на Вэйского вана? -- возразил Сяхоу Юань. -- Но раз вы так думаете, то оставайтесь здесь, на горе, а я пойду драться.
      Затем Сяхоу Юань созвал военачальников.
      -- Я решил разгромить Хуан Чжуна, -- сказал он, -- кто возьмется отвлечь его войско?
      -- Я! -- вызвался Сяхоу Шан.
      -- Ты только должен завязать бой с Хуан Чжуном, -- пояснил Сяхоу Юань, -но не стремись его победить. Остальное я сделаю сам. У меня уже есть план.
      Получив приказ, Сяхоу Шан с тремя тысячами воинов спустился вниз с горы Динцзюнь.
      Под этой горой стояли войска Хуан Чжуна и Фа Чжэна. В последнее время они неоднократно вызывали на бой Сяхоу Юаня, но он не выходил из лагеря. Пойти в наступление они не решались -- в незнакомых горах легко можно было попасть в ловушку.
      Но когда дозорные донесли, что войско противника спускается с горы, Хуан Чжун не стал медлить и тотчас же приготовился к выступлению. Тут военачальник Чэнь Ши обратился к нему с просьбой:
      -- Разрешите мне повести передовой отряд.
      Хуан Чжун послал его с тысячей воинов к подножью горы Динцзюнь, где уже стояли в боевом порядке воины Сяхоу Шана. Военачальники сошлись в поединке, но после нескольких схваток Сяхоу Шан обратился в бегство. Чэнь Ши погнался за ним. Но вдруг на его воинов с гор покатились бревна и полетели камни из метательных машин. Чэнь Ши решил повернуть обратно, но в этот момент на него налетел Сяхоу Юань и, не дав ему опомниться, уволок в свой лагерь.
      Остатки разбитого войска Чэнь Ши принесли Хуан Чжуну известие о поражении и пленении их военачальника. Встревоженный Хуан Чжун позвал на совет Фа Чжэна, и тот сказал:
      -- Так случилось потому, что Сяхоу Юань горяч, но не сметлив. Сейчас прежде всего надо поднять боевой дух воинов и смело идти вперед. Будем строить временные лагеря и стараться завлечь Сяхоу Юаня в ловушку. Это называется: "Превратиться из гостя в хозяина"(*1).
      В тот же день Хуан Чжун по совету Фа Чжэна наградил воинов, и ликующие возгласы заполнили ущелье. Воины рвались в бой.
      Хуан Чжун снялся с лагеря и двинулся вперед, по пути сооружая временные укрепления и задерживаясь в каждом по нескольку дней.
      Сяхоу Юань хотел вступить в бой, но Чжан Го сказал:
      -- Будьте осторожны! Если теперь напасть на врага -- не миновать поражения. Хуан Чжун рассчитывает "превратиться из гостя в хозяина".
      Однако Сяхоу Юань не послушался его и приказал Сяхоу Шану идти в наступление.
      Когда Сяхоу Шан подошел к лагерю противника, Хуан Чжун вступил с ним в поединок и в первой же схватке взял его живым в плен. Воины Сяхоу Шана обратились в бегство и принесли Сяхоу Юаню весть о поражении.
      Сяхоу Юань послал гонца в лагерь Хуан Чжуна, предлагая обменять пленного Чэнь Ши на Сяхоу Шана. Хуан Чжун согласился и предложил произвести обмен пленных перед строем войск.
      На следующий день войска противников вышли из ущелий в долину и построились в боевые порядки. Впереди под знаменами стояли Хуан Чжун и Сяхоу Юань. Первый держал Сяхоу Шана, а второй -- Чэнь Ши. Пленники были без лат, в одних тонких одеждах, плотно облегающих тело. Загремели барабаны. Сяхоу Шан и Чэнь Ши бросились бежать каждый к своему отряду. Но Сяхоу Шан не успел добежать до своих -- стрела Хуан Чжуна вонзилась ему в спину.
      Разгневанный Сяхоу Юань бросился на Хуан Чжуна. Тот только этого и ждал. Противники успели схватиться не более двадцати раз, как вдруг в лагере Сяхоу Юаня загремели гонги. Встревоженный Сяхоу Юань умчался, оставив поле боя за Хуан Чжуном.
      Вернувшись в лагерь, Сяхоу Юань спросил я-чжэнь-гуаня, почему ударили в гонги.
      -- В горном ущелье я увидел вражеские знамена, -- отвечал тот, -- и поспешил дать сигнал к окончанию битвы, чтобы враг не успел ударить нам в спину.
      Поверив ему, Сяхоу Юань решил обороняться и больше в бой не выходить. Хуан Чжун вплотную подошел к горе Динцзюнь и стал держать совет с Фа Чжэном.
      -- Западнее горы Динцзюнь высится еще одна крутая гора, -- сказал Фа Чжэн. -- С этой горы видно все, что делается в стане врага. Если овладеть этой горой, тогда можно считать, что гора Динцзюнь тоже в наших руках.
      Хуан Чжун посмотрел вверх: на вершине находился лишь небольшой отряд вражеских воинов. И ночью Хуан Чжун со своими воинами неожиданно напал на них. У охранявшего гору военачальника Ду Си было всего лишь несколько сот воинов. Когда появился отряд Хуан Чжуна, воины разбежались. Гора эта находилась как раз напротив горы Динцзюнь.
      -- Теперь вы устроите засаду на половине горного склона, а я буду находиться на вершине, -- сказал Фа Чжэн. -- Когда покажутся войска Сяхоу Юаня, я подыму белый флаг, но вы еще оставайтесь на месте. А как только воины врага устанут от долгого ожидания, я подыму красный флаг, и тогда вы начинайте наступление. Словом, нам остается лишь спокойно дожидаться победы.
      Хуан Чжун во всем согласился с Фа Чжэном.
      Тем временем Ду Си с остатками своего отряда прибежал в лагерь Сяхоу Юаня и рассказал ему о захвате горы Хуан Чжуном.
      -- Теперь мне невозможно уклоняться от боя! -- воскликнул разгневанный Сяхоу Юань.
      -- Это все хитрые козни Фа Чжэна! -- предупредил его Чжан Го. -- Не выходите в бой, продолжайте обороняться.
      -- Но с этой горы Хуан Чжун видит все, что делается у нас! -- возразил Сяхоу Юань. -- Я вынужден драться!
      Чжан Го настойчиво отговаривал его, но Сяхоу Юань не стал больше слушать. Разделив войско на отряды, он окружил гору, на склоне которой засел Хуан Чжун, и бранью старался выманить противника из укреплений. Фа Чжэн на вершине поднял белый флаг, но Хуан Чжун не двинулся с места.
      После полудня Фа Чжэн заметил, что воины Сяхоу Юаня устали, многие сошли с коней и сели отдыхать. Тогда он развернул красный флаг: сразу же загремели барабаны, затрубили рога, и Хуан Чжун бросился с горы на врага. Натиск его был неудержим. Сяхоу Юань не успел опомниться, как Хуан Чжун оказался возле него и, высоко занеся меч, срубил ему голову вместе с плечом.
      Потомки сложили стихи, в которых восхваляют Хуан Чжуна:
      Боец седовласый сошелся с могучим врагом.
      Он бросился в битву, воинственный, мудрый и смелый.
      Сверкая на солнце, со звоном скрестились клинки,
      Со свистом летели из луков изогнутых стрелы.
      Скакун его быстрый был словно летящий дракон,
      И голосу тигра подобен был крик его громкий.
      Врага обезглавив, он подвиг великий свершил,
      И много столетий его будут славить потомки.
      Воины Сяхоу Юаня разбежались, спасая свою жизнь, и Хуан Чжун занял гору Динцзюнь.
      Чжан Го пытался спасти положение, но был разгромлен в ожесточенной битве и бежал. Тут из-за горы вышел отряд и преградил ему путь.
      -- Здесь Чжао Юнь из Чаншаня! -- громко закричал военачальник, возглавлявший отряд.
      Чжан Го бросился в сторону горы Динцзюнь, но повстречался с остатками разбитого войска Ду Си. Они рассказали Чжан Го, что Лю Фын и Мын Да заняли гору Динцзюнь. Тогда Чжан Го повел своих воинов к реке Ханьшуй и, расположившись лагерем на ее берегу, послал гонца с донесением к Цао Цао.
      Цао Цао, узнав о смерти Сяхоу Юаня, испустил отчаянный вопль. Только теперь ему стал понятен смысл слов, сказанных прорицателем Гуань Лу: трижды по восемь -- означало двадцать четвертый год периода Цзянь-ань; рыжий кабан и тигр -- первый месяц года, большая потеря южнее Динцзюня -- гибель Сяхоу Юаня. Цао Цао велел разыскать Гуань Лу, но того нигде не нашли.
      Жаждая отомстить за Сяхоу Юаня, Цао Цао двинул огромное войско к горе Динцзюнь. Передовой отряд вел Сюй Хуан. У реки Ханьшуй Цао Цао встретили военачальники Чжан Го и Ду Си.
      -- Враг захватил гору Динцзюнь, -- сказали они, -- нам следовало бы, пока не поздно, перевезти весь провиант с горы Мицан в северные горы.
      Цао Цао согласился с ними.
      Хуан Чжун с отрубленной головой Сяхоу Юаня приехал на заставу Цзямынгуань к Лю Бэю. Обрадованный Лю Бэй пожаловал Хуан Чжуну звание полководца Покорителя Запада и устроил в честь него большой пир. Во время пиршества в зал неожиданно вошел я-цзян Чжан Чжу. Он доложил Лю Бэю, что Цао Цао с двухсоттысячной армией идет мстить за Сяхоу Юаня и перевозит провиант с горы Мицан в северные горы, расположенные выше по течению реки Ханьшуй.
      -- Цао Цао не осмелится наступать, если у него не будет провианта, -заметил Чжугэ Лян. -- Надо заслать одного из военачальников в тыл врагу, чтобы сжечь провиант и захватить обозы. Посмотрим, как тогда почувствует себя Цао Цао!
      -- Если разрешите, я это сделаю! -- вызвался Хуан Чжун.
      -- Цао Цао -- это не Сяхоу Юань, -- сказал Чжугэ Лян. -- С ним справиться не так-то просто!
      -- Сяхоу Юань, несмотря на то, что он командовал большим войском, обладал только одним качеством полководца -- храбростью, -- добавил Лю Бэй. -- Разве можно сравнивать его с Чжан Го? Убить Чжан Го -- в десять раз больший подвиг, чем убить Сяхоу Юаня!
      -- Я убью его! -- с воодушевлением вскричал Хуан Чжун.
      -- Вы пойдете вместе с Чжао Юнем, -- сказал Чжугэ Лян. -- Действуйте в согласии, и мы увидим, кто из вас совершит первый подвиг!
      Хуан Чжун поклонился. В помощники ему Чжугэ Лян назначил Чжан Чжу.
      -- Армия Цао Цао расположена в десяти лагерях, -- сказал Чжао Юнь, когда они выступили в поход. -- Вы пообещали нашему господину захватить у врага провиант, но что вы собираетесь предпринять?
      -- Что, если я пойду вперед, а вы за мной? -- ответил вопросом Хуан Чжун.
      -- Нет, вперед пойду я! -- заявил Чжао Юнь.
      -- Соперничать из-за первенства нам не приходится! -- прервал его Хуан Чжун. -- Здесь старший военачальник -- я!
      -- К чему ссориться! Мы оба служим одному господину. Давайте тянуть жребий, -- примирительно сказал Чжао Юнь.
      Хуан Чжун согласился. Жребий пал на него.
      -- В таком случае я буду помогать вам, -- произнес Чжао Юнь. -- Давайте установим время: если вы вернетесь в назначенный срок, я никуда не пойду; а время пройдет и вас не будет -- я иду вам на помощь.
      -- Очень хорошо! -- согласился Хуан Чжун и предложил, чтобы Чжао Юнь ждал его возвращения до полудня следующего дня. Вернувшись к себе в лагерь, Чжао Юнь предупредил подчиненного ему военачальника Чжан И:
      -- Завтра Хуан Чжун собирается захватить у Цао Цао провиант. В полдень он должен вернуться. Если же его не будет к этому времени, я пойду ему на выручку. Лагерь наш расположен в очень опасном месте, вблизи протекает река Ханьшуй; когда я уйду, будь бдителен.
      В то же время Хуан Чжун сказал своему помощнику Чжан Чжу:
      -- Чжан Го напуган тем, что я убил Сяхоу Юаня. Завтра вы поможете мне захватить провиант врага. Для охраны лагеря я оставлю пятьсот воинов. Сегодня ночью надо получше накормить людей, чтобы во время четвертой стражи можно было выступать в поход. Добравшись до северных гор, мы сначала возьмем в плен Чжан Го, а затем уничтожим провиант.
      Ночью Хуан Чжун выступил в поход. Чжан Чжу, согласно приказу, следовал за ним в некотором отдалении. Скрытно переправившись через реку Ханьшуй, они подошли к горам.
      Наступило утро. При свете восходящего солнца они увидели целые горы риса, охраняемые небольшим отрядом воинов, которые при появлении врага сразу разбежались. Хуан Чжун приказал своим всадникам спешиться и завалить рис кучами хвороста, но поджечь его воины не успели, так как подошли войска Чжан Го. Завязался жестокий бой, Цао Цао прислал на помощь Чжан Го войско во главе с Сюй Хуаном, и Хуан Чжун был окружен. Но ему и трем сотням всадников удалось вырваться из кольца. Они стали уходить, но дорогу им преградил отряд Вэнь Пина, а сзади их настигали войска Цао Цао. Так Хуан Чжун попал в замкнутый круг вражеских войск.
      Время приближалось к полудню, и Чжао Юнь в своем лагере с нетерпением ждал Хуан Чжуна, но тот не возвращался. Тогда Чжао Юнь надел латы, сел на коня и во главе трех тысяч воинов отправился на поиски. Перед уходом он еще раз напомнил своему помощнику Чжан И, чтобы тот крепко оборонял лагерь и держал лучников наготове.
      Первым Чжао Юню повстречался отряд военачальника Му Жун-ле, подчиненного Вэнь Пину. Му Жун-ле бросился на Чжао Юня, но тот одним ударом копья поразил его насмерть. Отряд врага был разбит, и Чжао Юнь помчался дальше.
      Вскоре еще один отряд преградил ему путь. Во главе его был известный вэйский военачальник Цзяо Бин.
      -- Где войска Хуан Чжуна? -- в бешенстве закричал Чжао Юнь.
      -- Перебиты! -- выкрикнул в ответ Цзяо Бин.
      Чжао Юнь яростно рванулся к нему и ударом копья сбил Цзяо Бина с коня; затем, не задерживаясь, поскакал дальше.
      У северных гор он столкнулся с войсками Чжан Го и Сюй Хуана, которые окружали Хуан Чжуна. С громким возгласом Чжао Юнь врезался в ряды противника, нанося удары направо и налево. Копье его мелькало то тут, то там, напоминая кружащийся по ветру лепесток цветка груши, а сам Чжао Юнь был похож на снежный буран.
      Охваченные страхом, Чжан Го и Сюй Хуан подались назад. Освободив Хуан Чжуна, Чжао Юнь с боем начал отходить.
      Все это с вершины горы видел Цао Цао. Обратившись к своим военачальникам, он с тревогой спросил:
      -- Кто это такой?
      -- Чжао Юнь из Чаншаня, -- ответили ему.
      -- Так значит герой Данъяна еще жив! -- воскликнул Цао Цао и добавил: -Передайте приказ по армии, чтобы никто не связывался с ним!
      Один из воинов Чжао Юня, указывая рукой вдаль, воскликнул:
      -- Там, на юго-востоке, окружен Чжан Чжу!
      Повернув свое войско, Чжао Юнь с боем пробился в юго-восточном направлении. И повсюду, где только появлялось знамя: "Чаншаньский Чжао Юнь", противник, запомнивший героя со времен битвы на Чанфаньском склоне в Данъяне, обращался в бегство. Чжао Юню без большого труда удалось спасти Чжан Чжу.
      Никто из воинов Цао Цао не посмел выйти на поединок с Чжао Юнем, и, преисполнившись гневом, Вэйский ван решил сам вести войско в погоню за ним.
      Между тем Чжао Юнь добрался до своего лагеря, где его встретил военачальник Чжан И. Заметив вдали облако пыли, тот понял, что это приближаются войска Цао Цао, и сказал Чжао Юню:
      -- Преследователи скоро будут здесь! Закрывайте ворота лагеря и пошлите дозорных на вышку!
      -- Ворот не закрывать! -- закричал Чжао Юнь. -- Разве тебе не известно, как я на Чанфаньском склоне в Данъяне бился против несметных полчищ Цао Цао? Тогда я был один, а сейчас у меня есть войско, чего же мне бояться?
      Он приказал лучникам устроить засаду у лагерного рва с наружной стороны частокола, а воинам в лагере сложить на землю все знамена и копья и прекратить барабанный бой. Сам Чжао Юнь верхом на коне встал у настежь распахнутых ворот лагеря.
      Уже смеркалось, когда к лагерю подошли войска преследователей во главе с Чжан Го и Сюй Хуаном. В лагере было тихо, не видно было ни одного знамени, ни одного копья. Только у широко раскрытых ворот верхом на коне с копьем наперевес неподвижно застыл Чжао Юнь. Одолеваемые сомнениями, Сюй Хуан и Чжан Го в нерешительности остановились. Вскоре подошел Цао Цао, и войска его с громкими криками устремились вперед. Однако, заметив Чжао Юня, все еще продолжавшего неподвижно стоять у ворот лагеря, они застыли на месте, а потом повернули обратно.
      Тут Чжао Юнь взмахнул копьем, и тучи стрел полетели в противника. Уже совсем стемнело, и Цао Цао, не зная, сколько войск у Чжао Юня, предпочел отступить. В лагере раздались боевые крики, загремели барабаны, затрубили рога, и войско Чжао Юня бросилось в погоню за врагом. Воины Цао Цао, топча друг друга, побежали к реке Ханьшуй. При переправе многие из них утонули.
      Чжао Юнь, Хуан Чжун и Чжан Чжу не прекращали преследования. Цао Цао бежал в направлении горы Мицан, но туда уже прорвались Лю Фын и Мын Да и подожгли запасы провианта.
      Тогда Цао Цао поспешил в Наньчжэн. Сюй Хуан и Чжан Го тоже бежали туда.
      Чжао Юнь овладел лагерем Цао Цао. Хуан Чжун захватил у врага весь провиант. Оружия, подобранного на берегу реки Ханьшуй, было великое множество. К Лю Бэю послали гонца с донесением о полной победе.
      Вскоре Лю Бэй и Чжугэ Лян прибыли в лагерь Чжао Юня.
      -- Как сражался Чжао Юнь? -- спросили они одного из воинов.
      Воин рассказал, как Чжао Юнь спас Хуан Чжуна, как он дрался на берегу реки Ханьшуй, и это очень обрадовало Лю Бэя.
      Осмотрев места, где бился Чжао Юнь, Лю Бэй сказал Чжугэ Ляну:
      -- Чжао Юнь -- это воплощенная храбрость!
      Потомки сложили стихи, в которых прославляют Чжао Юня:
      На склоне Чанфаньском он бился когда-то,
      И мощь Чжао Юня почувствовал враг.
      В строй вражий прорвавшись, как тигр, он сражался,
      Кольцом окруженный, он действовал так,
      Что демоны выли, и духи стонали,
      И в страхе великом дрожал небосвод.
      Воитель Чаншаньский -- отвага и доблесть, -
      Он в песнях народных доныне живет.
      С этих пор Лю Бэй стал называть Чжао Юня не иначе, как полководцем Тигром; всех его воинов и военачальников он щедро наградил. В лагере пировали до самого вечера. Но вдруг дозорные принесли весть, что Цао Цао послал большое войско на город Ханьшуй и идет туда через долину Сегу.
      -- И на этот раз Цао Цао ничего не добьется! -- засмеялся Лю Бэй. -Ханьшуй останется моим. -- И повел свое войско навстречу врагу.
      Передовой отряд войск Цао Цао, возглавляемый Сюй Хуаном, готовился к решительной схватке с врагом. Перед самым боем к шатру Цао Цао подошел один из военачальников и сказал:
      -- Разрешите мне помочь полководцу Сюй Хуану разгромить войско Лю Бэя! Мне хорошо известна здешняя местность.
      Это был Ван Пин, уроженец области Баси. Цао Цао назначил его помощником Сюй Хуана и приказал обоим выступить в поход.
      Сюй Хуан подошел с войском к реке Ханьшуй, намереваясь переправиться на другой берег.
      -- А что будет, если мы перейдем реку и потом придется отступать? -спросил Ван Пин.
      -- В старину был такой случай, когда Хань Синь расположил свое войско спиной к реке и одержал победу! -- напомнил Сюй Хуан.
      -- Не совсем так, -- заметил Ван Пин. -- Хань Синь пошел на это потому, что знал, как глуп его противник. А можете ли вы сказать это о Чжао Юне и Хуан Чжуне?
      -- Оставайтесь с пешими лучниками на этом берегу, -- сказал тогда Сюй Хуан, -- посмотрите, как я с конницей переправлюсь и разгромлю врага.
      Потом он приказал наводить через реку плавучие мосты.
      Вот уж поистине:
      Воитель из Вэй был только Хань Синем обманным,
      А шуский чэн-сян оказался бесстрашным Чжан Ляном.
      О том, кто победил в этом сражении, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
      в которой пойдет речь о том, как Чжугэ Лян взял Ханьчжун, и о том, как с помощью хитрости Цао Цао отступил в долину Сегу
      Сюй Хуан, не слушая уговоров Ван Пина, переправился через реку Ханьшуй и построил на берегу укрепленный лагерь.
      Узнав об этом, Хуан Чжун и Чжао Юнь обратились к Лю Бэю с просьбой разрешить им повести войско на врага. Лю Бэй дал свое согласие.
      -- Сюй Хуан полагается только на свою храбрость, -- сказал Хуан Чжун, обращаясь к Чжао Юню. -- Идти на него в открытую невыгодно, подождем до заката солнца; когда воины Сюй Хуана устанут от долгого ожидания, мы без большого труда одолеем их.
      Хуан Чжун и Чжао Юнь заперлись в своих лагерях. Сюй Хуан тщетно весь день вызывал их в бой и затем приказал лучникам осыпать противника стрелами.
      -- Ну, раз Сюй Хуан стал нас обстреливать, значит он собирается уходить! -сказал Хуан Чжун. -- Мы воспользуемся этим и разгромим его войско.
      Не успел он договорить эти слова, как дозорные донесли, что тыловой отряд врага начал отходить. Тут в лагере Лю Бэя загремели барабаны, подымая войско на бой; Хуан Чжун слева, а Чжао Юнь справа обрушились на врага. Сюй Хуан был разбит наголову, войско его сброшено в реку Ханьшуй, многие воины утонули. Самому Сюй Хуану едва удалось добраться до лагеря Ван Пина.
      -- Почему ты не помог мне? -- напустился на него Сюй Хуан. -- Ты же видел, как гибнет мое войско!
      -- Если бы я пошел вам на помощь, этот лагерь тоже оказался бы в руках Хуан Чжуна, -- возразил Ван Пин. -- Ведь я не советовал вам переходить на тот берег, а вы не послушались меня, и вот к чему привело ваше легкомыслие.
      В ярости Сюй Хуан едва не убил Ван Пина, а ночью тот поджег лагерь и во время поднявшейся тревоги бежал за реку и сдался Чжао Юню.
      Когда Ван Пина привели к Лю Бэю, он подробно описал ему здешние места.
      -- Ну, теперь Ханьчжун будет мой! -- радостно воскликнул Лю Бэй и взял Ван Пина к себе в проводники.
      Тем временем Сюй Хуан вернулся к Цао Цао и рассказал ему об измене Ван Пина. Разгневанный Цао Цао двинул большое войско на ханьшуйский лагерь Лю Бэя. Охранявший лагерь Чжао Юнь, опасаясь, что ему не устоять против многочисленного врага, отступил на западный берег реки Ханьшуй. Сюда прибыли и Лю Бэй с Чжугэ Ляном.
      Осматривая берега, Чжугэ Лян заметил вверх по течению реки цепь холмов, где можно было устроить засаду. Вернувшись в лагерь, Чжугэ Лян сказал Чжао Юню:
      -- Возьмите пятьсот воинов и укройтесь в засаде среди холмов. Захватите с собой барабаны и рога и ночью, как только услышите в моем лагере треск хлопушек, бейте в барабаны и трубите в рога, но в бой не вступайте!
      Чжао Юнь сделал все, как ему было приказано. Чжугэ Лян наблюдал за противником с вершины горы.
      На следующий день войска Цао Цао подошли к лагерю с намерением завязать бой, но к ним никто не вышел, и они вынуждены были уйти. А поздно ночью, когда в лагере Цао Цао погасли огни и воины улеглись спать, Чжугэ Лян приказал дать сигнал хлопушками, и сразу же загремели барабаны, затрубили рога.
      Смятение и страх охватили войско Цао Цао. Все думали, что враг штурмует лагерь. Наспех приготовившись к бою, они увидели, что вокруг никого нет, и снова легли отдыхать.
      А тут опять затрещали хлопушки, загремели барабаны, затрубили рога и раздались крики, потрясшие небо. Далеко в горах разносилось эхо.
      Так за всю ночь воины Цао Цао не сомкнули глаз. И не только в эту ночь, а целых три ночи подряд. Цао Цао струсил, приказал снять лагерь и отойти на открытую местность.
      Чжугэ Лян смеялся:
      -- Цао Цао знает "Законы войны", но моей хитрости не понял!
      По совету Чжугэ Ляна, Лю Бэй переправился через реку Ханьшуй и расположился лагерем на берегу. Это еще больше обеспокоило Цао Цао. Правда, Лю Бэй тоже не мог понять замысла Чжугэ Ляна и спросил его, что он собирается делать.
      -- Мы будем действовать так... -- Чжугэ Лян изложил Лю Бэю план разгрома врага.
      Терзаемый подозрениями и догадками, Цао Цао задумал дать противнику большое сражение и послал в лагерь Лю Бэя гонца передать вызов на бой.
      Чжугэ Лян решил выступить на следующий день. Утром противники встретились у горы Уцзешань. Войска построились в боевые порядки. Цао Цао на коне встал под знамя полководца. По обе стороны от него высились знамена с изображениями драконов и фениксов. Три раза ударили в барабаны, и Цао Цао выехал на переговоры с Лю Бэем.
      В сопровождении Лю Фына, Мын Да и других военачальников Лю Бэй тоже выехал вперед.
      -- Ах ты, изменник, забывший о милостях и отвернувшийся от законного правителя! -- начал браниться Цао Цао.
      -- Я -- потомок Ханьской династии! -- отвечал Лю Бэй. -- У меня есть приказ покарать тебя, разбойника! Ты убил вдовствующую императрицу и присвоил себе титул вана! Ты самовольно пользуешься императорским выездом! Кто же ты, как не мятежник?
      Цао Цао, дрожа от гнева, приказал Сюй Хуану выехать на поединок. С ним схватился Лю Фын, но не выдержал натиска Сюй Хуана и обратился в бегство.
      -- Тот, кто схватит Лю Бэя, будет правителем Сычуани! -- закричал Цао Цао.
      Воодушевленные таким обещанием, воины его устремились вперед. А войско Лю Бэя отступало к реке Ханьшуй, но пути бросая коней и оружие. Цао Цао захватил богатую добычу и поспешно ударил в гонги, давая сигнал к прекращению боя.
      -- Но ведь мы не успели еще схватить Лю Бэя! -- волновались военачальники. -- Почему вы, великий ван, отзываете войско?
      -- Потому что враг стал спиной к реке, -- отвечал Цао Цао, -- и его бегство показалось мне подозрительным. Нет ли здесь тайного умысла? Разве Лю Бэй станет напрасно бросать оружие и коней? Добычу больше не брать! Эй! -закричал он во весь голос. -- Кто нарушит приказ -- поплатится своей головой! Всем отходить!
      Как только войска Цао Цао начали отступление, Чжугэ Лян поднял сигнальный флаг. Лю Бэй, Хуан Чжун и Чжао Юнь ударили на врага с трех сторон. Неся большой урон, Цао Цао отходил к Наньчжэну, но тут впереди замелькали огни: это Вэй Янь и Чжан Фэй, на смену которым в Ланчжун пришел Янь Янь, уже успели занять Наньчжэн.
      Цао Цао изменил направление и бежал к заставе Янпингуань. Войско Лю Бэя преследовало его до границ округа Баочжоу.
      -- Почему в этот раз удалось так быстро разбить Цао Цао? -- спросил Лю Бэй, обращаясь к Чжугэ Ляну.
      -- Цао Цао способный полководец, -- ответил Чжугэ Лян, -- но чрезмерно подозрителен. Это обычно и приводит его к поражениям. Помня об этой черте его характера, я действовал так, чтобы постепенно вызвать у него подозрения. Это мне удалось, и мы разгромили его.
      -- Цао Цао отступил на заставу Янпингуань, -- сказал Лю Бэй. -- Войско его ослаблено последним поражением. Думаете ли вы, учитель, окончательно сломить его?
      -- Уже все предусмотрено, -- успокоил его Чжугэ Лян и послал Чжан Фэя и Вэй Яня перерезать путь, по которому врагу доставляли провиант; Хуан Чжуну и Чжао Юню было приказано зажечь кустарник в горах. Военачальники немедля выступили в поход; с ними пошли проводники из местных жителей.
      Цао Цао решил обороняться на заставе Янпингуань. Вскоре разведчики донесли ему, что в горах горит кустарник и что войска Чжан Фэя и Вэй Яня идут к дороге, по которой подвозят провиант.
      -- Кто готов драться с Чжан Фэем? -- вскричал Цао Цао.
      -- На бой пойду я! -- вызвался Сюй Чу.
      Цао Цао велел ему с тысячей отборных воинов немедля отправляться к месту провиантских складов.
      Чиновник, ведавший снабжением войска, обрадовался приходу Сюй Чу и сказал:
      -- Без вашей помощи мы не довезли бы провиант до Янпингуаня!
      Затем он принялся угощать Сюй Чу вином и мясом. Развеселившись, Сюй Чу стал торопиться в дорогу.
      -- Солнце уже садится, а впереди баочжоуские земли, -- предостерег его чиновник. -- Ночью в горах пройти невозможно.
      -- Чего вы боитесь! -- вскричал Сюй Чу. -- Положитесь на меня! Двинемся в путь при свете луны!
      С обнаженным мечом в руке Сюй Чу поехал вперед, обоз двинулся за ним.
      Ко времени второй стражи они вышли на Баочжоускую дорогу и, пройдя половину пути, вдруг услышали, как в ущелье загремели барабаны и затрубили рога. Чжан Фэй вывел свой отряд и с копьем наперевес бросился на пьяного Сюй Чу. Тот с трудом отбивался, и после нескольких схваток Чжан Фэй ударом копья в плечо сбросил Сюй Чу с коня. Воины подобрали его и бежали, а Чжан Фэй, захватив обоз, повернул обратно.
      Когда Сюй Чу привезли в лагерь, Цао Цао распорядился передать раненого на попечение лекаря, а сам выступил против врага. Лю Бэй с войском вышел ему навстречу и приказал Лю Фыну вступить в поединок.
      -- Башмачник! -- бранью ответил Цао Цао. -- Ты всегда посылаешь драться свое отродье! Вот я вызову своего сына, так он твоего щенка смешает с грязью!..
      Обозленный Лю Фын с копьем наперевес рванулся к Цао Цао. Но тот послал в бой Сюй Хуана. После нескольких схваток Лю Фын обратился в бегство. Тогда Цао Цао дал сигнал начинать большой бой. Но вдруг позади загремели барабаны, затрубили рога. Опасаясь неожиданного удара с тыла, Цао Цао отступил на заставу Янпингуань. В смятении воины его топтали друг друга. Противник, не давая им передышки, подошел к заставе и поджег восточные и южные ворота; за северными и западными воротами слышались крики и барабанный бой. Цао Цао вырвался с заставы, но путь ему преградил Чжан Фэй, а сзади ударил Чжао Юнь, и со стороны Баочжоу -- отряд Хуан Чжуна. Войско Цао Цао было разбито, военачальникам едва удалось спасти его самого.
      Но, добравшись до входа в долину Сегу, они увидели впереди облако пыли -подходил какой-то отряд.
      -- Если это засада, нам конец! -- воскликнул Цао Цао.
      К счастью, это оказался его сын, Цао Чжан. Отважный воин, искусный стрелок из лука, он обладал такой силой, что голыми руками мог справиться с диким зверем. Цао Цао часто говорил ему:
      -- Ты больше любишь лук и коня, чем учение! В этом нет ничего почетного для тебя. Ты не простолюдин!
      На это Цао Чжан отвечал:
      -- Если я хочу стать истинно великим мужем, мне надо брать пример с Вэй Цина и Хо Цюй-бина. Я должен совершать подвиги в пустынях, побеждать несметные полчища, из конца в конец пройти Поднебесную. Где тут думать об учении?
      А когда Цао Цао спрашивал своих сыновей, кем они хотят быть, Цао Чжан обычно отвечал:
      -- Хочу быть полководцем!
      -- Что же нужно для того, чтобы стать полководцем? -- спрашивал Цао Цао.
      -- Носить латы и держать в руках оружие, не бояться трудностей и самому вести вперед своих воинов, поощрять и наказывать по заслугам, -- отвечал Цао Чжан.
      Цао Цао смеялся.
      В двадцать третьем году периода Цзянь-ань [218 г.] в областях Ухуань и Дайцзюнь вспыхнуло народное волнение. Цао Цао послал туда Цао Чжана с пятидесятитысячным войском и сказал на прощание:
      -- Помни: дома мы -- отец и сын, на службе -- государь и подданный. Закон нелицеприятен и не пощадит тебя. Будь осторожен.
      Цао Чжан впереди своих воинов с боями дошел до Санганя, и вскоре все северные земли оказались в его руках.
      Когда Цао Чжан узнал, что отец его находится в Янпингуане, он поспешил к нему на помощь.
      -- Пришел мой рыжебородый сын! -- обрадовался Цао Цао. -- Ну, теперь я разобью Лю Бэя!
      Он остановил войско и расположился лагерем у входа в долину Сегу.
      Вскоре Лю Бэю стало известно, что Цао Чжан привел свое войско к Цао Цао.
      -- Кто сразится с Цао Чжаном? -- спросил Лю Бэй.
      -- Если разрешите, я! -- отозвался Лю Фын.
      -- И я! -- воскликнул Мын Да.
      -- Идите вместе, и мы посмотрим, кто из вас совершит подвиг! -- решил Лю Бэй.
      Лю Фын и Мын Да, каждый с пятитысячным отрядом, двинулись навстречу врагу. Первым шел Лю Фын, за ним следовал Мын Да. Цао Чжан выехал вперед и скрестил оружие с Лю Фыном, который после третьей схватки обратился в бегство.
      Тогда на поединок вышел Мын Да. Но едва противники успели скрестить оружие, как в войске Цао Чжана поднялся переполох. Оказалось, что с тыла напали на него отряды военачальников Ма Чао и У Ланя. Мын Да сейчас же присоединился к ним. Зажатый с двух сторон, Цао Чжан обратился в бегство и лицом к лицу столкнулся с У Ланем. В яростной схватке Цао Чжан ударом алебарды сбил У Ланя с коня. Но жестокое сражение продолжалось. Видя всю бесплодность попыток добиться победы, Цао Цао отдал приказ отступать в долину Сегу и укрепиться в лагере.
      Бои не возобновлялись, но противники продолжали стоять на одном месте. Цао Цао не раз пытался пробиться вперед, однако Ма Чао упорно преграждал ему путь. Цао Цао хотел прекратить войну и вернуться в столицу, но его удерживал страх перед насмешками Лю Бэя.
      Как-то чиновник, ведавший кухней, принес на обед Цао куриный суп. Заметив в чашке куриное ребро, Цао Цао задумался. В это время в шатер вошел Сяхоу Дунь и спросил, какой пароль назначить на ночь.
      -- Куриное ребро, куриное ребро! -- машинально ответил Цао Цао.
      Сяхоу Дунь оповестил об этом всех военачальников. Начальник походной канцелярии чжу-бо Ян Сю сразу же приказал своим людям укладываться и собираться в дорогу. Кто-то сказал об этом Сяхоу Дуню. Он встревожился и пошел к Ян Сю:
      -- Почему вы начали собираться?
      -- По вашим словам я понял, что Вэйский ван принял решение уходить отсюда, -- ответил Ян Сю. -- На куриных ребрышках мяса мало, а бросить жалко. Победы нам здесь не добиться, а если отступить -- Вэйский ван станет жертвой насмешек Лю Бэя. Но стоять на месте тоже бесполезно. Вот я и думаю, что не позже завтрашнего дня мы тронемся в обратный путь. Мои люди заранее укладываются, чтобы избежать суеты.
      -- Вы читаете мысли Вэйского вана! -- воскликнул пораженный Сяхоу Дунь и тоже стал собираться в дорогу. Его примеру последовали другие военачальники.
      В ту ночь неспокойно было на душе у Цао Цао. Взяв секиру, он вышел из шатра и заметил, что в лагере Сяхоу Дуня воины укладываются в дорогу. Встревоженный Цао Цао вызвал военачальника и спросил, что случилось.
      -- Ян Сю сказал, что вы решили возвращаться в столицу, -- ответил Сяхоу Дунь.
      Тогда Вэйский ван послал за Ян Сю, и тот рассказал, на какую мысль навела его история с куриным ребром.
      -- Как ты смеешь распускать слухи и подрывать боевой дух моих воинов? -разгневался Цао Цао и приказал страже вывести и обезглавить Ян Сю, а голову его в назидание другим выставить у ворот лагеря.
      Ян Сю был человек необузданный и слишком самоуверенный, к тому же он обладал большими талантами, и это особенно вызывало зависть Цао Цао. Однажды был такой случай. Вэйский ван задумал устроить цветник; когда все было готово, он пришел, посмотрел и, не высказывая ни одобрения, ни порицания, взял кисть и написал на воротах сада только один иероглиф. Никто не понял его смысла, но Ян Сю догадался.
      -- Чэн-сяну не понравилось, что садовые ворота слишком широки, -- сказал он.
      Ворота переделали и вновь пригласили Цао Цао. На этот раз он остался доволен и спросил:
      -- Кто отгадал мою мысль?
      -- Ян Сю, -- ответили приближенные.
      Цао Цао похвалил его, но в душе невзлюбил еще больше.
      Чэн-сяну постоянно казалось, что его хотят убить, и он часто повторял приближенным, стараясь их напугать: "Я могу убить во сне. Не подходите ко мне, когда я сплю!"
      И вот как-то днем он спал в шатре. С его ложа сползло одеяло и упало на пол. Один из слуг подбежал и хотел поднять одеяло, но Цао Цао вдруг вскочил, схватил меч и зарубил слугу, а потом снова лег и уснул.
      Проснувшись в полдень, он спросил, кто убил его слугу. Ему рассказали, как все случилось. Горько зарыдав, Цао Цао приказал с почестями похоронить убитого.
      Все поверили, что чэн-сян действительно убил слугу во сне, и только Ян Сю понял истину. Перед самой церемонией погребения он воскликнул, глядя на умершего:
      -- Чэн-сян не спал, а вот ты уснул!
      Цао Цао услышал это и больше прежнего возненавидел Ян Сю.
      Зато третий сын Цао Цао, по имени Цао Чжи, очень любил Ян Сю и проводил с ним в беседах целые ночи.
      Когда Цао Цао собирался назначить Цао Чжи своим наследником, он созвал на совет своих приближенных. А старший сын, Цао Пэй, узнал об этом и пригласил к себе старшину дворцового хора по имени У Чжи. Но так как Цао Пэй боялся отца, то он приказал пронести У Чжи во дворец в большом ящике, сплетенном из бамбука, и говорить всем, что в ящике лежат шелковые ткани. Однако Ян Сю узнал об этом и рассказал Цао Цао, а тот распорядился держать дворец Цао Пэя под неусыпным наблюдением. Цао Пэй в страхе спросил У Чжи, что теперь делать.
      -- Не беспокойтесь! -- ответил тот. -- Завтра мы положим в этот же ящик шелковые ткани и опять внесем его к вам. Этим мы отвлечем подозрения вашего отца.
      На следующий день во дворец снова принесли ящик, и наблюдающие, заглянув в него, ничего там не нашли, кроме тканей. Они донесли об этом Цао Цао, и у того зародилось подозрение, не хочет ли Ян Сю погубить Цао Пэя, и его ненависть к Ян Сю усилилась.
      Однажды Цао Цао решил испытать способности сыновей и приказал им выйти из города через южные ворота, а сам заранее приказал страже никого не выпускать.
      Первым к воротам подошел Цао Пэй. Стража его задержала, и он возвратился ни с чем. Тогда Цао Чжи спросил у Ян Сю, как ему поступить, если стража не пропустит его.
      -- Великий ван приказал вам выйти из города, -- сказал Ян Сю. -- Отрубите головы тем, кто вас задержит, -- вот и все!
      Цао Чжи поскакал к воротам. Стража преградила ему путь.
      -- Чэн-сян приказал мне выйти из города! Как вы смеете задерживать меня? -закричал он и велел тут же отрубить стражникам головы.
      Этот поступок утвердил Цао Цао в его мнении, что младший сын способнее старшего. Спустя некоторое время кто-то рассказал Цао Цао, что Ян Сю поучает его младшего сына. Цао Цао разгневался, и ненависть его к Ян Сю разгорелась еще сильней.
      Ян Сю написал для Цао Чжи более десятка наставлений-ответов, и тот отвечал без запинки на любой вопрос отца, касающийся важнейших государственных дел. Цао Цао заподозрил, что у сына есть свой советник, и когда Цао Пэй, подкупив приближенных Цао Чжи, похитил у брата эти наставления-ответы и передал их отцу, тот закричал:
      -- Этот негодяй Ян Сю еще смеет меня обманывать!
      С тех пор Цао Цао не переставал думать о том, как бы отделаться от Ян Сю. И вот теперь, обвинив его в том, что он подрывает боевой дух воинов, Цао Цао казнил Ян Сю, которому было всего тридцать четыре года от роду.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      О мудрый Ян Сю, потомственный знатный сановник!
      Под кистью твоей возникали драконы, мечи.
      Разгадывал ты любые загадки и знаки,
      Внутри твоя грудь была, как из шитой парчи.
      За мирным столом ты всех поражал разговором,
      И в спорах ты был мудрее всех мудрых земли.
      Ты был умерщвлен не за то, что увел свое войско,
      А только за то, что таланты тебя подвели.
      Цао Цао притворился, что гневается также и на Сяхоу Дуня, и даже хотел предать его смерти, но чиновники заступились за военачальника. Чэн-сян прогнал Сяхоу Дуня с глаз долой и приказал готовиться к наступлению.
      На другой день войска его вышли из долины Сегу и встретились с отрядом Вэй Яня. Цао Цао предложил Вэй Яню сдаться, но тот отвечал бранью. Тогда Вэйский ван послал Пан Дэ на поединок. Но едва противники скрестили оружие, как позади войск Цао Цао вспыхнули огни: это Ма Чао захватил лагерь неприятеля.
      -- Вперед! Того, кто посмеет отступить, обезглавлю! -- выхватывая из ножен меч, закричал чэн-сян.
      Войско его бросилось на врага, и Вэй Янь поспешно отступил. После этого Цао Цао повернул войско и напал на Ма Чао.
      Стоя на высоком холме, Вэйский ван наблюдал за сражением. Вдруг он увидел быстро приближающийся отряд и услышал громкий крик:
      -- Вэй Янь вернулся!
      В тот же миг просвистела стрела, и Цао Цао, перевернувшись, упал с коня. Вэй Янь отшвырнул лук, обнажил меч и галопом понесся вверх по склону холма, чтобы добить Цао Цао, но наперерез ему из лощины вылетел воин.
      -- Не тронь моего господина! -- загремел его голос.
      Это был Пан Дэ. Он помешал Вэй Яню добраться до Цао Цао. Раненого чэн-сяна увезли в лагерь и вызвали лекаря. Стрела попала ему прямо в верхнюю губу и выбила два передних зуба.
      Только теперь Цао Цао признал, что Ян Сю был прав, когда советовал вернуться в столицу, и велел торжественно похоронить его. Затем он отдал приказ отступать.
      Чэн-сяна положили на повозку, покрытую войлоком, и медленно повезли по дороге; справа и слева шли воины из отряда Тигров. Вдруг в горах по обе стороны долины Сегу замелькали огни, и на войско Цао Цао из засады ударил вражеский отряд.
      Поистине:
      Получилось все так, как некогда у Тунгуаня,
      Иль у Красной скалы, которую помнит преданье.
      О дальнейшей судьбе Цао Цао вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
      из которой читатель узнает о том, как Лю Бэй принял титул Ханьчжунского вана, и о том, как Гуань Юй взял Сянъян
      Так Чжугэ Лян разгромил армию Вэйского вана. Он предвидел, что Цао Цао, оставив Ханьчжун, отступит в долину Сегу, и приказал Ма Чао и другим военачальникам непрерывно тревожить вражеские войска, нигде не давая им возможности закрепиться. А когда Цао Цао был ранен, боевой дух его армии совсем упал. Увидев огни в горах по обе стороны долины Сегу, воины сильно испугались. Не вступая в бой с врагом, напавшим на них из засады, они бросились бежать без оглядки. Лишь добравшись до Цзинчжао, Цао Цао немного успокоился.
      Тем временем Лю Бэй приказал Лю Фыну, Мын Да, Ван Пину и другим военачальникам занять областной город Шанъюн. Правитель города Шэнь Дань, едва узнав, что Цао Цао бежал из Ханьчжуна, сдался Лю Бэю.
      Лю Бэй успокоил население и наградил своих воинов. Все ликовали. Военачальники говорили между собой о том, что Лю Бэй должен стать императором, но не смели высказать ему свое мнение и решили просить совета у Чжугэ Ляна.
      -- Я уже давно думаю об этом! -- ответил Чжугэ Лян.
      В сопровождении Фа Чжэна и других чиновников он пошел к Лю Бэю и сказал:
      -- Всем известно, что Цао Цао насильно захватил власть в стране, а это равносильно тому, что народ остался без государя. Вы, господин мой, своим милосердием и справедливостью славитесь по всей Поднебесной. Вам принадлежат земли Сычуани и Дунчуани, и вы, согласно воле неба и желанию народа, должны занять императорский трон. Тогда у вас будет право покарать злодея Цао Цао! Медлить нельзя, я прошу вас все обдумать и выбрать счастливый день для совершения церемонии.
      -- Вы ошибаетесь, учитель! -- испуганно воскликнул Лю Бэй. -- Правда, я потомок Ханьской династии, но в то же время я подданный Сына неба, и если я пойду на такое дело, это будет мятеж против законного государя!
      -- Ни в коей мере! -- отвечал Чжугэ Лян. -- Поднебесная гибнет от смуты и раздоров, повсюду появляются корыстные люди, и все стремятся урвать себе кусок побольше. Мудрые ученые всей страны готовы самоотверженно служить добродетельному повелителю и совершать подвиги во имя славы государства. Если вы, господин мой, будете так нерешительны и не выполните своего долга, то, боюсь, разочаруете многих. Еще раз прошу вас подумать над моими словами.
      -- Нет, нет! Не требуйте этого от меня, я все равно не посмею принять столь высокий титул! -- отказывался Лю Бэй. -- Придумайте для меня что-нибудь другое.
      -- Повелитель, своим отказом вы разрываете сердца народа! -- хором воскликнули чиновники,
      -- Я понимаю, -- продолжал Чжугэ Лян, -- что вы, господин мой, руководствуетесь долгом подданного. Но земли, которыми вы владеете, позволяют вам принять хотя бы титул Ханьчжунского вана.
      -- Ваше желание, чтоб я принял титул Ханьчжунского вана, вполне понятно, -отвечал Лю Бэй. -- Но не будет ли самозванством, если не испросить на это высочайший указ Сына неба?
      -- В наше время следует действовать, сообразуясь с обстоятельствами, -произнес Чжугэ Лян. -- Не следует идти наперекор ходу событий.
      Тут в разговор вмешался Чжан Фэй.
      -- Вы носите императорскую фамилию Лю, вы потомок Ханьского дома, а у вас нет никакого титула! -- возмущенно воскликнул он. -- Если все присваивают себе титулы, то вы должны стать императором, а не только Ханьчжунским ваном!
      -- Помолчи ты! -- прикрикнул на него Лю Бэй.
      -- Действуйте так, как требуют обстоятельства, -- продолжал Чжугэ Лян. -Примите титул вана, а потом мы испросим указ Сына неба.
      Лю Бэй отказывался, но Чжугэ Лян в конце концов заставил его согласиться.
      Осенью в седьмом месяце двадцать четвертого года периода Цзянь-ань [219 г.], в уезде Мяньян соорудили квадратное возвышение. По сторонам его установили знамена и предметы, необходимые для совершения церемонии. Сановники выстроились рядами по старшинству. Сюй Цзин и Фа Чжэн попросили Лю Бэя подняться на возвышение. На голову Лю Бэю надели головной убор вана, вручили пояс с печатью, и после этого он сел, обратившись лицом к югу. Чиновники поздравили его с принятием высокого титула.
      Затем сын Лю Бэя, по имени Лю Шань, был провозглашен наследником. Чжугэ Лян был назначен на должность цзюнь-ши и взял в свои руки все важнейшие дела армии и государства. Гуань Юй, Чжан Фэй, Чжао Юнь, Ма Чао и Хуан Чжун получили звание военачальников Тигров; Фа Чжэн -- шан-шу-лина, а Сюй Цзин -тай-фу. Вэй Янь был назначен на должность правителя округа Ханьчжун. Остальные чиновники получили повышения соответственно своим заслугам.
      Став Ханьчжунским ваном, Лю Бэй немедленно отправил специального посланца с докладом императору в Сюйчан. В этом докладе говорилось:
      "Мне, человеку малых способностей, выпало на долю нести бремя обязанностей полководца и командовать большим войском. Я удостоился повеления Сына неба покарать злодея и поддержать правящий дом. Но случилось так, что я вынужден был надолго оставить в забвении ваши, государь, указания.
      Ныне вся Поднебесная охвачена страшными смутами; зло достигло своего предела, но еще не перешло в добро, и это вселяет тревогу в сердца народа. Со времен мятежника Дун Чжо в стране не прекращаются убийства, бесчинства и грабежи.
      Ваши добродетели, государь, и строгое правление находят отклик у народа и чиновников.
      Некоторые из ваших сановников, преисполненные чувством преданности вам, подымаются карать злодеев. Одних злодеев уничтожают они, других карает небо; вражьи силы тают, как ледяная гора под лучами солнца.
      Лишь один Цао Цао до сих пор остается безнаказанным. Он силой захватил государственную власть и лютостью своей вызывает в стране великую смуту.
      В те дни, когда я вместе с Дун Чэном задумал покарать Цао Цао, мы не достигли цели потому, что не сумели сохранить в тайне наши замыслы. Дун Чэн погиб, а я, оставшись без опоры, вынужден был бежать из столицы и поэтому не выполнил свой долг.
      С тех пор Цао Цао стал еще более жестоким. Он убил императрицу и отравил вашего наследника.
      Заключив тогда союз для борьбы с злодеем, мы были еще слабы и безоружны. Прошли годы, а усилия наши остались бесплодны. И я все время жил в страхе, что не успею отблагодарить вас за все ваши милости. Мысль об этом не давала мне покоя и лишала сна.
      И вот ныне, основываясь на древней летописи династии Юй, в которой строго установлены девять степеней родства и порядок наследования титулов, оставшиеся незыблемыми в народе после правления многих поколений императоров и ванов, а также изучив историю раннего и позднего периодов династии Чжоу и убедившись, что ее основатели, происходившие из рода Цзи, властвовали лишь благодаря помощи правителей княжеств Цзинь и Чжэн, принадлежащих к одному с ними роду;
      кроме того, памятуя о том, что основатель Ханьской династии Гао-цзу при вступлении на трон дракона пожаловал своим сыновьям и младшим братьям титулы ванов, благодаря чему они расширили его владения и уничтожили весь побочный род Люй, даровав успокоение душе вашего великого предка;
      и, наконец, зная, что коварный и жестокий Цао Цао, с помощью своих приспешников, пользуясь слабостью правящего дома, стремится к захвату трона,
      я, посоветовавшись со своими помощниками, счел возможным, не нарушая древних обычаев, принять звание да-сы-ма и титул Ханьчжунского вана.
      Меня не оставляло щедрыми милостями государство и удостоило почетной должности правителя округа. Но я еще не отдал все свои силы на то, чтобы исполнить священный долг подданного, и мне не следовало принимать высокий титул, дабы не усугублять своей вины перед вами.
      Когда мои помощники убеждали меня принять титул Ханьчжунского вана, я отказывался по той причине, что злодей Цао Цао еще не уничтожен, что над храмом императорских предков нависла угроза гибели, что алтарь династии вот-вот рухнет и что ныне все честные чиновники переживают черные дни.
      Но если я, приняв высокий титул Ханьчжунского вана, смогу способствовать расцвету государства и дать твердую опору династии, я готов, не отказываясь, пойти в огонь и в воду.
      В надежде на лучшее будущее, я уступил просьбам советников и принял печать вана.
      Надеюсь, что Сын неба высочайшим указом пожалует преданного слугу титулом Ханьчжунского вана и не оставит его своей щедрой милостью.
      Приношу клятву верно служить императору Поднебесной и службой своей оправдать оказанное мне государем доверие.
      Глубоки мои заботы, тяжела ответственность, и я нахожусь в неослабном напряжении, словно приближаюсь к краю пропасти.
      Смею ли я не стать во главе войска и чиновников и, воодушевляя их на борьбу за справедливость, не исполнить волю неба и не поддержать алтарь династии?
      Со смиренным поклоном представляю Сыну неба доклад и умоляю выслушать его".
      Когда Цао Цао, находившемуся в Ецзюне, сообщили, что Лю Бэй принял титул Ханьчжунского вана, он в ярости закричал:
      -- Цыновщик! Да как он посмел? Клянусь, я уничтожу его!
      И он приказал тотчас же готовиться к походу.
      -- Великий ван, вы не должны утруждать себя дальним походом, -- произнес один из присутствующих. -- Я осмелюсь предложить вам план, который погубит Лю Бэя в его же доме. А потом мы завоюем княжество Шу.
      Это сказал советник Сыма И.
      -- Что же вы предлагаете? -- спросил Цао Цао,
      -- Как известно, Сунь Цюань, правитель княжества У, выдал свою сестру замуж за Лю Бэя и потом похитил ее. А Лю Бэй в свою очередь держит округ Цзинчжоу и не отдает его Сунь Цюаню. Оба они скрежещут зубами от ненависти друг к другу. Отправьте красноречивого посла к Сунь Цюаню, и пусть он уговорит его силой захватить Цзинчжоу. Тогда Лю Бэй вынужден будет послать туда на помощь часть войск из Сычуани, и вы в это время захватите и Ханьчжун и Сычуань. Ведь Лю Бэй не в состоянии будет воевать и тут и там -- он окажется в безвыходном положении.
      Обрадовавшись столь хитроумному совету, Цао Цао отправил советника Мань Чуна с письмом к Сунь Цюаню. Узнав о приезде посланца, Сунь Цюань созвал своих советников, и Чжан Чжао сказал:
      -- В прежние времена княжества Вэй и У никогда не враждовали. Но подстрекательства Лю Бэя привели к тому, что вам несколько лет пришлось воевать с Цао Цао, и народ от этой войны терпел тяжелые бедствия. Мань Чун приехал предложить вам мир, и следовало бы встретить его с почетом.
      Послушавшись совета, Сунь Цюань приказал чиновникам проводить Мань Чуна во дворец и после приветственных церемоний принял его как высокого гостя. Вручая письмо, Мань Чун произнес:
      -- Раздоры между княжествами У и Вэй начались по вине Лю Бэя. Ныне Вэйский ван Цао Цао предлагает вам действовать сообща: вы наступайте на Цзинчжоу, а он сам пойдет на Сычуань и Ханьчжун. Так мы одновременно нанесем удар в голову и хвост армии Лю Бэя. Он не выдержит двойного удара, мы разделим между собой его земли и заключим вечный мир!
      Сунь Цюань прочитал письмо и устроил в честь Мань Чуна большой пир. Потом Мань Чуна проводили на подворье отдыхать, а Сунь Цюань снова созвал совет. На этот раз первым заговорил советник Гу Юн:
      -- Все это простое подстрекательство со стороны Цао Цао, но в этом есть выгода для нас. Пока отправьте Мань Чуна обратно и попросите его выяснить у Цао Цао подробности союза против Лю Бэя, а сами пошлите разузнать, что делается у Гуань Юя в Цзинчжоу. Тогда мы решим, как действовать дальше.
      -- Мне довелось слышать, -- вмешался в разговор Чжугэ Цзинь, -- что двенадцать лет назад, когда они захватили Цзинчжоу, Лю Бэй женил Гуань Юя, у него есть дочь и сын. Дочь очень красива и не замужем. Если разрешите, я поеду и посватаю ее за вашего наследника. Даст Гуань Юй согласие на этот брак -- договоримся с ним о походе против Цао Цао, а если откажет -- поможем Цао Цао и возьмем Цзинчжоу.
      Сунь Цюань принял совет Чжугэ Цзиня. После отъезда Мань Чуна в Сюйчан Чжугэ Цзинь уехал в Цзинчжоу к Гуань Юю.
      -- Зачем вы приехали? -- встретил его вопросом Гуань Юй.
      Чжугэ Цзинь ответил:
      -- Предложить вам родственный союз с семьей Сунь Цюаня. У моего господина есть умный сын, а у вас -- красавица дочь. Вот я и приехал сватать ее. Когда вы породнитесь с Сунь Цюанем, мы общими силами разобьем Цао Цао! Это великое дело, вам стоило бы над этим подумать.
      -- Как может дочь тигра выйти за какого-то щенка! -- вскричал возмущенный Гуань Юй. -- Ни слова больше, а то я, невзирая на то, что ты брат Чжугэ Ляна, отрублю тебе голову!
      И он приказал слугам выгнать Чжугэ Цзиня. Тот бежал, в страхе прикрывая голову руками.
      Возвратившись к Сунь Цюаню, он рассказал о том, как его встретил Гуань Юй.
      -- Какая дерзость! -- в гневе закричал Сунь Цюань. -- Этого я ему не прощу!
      И он приказал созвать на совет гражданских и военных чиновников, чтобы обсудить план захвата Цзинчжоу.
      -- Цао Цао давно зарится на Ханьчжун, -- сказал советник Бу Чжи, -- но он боится Лю Бэя. Посол приезжал с тем чтобы уговорить вас начать войну против княжества Шу, а поэтому брак между вашим сыном и дочерью Гуань Юя был бы для нашего княжества величайшим бедствием.
      -- Одно к другому не имеет никакого отношения! -- прервал его Сунь Цюань. -- Я и сам давно уже хотел взять Цзинчжоу.
      -- Но все же не следует забывать, что войска Цао Цао стоят ныне в Сянъяне и Фаньчэне, и теперь нам не помогает великая река Янцзы, -- заметил Бу Чжи. -Почему Цао Цао сам не идет на Цзинчжоу, а убеждает двинуться в поход нас? Уже одно это говорит о том, какие у него намерения! Вам, господин мой, надо было бы самому толкнуть Цао Цао на поход против Цзинчжоу. Тогда бы Гуань Юй поспешил напасть на Фаньчэн, а вы, пользуясь уходом его войск, захватили бы Цзинчжоу. И успех нам был бы обеспечен!
      Сунь Цюань принял совет Бу Чжи и отправил посла в Сюйчан. Посол вручил Цао Цао письмо и подробно изложил ему предложение Сунь Цюаня. Обрадованный Цао Цао отпустил посла обратно, а Мань Чуна назначил советником при Цао Жэне в крепости Фаньчэн. К Сунь Цюаню был послан гонец с письмом, в котором Цао Цао предлагал ему с сухопутным войском и флотом идти на Цзинчжоу.
      Тем временем Ханьчжунский ван Лю Бэй оставил военачальника Вэй Яня с войском охранять Дунчуань, а сам с чиновниками уехал в Чэнду. Там по его повелению воздвигали дворцы, строили подворья. На дорогах от Чэнду до реки Байшуй построили более четырехсот заезжих дворов для чиновников и почтовых станций.
      Для предстоящего похода против Цао Цао в земли Чжунъюань были заготовлены огромные запасы провианта и оружия.
      Лазутчики, узнав о том, что Цао Цао и Сунь Цюань договорились захватить округ Цзинчжоу, спешно донесли об этом Лю Бэю. Ханьчжунский ван немедля вызвал на совет Чжугэ Ляна.
      -- Я уже давно это предвидел, -- сказал Чжугэ Лян. -- Но у Сунь Цюаня есть много советников, и они, конечно, будут добиваться, чтобы Цао Цао приказал Цао Жэню выступить первым.
      -- Как же нам быть? -- спросил Лю Бэй.
      -- А вы прикажите Гуань Юю сейчас же поднять войско и ударить на Фаньчэн, -- посоветовал Чжугэ Лян. -- От неожиданности враг растеряется, и все его планы рухнут, как черепица крыши во время землетрясения.
      Ханьчжунский ван обрадовался и приказал сы-ма Фэй Ши отвезти письмо Гуань Юю. Узнав, что к нему едет посол Лю Бэя, Гуань Юй встретил его за городом и после приветственных церемоний сам проводил в ямынь. Там он обратился к Фэй Ши с вопросом:
      -- Каким званием пожаловал меня Ханьчжунский ван?
      -- Вы назначены старшим из пяти полководцев Тигров! -- ответил Фэй Ши.
      -- Кто же эти полководцы?
      -- Чжан Фэй, Чжао Юнь, Ма Чао и Хуан Чжун.
      -- Чжан Фэй -- мой младший брат; Чжао Юнь давно верно служит моему старшему брату; Ма Чао -- знаменитый герой нашего века. Их еще можно поставить в один ряд со мной! Но кто такой Хуан Чжун? Как он смеет равняться со мной! Этот старец мне не товарищ! -- гневно закричал Гуань Юй и наотрез отказался принять печать полководца.
      -- Вы не правы, господин! -- спокойно возразил ему Фэй Ши. -- Вспомните, как в старину Сяо Хэ и Цао Цань вместе с Гао-цзу начинали великое дело, но потом титул вана был пожалован Хань Синю и он возвысился над ними! А ведь раньше Хань Синь был всего лишь неудачливым военачальником, перешедшим к Гао-цзу из княжества Чу, в то время как Сяо Хэ и Цао Цань были самыми близкими людьми императора. Но не слышно было, чтобы Сяо Хэ и Цао Цань выражали свое недовольство! Ханьчжунский ван пожаловал звание полководцев Тигров пятерым, но у вас с ним братские отношения. На вас смотрят как на одно целое: вы -- это Ханьчжунский ван, а Ханьчжунский ван -- это вы! Что вам до других? Вы получаете от Ханьчжунского вана щедрые милости и должны делить с ним радости и печали, счастье и горе, а не возноситься над другими. Подумайте об этом!
      От этих слов Гуань Юй будто прозрел и, поклонившись Фэй Ши, молвил:
      -- Всему виной мое невежество! Если бы вы не помогли мне это понять, я нанес бы ущерб великому делу!
      Лишь после того как Гуань Юй принял пояс и печать полководца, Фэй Ши вручил ему приказ Ханьчжунского вана, повелевающий взять город Фаньчэн.
      Прочитав приказ, Гуань Юй немедленно распорядился, чтобы Фуши Жэнь и Ми Фан, возглавив передовой отряд, расположились лагерем у городских стен Цзинчжоу.
      Затем был устроен пир в честь сы-ма Фэй Ши. Пировали до самого вечера, когда вдруг Гуань Юю доложили, что в лагере за городской стеной пылает огонь. Гуань Юй надел латы, вскочил на коня и помчался в лагерь. Там он узнал, что за шатром Фуши Жэня и Ми Фана во время пира кто-то заронил огонь, от которого вспыхнули сложенные вблизи хлопушки. Весь лагерь задрожал от взрыва, и разгорелся большой пожар. Погибло много оружия и весь запас провианта.
      Гуань Юй вместе с воинами тушил пожар. Только ко времени четвертой стражи, когда огонь погасили, он возвратился в город. Вызвав к себе Фуши Жэня и Ми Фана, он гневно обрушился на них:
      -- Я назначил вас военачальниками передового отряда, а вы до похода сожгли провиант и оружие! Мало того, от взрыва хлопушек погибло много воинов! Я вас больше знать не желаю!
      Гуань Юй отдал страже приказ обезглавить виновных, но Фэй Ши остановил его такими словами:
      -- Казнить военачальников перед выступлением в поход -- значит накликать на себя беду. Лучше отложить наказание.
      Гуань Юй никак не мог успокоиться.
      -- Благодарите сы-ма Фэй Ши! -- закричал он. -- Если бы не он, так скатились бы ваши головы с плеч. Получайте по сорок ударов палкой и верните печать и пояс начальников передового отряда!
      В наказание Ми Фан был послан охранять Наньцзюнь, а Фуши Жэнь -- Гунань.
      -- Знайте, -- предупредил их Гуань Юй, -- что если я, вернувшись из похода, обнаружу у вас хоть малейшие непорядки, не миновать вам двойной кары!
      Ми Фан и Фуши Жэнь удалились пристыженные.
      Гуань Юй назначил начальником передового отряда Ляо Хуа, а помощником -своего приемного сына Гуань Пина. Решив взять с собой советников И Цзи и Ма Ляна, Гуань Юй стал готовиться к походу.
      Незадолго до этого в Цзинчжоу пришел сын старика Ху Хуа по имени Ху Бань, который когда-то спас жизнь Гуань Юю. Тот помнил об этом и решил послать его к Ханьчжунскому вану за наградой. Фэй Ши тоже собирался уезжать и, попрощавшись с Гуань Юем, вместе с Ху Банем отправился в путь.
      В тот же день Гуань Юй принес жертву своему фамильному знамени. После церемонии он лег спать у себя в шатре и вдруг увидел черного кабана величиною с корову, который вбежал в шатер и укусил его за ногу. В гневе Гуань Юй выхватил меч и убил кабана, при этом послышался странный звук, будто кто-то рвет холст. Гуань Юй вздрогнул и проснулся -- это был только сон, и все же он чувствовал тупую, ноющую боль в левой ноге.
      Тяжелое предчувствие закралось в душу Гуань Юя. Он позвал своего сына Гуань Пина и рассказал, что ему приснилось.
      -- По-моему, вы напрасно беспокоитесь. Ведь кабан может означать то же, что и дракон, а если дракон оказывается у ног человека, это предвещает возвышение и славу, -- растолковал сон Гуань Пин.
      Но тревога не оставляла Гуань Юя, и он решил поговорить с чиновниками. Они не сказали ему ничего определенного. Одни утверждали, что это счастливое предзнаменование, другие же доказывали, что такое сновидение предвещает несчастье.
      -- Это меня не пугает, -- сказал, наконец, Гуань Юй. -- Ведь мне уже шесть десятков, можно не жалеть, если я и умру!
      В это время прибыл гонец и привез приказ Ханьчжунского вана о назначении Гуань Юя главным полководцем передового войска, с пожалованием ему бунчука и секиры и права управлять девятью областями округов Цзинчжоу и Сянъяна. Чиновники поздравляли Гуань Юя и весело говорили:
      -- Вот видите, что предвещала вам свинья-дракон!
      Гуань Юй успокоился, сомнения его исчезли, и вскоре он двинул войско на Сянъян.
      В это время в Сянъяне находился Цао Жэнь. Когда ему доложили, что к городу приближаются войска Гуань Юя, он встревожился и решил не выходить в открытый бой. Но с этим решением не согласился его помощник Ди Юань:
      -- Вэйский ван повелел вам, в союзе с Сунь Цюанем, захватить Цзинчжоу. А враг сам пришел к вам, -- это означает, что он ищет свою гибель. Зачем же вы прячетесь от него?
      -- И все же лучше обороняться, -- возразил советник Мань Чун. -- Я хорошо знаю Гуань Юя. Он храбр и находчив, воевать с ним надо очень осторожно.
      -- Вот совет книжника! -- ехидно заметил военачальник Сяхоу Цунь. -- Разве вам не известна простая истина, что, когда приходит вода, земля скрывается под нею? Я выйду навстречу врагу, и мое войско одержит победу!
      Цао Жэнь послушался Сяхоу Цуня и, оставив Мань Чуна охранять город, сам повел войско навстречу Гуань Юю.
      Узнав об этом, Гуань Юй вызвал к себе Гуань Пина и Ляо Хуа и обсудил с ними план действий.
      Войска противников построились в боевые порядки. На поединок выехал военачальник Ляо Хуа. Его встретил Ди Юань. После двадцати схваток Ляо Хуа обратился в бегство. Ди Юань погнался за ним. Цзинчжоуские войска отступили на двадцать ли.
      На другой день Цао Жэнь снова вызвал противника на бой. Сяхоу Цунь и Ди Юань выехали вперед. Но и на этот раз цзинчжоуское войско потерпело поражение и, преследуемое противником, отступило опять на двадцать ли.
      Вдруг где-то позади послышались оглушительные крики, загрохотали барабаны, затрубили рога. Передовой отряд Цао Жэня быстро повернул обратно, но тут на него напали Гуань Пин и Ляо Хуа. Цао Жэнь понял, что попался в ловушку, и бежал по дороге в Сянъян, увлекая за собой беспорядочно отступающее войско. Но перед ними неожиданно вырос целый лес разноцветных знамен. Впереди мчался с мечом в руке сам Гуань Юй. Цао Жэнь, даже не подумав ввязываться в бой, повернул на боковую дорогу, в надежде добраться до Сянъяна окружным путем. Гуань Юй не стал его преследовать.
      Тут к этому месту подоспел Сяхоу Цунь с отрядом и яростно напал на Гуань Юя, но в первой же схватке пал от удара меча Черного дракона. Ди Юань пытался спастись бегством, но его настиг Гуань Пин и снес ему голову. Более половины воинов Цао Жэня нашло свою смерть в глубоких водах реки Сянцзян. Цао Жэнь засел в Фаньчэне.
      Гуань Юй быстро овладел Сянъяном, наградил своих воинов и установил в городе порядок. Тогда сы-ма Ван Фу сказал:
      -- Одним ударом вы взяли Сянъян и устрашили врага, но все же выслушайте мои неразумные слова: ныне Люй Мын, полководец Восточного У, расположился с войсками в городе Лукоу и помышляет о захвате округа Цзинчжоу. Что будет, если он нападет, пока вас там нет?
      -- Я уже подумал об этом, -- отвечал Гуань Юй. -- Этим делом займетесь вы. Осмотрите берег вверх и вниз по реке на протяжении двадцати -- тридцати ли и на самых высоких холмах постройте сигнальные башни; в каждой башне оставьте стражу в пятьдесят воинов. Если Люй Мын вздумает переправляться через реку ночью, вы зажжете большой огонь, если же это случится днем, дадите дымовой сигнал. По вашему сигналу я сам ударю на врага.
      -- Хотя военачальники Ми Фан и Фуши Жэнь охраняют две важнейших крепости в горах, но мне кажется, что они недостаточно ревностны. Необходимо усилить охрану Цзинчжоу, -- добавил Ван Фу.
      -- Я уже послал для надзора за ними чжи-чжуна Пань Сюня, -- произнес Гуань Юй. -- Об этом можно не беспокоиться.
      -- Но ведь Пань Сюнь завистлив и жаден. Пожалуй, не стоило давать ему такое поручение, -- усомнился Ван Фу. -- Лучше было бы послать Чжао Лэя. Это человек честный и бескорыстный, он выполнит любое задание и из десяти тысяч дел ни в одном не ошибется.
      -- Я сам знаю, кто такой Пань Сюнь, -- оборвал его Гуань Юй, -- но раз я послал его, менять решения не буду. Чжао Лэй сейчас ведает снабжением войск -- это тоже немаловажное дело. Не будем об этом говорить. Отправляйтесь строить сигнальные башни по берегу реки.
      Огорченный Ван Фу поклонился и вышел. Гуань Юй приказал Гуань Пину готовить лодки для переправы через реку Сянцзян: он готовился к захвату Фаньчэна.
      Потеряв в бою двух военачальников, Цао Жэнь укрылся за городскими стенами Фаньчэна.
      -- Я очень сожалею, -- сказал он советнику Мань Чуну, -- что вовремя не послушался вас. Теперь и Сянъян потерян и войско разбито. Как мне быть?
      -- Гуань Юй -- полководец Тигр, -- отвечал Мань Чун, -- у него достаточно и ума и храбрости; обороняйтесь, но не вступайте с ним в бой.
      Во время этого разговора Цао Жэню доложили, что армия Гуань Юя переправляется через Сянцзян и идет на Фаньчэн. Цао Жэнь совсем растерялся.
      -- Помните: обороняйтесь, но не выходите из города! -- повторил ему Мань Чун.
      Но военачальник Люй Чан запальчиво воскликнул:
      -- Я берусь сбросить в реку самого Гуань Юя и все его войско!
      -- Это невозможно! -- запротестовал Мань Чун.
      -- От начетчиков только и слышишь: "Обороняйтесь!" -- обозлился Люй Чан. -А как на деле разбить врага? Разве вам не известно, что в "Законах войны" сказано: "Нападай, когда половина войск противника переправится через реку". Сейчас войско Гуань Юя переправляется через Сянцзян, а вы что советуете? Трудно биться, когда враг стоит у стен города!
      Уступив настояниям Люй Чана, Цао Жэнь послал его с двумя тысячами воинов в бой. Люй Чан вышел из города и подошел к реке. Здесь он увидел развернутые знамена противника и впереди самого Гуань Юя на коне, с обнаженным мечом в руках. Люй Чан хотел вступить в бой, но воины его, испугавшись грозного вида Гуань Юя, обратились в бегство. Люй Чан кричал, приказывая им остановиться, -- все было напрасно. Гуань Юй перебил половину отряда Люй Чана; оставшиеся в живых укрылись в городе.
      Цао Жэнь погнал гонца к Цао Цао с просьбой немедленно прислать подмогу. Гонец прибыл в Сюйчан и вручил письмо Цао Цао, из которого тот узнал, что Гуань Юй захватил Сянъян и окружил Фаньчэн.
      "Город в опасности. Надеюсь, что вы, не теряя времени, пошлете на помощь одного из ваших военачальников с войском", -- такими словами заканчивалось письмо.
      Цао Цао посмотрел на стоявших перед ним военачальников и обратился к одному из них:
      -- Ты возьмешься снять осаду Фаньчэна?
      Военачальник, кивнув головой, вышел вперед. Это был Юй Цзинь.
      -- Назначьте начальника передового отряда, -- сказал он, -- и мы немедля выступим в поход.
      -- Кто поведет передовой отряд? -- снова обратился Цао Цао к присутствующим.
      В ответ прозвучали слова:
      -- Я готов служить вам так же верно, как служат человеку собака и конь. Обещаю схватить Гуань Юя живым и принести его в жертву вашему знамени.
      Цао Цао взглянул на говорившего, и на лице его отразилась радость.
      Вот уж поистине:
      Он щели не видел, откуда шло войско Восточного У,
      Но понял, что нужно подмогу отряду послать своему.
      О том, кто был этот человек, рассказывает следующая глава.
      ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
      в которой повествуется о том, как Пан Дэ пошел в бой, взяв с собой гроб, и о том, как Гуань Юй затопил семь отрядов врага
      Как уже говорилось, военачальник Юй Цзинь согласился снять осаду Фаньчэна. А тот, кто пожелал возглавить передовой отряд, был военачальник Пан Дэ.
      Обрадовавшись этому, Цао Цао воскликнул:
      -- До сих пор Гуань Юю, слава которого потрясает всю Поднебесную, не приходилось сражаться с достойным противником! Зато теперь он встретится с Пан Дэ!
      Пожаловав Юй Цзиню звание полководца Покорителя Юга, а Пан Дэ -- полководца Покорителя Запада, Цао Цао проводил их в поход.
      Они должны были идти к Фаньчэну семью отрядами. Войско это состояло из уроженцев Севера, сильных и выносливых.
      Неожиданно к Юй Цзиню пришли военачальники двух отрядов -- Дун Хэн и Дун Чао.
      -- Видно, все забыли, что Пан Дэ прежде служил Ма Чао. Ведь он сложил оружие, когда попал в безвыходное положение. Ныне Ма Чао находится в княжестве Шу, и ему присвоено звание одного из пяти полководцев Тигров, а Пан Жоу, родной брат Пан Дэ, служит чиновником в Сычуани. Послать Пан Дэ против Гуань Юя -- все равно, что тушить огонь, подливая в него масло! Почему вы не рассказали об этом Вэйскому вану и не попросили его заменить Пан Дэ другим военачальником?
      Юй Цзинь, сорвавшись с места, помчался во дворец и обо всем доложил Цао Цао. Тот вызвал Пан Дэ и велел ему вернуть печать начальника передового отряда.
      -- Что случилось? -- воскликнул удивленный Пан Дэ. -- Я честно служу вам, а вы не доверяете мне!
      -- Я о вас очень высокого мнения, -- сказал Цао Цао, -- но ваш брат Пан Жоу и прежний господин Ма Чао служат Лю Бэю, и это вызывает различные толки.
      Пан Дэ сорвал с себя шапку и ударился лбом о пол с такой силой, что все лицо его залила кровь.
      -- Великий ван, -- вскричал он, -- с тех пор как я покорился вам в Ханьчжуне, вы были неизменно милостивы и щедры ко мне! За это я не смогу отблагодарить вас, даже если б меня стерли в порошок! Почему же вы вдруг стали сомневаться? У меня нет ничего общего с братом, который ненавидит меня. Он поклялся никогда не пускать меня к себе на глаза за то, что я когда-то в пьяном виде убил его жену. А что касается моего бывшего господина Ма Чао, так он храбр, но глуп! Войско его было наголову разбито, и он один-одинешенек бежал в Сычуань. С тех пор нас ничто больше не связывает. Он служит своему господину, а я -- своему. Могли ли вы заподозрить меня в нечестных намерениях?
      Цао Цао поднял Пан Дэ и, стараясь успокоить его, сказал:
      -- Я убежден в вашей преданности, но вынужден был поговорить с вами для того, чтобы прекратить слухи. Не жалейте своих сил, совершите подвиг, будьте верны мне, и я не оставлю вас!
      Поблагодарив Цао Цао, Пан Дэ возвратился домой и велел мастерам сделать гроб. Поставив его в зале, он пригласил друзей на прощальный пир.
      -- Зачем сюда принесли вещь, предвещающую несчастье? -- спрашивали друзья, заметив гроб.
      -- Вэйский ван оказывал мне великие малости, и я клянусь отдать за него свою жизнь! -- отвечал Пан Дэ, вставая из-за стола с кубком в руке. -- Я иду в Фаньчэн на смертный бой с Гуань Юем, и если я не убью его, то погибну сам. Погибну или от его руки, или покончу с собой. Этот гроб я возьму с собой и в нем либо сам привезу голову Гуань Юя, либо будет привезен мой труп.
      Все печально вздохнули.
      Пан Дэ позвал свою жену, госпожу Ли, и сына Пан Хуэя и сказал:
      -- Меня назначили начальником передового отряда, и долг повелевает мне, не щадя своей жизни, защищать государство. Если я погибну, ты должна хорошо воспитать моего сына. Он обладает большими способностями и, когда вырастет, отомстит за меня.
      Жена и сын со слезами попрощались с Пан Дэ. Выступая в поход, он приказал везти за ним гроб.
      -- Я буду биться с Гуань Юем не на жизнь, а на смерть, -- обратился Пан Дэ к военачальникам, -- и если я буду убит, положите меня в этот гроб. Если же я убью Гуань Юя, то в этом гробу привезу его голову Вэйскому вану.
      -- Вы храбры и преданы своему господину! -- воскликнули в один голос военачальники. -- Мы отдадим все свои силы, чтобы помочь вам!
      Когда Пан Дэ вышел из города, кто-то передал Цао Цао его слова, и тот радостно воскликнул:
      -- Пан Дэ храбр и предан мне, я могу быть спокоен!
      -- И все же храбрость Пан Дэ безрассудна, -- заметил советник Цзя Сюй. -Меня очень беспокоит его желание вступить в бой с самим Гуань Юем.
      Цао Цао согласился с этим и тут же приказал гонцу догнать Пан Дэ и вручить ему письмо. Вэйский ван еще раз напоминал своему военачальнику, что Гуань Юй очень умен и храбр. Сражаться с ним надо, соблюдая большую осторожность. Можно будет его одолеть -- хорошо, а если нет -- пусть Пан Дэ бережет себя.
      Гонец догнал войско и передал Пан Дэ приказ Цао Цао.
      -- Напрасно Вэйский ван так высоко ставит Гуань Юя! -- сказал Пан Дэ своим военачальникам. -- Я уверен, что на этот раз мне удастся развеять его тридцатилетнюю славу!
      -- И все же приказ Вэйского вана надо исполнять! -- ответил Юй Цзинь.
      Всю дорогу Пан Дэ нетерпеливо подгонял свое войско и вскоре подошел к Фаньчэну. Громко похваляясь своей силой, он приказал бить в гонги и барабаны.
      Гуань Юй находился у себя в шатре, когда к нему примчались дозорные с донесением, что к городу подходит войско врага.
      -- Армию ведет, -- рассказывали они, -- полководец Юй Цзинь, а начальник передового отряда -- Пан Дэ, и он везет с собой гроб. К тому же он непристойно бранится и клянется, что будет биться с вами насмерть, полководец! Войско его уже в тридцати ли от города.
      Гуань Юй побледнел от гнева, его прекрасная борода встала дыбом, и он закричал:
      -- Жалкий мальчишка! Да как он смеет так говорить! Все герои Поднебесной трепещут передо мной! Так пусть же Гуань Пин берет Фаньчэн, а я расправлюсь с ничтожным Пан Дэ!
      -- Отец! -- воскликнул Гуань Пин. -- Вы велики, как гора Тайшань, вам не пристало связываться с простым булыжником. Кто вы и кто Пан Дэ -- это и так всем ясно! Разрешите мне сразиться с ним!
      -- Хорошо, попытайся, -- согласился Гуань Юй. -- Если будет необходимость, я помогу тебе.
      В ту же минуту Гуань Пин выбежал из шатра, схватил меч, вскочил на коня и помчался навстречу Пан Дэ.
      Войска противников выстроились в боевые порядки друг против друга. Гуань Пин издалека увидел большое черное знамя с крупной белой надписью: "Наньянский Пан Дэ". Сам Пан Дэ в синем халате и серебряном панцыре, с мечом в руке восседал на белом коне впереди своего войска. Несколько воинов вышли вперед, неся на плечах гроб.
      Гуань Пин громко закричал, называя Пан Дэ злодеем, изменившим своему господину.
      -- Это еще кто такой? -- спросил Пан Дэ своих воинов.
      -- Гуань Пин -- приемный сын Гуань Юя, -- отвечали ему.
      -- Вэйский ван повелел мне отсечь голову твоему отцу! -- изо всех сил крикнул Пан Дэ. -- Я не стану связываться с тобой, мальчишка! Зови отца!
      Разъяренный Гуань Пин хлестнул коня и, размахивая мечом, бросился на Пан Дэ. Они схватывались около тридцати раз, но не могли одолеть друг друга и разъехались передохнуть.
      Оставив в лагере у стен Фаньчэна военачальника Ляо Хуа, Гуань Юй сам поскакал на помощь сыну. Гуань Пин рассказал ему о прерванном поединке, и Гуань Юй решил сейчас же сразиться с Пан Дэ.
      -- Гуань Юй здесь! -- закричал он громоподобным голосом, выезжая вперед. -Эй, Пан Дэ, иди за своей смертью!
      Загремели барабаны, расступились воины, и перед строем появился Пан Дэ.
      -- Я получил приказ Вэйского вана отрубить тебе голову! Если не веришь, взгляни на этот гроб! Трус боится смерти! Слезай с коня и сдавайся!
      -- Дерзкий болтун! Какой из тебя прок! -- презрительно выкрикнул Гуань Юй. -- Жаль пачкать о тебя меч Черного дракона! -- И, подхлестнув коня, он налетел на Пан Дэ. Более ста раз сходились они в жестоком поединке, но, казалось, силы их только удвоились. Воины обеих армий, затаив дыхание, следили за ними.
      Наконец Юй Цзинь, боясь, как бы Пан Дэ сгоряча не совершил ошибки, приказал бить в гонги. Гуань Пин тоже дал сигнал к окончанию боя, опасаясь, что его старик отец не выдержит такого длительного сражения. Поединок окончился.
      Обращаясь к военачальникам, Пан Дэ сказал:
      -- Вот сегодня я убедился, что Гуань Юй действительно герой!
      В этот момент к Пан Дэ подошел Юй Цзинь:
      -- Вы дрались с Гуань Юем очень долго, но успеха добиться не смогли. Не лучше ли нам временно отступить и укрыться от него?
      -- Вэйский ван назначил вас главным полководцем, а вы хотите показать врагу свою слабость! -- возмущенно воскликнул Пан Дэ. -- Нет, я не отступлю! Завтра мы с Гуань Юем решим, кому из нас суждено умереть!
      Юй Цзинь умолк, больше не решаясь возражать.
      Вернувшись в свой лагерь у стен Фаньчэна, Гуань Юй сказал Гуань Пину:
      -- Пан Дэ искусно владеет мечом! Поистине, я бился с достойным меня противником!
      -- Пословица гласит: "Новорожденный теленок не боится тигра", -- с насмешкой ответил сын. -- Кто он такой, этот Пан Дэ? Простой тангут! Если вы и убьете его, славы вам не прибавится. А если вы пострадаете, моему дяде, Ханьчжунскому вану, не на кого будет опереться!
      -- Этого мальчишку Пан Дэ я должен уничтожить, иначе пострадает моя честь! -- возразил Гуань Юй. -- Я уже все решил, и больше не говори об этом!
      На следующий день Гуань Юй подошел с войском к лагерю Пан Дэ. Тот вышел навстречу, и снова начался поединок. После пятидесяти схваток Пан Дэ бежал, подняв меч в вытянутой руке. Гуань Юй погнался за ним. Пан Дэ украдкой повесил меч на седло и наложил стрелу на резной лук; Гуань Пин зорким глазом уловил быстрое движение Пан Дэ и угрожающе закричал:
      -- Оставь стрелу, злодей!
      Но было уже поздно. Зазвенела тетива, Гуань Юй не успел уклониться в сторону, и стрела вонзилась ему в левую руку. Гуань Пин подскакал к отцу и помог добраться до лагеря.
      Пан Дэ погнался за ним, но позади загремели гонги, и он, боясь оторваться от своего войска, повернул обратно. Это Юй Цзинь, видевший, как Пан Дэ ранил Гуань Юя, поспешил отозвать своего военачальника. Он испугался, как бы и впрямь Пан Дэ не совершил великий подвиг и тем не затмил его собственную славу.
      Вернувшись, Пан Дэ тотчас же спросил Юй Цзиня, почему он приказал ударить в гонги.
      -- Сам Вэйский ван предостерегал вас, что Гуань Юй умен и храбр, -- отвечал Юй Цзинь. -- Правда, вы его ранили, но все же я опасался, как бы он хитростью не заманил вас в ловушку, и решил отозвать войско.
      -- Если бы вы не поспешили, я убил бы Гуань Юя, -- вздохнул Пан Дэ.
      -- Нельзя действовать так опрометчиво, прежде надо все хорошенько обдумать, -- поучительно промолвил Юй Цзинь.
      Пан Дэ, не понимая тайных мыслей Юй Цзиня, без конца высказывал свое сожаление, что ему помешали убить Гуань Юя.
      Добравшись до лагеря, Гуань Юй извлек из раненой руки наконечник стрелы и смазал рану лекарством. К счастью, рана оказалась неглубокой. Проклиная Пан Дэ, Гуань Юй сказал:
      -- Клянусь, за эту стрелу я отомщу беспощадно!
      -- Вам надо отдохнуть несколько дней, -- успокаивали Гуань Юя военачальники. -- Потом успеете свести счеты с Пан Дэ.
      Однако на следующий день Пан Дэ опять стал вызывать Гуань Юя на поединок; тот хотел было выйти в бой, но военачальники удержали его.
      Воины противника осыпали Гуань Юя оскорбительной бранью, но Гуань Пин запретил говорить об этом отцу.
      Так десять дней подряд приходил Пан Дэ, но никто не выходил с ним сражаться. Тогда он решил посоветоваться с Юй Цзинем и сказал ему:
      -- Скорей всего на руке Гуань Юя открылась язва, и его уложили в постель. Если бы мы сейчас напали на его лагерь, нам удалось бы снять осаду Фаньчэна.
      Но Юй Цзинь опять испугался, как бы Пан Дэ не одержал большую победу, и, сославшись на предупреждение Цао Цао, не дал своего согласия. Он приказал войску отойти на десять ли севернее Фаньчэна и раскинуть лагерь в долине. Затем, опасаясь, как бы Пан Дэ в конце концов не начал действовать самостоятельно, Юй Цзинь поставил его войско в глубине долины, а свое у входа в нее.
      Гуань Пин радовался, что рана отца постепенно заживает. Но когда Гуань Юю сказали о том, что Юй Цзинь отступил в долину, он тотчас же вскочил на коня и в сопровождении нескольких всадников поехал на разведку. С высокого холма ему были видны знамена на городских стенах Фаньчэна и войска Юй Цзиня, стоявшие к северу от города в низкой долине. Гуань Юй обратил внимание и на то, что в этом месте течение реки Сянцзян очень стремительно.
      -- Как называется эта долина? -- спросил он проводника.
      -- Цзэнкоу, -- ответил тот.
      -- Ну, так в Цзэнкоу я и захвачу Юй Цзиня! -- уверенно воскликнул Гуань Юй.
      -- Почему вы так в этом уверены? -- спросили военачальники.
      -- А по-вашему, он долго сможет продержаться в этой долине?
      Военачальники промолчали, не поняв его вопроса.
      Возвратившись в лагерь, Гуань Юй приказал немедленно запастись лодками и плотами. Время стояло осеннее, был конец восьмого месяца. Уже несколько дней шли дожди.
      -- Зачем вам лодки? -- недоумевал Гуань Пин. -- Ведь сражаемся мы на суше...
      -- Сам ты этого не поймешь, -- отвечал Гуань Юй, -- но я тебе объясню. Ты видел, семь отрядов Юй Цзиня заперты в узкой долине. Сейчас идут непрерывные дожди, и вскоре река Сянцзян разольется. Вот тогда мы на лодках и плотах подплывем к самым стенам Фаньчэна, а войска Юй Цзиня станут добычей рыб в долине Цзэнкоу! Ну как, теперь все понял?
      Гуань Пин молча и почтительно поклонился отцу.
      Проливные дожди не прекращались. Обеспокоенный этим, военачальник Чэн Хэ предупредил Юй Цзиня о грозящей опасности:
      -- Лагерь наш расположен в низине, которая со дня на день может оказаться под водой... Правда, поблизости есть холмы, где можно спастись от разлива, но воины и сейчас испытывают большие лишения из-за ливней... Разведчики доносят, что вражеские войска уже перебрались на холмы и заготавливают плоты на реке Ханьшуй. Надо было бы и нам вовремя позаботиться об этом...
      -- Болван! -- заорал на него Юй Цзинь. -- Такими разговорами ты только сеешь тревогу в сердцах моих воинов! Впредь будь осторожней. Всем болтунам прикажу рубить головы!
      После этого Чэн Хэ пошел к Пан Дэ поделиться своими опасениями.
      -- Вы совершенно правы, -- поддержал его Пан Дэ. -- Что ж, если Юй Цзинь не хочет отсюда уходить, пусть остается, а я завтра перейду на другое место.
      Но сделать это он не успел. Всю ночь, не переставая, дул сильный ветер и хлестал дождь. Пан Дэ сидел у себя в шатре, как вдруг он услышал страшный гул, напоминающий топот множества коней. Встревоженный Пан Дэ выскочил из шатра. Воины его испуганно метались. В лагерь хлынула вода, глубина ее достигала одного чжана. Много воинов утонуло. Юй Цзинь, Пан Дэ и еще несколько военачальников спаслись, забравшись на холмы.
      Едва забрезжил рассвет, как по разливу на больших плотах с барабанным боем и развернутыми знаменами подошло войско Гуань Юя. Понимая, что ему не спастись, Юй Цзинь закричал с холма, что готов сдаться. Гуань Юй приказал ему и тем немногим воинам, которые были при Юй Цзине, снять латы; потом он посадил их на свои плоты.
      В это время военачальники Пан Дэ, Чэн Хэ и братья Дун Хэн и Дун Чао стояли на высокой насыпи. С ними было около пятисот воинов.
      Пан Дэ, не дрогнув, ждал приближения Гуань Юя и думал лишь о том, как бы уничтожить врага. Плоты Гуань Юя окружили холмы. На воинов посыпались тучи стрел. Люди падали убитыми и ранеными. Видя безвыходность положения, Дун Хэн и Дун Чао сказали Пан Дэ:
      -- Мы гибнем, уйти невозможно. Не лучше ли сдаться?
      -- Я служу Вэйскому вану и данную ему клятву не нарушу! -- гневно отвечал Пан Дэ и, выхватив меч, обезглавил обоих.
      -- Вот так я поступлю с любым трусом! -- крикнул он воинам и добавил, обращаясь к Чэн Хэ: -- Я готов умереть, лишь бы избежать позора!
      Чэн Хэ пытался завязать рукопашный бой на плотах, но пал от стрелы Гуань Юя. Воины его сдались. В это время лодка, где было несколько десятков цзинчжоуских воинов, причалила к насыпи. Пан Дэ тут же спрыгнул в нее и зарубил несколько человек. Остальные, спасаясь от него, бросились в воду. Пан Дэ, держа в одной руке меч, а другой работая веслом, пытался уйти к Фаньчэну, но немного выше по течению реки наперерез ему стали воины на плоту. Лодка столкнулась с плотом и опрокинулась, Пан Дэ упал в воду. Один из воинов прыгнул за ним и поймал его. Их обоих втащили на плот. Этот воин был Чжоу Цан. Он уже много лет служил в Цзинчжоу и прославился как ловкий пловец.
      Потомки воспели это событие в стихах:
      Вдруг в полночь послышался гром, и дрогнуло небо в испуге,
      И бездною стала земля, и вздулись невиданно реки.
      Но все рассчитал Гуань Юй и вышел с победой из битвы,
      Великая слава о нем осталась в народе навеки.
      Гуань Юю раскинули шатер на высоком холме и привели к нему Юй Цзиня. Тот пал на колени у ног победителя и молил сохранить ему жизнь.
      -- Как ты смел сопротивляться мне? -- спросил Гуань Юй.
      -- Я служу и выполняю приказы, -- ответил Юй Цзинь. -- Пощадите меня, и, клянусь своей жизнью, я отблагодарю вас!
      -- Убить тебя все равно, что уничтожить щенка! -- рассмеялся Гуань Юй, топорща усы. -- Не стоит пачкать меч!
      Он велел связать Юй Цзиня и отправить в цзинчжоускую темницу. Затем приказал привести в шатер Пан Дэ. Пленник вошел, в глазах его горела ярость непокоренного. Он отказался стать на колени.
      -- Ты почему бунтуешь? -- был первый вопрос Гуань Юя. -- Забыл, что твой брат и бывший господин Ма Чао служат в княжестве Шу?
      -- Убей меня, я все равно не покорюсь! -- выкрикнул Пан Дэ.
      Гуань Юй в гневе приказал казнить его. Пленник сам подставил голову под меч и, не дрогнув, принял смерть. Гуань Юй, пораженный стойкостью Пан Дэ, велел похоронить его. Затем он сел в лодку и повел плоты с войском к Фаньчэну.
      А вода все прибывала. С городских стен Фаньчэна видно было, как вокруг бурлят седые волны. Подмытая водой часть стены осела и обвалилась. Жители города не успевали таскать камни и закладывать промоины. Военачальники Цао Жэня совсем пали духом, и тогда он сказал:
      -- Перед такой бедой человек бессилен. Придется нам оставить Фаньчэн и ночью уходить на лодках, пока враг не отрезал нам и этот путь... Ну что ж, мы потеряем город, зато сами останемся живы!
      Но советник Мань Чун возразил ему:
      -- Не делайте этого! Вода скоро спадет. Гуань Юй еще не наступает на город -- он боится, как бы наши войска не ударили ему в спину. Поэтому он и решил раньше взять Цзяся. Если мы уйдем из Фаньчэна, у нас не останется ни одного оплота к югу от реки Хуанхэ. Обороняйте Фаньчэн, ведь только он служит преградой врагу!
      -- Спасибо вам за эти слова! -- приободрившись, воскликнул Цао Жэнь. -- Вы помогли мне избежать большой ошибки!
      Поднявшись на городскую стену, Цао Жэнь созвал военачальников и дал торжественную клятву выполнить приказ Вэйского вана и не пропустить в город врага. Закончил он такими словами:
      -- Защищайте город! Я буду беспощаден к тем, кто вздумает сдаться!
      -- Мы готовы стоять насмерть! -- отвечали военачальники.
      Цао Жэнь успокоился. На городской стене и днем и ночью находились сотни лучников, готовых в любой момент отразить нападение врага. Жители города непрерывно таскали камни и землю для починки стены.
      Через десять дней вода спала.
      После того как Гуань Юй взял в плен военачальника Юй Цзиня, слава о герое-победителе распространилась по всей Поднебесной.
      В то время в лагерь Гуань Юя приехал его родной сын, Гуань Син. Отец вручил ему доклад, в котором перечислялись имена военачальников и чиновников, совершивших подвиги, и велел доставить в Чэнду Ханьчжунскому вану. Гуань Юй просил Лю Бэя наградить отличившихся в походе. Гуань Син попрощался с отцом и отправился в путь.
      Послав часть войск в Цзяся, сам Гуань Юй продолжал осаждать Фаньчэн. Однажды он подъехал к северным воротам и крикнул осажденным:
      -- Эй вы, крысы! Чего вы еще ждете? Пора сдаваться!
      В это время Цао Жэнь был на сторожевой башне и увидел, что Гуань Юй без брони, в одних только нагрудниках, поверх которых надет зеленый халат. Цао Жэнь подал знак, и пятьсот лучников со стены осыпали Гуань Юя градом стрел. Тот повернул коня, но не успел ускакать, и стрела вонзилась ему в правую руку.
      Поистине:
      Вчера были сотни бойцов в разливе погребены,
      Сегодня герой Гуань Юй был ранен стрелой со стены.
      О дальнейшей судьбе Гуань Юя вам расскажет следующая глава.
      ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
      прочитав которую, можно узнать о том, как Гуань Юю извлекли яд из кости, и о том, как Люй Мын в белых одеждах переправился через реку
      Когда Гуань Юй упал с коня, Цао Жэнь попытался устроить вылазку из города, но был тут же отбит воинами Гуань Пина.
      Сам Гуань Пин увез раненого отца в лагерь, где ему вытащили из руки стрелу. Но наконечник стрелы оказался отравленным, и яд проник в кость. Рука опухла и посинела, малейшее движение причиняло Гуань Юю сильную боль. Опасаясь за жизнь отца, Гуань Пин позвал на совет военачальников.
      -- Если отец лишится правой руки, -- сказал он, -- что ему тогда делать? Как ему тогда сражаться с врагами? Не лучше ли нам вернуться в Цзинчжоу и подождать, пока он поправится?
      Военачальники решили поговорить с самим Гуань Юем и отправились к нему в шатер.
      -- Зачем вы пришли? -- спросил он пришедших.
      Военачальники отвечали:
      -- Вы ранены, вам надо полечиться, и мы просим вас временно возвратиться в Цзинчжоу...
      -- Неужели вы думаете, что из-за какой-то царапины я уйду отсюда? -сердито воскликнул Гуань Юй. -- Нет! Я до конца доведу великое дело: возьму Фаньчэн, потом пойду на Сюйчан и захвачу Цао Цао! Запрещаю подрывать боевой дух воинов!
      Гуань Юй наотрез отказался оставить лагерь под Фаньчэном, и военачальники, не смея возражать, удалились. Им пришлось начать поиски искусного лекаря, который мог бы вылечить Гуань Юя.
      Неожиданно к лагерю на небольшой лодке приплыл человек из Цзяндуна. Он был одет в просторную одежду, на голове у него была квадратная шапка, а за плечами черный мешок. Его привели к Гуань Пину, и он назвал себя.
      -- Мое имя Хуа То, родом я из Цзяоцзюня, что в княжестве Пэй. Приехал я сюда для того, чтобы лечить героя Поднебесной, полководца Гуань Юя.
      -- Значит, вы тот самый Хуа То, который лечил Чжоу Тая в Восточном У? -обрадовался Гуань Пин.
      -- Тот самый.
      Гуань Пин немедленно повел Хуа То к отцу в шатер.
      Страдавший от сильной боли, Гуань Юй думал только о том, как бы сохранить силы, и, не зная, чем отвлечь себя, стал играть в шахматы с советником Ма Ляном. Ему доложили, что приехал лекарь. Гуань Юй попросил его войти и после приветственных церемоний предложил чаю.
      Хуа То обратился к нему с просьбой показать раненую руку. Гуань Юй снял халат:
      -- Стрела была отравлена ядом из головы вороны, -- сказал Хуа То, тщательно осмотрев рану. -- Если не начать лечение сейчас же, вы никогда больше не будете владеть правой рукой.
      -- А как вы хотите ее лечить? -- спросил Гуань Юй.
      -- Я могу предложить только один способ, но думаю, что вы побоитесь.
      -- Чего же мне бояться? Я на смерть смотрю, как на возвращение домой!
      -- Тогда прикажите выбрать в лагере тихое место, и пусть там поставят столб, к которому прибьют кольцо. Вы проденете в это кольцо руку, а я крепко привяжу ее к столбу. Потом я накрою вашу голову одеялом, разрежу рану и соскоблю с кости яд. После этого смажу руку лекарством, зашью рану шелковыми нитками, и все будет хорошо. Боюсь только, что вы испугаетесь.
      -- Неужели из-за такого пустяка надо вкапывать столб? -- воскликнул Гуань Юй и распорядился в честь приезда лекаря подать вино. Выпив несколько кубков и продолжая играть с Ма Ляном в шахматы, он протянул Хуа То руку.
      Лекарь взял острый нож и, приказав одному из воинов держать таз для крови, обратился к Гуань Юю:
      -- Не пугайтесь, я сейчас начинаю.
      -- Делайте, что угодно, -- ответил Гуань Юй. -- Я не из тех людишек, которые боятся боли!
      Хуа То глубоко разрезал рану. Кость уже почернела. Лекарь начал скоблить ее ножом. В шатре стояла мертвая тишина, слышалось только скрежетание железа о кость. Присутствующие побледнели и закрыли лица руками. Гуань Юй в это время пил, ел, разговаривал и смеялся, ничем не выдавая своих страданий.
      Таз наполнился кровью. Хуа То быстро вычистил зараженное место, смазал руку лекарством и зашил нитками.
      -- Готово!
      Гуань Юй встал и, улыбаясь, сказал военачальникам:
      -- Я владею рукой так же свободно, как прежде, и нет никакой боли! Поистине этот лекарь -- чародей!
      -- Всю свою жизнь я лечу людей, -- покачал головой пораженный Хуа То, -но, признаться, никогда еще не встречал такой твердости духа! Вы, должно быть, не человек, а дух!
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      Искусство лечить заключается в том,
      Чтобы тот, кого лечат, не чувствовал боли.
      Великим целителем был Хуа То,
      Он встретил героя с железною волей.
      Когда Гуань Юй поправился, он устроил пир в честь Хуа То.
      -- Хотя рана ваша и зажила, -- предупредил его лекарь, -- но вам следует сохранять покой; не гневайтесь и не волнуйтесь понапрасну. Если вы послушаетесь моего совета, через сто дней вы будете совершенно здоровы.
      Гуань Юй предложил лекарю за труды сто лян золота.
      -- Нет, -- ответил Хуа То, -- я слышал о вас как о человеке высокого долга и только поэтому решил вам помочь. Награда мне не нужна!
      Отказавшись от золота, он оставил Гуань Юю лекарство для раны и ушел.
      После победы над военачальниками Вэйского вана под Фаньчэном слава Гуань Юя прогремела по всей стране. Лазутчики доложили об этом в Сюйчан: поражение Пан Дэ и Юй Цзиня сильно встревожило Цао Цао, и он созвал на совет гражданских и военных чиновников.
      -- Я хорошо знаю, -- сказал он, -- силу ума и храбрости Гуань Юя. Он держит в своих руках Цзинчжоу и Сянъян и похож на тигра, у которого выросли крылья. Юй Цзинь у него в плену, Пан Дэ убит, а боевой дух моих войск упал. Боюсь, как бы теперь Гуань Юй вдруг не вздумал пойти на Сюйчан. Не следует ли нам перенести столицу в другое место?
      -- Этого делать нельзя, -- отозвался советник Сыма И. -- Ведь Юй Цзинь не был разбит. Он попал в плен потому, что его лагерь затопила вода. И государственные дела от этого не потерпели никакого ущерба. Вы, конечно, знаете, что Лю Бэй поссорился с Сунь Цюанем, и Гуань Юй извлек и из этого выгоду. Сунь Цюаню, разумеется, это очень не нравится. Поэтому стоит только подтолкнуть его, и он охотно нападет на тыл Гуань Юя. Пообещайте ему за эту услугу в вечное владение земли к югу от Янцзы, и Фаньчэну больше не будет угрожать опасность.
      -- Сыма И прав, -- поддержал чжу-бо Цзян Цзи. -- Отправьте поскорей посла в княжество У и не думайте о переводе столицы на новое место, не тревожьте народ!
      Цао Цао решил отказаться от своего намерения и со вздохом произнес:
      -- Тридцать лет верно служил мне Юй Цзинь, но в минуту опасности не проявил стойкости и мужества, как Пан Дэ.
      Назначив посла, Цао Цао хотел спросить у присутствующих, кто же способен одолеть Гуань Юя, как к возвышению, где он сидел, подошел один из военачальников и заявил:
      -- Я готов идти!
      Это был Сюй Хуан. Цао Цао с радостью назначил его старшим военачальником и в помощники ему дал Люй Цзяня с пятьюдесятью тысячами войска. Было решено, что они в тот же день выступят в поход.
      Сунь Цюань принял посла, вручившего ему письмо Цао Цао, и, не раздумывая долго, дал свое согласие. Он отправил гонца в столицу с ответным письмом и созвал своих советников. Один из них, Чжан Чжао, сказал:
      -- Недавно Гуань Юй убил Пан Дэ, взял в плен Юй Цзиня, и теперь его слава облетела всю страну. Сам Цао Цао боится его и даже собирался переносить столицу! Сейчас, когда Фаньчэн в опасности, он просит помощи у нас, но, боюсь, опасность эта минует и он нарушит свои обещания.
      Не успел Сунь Цюань ответить, как доложили, что из Лукоу по важному делу прибыл Люй Мын. Сунь Цюань велел позвать его на совет. Тот вошел и сказал:
      -- Гуань Юй осаждает Фаньчэн. Мы можем этим воспользоваться и захватить Цзинчжоу.
      -- А я хотел сначала взять Сюйчжоу, -- ответил Сунь Цюань. -- Как вы смотрите на это?
      -- Цао Цао находится далеко от Сюйчжоу, в Хэбэе, и у него, конечно, нет возможности засматриваться на восток, -- согласился Люй Мын. -- Сюйчжоу взять можно, но там нельзя вести войну на воде, а только на суше. Предположим, вы захватите Сюйчжоу, но удержите ли вы его? Выгодней взять Цзинчжоу и стать господином над великой рекой Янцзы. А потом подумаем, что делать дальше.
      -- Ваши мысли совпадают с моими, -- сказал Сунь Цюань. -- Мне только хотелось вас испытать. Продумайте план, и я двину войска.
      Люй Мын попрощался с Сунь Цюанем и возвратился в Лукоу. Разведчики доложили ему, что на высоких холмах вдоль берегов реки Гуань Юй приказал выстроить сторожевые башни и что все цзинчжоуские войска стоят наготове.
      -- В таком случае опасно выступать против него, -- не на шутку встревожился Люй Мын. -- Я сам уговаривал Сунь Цюаня взять Цзинчжоу, а теперь не представляю себе, как это сделать.
      В полном отчаянии Люй Мын, ссылаясь на болезнь, удалился от дел и послал гонца известить об этом Сунь Цюаня. Узнав о болезни Люй Мына, Сунь Цюань разгневался. А советник Лу Сунь сказал ему:
      -- Люй Мын вовсе не болен, он притворяется.
      -- Откуда вы это взяли? -- недоверчиво спросил Сунь Цюань. -- Поезжайте к нему сами и узнайте на месте истину.
      Лу Сунь поехал в Лукоу и явился к Люй Мыну, который выглядел совершенно здоровым.
      -- Я получил повеление Уского хоу справиться о вашем драгоценном здоровье, -- вежливо пояснил Лу Сунь.
      -- Да, я что-то занемог, -- ответил Люй Мын. -- Но зачем вам было утруждать себя этой поездкой?
      -- Уский хоу поручил вам важное дело, а вы почему-то медлите, -- спокойно продолжал Лу Сунь. -- Что произошло с вами? У вас возникли какие-нибудь сомнения?
      Люй Мын долго молча смотрел на Лу Суня.
      -- А я знаю, как излечить вашу болезнь! -- нарушил молчание Лу Сунь. -Хотите, я попробую?
      -- Что вы задумали? -- спросил Люй Мын, делая знак приближенным удалиться. -- Расскажите мне...
      -- Причина вашей болезни -- неприступность Цзинчжоу и сторожевые башни на другом берегу Янцзы! -- улыбнулся Лу Сунь. -- Но можно сделать так, что воины на этих башнях еще не успеют дать сигнал, как окажутся в плену.
      -- Вы как будто в душу мне заглянули! -- с изумлением и благодарностью воскликнул Люй Мын. -- Изложите мне ваши соображения!
      -- Видите ли, Гуань Юй слишком полагается на себя и считает, что ему нет равных в храбрости, -- начал Лу Сунь. -- Он только вас побаивается. Я советую вам, сославшись на болезнь, отказаться от своей должности и передать ее кому-нибудь другому. А ваш преемник пусть всячески унижает себя и восхваляет Гуань Юя. Тогда тот ослабит бдительность и оттянет часть войск под Фаньчэн. Тут-то мы и захватим Цзинчжоу. Нам даже не придется ломать себе голову над тем, как это сделать. Для этого будет достаточно одного отряда воинов.
      -- Прекрасный план! -- радостно воскликнул Люй Мын и отправил Сунь Цюаню письмо, в котором просил освободить его от должности ввиду болезни.
      Сунь Цюань, осведомленный о намерениях Лу Суня, вызвал Люй Мына в столицу для лечения. Когда тот приехал, Сунь Цюань сказал ему:
      -- В свое время Чжоу Юй посоветовал мне назначить на должность военачальника в Лукоу своего друга Лу Су; затем Лу Су назвал мне вас. Теперь настала ваша очередь предложить способного человека, который мог бы заменить вас.
      -- На это место нельзя назначать выдающегося человека, иначе Гуань Юй все время будет настороже, -- сказал Люй Мын. -- Я полагаю, Лу Сунь вполне подойдет -- он умный и дальновидный, но широкой известностью не пользуется.
      Сунь Цюань тотчас же пожаловал Лу Суню высокое военное звание и приказал ему охранять Лукоу. Поблагодарив за высокую честь, Лу Сунь пытался было отказаться.
      -- Слишком молод я и недостаточно образован, -- говорил он, -- боюсь, что мне не по силам такая высокая должность.
      -- Соглашайтесь! -- прервал его Сунь Цюань. -- За вас ручается Люй Мын, а он-то не ошибается!
      Лу Сунь с поклоном принял печать и пояс и немедля уехал в Лукоу. Его войско составляли пешие отряды, конница и флот. По приезде он сразу написал Гуань Юю письмо и приготовил подарки -- доброго коня, дорогую парчу и вино -- и отправил под Фаньчэн.
      В это время Гуань Юй отдыхал после ранения. Ему доложили, что Лу Сунь, которого Сунь Цюань назначил охранять Лукоу вместо заболевшего Люй Мына, прислал гонца с подарками и письмом.
      -- Неужели Сунь Цюань так недалек, что назначил военачальником подобного труса? -- воскликнул изумленный Гуань Юй и распорядился привести гонца.
      Представ перед Гуань Юем, посланец поклонился до земли и сказал:
      -- Полководец Лу Сунь шлет вам послание и подарки. Он приветствует вас и надеется жить с вами в мире.
      Гуань Юй прочитал письмо. В каждом его слове сквозили почтительность и самоунижение. Гуань Юй рассмеялся и приказал принять дары. Гонцу он разрешил вернуться обратно в Лукоу.
      Посланец приехал и сказал Лу Суню:
      -- Гуань Юй очень обрадовался письму и подаркам. Теперь он не будет ждать нападения с нашей стороны.
      Лу Сунь был доволен этим сообщением и тотчас послал лазутчика разведать, что делает Гуань Юй. А тот действительно решил более половины войск из Цзинчжоу перебросить к Фаньчэну и начать штурм, как только затянется рана.
      Лу Сунь сообщил об этом Сунь Цюаню, и тот, вызвав к себе Люй Мына, сказал:
      -- Гуань Юй действует так, как мы ожидали: почти все цзинчжоуские войска он бросает на Фаньчэн. Пора подумать о захвате Цзинчжоу. Вы поведете туда большую армию вместе с моим младшим братом Сунь Цзяо. Согласны?
      Сунь Цзяо, по прозванию Шу-мын, был вторым сыном Сунь Цзина, дяди Сунь Цюаня.
      -- Если вы доверяете мне, посылайте одного, -- возразил Люй Мын. -- Если же вы больше полагаетесь на Сунь Цзяо, пошлите его одного. Вспомните прошлое. Вы поставили тогда Чжоу Юя и Чэн Пу военачальниками левой и правой руки. Чэн Пу, считавший себя старшим, был этим очень недоволен, хотя по способностям он и оказался ниже Чжоу Юя. И Чжоу Юю пришлось добиваться его уважения. Мне не только далеко до Чжоу Юя, но Сунь Цзяо и по родству стоит выше Чэн Пу. Пожалуй, мы с ним не поладим.
      После долгого раздумья Сунь Цюань пожаловал Люй Мыну звание да-ду-ду и поставил его во главе всех сухопутных войск Цзяндуна, а Сунь Цзяо был назначен на должность начальника тылового войска и начальника снабжения армии.
      Люй Мын поблагодарил Сунь Цюаня и начал готовиться к походу. Он отобрал три тысячи воинов и восемьдесят быстроходных судов. По его приказанию на эти суда были посажены опытные гребцы, умевшие хорошо плавать. Все они были одеты в белые одежды; воины с оружием укрылись в трюмах.
      После этого Люй Мын обсудил с военачальниками Хань Даном, Чжоу Таем, Цзян Цинем, Чжу Жанем, Пань Чжаном, Сюй Шэном и Дин Фыном порядок выступления в поход. Сам Люй Мын шел первым.
      Остальное войско, возглавляемое Сунь Цюанем, было готово оказать помощь Люй Мыну в случае необходимости. В это же время к Цао Цао был послан гонец с просьбой ударить в тыл Гуань Юю.
      Быстроходное судно с гребцами, одетыми в белые одежды, плыло по Синьянцзяну, как в этих местах называется река Янцзы. Вскоре судно подошло к северному берегу. Воины Гуань Юя со сторожевой башни окликнули плывущих. Те отвечали им:
      -- Мы торговцы! На середине реки сильный ветер, и мы хотим укрыться у берега.
      Воины, которым послали с судна подарки, поверили и разрешили стать на якорь у берега.
      Когда наступил вечер, неожиданно выскочили из трюма вооруженные воины и перевязали всю охрану башни. Был дан условный сигнал, и тотчас же у берега появились восемьдесят кораблей с отборными воинами.
      Всех пленников переправили на корабль. Убежать не удалось ни одному. Войска Люй Мына беспрепятственно подошли к стенам Цзинчжоу.
      Люй Мын решил взять город с помощью пленных. Щедро наградив их, он просил помочь ему проникнуть в город. Пленники обещали исполнить все, что он от них потребует. Тогда Люй Мын приказал им идти впереди его войска.
      В полночь они были у городских ворот и окликнули стражу. Узнав своих, стража впустила их, а за ними с криком ворвались воины Люй Мына и быстро овладели городом. Люй Мын запретил своим воинам под страхом смертной казни убивать и грабить жителей. Строжайше было наказано не беспокоить семью Гуань Юя и его дворовых слуг.
      Сунь Цюаню послали гонца с докладом.
      Однажды в дождливый день Люй Мын в сопровождении нескольких всадников объезжал городские ворота. На пути ему встретился воин, прикрывавший латы бамбуковым зонтом, взятым у местного жителя. Стража схватила этого воина, и тогда оказалось, что это земляк Люй Мына.
      -- Хоть мы с тобой и земляки, -- сказал Люй Мын, -- но ты нарушил мой приказ, и с тобой придется поступить по военным законам.
      -- Я взял этот зонт не для себя! Я боялся, что дождь намочит латы моего начальника. Простите меня, вспомните, что мы из одних мест, -- со слезами умолял провинившийся.
      -- Я понимаю, что ты заботился о своем начальнике, -- сказал Люй Мын. -Но, взяв зонт, ты все-таки нарушил приказ.
      Охрана увела воина и отрубила ему голову. После того как в назидание другим голова была выставлена напоказ, Люй Мын приказал похоронить казненного, а сам не мог сдержать слез.
      С тех пор войско прониклось к нему глубоким уважением.
      Вскоре в Цзинчжоу пришел Сунь Цюань с войском. Люй Мын встретил его за городом и проводил в ямынь. Сунь Цюань поблагодарил его за труды.
      Победители оставили цзинчжоуского правителя Пань Сюня на прежней должности, а военачальник Юй Цзинь был освобожден из темницы и отпущен к Цао Цао. Народ успокоился, и водворился порядок.
      Покончив со всеми делами, Сунь Цюань в честь победы устроил пир.
      -- Итак, Цзинчжоу взяли, -- сказал он Люй Мыну, -- а как же взять Гунань и Наньцзюнь?
      Не успел он произнести эти слова, как один из присутствующих вышел вперед и заявил:
      -- Для этого не нужно ни луков, ни стрел. Если разрешите, я поеду в Гунань и уговорю Фуши Жэня сдаться.
      Все оглянулись на говорившего. Это был Юй Фань.
      -- Как же вы заставите его сдаться? -- спросил Сунь Цюань. -- Расскажите.
      -- В детстве мы были с Фуши Жэнем большими друзьями, -- пояснил Юй Фань. -Я поговорю с ним о том, что ему выгодно и что невыгодно, и уверен, что он покорится вам.
      Обрадованный Сунь Цюань дал Юй Фаню отряд из пятисот воинов и разрешил идти в Гунань.
      А Фуши Жэнь, узнав о падении Цзинчжоу, решил оборонять Гунань. Юй Фань подошел к городу, ворота которого были крепко заперты, написал письмо, прикрепил к стреле и выпустил ее в город.
      Воины подобрали стрелу и передали ее Фуши Жэню. Юй Фань предлагал Фуши Жэню покориться. Фуши Жэнь тотчас же вспомнил, как сурово обошелся с ним когда-то Гуань Юй, и без колебаний решил сдаться.
      Приказав широко распахнуть ворота, он пригласил Юй Фаня в город. Они встретились, как старые друзья, и стали вспоминать о прошлом. Юй Фань расхваливал великодушие Сунь Цюаня, рассказывал, как тот уважает и ценит мудрых людей из простого народа.
      Обрадованный Фуши Жэнь вручил Юй Фаню пояс и печать и поехал с ним в Цзинчжоу, где и принес покорность Сунь Цюаню.
      Сунь Цюань был с ним очень ласков и оставил его на прежней должности.
      Люй Мын шепнул Сунь Цюаню:
      -- Пока не схвачен Гуань Юй, оставлять Фуши Жэня в Гунане неблагоразумно -он изменит. Лучше пошлите его в Наньцзюнь и пусть он там уговорит Ми Фана сдаться.
      Сунь Цюань подозвал Фуши Жэня и сказал:
      -- Говорят, вы друзья с Ми Фаном. Так уговорите его тоже покориться. Я не поскуплюсь на награду.
      Фуши Жэнь охотно согласился и в сопровождении нескольких всадников отправился в Наньцзюнь.
      Поистине:
      В Гунане решили, что обороняться напрасно.
      Из этого видно, что слово Ван Фу прекрасно.
      Если вы не знаете, чем закончилась поездка Фуши Жэня, прочтите следующую главу.
      ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
      в которой повествуется о том, как Сюй Хуан сражался на реке Мяньшуй, и о том, как Гуань Юй потерпел поражение и бежал в Майчэн
      Узнав о падении Цзинчжоу, Ми Фан растерялся. И когда ему доложили о приезде Фуши Жэня, который, как он знал, охраняет Гунань, Ми Фан бросился к нему с расспросами.
      -- Не подумайте, что я предатель, -- сказал Фуши Жэнь, -- обстоятельства принудили меня покориться Сунь Цюаню. Советую и вам сделать это, пока не поздно.
      -- Изменить Ханьчжунскому вану? -- возмутился Ми Фан. -- Он верит мне и оказывает большие милости!
      -- А помните, как гневался на нас Гуань Юй, когда уходил в поход? -спросил Фуши Жэнь. -- Он грозил, что нам не будет пощады! Не забывайте об этом!
      -- Я не могу изменить Ханьчжунскому вану! Мы с братом давно ему служим, -твердил Ми Фан.
      В этот момент доложили, что от Гуань Юя прибыл гонец. Ми Фан велел привести его в ямынь, и тот сказал:
      -- Нашему войску не хватает провианта, и Гуань Юй приказал, чтобы из Наньцзюня и Гунаня доставили по сто тысяч даней риса. А вам обоим он повелел под страхом смертной казни немедленно прибыть к нему.
      -- Где я возьму столько рису? -- заволновался Ми Фан. -- Ведь теперь Цзинчжоу в руках Сунь Цюаня...
      -- Да чего тут долго раздумывать! -- заорал Фуши Жэнь и, выхватив меч, зарубил гонца.
      -- Что вы наделали? -- испугался Ми Фан.
      -- А вы не понимаете, что Гуань Юй только ищет повода нас убить? Разве лучше сидеть сложа руки и ждать смерти? Скорей сдавайтесь на милость Сунь Цюаня, если не хотите погибнуть от руки Гуань Юя!
      Тут как раз пришло донесение, что к городу приближаются войска полководца Люй Мына. Ми Фан испугался и решил сдаться. Люй Мын был этим очень удовлетворен и доставил Ми Фана и Фуши Жэня к Сунь Цюаню; тот щедро их наградил.
      В то время, когда Цао Цао в Сюйчане обсуждал с советниками цзинчжоуские дела, ему вдруг привезли письмо Сунь Цюаня; тот извещал, что собирается напасть на Цзинчжоу, и просил Цао Цао в свою очередь выступить против Гуань Юя, чтобы взять противника в клещи. "Все это надо хранить в строжайшей тайне, -- говорилось далее в письме, -- иначе Гуань Юй сорвет наши замыслы".
      Цао Цао прочитал письмо, и совет продолжался. Чжу-бо Дун Чжао сказал:
      -- Положение наших войск в осажденном Фаньчэне очень тяжелое, у них лишь одна надежда -- на нашу помощь. Давайте забросим туда письмо на стреле -это приободрит воинов, а Гуань Юю дадим знать, что Сунь Цюань, пользуясь его отсутствием, собирается захватить Цзинчжоу. Тогда Гуань Юй поспешит вернуться туда, а Сюй Хуан в это время ударит ему в спину, и победа будет нашей.
      Цао Цао все сделал так, как посоветовал Дун Чжао, а сам во главе большого войска двинулся на юг спасать Цао Жэня. Вскоре он раскинул лагерь на склоне горы Янлупо, южнее Лояна.
      Сюй Хуан сидел в шатре, когда к нему прибыл гонец от Цао Цао с известием, что Вэйский ван выступил в поход и его армия уже миновала Лоян. Цао Цао приказал передать Сюй Хуану, чтобы он немедленно вступил в бой с Гуань Юем и снял осаду с Фаньчэна.
      В это время возвратились разведчики и донесли, что Гуань Пин с войском расположился в городе Яньчэне, а войско Ляо Хуа находится в Сычжуне, и что они стоят сплошной цепью из двенадцати укрепленных лагерей.
      Сюй Хуан велел своим помощникам с такими же знаменами, как у него самого, идти к Яньчэну и завязать бой с Гуань Пином. Сам же он повел пятьсот отборных воинов к реке Мяньшуй, чтобы напасть на Яньчэн с тыла.
      Узнав о приближении войск Сюй Хуана, Гуань Пин вывел свой отряд ему навстречу. Сюй Шан, помощник Сюй Хуана, вступил с Гуань Пином в поединок, но на третьей схватке повернул коня и бежал. Тогда в бой выехал второй помощник Сюй Хуана, по имени Люй Цзянь. Вскоре и он бежал. Гуань Пин преследовал противника уже более двадцати ли, когда его догнали дозорные и сказали, что в городе вспыхнули огни.
      Гуань Пин тотчас понял, что попался на хитрость врага, и повернул войско обратно к Яньчэну. У стен города он вдруг увидел Сюй Хуана. Верхом на коне, тот стоял под знаменем и насмешливо кричал:
      -- Гуань Пин, племянничек ты мой! Побойся смерти! Ведь Сунь Цюань занял Цзинчжоу, а ты все еще беснуешься!
      Взбешенный Гуань Пин бросился на Сюй Хуана, но не успели они скрестить оружие, как воины закричали, что в городе пылает пожар. Гуань Пин повернул коня и, с боем прокладывая дорогу, бежал в лагерь Сычжун, где находился Ляо Хуа. Войско Гуань Пина ушло вместе с ним.
      -- Говорят, Люй Мын напал на Цзинчжоу? -- тревожно спросил Ляо Хуа. -Войско напугано. Как нам быть?
      -- Это все ложные слухи, -- отвечал Гуань Пин. -- Кто будет лишнее болтать -- рубите головы!
      Вдруг примчался всадник с вестью, что на первый северный лагерь напали войска Сюй Хуана. Тут Гуань Пин встревожился.
      -- Стоит нам потерять первый лагерь, как мы не удержимся и в остальных! Идем на выручку! -- крикнул он Ляо Хуа. -- За ваш лагерь не беспокойтесь -его защищает река Мяньшуй, и разбойники не смогут сюда подойти!
      Ляо Хуа приказал своим военачальникам крепко охранять лагерь, а в случае нападения врага -- зажечь сигнальный огонь.
      -- Что вы, господин! -- воскликнули военачальники. -- Наш сычжунский лагерь огражден "оленьими рогами" в десять рядов! Тут и птица не пролетит, где уж врагу пройти!
      Гуань Пин и Ляо Хуа с отборными воинами двинулись навстречу противнику.
      Лагерь Сюй Хуана был раскинут на невысокой горе.
      -- Враг выбрал невыгодное для себя место, -- сказал Гуань Пин, обращаясь к Ляо Хуа. -- И сегодня ночью мы захватим его лагерь.
      Ляо Хуа остался с половиной войска на стоянке, а Гуань Пин ночью с отрядом ворвался в лагерь противника. Там было пусто, и Гуань Пин понял, что попался в ловушку. Он бросился обратно, но тут слева и справа напали на него Сюй Шан и Люй Цзянь. Остаткам разбитого войска Гуань Пина едва удалось добраться до своей стоянки. Враги преследовали их и окружили стоянку. Гуань Пин и Ляо Хуа не выдержали натиска противника и бежали в направлении сычжунского лагеря. Но там полыхал огонь, повсюду виднелись знамена и значки вэйских войск. Беглецы поспешно свернули на большую Фаньчэнскую дорогу и стали уходить, но путь им преградило многочисленное войско. Во главе его был Сюй Хуан. В отчаянной схватке Гуань Пин и Ляо Хуа пробились через ряды врага и бежали в лагерь Гуань Юя.
      -- Сюй Хуан захватил Яньчэн, а Цао Цао с большим войском идет на помощь Фаньчэну, -- сказали они Гуань Юю. -- И ходят слухи, что Люй Мын занял Цзинчжоу.
      -- Слухи эти распускает враг, чтобы смутить дух моих воинов, -- отвечал Гуань Юй. -- Люй Мын опасно болен, и его место занял трусливый Лу Сунь. Причин для тревоги нет!
      Не успел он это вымолвить, как к лагерю подошли войска Сюй Хуана. Гуань Юй приказал подать коня.
      -- Вы еще не совсем здоровы, батюшка, -- предостерег Гуань Пин. -Вам нельзя сражаться.
      -- Мы с Сюй Хуаном старые знакомые, -- усмехнулся Гуань Юй. -- Я знаю его способности. Если он сейчас же не уберется отсюда, я его убью в назидание другим вэйским военачальникам.
      Надев латы, Гуань Юй смело выехал вперед. При виде его вэйские воины задрожали от страха.
      -- Где тут Сюй Хуан? -- закричал Гуань Юй, придерживая коня.
      В вэйском строю заколыхались знамена, и вперед выехал Сюй Хуан.
      -- Много лет прошло с тех пор, как мы виделись с вами в последний раз! -сказал он. -- Я не представлял себе, что ваша борода и усы поседели! Помню, как часто мы услуживали друг другу в молодости! Тогда я имел честь слушать ваши наставления и поучения! Очень вам за них благодарен! Ныне слава ваша потрясает всю страну, ваши старые друзья завидуют вам! Как я счастлив, что мне снова довелось увидеться с вами!
      -- Да, мы когда-то с вами были дружны! -- согласился Гуань Юй. -- Но скажите, почему вы так жестоко преследуете моего сына?
      -- Тысячу золотых тому, кто добудет голову Гуань Юя! -- неожиданно закричал Сюй Хуан, обернувшись к своим военачальникам.
      -- Что вы такое сказали? -- изумился Гуань Юй.
      -- Сейчас решается государственное дело, -- отвечал Сюй Хуан. -- И я не поступлюсь им ради нашей дружбы!
      Он взмахнул секирой и бросился на Гуань Юя. Тот поднял меч. Они схватывались более восьмидесяти раз. Гуань Юй владел оружием превосходно, но правая рука его еще была слаба, и Гуань Пин, боявшийся за отца, ударил в гонг.
      Гуань Юй вернулся к себе в лагерь. Но Цао Жэнь, узнав о том, что на помощь осажденному Фаньчэну пришел Сюй Хуан, вышел с войском из города, и они вместе напали на лагерь Гуань Юя. Цзинчжоуских воинов охватила паника. Гуань Юй вскочил на коня и повел свое войско вдоль берега реки Сянцзян. Переправившись через реку, они двинулись в направлении Сянъяна.
      Тут их нагнал всадник с известием, что Люй Мын занял Цзинчжоу и семья Гуань Юя погибла.
      Тогда Гуань Юй изменил направление и поспешил в Гунань. Но в пути разведчики доложили, что Фуши Жэнь, охранявший Гунань, сдался Сунь Цюаню. Гуань Юй пришел в ярость. Вскоре примчались гонцы, которых он посылал в Наньцзюнь за провиантом, и рассказали, что там был Фуши Жэнь, который убил гонца, посланного Гуань Юем, и уговорил Ми Фана сдаться. Гуань Юй задохнулся от гнева, рана его вновь открылась, и он, лишившись сознания, рухнул на землю. Военачальники с трудом привели его в чувство.
      Обратившись к сы-ма Ван Фу, Гуань Юй проговорил:
      -- Каюсь, что своевременно не послушал вас! Вот и случилась беда! -- Он спросил, почему не подали сигнала с береговых башен.
      -- Люй Мын со своими помощниками переоделись в белые одежды и переправились через реку на судах, в трюмах которых были спрятаны отборные воины. Высадившись на берег, они расправились с башенной охраной, прежде чем те успели дать сигнал, -- объяснили разведчики.
      -- Попался я все-таки на хитрость злодея! -- Гуань Юй даже топнул ногой с досады. -- Какими глазами буду я смотреть в лицо моего старшего брата?
      -- Положение наше очень опасное! -- заметил Чжао Лэй, чиновник, ведавший провиантом. -- Надо послать гонца в Чэнду с просьбой о помощи, а самим по суше и по воде идти на Цзинчжоу.
      Гуань Юй, согласившись с ним, отправил И Цзи и Ма Ляна с письмом в Чэнду, а сам повел войско на Цзинчжоу. Гуань Пин и Ляо Хуа прикрывали тыл.
      Когда с Фаньчэна была снята осада, Цао Жэнь со своими военачальниками явился к Цао Цао и, поклонившись ему до земли, просил прощения за понесенное поражение.
      -- Вы ни в чем не виноваты, -- сказал ему Цао Цао. -- Так предопределило небо!
      Он щедро наградил воинов и сам отправился в сычжунский лагерь. Осмотрев его, он сказал военачальникам:
      -- Какой глубокий ров и сколько "оленьих рогов"! Я тридцать лет вожу войска, но ни разу не решался так глубоко забираться в расположение противника! Только Сюй Хуан отважился на это и добился победы! Ничего не могу сказать -- храбр и умен Сюй Хуан!
      Военачальники почтительно поддакивали.
      Цао Цао со своим войском расположился лагерем в Мобо. Сюда же прибыли войска Сюй Хуана. Цао Цао выехал из лагеря встречать своего храброго полководца.
      Войско Сюй Хуана двигалось стройными рядами, вид его поразил Цао Цао.
      -- Сюй Хуан -- настоящий Чжоу Я-фу!
      Он пожаловал Сюй Хуану звание полководца Покорителя Юга и приказал ему вместе с Сяхоу Шаном, который к этому времени поправился от раны, нанесенной стрелой Хуан Чжуна, охранять Сянъян.
      Сам Цао Цао временно остался в Мобо, потому что еще не весь округ Цзинчжоу был покорен.
      Войско Гуань Юя стояло на Цзинчжоуской дороге. Враг окружил его. Нельзя было двинуться ни назад, ни вперед.
      -- Впереди -- армия Люй Мына, позади -- вэйские войска. Помощь к нам не идет, -- сказал Гуань Юй своему военачальнику Чжао Лэю. -- Посоветуйте, как мне быть?
      -- Помните, как Люй Мын, когда он был в Лукоу, предлагал вам породниться с Сунь Цюанем? Тогда он обещал вам союз против Цао Цао, а теперь оказалось, что они действуют заодно! Напишите Люй Мыну и пристыдите его. Посмотрим, что он ответит!
      Гуань Юй написал письмо и отправил гонца в Цзинчжоу.
      Люй Мын отдал приказ не причинять вреда семьям цзинчжоуских воинов, ушедших в поход с Гуань Юем, помесячно выдавать им рис, а к нуждавшимся в лечении посылать лекарей. Семьи воинов, тронутые его заботой, жили спокойно.
      Однажды Люй Мыну сообщили, что к нему едет посол Гуань Юя. Люй Мын встретил его в пригороде как высокого гостя. Посол передал ему письмо. Прочитав его, Люй Мын сказал:
      -- Дружба с Гуань Юем -- мое личное дело, а приказ господина есть приказ, и я обязан ему подчиняться. Так и передайте полководцу Гуань Юю.
      Затем он устроил пир в честь прибывшего и после пира повел его на подворье отдыхать. Туда к нему приходили родные воинов, ушедших с Гуань Юем в поход: одни просили передать воинам письма, другие -- просто сказать, что дома все здоровы и живут в достатке.
      Люй Мын проводил посла с почестями за город. Возвратившись к Гуань Юю, тот подробно передал разговор с Люй Мыном и рассказал, что семья Гуань Юя и все семьи воинов здоровы и ни в чем не нуждаются.
      -- Опять хитрит этот коварный злодей Люй Мын, -- разгневался Гуань Юй. -Давно надо с ним разделаться! Пусть я сам поплачусь жизнью, но убью его!
      Он прогнал гонца, но все военачальники и воины ходили к нему узнавать о своих родных и близких. Гонец отдавал письма и рассказывал, что Люй Мын очень милостив к народу и что дома все живы и здоровы. Воины радовались этому, и ни у кого не было желания воевать.
      Когда Гуань Юй повел войско на Цзинчжоу, многие из его военачальников и воинов разбежались по домам. Гуань Юй был вне себя от гнева. Он решил начать наступление, но путь ему преградил отряд во главе с Цзян Цинем. Остановив коня, Цзян Цинь громко закричал:
      -- Гуань Юй, почему ты не сдаешься?
      -- Я -- ханьский военачальник! -- бранясь, отвечал Гуань Юй. -- Никогда я не сдамся злодеям!
      И, выхватив меч, он бросился на Цзян Циня. После третьей схватки Цзян Цинь обратился в бегство. Гуань Юй преследовал его более двадцати ли. Вдруг раздались громкие возгласы, и на Гуань Юя напали выскочившие из-за холмов отряды военачальников Хань Дана и Чжоу Тая. Цзян Цинь тоже повернул свое войско и вступил в бой. Гуань Юй отступил. Вскоре он увидел на холмах, расположенных южнее, толпы людей и белое знамя, развевающееся по ветру. На знамени была надпись: "Цзинчжоуцы".
      -- Кто из Цзинчжоу, сдавайтесь! -- кричали люди с холмов.
      Гуань Юй бросился к ним, но на него ударили отряды Дин Фына и Сюй Шэна. Гуань Юй был окружен. Войско его постепенно редело. С холмов цзинчжоуские воины окликали своих земляков, там были и братья, и сыновья, и отцы; воины Гуань Юя один за другим уходили на их зов. Гуань Юй, беснуясь, пытался их остановить, но все было напрасно.
      Только к вечеру отрядам Гуань Пина и Ляо Хуа удалось прорваться сквозь окружение и спасти Гуань Юя.
      -- Среди наших воинов царит разброд, -- уговаривал отца Гуань Пин. -Сейчас лучше всего было бы стать на отдых в каком-нибудь городе и дожидаться помощи. Вот хотя бы в Майчэне.
      Гуань Юй послушался сына и с остатками войска укрылся в этом небольшом городке. Здесь он созвал своих военачальников на совет.
      -- Майчэн недалеко от Шанъюна, который сейчас охраняют Лю Фын и Мын Да, -сказал военачальник Чжао Лэй. -- Надо обратиться к ним за помощью. Если они нам не откажут, а потом еще подойдет большое войско из Сычуани, наши воины вновь обретут волю к победе.
      Не успело еще кончиться совещание, как сообщили, что войска Люй Мына окружили Майчэн.
      -- Кто прорвется через окружение и поедет в Шанъюн просить помощи? -спросил Гуань Юй.
      -- Я! -- вызвался Ляо Хуа.
      -- А я помогу ему проложить дорогу, -- предложил Гуань Пин.
      Плотно поев, Ляо Хуа вскочил на коня. Перед ним быстро распахнулись ворота; конь вынес всадника из города. За ним последовал Гуань Пин. Дорогу им преградил было вражеский военачальник Дин Фын, но тотчас же отступил под стремительным натиском Гуань Пина. Ляо Хуа, воспользовавшись замешательством в рядах врага, прорвался вперед и помчался в направлении Шанъюна. Гуань Пин вернулся в город.
      Еще в то время, когда Лю Фын и Мын Да захватили Шанъюн, тамошний правитель Шэнь Дань сдался им. Затем Ханьчжунский ван пожаловал ему высокое военное звание и поручил вместе с Мын Да охранять Шанъюн. Разведчики доносили Шэнь Даню, что Гуань Юй потерпел поражение, и он пригласил Мын Да на совет. В эту минуту доложили о приезде Ляо Хуа. Лю Фын приказал впустить его к себе.
      -- Войска Гуань Юя осаждены в Майчэне, -- сказал Ляо Хуа. -- Из царства Шу подмога так скоро не придет, и единственная надежда Гуань Юя на вас. Если вы будете медлить, он погибнет.
      -- Отдохните и дайте мне подумать, -- сказал Лю Фын.
      Ляо Хуа отправился на подворье и стал ждать ответа Лю Фына. А тот обратился за советом к Мын Да:
      -- Как же мне быть? Моему дяде угрожает большая опасность.
      -- Я бы вам не советовал сейчас покидать Шанъюн, -- ответил Мын Да. -У Сунь Цюаня сильное войско, и почти весь округ Цзинчжоу у него в руках. А Цао Цао с огромной армией расположился в Мобо. Майчэн -- ничтожный городишко! Неужели вы думаете, что наше жалкое войско сможет противостоять силам двух великих правителей?
      -- Мне все это известно, -- согласился Лю Фын. -- Но ведь Гуань Юй -- мой дядя! Могу ли я сидеть сложа руки, когда он в такой беде?
      -- Вы все еще считаете Гуань Юя своим дядей, но совсем неведомо, считает ли он вас своим племянником? -- язвительно спросил Мын Да. -- Не забыли ли вы, как он рассердился, когда Ханьчжунский ван усыновил вас. А помните, когда Ханьчжунский ван собирался назначить наследника и спросил совета у Чжугэ Ляна, тот ответил, что это дело семейное, и поэтому надо обратиться к Гуань Юю и Чжан Фэю. Ханьчжунский ван потом послал гонца в Цзинчжоу узнать мнение Гуань Юя, и тот ответил, что вы сын букашки и в наследники не годитесь. Он и Ханьчжунского вана уговорил заслать вас в глухой горный городок Шанъюн, чтобы вы ему не мешали. Это знают все, неужели вы об этом не слышали? И после всего этого вы еще склонны рисковать жизнью ради какого-то призрачного долга по отношению к дяде?
      -- Вы, конечно, правы, -- согласился Лю Фын. -- Но под каким предлогом я могу отказаться?
      -- Скажите, что недавно овладели Шанъюном, население еще неспокойно и вы не можете покинуть город, -- предложил Мын Да.
      На следующий день Лю Фын пригласил к себе Ляо Хуа и сказал то, что посоветовал Мын Да.
      -- Значит, Гуань Юй погиб! -- вскричал Ляо Хуа, упав на колени и ударившись лбом о пол.
      -- Предположим, мы пойдем ему на помощь, -- вмешался в разговор Мын Да. -Это все равно, что чашкой воды пытаться залить телегу горящего хвороста! Отправляйтесь-ка обратно и ждите, пока придут войска из княжества Шу!
      Ляо Хуа настаивал на своей просьбе, но Лю Фын и Мын Да не захотели больше его слушать. Они встали и, гневно встряхнув рукавами халатов, покинули помещение.
      Поняв, что здесь ему ничего не добиться, Ляо Хуа решил ехать к Ханьчжунскому вану. Грубо выбранившись, он вскочил на коня и помчался в Чэнду.
      А Гуань Юй, сидя в Майчэне, надеялся, что из Шанъюна пришлют подмогу. У него оставалось всего пятьсот-шестьсот воинов, половина из которых были ранены. В городе не хватало для всех пищи, люди страдали от голода.
      Вдруг Гуань Юю доложили, что у ворот появился неизвестный человек, который просит, чтобы его впустили в город. Гуань Юй приказал пропустить его: это оказался Чжугэ Цзинь. После приветственных церемоний, когда Гуань Юй велел подать чай, Чжугэ Цзинь сказал:
      -- Я получил повеление моего правителя Сунь Цюаня поговорить с вами. С древнейших времен мудрецами считаются те, кто понимает требования времени. Ныне почти все ваши земли, расположенные по реке Хань, попали в наши руки. У вас остался лишь небольшой городок, да и то вы здесь голодаете. Над вами нависла смертельная опасность, а помощь вам не идет. Если вы покоритесь Сунь Цюаню, он оставит вас правителем Цзинчжоу и Сянъяна, и вы сохраните свою семью. Подумайте об этом!
      -- Я -- воин из Цзеляна, -- серьезно ответил Гуань Юй. -- Мой господин милостиво обращается со мной, и я не изменю своему долгу! Если Майчэн падет, я погибну, но не сдамся врагу! Яшму можно истолочь в порошок, но она все равно останется белой! Бамбук можно сжечь, но огонь не разрушит его коленца! Я умру, но имя мое останется в веках! Молчите! И уходите отсюда! Я буду биться с Сунь Цюанем насмерть!
      -- Сунь Цюань предлагает вам такой мир, какой когда-то заключили княжества Цинь и Цзинь. Он предлагает вам вместе разгромить злодея Цао Цао и поддержать правящий дом Хань. Почему вы не соглашаетесь?
      Гуань Пин, которому невыносимо было слушать такие речи, выхватил меч и хотел броситься на Чжугэ Цзиня, но Гуань Юй удержал его:
      -- Ведь это старший брат Чжугэ Ляна! Если ты убьешь Чжугэ Цзиня, ты нанесешь кровную обиду его брату!
      Гуань Юй приказал Чжугэ Цзиню удалиться. Не помня себя от стыда, тот покинул город и, явившись к Сунь Цюаню, сказал:
      -- Гуань Юй тверд, как сталь! Его никак нельзя уговорить!
      -- Да, это воистину слуга, преданный своему господину! -- вздохнул Сунь Цюань. -- Что же нам теперь делать?
      -- Разрешите мне погадать о судьбе Гуань Юя? -- попросил советник Люй Фань.
      Сунь Цюань разрешил. Люй Фань поворожил на стебле артемизии. Гадание показало, что "главный враг собирается бежать".
      -- Видите? Гуань Юй собирается бежать! -- обратился Сунь Цюань к Люй Мыну. -- Подумали ли вы над тем, как его поймать?
      -- Да это очень просто, -- ответил Люй Мын. -- Гадание только подтвердило мою мысль. Теперь пусть даже у Гуань Юя вырастут крылья, все равно ему не вырваться из моей сети!
      Поистине:
      Подвергся насмешкам лягушек дракон, угодивший в болото.
      Вороной обманутый Феникс внезапно попался в тенета.
      Если вы хотите узнать, какая мысль была у Люй Мына, прочтите следующую главу.
      ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
      в которой речь идет о том, как дух Гуань Юя творил чудеса в горах Юйцюань, и о том, как Цао Цао в Лояне воздал благодарность духу
      Вот что я думаю, -- продолжал Люй Мын. -- Гуань Юй не решится бежать из Майчэна по большой дороге, потому что у него слишком мало войска, а вот севернее Майчэна есть тропинка, извивающаяся среди скал, и Гуань Юй пойдет по ней. Там, в скалах, в двадцати ли от города, мой военачальник Чжу Жань с пятью тысячами воинов устроит засаду. Он пропустит вперед отряд Гуань Юя и последует за ним, не давая ему ни минуты покоя. Враг стремится как можно быстрее добраться до города Линьцзюй и поэтому в бой не вступит. А наш второй военачальник, Пань Чжан, с пятьюстами воинами укроется в засаде на горной дороге в Линьцзюй и перехватит Гуань Юя. Сейчас нам надо начать с трех сторон штурм Майчэна. Северные ворота мы оставим свободными, чтобы Гуань Юй мог бежать из города.
      Выслушав Люй Мына, Сунь Цюань велел Люй Фаню поворожить еще раз.
      -- Главный враг побежит на северо-восток и сегодня в полночь будет в наших руках, -- объявил Люй Фань, закончив гадание,
      Сунь Цюань обрадовался этому прорицанию и приказал военачальникам Чжу Жаню и Пань Чжану устроить засады на пути Гуань Юя.
      В это время положение Гуань Юя в Майчэне было очень тяжелое. Он пересчитал своих воинов -- их оставалось немногим более трехсот, но и тех нечем было кормить. А тут еще по ночам воины Люй Мына бродили у городских стен и, вызывая осажденных по именам, уговаривали перейти к ним. Многие воины спускались со стен и уходили в разные стороны, а подмога все не приходила. Гуань Юй не знал, что и предпринять.
      -- Я очень сожалею, что в свое время не послушался вашего совета! -говорил он Ван Фу. -- Как теперь нам спастись?
      -- Тут ничего не поделал бы и сам Люй Шан, родись он вторично! -- со слезами отвечал Ван Фу.
      -- Лю Фын и Мын Да, видно, не хотят нам помочь, -- сказал Чжао Лэй. -- Не лучше ли бежать отсюда в Сычуань? Там можно собрать новое войско и отвоевать потерянное...
      -- Так я и думаю поступить, -- ответил Гуань Юй.
      Он поднялся на стену и стал наблюдать за противником. Заметив, что у северных ворот нет скопления вражеских войск, он спросил, какая местность лежит к северу от города. Городские жители сказали, что там одни только скалы и между ними тропинка, ведущая в Сычуань. Гуань Юй решил этой же ночью по скалистой тропе уйти в Сычуань.
      -- Лучше идти по большой дороге, -- возражал Ван Фу, -- в скалах возможна засада.
      -- Ну и пусть там будет засада! -- воскликнул Гуань Юй. -- Чего мне бояться?
      -- Надо быть вдвойне осторожным! -- настойчиво предупреждал Ван Фу. -Оставьте меня с сотней воинов охранять Майчэн. Я умру, но не сдамся, и буду ждать вас с подкреплением!
      Когда Гуань Юй прощался с Ван Фу, на глазах у него навернулись слезы. Он отдал приказ Чжоу Цану вместе с Ван Фу охранять Майчэн, а сам в сопровождении Гуань Пина и Чжао Лэя с двумя сотнями всадников вышел из города через северные ворота и поскакал в сторону Сычуани.
      Гуань Юй ехал впереди, держа наготове меч. К вечеру, когда они удалились на двадцать ли от Майчэна, внезапно позади послышались удары барабанов и возгласы людей. Из засады выскочил Чжу Жань. Он догонял Гуань Юя и во весь голос кричал:
      -- Стой, Гуань Юй! Сдавайся и проси пощады!
      Разгневанный Гуань Юй повернул коня и напал на Чжу Жаня. Тот сразу же обратился в бегство. Гуань Юй погнался за ним, но опять загремели барабаны, и навстречу ему понеслись всадники Чжу Жаня. Гуань Юй, не решаясь ввязываться в бой, свернул на тропинку и направился в город Линьцзюй. Чжу Жань, следуя за ним, не оставлял в покое его воинов, часть которых погибла в схватках. Не успели беглецы проехать и несколько ли, как впереди послышались крики и вспыхнули огни: это показался отряд Пань Чжана.
      Гуань Юй в ярости бросился на него с мечом. Пань Чжан поспешно отступил. Но Гуань Юй не стал его преследовать и скрылся в горах. Здесь его догнал Гуань Пин и сказал, что Чжао Лэй погиб в схватке с врагом.
      Гуань Юй двинулся дальше. У него теперь оставалось не больше десятка воинов. Гуань Пин шел позади всех.
      Перед рассветом беглецы добрались до входа в ущелье Цзюэкоу. По обеим сторонам дороги теснились горы, поросшие лесом и кустарником. Вдруг раздались громкие крики: по обе стороны из засады поднялись воины с длинными крючьями и арканами. Конь Гуань Юя мгновенно был спутан, всадник упал, и на него навалился Ма Чжун, один из военачальников Пань Чжана.
      Гуань Пин сделал отчаянную попытку прийти на выручку отцу, но и его окружили подоспевшие воины Пань Чжана и Чжу Жаня. Гуань Пин бился до изнеможения, но не смог вырваться из кольца окруживших его воинов.
      На рассвете Сунь Цюаню доложили, что Гуань Юй и его сын взяты в плен. Ликующий Сунь Цюань созвал к себе в шатер военачальников. Ма Чжун притащил туда Гуань Юя.
      -- Я всегда любил вас за ваши добродетели, -- обратился к нему Сунь Цюань, -- и предлагал вам заключить союз, подобно тому, как когда-то поступили княжества Цинь и Цзинь. Но вы думали, что в Поднебесной нет никого равного вам! Так скажите же, почему мои воины одолели вас? Не настала ли пора покориться Сунь Цюаню?
      -- Голубоглазый мальчишка! -- закричал Гуань Юй. -- Рыжебородая крыса! Мы с потомком императора Лю Бэем дали клятву в Персиковом саду верно служить династии Хань! А ты, изменник, думаешь, что я покорюсь тебе! Довольно мне с тобой разговаривать! Я попался в твою ловушку, и смерть меня не страшит!
      Тут Сунь Цюань обратился к своим военачальникам:
      -- Все знают, что Гуань Юй самый знаменитый герой нашего времени. Из чувства уважения к нему я собирался встретить его с подобающими церемониями и предложить ему перейти на нашу сторону. Правильно ли я хотел поступить?
      -- Нет, неправильно! -- возразил чжу-бо Цзо Сянь. -- Вспомните то время, когда он попал к Цао Цао и как тот, стараясь склонить его к себе, пожаловал ему титул хоу и каждые три дня устраивал в честь его малые пиры, а каждые пять дней большие и одаривал его золотом и серебром за каждую услугу, но, несмотря на все эти милости, не сумел удержать его. Гуань Юй ушел от Цао Цао, да еще, прокладывая себе путь, убил нескольких военачальников застав. В последнее время он превратился в такую грозу для Цао Цао, что тот хотел было перенести столицу! Раз уж вы, господин мой, схватили этого человека, так уничтожьте его! Все равно добра от него ждать не приходится.
      Сунь Цюань погрузился в размышления.
      -- Видно, так тому и быть! -- произнес он после долгого молчания и сделал знак рукой увести пленников.
      Так кончили свою жизнь Гуань Юй и его сын Гуань Пин. Случилось это зимой, в десятом месяце двадцать четвертого года периода Цзянь-ань [219 г.]. Гуань Юю было тогда пятьдесят восемь лет.
      Потомки сложили стихи, в которых оплакивают погибшего Гуань Юя:
      В исходе династии Хань не знали подобных героев.
      Он всех превзошел, воспарив душой до созвездья Тельца.
      Искусный в военных делах, он был величав и прекрасен.
      И станом могучим своим, и светлым лицом мудреца.
      Огромное сердце его сияло, как вешнее солнце,
      Высокий свой долг пред страной он гордо вознес в облака.
      Он пролил сиянье свое не только на древние царства,
      Нет -- славу его навсегда грядущие примут века.
      Есть и еще стихи:
      Простые и знатные люди идут по дороге к Цзеляну,
      Спешат поклониться могиле в тени кипарисов и сосен.
      Однажды в саду он поклялся до смерти служить Поднебесной
      И всем императорам прежним обильные жертвы принес он.
      Лучилась, как солнце и звезды, его непреклонная воля,
      Страшило врагов его имя, его угрожающий вид.
      Доныне во всей Поднебесной в кумирнях хранят его образ,
      И ворон-вещун на закате на дереве старом сидит.
      Знаменитого коня Гуань Юя, Красного зайца, захватил Ма Чжун и привел в подарок Сунь Цюаню. Но тот коня не взял. После смерти своего хозяина конь перестал есть и вскоре околел с голоду.
      А тем временем Ван Фу все еще удерживал Майчэн. Однажды он вдруг почувствовал какую-то непонятную дрожь во всем теле и сказал Чжоу Цану:
      -- Не случилась ли беда с Гуань Юем? Вчера он приснился мне весь окровавленный. Я даже проснулся от страха.
      В этот момент вбежал воин с криком, что враг подошел к стенам города и впереди своих отрядов несет головы Гуань Юя и его сына. Ван Фу и Чжоу Цан бросились на городскую стену и своими глазами увидели то, о чем доложил им воин.
      С отчаянным криком Ван Фу бросился со стены головой вниз и разбился насмерть. Чжоу Цан вонзил меч себе в грудь. Так Майчэн был занят войсками Сунь Цюаня.
      Между тем геройский дух Гуань Юя, не рассеиваясь, бродил по необъятному пространству. Он достиг гор Юйцюань, расположенных в округе Цзинмынь. В горах жил старый монах Пу Цзин, бывший настоятель буддийского монастыря в Фаньшуйгуане. После встречи с Гуань Юем в монастыре он долго странствовал по Поднебесной, пока не попал в горы Юйцюань. Его пленили красота гор и чистота воды, и он устроил здесь хижину, где изо дня в день предавался размышлениям о смысле великих законов развития вселенной. Послушник выпрашивал для него подаяние в окрестных селах, и этим он жил.
      Однажды ночью, когда ярко светила луна и дул свежий ветер, Пу Цзин молчаливо сидел в хижине. Вдруг ему послышался человеческий голос, доносившийся откуда-то с воздуха:
      -- Отдайте мою голову!
      Пу Цзин посмотрел вверх и увидел человека верхом на коне Красном зайце и с мечом Черного дракона в руке. У него была курчавая борода. Его сопровождали два воина: один с белым лицом, другой -- чернолицый.
      -- Это ты, Гуань Юй? -- спросил Пу Цзин, стукнув в дверь своей мухогонкой из лосиного хвоста.
      Дух Гуань Юя сошел с коня и спустился к хижине.
      -- Кто вы, учитель? -- спросил он. -- Как вас зовут?
      -- Я старый монах Пу Цзин, -- ответил тот. -- Мы встречались с вами в кумирне на заставе Фаньшуйгуань. Вы забыли?
      -- Да, я помню, вы спасли меня, -- ответил дух Гуань Юя. -- Но я уже мертв. Направьте меня на истинный путь, с которого я сбился.
      -- О том, что прежде было ложью, а ныне стало правдой, что прежде было причиной, а ныне стало следствием, я ничего не могу сказать, -- отвечал Пу Цзин. -- Вас погубил Люй Мын, и вы просите, чтобы вам вернули голову? Но у кого же тогда должны просить головы Янь Лян, Вэнь Чоу и шесть военачальников, которых вы убили на заставах?
      Дух Гуань Юя задумался, потом поклонился монаху и скрылся.
      После этого он часто появлялся в горах Юйцюань и покровительствовал местным жителям. Тронутые его добродетелями, жители воздвигли на вершине горы храм, где четыре раза в год устраивали жертвоприношения. В этом храме потомки сделали надпись, которая гласила:
      Осанка и сердце в нем были равно благородны.
      Верхом на коне он летал урагана быстрее,
      Но, подвиг свершая, всегда вспоминал о Лю Бэе.
      Мечом своим жарким луну затмевал он и звезды.
      Он был прозорливым, как тот, кто читает в потемках:
      В то грозное время он думал о нас, о потомках.
      Казнив Гуань Юя, Сунь Цюань завладел округами Цзинчжоу и Сянъян. Военачальники поздравляли его с победой, и он устроил роскошный пир. Посадив Люй Мына на почетное место, Сунь Цюань говорил военачальникам:
      -- Долго не удавалось мне добыть Цзинчжоу! Но благодаря Люй Мыну я получил его!
      Смущенный Люй Мын несколько раз возражал, что не заслуживает такой великой чести, но Сунь Цюань, не слушая его, продолжал:
      -- Прежде отличался своими талантами Чжоу Юй. Он разгромил флот Цао Цао у Красной скалы. К несчастью, он умер очень рано. Лу Су по своей прозорливости был достоин стоять рядом с императором и ваном. Когда Цао Цао шел на меня войной, все советники уговаривали меня сдаться, и лишь один Лу Су посоветовал мне призвать на помощь Чжоу Юя и обороняться. В этом его достоинства. Лишь один недостаток вижу я за ним -- он убедил меня отдать на время Цзинчжоу Лю Бэю! И вот Люй Мын взял Цзинчжоу. Этим подвигом он превзошел и Лу Су и Чжоу Юя!
      Наполнив кубок вином, Сунь Цюань поднес его Люй Мыну. Люй Мын уже коснулся губами края кубка, но вдруг бросил его на землю и, ухватив Сунь Цюаня за рукав, закричал:
      -- Голубоглазый мальчишка! Рыжебородая крыса! Узнаешь меня?
      Военачальники бросились на помощь Сунь Цюаню, но Люй Мын оттолкнул их, рванулся вперед и уселся на то место, где только что сидел Сунь Цюань. Брови его поползли кверху, глаза вылезли, и он продолжал кричать:
      -- Разгромив Желтых, я тридцать лет странствовал по Поднебесной, и вот я жертва твоего коварства! Но зато после смерти своей я превратился в злого духа и буду все время преследовать злодея Люй Мына! Вы узнаёте меня? Я -- Гуань Юй!
      Испуганный Сунь Цюань поклонился Люй Мыну, но тут же увидел, как Люй Мын рухнул на пол и умер.
      Военачальники, присутствовавшие на пиру, онемели от ужаса.
      Сунь Цюань распорядился похоронить Люй Мына и пожаловал ему посмертно титул Чаньлинского хоу и звание правителя области Наньцзюнь. Сын Люй Мына, Люй Ба, получил право наследовать титул отца.
      Неожиданно Сунь Цюаню сообщили, что в Цзянье прибыл советник Чжан Чжао. Сунь Цюань велел привести его.
      -- Вы убили Гуань Юя и его сына! Нас ждет беда! -- воскликнул Чжан Чжао, едва лишь представ перед Сунь Цюанем. -- Гуань Юй и Лю Бэй поклялись, что умрут вместе. Лю Бэй властвует в Сычуани, у него такой хитрый советник, как Чжугэ Лян, и такие храбрые военачальники, как Чжан Фэй и Хуан Чжун, Ма Чао и Чжао Юнь! Если он узнает о гибели Гуань Юя, месть его будет ужасной! Справиться с таким могущественным противником нелегко!
      -- Об этом я действительно не подумал! -- Сунь Цюань даже топнул ногой с досады. -- Что же теперь делать?
      -- Прежде всего сохранять спокойствие! -- ответил Чжан Чжао. -- Если вы сделаете все, что я скажу, войска Лю Бэя не вторгнутся к нам, и Цзинчжоу будет стоять прочно, как скала.
      -- Что вы предлагаете? -- спросил Сунь Цюань.
      -- В настоящее время Цао Цао только и помышляет о том, как бы завладеть всей Поднебесной, -- продолжал Чжан Чжао. -- Лю Бэй, желая отомстить вам за брата, постарается заключить с ним мир. Если ему это удастся, нам не миновать беды. Разумнее всего отправить голову Гуань Юя к Цао Цао. Этим мы дадим Лю Бэю понять, что все было сделано то приказу Цао Цао. Лю Бэй обратит свой гнев против Цао Цао, а не против нас. Мы же, находясь между двух дерущихся, извлечем для себя выгоду. Вот вам наилучшее предложение!
      Тогда Сунь Цюань велел положить голову Гуань Юя в деревянный ящик и отправить в столицу.
      Цао Цао только что возвратился со своими войсками из Мобо в Лоян. Когда ему прислали голову Гуань Юя, он обрадовался и воскликнул:
      -- Теперь я могу спать спокойно! Гуань Юя больше нет!
      -- Это все хитрости Сунь Цюаня! -- предупредил его человек, стоящий рядом. -- Сунь Цюань хочет отвести от себя беду!
      Цао Цао узнал в говорившем Сыма И и спросил у него, почему у него такие мысли.
      -- Когда Гуань Юй вместе с Лю Бэем и Чжан Фэем клялись в Персиковом саду, они дали друг другу слово умереть вместе, -- сказал Сыма И. -- Сунь Цюань испугался, что теперь Лю Бэй будет мстить за брата, и постарался отправить голову Гуань Юя вам в надежде, что Лю Бэй будет мстить не ему, а вам, а он из вашей драки извлечет выгоду.
      -- Пожалуй, вы правы, -- согласился Цао Цао. -- Но как отвратить эту беду?
      -- Очень просто, -- сказал Сыма И. -- Прикажите вырезать из ароматного дерева тело и приставьте его к отрубленной голове. Потом похороните Гуань Юя со всеми почестями и церемониями, положенными при погребении полководца. Все это станет известно Лю Бэю, и ненависть его обратится против Сунь Цюаня. А мы подождем и посмотрим, чем кончится их вражда. Если победа будет склоняться на сторожу Сунь Цюаня, мы двинемся на Лю Бэя, а если будет побеждать Лю Бэй, мы пойдем на Сунь Цюаня. Не может быть, чтобы при победе двух долго держался третий.
      Цао Цао принял совет Сыма И и велел привести гонца, который вручил ему ящик с головой Гуань Юя. Цао Цао заглянул внутрь: лицо Гуань Юя было свежим, как при жизни.
      -- Как вы чувствуете себя, Гуань Юй? -- спросил Цао Цао и улыбнулся.
      Вдруг рот Гуань Юя приоткрылся, усы дрогнули, брови нахмурились. Цао Цао в испуге упал. Чиновники бросились к нему; он долго не приходил в себя.
      -- Поистине Гуань Юй -- это дух небесный! -- очнувшись, воскликнул Цао Цао.
      Посланец рассказал ему, какие чудеса творил дух Гуань Юя, как Люй Мын преследовал Сунь Цюаня и многое другое. Цао Цао еще больше устрашился и приказал принести душе погибшего жертвоприношения с закланием животных и с возлиянием вина.
      Вырезанное из ароматного дерева тело вместе с головой Гуань Юя было торжественно погребено за южными воротами Лояна. На похоронах присутствовали все высшие и низшие чиновники. Цао Цао лично совершил жертвоприношения и посмертно присвоил Гуань Юю титул Цзинчжоуского вана.
      Гонца отпустили обратно в княжество У.
      Когда Ханьчжунский ван Лю Бэй вернулся из Дунчуани в Чэнду, Фа Чжэн доложил ему:
      -- Ваша супруга, госпожа Сунь, уехала к своей матушке в княжество У и, может быть, не вернется. Но нельзя нарушать обычные супружеские отношения, и вам, великий ван, следовало бы избрать себе новую супругу.
      Лю Бэй промолчал, и Фа Чжэн продолжал:
      -- Есть женщина красивая и умная -- сестра нашего военачальника У И. Как-то прорицатель сказал, что потомок этой женщины будет великим человеком. Она была замужем за Лю Мао, сыном Лю Яня, но он умер в молодых годах, и она овдовела. Великий ван, возьмите ее в жены!
      -- Но ведь по закону этого делать нельзя! -- возразил Ханьчжунский ван. -Лю Мао одного со мною рода!
      На это Фа Чжэн ответил:
      -- Если вы это считаете родством, так что же вы скажете о Цзиньском Вэнь-гуне и Хуай Ин(*1)?
      Наконец, убежденный доводами Фа Чжэна Ханьчжунский ван согласился взять себе в жены госпожу У. Она родила ему двух сыновей: Лю Юна и Лю Ли.
      С той поры в Восточной и Западной Сычуани воцарилось спокойствие, народ жил в достатке, поля приносили обильные урожаи. Но однажды из Цзинчжоу прислали гонца с известием, что Сунь Цюань сватал своего сына за дочь Гуань Юя, но Гуань Юй отказал.
      -- Это значит, что теперь Цзинчжоу грозит опасность! -- сказал Чжугэ Лян, -- Надо послать кого-нибудь на смену Гуань Юю.
      В это время один за другим стали прибывать гонцы с вестями об одержанных Гуань Юем победах. Вскоре приехал его сын Гуань Син, который рассказал о том, как отец затопил неприятельские суда и построил на берегу реки Янцзы сторожевые башни. Это успокоило Лю Бэя, но однажды ночью он почувствовал сильный озноб. Встав с постели, Лю Бэй сел за столик и принялся читать книгу, мысли его путались, в конце концов он заснул. Внезапно налетел холодный ветер и задул светильник, однако огонь тотчас же снова вспыхнул. Лю Бэй поднял голову и увидел человека, стоявшего подле светильника.
      -- Кто ты такой? -- грозно спросил Лю Бэй. -- Как ты посмел ночью войти в мои покои?
      Человек молчал. Лю Бэй встал и подошел к нему -- это оказался Гуань Юй. Быстро отступив назад, он скрылся в тени, отбрасываемой светильником.
      -- Брат мой, ты жив? -- спросил Лю Бэй. -- Наверно, у тебя есть важное дело, раз ты пришел ко мне ночью? Почему ты прячешься? Ведь мы с тобой братья!
      -- Я пришел просить вас поднять войска и отомстить за меня! -- произнес Гуань Юй.
      Опять подул холодный ветер, и видение исчезло. Лю Бэй вздрогнул и проснулся. В это время три раза ударили в барабан. Лю Бэй вышел из спальни и послал за Чжугэ Ляном. Тот вскоре пришел, и Лю Бэй рассказал ему свой сон.
      -- Вам привиделось все это потому, что вы все время думаете о Гуань Юе, -произнес Чжугэ Лян. -- Не тревожьтесь, в этом нет дурного знамения.
      Но Лю Бэй, мучимый тяжелым предчувствием, говорил только о своих опасениях. Чжугэ Лян успокоил его, потом попрощался и вышел. У ворот ему повстречался Сюй Цзин, который взволнованно произнес:
      -- Мне сказали, что вы здесь, и я пришел сообщить вам весть!
      -- Какую? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Мне стало известно, что Люй Мын захватил Цзинчжоу, а Гуань Юй погиб...
      -- Я тоже это знаю, -- тихо ответил Чжугэ Лян. -- Но я не хотел волновать нашего господина и пока ничего ему не сказал.
      -- Такая тяжелая весть, а вы от меня скрываете! -- неожиданно раздался чей-то голос.
      Чжугэ Лян быстро обернулся и увидел Лю Бэя.
      -- Это ведь только слухи, -- оправдывались Чжугэ Лян и Сюй Цзин, -- раньше их надо проверить. Смотрите на происходящее спокойно и не тревожьтесь понапрасну.
      -- Мы с Гуань Юем поклялись жить и умереть вместе, -- ответил Лю Бэй. -Если он погиб, то как же я буду жить?
      Тут подошел приближенный сановник и доложил Лю Бэю, что приехали Ма Лян и И Цзи.
      Лю Бэй тотчас же позвал их к себе и стал расспрашивать. Ма Лян и И Цзи рассказали, что Цзинчжоу захвачен Люй Мыном и что Гуань Юй просит помощи. Они передали его письмо Лю Бэю, но не успел он еще прочесть его, как доложили о приезде Ляо Хуа.
      Лю Бэй распорядился привести и его. Ляо Хуа с воплями пал перед ним на колени и рассказал о том, как Лю Фын и Мын Да отказались помочь Гуань Юю.
      -- Мой брат погиб! -- горестно вскричал Лю Бэй.
      -- Как неблагодарны Лю Фын и Мын Да! -- воскликнул стоявший рядом Чжугэ Лян. -- Это непростительное преступление! Успокойтесь, господин мой, я сам подыму войско и пойду на помощь Цзинчжоу и Сянъяну.
      -- Как ужасно, если погиб Гуань Юй! -- со слезами восклицал Лю Бэй. -Завтра я сам пойду его спасать!
      Он приказал известить о случившемся Чжан Фэя и готовить войско к походу.
      На рассвете примчалось еще несколько гонцов. Они сообщали, что Гуань Юй пытался бежать в Линьцзюй, но в пути был схвачен воинами Сунь Цюаня и обезглавлен. Вместе с ним погиб и его сын Гуань Пин.
      Лю Бэй с громким воплем без памяти рухнул на пол.
      Поистине:
      Он клятвой великою клялся и жить и погибнуть лишь с ним,
      И скорбь ему сердце сжигала, что сам он остался живым.
      О том, что случилось с Лю Бэем в дальнейшем, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
      которая рассказывает о том, как кончил свою жизнь искусный лекарь, и о том, как покинул мир коварный тиран
      Когда Ханьчжунский ван Лю Бэй узнал о смерти Гуань Юя, он с воплем упал на землю и долго не мог побороть свою скорбь. Приближенные его под руки увели во дворец.
      -- Не горюйте так, господин мой, -- утешал его Чжугэ Лян. -- Таков уж извечный порядок -- жизнь и смерть человека предопределены судьбой. Гуань Юй был горд и заносчив, это и довело его до гибели. Поберегите свои силы и подумайте о том, как отомстить за смерть брата.
      -- В Персиковом саду мы с Гуань Юем заключили вечный союз и дали клятву жить и умереть вместе, -- проговорил Ханьчжунский ван. -- Как же мне наслаждаться почетом и богатством, когда Гуань Юя больше нет в живых!
      Не успел он произнести эти слова, как в зал вошел сын Гуань Юя, по имени Гуань Син. Тут Лю Бэй снова упал на пол. Чиновники привели его в чувство, но горе его не утихло. Три дня оплакивая названого брата кровавыми слезами, Лю Бэй не пил и не ел.
      Чжугэ Лян и чиновники тщетно пытались его успокоить.
      -- Клянусь, -- твердил он, -- что не буду жить под одним солнцем и под одною луной с разбойником Сунь Цюанем!
      Тогда Чжугэ Лян сказал:
      -- Голову Гуань Юя Сунь Цюань отправил Вэйскому вану, и Цао Цао похоронил ее с церемониями, которые надлежит оказывать ванам и хоу.
      -- Зачем же это сделал Сунь Цюань? -- спросил Лю Бэй.
      -- Чтобы при случае свалить вину на Цао Цао, -- объяснил Чжугэ Лян, -- но тот разгадал эту хитрость и похоронил нашего полководца Гуань Юя с высокими почестями. Цель самого Цао Цао -- добиться, чтобы вы обратили свой гнев на Сунь Цюаня.
      -- Сейчас же я подыму войско и пойду на княжество У! -- воскликнул Лю Бэй.
      -- Нет, этого делать нельзя! -- остановил его Чжугэ Лян. -- Ведь Цао Цао только и ждет этой войны, чтобы извлечь для себя выгоду. Пока наше войско никуда двигать не надо. Принесите жертвы душе Гуань Юя и терпеливо ждите, когда между Цао Цао и Сунь Цюанем начнутся разногласия. Вот тогда и идите на них войной.
      Лю Бэй уступил его уговорам и приказал всему войску, от военачальников до простых воинов, надеть траур по Гуань Юю. Затем Лю Бэй совершил обряд жертвоприношения за южными воротами Чэнду.
      В это время Вэйский ван находился в Лояне. После похорон Гуань Юя ему каждую ночь чудился убитый. Дрожа от страха, Цао Цао спрашивал приближенных, что бы могло означать это видение.
      -- Лоянские дворцы и храмы заколдованы, -- отвечали чиновники. -- Вам следует построить себе новый дворец.
      -- Я давно уже хотел воздвигнуть новый дворец и назвать его дворцом Первооснования, -- сказал Цао Цао. -- Жаль только, что нет у меня хорошего мастера-строителя!
      -- В Лояне живет прекрасный мастер, -- отозвался Цзя Сюй. -- Зовут его Су Юэ. Это, пожалуй, самый изобретательный человек нашего времени.
      Цао Цао вызвал Су Юэ и приказал ему начертить план дворца. Тот быстро набросал большое здание на девять зал, с пристройками, галереями и башнями.
      -- Ты создашь то, о чем я мечтал! -- воскликнул Цао Цао, взглянув на рисунок. -- Но где взять материалы для строительства?
      -- В тридцати ли от города есть пруд Резвящегося дракона, -- сказал мастер. -- А возле него стоит кумирня Резвящегося дракона. Перед кумирней растет грушевое дерево высотою более десяти чжанов. Вот оно как раз и пойдет на балки для дворца Первооснования.
      Цао Цао возликовал и тотчас же послал людей срубить это дерево. Но на другой день посланные возвратились и сказали, что дерево срубить невозможно, так как его не берет ни пила, ни топор.
      Цао Цао не поверил этому и сам поехал в кумирню Резвящегося дракона. Сойдя с коня и закинув голову кверху, он рассматривал дерево. Оно было прямое, как стрела, а крона его напоминала раскрытый зонт. Казалось, верхушка дерева упирается в облака.
      Цао Цао приказал рубить ствол. Но к нему подошло несколько стариков -местных жителей, и сказали:
      -- Дереву этому много веков. Срубить его невозможно -- на нем обитает дух неизвестного человека.
      -- Какой там еще дух! -- рассердился Цао Цао. -- Я за сорок лет из конца в конец исходил Поднебесную, но еще не встречался мне такой человек, который бы меня не боялся! Какой дух осмелится ослушаться моего повеления?
      С этими словами он выхватил висевший у пояса меч и ударил им по стволу дерева. Раздался металлический звон, и Цао Цао весь оказался залитым кровью. Он бросил меч, вскочил в седло и умчался к себе во дворец.
      Ночью Цао Цао не находил себе покоя. Сидя в своей спальне, он облокотился на столик и задремал. Вдруг он увидел человека с мечом. На нем был черный халат, и волосы его были распущены. Человек приблизился к Цао Цао и произнес глухим голосом:
      -- Я -- дух грушевого дерева! Ты хотел похитить мой престол! Ты приказал срубить священное дерево! Судьба твоя свершилась, и я пришел за твоей жизнью!
      Цао Цао в страхе стал звать стражу, а человек в черной одежде замахнулся на него мечом. Цао Цао вскрикнул и проснулся. Нестерпимо болела голова. Он приказал отовсюду созвать лучших лекарей, но они не смогли ему помочь. Сановники сильно встревожились.
      -- Великий ван, -- обратился к нему Хуа Синь, -- вы знаете чудесного лекаря Хуа То?
      -- Того, что в Цзяндуне лечил Чжоу Тая? -- спросил Цао Цао.
      -- Да.
      -- Это имя мне приходилось слышать, но я никогда его не видел.
      -- Родом он из области Цзяоцзюнь, что в княжестве Пэй, -- продолжал Хуа Синь. -- В мире редко встречаются столь искусные лекари, как он. Хуа То лечит и лекарствами, и проколами, и прижиганием. А если у человека болят внутренности и никакое лекарство не помогает, так он дает отвар из конопли, от которого больной засыпает мертвым сном, потом острым ножом вскрывает ему живот, промывает целебным настоем внутренности -- при этом больной не чувствует никакой боли -- и зашивает разрез пропитанными лекарством нитками, а потом смазывает шов настоем, и через месяц, а то и через двадцать дней, больной совсем выздоравливает. Вот это искусство!
      Рассказывают, что однажды Хуа То шел по дороге и вдруг слышит: стонет человек. "Он болен и поэтому не может ни есть, ни пить", -- сказал Хуа То и обратился к больному с расспросами. Убедившись в том, что догадка правильна, Хуа То велел ему выпить три шэна чесночного сока. Больного стошнило, и у него вышел червь длиною в два-три чи. После этого человек стал пить и есть. А то еще как-то заболел в Гуанлине тай-шоу Чэнь Дэн. У него покраснело лицо, он ничего не хотел есть. Пригласили к нему Хуа То, и он напоил больного отваром, от которого у Чэнь Дэна началась рвота и вышло три шэна червей с красными головками. Чэнь Дэн пожелал узнать причину своей болезни. "Вы ели много сырой рыбы и отравились, -- объяснил Хуа То. -- Сейчас вы здоровы, но через три года болезнь повторится, и тогда от нее не спастись". Через три года Чэнь Дэн действительно заболел и умер.
      Был еще и другой случай. У одного человека между бровями начала расти опухоль, и она так невыносимо чесалась, что больной обратился к Хуа То. Лекарь осмотрел его и сказал: "В опухоли сидит пернатая тварь". Все, кто при этом присутствовал, рассмеялись. Но Хуа То вскрыл опухоль, и из нее вылетела птичка.
      А однажды человека укусила собака. На месте укуса у него появилось два нароста, причем один нарост болел, а другой чесался. И Хуа То сказал: "Внутри того нароста, который болит, находятся десять иголок; а в том, который чешется, две шахматных фигуры, одна белая, другая черная". Никто этому не поверил. Но Хуа То вскрыл наросты, и все увидели, что он был прав.
      -- Этот лекарь под стать Бянь Цюэ и Цан Гуну, -- заключил свой рассказ Хуа Синь. -- Он живет в Цзиньчэне, недалеко отсюда. Почему бы вам не позвать его?
      Цао Цао послал за Хуа То, и когда тот явился, велел ему определить, чем он болен.
      -- У вас, великий ван, голова болит потому, что вас продуло, -- сказал Хуа То. -- Ваша болезнь кроется в черепе. Там образовался нарыв, и гной не может выйти наружу. Лекарства и настои здесь бесполезны. Но я могу предложить вам другой способ лечения: выпейте конопляного отвара и крепко усните, а я вам продолблю череп и смою гной. Тогда и корень вашей болезни будет удален.
      -- Ты хочешь убить меня? -- в гневе закричал Цао Цао.
      -- Великий ван, не приходилось ли вам слышать, как Гуань Юй был ранен в руку отравленной стрелой? -- спокойно спросил Хуа То. -- Я предложил ему очистить кость от яда, и Гуань Юй нисколько не испугался. А вы колеблетесь!
      -- Руку резать -- это одно, но долбить череп! Ты, наверно, был другом Гуань Юя и теперь хочешь за него отомстить? -- вдруг крикнул Цао Цао и сделал знак подчиненным схватить Хуа То.
      Он приказал бросить лекаря в темницу и учинить ему допрос.
      -- Великий ван! -- обратился к Цао Цао советник Цзя Сюй. -- Таких лекарей мало в Поднебесной, и убивать его -- неразумно...
      Цао Цао оборвал Цзя Сюя:
      -- Он хочет меня погубить, как когда-то пытался Цзи Пин!
      Хуа То допросили под пыткой и оставили в темнице. Смотритель темницы по фамилии У был человеком добрым и отзывчивым. Люди называли его просто смотрителем У. Он каждый день приносил Хуа То вино и еду, и узник, тронутый его заботой, однажды сказал:
      -- Я скоро умру, и жаль будет, если "Книга из Черного мешка" останется не известной миру. Я дам вам письмо, пошлите кого-нибудь ко мне домой за этой книгой. Я хочу отблагодарить вас за вашу доброту и подарю ее вам, и вы продолжите мое искусство.
      -- Если вы подарите мне эту книгу, я брошу эту неблагодарную службу! -воскликнул обрадованный смотритель У. -- Я стану лекарем и буду прославлять ваши добродетели!
      Хуа То написал письмо своей жене, и смотритель сам поехал за книгой. Хуа То просмотрел ее и подарил смотрителю У. Тот отнес книгу домой и спрятал.
      Через десять дней Хуа То умер. Смотритель У купил гроб и похоронил лекаря. Отказавшись от службы, он вернулся домой, чтобы заняться изучением "Книги из Черного мешка". Но, едва переступив порог дома, он увидел, как жена его лист за листом сжигает книгу в очаге. В отчаянии он бросился к ней и выхватил книгу. Но было уже поздно, от книги осталось лишь два листа.
      Смотритель У гневно бранил жену, но она спросила:
      -- К чему тебе эта книга? Что она тебе даст, если даже такой великий лекарь, как Хуа То, умер в темнице?
      Смотритель У вздыхал, но делать было нечего. Так "Книга из Черного мешка" и не увидела света. Сохранились только записи на двух листах, что не успели сгореть, о способе кастрации петухов и свиней.
      Об этом событии потомки сложили такие стихи:
      Искусство целителя было подобно искусству Чжан-сана, -
      Смотрел он сквозь толстые стены, грядущие видел века.
      Как жаль, что он умер в темнице и не суждено нам, потомкам,
      Читать ту великую "Книгу из Черного мешка".
      После того как умер Хуа То, болезнь Цао Цао усилилась. К тому же его сильно беспокоили события, происходившие в княжествах У и Шу.
      Вдруг однажды приближенный сановник доложил ему, что из княжества У от Сунь Цюаня прибыл гонец с письмом. В том письме было написано:
      "Вашему слуге Сунь Цюаню известно, что судьба благоволит вам, великий ван. Почтительно склоняюсь перед вами и с надеждой молю, чтобы вы, заняв императорский трон, послали войско в Сычуань уничтожить Лю Бэя. Я и все мои подданные вручаем вам наши земли и просим принять нашу покорность".
      Прочитав письмо, Цао Цао показал его сановникам и со смехом промолвил:
      -- Этот мальчишка Сунь Цюань хочет изжарить меня на костре!
      На это ши-чжун Чэнь Цюнь заметил:
      -- Ханьский правящий дом уже давно пришел в упадок, а ваши заслуги и добродетели очень высоки. Народ взирает на вас с надеждой, и то, что Сунь Цюань добровольно покоряется вам, есть воля неба и людей. И души умерших требуют, чтобы вы вступили на высокий престол.
      -- Я уже много лет служу Ханьской династии, -- улыбнулся Цао Цао, -- и всегда старался делать добро простому человеку; благодаря этому я возвысился до положения вана. У меня и без того достаточно высокий титул, чтобы я еще смел надеяться на большее. Но если бы я был, как вы говорите, избранником неба, то уже был бы Чжоуским Вэнь-ваном!
      -- Раз уж Сунь Цюань покорился вам, дайте ему титул и велите напасть на Лю Бэя, -- сказал Сыма И.
      Тогда Цао Цао пожаловал Сунь Цюаню звание бяо-ци-цзян-цзюнь и титул Наньчанского хоу, назначив при этом на должность правителя округа Цзинчжоу. Гонец с указом в тот же день помчался в Восточный У.
      Болезнь Цао Цао обострялась. Однажды ночью ему приснился сон, будто три коня едят из одного корыта. Утром он с тревогой сказал Цзя Сюю:
      -- Когда-то мне уже снился точно такой же сон: три коня у одного корыта, и на меня свалилась беда по вине Ма Тэна и его сына(*1). Ма Тэна теперь уже нет в живых, но сон мой повторился. К счастью это или к несчастью?
      -- Видеть во сне коня у корыта -- это к счастью, -- истолковал Цзя Сюй. -И ваш нынешний сон означает, что счастье вернулось к Цао(*2). В этом нет никаких сомнений!
      Цао Цао успокоился.
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      Едят три коня из корыта -- сомненье рождающий знак. Быть может, тот знак предвещает династии Цзинь торжество? Но хитрость тирана напрасна: ведь знать Цао Цао не мог Того, что придет Сыма Ши, чтоб властвовать после него.
      Ночью Цао Цао уснул в своей опочивальне и сквозь сон почувствовал, что в голове и в глазах у него мутится. Он встал с постели, присел к столику и, облокотившись, снова задремал.
      Вдруг во дворце раздался треск, словно кто-то разорвал холст. Цао Цао вздрогнул и стал всматриваться в темноту. Он увидел императрицу Фу, наложницу Дун, двух императорских сыновей, Дун Чэна, Фу Ваня и многих других, некогда казненных им. Кровавые призраки были окутаны черным облаком, и чей-то властный голос требовал, чтобы Цао Цао отдал им свою жизнь. Цао Цао выхватил меч и ударил им в пустоту. Послышался страшный грохот -- обвалился юго-западный угол дворца. Цао Цао без памяти грохнулся на пол.
      Приближенные подхватили его и унесли в другой дворец. Но и в следующую ночь ему опять чудились призраки и слышались непрерывные вопли мужских и женских голосов у ворот дворца.
      Утром Цао Цао призвал к себе сановников и сказал:
      -- Более тридцати лет провел я в войнах и походах и никогда не верил в чудеса. Почему же теперь со мной творится что-то неладное?
      -- А вы бы, великий ван, приказали даосу устроить жертвоприношение с возлиянием вина и помолиться об отвращении зла, -- посоветовали сановники.
      Цао Цао тяжело вздохнул:
      -- Нет. Мудрец сказал: "Тому, кто провинился перед небом, не вымолить прощения". Чувствую я, что дни мои сочтены и мне уже ничто не поможет!
      И он не разрешил устраивать жертвоприношение. А на следующий день ему стало казаться, что его распирает. Он уже не различал окружающих предметов и приказал позвать к нему Сяхоу Дуня. Когда тот входил в ворота дворца, он увидел императрицу Фу, наложницу Дун, двух императорских сыновей, военачальников Фу Ваня и Дун Чэна, стоявших в черном облаке. От испуга Сяхоу Дунь потерял сознание и упал. Приближенные под руки увели его, но и он тоже тяжело занемог.
      Цао Цао призвал к своему ложу советников Цао Хуна, Чэнь Цюня, Цзя Сюя и Сыма И, чтобы дать им указания на будущее.
      -- Великий ван, поберегите свое драгоценное здоровье. Скоро ваша болезнь пройдет, -- опустив голову, сказал Цао Хун.
      -- За тридцать лет я вдоль и поперек исходил всю Поднебесную, уничтожил много сильных героев, -- заговорил Цао Цао. -- Не справился я только с Сунь Цюанем из Восточного У и Лю Бэем из Западного Шу. Жизнь моя кончается, мне больше не придется советоваться с вами, и я решил все дела возложить на вас. Мой старший сын Цао Ан, рожденный моей женой госпожой Лю, погиб в Юаньчэне и похоронен там. Потом вторая жена моя, госпожа Бянь, родила мне четырех сыновей: Цао Пэя, Цао Чжана, Цао Чжи и Цао Сюна. Больше всех я любил третьего сына, Цао Чжи. Но, к несчастью, оказалось, что он лишен истинных добродетелей, что он неискренен и неправдив. Он пристрастен к вину и крайне распущен. Потому я и не назначил его своим наследником. Второй мой сын, Цао Чжан, храбр, но умом не силен. Четвертый сын, Цао Сюн, слаб здоровьем, постоянно болеет, и за его жизнь поручиться нельзя. Только старший сын мой, Цао Пэй, искренен и прилежен. Только он способен продолжить мое дело! Помогайте же ему!
      Цао Хун и все присутствующие, проливая слезы, обещали Цао Цао исполнить его волю. Когда они ушли, Цао Цао велел раздать своим наложницам бережно хранимые им драгоценные благовония.
      -- Когда я умру, -- наказывал он наложницам, -- оставьте при себе служанок, научите их делать на продажу шелковые башмаки и на вырученные деньги кормитесь.
      А тем наложницам, что жили в башне Бронзового воробья, он повелел каждый день устраивать жертвоприношения и обучить своих служанок играть на музыкальных инструментах и подавать яства.
      Кроме того, он приказал соорудить возле города Учэна семьдесят два могильных кургана, чтобы потомки не знали, где он похоронен и не разрыли его могилу.
      Распорядившись обо всем, Цао Цао тяжело вздохнул, из глаз полились слезы, и дыхание скоро оборвалось. Так шестидесяти шести лет от роду скончался Цао Цао. Случилось это весной, в первом месяце двадцать пятого года периода Цзянь-ань [220 г.].
      Когда Цао Цао умер, все чиновники надели траур. Отсутствующие сыновья покойного были извещены о смерти отца.
      Гроб с телом Цао Цао отправили в Ецзюнь, где должны были его установить во дворце. Цао Пэй встречал похоронную процессию в десяти ли от города и сопровождал покойного до самого дворца.
      Во дворце происходило прощание чиновников, одетых в траурные одежды и проливавших слезы над телом Вэйского вана. Вдруг один из тех, кто был в зале, выпрямился во весь рост, шагнул вперед и громко произнес:
      -- Не время наследнику скорбеть! Он должен подумать о великом деле!
      Взоры всех обратились к говорившему -- это был Сыма Фу, сын дворцовой наложницы.
      -- Смерть великого вана всколыхнула всю Поднебесную! -- продолжал Сыма Фу. -- Сейчас надо успокоить народ. Наследник должен немедленно вступить в свои права! Слезами ничему не поможешь!
      -- Возможно ли действовать так поспешно? -- усомнились чиновники. -- Ведь на это еще не было указа Сына неба!
      -- Великий ван ушел из мира, неофициально назначив своим наследником любимого сына, -- заметил шан-шу Чэнь Цзяо. -- Его мы и должны поддерживать. Если сейчас между сыновьями усопшего пойдут раздоры, династия окажется в опасности.
      Выхватив меч, он отсек рукав своего халата и зычным голосом закричал:
      -- Сегодня же надо просить наследника вступить в свои права! А с теми, кто мыслит по-иному, я поступлю так же, как с этим халатом.
      Чиновники онемели от страха. Тут как раз доложили, что из Сюйчана примчался Хуа Синь. Все заволновались и бросились к нему навстречу.
      -- Великий ван ушел из жизни, вся Поднебесная потрясена. Почему вы до сих пор не попросили наследника вступить в свои права? -- вскричал он.
      -- Потому что еще нет указа Сына неба, -- отвечали чиновники. -- Мы только что говорили с госпожой Бянь о том, кто же будет преемником великого вана.
      -- Я получил указ ханьского императора, -- сказал Хуа Синь. -- Вот он! Наследник -- Цао Пэй!
      Все возликовали и стали поздравлять Цао Пэя. Хуа Синь вынул из-за пазухи указ, развернул его и громко прочел.
      Опасаясь за судьбу наследника Вэйского вана, Хуа Синь сам составил этот указ и силой принудил императора Сянь-ди подписать его. Цао Пэй получил титул Вэйского вана и был назначен на должность чэн-сяна и правителя округа Цзичжоу. В тот же день он вступил в свои права и принял поздравления высших и низших чиновников. Но во время этого торжества Цао Пэю сообщили, что из Чананя в Ецзюнь идет со стотысячным войском его брат, Яньлинский хоу Цао Чжан.
      -- Как мне поступить с ним? -- спросил Цао Пэй, обращаясь к советникам. -Мой рыжебородый брат обладает крутым характером и хорошо владеет военным искусством. Должно быть, он идет спорить со мной из-за наследства!
      Один из тех, кто стоял у ступеней возвышения, на котором восседал Цао Пэй, сказал:
      -- Разрешите мне поехать навстречу вашему брату!
      Все присутствующие взглянули на него и в один голос воскликнули:
      -- Отправляйтесь! Кроме вас, никто не сможет избавить нас от беды!
      Поистине:
      Смотрите! Едва Цао Цао земные окончились дни,
      Наследники тут же явились, и драться готовы они.
      О том, кто был этот человек, повествует следующая глава.
      ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
      в которой рассказывается о том, как Цао Пэй заставлял брата сочинять стихи, и о том, как Лю Фын, погубивший своего дядю, понес наказание
      Говоривший был придворный советник Цзя Куй, который вызвался поехать на переговоры с Цао Чжаном. Они встретились за городом, и Цао Чжан первым делом спросил:
      -- Где пояс и печать покойного вана?
      Цзя Куй, сохраняя спокойствие, отвечал:
      -- В семье есть старший сын, в государстве есть наследник престола. Печать покойного правителя не может служить предметом для расспросов любопытных подданных!
      Цао Чжан промолчал и вместе с Цзя Куем направился в город. У ворот дворца Цзя Куй спросил его:
      -- Вы приехали на похороны отца или бороться с братом за наследство?
      -- На похороны, -- отвечал Цао Чжан. -- Никаких иных намерений у меня нет.
      -- Зачем же вы привели войско?
      Тогда Цао Чжан отпустил свою охрану и один вошел во дворец. Он поклонился Цао Пэю; братья обнялись и заплакали.
      Цао Чжан передал все свое войско в распоряжение Цао Пэя, а тот попросил его по-прежнему охранять Яньлин,
      Так Цао Пэй утвердился в правах преемника покойного отца и заменил прежнее название правления, Цзянь-ань -- Установление спокойствия -- новым названием Янь-кан -- Продолжительное благополучие. Советнику Цзя Кую он пожаловал звание тай-вэй, Хуа Синю -- звание сян-го; все прочие чиновники получили повышения и награды. Цао Цао посмертно был присвоен титул У-вана. Похоронили его в высоком кургане вблизи города Ецзюнь.
      Когда военачальник Юй Цзинь получил повеление принять на себя устройство погребальной церемонии, он прибыл на кладбище и увидел на белой стене дома кладбищенского смотрителя картину, где была изображена сцена позорного покорения Юй Цзиня победителю Гуань Юю. На возвышении величественно восседал Гуань Юй, перед ним стоял гневный и гордый Пан Дэ, а Юй Цзинь, поверженный, лежал на земле, умоляя даровать ему жизнь.
      Это Цао Пэй, узнав о разгроме войск Юй Цзиня и о том, что сам военачальник, попав в плен, склонился перед врагом, не найдя в себе мужества достойно умереть, преисполнился презрением к трусу и приказал нарисовать эту картину, чтобы устыдить Юй Цзиня.
      От стыда и обиды Юй Цзинь заболел и вскоре умер. Потомки сложили о нем такие стихи:
      Тридцать лет дружбы -- вот это старинная дружба.
      Жаль, напоследок, а все ж опозорился Юй.
      Знать человека -- не есть еще знать его душу.
      Тигра рисуешь -- сначала скелет нарисуй.
      В то время Хуа Синь сказал Цао Пэю:
      -- Ваш брат, правитель Яньлина Цао Чжан, передал вам свое войско и вернулся обратно, а вот два других ваших брата -- правитель Линьцзы Цао Чжи и правитель Сяохуая Цао Сюн -- даже не явились на похороны великого вана. По закону они подлежат наказанию.
      По его совету, Цао Пэй послал гонцов в Линьцзы и в Сяохуай. Вскоре возвратился гонец из Сяохуая с донесением, что Цао Сюн из страха перед наказанием повесился. Цао Пэй распорядился торжественно похоронить его и посмертно присвоил ему титул Сяохуайского вана.
      Через день вернулся гонец из Линьцзы и сообщил, что Цао Чжи все дни пьянствует со своими любимцами братьями Дин И и не соблюдает этикета. Он даже не встретил гонца, а Дин И старший ко всему еще болтал лишнее: "Когда-то, мол, покойный ван хотел назначить наследником господина Цао Чжи, но сановники его оклеветали. Великого вана только что похоронили, а Цао Пэй уже хочет наказывать брата! На что это похоже?" Дин И младший добавил: "Таланты нашего господина известны всей Поднебесной! Наш господин сам достоин быть преемником вана".
      Гонец пожаловался еще и на то, что его, по распоряжению Цао Чжи, выгнали палками.
      Узнав об этом, Цао Пэй пришел в ярость и приказал военачальнику Сюй Чу с отрядом Тигров немедленно привезти Цао Чжи и его людей.
      Сюй Чу с войском отправился в Линьцзы. У городских ворот стража пыталась остановить его, но он перебил всех, кто ему мешал, и прорвался в город. Войдя во дворец, Сюй Чу увидел, что Цао Чжи и братья Дин И лежат пьяные. Он велел их связать и положить на повозку, а потом захватил всех дворцовых чиновников и слуг и отвез их в Ецзюнь.
      Прежде всего Цао Пэй приказал обезглавить братьев Дин И. Братья эти, уроженцы княжества Пэй, были известные ученые, и когда их казнили, многие очень сожалели об этом.
      Когда мать Цао Пэя, госпожа Бянь, узнала о смерти Цао Сюна, она сильно опечалилась. А весть о том, что схвачен Цао Чжи и казнены братья Дин И, привела ее в смятение. Она поспешила во дворец к Цао Пэю. Сын тотчас же вышел навстречу и почтительно поклонился.
      -- Твой младший брат Цао Чжи всегда питал пристрастие к вину и был сумасбродом, -- со слезами сказала она. -- Но не забывай, что вы с ним единоутробные братья. Не убивай его и дай мне спокойно дожить до моей кончины.
      -- Успокойтесь, матушка, я пощажу его, -- отвечал Цао Пэй. -- Ведь я сам люблю брата за его таланты, я только хотел предостеречь его от излишней болтовни.
      Госпожа Бянь, заливаясь слезами, удалилась к себе в покои, а Цао Пэй прошел в боковой зал дворца и велел привести Цао Чжи.
      -- Видно, матушка уговорила вас оставить Цао Чжи в живых? -- спросил Хуа Синь.
      -- Именно так, -- отвечал Цао Пэй.
      -- Помните, что если вы пощадите его, вас ждут беды, -- возразил Хуа Синь. -- Цао Чжи умен и талантлив, это не какая-нибудь безобидная тварь, живущая в пруду.
      -- Повеление матушки я не нарушу! -- оборвал его Цао Пэй.
      -- Говорят, что Цао Чжи лишь рот откроет, как уже готово стихотворение, -продолжал Хуа Синь. -- Я не очень-то этому верю, но испытайте сами его способности. Если он не оправдает того, что о нем говорят, казните его. А если он действительно так талантлив, тогда пристыдите его, понизьте в звании. Этим вы заткнете рты всем писакам в Поднебесной.
      Цао Пэй принял этот совет. Вскоре к нему привели Цао Чжи, который поклонился брату до земли и попросил прощения.
      -- В семье мы братья по крови, -- обратился к нему Цао Пэй, -- но в обществе -- государь и подданный. Как же ты посмел кичиться своими способностями и нарушать этикет? Ты еще при жизни отца любил перед людьми хвастаться своими сочинениями. А я вот сомневаюсь в твоих талантах! Мне кажется, что за тебя сочиняет кто-то другой. Докажи, что я неправ, сделай семь шагов и сочини стихи! Сочинишь -- оставлю тебя в живых; нет -- накажу вдвойне!
      -- Дайте мне тему, -- сказал Цао Чжи.
      -- Смотри сюда! -- ответил Цао Пэй, указывая на рисунок, где были изображены два дерущихся быка. -- Но у тебя не должно быть слов: "Два быка дрались у стены; один из них упал в колодец и погиб". Понятно?
      Цао Чжи отмерил семь шагов, и стихотворение было готово:
      Два грозных существа брели одной дорогой,
      У каждого два рога согнутые на лбу.
      И вскоре под горой друг с другом повстречались,
      К земле склонили лбы и ринулись в борьбу.
      Противники в борьбе равно упорны были,
      Но вот один из них споткнулся и упал.
      Совсем не потому, что был слабей другого,
      А просто потому, что духом был он мал.
      Цао Пэй и его сановники были поражены. Но Цао Пэй тут же сказал:
      -- Стихотворение можно сочинить быстрей, чем сделать семь шагов. Попробуй сочини сразу.
      -- На какую тему?
      -- Мы с тобой братья, -- бросил Цао Пэй. -- Это и будет темой, только не произноси слово "братья".
      На одно лишь мгновенье задумался Цао Чжи и потом прочитал:
      Чтобы сварить бобы, ботву зажгли бобовую.
      И начали бобы тут горько слезы лить:
      "Ведь с вами мы родня -- одни родили корни нас,
      Так почему ж вы нас торопитесь варить?"
      Цао Пэй понял намек и не мог сдержать слез. Тут госпожа Бянь вышла из глубины зала и сказала Цао Пэю:
      -- За что ты преследуешь своего брата?
      -- За то, что он нарушает государственные законы! -- вскричал Цао Пэй, вскакивая с места. И он приказал понизить Цао Чжи в звании и отныне именовать его Аньсянским хоу.
      Этим Цао Чжи был лишен права на владение городом Линьцзы и уехал по приказу Цао Пэя в деревню Аньсян.
      Став преемником Вэйского вана, старший сын его Цао Пэй обновил все законы и стал ограничивать волю императора Сянь-ди еще больше, чем это было при Цао Цао.
      Обо всем, что происходило в Ецзюне, шпионы доносили в Чэнду, и Ханьчжунский ван Лю Бэй, взволнованный этими известиями, решил посоветоваться со всеми гражданскими и военными чинами.
      -- Цао Цао умер, и его преемником стал Цао Пэй, -- сказал он. -- Цао Пэй притесняет Сына неба еще больше, чем это делал его отец. Даже правитель Восточного У, Сунь Цюань, покорился Цао Пэю и назвал себя его подданным! Я думаю сначала выступить против Сунь Цюаня и отомстить за смерть Гуань Юя, а потом покарать Цао Пэя и истребить всех мятежников!
      Не успел он произнести эти слова, как вперед вышел военачальник Ляо Хуа и, низко поклонившись, промолвил:
      -- Гуань Юй и его сын погибли по вине Лю Фына и Мын Да. Накажите прежде всего этих злодеев!
      Но Чжугэ Лян удержал Лю Бэя.
      -- Не торопитесь, это было бы неразумно! -- воскликнул он. -- Ваша поспешность может толкнуть этих людей на измену. Прежде следовало бы повысить их в звании и отдалить друг от друга, а потом уж схватить обоих.
      И Лю Бэй решил назначить Лю Фына военачальником в Мяньчжу.
      Но случилось так, что об этом узнал Пэн Ян, близкий друг Мын Да. Он тотчас же написал ему письмо и со своим доверенным отправил в Шанъюн. Как только посланец выехал за южные ворота Чэнду, его схватили дозорные Ма Чао. Выпытав у него все подробности, Ма Чао отправился к Пэн Яну. Тот встретил его и принялся угощать вином. Когда они выпили по нескольку кубков, Ма Чао, желая вызвать Пэн Яна на откровенность, сказал:
      -- Что это Ханьчжунский ван все хуже и хуже обращается с вами? Ведь когда-то он был очень милостив!
      -- Этот старый хрыч совсем с ума спятил! -- раскипятился Пэн Ян. -- Я ему за все отплачу!
      -- Я тоже затаил против него обиду! -- прибавил Ма Чао.
      -- Тогда подымайте свое войско и соединяйтесь с Мын Да. В этом я вам помогу! Мы вместе совершим великое дело! -- предложил Пэн Ян.
      -- Умно придумано! -- воскликнул Ма Чао. -- Как-нибудь на днях мы еще побеседуем.
      Попрощавшись с Пэн Яном и захватив с собой человека, который вез письмо, Ма Чао отправился к Ханьчжунскому вану и обо всем ему рассказал.
      В гневе Лю Бэй приказал схватить Пэн Яна и бросить в темницу. Под пыткой Пэн Ян признался и покаялся в своем преступлении.
      -- Он замышлял мятеж! Что мне с ним делать? -- спросил Лю Бэй Чжугэ Ляна.
      -- Пэн Ян глупец, но если его пощадить, потом не оберешься беды, -- сказал Чжугэ Лян.
      И Лю Бэй решил, не поднимая шума, дать ему умереть в тюрьме.
      Когда Мын Да узнал о смерти Пэн Яна, он испугался за себя. В это время в Шанъюн неожиданно прибыл гонец с указом Лю Бэя о назначении Лю Фына военачальником в Мяньчжу. Встревоженный этим известием, Мын Да пригласил к себе военачальников братьев Шэнь Даня и Шэнь И и сказал им:
      -- В свое время мы с Фа Чжэном оказали большую услугу Ханьчжунскому вану. Но как только Фа Чжэн умер, Лю Бэй совсем забыл обо мне, да вот теперь вспомнил и решил, видно, меня погубить. Посоветуйте, как поступить?
      -- Я знаю, что нужно делать! -- воскликнул Шэнь Дань.
      -- Что же? -- спросил обрадованный Мын Да.
      Шэнь Дань продолжал:
      -- Я и мой брат давно собираемся перейти в княжество Вэй, присоединяйтесь к нам! Напишите Ханьчжунскому вану прощальное письмо и уезжайте. Цао Пэй назначит вас на высокую должность, в этом нет никаких сомнений, а потом и мы приедем к вам.
      Мын Да все понял. Он отправил с гонцом прощальное письмо Лю Бэю, а сам в сопровождении пятидесяти всадников уехал в княжество Вэй.
      Гонец передал Ханьчжунскому вану письмо и рассказал об отъезде Мын Да. Лю Бэй распечатал письмо и прочитал:
      "Почтительно склоняясь перед вами, докладываю, что я пришел служить вам, веря в то, что смогу совершить подвиги, достойные подвигов И Иня и Люй Шана. Для меня вы были равным Хуань-гуну и Вэнь-вану. Я думал, что все ученые и мудрые мужи будут приходить к вам в поисках славы, как это было при княжествах У и Чу.
      Но с тех пор как я стал служить вам, заботы и тревоги давят меня, как гора. И если так тяжко мне, то как же тяжело должно быть правителю!
      Ныне при вашем дворе собралось так много героев и мудрецов, как чешуи у рыбы, и я чувствую себя неспособным чем-либо помочь вам. У меня нет таланта полководца, а стоять в числе последних мне просто стыдно.
      Мне приходилось слышать, что Фань Ли, познания которого были незначительны, совершил большое плавание, а Цзю-фань совершил смелый поход в верховья реки Хуанхэ.
      Почему они совершили эти подвиги? Потому что хотели сохранить свою жизнь и верной службой искупить свои грехи.
      Я же, ничтожный неуч, не совершил великих подвигов, достойных сподвижника основателя династии. Я тайно завидовал мудрецам прежних времен, и думы мои вызывали у меня чувство стыда.
      В старину Шэнь Шэн отличался таким сыновним послушанием, что вызвал подозрение даже у родных; Цзы-сюй(*1) был безмерно предан своему правителю, но правитель его казнил; Мын Тянь расширил границы владений своего князя и тоже был казнен, Ио И покорил княжество Ци, но его оклеветали. Всякий раз, когда я читаю об этих великих мужах, у меня от волнения и горечи льются слезы. А когда я пытаюсь вообразить себя на их месте, скорбь моя углубляется.
      Не так давно полководец Гуань Юй потерпел поражение и погиб. Виною этому была его неосторожность. Я же сам, в поисках возможности отличиться, вызвался поехать в Шанъюн и Фанлин, а теперь вот прошу у вас прощения и уезжаю на чужбину.
      Почтительно кланяюсь вам и надеюсь на ваше мудрое милосердие и глубокую проницательность. Умоляю пожалеть меня и не осуждать за мой недостойный поступок!
      Я, ничтожный человек, не смог остаться верным до конца! Понимать это и все же так поступить -- можно ли сказать, что ты ни в чем не виновен? Вспомним пословицу: "Когда рвешь дружбу -- не бранись, когда выгоняешь слугу -- не ропщи на него".
      Вы были щедры ко мне, и я от всей души хотел служить вам! Не могу преодолеть душевного смятения!"
      Дочитав письмо, Лю Бэй в гневе вскричал:
      -- Негодяй изменил мне! И еще смеет надо мной издеваться? Я пошлю войско изловить преступника!
      Чжугэ Лян сказал:
      -- Для этой цели лучше всего подойдет Лю Фын. Пусть они сцепятся, как два тигра. Лю Фын вернется в Чэнду независимо от того, поймает он Мын Да или нет. Вот тогда его можно будет казнить и сразу избавиться от двух бед.
      Лю Бэй послал гонца в Мяньчжу с повелением Лю Фыну немедленно отправиться на поиски бежавшего Мын Да.
      Как раз в то время, когда у Цао Пэя собрался совет, приближенный сановник доложил, что из княжества Шу перебежал Мын Да. Цао Пэй распорядился немедленно привести его.
      -- Видно, ты только притворяешься, что хочешь покориться мне? -- встретил его вопросом Цао Пэй.
      -- Нет, у меня не было иного выхода, -- ответил Мын Да. -- Я пришел к вам потому, что Ханьчжунский ван хочет казнить меня за то, что я не спас Гуань Юя.
      Цао Пэй не поверил в искренность его слов, но в этот момент доложили, что в Сянъян вторгся Лю Фын, разыскивающий Мын Да, и привел с собой пятьдесят тысяч войск.
      -- Если слова твои искренни, -- произнес Цао Пэй, -- так разгроми Лю Фына и привези его голову мне. Вот тогда я поверю тебе!
      -- Я лучше поеду к Лю Фыну и уговорю его сдаться, -- предложил Мын Да. -Для этого мне войско не понадобится.
      Обрадованный Цао Пэй пожаловал Мын Да военное звание и титул и послал охранять Сянъян и Фаньчэн.
      В то время Сяхоу Шан и Сюй Хуан находились в Сянъяне. Мын Да прибыл в город в тот момент, когда они обдумывали, как захватить Шанъюн. После взаимных приветствий Мын Да осведомился о положении дел. Ему сказали, что Лю Фын стоит лагерем в пятидесяти ли от города. Мын Да сочинил письмо, призывая Лю Фына сдаться, и послал гонца в лагерь.
      Прочитав послание, Лю Фын пришел в страшный гнев.
      -- Этот злодей подговорил меня порвать с моим дядей, а теперь еще пытается рассорить с отцом! Он хочет сделать из меня бесчестного человека и непочтительного сына!
      Он в клочки разорвал письмо и приказал обезглавить гонца. На следующий день Лю Фын вышел на бой. Мын Да, обозленный тем, что Лю Фын убил его гонца, выступил навстречу.
      Когда оба войска построились друг против друга, Лю Фын выехал на коне под знамя и, указывая мечом на Мын Да, стал браниться:
      -- Мятежник, изменивший государю! Ты еще смеешь уговаривать меня идти по твоим стопам!
      -- Над твоей головой -- смерть! -- отвечал Мын Да.
      Разъяренный Лю Фын, хлестнув своего коня, бросился на противника. После третьей схватки Мын Да обратился в бегство. Лю Фын гнался за ним более двадцати ли. Вдруг слева и справа на него обрушились войска Сяхоу Шана и Сюй Хуана. Мын Да тоже повернул свой отряд и снова вступил в бой.
      Зажатое с трех сторон войско Лю Фына было разгромлено, а сам он спасся бегством в Шанъюн. Вэйские воины преследовали его по пятам. Добравшись до стен города, Лю Фын крикнул, чтобы поскорей открыли ворота, но в ответ лишь градом посыпались стрелы.
      -- Мы уже покорились царству Вэй! -- кричал со стены Шэнь Дань.
      Возмущенный Лю Фын хотел штурмовать город, но подоспели преследователи, и ему пришлось бежать в Фанлин. Однако и здесь на городских стенах он увидел вэйские знамена. Шэнь И со сторожевой башни махнул флажком, и из-за угла городской стены показался отряд войск со знаменем, на котором было написано: "Полководец правой руки Сюй Хуан".
      Лю Фын не в силах был справиться с многочисленным врагом и бежал в Сычуань. У него оставалось немногим более сотни всадников. С ними он прибыл в Чэнду и явился к Ханьчжунскому вану. Склонившись перед ним, Лю Фын со слезами рассказал, что с ним случилось.
      -- Негодный мальчишка! -- в гневе напустился на него Лю Бэй. -- С какими глазами ты явился ко мне?
      -- Батюшка, -- каялся Лю Фын, -- когда дядя мой был в опасности, я хотел ему помочь, но мне помешал Мын Да!
      -- Ты что, деревянный идол? -- продолжал браниться Лю Бэй. -- Тебя кормили, одевали, а ты поверил клевете!
      И он приказал страже увести и обезглавить Лю Фына.
      А после казни Ханьчжунский ван узнал, как Мын Да уговаривал Лю Фына сдаться и как тот изорвал письмо и казнил гонца. Лю Бэй, горько раскаиваясь в том, что несправедливо поступил с Лю Фыном, вспомнил о Гуань Юе, и его печаль вспыхнула с новой силой. Он даже заболел с горя и не мог вести войско в поход.
      Между тем Цао Пэй, преемник Вэйского вана, наградив всех своих чиновников, решил поехать в княжество Пэй, где в уезде Цяосянь находились могилы его предков. По пути сельские старцы выходили встречать его и, стоя у края дороги, подносили ему вино. Все происходило так торжественно, что казалось, будто сам ханьский Гао-цзу возвратился к себе на родину в княжество Пэй.
      Цао Пэю сообщили, что старый полководец Сяхоу Дунь опасно заболел, и он возвратился в Ецзюнь, но уже не застал Сяхоу Дуня в живых. Цао Пэй надел траур и устроил полководцу пышные похороны.
      В восьмом месяце того же года Цао Пэю доложили о необычайных событиях: в уезд Шиисянь прилетела чета фениксов; в Линьцзы появилось диковинное животное цилинь, а в Ецзюне -- желтый дракон.
      Обсудив эти события, чжун-лан-цзян Ли Фу и тай-ши-чэн Сюй Чжи истолковали их как знамение грядущей перемены: Ханьскую династию сменит династия Вэй -надо готовиться к церемонии отречения от престола ханьского императора Сянь-ди. Затем они в сопровождении сановников Хуа Синя, Ван Лана, Синь Пи, Цзя Сюя, Лю И, Лю Е, Чэнь Цзяо, Чэнь Цюня, Хуань Цзе и других, числом более сорока, явились во дворец просить императора отречься от престола в пользу Вэйского вана Цао Пэя.
      Поистине:
      Готовится Вэйский род династию установить.
      Правление Хань ушло -- его не возродить.
      Если вы не знаете, что ответил император Сянь-ди, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА ВОСЬМИДЕСЯТАЯ
      которая повествует о том, как Цао Пэй захватил государственную власть, и о том, как Ханьчжунский ван, приняв титул, продолжил великое правление
      Когда Хуа Синь и другие гражданские и военные чиновники явились к императору Сянь-ди, Хуа Синь сказал:
      -- Отрадно видеть, что с тех пор как Вэйский ван принял правление, добродетели его и гуманность изливаются на все живое. Вэйский ван возвышается над древними и превосходит нынешних мудрецов. Даже танский император Яо и юйский император Шунь не могли бы затмить его деяний. И вот мы, сановники, собравшись на совет, установили, что процветание Ханьской династии кончилось. Мы пребываем в надежде, что вы, государь, следуя примеру императоров Яо и Шуня, откажетесь от престола в пользу Вэйского вана. Этим вы исполните волю неба и осуществите желание народа. Вы, государь, отдыхая от дел, будете свободно предаваться развлечениям и наслаждаться богатством. Ваши предки и весь народ будут радоваться за вас. Приняв такое решение, мы пришли просить вас отречься от престола.
      Испуганный император молчал, не зная, что ответить. Наконец, обведя взглядом чиновников, он со слезами промолвил:
      -- Мы думаем о том, как Гао-цзу, подняв меч, обезглавил змею и встал на борьбу за справедливое дело. Он поверг к своим ногам княжество Чу, покорил княжество Цинь и основал династию, которая непрерывно правит Поднебесной вот уже четыреста лет. Мы талантами не обладаем, но и зла никакого не совершили, -- как же нам отречься от великого дела, завещанного нашими предками? Повелеваем вам еще раз обдумать ваше требование!
      -- Если вы, государь, не верите мне, спросите у них! -- сказал Хуа Синь, указывая на стоявших возле него Ли Фу и Сюй Чжи.
      Ли Фу, приблизившись к императору, промолвил:
      -- Когда Вэйский ван начал править, в мир явились баснословное животное цилинь и чета фениксов, появился желтый дракон, созрели обильные злаки и выпала сладкая роса. Эти вещающие благо знамения указывают на то, что Ханьскую династию должна сменить династия Вэй,
      -- А я, изучающий небесные светила, могу добавить, -- присоединился Сюй Чжи, -- что и знамения неба указывают на конец счастливой судьбы династии Хань. Ваша звезда, государь, потускнела, а созвездие Вэйского царства увенчивает небесный свод. По моему гаданию вышло, что созвездие Гуй связывается с созвездием Вэй, а это означает, что на смену династии Хань приходит династия Вэй. Кроме того, получилось, что восточное созвездие Янь должно соединиться с созвездием У, расположенным в западной части неба. Это еще раз подтверждает, что вам, государь, следует отречься от престола. Ведь если поставить рядом Гуй и Вэй, то получится знак Вэй, обозначающий Вэйскую династию. Янь и У, сведенные вместе, дают знак Сюй, а два солнца, одно сверху, другое внизу, дают знак Чан(*1). В целом это значит, что Вэйский ван в Сюйчане должен принять отречение ханьского императора. Подумайте об этом, государь!
      -- Гадать по созвездиям и предметам вообще пустое и неумное дело, -возразил император. -- Неужели вы полагаете, что из-за ваших глупостей мы откажемся от наследия предков?
      -- Со времен глубокой древности существует закон: всякое возвышение завершается падением, -- заметил до сих пор молчавший Ван Лан, -- а процветание неизменно переходит в упадок. Разве существовали когда-нибудь такие государства, которые не погибли, и такие семьи, которые никогда не разорялись? Ханьская династия правила более четырехсот лет, но ее судьба свершилась, и вы должны уступить власть. Медлить с этим нельзя, а то могут произойти беспорядки.
      Император, рыдая, удалился во внутренние покои. Чиновники, усмехаясь, разошлись.
      На другой день они снова собрались в большом зале дворца и приказали евнухам пригласить Сянь-ди. Император, напуганный вчерашним разговором, боялся выйти.
      -- Чиновники просят у вас приема, -- сказала императрица Цао. -- Почему вы отказываетесь их выслушать?
      -- Твой брат хочет захватить трон и велел чиновникам принудить меня к отречению, -- со слезами отвечал император. -- Мы не желаем выходить к ним!
      -- Неужели вы думаете, что мой брат способен на такое преступление? -раздраженно заметила императрица.
      Но не успела она это произнести, как увидела вооруженных мечами Цао Хуна и Цао Сю, которые пришли за императором.
      -- Так это вы, злодеи, устраиваете смуту! -- набросилась на них императрица. -- Вы посягаете на власть Сына неба, вы кознями своими хотите погубить императора! Заслуги моего батюшки известны миру, слава его потрясала Поднебесную, но даже он не осмелился силой захватить священную власть! А брат мой еще не успел вступить в права преемника, как проявляет самовластие! Берегитесь, небо обрушит на него несчастье!
      Горько рыдая, императрица бросилась в свои покои. Ее приближенные были сильно взволнованы. Многие плакали.
      Цао Хун и Цао Сю потребовали, чтобы император вышел в зал.
      -- Последуйте моему совету, государь! -- сразу же сказал Хуа Синь. -- Иначе не миновать беды!
      -- Всех вас кормила Ханьская династия! -- гневно воскликнул император. -Среди вас много сыновей и внуков сановников, верно и преданно служивших династии, а вы так недостойно ведете себя!
      -- Если вы, государь, не внемлете общему совету, то, боюсь, вас ждут впереди великие бедствия, -- угрожающе произнес Хуа Синь. -- Я говорю так вовсе не потому, что я изменил вам!
      -- Кто посмеет нас убить? -- воскликнул император.
      -- Весь народ Поднебесной знает, что на вас нет благословения неба, -резко возразил Хуа Синь. -- Это уже привело к смуте! Не будь при дворе Вэйского вана, нашлись бы люди, которые убили бы вас. Вы, государь, не оказываете милостей и не награждаете за добродетели. Неужто вы хотите, чтобы против вас поднялся народ с оружием в руках!
      Испуганный император встряхнул рукавами халата и встал. Ван Лан бросил взгляд на Хуа Синя; тот подошел к императору и, бесцеремонно дернув его за рукав вышитого драконами халата, изменившимся голосом спросил:
      -- Отвечайте немедленно, согласны вы отречься или нет?
      Император, дрожа от страха, молчал. Цао Хун и Цао Сю обнажили мечи.
      -- Где хранитель печати? -- закричали они.
      -- Хранитель печати здесь! -- ответил Цзу Би, выходя вперед.
      Цао Хун потребовал у него государственную печать.
      -- Государственная печать -- сокровище, принадлежащее Сыну неба! Как вы смеете прикасаться к ней? -- закричал в ответ Цзу Би.
      Цао Хун приказал страже вывести его и обезглавить. Цзу Би бранил его до последней минуты свой жизни.
      В честь Цзу Би потомки сложили такие стихи:
      Погибла династия Хань, и властью владеет злодей,
      Взяв Яо и Шуня в пример, украл ее, прав не имея.
      И только строптивый Цзу Би -- хранитель дворцовой печати -
      Пожертвовать жизнью решил, но не признавать Цао Пэя.
      Император не переставал дрожать от страха. Вокруг он видел лишь одетых в латы и вооруженных копьями вэйских воинов. Наконец он со слезами сказал:
      -- Мы согласны отречься от нашей власти в пользу Вэйского вана, но были бы счастливы, если б нам дали дожить до конца лет, предопределенных небом!
      -- Вэйский ван не станет вас губить, -- успокоил его Цзя Сюй. -- Только вы, государь, поскорее напишите указ об отречении от престола и успокойте народ.
      Император повелел Чэнь Цюню написать указ об отречении. Когда указ был готов, Сын неба отдал его Хуа Синю и приказал вручить Вэйскому вану. Цао Пэй обрадовался и велел приближенному сановнику прочитать отречение вслух:
      "Мы двадцать два года пребывали на троне, -- говорилось в указе, -и пережили за это время много тревог и волнений. Только благодаря заступничеству духов наших предков остались мы в живых.
      Однако ныне процветание нашей династии кончилось и счастье обернулось к роду Цао.
      Согласно небесным знамениям и желанию народа, мы принимаем решение отречься от нашего престола в пользу рода Цао. Это предопределение неба, и подтверждается оно также тем, что покойному Вэйскому вану удалось совершить много выдающихся боевых подвигов и тем, что нынешний ван блистает светлыми добродетелями. Предзнаменования ясны -- им можно верить. Великая истина заложена в том, что Поднебесная является достоянием общественным.
      Танский император Яо не был своекорыстным в отношении своего преемника Шуня, и слава Яо распространилась в вечности. И ныне мы, следуя примеру императора Яо, отрекаемся от престола в пользу Вэйского вана.
      Ван, не отказывайтесь!"
      Выслушав указ, Цао Пэй хотел его принять, но Сыма И остановил его:
      -- Погодите! Хотя вы получили указ и печать, но их надлежит вернуть Сыну неба со смиренным отказом, чтобы этим предотвратить злые толки в Поднебесной.
      Цао Пэй приказал Ван Лану составить послание на имя императора. В этом послании он называл себя человеком ничтожным и просил вручить власть человеку более мудрому.
      Когда это послание прочли императору, он растерялся:
      -- Вэйский ван отказывается от трона! Что же нам делать?
      -- Вэйский У-ван Цао Цао трижды отказывался от своего титула прежде чем принять его, -- сказал Хуа Синь. -- Напишите второй указ, и Вэйский ван вас послушается.
      Хуань Цзе по распоряжению императора составил новый указ, и смотритель храма предков Чжан Инь с бунчуком и печатью отправился во дворец Вэйского вана.
      Цао Пэй приказал прочитать вслух императорский указ:
      "Вновь обращаемся к Вэйскому вану! Вы прислали нам доклад со скромным отказом, и нам приходится вторично просить вас.
      Мы давно уже стали ненужной помехой на пути процветания Ханьской династии, но, к счастью, Вэйский У-ван -- Цао Цао, обладавший высокими добродетелями, взял судьбу династии в свои руки, проявил свои замечательные полководческие дарования, искоренил злодеяния и мятежи, установил спокойствие в Поднебесной.
      Ныне небесные знамения указывают на вас, и мы повелеваем вам принять наше наследие, дабы вы довели свои добродетели до полного блеска, дабы слава ваша и гуманность служили примером всей Поднебесной.
      В древности юйский император Шунь совершил много великих деяний, и император Яо уступил ему свое место.
      Великий император Юй прорыл каналы и покорил реки, и за это император Шунь отрекся от трона в его пользу.
      Поскольку династию Хань постигла точно такая же судьба, как императора Яо, мы обязаны передать власть мудрейшему, а не своему прямому наследнику.
      Повинуясь требованию духов и выполняя высокую волю неба, мы повелеваем почтенному мужу Чжан Иню вручить вам императорскую печать и пояс.
      Примите их, ван".
      Выслушав указ, Цао Пэй радостно сказал Цзя Сюю:
      -- Я уже дважды получал императорский указ и все же боюсь, как бы потомки не прозвали меня узурпатором!
      -- Этого очень легко избежать! -- заметил Цзя Сюй. -- Пусть Чжан Инь унесет печать и пояс обратно, а Хуа Синь скажет императору, что надо построить башню отречения и выбрать счастливый день для совершения торжественной церемонии. Там соберутся все чиновники, в их присутствии император вручит вам печать и пояс и объявит, что отрекается от престола в вашу пользу. Таким путем вы сумеете рассеять все сомнения чиновников и предотвратить толки в народе.
      Цао Пэй велел Чжан Иню вернуть печать и пояс и передать императору доклад с отказом.
      Тогда император обратился к сановникам с вопросом:
      -- Вэйский ван опять отказался. Я не понимаю, чего он добивается?
      -- Вы, государь, должны взойти на башню отречения, -- сказал Хуа Синь, -- и при всех чиновниках заявить, что передаете власть Вэйскому вану. Если вы это сделаете, ваши потомки будут пользоваться милостями Вэйского дома.
      Император послушался и велел придворному тай-чану погадать, на каком месте в Фаньяне возвести трехъярусное возвышение. Для совершения церемонии отречения было назначено утро седьмого дня десятого месяца.
      И когда настал этот день, император Сянь-ди попросил Цао Пэя подняться на возвышение, возле которого собрались все чиновники и стояли императорские войска. Сын неба лично вручил Цао Пэю государственную яшмовую печать. Опустившись на колени, чиновники выслушали указ:
      "Обращаемся к Вэйскому вану!
      В древности танский император Яо отрекся от престола в пользу юйского императора Шуня, а Шунь в свою очередь уступил престол императору Юю. Небо благосклонно лишь к тем, кто обладает добродетелями.
      Мы были помехой на пути династии, и страна терпела беспорядки. Падение порядка коснулось даже нас лично -- смуты усиливались, злодеи и мятежники подняли головы. Эти бедствия были устранены лишь благодаря полководческому искусству покойного У-вана Цао Цао. Он укрепил порядок в стране и вернул покой нашему храму предков. Но мы не сумели поддержать такое управление, при котором вся Поднебесная пользовалась бы нашими милостями.
      Слава нынешнего Вэйского вана, почтительно принявшего наследие своего отца, заключается в его добродетелях, с помощью которых он совершил великие деяния, и духи прежних императоров и простых людей подают ему свои знамения.
      Передавая ему, как мудрейшему, нашу власть, мы вместе со всеми говорим: "Дела твои достойны императора Шуня! И мы, следуя примеру императора Яо, уступаем тебе престол".
      Небо сделало тебя своим избранником, и ты должен почтительно совершить великий обряд, принять управление Поднебесной и смиренно исполнить волю неба".
      После прочтения указа Вэйский ван Цао Пэй торжественно принял отречение императора и взошел на престол. Цзя Сюй, сопровождаемый чиновниками, поднялся на возвышение для представления новому императору.
      Цао Пэй назвал первый период своего правления Хуан-чу -- Желтое начало, а свое государство -- великим царством Вэй. Для увековечения памяти покойного отца Цао Пэй наименовал его У-хуанди -- император У. Потом был объявлен указ о всеобщем прощении преступников по всей Поднебесной.
      -- На небе не бывает двух солнц, у народа не может быть двух государей, -сказал Хуа Синь, обращаясь к новому императору. -- Ханьский император отрекся от престола и по закону подлежит ссылке в отдаленное место. Просим вас, государь, указать местожительство рода Лю.
      Сянь-ди под руки подвели к новому императору и поставили на колени. Цао Пэй пожаловал ему титул Шаньянского гуна и повелел в тот же день отбыть в Шаньян.
      -- Свержение императора и возведение на престол другого -- с древнейших времен дело обычное! -- зло говорил Хуа Синь, тыча обнаженным мечом в сторону Сянь-ди. -- Наш новый правитель гуманен и милостив, он тебя не казнит, а жалует титулом Шаньянского гуна и повелевает сегодня же уехать в Шаньян! И, смотри, без вызова не являйся ко двору!
      Сдерживая слезы, император поблагодарил за милость, сел на коня и уехал. Воины и народ провожали его с сожалением.
      Цао Пэй сказал, обращаясь к чиновникам:
      -- Мы помним деяния великих императоров Шуня и Юя!
      Сановники в ответ закричали:
      -- Вань суй!
      О башне отречения потомки сложили такие стихи:
      Прошли две династии Хань, но в царстве порядка не видно.
      В жестоких усобьях оно всех прежних лишилось владений.
      В названье хотят подражать деяниям Яо и Шуня,
      Но в будущем лишь Сыма Янь покажет талант и уменье.
      Чиновники попросили Цао Пэя воздать благодарность владычице Земле и владыке Небу, и Цао Пэй поклонился на все четыре стороны. Но тут вдруг налетел, взметая песок и камни, страшный вихрь, и хлынул такой ливень, что вокруг стало черно. Ветром задуло все свечи; Цао Пэй в страхе упал. Чиновники унесли его, но он долго не мог прийти в себя.
      Цао Пэй болел несколько дней и никого не принимал. Затем он постепенно поправился и, наконец, вышел в зал принять поздравления чиновников. Хуа Синю он пожаловал звание сы-ту, а Ван Лану -- звание сы-кун; прочие чиновники тоже получили повышения и награды.
      Однако Цао Пэй чувствовал, что он не совсем здоров, и стал подумывать, не заколдован ли старый сюйчанский дворец. В конце концов он решил переехать в Лоян, где для него был выстроен новый дворец.
      Вести об этом проникли в Чэнду. Их привез какой-то человек, и он же передал слух о гибели ханьского императора Сянь-ди.
      Ханьчжунский ван горевал безутешно, целый день проливал он слезы. Приказав чиновникам надеть траур, он совершил торжественное жертвоприношение душе усопшего императора и дал ему посмертное имя Сяо-минь, что означает "Благочестивый и Милосердный".
      Потрясенный гибелью Сына неба, Лю Бэй заболел. Все дела княжества легли на плечи Чжугэ Ляна, и он сказал тай-фу Сюй Цзину и дай-фу Цзяо Чжоу:
      -- Поднебесная ни одного дня не может оставаться без государя. Было бы великим счастьем, если бы Ханьчжунский ван принял императорский титул.
      -- Зачем же долго думать? -- воскликнул Цзяо Чжоу. -- Ханьчжунский ван должен взойти на императорский трон и продолжить правление великой династии Хань. На это указывают такие знамения, как появление феникса и легких, предвещающих великое благо облаков. Кроме того, в северо-западной части Чэнду желтое облако поднялось к небу, и среди созвездий Би, Вэй и Мао ярко, как луна, засияла императорская звезда.
      Чжугэ Лян, согласно желанию чиновников, подал Ханьчжунскому вану доклад, в котором просил его принять императорский титул.
      -- Видно, вы хотите, чтобы и я прослыл бесчестным человеком? -заволновался Ханьчжунский ван.
      -- О нет! -- поспешно возразил Чжугэ Лян. -- Мы желаем, чтобы вы законно, как потомок Ханьского дома, продолжили правление великой династии. Ведь Цао Пэй силой захватил трон...
      -- Уж не хотите ли вы, чтоб и я начал действовать, как мятежник! -воскликнул Ханьчжунский ван, меняясь в лице.
      Он встал и молча удалился во внутренние покои. Чиновники разошлись.
      Через три дня Чжугэ Лян вновь пригласил их во дворец. Лю Бэй вышел к ним. После приветственных поклонов Сюй Цзин сказал:
      -- Цао Пэй убил ханьского Сына неба. Если вы не займете императорский трон и не накажете мятежника, вас перестанут считать человеком справедливым и преданным династии! Народ Поднебесной желает видеть вас императором! Все жаждут, чтобы вы отомстили за гибель Благочестивого и Милосердного! Если вы не послушаетесь нашего совета, то не оправдаете всеобщих надежд!
      -- Я -- праправнук императора Цзин-ди, но все же не считаю себя способным облагодетельствовать народ! -- возразил Ханьчжунский ван. -- Если я в один прекрасный день взойду на императорский трон, чем это деяние будет отличаться от незаконного захвата власти?
      Чжугэ Лян настойчиво уговаривал его, но Ханьчжунский ван оставался непреклонным. Тогда Чжугэ Лян решил пойти на хитрость. После длительной беседы с чиновниками он притворился больным и перестал являться во дворец. Как только Ханьчжунский ван узнал о болезни Чжугэ Ляна, он отправился навестить его.
      -- Что у вас болит, учитель? -- спросил он, подходя к ложу.
      -- Сердце мое разбито! Чувствую, что недолго мне жить! -- отвечал Чжугэ Лян.
      -- Что такое огорчило вас? -- с тревогой воскликнул Ханьчжунский ван.
      Чжугэ Лян не отвечал. Лю Бэй повторил свой вопрос, но Чжугэ Лян сделал вид, что ему тяжко, и молча закрыл глаза.
      -- Скажите мне, что вас печалит? -- снова спросил Лю Бэй.
      Наконец Чжугэ Лян открыл глаза и со вздохом произнес,
      -- Встретив вас, я покинул свою хижину, и с тех пор следую за вами неизменно. Раньше вы всегда слушались моих советов и наставлений, а теперь, когда вы овладели землями Восточной и Западной Сычуани, вы позабыли о том, что я говорил прежде. Цао Пэй захватил трон. Ныне никто не совершает жертвоприношений на алтаре Ханьской династии. Вы должны принять императорский титул! Ваш долг уничтожить царство Вэй и вновь возвысить великий род Лю! Не думал я, что вы станете так упорствовать! Помните, если вы откажетесь от императорского трона, все чиновники и военачальники покинут вас! А когда вы останетесь в одиночестве, царство Вэй и княжество У нападут на вас. Как же вы тогда удержите Сычуань? Подумайте, могу ли я быть спокоен?
      -- Я вовсе не отказываюсь, -- произнес Ханьчжунский ван. -- Я только опасаюсь, как бы народ Поднебесной не стал меня осуждать!
      -- Мудрец сказал: "Если название неправильно, слова не повинуются", -продолжал Чжугэ Лян. -- Вы правильно все называете, значит и слова должны вам повиноваться. Тут и толковать не о чем! Не забывайте: тот, кто отказывается от дара неба, навлекает на себя несчастье!
      -- Я послушаюсь вас, учитель, -- наконец согласился Ханьчжунский ван. -Как только вы поправитесь, я все выполню по вашему совету.
      В тот же миг Чжугэ Лян вскочил с ложа и стукнул веером по переплету окна; дожидавшиеся этого знака военные и гражданские чиновники ввалились толпой. Поклонившись Ханьчжунскому вану, они сказали:
      -- Раз уж вы согласились принять титул императора, то назначьте день великой церемонии...
      Ханьчжунский ван окинул их взглядом и узнал тай-фу Сюй Цзина, аньханьского военачальника Ми Чжу, Яньцюаньского хоу Лю Бао, бе-цзя Чжао Цзу, чжи-чжуна Ян Хуна, советников Ду Цюна и Чжан Шуана, тай-чан-цина Лай Чжуна и многих других.
      -- Все-таки вы толкаете меня на несправедливое дело! -- взволнованно воскликнул Лю Бэй.
      -- Господин мой, вы уже согласились, -- не слушая его, заговорил Чжугэ Лян. -- Теперь прикажите построить возвышение и выберите счастливый день для великой церемонии!
      Потом Чжугэ Лян сам проводил Ханьчжунского вана во дворец и распорядился соорудить возвышение в Удане, южнее Чэнду. Все приготовления к торжественной церемонии были возложены на ученого Сюй Цзы и советника Мын Гуана.
      В назначенный день чиновники усадили Ханьчжунского вана в императорскую колесницу с бубенцами, и все отправились в Удань.
      Дай-фу Цзяо Чжоу, стоя у алтаря, начал читать жертвенное поминание:
      "Двенадцатый день четвертого месяца двадцать шестого года Цзянь-ань [221 г.]. Мы, император Лю Бэй, осмеливаемся обратиться к владыке Небу и владычице Земле.
      Много веков правила Поднебесной династия Хань. В древности, когда Ван Ман силой захватил власть, император Гуан-у в гневе предал его смерти и восстановил алтарь династии.
      В наше время лютый тиран Цао Цао, опираясь на военную силу, творил бесчисленные злодеяния и коварно убил государыню императрицу. И ныне сын его Цао Пэй учиняет произвол и творит зло. Он, как вор, украл священный императорский титул.
      Военачальники Поднебесной полагают, что пришло время спасти алтарь Ханьской династии и нам, Лю Бэю, следует принять наследие наших воинственных предков У-ди и Гуан-у, чтобы покарать мятежников.
      Однако мы не считаем себя настолько добродетельным, чтобы быть достойным императорского трона.
      Мы обратились к народу и к правителям самых отдаленных областей, и они нам ответили: "Повеление неба следует выполнить, наследие предков нельзя бросить на произвол судьбы, государство не может быть без государя".
      Надежды всей страны обращены к нам, Лю Бэю. И мы, боясь нарушить повеление неба и беспокоясь, как бы не рухнуло великое дело Гао-цзу и Гуан-у, избрали счастливый день, чтобы подняться на алтарь. Наш священный долг -- прочесть жертвенную молитву, совершить жертвоприношение, принять императорские печать и пояс и установить порядок в государстве.
      О духи, даруйте счастье Ханьскому дому и вечный мир покорным".
      После чтения молитвы Чжугэ Лян с поклоном поднес Лю Бэю яшмовую печать. Лю Бэй принял ее, но тотчас же положил на алтарь и вновь принялся отказываться:
      -- Я не обладаю ни добродетелями, ни талантами! Выберите кого-нибудь другого, кто был бы достоин высокого титула!
      -- Вы покорили целую страну, ваши слава и добродетели сияют во всей Поднебесной! -- уговаривал его Чжугэ Лян. -- К тому же вы потомок Ханьского дома! И вы уже вознесли молитву великим небесным духам! Теперь вам придется занять предназначенное вам высокое место! Не отказывайтесь!
      Гражданские и военные чиновники в один голос закричали:
      -- Вань суй!
      Приняв поздравления, Ханьчжунский ван, ныне император Сянь-чжу, назвал первый год своего правления Чжан-у и провозгласил свою супругу, госпожу У, императрицей. Наследником престола был назначен старший сын Лю Бэя, Лю Шань, второй сын, Лю Юн, получил титул Луского вана, третий сын, Лю Ли, -- титул Лянского вана, Чжугэ Лян занял должность чэн-сяна, Сюй Цзин -- должность сы-ту, а все прочие высшие и низшие чиновники получили награды и повышения. В Поднебесной было объявлено прощение многим преступникам. Воины и народ Сычуани радовались и ликовали.
      На следующий день Сын неба Сянь-чжу устроил пышное празднество. Поздравив императора, гражданские и военные чиновники стали в два ряда по обе стороны трона. Сянь-чжу обратился к ним с такими словами:
      -- Вступая в Персиковом саду в союз с Гуань Юем и Чжан Фэем, мы поклялись жить и умереть вместе. К несчастью, наш младший брат Гуань Юй убит злодеем Сунь Цюанем. Если мы не отомстим, значит нарушим братский союз! Мы решили поднять могучее войско и идти в поход против Сунь Цюаня. Мы живым схватим этого злодея и смоем нашу обиду!
      Не успел, он это произнести, как к ступеням трона подошел человек и, поклонившись до земли, промолвил:
      -- Этого делать нельзя!
      Сянь-чжу взглянул на него и узнал Чжао Юня.
      Поистине:
      Еще не успел покарать император злодея,
      А верный слуга уж ему возразил не робея.
      Если вы не знаете, что сказал Чжао Юнь, загляните в следующую главу.
      ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
      в которой повествуется о том, как погиб Чжан Фэй, и о том, как Сянь-чжу поднял войско, чтобы смыть обиду
      Как уже говорилось, император Сянь-чжу задумал идти войной на княжество У, но отважный военачальник Чжао Юнь возразил ему:
      -- Главный преступник -- это Цао Пэй, а не Сунь Цюань. Цао Пэй силой захватил власть в Поднебесной и вызвал возмущение духов и людей. Вам, государь, следует сначала подумать о царстве Вэй. Пошлите войска к верховью реки Вэйхэ, и все честные люди Гуаньдуна вас поддержат. Разбейте войско Цао Пэя и завладейте царством Вэй, тогда княжество У без борьбы покорится вам! Прошу вас, обдумайте мои слова.
      -- Но ведь Сунь Цюань убил нашего младшего брата Гуань Юя! -- вскричал Сянь-чжу, -- И мы должны жестоко отомстить тем, кто преследовал его. Я сведу счеты с Фуши Жэнем, Ми Фаном, Пань Чжаном и Ма Чжуном! Только тогда будет смыта наша обида! Почему вы возражаете?
      -- Месть врагу Поднебесной -- дело государственное, -- отвечал Чжао Юнь, -а месть за брата -- дело личное. Прежде всего следует подумать о государстве.
      -- Что значит для меня вся страна, если я не отомщу за гибель брата! -запальчиво воскликнул Сянь-чжу.
      Не послушавшись совета Чжао Юня, император отдал приказ подымать войска в поход против Сунь Цюаня и отправил посла в Уци для вербовки пятидесяти тысяч воинов из племени фань. В Ланчжун поскакал гонец с приказом о назначении Чжан Фэя правителем Ланчжуна и начальником конницы и колесниц.
      А Чжан Фэй, узнав о гибели Гуань Юя, дни и ночи безутешно проливал слезы. Военачальники советовали ему залить горе вином. Но, напиваясь пьяным, Чжан Фэй впадал в ярость и за малейшие проступки избивал воинов и военачальников плетью; некоторых он даже забил насмерть. Бурно выражая свое горе, он при этом обращался лицом к югу и скрежетал зубами от боли и гнева.
      Когда доложили, что от Лю Бэя прибыл гонец, Чжан Фэй в ту же минуту принял его. Узнав о том, что император Сянь-чжу пожаловал ему звание начальника конницы и колесниц, Чжан Фэй поклонился в северную сторону и устроил пиршество в честь гонца. За столом Чжан Фэй воскликнул:
      -- Погиб мой брат Гуань Юй! Ненависть моя к врагам глубока, как море. Почему советники не предложили нашему господину немедленно поднять войско для отомщения?
      -- Императору советовали раньше уничтожить царство Вэй, а потом уж идти войной против Сунь Цюаня, -- ответил гонец.
      -- Кто это советовал? -- возмутился Чжан Фэй. -- Мы трое заключили братский союз в Персиковом саду, поклявшись жить и умереть вместе! Наш брат погиб, и я больше не могу наслаждаться богатством и почестями. Я еду к государю и буду просить его, чтобы в войне против Сунь Цюаня он назначил меня начальником головного отряда! Я живьем поймаю злодеев и доставлю их своему старшему брату Лю Бэю! Вот тогда я выполню клятву!
      И он вместе с гонцом отправился в Чэнду.
      Сянь-чжу ежедневно выходил в поле обучать войско. Он лично собирался отправиться в поход на императорской колеснице. Сановники встревожились и решили посоветоваться с Чжугэ Ляном.
      -- Сын неба только что вступил на трон, и если он сам поведет войско против Сунь Цюаня, это только нам повредит! -- сказали сановники. -- Вы, господин чэн-сян, пользуетесь огромным влиянием, почему вы не отговорите государя?
      -- Я уже пытался несколько раз, -- отвечал Чжугэ Лян, -- но он и слушать ничего не желает. Пойдемте вместе к нему на учебное поле.
      В сопровождении чиновников Чжугэ Лян приехал на поле и обратился к Сянь-чжу с такими словами:
      -- Государь, вы совсем недавно вступили на трон и готовитесь к походу на восток против княжества У. Если бы вы шли на север против Цао Пэя, это был бы поход за торжество справедливости в Поднебесной, и тогда вы могли бы взять на себя командование войсками. Но раз вы идете войной на Сунь Цюаня, то во главе войска достаточно поставить полководца. Вам незачем утруждать себя!
      Император, поддаваясь настойчивым уговорам Чжугэ Ляна, начал колебаться, как вдруг доложили о приезде Чжан Фэя. Сянь-чжу велел привести брата на поле. Чжан Фэй, представ перед государем, поклонился до земли и, обняв его ноги, заплакал. Сянь-чжу тоже не мог удержаться от слез.
      -- Неужели вы, став императором, забыли клятву, данную нами в Персиковом саду? -- спросил Чжан Фэй. -- Можем ли мы не отомстить за брата?
      -- Чиновники отговаривают нас от этого, и мы не решаемся действовать опрометчиво, -- ответил Сянь-чжу.
      -- Что они знают о нашем союзе? -- воскликнул Чжан Фэй. -- Если вы не пойдете в поход, так я пойду! Пусть это стоит мне жизни! Я отомщу за брата или никогда больше не увижусь с вами!
      -- Мы пойдем с тобой вместе, -- ответил Сянь-чжу. -- Ты со своим войском выступишь из Ланчжуна и встретишься с нами в Цзянчжоу. Оттуда мы двинемся дальше на Восточный У.
      Прощаясь с Чжан Фэем, государь сказал:
      -- Нам известно, что в пьяном виде ты избиваешь своих молодцов! Это до добра не доведет. Отныне будь великодушен и не обращайся худо с воинами.
      Чжан Фэй почтительно поклонился и уехал.
      Перед самым походом ученый Цинь Ми сказал Сянь-чжу:
      -- Государь, в погоне за малой справедливостью вы рискуете своей особой. Ваши предки никогда таким образом не поступали. Подумайте об этом.
      -- Что может быть более справедливым, чем месть за гибель брата? -возразил Сянь-чжу. -- Я не могу об этом забыть!
      Цинь Ми распростерся на земле:
      -- Вы не внемлете словам вашего преданного слуги, а я боюсь, как бы вас не постигла беда!
      -- Мы подымаем войска, а ты тут вещаешь о несчастье! -- разгневался Сянь-чжу и приказал страже увести и обезглавить Цинь Ми.
      Но Цинь Ми нисколько не испугался и, обернувшись к Сянь-чжу, засмеялся:
      -- Я себя не жалею! Мне жаль созданную вами династию!
      Сановники заступились за ученого, и Сянь-чжу в конце концов пришлось отменить приказ.
      -- Хорошо, -- сказал он. -- Временно заточите его в темницу, а когда я отомщу за брата, тогда и решу, что с ним делать.
      Узнав об этом, Чжугэ Лян, чтобы спасти Цинь Ми, подал Сянь-чжу доклад, в котором говорилось:
      "Я, ваш чэн-сян, в свое время предупреждал вас о коварном замысле злодеев из Восточного У. Дело дошло до того, что мы потеряли Цзинчжоу. В созвездиях Доу и Ню упала звезда Полководца; в землях Чу рухнул столб, подпирающий небо. Эти знамения забыть невозможно! Но вы должны помнить, что в несчастьях Ханьской династии виновен Цао Цао, а не Сунь Цюань. Покорите царство Вэй, и Сунь Цюань сам вам покорится. Примите золотой совет Цинь Ми, государь! Поберегите себя и свое войско для великого дела! Этим вы осчастливите династию и Поднебесную!"
      Прочитав доклад, Сянь-чжу швырнул его на пол и вскричал:
      -- Мы твердо решили! И никто не смеет нас отговаривать!
      Затем он повелел Чжугэ Ляну охранять Сычуань и наследника престола. Ма Чао, его брат Ма Дай и Вэй Янь получили приказ оборонять Ханьчжун в случае нападения вэйских войск. Чжао Юнь был назначен начальником тыловых войск и одновременно отвечал за снабжение армий провиантом. Советники Хуан Цюань и Чэн Ци сопровождали самого Сянь-чжу. Ма Ляну и Чэнь Чжэну поручили ведать войсковой перепиской. Во главе передового отряда был поставлен Хуан Чжун, а его помощниками назначили Фын Си и Чжан Наня. В поход также двинулись военачальники из племен фань, населявших Уци, и многие другие. Численность войска достигала семисот пятидесяти тысяч человек.
      Выступление было назначено на третий день седьмого месяца первого года периода Чжан-у [221 г.].
      Возвратившись в Ланчжун, Чжан Фэй отдал приказ за три дня приготовить траурные белые знамена и латы для всего войска. В поход воины должны были идти в трауре. Однако на второй день военачальники Фань Цзян и Чжан Да явились в шатер к Чжан Фэю и сказали:
      -- Белые знамена и латы так быстро не достанешь, нельзя ли продлить срок?
      -- Я не дождусь часа мести! -- в гневе закричал Чжан Фэй. -- Если бы только это было возможно, я завтра был бы у вражеских границ! Как вы смеете не подчиняться моему приказу?
      И он крикнул страже, чтобы Фань Цзяна и Чжан Да привязали к дереву и дали каждому по пятьдесят ударов плетью. После наказания Чжан Фэй пригрозил им:
      -- Смотрите, чтоб завтра все было готово, а то отрублю вам головы и выставлю напоказ!
      Военачальники были так жестоко избиты, что все время отхаркивались кровью. Вернувшись в лагерь, они призадумались.
      -- Что же нам делать? -- спрашивал Фань Цзян. -- Этот человек вспыльчив, как порох. Сегодня он нас избил, а завтра головы нам отрубит!
      -- Лучше уж мы его убьем, чем он нас! -- сказал Чжан Да.
      -- Да, но как к нему подойдешь?
      -- Если нам суждено остаться в живых, значит он будет сегодня пьян, -загадал Чжан Да. -- Если же нам суждено умереть, он пить сегодня не будет.
      На этом они и порешили.
      Чжан Фэй сидел у себя в шатре. Мысли его путались, душу терзала какая-то непонятная тревога.
      -- Что это сегодня со мной? Не могу ни сидеть, ни лежать спокойно, -сказал он, обращаясь к одному из своих военачальников. -- Не понимаю, почему меня охватывает дрожь?
      -- Видно, потому, что вы все время думаете о Гуань Юе, -- предположил военачальник.
      Чжан Фэй приказал принести вино и стал пить, угощая военачальников. Постепенно он опьянел и лег спать у себя в шатре.
      Во время первой стражи оскорбленные Фань Цзян и Чжан Да, спрятав под одеждой короткие мечи, пробрались в шатер под тем предлогом, что им необходимо поговорить с Чжан Фэем по важному и неотложному делу.
      Чжан Фэй спал с открытыми глазами. Злоумышленники, увидев его торчащие усы и широко раскрытые глаза, замерли на месте. Однако, прислушавшись к раскатистому храпу Чжан Фэя, они неслышно приблизились к его ложу и вонзили ему в живот короткие мечи. Чжан Фэй только вскрикнул во сне и умер. Было ему всего пятьдесят пять лет от роду.
      Потомки в стихах оплакивают его гибель:
      Когда-то в Аньси он ду-ю отхлестал преизрядно.
      Род Лю возвышая, он с Желтыми бился потом.
      И голос гремел его на перевале Хулао,
      И в страхе дрожала вода под Чанфаньским мостом.
      И Шу усмирил он, Янь Яню представив свободу,
      Взяв верх над Чжунчжоу отвагой своей и умом.
      Но сам пал в сраженье, победы над У не увидев,
      И люди в Ланчжуне скорбят и поныне о нем.
      Отрубив голову Чжан Фэю и захватив ее с собой, Фань Цзян и Чжан Да бежали в Восточный У. В войске узнали об этом преступлении лишь на следующий день и бросились в погоню за убийцами, но не догнали их.
      Тем временем военачальник У Бань, перешедший из Цзинчжоу на службу к Сянь-чжу и охранявший вместе с Чжан Фэем Ланчжун, написал государю подробное письмо и велел Чжан Бао, старшему сыну Чжан Фэя, сделать гроб для тела отца и ехать с печальной вестью в Чэнду. Младший сын Чжан Фэя, по имени Чжан Шао, остался охранять Ланчжун.
      Сянь-чжу в это время уже выступил в поход. Чиновники во главе с Чжугэ Ляном, проводив его за десять ли от города, вернулись обратно. Чжугэ Лян был очень печален и молчалив. Только один раз обратился он к чиновникам и произнес:
      -- Если бы советник Фа Чжэн был жив, он уговорил бы нашего господина остаться, удержал бы его от похода на восток.
      Ночью на стоянке Сянь-чжу от волнения дрожал всем телом и не мог заснуть в своем шатре. Он встал и вышел посмотреть на звезды. В этот миг на западе упала звезда величиною с ковш. Не понимая, что это значит, он приказал послать гонца с письмом к Чжугэ Ляну.
      Чжугэ Лян прислал ответ: "Падение звезды предвещает гибель большого военачальника. Через три дня получите печальную весть".
      Сянь-чжу остался ждать на месте стоянки. Вскоре ему доложили, что от У Баня прибыл гонец с письмом.
      -- О-о-о! Чувствую, что погиб мой брат Чжан Фэй! -- страшным голосом закричал Сянь-чжу и топнул ногой.
      Вскрыв письмо, он увидел, что это действительно была злая весть о смерти Чжан Фэя. Испустив вопль, Сянь-чжу без сознания рухнул наземь. Чиновники с трудом привели его в чувство.
      На другой день Сянь-чжу доложили, что к лагерю, как ветер, мчится отряд всадников. Сянь-чжу вышел из шатра и увидел молодого воина в белой одежде и серебряных латах. Всадник соскочил с коня и пал на колени. Сянь-чжу узнал своего племянника Чжан Бао.
      -- Фань Цзян и Чжан Да убили моего батюшку и с его головой сбежали в Восточный У! -- со слезами рассказывал сын Чжан Фэя.
      Гибель второго брата привела в полное отчаяние Сянь-чжу, он не мог ни пить, ни есть.
      -- Государь, -- уговаривали его приближенные, -- ведь вы хотите отомстить за братьев, вам нельзя губить свое драгоценное здоровье!
      Наконец Сянь-чжу согласился поесть и потом обратился к Чжан Бао с вопросом:
      -- Ты готов вместе с У Банем возглавить передовой отряд, чтобы отомстить за своего батюшку?
      -- За государство и за отца я готов десять тысяч раз умереть! -- горячо воскликнул Чжан Бао.
      В этот момент в шатер вошел еще один молодой воин в белой одежде и серебряных латах. Он упал на колени и зарыдал. Сянь-чжу узнал Гуань Сина, сына Гуань Юя, и сам заплакал. Чиновники едва успокоили его.
      -- Мы вспоминаем то время, когда трое простых людей вступили в братский союз и дали клятву верности на жизнь и на смерть! -- горестно говорил Сянь-чжу. -- А теперь, когда мы стали императором и могли бы вместе с братьями наслаждаться победами и почестями, они погибли по злой воле врага! Сердце мое разрывается, когда я смотрю на своих племянников.
      Сянь-чжу снова зарыдал.
      -- Вы удалитесь пока, -- сказали чиновники молодым воинам, -- надо дать мудрейшему полководцу немного успокоиться и отдохнуть.
      -- Государь, вы уже прожили более шести десятков лет, -- обратился к императору приближенный сановник, -- вам нельзя так бурно предаваться горю.
      -- О, погибли мои братья! -- рыдал Сянь-чжу. -- Как же нам жить в одиночестве?
      -- Сын неба слишком горюет, чем бы его развлечь? -- спрашивали друг друга чиновники.
      -- Наш государь ведет войско в поход, а сам все время рыдает, -- заметил Ма Лян. -- Это нехорошо действует на воинов.
      -- Мне довелось слышать, что в горах Цинчэн, к западу от Чэнду, живет отшельник по имени Ли И, -- сказал Чэнь Чжэн. -- Говорят, что ему уже около трехсот лет и что он умеет предсказывать судьбу. Это мудрейший отшельник нашего времени! Может быть, посоветовать Сыну неба позвать этого старца?
      Они отправились к Сянь-чжу. Тот выслушал их и велел Чэнь Чжэну привезти отшельника.
      Чэнь Чжэн поскакал в горы и попросил местных жителей проводить его к обители мудреца. Над жилищем отшельника клубились чистые облака, воздух здесь был необыкновенно прозрачен. Навстречу всаднику вышел мальчик и сказал:
      -- Пришелец, ты, должно быть, Чэнь Чжэн!
      -- Откуда ты знаешь, мальчик? -- удивленно спросил Чэнь Чжэн.
      -- Мой господин говорил, что сегодня он получит указ нашего государя и привезет этот указ Чэнь Чжэн.
      "Это поистине бессмертный провидец! -- подумал Чэнь Чжэн. -- Недаром о нем говорят люди!"
      Вместе с мальчиком Чэнь Чжэн вошел в хижину и почтительно склонился перед старцем.
      -- Слишком уж я стар, это мне не под силу, -- сказал Ли И, когда Чэнь Чжэн изложил ему повеление Сянь-чжу.
      -- Сын неба желает вас видеть, -- настойчиво повторил Чэнь Чжэн. -Надеюсь, что вы окажете ему честь своим посещением!
      Чэнь Чжэн так настойчиво упрашивал, что Ли И вынужден был согласиться.
      Когда отшельник прибыл в императорский лагерь, Сянь-чжу взглянул на его седые волосы, голубые, поразительно сияющие глаза с квадратными зрачками бессмертного, на его напоминающее старый кипарис тело и, поняв, что перед ним человек необыкновенный, принял его с большими церемониями.
      -- Я глубокий старик и давно живу в пустынных горах, -- промолвил Ли И. -Я не обладаю ни знаниями, ни мудростью. Мне стыдно, что вы призвали меня, а я не знаю, чего вы желаете.
      -- Тридцать лет назад мы вступили в братский союз с Гуань Юем и Чжан Фэем, -- объяснил ему Сянь-чжу. -- Братья наши погибли, и мы решили поднять несметное войско, чтобы отомстить тем, кто их погубил. Скажите, что принесет нам судьба? Мы давно слышали о вашем непостижимом искусстве и хотим просить у вас наставлений.
      -- На все есть воля неба, и не мне ее знать! -- уклончиво ответил старец.
      Сянь-чжу повторил свою просьбу. Тогда Ли И попросил кисть и бумагу. Нарисовав сорок вооруженных воинов, он зачеркнул их одного за другим; потом нарисовал большого человека, лежащего на земле лицом кверху, и рядом другого, копающего землю, а сверху поставил иероглиф Бай, означающий "белый". Ни слова не сказав в пояснение, Ли И поклонился и вышел.
      Недовольный гаданием, Сянь-чжу сказал военачальникам:
      -- Какой глупый старик! Верить ему нельзя!
      Он сжег бумагу и приказал поторопиться с выступлением в дальнейший путь.
      -- Войска У Баня уже прибыли, -- доложил Чжан Бао. -- Прошу вашего разрешения вести передовой отряд.
      Сянь-чжу вручил Чжан Бао печать начальника передового отряда, но в этот момент вперед смело вышел другой молодой воин и заявил:
      -- Отдай печать мне!
      Все взглянули на него. Это был Гуань Син.
      -- Я уже получил повеление! -- с возмущением возразил Чжан Бао.
      -- А какими способностями ты обладаешь, чтобы занимать такой пост? -вскричал Гуань Син.
      -- С малых лет я изучаю военное дело и стреляю без промаха! -- отвечал Чжан Бао.
      -- Вот мы сейчас и посмотрим искусство наших племянников! -- вмешался в спор Сянь-чжу. -- Оценим их способности!
      Чжан Бао приказал воинам на расстоянии ста шагов от императорского шатра поставить белый флаг с красным кружком в середине. Затем Чжан Бао три раза выстрелил из лука, и все три стрелы попали в красный кружок. Присутствующие выражали свое одобрение.
      -- Что ж тут удивительного -- попасть в кружок! -- насмешливо воскликнул Гуань Син.
      В это время высоко в небе пролетала стая диких гусей.
      -- Стреляю в третьего и подобью первой стрелой! -- вскричал Гуань Син, указывая вверх.
      Зазвенела тетива, и гусь упал. Все военачальники и чиновники закричали от восхищения. А разгневанный Чжан Бао схватил длинное копье, которым сражался его отец, и крикнул Гуань Сину:
      -- Ты не посмеешь состязаться со мной в искусстве рукопашного боя!
      Гуань Син тут же вскочил на коня, выхватил меч и двинулся навстречу Чжан Бао.
      -- Ты умеешь владеть копьем и думаешь, что я не умею обращаться с мечом!
      -- Немедленно прекратите это безобразие! -- прикрикнул Сянь-чжу на молодых воинов, готовых скрестить оружие.
      Гуань Син и Чжан Бао, спрыгнув с коней, упали на колени и стали просить прощения.
      -- Мы с вашими отцами носили разные фамилии, но были назваными братьями, -сказал Сянь-чжу. -- И жили мы дружнее, чем родные. Вы -- двоюродные братья, ваш долг отомстить за своих отцов, а не соперничать между собой!
      Гуань Син и Чжан Бао снова стали просить прощение.
      -- Кто из вас старший? -- спросил Сянь-чжу.
      -- Я старше Гуань Сина на год, -- отвечал Чжан Бао.
      Тогда Сянь-чжу приказал Гуань Сину поклониться Чжан Бао как старшему брату. Молодые воины тут же у шатра на сломанной стреле дали клятву всю жизнь помогать друг другу.
      После этого Сянь-чжу поставил во главе передового отряда У Баня, а Гуань Сину и Чжан Бао велел находиться при нем.
      Войско выступило в поход.
      А тем временем Фань Цзян и Чжан Да с отрубленной головой Чжан Фэя приехали к Сунь Цюаню. Он выслушал все, что они рассказали, и оставил обоих у себя. Созвав на совет военачальников и чиновников, Сунь Цюань произнес:
      -- Лю Бэй вступил на императорский трон и сам ведет на нас более семисот тысяч войска. Подумайте, как нам быть?
      Побледневшие чиновники только переглядывались. Тогда Чжугэ Цзинь вышел вперед и сказал:
      -- Я давно уже ем ваш хлеб и хотел бы отблагодарить вас за милость. Ценой своей жизни готов я добиваться встречи с Лю Бэем для того, чтобы склонить его к миру и уговорить вместе с вами покарать Цао Пэя за все его преступления.
      Сунь Цюань обрадовался и разрешил Чжугэ Цзиню ехать в царство Шу просить мира.
      Поистине:
      Бывает, что тщетно два царства послов отправляют друг другу,
      Но им помогает прохожий, свою предложивший услугу.
      К чему привела поездка Чжугэ Цзиня, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
      в которой идет речь о том, как Сунь Цюань покорился царству Вэй и получил девять даров, и как Сянь-чжу, выступая в поход, наградил войско
      Осенью, в восьмом месяце первого года периода Чжан-у [221 г.] Сянь-чжу с огромным войском подошел к заставе Куйгуань.
      Еще когда передовые отряды покидали пределы Сычуани, приближенный сановник доложил Сянь-чжу, что из княжества У приехал посол Чжугэ Цзинь. Сянь-чжу отказался принять его. Тогда Хуан Цюань напомнил:
      -- Чжугэ Цзинь -- старший брат вашего чэн-сяна. Если он приехал -- значит дело важное. Почему вы, государь, не желаете с ним поговорить? Я думаю, что следует принять его и выслушать. Может быть, это принесет нам пользу, а если нет -- тогда передадите через него Сунь Цюаню, за что мы требуем его к ответу.
      Сянь-чжу, послушавшись совета Хуан Цюаня, принял посла. Представ перед ним, Чжугэ Цзинь низко поклонился.
      -- Зачем вы приехали? -- спросил Сянь-чжу.
      -- Мой брат Чжугэ Лян давно служит вам, государь, -- отвечал Чжугэ Цзинь, -- и потому я, невзирая на опасности, приехал к вам поговорить о событиях, происшедших в Цзинчжоу. Когда Гуань Юй находился там, Сунь Цюань несколько раз предлагал ему породниться, но Гуань Юй не соглашался. А когда он захватил Сянъян, Цао Цао прислал Сунь Цюаню письмо, в котором требовал, чтобы тот напал на Цзинчжоу. Правитель княжества У этого не хотел, но Люй Мын, ненавидевший Гуань Юя, самовольно поднял войска и затеял все это дело. Сейчас Сунь Цюань раскаивается в допущенной ошибке. Но что поделаешь? Люй Мына уже нет в живых, и нельзя его наказать, хотя он-то и виноват во всем. Кроме того, должен вам сообщить, что госпожа Сунь только и думает о том, как бы возвратиться к вам. Сам правитель княжества У послал меня к вам. Он выражает желание отпустить госпожу Сунь, передать всех перебежавших к нему военачальников, вернуть Цзинчжоу и заключить с вами вечный союз, чтобы совместно покарать Цао Пэя за незаконный захват императорской власти.
      -- Сунь Цюань убил моего брата, а теперь осмеливается льстить мне, -возмутился Сянь-чжу.
      -- Прежде чем вы, государь, скажете последнее слово, я просил бы взвесить все обстоятельства, -- произнес Чжугэ Цзинь. -- Ведь вы потомок ханьского императора, власть которого силой захватил Цао Пэй! Ради мести за названого брата забыть об искоренении главного зла, пренебречь интересами Поднебесной -- значит пожертвовать великим ради малого! Чжунъюань, как остров среди моря, и две столицы -- основа великой Ханьской династии -- покинуты на произвол судьбы! Вся Поднебесная надеялась, что вы, государь, вступив на трон, возродите Ханьскую династию и восстановите ее прежние владения. Но вы, вопреки ожиданиям, оставляете в стороне царство Вэй и идете войной против княжества У. Будь я на вашем месте, я поступил бы не так!
      -- Убийство брата -- самая тягчайшая обида, какую можно было мне нанести! -- закричал Сянь-чжу. -- А вы хотите, чтобы я прекратил войну! Так знайте же, я перестану думать о мести лишь когда умру! Уезжайте и передайте Сунь Цюаню, чтобы он почище вымыл шею и был готов к казни! Ради этого я вас отпускаю. А то я не посмотрел бы, что разговариваю с братом моего чэн-сяна, и отрубил бы вам голову!
      Чжугэ Цзинь понял, что переубедить Сянь-чжу невозможно, и отправился в обратный путь.
      А в это время между Чжан Чжао и Сунь Цюанем происходил такой разговор:
      -- Чжугэ Цзинь не вернется, -- утверждал Чжан Чжао. -- Он узнал о могуществе царства Шу и придумал эту поездку, чтобы сбежать от нас.
      -- Нет, у нас с Чжугэ Цзинем нерушимый союз на жизнь и на смерть, -возражал Сунь Цюань. -- Я не обманывал Чжугэ Цзиня, и он не обманет меня. Еще в то время, когда к нам в Чайсан приезжал Чжугэ Лян, я просил Чжугэ Цзиня уговорить брата остаться у меня. И он тогда мне ответил: "Мой младший брат служит Лю Бэю и не уйдет от него. Это так же верно, как то, что я не уйду от вас!" Сказано это было от души. Никогда он не останется в царстве Шу! У нас с Чжугэ Цзинем дружба крепкая, никакие наговоры не нарушат ее!
      И как раз в этот момент доложили о возвращении Чжугэ Цзиня.
      -- Что я говорил? -- воскликнул Сунь Цюань.
      Смущенный и пристыженный Чжан Чжао удалился. Вошел Чжугэ Цзинь и рассказал, что Сянь-чжу отказался заключить мир.
      -- Значит, наше княжество в опасности! -- встревожился Сунь Цюань.
      -- Я могу дать совет, как устранить эту опасность! -- произнес один из присутствующих чиновников, подходя к ступеням возвышения, где сидел Сунь Цюань.
      Все взоры обратились к нему -- это был дай-фу Чжао Цзы.
      -- Что же вы предлагаете? -- спросил Сунь Цюань.
      -- Разрешите мне поехать к Вэйскому императору Цао Пэю, -- сказал Чжао Цзы. -- Я уговорю его напасть на Ханьчжун, и тогда Лю Бэй сам окажется в опасности.
      -- Вот лучший из всех советов! -- обрадовался Сунь Цюань. -- Но только, смотрите, не уроните нашего достоинства в глазах Цао Пэя!
      -- Если с моей стороны будет хоть малейший промах, я утоплюсь в Янцзы! -воскликнул Чжао Цзы. -- Мне совестно было бы смотреть в глаза людям.
      Сунь Цюань выразил в письме Цао Пэю верноподданнические чувства и отправил Чжао Цзы в царство Вэй.
      Приехав в Сюйчан, Чжао Цзы прежде всего повидался с тай-вэем Цзя Сюем и другими чиновниками, и лишь на следующий день явился во дворец.
      Цзя Сюй возвестил императору:
      -- Из Восточного У прибыл дай-фу Чжао Цзы с докладом.
      -- Должно быть, там испугались Лю Бэя! -- улыбнулся Цао Пэй, сделав знак ввести посла в зал.
      Чжао Цзы опустился на колени у ступеней трона и подал Цао Пэю письмо. После того как его прочитали вслух, Цао Пэй произнес, обращаясь к Чжао Цзы:
      -- Скажите, что представляет собой Сунь Цюань как правитель?
      -- Прозорливый, мудрый, гуманный, умный, храбрый и сообразительный! -выпалил Чжао Цзы.
      -- Уж не перехваливаете ли вы его? -- улыбнулся Цао Пэй.
      -- Нисколько! -- отвечал Чжао Цзы. -- Среди простых и заурядных людей он нашел Лу Су и Люй Мына, доказав этим свою прозорливость и мудрость. Он взял в плен Юй Цзиня, но не погубил его, -- это ли не гуманность? Он захватил Цзинчжоу без кровопролития -- в этом сказался его ум! Удерживая в своих руках Саньцзян, он смотрит на Поднебесную как тигр, готовый к прыжку, -это показывает его храбрость. Но он склоняется перед вами, государь, -трудно переоценить его сообразительность!
      -- Правитель княжества У сведущ в науках? -- спросил Цао Пэй.
      -- Сунь Цюань держит на реке Янцзы десять тысяч кораблей, у него бесчисленное войско, ему служат мудрые и способные, -- отвечал Чжао Цзы. -Он проникает в сущность мыслей, заключенных в канонах, и хотя у него мало свободного времени, он много читает. Сунь Цюань изучает труды по истории и комментарии к ним. Поэтому, когда он пишет указы, ему не приходится заглядывать в книги.
      -- А мы собираемся воевать против него! -- сказал Цао Пэй.
      -- У большого государства есть войско для наступления, а у малого государства есть план обороны! -- не растерявшись, ответил Чжао Цзы.
      -- Ну, а как вы там, побаиваетесь нас, а? -- продолжал расспрашивать Цао Пэй.
      -- Чего же нам бояться? У нас сотни тысяч воинов, и мы крепко защищены реками Янцзы и Хань!
      -- Много ли в Восточном У людей, подобных вам? -- поинтересовался Цао Пэй.
      -- Больших мудрецов насчитывается восемь-девять на каждый десяток, а таких ничтожных, как я, возами не перевозить, мерами не перемерять! -- не задумываясь, отвечал Чжао Цзы.
      -- Да! Таких людей, как вы, можно посылать куда угодно, и они не подведут своего государя! -- со вздохом сказал Цао Пэй и приказал тай-чан-цину Син Чжэну доставить в Восточный У указ о пожаловании Сунь Цюаню титула вана и девяти даров.
      Чжао Цзы поблагодарил за милость и покинул Сюйчан.
      -- Сунь Цюань боится Лю Бэя и потому решил принести покорность вам, -сказал дай-фу Лю Е. -- Если царство Шу начнет войну с княжеством У, то быстро разобьет его. Если мы пошлем сейчас нашего полководца, чтоб он одновременно с войсками Лю Бэя напал на Сунь Цюаня, так тот и десяти дней не продержится. Вот тогда бы остался у нас один враг -- царство Шу, и вы, государь, могли бы легко справиться с ним!
      -- Сунь Цюань принес покорность, соблюдая все церемонии, и если мы нападем на него, то отобьем охоту у других добровольно покоряться нам, -- возразил Цао Пэй. -- Мы считаем, что разумнее жить с ним в мире.
      -- Сунь Цюань обладает и мужеством и талантами -- это верно, -- согласился Лю Е, -- но он всего лишь простой военачальник и Наньчанский хоу. Звание у него низкое и сил мало, зато стремления большие: он хочет подчинить себе Чжунъюань. Вы пожаловали ему титул вана, и теперь Сунь Цюаню осталась одна ступенька, чтобы стать вровень с вами! Возвеличивая его, государь, вы как бы даете крылья тигру!
      -- Вовсе нет, -- возразил Цао Пэй. -- Мы не будем помогать княжеству У, но не поможем и царству Шу. Пусть они воюют, пока одно из них не погибнет. Другое уничтожим мы. Это труда не составляет! Больше не напоминайте об этом, мы уже все решили!
      Так Чжао Цзы и военачальник Син Чжэн отправились в Восточный У с подарками Сунь Цюаню.
      Во время совета, на котором Сунь Цюань решал с военачальниками, как обороняться от царства Шу, внезапно доложили, что от вэйского императора едет посол и везет указ о пожаловании Сунь Цюаню титула вана. По этикету такого посла полагалось встречать за чертой города и сопровождать во дворец.
      -- Вы, господин, сами могли бы провозгласить себя верховным полководцем и принять титул бо всех девяти округов Поднебесной, а не принимать титула от вэйского императора! -- заметил советник Гу Юн.
      -- Вы лучше вспомните, как в старину Пэй-гун принял титул от Сян Юя, -бросил в ответ Сунь Цюань. -- А сделал он это потому, что так требовали обстоятельства. Почему же я должен отказываться?
      Собрав всех чиновников, Сунь Цюань отправился встречать посла. Син Чжэн, помня о том, что он посол высшего государства, при въезде в город не вышел из коляски. Разгневанный Чжан Чжао зычным голосом закричал:
      -- Нет такого этикета, который не уважают, нет такого закона, который не почитают! Как ты смеешь поступать столь заносчиво? Думаешь, у нас не найдется клинка, чтобы поразить тебя в самое сердце?
      Син Чжэн проворно выскочил из коляски и поклонился Сунь Цюаню. После этого они бок о бок въехали в город. Вдруг возле коляски посла послышались громкие причитания:
      -- Горе нам, горе! Мы должны были жизни своей не щадить, чтобы присоединить царство Вэй к владениям нашего господина. А мы добились этим только того, что он принимает титул от Цао Пэя! Какой позор!..
      Эти слова выкрикивал Сюй Шэн. Тяжело вздохнув, Син Чжэн подумал: "Ну, если в княжестве У все военачальники и чиновники такие, так они не потерпят чужой власти!"
      Сунь Цюань принял указ вэйского государя о пожаловании титула, и чиновники принесли ему свои поздравления. Затем он распорядился, чтобы Цао Пэю отправили в знак благодарности прекрасную яшму и лучший жемчуг.
      Спустя некоторое время лазутчики донесли, что император царства Шу Сянь-чжу во главе огромной армии, в союзе с Шамокой, князем племени мань, при поддержке десятков тысяч воинов племени фань и войск полководцев Гуй Лу и Лю Нина, приближается к Восточному У по суше и по воде. Флот его уже вышел из Укоу, а сухопутное войско достигло города Цзыгуй.
      Сунь Цюань хоть и получил от вэйского правителя титул вана, но Цао Пэй отказался ему помогать. Тогда он спросил совета у своих гражданских и военных чиновников:
      -- Враг силен, как нам быть?
      Чиновники молчали. Сунь Цюань тяжело вздохнул:
      -- После бесстрашного полководца Чжоу Юя у меня был Лу Су, а его сменил Люй Мын. Но вот Люй Мын умер, и больше некому обо мне заботиться!
      Не успел он произнести эти слова, как к нему подошел молодой воин и, поклонившись до земли, промолвил:
      -- Я еще молод, но изучал военные книги. Дайте мне десять тысяч воинов, и я разобью Лю Бэя!
      Сунь Цюань посмотрел на юношу и узнал Сунь Хуаня, приемного сына Сунь Цэ, урожденного Юй. Но Сунь Цэ очень его полюбил и даровал ему право носить фамилию Сунь, как бы породнившись с ним. Сунь Цэ имел четырех сыновей, из которых Сунь Хуань был старшим. Двадцати пяти лет от роду он успел побывать с Сунь Цюанем во многих походах и совершить много удивительных подвигов. К тому времени, о каком здесь рассказывается, Сунь Хуань уже был назначен ду-вэем в отряде телохранителей Сунь Цюаня.
      -- Как же ты думаешь разбить врага? -- спросил Сунь Цюань.
      -- У меня есть два военачальника -- Ли И и Се Цзин, -- ответил Сунь Хуань. -- Они так храбры, что против них не устоять и десяти тысячам мужей! Дайте мне войско, и я захвачу Лю Бэя!
      -- Ты храбр, племянник, я это знаю, -- промолвил Сунь Цюань. -- Но ты молод, и одного тебя я не отпущу. Тебе нужен помощник.
      -- Разрешите мне сопровождать молодого полководца, -- вызвался военачальник Чжу Жань, сильный, как тигр.
      Сунь Цюань дал свое согласие и пожаловал Сунь Хуаню звание ду-ду левой руки, а Чжу Жаню -- ду-ду правой руки. Выделив им пятьдесят тысяч войска, он приказал немедленно выступить в поход.
      Конная разведка донесла Сунь Цюаню, что враг, дойдя до города Иду, остановился. Сунь Хуань отправился туда и расположился неподалеку от города в лагерях, построенных в три ряда.
      С тех пор как военачальник У Бань, получивший от императора Сянь-чжу печать командира передового отряда, покинул Сычуань, ему не приходилось проливать крови своих воинов: по дороге все без боя покорялись ему. Так дошел он до самого Иду. Когда разведка донесла, что полководец Сунь Хуань неподалеку раскинул лагеря, У Бань сообщил об этом Сянь-чжу, который в это время уже прибыл в Цзыгуй.
      -- Против нас послали какого-то мальчишку! -- вскричал Сянь-чжу.
      -- Ну что ж, раз Сунь Цюань послал мальчишку, так и вы не посылайте против него большого полководца, -- спокойно сказал Гуань Син. -- Разрешите мне схватиться с Сунь Хуанем.
      -- Хорошо. Ты покажешь нам свою отвагу! -- ответил Сянь-чжу.
      Гуань Син почтительно поклонился. Вдруг вперед вышел Чжан Бао и заявил:
      -- Государь, разрешите и мне пойти вместе с Гуань Сином.
      -- Мы будем этому очень рады, -- произнес Сянь-чжу. -- Но будьте осторожны, действуйте осмотрительно.
      Так сыновья Гуань Юя и Чжан Фэя соединили свои войска и двинулись на врага.
      Узнав об этом, Сунь Хуань навстречу им вывел войско из нескольких лагерей. Противники расположились друг против друга. Сунь Хуань выехал вперед, его сопровождали военачальники Ли И и Се Цзин. Перед ними выросли два вражеских военачальника в серебряных шлемах и панцырях, на белых конях, с белыми знаменами. Впереди был Чжан Бао с копьем наизготовку, за ним следовал Гуань Син с обнаженным мечом.
      -- Сунь Хуань, ничтожный мальчишка! -- громко закричал Чжан Бао. -- Твоя смерть ходит около тебя, а ты еще пытаешься сопротивляться непобедимому войску!
      -- Ну и глуп же ты! -- в том же тоне отвечал ему Сунь Хуань. -- Отец твой уже превратился в безголового дьявола, а теперь и ты пришел за своей смертью!
      Чжан Бао в гневе поднял копье и двинул коня на противника. Но из-за спины Сунь Хуаня выехал Се Цзин и вступил в поединок с Чжан Бао. После двадцатой схватки Се Цзин не выдержал и обратился в бегство. Чжан Бао преследовал его. Однако путь ему преградил Ли И, вооруженный огромной секирой. Чжан Бао схватился с ним; бились они долго, но победа не давалась ни тому, ни другому.
      В это время воин Тань Сюн, опасаясь за жизнь своего военачальника, наугад выпустил стрелу и попал в коня Чжан Бао. Раненый конь, не повинуясь всаднику, понес его обратно к своему войску, но возле знамени споткнулся и сбросил седока на землю. Ли И, гнавшийся за Чжан Бао, уже занес над ним меч, как вдруг в воздухе что-то сверкнуло, и голова Ли И упала на землю. Это Гуань Син, подоспевший на помощь Чжан Бао, зарубил врага.
      В ожесточенном бою войско Сунь Хуаня потерпело поражение. Противники отошли в свои лагеря.
      На следующий день Сунь Хуань снова вышел в бой; его опять встретили Гуань Син и Чжан Бао. Оружие скрестили Гуань Син и Сунь Хуань. Яростно бился с отважным противником Сунь Хуань и все же бежал от него. Войска молодых военачальников перешли в наступление.
      Чжан Бао, первым ворвавшийся во вражеский лагерь, столкнулся с Се Цзинем и ударом копья поразил его насмерть. Разгром войск Сунь Хуаня завершили подоспевшие отряды У Баня, Чжан Наня и Фын Си.
      Одержав полную победу, Чжан Бао собрал свое войско. Но Гуань Син не вернулся.
      -- Если мой брат погиб, и мне не жить! -- горестно вскричал Чжан Бао. Схватив копье, он вскочил на коня и помчался на поиски.
      Проехав всего лишь несколько ли, он увидел Гуань Сина; меч был у него в левой руке, правой он крепко держал какого-то воина.
      -- Кого поймал? -- закричал Чжан Бао.
      -- Пленного. Я приметил его еще во время боя и решил схватить живьем, -отвечал Гуань Син.
      Чжан Бао подъехал и, внимательно посмотрев на пленника, узнал Тань Сюна, который вчера стрелял в него.
      Возвратившись в лагерь, они принесли голову и кровь пленника в жертву убитому коню Чжан Бао.
      Гонец помчался к императору Сянь-чжу с донесением о большой победе.
      Потеряв своих лучших воинов Ли И, Се Цзина, Тань Сюна и многих других, Сунь Хуань понял, что ему не одолеть врага, и отправил гонца к Сунь Цюаню просить помощи.
      Тем временем военачальники Чжан Нань и Фын Си предложили У Баню завершить разгром потерпевших поражение в бою войск Сунь Хуаня и захватить их лагерь.
      -- Сунь Хуань действительно разбит, -- возразил У Бань, -- а вот военачальник Чжу Жань со своим флотом стоит в верховьях реки и потерь никаких не понес. Мы пойдем брать лагеря, а Чжу Жань высадится на берег и отрежет нам обратный путь...
      -- Ну, это не страшно! -- воскликнул Чжан Нань. -- Чжан Бао и Гуань Син могут устроить сильную засаду в горах. Пусть только Чжу Жань высадится, они возьмут его в клещи и не дадут ходу!
      -- Тогда надо подготовиться к этому. Зашлем к Чжу Жаню трех-четырех воинов под видом перебежчиков, и они сообщат ему о нашем намерении захватить лагерь Сунь Хуаня, -- подумав, сказал У Бань. -- Чжу Жань поспешит на помощь своим, а мы из засады нападем на него.
      Чжан Нань и Фын Си начали готовиться к сражению.
      Чжу Жань собирался идти на помощь Сунь Хуаню, когда привели перебежчиков. Чжу Жань стал их допрашивать.
      -- Мы воины из отряда Фын Си, -- отвечали те, -- но наш военачальник и награждает и наказывает несправедливо. Вот мы и решили сдаться вам, чтобы сообщить одну тайну.
      -- Какую? -- быстро спросил Чжу Жань.
      -- Сегодня ночью Фын Си решил захватить лагерь Сунь Хуаня. Он говорил, что ему дадут сигнал к нападению.
      Чжу Жань тотчас же послал гонца предупредить Сунь Хуаня. Но гонец не добрался до места, он был убит в пути воинами Гуань Сина.
      На военном совете военачальник Цуй Юй сказал Чжу Жаню:
      -- Не слишком доверяйте этим перебежчикам! Возможно, их подослали с целью заманить нас в ловушку. Как бы не погубить наш флот. Вы оставайтесь на месте, а я совершу вылазку.
      Чжу Жань согласился, чтобы Цуй Юй с десятитысячным войском пошел на помощь Сунь Хуаню.
      А ночью Фын Си, Чжан Нань и У Бань со своими отрядами действительно ворвались в лагеря Сунь Хуаня, и воины его обратились в бегство.
      Цуй Юй, заметив в лагерях сигнальные огни, стал торопить свое войско. Но едва они обогнули гору, как в ущелье загремели барабаны, и на них с двух сторон напали Гуань Син и Чжан Бао. Цуй Юй хотел бежать, но столкнулся с Чжан Бао, который в первой же схватке взял его живьем в плен.
      Узнав об этом, Чжу Жань увел свои суда вниз по реке на пятьдесят-шестьдесят ли. Сунь Хуаню с остатками войск удалось бежать.
      -- Нет ли здесь поблизости какой-нибудь крепости, где можно было бы укрыться и запастись провиантом? -- спросил он военачальников.
      -- Немного севернее находится город Илин, -- ответили ему.
      Сунь Хуань направился в ту сторону, и едва успел войти в город, как подошел У Бань и осадил Илин.
      Гуань Син и Чжан Бао отправили под большой охраной пленного Цуй Юя к Сянь-чжу в Цзыгуй. Император приказал наградить воинов, а Цуй Юя казнить. Это навело страх на военачальников Сунь Цюаня, и слава Сянь-чжу загремела еще громче.
      Когда от Сунь Хуаня прискакал гонец с просьбой о помощи, Сунь Цюань сильно встревожился и созвал на совет гражданских и военных чиновников.
      -- Сунь Хуань осажден в Илине, Чжу Жань потерпел поражение. Сила вражеских войск растет. Как нам быть?
      -- Правда, мы потеряли многих военачальников, но у нас еще остались другие, -- произнес Чжан Чжао. -- Чего же нам бояться Лю Бэя? Назначьте главным полководцем Хань Дана и дайте ему в помощники Чжоу Тая. Во главе передовых войск поставьте Пань Чжана, а Лин Туна во главе тылового отряда; Гань Нин пусть ведет основные силы.
      Сунь Цюань принял этот совет, и военачальники стали спешно готовиться к походу. Только один Гань Нин, в то время болевший, не мог выступить вместе с ними.
      Тем временем войска Сянь-чжу вышли на границу Илинского округа. Император приказал на протяжении семидесяти ли создать цепь из сорока лагерей.
      Необыкновенные подвиги молодых воинов Гуань Сина и Чжан Бао заставили призадуматься Сянь-чжу, и он со вздохом сказал:
      -- Наши старые военачальники совсем одряхлели. Теперь мы надеемся лишь на наших героев-племянников, с ними нечего бояться Сунь Цюаня!
      В этот момент ему доложили, что приближаются войска Хань Дана и Чжоу Тая. Сянь-чжу стал думать, кого бы из военачальников послать против врага, как вдруг вбежал приближенный сановник и испуганно сказал:
      -- Государь! Старый Хуан Чжун со своими воинами перешел на сторону врага!
      Но Сянь-чжу засмеялся:
      -- Хуан Чжун не такой человек, чтобы изменить нам! Его глубоко задели наши слова, что старые военачальники больше не совершают подвигов, и теперь он все силы приложит, чтобы доказать обратное!
      Вызвав к себе Гуань Сина и Чжан Бао, Сянь-чжу сказал:
      -- Хуан Чжун может допустить какую-нибудь ошибку, и вам придется помочь ему. Только и сами будьте осторожны!
      Молодые воины с поклоном приняли приказ императора и повели свои войска на помощь Хуан Чжуну.
      Поистине:
      Старик, что служил господину, не зная измен и коварства,
      Еще одним подвигом смелым прославит свое государство.
      Тот, кто хочет узнать, чем закончился поход Хуан Чжуна, пусть посмотрит следующую главу.
      ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
      которая повествует о том, как во время битвы у Сяотина в руки Сянь-чжу попался его недруг, и о том, как ученый книжник был назначен полководцем
      Действительно, храбрейший военачальник Хуан Чжун, оскорбленный словами Сянь-чжу, схватил меч, вскочил на коня, и в сопровождении нескольких воинов помчался прямо в илинский лагерь. Его встретили военачальники У Бань и Чжан Нань.
      -- По какому делу вы приехали, полководец? -- спросили они.
      -- Я от самого Чанша следую за Сыном неба, -- отвечал Хуан Чжун, -- и оказал ему немало услуг. Правда, мне уже больше семи десятков, но я и сейчас съедаю по десять цзиней мяса за раз, могу натянуть самый тугой лук и ездить на самом быстром коне. И все же Сын неба сказал, что от стариков нет никакой пользы! Вот я и хочу доказать, что я не стар! Я пришел сюда, чтобы драться с врагом. Пусть Сын неба посмотрит, какой я старик!
      Во время этой беседы У Баню доложили, что подходит передовой отряд вражеских войск и конные разъезды уже недалеко от лагеря. Хуан Чжун в один миг выбежал из шатра и вскочил на коня.
      Фын Си и У Бань пытались остановить его:
      -- Вы почтенный военачальник и вам не подобает действовать сгоряча.
      Но Хуан Чжун не стал их слушать и, хлестнув коня, умчался. Тогда У Бань приказал Фын Си следовать за стариком.
      На полном ходу осадив коня перед войском врага, Хуан Чжун обнажил меч и стал вызывать Пань Чжана на поединок. Пань Чжан выехал вперед в сопровождении военачальника Ши Цзи. Поиздевавшись над старостью Хуан Чжуна, Ши Цзи начал бой и в третьей схватке пал от меча Хуан Чжуна. Пань Чжан пришел в ярость и бросился на старика, изо всех сил вращая над головой мечом Черного дракона. Этот необыкновенный меч достался ему, когда брали в плен Гуань Юя.
      Хуан Чжун дрался с ожесточением, и Пань Чжан вскоре понял, что ему не одолеть старого воина. Пустив коня во весь опор, он бежал без оглядки. Хуан Чжун погнался было за ним, но потом передумал и вернулся обратно.
      Гуань Син и Чжан Бао встретили победителя такими словами:
      -- Наш мудрейший повелитель приказал идти вам на помощь. Но вы уже совершили подвиг, и мы просим вас поскорее возвратиться в лагерь.
      Хуан Чжун и слышать об этом не хотел.
      На следующий день снова пришел Пань Чжан с войском. Хуан Чжун немедля выехал на бой, упрямо отказываясь от помощи, которую ему предлагали и Гуань Син, и Чжан Бао, и У Бань.
      Выдержав всего несколько схваток, Пань Чжан обратился в бегство, держа в вытянутой руке меч Черного дракона.
      -- Стой, злодей! Я мщу за Гуань Юя! -- кричал гнавшийся за ним Хуан Чжун.
      Так Пань Чжан увлек за собой старика на целых тридцать ли. А там вдруг раздались оглушительные крики -- из засады выскочили воины Чжоу Тая, Хань Дана и Лин Туна. К ним присоединился и Пань Чжан, с ходу повернув свой отряд. Хуан Чжун оказался в тесном кольце врагов.
      Внезапно налетел бешеный ветер. Старый военачальник пытался отступить к горе, но на ее склоне появился отряд во главе с Ма Чжуном. Ма Чжун выстрелил из лука, и стрела попала Хуан Чжуну подмышку. Старый воин едва удержался в седле.
      Противник сразу перешел в наступление, но тут на помощь старику подоспели Гуань Син и Чжан Бао; многочисленный враг бежал.
      Раненого Хуан Чжуна проводили в императорский лагерь. Рана сильно болела и кровоточила. Сянь-чжу лично навестил старика.
      -- Это мы во всем виноваты! -- говорил он, поглаживая Хуан Чжуна по спине.
      -- Я глубоко счастлив, что мне пришлось служить вам, государь, -- отвечал Хуан Чжун. -- Пожил я достаточно, мне уже около семидесяти пяти лет. Верю, государь, что вы будете беречь себя и еще завоюете царство Вэй!
      Вскоре он перестал узнавать окружающих и ночью скончался.
      Потомки сложили о нем такие стихи:
      О воинах старых толкуя, его вспоминают доныне.
      В сражении при Сычуани он подвигов много свершил.
      Он лук свой, тугой как железо, натягивать мог без усилья,
      Легко, словно юноша, в битве тяжелые латы носил.
      Хэбэй потрясал он отвагой, служа своему господину,
      Его многославное имя вокруг разносила молва.
      Он прожил героем на свете и жизнь свою кончил героем,
      Хотя и была перед смертью белее, чем снег, голова.
      Император горевал о смерти старейшего военачальника и приказал с большими почестями похоронить его в Чэнду.
      -- Из пяти наших храбрейших полководцев Тигров трое погибли, а мы все еще не отомстили врагу! -- сокрушенно вздыхал Сянь-чжу.
      С отрядом телохранителей он отправился в Сяотин и созвал там на совет военачальников. Решено было разделить все войско на восемь отрядов и перейти в наступление на суше и на воде. Флот возглавлял Хуан Цюань, а сам Сянь-чжу встал во главе сухопутного войска. Было это в середине второго месяца второго года периода Чжан-у [222 г.].
      Когда Хань Дан и Чжоу Тай узнали о приближении врага, они решили выйти на бой. Противники расположились друг против друга в боевом порядке. Хань Дан и Чжоу Тай выехали вперед. Они увидели, как у ворот лагеря раздвинулись знамена и на коне показался сам Сянь-чжу под желтым шелковым зонтом с золотыми украшениями. Справа и слева от него виднелись желтые секиры и белые бунчуки, шитые золотом и серебром; походные знамена окружали его полукольцом.
      -- Вы теперь стали императором и вам не следовало бы выезжать так неосторожно! -- громко закричал Хань Дан. -- Случайно вы можете лишиться жизни!
      -- Ты, жалкий пес! -- гневно ответил Сянь-чжу, протянув руку в сторону Хань Дана. -- Мы поклялись отомстить тебе! Не жить нам с тобой под одним небом!
      -- Кто начнет бой? -- обратился Хань Дан к своим военачальникам.
      В ответ на его вопрос вперед выехал Ся Сюнь. В ту же минуту из-за спины Сянь-чжу появился вооруженный длинным копьем Чжан Бао и с боевым возгласом бросился на Ся Сюня. Громоподобный голос противника привел в трепет Ся Сюня, и он уже хотел отступить, но к нему подъехал Чжоу Пин, брат Чжоу Тая. А на другой стороне к Чжан Бао присоединился Гуань Син.
      Тут Чжан Бао снова издал крик и, метнув копье, насмерть поразил Ся Сюня. Не успел опомниться и Чжоу Пин, как Гуань Син зарубил его мечом. Затем победители бросились на Хань Дана и Чжоу Тая. Те поспешно скрылись в рядах своих войск.
      Наблюдая за Гуань Сином и Чжан Бао, император с гордостью произнес:
      -- Да, у отца-тигра не может быть сына-щенка!..
      И он взмахнул плетью, указывая вперед. По этому знаку войска его перешли в наступление. Как бурный поток, хлынули они вперед и разгромили врага. Трупы убитых усеяли поле, кровь лилась рекой.
      В это время полководец Гань Нин был болен и лечился у себя на корабле. Но тут пришло донесение, что войска Сянь-чжу быстро приближаются по суше. Гань Нин поспешил высадиться на берег и тут же столкнулся с отрядом воинов из племени мань, служивших царству Шу.
      Все маньские воины, волосатые и босые, были вооружены длинными копьями и луками, мечами, секирами и щитами; во главе их стоял князь племени мань по имени Шамока. Лицо Шамоки цветом своим напоминало кровь, голубые навыкате глаза его сверкали. Он был вооружен булавой из дикого терновника, окованной железом, у пояса висело два лука. Вид у него был необычайно воинственный и грозный.
      Гань Нин не осмелился ввязаться с ним в бой и отступил. Шамока выпустил стрелу и попал беглецу в голову. Гань Нин так и бежал со стрелой. У него едва хватило сил добраться до Фучикоу, но тут он опустился под деревом на землю и умер. А на дереве сидели вороны и сразу же с карканьем слетели на труп.
      Узнав о гибели Гань Нина, Сунь Цюань сильно опечалился и приказал торжественно похоронить полководца. Позже в честь него построили храм и совершали там жертвоприношения.
      Потомки сложили о Гань Нине такие стихи:
      На легких судах с парусами парчовыми
      По волнам Янцзы смело плавал Гань Нин.
      Всем сердцем служил своему господину он,
      И щедро его награждал господин.
      Он чашу вина выпивал перед битвою,
      Красив был и мудр, таких больше нет.
      Он лагерь врага захватил и прославился,
      И славить его будут тысячи лет.
      Во время нападения князя Шамоки на Гань Нина император Сянь-чжу успел захватить Сяотин. Войско Сунь Цюаня разбежалось.
      Сянь-чжу собрал своих воинов, но среди них не оказалось Гуань Сина; тогда он приказал Чжан Бао и другим военачальникам отправиться на поиски пропавшего.
      А с Гуань Сином случилось вот что. Врезавшись в ряды противника, он лицом к лицу столкнулся с Пань Чжаном. Увидя убийцу своего отца, Гуань Син первым напал на него. Пань Чжан бежал и скрылся в горах. Гуань Син стал его искать. Незаметно стемнело, и он сбился с дороги. К счастью, взошла яркая луна, и ему удалось добраться до небольшой деревушки. Он спешился и постучался в ворота. Из дому вышел старик и спросил, кто приехал.
      -- Я воин, сбившийся с дороги, -- отвечал Гуань Син. -- Не найдется ли у вас чего-нибудь поесть?
      Старик впустил Гуань Сина в дом. Комната была освещена свечами, и на стене висело изображение Гуань Юя. Гуань Син горько заплакал и поклонился изображению.
      -- Почему ты плачешь, воин? -- спросил старик.
      -- Это мой отец, -- сказал Гуань Син, указывая рукой на изображение Гуань Юя.
      Старик низко поклонился юноше.
      -- За что вы так почитаете моего отца? -- спросил Гуань Син.
      -- У нас здесь издавна почитают духов, -- отвечал старик. -- А Гуань Юю мы поклонялись еще при его жизни и тем более теперь, когда он стал духом! Я только и мечтал о том, чтобы поскорее пришли войска царства Шу и отомстили за него! Ты, его сын, явился к нам первым, и на народ наш снизойдет счастье!
      Старик подал Гуань Сину вино и еду. Потом расседлал и накормил его коня.
      Миновало уже время третьей стражи. И вдруг послышался стук в ворота. Старик вышел спросить, кто там, и оказалось, что это Пань Чжан. Он тоже просился на ночлег. Едва он показался в дверях, как Гуань Син узнал его и, выхватив меч, закричал:
      -- Стой, злодей!
      Пань Чжан в страхе подался назад, но в дверях стоял воин с лицом, напоминающим спелый финик, с красными, как у феникса, глазами, с вьющейся бородой и пушистыми бровями. На нем был зеленый халат и золотой панцырь, а в руке обнаженный меч. Узнав Гуань Юя, Пань Чжан испуганно вскрикнул; дух мгновенно растаял. Но в этот момент опустился меч Гуань Сина, и отрубленная голова Пань Чжана скатилась на пол.
      Кровь его сердца Гуань Син принес в жертву изображению духа Гуань Юя, а отрубленную голову врага повесил на шею своего коня. Затем, попрощавшись с хозяином, он снял с убитого отцовский меч Черного дракона и уехал.
      Старик, оставшись один, сжег труп Пань Чжана.
      Гуань Син проехал всего несколько ли и вдруг услышал людские голоса и конское ржание -- навстречу ему шла конница. Это был отряд Ма Чжуна.
      Как только Ма Чжун разглядел голову Пань Чжана, висевшую на шее коня Гуань Сина, он вне себя от гнева бросился на врага. А Гуань Син, увидев Ма Чжуна, сразу же вспомнил, что и он повинен в гибели отца, и, выхватив меч Черного дракона, рванулся вперед. Однако триста воинов Ма Чжуна тесно окружили его. Гибель казалась неминуемой. Но тут он увидел, что с северо-запада во весь опор мчится отряд -- это спешил к нему на выручку Чжан Бао.
      Ма Чжун сразу узнал сына Чжан Фэя и отступил. Молодые военачальники погнались за ним, но вскоре натолкнулись на воинов Ми Фана и Фуши Жэня, разыскивавших Ма Чжуна. Не ввязываясь в большой бой из-за малочисленности своих войск, отважные юноши вернулись в Сяотин. Императору они преподнесли голову Пань Чжана.
      На радостях Сянь-чжу приказал наградить всех воинов-победителей.
      Полководцы Сунь Цюаня Хань Дан и Чжоу Тай собрали остатки разбитого войска и засели в оборону. Ма Чжун, Ми Фан и Фуши Жэнь расположились лагерем на речном островке. До поздней ночи к ним в шатер доносились плач и причитания воинов. Ми Фан украдкой вышел послушать, о чем они говорят, и до него донеслись слова:
      -- Все мы из Цзинчжоу, да вот Люй Мын обманул нас и заставил уйти от нашего господина. Ныне сам государь воюет против Восточного У, и Сунь Цюаню рано или поздно конец! Лю Бэй ненавидит Ми Фана и Фуши Жэня. Не убить ли нам этих злодеев? Отнести бы их головы... Заслуга будет немалая!
      -- Не надо медлить!.. -- отвечал другой.
      Испуганный Ми Фан бросился к Фуши Жэню.
      -- Настроение наших воинов изменилось, -- сказал он, -- нам не уцелеть. Правитель царства Шу больше всего ненавидит Ма Чжуна. Давай убьем его, а голову положим к ногам Сянь-чжу! Принесем ему повинную и скажем, что обстоятельства заставили нас сдаться Сунь Цюаню и теперь мы ушли от него.
      -- Нет, туда нам идти нельзя, -- возразил Фуши Жэнь. -- Там нам конец.
      -- Лю Бэй великодушен, -- заметил Ми Фан, -- и его сын А-доу приходится мне племянником. Император нас не погубит хотя бы из родственных чувств.
      Договорившись обо всем, Ми Фан и Фуши Жэнь оседлали коней, потом пробрались в шатер Ма Чжуна, отрубили ему голову и бежали в Сяотин.
      Дозорные на дороге задержали их и доставили к Чжан Наню и Фын Си, а на следующий день те отвели перебежчиков к Сянь-чжу. Подавая императору голову Ма Чжуна, они со слезами уверяли:
      -- Мы не изменники! Это Люй Мын хитростью заставил нас сдаться. Он сказал, что Гуань Юй погиб, и мы вынуждены были открыть ему ворота. Но как только мы узнали, что государь пришел сюда, мы убили злодея Ма Чжуна, чтобы смыть вашу обиду. Умоляем простить нас!
      -- Сколько времени прошло с тех пор, как мы вышли из Чэнду, а вы только теперь вернулись! -- гневался Сянь-чжу. -- Попали в безвыходное положение и явились льстить мне! Лучше не просите пощады! Нам стыдно было бы смотреть в глаза Гуань Юю в стране Девяти источников!
      Сянь-чжу приказал устроить в лагере алтарь духа Гуань Юя и принес ему в жертву голову Ма Чжуна. Затем он велел Гуань Сину сорвать одежды с Ми Фана и Фуши Жэня и поставить их на колени перед алтарем. Сянь-чжу сам отрубил им головы и совершил жертвоприношение.
      Немного спустя в шатер императора в слезах вошел Чжан Бао и, поклонившись, сказал:
      -- Теперь с убийцами моего дяди покончено. Но когда же настанет день мести за моего батюшку?
      -- Не горюй, дорогой племянник! -- отвечал ему Сянь-чжу. -- Мы усмирим Сунь Цюаня и перебьем всех его собак! А когда к нам в руки попадут убийцы твоего отца Фань Цзян и Чжан Да, ты сам искромсаешь их в куски и принесешь в жертву духу Чжан Фэя.
      Чжан Бао поблагодарил государя и вышел из шатра.
      К этому времени слава Сянь-чжу облетела все княжество У, и все дрожали перед ним.
      Военачальники Хань Дан и Чжоу Тай в сильной тревоге сообщили Сунь Цюаню, что Ми Фан и Фуши Жэнь убили Ма Чжуна и бежали к врагу, но император Сянь-чжу казнил их. Такое известие напугало Сунь Цюаня, и он созвал на совет чиновников.
      -- Правитель царства Шу ненавидел Люй Мына, Пань Чжана, Ма Чжуна, Ми Фана и Фуши Жэня, -- сказал Бу Чжи. -- И все они уже погибли. В живых остались только Фань Цзян и Чжан Да, которые ныне находятся у нас. Почему бы вам не схватить их и вместе с головой Чжан Фэя не отправить Сянь-чжу? Отдайте ему Цзинчжоу, верните госпожу Сунь и попросите мира; предложите союз против царства Вэй, и Лю Бэй уведет свое войско.
      Сунь Цюань принял этот совет. В ящик, наполненный благовониями, положили голову Чжан Фэя, а крепко связанных Фань Цзяна и Чжан Да бросили в повозку для преступников и повезли к Сянь-чжу. Послом был назначен Чэн Бин.
      Сянь-чжу готовился к новому наступлению, когда ему доложили, что из Восточного У прибыл посол, который привез голову Чжан Фэя и его убийц, Фань Цзяна и Чжан Да.
      -- Это дар неба! -- воскликнул Сянь-чжу, сжимая руками виски. -- Мы должны возблагодарить дух моего младшего брата Чжан Фэя. -- И он приказал Чжан Бао поставить алтарь.
      Голова Чжан Фэя, как живая, лежала в ящике. Взглянув на нее, Сянь-чжу закричал от горя.
      Чжан Бао собственноручно зарубил Фань Цзяна и Чжан Да и принес их в жертву духу своего отца. Но и после этого гнев императора Сянь-чжу не утих, он твердо решил воевать до полного покорения княжества У.
      -- Но ведь те, кому вы должны были отомстить, уже уничтожены, -- уговаривал государя советник Ма Лян, -- и нанесенная ими обида смыта! Посол Сунь Цюаня, сановник Чэн Бин, приехал с предложением возвратить вам Цзинчжоу, отдать госпожу Сунь и заключить вечный союз. Сунь Цюань готов идти вместе с вами против царства Вэй! Он почтительно кланяется вам и ждет мудрейших повелений.
      -- Мы зубами скрежещем от ненависти к Сунь Цюаню! -- вскричал Сянь-чжу. -Заключить с ним мир -- это значит изменить братскому союзу с Гуань Юем и Чжан Фэем! Нет! Мы раньше уничтожим княжество У, а потом царство Вэй!
      Он хотел обезглавить посла, чтобы порвать всякие отношения с Восточным У, но многие чиновники воспротивились этому, и Сянь-чжу отказался от своего намерения.
      Перепуганный Чэн Бин бежал из лагеря и, возвратившись к Сунь Цюаню, сказал:
      -- Сянь-чжу не желает слышать разговоров о мире и клянется раньше уничтожить Восточный У, а потом идти войной против царства Вэй. Чиновники отговаривают его, но он глух к их советам. Как же нам быть?
      Не успел Сунь Цюань опомниться, как к нему подошел советник Кань Цзэ и сказал:
      -- У нас есть столп, которым можно подпереть небо! Вы забыли о нем!
      -- Кто это такой? -- спросил Сунь Цюань.
      Кань Цзэ продолжал:
      -- Прежде великими делами Восточного У ведал Чжоу Юй, потом его сменил Лу Су. После смерти Лу Су место это занял Люй Мын. Ныне и Люй Мына уже нет в живых, но остался Лу Сунь. Человек этот известен как ученый книжник, а в действительности это герой и великий стратег! Он ничем не уступает Чжоу Юю. План разгрома Гуань Юя исходил от него. Если вы призовете Лу Суня, победа над врагом обеспечена! А случись так, что Лу Сунь потерпит неудачу, я вместе с ним буду в ответе!
      -- О, если бы вы не напомнили мне о Лу Суне, я погубил бы великое дело! -воскликнул Сунь Цюань.
      -- Лу Сунь просто книжный червь, он не соперник Лю Бэю, -- заметил Чжан Чжао, -- и от него никакой пользы не будет!
      -- Лу Сунь способен управлять округом, но великое дело ему не под силу, -добавил Гу Юн.
      Кань Цзэ тяжело вздохнул и промолвил:
      -- Господин мой, если вы не призовете Лу Суня, княжество У погибнет! Всей своей семьей я ручаюсь за Лу Суня!
      -- Я тоже хорошо его знаю, у него большие таланты, -- согласился Сунь Цюань и коротко закончил: -- Я уже все решил. Довольно об этом говорить! -- И он распорядился позвать к нему Лу Суня.
      Лу Сунь был родом из области Уцзюнь и приходился внуком сяо-вэю Лу Шу и сыном ду-вэю Лу Цзюню. Ростом он был восьми чи, и цвет лица его напоминал белую яшму; у него было звание военачальника Покорителя Запада.
      Когда он вошел, Сунь Цюань сказал:
      -- Войска Сянь-чжу стоят у наших границ. Я назначаю вас полководцем, чтобы вы отразили нападение врага.
      -- У господина есть знаменитые воины, -- скромно произнес Лу Сунь, -- а я еще молод и не обладаю талантами. Справлюсь ли я с таким большим делом?
      -- Кань Цзэ поручился мне своей семьей за вас, -- ответил Сунь Цюань, -- да и я сам знаю ваши способности. Жалую вас званием да-ду-ду, не отказывайтесь.
      -- А если чиновники не захотят мне повиноваться? -- спросил Лу Сунь.
      Сунь Цюань снял висевший у него на поясе меч и, передавая его Лу Суню, сказал:
      -- Тогда, кто не будет вас слушаться, казните и докладывайте мне.
      -- Я удостоен высокой чести, -- поклонился Лу Сунь, -- не смею отказываться! Только попрошу вас завтра собрать всех чиновников и в их присутствии дать мне полномочия.
      Молчавший Кань Цзэ произнес:
      -- В древности существовал обычай: когда назначали полководца, строили возвышение, собирали воинов и в их присутствии вручали белый бунчук, желтую секиру, пояс с печатью и грамоту на право командования войсками! К полководцу всегда относились с почтением, и приказы его выполнялись беспрекословно. И вам, великий ван, следовало бы соблюсти этот обычай. Жалуя Лу Суню звание да-ду-ду, вручите ему бунчук и секиру, и все будут ему повиноваться.
      Сунь Цюань послушался Кань Цзэ и приказал за ночь соорудить возвышение. Наутро созвали туда всех чиновников и попросили Лу Суня подняться на ступени. Сунь Цюань пожаловал ему звание да-ду-ду и титул Лоуского хоу; затем вручил драгоценный меч, пояс с печатью и грамоту на право командования войсками.
      -- В столице властвую я, -- сказал Сунь Цюань, -- За ее пределами распоряжаетесь вы!
      После церемонии Лу Сунь спустился вниз и приказал военачальникам Сюй Шэну и Дин Фыну возглавить отряд его телохранителей. В тот же день они выступили в поход по суше и по воде.
      В Сяотине было получено извещение о назначении Лу Суня, и это сильно встревожило Хань Дана и Чжоу Тая.
      -- Почему наш господин назначил полководцем этого книжника? -- недоумевали они.
      Вскоре в Сяотин прибыл и сам Лу Сунь. Никто не хотел ему подчиняться. Он вошел в шатер и приказал созвать совет. Военачальники не желали ему представляться, и их приходилось приводить силой.
      -- Господин наш назначил меня полководцем, чтобы я разгромил царство Шу, -сказал Лу Сунь. -- В войске есть свои строгие законы, и вам надлежит их соблюдать. Нарушителей я буду наказывать, невзирая на лица. Запомните мои слова, чтоб вам не пришлось раскаиваться!
      Военачальники молчали. Наконец Чжоу Тай произнес:
      -- Ныне племянник нашего господина, аньдунский военачальник Сунь Хуань, осажден в городе Илине. У него нет провианта, и на помощь к нему никто не идет. Просим вас, господин ду-ду, спасти Сунь Хуаня. Этим вы успокоите душу нашего господина.
      -- Сунь Хуаню помощь не нужна, -- возразил Лу Сунь. -- Я знаю силу его боевого духа и считаю, что он продержится до тех пор, пока я разобью армию Сянь-чжу, а тогда и для него минует опасность.
      Военачальники, усмехаясь, покинули шатер.
      -- Назначить главным полководцем такого юнца! -- ворчал Хань Дан. -- Вы слышали, что он сказал? Ну, теперь погибнет наш Восточный У!
      -- Я пытался выведать у него план наступления, -- отвечал Чжоу Тай, -- но теперь вижу, что никакого плана у него нет. Не представляю, как он разобьет царство Шу.
      На следующий день Лу Сунь передал по всему войску приказ стойко охранять все проходы в горах и никоим образом не выходить на бой с врагом. Военачальники посмеивались над его трусостью и кое-как выполняли приказ. Тогда Лу Сунь снова созвал их к себе в шатер и сказал:
      -- Командую войсками я! Вчера я трижды приказывал и пять раз напоминал, чтобы охранялись горные перевалы! Почему вы не выполняете мой приказ?
      -- С того времени, как великий ван Сунь Цюань покорил Цзяннань, я участвовал в сотнях битв, -- произнес Хань Дан. -- Остальные военачальники, прирожденные воины, также давно служат нашему господину. Великий ван поставил вас во главе всего войска. Вам следовало бы сначала продумать план наступления и дать указания, кому и куда выступать, ибо только в наступлении побеждают противника! Вы же приказываете нам обороняться и не выходить на бой. Разве вы надеетесь, что небо само покарает злодеев? Я никогда не боялся смерти, но не понимаю, зачем вы подрываете наш боевой дух!
      Военачальники, стоявшие у шатра, зашумели:
      -- Хань Дан говорит правильно, мы хотим драться.
      Выслушав их, Лу Сунь схватился за меч и властно закричал:
      -- Пусть я, по-вашему, книжник, но раз господин наш доверил мне такое важное дело, всю ответственность за него несу я! Еще раз приказываю вам держать оборону! Ослушникам буду рубить головы!
      Военачальники разошлись недовольные.
      Сянь-чжу развернул свои войска на семьсот ли от Сяотина до самых границ Сычуани. Было сооружено сорок лагерей. Днем знамена и флаги закрывали солнце, по ночам небо озарял свет костров.
      Разведчики донесли Сянь-чжу, что Сунь Цюань назначил полководцем Лу Суня, а тот приказал войску обороняться и в бой не выходить.
      -- Кто такой этот Лу Сунь? -- спросил Сянь-чжу.
      -- Лу Сунь -- ученый из Восточного У, -- ответил советник Ма Лян. -- Он, правда, молод, но очень талантлив и прекрасный стратег. Это по его плану Люй Мын взял Цзинчжоу.
      -- А, так это тот самый мальчишка, который своим коварством погубил нашего брата Гуань Юя! -- вспыхнул Сянь-чжу. -- Его надо схватить, чего бы это ни стоило!
      И он отдал приказ наступать.
      -- Талантами своими Лу Сунь не уступит Чжоу Юю, -- предупреждал Ма Лян, -с ним нелегко справиться!
      -- Мы давно водим войска, так неужели же мы понимаем меньше, чем этот желторотый юнец? -- закричал Сянь-чжу.
      И он сам повел войска на горные перевалы.
      Узнав, что Сянь-чжу приближается, Хань Дан известил об этом Лу Суня. И тот, опасаясь, как бы Хань Дан не совершил какого-нибудь необдуманного поступка, сам примчался к нему. Он увидел, что Хань Дан стоит на вершине горы и наблюдает за противником, войска которого разлились по горам и полям. Среди войск медленно колыхался желтый шелковый зонт.
      -- Вон там находится сам Лю Бэй, -- сказал Хань Дан подошедшему Лу Суню и указал рукой в сторону желтого зонта. -- Разрешите мне напасть на него!
      Лу Сунь возразил:
      -- Наступая на восток, Лю Бэй выиграл десятки сражений, и боевой дух его войска крепок, как никогда. Сейчас нам необходимо обороняться. Выйти в открытый бой -- значит потерпеть неудачу. Прежде всего надо воодушевить наших воинов и продержаться до тех пор, пока не изменится обстановка. Враг наступает, и ему кажется, что он добивается успеха, но если мы не выйдем в бой, он ничего не добьется и вынужден будет расположиться в лесах. Вот тогда мы и одержим над ним победу!
      На словах Хань Дан согласился с Лу Сунем, но в душе не хотел ему повиноваться.
      Сянь-чжу послал передовой отряд вызвать на бой врага. Но Лу Сунь приказал всем заткнуть уши и не слушать выкриков неприятеля. Он сам объезжал все заставы, разговаривал с воинами и велел им стойко держаться.
      Видя, что враг не выходит, Сянь-чжу горячился.
      -- Лу Сунь великий стратег, -- говорил ему Ма Лян. -- Мы наступаем с самой весны, и Лу Сунь ждет, пока воины наши выдохнутся. Он не выйдет в открытый бой. Подумайте об этом, государь!
      -- Какая там у него стратегия! -- возмущался Сянь-чжу. -- Лу Сунь жалкий трус! Ведь они уже несколько раз были разбиты, и теперь он просто боится!
      -- Государь, погода сейчас очень знойная, -- сказал начальник головного отряда Фын Си. -- Воины наши и без того как в огне, зачем же бросать их в полымя?
      Тогда Сянь-чжу распорядился перенести все лагеря в лес, поближе к реке, чтобы, дождавшись осени, продолжить наступление.
      -- Государь, а что если во время перехода на новое место враг ударит на нас? -- спросил Ма Лян.
      -- Мы уже приказали У Баню с десятком тысяч слабых и старых воинов расположиться на виду у врага. Это отвлечет его внимание, -- ответил Сянь-чжу. -- Кроме того, мы сами устроим с восемью тысячами отборных воинов засаду в горной долине. Если Лу Сунь узнает, что мы перенесли лагеря, он нападет на У Баня, а тот обратится в бегство. Лу Сунь начнет погоню, а мы выйдем из засады и отрежем его от своих. Вот тогда мы и схватим этого мальчишку.
      -- Государь -- блестящий полководец и прекрасный стратег! -- восхищались военачальники. -- Нам никогда с ним не сравниться!
      Тут Ма Лян обратился к Сянь-чжу:
      -- Государь, мне стало известно, что Чжугэ Лян сейчас находится в Дунчуани. Он сам проверяет оборону всех горных перевалов, опасаясь нападения со стороны царства Вэй. Разрешите мне дать совет. Лагеря наши следует перенести в населенную местность, сделать карту и послать ее чэн-сяну...
      -- Зачем беспокоить чэн-сяна? -- возразил Сянь-чжу. -- Мы и сами неплохо знаем "Законы войны".
      -- Пословица гласит: "Одна голова хорошо, а две лучше", -- заметил Ма Лян. -- Надеюсь, государь, что вы не сомневаетесь в справедливости этих слов?
      -- Хорошо, -- согласился Сянь-чжу. -- Составьте план расположения наших лагерей в лесу и поезжайте к чэн-сяну. Если он найдет, что у нас не все правильно, сообщите немедленно.
      Ма Лян уехал. Лазутчики донесли об этом Хань Дану и Чжоу Таю. Те поспешили к Лу Суню.
      -- Сянь-чжу перенес свои лагеря в лес, поближе к реке, и отдыхает там на прохладе, -- сообщили они. -- Вот сейчас было бы выгодно напасть на них!
      Поистине:
      Если бы правитель Шу засаду хитрую устроил,
      В нее попали бы враги, хоть трижды будь они герои.
      О том, что ответил Лу Сунь, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
      в которой рассказывается о том, как Лу Сунь сжег сорок лагерей, и о том, как Чжугэ Лян создал план восьми расположений
      Когда Хань Дан и Чжоу Тай сообщили Лу Суню, что Сянь-чжу перенес свои лагеря в лес, обрадованный таким известием полководец сам отправился разведать обстановку. Он увидел на равнине только один лагерь, где развевалось знамя с надписью: "Военачальник передового отряда У Бань".
      Чжоу Тай, сопровождавший Лу Суня, внимательно разглядывал старых и слабых воинов У Баня.
      -- Это не войско, а детские игрушки! -- воскликнул он. -- Разрешите нам с Хань Даном разгромить их! Если я не добьюсь победы, согласен понести любое наказание.
      Лу Сунь долго всматривался в сторону врага и затем, плетью указывая вдаль, произнес:
      -- Видите вон ту глухую горную долину? Там витает дух смерти. Враг устроил в долине засаду и лишь для отвода глаз пока оставил на равнине лагерь с немощными воинами. Нас хотят поймать в ловушку. Никому в бой не выходить!
      И военачальники опять заподозрили Лу Суня в трусости.
      На другой день У Бань с войском подошел к заставе Лу Суня и стал вызывать его на бой. Хвалясь своей силой, У Бань осыпал врага отборной бранью, а воины его снимали латы, словно располагались на отдых. Это привело в бешенство Сюй Шэна и Дин Фына. Возмущенные, пришли они в шатер Лу Суня.
      -- Эти калеки совсем уж ни во что нас не ставят! -- негодовали они. -Разрешите нам проучить их!
      -- Вы полагаетесь только на свою храбрость и не знаете замечательных законов Сунь-цзы и У-цзы, -- улыбнулся Лу Сунь. -- Ведь это хитрость, рассчитанная на то, чтобы завлечь вас в ловушку! Через три дня вы сами поймете, в чем заключалась эта хитрость.
      -- За эти три дня они успеют перенести все лагеря, -- возразил Сюй Шэн. -Как тогда к ним доберешься?
      -- А я только и жду, чтобы они перенесли лагеря, -- спокойно ответил Лу Сунь.
      Военачальники, переглядываясь, покинули шатер.
      Прошло три дня, и Лу Сунь снова созвал военачальников к себе на заставу. На равнине уже не было лагеря У Баня.
      -- Но дух смерти все еще витает там, -- сказал Лу Сунь, рукой указывая вперед. -- Смотрите, вон по той дороге сейчас пройдет и сам Лю Бэй!
      Не успел он договорить эти слова, как военачальники ясно увидели Сянь-чжу и сопровождающих его воинов.
      -- Ну, а теперь вы поняли, что там была засада? -- спросил Лу Сунь. -- Ведь если бы я послушался вашего совета и попытался захватить лагерь У Баня, то Лю Бэй ударил бы на нас из засады! А сейчас он снимает засаду потому, что перенес все лагеря на новое место. Дней через десять мы разгромим его войско!
      -- Разбить врага можно было и раньше, -- возразили военачальники. -- А мы дали Сянь-чжу два месяца на то, чтобы он укрепил свои лагеря. Теперь у них не найдешь слабого места!
      -- Вы не знаете "Законов войны", -- ответил Лу Сунь. -- Правда, Лю Бэй умен и коварен, он умеет все свои силы направить к одной цели. К тому же войско свое он собрал давно, и оно преданно служит ему. Но долгая оборона утомила его воинов. Пришло время нанести им удар.
      Военачальники вздыхали, но вынуждены были смириться. А потомки сложили стихи, в которых восхваляют Лу Суня:
      Вот в шатре полководца обсуждаются планы сраженья,
      Как расставить приманку, чтоб кита и акулу поймать.
      Было много героев с тех пор, как явились три царства,
      Но лишь слава Лу Суня будет вечно, как солнце, сиять.
      Составив план наступления, Лу Сунь с гонцом отправил донесение Сунь Цюаню, точно указывая день разгрома Сянь-чжу.
      -- Есть и у нас замечательный полководец! -- радостно воскликнул Сунь Цюань. -- Теперь я спокоен. Военачальники писали, что Лу Сунь трус, а я верил в него. Посмотрите, что он мне пишет! Нет, он не трус!
      Сунь Цюань поднял большое войско и двинулся на помощь Лу Суню.
      Император Сянь-чжу отдал приказ боевым судам идти от Сяотина вниз по течению реки Янцзы и строить береговые укрепления, чтобы иметь возможность поглубже проникнуть в пределы Восточного У.
      -- Нашим судам легко двигаться вниз по течению, а возвращаться будет трудно, -- предупреждал Хуан Цюань. -- Разрешите мне идти впереди, а ваш корабль, государь, пусть следует за мной. Тогда я смогу принять на себя первый удар.
      -- У нашего противника вся храбрость пропала, -- возразил Сянь-чжу. -- Наш корабль пойдет впереди, не опасайтесь за нас!
      Чиновники тоже пытались отговаривать императора, но он никого не послушался и приказал Хуан Цюаню возглавить часть войск, находящихся на северном берегу реки, и быть готовым отразить возможное нападение Цао Пэя. Сам Сянь-чжу возглавил войско на южном берегу Янцзы. Так, оседлав реку, воины расположились в лагерях.
      О действиях Сянь-чжу лазутчики донесли вэйскому императору, и он, закинув голову кверху, рассмеялся:
      -- Ну, теперь Лю Бэй обречен на поражение!
      -- Почему? -- спросили чиновники.
      -- Потому что он не знает "Законов войны", -- отвечал Цао Пэй. -В противном случае он не растянул бы свои лагеря на целых семьсот ли вдоль берегов Янцзы. Разве при этом условии можно нанести решающий удар врагу? Кроме того, располагать большое войско в таких опасных местах, как леса, -прямое нарушение "Законов войны". Лу Сунь нанесет поражение Лю Бэю. Вот увидите, это произойдет дней через десять.
      Чиновники не могли этому поверить и просили Цао Пэя послать войско на помощь Сунь Цюаню.
      -- Если Лу Сунь победит, он сразу же пойдет на Сычуань, -- продолжал Цао Пэй. -- А когда он будет далеко в горах, мы, под видом помощи, пошлем три армии в Восточный У. Взять незащищенные земли будет так же легко, как взмахнуть рукой!
      Чиновники пришли в восхищение от необыкновенной прозорливости Цао Пэя. И он приказал военачальникам готовиться к походу: Цао Жэню во главе первой армии двинуться на крепость Жусюй; Цао Сю со второй армией выступить на Дункоу; Цао Чжэню с третьей армией идти на Наньцзюнь и одновременно всем вторгнуться в княжество У. Сам Цао Пэй обещал прийти им на помощь.
      Между тем советник Ма Лян прибыл в Сычуань и, явившись к Чжугэ Ляну, передал ему план расположения лагерей Сянь-чжу.
      -- Наши лагеря растянулись на семьсот ли, -- сказал он. -- Всего у нас сорок лагерей, расположенных в густых лесах. Государь посылает вам, господин чэн-сян, вот эту карту и ждет вашего совета.
      -- Кто это подсказал государю такой план? -- вскричал Чжугэ Лян, ударив рукой по столу. -- Голову снести такому советнику!
      -- Государь сам так решил! -- отозвался Ма Лян.
      -- Значит, пришел конец могуществу Ханьской династии! -- вздохнул Чжугэ Лян.
      -- Почему вы так думаете?
      -- Разве можно располагать лагеря в таких местах? Это непростительная ошибка полководца! Если враг подожжет леса, как вы спасете войско? Да и можно ли отразить наступление противника, если армия стоит в лагерях, растянутых на семьсот ли? Беда наша недалека! Лу Сунь только и ждал, чтобы наш государь допустил грубую ошибку! Скорей возвращайтесь обратно и передайте Сыну неба, чтобы он, не медля ни минуты, стянул войско на небольшое пространство!
      -- Но Лу Сунь уже мог разгромить наши войска! Что тогда делать? -- спросил Ма Лян.
      -- Лу Сунь не посмеет вас преследовать, -- отвечал Чжугэ Лян. -- Чэнду будет в безопасности -- за это ручаюсь я!
      -- Вы уверены, что Лу Сунь не станет нас преследовать? -- усомнился Ма Лян.
      -- Не будет, потому что побоится, как бы войска Цао Пэя не ударили с тыла. Если наш государь потерпит поражение, то пусть укроется в Байдичэне. Там он будет в безопасности: в Юйпуфу стоит мое большое войско.
      -- Вы шутите? -- удивился Ма Лян. -- Я несколько раз проезжал через Юйпуфу и не видел там ни одного воина!
      -- Не трудитесь меня расспрашивать. Скоро вы сами все увидите, -- промолвил Чжугэ Лян и вручил ему письмо для Сянь-чжу.
      Ма Лян стрелой помчался в императорский лагерь, а Чжугэ Лян уехал в Чэнду, чтобы оттуда послать войско на помощь Сянь-чжу.
      Время шло, и Лу Сунь стал замечать, что воины противника совсем разленились: ни рвов не копают, ни заградительных валов не насыпают. Созвав в своем шатре военачальников, он сказал:
      -- С тех пор как я получил повеление нашего вана принять на себя командование войсками, мы еще ни разу не вступали в открытый бой с врагом. Наблюдая за противником, я пришел к решению первоначально захватить один из лагерей на южном берегу реки. Кто справится с этим?
      -- Мы пойдем! -- в один голос отозвались Хань Дан, Чжоу Тай и Лин Тун.
      Лу Сунь не принял их предложения и подозвал неподалеку стоявшего военачальника Шуньюй Даня.
      -- Сегодня вечером вы поведете пять тысяч воинов на штурм четвертого лагеря противника, где военачальником Фу Тун. Вы совершите подвиг, а я с войском помогу вам.
      Когда Шуньюй Дань вышел, Лу Сунь подозвал Сюй Шэна и Дин Фына и сказал:
      -- А вы с тремя тысячами воинов каждый расположитесь в пяти ли от лагеря Фу Туна. Если Шуньюй Даню придется туго, выручите его, но ни в коем случае не преследуйте противника.
      Сюй Шэн и Дин Фын поклонились и тоже вышли.
      В сумерки Шуньюй Дань выступил в поход; ко времени третьей стражи он был уже возле лагеря Фу Туна и приказал своим воинам бить в барабаны. Навстречу стремительно вышел Фу Тун и ударил на врага. Шуньюй Дань не выдержал натиска и обратился в бегство. Но впереди раздались боевые возгласы, и путь беглецу преградили всадники, во главе которых был военачальник Чжао Жун. Шуньюй Дань свернул в сторону и пытался скрыться за горой, но тут появился отряд племени мань, возглавляемый князем Шамокой. После ожесточенной схватки Шуньюй Даню все же удалось вырваться. Неприятель преследовал его, но вовремя подоспевшие войска Сюй Шэна и Дин Фына спасли раненого Шуньюй Даня. Возвратившись в лагерь, он вошел прямо в шатер Лу Суня и стал просить прощения.
      -- Это не ваша вина, -- успокоил его Лу Сунь. -- Я только хотел выяснить, где враг силен, а где слаб. Теперь я знаю, как его разгромить.
      -- Враг очень силен, и разбить его нелегко, -- заметили Сюй Шэн и Дин Фын.
      -- Пожалуй, мне не удалось бы обмануть только одного Чжугэ Ляна, -с улыбкой сказал Лу Сунь. -- Но небо помогает мне: этого человека здесь нет, и я совершу великий подвиг!
      Потом он созвал военачальников и каждому дал указания. Чжу Жань получил приказ выйти на судах вверх по Янцзы.
      -- Завтра после полудня будет дуть юго-восточный ветер, -- сказал ему Лу Сунь, -- и вы, нагрузив суда сеном, будете действовать так, как я указал. Отряд Хань Дана начнет наступление на северном берегу, а Чжоу Тай на южном берегу. У каждого воина будет огниво и пучок сена с селитрой и серой внутри. Как только доберетесь до вражеских лагерей, сразу же поджигайте их. Из сорока лагерей мы подожжем двадцать -- огонь перебросится на все остальные. Всем воинам взять с собой провиант. Отступать не разрешаю! Идти только вперед, днем и ночью вперед, пока не схватим Сянь-чжу.
      Тем временем Сянь-чжу сидел у себя в лагере и ломал голову над тем, как разгромить Лу Суня. Вдруг около его шатра упало знамя, хотя никакого ветра не было.
      -- К чему бы это? -- спросил он военачальника Чэн Ци.
      -- Видно, сегодня ночью на нас будет нападение, -- предположил тот.
      -- Посмеют ли они? Ведь мы только вчера их разгромили!
      -- Возможно, это была лишь разведка. Лу Сунь решил выведать наши слабые места, -- произнес Чэн Ци.
      Во время этого разговора дозорный доложил, что с горы хорошо видно, как войска Лу Суня уходят на восток.
      -- Это хитрость! Они хотят ввести нас в заблуждение! -- воскликнул Сянь-чжу и приказал не трогаться с места; только Гуань Син и Чжан Бао должны были ходить дозором.
      В сумерки вернулся Гуань Син и сообщил, что загорелся один из лагерей на северном берегу реки. Сянь-чжу велел Гуань Сину отправиться туда и посмотреть, что там происходит. Чжан Бао получил приказ следить за южным берегом.
      Во время первой стражи подул юго-восточный ветер, и в лагере, расположенном левее императорского, вспыхнул огонь. Только хотел Сянь-чжу послать туда помощь, как загорелся лагерь с правой стороны.
      Ветер крепчал, раздувая пламя. Из горящих лагерей с криками выбегали воины, пытаясь укрыться в императорском лагере. Началась неописуемая толчея, воины сбивали друг друга с ног. На них с тыла напали войска Лу Суня.
      Сам Сянь-чжу вскочил на коня и поскакал к лагерю военачальника Фын Си, но и там бушевал огонь. В этот момент на Сянь-чжу налетел Сюй Шэн. Сянь-чжу повернул на запад, но враг преследовал его, а тут еще впереди преградил путь отряд войск Дин Фына. Сянь-чжу метался, не зная, как вырваться из окружения, когда на помощь ему пришел Чжан Бао. Он прорвался к Сянь-чжу, и они вместе бежали. По дороге к ним присоединился Фу Тун. Враги преследовали их. Сянь-чжу мчался к горе Маань, но у самого подножья большой отряд Лу Суня окружил его. Чжан Бао и Фу Тун отбивались от врага. Сянь-чжу видел, что всё вокруг озарено огнем и по реке густо плывут трупы воинов.
      Утром загорелся кустарник в горах. Сянь-чжу думал, что теперь ему пришел конец, но на помощь подоспел Гуань Син с войском.
      -- Государь, со всех сторон бушует огонь, -- сказал он, кланяясь до земли. -- Здесь оставаться нельзя. Вам следовало бы уйти в Байдичэн и там вновь собрать войско.
      -- Кто будет прикрывать наш тыл? -- спросил Сянь-чжу.
      -- Я сдержу натиск врага! -- вызвался Фу Тун.
      В сумерки Сянь-чжу, охраняемый Гуань Сином и Чжан Бао, спустился с горы. Неприятельские военачальники, как только увидели, что Сянь-чжу уходит, наперегонки бросились за ним. Сянь-чжу приказал воинам снять с себя одежду, свалить ее на дорогу и поджечь, чтобы как-нибудь задержать преследователей. Но впереди снова раздались крики -- это командующий флотом, военачальник Чжу Жань, отрезал беглецам путь со стороны реки.
      -- Здесь наша смерть! -- горестно воскликнул Сянь-чжу.
      Гуань Син и Чжан Бао пытались прорваться через окружение, но были остановлены стрелами противника. Позади слышались громкие возгласы -приближался отряд самого Лу Суня.
      Сянь-чжу пришел в смятение. Но на рассвете в войске Чжу Жаня неожиданно начался переполох. Оказалось, что на выручку Сянь-чжу шел отряд во главе с непобедимым Чжао Юнем. Находясь в Цзянчжоу, он узнал, что между царством Шу и княжеством У началась война, и немедленно повел войско к Сянь-чжу. Этим он спас его от, казалось бы, неминуемой гибели.
      А Лу Сунь, как только узнал о приходе Чжао Юня, сразу приказал своим воинам отступать. Чжу Жань столкнулся с Чжао Юнем и в первой схватке пал от удара его копья. Спасенный Сянь-чжу ушел в Байдичэн.
      Потомки в стихах воспели Лу Суня:
      Он лагери вражьи горящей травой уничтожил
      И войску Лю Бэя нанес небывалый урон.
      В двух царствах гремела великая слава Лу Суня.
      Он, книжник и воин, был ваном из У вознесен.
      Фу Тун, прикрывавший отступление Сянь-чжу, был окружен отрядом Дин Фына, который закричал ему:
      -- Множество ваших воинов погибло, а сдалось еще больше! Сложи оружие и ты!
      -- Я -- ханьский воин, -- гордо отвечал Фу Тун, -- и тебе, собака, не сдамся!
      С этими словами он бросился в смертельную схватку, надеясь проложить себе путь. Более ста раз нападал он на врага, но пробиться ему так и не удалось.
      -- Пришел мой конец! -- вскричал он, и кровь хлынула у него из горла.
      Он умер, окруженный врагами. Потомки сложили стихи, в которых восхваляют отвагу Фу Туна:
      О битве великой в Илине досель повествуют преданья.
      Огнем совершил нападенье Лу Сунь хитроумный в то утро.
      Остался Фу Тун непреклонным, хоть смерть свою видел заране,
      И смертью своей не принизил он военачальника званье.
      Чэн Ци помчался к берегу, чтобы привести на помощь воинов, находившихся на судах. Но флота там уже не было.
      -- Бегите скорее! -- кричал подчиненный ему военачальник. -- Враг догоняет вас!
      -- Я с первого дня похода следую за нашим государем! -- гневно отвечал Чэн Ци. -- Позорно бежать, не сразившись с врагом!
      В этот момент его настигли преследователи, и Чэн Ци, выхватив меч, заколол себя.
      Потомки воспели его в стихах:
      Пожертвовал жизнью отважный и гордый Чэн Ци,
      Мечом закололся, радея о господине.
      Железная воля до смерти служила ему,
      И славу героя кумирни разносят доныне.
      Между тем к У Баню и Чжан Наню, которые в это время держали в осаде Илин, примчался Фын Си и рассказал о поражении войск Сянь-чжу. Оставив Илин, они поспешили на помощь императору.
      В дороге они столкнулись с войсками Лу Суня, а с тыла на них ударил вышедший из города Сунь Хуань. Чжан Нань и Фын Си отважно сражались, но вырваться не смогли и нашли свою смерть в бою. Потомки сложили о них такие стихи:
      Фын Си был верен -- таких нет в мире боле,
      Чжан Нань героем честнейшим был из честных.
      Погибли оба на песчаном поле,
      Но имена их благоухают в песнях.
      У Бань, с трудом выбравшись из двойного кольца, снова столкнулся с противником. Но, к счастью, на помощь ему подоспел Чжао Юнь, и они вместе ушли в Байдичэн.
      Бежавший с поля боя маньский князь Шамока встретился с Чжоу Таем. Они схватились в жестоком поединке, и Чжоу Тай его убил.
      Военачальники Ду Лу и Лю Нин сдались Лу Суню. Сдались также многие воины, оставшиеся без оружия и провианта.
      В то время госпожа Сунь все еще жила у своей матери в княжестве У. Она узнала о поражении войск Сянь-чжу, а затем до нее дошли слухи, что и сам он погиб. В глубоком отчаянье она ушла на берег Янцзы и, глядя на запад, со слезами и причитаниями бросилась в воду.
      На том месте, где она погибла, потомки воздвигли храм и назвали его "Кумирня мужественной жены". И о ней сложили такие стихи:
      Ушло к Байдичэну разбитое войско Сянь-чжу,
      Супруга героя нашла свою гибель в волне.
      Плита из гранита лежит на крутом берегу.
      Она повествует о верной до гроба жене.
      Прославившийся Лу Сунь во главе своих победоносных войск спешил на запад в царство Шу. Но недалеко от заставы Куйгуань он вдруг заметил, что над прибрежными горами витает зловещий дух смерти. Остановив коня и повернувшись к военачальникам, Лу Сунь закричал:
      -- Впереди засада! Остановить войско! Отойти на десять ли и расположиться боевыми порядками в открытом поле. Приготовиться к бою!
      Лу Сунь выслал разведку, и вскоре ему доложили, что поблизости не видно ни одного воина противника. Лу Сунь не поверил, сошел с коня и поднялся на гору; там все еще витал дух смерти.
      Послали еще одну разведку, но и на этот раз не удалось ничего обнаружить. Солнце клонилось к закату, а дух смерти не исчезал. Охваченный тревогой и колебаниями, Лу Сунь решил в третий раз отправить на разведку своих верных людей. Вскоре они возвратились и доложили, что на берегу лежат огромные кучи камней, но ни одного человека, ни одного коня они не заметили.
      Лу Сунь, не зная, что думать, приказал разыскать местных жителей и расспросить их. Вскоре к нему привели нескольких человек.
      -- Кто сложил на берегу камни? -- спросил он. -- Почему от них исходит дух смерти?
      -- Местность эта называется Юйпуфу, -- отвечали жители. -- Еще в то время, когда Чжугэ Лян шел в Сычуань, он прислал сюда воинов, и они на песчаном берегу выложили из груды камней план расположения войск. С тех пор на этом месте подымается пар, похожий на облако.
      Выслушав жителей, Лу Сунь сам пошел взглянуть на камни. Остановившись на склоне горы, он разглядел, что между камнями есть проходы.
      -- Какое искусство вводить в заблуждение людей! -- усмехнулся Лу Сунь. -Но зачем это сделано?
      Спустившись с горы, он в сопровождении нескольких всадников въехал в проход между камнями.
      -- Солнце уже садится, -- заметили военачальники. -- Надо поскорее возвращаться...
      Лу Сунь хотел выехать из камней, но тут налетел сильный ветер, взметая песок. И вдруг Лу Суню показалось, что странные камни приподнялись, а сухие деревья ощетинились мечами. Казалось, где-то поблизости бушует и бурлит река, бряцает оружие и гремят барабаны.
      -- Я попался в ловушку Чжугэ Ляна! -- отчаянно закричал Лу Сунь.
      Он хотел поскорее выбраться из этого места, но не мог найти выхода. Тут перед ним появился старик и, улыбаясь, сказал:
      -- Вы хотите выйти из этих камней?
      -- Прошу вас, выведите меня отсюда! -- вскричал Лу Сунь.
      Опираясь на посох, старик медленно пошел вперед и беспрепятственно вывел Лу Суня на склон горы.
      -- Кто вы, отец? -- взволнованно спросил Лу Сунь.
      -- Я -- тесть Чжугэ Ляна, зовут меня Хуан Чэн-янь, -- отвечал тот. -- Когда зять мой шел в Сычуань, он сложил здесь эти камни и назвал их планом восьми расположений. Они ежедневно меняют расположение, и их можно сравнить с десятью тысячами отборных воинов. Перед уходом мой зять сказал, что здесь заблудится полководец из Восточного У, и наказывал мне не выводить его отсюда. Но когда я увидел, как вы вошли через ворота Смерти, я подумал, что вам ни за что не выбраться из этих камней. Человек я добрый и не мог допустить, чтобы вы погибли. Я вывел вас через ворота Жизни.
      -- Вы изучили все проходы? -- спросил Лу Сунь.
      -- Нет. Изменения их бесконечны, и изучить их невозможно! -- сказал старик.
      Лу Сунь соскочил с коня и с благодарностью поклонился старику.
      Танский поэт Ду Фу написал об этом такие стихи:
      Многочисленны деянья и заслуги Чжугэ Ляна.
      "План восьми расположений" к славе путь открыл ему.
      Все вперед струятся волны, только камни неподвижны.
      Скорбь те камни затаили: не разбил он царство У.
      Возвратившись к себе в лагерь, Лу Сунь с глубоким вздохом сказал:
      -- Чжугэ Лян -- это поистине Во-лун -- Дремлющий дракон! Мне не сравниться с ним!
      И он приказал войску отступать. Военачальники недоумевали:
      -- Армия Лю Бэя разбита, сейчас он не может оборонять даже какой-нибудь один город. Самое время нанести ему последний удар, а вы из-за каких-то камней вдруг решили прекратить поход!
      -- Я не этих камней испугался, -- отвечал Лу Сунь. -- Мне вспомнился вэйский правитель Цао Пэй. Он так же хитер и коварен, как и его отец. И я понял, что если мы будем преследовать остатки войск Сянь-чжу, Цао Пэй на нас нападет. Нельзя забираться вглубь Сычуани, это может нам стоить княжества У.
      И, приказав одному из военачальников прикрывать тыл, Лу Сунь повел свое войско в обратный путь. Не прошло и трех дней, как одновременно примчалось трое гонцов с донесениями о наступлении войск Цао Жэня, Цао Сю и Цао Чжэня.
      -- Я не ошибся в своем предвидении! -- улыбнулся Лу Сунь. -- Но меры уже приняты!
      Поистине:
      Стремился Западное Шу он покорить верховной власти,
      Но понял: надо защищать себя от северной династьи.
      О дальнейшем пути Лу Суня вам расскажет следующая глава.
      ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
      прочитав которую, читатель узнает о том, как Сянь-чжу оставил своего наследника на попечение Чжугэ Ляна, и о том, как Чжугэ Лян расстроил союз пяти
      Как уже рассказывалось, летом, в шестом месяце второго года периода Чжан-у [222 г.], полководец Лу Сунь нанес жестокое поражение войскам императора Сянь-чжу у городов Сяотина и Илина. Сянь-чжу бежал в Байдичэн, который упорно оборонял Чжао Юнь. В это время возвратился Ма Лян и передал императору слова Чжугэ Ляна.
      -- Если бы мы раньше спросили совета чэн-сяна, нас не постигла бы такая беда! -- с горьким вздохом сказал Сянь-чжу. -- А сейчас нам придется с позором возвращаться в Чэнду.
      Он решил временно остаться в Байдичэне и переименовал подворье, где жил, в дворец Вечного покоя.
      Военачальники Фын Си, Чжан Нань, Фу Тун и Чэн Ци погибли, а Хуан Цюань, командовавший войсками на северном берегу реки, перешел в царство Вэй. Это глубоко опечалило Сянь-чжу.
      -- Государь, за измену Хуан Цюаня вам следовало бы покарать его семью, -посоветовал приближенный сановник.
      -- Хуан Цюань -- не изменник. У него не было другого выхода, -- возразил Сянь-чжу. -- Это мы виноваты перед ним, а не он перед нами. Зачем же заставлять страдать его семью?
      И Сянь-чжу приказал ежемесячно выдавать семье Хуан Цюаня средства на пропитание.
      Тем временем Хуан Цюаня привели к Цао Пэю.
      -- Вы помните, как некогда полководец княжества Чэнь сдался княжеству Хань? -- спросил его Цао Пэй. -- Не преследуете ли вы такую же цель?
      -- Наш император оказывал мне большие милости, -- со слезами отвечал Хуан Цюань. -- По приказу Сянь-чжу я командовал войском на северном берегу реки, но Лу Сунь отрезал меня от войск императора, и я предпочел прийти к вам, чем покориться Лу Суню. Я буду рад, если вы сохраните мне жизнь. Где уж мне брать пример с предков.
      Обрадованный Цао Пэй хотел пожаловать титул Хуан Цюаню, но тот отказался его принять. Потом кто-то сказал ему, что Сянь-чжу казнил всю его семью.
      -- Император знает, как я предан ему, он не может погубить моих родных! -уверенно вскричал Хуан Цюань.
      Цао Пэй с ним согласился. Но потомки сложили стихи, в которых укоряют Хуан Цюаня:
      Не мог он сдаться У, но сдался Цао Пэю.
      Двум господам служить -- позорная судьбина.
      Цзя Ян и тот его, наверно, осудил бы
      За то, что умереть не мог он как мужчина.
      Однажды Цао Пэй спросил советника Цзя Сюя:
      -- Мы желаем воссоединить всю Поднебесную. Скажите, что надо раньше покорить: царство Шу или княжество У?
      -- Я полагаю, что сейчас нельзя воевать ни с тем, ни с другим, -- отвечал Цзя Сюй. -- Лю Бэй храбр, и ему помогает в управлении государством такой мудрый советник, как Чжугэ Лян. А Сунь Цюань дальновиден и умен. Не забывайте, что его полководец Лу Сунь занял все важнейшие места обороны. Среди наших полководцев нет равных Лю Бэю и Сунь Цюаню! Правда, своим могуществом вы не уступаете им, но пока все же лучше выждать, что покажет будущее.
      -- Но ведь мы уже послали три больших армии против княжества У, -- возразил Цао Пэй. -- Может ли случиться, что мы не добьемся победы?
      -- Лу Сунь только что разгромил семьсот тысяч воинов Сянь-чжу -- заметил шан-шу Лю Е. -- Эта победа сильно укрепила княжество У. К тому же нас разделяет великая река Янцзы. Полководец Лу Сунь так хитроумен, что несомненно уже подготовился к возможному нападению с нашей стороны.
      -- Но ведь вы совсем недавно советовали мне воевать с Сунь Цюанем, а теперь вдруг отговариваете, -- произнес Цао Пэй.
      -- Да, но сейчас все изменилось! -- отвечал Лю Е. -- Прежде Сунь Цюань терпел поражения, и нам было выгодно выступить против него. Теперь он победитель, и пока лучше не связываться с ним.
      -- Наше решение уже принято. Не будем об этом говорить! -- оборвал разговор Цао Пэй.
      В это время прибыло известие, что Сунь Цюань выставил против трех армий Цао Пэя своих военачальников -- Люй Фаня, Чжугэ Цзиня и Чжу Хуаня.
      -- Противник готовится к обороне. Идти против него -- значит понести большие потери, -- сказал Лю Е.
      Но Цао Пэй не послушался его.
      В это время у крепости Жусюй, которую оборонял Чжу Хуань, один из самых способных молодых военачальников Сунь Цюаня, происходило следующее.
      Когда армия Цао Жэня подходила к соседнему городу, Чжу Хуань послал почти все войско на оборону этого города, оставив себе лишь пять тысяч всадников. Но Цао Жэнь неожиданно бросил на штурм крепости Жусюй пятьдесят тысяч войска во главе с военачальниками Чжугэ Цянем и Ван Шуаном. Чжу Хуаня это нисколько не смутило.
      -- Победа и поражение зависят от искусства полководца, -- сказал он. -Ведь в "Законах войны" сказано: "Если войско гостя составляет единицу, а войско хозяина половину единицы, все равно последний может одержать победу". Цао Жэнь пришел издалека, и воины его устали. А мы находимся в крепости и, следовательно, сильнее врага. В таком положении, как наше, из ста сражений сто раз побеждают! Будь здесь хоть сам Цао Пэй, и то мы бы не устрашились, а тут всего только Цао Жэнь!
      Чжу Хуань приказал воинам сойти с городской стены и притаиться, чтобы Цао Жэнь подумал, будто город никто не обороняет.
      Вэйский военачальник Чан Дяо с отрядом отборных воинов приближался к Жусюю. Еще издали заметил он, что на стене никого нет, и бросился на штурм крепости. Но в ту же минуту затрещали хлопушки и на крепостных стенах взвились знамена. Из ворот вышел отряд Чжу Хуаня и бросился на врага. Чжу Хуань убил Чан Дяо и разгромил его войско. Победителям досталось много оружия, знамен и боевых коней.
      Цао Жэнь, который шел к Жусюю следом за Чан Дяо, тоже был разбит около города Сяньци.
      Возвратившись к вэйскому правителю, он рассказал о своем поражении, чем сильно встревожил Цао Пэя. Был созван военный совет, во время которого разведчики донесли, что Цао Чжэнь и Сяхоу Шан, штурмовавшие Наньцзюнь, разбиты объединенными силами полководцев Чжугэ Цзиня и Лу Суня. А затем примчался гонец с вестью, что войско Цао Сю наголову разбито Люй Фанем.
      Цао Пэй, горестно вздыхая, воскликнул:
      -- Если бы мы послушались совета Цзя Сюя и Лю Е, мы не потерпели бы такого поражения.
      Все это случилось в разгар лета. В войсках свирепствовали болезни, из каждых десяти воинов умирало шесть-семь человек. Цао Пэй поспешно ушел обратно в Лоян.
      Но с тех пор между княжеством У и царством Вэй больше не было мира.
      Сянь-чжу, уже около года живший безвыездно в Байдичэне во дворце Вечного покоя, тяжело заболел.
      Наступил четвертый месяц третьего года периода Чжан-у [223 г.]. Здоровье Сянь-чжу ухудшалось, он жаловался, что болезнь уже захватила его конечности, и, горько рыдая, вспоминал своих братьев Гуань Юя и Чжан Фэя. Император сильно ослабел, в глазах у него рябило, он перестал узнавать приближенных. Никого не подпуская к себе, он лежал в одиночестве на императорском ложе.
      Вдруг в его опочивальню ворвался холодный ветер. Пламя светильника замигало, потом снова вспыхнуло, и Сянь-чжу увидел в углу две человеческие фигуры.
      -- Уходите отсюда! У нас и так тяжело на душе! Зачем вы пришли? -раздраженно закричал император.
      Но те не уходили. Тогда Сянь-чжу через силу приподнялся на ложе и, вглядевшись, узнал Гуань Юя и Чжан Фэя.
      -- Братья мои, разве вы живы? -- почти задыхаясь, спросил Сянь-чжу.
      -- Нет, мы не люди, мы духи! -- отвечал ему Гуань Юй. -- Верховный владыка сделал нас своими подданными и превратил в бессмертных духов в награду за то, что мы никогда не нарушали обета верности и долга! Скоро и вы, брат наш, встретитесь с нами!
      Сянь-чжу оцепенел от страха, потом громко зарыдал и вдруг заметил, что призраки братьев исчезли. Была уже полночь. Император призвал к себе приближенных и сказал:
      -- Нам недолго осталось жить в этом мире...
      Затем он приказал отправить гонца в Чэнду к Чжугэ Ляну и Ли Яню, чтобы те немедленно выехали принять его последнюю волю.
      Чжугэ Лян и Ли Янь прибыли в Байдичэн вместе с сыновьями императора -- Лю Юном и Лю Ли. Только наследник престола Лю Шань остался в столице Чэнду.
      Войдя во дворец Вечного покоя, Чжугэ Лян низко склонился перед умирающим императором. Сянь-чжу сделал ему знак сесть рядом и, прикоснувшись рукой к его спине, сказал:
      -- С вашей помощью, чэн-сян, нам удалось заложить основу династии. Но ум наш оказался ничтожным -- мы не послушались вас и потерпели поражение в войне. От горя и раскаяния мы заболели и теперь уж скоро покинем этот мир. Наследник наш слаб, и на него нельзя возложить великое дело.
      Слезы потекли по лицу императора.
      -- Государь, умоляю вас, поберегите свое здоровье и осуществите надежды, которые на вас возлагает Поднебесная! -- со слезами на глазах произнес Чжугэ Лян.
      Сянь-чжу огляделся и, заметив стоявшего рядом Ма Шу, брата советника Ма Ляна, сделал ему знак удалиться, потом обратился к Чжугэ Ляну:
      -- Учитель, как вы оцениваете способности Ма Шу?
      -- Это величайший талант нашего века! -- ответил Чжугэ Лян.
      -- Нет! -- твердо сказал Сянь-чжу. -- Этот человек для большого дела не годится! Подумайте над моими словами.
      Сделав все наставления, Сянь-чжу приказал позвать чиновников. Потом он потребовал кисть и бумагу и написал завещание.
      -- Мы не изучали канонических книг и знаем их содержание лишь в общих чертах, -- сказал он, передавая Чжугэ Ляну завещание. -- Мудрец сказал: "Птица перед смертью жалобно поет, человек перед смертью говорит о добре". Мы с вами мечтали о том, чтобы уничтожить злодея Цао Цао и восстановить Ханьскую династию, но, к несчастью, нам приходится расставаться на середине пути! Передайте мое завещание наследнику Лю Шаню, и пусть он не считает его пустой бумагой. Но больше всего, чэн-сян, мы надеемся на то, что вы не оставите его своими поучениями.
      Чжугэ Лян, не скрывая слез, поклонился и сказал:
      -- Можете быть спокойны, государь. Вашему наследнику я буду служить так же верно, как служат человеку конь и собака. Я благодарен вам за все ваши щедрые милости!..
      Одной рукой вытирая слезы на лице Чжугэ Ляна, а другой держа его за руку, Сянь-чжу проговорил:
      -- Скоро мы умрем и перед смертью хотели бы поведать вам то, что лежит у нас на сердце.
      -- Я жду вашего мудрейшего повеления! -- произнес Чжугэ Лян.
      -- Ваши таланты в десять раз превосходят способности Цао Пэя, и вы, умиротворив страну и укрепив царство Шу, сможете завершить великое дело воссоединения Поднебесной, -- произнес Сянь-чжу. -- Если преемник наш будет подавать надежды, помогайте ему, а если нет -- будьте сами правителем нашего царства.
      У Чжугэ Ляна по всему телу выступил пот, руки и ноги у него задрожали. Низко поклонившись, он воскликнул:
      -- Клянусь, что все свои силы я отдам на то, чтобы выполнить свой долг, клянусь, что до самой смерти останусь верен вашему преемнику!
      И он так ударился лбом о пол, что из разбитого места потекла кровь. Сянь-чжу попросил Чжугэ Ляна присесть к нему на ложе и, подозвав своих сыновей, Луского вана Лю Юна и Лянского вана Лю Ли, сказал им:
      -- Запомните наши слова! После смерти нашей вы должны почитать чэн-сяна как своего отца!
      Он велел обоим ванам поклониться Чжугэ Ляну.
      -- Даже если бы внутренности мои истерли в порошок, все равно этого было бы недостаточно, чтобы отблагодарить вас, государь, за такие великие милости! -- вскричал растроганный Чжугэ Лян.
      -- Мы оставляем наших сирот на попечение чэн-сяна, -- сказал Сянь-чжу, обращаясь к чиновникам, -- и повелеваем нашему наследнику почитать чэн-сяна как отца. Вы тоже должны относиться к чэн-сяну с почтением и любовью, чтобы не нарушать нашей воли.
      Обернувшись к Чжао Юню, император продолжал:
      -- Мы с вами много лет помогали друг другу в бедах и опасностях. Не думали мы, что придется расстаться так нежданно! Помните о нашей дружбе и приглядывайте за нашими сыновьями!
      -- Я буду служить им так же верно, как служат человеку собака и конь! -- со слезами воскликнул Чжао Юнь и поклонился.
      Затем Сянь-чжу снова обратился к чиновникам и сказал:
      -- Мы не можем дать указания каждому в отдельности, но хотели бы, чтоб все вы любили друг друга.
      Спустя некоторое время император скончался. Было ему шестьдесят восемь лет. Случилось это в двадцать четвертый день четвертого месяца третьего года периода Чжан-у [223 г.].
      Впоследствии поэт Ду Фу написал такие стихи:
      Дойдя до самого Саньси, скончался император Шу,
      Скончался он в своем дворце, в чертоге Вечного покоя.
      Пустует яшмовый алтарь в кумирне, брошенной людьми,
      В воображении живут знамена славы за горою.
      Вьют гнезда аисты сейчас у храма древнего в соснах.
      В начале месяца, в конце сюда приходят поселяне.
      Они приносят жертвы здесь и в новом храме говорят
      Об императоре Сянь-чжу и незабвенном Чжугэ Ляне.
      Чжугэ Лян сопровождал гроб с телом Сянь-чжу в Чэнду. Наследник престола Лю Шань выехал из города встречать траурное шествие. Гроб установили в тронном зале дворца.
      Когда окончилась церемония оплакивания покойного, Лю Шань вскрыл завещание, оставленное наследнику:
      "Первоначально у нас открылась желудочная болезнь, которая постепенно перешла в тяжелую болезнь всего тела, и ничем нельзя было нам помочь. Мы знаем, что для человека в пятидесятилетнем возрасте смерть уже не считается преждевременной. Нам же более шестидесяти. О нашей смерти не жалей. Мы думаем только о тебе и твоих братьях. Старайся! Старайся! Избегай злых дел, даже мелких, а если представляется случай совершить добро -- пусть самое маленькое -- соверши его! Только добродетелью можно покорить сердца людей. У отца твоего добродетелей было немного, и подражать им не стоит. Служи чэн-сяну! Служи ему, как отцу! Будь предан чэн-сяну! Помни, повелеваем тебе!"
      Когда чиновники выслушали завещание, Чжугэ Лян сказал:
      -- Государство ни одного дня не может оставаться без правителя. Надо сейчас же возвести на престол преемника, чтобы он продолжил правление Ханьской династии.
      Лю Шаня возвели на трон императора. И он назвал первый период своего правления Цзянь-син, что значит Установление процветания. Чжугэ Ляну пожаловали титул Усянского хоу, и он был назначен на должность правителя округа Ичжоу.
      Останки Сянь-чжу были погребены в Хуэйлине, и после смерти ему было присвоено имя Чжао Ле-ди. Здравствующая императрица У, дочь полководца У Баня, была пожалована званием тай-хоу; покойные жены Сянь-чжу -- госпожа Гань и госпожа Ми -- были посмертно названы императрицами.
      Придворные сановники получили награды, и все преступники в Поднебесной были прощены.
      Вэйские военачальники, охранявшие границу, узнали об этом и немедля отправили в столицу царства Вэй гонца с донесением. Приближенный сановник доложил Цао Пэю о смерти Сянь-чжу.
      -- Лю Бэй умер! Теперь нам тревожиться нечего! -- обрадованно воскликнул Цао Пэй. -- А не воспользоваться ли нам моментом, пока в царстве Шу нет государя, и не пойти ли на них войной?
      -- Лю Бэй умер, но можно не сомневаться, что он оставил своего наследника на попечение Чжугэ Ляна, -- возразил Цзя Сюй. -- Чжугэ Лян был в большой милости у Лю Бэя и теперь приложит все усилия, чтобы помочь его наследнику. Нападать на царство Шу, государь, опасно.
      Но тут из группы стоявших перед Цао Пэем сановников вперед вышел Сыма И, смело заявивший:
      -- Нечего терять время! Сейчас самый подходящий момент для нападения!
      Цао Пэй предложил обсудить план похода, а Сыма И снова заговорил:
      -- Конечно, если поднять только войско нашего Срединного царства, одержать победу будет трудно. Необходимо двинуть сразу пять армий и напасть с разных сторон, чтобы Чжугэ Лян не знал, где раньше отбиваться. Тогда его можно одолеть.
      -- Откуда взять пять армий? -- удивился Цао Пэй.
      Сыма И ответил:
      -- Напишите письмо в Ляодун князю сяньбийскому Кэбинэну, пошлите ему в дар золото и шелка и предложите поднять стотысячное войско и захватить заставу Сипингуань. Это и будет наша первая армия. Затем пошлите гонца с письмом и подарками в Наньмань, к маньскому князю Мын Хо. Он тоже охотно подымет стотысячное войско и нападет на области Ичжоу, Юнчан, Цзангэ и Юэцзунь. Таким образом, он нанесет удар по южной части Сычуани. Это будет наша вторая армия. Далее договоритесь с Сунь Цюанем, пообещайте ему новые земли, и пусть он со стотысячным войском пройдет земли Дунчуани и Сычуани и возьмет Фоучэн. Это будет наша третья армия. А покорившемуся военачальнику Мын Да прикажите собрать сто тысяч воинов в Шанъюне и напасть на Ханьчжун с запада. Это будет наша четвертая армия. И, наконец, пожалуйте Цао Чжэню звание да-ду-ду, с тем чтобы он совершил стремительное вторжение из Цзинчжао в Сычуань. Это будет наша пятая армия. Вместе они составят огромную армию в пятьсот тысяч воинов. Против него не устоять Чжугэ Ляну, пусть даже он обладает талантами Люй Вана!
      Цао Пэй последовал совету Сыма И.
      В этот поход ушли все, кроме Чжан Ляо и некоторых других заслуженных военачальников, оставшихся охранять наиболее важные заставы в округах Цзинчжоу, Сюйчжоу, Цинчжоу и Хэфэй.
      Между тем новый император Шу-Ханьской династии, Лю Шань, которого после вступления на престол стали называть Хоу-чжу, царствовал уже несколько лет. Многие из старых сановников за это время умерли.
      Во всех личных и государственных делах, в законодательстве, судопроизводстве, управлении армией и в исполнении законов Хоу-чжу руководствовался указаниями чэн-сяна Чжугэ Ляна.
      Хоу-чжу все еще был не женат, и Чжугэ Лян посоветовал ему:
      -- В столице живет семнадцатилетняя дочь покойного начальника конницы и колесниц Чжан Фэя. Это умная девушка, и вы могли бы, государь, взять ее в жены и сделать законной императрицей.
      Хоу-чжу послушался Чжугэ Ляна.
      Осенью, в восьмом месяце первого года периода Цзянь-син [223 г.], в Чэнду стало известно, что пять больших вэйских армий выступили в поход против царства Шу.
      -- Мы сообщили об этом чэн-сяну, -- докладывали императору приближенные сановники, -- но он уже давно не является во дворец и не занимается делами.
      Встревоженный Хоу-чжу послал за Чжугэ Ляном. Посланный долго не возвращался. Наконец он вернулся и сказал, что, по словам привратника, чэн-сян болен и не выходит из дому.
      Хоу-чжу растерялся. На следующий день он послал к Чжугэ Ляну ши-лана Дун Юня и дай-фу Ду Цюна, но их даже не впустили в дом.
      Вскоре к ним вышел привратник и сказал, что чэн-сян чувствует себя лучше и завтра прибудет во дворец. Сановники вздохнули и, ничего не добившись, вернулись во дворец.
      -- Покойный император оставил своего наследника на попечение чэн-сяна, а он сидит дома и ничего не делает, между тем как пять армий Цао Пэя посягают на наши границы! -- возмущенно сказал Ду Цюн.
      На другой день перед домом Чжугэ Ляна собралась толпа чиновников. Они весь день ждали его появления, но он так и не вышел к ним. Охваченные тревогой, чиновники разошлись. Ду Цюн отправился прямо к императору и сказал:
      -- Мы просим вас, государь, лично поехать к чэн-сяну и поговорить с ним.
      Хоу-чжу прежде зашел в сопровождении свиты к вдовствующей императрице У, которая встретила его тревожным вопросом:
      -- Что это с нашим чэн-сяном? Уж не собирается ли он нарушить волю покойного государя? Я сама собиралась поехать к нему!
      -- Государыня, вам незачем себя утруждать, -- вставил Дун Юнь. -- Мне кажется, что чэн-сян что-то задумал. Пусть к нему поедет государь, и если он ничего не добьется, тогда вы вызовете чэн-сяна в храм предков.
      Вдовствующая императрица согласилась с Дун Юнем.
      На следующий день Хоу-чжу в императорской колеснице приехал к чэн-сяну. Привратник бросился навстречу и поклонился до земли.
      -- Где чэн-сян? -- спросил Хоу-чжу.
      -- Мне это не известно, -- ответил привратник, -- Он наказывал мне не впускать к нему чиновников.
      Хоу-чжу вышел из колесницы и направился в дом. Миновав третьи ворота, он увидел Чжугэ Ляна, который, опираясь на бамбуковую палку, стоял возле небольшого пруда и наблюдал за резвящимися рыбами.
      Хоу-чжу остановился поодаль и после недолгого молчания промолвил:
      -- Чэн-сян развлекается?
      Чжугэ Лян обернулся и, узнав императора, отбросил палку и поклонился до земли.
      -- О, я виноват! Десять тысяч раз виноват! -- воскликнул он.
      -- Пять армий Цао Пэя идут на нас, -- сказал ему Хоу-чжу. -- Почему вы, чэн-сян, отошли от государственных дел?
      Чжугэ Лян, улыбаясь, взял императора под руку и увел его во внутренние покои. Усадив Хоу-чжу на почетное место, он сказал:
      -- Разве я не знаю, что на нас идет враг? Я не развлекался -- я думал!
      -- Что же вы надумали? -- спросил Хоу-чжу.
      -- А то, что тангутский князь Кэбинэн, маньский князь Мын Хо, мятежный военачальник Мын Да и вэйский полководец Цао Чжэнь со своими армиями уже отступили! И вам, государь, беспокоиться не о чем, -- ответил Чжугэ Лян. -Остался лишь один Сунь Цюань, но я знаю, как отразить и его нападение! Мне только нужен красноречивый посол, который мог бы поехать в Восточный У. Но где найти такого человека?
      -- У вас непостижимые таланты! -- воскликнул восхищенный Хоу-чжу. -Расскажите мне, когда вы успели отразить врага?
      -- Покойный государь оставил вас на мое попечение, так смею ли я быть нерадивым? Наши придворные чиновники не знают "Законов войны"! Для полководца главное, чтобы никто не мог разгадать его замыслов. Надо уметь строго хранить военную тайну! Я предвидел, что тангутский князь Кэбинэн нападет на заставу Сипингуань, и послал туда полководца Ма Чао, который, как вы знаете, родился в Сычуани и прекрасно знает обычаи тангутов. А тангуты считают Ма Чао духом небесным! Я приказал ему охранять Сипингуань и ежедневно тревожить врага неожиданными вылазками. Против маньского князя Мын Хо действует военачальник Вэй Янь. Вступать в открытый бой с врагом он не будет, а только сделает несколько хитроумных передвижений, и маньские воины, которые при всей своей храбрости не отличаются проницательностью, испугаются и не посмеют наступать. И с этой стороны опасность нам не грозит. Кроме того, мне стало известно, что Мын Да собирается напасть на Ханьчжун. Но у Мын Да когда-то был союз с Ли Янем на жизнь и на смерть. Возвращаясь в Чэнду, я оставил Ли Яня охранять дворец Вечного покоя в Байдичэне и в то же время, подделав почерк Ли Яня, написал письмо Мын Да, после чего тот, сославшись на болезнь, отказался выступить в поход. С этой стороны опасности тоже нет. Против Цао Чжэня я послал Чжао Юня с небольшим войском, ибо застава Янпингуань, на которую напал Цао Чжэнь, -- место неприступное и удержать его нетрудно... Если наши воины не выйдут в открытый бой, то Цао Чжэню останется только одно -- уйти. Однако на всякий случай я приказал Гуань Сину и Чжан Бао каждому держать в готовности тридцатитысячное войско и оказать помощь там, где это окажется необходимым. Войска ушли в поход не из столицы, и население об этом ничего не знает. Пока еще армия Сунь Цюаня не выступила, и если он узнает, что другие армии отступили, то и он не пойдет в поход. Сунь Цюань ведь без большой охоты выполняет требования Цао Пэя -- он помнит, как вэйцы когда-то напали на него. И все же к Сунь Цюаню необходимо отправить красноречивого посла, который сумел бы доказать ему, в чем его выгоды. Без поддержки Сунь Цюаня остальные вражеские армии нам не страшны. Вот я и думаю, где найти подходящего человека. И зачем было вам утруждать себя, государь, приездом ко мне?
      -- Наша матушка также собиралась прибыть к вам, -- произнес Хоу-чжу. -- Но сейчас, услышав ваши объяснения, мы словно очнулись от сна! Теперь мы спокойны!
      Чжугэ Лян и Хоу-чжу выпили вина, и император попрощался. Чжугэ Лян проводил его до ворот. Чиновники, полукругом стоявшие там, заметили, что у государя радостное лицо. Они терялись в догадках, не зная, что произошло.
      Когда Хоу-чжу уехал, Чжугэ Лян увидел в толпе чиновников человека, который, подняв лицо к небу, широко улыбался. Это был податной чиновник Дэн Чжи родом из Синье, потомок ханьского сы-ма Дэн Юя. Чжугэ Лян сделал знак своим слугам, чтобы они задержали Дэн Чжи. Когда чиновники разошлись, он пригласил Дэн Чжи к себе в дом и сказал:
      -- Ныне Поднебесная распалась на три царства: Шу, Вэй и У. Мы должны покорить царства Вэй и У и восстановить единое правление. Скажите мне, с кого начать?
      -- Думаю, что царство Вэй поколебать невозможно, хотя следовало бы начать именно с него, ибо оно главная причина падения Ханьской династии, -- ответил Дэн Чжи. -- С объявлением войны царству Вэй следует подождать -- для этого еще не настало время. Ведь наш государь Хоу-чжу совсем недавно вступил на трон, и народ еще не спокоен. Хорошо было бы сейчас заключить союз с Восточным У. Ведь отомстить Сунь Цюаню за обиду, нанесенную покойному государю, в ближайшее время все равно не удастся. Хотелось бы узнать ваше мнение, господин чэн-сян?
      -- Я думаю так же, -- ответил Чжугэ Лян. -- Но мне нужен был подходящий человек. Теперь я его нашел!
      -- Для чего же вам нужен этот человек? -- поинтересовался Дэн Чжи.
      -- Для того чтобы заключить союз с Восточным У! -- воскликнул Чжугэ Лян. -Вы будете моим послом! Я уверен, вы не уроните достоинства своего государя!
      -- Слишком ничтожны мои способности и знания! -- стал отказываться Дэн Чжи. -- Боюсь, что мне с таким делом не справиться.
      -- Завтра я доложу о вас Сыну неба. Попрошу вас подготовиться к поездке, -не обращая внимания на отказ, закончил Чжугэ Лян.
      Тогда Дэн Чжи дал согласие и удалился.
      На другой день Чжугэ Лян представил Дэн Чжи императору, и тот повелел ему отправиться в Восточный У. Дэн Чжи попрощался и тронулся в путь.
      Поистине:
      Едва в утихшем царстве У прошла пора военных гроз,
      Как сразу же посол из Шу шелка и яшму преподнес.
      О том, как окончилась поездка Дэн Чжи, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
      в которой повествуется о том, как Цинь Ми своим вопросом о небе поставил Чжан Ваня в тупик, и о том, как Сюй Шэн применил огневое нападение
      С тех пор как Лу Сунь отразил нападение вэйских войск, вся военная власть в княжестве У перешла к нему. Сунь Цюань пожаловал его званием полководца фу-го -- Помощника государя -- и титулом Цзянлинского хоу. Кроме того, Лу Сунь был назначен на должность правителя округа Цзинчжоу.
      Чжан Чжао и Гу Юн посоветовали Сунь Цюаню назвать новый период своего правления Хуан-у [222 г.].
      Неожиданно Сунь Цюаню сообщили, что прибыл посол вэйского правителя. Сунь Цюань велел проводить его во дворец. Почтительно поклонившись Сунь Цюаню, посол завел разговор о недоразумении, которое привело к войне между княжеством У и царством Вэй.
      -- Дело было так, -- начал он свой рассказ, -- царство Шу обратилось за помощью к вэйскому правителю; вэйский император, не думая, что это может привести к чему-нибудь плохому, помог царству Шу. А сейчас Цао Пэй глубоко раскаивается в совершенной ошибке и собирается двинуть в поход против царства Шу большое войско. Если бы вы, великий ван, согласились помочь ему, то к вам отошла бы половина захваченных земель Сычуани.
      Не зная, что на это ответить, Сунь Цюань решил посоветоваться с Чжан Чжао и Гу Юном.
      -- В таких делах надо советоваться с Лу Сунем, -- сказал Чжан Чжао.
      Сунь Цюань вызвал Лу Суня и спросил, что ответить вэйскому послу.
      -- Цао Пэй крепко сидит в Чжунъюани, и в ближайшее время против него нельзя воевать, -- отвечал Лу Сунь. -- Если вы не пожелаете оказать ему поддержку, между вами может возникнуть вражда. Я уверен, что в царстве Вэй, да и у нас, никто не сравнится и не выдержит соперничества с Чжугэ Ляном. Поэтому придется временно помочь Цао Пэю. Подготовьте войско и следите за тем, как развернутся события. Если вэйцы будут побеждать в Сычуани, тогда пошлите на помощь войско и захватите Чэнду. Это как лучший выход. Если же они будут терпеть поражение, мы окажем им помощь на иных условиях.
      По его совету Сунь Цюань ответил вэйскому послу так:
      -- У нас еще не все готово к походу. Но мы выступим, как только выберем счастливый день.
      Посол попрощался с Сунь Цюанем и уехал.
      Вскоре войска тангутов и племен фань, наступавшие на заставу Сипингуань, отступили без боя при первой же встрече с Ма Чао; маньские племена, предводительствуемые князем Мын Хо, были обмануты военной хитростью Вэй Яня и ни с чем возвратились в свои земли. Войско Мын Да остановилось на полдороге, так как сам Мын Да заболел, а войска Цао Чжэня были задержаны Чжао Юнем у заставы Янпингуань. Цао Чжэнь расположил было свое войско в горной долине, но вскоре вынужден был отойти, не добившись успеха.
      Узнав об этом, Сунь Цюань радостно воскликнул, обращаясь к своим гражданским и военным чиновникам:
      -- Как прозорлив Лу Сунь! Он все предвидел! Если бы я поторопился ввязаться в эту войну, царство Шу стало бы нашим врагом!
      В этот момент Сунь Цюаню доложили, что прибыл Дэн Чжи, посол царства Шу.
      -- О, это новая хитрость Чжугэ Ляна! -- воскликнул Чжан Чжао. -- Он хочет отговорить нас от союза с Цао Пэем.
      -- Что же сказать послу? -- спросил Сунь Цюань.
      -- Напугайте его, -- посоветовал Чжан Чжао. -- Поставьте перед алтарем в храме на треножнике большой котел с маслом и разведите под ним огонь. А на дороге от дворца к храму пусть станут в два ряда самые рослые воины с обнаженными мечами. Во время приема предупредите Дэн Чжи, что если он будет держать себя так, как когда-то держал себя Ли Шэн с Циским гуном, то его постигнет такая же судьба -- он попадет в котел с кипящим маслом. Посмотрим, что он на это ответит.
      Все приготовления были сделаны. Пригласили Дэн Чжи. Подойдя к воротам дворца, он увидел два ряда рослых воинов с оружием в руках. Воины были молчаливы и грозны, ряды их тянулись до самого храма. Дэн Чжи сразу понял, в чем тут дело, но спокойно и гордо шествовал вперед. Подойдя к храму, он увидел котел с кипящим маслом. Воины не сводили с Дэн Чжи глаз. Он еле заметно улыбнулся.
      Приближенный сановник подвел Дэн Чжи к занавесу из жемчуга, за которым на возвышении восседал Сунь Цюань. Но Дэн Чжи лишь сложил руки в знак приветствия и не поклонился до земли.
      -- Почему ты не кланяешься? -- повысил голос Сунь Цюань, приказав отдернуть жемчужный занавес.
      -- Послу высшего государства не пристало кланяться правителю зависимой страны! -- гордо ответил Дэн Чжи.
      -- Уж не собираешься ли ты болтать такой же вздор, как когда-то Ли Шэн болтал Цискому гуну! -- в гневе закричал Сунь Цюань. -- Как бы и тебе не угодить в котел с маслом!
      -- Говорят, что в Восточном У много мудрецов! -- засмеялся Дэн Чжи. -- Кто бы подумал, что они могут испугаться простого ученого!
      -- С чего ты взял, что я тебя боюсь? -- негодующе спросил Сунь Цюань.
      -- Если бы вы меня не боялись, я бы и не приехал на переговоры к вам!
      -- Уж не думает ли Чжугэ Лян, что посол, обладающий таким языком, сумеет уговорить меня порвать отношения с царством Вэй и стать на сторону царства Шу?
      -- Я приехал сюда ради вашего блага! -- отвечал Дэн Чжи. -- А вы расставили стражу и приготовили котел, чтобы напугать посла! Как жалки ваши попытки! Что они значат в сравнении с тем, кого вы встречаете!
      Сунь Цюань устыдился своего поведения, прогнал стражу и пригласил Дэн Чжи войти в зал.
      -- Каковы же ваши выгодные предложения? -- спросил Сунь Цюань, усаживая Дэн Чжи.
      -- С кем вы хотите жить в мире, с царством Шу или с царством Вэй? -- в свою очередь задал вопрос Дэн Чжи.
      -- Мне хотелось бы помириться с правителем Шу, -- ответил Сунь Цюань. -- Но я боюсь, что ваш господин слишком молод и не обладает глубокими знаниями. Будет ли он во всем последователен?
      -- Великий ван, вы прославленный герой нашего века. Чжугэ Лян тоже человек выдающийся, -- начал свою речь Дэн Чжи. -- Царство Шу ограждено от врага неприступными горами, а ваши земли защищены тремя большими реками. Если наши государства будут жить в тесном согласии, как губы с зубами, они будут стоять крепко, как треножник. Наступая, они могут совместно завладеть Поднебесной, а если бы пришлось отступить, они смогли бы защитить себя. Но вы, великий ван, признали себя подданным царства Вэй, и вэйский правитель ждет, что вы прибудете к его двору и оставите заложником своего наследника. Если вы этого не сделаете, Цао Пэй подымет против вас войско, но и царство Шу тоже нападет на вас, не желая терять свою долю. Не видать вам тогда своих владений! Если вы думаете, что я говорю вам неправду, я на ваших глазах покончу с собой и никто не назовет меня болтуном!
      С этими словами посол Дэн Чжи подхватил полы своей одежды и бросился к котлу с кипящим маслом, собираясь прыгнуть в него. Сунь Цюань закричал, чтобы его остановили. После этого он пригласил Дэн Чжи к себе во внутренние покои и принял его как почетного гостя.
      -- Ваш совет совпадает с моими мыслями, -- сказал он, обращаясь к Дэн Чжи. -- Я готов помириться с царством Шу. Согласны вы быть моим посредником?
      -- Вы доверяете мне, великий ван! -- воскликнул Дэн Чжи. -- А ведь вы хотели сварить меня в котле...
      -- Я верю вам, и решение мое непоколебимо! -- подтвердил Сунь Цюань.
      Предложив Дэн Чжи отдохнуть, Сунь Цюань созвал своих чиновников и сказал:
      -- Я владею обширными землями Цзяннани, Цзинчжоу и Чу. Однако владения мои находятся не в столь безопасном положении, как царство Шу. Но там нашелся такой человек, как Дэн Чжи, который сумел поддержать честь своего господина, а вот у меня нет никого, кто бы мог поехать в царство Шу и так же достойно защищать мои интересы.
      -- Я хотел бы быть вашим послом! -- живо отозвался один из присутствующих, выходя вперед.
      Это был чжун-лан-цзян Чжан Вэнь, уроженец области Уцзюнь.
      -- Я боюсь, что при встрече с Чжугэ Ляном вы не сможете отстоять до конца моих желаний, -- возразил Сунь Цюань.
      -- Чжугэ Лян такой же простой смертный, как и я, -- бросил Чжан Вэнь. -Чего же мне бояться его?
      Сунь Цюань остался доволен этим ответом и, наградив Чжан Вэня, повелел ему вместе с Дэн Чжи ехать в Шу.
      Тотчас же после отъезда Дэн Чжи в Восточный У Чжугэ Лян изложил императору Хоу-чжу свои планы на будущее:
      -- Несомненно, поездка Дэн Чжи увенчается успехом, и к нам из Восточного У приедет какой-нибудь мудрец. Примите его с надлежащими церемониями, и мы установим с ними прочный союз. Этим мы добьемся того, что вэйский правитель не посмеет начать против нас войну. А когда угрозы нападения с этой стороны не будет, я сам пойду на юг и покорю маньские племена. Потом я отправлюсь в поход против царства Вэй и завоюю его. Тогда уж и Восточному У не удержаться -- оно подчинится нам. Так будет восстановлено правление великой Ханьской династии!
      Хоу-чжу во всем согласился с Чжугэ Ляном.
      Вскоре приехал и Дэн Чжи вместе с Чжан Вэнем. Хоу-чжу в присутствии гражданских и военных чиновников вышел на красное крыльцо встречать посла. Чжан Вэнь гордо подошел к императору и поклонился. Хоу-чжу устроил в честь него большой пир, где оказывал послу всяческие знаки внимания и уважения, но никаких переговоров не начинал. После пиршества посла проводили отдыхать на подворье.
      На другой день Чжугэ Лян тоже устроил пышный прием Чжан Вэню и за чашей вина сказал ему:
      -- Покойный император Сянь-чжу не любил великого вана Сунь Цюаня, а нынешний государь его очень любит и предлагает заключить вечный союз против царства Вэй. Надеюсь, что по возвращении в княжество У вы доброжелательно изложите великому вану наши надежды.
      Чжан Вэнь с большим пылом дал обещание. Под влиянием выпитого вина он развеселился, беззаботно шутил и смеялся, в нем появилась даже некоторая самоуверенность.
      На третий день Хоу-чжу одарил Чжан Вэня золотом и парчой и вновь устроил в честь него пиршество в загородном дворце. На пир посла провожали чиновники.
      В разгар веселья, когда Чжугэ Лян усердно угощал гостя вином, в зал вошел человек и, поклонившись Чжан Вэню, сел на цыновку.
      -- Кто это такой? -- спросил Чжан Вэнь.
      -- Это Цинь Ми, ученый из округа Ичжоу, -- отвечал Чжугэ Лян.
      -- Называется ученым, а много ли он знает? -- улыбнулся Чжан Вэнь.
      -- У нас в царстве Шу мальчишки в три чи ростом и те уже учатся! Так что обо мне говорить не приходится, -- спокойно произнес Цинь Ми.
      -- Какими же науками вы владеете? -- спросил Чжан Вэнь.
      -- Всеми -- от небесных знамений до законов земли, от трех учений до девяти течений! -- отвечал Цинь Ми. -- Вы не найдете такой науки, которую бы другие знали, а я не понимал! Я изучил историю возвышений и падений древних и новых царств, все каноны и комментарии к ним, написанные мудрейшими и мудрыми!
      -- Раз вы так хвалитесь своими познаниями, разрешите задать вам вопрос о небе, -- промолвил Чжан Вэнь. -- Скажите, есть ли у неба голова?
      -- Есть!..
      -- А в какую сторону она обращена?
      -- К западу! Ведь в "Шицзине" сказано: "С любовью глядит оно на запад". Эти слова указывают на то, что голова неба находится на западе.
      -- А есть ли у неба уши?
      -- Небо высоко, но оно все слышит, что творится внизу, -- отвечал Цинь Ми. -- Недаром же в "Шицзине" говорится: "Аист прокричит в глубоком болоте, и небо услышит его". Разве могло бы оно слышать, если б у него не было ушей?
      -- А ноги есть у неба?
      -- Есть и ноги. "Тяжела поступь неба", -- так написано в "Шицзине". Может ли быть поступь без ног?
      -- Ну, а фамилия у неба есть? -- продолжал спрашивать Чжан Вэнь.
      -- А как же без фамилии? -- удивился Цинь Ми.
      -- Какую же фамилию носит небо?
      -- Лю!..
      -- С чего вы это взяли?
      -- Давно всем известно, что фамилия Сына неба -- Лю!
      -- Но ведь солнце всходит на востоке, с этим вы согласны? -- спросил Чжан Вэнь.
      -- Совершенно верно! Солнце всходит на востоке, но заходит на западе! -- не задумываясь, бросил Цинь Ми.
      Ответы его были блестящи, речь лилась гладко; все присутствующие были поражены его талантом. Чжан Вэнь умолк. Тогда Цинь Ми решил в свою очередь задать ему вопрос.
      -- Вы знаменитый ученый из Восточного У, -- начал он. -- Вы расспрашивали меня о небе, и я полагаю, что вы сами глубоко постигли его законы. Как известно, первоначально существовал хаос, из которого постепенно выделились силы мрака и света -- инь и ян. Легкое и светлое вознеслось вверх, и так образовалось небо. Тяжелое и мутное скопилось внизу, и образовалась земля. Когда титан Гунгунши был убит, он, падая, задел головою гору Бучжоу -- этот столп, подпирающий небо, и тогда обвалился юго-восточный угол земли. Это привело к тому, что земля осела на юго-востоке, а небо наклонилось на северо-запад! Но ведь небо легкое и светлое, и мне хотелось бы услышать от вас, почему же все-таки оно наклонилось? Кроме того, скажите, что еще бывает столь же светлое и легкое?
      Чжан Вэнь молчал. Он не мог ответить на эти вопросы.
      -- Не знал я, -- произнес он, вставая с цыновки, -- что в царстве Шу так много замечательных людей. Я охотно послушал бы ваши рассуждения, чтобы просветиться в своем невежестве.
      -- Во время пира можно задавать трудноразрешимые вопросы только в шутку, -- поспешил вставить Чжугэ Лян, опасаясь, как бы Чжан Вэнь не был совсем посрамлен, и добавил, обращаясь к нему: -- Зато вы хорошо знаете, как установить мир. И если бы вы поделились с нами своими знаниями, это не оказалось бы пустой забавой!
      Чжан Вэнь поклонился и поблагодарил Чжугэ Ляна. А тот велел Дэн Чжи ехать вместе с Чжан Вэнем послом в Восточный У. Чжан Вэнь и Дэн Чжи попрощались с Чжугэ Ляном и тронулись в путь.
      Между тем долгое отсутствие Чжан Вэня начало тревожить Сунь Цюаня, и он созвал на совет гражданских и военных чиновников. Но в это время приближенный сановник доложил, что Чжан Вэнь возвратился и вместе с ним прибыл Дэн Чжи, посол царства Шу.
      Сунь Цюань велел просить их. После приветственных церемоний Чжан Вэнь рассказал о великодушии и добродетелях Чжугэ Ляна и о его желании заключить крепкий мир с Восточным У.
      Обрадованный Сунь Цюань устроил в честь посла пир, во время которого он обратился к Дэн Чжи с такими словами:
      -- Разве не великой радостью будет, если мы совместно с царством Шу уничтожим царство Вэй и, разделив между собой завоеванные земли, установим в Поднебесной великое благоденствие?
      -- Два солнца не светят на небе, два государя не правят народом, -- отвечал Дэн Чжи. -- Когда исчезнет царство Вэй, еще неизвестно, на кого обратится воля неба. Ясно лишь одно: тот, кто будет государем, должен обладать великими добродетелями, а его подданные преданно служить ему. Лишь тогда прекратятся войны.
      -- В ваших словах звучат искренность и преданность! -- засмеялся Сунь Цюань.
      Он щедро наградил Дэн Чжи и проводил его обратно в Шу. С той поры между царством Шу и Восточным У установились мирные отношения.
      Вэйские разведчики донесли Цао Пэю о новом союзе между Восточным У и царством Шу. Сообщение это сильно разгневало вэйского правителя.
      -- Раз У и Шу вступили в союз, значит они замышляют что-то против нас! -воскликнул он. -- Уж лучше мы первыми нападем на них!
      И он приказал созвать совет.
      В это время да-сы-ма Цао Жэня и тай-вэя Цзя Сюя уже не было в живых.
      Ши-чжун Синь Би докладывал Цао Пэю:
      -- У нас земли обширные, но население редкое, и поэтому начинать войну нам невыгодно. Надо еще лет десять подготавливать воинов и заниматься землепашеством, чтобы запастись вдоволь провиантом и не нуждаться в войске. Только так нам удастся разгромить царства Шу и У.
      -- Вы рассуждаете, как последний трус! -- раздраженно ответил Цао Пэй. -Ждать десять лет! Враг сам вторгнется в наши владения!.. -- И он тут же отдал приказ подымать войско в поход против У.
      -- Восточный У защищен рекой Янцзы, через которую можно переправиться только на судах, -- заметил Сыма И. -- Не имея судов, нельзя двигаться с места. И вам, государь, предстоит самому отправиться в поход. Надо провести суда из реки Цайин в реку Хуайхэ и захватить Шоучунь, а потом дойти до Гуанлина, переправиться через Янцзы и взять Наньсюй. Ничего другого я не могу предложить.
      Цао Пэй принял его совет, и работа закипела. Сотни мастеровых дни и ночи строили десять больших императорских кораблей, каждый длиною более двадцати чжанов, вместимостью по две тысячи воинов. Кроме того, было собрано более тридцати боевых судов.
      Осенью, в восьмом месяце пятого года периода Хуан-чу [224 г.] по вэйскому исчислению, Цао Пэй созвал военачальников и распределил назначения. Войско должно было выступить четырьмя отрядами. Впереди Цао Чжэнь, за ним Чжан Ляо, Чжан Го, Вэнь Пин и Сюй Хуан. Сюй Чу и Люй Цянь были поставлены во главе основных сил и несли охрану императора, а Цао Сю прикрывал тыл. Сам Цао Пэй возглавлял военные суда, и с ним отправились советники Лю Е и Цзян Цзи. Всего в войске насчитывалось около трехсот тысяч человек.
      Сыма И, получивший звание шан-шу пу-шэ, оставался в Сюйчане. На него возлагались все дела, касавшиеся управления государством.
      О том, как войско Цао Пэя совершало этот поход, мы рассказывать не будем.
      Тем временем лазутчики донесли Сунь Цюаню, что Цао Пэй вышел из реки Цайин в реку Хуайхэ и что трехсоттысячная армия намеревается овладеть Гуанлином и переправиться на южный берег Янцзы. Встревоженный этим известием, Сунь Цюань созвал военный совет.
      -- Великий ван, ведь вы заключили союз с царством Шу! -- напомнил советник Гу Юн. -- Напишите письмо Чжугэ Ляну, чтобы он из Ханьчжуна выступил против вэйцев и отвлек часть их сил. А в Наньсюй пошлите кого-нибудь из военачальников.
      -- Мне кажется, что только Лу Сунь сможет отбить нападение вэйцев, -подумав, сказал Сунь Цюань.
      -- Нет, Лу Сунь охраняет Цзинчжоу, и отзывать его опасно, -- возразил Гу Юн.
      -- Это я знаю, -- ответил Сунь Цюань, -- но кто способен его заменить?
      -- Разрешите мне отразить нападение вэйцев! -- раздался голос одного из военачальников. -- Пусть только Цао Пэй переправится через Янцзы! Я схвачу его живым и доставлю вам! А если он не перейдет реку, так я все равно перебью половину его войска!
      Сунь Цюань узнал голос Сюй Шэна и сказал:
      -- Хорошо. Идите защищать Наньсюй, и я буду спокоен!
      Он назначил его полководцем, и Сюй Шэн стал собираться в поход. Прежде всего он приказал военачальникам заготовить побольше оружия и знамен, необходимых ему для задуманного плана обороны побережья реки. Но один из военачальников возразил:
      -- Великий ван возложил на вас большую ответственность, и вы сами обещали взять в плен Цао Пэя. Почему же вы не посылаете войско на северный берег, а ждете, пока Цао Пэй придет сюда? Боюсь, не видать нам успеха!
      Это сказал храбрый военачальник Сунь Шао, племянник Сунь Цюаня, прежде охранявший Гуанлин.
      -- У Цао Пэя сильное войско, -- ответил Сюй Шэн. -- На северный берег мы не пойдем. Но пусть только вражеские суда соберутся там, и я найду способ разгромить их!
      -- У меня три тысячи воинов, и я хорошо знаю окрестности Гуанлина, -- не сдавался Сунь Шао. -- Разрешите мне переправиться на тот берег и вступить в бой с Цао Пэем! Если я не одержу победу, готов понести наказание по военным законам!
      Сюй Шэн не соглашался, а Сунь Шао продолжал настаивать.
      -- Ты военачальник и не слушаешься моих приказов, -- в конце концов разгневался Сюй Шэн, -- какой же ты пример подаешь простым воинам!
      И он приказал страже отрубить голову Сунь Шао. Стража подвела его к воротам лагеря, где стояло черное знамя. Но кто-то из военачальников успел предупредить Сунь Цюаня, и тот бросился спасать своего племянника. Разогнав стражу, он освободил его.
      -- Я хорошо знаю окрестности Гуанлина, -- твердил Сунь Шао. -- Лучше всего сражаться с Цао Пэем на северном берегу. А если мы пустим его сюда, на южный берег, нам конец!
      Сунь Цюань направился прямо в шатер Сюй Шэна. Тот встретил его такими словами:
      -- Великий ван, вы назначили меня полководцем, но этот отчаянный храбрец Сунь Шао не подчиняется военным законам! Зачем вы помиловали его? Он должен понести суровое наказание!
      -- Сунь Шао -- отважный воин и нарушил приказ не со зла, -- возразил Сунь Цюань. -- Будьте к нему великодушны!
      -- Законы устанавливали не вы и не я, -- отвечал Сюй Шэн. -- Они даны для того, чтобы их выполнять. А вы поступились законом ради родственника. Как же тогда повелевать людьми?
      -- Я не спорю, Сунь Шао нарушил ваш приказ, и его следовало бы наказать, -согласился Сунь Цюань. -- Правда, он носил фамилию Юй, но мой брат Сунь Цэ очень любил его и пожаловал ему свою фамилию Сунь. Сунь Шао и мне оказывал много услуг. Казнить его -- значит нарушить долг по отношению к моему старшему брату.
      -- Хорошо, великий ван, ради вас я отменяю смертную казнь, -- решил уступить Сюй Шэн.
      Сунь Цюань велел племяннику благодарить полководца, но Сунь Шао злым голосом закричал:
      -- Все равно я поведу войско против Цао Пэя! Лучше умру в бою, чем стану повиноваться Сюй Шэну!
      Сюй Шэн побледнел от гнева, но Сунь Цюань поспешил прогнать Сунь Шао и успокаивающе произнес:
      -- Не давайте ему никаких поручений. Пусть идет куда угодно! Невелика беда, если даже он и погибнет.
      С этими словами Сунь Цюань вышел из шатра и уехал.
      Ночью Сюй Шэну сообщили, что Сунь Шао с отрядом все-таки ушел за реку. Не желая краснеть перед Сунь Цюанем за неудачу его племянника, он отправил на помощь Сунь Шао отряд воинов под начальством Дин Фына.
      Когда суда вэйского правителя Цао Пэя подошли к Гуанлину, передовой отряд Цао Чжэня уже стоял у берега великой реки Янцзы.
      -- Сколько войск противника на том берегу? -- спросил Цао Пэй.
      -- Река так широка, что отсюда не видно ни войска, ни знамен, ни лагерей, -- отвечал Цао Чжэнь.
      -- Они, наверно, придумали какую-нибудь хитрость, -- предположил Цао Пэй. -- Мы лично проверим это.
      Императорские суда вышли на простор реки и стали на якорь. На судах развевались разноцветные знамена, расшитые изображениями драконов и фениксов, солнца и луны.
      Цао Пэй, стоя на борту корабля, вглядывался в противоположный берег. Там незаметно было никаких признаков жизни.
      -- Если исходить из "Законов войны", то при наступлении такой огромной армии, как наша, враг должен был подготовиться, -- заметил стоявший рядом советник Лю Е. -- И вам, государь, следует быть очень осторожным. Переправляться через реку пока нельзя. Подождите несколько дней, посмотрите, что будет делать противник, пошлите разведку на вражескую сторону.
      -- Да, я сам так думал, -- согласился Цао Пэй.
      Ночь все суда простояли на середине реки. Ночь была темная, безлунная, на судах горели факелы. Воины наблюдали за южным берегом, но там не видно было ни одного огонька.
      -- Что они задумали? -- спрашивал Цао Пэй своих приближенных.
      -- Видно, разбежались, как крысы, прослышав о нашем приближении! -- сказал один из чиновников.
      Цао Пэй в ответ только улыбнулся.
      Перед самым рассветом спустился густой туман. Но вскоре налетел ветер и разорвал пелену тумана. На южном берегу вдруг обнаружилась стена с башнями, которая тянулась насколько хватал глаз. На стене в лучах солнца сверкали копья и мечи и развевались знамена. Вскоре прибежали один за другим несколько человек с донесением, что вдоль берега реки непрерывно на несколько сот ли от Наньсюя до Шитоучэна тянется стена, стоят сплошными рядами колесницы и корабли.
      Цао Пэй испугался. На самом же деле это Сюй Шэн, заготовив чучела из тростника, нарядил их в черные одежды и выставил со знаменами на ложной стене, а у самого берега покачивались на воде боевые суда. И все это появилось за одну ночь!
      Увидев все это, вэйские воины задрожали от страха.
      -- Воинов у нас много, но против таких укреплений мы ничего не сможем сделать, -- вздохнул Цао Пэй.
      Ветер крепчал. По реке заходили седые волны, брызги их замочили полы халата Цао Пэя. Большие корабли сильно качало, несколько судов даже перевернулось вверх дном.
      Цао Жэнь приказал Вэнь Пину поспешить в лодке на помощь Цао Пэю. А на корабле Цао Пэя люди уже не держались на ногах от качки. Вэнь Пин с большим трудом добрался до корабля, спустил Цао Пэя в лодку и укрылся в тихой заводи.
      Тут Цао Пэя известили, что войска Чжао Юня выступили из заставы Янпингуань и идут на Чанань. Цао Пэй побледнел от страха и приказал возвращаться в столицу.
      В войске началось замешательство, воины вдоль берега бежали вразброд. Цао Пэй приказал бросить даже свои личные вещи и отступать. Когда императорский корабль входил в реку Хуайхэ, неожиданно на берегу загремели барабаны, и войска вэйцев, двигавшиеся вдоль берега, подверглись нападению отряда Сунь Шао. Многие вэйские воины были перебиты в бою, а утонувших в реке было великое множество.
      Под охраной сторожевых судов императорский корабль продвигался по реке Хуайхэ. Река становилась все уже, вдоль берегов появились густые заросли тростника. Вдруг тростник загорелся, пламя, раздуваемое ветром, перебросилось на суда, путь которым был отрезан.
      Цао Пэй спустился в лодку и поспешил к берегу. Когда он оглянулся, суда уже пылали. Цао Пэй вскочил на коня, но тут появился отряд Дин Фына.
      Чжан Ляо, подхлестнув своего коня, бросился навстречу врагу. Дин Фын выстрелил из лука, и стрела попала Чжан Ляо в поясницу. К счастью, на помощь раненому подоспел Сюй Хуан и увез его. В жестокой схватке погибло множество воинов.
      Преследуемый отрядами Сунь Шао и Дин Фына, Цао Пэй бежал, а враг следовал за ним по пятам. Вэйское войско было разгромлено, противнику досталось множество коней, повозок, оружия, судов.
      Этот подвиг прославил Сюй Шэна, и Сунь Цюань щедро наградил его.
      Раненого Чжан Ляо привезли в Сюйчан. Рана его сильно болела, образовалась незаживающая язва, и больной вскоре умер. Цао Пэй распорядился устроить пышные похороны погибшему военачальнику.
      Тем временем войско Чжао Юня, выступив из Янпингуаня, двигалось на Чанань, но в пути его настигло письмо Чжугэ Ляна, который сообщал, что правитель округа Ичжоу Юн Кай заключил союз с маньским князем Мын Хо, поднял стотысячное войско и вторгся в четыре области. Чжугэ Лян писал также, что он дал приказ Ма Чао сдерживать врага у заставы Янпингуань, а Чжао Юню приказывает возвратиться в Чэнду, ибо сам он в скором времени собирается двинуться на юг.
      Чжао Юнь собрал свое войско и повернул обратно. А Чжугэ Лян в это время снаряжал в Чэнду огромную армию для предстоящего похода.
      Поистине:
      Едва от Северного Вэй оборонился Восточный У,
      Как начал Западный Шу против Южного Мань войну.
      О том, кто победит в предстоящих боях, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
      в которой пойдет речь о том, как Чжугэ Лян отправился в большой поход на юг, и о том, как маньский князь был взят в плен
      В то время, когда Чжугэ Лян решал все государственные дела, народ в Сычуани наслаждался великим благоденствием. Воровство и разбои прекратились, люди на ночь не запирали дверей, потерянное на дороге никто не подбирал. Кроме того, несколько лет подряд на полях вызревал обильный урожай. Люди были счастливы и распевали песни. Все наперебой старались выполнять повинности, государственные кладовые и житницы ломились от различных запасов. Чжугэ Ляну не составляло особого труда снарядить войско.
      В третьем году периода Цзянь-син [225 г.] из округа Ичжоу пришло известие, что маньский князь Мын Хо со стотысячной армией вторгся в пределы царства Шу, а цзяньнинский тай-шоу Юн Кай, вступив с ним в союз, поднял мятеж. Чжу Бао, правитель области Цзангэ, и Гао Дин, правитель области Юэцзунь, вступили с противником в сговор и сдали ему свои города. Только Ван Кан, правитель области Юнчан, отказался примкнуть к бунтовщикам. Когда Юн Кай, Чжу Бао и Гао Дин провели войско Мын Хо в область Юнчан, Ван Кан и его гун-цао Люй Кай решили насмерть отстаивать свой город. Положение их было крайне опасное.
      Все эти события обеспокоили Чжугэ Ляна, и он, явившись во дворец, доложил Хоу-чжу:
      -- Настоящим бедствием для нашего государства является непокорность южных маньских племен. Мне придется с большим войском пойти на юг и утихомирить их.
      -- С востока нам грозит Сунь Цюань, а с севера Цао Пэй, -- возразил Хоу-чжу, -- и если вы, учитель, пойдете на юг, они тотчас же нападут на нас. Как же тогда быть?
      -- Мы заключили союз с Восточным У, -- ответил Чжугэ Лян, -- и Сунь Цюань против нас не пойдет. А если бы он вдруг и вздумал напасть, то Лю Янь в Байдичэне задержит его. Наш Лю Янь ни в чем не уступает Лу Суню! Что же касается Цао Пэя, то после недавнего поражения ему не до новых походов. Но на всякий случай Ма Чао стережет горные перевалы в Ханьчжуне. Вы не тревожьтесь! Я оставлю вам для охраны Гуань Сина и Чжан Бао, и можете быть уверены, что никакой беды не случится. Когда я приведу к покорности маньские племена, тогда можно будет подумать и о походе на царство Вэй. Я выполню волю покойного государя, который оставил вас на мое попечение!
      -- Мы молоды и неопытны, -- согласился Хоу-чжу, -- и только вы можете действовать смело!
      -- Нет, на юг идти нельзя! -- раздался чей-то голос.
      Это сказал советник Ван Лянь, выходя вперед.
      -- На юге земли бесплодны, там страна чумы и лихорадки, -- продолжал он. -Наш чэн-сян управляет государством, и он не может сам пойти на юг. Это слишком опасно! Ведь мятежник Юн Кай -- это всего только короста на теле, и чтобы его усмирить, достаточно послать одного полководца.
      -- Земли маньских племен находятся далеко от нашего государства, и местное население не привыкло жить под властью чужих людей, -- возразил Чжугэ Лян. -- Покорить их трудно. Вот почему я и решил сам отправиться в этот поход. Там придется действовать твердо и вместе с тем считаться с местными обычаями. Иначе с маньскими племенами не справиться!
      Ван Лянь еще пытался возражать, но Чжугэ Лян не стал его слушать.
      В тот же день он, попрощавшись с Хоу-чжу, выехал в Ичжоу. Его сопровождали советник Цзян Вань, чжан-ши Фэй Вэй, военачальники Чжао Юнь и Вэй Янь. Чжугэ Лян взял с собой еще и чиновников.
      По дороге они неожиданно повстречались с третьим сыном Гуань Юя, по имени Гуань Со. Он рассказал Чжугэ Ляну:
      -- Когда пал Цзинчжоу, я был ранен, мне пришлось уйти в Баоцзячжуан и там лечиться. Я спешил возвратиться в Сычуань, чтобы отомстить за покойного государя, но не мог двигаться из-за многочисленных ран. А когда я выздоровел, мне сказали, что уже нет в живых тех, кому я хотел мстить, и тогда я отправился в Чэнду повидаться с нашим молодым императором. Но раз уж я встретился с вами, позвольте мне служить вам.
      Чжугэ Лян, выслушав Гуань Со, разрешил ему идти в поход с передовым отрядом.
      Огромное войско двигалось, соблюдая строжайший порядок. Кормили воинов в положенное время, на ночь устраивали привалы, с рассветом продолжали путь. В местах, по которым войско проходило, никто не смел тронуть ни одного колоска.
      Когда Юн Кай узнал о том, что против него ведет войско сам Чжугэ Лян, он, посоветовавшись с Гао Дином и Чжу Бао, разделил своих воинов на три отряда и двинулся навстречу врагу. Гао Дин шел посредине, слева от него Юн Кай, справа Чжу Бао. У каждого было тысяч пятьдесят-шестьдесят воинов.
      Во главе передового отряда Гао Дин поставил военачальника Оу Хуаня, -- тот был высок ростом, вооружен алебардой. Лицо у него было безобразное, но он обладал такой силой, что мог противостоять десяти тысячам храбрых мужей.
      Едва перейдя границу округа Ичжоу, передовой отряд армии Чжугэ Ляна во главе с Вэй Янем и его помощниками Чжан И и Ван Пином столкнулся с войском Оу Хуаня. Противники построились в боевые порядки.
      -- Сдавайтесь, злодеи! -- закричал Вэй Янь, выезжая вперед.
      Оу Хуань схватился с ним, и после нескольких схваток Вэй Янь, притворившись разбитым, бежал. Оу Хуань -- за ним. Но тут на него напали Чжан И и Ван Пин, отрезали ему путь к отступлению и взяли живым в плен. Связанного веревками пленника привезли к Чжугэ Ляну, который приказал развязать Оу Хуаня и угостить вином.
      -- Кто ты такой? -- спросил его Чжугэ Лян.
      -- Военачальник, подчиненный Гао Дину, -- отвечал тот.
      -- Я знаю Гао Дина как человека честного и справедливого, -- продолжал Чжугэ Лян, -- но его ввел в заблуждение Юн Кай. Я отпускаю тебя, возвращайся к Гао Дину и скажи, чтобы он сдавался, иначе ему не сдобровать!
      Оу Хуань почтительно поклонился и уехал. Возвратившись к Гао Дину, он рассказал ему о великодушии Чжугэ Ляна, чем необычайно взволновал его.
      На другой день в лагерь явился Юн Кай и спросил Гао Дина:
      -- Как удалось Оу Хуаню вернуться из плена?
      -- Чжугэ Лян отпустил его из чувства справедливости, -- ответил Гао Дин.
      -- Это не справедливость, а хитрость! Чжугэ Лян пытается разъединить нас, посеяв между нами недоверие, -- убежденно сказал Юн Кай.
      Но Гао Дин не поверил утверждению Юн Кая и терзался сомнениями.
      В это время подошел противник и стал вызывать на бой. Навстречу выехал сам Юн Кай, но после нескольких схваток поспешно отступил. Воины Вэй Яня гнались за ним более двадцати ли.
      На другой день Юн Кай привел в боевой порядок свое войско и выступил против врага, но Чжугэ Лян три дня подряд не выходил из лагеря. На четвертый день Юн Кай и Гао Дин решили напасть на лагерь и с этой целью разделили свое войско на два отряда.
      Чжугэ Лян отдал Вэй Яню приказ быть готовым к бою. Когда войска Гао Дина и Юн Кая подходили к лагерю врага, они наткнулись на засаду и, потеряв в сражении более половины воинов убитыми, ранеными и пленными, бежали.
      Пленников доставили в лагерь Чжугэ Ляна. При этом воинов из отряда Юн Кая отделили от воинов Гао Дина. По приказу Чжугэ Ляна, среди пленных распространили слух, что все, кто сражался в отряде Юн Кая, будут казнены, а те, кто бились вместе с Гао Дином, будут отпущены на свободу.
      Спустя некоторое время Чжугэ Лян распорядился привести к своему шатру воинов Юн Кая и спросил у них:
      -- Вы чьи люди?
      -- Гао Дина! -- отвечали те.
      Чжугэ Лян приказал угостить их вином и отпустить. Затем он повелел привести к нему воинов Гао Дина и задал им тот же вопрос.
      -- Это мы -- люди Гао Дина! -- зашумели пленные.
      Их тоже угостили вином и отпустили, но Чжугэ Лян предупредил их:
      -- Юн Кай через своих людей обещал мне голову вашего военачальника и голову Чжу Бао. Но я отказался. Я вас отпускаю, только помните: больше не воюйте против меня! Попадетесь еще раз -- не ждите пощады!
      Воины поблагодарили его и ушли. Вернувшись в свой лагерь, они обо всем рассказали Гао Дину, и тот послал своего разведчика узнать, что делается у Юн Кая. Там воины восхваляли справедливость и доброту Чжугэ Ляна и открыто выражали желание перейти к Гао Дину. Но все это нисколько его не успокоило, и он решил послать лазутчика в лагерь Чжугэ Ляна. Однако этот лазутчик был перехвачен дозорными и доставлен в лагерь. Чжугэ Лян, сделав вид, что считает пойманного за одного из людей Юн Кая, велел привести его к себе в шатер.
      -- Твой начальник давно обещал мне головы Гао Дина и Чжу Бао! -недовольным тоном сказал Чжугэ Лян. -- Почему же он так медлит? Да еще в разведку посылает такого разиню, как ты!
      Воин растерялся и молчал. А Чжугэ Лян угостил его вином и, вручая письмо, сказал:
      -- Вот это послание передай Юн Каю и скажи, что я повелеваю немедленно приступить к делу!
      Лазутчик вернулся к Гао Дину и, передав ему письмо, посланное якобы Юн Каю, рассказал все, что говорил Чжугэ Лян.
      Гао Дин, прочитав письмо, гневно воскликнул:
      -- Я от чистого сердца верил Юн Каю, а он вздумал меня погубить! Нет, этого я не потерплю!
      Гао Дин позвал на совет Оу Хуаня, и тот сказал:
      -- Чжугэ Лян -- человек поистине гуманный, и нам не следовало бы с ним воевать. Этот Юн Кай впутал нас в неприятное дело. Давайте убьем его и перейдем к Чжугэ Ляну.
      -- Я не возражаю, но как это сделать? -- произнес Гао Дин.
      -- Давайте устроим пиршество и пригласим Юн Кая, -- предложил Оу Хуань. -Если он честен душой и не таит злых мыслей, то приедет, иначе нам придется взять его под стражу.
      Было решено пригласить Юн Кая на пир. Но, введенный в заблуждение рассказами воинов, он не решался идти. Тогда ночью Гао Дин со своим отрядом ворвался в его лагерь. Воины, отпущенные из плена Чжугэ Ляном, не хотели помогать Юн Каю и разбежались. А он вскочил на коня и помчался было в горы, но по дороге на него напал Оу Хуань и убил на месте.
      Все воины Юн Кая перешли к Гао Дину. И тот, взяв отрубленную голову Юн Кая, отправился к Чжугэ Ляну. Сидевший в шатре Чжугэ Лян приказал страже вывести Гао Дина и обезглавить.
      -- Я сдался вам, тронутый вашей милостью, и принес с собой голову Юн Кая! Почему вы хотите меня казнить? -- удивленно спрашивал Гао Дин.
      -- Ты не сдался, а просто пришел меня морочить! -- рассмеялся Чжугэ Лян.
      -- Почему вы так думаете? -- вскричал Гао Дин.
      -- Потому что Чжу Бао прислал мне письмо, в котором сообщает, что у тебя с Юн Каем был нерушимый союз, -- отвечал Чжугэ Лян. -- И я понял, что ты обманываешь.
      -- Не верьте этому, господин чэн-сян! -- вскричал Гао Дин. -- Это хитрость Чжу Бао! Он не хочет, чтобы вы доверяли мне!
      -- Одними словами ничего не докажешь, -- спокойно произнес Чжугэ Лян, -приведи Чжу Бао, и я поверю тебе.
      -- Не сомневайтесь, господин чэн-сян, -- воскликнул Гао Дин, -- я притащу его сюда!
      -- Вот тогда у меня не будет сомнений! -- заключил Чжугэ Лян.
      Не теряя времени, Гао Дин и Оу Хуань со своим войском помчались к Чжу Бао. Но в десяти ли от лагеря с горы спустился сам Чжу Бао с отрядом. Заметив Гао Дина, он поспешил к нему навстречу, но тот на его приветствие ответил бранью.
      -- Зачем ты, злодей, написал письмо Чжугэ Ляну? Хочешь меня погубить?
      Чжу Бао вытаращил от изумления глаза, но не успел и слова сказать, как Оу Хуань наскочил сзади и стремительным ударом алебарды сбил его с коня. Обернувшись к воинам Чжу Бао, он закричал:
      -- Не вздумайте бунтовать, а то всех перебью!
      Объединив отряды, Гао Дин пришел к Чжугэ Ляну, и тот, встретив его с улыбкой, сказал:
      -- Теперь я верю в твою преданность -- ты уничтожил тех, кто был мне опасен!
      Потом он назначил Гао Дина на должность правителя округа Ичжоу, а Оу Хуаня -- военачальником. Осада с Юнчана была снята.
      Юнчанский правитель Ван Кан вышел из города встречать Чжугэ Ляна, который, войдя в Юнчан, спросил:
      -- Кто вместе с вами так стойко защищал город?
      -- Военачальник Люй Кай, -- ответил тот.
      Чжугэ Лян вызвал к себе военачальника и после приветственных церемоний произнес:
      -- Я много слышал о вас как о человеке ученом. Окажите мне, довольны ли вы своим положением? Может быть, вы научите меня, как покорить земли племен мань?
      Люй Кай, протягивая Чжугэ Ляну карту, сказал:
      -- Когда я еще служил в тех местах, я думал о том, что рано или поздно маньские племена восстанут, и старался разведать все, что необходимо знать для обеспечения победы в будущей войне с ними. Я тайно послал человека, и он высмотрел места, где можно располагать войска и давать сражения. Этот человек сделал карту, которая называется: "Руководство для покорения маньских племен". Осмелюсь предложить ее вам, -- может быть, она пригодится в походе.
      Чжугэ Лян обрадовался и предложил Люй Каю остаться в его войске на должности военного советника и проводника.
      С огромным войском Чжугэ Лян проник вглубь земель маньских племен. В походе его догнал посол молодого императора. Увидев перед собой человека в белой траурной одежде, Чжугэ Лян узнал в нем военачальника Ма Шу. Он носил траур по своему старшему брату Ма Ляну.
      -- Государь повелел мне доставить награды вашим воинам, -- сказал Ма Шу.
      Чжугэ Лян принял указ императора и в соответствии с ним роздал награды. Желая побеседовать с Ма Шу, он оставил его у себя в шатре.
      -- Сын неба дал мне приказ покорить земли маньских племен, -- начал Чжугэ Лян. -- Это очень трудное дело. Мне приходилось неоднократно слышать о вашем военном искусстве, и я прошу вас удостоить меня своими наставлениями.
      -- У меня действительно есть некоторые соображения, и я надеюсь, что вы над ними подумаете, -- отвечал Ма Шу. -- Маньские племена надеются на то, что земли их неприступны и никто туда не сможет проникнуть. Предположим, что вы разгромите их сегодня, а завтра они снова подымутся. Стоит вам только вернуться из похода и пойти войной на Цао Пэя, как племена мань ударят вам с тыла! Захватить землю противника -- это еще не победа, надо сломить его дух! И если вы, господин чэн-сян, этого сумеете добиться, вам достанется слава величайшего полководца.
      -- Наши мысли совпадают! -- воскликнул Чжугэ Лян и назначил Ма Шу своим советником. Вскоре они двинулись в дальнейший путь.
      Маньский князь Мын Хо, узнав о том, что Чжугэ Лян разгромил Юн Кая, собрал на совет предводителей трех дунов(*1): Цзиньхуань Саньцзе, Дунчана и Ахуэйнаня, и обратился к ним с такими словами:
      -- Чжугэ Лян с несметным войском вторгся в наши земли. Нам не выстоять против него, если мы не объединим наши силы. Вы должны наступать на врага по трем направлениям, и тот, кто одержит победу, будет властителем всех дунов.
      Предводители подняли войско и выступили в поход против Чжугэ Ляна. Цзиньхуань Саньцзе занял главное направление, Дунчана пошел налево, а Ахуэйнань -- направо. У каждого из них было по пятидесяти тысяч воинов.
      Чжугэ Лян обдумывал у себя в лагере план дальнейших действий, когда дозорные доложили, что предводители трех дунов выступили по трем направлениям. Тогда Чжугэ Лян в присутствии Чжао Юня и Вэй Яня обратился к Ван Пину и Ма Чжуну:
      -- Маньские войска наступают на нас, и я хотел было послать против них Чжао Юня и Вэй Яня. Но они не знают здешних мест и поэтому не могут действовать самостоятельно. Вы, Ван Пин, пойдете направо, а Ма Чжун -- налево; Чжао Юнь и Вэй Янь будут следовать за вами; они помогут вам, если это будет необходимо.
      Выслушав приказ, Ван Пин и Ма Чжун пошли к своим воинам, а Чжугэ Лян обратился к Чжан Ни и Чжан И с такими словами:
      -- Вы вдвоем поведете войско в главном направлении и будете действовать согласованно с Ван Пином и Ма Чжуном. Правда, первоначально я хотел использовать для этого Чжао Юня и Вэй Яня, но потом передумал, так как они не знают местных дорог.
      Выслушав приказ, Чжан Ни и Чжан И также вышли. Чжао Юнь и Вэй Янь были сильно раздосадованы, а Чжугэ Лян, заметив их недовольство, будто невзначай, сказал:
      -- Не думайте, что я не ценю вас. Мне просто жаль заставлять людей преклонного возраста карабкаться по горным кручам. Ведь враг только и думает о том, как бы сломить дух наших воинов.
      -- А если бы мы знали эту местность? -- спросил Чжао Юнь.
      -- Сохраняйте спокойствие и не поступайте безрассудно! -- оборвал его Чжугэ Лян.
      Обиженные военачальники молча покинули шатер. Чжао Юнь позвал Вэй Яня к себе и сказал:
      -- Мы всегда шли впереди, а теперь, чтобы отделаться от нас, Чжугэ Лян придумал, будто мы не знаем местности. Он просто оказывает предпочтение молодым, а нас позорит!
      -- Давайте отправимся на разведку, -- предложил Вэй Янь. -- Найдем местных жителей и заставим их показать дорогу. Разобьем маньские войска и совершим большой подвиг!
      Не раздумывая долго, Чжао Юнь согласился. Они сели на коней и повели свои отряды в главном направлении. Отойдя всего на несколько ли от своих лагерей, они заметили впереди большое облако пыли. Поднявшись на холм, Чжао Юнь и Вэй Янь разглядели приближающийся небольшой отряд маньских всадников. Военачальники Чжугэ Ляна напали на противника с двух сторон. Маньские воины смешались и бросились бежать. Чжао Юнь и Вэй Янь взяли в плен несколько человек. Возвратившись к себе в лагерь, они накормили пленников, угостили их вином и подробно расспросили о лежащей впереди местности.
      -- Здесь неподалеку, как раз у гор, расположен лагерь предводителя Цзиньхуань Саньцзе, -- отвечали маньские воины. -- Юго-западнее лагеря есть две дороги, проходящие через дун Уци прямо в тыл расположения войск предводителей Дунчана и Ахуэйнаня.
      Взяв в проводники пленных, Чжао Юнь и Вэй Янь с пятитысячным отрядом выступили в путь. Стояла тихая и ясная ночь, ярко светила луна, мерцали звезды. Воины быстро продвигались вперед. Ко времени четвертой стражи они подошли к лагерю предводителя Цзиньхуань Саньцзе.
      В маньском лагере готовили пищу, собираясь с рассветом выйти в поход. Неожиданное и стремительное нападение Чжао Юня и Вэй Яня застало их врасплох. Чжао Юнь столкнулся с Цзиньхуань Саньцзе и в первой же схватке копьем сбил его с коня. Отрубив голову вражескому предводителю, Чжао Юнь продолжал вести бой. Маньские воины, потерявшие своего полководца, разбежались.
      Одержав победу, Вэй Янь двинулся на восток, намереваясь захватить лагерь предводителя Дунчана, а Чжао Юнь пошел на запад, против Ахуэйнаня. Ранним утром оба отряда уже были около лагерей врага.
      Но дозорные успели донести Дунчана, что с тыла подходит противник, и он повел свое войско навстречу. А в это время к главным воротам лагеря подоспел отряд Ван Пина. Не выдержав натиска с двух сторон, Дунчана бежал. Вэй Янь пытался догнать его, но это ему не удалось.
      Когда Чжао Юнь зашел в тыл войск предводителя Ахуэйнаня, отряд Ма Чжуна подступил к лагерю с передней стороны. Одновременно начав штурм лагеря, они разгромили маньские войска, но Ахуэйнань успел скрыться.
      Чжао Юнь и Ма Чжун с победой вернулись к Чжугэ Ляну. Выслушав их доклад, он сказал:
      -- Итак, маньские войска трех дунов разбежались, два предводителя скрылись, а где же голова третьего предводителя?
      Чжао Юнь вышел вперед и положил перед Чжугэ Ляном голову Цзиньхуань Саньцзе.
      -- Дунчана и Ахуэйнань бросили своих коней и скрылись за горным хребтом, -сказали военачальники. -- Догнать их не удалось.
      -- Они уже схвачены! -- рассмеялся Чжугэ Лян.
      Военачальники не могли этому поверить, но тут Чжан Ни и Чжан И приволокли связанных веревками Дунчана и Ахуэйнаня.
      -- По карте Люй Кая мне было известно, где они расположат свои лагеря, -указывая на пленных, объяснил Чжугэ Лян, -- я был уверен, что Чжао Юнь и Вэй Янь -- для этого я их и подзадорил, -- разгромят лагерь Цзиньхуань Саньцзе, а потом возьмут лагеря Дунчана и Ахуэйнаня. С этой же целью я послал туда Ван Пина и Ма Чжуна. Но, разумеется, без Чжао Юня и Вэй Яня нам не удалось бы разгромить маньцев! Далее я предвидел, что Дунчана и Ахуэйнань побегут в горы, и, чтобы схватить их, я приказал Чжан Ни и Чжан И устроить там засаду.
      -- Ваши расчеты не смогли бы предугадать ни духи, ни демоны! -- почтительно склоняясь перед Чжугэ Ляном, сказали восхищенные военачальники.
      Чэн-сян приказал подвести к нему Дунчана и Ахуэйнаня. Он сам снял с пленников веревки, подарил им одежду, накормил и угостил вином, Потом велел отпустить их, предупредив, чтобы они, возвратившись в свои дуны, впредь не творили зла.
      Предводители со слезами благодарности поклонились Чжугэ Ляну и ушли. А он сказал своим военачальникам:
      -- Увидите, завтра придет сам Мын Хо сражаться с нами, и мы возьмем его в плен. -- Подзывая к себе одного за другим военачальников Чжао Юня, Вэй Яня, Ван Пина и Гуань Со, чэн-сян давал им указания на завтрашний день.
      Когда все разошлись, Чжугэ Лян остался у себя в шатре и стал ждать дальнейших событий.
      Дозорный, примчавшийся с вестью о том, что войска Чжугэ Ляна захватили в плен предводителей трех дунов и разгромили их лагеря, застал князя Мын Хо в его шатре. Мын Хо пришел в бешенство и приказал идти в наступление.
      Вскоре маньские войска столкнулись с отрядом Ван Пина. Противники построились в боевые порядки. Ван Пин с мечом в руке, сдерживая своего коня, стал впереди войска. Он наблюдал, как раздвинулись знамена на стороне противника и вперед выехал князь Мын Хо, окруженный большой свитой.
      На голове Мын Хо была высокая золотая корона, украшенная драгоценными каменьями, одет он был в красный парчовый халат, перехваченный яшмовым поясом с пряжкой в виде львиной головы. На ногах его были сандалии с загнутыми кверху носками, напоминающими клюв ястреба. Он восседал на рыжем лохматом коне, у пояса его висело два драгоценных меча, украшенных чеканкой из серебра.
      Окинув надменным взглядом выстроившееся войско противника, князь Мын Хо обернулся к своим военачальникам и громко сказал:
      -- Мне говорили, что Чжугэ Лян -- выдающийся полководец. А посмотрите: знамена в беспорядке, ряды нестройны, оружие -- мечи, копья, пики -- все перемешано. И они еще думают нас победить! Нет, видно, все, что мне рассказывали о войске царства Шу, ложь! Знай я правду раньше, я бы уже давно восстал против них! Эй, кто доставит мне вон того военачальника?
      Вперед тотчас же выехал на буланом коне воин по имени Манъячан. Размахивая мечом, он бросился на Ван Пина, и тот после нескольких схваток обратился в бегство. Мын Хо сделал знак, и его войско перешло в наступление, безостановочно преследуя бегущего противника.
      Гуань Со со своим отрядом пытался задержать врага, но тоже вынужден был отступить. В пылу погони за врагом Мын Хо не заметил, как загремели барабаны, и отряды Чжан Ни и Чжан И перерезали ему путь. Тут Ван Пин и Гуань Со повернули свои войска и присоединились к бою. Попавшие в кольцо маньские воины были разбиты. Князь Мын Хо со своими военачальниками вырвался из окружения и бежал по направлению к горам Цзиндайшань. Неприятель преследовал его.
      Вдруг впереди еще один отряд появился на пути отступления Мын Хо. Во главе этого отряда был прославленный Чжао Юнь из Чаншаня.
      При виде его Мын Хо содрогнулся от страха и поспешно свернул на глухую тропу. Но отряд Мын Хо был разбит и многие военачальники взяты в плен. При нем осталось лишь несколько всадников, с которыми он укрылся в узком горном ущелье. Там по тропинке не мог пройти даже конь. Тогда Мын Хо соскочил с коня и стал карабкаться на гору. Но едва он взобрался наверх, как в горной долине загремели барабаны и ринувшиеся вперед воины захватили Мын Хо в плен. Это был отряд Вэй Яня, который по приказу Чжугэ Ляна сидел здесь в засаде и поджидал маньского князя.
      Вэй Янь повез Мын Хо и других пленных к Чжугэ Ляну в лагерь. А чэн-сян в это время уже пировал. Возле его шатра в семь рядов стояли рослые телохранители с блестевшими, как иней, копьями и алебардами. У тех, кто стоял ближе к Чжугэ Ляну, в руках были золотые секиры из императорской охраны. Вокруг высились шелковые зонты. Чжугэ Лян, гордо выпрямившись, сидел на возвышении в шатре. К нему приводили пленных маньских воинов. По знаку Чжугэ Ляна с них снимали веревки.
      -- Вы -- простые воины, -- говорил чэн-сян, -- и князь Мын Хо обманом и угрозами увлек вас за собой. Дома вас ждут родные. Если они узнают, что вы попали в плен, они умрут с горя или будут оплакивать вас кровавыми слезами. Но я этого не хочу и отпускаю вас, чтобы успокоить ваших родителей, братьев, жен и детей.
      Каждому пленнику по распоряжению Чжугэ Ляна подносили кубок вина и отпускали, снабдив продовольствием на дорогу. Пленные низко кланялись и благодарили.
      Наконец Чжугэ Лян приказал страже ввести Мын Хо и поставить его на колени.
      -- Покойный государь наш неплохо относился к тебе, -- обратился к нему Чжугэ Лян. -- Почему же ты бунтуешь?
      -- Твой господин силой захватил чужие сычуаньские земли, -- отвечал Мын Хо. -- Он самовольно присвоил себе императорский титул! А я извечно живу здесь! Почему ты вторгся в мои владения?
      -- Ты -- мой пленник, -- произнес Чжугэ Лян. -- Думаешь ли покориться мне?
      -- Покориться? Нет! -- вскричал Мын Хо. -- Я попал в твои руки случайно!
      -- А что будет, если я отпущу тебя, несмотря на то, что ты не хочешь подчиниться? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Тогда я снова подыму войско, и мы в бою решим, кто из нас сильнее! -ответил Мын Хо. -- Если же ты еще раз возьмешь меня в плен, я смирюсь.
      Чжугэ Лян, освободив пленника от пут, подарил ему одежду и угостил вином; затем приказал привести князю оседланного коня и проводить Мын Хо на дорогу.
      Маньский князь ускакал в свой лагерь.
      Поистине:
      Попался опасный разбойник, но освобожден был от пут.
      Покорность неведома людям, что знанья отвергнув живут.
      О новом сражении с Мын Хо вам расскажет следующая глава.
      ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
      в которой идет речь о том, как маньский князь Мын Хо вернулся из плена, и о том, как он попал в плен во второй и в третий раз
      Когда Чжугэ Лян отпустил Мын Хо, военачальники в недоумении спросили его:
      -- Почему вы, господин чэн-сян, вернули ему свободу? Взять в плен предводителя маньских племен -- это равносильно тому, что покорить его земли!
      -- Для меня взять в плен человека так же легко, как вынуть что-нибудь из своего кармана, -- улыбнулся Чжугэ Лян. -- Но я добиваюсь другого. Мын Хо, князь южных маньских племен, должен сам изъявить желание покориться мне. Вот тогда его покорность будет настоящая.
      Военачальники промолчали, но были уверены, что этого добиться невозможно.
      В тот же день Мын Хо, добравшись до реки Лушуй, встретил остатки своего разгромленного войска. Увидев предводителя, воины испугались и обрадовались.
      -- Как вам удалось уйти из плена? -- низко кланяясь, спрашивали они.
      -- Враги держали меня под стражей в шатре, -- отвечал князь Мын Хо, -- но я перебил стражу и под покровом ночи бежал. В пути мне повстречался дозорный, я убил его и отнял коня.
      Вместе со своими людьми Мын Хо переправился через реку Лушуй и расположился там лагерем. Затем он стал собирать предводителей дунов и их войска. К нему приходили также воины, отпущенные из плена Чжугэ Ляном. Всего набралось более ста тысяч человек.
      Князь Мын Хо повелел призвать также и знаменитых предводителей дунов Дунчана и Ахуэйнаня. Им пришлось явиться вместе со своими войсками.
      -- Теперь я узнал, как хитер Чжугэ Лян! -- говорил Мын Хо. -- В открытом бою с ним сражаться опасно -- все равно он поймает тебя в ловушку! Но сейчас стоит сильная жара, пришедшие издалека сычуаньские воины не выдержат зноя. Мы займем оборону на южном берегу реки Лушуй и уведем туда все лодки и плоты, а вдоль берега построим стену. Посмотрим, что тогда будет делать Чжугэ Лян при всей своей хитрости!
      Предводители племен выполнили все, что приказал Мын Хо. У отрогов гор были сооружены высокие сторожевые башни, на которых разместились лучники и пращники. Оборона была рассчитана надолго, провиант подвозился из селений. Мын Хо был уверен в совершенстве своего замысла и потому беспечен.
      Передовые отряды армии Чжугэ Ляна подошли к реке Лушуй. Разведчики вернулись с донесением: противник увел все лодки и плоты на южный берег, течение реки очень стремительно, а других средств переправы нет. Кроме того, вдоль южного берега тянется высокая стена, которую охраняют маньские воины.
      Чжугэ Лян сам отправился на берег посмотреть, что происходит в стане у противника, и, возвратившись в шатер, сказал военачальникам:
      -- Войска Мын Хо расположились на южном берегу реки Лушуй под прикрытием высокой стены и глубокого рва. Но раз уж мы пришли сюда, не возвращаться же нам с пустыми руками! Расположитесь пока с войском по зарослям кустарника на склонах гор и отдыхайте.
      Потом Чжугэ Лян приказал в ста ли от реки Лушуй построить четыре укрепленных лагеря и поручил их охрану военачальникам Ван Пину, Чжан Ни, Гуань Со и Чжан И. В лагерях и вне их были сооружены навесы для лошадей, воины попрятались от зноя в тени деревьев.
      -- Люй Кай выбрал для лагерей неподходящие места, -- сказал Чжугэ Ляну советник Цзян Вань. -- Местность здешняя в точности напоминает те места, где наш покойный государь Сянь-чжу потерпел поражение от войск Сунь Цюаня. Представьте себе, что будет, если подойдут маньские войска и применят против нас огневое нападение?
      -- Не будьте столь опасливы! -- улыбнулся Чжугэ Лян. -- Я все рассчитал.
      Цзян Вань не понял, что Чжугэ Лян хочет этим сказать, но тут доложили, что из царства Шу прибыл военачальник Ма Дай, который привез рис и лекарства на случай заболеваний от жары. Чжугэ Лян велел пригласить Ма Дая в шатер.
      -- Сколько воинов вы привели с собой? -- спросил Чжугэ Лян, когда провиант и лекарства были разосланы по лагерям.
      -- Три тысячи, -- ответил Ма Дай.
      -- Мое войско изнурено тяжелыми боями, и мне хотелось бы двинуть в дело ваших воинов, -- сказал Чжугэ Лян. -- Вы не возражаете?
      -- Эти воины не мои, а государевы, -- ответил Ма Дай. -- Если они вам нужны, берите.
      -- Мын Хо укрепился на южном берегу реки Лушуй, и у нас нет возможности переправиться через реку, -- продолжал Чжугэ Лян. -- Я прошу вас отрезать врагу пути подвоза провианта.
      -- Каким же образом это сделать? -- спросил Ма Дай.
      -- Спуститесь вниз по течению реки на сто пятьдесят ли. Там есть селение, называемое Шакоу. Река в том месте течет медленно, и ее можно свободно переплыть на плотах. Вы переправитесь и займете дорогу, которая проходит в ущелье, а потом постарайтесь привлечь на свою сторону предводителей дунов Дунчана и Ахуэйнаня. Но только будьте осторожны!
      Ма Дай повел свой отряд к Шакоу. Река в этих местах была мелкая, и он не стал строить плоты, а велел своим людям переходить вброд. Но едва лишь воины добрались до противоположного берега, как многие из них стали падать. Изо рта и из носа у них текла кровь, и они умирали.
      Перепуганный Ма Дай поспешил вернуться к Чжугэ Ляну. Чжугэ Лян велел вызвать к себе проводника и стал его расспрашивать, бывали ли здесь раньше такие случаи.
      -- Погода стоит жаркая и в реке скапливаются отравленные вещества, -объяснил проводник, -- днем, когда особенно сильно припекает солнце, ядовитые испарения подымаются вверх. Стоит человеку глотнуть воды из реки или надышаться воздухом, насыщенным ядом, и вскоре он умирает. Хотите перейти реку -- дождитесь прохладной ночи. На холоде ядовитые испарения не выделяются, и переход через реку безопасен.
      Чжугэ Лян сам отправился в Шакоу, взяв с собой проводника. Воины Ма Дая связали плоты и ночью переправились на другой берег, при этом никто не отравился.
      Ма Дай с двухтысячным отрядом вышел на дорогу, по которой подвозили провиант войску Мын Хо. Дорога эта проходила ущельем, и Ма Дай приказал расположиться там лагерем. В это время ничего не подозревавшие маньцы везли провиант. Ма Дай отрезал им путь и захватил более сотни повозок.
      Весть о случившемся дошла до Мын Хо, который у себя в лагере беспечно веселился, по целым дням пил вино и слушал музыку. Он никак не думал, что враг может проникнуть в его тыл, и говорил предводителям дунов:
      -- Против Чжугэ Ляна открыто сражаться невозможно. Да я и не думаю выходить на бой. Будем пока отсиживаться за высокой стеной, а там изнуренный жарой противник сам отступит. Вот тогда мы и ударим на них. Самого Чжугэ Ляна захватим в плен.
      -- Но ведь в Шакоу река очень мелкая, -- пытался возражать один из предводителей дунов. -- Беда, если враг там переправится! Не послать ли нам отряд для охраны Шакоу?
      -- Ты местный житель, а ничего не знаешь! -- рассмеялся Мын Хо. -- Я как раз и хочу, чтобы они попытались там переправиться. Ведь тогда они все погибнут в воде!
      -- А если кто-нибудь из здешних жителей откроет им секрет переправы? -спросил предводитель дуна. -- Сможем ли мы отразить нападение Чжугэ Ляна?
      -- Не болтайте вздора! -- крикнул Мын Хо. -- Неужели люди, живущие в моих землях, станут помогать врагу!
      В это время доложили, что вражеское войско переправилось через реку Лушуй и захватило дорогу в ущелье, и что это войско пришло под знаменами военачальника Ма Дая.
      -- Ничтожный человечишко этот Ма Дай! -- засмеялся Мын Хо. -- О нем и говорить не стоит!
      И он послал против Ма Дая своего помощника Манъячана с тремя тысячами воинов.
      Когда подошел противник, Ма Дай стоял впереди своего отряда, у подножья горы. Манъячан выехал на поединок, и в первой же схватке Ма Дай сбил его с коня. Воины Манъячана бежали в лагерь Мын Хо. Тот сильно встревожился и спросил военачальников, кто теперь выступит против Ма Дая.
      -- Разрешите мне! -- вызвался предводитель Дунчана.
      Мын Хо обрадовался и дал Дунчана три тысячи воинов. Но, опасаясь, как бы еще кто-нибудь не переправился через Лушуй, он послал Ахуэйнаня охранять Шакоу.
      Дойдя до горной долины, Дунчана расположился лагерем. Воины Ма Дая, знавшие Дунчана, рассказали о нем своему военачальнику. Тогда Ма Дай выехал на коне вперед и обрушился на Дунчана с бранью:
      -- Неблагодарный, чэн-сян даровал тебе жизнь, а ты опять против него воюешь? Где твоя совесть?
      Дунчана вспыхнул от стыда и, не зная, что ответить, предпочел отступить. Ма Дай его не преследовал.
      Возвратившись в лагерь, Дунчана сказал Мын Хо:
      -- Ма Дай -- герой! Против него не устоишь!
      -- Ты увел войска потому, что Чжугэ Лян помиловал тебя! -- обрушился на него Мын Хо. -- Предатель!..
      Мын Хо приказал страже вывести Дунчана и отрубить ему голову. Но предводители дунов вступились за него, и Мын Хо отменил казнь, заменив ее наказанием палками.
      Когда избитый Дунчана вернулся к себе в лагерь, к нему пришли приближенные с жалобами:
      -- Мы живем в своих маньских землях и никогда не помышляли воевать с царством Шу, и оттуда к нам никто не вторгался. Но Мын Хо обманом заставил нас взяться за оружие. Чжугэ Лян самый искусный полководец, даже Цао Цао и Сунь Цюань боялись его! Куда уж нам, маньцам! Мы попали к нему в плен, он даровал нам жизнь, когда мог предать нас смерти! Мы не хотим быть неблагодарными! Давайте убьем Мын Хо и сдадимся Чжугэ Ляну, чтобы избавить наш народ от горькой участи...
      -- А как это совершить? -- спросил Дунчана.
      -- Мы сами все сделаем! -- заявили те, кто был отпущен из плена Чжугэ Ляном.
      Дунчана с сотней всадников отправился в лагерь Мын Хо. Тот в это время лежал пьяный в шатре. У входа в шатер стояли два телохранителя. Указывая на них мечом, Дунчана закричал:
      -- Чжугэ Лян и вам даровал жизнь! Отблагодарите же его!
      -- Вам незачем убивать Мын Хо! -- ответили воины. -- Мы его схватим живым и доставим Чжугэ Ляну!
      Они вошли в шатер, связали Мын Хо и отвезли его на реку Лушуй. Гонец отправился известить об этом Чжугэ Ляна.
      Но Чжугэ Лян уже знал о происшедшем от своих лазутчиков. Он приказал войску быть в боевой готовности и велел привести Мын Хо. Предводителям дунов, доставившим Мын Хо, было приказано возвращаться по своим лагерям и ждать.
      Дунчана притащил связанного Мын Хо. Обращаясь к пленнику, Чжугэ Лян промолвил:
      -- Ну, теперь уж ты покоришься! Ведь ты сказал, что сложишь оружие, если тебя опять возьмут в плен...
      -- Не ты взял меня в плен! -- в бешенстве выкрикнул Мын Хо. -- Мои люди решили меня погубить! Не покорюсь!
      -- А если я и на этот раз тебя отпущу? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Тогда я снова соберу войско, и будем решать, чья возьмет, -- ответил Мын Хо. -- Не думай, что если я варвар, так уж не знаю "Законов войны"! Но если ты действительно сумеешь взять меня в плен, я покорюсь!
      -- Запомни! -- предупредил Чжугэ Лян. -- Попадешься -- больше не прощу!
      Чжугэ Лян снял с пленника веревки, усадил его возле себя в шатре и сказал:
      -- С тех пор как я покинул свою хижину в Наньяне, я никогда не терпел поражения. Неужели ты этого не понимаешь? Ты должен покориться!
      Мын Хо молчал. После угощения Чжугэ Лян попросил его сесть на коня и повез осматривать свои лагеря. Показывая запасы продовольствия, Чжугэ Лян сказал:
      -- Видишь, сколько у меня провианта? А сколько отборных воинов и оружия! Если ты не покоришься, будешь глупцом, а если принесешь повинную, я доложу о тебе Сыну неба -- за тобой останется титул князя и право вечно владеть маньскими землями... Согласен?
      -- Я-то согласен, -- отвечал Мын Хо. -- Но как быть, если народ мой не захочет покориться? Отпустите меня, я попытаюсь уговорить людей сдаться. Сам я сопротивляться не буду.
      Чжугэ Лян остался доволен таким ответом. Возвратившись в лагерь, он снова угостил Мын Хо вином и сам проводил его до реки Лушуй.
      Добравшись до своего лагеря, Мын Хо устроил в шатре засаду и приказал позвать Дунчана и Ахуэйнаня под предлогом, что от Чжугэ Ляна прибыл посол и желает с ними говорить. Ничего не подозревавшие Дунчана и Ахуэйнань пришли и были убиты. Трупы их бросили в реку.
      Затем Мын Хо послал одного из своих верных военачальников охранять проход в горах, а сам направился в Шакоу с намерением разгромить Ма Дая. Но он не застал его там и, порасспросив местных жителей, узнал, что Ма Дай переправился обратно за реку и ушел в свой лагерь.
      Мын Хо возвратился в свой дун и позвал к себе младшего брата Мын Ю.
      -- Не знаю, что сейчас делает Чжугэ Лян, -- сказал он. -- Пойди и выполни вот что...
      Получив указания старшего брата, Мын Ю взял богатые дары: золото, жемчуг, драгоценные раковины, слоновую кость, и в сопровождении сотни воинов отправился в лагерь Чжугэ Ляна. Но едва Мын Ю переправился через Лушуй, как загремели барабаны и отряд войск во главе с Ма Даем преградил ему путь. Мын Ю струсил. Но Ма Дай, расспросив его о цели приезда, велел подождать, а сам послал известить Чжугэ Ляна.
      Чжугэ Лян в это время сидел в шатре и беседовал с военачальниками Ма Шу, Люй Каем, Цзян Ванем и Вэй Янем. Когда ему доложили о приезде Мын Ю, он обратился к Ма Шу:
      -- Вы понимаете цель его приезда?
      -- Вслух сказать об этом не смею, -- ответил Ма Шу. -- Но если хотите, напишу.
      Чжугэ Лян приказал подать бумагу. Ма Шу начертал несколько слов и протянул ему листок. Прочитав написанное, Чжугэ Лян хлопнул в ладоши и рассмеялся:
      -- Правильно! Вы выразили то, о чем думал я...
      Подозвав к себе Чжао Юня, чэн-сян шепотом дал ему указания. Затем он переговорил с Вэй Янем, Ван Пином и Ма Чжуном. Военачальники, выслушав приказы, поспешно вышли из шатра. Лишь после этого Чжугэ Лян пригласил Мын Ю. Тот низко поклонился и сказал:
      -- Мой брат Мын Хо высоко ценит ваше великодушие и прислал меня с подарками для ваших воинов. Он обещал также прислать дары Сыну неба...
      -- А где сейчас ваш брат? -- перебил его Чжугэ Лян.
      -- Пользуясь милостиво предоставленной ему свободой, он уехал в горы Инькэншань собирать богатства, -- ответил Мын Ю. -- Он скоро вернется.
      -- Сколько людей вы привели с собой? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Немного, -- ответил Мын Ю, -- со мной всего лишь сотня носильщиков.
      Чжугэ Лян приказал всех привести в шатер. Это были голубоглазые и смуглолицые люди с рыжими всклокоченными волосами и золотыми кольцами в ушах; все они были босые. Чжугэ Лян сделал им знак, чтобы они сели, и приказал своим военачальникам потчевать гостей вином.
      Тем временем Мын Хо в своем лагере ожидал вестей от брата. Наконец ему доложили, что вернулись два человека. Мын Хо приказал привести их, и они рассказали, что Чжугэ Лян с великой радостью принял подарки и устроил в честь прибывших богатый пир.
      -- Второй князь велел передать вам, -- добавили они, -- что сегодня ночью можно исполнить задуманное дело.
      Услышав это, Мын Хо возликовал. С тремя отрядами по десять тысяч воинов в каждом он выступил в поход. Предводителям дунов был отдан приказ:
      -- Когда мы ночью подойдем к лагерю противника, я подам огневой сигнал. По этому знаку начинайте наступление. Чжугэ Ляна возьму в плен я сам!
      С наступлением ночи войско переправилось через реку Лушуй. Сам Мын Хо с сотней всадников мчался к лагерю Чжугэ Ляна. Никто не встретился им на пути. Маньские воины лавиной ворвались в лагерь. Но он был пуст!
      Добравшись до шатра, Мын Хо увидел там горящие свечи. Мын Ю и его воины лежали на полу. Это Ма Шу и Люй Кай, угощая гостей, доставивших дары, подмешали в вино снотворный настой, и сейчас маньские воины лежали замертво.
      Вбежав в шатер, Мын Хо начал их трясти и тормошить. Некоторые быстро очнулись, но, словно немые, ничего не могли сказать и только руками показывали, что их напоили.
      Мын Хо понял, что попался в ловушку. Унося с собой Мын Ю, он бежал из лагеря, но его остановил отряд Ван Пина. Мын Хо повернул влево, и тут путь ему преградил Вэй Янь. А когда Мын Хо с боем хотел прорваться вперед, он столкнулся с Чжао Юнем.
      Зажатый с трех сторон и не имея другого выхода, Мын Хо помчался к реке. У самого берега в лодке сидело несколько маньских воинов. Мын Хо, ничего не спрашивая, вскочил в лодку и велел отчаливать. Но тут раздался торжествующий крик, и Мын Хо оказался связанным -- это воины Ма Дая, переодевшись в одежды маньцев, поджидали Мын Хо.
      Чжугэ Лян призвал маньских воинов сложить оружие и сдаться. Почти все они выполнили это требование. Чжугэ Лян велел отпустить их, не причиняя никакого вреда.
      Вскоре Ма Дай привез Мын Хо, Чжао Юнь доставил Мын Ю, а Вэй Янь, Ма Чжун и Ван Пин и Гуань Со -- предводителей дунов. Указывая на них пальцем, Чжугэ Лян, улыбаясь, говорил:
      -- Мын Хо приказал своему брату поднести мне подарки в знак того, что он якобы смирился! Он хотел меня обмануть, но это ему не удалось. И вот Мын Хо опять в моих руках!
      Обратившись к Мын Хо, Чжугэ Лян спросил:
      -- Покоришься ли ты теперь?
      -- Я попал к тебе из-за чревоугодия моего брата! -- закричал Мын Хо. -Если бы вы его не подпоили, я бы добился успеха! Но, видно, само небо решило, что я должен потерпеть и эту неудачу... Я сам ни в чем не виноват и не думаю покоряться!
      -- Ты попался в мои руки третий раз и все еще не желаешь смириться? -воскликнул Чжугэ Лян. -- Чего же ты ждешь?
      -- Если ты отпустишь меня и моего брата, я вновь соберу войско и вступлю с тобой в решающую битву, -- отвечал Мын Хо. -- И вот если ты меня тогда схватишь, я перестану сопротивляться!
      -- Ну, смотри не раскайся! -- предупредил его Чжугэ Лян. -- Разрешаю тебе все обдумать, еще раз изучить военные книги и действовать самым лучшим образом...
      Чжугэ Лян приказал воинам развязать Мын Хо и отпустить на волю вместе с его братом Мын Ю и предводителями дунов. Мын Хо с благодарностью поклонился Чжугэ Ляну и удалился.
      В это время войско Чжугэ Ляна уже переправилось на другой берег. И едва Мын Хо ступил на землю, как увидел стройные ряды воинов и развевающиеся знамена. Впереди стоял Ма Дай и, указывая на Мын Хо своим мечом, громко кричал:
      -- Если я еще раз схвачу тебя, не надейся на пощаду!
      Мын Хо поехал дальше. И на месте его прежнего лагеря перед ним предстал Чжао Юнь.
      -- Не забывай оказанных тебе милостей! -- кричал Чжао Юнь. -- Помни, как обошелся с тобой чэн-сян!
      Мын Хо что-то пробормотал и, не останавливаясь, продолжал свой путь. У склона горы он увидел отряд во главе с Вэй Янем. Воины стояли стройными рядами, а Вэй Янь, придерживая коня, прокричал:
      -- Я проник в твое логово! Если ты по своему безумию еще раз вздумаешь сопротивляться, я тебя изрублю на десять тысяч кусков!
      Мын Хо, в ужасе обхватив голову руками, поскакал куда глаза глядят.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      В бесплодные земли он в месяце пятом ворвался.
      Лушуй многоводный дымился при свете луны.
      Кормил он три раза побитого им полководца,
      Но знал он, что будут враги его покорены.
      Переправившись на южный берег, Чжугэ Лян щедро наградил своих воинов, построил лагерь и созвал в шатер военачальников.
      -- Когда Мын Хо попался ко мне в плен во второй раз, -- заговорил Чжугэ Лян, -- я ему показал наши лагеря. Я хотел, чтобы он попытался напасть на нас. Мне было известно, что Мын Хо в достаточной мере знаком с "Законами войны", и я решил похвастаться перед ним своими запасами. Пусть, думаю, затевает огневое нападение! И вот Мын Хо приказал своему младшему брату с помощью богатых даров проникнуть в мой лагерь, чтобы облегчить себе наступление. А до этого Мын Хо дважды попадал ко мне в плен, но я отпускал его, надеясь, что в конце концов он искренно изъявит свою покорность... Воины мои, не жалейте своих сил, чтобы добиться победы над противником и заставить его покориться!..
      -- Вы гуманны и безгранично храбры, чэн-сян! -- воскликнули военачальники, почтительно кланяясь ему. -- Даже Люй Ван и Чжан Лян не смогли бы сравниться с вами!
      -- Могу ли я равняться с великими нашими предками! -- воскликнул Чжугэ Лян. -- Ведь своими подвигами я обязан только вам!
      Военачальники, услышав такие слова Чжугэ Ляна, были очень польщены.
      Побывав три раза в плену, Мын Хо вне себя от гнева и обиды вернулся в дун Инькэн. Он разослал своих людей с золотом и жемчугами в отдаленные места собирать воинов. Так ему удалось собрать войско из восьми племен фань и девяноста трех племен дянь(*1). По приказу Мын Хо, это новое войско двинулось в наступление против армии Чжугэ Ляна.
      Дозорные чэн-сяна, расставленные по всем дорогам, доложили ему о продвижении войск Мын Хо.
      -- Пусть все маньские войска придут сюда и убедятся в нашем могуществе! -сказал Чжугэ Лян.
      Затем он сел в небольшую колесницу и поехал навстречу врагу.
      Поистине:
      Лишь ярость правителей дунов к Мын Хо помогала вполне
      Еще раз явить Чжугэ Ляну искусство свое на войне.
      Если вы хотите узнать, кому на этот раз досталась победа, прочитайте следующую главу.
      ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
      в которой рассказывается о том, как Чжугэ Лян в четвертый раз прибег к военной хитрости, и как маньский князь попал в плен в пятый раз
      В небольшой колеснице Чжугэ Лян сам отправился на разведку. Путь ему преградила река Сиэрхэ. Течение ее было медленным, но нигде на берегу не было видно ни одной лодки, ни одного плота. Чжугэ Лян приказал срубить несколько деревьев и связать плот. Однако деревья тонули в воде.
      -- Что это значит? -- спросил Чжугэ Лян, обращаясь к Люй Каю.
      -- Не понимаю, -- отвечал тот. -- Может быть, лучше перебросить через реку мост из бамбуковых стволов? Вверх по течению неподалеку есть горы, сплошь заросшие бамбуком.
      Чжугэ Лян согласился с Люй Каем и послал тридцать тысяч воинов срубить сотни тысяч толстых бамбуковых стволов и сплавить их вниз по течению реки.
      Вскоре был сооружен широкий мост, по которому все войско переправилось на северный берег, и там спешно построили цепь лагерей; от них протянулись плавучие мосты к трем лагерям, расположенным на южном берегу. Это были передовые укрепления, которые должны были принять на себя первый удар маньских войск.
      Князь Мын Хо повел огромное войско в наступление. Гнев клокотал у него в груди, он не мог дождаться часа, когда, наконец, удастся схватиться с врагом. Не доходя до реки Сиэрхэ, Мын Хо с небольшим отрядом всадников отделился от главных сил своего войска и помчался к лагерю Чжугэ Ляна с намерением завязать бой. Чжугэ Лян в шелковой головной повязке и в одежде из пуха аиста, с веером из перьев в руке выехал навстречу противнику в колеснице, запряженной четверкой коней.
      Мын Хо, одетый в латы из кожи носорога, в красном шлеме, со щитом в левой и мечом в правой руке восседал верхом на рыжем буйволе и, изрыгая потоки брани и проклятий, указывал на Чжугэ Ляна. Воины его, вооруженные мечами и щитами, начали наступление.
      Чжугэ Лян тотчас же приказал своим войскам запереться в лагере и в открытый бой не выходить. Маньские воины, сняв с себя всю одежду, подходили к самым воротам лагерей и дерзко выкрикивали ругательства.
      Охваченные яростью военачальники рвались в битву и уговаривали Чжугэ Ляна разрешить им проучить врага. Но Чжугэ Лян запрещал им это.
      -- Маньские воины не питают ни малейшего уважения к императорской власти, -- говорил он. -- Они сейчас просто одержимы бешенством, и сражаться с ними невозможно. Придется выждать несколько дней. Не беспокойтесь, я уже обо всем подумал.
      Спустя некоторое время Чжугэ Лян поднялся на высокий холм и стал наблюдать за противником. Большинство маньских воинов, которым за эти дни наскучило безделье, заметно утратили боевой дух. Этого только и ждал Чжугэ Лян. Созвав к себе военачальников, он сказал:
      -- Пора переходить в наступление. Кто первый сразится с врагом?
      Все военачальники откликнулись разом. Тогда Чжугэ Лян подозвал Чжао Юня и Вэй Яня и шепотом сказал им, что они должны делать; затем он дал указания Ван Пину и Ма Чжуну.
      -- А теперь, -- сказал, наконец, Чжугэ Лян, обращаясь к военачальнику Ма Даю, -- я оставлю южные лагеря и перейду на северный берег. Вы сразу же уберите мост и перенесите его немного пониже по течению, где должны переправиться войска Чжао Юня и Вэй Яня.
      Ма Дай удалился. Чжугэ Лян подозвал к себе Чжан И.
      -- Когда мое войско перейдет на тот берег, оставьте в покинутых лагерях как можно больше горящих факелов, чтобы Мын Хо не сразу заметил наш уход. А потом, когда он бросится нас преследовать, вы отрежете ему тыл.
      Чжан И отправился выполнять приказание.
      Вслед за войском Чжугэ Лян в сопровождении Гуань Со ушел на северный берег. В пустых лагерях горели факелы, и маньские воины приблизиться к ним не посмели.
      А наутро сам Мын Хо подошел к лагерю Чжугэ Ляна и увидел, что там нет ни души! То же самое обнаружилось и в двух других лагерях. Видимо, войска уходили так поспешно, что даже бросили несколько сот повозок с провиантом.
      -- Мне кажется, что Чжугэ Лян неспроста оставил нам эти лагеря, -- высказал предположение Мын Ю.
      -- Не может этого быть, -- возразил Мын Хо. -- Скорей всего в их государстве что-нибудь случилось: то ли Сунь Цюань напал на них, то ли вэйцы вторглись. А факелы они выставили для отвода глаз, чтобы обмануть нас и незаметно уйти. Скорее в погоню! Не теряйте времени.
      Но когда Мын Хо подвел свой передовой отряд к месту переправы, он увидел, что в неприятельских лагерях на северном берегу по-прежнему развеваются знамена, поблескивая в лучах солнца, словно серебристые облака. Вдоль берега высится стена. Маньские воины остановились, не смея двинуться вперед.
      -- Чжугэ Лян, должно быть, предвидел, что мы будем его преследовать, и решил временно задержаться на северном берегу, -- сказал Мын Хо своему брату Мын Ю. -- Подождем, дня через два он уйдет.
      Войска Мын Хо расположились на самом берегу. Они рубили бамбук и вязали плоты. Часть войска Мын Хо держал в полной готовности, не зная, что враг уже перешел границы его владений.
      Так протекло несколько дней. И однажды утром, когда дул сильный ветер, внезапно загремели барабаны, и войска Чжугэ Ляна, зашедшие в тыл маньцам, стремительно бросились в бой. Все смешалось. Часть маньских воинов, набранных из племен ляо, в неразберихе кинулась на своих. Растерявшийся Мын Хо, увлекая воинов своего дуна, бежал к старому лагерю, но там уже стоял отряд Чжао Юня. Тогда Мын Хо повернул в сторону реки Сиэрхэ и стал уходить в горы, где сразу же натолкнулся на Ма Дая. После тяжелого боя у Мын Хо осталось всего лишь несколько десятков воинов. Им не было пути ни на запад, ни на север, ни на юг -- там слышались крики, клубилась пыль, мелькали огни. Мын Хо помчался на восток, но едва обогнул склон торы, как увидел на опушке леса небольшую колесницу, в которой, выпрямившись, сидел сам Чжугэ Лян. Громко смеясь, он воскликнул:
      -- Вон до какого поражения дошел маньский князь Мын Хо! А я его давно здесь поджидаю!
      -- Этот человек трижды меня опозорил! -- крикнул Мын Хо, обращаясь к сопровождавшим его воинам. -- Хватайте его, рубите на мелкие куски!
      Мын Хо первым бросился вперед. Но вдруг раздался сильный грохот, и он со своими людьми провалился в яму. Из чащи выскочили воины Вэй Яня. Одного за другим вытащили они маньцев и крепко скрутили их веревками.
      Вернувшись в лагерь, Чжугэ Лян приказал привести к нему пленных и, угостив их вином и мясом, успокоил их ласковым обращением и приказал отпустить по домам.
      Вскоре Чжан И привез в лагерь Мын Ю.
      -- Неужели ты не можешь образумить своего глупого брата? -- с укором сказал ему Чжугэ Лян. -- Ведь он уже в четвертый раз попадает ко мне в плен! Какими глазами Мын Хо будет смотреть на свой народ?
      Мын Ю покраснел от стыда и, упав на колени, запросил пощады.
      -- Я сохраню тебе жизнь, -- пообещал ему Чжугэ Лян. -- Но иди и уговори брата покориться мне.
      Мын Ю освободили от пут. Он со слезами поклонился Чжугэ Ляну и ушел.
      Вэй Янь привел в шатер князя Мын Хо.
      -- Вот и опять ты в моих руках! -- гневно вскричал Чжугэ Лян. -- Что же ты скажешь теперь?
      -- Случайно попался я на твою хитрость! -- смело отвечал Мын Хо. -- Ну что ж, умирать так умирать!
      Чжугэ Лян приказал страже вывести Мын Хо и отрубить ему голову. Но тот ничуть не испугался и, обернувшись к Чжугэ Ляну, сказал:
      -- А если бы ты еще раз меня отпустил, я отомстил бы тебе за все сразу!
      Чжугэ Лян, громко смеясь, приказал развязать пленника и усадить его рядом с собой.
      -- Ведь ты уже в четвертый раз попадаешь ко мне в плен! -- промолвил он. -А все еще не хочешь смириться!
      -- Я человек невежественный, -- закричал Мын Хо, -- но зато и не такой коварный, как ты! Не могу я тебе покориться!
      -- Хорошо, я тебя отпускаю, -- сказал Чжугэ Лян. -- Будешь снова сражаться?
      -- Если ты еще раз возьмешь меня в плен, я отдам твоим воинам в награду все, что есть у меня в дуне, и принесу клятву никогда больше не сопротивляться, -- пообещал Мын Хо.
      Чжугэ Лян и на этот раз отпустил его. Мын Хо с поклоном поблагодарил и уехал.
      Собрав несколько тысяч воинов из людей своего дуна, Мын Хо, не делая привалов, повел их на юг. Вскоре он повстречался с Мын Ю, который успел собрать войско и шел мстить за брата. Они со слезами обнялись и рассказали друг другу о своих злоключениях.
      -- Против Чжугэ Ляна сейчас не устоять, особенно после наших поражений, -сказал Мын Ю. -- Лучше всего на время укрыться в каком-нибудь отдаленном дуне. Они сами уйдут -- не вынесут здешней жары.
      -- А где, по-твоему, можно укрыться? -- спросил Мын Хо.
      -- Пойдем на юго-запад к великому князю Досы, -- сказал Мын Ю. -Властитель дуна Тулун очень добр ко мне и не откажет нам в покровительстве.
      Мын Хо послал брата вперед, предупредить великого князя о своем приезде. Досы с войском вышел встречать гости. После приветственных церемоний Мын Хо рассказал о своих злоключениях.
      -- Можете не беспокоиться, князь, -- отвечал ему Досы. -- Если даже войска Чжугэ Ляна и придут сюда, домой они больше не вернутся! Все они, вместе с Чжугэ Ляном, найдут здесь свою могилу!
      Обрадованный Мын Хо спросил, как это может произойти.
      -- В мой дун ведут только две дороги, -- сказал Досы. -- Одна -- с северовостока, по которой пришли вы. Местность там ровная, земли плодородные, вода пресная. Люди и кони могут свободно передвигаться по этим местам. Но если завалить эту дорогу камнями и бревнами, никакие полчища не пройдут! Другая дорога, с северо-западной стороны, лежит в суровых, неприступных горах. В тамошних местах водится несметное множество ядовитых змей и скорпионов; в сумерки по земле стелются ядовитые болотные испарения, которые рассеиваются лишь во второй половине дня. Воду там пить нельзя, передвигаться тяжело. На пути есть четыре источника, но и они полны отравой. Первый источник называется Яцюань -- источник Немоты. Вода в нем сладкая, но стоит человеку напиться, как он лишается дара речи и через десять дней умирает. Второй источник носит название Мецюань -- источник Уничтожения. Вода в нем бурлит, как кипящий котел, и если этой водой брызнуть на человека, кожа его начинает гнить, мясо отваливается от костей, и человек погибает. Третий источник -источник Черноты, или Хэйцюань. Вода в нем черная, и от нее у человека чернеет кожа, и он тоже умирает. Четвертый источник, Жоуцюань, источник Слабости. Вода в нем холодная, как лед. У того, кто глотнет ее, горло застывает, а все тело становится дряблым и бессильным, как тряпица, и человек угасает. Ни птицы, ни насекомые не водятся в тех местах. Лишь один ханьский полководец Фу-бо -- Покоритель волн -- Ма Юань прошел там когда-то. Нам надо только закрыть северо-восточную дорогу, и тогда можно будет чувствовать себя спокойно. А если войска царства Шу захотят добраться сюда второй дорогой, они вынуждены будут пить из ядовитых источников! Мы даже в руки не возьмем оружие. Пусть врагов будет хоть несметное множество, ни один из них не вернется!..
      Обрадованный Мын Хо приложил ко лбу руку и воскликнул:
      -- Наконец-то я обрел убежище! -- и, указывая на север, добавил: -- Пусть теперь мудрый Чжугэ Лян попытается поймать меня! Воды четырех источников отомстят ему!
      С тех пор Мын Хо и его брат Мын Ю все дни напролет пировали у великого князя Досы.
      Выждав несколько дней и не обнаружив присутствия противника, Чжугэ Лян отдал войску приказ перейти реку Сиэрхэ и двинуться на юг. Это было в разгаре лета. Стояла знойная пагода, воздух был раскален. Об этой нестерпимой южной жаре кто-то из потомков сложил такие стихи:
      Озера и горы как будто хотят тебя сжечь,
      И маревом зыбким колышется воздух нагретый.
      Найдется ли место за гранью земли и небес,
      Где было бы жарче, чем здесь в это страшное лето?
      Существуют еще и другие стихи:
      Бог огня властелин в этой необоримой жаре.
      Нет ни тучки, ни облачка в небе безмолвно-спокойном.
      Даже рыбы -- и те задыхаются в теплой воде,
      Даже аист -- и тот задыхается в воздухе знойном.
      Если странник-аскет ищет тени в прибрежье ручья
      И пустынник спешит под зеленую чащу бамбука,
      То бойцу-чужеземцу, что доспехом тяжелым покрыт,
      Продолжать свой поход непомерно великая мука.
      В пути к Чжугэ Ляну примчался дозорный с известием, что Мын Хо отступил в Тулун, но дорогу туда уже перерезали и теперь по ней не пройдешь. А горы в тех местах крутые и суровые, там не проберешься.
      Чжугэ Лян решил посоветоваться с Люй Каем.
      -- Я слышал, что в Тулун можно пройти и другим путем, -- сказал Люй Кай, -но как это сделать, не знаю.
      -- Я полагаю, что после четырех пленений Мын Хо не посмеет больше выступить против нас, -- вмешался в разговор советник Цзян Вань. -- Жара сейчас страшная, люди и кони изнурены. Не стоит идти в наступление -- никакой пользы от этого не будет. Лучше всего возвратиться домой.
      -- Хотите попасть в ловушку Мын Хо? -- проронил Чжугэ Лян. -- Вы только повернете назад, он вас догонит. Нет, раз уж мы пришли сюда, отступать не будем!
      Чжугэ Лян приказал Ван Пину вывести вперед отряд всадников и дал им в проводники пленных маньских воинов.
      Когда отряд подошел к первому источнику, люди, изнемогая от жажды, бросились к воде. Напившись, они сразу онемели. Ван Пин поспешил вернуться к Чжугэ Ляну, но онемевшие воины только жестами показывали, что с ними произошло.
      Чжугэ Лян понял, что они отравились, и сам в небольшой колеснице отправился на разведку. Он увидел источник с темной водой, в котором не видно было дна. От воды веяло холодом, и воины боялись пробовать ее.
      Чжугэ Лян вышел из колесницы и поднялся на холм. Со всех сторон высились суровые отвесные горы, кругом стояла мертвая тишина, не слышно было даже пения птиц. Чжугэ Лян не знал, на что решиться. Вдруг он заметил в горах древний храм и, цепляясь за лианы, взобрался наверх. В каменном зале стояла высеченная из камня фигура воина, а рядом с ним лежала каменная плита. Это был храм ханьского полководца Фу-бо -- Покорителя волн -- Ма Юаня. Когда-то он покорил здешние земли, и местные жители, построив в честь его храм, до сих пор приносят ему жертвы.
      -- Покойный государь оставил на мое попечение своего наследника и повелел мне привести к покорности маньские племена, -- произнес Чжугэ Лян, почтительно кланяясь каменной статуе. -- После того, как этот край будет покорен, я собираюсь идти походом против царства Вэй, а затем и против Восточного У. Этим я хотел укрепить власть правящего Ханьского дома. Воины мои, не зная здешних мест, напились воды из ядовитого источника и онемели. Я надеюсь, что высокопочитаемый дух великого полководца проявит милосердие и справедливость и защитит мое войско, которое служит династии.
      Совершив молитву, Чжугэ Лян вышел из храма разыскать местных жителей и расспросить их о здешних местах. Вдруг он увидел старца, который приближался к нему, опираясь на посох.
      Чжугэ Лян пригласил старца в храм и, усадив его против себя на камень, спросил:
      -- Назови имя свое.
      -- Я давно слышал о тебе, -- заявил старец, не отвечая на вопрос, -и счастлив тебе поклониться. Многие из наших людей восхваляют твою милость: ты даровал жизнь маньским воинам...
      -- Какая вода здесь в источнике? -- спросил его Чжугэ Лян.
      -- Вода, которую пили твои воины, называется водой Немоты, -- ответил старец. -- От нее немеют и вскоре умирают. Дальше на юго-восток есть еще один источник с ледяной водой, которая поражает человека бессилием, и он умирает в ознобе. Это источник Слабости! Ты сам видел источник Черноты, от воды которого люди тоже гибнут. Есть здесь еще источник, который называется источником Уничтожения. От яда, скопившегося в этих источниках, нет лекарств... Кроме того, болотные испарения, подымающиеся в этих местах, губительно действуют на людей, и ходить здесь можно только от полудня до заката...
      -- Так, значит, маньские земли невозможно покорить? -- спросил Чжугэ Лян. -- Но если мне не удастся покорить этот край, то я не смогу победить ни царство Вэй, ни княжество У! Нет, лучше умереть, чем нарушить волю государя!
      -- Не печальтесь, чэн-сян! -- сказал старец. -- Я проведу вас туда, где вы разрешите все свои сомнения!
      -- Куда же ты поведешь меня, старик? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Пройдите несколько ли на запад и увидите горную долину, по которой протекает река Ваньаньци -- река Десяти тысяч спокойствий, -- сказал старик. -- Там давно живет великий мудрец, который также прозывается мудрецом Десяти тысяч спокойствий. Позади его хижины есть родник Спокойствия, и стоит человеку, отравленному ядом из источника, выпить этой родниковой воды, как он выздоравливает. Возле хижины мудреца растет трава, которая называется ароматным листом Се, и если человек съест такой лист, болотные испарения становятся для него безвредными. Отправляйтесь к нему, чэн-сян, и просите помощи.
      -- Почтенный старец, я глубоко тронут твоей милостью и прошу тебя, назови свое имя!
      -- Я -- бессмертный дух здешних гор! -- отвечал тот. -- Полководец Фу-бо повелел мне дать тебе указания!
      Тут каменная стена храма раздвинулась, и старец исчез. Чжугэ Лян был поражен. Он еще раз поклонился духу, затем отыскал свою колесницу и уехал в лагерь.
      На другой день Чжугэ Лян приготовил благовонные курения и, сопровождаемый онемевшими воинами, отправился на поиски места, которое ему было указано горным духом. Вступив в долину и пройдя двадцать ли, он увидел высокие сосны и кипарисы, густой бамбук и необыкновенные цветы вокруг небольшого селения. За изгородью виднелось несколько хижин, и оттуда доносился аромат благовоний, щекотавший ноздри.
      Чжугэ Лян подошел к воротам и постучался. Навстречу ему вышел мальчик. Чжугэ Лян хотел спросить его имя, но мальчик отступил в сторону, и на его месте появился рыжеволосый и голубоглазый человек в плетеной бамбуковой шляпе, соломенной обуви и белом одеянии.
      -- Пришелец, ты, должно быть, ханьский чэн-сян? -- осведомился неизвестный.
      -- Как ты узнал меня, великий мудрец? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Я давно знаю, что ты выступил в поход на юг, -- сказал человек. -- Так неужели ты думаешь, что мне не известно твое имя?
      И он пригласил Чжугэ Ляна к себе в хижину. После приветственных церемоний Чжугэ Лян сказал:
      -- Император Чжао-ле, умирая, оставил на мое попечение своего преемника и дал мне священный приказ покорить маньские земли. Никак не ожидал я, что Мын Хо скроется, а воины мои напьются воды из источника Немоты! Вчера чудодейственный дух здешних гор по повелению полководца Фу-бо сказал мне, что вы владеете целебным источником и можете излечить моих воинов. Смиренно прошу вас -- дайте мне святой воды! Спасите жизнь людей!
      -- Я уже давно живу в глухих горах, -- ответил старец-отшельник. -- Незачем вам было утруждать себя поездкой ко мне! Источник рядом с моей хижиной -идите и пейте!
      Мальчик повел Ван Пина и его онемевших воинов к ручью. Воины напились воды, и у них началась рвота; когда вся ядовитая слизь вышла, они снова обрели дар речи. Тогда мальчик провел их к речке Десяти тысяч спокойствий, и воины омылись в ней.
      Отшельник принес кипарисовый чай и предложил его Чжугэ Ляну.
      -- В этом маньском дуне много ядовитых змей, -- сказал он, -- а ивовые сережки, падая в источник, отравляют воду. Только из колодцев вода пригодна для питья.
      Чжугэ Лян попросил у отшельника ароматных листьев Се. Старик разрешил воинам сорвать каждому по листку и съесть. С тех пор болотные испарения перестали вредить им.
      Чжугэ Лян почтительно поклонился отшельнику и спросил его имя.
      -- Я -- Мын Цзе, старший брат Мын Хо, -- ответил тот.
      Чжугэ Лян был потрясен.
      -- Не удивляйтесь, чэн-сян! -- воскликнул отшельник. -- Сейчас я все объясню. Нас было три брата: старший -- я, второй -- Мын Хо и третий -- Мын Ю. Родители наши умерли, а два моих брата, завистливые и злобные, не захотели находиться под властью государя. Я пытался их убедить, но они и слушать не стали. Тогда я переменил имя и с тех пор живу в уединении. Мой недостойный брат своей непокорностью заставил вас предпринять поход в эту бесплодную землю. Но вы взяли его в плен и пощадили; за это я вам благодарен!
      -- Вот сейчас я убедился, что действительно возможны такие вещи, какие некогда случились с Дао То и Ся Хуэем!(*1) -- промолвил Чжугэ Лян и, обращаясь к Мын Цзе, добавил: -- О вашей заслуге я доложу Сыну неба, и вы получите титул вана! Согласны?
      -- Я бежал сюда от богатства и славы, -- сказал Мын Цзе. -- Мне ли думать о почестях!
      Чжугэ Лян предложил ему в дар золото и парчу, но Мын Цзе отказался.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      Жил мудрец одинокий средь гор и стоячих болот,
      И во время похода его посетил Чжугэ Лян.
      Там деревья доныне стоят, как в пустыне, одни,
      И над горной вершиной клубится болотный туман.
      Возвратившись в лагерь, Чжугэ Лян тотчас же приказал копать колодцы. Воины рыли землю и дошли до глубины в двадцать чжанов, но воды не обнаружили. Копали и в других местах, но также безуспешно. Воины сильно встревожились.
      Ночью Чжугэ Лян воскурил благовония и стал молиться небу:
      -- Слуга Чжугэ Лян благоговейно принял в свои руки счастье великой Ханьской династии! Покойный император повелел ему покорить маньские земли! Но в походе войску не хватило воды, и люди страдают от жажды. Небо, если ты не хочешь конца Ханьской династии, даруй нам пресную воду! А если судьба династии свершилась, мы здесь умрем!
      На рассвете все колодцы наполнились пресной водой.
      И потомки об этом событии сложили такие стихи:
      Он возглавил войска и повел их на маньские земли.
      С верным дао-путем сочетал он свой ум навсегда.
      В беспокойстве большом, он смиренно пред небом склонился,
      И в награду за то появилась в колодцах вода.
      Воины Чжугэ Ляна, запасшись питьевой водой, двинулись вперед. Пробравшись к Тулуну, они расположились лагерем. Маньские разведчики донесли об этом Мын Хо.
      -- Болотные испарения на них не действуют! Жажда не иссушает их! Они не пили из ядовитых источников! -- воскликнул он.
      Великий князь Досы сам отправился вместе с Мын Хо на разведку. Он увидел, что шуские воины спокойны и прекрасно себя чувствуют. Они на коромыслах носили воду, поили коней и готовили пищу.
      При виде такой картины у Досы волосы поднялись дыбом, и он сказал, обращаясь к Мын Хо:
      -- Ведь это войско духов!
      -- У нас с братом смертельная вражда с Чжугэ Ляном, -- воскликнул Мын Хо. -- Мы лучше умрем, но не станем ждать, пока нас свяжут и выдадут врагу!
      -- Если потерпите поражение вы, то и моим женам и детям конец! -- вскричал Досы. -- Надо напоить вином наших воинов и поднять их на битву. Только так мы сможем победить.
      Досы уже собирался выступить, когда ему доложили, что Ян Фын, старейшина соседнего дуна Сиинь, идет ему на помощь с тридцатитысячным войском.
      -- Теперь-то мы обязательно победим! -- обрадовался Мын Хо.
      Великий князь Досы вместе с Мын Хо выехал навстречу Ян Фыну.
      -- Я привел тридцать тысяч воинов, -- сказал ему Ян Фын, -- и все они одеты в железные латы. Мое войско пройдет любой дорогой и одолеет любого врага. Мои сыновья также готовы служить вам, князь!
      Ян Фын велел сыновьям поклониться Мын Хо. Вперед вышли двое юношей, сильные, как тигры. На радостях Мын Хо устроил в честь Ян Фына пир.
      -- Нам надо развлечься, -- сказал вдруг слегка опьяневший Ян Фын. -Я привез с собою девушек, которые прекрасно танцуют с мечами. Хотите посмотреть?
      Довольный Мын Хо выразил согласие.
      Вскоре вошли маньские девушки с распущенными волосами, в руках у них были мечи. Они танцевали, а маньские воины вторили им песней.
      Ян Фын велел своим сыновьям наполнить кубки и поднести их Мын Хо и Мын Ю. Те приняли кубки и хотели выпить вино, но в этот момент раздался крик Ян Фына, и его сыновья схватили Мын Хо, а маньские девушки, встав у входа в шатер, преградили путь страже.
      -- Когда убивают зайца, лисица тоже скорбит, ибо всему звериному роду наносится рана, -- промолвил Мын Хо, обращаясь к Ян Фыну. -- Ведь мы с тобой правители соседних дунов и никогда не враждовали. Почему же ты хочешь убить меня?
      -- Мы желаем отблагодарить Чжугэ Ляна за его милости, -- ответил Ян Фын. -А ты враждуешь с ним, и мы тебя выдадим!
      Узнав об этом, воины, бывшие под началом Мын Хо, разбежались по родным местам, а Ян Фын повез Мын Хо, Мын Ю и Досы к Чжугэ Ляну. Представ перед ним, Ян Фын сказал:
      -- Господин чэн-сян, мои сыновья и племянники глубоко тронуты вашими милостями и в благодарность за них доставили вам Мын Хо и его единомышленников!
      Чжугэ Лян щедро наградил Ян Фына и велел привести в шатер Мын Хо.
      -- Ну, как, теперь покоряешься мне? -- улыбаясь, спросил Чжугэ Лян.
      -- Нет, это не ты взял меня в плен, мои люди выдали меня, -- отвечал Мын Хо. -- Я умру, но не покорюсь!
      -- А ты обманом завлек меня к четырем ядовитым источникам, -- сказал Чжугэ Лян. -- Но видишь, воины мои остались невредимы! Разве это не воля неба? И зачем ты упорствуешь?
      -- Мои предки жили в горах Инькэншань, -- отвечал ему Мын Хо. -- Путь туда прегражден тремя реками и двумя заставами. Если тебе удастся схватить меня там, весь мой род от сыновей до внуков покорится тебе...
      -- Хорошо, -- согласился Чжугэ Лян. -- Я тебя отпущу и в этот раз. Собирай войско, будем снова сражаться! Но смотри, попадешься, уничтожу тебя и весь твой род!
      Он приказал приближенным снять с Мын Хо веревки и отпустить его. Мын Хо поклонился и вышел из шатра. Затем Чжугэ Лян освободил князя Досы и угостил его вином, чтобы рассеять его волнение. Но Досы и остальные пленники все еще дрожали от пережитого страха и не смели смотреть в глаза Чжугэ Ляну. Тогда он велел дать им коней и проводить из лагеря.
      Поистине:
      Выйти в местность неприступную трудно было Чжугэ Ляну,
      Но не зря же он обдумывал удивительные планы.
      Если вы хотите узнать, как Мын Хо снова собрал войско и кому на этот раз досталась победа, загляните в следующую главу.
      ГЛАВА ДЕВЯНОСТАЯ
      в которой повествуется, как маньские войска были разгромлены в шестой раз, как сгорели воины ратановых лат, и как Мын Хо попал в плен в седьмой раз
      Чжугэ Лян отпустил князя Мын Хо и тысячу других пленников. Ян Фыну и его сыновьям он пожаловал титулы, а воинов его дуна щедро наградил.
      Мын Хо со своими людьми ушел в дун Инькэн. На границах этого дуна протекали три реки: Лушуй, Ганьнаньшуй и Сычэншуй, которые сливались в одну реку, называвшуюся Саньцзян. В северной части Инькэна на равнине, раскинувшейся на двести ли, водилось множество диких зверей; в западной части дуна, тянувшейся тоже на двести ли, были соляные колодцы. На юге Инькэн граничил с дуном Лянду, а на юго-западе дуна на двести ли граница его тянулась по рекам Лушуй и Ганьнаньшуй.
      Дун Инькэн был окружен горами, где добывали серебро, и они назывались горы Серебряные -- Инькэншань. В этих горах было гнездо маньского князя, здесь находились его дворец и храм предков Цзягуй. В этих местах существовал обычай четыре раза в год резать коров и коней для жертвоприношений. Обычай этот назывался "гаданием о духах". Кроме того, было принято ежегодно приносить в жертву духам пленных воинов или людей из чужих деревень.
      Больные здесь лекарств не принимали, а обращались к жрецам, и считалось, что они приносят молитву духам лекарства. В этих местах не существовало никаких законов, за преступление предавали смерти.
      Девушки купались в реке вместе с юношами, и если они соединялись, родители не протестовали. Это называлось "обучение искусству".
      Когда шли дожди, местные жители сеяли рис, а в засуху урожаев не бывало, тогда люди ели змей и слоновое мясо.
      Дун возглавлялся правителем племени, за которым следовали старейшины. В городе Саньцзянчэн дважды в месяц, в первый и пятнадцатый день, бывали ярмарки, где шла бойкая торговля.
      Таковы были нравы и обычаи в этих местах.
      В дуне Инькэн князь Мын Хо собрал более тысячи человек, приверженцев своего рода, и сказал им:
      -- Несколько раз терпел я позор по вине чэн-сяна царства Шу и поклялся отомстить ему. Что вы посоветуете?
      -- Я назову вам человека, который может разбить Чжугэ Ляна! -- вдруг воскликнул один из присутствующих.
      Это был младший брат жены князя Мын Хо, глава восьми племен и правитель дуна Дайлай.
      -- О ком ты говоришь? -- заинтересовался Мын Хо.
      -- О правителе дуна Бана, великом князе Мулу, -- ответил правитель дуна Дайлай. -- Мулу -- волшебник, он выезжает в бой верхом на слоне и умеет вызывать ветер и дождь. Его всегда сопровождают тигры, барсы, шакалы, волки, ядовитые змеи и скорпионы. Под его началом тридцать тысяч на редкость храбрых воинов! Напишите ему письмо и пошлите подарки, и он вам поможет. Я даже сам готов поехать к нему. Если он приведет свое войско, тогда нам не страшны враги!
      Мын Хо набросал письмо и велел своему зятю отвезти его великому князю Мулу. Великий князь Досы оборонял Саньцзянчэн, первую крепость на пути врага.
      Императорское войско подходило к Саньцзянчэну. Чжугэ Лян издали увидел, что город с трех сторон окружен рекой и можно подойти с одной стороны к нему по суше.
      С этой стороны он и послал отряд войск во главе с Чжао Юнем и Вэй Янем штурмовать город. Со стен города посыпались стрелы. Местные воины были искусными стрелками и могли сразу выпускать из лука по десяти стрел; наконечники они смазывали ядом, от которого раненый умирал в страшных муках.
      Чжао Юнь и Вэй Янь, не добившись успеха, возвратились к Чжугэ Ляну и рассказали об отравленных стрелах. Чжугэ Лян в небольшой коляске сам поехал к месту боя. Он приказал войскам отступить на несколько ли и расположиться лагерем.
      Маньские воины поздравляли друг друга с победой и смеялись над противником. Они были так уверены, что враг больше не посмеет наступать, что даже ночью не выставили дозоры.
      Войско Чжугэ Ляна пять дней не выходило из лагеря. И только на шестой день, когда подул легкий ветерок, чэн-сян отдал приказ:
      -- Всем надеть длиннополую одежду и быть готовым к выступлению. Никому не опаздывать! Отставших предам смертной казни!
      Воины быстро приготовились, но никто не мог понять замысла Чжугэ Ляна. А он отдал второй приказ: набрать землю в полы одежды.
      Когда все было готово, Чжугэ Лян отдал третий приказ: высыпать землю под стенами города. Тот, кто первым взберется на стену, будет награжден.
      Воины, обгоняя друг друга, бросились к стенам, и там в одну минуту выросла высокая земляная насыпь. Тут же был дан условный сигнал, и воины Чжугэ Ляна очутились на городской стене.
      Маньские воины не успели еще схватиться за свои луки и самострелы, как были перебиты, а уцелевшие бросились со стены в город. Великий князь Досы погиб. Воины Чжугэ Ляна неудержимым потоком разлились по улицам города, истребляя всех, кто попадался им на пути.
      Овладев Саньцзянчэном, Чжугэ Лян роздал войску все захваченные ценности.
      Остатки разбитых маньских войск бежали к Мын Хо и принесли ему печальную весть о гибели великого князя Досы.
      Мын Хо растерялся. А тут еще доложили, что неприятельские войска перешли реку и расположились лагерем на земле самого дуна Инькэн. Мын Хо не знал, что ему делать.
      -- Ты мужчина, где же твой ум? -- вдруг послышался из-за ширмы женский голос. -- Я -- женщина, но готова вместе с тобой пойти в битву!
      Эти слова произнесла Чжуюн, жена князя Мын Хо. Она была уроженкой юга, ловко владела мечом и так метко стреляла из лука, что из ста стрел все попадали в цель.
      Мын Хо разрешил жене выйти в бой, и она повела за собой самых свирепых воинов. Едва они вышли из дворцовой крепости, как на пути их встал военачальник Чжан Ни.
      Маньские войска быстро изготовились к бою, и Чжуюн, подняв над головою копье, выехала вперед на огненно-рыжем быстроногом мохнатом скакуне; на спине за поясом у нее были воткнуты пять метательных клинков.
      Чжуюн привела в восхищение Чжан Ни. Он скрестил с ней оружие, и после нескольких схваток женщина ускакала во весь опор. Чжан Ни бросился за ней. Вдруг в воздухе просвистел метательный клинок. Чжан Ни едва успел заслониться рукой, как клинок вонзился ему в руку.
      Потеряв равновесие, военачальник свалился с коня. Маньские воины набросились на него и связали веревками.
      Ма Чжун спешил на помощь Чжан Ни, но вражеские воины задержали его. Неподалеку он увидел Чжуюн и хотел прорваться к ней, но маньские воины спутали ноги его коня и схватили самого Ма Чжуна.
      Обоих пленных военачальников привезли в дун. В честь победы Мын Хо устроил пир, и во время пира Чжуюн приказала страже вывести Чжан Ни и Ма Чжуна и предать их смерти. Но Мын Хо удержал ее.
      -- Чжугэ Лян пять раз отпускал меня из плена, -- сказал он, -- и было бы несправедливо убивать его военачальников. Пусть они остаются у нас, пока мы не поймаем самого Чжугэ Ляна, а тогда уж казним всех вместе.
      Жена послушалась князя, и пир продолжался.
      Остатки разбитых войск Чжан Ни и Ма Чжуна вернулись в лагерь к Чжугэ Ляну. Тогда он позвал в свой шатер трех военачальников -- Ма Дая, Чжао Юня и Вэй Яня и указал им, как действовать дальше.
      Вскоре Чжао Юнь с отрядом подошел к расположению войск Мын Хо. Противника встретила Чжуюн со своими воинами; Чжао Юнь вступил с ней в поединок, но после нескольких схваток повернул коня и обратился в бегство. Опасаясь засады, Чжуюн не стала преследовать его.
      На смену Чжао Юню в бой вышел Вэй Янь, но тоже бежал, да так быстро, что Чжуюн не смогла его догнать.
      На другой день повторилось то же самое. Но когда Чжао Юнь бежал, воины Вэй Яня стали громко бранить Чжуюн, и она в ярости бросилась на Вэй Яня. А он свернул на горную тропинку и помчался прочь. Вдруг позади раздался какой-то грохот; обернувшись, Вэй Янь увидел, что конь Чжуюн упал, а она лежит на земле.
      Это Ма Дай устроил здесь засаду, и воины веревками спутали ноги коня смелой всадницы. Ма Дай приказал отвезти пленницу в лагерь. Маньские воины пытались ее отбить, но Чжао Юнь отогнал их.
      Чжуюн привели к Чжугэ Ляну в шатер. Чжугэ Лян приказал телохранителям снять с нее путы и угостил вином, чтобы рассеять ее страхи. Затем он послал гонца к Мын Хо, предлагая обменять его жену на Чжан Ни и Ма Чжуна. Князь Мын Хо согласился и отправил к Чжугэ Ляну пленных военачальников, а ему вернули Чжуюн. Мын Хо был этому рад, но жалел, что пришлось отпустить пленных.
      В это время к Мын Хо на белом слоне прибыл князь Мулу. На нем была одежда, украшенная золотом и жемчугом, у пояса висело два больших меча. Сопровождали его воины, обликом своим напоминавшие тигров и барсов, волков и шакалов. Мын Хо поклонился ему и со слезами рассказал о своем позоре.
      Великий князь Мулу выразил желание отомстить за Мын Хо, и тот, обрадовавшись, устроил в честь гостя пышный пир.
      На следующий же день великий князь Мулу во главе своего войска вышел на бой, следом за ним шли дикие звери. Чжао Юнь и Вэй Янь сразу заметили, что войско, стоявшее перед ними, совсем не похоже на маньское: многие были без лат или вообще без всякой одежды, но у каждого было по четыре острых меча.
      Загремели барабаны. Великий князь Мулу поднял меч и выехал вперед на своем белом слоне.
      -- Всю жизнь воюю, но никогда еще не приходилось мне видеть подобного воина! -- воскликнул Чжао Юнь, пораженный видом князя Мулу.
      Тем временем Мулу произнес заклинание и ударил в колокол. В ту же минуту налетел вихрь, как дождь посыпались камни, оскалив зубы бросились вперед тигры, барсы, шакалы, волки, да еще поползли ядовитые змеи и скорпионы. Кто бы мог против них устоять! Воины Чжао Юня и Вэй Яня бежали с поля боя, но их преследовало маньское войско и безжалостно избивало. Трупы погибших устилали землю до самого Саньцзяна.
      Военачальники с остатками своих разгромленных отрядов вернулись к Чжугэ Ляну. Они просили у него прощения, и он с улыбкой сказал им:
      -- Вы ни в чем не виноваты. Давно, когда я еще жил в хижине в Наньяне, мне было известно, что маньцы иногда прибегают в бою к способу "Преследование барсами". А потом, уже в царстве Шу, я придумал, как отбить такое нападение. За нашей армией следуют двадцать повозок, в которых есть все необходимое для этого. Половину повозок мы пустим в дело сегодня, а остальные оставим на будущее.
      Чжугэ Лян приказал воинам подвезти к своему шатру десять повозок, покрытых красным лаком, а десять повозок, окрашенных черным лаком, оставить на месте. Но никто не понимал, что все это значит. Затем, по распоряжению Чжугэ Ляна, повозки открыли, и перед изумленными воинами предстали большие вырезанные из дерева животные, на каждом из них свободно могло уместиться человек десять. Шкура животных была сделана из разноцветных подстриженных шелковых нитей, и были у этих чудовищ железные когти и зубы.
      Чжугэ Лян сам спрятал в повозках сотню каких-то предметов.
      На другой день императорское войско перешло в наступление. Маньские воины донесли об этом великому князю Мулу, и тот, считая себя непобедимым, смело выступил навстречу противнику. С ним был и Мын Хо.
      Чжугэ Лян в шелковой повязке на голове, в одежде из пуха аиста, с веером из перьев в руке, сидел в коляске.
      -- Вон тот, что в коляске, и есть Чжугэ Лян! -- крикнул Мын Хо, указывая пальцем. -- Если мы его схватим, победа будет наша!
      Великий князь Мулу, потрясая колоколом, начал творить заклинания. Подул ветер, и вместе с ним на воинов Чжугэ Ляна набросились дикие звери. Но Чжугэ Лян взмахнул веером, ветер повернул на вражеское войско, и вперед двинулись невиданные чудовища. Из их пастей вырывалось пламя, из ноздрей вырывался дым. Звенели повешенные на шеях у животных колокольчики. И звери великого князя Мулу, завидя дым и пламя, бросились назад, на пути давя своих воинов.
      По знаку Чжугэ Ляна, его воины погнались за отступающим врагом. Великий князь Мулу погиб в битве. Мын Хо бросил свой дворец и бежал в горы.
      Так Чжугэ Лян занял дун Инькэн.
      На другой день, когда Чжугэ Лян обдумывал, как изловить Мын Хо, ему доложили, что правитель дуна Дайлай, когда-то уговаривавший Мын Хо покориться, сейчас доставил в лагерь князя и его жену.
      Чжугэ Лян вызвал к себе Чжан Ни и Ма Чжуна и приказал устроить засаду в двух пристройках к его шатру, а потом привести в шатер князя Мын Хо.
      Телохранители правителя дуна Дайлай втащили связанного Мын Хо и силой поставили его на колени перед Чжугэ Ляном.
      -- Хватайте их! -- неожиданно закричал Чжугэ Лян.
      Из пристроек выскочили рослые воины и связали всех маньцев.
      -- Неужели ты думал, что тебе удастся своим мелким коварством меня провести? -- обратился Чжугэ Лян к Мын Хо. -- Видно, ты рассчитывал на то, что я тебе все прощал, когда твои люди тебя выдавали? Надеялся, что я и теперь тебе поверю? Хотел притвориться, что покоряешься мне, а сам собирался меня убить!
      Чжугэ Лян приказал телохранителям обыскать пленников, и действительно, у каждого был меч.
      -- Помнится мне, что в последний раз, когда я тебя отпускал, ты обещал смириться, если когда-нибудь еще попадешься в мои руки, -- произнес Чжугэ Лян. -- Ну так как же?
      -- Нет, не покорюсь! -- закричал Мын Хо. -- Ты меня не поймал, я сам пошел на смерть!
      -- Шесть раз я брал тебя в плен, а ты все не покоряешься! -- с укором произнес Чжугэ Лян. -- Чего ты еще ждешь?
      -- Поймай меня в седьмой раз, и даю тебе клятву, что тогда я смирюсь! -пообещал Мын Хо.
      -- Не хватит ли с тебя? -- спросил Чжугэ Лян. -- Ведь жилище твое разгромлено!
      И все же он велел освободить пленников и произнес, пригрозив Мын Хо:
      -- Ну, смотри, опять попадешься -- пощады не жди!
      Обхватив головы руками, Мын Хо и его спутники, как крысы, выскользнули из шатра.
      Вернувшись из плена, Мын Хо собрал остатки своего разгромленного войска, немногим более тысячи воинов, и обратился за советом к правителю дуна Дайлай.
      -- Куда нам теперь идти? Дворец мой в дуне захвачен врагом...
      -- Есть одно государство, способное разгромить врага, -- промолвил правитель дуна Дайлай.
      -- Что же это за государство? -- спросил Мын Хо.
      -- В семистах ли отсюда, на юго-востоке, есть государство Угэ, -- ответил правитель дуна Дайлай. -- Правит этим государством великан в два чжана ростом. Питается он только живыми змеями и дикими зверями. Ничего другого он не ест. Все тело его покрыто чешуей, которую не пробивают ни меч, ни стрела, а войско его одето в латы из ратана(*1). Ратан растет в горных реках среди скал. Его срезают, полгода держат в масле, потом сушат, потом еще пропитывают маслом, и так до десяти раз, и лишь после этого делают из него панцыри и латы. Латы эти настолько легки, что при переправах через реки они служат для воинов поплавками. Стрелы и мечи их тоже не берут. Войско государства Угэ так и называют -- воинами ратановых лат. Если правитель Утугу согласится вам помочь, то схватить Чжугэ Ляна будет не труднее, чем острым мечом срубить молодой побег бамбука!
      Мын Хо ничего не оставалось, как отправиться к правителю царства Угэ. В этом государстве люди жили в пещерах и никаких жилищ себе не строили.
      Встретившись с правителем Утугу, Мын Хо рассказал ему о своих несчастьях.
      -- Я за тебя отомщу! -- успокоил его Утугу.
      Мын Хо с благодарностью поклонился ему.
      Утугу позвал предводителей войск Шианя и Сини и приказал им с тридцатитысячным войском выступить к реке Таохуашуй. Эта река называлась Таохуашуй -- рекой Персиковых цветов, потому что берега ее заросли персиковыми рощами, и цветы персика, из года в год падая в реку, отравляли воду. Чужеземцы, напившись этой воды, умирали, а местным жителям вода эта прибавляла силы.
      Подойдя к реке Таохуашуй, войско правителя Утугу расположилось лагерем и стало ожидать прихода Чжугэ Ляна.
      Тем временем Чжугэ Лян приказал перешедшим на его сторону маньским воинам разузнать, где находится Мын Хо. Воины донесли ему, что Мын Хо призвал на помощь властителя государства Угэ, войско которого подошло к реке Таохуашуй, а сам тоже собрал своих воинов и готовится к бою.
      Выслушав это донесение, Чжугэ Лян приказал вести войско к реке Таохуашуй.
      Маньские войска правителя Утугу находились на противоположном берегу. Вид их был до того безобразен, что их трудно было принять за людей.
      Местные жители рассказали Чжугэ Ляну, что скоро начнет отцветать персик, и от лепестков его, падающих в реку, вода сделается непригодной для питья.
      Чжугэ Лян приказал на пять ли отойти от реки и расположиться лагерем, охрану которого поручил Вэй Яню.
      На следующий день властитель государства Угэ со своими воинами в ратановых латах переправился через реку и приблизился к лагерю шуских войск. Навстречу им вышел Вэй Янь с войском.
      Враги наступали, пригибаясь к земле. В них стреляли из луков, но стрелы отскакивали от ратановых лат и падали на землю. Мечи и копья тоже не причиняли им никакого вреда. Но острые мечи воинов ратановых лат без труда рассекали доспехи неприятеля. Войско Чжугэ Ляна обратилось в бегство.
      Правитель Утугу приказал своим воинам возвращаться в лагерь.
      Вэй Янь снова подошел к реке и стал наблюдать, как они переправляются через реку. Те воины, которые очень устали, снимали с себя латы и плыли на них, как на поплавках. Вэй Янь поспешил к Чжугэ Ляну и обо всем ему рассказал.
      Немедленно вызвав к себе Люй Кая и местных жителей, Чжугэ Лян стал расспрашивать, кто такие нападавшие воины.
      -- Мне известно, что в маньских землях есть государство Угэ, там люди живут по-особому, -- сказал Люй Кай. -- Воины ходят в ратановых латах, от которых отскакивают стрелы и мечи. А в реке Таохуашуй вода отравлена ядом лепестков персика; чужеземцы умирают от глотка этой воды, а местные жители еще больше крепнут! Вот каковы маньские земли! Даже если их и покорить, все равно никакой пользы не будет! Лучше отсюда уйти!
      -- Идти сюда нам было нелегко, -- с улыбкой возразил Чжугэ Лян. -- Можно ли нам уходить, ничего не добившись? Скоро мы покорим маньцев!
      Чжао Юнь и Вэй Янь получили приказ охранять лагерь и в открытый бой не выходить.
      На другой день Чжугэ Лян сел в коляску и в сопровождении нескольких проводников из местных жителей отправился в горы, чтобы с высоты осмотреть местность.
      Вокруг теснились отвесные скалы, дорога была так узка, что Чжугэ Лян вышел из коляски и пошел дальше пешком. Вдруг на повороте перед ним открылась долина, похожая на извивающуюся змею. Долина эта была зажата между двух отвесных гор, на которых не росло ни одного деревца; через долину пролегала широкая дорога.
      -- Как называется это место? -- спросил Чжугэ Лян местных жителей.
      -- Долина Извивающейся змеи, -- ответили ему. -- Отсюда путь лежит прямо к городу Саньцзянчэну.
      -- Небо помогает мне! -- обрадовался Чжугэ Лян.
      Разыскав свою коляску, он возвратился в лагерь и сейчас же вызвал к себе Ма Дая.
      -- Возьмите десять крытых повозок, в которых лежит тысяча бамбуковых шестов, и немедля отправляйтесь в долину Извивающейся змеи. Там вы должны сделать вот что...
      Растолковав Ма Даю его обязанности, Чжугэ Лян добавил:
      -- Но если кто-нибудь об этом узнает, вы будете отвечать за это по военным законам!
      Выслушав приказ, Ма Дай удалился. Затем Чжугэ Лян вызвал Чжао Юня и сказал:
      -- Вы пойдете вглубь долины Извивающейся змеи и будете охранять дорогу, ведущую к Саньцзянчэну.
      Чжао Юнь поклонился и вышел. Вэй Янь получил такой приказ от Чжугэ Ляна:
      -- Вы со своим отрядом расположитесь лагерем недалеко от переправы на реке Таохуашуй. Когда маньские войска переправятся и нападут на вас, бросайте лагерь и бегите в том направлении, где подымется белое знамя. За полмесяца вы должны таким образом проиграть пятнадцать боев и бросить семь укрепленных лагерей. Если вы проиграете хоть одним боем меньше, не возвращайтесь ко мне!
      Вэй Янь ушел недовольный и расстроенный.
      Наконец Чжугэ Лян вызвал Чжан И и указал ему место, где он должен раскинуть лагерь, а Чжан Ни и Ма Чжун получили приказание возглавить тысячу перешедших к ним маньских воинов и действовать в соответствии с планом, который им тут же растолковал Чжугэ Лян.
      Между тем князь Мын Хо предупредил Утугу, правителя государства Угэ:
      -- Чжугэ Лян очень хитер и ловко устраивает засады. Советую вам в сражениях с ним делить свое войско на три части; если случится войти в долину, будьте особенно осторожны и совсем не ходите туда, где есть лес.
      -- Ваши советы разумны, -- ответил Утугу. -- Мне тоже известно, что люди Срединного царства часто прибегают к хитрости. Отныне перед выступлением в бой я всегда буду советоваться с вами.
      На том они и порешили. Вскоре им донесли, что противник расположился на северном берегу Таохуашуй, недалеко от переправы. Утугу послал туда одного из своих предводителей с отрядом воинов в ратановых латах. Они переправились через реку и начали бой, но Вэй Янь сразу же обратился в бегство. Однако неприятель, опасаясь засад, не преследовал его.
      Наутро Вэй Янь привел свои отряды на прежнее место, и враги вновь напали на него. Когда Вэй Янь отступил, они, не видя вокруг ничего подозрительного, расположились в его лагере.
      На следующий день предводители маньских войск пригласили в этот лагерь самого Утугу. Выслушав их донесения, он приказал идти вперед. При первом же столкновении с маньскими войсками воины Вэй Яня, бросая оружие, обратились в бегство. Они бежали в ту сторону, где виднелось белое знамя. Там уже был готов лагерь, и Вэй Янь расположился в нем. Но как только подошли войска Утугу, Вэй Янь опять отступил. Маньские войска захватили и этот лагерь. На другое утро Вэй Янь вступил с ними в бой, но после нескольких схваток бежал по направлению к белому знамени, пока не добрался до следующего лагеря.
      Так, то сражаясь, то отступая, Вэй Янь за пятнадцать дней проиграл пятнадцать сражений и бросил семь укрепленных лагерей.
      Сам Утугу во главе своих войск преследовал беглецов. Но стоило ему увидеть заросли кустарника или лес, как он останавливал войска и высылал вперед разведку, которая каждый раз возвращалась с донесением, что среди деревьев видны знамена.
      -- А ведь враг действует так, как вы говорили! -- восклицал Утугу, обращаясь к Мын Хо.
      -- Вот теперь мы узнали, что представляет собой Чжугэ Лян! -- смеялся Мын Хо. -- Но разгрома ему не миновать! Вы, великий князь, выиграли пятнадцать битв подряд, и враг бежит от вас, как ветер! Чжугэ Лян исчерпал все свои хитрости, и нам нужно одно большое наступление, чтобы окончательно уничтожить его!
      Утугу обрадовался словам Мын Хо и решил, что войска царства Шу не заслуживают того, чтобы их боялись.
      На шестнадцатый день Вэй Янь с остатками своего потрепанного в предыдущих боях отряда выступил против Утугу. Тот верхом на слоне красовался впереди своих воинов. Утугу был одет в золотую сеть с жемчугом, и на теле его видна была чешуя. На голове у него была шапка из волчьего меха; под густыми бровями поблескивали глаза. Ткнув пальцем в сторону Вэй Яня, Утугу разразился руганью и угрозами. Вэй Янь тотчас же обратился в бегство. Маньские войска преследовали его, а он устремился в долину Извивающейся змеи, где на этот раз виднелось белое знамя. Утугу гнался за ним по пятам. В долине не было ни одного дерева, и он не боялся засады. Посреди долины на дороге только стояли закрытые повозки.
      -- По этой дороге наш враг подвозит провиант, -- сказали Утугу маньские воины. -- Но, видно, в спешке они побросали свои повозки.
      Утугу гнал свое войско все вперед и вперед. В долине уже не было видно вражеских войск, а выход из долины оказался заваленным бревнами и камнями. Утугу приказал расчистить путь. Но в этот момент загорелись повозки, груженные хворостом. Утугу хотел повернуть назад, но из задних рядов закричали, что вход в долину тоже завален.
      Огонь мало тревожил Утугу -- в безлесной долине не могло быть большого пожара. Он приказал искать выход, как вдруг увидел, что с двух сторон в долину падают горящие факелы и по земле расползается огонь, а затем в воздух взлетают железные чушки.
      Во всей долине бушевал огонь. Ратановые латы на воинах загорались, и спасения им не было. Так в долине Извивающейся змеи погибли Утугу и тридцать тысяч его воинов в ратановых латах.
      Чжугэ Лян с высокой горы видел все, что происходило внизу.
      -- Хоть я и совершил это во имя династии, но потерял долголетие! -- со вздохом произнес Чжугэ Лян, роняя слезы.
      Мын Хо в своем лагере ожидал победоносного возвращения Утугу, но вместо этого вдруг прибежала тысяча маньских воинов, и они рассказали, что войска Утугу окружили Чжугэ Ляна в долине Извивающейся змеи и просят у князя Мын Хо поскорей прислать подмогу.
      -- Мы -- воины из местного дуна, -- добавили пришельцы. -- Враг держал нас в плену, и вот, наконец, нам удалось уйти к вам...
      Обрадованный Мын Хо выступил без промедления. Но, подходя к долине Извивающейся змеи, он увидел море огня и понял, что попался в ловушку. Князь хотел отступить, но на него с двух сторон ударили Чжан Ни и Ма Чжун. Мын Хо приготовился к бою, но в этот момент позади раздались крики, и маньские воины, среди которых не менее половины были переодетые враги, начали хватать людей Мын Хо. Князь вырвался из окружения и ушел в горы. Там ему повстречались люди, катившие небольшую коляску, а в той коляске сидел человек в шелковой повязке на голове, в одежде даоса, с веером из перьев в руке. Мын Хо узнал Чжугэ Ляна.
      -- Стой, злодей! -- закричал Чжугэ Лян. -- Что ты теперь скажешь?
      Мын Хо повернул коня и бросился прочь, но кто-то преградил ему дорогу -- это был военачальник Ма Дай. Не успел князь опомниться, как Ма Дай взял его в плен.
      В это время Чжан И и Ван Пин ворвались в лагерь Мын Хо и захватили всех его родных, в том числе и жену его Чжуюн.
      Возвратившись к себе в лагерь, Чжугэ Лян вошел в шатер, вызвал своих военачальников и сказал:
      -- Я видел, что в песчаной долине Извивающейся змеи есть всего лишь одна дорога, по сторонам долины высятся отвесные каменные скалы, и нигде нет ни одного дерева. Поэтому я приказал Ма Даю расставить в долине закрытые повозки, выкрашенные черным лаком. В повозках были ящики, в которых находились изготовленные мною заранее "дилэй", начиненные огневым зельем. В каждой повозке было по девять "дилэй" и расставлены были повозки на тридцать шагов друг от друга. К ним были подведены бамбуковые трубки, наполненные горючим веществом, которое служило запалом. При взрыве этих "дилэй" сотрясаются горы, раскалываются камни. А Чжао Юню я приказал расставить рядами у входа в долину повозки с хворостом и в горах заготовить бревна и камни. Вэй Янь должен был заманить Утугу и воинов ратановых лат в долину. Вэй Янь вышел из долины, а врага заперли там и сожгли. "То, что спасает от воды, не спасает от огня" -- это мне было известно. Ратановые латы защищают от стрел и мечей, но эти латы пропитаны маслом и прекрасно горят. Чем же можно было еще уничтожить маньское войско, как не огнем? Виноват я в том, что не оставил в живых ни одного человека из государства Угэ и у них не будет потомства!
      Изумленные военачальники почтительно поклонились Чжугэ Ляну и сказали:
      -- Вашу мудрость невозможно постичь даже духам и демонам!
      Затем Чжугэ Лян велел привести князя Мын Хо. Тот опустился перед ним на колени, но Чжугэ Лян приказал развязать его и угостить вином.
      Подозвав к себе чиновника, ведавшего вином и устройством пиров, Чжугэ Лян отдал ему приказание.
      Мын Хо, его жена Чжуюн и младший брат Мын Ю вместе с правителем дуна Дайлай и другими приближенными князя пировали в отдельном шатре. В это время к ним вошел некто и сказал, обращаясь к Мын Хо:
      -- Чэн-сян не желает тебя видеть и приказал мне отпустить на свободу вас всех. Можешь снова собирать войско и воевать! А сейчас уходи!
      -- С древнейших времен не случалось, чтобы семь раз брали в плен и семь раз отпускали, -- со слезами воскликнул Мын Хо. -- Хотя я и чужеземец, я знаю, что такое долг и этикет!
      В сопровождении тех, кто был с ним, Мын Хо на коленях подполз к шатру Чжугэ Ляна и, разорвав на себе одежду, стал просить прощения:
      -- Чэн-сян, я покоряюсь! Все мои сыновья и внуки будут благодарны тебе за милосердие!
      -- Итак, ты покоряешься? -- переспросил Чжугэ Лян.
      -- Да!
      Тогда Чжугэ Лян пригласил Мын Хо в свой шатер и устроил в честь него большой пир. Затем он указом назначил Мын Хо правителем дуна и вернул ему все отнятые у него земли. Мын Хо и его люди были глубоко тронуты добротой Чжугэ Ляна и ушли, пританцовывая от радости.
      Потомки воспели Чжугэ Ляна в стихах:
      Под лазоревым покровом он сидел в повязке шелковой.
      Планом о семи захватах покорил он князя Мань.
      И досель еще в равнине храм стоит, ему воздвигнутый,
      Дуны горные в легендах отдают герою дань.
      Чжан-ши Фэй Вэй пришел к Чжугэ Ляну и сказал:
      -- Вы, господин чэн-сян, покорили маньские земли. А теперь надо посадить чиновников, которые управляли бы этими землями.
      -- Это связано с тремя трудностями, -- возразил Чжугэ Лян. -- Во-первых, если оставлять здесь чиновников, кормиться им будет нечем. Во-вторых, если маньские люди будут постоянно видеть тех, кто погубил их родных, начнутся волнения и убийства. И в-третьих, местное население не будет доверять нашим чиновникам. А если я здесь никого не оставлю, то и провиант возить не придется, и хлопот лишних не будет.
      Фэй Вэй согласился с решением чэн-сяна, а маньские люди восхваляли Чжугэ Ляна и в честь него воздвигли кумирню, где четыре раза в год устраивали большие жертвоприношения. Здешние жители называли Чжугэ Ляна милосердным отцом и посылали ему подарки: золото, жемчуг, пурпурный лак, целебные травы, рабочих волов и коней для войска.
      Так южные земли были покорены Чжугэ Ляном.
      Чжугэ Лян возвращался в царство Шу. Передовые отряды повел Вэй Янь. Но едва он подошел к реке Лушуй, как набежали черные тучи и река разбушевалась. Войско не могло переправиться на другой берег. Вэй Янь отошел от реки и послал донесение Чжугэ Ляну, а чэн-сян решил посоветоваться с Мын Хо.
      Поистине:
      Чжугэ Ляну люди мань отдали себя на милость,
      А на берегах Лушуй злые духи всполошились.
      Но об этом мы расскажем в следующей главе.
      ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЕРВАЯ
      повествующая о том, как было устроено жертвоприношение на реке Лушуй, и о том, как Чжугэ Лян составил план похода против царства Вэй
      Стояла ранняя осень, когда Чжугэ Лян собрался возвращаться в царство Шу. Князь Мын Хо со своими старейшинами и правителями дунов пришел проводить его. А тут примчался гонец с донесением, что река яростно разбушевалась и переправу войска пришлось отложить.
      Узнав об этом, Мын Хо сказал Чжугэ Ляну:
      -- На этой реке властвуют духи, и местные жители приносят им жертвы.
      -- Что они приносят в жертву? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Раньше жертвоприношения составляли сорок девять человеческих голов, -отвечал Мын Хо, -- да еще несколько черных волов и белых баранов. После таких приношений духам ветер сразу утихал и, кроме того, несколько лет подряд бывал богатый урожай.
      -- Война окончена, и было бы неразумно опять убивать людей, -- возразил Чжугэ Лян и, сев в свою коляску, отправился на берег реки Лушуй.
      Волны реки неистово бушевали. Чжугэ Ляна охватила тревога. Он разыскал местных жителей и стал их расспрашивать, как утихомирить реку.
      -- После того как вы, господин чэн-сян, перешли на наш берег, мы каждую ночь слышим стоны демонов и духов, -- отвечали жители. -- Вопли эти не прекращаются от заката солнца до самого рассвета. В дымке испарений даже видны эти духи. Они приносят большие беды; в этом месте никто не смеет переправляться через реку!
      -- Во всем виноват я, -- произнес Чжугэ Лян. -- В реке погибло много воинов военачальника Ма Дая и маньских войск. Их обиженные духи теперь и бесчинствуют. Придется мне принести им жертвоприношение.
      -- По местному обычаю в жертву приносят сорок девять человеческих голов, -сказали жители. -- После этого недовольные духи скрываются и затихают.
      -- Я больше не буду убивать людей! -- вскричал Чжугэ Лян. -- А если духи погибших недовольны, так я знаю, что делать!..
      Вызвав к себе походных поваров, Чжугэ Лян приказал им зарезать быка и лошадь, а потом сделать из теста шары, напоминающие человеческие головы, и начинить их мясом. Эти шары назвали "маньтоу", что значит головы маньцев.
      Ночью на берегу реки Лушуй установили столик с благовониями, приготовили всё необходимое для жертвоприношения, зажгли сорок девять светильников и разложили в один ряд сорок девять маньтоу.
      Во время третьей стражи Чжугэ Лян в головном уборе из золота и в одеянии из пуха аиста подошел к алтарю и велел Дун Цзюэ читать жертвенное поминание:
      "В пятый день девятого месяца третьего года периода Цзянь-син [225 г.]. Усянский хоу, ичжоуский правитель, чэн-сян Чжугэ Лян почтительно приносит жертвы духам погибших за дело своего государя воинов и всех маньских людей и обращается к ним с таким словом:
      Владения моего государя -- светлого преемника трех ванов, могуществом своим превосшедшего пятерых властелинов, -- недавно подверглись нападению воинов дальних земель. Чужеземцы преисполнились злобой и, выпустив свои скорпионьи хвосты, подняли смуту.
      Получив повеление своего государя усмирить непокорные земли, я поднял могучее войско, чтобы уничтожить этих пигмеев. Мои отважные воины собрались, как тучи, и разбойники растаяли, как глыба льда под горячим солнцем. Я одержал победу, которую можно сравнить лишь с тем, как в непроходимых дебрях бегают испуганные обезьяны и при этом слышится треск ломающегося бамбука.
      Сыны мои, воины! Все вы -- герои! Чиновники и военачальники девяти округов Поднебесной -- все вы прославленные храбрецы! Приученные к владению оружием, вы честно служили государю и ревностно исполняли военные приказы. Вы семь раз захватывали в плен предводителя вражеских войск и этим показали свою честность и преданность государю!
      Просто невозможно представить себе, что вы пали жертвой коварства врага или шальной стрелы! Духи ваши бродят в вечной тьме преисподней! Вы были храбры при жизни, и слава о вас живет после вашей смерти!
      Ныне мы с победной песней собираемся возвращаться домой и принесем пленных на алтарь наших предков.
      Ваш геройский дух еще жив, он услышал нашу молитву и за нашими знаменами вернется в великое царство Шу! Каждый из вас возвратится в родную деревню, примет полный круг годовых жертв от родных и не станет злым духом-демоном чужих деревень, не превратится в бездомного духа, скитающегося на чужбине!
      Я испрошу разрешения Сына неба осыпать щедрыми милостями ваши семейства -каждый год буду выдавать им пищу и одежду и одаривать хлебом из государственных житниц, дабы таким благодарением утешить ваши души!
      Пристанище духов местных людей отсюда неподалеку, и здешние жители принесут им обильную пищу. Живые, трепеща перед вашим могуществом, устроят вам жертвоприношение, и вы можете быть спокойны! Не испускайте воплей и стонов!
      Я принес жертвы вам, чтобы показать свое благорасположение.
      Увы! О, увы! С поклоном приношу вам угощение -- снизойдите и насладитесь моей жертвой!.."
      Чтение поминания окончилось. Чжугэ Лян громко зарыдал и слезами своими растрогал все войско. Заплакали воины, прослезились Мын Хо и его люди.
      Все, кто был на берегу, заметили, что скопище духов начало рассеиваться. Тогда Чжугэ Лян велел бросить в реку сорок девять маньтоу.
      Утром войска Чжугэ Ляна переправились через реку Лушуй. Все вокруг было тихо и спокойно. Слышался только звон стремян и бряцание оружия. Воины возвращались домой с победными песнями.
      Когда дошли до города Юнчана, Чжугэ Лян оставил Ван Кана и Люй Кая охранять четыре области Сычуани, а сопровождавшего его князя Мын Хо отправил обратно на юг. Прощаясь с князем, он наказывал ему прилежно заниматься делами управления, поддерживать в своих землях порядок и не запускать земледелия.
      Мын Хо, расставаясь с Чжугэ Ляном, не мог сдержать слез.
      Во главе своей огромной армии Чжугэ Лян приближался к Чэнду. Хоу-чжу в императорской колеснице с бубенцами выехал за тридцать ли встречать его. Выйдя из колесницы, император стоя поджидал Чжугэ Ляна.
      Едва завидев Хоу-чжу, чэн-сян выскочил из коляски и, низко поклонившись, промолвил:
      -- Я заставил государя беспокоиться! Моя вина, что я не мог быстро покорить юг!
      Хоу-чжу поддержал Чжугэ Ляна, и они вместе направились в город.
      В честь победного возвращения армии было устроено пышное празднество; все воины получили награды.
      С тех пор все далекие и близкие владения царства Шу платили дань и более трехсот послов являлись на поклон к императору.
      По просьбе Чжугэ Ляна, государь Хоу-чжу оказывал неусыпное внимание семьям погибших воинов, и сердца народа преисполнились радостью. В царстве Шу царил мир и водворилось спокойствие.
      Вэйский правитель Цао Пэй семь лет пребывал на троне. Шел четвертый год периода Цзянь-син [226 г.] по исчислению Шу-Хань.
      У Цао Пэя была жена, госпожа Чжэнь, которую он отнял при захвате Ечэна у Юань Си, второго сына Юань Шао. Госпожа Чжэнь родила Цао Пэю сына, которого назвали Цао Жуй. Отец крепко любил умного и смышленого мальчика.
      Спустя несколько лет Цао Пэй взял себе в наложницы дочь сановника Го Юна, уроженца города Аньпин. Девушка эта была поразительной красоты, и Го Юн говорил о ней: "Моя дочь -- царица среди девиц!" Так девушку и прозвали: "девица-царица".
      С появлением во дворце новой наложницы императрица Чжэнь лишилась благорасположения Цао Пэя. А наложница Го между тем стала подумывать, как бы ей самой сделаться императрицей. Она даже завела об этом разговор с любимцем императора Чжан Тао.
      Однажды Цао Пэй заболел, и Чжан Тао по секрету сказал ему, что во дворце императрицы Чжэнь откопали деревянного идола, на котором указан день смерти Сына неба, и что это не иначе, как дело самого дьявола.
      Цао Пэй разгневался и приказал казнить свою супругу и вместо нее провозгласил императрицей наложницу Го. Детей у них не было.
      Цао Пэй воспитывал своего единственного сына от императрицы Чжэнь. Но, как ни любил его государь, наследником своим все же не назначал.
      Цао Жую шел пятнадцатый год. Он был искусен в верховой езде и в стрельбе из лука. Однажды Цао Пэй взял своего сына вместе с собой на охоту. Неожиданно из горного ущелья выскочила самка оленя с детенышем. Цао Пэй стрелой поразил ее, а детеныш побежал в сторону Цао Жуя.
      -- Стреляй! -- закричал сыну Цао Пэй.
      -- Вы убили его мать, могу ли я убить детеныша? -- со слезами отвечал Цао Жуй.
      Услышав эти слова, Цао Пэй бросил на землю лук и со вздохом произнес:
      -- Да! Сын мой будет гуманным и милосердным правителем!
      После этого Цао Пэй пожаловал Цао Жую титул Цинъюаньского вана.
      А летом Цао Пэй простудился и заболел. Лекари были бессильны ему помочь. Тогда он призвал к себе главного полководца Цао Чжэня вместе с военачальниками Чэнь Цюанем и Сыма И и в присутствии Цао Жуя сказал:
      -- Нам осталось жить недолго. Но сын наш еще молод, и мы повелеваем вам помогать ему в управлении. Не нарушайте нашей последней воли!
      -- Не говорите о смерти! -- в один голос воскликнули военачальники. -- Мы все силы отдадим на то, чтобы послужить вам!..
      -- В нынешнем году без всякой на то причины обвалились городские ворота в Сюйчане, -- сказал Цао Пэй. -- Это недоброе предзнаменование. Мы уверены, что скоро придет наша смерть.
      Тут дворцовый служитель доложил о прибытии полководца Покорителя востока Цао Сю. Цао Пэй велел привести его в свою опочивальню и, обернувшись к нему, сказал:
      -- Ты и все сановники являетесь опорой государства. Если вы поклянетесь мне, что будете честно служить моему сыну, я спокойно закрою глаза...
      Вскоре после этого Цао Пэй скончался. Было ему сорок лет от роду.
      Цао Чжэнь, Чэнь Цюнь, Сыма И и Цао Сю оплакивали покойного и, не теряя времени, возвели на трон наследника.
      Цао Жуй присвоил умершему отцу имя Вэнь-хуанди, а матери, императрице Чжэнь, -- имя Вэньчжао-хуанхоу. Все сановники при дворе получили титулы и награды; в Поднебесной были прощены многие преступники.
      В это время в округах Юнчжоу и Лянчжоу не было военачальников, и Сыма И испросил у нового государя разрешения принять на себя командование войсками всех округов. Цао Жуй дал свое согласие.
      Обо всех событиях, происшедших в царстве Вэй, шпионы донесли в Сычуань. Встревоженный Чжугэ Лян сказал:
      -- Цао Пэй умер, и на престол вступил этот желторотый юнец Цао Жуй. Ни он сам, ни его сановники мне не страшны. Но вот Сыма И! Это искусный стратег, и если он обучит войска округов Юнчжоу и Лянчжоу, царству Шу будет угрожать немалое бедствие! Придется подымать войско против него!
      -- Мы только что возвратились из похода на юг, -- возразил военный советник Ма Шу. -- Наше войско устало, и надо дать ему отдохнуть. Можно ли сейчас вновь пускаться в далекий поход? Я бы дал вам совет, как убить Сыма И руками Цао Жуя, но не знаю, примете ли вы его...
      Чжугэ Лян просил Ма Шу рассказать, что он задумал.
      -- Сыма И -- высший сановник царства Вэй, и Цао Жуй ему завидует, -- начал Ма Шу. -- Надо в Лояне и Ецзюне пустить слух о том, что Сыма И замышляет мятеж. В доказательство распространите в Поднебесной воззвание от имени Сыма И, призывающее к свержению Цао Жуя, и этого будет достаточно. Вне всякого сомнения, Цао Жуй казнит Сыма И.
      Чжугэ Лян принял его совет.
      И вот однажды утром на городских воротах Ечэна появилось воззвание, написанное от имени Сыма И. Стража сорвала это воззвание и доставила Цао Жую.
      "Полководец юнчжоуских и лянчжоуских войск Сыма И обращается к Поднебесной, -- гласило воззвание.
      Великий предок, основатель Вэйской династии У-хуанди, перед своей кончиной собирался назначить преемником сына своего Цао Чжи. К несчастью, У-хуанди умер, не успев осуществить своего намерения, и его внук Цао Жуй, нарушив последнюю волю деда, самовольно занял престол.
      Ныне я, согласно воле неба и желанию народа, решил поднять войско на защиту справедливости.
      В тот день, когда будет оглашено настоящее воззвание, принесите клятву верности новому государю. Кто вздумает противиться, пусть ждет своей гибели! Повелеваю каждому, кто прочтет воззвание, оповещать о нем своих близких".
      Прочитав это воззвание, Цао Жуй побледнел от страха и приказал созвать сановников на совет.
      -- Так вот, оказывается, для чего просил Сыма И отдать ему войско округов Юнчжоу и Лянчжоу! -- воскликнул тай-вэй Хуа Синь. -- Вспомните слова Цао Цао: "Сыма И смотрит ястребом и озирается волком, ему нельзя доверять большую власть в армии, он может натворить беду". Ныне мятежные замыслы Сыма И дали ростки! Казнить его без промедления!
      -- Сыма И -- искусный стратег, -- добавил Ван Лан. -- Замыслы его идут далеко. Надо от него немедленно избавиться, иначе будет беда! Самому государю следовало бы выступить в поход...
      -- Нет! -- вдруг громко возразил, выходя вперед, полководец Цао Чжэнь. -Покойный государь поручил наследника своим приближенным, в том числе и Сыма И. Поэтому у него не может быть никаких мятежных замыслов. Послать войско против Сыма И -- значит принудить его к борьбе. Думаю я, что это воззвание распространяется из царства Шу, чтобы среди нас вызвать раздоры. Может быть, это им нужно для того, чтобы напасть на нас? Проверьте, государь, где правда, а где -- ложь!..
      -- Что, если Сыма И действительно подготавливает восстание? -- спросил Цао Жуй.
      -- Если вы сомневаетесь, поступите так, как поступил Гао-цзу, когда ему приснился сон, -- ответил Цао Чжэнь. -- Поезжайте к Сыма И и, если поведение его будет подозрительным, схватите его на месте.
      Оставив Цао Чжэня управлять государственными делами, Цао Жуй в сопровождении десяти тысяч телохранителей отправился к Сыма И. А тот, желая показать государю мощь войска, вывел навстречу ему армию из всех своих округов.
      -- Посмотрите, похоже на правду, что Сыма И собирается оказать нам сопротивление! -- говорили чиновники. -- Он и в самом деле замышляет мятеж!
      Цао Жуй приказал Цао Сю двинуться навстречу приближающимся войскам; Сыма И, не понимая, в чем дело, подъехал к Цао Сю и низко поклонился.
      -- Бунтуете, Сыма И? -- спросил Цао Сю. -- А ведь покойный государь оставил своего наследника на ваше попечение!..
      Сыма И побледнел и растерялся, его даже пот прошиб.
      -- Что такое? Я ничего не понимаю! -- вскричал он.
      Тогда Цао Сю обо всем рассказал ему.
      -- Это коварные происки царства Шу и Восточного У! -- воскликнул Сыма И. -Они хотят смутой подорвать наши силы, а потом напасть на нас! Я должен сам поговорить с Сыном неба!..
      Отправив войско обратно в город, Сыма И приблизился к Цао Жую и, почтительно поклонившись, молвил со слезами:
      -- Мне ли помышлять об измене! Ведь покойный государь оставил вас на мое попечение! Не верьте клевете -- это Шу и У стараются нас поссорить! Разрешите мне поднять против них войско и этим доказать мою преданность...
      Но слова Сыма И не рассеяли подозрений Цао Жуя. К тому же Хуа Синь шепнул ему:
      -- Не верьте Сыма И!.. Немедленно отправьте его в ссылку.
      Так Цао Жуй лишил Сыма И всех званий, сослал его в деревню, а полководцем лянчжоуских и юнчжоуских войск назначил Цао Сю. Затем Цао Жуй возвратился в Лоян.
      Об изгнании Сыма И лазутчики немедленно донесли Чжугэ Ляну. Тот возликовал:
      -- Давно подумывал я о походе против царства Вэй, и только один Сыма И мешал мне. А теперь, когда он в опале, меня ничто не страшит!
      На другой день Чжугэ Лян подал Хоу-чжу доклад о необходимости объявить войну царству Вэй. В этом докладе говорилось:
      "Ваш слуга Чжугэ Лян докладывает:
      Покойный государь не успел завершить великое дело, и Поднебесная распалась на три царства. Настоящий момент -- предел всех бед, сейчас решается судьба государства.
      Те чиновники, которые преданно и самоотверженно служили покойному императору в самой столице и за ее пределами, были щедро вознаграждены его милостями, и ныне стараются послужить ему в вашем лице.
      Поистине, государь, вам следовало бы прославлять добродетели покойного государя и поднять дух преданных вам мужей. Не следует считать себя недостойными и нарушать долг, оставаясь глухим к честным советам!
      В управлении государством и в личной жизни должно руководствоваться едиными правилами: возвеличивать людей за дела добрые и наказывать за дела злые. Зло и добро надлежит строго разграничивать!
      Совершающих преступление -- не щадите, творящих добрые дела -- награждайте. Этим вы прославите свое правление как самое справедливое и мудрое.
      Не следует правителю из личных интересов применять одни законы к близким, и другие к дальним.
      Среди придворных сановников нет более преданных вам, чем Го Ю-чжи, Фэй Вэй и Дун Юнь. Еще покойный император возвысил их и повелел служить вам, государь.
      Мне, неразумному, кажется, что во всех государственных делах, и больших и малых, вам следует советоваться с ними. Только так вы искорените недостатки управления и достигнете громадных успехов.
      Из всех военачальников ваших самый искусный и знающий -- Сян Чун. Недаром покойный государь назвал его "Способный"! Прислушиваясь к отзывам многих, Сын неба возвысил Сян Чуна. И я, неразумный, думаю, что во всех военных делах вам следует советоваться с ним. Только в этом случае в армии установится порядок, и все займет свое место.
      Приближение мудрых мужей и удаление подлых людишек было причиной процветания ранней династии Хань. Приближение подлых людишек и удаление мудрых мужей было причиной падения поздней династии Хань. Наш покойный государь часто говорил мне о своей досаде на императоров Хуань-ди и Лин-ди.
      Ваш шан-шу Чэнь Чжэнь и военный советник Цзян Вань тверды и до смерти преданы вам, государь. Если вы приблизите их к себе и возвысите, то день расцвета династии будет недалек.
      Я же человек простой, сам пахал поле в Наньяне и заботился о своем пропитании в этом охваченном смутами мире. Я не искал себе славы на службе у князей, но покойный государь не счел для себя унизительным трижды посетить меня в моей соломенной хижине и просить моих советов. Я был тронут его добротой и принес клятву верно служить ему.
      Я вступил в должность, когда армия нашего покойного государя была разгромлена, и принял его волю в момент наибольшей для него опасности. С тех пор прошел уже двадцать один год.
      Убедившись в моей неизменной почтительности и скромности, Сын неба перед кончиной своей возложил на меня завершение великого дела. С тех пор я и дни и ночи пребываю в заботах, страшась не выполнить высочайших повелений.
      В пятом месяце сего года во главе наших войск я перешел реку Лушуй и вступил в земли маньских племен. Ныне земли юга покорены. Теперь у нас достаточно и воинов и оружия. Остается только воодушевить армию и двинуть ее в поход на север. Мы утвердимся на великой равнине Чжунъюань, устраним бесполезных, уничтожим коварных, воссоединим Поднебесную, и вы вернетесь в древнюю столицу императоров.
      Этот великий долг лежит на мне. Я исполню его и тем докажу свою преданность вам и покойному государю.
      Что касается дел внутренних и взаимоотношений с соседями, то это обязанность советников Го Ю-чжи, Фэй Вэя и Дун Юня.
      Прошу вас, государь, дать мне милостивое разрешение покарать злодеев и полностью восстановить власть династии Хань. Если я не выполню обещанного вам, накажите меня так, чтобы это стало известно духу покойного государя. Но если я выполню свой долг, а династия все же не будет восстановлена, вина эта ляжет на Го Ю-чжи, Фэй Вэя и Дун Юня -- вы призовите их к ответу за нерадивость.
      Государь, вам самому необходимо подумать о том, как идти по пути добра, и с помощью искренних советов ваших верных слуг выполнить волю покойного императора.
      Я не могу скрыть своих чувств, вызванных вашим милостивым отношением ко мне. Я обязан идти в поход и с мольбой обращаюсь к вам за повелением. Рыдания сжимают мне горло, у меня не хватает слов..."
      Выслушав доклад Чжугэ Ляна, Хоу-чжу сказал, обращаясь к нему:
      -- Ведь вы только что вернулись из южного похода! Даже не отдохнув, хотите идти войной на север! Вы не бережете себя!..
      -- Покойный государь оставил вас на мое попечение, и я ни минуты не смею пребывать в праздности и лени! -- отвечал Чжугэ Лян. -- Юг покорен, и при походе на север теперь нам не придется оглядываться назад! Если не сейчас, то когда же распространится ваша власть на великую равнину Чжунъюань?
      Тут вышел вперед один из сановников, стоявших у трона Хоу-чжу. Это был тай-ши-лин Цзяо Чжоу. Поклонившись государю, он сказал:
      -- Сегодня ночью я наблюдал небесные знамения. Не время сейчас идти на север, ибо звезды там сверкают вдвое ярче обычного!..
      -- Вы, чэн-сян, сами прекрасно разбираетесь в небесных знаках, -- добавил Цзяо Чжоу, обращаясь к Чжугэ Ляну. -- Неужели вы желаете пойти наперекор воле неба?
      -- Пути неба изменчивы и непостоянны, -- возразил Чжугэ Лян. -- Можно ли слепо подчиняться им? Я соберу войско в Ханьчжуне и буду действовать соответственно обстоятельствам...
      Цзяо Чжоу продолжал настойчиво отговаривать Чжугэ Ляна от этого похода, но чэн-сян не внял его просьбам и занялся распределением обязанностей среди чиновников.
      Назначив Го Ю-чжи, Фэй Вэя и Дун Юня на должности ши-чжунов, Чжугэ Лян поручил им управлять делами императорского двора; Сян Чун был назначен начальником отряда императорских телохранителей, Цзян Вань оставлен на должности военного советника, Чэнь Чжэнь -- на должности ши-чжуна. Чжан И также остался на своей должности чжан-ши во дворце чэн-сяна. Оставив поручения многим другим гражданским и военным чиновникам царства Шу, Чжугэ Лян созвал военачальников и отдал приказ выступать в поход.
      Вместе с Чжугэ Ляном на север уходили: полководец Покоритель севера, лянчжоуский цы-ши и Дутинский хоу Вэй Янь, начальник передового отряда, фуфынский тай-шоу Чжан И, я-мынь-цзян Ван Пин, начальник тылового отряда аньханьский полководец и цзяньнинский тай-шоу Ли Куй; полководец Покоритель дальних земель и ханьчжунский тай-шоу Люй И, прославленные военачальники Ма Дай, Ляо Хуа, Ма Чжун, Чжан Ни, Лю Янь, Дэн Чжи, советник Ма Шу, начальник армии левого крыла У И, начальник армии правого крыла Гао Сян, а также Гуань Син, Чжан Бао и многие другие военачальники и советники. Ли Янь получил приказ охранять границы Сычуани от возможного вторжения войск Восточного У.
      Для выступления в поход был выбран третий день третьего месяца пятого года Цзянь-син [227 г.].
      Внезапно к Чжугэ Ляну вошел полководец преклонных лет и раздраженно произнес:
      -- Вы думаете, что теперь у меня сил меньше, чем было в свое время у полководцев Лянь По и Ма Юаня! Эти великие полководцы прошлого не покорились старости. Почему вы забыли обо мне?
      Это сказал Чжао Юнь. И Чжугэ Лян ответил ему так:
      -- Когда я возвращался в столицу из прежнего похода, мой лучший военачальник Ма Чао умер. Это причинило мне такую боль, словно мне отрубили руку по самое плечо. Я не могу рисковать вашей жизнью. И к тому же, если такой почтенный военачальник, как вы, понесет поражение в бою, это подорвет дух наших воинов!
      -- За все годы службы моему господину я ни разу не отступал перед врагом, -- перебил его Чжао Юнь. -- Великий муж считает для себя счастьем смерть на поле боя! Мне нечего жалеть свою жизнь! Разрешите мне повести передовой отряд!..
      Чжугэ Лян пытался отговаривать Чжао Юня, но безуспешно.
      -- Если вы не назначите меня в передовой отряд, я тут же перед вами размозжу себе голову!
      -- Хорошо, я назначаю вас в передовой отряд, -- согласился, наконец, Чжугэ Лян, -- но дам вам помощника.
      -- Разрешите мне помогать почтенному полководцу в походе на врага! -вызвался один из военачальников, едва услышав слова Чжугэ Ляна.
      Это был военачальник Дэн Чжи. Чжугэ Лян выделил Чжао Юню пять тысяч воинов, и тот вместе с Дэн Чжи выступил вперед.
      Когда Чжугэ Лян покидал столицу, Хоу-чжу со всей своей свитой провожал его за десять ли от города. Здесь Чжугэ Лян распрощался с государем и ускоренным маршем двинулся к Ханьчжуну. Копья и алебарды его воинов напоминали густой лес, а знамена и стяги заслонили все небо.
      Пограничная стража донесла в столицу царства Вэй о выступлении Чжугэ Ляна в поход, и приближенный сановник доложил вэйскому правителю Цао Жую:
      -- Нам доносят с границы, что Чжугэ Лян стягивает войска в Ханьчжун и собирается вторгнуться в пределы царства Вэй.
      -- Кто отразит их нападение? -- спросил своих сановников взволнованный Цао Жуй.
      -- Позвольте это сделать мне! -- вызвался один из присутствующих. -- Мой отец когда-то погиб в Ханьчжуне, и я жажду отомстить за него. Если вы дадите мне достаточное количество войска, я докажу свою преданность и разобью врага!
      Это говорил Сяхоу Моу, сын погибшего полководца Сяхоу Юаня.
      Сяхоу Моу был человеком разнузданным и скаредным. С детства он воспитывался в доме своего дяди Сяхоу Дуня. А когда Хуан Чжун убил Сяхоу Юаня, Цао Цао, жалея Сяхоу Моу, отдал за него свою дочь. Так Сяхоу Моу сделался императорским зятем и стал пользоваться большим почетом и уважением при дворе. Несмотря на то, что он числился полководцем, в походах Сяхоу Моу никогда не участвовал. Сейчас впервые он вызвался пойти в бой. Цао Жуй сразу отдал под его начало все гуаньсийские войска.
      -- Зачем вы это сделали? -- спросил сы-ту Ван Лан. -- Ведь Сяхоу Моу никогда не командовал войсками в бою! Что он сможет сделать против такого мудрого полководца, как Чжугэ Лян?
      -- Вы, сы-ту, должно быть сами состоите в сговоре с Чжугэ Ляном и хотите ему помочь! -- разозлился Сяхоу Моу. -- Я знаю "Законы войны", в этом не сомневайтесь! Скорей всего вы презираете меня за мою молодость! Так знайте же: я или схвачу Чжугэ Ляна, или не возвращусь живым к Сыну неба!..
      Ван Лан не осмелился ему возражать, и Сяхоу Моу, попрощавшись с вэйским правителем, отправился в западную столицу Чанань, откуда он намеревался двинуть навстречу Чжугэ Ляну двухсоттысячную гуаньсийскую армию.
      Поистине:
      Хотели вручить полководцу и власть и белый бунчук,
      Но все получил желторотый юнец, появившийся вдруг.
      Чем окончился поход Сяхоу Моу, вам расскажет следующая глава.
      ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВТОРАЯ
      в которой пойдет речь о том, как Чжао Юнь победил пять военачальников, и о том, как хитроумно Чжугэ Лян взял три города
      Войска Чжугэ Ляна подошли к Мяньяну. Проходя мимо могилы Ма Чао, Чжугэ Лян приказал его брату Ма Даю надеть траур и сам принес жертву духу умершего. После этого Чжугэ Лян созвал на военный совет военачальников.
      Разведка донесла, что вэйский правитель Цао Жуй поставил во главе большой армии императорского зятя Сяхоу Моу, который сейчас в Чанане собирает еще войско.
      -- Этот Сяхоу Моу изнежен, слаб и скудоумен, -- сказал Вэй Янь. -Разрешите мне с пятитысячным отрядом отборных воинов совершить поход на Чанань! Я выйду из Баочжуна, перейду на восточный склон хребта Циньлин, пройду через долину Цзы-у и через десять дней буду в самом логове врага. Если Сяхоу Моу узнает, что я подступил к Чананю, он бросит свое войско и убежит в столицу под крылышко своего могущественного родственника. Тогда мы сможем быстро покорить все земли, расположенные западнее Сяньяна.
      -- Нет, этот план не годится, -- улыбнулся Чжугэ Лян. -- Вы исходите из того, что в Чжунъюани нет способных полководцев... А если такие найдутся? Они перебьют в глухих горах все ваше войско, и мало того -- подорвут этим боевой дух всей нашей армии! Нет, ваш план решительно не годится.
      -- Но ведь ваше войско, чэн-сян, идет по большой дороге, -- возразил Вэй Янь, -- и противник может выйти вам навстречу. Случись так, и вам придется терять дни в изнурительных боях. Когда же вы овладеете великой равниной Чжунъюань?
      -- О чем вы беспокоитесь? -- ответил ему Чжугэ Лян. -- Войско мое движется по всем законам стратегии, тревожиться нет никаких оснований. Неужели вы сомневаетесь в моей победе?
      Вэй Янь был крайне недоволен тем, что Чжугэ Лян отверг его план. А Чжугэ Лян тем временем отправил Чжао Юню приказ наступать.
      В Чанане к Сяхоу Моу явился силянский военачальник Хань Дэ с восемьюдесятью тысячами тангутских воинов. Сяхоу Моу щедро его наградил и назначил в передовой отряд. Хань Дэ привел к Сяхоу Моу своих четверых сыновей -искусных воинов. Старшего сына звали Хань Ин, второго -- Хань Яо, третьего -- Хань Цюн и четвертого -- Хань Ци.
      У гор Фынлин произошла встреча Хань Дэ с войсками врага. Когда армии противников расположились друг против друга в боевых порядках, Хань Дэ в сопровождении четырех сыновей выехал вперед и закричал зычным голосом:
      -- Злодеи, бунтовщики! Как вы смеете вторгаться в пределы могущественного государства?
      Чжао Юнь молча с копьем наперевес устремился на Хань Дэ. Навстречу Чжао Юню выехал Хань Ин, но в третьей схватке Чжао Юнь поразил его своим копьем. Тогда на Чжао Юня бросился Хань Яо. Но Чжао Юнь, воодушевленный воспоминаниями о подвигах былых дней, смело двинулся ему навстречу. Хань Яо быстро отступил. На смену ему выехал Хань Цюн. Но и это нисколько не смутило Чжао Юня -- неутомимый старик продолжал сражаться. На помощь Хань Цюну вышел Хань Ци, все три брата окружили Чжао Юня, но он бился сразу с тремя.
      Вскоре пал Хань Ци. Его место занял другой воин, а Чжао Юнь обратился в бегство, держа копье в вытянутой руке. Хань Цюн, отбросив алебарду, выстрелил три раза из лука по уходившему Чжао Юню, но тот отбил стрелы своим копьем.
      Хань Цюн в гневе устремился в погоню за Чжао Юнем, но старик успел выстрелить из лука, и стрела попала Хань Цюну в лицо. Он замертво свалился с коня. Теперь на Чжао Юня напал Хань Яо. Чжао Юнь отбросил копье, в его руке сверкнул меч, оружие выпало из рук Хань Яо, и он живым попал в плен. Чжао Юнь передал пленника своим воинам, а сам снова выехал в бой.
      Хань Дэ видел, как погибли его сыновья, и в ужасе скрылся среди своих воинов. А тангутское войско, хорошо знавшее силу и храбрость Чжао Юня, не смело вступить с ним в бой, особенно после того, как они убедились, что Чжао Юнь так же силен, как и прежде. Старый полководец разъезжал на поле боя так свободно, будто здесь и врагов не было.
      Потомки сложили стихи, в которых воспевают подвиг Чжао Юня:
      Старик Чжао Юнь из Чаншаня, что в семьдесят лет отличился,
      Свершив удивительный подвиг, доныне живет среди нас:
      Убил четырех полководцев и смело к врагу он ворвался,
      Оставшись таким, как в Данъяне, когда он правителя спас.
      Дэн Чжи двинул в бой свежее войско и завершил разгром неприятеля. Хань Дэ, которому угрожала опасность попасть в плен, бросил оружие и коня и бежал с поля боя пешком.
      -- Вам уже около семи десятков, а вы все так же отважны, как и прежде! -воскликнул Дэн Чжи, поздравляя Чжао Юня с победой. -- Редко случается, чтобы кому-нибудь удалось сразу зарубить четырех военачальников перед строем их войск!
      -- Чжугэ Лян не хотел посылать меня в бой из-за моих преклонных лет, а я решил доказать ему, что я совсем еще не стар, -- отвечал Чжао Юнь.
      Затем Чжао Юнь приказал привести пленного Хань Яо и отправить Чжугэ Ляну донесение о победе.
      Хань Дэ с остатками своих разгромленных войск возвратился к Сяхоу Моу и, заливаясь горючими слезами, рассказал ему о случившемся. Тогда Сяхоу Моу сам повел войско против врага.
      Разведчики донесли об этом Чжао Юню, и тот с тысячей воинов приготовился к бою у подножья горы Фынлин.
      Сяхоу Моу, в золотом шлеме, вооруженный мечом, выехал вперед и встал под знамя. Он увидел разъезжающего на коне Чжао Юня и решил сам сразиться с ним.
      -- Разрешите мне отомстить за гибель сыновей моих, -- обратился к нему его тангутский военачальник Хань Дэ и, подхлестнув коня, бросился на Чжао Юня. Распаленный гневом, Чжао Юнь поднял копье, напал на своего противника и в третьей схватке сбил его с коня, а потом, не останавливаясь, помчался в сторону Сяхоу Моу. Тот поспешно скрылся среди своих воинов. Войско Чжао Юня вступило в бой и нанесло врагу поражение. Сяхоу Моу отступил на десять ли и расположился лагерем. Там он созвал своих военачальников и сказал:
      -- Я давно слышал о полководце Чжао Юне, но никогда его не видел. Сегодня я сам убедился в его храбрости! Хотя он и стар, но геройский дух в нем жив. Недаром говорили о его подвиге в Данъяне! Такому воину никто противостоять не может!
      -- А мне кажется, что Чжао Юнь храбр, но не умен, -- заметил военный советник Чэн У, сын покойного советника Чэн Юя. -- Мой совет -- завтра устроить две засады, с правой и с левой стороны, а потом начать бой и быстро отступить. Чжао Юнь погонится за вами, но вы подыметесь на гору и оттуда дадите сигнал своим войскам. Они выскочат из засады и захватят старого Чжао Юня в плен.
      Сяхоу Моу принял этот совет и распорядился, чтобы военачальники Дун Си и Се Цзэ, каждый с тридцатью тысячами воинов, сели в засаду.
      На следующий день Сяхоу Моу привел свое войско в боевую готовность и снова ринулся в бой. Навстречу им вышли войска Чжао Юня и Дэн Чжи.
      -- Только вчера мы разгромили врага, а сегодня он опять пришел, -- сказал Дэн Чжи, обращаясь к Чжао Юню. -- Тут скрывается какая-то хитрость. Надо быть особенно осторожным.
      -- Стоит ли говорить о мальчишке, у которого еще молоко на губах не обсохло! -- отмахнулся Чжао Юнь. -- Сегодня я возьму его в плен.
      Подхлестнув коня, Чжао Юнь поскакал вперед. Ему навстречу выехал военачальник Пан Суй и после третьей схватки бежал с поля боя. Чжао Юнь погнался было за ним, но путь ему преградили восемь вражеских военачальников. Правда, они не собирались драться с Чжао Юнем, а только хотели помешать ему напасть на Сяхоу Моу, и как только их полководец отъехал подальше, они последовали за ним. Но Чжао Юнь не успокоился и помчался за ними. Он глубоко проник в расположение вражеских войск. Дэн Чжи следовал за старым полководцем в некотором отдалении.
      Вдруг раздались крики, и воины под командой Дун Си и Се Цзэ напали на Чжао Юня и окружили его. Дэн Чжи и его малочисленное войско не могли помочь Чжао Юню, который метался из стороны в сторону, нанося удары вправо и влево, но не мог вырваться из кольца. С ним было всего около тысячи всадников. Бой шел у подножья горы, на вершине которой стоял Сяхоу Моу и оттуда подавал команду. Стоило Чжао Юню сделать попытку повернуть на восток, как Сяхоу Моу указывал флагом на восток, стоило двинуться на запад, как флаг указывал на запад. Понимая, что, пока Сяхоу Моу следит за ним с горы, ему не вырваться из окружения, Чжао Юнь решил сбросить его оттуда и повел воинов на гору. Но сверху покатились бревна и полетели камни. Воины отхлынули назад.
      Так Чжао Юнь бился весь день. Когда начало смеркаться, он решил немного отдохнуть, чтобы с восходом луны продолжать бой. Но едва лишь взошла луна, как в горах вспыхнули огни факелов, загремели барабаны, и на воинов Чжао Юня градом посыпались стрелы и камни.
      -- Чжао Юнь, сдавайся! -- слышались громкие возгласы.
      Старый военачальник вскочил на коня и помчался навстречу врагу. Воины противника, все туже сжимая кольцо, густо осыпали Чжао Юня стрелами.
      -- Не покорюсь старости! Умру на поле боя! -- вздохнул Чжао Юнь, обратив лицо к небу.
      Но неожиданно с северо-востока донеслись яростные крики; войско царства Вэй пришло в замешательство. Это на выручку Чжао Юню вышел отряд. Во главе во весь дух мчался военачальник с длинным копьем в руке. Чжао Юнь узнал в нем храброго Чжан Бао; привязанная к шее его коня, висела чья-то отрубленная голова.
      -- Чэн-сян послал меня к вам на помощь! -- издали кричал Чжан Бао. -- А вот это голова Се Цзэ, который пытался задержать меня!
      Чжао Юнь и Чжан Бао, общими силами нанося удары противнику, стали уходить на северо-восток. В это же время с другой стороны в бой с врагом вступил еще один отряд; во главе его был военачальник, вооруженный мечом Черного дракона. Чжао Юнь узнал Гуань Сина, который кричал ему:
      -- Я получил повеление чэн-сяна помочь вам! Вэйского военачальника Дун Си уже нет в живых -- вот его голова! Сейчас здесь будет сам чэн-сян.
      -- Вы и Чжан Бао совершили сегодня замечательные подвиги! -- отвечал ему Чжао Юнь. -- Давайте воспользуемся смятением врага и захватим в плен самого Сяхоу Моу.
      Едва услышав это, Чжан Бао устремился вперед.
      -- Я тоже способен на подвиг! -- прокричал Гуань Син, догоняя Чжан Бао.
      -- Эти юноши -- мои племянники, -- промолвил Чжао Юнь, обращаясь к своим приближенным. -- Если они совершат подвиг, то я, старейший военачальник в нашем царстве, окажусь ниже этих мальчиков! -- Нет, этого я допустить не могу! Жизнь свою отдам, но послужу государю!..
      С этими словами Чжао Юнь также поскакал вперед. Зажатые с трех сторон вражеские войска понесли жестокое поражение. Трупы врагов устилали поле, кровь лилась рекой. В разгар боя на помощь Чжао Юню подошел еще Дэн Чжи.
      Сяхоу Моу был молод и неопытен в боевых делах и, как только увидел, что ряды его войск смешались, покинул поле боя и с сотней всадников бежал в Наньань. Воины, оставшиеся без полководца, разбежались.
      Гуань Син и Чжан Бао узнали, что Сяхоу Моу убежал в Наньань, и бросились за ним. А тот укрылся в городе и велел запереть ворота. Молодые военачальники осадили Наньань; вскоре подошел Чжао Юнь, а за ним и Дэн Чжи. Они десять дней вели осадные бои, но город взять не удавалось.
      В это время пришло известие, что Чжугэ Лян, оставив тыловой отряд в Мяньяне, армию левого крыла -- в Янцине и армию правого крыла -- в Шичэне, с главными силами идет к Наньаню. Старейший полководец Чжао Юнь, тангутский военачальник Дэн Чжи и молодые герои Гуань Син и Чжан Бао отправились к Чжугэ Ляну и доложили ему о своей неудачной попытке взять город. Чжугэ Лян велел подать коляску и поехал вместе с ними к городу. Объехав вокруг городской стены, он вернулся в свой лагерь, вошел в шатер и приказал стоявшим перед ним полукругом военачальникам:
      -- Наньань обнесен высокими стенами и глубоким рвом, взять его нелегко. Но главное не в этом городе. Если мы задержимся надолго под Наньанем, войска царства Вэй окружным путем нападут на Ханьчжун, и мы сами окажемся в опасности.
      -- Но ведь Сяхоу Моу -- зять вэйского правителя, -- возразил Дэн Чжи, -- и поймать его -- все равно что победить сотни военачальников! Неужели оставить его и уйти?..
      -- У меня есть свои соображения -- сказал Чжугэ Лян. -- Эта область на западе примыкает к области Тяньшуй, а на севере -- к области Аньдин. Вы знаете, кто их правители?
      -- В Тяньшуе -- Ма Цзунь, в Аньдине -- Цуй Лян, -- тотчас же ответили разведчики.
      Чжугэ Лян задумался, затем подозвал одного за другим Вэй Яня, Гуань Сина и Чжан Бао и дал им указания.
      Оставшись в лагере у стен Наньаня, Чжугэ Лян велел воинам собирать хворост и сено, сваливать их под городской стеной и кричать, что они сожгут город. Вэйские воины, стоявшие на стене, высмеивали осаждающих и не принимали всерьез их слов.
      Аньдинский правитель Цуй Лян перепугался, когда узнал, что войска царства Шу осадили Наньань и Сяхоу Моу попал в опасное положение. Цуй Лян собрал четыре тысячи воинов и решил обороняться. В это время с городской стены стража увидела одинокого всадника, приближающегося к южным воротам. Всадник еще издали кричал, что у него секретное дело к правителю области. Цуй Лян приказал впустить его в город и разузнать, в чем дело.
      -- Я один из приближенных Сяхоу Моу, -- объяснил прибывший, -- зовут меня Пэй Сюй. Сяхоу Моу послал меня в Тяньшуй и Аньдин просить подмоги. Наш полководец в Наньане ежедневно зажигает на городских стенах огни в надежде, что кто-нибудь придет на помощь, но все его ожидания оказываются напрасными. И вот он послал меня. Как только наш полководец увидит, что к нему идут войска, он выйдет из города и нападет на противника.
      -- А у вас есть письмо от Сяхоу Моу? -- спросил Цуй Лян.
      Пэй Сюй вытащил из-за пазухи бумагу и протянул Цуй Ляну. Бумага пропиталась потом, и прочесть ее было почти невозможно. Едва успел Цуй Лян пробежать глазами письмо, как Пэй Сюй вскочил на коня и помчался в сторону Тяньшуя.
      Через два дня разведчики донесли Цуй Ляну, что правитель области Тяньшуй поднял войско и идет на помощь Сяхоу Моу. Цуй Лян решил посоветоваться с чиновниками. Многие из них оказали:
      -- Если не пойти на выручку Наньаню, зять императора погибнет, а вся вина за это падет на нас.
      Тогда Цуй Лян повел свое войско к Наньаню. Но когда аньдинские войска находились в пятидесяти ли от города, они подверглись стремительному нападению отрядов Гуань Сина и Чжан Бао. Цуй Ляну удалось с сотней воинов бежать обратно к Аньдину, а все его войско рассеялось. Однако войти в город Цуй Лян не смог: в него полетели стрелы, и военачальник Вэй Янь со стены закричал:
      -- Я взял город! Сдавайся!
      Оказалась, что Вэй Янь со своим войском, переодетым в одежды аньдинских воинов, ночью подошел к Наньаню, и стража, в темноте не разобравшись, открыла перед ними ворота. Они ворвались в город и овладели им.
      Цуй Лян повернул коня и помчался к Тяньшую. И вдруг перед ним развернулся в линию отряд войск. Впереди этого отряда в коляске под знаменем, выпрямившись, сидел человек в даосском одеянии из пуха аиста, на голове его была белая шелковая повязка, в руках -- веер из перьев. Цуй Лян узнал Чжугэ Ляна.
      Повернув коня, Цуй Лян бросился наутек. Его догнали Чжан Бао и Гуань Син. Воины их окружили Цуй Ляна, и тот понял, что уйти ему не удастся. Он сошел с коня и сложил оружие. Пленного привели к Чжугэ Ляну, где он был принят как почетный гость.
      -- Отвечайте, правитель Наньаня ваш друг? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Да, мы друзья, -- отвечал Цуй Лян. -- Ведь его область граничит с моей. Зовут правителя Ян Лин, он -- младший брат военачальника Ян Фу.
      -- Вы не будете возражать, если я попрошу вас съездить в Наньань и уговорить Ян Лина прекратить борьбу? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Если вы хотите, чтобы я это сделал, отведите свои войска от города и дайте мне свободно туда проехать, -- произнес Цуй Лян. -- Я попытаюсь уговорить Ян Лина покориться вам.
      Чжугэ Лян приказал войскам отойти от города на двадцать ли и расположиться лагерем.
      Цуй Лян верхом подъехал к стенам Наньаня и крикнул, чтобы ему открыли ворота. Отправившись прямо в ямынь, где находился правитель Ян Лин, он обо всем рассказал своему другу.
      -- Вэйский правитель был к нам очень милостив. Изменить ему не позволяет совесть, -- сказал Ян Лин. -- А на хитрость Чжугэ Ляна мы ответим своей хитростью.
      Сопровождаемый Цуй Ляном, правитель Ян Лин отправился к Сяхоу Моу.
      -- Что вы собираетесь предпринимать? -- спросил зять императора.
      -- Сделаю вид, что сдаю город, -- сказал Ян Лин. -- Они войдут в город, а мы их здесь перебьем.
      Действуя по составленному плану, Цуй Лян вернулся в лагерь к Чжугэ Ляну и сообщил, что Ян Лин готов открыть ему ворота и выдать Сяхоу Моу. Правитель Наньаня, мол, и сам бы схватил Сяхоу Моу, да у него нет достаточно храбрых воинов.
      -- Это очень просто, -- произнес Чжугэ Лян. -- Вы возьмете сотню воинов, которые сдались вместе с вами, и укроете их в городе. Мои воины также переоденутся в одежды аньдинских, и вы возьмете их с собой, а они устроят засаду у дома Сяхоу Моу. Договоритесь с Ян Лином, чтобы в полночь открыли ворота, и я со своими войсками приду вам на помощь.
      "Если я не возьму с собой его воинов, Чжугэ Лян, пожалуй, заподозрит меня в неискренности, -- подумал Цуй Лян. -- Придется взять их и перебить. А потом мы зажжем для Чжугэ Ляна сигнальный огонь, и как только он вступит в город, разделаемся и с ним".
      Цуй Лян согласился на это требование Чжугэ Ляна.
      -- Кроме того, я пошлю с вами своих доверенных военачальников Гуань Сина и Чжан Бао. Они войдут в город под видом войска, пришедшего на помощь Сяхоу Моу. Как только вы дадите сигнал, я сам вступлю в город, и мы схватим Сяхоу Моу, -- закончил беседу Чжугэ Лян.
      Наступили сумерки. Гуань Син и Чжан Бао, получив указания Чжугэ Ляна, облачились в латы и сели на коней. Они смешались с воинами Цуй Ляна и направились к Наньаню.
      -- Откуда войско? -- окликнул их стоявший на городской стене Ян Лин.
      -- Подмога из Аньдина! -- крикнул в ответ Цуй Лян, а сам незаметно выпустил стрелу, к которой было прикреплено письмо:
      "Вместе со мной идут два военачальника, которым Чжугэ Лян приказал устроить в городе засаду, -- говорилось в письме. -- Чжугэ Лян задумал действовать изнутри и извне. Не подавайте виду, что вы об этом знаете -- пусть они идут к ямыню, а там мы с ними разделаемся".
      Получив это сообщение, Ян Лин показал его Сяхоу Моу.
      -- Раз уж Чжугэ Лян попался на хитрость, так надо в ямыне устроить засаду и перебить всех его людей, -- обрадовался Сяхоу Моу. -- Зажигайте сигнальный огонь, мы захватим в плен самого Чжугэ Ляна.
      Сделав все необходимые приготовления, Ян Лин вновь поднялся на стену и крикнул страже:
      -- Открывайте ворота аньдинским войскам!..
      Ворота распахнулись. Гуань Син вошел в город первым. За ним следовал Цуй Лян, за Цуй Ляном -- Чжан Бао. Навстречу им со стены спустился Ян Лин. И вдруг свершилось нежданное: взлетела рука Гуань Сина, сверкнул меч, и Ян Лин рухнул с коня. Цуй Лян бросился назад, но у подъемного моста путь ему преградил Чжан Бао.
      -- Стой, злодей! -- закричал Чжан Бао. -- Неужели ты надеялся обмануть чэн-сяна?
      Удар копья -- и Цуй Лян свалился на землю.
      Гуань Син взобрался на стену и зажег сигнальный огонь. Войска царства Шу лавиной ворвались в город. Сяхоу Моу пытался бежать через южные ворота, но отряд военачальника Ван Пина преградил ему путь. В первой же схватке сам Сяхоу Моу был живым взят в плен, а воины его перебиты.
      Вступив в Наньань, Чжугэ Лян отдал строжайший приказ войску не брать у населения ни соринки. Сяхоу Моу посадили под стражу в крытую повозку.
      -- Господин чэн-сян, как же вы догадались, что Цуй Лян обманывает? -спросил Дэн Чжи.
      -- Я по его виду понял, что он хитрит, и для проверки решил послать вместе с ним Гуань Сина и Чжан Бао. Цуй Лян запротестовал бы против этого, если бы не боялся выдать себя. Но он согласился, думая этим внушить мне доверие. Он рассчитывал расправиться с Гуань Сином и Чжан Бао, как только они окажутся в городе, а потом захватить и меня. Я все это предвидел и дал указание Гуань Сину и Чжан Бао убить Цуй Ляна и Ян Лина прямо у ворот. Наши войска овладели городом. Короче говоря, враг просчитался.
      Восхищенные военачальники почтительно склонились перед Чжугэ Ляном, а он продолжал:
      -- Цуй Ляна обманул один из моих доверенных людей, разыгравший из себя вэйского военачальника Пэй Сюя. Я ввел в заблуждение и тяньшуйского правителя, но почему он до сих пор не идет сюда, не понимаю. Придется нам самим идти брать Тяньшуй.
      Оставив военачальника У И охранять Наньань, а Лю Яня -- Аньдин, Чжугэ Лян послал Вэй Яня на Тяньшуй.
      Между тем тяньшуйский правитель Ма Цзунь, узнав, что Сяхоу Моу попал в осаду в Наньане, созвал на совет гражданских и военных чиновников. Гун-цао Лян Сюй, чжу-бо Инь Шан и чжу-цзи Лян Цянь высказались первыми:
      -- Зять государя Сяхоу Моу -- золотая ветвь и яшмовый лист. Если с ним стрясется беда, нас накажут за то, что мы сидели сложа руки. Почему вы, тай-шоу, не спешите ему на выручку?
      Ма Цзунь не знал, на что решиться. В это время ему доложили о прибытии вэйского военачальника Пэй Сюя, близкого друга Сяхоу Моу. Пэй Сюй передал Ма Цзуню бумагу, в которой было сказано, что Сяхоу Моу приказывает войскам областей Аньдин и Тяньшуй идти в Наньань. Исполнив поручение, Пэй Сюй покинул город.
      На следующий день примчались гонцы из Аньдина и сообщили, что войска этой области уже выступили в поход и предлагают присоединиться к ним. Ма Цзунь стал собираться в поход, но к нему пришел один из военачальников и сказал:
      -- Вы, тай-шоу, попались на хитрость Чжугэ Ляна!
      Это был уроженец области Тяньшуй по имени Цзян Вэй, сын Цзян Вэня. Отец его когда-то занимал должность гун-цао и погиб во время одного из восстаний тангутских племен. Цзян Вэй в детстве много учился. Он глубоко постиг "Законы войны" и военное искусство, был послушным сыном своей матери, и все в области очень уважали его.
      Ма Цзунь потребовал, чтобы Цзян Вэй объяснил свои слова.
      -- Я узнал, что Чжугэ Лян разгромил войско Сяхоу Моу и его самого держит в Наньане. Город так крепко осажден, что оттуда и вода не просочится. Подумайте, тай-шоу, как мог Пэй Сюй пробиться через такое окружение?.. Мало того, Пэй Сюй безвестный воин, никто из нас прежде его не видел. А аньдинские гонцы? Ведь вы поверили им на слово! Нетрудно догадаться, что всё это враги, переодетые в одежду вэйских воинов. Им нужно только выманить вас из города и захватить его, когда здесь не будет наших войск.
      Ма Цзунь точно прозрел.
      -- Благодарю! -- воскликнул он. -- Если бы не вы, я пал бы жертвой коварства!
      -- Успокойтесь, тай-шоу! -- произнес Цзян Вэй. -- Я придумал, как схватить Чжугэ Ляна и избавить Наньань от опасности.
      Поистине:
      Бывает, что хитрость большая на большую хитрость найдет,
      А мудрый расчет разобьется о более мудрый расчет.
      О том, что придумал Цзян Вэй, расскажет следующая глава.
      ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ТРЕТЬЯ
      из которой читатель узнает о том, как Цзян Вэй покорился Чжугэ Ляну, и о том, как Чжугэ Лян своей бранью довел до смерти Ван Лана
      Итак, Цзян Вэй предложил Ма Цзуню следующий план:
      -- Чжугэ Лян непременно поблизости устроит засаду и, дождавшись, пока выйдут наши войска, ворвется в город и овладеет им. Дайте мне три тысячи отборных воинов, я тоже устрою засаду на главной дороге неподалеку от Тяньшуя, и тогда вы можете смело выходить из города. Но только не уходите далеко. Отойдите на тридцать ли и поверните обратно. Я дам сигнал огнем, и мы одновременно с двух сторон нападем на противника. Если даже придет сам Чжугэ Лян, то и ему не ускользнуть от нас!
      Ма Цзунь выделил Цзян Вэю крепкий отряд, а Лян Сюя и Инь Шана оставил охранять Тяньшуй и сам с войском вышел из города.
      Оказалось, что Чжугэ Лян действительно приказал старому полководцу Чжао Юню укрыться в горах неподалеку от Тяньшуя и напасть на город, как только оттуда уйдет Ма Цзунь.
      Вскоре лазутчики донесли Чжао Юню, что в городе остались только гражданские чиновники, а Ма Цзунь ушел.
      Чжао Юнь обрадовался добрым вестям и приказал Чжан И и Гао Сяну выйти на главную дорогу, чтобы задержать Ма Цзуня, если бы тот вздумал вернуться.
      Эти два военачальника тоже сидели в засаде по указанию Чжугэ Ляна.
      Тем временем Чжао Юнь со своим отрядом подошел к стенам Тяньшуя и громко закричал:
      -- Я -- Чжао Юнь из Чаншаня! Вы не перехитрили нас! Открывайте ворота и сдавайтесь, а то я возьму город и всех вас перебью.
      -- Ты сам попался на хитрость нашего Цзян Вэя и все еще этого не понимаешь! -- со стены прокричал в отвел Лян Сюй и громко рассмеялся.
      Чжао Юнь приказал взять город штурмом, но в этот момент позади раздались крики, вспыхнули огни и к стенам города примчался всадник с копьем в руке.
      -- Узнаёшь? Я -- Цзян Вэй из Тяньшуя!
      Чжао Юнь бросился на противника. Цзян Вэй сражался отважно, и сила его все возрастала. Восхищенный Чжао Юнь подумал: "Кто бы мог ожидать, что в этих местах есть такие могучие воины!"
      На помощь Цзян Вэю подоспели отряды Ма Цзуня и Лян Цяня. Чжао Юнь обратился в бегство, и они погнались за ним, но их остановили войска Чжан И и Гао Сяна.
      Чжао Юнь явился к Чжугэ Ляну и рассказал, что попался в ловушку, расставленную врагом.
      -- Кто же сумел разгадать мой тайный замысел? -- удивился Чжугэ Лян.
      -- Цзян Вэй, военачальник из Тяньшуя, -- ответил ему один из наньаньских воинов, -- почтительный сын своей матери и замечательный ученый, совершенный как в науке, так и в военном деле.
      Чжао Юнь похвалил Цзян Вэя и за его умение владеть копьем.
      -- Рассчитывал я сегодня взять Тяньшуй, -- произнес Чжугэ Лян, -- но никак не ожидал, что найдется человек, способный спутать мои планы!
      И Чжугэ Лян сам повел армию в наступление.
      Между тем Цзян Вэй, возвратившись к Ма Цзуню, сказал ему так:
      -- Раз Чжао Юнь потерпел поражение, теперь надо ожидать самого Чжугэ Ляна. Он думает, что наши войска в городе, а мы расположимся вне города. Я с отрядом буду на восточной стороне, и мы сумеем отразить нападение противника, с какой бы стороны он ни подошел, а вы, Лян Цянь и Инь Шан устройте засады с запада, юга и востока. Лян Сюй с горожанами будут оборонять город изнутри.
      Во главе передового отряда Чжугэ Лян выступил в направлении Тяньшуя. Неподалеку от города он сказал военачальникам:
      -- При штурме города главное -- использовать первый день подхода, когда воины воодушевлены и рвутся в бой. Если промедлить, боевой дух войска упадет, и тогда врага не одолеть.
      Войска Чжугэ Ляна подошли к городской стене, но, увидев, что там расставлены знамена и флаги, не посмели начать штурм.
      Вдруг в полночь вокруг города вспыхнули огни факелов, раздались крики, и неизвестно откуда на войска Шу обрушился противник. На стене загремели барабаны. Шуские войска смешались.
      Чжугэ Лян вскочил на коня и, сопровождаемый Гуань Сином и Чжан Бао, бросился прочь от города. Когда он оглянулся, вдали виднелся извивающийся, как змея, ряд факелов -- к городу подходило чье-то войско. Чжугэ Лян послал Гуань Сина на разведку, и вскоре тот доложил, что это войско Цзян Вэя.
      -- Исход войны зависит не от количества войск, а от умения полководца! -со вздохом произнес Чжугэ Лян. -- Цзян Вэй обладает талантами настоящего полководца!
      Собрав свое войско, Чжугэ Лян возвратился в лагерь и долго размышлял в одиночестве в своем шатре. Затем он вызвал к себе аньдинских воинов и спросил:
      -- Где сейчас находится мать Цзян Вэя?
      -- Она живет в уездном городе Цзисянь, -- ответили воины.
      Тогда Чжугэ Лян подозвал Вэй Яня и сказал:
      -- Отправляйтесь со своим отрядом к Цзисяню, будто вы собираетесь взять город. Если явится Цзян Вэй, пропустите его, пусть войдет в Цзисянь.
      Потом Чжугэ Лян спросил у аньдинских воинов, какие города и селения, расположенные поблизости, наиболее важны для Тяньшуя.
      -- Пожалуй, Шангуй -- там хранится провиант и казна Тяньшуйской области, -ответили ему аньдинские воины. -- Если вы займете Шангуй, подвоз провианта в Тяньшуй прекратится.
      Чжугэ Лян приказал Чжао Юню с отрядом войск напасть на Шангуй. А сам чэн-сян расположился лагерем в тридцати ли от Тяньшуя.
      Разведчики донесли Цзян Вэю, что один отряд шуских войск направился к Цзисяню, а другой -- к Шангую. Цзян Вэй сразу бросился к Ма Цзуню.
      -- Моя матушка находится в Цзисяне, -- взволнованно сказал он. -- Боюсь, как бы она не погибла! Дайте мне отряд войск -- я должен спасти свою мать!..
      Ма Цзунь отпустил Цзян Вэя с тремя тысячами воинов в Цзисянь, а Лян Цяня с трехтысячным отрядом отправил в Шангуй.
      Когда Цзян Вэй подходил к Цзисяню, ему преградил было путь отряд Вэй Яня, но тут же отступил, и Цзян Вэй вошел в город. Прежде всего он поспешил к своей матери.
      В то же время Чжао Юнь пропустил Лян Цяня в Шангуй.
      Между тем Чжугэ Лян приказал привезти к нему из Наньаня пленного Сяхоу Моу.
      -- Ты боишься смерти? -- спросил Чжугэ Лян.
      Сяхоу Моу пал перед ним на колени, моля о пощаде.
      -- Тяньшуйский Цзян Вэй, который сейчас обороняется в Цзисяне, прислал мне письмо, -- продолжал Чжугэ Лян, -- он обещает покориться, если я отпущу тебя. Ты согласен поехать к Цзян Вэю и призвать его к миру?
      -- Я готов на все! -- вскричал Сяхоу Моу.
      Чжугэ Лян велел дать пленнику одежду и оседланного коня. Сяхоу Моу выехал из лагеря Чжугэ Ляна. Дороги он не знал, но по пути ему встретилось несколько человек, и он стал их расспрашивать.
      -- Мы -- жители Цзисяня, -- сказали прохожие, -- Цзян Вэй сдал город и покорился Чжугэ Ляну, а шуский военачальник Вэй Янь сжег наши дома. Мы вынуждены покинуть родные места и бежать в Шангуй.
      -- В чьих руках Тяньшуй? -- спросил Сяхоу Моу.
      -- Там сейчас правит Ма Цзунь, -- ответили беглецы.
      Сяхоу Моу поехал в Тяньшуй. По пути ему опять встретилась толпа мужчин и женщин, и они повторили ему то, что он уже слышал.
      Зять императора добрался до Тяньшуя и крикнул, чтобы ему открыли ворота. Воины впустили его в город. Встретившись с Ма Цзунем, Сяхоу Моу передал ему все, что жители Цзисяня рассказывали о Цзян Вэе.
      -- Не думал я, что Цзян Вэй перейдет на сторону царства Шу! -- со вздохом произнес Ма Цзунь.
      -- Должно быть, он нарочно все это устроил, чтобы спасти Сяхоу Моу, -предположил Лян Сюй.
      -- Как же нарочно, если он уже действительно сдался? -- возразил Сяхоу Моу.
      Пока шел этот разговор, наступил вечер, и шуские войска подошли к стенам города. При свете факелов охрана увидела Цзян Вэя, который громко закричал:
      -- Прошу полководца Сяхоу Моу дать мне ответ!
      Сяхоу Моу и Ма Цзунь поднялись на стену. Бряцая оружием и похваляясь своей силой, Цзян Вэй громко выкрикивал:
      -- Почему полководец Сяхоу Моу изменил своему слову? Ведь я сдался ради его спасения!
      -- Почему ты покорился врагу и забыл о милостях, на которые так щедр был к тебе вэйский правитель? -- закричал в ответ Сяхоу Моу. -- О каком слове ты говоришь?
      -- Ты прислал мне письмо, повелевая сдаться Чжугэ Ляну, -- кричал Цзян Вэй, -- и еще утверждаешь, что ничего не обещал! Ты хотел спастись сам, а меня погубить! Теперь, когда я сдался Чжугэ Ляну и получил от него высокое звание, мне незачем возвращаться к вам!.. Сдавайтесь! -- И он приказал воинам идти на штурм. Но битва была безуспешной, и к рассвету шуские войска отступили.
      Все это тоже было устроено по указанию Чжугэ Ляна. Он велел одному из своих воинов, похожему на Цзян Вэя, переодеться и разыграть всю эту историю. Ночью при свете факелов невозможно было различить, действительно ли это был Цзян Вэй, и Сяхоу Моу оказался введенным в заблуждение.
      А тем временем Чжугэ Лян повел войско на штурм Цзисяня. В городе не хватало провианта, воины голодали. С городской стены Цзян Вэю хорошо было видно, как в лагерь Вэй Яня все время подвозят на лодках провиант, и он решил напасть на вражеский лагерь и захватить припасы. При появлении Цзян Вэя шуские воины побросали провиант и снаряжение и разбежались. Цзян Вэй захватил богатую добычу и собирался возвращаться в город, но отряд шуских войск под командованием Чжан И преградил ему путь.
      Цзян Вэй и Чжан И вступили в поединок. Вскоре на помощь Чжан И подоспел отряд Ван Пина. Цзян Вэй отступил к городу, но на стене его уже развевались шуские знамена -- город был занят Вэй Янем.
      Тогда Цзян Вэй решил бежать в Тяньшуй. У него оставалось не более десятка воинов. В пути ему пришлось выдержать схватку с Чжан Бао. К Тяньшую Цзян Вэй добрался совсем один. Он закричал, чтоб открыли ворота. Охрана доложила о нем Ма Цзуню, и тот вскричал:
      -- Цзян Вэй обманом хочет заставить нас открыть ворота! Стреляйте в него!..
      В Цзянь Вэя дождем посыпались стрелы. Он оглянулся -- вражеских войск поблизости не было, тогда он помчался в Шангуй. Но и Лян Цянь, как только завидел Цзян Вэя, принялся осыпать его бранью.
      -- Злодей, бунтовщик! -- кричал он. -- Как ты смеешь морочить нас? Ты сдался врагу!
      И здесь тоже в Цзян Вэя полетели стрелы. Он хотел поговорить с Лян Цянем, но это ему не удалось. Тогда он поднял лицо к небу, вздохнул, и из глаз его покатились слезы. Повернув коня, Цзян Вэй взял путь на Чанань. Вскоре он въехал в лес. Вдруг раздались громкие возгласы, и отряд войск во главе с Гуань Сином преградил ему дорогу.
      Утомленный Цзян Вэй не мог драться и повернул обратно. Из-за горы навстречу ему выехала коляска, в которой сидел человек в шелковой повязке на голове, в одеянии из пуха аиста и с веером из перьев в руке. Цзян Вэй узнал Чжугэ Ляна.
      -- Почему вы не хотите сдаваться даже в такой тяжелый для вас момент? -окликнул его Чжугэ Лян.
      Цзян Вэй подумал: "Впереди Чжугэ Лян, позади Гуань Син. Выхода у меня нет, придется сдаваться". И он сошел с коня. Чжугэ Лян подошел к нему, взял за руку и сказал:
      -- С тех пор как я покинул свою хижину в горах, мне не удавалось встретить человека, которому можно было бы доверить свои знания. И только сейчас, когда я встретил вас, желание мое исполнилось.
      Цзян Вэй с благодарностью поклонился Чжугэ Ляну. Они вместе отправились в лагерь, где Чжугэ Лян попросил Цзян Вэя посоветовать, как захватить Тяньшуй и Шангуй.
      -- В Тяньшуе находятся мои лучшие друзья, Инь Шан и Лян Сюй, -- сказал Цзян Вэй. -- Я каждому напишу письма и на стрелах отправлю их в город. Если эти письма попадут в руки Сяхоу Моу, там начнутся раздоры, и мы легко овладеем городом.
      Чжугэ Лян одобрил его предложение. Цзян Вэй сделал так, как сказал. Один из воинов подобрал его письма и передал Ма Цзуню, а тот в свою очередь передал их Сяхоу Моу и при этом сказал:
      -- Лян Сюй и Инь Шан связались с Цзян Вэем и хотят устроить против нас заговор. Неплохо было бы поскорее разделаться с ними.
      -- Убить их обоих! -- вынес решение Сяхоу Моу.
      Слух об этом дошел до Лян Сюя, и он сказал Инь Шану:
      -- Чем нам самим погибать, так лучше сдать город.
      Ночью Сяхоу Моу несколько раз посылал за ними, но они не пришли, а открыли городские ворота и впустили шуское войско. Сяхоу Моу и Ма Цзунь едва успели вскочить на коней и через западные ворота бежали в сторону Цянчжуна.
      Лян Сюй и Инь Шан вышли встречать Чжугэ Ляна. Наведя в городе порядок, Чжугэ Лян спросил совета у Лян Сюя и Инь Шана, каким образом можно взять Шангуй.
      -- Этот город обороняет мой родной брат Лян Цянь, -- сказал Лян Сюй. -Если разрешите, я поговорю с ним.
      Чжугэ Лян дал свое согласие.
      Лян Сюй в тот же день отправился в Шангуй, вызвал Лян Цяня и уговорил его покориться Чжугэ Ляну. Чэн-сян оставил Лян Цяня на должности правителя Шангуя, а Лян Сюя щедро наградил. Затем Чжугэ Лян привел войско в готовность и собрался в дальнейший поход. Военачальники спрашивали у него:
      -- Почему вы, господин чэн-сян, не схватите Сяхоу Моу?
      -- Зачем мне ловить эту утку, если я поймал феникса Цзян Вэя? -- ответил Чжугэ Лян.
      После победы над тремя городами слава Чжугэ Ляна стала быстро возрастать. Все близкие и далекие округа и области без боя покорялись ему.
      Чжугэ Лян во главе своего войска направился к горе Цишань. Когда они подошли к реке Вэйшуй, лазутчики сообщили об этом в Лоян.
      В это время вэйский правитель Цао Жуй назвал новый период своего правления Тай-хэ [227 г.] -- Великое согласие -- и устроил торжественный прием чиновникам во дворце. Приближенный сановник подошел к Цао Жую и доложил:
      -- Государев зять Сяхоу Моу потерял три области и сам бежал к тангутам. Шуские войска направляются к Цишаню, передовые части их уже вышли на западный берег реки Вэйшуй. Просим вас, государь, немедленно выслать против них сильное войско.
      -- Кто сможет отбить нападение противника? -- воскликнул встревоженный и перепуганный Цао Жуй.
      -- Думаю, что против врага следовало бы послать полководца Цао Чжэня, -произнес сы-ту Ван Лан. -- Покойный государь возлагал на него все важные поручения, и Цао Чжэнь всегда выполнял их успешно. Пожалуйте ему звание да-ду-ду и прикажите разгромить неприятеля!
      Цао Жуй так и поступил. Он вызвал к себе Цао Чжэня и сказал ему:
      -- Покойный государь оставил нас на ваше попечение. Так неужели вы можете спокойно смотреть на то, как шуские войска вторглись в Чжунъюань?
      -- При моих ничтожных способностях смогу ли я что-нибудь против этого сделать? -- скромно произнес Цао Чжэнь.
      -- Вы верноподданный династии и не должны отказываться от выполнения своего долга, -- вмешался Ван Лан. -- Я человек без талантов, но все же готов, если мне разрешат, сопровождать вас в поход.
      -- Я не смею отказываться от повеления государя! -- запротестовал Цао Чжэнь. -- Мне нужен только умелый помощник.
      -- Выбирайте сами, -- предложил Цао Жуй.
      Тогда Цао Чжэнь назвал Го Хуая из Янцюя, правителя округа Юнчжоу.
      Государь пожаловал Цао Чжэню звание да-ду-ду и вручил ему бунчук и секиру, а Го Хуая назначил помощником да-ду-ду; Ван Лан был при них старшим советником. В это время Ван Лану было семьдесят шесть лет.
      Двести тысяч воинов, взятых из западной и восточной столиц, повел Цао Чжэнь на врага. Во главе передового отряда шел Цао Цзунь, младший брат Цао Чжэня, а помощником его был военачальник Чжу Цзань. Сам вэйский государь Цао Жуй провожал его за ворота столицы.
      Цао Чжэнь привел свою огромную армию в Чанань и, переправившись на западный берег реки Вэйшуй, расположился лагерем. Здесь полководец стал обсуждать со своими помощниками план дальнейших действий.
      -- Надо выстроить войско в боевые порядки, а я выеду вперед и попытаюсь уговорить Чжугэ Ляна сдаться, -- сказал Ван Лан. -- Возможно, шуские войска отступят не сражаясь.
      Цао Чжэнь обрадовался такому совету. Ночью закончили все приготовления, и к рассвету войска заняли боевые порядки. В лагерь шуских войск помчался гонец с вызовом на бой.
      Противники встретились у горы Цишань. Прогремели барабаны, протрубили рога, и Ван Лан выехал вперед в сопровождении всадников, которые громко прокричали:
      -- Сы-ту Ван Лан просит главного полководца царства Шу на переговоры!
      Над строем шуских войск заколыхались знамена. Справа и слева выехали Гуань Син и Чжан Бао. Позади них стройными рядами стояли всадники. В центре расположения войск внезапно появилась небольшая коляска, в которой сидел Чжугэ Лян с шелковой повязкой на голове, в белом одеянии с черной тесьмой и с веером из перьев в руке. Окинув противника взглядом, Чжугэ Лян заметил над строем вэйских войск три знамени с крупными надписями. Впереди стоял седобородый старик -- сы-ту Ван Лан.
      "Должно быть, сейчас он будет говорить, -- подумал Чжугэ Лян. -- Мне надо отвечать ему половчее".
      Чжугэ Лян приказал подкатить свою коляску поближе к Ван Лану и велел своему телохранителю крикнуть:
      "Ханьский чэн-сян желает беседовать с сы-ту Ван Ланом!.."
      Ван Лан тронул коня и приблизился к коляске. Чжугэ Лян сложил руки в знак приветствия. Ван Лан тоже поклонился ему с коня.
      -- Давно слышал ваше прославленное имя, -- начал Ван Лан, -- рад, что довелось встретиться! Я хотел спросить вас, почему вы, понимающий волю неба и требования времени, без всякого повода подняли войска?
      -- Без повода? -- удивился Чжугэ Лян. -- Я получил повеление императора покарать злодеев!
      -- Предначертания неба подвержены изменениям, воля неба обращена на людей добродетельных, -- сказал Ван Лан. -- Это естественный ход вещей.
      В Поднебесной начались смуты еще при императорах Хуань-ди и Лин-ди, когда восстали Желтые, и продолжались до периодов Чу-пин [190-194 гг.] и Цзянь-ань [196-220 гг.]. Дун Чжо поднял мятеж. Беспорядки эти не прекращались и при Ли Цзюэ и Го Сы. Потом Юань Шу присвоил себе императорский титул в Шоучуне; Лю Бяо отторг Цзинчжоу; Люй Бу овладел округом Сюйчжоу. Династия была в опасности, как груда яиц, которая готова развалиться при малейшем толчке. Народ не знал, что с ним будет завтра. Основатель династии Вэй, великий государь У-хуанди(*1), покорил все окраинные земли, и сердца людей склонились к нему. Народ радовали великие добродетели, которыми небо наградило императора. Наш покойный государь Вэнь-ди Цао Пэй, обладавший мудростью и талантами в делах гражданских и военных, выполняя волю неба и желание народа, принял великое наследие своего отца. Он поступил по примеру древнего императора Шуня, в правлении которого видел образец добродетели. Он сделал царство Вэй столь могущественным, что ему покорились все другие земли. Такова была воля неба!
      Вы обладаете огромными талантами, хотите сравниться с Ио И и Гуань Чжуном, но я не могу понять, почему вы восстаете против законов неба? Почему вы действуете, не считаясь с желаниями людей? Разве вам не известно изречение древних: "Процветает тот, кто повинуется небу, и гибнет тот, что восстает против него". У нас в царстве Вэй бесчисленное множество воинов и тысячи искусных военачальников. Уж не думаете ли вы, что светлячки в гнилом сене могут соперничать с сиянием луны? Сложите оружие и сдавайтесь! Титул и звание сохранятся за вами; в государстве воцарится спокойствие, и народ возрадуется! Разве это не прекрасно?
      Чжугэ Лян громко рассмеялся:
      -- А я-то думал, что вы, как старейший сановник Ханьской династии, скажете что-нибудь умное! Не ждал я, что вы станете болтать такой вздор! Я отвечу вам. Пусть слушают все воины! Во времена правления императоров Хуань-ди и Лин-ди власть Ханьской династии пришла в упадок: евнухи послужили причиной смут и несчастий. После подавления восстания Желтых поднялись Дун Чжо, Ли Цзюэ и Го Сы. Они похитили и ограбили императора и чинили зверства над народом: всякие проходимцы получали должности, стяжатели захватывали богатства. При дворе кишели негодяи с сердцами волков и с повадками собак, льстецы и прислужники рвались к власти, и все это довело алтарь династии до полного запустения. Простой народ в это время жил в огне и пепле! А что делал ты?.. Живя на берегу Восточного моря, выдержал экзамен и поступил на службу. Разве не следовало бы тебе помогать государю и всеми силами стремиться возвысить правящий дом Лю! Ты же стал соумышленником узурпатора! Преступление твое непростительно, и народ Поднебесной готов съесть тебя живьем! Однако небо не пожелало конца династии Хань, и император Чжао-ле продолжил великое правление в Сычуани! Я принял его повеление поднять войско и покарать мятежников! Тебе, жалкому придворному льстецу, надо было бы оставить все свои высокие должности и просить подаяние. Как ты смел перед войсками говорить о предначертаниях неба!.. Седобородый злодей, безголовый глупец! Близок день твоей смерти, но какими глазами ты будешь смотреть на двадцать четырех прежних императоров? Убирайся отсюда и уведи своих разбойников! Мы в бою решим, кто из нас сильнее!..
      У Ван Лана остановилось дыхание в груди, он испустил громкий крик и замертво рухнул с коня.
      Потомки сложили стихи, в которых воспевают Чжугэ Ляна:
      Войска пришли из западного Цинь.
      Был Чжугэ Лян желаньем биться полон.
      Легко владея острым языком,
      До гибели сановника довел он.
      Указывая пальцем на Цао Чжэня, Чжугэ Лян воскликнул:
      -- Я не тороплю тебя! Приготовь свои войска, и завтра начнем решительный бой!..
      Чжугэ Лян повернул свою коляску, и оба войска вернулись в свои лагеря.
      Цао Чжэнь положил тело Ван Лана в гроб и отправил его в Чанань.
      Помощник да-ду-ду Го Хуай сказал Цао Чжэню:
      -- Чжугэ Лян думает, что в нашем войске идут приготовления к похоронам Ван Лана, и сегодня ночью попытается захватить наш лагерь. Я предлагаю разделить наше войско на четыре отряда: два из них нападут на лагерь врага, а два устроят засаду и ударят на Чжугэ Ляна, когда тот подойдет сюда.
      -- Вот это мне нравится! -- воскликнул Цао Чжэнь.
      Вызвав к себе начальника передового отряда Цао Цзуня и его помощника Чжу Цзаня, он приказал им с десятитысячным войском захватить шуский лагерь за горой Цишань.
      -- Но если они из лагеря не выйдут, никакого нападения не устраивайте и возвращайтесь назад, -- предупредил их Цао Чжэнь.
      В это время Чжугэ Лян вызвал к себе в шатер Чжао Юня и Вэй Яня и приказал ночью вывести войска и захватить вэйский лагерь.
      -- Цао Чжэнь хорошо знает "Законы войны" и безусловно ждет нашего нападения во время их траура по Ван Лану, -- возразил Вэй Янь.
      -- А я именно этого и хочу, чтобы Цао Чжэнь узнал, что мы собираемся захватить их лагерь. Он устроит засаду за горой Цишань, и когда наши войска пройдут мимо засады, его войско устремится на наш лагерь. Вот вы и пройдете мимо противника, сидящего в засаде, и остановитесь на дороге поодаль и дождетесь там, пока неприятель нападет на наш лагерь. Тогда вы увидите сигнальный огонь, и Вэй Янь останется у подножья горы, а Чжао Юнь со своим войском двинется обратно к нашему лагерю. В это время вэйские войска уже будут отступать.
      Затем Чжугэ Лян вызвал Гуань Сина и Чжао Бао и велел им устроить засады на главной Цишаньской дороге, и как только вэйские войска пройдут мимо них, немедля двинуться к вэйскому лагерю той же дорогой, по которой шел противник.
      Ма Дай, Ван Пин, Чжан И и Чжан Ни получили приказ устроить засаду вблизи своего лагеря и ударить на вэйские войска, как только те подойдут.
      Потом Чжугэ Лян велел в пустом лагере собрать кучи сухой травы и хвороста для сигнального огня, а сам с остальными военачальниками отошел за лагерь и стал наблюдать.
      Между тем передовой отряд вэйских войск под командованием Цао Цзуня и Чжу Цзаня в сумерки выступил из своего лагеря и двинулся к лагерю противника. По левую руку от себя Цао Цзунь заметил вдали, у подножья горы, другой отряд и, приняв его за своих, подумал: "Го Хуай поистине замечательный полководец!" И он поспешил вперед. К времени третьей стражи они были уже у шуского лагеря. Цао Цзунь ворвался первым, но лагерь оказался пуст. Поняв, что он попался в ловушку, Цао Цзунь бросился назад, но в этот момент в лагере вспыхнул огонь. И тут же на Цао Цзуня напали следовавшие за ним в некотором отдалении войска Чжу Цзаня. Чжу Цзань принял отступающих воинов за противника и завязал с ними бой. Военачальники скрестили оружие и лишь тогда поняли, что произошла ошибка. Но в это время вокруг раздались крики, и на них налетели Ван Пин, Ма Дай, Чжан Ни и Чжан И. Цао Цзунь и Чжу Цзань бежали по большой дороге, но дальше путь им преградил Чжао Юнь.
      -- Стойте, злодеи! Встречайте свою смерть! -- закричал Чжао Юнь.
      Цао Цзунь и Чжу Цзань свернули в сторону и бежали дальше, но и там их остановил отряд. Цао Цзунь и Чжу Цзань пытались найти укрытие в своем лагере, но охранявшие войска приняли их за врага и поспешили зажечь сигнальный огонь, как и приказывал Цао Чжэнь. Тут же на них ударил сам Цао Чжэнь, а с другой стороны Го Хуай. Произошла жестокая схватка. В это время вэйцев атаковали отряды Вэй Яня, Гуань Сина и Чжан Бао. Вэйские войска были разбиты и обращены в бегство. Чжугэ Лян одержал полную победу.
      Цао Чжэнь и Го Хуай с остатками разгромленного войска, вернувшись в свой лагерь, стали совещаться.
      -- У Чжугэ Ляна большие силы, а наши войска ослабели, -- сказал Цао Чжэнь. -- Как же мы отразим их нападение?
      -- Победы и поражения -- обычное дело для воина, -- произнес Го Хуай, -- и печалиться тут нечему. Я знаю, как заставить врага уйти!
      Поистине:
      Жаль, что полководцу Вэй свой план не удалось свершить,
      И он на западе решил войска на помощь попросить.
      Если вы хотите узнать, какой план предложил Го Хуай, загляните в следующую главу.
      ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ЧЕТВЕРТАЯ
      в которой идет речь о том, как Чжугэ Лян разгромил войско тангутов, и о том, как Сыма И захватил в плен Мын Да
      В этот день Го Хуай сказал Цао Чжэню:
      -- Как повелось, западные тангутские племена со времени правления великого вашего предка Цао Цао ежегодно платят дань. Цао Пэй также относился к ним милостиво. И вы можете обратиться к ним за помощью. Пообещайте тангутам мир и союз; они с готовностью нанесут шуским войскам удар в спину, и нам достанется полная победа!
      Цао Чжэнь принял этот совет и послал гонца с письмом к тангутскому князю Чэлицзи.
      У князя Чэлицзи, который ежегодно платил дань царству Вэй, было два помощника: один -- по делам гражданским, чэн-сян Ядань, а другой -- по делам военным, юань-шуай Юэцзи.
      Гонец Цао Чжэня с письмом и подарками первым делом явился к чэн-сяну Яданю. Тот принял подарки и повел гонца к князю Чэлицзи. Князь, прочитав письмо Цао Чжэня, спросил совета у своих чиновников, и Ядань сказал:
      -- Мы всегда старались сохранить добрые отношения с царством Вэй. Вэйский государь обратился к нашему князю за помощью, обещая мир и союз; отказать ему было бы неразумно.
      Чэлицзи послушался Яданя и приказал юань-шуаю Юэцзи поднять двести пятьдесят тысяч воинов в поход против царства Шу.
      Тангутское войско было вооружено луками и самострелами, копьями и мечами, дубинками и метательными молотами. Были у них и боевые колесницы, окованные железными листами, груженные провиантом и снаряжением для войска. Колесницы эти запрягались либо верблюдами, либо мулами, и войско это называлось "войском железных колесниц".
      Юань-шуай Юэцзи и чэн-сян Ядань, который также шел в поход, попрощались с князем Чэлицзи и двинулись к неприятельской заставе Сипингуань. Охранявший эту заставу военачальник Хань Чжэн отправил гонца к Чжугэ Ляну с донесением о наступлении тангутов.
      Прочитав письмо Хань Чжэна, Чжугэ Лян спросил военачальников:
      -- Кто отразит нападение тангутов?
      -- Разрешите нам! -- в один голос отозвались Гуань Син и Чжан Бао.
      -- Вы не знаете дороги! -- возразил Чжугэ Лян и, подозвав Ма Дая, сказал: -- Вам известны все повадки тангутов, вы долго жили с ними, и я назначаю вас проводником. Возьмите пятьдесят тысяч воинов и отправляйтесь в поход вместе с Гуань Сином и Чжан Бао.
      Армия выступила к заставе Сипингуань и через несколько дней встретилась с войском тангутов. Тангуты, составив свои железные колесницы четырехугольником, образовали укрепленный лагерь. На колесницах, как на городской стене, расположились воины с копьями.
      Гуань Син, стоя на холме, долго наблюдал за тангутами и размышлял, как их разбить. Потом он вернулся в лагерь и позвал на совет Чжан Бао и Ма Дая.
      -- Посмотрим завтра, как они построятся, -- сказал Ма Дай. -- Найдем у них слабые места и будем действовать.
      Утром, разделив войско на три отряда, они выстроились в боевые порядки; Гуань Син расположился в центре, Чжан Бао слева, Ма Дай справа. Тангуты стояли перед ними сомкнутым строем. Юань-шуай Юэцзи с железной булавой в руке и с драгоценным резным луком у пояса выехал на коне вперед.
      Гуань Син сделал знак, и шуские войска перешли в наступление.
      В ту же минуту строй тангутских войск разомкнулся, и, как волны морского прилива, вперед хлынули железные колесницы, а лучники открыли ожесточенную стрельбу. Ряды противника дрогнули. Отряды Ма Дая и Чжан Бао поспешно отступили, а отряд Гуань Сина оказался в кольце врагов. Гуань Син метался вправо и влево, но никак не мог вырваться. Железные колесницы стеной окружили его воинов. Наконец Гуань Сину удалось пробиться в ущелье. Уже вечерело. И вдруг беглец увидел перед собой воинов с черными знаменами. Они надвигались роем. Впереди ехал с булавой в руке тангутский военачальник Юэцзи.
      -- Стой! Я -- юань-шуай Юэцзи! -- закричал он.
      Гуань Син хлестнул коня плетью и ускакал во весь опор. Но путь ему преградила река. Тогда Гуань Син повернул коня и вступил в бой с Юэцзи. Однако отразить врага у него не хватило сил, и он снова повернул к реке. Юэцзи быстро настиг его и занес над ним булаву. Гуань Син успел уклониться в сторону, и удар булавы пришелся по крупу его коня. Конь присел на задние ноги, и Гуань Син полетел в реку.
      Но тут раздался грохот, и следом за Гуань Сином в воду полетел Юэцзи вместе со своим конем. Гуань Син встал на ноги в воде и увидел на берегу необычайного вида воина, который избивал тангутов.
      Гуань Син выхватил меч и бросился на Юэцзи, но тот нырнул под воду и ушел. Гуань Син поймал коня Юэцзи, вытащил его на берег, поправил седло и поскакал. Он видел, как необыкновенный воин все еще гоняется за тангутами.
      "Надо догнать его, ведь он спас мне жизнь!" -- подумал Гуань Син и, подхлестнув коня, помчался вдогонку за неизвестным. Вот он все ближе и ближе. Гуань Син различает лицо рослого воина, смуглое как спелый жужуб, его мохнатые, как шелковичные черви, брови, зеленый халат, золотой шлем на голове. Воин одной рукой занес меч Черного дракона, а другой придерживал прекрасную вьющуюся бороду. Молодой воин внимательно вгляделся в него и узнал своего отца Гуань Юя.
      Гуань Син был глубоко потрясен, а Гуань Юй, указывая рукой на юго-восток, сказал:
      -- Сын мой, торопись, я буду охранять тебя!..
      Видение исчезло. Гуань Син помчался в юго-восточном направлении. Приближалась ночь, когда юноша увидел впереди отряд войск: это Чжан Бао разыскивал его,
      -- Ты видел своего отца? -- спросил Чжан Бао.
      -- Откуда ты знаешь? -- удивился Гуань Син.
      -- Когда тангуты на железных колесницах преследовали меня, я тоже его увидел, -- отвечал Чжан Бао. -- Он спустился с облаков и навел на тангутов такой страх, что они бежали без оглядки. А мне он сказал: "Иди по этой дороге и спаси моего сына!" Здесь я и встретил тебя...
      Гуань Син в свою очередь рассказал обо всем, что с ним приключилось. Юноши не могли прийти в себя от изумления.
      Гуань Син и Чжан Бао возвратились в лагерь, где их встретил Ма Дай и тотчас же попросил их отправиться к Чжугэ Ляну за помощью, пока он будет обороняться здесь в лагере.
      Гуань Син и Чжан Бао явились к Чжугэ Ляну и рассказали о своем неудачном сражении с тангутами. Чжугэ Лян немедля отдал распоряжение Чжао Юню и Вэй Яню засесть в засаду со своими отрядами, а сам с тридцатитысячным войском, во главе которого шли Цзян Вэй, Чжан И, Гуань Син и Чжан Бао, отправился в лагерь Ма Дая.
      На следующий день Чжугэ Лян с высокого холма обозревал лагерь тангутов. Он увидел стену из железных колесниц и сновавших возле нее воинов.
      -- Такое сооружение разбить нетрудно! -- воскликнул Чжугэ Лян и спустился с холма. Вызвав к себе в шатер Ма Дая и Чжан И, он дал им указания, и оба военачальника удалились. Потом Чжугэ Лян задал вопрос Цзян Вэю: -- Вы знаете, как можно одолеть врага?
      -- Хитростью, -- отвечал Цзян Вэй. -- Ведь тангуты верят только в свою храбрость.
      -- Вы меня поняли! -- промолвил Чжугэ Лян. -- Посмотрите, как сгустились облака. Скоро пойдет снег, и тогда мы выполним наш план!..
      Гуань Син и Чжан Бао должны были сесть в засаду, а Цзян Вэй -- повести войско в бой.
      -- Помните, как только увидите железные колесницы, бегите! -- повторял Чжугэ Лян, напутствуя Цзян Вэя.
      Из лагеря вывели все войско, но за воротами густо расставили знамена.
      Стоял конец двенадцатого месяца. Вскоре, как и предвидел Чжугэ Лян, пошел снег. Цзян Вэй выступил со своим войском, Юэцзи на железных колесницах перешел в наступление. Цзян Вэй начал отходить, а затем обратился в бегство. Тангуты погнались за ним. Цзян Вэй, миновав свой лагерь, продолжал отступать. Тангуты же в нерешительности остановились у лагеря. Оттуда доносилась музыка, но никого не было видно. Юэцзи, не понимая, что происходит в лагере врага, боялся подойти ближе, а чэн-сян Ядань настаивал:
      -- Наступайте! Ничего страшного нет! Это Чжугэ Лян просто морочит нас!
      Юэцзи с войском направился к лагерю и увидел, как Чжугэ Лян в небольшой коляске, держа в руке лютню, подъехал к лагерю и скрылся за его воротами. Тангутские воины бросились вперед. Но тут они увидели, что коляска через другие ворота сворачивает в расположенный неподалеку лес.
      -- В наступление! -- скомандовал Ядань. -- Пусть даже там засада Чжугэ Ляна -- бояться нам нечего!
      Отряд Цзян Вэя быстро отступал. Охваченный жаждой боя, Юэцзи гнался за противником, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Горная дорога, по которой неслись тангуты, была покрыта снегом и казалась ровной. Вдруг из-за поворота вышел новый отряд шуских войск.
      -- Вперед! Вперед! -- торопил воинов Ядань. -- Никаких засад не бояться!
      Но тут раздался страшный грохот, словно рухнули горы. Тангутские воины полетели под обрыв. Мчавшиеся полным ходом колесницы невозможно было сразу остановить, и они давили свое войско. К тому же на тангутов ударили отряды Гуань Сина и Чжан Бао. В воздух взвились тысячи стрел. В тыл врагу вышли Ма Дай и Цзян Вэй. Тангуты заметались.
      Юэцзи пытался скрыться в горном ущелье, но его перехватил Гуань Син и в первой же схватке зарубил мечом. Ма Дай в это время взял в плен чэн-сяна Яданя. Тангутское войско разбежалось.
      Чжугэ Лян сидел у себя в шатре, когда Ма Дай притащил к нему пленного Яданя. Приказав развязать пленника и угощая его вином, Чжугэ Лян успокоил Яданя. Тот был глубоко тронут такой милостью.
      -- Мой господин -- великий Ханьский император -- приказал мне покарать злодеев, -- говорил Чжугэ Лян. -- Почему ты помогаешь мятежникам? Я тебя сегодня же отпущу, но передай своему господину, что мы, как соседи, хотим заключить с ним союз. Пусть он не слушается дурных советов.
      Чжугэ Лян возвратил Яданю всех его воинов, колесницы и оружие. Уходя, тангуты горячо благодарили его. Покончив с ними, Чжугэ Лян возвратился в свой лагерь в Цишане. К императору был послан гонец с вестью об одержанной победе.
      Между тем Цао Чжэнь с нетерпением ждал вестей от тангутов. В это время ему доложили, что шуские войска неожиданно снялись с лагеря и в беспорядке уходят.
      -- Тангуты напали на них, вот они и отступают! -- воскликнул Го Хуай и решил ударить отступающим в спину. Начальник передового отряда Цао Цзунь уже настигал противника, но тут забили барабаны и загремел грозный голос:
      -- Стойте, разбойники!
      Это закричал Вэй Янь. От неожиданности Цао Цзунь растерялся, но быстро овладел собой и бросился на противника. В третьей схватке Вэй Янь зарубил его мечом. Помощник Цао Цзуня -- Чжу Цзань столкнулся с Чжао Юнем и тоже был убит. Тогда Цао Чжэнь и Го Хуай решили отступить, но с тыла на них напали Гуань Син и Чжан Бао. Го Хуай вступил в схватку с врагом и вырвался из кольца. Он бежал, увлекая за собой Цао Чжэня и остатки разгромленных войск. Шуские воины, преследуя разбитого противника, дошли до самого берега реки Вэйшуй и овладели лагерем.
      Цао Чжэнь, лишившись двух военачальников, сильно сокрушался, и ему ничего не оставалось, как просить помощи у вэйского правителя Цао Жуя.
      Во время приема приближенный сановник доложил вэйскому государю:
      -- Шуские войска нанесли да-ду-ду Цао Чжэню несколько тяжелых поражений и убили двух начальников его передового отряда. Тангутское войско тоже разбито. Положение создалось крайне опасное, и да-ду-ду просит оказать ему помощь.
      Цао Жуй созвал своих советников, и Хуа Синь сказал:
      -- Государю самому следовало бы отправиться в поход, повелев всем князьям идти на врага. Если все повинуются приказу, врага нетрудно отбить. В противном случае мы потеряем Чанань, и Гуаньчжун окажется в опасности.
      -- Сунь-цзы говорит, -- заметил тай-фу Чжун Яо: -- "Знай себя и знай врага, тогда можешь сражаться сто раз и сто раз победишь". Цао Чжэнь командует войсками давно, но все же он не соперник Чжугэ Ляну. Я могу назвать имя человека, который способен отразить нападение противника. Не знаю только, будет ли угоден этот человек государю...
      -- Я верю вам как старейшему сановнику, -- сказал Цао Жуй. -- Кого вы хотите назвать?
      -- Чжугэ Лян, готовясь к нападению на нас, боялся только одного человека, -- произнес Чжун Яо. -- Поэтому он оклеветал его и тем добился, что вы, государь, удалили невинного от дел. Лишь после этого Чжугэ Лян осмелился пойти против нас! Если государь соизволит назначить этого человека полководцем, Чжугэ Лян сразу отступит.
      -- Кто же он такой? -- с нетерпением повторил свой вопрос Цао Жуй.
      -- Имя его Сыма И.
      -- Мы сожалеем о том, что несправедливо поступили с ним, -- произнес Цао Жуй. -- Где сейчас Сыма И?
      -- Довелось слышать, что он проводит свои дни в безделье, живя в Юаньчэне, -- ответил Чжун Яо.
      Цао Жуй тотчас же приказал написать указ о восстановлении Сыма И в должности полководца и послал гонца в Юаньчэн. Государь повелевал Сыма И поднять наньянские войска и идти в Чанань.
      Гонец помчался в Юаньчэн, а сам Цао Жуй выехал в Чанань.
      Чжугэ Лян, одержав подряд несколько побед, был вполне удовлетворен. Он созвал военачальников на совет в цишаньском лагере, когда доложили, что от Ли Яня, охранявшего Юнаньгун, приехал сын Ли Фын. Чжугэ Лян сразу подумал, что Восточный У нарушил границы, очень этим встревожился и велел немедленно привести Ли Фына.
      -- Я привез вам радостную весть! -- сообщил прибывший.
      -- Какую? -- удивился Чжугэ Лян.
      -- Мын Да, который когда-то бежал в царство Вэй, прислал нам письмо, -сказал Ли Фын. -- В свое время он был в милости у Цао Пэя, который назначил его правителем Синьчэна и поручил охранять города Шанъюн и Цзиньчэн, расположенные на юго-западной окраине царства Вэй. Но после смерти Цао Пэя, когда на престол вступил Цао Жуй, у Мын Да при дворе нашлись завистники, и теперь он ни днем, ни ночью не знает покоя. Он часто говорит своим военачальникам: "Я служил в царстве Шу и оказался здесь только в силу превратности судьбы". И вот сейчас Мын Да, который занимает должность правителя Цзиньчэна, Синьчэна и Шанъюна, предлагает нам союз. Он обещает поднять все свое войско и напасть на Лоян. А вы, господин чэн-сян, тем временем захватите Чанань. Я привез с собой гонца, который прибыл от Мын Да, и этот гонец вручит вам лично его письмо.
      Чжугэ Лян щедро наградил Ли Фына за добрую весть.
      В это время лазутчики донесли Чжугэ Ляну, что вэйский правитель Цао Жуй восстановил Сыма И в должности полководца и сам прибыл в Чанань, куда велел и ему приехать. Чжугэ Лян встревожился.
      -- О Цао Жуе и думать не стоит, -- сказал ему советник Ма Шу. -- Если он придет в Чанань, изловить его будет нетрудно. Чего вы напрасно тревожитесь, господин чэн-сян?
      -- Меня беспокоит не Цао Жуй, -- отвечал Чжугэ Лян. -- Полководец Сыма И -вот кто для нас подлинное бедствие! Если Мын Да придется столкнуться с ним, все наши планы потерпят крах. Сыма И непременно одолеет Мын Да -- в этом можно не сомневаться. А если Мын Да погибнет, не завладеть нам Срединной равниной!..
      -- Так напишите Мын Да, чтобы он был осторожнее, -- посоветовал Ма Шу.
      Чжугэ Лян принял совет и послал письмо с гонцом, прибывшим от Мын Да.
      Между тем Мын Да, находившийся в Синьчэне, с нетерпением ждал возвращения своего гонца. Тот вскоре прибыл и вручил ему письмо Чжугэ Ляна. Мын Да торопливо прочитал:
      "Получив ваше послание, я возрадовался тому, что вы не забыли о наших прежних отношениях и ныне преисполнены искренним желанием помочь нам. Я желаю вам успешно закончить великое дело. Тогда вы будете первым среди сановников, которым будет поставлено в заслугу восстановление Ханьской династии. Но соблюдайте тайну и будьте осторожны, не слишком доверяйте людям, остерегайтесь их!
      Недавно мне стало известно, что Цао Жуй назначил главным полководцем Сыма И и повелел ему поднять против нас юаньчэнские и лоянские войска. Если Сыма И узнает о вашем намерении, он прежде всего выступит против вас. Подготовьтесь к его нападению самым тщательным образом и не думайте, что это пустяки".
      Прочитав письмо, Мын Да улыбнулся:
      -- Теперь я убедился, что недаром говорят о слишком большой подозрительности Чжугэ Ляна!
      Вскоре Чжугэ Ляну доставили ответное письмо.
      "Получил ваши наставления, -- писал Мын Да. -- Посмею ли я не выполнить свое обещание?.. Но мне нечего бояться Сыма И -- ведь Юаньчэн, где он сейчас находится, отстоит на восемьсот ли от Лояна, а от Синьчэна -- на тысячу двести. Пусть даже Сыма И узнает о моих замыслах, он все равно сперва пошлет доклад вэйскому правителю и будет ждать от него ответа. А на это уйдет не меньше месяца. Мой город расположен в труднопроходимых горах. Если бы Сыма И и пришел сюда, он мне не страшен! Можете быть спокойны, господин чэн-сян, ждите донесения о победе".
      Прочитав письмо, Чжугэ Лян швырнул его на пол и даже топнул ногой с досады.
      -- Мын Да погибнет от руки Сыма И!..
      -- Почему вы так думаете? -- спросил Ма Шу.
      -- В "Законах войны" сказано: "Нападай, когда враг не подготовлен; выступай, когда он не ожидает", -- ответил Чжугэ Лян. -- Разве можно тут рассчитывать на месяц! Цао Жуй назначил Сыма И главным полководцем, и он будет действовать быстро, не дожидаясь ответа на свой доклад. Стоит только узнать ему о замыслах Мын Да, как через десять дней он будет в Синьчэне. Что тогда Мын Да успеет предпринять?
      Военачальники согласились с суждением Чжугэ Ляна. А тот приказал гонцу во весь опор мчаться в Синьчэн и передать Мын Да письмо, в котором Чжугэ Лян снова предупреждал его о необходимости хранить строжайшую тайну, иначе поражение неминуемо.
      Когда Сыма И, без дела живший в Юаньчэне, узнал о поражении вэйских войск, он поднял глаза к небу и тяжело вздохнул.
      Было у Сыма И два сына. Старшего звали Сыма Ши, а младшего -- Сыма Чжао. Они прекрасно знали военное дело и давно мечтали о великих подвигах.
      В тот день сыновья были у отца, и когда Сыма И вздохнул, они спросили:
      -- О чем вы печалитесь, батюшка?
      -- Вы ничего не понимаете в великих делах, -- отмахнулся от сыновей Сыма И.
      -- Вэйский правитель держит вас в стороне от дел, поэтому вы и грустите, -сказал Сыма Ши.
      -- Ничего, -- добавил Сыма Чжао. -- Рано или поздно он вынужден будет обратиться к вам!
      Не успели они произнести эти слова, как вбежал слуга с вестью, что прибыл императорский посол при бунчуке и секире. Посол был принят с почетом и тут же объявил Сыма И императорский указ, повелевающий двинуть на врага юаньчэнские войска. Сыма И немедля стал готовиться к походу.
      В то время Сыма И доложили, что один из близких людей цзяньчэнского правителя Шэнь И просит разрешения поговорить с ним по важному и секретному делу. Сыма И провел его в потайную комнату, и здесь прибывший подробно рассказал ему о том, что замышляет Мын Да.
      -- Но близкий друг Мын Да, по имени Ли Фу, и племянник Дэн Сянь готовы заключить с нами союз против него, -- закончил свой рассказ незнакомец.
      -- Небо дарует счастье нашему императору! -- произнес Сыма И, прижимая руку ко лбу. -- Чжугэ Лян сейчас в Цишане, а Сын неба, оставив столицу незащищенной, отбыл в Чанань. Если б он не назначил меня полководцем, обе древние столицы попали бы в руки врага! Этот злодей Мын Да -- соумышленник Чжугэ Ляна! Но как только я схвачу его, у Чжугэ Ляна сразу дрогнет сердце, и он отступит.
      -- Батюшка, скорее пошлите доклад Сыну неба. Испросите высочайший указ, повелевающий вам выступить в поход, -- посоветовал старший сын Сыма Ши.
      -- Но чтобы получить высочайший указ, потребуется не меньше месяца, а дело не терпит, -- возразил Сыма И.
      Он отдал приказ войску двойными переходами двигаться к Синьчэну, а чтобы Мын Да ничего не заподозрил, Сыма И послал к нему своего советника Лян Ци с повелением готовиться к походу против царства Шу.
      Лян Ци отправился вперед, а Сыма И последовал за ним. На второй день Сыма И повстречался в пути с отрядом полководца правой руки Сюй Хуана. Сюй Хуан сказал ему, что вэйский государь сейчас находится в Чанане, и спросил, куда направляется Сыма И.
      -- Мын Да замыслил мятеж, и я хочу его схватить, -- шепотом сказал Сыма И.
      -- Разрешите мне вести ваш передовой отряд! -- попросил Сюй Хуан.
      Сыма И с радостью согласился и отдал распоряжение Сюй Хуану выступить вперед; сам Сыма И повел основные силы армии, а сыновья его Сыма Ши и Сыма Чжао прикрывали тыл.
      На третий день похода дозорные поймали одного из доверенных людей Мын Да и нашли у него письмо Чжугэ Ляна. Пленного доставили к Сыма И, а тот сказал:
      -- Я сохраню тебе жизнь, если расскажешь мне правду.
      Ничего не утаивая, пленный сообщил Сыма И о переписке между Чжугэ Ляном и Мын Да. Сыма И прочитал письмо, отобранное у пленника, и взволнованно воскликнул:
      -- Суждения умных людей сходятся! Чжугэ Лян первый разгадал мой замысел. Но нашему царству повезло, что это письмо попало мне в руки. Теперь Мын Да бессилен!
      И он тут же отдал приказ войску ускорить шаг.
      В это время Мын Да успел договориться с цзиньчэнским правителем Шэнь И и шанъюнским правителем Шэнь Данем о дне восстания. Шэнь И и Шэнь Дань ежедневно обучали свое войско, якобы готовясь к походу. На самом же деле они поджидали прихода вэйской армии. Чтобы не вызвать у Мын Да никаких подозрений, они говорили, что запасают недостающее оружие и провиант. Мын Да верил им.
      Неожиданно в Синьчэн прибыл советник Лян Ци; он передал Мын Да приказ Сыма И и при этом добавил:
      -- Сыма И получил повеление Сына неба поднять войско и отразить нападение шуской армии. Вы должны быть готовы и ждать распоряжений главного полководца.
      -- Когда Сыма И выступает в поход? -- спросил Мын Да.
      -- Он уже вышел из Юаньчэна и направляется в Чанань, -- ответил Лян Ци.
      "Значит, мое великое дело окончится успешно!" -- подумал обрадованный Мын Да и распорядился устроить в честь Лян Ци богатый пир.
      Когда советник уехал, Мын Да дал знать Шэнь Даню и Шэнь И, что завтра они должны сменить вэйские знамена и значки на ханьские и выступить на Лоян.
      Тут Мын Да доложили, что недалеко от города виднеются столбы пыли -- идут войска, но чьи -- неизвестно. Он поднялся на стену и увидел знамя, на котором было начертано: "Военачальник правой руки Сюй Хуан".
      Обеспокоенный Мын Да сбежал со стены и приказал убрать подъемный мост. Сюй Хуан на разгоряченном коне подскакал к краю рва и закричал:
      -- Мятежник Мын Да! Сдавайся!..
      Мын Да схватил лук. Стрела попала Сюй Хуану прямо в лоб. Вэйские воины подхватили упавшего военачальника и поспешно отступили. Со стены стреляли им вслед.
      Мын Да хотел выйти из города и начать преследование отступающего противника, но тут все вокруг потемнело -- солнце заслонили тучи знамен! Это подошла армия Сыма И.
      -- А на деле вышло так, как предсказывал Чжугэ Лян! -- со вздохом произнес Мын Да, обратившись лицом к небу.
      В городе заперли ворота и приготовились к обороне.
      Между тем воины привезли раненого Сюй Хуана в лагерь. Вызвали лекаря, он вынул из глубокой раны во лбу наконечник стрелы, но спасти Сюй Хуана не смог -- к вечеру тот скончался. Было ему в то время пятьдесят девять лет. Сыма И приказал отправить гроб с телом Сюй Хуана в Лоян и там похоронить с надлежащими почестями.
      Ранним утром на следующий день Мын Да снова поднялся на городскую стену и увидел, что вэйские войска, словно железным обручем, опоясали город. Мын Да охватили страх и сомнения, но тут он увидел, как к городу через осаду прорываются два отряда войск, на знаменах которых написано: "Шэнь Дань" и "Шэнь И". Мын Да, решив, что к нему пришла подмога, открыл ворота и ударил на врага.
      -- Стой, мятежник! -- закричали Шэнь Дань и Шэнь И. -- Принимай свою смерть!
      Мын Да пытался найти спасение в городе, но со стены его осыпали стрелами. Ли Фу и Дэн Сянь кричали ему:
      -- Мы уже сдали город!..
      Мын Да бросился в сторону. Но и он сам, и его конь были сильно утомлены. Шэнь Дань быстро настиг его и ударом меча отрубил ему голову.
      Ли Фу и Дэн Сянь широко открыли ворота и встретили Сыма И. Наведя в городе порядок, он приказал выдать награды воинам и отправил вэйскому государю доклад о победе над Мын Да.
      Цао Жуй возликовал и отдал приказ отправить отрубленную голову Мын Да в Лоян и выставить ее там на базарной площади на показ толпе. Шэнь Даню и Шэнь И вэйский правитель пожаловал титулы и повелел отправляться в поход вместе с Сыма И. Ли Фу и Дэн Сянь остались охранять Синьчэн и Шанъюн.
      Вскоре Сыма И с войсками подошел к Чананю и расположился лагерем. Затем он отправился в город, где был принят вэйским государем. Цао Жуй радостно встретил его и сказал:
      -- Прежде мы были так неразумны и непроницательны, что дали возможность врагу посеять между нами вражду. Мы виноваты и раскаиваемся! Благодарим вас за подвиг и преданность нам! Если бы вы не обуздали Мын Да, мы потеряли бы обе столицы...
      -- О мятежных замыслах Мын Да я узнал от Шэнь И, -- отвечал Сыма И. -Я должен был послать доклад государю и испросить указ на поход против мятежника, но если бы я стал дожидаться повеления Сына неба, Чжугэ Ляну удалось бы осуществить свой план.
      С этими словами Сыма И прочитал Цао Жую письмо Чжугэ Ляна, попавшее в его руки.
      -- Ваш ум и ваша проницательность затмевают таланты Сунь-цзы и У-цзы! -воскликнул обрадованный Цао Жуй. Он пожаловал Сыма И золотую секиру и даровал право в важных и спешных делах действовать по своему усмотрению, не испрашивая императорских указов. После этого Сыма И был вручен приказ выступить в поход против шуской армии.
      -- Разрешите мне выбрать начальника передового отряда, -- попросил Сыма И.
      -- Кого назначить на эту должность? -- спросил Цао Жуй.
      -- Военачальника правой руки Чжан Го, -- ответил Сыма И.
      -- Мы сами думали о нем! -- улыбнулся Цао Жуй.
      Вскоре войско Сыма И выступило из Чананя.
      Вот уж поистине:
      Мало того, что разумный сановник использует знанья умело,
      Он полководца отважного просит возглавить военное дело.
      О том, кто одержал победу в этом походе и кто потерпел поражение, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЯТАЯ
      в которой повествуется о том, как Ма Шу отверг данный ему совет и потерял Цзетин, и как Чжугэ Лян игрой на цине заставил Сыма И отступить
      Итак, вэйский государь назначил Чжан Го начальником передового отряда армии полководца Сыма И. Одновременно Цао Жуй послал военачальников Синь Пи и Сунь Ли с пятидесятитысячным войском на помощь Цао Чжэню.
      Сыма И во главе двухсоттысячной армии миновал пограничную заставу и, расположившись лагерем, вызвал к себе в шатер Чжан Го и сказал ему:
      -- Чжугэ Лян очень осторожен в своих действиях. На его месте я давно уже пересек бы долину Цзы-у и взял Чанань. Но он не захотел рисковать и теперь двинет войска через долину Сегу и пойдет к Мэйчэну. Овладев Мэйчэном, он разделит свое войско на две армии, и одна из них направится в долину Цигу. Я уже предупредил Цао Чжэня, чтобы он оборонял Мэйчэн и в открытый бой не вступал. Военачальникам Синь Пи и Сунь Ли я приказал закрыть вход в долину Цигу и ударить на врага, как только он подойдет.
      -- Куда вы сейчас поведете войско? -- спросил Чжан Го.
      -- Я хорошо знаю местность западнее хребта Циньлин, -- отвечал Сыма И. -Там есть дорога, проходящая через небольшое селение Цзетин, а рядом с Цзетином находится городок Лелючэн. Вот это место и есть горло Ханьчжуна. Чжугэ Лян думает, что Цао Чжэнь не готов к обороне, и выступит против него, а мы тем временем направимся к Цзетину. Оттуда недалеко и до Янпингуаня. Если же Чжугэ Лян узнает, что я занял Цзетин и таким образом отрезал ему пути подвоза провианта, он не усидит в Лунси и поспешит обратно в Ханьчжун. Тогда я нападу на него и одержу полную победу. Если же Чжугэ Лян сразу уйдет, я займу все дороги. Месяц без провианта -- и все шуское войско перемрет с голоду, а сам Чжугэ Лян так или иначе попадет в мои руки.
      Тут Чжан Го понял намерение Сыма И и, поклонившись ему до земли, с восхищением промолвил:
      -- Вы мудры, господин да-ду-ду!
      -- Может быть, но и Чжугэ Ляна нельзя сравнивать с Мын Да, -- произнес Сыма И. -- Вам, возглавляющему передовое войско, тоже следует действовать осторожно. Скажите своим военачальникам, чтобы они, вступая в горы, подальше посылали дозоры, хорошо проверяли, нет ли впереди вражеских засад. Если вы будете беспечны, попадете в ловушку Чжугэ Ляна!
      Выслушав указания полководца, Чжан Го повел свой отряд вперед.
      В это время Чжугэ Лян находился в цишаньском лагере, и туда прибыл лазутчик из Синьчэна. Чжугэ Лян позвал его к себе в шатер и начал расспрашивать.
      -- Сыма И, -- сказал лазутчик, -- двигаясь двойными переходами, через восемь дней подошел к Синьчэну, а Мын Да не ждал его и не был готов к бою. Шэнь Дань, Шэнь И, Ли Фу и Дэн Сянь помогли Сыма И, и Мын Да погиб. Покончив с ним, Сыма И двинулся в Чанань, он встретился с вэйским правителем и сейчас идет на вас. Начальник передового отряда у него Чжан Го.
      -- То, что Мын Да погиб по своей неосторожности и неумению хранить тайну, не удивительно, -- взволнованно произнес Чжугэ Лян. -- А вот то, что Сыма И решил перерезать нам цзетинскую дорогу, -- это много хуже! Кто пойдет оборонять Цзетин?
      -- Разрешите мне! -- вызвался Ма Шу.
      -- Не забывайте, что, хотя Цзетин -- селение небольшое, но значение его огромно, -- предупредил Чжугэ Лян, -- Если мы потеряем Цзетин, всей нашей армии конец. Вы хорошо знаете военное искусство, но тем не менее оборонять Цзетин не так просто -- там нет ни городских стен, ни укреплений.
      -- Я изучил "Законы войны", -- сказал Ма Шу. -- Не может быть, чтобы я не сумел удержать какое-то ничтожное селение!
      -- Не забывайте, что Сыма И не чета всем прочим ничтожным людишкам, -сказал Чжугэ Лян, -- а передовой отряд его армии возглавляет опытный вэйский военачальник Чжан Го. Я боюсь, что вам не устоять против них...
      -- Что мне Сыма И и Чжан Го! -- прервал его Ма Шу. -- Пусть приходит хоть сам Цао Жуй, я и его не испугаюсь! Предайте смерти меня и всю мою семью, если я не выполню возложенное на меня дело!
      -- На войне не до шуток! -- предостерег Чжугэ Лян.
      -- Тогда я готов дать вам обязательство по всей форме! -- предложил Ма Шу.
      Чжугэ Лян протянул ему лист бумаги, и Ма Шу записал свои слова.
      -- Возьмите двадцать пять тысяч воинов, -- добавил Чжугэ Лян, -- помощником вашим будет умелый военачальник.
      Вызвав к себе Ван Пина, Чжугэ Лян сказал ему:
      -- Я знаю, что вы человек осторожный, и поэтому посылаю вас в Цзетин. Расположитесь лагерем на главной дороге и никоим образом не давайте врагу возможности пройти. Пришлите мне план расположения вашего лагеря. Если вы удержите Цзетин, я зачту это как первый подвиг при взятии Чананя. Только будьте осторожны, очень осторожны!..
      Ма Шу и Ван Пин попрощались с Чжугэ Ляном и тронулись в путь. Чжугэ Лян, опасаясь, как бы их не постигла неудача, вызвал Гао Сяна и сказал:
      -- Неподалеку от Цзетина находится город Лелючэн. К нему ведет глухая горная тропа; отправляйтесь туда и раскиньте лагерь. Даю вам десять тысяч воинов. Если Цзетин окажется в опасности, спешите на помощь Ма Шу.
      Гао Сян удалился, а Чжугэ Лян, все еще в тревоге, подумал, что тот не сумеет удержать Чжан Го, и решил послать еще одного военачальника занять оборону правее Цзетина. Но и на этом Чжугэ Лян не успокоился и приказал Вэй Яню с отрядом расположиться позади Цзетина.
      -- Я начальник передового отряда, -- возразил ему Вэй Янь. -- Мне принадлежит право первому сразиться с врагом, а вы ставите меня куда-то в тыл!
      -- Сейчас драться с врагом в открытом бою -- дело второстепенное, -ответил Чжугэ Лян. -- Я поручаю вам оказать помощь Цзетину и преградить противнику дорогу на Ханьчжун. Такое дело вы считаете маловажным? Ошибаетесь! Я вручаю вам нашу судьбу! От этого зависит победа!
      Вэй Янь согласился с ним, и Чжугэ Лян немного успокоился. Спустя некоторое время он вызвал Чжао Юня и Дэн Чжи и сказал:
      -- Нынешний поход Сыма И отличается от всех его прежних походов. Я приказываю вам выступить с войском в долину Цигу, чтобы ввести в заблуждение противника. Если вам повстречаются вэйские войска, делайте вид, что готовитесь к бою, а как только дело дойдет до сражения, отступайте. Враг растеряется, а я тем временем пройду долину Сегу и выйду к Мэйчэну. Если я возьму Мэйчэн, Чанань будет в наших руках!
      Военачальники, выслушав приказ, удалились. А Чжугэ Лян поставил во главе своего передового отряда Цзян Вэя и направился в долину Сегу.
      Между тем Ма Шу и Ван Пин со своими войсками вышли к Цзетину и стали осматривать местность.
      -- Чэн-сян был слишком осторожен, -- улыбаясь, сказал Ма Шу. -- Разве вэйские войска посмеют забраться в такие неприступные горы?
      -- Может быть, и так, но нам не мешает возвести укрепление на перекрестке дорог, -- отвечал Ван Пин. -- Прикажите воинам строить укрепление, рассчитанное на длительную оборону.
      -- Разве подобные сооружения можно строить на дорогах? -- удивился Ма Шу. -- Вон видите там одинокую гору, поросшую дремучим лесом? Это неприступное место самим небом предназначено для укрепленного лагеря! Располагать войска на горе!
      -- Вы неправы, -- возразил Ван Пин. -- Если будете стоять на дороге, противник не проскочит мимо вас, будь у него даже несметное войско. А как вы удержитесь на горе, если вас окружат?
      -- Ты рассуждаешь, как девчонка! -- с издевкой сказал Ма Шу. -- В "Законах войны" сказано: "Тому, кто смотрит вниз с высоты, одолеть противника так же легко, как расколоть ствол бамбука". Пусть враг приходит -- он не унесет отсюда ни единой пластинки от своих лат!
      -- Во всех походах я следую за чэн-сяном, и он постоянно поучает меня, -не сдавался Ван Пин. -- Эта гора -- место нашей гибели. Стоит оставить нас без воды, и воины перестанут повиноваться еще до боя.
      -- Не смущай меня! -- раздраженно закричал Ма Шу. -- Сунь-цзы сказал: "Бросай свое войско в самое опасное место -- и останешься жив". Если вэйцы отрежут нас от воды, воины будут стоять насмерть! В безвыходном положении один воин стоит сотни врагов! Можешь меня не убеждать, я сам читал книги по военному искусству. И, наконец, какое тебе дело до всего этого? Чэн-сян за все спросит с меня!..
      -- Если вы решили остановиться на горе, дайте мне небольшой отряд, и я отойду на запад от горы, -- сказал Ван Пин. -- Мы создадим расположение "бычьих рогов", и если противник придет, мы сумеем оказать друг другу поддержку.
      Но Ма Шу ничего не хотел слушать. В это время жители окружающих селений один за другим стали сообщать Ма Шу о приближении вэйских войск. Ван Пин твердо решил уйти от Ма Шу, и тот, видя, что ему не переубедить Ван Пина, сказал:
      -- Раз уж вы так упорствуете, я дам вам пять тысяч воинов -- идите и располагайтесь, где хотите. Но когда я разгромлю вэйское войско, не приписывайте подвига себе!..
      Ван Пин раскинул свой лагерь в десяти ли от города и послал Чжугэ Ляну план расположения обоих лагерей. Гонцу он приказал передать Чжугэ Ляну, что Ма Шу самовольно решил расположиться лагерем на вершине горы.
      Между тем Сыма И послал своего сына Сыма Чжао на разведку к Цзетину. Возвратившись, Сыма Чжао сообщил, что Цзетин охраняют шуские войска.
      -- Чжугэ Лян поистине провидец! -- вздохнул Сыма И. -- Мне никогда с ним не сравниться!
      -- Зачем вы, батюшка, сомневаетесь в самом себе? -- воскликнул Сыма Чжао. -- Ведь Цзетин взять очень просто!
      -- Как ты смеешь так говорить? -- возмутился Сыма И.
      -- Я все хорошо осмотрел, -- отвечал Сыма Чжао. -- На дороге никаких укреплений нет, и все шуские войска расположились на горе. Я уверен, что разгромить их не составит большого труда.
      -- Если они действительно стоят на горе, значит само небо пожелало, чтобы я одержал победу, -- обрадовался Сыма И.
      Облачившись в одеяние простого воина, полководец с сотней всадников отправился к Цзетину. Была ясная, лунная ночь. Сыма И беспрепятственно объехал вокруг гору. Ма Шу смотрел на него с вершины и громко смеялся:
      -- Если Сыма И суждено жить, то он не нападет на меня! -- Созвав к себе военачальников, Ма Шу сказал: -- Если враг придет, я подыму красный флаг -по этому сигналу начинайте сражение...
      Сыма И, возвратившись с разведки к себе в лагерь, послал воинов разузнать, кто обороняет Цзетин. Вскоре посланные сообщили, что Цзетин обороняет Ма Шу, младший брат Ма Ляна.
      -- О нем ходит неважная слава -- способностей у него никаких! -- засмеялся Сыма И. -- Это ошибка Чжугэ Ляна, что он поручил столь важное дело бесталанному человеку! А правее Цзетина есть войска?
      -- В десяти ли на запад от горы расположился Ван Пин, -- доложили конные разведчики.
      Сыма И приказал Чжан Го преградить Ван Пину дорогу к горе, а Шэнь Даню и Шэнь И окружить гору.
      -- Не давайте врагу подносить в лагерь воду, -- наказывал Сыма И. -Недостача воды вызовет среди шуских воинов сильное недовольство, и тогда мы нападем на них.
      Строгий порядок в вэйском войске смутил шуских воинов. Ма Шу взмахнул красным флагом, но воины и военачальники не решались напасть на врага и только подталкивали друг друга. Ма Шу в ярости зарубил двух военачальников. Тогда шуские воины перешли в наступление. Но враг стоял твердо, и отряд шусцев вскоре отступил на гору. Ма Шу понял, что успеха в бою ему не добиться, и приказал обороняться, пока подойдет помощь.
      В это время к лагерю Ван Пина подошли вэйские войска, и начался бой. Ван Пину пришлось вступить в схватку с самим Чжан Го. Но, быстро ослабев, Ван Пин отступил.
      Вэйские войска с утра до самого вечера продолжали осаждать гору. Шуские воины, оставшиеся на горе без капли воды, томились от жажды. В лагере началось волнение и ропот. Часть войска, стоявшая на южном склоне горы, открыла ворота своего лагеря и сдалась противнику. Ма Шу бессилен был их удержать.
      Тогда Сыма И приказал зажечь сухую траву по склонам горы, и это еще больше усилило беспорядки в шуском лагере. Ма Шу с боем спустился с горы и бежал в западном направлении. Сыма И не стал задерживать его. Но Чжан Го гнался за Ма Шу более тридцати ли. А там вдруг загремели барабаны, затрубили рога и показался отряд войск, который пропустил Ма Шу и преградил путь Чжан Го. Это был отряд Вэй Яня. Он сам схватился с Чжан Го, но тот начал отступать. Вэй Янь, преследуя его, вновь овладел Цзетином и бросился дальше. А здесь на него напали скрывавшиеся в засаде отряды Сыма И и Сыма Чжао. Они окружили Вэй Яня, который метался в кольце, тщетно пытаясь вырваться. Более половины его воинов погибло. В это время на выручку ему подоспел Ван Пин.
      -- Я спасен! -- радостно воскликнул Вэй Янь.
      Они соединили свои силы, напали на вэйское войско и заставили его отступить. Ван Пин и Вэй Янь направились в свой лагерь, но его уже заняли вэйские войска, и навстречу им вышли Шэнь Дань и Шэнь И. Ван Пин и Вэй Янь вынуждены были отходить в сторону Лелючэна, где находился Гао Сян.
      Тем временем Гао Сян узнал о падении Цзетина и со своими войсками, которые были расположены в Лелючэне, бросился спасать Ма Шу. В пути ему повстречались Вэй Янь и Ван Пин, которые рассказали обо всем, что произошло.
      -- Сегодня же ночью мы должны напасть на лагерь вэйцев и овладеть Цзетином, -- решил Гао Сян.
      Обдумав план наступления, военачальники разделили войско на три отряда и к ночи двинулись в путь.
      Вэй Янь первым подошел к Цзетину. Вокруг не видно было ни души, и Вэй Яня охватили сомнения. Не смея двинуться дальше, он остановился у края дороги и стал ждать. Вскоре подошел отряд Гао Сяна. Оба военачальника терялись в догадках, куда могли деваться вэйские войска. А Ван Пин, который шел последним, все еще не подходил.
      Внезапно тишину нарушил треск хлопушек, и от грохота барабанов задрожала земля. Неизвестно откуда появились вэйские войска и взяли Вэй Яня и Гао Сяна в кольцо. Шуские военачальники бились изо всех сил, но вырваться из окружения не могли. В это время на помощь им подоспел отряд Ван Пина. Совместными усилиями они прорвали кольцо врагов и бежали в направлении Лелючэна. Но у самых стен города наперерез им ударил отряд войск, на знамени которого было написано: "Вэйский ду-ду Го Хуай".
      Оказалось, что Цао Чжэнь, опасаясь, как бы вся слава не досталась Сыма И, послал Го Хуая захватить Цзетин. Но так как Сыма И опередил Го Хуая, тот повел войско на Лелючэн и у стен города столкнулся с Вэй Янем, Гао Сяном и Ван Пином. Завязалась жестокая схватка, в которой погибло много шуских воинов. Вэй Янь боялся, как бы противник не занял Янпингуань, и решил идти на заставу. Ван Пин и Гао Сян последовали за ним.
      Когда противник ушел, Го Хуай собрал свое войско и сказал военачальникам:
      -- Нам не удалось взять Цзетин, но зато мы возьмем Лелючэн -- это тоже будет немалый подвиг!..
      Го Хуай подъехал к стенам города и закричал, чтобы открывали ворота. На стене затрещали хлопушки, поднялись знамена, и, к своему великому изумлению, Го Хуай увидел на знаменах слова: "Усмиритель Запада ду-ду Сыма И". Сыма И ударил в колотушку и, облокотившись на перила сторожевой башни, рассмеялся:
      -- Что так поздно, Го Хуай?
      -- Да вы настоящий дух, Сыма И! -- отвечал тот. -- Мне с вами равняться нельзя!
      Сыма И пригласил Го Хуая в город. После приветственных церемоний Сыма И сказал:
      -- Теперь, когда мы взяли Цзетин, Чжугэ Лян начнет отступление. Передайте Цао Чжэню -- пусть преследует шускую армию.
      Го Хуай попрощался и уехал, а Сыма И вызвал к себе Чжан Го и сказал:
      -- Цао Чжэнь и Го Хуай хотели перехватить у меня Лелючэн, но это им, как видите, не удалось -- подвиг совершил я! Пусть же и на их долю достанется хоть что-нибудь. Шуские военачальники бежали на заставу Янпингуань, и если бы я сейчас пошел туда, мы попались бы в ловушку Чжугэ Ляна. В "Законах войны" сказано: "Когда противник бежит, не мешай ему; когда разбойник уходит без добычи, не преследуй его". Вы сейчас пойдете в долину Цигу, а я уйду в долину Сегу. Если противник потерпит поражение и начнет отступать, нападайте на него. Мы должны задержать врага, чтобы захватить у него обоз.
      Получив указания, Чжан Го удалился. Сыма И сказал своим воинам:
      -- Мы идем в долину Сегу, а оттуда на Сичэн. Это небольшой городок, но там находятся все запасы провианта врага, и оттуда ведут дороги в области Наньань, Тяньшуй и Аньдин. Как только Сичэн будет в наших руках, эти три области мы возьмем без большого труда.
      Оставив Шэнь Даня и Шэнь И охранять Лелючэн, Сыма И с большим войском выступил к долине Сегу.
      Тревога не покидала Чжугэ Ляна с тех пор, как он поручил Ма Шу охранять Цзетин. Наконец от Вана Пина прибыл гонец с планом расположения лагеря Ма Шу. Чжугэ Лян разложил план на столике, окинул его взглядом и, хлопнув рукой по столу, закричал:
      -- Ма Шу -- безголовый! Он вверг мое войско в пучину бедствий!..
      -- Чем вы так встревожены, господин чэн-сян? -- спросили приближенные.
      -- Ма Шу оставил главную дорогу и расположился на горе! -- отвечал Чжугэ Лян. -- Стоит вэйской армии окружить его, как в войске подымутся беспорядки из-за отсутствия воды! А если враг возьмет Цзетин, как мы тогда вернемся домой?
      -- Разрешите мне принять командование войсками вместо Ма Шу, -- попросил чжан-ши Ян И.
      Чжугэ Лян подозвал его к столу и, показывая план лагеря, объяснил, какие следует принять меры к спасению войска. Ян И быстро собрался в путь, но тут примчался гонец с вестью о захвате вэйцами Цзетина и Лелючэна.
      -- Погибло великое дело! -- топнул ногой Чжугэ Лян. -- Я сам в этом повинен!
      Немедленно вызвав к себе Гуань Сина и Чжан Бао, Чжугэ Лян сказал:
      -- Возьмите по три тысячи отборных воинов и отправляйтесь в горы Угуншань. Если встретитесь с вэйскими войсками, не вступайте с ними в бой, а только бейте в барабаны и шумите, чтобы навести на них страх. Не преследуйте их и, когда они уйдут, направляйтесь к Янпингуаню.
      Затем Чжугэ Лян вызвал Чжан И и приказал ему с отрядом войск укрепиться в Цзяньгэ для того, чтобы подготовить себе путь для отступления. Кроме того, Чжугэ Лян дал указание Цзян Вэю и Ма Даю засесть в засаду в горах и прикрывать отступление армии. В Тяньшуй, Наньань и Аньдин помчались гонцы оповестить чиновников, чтобы они вместе со всем населением уходили в Ханьчжун. Престарелую мать Цзян Вэя перевезли из Цзисяня в Ханьчжун. Сам Чжугэ Лян с пятью тысячами воинов ушел в уезд Сичэн. Туда же перевезли и все запасы провианта.
      Но в Сичэн примчался гонец с неожиданной вестью, что Сыма И ведет к городу сто пятьдесят тысяч войска. У Чжугэ Ляна в то время почти не было войск, если не считать пяти тысяч воинов, из которых половина была больных, а остальные заняты на перевозке провианта.
      При таком известии все чиновники побледнели от страха. Поднявшись на городскую стену, Чжугэ Лян увидел вдали столбы пыли: вэйские войска приближались к Сичэну по двум дорогам.
      Чжугэ Лян немедленно отдал приказ убрать все знамена и флаги, а воинам укрыться и соблюдать полную тишину. Нарушивших приказ -- предавать смерти на месте. Затем по распоряжению Чжугэ Ляна широко распахнули ворота города, и у каждых ворот появилось по два десятка воинов, переодетых в простых жителей. Им было приказано подметать улицы и никуда не уходить при появлении вэйских войск.
      Сам Чжугэ Лян надел свою одежду из пуха аиста, голову повязал белым шелком, взял цинь и в сопровождении двух мальчиков-слуг поднялся на сторожевую башню. Там он уселся возле перил, воскурил благовония и заиграл на цине.
      Дозорные из армии Сыма И добрались до города и, увидев на башне Чжугэ Ляна, остановились. Они не посмели войти в город и возвратились к Сыма И.
      Выслушав дозорных, Сыма И рассмеялся -- слишком уж невероятным показался их рассказ. Остановив войско, Сыма И сам поехал к городу и действительно на башне увидел Чжугэ Ляна, который, воскуривая благовония, беззаботно смеялся, поигрывая на цине. Слева от Чжугэ Ляна стоял мальчик, державший в руках драгоценный меч, а справа -- мальчик с мухогонкой из оленьего хвоста; у ворот десятка два жителей поливали и подметали улицы. Поблизости больше не было ни души.
      Сыма И задумался и, возвратившись к войску, приказал отступать в направлении северных гор.
      -- Почему вы, батюшка, решили отступать? -- спросил Сыма Чжао. -- Я думаю, что Чжугэ Лян пошел на хитрость, потому что у него нет войск!
      -- Чжугэ Лян осторожен и не станет играть с опасностью! -- возразил Сыма И. -- Раз он открыл ворота, значит в городе засада. Неужели ты этого не понимаешь? Отступать надо немедленно!..
      Когда войско Сыма И стало быстро отходить, Чжугэ Лян хлопнул в ладоши и рассмеялся. Перепуганные чиновники спросили:
      -- Почему Сыма И отступил? Ведь он лучший полководец царства Вэй и у него сто пятьдесят тысяч войска!..
      -- Сыма И знает, что я осторожен и не люблю идти на риск, -- сказал Чжугэ Лян. -- Увидев, что городские ворота открыты и я на башне отдыхаю, он решил, что в городе засада, и предпочел уйти. Я бы действительно не стал рисковать, не будь у нас такого безвыходного положения. Сыма И повел свое войско к северным горам, а там на него нападут Гуань Син и Чжан Бао...
      -- Ни духам, ни демонам не постигнуть вашей мудрости! -- хором вскричали восхищенные чиновники. -- На вашем месте мы уже давно покинули бы город и сбежали.
      -- У нас только две с половиной тысячи воинов, -- сказал им Чжугэ Лян, -если бы мы покинули город, нам не удалось бы уйти далеко. Сыма И захватил бы нас в плен...
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      Яшмовый цинь длиною в три чи храбрейшее войско рассеял.
      Так Чжугэ Лян заставил врага с позором уйти от Сичэна.
      Тысячи всадников в страхе большом коней повернули обратно.
      Слушая сказ об этих делах, дивишься тому неизменно.
      Чжугэ Лян снова хлопнул в ладоши и рассмеялся:
      -- Будь я на месте Сыма И, я не ушел бы!..
      Затем Чжугэ Лян отдал приказ всем жителям Сичэна вместе с войском идти в Ханьчжун: он знал, что Сыма И опять придет. Население Тяньшуя, Наньаня и Аньдина непрерывным потоком шло следом за войском Чжугэ Ляна.
      Армия Сыма И приближалась к горам Угуншань. Внезапно раздались громкие крики и грохот барабанов; от такого шума содрогнулись и небо и земля. На дорогу вышел отряд со знаменем, на котором было начертано: "Полководец правой руки Чжан Бао".
      Вэйские воины обратились в бегство, на ходу бросая оружие. Но на их пути стал еще один отряд шуских войск, шедший под знаменем, на котором была крупная надпись: "Дракон, взвившийся на дыбы, полководец левой руки Гуань Син".
      Сыма И не мог понять, сколько у противника войска, их крикам вторили горы и долы, и казалось, что шуских воинов неисчислимое множество. Вэйские войска, охваченные паникой, бросили свой обоз и бежали. Гуань Син и Чжан Бао, помня приказание Чжугэ Ляна, не стали их преследовать. Захватив оружие и провиант врага, они повернули обратно. Сыма И ушел в Цзетин.
      Тем временем Цао Чжэню донесли об отступлении войск Чжугэ Ляна. Цао Чжэнь решил начать преследование, но в пути его остановили шуские войска, вышедшие из-за гор. Во главе их были Цзян Вэй и Ма Дай. Не успел еще Цао Чжэнь отдать приказ об отступлении, как начальник его передового отряда Чэнь Цзао был убит Ма Даем. Цао Чжэнь бежал с поля боя, а шуские войска ушли в Ханьчжун.
      Как приказывал Чжугэ Лян, военачальники Чжао Юнь и Дэн Чжи засели в долине Цигу. Но когда Чжугэ Лян начал отступление, Чжао Юнь сказал Дэн Чжи:
      -- Вэйские военачальники знают, что наше войско отступает, и будут нас преследовать. Я зайду к ним в тыл и устрою там засаду, а вы, захватив с собой мои знамена и знаки, начнете отходить. Я буду вас прикрывать.
      В это время войско Го Хуая вышло на дорогу, ведущую в долину Цигу. Го Хуай вызвал к себе начальника передового отряда Су Юна и сказал:
      -- Шуский военачальник Чжао Юнь так храбр, что против него никто не может устоять. Будьте осторожны! Особенно, когда Чжао Юнь начнет отступать. Не попадитесь в ловушку.
      -- Помогите мне, господин ду-ду, -- с воодушевлением воскликнул Су Юн, -- и я схвачу Чжао Юня живьем!
      С отрядом в три тысячи воинов Су Юн устремился в долину Цигу. Он уже настигал противника, когда из-за горы показалось красное знамя с большими белыми иероглифами: "Чжао Юнь". Су Юн сразу же повернул обратно. Но тут появился второй отряд, впереди которого мчался на коне военачальник с копьем наперевес.
      -- Узнаёшь Чжао Юня?.. -- закричал он.
      -- Что это? И здесь Чжао Юнь? -- испуганно воскликнул Су Юн.
      Но не успел он опомниться, как копье Чжао Юня поразило его насмерть. Воины Су Юна разбежались.
      В это время к месту битвы подошел отряд вэйского военачальника Вань Чжэна, подчиненного Го Хуаю. Чжао Юнь остановился на середине дороги и приготовился к бою. Однако противник предпочел отступить. Прождав до самых сумерек, Чжао Юнь начал медленно отходить.
      Тем временем отступавшее войско Вань Чжэна встретилось с отрядом Го Хуая. Вань Чжэн рассказал ему о встрече с отрядом Чжао Юня, и Го Хуай решил догнать его. Вэйские воины бросились вперед. Но едва лишь они добрались до леса, как услышали крик:
      -- Чжао Юнь здесь!..
      Около сотни вэйских воинов упали с коней от испуга, а остальные бежали через горы. Вань Чжэн поднял копье и помчался на Чжао Юня. Тот выстрелил из лука, и стрела попала в кисть на шлеме Вань Чжэна. От удара стрелы Вань Чжэн потерял равновесие, вывалился из седла и упал в речку, протекавшую между скал.
      -- Я тебя пощажу! -- закричал Чжао Юнь, подъезжая к тому месту, где свалился Вань Чжэн, и указывая на него своим копьем. -- Поезжай к Го Хуаю и скажи ему, чтоб он сам пришел ко мне драться!
      Вань Чжэн вылез из воды, вскочил на коня и умчался, а Чжао Юнь двинулся дальше к Ханьчжуну. Больше никто не попадался ему на пути.
      Цао Чжэнь и Го Хуай овладели областями Тяньшуй, Наньань и Аньдин. Они были очень горды победой и считали это своей заслугой.
      Между тем Сыма И снова перешел в наступление и подошел к Сичэну.
      За это время шуские войска уже успели добраться до Ханьчжуна. Сыма И по пути к Сичэну расспрашивал о Чжугэ Ляне местных жителей и отшельников, живущих в горах. Все они утверждали, что когда Сыма И подступил к Сичэну, Чжугэ Лян располагал в городе всего лишь двумя с половиной тысячами воинов да еще гражданскими чиновниками; никакой засады там не было. В горах Угуншань жители сказали Сыма И:
      -- У Гуань Сина и Чжан Бао было три тысячи воинов. Они шумели и били в барабаны только для того, чтобы напугать преследователей. А в бой они и не думали вступать, потому что Чжугэ Лян им запретил.
      Сыма И пожалел о своей недогадливости и, обратившись лицом к небу, со вздохом молвил:
      -- О, как далеко мне до Чжугэ Ляна!..
      Оставив своих чиновников в захваченных областях, Сыма И с войском вернулся в Чанань. Когда он предстал перед вэйским правителем, тот сказал ему:
      -- Ныне все области Лунси вновь в наших руках -- это ваша заслуга!
      -- Но это еще не победа, -- отвечал Сыма И. -- Шуские войска сейчас в Ханьчжуне, они не уничтожены. Дайте мне большое войско, и я возьму Сычуань!
      Цао Жуй обрадовался и разрешил Сыма И выступить в поход. Но тут вышел вперед один из сановников, стоявших перед Цао Жуем, и сказал:
      -- Государь, разрешите мне предложить вам лучший план наступления! Мы быстро покорим царство Шу и усмирим царство У!..
      Поистине:
      Едва военачальник Шу поход свой завершил суровый,
      А в царстве Вэй уж рвутся в бой и план обдумывают новый.
      Если вы хотите узнать, кто был этот человек, загляните в следующую главу.
      ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ШЕСТАЯ
      в которой рассказывается о том, как Чжугэ Лян казнил Ма Шу, и о том, как Чжоу Фан, обрезав себе волосы, обманул Цао Сю
      Эти слова произнес шан-шу Сунь Цзы.
      -- Что же вы предлагаете? -- спросил его вэйский правитель Цао Жуй.
      Сунь Цзы сказал:
      -- Когда ваш великий предок Сын неба У-хуанди воевал с ханьчжунским правителем Чжан Лу, ему угрожала смертельная опасность. Однако он спасся и потом часто говорил приближенным: "Земли Наньчжэна -- это ад, созданный самим небом". Через все эти земли проходит долина Сегу, вдоль которой на пятьсот ли тянутся каменные пещеры. Воевать в таких местах невозможно. Если поднять все войска Поднебесной в поход против царства Шу, то на нас не замедлит напасть Восточный У. А если мы воевать не будем, царства Шу и У перессорятся между собой. В это время мы успеем укрепить свои силы и победим их.
      -- А вы что думаете об этом? -- обратился Цао Жуй к Сыма И.
      -- Думаю, что шан-шу Сунь Цзы прав, -- ответил тот.
      Тогда Цао Жуй повелел разослать военачальникам приказ держать оборону, а сам, оставив Го Хуая и Чжан Го охранять Чанань и выдав награды войску, вернулся в Лоян.
      Чжугэ Лян, возвратившись в Ханьчжун, устроил своему войску смотр. Заметив отсутствие Чжао Юня и Дэн Чжи, Чжугэ Лян приказал Гуань Сину и Чжан Бао отправиться на поиски старого военачальника. Но не успели они выступить в путь, как он пришел вместе с Дэн Чжи. Они не понесли никаких потерь и сохранили весь обоз.
      Увидев, что Чжугэ Лян сам вышел их встречать, Чжао Юнь соскочил с коня и, низко поклонившись, сказал:
      -- Господин чэн-сян, зачем вы утруждаете себя? Вышли встречать военачальника, потерпевшего поражение...
      -- Это я сам по своему невежеству довел дело до провала, -- отвечал Чжугэ Лян, поднимая Чжао Юня. -- Войско мое разбито, и только ваш отряд не понес никаких потерь. Расскажите мне, как это случилось?
      -- Я с войском шел впереди, а Чжао Юнь прикрывал тыл, -- торопливо начал Дэн Чжи. -- В схватке с врагом он убил военачальника Су Юна и навел на врага страх. Вот почему нам удалось спасти все снаряжение и обоз!
      -- Чжао Юнь -- настоящий полководец! -- воскликнул Чжугэ Лян и распорядился выдать Чжао Юню в награду пятьдесят цзиней золота и десять тысяч кусков шелка.
      -- Мое войско не добилось победы, и в этом моя вина! -- твердо заявил Чжао Юнь и отказался принять дары. -- Господин чэн-сян награждает за то, за что следует наказывать! Оставьте золото и шелк в кладовых. Придет время, когда вы наградите ими воинов...
      -- Покойный государь недаром восхвалял добродетели полководца Чжао Юня! -с восхищением произнес Чжугэ Лян, проникаясь к старому воину еще большим уважением.
      В это время Чжугэ Ляну доложили о прибытии военачальников Ма Шу, Ван Пина, Вэй Яня и Гао Сяна. Чжугэ Лян первым позвал в шатер Ван Пина и с укором сказал ему:
      -- Я поручил тебе и Ма Шу охранять Цзетин, а вы не удержали его!
      -- Я трижды уговаривал Ма Шу выполнить ваш приказ и построить укрепление на дороге, -- оправдывался Ван Пин, -- но он не послушался. Тогда я ушел от него и расположился лагерем в десяти ли от горы, а вэйские войска окружили Ма Шу на горе. Я пытался помочь ему, но не смог пробиться, так как у меня было всего пять тысяч воинов. На следующий день Ма Шу был разгромлен. Один я ничего не мог сделать и послал за подмогой к Вэй Яню. Но враг взял меня в кольцо, и я насилу вырвался. Однако лагерь мой был уже захвачен противником, и я пошел к Лелючэну. По дороге мы встретились с Гао Сяном и решили отвоевать Цзетин. Вернувшись туда, мы не нашли вэйских войск и стали остерегаться засады. Взойдя на гору, мы увидели, что Вэй Янь окружен врагом. Я поспешил ему на помощь, и нам удалось уйти на заставу Янпингуань. Ма Шу тоже явился туда. Если чэн-сян не верит мне, можете спросить любого воина!..
      Чжугэ Лян прогнал Ван Пина из шатра и велел привести Ма Шу. Тот знал, что его ждет, заранее приказал связать себя и поставить на колени перед шатром.
      -- Ты читал книги по военному искусству и знаешь, как надо вести войну! -воскликнул Чжугэ Лян, мрачно глядя на Ма Шу. -- Сколько раз я тебя предупреждал, что Цзетин -- главная опора! Ты поручился жизнью своей семьи, что выполнишь мой приказ! Почему ты не послушался Ван Пина? Ты виноват в том, что потерян Цзетин, что разбито наше войско! Если сами военачальники нарушают приказы, что требовать от простых воинов! Ты преступил военный закон и теперь не прогневайся!.. О семье не беспокойся, я позабочусь о ней...
      И он приказал страже вывести и обезглавить Ма Шу.
      -- Вы обращались со мной как с сыном, и я вас считал своим отцом! -- со слезами заговорил Ма Шу. -- Вина моя велика, я заслуживаю суровой казни и готов безропотно принять смерть. Я прошу только об одном: вспомните, господин чэн-сян, как в древности император Шунь казнил Гуня(*1), но взял на службу Юя... Если вы не забудете об этом, я в стране Девяти источников не стану роптать.
      Ма Шу громко зарыдал. Роняя слезы, Чжугэ Лян сказал:
      -- Мы были с тобой как братья! Твои дети -- это мои дети. Можешь мне не напоминать...
      Стража повела Ма Шу к воротам, чтобы исполнить приказание чэн-сяна, но советник Цзян Вань, только что прибывший из Чэнду, приостановил казнь и поспешил к Чжугэ Ляну.
      -- Помните, как радовался Вэнь-гун, когда чуский правитель казнил Дэ Чэня? Не казните верного слугу! -- вскричал он. -- Не предавайте смерти умного человека в то время, когда власть ваша в Поднебесной еще не утвердилась!
      -- Я помню и о том, как в старину Сунь У, неуклонно применяя законы, одерживал победы в Поднебесной, -- со слезами отвечал Чжугэ Лян, -- и если не блюсти закон в наше время, когда по всей стране идут войны, значит быть слабее врага. Ма Шу должен быть казнен.
      Вскоре воины положили у ступеней отрубленную голову Ма Шу. Взглянув на нее, Чжугэ Лян зарыдал.
      -- Военачальник Ма Шу преступил военный закон, и за это вы его казнили, -произнес Цзян Вань. -- Так почему же вы плачете?
      -- Я плачу не о Ма Шу, -- отвечал Чжугэ Лян. -- Мне вспомнилось, как наш прежний государь перед кончиной в Байдичэне сказал мне: "Ма Шу не годен для большого дела". Государь был прав, и я не могу простить себе своей глупости...
      Так кончил свою жизнь военачальник Ма Шу тридцати девяти лет от роду. Произошло это в пятом месяце шестого года периода Цзянь-син [228 г.].
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      Он потерял Цзетин -- вина его огромна.
      Он обезглавлен был -- таков войны закон.
      Лил слезы Чжугэ Лян не о Ма Шу казненном:
      О мудрости правителя, рыдая, думал он.
      После того как отрубленную голову Ма Шу показали во всех лагерях, Чжугэ Лян велел пришить ее к телу и похоронить останки. Чжугэ Лян сам прочитал жертвенное поминание и распорядился ежемесячно выдавать пособие семье Ма Шу.
      Затем Чжугэ Лян написал доклад и велел советнику Цзян Ваню доставить его императору Хоу-чжу. В докладе Чжугэ Лян просил освободить его от должности чэн-сяна.
      Прибыв в Чэнду, Цзян Вань вручил доклад государю. Приближенный сановник прочитал послание вслух:
      "Способности у меня заурядные, я незаслуженно держал в своих руках бунчук и секиру, пользуясь военной властью. Я не сумел вразумить подчиненных, и мой приказ был нарушен в Цзетине. Меня самого, по моей неосторожности, постигла неудача в Цигу. Я укоряю и порицаю себя лишь за то, что не разбирался в людях и допускал упущение в делах. Нельзя оставить меня ненаказанным. Умоляю государя понизить меня в звании на три ступени. Не скрывая своего стыда, склоняюсь перед Сыном неба в ожидании высочайших распоряжений".
      Хоу-чжу, выслушав доклад, произнес:
      -- Победы и поражения -- обычное дело воина. Почему чэн-сяну вздумалось докладывать нам об этом?
      -- Я слышал, что для того, кто облечен государственной властью, важней всего требовать исполнение законов, -- промолвил ши-чжун Фэй Вэй. -- Если никто не будет подчиняться законам, как же тогда управлять? Чэн-сян сам потерпел поражение, и его долг просить о наказании.
      Подумав, Хоу-чжу решил понизить Чжугэ Ляна в звании до военачальника правой руки, но оставил его при исполнении обязанностей чэн-сяна и главного полководца.
      С указом к Чжугэ Ляну в Ханьчжун поехал Фэй Вэй. Передавая указ чэн-сяну, Фэй Вэй боялся обидеть его и потому начал с поздравлений:
      -- Знаете ли вы, как радовался народ, когда пришла весть о том, что вы заняли четыре уезда!
      -- Что вы болтаете! -- медленно проговорил Чжугэ Лян, меняясь в лице. -Взять и отдать -- это еще хуже, чем вовсе не взять! Ваше поздравление звучит как насмешка!..
      -- Но вы захватили Цзян Вэя, и Сын неба очень этому обрадовался, -торопливо поправил себя Фэй Вэй.
      -- Разгромленное войско возвращается из похода, не заняв у противника ни одного вершка земли! В этом я виноват! -- с болью вскричал Чжугэ Лян. -Царству Вэй мало ущерба от того, что я увел к нам Цзян Вэя!
      -- Но, господин чэн-сян, под вашей властью несметное войско, и вы можете еще раз выступить против царства Вэй! -- отвечал Фэй Вэй.
      -- Мы пришли в долину Цигу и горы Цишань с войском, превосходящим силы врага, и все же не сумели одержать победу, -- возразил Чжугэ Лян. -- Это доказывает, что победа зависит не от числа войск, а от способностей полководца. Ныне я намерен сократить армию, но поднять ее боевой дух и заставить каждого воина осознать, что он делает, и относиться с уважением к законам. Я сам буду действовать по-иному! Если этого не добиться, никакой пользы государству не будет и от самой многочисленной армии. Отныне и впредь я буду полагаться на людей, которые думают о судьбе государства и сурово судят меня за промахи и недостатки. Только так можно совершать великие подвиги и объединить Поднебесную!
      Фэй Вэй не мог не согласиться с доводами Чжугэ Ляна и, попрощавшись, уехал обратно в Чэнду.
      Чжугэ Лян остался в Ханьчжуне. Он был внимателен к войску и народу: терпеливо обучал воинов военному мастерству, заготавливал снаряжение для штурма городов и переправ через реки, запасался провиантом и снаряжал военные корабли. Так Чжугэ Лян готовился к новому походу.
      Обо всем, что делалось у Чжугэ Ляна, лазутчики доносили в Лоян. Вэйский государь призвал Сыма И на совет.
      -- Сейчас на царство Шу невыгодно идти войной, -- сказал Сыма И. -- Погода стоит знойная, и воины не смогут как следует драться. А противник засядет в неприступных горах, где мы не одолеем его.
      -- Что делать, если Чжугэ Лян опять нападет на наши владения? -- спросил Цао Жуй.
      -- Мне кажется, что на этот раз он поступит так, как когда-то поступил Хань Синь, -- промолвил Сыма И. -- Чжугэ Лян попытается окольными путями вывести свое войско к Чэньцану. И я уже послал туда людей строить крепость. Никакого просчета у нас здесь не может быть. В этом не сомневайтесь. В Чэньцане стоит искусный военачальник, который справится с Чжугэ Ляном. Он ловок, силен и прекрасно стреляет из лука...
      -- Кто это такой? -- заинтересовался Цао Жуй.
      -- Хэ Чжао из Тайюаня, -- ответил Сыма И. -- В последнее время он охранял Хэси.
      Государь пожаловал Хэ Чжао звание полководца Покорителя запада и послал к нему гонца с указом, повелевающим охранять Чэньцан.
      В это время привезли доклад от янчжоуского ду-ду Цао Сю, который сообщал, что правитель округа Поян, принадлежащего Восточному У, по имени Чжоу Фан, изъявляет желание покориться царству Вэй вместе со всем своим округом. Он прислал доверенного человека, которому поручено договориться о семи условиях. Человек этот привез план наступления и заявляет, что разгромить Сунь Цюаня можно очень легко. В заключение Цао Сю просил прислать ему войско.
      Цао Жуй развернул на своем императорском ложе план нападения на земли У и подозвал к себе Сыма И.
      -- В этом плане действительно есть много разумного, -- сказал Сыма И, разглядывая карту. -- Восточный У можно разгромить. Разрешите мне повести войско и помочь Цао Сю.
      -- В Восточном У люди непостоянны, ни одному их слову верить нельзя, -раздался голос одного из присутствующих. -- Этот Чжоу Фан слишком умен для того, чтобы так просто покориться нам. Вижу в этом хитрость, рассчитанную на то, чтобы завлечь наше войско в ловушку.
      Слова эти принадлежали военачальнику Цзя Кую.
      -- Мысль Цзя Куя, возможно, и правильна, -- промолвил Сыма И, -- но удобный случай тоже нельзя терять.
      -- Сыма И и Цзя Куй вместе пойдут на помощь Цао Сю! -- решил вэйский император.
      Вскоре огромная армия Цао Сю выступила к Хуаньчэну. Цзя Куй во главе передового отряда, вместе с военачальником Мань Чуном и дунхуаньским правителем Ху Чжи, направился к Янчэну, а оттуда на Дунгуань. Сыма И повел войско на Цзянлин.
      В это время государь Восточного У Сунь Цюань созвал в Учане большой совет, на котором присутствовали гражданские и военные чиновники.
      -- Мы получили доклад от поянского тай-шоу Чжоу Фана, -- сообщал сам Сунь Цюань. -- Чжоу Фан извещает нас о том, что вэйский ду-ду Цао Сю собирается вторгнуться в наши владения. Узнав об этом, Чжоу Фан решил пойти на хитрость и вступил с Цао Сю в переговоры на семи условиях; Цао Сю этому поверил. Но как только он вторгнется в наши границы, Чжоу Фан захватит его в плен. Вэйские войска уже начали наступление. Жду, что вы посоветуете нам?
      -- Без Лу Суня в таком деле невозможно обойтись, -- сказал советник Гу Юн.
      Сунь Цюань повелел немедленно вызвать Лу Суня. Пожаловав ему высокое военное звание и вручив бунчук и секиру, он поставил Лу Суня во главе всего войска. Требуя от чиновников полного послушания воле главного полководца, Сунь Цюань в присутствии всех передал Лу Суню знак даруемой ему власти -- плеть.
      Лу Сунь почтительно поблагодарил государя за высокую милость и назвал имена двух военачальников, которых он желал бы иметь своими помощниками. Главный полководец готовился к выступлению в поход по трем направлениям.
      Сунь Цюань дал свое согласие и назначил помощниками Лу Суня названных им военачальников: храброго Чжу Хуаня и полководца Умиротворителя юга -- Цюань Цзуна. При этом Чжу Хуань получил звание ду-ду левой руки, а Цюань Цзун -ду-ду правой руки.
      Лу Сунь собрал в Цзяннани и Цзинху семьсот тысяч войска и выступил в поход. Сам Лу Сунь возглавил основные силы: слева от него вел свой отряд Чжу Хуань, справа -- Цюань Цзун.
      Военачальник Чжу Хуань предложил Лу Суню такой план действий:
      -- Цао Сю, как я убедился, не слишком храбрый полководец и большим умом не отличается. Чжоу Фану легко удалось заманить его в наши земли, и теперь вы можете его разгромить. Войско Цао Сю отступит по двум дорогам: на Цзяши и Гуйчэ. Это даже не дороги, а тропы, пролегающие в глухих горах. Если вы разрешите, мы с Цюань Цзуном завалим эти проходы бревнами и захватим Цао Сю в плен. Как только он будет в наших руках, мы перейдем в стремительное нападение на Шоучунь. А оттуда рукой подать до Сюйчана и Лояна. Столь удобный случай представляется раз в десять тысяч веков!
      -- Я с вами не согласен, -- возразил Лу Сунь. -- У меня есть лучший план.
      Чжу Хуань ушел недовольный. А Лу Сунь приказал Чжугэ Цзиню охранять Цзянлин от нападения Сыма И и закрыть движение по всем дорогам.
      Когда войско Цао Сю подошло к Хуаньчэну, Чжоу Фан выехал навстречу и явился в шатер Цао Сю. Тот обратился к нему с такими словами:
      -- Я получил ваше письмо и семь условий. Ваши предложения очень разумны, и я доложил о них Сыну неба. Государь разрешил мне выступить в поход. Если я овладею землями Цзяндуна, немалая заслуга в этом будет принадлежать вам. Люди говорят о вас как о человеке хитром, но мне искренне хочется верить, что это не так! Я уверен, что вы не обманете меня!..
      Чжоу Фан сделал вид, что такое подозрение обидело его до глубины души, и зарыдал. Потом он выхватил висевший у пояса меч и хотел заколоть себя. Цао Сю поспешил удержать его.
      -- Жаль, что мне не удалось вложить душу в мое письмо! -- воскликнул Чжоу Фан, все еще не выпуская из рук меч. -- Вы подозреваете меня в неискренности!.. Наверно, враги мои пытаются посеять в вашей душе недоверие ко мне! Если вы будете их слушать, я покончу с собой! Призываю небо в свидетели честности моих намерений!..
      Он снова поднял меч, как бы собираясь пронзить свою грудь.
      -- Я пошутил! -- заволновался Цао Сю, поспешно обнимая Чжоу Фана. -- Не обижайтесь на меня!
      Тогда Чжоу Фан отсек мечом клок волос и, бросив его на землю, воскликнул:
      -- С чистым сердцем я ждал вас, а вы шутите! На отрезанной мною пряди волос, которые дали мне мои родители, я клянусь вам в своей верности!
      Цао Сю поверил Чжоу Фану и устроил в честь него пир. После пиршества Чжоу Фан распрощался и удалился.
      В это время доложили о прибытии полководца Цзя Куя.
      -- Зачем вы явились сюда? -- спросил Цао Сю, едва тот вошел к нему.
      -- Предупредить вас, чтобы вы действовали осторожнее, -- сказал Цзя Куй. -Чтобы разгромить противника, надо взять его в клещи.
      -- Ты хочешь предвосхитить мой подвиг! -- недовольным тоном заметил Цао Сю.
      -- Я слышал, что Чжоу Фан на своих волосах поклялся вам в верности, -произнес Цзя Куй. -- Не верьте ему! Если б он отрубил себе руку или даже заколол себя, как когда-то сделал Цин Цзи(*2), все равно ему нельзя верить!
      -- Что ты клевещешь! -- разгневался Цао Сю. -- Я готовлюсь к походу, а ты подрываешь дух моих воинов!.. Эй, стража! Взять его!
      Но тут вступились военачальники.
      -- Предание смерти воина перед самым выступлением в поход -- предвестник несчастья! -- сказали они. -- Лучше повременить с наказанием.
      Цао Сю отменил свое решение и оставил Цзя Куя в лагере, а сам повел армию на Дунгуань.
      Когда Чжоу Фану стало известно, что Цзя Куй отстранен от должности, он обрадовался и подумал: "Небо ниспослало мне удачу! Стоит Цао Сю послушаться Цзя Куя -- и нам не миновать разгрома!"
      Чжоу Фан послал гонца оповестить об этом Лу Суня, который находился в Хуаньчэне. Лу Сунь сразу же созвал военачальников и дал приказ: часть войск оставить в засаде по дороге к Шитину, а остальным выйти к самому городу и построиться на равнине в боевые порядки и ожидать подхода вэйской армии.
      Назначив Сюй Шэна начальником передового отряда, Лу Сунь приказал выступить в поход.
      А Цао Сю приказал вести свое войско Чжоу Фану. Во время похода Цао Сю спросил у него:
      -- По каким местам мы проходим?
      -- Мы приближаемся к Шитину, -- ответил Чжоу Фан. -- Шитин -- подходящее место для расположения войск.
      Послушав его, Цао Сю направил свое войско и обоз прямо к Шитину, а на следующий день дозорные донесли, что все проходы в горах заняты войсками Восточного У.
      -- Но ведь Чжоу Фан уверял меня, что здесь войск нет! -- заволновался Цао Сю. Он приказал найти Чжоу Фана, но тот скрылся неизвестно куда.
      -- Попался я в ловушку разбойников! -- жаловался Цао Сю. -- Ну что ж! Бояться нам нечего!..
      И он приказал начальнику передового отряда Чжан Пу вступить в бой с противником. Обе армии расположились друг против друга двумя полукругами в боевых порядках. Чжан Пу выехал на коне вперед и крикнул:
      -- Эй, злодеи, сдавайтесь!..
      Навстречу ему поскакал Сюй Шэн и после нескольких схваток обратил Чжан Пу в бегство. Скрывшись среди воинов, тот заявил Цао Сю, что Сюй Шэна победить невозможно.
      -- Лучшие мои воины одолеют его! -- уверенно заявил Цао Сю.
      Он приказал Чжан Пу с двадцатью тысячами воинов устроить засаду южнее Шитина, а Се Цяо -- с таким же количеством войск засесть севернее Шитина. Цао Сю готовился на следующий день завязать бой с войсками Лу Суня, завлечь их к северным горам и там разгромить.
      Военачальники исполнили приказ Цао Сю.
      Тем временем Лу Сунь вызвал к себе военачальников Чжу Хуаня и Цюань Цзуна и сказал так:
      -- Возьмите тридцать тысяч воинов и зайдите в тыл войскам Цао Сю. Когда проберетесь туда, дайте сигнал огнем. По вашему знаку я перейду в наступление по главной дороге, и мы захватим Цао Сю в плен.
      В сумерки Чжу Хуань и Цюань Цзун выступили в путь. Во время второй стражи Чжу Хуань зашел в тыл лагеря вэйцев, но там натолкнулся на отряд Чжан Пу, сидевший в засаде. Чжан Пу, не зная, что подошел враг, вышел, и Чжу Хуань поразил его насмерть ударом меча. Вэйские воины бежали, а Чжу Хуань приказал зажечь сигнальный огонь.
      Цюань Цзун, пробираясь в тыл вэйцев, попал в расположение войск Се Цяо. Завязалась схватка, и Се Цяо обратился в бегство. Воины его бросились к главному лагерю. Чжу Хуань и Цюань Цзун преследовали их по двум направлениям. В лагере Цао Сю поднялась суматоха. Цао Сю вскочил на коня и повел свое войско в горы.
      В это время на вэйцев напал Сюй Шэн с большим отрядом конницы, следовавшим по главной дороге. Вэйские воины бежали, бросая одежду и оружие.
      Цао Сю очень устал, конь его выбился из сил. Внезапно на тропе появился отряд войск, во главе которого был военачальник Цзя Куй. Цао Сю обрадовался его появлению и сразу осмелел.
      -- Я не воспользовался вашим советом и понес поражение! -- смущенно сказал он, обращаясь к Цзя Кую.
      -- Поскорее уходите с этой дороги! -- предупредил Цзя Куй. -- Если враг устроит на ней завал, мы погибли!..
      Цао Сю поскакал вперед. Цзя Куй следовал за ним. По пути его воины расставляли среди зарослей и скал множество знамен, чтобы ввести противника в заблуждение. Действительно, когда Сюй Шэн увидел вэйские знамена, он решил, что здесь засада, и не посмел преследовать уходящего противника.
      Так спас свою жизнь Цао Сю.
      Когда о его поражении узнал Сыма И, он тоже отступил.
      Лу Сунь сидел в шатре и ожидал донесений о победе. Первыми к нему явились военачальники Сюй Шэн, Чжу Хуань и Цюань Цзун. Невозможно было счесть захваченных ими у врага повозок, буйволов, коней, ослов, мулов, оружия и снаряжения. Десятки тысяч вэйских воинов сдались в плен.
      Лу Сунь торжествовал. Собрав все свое войско, он вместе с Чжоу Фаном возвратился домой в Восточный У. Государь в сопровождении свиты гражданских и военных чиновников выехал из Учана встречать победителя. В город Лу Сунь ехал под одним зонтом с Сунь Цюанем.
      Военачальники, принимавшие участие в походе, получили большие повышения и награды. Особенно Сунь Цюань был благодарен Чжоу Фану. Заметив, что он отрезал себе прядь волос, Сунь Цюань воскликнул:
      -- Мы понимаем, что вы отрезали себе волосы во имя того, чтобы увенчалось успехом великое дело! Ваше славное имя, ваше славное деяние будет записано на страницах истории!
      Государь пожаловал Чжоу Фану титул Гуаньнэйского хоу. Затем состоялся торжественный пир.
      Спустя некоторое время Лу Сунь обратился к государю с такими словами:
      -- Теперь, когда вэйские войска понесли поражение и дух их подорван, следовало бы отправить послание в Сычуань и уговорить Чжугэ Ляна предпринять новый поход против царства Вэй.
      Следуя этому совету, Сунь Цюань отправил посла в царство Шу.
      Поистине:
      Лишь потому, что усцы отвагу проявили,
      Воинственные шусцы поход возобновили.
      Если вы желаете узнать, как Чжугэ Лян пошел в новый поход на царство Вэй, прочитайте следующую главу.
      ГЛАВА ДЕВЯНОСТО СЕДЬМАЯ
      в которой речь пойдет о том, как Чжугэ Лян во второй раз представил доклад о походе против царства Вэй, и как Цзян Вэй с помощью подложного письма разгромил войско Цао Чжэня
      Осенью, в девятом месяце шестого года периода Цзянь-син [228 г.] по летоисчислению династии Шу-Хань, вэйский ду-ду Цао Сю потерпел поражение от полководца Лу Суня под Шитином. Цао Сю потерял весь свой обоз, вооружение и коней. Вернувшись в Лоян, он не мог оправиться от пережитого потрясения и тяжело заболел. На спине у него появились неизлечимые язвы, и вскоре Цао Сю умер. Вэйский государь распорядился устроить ему торжественные похороны.
      Возвратился в Лоян и Сыма И. Государь встретил его вопросом:
      -- Что заставило вас так поспешно вернуться в столицу? Ведь в поражении Цао Сю в значительной степени виноваты вы!..
      -- Теперь, после поражения нашего войска в войне с Восточным У, мне думается, Чжугэ Лян не замедлит напасть на Чанань, -- отвечал Сыма И. -Кто же будет защищать город? Я был обязан приехать сюда.
      Никто не поверил Сыма И, что Чжугэ Лян действительно может напасть на Чанань. Слова его вызвали у чиновников только усмешки.
      Между тем посол из Восточного У прибыл в царство Шу. Он привез весть о разгроме войск вэйского полководца Цао Сю и стал уговаривать императора Хоу-чжу начать войну против царства Вэй. Всемерно восхваляя силу царства У, он предлагал государю царства Шу вечный мир и союз.
      Хоу-чжу был этим весьма обрадован и повелел известить Чжугэ Ляна о прибытии посла из Восточного У.
      К этому времени Чжугэ Лян успел создать могучее войско и заготовить все необходимое для предстоящего похода. Когда к нему прибыл гонец от Хоу-чжу, Чжугэ Лян устроил пир для своих военачальников и после веселья созвал военный совет.
      Во время пиршества сильным порывом ветра сломало сосну, стоявшую перед домом. Дерево повалилось со страшным треском. Военачальники замерли в испуге. Чжугэ Лян погадал и сказал военачальникам, что знамение это означает гибель полководца. Никто ему не поверил, но тут Чжугэ Ляну доложили, что прибыли сыновья полководца Чжао Юня -- старший по имени Чжао Тун и младший -- Чжао Гуан.
      -- Чжао Юнь умер! -- горестно закричал Чжугэ Лян и бросил свой кубок на землю.
      Вошли двое юношей в белых траурных одеждах, поклонились Чжугэ Ляну до самой земли и промолвили:
      -- Вчера ночью наш батюшка умер от тяжелого недуга!..
      У Чжугэ Ляна подкосились ноги.
      -- Еще одну опору потеряло государство! -- с грустью сказал он. -- Словно отрубили мне руку!..
      Военачальники утирали слезы. Чжугэ Лян приказал обоим юношам ехать в Чэнду и сообщить печальную весть государю.
      Когда Хоу-чжу узнал о смерти старого полководца, у него вырвался горестный вопль:
      -- Скончался Чжао Юнь, который спас нашу жизнь, когда мы были малым ребенком! Без него мы погибли бы еще во время разгрома войск моего батюшки!
      Хоу-чжу указом присвоил посмертно Чжао Юню титул Шуньпинского хоу и звание великого полководца. По распоряжению государя, старого воина с большими почестями похоронили у горы Цзиньбин восточнее Чэнду, и поставили там кумирню, где четыре раза в год совершались жертвоприношения. Потомки сложили о Чжао Юне такие стихи:
      Был воин в Чаншане, свирепый, как тигр разъяренный.
      Он в битву бросался, как с гор раскаленная лава.
      В прибрежье Ханьшуя доныне гремит его подвиг,
      Сияет в Данъяне его непоблекшая слава.
      Правителю юному дважды в беде помогал он,
      Служить Поднебесной готовый делами своими.
      Навеки в историю вписана храбрость героя,
      И сто поколений хранят его громкое имя.
      В память о заслугах покойного полководца Хоу-чжу пожаловал старшему его сыну, Чжао Туну, звание полководца Тигра, а второму сыну, Чжао Гуану, -звание я-мынь-цзян и повелел ему охранять могилу отца.
      Через некоторое время приближенный сановник доложил Хоу-чжу, что Чжугэ Лян закончил подготовку войска и в ближайшие дни собирается выступить в поход против царства Вэй.
      Хоу-чжу спросил придворных сановников, что они об этом думают. Большинство отвечало, что, по их мнению, выступить в поход пока еще нельзя.
      Хоу-чжу заколебался. В это время прибыл военачальник Ян И и привез доклад чэн-сяна. Хоу-чжу распечатал доклад, разложил его на своем императорском столе и начал читать:
      "Покойный государь Сянь-чжу неоднократно поучал меня, что Ханьская династия не может терпеть существования злодея Цао Цао и что в государственных делах нельзя предаваться праздности и лени. Сын неба возложил на меня великий долг покарать злодея. Император ясным умом своим понимал, что у меня нет больших талантов и что мне трудно придется в борьбе против сильного врага Цао Цао. Но все же надо было идти войной на злодея, чтобы спасти государство. Невозможно было сидеть сложа руки! И наш покойный государь повелел мне не поддаваться сомнениям!
      С тех пор как я принял последнюю волю Сына неба, я потерял покой. Мне не спалось на моей цыновке, еда мне казалась горькой, на уме у меня были только думы о походе на север.
      Но для того, чтобы пойти на север, мне раньше пришлось покорить юг. Летом, в пятом месяце, наши войска перешли реку Лушуй и углубились в бесплодные земли маньских племен. Овладеть ими удалось в короткое время и без больших жертв.
      Не забывая о том, что государственные дела в столице царства Шу также не должны быть в забросе, я, невзирая на все опасности и трудности, все-таки решил исполнить последнюю волю покойного государя. Но недоброжелатели мои утверждают, что действую я необдуманно.
      Для нас наступил благоприятный момент. Войска противника утомлены западным походом, и у них еще много дел на востоке.
      В "Законах войны" сказано: "Воспользуйся утомлением врага и наступай".
      Ниже я почтительно излагаю, как осуществить это наступление.
      В древности ханьский император Гао-цзу обладал светлым, как солнце и луна, умом, и у него было много мудрых и проницательных советников. Однако он в свое время претерпел много бед и напастей. Лишь после неоднократных неудач ему удалось установить мир и спокойствие в Поднебесной.
      Вы, государь, не можете сравниться с императором Гао-цзу, а советники ваши не столь дальновидны, как Чжан Лян и Чэнь Пин. Но мы рассчитываем добиться великой победы и объединить все земли Поднебесной. Это первое, что мне предстоит решить.
      Лю Яо и Ван Лан владели обширными землями. Изучив труды мудрецов, они рассуждали в спокойствии и строили планы, но души их точили сомнения и опасения. Это угрожает и нам: не иметь решимости начать войну теперь, откладывать ее на будущее -- значит дать возможность Сунь Цюаню провозгласить себя императором и овладеть всеми землями Цзяндуна. Это второе, что мне предстоит решить.
      Цао Цао отличался выдающимся умом и редким коварством. Он владел искусством войны почти так же, как Сунь-цзы и У-цзы. Но это не спасало его от неудач: он терпел поражения в Наньяне, в Ухуане и под Лияном; он едва не погиб в Циляне, военная удача несколько раз изменяла ему в Бэйшане, смерть едва не постигла его у Тунгуаня -- и все же он добился успеха! Как же мне с моими ничтожными способностями одержать победу над врагом, не подвергаясь риску? Это третье, чего я еще не решил.
      Цао Цао пять раз тщетно пытался взять Чанба и четыре раза перейти озеро Чаоху; он прибег к помощи Ли Фу, но тот изменил ему; он поручил это дело Сяхоу Юаню, а тот погиб. Наш покойный император отзывался о Цао Цао как о человеке талантливом. Тем не менее Цао Цао испытывал большие поражения. Можно ли требовать, чтобы я, ничтожный, всегда побеждал? Это четвертое, что мне предстоит решить.
      Прошли годы, как я в Ханьчжуне. За это время мы похоронили Чжао Юня, Ян Цюна, Ма Юя, Янь Чжи, Дин Ли, Бай Шоу, Лю Го, Дэн Туна и более семидесяти других военачальников и начальников военных поселений. Умерли многие военачальники сычуаньских и тангутских войск, мы лишились более тысячи всадников постоянных войск и ополчения. И это всего за несколько лет! Это был цвет воинства, собранного со всех концов страны, а не достояние какого-нибудь одного округа! Пройдет еще несколько лет, и войско наше убавится на две трети. Чем же тогда воевать? Это пятое, что я должен решить.
      Народ истощен, войско устало, но война для нас неизбежна. А раз неизбежна война, расход сил и средств одинаков, независимо от того, наступать или обороняться. Если мы не выступим первыми, нам придется воевать силами одного округа, и тогда вести продолжительную войну будет невозможно. Это шестое, что я должен решить.
      Труднее всего поддаются устройству дела государственные.
      Когда войско нашего покойного государя Сянь-чжу потерпело поражение в землях Чу, Цао Цао потирал руки, считая, что Поднебесная завоевана. Но наш император объединился с Восточным У, взял Башу на западе, поднял войско в поход на север, и вэйский военачальник Сяхоу Юань сложил свою голову. Это было крушением планов Цао Цао, и требовалось еще лишь одно усилие, чтобы поправить пошатнувшиеся дела Ханьской династии.
      Потом княжество У нарушило союз; потерпел поражение и погиб Гуань Юй, за этим последовал разгром наших войск в Цзыгуе, и Цао Пэй провозгласил себя императором.
      В любом деле -- трудно предусмотреть все заранее. Меня сломила болезнь. Скоро я умру, и мне не доведется своими глазами узреть плоды собственных деяний".
      Выслушав доклад, Хоу-чжу дал Чжугэ Ляну разрешение на поход против царства Вэй. Не медля ни одного дня, Чжугэ Лян во главе трехсоттысячного войска выступил в направлении Чэньцана. Передовой отряд вел военачальник Вэй Янь.
      Лазутчики обо всем доносили в Лоян, и Сыма И известил вэйского государя о выступлении врага. Цао Жуй приказал созвать военный совет, где полководец Цао Чжэнь доложил:
      -- Я охранял земли Лунси и при нападении войск Сунь Цюаня струсил. Виноват! Желая смыть с себя позор, прошу разрешить мне изловить Чжугэ Ляна. У меня есть военачальник -- храбрый, как сто тысяч мужей. Он вооружен мечом весом в шестьдесят цзиней и тремя булавами "Падающая звезда". Ездит он на быстроногом коне и стреляет из лука без промаха. Из ста выстрелов он сто раз попадает в цель! Зовут его Ван Шуан, родом он из Лунси. Разрешите мне назначить его начальником передового отряда.
      Цао Жуй выразил желание взглянуть на Ван Шуана и приказал привести его во дворец. Вскоре вошел богатырь ростом в девять чи, со смуглым лицом и карими глазами. Государь улыбнулся:
      -- С таким воином ничто не страшно!..
      Он подарил Ван Шуану парчовый халат, золотые латы и, пожаловав почетное звание полководца Тигра, назначил его начальником передового отряда.
      Цао Чжэнь получил звание да-ду-ду и, почтительно поблагодарив государя за милость, покинул дворец. Вскоре сто пятьдесят тысяч войска выступило в поход. Военачальники Го Хуай и Чжан Го, по приказу Цао Чжэня, охраняли проходы в горах.
      Дозор армии Чжугэ Ляна вышел к Чэньцану. Разведав обстановку, воины донесли:
      -- В Чэньцане построена крепость, и в ней обороняется вэйский военачальник Хэ Чжао. Он очень осторожен, окружил лагерь рвами, расставил "оленьи рога", насыпал высокий вал. Крепость можно обойти по дороге через хребет Тайболин и выйти к Цишаню.
      -- Прежде всего необходимо овладеть селением севернее Чэньцана, -- решил Чжугэ Лян, -- потом будем наступать дальше.
      Военачальнику Вэй Яню был дан приказ взять селение. Он несколько дней подряд безуспешно пытался выполнить приказ и в конце концов, явившись к Чжугэ Ляну, доложил, что городок взять невозможно. Чжугэ Лян разгневался и хотел предать смерти Вэй Яня, но один из военачальников, стоявших у шатра, вышел вперед и сказал:
      -- Господин чэн-сян, разрешите мне поехать в Чэньцан и уговорить Хэ Чжао сложить оружие. Я давно служу вам и должен хоть чем-нибудь отблагодарить вас за все милости...
      Это был советник Инь Сян.
      -- Как же ты сумеешь уговорить его? -- заинтересовался Чжугэ Лян.
      -- Мы с Хэ Чжао уроженцы Лунси, -- сказал Инь Сян. -- И в детстве были друзьями. Я растолкую ему, в чем его выигрыш и в чем проигрыш. Он послушается меня.
      -- Хорошо, поезжай! -- разрешил Чжугэ Лян.
      Инь Сян верхом поскакал к стенам Чэньцана.
      -- Хэ Чжао! Твой старый друг Инь Сян приехал к тебе! -- закричал он.
      Воины, находившиеся на городской стене, вызвали Хэ Чжао. Ворота открылись, Инь Сян въехал в город и поднялся на стену.
      -- Говори, друг, зачем приехал? -- спросил Хэ Чжао.
      -- Хочу поговорить с тобой, -- отвечал Инь Сян. -- Я служу в царстве Шу военным советником, и Чжугэ Лян относится ко мне с почетом. Он послал меня к тебе...
      Хэ Чжао вдруг изменился в лице.
      -- Чжугэ Лян злейший враг нашего царства! Прежде с тобой мы были друзьями, а сейчас стали врагами: ты служишь царству Шу, а я -- царству Вэй. Уходи из города! Не желаю тебя слушать!..
      -- Друг мой... -- начал было Инь Сян, но Хэ Чжао повернулся к нему спиной и скрылся в башне.
      Воины подхватили Инь Сяна, посадили на коня и вытолкали за городские ворота. Инь Сян, обернувшись, вновь увидел Хэ Чжао и, указывая на него плетью, воскликнул:
      -- Друг мой Хэ Чжао! Почему ты так суров?..
      -- Ты знаешь законы царства Вэй! -- отвечал Хэ Чжао. -- Наш государь милостив ко мне, и я готов за него умереть! Молчи! Скажи Чжугэ Ляну -- пусть берет город штурмом! Я не боюсь его!..
      Инь Сян возвратился в лагерь и доложил Чжугэ Ляну, что Хэ Чжао не дал ему и слова сказать.
      -- Попытайся еще раз поговорить с ним, -- предложил ему Чжугэ Лян.
      Инь Сян опять поскакал к стенам города и вызвал Хэ Чжао. Тот поднялся на сторожевую башню.
      -- Хэ Чжао, друг мой! Выслушай меня! -- закричал Инь Сян. -- Что ты держишься за какой-то жалкий городишко? Неужели ты думаешь сопротивляться несметным полчищам Чжугэ Ляна? Сдавай город сейчас же, а то позже будешь раскаиваться! Неужели ты пойдешь против воли неба? Понимаешь ли ты, в чем твоя выгода? Подумай!..
      -- Я уже сказал тебе свое решение! -- отвечал Хэ Чжао, угрожающе поднимая лук и натягивая тетиву. -- Довольно болтать! Уходи, пока цел!..
      Инь Сян вернулся к Чжугэ Ляну и передал ему разговор с Хэ Чжао.
      -- Вот неотесанная дубина! -- воскликнул Чжугэ Лян. -- И он еще смеет оскорблять меня! Думает, я не смогу взять этот городишко!
      Чжугэ Лян велел привести местных жителей и стал их расспрашивать:
      -- Сколько войск в Чэньцане?
      -- Точно сказать не можем, но приблизительно тысячи три, -- отвечали жители.
      -- И такая капля собирается обороняться! -- рассмеялся Чжугэ Лян. -- Взять город немедленно, пока не подошла к нему подмога!
      В войске Чжугэ Ляна были припасены "облачные лестницы". На площадке такой лестницы умещалось по десятку воинов. Кроме того, у каждого воина была короткая лестница, веревки и деревянные щиты. По сигналу барабанов войско пошло на штурм.
      Хэ Чжао, стоя на сторожевой башне, приказал стрелять огненными стрелами, как только лестницы будут придвинуты к стенам.
      Чжугэ Лян не ожидал, что противник подготовится к обороне и встретит его войско тучами огненных стрел. Лестницы воспламенились, воины гибли, объятые пламенем. Шуская армия отступила.
      -- Ну что ж! -- говорил Чжугэ Лян. -- Хотя лестницы мои и сгорели, но я протараню городские стены.
      Ночью все тараны были наготове, и на рассвете под грохот барабанов войско вновь двинулось на штурм.
      Однако Хэ Чжао тоже не терял времени даром. По его приказу на стенах были заготовлены камни с просверленными дырами, в которые были продеты веревки. Как только тараны придвинулись к стенам, по их крышам стали бить тяжелыми камнями. Так все тараны были выведены из строя.
      Тогда Чжугэ Лян приказал воинам таскать землю и засыпать городской ров. А военачальник Ляо Хуа должен был за ночь прорыть ход под землей и провести свой отряд в город.
      Но Хэ Чжао успел прорыть вдоль стен ров двойной глубины, и подземный ход оказался бесполезным.
      Двадцать дней продолжалась осада, но город взять не удавалось. Чжугэ Лян задумался. Неожиданно ему донесли, что с востока на помощь врагу идет войско со знаменами, на которых написано: "Вэйский полководец Ван Шуан".
      -- Кто вступит с ним в бой? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Разрешите мне! -- вызвался Вэй Янь.
      -- Нет, ты стоишь во главе передового отряда, -- отказал Чжугэ Лян. -Кто еще?
      Вперед вышел военачальник Се Сюн. Чжугэ Лян выделил ему отряд из трех тысяч воинов.
      -- Кто еще? -- опять спросил он.
      -- Пошлите в бой меня, -- отозвался младший военачальник Си Ци.
      Чжугэ Лян дал и ему три тысячи воинов. Опасаясь, как бы Хэ Чжао не предпринял неожиданную вылазку, Чжугэ Лян приказал отойти от города на двадцать ли и расположиться там лагерем.
      Се Сюн вел свой отряд вперед. Вскоре они столкнулись с Ван Шуаном, и в первой же схватке Ван Шуан зарубил Се Сюна мечом. Воины его бежали без оглядки. Ван Шуан бросился преследовать бегущих, но налетел на Си Ци и тоже убил его. Разгромленный отряд вернулся в лагерь Чжугэ Ляна.
      Встревоженный Чжугэ Лян выслал навстречу противнику военачальников Ляо Хуа, Ван Пина и Чжан Ни.
      Вскоре шуские войска встретились с воинами Ван Шуана. Противники выстроились в боевые порядки друг против друга. Ван Пин и Ляо Хуа стали по сторонам своих войск, а на поединок с Ван Шуаном выехал Чжан Ни. Завязался яростный поединок, но противники не могли одолеть друг друга. Тогда Ван Шуан пустился на хитрость: он притворился побежденным и бросился бежать. Чжан Ни погнался за ним.
      -- Стой! -- закричал ему Ван Пин, разгадавший хитрость Ван Шуана.
      Чжан Ни поспешил повернуть назад, но Ван Шуан успел метнуть булаву "Летающая звезда", и она попала Чжан Ни в спину. Чжан Ни склонился на шею коня, и конь унес его к своим. Ван Шуан поскакал было за ним, но Ляо Хуа и Ван Пин стали на его пути.
      Войско Ван Шуана перешло в наступление. Шуские войска потеряли много воинов убитыми и отступили.
      Чжан Ни несколько раз рвало кровью. Он с трудом добрался до лагеря Чжугэ Ляна и рассказал ему о геройстве Ван Шуана.
      А Ван Шуан тем временем подошел к Чэньцану, построил укрепленный лагерь с двойной стеной, обнес его глубоким рвом и занял оборону.
      Дух шуских войск упал, Чжан Ни был ранен, и Чжугэ Лян, вызвав к себе Цзян Вэя, сказал:
      -- Нам нужно что-то придумать. Очевидно, по Чэньцанской дороге нам не пройти...
      -- Да, действительно, Чэньцан не возьмешь: Хэ Чжао обороняется стойко, на помощь ему пришел Ван Шуан, -- согласился Цзян Вэй. -- Пусть кто-нибудь из военачальников останется здесь, а другой прикроет нас от удара со стороны Цзетина, и мы обрушимся на Цишань. Тогда сам Цао Чжэнь попадет в наши руки.
      Чжугэ Лян согласился с Цзян Вэем и приказал Ван Пину и Ляо Хуа занять малую дорогу, ведущую к Цзетину. Вэй Янь остался под Чэньцаном, а Чжугэ Лян, поставив Ма Дая во главе передового отряда и Чжан Бао во главе тылового, вступил с главными силами в долину Сегу и направился к Цишаню.
      Сейчас мы оставим Чжугэ Ляна и обратимся к Цао Чжэню, который все еще не мог забыть, как в прошлом Сыма И перехватил его славу, и твердо решил на этот раз не прозевать. Цао Чжэнь прибыл в Лукоу и поручил оборону города Го Хуаю и Сунь Ли, а Ван Шуана послал на помощь в Чэньцан. Весть о том, что Ван Шуан убил двух военачальников Чжугэ Ляна, доставила Цао Чжэню немалую радость. В это время ему доложили, что в горной долине изловили неприятельского шпиона. Пойманного привели и поставили перед Цао Чжэнем на колени.
      -- Я не шпион, -- вскричал неизвестный, -- я послан к полководцу Цао Чжэню по секретному делу, но дорогой меня схватили дозорные. Мне приказано говорить с господином полководцем только с глазу на глаз...
      Цао Чжэнь попросил всех удалиться.
      -- Я -- доверенный военачальника Цзян Вэя, -- продолжал воин, -и удостоился его поручения отвезти вам письмо.
      -- Где письмо? -- спросил Цао Чжэнь.
      -- Вот оно... -- Воин вытащил письмо из-под нижней одежды и передал его Цао Чжэню. Тот вскрыл письмо и начал читать:
      "Провинившийся военачальник Цзян Вэй сто раз почтительно кланяется и обращается к великому ду-ду Цао Чжэню.
      Долгое время служил я царству Вэй, но не по заслугам пользовался его милостями: неумело охранял пограничный город. Недавно я попался в ловушку, расставленную Чжугэ Ляном, с этого и начались мои беды. Но у меня нет сил забыть о своей прежней службе! Ныне Чжугэ Лян выступил в поход. Он уверен, что сражаться с ним будете вы. И я прошу вас во время боя притвориться и бежать, а я тем временем сожгу провиант и все запасы шуского войска. Как только увидите огонь, возвращайтесь и снова вступайте в бой. Вы захватите самого Чжугэ Ляна.
      Не подвига я жажду -- хочу лишь искупить свою позорную вину. Если вы согласны -- дайте мне ваши указания".
      -- Небо желает, чтоб я совершил подвиг! -- вскричал Цао Чжэнь, прочитав письмо.
      Наградив посланца, Цао Чжэнь приказал ему возвратиться к Цзян Вэю и сообщить назначенный день встречи. Затем Цао Чжэнь вызвал Фэй Яо и рассказал ему обо всем.
      -- Чжугэ Лян хитер, и Цзян Вэю тоже нельзя отказать в сообразительности, -предостерег Фэй Яо. -- Возможно, что это коварный замысел -- Чжугэ Лян надоумил Цзян Вэя вас обмануть!
      -- Наш военачальник Цзян Вэй сложил оружие по принуждению, -- возразил Цао Чжэнь. -- Какой тут может быть обман?
      -- И все же вам самому не следует идти в бой! -- продолжал настаивать Фэй Яо. -- Оставайтесь в лагере, а я пойду навстречу Цзян Вэю. Если все окончится успешно, мы оба явимся к вам, а если здесь кроется хитрость, все беды упадут на меня.
      Цао Чжэнь не стал возражать, и вскоре Фэй Яо повел пятьдесят тысяч воинов к долине Сегу.
      Пройдя два-три перехода, Фэй Яо остановил войско и выслал вперед разведчиков. После полудня они вернулись и доложили ему, что в долине стоят шуские войска. Фэй Яо тут же вступил в долину, но враг отошел без боя. Фэй Яо двинулся следом. К шускому войску подошел еще один отряд. Фэй Яо приготовился к бою, но противник опять отступил. Так повторялось три раза.
      Ожидая нападения Чжугэ Ляна, вэйские воины сутки не отдыхали. Наконец усталость взяла свое -- они остановились и начали готовить еду. И вот тут-то раздались крики, загремели барабаны, затрубили рога -- враг перешел в наступление.
      В центре расположения шуских войск раздвинулись знамена, и вперед выехала колесница, в которой, выпрямившись, сидел Чжугэ Лян. Он сделал знак воинам пригласить Фэй Яо на переговоры.
      Глядя на Чжугэ Ляна, Фэй Яо предвкушал близкую победу и в душе ликовал. Не умея скрыть свою радость, он сказал военачальникам:
      -- Как только враги начнут наступать, бегите! Но когда за горой вспыхнет огонь, поворачивайте назад и переходите в наступление! Я буду с вами...
      Подняв коня на дыбы, Фэй Яо дерзко закричал:
      -- Эй, битый полководец! Как ты посмел явиться еще раз?
      -- Пусть выходит на переговоры сам Цао Чжэнь, -- крикнул в ответ Чжугэ Лян.
      -- Цао Чжэнь -- золотая ветвь и яшмовый лист, не пристало ему разговаривать с мятежником!
      В этот момент Чжугэ Лян махнул рукой, и на вэйцев одновременно напали Ма Дай и Чжан Ни. Вэйские войска не выдержали натиска и обратились в бегство. Отступив на тридцать ли, они вдруг увидели, как за горой, в тылу врага, подымается дым. Фэй Яо принял это за условный сигнал и дал команду войскам повернуться и напасть на противника. Тот начал отступать. Фэй Яо с обнаженным мечом мчался на коне впереди своих воинов, направляясь к тому месту, откуда подымался дым.
      Внезапно загремели барабаны, затрубили рога, и на отряд Фэй Яо слева напал Гуань Син, а справа Чжан Бао. С горы дождем сыпались стрелы. Фэй Яо понял, что попался в ловушку. Он стал отходить, но войско едва передвигалось от усталости, а Гуань Син гнался за ним со свежими силами.
      Вэйские воины отступали, давя друг друга. Многие из них погибли в горной реке. Сам Фэй Яо пытался спастись бегством в горы, но натолкнулся на Цзян Вэя.
      -- Изменник! Нет тебе веры! -- в ярости закричал Фэй Яо. -- По несчастью я попал в твою западню!
      -- Я хотел поймать самого Цао Чжэня, а попался ты! -- засмеялся Цзян Вэй. -- Слезай с коня и сдавайся!
      Фэй Яо, хлестнув коня, бросился в долину, но там бушевал огонь и не было пути вперед, а позади настигали преследователи. Оказавшись в безвыходном положении, Фэй Яо сам лишил себя жизни, а воины его сдались в плен.
      Тем временем Чжугэ Лян вывел войско к Цишаню и расположился лагерем. Здесь он собрал все войска и щедро наградил Цзян Вэя.
      -- Жаль, что мне не удалось захватить самого Цао Чжэня! -- сокрушался Цзян Вэй.
      -- Да, досадно, что в большую сеть поймали мелкую рыбешку! -- согласился с ним Чжугэ Лян.
      Цао Чжэнь, узнав о гибели Фэй Яо, горько раскаивался в своем легковерии. Решив отступить, он позвал на совет Го Хуая.
      А сановники Сунь Ли и Синь Пи доложили вэйскому правителю Цао Жую о поражении Цао Чжэня и о выходе шуских войск к Цишаню. Встревоженный дурными вестями, Цао Жуй вызвал к себе Сыма И:
      -- Цао Чжэнь отступил с большим уроном, а Чжугэ Лян снова вышел к Цишаньским горам! Как же теперь отразить врага?
      -- Я уже обдумал это, -- отвечал Сыма И. -- Чжугэ Лян сам уведет свои войска.
      Поистине:
      Отважный Цао Сю таланты показал свои,
      И вдруг прекрасный план предложен Сыма И.
      О том, что сказал вэйскому государю полководец Сыма И, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВОСЬМАЯ
      из которой читатель узнает о том, как погиб Ван Шуан, и о том, как Чжугэ Лян завоевал Чэньцан
      Сыма И сказал Цао Жую:
      -- Я уже докладывал вам, государь, что Чжугэ Лян пойдет на Чэньцан, и поэтому поручил охранять городок храброму военачальнику Хэ Чжао. Если Чжугэ Лян вторгнется через Чэньцан, ему будет очень удобно подвозить провиант. Но Хэ Чжао и Ван Шуан нарушили все расчеты Чжугэ Ляна. Я подсчитал, что теперь ему хватит провианта лишь на месяц, и пришел к выводу, что Чжугэ Ляну выгоднее вести войну короткую. Нашим же войскам, наоборот, выгодна война затяжная. Прикажите Цао Чжэню занять оборону и не ввязываться в открытые бои -- шуские войска скоро сами уйдут. Тогда мы на них нападем и захватим самого Чжугэ Ляна.
      -- Как вы мудро все рассудили! -- обрадовался Цао Жуй. -- Почему бы вам самому не пойти в поход?
      -- Я не щажу свои силы на службе вам, государь, -- отвечал Сыма И, -- но войско свое я не хотел бы сейчас бросать в сражение. Надо ждать нападения Лу Суня из Восточного У. Сунь Цюань со дня на день может присвоить себе высокий императорский титул, и тогда он нападет на нас из опасения, что вы, государь, захотите его покарать...
      -- Ду-ду Цао Чжэнь прислал вам, государь, подробное донесение о положении своего войска! -- громко возвестил вошедший сановник.
      -- Предупредите Цао Чжэня, чтобы он соблюдал осторожность, когда начнет преследовать шуские войска, -- посоветовал Сыма И. -- Пусть не углубляется в неприятельские земли, иначе попадет в ловушку, поставленную Чжугэ Ляном. Надо действовать, исходя из обстановки.
      Цао Жуй повелел написать приказ и послал придворного сановника Хань Цзи при бунчуке и секире предупредить Цао Чжэня, чтобы тот не вступал в открытый бой с шускими войсками. Сыма И, провожая Хань Цзи в путь, сказал такие слова:
      -- Я уступаю Цао Чжэню победу, которая по праву должна принадлежать мне, но не говорите ему об этом. Передайте только, что Сын неба повелевает ему обороняться. И пусть он остерегается посылать в погоню за противником вспыльчивых и горячих военачальников.
      Хань Цзи попрощался с Сыма И и уехал.
      Тем временем Цао Чжэнь созвал военный совет, во время которого ему доложили о прибытии Хань Цзи. Получив от него приказ вэйского государя, Цао Чжэнь удалился вместе с Го Хуаем и Сунь Ли, чтобы наметить, в соответствии с приказом, план дальнейших действий против врага.
      -- Этот приказ продиктован полководцем Сыма И, -- уверенно произнес Го Хуай.
      -- Откуда вы знаете? -- спросил Цао Чжэнь.
      -- Стратегу Чжугэ Ляну может противостоять только стратег Сыма И, -отвечал Го Хуай. -- А между строк приказа видно, что его составил Сыма И.
      -- Если шуские войска не отступят, как предусмотрено в приказе, -продолжал Цао Чжэнь, -- что тогда делать?
      -- Скажите Ван Шуану, чтобы он всеми силами мешал противнику подвозить провиант. Как только у них в лагере кончатся запасы, шуские войска начнут отступать, вот тогда мы и ударим на них.
      -- А мне с отрядом разрешите отправиться к горе Цишань, -- вмешался в разговор Сунь Ли. -- Мы пойдем под видом обоза -- нагрузим повозки хворостом и обольем их жидкой селитрой. Наши люди сообщат Чжугэ Ляну, что в вэйский лагерь везут провиант из Лунси, и Чжугэ Лян устроит нападение на обоз, чтобы захватить провиант. А мы подожжем повозки и ударим на врата.
      -- Неплохо придумано! -- воскликнул Цао Чжэнь.
      Сунь Ли получил приказ выполнить предложенный им план. Ван Шуану было приказано держать под наблюдением все горные тропинки. Отряд Го Хуая вышел в долину Цигу и занял Цзетин. Начальнику передового отряда Чжан Ху и его помощнику Ио Линю поручалось держать оборону в главном лагере и было строго-настрого запрещено вступать с противником в открытый бой.
      По приказу Чжугэ Ляна, шуские воины старались навязать неприятелю бои, но войска Цао Чжэня не выходили из укреплений. Тогда Чжугэ Лян вызвал Цзян Вэя и еще некоторых военачальников и сказал:
      -- Враг знает, что у нас мало провианта, и решил взять нас измором. Через Чэньцан подвоза нет, другие дороги -- труднопроходимы. Наши запасы больше чем на один месяц не растянешь. А потом?
      В это время Чжугэ Ляну доложили, что к вэйской армии из Лунси идет обоз с провиантом под охраной военачальника Сунь Ли; обоз обнаружили западнее горы Цишань.
      -- Кто такой этот Сунь Ли? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Один из лучших военачальников Цао Чжэня, -- ответил вэйский военачальник, перешедший на сторону Чжугэ Ляна. -- Мне рассказывали, как он однажды сопровождал Вэйского вана в поездке через горы Дашишань. Они вспугнули свирепого тигра. Тигр бросился на них, но Сунь Ли, соскочив с коня, выхватил меч и зарубил разъяренного зверя. За такую отвагу он получил высокое военное звание, и Цао Чжэнь приблизил его к себе.
      -- О, этот Сунь Ли знает, что у нас туго с провиантом, и решил поймать меня на удочку! -- улыбнулся Чжугэ Лян. -- Не сомневаюсь, что его обоз нагружен горючим материалом. Сунь Ли рассчитывает завлечь нас в горы и сжечь. Но меня не проведешь! Я сам люблю применять огневые нападения! Ответим хитростью на хитрость! Он ждет, что наше войско нападет на его обоз, а он тем временем захватит наш лагерь. Прекрасно!
      Подозвав к себе Ма Дая, Чжугэ Лян сказал ему:
      -- Возьми три тысячи воинов и иди на запад к горе Цишань, где находится вэйский обоз. Зайди с подветренной стороны и подожги повозки. Как только они запылают, враг нападет на наш лагерь.
      Ма Дай ушел. Чжугэ Лян подозвал Чжан Ни и Ма Чжуна и приказал каждому с пятью тысячами воинов засесть в засаду возле лагеря.
      Затем Чжугэ Лян сказал Гуань Сину и Чжан Бао:
      -- К вэйскому лагерю ведут четыре дороги. Сегодня ночью в западных горах вы увидите зарево, которое послужит сигналом врагу для нападения на наш лагерь. К этому времени вы должны устроить засаду вблизи лагеря противника и, как только его войска уйдут, взять этот лагерь.
      -- А вы, -- обратился он к военачальникам У Баню и У И, -- со своими отрядами отрежете вэйским войскам путь к отступлению.
      Сделав все распоряжения, Чжугэ Лян поднялся на вершину горы и стал ждать дальнейших событий.
      Как он и предвидел, вэйские разведчики донесли Сунь Ли, что Чжугэ Лян готовит нападение на обоз. Сунь Ли оповестил об этом Цао Чжэня; тот вызвал Чжан Ху и Ио Линя и дал им указания, как действовать, когда на западе в горах загорится огонь. Чжан Ху и Ио Линь выставили на вышке наблюдателей, которые следили за тем, когда появится огонь.
      Сунь Ли находился в засаде, поджидая шуское войско. Во время второй стражи к месту расположения вэйского обоза подошел Ма Дай с тремя тысячами всадников; воины завязали морды коней тряпками, а сами держали во рту палочки. Стояла полная тишина.
      Множество тяжело нагруженных повозок было расположено четырехугольником, образуя укрепление. На каждой повозке развевался флаг. Ветер дул с юго-запада. Ма Дай приказал воинам зайти с южной стороны и поджечь повозки. Пламя взметнулось к небу.
      Сидевший неподалеку в засаде Сунь Ли понял, что шуские воины подобрались к обозу и зажгли огонь, который должен оповестить Чжугэ Ляна об успешном выполнении его приказа.
      Но прежде чем Сунь Ли успел напасть на врага, загремели барабаны, оглушительно затрубили рога, и отряды Ма Чжуна и Чжан Ни окружили его. Сунь Ли растерялся, а тут еще подоспели и воины Ма Дая. Сильный ветер раздувал огонь. В тяжелом бою вэйское войско потерпело поражение. Увлекая за собой остатки разгромленного отряда, Сунь Ли бежал.
      А в вэйском лагере в это время произошло следующее. Чжан Ху, увидев на западе зарево, вышел из лагеря и направился к стоянке шуского войска. Но там не оказалось ни души, и Чжан Ху понял, что попался в ловушку. Когда он хотел увести своих воинов, путь им отрезали отряды У Баня и У И.
      Стремительным рывком Чжан Ху и его помощнику Ио Линю удалось вырваться из окружения. Они помчались к своему лагерю, но оттуда на них полетели стрелы. Оказалось, что Гуань Син и Чжан Бао уже заняли этот лагерь.
      Вэйские войска отступали к лагерю Цао Чжэня. Туда же подошел и разгромленный отряд Сунь Ли. Потерпевшие поражение военачальники явились к Цао Чжэню и доложили ему о случившемся. Цао Чжэнь запретил устраивать вылазки и приказал обороняться.
      Шуские войска с победой возвратились в свой лагерь. Чжугэ Лян дал указания Вэй Яню, как действовать дальше, а все другие военачальники получили приказ отступать.
      -- Почему вы решили отвести войска? -- с удивлением спросил Ян И. -- Ведь мы только что одержали победу и подорвали дух вэйских войск.
      -- Нам выгодны короткие бои, -- сказал Чжугэ Лян. -- А противник идет на затяжную войну, и мы от этого пострадаем. Поражение вэйцев временное, из Чжунъюани к ним придет пополнение. Они зайдут нам в тыл и отрежут пути подвоза провианта. Надо успеть пройти, пока враг держит оборону. Правда, меня сильно тревожит Вэй Янь, который должен преградить Ван Шуану выход на Чэньцанскую дорогу. Сумеет ли он без потерь оторваться от противника? Я уже дал секретное указание уничтожить Ван Шуана, и вэйцы не будут нас долго преследовать.
      Ночью войска Чжугэ Ляна выступили в путь. В лагере оставили знамена и несколько воинов, которым было приказано отбивать время страж, чтобы ввести противника в заблуждение.
      Цао Чжэнь в задумчивости сидел у себя в шатре, когда ему доложили, что из столицы пришла подмога -- военачальник левой руки Чжан Го с отрядом. Чжан Го вошел в шатер и, приветствуя Цао Чжэня, сказал:
      -- Я получил повеление государя оказать вам помощь.
      -- Говорил ли вам что-нибудь Сыма И перед тем, как вы собирались покинуть столицу? -- спросил Цао Чжэнь.
      -- Сыма И сказал, что если наше войско одержит победу, то Чжугэ Лян будет отступать медленно, а если победу одержит он, то уведет свое войско неожиданно для нас, -- ответил Чжан Го и тут же спросил: -- Господин ду-ду, следят ли наши дозорные за действиями противника после того, как армию постигла неудача?
      -- Нет, -- произнес Цао Чжэнь и распорядился послать разведку.
      Вскоре разведчики обнаружили, что шуский лагерь пустует уже два дня.
      Цао Чжэнь не мог простить себе такой оплошности.
      Тем временем Вэй Янь, выполняя секретный приказ Чжугэ Ляна, шел в направлении Ханьчжуна, а Ван Шуан, узнав об этом от лазутчиков, бросился в погоню за ним. Пройдя около двадцати ли, он впереди увидел знамена и значки войска Вэй Яня.
      -- Стой, Вэй Янь! -- во весь голос закричал Ван Шуан, хотя и не видел своего врага.
      Шуские воины, даже не обернувшись на крик, продолжали уходить. Тогда Ван Шуан, хлестнув коня, рванулся вперед. Позади послышались испуганные возгласы:
      -- В нашем лагере пожар! Мы в западне!
      Ван Шуан быстро обернулся и, увидев огонь, приказал отступать. Но вдруг из леса на левый склон горы вылетел всадник и закричал:
      -- Стой! Вэй Янь здесь!
      Ван Шуан не успел опомниться, как Вэй Янь ударом меча поразил его насмерть. Вэйские воины бросились врассыпную, а Вэй Янь, у которого было всего лишь тридцать всадников, ушел своей дорогой.
      Об этом событии потомки сложили такие стихи:
      Опять, как луна в небесах, сияет талант Чжугэ Ляна:
      Он в битве Сунь Ли победил, прекрасному следуя плану.
      В высоком искусстве войны был неистощим его гений.
      Так был им хитро Ван Шуан убит на дороге к Чэньцану.
      А произошло все это так: Вэй Янь по указанию Чжугэ Ляна оставил тридцать воинов в засаде возле лагеря Ван Шуана. Когда тот ушел из лагеря, воины Вэй Яня подожгли его. Тогда Ван Шуан бросился назад, чтобы спасти свой лагерь, но на него внезапно налетел Вэй Янь и отрубил ему голову. Так был выполнен приказ Чжугэ Ляна. Отрубленную голову Ван Шуана доставили в Ханьчжун. О том, как Чжугэ Лян наградил Вэй Яня за подвиг и как в честь его устроил пир, мы рассказывать не будем, а обратимся сейчас к Чжан Го.
      Он пытался догнать шускую армию, но это ему не удалось, и ему пришлось ни с чем вернуться в свой лагерь. Вскоре пришло известие из Чэньцана о гибели Ван Шуана.
      Цао Чжэнь был так удручен, что даже занемог. Приказав Го Хуаю, Сунь Ли и Чжан Го охранять дороги, ведущие к Чананю, он уехал в Лоян лечиться.
      В то время правитель княжества У Сунь Цюань собирался принять императорское звание. Лазутчики донесли, что Чжугэ Лян разгромил вэйского ду-ду Цао Чжэня, и сановники настойчиво советовали Сунь Цюаню объявить войну царству Вэй и идти в поход на Срединную равнину. Сунь Цюань колебался. Тогда советник Чжан Чжао сказал:
      -- Недавно в горах вблизи Учана люди видели чету фениксов, а на великой реке Янцзы несколько раз появлялся желтый дракон. Вы, господин, столь же добродетельны, как герои древности -- императоры Поднебесной Яо и Шунь, а ясный ум ваш можно сравнить лишь с мудростью Вэнь-вана и У-вана. Вы достойны принять императорский титул и присоединить к своим землям царство Вэй!
      -- Чжан Чжао прав! -- откликнулось большинство сановников.
      Итак, летом, в третий день четвертого месяца, в южном пригороде Учана был воздвигнут высокий помост. Приближенные Сунь Цюаня помогли ему подняться на это возвышение и совершили обряд возведения на престол.
      После великой церемонии Сунь Цюань назвал новый период своего правления [229 г.] Хуан-лун, что означает Желтый дракон. Своему покойному отцу Сунь Цзяню он присвоил титул Уле-хуанди, матери, происходившей из рода У, -титул Уле-хуанхоу, и старшему брату Сунь Цэ -- титул Чаншаского Хуань-вана. Наследником престола был провозглашен сын Сунь Цюаня по имени Сунь Дэн. На должности старшего и младшего советников Сунь Дэна были назначены сын Чжугэ Цзиня по имени Чжугэ Кэ и сын Чжан Чжао по имени Чжан Сю.
      Чжугэ Кэ, по прозванию Юань-сунь, был ростом в семь чи. Он отличался находчивостью и остроумием в спорах, за что пользовался большим расположением Сунь Цюаня. Когда Чжугэ Кэ было всего шесть лет, отец взял его с собой на пир во дворец. Сунь Цюань был весел и вздумал потешиться над Чжугэ Цзинем. Он приказал привести в пиршественный зал осла, на морде которого мелом было написано: "Чжугэ Цзинь".
      Гости так и покатились со смеху. Но маленький Чжугэ Кэ молниеносно выбежал вперед, схватил мел и исправил надпись: "Осел Чжугэ Цзиня". Присутствующие ахнули от удивления, а Сунь Цюань, плененный находчивостью мальчика, подарил ему осла.
      В другой раз во время пира, устроенного для чиновников, Сунь Цюань велел Чжугэ Кэ поднести кубок вина советнику Чжан Чжао.
      -- Разве здесь место, где кормят старцев! -- возмутился Чжан Чжао и отказался пить.
      -- А ты можешь заставить Чжан Чжао выпить вино? -- спросил мальчика Сунь Цюань.
      -- Могу, -- ответил Чжугэ Кэ и, подойдя к Чжан Чжао, сказал: -- Почему вы думаете, что здесь нельзя устроить кормление старцев? Ведь Цзян Цзы-я было девяносто лет, а он все еще не расставался со знаками власти -- бунчуком и секирой и никогда не говорил, что стар. Вы же всегда впереди, когда пьют вино, и позади, когда предстоит идти в бой...
      Чжан Чжао растерялся и молча выпил вино.
      С тех пор Сунь Цюань полюбил Чжугэ Кэ и теперь назначил его старшим советником наследника престола. А Чжан Сю получил должность младшего советника потому, что его отец Чжан Чжао носил звание выше, чем звание трех гунов, и часто оказывал Сунь Цюаню значительные услуги.
      Советник Гу Юн был назначен чэн-сяном, Лу Сунь -- главным полководцем и получил приказ помогать наследнику престола в охране Учана.
      Сунь Цюань уехал в Цзянье. Туда же съехались советники, чтобы обсудить план похода против царства Вэй. На совете Чжан Чжао сказал Сунь Цюаню:
      -- Государь только что вступил на высочайший престол; было бы неблагоразумно сразу затевать войну. Следует действовать не спеша, совершенствовать свое управление, сокращать военные расходы, усиленно строить школы и распространять просвещение, чтобы тем самым успокоить умы и сердца нашего народа. Я позволю себе дать совет государю: отправить посла в царство Шу и предложить Хоу-чжу поровну поделить Поднебесную.
      Сунь Цюань склонился к совету Чжан Чжао и направил посла в Сычуань. Посол предстал перед Хоу-чжу и изложил ему суть дела. Хоу-чжу внимательно выслушал посла, но, прежде чем дать окончательный ответ, решил посоветоваться с сановниками.
      -- Сунь Цюань узурпировал власть, -- сказал он. -- Не следует ли отвергнуть союз с ним?
      -- Государю лучше спросить совета у Чжугэ Ляна, -- произнес Цзян Вань.
      Хоу-чжу отправил гонца в Ханьчжун. Чжугэ Лян не замедлил с ответом.
      "Отправьте в Восточный У посла с подарками и поздравлениями и посоветуйте Сунь Цюаню послать Лу Суня в поход против царства Вэй, -- писал Чжугэ Лян. -- Тогда бы вэйский правитель приказал выступить Сыма И, а я, воспользовавшись этим, снова повел бы войско к Цишаню и взял Чанань".
      По распоряжению Хоу-чжу послом в Восточный У поехал тай-вэй Чэнь Чжэнь. Он вез подарки: доброго коня, яшмовый пояс, жемчуга и другие драгоценности. Сунь Цюань с почетом принял Чэнь Чжэня, который вручил ему послание Хоу-чжу и богатые дары. В честь посла был устроен пир, и затем его пышно проводили в царство Шу.
      Когда посол уехал, Сунь Цюань вызвал Лу Суня и рассказал ему, что вступил в союз с царством Шу и будет вместе с ним воевать против царства Вэй.
      -- Это значит, что Чжугэ Лян боится Сыма И, -- заключил Лу Сунь. -- Но раз уж мы стали союзниками, придется сделать вид, что готовы воевать. А там посмотрим. Если Чжугэ Лян будет побеждать, мы воспользуемся поражением царства Вэй и овладеем Срединной равниной.
      Сунь Цюань отдал приказ обучать войска в округах Цзинчжоу и Сянъян, широко оповещая о дне выступления в поход.
      Шуский посол Чэнь Чжэнь, возвратившись в Ханьчжун, доложил Чжугэ Ляну о том, как его принял правитель царства У. Чжугэ Лян, все еще обеспокоенный тем, что в прошлый поход ему не удалось взять Чэньцан, на этот раз решил действовать осторожнее. Он послал разведку, которая донесла, что Хэ Чжао, охраняющий Чэньцан, заболел.
      -- Значит, нас ждет победа! -- воскликнул Чжугэ Лян и вызвал к себе Вэй Яня и Цзян Вэя. -- Приказываю отобрать, -- сказал он, -- пять тысяч воинов и немедленно идти к Чэньцану. Увидите сигнальный огонь -- нападайте на врага!
      -- Когда нам выступать? -- переспросили военачальники, все еще не понимая намерений Чжугэ Ляна,
      -- Сейчас же! -- последовал ответ. -- И через три дня быть на месте. Перед уходом можете со мной не прощаться.
      Военачальники удалились. Тогда Чжугэ Лян вызвал Гуань Сина и Чжан Бао и шепотом растолковал им, что они должны делать.
      Полководец Го Хуай, узнав о тяжелой болезни Хэ Чжао, сказал Чжан Го:
      -- Хэ Чжао болен, его надо сменить. Я пошлю донесение государю, а вы замените его.
      Хэ Чжао действительно был тяжко болен. Но когда ему доложили о нападении шуских войск, он приказал стойко обороняться на стенах. Однако противнику удалось поджечь городские ворота, и в городе началось смятение. Когда Хэ Чжао узнал, что враг ворвался в город, с ним случился удар, и он умер, не приходя в сознание.
      Тем временем Вэй Янь и Цзян Вэй подошли к Чэньцану; первоначально им показалось, что город вымер: на стенах не видно было ни одного воина, ни одного знамени. Они не решались идти на штурм.
      Но внезапно раздался треск хлопушек, на городской стене поднялись флаги и знамена, на сторожевой башне появился человек в шелковой повязке на голове, в даосском одеянии из пуха аиста и с веером из перьев в руках.
      -- Поздно пришли! -- закричал человек на башне.
      Вэй Янь и Цзян Вэй тотчас же узнали Чжугэ Ляна. Соскочив с коней, они поклонились до земли и воскликнули:
      -- Господин чэн-сян, искусство ваше непостижимо!
      Чжугэ Лян распорядился впустить их в город и, когда они предстали перед ним, сказал:
      -- Мне было известно, что Хэ Чжао болен. Но я приказал вам за три дня овладеть городом, чтобы никто не мог догадаться о моих истинных намерениях. Между тем я сам вместе с Гуань Сином и Чжан Бао выступил из Ханьчжуна и двойными переходами добрался до Чэньцана, не давая врагу времени подготовиться и подтянуть войска. В городе у меня были лазутчики, которые зажгли сигнальный огонь и подняли шум. Ведь войско, в котором нет полководца, очень легко испугать, поэтому мне и удалось так быстро овладеть городом. В "Законах войны" сказано: "Выступай, когда враг не ожидает; нападай, когда он не подготовлен".
      Вэй Янь и Цзян Вэй еще раз низко поклонились Чжугэ Ляну.
      Выражая сожаление о смерти Хэ Чжао и желая подчеркнуть его преданность своему правителю, Чжугэ Лян отпустил всю семью с телом покойного в царство Вэй.
      Спустя некоторое время Чжугэ Лян сказал Цзян Вэю и Вэй Яню:
      -- Отдыхать вам не придется, пока вы не овладеете заставой Саньгуань. Там мало войска, и они разбегутся при одном вашем появлении. Только не медлите, а то вэйцы подтянут подкрепления, и тогда заставу не возьмешь!
      Вэй Янь и Цзян Вэй поспешили к Саньгуаню. Защитники заставы действительно разбежались. Шуские воины вступили на заставу и собрались располагаться на отдых. В это время вдали поднялся столб пыли -- это приближалась вэйская армия.
      -- Прозорливость нашего чэн-сяна изумительна! -- в восхищении воскликнули Цзян Вэй и Вэй Янь.
      К заставе подходило войско во главе с вэйским полководцем Чжан Го. Шусцы преградили ему главную дорогу. Чжан Го увидел, что застава занята противником, и приказал отходить. Вэй Янь бросил свой отряд в погоню. Завязалась ожесточенная схватка, в которой Чжан Го потерял многих воинов убитыми и ранеными.
      Вэй Янь вернулся на заставу и послал гонца с докладом чэн-сяну. Чжугэ Лян, воспользовавшись поражением вэйских войск, прошел через Чэньцанскую долину и занял город Цзяньвэй. Следом за ним непрерывным потоком двинулись все шуские войска.
      В это время по приказу Хоу-чжу на помощь Чжугэ Ляну прибыл полководец Чэнь Ши.
      Войска царства Шу, продвигаясь стремительным маршем, вышли к горам Цишань и расположились лагерем. Чжугэ Лян собрал к себе в шатер военачальников и сказал:
      -- Мы уже дважды подходили к Цишаню, но победы не добились. И нам пришлось прийти сюда в третий раз. Как мне кажется, вэйские войска будут обороняться на прежних местах. Однако они боятся, как бы я не захватил города Юнчэн и Мэйчэн, и подготовились там к обороне. Но я туда не пойду, мы пройдем через города Иньпин и Уду и выйдем к Ханьчжуну, разрезав таким образом вэйскую армию на две части. Кто пойдет брать эти города?
      -- Я пойду! -- первым вызвался Цзян Вэй.
      -- Разрешите и мне! -- присоединился к нему Ван Пин.
      Чжугэ Лян обрадовался и приказал Цзян Вэю с десятитысячным войском овладеть Уду, а Ван Пину -- взять Иньпин.
      Чжан Го с остатками своего разгромленного отряда ушел в Чанань. Полководцы Го Хуай и Сунь Ли от него узнали о падении Чэньцана, о смерти Хэ Чжао, о потере заставы Саньгуань, о выходе Чжугэ Ляна к Цишаньским горам и дальнейшем наступлении его армии.
      -- Он пойдет на Мэйчэн и Юнчэн! -- заволновался Го Хуай.
      Поручив Чжан Го оборону Чананя, а Сунь Ли -- Юнчэна, Го Хуай сам повел войско на выручку Мэйчэна. Одновременно он послал доклад вэйскому правителю, извещая его о создавшейся опасности.
      Приближенный сановник доложил вэйскому правителю Цао Жую о смерти Хэ Чжао и поражениях, понесенных вэйскими войсками.
      Цао Жуй всполошился. В это время с юга еще прибыл гонец с докладом от Мань Чуна. Мань Чун сообщал, что Сунь Цюань незаконно присвоил себе императорский титул, вступил в союз с царством Шу и приказал своему полководцу Лу Суню обучать войско в Учане и готовиться к вторжению в границы царства Вэй,
      Опасность, угрожающая царству одновременно с двух сторон, не на шутку напугала Цао Жуя. Его главный полководец Цао Чжэнь еще не оправился от болезни, и он вызвал на совет Сыма И.
      -- Сунь Цюань не пойдет на нас войной, -- поспешил успокоить правителя Сыма И.
      -- Откуда вам это известно? -- спросил Цао Жуй.
      -- Здесь все ясно, -- отвечал Сыма И. -- Чжугэ Лян помнит поражение у Сяотина и мечтает за него отомстить. Он сам бы не прочь захватить Восточный У, но вынужден был временно вступить с Сунь Цюанем в союз, потому что боится нашего нападения. Лу Сунь это прекрасно понимает и только делает вид, что собирается воевать с нами, а на самом деле он будет сидеть и наблюдать со стороны за ходом событий. Враждебных действий со стороны царства У нечего бояться -- сейчас необходимо заняться царством Шу.
      -- Вы мудро рассуждаете, -- согласился Цао Жуй.
      Он пожаловал Сыма И звание да-ду-ду и поставил его во главе всех войск в Лунси, повелев при этом одному из сановников пойти к Цао Чжэню и взять у него печать полководца.
      -- Разрешите мне самому пойти к Цао Чжэню, -- попросил Сыма И.
      Получив согласие государя, Сыма И отправился во дворец Цао Чжэня и велел слуге доложить о нем, Его проводили в комнату больного. Справившись о его здоровье, Сыма И сказал:
      -- Царства У и Шу заключили против нас союз. Чжугэ Лян вновь вышел к Цишаньским горам. Вам это известно?
      Цао Чжэнь изумился:
      -- Видно, мои домашние ничего мне не говорят, чтобы меня не тревожить. Но меня удивляет, почему государь в такой грозный час не пожаловал вам звание да-ду-ду и не поручил отразить нападение врага?
      -- Слишком ничтожны мои способности, я не подхожу для такой высокой должности, -- отвечал Сыма И.
      -- Возьмите печать и отдайте ее Сыма И! -- приказал Цао Чжэнь, обращаясь к своим приближенным.
      -- Я не смею принять вашу печать! -- вскричал Сыма И. -- Но если хотите, я буду вам помогать, насколько хватит моих сил!
      -- Если вы не примете звания полководца, Срединное царство погибнет! -решительно сказал Цао Чжэнь, поднимаясь с ложа. -- Я пойду во дворец и поговорю с государем!
      -- Не утруждайте себя понапрасну! -- удержал его Сыма И. -- Сын неба уже удостоил меня высоким назначением, но я не посмел его принять без вашего ведома.
      -- Соглашайтесь, соглашайтесь немедленно! -- обрадовался Цао Чжэнь. -И отразите противника!
      Сыма И, наконец, уступил настояниям Цао Чжэня.
      После прощального приема у вэйского правителя Сыма И выехал в Чанань, чтобы оттуда двинуть свои войска на решительный бой с Чжугэ Ляном.
      Поистине:
      Если новый полководец взял от старого печать,
      Значит встретятся два войска и войны не миновать.
      О том, кто в этом походе победил и кто понес поражение, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТАЯ
      в которой повествуется о том, как Чжугэ Лян нанес поражение вэйским войскам, и о том, как Сыма И вторгся в царство Шу
      Итак, летом, в четвертом месяце седьмого года периода Цзянь-син [229 г.] по летоисчислению династии Шу-Хань, войска Чжугэ Ляна вышли к Цишаньским горам и, раскинув там три укрепленных лагеря, стали ожидать прихода вэйской армии.
      Тем временем Сыма И приехал в Чанань. Его встретил военачальник Чжан Го и рассказал, как сложилась обстановка. Сыма И назначил Чжан Го начальником своего передового отряда, в помощники дал ему младшего военачальника Дай Лина и приказал с десятью тысячами воинов идти к Цишаню и расположиться лагерем на южном берегу реки Вэйшуй.
      К Сыма И пришли также военачальники Го Хуай и Сунь Ли; без всяких предисловий он спросил:
      -- Можете ли вы в открытом бою сразиться с шускими войсками?
      -- Нет! -- сразу ответили они.
      -- Чжугэ Лян привел войско издалека, -- продолжал Сыма И, -- ему выгодна война короткая, и если он не навязывает нам боя, значит это неспроста! Есть вести из Лунси?
      -- Разведчики доносят, что там усиленно строят укрепления и готовятся к обороне, -- сказал Го Хуай. -- Неизвестно только, что происходит в Уду и Иньпине.
      -- Против Чжугэ Ляна я уже послал войско, -- произнес Сыма И. -- А вы проберитесь к Иньпину и Уду и посмотрите, что там делает противник. Действуйте скрытно, в бой не вступайте, но беспокойте врага непрерывно.
      Получив приказ, Го Хуай и Сунь Ли с пятью тысячами воинов вышли из Чананя. По дороге Го Хуай задал Сунь Ли такой вопрос:
      -- Как вы полагаете, можно ли сравнить Сыма И с Чжугэ Ляном?
      -- Нет, -- ответил Сунь Ли. -- Чжугэ Лян намного превосходит его.
      -- И все же приказ, который дал нам Сыма И, показывает, что он умнее многих военачальников, -- возразил Го Хуай. -- Разве шуские войска, вступившие на землю Иньпина и Уду, не растеряются при нашем неожиданном появлении?
      Тут рысью подскакал дозорный и сообщил Го Хуаю, что шуские военачальники Ван Пин и Цзян Вэй вышли из городов Иньпин и Уду.
      -- Как же так получилось: они взяли города, а войска их стоят в поле? -недоумевал Сунь Ли. -- Опять Чжугэ Лян приготовил нам западню! Давайте лучше отступать, пока не поздно!
      Го Хуай был такого же мнения и уже хотел было отдать приказ об отступлении, как раздался оглушительный треск хлопушек и из-за гор вышел отряд со знаменами, на которых было начертано: "Ханьский чэн-сян Чжугэ Лян".
      Сам Чжугэ Лян сидел в небольшой коляске впереди своего войска. С левой руки от него был Гуань Син, с правой -- Чжан Бао. Го Хуай и Сунь Ли задрожали от страха. Чжугэ Лян, заметив их смятение, громко рассмеялся:
      -- Стойте, Го Хуай и Сунь Ли! Неужто вы думаете, что Сыма И удалось бы меня перехитрить? Я давно разгадал его замысел: он послал войско навстречу мне, пытаясь этим отвлечь мое внимание, а вам приказал тревожить мою армию в тылу! Что вы ждете? Почему вы не сдаетесь? Может быть, собираетесь драться со мной насмерть?
      Го Хуай и Сунь Ли еще больше перепугались. Не успели они оглянуться, как со всех сторон их окружили воины Ван Пина и Цзян Вэя, Гуань Сина и Чжан Бао. Го Хуай и Сунь Ли оказались в тисках. Они бросили коней и полезли вверх по крутой горе. Чжан Бао погнался было за ними, но его конь оступился и вместе с всадником грохнулся в бурливший внизу горный поток. Воины вытащили Чжан Бао из воды: у него оказалась поврежденной голова, и Чжугэ Лян отправил его лечиться в Чэнду.
      Го Хуаю и Сунь Ли удалось скрыться. С большим трудом добрались они до лагеря Сыма И.
      -- Чжугэ Лян, -- сказали они, -- занял Иньпин и Уду, а сам засел на дороге и взял нас в кольцо. Нам пришлось бросить коней и сражаться пешими...
      -- Вы ни в чем не виноваты, -- поспешил успокоить их Сыма И. -- Чжугэ Лян оказался умнее меня. Теперь нам придется оборонять Юнчэн и Мэйчэн и не выходить в открытый бой. Я уже обдумал план разгрома врага. Сейчас Чжугэ Лян занят наведением порядка в Уду и Иньпине. Приказываю напасть на его лагерь. Я сам приду вам на помощь, и общими усилиями мы одержим победу!
      Вскоре Чжан Го выступил в путь по тропинке, проходившей справа, а Дай Лин -слева. Зайдя в тыл врагу, они вновь сошлись на большой дороге и дальше двинулись вместе.
      Едва прошли они тридцать ли, как передовой отряд неожиданно остановился. Чжан Го и Дай Лин устремились разузнать, в чем дело. Оказалось, что несколько сотен повозок, груженных сеном, преграждали путь.
      -- Скорее назад! -- закричал Чжан Го. -- Чжугэ Лян опять разгадал наш замысел!
      Воины бросились назад, но уже было поздно. Горы озарились ярким светом, загремели барабаны, затрубили рога, и с четырех сторон из засады появился противник. Вэйцы были окружены. Чжугэ Лян, стоя на вершине горы, громко прокричал:
      -- Слушайте, Чжан Го и Дай Лин! Сыма И думал, что я навожу порядок в городах, и приказал вам захватить мой лагерь! Но вы оба попались в мою ловушку! Жалкие военачальники! Слезайте с коней и сдавайтесь -- я не причиню вам зла!
      Чжан Го охватила ярость. Протянув руку в сторону Чжугэ Ляна, он закричал:
      -- Деревенщина! Вторгся в пределы великого государства и еще смеешь городить вздор! Погоди! Поймаю тебя -- изрублю на десять тысяч кусков!
      Хлестнув коня, Чжан Го с копьем наперевес бросился на гору. Сверху посыпались на него стрелы и камни. Взобраться на гору ему не удалось; орудуя копьем, он вырвался из окружения и бежал. Никто не посмел его остановить. Дай Лин остался в окружении. Выбравшись на волю, Чжан Го оглянулся и не увидел своего помощника. Не раздумывая, он бросился назад, вырвал Дай Лина из кольца, и они умчались вместе.
      Чжугэ Лян с горы видел, как бился Чжан Го, и, обратившись к своим приближенным, промолвил:
      -- Мне приходилось слышать, что когда Чжан Фэй дрался с Чжан Го, все дрожали от страха! Теперь я сам убедился в необыкновенной храбрости этого человека! Он очень опасен для царства Шу.
      Собрав свое войско, Чжугэ Лян возвратился в лагерь.
      А между тем Сыма И, построив свое войско в боевой порядок, ждал, когда в рядах противника начнется смятение, чтобы до конца разгромить их. Но вместо этого к нему примчались Чжан Го и Дай Лин.
      -- Чжугэ Лян все предугадал и разбил наш отряд! -- коротко сообщили они.
      -- Воистину, Чжугэ Лян -- небесный дух! -- вскричал потрясенный поражением своих войск Сыма И. -- Нам придется отступить.
      И он отдал приказ отводить войска. Отказавшись от боя с шускими войсками, Сыма И занял оборону.
      Чжугэ Лян одержал великую победу, захватив бессчетное множество коней и оружия. Вернувшись в свой лагерь, он приказал Вэй Яню не давать покоя противнику и ежедневно вызывать его на бой. Однако вэйские войска не показывались.
      Так продолжалось с полмесяца. Однажды Чжугэ Лян, задумавшись, сидел у себя в шатре, когда ему доложили, что от Сына неба прибыл ши-чжун Фэй Вэй с указом. Чжугэ Лян встретил посла со всеми подобающими церемониями и принял указ, который гласил:
      "Сражение при Цзетине было проиграно всецело по вине военачальника Ма Шу, но вы взяли всю вину на себя. Были вы виноваты лишь в том, что поверили обещаниям Ма Шу и поручили ему оборону Цзетина.
      В прошлом году во всем блеске вы показали свое полководческое искусство: убили Ван Шуана и обратили в бегство Го Хуая. Вы покорили на севере племена ди и на западе -- тангутов, присоединив к нашим владениям еще две окраины.
      Величие ваше заставляет трепетать от страха всех злодеев и мятежников. Заслуги ваши -- как звезды!
      Ныне опаснейший враг нашего государства еще не уничтожен! А вы, выполняя нашу волю, задумали унизить себя, отказавшись от высокого звания чэн-сяна! Это не увеличивает вашу славу!
      Восстанавливаем вас в прежней должности чэн-сяна, и вы не должны отказываться".
      Прочитав указ, Чжугэ Лян сказал Фэй Вэю:
      -- Наше государственное дело еще не завершилось успехом. Не рано ли восстанавливать меня в должности?
      И хотел ответить Сыну неба решительным отказом. Но Фэй Вэй возражал ему:
      -- Отказом своим вы нарушите волю Сына неба и охладите пыл воинов. Вы должны согласиться!
      Чжугэ Лян уступил его настойчивым просьбам, и Фэй Вэй, почтительно попрощавшись с чэн-сяном, уехал.
      Видя, что Сыма И вовсе и не собирается выходить на бой, Чжугэ Лян отдал приказ своим войскам сниматься с лагерей. Лазутчики донесли об этом Сыма И.
      -- Всем оставаться на месте! -- приказал Сыма И. -- Чжугэ Лян задумал какую-то новую хитрость!
      -- Да у него просто вышел весь провиант! -- уверенно сказал Чжан Го. -Почему вы не хотите его преследовать?
      -- В прошлом году в землях Шу был обильный урожай, и в этом году там уже поспела пшеница, -- отвечал Сыма И. -- Провианта у него хватит. Конечно, есть трудности, связанные с подвозом, но все равно они могут продержаться не менее полугода. Зачем им отступать? Чжугэ Лян решил выманить нас из укреплений. Сейчас главное -- разослать по разным направлениям разведчиков и тщательно следить за передвижением вражеских войск.
      Сыма И приказал выслать несколько разведывательных отрядов. Вскоре лазутчики донесли, что Чжугэ Лян отошел на тридцать ли и разбил лагерь.
      -- Я уверен, что Чжугэ Лян никуда не уйдет, -- снова повторил Сыма И. -Останемся и мы на месте.
      Однако новая разведка донесла, что шуские войска вышли из лагеря. Сыма И и тут не поверил и, переодевшись простым воином, поехал сам проверять донесение. Действительно, противник отступил еще на тридцать ли и опять расположился лагерем.
      Возвратившись к себе, Сыма И сказал Чжан Го:
      -- Чжугэ Лян хитрит. Он ждет, что мы начнем преследовать его, а мы на это не пойдем!
      Так прошло еще десять дней. Затем разведчики сообщили, что враг снова отступил на тридцать ли.
      -- Чжугэ Лян постепенно отходит к Ханьчжуну, -- сказал Чжан Го. -- В этом нет никакого сомнения. Разрешите мне, господин ду-ду, догнать его и вступить в бой!
      -- Сейчас нельзя! -- возразил Сыма И. -- Чжугэ Лян хитер и коварен. Случись с вами неудача, это подорвет дух наших воинов.
      -- Накажите меня, если я понесу поражение! -- вскричал Чжан Го, которому не терпелось схватиться с врагом.
      -- Хорошо, -- уступил, наконец, Сыма И. -- Раз уж вы так хотите драться, разделим войско на два отряда. -- Вы пойдете вперед, а я следом за вами -нам надо остерегаться засады. Выступайте завтра. В пути дайте воинам отдохнуть, чтобы вступить в бой со свежими силами.
      Чжан Го и его помощник Дай Лин во главе тридцати тысяч воинов смело двинулись вперед. Пройдя половину дневного перехода, они остановились на отдых. Сыма И, оставив в лагере охрану, вышел следом за Чжан Го.
      Когда разведчики донесли Чжугэ Ляну, что вэйские войска выступили по большой дороге, но сейчас остановились, он вызвал военачальников и сказал:
      -- Вэйцы решили дать нам бой. Имейте в виду, что, пока я зайду противнику в тыл и устрою там засаду, вам придется драться одному против десяти. Для предстоящего сражения нужны умные и проницательные военачальники. -- При этих словах Чжугэ Лян бросил взгляд на Вэй Яня. Тот молча опустил голову.
      -- Разрешите мне драться с врагом! -- вызвался Ван Пин, выходя вперед.
      -- А если вас постигнет неудача? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Тогда накажите меня, как того требует закон войны!
      -- Ван Пин хочет пожертвовать собой! -- промолвил Чжугэ Лян. -- Вот это настоящий воин! Но вэйские войска могут прийти двумя отрядами, и тогда наша засада окажется между ними. Как ни храбр Ван Пин, но отбиваться сразу с двух сторон он не сможет. Нам нужен еще один смелый военачальник. Неужели в нашем войске не найдется такого?
      -- Разрешите мне! -- вышел вперед Чжан И.
      -- Нет, вы не соперник такому храбрецу, как Чжан Го!
      -- Если меня постигнет неудача, я готов сложить свою голову тут, перед вашим шатром!
      -- Хорошо! -- согласился Чжугэ Лян. -- Идите вместе с Ван Пином. Я выделю вам обоим двадцать тысяч воинов, и вы устроите засаду в ущелье. Когда вэйские войска подойдут, пропустите их вперед и ударьте с тыла. Если следом за Чжан Го будет идти Сыма И, разделите войско на два отряда: Ван Пин пусть сдерживает Чжан Го, а вы отразите Сыма И. Бейтесь насмерть! Я не оставлю вас без подмоги.
      Военачальники поклонились Чжугэ Ляну и отправились выполнять приказ. А Чжугэ Лян подозвал к себе Цзян Вэя и Ляо Хуа и, протягивая шелковую сумку, сказал:
      -- Возьмите эту сумку. В ней находится план вашего наступления. Пока устройте засаду в горах. Если вэйцы окружат Ван Пина и Чжан И, не помогайте им, а разверните план и прочтите его. Тогда узнаете, что вам следует делать.
      Взяв сумку, Цзян Вэй и Ляо Хуа удалились.
      После этого Чжугэ Лян, обратившись к У Баню, У И, Ма Чжуну и Чжан Ни, тихо сказал:
      -- Завтра могут подойти вэйские войска, но не вступайте с ними в бой -сейчас они горят жаждой боя. Отходите до тех пор, пока Гуань Син не ударит на них, а потом поворачивайте назад и нападайте. Я вам помогу, когда будет необходимо.
      Получив указания, военачальники пошли к своим войскам.
      Наконец Чжугэ Лян подозвал Гуань Сина и сказал:
      -- Тебе с пятью тысячами отборных воинов придется засесть в засаду в ущелье. Наблюдай за вершиной горы -- как только увидишь красный флаг, выступай.
      Гуань Син также пошел выполнять приказ.
      Отряд Чжан Го и Дай Лина стремительно продвигался вперед. Первыми им повстречались Ма Чжун, У И, У Бань и Чжан Ни. Чжан Го напал на них, но шуские войска отступили без боя. Вэйцы преследовали их более двадцати ли. Дело было в шестом месяце, погода стояла знойная, от быстрой ходьбы с людей ручьями лил пот.
      Пройдя около пятидесяти ли, вэйские воины совсем задохнулись от жары. В это время Чжугэ Лян с высокой горы махнул красным флагом, и по этому сигналу Гуань Син ударил на врага. Ма Чжун, У И, У Бань и Чжан Ни тоже повернули свое войско и вступили в бой.
      Не отступая ни на шаг, отважно бились Чжан Го и Дай Лин. Но тут с оглушительными криками на подмогу шускому войску подошли отряды Ван Пина и Чжан И. Они с ходу бросились в бой и отрезали вэйцам путь к отступлению.
      -- Чего мешкаете? -- закричал Чжан Го своим военачальникам. -- Отступать не позволю -- будем драться до последнего!
      Вэйские воины с удвоенной силой бились с противником. Но все было напрасно -- вырваться из окружения они не могли.
      Где-то позади, потрясая небо, загремели барабаны и затрубили в рога: это подоспел Сыма И со своим отборным войском и взял в кольцо Ван Пина и Чжан И.
      -- Наш чэн-сян -- настоящий провидец! -- воскликнул Чжан И. -- Все получилось так, как он говорил! Мы должны биться насмерть -- он нас не оставит!
      Разделив свое войско на два отряда, они отбивались от Чжан Го и Дай Лина и сдерживали натиск Сыма И.
      Разгорелся ожесточенный бой. Шум битвы доходил до самых небес. Цзян Вэй и Ляо Хуа наблюдали за сражением с горы. Когда шуские воины под натиском врага стали подаваться назад, Цзян Вэй сказал, обращаясь к Ляо Хуа:
      -- Открывайте сумку, посмотрим план Чжугэ Ляна.
      Они нашли в сумке письмо, в котором было сказано:
      "Если войска Сыма И окружат Ван Пина и Чжан И, разделите свое войско на два отряда и быстро идите к вэйскому лагерю. Сыма И поспешит тогда на выручку, а вы по дороге нападете на него. Лагерь вы не возьмете, но победу мы одержим полную".
      Цзян Вэй и Ляо Хуа разделили войско и устремились к лагерю Сыма И.
      Но случилось так, что Сыма И, опасавшийся западни, по всей дороге цепью расставил воинов, которые из уст в уста передавали ему донесения из лагеря. Как раз в самый разгар битвы к Сыма И как ветер примчался всадник с известием, что шуские войска двумя отрядами подходят к его лагерю. Сыма И побледнел и закричал на военачальников:
      -- Я говорил вам, что Чжугэ Лян хитер и коварен! А вы не верили мне и уговаривали начать преследование! Теперь видите, что из этого получилось!
      Собрав войско, Сыма И поспешил к лагерю. Но по пятам за ним следовал Чжан И, беспощадно избивая его воинов; они в страхе бежали толпою, не соблюдая никакого порядка. Отряд Сыма И был разгромлен.
      Чжан Го и Дай Лин, оставшиеся без поддержки, по глухой тропинке бежали в горы. Уже после боя подошел к месту сражения и отряд Гуань Сина. Войска Чжугэ Ляна одержали полную победу.
      Когда остатки разбитого войска Сыма И добрались до своего лагеря, вражеских войск там уже не оказалось. Сыма И горько укорял военачальников:
      -- Вы не знаете "Законов войны"! Только игра крови возбуждает у вас храбрость. Рвались в бой! Вот вам и поражение! Отныне я запрещаю всякие безрассудные действия, и если кто-либо из вас нарушит мой приказ, буду карать по военным законам!
      Смущенные и огорченные военачальники молча разошлись.
      В этом сражении вэйские войска понесли большие потери убитыми и оставили на поле боя много коней и оружия.
      Собрав свое победоносное войско, Чжугэ Лян вернулся в лагерь и стал готовиться к дальнейшему наступлению, но из Чэнду прибыл гонец с вестью о неожиданной смерти Чжан Бао. Горестный вопль вырвался из груди Чжугэ Ляна. Из горла у него хлынула кровь, и он в беспамятстве рухнул на землю. Военачальники с трудом привели его в чувство. От потрясения Чжугэ Лян заболел и плашмя лежал в шатре. Военачальники были сильно обеспокоены.
      Потомки в стихах оплакивают гибель героя:
      Смелый, преданный Чжан Бао подвиг думал совершить.
      Жаль, без помощи небесной оказался он в беде.
      Обратясь лицом на запад, горько плачет Чжугэ Лян:
      Кто ему теперь поможет в тяжком горе и нужде!
      Лишь спустя десять дней Чжугэ Лян позвал в шатер Дун Цзюэ и Фань Цзяня.
      -- Сейчас я не в состоянии выполнять свои обязанности, -- сказал он. -Придется возвратиться в Ханьчжун и лечиться. Когда поправлюсь, подумаем о дальнейшем наступлении. Только смотрите не болтайте о том, что я сказал, а то Сыма И узнает и нападет на нас.
      Ночью был дан приказ без шума сняться с лагерей; Сыма И узнал об этом лишь через пять дней.
      -- Чжугэ Лян творит дела, которые вызывают духов и изгоняют демонов! -со вздохом произнес Сыма И. -- Мне никогда с ним не сравниться!
      Оставив один отряд в лагере и отрядив часть войск для охраны горных проходов, Сыма И возвратился в столицу.
      Огромное войско Чжугэ Ляна расположилось в Ханьчжуне, а сам он уехал лечиться в Чэнду. Гражданские и военные чиновники выехали далеко за город встречать его и сопровождали до дому. Хоу-чжу лично прибыл к нему справиться о здоровье и приставил к больному своего лекаря. С каждым днем Чжугэ Лян чувствовал себя лучше.
      Осенью, в седьмом месяце восьмого года периода Цзянь-син [230 г.], вэйский полководец Цао Чжэнь, оправившись от болезни, представил государю доклад, в котором писал:
      "Шуские войска неоднократно нарушали наши границы и вторгались на Срединную равнину. Если их не уничтожить сейчас, позже они принесут нам большую беду. Ныне стоит прохладная осенняя погода, и войска наши отдохнули. Разрешите мне вместе с Сыма И отправиться в поход на Ханьчжун. Мы уничтожим шайку изменников и обезопасим границы нашего царства".
      Вэйский государь Цао Жуй возликовал и спросил советника Лю Е:
      -- Как вы смотрите на то, что Цао Чжэнь советует мне предпринять новый поход против царства Шу?
      -- Он прав, -- отвечал Лю Е. -- Если сейчас не уничтожить врага, то потом нам придется худо. Государь, разрешите этот поход!
      Цао Жуй кивнул головой в знак согласия. Советник Лю Е покинул дворец.
      Сановники, прослышав о его разговоре с императором, наперебой донимали его вопросами:
      -- Говорят, Сын неба спрашивал ваше мнение о походе против царства Шу? Что же вы ему ответили?
      -- Ничего подобного не было, -- ответил Лю Е. -- Царство Шу защищено неприступными горами и быстрыми реками, воевать с ним -- только напрасно тратить силы. Нам не будет от этого никакой пользы.
      Сановники разошлись, так ничего и не узнав. На следующий день Ян Цзи явился во дворец и сказал Цао Жую:
      -- Вчера Лю Е советовал вам предпринять поход против царства Шу, а сановникам он говорит, что против Шу воевать невозможно. Он вас обманул, государь! Почему вы не призовете его к ответу?
      Цао Жуй вызвал Лю Е к себе в покои и спросил:
      -- Что случилось? Вы уговаривали меня воевать с царством Шу, а теперь утверждаете, что война невозможна?
      -- Все мной обдумано, и я пришел к выводу, что с царством Шу воевать нельзя! -- ответил Лю Е.
      Цао Жуй рассмеялся. Когда присутствовавший при разговоре Ян Цзи вышел, Лю Е тихо добавил:
      -- Война против Шу -- великое государственное дело! Можно ли с каждым болтать об этом? Военные планы требуют тайны, и пока замысел не осуществлен, незачем о нем говорить!
      -- Вы правы! -- согласился государь.
      С тех пор Цао Жуй проникся к Лю Е еще большим уважением.
      Через десять дней к императорскому двору явился Сыма И. Государь показал ему доклад Цао Чжэня.
      -- Я думаю, что мы можем выступить в поход против Шу, -- сказал Сыма И. -Войска Восточного У все равно напасть на нас не посмеют.
      Цао Жуй пожаловал Цао Чжэню звание да-сы-ма и да-ду-ду Западного похода; Сыма И был назначен его помощником, а Лю Е занял место главного советника при войске. Попрощавшись с вэйским государем, Цао Чжэнь, Сыма И и Лю Е выступили в поход во главе четырехсоттысячной армии.
      Добравшись до Чананя, они, не задерживаясь, направились к Цзяньгэ, решив оттуда идти на Ханьчжун. Го Хуай со своим помощником Сунь Ли и другие военачальники, принимавшие участие в прежнем походе, двигались по нескольким направлениям.
      Разведчики донесли из Ханьчжуна в Чэнду о наступлении противника.
      В это время Чжугэ Лян выздоровел и ежедневно занимался тщательным обучением войска; он обдумывал способы восьми расположений войск и знакомил с ними своих военачальников. Чжугэ Лян готовился к захвату Срединной равнины. Получив известие о нападении вэйцев, он вызвал к себе Чжан Ни и Ван Пина и сказал:
      -- Вы будете с тысячей воинов охранять старую дорогу в Чэньцане. А я с большим войском приду вам на помощь.
      -- У врага четыреста тысяч войска! -- в один голос воскликнули оба военачальника, не понимая, всерьез ли Чжугэ Лян предлагает им выступить с одной тысячей воинов. -- Ходят слухи, что у них даже восемьсот тысяч! Что же мы будем делать?
      -- Я дал бы вам больше, -- ответил Чжугэ Лян, -- но мне просто жаль воинов, которым понапрасну придется терпеть лишения.
      Чжан Ни и Ван Пин переглянулись, все еще не решаясь уходить.
      -- Если вам не повезет, я вас обвинять не буду, -- успокоил их Чжугэ Лян. -- Не рассуждайте, прошу вас, и сейчас же выступайте в поход.
      -- Вы хотите нас погубить! -- в отчаянии вскричали Ван Пин и Чжан Ни. -Тогда убейте нас, но мы не пойдем!
      -- Ну, и глупы же вы! -- рассмеялся Чжугэ Лян. -- Я знаю, что делаю. Вчера ночью я наблюдал небесные знамения и видел, как звезда Би передвинулась в ту часть неба, где находится Тайинь, а это предвещает в ближайшее время проливные дожди. Пусть вэйских войск будет четыреста тысяч -- все равно они не смогут продвинуться ни на шаг и не посмеют углубиться в горы! Вам никакая беда не грозит. Я сам с армией буду находиться в Ханьчжуне, и как только враг начнет отступать, двину на него стотысячное войско и одержу полную победу!
      Ван Пин и Чжан Ни, наконец, все поняли и повели свой отряд на старую дорогу к Чэньцану. А Чжугэ Лян вслед за ними пошел с основными силами армии в Ханьчжун. Там он приказал во всех ущельях сделать запасы топлива, сена и провианта, которых хватило бы войску на период осенних дождей.
      Прошел месяц. За это время воины ни в чем не терпели недостатка: им выдавали еду и одежду, а их коням -- корм. Воины спокойно ждали приказа о выступлении в поход.
      Цао Чжэнь и Сыма И прибыли в Чэньцан. Там не осталось ни одного целого дома, все было разрушено. Они разыскали местных жителей, и те рассказали, что в прошлый раз перед уходом Чжугэ Лян приказал сжечь городок. Цао Чжэнь хотел двинуться дальше по Чэньцанской дороге, но Сыма И удержал его:
      -- Идти дальше нельзя. Сегодня ночью я наблюдал небесные знамения. Расположение светил предвещает большие дожди. Пройти-то мы пройдем, но в случае неудачи отступить будет невозможно. Придется строить временные убежища от дождей в Чэньцане.
      Цао Чжэнь согласился и остался в Чэньцане. Через пятнадцать дней действительно начались проливные дожди. На равнине вокруг Чэньцана стояла вода глубиною в три чи, оружие воинов отсырело, спать было негде. Дни и ночи люди проводили в тревоге.
      Ливни шли без перерыва тридцать дней. Много коней околело от недостатка корма, воины роптали, громко выражая свое недовольство. Слух об этом дошел до Лояна. Вэйский государь молился о ниспослании хорошей погоды, но небо осталось глухо к его молитвам.
      Ши-лан Ван Су обратился к Цао Жую с докладом:
      "В древних книгах есть такая запись: "Провиант и фураж подвозили за тысячу ли. Воины были голодны, им приходилось сушить сено и хворост, чтобы готовить еду. Войско не имело ни места для ночлега, ни провианта". Это записки одного из участников похода. А ведь если сейчас вступить в горные ущелья и продвигаться вперед, прокладывая дороги, придется в сто раз труднее!
      Ныне ко всем прочим лишениям прибавились ливни, горные склоны сделались скользкими, люди не могут свободно передвигаться. Провиант приходится возить издалека и с большим трудом. Все это служит непреодолимым препятствием для дальнейшего похода. За пятнадцать дней Цао Чжэню удалось пройти незначительное расстояние. Как известно, воинский подвиг может быть велик лишь в том случае, если войском управляют разумно и при этом сами воины активны. Полководец не должен допускать бездеятельности в начале похода, полагаясь на то, что он все совершит под конец.
      Примерами могут служить деяния древних. Когда У-ван шел в поход против иньского Чжоу-синя, он вернулся с половины пути.
      Можно подыскать такие же примеры из сравнительно недавних времен. Так У-ди(*1) и Вэнь-ди(*2), воюя с Сунь Цюанем, доходили до самой реки Янцзы, но переправиться через нее не могли, потому что не было благоприятных условий. Действовать надо, сообразуясь с велением неба, временем и обстоятельствами!
      Прошу вас, государь, вспомнить о том, что с дождями и реками шутить опасно. Дайте сейчас войску возможность отдохнуть, позже используйте его. Всегда найдутся предлоги для войны с царством Шу. Вы создадите такие условия, при которых воины с воодушевлением берутся за преодоление трудностей, а народ забывает о погибших".
      Доклад Ван Су навел Цао Жуя на размышления. В таком же духе доклады подали Ян Фу и Хуа Синь. Вэйский государь, наконец, решился и приказал прекратить войну.
      В то время Цао Чжэнь сказал Сыма И:
      -- Тридцать дней идут дожди, и у наших воинов совсем исчезло желание сражаться. Посоветуйте, как пресечь их стремление поскорее возвратиться домой?
      -- Самим вернуться! -- ответил Сыма И.
      -- Но уйдем ли мы невредимыми, если вдруг Чжугэ Ляну вздумается напасть на нас? -- усомнился Цао Чжэнь.
      -- А мы прикроем наш тыл, посадив в засаду два отряда, -- сказал Сыма И.
      Тут как раз прибыл гонец с указом вэйского правителя о прекращении войны. Цао Чжэнь и Сыма И перевели свой передовой отряд в тыл и начали отход.
      Чжугэ Лян давно знал, что надвигается время проливных дождей, и расположил свое войско в городе Чэнгу и у склона Чибо. Затем он созвал военачальников и сказал:
      -- Вэйский правитель должен прислать указ об отводе своей армии. Цао Чжэнь и Сыма И ждут этого и приняли меры на случай нашего нападения. Пусть они уходят, не будем им мешать.
      В это время примчался гонец от Ван Пина, который сообщал, что вэйские войска ушли. Чжугэ Лян приказал гонцу передать Ван Пину, чтобы тот оставался на месте и ждал нового распоряжения.
      Поистине:
      Отступая, войско Вэй в тылу оставило засады,
      Но не думал Чжугэ Лян нападать на их отряды.
      О том, как Чжугэ Лян собирался разгромить врага, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА СОТАЯ
      в которой повествуется о том, как ханьские войска разгромили Цао Чжэня, и о том, как Чжугэ Лян опозорил Сыма И
      Когда военачальники узнали, что вэйские войска отступают и Чжугэ Лян не собирается их преследовать, они явились в шатер и сказали:
      -- Господин чэн-сян, враг уходит. Мы теряем время! Почему вы решили оставаться на месте?
      -- Потому, что Сыма И искусный полководец, -- отвечал Чжугэ Лян. -- Он оставил засаду, и если мы будем его преследовать, попадемся в ловушку. Пусть Сыма И уходит, а я пройду через долину Сегу и врасплох нападу на Цишань.
      -- Разве нет иной дороги на Чанань, кроме как через Цишань? -- спросили военачальники.
      -- Цишань -- голова Чананя! -- ответил Чжугэ Лян. -- Все дороги из Лунси сходятся в Цишане. Кроме того, от самой долины Сегу и до реки Вэйшуй местность очень удобна для засад и неожиданных нападений. Я и хочу использовать все эти преимущества.
      Военачальники не посмели возражать. Чжугэ Лян приказал Вэй Яню, Чжан Ни, Ду Цюну и Чэнь Ши занять долину Цигу, а Ма Даю, Ван Пину и Чжан И пройти через долину Сегу и соединиться с ним у Цишаня.
      Сделав все необходимые распоряжения, Чжугэ Лян выступил вслед за военачальниками. Во главе передового отряда шли Гуань Син и Ляо Хуа.
      Сыма И и Цао Чжэнь оставили отряд войск, чтобы держать под наблюдением старую Чэньцанскую дорогу, а сами начали отходить. Через несколько дней к ним присоединилось войско, которое было в засаде; воины рассказали, что Чжугэ Лян не собирается их преследовать.
      -- Из-за дождей они даже не знают, что мы отступили! -- сказал Цао Чжэнь.
      -- Нет, они выступили следом за нами! -- поправил его Сыма И.
      -- Откуда вам это известно? -- удивился Цао Чжэнь.
      -- Уже несколько дней, как дожди кончились, но Чжугэ Лян не преследовал нас, потому что опасался засад. Сейчас они берут Цишань.
      Цао Чжэнь усомнился в этом.
      -- Не верите? -- спросил Сыма И. -- А я точно знаю, что они пойдут долинами Цигу и Сегу. Давайте подождем десять дней у выходов из этих долин! Если враг не придет -- значит я проиграл! Готов тогда напудриться и нарумяниться, словно женщина, и просить у вас прощения!
      -- Идет! -- согласился Цао Чжэнь. -- Если я неправ, отдаю вам коня и яшмовый пояс, подаренный мне Сыном неба!
      Они разделили между собой войска. Цао Чжэнь расположился у долины Сегу западнее Цишаня, а Сыма И -- у долины Цигу восточнее Цишаня.
      Сыма И прежде всего позаботился о том, чтобы устроить засаду в горах; остальное войско расположилось в лагере на дороге. Сам он переоделся в одежду простого воина и пошел в лагерь. Там Сыма И услышал, как один из военачальников, подняв голову к небу, говорил:
      -- Шли дожди -- мы сидели в грязи, теперь наступила ясная погода, а нас держат здесь! Вздумали в игры играть, не берегут войско!
      Сыма И вернулся к себе в шатер, созвал военачальников и приказал привести к нему недовольного.
      -- Государь кормит войско тысячу дней, -- закричал он, -- чтобы оно сражалось один день! Как ты смеешь выражать недовольство и подрывать боевой дух воинов?
      Военачальник утверждал, что ничего не говорил. Тогда Сыма И приказал вывести тех, кто слышал его слова. Те подтвердили, что он вслух выражал недовольство. Отпираться было бесполезно.
      -- Я в игрушки не играю! -- вскричал Сыма И. -- Я должен победить шускую армию, чтобы каждый из нас мог вернуться к государю с заслугами. Ты сам виноват, что не умеешь молчать!
      Сыма И велел страже вывести и обезглавить провинившегося. Вскоре голову его принесли в шатер на устрашение остальным военачальникам.
      -- Несите вашу службу старательно, будьте осторожны -- не пропустите врага! -- напутствовал их Сыма И. -- Как только услышите сигнал хлопушек, значит враг пришел -- нападайте на него!
      Выслушав приказ, военачальники удалились.
      Вэй Янь, Чжан Ни, Чэнь Ши и Ду Цюн с десятитысячным войском продвигались по долине Цигу. Здесь их догнал Дэн Чжи и сказал:
      -- Чэн-сян приказал вам соблюдать осторожность при выходе из долины. Там противник может поджидать вас в засаде.
      -- Как подозрителен чэн-сян на войне! -- воскликнул Чэнь Ши. -- Где уж вэйцам устраивать засады! У них и латы от дождя испортились, они домой спешат! Незачем нам останавливаться. Мой отряд будет продвигаться двойными переходами и одержит победу!
      -- Чэн-сян все предвидит, -- возразил Дэн Чжи, -- и потому его замыслы завершаются успехом! Как ты смеешь нарушать приказ?
      -- Будь чэн-сян так необычайно мудр, он не потерпел бы поражения в Цзетине! -- засмеялся Чэнь Ши.
      Вэй Янь вспомнил, как под Цзетином Чжугэ Лян не послушался его совета, и тоже усмехнулся:
      -- Если бы тогда чэн-сян послушался меня и пошел в долину Цзы-у, сейчас не только Чанань, но и Лоян был бы в наших руках! Какая польза от того, чтобы еще раз захватить Цишань? Где ясность в приказах чэн-сяна? Он приказывает то наступать, то отступать!
      -- Во главе своего отряда я первый выйду из долины Цигу и стану лагерем у Цишаня! -- заявил Чэнь Ши. -- Посмотрим, может быть тогда чэн-сян устыдится своей чрезмерной осторожности!
      Дэн Чжи пытался возражать, но Чэнь Ши не хотел его слушать и повел свой отряд к выходу из долины Цигу. Дэн Чжи ничего не оставалось, как поспешить к Чжугэ Ляну.
      Не успел Чэнь Ши пройти и нескольких ли, как послышался треск сигнальных хлопушек и из засады выскочили вэйские воины. Чэнь Ши хотел отступить, но враг отрезал обратный путь. Попав в окружение, Чэнь Ши метался вправо и влево, но вырваться ему не удавалось.
      Внезапно раздались воинственные крики -- это отряд Вэй Яня пришел на помощь Чэнь Ши и спас его, но от отряда, в котором было пять тысяч воинов, едва ли осталось сотни четыре или пять, и те почти все были ранены.
      К счастью, тут подоспели отряды Ду Цюна и Чжан Ни и вынудили вэйские войска отступить. Только теперь Чэнь Ши и Вэй Янь оценили дальновидность Чжугэ Ляна и горько раскаивались в своей опрометчивости.
      Между тем Дэн Чжи вернулся к Чжугэ Ляну и рассказал ему о неповиновении Чэнь Ши и Вэй Яня.
      -- Вэй Янь всегда был строптив! -- усмехнулся Чжугэ Лян. -- Я это знал, но держал его потому, что он храбр. Не миновать нам беды с ним!
      В это время прискакал гонец с вестью, что Чэнь Ши потерял почти всех своих воинов и стоит в долине. Чжугэ Лян приказал Дэн Чжи снова ехать в долину Цигу и успокоить Чэнь Ши, чтобы он спокойно выполнял приказ. Затем он вызвал Ма Дая и Ван Пина и сказал им:
      -- Если в долине Сегу есть вэйские войска, не попадайтесь им на глаза. Перейдите горный хребет и продвигайтесь дальше только ночью, скрываясь днем; выходите врагу в тыл левее Цишаня. Как только доберетесь туда, дайте мне сигнал огнем.
      Затем Чжугэ Лян вызвал Ма Чжуна и Чжан И и отдал им приказ:
      -- Проберитесь глухими тропами и выходите правее Цишаня. Как только придете туда, зажгите сигнальный огонь. Потом соедините свои войска с отрядами Ма Дая и Ван Пина и возьмите лагерь Цао Чжэня. Я поддержу вас своим наступлением из долины, и мы разгромим вэйские войска!
      Вызвав Гуань Сина и Ляо Хуа, чэн-сян объяснил им, что они обязаны выполнить.
      Сам Чжугэ Лян с отборными воинами шел двойными переходами. В дороге, подозвав к себе У Баня и У И, он тоже дал им указания. Военачальники, выслушав приказ, поспешно двинулись вперед.
      А Цао Чжэню все еще не верилось, что войско Чжугэ Ляна может на него напасть. Он вел себя беспечно и даже разрешил воинам отдыхать. С нетерпением ждал он, когда пройдет десять дней, чтобы пристыдить Сыма И.
      Прошло семь дней. И вдруг ему доложили, что из долины вышел небольшой отряд шуских войск. Цао Чжэнь приказал своему помощнику Цинь Ляну преградить им путь.
      Цинь Лян повел войско к долине, но враг при его появлении отступил, Цинь Лян продвинулся еще на пять-шесть ли, но никого не увидел и остановился в нерешительности. Едва велел он своим воинам спешиться и отдохнуть, как примчались дозорные с донесением, что шуские войска устроили засаду.
      Цинь Лян поскакал вперед, на ходу приказывая воинам приготовиться к бою. В долине стояла пыль, со всех сторон неслись крики. В лоб вэйцам ударили У Бань и У И, а с тыла напали Гуань Син и Ляо Хуа. Справа и слева подымались горные кручи, убежать было невозможно. Шуские воины, стоявшие в горах, кричали вэйцам, чтоб они сдавались, если хотят остаться в живых.
      Более половины вэйских воинов сложили оружие. Цинь Лян пытался сопротивляться, но Ляо Хуа ударом меча зарубил его насмерть.
      Чжугэ Лян распорядился отправить всех пленных в свой тыловой отряд, предварительно отобрав у них латы, оружие и одежду. Все это требовалось ему для того, чтобы переодеть и перевооружить пять тысяч воинов. Затем он приказал Гуань Сину, Ляо Хуа, У И и У Баню под видом вэйцев пробраться в лагерь Цао Чжэня и захватить его. Перед этим Чжугэ Лян послал туда переодетого гонца сообщить, якобы от имени Цинь Ляна, что шуское войско, которое повстречалось ему на пути, уже разбито.
      Цао Чжэнь возликовал, но недолго длилась его радость: от Сыма И прибыл доверенный и сообщил, что враг перебил четыре тысячи вэйских воинов. Поэтому Сыма И просит прекратить ненужный спор и тщательно подготовиться к возможному нападению со стороны противника.
      -- Вблизи моего лагеря нет ни одного шуского воина! -- возразил Цао Чжэнь и отпустил гонца, не придав его словам большого значения.
      Вдруг Цао Чжэню доложили, что в лагерь возвращается Цинь Лян с войском. Цао Чжэнь вышел из шатра и направился к воротам лагеря, где его предупредили, что впереди вспыхнули два огня. Цао Чжэнь бросился к своему шатру, но, оглянувшись, увидел, как Гуань Син, Ляо Хуа, У Бань и У И со знаменами шуских войск подошли к лагерю. С тыла на лагерь напали отряды Ма Дая и Ван Пина, за ними подоспели Чжан И и Ма Чжун.
      Вэйские воины бросились врассыпную, думая лишь о своем спасении.
      Преследуемый шускими воинами, Цао Чжэнь под охраной своих военачальников бежал в восточном направлении. Во время бегства он неожиданно натолкнулся на чей-то отряд. Цао Чжэнь задрожал от страха, но он напрасно испугался -- это были войска Сыма И. Завязав ожесточенную битву с врагом, Сыма И удалось заставить шускую армию отойти. Цао Чжэнь остался жив, но не находил себе места от стыда.
      -- Чжугэ Лян занял Цишань, -- сказал ему Сыма И. -- Нам здесь долго не продержаться, отойдем на северный берег реки Вэйшуй и расположимся там лагерем.
      -- Вы предвидели, что я понесу поражение? -- спросил Цао Чжэнь.
      -- Да, -- сказал Сыма И. -- Когда мой доверенный возвратился от вас и передал, что вблизи вашего лагеря нет ни одного шуского воина, я понял, что Чжугэ Лян решил хитростью взять ваш лагерь. Так и случилось. Но не будем больше говорить о нашем споре, давайте подумаем, как лучше послужить государству!
      От пережитых страхов Цао Чжэнь заболел и лежал, не вставая с ложа. Войска расположились в Вэйбине. Боясь вызвать недовольство среди воинов, Сыма И не решался советовать Цао Чжэню продолжать войну.
      Несмотря на усталость воинов, Чжугэ Лян торопил их на пути к Цишаню. Когда войска достигли места назначения, в шатер Чжугэ Ляна вошли Вэй Янь, Чэнь Ши, Ду Цюн и Чжан И. Низко поклонившись, они попросили простить им поражение.
      -- Кто погубил войско? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Чэнь Ши, -- отвечал Вэй Янь. -- Он нарушил ваш приказ и вышел из долины.
      -- Вэй Янь сам подучил меня это сделать! -- оправдывался Чэнь Ши.
      -- Он тебя спас, а ты на него клевещешь! -- возмутился Чжугэ Лян. -- Приказ нарушил ты! Нечего увертываться.
      По приказу Чжугэ Ляна, стража обезглавила Чэнь Ши. Голову внесли в шатер чэн-сяна. А Вэй Янь остался в живых только потому, что Чжугэ Лян рассчитывал использовать его в будущем.
      Предав смерти виновника поражения, Чжугэ Лян решил продолжать наступление. Шпионы донесли ему, что Цао Чжэнь заболел и лежит в лагере. Не скрывая своей радости, Чжугэ Лян сказал военачальникам:
      -- Если бы Цао Чжэнь был болен легко, его увезли бы в Чанань, но раз он остался в лагере, значит болезнь его серьезна. Он хочет скрыть это от своих воинов. Я напишу, и пусть кто-нибудь из пленных вэйских воинов отвезет письмо Цао Чжэню. При одном взгляде на мое письмо Цао Чжэнь отправится на тот свет!
      Вызвав к шатру пленных воинов, Чжугэ Лян сказал:
      -- Все вы жители Чжунъюани, там ваши родители, жены и дети. В землях Шу вам делать нечего, я решил отпустить вас по домам.
      Воины со слезами благодарности поклонились Чжугэ Ляну.
      -- Цао Чжэнь со мной кое о чем договаривался, -- продолжал Чжугэ Лян. -- Вы отвезете ему письмо и за это получите щедрую награду.
      Возвратившись к своим, вэйские воины передали Цао Чжэню письмо. Приподнявшись на ложе, он прочитал:
      "Ханьский чэн-сян, Усянский хоу Чжугэ Лян -- вэйскому да-сы-ма Цао Чжэню.
      Меня называют полководцем, все походы которого всегда оканчиваются победой. Обо мне говорят, что я могу быть мягким и вместе с тем твердым, слабым и сильным, что я могу наступать и отступать, быть неподвижным, как гора, и непознаваемым, как силы "инь" и "ян", неистощимым, как небо и земля, полным, как житницы, беспредельным, как четыре моря, светлым, как три светила(*1). По небесным знамениям я умею предсказывать и засухи и наводнения; по законам природы я предсказываю урожаи и неурожаи. При встречах с врагом я с первого взгляда проникаю в тайны его расположения и знаю, в чем силы и слабость противника.
      Эх ты, неуч, выродок, невежественное отродье, вздумал идти против воли неба. Ты помогал узурпатору, который незаконно присвоил императорский титул в Лояне. Неужели тебе мало того, что ты погубил свое войско в долине Сегу и вымок под проливными дождями в Чэньцане? Неужели тебе мало, что воины твои обезумели от страха и лишений? Они бросают у стен городов пики и латы, усеивают поля копьями и мечами. Сердце твое разрывается, и печень лопается от страха! Твои военачальники бегут от меня, словно крысы или затравленные волки! Ну не совестно ли тебе смотреть в глаза почтенным людям Гуаньчжуна? С каким лицом войдешь ты в императорский дворец? Ведь летописцы будут записывать в историю твои "подвиги", и в народе из уст в уста будет восхваляться твоя "доблесть"!
      При одном воспоминании о сражении со мной Сыма И трепещет от страха, а ты, когда тебе напоминают обо мне, как безумный мечешься от ужаса!
      Знай же! Воины мои могучи, военачальники храбры, как тигры и драконы! Они способны превратить в пустыню и покрыть могильными курганами все царство Вэй".
      У Цао Чжэня от гнева сперло дыхание в груди, и к вечеру он умер. Сыма И положил его тело в боевую колесницу и отправил в Лоян для погребения.
      Вэйский государь, узнав о смерти Цао Чжэня, повелел Сыма И немедленно выйти в бой с врагом. Повинуясь приказу, Сыма И поднял войско и послал Чжугэ Ляну вызов на решительное сражение.
      -- Итак, Цао Чжэнь умер! -- воскликнул Чжугэ Лян, как только ему принесли вызов Сыма И.
      Чжугэ Лян передал свой ответ с гонцом Сыма И и назначил бой на следующий день. Гонец уехал, и Чжугэ Лян, вызвав к себе прежде Цзян Вэя, а затем Гуань Сина, дал каждому секретные указания.
      Подняв все войско, которое было у него в Цишане, Чжугэ Лян подступил к Вэйбиню. Место это было ровное и очень удобное для боя, справа были горы, слева -- река. Противники выстроились друг против друга; началась перестрелка из луков.
      На стороне Сыма И в третий раз ударили в походный барабан. Знамена раздвинулись, и в сопровождении военачальников выехал Сыма И. Он сразу увидел Чжугэ Ляна, который, выпрямившись, сидел в коляске и обмахивался веером из перьев.
      Обращаясь к нему, Сыма И громко произнес:
      -- Мой государь вступил на трон точно так же, как некогда император Яо, в пользу которого отрекся от престола император Шунь. Государь царства Вэй -прямой наследник двух императоров! Ему подвластна вся Срединная равнина, и вы должны благодарить его за то, что он до времени допускает существование царства Шу. Сын неба по гуманности своей и добродетели оставляет вас в покое, не желая новыми войнами причинять страдания народу. Ты -- простой землепашец из Наньяна, не понимающий предначертаний неба, и потому вторгся в наши владения! По закону, тебя следовало бы уничтожить. Одумайся и исправь свою ошибку! Уходи и не затевай войны, чтобы не погибло все живое. Я обещаю тебе полную безопасность!
      В ответ на эти слова Чжугэ Лян лишь усмехнулся.
      -- Покойный император Сянь-чжу возложил на меня попечение над его наследником, и я все свои силы положу на то, чтобы покарать злодеев! Ханьская династия уничтожит род Цао. Зачем ты помогаешь узурпатору? Ведь ты принадлежишь к роду, который из поколения в поколение удостаивался милостей Ханьской династии! И не стыдно тебе?
      Кровь прилила к лицу Сыма И.
      -- Что ж, давай решим, кто из нас сильнее! -- закричал он. -- Если победишь ты, клянусь, что сложу с себя обязанности полководца! Но если тебя постигнет неудача, ты вернешься в свое селение -- я не причиню тебе никакого вреда!
      -- Как ты предпочитаешь сражаться: сразу начнем бой или будем отгадывать построение войск? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Начнем с построения войск, -- ответил Сыма И.
      -- Хорошо! Строй свое войско, -- сказал Чжугэ Лян.
      Сыма И скрылся среди своих воинов и взмахнул желтым знаменем. Войско пришло в движение, и Сыма И снова выехал из строя.
      -- Ты знаешь такое построение? -- спросил он.
      -- У меня это знает каждый, даже самый незначительный военачальник! -засмеялся в ответ Чжугэ Лян. -- Так строят войско для молниеносной схватки.
      -- А теперь я посмотрю, как ты построишь свое войско! -- сказал Сыма И.
      Коляска с Чжугэ Ляном скрылась, он взмахнул веером и опять появился впереди.
      -- Знаешь, как я построил войско?
      -- Как не знать? Построение восьми триграмм! -- отвечал Сыма И.
      -- Верно! -- признал Чжугэ Лян. -- А посмеешь ли ты сразиться со мной?
      -- Посмею, раз я уже разгадал твое построение!
      -- Так иди, отдай приказ! -- крикнул Чжугэ Лян.
      Сыма И повернул коня и подозвал к себе Дай Лина, Чжан Ху и Ио Линя.
      -- Чжугэ Лян, -- сказал он, -- расположил свое войско по способу восьми проходов: "Остановка, Рождение, Ранение, Обстоятельства, Преграда, Смерть, Испуг и Открытие". Вы ворветесь в расположение его войск через вход "Рождение", повернете на юго-запад и вырветесь через вход "Остановка", затем снова ворветесь прямо с севера и снова выйдете через вход "Открытие". Вражеский строй распадется. Только будьте внимательны и осторожны!
      Дай Лин, Чжан Ху и Ио Линь вклинились в строй противника путем, указанным Сыма И. Но шуские войска стояли непоколебимо, как стена, и вырваться из их рядов оказалось невозможно. Вскоре темные облака затянули небо, все вокруг окутал густой туман. Вэйцы перестали соображать, где восток или запад, где юг и север. Всех их связали и доставили Чжугэ Ляну в шатер. Когда привели военачальников Чжан Ху, Дай Лина и Ио Линя, чэн-сян с улыбкой сказал им:
      -- Не удивительно, что вы попали в плен, но я отпускаю вас и девяносто воинов, которых вы привели с собой. Передайте Сыма И, пусть он еще раз перечтет все книги по военному искусству, прежде чем пойдет драться со мной! Берите свое оружие и уходите!
      Однако Чжугэ Лян велел вымазать лица пленных грязью и отобрать у них одежду и коней. Когда Сыма И увидел своих воинов, он в сильном гневе воскликнул:
      -- Как мы будем смотреть в глаза людям после такого позорного поражения? -И тут же приказал войску идти в бой.
      Сам Сыма И на коне с обнаженным мечом скакал впереди. Но едва лишь разгорелась схватка, как позади вэйских войск послышались громкие возгласы и барабанный бой: это с юго-запада напал на них отряд Гуань Сина.
      Сыма И успел повернуть против него часть войск, а остальные продолжали вести начатый бой. Вдруг вэйские воины дрогнули под новым ударом: к месту сражения подоспел Цзян Вэй.
      Сыма И хотел отступить, но было поздно -- он был окружен с трех сторон, и лишь отчаянным усилием ему удалось, наконец, прорваться на юг. На каждый десяток его воинов было ранено шесть-семь.
      Отступив на южный берег реки Вэйшуй, Сыма И занял оборону и больше в бой не вступал.
      Чжугэ Лян собрал свое победоносное войско и вернулся в Цишань.
      В это время из города Юнаня военачальник Ли Янь послал войску обоз с провиантом, за которым приехал Гоу Ань. Он очень любил выпить и привел обоз с опозданием на десять дней. Чжугэ Лян разгневался на Гоу Аня и закричал:
      -- Своевременная доставка провианта для армии -- важнейшее дело! Тебя следовало бы казнить даже за опоздание на три дня, не то что на десять! Нечего с тобой разговаривать!
      И он приказал обезглавить Гоу Аня.
      -- Гоу Ань служил у Ли Яня, -- поспешил вмешаться чжан-ши Ян И. -- Боюсь, как бы Ли Янь не перестал поставлять вам провиант, если вы так строго накажете Гоу Аня.
      Чжугэ Лян отменил свой приказ и распорядился отпустить виновного, но прежде дать ему восемьдесят ударов палкой. Гоу Ань глубоко затаил обиду и перебежал с десятком воинов на сторону вэйцев.
      Сыма И позвал его к себе, и Гоу Ань рассказал ему свою историю.
      -- Мне не верится, -- произнес Сыма И, -- что ты говоришь правду. Но все равно, окажи мне услугу, и я доложу о тебе Сыну неба. Ты получишь звание полководца!
      -- Готов приложить силы! -- отвечал Гоу Ань. -- Приказывайте!
      -- Так вот, ты поедешь в Чэнду, -- продолжал Сыма И, -- и там будешь распространять слух, что Чжугэ Лян недоволен государем и хочет сам занять престол. Твоя цель добиться, чтобы государь отозвал Чжугэ Ляна из похода. В этом и будет заключаться твоя заслуга.
      Гоу Ань согласился выполнить это поручение и поехал в Чэнду. Встретившись там с главным дворцовым евнухом, он наговорил ему, что Чжугэ Лян, пользуясь исключительной властью в армии, собирается провозгласить себя императором. Евнух тотчас же побежал к императору предупредить его об опасности.
      -- Что же нам делать? -- растерянно спросил Хоу-чжу.
      -- Прикажите Чжугэ Ляну немедленно вернуться в Чэнду, -- посоветовал евнух, -- и лишите его военной власти, чтобы он не мог поднять мятеж.
      Хоу-чжу решил принять этот совет. Но когда он объявил об этом, советник Цзян Вань вышел вперед и сказал:
      -- Чэн-сян совершил великий подвиг. Почему вы отзываете его?
      -- Мы желаем спросить у него совета по одному важному секретному делу, -отвечал Хоу-чжу.
      Гонец помчался к Чжугэ Ляну с указом, повелевающим немедленно возвратиться в столицу. Получив указ, Чжугэ Лян обратился лицом к небу и со вздохом произнес:
      -- Государь наш молод, и около него есть мои недоброжелатели! Не время сейчас возвращаться домой -- думал я совершить подвиг, но, видно, придется разочаровать государя! Жаль! В будущем едва ли представится столь удобный случай.
      -- Господин чэн-сян! -- воскликнул Цзян Вэй. -- Если мы начнем отступать, Сыма И на нас нападет!
      -- Не страшно! -- сказал Чжугэ Лян. -- Я разделю войско на пять отрядов, и сегодня же воины снимутся с лагеря. Мы зажжем здесь две тысячи очагов, а завтра их будет четыре тысячи! И так каждый день будет загораться все больше и больше очагов!
      -- В старину Сунь Бинь(*2) применил обратный прием, -- сказал Ян И, -увеличивая число войск, он уменьшал количество очагов и так победил Пан Цзюаня. А зачем вам увеличивать количество очагов, если вы собираетесь отступать?
      -- Сыма И умело командует войсками, -- промолвил Чжугэ Лян. -- Надо помешать ему преследовать нас. Вот я и решил оставить в лагере побольше очагов, чтобы ввести Сыма И в заблуждение. Разведка донесет ему, что мы отступаем, но при этом в лагере горят очаги. Количество их увеличивается. Сыма И непременно подумает, что я устроил засаду, и не осмелится преследовать нас. А нам только это и нужно, чтобы отступить без потерь.
      Затем был отдан приказ сниматься с лагерей.
      Между тем Сыма И, рассчитывая, что Гоу Ань уже должен был сделать свое дело, с минуты на минуту ожидал донесения об отступлении шуских войск. Наконец ему доложили, что враг ушел из лагеря. Но Сыма И, зная хитрость Чжугэ Ляна, не осмелился сразу послать погоню и решил сначала сам все проверить. Приказав воинам сосчитать очаги в покинутом лагере, он вернулся к себе. На следующий день ему вновь доложили, что количество очагов увеличилось.
      -- Я ведь говорил, что Чжугэ Лян невероятно хитер! -- воскликнул Сыма И. -Теперь он подбрасывает сюда войска, иначе зачем им были бы нужны очаги? Хорошо, что мы их не преследовали! Обязательно попались бы в ловушку!
      Так Чжугэ Лян ушел в Чэнду, не потеряв ни одного человека.
      Вскоре жители пограничных селений Сычуани рассказали Сыма И, что перед отступлением Чжугэ Лян оставил в лагере много очагов, но все войско увел, и никто больше в лагерь не приходил.
      Сыма И обратился лицом к небу и тяжко вздохнул:
      -- Чжугэ Лян обманул меня, применив способ Юй Сюя(*3). Да, с таким великим стратегом мне не справиться.
      Затем он собрал свое войско и ушел в Лоян.
      Вот уж поистине:
      Играя с соперником сильным, внимателен будь, не зевай,
      При встрече с врагом одаренным надменности не проявляй.
      О том, как Чжугэ Лян возвратился в Чэнду, рассказывает следующая глава.
      ГЛАВА СТО ПЕРВАЯ
      в которой рассказывается о том, как Чжугэ Лян в Луншане изображал духа, и о том, как Чжан Го при бегстве в Цзяньгэ попал в ловушку
      Возвратившись в столицу, Чжугэ Лян предстал перед Хоу-чжу и сказал:
      -- И вышел к Цишаню с тем, чтобы взять Чанань, и вдруг получил ваш указ, повелевающий прекратить войну! Не понимаю, что могло здесь случиться?
      После долгого молчания Хоу-чжу, наконец, произнес:
      -- Ничего не случилось. Просто мы давно не видались, и у нас появилось желание побеседовать с вами.
      -- Скажите, государь, ведь вы не по собственному желанию решили меня отозвать? -- спросил Чжугэ Лян. -- Должно быть, меня оклеветал какой-нибудь предатель!
      Хоу-чжу смущенно молчал.
      -- Покойный государь оказывал мне великие милости, -- продолжал Чжугэ Лян. -- Я поклялся служить ему до конца моей жизни. Но у вас при дворе завелись клеветники и завистники. Смогу ли я теперь завершить великое дело?
      -- Мы поверили старшему евнуху и необдуманно вызвали вас в столицу, -сознался Хоу-чжу. -- Теперь нам все стало ясно, и мы очень раскаиваемся в совершенной ошибке.
      После этого Чжугэ Лян собрал всех евнухов и учинил им допрос. Ему удалось узнать, что его оклеветал Гоу Ань. Чжугэ Лян приказал схватить Гоу Аня, но тот успел сбежать в царство Вэй. Главного евнуха казнили, а остальных выгнали из дворца. Чжугэ Лян с горечью упрекал Цзян Ваня и Фэй Вэя в том, что они не смогли разоблачить клеветника и образумить Сына неба. Цзян Вань и Фэй Вэй слезно молили о прощении.
      Простившись с императором, Чжугэ Лян вернулся в Ханьчжун и стал готовиться к новому походу. Вскоре он отправил приказ Ли Яню усилить поставки провианта войску.
      Чжан-ши Ян И обратился к Чжугэ Ляну с такими словами:
      -- Мы подорвали свои силы в прежних походах, и провианта сейчас у нас мало. Было бы разумно из двухсот тысяч нашего войска сто тысяч послать в Цишань, а остальных держать в тылу и через определенный срок произвести замену. Так нам удалось бы сохранить свои силы и в скором будущем предпринять поход на Срединную равнину. Вы с этим согласны?
      -- Согласен, -- отвечал Чжугэ Лян. -- Нападение на Срединную равнину за один день не осуществишь, на это уйдет много времени.
      Чжугэ Лян отдал приказ разделить войско на два отряда и установить срок их смены через сто дней. Военачальники получили строжайшее предупреждение, что за нарушение этого приказа они будут привлекаться к ответу по военным законам.
      Весной, во втором месяце девятого года периода Цзянь-син [231 г.], Чжугэ Лян выступил в новый поход против царства Вэй. По вэйскому летоисчислению это произошло в пятом году периода Тай-хэ.
      Цао Жуй поспешил вызвать на совет Сыма И, и тот сказал:
      -- Цао Чжэнь умер, теперь мне одному придется служить вам, государь. Но я уничтожу злодеев!
      Цао Жуй устроил в честь Сыма И большой пир.
      На следующий же день пришло известие о стремительном вторжении шуских войск в пределы царства Вэй. Цао Жуй в своей императорской колеснице выехал за черту города провожать Сыма И, спешившего в Чанань, куда со всех концов царства сходились войска.
      На совете военачальников Чжан Го обратился к Сыма И с просьбой:
      -- Разрешите мне оборонять города Юнчэн и Мэйчэн.
      -- Если мы станем делить наше войско на части, нам не сдержать натиска полчищ Чжугэ Ляна, -- возразил Сыма И. -- Один отряд мы оставим в Шангуе, а остальные пойдут к Цишаню. Желаете вести передовой отряд?
      -- Я жажду доказать свою преданность и послужить государству! -- радостно воскликнул Чжан Го. -- Я счастлив, что для этого представился случай, и оправдаю ваше доверие, если б даже пришлось мне десять тысяч раз умереть!
      Го Хуай остался охранять земли Лунси. Все остальные военачальники, получив указания, выступили в поход.
      Дозорные передового отряда Чжан Го донесли, что сам Чжугэ Лян с большой армией направляется к Цишаню, а его военачальники Ван Пин и Чжан Ни с передовым войском прошли через Чэньцан, миновали Цзяньгэ и вступили в долину Сегу у заставы Саньгуань.
      -- Видимо, Чжугэ Лян готовится захватить урожай пшеницы в Лунси, -- сказал Сыма И, обращаясь к Чжан Го. -- Вы будете оборонять Цишань, а мы с Го Хуаем пойдем в Тяньшуй, чтобы помешать врагу жать пшеницу.
      Армия Чжугэ Ляна подошла к Цишаню и расположилась лагерем. Увидев, что вэйцы успели возвести укрепления на берегу реки Вэйшуй, Чжугэ Лян сказал военачальникам:
      -- Сыма И уже здесь. Придется нам идти за пшеницей в Луншан. Там она уже созрела, и мы соберем урожай. Провианта у нас не хватает, а Ли Янь до сих пор ничего нам не прислал.
      Оставив Ван Пина, Чжан Ни, У Баня и У И в цишаньском лагере, Чжугэ Лян с Цзян Вэем и Вэй Янем отправился в Луншан и по пути остановился в Лучэне. Лучэнский правитель, хорошо знавший Чжугэ Ляна, не замедлил принести ему покорность. Успокоив население и водворив порядок, Чжугэ Лян спросил:
      -- Где сейчас созревает пшеница?
      -- В Луншане созрела, -- ответил лучэнский правитель.
      Тогда Чжугэ Лян оставил в Лучэне Чжан И и Ма Чжуна, а сам двинулся в Луншан. Но из передового отряда неожиданно донесли, что в Луншане находится сам Сыма И с войском. Чжугэ Лян тревожно воскликнул:
      -- Значит, Сыма И догадался, что мы придем сюда!
      Спустя некоторое время Чжугэ Лян совершил омовение, переоделся в свою даосскую одежду и приказал подать три четырехколесные колесницы, которые были сделаны по его указанию и взяты в поход. На всех колесницах были одинаковые украшения. Чжугэ Лян велел Цзян Вэю посадить пятьсот воинов в засаду возле Шангуя, а самому с тысячей воинов следовать за одной из трех колесниц.
      Две другие колесницы должны были сопровождать Ма Дай и Вэй Янь, ведя за собой по тысяче воинов. Кроме того, Чжугэ Лян приказал, чтобы каждую колесницу везли двадцать четыре воина с распущенными волосами, босые, в черных одеждах, при мечах, и чтобы у всех в руках были черные флаги с семью звездами.
      Затем Чжугэ Лян приказал отправить на поля жать пшеницу тридцать тысяч воинов. После этого Чжугэ Лян отобрал двадцать четыре самых рослых воина и, нарядив их в черные одежды, велел разуться и распустить волосы. При мечах и луках с колчанами они должны были везти его колесницу, ничем не отличающуюся от трех других. Военачальник Гуань Син изображал звезду Тяньпын; он шел впереди с черным знаменем, на котором также было нарисовано семь звезд.
      Так Чжугэ Лян отправился к лагерю вэйцев. Его заметили, но не поняли, человек это или злой дух. Доложили Сыма И. Он тотчас же выехал из лагеря и увидел колесницу, в которой сидел Чжугэ Лян в одеянии из пуха аиста, с веером из перьев в руках. Колесницу везли двадцать четыре воина с распущенными волосами при мечах и луках с колчанами, а впереди них величественно выступал с черным знаменем в руке высокий воин, видом своим напоминающий небесного духа.
      -- Чжугэ Лян опять творит чудеса! -- закричал Сыма И. -- Эй, воины, схватите мне этих людей!
      Две тысячи всадников рванулись вперед. Тогда Чжугэ Лян приказал повернуть колесницу и, не торопясь, стал уходить к своему видневшемуся вдали лагерю. Вэйские воины мчались за колесницей во весь дух, но догнать ее не могли. Тут подул прохладный ветерок, и пополз сырой туман. Вэйцы, выбиваясь из сил, продолжали гнаться за колесницей.
      -- Чудеса! -- в страхе воскликнули всадники, сдерживая разгоряченных коней. -- Мы мчимся за ними уже тридцать ли, а настичь их не можем! Как нам быть?
      Обернувшись, Чжугэ Лян заметил, что преследователи отстают, и приказал снова повернуть им навстречу. После недолгого колебания вэйские воины бросились вперед, но Чжугэ Лян опять повернул колесницу и стал медленно удаляться. Двадцать ли гнались за ним всадники, но догнать коляску Чжугэ Ляна было невозможно. Вэйцы растерялись и остановились, а Чжугэ Лян опять стал приближаться. Воины хотели было броситься к нему, но в это время подоспел Сыма И и закричал:
      -- Стойте! Чжугэ Ляна нельзя преследовать! Он умеет передвигать живые и неживые предметы и сокращать пространство, как написано в "Книге неба".
      Вэйские воины стали отходить, но слева внезапно загремели барабаны и на дорогу вышел вражеский отряд. Сыма И приказал приготовиться к бою, но тут же увидел, как отряд расступился и впереди появилась вторая колесница с Чжугэ Ляном. И везли его двадцать четыре воина в черных одеждах при мечах и луках, босые, с распущенными волосами. Чжугэ Лян был в одежде из пуха аиста и веером из перьев в руках.
      -- Пятьдесят ли гнались мы за Чжугэ Ляном, а он оказался здесь! -воскликнул пораженный Сыма И. -- Это какое-то колдовство!
      Не успел он умолкнуть, как на этот раз справа загремели барабаны и появился большой отряд войск, впереди которого катилась колесница и в ней тоже сидел Чжугэ Лян! И везли его двадцать четыре воина в черных одеждах, босые, с распущенными волосами, при мечах и луках с колчанами.
      -- Это духи! -- закричал Сыма И, не зная, что ему делать.
      Воины его оробели и бежали без оглядки. Но на пути их снова загремели барабаны и опять показался большой отряд шуских войск, впереди которого в колеснице сидел Чжугэ Лян, и везли его все те же двадцать четыре воина.
      Ничего не понимавший Сыма И сильно струсил и бежал с войском в Шангуй, где укрылся за городскими стенами.
      Тем временем тридцать тысяч воинов Чжугэ Ляна успели сжать всю пшеницу в Луншане и перевезти ее в Лучэн.
      Три дня не осмеливался Сыма И выйти из Шангуя, и только дождавшись донесения об уходе шуских войск, он рискнул выслать разведку. На дороге разведчики поймали шуского воина и доставили его к Сыма И. На допросе пленный сказал:
      -- Наши уже сняли урожай и ушли, а я отстал потому, что мой конь убежал.
      -- Что это за войско духов было у Чжугэ Ляна? -- спросил Сыма И.
      -- Нет, это не духи, а воины Цзян Вэя, Ма Дая и Вэй Яня. Они здесь сидели в засаде, -- отвечал пленный. -- Чжугэ Ляна там вовсе и не было. Только в той колеснице, которая заманивала вас, сидел сам Чжугэ Лян.
      Обратившись лицом к небу, Сыма И со вздохом промолвил:
      -- Чжугэ Лян непобедим! Колдовством своим он может вызывать духов и изгонять демонов!
      В этот момент доложили о приезде Го Хуая. Сыма И тотчас же принял его. После приветственных церемоний Го Хуай обратился к Сыма И с такими словами:
      -- Господин да-ду-ду, давайте нападем на шуские войска, которые сейчас молотят пшеницу в Лучэне. Говорят, там их немного.
      Сыма И рассказал Го Хуаю о случае с колесницами.
      -- Обманул один раз, в другой не проведет! -- улыбнулся Го Хуай. -- Вы ударите им в лоб, а я нападу на них с тыла; мы возьмем Лучэн и схватим самого Чжугэ Ляна.
      Сыма И, следуя совету Го Хуая, разделил войско на два отряда и двинулся к Лучэну.
      А там шуские воины сушили и молотили пшеницу.
      Вдруг Чжугэ Лян спешно созвал военачальников и предупредил их:
      -- Сегодня противник нападет на город. Надо сейчас же устроить засады на полях восточнее и западнее Лучэна. Кто поведет войско?
      Почти одновременно вызвались военачальники Цзян Вэй, Вэй Янь, Ма Чжун и Ма Дай.
      Чжугэ Лян приказал Цзян Вэю и Вэй Яню с двумя тысячами воинов расположиться в засаде юго-восточнее и северо-западнее Лучэна, а Ма Даю и Ма Чжуну тоже с двумя тысячами воинов -- юго-западнее и северо-восточнее города. Они должны были выступить по сигналу Чжугэ Ляна, а он сам с сотней воинов и запасом хлопушек укрылся в пшеничном поле недалеко от города.
      Вечером, когда войско приближалось к Лучэну, Сыма И сказал военачальникам:
      -- Нападем на город под покровом темноты. Ров там мелкий, и мы легко его преодолеем.
      Вскоре отряд Го Хуая присоединился к Сыма И. Вэйские войска словно железным кольцом окружили Лучэн. С городской стены на них густо посыпались стрелы и камни, а где-то в стороне затрещали хлопушки. Вэйские воины растерялись, не зная, откуда еще ожидать нападения противника.
      Го Хуай дал приказ обыскать пшеничные поля, но в этот момент огни факелов озарили небо и со всех сторон к Лучэну стали подступать шуские войска. Широко распахнулись городские ворота, и оттуда тоже вышел отряд. Завязался жестокий бой. Вэйские войска потерпели поражение и отступили. Сыма И засел на вершине ближайшей горы, а Го Хуай бежал за горы, где и расположился лагерем.
      Чжугэ Лян вошел в город и приказал военачальникам поставить войско у четырех углов городской стены.
      Спустя некоторое время Го Хуай пробрался к Сыма И и сказал:
      -- Давно мы воюем с Чжугэ Ляном, но толку от этого никакого! Только еще потеряли около трех тысяч воинов. Если мы ничего не придумаем, не уйти нам подобру-поздорову.
      -- Что же делать? -- спросил Сыма И.
      -- Призвать на помощь войска из Юнчэна и Силяна, -- ответил Го Хуай. -Я нападу на Цзяньгэ и отрежу дорогу; тогда противник не сможет ни отступить, ни подвезти провиант. А когда подойдет подмога из Юнчэна и Силяна, мы общими силами нападем на врага и уничтожим его!
      Сыма И немедля отправил в Юнчэн и Силян воззвание, призывая на помощь местные войска.
      Через несколько дней из Юнчэна пришел военачальник Сунь Ли с отрядом, а потом прибыли и войска из Силяна. Сыма И приказал Сунь Ли и Го Хуаю наступать на Цзяньгэ.
      Между тем войско Чжугэ Ляна уже давно стояло в Лучэне, но в открытый бой противник больше не выходил. Вызвав в город Ма Дая и Цзян Вэя, Чжугэ Лян сказал им:
      -- Вэйские войска крепко засели в горах. Они ждут, пока у нас кончится весь провиант, и перережут дорогу, чтобы не дать нам уйти. Сыма И рассчитывает перебить нас на месте. Займите сейчас же важнейшие горные проходы -- враг узнает, что мы разгадали его замыслы, и отступит без боя.
      Оба военачальника поспешно ушли с войском в горы.
      В шатер к Чжугэ Ляну вошел чжан-ши Ян И и сказал:
      -- Вы приказали сменить войско в Цишане через сто дней. Срок подходит к концу, и мы уже получили донесение, что из Ханьчжуна вышла смена. Я полагаю, что половину старого войска следует задержать здесь.
      -- Раз есть приказ, надо его выполнять! -- произнес Чжугэ Лян.
      Воины стали собираться в дорогу.
      Как раз в это время на помощь Сыма И пришел Сунь Ли из Юнчэна, а за ним войска из Силяна. Всего прибыло двести тысяч всадников.
      Лазутчики донесли об этом Чжугэ Ляну и вскоре сообщили, что противник собирается напасть на Цзяньгэ, а сам Сыма И хочет захватить Лучэн.
      -- Вэйские войска наступают очень быстро. Придется сменные войска задержать до подхода подкреплений, -- настаивал Ян И.
      -- Нет! -- возразил Чжугэ Лян. -- Для полководца главное -- непоколебимое доверие со стороны воинов и военачальников. Я отдал приказ сменить войско через сто дней, значит так и должно быть! Воины собрались домой, и держать их здесь бесполезно. Все равно они не будут драться как следует. Ведь дома их ждут родные! Нет, пусть даже положение наше будет очень опасным, я их не задержу ни на один день!
      Однако, узнав об этом решении Чжугэ Ляна, воины дружно закричали:
      -- Наш чэн-сян милостив к народу! Мы не уйдем! Жизнь свою положим в бою за чэн-сяна!
      -- Пришло ваше время возвратиться домой, к своим семьям! -- уговаривал их Чжугэ Лян. -- Вам незачем здесь оставаться!
      Но воины, горя желанием поскорее схватиться с врагом, решили не уходить из Лучэна.
      -- Ну что ж, хорошо! -- согласился Чжугэ Лян. -- Если вы хотите сражаться, выходите из города и располагайтесь лагерем. Как только вэйские войска подойдут, так и нападайте на них, не давайте им передышки!
      Воодушевленные словами Чжугэ Ляна, воины вышли из города, раскинули лагерь и стали поджидать противника.
      Войско Сыма И двигалось двойными переходами. Наконец оно подошло к Лучэну и сразу же принялось строить лагерь, собираясь отдохнуть перед боем. Но в это время на него внезапно напали шуские воины, и разгорелся жестокий бой. Вэйские войска отступили с большими потерями.
      Победители вернулись в Лучэн, и Чжугэ Лян выдал награды всем воинам. Тут ему доложили, что из Юнаня прибыл гонец с письмом от Ли Яня. Чжугэ Лян вскрыл письмо.
      "Недавно мне стало известно, что посол Восточного У прибыл в Лоян с намерением заключить союз между царствами У и Вэй, -- писал Ли Янь. -Вэйские правитель предложил Сунь Цюаню покорить царство Шу. Но Сунь Цюань пока еще не подымал войска в поход. Кланяюсь вам, господин чэн-сян, и жду ваших указаний".
      -- Если Восточный У нападет на наше царство, нам придется прекратить войну с царством Вэй, -- сказал Чжугэ Лян, прочитав письмо. -- Приказываю вывести войска из цишаньского лагеря и отходить к Сычуани. А мы пока останемся здесь, чтобы помешать Сыма И выступить в погоню.
      Военачальники Ван Пин, Чжан Ни, У Бань и У И, выполняя приказ Чжугэ Ляна, начали не спеша выводить войска из лагеря. Опасаясь ловушки, Чжан Го не стал преследовать их и поспешил к Сыма И.
      -- Не понимаю, почему шуские войска так неожиданно уходят из цишаньского лагеря? -- был его первый вопрос.
      -- Ну и пусть уходят! Чжугэ Лян слишком хитер, никогда не догадаешься, что у него на уме! -- отвечал Сыма И. -- А вот когда у них выйдет весь провиант, тогда они все побегут.
      -- Но ведь часть войска уже снялась с цишаньского лагеря! -- вскричал военачальник Вэй Пин. -- Сейчас самое время напасть на них! Почему вы не решаетесь? Вы, как тигра, боитесь Чжугэ Ляна! В Поднебесной будут над вами смеяться!
      Но Сыма И твердо стоял на своем и не послушался уговоров Вэй Пина.
      После того как из цишаньского лагеря ушло войско, Чжугэ Лян, вызвав к себе Ян И и Ма Чжуна, приказал им с десятью тысячами лучников выйти на дорогу Мумынь, что неподалеку от Цзяньгэ, и засесть там в засаду, а когда покажутся вэйские войска -- завалить дорогу бревнами и камнями и обстреливать противника из луков.
      Затем Чжугэ Лян вызвал Вэй Яня и Гуань Сина и велел им отрезать врагу путь к отступлению.
      На городской стене Лучэна были выставлены знамена, а в самом городе свалены в кучу сено и хворост. Перед тем как оставить город, воины подожгли их, и к небу поднялись густые клубы дыма. Все войско двинулось по дороге Мумынь.
      Дозорные донесли Сыма И, что большой отряд ушел из Лучэна, но сколько там войск осталось -- неизвестно.
      Сыма И сам поехал к городу. Увидев знамена и столбы дыма, Сыма И радостно вскричал:
      -- В городе пусто! Чжугэ Лян отступил! Кто пойдет в погоню за ним?
      -- Разрешите мне! -- торопливо вызвался начальник передового отряда Чжан Го.
      -- Нет, вы слишком горячи! -- произнес Сыма И.
      -- Вы сами назначили меня начальником передового отряда! -- воскликнул Чжан Го. -- Так почему же вы не хотите, чтобы я совершил подвиг!
      -- Нет сомнений, что Чжугэ Лян на дороге устроил засады. Преследовать его должен тот, кто умеет быть осторожным!
      -- Не беспокойтесь, я все предусмотрю! -- пообещал Чжан Го.
      -- Хорошо, идите, но смотрите, как бы потом вам не пришлось раскаиваться!
      -- Настоящий воин в бою жизни своей не жалеет, -- отвечал Чжан Го. -- Ради подвига я готов десять тысяч раз умереть!
      -- Хорошо, хорошо! -- сказал Сыма И и добавил: -- Вэй Пин с двадцатью тысячами воинов будет следовать за вами на случай нападения врага из засады. И я сам с тремя тысячами воинов буду недалеко от вас.
      Чжан Го немедля бросился вслед за отступающим противником. Пройдя тридцать ли, он услышал позади громкие крики. Обернувшись, Чжан Го увидел, как из лесу вышел отряд, во главе которого был военачальник Вэй Янь. Чжан Го сразу узнал его.
      -- Стой, злодей! -- заорал Вэй Янь.
      И взбешенный Чжан Го вступил с ним в поединок. На десятой схватке Вэй Янь обратился в бегство. Чжан Го гнался за ним более тридцати ли, потом придержал коня и огляделся -- позади никого не было, и он снова бросился за Вэй Янем. Но едва обогнул он склон горы, как оттуда с оглушительными возгласами выскочили воины во главе с Гуань Сином.
      -- Стой, Чжан Го! Гуань Син здесь!
      Чжан Го подхлестнул коня и схватился с Гуань Сином, но и тот на десятой схватке бежал во весь дух и скрылся в густом лесу. Чжан Го в нерешительности остановился и приказал воинам обыскать лес. Никакой засады там не обнаружили, и Чжан Го вновь пустился в погоню. Но тут перед ним неожиданно опять появился Вэй Янь. Еще десять схваток, и шуские воины, бросая одежду и латы, бежали без оглядки. Чжан Го не отставал от них, но Гуань Син преградил ему путь, и они сошлись в яростном поединке. Тем временем вэйские воины, соскочив с коней, стали рвать друг у друга из рук валявшуюся на дороге добычу. Шуские войска вернулись и напали на вэйцев.
      Уже приближался вечер, когда войска Чжан Го вырвались к дороге Мумынь. Вдруг Вэй Янь с громкой бранью бросился на Чжан Го:
      -- Я еще не дрался с тобой по-настоящему! Ты только гнался за мной. А вот теперь будем биться не на жизнь, а на смерть!
      Не владея собой от ярости, Чжан Го ринулся на Вэй Яня. Но и в этот раз на десятой схватке Вэй Янь отступил. Сбросив с себя одежду, латы и шлем, он мчался вперед, уводя свое войско и увлекая за собой Чжан Го. А тот, горя жаждой боя, следовал за Вэй Янем по пятам.
      Сумерки незаметно перешли в темноту. В это время на горах затрещали хлопушки и вспыхнули огни. Вниз покатились огромные камни и завалили дорогу.
      -- Мы в западне! -- испуганно закричал Чжан Го и повернул коня. Но уйти ему не удалось -- дорога позади тоже была завалена бревнами и камнями, а по обе стороны высились отвесные скалы. Чжан Го оказался в ловушке. Тут раздались удары в колотушку, и по этому сигналу открыли стрельбу шуские лучники. Сам Чжан Го и более ста его военачальников пали от стрел на дороге Мумынь.
      Потомки воспели Чжан Го в стихах:
      Нежданно открыли стрельбу в засаде сидевшие лучники.
      В тот день был отважный боец убит на дороге к Мумыни.
      С тех пор, приближаясь к Цзяньгэ, его поминают прохожие,
      И воин далеких времен в преданьях хранится доныне.
      Вэйские войска не поспели на помощь Чжан Го. Они подошли, когда его уже не было в живых. Увидев, что дорога завалена, воины поняли, что Чжан Го попал в ловушку, и поспешно повернули обратно. Но в тот же миг до них долетел громоподобный голос:
      -- Чэн-сян Чжугэ Лян здесь!
      Воины подняли головы и при свете факелов на высокой горе увидели Чжугэ Ляна. Указывая рукой, он закричал:
      -- Сегодня я охотился за конем, а подстрелил безрогого оленя!(*1) Воины, вы можете уходить. Рано или поздно Сыма И попадется в мои руки!
      Вернувшись к Сыма И, воины рассказали ему о том, что произошло на дороге Мумынь. Сыма И оплакивал гибель Чжан Го.
      -- Он погиб по моей вине! -- вздыхая, повторял Сыма И.
      Затем он собрал войско и ушел в Лоян.
      Узнав о смерти Чжан Го, вэйский государь зарыдал и приказал с большими почестями похоронить павшего в бою военачальника.
      Возвратившись в Ханьчжун, Чжугэ Лян собирался поехать в Чэнду с докладом императору Хоу-чжу. А Ли Янь, который ведал поставками провианта в армию, узнал об этом и опередил Чжугэ Ляна. Он сообщил государю, что заготовил провиант, но не успел доставить его войску, потому что чэн-сян неизвестно по какой причине решил прекратить войну с царством Вэй.
      Хоу-чжу приказал шан-шу Фэй Вэю поехать в Ханьчжун к Чжугэ Ляну и узнать, почему он увел войска.
      -- Я вынужден был так поступить потому, что Ли Янь сообщил мне об опасности, грозящей нашему царству со стороны Восточного У! -- отвечал Чжугэ Лян посланцу императора.
      -- А Ли Янь доложил государю, что он не успел подвезти вам провиант только потому, что вы внезапно отступили! -- воскликнул Фэй Вэй. -- Сын неба прислал меня узнать, что случилось.
      Чжугэ Лян сильно разгневался и приказал произвести следствие. Оказалось, что Ли Янь действительно заготовил провиант, но, опасаясь, как бы Чжугэ Лян не наказал его за то, что он опоздал с доставкой, решил заранее оправдаться перед Хоу-чжу.
      -- Из-за какого-то нерадивого чиновника расстроилось великое государственное дело! -- негодовал Чжугэ Лян. -- Казнить его немедленно!
      -- Господин чэн-сян! Будьте великодушны, -- вступился за провинившегося Фэй Вэй. -- Не забывайте, что Ли Яню, так же как и вам, покойный государь поручил помогать наследнику.
      Чжугэ Лян уступил просьбе Фэй Вэя и передал с ним подробный доклад государю.
      Хоу-чжу, узнав, что Ли Янь солгал, пришел в страшный гнев и приказал предать его смерти.
      -- Покойный государь был милостив к Ли Яню! -- напомнил Цзян Вань. -Пощадите его!
      Хоу-чжу внял мольбе Цзян Ваня, но отстранил Ли Яня от всех дел, лишил его чинов и званий и сослал в область Цзытун.
      А Чжугэ Лян, приехав в Чэнду, назначил на должность чжан-ши Ли Фына, сына Ли Яня.
      Народ царства Шу с благоговением взирал на Чжугэ Ляна, восхваляя его милосердие; военачальники и воины также любили чэн-сяна.
      Так незаметно пролетело три года. Весной, во втором месяце двенадцатого года Цзянь-син [234 г.], Чжугэ Лян явился на прием к Хоу-чжу и доложил:
      -- Три года я вскармливал и обучал войско. Воины мои сильны; провианта и вооружения у меня в достатке. Пришла пора снова выступать в поход против царства Вэй. Но если и в этот раз я не овладею Срединной равниной, не ждите меня, государь!
      -- Почему вы, батюшка, не хотите насладиться миром и покоем? -- обратился к Чжугэ Ляну с вопросом Хоу-чжу. -- Положение наше упрочилось, царства У и Вэй теперь не посмеют к нам вторгнуться...
      -- Мой долг выполнить завет покойного государя, -- прервал его Чжугэ Лян. -- Сон бежит от меня при мысли, что я не готов к походу против царства Вэй! Мое самое заветное желание -- отдать все свои силы великому делу и овладеть Срединной равниной!
      Не успел он договорить эти слова, как вперед вышел один из сановников, стоявших перед Хоу-чжу, и сказал:
      -- Господин чэн-сян, сейчас нельзя подымать войско в поход.
      Чжугэ Лян оглянулся и узнал Цзяо Чжоу.
      Поистине:
      Устал от трудов Чжугэ Лян, но рад был исполнить свой жребий,
      Провидец судеб Цзяо Чжоу отыскивал знаменья в небе.
      Если вы хотите узнать, что сказал Цзяо Чжоу, загляните в следующую главу.
      ГЛАВА СТО ВТОРАЯ
      в которой рассказывается о том, как Сыма И в Бэйюани занял мост через реку Вэйшуй, и как Чжугэ Лян изобрел деревянных быков и самодвижущихся коней
      Цзяо Чжоу занимал должность придворного астролога и изучал знамения неба. Поэтому, когда Чжугэ Лян собрался в поход, Цзяо Чжоу обратился к императору Хоу-чжу с такими словами:
      -- Государь, на моей обязанности лежит наблюдение за небесными светилами, и я должен докладывать вам, что предвещает государству небо: удачу или беду. Недавно с юга прилетела тьма-тьмущая ворон и погибла в реке Ханьшуй. Это недоброе предзнаменование. Затем я наблюдал, как звезда Куй вторглась в пределы звезды Тайбо, а это значит, что на севере крепнет сила: сейчас нам нельзя идти войной против царства Вэй! Мало того, в Чэнду слышали, как стонали кипарисы! При таких знамениях чэн-сяну опасно выступать в поход!
      -- Покойный государь оставил на мое попечение наследника, и мой долг покарать злодеев! -- отвечал Чжугэ Лян. -- Разве могу я из-за каких-то глупых знамений откладывать великое государственное дело?
      Затем Чжугэ Лян приказал устроить торжественное жертвоприношение в храме императора Чжао-ле. Склонившись до земли перед алтарем, он дал клятву:
      -- Пять раз водил я войска в Цишань, но не завоевал ни пяди земли. В этом моя большая вина! Сейчас я снова веду нашу армию в Цишань. Клянусь, что положу все свои силы на то, чтобы уничтожить врага династии Хань и восстановить ее власть на Срединной равнине! Ради этого я жизни своей не пожалею!
      После церемонии жертвоприношения Чжугэ Лян отбыл в Ханьчжун и там собрал на совет военачальников. Во время совета Чжугэ Ляну доложили о смерти молодого военачальника Гуань Сина. Чжугэ Лян с отчаянным воплем рухнул без сознания на пол и долго не приходил в себя.
      Военачальники успокаивали его, но Чжугэ Лян с тяжелым вздохом произнес:
      -- Жаль, что такому честному и верному человеку, как Гуань Син, небо не даровало долголетия! Еще одним военачальником стало у нас меньше!
      Потомки сложили стихи, в которых оплакивают смерть Гуань Сина:
      Рожденье и смерть человека -- природы закон непреложный.
      Как жизнь мотылька-однодневки, так жизнь человека пройдет.
      Но долга и верности чувства -- они пребывают вовеки.
      Зачем же на старых могилах сосна долголетья растет?
      Собрав триста сорок тысяч воинов, Чжугэ Лян двинулся по пяти дорогам к Цишаню. Передовой отряд вели Цзян Вэй и Вэй Янь. Военачальнику Ли Кую было приказано идти вперед с провиантом и кормом для коней и поджидать войско на дороге в долину Сегу.
      За последние годы в царстве Вэй произошли некоторые перемены. Был установлен новый период правления императора Цао Жуя под названием Цин-лун -- Черный дракон. Поводом к этому послужило то, что в Мопуцзине в прошлом году появился черный дракон.
      А весной, во втором месяце второго года периода Цин-лун [234 г.], приближенный сановник доложил вэйскому государю:
      -- С границы доносят, что около трехсот сорока тысяч шуских войск по пяти дорогам опять идут к Цишаню.
      Сильно встревоженный этим известием, Цао Жуй вызвал к себе Сыма И и сказал:
      -- Три года мы прожили мирно, а ныне Чжугэ Лян снова ведет армию на Цишань. Что делать?
      -- Я наблюдал небесные знамения, -- спокойно сказал Сыма И, -- над Срединной равниной звезды особенно ярки, и звезда Куй вторглась в пределы Тайбо. Это не предвещает удачи Чжугэ Ляну. Он умен, но действует сейчас против воли неба -- значит, ему суждено потерпеть поражение и самому погибнуть! Полагаясь на вашу счастливую судьбу, государь, я пойду в поход и разобью его! Разрешите мне только взять с собой четырех военачальников.
      -- Выбирайте, кого хотите! -- разрешил Цао Жуй.
      -- У полководца Сяхоу Юаня было четыре сына, -- продолжал Сыма И. -Старшего из них зовут Сяхоу Ба, второго -- Сяхоу Вэй, третьего -- Сяхоу Хуэй и четвертого -- Сяхоу Хэ. Сяхоу Ба и Сяхоу Вэй -- прекрасные наездники и стреляют из лука без промаха; Сяхоу Хуэй и Сяхоу Хэ глубоко изучили искусство вождения войск. Братья давно горят желанием отомстить за смерть своего отца, и поэтому я осмеливаюсь просить вас, государь, назначить начальниками передовых отрядов правого и левого крыла Сяхоу Ба и Сяхоу Вэя, а Сяхоу Хуэя и Сяхоу Хэ -- на должности сы-ма. Можете не сомневаться, что с помощью таких военачальников я разгромлю врага!
      -- А они не такие, как военачальник Сяхоу Моу? -- с опасением спросил Цао Жуй. -- Сяхоу Моу приходился зятем покойному государю, но командовать войсками не умел и потерпел не одно поражение! Позор его до сих пор не смыт!
      -- Сыновей Сяхоу Юаня нельзя сравнивать с Сяхоу Моу! -- запротестовал Сыма И.
      Цао Жуй разрешил ему поступать, как он желает сам.
      В поход Сыма И провожал сам Цао Жуй и на прощание вручил ему указ, в котором говорилось:
      "Займите оборону в Вэйбине. Шуские войска будут вызывать вас на открытый бой, но вы не выходите и не преследуйте их в том случае, если бы они внезапно стали отходить. Дождитесь, пока у противника выйдет весь провиант, -- Чжугэ Лян вынужден будет сняться с лагерей, вот тогда и нападайте на него! Вы одержите победу, не преодолевая излишних трудностей и не истощая воинов. Таков мой совет".
      Сыма И с поклоном принял указ. Вскоре он прибыл в Чанань, куда сходились войска из других городов. Всего собралось около четырехсот тысяч воинов. Армия выступила к Вэйбиню и расположилась там в лагерях. Пятьдесят тысяч воинов занялись сооружением девяти плавучих мостов через реку Вэйшуй. Начальники передовых отрядов Сяхоу Ба и Сяхоу Вэй получили приказ переправиться на другой берег реки и раскинуть лагерь. Кроме того, на восточной равнине была построена крепость.
      В то время когда Сыма И созвал на совет военачальников, к нему прибыли Го Хуай и Сунь Ли. Сыма И вышел их встречать. После приветственных церемоний Го Хуай сказал:
      -- Шуские войска опять пришли к Цишаню. Мы добьемся над ними перевеса, если выйдем на равнину за рекой Вэйшуй и расположим войско цепью до самых северных гор. Так мы отрежем противнику путь в Лунси.
      -- Хорошо! -- воскликнул Сыма И. -- Идите со своим войском на северную равнину, но в бой не выходите. Мы вместе нападем на врага, когда у него выйдет весь провиант.
      Подойдя к Цишаню, Чжугэ Лян приказал построить пять лагерей -- четыре по сторонам и один в центре. Кроме того, от долины Сегу до самого Цзяньгэ цепью растянулись еще четырнадцать лагерей.
      Чжугэ Лян сказал военачальникам:
      -- Вэйские войска расположились лагерем на северной равнине, боясь, что мы отрежем их от Лунси. Мы сделаем вид, будто действительно собираемся занять северную равнину, а в действительности возьмем Вэйбинь. Прикажите воинам в верхнем течении реки Вэйшуй связать сотню плотов и нагрузить их сухой соломой и отберите пять тысяч воинов, умеющих управлять плотами. Завтра ночью мы предпримем вылазку на северную равнину. Сыма И поспешит туда на помощь, и если он придет с малым войском, мы разобьем его. Часть наших войск переправится на противоположный берег, а другая часть на плотах спустится вниз по течению реки, подожжет плавучие мосты и нападет на врага с тыла. Я поведу войско брать главный вэйский лагерь. Наступать нам будет нетрудно лишь в том случае, если мы укрепимся на южном берегу Вэйшуя.
      Получив приказ, военачальники начали подготовку. Вэйские дозорные узнали об этом и донесли Сыма И.
      -- Чжугэ Лян хитрит! -- сказал Сыма И. -- Под предлогом вылазки на северную равнину он собирается сжечь наши мосты, навести страх в тыловом войске и одновременно ударить нам в лоб. -- И добавил, обращаясь к Сяхоу Ба и Сяхоу Вэю: -- Как только услышите шум на северной равнине, подымайте свои войска на южном берегу реки и нападайте на врага!
      Затем Сыма И приказал Чжан Ху и Ио Линю с двумя тысячами лучников засесть в засаду у плавучих мостов и обстреливать плоты с шуским войском, не давая ему возможности приблизиться к мостам.
      А Го Хуаю и Сунь Ли он сказал:
      -- Чжугэ Лян переправится через реку Вэйшуй и придет на северную равнину. В лагере у вас войск мало; ударьте на врага из засады. Если шуские воины переправятся после полудня, они нападут на вас в сумерки. Притворитесь разбитыми и отступайте. Они погонятся за вами, а вы перестреляйте их всех из луков и самострелов. Но если придет большое войско, нападайте только по моему сигналу!
      Отпустив военачальников, Сыма И велел своим сыновьям Сыма Ши и Сыма Чжао расположиться в главном лагере, а сам повел войско на северную равнину.
      Итак, по приказу Чжугэ Ляна, военачальники Вэй Янь и Ма Дай должны были переправиться через реку Вэйшуй и наступать на северную равнину; У Бань и У И -- спуститься на плотах вниз по течению и сжечь мосты. Остальное войско разделили на три отряда: передовой возглавляли Ван Пин и Чжан Ни; главные силы -- Цзян Вэй и Ма Чжун; тыловой отряд -- Ляо Хуа и Чжан И. Этим войскам предстояло захватить вэйские лагеря на берегу реки.
      В полдень войска переправились на другой берег, построились в боевые порядки и не спеша двинулись к вражеским лагерям.
      Когда Вэй Янь и Ма Дай вступили на северную равнину, уже смеркалось. Сунь Ли заметил их и обратился в бегство, бросив свой лагерь. Они сразу поняли, что противник разгадал их замыслы и подготовился. Вэй Янь приказал отступать, но в этот момент на них напали Сыма И и Го Хуай.
      Вэй Яню и Ма Даю в отчаянной схватке удалось прорваться к берегу, но более половины их воинов погибло. К счастью, на помощь разгромленному отряду подоспел У И и помог воинам переправиться через реку. В это время войско У Баня на плотах шло вниз по течению к плавучим мостам. Но там их остановили стрелы лучников Чжан Ху и Ио Линя. У Бань был подстрелен и утонул в реке. Воины его побросали плоты и добрались до берега вплавь. Все плоты достались противнику.
      Почти в то же время Ван Пин и Чжан Ни, не зная, что на северной равнине шуские войска потерпели поражение, устремились к главному вэйскому лагерю. Было уже темно. Издали доносились крики воинов. Ван Пин, решив, что это Ма Дай громит врага на северной равнине, сказал Чжан Ни:
      -- Интересно, кто там побеждает? Но странно, что здесь, в лагере, не видно войска! Должно быть, Сыма И разгадал наш замысел и подготовился. Давайте подождем, пока загорятся плавучие мосты, и тогда начнем наступление.
      Ван Пин и Чжан Ни остановили отряд. Тут их догнал гонец с приказом Чжугэ Ляна немедленно отходить, так как войска, которые должны были занять северную равнину и уничтожить плавучие мосты, разбиты.
      Ван Пин и Чжан Ни тотчас же повернули войска назад, но здесь их поджидали вэйцы. Затрещали хлопушки, вспыхнули факельные огни, и противник перешел в стремительное наступление. Ван Пину и Чжан Ни удалось вырваться лишь после тяжелого боя. Они потеряли убитыми и ранеными не менее половины своих воинов.
      Чжугэ Лян возвратился в большой лагерь в Цишане и собрал остатки разбитых войск. Он недосчитался более десяти тысяч воинов и глубоко скорбел.
      В это время из Чэнду приехал Фэй Вэй. Чжугэ Лян сразу же обратился к нему с вопросом:
      -- Не согласитесь ли вы поехать в Восточный У с моим письмом?
      -- Если на то ваша воля, я не смею отказаться.
      Чжугэ Лян дал ему письмо, и Фэй Вэй отправился в Цзянье к Сунь Цюаню.
      Письмо это гласило:
      "Несчастье пало на Ханьский правящий дом, основы правления ослабли, злодеи из рода Цао незаконно присвоили власть и держат ее поныне. Приняв на себя заботу о наследнике императора Чжао-ле, могу ли я не отдать все свои силы на то, чтобы уничтожить преступников? Войско мое вышло к Цишаню, и разбойников ждет гибель в реке Вэйшуй. Ныне я кланяюсь вам и надеюсь, что вы, помня о своем долге союзника, пошлете войско на север. Объединив наши силы, мы овладеем Срединной равниной и поделим между собой Поднебесную. В письме не выразишь всего, о чем думаешь, но я питаю бесконечную надежду, что вы внемлете моей просьбе!"
      Прочитав письмо, Сунь Цюань радостно сказал Фэй Вэю:
      -- Мы давно собираемся поднять войско и лишь ждали, когда Чжугэ Лян присоединится к нам! Ныне он просит нас принять участие в северном походе, и мы без промедления отправим войско в Цзюйчаомынь, чтобы оттуда напасть на вэйский город Синьчэн. Лу Сунь и Чжугэ Цзинь из Цзянся и Мянькоу пойдут на Сянъян, а Сунь Шао и Чжан Чэн выступят из Гуанлина на Хуайян. Передайте чэн-сяну, что мое трехсоттысячное войско выступит в ближайшее время.
      -- И тогда царству Вэй -- конец! -- подхватил Фэй Вэй, почтительно кланяясь Сунь Цюаню.
      Затем в честь посла устроили богатый пир, где Сунь Цюань задал вопрос Фэй Вэю:
      -- Кого Чжугэ Лян поставил во главе передового отряда?
      -- Вэй Яня, -- ответил Фэй Вэй.
      Сунь Цюань улыбнулся:
      -- У Вэй Яня храбрости хоть отбавляй, но душа непостоянная. Стоит Чжугэ Ляну умереть, как Вэй Янь изменит делу. Разве чэн-сян этого не понимает?
      -- Ваши слова, государь, я передам Чжугэ Ляну, -- обещал Фэй Вэй.
      И, распрощавшись с Сунь Цюанем, он поспешил в Цишань сообщить Чжугэ Ляну, что Сунь Цюань пошлет в поход триста тысяч воинов.
      С радостью узнав, что из Восточного У на помощь придет большая армия, Чжугэ Лян спросил:
      -- А что еще говорил Сунь Цюань?
      Тогда Фэй Вэй передал ему слова Сунь Цюаня о Вэй Яне.
      -- Сунь Цюань поистине мудрый правитель! -- промолвил Чжугэ Лян. -- Я и сам хорошо знаю Вэй Яня, но держу его у себя потому, что он храбр!
      -- Будьте с ним осторожны! -- посоветовал Фэй Вэй.
      -- Я знаю, что делаю! -- сказал Чжугэ Лян.
      После отъезда Фэй Вэя в Чэнду Чжугэ Ляну доложили, что в лагерь пришел какой-то вэйский начальник и просит пропустить его к чэн-сяну.
      -- Меня зовут Чжэн Вэнь, -- сказал военачальник, входя в шатер и кланяясь Чжугэ Ляну. -- Я был в одном чине с Цинь Ланом. Но недавно Сыма И повысил его в звании, а меня обошел. Я не стерпел обиды и решил перейти к вам. Разрешите мне остаться у вас!
      Не успел он договорить, как Чжугэ Ляну сообщили, что к лагерю подошел Цинь Лан с войском и требует, чтоб ему выдали Чжэн Вэня.
      -- А кто искуснее в бою, ты или Цинь Лан? -- спросил Чжугэ Лян.
      -- Если хотите, я его сейчас обезглавлю! -- вскричал Чжэн Вэнь.
      -- Вот если ты убьешь Цинь Лана, я тебе поверю! -- отвечал Чжугэ Лян.
      Чжэн Вэнь вскочил на коня и поскакал к Цинь Лану. Чжугэ Лян вышел посмотреть на поединок.
      -- Предатель! -- закричал Цинь Лан. -- Ты украл моего боевого коня и сбежал к врагу! Отдавай коня!
      Противники сошлись в жестоком поединке. И в первой же схватке Цинь Лан был убит. Чжэн Вэнь с головой соперника вернулся в шатер к Чжугэ Ляну, но Чжугэ Лян пришел в сильный гнев и приказал страже обезглавить Чжэн Вэня.
      -- Но ведь я ни в чем не виновен! -- взмолился Чжэн Вэнь.
      -- А кого ты убил? Разве это Цинь Лан! -- закричал Чжугэ Лян. -- Как ты смеешь меня обманывать!
      Чжэн Вэнь повалился Чжугэ Ляну в ноги.
      -- Ваша правда, это не Цинь Лан! -- сознался он. -- Я убил его младшего брата Цинь Мина.
      -- Тебя подослал Сыма И разведать, что тут у меня делается, -- негодовал Чжугэ Лян. -- И ты надеялся меня обмануть! Ну, говори всю правду, а то не сносить тебе головы!
      Чжэн Вэнь признался, что он действительно подослан Сыма И, и молил о пощаде.
      -- Если хочешь остаться в живых, пиши письмо Сыма И, чтоб он нападал на мой лагерь, -- приказал Чжугэ Лян. -- Попадет Сыма И в мои руки -- сочту это твоей заслугой и назначу на высокую должность.
      Чжэн Вэнь тотчас же написал письмо и отдал его Чжугэ Ляну; тот велел держать пленника под стражей.
      -- Как вы догадались, что этот человек подослан? -- обращаясь к Чжугэ Ляну, с удивлением спросил военачальник Фань Цзянь.
      -- Сыма И разбирается в людях и не станет назначать на высокую должность неспособного военачальника, -- отвечал Чжугэ Лян. -- А Чжэн Вэнь сказал, что недавно Цинь Лан получил повышение. Такого человека он не смог бы убить в первой схватке. Это и навело меня на мысль, что Чжэн Вэнь подослан.
      Военачальники низко поклонились Чжугэ Ляну, а он, подозвав к себе одного из военачальников, вручил ему письмо Чжэн Вэня и шепотом дал какие-то указания.
      Военачальник поскакал в вэйский лагерь и попросил, чтоб его отвели к Сыма И.
      -- Ты кто такой? -- спросил Сыма И, прочитав письмо.
      -- Простой воин, уроженец Срединной равнины; случайно попал я в царство Шу, -- отвечал тот. -- Чжэн Вэнь, начальник передового отряда, мой земляк. Он послал меня передать вам, чтоб вы нападали на шуский лагерь, как только увидите сигнальный огонь.
      Сыма И долго допрашивал гонца, потом еще раз внимательно просмотрел письмо и, убедившись, что оно не поддельное, угостил военачальника вином и сказал:
      -- Сегодня во время первой стражи я нападу на шуский лагерь. Если успех будет на моей стороне, ты получишь высокую должность, а сейчас возвращайся обратно.
      Примчавшись в свой лагерь, военачальник обо всем доложил Чжугэ Ляну. Тот по даосскому обряду вознес молитву звезде Ган и вызвал к себе в шатер Ван Пина и Чжан Ни. Выслушав приказания Чжугэ Ляна, они ушли, после них явились Ма Чжун, Ма Дай и Вэй Янь. Сам Чжугэ Лян с небольшим отрядом расположился на высокой горе, чтобы оттуда руководить боем.
      Тем временем Сыма И приказал подготовиться к нападению на шуский лагерь. Но его старший сын Сыма Ши сказал:
      -- Батюшка, доверившись клочку бумаги, вы хотите рисковать своей жизнью! Уж не скрывается ли подвох в этом, письме? Лучше пошлите вперед какого-нибудь военачальника, а сами следуйте за ним. Если будет необходимо, вы окажете поддержку своим войскам.
      Ночью к шускому лагерю выступил военачальник Цинь Лан во главе десяти тысяч воинов. За ними шел Сыма И. Ярко светила луна, дул слабый ветер. Но во время второй стражи внезапно набежали черные тучи, стало так темно, что вокруг ничего нельзя было разглядеть.
      -- Небо помогает мне! -- возрадовался Сыма И.
      Всадники его продвигались в полном молчании. Воинам приказано было держать в зубах палочки; рты коней были завязаны.
      Цинь Лан первым ворвался в лагерь врага, но там не оказалось ни единой души. Тут Цинь Лан понял, что попался в ловушку.
      -- Назад! -- закричал он изо всех сил.
      Воины толпой бросились из лагеря, но попали в кольцо нагрянувших войск Ван Пина и Чжан Ни, Ма Дая и Ма Чжуна. От огней факелов стало светло как днем. Цинь Лан бился отважно, но вырваться из окружения не мог.
      Сыма И, увидев впереди огни и услышав крики сражающихся, понял, что войско Цинь Лана разбито, и поспешил к тому месту, где было больше огней. Внезапно с двух сторон затрещали хлопушки, и отряд Сыма И попал под двойной удар -слева вышел Вэй Янь, справа -- Цзян Вэй.
      В это время на воинов Цинь Лана, как саранча, сыпались стрелы. Цинь Лан погиб в схватке. Сыма И решил отступить.
      К концу третьей стражи тучи так же внезапно исчезли, как и появились. Все это было сделано Чжугэ Ляном с помощью волшебства.
      Находившийся на вершине горы Чжугэ Лян ударил в гонг, созывая свое войско. Вернувшись в лагерь, он приказал казнить Чжэн Вэня и стал думать, как бы овладеть Вэйбинем. Воины ежедневно вызывали противника в бой, но вэйцы не выходили.
      В небольшой коляске Чжугэ Лян выехал на берег реки Вэйшуй, неподалеку от Цишаня, чтобы осмотреть местность к западу и востоку от реки. Ему бросилась в глаза странная форма близлежащего ущелья. Оно напоминало тыкву-горлянку -хулу. В широкой его части свободно могла разместиться тысяча воинов. Дальше шло узкое горло, расширявшееся в глубине ущелья, а за ним вновь сходились горы, оставляя проход лишь для одного всадника.
      Чжугэ Лян спросил проводника, как называется это ущелье.
      -- Шанфан, -- ответил проводник, -- а еще его называют Хулу.
      Чжугэ Лян возвратился в лагерь и, вызвав к себе младших военачальников Ду Жуя и Ху Чжуна, приказал им собрать в ущелье всех мастеров, имеющихся при войске, и заняться сооружением деревянных быков и самодвижущихся коней. Ма Дай получил указания поставить пятьсот воинов на охрану ущелья.
      -- Не выпускать мастеров из ущелья во время работы и посторонних туда не впускать! -- предупредил Чжугэ Лян. -- Я сам буду следить за ходом работ. От этого дела зависит судьба Сыма И. Главное, чтобы он не выведал секрета.
      И вскоре в ущелье Шанфан под присмотром Ду Жуя и Ху Чжуна закипела работа. Чжугэ Лян ежедневно приезжал и давал мастерам указания.
      Однажды чжан-ши Ян И пришел к Чжугэ Ляну и сказал:
      -- Наш провиант находится в Цзяньгэ. Возить его оттуда на быках очень неудобно. Как нам быть?
      -- Я уже об этом подумал, -- улыбаясь, отвечал Чжугэ Лян. -- Ведь для того я и делаю деревянных быков и самодвижущихся коней. Животные эти не пьют, не едят, и возить на них можно день и ночь без перерыва.
      -- С древнейших времен и доныне не слышно было, чтоб существовали деревянные животные! -- изумлялись военачальники, присутствовавшие при этом разговоре. -- Неужели вы, господин чэн-сян, изобрели таких животных?
      -- Их уже делают, и работы скоро будут закончены, -- отвечал Чжугэ Лян и протянул военачальникам лист бумаги. -- Посмотрите, здесь все сказано.
      Военачальники заглянули в бумагу. В ней содержалось описание деревянных быков и самодвижущихся коней, указывались точные размеры их частей, скорость движения, возможности их использования.
      -- Вы -- человек величайшего ума! -- вскричали восхищенные военачальники.
      Спустя несколько дней деревянные быки и самодвижущиеся кони были готовы. Они во всем напоминали живых: легко передвигались, подымались в горы, преодолевали хребты. Воины смотрели на них с нескрываемой радостью.
      Чжугэ Лян приказал военачальнику правой руки Гао Сяну на этих быках и конях перевозить из Цзяньгэ в лагерь провиант.
      Потомки об этом событии сложили такие стихи:
      В Сегу, по изрезанным склонам, шагают быки деревянные,
      И кони, что движутся сами, идут день и ночь напролет.
      Когда бы тот способ забытый вошел в поколенья грядущие,
      Не знали бы при перевозках так много труда и хлопот.
      Сыма И все это время был невесел. Дозорные донесли ему, что Чжугэ Лян подвозит провиант на деревянных быках и самодвижущихся конях, что быков и коней этих не надо кормить, а воинам от них большое облегчение.
      Сыма И удивился этому и воскликнул:
      -- Что же мне теперь делать? Ведь я сидел в обороне только для того, чтобы дождаться, пока враг останется без провианта и начнет отступать. А Чжугэ Лян, оказывается, и не думает уходить.
      Подумав, Сыма И призвал к себе Чжан Ху и Ио Линя.
      -- Проберитесь, -- сказал он, -- с отрядом по горным тропам в долину Сегу и отбейте у врага несколько деревянных быков и самодвижущихся коней. Много не берите, все равно не уведете.
      Военачальники и их воины, переодевшись и одежду шуского войска, ночью по тропинке проникли в долину Сегу. Вскоре они увидели воинов Гао Сяна, едущих на деревянных животных. Чжан Ху и Ио Линь пропустили их вперед, а потом ударили с тыла. Шуская охрана, бросив коней и быков, разбежалась. Чжан Ху и Ио Линь захватили деревянных животных и уехали на них в свой лагерь.
      Сыма И осмотрел необыкновенных быков и коней. Они действительно могли двигаться, как живые.
      -- Что ж! -- воскликнул Сыма И. -- Раз Чжугэ Лян сумел сделать таких животных, так и я смогу!
      Сотня лучших мастеров по приказу Сыма И принялась за работу. Захваченных животных разобрали на части и по их образцу стали мастерить других. Вскоре готово было две тысячи деревянных быков и самодвижущихся коней. Военачальник Цинь Вэй с отрядом поехал на них в Лунси за провиантом.
      Воины в вэйском лагере ликовали.
      Между тем Гао Сян рассказал Чжугэ Ляну, как на него напали вэйцы и увели нескольких быков и коней.
      -- Мне только этого и надо было! -- улыбнулся Чжугэ Лян. -- Потеряли мало, а возьмем много. Это будет большим подспорьем для нашего войска!
      -- Почему вы так думаете? -- спросили военачальники.
      -- Сыма И захватил быков и коней, чтобы научиться их делать, -- ответил Чжугэ Лян. -- Ну, а я уж найду им применение!
      Спустя некоторое время Чжугэ Ляну сообщили, что вэйские воины на таких же быках и конях везут провиант из Лунси. Тогда Чжугэ Лян сказал Ван Пину:
      -- Переоденьте своих воинов в одежду вэйцев и скрытно проберитесь на северную равнину. Если вас кто-нибудь задержит, скажите, что вы по приказу Сыма И идете охранять обоз с провиантом. А там смешайтесь с вэйской охраной, перебейте ее и возвращайтесь с конями и быками. В случае погони поверните у животных во рту языки, а сами уходите. Ни кони, ни быки все равно не сдвинутся с места. Утащить их вэйцы не смогут -- сил не хватит! А к вам подойдет подмога. Тогда вы бегите к быкам и коням, снова поставьте языки на место и мчитесь в наш лагерь. Вэйцы подумают, что произошло чудо!
      Ван Пин пошел выполнять приказ, а Чжугэ Лян вызвал к себе Чжан Ни и сказал:
      -- Изобразите из своих воинов злых духов. Пусть они раскрасят себе лица пострашнее и держат в руках флаги и мечи, а к поясу привесят сосуды из тыквы-горлянки, набитые горючим, которое сильно дымит. Укройтесь в горах и пропустите вперед вэйских самодвижущихся быков и коней; потом скрытно следуйте за ними. Но как только выйдете из гор, сразу зажигайте горючее в сосудах, и пусть они побольше дымят! Вэйцы примут вас за духов и не посмеют приблизиться к вам.
      Отпустив Чжан Ни, Чжугэ Лян подозвал Вэй Яня и Цзян Вэя и дал им такое указание:
      -- Возьмите тысячу воинов и устройте засаду на северной равнине возле вэйского лагеря. Вы должны остановить противника, когда он бросится на выручку своему обозу.
      Ляо Хуа и Чжан И получили приказ с пятью тысячами воинов отрезать дорогу, по которой придет Сыма И. А Ма Дай и Ма Чжун с двумя тысячами воинов отправились на южный берег реки Вэйшуй завязать бой с противником.
      Между тем вэйский военачальник Цинь Вэй вез провиант на деревянных быках и самодвижущихся конях к своему лагерю. В пути ему доложили, что Сыма И прислал отряд для охраны обоза. Ничего не заподозрив, Цинь Вэй спокойно продолжал путь в сопровождении этого отряда. И вдруг раздались оглушительные крики:
      -- Здесь шуский военачальник Ван Пин!
      С этими возгласами переодетые шуские воины набросились на вэйцев и стали их избивать.
      Цинь Вэй с остатками своей охраны пытался сдержать врага, но пал от меча Ван Пина. Оставшиеся в живых вэйские воины бежали в свой лагерь на северной равнине. Тем временем Ван Пин спешил увести деревянных быков и самодвижущихся коней. Но вэйский военачальник Го Хуай уже мчался на выручку обоза. Тогда Ван Пин приказал повернуть языки деревянных животных и увел своих воинов вперед. Го Хуай не стал их преследовать, а велел скорей гнать отбитый обоз к себе в лагерь. Но быки и кони крепко стояли, и напрасны были все попытки сдвинуть их с места!
      Пока Го Хуай колебался, не зная, что делать, на него напали Вэй Янь и Цзян Вэй. Отряд Ван Пина присоединился к ним, и они обратили Го Хуая в бегство. Ван Пин поставил языки деревянных животных на место, и они зашагали. За ними следовало войско.
      Го Хуай хотел было броситься в погоню, но из-за горы поднялась туча дыма и показался отряд воинов-духов. Вид их был страшен, каждый держал в одной руке флаг, а в другой меч.
      -- Это духи! -- испуганно закричал Го Хуай.
      Воины его дрожали от страха.
      На помощь вэйскому войску, разбитому на северной равнине, мчался сам Сыма И. Но его остановил треск хлопушек, и наперерез ему с гор ударили два отряда, на знаменах которых было написано: "Ханьские военачальники Чжан И и Ляо Хуа". Сыма И струсил, и его воины в беспорядке бежали.
      Вот уж поистине:
      Встретили воинов-духов и весь провиант потеряли,
      Встретили странное войско -- тут уж спасешься едва ли.
      О том, как Сыма И сражался с противником, рассказывает следующая глава.
      ГЛАВА СТО ТРЕТЬЯ
      из которой читатель узнает о том, как Сыма И едва не погиб в ущелье Шанфан, и о том, как Чжугэ Лян в Учжанъюане молился звездам об отвращении зла
      Чжан И и Ляо Хуа в бою разгромили отряд Сыма И, а сам он скрылся в густом лесу. Чжан И остался на месте собирать своих воинов; Ляо Хуа бросился в погоню за Сыма И.
      Сыма И петлял между деревьями. Ляо Хуа быстро настиг его и нанес удар мечом, но промахнулся, и меч впился в дерево. Пока Ляо Хуа вытаскивал меч, противник скрылся с глаз. Выскочив из лесу, Ляо Хуа нигде не мог его обнаружить, только на земле восточнее леса валялся шлем. Ляо Хуа подхватил его и помчался на восток, а Сыма И, притаившийся за деревьями, поскакал на запад.
      Так и не напав на след беглеца, Ляо Хуа направился к ущелью, где встретился с Цзян Вэем. Они вместе возвращались к Чжугэ Ляну.
      Тем временем Чжан Ни доставил в лагерь не только захваченных у Сыма И деревянных быков и самодвижущихся коней, но и более десяти тысяч даней провианта.
      Ляо Хуа преподнес Чжугэ Ляну золоченый шлем Сыма И, и за это ему был зачтен первый подвиг. Вэй Янь, открыто выражая свое недовольство, твердил, что Чжугэ Лян не знает, что делает.
      Сыма И добрался в свой лагерь подавленный своей неудачей. В это время к нему прибыл императорский посол с известием, что войска царства У по трем направлениям напали на царство Вэй и при дворе сейчас все заняты вопросом, кто будет назначен полководцем. Посол вручил Сыма И приказ, повелевающий держать оборону и в бой с шускими войсками не вступать.
      Между тем вэйский государь Цао Жуй поднял большое войско против нового врага, Сунь Цюаня, войско которого вторглось в царство Вэй по трем направлениям. Военачальнику Лю Шао было приказано идти на оборону Цзянся, военачальнику Тянь Юю -- в Сянъян, а сам Цао Жуй вместе с военачальником Мань Чуном пошел спасать Хэфэй.
      Мань Чун, двигавшийся впереди, вышел к озеру Чаоху и у восточного берега увидел множество судов под развевающимися флагами царства У. Мань Чун вернулся к Цао Жую и доложил:
      -- Противник не ждет нас так скоро -- корабли еще не успели подготовиться к бою. Сегодня ночью мы могли бы захватить их.
      -- Об этом думали и мы, -- сказал Цао Жуй.
      Военачальнику Чжан Цю с пятью тысячами воинов было приказано подобраться к озеру и поджечь вражеские суда, а Мань Чуну одновременно напасть на противника с суши.
      Ночью, во время второй стражи, Чжан Цю и Мань Чун проникли в расположение врага и с воинственными криками бросились в бой. Войска Сунь Цюаня в беспорядке бежали, и вэйские воины без помехи подожгли суда. Сгорело много боевых кораблей; в огне погибли все запасы провианта и все снаряжение. Полководец Чжугэ Цзинь с остатками разбитого войска ушел в Мянькоу, а вэйские воины с победой вернулись в свой лагерь.
      На следующий день дозорные сообщили Лу Суню о поражении Чжугэ Цзиня. Лу Сунь созвал военачальников и сказал:
      -- Я думаю отправить подробный доклад государю с просьбой снять осаду Синьчэна. Войско государя отрежет противнику путь к отступлению в тыл, а я нападу на передовой отряд вэйцев. Мы одновременно нанесем противнику удар в голову и в хвост и разобьем его в первом же серьезном сражении.
      Никто из военачальников не возражал Лу Суню. И он послал одного из своих сяо-вэев с докладом Сунь Цюаню в Синьчэн.
      Но едва посланец добрался до переправы через реку, как был схвачен сидевшими в засаде вэйскими воинами. Они отобрали у него доклад и доставили Цао Жую. Тот прочитал бумагу и, вздохнув, произнес:
      -- Да, Лу Сунь неплохо рассчитал!
      Затем Цао Жуй приказал военачальнику У Цзу неусыпно наблюдать за действиями противника, а Лю Шао -- быть готовым к отражению нападения Сунь Цюаня с тыла.
      Мало того, что войско Чжугэ Цзиня было разгромлено в бою, среди уцелевших воинов распространилась еще и болезнь, вызванная невыносимой жарой. Чжугэ Цзинь сообщил об этом Лу Суню в письме, а сам начал подумывать, как бы вернуться домой.
      Лу Сунь, получив письмо Чжугэ Цзиня, сказал гонцу:
      -- Передайте полководцу: пусть он выжидает время. Я сам пока буду действовать!
      Гонец возвратился к Чжугэ Цзиню и сообщил ему слова Лу Суня.
      -- А что сейчас делает главный полководец Лу Сунь? -- спросил Чжугэ Цзинь.
      -- Развлекается стрельбой из лука и присматривает за людьми, которые возле лагеря сеют горох, -- отвечал гонец.
      Чжугэ Цзинь изумился и решил сам поехать в лагерь Лу Суня. Явившись к нему, он спросил:
      -- Как вы намерены обороняться от Цао Жуя?
      -- Был у меня один план, и я написал о нем государю, -- отвечал Лу Сунь. -Да вот неожиданно доклад мой попал в руки врага. От этого плана пришлось отказаться, и я отправил государю другой доклад, в котором просил его дать приказ об отступлении. Только отступать надо медленно, не торопясь...
      -- Раз решили отступать, надо это делать немедленно! Зачем зря терять время? -- вскричал Чжугэ Цзинь.
      -- Торопиться нельзя! Если мы сразу все отступим, вэйцы нападут на нас, и нам не миновать поражения, -- пояснил Лу Сунь. -- Прежде всего вы должны привести в боевую готовность суда и сделать вид, что готовитесь к нападению на вэйцев. А я поведу свое войско к Сянъяну. Цао Жую это передвижение покажется неожиданным, и он запретит наступать на нас, чтобы уберечь свое войско от возможной ловушки. И мы с вами благополучно уйдем в Цзяндун.
      Чжугэ Цзинь вернулся в свой лагерь и занялся подготовкой судов к бою. А Лу Сунь в это время с войском двинулся к Сянъяну.
      Лазутчики донесли об этом Цао Жую. Вэйские военачальники горели желанием поскорее схватиться с врагом, но Цао Жуй, которому прекрасно была известна талантливость и хитроумие Лу Суня, сказал:
      -- Мы должны быть осторожны! Лу Сунь хочет завлечь нас в ловушку!
      Военачальники перестали рваться в бой.
      Через несколько дней дозорные донесли, что противник уходит. Цао Жуй не поверил и выслал разведку. Разведчики подтвердили, что враг действительно ушел.
      -- Царство У нам не покорить! -- со вздохом сказал Цао Жуй. -- Лу Сунь владеет военным искусством не хуже, чем Сунь-цзы и У-цзы.
      Приказав военачальникам охранять важнейшие города, Цао Жуй во главе большого войска расположился в Хэфэе в ожидании перемены обстановки.
      В это время Чжугэ Лян находился в Цишане и всячески старался создать видимость, что собирается остаться здесь надолго. Шуские воины помогали местному населению обрабатывать поля; народ радовался и сохранял полное спокойствие. Урожай делили на три части: одна часть шла войску, две -населению.
      Этого не мог выдержать Сыма Ши, старший сын Сыма И. Он пришел к отцу и сказал:
      -- Совсем недавно шуское войско захватило у нас большие запасы провианта, а сейчас совместно с населением обрабатывает поля возле Вэйбиня! Уж не собираются ли они остаться здесь надолго? Ведь это настоящее бедствие для нашего государства! Почему вы, батюшка, не даете Чжугэ Ляну решительный бой?
      -- Потому что государь приказал мне обороняться, -- спокойно ответил Сыма И.
      Тут прибежала стража с докладом, что шуский военачальник Вэй Янь возле самого лагеря выставил шлем, брошенный Сыма И, и, похваляясь своей силой, вызывает на бой. Военачальники вскипели от гнева и готовы были выйти сразиться с ним, но Сыма И лишь улыбнулся:
      -- Сейчас главное для нас -- оборона. Мудрец сказал: "Маленькое нетерпение может погубить великие замыслы"!
      Вэй Янь долго шумел и бранился, но никто не вышел к нему, и он уехал, ничего не добившись.
      Тогда Чжугэ Лян тайно приказал Ма Даю поставить частокол, выкопать в лагере глубокий ров и собрать там побольше сухого хвороста, а в ущелье расставить "дилэй" и сложить кучи хвороста и сена. Когда эти распоряжения были выполнены, Чжугэ Лян шепотом сказал Ма Даю:
      -- Преградите дорогу, что за ущельем Хулу, а в самом ущелье устройте засаду. Если Сыма И будет вас преследовать, впустите его в ущелье, а потом поджигайте хворост и "дилэй".
      Кроме этого, Чжугэ Лян приказал воинам днем давать сигналы у входа в ущелье семизвездными флагами, а ночью -- зажигать семь фонарей.
      Получив указание, Ма Дай удалился. Затем Чжугэ Лян вызвал Вэй Яня и сказал:
      -- Ты пойдешь с пятьюстами воинами к вэйскому лагерю и, выманив Сыма И на бой, притворишься разбитым и отступишь. Сыма И будет тебя преследовать, а ты отходи в том направлении, где увидишь флаги с изображением семи звезд, а если это будет ночью -- семь фонарей. Тебе только надо завлечь Сыма И в ущелье Шанфан, а там мы его схватим!
      Отпустив Вэй Яня, Чжугэ Лян вызвал Гао Сяна и приказал:
      -- Нагрузи деревянных быков и самодвижущихся коней рисом, раздели их по сорок-пятьдесят штук и передвигайся вперед и назад по горной дороге. Если вэйские войска захватят у тебя животных, я зачту тебе это как заслугу!
      Чжугэ Лян из цишаньского лагеря разослал воинов на поля, наказывая им обратиться в бегство при появлении вэйцев.
      -- Но если явится сам Сыма И, -- закончил Чжугэ Лян, -- быстро собирайтесь все вместе и отрежьте ему путь для возвращения в лагерь по южному берегу реки Вэйшуй.
      После того как все распоряжения были сделаны, Чжугэ Лян перенес свой лагерь поближе к ущелью Шанфан.
      Между тем Сяхоу Хуэй и Сяхоу Хэ приехали в лагерь Сыма И и сказали:
      -- Шуские воины разошлись из своих лагерей и работают на полях. Они, видимо, не собираются отсюда уходить, и если их не уничтожить, они укрепятся, как корни, глубоко ушедшие в землю!
      -- Это все хитрости Чжугэ Ляна! -- отвечал Сыма И.
      -- Если вам всегда все будет казаться подозрительным, мы никогда не уничтожим этих разбойников! -- вскричали оба военачальника. -- Разрешите вступить с ними в смертельную схватку и доказать свою преданность государю.
      -- Что ж, если вы так настаиваете, я, пожалуй, не буду возражать, -- сказал Сыма И.
      Сяхоу Хуэй и Сяхоу Хэ тотчас же покинули лагерь, а Сыма И остался на месте, ожидая от них донесений. Сяхоу Хуэй и Сяхоу Хэ вели войско по горной дороге, когда навстречу им попался обоз, состоявший из деревянных быков и самодвижущихся коней, нагруженных провиантом. При виде вэйцев охрана обоза обратилась в бегство. Сяхоу Хуэй и Сяхоу Хэ доставили деревянных животных с грузом в лагерь Сыма И. На следующий день им удалось взять в плен более сотни шуских воинов, которых они тоже привели к Сыма И, и тот учинил им допрос.
      -- Чжугэ Лян рассказывает, что вы обороняетесь и не выйдете в бой, -сказали пленные. -- Он в этом так уверен, что всех воинов послал на полевые работы. Мы тоже не ожидали, что нас могут схватить!
      Сыма И приказал отпустить пленных.
      -- Почему вы их освободили? -- спросил Сяхоу Хэ.
      -- Это простые воины, и убивать их незачем, -- произнес Сыма И. -- Пусть они рассказывают о моей доброте и подрывают боевой дух врага. Так когда-то Люй Мын захватил Цзинчжоу,
      Затем Сыма И отдал приказ не обижать попавших в плен шуских воинов, а своим военачальникам пообещал выдать награды за хорошее обращение с пленными.
      Чжугэ Лян приказал Гао Сяну продолжать под видом перевозки провианта гонять деревянных быков и самодвижущихся коней по ущелью Шанфан. Сяхоу Хуэй время от времени нападал на Гао Сяна и захватывал этих животных. И Сыма И радовался своим удачам. Однажды Сяхоу Хуэю удалось взять в плен несколько шуских воинов. Сыма И спросил у них:
      -- Где сейчас Чжугэ Лян?
      -- Стоит лагерем в сорока ли от ущелья Шанфан, -- ответили пленные. -- Он собирает в ущелье запасы провианта.
      Подробно расспросив пленных, Сыма И отпустил их, а потом вызвал военачальников и сказал:
      -- Чжугэ Лян сейчас раскинул лагерь возле ущелья Шанфан. Нападите на его главный лагерь в Цишане, а я вам помогу.
      Военачальники начали готовиться к бою. Однако Сыма Ши спросил отца:
      -- А почему бы вам, батюшка, не ударить в тыл неприятеля?
      -- Цишань -- для врага опора, -- ответил Сыма И. -- Стоит нам напасть на Цишань, как Чжугэ Лян оставит Шанфан и бросится на выручку Цишаню. А я тем временем сожгу их запасы провианта в ущелье. Без провианта они долго здесь не продержатся!
      Сыма Ши почтительно поклонился отцу, а Сыма И выступил в поход, приказав военачальникам Чжан Ху и Ио Линю прийти ему на помощь, если будет необходимо.
      Чжугэ Лян наблюдал с горы, как вэйские войска направляются к его лагерю в Цишане, и приказал военачальникам, не теряя времени, захватить местность вдоль южного берега реки Вэйшуй.
      Вэйские войска подошли к цишаньскому лагерю, и при их появлении шуские воины разбежались во все стороны. Тогда войско, стоявшее вблизи ущелья, поспешило на помощь в Цишань. Сыма И, только этого и ожидавший, бросился в ущелье Шанфан. А Вэй Янь, который прикрывал вход в ущелье, встретил его оглушительным окриком: "Стой, Сыма И!" -- и, размахивая мечом, устремился навстречу. Но после нескольких схваток Вэй Янь повернул коня и поскакал в сторону, где виднелся флаг с изображением семи звезд. Сыма И преследовал его без всяких опасений, так как поблизости не было вражеских войск. Сыма Ши и Сыма Чжао следовали за отцом.
      Вэй Янь скрылся в ущелье Шанфан. Сыма И остановился и послал вперед разведку. Ему доложили, что в ущелье засады нет и видны только какие-то соломенные хижины. Сыма И воскликнул: "В этих хижинах сложен провиант!" -и бросился в ущелье. Впереди него убегал Вэй Янь. Но, добравшись до хижин, Сыма И увидел, что они набиты сухим хворостом, и, взглянув вперед, заметил, что Вэй Янь исчез.
      -- Если враг закроет выход из ущелья, мы погибли! -- закричал Сыма И.
      Не успел он это произнести, как шуские воины с гор начали бросать горящие факелы. Затем вниз полетели огненные стрелы, и в ущелье стали взрываться "дилэй". В хижинах загорелся хворост, выбрасывая к небу языки пламени. Сыма И от испуга замер на месте; соскочив с коня, он обнял своих сыновей и со слезами промолвил:
      -- Видно, смерть наша здесь!
      Но вдруг подул ветер, набежали черные тучи, загремел гром и как из ведра хлынул дождь, заливая ущелье. "Дилэй" перестали взрываться, огонь погас. Сыма И, радостно воскликнув: "Вот сейчас надо начинать бой!", отважно ринулся вперед. На помощь ему подошли Чжан Ху и Ио Линь. У шуского военачальника Ма Дая было мало войска, и он отступил. Сыма И и его сыновья бросились к своему лагерю на южном берегу реки Вэйшуй, не подозревая даже, что лагерем уже овладел неприятель.
      В это время Го Хуай и Сунь Ли сражались с врагом на плавучих мостах. Сыма И направился туда. Шуское войско отступило. Сыма И переправился на северный берег и приказал сжечь мосты.
      Вэйские войска, напавшие на лагерь Чжугэ Ляна в Цишане, бежали, как только узнали, что Сыма И потерпел поражение и потерял лагерь на южном берегу реки Вэйшуй. Противник преследовал их и уничтожал беспощадно. Оставшиеся в живых вэйцы бежали на северный берег реки Вэйшуй.
      Чжугэ Лян видел с горы, как Сыма И вступил в ущелье, как там загорелся огонь, и был уверен, что на этот раз Сыма И пришел конец. Но тут вдруг хлынул дождь, и вскоре дозорные донесли, что Сыма И удалось спастись.
      -- Человек предполагает, а небо располагает! -- тяжело вздохнул Чжугэ Лян. -- Ну что ж, ничего не поделаешь!
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      Отчаянный ветер подул, и пламя взлетело до неба,
      Но тут неожиданно дождь из черной обрушился тучи.
      Расчет Чжугэ Ляна был прост, и дело сулило удачу,
      Но все же достались врагу и реки, и горные кручи.
      Добравшись в лагерь на северном берегу реки Вэйшуй, Сыма И объявил военачальникам:
      -- Все наши лагеря на южном берегу реки захвачены Чжугэ Ляном. Того, кто еще посмеет заговорить о наступлении на врага, буду предавать смерти.
      Военачальники приумолкли. Но Го Хуай вошел в шатер Сыма И и сказал:
      -- В последние дни Чжугэ Лян что-то опять высматривает. Наверно, подыскивает новое место для лагеря.
      -- Если Чжугэ Лян пойдет на Угун, мы окажемся в опасности, -- встревожился Сыма И. -- Но если он останется на южном берегу и расположится в Учжанъюане возле гор, мы можем не тревожиться.
      Он выслал разведку и получил донесение, что Чжугэ Лян расположился в Учжанъюане.
      -- Нашему государю помогает небо! -- воскликнул Сыма И, сжимая виски от радостного волнения.
      Затем он еще раз напомнил свое распоряжение -- выжидать и ни в коем случае в бой не выходить.
      А Чжугэ Лян, расположившись с войском в Учжанъюане, наоборот, приказал непрерывно вызывать противника в бой. Но вэйцы не откликались.
      Тогда Чжугэ Лян уложил в коробку шелковую женскую одежду, украшения и платки. Приложив к этому письмо, он приказал одному из воинов отвезти в вэйский лагерь. Военачальники не осмелились скрыть это от Сыма И и привели к нему гонца. Сыма И открыл коробку в присутствии всех военачальников и увидел женское платье, украшения и письмо, в котором говорилось:
      "Сыма И, полководец, командующий войсками Срединной равнины, не думает о том, чтобы решить спор, кто из нас сильнее, с помощью оружия, -- он зарылся в земляной норе и прячется от стрел и меча! Чем он отличается от женщины? Посылаю ему женскую одежду и украшения. Пусть сочтет это моим подарком, если не желает выходить в бой. Но если в нем еще жив дух мужчины, он даст мне ответ, когда будет драться со мной".
      Прочитав письмо, Сыма И вскипел гневом, но сдержался и, заставив себя улыбнуться, сказал:
      -- Значит, Чжугэ Лян принимает меня за женщину?
      Он принял подарок и велел вежливо обращаться с гонцом.
      -- Много ли Чжугэ Лян занимается делами? Как ест, как спит? -- спрашивал он у гонца.
      -- Наш чэн-сян встает рано, -- отвечал гонец. -- По ночам не спит. В день рассматривает около двадцати дел и сам выносит решения. Ест он совсем мало.
      -- Слышите? -- обратился Сыма И к своим военачальникам. -- Чжугэ Лян ест мало, работает много. Долго ли он так протянет?
      Гонец, возвратившись в Учжанъюань, передал Чжугэ Ляну, что Сыма И принял подарок и не разгневался при этом, а стал расспрашивать о здоровье чэн-сяна, как он спит и ест, но о том, что собирается в бой, не упомянул ни словом.
      -- Я ответил Сыма И, -- продолжал свой рассказ гонец, -- что чэн-сян мало ест и очень занят делами. Тогда Сыма И сказал своим военачальникам: "Долго ли Чжугэ Лян так протянет?"
      -- Сыма И хорошо изучил меня! -- со вздохом произнес Чжугэ Лян.
      -- Вы и в самом деле, господин чэн-сян, слишком много пишете, -- вмешался в разговор чжу-бо Ян Юн. -- А между тем в этом нет никакой необходимости. Тот, кто пользуется властью, обязан блюсти свое достоинство! Старшие не должны выполнять обязанности низших. Возьмем, к примеру, семью -- там слуг заставляют пахать, служанок -- готовить пищу, следят, чтоб они не бездельничали. А хозяин дома должен жить в довольстве, спать на высоких подушках, сладко есть и пить. Если же самому вникать во все дела, то устанут и душа и тело. Это к добру не приведет! Чем тогда ум хозяина будет отличаться от ума слуг и служанок? Ведь это значит нарушить обычай, которого должен придерживаться хозяин!.. Вот почему в древности тремя гунами называли людей, которые не работали, а только рассуждали об истине, и слугами называли тех, кто трудился. В старину Бин Цзи горевал, когда видел тяжело дышавшего от усталости быка, но не обращал внимания на людей, умиравших от голода и валявшихся по дорогам. Чэнь Пин не знал, сколько зерна и денег в его кладовых, но всегда уверенно говорил: "На все есть хозяин!" А вы, господин чэн-сян, трудитесь в поте лица своего и целыми днями занимаетесь мелкими делами. Мудрено ли, что вы устаете? Сыма И правильно сказал о вас.
      -- Все это я и сам знаю, -- отвечал Чжугэ Лян, и слезы выступили у него на глазах. -- Но я принял на свое попечение наследника покойного государя и должен душу отдать на служение ему. Жаль, что другие так не болеют за наше дело!
      С этих пор Чжугэ Лян стал проявлять какое-то беспокойство. И военачальники не осмеливались говорить с ним о наступлении.
      Всем вэйским военачальникам стало известно, как Чжугэ Лян опозорил Сыма И, прислав ему женскую одежду, и что Сыма И принял этот подарок, но сражаться не захотел. Однажды, не в силах более скрывать свое возмущение поступком Чжугэ Ляна, военачальники пришли в шатер Сыма И и потребовали:
      -- Все мы -- известные полководцы царства Вэй! Доколе же можно терпеть оскорбления от врага? Разрешите нам выйти в бой, и мы решим, кто курица, а кто петух!
      -- В бой я выйти не смею, -- твердо ответил Сыма И, -- и со спокойным сердцем принимаю позор. Государь приказал нам обороняться. Дать сражение врагу -- значит нарушить высочайшую волю!
      Но военачальники продолжали возмущаться и настаивать. Тогда Сыма И сказал:
      -- Хорошо. Если вы рветесь в бой, я напишу Сыну неба и испрошу у него на это разрешение. Согласны?
      Военачальники согласились. Сыма И отправил посла с докладом в Хэфэй, где в это время находился Цао Жуй. Государь сам вскрыл доклад и прочитал:
      "Таланты мои невелики, а ответственность огромна, -- говорилось в докладе. -- Я получил, государь, ваше повеление не вступать в сражение с врагом до более благоприятного момента. Чжугэ Лян опозорил меня, прислав мне женскую одежду и платок. Худшего позора быть не может! И я решил почтительно доложить вам, государь, как мудрейшему. Все мои военачальники рвутся в бой, они хотят отблагодарить вас за милости и смыть позор, который нанесен нашему войску в моем лице. С нетерпением жду вашего ответа".
      Прочитав доклад, Цао Жуй с недоумением обратился к чиновникам:
      -- Я ничего не понимаю! Полководец Сыма И может сделать это и без моего разрешения!
      -- Сыма И не хочет сражаться, но военачальники этого требуют, -- ответил Синь Пи. -- Сыма И нужен ваш указ, чтобы сдержать пыл военачальников.
      Цао Жуй приказал Синь Пи при бунчуке и секире поехать в лагерь Сыма И и от имени императора объявить указ, запрещающий выходить в бой с противником.
      Синь Пи прибыл в лагерь и, когда в шатре Сыма И собрались военачальники, объявил:
      -- Сын неба приказал считать всех нарушителей указа преступниками.
      Военачальникам пришлось повиноваться. Когда они ушли, Сыма И обратился к Синь Пи:
      -- Так это вы разгадали мое истинное желание?
      Синь Пи ответил утвердительно.
      Об этих событиях лазутчики донесли Чжугэ Ляну. Тот выслушал их и с улыбкой сказал:
      -- Сыма И попытается успокоить своих военачальников!
      -- Почему вы так думаете? -- спросил Цзян Вэй.
      -- Сейчас Сыма И не желает с нами драться, а военачальники этого требуют, -- объяснил Чжугэ Лян. -- Вот для того, чтобы сдержать их пыл, вместе с тем показать им свою воинственность, Сыма И обратился за разрешением к Цао Жую. Разве вам не известно, что полководец во время похода не обязан подчиняться приказам государя? Надо ли было Сыма И обращаться за разрешением к вэйскому правителю, который находится за три тысячи ли отсюда, чтобы вступить с нами в бой? А теперь он распространяет указ Цао Жуя, повелевающий выждать, пока мы сами начнем уходить. Сыма И это нужно еще и для того, чтобы подорвать боевой дух наших войск.
      Во время этого разговора Чжугэ Ляну доложили, что из Чэнду приехал Фэй Вэй. Чжугэ Лян пригласил его в шатер. После приветственных церемоний Фэй Вэй сказал:
      -- Вэйский правитель Цао Жуй узнал о нападении на его земли войск царства У и сам выступил в поход. Он приказал военачальникам Мань Чуну, Тянь Юю и Лю Шао отразить врага. Мань Чун напал на противника и сжег у него запасы провианта и корм для коней. Тогда полководец Лу Сунь послал государю царства У доклад, в котором предлагал наступать на вэйские войска с двух сторон. Но гонец попался в руки вэйцев, и замысел Лу Суня был раскрыт. Поэтому Лу Сунь предпочел отступить.
      Это известие окончательно сразило Чжугэ Ляна. Он зашатался и в беспамятстве рухнул на землю. Придя в себя, он проговорил:
      -- Сердце мое разбито, и старая болезнь вернулась ко мне. Недолго я протяну...
      Ночью Чжугэ Ляна под руки вывели из шатра: он пожелал взглянуть на небо.
      -- Жизнь моя вот-вот оборвется! -- печально сказал он, когда его опять ввели в шатер.
      -- Зачем вы так говорите? -- вскричал Цзян Вэй.
      -- Я увидел, что в созвездии Саньтай звезда Гостя горит гораздо ярче, чем звезда Чжу, Хозяина, -- отвечал Чжугэ Лян. -- Вторая звезда едва-едва мерцает. Это предвещает мне скорую смерть!
      -- Не помолиться ли вам об отвращении зла? -- взволнованно сказал Цзян Вэй.
      -- Помолиться я могу, но все равно воля неба исполнится, -- произнес Чжугэ Лян. -- Пусть сорок девять воинов оденутся в черные одежды и с черными флагами встанут вокруг шатра, а я в шатре помолюсь Северному ковшу. Если главный светильник из тех, что я зажгу, не угаснет в течение семи дней, я проживу еще годы полного оборота неба -- двенадцать лет. А если светильник погаснет, я скоро умру. В шатер никого не пускать, всё, что мне необходимо, пусть подают два мальчика.
      Цзян Вэй вышел из шатра, чтобы исполнить приказание Чжугэ Ляна. Было это в середине осени, в восьмом месяце. Ночь стояла тихая и ясная. Серебряная река -- Млечный путь -- мерцала, как изумрудная роса в лучах восходящего солнца. В лагере все затихло, даже не было слышно ударов в котлы(*1), полотнища знамен бессильно повисли.
      Сорок девять воинов Цзян Вэя стали на стражу у шатра. Чжугэ Лян расставил в шатре благовония и жертвенные предметы. В глубине горело сорок девять малых светильников, а среди них на возвышении стоял главный светильник, называющийся Светильником судьбы. Чжугэ Лян поклонился до земли и зашептал молитву:
      -- Я родился в век смуты и хотел прожить до старости среди гор и родников. Но император Чжао-ле трижды посетил мою хижину... Умирая, он оставил на мое попечение своего наследника. Я поклялся служить ему верно, как служат человеку собака и конь, поклялся уничтожить врагов Ханьской династии! Но кто мог знать, что звезда полководца упадет так внезапно и жизнь моя оборвется. Я почтительно пишу свою молитву на куске шелка и возношу ее к небу. Молю небо продлить мой век и дать мне время отблагодарить государя за его великие милости, спасти народ и не допустить, чтобы оборвались жертвоприношения на алтаре династии Хань. Мое желание искренне, и я не смею молить небо о своем личном счастье!
      Окончив молитву, Чжугэ Лян распростерся на земле и так провел всю ночь до утра.
      На следующий день Чжугэ Лян, поддерживаемый под руки, снова занялся делами. У него непрерывно шла горлом кровь. Ночью он снова возносил молитвы Северному ковшу.
      Как-то ночью Сыма И, взглянув на небо, громко воскликнул, обращаясь к Сяхоу Ба:
      -- Звезда полководца сошла со своего места! Это означает, что Чжугэ Лян скоро умрет! Отправляйся сейчас же к его лагерю и вызывай на бой. Если там будут шуметь, но никто не выйдет, значит Чжугэ Лян заболел и, может быть, уже пришло время напасть на него!
      Сяхоу Ба тотчас же отправился выполнять приказание.
      А Чжугэ Лян уже шесть ночей молился и радовался, что главный светильник в шатре горит ярко. Цзян Вэй заглядывал в шатер и видел Чжугэ Ляна, который, распустив волосы и опираясь на меч, обращался к звездам Северного ковша с мольбой удержать от падения звезду полководца.
      Вдруг возле лагеря послышались крики. Цзян Вэй хотел послать воинов разузнать, в чем дело, но в этот момент Вэй Янь вбежал в шатер Чжугэ Ляна с возгласом:
      -- Наступают вэйские войска!
      Шаги Вэй Яня были так стремительны, что пламя главного светильника заколебалось и погасло. Чжугэ Лян с досадой бросил на землю меч:
      -- Конец! Жизнь и смерть предопределены судьбой! Молиться бесполезно!
      Перепуганный Вэй Янь пал на колени перед Чжугэ Ляном, умоляя о прощении. Цзян Вэй в гневе выхватил меч и хотел зарубить Вэй Яня.
      Поистине:
      Всё ли в руках человека и властен ли он над собой?
      И одному человеку легко ли бороться с судьбой?
      О дальнейшей судьбе Вэй Яня вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА СТО ЧЕТВЕРТАЯ
      в которой рассказывается о том, как упала звезда полководца и душа Чжугэ Ляна взошла на небо, и о том, как при виде деревянной статуи Сыма И лишился храбрости
      Как уже говорилось, Вэй Янь нечаянно потушил светильник в шатре, и Цзян Вэй в гневе выхватил меч, чтобы его зарубить. Но Чжугэ Лян остановил его словами:
      -- Вэй Янь не виноват -- это был знак, что жизни моей пришел конец!
      Цзян Вэй вложил меч в ножны. А Чжугэ Лян, несколько раз кашлянув кровью, упал на ложе и тихо сказал Вэй Яню:
      -- Сыма И заподозрил, что я болен, и прислал воинов проверить это. Сейчас надо вступить с ними в бой.
      Вэй Янь с отрядом вышел из лагеря, но Сяхоу Ба сразу же повернул обратно. Вэй Янь преследовал его более двадцати ли и возвратился обратно. Чжугэ Лян приказал ему оставаться в лагере.
      В шатер Чжугэ Ляна вошел Цзян Вэй и, приблизившись к его ложу, почтительно спросил, как он себя чувствует.
      -- Я стремился восстановить власть Ханьской династии на Срединной равнине, но небо этого не пожелало! -- заговорил Чжугэ Лян. -- Скоро я умру... Все, чему я научился за свою жизнь, изложено в двадцати четырех книгах, в которых насчитывается сто четыре тысячи сто двенадцать иероглифов. В этих книгах записаны восемь обязательных заповедей и пять запретов для полководца. Я мысленно перебрал всех своих военачальников, но никому из них не могу передать мои знания. Вам одному я вручаю свой труд, берегите его!
      Цзян Вэй, рыдая, принял из рук Чжугэ Ляна книги.
      -- Я изобрел самострел, какого люди никогда не знали, -- продолжал Чжугэ Лян. -- Из этого самострела можно стрелять сразу десятью стрелами. Обо всем этом сказано в моих книгах, вы можете сделать эти самострелы и пользоваться ими.
      Цзян Вэй еще раз до земли поклонился Чжугэ Ляну.
      -- О царстве Шу теперь можно не беспокоиться, необходимо лишь усиленно охранять земли Иньпина. Оттуда может нагрянуть беда.
      Затем Чжугэ Лян приказал позвать в шатер Ма Дая и, что-то прошептав ему, вслух добавил:
      -- После моей смерти исполни все!
      Ма Дай поклонился и вышел из шатра.
      Вскоре вошел Ян И. Чжугэ Лян подозвал его к своему ложу и, передавая шелковый мешочек, сказал:
      -- Как только я умру, Вэй Янь подымет мятеж. Перед тем как вступить с ним в бой, откроешь этот мешочек. Тогда найдется человек, который убьет мятежника.
      Чжугэ Лян без памяти опустился на ложе. Вечером он пришел в себя и начал писать доклад императору Хоу-чжу.
      Узнав о болезни Чжугэ Ляна, император тотчас же приказал шан-шу Ли Фу ехать в Цишань справиться о здоровье больного.
      Ли Фу прибыл в Учжанъюань и явился к Чжугэ Ляну, который со слезами молвил:
      -- Я умираю не вовремя и расстраиваю великое государственное дело. Я виноват перед Поднебесной! Но когда я умру, вы должны верой и правдой служить государю. Пусть в государстве все будет так, как издавна заведено. Не устраняйте людей, которых я назначал на должности. Все мои военные планы я передал Цзян Вэю. Он продолжит то, к чему стремился я! Надеюсь, он не пожалеет сил своих на службе государю. Скоро я умру. Возьмите мой предсмертный доклад и передайте Сыну неба.
      Ли Фу принял доклад и, простившись с Чжугэ Ляном, поспешно уехал.
      Собрав последние силы, Чжугэ Лян приказал приближенным посадить его в коляску и поехал осматривать лагеря. Все его тело содрогалось от осеннего ветра, дувшего ему в лицо.
      -- Вот и опять перед боем я занемог и не в силах покарать злодеев! -вздыхая, говорил он. -- Безгранично голубое небо, где его предел?
      Вскоре Чжугэ Лян вернулся в свой шатер. Самочувствие его ухудшилось. Он вызвал Ян И и сказал:
      -- Ма Дай, Ван Пин, Ляо Хуа, Чжан И и Чжан Ни -- люди честные и преданные мне. Они прошли немало боев, перенесли много трудностей, и на них можно положиться. Когда я умру, действуйте так, как действовал я: не отступайте слишком поспешно, отходите не торопясь. Вы сами хороший стратег, и объяснять вам незачем. Цзян Вэй достаточно храбр и умен, чтобы продолжить мое дело в будущем.
      Ян И со слезами поклонился и обещал все исполнить. Тогда Чжугэ Лян велел принести четыре сокровища кабинета ученого и собственной рукой начал писать завещание, которое после своей смерти приказал передать Хоу-чжу:
      "Известно, что жизнь и смерть предопределены судьбой. Избежать велений неба невозможно. Приближается мой последний час, и я хочу выразить вам свою преданность.
      Небо даровало мне ничтожные таланты, меня всю жизнь преследовали неудачи. Но государь вручил мне бунчук и печать и дал власть над войском. Несколько раз я ходил в поход на север, но победы так и не добился. Неисцелимый недуг поразил меня, жизнь моя кончается, а я так и не завершил начатого дела! Не испить до дна чашу моей печали!
      Почтительно склоняясь перед вами, я выражаю желание, чтобы вы, государь, были чисты сердцем и умели владеть своими страстями; чтоб вы были сдержанны и любили народ, шли по пути сыновнего послушания, как ваш родитель, насаждали гуманность и добродетели, возвышали мудрых и честных, наказывали коварных и лживых, улучшали нравы и обычаи.
      На родине у меня есть восемьсот тутовых деревьев и пятьдесят данов пахотной земли. Сыновья и внуки мои сыты и одеты. Что до меня, то я служил государству и все, что мне требовалось, получал от казны. Я всегда надеялся на своего государя и не занимался хозяйством...
      Когда я умру, пусть не кладут мне в гроб дорогих вещей и не устраивают пышных похорон, чтобы не вводить вас, государь, в излишние расходы."
      Окончив писать, Чжугэ Лян обратился к Ян И с такими словами:
      -- Никому не говорите о моей смерти. Посадите меня в большой гроб, положите мне в рот семь зерен риса и у ног поставьте светильник. В войске все должно идти своим чередом -- никаких воплей и стенаний. Тогда моя звезда не упадет, а душа подымется на небо и поддержит звезду. Сыма И будет видеть эту звезду и сомневаться в моей смерти. Войску нашему раньше сниматься с лагерей, расположенных подальше от противника, а потом постепенно уходить из остальных. Если Сыма И вздумает преследовать вас, постройте войска в боевые порядки, разверните знамена, ударьте в барабаны, а когда враг подойдет, посадите в коляску деревянную статую, сделанную по моему указанию, и выкатите коляску вперед. Пусть при этом справа и слева от нее рядами выстроятся старшие и младшие военачальники. Как только Сыма И это увидит, он убежит.
      Ян И обещал исполнить все, что приказал Чжугэ Лян.
      Ночью Чжугэ Лян пожелал взглянуть на Северный ковш; его под руки вывели из шатра.
      -- Вон моя звезда! -- произнес он, протянув руку.
      Все взгляды обратились к звезде, на которую указывал Чжугэ Лян. Она была тусклая, и казалось, вот-вот упадет. Подняв меч, Чжугэ Лян сотворил заклинание. Потом его снова увели в шатер. Он уже никого не узнавал. Все военачальники пришли в смятение.
      В это время в лагерь снова примчался Ли Фу. Он бросился к ложу Чжугэ Ляна и, видя, что тот лежит без сознания, громко запричитал:
      -- Я погубил великое государственное дело!
      Чжугэ Лян понемногу пришел в себя и снова открыл глаза. Он обвел стоящих вокруг взглядом и обратился к Ли Фу:
      -- Мне известно, почему вы возвратились...
      Ли Фу поклонился и почтительно произнес:
      -- Сын неба повелел мне спросить имена ваших преемников на сто лет вперед. Я торопился и позабыл об этом, пришлось вернуться с дороги...
      -- После моей смерти дела мои примет Цзян Вань, -- отвечал Чжугэ Лян, -он подойдет для этого дела.
      -- А кто будет после Цзян Ваня? -- спросил Ли Фу.
      -- После Цзян Ваня -- Фэй Вэй,
      -- А после него? -- снова спросил Ли Фу.
      Чжугэ Лян не ответил. Военачальники приблизились к ложу -- Чжугэ Лян лежал бездыханный.
      Скончался Чжугэ Лян осенью, в двадцать третий день восьмого месяца двенадцатого года периода Цзянь-син [234 г.], в возрасте пятидесяти четырех лет.
      В позднейшее время поэт Ду Фу написал стихи, в которых оплакивает смерть Чжугэ Ляна:
      Хвостатая звезда упала ночью с неба,
      И в этот скорбный миг учитель наш умолк.
      В шатре его большом не слышно слов приказа,
      Он сделал все, что мог: он выполнил свой долг.
      И головы склонив, стоят все полководцы,
      В печали замерла бесчисленная рать.
      Прекрасен летний день в голубоватой дымке,
      Но только песен здесь уж больше не слыхать.
      Поэт Бо Цзюй-и также написал по этому поводу стихи:
      В горы, в дремучие чащи следы мудреца приводили.
      В хижине бедной вкушал он уединенье и сон.
      Рыба в воде очутилась, когда добралась до Наньяна,
      Ливень на землю пролился, едва лишь поднялся дракон.
      Сердцем и кровью своею служил своему государю
      Военачальник могучий, свершитель великих надежд.
      Он три доклада оставил о битвах своих и походах.
      Их прочитаешь, и слезы прольются на полы одежд.
      Жил в то время в царстве Шу некий сяо-вэй Ляо Ли родом из Чаншуя, который заявлял, что по талантам своим он достоин быть помощником Чжугэ Ляна. Но на службе он был ленив и беспечен, постоянно роптал и высказывал свое недовольство. Чжугэ Лян разжаловал его, лишив всех званий, и сослал в селение Вэньшань. Даже он, узнав о смерти Чжугэ Ляна, горестно воскликнул:
      -- Видно, так и придется мне до конца дней своих оставаться простолюдином!
      А когда о смерти Чжугэ Ляна узнал Ли Янь, рыдания сдавили ему горло. От горя он заболел и вскоре умер, так и не дождавшись часа, когда Чжугэ Лян возвратит его из опалы и даст возможность загладить свою давнюю вину. Ли Янь знал, что после смерти Чжугэ Ляна люди о нем не вспомнят.
      Поэт Юань Чжэнь воспел Чжугэ Ляна в таких стихах:
      Он смуты усмирял и был опорой трона,
      Наследника берег, заботился о нем.
      Он был талантами богаче Гуань Чжуна,
      Сунь-цзы превосходил отвагой и умом.
      Прекрасен план его восьми расположений.
      Он мудростью своей свет изливал во тьму.
      Останься он живой -- царила б добродетель,
      И жаль, что до сих пор нет равного ему!
      В ту ночь, когда умер Чжугэ Лян, небо нахмурилось, померкла луна, землю охватила печаль. Душа Чжугэ Ляна в один миг вознеслась на небо.
      Цзян Вэй и Ян И исполнили последнюю волю умершего. Нигде не слышно было ни воплей, ни плача. Молча, с трудом сдерживая слезы, посадили они тело Чжугэ Ляна в гроб и приказали охранять его верным военачальникам. Затем Вэй Яню был послан приказ прикрывать тыл от нападения вэйцев, и войска начали сниматься с лагерей.
      В эту ночь Сыма И наблюдал небесные знамения. Вдруг ему показалось, что большая красная звезда задрожала и стала падать на землю, оставляя позади себя огненный след, который тянулся с северо-востока на юго-запад. На мгновение звезда скрылась за шуским лагерем, потом опять взлетела ввысь и встала на прежнем месте. Все это сопровождалось каким-то таинственным шумом.
      -- Чжугэ Лян умер! -- воскликнул Сыма И, обрадованный и в то же время потрясенный.
      И он тут же отдал приказ начинать наступление. Но едва войско вышло из лагеря, как Сыма И заколебался: "Чжугэ Лян умеет повелевать духами... Не вздумал ли он ложным знамением о своей смерти заманить меня в ловушку?"
      Сыма И придержал коня и приказал войску возвращаться в лагерь. Сам он больше не решался выходить и послал Сяхоу Ба с небольшим отрядом разузнать, что происходит у врага.
      Между тем Вэй Яню, который находился в своем лагере, этой ночью приснился сон, будто на голове у него выросли рога. Вэй Янь сильно встревожился, рано утром послал он за сы-ма Чжао Чжи.
      Тот приехал, и Вэй Янь встретил его такими словами:
      -- Вы в совершенстве постигли законы превращения... Сегодня я видел во сне, что у меня появились рога. Скажите, к счастью это или к несчастью?
      -- Это предзнаменование великого счастья, -- ответил Чжао Чжи. -- Ведь рога есть у цилиня и у синего дракона: ваш сон предвещает большое возвышение!
      -- Если предсказание сбудется, я вас щедро отблагодарю! -- радостно пообещал Вэй Янь.
      Чжао Чжи уехал. Дорогой он встретил шан-шу Фэй Вэя. Тот поинтересовался, откуда Чжао Чжи едет.
      -- Я только что был у Вэй Яня, -- рассказал Чжао Чжи. -- Ему приснилось, что у него на голове выросли рога, и он просил меня растолковать этот сон. Конечно, я знаю, что такой сон не к добру, но, чтоб не разгневать Вэй Яня, предсказал ему возвышение.
      -- А почему вы думаете, что это несчастливое предзнаменование? -- спросил Фэй Вэй.
      -- Потому что иероглиф, обозначающий рог, состоит из двух частей: вверху пишется "меч" -- "дао", а внизу "юн" -- "применять", -- объяснил Чжао Чжи. -- Вэй Яню приснились рога на голове -- это не к добру: над его головой занесен меч.
      -- Не говорите об этом никому! -- предупредил Фэй Вэй.
      Чжао Чжи поехал дальше, а Фэй Вэй поспешил в лагерь Вэй Яня. Войдя к нему в шатер, Фэй Вэй отослал слуг и сказал:
      -- Вчера ночью во время третьей стражи скончался чэн-сян. Перед кончиной он несколько раз повторил, чтобы вы прикрывали тыл наших войск при отступлении. Чэн-сян наказывал отступать не спеша и никому не говорить о его смерти. Вот грамота, утверждающая ваши полномочия, выступайте в путь!
      -- Кто принял дела чэн-сяна? -- спросил Вэй Янь.
      -- Чэн-сян пожелал передать все дела Ян И, а свой труд по военному искусству -- Цзян Вэю, -- отвечал Фэй Вэй. -- Грамоту вам подписал Ян И.
      -- Чэн-сян умер, но я еще жив! -- закричал Вэй Янь. -- Ян И всего-навсего чжан-ши, и не подобает ему занимать столь высокую должность! Он может сопровождать гроб с телом чэн-сяна в Сычуань и заняться похоронными обрядами, а я подыму войско и разобью Сыма И. Можно ли из-за одного чэн-сяна рушить великое государственное дело?
      -- Чэн-сян перед смертью приказал отступать, -- твердо возразил Фэй Вэй. -И никаких нарушений его воли не должно быть!
      -- Если бы чэн-сян меня слушался, мы уже давно взяли бы Чанань! -- в гневе закричал Вэй Янь. -- Я полководец, ношу титул Наньчжэнского хоу! И я должен прикрывать тыл по приказу какого-то чжан-ши?
      -- Может быть, вы и правы, но не следует забывать об осторожности! -произнес Фэй Вэй. -- Иначе вы только выставите себя на посмешище врагу. Разрешите мне убедить Ян И, чтобы он передал вам всю военную власть.
      Вэй Янь согласился. Фэй Вэй поспешил к Ян И и передал ему свой разговор с Вэй Янем. Ян И на это ответил:
      -- Перед кончиной чэн-сян тайно поведал мне: "У Вэй Яня мятежные замыслы. Я передам вам военные полномочия, и тогда Вэй Янь покажет свое настоящее лицо". Чэн-сян не ошибся. Я это знал и заранее приказал Цзян Вэю прикрывать наш тыл.
      Вскоре Ян И вместе с войском, сопровождающим гроб с телом Чжугэ Ляна, покинул лагерь. Остальные войска, как приказывал чэн-сян, снимались с лагерей постепенно и уходили не спеша.
      А Вэй Янь все еще ждал возвращения Фэй Вэя. Тот все не ехал, и у Вэй Яня возникли подозрения. Он послал Ма Дая разузнать, что делается в других лагерях. Ма Дай вскоре вернулся с известием, что тыл прикрывает Цзян Вэй и половина передовых войск уже ушла в долину.
      -- Негодный школяр! -- взбесился Вэй Янь. -- Он посмел меня обмануть! Я убью его! -- И, обернувшись к Ма Даю, спросил: -- А вы мне поможете?
      -- С большой охотой, -- немедленно согласился Ма Дай. -- Ведь я тоже ненавижу Ян И!
      Вэй Янь снялся с лагеря и повел свое войско на юг.
      Когда Сяхоу Ба со своими воинами добрался до Учжанъюаня, противника там уже не было. Сяхоу Ба бросился к Сыма И:
      -- Шуские войска ушли!
      -- Значит, Чжугэ Лян действительно умер! -- Сыма И даже ногой топнул с досады. -- Скорее в погоню!
      -- Вы сами оставайтесь здесь, -- удержал его Сяхоу Ба. -- Пошлите кого-нибудь из младших военачальников.
      -- Нет, я отправлюсь сам! -- оборвал его Сыма И.
      Возглавив войско, Сыма И и два его сына двинулись в направлении Учжанъюаня. Но, ворвавшись в шуский лагерь, они убедились, что там никого нет. Тогда Сыма И крикнул своим сыновьям:
      -- Я иду вперед, а вы торопите воинов!
      И умчался с небольшим отрядом.
      Сыма Ши и Сыма Чжао с войском остались позади. Дойдя до подножья гор, Сыма И увидел вдалеке шуские войска и бросился за ними в погоню. Но вдруг за горой затрещали хлопушки, загремели барабаны -- из лесу с развернутыми знаменами вышел вражеский отряд. На ветру развевалось большое знамя, на котором были иероглифы: "Ханьский чэн-сян, Усянский хоу Чжугэ Лян".
      Сыма И, побледнев от страха, увидел, как несколько воинов выкатили вперед коляску, где, выпрямившись, сидел Чжугэ Лян с шелковой повязкой на голове, в одеянии из пуха аиста, отороченном черной тесьмой, и с веером из перьев в руке.
      -- Чжугэ Лян жив! -- отчаянно закричал Сыма И. -- Мы в ловушке!
      Он повернул коня, но в этот момент загремел голос Цзян Вэя:
      -- Стой, разбойник! Ты попался в западню нашего чэн-сяна!
      У вэйских воинов душа ушла в пятки; бросая по дороге доспехи, шлемы, копья, алебарды, они бежали, ослепленные страхом.
      Более пятидесяти ли без оглядки мчался Сыма И. За ним неслись два военачальника, поочередно выкрикивая:
      -- Ду-ду, не бойтесь!
      Сыма И провел рукой по лбу:
      -- Моя голова еще цела?
      -- Не бойтесь, ду-ду! -- повторяли военачальники, подъезжая к Сыма И. -Враг далеко.
      Сыма И немного отдышался. Увидев, что с ним Сяхоу Ба и Сяхоу Хуэй, он успокоился и вновь взялся за поводья. Вместе с двумя военачальниками он возвратился в лагерь. Вскоре оттуда во все стороны разъехались разведчики.
      Прошло два дня. Местные жители рассказывали Сыма И:
      -- Как только шуское войско вступило в долину, развернулись белые траурные знамена, плач и стенания потрясли землю: Чжугэ Лян умер, в коляске сидел не он, а деревянная статуя. А Цзян Вэй, выполняя приказ, оставленный чэн-сяном, с тысячей воинов прикрывал отход войск.
      Сыма И вздохнул:
      -- Как я мог думать, что Чжугэ Лян жив! Не хватило ума догадаться, что он умер!
      С тех пор в народе существует поговорка: "Мертвый Чжугэ Лян обратил в бегство живого Сыма И".
      А потомки сложили такие стихи:
      Звезда упала с неба, но Сыма И от страха
      Скорей бежал, решив, что Чжугэ Лян живой.
      И люди до сих пор все говорят об этом
      И, улыбаясь зло, качают головой.
      Сыма И снова бросился в погоню за шускими войсками, но, дойдя до склона Чианьпо, повернул назад -- противник ушел слишком далеко. Обратившись к военачальникам, Сыма И сказал:
      -- Чжугэ Ляна больше нет в живых. Теперь мы можем спать спокойно.
      По дороге Сыма И осмотрел опустевший лагерь Чжугэ Ляна и не нашел там ни одного недостатка. Все там было построено по правилам военного искусства.
      -- Да, -- задумчиво произнес Сыма И, -- Чжугэ Лян был самым замечательным человеком в Поднебесной!
      Оставив военачальников с войском охранять проходы в горах, Сыма И уехал в Лоян.
      Тем временем Ян И и Цзян Вэй, сопровождавшие гроб с телом Чжугэ Ляна, медленно двигались по дороге Чжаньгэ. Все воины были в трауре, шли босые и причитали. Многие даже умерли, не выдержав горя.
      Передовой отряд вступил в горы, где начинались подвесные дороги. Вдруг впереди, озаряя небо, вспыхнул огонь. Крики потрясли землю, и путь отряду преградило чье-то войско. Встревоженные военачальники бросились к Ян И за распоряжениями.
      Поистине:
      Ушли от войска Вэй, посеяв там тревогу,
      Но кто же впереди им преградил дорогу?
      Если вы хотите узнать, что это было за войско, загляните в следующую главу.
      ГЛАВА СТО ПЯТАЯ
      повествующая о том, что оставил Чжугэ Лян в шелковом мешочке, и о том, как вэйский правитель раздобыл чашу для собирания росы
      Едва полководцу Ян И из передового отряда донесли, что путь впереди прегражден, как он выслал разведку узнать, что там за войско. Разведчики сообщили, что Вэй Янь сжег впереди подвесную дорогу и стал со своим отрядом на пути.
      Ян И сильно встревожился и сказал:
      -- А ведь чэн-сян предупреждал меня, что Вэй Янь изменит! Но кто знал, что это случится сегодня! Как же быть?
      На эти слова отозвался Фэй Вэй.
      -- Изменник Вэй Янь прежде всего постарается оклеветать нас перед Сыном неба! Он обвинит нас в том, что мы подняли мятеж, и он сжег подвесную дорогу, чтобы помешать нам вернуться в царство Шу. Мы должны поскорей отправить Сыну неба подробный доклад об измене Вэй Яня, а уж потом думать, как расправиться с ним.
      -- Здесь поблизости есть глухая тропа, которая называется Чашань, -- сказал Цзян Вэй. -- Хоть она вьется между скал над пропастями, но по ней можно пробраться в тыл Вэй Яню. Мы выйдем по этой тропинке и пошлем доклад государю.
      В это время Хоу-чжу находился в Чэнду, и ему приснился сон, что горы Цзиньбин, окружающие Чэнду, рухнули. Он проснулся в сильном испуге и, едва дождавшись рассвета, созвал всех чиновников во дворец. Рассказав им свое сновидение, Хоу-чжу спросил, что оно означает.
      Цзяо Чжоу, подумав, сказал:
      -- Минувшей ночью я наблюдал небесные знамения и заметил, как красная звезда, широко разливающая свет, вдруг выбросила рог и упала на землю, пролетев с северо-востока на юго-запад. Это предвещает великое несчастье нашему чэн-сяну. А ныне, государь, вам приснилось, что рухнули горы. Знамение неба подтвердилось.
      Хоу-чжу встревожился еще больше. Тут ему доложили, что приехал Ли Фу. Государь принял его, и тот, склонив голову, доложил, что чэн-сян скончался. Затем Ли Фу подробно передал все, что сказал Чжугэ Лян перед смертью.
      -- Небо оставило меня сиротой! -- со слезами воскликнул Хоу-чжу и упал на императорское ложе.
      Сановники подняли его и под руки увели во внутренние покои. Императрица У, узнав о смерти Чжугэ Ляна, безутешно зарыдала. Чиновники стенали, народ проливал слезы. От скорби Хоу-чжу заболел и несколько дней никого не принимал.
      Неожиданно в столицу явился гонец с докладом Вэй Яня о том, что Ян И поднял мятеж. Потрясенные чиновники поспешили во дворец к императору, где в то время была императрица У. Взволнованный Хоу-чжу приказал приближенному сановнику прочитать доклад.
      "Трепеща от страха, склоняется перед вами полководец Западного похода, Наньчжэнский хоу Вэй Янь и почтительно докладывает:
      Ян И самовольно принял на себя всю военную власть и поднял вместе с войском мятеж. Он захватил гроб с телом чэн-сяна и собирается впустить врага в пределы царства Шу. Я заранее сжег подвесную дорогу и обороняюсь от него со своим отрядом. С почтением спешу донести вам об этом".
      Когда доклад прочитали, Хоу-чжу сказал:
      -- Вэй Янь достаточно храбр, чтобы отразить Ян И и его воинов. Зачем ему понадобилось сжечь подвесную дорогу?
      -- Чжугэ Лян говорил, бывало, покойному государю: по строению черепа Вэй Яня видны его мятежные замыслы, -- промолвила императрица У. -- Чжугэ Лян как-то хотел казнить Вэй Яня, но потом решил оставить его в живых исключительно из-за его храбрости. Хотя Вэй Янь докладывает, что Ян И поднял мятеж, но ему верить нельзя. Ян И -- человек ученый, и если чэн-сян пожаловал ему должность чжан-ши, значит он ее достоин. Послушать Вэй Яня, так получается, что Ян И и все другие военачальники перешли в царство Вэй. Тут надо во всем разобраться и ни в коем случае не поступать наобум.
      В это время чиновник доложил, что от Ян И прибыл гонец и привез срочный доклад. Приближенный сановник тут же его прочитал:
      "Трепеща от страха, склоняется перед вами чжан-ши Ян И, полководец Армии умиротворения, и почтительно докладывает:
      Перед кончиной чэн-сян возложил на меня завершение великого дела. Я действовал по его указаниям, ничего не смея изменять. Я послал Вэй Яня прикрывать тыл наших войск, а Цзян Вэю велел следовать за ним. Но Вэй Янь нарушил последнюю волю чэн-сяна и с отрядом войск направился в Ханьчжун. Действуя, как мятежник, он сжег подвесную дорогу и хотел силой захватить гроб с телом чэн-сяна. С почтением спешу донести вам об этом".
      Выслушав это донесение, императрица У обратилась к сановникам с вопросом:
      -- Что вы думаете об этом?
      -- Мне кажется, -- сказал Цзян Вань, -- что Ян И вспыльчив и не может ужиться с людьми. Но что касается его умения изыскивать продовольствие для армии и помогать в военных делах, то тут он мастер! Ведь Ян И долгое время работал с Чжугэ Ляном, и раз сам чэн-сян перед кончиной поручил ему великое дело, он никоим образом не может оказаться мятежником. И наоборот, Вэй Янь все время кичился своими высокими заслугами, но ни во что не ставил других военачальников. Только один Ян И никогда не заискивал перед ним, и Вэй Янь давно затаил против него злобу. А ныне, когда Ян И, выполняя последнюю волю чэн-сяна, стал во главе войска, Вэй Янь не пожелал смириться и сжег подвесную дорогу, чтобы помешать Ян И возвратиться домой! К тому же он задумал оклеветать Ян И и погубить его. Я готов семьей своей и домочадцами поручиться, что Ян И не мятежник, но никогда не решился бы поручиться за Вэй Яня.
      -- Это верно! Вэй Янь всегда похвалялся своими заслугами и часто самовольничал, -- присоединился Дун Юнь. -- Он сдерживал себя лишь потому, что боялся чэн-сяна. Можно не сомневаться, что он воспользовался кончиной Чжугэ Ляна, чтобы нарушить приказ. Другое дело Ян И, он умен и не изменит хотя бы потому, что сам чэн-сян назначил его на должность.
      -- Но как укротить Вэй Яня, если он действительно взбунтовался? -- спросил Хоу-чжу.
      -- Чэн-сян не доверял ему, и не может быть, чтобы перед кончиной он не дал указаний, как поступить с Вэй Янем, -- произнес Цзян Вань. -- Тогда Ян И не сумел бы отступить в долину. Не тревожьтесь, государь, Вэй Янь непременно просчитается.
      Вскоре Вэй Янь прислал второй доклад об измене Ян И. Но еще не успели прочитать эту бумагу, как прискакал гонец и от Ян И. Оба военачальника обвиняли друг друга в непокорности Сыну неба.
      Неожиданно в столицу прибыл военачальник Фэй Вэй. Хоу-чжу принял его, и Фэй Вэй подробно рассказал об измене Вэй Яня.
      -- Раз так случилось, мы повелеваем Дун Юню усмирить Вэй Яня, -- сказал Хоу-чжу.
      Вэй Янь сжег подвесную дорогу и расположился с войском в долине Наньгу. Он был уверен, что план его удался, и не думал о том, что Ян И и Цзян Вэй ночью проберутся к нему в тыл. Между тем Ян И, опасаясь, как бы Вэй Янь не успел первым прийти в Ханьчжун, приказал начальнику передового отряда Хэ Пину с тремя тысячами воинов зайти в тыл Вэй Яню, а сам вместе с Цзян Вэем и с гробом Чжугэ Ляна поспешил в Ханьчжун и вскоре туда прибыл.
      Хэ Пин обошел долину Наньгу и вышел в тыл Вэй Яню. Дозорные донесли об этом Вэй Яню. Тот надел латы, вскочил на коня и повел войско навстречу. Оба отряда расположились друг против друга. Хэ Пин выехал на коне вперед и громко прокричал:
      -- Мятежник Вэй Янь, где ты?
      -- Это ты помогаешь Ян И в мятеже! -- отвечал Вэй Янь. -- Как ты смеешь оскорблять меня?
      -- Тело чэн-сяна еще не успело остыть, а ты уже затеял бунт! -- крикнул Хэ Пин. И, указывая плетью на сычуаньских воинов, обратился к ним: -- Все вы уроженцы Сычуани, у вас там родители, братья и друзья! Разве чэн-сян плохо обращался с вами? Не помогайте мятежнику! Расходитесь по домам и ждите наград!
      Услышав слова Хэ Пина, воины зашумели, и более половины из них разбежалось.
      Вэй Янь, в ярости размахивая мечом, хлестнул коня и бросился на Хэ Пина. Тот с копьем наперевес двинулся ему навстречу; после нескольких схваток он притворился побежденным и бежал, а Вэй Янь преследовал его. Воины Хэ Пина открыли стрельбу из луков и самострелов, и Вэй Янь повернул обратно. Видя, что воины его разбегаются, Вэй Янь в бешенстве обрушился на них. Он убил несколько человек, но задержать остальных ему не удалось. Только триста воинов под командованием Ма Дая не тронулись с места.
      Вэй Янь обратился к нему:
      -- Если вы поможете мне от чистого сердца, то я не оставлю вас без награды, когда завершу великое дело!
      Затем они вместе обрушились на отряд Хэ Пина, и тот вынужден был поспешно бежать. Вэй Янь, не преследуя его, собрал остатки войска и обратился к Ма Даю:
      -- Что будет, если мы перейдем в царство Вэй?
      -- Это было бы неразумно! -- возразил Ма Дай. -- Вы должны основать свою династию! Зачем вам склонять голову перед другими? Я знаю, у вас хватит ума, чтобы добиться успеха в задуманном деле. Кто из сычуаньских военачальников осмелится выступить против вас? Клянусь, я помогу вам взять Ханьчжун, и потом мы вместе пойдем на Сычуань.
      Вэй Янь с великой радостью двинулся к Ханьчжуну. Ма Дай сопровождал его. У стен города Вэй Янь, похваляясь своей силой, потребовал, чтобы Цзян Вэй поскорее сдавался. Приказав поднять подъемный мост, Цзян Вэй обратился за советом к Ян И.
      -- Вэй Янь безрассудно храбр, а ему еще помогает Ма Дай! -- сказал Цзян Вэй. -- Войск, правда, у них мало, но как их отразить?
      -- Чэн-сян перед кончиной оставил мне шелковый мешочек и приказал открыть его, -- сказал Ян И, -- когда Вэй Янь подымет мятеж.
      Он вытащил мешочек, но тут вспомнил слова Чжугэ Ляна: "Откройте его, когда Вэй Янь будет перед вами".
      -- Мы сделаем так, как сказал чэн-сян! -- радостно воскликнул Цзян Вэй. -Я выведу войско из города и построю его в боевой порядок, а за мной выйдете вы.
      Надев латы, Цзян Вэй сел на коня, взял копье и вывел отряд из города. Землю потряс гром барабанов. Цзян Вэй с копьем в руках встал под знамя и гневно закричал:
      -- Мятежник Вэй Янь! Разве чэн-сян обижал тебя, что ты вздумал ему изменить?
      Держа меч поперек седла и сдерживая коня, Вэй Янь отвечал:
      -- Не вмешивайся не в свое дело. Пусть выйдет сам Ян И!
      В это время Ян И, стоявший в тени знамен, открыл мешочек и прочитал указание Чжугэ Ляна. Ян И очень обрадовался, увидя Вэй Яня, и тотчас выехал вперед. Указывая пальцем на него, Ян И, смеясь, сказал:
      -- Чэн-сян знал, что ты взбунтуешься, и все предусмотрел! Если ты громко спросишь три раза подряд: "Кто осмелится меня убить?" -- тогда я признаю, что ты доблестный муж, и отдам тебе Ханьчжун.
      -- Послушай, ты, деревенщина! -- захохотал Вэй Янь. -- Правда, Чжугэ Ляна я немного побаивался, но его уже нет. Кто же в Поднебесной осмелится меня убить? Не только три раза, а десять тысяч раз подряд готов я прокричать эти слова.
      Вэй Янь, опустив поводья, поднял меч и закричал:
      -- А ну, кто осмелится меня убить?
      Не успел он умолкнуть, как позади чей-то голос ответил:
      -- Я убью тебя!
      Поднялась рука, опустился меч, и обезглавленный Вэй Янь упал с коня. Все вздрогнули: это сделал Ма Дай. Он выполнил все, что ему повелел Чжугэ Лян. Об этом повелении и узнал Ян И, когда прочитал бумагу, лежащую в шелковом мешочке.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      О том, что в будущем Вэй Янь ему изменит,
      Уже заранее предвидел Чжугэ Лян.
      В мешочке шелковом он умный план оставил,
      И люди видели, как верен этот план.
      Посланец государя Дун Юнь еще не успел добраться до Ханьчжуна, а Ма Дай уже покончил с Вэй Янем и соединил свои силы с войском Цзян Вэя. Ян И отправил государю доклад о случившемся. Хоу-чжу сказал:
      -- Вэй Янь понес заслуженное наказание, но мы, помня о прежних его заслугах, даруем ему гроб для погребения.
      Ян И вместе с другими военачальниками продолжал путь в столицу, сопровождая гроб с телом Чжугэ Ляна.
      Хоу-чжу со своей свитой в траурной одежде выехал навстречу за тридцать ли от города. Император рыдал, все, от придворных сановников до простого люда с гор, и стар и млад, стенали от скорби, и от этих стенаний содрогалась земля. Хоу-чжу приказал установить гроб в доме Чжугэ Ляна. Сын его Чжугэ Чжань строго соблюдал траур.
      Ян И приказал связать себя и доставить в императорский дворец. Представ в таком виде перед Хоу-чжу, он молил о прощении.
      Хоу-чжу повелел развязать Ян И и сказал:
      -- Если бы вы не исполнили указаний Чжугэ Ляна, гроб с его телом не вернулся бы домой! И вы предотвратили от нас беду, покарав Вэй Яня! Ваши заслуги велики!
      Государь пожаловал Ян И высокое военное звание, а Ма Дая назначил на должность, прежде занимаемую Вэй Янем.
      Ян И вручил Хоу-чжу завещание Чжугэ Ляна. Читая его, император рыдал. Затем он приказал погадать о том, где следует избрать место для погребения Чжугэ Ляна.
      -- Чэн-сян перед смертью выразил желание, чтобы его похоронили у горы Динцзюнь, -- сказал Фэй Вэй. -- Он просил не строить на его могиле ни кирпичных, ни каменных стен и не устраивать никаких жертвоприношений.
      Хоу-чжу повиновался. Был выбран счастливый день в десятом месяце, и гроб с останками проводили в могилу у подножья горы Динцзюнь. Император присутствовал на погребении и приказал написать жертвенное поминание. Чжугэ Ляну посмертно был присвоен титул Чжун-у-хоу -- Преданный и Воинственный хоу -- и в Мяньяне был построен храм, в котором четыре раза в год совершались жертвоприношения.
      Позднее поэт Ду Фу написал такие стихи:
      Где искать нам могилу, место вечного сна Чжугэ Ляна?
      Средь густых кипарисов под высокой стеною Чэнду.
      У блестящих ступеней зеленеет весенняя травка,
      И с утра до заката стонут иволги в старом саду.
      По делам Поднебесной трижды ездил Лю Бэй к Чжугэ Ляну.
      Верным сердцем служил он, властелина любя своего,
      И скончался в походе, не увидев желанной победы.
      Как об этом не плакать всем сподвижникам славным его!
      Воспет Чжугэ Лян и в других стихах:
      Его небывалая слава вселенную всю покрывает,
      Величье, спокойствие, силу являет портрет его нам.
      Когда появились три царства, мечтал он их слить воедино,
      И планы его, как пушинка, способная взмыть к облакам.
      Он славой был равен Люй Шану, отвагой И Иню был равен,
      Он был многомудрым правителем, как Сяо Хэ, Цао Цань.
      Военному делу он отдал и тело и сильную волю,
      Но не суждено ему было вернуть благоденствие Хань.
      Когда Хоу-чжу вернулся в Чэнду, приближенный сановник доложил:
      -- С границы сообщают, что, по приказу правителя Восточного У, военачальник Цюань Цзун неизвестно с какой целью расположился с большим войском на границе Бацю.
      -- Что же делать? -- встревожился Хоу-чжу. -- Только похоронили чэн-сяна, а Сунь Цюань уже нарушил союз и собирается вторгнуться в наши владения!
      -- Я могу поручиться, -- сказал Цзян Вань, -- что если Ван Пин и Чжан Ни с войском будут стоять в Юнане, а вы отправите к Сунь Цюаню посла с извещением о смерти чэн-сяна, они к нам не вторгнутся. К тому же посол разузнает, что делается в Восточном У.
      -- Надо выбрать гонца красноречивого, -- сказал Хоу-чжу.
      В ответ на его слова вперед вышел один из присутствующих и произнес:
      -- Разрешите мне поехать в Восточный У!
      Это был Цзун Юй, родом из Аньчжуна. Он занимал должность военного советника и носил звание чжун-лан-цзяна правой руки.
      Хоу-чжу назначил его послом, и Цзун Юй отправился в Цзиньлин. Явившись во дворец Сунь Цюаня, Цзун Юй заметил, что все одеты в траурные белые одежды. Сунь Цюань, притворяясь глубоко печальным, обратился к Цзун Юю:
      -- Царства У и Шу стали как бы одной семьей. Но скажите, почему ваш государь усиливает оборону Байдичэна?
      -- Мне кажется, что этого требует обстановка, -- отвечал посол. -- Вы усиливаете охрану границ Бацю на востоке, мы усиливаем оборону Байдичэна на западе. Об этом излишне спрашивать!
      -- Вы не уступаете вашему знаменитому послу Дэн Чжи! -- улыбнулся Сунь Цюань и добавил: -- Мы уже знаем о смерти Чжугэ Ляна и, оплакивая его кончину, повелели чиновникам носить траур. Однако, опасаясь, как бы вэйский повелитель не вздумал в дни скорби вашего народа напасть на царство Шу, мы усилили охрану Бацю. Наша единственная цель -- помочь вам, если будет необходимо.
      Цзун Юй почтительно поклонился. А Сунь Цюань продолжал:
      -- Ведь мы заключили с вами союз! Как же можно его нарушить?
      -- Сын неба послал меня сообщить вам о кончине чэн-сяна, -- промолвил Цзун Юй.
      Тогда Сунь Цюань взял стрелу с золотым наконечником, сломал ее и произнес клятву:
      -- Если мы нарушим союз, пусть погибнут наши сыновья и внуки!
      Сунь Цюань назначил посла в царство Шу, повелев доставить Хоу-чжу дары, благовония и все необходимое для свершения жертвоприношений.
      Цзун Юй вместе с послом царства У вернулся в Чэнду. Представ перед Хоу-чжу, он доложил:
      -- Сунь Цюань проливает слезы по чэн-сяну и повелел своим чиновникам надеть траур. Он поставил на охрану границы в Бацю еще несколько десятков тысяч воинов только для того, чтобы вэйцы не посмели напасть на нас в дни нашего горя. Других намерений у него нет. Он даже поклялся на сломанной стреле, что не изменит союзу.
      Хоу-чжу на радостях щедро наградил Цзун Юя и любезно принял посла.
      Выполняя завещание Чжугэ Ляна, Хоу-чжу пожаловал Цзян Ваню звания чэн-сяна и полководца; Фэй Вэю -- должность шан-шу-лина и право вершить делами государства вместе с чэн-сяном; У И получил звание начальника конницы и колесниц; Цзян Вэй также был повышен в должности; его и У И послали в Ханьчжун охранять город от возможного нападения вэйских войск.
      Ян И остался недоволен тем, что по занимаемому положению оказался ниже Цзян Ваня. Он считал, что получил слишком ничтожную награду за свои большие заслуги, и осмелился выразить недовольство Фэй Вэю:
      -- Стоило мне после смерти чэн-сяна с войсками перейти в царство Вэй, и мне не пришлось бы терпеть такую обиду!
      Фэй Вэй передал его слова Хоу-чжу. Государь сильно разгневался и приказал бросить Ян И в тюрьму и казнить.
      -- Предавать казни Ян И не следует, -- вступился Цзян Вань. -- Правда, его вина велика, но ведь он много лет провел с чэн-сяном и совершил немало подвигов. Лучше лишить его чинов и званий.
      Хоу-чжу послушался и, оказав Ян И милость, заменил казнь ссылкой в отдаленный край Цзяцзюнь, где он должен был стать простым жителем. Ян И не вынес такого унижения и покончил с собой.
      В тринадцатом году периода Цзянь-син [235 г.] по летоисчислению династии Шу-Хань, что соответствует третьему году периода Цин-лун правления императора Цао Жуя, или в четвертом году периода Цзя-хэ правления императора Сунь Цюаня, между тремя царствами Шу, Вэй и У войн не было. Можно лишь отметить, что вэйский правитель Цао Жуй пожаловал своему полководцу Сыма И звание тай-вэя и доверил ему власть над всеми войсками царства. Сыма И навел порядок на границах и вернулся в Лоян.
      Цао Жуй повелел возводить в Сюйчане храмы и дворцы. В Лояне он построил дворец Чжаоян -- Солнечное сияние, храм Тайцзи -- Великий предел, и палаты высотою в десять чжанов. Он воздвиг также храм Почитания цветов -- Чунхуа, башню Голубого небосвода -- Цинсяо, а также башню Четы фениксов и пруд Девяти драконов. Строительством ведал ученый Ма Цзюнь.
      Строения эти отличались изумительной красотой. Повсюду были резные балки, роскошные узорчатые колонны; блеск глазированной черепицы и золоченых изразцов ослеплял глаза.
      Со всей Поднебесной было собрано более тридцати тысяч искусных резчиков и более трехсот тысяч мастеров. Работы шли днем и ночью. Силы народа истощались, и ропот не прекращался.
      А Цао Жуй повелел взять на работу еще и землекопов для садов Фанлинь, а самих чиновников заставлял таскать бревна и землю. Сы-ту Дун Сюнь представил Цао Жую доклад, пытаясь образумить его:
      "Начиная с периода Цзянь-ань в стране идут непрерывные войны, люди гибнут в битвах, дома пустеют. В живых остались только сироты, старцы и калеки. Если вы хотите расширять свои тесные дворцы и палаты, это следует делать постепенно, не нанося ущерба земледелию. То, что у нас сейчас строится, не приносит никакой пользы.
      Государь, вы должны уважать своих сановников. Ведь они отличаются от простолюдинов тем, что носят чиновничьи шапки, одеваются в расшитые одежды и ездят в расписных колясках. Ныне же вы послали их в грязь и воду из-за деяний, бесполезных для чести государства! Не нахожу слов, какими можно было бы это выразить!
      Конфуций сказал: "Государь должен в обращении с подданными соблюдать этикет, а подданный -- платить государю преданностью. Если не существует ни этикета, ни преданности, на чем держится государство?"
      За дерзость моих слов мне грозит смерть. Но я ничтожен, как одна шерстинка из шкуры коровы, и если я родился и не принес пользы государству, то я умру без ущерба для него. С кистью в руке и со слезами на глазах я прощаюсь с миром.
      У меня восемь сыновей, государь, и после моей смерти судьба их будет в ваших руках. В страхе и трепете жду ваших повелений".
      Прочитав доклад, Цао Жуй гневно закричал:
      -- Дун Сюнь смерти запросил!
      Приближенные уговаривали государя казнить виновного, но Цао Жуй отвечал:
      -- Он честен и предан нам. Мы разжалуем его, лишим всех чинов и званий, но если еще кто-нибудь посмеет вести столь безумные речи -- не пощажу!
      В то же время один из приближенных наследника престола, по имени Чжан Мао, также подал Цао Жую доклад в надежде удержать его от неразумных поступков.
      Вечером Цао Жуй вызвал Ма Цзюня и сказал ему:
      -- Мы воздвигаем высокие башни и храмы, и нам хотелось бы узнать у бессмертных духов тайну долголетия и сохранения молодости.
      -- Ханьская династия насчитывает двадцать четыре императора, -- отвечал Ма Цзюнь, -- но один только У-ди много лет правил государством и дожил до глубокой старости. Так было потому, что он вдыхал силу небесных излучений восходящего солнца и лунного эфира. Он построил в Чанане башню с кипарисовыми стропилами, на башне этой стоит бронзовый человек, который держит в руках чашу, называющуюся "Чаша для приема росы". В эту чашу собирается влага от ночных испарений, посылаемых на землю Северным ковшом во время третьей стражи. Испарения эти называются "Небесным настоем", или "Сладкой росой". У-ди подмешивал в эту воду лучшую яшму, истолченную в порошок, и ежедневно пил. От этого он, будучи старцем, казался отроком.
      -- Немедленно отправляйся в Чанань, вывези оттуда башню с бронзовым человеком и установи в садах Фанлинь! -- радостно воскликнул Цао Жуй.
      Получив такое повеление, Ма Цзюнь с десятью тысячами мастеров поехал в Чанань. Вокруг башни Кипарисовых стропил были воздвигнуты леса, и наверх поднялось пять тысяч человек с веревками.
      Башня была высотою в двадцать чжанов, а бронзовые опоры -- в обхвате десять вэй. Ма Цзюнь приказал раньше снять статую бронзового человека. Рабочие стащили ее вниз и тут увидели, что из глаз бронзового человека градом катятся слезы. Все перепугались.
      Вдруг возле башни пронесся яростный порыв ветра, взметнулся песок, полетели камни, раздался такой грохот, что казалось, раскололось небо и разверзлась земля. Башня накренилась, колонны ее рухнули, задавив более тысячи человек.
      Ма Цзюнь доставил бронзового человека и золотую чашу в Лоян, к вэйскому государю.
      -- А где бронзовые колонны? -- спросил Цао Жуй.
      -- Они весят миллион цзиней, и привезти их невозможно, -- отвечал Ма Цзюнь.
      Тогда Цао Жуй приказал распилить колонны на части, привезти их в Лоян и отлить из них два бронзовых изваяния. Эти статуи были названы Вэнь-чжун и поставлены за воротами Сымамынь. Кроме того, были отлиты фигуры дракона высотой в четыре чжана и феникса высотой в три чжана и установлены перед храмом.
      В саду Шанлинь были высажены необыкновенные цветы и удивительные деревья. Там же были поселены диковинные звери и редчайшие птицы.
      По этому поводу шао-фу Ян Фу представил Цао Жую доклад:
      "Как известно, император Яо предпочитал хижины дворцам, и государство при нем жило в покое. Император Юй презирал дворцы, и Поднебесная при нем процветала. До времен династии Инь и Чжоу длина залов не превышала девяти бамбуковых цыновок, а высота была не более трех чи. Мудрые государи и князья древности не истощали сил народа ради того, чтобы строить себе высокие и красивые дворцы и палаты. Цзе-гуй построил Яшмовую палату и галерею Слонов, иньский Чжоу-синь -- загон для оленей, по богатству превосходивший дворцы, и династии их погибли. Чуский Лин-ван построил башню Чжан-хуа, и сам за это попал в беду. Цинь Ши-хуан возвел дворец Афан, но тем самым погубил своих детей -- Поднебесная отвернулась от него, и сын его Эр Ши-хуан погиб.
      Ведь те правители, которые ради удовлетворения своих прихотей не считаются с народом, всегда гибнут!
      Вам, государь, следовало бы брать пример с Яо, Шуня, Юя, Чэн Тана, Вэнь-вана и У-вана, и воздерживаться от подражания Цзе-гую, иньскому Чжоу-синю, чускому и циньскому правителям, которые предавались праздности и разгулу.
      Дворцы и палаты -- это затеи, которые чреваты опасностями и гибелью. Государь -- голова, а сановники -- его руки и ноги. Если гибнет одна часть тела, вместе с ней гибнут и другие.
      Я трепещу от страха, но не могу забыть долга подданного -- говорить правду своему государю! Убедительно ли я пишу, чтобы взволновать вас?
      Я уже приготовил гроб, совершил омовение и жду суровой кары".
      Цао Жуй не обратил внимания на доклад Ян Фу и стал торопить Ма Цзюня с возведением высокой башни, на которой предполагалось установить бронзового человека с чашей для приема росы. Он приказал разыскать самых красивых девушек Поднебесной и доставить их в сады Фанлинь.
      Сановники один за другим писали Цао Жую доклады, пытаясь остановить его, но он их не слушал.
      Жена Цао Жуя, госпожа Мао, была родом из Хэнэя. В те годы, когда Цао Жуй был еще Пинъюаньским ваном, он очень ее любил и сделал императрицей, как только вступил на трон. Но впоследствии императрица Мао лишилась его благосклонности, так как Цао Жуй полюбил госпожу Го.
      Госпожа Го была красива и умна. Цао Жуй предавался с нею наслаждениям и более месяца не выходил за ворота дворца.
      Стояла весна, цветы в саду Фанлинь распускались, соперничая в красоте друг с другом. Однажды Цао Жуй с госпожой Го пришел в сад развлекаться и пить вино.
      -- Почему вы не взяли с собой императрицу? -- спросила госпожа Го.
      -- Ее присутствие меня стесняет, -- ответил Цао Жуй и приказал дворцовым служанкам ничего не говорить императрице.
      А императрица Мао, скучая оттого, что Цао Жуй уже больше месяца не заходил в ее дворец, в этот день со своими приближенными решила скоротать время в башне Изумрудных цветов. Услышав смех в саду, она спросила:
      -- Кто это веселится?
      И тогда один из дворцовых сановников посвятил ее в тайну:
      -- Это государь и госпожа Го в саду любуются цветами и пьют вино.
      Императрица очень опечалилась и удалилась в свои покои. На следующий день она в коляске выехала из дворца на прогулку и, встретив Цао Жуя, улыбнувшись, спросила:
      -- Наверно, вчерашняя прогулка в саду доставила вам немало удовольствий?
      Цао Жуй разгневался и приказал привести к нему всех слуг, прислуживавших ему накануне.
      -- Мы запретили говорить императрице Мао о вчерашней прогулке в саду, -закричал он. -- Как вы смели проболтаться?
      И он приказал казнить всех слуг. Перепуганная императрица притаилась в своем дворце, но Цао Жуй предал ее смерти и провозгласил императрицей госпожу Го.
      В это время цы-ши округа Ючжоу по имени Гуаньцю Цзянь прислал доклад о том, что ляодунский Гунсунь Юань самовольно объявил себя Яньским ваном, назвал первый период своего правления Шао-хань, построил императорский дворец, назначил чиновников и ныне со своими войсками наводит страх на северные земли.
      Встревоженный этим известием, Цао Жуй созвал на совет гражданских и военных чиновников.
      Поистине:
      Он строил дворцы и палаты, народ и казну истощая,
      А тут за пределами царства возникла опасность большая.
      О том, как Цао Жуй оборонялся от Гунсунь Юаня, расскажет следующая глава.
      ГЛАВА СТО ШЕСТАЯ
      в которой повествуется о том, как Гунсунь Юань погиб в Сянпине, и о том, как Сыма И, притворившись больным, обманул Цао Шуана
      Ляодунский правитель Гунсунь Юань был сыном Гунсунь Кана и внуком Гунсунь Ду. В двенадцатом году периода Цзянь-ань [207 г.], когда Цао Цао, преследуя Юань Шана, дошел до Ляодуна, Гунсунь Кан отрубил голову Юань Шану и поднес ее Цао Цао. За это Цао Цао пожаловал Гунсунь Кану титул Сянпинского хоу.
      Во втором году периода Тай-хэ [228 г.] Гунсунь Юань стал совершеннолетним и проявил большие способности в делах гражданских и военных. Характером он был тверд и неуживчив. Сместив своего дядю Гунсунь Гуна, он занял его должность, а вэйский государь Цао Жуй пожаловал ему звание полководца Доблестного и назначил правителем округа Ляодун.
      Позже к Гунсунь Юаню прибыли советники Сунь Цюаня, Чжан Ми и Сюй Янь и привезли дары: золото, жемчуга, яшму, драгоценные камни, и объявили Гунсунь Юаню, что Сунь Цюань жалует его титулом Яньского вана. Но Гунсунь Юань из страха перед Цао Жуем отрубил головы Чжан Ми и Сюй Яню и отослал их Цао Жую, за что получил от него звание да-сы-ма и титул Иоланского гуна.
      Но Гунсунь Юаню все было мало. Посоветовавшись со своими помощниками, он решил объявить себя Яньским ваном и назвал первый период своего правления Шао-хань.
      Цзя Фань уговаривал его не делать этого:
      -- Ведь государь царства Вэй оказывает вам большие милости и жалует титулы, а вы хотите порвать с ним добрые отношения. Это было бы очень неблагоразумно, к тому же не забывайте, что Сыма И искуснейший полководец, которого не мог победить сам Чжугэ Лян! Лучше уж вам с ним не тягаться!
      Гунсунь Юань в гневе приказал связать дерзкого и обезглавить. Но за него вступился военный советник Лунь Чжи.
      -- Цзя Фань прав, -- промолвил он. -- Мудрец сказал: "Если государство на краю гибели, должны быть зловещие признаки". А у нас таких признаков хоть отбавляй: недавно видели собаку в платке и в красной одежде, расхаживающую, как человек. В какой-то деревне к югу от города жители готовили еду, но вдруг неизвестно откуда в котел попал младенец и сварился; в северной части Сянпина земля расселась, и из трещины с грохотом вылетел большой кусок мяса. На нем можно было различить лицо, глаза, уши, рот, нос -- не было только рук да ног. Ни мечи, ни стрелы не брали это мясо, и никто не мог понять, что это такое. Пригласили гадателя, и он сказал: "Форма не оформилась, рот без голоса -- признак того, что погибнет государство". Все эти предзнаменования не к добру. Пользуйтесь своим счастьем и держитесь подальше от зла!
      Гунсунь Юань опять впал в бешенство. Он приказал страже связать Лунь Чжи и вместе с Цзя Фанем казнить на базарной площади. Затем он назначил военачальника Би Яня главным полководцем, а военачальника Ян Цзу начальником передового отряда, и повел все войско Ляодуна, сто пятьдесят тысяч, в поход против царства Срединной равнины.
      О выступлении войска Гунсунь Юаня вэйская пограничная стража и донесла Цао Жую. Крайне встревоженный, государь призвал во дворец Сыма И.
      -- У меня есть сорок тысяч конных и пеших воинов, -- сказал Сыма И. -Этого вполне достаточно, чтобы разгромить разбойников,
      -- Все-таки наша армия малочисленна, -- заметил Цао Жуй, -- а путь в Ляодун далек и вернуться оттуда будет нелегко.
      -- Полководец воюет не числом, а умением, -- возразил Сыма И. -- Полагаясь на вашу счастливую судьбу, государь, я захвачу Гунсунь Юаня в плен и доставлю его вам.
      -- Как вы думаете, что предпримет Гунсунь Юань? -- спросил Цао Жуй.
      -- У него есть три возможности: лучше всего для него покинуть город и бежать; хуже, если он вздумает обороняться от наших войск в Ляодуне, и еще хуже, если он засядет в Сянпине. Там я его схвачу непременно.
      -- Сколько времени у вас займет поход?
      -- Пройти четыре тысячи ли туда -- сто дней, воевать -- сто дней, на обратный путь -- сто дней, на отдых -- шестьдесят дней: итого год.
      -- А как быть, если нападут царства У или Шу?
      -- Можете не беспокоиться, государь! Я уже составил план обороны, -заверил Сыма И.
      Цао Жуй был очень доволен ответами Сыма И и приказал ему выступить в поход против Гунсунь Юаня. Сыма И назначил Ху Цзуня начальником передового отряда, и вскоре войско двинулось на Ляодун. Всего через сорок дней оно было на месте и расположилось лагерем.
      Дозоры доложили Гунсунь Юаню о приближении вэйцев. Гунсунь Юань приказал своим военачальникам Би Яню и Ян Цзу с восьмидесятитысячным войском укрепиться в Ляосуе, окружив место расположения глубоким рвом и "оленьими рогами".
      О всех приготовлениях Гунсунь Юаня военачальник Ху Цзунь доложил Сыма И. Тот улыбнулся:
      -- Разбойники не желают воевать с нами в открытую, они хотят взять нас измором. Видимо, более половины их войск находится здесь, а главное логово пусто. Мы не будем здесь задерживаться и пойдем прямо на Сянпин. Злодеи бросятся на помощь Сянпину, и мы разгромим их на дороге.
      Вэйское войско по малой дороге выступило на Сянпин.
      Би Янь и Ян Цзу держали совет, как отразить Сыма И. Би Янь предлагал:
      -- Если вэйцы нападут, мы не будем вступать в бой. Подождем, пока у них истощатся запасы провианта. Долго продержаться они не смогут -- трудно подвозить провиант за четыре тысячи ли. А как только они начнут отступать, мы ударим на них и захватим в плен Сыма И. Во время войны против царства Шу Сыма И сидел в обороне на южном берегу реки Вэйшуй до тех пор, пока не умер Чжугэ Лян; нынешняя обстановка сходна с той.
      В это время дозорные донесли, что вэйские войска уходят на юг.
      -- Сыма И разведал, что в Сянпине мало войск, и пошел туда! -переполошился Би Янь. -- Если он захватит Сянпин, нам нет смысла обороняться здесь!
      Быстро снявшись с лагерей, они выступили в поход. Разведчики тотчас же сообщили об этом Сыма И.
      -- Попались-таки на мою хитрость! -- торжествующе воскликнул Сыма И и приказал Сяхоу Ба и Сяхоу Вэю с двумя отрядами устроить засаду на берегу реки Цзишуй и напасть на противника, как только тот подойдет.
      Едва лишь заметив приближающееся войско Би Яня и Ян Цзу, Сяхоу Ба и Сяхоу Вэй по сигналу хлопушками напали на них с двух сторон. Би Янь и Ян Цзу, не желая ввязываться в бой, обратились в бегство. Возле гор они соединились с войском самого Гунсунь Юаня и вместе напали на вэйцев.
      -- Злодеи! Коварством действуете! -- закричал Би Янь, гарцуя на коне впереди своего войска. -- Посмеете ли вы сразиться с нами в открытом бою!
      Сяхоу Ба, размахивая мечом, поскакал ему навстречу и после нескольких схваток сильным ударом сбил Би Яня с коня.
      Вэйские воины налетели на противника. Ляодунское войско смешалось и обратилось в бегство. Гунсунь Юань укрылся в Сянпине и решил в бой не выходить.
      Сыма И осадил Сянпин. Стояла осень, уже месяц непрерывно шли дожди, на равнине глубина воды достигала трех чи. Суда могли подходить из устья реки Ляохэ прямо к стенам Сянпина.
      Вэйский лагерь был залит водой, и воинам приходилось терпеть большие лишения. Наконец ду-ду левой руки Пэй Цзин вошел в шатер Сыма И и сказал:
      -- Дождь не прекращается, наш лагерь превратился в настоящее болото. Войско стоять здесь больше не может. Разрешите перейти в горы?
      -- Лагерь не переносить! Разгром Гунсунь Юаня -- дело одного дня! -- гневно оборвал его Сыма И. Впредь за такие разговоры буду казнить!
      Пэй Цзин, почтительно поддакивая, удалился. Но вскоре в шатер Сыма И явился ду-ду правой руки Чоу Лянь и сказал;
      -- Воины наши очень страдают в грязи и воде и просят вас, господин тай-вэй, перенести лагерь.
      -- Как ты смеешь нарушать мой приказ? -- обрушился на него Сыма И. -- Эй, стража! Отрубить ему голову и выставить у ворот лагеря на устрашение другим!
      После такой расправы никто больше не смел заговаривать о переносе лагеря в горы.
      Между тем Сыма И приказал двум отрядам временно отойти от города на тридцать ли, чтобы дать возможность горожанам проходить в одни ворота и запастись топливом и кормом для быков и коней.
      -- Господин тай-вэй, -- обратился к Сыма И военачальник Чэнь Цюнь, не понимавший смысла такого отхода, -- когда вы брали Шанъюн, вы разделили войско на восемь отрядов и сразу подступили к стенам города. Тогда вы изловили Мын Да и совершили немалый подвиг. Ныне, после долгого похода, вы даже не собираетесь штурмовать город. Ваши воины сидят в грязи, а разбойники запасаются топливом и пасут скот! Право, я не понимаю вашего замысла!
      -- Разве вы не читали "Законы войны"? -- улыбаясь, спросил Сыма И. -- Дело в том, что у Мын Да было много провианта, а у нас мало. Мы должны были действовать быстро и неожиданно для противника. Только поэтому мне удалось тогда одержать победу. Сейчас положение обратное: у ляодунцев войск много, у нас мало, зато они голодают, а мы сыты. Зачем расходовать силы на штурм? Пусть они бегут из города -- мы нападем на них и разобьем. Для этой цели я открыл им дорогу и разрешил собирать топливо и пасти скот.
      Чэнь Цюнь почтительно поклонился.
      Затем Сыма И послал гонца в Лоян с просьбой ускорить присылку провианта. Цао Жуй созвал совет.
      -- Там уже месяц идут непрерывные осенние дожди, -- говорили чиновники. -Войско измучилось, и было бы разумнее на время отозвать Сыма И в столицу.
      -- Тай-вэй Сыма И -- прекрасный полководец и в момент опасности всегда найдет выход, -- возразил Цао Жуй. -- Что вас тревожит? Подождем, пока он захватит Гунсунь Юаня.
      Не послушавшись совета сановников, Цао Жуй велел послать провиант армии Сыма И.
      Через несколько дней дожди прекратились, небо прояснилось. Ночью Сыма И вышел из шатра понаблюдать небесные знамения. И вдруг он увидел большую звезду; разливая яркий свет, она упала к юго-востоку от горы Шоушань, напугав воинов в лагерях юго-восточнее Сянпина. Сыма И, обратившись к своим военачальникам, радостно сказал:
      -- Через пять дней Гунсунь Юань погибнет в том месте, где упала звезда! Завтра мы будем штурмовать город!
      С рассветом военачальники подвели свои войска к городским стенам, насыпали высокие земляные холмы, приготовили штурмовые лестницы. Был дан сигнал хлопушками, и начался штурм. В город дождем посыпались стрелы.
      В это время Гунсунь Юань остался без провианта. И быки и кони были уже съедены. В войске роптали, даже были разговоры о том, чтобы отрубить Гунсунь Юаню голову и сдаться Сыма И.
      Гунсунь Юань знал об этом, и его не оставляла тревога. Наконец он приказал двум своим чиновникам, Ван Цзюню и Лю Фу, ехать в вэйский лагерь и объявить Сыма И, что он готов принести ему покорность.
      -- Какое непочтение! -- разгневался Сыма И. -- Ко мне должен был явиться сам Гунсунь Юань!
      Сыма И приказал обезглавить послов, а головы отдать сопровождающим. Те вернулись в город и доложили о случившемся Гунсунь Юаню. Он испугался и тут же послал в вэйский лагерь своего ши-чжуна Вэй Яня.
      Сыма И восседал в шатре; справа и слева от него выстроились военачальники. Вэй Янь на коленях подполз к шатру и сказал:
      -- Господин тай-вэй, смените гнев на милость! Мы пришлем вам в заложники сына и наследника Гунсунь Юаня по имени Гунсунь Сю, и после этого все сдадимся.
      -- В военном деле существует пять условий, -- сказал Сыма И. -- Можешь наступать -- наступай, не можешь наступать -- обороняйся, не можешь обороняться -- беги, не можешь бежать -- сдавайся, не можешь сдаваться -умри. Зачем мне ваш наследник? Убирайся и передай мои слова Гунсунь Юаню.
      Вэй Янь бежал, прикрывая голову руками.
      Выслушав ответ Сыма И, Гунсунь Юань растерялся от страха. Посоветовавшись со своим сыном Гунсунь Сю, он решил покинуть город всего лишь с тысячей воинов. Во время второй стражи открылись южные ворота, и отряд двинулся на юговосток. По пути никто не попадался навстречу беглецам, и Гунсунь Юань был этому рад. Но не проехали они еще и десяти ли, как на горе раздался треск хлопушек, загремели барабаны, затрубили рога, и отряд войск преградил дорогу. Это был Сыма И с сыновьями Сыма Ши и Сыма Чжао.
      Гунсунь Юань заметался в поисках спасения, но было уже поздно: слева ударили отряды Ху Цзуня, Сяхоу Ба и Сяхоу Вэя, а справа -- Чжан Ху и Ио Линя, и окружили его железным кольцом. Гунсунь Юань и его сын сошли с коней и сложили оружие.
      Сыма И произнес, обращаясь к своим военачальникам:
      -- Видите? Вчера в этом месте упала звезда, а сегодня все совершилось!
      -- У вас замечательный дар предвидения, господин тай-вэй! -- поздравляли его военачальники.
      Сыма И приказал казнить пленников. Гунсунь Юань и его сын, обратившись лицом друг к другу, приняли смерть.
      Затем Сыма И собрал войско и вновь подступил к Сянпину. Но Ху Цзунь опередил его и вошел в город первым.
      Зажигая благовония, жители с поклонами встречали победителей. Сыма И въехал в ямынь и первым делом распорядился обезглавить всех, кто принадлежал к роду Гунсунь Юаня, а также его приспешников. В этот день было отрублено более семидесяти голов. Затем Сыма И навел в городе порядок и успокоил жителей. Ему рассказывали, что Цзя Фань и Лунь Чжи уговаривали Гунсунь Юаня не бунтовать, но он их за это казнил.
      Сыма И приказал украсить могилы Цзя Фаня и Лунь Чжи и отнесся с уважением к их сыновьям и внукам. Все богатства, взятые в Сянпине, были розданы воинам в награду.
      Покончив со всеми делами, Сыма И с войском вернулся в Лоян.
      Тем временем как-то ночью во дворце Цао Жуя пронесся порыв холодного ветра и загасил светильник. Цао Жую показалось, что он видит императрицу Мао и слуг, казненных им. Призраки, окружив его ложе, требовали, чтоб он отдал свою жизнь. От пережитых страхов Цао Жуй тяжело заболел.
      Он больше не мог заниматься делами и передал их в руки ши-чжунов Лю Фана и Сунь Цзы. Затем вызвал к себе сына императора Вэнь-ди Цао Пэя -- Яньского вана Цао Юя, пожаловал ему звание полководца и поручил помогать наследнику престола Цао Фану в управлении государством.
      Цао Юй, человек умеренного и мягкого нрава, не согласился занять столь высокую должность. Тогда Цао Жуй подозвал Лю Фана и Сунь Цзы и спросил:
      -- Кто из нашего рода достоин такой должности?
      Лю Фан и Сунь Цзы, в прошлом пользовавшиеся большими милостями Цао Чжэня, в один голос заявили:
      -- Только Цао Шуан, сын Цао Чжэня!
      Цао Жуй решил назначить Цао Шуана опекуном наследника.
      -- Но если вы хотите назначить полководцем Цао Шуана, то яньского Цао Юя следует удалить из столицы в его княжество, -- добавили Лю Фан и Сунь Цзы.
      Цао Жуй признал их совет разумным и написал указ, повелевающий Яньскому вану покинуть столицу. Лю Фан и Сунь Цзы передали этот указ Цао Юю.
      -- Вот указ, собственноручно начертанный Сыном неба, -- сказали они -- Вам надлежит немедленно ехать в свое княжество и ко двору без вызова не являться.
      Яньский ван Цао Юй со слезами отправился в путь.
      Цао Шуан получил звание главного полководца и право распоряжаться делами при дворе.
      Болезнь Цао Жуя обострилась. Он послал гонца при бунчуке к Сыма И, чтобы призвать его ко двору. Сыма И приехал в Сюйчан и явился к вэйскому государю.
      -- Мы боялись, что больше не увидимся с вами, -- сказал ему Цао Жуй, -- но теперь нам не жаль и умирать!
      Сыма И, склонив голову, промолвил:
      -- Я дорогой узнал, что ваше драгоценное здоровье ухудшилось, и очень сожалел, что у меня нет крыльев, чтобы быстрее прилететь к вам. Какое счастье, что я вновь вижу вас, государь!
      Цао Жуй позвал к своему ложу наследника Цао Фана, полководца Цао Шуана, ши-чжунов Лю Фана и Сунь Цзы. Взяв Сыма И за руку, государь сказал:
      -- Перед своей кончиной Лю Бэй оставил наследника на попечение Чжугэ Ляна, и Чжугэ Лян до конца дней своих верно служил ему. Но если так было в малом княжестве, то как же должно быть в великом царстве! Нашему сыну Цао Фану всего лишь восемь лет, он не может еще держать власть в своих руках, и потому мы были бы счастливы, если б тай-вэй Сыма И и наши старые сподвижники верно служили ему.
      Затем он подозвал наследника и произнес:
      -- Мы и Сыма И -- одно целое. Уважай его!
      Государь приказал Сыма И подвести Цао Фана поближе. Цао Фан обнял Сыма И за шею и больше его не отпускал.
      -- Тай-вэй, не забывайте о том чувстве привязанности, которое сегодня проявил к вам наш сын! -- промолвил Цао Жуй и зарыдал.
      Сыма И тоже плакал, опустив голову. Цао Жуй впал в забытье и ничего больше не смог произнести, он лишь указывал рукой на наследника.
      Вскоре Цао Жуй умер. Пробыл он на троне тринадцать лет, и было ему всего тридцать шесть лет. Скончался он в конце первого месяца третьего года периода Цзин-чу по вэйскому летоисчислению [239 г.].
      Сыма И и Цао Шуан тотчас же возвели на престол наследника Цао Фана.
      Цао Фан был приемным сыном Цао Жуя и жил во дворце негласно, никто не знал, откуда его привезли.
      Вступив на престол, Цао Фан присвоил посмертно отцу имя Мин-ди и похоронил его в Гаопинлине. Императрица Го была пожалована титулом вдовствующей; первый период правления нового государя был назван Чжэн-ши.
      Сыма И и Цао Шуан взяли на себя все государственные дела. Цао Шуан крайне почтительно относился к Сыма И и во всяком значительном деле прежде всего советовался с ним.
      Цао Шуан, по прозванию Чжао-бо, с раннего детства был вхож во дворец, и покойный император любил его за искренность и прямоту. У Цао Шуана было около пятисот приверженцев, но пятеро из них были особенно льстивы. Звали их: Хэ Янь, Дэн Ян, Ли Шэн, Дин Ми и Би Фань. Но самым близким человеком Цао Шуана был да-сы-нун Хуань Фань. Хуань Фань обладал недюжинным умом, и его прозвали Кладезь премудрости. Цао Шуан верил только этим приближенным.
      Однажды Хэ Янь сказал Цао Шуану:
      -- Вам, господин мой, не следует делиться своей властью с другими. От этого, кроме беды, вы ничего не наживете.
      -- Но как же быть? -- спросил Цао Шуан. -- Государь поручил мне вместе с Сыма И заботиться о наследнике.
      -- А вы не забыли, что именно недовольство действиями Сыма И привело государя к смерти? -- отвечал Хэ Янь.
      Цао Шуана внезапно осенило. Посоветовавшись с чиновниками, он явился к молодому императору и сказал:
      -- Государь, Сыма И известен своими подвигами и добродетелями, ему следовало бы пожаловать звание тай-фу!
      Такой указ был написан, и с тех пор вся военная власть перешла в руки Цао Шуана. Он назначил своих братьев Цао Си, Цао Сюня и Цао Яня на высокие военные должности и передал им власть над охранными войсками императорского дворца.
      Хэ Янь, Дэн Ян и Дин Ми получили должности шан-шу, Би Фань -- должность придворного сы-ли, а Ли Шэн -- место хэнаньского правителя. Теперь все дела Цао Шуан решал только с ними.
      Число приверженцев Цао Шуана росло с каждым днем. Сыма И не появлялся при дворе, ссылаясь на болезнь. Оба его сына жили с ним в безделье.
      А Цао Шуан ежедневно устраивал пиры, пьянствовал и веселился с Хэ Янем и другими льстецами. Одежда, которую он носил, и посуда, на которой ему подавали яства, ничем не отличались от императорских. Все лучшее, что поставлялось ко двору, он оставлял себе или дарил направо и налево, и лишь остатки посылал во дворец. Дом его был полон красивых девушек. Евнух Чжан Дан, стараясь угодить могущественному сановнику, выбрал красивейших наложниц покойного императора и отправил их Цао Шуану; искусные певицы и танцовщицы развлекали его.
      Цао Шуан построил себе пышные палаты, ел только на золотой и серебряной посуде; дни и ночи работали на него сотни лучших мастеров.
      Как-то Хэ Янь узнал, что Гуань Лу из Пинъюаня замечательно предсказывает судьбу. Хэ Янь попросил его погадать на "Ицзине".
      Дэн Ян, сидевший рядом с Хэ Янем во время гадания, сказал:
      -- Вы говорите, что хорошо знаете "Ицзин", и в то же время заявляете, что не постигли смысла его выражений! Как это может быть?
      -- Кто хорошо знает "Ицзин", никогда не признается в этом, -- отвечал Гуань Лу.
      -- Это называется: "Не касаться главного!" -- одобрительно заметил Хэ Янь и улыбнулся.
      -- Погадайте мне, подымусь ли я до положения трех гунов? -- попросил Хэ Янь. -- И растолкуйте, что означает, если увидишь во сне, как рой черных мух садится на нос?
      -- Юань Кай помогал императору Шуню, Чжоу-гун помогал основателю династии Чжоу, и они добились великого счастья благодаря скромности и благодеяниям, -- заговорил Гуань Лу. -- Вам дана большая власть, вы занимаете высокое положение, и вас боятся. Но людей добродетельных при вас мало. Играя с опасностями, счастья не достигнешь! Ваш нос -- это гора, на которой можно обороняться от врага, но на ней собрались грязные мухи. Тому, кто высоко забрался, падать страшно! Если вы хотите добиться положения трех гунов, не поступайте вопреки установленным обрядам, берите там, где много, добавляйте туда, где не хватает, и черные мухи разлетятся.
      -- Речи выжившего из ума старца! -- разгневался Дэн Ян.
      -- Тот, кто рождается раньше, видит, как рождаются другие, те, кто обладает даром толкования, видят, что должно произойти в будущем, -- уклончиво проронил Гуань Лу и, недовольно встряхнув рукавами халата, вышел.
      -- Безумный старик! -- рассмеялись Хэ Янь и Дэн Ян.
      Возвратившись домой, Гуань Лу передал своему дяде разговор с Хэ Янем и Дэн Яном.
      -- Ты с ума сошел! -- напустился на него дядя. -- Как ты смел им перечить? Они пользуются огромной властью!
      -- Чего мне бояться мертвецов? -- спокойно возразил Гуань Лу.
      -- Каких мертвецов? Я не понимаю! -- изумился дядя.
      -- Когда Дэн Ян ходит, мышцы его отстают от костей и не управляют телом, а когда он садится, то шлепается, как мешок, будто у него нет ни рук, ни ног, -- сказал Гуань Лу. -- Это признак вспыльчивости. При первом взгляде на Хэ Яня кажется, что душа его витает где-то в стороне от тела; у него в крови нет огня, душа его расплывчата, как дым, и напоминает он сухое дерево. Бояться этих людей нечего, со дня на день их убьют!
      Дядя обругал Гуань Лу безумцем и ушел.
      Цао Шуан любил ездить на охоту. Обычно его сопровождали Хэ Янь и Дэн Ян. Однажды, когда он собрался поохотиться, его младший брат Цао Си сказал:
      -- Вы пользуетесь огромной властью, брат мой, но не следует выезжать из столицы и бродить по полям одному. Если вас подстерегут враги, беды не поправишь.
      -- Кого мне бояться? Вся военная власть в моих руках! -- прикрикнул на него Цао Шуан.
      Да-сы-нун Хуань Фань тоже пытался удержать его от охоты, но Цао Шуан и слушать его не захотел.
      В это время вэйский правитель Цао Фан переименовал свое правление с десятого года периода Чжэн-ши на первый год периода Цзя-пин [249 г.].
      С тех пор как Цао Шуан присвоил власть, он перестал интересоваться тем, что делает Сыма И. По просьбе Цао Шуана молодой государь назначил Ли Шэна на должность цы-ши округа Цинчжоу. Перед его отъездом Цао Шуан велел ему пойти попрощаться с Сыма И и заодно разузнать, чем тот занят. Ли Шэн пришел к Сыма И, и привратник доложил о нем.
      -- Его прислал Цао Шуан узнать, что я делаю! -- сказал Сыма И своим сыновьям.
      Он распустил волосы, лег в постель, укрылся до самого подбородка одеялом и приказал привести Ли Шэна. Тот вошел.
      -- Давно не видно вас при дворе, -- кланяясь, сказал Ли Шэн. -- Подумать только -- никто не знает, что вы так больны! Сын неба назначил меня на должность цы-ши округа Цинчжоу, и я зашел к вам попрощаться.
      -- Бинчжоу? Это на севере? -- переспросил Сыма И, притворяясь глухим. -Да, места там опасные! Что ни день, жди нападения!
      -- Меня назначили в Цинчжоу, а не в Бинчжоу! -- громко, с расстановкой повторил Ли Шэн.
      -- Ах, так вы приехали из Бинчжоу?
      -- Нет! Я еду в Цинчжоу!
      Сыма И глупо заулыбался:
      -- А... понимаю, понимаю. Вы приехали из Цинчжоу.
      -- Чем тай-фу болен? -- спросил Ли Шэн.
      -- Тай-фу оглох, -- отвечали ему слуги.
      -- Тогда дайте мне бумагу и кисть, -- попросил Ли Шэн.
      Ему подали письменные принадлежности. Он написал несколько слов и протянул бумагу Сыма И.
      -- Простите меня, я совсем оглох, -- сказал Сыма И, пробежав глазами написанное. -- Берегите себя в пути.
      Он замолчал и пальцем указал на рот. Служанка подала чашку целебного настоя. Сыма И с усилием сделал глоток, остальная жидкость пролилась ему на грудь.
      -- Одряхлел я, одолели меня старческие недуги -- едва дышу, -- хриплым голосом проговорил Сыма И. -- Сыновья у меня непутевые, во всем приходится их поучать. Если увидитесь с полководцем Цао Шуаном, замолвите за них словечко.
      Сыма И бессильно опустился на подушки, дышал он тяжело и прерывисто. Ли Шэн поклонился и бесшумно вышел.
      Вернувшись к Цао Шуану, он подробно описал ему свою встречу с Сыма И.
      -- Если старик умрет, мне заботы меньше! -- воскликнул Цао Шуан, не скрывая своей радости.
      А между тем, не успела еще дверь закрыться за Ли Шэном, как Сыма И вскочил с ложа и сказал сыновьям:
      -- Все в порядке! Ли Шэн доложит Цао Шуану, что я умираю, и тот перестанет обо мне думать! Готовьтесь, дети! Как только Цао Шуан уедет на охоту, начнем действовать!
      Через несколько дней вэйский государь Цао Фан, по совету Цао Шуана, решил поехать в Гаопинлин совершить жертвоприношение на могиле отца. Цао Шуан и его братья тоже собрались в дорогу. Они возглавляли личную охрану императора.
      Когда у ворот дворца Цао Шуан садился на коня, его остановил сы-нун Хуань Фань.
      -- Вам и братьям вашим сейчас не следовало бы оставлять столицу, -- шепнул он. -- Вы уведете все войска охраны, а в городе того и гляди вспыхнет мятеж. Что тогда делать?
      Замахнувшись на него плетью, Цао Шуан закричал:
      -- Кто здесь посмеет бунтовать? Чего ты мелешь?
      Сыма И только и ждал, когда Цао Шуан уедет. Собрав старых воинов, с которыми когда-то ходил на врага, и вооружив своих слуг, Сыма И вскочил на коня и помчался во дворец, чтобы раз и навсегда положить конец власти Цао Шуана.
      Поистине:
      Едва лишь захлопнулись двери, как снова он силу обрел,
      И, храбрость почувствовав снова, в поход свое войско повел.
      О дальнейшей судьбе Цао Шуана вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА СТО СЕДЬМАЯ
      в которой рассказывается о том, как вся власть в царстве Вэй перешла к роду Сыма, и как Цзян Вэй потерпел поражение у горы Нютоушань
      Цао Шуан с братьями Цао Сюнем, Цао Си и Цао Янем, и близкими друзьями Хэ Янем, Дэн Яном, Дин Ми, Би Фанем и Ли Шэном покинул столицу. Они сопровождали вэйского государя Цао Фана в Гаопинлин на могилу его отца, императора Мин-ди, и одновременно рассчитывали поохотиться. Вместе с ними из города ушла вся императорская охрана.
      Сыма И воспользовался благоприятным моментом. Он явился в Запретный дворец императора, назначил сы-ту Гао Жоу на должность помощника главного полководца, вручил ему бунчук и секиру и повелел занять казармы войск Цао Шуана. Тай-пу Ван Гуань получил приказ занять казармы войска Цао Си. Затем Сыма И в сопровождении старейших сановников направился в покои вдовствующей императрицы Го.
      -- Цао Шуан не оправдал доверия, которое оказал ему покойный государь, оставляя на его попечении наследника престола! -- сказал он императрице Го. -- Его возмутительное и преступное поведение более нетерпимо! С Цао Шуаном надо покончить!
      -- Что вы говорите? -- растерянно воскликнула императрица. -- Сына неба нет в городе!
      -- Об этом не беспокойтесь, государыня! Все заботы предоставьте мне! Я научу Сына неба, как избавиться от негодяя!
      Перепуганная до полусмерти императрица молчала.
      По указаниям Сыма И, тай-вэй Цзян Цзи и шан-шу-лин Сыма Фу написали императору доклад; доставить его взялся придворный евнух. А тем временем Сыма И захватил в городе все военные склады.
      О всех действиях Сыма И кто-то сообщил жене Цао Шуана, госпоже Лю. Она вышла в зал и велела позвать начальника домашней охраны.
      -- Вы не знаете, что там затевает Сыма И? -- с тревогой спросила она.
      -- Не волнуйтесь, госпожа! Я мигом все узнаю, -- ответил начальник охраны Пань Цзюй.
      Он поднялся на башню у ворот; с ним были лучники. В это время мимо них проходил Сыма Чжао с отрядом войск, позади следовал Сыма И.
      -- Стреляйте! -- приказал Пань Цзюй лучникам. -- Не пропускайте их!
      Стоявший рядом младший военачальник Сунь Цянь дернул Пань Цзюя за рукав:
      -- Прекратите стрельбу! Тай-фу совершает великое государственное дело!
      Лучники перестали стрелять. Сыма И под охраной своего сына Сыма Чжао прошел мимо дома Цао Шуана. Он вывел войско из города и расположился у плавучих мостов через реку Лошуй.
      Между тем подчиненный Цао Шуану сы-ма Лу Чжи, не на шутку встревоженный происходящими в городе событиями, говорил военному советнику Синь Би:
      -- Не представляю себе, что может произойти в будущем, если Сыма И уже сейчас так распоясался?
      -- Не знаю, -- ответил Синь Би, -- но, по-моему, наш долг явиться со своим отрядом к Сыну неба.
      Лу Чжи признал его совет разумным.
      Перед уходом Синь Би решил поговорить со своей младшей сестрой Синь Сянь-ин и зашел к ней во внутренние покои.
      -- Что случилось? Куда ты так спешишь? -- спросила Синь Сянь-ин, от которой не укрылся озабоченный вид брата.
      -- Сын неба уехал, а тай-фу надумал захватить престол! -- ответил Синь Би. -- Он уже запер городские ворота!
      -- Не говори глупостей! -- уверенно сказала сестра. -- Престол ему не нужен, он только хочет убить Цао Шуана!
      -- Ну, это еще неизвестно!
      -- Именно так и будет! Сыма И расправится с Цао Шуаном, в этом можно не сомневаться.
      -- Лу Чжи настаивает на том, чтобы мы с войском отправились к Сыну неба, -нерешительно сказал Синь Би. -- Как ты думаешь, ехать мне?
      -- Это твой долг! -- твердо произнесла Синь Сянь-ин. -- Нет большей подлости, чем покинуть человека в беде!
      Синь Би, наконец, решился. Вместе с Лу Чжи они собрали небольшой отряд, перебили стражу у городских ворот и бежали.
      Бегство Лу Чжи и Синь Би доставило Сыма И немало тревог. Он приказал слугам доставить к нему Хуань Фаня, опасаясь, как бы и тот не сбежал. Но пока слуги добирались до дома Хуань Фаня, он уже собрался в дорогу и прощался с сыном.
      -- Батюшка, поезжайте через южные ворота! Мне кажется, там легче выбраться из города! -- уговаривал сын.
      -- Хорошо, попробую! -- на ходу бросил Хуань Фань и вскочил в седло.
      Он поскакал к южным воротам Пинчанмынь. Ворота оказались запертыми. Их охранял воин по имени Сы Фань, некогда служивший мелким чиновником у Хуань Фаня.
      -- Открывай ворота! -- закричал Хуань Фань, доставая из рукава бамбуковую дощечку и тыча ею в лицо воина. -- Видишь указ? Я еду по поручению государыни!
      -- Не могу! Сначала позвольте прочесть указ! -- пробормотал оробевший Сы Фань.
      -- Как ты смеешь? Ты мой чиновник!
      Воину пришлось открыть ворота и пропустить Хуань Фаня. Выехав за ворота, Хуань Фань поманил к себе воина и, когда тот подошел ближе, сказал:
      -- Следуй за мной! Тай-фу поднял мятеж!
      Хлестнув коня, Хуань Фань во весь опор поскакал прочь. Опешивший воин бросился было за ним, но не сумел догнать.
      О бегстве Хуань Фаня донесли Сыма И.
      -- Эх, жаль! Ускользнул Кладезь премудрости! -- досадовал Сыма И.
      -- Ну и пусть его! -- махнул рукой Цзян Цзи. -- Все равно нет от коня пользы, коль любит он одни бобы да теплое стойло!
      -- Вот что, -- сказал тогда Сыма И, обращаясь к Сюй Юню и Чэнь Таю, -поезжайте-ка к Цао Шуану и скажите, что я не причиню ему вреда, если он передаст мне военную власть.
      Как только Сюй Юнь и Чэнь Тай уехали, Сыма И вызвал дворцового сяо-вэя Инь Да-му и велел ему доставить Цао Шуану письмо от тай-вэя Цзян Цзи.
      -- Передай Цао Шуану, что я сохраню за ним должность, -- напутствовал посланца Сыма И. -- Мы с Цзян Цзи клянемся рекой Лошуй, что решились на такой шаг исключительно ради захвата военной власти. Иных намерений у нас нет!
      Инь Да-му обещал исполнить это поручение.
      О перевороте в столице Цао Шуан узнал в самый разгар охоты, когда он ястребом носился по полям, гоняясь за дичью. От этой вести он весь затрясся и едва удержался в седле.
      Позабыв об охоте, он поскакал в лагерь. В этот момент дворцовый евнух, стоя на коленях перед Сыном неба, вручал ему доклад, привезенный из столицы от тай-фу Сыма И.
      Цао Шуан быстро выхватил у евнуха доклад, распечатал и протянул приближенному сановнику императора, который прочитал его вслух:
      "Да-ду-ду Западного похода, тай-фу Сыма И, трепеща от страха и почтительно кланяясь, смиренно докладывает:
      Вернувшись из похода в Ляодун, я застал вашего батюшку императора Мин-ди на смертном одре. Он вызвал к себе вас, полководца Цао Шуана и меня. Я приблизился к его ложу, он взял мою руку и повелел мне заботиться о вас.
      Ныне полководец Цао Шуан, поправ последнюю волю нашего покойного повелителя, сеет смуты в государстве и нарушает законы.
      Пользуясь исключительной властью в столице и вне ее, он доверил своему сатрапу, дворцовому евнуху Чжан Дану, все таможенные и внешние дела царства; наделил его правом шпионить за каждым шагом высших сановников и следить за совершением священных жертвенных обрядов во дворце. С помощью лжи и клеветы он вызывает раздоры между двумя дворцами(*1), между мужьями и женами, родителями и детьми. Поднебесная встревожена, люди таят страх перед грядущим.
      Не это завещал вам покойный государь, не это наказывал он мне перед своей кончиной! С тех пор прошло почти десять лет, я уже состарился, но имею ли я право забыть о последней воле вашего батюшки?
      Тай-вэй Цзян Цзи и шан-шу Сыма Фу считают, что у Цао Шуана нет верноподданнических чувств и братья его не должны командовать дворцовой охраной.
      Я явился во дворец Юн-ин и обо всем доложил вдовствующей императрице; она повелела мне написать вам доклад и действовать.
      Спеша выполнить приказ государыни, я отстранил от должности Цао Шуана и его братьев и ожидаю, когда они явятся ко мне с повинной. Если они будут медлить под тем предлогом, что охраняют вас, государь, в путешествии, я заставлю их повиноваться мне с помощью военного закона.
      Войска мои готовы ко всяким случайностям и стоят у плавучих мостов через реку Лошуй.
      Почтительно докладываю вам об этом".
      Сановник умолк. Вэйский правитель Цао Фан подозвал Цао Шуана:
      -- Правильно ли написал тай-фу? Можете вы опровергнуть его обвинение?
      Растерянный Цао Шуан бросил взгляд на братьев:
      -- Посоветуйте, как поступить?
      -- Помните, я отговаривал вас от поездки на эту охоту? -- с укором произнес Цао Си. -- Вы мне не вняли, и вот вам плоды! Сыма И хитер как лиса. Что можем сделать мы, если самому Чжугэ Ляну не удавалось его перехитрить? Принесем повинную, быть может он нас пощадит.
      В это время в лагерь прибыли военный советник Синь Би и сы-ма Лу Чжи, и Цао Шуан решил, прежде чем принять решение, поговорить с ними.
      -- Лоян словно в железном кольце, -- сообщили Синь Би и Лу Чжи. -- Войска тай-фу заняли мосты через реку Лошуй, проникнуть в город незамеченным невозможно.
      Цао Шуан призадумался. Тут в шатер с криком вбежал Хуань Фань:
      -- Тай-фу изменил! Просите Сына неба немедленно укрыться в Сюйчане и созывайте войска!
      -- Наши семьи в Лояне, -- оборвал его Цао Шуан. -- Было бы безумием оставить их на произвол судьбы, а самим куда-то бежать!
      -- Дурак -- и тот, умирая, надеется на жизнь! -- воскликнул Хуань Фань. -А вы сами идете на смерть! Сын неба здесь -- обратитесь к Поднебесной с воззванием о помощи. Кто посмеет вам отказать?
      Не зная, на что решиться, Цао Шуан закрыл лицо руками и безудержно зарыдал.
      -- Уезжайте в Сюйчан! -- убеждал Хуань Фань. -- Дорога туда займет не больше половины ночи. Зато в Сюйчане есть большие запасы провианта, там можно продержаться несколько лет. Вы скажете, что у вас нет войска? Не страшно! Призовите в армию население южных областей. Печать да-сы-ма со мною. Действуйте быстро. Промедление -- смерть!
      -- Не торопите меня! Дайте все хорошенько обдумать! -- взмолился Цао Шуан.
      Вскоре из столицы в лагерь Цао Шуана прибыли ши-чжун Сюй Юнь и шан-шу-лин Чэнь Тай.
      -- Тай-фу считает, что вы пользуетесь слишком большой военной властью, и требует, чтобы вы сложили с себя полномочия, -- сказали они. -- Больше ему ничего не нужно от вас. Если вы принимаете его требование -- можете спокойно возвращаться в Лоян.
      Цао Шуан молчал. Дворцовый сяо-вэй Инь Да-му, который прибыл почти следом за Сюй Юнем и Чэнь Таем, обратился к нему:
      -- Тай-фу клянется рекой Лошуй, что не причинит вам вреда! Вот письмо тай-вэя Цзян Цзи. Сложите с себя военную власть и возвращайтесь домой.
      Добрые слова Инь Да-му убедили Цао Шуана.
      -- Довольно разговоров! -- прикрикнул он на Хуань Фаня. -- Дело спешное! Будем медлить -- пропадем!
      Всю ночь сомнения терзали Цао Шуана. До самого рассвета просидел он в шатре, положив на колени обнаженный меч и проливая горькие слезы.
      Утром в шатер вошел Хуань Фань.
      -- Что вы решили? -- спросил он.
      -- Войска подымать не будем! -- сказал со вздохом Цао Шуан и бросил на землю меч. -- С меня хватит! Оставлю должность и буду хозяином у себя в семье.
      С горестными причитаниями Хуань Фань покинул шатер.
      -- Цао Чжэнь славился умом, а сыновья его, поистине, -- глупые свиньи! -восклицал он сквозь душившие его слезы.
      Сюй Юнь и Чэнь Тай потребовали, чтобы Цао Шуан возвратил Сыма И пояс и печать полководца. Цао Шуан беспрекословно подчинился их требованию. Но чжу-бо Ян Цзун уцепился за пояс и в исступлении выкрикивал:
      -- Что вы делаете, господин мой! Отказ от военной власти равносилен для вас сдаче на милость врага! Вас казнят на базарной площади!
      -- Надеюсь, что тай-фу не уронит себя в моих глазах! -- сказал Цао Шуан, отдавая пояс и печать Сюй Юню и Чэнь Таю.
      Оба тотчас уехали, а вслед за ними начали разбегаться воины, которых ничто не сдерживало после того, как они увидели Цао Шуана без печати и пояса полководца. С Цао Шуаном остались лишь одни чиновники, и они вместе отправились в Лоян. У плавучих мостов их окружили воины Сыма И, которые доставили Цао Шуана и его братьев домой, а чиновников увели в темницу.
      Когда по мосту проезжал Хуань Фань, Сыма И, указывая на него рукой, с упреком спросил:
      -- Господин Хуань Фань, что толкнуло вас на такой бесчестный поступок?
      Хуань Фань понурил голову и молча проехал в город.
      По просьбе Сыма И император возвратился во дворец.
      Цао Шуана и его братьев держали дома под стражей. У ворот день и ночь стояло восемьсот вооруженных горожан. Цао Шуан был подавлен.
      -- Нам нечего есть, -- сказал однажды брату Цао Си. -- Попросите Сыма И прислать нам съестного. Если он исполнит вашу просьбу, значит мы останемся живы.
      Цао Шуан написал просьбу, слуга доставил письмо Сыма И, и тот распорядился выдать сто ху риса. Когда рис привезли, Цао Шуан радостно воскликнул "Сыма И действительно не собирается меня убивать!" и перестал печалиться.
      Но Сыма И на этом не успокоился. Он бросил в темницу дворцового евнуха Чжан Дана, и тот на допросе показывал:
      -- Не я один виноват! Вместе со мной захват власти замышляли Хэ Янь, Дэн Ян, Ли Шэн, Би Фань и Дин Ми.
      На основании показаний евнуха Хэ Янь и его сообщники были арестованы. Под пыткой признались они в подготовке дворцового переворота, который, по их замыслу, должен был совершиться в ближайшие три месяца.
      Сыма И распорядился заковать узников в кангу.
      Начальник стражи городских ворот Сы Фань донес, что Хуань Фань уехал из города по подложному указу императрицы и во всеуслышание называл его мятежником.
      -- Смотри! -- пригрозил Сы Фаню Сыма И. -- За клевету и ложные показания наказывают так же строго, как за преступление!
      И все-таки он заключил Хуань Фаня в тюрьму. Затем очередь дошла до Цао Шуана и его братьев. Все они были схвачены и казнены на базарной площади. Вместе с ними были уничтожены три ветви их рода, а всё принадлежавшее им имущество отошло в казну.
      В это время в столице жила дочь Сяхоу Лина по имени Вэнь-шу. Она была замужем за двоюродным братом Цао Шуана и овдовела бездетной. Отец собирался выдать ее замуж во второй раз, но Вэнь-шу отрезала себе ухо и поклялась, что замуж больше не пойдет.
      После казни Цао Шуана отец вновь стал поговаривать о ее замужестве. Тогда Вэнь-шу отрезала себе нос. Вся семья испугалась.
      -- В мире человек, как легкая пылинка на слабом стебельке, -- говорили ей. -- Зачем ты причиняешь себе такие страдания? Весь род твоего мужа истреблен, для кого ты себя бережешь?
      -- Только тот гуманен, кто не изменяет долгу и не боится превратностей судьбы, -- со слезами отвечала Вэнь-шу. -- Добродетелен тот, кто до смерти остается верен себе. Род Цао был в силе, когда я дала себе слово служить ему, так неужели я изменю теперь, когда на него обрушилось тяжелое несчастье? Так может поступить только животное!
      О честности и твердости Вэнь-шу узнал Сыма И. Он проникся глубоким уважением к ней и взял под свою опеку.
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      На слабом стебельке едва видна пылинка,
      Но преданность Вэнь-шу витает в небесах.
      Одежд ее простых супруг ее не стоил:
      Он занят был одной заботой -- об усах.
      После того как с Цао Шуаном было покончено, тай-вэй Цзян Цзи сказал Сыма И:
      -- Разбойничьих главарей больше нет, но Лу Чжи и Синь Би, перебившие стражу у ворот и бежавшие из города, да еще Ян Цзун, который не хотел отдавать печать, здравствуют поныне. Оставлять их на свободе опасно!
      -- Нет, это честные люди -- они верно служили своим господам, -- возразил Сыма И. -- Оставить их на прежних должностях!
      Когда это решение Сыма И стало известно Синь Би, он обратился лицом к небу и со вздохом промолвил:
      -- Спасибо моей сестре Синь Сянь-ин! Не приди она вовремя на помощь своим мудрым советом, я бы нарушил великий долг!
      Потомки сложили стихи, в которых восхваляют Синь Сянь-ин:
      Чьим хлебом сыт слуга, тому он благодарен,
      И преданность хранить он должен господам.
      Сянь-ин из рода Синь уговорила брата,
      И доброта ее завещана векам.
      Сыма И пощадил не только Синь Би, но и всех других чиновников, служивших Цао Шуану, и сохранил за ними должности. Простой народ и воины радовались, что дело обошлось без большого кровопролития.
      Исполнилось пророчество Гуань Лу: Хэ Янь и Дэн Ян умерли по злой воле судьбы.
      Потомки сложили стихи, в которых прославляют Гуань Лу:
      Брать пример с мудрецов -- вот поистине доброе средство.
      Гуань Лу это знал и общался всегда с мудрецами.
      А Хэ Янь и Дэн Ян сохранили и скрытность и злобу,
      Их, не мертвых еще, Гуань Лу уж нарек мертвецами.
      По указу вэйского государя Цао Фана, Сыма И был пожалован званием чэн-сяна и девятью отличиями. Он отказывался от высокого назначения, но Цао Фан отказа не принял и приказал новому чэн-сяну и его сыновьям принять государственные дела.
      В это время Сыма И вспомнил о Сяхоу Ба, который был связан родственными узами с Цао Шуаном и в последнее время занимал должность военачальника округа Юнчжоу. "Если с ним не покончить, он поднимет мятеж", -- подумал Сыма И и отправил гонца в Юнчжоу с приказом Сяхоу Ба прибыть в Лоян.
      Сяхоу Ба действительно пытался бунтовать, как только узнал о приказе Сыма И. Юнчжоуский цы-ши Го Хуай решил подавить мятеж собственными силами и выступил против трехтысячного отряда Сяхоу Ба.
      Го Хуай, увидев Сяхоу Ба, осыпал его отборной бранью:
      -- Негодяй! Не стыдно тебе! Ведь ты императорского рода, и Сын неба ничем тебя не обидел!
      -- Мои предки оказали немало услуг государству, -- отвечал Сяхоу Ба. -А кто такой Сыма И? За что он истребил почти весь род Цао? Теперь ему понадобилась и моя кровь? Не выйдет! Он хочет занять престол? Пусть попробует -- справедливость на моей стороне, я с ним расправлюсь! О каком мятеже ты там кричишь?
      Го Хуай не стерпел и устремился на Сяхоу Ба. Всадники схватились. Но, не выдержав яростного натиска своего противника, Го Хуай на десятой схватке обратился в бегство.
      Сяхоу Ба бросился за ним в погоню, не замечая того, что происходит вокруг. Внезапно раздались крики, с тыла на отряд Сяхоу Ба напало войско Чэнь Тая. Воспользовавшись замешательством врага, Го Хуай повернул свое войско и снова вступил в бой.
      После отчаянной схватки Сяхоу Ба удалось спастись, но более половины его воинов нашли свою смерть на поле боя. Единственное, что оставалось Сяхоу Ба, -- уйти в Ханьчжун и покориться Хоу-чжу.
      Ханьчжун охраняли войска Цзян Вэя. Он не сразу поверил в искренность Сяхоу Ба и лишь после обстоятельных расспросов впустил его в город. Совершив приветственные церемонии, Сяхоу Ба с горечью рассказал Цзян Вэю о своих злоключениях.
      -- Не падайте духом! -- успокаивал его Цзян Вэй. -- В древности Вэй-цзы перешел на сторону Чжоуского У-вана и прославился на десять тысяч веков. Если вы поможете поддержать Ханьский правящий дом, вам не стыдно будет перед древними.
      В честь Сяхоу Ба состоялся пир. Заняв свое место на цыновке, Цзян Вэй обратился к гостю с вопросом:
      -- Скажите, может ли Сыма И сейчас, когда вся власть в его руках, посягнуть на наше государство?
      -- Недосуг ему думать об этом, он мечтает о престоле! -- ответил Сяхоу Ба. -- Но в последнее время в царстве Вэй появились два молодых военачальника, и если им дадут войско, они доставят вам и царству У немало хлопот!
      -- Кто это такие? -- заинтересовался Цзян Вэй.
      -- Первый -- ми-шу-лан Чжун Хуэй из Чаншэ, сын тай-фу Чжун Яо, -- человек храбрый и умный. Однажды, когда Чжун Хуэю было всего семь лет, отец взял его и старшего сына, восьмилетнего Чжун Юя, во дворец на прием к императору Вэнь-ди. При виде императора Чжун Юй так перепугался, что пот ручьями заструился у него по лицу. Император это заметил и спросил: "Почему ты вспотел, мальчик?" Чжун Юй отвечает: "Я так дрожу от страха, что пот выступил у меня, как крупные капли рисового отвара". Тогда Вэнь-ди спросил у Чжун Хуэя: "А почему ты не вспотел?" "Я так дрожу от страха, что не смею потеть!" -- ответил Чжун Хуэй. Вэнь-ди был поражен находчивостью мальчика. Когда же Чжун Хуэй подрос, ему полюбилось военное дело. Сыма И и Цзян Цзи в восхищении от его способностей. А второй военачальник -- чиновник из Ияна по имени Дэн Ай. В детстве он остался без отца, но решил добиться высокого положения сам. Способности его в военном искусстве поистине необыкновенны. Бывало, увидит гору или большое озеро и сразу начинает чертить и рассчитывать, где расположить войско, где устроить засады, где склады с провиантом. Люди над ним посмеиваются, а Сыма И его очень ценит и даже назначил своим тайным военным советником. Дэн Ай заикается, особенно когда волнуется, и у него невольно вырывается: "Ай-ай!" Сыма И подшучивает над ним: "Вы все говорите "ай-ай!" Сколько же у вас этих "ай"?" Дэн Ай в тон ему отвечает: "Говорят, можно сказать: О феникс! О феникс! А будет все же один феникс!" Вот этих двух молодых людей -- Чжун Хуэя и Дэн Ая -- вам следует опасаться.
      -- Мне бояться каких-то мальчишек? -- рассмеялся Цзян Вэй.
      Затем он повез Сяхоу Ба в Чэнду. Представ перед Хоу-чжу, Цзян Вэй докладывал:
      -- Сыма И убил Цао Шуана. Такая же участь грозила и Сяхоу Ба, если бы он не перешел к нам. Вся власть в царстве Вэй сосредоточилась в руках Сыма И и его сыновей. Вэйский правитель Цао Фан робок и слаб, государство его находится на краю гибели. За год пребывания в Ханьчжуне я успел создать отборное войско и накопить порядочные запасы провианта. Разрешите мне, государь, объявить войну царству Вэй! Сяхоу Ба будет моим проводником. Мы овладеем Срединной равниной, вновь возвысим Ханьский правящий дом! Отблагодарив вас, государь, за все ваши милости, мы выполним вместе с тем последнюю волю Чжугэ Ляна.
      Замыслам Цзян Вэя решительно воспротивился шан-шу-лин Фэй Вэй.
      -- Следовало бы подождать более благоприятного момента, -- заметил он. -Не забывайте, что после смерти Цзян Ваня и Дун Юня некому управлять внутренними делами нашего царства!
      -- Вы неправы! -- возразил Цзян Вэй. -- Жизнь человеческая скоротечна, как солнечный луч, промелькнувший в замочной скважине! Когда же мы, наконец, утвердимся на Срединной равнине, если из года в год будем откладывать войну?
      Но Фэй Вэй стоял на своем:
      -- Сунь-цзы говорит: "Знай себя и знай врага, и тогда в ста сражениях сто раз победишь". Мы не столь дальновидны, как Чжугэ Лян, и если ему не удавалось овладеть Срединной равниной, то что же говорить о нас?
      -- Нам помогут тангуты, -- сказал Цзян Вэй. -- Я долго жил в Луншане и прекрасно знаю их. Если даже мы и не овладеем Срединной равниной, так хоть отторгнем у врага земли, расположенные западнее Лун(*2).
      -- Объявляйте царству Вэй войну, если вам так не терпится, -- промолвил Хоу-чжу, обращаясь к Цзян Вэю. -- Отдайте все силы на борьбу с врагом и докажите нам свою преданность.
      Приняв императорскую волю, Цзян Вэй и Сяхоу Ба отбыли в Ханьчжун. Им предстояло еще обсудить план похода.
      -- Сперва направим послов к тангутам с предложением заключить союз, а затем выйдем на Западную равнину к Юнчжоу, -- сказал военачальникам Цзян Вэй. -Построим две крепости в отрогах гор Цюйшань, оставим в этих крепостях часть войск и создадим расположение "бычьих рогов". Провиант доставим к границам Сычуани заранее, чтобы потом не приходилось подвозить издалека. Наступать отрядами в старом порядке, установленном Чжугэ Ляном.
      Осенью, в восьмом месяце того же года [249 г.], шуские военачальники Гоу Ань и Ли Синь действительно построили две крепости у подножья гор Цюйшань. Гоу Ань нес охрану восточной крепости, Ли Синь -- западной.
      Юнчжоуский цы-ши Го Хуай узнал о действиях Цзян Вэя через своих лазутчиков. Он отправил доклад государю в Лоян и отдал приказ военачальнику Чэнь Таю, в распоряжении которого находилось пятьдесят тысяч воинов, взять и разрушить крепости в Цюйшане.
      Гоу Ань и Ли Синь вступили в бой с Чэнь Таем в открытом поле, но не смогли сдержать напора противника и отступили к крепостям. Войско Чэнь Тая окружило их, отрезав путь подвоза провианта из Ханьчжуна.
      Положение осажденных было тяжелым. Провиант кончился, а на подмогу врагу прибывали все новые и новые подкрепления. Подошел с войском Го Хуай.
      Внимательно осмотрев местность, он сказал Чэнь Таю:
      -- Крепости стоят на холмах, воды там нет. Не позволяйте врагу выходить за водой. Мы запрудим речку в верхнем течении, и они умрут от жажды.
      В крепостях действительно не было воды, и когда Ли Синь сделал вылазку к реке, юнчжоуские воины стремительным ударом загнали его обратно в крепость. Воины Гоу Аня в другой крепости также страдали от жажды. Тогда Гоу Ань и Ли Синь сговорились предпринять вылазку одновременно. Они выдержали кровопролитное сражение с противником, но воды раздобыть им не удалось.
      -- Почему до сих пор не приходит Цзян Вэй? -- с тревогой спрашивал Ли Синь, обращаясь к Гоу Аню.
      -- Попробую-ка я пробиться через осаду и привести подмогу, -- предложил Ли Синь.
      -- Попытайтесь, это наша единственная надежда, -- сказал Гоу Ань.
      Вскоре ворота крепости распахнулись, и Ли Синь с небольшим отрядом всадников ударил на врага. Нападение его было столь неожиданным, что юнчжоуские воины, кольцом окружавшие крепость, не сумели его задержать. Ли Синь оказался на свободе. Но он был ранен, а все его воины погибли в схватке.
      Ночью подул северный ветер, полил холодный дождь, потом пошел снег. Осажденные в крепостях воины поделили между собой жалкие остатки провианта и, растапливая снег, варили еду.
      После двух дней изнурительного хождения по крутым горным тропам Ли Синь, наконец, встретился с войском Цзян Вэя. Пав наземь перед Цзян Вэем, Ли Синь прерывающимся голосом рассказывал:
      -- Враг окружил наши крепости в Цюйшане. Ни провианта, ни воды у нас нет; воины довольствуются одним снегом. Положение отчаянное!
      -- Я бы давно вас выручил, но меня задерживают тангуты, -- сказал Цзян Вэй. -- До сих пор их еще нет!
      Приказав нескольким воинам доставить ослабевшего Ли Синя на лечение в Сычуань, Цзян Вэй обратился к Сяхоу Ба:
      -- Как вы думаете, удастся нам без тангутов снять осаду крепостей в Цюйшане?
      -- Так или иначе, пока тангуты дойдут до Цюйшаня, крепости падут, -отвечал Сяхоу Ба. -- Надо попытаться. Момент для нас благоприятный: противник стянул в Цюйшань все свои войска из округа Юнчжоу. Вы можете этим воспользоваться и обрушиться на Юнчжоу с тыла, со стороны горы Нютоушань. Го Хуай и Чэнь Тай пойдут на помощь Юнчжоу, и осада с крепостей будет снята сама собой.
      -- Пожалуй, это самое лучшее! -- обрадовался Цзян Вэй и повел войско к горе Нютоушань.
      После того как Ли Синю удалось ускользнуть из крепости, Чэнь Тай сказал Го Хуаю:
      -- Если Ли Синь предупредит Цзян Вэя, что все наше войско находится в Цюйшане, Цзян Вэй может ударить нам в тыл со стороны горы Нютоушань. Мы должны его опередить. С вашего разрешения я скрытно проведу отряд к Нютоушаню и отобью там врага, а вы идите к реке Таошуй и отрежьте путь доставки провианта по воде. Стоит Цзян Вэю узнать, что вы у него в тылу, как он побежит без оглядки.
      Итак, Го Хуай с одним отрядом расположился на реке Таошуй, а Чэнь Тай с другим отрядом направился к горе Нютоушань.
      Войско Цзян Вэя приближалось к горе Нютоушань, как вдруг в передних рядах закричали:
      -- На дороге противник!
      Цзян Вэй поскакал вперед. Чэнь Тай издали узнал его и встретил такими словами:
      -- Цзян Вэй! Ты собирался напасть на Юнчжоу с тыла, а я тебя давно здесь поджидаю!
      С копьем наперевес Цзян Вэй устремился на Чэнь Тая. После третьей схватки Чэнь Тай бежал. Юнчжоуские войска отступили и засели на вершине горы. Цзян Вэй разбил лагерь у ее подножья.
      Несколько дней подряд воины Цзян Вэя вели безуспешные бои с противником.
      -- В таком месте долго не продержишься, -- сказал Сяхоу Ба. -- Раз после нескольких боев не определилось никакого исхода, значит противник хитрит. Надо отсюда уходить и придумать что-нибудь другое.
      В это время разведчики донесли Цзян Вэю, что Го Хуай вышел к реке Таошуй и отрезал путь подвоза провианта. Медлить было опасно, и Цзян Вэй решил отступать. Сяхоу Ба снялся с лагеря первым; Цзян Вэй прикрывал его отход.
      Войска Чэнь Тая спустились с горы и по пяти дорогам бросились в погоню за отступающими. Но в том месте, где все дороги сходились, Цзян Вэй задержал преследователей. Тогда воины Чэнь Тая вскарабкались на горы и сверху стали осыпать врага градом стрел и камней. Цзян Вэй поспешно отступил к реке Таошуй, где его поджидал Го Хуай. Яростным натиском Цзян Вэй смял ряды противника и проложил себе дорогу, потеряв в бою более половины воинов убитыми.
      Остатки войск Цзян Вэя уходили в сторону заставы Янпингуань. Но тут новый отряд встал на их пути. Впереди был круглолицый военачальник с непомерно большими ушами, квадратным подбородком и мясистыми губами. Под левым глазом у него была черная бородавка, на которой торчало несколько волосков. Это был старший сын Сыма И -- бяо-ци-цзян-цзюнь Сыма Ши.
      -- Мальчишка! -- задыхаясь от гнева, закричал Цзян Вэй. -- Как ты посмел встать на моем пути?
      Хлестнув коня плетью, Цзян Вэй во весь опор помчался на врага. Сыма Ши выхватил меч и пытался защищаться, но его противник был неудержим. Воины Сыма Ши подались назад и очистили дорогу. Цзян Вэй, воспользовавшись минутным замешательством противника, скрылся на заставе.
      Сыма Ши двинулся вслед за ним, намереваясь захватить Янпингуань. Но тут пришли в действие укрытые по обеим сторонам дороги самострелы Чжугэ Ляна.
      Поистине:
      Чтоб спастись от пораженья, трудно было выбрать средство.
      Помогли лишь самострелы, что получены в наследство.
      Если вы хотите узнать о дальнейшей судьбе Сыма Ши, прочитайте следующую главу.
      ГЛАВА СТО ВОСЬМАЯ
      в которой повествуется о том, как в снежную метель Дин Фын бился на коротких мечах, и как Сунь Цзюнь во время пира осуществил свой тайный замысел
      И вот у самой заставы Янпингуань на пути отступающих войск Цзян Вэя появился отряд воинов Сыма Ши.
      Может показаться непонятным, откуда взялся этот отряд. А между тем все объясняется просто. Еще в то время, когда Цзян Вэй сражался с Чэнь Таем в Юнчжоу, Го Хуай отправил в столицу доклад, и вэйский император Цао Фан, посоветовавшись с Сыма И, послал его старшего сына с пятьюдесятью тысячами воинов на помощь юнчжоуским войскам.
      Пока Сыма Ши добирался до Юнчжоу, Го Хуай своими силами отразил нападение Цзян Вэя, и Сыма Ши решил перехватить шуские войска во время их отступления. Так он дошел до самой заставы Янпингуань. Но тут Цзян Вэй привел в действие изобретенные Чжугэ Ляном самострелы. Около сотни этих самострелов было укрыто по обе стороны дороги. В противника десятками полетели отравленные стрелы; пронзенные ими, стали падать люди и кони. Погиб почти весь передовой отряд; сам Сыма Ши уцелел чудом.
      Тем временем шуский военачальник Гоу Ань, оборонявшийся в крепости в горах Цюйшань, не дождавшись помощи, открыл ворота и сдался врагу.
      Потеряв несколько десятков тысяч воинов, Цзян Вэй ушел в Ханьчжун. Сыма Ши с войском возвратился в Лоян. Война прекратилась.
      Осенью, в восьмом месяце третьего года периода Цзя-пин [251 г.], Сыма И тяжело заболел. Чувствуя приближение смерти, он вызвал к своему ложу сыновей и сказал:
      -- Дети мои, долгое время служил я царству Вэй и получил высокое звание тай-фу. Многие утверждали, что у меня есть какие-то честолюбивые устремления, и молва эта страшила меня. В последний мой час наказываю вам честно служить государству. Но будьте осторожны! Очень осторожны!
      Это были последние слова умирающего, вскоре дыхание его оборвалось.
      Сыновья Сыма И известили вэйского императора Цао Фана о смерти отца. Цао Фан распорядился похоронить тай-фу с большими почестями и посмертно присвоил ему высокий титул.
      Сыма Ши принял дела отца. Он получил звание главного полководца, а его младший брат Сыма Чжао -- звание старшего бяо-ци-цзян-цзюня.
      Но оставим пока братьев Сыма и посмотрим, что происходит в царстве У.
      Первым наследником Сунь Цюаня был его сын Сунь Дэн, от первой жены госпожи Сюй. В четвертом году периода Чи-у [240 г.] по летоисчислению царства У Сунь Дэн умер. Сунь Цюань назначил наследником престола своего второго сына Сунь Хэ. Сунь Хэ питал открытую неприязнь к княжне Цзинь, и та в отместку оклеветала его перед отцом. В гневе Сунь Цюань лишил сына наследства. От горя и обиды Сунь Хэ заболел и вскоре умер. Тогда Сунь Цюань назначил наследником своего третьего сына, Сунь Ляна, рожденного от госпожи Пань.
      К этому времени ни Лу Суня, ни Чжугэ Цзиня уже не было в живых, и множество больших и малых обязанностей легло на плечи Чжугэ Кэ.
      Осенью, в первый день восьмого месяца первого года периода Тай-хэ [251 г.], над царством У пронесся ураган. Разбушевавшаяся река Янцзы затопила равнины. В низинах вода достигала глубины в восемь чи. Ветер с корнем вырвал сосны и кипарисы, посаженные на могилах прежних правителей царства У, и забросил деревья на дорогу к южным воротам столицы Цзянье. От пережитого страха Сунь Цюань заболел. К четвертому месяцу следующего года здоровье его резко ухудшилось, и он призвал к себе тай-фу Чжугэ Кэ и да-сы-ма Люй Дая. Они приняли последнюю волю императора, и Сунь Цюань скончался семидесяти одного года от роду, из которых двадцать четыре он правил Восточным У.
      Это произошло в пятнадцатом году периода Янь-си [252 г.] по шу-ханьскому летоисчислению.
      Потомки сложили о Сунь Цюане такие стихи:
      Героем он рыжебородым и голубоглазым был прозван.
      Чиновников и царедворцев служить он заставил себе.
      За долгие годы правленья наследье свое возвеличив,
      Он тигром свернулся в Цзяндуне, слепой покорившись судьбе.
      После смерти Сунь Цюаня тай-фу Чжугэ Кэ возвел на престол Сунь Ляна; первый период его правления был назван Да-син, что значит Великое возвышение.
      Сунь Цюаня похоронили в Цзянлине и посмертно присвоили титул Да-хуанди -Великий.
      О кончине Сунь Цюаня лазутчики донесли в Лоян, и Сыма Ши решил поднять войско в поход против царства У. Некоторые сановники отговаривали его от этой войны.
      -- Не так легко, -- сказал шан-шу Фу Цзя, -- воевать с царством У, как это кажется. Путь туда преграждает великая река Янцзы. Покойный государь несколько раз предпринимал походы, но ни один из них не принес нам выгоды.
      -- Не удалось тогда -- удастся теперь! Один раз в тридцать лет меняются даже законы неба! -- уверенно возразил Сыма Ши. -- Что же, по-вашему, так и быть одному императору при трех царствах? Нет! Я решил: иду в поход.
      -- Сунь Цюань умер, а его наследник Сунь Лян молод и неопытен, мы должны этим воспользоваться, -- поддержал брата Сыма Чжао.
      Затем полководец Южного похода Ван Чан получил приказ со стотысячным войском напасть на Дунсин, ду-ду Гуаньцю Цзяню тоже было приказано во главе стотысячного войска идти на Учан. Армия должна была выступить в поход по трем направлениям. Сыма Чжао, назначенный на должность да-ду-ду, наблюдал за действиями всех войск.
      Зимою, в десятом месяце того же года, войска Сыма Чжао вышли на границы царства У и расположились там лагерем. Сыма Чжао вызвал военачальников Ван Чана, Ху Цзуня и Гуаньцю Цзяня и сказал:
      -- Важнейшее место обороны царства У -- дунсинская область. Враг построил в Дунсине дамбу, а по обе стороны от нее возведены две крепости, защищающие от нападения с тыла, со стороны озера Чаоху. Будьте осмотрительны!
      Сыма Чжао выделил Ван Чану и Гуаньцю Цзяню по десять тысяч воинов и приказал им расположиться справа и слева от главных сил армии, но не наступать до тех пор, пока не будет взят Дунсин.
      Ван Чан и Гуаньцю Цзянь, получив приказ, вышли из шатра.
      Ху Цзунь должен был действовать на трех направлениях одновременно. Его передовому отряду предстояло навести плавучие мосты через реку и овладеть Дунсинской дамбой. Если ему удастся взять обе крепости левее и правее дамбы, Сыма Чжао обещал зачесть это как самый большой подвиг.
      Ху Цзунь немедленно приступил к наведению мостов.
      Когда тай-фу Чжугэ Кэ узнал о наступлении вэйских войск, он созвал военный совет. Полководец Усмиритель севера Дин Фын начал так:
      -- Дунсин имеет для нас первостепенное значение. Если враг захватит его, Наньцзюнь и Учан окажутся под угрозой.
      -- Вот об этом и я думаю! -- подхватил Чжугэ Кэ. -- И мне кажется, что вам следовало бы подойти к Дунсину на кораблях со стороны реки Янцзы. Много войск с собой не берите, трех тысяч, пожалуй, хватит. А я пошлю вам в помощь по суше военачальников Люй Цзюя, Тан Цзы и Лю Цуаня с десятью тысячами воинов. За ними двинусь я сам во главе большого войска. На врага нападете по моему сигналу хлопушками.
      Вскоре воины Дин Фына на тридцати судах отплыли к Дунсину.
      Переправившись через реку по плавучим мостам, Ху Цзунь расположился на дамбе и отсюда послал военачальников Хуань Цзя и Хань Цзуна штурмовать крепости врага.
      Левую крепость оборонял военачальник Цюань И, правую -- военачальник Лю Люэ. Крепостные стены были высоки и прочны; взять крепости одним ударом было невозможно, Цюань И и Лю Люэ в открытый бой не выходили, страшась многочисленного вэйского войска.
      Стояла суровая зима, непрерывно шел снег. Ху Цзунь перенес свой лагерь в Сюйчжоу, и вздумалось ему устроить там пир для военачальников. В разгаре пиршества ему доложили, что на реке появилось тридцать боевых кораблей противника.
      Когда Ху Цзунь вышел за ворота лагеря, корабли уже успели пристать к берегу. Ху Цзунь подсчитал, что на каждом из них было приблизительно по сотне воинов. Вернувшись в шатер, он спокойно сказал военачальникам:
      -- Не тревожьтесь! У противника на всех кораблях едва ли наберется три тысячи воинов!
      Веселье продолжалось. Только дозорные по распоряжению Ху Цзуня непрерывно наблюдали за рекой.
      Между тем суда Дин Фына выстроились в ряд вдоль берега, и Дин Фын обратился к войску с такими словами:
      -- Воины! Сегодня мы можем прославиться!
      По приказу Дин Фына воины сняли доспехи и шлемы, отложили в сторону длинные копья и алебарды и оставили при себе только короткие мечи.
      Все это происходило на глазах у вэйцев, но они только потешались над врагом и не думали принимать никаких мер.
      Внезапно затрещали хлопушки. Дин Фын выхватил меч и первым прыгнул с корабля на берег. Воины стремительной лавиной бросились за ним и мгновенно ворвались в вэйский лагерь.
      Противник был застигнут врасплох. Хань Цзун едва успел схватить алебарду и выскочить из шатра, как грудь с грудью столкнулся с Дин Фыном. Сверкнул меч в руке Дин Фына, и враг замертво рухнул на землю. Другой военачальник, Хуань Цзя, пытался нанести Дин Фыну удар копьем, но тот ухватился за древко копья. Хуань Цзя выпустил копье и бросился бежать. Меч, который Дин Фын метнул ему вдогонку, вонзился Хуань Цзя в левое плечо. Хуань Цзя упал. Тогда Дин Фын одним прыжком подскочил к нему и прикончил копьем.
      Три тысячи воинов Дин Фына, ворвавшись в лагерь вэйцев, сокрушали все на своем пути. Ху Цзунь вскочил на коня и бежал из лагеря. Вэйские воины толпой хлынули за ним к плавучим мостам. Но враг уже разрушил мосты. Более половины воинов Ху Цзуня погибло в студеной воде; трупы убитых валялись на снегу. Обозные повозки, кони, оружие -- все попало в руки врага.
      После поражения в Дунсине вэйская армия уже не могла оправиться, и Сыма Чжао, Гуаньцю Цзянь и Ван Чан сочли за лучшее отступить.
      Чжугэ Кэ, войско которого шло по суше, прибыл в Дунсин. Раздав воинам награды за проявленную храбрость, он созвал военачальников и сказал:
      -- Сыма Чжао разбит и отступает на север. Сейчас наступил для нас благоприятный момент -- теперь мы вторгнемся на Срединную равнину!
      В царство Шу помчался гонец с письмом, в котором Чжугэ Кэ обращался к Цзян Вэю с просьбой поддержать армию царства У своим нападением на царство Вэй с севера и предлагал ему поровну поделить завоеванные земли. Сам Чжугэ Кэ стал деятельно готовиться к походу -- вооружать и снаряжать двухсоттысячную армию.
      Но перед самым походом на глазах у воинов из земли вырвались клубы белого пара и растаяли в воздухе.
      -- Белая радуга! Предвестница гибели войска! -- воскликнул военачальник Цзян Янь, и в голосе его прозвучал ужас. -- Господин тай-фу, откажитесь от похода!
      -- Как ты смеешь своими безумными речами подрывать боевой дух моих воинов? -- закричал Чжугэ Кэ, не владея собой от гнева.
      Он приказал страже схватить Цзян Яня и отрубить ему голову. Лишь благодаря вмешательству других военачальников Чжугэ Кэ смягчился и ограничился тем, что лишил Цзян Яня всех званий и чинов.
      После этого Дин Фын сказал Чжугэ Кэ:
      -- Самое большое значение для вэйцев имеет Синьчэн. Если мы овладеем этим городом, Сыма Чжао струсит.
      Чжугэ Кэ решил идти на Синьчэн.
      При приближении вражеских войск вэйский военачальник Чжан Тэ заперся в городе. Армия Чжугэ Кэ осадила Синьчэн.
      Весть о нападении на Синьчэн быстро достигла Лояна. Чжу-бо Юй Сун дал такой совет Сыма Ши:
      -- Пока незачем ввязываться в бои с Чжугэ Кэ. Его воины проделали большой переход до Синьчэна, и провианта у них мало. Нечего будет есть -- уйдут сами. Вот тогда мы на них нападем и разгромим в одном сражении! Только бы Цзян Вэй из царства Шу не помешал нам своим вторжением. На всякий случай следует заранее к этому подготовиться.
      Следуя совету Юй Суна, Сыма Ши приказал своему брату Сыма Чжао с войском идти в Юнчжоу, чтобы помочь Го Хуаю в случае нападения Цзян Вэя, а Гуаньцю Цзяню и Ху Цзуню -- сдерживать натиск войск царства У.
      Несколько месяцев шла осада Синьчэна. Выведенный из себя упорством осажденных, Чжугэ Кэ издал приказ взять город любой ценой.
      Воины с удвоенной силой пошли на штурм и овладели северо-восточным углом городской стены. Положение осажденных стало угрожающим, и Чжан Тэ пустился на хитрость. Он послал острого на язык воина в лагерь противника сказать Чжугэ Кэ, что в царстве Вэй существует обычай: когда враг осадил крепость, военачальник должен обороняться в течение ста дней, и если за это время не подоспеет подмога, он может сдаваться, не опасаясь, что вина падет на его род. Вы, мол, осаждаете нас уже девяносто дней -- потерпите еще немного, и Чжан Тэ покорится со всеми войсками и населением.
      Чжугэ Кэ поверил и приказал прекратить штурм. Этого только и ждал Чжан Тэ. Едва противник отошел, как воины Чжан Тэ разобрали в городе несколько каменных строений и заложили проломы в городской стене. Как только все было готово, Чжан Тэ поднялся на стену и закричал:
      -- Эй вы, собаки! Может, вы и впрямь поверили, что я сдамся? Провианта у меня хватит еще на полгода, я буду биться до конца!
      Такая дерзость привела Чжугэ Кэ в ярость, и он снова бросил воинов на штурм. Осажденные встретили их градом стрел. Одна стрела попала Чжугэ Кэ в лоб, и он упал с коня. Военачальники подхватили его и увезли в лагерь. Рана, нанесенная металлическим наконечником, загноилась.
      Взять Синьчэн не удалось. Стояла сильная жара; воины ослабели, среди них свирепствовали болезни.
      Но как только рана Чжугэ Кэ поджила, он решил снова идти на штурм Синьчэна.
      -- Это невыполнимо! -- говорили ему военачальники. -- Ведь у нас почти не осталось здоровых воинов!
      -- Притворяются! Кто еще одно слово скажет о болезнях -- казню! -пригрозил Чжугэ Кэ.
      Воины узнали о том, что сказал Чжугэ Кэ, и многие разбежались. Вдобавок было получено донесение, что ду-ду Цай Линь сдался врагу с отрядом.
      Тогда Чжугэ Кэ сам решил обследовать лагеря. Ему сразу бросился в глаза изможденный и болезненный вид воинов, их пожелтевшие и опухшие лица, и он скрепя сердце отдал приказ об отступлении.
      Об уходе противника лазутчики донесли Гуаньцю Цзяню. Он тотчас же поднял все свое войско и устремился в погоню. Лишь с большим трудом армии Чжугэ Кэ удалось оторваться от врага и уйти домой.
      Чжугэ Кэ был глубоко потрясен неудачей. Ему было стыдно появляться при дворе, и он, ссылаясь на болезнь, не выходил из дому. Его навещали гражданские и военные чиновники, посетил его и Сунь Лян. Чжугэ Кэ казалось, что чиновники за глаза злорадствуют и осуждают его за поражение. Он сделался жестоким и подозрительным; перебирая в памяти в чем-нибудь провинившихся чиновников, он беспощадно с ними расправлялся. За небольшие проступки людей ссылали на отдаленные границы царства, за серьезные провинности -- рубили головы и выставляли напоказ. Все чиновники жили в постоянном страхе.
      Главными помощниками и опорой Чжугэ Кэ в это время стали его доверенные военачальники Чжан Юэ и Чжу Энь, возглавлявшие войска императорской охраны.
      Сунь Цзюнь, сын Сунь Гуна и внук Сунь Цзина -- младшего брата Сунь Цзяня, пользовался любовью и уважением Сунь Цюаня, при жизни которого был начальником войск императорской охраны. Чжугэ Кэ отстранил его от этой должности и отдал ее своим ставленникам -- Чжан Юэ и Чжу Эню. Сунь Цзюнь в душе возмущался произволом тай-фу.
      Однажды тай-чан Тэн Инь, питавший смертельную ненависть к Чжугэ Кэ, тайком сказал Сунь Цзюню:
      -- От большой власти Чжугэ Кэ совсем взбесился. Уж не потому ли казнит он неугодных сановников, что собирается захватить престол? Вы принадлежите к императорскому роду, и вам следовало бы призадуматься над этим.
      -- Я сам давно так думаю, -- откровенно признался Сунь Цзюнь. -- Придется испросить у Сына неба разрешение убрать Чжугэ Кэ.
      Они отправились к императору Сунь Ляну и доложили ему о том, что вызвало у них тревогу.
      -- Мы сами опасаемся этого человека и рады были бы от него избавиться, -отвечал Сунь Лян. -- Если желаете доказать свою преданность нам, прикончите его без шума.
      -- Государь, -- обратился тогда к нему Тэн Инь, -- мы просили бы вас устроить пир во дворце и пригласить на него Чжугэ Кэ. Вы бросите кубок на пол, и по этому знаку воины убьют Чжугэ Кэ тут же в зале.
      Сунь Лян согласился.
      Между тем Чжугэ Кэ после его неудачного похода постоянно томило тяжелое предчувствие. Однажды, бесцельно бродя по дому, он увидел в зале человека в белой траурной одежде из грубой ткани.
      -- Эй, как ты сюда попал? -- окликнул его Чжугэ Кэ.
      Перепуганный человек остановился. Чжугэ Кэ велел задержать его и допросить.
      Неизвестный так объяснял причину своего появления в доме Чжугэ Кэ:
      -- У меня умер отец, и я пришел за монахом, чтобы он прочитал заупокойную. Мне показалось, что здесь кумирня. Разве я посмел бы войти, если б знал, что это ваш дом.
      Чжугэ Кэ приказал опросить воинов, охранявших ворота.
      -- Мы ни на одну минуту не отлучались отсюда, -- уверяла стража, -- и никого не видели!
      В припадке гнева Чжугэ Кэ приказал казнить задержанного, а вместе с ним и всю стражу.
      В эту ночь Чжугэ Кэ спал беспокойно. Сквозь сон ему вдруг почудилось, будто в зале что-то с грохотом упало. Он поднялся и вышел посмотреть, в чем дело. Оказалось, что там с потолка отвалилась балка. Чжугэ Кэ бросился назад в спальню. В лицо ему дохнуло холодом, в глубине комнаты померещились фигуры казненных воинов и человека в белой пеньковой одежде. Они протягивали к нему руки и требовали его смерти. Чжугэ Кэ в ужасе упал на пол.
      Утром, когда служанка подала ему таз с водой для умывания, Чжугэ Кэ показалось, что вода пахнет кровью. Он приказал сменить воду, но запах был все тот же.
      Чжугэ Кэ был погружен в тяжелое раздумье, когда ему доложили о приходе императорского посланца с приглашением на пир во дворец.
      Чжугэ Кэ велел заложить коляску. Но когда он вышел во двор, большая рыжая собака уцепилась зубами за край его одежды и жалобно заскулила.
      -- И собака смеется надо мной! -- разозлился Чжугэ Кэ и приказал слугам отогнать пса.
      Едва Чжугэ Кэ выехал за ворота, как перед ним поднялась из-под земли белая, как вываренный шелк, радуга и растаяла в небе. Чжугэ Кэ был опять взволнован и испуган. К нему приблизился военачальник Чжан Юэ и прошептал:
      -- Господин тай-фу, не ходите во дворец! Нынешний пир не к добру!
      Чжугэ Кэ решил было вернуться, но тут к его дому подъехали верхом Сунь Цзюнь и Тэн Инь.
      -- Почему вы возвращаетесь, тай-фу? -- спросили они.
      -- У меня схватило живот, и я не могу предстать перед Сыном неба, -- солгал Чжугэ Кэ.
      -- Вы не были во дворце со времени своего возвращения из похода, и Сын неба устроил пир в вашу честь, -- сказал Тэн Инь. -- К тому же есть кое-какие неотложные дела. Соберитесь с силами и поезжайте!
      Чжугэ Кэ уступил их настояниям; Чжан Юэ сопровождал его. Сунь Цзюнь и Тэн Инь тоже не отходили ни на один шаг.
      После приветственной церемонии Чжугэ Кэ занял свое обычное место за столом. Подали вино. Опасаясь, как бы вино не оказалось отравленным, Чжугэ Кэ отодвинул свой кубок и сказал, обращаясь к императору:
      -- Мне нездоровится. Я не могу пить.
      -- Вы, кажется, дома пьете целебное вино? -- спросил Сунь Цзюнь. -- Если угодно, его принесут.
      -- Прошу вас.
      Слуга сбегал за вином. Успокоившись, Чжугэ Кэ пригубил кубок.
      Когда вино обошло несколько кругов, император поднялся и покинул зал, ссылаясь на неотложные дела. Сунь Цзюнь вышел вместе с ним. За дверью он быстро сбросил с себя длинный халат и, оставшись в короткой куртке, под которой был панцырь, вновь появился в зале.
      -- Сын неба повелел казнить злодея и изменника! -- неожиданно закричал он, занося над Чжугэ Кэ острый клинок.
      Чжугэ Кэ выронил кубок и схватился за рукоять меча, но голова его тут же скатилась на пол.
      Чжан Юэ бросился к Сунь Цзюню и ловким ударом меча ранил его в левую руку. Сунь Цзюнь быстро повернулся и нанес своему противнику ответный удар в правое плечо. Подоспели воины и изрубили Чжан Юэ на куски.
      Сунь Цзюнь приказал трупы убитых завернуть в тростниковую цыновку и бросить в каменоломню за южными воротами столицы.
      С той минуты как Чжугэ Кэ поехал на пир во дворец, мрачные мысли не давали покоя его жене. Вдруг к ней вошла служанка.
      -- Что это от тебя пахнет кровью? -- спросила девушку жена Чжугэ Кэ.
      Служанка закатила глаза, заскрежетала зубами и опрометью бросилась из комнаты. Ударившись головой о притолоку двери, она не своим голосом закричала:
      -- Я -- Чжугэ Кэ! Меня убил злодей Сунь Цзюнь!
      Все старые и малые в доме завыли от страха.
      Вскоре явилась стража, которая связала всех родных Чжугэ Кэ и предала их смерти на базарной площади.
      Случилось это зимой, в десятом месяце второго года периода Да-син [253 г.] по летоисчислению царства У. Сбылось предсказание покойного Чжугэ Цзиня:
      -- Мой сын не умеет скрывать своих мыслей. Не сберечь ему свою семью!
      А вэйский сановник Чжан Цзи сказал Сыма Ши:
      -- Чжугэ Кэ скоро умрет!
      -- Почему вы так думаете? -- спросил Сыма Ши.
      -- Потому что люди, которых боится государь, долго не живут!
      После казни Чжугэ Кэ император Сунь Лян возвел Сунь Цзюня в звание чэн-сяна и главного полководца, пожаловал ему титул Фучуньского хоу и наделил правом решать важнейшие государственные дела. С тех пор бразды правления в царстве У перешли в руки Сунь Цзюня.
      Тем временем шуский полководец Цзян Вэй, который лишь недавно получил письмо Чжугэ Кэ с предложением о совместной войне против царства Вэй, явился в императорский дворец и доложил Хоу-чжу, что намерен снова поднять войско в поход на Срединную равнину.
      Поистине:
      Однажды -- увы, безуспешно! -- он поднял великую рать,
      И вот он опять выступает, злодеев решив покарать.
      О том, чем кончился поход Цзян Вэя, вы узнаете из следующей главы.
      ГЛАВА СТО ДЕВЯТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как едва не погиб Сыма Чжао, и о том, как был свергнут с престола вэйский правитель Цао Фан
      Осенью, в шестнадцатом году периода Янь-си [253 г.] по шу-ханьскому летоисчислению, двухсоттысячное войско полководца Цзян Вэя выступило с заставы Янпингуань в поход против царства Вэй. Передовыми отрядами командовали военачальники Ляо Хуа и Чжан И; Сяхоу Ба состоял советником при Цзян Вэе; Чжан Ни занимался поставками провианта в войско.
      Готовясь к выступлению, Цзян Вэй спросил своего советника:
      -- Как вы думаете, куда мне направить войско? В прошлый поход нам не удалось захватить округ Юнчжоу, идти туда снова -- бесполезно.
      -- В Наньань, -- отвечал Сяхоу Ба. -- Это одна из богатейших областей Луншана, которая послужит нам прекрасной опорой для дальнейших действий. В нашей последней неудаче виноваты тангуты, потому что они не подошли вовремя. Чтобы это не повторилось, надо соединиться с ними в Лунъю, и оттуда через Шиин и Дунтин двинуться прямо на Чанань.
      -- Великолепно! -- воскликнул Цзян Вэй, весьма довольный проницательностью своего советника Сяхоу Ба.
      Затем Цзян Вэй отправил военачальника Цюэ Чжэна послом к тангутам.
      Цюэ Чжэн преподнес тангутскому князю Мидану богатые дары: золото, жемчуга, сычуаньскую парчу. Князь, польщенный вниманием Цзян Вэя, обещал поддержку. Он приказал своему полководцу Охэшака возглавить пятидесятитысячное войско и идти в Наньань на соединение с армией царства Шу.
      О действиях противника полководец левой руки Го Хуай донес в Лоян.
      Сыма Ши созвал военачальников и спросил, кто из них желает сражаться против Цзян Вэя. Вызвался военачальник Сюй Чжи. Сыма Ши давно слышал о его храбрости и тут же назначил Сюй Чжи начальником передового отряда. Вместе с войском в поход отправлялся и Сыма Чжао, исполнявший обязанности да-ду-ду.
      Противники встретились под Дунтином. Построив войска в боевые порядки, Сюй Чжи, вооруженный огромной секирой, выехал на поединок. Навстречу ему помчался Ляо Хуа, но после нескольких схваток повернул назад. На смену ему пришел Чжан И, но и он, не выдержав могучих ударов Сюй Чжи, вскоре бежал. Вэйские войска перешли в наступление и нанесли врагу жестокое поражение. Цзян Вэй отступил более чем на тридцать ли.
      Сыма Чжао отдал приказ отходить и строить укрепленный лагерь. Военные действия временно прекратились.
      Цзян Вэй снова позвал на совет Сяхоу Ба.
      -- Сюй Чжи бесстрашен, -- сказал он. -- Но мы должны его взять в плен во что бы то ни стало!
      -- Попробуйте заманить его в засаду, -- предложил Сяхоу Ба.
      -- Вы думаете, это удастся? -- усомнился Цзян Вэй. -- Ведь Сыма Чжао -- сын Сыма И! Он знает "Законы войны". В горной местности его войско не будет преследовать нас. Единственная возможность разделаться с Сюй Чжи -- это заманить его в западню, когда вэйцы попытаются отрезать нам пути подвоза провианта.
      Вызвав к себе Ляо Хуа и Чжан И, Цзян Вэй дал им какие-то указания, а затем велел воинам разбросать по дорогам, ведущим к лагерю, ветви колючих кустарников, а вокруг лагеря расставить побольше "оленьих рогов", желая тем самым показать врагу, что собирается остаться здесь надолго. Сюй Чжи несколько раз пытался вызвать его в бой, но Цзян Вэй не выходил из укрепления.
      Конные разведчики донесли Сыма Чжао, что враг подвозит на деревянных быках и самодвижущихся конях провиант из-за гор Телун и, по-видимому, поджидает прихода тангутов.
      Тогда Сыма Чжао обратился к Сюй Чжи:
      -- В прошлый раз мы одержали победу только потому, что отрезали противнику путь подвоза провианта. Ныне враг доставляет провиант из-за гор Телун. Если мы ночью захватим обоз, Цзян Вэй долго не продержится.
      Вечером, в начале первой стражи, отряд Сюй Чжи миновал горы Телун, и глазам воинов открылась такая картина: около сотни тяжело нагруженных деревянных быков и самодвижущихся коней медленно двигались между скал под охраной двухсот всадников.
      Воины Сюй Чжи с оглушительными криками выскочили на дорогу. Всадники бросили обоз и обратились в бегство.
      Сюй Чжи разделил свой отряд на две части: часть воинов сопровождала захваченный обоз в лагерь, а остальные, во главе с самим Сюй Чжи, начали преследование бегущего противника.
      Десять ли мчались вэйцы по узкому ущелью и вдруг остановились на полном ходу: дорога впереди была загорожена повозками. Воины спешились и стали растаскивать повозки, но в горах по обе стороны ущелья вспыхнули огни. Сюй Чжи бросился назад, однако и там дорога была заставлена горящими повозками.
      Сюй Чжи прорвался сквозь дым и огонь и, не задерживаясь, поскакал дальше. Воины не отставали от него. Но внезапно затрещали хлопушки, и на отступающих вэйцев обрушились Ляо Хуа и Чжан И.
      Сюй Чжи бежал с поля боя без оглядки, то и дело подхлестывая своего выбившегося из сил коня. Внезапно впереди показался еще один отряд -- Цзян Вэя. Не успел Сюй Чжи приготовиться к бою, как на него вихрем налетел Цзян Вэй и копьем вышиб из седла. Упавшего прикончили мечами воины. Остальное войско Сюй Чжи, сопровождавшее в лагерь захваченный обоз, попало в плен к Сяхоу Ба.
      Воины Сяхоу Ба переоделись в отобранные у пленных доспехи и с вэйскими знаменами по горной тропинке поспешили к вражескому лагерю. Не подозревая обмана, охрана открыла им ворота. Войско ворвалось в лагерь, и там поднялось смятение -- никто не понимал, что произошло!
      Сыма Чжао, вскочив на коня, поскакал за ворота, за ним следовали его воины, но там их поджидал отряд Ляо Хуа. Сыма Чжао пытался свернуть в сторону, но его задержал Цзян Вэй. Оставался единственный выход: уйти вглубь гор Телун и занять оборону.
      В горы вела единственная, извивающаяся между скал, тропинка. Воины Сыма Чжао с трудом пробрались по ней. Однако в горах ожидало их новое несчастье: там протекал только один родник, воды которого не хватило бы и на сотню воинов, а у Сыма Чжао было тысяч шесть.
      Войска Цзян Вэя закрыли выход из гор. Вэйские воины и их кони страдали от жажды. Сыма Чжао пал духом. Обратившись лицом к небу, он со вздохом произнес:
      -- Видно, здесь суждено мне погибнуть!
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      Прекрасно рассчитав, Цзян Вэй не ждал напрасно,
      И Сыма Чжао был в горах Телун зажат.
      Вот так и Пан Цзюань стал на дороге в Малин,
      И первый так Сян Юй взял Цзюлишань в охват.
      Тогда чжу-бо Ван Тао обратился к Сыма Чжао:
      -- В старину был такой случай: когда Гэн Гун попал в опасное положение, он попросил у колодца побольше пресной воды. Поклонитесь и вы роднику...
      Сыма Чжао трижды поклонился источнику и произнес:
      -- Государь повелел мне отразить нашествие врага. Если небо не желает моей победы, пусть родник высохнет, а я прикажу войску сложить оружие и перережу себе горло. Но если мне суждено остаться в живых, пусть небо наполнит родник и утолит жажду моих воинов.
      Едва успел он договорить эти слова, как родник превратился в бурный поток. Бросившись к нему, воины жадно пили воду и поили коней, но вода не убывала.
      Между тем Цзян Вэй, загнав противника в горы, заранее торжествовал победу.
      -- В свое время в долине Шанфан Чжугэ Ляну не удалось поймать Сыма И, -говорил он своим военачальникам. -- Но зато Сыма Чжао не уйдет от меня!
      В это время полководец Го Хуай узнал, что войско Сыма Чжао заперто в горах Телун, и решил двинуться ему на помощь. Но военачальник Чэнь Тай удержал его:
      -- Вы не должны трогаться с места. Цзян Вэй вступил в союз с тангутами и намеревается захватить Наньань. Тангуты уже соединились с ним и могут ударить нам в тыл, если вы пойдете выручать Сыма Чжао. Подошлите к тангутам верного человека, пусть попытается отколоть их от Цзян Вэя. Лишь в том случае, если это удастся, мы пойдем на помощь Сыма Чжао.
      Послом к тангутскому князю Го Хуай послал военачальника Чэнь Тая.
      В сопровождении пяти тысяч воинов Чэнь Тай без лат и без оружия явился к князю Мидану и, поклонившись до земли, со слезами молвил:
      -- Мой начальник вэйский полководец Го Хуай в последнее время стал слишком надменным и задумал погубить меня. Поэтому я и решил уйти к вам. Если вы разрешите, я захвачу его лагерь. У меня там остались сообщники.
      Мидан возрадовался и дал в помощь Чэнь Таю своего полководца Охэшака. Вэйские воины, сдавшиеся вместе с Чэнь Таем, шли позади войска Охэшака. Чэнь Тай показывал им дорогу.
      Ночью тангуты подошли к вэйскому лагерю. Ворота широко распахнулись, и Чэнь Тай первым въехал в лагерь. Вслед за ним с копьем наперевес поскакал Охэшака. И вдруг раздался отчаянный крик -- Охэшака вместе с конем провалился в яму.
      Слева на тангутов напал Го Хуай, с тыла ударили воины Чэнь Тая. Много тангутов погибло, оставшиеся в живых сдались в плен. Охэшака покончил с собой.
      Го Хуай и Чэнь Тай, не теряя времени, понеслись в лагерь тангутов. Мидан пытался бежать, но его схватили в тот момент, когда он садился на коня. Пленника привели к Го Хуаю. Вэйский полководец снял с него веревки.
      -- При дворе знают о вашей преданности государю, -- сказал он дрожавшему от страха Мидану. -- Почему вы решили помогать Цзян Вэю?
      Пристыженный Мидан раскаялся и попросил прощения.
      -- Берите свою армию и освободите наше войско из окружения в горах Телун, -- продолжал Го Хуай. -- Если вы справитесь с этим, я от имени Сына неба обещаю вам щедрую награду.
      Мидан был согласен на любые условия. По его приказу, тангутское войско направилось к горам Телун. Вэйцы шли следом. Во время третьей стражи, когда до лагеря противника оставалась несколько ли, Мидан послал гонца известить Цзян Вэя о своем прибытии. Цзян Вэй, радуясь приходу подкрепления, приказал просить князя в шатер. Вэйские воины, смешавшись с тангутами, вплотную подошли к лагерю.
      Цзян Вэй и Сяхоу Ба вышли встречать Мидана. Они приказали оставить тангутское войско за воротами и пропустить только князя с небольшой охраной.
      В это время вэйский военачальник, не дожидаясь даже пока Мидан завяжет беседу с Цзян Вэем, обрушился на противника. Нападение было столь неожиданным, что шуские воины бросились врассыпную; каждый думал лишь о спасении своей собственной жизни.
      Сам Цзян Вэй вскочил на коня и бросился в горы. При нем не было никакого оружия, кроме лука, но Цзян Вэй во время бегства растерял все стрелы из колчана.
      Го Хуай заметил, что Цзян Вэй безоружен, и спокойно преследовал его. А тот несколько раз натягивал тетиву, чтобы отпугнуть противника. Тетива звенела, Го Хуай быстро уклонялся в сторону, но стрела до него не долетала. Тогда он понял, что у Цзян Вэя нет стрел. Повесив за спину копье, Го Хуай выстрелил в Цзян Вэя из лука. Цзян Вэй поймал стрелу на лету, наложил ее на свой лук и, когда расстояние между ним и его противником сократилось, молниеносно обернулся и выстрелил, целясь Го Хуаю в лоб. Го Хуай рухнул с коня почти одновременно со звоном тетивы.
      Цзян Вэй бросился к Го Хуаю, чтобы добить противника его же копьем, но этому помешали подоспевшие вэйские воины. Цзян Вэй подхватил копье Го Хуая и ускакал.
      Вэйские воины увезли Го Хуая в лагерь. Здесь ему извлекли из раны наконечник стрелы. Рана была тяжелая, кровотечение не прекращалось, и вскоре полководец умер.
      А в это время войска Сыма Чжао вышли из гор.
      Сяхоу Ба, которому тоже удалось выбраться из лагеря после разгрома, догнал Цзян Вэя. Они вместе уехали в Ханьчжун. Потери войск Цзян Вэя были так велики, что не хватало людей даже для одного отряда. Но Цзян Вэй был доволен -- армия врага потеряла своих прославленных военачальников, Го Хуая и Сюй Чжи, а это было достаточным подвигом, чтобы оправдаться перед государем за понесенное поражение.
      Сыма Чжао наградил тангутских воинов и отпустил их на родину. Сам он вернулся в Лоян, чтобы помогать своему старшему брату Сыма Ши в государственных делах.
      Сыма Ши пользовался неограниченной властью, никто из придворных сановников не смел перечить ему даже в мелочах. Всякий раз, когда Сыма Ши появлялся во дворце, император Цао Фан трепетал от страха и чувствовал себя так, будто в спину ему вонзают множество иголок.
      Однажды во время большого приема Сыма Ши вошел в зал при мече. Цао Фан поспешно вскочил и встретил его стоя.
      Губы Сыма Ши скривились в насмешливой улыбке:
      -- Разве по этикету полагается государю встречать подданного стоя? Садитесь, пожалуйста, государь.
      Цао Фан опустился на прежнее место. Пока сановники один за другим докладывали императору дела, Сыма Ши бесцеремонно перебивал их и вставлял свои замечания.
      Наконец прием окончился. Сыма Ши гордо прошествовал из дворца к своей коляске. Несколько тысяч воинов охраняли его.
      Цао Фан удалился во внутренние покои, пугливо оглядываясь по сторонам. За ним следовали его приближенные: тай-чан Сяхоу Сюань, чжун-шу-лин Ли Фын и дай-фу Чжан Цзи -- отец императрицы Чжан, тесть Цао Фана.
      Государь отпустил слуг и пригласил сановников в потайную комнату. Здесь он схватил Чжан Цзи за руку и сквозь слезы сказал:
      -- Сыма Ши обращается с нами, как с мальчишкой, сановников наших не ставит ни в грош. Боимся мы, что рано или поздно он захватит трон нашей династии!
      Цао Фан безудержно зарыдал. Тронутый неподдельным горем императора, Ли Фын промолвил:
      -- Не печальтесь, государь! Я готов служить вам. Только разрешите -- я от вашего имени брошу клич всем героям страны, и мы уничтожим этого злодея!
      -- Да, да! Этого злодея и брата его надо уничтожить непременно! -подхватил Сяхоу Сюань. -- Из-за них мой брат Сяхоу Ба бежал в царство Шу. Неужто мы, родственники правящего дома, будем сидеть сложа руки и смотреть, как в государстве хозяйничают разбойники? Государь, мы ждем вашего указа покарать их!
      -- Боюсь, что вы не сможете это сделать! -- покачал головой Цао Фан.
      -- Мы готовы отдать жизнь, лишь бы отблагодарить вас, государь! -воскликнули все трое.
      Цао Фан снял с себя вышитую драконами и фениксами рубашку, прокусил палец, написал кровью указ и передал рубашку Чжан Цзи со словами:
      -- Будьте осмотрительны и храните тайну! Помните, как наш предок У-ди казнил Дун Чэна за его неосторожность?
      -- Не вспоминайте об этом, государь, -- прервал его Ли Фын. -- Мы не такие ничтожные людишки, как Дун Чэн, и Сыма Ши не достоин сравнения с вашим предком. Не сомневайтесь в нашем успехе.
      С этими словами сановники покинули дворец. У ворот Дунхуа они увидели Сыма Ши. Его сопровождало несколько сот вооруженных слуг. Сановники остановились у края дороги.
      -- Почему вы так поздно возвращаетесь из дворца? -- спросил Сыма Ши.
      -- Мудрейший просматривал в библиотеке книги, а мы читали ему, -- за всех ответил Ли Фын.
      -- Какие книги? -- поинтересовался Сыма Ши.
      -- Разные сочинения времен династий Ся, Шан и Чжоу.
      -- А почему вы выбрали именно эти книги?
      -- Потому что Сын неба спрашивал нас, как И Инь поддержал династию Шан и как Чжоу-гун правил государством за малолетнего Сына неба, -- отвечал Ли Фын. -- Мы сказали Сыну неба, что полководец Сыма Ши -- одновременно и Чжоу-гун и И Инь.
      -- Не верится мне, чтобы вы могли сравнить меня с И Инем и Чжоу-гуном! -насмешливо заметил Сыма Ши. -- Вы скорее способны назвать меня Ван Маном или Дун Чжо!
      -- Да как мы посмеем! Ведь мы все в вашей власти! -- вскричали сановники.
      -- Лжете! -- в гневе закричал Сыма Ши. -- О чем вы плакали вместе с Сыном неба в потайной комнате?
      -- Что вы! Ничего подобного! -- уверяли сановники.
      -- Напрасно отпираетесь! У вас до сих пор глаза красные!
      Тут Сяхоу Сюань понял, что Сыма Ши уже все известно.
      -- Мы плакали потому, что ты оскорбляешь государя и собираешься захватить престол! -- закричал он в ответ.
      Вне себя от гнева Сыма Ши приказал страже связать Сяхоу Сюаня. Но Сяхоу Сюань успел ударить его кулаком в лицо.
      Схваченных сановников обыскали. У Чжан Цзи нашли вышитую драконами и фениксами рубашку, на которой кровью был написан указ Цао Фана:
      "Сыма Ши и его брат пользуются неограниченной властью и намереваются незаконно захватить престол. Все государственные указы издаются ими помимо нашей воли. Чиновники и воины! Докажите нам свою преданность, покарайте злодеев и поддержите алтарь династии! В день свершения подвига вы получите щедрые награды и титулы".
      -- Ах, вот оно что! -- вскричал Сыма Ши, прочитав указ. -- Так вы замышляли меня убить! Этого я не прощу!
      Сыма Ши приказал казнить всех троих на базарной площади и уничтожить их семьи и родню.
      Пока обреченных вели к месту казни, они громко бранили и проклинали Сыма Ши. Им выбили зубы, но не заставили умолкнуть. Так погибли Чжан Цзи, Сяхоу Сюань и Ли Фын.
      Сыма Ши ворвался во дворец. Цао Фан беседовал в это время с императрицей Чжан.
      -- Во дворце много глаз и ушей, -- говорила императрица, -- вы поступили неосторожно, доверив заговор моему батюшке. Если тайна раскроется, мне не миновать беды.
      Появление Сыма Ши прервало беседу императорской четы. Императрица затрепетала от страха, но Сыма Ши, не обращая на нее внимания, обратился к Цао Фану:
      -- Государь, мой отец возвел вас на престол. В своих заслугах и добродетелях он не уступал Чжоу-гуну. А я? Разве я служу вам не так, как служил своему государю И Инь? Но вы считаете мои заслуги преступлением и подговариваете ничтожных людишек погубить меня и моего брата! Объясните мне, что вас на это толкает?
      -- У нас не было такого намерения! -- дрожащим голосом произнес Цао Фан.
      -- А это кто писал? -- Сыма Ши вытащил из рукава императорскую рубашку и швырнул ее к ногам Цао Фана.
      -- Это... это они заставили меня написать! -- Цао Фан помертвел от ужаса. -- Разве посмел бы я...
      -- Какое наказание полагается за клевету на честного сановника?
      -- Я виноват! Пощадите меня! -- взмолился Цао Фан, падая на колени.
      -- Встаньте, государь! -- строго сказал Сыма Ши. -- Надо уважать законы! -И, указывая пальцем на императрицу Чжан, продолжал: -- Вот дочь Чжан Цзи -по закону ее следует казнить!
      -- Пощадите ее! -- горько рыдая, умолял Цао Фан.
      Сыма Ши, не слушая его причитаний, приказал страже отвести императрицу к воротам Дунхуа и повесить на белом шелковом шнуре.
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      Императрица Фу прошла когда-то через те ворота
      Босая, скорбная; никто не оказал почета ей.
      А вот сегодня Сыма Ши пример усвоил Цао Цао.
      Таков закон, что за отцов карает небо сыновей.
      На следующий день Сыма Ши созвал во дворец всех сановников и объявил:
      -- Наш государь сбился с правильного пути. Он окружил себя распутными женщинами и по их наговорам губит добродетельных и честных людей. Вина его так же велика, как ханьского Чан И. Он недостоин быть властителем Поднебесной! И вот я, следуя примеру И Иня и Хо Гуана, решил возвести на престол нового достойного государя, чтобы сохранить алтарь династии и дать мир Поднебесной! Ваше мнение, уважаемые сановники?
      -- Следуя примеру И Иня и Хо Гуана, вы поступаете в соответствии с волей неба и желанием людей, -- хором отвечали сановники. -- Кто же посмеет вам возражать?
      Тогда Сыма Ши вместе с сановниками явился во дворец Вечного покоя и доложил о своем решении вдовствующей императрице.
      -- Кого вы намерены возвести на престол? -- спросила императрица.
      -- Пынчэнского вана Цао Цзюя, -- сказал Сыма Ши. -- Он гуманен, умен, отличается сыновним послушанием.
      -- Это не совсем удобно, -- возразила императрица. -- Пынчэнский ван -- мой дядя, и если вы возведете его на престол, в каком положении окажусь я? Не лучше ли сделать императором Цао Мао? Он внук императора Вэнь-ди, человек почтительный и уступчивый. Посоветуйтесь с сановниками.
      -- Государыня права! Цао Мао -- достойнейший человек! -- послышался голос из свиты.
      Это воскликнул Сыма Фу, дядя Сыма Ши.
      Сыма Ши отправил гонца в Юаньчэн с повелением Цао Мао прибыть в столицу, а императрицу попросил пройти во дворец Великого предела и поговорить с Цао Фаном. Императрица с укором сказала Сыну неба:
      -- Ты развратничаешь сверх всякой меры -- допускаешь к себе недостойных женщин! Разве может так поступать правитель Поднебесной? Сложи с себя власть! Отдай пояс и печать! Быть тебе снова Циским ваном. Уедешь сегодня же и без вызова ко двору не являйся!
      Цао Фан, обливаясь слезами, отдал пояс и печать, низко поклонился императрице и уехал. Лишь несколько преданных сановников проводили государя в изгнание.
      Потомки по этому поводу сложили такие стихи:
      Безжалостно вдов и сирот в те дни обижал Цао Цао,
      Когда у правителя Хань он был именитым вельможей.
      Кто знал, что спустя сорок лет жестокими станут другие,
      Сироты и вдовы его в обиде окажутся тоже.
      Цао Мао, по прозванию Янь-ши, был внуком вэйского императора Вэнь-ди и сыном Дунхайского вана Цао Линя, и носил титул Гао-гуй-сян-гуна.
      В день прибытия Цао Мао в Лоян сановники по приказу Сыма Ши встречали его с императорской колесницей за воротами Нанье.
      Цао Мао при виде множества сановников оробел и, поспешно спрыгнув с коня, совершил приветственные церемонии.
      -- Государю не следует первому приветствовать своих подданных! -наставительно заметил ему тай-вэй Ван Су.
      -- Но я не государь и потому обязан быть почтительным к знатным сановникам! -- возразил Цао Мао.
      Сановники под руки стали усаживать его в императорскую колесницу.
      -- Зачем мне императорская колесница? Я не сяду в нее! -- наотрез отказался Цао Мао. -- Неизвестно еще, зачем вызывает меня государыня!
      Он настоял на своем и добрался пешком до самого дворца. У входа в восточный зал дворца Великого предела его встречал Сыма Ши. Цао Мао опустился перед ним на колени. Сыма Ши поспешно подхватил его, справился о здоровье и повел к вдовствующей императрице.
      Императрица обошлась с Цао Мао очень приветливо.
      -- У тебя с детских лет были задатки императора или вана. Я знала, что ты будешь императором Поднебесной. Смотри, не роняй достоинства своих предков, -- поучала императрица, -- будь воздержанным и почтительным к старшим, насаждай гуманность и добродетели.
      Цао Мао долго отказывался от высокого титула, но Сыма Ши и сановники настаивали, и в конце концов он уступил. Нового императора ввели во дворец Великого предела. Первый период его правления был назван Чжэн-юань [254 г.]. Многие преступники в Поднебесной были в этот день прощены.
      При дворе были введены новые порядки. Теперь даже главный полководец Сыма Ши должен был являться во дворец с золотой секирой и не смел докладывать императору о делах, не назвав предварительно своего имени.
      Гражданские и военные чиновники получили от нового императора титулы и награды.
      Весной, в первом месяце второго года периода Чжэн-юань [255 г.], лазутчики донесли Сыма Ши, что полководец Покоритель востока Гуаньцю Цзянь и янчжоуский цы-ши Вэнь Цинь под предлогом мести за незаконно свергнутого императора подняли войско и идут на Лоян.
      Сыма Ши заволновался. Поистине:
      Правителя волю вершить хотели сановники Хань,
      А военачальники Вэй задумали новую брань.
      О том, как Сыма Ши воевал с врагом, рассказывает следующая глава.
      ГЛАВА СТО ДЕСЯТАЯ
      в которой речь идет о том, как Вэнь Ян отразил нападение храбрецов, и о том, как Цзян Вэю удалось разгромить противника
      В первом месяце второго года периода Чжэн-юань [255 г.] по вэйскому летоисчислению янчжоуский цы-ши и полководец Покоритель востока Гуаньцю Цзянь, уроженец Хэнани, командовавший всеми хуайнаньскими войсками, узнал, что Сыма Ши сверг императора и возвел на престол нового правителя. Гуаньцю Цзянь воспылал гневом. Старший сын его, по имени Гуаньцю Дянь, сказал отцу:
      -- Батюшка, вы управляете областью. Можете ли вы думать только о своей безопасности, когда Сыма Ши хозяйничает в столице, свергает одного государя и возводит на трон другого? Ведь государство находится на краю гибели, подобно груде яиц, которая может рассыпаться от одного легкого толчка.
      -- Ты прав, сын мой, -- согласился Гуаньцю Цзянь. -- Я посоветуюсь с цы-ши Вэнь Цинем.
      По первому зову Гуаньцю Цзяня явился Вэнь Цинь, сторонник Цао Шуана. Гуаньцю Цзянь провел гостя во внутренние покои и вдруг разрыдался.
      -- О чем вы льете слезы? -- с беспокойством спросил Вэнь Цинь.
      -- Как же мне не плакать, если Сыма Ши сверг нашего государя! -- ответил Гуаньцю Цзянь. -- Небо и земля перевернулись!
      -- Господин ду-ду! -- сказал тогда Вэнь Цинь. -- Если вы подыметесь на борьбу против злодеев во имя справедливости, жизнь моя будет принадлежать вам! Мой второй сын Вэнь Ян храбр, как десять тысяч мужей, он тоже ненавидит Сыма Ши и ждет случая, чтобы отомстить ему за Цао Шуана. Если возможно, назначьте его начальником передового отряда.
      Они поклялись друг другу в верности до конца жизни. Действуя якобы по секретному указу вдовствующей императрицы, Гуаньцю Цзянь и Вэнь Цинь приказали хуайнаньским чиновникам собраться в Шоучуне, построили в западной части города высокий помост, принесли в жертву белого коня и заставили собравшихся принести клятву, что они готовы выполнить волю императрицы и покарать злодея и бунтовщика Сыма Ши.
      Чиновники смазывали кровью белого коня уголки рта и клялись постоять за дело государя.
      Гуаньцю Цзянь собрал шестидесятитысячное войско и стал лагерем в Сянчэне. Вэнь Цинь командовал вспомогательным отрядом в двадцать тысяч воинов. Гуаньцю Цзянь разослал во все округа и области грамоты, призывающие военачальников встать на борьбу за справедливое дело.
      Когда в столице стало известно о мятеже в Хуайнани, Сыма Ши был болен и не мог явиться во дворец. За несколько дней до этого лекарь вырезал ему болезненный черный нарост под левым глазом. Сыма Ши вызвал тай-вэя Ван Су на совет.
      -- В те времена, когда слава Гуань Юя потрясала всю Поднебесную, Люй Мын захватил Цзинчжоу, -- сказал Ван Су. -- И это удалось ему лишь благодаря тому, что он развалил армию Гуань Юя, проявив заботу о родственниках вражеских воинов. Ныне большинство семей хуайнаньских воинов живет на Срединной равнине, и, если вы будете к ним добры, они не сбегут в Хуайнань и воины Гуаньцю Цзяна разойдутся по домам,
      -- Прекрасно придумано! -- одобрительно кивнул Сыма Ши. -- Но, видите ли, я нездоров и не могу сам заняться этим делом. Поручить кому-нибудь другому? Тогда я не буду спокоен.
      Стоявший рядом ши-лан Чжун Хуэй заметил:
      -- Хуайнаньские воины сильны, и оружие у них острое. Если послать против них не очень талантливого полководца, весьма возможна неудача.
      -- Придется заняться этим делом самому! -- проговорил Сыма Ши, с трудом покидая ложе.
      Доверив Сыма Чжао охрану столицы и все государственные дела, Сыма Ши, еще совершенно больной, в коляске отправился на восток.
      Он приказал полководцу Покорителю востока Чжугэ Даню встать во главе войска округа Юйчжоу и напасть на Шоучунь со стороны переправы Аньфын; полководцу Восточного похода Ху Цзуню -- во главе войск округа Цинчжоу вторгнуться в земли Цзяосун и отрезать противнику пути к отступлению; цы-ши округа Юйчжоу, военачальнику Ван Цзи, -- возглавить передовой отряд и овладеть землями Чжэньнаня.
      Сыма Ши и его войско расположились в Синъяне. Здесь же состоялся военный совет. На совете гуан-лу-сюнь Чжэн Бао произнес такие слова:
      -- Гуаньцю Цзянь -- мечтатель, он строит планы, но не выполняет их. Его помощнику Вэнь Циню нельзя отказать в храбрости, однако он глуп и иногда заставляет своих военачальников делать несуразные вещи. А вот с хуайнаньскими воинами шутки плохи! В войне с ними выгодней всего обороняться. Так поступал в свое время Чжоу Я-фу.
      -- Нет! -- запротестовал военачальник Ван Цзи. -- Мятеж в Хуайнани произошел не по вине воинов и народа, а по подстрекательству Гуаньцю Цзяня. Стоит послать туда сильное войско, и мятежники разбегутся.
      -- Правильно! -- согласился Сыма Ши. -- Мы двинем войско к верховьям реки Иньшуй и расположимся у моста Иньцяо.
      -- По-моему, прежде всего следует занять Наньдунь, -- сказал Ван Цзи. -Нельзя допустить, чтобы Гуаньцю Цзянь явился туда первым.
      Тогда Сыма Ши приказал Ван Цзи с передовым отрядом занять Наньдунь.
      Гуаньцю Цзянь, находившийся в Сянчэне, был серьезно обеспокоен известием, что в поход против него ведет войско сам Сыма Ши.
      -- Нельзя отдавать противнику Наньдунь! -- говорил начальник передового отряда Гэ Юн. -- Если вэйцы займут Наньдунь, их оттуда не выбьешь.
      Гуаньцю Цзянь и сам прекрасно понимал значение Наньдуня и поэтому решил опередить противника. Но он опоздал -- конные дозоры донесли, что в Наньдуне уже расположилось какое-то войско.
      Гуаньцю Цзянь сначала этому не поверил и, лишь подъехав к Наньдуню, убедился, что разведчики не ошиблись: по всему полю возле города виднелись знамена, а немного подалее возвышался укрепленный лагерь, построенный по всем правилам военного искусства.
      Гуаньцю Цзянь в нерешительности остановился. Сюда примчался гонец с донесением, что войска царства У под командованием Сунь Цзюня переправились через Янцзы и напали на Шоучунь.
      -- Скорее спасать Шоучунь! Это наша единственная опора! -- засуетился Гуаньцю Цзянь.
      Под покровом ночной темноты он увел войско в Сянчэн.
      Когда Сыма Ши сообщили об отступлении Гуаньцю Цзяня, шан-шу Фу Цзя сказал ему:
      -- Гуаньцю Цзянь обеспокоен, как бы Сунь Цзюнь не захватил Шоучунь, и сейчас будет обороняться в Сянчэне. Там мы сможем его разгромить. Для этого прежде всего следует занять Иоцзячэн. Поручите это военачальнику Дэн Аю, он достаточно умен и хитер, и дайте ему в помощь отряд тяжеловооруженных воинов.
      Сыма Ши послал гонца с приказом яньчжоускому цы-ши Дэн Аю взять Иоцзячэн и повел свое войско на соединение с ним.
      Находясь в Сянчэне, Гуаньцю Цзянь ежедневно высылал разведчиков в сторону Иоцзячэна, опасаясь, как бы город не захватил враг.
      -- Не беспокойтесь, господин ду-ду! -- говорил ему Вэнь Цинь. -- Мы с сыном защитим Иоцзячэн. Только дайте нам пять тысяч воинов.
      Гуаньцю Цзянь приказал Вэнь Циню и его сыну спешно идти в Иоцзячэн. Но когда они подходили к городу, из передового отряда донесли, что там, по-видимому, стоит сам Сыма Ши, потому что в лагере, хотя полностью он еще и не построен, видны белые бунчуки, черный зонт, красные знамена и шатер с намалеванными на нем тиграми, возле которого по ветру развевается фамильное знамя полководца.
      -- Воспользуемся тем, что они не успели достроить лагерь! -- воскликнул стоявший рядом с Вэнь Цинем сын его Вэнь Ян. -- Разделим наше войско на два отряда и ударим с двух сторон.
      -- Когда будем нападать? -- спросил Вэнь Цинь.
      -- Сегодня вечером. Вы пойдете с юга, а я с севера, и во время третьей стражи встретимся в лагере противника.
      Вэнь Цинь согласился. Войско они разделили на два равных отряда, по две с половиной тысячи воинов в каждом, и занялись подготовкой к наступлению.
      Вэнь Яну было всего восемнадцать лет, но он был высок ростом, силен и привычен к битвам. И вот юный военачальник, вооруженный копьем и плетью из медной проволоки, повел отряд на лагерь врага.
      Войско Сыма Ши подошло к Иоцзячэну только накануне. Сыма Ши приказал строить укрепленный лагерь и ждать Дэн Ая. Рана его под глазом, где был вырезан нарост, невыносимо болела, и Сыма Ши лежал в шатре. Сотня воинов в латах охраняла его.
      Во время третьей стражи в лагере поднялся переполох, послышались крики и лязг оружия.
      -- Что случилось? -- окликнул Сыма Ши воина, стоявшего на страже у входа в шатер.
      -- Какой-то отряд с северной стороны рвется в лагерь. Говорят, военачальник у них такой смелый, что никто с ним справиться не может, -- отвечал воин.
      От волнения рана Сыма Ши открылась, и кровь залила ему лицо. От боли Сыма Ши едва не лишился чувств. Он впился зубами в край одеяла и терпел, стараясь скрыть свое состояние от воинов.
      Вэнь Ян опередил отца и первый ворвался в лагерь. Размахивая мечом и медной плетью, он разил направо и налево. Те, кто попадались ему под руку, со стоном падали на землю и больше не вставали.
      Вэнь Ян ждал, что с минуты на минуту подоспеет отец, но того все не было. Вэнь Ян бился до самого рассвета, но лучники тучами стрел отражали его смелый натиск. Вдруг с северной стороны послышался грохот барабанов и оглушительный рев рогов.
      -- Что случилось? Почему отец идет не с юга, а с севера? -- удивился Вэнь Ян и поскакал навстречу приближающемуся войску.
      Но это был не Вэнь Цинь, а яньчжоуский цы-ши Дэн Ай.
      -- Стойте, разбойники! -- закричал Дэн Ай, мчавшийся на коне впереди своих воинов.
      Вэнь Ян яростно напал на противника. Начался поединок, но силы их были равными, и они не могли одолеть друг друга. Когда они схватились в пятидесятый раз, вэйцы перешли в наступление, и воины Вэнь Яна обратились в бегство. Вэнь Ян проложил себе дорогу и поскакал к югу. Несколько сот вэйских воинов преследовали его по пятам. Они настигли Вэнь Яна у самого моста Иоцзяцяо. Тогда Вэнь Ян повернул коня и обрушился на преследователей. Замелькала его медная плеть, от ее ударов воины падали с коней.
      Разогнав врага, Вэнь Ян, не спеша, продолжал свой путь.
      -- Неужто мы не сладим с мальчишкой? -- закричали обозленные неудачей вэйские военачальники. -- Вперед! Догоним его!
      Около ста человек, перегоняя друг друга, бросились вслед удаляющемуся Вэнь Яну. Тот их заметил.
      -- Крысы! Жизни своей вам не жалко?
      Вскипев от гнева и высоко подняв плеть, Вэнь Ян врезался в самую гущу врагов. Уничтожив нескольких вэйцев, он опять повернул коня и поскакал дальше. Вэйские военачальники неоднократно нападали на него, но всякий раз откатывались с потерями.
      Потомки сложили о Вэнь Яне такие стихи:
      Великим героем прослыл Чжао Юнь, когда в битве
      На склоне Чанфаньском отбил Цао Цао, тирана.
      Сейчас в поединке у города Иоцзячэна
      Увидели люди высокую храбрость Вэнь Яна.
      Но почему же Вэнь Цинь не пришел вовремя на помощь сыну? Это произошло потому, что он сбился с дороги. Проблуждав всю ночь в горах, он к рассвету, наконец, вышел к лагерю вэйцев. По всему видно было, что отряд Вэнь Яна вынужден был отступить, и Вэнь Цинь решил уйти, не ввязываясь в бой. Но вэйские воины заметили его и бросились в погоню. Вэнь Цинь бежал в сторону Шоучуня.
      Дворцовый сяо-вэй Инь Да-му, бывший друг Цао Шуана, служил теперь у Сыма Ши. Его ни на минуту не покидала мысль отомстить Сыма Ши за погибшего друга, и для этой цели он решил встретиться с Вэнь Цинем.
      В ту ночь, когда Вэнь Ян напал на вэйский лагерь и у Сыма Ши от волнения открылась рана под глазом, Инь Да-му был поблизости. Он обратился к Сыма Ши с такими словами:
      -- Мне кажется, что сам Вэнь Цинь никогда не решился бы бунтовать, если б не подстрекательство Гуаньцю Цзяня. Разрешите мне поговорить с мятежником. Я не сомневаюсь, что он покорится!
      Сыма Ши дал согласие. Инь Да-му надел латы, вскочил на коня и помчался вслед за Вэнь Цинем. Догнав его, Инь Да-му крикнул:
      -- Цы-ши Вэнь Цинь, вы знаете меня?
      Вэнь Цинь обернулся. Инь Да-му снял шлем и положил его на седельную луку.
      -- Цы-ши Вэнь Цинь, вы не могли бы продержаться еще несколько дней? Сыма Ши скоро умрет, и я перейду на вашу сторону.
      Не поняв намерений Инь Да-му, Вэнь Цинь зло обругал его и пригрозил застрелить из лука. Слезы обиды навернулись на глазах Инь Да-му, он тяжело вздохнул и медленно поехал прочь.
      Когда Вэнь Цинь добрался до Шоучуня, город был уже занят войсками Чжугэ Даня. Дорогу на Сянчэн перерезали отряды Ху Цзуня, Ван Цзи и Дэн Ая. Вэнь Циню оставалось лишь уйти в царство У и покориться Сунь Цзюню. Так он и поступил.
      Как только Гуаньцю Цзянь, все еще находившийся в Сянчэне, узнал о поражении войск Вэнь Циня и падении Шоучуня, он решил не ждать, пока враг окружит его, а идти ему навстречу.
      Выступив из города, войско Гуаньцю Цзяня столкнулось с отрядом Дэн Ая. На поединок с противником выехал военачальник Гэ Юн, и в первой же схватке Дэн Ай зарубил его. Воины Гуаньцю Цзяня вступили в смертельную битву с врагом, но справа и слева на них ударили Ху Цзунь и Ван Цзи. Гуаньцю Цзянь бежал с поля боя. У него осталось не больше десятка всадников, с которыми он добрался до уездного городка Чжэньсяня.
      Начальник уезда Сун Бо открыл ворота и впустил Гуаньцю Цзяня в город. Затем он пригласил его к себе домой и стал угощать вином. Когда Гуаньцю Цзянь сильно опьянел, Сун Бо отрубил ему голову и отвез ее в лагерь Сыма Ши.
      После гибели Гуаньцю Цзяня в Хуайнани быстро установился мир и порядок.
      А Сыма Ши все еще был болен и не подымался с ложа. Вызвав в шатер Чжугэ Даня, он вручил ему пояс и печать полководца Восточного похода, передал ему все войско округа Янчжоу, а сам выехал в Сюйчан.
      Глаз у Сыма Ши болел невыносимо. По ночам ему чудилось, будто возле его ложа стоят призраки казненных им Ли Фына, Чжан Цзи и Сяхоу Сюаня. Его мучили тяжелые предчувствия. Понимая, что у него не хватит сил добраться до столицы, Сыма Ши с дороги послал гонца в Лоян за братом. Когда Сыма Чжао приехал и, сдерживая рыдания, склонился над ним, Сыма Ши сказал:
      -- Я пользовался огромной властью и надеялся в ближайшее время принять императорский титул. Но, видно, этому не бывать! Ты продолжишь начатое мною дело! Выбирай себе помощников только среди людей, которых хорошо знаешь, не будь слишком доверчив и беспечен, иначе погибнешь.
      Сыма Ши, рыдая, протянул брату знаки своей власти -- пояс и печать. Сыма Чжао хотел что-то сказать, но больной громко вскрикнул, глаза его широко открылись и дыхание оборвалось. Случилось это во втором месяце второго года периода Чжэн-юань [255 г.].
      Сыма Чжао известил вэйского государя Цао Мао о смерти брата. Цао Мао приказал Сыма Чжао и всему войску стоять в Сюйчане на случай неожиданного нападения царства У. Сыма Чжао не мог решить, как ему действовать дальше. Но Чжун Хуэй предупредил его:
      -- Брат ваш скончался, и теперь враги его смогут вновь поднять голову. Если вы останетесь в Сюйчане, в столице произойдет переворот.
      Сыма Чжао понял его. Он передвинул войско поближе к столице и расположился на южном берегу реки Лошуй. Император был этим крайне обеспокоен, и тай-вэй Ван Су сказал ему:
      -- Государь, после смерти Сыма Ши вся власть перешла в руки Сыма Чжао. Пожалуйте ему какой-нибудь титул, чтобы он не стал бунтовать.
      Цао Мао повелел Ван Су отвезти Сыма Чжао указ о пожаловании ему звания главного полководца царства и должности шан-шу. Сыма Чжао явился ко двору, чтобы поблагодарить государя за милость.
      С тех пор все внутренние и внешние дела царства Вэй стал решать Сыма Чжао.
      Известие о смерти Сыма Ши распространилось далеко за пределы царства Вэй и достигло царства Шу. Тогда Цзян Вэй обратился к императору Хоу-чжу с такими словами:
      -- После смерти Сыма Ши власть принял его брат Сыма Чжао. Пока его положение при дворе не упрочилось, он не посмеет покидать Лоян. Разрешите мне, государь, воспользоваться благоприятным для нас моментом и восстановить власть Ханьской династии на Срединной равнине.
      Хоу-чжу дал согласие на объявление войны царству Вэй. Цзян Вэй уехал в Ханьчжун и занялся подготовкой к предстоящему походу.
      Полководец Западного похода Чжан И уговаривал его:
      -- Сейчас не время начинать большую войну и отправляться в дальний поход. Разумнее было бы удерживать свои владения, укреплять войско и оказывать благодеяния народу. Только так можно обеспечить безопасность государства.
      -- Нет, я с этим не могу согласиться! -- возразил Цзян Вэй. -- Наш покойный чэн-сян еще в бытность свою в Наньяне предсказал раздел Поднебесной на три царства. Чжугэ Лян стремился объединить Поднебесную и овладеть Срединной равниной. Он шесть раз водил войска к горам Цишань! Безвременная смерть помешала ему довести до конца начатое дело. Я принял последнюю волю чэн-сяна и обязан выполнить то, что он завещал мне, если даже во имя этого великого дела мне придется пожертвовать жизнью! В царстве Вэй сейчас образовалась трещина, и мы должны этим воспользоваться. Если не сейчас, то когда же?
      -- Полководец прав! -- поддержал его Сяхоу Ба. -- Прежде всего необходимо с легкой конницей выйти в уезд Баохань. Затем мы должны захватить Таоси и Наньань, тогда все близлежащие области окажутся в наших руках!
      -- Что ж! Воевать так воевать! -- уступил, наконец, Чжан И. -- Но не забывайте, что причиной всех наших прежних неудач была медлительность. В "Законах войны" сказано: "Нападай, когда враг не подготовлен, выступай, когда он не ожидает". Мы одержим победу лишь в том случае, если будем действовать стремительно и не дадим противнику времени на подготовку.
      Вскоре несметные полчища Цзян Вэя двинулись на Баохань. Едва лишь передовые отряды вышли к реке Таошуй, как из пограничной охраны царства Вэй полетело донесение в округ Юнчжоу цы-ши Ван Цзину и его помощнику Чэнь Таю. Ван Цзин поднял семидесятитысячное войско и выступил против врага.
      Цзян Вэй обсудил план действий с военачальниками Чжан И и Сяхоу Ба и отдал приказ построить войско для боя спиной к реке.
      Ван Цзин, в сопровождении нескольких военачальников, верхом выехал вперед и закричал Цзян Вэю:
      -- Что тебе не сидится спокойно? Зачем ты суешься в наши владения? Кажется, прочно стоят три царства в Поднебесной!
      Цзян Вэй отвечал:
      -- Сыма Ши незаконно сверг государя, и соседние царства обязаны наказать его! А нам, как государству враждебному, тем более надлежит это сделать!
      Ван Цзин обернулся к сопровождавшим его военачальникам Чжан Мину, Хуа Юну, Лю Да и Чжу Фану:
      -- У врага за спиной река Таошуй -- его войско погибнет в реке! Но Цзян Вэй храбр и ловок. Вы сразитесь с ним вчетвером -- он вынужден будет бежать. И тогда мы разгромим его войско.
      Военачальники выехали вперед. Цзян Вэй вступил с ними в бой, но потом повернул коня и скрылся среди своих войск.
      Противник перешел в наступление; войска Цзян Вэя попятились к берегу реки. А там Цзян Вэй, высоко подняв меч, закричал:
      -- Воины, за нами река! Пути к отступлению нет! Смелее рубите врага!
      Войско рванулось вперед, противник был смят. Отряды Чжан И и Сяхоу Ба, проникнув в тыл вэйцам, окружили их.
      Цзян Вэй, смело ворвавшись в гущу врагов, разил направо и налево. Вэйские воины заметались, не зная, куда бежать, многие из них погибли в свалке, другие нашли смерть в реке. Более десяти тысяч трупов устилали поле боя на протяжении нескольких ли. Пробившись на дорогу, Ван Цзин с остатками войска бежал в Дидаочэн и решил не выходить в открытый бой.
      А Цзян Вэй, наградив своих воинов, собирался брать город штурмом. Однако этому воспрепятствовал Чжан И.
      -- Вы только что одержали блестящую победу, и на этом можно бы остановиться, -- сказал он. -- Наступать дальше опасно, да и незачем. Стоит ли, рисуя змею, пририсовывать ей ноги?
      -- Наоборот! Сейчас-то и надо наступать! -- уверенно воскликнул Цзян Вэй. -- Вэйцы дрожат при одном воспоминании о недавнем поражении. Дидаочэн мы возьмем с хода! Довольно об этом болтать!
      Чжан И пытался ему возражать, но Цзян Вэй, не слушая его, приказал штурмовать Дидаочэн.
      Полководец Западного похода Чэнь Тай собирал войско в округе Юнчжоу, горя желанием поскорее помочь Ван Цзину отомстить за поражение на реке Таошуй. В это время яньчжоуский цы-ши Дэн Ай привел свою армию в Юнчжоу. Чэнь Тай встретил его со всеми подобающими церемониями. Затем Дэн Ай сказал:
      -- По повелению главного полководца, я должен помочь вам разгромить врага.
      Чэнь Тай спросил Дэн Ая, каковы его соображения, и тот, отвечая на вопрос, изложил свой план.
      -- Большая опасность может нам угрожать лишь в том случае, если враг, одержавший победу на реке Таошуй, призовет на помощь тангутов и двинется на восток в Гуаньдун. Но если Цзян Вэй этого не сделает, а своими силами нападет на Дидаочэн, войска его выбьются из сил, и мы разобьем их. Для этого потребуется всего один удар со стороны хребта Сянлин.
      -- Замечательный план! -- обрадовался Чэнь Тай.
      По приказу Дэн Ая двадцать отрядов -- в каждом из них было всего по двадцать человек -- должны были зайти в тыл противнику в горных ущельях юго-восточнее Дидаочэна. Им было приказано пробраться туда втайне, чтобы об этом не узнал Цзян Вэй. Выполняя приказ, отряды передвигались только ночью, а днем прятались. Кроме того, они должны были непрерывно тревожить врага: днем -барабанным боем, ночью -- хлопушками.
      Между тем войска Цзян Вэя окружили Дидаочэн. Несколько дней продолжался штурм, но город взять не удавалось. Это очень тревожило Цзян Вэя.
      Однажды под вечер к Цзян Вэю примчалось несколько гонцов с донесениями, что из Юнчжоу к Дидаочэну идет войско под знаменами Дэн Ая и Чэнь Тая. Встревоженный Цзян Вэй спешно вызвал на совет Сяхоу Ба.
      -- Помните, я говорил вам, что Дэн Ай прекрасно знает "Законы войны"! -вскричал Сяхоу Ба. -- Вот он и сам пожаловал сюда! Это сильный противник!
      -- Не дадим врагу передохнуть после похода! -- мгновенно решил Цзян Вэй. -Чжан И останется у городской стены, вы нападете на отряд Чэнь Тая, а я разделаюсь с Дэн Аем!
      Цзян Вэй повел свой отряд навстречу врагу. Но не прошел он и пяти ли, как вдруг с гор юго-восточнее Дидаочэна донесся грохот барабанов.
      -- Попался в ловушку Дэн Ая! -- с горечью воскликнул Цзян Вэй и немедля отдал приказ Чжан И и Сяхоу Ба снять осаду Дидаочэна и уходить в Ханьчжун. Сам Цзян Вэй прикрывал отход своих войск, а в горах непрерывно гремели барабаны.
      Только добравшись до Цзяньгэ, Цзян Вэй узнал, что Дэн Ай обманул его, послав в горы барабанщиков со знаменами, и что большого войска там не было.
      После этой неудачи Цзян Вэй расположился лагерем в Чжунти.
      В это время Хоу-чжу прислал в лагерь указ о пожаловании Цзян Вэю звания главного полководца царства Шу за победу на реке Таошуй. Цзян Вэй принял назначение и отправил в Чэнду гонца выразить благодарность императору за высокую милость, а сам занялся составлением плана нового похода против царства Вэй.
      Поистине:
      Геройство свершивши, змее не пририсовывай ноги.
      Идешь на врага, не забудь: зверя ты дразнишь в берлоге.
      Если вы хотите узнать, какой план похода составил Цзян Вэй, загляните в следующую главу.
      ГЛАВА СТО ОДИННАДЦАТАЯ
      в которой повествуется о том, как Дэн Ай нанес поражение Цзян Вэю, и о том, как Чжугэ Дань счел своим долгом покарать Сыма Чжао
      Как только Цзян Вэй ушел в Чжунти, вэйские войска разбили лагерь у стен Дидаочэна. Ван Цзин пригласил Дэн Ая и Чэнь Тая в город и в благодарность за снятие осады устроил большой пир. Все воины, участвовавшие в боях, получили награды.
      Чэнь Тай отправил вэйскому императору Цао Мао доклад о подвиге Дэн Ая. Цао Мао пожаловал Дэн Аю звание полководца Умиротворителя запада и повелел ему вместе с Чэнь Таем охранять округа Юнчжоу и Лянчжоу.
      Чэнь Тай, поздравляя Дэн Ая, сказал:
      -- Цзян Вэй бежал, и войска у него больше нет! Теперь он больше не сунется к нам.
      -- А по-моему, он явится опять, и очень скоро, -- улыбнулся Дэн Ай. -К этому у Цзян Вэя есть пять поводов.
      Чэнь Тай вопросительно посмотрел на него.
      -- Я вам сейчас объясню, -- продолжал Дэн Ай. -- Армия царства Шу отступила временно, у нее еще достаточно сил, чтобы бороться с нами. А наши войска ослаблены поражением на реке Таошуй, и поэтому Цзян Вэй снова предпримет нападение. Это во-первых. И во-вторых, армию царства Шу выковал Чжугэ Лян; воинов его можно посылать куда угодно -- они всюду пойдут за своими военачальниками. У наших военачальников нет постоянного войска; их перебрасывают с места на место и не дают возможности как следует обучить воинов. В-третьих, армия царства Шу зачастую передвигается по рекам на судах, а нашим войскам приходится передвигаться только по суше, и они устают больше противника. И в-четвертых, Дидао, Лунси, Наньань, Цишань -- все это такие места, где противнику удобно вести войну. Он может сделать вид, что идет на восток, а на самом деле ударить с запада, указывать на юг -- и наступать с севера. Нам приходится дробить силы на оборону, в то время как войска противника собраны в кулак, и, таким образом, на одну часть наших войск приходится четыре отряда противника. Кроме того, если войска противника будут наступать со стороны Наньаня или Лунси, они могут достать хлеб у тангутов; если же они пойдут на Цишань, у них будет достаточно пшеницы на месте. Это пятое условие.
      -- Вы мудрый человек и видите противника насквозь! -- вынужден был признать Чэнь Тай. -- Согласен с вами, -- нам нечего бояться Цзян Вэя!
      Эта беседа положила начало прочной и длительной дружбе двух военачальников.
      Дэн Ай ежедневно занимался обучением войск. По его указанию, у всех горных проходов сооружались укрепленные лагеря для защиты от неожиданных нападений врага.
      Цзян Вэй решил устроить в Чжунти большой пир для своих военачальников, а заодно и обсудить с ними план нового похода против царства Вэй.
      Лин-ши Фань Цзянь не одобрял замыслов Цзян Вэя и старался удержать его от объявления войны.
      -- Вы уже совершили несколько походов, но ни один из них не принес вам успеха, -- говорил он. -- Наконец, вы одержали победу на реке Таошуй; противник признал вашу славу и ваши способности. Что вам еще нужно? А если вас ждет неудача? Ведь все ваши завоевания сведутся на нет.
      -- Вы только и твердите о могуществе царства Вэй и не знаете, что у нас есть пять условий, обеспечивающих победу! -- раздраженно заметил Цзян Вэй.
      Военачальники насторожились.
      -- Какие это условия?
      Цзян Вэй растолковал им:
      -- Поражение на реке Таошуй окончательно подорвало боевой дух противника, а наше войско отступило без потерь. Это первое благоприятное условие. Наши войска, передвигаясь по рекам на судах, меньше устают, чем воины противника. Это второе условие, способствующее нашей победе. Наша армия прекрасно обучена, а вэйцы -- разнузданная толпа, не признающая никаких законов и правил. Это третье условие для нашей победы. К тому же, если наше войско выйдет к Цишаню, весь осенний урожай пшеницы достанется нам и мы не будем испытывать недостатка в провианте. В этом четвертое благоприятное условие. Конечно, у противника есть некоторое преимущество -- он заранее подготовился к обороне. Но в то же время у него есть и слабое место: его войско раздроблено, в то время как наше собрано в кулак. Это пятое условие для победы. Надо начинать войну немедленно, сейчас же!
      -- И все же торопиться не следует, -- возразил Сяхоу Ба. -- Хотя Дэн Ай и молод годами, но он умен и проницателен. Недаром пожаловали ему звание полководца Умиротворителя запада!
      -- Нечего бояться! -- решительно заявил Цзян Вэй. -- Я запрещаю вам превозносить врага и недооценивать нашу силу! Все решено -- мы идем в Лунси!
      Больше никто не осмелился возражать Цзян Вэю.
      Войско царства Шу выступило из Чжунти и стремительно двинулось к Цишаню. Цзян Вэй вел передовой отряд, остальные военачальники шли за ними. Конные разведчики донесли Цзян Вэю, что противник построил в Цишане девять укрепленных лагерей. Цзян Вэй этому не поверил и, чтобы убедиться самому, поднялся на гору. С вершины он действительно увидел девять лагерей, расположением своим напоминающих свернувшуюся змею, голова которой защищает хвост.
      -- Сяхоу Ба не ошибся! -- сказал Цзян Вэй, обращаясь к военачальникам. -Так расположить лагеря мог бы только наш учитель Чжугэ Лян. И Дэн Ай сделал это не хуже!
      Вернувшись в шатер, Цзян Вэй промолвил:
      -- Раз противник подготовился, значит ему было известно о нашем наступлении. В таком случае Дэн Ай сам должен находиться здесь. Разбейте лагерь у входа в ущелье и поставьте побольше знамен. Ежедневно высылайте разведку, и пусть каждый раз наши разведчики меняют вооружение и знамена по цветам: синий, желтый, красный, белый и черный. А я тем временем скрытно проберусь к Дунтину и нападу на Наньань.
      Оставив военачальника Бао Су в Цишаньском ущелье, Цзян Вэй с большим войском двинулся к Наньаню.
      Дэн Ай действительно знал, что Цзян Вэй попытается захватить Цишань, и заранее к этому подготовился. Но когда враг подошел к Цишаню, действия его показались Дэн Аю подозрительными. Вражеские дозоры, целыми днями разъезжавшие по окрестностям, тоже наводили на размышления. Дэн Ай с высокой горы долго наблюдал за расположением противника, а потом поспешно вернулся в шатер и сказал Чэнь Таю:
      -- Цзян Вэя здесь нет! Он в Дунтине и собирается напасть на Наньань. Дозорные, которые снуют вокруг наших лагерей, по нескольку раз в день переодеваются и меняют знамена. Цзян Вэй оставил их здесь морочить нас. Только глупый полководец мог заставить своих воинов понапрасну тратить силы. Вы захватите их лагерь и выйдете к Дунтину, в тыл Цзян Вэю, а я пойду в Наньань и займу неподалеку от города гору Учэншань. Если эта гора будет в наших руках, Цзян Вэй изменит направление и пойдет на Шангуй. Возле Шангуя есть ущелье под названием Дуаньгу -- место, подходящее для засады. Как только Цзян Вэй начнет отходить от горы Учэншань, мы ударим ему в тыл и разгромим его войско.
      -- Много лет я охраняю Лунси, но вы, оказывается, знаете местность лучше, чем я! -- воскликнул восхищенный Чэнь Тай. -- Идите в Наньань, я сделаю все, как вы приказали.
      Войско Дэн Ая, двигаясь двойными переходами, подошло к горе Учэншань раньше Цзян Вэя. Приказав своему сыну Дэн Чжуну и сяо-вэю Ши Цзуаню с десятью тысячами воинов засесть в ущелье Дуаньгу, сам Дэн Ай стал поджидать противника. По его распоряжению, воины свернули знамена и строго соблюдали тишину.
      Когда войско Цзян Вэя на пути от Дунтина к Наньаню приблизилось к горе Учэншань, Цзян Вэй сказал Сяхоу Ба:
      -- Мы должны занять эту гору до подхода противника. Это обеспечит нам господствующее положение в Наньане. Боюсь только, как бы Дэн Ай меня не перехитрил.
      И будто в подтверждение сказанному на горе затрещали хлопушки, загремели барабаны, затрубили рога. На склонах горы как густой лес поднялись вэйские знамена, среди которых ярко выделялось большое желтое полотнище с иероглифами "Дэн Ай".
      Воины передового отряда Цзян Вэя от неожиданности пришли в замешательство. Вэйцы обрушились на них и обратили в бегство. Пока Цзян Вэй с главными силами подоспел на помощь, отряд уже разбежался.
      Цзян Вэй остановился у подножья горы и стал вызывать Дэн Ая на поединок, но тот отмалчивался. Тогда Цзян Вэй приказал своим воинам подняться на гору, но оттуда покатились вниз огромные камни.
      Хотя Цзян Вэй бился до полуночи, но прогнать Дэн Ая с горы не удалось. Видя тщетность своих усилий, Цзян Вэй решил соорудить укрепленный лагерь неподалеку от горы. Воины принялись за работу. Но тут под грохот барабанов на них напало войско Дэн Ая. Отряд Цзян Вэя бросился врассыпную, топча и сминая друг друга.
      На следующий день Цзян Вэй приказал подвезти к горе Учэншань обозные повозки и расставить их четырехугольником, чтобы создать подобие временного укрепления.
      А ночью пятьсот воинов Дэн Ая с факелами спустились с горы и подожгли повозки. Завязался жестокий бой, длившийся почти до рассвета. Цзян Вэй опять остался без лагеря. Он отвел войско подальше от горы и сказал Сяхоу Ба:
      -- Наньань, видимо, взять не удастся. Придется сначала захватить Шангуй -там у противника хранятся запасы провианта.
      Оставив Сяхоу Ба у горы Учэншань, Цзян Вэй во главе отборных воинов направился к Шангую. Войско двигалось безостановочно всю ночь, а когда рассвело, Цзян Вэй увидел, что они идут по дороге, вдоль которой с двух сторон тянутся горы.
      -- Как называется это место? -- спросил он у проводника.
      -- Ущелье Дуаньгу.
      -- Не нравится мне это название. Нас здесь и впрямь могут отрезать...(*1)
      В этот момент из передового отряда к Цзян Вэю примчался воин с донесением, что впереди видны клубы пыли и, очевидно, где-то вблизи засада противника. Цзян Вэй срочно отдал приказ отходить, но было уже поздно: в бой вступили отряды Дэн Чжуна и Ши Цзуаня, притаившиеся в засаде.
      Цзян Вэй отступал, отбиваясь от наседавшего противника, когда впереди появился отряд Дэн Ая. Подвергшись нападению одновременно с трех сторон, войско Цзян Вэя было разгромлено. От окончательного уничтожения его спас подоспевший на помощь Сяхоу Ба.
      Вэйские войска отошли, и Цзян Вэй решил снова вернуться в Цишань.
      -- Там больше нечего делать, -- заметил Сяхоу Ба. -- Чэнь Тай захватил наш лагерь, Бао Су пал в сражении, и все его воины бежали в Ханьчжун.
      Тогда Цзян Вэй изменил свое намерение и, минуя Дунтин, по глухим горным тропам начал отходить к Ханьчжуну. Войско ушло вперед, а Цзян Вэй с одним отрядом шел позади, прикрывая тыл от врага.
      Но вдруг на его пути появился Чэнь Тай с войском, и Цзян Вэй очутился в замкнутом кольце. К счастью, об этом своевременно узнал военачальник Чжан Ни и пришел на выручку. С его помощью Цзян Вэю удалось вырваться из окружения и уйти в Ханьчжун. А спасший его Чжан Ни пал под стрелами вэйских воинов.
      Тронутый преданностью и самопожертвованием своего верного помощника, Цзян Вэй обратился к Хоу-чжу с просьбой об оказании почестей сыновьям и внукам погибшего.
      Войско понесло большие потери, и Цзян Вэй, считая себя единственным виновником поражения, подал императору доклад о том, что складывает с себя обязанности полководца. Он поступил точно так же, как поступил Чжугэ Лян после неудачного сражения под Цзетином.
      Когда войска царства Шу отступили, Дэн Ай и Чэнь Тай щедро наградили своих воинов и устроили пир в честь победы.
      Чэнь Тай представил вэйскому государю доклад о подвиге Дэн Ая. Вскоре из столицы от Сыма Чжао прибыл гонец при бунчуке и привез указ о пожаловании Дэн Аю высокого звания и пояса с печатью. Дэн Чжун, сын Дэн Ая, получил титул хоу.
      В это время вэйский император Цао Мао переименовал свое правление с третьего года периода Чжэн-юань на первый год периода Гань-лу [256 г.].
      Сыма Чжао, носивший теперь звание да-ду-ду, командовал всеми войсками царства Вэй. При выездах его охраняли три тысячи вооруженных воинов, и при этом еще впереди и позади шли воины с пучками стрел. Многие государственные дела решались у него на дому, минуя дворец. Сыма Чжао стал помышлять об императорской власти. В связи с этим его помощник Цзя Чун, сын юйчжоуского правителя Цзя Лу, занимавший при дворе должность чжан-ши, сказал:
      -- Господин мой, вы держите в руках кормило правления, и это не всем нравится. Прежде чем решиться принять титул императора, следовало бы разузнать мнение чиновников.
      -- Я тоже об этом думал! -- одобрительно кивнул Сыма Чжао. -- Ты поведешь войско в восточные области якобы для того, чтобы дать воинам отдых после тяжелого похода, и попутно потолкуешь с местными чиновниками.
      Цзя Чун отправился в Хуайнань. Прежде всего он посетил полководца Покорителя востока Чжугэ Даня.
      Чжугэ Дань, по прозванию Гун-сю, был двоюродным братом Чжугэ Ляна. Он давно служил в царстве Вэй, но большой должности ему не давали, потому что Чжугэ Лян был чэн-сяном в царстве Шу. Только после его смерти Чжугэ Дань получил высокую должность и титул Гаопинского хоу. Под его властью были все войска Хуайнани и Цзянхуая.
      Когда Цзя Чун прибыл в Хуайнань, Чжугэ Дань в честь его приезда устроил пир. После того как они выпили по нескольку кубков вина, Цзя Чун, желая выведать настроение Чжугэ Даня, сказал:
      -- В последнее время в Лояне поговаривают, что государь наш слаб и не обладает талантами правителя... Предсказывают, что полководец Сыма Чжао заменит его. Что вы думаете об этом?
      Чжугэ Дань вдруг вспылил:
      -- Ты сын юйчжоуского правителя Цзя Лу! Как ты смеешь вести такие возмутительные речи?
      -- Что вы? Что вы? -- замахал руками Цзя Чун. -- Я только передал вам мнение других!
      -- Так знайте же, -- твердо заявил Чжугэ Дань, -- если династия окажется в опасности, для ее спасения я готов отдать свою жизнь!
      Цзя Чун промолчал.
      На другой день Цзя Чун возвратился в Лоян. Когда он рассказал Сыма Чжао о своем разговоре с Чжугэ Данем, Сыма Чжао разгневался:
      -- И эта крыса осмеливается становиться мне поперек дороги!
      -- Чжугэ Даня надо поскорее убрать, -- добавил Цзя Чун. -- В Хуайнани он пользуется большой любовью народа и может причинить нам немало хлопот.
      -- Вы правы, я этим займусь, -- ответил Сыма Чжао.
      Он отправил секретное письмо янчжоускому цы-ши Ио Линю, повелевая ему убить Чжугэ Даня, а к Чжугэ Даню послал гонца с указом, в котором говорилось, что Чжугэ Дань за свою нерадивость по службе снижается в звании до сы-нуна.
      Получив указ, Чжугэ Дань понял, что Цзя Чун предал его, и велел допросить гонца.
      -- Подробности знает только цы-ши Ио Линь, -- показал на допросе гонец.
      -- Откуда он их узнал?
      -- Из секретного письма полководца Сыма Чжао.
      Чжугэ Дань приказал страже казнить гонца, а сам во главе тысячи воинов двинулся в Янчжоу.
      Южные ворота города были заперты, мост поднят. Чжугэ Дань закричал, чтоб ему открыли ворота. Но с городской стены никто не ответил.
      -- Ио Линь негодяй, -- разгневался Чжугэ Дань. -- Как у него хватает совести на такое коварство?
      По приказу Чжугэ Даня воины, спешившись, перебрались через ров, поднялись на стену, разогнали стражу и распахнули ворота. Войско Чжугэ Даня устремилось в город и стало поджигать строения, а сам Чжугэ Дань поскакал к дому Ио Линя. Перепуганный Ио Линь спрятался в башне, но Чжугэ Дань нашел его там.
      -- И тебе не стыдно? -- закричал он. -- Отец твой Ио Цзинь верно служил вэйскому государю, а ты стал пособником Сыма Чжао!
      Ио Линь не успел ответить, как меч Чжугэ Даня опустился на его голову.
      Затем Чжугэ Дань написал доклад, в котором перечислял все преступления Сыма Чжао, и отправил гонца с этим докладом в Лоян. Одновременно он набрал более ста тысяч воинов из жителей Хуайнани и Цзянхуая; кроме того, к нему перешло сорок тысяч янчжоуских воинов. Увеличив свою армию, Чжугэ Дань начал заготавливать провиант для будущего похода.
      Чтобы заручиться поддержкой царства У, Чжугэ Дань приказал чжан-ши У Вану отвезти туда заложником своего сына Чжугэ Цина.
      За последние годы в царстве У произошли большие перемены. Умер чэн-сян Сунь Цзюнь, и это место занял его младший брат Сунь Линь.
      Сунь Линь был человеком вспыльчивым и властолюбивым. Он убил своих соперников -- да-сы-ма Тэн Иня и военачальников Люй Цзюя и Ван Дуня. Правитель Сунь Лян, несмотря на свой ум, ничего не мог с ним поделать.
      Итак, У Ван, прибыв вместе с Чжугэ Цином в царство У, явился на поклон к Сунь Линю. Тот поинтересовался причиной его приезда.
      -- Чжугэ Дань, двоюродный брат покойного шу-ханьского Чжугэ Ляна, служит в царстве Вэй, -- начал У Ван. -- Ныне Сыма Чжао обижает государя и унижает сановников, и Чжугэ Дань принял решение покарать этого злодея. Он понимает, что для такого дела у него одного сил не хватит, и поэтому прислал меня просить у вас помощи. Чтобы у вас не возникло никаких сомнений в намерениях Чжугэ Даня, я привез к вам его сына. Чжугэ Дань почтительно кланяется и просит помочь ему войском.
      Сунь Линь не заставил себя долго просить и отдал приказ послать против Сыма Чжао семьдесят тысяч воинов. Главные силы вели военачальники Цюань И и Цюань Дуань, тыловой отряд -- Юй Цюань, а передовой -- Чжу И и Тан Цзы. Вэнь Цинь служил проводником.
      У Ван вернулся в Шоучунь. Чжугэ Дань был очень доволен результатами его поездки.
      Между тем гонец с докладом Чжугэ Даня прибыл в Лоян. Прочитав эту бумагу, Сыма Чжао рассвирепел и хотел сам вести войско в карательный поход против бунтовщика. Однако Цзя Чун, рассуждавший более хладнокровно, не советовал ему этого делать.
      -- Вы являетесь преемником и продолжателем дела отца и старшего брата, -осторожно сказал он. -- В должность вы вступили недавно, ваши добродетели еще не пользуются широкой известностью, и у вас немало недоброжелателей. Если вы уйдете в поход, а Сына неба оставите в Лояне, во дворце произойдет переворот, и тогда уж беде не поможешь. Во избежание каких бы то ни было случайностей возьмите с собой в поход вдовствующую императрицу и Сына неба.
      -- Вот и я так полагаю! -- обрадовался Сыма Чжао.
      Он вошел в покои императрицы и обратился к ней с такими словами:
      -- Чжугэ Дань поднял мятеж, и я, посоветовавшись с гражданскими и военными чиновниками, решил просить вас и Сына неба отправиться в поход против разбойников, дабы тем самым Сын неба продолжил доблестные традиции первых императоров Вэйской династии.
      Императрица испугалась, но выхода не было, и ей пришлось согласиться.
      На следующий день Сыма Чжао явился к государю просить его отправиться в поход.
      -- Вы командуете войсками Поднебесной, и пусть в поход идут ваши подчиненные, -- ответил ему Цао Мао. -- Разве это должны делать мы сами?
      -- Берите пример с прежних государей! Ваш предок вэйский У-ди прошел из конца в конец всю Поднебесную; императоры Вэнь-ди и Мин-ди тоже лелеяли мечту покорить отдаленные земли Поднебесной. Они сами шли в походы против могущественных противников. Почему же вы от этого отказываетесь?
      Цао Мао боялся своего полководца и вынужден был согласиться.
      Войско, выступившее в поход, достигало двухсот шестидесяти тысяч. Во главе передового отряда был полководец Южного похода Ван Цзи; его помощником -полководец Умиротворитель востока Чэнь Цянь. Армию левого крыла вел Ши Бао; армию правого крыла и охрану императора возглавлял янчжоуский цы-ши Чжоу Тай.
      Войско неудержимым потоком двинулось на Хуайнань. Начальник передового отряда войск царства У, военачальник Чжу И, выступил навстречу врагу. Когда противники построились друг против друга в боевые порядки, из рядов вэйских войск на поединок выехал Ван Цзи. Чжу И скрестил с ним оружие, но, выдержав всего три схватки, обратился в бегство. Его сменил Тан Цзы, но тоже бежал. Вэйские войска перешли в наступление и разгромили противника. Войско Чжу И отступило на пятьдесят ли и стало лагерем.
      Весть о поражении уских войск быстро достигла Шоучуня, и Чжугэ Дань, соединившись с Вэнь Цинем и его сыновьями Вэнь Яном и Вэнь Ху, выступил во главе нескольких десятков тысяч храбрейших воинов против Сыма Чжао.
      Поистине:
      Лишь недавно пало духом войско царства У,
      А уж вэйский полководец вновь ведет войну.
      О том, на чьей стороне была победа, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА СТО ДВЕНАДЦАТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как Юй Цюань пожертвовал своей жизнью в Шоучуне, и как Цзян Вэй вел кровопролитный бой за город Чанчэн
      Когда Сыма Чжао узнал, что Чжугэ Дань выступает против него в союзе с войсками царства У, он вызвал на совет чжан-ши Пэй Сю и ши-лана Чжун Хуэя.
      -- Помогая Чжугэ Даню в войне против нас, войска царства У стремятся приобрести на этом выгоду для себя, -- сказал Чжун Хуэй. -- Разбить их очень легко, надо только придумать для них какую-нибудь приманку.
      Сыма Чжао одобрительно отнесся к высказыванию Чжун Хуэя. Он приказал Ши Бао и Чжоу Таю устроить засаду у Шитоучэна, Ван Цзи и Чэнь Цяню -- с отборными воинами остаться в тылу, а Чэн Цую -- заманивать противника в ловушку.
      Чэнь Цзюнь получил распоряжение нагрузить различным добром повозки, запряженные быками, ослами и мулами, и оставить их в поле, как только появится противник.
      Тем временем Чжугэ Дань тоже не бездействовал и готовился к бою. Он расположил войско военачальника Чжу И на левом крыле, войско Вэнь Циня -- на правом и пошел в наступление. Вэйцы дрогнули и бежали, оставив на поле боя груженые повозки. А воины царства У, позабыв о противнике, набросились на добычу. Тут внезапно затрещали хлопушки, и по этому сигналу на рассеявшихся по полю воинов с разных сторон обрушились отряды Чжоу Тая и Ши Бао. Чжугэ Дань пытался отступить, но ему помешало подоспевшее к месту боя войско Ван Цзи и Чэнь Цяня. Разгром Чжугэ Даня завершил отряд Сыма Чжао.
      Чжугэ Дань бежал в Шоучунь и заперся в городе. Вэйские войска окружили город кольцом и начали осаду, а войска царства У отступили и расположились в Аньфыне.
      В это время вэйский государь находился в Сянчэне. Чжун Хуэй предложил Сыма Чжао такой план уничтожения врага:
      -- Чжугэ Дань потерпел поражение, но большие запасы провианта в Шоучуне позволят ему продержаться еще довольно долго. Сильную поддержку для него представляют и войска царства У, стоящие в Аньфыне. Создается таким образом расположение "бычьих рогов". Нам следует вести осаду осторожно: если действовать слишком медленно -- города не возьмешь, действовать слишком быстро -- враг будет биться насмерть. Кроме того, противник может нанести удар в спину со стороны Аньфына, а это поставило бы нашу армию в очень опасное положение. Предлагаю оставить южные ворота Шоучуня свободными для бегства противника и штурмовать город с других сторон. Напасть потом на бегущих -- значит одержать победу. Войска царства У можно в расчет не брать: они пришли издалека и уйдут, как только окончится провиант, которого, кстати, у них немного. Стоит нашей легкой коннице выйти им в тыл, и они разбегутся, не сражаясь.
      -- Вы -- мой Цзы-фан! -- Сыма Чжао похлопал Чжун Хуэя по спине и приказал Ван Цзи отвести войско от южных ворот города.
      Как уже говорилось, войска царства У после поражения расположились в Аньфыне. Сунь Линь укорял Чжу И за неудачу.
      -- Где вам помышлять о Срединной равнине! Ведь даже снять осаду с Шоучуня вы и то не можете! Отправляйтесь, если не добьетесь победы -- сниму голову!
      Чжу И вернулся в лагерь и рассказал Юй Цюаню об угрозе Сунь Линя.
      -- Давайте попытаемся, -- предложил Юй Цюань. -- Южные ворота Шоучуня свободны, и я проберусь в город на помощь Чжугэ Даню. Вы вступите в бой с вэйскими войсками, а мы выйдем из города и возьмем врага в клещи.
      Чжу И согласился.
      Вместе с отрядом Юй Цюаня в город вошло войско военачальников Цюань И, Цюань Дуаня и Вэнь Циня. Вэйские войска, получившие приказ не препятствовать движению противника через южные ворота, пропустили их и доложили об этом Сыма Чжао.
      -- Они хотят зажать нашу армию в клещи! -- догадался Сыма Чжао и, обращаясь к Ван Цзи и Чэнь Цяню, добавил: -- Немедля зайдите в тыл отряду Чжу И и внезапно нападите на него.
      Оба военачальника удалились выполнять приказ.
      Как раз в то время, когда Чжу И начал наступление на лагерь вэйцев под Шоучунем, с тыла на него обрушились воины Ван Цзи и Чэнь Цяня. Войска Чжу И были разгромлены, а сам он бежал в лагерь Сунь Линя.
      -- Ну на что ты годен? Битый военачальник! -- загремел Сунь Линь. -- Эй, стража, взять его!
      Чжу И вывели из шатра. Сунь Линь напустился на Цюань Вэя, сына военачальника Цюань Дуаня:
      -- Передай своему отцу, чтобы он без победы не являлся мне на глаза!
      Вскоре Сунь Линь уехал в Цзянье.
      Вэйские разведчики донесли об этом Сыма Чжао, и Чжун Хуэй сказал ему:
      -- Вот теперь, когда отсюда ушел Сунь Линь и все войско врага собралось в городе, можно полностью окружить Шоучунь и начать штурм.
      По приказу Сыма Чжао войска подошли к стенам Шоучуня. Отряд Цюань Вэя, пытавшийся пробиться на помощь осажденным, попал в окружение и сдался. Сыма Чжао пожаловал Цюань Вэю звание пянь-цзян-цзюнь. Тронутый этой милостью, Цюань Вэй написал отцу Цюань Дуаню и дяде Цюань И и, привязав письмо к стреле, пустил ее в город. Цюань Вэй говорил о жестокости Сунь Линя и советовал перейти на службу в царство Вэй. Получив это письмо, Цюань Дуань и Цюань И сложили оружие и привели с собой несколько тысяч воинов.
      Чжугэ Дань был очень озабочен создавшимся положением. Тогда советники Цзян Бань и Цзяо И сказали ему:
      -- В городе провианта мало, а войск много. Не лучше ли вступить в смертельный бой с врагом?
      -- Вы против меня? Я -- за оборону, а вы -- за наступление! -- разгневался Чжугэ Дань. -- Уж не собираетесь ли вы изменить мне? Не смейте заводить такие речи -- голову отрублю!
      Перепуганных советников словно ветром выбросило из залы.
      -- Чжугэ Даню скоро конец! -- вздыхали они, обратившись лицом к небу. -Надо о себе подумать!
      И этой же ночью, во время второй стражи, Цзян Бань и Цзяо И украдкой выбрались из города и сдались вэйцам. Сыма Чжао немедленно назначил их на высокие должности.
      Чжугэ Дань продолжал бездействовать. После случая с советниками никто не осмеливался заговорить с ним о необходимости совершить вылазку.
      С городской стены Чжугэ Дань видел, как вэйские воины строят вокруг своего лагеря высокий земляной вал, опасаясь разлива реки Хуайхэ. Он возлагал большие надежды на разлив реки, рассчитывая разрушить этот вал и затопить врага. Но все планы Чжугэ Даня рухнули: за всю осень не выпало ни капли дождя и река не разлилась.
      Провиант в городе был на исходе. Воины падали от голода и истощения. Вэнь Цинь и его сыновья, оборонявшиеся в малой крепости, наконец не выдержали и явились к Чжугэ Даню.
      -- Провиант кончается, люди умирают с голоду, -- сказал Вэнь Цинь. -- Не лучше ли выпустить из города воинов -- уроженцев севера, чтобы хоть немного подкормить остальных?
      -- Отпустить воинов? -- вскипел Чжугэ Дань. -- Да вы что, сговорились меня погубить?
      И он приказал страже обезглавить Вэнь Циня. Тогда сыновья его, Вэнь Ян и Вэнь Ху выхватили короткие мечи и бросились на стену. Перебив стражу, они спрыгнули со стены, перебрались через городской ров и сдались вэйцам.
      Сыма Чжао, который все еще не мог забыть, как Вэнь Ян разогнал когда-то отряд его военачальников, приказал было казнить храбреца, но Чжун Хуэй отговорил его:
      -- Чжугэ Дань казнил Вэнь Циня, а сыновья его пришли к вам. Если вы будете убивать пленных, осажденные будут драться насмерть.
      Тогда Сыма Чжао велел привести к себе в шатер Вэнь Яна и Вэнь Ху. Он подарил им парчовые одежды, коней и пожаловал высокие звания. Вэнь Ян и Вэнь Ху поблагодарили его и дали слово верно служить.
      На подаренных конях молодые военачальники проехали вдоль городской стены, громко выкрикивая:
      -- Воины, следуйте нашему примеру! Сдавайтесь! Мы получили прощение полководца Сыма Чжао и щедрые награды!
      Осажденные слышали это и переговаривались между собой:
      -- Ведь Сыма Чжао был зол на Вэнь Яна, а обошелся с ним хорошо. К нам он отнесется еще лучше...
      И они начали переходить на сторону врага.
      Узнав об этом, Чжугэ Дань рассвирепел. Днем и ночью он расхаживал с охраной по стене и для устрашения убивал воинов за малейшие оплошности.
      Тогда Чжун Хуэй вошел в шатер Сыма Чжао и сказал:
      -- Вот теперь пора начинать штурм города!
      Сыма Чжао обрадовался его словам. По сигналу воины, как грозные тучи, двинулись к городским стенам. Цзэн Сюань, один из военачальников Чжугэ Даня, открыл северные ворота и впустил вэйцев в город.
      Чжугэ Дань решил бежать из города, пробираясь тесными переулками. За ним следовало лишь несколько сот всадников. Но едва добрались они к подъемному мосту, как столкнулись там с вражеским военачальником Ху Фыном. Яростно налетел он на Чжугэ Даня и ударом меча снес ему голову. Воины Чжугэ Даня были взяты в плен и связаны веревками.
      В это же время войско Ван Цзи с боем подступило к западным воротам, которые оборонял Юй Цюань.
      -- Сдавайтесь! -- закричал Ван Цзи.
      -- Нет! -- отвечал Юй Цюань. -- Долг не велит! Мы помогаем людям в беде! -И со словами: "Для честного воина счастье -- умереть в бою!" -- швырнул он на землю свой шлем и с обнаженным мечом отважно бросился на врага. Но силы были слишком неравны, и он был убит вместе со своим конем.
      Потомки воспели Юй Цюаня в стихах:
      В тот год Сыма Чжао кольцом окружил Шоучунь,
      И сдавшихся много склонилось к его колеснице.
      Хоть были герои в отрядах Восточного У,
      Но кто из них мог бы в бою с Юй Цюанем сравниться?
      Войско Сыма Чжао вступило в Шоучунь. Стража привела к Сыма Чжао связанных воинов, взятых в плен при попытке бегства из города вместе с Чжугэ Данем.
      -- Покоряетесь мне? -- спросил у них Сыма Чжао.
      -- Нет! Лучше смерть, чем позор! -- дружно отвечали те.
      Сыма Чжао в гневе велел отрубить им головы. Связанных пленников по одному выводили за ворота и перед казнью еще раз спрашивали:
      -- Покоришься?
      Ни один из обреченных не ответил согласием, и все они погибли мужественно!
      Сыма Чжао пожалел о своей горячности и распорядился похоронить героев с военными почестями. А потомки сложили о них такие стихи:
      Телохранитель верный и жизни не жалеет,
      А страже Чжугэ Даня чужда была измена.
      И песней погребальной их славят и поныне
      За то, что поступили, как воины Тянь Хэна.
      Больше половины воинов царства У, находившихся в городе, попало в плен. Чжан-ши Пэй Сю советовал Сыма Чжао уничтожить их.
      -- Семьи пленных живут в Цзянхуае, и если вы отпустите воинов по домам, они вновь подымутся против вас. Заройте их живьем в землю!
      -- Это неразумно! -- возражал Чжун Хуэй. -- Лучшие полководцы древности, ведя войны, всегда руководствовались интересами государства и уничтожали только тех, кто представлял для государства наибольшее зло. Зарыть в землю ни в чем не повинных простых воинов было бы слишком жестоко. Отпустите их в царство У, и они разнесут славу о великодушии полководца Срединного царства.
      -- Вот это прекрасная мысль! -- одобрил Сыма Чжао и приказал отпустить пленных на родину.
      Однако некоторые пленные пожелали остаться, как, например, Тан Цзы, боявшийся мести Сунь Линя. Они просили Сыма Чжао взять их на службу. Сыма Чжао дал им должности и наделил землями вдоль рек.
      В Хуайнани водворился порядок, и Сыма Чжао собирался возвращаться в столицу. Но тут он узнал, что полководец царства Шу Цзян Вэй напал на город Чанчэн.
      В это время правитель царства Шу переименовал свое правление с двадцать первого года периода Янь-си на первый год периода Цзин-яо [258 г.].
      В Ханьчжуне полководец Цзян Вэй готовился к походу. Два храбрейших сычуаньских военачальника, любимцы Цзян Вэя -- Цзян Шу и Фу Цянь, -ежедневно обучали войско.
      Когда стало известно, что Чжугэ Дань в союзе с Сунь Линем восстал против Сыма Чжао, и Сыма Чжао с большой армией пошел в Хуайнань и Цзянхуай, взяв с собой вдовствующую императрицу и императора, Цзян Вэй радостно воскликнул:
      -- На этот раз мы победим!
      Он представил Хоу-чжу доклад, в котором просил разрешения объявить войну царству Вэй. Только один придворный сановник Цзяо Чжоу не одобрял планов Цзян Вэя.
      -- При дворе в последнее время никто не занимается государственными делами! -- вздыхал он. -- Все увлекаются вином и женщинами, думают только об удовольствиях и прислушиваются лишь к мнению евнуха Хуан Хао. Поход Цзян Вэя не принесет ничего, кроме несчастий!
      В надежде хоть немного образумить неугомонного полководца, Цзяо Чжоу написал трактат "Рассуждение о вражде государств" и послал его Цзян Вэю. В трактате говорилось:
      "Спрашивают: каким образом в древности правители малых государств умели побеждать сильных?
      Отвечаю: обеспечить безбедное существование большого государства трудно, правителю не удается предусмотреть всех случайностей, и поэтому он часто допускает ошибки. Легче обеспечить благополучие маленького государства, правитель которого должен думать только о добрых делах.
      Из множества мелких упущений и ошибок рождается смута, из добрых дел рождается порядок. Это неотвратимый закон.
      Вот почему постоянно заботившийся о народе Чжоуский Вэнь-ван с помощью малого добивался многого, а Гоу Цзянь, оказывавший народу благодеяния, малыми силами сокрушал могущественных. В этом и состояло искусство древних.
      Скажут: в древности княжество Чу было могущественным, а княжество Хань -слабым, и они поделили между собой Поднебесную, установив границу по реке Хунгоу. Но Чжан Лян понимал, что если народ охвачен единым стремлением, его невозможно сломить; он смело повел свое войско в погоню за Сян Юем и в конце концов уничтожил весь род Сян. Так зачем же брать примеры из такой глубокой древности, когда жили Вэнь-ван и Гоу Цзянь?
      Отвечаю: во времена династий Шан и Чжоу ваны и хоу пользовались уважением народа; отношения между государем и подданными были твердыми и неизменными. Если б ханьский Гао-цзу жил в те времена, разве мог бы он овладеть Поднебесной с помощью оружия? Но после того как династия Цинь лишила князей их исконных владений и когда народ изнемог под бременем непосильных поборов, Поднебесная раскололась, начались междоусобицы и беспорядки.
      Ныне, как и тогда, все идет своим чередом: сменяются правители, нарождаются новые поколения. Но древние времена отличаются от нынешних: тогда существовали рядом шесть княжеств, и страна не напоминала кипящий котел, как это стало позже, в конце правления династии Цинь. Вот поэтому и можно было быть Вэнь-ваном и нельзя было быть ханьским Гао-цзу.
      Древние правители действовали, сообразуясь с обстановкой. Чэн Тан и У-ван высоко ценили труды народа, постоянно вникали в его нужды и поэтому повергали ниц своих врагов с первого удара. Но если действуешь только с помощью оружия и тебя постигнет неудача, то никакой ум тебе не поможет".
      Прочитав бумагу, Цзян Вэй в раздражении швырнул ее на пол.
      -- Рассуждения закоснелого конфуцианца, -- презрительно заметил он и приказал войску готовиться в поход на Срединную равнину.
      -- Как вы думаете, -- обратился он к Фу Цяню, -- куда мне направить первый удар своей армии?
      -- По-моему, на Чанчэн, -- ответил Фу Цянь. -- Там у противника склады с провиантом. Пройдете через долину Логу, перевалите хребет Чэньлин, а там и до Чанчэна рукой подать. Уничтожив запасы провианта врага, вы овладеете Циньчуанью, и царство Вэй покорится вам в считанные дни.
      -- Вы угадали мои самые сокровенные мысли! -- обрадовался Цзян Вэй.
      Вскоре войско царства Шу миновало долину Логу, перешло хребет Чэньлин и остановилось под стенами Чанчэна.
      Чанчэн охранял военачальник Сыма Ван, двоюродный брат Сыма Чжао. В городе были собраны большие продовольственные запасы, но войск было мало. И все же Сыма Ван решил обороняться. Вместе с военачальником Ван Чжэнем и Ли Пэном он расположился лагерем в двадцати ли от города.
      На следующий день подошли войска противника. Сыма Ван, в сопровождении Ван Чжэня и Ли Пэна, выехал вперед. Со стороны войска царства Шу выступил Цзян Вэй. Указывая пальцем на Сыма Вана, он закричал:
      -- Зачем Сыма Чжао увез в поход своего императора? Вздумал пойти по стопам Ли Цзюэ и Го Сы? Не бывать этому! Мой государь повелел мне взыскать с него за все преступления! Сдавайся! Будешь упорствовать -- срублю головы всем твоим родным!
      -- Твоей наглости нет предела! -- с бранью отвечал Сыма Ван. -- Сколько раз ты вторгался в наше великое царство? Уходи отсюда, а то костей не соберешь!
      Из-за спины Сыма Вана с копьем наперевес выехал Ван Чжэнь. Цзян Вэй сделал знак своему военачальнику Фу Цяню, и тот устремился на противника. На десятой схватке Фу Цянь совершил промах, и его противник, воспользовавшись этим, сделал выпад. Но Фу Цянь мгновенно уклонился в сторону и, изловчившись, выбил Ван Чжэня из седла. На выручку другу бросился Ли Пэн. Фу Цянь нарочно придержал коня, пока противник не приблизился, потом с силой бросил Ван Чжэня на землю и потихоньку вытащил из-за пояса острый клинок. Ли Пэн уже занес меч над его головой, но Фу Цянь наотмашь ударил его в лицо с такой силой, что у Ли Пэна глаза выскочили из орбит и он замертво рухнул с коня. Ван Чжэня, который все еще без памяти лежал на земле, копьями прикончили воины.
      Армия Цзян Вэя перешла в наступление. Сыма Ван бросил лагерь и заперся в городе. Цзян Вэй объявил приказ: "Нынче ночью всем воинам отдыхать и набираться сил. Завтра Чанчэн должен быть взят!"
      На рассвете войско Цзян Вэя бросилось к городским стенам. В город полетели огненные стрелы, от которых загорались соломенные строения. Обороняющиеся пришли в смятение.
      Цзян Вэй приказал навалить под городскими стенами огромные кучи хвороста и поджечь его. В самом городе тоже бушевало пламя, слышались стоны и вопли погибающих людей. Город, казалось, был на краю гибели. Но в этот момент издали донесся оглушительный шум. Цзян Вэй обернулся и увидал, что со стороны поля, как разлившийся поток, несутся вэйские войска под грохот барабанов, со знаменами, развевающимися на ветру.
      Цзян Вэй развернул часть своих войск лицом к приближающемуся врагу и стал ждать. Он увидел, как вперед вырвался молодой, лет двадцати, военачальник в полном вооружении. У него было бледное, будто набеленное, лицо и ярко-алые губы.
      -- Эй, ты! -- загремел его сильный голос. -- Военачальник Дэн пришел! Узнаёшь?
      "Должно быть, это Дэн Ай!" -- подумал Цзян Вэй и, взяв копье наперевес, поскакал ему навстречу.
      Оба противника были преисполнены одинаковой решимости и дрались с ожесточением. Сорок схваток не принесли победы ни тому, ни другому. Тогда Цзян Вэй пустился на хитрость: понимая, что ему не одолеть врага, он решил завлечь его в ловушку. Повернув коня, Цзян Вэй во весь опор помчался налево к горам. Молодой военачальник поскакал за ним.
      Забросив копье за спину и вытащив резной лук, Цзян Вэй обернулся и выпустил на всем скаку в преследователя оперенную стрелу. У молодого военачальника был острый слух. Услыхав звон тетивы, он припал к шее коня, и стрела пронеслась над ним. Цзян Вэй снова оглянулся -- противник нагонял его и уже занес копье. Цзян Вэй метнулся в сторону, копье скользнуло у него по боку, и он зажал его подмышкой. Враг выпустил копье из рук и ускакал к своему войску.
      -- Досадно! Досадно! -- вздохнул Цзян Вэй.
      В это мгновение перед ним появился другой военачальник.
      -- Цзян Вэй, деревенщина! -- закричал он, вращая над головой меч. -- Что ты гоняешься за моим сыном? Я -- Дэн Ай!
      Цзян Вэй был поражен. Оказывается, он дрался с Дэном Чжуном, сыном Дэн Ая!
      Цзян Вэю не терпелось сразиться с самим Дэн Аем, но конь его слишком устал, и, притворившись равнодушным, он сказал:
      -- Сегодня я познакомился с твоим сыном. Не перенести ли нам решающий бой на завтра?
      -- Что ж, согласен! -- отозвался Дэн Ай, не желавший сражаться в невыгодных для себя условиях. -- Только уговор: кто нарушит слово, тот не доблестный муж, а трус!
      Противники разошлись. Дэн Ай разбил лагерь на берегу реки Вэйшуй, а Цзян Вэй расположился в седловине между двух гор.
      Дэн Ай внимательно обследовал местность, на которой расположился противник, и написал Сыма Вану:
      "Вступать в открытый бой с врагом нам невыгодно. Будем обороняться до подхода войск из Гуаньчжуна. Как только у Цзян Вэя выйдет весь провиант, мы перейдем в наступление с трех сторон, и победа будет наша. Посылаю вам в помощь моего сына Дэн Чжуна и одновременно буду просить подкреплений у Сыма Чжао".
      На другой день в лагерь Дэн Ая прибыл гонец Цзян Вэя с вызовом на бой. Дэн Ай ответил согласием на поединок. Едва забрезжил рассвет, войско Цзян Вэя построилось в боевые порядки. Но в расположении войск Дэн Ая царила тишина, не видно было знамен, молчали барабаны. Вечером Цзян Вэй возвратился в лагерь ни с чем.
      На следующий день он послал второй вызов. Дэн Ай радушно встретил гонца, угостил его и на прощание заверил:
      -- Я немного прихворнул, и вышла заминка. Завтра будем драться!
      Цзян Вэй опять привел войско в боевую готовность, но Дэн Ай снова уклонился от встречи. Так повторялось раз пять-шесть.
      -- Дэн Ай хитрит! -- предостерег Цзян Вэя военачальник Фу Цянь. -- Надо быть осторожнее!
      -- Скорее всего Дэн Ай ждет подкреплений из Гуаньчжуна! -- догадался Цзян Вэй. -- Они собираются напасть на нас с трех сторон. Но я их перехитрю! Я уже написал письмо Сунь Линю и предложил ему союз в войне против царства Вэй.
      В это время конные разведчики донесли, что Сыма Чжао взял Шоучунь и убил Чжугэ Даня, а теперь собирается из Лояна идти на выручку Чанчэну.
      -- Опять из нашего похода ничего не вышло! -- досадовал Цзян Вэй. -Придется уходить, пока не поздно.
      Поистине:
      Четырежды не удалось ему послать победной вести,
      И пятый кончился поход -- и вновь без славы и без чести.
      О том, как Цзянь Вэй отступал, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА СТО ТРИНАДЦАТАЯ
      в которой рассказывается о том, как Дин Фын отрубил голову Сунь Линю, и о том, как Цзян Вэй разгромил Дэн Ая в бою
      Опасаясь нападения противника, Цзян Вэй приказал пехоте с обозом отступить, а сам во главе конницы прикрывал тыл. Дэн Аю сообщили об этом лазутчики.
      -- Почуял-таки, что Сыма Чжао близко! -- улыбнулся он. -- Преследовать не будем -- возможно, врагом подготовлены западни.
      Разведчики донесли, что у входа в ущелье Логу действительно сложены большие кучи сухого хвороста, который Цзян Вэй рассчитывал поджечь при появлении противника.
      -- Вы мудро предвидели опасность! -- говорили Дэн Аю военачальники, восхищенные его проницательностью.
      Дэн Ай послал гонца к Сыма Чжао с донесением об отступлении Цзян Вэя. Это очень обрадовало Сыма Чжао, и он представил Дэн Ая к награде.
      Известие о переходе военачальников Цюань Дуаня и Тан Цзы на сторону вэйцев привело в ярость полководца Сунь Линя, и он приказал предать смерти всю родню перебежчиков.
      Государю царства У Сунь Ляну было в то время семнадцать лет. Он был человеком мягким и не оправдывал жестокости Сунь Линя.
      Однажды Сунь Лян, прогуливаясь по парку, увидел сливовое дерево и пошел отведать плодов. Но сливы были еще кислые, и он приказал евнуху принести меду. Мед принесли, но в нем оказалось немного мышиного помета. Сунь Лян вызвал смотрителя кладовых и сделал ему выговор.
      -- Государь, я плотно закрывал мед и не могу понять, как туда мог попасть помет! -- оправдывался смотритель, стоя на коленях перед Сунь Ляном.
      -- Евнух когда-нибудь просил у тебя меду? -- задал ему вопрос Сунь Лян,
      -- Несколько дней назад, но я не посмел ему дать.
      -- Сознайся, -- обратился Сунь Лян к евнуху, -- это ты подбросил мышиный помет, чтобы отомстить смотрителю кладовых?
      Евнух не признавался.
      -- Мы сейчас установим истину, -- продолжал Сунь Лян. -- Если помет долго лежит в меду, он влажный насквозь, а если он попал туда недавно, внутри он сухой. Проверьте!
      Оказалось, что мышиный помет действительно был сухой. Припертый к стене, евнух вынужден был сознаться.
      Вот как умен был Сунь Лян! И все же Сунь Линь держал его в руках, лишая государя возможности действовать самостоятельно. Этому помогало и то, что все главные должности в армии занимали братья и родственники Сунь Линя.
      Однажды Сунь Лян находился в своих покоях. С ним был только один Цюань Цзи -- его дядя по материнской линии. Очнувшись от невеселых дум, Сунь Лян со слезами обратился к нему:
      -- Сунь Линь, пользуясь исключительной властью, в последнее время безрассудно губит людей. Он обижает даже нас! Если не убрать его, он доведет нас до беды.
      -- Положитесь на меня, государь! -- воскликнул Цюань Цзи. -- Я готов ради вас пожертвовать жизнью!
      -- Подберите надежных воинов из дворцовой стражи и поставьте их у городских ворот. Начальником назначьте Лю Чэна. Мы сами справимся с Сунь Линем. Но ничего не говорите своей матушке -- она младшая сестра Сунь Линя и может нас выдать.
      -- Вы бы, государь, прежде чем мы начнем действовать, написали указ, -посоветовал Цюань Цзи. -- Возможно, кто-нибудь из подчиненных Сунь Линя вздумает противиться мне, как я иначе смогу доказать, что это делается по вашей воле.
      Сунь Лян написал указ; Цюань Цзи спрятал его под одежду и вернулся домой. Дома он обо всем рассказал своему отцу Цюань Шану, а тот -- жене:
      -- Через три дня Сунь Линь будет убит.
      -- Правильно, его давно надо было умертвить! -- сказала жена.
      Но согласилась с мужем она только на словах, а сама поспешила предупредить Сунь Линя о грозящей ему опасности.
      Сунь Линь, узнав об указе, пришел в бешенство. Ночью он вызвал к себе братьев, поднял войско и окружил большой дворец. Цюань Шан и военачальник Лю Чэн вместе с их семьями были взяты под стражу. На рассвете государь Сунь Лян услышал у ворот дворца барабанный бой. В покои вбежал дворцовый ши-лан:
      -- Сунь Линь ввел войско в дворцовый сад!
      -- Твой дядюшка испортил мне великое дело! -- закричал Сунь Лян своей жене, императрице Цюань.
      Сунь Лян выхватил меч и бросился к воротам. Но Цюань Хоу и другие сановники вцепились в полы его одежды и удержали его.
      Между тем Сунь Линь казнил Цюань Шана и Лю Чэна, потом созвал во дворец военных и гражданских чиновников и объявил им:
      -- Наш государь заболел от чрезмерной распущенности. Он сбился с пути справедливости и недостоин быть продолжателем дела своих предков. Я низлагаю его, и если кто-нибудь из вас вздумает противиться этому, я буду судить виновного как изменника!
      Чиновники молчали. Только шан-шу Хуань И, который не в силах был сдержать бушевавшего в нем гнева, смело вышел вперед и осыпал Сунь Линя бранью:
      -- Наш государь мудр! Как смеешь ты произносить крамольные речи? Убей меня! Лучше умереть, чем повиноваться такому разбойнику, как ты!
      Не владея собой, Сунь Линь выхватил меч и снес Хуань И голову.
      Затем Сунь Линь прошел в покои государя и стал осыпать его упреками:
      -- Ты безумный, глупый правитель! Тебя следовало бы казнить, чтобы оправдаться перед Поднебесной. Призывая в свидетели духов усопших императоров, я отстраняю тебя от управления и понижаю до звания вана Хуэйцзи. Я возведу на трон более достойного и добродетельного!
      Чжун-шу-лан Ли Чун отобрал у Сунь Ляна пояс с печатью и передал их Дэн Чэну. Сунь Лян громко зарыдал и выбежал из покоев.
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      Крамольник гнусный И Инем притворился,
      Изменник подлый назвался Хо Гуаном.
      В дворцовом зале уже не заседает
      Правитель умный, что свергнут был обманом.
      По приказу Сунь Линя отправились в Хулинь к Ланъескому вану Сунь Сю цзун-чжэн Сунь Цзе и чжун-шу-лан Дун Чао.
      Сунь Сю был шестым сыном Сунь Цюаня и жил в Хулине. Однажды ему приснился сон, будто он верхом на драконе подымается на небо, но когда он оглянулся, то заметил, что у дракона нет хвоста. Сунь Сю проснулся в холодном поту. А наутро к нему с поклоном явились Сунь Цзе и Дун Чао и просили без промедления выехать в столицу. Сунь Сю быстро собрался в дорогу, и они отправились.
      Когда они проезжали через Цюйа, какой-то старик, назвавший себя Юй Сю, поклонился Сунь Сю и промолвил:
      -- Торопитесь, государь! Иначе дела могут принять плохой оборот.
      Сунь Сю поблагодарил старца за совет.
      В Бусайтине нового правителя встречал Сунь Сы, брат Сунь Линя, с императорской колесницей. Сунь Сю побоялся сесть в колесницу и въехал в столицу в своей маленькой коляске. По обочинам дороги стояли чиновники и низко кланялись. Сунь Сю выскочил из коляски и стал отвечать на приветствия. Но сановники подхватили его под руки и проводили в зал, где должна была совершиться церемония возведения на трон и присвоение государю титула Сына неба.
      Сунь Сю отказывался принять императорскую печать и согласился лишь после настойчивых уговоров.
      Церемония окончилась, чиновники поздравляли нового императора. Первый период его правления был назван Юн-ань -- Вечное спокойствие [258 г.]. Многие преступники в Поднебесной были прощены в этот день.
      Государь Сунь Сю пожаловал Сунь Линю звание чэн-сяна и правителя округа Цзинчжоу; своему старшему брату Сунь Хао -- титул Учэнского хоу. Немало чиновников получило повышения и награды. Так в роду Сунь Линя появилось пять хоу; им подчинялись войска императорской охраны, и они оказывали огромное влияние на государя. Сунь Сю, опасаясь дворцового переворота, был к ним очень милостив, но старался держаться от них подальше. Сунь Линь еще больше возгордился.
      Зимой, в двенадцатом месяце, по случаю дня рождения Сунь Сю чэн-сян Сунь Линь прислал во дворец вино и мясо. Но государь подарков не принял. Оскорбленный Сунь Линь приказал военачальнику левой руки Чжан Бу отослать вино к себе домой. Когда Чжан Бу пришел к нему, Сунь Линь усадил его за стол и стал угощать вином. Они выпили немало вина, и Сунь Линь захмелел. Наклонившись к уху Чжан Бу, он доверительно сказал:
      -- Когда я сверг Сунь Ляна, сановники уговаривали меня занять престол. Но я не сделал этого и пригласил Сунь Сю, потому что он мудр. Хотел я сделать ему подарок ко дню рождения, а он не пожелал принять! Он меня в грош не ставит! Но я ему докажу, кто я!
      Чжан Бу слушал Сунь Линя и с готовностью поддакивал. Однако на другой день он вошел в покои императора и обо всем рассказал ему. С той поры Сунь Сю лишился покоя.
      Через несколько дней Сунь Линь отправил в Учан пятнадцать тысяч лучших воинов во главе с чжун-шу-ланом Мын Цзуном. Туда же перенесли все склады оружия.
      К государю явились военачальник Вэй Мао и воин из охраны по имени Ши Шо и тайно доложили ему:
      -- Сунь Линь вывел из столицы войска и перенес военные склады в Учан. Берегитесь, государь, ваш чэн-сян замышляет измену!
      Взволнованный Сунь Сю позвал на совет военачальника Чжан Бу.
      -- Государь, лучше вам посоветоваться с Дин Фыном, -- промолвил Чжан Бу. -Он человек хитрый и многоопытный.
      Сунь Сю послал за Дин Фыном, и когда тот явился, рассказал ему о своих тревогах.
      -- Не беспокойтесь, государь, я знаю, что делать! -- заверил тот.
      Сунь Сю попросил его рассказать, что он собирается предпринять. Дин Фын отвечал:
      -- Завтра канун нового года. Устройте празднество во дворце и пригласите Сунь Линя. Остальное доверьте мне.
      Сунь Сю предоставил ему полную свободу действий. Дин Фын призвал на помощь Вэй Мао, Ши Шо и Чжан Бу.
      Ночью разбушевался ураган, вырвавший с корнями старые деревья. Но к рассвету ветер утих.
      Когда посланный явился к Сунь Линю с приглашением во дворец, тот был сильно не в духе: он только что встал с постели и упал на пол, будто кто-то его толкнул. Домашние были встревожены тем, что Сунь Линь собирается во дворец, и предостерегали его:
      -- Ночью был ураган, а утром вы упали без всякой причины. Это не к добру. Не ходите во дворец!
      -- Кто посмеет приблизиться ко мне, когда мои братья начальники дворцовой охраны? Ну а если что-нибудь случится, мы дадим об этом знать.
      Он сел в коляску и отправился на празднество.
      Правитель Сунь Сю сошел с трона и стоя встретил Сунь Линя. Тот занял почетное место за столом. Когда вино обошло несколько кругов, гости императора с испугом зашептали друг другу:
      -- Около дворца начался пожар!
      Сунь Линь вскочил с места, но Сунь Сю удержал его.
      -- Не беспокойтесь, чэн-сян, во дворце много воинов, они сделают все, что необходимо. Почему вы так испугались?
      Не успел он это сказать, как в зал ворвался военачальник Чжан Бу с тридцатью вооруженными воинами.
      -- Есть повеление схватить мятежника Сунь Линя! -- закричал он, обнажая меч.
      Сунь Линь хотел бежать, но его задержала стража.
      -- Пощадите! -- взмолился он, упав на колени. -- Я сложу с себя власть и уеду в деревню!
      -- А ты пощадил Тэн Иня, Люй Цзюя, Ван Дуня? -- вскричал Сунь Сю.
      Чжан Бу выволок Сунь Линя из зала и отрубил ему голову. Никто из подчиненных Сунь Линя не шелохнулся.
      -- Виновен только Сунь Линь -- остальные присутствующие здесь могут не волноваться! -- объявил Чжан Бу.
      Все с облегчением вздохнули.
      Чжан Бу попросил государя подняться на башню Пяти фениксов. Военачальники Дин Фын, Вэй Мао и Ши Шо привели туда братьев Сунь Линя. Государь приказал казнить братьев на базарной площади и покарать их семьи вместе с приспешниками. Затем Сунь Сю повелел выкопать из могилы труп Сунь Цзюня и отрубить ему голову, а над останками сановников, которых он погубил, -Чжугэ Кэ, Тэн Иня, Люй Цзюя, Ван Дуня устроить торжественную похоронную церемонию. Все изгнанные и сосланные Сунь Линем возвратились на родину. Дин Фын и его помощники, расправившись с Сунь Линем, получили титулы и награды.
      Сунь Сю отправил посла в царство Шу с сообщением о происшедших в царстве У переменах. Хоу-чжу в свою очередь отправил в царство У посла с поздравлениями. Затем в царство Шу поехал Се Сюй передать Хоу-чжу благодарность Сунь Сю за поздравления.
      Когда Се Сюй возвратился из своей поездки, государь поинтересовался, что сейчас делается в царстве Шу. Се Сюй рассказал:
      -- В последнее время там вошел в силу дворцовый евнух Хуан Хао. Сановники безмерно льстят ему, и при дворе невозможно услышать откровенного разговора. На полях, принадлежащих евнуху, работают изможденные люди. Правильно говорит пословица: "Птицы вьют гнезда под кровлей, не ожидая, что дом сгорит"!
      -- Будь жив Чжугэ Лян, он не допустил бы такого позора! -- печально вздохнул Сунь Сю и написал Хоу-чжу, что Сыма Чжао собирается незаконно сесть на трон вэйских государей, а для того чтобы еще раз показать свое могущество, он постарается начать войну против царств Шу и У.
      Полководец Цзян Вэй весьма обрадовался, когда узнал о письме Сунь Сю, и вновь стал подумывать о походе против вэйцев. Это было зимой, в первом году периода Цзин-яо по шу-ханьскому исчислению [258 г.].
      Цзян Вэй назначил Ляо Хуа и Чжан И начальниками передовых отрядов; Ван Шэ и Цзян Биня -- отрядов левой руки; Цзян Шу и Фу Цяня -- отрядов правой руки, а начальником тылового отряда -- Ху Цзи. Сам Цзян Вэй возглавил главные силы армии и выступил в Ханьчжун. Сяхоу Ба состоял при Цзян Вэе советником.
      -- Нам надо идти к Цишаню, -- говорил он, -- это самое подходящее место для военных действий. Недаром Чжугэ Лян был там шесть раз!
      Войско Цзян Вэя подошло к Цишаню и у входа в ущелье расположилось лагерем. В это время Дэн Ай стоял недалеко от этих мест и обучал воинов, набранных в Лунъю. К нему примчался всадник с известием, что войска Цзян Вэя раскинули лагерь у входа в ущелье. Дэн Ай поднялся на гору и долго наблюдал за противником. Вернувшись в шатер, он сказал военачальникам:
      -- Вот видите, так все и получилось, как я говорил!
      Оказалось, что Дэн Ай измерил расстояние до того места, где во время прежних походов шуские войска строили лагеря, и приказал прорыть туда подземный ход. Он был уверен, что Цзян Вэй опять придет на старое место.
      Подземный ход подводил к тому месту, где стояли шуские военачальники Ван Шэ и Цзян Бинь. Дэн Ай приказал военачальникам Дэн Чжуну и Ши Цзуаню напасть на врага с двух сторон, а военачальнику Чжэн Луню -- провести пятьсот воинов через подземный ход и пробраться во вражеский лагерь позади шатра военачальников.
      Ван Шэ и Цзян Бинь еще не достроили свой лагерь и, опасаясь нападения противника, не разрешали воинам снимать латы. Ночью в лагере поднялся переполох, вызванный нападением Дэн Чжуна и появлением из подземного хода воинов Чжэн Луня. Военачальники Ван Шэ и Цзян Бинь бросили лагерь и бежали.
      Цзян Вэй, услышав крики, доносившиеся из соседнего лагеря, понял, что враг совершил нападение, и приказал своим воинам:
      -- С места не двигаться! Если противник подойдет, стрелять из луков!
      Вэйские войска упорно пытались приблизиться к лагерю Цзян Вэя, но были отбиты тучами стрел. Битва продолжалась до самого рассвета, и вэйцы вынуждены были уйти ни с чем.
      "Цзян Вэй глубоко изучил военное искусство Чжугэ Ляна, -- думал Дэн Ай. -Если его воины не боятся неожиданного нападения -- в этом заслуга полководца!"
      А Ван Шэ и Цзян Бинь собрали остатки своего разбитого войска и пришли к Цзян Вэю с повинной.
      -- Вы ни в чем не виноваты, -- успокоил их Цзян Вэй. -- Виноват я, что не сумел все предусмотреть.
      Он приказал военачальникам расположиться на прежнем месте, собрать трупы убитых и похоронить в подземном проходе, а вход засыпать землей. Затем он послал Дэн Аю вызов на бой. Дэн Ай ответил согласием.
      На следующий день противники выстроились в боевом порядке у подножья горы Цишань. Цзянь Вэй прибегнул к изобретенному Чжугэ Ляном способу восьми расположений. Эти расположения соответствовали знакам: Небо, Земля, Ветер, Облака, Птица, Змея, Дракон и Тигр. Дэн Ай выехал вперед, окинул взглядом построение противника и по его подобию создал свое, оставив только проходы между отрядами справа и слева, впереди и позади.
      -- Ты тоже использовал план восьми расположений! -- крикнул ему Цзян Вэй. -- А можешь ли ты изменить расположение своих войск?
      Дэн Ай скрылся среди своих воинов и взмахнул флагом; все войско пришло в движение, и создалось новое построение, в котором было уже шестьдесят четыре прохода.
      -- Ну как? Нравится тебе мой способ построений? -- спросил Дэн Ай, снова выезжая вперед.
      -- Неплохо! -- одобрил Цзян Вэй. -- Но можешь ли ты проникнуть в мое расположение и окружить войско?
      -- Могу!
      Дэн Ай перешел в наступление, но ему не удалось поколебать ряды противника. Тогда Цзян Вэй взмахнул флагом, и его войска, вытянувшись длинной змеей, охватили войско Дэн Ая.
      Дэн Аю это построение было не известно, и он не знал, что делать. А противник все туже сжимал кольцо. Дэн Ай метался из стороны в сторону, но вырваться не мог. Шуские воины закричали:
      -- Сдавайся!
      Дэн Ай поднял голову к небу и вздохнул:
      -- Один раз похвастался своим умением -- и то попался в ловушку!
      К счастью для него, с северо-запада ударил на Цзян Вэя другой отряд вэйских войск, и Дэн Ай успел вырваться из окружения. Спасителем Дэн Ая был военачальник Сыма Ван.
      Но все девять укрепленных лагерей вэйцев оказались в руках Цзян Вэя. Дэн Ай отступил на южный берег реки Вэйшуй. Здесь он обратился к Сыма Вану с вопросом:
      -- Как вы распознали построение шуских войск?
      -- Я знаком с ним давно, -- отвечал Сыма Ван. -- Еще в молодости, когда я учился в Циннане, мне приходилось слышать о нем от мудрецов Цуй Чжоу-пина и Ши Гуан-юаня. Цзян Вэй применил способ "извивающейся змеи". Это построение можно нарушить лишь в том случае, если нанести удар с головы. Я это и сделал.
      Дэн Ай поблагодарил Сыма Вана.
      -- Мной изучены многие способы построения войск, но такого способа я не знаю. Не поможете ли вы мне вновь овладеть цишаньскими лагерями?
      -- Не знаю. Пожалуй, мне не перехитрить Цзян Вэя, -- произнес Сыма Ван.
      -- Хорошо, делайте что угодно, только отвлеките внимание противника на себя, а я выйду ему в тыл и захвачу лагеря, -- сказал Дэн Ай.
      Приказав Чжэн Луню устроить засаду в горах в тылу противника, Дэн Ай послал Цзян Вэю вызов, предлагая еще раз сразиться способом построений. Цзян Вэй вызов принял, но, когда гонец уехал, он, обратившись к военачальникам, сказал:
      -- Чжугэ Лян оставил мне книгу, в которой описано триста шестьдесят пять превращений восьми расположений войск, -- столько же, сколько дней в году. Мы воспользуемся способом "Бань Мынь, играющий с топором". Вы знаете секрет этого способа?
      -- Конечно, знаем, -- за всех ответил Ляо Хуа. -- Но пока мы будем заниматься построениями, Дэн Ай нападет на нас с тыла!
      -- Совершенно верно! -- согласился Цзян Вэй. -- Поэтому вы и Чжан И устроите засаду в горах.
      На следующий день войска Цзян Вэя приготовились к бою. Переправившись на северный берег реки Вэйшуй, вэйские воины построились в боевые порядки. Сыма Ван выехал на переговоры с Цзян Вэем.
      -- Дэн Ай изъявил желание бороться способом построений! -- закричал Цзян Вэй. -- Ну, строй свое войско, а я посмотрю.
      Сыма Ван создал построение восьми триграмм.
      -- Это же мой способ! -- рассмеялся Цзян Вэй. -- Ты его украл у меня!
      -- А ты украл у других! -- отвечал Сыма Ван.
      -- Тогда скажи мне, сколько превращений имеет такое построение?
      -- Восемьдесят одно превращение! Если желаешь, могу тебе показать!
      -- Покажи! -- усмехнулся Цзян Вэй.
      Сыма Ван скрылся среди воинов, перестроил их и снова выехал вперед.
      -- Знаешь, что я сделал?
      Цзян Вэй расхохотался.
      -- Это построение имеет триста шестьдесят пять превращений! А ты видишь так же мало, как лягушка со дна колодца! Скажи лучше, знаком ли тебе способ "Темной глубины"?
      Сыма Ван слышал, что существует такой вид построения войска, но не знал, в чем он заключается, и осторожно ответил на вопрос Цзян Вэя:
      -- Я не верю, что ты его знаешь. А если знаешь, покажи!
      -- Пусть выйдет Дэн Ай, я покажу ему!
      -- Дэн Ай действует по-своему и не любит заниматься построениями! -- сказал Сыма Ван.
      -- Я знаю, что он действует по-своему! -- рассмеялся Цзян Вэй. -- Он заставил тебя дурачить меня, а сам собирается ударить на мое войско с тыла!
      Сыма Ван понял, что хитрость не удалась, и сделал знак воинам перейти в наступление. Но Цзян Вэй взмахнул плетью, и его войско с двух сторон обрушилось на вэйцев. Противник обратился в бегство, бросая оружие и снаряжение.
      Между тем начальник передового отряда вэйских войск Чжэн Лунь по приказу Дэн Ая направился к лагерям противника. Но едва успел он обогнуть склон горы, как затрещали хлопушки, затрубили рога, и на вэйцев обрушился отряд Ляо Хуа. Сам Ляо Хуа налетел на Чжэн Луня и одним ударом меча сбил его с коня. Дэн Ай решил отступить, но путь к отходу отрезал отряд Чжан И. Лишь после отчаянной схватки Дэн Аю, в которого попало четыре стрелы, удалось бежать в лагерь на южном берегу реки Вэйшуй. Туда же привел войско Сыма Ван. Совместно они стали обсуждать план отражения врага.
      -- В последнее время Хоу-чжу приблизил к себе евнуха Хуан Хао, -- сказал Сыма Ван. -- Все дни государь проводит за вином и развлекается с женщинами. Можно устроить так, чтобы Хоу-чжу отозвал Цзян Вэя.
      -- Но кто же поедет в царство Шу? -- спросил Дэн Ай.
      -- Разрешите мне ехать! -- отозвался военачальник Дан Цзюнь, родом из Сянъяна.
      Дэн Ай снарядил Дан Цзюня в Чэнду с подарками для Хуан Хао и растолковал посланцу, чего он должен добиться:
      -- В беседе с Хуан Хао ты как бы между прочим намекни, что Цзян Вэй недоволен Сыном неба и собирается перейти на службу в царство Вэй.
      Дан Цзюнь приехал в Чэнду и встретился с Хуан Хао. Выслушав посланца, Хуан Хао, знавший, что и в Чэнду среди населения ходят такие же слухи, поспешил к Хоу-чжу и рассказал ему об этом. Хоу-чжу отдал приказ немедленно вернуть Цзян Вэя в столицу.
      Тем временем Цзян Вэй несколько дней подряд вызывал Дэн Ая в бой, но тот от боя уклонялся. Цзян Вэя это тревожило. Тут неожиданно гонец привез императорский указ, повелевающий полководцу немедленно возвратиться в столицу. Не зная, что случилось, Цзян Вэй приказал собираться в путь.
      Дэн Ай и Сыма Ван, радуясь тому, что их замысел удался, стали готовиться к нападению на отходящие войска Цзян Вэя.
      Поистине:
      Княжество Ци разгромил Ио И, но пожал недоверье народа.
      Войско врагов разгромил Ио Фэй, но отозван был вдруг из похода.
      О том, на чьей стороне в этом бою оказалась победа, рассказывает следующая глава.
      ГЛАВА СТО ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
      в которой повествуется о том, как погиб Цао Мао, и о том, как Цзян Вэй одержал победу над врагом
      Цзян Вэй отдал войску приказ об отступлении, а военачальник Ляо Хуа возразил:
      -- Известно, что полководец в походе не обязан подчиняться военным приказам государя. Сейчас у нас такое положение, когда уходить нельзя!
      -- Я думаю, что давно пора прекратить войну, -- вмешался Чжан И. -Население устало от непрерывных войн, повсюду идет ропот; чтобы успокоить наш народ, надо дать ему передышку.
      -- Хорошо, -- согласился Цзян Вэй. -- Будем отступать. Ляо Хуа и Чжан И будут прикрывать тыл.
      Дэн Ай подготовился к нападению на отступающие войска Цзян Вэя, но увидел, что противник отходит в полном порядке, и остановился.
      -- Цзян Вэй -- достойный ученик Чжугэ Ляна! -- сказал Дэн Ай и велел войску возвращаться в цишаньские лагеря.
      Цзян Вэй прибыл в Чэнду и, представ перед Хоу-чжу, спросил, почему его вызвали в столицу.
      -- Вы слишком долго находились на границе, и мы боялись, что воины ваши устали, -- отвечал Хоу-чжу. -- Это единственная причина.
      -- Я уже захватил вражеские лагеря в Цишане и собирался довести до конца великое дело, но этот неожиданный вызов нарушил все мои планы. Думаю, что здесь не обошлось без козней Дэн Ая!
      Хоу-чжу промолчал.
      -- Я поклялся, государь, покарать злодеев и отблагодарить вас за все ваши милости, -- продолжал Цзян Вэй. -- А вы прислушиваетесь к наговорам мелких людишек и подозреваете меня в бесчестных замыслах!
      После долгого молчания Хоу-чжу произнес:
      -- Мы ни в чем вас не подозреваем! Возвращайтесь в Ханьчжун и готовьтесь к новому походу.
      Цзян Вэй покинул дворец и уехал в Ханьчжун.
      Дан Цзюнь, выполнив поручение Дэн Ая, вернулся в Цишань и рассказал обо всем, что ему довелось видеть в царстве Шу. Дэн Ай сказал, обращаясь к Сыма Вану:
      -- Когда между государем и подданными начинаются несогласия, в государстве возникают беспорядки.
      Затем Дэн Ай приказал Дан Цзюню ехать в Лоян и доложить обо всем Сыма Чжао. Вести, привезенные Дан Цзюнем, очень обрадовали Сыма Чжао, и он стал помышлять о захвате царства Шу. Однажды он даже спросил начальника дворцовой охраны Цзя Чуна:
      -- Как вы полагаете, одержу я победу, если пойду войной против царства Шу?
      -- Пока еще рано вам воевать, -- ответил Цзя Чун. -- Сын неба относится к вам с недоверием, и если вы покинете столицу, произойдет переворот. В прошлом году в колодце Нинлин видели желтого дракона, и сановники поздравляли друг друга, считая это счастливым предзнаменованием. А Сын неба сказал: "Наоборот, это предвещает несчастье. Дракон -- это государь, а то, что его увидели не в небе и не в поле, а в колодце, означает, что он узник". После этого государь написал стихотворение "Скованный дракон". Тут есть намек на вас. Вот послушайте:
      Дракон оказался в тяжелой беде:
      Он в яме глубокой, о горе!
      Ни в поле зеленом не видят его,
      Ни в синем небесном просторе,
      И зубы он спрятал, и когти убрал,
      В колодце терзаясь и мучась.
      А в тине пред ним копошатся угри.
      Увы! Не моя ли то участь?
      Сыма Чжао возмутился:
      -- Цао Мао хочет пойти по стопам своего предшественника Цао Фана! Надо принять меры, а то он погубит меня!
      -- Если угодно, я готов выполнить вашу волю! -- предложил Цзя Чун.
      Это произошло в четвертом месяце пятого года периода Гань-лу [260 г.] по вэйскому летоисчислению. Сыма Чжао явился к императору при мече. Цао Мао встал ему навстречу. Остановившись перед императором, Сыма Чжао сделал знак, и приближенный сановник обратился к Цао Мао с такими словами:
      -- Заслуги и добродетели полководца Сыма Чжао высоки, как горы, он достоин титула Цзиньского гуна и девяти даров.
      Цао Мао слушал, потупив голову.
      -- Государь, разве я не достоин такого титула? -- вдруг прозвучал резкий голос Сыма Чжао. -- Мой отец и старший брат оказали немало услуг царству Вэй!
      -- Как ты смеешь быть непочтительным с нами? -- вырвалось у Цао Мао.
      -- Это вы непочтительны со мной! -- дерзко произнес Сыма Чжао. -- За что вы назвали меня угрем в своем стихотворении "Скованный дракон"?
      Цао Мао замолчал. Сыма Чжао холодно усмехнулся и вышел из зала. У чиновников от страха мороз продрал по коже.
      Цао Мао удалился во внутренние покои и вызвал к себе ши-чжуна Ван Чэня, шан-шу Ван Цзина и чан-ши Ван Е.
      -- Всем известно, что Сыма Чжао собирается захватить престол, -- сказал он со слезами на глазах. -- Мы не вправе сидеть сложа руки и терпеть такой позор! Помогите нам покарать разбойника!
      -- Не делайте этого, государь! -- встревожился Ван Цзин. -- В старину луский Чжао-гун затеял вражду с родом Цзи, но потерял свое государство и вынужден был бежать! Ныне Сыма Чжао пользуется огромной властью; сановники не только примирились с мыслью, что он собирается стать императором, но и льстят ему! Сыма Чжао не один, у него много сторонников! У вас же, государь, нет людей, на которых вы могли бы положиться, и охрана ваша немногочисленна. Терпите и скрывайте свое горе; большой беды с вами не случится! А если уж хотите бороться с Сыма Чжао, так действуйте не спеша.
      -- Разве можно еще терпеть? -- возмутился Цао Мао. -- К позору не привыкнешь! Мы приняли решение -- смерть нас не страшит!
      Цао Мао поспешил к вдовствующей императрице, чтобы предупредить ее о своих намерениях, а Ван Чэнь и Ван Е шепнули Ван Цзину:
      -- Дело принимает опасный оборот! Надо пойти к Сыма Чжао с повинной, тогда он не сочтет нас преступниками!
      -- Скорбь государя -- позор для чиновников, позор государя -- смерть для чиновников! -- прикрикнул на них Ван Цзин. -- Хотите стать изменниками?
      Видя, что Ван Цзина не уговорить, Ван Чэнь и Ван Е вдвоем отправились к Сыма Чжао и рассказали ему о своем разговоре с Цао Мао.
      Вскоре вэйский государь Цао Мао вышел из внутренних покоев и велел начальнику стражи Цзяо Бо собрать своих воинов, вооружить слуг и чиновников и выходить из дворца. Поднявшись на колесницу, Цао Мао объявил, что едет в южный пригород.
      Ван Цзин упал на колени перед колесницей и, рыдая, молил:
      -- Государь, с маленьким отрядом воинов вы решаетесь идти против Сыма Чжао! Ведь он расправится с нами, как тигр со стадом овец! Мне своей жизни не жаль, но я вижу, что ваша попытка безнадежна!
      -- Не задерживайте нас! -- закричал Цао Мао. -- Мои воины уже выступили в путь!
      Колесница тронулась по направлению к воротам Дракона. А в воротах верхом на коне уже стоял Цзя Чун; слева от него Чэн Цуй, справа Чэн Цзи. За ними выстроились тысячи одетых в броню воинов, готовых по первому знаку ринуться в бой.
      Опираясь на меч, Цао Мао закричал:
      -- Я -- Сын неба! Зачем вы ворвались во дворец? Вам приказано меня убить?
      Воины дрогнули. Тут Цзя Чун заорал на Чэн Цзи:
      -- Чего же ты стоишь? Даром, что ли, кормил тебя Сыма Чжао? Иди!
      -- Убить или связать? -- спросил Чэн Цзи, хватаясь за алебарду.
      -- Убить! Так приказал Сыма Чжао!
      Чэн Цзи с алебардой бросился к колеснице.
      -- Негодяй! -- закричал Цао Мао. -- Как ты смеешь подымать руку на своего государя?
      Алебарда Чэн Цзи ударила ему в грудь. Цао Мао упал с колесницы. Второй удар был нанесен в спину, и Цао Мао скончался на месте.
      Начальник стражи Цзяо Бо занес над убийцей копье, но Чэн Цзи сразил его алебардой. Стража разбежалась.
      С трудом переводя дыхание, подбежал Ван Цзин и с бранью набросился на Цзя Чуна:
      -- Бунтовщик! Ты убил государя!..
      Цзя Чун приказал связать Ван Цзина и доложить Сыма Чжао об исполнении приказа.
      Сыма Чжао примчался во дворец. При виде убитого Цао Мао он громко зарыдал, точно на него свалилось неожиданное горе.
      О смерти государя было объявлено всем высшим чиновникам.
      В это время пришел тай-фу Сыма Фу. Он упал на труп убитого и, горько рыдая, причитал:
      -- О-о, государь! Я повинен в вашей смерти!
      Сыма Фу положил тело в гроб и установил его в западном зале.
      Сыма Чжао созвал во дворец всех чиновников. Не явился только один шан-шу Чэнь Тай, и Сыма Чжао велел шан-шу Сюнь Каю, дяде Чэнь Тая, сходить за ним.
      Вскоре Чэнь Тай с причитаниями вбежал в зал:
      -- Горе, горе мне! Говорили, что я хуже своего дяди, а мой дядя Чэн Цзи оказался хуже меня.
      Он распустил волосы и склонился перед гробом. Сыма Чжао, также делая вид, что тяжко переживает утрату, обратился к Чэнь Таю с вопросом:
      -- Какое наказание заслуживает виновник этого преступления?
      -- Прежде всего казните Цзя Чуна! -- отвечал тот. -- Этим вы хоть немного оправдаете себя перед Поднебесной!
      -- А еще кого? -- спросил Сыма Чжао, продолжая лить слезы.
      -- Цзя Чун совершил убийство -- других не знаю!
      -- Государя убил Чэн Цзи! -- вскричал Сыма Чжао. -- За такое неслыханное преступление мало разрубить его на куски! Уничтожить весь его род!
      -- Я тут ни при чем! -- завопил Чэн Цзи. -- Так мне приказал Цзя Чун!
      Сыма Чжао отдал приказ сначала отрезать преступнику язык, а потом обезглавить. Вместе с Чэн Цзи на площади был казнен и его младший брат Чэн Цуй; потом были уничтожены три ветви их рода.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      В тот год Сыма Чжао отдал приказанье Цзя Чуну
      Убить государя, и кровь пролилась у ворот.
      Чэн Цзи и родню его он уничтожил за это.
      Но войско молчало, молчал и смущенный народ.
      Затем Сыма Чжао приказал бросить в темницу семью Ван Цзина. Тот сам сидел в зале присутствия, когда туда втолкнули его связанную веревками мать.
      -- Матушка, -- вскричал Ван Цзин, падая перед нею на колени, -- я увлек вас в пучину бедствий!
      -- Рано или поздно все равно умирать придется, -- усмехнулась старуха. -Я не боюсь смерти -- только умереть надо достойно!
      На следующий день всю семью Ван Цзина вывели на восточную площадь. На глазах у жителей города они с улыбкой на устах приняли смерть. Люди, глядя на них, утирали слезы.
      Потомки воспели Ван Цзина и его мать:
      В начале Хань за героизм хвалили мать Ван Лина,
      В исходе Хань погиб Ван Цзин, но он живет в преданье.
      В горячем сердце у него измена не таилась,
      И честностью он выше был вершины Хуашаня.
      И жизнь его была легка, как пух, летящий в небе,
      А воле каменной его завидуют и ныне.
      До той поры, пока земля и небо существуют,
      В народе будут говорить о матери и сыне.
      Тай-фу Сыма Фу обратился к Сыма Чжао за разрешением похоронить Цао Мао со всеми церемониями, положенными при погребении вана. Сыма Чжао позволил совершить весь похоронный обряд.
      Цзя Чун и другие сановники уговаривали Сыма Чжао занять престол, но он отказался.
      -- В древности Вэнь-ван владел двумя третями Поднебесной и все же оставался слугой династии Инь. Мудрецы приводят в пример его добродетель. И в недавние времена вэйский У-ди также не пожелал занять ханьский престол, а потому и я отказываюсь от императорского трона.
      Из слов Сыма Чжао сановники поняли, что он возлагает надежды на своего сына Сыма Яня.
      В шестом месяце того же года Сыма Чжао возвел на престол Чандаосянского гуна Цао Хуана. Цао Хуан переменил свое имя на Цао Хуань и назвал первый период правления Цзин-юань [260 г.].
      Цао Хуань был внуком У-ди Цао Цао и сыном Яньского вана Цао Юя. Он пожаловал Сыма Чжао звание чэн-сяна и титул Цзиньского гуна, подарил сто тысяч золотых и десять тысяч кусков шелка. Гражданские и военные чиновники также получили повышение и награды.
      Обо всем, что происходило в царстве Вэй, лазутчики доносили в Чэнду, столицу царства Шу. Цзян Вэй радовался и говорил:
      -- Теперь у меня опять есть предлог для войны с царством Вэй!
      Он написал в царство У, предлагая поднять войско, чтобы совместно покарать Сыма Чжао за убийство вэйского государя, а сам с разрешения Хоу-чжу выступил в поход во главе ста пятидесяти тысяч воинов.
      Во главе передового отряда снова шли военачальники Ляо Хуа и Чжан И. Ляо Хуа должен был пройти через долину Цзы-у, Чжан И -- через долину Логу, а сам Цзян Вэй -- через долину Сегу. Все войско должно было объединиться в Цишане и напасть на противника.
      В это время Дэн Ай опять стоял в цишаньском лагере и обучал войско. Узнав о выступлении Цзян Вэя, он созвал военный совет. Советник Ван Гуань сказал:
      -- Я хотел бы предложить вам свой план. Но о нем нельзя говорить во всеуслышание, и я изложил его письменно.
      Дэн Ай прочитал бумагу и улыбнулся:
      -- Все это хорошо, но Цзян Вэя не так просто обмануть.
      -- Я готов пожертвовать жизнью! -- заявил Ван Гуань. -- Только разрешите мне выполнить задуманное.
      -- Что ж, если вы уверены в успехе, вы его добьетесь.
      Дэн Ай выделил Ван Гуаню пять тысяч воинов, и он двинулся навстречу Цзян Вэю. Столкнувшись с дозорными противника, Ван Гуань остановил свой отряд и закричал:
      -- Передайте вашему полководцу, что вэйский военачальник желает сложить оружие!
      Дозорные поспешили к Цзян Вэю. Он приказал привести вэйского военачальника, а войско его оставить в поле.
      Ван Гуань вошел в шатер и, низко поклонившись Цзян Вэю, заговорил:
      -- Я -- Ван Гуань, племянник Ван Цзина, которого Сыма Чжао казнил за его верность государю. Я решил сдаться вам, чтобы отомстить Сыма Чжао за убийство государя и за смерть моего дяди. Со мною пять тысяч воинов -они в вашем распоряжении!
      -- Если слова твои искренни, я приму тебя с распростертыми объятиями! -радостно ответил Цзян Вэй. -- Но для проверки дам тебе поручение: у меня провиант на исходе, а обоз застрял на границе Сычуани. Ты доставишь его сюда, а я тем временем начну наступление на цишаньские лагеря.
      Ван Гуань, уверенный, что ему удалось перехитрить Цзян Вэя, охотно согласился отправиться за провиантом.
      -- Тебе не потребуется пяти тысяч воинов, -- между тем продолжал Цзян Вэй. -- Возьми с собой три тысячи, а две тысячи оставь здесь.
      Ван Гуань не возражал, чтобы не вызвать у Цзян Вэя подозрений, и две тысячи его воинов перешли под командование военачальника Фу Цяня, который на всякий случай расположил их в тылу.
      В это время приехал советник Сяхоу Ба, и Цзян Вэй рассказал ему о переходе на их сторону вэйского военачальника.
      -- И вы поверили Ван Гуаню? -- воскликнул Сяхоу Ба. -- Я жил в царстве Вэй, но никогда не слышал, чтобы Ван Гуань был племянником Ван Цзина! Тут какой-то подвох!
      -- Я сразу понял, что Ван Гуань лжет! -- засмеялся Цзян Вэй. -- Потому я и разделил его войско.
      -- Вы допрашивали его?
      -- Нет, это лишнее. Я и без того знаю, что в коварстве Сыма Чжао не уступил бы самому Цао Цао. Раз Сыма Чжао казнил Ван Цзина, то он ни за что не оставил бы в живых его племянника и тем более не доверил бы ему вести войско на отдаленную границу. Ваши мысли лишний раз подтверждают, что я не ошибся.
      Вскоре войска Цзян Вэя вступили в долину Сегу. На всякий случай на дороге была оставлена засада.
      Через десять дней воины из этой засады перехватили гонца, который вез письмо Ван Гуаня к Дэн Аю. Письмо это доставили Цзян Вэю. Ван Гуань извещал Дэн Ая, что двадцатого числа восьмого месяца он будет сопровождать обоз с провиантом в лагерь Цзян Вэя, и просил прислать войско в ущелье Таньгу.
      Цзян Вэй приказал казнить гонца и, переправив в письме число с двадцатого на пятнадцатое, сделал приписку, чтобы Дэн Ай сам пришел с войском в ущелье Таньгу. Потом воин, переодетый в одежду казненного, повез письмо в вэйский лагерь. В то же время Цзян Вэй приказал нагрузить повозки сухим хворостом и покрыть их полотнищами. Военачальник Фу Цянь с двумя тысячами вэйских воинов изображал охрану обоза. Цзян Вэй и Сяхоу Ба устроили засаду в горах, а Цянь Шу остался на дороге в долине Сегу. Ляо Хуа и Чжан И должны были напасть на цишаньские лагеря.
      Получив письмо Ван Гуаня, Дэн Ай написал ответ и отправил его с тем же гонцом. А пятнадцатого числа Дэн Ай во главе пятидесяти тысяч воинов направился в ущелье Таньгу. Дозорные донесли, что с вершины горы видно множество обозных повозок, медленно передвигающихся в котловине под охраной вэйских воинов.
      -- Уже смеркается, -- говорили Дэн Аю военачальники. -- Надо поспешить на помощь Ван Гуаню.
      -- Впереди горы изрезаны ущельями, в случае засады там трудно будет отступить, -- отвечал Дэн Ай. -- Подождем!
      Тут к Дэн Аю примчались два всадника.
      -- Ван Гуань перешел границу Сычуани и его преследуют! Он просит вас поспешить на помощь!
      Дэн Ай заторопился; войско быстро двинулось вперед. Наступило время первой стражи, ярко сияла луна, в горах было светло как днем. Из-за гор доносились крики.
      -- Там сражается Ван Гуань! -- сказал Дэн Ай.
      Но едва обогнул он гору, как из лесу вышел отряд во главе с военачальником Фу Цянем.
      -- Дэн Ай, глупец! -- закричал Фу Цянь. -- Попался в нашу ловушку! Слезай с коня и приготовься к смерти!
      Дэн Ай в тот же миг повернул коня и ускакал во весь опор. Фу Цянь приказал зажечь хворост, который был на повозках, и по этому сигналу с двух сторон на вэйцев обрушились шуские войска. Началась жестокая резня. До слуха Дэн Ая доносились крики:
      -- Тому, кто схватит Дэн Ая, награда в десять тысяч золотых и титул хоу!
      Дэн Ай сбросил свой шлем и латы; соскочив с коня, он смешался с простыми воинами и взобрался на гору. Ему удалось перебраться через хребет и скрыться.
      А Цзян Вэй и Сяхоу Ба продолжали метаться в поисках Дэн Ая, бросаясь к каждому конному военачальнику. Им в голову не приходило, что Дэн Ай убежал пеший!
      Наконец битва окончилась. Цзян Вэй собрал войско и направился к Ван Гуаню.
      Между тем Ван Гуань, считая, что он условился с Дэн Аем о сроке нападения на врага, расставил в порядке обозные повозки и спокойно ждал помощи. Но тут неожиданно пришло донесение, что Дэн Ай разбит и бежал. Ван Гуань выслал разведку. Разведчики сообщили, что приближаются войска Цзян Вэя. Ван Гуань закричал:
      -- Мы в опасности! Поджигайте повозки! Биться будем насмерть!
      Повозки запылали. По приказу Ван Гуаня воины отходили в западном направлении; их по пятам преследовали войска Цзян Вэя, который полагал, что Ван Гуань во что бы то ни стало будет стремиться уйти обратно в царство Вэй. Но Ван Гуань неожиданно устремился на Ханьчжун, сжигая по пути заставы и подвесные дороги над горными пропастями. Позабыв о Дэн Ае, Цзян Вэй думал только о том, как настигнуть и уничтожить Ван Гуаня. Ему удалось окружить отряд Ван Гуаня, зайдя противнику в тыл обходными тропинками. Ван Гуань бросился в реку Хэйлун и утонул; войско его погибло в бою.
      Победа досталась Цзян Вэю, но и он потерял много людей и провианта. Кроме того, во многих местах сгорели подвесные дороги. Цзян Вэй решил вернуться в Ханьчжун.
      Дэн Ай в это время собрал остатки разгромленного войска и ушел в цишаньский лагерь. Отсюда он отправил доклад государю, умоляя о прощении за понесенное поражение, и слагал с себя обязанности полководца. Но Сыма Чжао, помня о прежних заслугах Дэн Ая, оставил его на прежней должности и даже наградил. Однако Дэн Ай всю свою награду роздал семьям погибших воинов.
      Опасаясь, как бы Цзян Вэй снова не перешел в наступление, Сыма Чжао послал Дэн Аю еще пятьдесят тысяч воинов и приказ держать оборону.
      Цзян Вэй после небольшой передышки начал восстанавливать подвесные дороги и подумывать о новом походе.
      Поистине:
      Подвесные дороги исправив, двинул вновь он в поход свои силы.
      Устремленный к Срединной равнине, он покоя не знал до могилы.
      Если вы хотите узнать, чем окончился новый поход Цзян Вэя, прочитайте следующую главу.
      ГЛАВА СТО ПЯТНАДЦАТАЯ
      в которой рассказывается о том, как Хоу-чжу поверил клевете и отозвал войско из похода, и о том, как Цзян Вэй построил военные поселения
      Зимой, в десятом месяце четвертого года периода Цзин-яо [261 г.] по шу-ханьскому летоисчислению, полководец Цзян Вэй начал восстанавливать подвесные дороги в горах, запасать провиант, готовить оружие и чинить корабли, собираясь выступать в поход по суше и по воде. Он представил императору Хоу-чжу доклад, в котором говорилось:
      "Во время прежних походов я не добился победы, но нанес вэйцам чувствительный урон. Я давно собираю и обучаю армию, ныне ее необходимо испытать в боях, ибо от бездеятельности воины распустятся, среди них пойдут болезни. Ныне войско мое готово сражаться, военачальники ждут приказа о выступлении в поход. Если я на сей раз не одержу победу, пусть покарают меня смертью".
      Хоу-чжу колебался. Тогда сановник Цзяо Чжоу вышел вперед и сказал:
      -- Ныне ночью я наблюдал небесные знамения. Звезда полководца над нашим царством в последнее время потускнела, и это значит, что поход окончится неудачей. Прошу вас, государь, удержите Цзян Вэя, пока не поздно.
      -- Посмотрим, как пойдут дела, -- ответил Хоу-чжу. -- Будут неудачи -прекратим войну.
      Цзяо Чжоу продолжал настойчиво уговаривать императора отказаться от войны, но Хоу-чжу больше не пожелал его слушать. Расстроенный Цзяо Чжоу уехал домой и, ссылаясь на болезнь, не появлялся во дворце.
      Перед выступлением в поход Цзян Вэй спросил совета у Ляо Хуа.
      -- Куда направить удар на этот раз? Мы должны действовать решительнее -я поклялся восстановить власть Ханьской династии на Срединной равнине.
      -- Ничего не могу вам советовать, -- ответил Ляо Хуа. -- Вы решились идти напролом, не обращая внимания на то, что народ недоволен непрерывными войнами, и не учитывая того, что в царстве Вэй появился такой способный полководец, как Дэн Ай, который не ждет, пока на него нападут, а нападает сам.
      Цзян Вэй вспыхнул от гнева.
      -- Наш учитель Чжугэ Лян шесть раз водил войско к Цишаню! Он руководствовался интересами государства! Разве я из-за своей прихоти в восьмой раз иду в поход? Мы двинемся на Таоян! Смерти предам того, кто посмеет мне возражать!
      Вскоре пятисоттысячное войско выступило на Таоян. Ляо Хуа остался охранять Ханьчжун.
      О новом походе Цзян Вэя жители местности, граничащей с Сычуанью, доложили Дэн Аю. В это время Дэн Ай находился в цишаньском лагере, где вел беседы о военном искусстве с Сыма Ваном. Он тотчас же выслал разведку проследить, куда направляется армия Цзян Вэя. Разведчики донесли, что враг идет к Таояну.
      -- Цзян Вэй очень хитер! -- сказал Сыма Ван. -- Он делает вид, что идет на Таоян, а на самом деле нападет на Цишань!
      -- Нет, на этот раз он действительно идет на Таоян, -- возразил Дэн Ай.
      -- Откуда вы это знаете?
      -- Это совершенно очевидно. Прежде Цзян Вэй старался захватить те места, где хранился наш провиант; теперь он решил поступить иначе: он думает, что раз в Таояне провианта нет, значит мы и не защищаем его. А Таоян ему нужен для того, чтобы заготовить там продовольственные запасы, вступить в союз с тангутами и начать затяжную войну.
      -- Что вы думаете предпринять? -- спросил Сыма Ван.
      -- Мы поведем все наше войско на подмогу Таояну. Я расположусь в ближайшем городке Хоухэ, а вы в самом Таояне, и будем ждать прихода врага. В победе я не сомневаюсь!
      Продумав до мельчайших подробностей план действий, Дэн Ай и Сыма Ван выступили в путь. Цишаньские лагеря остался охранять военачальник Ши Цзуань.
      Передовой отряд армии Цзян Вэя возглавлял Сяхоу Ба. Приблизившись к Таояну, он заметил, что на городской стене нет ни одного флага и ворота широко раскрыты. Не решаясь сразу вступить в город, Сяхоу Ба сказал военачальникам:
      -- Здесь нам устроили западню!
      -- На первый взгляд кажется, что город пуст, даже жителей не видно, -согласились военачальники. -- А может быть, противник и впрямь бежал, как только услышал о нашем приближении?
      Решив проверить свое предположение, Сяхоу Ба поскакал к южным воротам. Здесь он увидел большую толпу стариков и детей, которые уходили на запад.
      -- В городе никого нет! -- обрадовался Сяхоу Ба и въехал в открытые ворота. За ним двинулись воины. Но едва они вошли, как затрещали хлопушки, на городской стене поднялись знамена, подъемный мост был убран.
      -- Мы попались! -- вскричал Сяхоу Ба и приказал воинам отступать. Но на них посыпались тучи стрел, и Сяхоу Ба вместе со своими пятьюстами воинов погибли у стен Таояна.
      Потомки сложили об этом такие стихи:
      Расчет Цзян Вэя верен был и обещал победу.
      Но кто мог знать, что этот план Дэн Ай предусмотрел?
      Жаль, что в тот день Сяхоу Ба, отважный перебежчик,
      С отрядом лучших храбрецов в стенах погиб от стрел.
      Сыма Ван вышел из города и разгромил остальное войско Сяхоу Ба. В это время к Таояну подошел Цзян Вэй. Узнав о гибели Сяхоу Ба, он сильно горевал.
      В ту же ночь войска Дэн Ая выступили из Хоухэ и напали на противника. Одновременно из города ударил Сыма Ван. Войска Цзян Вэя были разбиты и отступили более чем на двадцать ли. Боевой дух его воинов ослаб.
      -- Победа и поражение -- обычное дело для воина, -- говорил своим военачальникам Цзян Вэй. -- Правда, мы понесли значительные потери, но унывать нет причин. Успех наш зависит от одного лишь усилия! Об отступлении говорить запрещаю!
      -- Не разрешите ли вы мне захватить цишаньские лагеря, пока все вэйское войско находится здесь? -- спросил Чжан И. -- Если Цишань окажется в наших руках, путь на Чанань будет свободен.
      Цзян Вэй разрешил, а сам вернулся в Хоухэ, чтобы завязать бой с Дэн Аем. Поединок длился недолго, победа не давалась ни тому, ни другому, и противники разошлись.
      На следующий день Цзян Вэй готов был сразиться с Дэн Аем, но тот вызова не принял. Тогда Цзян Вэй велел своим воинам всячески ругать и срамить его. Молча прислушивался к выкрикам врага Дэн Ай.
      "Шумят они неспроста, -- думал он, -- я разбил войско Цзян Вэя, а он стоит здесь и продолжает вызывать меня на бой! Наверно, часть его войск пошла в Цишань. Одному Ши Цзуаню с ними не справиться, -- надо мне самому поспешить туда". И он сказал своему сыну Дэн Чжуну:
      -- Держись здесь и в бой с врагом не вступай. Я отправляюсь в Цишань.
      Ночью, во время второй стражи, когда Цзян Вэй сидел в шатре и думал, как ему действовать дальше, до него вдруг донеслись оглушительные крики и бой барабанов. Стража доложила, что вышло войско Дэн Ая и вызывает Цзян Вэя на ночной бой. Военачальники горели желанием сразиться, но Цзян Вэй удержал их.
      -- Не торопитесь. Это Дэн Ай производит разведку перед уходом в Цишань, а его сын Дэн Чжун останется в городе.
      Приказав созвать в шатер всех военачальников, Цзян Вэй сказал:
      -- Дэн Ай повел войско в Цишань. Наш лагерь будет охранять Фу Цянь. Я пойду на помощь Чжан И. В мое отсутствие запрещаю выходить на бой с врагом!
      Между тем Чжан И добрался до цишаньского лагеря и перешел в наступление. У Ши Цзуаня войск было мало, и он не смог удержаться. Но тут, к его счастью, подоспел Дэн Ай. Он загнал Чжан И в горы и отрезал все выходы. А там на Дэн Ая неожиданно напал чей-то отряд.
      -- Это полководец Цзян Вэй! -- вскричал Чжан И.
      Его военачальники неудержимо набросились на вэйцев. Зажатый в клещи, Дэн Ай отступил к цишаньскому лагерю и больше в бой не выходил.
      Император Хоу-чжу в это время жил в Чэнду. Дворцовый евнух Хуан Хао с каждым днем все больше и больше забирал власть в свои руки. Хоу-чжу, увлекаясь вином и женщинами, окончательно забросил государственные дела.
      Однажды жена сановника Лю Яня, женщина необыкновенной красоты, приехала во дворец навестить императрицу. Императрица не отпускала ее домой почти месяц, и Лю Янь подумал, что его жена состоит в недозволенной связи с Хоу-чжу. В неистовом гневе встретил он жену и приказал слугам связать ее и бить по лицу. Бедную женщину забили до полусмерти.
      Узнав об этом, Хоу-чжу повелел судить Лю Яня. Судья рассудил, что простым слугам не положено бить жену знатного человека, да к тому же еще по лицу, и приговорил виновника к смертной казни на площади. Лю Яня казнили, и с этих пор замужним женщинам было запрещено являться во дворец.
      Среди чиновников многие были недовольны распущенностью Хоу-чжу, и мудрые люди не желали служить ему; их должности отдавали всяким проходимцам.
      Военачальник Янь Юй, не имевший ни малейших заслуг, но усердно льстивший евнуху Хуан Хао, решил занять должность главного полководца царства Шу. Узнав о неудачах Цзян Вэя, он договорился с Хуан Хао, и тот сказал Хоу-чжу:
      -- Цзян Вэй не годится в полководцы: сколько раз уж ходил он в походы, а возвращается все без победы. Пора отозвать его в столицу, а на его место назначить Янь Юя.
      Хоу-чжу тотчас же послал указ Цзян Вэю. А тот в это время осаждал цишаньские лагеря. Получив императорское повеление прекратить войну, он приказал отвести войска от Таояна, а затем начал отходить сам.
      Ночью Дэн Ай услышал шум и бой барабанов, но не понял, что происходит. На рассвете ему доложили, что Цзян Вэй увел все войска и лагеря его опустели. Дэн Ай решил, что Цзян Вэй задумал какую-то хитрость, и запретил преследовать врага.
      Добравшись до Ханьчжуна, Цзян Вэй поставил войска на отдых, а сам отправился в Чэнду. Однако Хоу-чжу в течение десяти дней не принимал его. Озабоченный Цзян Вэй как-то прогуливался возле ворот у дворца Дунхуа и встретился с ми-шу-ланом Цюэ Чжэном.
      -- Вы не знаете, почему Сын неба приказал прекратить войну и отозвал войска из похода? -- спросил Цзян Вэй.
      -- А разве вы сами этого не понимаете? -- удивился Цюэ Чжэн. -- Хуан Хао задумал во главе армии поставить Янь Юя и восстановил против вас императора. Но потом он разузнал, что вы воюете с таким искусным полководцем, как Дэн Ай, и решил от своего замысла отказаться.
      -- Убью подлого евнуха! -- вскричал Цзян Вэй, не владея собой от гнева.
      -- Одумайтесь! -- остановил его Цюэ Чжэн. -- Вы -- продолжатель дела Чжугэ Ляна! А вдруг Сын неба будет недоволен вашим поступком?
      -- Может быть, вы и правы, -- подумав, согласился Цзян Вэй.
      На следующий день, когда Хоу-чжу пировал с Хуан Хао в саду, туда вошел Цзян Вэй. Слуги предупредили об этом евнуха, и тот поспешил спрятаться за холмиком у озерка. Цзян Вэй поклонился Хоу-чжу и со слезами молвил:
      -- Я штурмовал лагеря Дэн Ая в Цишане, а вы, государь, неожиданно приказали прекратить войну! Не смею допытываться, с какой целью вы это сделали.
      Хоу-чжу молчал.
      -- Хуан Хао распоряжается при дворе, как десять евнухов во времена императора Лин-ди, -- продолжал Цзян Вэй. -- Вы, государь, относитесь к нему, как Лин-ди относился к Чжан Жану, а если привести пример из более отдаленных времен, то ваш евнух напоминает Чжао Гао. Казните этого человека, и в стране наступит порядок! Только тогда можно будет восстановить власть Ханьской династии на Срединной равнине!
      -- Хуан Хао -- ничтожный человек, -- улыбнулся Хоу-чжу, -- даже если и дать ему большую власть, он ничего не сможет достигнуть. Мы удивлялись, когда Дун Юнь скрипел зубами от ненависти к Хуан Хао, а ныне и вы ненавидите этого евнуха! Но почему -- мне непонятно.
      Цзян Вэй упал перед Хоу-чжу на колени.
      -- Если вы оставите в живых этого евнуха, то государство погибнет!
      -- Не пойму, чего вы добиваетесь? Одни хвалят Хуан Хао и желают, чтоб он жил, другие ненавидят и с нетерпением ждут его смерти! -- Хоу-чжу пожал плечами и приказал приближенным позвать Хуан Хао.
      Евнух вышел из-за холмика; Хоу-чжу повелел ему поклониться Цзян Вэю и просить прощения.
      -- Я служу Сыну неба и в государственные дела не вмешиваюсь! -- заговорил Хуан Хао, низко кланяясь Цзян Вэю. -- Не слушайте того, что говорят мои враги, -- они клевещут на меня из зависти. Жизнь моя в ваших руках. Пощадите!
      Слезы покатились по щекам евнуха. Возмущенный Цзян Вэй покинул сад. Он отправился к Цюэ Чжэну и рассказал ему о том, что случилось в саду.
      -- Вам грозит беда! -- взволновался Цюэ Чжэн. -- А если погибнете вы, погибнет и царство Шу!
      -- Тогда научите меня, как спастись самому и как спасти государство! -попросил Цзян Вэй.
      -- Выслушайте мой совет, -- отвечал Цюэ Чжэн. -- В Лунси есть городок Тачжун, где вы могли бы по примеру Чжугэ Ляна построить военные поселения. Доложите об этом Сыну неба и уезжайте туда. Для вас в этом будет двойная выгода: во-первых, в Тачжуне вы заготовите провиант для войска, а во-вторых, овладеете всеми землями Лунъю. Тогда и вэйцы не посмеют зариться на Ханьчжун, и вы сами избавитесь от опасности, живя вне столицы и имея в своих руках армию. Только так вы спасете государство и самого себя. Не медлите!
      -- Золотые слова! -- обрадовался Цзян Вэй.
      На другой же день он обратился к Хоу-чжу за разрешением организовать военные поселения в Тачжуне, как это в свое время сделал Чжугэ Лян. Хоу-чжу ответил согласием.
      Возвратившись в Ханьчжун, Цзян Вэй собрал военачальников и объявил им:
      -- Мы не одерживали победы в походах потому, что у нас постоянно не хватало провианта. Вот я и решил теперь устроить военные поселения в Тачжуне. Мы будем сеять пшеницу, собирать урожай и не спеша готовиться к новой войне. Войска наши отдохнут и наберутся сил, а вэйцы, которым придется возить провиант за тысячи ли, устанут и ослабеют. Тогда нам обеспечена полная победа.
      Затем Цзян Вэй отдал приказ военачальникам Ху Цзи, Ван Шэ и Цзян Биню охранять Ханьчжун, Иочэн и Ханьчэн, а Цзян Шу и Фу Цяню -- заставы в горах. Сам Цзян Вэй во главе восьмидесяти тысяч воинов отправился в Тачжун, рассчитывая остаться там надолго.
      Когда Дэн Ай узнал, что Цзян Вэй организовал военные поселения в Тачжуне и велел по дорогам устроить сорок укрепленных лагерей, он приказал своим лазутчикам составить карту расположения войск врага. Вскоре Дэн Ай послал в столицу доклад, в котором содержались подробные сведения о противнике.
      Полководец Сыма Чжао вышел из себя:
      -- Этот Цзян Вэй для меня настоящая язва! Сколько раз вторгался он на Срединную равнину, а мы все никак не можем его уничтожить!
      -- Цзян Вэй достойный ученик Чжугэ Ляна! -- заметил Цзя Чун. -- С ним сразу не справиться. Хорошо бы подослать к нему нашего воина, чтобы он убил его. Только таким путем мы избавим наше войско от тяжелой войны.
      -- Нет, этого мы не будем делать, -- возразил чжун-лан Сюнь Сюй. -В последнее время Хоу-чжу все свое время тратит на женщин и вино. Он приблизил к себе евнуха Хуан Хао и полагается только на него. Сановники думают лишь о своей безопасности. Цзян Вэй создал военные поселения в Тачжуне потому, что он тоже боится этого евнуха. Сейчас Цзян Вэя легче всего победить в открытой борьбе!
      -- Правильно! -- Сыма Чжао рассмеялся. -- Так посоветуйте, кого назначить полководцем в войне против царства Шу?
      -- Дэн Ая, -- не задумываясь, ответил Сюнь Сюй. -- Это самый способный полководец нашего времени. Дайте ему в помощники Чжун Хуэя, и нам обеспечена победа!
      -- Вы прочитали мои мысли! -- обрадовался Сыма Чжао и велел позвать Чжун Хуэя.
      -- Согласились бы вы возглавить армию в походе против царства У? -встретил его вопросом Сыма Чжао.
      -- Вы хотите сказать, что собираетесь воевать с царством Шу, а не с царством У, я не ошибся?
      -- Вы угадали.
      -- Если вы действительно собираетесь воевать с царством Шу, вот вам карта, -- продолжал Чжун Хуэй и протянул Сыма Чжао сложенную карту.
      Сыма Чжао развернул ее и увидел, что на ней были нанесены дороги и отмечены места, удобные для расположения лагерей и складов, указаны пути для наступлений и отступлений.
      -- Вы прекрасный полководец! -- воскликнул Сыма Чжао. -- Поручаю вам и Дэн Аю завоевать царство Шу!
      -- С вашего разрешения, я бы поступил несколько иначе, -- сказал Чжун Хуэй. -- В Сычуани нет дорог для одновременного наступления больших армий. Войско Дэн Ая следовало бы разделить на несколько отрядов и предоставить каждому полную самостоятельность.
      Сыма Чжао счел этот совет разумным. Он пожаловал Чжун Хуэю звание полководца Покорителя запада, вручил ему бунчук и секиру и поставил его во главе всех войск Гуаньчжуна и округов Цинчжоу, Сюйчжоу, Яньчжоу, Юйчжоу, Цзинчжоу и Янчжоу. В то же время к Дэн Аю помчался гонец с указом о назначении его полководцем Западного похода. Дэн Аю было дано право распоряжаться всеми войсками Гуаньвая и Луншана и договориться с Чжун Хуэем о начале войны против царства Шу.
      На следующий день вопрос о походе обсуждался во дворце. Военачальник Дэн Дунь сказал:
      -- Цзян Вэй уже несколько раз вторгался на Срединную равнину и погубил много наших воинов. Не следует строить планов вторжения в Сычуань, когда мы даже оборониться не можем! В неприступных сычуаньских горах мы просто погубим нашу армию!
      -- Понимаешь ли ты, что говоришь? -- Сыма Чжао помрачнел. -- Ведь я собираюсь поднять войско во имя гуманности и справедливости и хочу наказать сбившегося с истинного пути правителя!
      По знаку Сыма Чжао стража схватила Дэн Дуня под руки и вывела из зала. Вскоре внесли его отрубленную голову и положили у ног Сыма Чжао. Все присутствующие чиновники побледнели.
      -- Шесть лет уже прошло с тех пор, как я ходил в поход на восток, -спокойно, словно ничего не случилось, продолжал Сыма Чжао. -- Армия наша отдохнула, вооружилась и опять готова воевать с царствами Шу и У. Первым делом мы покорим царство Шу, а затем перейдем в наступление по суше и по воде против царства У. В древности точно так же прежде было захвачено государство Юй, чтобы затем уничтожить государство Го. Ныне, как я полагаю, столицу царства Шу охраняют восемьдесят-девяносто тысяч воинов, а тысяч тридцать-сорок стоят на границе, да еще тысяч шестьдесят-семьдесят заняты на полевых работах в военных поселениях в Тачжуне. Дэн Ай со своей стотысячной армией свяжет действия Цзян Вэя, а Чжун Хуэй тем временем с небольшим сравнительно войском, тысяч в двадцать-тридцать, нанесет стремительный удар на Ханьчжун через долину Логу. Правитель царства Шу неразумен, он не умеет держать в повиновении своих подданных, и стоит нам овладеть пограничными городами, как в столице Чэнду начнется разброд, который приведет к гибели всего царства.
      Чиновники почтительно поклонились Сыма Чжао.
      Получив печать полководца Покорителя запада, Чжун Хуэй начал очень осторожно готовиться к походу, принимая все меры к тому, чтобы замыслы его преждевременно не раскрылись. Распустив слух о том, что он собирается воевать с царством У, Чжун Хуэй занялся строительством боевых кораблей в округах Цинчжоу, Яньчжоу, Юйчжоу, Цзинчжоу и Янчжоу. А военачальник Тан Цзы получил приказ снаряжать боевые суда в Дэнчжоу, Лайчжоу и других приморских округах.
      Даже Сыма Чжао не мог понять истинных намерений Чжун Хуэя и, вызвав его однажды к себе, спросил:
      -- Зачем вы строите корабли? Ведь в Сычуань предстоит сухопутный поход?
      -- Если в царстве Шу узнают, что мы готовимся к войне против них, они обратятся за помощью к царству У, -- отвечал Чжун Хуэй. -- Поэтому я и распространяю слухи, что собираюсь в поход против царства У. Цзян Вэй не особенно будет этим обеспокоен! Зато через год мы завоюем царство Шу и одновременно у нас будет готов флот для нападения на царство У. Вы думаете, это неразумно?
      Сыма Чжао, не скрывая своей радости, немедленно назначил день выступления.
      Осенью, в третий день седьмого месяца четвертого года периода Цзин-юань [263 г.], войско Чжун Хуэя покинуло столицу. Сыма Чжао десять ли провожал своего полководца, и когда они расстались, си-цао-юань Шао Ди сказал:
      -- Господин мой, вы отправили Чжун Хуэя в поход против царства Шу и дали ему стотысячную армию. Чжун Хуэй -- человек честолюбивый, и я боюсь, как бы он не вышел из повиновения.
      -- Я и сам знаю, что он может это сделать, -- улыбнулся Сыма Чжао.
      -- Но если вы это знаете, почему же вы не назначили полководцем кого-нибудь другого? -- спросил Шао Ди.
      Сыма Чжао долго беседовал с Шао Ди, пока его сомнения не рассеялись.
      Поистине:
      Сыма Чжао ясно было до начала выступленья,
      Что способен полководец выйти из повиновенья.
      Но о том, что говорил Сыма Чжао своему чиновнику, вы узнаете в следующей главе.
      ГЛАВА СТО ШЕСТНАДЦАТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как Чжун Хуэй совершил поход на Ханьчжун, и о том, как дух Чжугэ Ляна сотворил чудо у горы Динцзюнь
      Итак, проводив Чжун Хуэя в поход, Сыма Чжао возвращался в столицу и по пути говорил чиновнику Шао Ди:
      -- Придворные сановники трусят, говорят, что воевать с царством Шу невозможно. А Чжун Хуэй самостоятельно составил план похода, и это доказывает, что он не боится врага. Не бояться врага -- это залог победы. Чжун Хуэй разгромит армию Цзян Вэя! Недаром же говорится: "Разбитый полководец не может похвалиться своей храбростью, сановники покоренного государства не могут помышлять о том, чтобы сохранить свои должности". Пусть даже Чжун Хуэй, одержав победу, попытается выйти из повиновения, но кто его поддержит? Ведь воины будут стремиться домой и помогать ему не станут. Наоборот, они скорее пойдут против него. У меня нет никаких причин для беспокойства, только смотрите не проболтайтесь!
      Шао Ди был убежден его доводами и успокоился.
      Расположившись лагерем, Чжун Хуэй созвал в свой шатер военачальников. Пришли Вэй Гуань, Ху Ле, Тянь Сюй, Пан Хуэй, Тянь Чжан, Юань Цзин, Цю Цзянь, Сяхоу Сянь, Ван Цзя, Хуанфу Кай, Гоу Ань и многие другие.
      -- Прежде всего мне нужен начальник передового отряда, -- начал Чжун Хуэй. -- Отряд этот должен прокладывать дороги в горах и наводить мосты через реки. Кто из вас возьмет на себя такую обязанность?
      -- Разрешите мне! -- отозвался один из военачальников.
      Чжун Хуэй взглянул на говорившего -- это был военачальник Сюй И, сын храбрейшего полководца Сюй Чу.
      -- Правильно! На такое дело следует послать Сюй И! Только он с этим справится! -- подхватили присутствующие.
      Чжун Хуэй подозвал Сюй И и сказал:
      -- Ты храбрый воин, как и твой отец. Военачальники ручаются за тебя. Вот возьми печать начальника передового отряда и выступай на Ханьчжун. Войско разделишь на три отряда: один пойдет через ущелье Сегу, другой -- через ущелье Логу, третий -- через ущелье Цзы-у. Дороги трудные, места опасные, воинам твоим придется карабкаться на скалы и строить мосты через реки. Но Ханьчжун должен быть взят в срок! Иди!
      Отряд Сюй И стремительно двинулся вперед, а за ним тронулась и вся огромная армия.
      Когда Дэн Ай, находившийся в Лунси, получил приказ о походе против царства Шу, он немедленно приказал Сыма Вану заключить союз с тангутами и разослал гонцов с повелением юнчжоускому цы-ши Чжугэ Сюю, тяньшуйскому тай-шоу Ван Ци, лунсийскому тай-шоу Цянь Хуну, цзиньчэнскому тай-шоу Ян Синю явиться к нему за указаниями.
      Вскоре после этого Дэн Аю приснился сон, будто он с высокой горы смотрит на Ханьчжун -- и вдруг у ног его забурлил источник, на поверхности которого запрыгали пузыри. Дэн Ай проснулся в холодном поту. Едва дождавшись рассвета, он вызвал к себе ху-вэя Шао Юаня и попросил растолковать этот сон. Шао Юань, знаток "Чжоуского Ицзина", внимательно выслушав Дэн Ая, сказал:
      -- В "Ицзине" говорится: "Вода на горе означает затруднение. Триграмма, обозначающая затруднение, может быть истолкована как удача на юго-западе и неудача на северо-востоке". Конфуций к этому добавляет: "У кого удача на юго-западе, тому всегда сопутствует успех, у кого неудача на северо-востоке, тому остается жить недолго". Вы завоюете царство Шу, но, к сожалению, не вернетесь оттуда.
      Дэн Ай задумался. В это время прибыла грамота от Чжун Хуэя, который писал, что надеется встретиться с Дэн Аем в Ханьчжуне.
      Тогда Дэн Ай отдал приказ тяньшуйскому тай-шоу Ван Ци и лунсийскому тай-шоу Цянь Хуну с двух сторон напасть на Тачжун, а юнчжоускому цы-ши Чжугэ Сюю отрезать Цзян Вэю пути к отступлению. Цзиньчэнскому тай-шоу Ян Синю было приказано непрестанно тревожить противника в Ганьсуне с тыла. Сам Дэн Ай возглавил вспомогательную армию в тридцать тысяч воинов. Остальные военачальники двинулись в поход с пятнадцатитысячными отрядами.
      Когда Чжун Хуэй выступал в поход, провожать его собрались все чиновники. Воины шли стройными рядами, латы и шлемы сверкали, как иней, знамена заслоняли солнце. Чиновники громко выражали свое восхищение, и только один военный советник Лю Ши молчал и холодно усмехался.
      Это заметил тай-вэй Ван Сян. Наклонившись к Лю Ши, он взял его за руку и тихо спросил:
      -- Как вы думаете, одержат Чжун Хуэй и Дэн Ай победу?
      -- Конечно, одержат, -- ответил Лю Ши. -- Только ни один из них не вернется в столицу.
      Ван Сян вопросительно посмотрел на собеседника, но тот больше ничего не сказал.
      О выступлении вэйских войск лазутчики донесли Цзян Вэю, который находился в Тачжуне. И он, испросив у императора указ об объявлении войны, назначил начальника конницы и колесниц левой руки Чжан И начальником заставы Янпингуань, а начальника конницы и колесниц правой руки Ляо Хуа послал охранять мост Иньпинцяо.
      -- Эти два моста имеют для нас первостепенное значение, -- сказал Цзян Вэй. -- Они -- щит Ханьчжуна. Я отправил посла в царство У с просьбой оказать нам помощь, но пока эта помощь придет, будем драться своими силами.
      Император Хоу-чжу, в последнее время совсем забросивший государственные дела, объявил об установлении нового периода своего правления под названием Тань-син [263 г.] -- Обилие и Процветание. Во дворце не прекращалось веселье. Хоу-чжу не расставался с евнухом Хуан Хао и обратился к нему за советом, когда был доставлен доклад Цзян Вэя.
      -- Оказывается, -- сказал Хоу-чжу, -- войска царства Вэй во главе с полководцами Дэн Аем и Чжун Хуэем напали на нас, и Цзян Вэй сообщает, что положение очень опасное. Посоветуйте, что ему ответить.
      -- Думаю, что никакой опасности нет. Просто Цзян Вэй ищет случая отличиться, вот он и представил вам такой доклад, -- произнес Хуан Хао. -Беспокоиться не о чем, но если вы сомневаетесь, пригласите гадалку. В Чэнду есть одна очень искусная прорицательница, которая общается с духами и умеет предсказывать судьбу.
      Хоу-чжу распорядился приготовить во внутреннем зале дворца все необходимое для жертвоприношения и велел привести гадалку. Когда эта женщина явилась, Хоу-чжу воскурил благовония, произнес молитву и сел на своем императорском ложе, внимательно наблюдая, что будет делать гадалка. Та вдруг распустила волосы, затопала ногами и закружилась по залу.
      -- Нисшествие духа! -- шепнул Хуан Хао. -- Удалите слуг, государь, и молитесь о счастье.
      Хоу-чжу отпустил слуг и, опустившись на колени, зашептал молитву.
      -- Я -- сычуаньский дух земли! -- выкрикивала гадалка. -- Вы наслаждаетесь благоденствием, государь! Чего же вам еще желать? Пройдет несколько лет, и все земли царства Вэй перейдут в ваше владение! Сохраняйте спокойствие и терпение!
      Женщина без сознания упала на пол.
      Хоу-чжу щедро наградил прорицательницу. Он так уверовал в ее предсказание, что не придал никакого значения докладу Цзян Вэя и продолжал веселиться и пить вино у себя во дворце.
      Цзян Вэй прислал еще один доклад, но евнух Хуан Хао припрятал его. А время шло, и благоприятный момент для отражения сильного врага был упущен. Благодаря этому и решилась судьба царства Шу.
      Огромное войско Чжун Хуэя неудержимой лавиной катилось на Ханьчжун. Начальнику передового отряда Сюй И не терпелось совершить подвиг. Когда войско его подошло к заставе Наньчжэн, он воскликнул:
      -- За этой заставой -- Ханьчжун. На заставе войск немного, и мы одолеем их с первого удара!
      Преисполненные решимости, воины устремились вперед, но совершенно неожиданно натолкнулись на упорное сопротивление противника.
      Военачальник Лу Сунь, охранявший заставу Наньчжэн, был заранее предупрежден о приближении врага и устроил на дороге две засады; к тому же у него были изобретенные Чжугэ Ляном самострелы. В ту минуту, когда воины Сюй И двинулись к заставе, там ударили в колотушки, и в наступающих полетели тучи стрел и камней. Пока Сюй И отдал приказ отступать, несколько десятков его воинов было убито.
      Узнав о поражении передового отряда, Чжун Хуэй решил сам посмотреть на удивительные самострелы и в сопровождении сотни телохранителей поскакал к заставе. Но стоило ему переехать мост, как он был осыпан десятками стрел. Хлестнув коня, Чжун Хуэй бросился обратно к мосту, спасаясь от самострелов. Тут из заставы вышел с небольшим отрядом Лу Сунь.
      Чжун Хуэй влетел на мост, но его конь попал одной ногой в дыру провалившегося настила и сбросил седока. Пытаясь вытащить ногу коня, Чжун Хуэй не заметил, как в этот момент к нему подскакал Лу Сунь и занес над его головой копье. К его счастью, вэйский военачальник Сюнь Кай, изловчившись, успел выстрелить в Лу Суня из лука. Лу Сунь упал с коня, а Чжун Хуэй, воспользовавшись минутным замешательством противника, бросил в бой свой отряд. С заставы больше не стреляли, боясь перебить своих воинов. Вэйцы перешли в наступление и быстро овладели заставой.
      В благодарность за свое спасение Чжун Хуэй подарил Сюнь Каю коня, латы и шлем. Затем он вызвал в шатер Сюй И и напустился на него:
      -- Ты начальник передового отряда, твоя обязанность прокладывать дороги и строить мосты! А ты что делал? Если б не Сюнь Кай, меня убили бы на мосту, когда оступился мой конь! Ты нарушил мой приказ, и я покараю тебя, как этого требует военный закон!
      И он приказал страже обезглавить Сюй И. Военачальники пытались за него вступиться:
      -- Помилуйте Сюй И, хотя бы ради его отца, который имеет немало заслуг перед династией!
      -- Перед военным законом все равны! -- гневно закричал Чжун Хуэй. -- Если делать поблажки виновным военачальникам, то как тогда повелевать армией? Стража, выполняйте приказание!
      Через минуту отрубленную голову Сюй И внесли в шатер. Военачальники молчали.
      Шуские военачальники Ван Хань и Цзян Бинь охраняли города Иочэн и Ханьчэн. Не осмеливаясь вступать в открытый бой с врагом, они укрылись за городскими стенами. Тогда Чжун Хуэй отдал приказ:
      -- Ни минуты промедления! Вперед! Быстрота -- бог войны!
      По распоряжению Чжун Хуэя военачальник Ли Фу осадил Иочэн, а Сюнь Кай -Ханьчэн; остальное войско во главе с самим Чжун Хуэем двинулось к заставе Янпингуань.
      Военачальник Фу Цянь, охранявший заставу, позвал на совет своего помощника Цзян Шу.
      -- Будем обороняться. В открытом бою нам не одолеть многочисленного врага, -- сказал Цзян Шу.
      -- Напротив! -- возразил Фу Цянь. -- Противник после долгого похода устал, и мы должны вступить в бой, не давая ему передышки. Если мы будем сидеть сложа руки, падут Иочэн и Ханьчэн.
      Цзян Шу промолчал. В это время большой отряд вэйских войск подошел к стенам заставы. Размахивая плетью, Чжун Хуэй закричал:
      -- Я привел сюда стотысячное войско! Сдавайтесь без боя -- и получите высокие звания, а не сдадитесь -- всех уничтожу!
      Разгневанный Фу Цянь, оставив на заставе Цзян Шу, ударил на противника. Вэйские войска от неожиданности подались назад, но вскоре перешли в наступление и начали теснить Фу Цяня. Тот решил уйти на заставу, но на стене увидел вэйские знамена.
      -- Я уже покорился царству Вэй! -- кричал со стены Цзян Шу.
      -- Негодяй! -- в ярости завопил Фу Цянь. -- Ты изменил своему долгу! Какими же глазами ты будешь смотреть на Сына неба?
      Фу Цянь снова бросился на противника. Но вэйцы окружили его. Он бился отчаянно, но вырваться не мог. Почти все его воины были убиты или ранены. Тогда Фу Цянь поднял голову к небу и тяжко вздохнул:
      -- При жизни я был подданным царства Шу, после смерти буду его духомхранителем! -- С этими словами он подхлестнул коня и опять напал на врага. Фу Цянь был уже несколько раз ранен, кровь окрасила боевой халат и доспехи. Наконец упал его конь. Сделав последнее усилие, Фу Цянь вонзил себе в грудь меч.
      Потомки прославили в стихах подвиг Фу Цяня:
      За день вековечную славу
      Стяжал полководец из Шу.
      Нет, лучше пасть смертью Фу Цяня,
      Чем жить, как изменник Цзян Шу.
      Так Чжун Хуэй овладел заставой Янпингуань, где были большие запасы провианта и много оружия. На радостях Чжун Хуэй щедро наградил своих воинов. В ту ночь вэйские войска расположились на отдых в городе Янане. Вдруг с юго-западной стороны послышались какие-то странные крики. Чжун Хуэй выскочил из шатра, но крики прекратились. Однако до самого рассвета никто не сомкнул глаз.
      На следующую ночь повторилось то же самое. Утром Чжун Хуэй послал разведчиков осмотреть все окрестности. Возвратившись, разведчики доложили, что на десять ли в окружности не встретили ни одного человека.
      Тревога Чжун Хуэя не прошла. Он решил сам поехать в юго-западном направлении и во что бы то ни стало разузнать, кто кричит по ночам. Вскоре его небольшой отряд приблизился к горе, вершина которой была окутана густым туманом, а вокруг клубились черные тучи и веяло духом смерти.
      -- Что это за гора? -- подозвав проводника, спросил Чжун Хуэй и придержал своего коня.
      -- Это гора Динцзюнь, -- отвечал проводник. -- Здесь когда-то погиб полководец Сяхоу Юань.
      Лицо Чжун Хуэя омрачилось, и он повернул коня. Но вдруг откуда не возьмись налетел буйный ветер и точно из облаков хлынула на землю лавина воинов. Перепуганный Чжун Хуэй поскакал назад, увлекая за собой своих воинов, от страха падавших с коней. Но когда они, наконец, добрались до заставы Янпингуань, то оказалось, что все воины целы и только некоторые потеряли шлемы и мечи. Вернувшиеся утверждали, что из черной тучи посыпалась на землю тьма-тьмущая всадников, которые набросились на них, но никого не убили. В действительности же это был песчаный вихрь!
      Немного успокоившись, Чжун Хуэй спросил покорившегося ему Цзян Шу:
      -- Есть на той горе храм какому-нибудь духу?
      -- Храма там нет, но есть могила князя Воинственного Чжугэ Ляна.
      -- Так это его дух и творит чудеса! -- догадался Чжун Хуэй. -- Попробуем принести ему жертву.
      На следующий же день Чжун Хуэй приготовил жертвенные дары, зарезал большого быка и отправился на могилу князя Воинственного. После жертвоприношения ветер утих, и начал моросить мелкий дождь. Вскоре он прошел, небо прояснилось. Возрадовавшись, вэйские воины поклонились могиле и возвратились в лагерь.
      Ночью Чжун Хуэй сидел в своем шатре и, облокотившись на столик, незаметно заснул. Вдруг по шатру пролетел легкий ветер, и Чжун Хуэй увидел человека с белой шелковой повязкой на голове, в одежде из пуха аиста, отороченной черной каймой. В руке он держал веер из перьев. Лицо у него было белое, как яшма, из-под густых бровей сияли ясные глаза. Ростом он был в восемь чи; движениями, легкими и плавными, напоминал бессмертного духа. Человек приблизился к столику.
      -- Кто вы? -- спросил Чжун Хуэй, подымаясь ему навстречу.
      -- Слушай! Я должен тебе сказать, что благоденствие династии Хань окончилось. Очень жаль, что населению Сычуани приходится страдать от войны. От имени неба я повелеваю тебе: когда твое войско вступит в пределы Сычуани, не убивай жителей!
      Призрак взмахнул рукавами одежды и исчез. Чжун Хуэй протянул к нему руки и тут же проснулся. Он понял, что с ним говорил дух Чжугэ Ляна.
      Глубоко потрясенный Чжун Хуэй отдал приказ при наступлении нести впереди войска большой белый флаг с надписью: "Безопасность государству и спокойствие народу". Под страхом смертной казни запрещалось убивать население.
      Слава о доброте Чжун Хуэя быстро облетела царство Шу. Жители Ханьчжуна вышли из города и поклонами встречали победителя.
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      Отряд таинственных бойцов пришел к подножию Динцзюнь.
      Спал Чжун Хуэй, и призрак вдруг ему явился в сновиденье.
      При жизни думал Чжугэ Лян лишь о спасенье рода Лю,
      А умер -- и словами он принес народу Шу спасенье.
      Находившийся в Тачжуне Цзян Вэй узнал о приближении противника и приказал военачальникам Ляо Хуа, Чжан И и Дун Цюэ идти к нему на помощь со своими войсками. Когда разведчики донесли, что вэйский военачальник Ван Ци уже близко, Цзян Вэй двинулся ему навстречу. Противники выстроились друг против друга в боевые порядки, и Ван Ци выехал вперед.
      -- Сдавайтесь! -- закричал он. -- Не вздумайте сопротивляться! У нас несметное войско, мы уже взяли Чэнду!
      Не владея собой от гнева, Цзян Вэй бросился на врага с копьем. Ван Ци обратился в бегство. Цзян Вэй преследовал его более двадцати ли. А там загремели барабаны, и впереди появился вэйский отряд со знаменем: "Лунсийский тай-шоу Цянь Хун".
      -- И эти крысы вздумали драться со мной! -- вскричал Цзян Вэй.
      Под его натиском Цянь Хун также бежал. Цзян Вэй гнался за ними около двадцати ли, пока не столкнулся с войском самого Дэн Ая.
      Разгорелась кровопролитная битва. Цзян Вэй несколько раз схватывался с Дэн Аем. Ни та, ни другая сторона не уступала друг другу в своей решимости добиться победы. К Цзян Вэю прискакал всадник с известием, что цзиньчэнский тай-шоу Ян Синь захватил и сжег все лагеря в Ганьсуне.
      Цзян Вэй приказал своему помощнику сдерживать наступающие войска Дэн Ая, а сам поспешил в Ганьсун. Здесь он столкнулся с Ян Синем, но тот уклонился от боя и скрылся в горах. Цзян Вэй погнался было за ним, но с гор покатились бревна и камни, и Цзян Вэю не удалось продвинуться ни на шаг. В это время войска Дэн Ая прорвались и окружили его. Цзян Вэй со своими всадниками вырвался из окружения и заперся в главном лагере, решив ожидать подкреплений.
      Вдруг к нему примчался гонец с известием, что Чжун Хуэй занял заставу Янпингуань и что военачальник Цзян Шу сдался, а Фу Цянь погиб в бою и Ханьчжун в руках врага.
      После падения Ханьчжуна врагу также сдались военачальник Ван Шэ, охранявший Иочэн, и военачальник Цзян Бинь, охранявший Ханьчэн. Военачальник Ху Цзи бежал в Чэнду просить помощи.
      Встревоженный Цзян Вэй отдал приказ спешно сниматься с лагеря. Но в ту же ночь на границе Сычуани его войско было задержано армией противника, во главе которой стоял цзиньчэнский тай-шоу Ян Синь.
      Цзян Вэй яростно напал на врага, и Ян Синь обратился в бегство. Цзян Вэй послал ему вдогонку три стрелы, но промахнулся. Тогда он бросил лук, схватил копье и помчался за противником. Неожиданно конь споткнулся и сбросил Цзян Вэя на землю. В ту же минуту подскакал Ян Синь, но Цзян Вэй встал на ноги и нанес копьем удар в голову его коня. Подоспевшие вэйские воины спасли Ян Синя от смерти.
      Цзян Вэй опять вскочил на коня и собирался продолжать погоню, но ему донесли, что Дэн Ай недалеко, и он отказался от своего намерения. Собрав войско, Цзян Вэй решил идти на Ханьчжун, но тут ему сообщили, что юнчжоуский тай-шоу Чжугэ Сюй перерезал дорогу. Тогда Цзян Вэй приказал раскинуть лагерь в горах. Вэйские войска расположились у моста Иньпинцяо. Теперь Цзян Вэй не мог двинуться ни вперед, ни назад.
      -- Небо отвернулось от меня! -- тяжело вздохнул он.
      -- Не теряйте надежды! -- сказал его помощник Нин Суй. -- У Чжугэ Сюя войск мало, и мы одним ударом сомнем их. Только надо обмануть противника, будто мы наступаем через ущелье Кунханьгу прямо на Юнчжоу. Этим мы заставим врага бросить Иньпинцяо и поспешить на выручку Юнчжоу. Вот тогда мы и займем Цзяньгэ. А там и Ханьчжун отвоюем.
      Цзян Вэй повел войско в ущелье Кунханьгу, делая вид, что собирается захватить Юнчжоу. Лазутчики донесли об этом Чжугэ Сюю. Тот встревожился:
      -- Юнчжоу -- наша опора, и если противник захватит его, всю вину взвалят на меня!
      Оставив лишь небольшой отряд охранять мост Иньпинцяо, Чжугэ Сюй повел свое войско в Юнчжоу. Только этого и ждал Цзян Вэй. Он вышел на северную дорогу и стремительно двинулся к мосту. Там действительно стоял малочисленный вэйский отряд, который Цзян Вэй почти начисто истребил. Перейдя с войском через мост, он приказал поджечь его.
      А Чжугэ Сюй узнал, что Цзян Вэй обманул его, и бросился обратно, но опоздал -- там уже не было ни моста, ни противника.
      Тем временем Цзян Вэй безостановочно двигался дальше. Вскоре ему повстречались военачальники Чжан И и Ляо Хуа.
      -- У нас беда! -- сказал Чжан И. -- Хуан Хао наотрез отказывается воевать! Но мы пошли к вам на помощь, как только узнали о падении Ханьчжуна.
      -- Враг ведет нападение со всех сторон, -- сказал Ляо Хуа. -- Дороги для подвоза закрыты. Не лучше ли отойти в Цзяньгэ и занять оборону, пока положение не изменится?
      Цзян Вэй заколебался. В это время разведчики донесли о наступлении войск Дэн Ая и Чжун Хуэя. Тогда Цзян Вэй послал против них Ляо Хуа и Чжан И.
      -- В землях Байшуй воевать неудобно, -- заметил Ляо Хуа. -- Надо уходить в Цзяньгэ пока не поздно!
      Цзян Вэй подумал немного и решил принять совет Ляо Хуа. Но было поздно: едва воины его подошли к Цзяньгэ, как загремели барабаны, затрубили рога и густо встали знамена. Неизвестное войско расположилось на подступах к городу.
      Поистине:
      Неприступных скал Ханьчжуна больше уж у них не стало,
      Но в Цзяньгэ поднялся ветер и волна стеною встала.
      Если вы хотите узнать, чье войско встретил Цзян Вэй под Цзяньгэ, посмотрите следующую главу.
      ГЛАВА СТО СЕМНАДЦАТАЯ
      в которой идет речь о том, как Дэн Ай совершил переход через горы, и о том, как в битве при Мяньчжу погиб Чжугэ Чжань
      Полководец Дун Цюэ, узнав о вторжении вэйских войск в царство Шу, не дожидаясь приказа, поднял двадцать тысяч воинов и расположился в Цзяньгэ. В тот же день, заметив вдали облако пыли, он привел войско в боевую готовность. Но оказалось, что это идут отряды Цзян Вэя, Ляо Хуа и Чжан И. Обрадованный Дун Цюэ впустил их в город и после приветственных церемоний рассказал им о недостойном поведении Хоу-чжу и Хуан Хао.
      -- Не печальтесь! -- воскликнул Цзян Вэй. -- Пока я жив, противнику царство Шу не достанется! Будем оборонять Цзяньгэ и подумаем, что делать дальше.
      -- Цзяньгэ мы удержим, -- согласился Дун Цюэ. -- Но ведь в Чэнду почти нет войск! А если враг захватит столицу, династия погибнет!
      -- Противник туда не доберется: Чэнду окружают неприступные горы, -возразил ему Цзян Вэй.
      Во время этого разговора Цзян Вэю доложили, что к городу приближаются войска Чжугэ Сюя. Цзян Вэй сам возглавил отряд из пяти тысяч воинов и, выйдя из города, обрушился на врага. Чжугэ Сюй не выдержал отчаянного натиска и бежал, понеся огромные потери. Цзян Вэю досталась большая добыча.
      Чжугэ Сюй расположился лагерем в нескольких ли от Цзяньгэ, а Цзян Вэй вернулся в город.
      Лагерь Чжун Хуэя находился в двадцати пяти ли от Цзяньгэ. Потерпевший поражение Чжугэ Сюй явился к Чжун Хуэю просить прощения.
      -- Я приказывал тебе охранять мост Иньпинцяо, -- обрушился на виновного Чжун Хуэй, -- а ты что сделал? Почему ты упустил Цзян Вэя? И как ты посмел нарушить мой приказ! Кто тебе разрешил наступать?
      Чжугэ Сюй стал оправдываться:
      -- Цзян Вэй хитер и коварен. Он сделал вид, будто идет на Юнчжоу, и я поспешил туда, а он этим воспользовался и улизнул. Вот тогда я и повел свое войско на Цзяньгэ. Кто же мог предположить, что дело так обернется?
      Чжун Хуэй не принял оправданий Чжугэ Сюя и приказал отрубить ему голову.
      -- Не делайте этого! -- вступился за виновного военачальник Вэй Гуань. -Чжугэ Сюй подчинен Дэн Аю, и если вы казните его, то нарушите согласие между полководцами.
      -- Я получил приказ Сына неба и Цзиньского гуна Сыма Чжао идти войной против царства Шу, -- раздраженно заметил Чжун Хуэй. -- Пусть провинится хоть сам Дэн Ай, я велю и его наказать!
      Лишь благодаря настойчивым просьбам военачальников Чжун Хуэй отменил казнь и приказал отправить Чжугэ Сюя в Лоян в колеснице для преступников, чтобы его судил сам Цзиньский гун, а все войско Чжугэ Сюя оставил у себя.
      Кто-то сообщил об этом Дэн Аю. Тот пришел в ярость:
      -- Мы с ним на равном положении! Как он смеет оскорблять меня!
      -- Батюшка, -- уговаривал отца Дэн Чжун, -- из-за какого-то пустяка вы можете расстроить великое государственное дело! Забудьте об этом!
      Дэн Ай овладел собой и решил поехать к Чжун Хуэю.
      Когда Чжун Хуэю доложили о приезде Дэн Ая, он прежде всего спросил, большая ли с ним охрана.
      -- Всего десять всадников, -- ответили ему.
      Приказав выстроить перед шатром сотню телохранителей, Чжун Хуэй велел просить Дэн Ая в шатер. После приветственных церемоний Дэн Ай огляделся -суровые лица стоявших возле шатра воинов произвели на него неприятное впечатление. Не желая затягивать молчание, он произнес, обращаясь к Чжун Хуэю:
      -- Вам очень повезло -- вы захватили Ханьчжун! Теперь следует подумать о том, как взять Цзяньгэ.
      -- У вас есть план наступления? -- спросил Чжун Хуэй.
      Дэн Ай уклонился от прямого ответа, ссылаясь на свое неразумие. Но Чжун Хуэй продолжал его расспрашивать.
      -- Мне кажется, что следовало бы идти прямо на Чэнду по малой иньпинской дороге, -- сказал, наконец, Дэн Ай. -- Цзян Вэй бросится спасать Чэнду, а вы этим воспользуетесь и захватите Цзяньгэ.
      -- Ваш план великолепен! -- обрадовался Чжун Хуэй. -- Идите на Чэнду -буду ждать от вас вестей о победе.
      Они выпили вина и распрощались. Проводив Дэн Ая, Чжун Хуэй вернулся в шатер и сказал военачальникам:
      -- Мне говорили, что Дэн Ай блестящий полководец, но это неверно -он просто заурядный человек.
      -- Что дало вам повод прийти к такому заключению? -- удивились военачальники.
      -- Да ведь он говорил глупости! -- отвечал Чжун Хуэй. -- Малая иньпинская дорога пролегает через высокие горы, и стоит противнику запереть его в этих горах, как все его воины перемрут с голоду. Мы не станем рисковать и пройдем большой дорогой. Так или иначе, а царство Шу завоюем мы!
      Затем он приказал готовить штурмовые лестницы и метательные машины для штурма Цзяньгэ.
      Выйдя за ворота лагеря, Дэн Ай сказал своим военачальникам:
      -- Чжун Хуэй хочет посмотреть, как мы будем действовать!
      -- Судя по выражению его лица, он не слишком одобряет ваш план и согласился только на словах, -- отвечали военачальники.
      -- И пусть его! Он думает, что я не возьму Чэнду! А я овладею Чэнду назло ему!
      Когда Дэн Ай возвратился в свой лагерь, сын его Дэн Чжун и военачальник Ши Цзуань приступили к нему с расспросами.
      -- Что вы сказали Чжун Хуэю насчет вашего плана?
      -- Я разговаривал с ним начистоту, а он смотрел на меня как на дурака, -ответил Дэн Ай, -- ему удалось захватить Ханьчжун, и он думает, что большего подвига и быть не может! А разве добился бы он успеха, если б я не сковал Цзян Вэя в Тачжуне? Нет, я сам захвачу Чэнду! Тогда можно будет считать, что и Ханьчжун занял я!
      Дэн Ай снялся с лагеря и отошел на семьдесят ли от Цзяньгэ. Узнав об этом, Чжун Хуэй только усмехнулся.
      Между тем Дэн Ай послал секретное письмо Сыма Чжао и, собрав в своем шатре военачальников, обратился к ним с такими словами:
      -- Мы должны взять Чэнду и совершить бессмертный подвиг! Готовы ли вы повиноваться мне?
      -- Готовы! Ведите нас! -- дружно ответили военачальники.
      Тогда Дэн Ай приказал своему сыну Дэн Чжуну возглавить отряд из пяти тысяч воинов и двинуться вперед, чтобы прокладывать в горах путь для всей армии. Воины эти были без лат и вооружены топорами и мотыгами.
      Дэн Ай поделил свое войско на отряды по три тысячи. Через каждые сто ли один из отрядов останавливался и сооружал укрепленный лагерь.
      Выступив из города Иньпина в десятом месяце того же года [263 г.], войско Дэн Ая за двадцать дней прошло более семисот ли по необитаемым горам и по пути сооружало лагеря. В каждом лагере оставался один отряд. Когда Дэн Ай добрался до хребта Мотяньлин, с ним было всего две тысячи воинов; кони так устали, что не в силах были двинуться с места. Вскарабкавшись на скалистую вершину, Дэн Ай увидел, что там сидит Дэн Чжун со своими воинами и проливает слезы.
      -- Что случилось? -- удивленно спросил Дэн Ай.
      -- Впереди лишь одни отвесные скалы да обрывы -- их не одолеть! -- отвечал Дэн Чжун, указывая рукой на запад. -- Напрасно мы тратим силы!
      -- Но не отступать же нам после того, как войско прошло более семисот ли! -- вскричал Дэн Ай. -- Еще одно усилие, и мы преодолеем этот хребет, а там и Цзянъю. -- Обращаясь к военачальникам, Дэн Ай добавил: -- Не проникнешь в логово тигра -- не достанешь тигрят! Мы с вами делим тяготы похода, разделим и славу его и богатство!
      -- Готовы повиноваться! -- отвечали военачальники.
      -- Бросайте латы и оружие вниз, -- приказал Дэн Ай, -- и делайте то, что буду делать я!
      Быстро завернувшись в кусок войлока, Дэн Ай покатился по склону вниз. Все воины, у которых был войлок или войлочная одежда, заворачивались в них и следовали за своим полководцем. Те, у кого не было войлока, обвязывались веревками и один за другим спускались по склону, цепляясь за кусты и деревья. Так Дэн Ай и его воины одолели хребет Мотяньлин.
      Они привели в порядок доспехи и оружие и собирались двинуться дальше, как вдруг Дэн Ай заметил скалу, на которой каменотес высек предсказание князя Воинственного Чжугэ Ляна:
      "Когда вспыхнут два огня, дорогой этой пройдут люди. Два храбрых мужа проявят непокорство и найдут смерть среди этих гор"(*1).
      Встревоженный Дэн Ай несколько раз поклонился скале и задумчиво произнес:
      -- Чжугэ Лян был величайшим полководцем! Жаль, что мне не довелось у него учиться.
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      Неприступны Иньпинские скалы, что главой упираются в небо.
      Даже черные цапли боятся над вершинами их пролетать.
      В войлок хитрый Дэн Ай завернулся и скатился по склону крутому.
      Чжугэ Лян этот подвиг предвидел и велел на скале начертать.
      Перейдя хребет Мотяньлин, войско Дэн Ая безостановочно двинулось дальше. На пути ему попался пустующий лагерь.
      -- Видите, -- обратился Дэн Ай к военачальникам, указывая на лагерь, -когда был жив Чжугэ Лян, здесь стояло его войско, охраняя выход из гор в царство Шу, но Хоу-чжу снял отсюда охрану.
      На душе Дэн Ая было очень тревожно. Хмуро оглядываясь вокруг, он говорил военачальникам:
      -- У нас один путь -- вперед. Назад пути нет. Впереди -- жизнь, позади -смерть! Смелей на врага!
      -- Мы готовы биться насмерть! -- отвечали военачальники.
      Дэн Ай решил вести войско на Цзянъю, где, как ему было известно, хранились продовольственные запасы шуской армии.
      Город Цзянъю охранял военачальник Ма Мо. Когда он узнал, что противник захватил восточную часть Сычуани, он принял некоторые меры, опасаясь появления вэйцев со стороны большой дороги. Ему и в голову не приходило, что враг может выйти из гор. Он надеялся на то, что Цзян Вэй удержит противника под Цзяньгэ.
      Как-то после военных учений Ма Мо вернулся домой и сел у очага. Жена подала ему вино, и Ма Мо молча выпил. Наконец жена не вытерпела и спросила:
      -- Почему вы так беспечны? Говорят, что положение царства Шу очень опасное.
      -- А чего мне вмешиваться? -- махнул рукой Ма Мо. -- Все дела в руках Цзян Вэя, пусть он и думает.
      -- Это верно, но все же и вам поручено важное дело!
      -- Все равно нам конец! Сын неба предается пьянству и разгулу, он никого не слушается, кроме евнуха Хуан Хао. Я уже решил сдаться, как только придут вэйские войска.
      -- Что ты говоришь! -- Жена так рассердилась, что со злостью плюнула мужу в лицо. -- Ты воин, а думаешь о предательстве! Зачем же ты ешь хлеб государя! Я и смотреть на тебя не стану!
      Ма Мо покраснел от стыда, но в этот момент вбежал в комнату слуга.
      -- Господин! Вэйский полководец Дэн Ай неизвестно откуда появился у стен города! С ним две тысячи воинов!
      Ма Мо вскочил с места и бросился вон из дому, торопясь принести Дэн Аю покорность. Склонившись перед вражеским полководцем, он со слезами говорил:
      -- Я давно мечтал о том, чтобы покориться царству Вэй. Прошу вас в город. Все мои воины и горожане сдаются на вашу милость.
      Дэн Ай принял его покорность и взял под свое начало войска, находившиеся в Цзянъю. Ма Мо был назначен проводником при армии Дэн Ая.
      В этот момент в ямынь с криком вбежал слуга Ма Мо:
      -- Жена моего господина повесилась!
      -- Почему? -- удивленно спросил Дэн Ай.
      Тогда Ма Мо рассказал ему правду. Дэн Ай оценил мужество погибшей женщины и приказал устроить ей пышные похороны, на которых сам совершил жертвоприношения. Потомки воспели героиню в стихах:
      Хоу-чжу пребывал в заблужденье, и спокойствие Хань омрачилось,
      Небеса ниспослали Дэн Ая, чтобы он овладел Сычуанью.
      Жаль, не много в Башу полководцев, что могли б в благородстве сравниться
      С этой женщиною-героиней, не забытой доныне преданьем.
      После того как Дэн Ай занял Цзянъю, к нему прибыли все войска, остававшиеся по пути в лагерях. И Дэн Ай повел их на Фоучэн.
      -- Воинам следовало бы немного отдохнуть после трудного перехода, -заметил военачальник Тянь Сюй. -- Не подождать ли нам несколько дней?
      -- Как ты смеешь подрывать боевой дух воинов? -- вскипел Дэн Ай. -- Разве тебе не известно, что быстрота -- бог войны? Эй, стража! Обезглавить его!
      Но за Тянь Сюя вступились другие военачальники, и Дэн Ай вынужден был отменить казнь. Войско двинулось к Фоучэну. Город сдался без боя.
      Об этом стало известно в Чэнду, и Хоу-чжу поспешил вызвать на совет евнуха Хуан Хао.
      -- Все это ложные слухи, -- успокаивал его евнух. -- Духи не допустят, чтобы царство Шу погибло!
      Тогда Хоу-чжу вспомнил о гадалке и повелел доставить ее во дворец, но та бесследно исчезла.
      Вскоре один за другим посыпались доклады о надвигающейся беде. Хоу-чжу созвал на совет сановников, но все они молчали. Только один Цюэ Чжэн осмелился выйти вперед и заявить:
      -- Государь! Положение крайне опасное. Призовите к себе сына князя Воинственного и посоветуйтесь с ним!
      Цюэ Чжэн имел в виду Чжугэ Чжаня, сына Чжугэ Ляна.
      Чжугэ Чжань, по прозванию Сы-юань, был человеком незаурядных способностей. Его мать, госпожа Хуан, была дочерью Хуан Чэн-яня и отличалась большим умом и талантами. Она постигла законы неба и земли, владела тайнами передвижения одушевленных и неодушевленных предметов, ей была доступна военная хитрость. Еще в те времена, когда Чжугэ Лян жил в Наньяне, он узнал о мудрости этой женщины и женился на ней. Жена стала его верной помощницей. Умерла она вскоре после того, как покинул мир ее муж, и перед кончиной наказывала сыну быть честным и благородным.
      Чжугэ Чжань с детских лет был умен и находчив. Он снискал расположение Хоу-чжу, и тот отдал ему в жены свою дочь. Впоследствии, после смерти Чжугэ Ляна его титул перешел к сыну.
      В четвертом году периода Цзин-яо Чжугэ Чжань был назначен на должность начальника войск дворцовой охраны. Но в то время в силу вошел евнух Хуан Хао, и Чжугэ Чжань старался как можно реже появляться при дворе.
      И вот Хоу-чжу по совету Цюэ Чжэна решил пригласить Чжугэ Чжаня во дворец. Когда Чжугэ Чжань явился, государь со слезами сказал:
      -- Наша столица в опасности. Враг уже занял Фоучэн. Именем вашего батюшки прошу вас: спасите государство!
      -- Государь мой! -- отвечал Чжугэ Чжань. -- Вы оказывали моему батюшке великие милости, и я готов служить вам до последнего часа моей жизни! Дайте мне войско, которое есть в Чэнду, и я пойду на решительный бой с врагом!
      Хоу-чжу тотчас же исполнил просьбу Чжугэ Чжаня, и тот, попрощавшись с государем, покинул дворец.
      Собрав военачальников, Чжугэ Чжань обратился к ним с вопросом:
      -- Кто из вас желает быть начальником передового отряда?
      -- Батюшка, разрешите мне возглавить передовой отряд! -- отозвался его сын по имени Чжугэ Шан.
      Чжугэ Шану было всего девятнадцать лет, но он успел изучить все книги по военному искусству и постичь законы стратегии. Чжугэ Чжань был доволен словами своего сына и охотно удовлетворил его просьбу.
      В тот же день войско покинуло Чэнду и двинулось навстречу врагу.
      Между тем Дэн Ай, изучив полученную от Ма Мо карту, на которой были подробно нанесены все дороги, реки и горы от Фоучэна до Чэнду, встревожился:
      -- Если противник будет оборонять горы на нашем пути, пожалуй, нам не одержать победу! Надо скорее идти вперед, пока не подоспел Цзян Вэй, а то мы погибнем!
      Вызвав к себе военачальника Ши Цзуаня и своего сына Дэн Чжуна, Дэн Ай сказал им:
      -- Торопитесь с войском к Мяньчжу и задержите там противника. Не теряйте ни минуты! Если враг выйдет к неприступным местам раньше, чем вы, не сносить вам голов!
      Ши Цзуань и Дэн Чжун выступили к Мяньчжу и там встретились с армией противника.
      Выстроив свое войско, в боевые порядки, Ши Цзуань и Дэн Чжун встали под знамена. Шуские войска избрали способ восьми расположений.
      Трижды на их стороне прогремели барабаны, раздвинулись знамена, и несколько воинов, держа пучки стрел, выкатили небольшую колесницу, в которой сидел человек с шелковой повязкой на голове, в одеянии из пуха аиста, с веером из перьев в руке. Рядом развевалось большое желтое знамя с надписью: "Ханьский чэн-сян, князь Воинственный Чжугэ Лян".
      Ши Цзуаня и Дэн Чжуна от страха прошиб пот.
      -- Мы погибли! -- закричали они. -- Чжугэ Лян жив!
      Шуское войско напало на них; вэйцы были разгромлены и обратились в бегство. Дэн Ай на помощь им не подоспел.
      -- Почему вы отступили, не сражаясь? -- укорял Дэн Ай своего сына и Ши Цзуаня.
      -- Наши воины бежали, как только увидели, что вражеские войска ведет Чжугэ Лян! -- оправдывался Дэн Чжун.
      -- А хоть бы и Чжугэ Лян! -- разгневался Дэн Ай. -- Вы-то чего испугались? За нарушение приказа вас следует казнить!
      Но военачальники принялись уговаривать Дэн Ая, и гнев его утих. Он выслал разведку. Вскоре разведчики донесли, что войска ведет вовсе не сам Чжугэ Лян, а его сын Чжугэ Чжань и внук Чжугэ Шан -- начальник передового отряда. В колесницу посадили деревянную статую Чжугэ Ляна.
      -- Готовьтесь к наступлению! -- вскричал Дэн Ай. -- Успех наш зависит от одного сражения! Но если вы не одержите победу, пощады не ждите!
      Ши Цзуань и Дэн Чжун вышли в бой. Но Чжугэ Шан яростно обрушился на них и заставил отступить с большими потерями. Чжугэ Чжань преследовал их больше двадцати ли.
      Ши Цзуань и Дэн Чжун вернулись к Дэн Аю. Видя, что оба они ранены, Дэн Ай не стал их упрекать, а решил созвать военный совет.
      -- Чжугэ Чжань уже дважды разгромил наше войско! -- сказал он военачальникам. -- Если мы не разобьем его сейчас, он уничтожит нас!
      -- А не попытаться ли завлечь его в ловушку? -- спросил военачальник Цю Бэнь.
      Дэн Ай принял этот совет. Вскоре он отправил с гонцом письмо в лагерь противника. Воины привели гонца к Чжугэ Чжаню. Тот вскрыл письмо и прочитал:
      "Полководец Западного похода Дэн Ай начальнику войск дворцовой охраны Чжугэ Чжаню.
      Я убежден, что за последнее время не было столь мудрого и талантливого полководца, как ваш уважаемый батюшка. Еще в те годы, когда он жил в своей хижине в Наньяне, он предсказал возникновение трех царств. Он покорил Ичжоу и помог основать династию. С древнейших времен и поныне редко можно встретить такого мудреца!
      Впоследствии ваш батюшка шесть раз водил свое войско к Цишаню, и не одержал победы лишь потому, что этого не пожелало небо.
      Нынешний правитель царства Шу, Хоу-чжу, неразумен, и силы династии иссякли. Государь царства Вэй повелел мне вести несметную армию в поход против царства Шу. Воины мои почти достигли Чэнду. Почему вы, мудрый полководец, не хотите поступить в соответствии с волей неба и желанием народа и перейти на нашу сторону? Я испросил бы императорский указ о пожаловании вам титула Ланъеского вана. Вы были бы достойны своих предков!
      Поверьте мне, и я буду счастлив. Подумайте над моим предложением".
      Оскорбленный Чжугэ Чжань в ярости разорвал письмо, затем приказал страже отрубить гонцу голову и отвезти ее к Дэн Аю.
      Приказание было исполнено. Дэн Ай вышел из себя и решил немедленно напасть на врага, но военачальник Цю Бэнь сказал:
      -- Погодите! Чжугэ Чжаня можно победить только военным искусством!
      Тогда Дэн Ай отменил свой приказ и велел тяньшуйскому тай-шоу Ван Ци и лунсийскому тай-шоу Цянь Хуну устроить засаду; лишь после этого он начал наступление.
      Чжугэ Чжань в свою очередь желал поскорее завязать бой, и как только противник приблизился, он вскочил на коня и врезался в ряды вэйцев. Войско Дэн Ая обратилось в бегство, и Чжугэ Чжань пустился за ним в погоню. Но вдруг с двух сторон из засады на него напали войска. Чжугэ Чжань укрылся в Мяньчжу, но вэйцы осадили город.
      Тогда Чжугэ Чжань приказал военачальнику Пын Хэ вырваться из кольца врагов и доставить в царство У письмо с просьбой о помощи.
      Военачальник Пын Хэ благополучно добрался до царства У и вручил письмо государю Сунь Сю. Правитель Сунь Сю торопливо прочитал письмо и воскликнул:
      -- Царство Шу в опасности! Мы не можем сложа руки смотреть на его гибель!
      Он тут же назначил старого военачальника Дин Фына главным полководцем, а Дин Фэня и Сунь И -- его помощниками и приказал им идти на помощь царству Шу. Дин Фын выступил в поход на Шоучунь. Его помощники во главе двадцати тысяч воинов направились в Мяньчжу, где находился Чжугэ Чжань.
      Чжугэ Чжань долго ждал помощи из царства У, но так и не дождавшись, сказал военачальникам:
      -- Нам невыгодно сидеть в обороне. Пусть сын мой Чжугэ Шан охраняет Мяньчжу, а мы пойдем в бой.
      Вскоре его войско тремя отрядами выступило из города. Дэн Ай сразу же отступил. Чжугэ Чжань бросился в погоню, но попал в окружение. Он метался из стороны в сторону, пока его не сразила стрела.
      -- Жизнь покидает меня! -- воскликнул он, падая с коня. -- Но я счастлив тем, что послужил государству!
      Собрав последние силы, он выхватил меч и вонзил себе в грудь.
      Это видел его сын, стоявший на городской стене. Надев латы, он вскочил на коня и двинул свои отряды на противника.
      -- Господин мой, не выходите из города! -- закричал вдогонку его помощник Чжан Цзунь.
      -- Род наш пользовался милостями ханьских государей. Я до конца буду верно служить династии и отомщу за гибель моего отца! За батюшку! -- крикнул он на ходу и, не оборачиваясь, поскакал дальше.
      Чжугэ Шан погиб в бою от вражеских стрел. Потомки сложили о них такие стихи:
      Не сказать, чтобы сановник не был хитрым человеком,
      Но судьба род Лю сгубила, видно, ради Сыма Яня.
      В это горестное время два Чжугэ свершили подвиг,
      Верностью своей напомнив о великом Чжугэ Ляне.
      Дэн Ай вошел в город Мяньчжу. Желая отдать должное храбрости Чжугэ Чжаня и его сына, Дэн Ай распорядился похоронить их с военными почестями. Охранявшие город военачальники Чжан Цзунь, Хуан Чунь и Лю Ци также пали в бою.
      Одержав победу, Дэн Ай наградил своих воинов и двинулся на Чэнду.
      Поистине:
      Последние дни Хоу-чжу, -- взгляните поближе на них,
      Не так ли когда-то Лю Чжан лишился владений своих?
      Тот, кто прочитает следующую главу, узнает, как обороняли Чэнду.
      ГЛАВА СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ
      в которой повествуется о том, как великий ван покончил с собой в храме предков, и как два героя соперничали друг с другом из-за славы
      Едва Хоу-чжу узнал о падении Мяньчжу, где погибли полководцы Чжугэ Чжань и его сын, и о том, что враг идет на Чэнду, он созвал на совет гражданских и военных чиновников. Приближенный сановник доложил, что население Чэнду толпами бежит из города, опасаясь за свою жизнь. Хоу-чжу растерянно молчал. В этот момент вбежал гонец с вестью, что вэйские войска приближаются к Чэнду.
      -- Государь, -- обратились к Хоу-чжу чиновники, -- в столице войск мало, обороняться невозможно. Но еще есть время уйти в южные области! Места там неприступные, и неподалеку живут маньские племена; в крайнем случае обратимся к ним за помощью...
      -- Это невозможно! -- возразил сановник Цзяо Чжоу. -- Маньские племена всегда отличались непокорностью, и если они бунтовали в спокойные времена, то чего же ждать от них теперь!
      -- А не уехать ли нам в царство У? -- предложили чиновники. -- Во всяком случае надо принять какие-то решения! Положение очень опасное...
      -- С древнейших времен не бывало таких государей, которые жили бы в чужих царствах! -- запротестовал Цзяо Чжоу. -- Ведь царство У слабее царства Вэй, и признать себя его подданными -- двойной позор, уж лучше покориться вэйцам! Тогда вэйский правитель даст нашему государю землю и оставит его в покое.
      Хоу-чжу, охваченный смятением, удалился во внутренние покои.
      На следующий день чиновники окончательно разошлись в своих мнениях, и Цзяо Чжоу подал государю доклад, стараясь убедить Хоу-чжу в необходимости покориться царству Вэй. Но когда Хоу-чжу, наконец, решился принести покорность и объявил об этом сановникам, из-за ширмы выскочил человек и свирепо закричал на Цзяо Чжоу:
      -- Ничтожный школяр! Ты своими безумными советами хочешь погубить династию! Видано ли, чтоб Сын неба покорялся врагу?
      Это был пятый сын Хоу-чжу по имени Лю Чэнь, ван Северных земель.
      Следует заметить, что у Хоу-чжу было семь сыновей. Старшего звали Лю Сюанем, второго -- Лю Яо, третьего -- Лю Цуном, четвертого -- Лю Цзанем, пятого -Лю Чэнем, шестого -- Лю Сюнем и седьмого -- Лю Цзюем. Из всех сыновей самым одаренным и умным был пятый -- Лю Чэнь, а остальные были хилыми и робкими.
      -- Сановники советуют мне покориться царству Вэй, -- сказал Хоу-чжу своему сыну Лю Чэню. -- А ты, видно, хочешь, чтобы наши города были залиты кровью.
      -- Когда был жив мой дед, император Чжао-ле, Цзяо Чжоу не смел вмешиваться в государственные дела! -- смело ответил Лю Чэнь. -- А сейчас он обнаглел и ведет возмутительные речи! В Чэнду наберется несколько десятков тысяч воинов, и Цзян Вэй со всей своей армией находится в Цзяньгэ -- разве этого мало? Пусть враг прорвется к столице, у нас хватит войска ответить ему ударом двойной силы! Неужели вы, государь, способны по совету какого-то жалкого школяра отказаться от великого наследия своих предков?
      -- Мальчишка! -- закричал Хоу-чжу. -- Что ты понимаешь в требованиях времени?
      Лю Чэнь ударил головой о пол и зарыдал:
      -- Когда династии угрожает опасность, государю и всем его подданным надлежит собственной грудью преградить врагу путь в столицу. Преданные слуги жизнь должны отдать, защищая алтарь династии, чтобы не совестно было в ином мире предстать пред лицом покойного государя.
      Хоу-чжу не слушал сына, но Лю Чэнь продолжал вопить:
      -- Нелегко было моему деду основать династию, а вы хотите отречься от нее? Нет, лучше умереть, чем терпеть такой позор!
      Хоу-чжу приказал сановникам удалить Лю Чэня из дворца, а Цзяо Чжоу -написать грамоту Дэн Аю о готовности царства Шу принести покорность. Затем он вручил Цзяо Чжоу императорский пояс и печать и повелел ехать в Лочэн на переговоры. Цзяо Чжоу сопровождали ши-чжун Чжан Шао и императорский зять Дэн Лян.
      Тем временем конные разведчики донесли Дэн Аю, что в Чэнду на городской стене поднят флаг покорности, и радости Дэн Ая не было границ. В скором времени прибыло к нему и посольство.
      Низко поклонившись Дэн Аю, послы вручили ему грамоту и государственную яшмовую печать. Дэн Ай принял изъявления покорности и написал Хоу-чжу ответное послание, которое отправил в Чэнду с послами царства Шу. А те, возвратившись, обо всем рассказали своему правителю. Хоу-чжу сразу повеселел и послал тай-пу Цзян Сяня к Цзян Вэю передать ему, чтобы он прекратил сопротивление.
      Затем в лагерь Дэн Ая отправился шан-шу-лан Ли Ху со всеми государственными книгами и описью имуществ, в которых значились восемьсот двадцать тысяч дворов, девятьсот тысяч жителей мужского и женского пола, сто две тысячи воинов и военачальников, сорок тысяч чиновников и более сорока тысяч мер зерна, ссыпанного в житницы, две тысячи цзиней золота и серебра, двести тысяч кусков парчи и шелка и несметное количество других ценностей, хранящихся в кладовых.
      Днем принесения покорности Хоу-чжу избрал первый день двенадцатого месяца.
      Когда ван Северных земель Лю Чэнь узнал об этом, он едва не задохнулся от негодования и гнева. С обнаженным мечом в руках вбежал он в свои покои. Жена его, госпожа Цуй, пораженная видом мужа, с удивлением и тревогой спросила:
      -- Что случилось? Чем вы так взволнованы?
      -- Враг приближается к столице, и мой батюшка решил покориться! -с возмущением произнес Лю Чэнь. -- Всю государственную казну уже отвезли в лагерь Дэн Ая. Династии больше не существует! Но я такого позора не приму! Лучше умереть и с чистой совестью предстать перед дедом в подземном мире!
      -- Мудрое решение, -- одобрила госпожа Цуй. -- Ради этого стоит ускорить смерть! Но только прошу вас: сначала убейте меня!
      -- А тебе зачем умирать?
      -- Вы расстаетесь с жизнью ради встречи с дедом в загробном мире, а я умираю ради встречи с мужем -- разве не все равно? Жена должна всюду следовать за своим мужем! Оставим лишние разговоры!
      И она с такой силой ударилась головой о колонну, что тут же упала бездыханной. Лю Чэнь убил трех своих сыновей, отрубил голову жене и, опустившись на колени перед алтарем предков в храме Чжао-ле, с рыданиями произнес молитву:
      -- Великий государь, я не в силах смотреть, как отдают врагу все, что с таким трудом было завоевано вами! Я убил жену и детей и приношу в жертву свою жизнь! Если у вас есть душа, вы поймете чувства своего внука!
      Рыдая кровавыми слезами, Лю Чэнь рывком выхватил меч и глубоко вонзил его себе в грудь.
      Жители столицы горько оплакивали Лю Чэня, а потомки сложили о нем такие стихи:
      Сын Неба и слуги его решили врагу покориться,
      И только правителя сын не складывал гордо оружья.
      Печален был царства конец, но люди твердят и поныне:
      Какая большая душа жила в этом доблестном муже!
      Он жизнь свою отдал мечу, чтоб не было стыдно пред дедом,
      Он горько рыдал, но -- увы! -- не слушал никто его жалоб.
      Когда бы героев таких побольше нашлось в это время,
      Быть может, династия Хань пред силой врага устояла б.
      Когда Хоу-чжу узнал, что сын его покончил с собой, он приказал похоронить его с почестями.
      На следующий день к столице подошли вэйские войска. Хоу-чжу с наследником престола Лю Сюанем и сановниками пешком вышел им навстречу. Следом за ними везли пустой гроб. Но Дэн Ай обошелся с Хоу-чжу очень ласково, поднял его, когда тот поклонился до земли, а гроб приказал сжечь вместе с колесницей, на которой его привезли.
      Потомки сложили скорбные стихи о гибели царства Шу:
      В тот день, когда полчища вэйцев толпились в стенах Сычуани,
      Позорно Хоу-чжу поступился и честью и славой своей.
      Остался в живых Хуан Хао, хитро обманув государя,
      И тщетно спасти государство старался отважный Цзян Вэй.
      Как жаль императора внука, что долг свой исполнил высокий!
      Какая обида кипела в горячих и верных сердцах:
      Что Чжао-ле, император, трудом и оружием добыл,
      Все это в то скорбное утро погибло, рассыпалось в прах!
      Жители Чэнду, воскурив благовония, с поклонами встречали победителя.
      Дэн Ай пожаловал Хоу-чжу звание бяо-ци-цзян-цзюнь и наградил всех сановников. Затем он попросил Хоу-чжу вернуться во дворец и написать обращение, призывающее народ к спокойствию. Тай-чан Чжан Цзюнь и бе-цзя Чжан Шао получили повеление навести порядок во всех областях царства Шу и призвать к покорности Цзян Вэя. Одновременно Дэн Ай отправил гонца в Лоян с донесением о своей победе.
      Когда Дэн Ай узнал о коварстве и предательстве Хуан Хао, он приказал казнить евнуха. Но Хуан Хао сумел подкупить приближенных Дэн Ая и избежать смерти.
      Так окончилось правление династии Хань.
      Потомки сложили стихи, в которых вспоминают о князе Воинственном Чжугэ Ляне:
      Как правдивы его предвещанья -- это знали и звери и птицы.
      Даже тучи и ветры служили Чжугэ Ляну надежным щитом.
      Он напрасно писал свои планы кистью мудрого полководца:
      Все равно император покорно к победителю вышел пешком.
      Гуан Чжун, Ио И овладели хитроумным искусством сражений,
      Но желаний своих не добились ни герой Гуань Юй, ни Чжан Фэй.
      Так сбылись песнопенья Лянфу! И кумирне святой Чжугэ Ляна
      В этот год поклонился весь город в безутешной печали своей.
      Тай-пу Цзян Сянь прибыл в Цзяньгэ и передал Цзян Вэю повеление покориться царству Вэй. Цзян Вэй не мог произнести ни слова, а у военачальников, стоявших возле шатра, волосы встали дыбом и гневом загорелись глаза.
      -- Не сдадимся! -- закричали они, выхватывая мечи. -- Будем биться до конца!
      Крики и вопли воинов слышны были на несколько десятков ли в окружности. Наконец Цзян Вэй собрался с мыслями и обратился к военачальникам:
      -- Я вижу, как вы преданы Ханьской династии! Но не горюйте, я придумал, как восстановить былое могущество царства Шу!
      Военачальники забросали его вопросами, и Цзян Вэй, не торопясь, изложил им свой замысел. Затем на заставе Цзямынгуань был поднят флаг покорности. В лагерь Чжун Хуэя поскакал гонец с донесением, что полководцы Цзян Вэй и его старшие военачальники Чжан И, Ляо Хуа и Дун Цюэ признают себя побежденными.
      Обрадованный Чжун Хуэй велел встретить Цзян Вэя и проводить его в шатер.
      -- Почему вы так поздно явились? -- спросил Чжун Хуэй.
      -- Напротив, я пришел очень быстро, -- ответил Цзян Вэй, -- особенно если учесть, что все войско царства Шу находилось в моем подчинении!
      Чжун Хуэй встал со своего места и поклонился Цзян Вэю как почетному гостю. А Цзян Вэй между тем продолжал:
      -- Ваша слава растет и ширится со времен похода на Хуайнань; благодаря вам возвысился род Сыма, и я охотно склоняю голову перед таким доблестным полководцем, но если бы здесь был Дэн Ай, я бился бы с ним насмерть и ни за что не сдался!
      Польщенный Чжун Хуэй назвал Цзян Вэя своим братом и в знак побратимства дал клятву на сломанной стреле. Так началась дружба двух полководцев.
      Чжун Хуэй сохранил за Цзян Вэем звание полководца войск царства Шу. Цзян Вэй был этим вполне удовлетворен.
      В то время Дэн Ай пожаловал Ши Цзуаню звание цы-ши округа Ичжоу, а Цянь Хуна и Ван Ци назначил на должности правителей других округов. Кроме того, Дэн Ай распорядился построить в Мяньчжу высокую башню, чтобы увековечить свои подвиги, а затем созвал на празднества всех чиновников царства Шу. Во время пиршества, опьянев, Дэн Ай говорил гостям:
      -- Ваше счастье, что вам довелось иметь дело со мной. Если бы сюда пришел другой полководец, вы не пировали бы с ним!
      Чиновники вставали с мест и в знак благодарности кланялись ему.
      Во время пира в зал вошел Цзян Сянь и доложил Дэн Аю, что полководец Цзян Вэй со всем войском сдался Чжун Хуэю.
      С этого момента Дэн Ай возненавидел Чжун Хуэя и решил написать о нем Цзиньскому гуну Сыма Чжао. В письме его говорилось:
      "Я не раз доказывал вам, что во время войны молва предшествует событиям. Ныне, когда с царством Шу покончено, настает время расплаты с царством У. Однако в тяжелом походе войска наши устали, и сейчас начинать новую войну невозможно. Прошу вашего разрешения оставить в Лунъю двадцать тысяч вэйских воинов и столько же сдавшихся воинов царства Шу. Они будут вываривать соль, плавить железо и строить корабли для будущего похода вниз по течению реки Янцзы. Мы создадим грозную армию. Тогда вы сможете отправить посла в царство У и добиться, чтобы враг покорился вам без войны. Этому также будет способствовать молва о моем добром отношении к правителю царства Лю Шаню. Прошу разрешения оставить Лю Шаня в Чэнду, ибо, если вы увезете его в нашу столицу Лоян, правитель царства У не пожелает покориться вам. Пусть покорившийся государь царства Шу поживет в Чэнду до следующей зимы. Пожалуйте ему титул Фуфынского вана, его сыновьям высокие звания, и проявите свое благорасположение к покорившимся. Этим вы внушите страх правителю царства У и в то же время подкупите его своей добротой".
      Прочитав письмо, Сыма Чжао задумался. В душу его закралось подозрение, что Дэн Ай решил выйти из повиновения. Тогда он написал секретное письмо и указ и велел Вэй Гуаню доставить их Дэн Аю. Указ гласил:
      "Полководец Западного похода Дэн Ай, во всем блеске проявив свои способности, глубоко проник во владения врага и заставил покориться правителя царства Шу. Война длилась не более месяца, и за это время он рассеял войска противника с такой легкостью, с какой ветер разгоняет облака. Перед его подвигом меркнет слава Бай Ци, покорившего могущественное княжество Чу, и Хань Синя, одолевшего сильное княжество Чжао. Жалую Дэн Ая званием тай-вэя с правом владения двадцатью тысячами дворов, и двух сыновей его -- титулом хоу с тысячей дворов каждому".
      После того как Дэн Ай прочитал указ, Вэй Гуань передал ему письмо, в котором Сыма Чжао выражал свое согласие с предложениями Дэн Ая, но предписывал ему ждать, пока не будет получен указ Сына неба.
      -- Полководец в походе не повинуется приказам государя! -- воскликнул Дэн Ай. -- Не хотят ли мне помешать? -- И он тут же послал гонца с ответным письмом в Лоян.
      В это время при дворе уже распространились слухи о непокорности Дэн Ая. Подозрения Сыма Чжао усилились особенно после того, как гонец доставил ему ответ полководца.
      "Получив высочайшее повеление, я отправился в поход на запад, -- писал Дэн Ай. -- Одержав большую победу, я буду в дальнейшем действовать, исходя из обстановки. Ждать приказа государя -- значит затягивать время. В "Чуньцю" сказано, что за пределами государства великий муж действует самостоятельно, иначе он не сможет принести пользу своему государю.
      Ныне царство Шу пало, и нельзя упускать момент для нападения на царство У. В "Законах войны" говорится: "Если наступаешь -- не гонись за славой, если отступаешь -- не уклоняйся от наказания". Правда, я не обладаю столь высокими добродетелями, как наши великие предки, но всегда готов пожертвовать жизнью ради государства.
      Заранее предупреждаю вас, что буду действовать".
      Прочитав письмо, Сыма Чжао с волнением сказал Цзя Чуну:
      -- Дэн Ай слишком возгордился своими заслугами! Какие меры принять в том случае, если он задумает изменить?
      -- А вы пожалуйте Чжун Хуэю высокое звание, и это немного поумерит пыл Дэн Ая, -- посоветовал Цзя Чун.
      Сыма Чжао пожаловал Чжун Хуэю звание сы-ту и в то же время поручил Вэй Гуаню взять под свой надзор обоих полководцев. Кроме того, он послал с Вэй Гуанем записку Чжун Хуэю, в которой просил его не спускать с Дэн Ая глаз ввиду того, что последний может взбунтоваться.
      Указ о пожаловании Чжун Хуэю звания сы-ту гласил:
      "Полководец Покоритель запада Чжун Хуэй, который не имеет равных себе среди полководцев других государств, овладел многими городами царства Шу и привел к покорности всю армию противника. В планах своих Чжун Хуэй не допускает просчетов, в действиях своих не тратит лишних сил для достижения успеха. Жалую ему звание сы-ту и титул Сяньского хоу с правом владения двадцатью тысячами дворов, и сыновьям его -- титулы хоу с правом владения тысячей дворов каждому".
      Получив указ, Чжун Хуэй сказал Цзян Вэю:
      -- Заслуги Дэн Ая выше моих, и потому ему пожаловано звание тай-вэй. Не кажется ли вам, что Сыма Чжао подозревает его в мятежных замыслах? Не потому ли Сыма Чжао приставил к нам Вэй Гуаня и поручил мне не спускать с Дэн Ая глаз?
      -- Правильно, Цзиньский гун не доверяет Дэн Аю, -- отвечал Цзян Вэй. -Ведь Дэн Ай -- человек низкого происхождения, в детстве он был простым пастухом. Ему посчастливилось преодолеть Иньпинские горы. Но, если бы вы не задержали меня в Цзяньгэ, он не сделал бы этого! Дэн Ай обратился к Сыма Чжао с просьбой пожаловать Хоу-чжу титул Фуфынского вана; как видно, это нужно ему для того, чтобы завоевать симпатии покоренных. Вот вам самое серьезное доказательство его тайных намерений!
      Чжун Хуэй словно сразу прозрел.
      -- Удалите, пожалуйста, своих приближенных, -- попросил Цзян Вэй. -Я должен сказать вам еще кое-что...
      Чжун Хуэй сделал знак, и приближенные вышли. Тогда Цзян Вэй вынул из рукава карту и протянул ее Чжун Хуэю со словами:
      -- Еще в те времена, когда Чжугэ Лян решил покинуть свою хижину в Наньяне, он подарил эту карту Лю Бэю и сказал ему: "Богатые и плодородные земли округа Ичжоу, раскинувшиеся на тысячи ли, многочисленное и живущее в достатке население создают благоприятные условия для основания династии". Впоследствии Лю Бэй и осел в Чэнду. Ясно, что столь широкие возможности не могли не вскружить голову Дэн Аю.
      Чжун Хуэй развернул карту и, внимательно разглядывая ее, то и дело задавал Цзян Вэю вопросы. Тот терпеливо все разъяснял ему.
      -- Так как же разделаться с Дэн Аем? -- спросил, наконец, Чжун Хуэй.
      -- Прежде всего воспользуйтесь подозрениями Цзиньского гуна и напишите ему, что Дэн Ай поднял бунт. Тогда Сыма Чжао прикажет вам покарать мятежника, и вы схватите его!
      Не теряя времени, Чжун Хуэй отправил в Лоян доклад, в котором написал, что Дэн Ай, присвоив себе слишком большую власть, перестал повиноваться и собирается поднять мятеж и что в поисках поддержки он завязывает близкие отношения с бывшими сановниками царства Шу. К тому же Чжун Хуэй приказал перехватить на полдороге гонца, который вез в столицу доклад Дэн Ая и, подделав почерк Дэн Ая, переписал доклад в более резких выражениях.
      Прочитав этот доклад, Сыма Чжао вскипел от гнева и тут же отправил Чжун Хуэю повеление покарать мятежника. Затем он послал Цзя Чуна во главе тридцатитысячного войска занять ущелье Сегу и сам выступил вслед за ним, захватив с собою вэйского государя Цао Хуаня.
      -- Зачем вы утруждаете себя? -- пытался удержать его си-цао-юань Шао Ди. -Ведь у Чжун Хуэя войск в шесть раз больше, чем у Дэн Ая, и он прекрасно выполнит ваше повеление.
      -- Напомнить тебе твои же слова? -- улыбнулся Сыма Чжао. -- Ведь ты сам доказывал мне, что Чжун Хуэй способен изменить! Вот поэтому я и иду в поход!
      -- А я думал, что вы забыли! -- рассмеялся Шао Ди. -- Но держите это в тайне!
      Цзя Чун тоже не доверял Чжун Хуэю и сказал об этом Сыма Чжао.
      -- Я все это знаю, -- отвечал ему Сыма Чжао. -- Подозрения мои вполне естественны. Пошли в такие места кого угодно, хоть тебя -- все равно надо быть начеку! Скорей в Чанань, а остальное я сделаю сам!
      Лазутчики донесли Чжун Хуэю о том, что войско Сыма Чжао выступило в поход. Чжун Хуэй немедленно пригласил Цзян Вэя на совет.
      Поистине:
      Едва лишь полководцы Шу сдались врагам своим на милость,
      Как тут же из Чананя рать в поход губительный пустилась.
      Если вы хотите узнать, что предложил Цзян Вэй, прочитайте следующую главу.
      ГЛАВА СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
      в которой рассказывается о том, как Цзян Вэй пытался осуществить хитрый замысел, и о том, как еще один император отрекся от престола
      Чжун Хуэй обратился к Цзян Вэю за советом, как схватить Дэн Ая. И Цзян Вэй сказал:
      -- Прикажите это сделать Вэй Гуаню. Дэн Ай несомненно убьет его, а вы за это накажете Дэн Ая.
      Чжун Хуэй, тотчас же вызвав Вэй Гуаня, приказал ему отправляться в Чэнду и арестовать Дэн Ая и его сына. Вэй Гуань беспрекословно подчинился приказу. Но когда он собирался в путь, один из военачальников осторожно намекнул ему:
      -- Стоит ли вам ехать? Ведь Чжун Хуэй рассчитывает на то, что Дэн Ай вас убьет, а это даст ему повод обвинить Дэн Ая в измене.
      -- Не беспокойтесь, я живу своим умом! -- ответил Вэй Гуань.
      Затем он написал три десятка воззваний и разослал их по округам. Воззвания эти гласили:
      "Я получил повеление взять под стражу Дэн Ая, но это не касается его военачальников. Если Дэн Ай явится ко мне с повинной, он сохранит за собой все свои титулы и звания. Если же он посмеет ослушаться, три ветви его рода будут уничтожены".
      Сам Вэй Гуань выехал в Чэнду. При нем были две колесницы, на которых обычно возят преступников.
      Ранним утром, едва пропели петухи, воззвание попало в руки военачальников Дэн Ая, и они явились к Вэй Гуаню на поклон.
      Дэн Ай еще лежал в постели, когда Вэй Гуань со стражей ворвался в его спальню.
      -- Получен приказ арестовать вас! -- объявил Вэй Гуань.
      Перепуганный Дэн Ай кубарем скатился с ложа. Стражники набросились на него, туго связали веревками и водворили в колесницу. Его сын Дэн Чжун, прибежавший на шум, тоже был схвачен.
      Возмущенные чиновники и военачальники хотели отбить арестованных, но вдалеке увидели большое облако пыли и догадались, что это приближается войско Чжун Хуэя. Приверженцы Дэн Ая быстро попрятались.
      Вскоре к дворцу подъехали Чжун Хуэй и Цзян Вэй. Увидев связанного Дэн Ая, Чжун Хуэй принялся бить его плетью по голове, приговаривая:
      -- Пастух! И еще смеет бунтовать!
      -- Деревенщина! -- вторил ему Цзян Вэй. -- Тебе посчастливилось пройти через горы, так ты уж и загордился!
      Дэн Ай отвечал бранью. Тогда Чжун Хуэй приказал отправить Дэн Ая и его сына в Лоян, а войска их принял под свое начало. Молва об этом быстро разнеслась по всей стране.
      -- Вот теперь осуществилась мечта всей моей жизни! -- сказал Чжун Хуэй, обращаясь к Цзян Вэю.
      -- В старину Хань Синь не послушался совета Куай Туна и погиб во дворце Вэйян, -- произнес Цзян Вэй. -- Дай-фу Чжун тоже не послушался Фань Ли и пал от меча в Уху. Но разве не гремит в Поднебесной слава об этих двух мужах? Неудача постигла их не потому, что они задумали свое дело слишком рано, а потому, что они не понимали, как надо действовать на пользу себе, а не во вред! Вы совершили великий подвиг, и слава ваша пугает Сыма Чжао. Почему бы вам сейчас не исчезнуть подобно тому, как исчезают следы лодки на воде? Ведь вы можете укрыться в горах Эмэйшань, как это сделал Чи Сун-цзы(*1).
      -- Ну, вот еще! -- усмехнулся Чжун Хуэй. -- Мне еще нет и сорока, надо думать об успехах, а не пребывать в безделье!
      -- Если вы не хотите удаляться на покой, то вам надо действовать! -- сказал Цзян Вэй. -- А для этого нужен светлый ум! Не судите меня строго за мою откровенность.
      -- Вы поняли мое желание! -- Чжун Хуэй хлопнул в ладоши и весело рассмеялся.
      С этого дня два полководца стали неразлучны и не решали ни одного дела, не посоветовавшись друг с другом.
      Цзян Вэй послал Хоу-чжу секретное письмо.
      "Потерпите, государь, еще несколько дней, -- писал он. -- Я устраню опасность для династии и восстановлю порядок в стране. Ханьский правящий дом не может быть уничтожен, как солнце и луна, которые исчезают для того, чтобы появиться вновь".
      Как раз в то время, когда Чжун Хуэй совещался с Цзян Вэем, ему подали письмо Сыма Чжао. Цзиньский гун сообщал, что он сам прибыл в Чанань, опасаясь, что одному Чжун Хуэю будет трудно справиться с Дэн Аем, и обещал увидеться в ближайшее время.
      Чжун Хуэй встревожился:
      -- У меня войск в несколько раз больше, чем у Дэн Ая! Ведь Цзиньский гун знает, что я и один прекрасно справлюсь с его поручением! Зачем же он явился? Не подозревает ли он и меня в мятеже?
      -- Если господин подозревает своего слугу в преступных замыслах, слуге остается недолго жить, -- сказал Цзян Вэй. -- Разве вам мало примера Дэн Ая?
      -- Правильно, -- воскликнул Чжун Хуэй, -- я уже принял решение! Если меня ждет удача, то вся Поднебесная достанется мне, а если нет -- я уйду в западную часть Шу и сделаю так, как в свое время сделал Лю Бэй!
      -- Между прочим, мне недавно стало известно, что умерла императрица Го! Вы можете объявить, что она оставила вам повеление покарать Сыма Чжао за убийство государя. А ведь с вашими способностями покорить Поднебесную так же легко, как свернуть цыновку!
      -- Согласны ли вы быть начальником моего передового отряда? -- спросил Чжун Хуэй. -- В случае успеха мы поровну разделим богатство и почет.
      -- Готов служить вам так же верно, как служат человеку собака и конь! -воскликнул Цзян Вэй. -- Но у меня есть опасение, что ваши военачальники не захотят повиноваться мне.
      -- Это мы уладим! Завтра праздник Юань-сяо, мы зажжем во дворце фонарики и пригласим военачальников на пир. Если кто вздумает своевольничать -- убьем, и только!
      На следующий день все военачальники получили приглашение на празднество. Когда вино обошло несколько кругов, Чжун Хуэй, держа в руке кубок, вдруг заплакал.
      -- Что с вами? -- с беспокойством спрашивали его военачальники.
      -- Покойная императрица Го оставила мне указ покарать Сыма Чжао за убийство государя, -- ответил Чжун Хуэй. -- Кто согласен поддержать меня, напишите свои имена.
      Военачальники испуганно переглянулись. Тогда Чжун Хуэй выхватил меч и закричал:
      -- Отрублю голову тому, кто нарушит мой приказ!
      Военачальники стали подписываться. А после пира Чжун Хуэй приказал посадить всех под стражу во дворце.
      -- Мне все же кажется, что военачальники не смирились, -- говорил ему Цзян Вэй. -- Зарыть бы их в землю живьем!
      -- Я уже велел выкопать ямы и запастись батогами. Непокорных забьют до смерти и закопают.
      Этот разговор случайно услышал близкий Чжун Хуэю военачальник Цю Цзянь, который когда-то был подчиненным военачальника Ху Ле, ныне тоже посаженного под стражу. Он обо всем рассказал Ху Ле.
      -- Кто бы подумал, что у Чжун Хуэя могут быть такие намерения? -- в страхе произнес Ху Ле. -- А моего сына Ху Юаня с войском нет здесь! Будь добр, во имя нашей старой дружбы, извести его! Тогда я умру спокойно.
      -- Не тревожьтесь, господин, -- заверил его Цю Цзянь. -- Я что-нибудь придумаю.
      Затем он отправился к Чжун Хуэю и сказал:
      -- Вы заперли военачальников во дворце и не даете им ни воды, ни пищи. Разрешите мне накормить их.
      Чжун Хуэй разрешил и приказал еще строже присматривать за арестованными.
      -- Помни! -- наказывал он. -- В этом важном деле я полагаюсь на тебя! Смотри не проболтайся!
      -- Можете быть спокойны! -- заверил Цю Цзянь. -- Уж я-то знаю, что значит быть строгим!
      После этого Цю Цзянь подослал к арестованным военачальникам доверенного человека Ху Ле, и Ху Ле передал этому человеку письмо для своего сына Ху Юаня.
      Получив письмо отца, Ху Юань заволновался и дал знать о случившемся во все лагеря. Тотчас все военачальники собрались в лагерь Ху Юаня.
      -- Пусть нам грозит смерть, все равно не станем служить мятежнику! -кричали они.
      -- В восемнадцатый день первого месяца мы ворвемся во дворец и покончим с Чжун Хуэем! -- сказал им Ху Юань.
      Цзянь-цзюнь Вэй Гуань остался очень доволен замыслом Ху Юаня. А тот привел в боевую готовность свое войско и послал человека предупредить отца. Ху Ле в свою очередь оповестил всех арестованных военачальников о том, что помощь близка.
      В то же время Чжун Хуэй обратился к Цзян Вэю с таким вопросом:
      -- Не знаю, к добру или нет я видел во сне, будто меня искусали змеи?
      -- Видеть во сне драконов и змей -- к счастью! -- ответил Цзян Вэй.
      Чжун Хуэй перестал тревожиться.
      -- Батоги уже готовы, -- сказал он. -- Не пора ли приступать к опросу военачальников?
      -- По-моему, в этих людишках прочно засел дух неповиновения. Ради вашей безопасности лучше поскорее с ними расправиться, -- произнес Цзян Вэй.
      Чжун Хуэй попросил его взять на себя расправу с непокорными военачальниками. Цзян Вэй собирался приступить к делу, как вдруг острая боль пронзила его сердце, и он в беспамятстве рухнул на пол. Приближенные подхватили его под руки, чтобы увести домой, но в этот момент доложили, что к дворцу направляется большая толпа. Чжун Хуэй приказал разузнать, в чем дело, но во дворец уже ворвались воины.
      -- Это взбунтовались военачальники! -- закричал Цзян Вэй. -- Надо их уничтожить!
      Чжун Хуэй приказал запереть двери зала и послал своих воинов на крышу, чтобы они отбивались от нападающих черепицей. С обеих сторон было убито несколько десятков человек. Вокруг дворца вспыхнуло пламя. Наконец, нападающим удалось выломать двери, и они хлынули в зал. Чжун Хуэй выхватил меч, но тут же упал, пораженный стрелой. Затем ему отрубили голову.
      Цзян Вэй с обнаженным мечом бегал по крыше и разил направо и налево. Но режущая боль в сердце возобновилась, и, обратившись лицом к небу, он воскликнул:
      -- Все мои расчеты рухнули! Видно, не судьба была им осуществиться!
      С этими словами Цзян Вэй пронзил себе грудь мечом. Было ему в то время пятьдесят девять лет.
      Многочисленные приверженцы Чжун Хуэя были перебиты во дворце. Вэй Гуань приказал всем воинам разойтись по своим лагерям и ждать приказа вана. Но вэйские военачальники не унимались. Горя местью, они распороли Цзян Вэю живот и вырвали желчный пузырь, который был величиною с куриное яйцо. Вся семья Цзян Вэя была казнена.
      После гибели Чжун Хуэя и Цзян Вэя, военачальники, подчиненные Дэн Аю, бросились освобождать своего полководца. Кто-то предупредил об этом Вэй Гуаня, и он воскликнул:
      -- Ведь это я арестовал Дэн Ая! Теперь он сживет меня со свету!
      -- Позвольте мне расправиться с Дэн Аем! -- обратился к нему военачальник Тянь Сюй. -- У меня с ним счеты -- он хотел казнить меня в Юцзяне. Я остался в живых только благодаря заступничеству чиновников.
      -- Хорошо! Возьмите с собой пятьсот воинов и отправляйтесь в Мяньчжу!
      Тянь Сюй с воинами вскочили на коней и помчались. Поспели они как раз вовремя -- Дэн Ая и его сына только что выпустили на свободу, и они собирались ехать в Чэнду.
      Дэн Ай узнал своих воинов и, ничего не подозревая, остановился на дороге. Тут на него налетел Тянь Сюй и одним ударом меча снес ему голову. Дэн Чжун тоже погиб в схватке.
      Потомки сложили о Дэн Ае такие стихи:
      Он с юности планы умел составлять превосходно
      И рано постигнул искусство веденья войны.
      Земля открывала ему свои вечные тайны
      И знаменья неба уму его были ясны.
      Где конь его ступит, там горы пред ним расступались,
      И камни дорогу его уступали войскам.
      Он с жизнью расстался, последний свой подвиг свершая,
      И облаком легким взлетела душа к небесам.
      Кроме того, есть еще стихи, в которых потомки выражают свое сожаление по поводу гибели Чжун Хуэя:
      Он был малолетним, когда его мудрым прозвали,
      А в юные годы он счастливо стал шан-шу-ланом.
      Он Сыма был выше талантом, умом и отвагой,
      И тот называл его в знак уваженья Цзы-фаном.
      Он создал немало достойнейших планов в Шоучуне,
      В Цзяньгэ его слава парила, как коршун крылатый.
      Он к цели единой стремился всегда, и доселе
      О родине бедной душа его скорбью объята.
      Оставили потомки и другие стихи, в которых прославили Цзян Вэя:
      Рожденный в Лянчжоу, себя он прославил в Тяньшуе,
      Могучий и верный, он бился с врагом неустанно.
      По происхождению связанный с батюшкой Шаном,
      Искусство сражаться воспринял он от Чжугэ Ляна.
      Он страха не ведал и в битвах не знал отступлений,
      И сердце в нем билось, что крепче гранита и стали.
      В тот день многоскорбный, когда он с землею расстался,
      Сановники Хань, словно малые дети, рыдали.
      Итак, Цзян Вэй, Чжун Хуэй и Дэн Ай погибли; Чжан И пал в бою, а наследника престола Лю Сюаня и Ханьшоутинского хоу Гуань И убили вэйские воины. Кроме того, погибло много жителей Чэнду.
      Дней через десять в бывшую столицу царства Шу прибыл Цзя Чун. Он обратился к населению с воззванием. Постепенно начало восстанавливаться спокойствие. Вэй Гуань получил приказ охранять Чэнду; Хоу-чжу отправили в столицу царства Вэй -- Лоян. Его сопровождали только шан-шу-лин Фань Цзянь, ши-чжун Чжан Шао, дай-фу Цзяо Чжоу и ми-шу-лан Цюэ Чжэн. Ляо Хуа и Дун Цюэ не выходили из дома, ссылаясь на болезнь. Вскоре они умерли с горя.
      В это время после пятилетнего периода Цзин-юань вэйский государь установил новый период своего правления под названием Сянь-си [264 г.] -- Повсеместное спокойствие.
      Весной, в третьем месяце этого же года, полководец царства У -- Дин Фын, выступивший было на помощь царству Шу, увел свое войско обратно, после того как узнал, что царство Шу прекратило свое существование.
      Чжун-шу-чэн Хуа Хэ однажды сказал правителю царства У -- Сунь Сю:
      -- Царства У и Шу были близки, как губы и зубы. Теперь мы остались одни. Боюсь, что Сыма Чжао вот-вот нагрянет на нас. Государь, следует подумать об обороне.
      По его совету, Сунь Сю присвоил Лу Кану, сыну умершего полководца Лу Суня, звание Покорителя востока я приказал ему охранять подступы к реке Янцзы со стороны округа Цзинчжоу. Полководец левой руки Сунь И получил приказ охранять горные проходы в области Наньсюй и соорудить несколько сот укрепленных лагерей вдоль реки Янцзы. Во главе всех войск царства У был поставлен старейший военачальник Дин Фын.
      Подданный царства Шу, цзяньнинский тай-шоу Хо Гэ три дня рыдал, обратившись лицом к западу, когда до него дошла весть о захвате вэйцами Чэнду.
      -- Почему бы и нам не сдаться, если уж ханьский государь лишился престола? -- говорили ему военачальники.
      -- Я не знаю, каково положение нашего государя, -- со слезами отвечал им Хо Гэ. -- Если вэйский правитель примет его с почестями, тогда и мы покоримся, а если нашего государя опозорят -- ни за что не сдадимся! Ведь сказано: "За позор господина расплачивается смертью его слуга"!
      Военачальники согласились, и Хо Гэ отправил гонца в Лоян, чтобы разузнать, как себя чувствует Хоу-чжу.
      Вскоре после прибытия Хоу-чжу в Лоян туда возвратился и Сыма Чжао. Он не замедлил упрекнуть покоренного государя царства Шу:
      -- Вы предавались разврату, отстраняли от должностей людей мудрых и совершенно развалили управление государством. По закону вас следовало бы казнить!
      Хоу-чжу задрожал, лицо его сделалось землистого цвета. Гражданские и военные чиновники обратились к Сыма Чжао:
      -- Ведь он больше не управляет государством и покорился вам без сопротивления. Пощадите его!
      Сыма Чжао простил Хоу-чжу его вину, пожаловал ему титул Аньлэского гуна, подарил сто слуг и служанок и приказал выдавать на расходы деньги и десять тысяч кусков шелка ежемесячно. Сын Хоу-чжу, по имени Лю Яо, а также сановники Фань Цзянь, Цзяо Чжоу и Цюэ Чжэн получили титулы хоу. А евнух Хуан Хао, за то что он приносил вред государству и обирал народ, был казнен на базарной площади.
      Хо Гэ, узнав о том, что Хоу-чжу получил новый титул, тоже решил сдаться Сыма Чжао со всем своим войском.
      На следующий день Хоу-чжу явился к Сыма Чжао, чтобы еще раз поблагодарить его за милости. Сыма Чжао устроил в честь него пир. Перед началом пиршества играла музыка, и были сыграны вэйские пьесы. Шуские сановники сидели мрачные, и только один Хоу-чжу был очень доволен. Тогда Сыма Чжао велел исполнить шускую музыку. Шуские сановники, слушая ее, роняли слезы. А Хоу-чжу веселился, как ни в чем не бывало.
      Когда гости слегка опьянели, Сыма Чжао сказал, обращаясь к Цзя Чуну:
      -- Вот видишь, до чего дошла беспечность этого низложенного правителя! Будь жив сам Чжугэ Лян, и он ничего не смог бы с ним поделать! Так что уж говорить о Цзян Вэе! -- И он обратился к Хоу-чжу: -- Много ли вы думаете о царстве Шу?
      -- Сейчас, например, вовсе не думаю -- я веселюсь! -- ответил тот.
      Вскоре Хоу-чжу встал и вышел сменить платье. Цюэ Чжэн последовал за ним и по дороге во флигель шепнул:
      -- Почему вы, государь, сказали, что не думаете о своем царстве? Если Сыма Чжао еще раз спросит вас, заплачьте и отвечайте: "Могилы моих предков далеко отсюда, и сердце мое все время стремится на запад". Цзиньский гун пожалеет вас и отпустит домой.
      Хоу-чжу запомнил слова Цюэ Чжэна и, вернувшись в пиршественный зал, занял свое место на цыновке. Сыма Чжао заметил, что Хоу-чжу совсем опьянел, и снова спросил его:
      -- Ну как, думаете вы о Шу?
      Хоу-чжу повторил слова Цюэ Чжэна, но заплакать не мог -- не было слез, и он просто закрыл глаза.
      -- Наверно, Цюэ Чжэн подсказал вам, что ответить на мой вопрос? -- спросил Сыма Чжао.
      -- Вы угадали! -- Хоу-чжу открыл глаза и уставился на Сыма Чжао.
      Сыма Чжао и его приближенные рассмеялись. Такая откровенность тронула Сыма Чжао, и он перестал относиться к Хоу-чжу с недоверием. Потомки об этом сложили такие стихи:
      Смеется, поет, веселится и рад наслажденьям, как будто
      И не было гибели царства, терзающей душу печали.
      Счастливый под кровлей чужою, забыл о родной стороне он,
      И сколь Хоу-чжу зауряден, сейчас только все увидали.
      После покорения царства Шу придворные сановники представили вэйскому государю Цао Хуаню доклад о пожаловании победителю Сыма Чжао титула Цзиньского вана.
      Цао Хуань был в то время императором только по названию, никакой власти у него не было. Все решал Сыма Чжао, и государь должен был ему подчиняться. И на этот раз он беспрекословно пожаловал Сыма Чжао титул Цзиньского вана, отцу его, Сыма И, посмертно -- титул Сюань-вана, а старшему брату, Сыма Ши, также посмертно -- титул Цзин-вана.
      У Сыма Чжао была любимая наложница, дочь Ван Су, и от нее двое сыновей. Старшего звали Сыма Янь. Это был детина огромного роста, с длинными жесткими волосами и руками ниже колен. Он обладал большим умом и необычайной храбростью. Второго сына звали Сыма Ю. Был он кроткого нрава, отличался воздержностью и сыновним послушанием. За это Сыма Чжао очень его любил, а покойный Сыма Ши, у которого не было своих сыновей, избрал его продолжателем своего рода.
      Сыма Чжао, часто говоривший, что вся Поднебесная принадлежит его старшему брату, получив титул Цзиньского вана, решил сделать Сыма Ю наследником.
      Сановник Шань Тао не советовал этого делать.
      -- Обойти старшего сына и объявить наследником младшего -- значит нарушить обычай, а это может привести только к смутам.
      Чиновники Цзя Чун, Хэ Цзэн и Пэй Сю также отговаривали Сыма Чжао от такого шага.
      -- Ваш старший сын умен и воинственен, -- говорили они. -- Он своими блестящими талантами затмевает всех. Само небо предопределило ему великое будущее.
      Сыма Чжао все еще колебался. Тогда тай-вэй Ван Сян и сы-кун Сюнь И сказали:
      -- Вспомните о примерах прошлого! Нам известны случаи, когда вместо старшего сына назначали наследником младшего, но это ни к чему хорошему не приводило.
      Доводы эти, наконец, подействовали, и Сыма Чжао объявил своим наследником старшего сына Сыма Яня.
      Однажды сановники доложили Сыма Чжао:
      -- В уезд Сянъу небо ниспослало человека в два чжана ростом, со ступнями в три чи и два цуня. Волосы у него на голове белые, а борода черная. Одевается он в желтую одежду, и голову повязывает желтой косынкой. Ходит он всегда с посохом и называет себя "Князем народа". Он возвещает, что ныне в Поднебесной сменится император и настанет великое благоденствие. Три дня он бродил по базарам, а потом вдруг исчез. Это счастливый знак: вы будете носить шапку с двенадцатью нитями жемчуга, у вас будут знамена Сына неба, вы будете ездить в колеснице, запряженной шестеркой коней, впереди будет шествовать стража и расчищать дорогу, и вы сможете назвать свою любимую наложницу госпожу Ван императрицей, а сына -- наследником императорского престола.
      Слушая такие речи, Сыма Чжао в душе ликовал. Но в тот же день он заболел, и у него отнялся язык. На следующий день самочувствие его ухудшилось.
      Сановники Ван Сян, Хэ Цзэн и Сюнь И пришли навестить больного, но он ничего не мог им сказать и лишь указывал рукой на своего наследника. Вскоре Сыма Чжао скончался. Случилось это в двадцать восьмой день восьмого месяца.
      -- Цзиньский ван вершил всеми делами Поднебесной, -- сказал Хэ Цзэн. -И нам следует немедленно провозгласить Сыма Яня наследником и преемником Цзиньского вана, а затем похоронить умершего.
      В тот же день Сыма Янь вступил в права наследника Цзиньского вана. Он присвоил посмертно своему отцу титул Вэнь-вана и пожаловал Хэ Цзэну звание цзиньского чэн-сяна; высокие звания также были пожалованы Сыма Вану, Ши Бао и Чэнь Цяню.
      После похорон отца Сыма Янь вызвал сановников Цзя Чуна и Пэй Сю во дворец и обратился к ним с вопросом:
      -- Скажите, действительно ли Цао Цао говорил: "Если бы воля неба обратилась на меня, я был бы Чжоуским Вэнь-ваном"?
      -- Да, -- ответил Цзя Чун. -- Но Цао Цао был на жалованье у государства и потому боялся, что его назовут узурпатором, если он присвоит себе императорский титул. И все же он добивался, чтобы его сын Цао Пэй стал Сыном неба.
      -- А что представляет собой мой батюшка в сравнении с Цао Цао? -- спросил Сыма Янь.
      -- Это совсем иное дело, -- сказал Цзя Чун. -- Цао Цао был известен своими подвигами всей Поднебесной, однако народ не признавал его добродетельным и боялся только его силы. А сын его Цао Пэй сразу установил тяжелые поборы и повинности; в стране происходили беспорядки, и он метался то на запад, то на восток, пытаясь подавить недовольство народа. Позже дед ваш Сюань-ван и дядя Цзин-ван, совершая великие дела, распространили милости и добродетели по всей стране, и сердца народа обратились к ним. Батюшка ваш покорением царства Шу прославился на всю вселенную -- можно ли его сравнивать с Цао Цао?
      -- Так значит, Цао Пэй заставил отречься от престола императора Ханьской династии? -- задумчиво произнес Сыма Янь. -- Почему же я не могу взойти на трон Вэйской династии?
      -- У вас есть полное право поступить так, как поступил Цао Пэй, -- сказали Цзя Чун и Пэй Сю, низко кланяясь Сыма Яню. -- Надо только построить башню отречения и возвестить всей Поднебесной, что вы вступаете на трон.
      Сыма Янь остался очень доволен беседой с сановниками.
      На следующий день он при оружии вошел во дворец. Вэйский государь Цао Хуань чувствовал себя нехорошо и уже несколько дней никого не принимал. Сыма Янь направился прямо во внутренние покои. При виде его Цао Хуань поспешно вскочил со своего ложа.
      -- Чьей силой держалась Поднебесная? -- грубо вскричал Сыма Янь.
      -- Силой вашего батюшки Вэнь-вана! -- ответил правитель.
      -- Вижу я, государь, что вы способны только рассуждать, а править государством не умеете! -- Сыма Янь рассмеялся. -- Почему вы не уступите престол тому, кто обладает более высокими талантами и добродетелями?
      Цао Хуань растерялся, не зная, что ответить. Стоявший рядом ши-лан Чжан Цзе воскликнул:
      -- Вы ошибаетесь, великий ван! Вэйскому У-ди Цао Цао нелегко было завоевать Поднебесную! Ныне Сын неба, его потомок, обладает высокими добродетелями и ни в чем не провинился перед Поднебесной. Зачем же ему уступать престол кому-то другому?
      -- Престол принадлежал Ханьской династии, и Цао Цао захватил его незаконно! -- с гневом отвечал Сыма Янь. -- Он и Поднебесную завоевал лишь благодаря помощи рода Сыма! Об этом все знают! Разве я недостоин того, чтобы взойти на престол Вэйской династии?
      -- Это злодейство! -- вскричал Чжан Цзе.
      -- Как? -- загремел Сыма Янь. -- Я мщу за позор Ханьской династии! -- И, обернувшись к страже, он приказал схватить Чжан Цзе и тут же в зале забить его насмерть палками. Цао Хуань умолял Сыма Яня простить виновного, но Сыма Янь повернулся к нему спиной и покинул зал.
      -- Что же мне делать? -- бросился Цао Хуань за советом к Цзя Чуну и Пэй Сю.
      -- Такова воля неба, и вы не должны сопротивляться! -- сухо произнес Цзя Чун. -- Последуйте примеру ханьского императора Сянь-ди, прикажите построить башню для церемонии отречения и торжественно передайте власть Цзиньскому вану. Это будет соответствовать воле неба и желаниям людей, и сами вы избавитесь от неприятностей.
      Цао Хуань послушался его совета.
      В первый день двенадцатого месяца перед башней собрались толпы гражданских и военных чиновников. Цао Хуань, держа в руках императорский пояс и печать, поднялся по ступеням.
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      От Хань взял правление Вэй, а Цзинь -- от последнего Цао.
      Изменчива воля судьбы и от нее не уйти.
      Погиб многославный Чжан Цзе, отдав свою жизнь государю,
      Не в силах одною рукой такую громаду нести.
      Затем Цао Хуань пригласил подняться на возвышение Цзиньского вана и принять власть, а сам в одежде гуна спустился вниз и стал перед толпой. Сыма Янь, выпрямившись, сел. Справа и слева от него встали Цзя Чун и Пэй Сю с обнаженными мечами. Цао Хуаню приказали преклонить колена и выслушать указ.
      "Прошло уже сорок пять лет с тех пор, как вэйский правитель принял отречение ханьского императора. Счастливые годы Вэйской династии истекли, и воля неба обратилась к династии Цзинь. Род Сыма, славящийся своими заслугами и добродетелями от края и до края земли и неба, поистине достоин занять императорский трон. Новый правитель милостиво жалует тебе титул вана Чэнь-лю и повелевает отбыть на жительство в город Цзиньюнчэн. Отправляйся немедленно в дорогу и без вызова ко двору не являйся".
      Цао Хуань со слезами поблагодарил Сыма Яня за милость и удалился.
      Тай-фу Сыма Фу, роняя горькие слезы, поклонился свергнутому императору и произнес:
      -- Я был подданным Вэйской династии и до самой смерти останусь верным ей!
      Сыма Янь, желая отдать должное преданности Сыма Фу, тут же пожаловал ему титул Аньпинского вана, но Сыма Фу не принял его.
      В тот день гражданские чиновники вереницей шли к возвышению, чтобы поклониться и поздравить Сыма Яня; все они кричали:
      -- Вань суй!
      Захватив трон Вэйской династии, Сыма Янь назвал свое государство великим царством Цзинь, а первый период правления -- Тай-ши -- Великое начало [265 г.].
      Так окончило свое существование царство Вэй.
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      Подражая Цао Пэю, действовало царство Цзиньское,
      А Чэнь-лю в своих поступках строго следовал Сянь-ди.
      Так на башне отреченья вновь свершилось дело грозное.
      Вспомнишь это -- сердце кровью обливается в груди!
      Цзиньский император Сыма Янь присвоил посмертно титулы Сюань-ди деду Сыма И, Цзин-ди -- дяде Сыма Ши и Вэнь-ди -- отцу Сыма Чжао и велел построить семь храмов во славу своих предков: императора Вэнь-ди, императора Цзинь-ди, императора Сюань-ди, а также в честь своего прадеда цзиньчжаоского правителя Сыма Фана, прапрадеда иньчуаньского тай-шоу Сыма Цзюаня, прапрапрадеда юйчжанского тай-шоу Сыма Ляна, прапрапрапрадеда ханьского полководца Западного похода Сыма Цзюня.
      Совершив столь великое дело, Сыма Янь созвал во дворце совет, чтобы обсудить план похода против царства У. Поистине:
      Ворота и стены Хань не успели обветшать,
      А уж земли царства У топчет вражеская рать.
      О том, как было завоевано царство У, повествует следующая глава.
      ГЛАВА СТО ДВАДЦАТАЯ
      из которой читатель узнает о том, как старый полководец Ян Ху назвал имя полководца Ду Юя, и о том, как окончили свое существование три царства
      Император Сунь Сю заболел, когда узнал, что Сыма Янь вступил на престол и собирается идти войной на царство У. Чувствуя, что больше ему не встать на ноги, он призвал к своему ложу сына Сунь Ваня и чэн-сяна Пуян Сина и велел наследнику поклониться ему. Так Сунь Сю и скончался, одной рукой держа за руку Пуян Сина, а другой -- указывая на своего сына.
      После смерти государя Пуян Син решил сразу же возвести на престол наследника, но полководец левой руки Вань Юй возразил:
      -- Сунь Вань не справится с государственными делами. Лучше бы вместо него возвести на престол Учэнского хоу Сунь Хао.
      -- Сунь Хао талантлив и умен, -- поддержал военачальник Чжан Бу. -- Он вполне соответствует столь высокому положению.
      Пуян Син, не зная, как поступить, решил посоветоваться с императрицей Чжу.
      -- Я -- вдова, -- сказала императрица. -- Что я понимаю в государственных делах? Обдумайте все сами.
      И тогда Пуян Син решил провозгласить императором Сунь Хао.
      Сунь Хао, по прозванию Юань-цзун, был сыном Сунь Хэ и внуком великого императора Сунь Цюаня. Он вступил на престол в седьмом месяце того же года [265 г.] и назвал первый период своего правления Юань-син -- Начало возвышения.
      Сунь Хао пожаловал прямому наследнику престола Сунь Ваню титул Юйчжанского вана; отцу своему Сунь Хэ присвоил посмертно титул Вэнь-хуанди, а мать свою, происходившую из рода Хэ, удостоил звания вдовствующей императрицы. Старый полководец Дин Фын был пожалован званием да-сы-ма. На следующий год император провозгласил новый период правления под названием Гань-лу -Сладкая роса [266 г.].
      Вступив на престол, Сунь Хао с каждым днем становился все более злым и жестоким, предавался пьянству и разврату. Большое влияние при дворе приобрел евнух Чэнь Хунь. Пуян Син и Чжан Бу пытались образумить государя, но Сунь Хао разгневался и казнил их. С тех пор все придворные сановники притихли.
      Вскоре государь переименовал свое правление с Гань-лу на Бао-дин -Богатство и величие -- и назначил Лу Кая и Вань Юя чэн-сянами правой и левой руки.
      В это время Сунь Хао жил в Учане, и население округа Янчжоу страдало от повинностей, которые вводил жестокий правитель. Наибольшие тяготы для народа представляло распоряжение Сунь Хао доставлять ему запасы в Учан водным путем. Ни о чем не заботясь, государь увлекался пирами и проматывал богатства, как свои собственные, так и государственные. Дело дошло до того, что чэн-сян Лу Кай не выдержал и подал ему доклад:
      "Ныне нет стихийных бедствий, а народ истощен вконец; нет войн -а государственная казна пуста. Это внушает мне тревогу.
      Много лет назад после падения ханьского правящего дома в Поднебесной появилось три царства. Ныне два рода -- Цао и Лю, позабывшие о добродетелях, сделались добычей династии Цзинь! Это наглядный пример из наших времен. Я, невежда, говорю вам об этом ради вашего блага, государь!
      Учан, с его обветшалыми стенами, не столица для столь могущественного правителя, как вы. Недаром же мальчишки на улицах поют:
      Лучше воду пить в Цзянье,
      Чем рыбу есть в Учане.
      Лучше умереть в Цзянье,
      Но только бы не жить в Учане.
      В этих словах выражены мысли народа и воля неба.
      Запасов у нас в государстве так же мало, как капель росы на корнях растений, их не хватит даже на год. Чиновники, притесненные и обиженные, перестали прилагать усердие на службе.
      При великом императоре Сунь Цюане во дворце не было и сотни девушек, а начиная с правления императора Цзин-ди их стало более тысячи. Нельзя забывать и о том, что приближенные ваши не отвечают занимаемому положению. Они разобщены, враждуют между собой, губят преданных вам и мудрых людей. Все это вредит государству и причиняет страдания народу.
      Умоляю вас, государь, сократить повинности, положить конец притеснениям народа, уменьшить число девушек во дворце и приблизить к себе достойных сановников. Тогда небо возрадуется, народ проникнется доверием к вам, и в государстве воцарится порядок и спокойствие".
      Доклад этот лишь вызвал недовольство Сунь Хао. Не обращая никакого внимания на уговоры, он приказал строить Светлый дворец. Всем военным и гражданским чиновникам было приказано отправиться в горы и возить оттуда бревна. Все это вызывало большое недовольство чиновников.
      Между тем Сунь Хао обратился к предсказателю Шан Гуану и попросил его погадать, удастся ли царству У овладеть Поднебесной.
      -- Гадание показывает счастье для вас, -- сказал Шан Гуан. -- Год гэн-цзы [280 г.] приходится как раз на черный цвет, а это значит, что вы вступите в Лоян.
      Сунь Хао, очень довольный этим предсказанием, обратился к чжун-шу-чэну Хуа Хэ с такими словами:
      -- Покойный император приказал строить укрепленные лагеря вдоль реки Янцзы. Всеми этими лагерями ведает Дин Фын. Но мне они не нужны -- мои войска и флот подымутся вверх по течению реки Ханьшуй и отомстят за позор императора царства Шу. Посоветуйте, куда мне раньше двинуть войско?
      -- Династия Шу-Хань погибла безвозвратно! -- попытался отговорить императора Хуа Хэ. -- Сыма Янь теперь только и думает о том, как бы ему проглотить наше царство. Государь, прежде всего вам следует обратить свое милосердие к народу. Заставить сейчас народ взяться за оружие -- все равно что гасить огонь, подбрасывая в него хворост -- можно и самому сгореть! Подумайте об этом, государь!
      -- Что ты болтаешь чепуху! -- разгневался Сунь Хао. -- Я должен воспользоваться случаем для восстановления былого величия наших предков! Молчи! Не смей мне возражать! Если б ты не был моим старым слугой, я за такие слова отрубил бы тебе голову!
      Стража вытолкала Хуа Хэ из зала. Он вышел за ворота дворца и со вздохом произнес:
      -- Как жаль, что эти прекрасные места скоро попадут в руки врага!
      С этого дня Хуа Хэ заперся дома и больше не являлся во дворец.
      А Сунь Хао повелел полководцу Покорителю востока Лу Кану готовиться к нападению на Сянъян.
      Лазутчики донесли об этом в Лоян цзиньскому императору Сыма Яню. Сыма Янь созвал военный совет, на котором Цзя Чун сказал:
      -- Мне известно, что Сунь Хао жесток и действует наперекор разуму. Государь, прикажите ду-ду Ян Ху унять Сунь Хао, если он действительно вздумает напасть на нашу границу. Недалеко то время, когда в царстве У начнутся великие смуты. Вот тогда вы завоюете его!
      Следуя этому совету, Сыма Янь отправил гонца в Сянъян с повелением Ян Ху держать войско наготове на случай нападения врага.
      Военачальник Ян Ху пользовался в Сянъяне большой любовью народа и воинов. Многие военачальники из царства У покорились ему и беспрекословно выполняли его приказания. Воины Ян Ху, не занятые охраной границ, обрабатывали восемьсот цинов пустующих земель и снимали обильный урожай.
      Когда Ян Ху только прибыл в Сянъян, в войске не было продовольствия и на сто дней, а спустя нескольких лет запасы накопились на десятилетие.
      Ян Ху был прост в обращении с воинами, всегда носил легкую одежду, никогда не надевал лат и шлема. Шатер его охраняли лишь десять воинов.
      И вот однажды военачальники обратились к Ян Ху с такими словами:
      -- Дозорные доносят, что воины царства У неосторожны и беспечны. Разрешите напасть на них, и мы одержим большую победу!
      -- Вы недооцениваете способностей Лу Кана! -- улыбнулся Ян Ху. -- Это умный и хитрый полководец. Когда-то он напал на Силин и в одно мгновение убил военачальника Бу Чаня и несколько сотен его воинов. Я даже не успел их спасти! С ним шутить опасно! Мы должны спокойно выжидать, пока изменится обстановка. Тот, кто выступает, не считаясь с требованиями времени, всегда терпит поражение.
      Военачальники успокоились и прекратили разговоры о нападении на противника.
      Однажды Ян Ху решил отправиться на охоту. Как раз в это время охотился и Лу Кан. Ян Ху строго-настрого запретил своим воинам переходить границу, и никто не нарушал его приказа. Лу Кан обратил на это внимание и со вздохом произнес:
      -- В войске полководца Ян Ху такой порядок, что лучше на него не нападать!
      Вечером, после охоты, Ян Ху расспросил своих воинов, сколько перебежало к ним дичи, подстреленной охотниками Лу Кана на своей земле, и всю эту дичь приказал отвезти Лу Кану. Тот позвал в свой шатер гонца и спросил:
      -- Твой полководец пьет вино?
      -- Если хорошее, пьет, -- отвечал воин.
      -- У меня есть мера выдержанного вина, отвези его своему полководцу, -улыбаясь, сказал Лу Кан. -- Правда, это вино я держал для себя, но в благодарность за вчерашнюю охоту хочу угостить Ян Ху.
      Воин взял вино и уехал.
      -- Зачем вы послали ему вино? -- удивленно спросили военачальники.
      -- А ведь он по доброте своей вернул нашу дичь, -- просто ответил Лу Кан ко всеобщему изумлению.
      Возвратившись с вином, воин обо всем рассказал Ян Ху.
      -- Откуда он знает, что я пью вино? -- засмеялся Ян Ху и приказал открыть кувшин.
      Военачальник Чэнь Юань предостерег его:
      -- А не отравлено ли это вино? Не пейте, господин ду-ду!
      -- Лу Кан не из тех, кто способен отравить человека!
      Ян Ху выпил полную чашу.
      С той поры между лагерями Ян Ху и Лу Кана то и дело сновали гонцы. Однажды Лу Кан прислал оправиться о здоровье Ян Ху.
      -- А как чувствует себя полководец Лу Кан? -- в свою очередь спросил посланного Ян Ху.
      -- Он уже несколько дней болен и не встает.
      -- У меня такая же болезнь, как у него, -- сказал Ян Ху. -- Вот возьмите лекарство и отвезите своему полководцу. Он скоро поправится.
      Гонец отвез лекарство Лу Кану.
      -- Ян Ху наш враг! Не пейте этого зелья! -- предостерегали Лу Кана военачальники.
      -- Ян Ху меня не отравит! -- с уверенностью произнес Лу Кан и выпил лекарство.
      Вскоре он выздоровел, и военачальники от души радовались этому. Лу Кан сказал им:
      -- Если Ян Ху будет действовать добром, а мы -- жестокостью, победа останется за ним. Нам не следует гоняться за мелкими выгодами.
      В это время Лу Кану доложили, что от государя прибыл гонец. Лу Кан немедленно принял его, и тот сообщил:
      -- Сын неба приказывает вам сейчас же напасть на врага. Не давайте цзиньцам вторгнуться первыми!
      -- Хорошо, -- ответил Лу Кан. -- Поезжай обратно, а я пришлю государю донесение.
      Гонец уехал. Лу Кан изложил свои соображения и отправил доклад в Цзянье. В докладе говорилось о том, что сейчас нельзя воевать с царством Цзинь и что ради спокойствия и безопасности государства пока надо действовать осторожно.
      Прочитав донесение, Сунь Хао разгневался.
      -- Я слышал, что Лу Кан сносится с врагом! Это и в самом деле так!
      И он велел лишить Лу Кана должности и снизить в звании до сы-ма, а на его место был назначен полководец левой руки Сунь И. Сановники не посмели возражать.
      Вскоре после этого Сунь Хао установил новый период своего правления под названием Фын-хуан -- Чета Фениксов [271 г.]. С тех пор он словно впал в бешенство. Всю свою армию он расположил на границе. Высшие сановники и простой народ стонали от его насилий. Чэн-сян Ван Юй, полководец Лю Пин и да-сы-нун Лоу Сюань пытались сдержать обнаглевшего правителя, но поплатились за это жизнью.
      За девять лет своего правления Сунь Хао казнил более сорока преданных ему сановников. Он выезжал из дворца только под охраной пятидесяти тысяч конных воинов в латах. Сановники были так запуганы, что не осмеливались высказывать вслух своих мнений.
      Между тем Ян Ху, узнав, что Лу Кан отстранен и Сунь Хао управляет своим государством как свирепый тиран, решил, что пришло время воевать с царством У, и послал императору такой доклад:
      "Все дела совершаются людьми в сроки, предопределенные небом. Ныне реки Янцзы и Хуайхэ не представляют для нас столь неприступной преграды, какими были горы у Цзяньгэ во время войны против царства Шу. Кроме того, Сунь Хао превзошел Лю Шаня своей жестокостью, от которой население царства У страдает больше, чем в свое время страдало население царства Шу. А войска великого царства Цзинь ныне стали сильнее чем прежде. Мы должны покорить царство У, а не держать наше войско на охране границ, взваливая этим на народ лишнее бремя расходов. Действовать надо сейчас, ибо положение в царстве У может измениться. Известно, что периоды процветания и упадка не бывают продолжительными".
      Прочитав доклад, Сыма Янь обрадовался и приказал снаряжать войско в поход. Однако сановники Цзя Чун, Сюнь Сюй и Фын Дань отсоветовали ему начинать войну.
      Узнав о том, что в столице отвергли его предложение, Ян Ху со вздохом промолвил:
      -- В Поднебесной на каждый десяток сановников всегда найдется восемь-девять неумных советчиков. Жаль упустить благоприятный момент для воссоединения Поднебесной!
      На четвертом году периода Сянь-нин [278 г.] Ян Ху обратился к императору с просьбой освободить его от занимаемой должности и отпустить в деревню на лечение.
      -- На прощанье дайте нам совет, как покорить царство У, -- просил его Сыма Янь.
      -- Это нетрудно сделать, пока там царствует свирепый и жестокий Сунь Хао, -- отвечал Ян Ху. -- Но если Сунь Хао умрет и на трон вступит мудрый правитель, тогда царство У не завоевать.
      Тут только Сыма Янь понял, почему Ян Ху так настойчиво добивался разрешения начать войну.
      -- А вы не согласились бы сейчас вести войско в поход против царства У? -спросил Сыма Янь.
      -- Нет, государь. Я стар и болен, -- сказал Ян Ху. -- Выберите другого, умного и храброго полководца.
      Затем он распрощался с Сыма Янем и уехал. К концу года самочувствие его резко ухудшилось. Государь лично приехал навестить больного.
      -- О государь, я так тронут вашей добротой! -- роняя слезы, проговорил Ян Ху. -- Умри я десять тысяч раз, все равно мне не отблагодарить вас за все ваши милости!
      -- Мы в свое время не сумели воспользоваться вашим планом войны против царства У, -- сказал Сыма Янь, и в голосе его звучало сожаление. -- Но кто же может продолжить то, к чему стремились вы?
      -- Я умираю и буду искренен с вами до конца. Это великое дело может выполнить только полководец правой руки Ду Юй. Если хотите успешно воевать, поставьте его во главе войска.
      -- Возвышать мудрых -- доброе дело! -- сказал Сыма Янь. -- Но почему вы сами, называя людей, которые могут быть полезными династии, сжигаете черновики своих докладов и утаиваете от других свои замыслы?
      -- Потому что я не из тех, кто домогается милостей для себя и незаслуженно выдвигает людей неспособных, -- коротко ответил Ян Ху.
      Это были его последние слова; вскоре дыхание его оборвалось. Опечаленный Сыма Янь вернулся во дворец и присвоил посмертно Ян Ху звание тай-фу и титул Цзюйпинского хоу.
      Население округа Наньчжоу, оплакивая смерть Ян Ху, даже прекратило торговлю на базарах.
      Жители Сянъяна, вспоминая о том, что покойный полководец любил бродить в горах Сяньшань, построили там храм и поставили каменную плиту с надписью. В храме четыре раза в год совершались жертвоприношения. Путники, читая надпись на плите, не могли удержаться от рыданий, и плиту эту назвали Плитою слез.
      Потомки об этом сложили такие стихи:
      Рассветное солнце тревожит сановника сон,
      Весенние ветви склонились над старой плитою,
      И сосны роняют тяжелые капли росы,
      Как слезы, что люди пролили той скорбной порою.
      Затем цзиньский государь Сыма Янь пожаловал Ду Юю звание полководца Покорителя юга и назначил на должность правителя округа Цзинчжоу.
      Ду Юй был человеком опытным в военном деле и обладал огромными способностями. К тому же он без устали учился. Особенно любил он читать толкования Цзо Цю-мина к книге "Чуньцю". С этой книгой он никогда не расставался, и даже во время поездок слуги несли впереди "Цзочжуань". За это его прозвали "любителем Цзочжуаня".
      Ду Юй навел порядок в Сянъяне и начал готовиться к походу против царства У.
      За это время в том царстве многое изменилось. Умер старый полководец Дин Фын, скончался Лу Кан. Однако Сунь Хао не обращал никакого внимания на надвигающуюся опасность и проводил время в пирах и забавах, заставляя присутствовать на них всех придворных сановников. А там за ними неотступно следили десять надсмотрщиков и, подслушивая все разговоры, докладывали о них государю. Тем, кто выражал хоть малейшее недовольство, либо сдирали кожу с лица, либо выкалывали глаза. Сановники жили в постоянном страхе за свою жизнь.
      Тем временем цы-ши Ван Сюнь из округа Ичжоу обратился к Сыма Яню с просьбой разрешить ему начать войну против царства У.
      "Сунь Хао развратен и жесток, -- писал он. -- Пришло время покарать его и воссоединить Поднебесную. Но, если мы упустим этот момент и на трон династии Сунь вступит достойный правитель, перед нами окажется могущественный противник. В течение семи лет мы строили корабли; от бездействия они в конце концов сгниют. К тому же мне около семидесяти лет, и я могу умереть со дня на день.
      Ныне у нас есть три необходимых условия для похода против царства У. Если хоть одно из них исчезнет, мы не сможем начать войну. Прошу вас, государь, помнить об этом!"
      -- Удивительно! -- воскликнул цзиньский император, прочитав доклад. -Рассуждения Ван Сюня совпадают с мыслями Ян Ху! Итак, решено!
      -- А мне довелось слышать, что Сунь Хао снарядил большую армию для похода на север, -- заявил ши-чжун Ван Хунь. -- Нам, пожалуй, трудновато будет справиться с ним. Подождем еще годик, может быть Сунь Хао заболеет, и это облегчит нам наступление.
      Цзиньский правитель согласился и приказал временно прекратить приготовления к войне. С этих пор он большую часть времени проводил во внутренних покоях за игрой в шахматы с ми-шу-чэном Чжан Хуа.
      Однажды приближенный сановник доложил Сыма Яню, что с границы доставлен доклад полководца Ду Юя. Ду Юй писал:
      "В свое время Ян Ху не раскрыл своего замысла придворным сановникам, и поэтому они не могли прийти к единому мнению. Во всяком деле прежде всего необходимо соизмерить, что нам выгодно и что невыгодно. Я утверждаю, что осуществление нашего плана принесет нам большую выгоду. В худшем случае нам не удастся завоевать царство У, но тяжелых потерь мы не понесем.
      С осени у нас появилось много поводов для того, чтобы покарать злодея Сунь Хао. Если мы будем медлить, то он в конце концов хватится и перенесет столицу в Учан, укрепит города на юге и перевезет за реку все население. Это создаст затруднения, и на будущий год наши замыслы могут остаться невыполненными".
      Едва закончили чтение доклада, как Чжан Хуа оттолкнул шахматную доску и взмахнул рукавами халата.
      -- Государь, вы могущественны, государство ваше богато, а правитель царства У развратен и жесток, государство его истощено, народ живет в горе. Начинайте войну! И не сомневайтесь в победе!
      -- Ну что ж, мы так и поступим, как вы говорите, -- отвечал Сыма Янь.
      Затем он вышел в тронный зал и объявил указ о назначении полководца Покорителя юга Ду Юя на должность да-ду-ду с повелением наступать на Цзянлин.
      Полководец Покоритель востока Сыма Ю получил приказ выступать к Чучжуну; полководец Восточного похода Ван Хунь шел к Хэнцзяну, полководец Ван Жун -к Учану, а полководец Покоритель юга Ху Фын -- к Сякоу. У каждого полководца было по пятьдесят тысяч воинов. Всеми действиями руководил Ду Юй.
      Кроме того, весь флот, в котором насчитывалось несколько тысяч боевых кораблей и около двухсот тысяч воинов под началом полководца Парящего дракона Ван Сюня и полководца Прославившего оружие Тан Биня, должен был войти в реку Янцзы и начать военные действия в Цзяндуне.
      Полководец Ян Цзи расположился в Сянъяне, откуда он должен был наблюдать действия всех армий.
      Обо всех приготовлениях противника лазутчики немедленно сообщили в царство У. Сунь Хао встревожился и созвал на совет чэн-сяна Чжан Ди, сы-ту Хэ Чжи и сы-куна Тэн Сю.
      Чжан Ди сказал:
      -- Государь, прикажите начальнику конницы и колесниц У Яню двинуть войско в Цзянлин навстречу Ду Юю, а бяо-ци-цзян-цзюню Сунь Синю отразить нападение противника в Сякоу. Я вместе с полководцем левой руки Шэнь Ином и полководцем правой руки Чжугэ Цином поведу стотысячное войско в Нючжу и приму на себя руководство всеми действующими армиями.
      Сунь Хао одобрил план, предложенный Чжан Ди, и велел выступать не теряя времени. Затем государь удалился во внутренние покои. Его озабоченный вид бросился в глаза евнуху Чэнь Хуню.
      -- Цзиньские войска напали на нас, -- сказал Сунь Хао. -- Против них уже выступили мои войска. Меня сейчас беспокоит только одно: вражеский полководец Ван Сюнь на боевых кораблях собирается спуститься вниз по реке Янцзы. Его удар может оказаться самым опасным для нас всех.
      -- Я дам совет, как разнести в щепы весь флот Ван Сюня!
      -- Говори скорее!
      -- У нас в Цзяннани достаточно железа для того, чтобы выковать цепь длиною в несколько сот чжанов, и каждое звено этой цепи должно быть весом цзиней в двадцать-тридцать. Если такую цепь перебросить через реку, корабли не пройдут. Кроме того, на дне реки надо расставить несколько тысяч железных зубьев. Напоровшись на них, цзиньские корабли потонут. Врагу ни за что не переправиться на наш берег!
      Сунь Хао сразу позабыл о своих тревогах и приказал послать побольше мастеров в Цзяннань ковать цепи и расставлять зубья.
      Цзиньский ду-ду Ду Юй, направляясь к Цзянлину, отдал приказ я-цзяну Чжоу Чжи в небольших лодках скрытно переправить воинов через Янцзы к городу Иосяну и в окрестных горах расставить побольше знамен и флагов, днем стрелять там из хлопушек и бить в барабаны, а по ночам зажигать костры, чтобы посеять страх в стане врага. Чжоу Чжи во главе восьмисот воинов переправился через Янцзы и укрылся в горах Башань.
      На следующий день Ду Юй перешел в наступление по суше и по воде. Дозорные доносили ему, что Сунь Хао двинул по суше войска У Яня, а по реке суда во главе с военачальником Лу Цзином, и что передовой отряд противника возглавляет Сунь Синь.
      Ду Юй повел свою армию вперед. Первым навстречу ему вышел Сунь Синь. Он прибыл к месту боя на кораблях. Ду Юй тотчас же отступил. Воины противника высадились с конями на берег и бросились в погоню. Они гнались за Ду Юем двадцать ли, а там вдруг затрещали хлопушки, и цзиньские войска окружили преследователей. Сунь Синь хотел отступить, но на его отряд напали с тыла и нанесли ему жестокое поражение. Многие воины остались на поле брани.
      Сунь Синь бежал к Цзянлину. Воины Чжоу Чжи смешались с бегущими и пробрались в город. Там они сразу же зажгли сигнальный огонь на стене.
      -- Что это? Неужели цзиньские армии перелетели через Янцзы на крыльях! -испуганно воскликнул Сунь Синь. Вскочив на коня, он попытался уйти из города, но на него налетел Чжоу Чжи и снес ему голову.
      Лу Цзин со своего корабля видел, как пылает огонь на южном берегу и развевается большое знамя с надписью: "Цзиньский полководец Покоритель юга Ду Юй".
      Лу Цзин в страхе бросился на берег, надеясь найти там спасение, но был убит подоспевшим цзиньским военачальником Чжан Шаном. Бежавший из города военачальник У Янь наткнулся на засаду, был взят в плен и доставлен к Ду Юю.
      -- Отрубите ему голову! -- закричал страже Ду Юй. -- Не стоит оставлять такого в живых!
      Так был взят Цзянлин. А вслед за тем все начальники округов и областей от Юаньсяна и до самого Гуанчжоу покорились и сдали свои печати победителям. Ду Юй призвал народ к спокойствию и запретил войскам брать у населения даже соринку.
      Установив порядок в Цзянлине, Ду Юй двинулся к Учану. Город сдался без боя. Слава о Ду Юе прогремела по всей стране. Созвав военачальников на совет, Ду Юй начал обсуждать план захвата Цзянье.
      -- Разбойников, которые держатся сто лет, пожалуй не покорить полностью! -выразил сомнение военачальник Ху Фын. -- Да и скоро начнутся весенние паводки, не отложить ли нам поход?
      -- В древности Ио И разгромил княжество Ци в одной битве на западном берегу реки Цзишуй, -- возразил Ду Юй. -- Наше войско сокрушает все на своем пути с такой легкостью, как силач ломает бамбук. Можно не сомневаться, что в ближайшее время в царстве У не останется и клочка земли, не завоеванного нами!
      Ду Юй приказал разослать приказы военачальникам о совместном наступлении на Цзянье.
      Тем временем Ван Сюнь со своим флотом спускался вниз по течению Янцзы. Со сторожевых судов, шедших впереди, прислали донесение, что река перегорожена цепью, а в воде расставлены железные зубья.
      -- Это нас не остановит! -- рассмеялся Ван Сюнь и приказал вязать большие плоты.
      Несколько десятков тысяч таких плотов было пущено по течению впереди кораблей. На каждом плоту стояли соломенные чучела в латах и с оружием. Издали противник принял их за воинов и в страхе бежал.
      Плоты легко прошли над железными зубьями и приблизились к запиравшей реку цепи. Тут на плотах вспыхнула пакля, пропитанная маслом. Огонь был такой жаркий, что звено цепи расплавилось, и вся цепь упала на дно реки. Флот двинулся дальше.
      Между тем чэн-сян Чжан Ди приказал полководцу левой руки Шэнь Ину и полководцу правой руки Чжугэ Цину выступить навстречу цзиньским войскам. Во время похода Шэнь Ин сказал Чжугэ Цину:
      -- Мы не ждем врага со стороны верхнего течения Янцзы, а мне кажется, что цзиньские войска придут именно оттуда. Во всяком случае, попытаемся их сдержать. Если, на счастье, удастся одержать победу, положение выправится, и в Цзяннани вновь воцарится порядок. Если же мы переправимся на другой берег Янцзы и там наше войско будет разгромлено, -- царству У конец!
      -- Это правильно, -- согласился Чжугэ Цин.
      В эту же минуту дозорные сообщили, что цзиньские корабли приближаются. Оба военачальника бросились за указаниями к Чжан Ди.
      -- Царство У гибнет! -- взволнованно закричал Чжугэ Цин. -- Почему вы не спасаетесь, чэн-сян?
      -- То, что царство У гибнет, понимают и умные и глупые, -- сказал Чжан Ди, смахивая слезы. -- Государь покорится, и среди сановников не найдется ни одного, кто был бы способен пожертвовать жизнью ради государства -- вот это позор!
      Чжугэ Цин удалился, а Чжан Ди и Шэнь Ин повели войско навстречу врагу. Цзиньские воины сразу же окружили их. Первым ворвался в их строй цзиньский военачальник Чжоу Чжи. Чжан Ди отбивался изо всех сил и погиб в схватке. Шэнь Ин тоже был убит, а воины его разбежались.
      Потомки сложили стихи, в которых восхваляют мужество Чжан Ди:
      Знамена Ду Юя взвивались на башне в то время,
      Когда расставался с землей полководец Чжан Ди.
      Зачем ему жизнь, если рухнуло царство на юге
      И годы расцвета лежат далеко позади!
      Цзиньские войска заняли Нючжу и вторглись глубоко в пределы царства У. Ван Сюнь послал гонца в столицу с донесением о победе. Цзиньский государь Сыма Янь ликовал.
      -- Наши войска давно находятся в походе, -- сказал ему Цзя Чун. -- Южная жара непривычна для северян, как бы среди наших воинов не начались болезни. Не прекратить ли временно военные действия?
      -- Это было бы неразумно, -- возразил Чжан Хуа. -- Дух врага сломлен, и наша армия зашла вглубь его земель. Не пройдет и месяца, как Сунь Хао будет пойман. Отозвать армию сейчас -- это значит свести на нет все наши прежние успехи!
      Цзиньский государь еще ничего не успел ответить, как Цзя Чун прикрикнул на Чжан Хуа:
      -- Ты не разбираешься в требованиях времени и не понимаешь создавшейся обстановки! Ты хочешь заработать себе славу на гибели наших воинов! Голову тебе отрубить мало!
      -- Не надо ссориться! -- примирительно сказал Сыма Янь. -- Чжан Хуа высказал наше собственное мнение.
      В этот момент Сыма Яню подали доклад Ду Юя. Ду Юй настаивал на немедленном наступлении. Государь перестал колебаться и отдал приказ продолжать войну.
      Получив повеление, Ван Сюнь развернул наступление на воде и на суше. Противник сдавался, едва заслышав грохот его боевых барабанов.
      Сунь Хао дрожал от страха. Сановники в тревоге говорили ему:
      -- Цзиньские войска наступают, а наши сдаются без боя. Как же быть дальше?
      -- Почему наши воины не дерутся? -- спросил Сунь Хао.
      -- Их обманул Чэнь Хунь! Казните этого евнуха, государь, и все мы выйдем на смертный бой с врагом!
      -- Но ведь Чэнь Хунь всего лишь ничтожный евнух! Как он может погубить государство?
      -- Разве вы, государь, не слышали о евнухе Хуан Хао в царстве Шу!
      Сановники не стали дожидаться решения Сунь Хао и толпой бросились во дворец, где изрубили Чэнь Хуня на куски.
      Тогда военачальник Тао Сюнь сказал государю:
      -- У меня слишком малые суда, чтобы выйти на них в бой с врагом. Дайте мне двадцать тысяч воинов и большие корабли, и я обещаю вам разгромить противника.
      Сунь Хао отдал Тао Сюню все свои охранные войска, и Тао Сюнь на больших кораблях собрался плыть вверх по течению Янцзы навстречу врагу. Передовой отряд судов под началом Чжан Сяна уже отплыл, и когда войско Тао Сюня садилось на корабли, налетел ветер и повалил знамена. Воины сочли это дурным предзнаменованием и отказались взойти на корабли. Мало того, они начали разбегаться. Только один Чжан Сян со своими воинами поджидал врага.
      Когда флот цзиньского военачальника Ван Сюня миновал Саньшань, кормчий сказал:
      -- Полководец, слишком сильный ветер и большие волны мешают двигаться вперед. Нельзя ли подождать, пока ветер утихнет?
      Ван Сюнь в ярости выхватил меч и закричал:
      -- Я хочу поскорей овладеть Шитоучэном! И не смей говорить о препятствиях!
      На корабле ударили в барабаны, и флот продолжал плыть по течению. При его приближении вражеский военачальник Чжан Сян сдался без боя.
      -- Если ты искренне желаешь служить мне, иди на своем корабле вперед и соверши подвиг! -- сказал ему Ван Сюнь.
      Чжан Сян вернулся на свой корабль и, подойдя по реке к стенам Шитоучэна, закричал, чтобы открывали ворота. Ворота распахнулись, и цзиньские войска ворвались в город.
      В этот час Сунь Хао хотел покончить с собой, но чжун-шу-лин Ху Чжун и гуан-лу-сюнь Се Ин удержали его:
      -- Государь, зачем вы это делаете? Последуйте примеру Аньлэского гуна Лю Шаня!
      Сунь Хао послушался и приказал, чтоб его связали веревками и в сопровождении сановников доставили к Ван Сюню. За ним на колеснице везли гроб. Ван Сюнь ласково принял Сунь Хао, развязал на нем веревки, а гроб приказал уничтожить.
      В Танскую эпоху были сложены стихи, в которых говорится об этом событии:
      Бессмысленно сопротивленье, и войско сдается в Цзиньлине:
      Суда боевые Ван Сюня идут по течению вниз.
      Железная цепь утонула, расплавленная посредине,
      И вот уже в Шитоучэне знамена Ван Сюня взвились.
      Великая скорбь о минувшем терзает сердца поколений,
      Но горы стоят, как и прежде, подушкой для вечной реки.
      Сейчас, в наше время, повсюду согласие и единенье;
      Где крепости были когда-то -- весною шумят тростники.
      Итак, четыре округа, сорок четыре области, триста тринадцать уездов, пятьсот двадцать три тысячи дворов, тридцать две тысячи военачальников и чиновников, два миллиона триста тысяч населения -- мужчин и женщин, взрослых и детей, двести тридцать тысяч воинов, двести восемьдесят тысяч ху риса и зерна, более пяти тысяч кораблей, более пяти тысяч дворцовых слуг правителя царства У -- все это досталось великому царству Цзинь.
      Все дворцы и житницы были опечатаны. К народу обратились с воззванием, обещая спокойствие и порядок.
      На следующий день войско Тао Сюня распалось без боя. Ланъеский ван Сыма Ю и военачальник Ван Жун вступили с большим войском в столицу царства У. Они искренне радовались успеху Ван Сюня.
      Вскоре прибыл и сам полководец Ду Юй. Он щедро наградил воинов и приказал открыть житницы для оказания помощи пострадавшему от войны населению.
      Лишь один военачальник У Янь отказался покориться и все еще оборонялся в Цзяньпине. Но и он в конце концов сдался, как только узнал, что царство У прекратило свое существование.
      Придворные сановники поздравляли цзиньского императора с большой победой и желали ему многих лет жизни. Сыма Янь взял в руки кубок, наполненный вином, и со слезами проговорил:
      -- Великое дело свершилось благодаря заслугам покойного тай-фу Ян Ху! Жаль, что он не может своими глазами увидеть плоды своих трудов!
      В это же время бяо-ци-цзян-цзюнь Сунь Сю вышел из дворца и, обратившись лицом к югу, горестно восклицал:
      -- О небо! Много лет назад Сунь Цзянь заложил основы династии, а ныне Сунь Хао все загубил!
      Цзиньский полководец Ван Сюнь прибыл в Лоян и привез покорившегося правителя Сунь Хао. Его провели в зал приемов, и он низко склонился перед цзиньским императором. Сыма Янь сделал знак, чтобы он сел.
      -- Это сиденье мы приказали поставить для вас! -- сказал он.
      -- И у меня было точно такое же сиденье, предназначавшееся для вас, государь! -- ответил Сунь Хао.
      Император рассмеялся.
      -- Позвольте вас спросить, -- обратился Цзя Чун к пленному Сунь Хао, -- за что у вас на юге выкалывают людям глаза и сдирают кожу с лица?
      -- Такой казни подвергаются все изменники, а также слуги, убивающие своего господина, -- ответил Сунь Хао.
      Цзя Чун замолчал.
      Император пожаловал Сунь Хао титул Гуйминского хоу, а его сыновьям и внукам -- звания чжун-ланов. Все покорившиеся сановники царства У получили титулы ле-хоу. Чэн-сян Чжан Ди мужественно погиб в бою, и титулы за него получили сыновья и внуки.
      Полководцу Ван Сюню было пожаловано почетное звание полководца Опоры государства.
      Так прекратили свое существование три царства. Над ними отныне стал властвовать цзиньский император Сыма Янь.
      Вот поэтому и говорится, что великие силы Поднебесной после длительного единения непременно разобщаются, а после длительного разобщения воссоединяются вновь.
      Бывший император поздней Ханьской династии Лю Шань умер в седьмом году периода Тай-кан по цзиньскому исчислению [286 г.]; вэйский правитель Цао Хуань умер в первом году периода Тай-кан [280 г.]; правитель царства У Сунь Хао умер в четвертом году периода Тай-кан [283 г.].
      На этом завершилась история трех царств.
      Об этих великих событиях потомки сложили такие стихи:
      Свой меч обнажил Гао-цзу и вышел с войсками к Сяньяну,
      И огненно-красное солнце в тот день поднялось над Фусаном.
      Драконом взлетел Гуан-у и создал большое правленье,
      И солнце достигло зенита в полете своем неустанном.
      О горе! В наследство Сянь-ди получил управленье страною,
      И пламенный диск опустился на западе возле Сяньчи!
      Хэ Цзинь был умом не богат, и евнухи подняли смуту,
      В дворце появился Дун Чжо, и снова скрестились мечи.
      Ван Юнь создал план истребленья бесчисленной шайки злодеев,
      Но Ли Цзюэ и Го Сы войска снарядили свои.
      Коварные полководцы, как коршуны, крылья раскрыли,
      Грабители собирались, как осы и муравьи.
      Восстали Сунь Цзянь и Сунь Цэ, в Цзянцзо загремело оружье,
      В Хэляне восстал Юань Шао, его поддержал Юань Шу,
      Огромное войско раскинул в Цзинчжоу и Сянъяне Лю Бяо,
      Во власти Лю Яня и сына меж тем находилось Башу.
      Оружьем Чжан Янь и Чжан Лу всю власть захватили в Наньчжэне,
      В Силяне Ма Тэн и Хань Суй свой обороняли удел,
      Чжан Сю, Тао Цянь и другие -- все хвастались тем, что имели,
      И каждый ревниво держался за то, чем случайно владел.
      Огромную власть как сановник имел при дворце Цао Цао,
      Чиновников хитрых и ловких искусно использовал он
      И, повелевая князьями, в боязни держал государя,
      В сражениях неисчислимых был центр им умиротворен.
      Чтоб лучше служить государю, с Чжан Фэем и Гуань Юем
      На жизнь и на смерть побратался Лю Бэй, императорский внук.
      От дома вдали, постоянно мечась на восток и на запад,
      Нашел он покой на чужбине в кругу своих преданных слуг.
      Три раза бывал он в Наньяне -- какое глубокое чувство!
      И Спящий дракон пробудился для блага великой земли.
      Повел он войска на Цзинчжоу, потом овладел Сычуанью,
      И замыслы государя небесный чертог обрели.
      Увы! Лишь три года минуло -- почил государь в Байдичэне.
      Он так горевал, покидая наследника-сына в слезах!
      Шесть раз Чжугэ Лян отправлялся с войсками в Цишаньские горы:
      Хотел он одною рукою заделать дыру в небесах.
      Но мог ли он знать, что на этом судьбы его круг завершится,
      Что в полночь комета промчится и в горы стрелой упадет!
      На силу могучего духа Цзян Вэй опирался, но тщетно:
      Все девять великих походов имели печальный исход.
      И вот Чжун Хуэй и Дэн Ай в поход отправляются новый,
      И Ханьского дома владенья род Цао сполна получил.
      Прошли Цао Пэй, Цао Жуй, прошли Цао Фан, Цао Мао,
      А Цао Хуань Сыма Яню бразды Поднебесной вручил.
      Сгустился туман непроглядный над башнею отреченья,
      И сдался, не сопротивляясь, противнику Шитоучэн.
      Так сходен был свергнутый Цао судьбою своею с Лю Шанем:
      Они стали жертвами оба назревших в стране перемен.
      Законы небес беспощадны -- от них не уйти, не укрыться,
      А мир бесконечно огромен, и дел в нем свершается много.
      Исчезли навеки три царства, прошли они как сновиденье,
      И скорбные слезы потомков -- одна лишь пустая тревога.
      ПРИМЕЧАНИЯ И КОММЕНТАРИИ
      [К главе 1]
      (*1) По преданию, Лю Бан, будущий император Гао-цзу, убив в Мандане огромную Белую змею, поднялся на борьбу с империей Цинь.
      (*2) В Китае, начиная с правления У-ди каждый император, вступая на престол, избирал для своего правления девиз. Названия таких периодов правления были весьма пышными, как то: Цзянь-ань -- Установление спокойствия, Цзянь-син -Установление процветания, и т.д., и менялись при вступлении на трон каждого нового императора, а также в связи с крупными историческими событиями.
      (*3) "Цзя" и "цзы" -- В Китае существовала система летоисчисления по циклам. Каждый цикл охватывал шестьдесят лет. Первый год шестидесятилетнего цикла обозначался циклическими знаками "цзя" и "цзы", и поэтому вся система летоисчисления называлась "цзя-цзы". В данном случае, первый год цикла соответствует 184 году н.э.
      (*4) "восьми округов" -- В этот период Китай делился на 14 округов ("чжоу"): Бинчжоу -- восточнее большой излучины Хуанхэ Ичжоу -- Сычуань и Ханьчжун (долина реки Хань севернее Сычуани) Лянчжоу -- северо-запад Сичжоу -- район большой излучины Хуанхэ Сюйчжоу -- восток Центральной равнины (севернее нижнего течения реки Хуайхэ) Цзичжоу -- к северу от нижнего течения Хуанхэ Цзинчжоу -- по обоим берегам Янцзы в ее среднем течении Цзяочжоу -- крайний юг Цинчжоу -- побережье южнее впадения Хуанхэ (Шаньдун) Ючжоу -- северо-восток (Ляодун) Юйчжоу -- запад Центральной равнины (между реками Хуайхэ и Хуанхэ) Юнчжоу -- на западе, вдоль реки Вэй, основного правого притока Хуанхэ Янчжоу -- к югу от нижнего течения Янцзы Яньчжоу -- к югу от нижнего течения Хуанхэ
      (*5) В древнем Китае существовала иерархия знати из пяти степеней: гун -первая степень, хоу -- вторая, бо -- третья, цзы -- четвертая, нань -- пятая степень. Выше всех стоял ван. Титул вана давался правителям самостоятельных владений, а также членам императорской семьи и наследнику престола, пока он еще не вступил на трон.
      [К главе 3]
      (*1) Отряд Тигров -- отряд телохранителей Дун Чжо.
      [К главе 4]
      (*1) Основы Трех уз -- три главных вида отношений между людьми по правилам конфуцианской морали: отношения между правителем и подданным, отцом и сыном, мужем и женой.
      [К главе 6]
      (*1) Чжуань -- название стиля в каллиграфии, применявшегося для надписей на печатях.
      (*2) Бянь Хэ -- родом происходил из княжества Чу, жил в эпоху Чжоу. Однажды Бянь Хэ нашел в чуских горах Цзиншань кусок неотделанной яшмы и подарил ее князю Ли-вану. Но тот принял яшму за фальшивую и в наказание приказал отрубить Бянь Хэ левую ногу. Впоследствии Бянь Хэ преподнес яшму У-вану, но тот также признал ее фальшивой и приказал отрубить Бянь Хэ правую ногу за обман. Только князь Вэнь-ван по достоинству оценил находку и приказал ювелиру отполировать яшму. Эпизод этот подробно описан у Хань Фэй-цзы.
      (*3) В древнем Китае император олицетворялся в образе дракона.
      [К главе 7]
      (*1) Звезда полководца -- По понятиям китайской астрологии, небесные светила, так же как и земное чиновничество, имели свою иерархию, и поэтому судьба людей связывалась с небесными знамениями.
      [К главе 8]
      (*1) Шан-фу -- дословно: "Батюшка Шан". Титул этот связан с именем Люй Шана. Существует предание, что когда Чжоуский Вэнь-ван отправлялся на охоту, он гадал, и однажды гадание показало ему: "Поймаешь не дракона, не медведя, а помощника ба-вана" (т.е. помощника себе самому). На охоте Вэнь-ван встретил Люй Шана, который ловил рыбу на реке Вэйшуй. Ему в то время было уже более семидесяти лет. Поговорив с Люй Шаном, Вэнь-ван убедился в его образованности и умении управлять государством. Это действительно был тот мудрец, которого он искал себе в советники. В данном случае, присвоение Дун Чжо титула шан-фу следует понимать как желание показать себя равным Люй Шану, то есть выставить себя учителем и воспитателем императора.
      (*2) Шунь, Яо, Юй -- имена трех легендарных древних китайских императоров, представляемых образцами мудрости, справедливости и всяческих добродетелей. Времена правления этих императоров считались в Китае золотым веком и относятся к третьему тысячелетию до нашей эры.
      (*3) Тань-бань -- ударный музыкальный инструмент из доски кипариса, наподобие ксилофона.
      [К главе 9]
      (*1) "Оборвать кисти на шапках" -- Однажды чуский князь Сян-ван устроил "Пир героев" для своих сановников. Во время пира порыв ветра неожиданно погасил все свечи, и один из гостей, воспользовавшись темнотой, начал заигрывать с любимой наложницей Сян-вана. Наложница оторвала кисть с его шапки и пожаловалась Сян-вану, представив в доказательство оторванную кисть. Однако Сян-ван, понимавший, что гость был пьян, приказал слугам не зажигать огня, а всем гостям -- оторвать кисти от своих шапок. Пир продолжался. Впоследствии, когда между княжествами Цинь и Чу началась война, Цзян Сюн, который был виновником происшествия на пиру, спас Сян-вана, когда тот оказался в опасности.
      (*2) По древним гадательным диаграммам, пятая линия приходилась на императора.
      (*3) Вань суй! -- дословно: "Десять тысяч лет жизни! Ура!"
      [К главе 11]
      (*1) Кун Юн считает, что Ли Ин был потомком Ли Эра (Лао-цзы), а он, Кун Юн -- потомок Кун-цзы (Конфуция).
      [К главе 12]
      (*1) Якша (индийск.) -- злой дух.
      [К главе 13]
      (*1) Золотая ветвь и яшмовый лист -- образное название лиц императорского рода.
      (*2) Цюнский князь И (Хоу И) -- правитель княжества Цюн, легендарный стрелок из лука, живший при династии Ся (третье тысячелетие до н.э.). По преданию, был лучшим стрелком из лука. Он так увлекся своим искусством, что совершенно перестал заботиться о делах народа. За это он был убит своей же наложницей по имени Хань Чжо.
      (*3) Тангуты -- название племен, живших на западе Китая.
      (*4) В старину в Китае ночное время делилось на стражи. В каждой страже было по два часа. 1-я стража -- 7-9 ч. вечера, 2-я стража -- 9-11 ч. вечера, 3-я стража -- 11-1 ч. ночи, 4-я стража -- 1-3 ч. ночи, 5-я стража -- 3-5 ч. утра
      (*5) Хуа-лю -- конь из знаменитой восьмерки чжоуского князя Му-вана, нарицательная кличка быстроногих коней.
      [К главе 14]
      (*1) Пять бо -- пять гегемонов периода Чуньцю [770-476 гг. до н.э.], возглавлявшие союзы князей. К ним причисляются: Хуань-гун [685-643 гг. до н.э.], правитель княжества Ци; Му-гун [659-621 гг. до н.э.], правитель княжества Цинь; Сян-гун [650-637 гг. до н.э.], правитель княжества Сун; Вэнь-гун [636-628 гг. до н.э.], правитель княжества Цзинь; Чжуан-ван [613-591 гг. до н.э.], правитель царства Чу.
      (*2) По натурфилософским воззрениям древних китайцев, изложенным в "Ицзине" ("Книга перемен"), вся жизнь и развитие в природе происходят на основе борьбы противоположных сил "Инь" (мрак) и "Ян" (свет), и на круговороте пяти стихий -- основных элементов, из которых состоит мир: вода, огонь, дерево, металл, земля. Движение этих пяти элементов представляется в виде преодоления одного элемента другим: дерево преодолевает землю, земля преодолевает воду, вода преодолевает огонь, огонь преодолевает металл, металл преодолевает дерево, и т.д. Все земные предметы и явления относятся к сфере действия какой-нибудь из этих пяти стихий.
      [К главе 16]
      (*1) "как княжества Цинь и Цзинь" -- образное выражение о браке между людьми из знатных семей. В основе его лежит аналогичное событие, происшедшее в VI веке до н.э., когда вступили в союз и породнились правящие дома княжеств Цинь и Цзинь.
      [К главе 17]
      (*1) Хоу Цзи -- министр земледелия при императоре Шуне, обоготворенный впоследствии под именем бога земледелия.
      (*2) Чэнь -- название рода, ведущего начало от потомка императора Шуня -Ху-гунцзы. Ху-гунцзы получил во владение земли Чэнь, и потому род его впоследствии также стал называться Чэнь.
      (*3) Чжун -- род, из которого по преданию происходил император Шунь.
      (*4) Поселить сына в Восточном дворце -- образное выражение, обозначающее: сделать сына наследником престола.
      [К главе 18]
      (*1) Оленьи рога -- рогатки, засеки, расставлявшиеся на дорогах, чтобы преградить путь врагу.
      [К главе 19]
      (*1) Бычьи рога -- расположение войск треугольником, наподобие бычьих рогов.
      [К главе 20]
      (*1) "Чжэнь" -- я, мы -- местоимение первого лица, употребление которого являлось исключительным правом императора.
      [К главе 22]
      (*1) Стихи Мао -- "Шицзин" ("Книга песен"), памятник древней китайской народной поэзии, входящий в состав конфуцианских канонов. Когда циньский император Ши-хуан предпринял гонение на конфуцианство и сжег конфуцианские книги, "Шицзин" также погиб. Но вскоре Циньская династия пала, на смену ей пришла Ханьская династия, при которой конфуцианство вновь было восстановлено в правах. Как говорит предание, "Шицзин" сохранился в памяти глубокого старика Мао Чжана, и с его слов был вновь записан, и потому получил также наименование "Стихов Мао".
      (*2) Ванъи -- храм, где циньский канцлер Чжао Гао в 207 г. до н.э. убил циньского императора Эр Ши-хуана.
      (*3) Люй Чань и Люй Лу -- братья императрицы Люй-хоу, получившие от нее титулы ванов и фактически державшие в своих руках всю государственную власть
      (*4) Лян и Чжао -- названия двух удельных княжеств в древнем Китае. Первое находилось на территории северной части провинции Хэнань и западной части провинции Шаньси; второе занимало северную часть нынешней провинции Шаньси.
      (*5) Восточное Ся -- восточная часть Китая.
      (*6) Имеется в виду циньский полководец Мын Мин. Посланный циньским князем Му-гуном в поход против княжества Чжэн, Мын Мин потерпел поражение от войск княжества Цзинь, пришедших на помощь княжеству Чжэн в Сяохане. На следующий год Мын Мин пошел в поход против княжества Цзинь, но снова потерпел поражение. На следующий год он предпринял третий поход, но на этот раз действовал более решительно. Переправившись через реку Цзихэ, он приказал сжечь за собой все суда, и его воины, не имевшие пути к отступлению, сражались мужественно и нанесли цзиньским войскам поражение.
      (*7) "могучий ствол и слабые ветви" -- образное выражение, символизирующее сильную центральную власть и ограниченную власть удельных князей.
      (*8) "кузнечик, ножками преграждающий путь грохочущим колесницам" -Выражение взято у древнекитайского философа Чжуан-цзы. Существует легенда, будто кузнечик, сложив свои ножки таким образом, что, казалось, он держит секиру, пытался однажды остановить колесницу бога грома Фын-луна. В переносном значении: желание ничтожного существа показаться грозным.
      (*9) Чжун Хуан, Ся Юй, У Хо -- три знаменитых силача в древнем Китае.
      [К главе 23]
      (*1) Имеется в виду древний император Яо. Предание говорит, что по его распоряжению в Китае впервые были построены гидротехнические сооружения на реках, чтобы избавить народ от бедствий, причиняемых наводнениями.
      (*2) Имеется в виду ханьский император У-ди.
      (*3) В древнем Китае ученые проповедовали свое учение у четырех ворот столицы.
      (*4) Цзи-чу -- стихи древнего поэта Цюй Юаня (IV век до н.э.), Ян-а -народные песни.
      (*5) Фэй-ту и Яо-мяо -- легендарные кони, славившиеся своей быстротой.
      (*6) Ван Лян и Бо Лэ -- знаменитые знатоки коней, жившие при династии Чжоу.
      (*7) Три учения -- конфуцианство, даосизм, буддизм; девять течений -- девять прикладных наук.
      (*8) Кун -- Конфуций; Янь -- Янь Хуэй, ученик Конфуция, почитаемый конфуцианцами за мудрость.
      (*9) "Юй-ян" -- "Рыбная ловля", название песенки.
      (*10) Нань-гэ -- фантастический сон. Существует легенда, будто некий человек увидел во сне, что он попал в муравьиное царство и пробыл там много лет, пережив массу различных приключений. Проснувшись утром, он понял, что это только сон. Собственно Нань-гэ -- это дерево, стоявшее к югу от муравейника, и от него получил такое же название сон.
      (*11) Канга -- колодка, одевавшаяся на шею преступников.
      [К главе 24]
      (*1) В стране Девяти источников -- т.е. когда умрешь.
      (*2) "Законы войны" -- общее название канонических книг по военному искусству, куда входили сочинения китайских военных теоретиков древности.
      [К главе 25]
      (*1) Рассуждения Юй Жана о людях простых и благородных. -- Юй Жан -- один из служилых людей цзиньского правителя Чжи-бо. Первоначально Юй Жан служил роду Фань, потом -- роду Чжунсин, а когда они были уничтожены цзиньским Чжи-бо, Юй Жан перешел на службу к нему. Правитель княжества Чжао Сян-цзы, в союзе с княжествами Хань и Вэй, уничтожил Чжи-бо. Юй Жан при этом спасся бегством в горы. Стремясь отомстить за Чжи-бо, Юй Жан дважды пытался убить Сян-цзы. Один раз он проник с кинжалом во дворец Сян-цзы, но был схвачен стражей. Однако Сян-цзы его простил. Во второй раз Юй Жан пытался убить Сян-цзы на мосту. Его снова схватили. Сян-цзы пытался усовестить Юй Жана. -Вы прежде служили роду Фань и роду Чжунсин, -- сказал Сян-цзы, -- но вы не стали мстить за них, когда их уничтожил Чжи-бо, а наоборот, пошли к нему на службу. Почему же вы так жаждете отомстить мне за смерть Чжи-бо? -- На это Юй Жан ответил: "В роду Фань и в роду Чжунсин обращались со мной, как с человеком простым, и я отплатил им, как простой человек. Чжи-бо обращался со мной, как с человеком благородным, и я хочу отблагодарить его, как надлежит благородному человеку." Сян-цзы был тронут такой преданностью Юй Жана Чжи-бо, но заявил, что на сей раз простить Юй Жана не может. Тогда Юй Жан попросил у Сян-цзы его одежду. -- Я проколю вашу одежду кинжалом и умру с сознанием того, что я вам отомстил, -- сказал он. Сян-цзы приказал дать Юй Жану свою одежду. Юй Жан трижды пронзил ее кинжалом, а затем этот же кинжал вонзил себе в грудь, воскликнув при этом: "Теперь я отомстил за Чжи-бо!" Событие это описано у Сыма Цяня в "Исторических записках". Имя Юй Жана стало символом преданности.
      [К главе 26]
      (*1) Ян Цзюэ-ай и Цзо Бо-тао -- имена двух неразлучных друзей, живших в период Чуньцю. Узнав о мудрости чуского правителя, Ян Цзюэ-ай и Цзо Бо-тао отправились к нему, намереваясь поступить на службу. Дело было зимой. Начался снежный буран, и они сбились с дороги. Цзо Бо-тао ослабел и, понимая, что ему не остаться в живых, сказал Ян Цзюэ-аю: "Иди дальше один. Ты мудрее меня и должен жить". Он отдал Ян Цзюэ-аю свою одежду и запас пищи, а сам залез в дупло дерева и там умер. Ян Цзюэ-ай благополучно добрался до места назначения и поступил на службу к чускому правителю. Вскоре он стал одним из самых знаменитых людей своего времени. Но, вспомнив о своем умершем друге, Ян Цзюэ-ай разыскал дерево, в дупле которого умер Цзо Бо-тао, извлек останки своего друга и похоронил их. При этом Ян Цзюэ-ай воскликнул: "Ты умер, но смерть твоя не принесла никому пользы -- все равно имя твое осталось неизвестным в Поднебесной! Зачем же жить мне?" После этого Ян Цзюэ-ай покончил с собой.
      [К главе 28]
      (*1) Дорожный барабан -- барабан на колесах. Колеса были соединены особым механизмом с колотушкой, которая ударяла в барабан после каждого пройденного ли.
      [К главе 29]
      (*1) Даос -- последователь даосизма (учения Лао-цзы и его преемников), имевшего очень широкое распространение в древнем Китае.
      (*2) Поступить, как Хуань-гун и Вэнь-ван -- то есть подчинить своей власти князей.
      [К главе 33]
      (*1) Янь -- название княжества, находившегося на территории нынешней провинции Хэбэй.
      (*2) Хань-лу -- легендарная гончая собака; Дун-го -- хитрый заяц, за которым гонялась собака Хань-лу, но не могла его поймать.
      (*3) Гунны (сюнну) -- кочевые племена, населявшие территорию нынешней Внутренней и Внешней Монголии. Ханьская империя вела с гуннами непрерывные войны.
      (*4) Фань -- племена, населявшие западную и северо-западную окраины Китая.
      [К главе 36]
      (*1) "Четыре сокровища кабинета ученого" -- письменные принадлежности: кисть, бумага, тушь и тушница.
      (*2) Цилинь -- фантастическое животное.
      (*3) Песни из цикла "Лянфу" -- Лянфу, или Лянфушань -- название горы в провинции Шаньдун. Существует предание, что конфуцианский философ Цзэн-цзы пахал у этой горы поле. Но наступила непогода, и это помешало ему вернуться домой. Он вспоминал о своих родителях н сочинял печальные песни, которые по названию места, где они были сочинены, получили название цикла "Лянфу".
      [К главе 37]
      (*1) Цзян Цзы-я -- собственная фамилия и прозвище шан-фу Люй Шана
      (*2) Утун -- название дерева.
      [К главе 38]
      (*1) Срединная равнина (Чжунъюань) -- общее название земель, занимавших территорию провинций: Хэнань, Хэбэй, Шаньдун, юг Шаньси, восток Шэньси.
      (*2) "Ицзин" ("Книга перемен") -- одна из книг конфуцианского Пятикнижия, применявшаяся для гаданий.
      [К главе 41]
      (*1) Жужуб -- китайский финик.
      [К главе 44]
      (*1) Бо И и Шу Ци -- сыновья иньского правителя Гучжу-цзюня. Перед смертью отец назначил своим наследником Шу Ци. Однако после смерти отца Шу Ци отказался от наследства в пользу своего брата Бо И. Бо И отказался принять наследство, ссылаясь на волю отца, и решил покинуть царство. Шу Ци также отказался стать правителем и ушел на службу к Чжоускому У-вану, как это сделал его брат. Когда У-ван собирался идти войной против иньского правителя Чжоу-синя, Бо И и Шу Ци пытались удерживать его. Тем не менее У-ван пошел в поход и разгромил иньское войско. Бо И и Шу Ци устыдились, что служат человеку, погубившему их родину. Они ушли в горы Шоуян и умерли там с голоду. Их считают примером братской любви.
      [К главе 46]
      (*1) Чанцзян -- одно из названий реки Янцзы.
      (*2) Минь и Во -- название гор в провинции Сычуань.
      (*3) Лун-бо, Хай-жо, Цзян-фэй, Шуй-му -- названия водяных духов.
      (*4) Ли Лоу -- один из мудрецов древнего Китая. Имя его стало нарицательным для обозначения прозорливого человека.
      [К главе 50]
      (*1) "как поступил Юйгун Чжи-сы, когда преследовал Цзычжо Жу-цзы" -Чжэнский князь послал Цзычжо Жу-цзы с войском в поход против княжества Вэй. Против него было выслано войско во главе со знаменитым стрелком того времени Юйгун Чжи-сы. Цзычжо Жу-цзы был разбит и обратился в бегство. Когда преследователи настигли его, он воскликнул: "Я заболел и не могу натянуть лук! Должно быть, смерть моя пришла!" Обратившись к слугам, он спросил у них: "Кто же меня преследует?" -- "Вас преследует знаменитый стрелок Юйгун Чжи-сы", -- ответили те. "Значит, я буду жив!" -- воскликнул обрадованный Цзычжо Жу-цзы. "Но ведь Юйгун Чжи-сы -- непревзойденный стрелок! -возразили удивленные таким заявлением слуги. -- Как же говорите вы, что останетесь живы?" Тогда Цзычжо Жу-цзы объяснил им: "Юйгун Чжи-сы учился стрелять у Инь Гуна, а Инь Гун -- у меня. Как же посмеет Юйгун Чжи-сы причинить мне вред, если сам он является учеником моего ученика?" И действительно, Юйгун Чжи-сы приблизился и спросил у Цзычжо Жу-цзы: "Почему вы не сопротивляетесь, учитель?" Цзычжо Жу-цзы рассказал ему, что не совсем здоров и не может натянуть лук. Тогда Юйгун Чжи-сы, чтобы оправдаться перед своим князем, выпустил впустую четыре стрелы и ушел, отпустив Цзычжо Жу-цзы.
      [К главе 52]
      (*1) Чан -- по-китайски значит "простой", "обычный"; лян -- "хороший", "прекрасный".
      [К главе 53]
      (*1) Мын Бэнь и Ся Юй -- два силача и храбреца, живших в период Чжаньго. Предание говорит, что они обладали такой силой, что легко могли вырвать хвост у живого быка.
      [К главе 56]
      (*1) "Пропустите нас, и мы уничтожим Го". -- Здесь имеется в виду война между княжествами Цзинь и Го, происходившая в период Чуньцю. Между воюющими княжествами находилась территория, принадлежащая княжеству Юй, и княжеству Цзинь пришлось сначала договариваться с княжеством Юй, чтобы оно пропустило цзиньские войска через свою территорию, с намерением одновременно воспользоваться удобным случаем и захватить княжество Юй.
      [К главе 61]
      (*1) По лунному календарю весна начинается с Нового года.
      [К главе 63]
      (*1) Чжэнь -- название сказочной птицы.
      (*2) Праздник Седьмой ночи -- празднуется в седьмой день седьмого месяца по лунному календарю. Связан с распространенной в Китае легендой о Ткачихе и Волопасе. Как повествует легенда, к востоку от Небесной реки (Млечного пути) жила девушка-ткачиха, дочь небесного владыки. Она из года в год усердно трудилась, ткала одеяния для неба -- облака. Небесный владыка сжалился над ее одиночеством и разрешил ей выйти замуж за Волопаса, жившего к западу от Небесной реки. Выйдя замуж, девушка перестала ткать. В наказание за это Небесный владыка разлучил ее с мужем и велел вернуться на восточный берег Небесной реки. Ей разрешено лишь один раз в год, в седьмую ночь седьмого месяца, переправляться через Небесную реку для встречи с мужем. В эту ночь в Китае устраиваются празднества, переправы на лодках через реки, символизирующие встречу Ткачихи с Волопасом.
      [К главе 65]
      (*1) У-янь -- жена правителя княжества Ци Сюань-вана, отличавшаяся безобразной внешностью. Ее сорок раз пытались выдать замуж, но все попытки кончались неудачей. Тогда У-янь сама предстала перед Сюань-ваном, и тот, пораженный ее умом, взял ее себе в жены.
      [К главе 66]
      (*1) "как Линь Сян-жу поехал на пир к циньскому государю". -- В период Чжаньго между княжествами Цинь и Чжао шли беспрерывные войны. Видя, что война не дает никаких результатов, циньский правитель решил обманом захватить своего противника, правителя Чжао Хуэй-вэнь-вана, и убить его. С этой целью он пригласил Хуэй-вэнь-вана в город Миньчи, якобы для переговоров о мире. Хуэй-вэнь-ван боялся могущественного циньского правителя и решил не ехать. Однако сановник Линь Сян-жу и полководец Лянь По сказали ему: "Если вы не поедете, Циньский ван расценит это как трусость и как признак слабости княжества Чжао". Тогда Хуэй-вэнь-ван отправился в Миньчи. Его сопровождал Линь Сян-жу. В честь приезда князя циньский правитель устроил пир и во время пира обратился к Хуэй-вэнь-вану с такими словами: -- "Я слышал, что вы прекрасный музыкант. Пожалуйста, сыграйте на гуслях". Хуэй-вэнь-ван исполнил его просьбу. Тогда вперед вышел циньский историк и записал: "В таком-то году, в таком-то месяце Циньский ван встретился с правителем княжества Чжао и во время пира заставил его играть на гуслях". В этом Линь Сян-жу увидел унижение достоинства своего правителя и попросил Циньского вана спеть. Для этого он приказал подать таз, ударами в дно которого обычно сопровождалось пение в княжестве Цинь. Но Циньский ван отказался исполнить просьбу. Тогда Линь Сян-жу угрожающе произнес: "Я сделаю пять шагов, и кровь из горла окропит вас, ван!" Приближенные Циньского вана хотели убить Линь Сян-жу, но тот бросил на них взгляд, преисполненный такого гнева, что они отпрянули. Циньский ван вынужден был ударить в дно таза и спеть. Тогда Линь Сян-жу приказал историку княжества Чжао выйти вперед и записать: "В таком-то году, в таком-то месяце правитель княжества Чжао заставил Циньского вана петь". Вскоре Циньский ван распорядился окончить пир. Благодаря смелости и находчивости Линь Сян-жу врагу так и не удалось показать свое превосходство над Хуэй-вэнь-ваном.
      [К главе 69]
      (*1) Юань-сяо -- первая ночь Нового года; праздновался в пятнадцатый день первого месяца.
      [К главе 70]
      (*1) "Лянь По было восемьдесят лет, но он съедал целый доу риса и десять цзиней мяса за раз" -- Лянь По, полководец княжества Чжао в период Чжаньго, вел войны с княжеством Ци и разгромил его; воевал также с княжеством Цинь. Когда умер правитель княжества Сяо-чэн-ван и на престол вступил его сын Сян-ван, Лянь По был отстранен от должности, и на его место князь назначил полководца Ио Чэна. Лянь По хотел убить Ио Чэна, но это ему не удалось, и он вынужден был бежать в княжество Вэй. Однако в это время княжество Чжао страдало от частых набегов циньских войск, и Сян-ван решил уговорить Лянь По вернуться в Чжао. К Лянь По поехал гонец, который одновременно должен был посмотреть, пригоден ли Лянь По к службе, ибо полководцу было уже восемьдесят лет. Когда гонец прибыл, Лянь По в честь его приезда устроил пир. Чтобы показать, что он еще здоров, Лянь По съел сразу целый доу риса (доу = 10 л) и десять цзиней мяса (цзинь = 600 г), а затем облачился в латы, вскочил на коня и начал показывать свое искусство. Однако гонец Го Кай, подкупленный княжеством Цинь, которое боялось назначения Лянь По на должность полководца, после возвращения в Чжао донес князю, что Лянь По стар и ни на что не годен. Правитель княжества Чжао отказался от услуг Лянь По, и тот вынужден был уйти на службу в княжество Чу.
      [К главе 71]
      (*1) Изречение из трактата древнего стратега Сунь-цзы, означающее: "Воюя на чужой территории, держи инициативу в своих руках".
      [К главе 77]
      (*1) Хуай Ин -- дочь циньского правителя Му-гуна, жена Юя, наследника цзиньского князя Хуэй-гуна. После поражения княжества Цзинь в 645 г. до н.э. наследник Юй был прислан в княжество Цинь в качестве заложника, и Му-гун отдал ему в жены свою дочь. Через некоторое время Юй бежал из княжества Цинь, а Хуай Ин осталась в Цинь. Вскоре из княжества Чу в Цинь прибыл Чун Эр, впоследствии ставший гегемоном под именем Цзиньского Вэнь-гуна. Му-гун подарил ему пять девушек, среди которых была и Хуай Ин.
      [К главе 78]
      (*1) По-китайски конь -- "ма", и Цао Цао связывает это с фамилией военачальника Ма Тэна.
      (*2) Корыто по-китайски -- "цао".
      [К главе 79]
      (*1) Цзы-сюй, или У Цзы-сюй -- государственный деятель княжества Чу, живший в период Чуньцю. Его отец и старший брат были убиты чуским князем Пин-ваном. У Цзы-сюй бежал в княжество У и помогал правителю У в войне против княжества Чу. Когда войска княжества У вступили в чускую столицу Ин, князя Пин-вана уже не было в живых. У Цзы-сюй вырыл из могилы его труп и дал ему триста ударов плетью. Затем княжество У воевало с княжеством Юэ и нанесло ему тяжелое поражение. Юэский князь Гоу Цзянь запросил мира. У Цзы-сюй был против заключения мира, и тогда враги оклеветали его перед князем Фу Ча. Князь разгневался и приказал гонцу взять меч, поехать к У Цзы-сюю и отрубить ему голову. Перед казнью У Цзы-сюй обратился к своим домашним с такими словами: "Когда меня казнят, выньте у меня глаза и повесьте их над воротами столицы, чтобы они могли видеть, как разбойники из Юэ вторгнутся и уничтожат княжество У!" Девять лет спустя князь Юэ действительно уничтожил княжество У.
      [К главе 80]
      (*1) Здесь игра слов, основанная на иероглифике. Если иероглифы, обозначающие названия созвездий Гуй и Вэй, поставить рядом, получится сложный иероглиф Вэй, который представляет собой название династии Вэй. Знаки "янь" и "у", соединенные вместе, дают знак "сюй", представляющий собой первый знак в названии города Сюйчана. Два солнца -- одно вверху, другое внизу -- дают знак, который читается "чан" и является вторым слогом, входящим в название города Сюйчан.
      [К главе 87]
      (*1) Дун -- племя.
      [К главе 88]
      (*1) Дянь -- племена, жившие на территории нынешней Бирмы.
      [К главе 89]
      (*1) Дао То и Ся Хуэй -- два известных в древнем Китае разбойника. По преданию, Дао То жил во времена легендарного императора Хуан-ди в III тысячелетии до н.э. Ся Хуэй жил в период Чуньцю.
      [К главе 90]
      (*1) Ратан -- вид индийского тростника.
      [К главе 93]
      (*1) У-хуанди -- Цао Цао.
      [К главе 96]
      (*1) Гунь -- отец легендарного древнего императора Юя.
      (*2) Цин Цзи -- сын Ляо, правителя княжества У, живший в период Чуньцю. Славился своей храбростью и силой. Когда княжич Гуан убил князя Ляо, Цин Цзи находился в княжестве Вэй. Опасаясь мести со стороны Цин Цзи, Гуан подослал к нему убийцу по имени Яо Ли. Яо Ли приехал в княжество Вэй, вошел в доверие к Цин Цзи и, воспользовавшись удобным моментом, тяжело ранил его. Однако Цин Цзи не казнил Яо Ли из уважения к его верности своему князю и отпустил обратно в княжество У. Но едва лишь Яо Ли переступил границу княжества У, как тут же покончил с собой, бросившись на меч.
      [К главе 99]
      (*1) У-ди -- Цао Цао.
      (*2) Вэнь-ди -- Цао Пэй.
      [К главе 100]
      (*1) Три светила -- Солнце, луна, звезды.
      (*2) Сунь Бинь -- знаменитый полководец периода Чжаньго. В юности вместе с Пан Цзюанем, будущим полководцем княжества Вэй, изучал военное дело. Пан Цзюань понимал, что Сунь Бинь намного способнее его, и поэтому заманил своего бывшего друга в княжество Вэй, где его обвинили в уголовном преступлении и в наказание отрубили ноги, а на лбу поставили клеймо. Таким образом Пан Цзюань надеялся скрыть Сунь Биня от людей. В это время в княжество Вэй прибыл посол из княжества Ци. Сунь Биню удалось повидаться с ним и рассказать ему свою историю. Посол увез его с собой в княжество Ци, где Сунь Бинь был представлен князю и получил должность главного военного советника. Когда княжества Вэй и Чжао объявили войну княжеству Хань, последнее обратилось за помощью к Ци. На помощь был послан полководец Тянь Цзи. При нем советником был Сунь Бинь. Вэйский полководец Пан Цзюань, осаждавший столицу княжества Хань город Далян, снял осаду и двинулся навстречу новому врагу. Уверенный в могуществе своей армии, Пан Цзюань недооценивал противника, и Сунь Бинь этим воспользовался. Едва лишь войско Тянь Цзи вступило в пределы княжества Вэй, Сунь Бинь распорядился, чтобы воины вырыли сто тысяч очагов для варки пищи. По числу очагов, которые зажигались ночью, противник мог определить количество войск. На следующий день Сунь Бинь распорядился уменьшить количество очагов вдвое, и т.д. Пан Цзюань, следивший за действиями армии противника и каждую ночь подсчитывавший число очагов, решил, что воины противника испугались его и разбегаются. Он бросился их преследовать. Этого только и ждал Сунь Бинь. Когда Пан Цзюань углубился в горы, воины Сунь Биня срубили большое дерево и повалили его поперек узкой дороги. К дереву был прикреплен белый лист с надписью: "Под этим деревом умрет Пан Цзюань". Ночью войска Пан Цзюаня действительно подошли к тому месту, где лежало срубленное дерево. Пан Цзюань, находившийся впереди своих воинов, заметил белевший в темноте лист и поднял факел, чтобы прочесть написанное на листе. Но в этот момент лучники противника, скрывавшиеся в засаде по обе стороны дороги, открыли стрельбу. Видя, что положение безвыходное, Пан Цзюань вонзил меч себе в грудь.
      (*3) Юй Сюй, полководец Восточной Ханьской династии, в войне с тангутами прибег к способу увеличения количества очагов -- т.е., противоположному тому, к которому в свое время прибег Сунь Бинь (см. предыдущий комментарий).
      [К главе 101]
      (*1) Здесь игра слов: конь по-китайски "ма" -- здесь подразумевается Сыма И; безрогий олень по-китайски "чжан" -- подразумевается Чжан Го.
      [К главе 103]
      (*1) Днем в походных котлах готовили пищу, а ночью ударами в эти котлы отмечали время.
      [К главе 107]
      (*1) "между двумя дворцами" -- имеются в виду дворцы императора и императрицы.
      (*2) Лун -- нынешняя провинция Ганьсу.
      [К главе 111]
      (*1) Дуань -- по-китайски значит "отрезать".
      [К главе 117]
      (*1) Два огня образуют иероглиф "янь", который обозначал имя Сыма Яня, сына Сыма Чжао, впоследствии принявшего императорский титул. Два мужа -- Дэн Ай и Чжун Хуэй.
      [К главе 119]
      (*1) Чи Сун-цзы -- имя известного в древнем Китае отшельника. Считался повелителем дождей.
      ИСТОРИЧЕСКИЕ ИМЕНА И НАЗВАНИЯ
      Ай-ди [7-1 гг. до н.э.] -- император Ханьской династии.
      Бай Ци -- полководец княжества Цинь в период Чжаньго. В 293 г. до н.э. при Ицюэ разбил войска княжеств Хань и Вэй, в 278 г до н.э. покорил княжество Чу и взял его столицу Ин, в 260 г. до н.э. при Чанпине уничтожил армию княжества Чжао, приказав затем зарыть живыми в землю 400 тысяч пленных.
      Бин Цзи -- сановник и государственный деятель времен ханьского императора Сюань-ди, занимал высокие должности при императорском дворе. Известен также под титулом Боянского хоу. О его уме и прозорливости существует такой рассказ. Проезжая однажды по дороге, он безразлично отнесся к уличной драке, но вскоре приказал остановиться, чтобы расспросить хозяина тяжело дышащего буйвола, давно ли он в пути. На удивленные вопросы сопровождающих он отвечал, что увечье, полученное в драке -- это забота местных властей, тогда как одышка буйвола, если он не утомлен долгим путем, может означать необычную для этого времени года жару, последствия которой коснутся всех.
      Бо Цзюй-и [772-846 гг.] -- знаменитый поэт Танской эпохи.
      Бянь Цюэ -- знаменитый врач, живший в период Чуньцю. Славился умением определять болезни по пульсу.
      Ван Ман -- узурпатор императорской власти, покончивший с Ранней династией Хань. Ван Ман был племянником вдовствующей императрицы Ван, вдовы ханьского императора Юань-ди. В 6 г. он отравил императора Пин-ди и возвел на трон малолетнего Ин-ди, которого в 8 г. сам же и низложил, объявив в 9 г. себя императором и провозгласив новую династию Синь [9-25 гг.]. Пытаясь провести кардинальную экономическую реформу, ввел запрет на куплю и продажу земли, а также государственную монополию на ряд видов деятельности. Эти реформы, проводимые крайне жестко и требовавшие непомерного усиления государственного регулирования и контроля, когда "от множества запрещений нельзя пошевелить рукой", вкупе с ужасающим стихийным бедствием -- изменением русла Хуанхэ, -вызвали противодействие буквально всех слоев общества, вылившееся в конце концов в восстание Краснобровых. В 23 г. восставшие заняли столицу Чанань и убили Ван Мана.
      Вэй Цзы -- побочный брат Чжоу-синя, последнего правителя династии Инь. Чжоу-синь был крайне распущен, развратен и жесток. Вэй Цзы пытался сдерживать его, но Чжоу-синь не слушал. Это послужило поводом ухода от него Вэй Цзы, который перешел на сторону чжоуского У-вана. Вэй Цзы считается родоначальником княжеской династии Сун.
      Вэй Цин -- полководец ханьского императора У-ди. Происходил из бедной семьи, но возвысился благодаря своим полководческим способностям. Прославился походами против сюнну (гуннов). В 129 г. до н.э. отразил крупное вторжение сюнну в пределы Ханьской империи, за что получил от императора У-ди титул Чанпинского хоу. В 128 г. до н.э. отвоевал Ордос и вытеснил сюнну за пределы Великой стены. В 119 г. до н.э. китайская армия под водительством лучших полководцев Вэй Цина и Хо Цюй-бина пересекла пустыню Гоби, окружила и наголову разгромила армию сюнну, после чего "южнее пустыни их орд не стало".
      Вэнь-ван [умер в 1135 г. до н.э.] -- отец основателя династии Чжоу У-вана. Отличался исключительными нравственными достоинствами. Позволял себе открыто порицать поведение иньского тирана Чжоу-синя, за что был заключен в тюрьму, из которой его вызволил сын У-ван, пославший Чжоу-синю богатые дары и красивую девицу.
      Вэнь-гун (Чун Эр) [636-628 гг. до н.э.] -- один из пяти гегемонов периода Чуньцю, второй сын цзиньского правителя Сянь-гуна [676-651 гг. до н.э.]. После того как Сянь-гун и его фаворитка, красавица Ли-цзи, погубили его брата, законного наследника Шэнь Шэна, Чун Эр бежал из княжества Цзинь. Он провел в скитаниях девятнадцать лет, но потом с помощью циньского князя Му-гуна возвратился в Цзинь и занял престол под именем Цзиньского Вэнь-гуна. В 632 г. до н.э. при Чэнпу Вэнь-гун разгромил армию княжества Чу, и после этого был признан гегемоном (главой союза князей). Правление Вэнь-гуна положило начало почти двухсотлетней гегемонии княжества Цзинь.
      Вэнь-ди [179-157 гг. до н.э.] -- император династии Хань, сын Гао-цзу.
      Гайся -- название места в нынешней провинции Аньхой, где Лю Бан (будущий император Гао-цзу) в 202 г. до н.э. окружил и разгромил войска своего соперника в борьбе за власть, чуского Сян Юя.
      Гао-цзу (Лю Бан) [206-195 гг. до н.э.] -- первый император династии Хань. Лю Бан был одним из вождей крестьянского восстания, под ударами которого рухнула Циньская империя. В результате длительной борьбы ему удалось стать императором под именем Гао-цзу и положить начало династии Хань.
      Гоу Цзянь [496-465 гг. до н.э.] -- правитель княжества Юэ, имел титул гегемона. Его отец Юнь Чан потерпел поражение от войск правителя княжества У по имени Хэ Люй. В 496 г. до н.э. при Цзуйли Гоу Цзянь разгромил войско Хэ Люя и отомстил за поражение отца. Однако затем сын Хэ Люя по имени Фу Ча в 494 г. до н.э. поставил армию Гоу Цзяня в безвыходное положение при Фуцзяо, но не стал развивать успех и заключил мир. Считая, что с Юэ покончено, он обратился к другим завоеваниям. Гоу Цзянь, однако, оправился от поражения и к 473 г. до н.э. полностью завоевал княжество У.
      Гуан-у (Гуан У-ди) [25-57 гг.] -- основатель Поздней Ханьской династии. Его настоящее имя -- Лю Сю. Примкнув к восстанию Краснобровых, он выдвинулся в число главных его вождей. Причем он был одним из немногих, чьи войска не грабили занятые города и селения. В 23 г. одна из повстанческих армий заняла столицу Чанань, и ее предводитель Лю Сюань был провозглашен императором под именем Гэн-ши. Однако его не признавали другие отряды восставших, и в 25 г. Чанань был взят еще раз, а Гэн-ши убит. Его сторонники примкнули к Лю Сю, который в этом же году на подконтрольной ему территории, в Лояне, объявил о восстановлении Ханьской династии и провозгласил себя императором Гуан У-ди. В результате ожесточенной борьбы ему в 27 г. удалось подавить восстание Краснобровых, а через несколько лет и объединить всю страну.
      Гуань Чжун -- первый министр циского князя Хуань-гуна [685-643 гг. до н.э.], отличавшийся умом и прозорливостью. Во время их правления княжество Ци было гегемоном.
      Гэн Гун -- полководец времен ханьского императора Мин-ди. Совершил неудачный поход против северных кочевников сюнну (гуннов). Гэн Гун был окружен противником, и его уговаривали сдаться. Для переговоров от сюнну к Гэн Гуну прибыл посол. Но Гэн Гун убил посла и вырвался из окружения.
      Гэн Янь -- полководец ханьского императора Гуан-у, который очень часто пользовался советами Гэн Яня и разработанными им планами.
      Ду Му [803-852 гг.] -- танский поэт, комментатор трактата Сунь-цзы по военному искусству.
      Ду Фу [712-770 гг.] -- великий поэт танской эпохи.
      Дэн Юй -- государственный деятель и полководец времен восстания Краснобровых и императора Гуан-у. Когда восставшие заняли столицу Чанань, Дэн Юй отбил у них город.
      Жэнь Цзо -- сановник вэйского князя Вэнь-хоу [424-386 гг. до н.э.], славился своей честностью и прямотой.
      И-ди -- внук чуского князя Хуай-вана. После свержения династии Цинь, чуский Сян Юй провозгласил И-ди императором, но вскоре сам же убил его.
      И Инь -- мудрый сановник основателя Иньской династии Чэн Тана [1766-1753 гг. до н.э.]. Когда Чэн Тан умер и на престол взошел его внук Тай Цзя, известный своей глупостью и распутством, И Инь заточил его в Тунговом дворце (императорской усыпальнице, где был погребен Чэн Тан). Через три года, когда Тай Цзя раскаялся в своем поведении, И Инь возвратил его на престол. Тай Цзя правил до 1720 г. до н.э.
      Инь (Шан) [1766-1122 до н.э.] -- императорская династия в Китае.
      Ио И -- сановник яньского князя Чжао-вана [312-279 гг. до н.э.], известный своим умом и дальновидностью. Организовал в 284 г. до н.э. поход шести княжеств Чжао, Хань, Вэй, Цинь, Чу и Янь против княжества Ци и захватил более семидесяти циских городов. После смерти Чжао-вана его преемник Хуэй-ван лишил Ио И всех должностей, и Ио И перешел на службу в княжество Чжао.
      Краснобровых (восстание) -- крестьянское восстание, вспыхнувшее в 17 г. при правлении Ван Мана, и подавленное в 27 г. императором Гуан-у, бывшим вначале одним из его вождей. В 23 г., а затем и в 25 г., восставшие занимали столицу Ранней Ханьской империи Чанань. Участники этого восстания красили брови в красный цвет и потому получили название Краснобровых.
      Лао-цзы -- древнекитайский философ, живший в VI-V веке до н.э. Считается основоположником даосизма. Родовое имя Лао-цзы было Ли Эр.
      Ли Сы -- первый советник Цинь Ши-Хуана.
      Ли-цзи -- красавица, фаворитка Цзиньского Сянь-гуна [676-651 гг. до н.э.]. Пожелав сделать сына от Ли-цзи своим наследником, Сянь-гун довел до гибели своего старшего сына Шэнь Шэна, а двух других сыновей -- Чун Эра и И-у -вынудил бежать из страны. Однако вскоре после смерти Сянь-гуна его сыновья от Ли-цзи были убиты, и престол княжества Цзинь достался сначала И-у, правившему под именем Хуэй-гуна [650-637 гг. до н.э.], а затем Чун Эру -под именем Вэнь-гуна [636-628 гг. до н.э.].
      Ли Шэн (Ли И-цзи) -- дипломат и советник Лю Бана (Гао-цзу). Уговорил циского правителя Тянь Гуана отдать Гао-цзу семьдесят городов княжества Ци, чтобы предотвратить войну, намечавшуюся между Ци и Хань. Но когда ханьский полководец Хань Синь тем не менее вторгся в пределы княжества Ци, Тянь Гуан, поняв, что Ли Шэн его обманул, велел сварить его живьем в котле с маслом.
      Лин-ди [168-189 гг.] -- император династии Хань. Со времени его правления начинается резкий упадок Ханьской империи.
      Линь Сян-жу -- сановник Хуэй-вэнь-вана [298-266 гг. до н.э.], правителя княжества Чжао, в период когда между княжествами Чжао и Цинь шли непрерывные войны.
      Лу Цзя -- сановник, дипломат и государственный деятель ханьского Гао-цзу, обладавший большим красноречием. Вел переговоры с княжеством Наньюэ, против которого Гао-цзу вел войны. Склонил правителя княжества Наньюэ к покорности.
      Лю Бан -- см. Гао-цзу.
      Лю Чжан -- см. Чжоу Бо.
      Люй-хоу -- жена основателя Ханьской династии Гао-цзу. В 188 г. до н.э., после смерти императора Хуэй-ди, сделалась регентшей и управляла от имени малолетнего наследника престола. В 184 г. до н.э. Люй-хоу убила малолетнего императора и взяла государственную власть в свои руки. Ее братья Люй Чань и Люй Лу получили от нее титулы ванов. В 180 г. до н.э. Люй-хоу умерла, а ее род был уничтожен ее противниками.
      Люй Шан -- сподвижник чжоуских князей Вэнь-вана и У-вана, воспитатель У-вана. Люй Шан пользовался большим уважением чжоуского У-вана и оказал ему большую помощь в борьбе против последнего правителя Иньской династии. Люй Шан считается родоначальником княжеской династии Ци (под именем Тай-гун).
      Лян Сяо -- брат императрицы Лян-хуанхоу, жены ханьского императора Шунь-ди. Занимал при нем должность главнокомандующего императорской армией. В 146 г. убил императора Чжи-ди, отличавшегося жестокостью, и возвел на престол императора Хуань-ди.
      Лянь По -- знаменитый полководец княжества Чжао в период Чжаньго, вел войны с княжеством Ци и разгромил его; воевал также с княжеством Цинь.
      Ма Юань [14 г. до н.э. -- 49 г. н.э.] -- полководец Ханьской династии. Сначала служил у полководца Вэй Сяо, затем перешел на службу к императору Гуан-у. Когда Вэй Сяо восстал против Гуан-у и укрепился в Лунси, Ма Юань предпринял поход на запад и разгромил Вэй Сяо; за это он был пожалован званием Фу-бо (Покоритель волн). Он предпринял также поход на юг против восставших маньских племен и умер в этом походе.
      Ма Юн -- один из известных в Китае проповедников конфуцианства, жил во II в.
      Мин-ди [57-74 гг.] -- император Ханьской династии.
      Мын Тянь -- военачальник императора Цинь Ши-хуана, который послал его во главе тридцати тысяч воинов на север строить Великую китайскую стену, чтобы обезопасить себя от набегов северных кочевников сюнну (гуннов). Когда Цинь Ши-хуан умер, и канцлер Чжао Гао возвел на престол Эр Ши-хуана, Мын Тянь покончил с собой.
      Мын Цзы -- конфуцианский философ, живший в IV веке до н.э.
      Пин-ди [1 г. до н.э. -- 6 г. н.э.] -- император Ханьской династии.
      Пэн Юэ -- сановник и государственный деятель начального периода Ханьской династии. Первоначально служил чускому правителю Сян Юю, но затем вместе со своим войском перешел на сторону Лю Бана (Гао-цзу). После основания династии Хань, Гао-цзу пожаловал Пэн Юэ титул Лянского вана. В 196 г. до н.э. Пэн Юэ был обвинен в заговоре против императора и казнен.
      Сан Хун-ян -- министр земледелия при императоре У-ди; отличался изобретательностью.
      Си-ши -- см. Фань Ли.
      Су Цинь -- дипломат и государственный деятель периода Чжаньго. Сначала предлагал свои услуги циньскому правителю Хуэй-вану [337-311 гг. до н.э.], но тот их не принял. Тогда Су Цинь стал служить княжествам Янь и Чжао, а в 334 г. до н.э. организовал союз шести княжеств для борьбы против княжества Цинь. Он сам встал во главе этого союза, имея печать первого министра всех шести княжеств. В 317 г. до н.э. Циский Минь-ван казнил Су Циня.
      Су Ши, или Су Дун-по [1036-1101 гг.] -- выдающийся поэт сунской эпохи.
      Сунь Бинь -- полководец княжества Ци, живший в эпоху Чжаньго. Когда княжество Вэй напало на Ци, Сунь Бинь ловким маневром поставил вэйскую армию в безвыходное положение, заставив таким образом вэйского полководца Пан Цзюаня покончить с собой. Благодаря этому подвигу Сунь Бинь приобрел широкую известность.
      Сунь-цзы (Сунь У) -- знаменитый древнекитайский стратег и военный теоретик, живший на рубеже VI-V веков до н.э., автор трактата по военному искусству.
      Сыма Жан-цзюй -- знаменитый полководец княжества Ци, живший в период Чуньцю. Вел успешные войны против княжеств Янь и Цзинь. Ему приписывается авторство известного трактата по военному искусству "Сыма фа" ("Правила управления войсками"), вошедшего в число канонов военного искусства "Законы войны".
      Сыма Сян-жу [179-117 гг. до н.э.] -- знаменитый поэт и государственный деятель Ханьской эпохи.
      Сыма Цянь [145-86 гг. до н.э.] -- историк, обессмертивший свое имя произведением "Шицзи" ("Исторические записки"). Во время жизни Сыма Цяня Ханьская империя вела непрерывные войны с северными кочевниками гуннами (сюнну). Китайский полководец Ли Лин сдался в плен гуннам, что вызвало всеобщее возмущение при императорском дворе. И лишь один Сыма Цянь встал на защиту Ли Лина. Враги Сыма Цяня, воспользовавшись этим, оклеветали его перед императором, за что Сыма Цянь был лишен должности тай-ши-лина (придворного историографа) и в наказание оскоплен.
      Сюань-ди [74-48 гг. до н.э.] -- император Ханьской династии.
      Сян Бо -- см. Хунмынь
      Сян Юй [232-202 гг. до н.э.] -- полководец и фактический правитель княжества Чу, соперник Лю Бана в борьбе за власть в Китае после крушения империи Цинь. В 206 г. до н.э. провозгласил себя гегемоном Западного Чу, оставив Лю Бану Ханьчжун и Сычуань. Затем вел борьбу как против нелояльных князей, так и против Лю Бана. После нескольких поражений, включая полный разгром у реки Суйшуй в 204 г. до н.э., Лю Бану с помощью князей удалось в 202 г. до н.э. окружить и уничтожить войско Сян Юя в Гайся. Сам Сян Юй сумел вырваться из окружения, но на берегу реки Уцзян покончил с собой.
      Сянь-ди [189-220 гг.] -- последний император династии Хань, со смертью которого начинается период Троецарствия.
      Сяо Хэ -- государственный деятель и сподвижник основателя Ханьской династии Гао-цзу, занимавший при нем должность канцлера. Сяо Хэ принадлежат многие государственные указы того времени.
      Сяхоу Ин -- один из главных сподвижников ханьского императора Гао-цзу.
      Тянь Хэн -- полководец, а затем правитель княжества Ци. Когда ханьский полководец Хань Синь разгромил княжество Ци, Тянь Хэн с пятьюстами своими приверженцами бежал на морской островок, надеясь там укрыться. Гао-цзу отправил к нему гонца передать, что если Тянь Хэн явится к нему, все его сановники получат титул вана, а все приверженцы из людей низкого звания получат титулы хоу, в противном же случае Гао-цзу грозил поднять войско и уничтожить Тянь Хэна. Тянь Хэн в сопровождении двух своих друзей отправился в столицу. Но дорогой он устыдился того, что дал себя запугать, и покончил с собой. Друзья похоронили его и тоже покончили жизнь самоубийством. Пятьсот приверженцев Тянь Хэна, оставшихся на острове, как только узнали о смерти Тянь Хэна, все покончили с собой.
      У-ван [1122-1115 до н.э.] -- основатель династии Чжоу. Возглавил поход князей против иньского тирана Чжоу-синя, разбил его войско в битве при Муе в 1122 г. до н.э. и уничтожил Иньскую династию.
      У-ди [140-87 гг. до н.э.] -- император Ханьской династии.
      У Лай -- сановник последнего правителя Иньской династии Чжоу-синя. Отличался большой силой.
      Фань Куай -- (см. Хунмынь)
      Фань Ли -- советник и полководец правителя княжества Юэ Гоу Цзяня. Вел войны с княжеством У и уничтожил его. Для этого Фань Ли прибег к хитрости: он подослал к ускому правителю Фу Ча знаменитую красавицу Си-ши. Фу Ча влюбился в нее без памяти и по ее настоянию казнил и уволил многих верных сановников. После гибели княжества У и его правителя, Си-ши возвратилась к Фань Ли, но тот утопил ее в Сучжоуском озере, а сам бежал в княжество Ци, переменив имя.
      Хань (империя, династия) -- обычно делится на Раннюю (Старшую, или Западную) Хань [206 г. до н.э. -- 8 г.] со столицей в Чанане, и Позднюю (Младшую, или Восточную) Хань [25-220 гг.] со столицей в Лояне. Императоры Ранней Ханьской династии: Гао-цзу 206-195 до н.э. Хуэй-ди 195-188 Шао-ди Гун 188-184 императрица Люй-хоу 184-180 Вэнь-ди 179-157 Цзин-ди 157-141 У-ди 140-87 Чжао-ди 87-74 Чан-ди (Чан И) 74 Сюань-ди 74-48 Юань-ди 48-33 Чэн-ди 33-7 Ай-ди 7-1 Пин-ди 1 до н.э. - 6 н.э. Ин-ди (Жу-цзы Ин) 6-8 н.э. Императоры Поздней Ханьской династии: Гуан У-ди (Гуан-у) 25-57 н.э. Мин-ди 57-75 Чжан-ди 75-88 Хэ-ди 88-106 Шан-ди 106 Ань-ди 106-125 Шунь-ди 125-144 Чун-ди 144-145 Чжи-ди 145-146 Хуань-ди 146-168 Лин-ди 168-189 Шао-ди (Лю Бянь) 189 Сянь-ди 189-220
      Хань Синь -- знаменитый полководец начала Ханьской династии, сподвижник Гао-цзу. Первоначально Хань Синь предлагал свои услуги чускому правителю Сян Юю, но тот отказался от них. Тогда Хань Синь перешел на службу к Гао-цзу. Гао-цзу назначил его своим полководцем и пожаловал титул Хуайиньского хоу, по названию того места, откуда Хань Синь был родом. В 196 г. до н.э. Хань Синь был убит императрицей Люй-хоу. Хань Синь покорил княжества Вэй, Чжао и Янь и нанес поражение княжеству Чу.
      Хо Гуан -- сановник ханьского императора Чжао-ди [87-74 гг. до н.э.], занимавший должность да-сы-ма и бывший правой рукой императора. После смерти императора Хо Гуан возвел на престол его сына Чан И. Но Чан И оказался столь жестоким и развратным, что Хо Гуан сверг его с престола через 27 дней и провозгласил императором Сюань-ди, внука императора У-ди. Вследствие малолетства Сюань-ди Хо Гуан стал его опекуном. Умер Хо Гуан в 68 г. до н.э.
      Хо Цюй-бин [140-117 гг. до н.э.]-- полководец Ханьской династии, племянник Вэй Цина. Известен своими походами против сюнну (гуннов). Во время одного из походов пересек пустыню Гоби (Шамо). За свои подвиги получил от императора У-ди титул Гуаньцзюньского хоу.
      Ху Янь -- см. Цзю-фань.
      Хуань-гун [685-643 гг. до н.э.] -- правитель княжества Ци, один из пяти гегемонов периода Чуньцю.
      Xуань-ди [146-168 гг.] -- император Ханьской династии.
      Хунмынь (Пир в Хунмыне) -- исторический эпизод, происшедший в 206 г. до н.э. Чуский правитель Сян Юй был разгневан тем, что Лю Бан, которому удалось первому занять циньскую столицу Сяньян, чинил ему препятствия и не делился добычей. Имея намерение расправиться с ним, Сян Юй пригласил Лю Бана на пир в свой лагерь в Хунмыне. По приказу советника Фань Цзэна Сян Чжуан, исполняя пляску с мечом, намеревался улучить момент и убить Лю Бана. Однако Сян Бо, дядя Сян Юя, также приняв участие в пляске, закрывал Лю Бана своим телом и мешал Сян Чжуану выполнить задуманное. Затем к пирующим ворвался Фань Куай, сановник Лю Бана, происходивший из семьи простого мясника, и помог Лю Бану благополучно ускользнуть. Благодаря этому поступку имя Фань Куая стало синонимом спасителя.
      Хуэй-ди [195-188 г. до н.э.] -- император Ханьской династии.
      Хэ-ди [88-106 гг.] -- император Ханьской династии.
      Цан Гун -- знаменитый врач, живший в Ханьскую эпоху.
      Цзе-гуй [1818-1766 до н.э.] -- последний правитель династии Ся.
      Цзин-ди [157-141 гг. до н.э.] -- император Ханьской династии.
      Цзо Цю-мин -- автор книги "Цзочжуань", комментария к "Чуньцю".
      Цзы Ин [206-207 г. до н.э.] -- император династии Цинь, внук Цинь Ши-хуана, пробывший на престоле всего сорок шесть дней. Возведен на престол канцлером Чжао Гао, убившим императора Эр Ши-хуана. За краткий срок своего правления Цзы Ин успел, однако, казнить Чжао Гао и уничтожить весь его род.
      Цзы-фан -- см. Чжан Лян.
      Цзычжо Жу-цзы -- военачальник княжества Чжэн, живший в период Чуньцю.
      Цзю-фань (Ху Янь) -- дядя Цзиньского Вэнь-гуна (Чун Эра). Когда Чун Эр вынужден был бежать из княжества Цзинь, Ху Янь со своим старшим братом Мао в течение девятнадцати лет неизменно следовал за ним. Он же помог Чун Эру занять цзиньский престол и стать гегемоном.
      Цзя И -- ученый, живший в начале Ханьской династии [II век до н.э.].
      Цзя Ян (Чжу Си) -- сунский философ, комментатор конфуцианских классиков.
      Цинь (династия) [221-206 гг. до н.э.] -- первое в Китае централизованное государство, созданное Цинь Ши-хуаном. Столица -- Сяньян. Императоры династии Цинь: Цинь Ши-хуан 221-210 до н.э. Эр Ши-хуан 210-207 Цзы Ин 207-206
      Цинь Пэн -- полководец, живший при ханьском императоре Гуан-у.
      Цинь Ши-Хуан [221-210 гг. до н.э.] -- первый император династии Цинь. С 246 г. до н.э. правил царством Цинь под именем Чжэн-вана. К 221 г. до н.э. подчинил все остальные княжества и создал первое в истории Китая централизованное государство.
      Цюй Юань [340-278 гг. до н.э.] -- величайший поэт древнего Китая. Боролся за создание коалиции княжеств для борьбы против общего врага -- княжества Цинь. Циньский правитель, желая расстроить союз княжеств, пригласил к себе чуского князя Хуай-вана. Цюй Юань отговаривал князя от этой поездки, но Хуай-ван все же поехал в Цинь и назад не вернулся, став пленником циньского правителя. Цюй Юань был отрешен от должности и сослан. В ссылке написал поэму "Лисао" ("Элегия отрешенного"). При преемнике Хуай-вана -- Сян-ване был восстановлен в должности. Затем снова был оклеветан и удален от двора. После захвата и разрушения столицы княжества Чу города Ин, Цюй Юань покончил с собой, бросившись в реку Мило.
      Чан И -- сын ханьского императора Чжао-ди. После его смерти в 74 г. до н.э. регент Хо Гуан возвел Чан И на престол. Но Чан И оказался столь жестоким и развратным, что Хо Гуан через 27 дней сверг его и провозгласил императором Сюань-ди.
      Чжан Ань-ши -- государственный деятель при ханьских императорах У-ди и Сюань-ди; отличался прозорливостью и умом.
      Чжан-ди [75-88 гг.] -- император Ханьской династии
      Чжан И -- дипломат и государственный деятель циньского правителя Хуэй-вана [337-311 гг. до н.э.]. Когда шесть княжеств -- Чу, Янь, Ци, Хань, Чжао и Вэй пытались создать союз для борьбы против их общего врага -- княжества Цинь, Чжан И с помощью ловких политических маневров расстроил этот союз. Однако, когда после смерти циньского Хуэй-вана союз этот все же был создан, Чжан И уехал к себе на родину в княжество Вэй и там умер.
      Чжан Лян (Цзы-фан) -- один из главных сподвижников и советников основателя Ханьской династии Гао-цзу. Совершил неудачное покушение на Цинь Ши-хуана в Болянша и бежал. Когда Лю Бан поднял восстание, перешел к нему на службу и получил от него титул Люского хоу.
      Чжаньго ("Воюющие Царства") [475-221 гг. до н.э.] -- период истории Китая.
      Чжао Гао -- канцлер Цинь Ши-хуана. После его смерти, с помощью подложного императорского указа добился казни законного наследника и возвел на престол Эр Ши-хуана, младшего сына Цинь Ши-хуана. В 207 г. до н.э. Чжао Гао убил Эр Ши-хуана в храме Ванъи и возвел на престол Цзы Ина, внука Цинь Ши-хуана. Вступив на престол, Цзы Ин казнил Чжао Гао и уничтожил весь его род.
      Чжао-гун -- побочный сын чжоуского Вэнь-вана.
      Чжао-ди [87-74 гг. до н.э.] -- император Ханьской династии.
      Чжи-ди [145-146 гг.] -- император Ханьской династии.
      Чжоу (династия) [1122-255 гг. до н.э.] -- создана Чжоуским У-ваном после гибели последнего правителя Иньской династии Чжоу-синя. Власть чжоуских императоров постепенно ослабевала, и, начиная примерно с 770 г. до н.э., стала чисто декоративной. В это время (периоды Чуньцю и Чжаньго) Китай не представлял собой единого государства, он распался на ряд мелких княжеств, постоянно враждовавших между собой.
      Чжоу Бо и Лю Чжан -- сановники основателя Ханьской династии Гао-цзу. После смерти императрицы Люй-хоу, Чжоу Бо, Чэнь Пин и Лю Чжан уничтожили род Люй и возвели на престол сына Гао-цзу, императора Вэнь-ди.
      Чжоу-синь [1154-1122 гг. до н.э.] -- последний правитель династии Инь (Шан), известный своей жестокостью. Потерпев поражение от чжоуского У-вана в битве при Муе в 1122 г. до н.э., Чжоу-синь покончил с собой, бросившись в огонь.
      Чжоу-гун -- сын чжоуского князя Вэнь-вана. Помог его сыну У-вану уничтожить династию Инь. Занимал высокие должности при преемнике У-вана Чэн-ване. Ему приписывается упорядочение этикета и музыки, а также свадебных и похоронных обрядов. Славился также своими добродетелями.
      Чжоу Я-фу -- полководец Ханьской династии, сын Чжоу Бо. Прославился своими походами против сюнну (гуннов) во время правления императора Вэнь-ди. При императоре Цзин-ди подавил восстание княжеств У и Чу, направленное против императорской власти.
      Чжун Цзюнь -- ученый, живший во времена ханьского императора У-ди, который вел войны против княжества Наньюэ, расположенного на юге Китая, и в 111 г. до н.э. покорил его. Во время этой войны Чжун Цзюнь вызвался совершить поездку в Наньюэ и захватить в плен тамошнего правителя, однако потерпел неудачу и погиб.
      Чун Эр -- см. Вэнь-гун.
      Чун-ди [144-145 гг.] -- император Ханьской династии.
      Чуньцю ("Весна и Осень") [770-476 гг. до н.э.] -- период истории Китая. Название произошло от одноименной летописи удела Лу, составленной Конфуцием.
      Чэн-ван [1115-1078 гг. до н.э.] -- преемник основателя династии Чжоу У-вана.
      Чэн Тан [1766-1753 гг. до н.э.] -- основатель династии Инь (Шан). Последний правитель предыдущей династии Ся по имени Цзе-гуй из-за своей жестокости восстановил против себя народ и князей. Чэн Тан пытался образумить Цзе-гуя, но тот был глух к его советам. Тогда Чэн Тан возглавил восстание, сверг Цзе-гуя и сам вступил на престол.
      Чэнгао -- город в провинции Хэнань, являвшийся во времена Ханьской династии важным стратегическим пунктом. В 203 г. до н.э. под Чэнгао произошло крупное сражение между Лю Баном и Сян Юем. Сян Юй разгромил войска Лю Бана и занял Чэнгао и Жунъян. Однако затем Лю Бан воспользовался благоприятным моментом, когда войска Сян Юя переправлялись через реку Сышуй, нанес им сокрушительный удар и вернул город Чэнгао.
      Чэнь Пин -- государственный деятель, живший при Гао-цзу. Отличался большим умом и ученостью, и Гао-цзу часто прибегал к его советам.
      Шан (династия) -- см. Инь.
      Ши Гуан -- знаменитый музыкант, живший в княжестве Цзинь в период Чуньцю.
      Ши Юй -- сановник и советник вэйского князя Лин-гуна [534-493 гг. до н.э.].
      Шунь-ди [125-144 гг.] -- император Ханьской династии.
      Шэнь Шэн -- сын и законный наследник цзиньского князя Сянь-гуна. Желая сделать своим наследником сына любимой им фаворитки Ли-цзи, Сянь-гун сослал Шэнь Шэна в отдаленную местность Цюйво, где он от обиды покончил с собой.
      Эр Ши-хуан [210-207 гг. до н.э.] -- император династии Цинь, младший сын Цинь Ши-хуана.
      Юань Чжэнь -- поэт танской эпохи.
      Юй Сюй -- полководец Восточной Ханьской династии, живший на рубеже I-II вв. Уже в возрасте двенадцати лет он занимал высокую должность при императорском дворе.
      Ян Сюн [53 г. до н.э. -- 18 г. н.э.] -- знаменитый китайский ученый и поэт. Оставил после себя труды по диалектологии, обессмертившие его имя.
      Янь Хуэй -- ученик Конфуция, почитаемый конфуцианцами за мудрость.
      СПИСОК ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
      Аньдин -- область на территории провинции Ганьсу. Ныне уезд Гуюань. При династии Поздняя Хань административный центр находился в городе Линьцзин; ныне уездный центр Чжэньюань.
      Аньи -- район, находившийся на территории нынешних уездов Сясянь и Аньи в провинции Шаньси.
      Аньпин -- нынешний уездный центр Аньпин в провинции Хэбэй.
      Аньси -- город, расположенный северо-западнее нынешнего уездного центра Цзинъян провинции Шэньси.
      Аньфын -- древний город, находившийся в юго-западной части уезда Хоцю провинции Аньхой.
      Аньчжун -- город в уезде Чжэньпин провинции Хэнань.
      Байгоу -- река, берущая начало в уезде Лайсянь провинции Хэбэй. В настоящее время это название носит только нижнее течение р. Цишуй, начиная от уезда Жуйсянь и до впадения ее в р. Вэйхэ.
      Байдичэн -- древний город, находившийся в восточной части уезда Фынцзе провинции Сычуань.
      Байланшань -- горы в юго-восточной части уезда Линъюаньсянь провинции Жэхэ. Называются также Байлушань. В этих горах берет начало р. Далинхэ.
      Байма -- город, находящийся северо-восточнее уездного центра Хуасянь провинции Хэнань.
      Байтань -- место в уезде Миюньсянь провинции Хэбэй.
      Байхэ -- приток р. Ханьшуй. Другое название р. Юйшуй.
      Байшуй -- река, берущая начало у восточной границы уезда Сунпань провинции Сычуань.
      Балин -- местность в провинции Шэньси.
      Балин -- нынешний уездный центр Балин в провинции Хунань.
      Баохань -- древний город, бывший административный центр уезда Даохэ провинции Ганьсу.
      Баочжоу -- древний город, находившийся в юго-восточной части нынешнего уезда Баочэн провинции Шэньси.
      Баочжун -- то же, что и Баочжоу.
      Баси -- нынешний уезд Ланчжун провинции Сычуань.
      Бацзюнь -- область, находившаяся на территории провинции Сычуань, ныне уезд Басянь.
      Бацю -- древний город, находился в уезде Чунжэнь провинции Цзянси.
      Бачжун -- округ на территории провинции Сычуань; ныне уезд Бачжун.
      Башань -- горы в западной части уезда Чанъян провинции Хубэй.
      Башу -- общее название нескольких областей в Сычуани.
      Бинчжоу -- округ, находившийся на территории нынешних провинций Шаньси и Шэньси.
      Бован -- название места, расположенного в северо-восточной части уезда Наньян в провинции Хэнань.
      Болин -- название места, расположенного на границе уезда Лисянь провинции Хэбэй.
      Бохай -- название области, расположенной на побережье моря от Ляодунского полуострова до полуострова Шаньдун.
      Бэйгушань -- гора в уезде Даньту провинции Цзянсу. Эта гора с трех сторон омывается рекой.
      Бэйман -- горы в провинции Хэнань.
      Бэйхай -- местность, находившаяся на территории провинции Шаньдун. Сам древний город Бэйхай находился юго-восточнее уездного центра Чанъюэ.
      Бэйюань, или Северная равнина -- местность на территории провинции Ганьсу.
      Вайшуй, или р. Миньцзян -- река в провинции Сычуань; называется также Шуцзян.
      Вакоу -- нынешний город Ханькоу в провинции Хубэй.
      Вакоу -- застава на границе уезда Цзытун провинции Сычуань.
      Волунган -- гора Спящего дракона. Гора в юго-западной части уезда Наньян провинции Хэнань.
      Вэйбэй -- местность, расположенная севернее р. Вэйшуй.
      Вэйнань -- название местности, в нынешнем уезде Вэйнань провинции Шэньси.
      Вэньчжоу -- ныне уездный центр Юнцзя провинции Чжэцзян.
      Ганьлин -- местность в юго-восточной части уезда Цинхэсянь провинции Хэбэй.
      Ганьсун -- горный район в юго-западной части уезда Сунпань провинции Сычуань.
      Гуанлин -- город, находившийся северо-восточнее уездного центра Цзянду в провинции Цзянсу.
      Гуанцзун -- нынешний уездный центр Гуанцзун провинции Хэбэй.
      Гуаньду -- древний город, находящийся северо-восточнее нынешнего уездного центра Чжунмоу в провинции Хэнань.
      Гуаньдун -- местность, расположенная к востоку от перевала Ханьгу. Охватывала территорию нынешних провинций Хэнань и Шаньдун.
      Гуйцзиньшань -- горы в уезде Гуйу провинции Сычуань.
      Гуйчэ -- город у южного подножья гор Цзяши.
      Гуйян -- нынешний уездный центр Гуйян в провинции Хунань.
      Гуцзычэн -- город в провинции Хубэй.
      Гучэн -- город, находящийся в южной части уезда Цюнлай провинции Сычуань.
      Гэбэй -- название места в уезде Синьцай провинции Хэнань.
      Дагу -- город в восточной части нынешнего уезда Лоян провинции Хэнань.
      Дайбэй -- северная часть округа Цзичжоу.
      Дайчжоу -- нынешний уезд Дайсянь провинции Шаньси.
      Далян -- нынешний уездный центр Кайфын в провинции Хэнань.
      Данъян -- нынешний уездный центр Данъян, расположенный в 140 ли северовосточнее уездного центра Ичан провинции Хубэй.
      Даньян -- город, расположенный в 50 ли восточнее уездного центра Дандусянь провинции Аньхой. Ныне город Даньянчжэнь.
      Дасин -- горы в уезде Чжосянь провинции Хэбэй.
      Даян -- город в северо-восточной части уезда Пинлу провинции Шаньси.
      Дигэ -- город в провинции Шэньси.
      Дидаочэн -- ныне уездный центр Линтао провинции Ганьсу.
      Динтао -- нынешний уездный центр Динтао в провинции Шаньдун.
      Динцзюнь -- гора юго-восточнее уездного центра Мяньян провинции Шэньси.
      Динцзян -- река в уезде Цзянчжоу провинции Сычуань.
      Динчжоу -- нынешний уезд Динсянь провинции Хэбэй.
      Дуаньгу -- ущелье в уезде Циншуй провинции Ганьсу.
      Дункоу -- город в северной части уезда Уган провинции Хунань.
      Дунсин -- дамба, находившаяся в юго-западной части уезда Ханьшань провинции Аньхой у границы с уездом Чаосянь.
      Дунтин -- одно из крупнейших озер Китая в провинции Хунань.
      Дунцзюнь -- область, занимавшая частично территорию нынешних провинций Хэбэй и Шаньдун.
      Дунци -- находится в юго-восточной части уезда Цзыян провинции Шэньси.
      Дунъа -- нынешний город Ачэнжэнь в провинции Шаньдун.
      Дэчжоу -- округ, ныне преобразованный в уезд Дэсянь провинции Шаньдун.
      Дэян -- древний уездный город, находившийся юго-восточнее нынешнего уездного центра Суйнин провинции Сычуань.
      Еван -- нынешний уезд Циньян провинции Хэнань.
      Ецзюнь -- область и город, находившиеся на территории нынешнего уезда Линьчжан провинции Хэнань.
      Жунань -- район, занимавший частично территорию провинций Хэнань и Аньхой. Ныне уезд Жунань.
      Жуньчжоу -- округ, находившийся на территории нынешней провинции Цзянсу. То же, что и Наньсюй.
      Жусюйкоу -- долина в горах Цибаошань, по которой протекает быстрая горная река Жусюй. Находится в уезде Ханьшань провинции Аньхой.
      Иду -- город в уезде Ишуй провинции Шаньдун.
      Иду -- нынешний уездный центр Иду провинции Хубэй.
      Инчжоу -- округ, находившийся на территории нынешней провинции Аньхой.
      Инчжоу -- округ, находившийся на территории уезда Учан провинции Хубэй.
      Инчуань -- местность, охватывающая часть территории нынешней провинции Хэнань.
      Инъян -- древний город, находившийся в юго-западной части уезда Юнцзэ провинции Хэнань.
      Иньпин -- округ и город, находившийся в северо-западной части уезда Вэньсянь провинции Ганьсу. Территория округа Иньпин простиралась от уезда Пинъусянь провинции Сычуань до уезда Вэньсянь провинции Ганьсу и на восток до гор Цзоданьшань.
      Иосян -- населенный пункт в уезде Сунцзы провинции Хубэй.
      Иоцзячэн -- город, находившийся в западной части уезда Гуаншань провинции Хэнань.
      Иочэн -- древний город в области Цзяндинфу провинции Сычуань.
      Ичжоу -- округ на территории провинции Сычуань. В период поздней Ханьской династии цы-ши округа Ичжоу управлял городом Лочэном. Ныне уезд Гуанхань провинции Сычуань.
      Ичжоу -- уезд Исянь провинции Хэбэй.
      Ишуйгуань -- город в уезде Ишуй провинции Шаньдун.
      Куйгуань -- застава в южной части уезда Фынцзе провинции Сычуань.
      Лайян -- нынешний уездный центр Лайян в провинции Хунань.
      Ланчжун, или Цзиньбиншань -- горный район, охватывавший южную часть нынешнего уезда Ланчжун провинции Сычуань.
      Ланъе -- местность, охватывающая часть нынешней провинции Шаньдун.
      Лелючэн -- город в провинции Ганьсу, находившийся северо-восточнее Цзетина.
      Линлин -- нынешний уездный центр Линлин в провинции Хунань.
      Линьцзы -- нынешний уездный центр Линьцзы провинции Шаньдун.
      Линьцзюй -- древний город, находившийся в северо-западной части уезда Данъян провинции Хубэй.
      Лиян -- город, находившийся северо-восточнее уездного центра Жуйсянь провинции Хэнань.
      Логу -- горная долина в провинции Шэньси; ее протяженность 420 ли.
      Лофынбо (Склон Упавшего феникса) -- горная тропа юго-восточнее города Лочэна.
      Лочуанькоу -- название места, расположенного в юго-западной части уезда Ичэн провинции Хэбэй.
      Лочэн -- древний город, находившийся в северной части уезда Гуанхань провинции Сычуань.
      Лоян -- древняя столица Китая, находящаяся на территории провинции Хэнань. Старый город находился восточнее нынешнего.
      Лукоу, или Луцикоу -- находится в юго-западной части уезда Цзяюй провинции Хубэй.
      Лулункоу -- местность в провинции Хэбэй.
      Лунцюшуй -- река в уезде Фынчэн провинции Цзянси. Существует легенда, что в этой реке живет дракон, который регулирует уровень воды тем, что во время засухи извергает из себя воду, а во время половодья впитывает излишек воды, и таким образом уровень реки всегда остается неизменным. Лунцюшуй дословно значит Водопад дракона.
      Лунчжун -- горы в 200 ли западнее уездного центра Сянъян в провинции Хубэй.
      Лунъю -- местность, расположенная к западу от города Лунди провинции Ганьсу до города Дихуа (Урумчи) провинции Синьцзян.
      Лучэн -- город, находившийся между уездами Тяньшуй и Фуцян провинции Ганьсу.
      Лушуй -- река, протекающая по юго-восточной части уезда Хуэйли провинции Сычуань.
      Люланпу -- название места в уезде Цзюцзян провинции Цзянси.
      Лючэн -- город в уезде Линъюань провинции Жэхэ.
      Лянчжоу -- древний округ, находившийся на территории нынешней провинции Ганьсу.
      Ляодун -- старое название местности к востоку от р. Ляохэ. Нынешний Ляодунский полуостров.
      Мааньшань -- гора в 5 ли севернее уездного центра Сяньнин провинции Хубэй.
      Майчэн -- городок в юго-восточной части уезда Данъян провинции Хубэй.
      Малиншань -- горы в провинции Шаньси.
      Мандан -- горы в юго-западной части уезда Мандан в провинции Цзянсу, тянущиеся вдоль его границы с уездом Юнчэн провинции Хэнань.
      Миньчи -- нынешний уездный центр Миньчи провинции Хэнань.
      Мицан -- гора в южной части уезда Наньчжэн провинции Шэньси; называется также Юйнюйшань или Сяньтайшань.
      Мобо -- находится в юго-восточной части уезда Цзясянь провинции Хэнань.
      Молин -- город в уезде Цзяннин провинции Цзянсу.
      Мотяньлин -- горный хребет в восточной части уезда Пинъусянь провинции Сычуань.
      Мынцзинь -- переправа через р. Хуанхэ. Ныне уездный центр Мынцзинь провинции Хэнань. Называется также переправой Хэян.
      Мэйу -- город, находившийся севернее уездного центра Мэйсянь провинции Шэньси.
      Мяньчжу -- древний город, находившийся в северной части уезда Дэян провинции Сычуань.
      Мяньян -- нынешний уездный центр Мяньян в провинции Хубэй.
      Наньань -- область на территории провинции Ганьсу. Древний город Наньань находился на северном берегу реки Вэйшуй в уезде Лунси провинции Ганьсу.
      Наньдунь -- древний город, находившийся в северной части уезда Сянчэн провинции Хэнань.
      Наньпи -- нынешний уезд Наньпи провинции Хэбэй.
      Наньсюй -- округ, располагавшийся на территории нынешнего уезда Даньту провинции Цзянсу.
      Наньцзюнь -- область в южной части провинции Хубэй.
      Наньчжэн -- древний город, находившийся на территории уезда Наньчжэн провинции Шэньси.
      Наньян -- город в нынешнем уезде Циньян провинции Хэнань.
      Нютоушань -- гора в юго-западной части нынешнего уезда Хусянь провинции Шаньси.
      Нючжу -- гора, находящаяся в 20 ли северо-западнее уездного центра Данду в провинции Аньхой; у подножья ее протекает р. Янцзы.
      Пинъюань -- уездный центр в нынешней провинции Шаньдун.
      Пуфаньцзинь -- переправа через р. Хуанхэ в западной части уезда Юнцзи в провинции Шаньси.
      Пуян -- нынешний уездный центр Пуян в провинции Хэнань.
      Сангань -- административный центр области Дайцзюнь; находился в северовосточной части нынешнего уезда Вэйсянь провинции Хэбэй.
      Саньгуань -- называется также Дасаньгуань. Город в юго-западной части уезда Баоцзи провинции Шэньси.
      Саньцзян -- общее название провинций Цзянсу, Цзянси и Аньхой.
      Саньцзянчэн -- город, находившийся севернее уездного центра Мапинсянь провинции Гуанси.
      Сегу -- долина в горах Чжуннаньшань длиною в 420 ли; находится в юго-западной части уезда Мэйсянь провинции Шэньси.
      Силян -- западная часть округа Лянчжоу в провинции Ганьсу.
      Синье -- городок, расположенный в 120 ли южнее уездного центра Наньян в провинции Хэнань. Нынешний уезд Синье.
      Синьфын -- город в северо-восточной части уезда Линьтун провинции Шэньси.
      Синьчэн -- город в южной части уезда Лоян нынешней провинции Хэнань.
      Синьянцзян, или Дацзян -- река, протекающая по северной части уезда Цзюцзян провинции Цзянси.
      Сипингуань -- горная застава в округе Синин провинции Ганьсу.
      Сихэ -- название местности в провинции Шэньси.
      Сичжоу -- округ, находившийся на территории провинции Цзянсу.
      Сичэн -- город, находившийся северо-западнее уездного центра Анькан провинции Шэньси.
      Сишань -- отроги гор Тайхан на западе уезда Юаньпинсянь в провинции Хэбэй.
      Сиэрхэ -- река, протекающая восточнее города Далисянь провинции Юньнань.
      Суаньцзао -- древний город в северной части нынешнего уезда Яньцзинь провинции Хэнань. При Ханьской династии уезд Суаньцзао.
      Сюаньчэн -- ныне уездный центр Сюаньчэн провинции Аньхой.
      Сюйи -- древний город, находившийся северо-восточнее нынешнего уездного центра Сюйи в провинции Аньхой.
      Сюйтянь -- местность в уезде Сюйчан провинции Хэнань.
      Сюйчан -- город в провинции Хэнань. Древний город находился юго-западнее нынешнего города Сюйчана.
      Сюйчжоу -- округ, занимавший частично территорию провинций Цзянсу, Шаньдун, Аньхой. Сам древний город Сюйчжоу находился в юго-западной части уезда Таньчэн провинции Шаньдун.
      Сябань -- древний город, находившийся в западной части нынешнего уезда Сучэн провинции Ганьсу.
      Сянпин -- древний город, находившийся в северной части уезда Ляоян в Ляодуне.
      Сянцзян -- другое название р. Сяншуй. Самая большая река в провинции Хунань. Вместе с р. Лишуй берет начало в горах Янхайшань в провинции Гуанси. Здесь ее называют Лисян. В пределах уезда Линлин провинции Хунань впадает в р. Сяошуй. В уезде Хэнъян принимает в себя р. Цзиншуй и называется здесь р. Цзинсян. Все три реки вместе называются Саньсян.
      Сянчэн -- нынешний уездный центр Сянчэн, находящийся в 160 ли южнее уездного центра Хуайян провинции Хэнань.
      Сянъян -- нынешний уездный центр Сянъян провинции Хубэй.
      Сяньшань -- горы в провинции Хубэй южнее Сянъяна. Называются также Сяньшоушань.
      Сяньян -- древний город, находившийся в восточной части нынешнего уезда Чанань провинции Шэньси.
      Сяогуань -- город в уезде Гуюань провинции Ганьсу.
      Сяопэй -- нынешний уездный центр Пэйсянь в провинции Цзянсу.
      Сяотин -- город в уезде Иду провинции Хубэй; ныне называется Хунаобэй.
      Сяояоцзинь -- переправа, находившаяся восточнее уездного центра Хэфэй провинции Аньхой.
      Сяпи -- город в восточной части нынешнего уезда Писянь провинции Цзянсу.
      Та -- река в провинции Шаньдун.
      Тайболин -- горный хребет в провинции Шэньси.
      Тайхан -- название горного хребта в провинциях Хэнань, Хэбэй и Шаньси.
      Тайшань -- гора, расположенная севернее уездного центра Тайань провинции Шаньдун.
      Таньци -- поток Тань. Название речки в юго-западной части уезда Сянъян провинции Хубэй. Ныне пересохла.
      Таньшань -- горы между уездами Сихэ и Лисянь провинции Ганьсу.
      Таошуй -- река в провинции Ганьсу. Приток реки Хуанхэ.
      Таоян -- древний город, находившийся в юго-западной части уезда Линьтань провинции Ганьсу.
      Тачжун -- местность в юго-западной части уезда Линьтань провинции Ганьсу.
      Телун -- горы в восточной части уезда Нинцян провинции Шэньси.
      Тудунлун -- местность, расположенная севернее уездного центра Цзиньбинсянь провинции Гуйчжоу.
      Тэнсянь -- нынешний уездный центр Тэнсянь в провинции Шаньдун.
      Тяньдан -- гора, расположенная юго-восточнее уездного центра Юйсянь провинции Шэньси.
      Тяньшуй -- область, занимавшая территорию нынешнего уезда Тунвэй провинции Ганьсу; центр -- город Тяньшуй.
      Угуань -- город в восточной части уезда Шаньсянь провинции Шэньси.
      Угуншань -- гора в южной части уезда Угунсянь провинции Шэньси.
      Удань -- название горы, находившейся северо-восточнее города Чэнду.
      Уду -- древний город в провинции Ганьсу, находившийся западнее уездного центра Чэнсянь.
      Улин -- нынешний уезд Чандэ провинции Хунань.
      Улин -- округ в провинции Хэнань; ныне уезд Улин.
      Улинь -- местность в северной части уезда Цзянъюй провинции Хубэй. На северном берегу Янцзы, как раз напротив, расположена Красная скала (Чиби), где Чжоу Юй уничтожил флот Цао Цао.
      Уся -- горы на. границе уезда Бадун провинции Хубэй и уезда Усянь провинции Сычуань.
      Ухуань -- горы во внутренней Монголии.
      Ухуэй -- ныне уездный центр Усянь в провинции Цзянсу.
      Уцзюнь -- область, занимавшая часть территории нынешней провинции Цзянсу с центром -- городом У.
      Уци -- местность в восточной части нынешнего уезда Лунси провинции Ганьсу.
      Учао -- озеро, расположенное к юго-востоку от уездного центра Яньцзиньсянь в провинции Хэнань.
      Учжанъюань -- населенный пункт в юго-западной части нынешнего уезда Мэйсянь провинции Шэньси.
      Учэн -- город, находившийся в 90 ли юго-восточнее нынешнего уездного центра Усин в провинции Чжэцзян.
      Учэншань -- гора в 90 ли юго-восточнее уездного центра Лунси провинции Ганьсу.
      Уюань -- общее название местности на территории провинции Суйюань, в состав которой входили уезды Чанань, Ваньнянь, Биюань, Байлуюань, Шаолинъюань, Гаоянъюань, Силяоюань
      Уян -- нынешний уезд Дамин провинции Хэбэй.
      Фанлин -- город в древнем округе Сянъян провинции Хэбэй; ныне уезд Фансянь.
      Фанькоу -- название места в северо-западной части уезда Шоучан провинции Хубэй, где р. Гоцзыху впадает в р. Янцзы.
      Фаньсянь -- нынешний уездный центр Фаньсянь провинции Шаньдун.
      Фаньчэн -- город в северной части уезда Сянъян провинции Хубэй. Против Фаньчэна на южном берегу реки Ханьшуй расположен город Сянъян.
      Фаньшуйгуань -- нынешний уездный центр Фаньшуй провинции Хэнань.
      Фаньян -- город, в котором Цао Пэй принял отречение последнего ханьского императора Сянь-ди; впоследствии был переименован в Фаньчэн. Сам древний город находился в северо-западной части уезда Линъинсянь провинции Хэнань.
      Фоучэн -- нынешний уездный центр Фоулин в провинции Сычуань.
      Фоушуйгуань = Фоучэн.
      Фучикоу -- место на границе провинции Цзянси, где река Янсиньхэ впадает в реку Янцзы. Город расположен на южном берегу реки Янцзы, в 60 ли восточнее уездного центра Янсинь провинции Хубэй.
      Фушуй -- река, берущая начало в горах Фушань в провинции Хэбэй. Сливается с р. Хуто, берущей начало в провинции Шаньси, и образует р. Цзыяхэ, впадающую в море у города Тяньцзиня.
      Ханьдань -- местность, расположенная на территории провинции Хэбэй. Ныне уезд Ханьдань. Прежде включала округа Гуанпин (провинция Хэбэй) и Чжандэ (провинция Хэнань).
      Ханьнин -- административный центр земель, куда входили области Ханьчжун и Синань провинции Шэньси и область Юньян провинции Хубэй; ныне уездный центр Наньчжэн провинции Шэньси.
      Ханьцзинь -- река, протекающая через северо-западную часть уезда Ханьян провинции Хубэй. Протекает через прежние округа Ханьчжун, Синань, Юньян, Сянъян, Янаньлу, Ханьян и впадает в р. Янцзы.
      Ханьцзян -- другое название р. Ханьшуй, приток р. Янцзы.
      Ханьчуань -- город, расположенный в 180 ли северо-западнее уездного центра Ханьян в провинции Хубэй. Ныне уезд Ханьчуань. Старый город находился севернее нынешнего.
      Ханьшоучэн -- древний город, находившийся в южной части уезда Чжаохуа провинции Сычуань.
      Ханьян -- нынешний уездный центр Ханьян в провинции Хубэй.
      Хуаинь -- нынешний уездный центр Хуаинь в провинции Шэньси.
      Хуанчжоу -- нынешний уездный центр Хуанчан в провинции Хубэй.
      Хуаньюань -- гора и провинции Хэнань.
      Хуачжоу -- округ, находившийся на территории нынешнего уезда Хуасянь провинции Хэнань.
      Хуаюндао -- дорога, проходящая через уезд Хуаюн провинции Хунань.
      Хукоу -- нынешний уездный центр Хукоу в провинции Цзянси.
      Хукоугуань -- город в юго-восточной части уезда Чжанчжисянь провинции Шаньси. При Ханьской династии был уезд Хугуань.
      Хулао -- древний город, находившийся северо-западнее нынешнего уездного центра Фаньшуй провинции Хэнань.
      Хулинь -- название местности. Город Хулинь находился в 60 ли западнее нынешнего уездного центра Гуйчи провинции Аньхой.
      Хулу -- ущелье севернее уездного центра Цзяньли в провинции Хубэй.
      Хуминшань -- гора в западной части провинции Сычуань.
      Хуннун -- область, занимавшая частично территорию нынешних провинций Хэнань и Шэньси. Сам древний город Хуннун находился в южной части уезда Линбао провинции Хэнань.
      Хуэйцзи -- область, занимавшая восточную часть провинции Цзянсу и западную часть провинции Чжэцзян. Ныне уезд Шаосин. Сам древний город Хуэйцзи находился в 13 ли юго-восточнее Шаосина.
      Хэбэй (назывался также Хэнэй) -- местность, расположенная севернее р. Хуанхэ. Здесь находились столицы древних императоров.
      Хэдун -- местность, расположенная к востоку от р. Хуанхэ. В пределах провинции Шаньси р. Хуанхэ течет с юга на север, и вся территория, расположенная восточнее р. Хуанхэ, называется Хэдун.
      Хэнмынь -- находился юго-западнее уездного центра Юйлинь провинции Шэньси.
      Хэнцзян -- река в провинции Аньхой.
      Хэнэй -- общее название местности, расположенной севернее р. Дахэ на территории нынешней провинции Хэнань.
      Хэфэй -- нынешний уездный центр Хэфэй в провинции Аньхой.
      Хэцзянь -- нынешний уездный центр Хэцзянь провинции Хэбэй.
      Хэчжоу -- древний округ; ныне уезд Хэсянь провинции Аньхой.
      Цантин -- городок в округе Кайфын провинции Хэнань.
      Цанци -- ныне уезд Цанци провинции Сычуань.
      Цзангэ -- область, занимавшая территорию областей Цзуньи и Шицянь в провинции Гуйчжоу.
      Цзетин -- городок, находившийся северо-восточнее уездного центра Тайань провинции Ганьсу.
      Цзеши -- гора в уезде Чанли провинции Хэбэй.
      Цзи -- река в провинции Хэнань.
      Цзибэй -- древний город, находившийся в нынешнем уезде Чжанцин провинции Шаньдун.
      Цзинмыньчжоу -- город в северо-западной части уезда Иду провинции Хубэй; ныне уезд Цзинмынь.
      Цзинсянь -- нынешний уезд Цзинсянь провинции Аньхой.
      Цзинчжао -- район, расположенный к востоку от древней столицы Чанань до уезда Хуасянь провинции Шэньси.
      Цзинчжоу -- округ, занимавший территорию нынешних провинций Хубэй и Хунань и частично провинций Сычуань, Гуйчжоу, Гуанси, Гуандун. Сам древний город Цзинчжоу находился северо-восточнее современного уездного центра Улин провинции Хунань.
      Цзиншань -- название места в округе Сянъян в провинции Хубэй.
      Цзиньбиншань -- горы в нынешнем уезде Цзиньбинсянь провинции Гуйчжоу.
      Цзиньдайшань -- горы у западной границы уезда Писянь провинции Сычуань.
      Цзиньцзян -- река в провинции Сычуань.
      Цзиньчэн -- округ, занимавший территорию уезда Наньчжэн провинции Шэньси. Сам древний город Цзиньчэн находился на северном берегу реки Хуанхэ, северозападнее уездного центра Гаолань.
      Цзиньяньцяо (Мост Золотого гуся) -- находился восточнее города Лочэна.
      Цзисянь -- уезд, входивший в состав области Тяньшуй; ныне уездный центр Ганьгу провинции Ганьсу.
      Цзичжоу -- округ, занимавший территорию нынешних провинций Хэбэй и Шаньси. В него входили земли, расположенные севернее р. Хуанхэ и западнее р. Ляохэ.
      Цзичуань -- город в северной части уезда Баочэн провинции Шэньси.
      Цзичэн -- нынешний уездный центр Цзичэн в провинции Ганьсу.
      Цзыгуй -- старый город, находился южнее нынешнего уездного центра Цзыгуй в провинции Хубэй.
      Цзытун -- горы в уезде Цзытун провинции Сычуань.
      Цзыугу -- ущелье в южной части уезда Чанань провинции Шэньси.
      Цзэнкоучуань -- находится в 10 ли от города Фаньчэна.
      Цзюйлу -- нынешний уездный центр Цзюйлу провинции Хэбэй.
      Цзюйтешань -- гора в северной части уезда Хуанган провинции Хубэй.
      Цзямынгуань -- горная крепость, расположенная в 50 ли юго-западнее уездного центра Чжаохуа провинции Сычуань.
      Цзянду -- древний город в юго-западной части нынешнего уезда Цзянду провинции Цзянсу.
      Цзяндун -- низовья реки Янцзы.
      Цзянлин -- нынешний уездный центр Цзянлин в провинции Хубэй.
      Цзяннань -- название территории южнее реки Янцзы.
      Цзянся -- название местности, находившейся в юго-восточной части уезда Юньмын провинции Хубэй. Ныне уезд Учан.
      Цзянчжоу -- древний город, находившийся в западной части уезда Басянь провинции Сычуань.
      Цзянъучэн -- город в уезде Аньян провинции Хэнань.
      Цзянъю -- город в провинции Сычуань. Ныне уездный центр Цзянъю.
      Цзяньвэй -- город, находившийся юго-восточнее уездного центра Уду провинции Ганьсу.
      Цзяньвэй -- область, находившаяся на территории провинции Сычуань.
      Цзяньгэ -- название места в провинции Сычуань.
      Цзянье -- древний город, находившийся южнее уездного центра Цзяннин провинции Цзянсу.
      Цзяньпин -- название области; ныне уезд Усянь провинции Сычуань.
      Цзяосун -- при Ханьской династии уезд Цзяосянь. Древний город находился в уезде Хаосянь провинции Аньхой.
      Цзяоцзюнь -- область, находившаяся на территории уезда Хаосянь провинции Аньхой.
      Цзясин -- нынешний уездный центр Цзясин в провинции Чжэцзян.
      Цзяся -- город в провинции Хэнань.
      Цзяцзюнь -- область в провинции Сычуань.
      Цзяши, или Бэйсяшань -- горы в 40 ли севернее уездного центра Тунчэн провинции Аньхой.
      Цинчжоу -- округ, расположенный на территории нынешней провинции Шаньдун.
      Циньлин, или Наньшань -- горный хребет, протянувшийся от провинции Ганьсу через провинцию Шэньси до уезда Шэньсянь провинции Хэнань.
      Циньчуань -- общее название местности, охватывающей территорию нынешних провинций Шэньси и Ганьсу.
      Цишань -- гора в западной части провинции Ганьсу, в 40 ли восточнее уездного центра Лисянь.
      Цишуй -- река в провинции Хэнань, приток р. Вэйхэ.
      Цюйа -- нынешний уездный центр Даньян провинции Цзянсу.
      Цюйян -- нынешний уездный центр Цюйян провинции Хэбэй.
      Цянличэн -- город, находившийся юго-восточнее уездного центра Гусянь провинции Ганьсу.
      Чаду -- место в нынешнем уезде Сяотань провинции Чжэцзян.
      Чайсан -- город, расположенный в 90 ли юго-западнее уездного центра Цзюцзян в провинции Цзянси.
      Чанань -- город в провинции Шэньси. Древняя столица Китая. Старый город находился в северо-западной части нынешнего уезда Чанань.
      Чанфаньский мост -- находится в северо-восточной части уезда Данъян провинции Хубэй.
      Чанчэн -- город в западной части уезда Хуаинь провинции Шэньси.
      Чанша -- округ, занимавший всю территорию нынешней провинции Хунань. Ныне уезд Чанша.
      Чаншэ -- город в нынешнем уезде Чангэ провинции Хэнань.
      Чаньлин -- древний город, находился южнее нынешнего уездного центра Гунань в провинции Хубэй.
      Чаомыньцзюй -- город, находившийся в 5 ли северо-восточнее уездного центра Чаосянь провинции Аньхой.
      Чашань -- находится в восточной части уезда Пинъусянь провинции Сычуань.
      Чжандэфу -- ныне уездный центр Аньян провинции Хэнань.
      Чжанхэ -- река. В верхнем течении носит название Цинчжан и Чжочжан. Цинчжан берет начало у хребта Чжаньлин в уезде Пиндинсянь провинции Шаньси. Чжочжан берет начало в горах Чжэньшань в уезде Чжанцзысянь провинции Шаньси. Обе реки текут отдельно до деревни Хэчжанцунь, расположенной в юго-восточной части уезда Шэоянь провинции Хэнань, и здесь сливаются. Отсюда Чжанхэ течет на юго-восток через уезд Даминсянь провинции Хэбэй и впадает в р. Вэйхэ.
      Чжаньгэ -- населенный пункт в восточной части нынешнего уезда Пинъусянь провинции Сычуань.
      Чжосянь -- уезд в нынешней провинции Хэбэй.
      Чжоучжишань -- горы в провинции Шэньси.
      Чжунмоу -- нынешний уездный центр Чжунмоу провинции Хэнань.
      Чжунти -- город в северо-западной части нынешнего уезда Чэнсянь провинции Ганьсу.
      Чжуншань -- город, расположенный северо-западнее нынешнего уездного центра Цзинъян провинции Шэньси.
      Чжунъюань (Срединная равнина) -- общее название земель, занимавших территорию провинций: Хэнань, Хэбэй, Шаньдун, юг Шаньси, восток Шэньси.
      Чжэньчэн -- ныне уездный центр Пусянь провинции Шаньдун.
      Чиби (Красная скала) -- скала из красного железняка на северо-восточном берегу р. Янцзы в уезде Цзяюй провинции Хубэй.
      Чипо -- название местности, расположенной восточнее гор Лунтиншань в нынешнем уезде Янсянь провинции Шэньси.
      Чэнгао -- уезд, образованный при династии Хань. В его состав входил город Хулао провинции Хэнань.
      Чэнгу -- ныне уездный центр Чэнгу провинции Шэньси.
      Чэнду -- административный центр провинции Сычуань. Во времена Троецарствия столица царства Шу.
      Чэнмэй -- город в уезде Мэйсянь провинции Шэньси. Другое название -- Мэйу.
      Чэньлю -- нынешний уездный центр Чэньлю провинции Хэнань.
      Чэньцан -- город в восточной части уезда Баоцзи провинции Шэньси.
      Шакоу -- местность в нижнем течении реки Лушуй.
      Шангуй -- древний город, находившийся в юго-западной части уезда Тяньшуй провинции Ганьсу.
      Шандан -- местность в южной части провинции Шаньси.
      Шанлу -- название верхнего течения р. Бэйюньхэ в провинции Шаньси.
      Шанфан -- ущелье возле Цишаня.
      Шанъюн -- древний город, находившийся в юго-восточной части нынешнего уезда Чжушань провинции Хубэй.
      Шаньдун -- местность, расположенная к востоку от гор Тайхан, нынешняя провинция Шаньдун.
      Шаньюй (Даньюй) -- местность в юго-восточной части уезда Гуйхуа провинции Суйюань.
      Шаньян -- город в уезде Сю-у провинции Хэнань.
      Шии -- город в северо-восточной части уезда Холу провинции Хэбэй; ныне город Шицзячжуан.
      Шитин -- городок, расположенный северо-восточнее уездного центра Цяньшань провинции Аньхой.
      Шитоучэн -- город, расположенный западнее уездного центра Цзяннин провинции Цзянсу. Первоначально назывался Цзиньлинчэн, но в период существования царства У был переименован в Шитоучэн.
      Шоучунь -- город в уезде Шоусянь провинции Аньхой.
      Шоушань -- гора в юго-западной части уезда Ляоян в Ляодуне.
      Шоуян -- нынешний уездный центр Шоусянь провинции Аньхой.
      Шэньлин -- горный хребет в восточной части уезда Хуасянь провинции Шэньси.
      Шэньтин -- город, находившийся северо-западнее уездного центра Цзиньтань провинции Цзянсу.
      Юаньчэн -- город в шестидесяти ли южнее нынешнего уездного центра Цзинмынь провинции Хэнань.
      Юаньшуй -- река, называющаяся также р. Аньянхэ. Берет начало в уезде Личэн провинции Шаньси, течет в направлении уезда Линьсянь провинции Хэнань до гор Лунлюйшапь, затем поворачивает на восток и течет до гор Шаньиншань в уезде Аньянсянь, оттуда через Аньян доходит до Нэйхуана и впадает в р. Вэйхэ.
      Юйпуфу -- место, расположенное в 2 ли юго-восточнее уездного центра Фынцзе провинции Сычуань.
      Юйхан -- древний город, находившийся западнее нынешнего уездного центра Хансянь в провинции Чжэцзян.
      Юйцюань -- горы в западной части уезда Данъян провинции Хубэй; называются также Фуданьшань или Цуйханьшань.
      Юйчжан -- название местности, охватывающей территорию нынешнего уезда Наньчан провинции Цзянси.
      Юйчжоу -- округ на территории нынешней провинции Хэнань.
      Юйшуй -- другое название р. Байхэ. Берет начало в провинции Хэнань, течет на юго-запад через горы Лишань, потом сворачивает на юго-восток к городу Наньяну и в пределах провинции Хубэй у города Сянъяна сливается с р. Танхэ, впадающей в р. Ханьшуй.
      Юйян -- древний город Юйян находился юго-западнее нынешнего уездного центра Миюнь провинции Хэбэй.
      Юнчжоу -- округ, находившийся на территории нынешних провинций Шэньси и Ганьсу.
      Юцзянкоу -- место в западной части уезда Гунань в провинции Хубэй.
      Ючжоу -- округ, занимавший территорию нынешних провинций Мукден, Хэбэй и частично Шаньдун.
      Юэцзунь -- древний город; ныне уездный центр Сичан провинции Сычуань.
      Янлинпо, или склон Янлин -- находится в 15 ли южнее уездного центра Юншоу провинции Шэньси.
      Янлупо -- склон, находящийся в северной части уезда Сянъян провинции Хубэй, в 5 ли северо-западнее города Яньчэна.
      Янпин -- город в северо-западной части уезда Мяньсянь провинции Шэньси.
      Янпингуань -- горная застава в северо-западной части уезда Мяньсянь провинции Шэньси.
      Янчжоу -- округ, занимавший территорию нынешних провинций Цзянсу, Аньхой, Цзянси, Чжэцзян и Фуцзянь. Во времена Троецарствия административным центром округа был город Хэфэй, расположенный на территории нынешней провинции Аньхой.
      Янчэн -- гора, расположенная северо-восточнее уездного центра Дэнфын провинции Хэнань.
      Яншань -- гора в уезде Жунань.
      Яньцзинь -- нынешний уездный центр Яньцзинь в провинции Хэнань.
      Яньцюйшань -- гора в уезде Ланчжун провинции Сычуань.
      Яньчжоу -- округ, занимавший частично территорию нынешних провинций Шаньдун и Хэбэй. Сам древний город Яньчжоу находился северо-западнее уездного центра Цзиньсянь провинции Шаньдун.
      Яньчэн -- город в северной части уезда Сянъян нынешней провинции Хубэй.
      УКАЗАТЕЛЬ ТЕРМИНОВ
      (чины, должности, меры длины и веса, и т.п.)
      Ба-ван -- глава союза князей, гегемон.
      Бе-цзя -- помощник правителя округа.
      Бу-цзян -- командир отряда войск, входящих в подчинение старшего военачальника.
      Бяо-ци-цзян-цзюнь -- дословно: "военачальник пегого коня". Высшее военное звание, первоначально дававшееся только членам императорской семьи. Пегий конь служил как бы знаком отличия.
      Ван -- титул, который давался правителям самостоятельных владений, а также членам императорской семьи и наследнику престола.
      Вэй -- мера длины около 12 см.
      Гуан-лу-сюнь -- смотритель храмов и ворот императорского дворца.
      Гуй-фэй -- любимая наложница императора, фаворитка.
      Гун -- почетный титул первой степени в древнем Китае. Его носили три высших сановника. При Ранней династии Хань в число трех гунов входили: да-сы-ма, да-сы-ту, да-сы-кун. При Поздней Ханьской династии: тай-вэй, сы-ту, сы-кун.
      Гун-цао -- чиновник, ведавший учетом поощрений и наград, выдаваемых воинам и гражданским чиновникам.
      Да-ду-ду -- высший военный чин, соответствующий старшему генерал-инспектору.
      Да-сы-ма -- высший военно-административный чин, соответствующий примерно военному министру. Да-сы-ма ведал всеми военными делами государства.
      Да-сы-нун -- один из девяти высших сановников империи, ведавший императорской казной и хлебом.
      Да-хун-лу -- чиновник, ведавший сношениями с племенами мань, жившими на юге Китая, и приемом послов от них.
      Да-цзян -- высшее военное звание, генерал.
      Да-цзян-цзюнь = да-цзян.
      Дань -- мера веса, равная 59,68 кг.
      Доу -- мера объема сыпучих тел, равная 10 литрам.
      Ду-вэй -- военный чин, соответствующий среднему командному составу.
      Ду-ду -- высший военный чин, соответствующий генерал-инспектору.
      Ду-цзян -- высший военный чин, соответствующий командующему округом или военному губернатору.
      Ду-ю -- чиновник, по своим функциям соответствующий инспектору или ревизору.
      И-лан -- почетное звание, присваиваемое чиновникам за честность и прямоту; и-ланы выполняли обязанности советников.
      Лан -- почетное звание чиновников в древнем Китае.
      Ле-хоу -- то же, что и хоу, с той только разницей, что перед титулом нет названия места или города (как, например, Силянский хоу). Ле-хоу можно перевести как "рядовой хоу" (от "ле" -- ряд).
      Ли -- мера длины, равная 576 метрам.
      Лин-ши -- должностное лицо при высших сановниках, ведавшее их перепиской.
      Лян -- мера веса, равная 37,3 грамма.
      Ми-шу-лан -- начальник секретной канцелярии императора, носивший к тому же почетное звание дана.
      Му-гуань -- чиновник, по своим обязанностям соответствующий секретарю или письмоводителю.
      Пу-шэ-ши -- первоначально чиновник, который при упражнениях императора в стрельбе из лука докладывал о результатах стрельбы. Впоследствии выполнял те же обязанности, что и шан-шу.
      Пянь-цзян -- помощник военачальника.
      Пянь-цзян-цзюнь = пянь-цзян.
      Сы-кун -- высший придворный сановник, ведавший государственными землями и водами.
      Сы-ли -- чиновник, в подчинении которого находились птичники, конюхи, пастухи и смотрители зверинцев императорского дворца.
      Сы-ма -- высший военно-административный чин. Сы-ма также назначались временно, на один какой-нибудь поход. Тогда они назывались походными сы-ма и ведали оперативными делами армии.
      Сы-нун = да-сы-нун.
      Сы-ту -- один из трех высших придворных сановников (трех гунов), ведавший вопросами образования и воспитания чиновников.
      Сы-чжи -- чиновник, помогавший сы-ту просматривать доклады, поступавшие к императорскому двору из округов и областей.
      Сюнь-цзин-ши -- должностное лицо в древнекитайской армии, по функциям приблизительно соответствующее офицеру связи.
      Сян -- высший сановник, министр.
      Сян-го -- чин, соответствующий премьер-министру.
      Сяо-вэй -- военное звание, соответствующее старшему командному составу.
      Сяо-лянь -- получивший степень на экзамене в провинции.
      Тай-вэй -- высший военный сановник в древнем Китае, старший из трех гунов. По своему положению приравнивался к чэн-сяну (канцлеру).
      Тай-лан -- придворный чиновник, по своему положению приравниваемый к шан-шу.
      Тай-пу -- смотритель императорских экипажей.
      Тай-фу -- высший придворный сановник, советник и наставник императора по вопросам долга и морали.
      Тай-хоу -- вдовствующая императрица.
      Тай-чан -- распорядитель церемоний, совершаемых в храме императорских предков.
      Тай-ши -- высший придворный сановник, советник и наставник императора по юридическим вопросам, обязанностью которого было разъяснение императору законов.
      Тай-ши-лин -- старший придворный историограф и астролог. В его обязанности входило составление официальной истории правящей династии и составление гороскопов для лиц императорской фамилии. По понятиям древних китайцев, небесный порядок являлся отражением порядков земных, и тай-ши-лин обязан был истолковывать небесные явления и их влияние на государственные дела.
      Тай-ши-чэн -- помощник придворного астролога.
      Тай-шоу -- правитель округа.
      Тин-вэй -- чиновник, ведавший тюрьмами и казнями.
      Хоу -- почетный титул второй степени (из пяти).
      Ху -- мера объема для сыпучих тел, равная 103 литрам.
      Ху-вэй -- начальник стражи.
      Цзинь -- мера веса, равная 596 граммам.
      Цзун-чжэн -- придворный сановник, следивший за правильностью ведения родословных книг императорской фамилии.
      Цзюнь-ду-вэй -- военный чин, соответствующий среднему командному составу в пехоте.
      Цзюнь-сяо-вэй -- военный чин, соответствующий старшему командному составу в пехоте.
      Цзюнь-ши -- инструктор, на обязанности которого лежало обучение армии.
      Цзянь-цзюнь -- инспектор армии.
      Ци-ду-вэй -- военный чин, соответствующий среднему командному составу в кавалерии.
      Цунь -- мера длины, равная 3,2 сантиметра.
      Цы-ши -- чиновник, на обязанности которого лежал контроль за административным аппаратом округа и выявление незаконных действий местных властей.
      Чантин -- павильон, расположенный в десяти ли от города, где обычно провожающие расставались с уезжающими и устраивали прощальные пиры.
      Чжан -- мера длины, равная 3,2 метра.
      Чжан-ши -- старший летописец, на обязанности которого лежало собирание документов, необходимых для составления официальной истории государства.
      Чжи-цзинь-у -- начальник личных телохранителей императора; на его обязанности также лежало поддержание порядка в столице. Условно может быть приравнен к военному коменданту города.
      Чжи-чжун -- помощник окружного цы-ши, ведавший его перепиской.
      Чжу-бо -- начальник канцелярии или старший чиновник приказа, следивший за правильным ведением записей и книг. В Ханьскую эпоху чжу-бо имелись в штате некоторых должностных лиц, имевших свои канцелярии.
      Чжун-лан -- чиновник, ведавший ночной стражей и дежурствами в императорском дворце.
      Чжун-лан-цзян -- военный чин в древнем Китае, занимавший промежуточное положение между цзян-цзюнь (генерал) и сяо-вэй (старший командный состав).
      Чжун-шу-лан -- начальник императорской канцелярии, носивший к тому же почетное чиновничье звание лана.
      Чжун-шу-лин -- начальник императорской канцелярии.
      Чжун-шу-чэн -- помощник начальника императорской канцелярии.
      Чжэн-и-лан -- чиновник, получивший почетное звание лана за честность и прямоту.
      Чи -- мера длины, равная 32 сантиметрам.
      Чэн-сян -- высшее должностное лицо в государстве, канцлер. При Ханьской династии было два чэн-сяна, и назывались они чэн-сянами правой и левой руки.
      Шан-шу -- высший сановник, ведавший корреспонденцией и перепиской императора.
      Шан-шу-лин = шан-шу.
      Шаньюй -- княжеский титул у племен сюнну (гуннов).
      Шао-фу -- учитель императора, обучавший его чтению.
      Ши-лан -- почетное звание чиновников в древнем Китае.
      Ши-цзюнь -- правитель области.
      Ши-чжун -- чиновник (адъютант), постоянно дежуривший при императоре или высших сановниках.
      Ши-юй-ши -- придворный чиновник, докладывавший императору о совершаемых в государстве преступлениях и дававший оценку этих преступлений.
      Шу-цзи -- должностное лицо вроде секретаря при высших военных и гражданских чиновниках.
      Шэн -- мера объема, равная 1,03 литра.
      Я-мынь-цзян -- военачальник, сопровождающий большое знамя впереди войска.
      Я-цзян -- низший военный чин вроде капрала.
      Я-чжэнь-гуань -- чиновник, командовавший специальным отрядом, в обязанности которого входило следить, чтобы во время сражения воины самовольно не покидали поле боя.
      Ямынь -- присутственное место, суд.
      ТАБЛИЦА СООТВЕТСТВИЯ АНГЛИЙСКОЙ (PINYIN) И РУССКОЙ ТРАНСКРИПЦИЙ КИТАЙСКИХ СЛОГОВ
      a А ai АЙ an АНЬ ang АН ao АО
      ba БА bai БАЙ ban БАНЬ bang БАН bao БАО bei БЭЙ ben БЭНЬ beng БЭН bi БИ bian БЯНЬ biao БЯО bie БЕ bin БИНЬ bing БИН bo БО bu БУ
      ca ЦА cai ЦАЙ can ЦАНЬ cang ЦАН cao ЦАО ce ЦЭ cen ЦЭНЬ ceng ЦЭН ci ЦЫ cong ЦУН cou ЦОУ cu ЦУ cuan ЦУАНЬ cui ЦУЙ cun ЦУНЬ cuo ЦО (ЦУО)
      cha ЧА chai ЧАЙ chan ЧАНЬ chang ЧАН chao ЧАО che ЧЭ chen ЧЭНЬ cheng ЧЭН chi ЧИ chong ЧУН chou ЧОУ chu ЧУ chua ЧУА chuai ЧУАЙ chuan ЧУАНЬ chuang ЧУАН chui ЧУЙ chun ЧУНЬ chuo ЧО
      da ДА dai ДАЙ dan ДАНЬ dang ДАН dao ДАО de ДЭ dei ДЭЙ den ДЭНЬ deng ДЭН di ДИ dian ДЯНЬ diao ДЯО die ДЕ ding ДИН diu ДЮ dong ДУН dou ДОУ du ДУ duan ДУАНЬ dui ДУЙ dun ДУНЬ duo ДО
      e Э ei ЭЙ en ЭНЬ er ЭР
      fa ФА fan ФАНЬ fang ФАН fei ФЭЙ fen ФЭНЬ (ФЫНЬ) feng ФЭН (ФЫН) fo ФО fou ФОУ fu ФУ
      ga ГА gai ГАЙ gan ГАНЬ gang ГАН gao ГАО ge ГЭ gei ГЭЙ gen ГЭНЬ geng ГЭН gong ГУН gou ГОУ gu ГУ gua ГУА guai ГУАЙ guan ГУАНЬ guang ГУАН gui ГУЙ gun ГУНЬ guo ГО
      ha ХА hai ХАЙ han ХАНЬ hang ХАН hao ХАО he ХЭ hei ХЭЙ hen ХЭНЬ heng ХЭН hong ХУН hou ХОУ hu ХУ hua ХУА huai ХУАЙ huan ХУАНЬ huang ХУАН hui ХУЙ (ХУЭЙ) hun ХУНЬ huo ХО
      ji ЦЗИ jia ЦЗЯ jian ЦЗЯНЬ jiang ЦЗЯН jiao ЦЗЯО jie ЦЗЕ jin ЦЗИНЬ jing ЦЗИН jiong ЦЗЮН jiu ЦЗЮ ju ЦЗЮЙ juan ЦЗЮАНЬ jue ЦЗЮЭ jun ЦЗЮНЬ
      ka КА kai КАЙ kan КАНЬ kang КАН kao КАО ke КЭ ken КЭНЬ keng КЭН kong КУН kou КОУ ku КУ kua КУА kuai КУАЙ kuan КУАНЬ kuang КУАН kui КУЙ kun КУНЬ kuo КО
      la ЛА lai ЛАЙ lan ЛАНЬ lang ЛАН lao ЛАО le ЛЭ lei ЛЭЙ leng ЛЭН li ЛИ lia ЛЯ lian ЛЯНЬ liang ЛЯН liao ЛЯО lie ЛЕ lin ЛИНЬ ling ЛИН liu ЛЮ long ЛУН lou ЛОУ lu ЛУ lu ЛЮЙ (в этом случае над u ставятся две точки) luan ЛУАНЬ lue ЛЮЭ lun ЛУНЬ luo ЛО
      ma МА mai МАЙ man МАНЬ mang МАН mao МАО mei МЭЙ men МЭНЬ (МЫНЬ) meng МЭН (МЫН) mi МИ mian МЯНЬ miao МЯО mie МЕ min МИНЬ ming МИН miu МЮ mo МО mou МОУ mu МУ
      na НА nai НАЙ nan НАНЬ nang НАН nao НАО ne НЭ nei НЭЙ nen НЭНЬ neng НЭН ni НИ nian НЯНЬ niang НЯН niao НЯО nie НЕ nin НИНЬ ning НИН niu НЮ nong НУН nou НОУ nu НУ nu НЮЙ (в этом случае над u ставятся две точки) nuan НУАНЬ nue НЮЭ nuo НО
      o О ou ОУ
      pa ПА pai ПАЙ pan ПАНЬ pang ПАН pao ПАО pei ПЭЙ pen ПЭНЬ (ПЫНЬ) peng ПЭН (ПЫН) pi ПИ pian ПЯНЬ piao ПЯО pie ПЕ pin ПИНЬ ping ПИН po ПО pou ПОУ pu ПУ
      qi ЦИ qia ЦЯ qian ЦЯНЬ qiang ЦЯН qiao ЦЯО qie ЦЕ qin ЦИНЬ qing ЦИН qiong ЦЮН qiu ЦЮ qu ЦЮЙ quan ЦЮАНЬ que ЦЮЭ qun ЦЮНЬ
      ran ЖАНЬ rang ЖАН rao ЖАО re ЖЭ ren ЖЭНЬ reng ЖЭН ri ЖИ rong ЖУН rou ЖОУ ru ЖУ ruan ЖУАНЬ rui ЖУЙ run ЖУНЬ ruo ЖО
      sa СА sai САЙ san САНЬ sang САН sao САО se СЭ sen СЭНЬ seng СЭН si СЫ song СУН sou СОУ su СУ suan СУАНЬ sui СУЙ sun СУНЬ suo СО
      sha ША shai ШАЙ shan ШАНЬ shang ШАН shao ШАО she ШЭ shei ШЭЙ shen ШЭНЬ sheng ШЭН shi ШИ shou ШОУ shu ШУ shua ШУА shuai ШУАЙ shuan ШУАНЬ shuang ШУАН shui ШУЙ shun ШУНЬ shuo ШО
      ta ТА tai ТАЙ tan ТАНЬ tang ТАН tao ТАО te ТЭ teng ТЭН ti ТИ tian ТЯНЬ tiao ТЯО tie ТЕ ting ТИН tong ТУН tou ТОУ tu ТУ tuan ТУАНЬ tui ТУЙ tun ТУНЬ tuo ТО
      wa ВА wai ВАЙ wan ВАНЬ wang ВАН wei ВЭЙ wen ВЭНЬ weng ВЭН wo ВО wu У
      xi СИ xia СЯ xian СЯНЬ xiang СЯН xiao СЯО xie СЕ xin СИНЬ xing СИН xiong СЮН xiu СЮ xu СЮЙ xuan СЮАНЬ xue СЮЭ xun СЮНЬ
      ya Я yan ЯНЬ yang ЯН yao ЯО ye Е yi И yin ИНЬ ying ИН yo Ё (ИО) yong ЮН you Ю yu ЮЙ yuan ЮАНЬ yue ЮЭ yun ЮНЬ
      za ЦЗА zai ЦЗАЙ zan ЦЗАНЬ zang ЦЗАН zao ЦЗАО ze ЦЗЭ zei ЦЗЭЙ zen ЦЗЭНЬ zeng ЦЗЭН zi ЦЗЫ zong ЦЗУН zou ЦЗОУ zu ЦЗУ zuan ЦЗУАНЬ zui ЦЗУЙ zun ЦЗУНЬ zuo ЦЗО
      zha ЧЖА zhai ЧЖАЙ zhan ЧЖАНЬ zhang ЧЖАН zhao ЧЖАО zhe ЧЖЭ zhei ЧЖЭЙ zhen ЧЖЭНЬ zheng ЧЖЭН zhi ЧЖИ zhong ЧЖУН zhou ЧЖОУ zhu ЧЖУ zhua ЧЖУА zhuai ЧЖУАЙ zhuan ЧЖУАНЬ zhuang ЧЖУАН zhui ЧЖУЙ zhun ЧЖУНЬ zhuo ЧЖО