Цао Цао проснулся и, не найдя Чэнь Гуна, подумал: «Услыша слова мои, он, видно, решил, что я жесток, и поэтому покинул меня. Здесь мне долго оставаться нельзя».

Вихрем примчался Цао Цао в Чэньлю, отыскал своего отца и, рассказав ему о случившемся, объявил, что распродаст свое имущество, соберет на эти деньги войско и начнет борьбу во имя справедливости.

— Боюсь, средств твоих не хватит, — ответил ему отец. — Но есть здесь один весьма достойный человек и к тому же очень богатый, по имени Вэй Хун. Он презирает богатство и печется о справедливости. Ежели заручиться его поддержкой, можно начинать великое дело.

Цао Цао приготовил угощение и, пригласив Вэй Хуна, поведал ему:

— Ханьский дом ныне без правителя. Дун Чжо захватил власть в свои руки, обманывает государя, губит народ. Поднебесная скрежещет зубами от гнева. Хотел бы я поддержать династию, да, жаль, сил у меня мало. Надеюсь, вы, как человек справедливый и преданный, не откажете мне в помощи.

— Я сам давно таю такую же мечту, — сказал ему Вэй Хун. — Но до сих пор не довелось мне встретить храброго человека. Если у вас столь великие цели, я отдам на это дело все свое имущество.

Не откладывая, они разослали гонцов по всем дорогам и приступили к набору войск, призывая их под знамя, на котором начертали два слова: «Верность и справедливость».

Люди, откликнувшиеся на призыв, стекались, как капли дождя.

Пришел к Цао Цао знаменитый человек из Янпина, по имени Ио Цзинь, за ним — Ли Дянь из Цзюйлу. Обоих Цао Цао оставил в отряде своих телохранителей. Был там и Сяхоу Дунь, родом из княжества Пэй, потомок Сяхоу Ина. С малых лет он ловко владел копьем, и четырнадцатилетним юношей отдан был учителю изучать ратное дело. Случилось, что некий человек неуважительно отозвался о его учителе. Сяхоу Дунь этого человека убил и сам бежал. Когда до него дошла весть, что Цао Цао собирает войско, Сяхоу Дунь пришел к нему вместе с братом Сяхоу Юанем. У каждого из них было по тысяче отборных воинов. Можно сказать, они были братьями Цао Цао, так как отец его Цао Сун был из рода Сяхоу и только усыновлен семьей Цао. Через несколько дней пришли два других брата Цао Цао — Цао Жэнь и Цао Хун, оба прекрасные всадники и искусные в обращении с оружием. И они привели с собой по тысяче воинов. Цао Цао ликовал.

В деревне началось обучение войск. Вэй Хун щедро тратил свое состояние на покупку одежды, оружия, знамен и флагов. Со всех сторон без счета народ привозил в дар провиант и фураж. Юань Шао тем временем собрал под свои знамена тридцать тысяч воинов и, покинув Бохай, тоже присоединился к Цао Цао.

Цао Цао еще раз разослал гонцов по всем округам с призывом, в котором говорилось:

«Цао Цао и его единомышленники, движимые чувством великого долга, объявляют всей Поднебесной: злодей Дун Чжо совершает преступление против неба и губит землю. Он убил государя и разоряет государство, оскверняет дворец и терзает народ. Лютый и бесчеловечный, он виновен во многих подлых поступках. Ныне мы получили секретный приказ императора собирать войско. Клянемся, что очистим империю и уничтожим разбойников. Мы уповаем на то, что вы тоже подымете войска, дабы совместно с нами излить свой справедливый гнев, поддержать правящий дом и спасти народ. Выступайте немедля, как только получите этот клич».

На призыв Цао Цао откликнулись все князья. Они повели свои войска: кто по двадцать-тридцать тысяч, а кто по десять-двадцать тысяч воинов. При каждом князе были военачальники и чиновники. Войска двигались к Лояну.

Меж тем Гунсунь Цзань, правитель округа Бэйпин, с пятнадцатью тысячами отборных воинов проходил через уезд Пинъюань. Он заметил сквозь листву тутовых деревьев большое желтое знамя, и навстречу ему выехало несколько всадников, среди которых он узнал Лю Бэя.

— Почему вы здесь, брат мой? — спросил его Гунсунь Цзань.

— Вы были добры ко мне, дорогой брат, — отвечал Лю Бэй, — и по вашей милости я стал начальником этого уезда. Проведав, что вы с войском проходите здесь, я выехал приветствовать вас. Прошу, брат мой, войти в город и отдохнуть.

Гунсунь Цзань, указывая на Гуань Юя и Чжан Фэя, спросил:

— А это что за люди?

— Это мои названые братья — Гуань Юй и Чжан Фэй, — ответил Лю Бэй.

— Так вы с ними вместе сражались против Желтых?

— Да. Победами своими я обязан этим двум людям.

— А какие должности они занимают? — продолжал расспрашивать Гунсунь Цзань.

— Гуань Юй — конный стрелок из лука, — сказал Лю Бэй, — а Чжан Фэй — пеший лучник.

— Как можно держать под спудом таких героев в то время, когда Дун Чжо затеял смуту и все князья Поднебесной двинулись в поход, чтобы его уничтожить? Брат мой, вы должны оставить ничтожную должность и идти вместе со мной, чтобы покарать злодеев и спасти династию Хань! Согласны?

— С великой радостью! — воскликнул Лю Бэй.

— Если бы вы позволили мне тогда убить Дун Чжо, теперь мы не попали бы в беду! — произнес Чжан Фэй.

— Ну, раз уж пошло на то, пора в поход собираться, — заключил Гуань Юй.

Так Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй с несколькими воинами последовали за Гунсунь Цзанем. Цао Цао принял и их.

Следом, один за другим, приходили князья. Они разбивали свои лагеря, растянувшиеся на триста ли.

Цао Цао приказал зарезать быка и лошадь для жертвоприношений и созвал на совет всех князей, чтобы обсудить план похода.

— Мы собрались сюда движимые чувством великого долга, — начал правитель округа Ван Куан. — Прежде всего нам надлежит избрать предводителя, связать себя клятвой, а потом уж действовать.

— В четырех поколениях рода Юаней было три гуна, — сказал Цао Цао. — У Юань Шао немало сторонников, и он, как потомок прославленного Ханьского сяна, достоин быть главою нашего союза.

Юань Шао долго отказывался, но все в один голос кричали:

— Только вы, кроме вас никто не достоин быть нашим начальником!

И тогда Юань Шао дал согласие.

На следующий день возвели трехъярусный помост, по краям которого установили стяги пяти кланов, а на самом верху — белое на желтом древке знамя. Тут же положили полномочную грамоту и печать полководца и попросили Юань Шао подняться на возвышение.

Взволнованный Юань Шао в полном облачении, с мечом у пояса поднялся по ступеням, воскурил благовония и, поклонившись всем, произнес клятву:

«Несчастье постигло Ханьский правящий дом — прервана родословная нить императоров. Мятежник Дун Чжо, воспользовавшись распрями, бесчинствует безудержно; бедствия обрушиваются на знатных, жестокость изливается на народ. Мы, Юань Шао и союзники, опасаясь гибели династии, объединим наши войска, дабы поспешить на помощь государству. Все мы, связывая себя клятвой, обещаем действовать единодушно, дружно и согласно, и быть достойными подданными Поднебесной. Пусть сгинет и лишится потомства тот, кто нарушит эту клятву. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших предков, будьте этому свидетелями».

Окончив клятву, он смазал кровью уголки рта. Обряд взволновал всех, у многих на глазах навернулись слезы. Смазав кровью губы полководцев, Юань Шао спустился с помоста. Толпа окружила его, увела в шатер и усадила там. Князья и все остальные разместились по сторонам двумя рядами, в соответствии с чином и возрастом.

По знаку Цао Цао подали вино, и когда оно обошло несколько кругов, он заговорил:

— Теперь у нас есть предводитель, и нам надлежит получить от него назначения. Здесь не должно быть места соперничеству, основанному на силе и слабости.

— Хоть я и не отличаюсь талантами, — сказал Юань Шао, — но уважаемые князья избрали меня своим предводителем, и я обещаю награждать и наказывать по заслугам. В государстве есть законы, коими определяются наказания; в армии — дисциплина, которую никому не дозволено нарушать.

— Приказывай, мы повинуемся! — ответили все присутствующие.

— Моему брату Юань Шу быть начальником по снабжению войска провиантом, — сказал Юань Шао, — ему надлежит следить за тем, чтобы ни в чем не было нехватки. А сейчас нам надобен военачальник, который во главе отряда отправился бы к перевалу Сышуй и завязал там битву. Остальные будут удерживать важнейшие дороги.

— Я хотел бы возглавить головной отряд, — выступил вперед Сунь Цзянь, правитель области Чанша.

— Вы храбры, я знаю, вы с этим справитесь! — сказал Юань Шао.

Итак, отряд под командованием Сунь Цзяня двинулся в поход и ворвался на перевал Сышуй. Войска, охранявшие перевал, немедленно послали гонца в Лоян уведомить Дун Чжо о своем опасном положении.

Меж тем Дун Чжо, добившись власти, предался распутству. Когда Ли Жу, получив тревожные вести, доложил ему о них, Дун Чжо сильно встревожился и тотчас же созвал своих военачальников на совет. Первым отозвался Люй Бу.

— Не печальтесь, отец мой, — сказал он с поклоном. — Ведь на подступах к перевалу стоят князья — я смотрю на них, как на полное ничтожество. Разрешите мне с нашим храбрым войском отрубить им всем головы и выставить их у ворот столицы.

— Пока ты со мной, я могу спать спокойно! — радостно сказал Дун Чжо.

Но тут из-за спины Люй Бу вышел человек и громогласно заявил:

— К чему большим тесаком резать маленького цыпленка? Для меня так же легко обезглавить этих князей, как вытащить что-либо из своей сумы!

Дун Чжо взглянул на него — это был Хуа Сюн, человек ростом в девять чи, с осанкой тигра, головой барса и длинными обезьяньими руками. Дун Чжо понравились его слова. Он тут же присвоил ему высокое звание и дал пятидесятитысячное войско. В ту же ночь Хуа Сюн двинулся к перевалу.

А тем временем один из князей, Бао Синь, не желая, чтобы Сунь Цзянь, назначенный военачальником головного отряда, совершил подвиг первым, тайно послал своего брата Бао Чжуна с тремя тысячами конных и пеших воинов опередить Сунь Цзяня по боковой тропинке и вступить в бой с врагом. Хуа Сюн во главе пятисот одетых в броню всадников бросился ему навстречу с криком: «Ни с места, мятежники!» Бао Чжун струсил и обратился в бегство. Хуа Сюн настиг его и взмахнул мечом, обезглавленный Бао Чжун упал с коня. Многие были взяты в плен живыми. Хуа Сюн послал к Дун Чжо гонца с головой Бао Чжуна и с известием о победе. Дун Чжо присвоил Хуа Сюну звание ду-ду.

Сунь Цзянь приблизился к перевалу с четырьмя военачальниками. Первый из них, Чэн Пу, был вооружен длинным железным копьем с острием как жало змеи; второй, Хуан Гай, был вооружен стальной плетью; оружием третьему, Хань Дану, служила большая секира; а оружием четвертого, Цзу Мао, был обоюдоострый меч. Сунь Цзянь носил серебряный шлем с красной каймой, у пояса — кованый меч, и восседал на коне с украшенной цветами гривой.

— Эй, вы, пособники злодея! — вызывающе кричал Сунь Цзянь на перевал. — Сдавайтесь лучше сразу!

Помощник Хуа Сюна — Ху Чэн с отрядом в пять тысяч человек двинулся ему навстречу и вступил в бой. Чэн Пу с копьем наперевес поскакал прямо на Ху Чэна и после нескольких схваток пронзил его. Ху Чэн вскрикнул и замертво упал с коня.

Тогда Сунь Цзянь подал сигнал к наступлению, но с перевала посыпались стрелы и камни. Сунь Цзянь вынужден был отвести войска и, раскинув лагерь в Ляндуне, послал гонца к Юань Шао с донесением и к Юань Шу с требованием провианта. Но ни фуража, ни провианта Сунь Цзянь не получил, ибо нашелся человек, который сказал Юань Шу:

— Сунь Цзянь — это свирепый тигр из Цзяндуна. Если он захватит Лоян и убьет Дун Чжо, то у нас не станет волка, но зато появится тигр. Не давайте ему провианта, и он непременно потерпит поражение.

Юань Шу так и сделал.

В войсках Сунь Цзяня, терпевших лишения, поднялось возмущение. Когда лазутчики сообщили об этом защитникам перевала, Ли Су, состоявший советником при Хуа Сюне, сказал ему:

— Сегодня ночью я с отрядом спущусь с перевала по тайной тропинке и ударю на лагерь врага в обход, вы же ударьте в лоб, таким образом мы сможем захватить Сунь Цзяня в плен.

Хуа Сюн распорядился накормить досыта участников похода и ночью спустился с перевала.

Ярко светила луна, дул легкий ветер. К полуночи отряды добрались до лагеря Сунь Цзяня и с криками и барабанным боем бросились вперед. Сунь Цзянь, едва успев одеться и вскочить на коня, тут же встретился с Хуа Сюном. Всадники скрестили оружие. Не успели они сразиться, как подоспел отряд Ли Су. Он приказал воинам поджечь все кругом. Войска Сунь Цзяня охватила паника, и они обратились в бегство. Военачальники сражались один на один.

Возле Сунь Цзяня остался только Цзу Мао. Им обоим удалось вырваться из кольца. Преследуемый Хуа Сюном, Сунь Цзянь выпустил в него две стрелы, однако Хуа Сюн сумел вовремя отклониться в сторону. Сунь Цзянь хотел выпустить третью стрелу, но так сильно натянул тетиву своего разукрашенного лука, что сломал его. Ничего не оставалось, как бросить лук и бежать.

— Господин мой, — сказал Цзу Мао, — красная кайма вашего шлема бросается в глаза и служит приметой для разбойников. Снимите и отдайте его мне.

Сунь Цзянь сменил свой шлем на шишак Цзу Мао, и, расставшись, они поскакали по разным дорогам. Сунь Цзянь свернул на тропинку и благополучно скрылся, а Цзу Мао, преследуемый Хуа Сюном, пустился на хитрость: он повесил свой шлем на столб полусгоревшего дома, а сам кинулся в лес. Воины Хуа Сюна, видевшие при лунном свете шлем с красной каймой, со всех сторон принялись обстреливать его из луков. Лишь разгадав хитрость, они решились подойти и взять шлем. В эту минуту из лесу, размахивая мечом, выскочил Цзу Мао и бросился на Хуа Сюна. Тот извернулся и, испустив страшный крик, одним ударом сбросил Цзу Мао с коня.

Рукопашный бой продолжался до рассвета, и лишь тогда Хуа Сюн увел свои войска на перевал.

Чэн Пу, Хуан Гай и Хань Дан отыскали Сунь Цзяня и собрали рассыпавшееся войско; Сунь Цзянь горько оплакивал гибель Цзу Мао. Ночью он послал человека с донесением к Юань Шао.

— Не думал я, что Сунь Цзянь потерпит поражение от Хуа Сюна! — воскликнул встревоженный Юань Шао и тут же созвал князей на совет.

— Брат Бао Синя, нарушив приказ, самовольно напал на врага, — сказал Юань Шао, когда все князья заняли свои места в шатре предводителя. — Он погиб, и вместе с ним погибло много людей. Ныне Сунь Цзянь потерпел поражение от Хуа Сюна. Боевой дух наших войск упал. Что предпринять?

Князья безмолвствовали. Юань Шао обвел всех взглядом и обратил внимание на трех неизвестных, стоявших позади Гунсунь Цзаня. Наружность их была необыкновенной, лица полны решимости.

— Что это за люди, тай-шоу Гунсунь Цзань? — спросил Юань Шао.

— Это мой брат, мы с ним с малых лет жили под одной крышей, — сказал Гунсунь Цзань и вывел Лю Бэя вперед. — Лю Бэй из Пинъюаня.

— Неужто тот самый Лю Бэй, который разбил Желтых? — спросил Цао Цао.

— Он самый, — подтвердил Гунсунь Цзань и велел Лю Бэю поклониться, а затем показать свое лицо. Потом Гунсунь Цзань подробно рассказал о подвигах Лю Бэя и о его происхождении.

— Поскольку он отпрыск Ханьского дома, ему следовало бы сесть, — предложил Юань Шао. Лю Бэй скромно поблагодарил его.

— Я уважаю вас не за вашу славу и положение, а за то, что вы потомок императорского дома, — продолжал Юань Шао.

Лю Бэй уселся с края, а Гуань Юй и Чжан Фэй, скрестив руки, стали у него за спиной. Неожиданно прибежал разведчик с вестью, что Хуа Сюн во главе закованных в броню всадников спустился с перевала и на длинном бамбуковом шесте несет шлем Сунь Цзяня; он уже приблизился к лагерю, выкрикивает угрозы и вызывает на бой.

— Кто сразится с ним? — спросил Юань Шао.

— Разрешите мне, — выступил вперед Юй Шэ.

Юань Шао дал свое согласие. Но едва успел Юй Шэ удалиться, как вновь явился вестник и сказал, что он убит Хуа Сюном в третьей схватке. Все побледнели.

— У меня есть превосходный воин Пань Фын, — вымолвил Хань Фу, — он сумеет одолеть Хуа Сюна.

Юань Шао тотчас же отправил его в битву. С секирой в руке Пань Фын вскочил на коня, а через некоторое время примчался гонец с сообщением, что и он тоже убит Хуа Сюном. Эта весть поразила всех.

— Как жаль, что здесь нет моих военачальников Янь Ляна и Вэнь Чоу! — воскликнул Юань Шао. — Будь хоть один из них здесь, не пришлось бы бояться Хуа Сюна!

Не успел он сказать это, как из самого дальнего конца раздался громкий голос:

— Я отрублю голову Хуа Сюну и положу ее перед вашим шатром!

Все взоры обратились в сторону говорившего. У входа в шатер стоял воин девяти чи ростом, с длинной бородой, смуглым лицом, орлиным взглядом и густыми бровями. Голос его гудел, как большой колокол. Юань Шао спросил, что это за человек.

— Это брат Лю Бэя, по имени Гуань Юй, конный стрелок из лука, — сказал Гунсунь Цзань. — Он всюду следует за Лю Бэем.

— Неужели среди нас нет достойных смельчаков, что ты предлагаешь мне какого-то лучника! — возмущенно крикнул Юань Шу. — Велите вышвырнуть его отсюда!

— Умерьте свой гнев, — поспешил остановить его Цао Цао. — Раз человек говорит так, значит он храбр и сметлив. Если же он не победит, наказать его никогда не будет поздно.

— Но Хуа Сюн будет глумиться над нами, если мы пошлем в бой простого лучника, — возразил Юань Шао.

— Этот человек не похож на простолюдина, — заметил Цао Цао. — Как может Хуа Сюн узнать, что это простой лучник?

— Если я не одержу победы, отрубите мне голову, — заявил Гуань Юй.

Цао Цао стал наливать ему в кубок горячее вино.

— Пока нальете, я успею вернуться, — сказал ему Гуань Юй.

Он схватил меч и вскочил на коня. Князья услышали, как оглушительно загремели барабаны, словно раскололось небо и разверзлась земля, дрогнули холмы и обрушились горы. Князья замерли в напряженном ожидании, и когда уже хотели послать людей на разведку, раздался звон бубенцов: прискакал Гуань Юй и швырнул на землю голову Хуа Сюна. Вино в кубке было еще теплое!

Потомки сложили стихи, восхваляющие Гуань Юя:

Цао Цао был очень доволен победой Гуань Юя. Но тут из-за спины Лю Бэя вышел Чжан Фэй и воскликнул:

— Брат мой, ты убил Хуа Сюна, но почему же ты сразу не ворвался на перевал и не захватил Дун Чжо? Долго ли нам еще ждать?

— Мы, высокопоставленные люди, слишком терпеливы, — в гневе вскричал Юань Шу. — Как смеет подчиненный какого-то начальника уезда хвалиться здесь своей силой и храбростью? Выгоните их из шатра!

— Совершившего подвиг следует награждать — будь он знатного или простого рода, — сказал Цао Цао.

— Если вы так высоко цените какого-то начальника уезда, то мне придется отказаться от должности! — заявил Юань Шу.

— Можно ли из-за одного слова расстраивать великое дело? — возразил Цао Цао. Затем он велел Гунсунь Цзаню пока отослать Лю Бэя, Гуань Юя и Чжан Фэя в лагерь.

Все военачальники разошлись. Цао Цао велел воину незаметно отнести в дар братьям мяса и вина, чтобы утешить их.

Между тем разбитые войска Хуа Сюна бежали обратно на перевал и рассказали Ли Су о случившемся. Он отправил спешное донесение Дун Чжо, и тот незамедлительно вызвал на совет Ли Жу, Люй Бу и других приближенных.

— Мы потеряли лучшего военачальника Хуа Сюна, — сказал Ли Жу, обращаясь к Дун Чжо. — Силы мятежников возросли. Юань Шао возглавляет союз князей, а его дядя Юань Вэй занимает у нас должность тай-фу. Если они действуют согласованно, мы можем сильно пострадать. Прежде всего надо разделаться с Юань Вэем. Мы просим вас возглавить армию, чтобы рассеять и истребить мятежников.

Дун Чжо немедленно отдал приказ Ли Цзюэ и Го Сы взять вооруженный отряд, окружить дом Юань Вэя и перебить всех — старых и малых, а отрубленную голову Юань Вэя доставить на перевал и объявить, за что он казнен. Затем Дун Чжо собрал двухсоттысячное войско и по двум дорогам выступил в поход. Ли Цзюэ и Го Сы, у которых было пятьдесят тысяч воинов, получили приказ держать перевал Сышуй, но в бой не вступать; сам Дун Чжо с войском в сто пятьдесят тысяч человек занял оборону на перевале Хулао в пятидесяти ли от Лояна. Люй Бу с его тридцатитысячным войском было приказано стать лагерем на подступах к перевалу.

Разведчики, узнав об этом, стрелой помчались с донесением в лагерь Юань Шао, и тот созвал военачальников на совет.

— Если Дун Чжо занял перевал Хулао, — произнес Цао Цао, — это значит, что он разрезал нашу армию на две части. Надо немедля двинуть против него половину наших войск.

И тогда Юань Шао по всем направлениям двинул к Хулао войска под командованием Ван Куана, Цзяо Мао, Бао Синя, Юань И, Кун Юна, Чжан Яна, Тао Цяня и Гунсунь Цзаня, а Цао Цао встал во главе запасной армии.

Правитель округа Хэнэй Ван Куан подошел к перевалу первым. Навстречу ему выступил Люй Бу с тремя тысячами закованных в броню всадников. Когда Ван Куан построил свои войска в боевой порядок и сам занял место под знаменем, он увидел выехавшего вперед Люй Бу. На голове у него была шапка, шитая золотом и украшенная тремя пучками перьев; одет он был в расшитый цветами халат из красного сычуаньского шелка, перехваченный в талии поясом с пряжкой в виде львиной головы. Пояс соединял изукрашенные резьбой латы. Лук и колчан со стрелами висели у него за спиной. С двухсторонней алебардой в руках восседал он на своем быстром, как ветер, коне Красный заяц.

Поистине, Люй Бу — первый среди людей, а Красный заяц — первый среди коней!

— Кто осмелится сразиться с ним? — обернувшись, спросил Ван Куан.

Склонив копье и припустив коня, выехал знаменитый воин Фан Юэ. Всадники помчались друг на друга. На пятой схватке Люй Бу сразил Фан Юэ, и тот рухнул с коня. Люй Бу с алебардой наперевес бросился вперед. Воины Ван Куана обратились в бегство. Люй Бу рубил направо и налево, словно не встречая никакого сопротивления. К счастью, на помощь Ван Куану подоспели армии Цзяо Мао и Юань И; Люй Бу пришлось отступить. Князья, понеся значительные потери, также отступили на тридцать ли и разбили лагерь. Вскоре подошли пять остальных армий. На военном совете говорили потом, что нет воина, равного Люй Бу.

Как раз в это время войско Люй Бу с развевающимися знаменами ринулось в бой. Военачальник бэйхайского правителя Кун Юна по имени У Ань-го, вооруженный железной булавой, вступил в бой с Люй Бу. На десятой схватке Люй Бу ударом алебарды отрубил У Ань-го кисть руки. Тот выронил булаву и бежал. Все войска вышли ему на помощь, и Люй Бу снова отступил. Князья, возвратившись в лагерь, собрались на совет.

— Люй Бу великий герой, — сказал Цао Цао. — Никто не может противостоять ему. Надо собрать всех восемнадцать князей и обдумать наилучший план действий. Если захватить Люй Бу, то с Дун Чжо покончить нетрудно.

Пока они совещались, воины доложили, что Люй Бу опять вызывает кого-нибудь на бой. Теперь сам Гунсунь Цзань, размахивая копьем, выступил против Люй Бу. После нескольких схваток Гунсунь Цзань повернул коня и бежал. Люй Бу помчался за ним. Конь его, который за день мог пробежать тысячу ли, летел, как ветер. Казалось, он вот-вот настигнет Гунсунь Цзаня. Люй Бу уже поднял алебарду, собираясь вонзить ее в сердце своего врага. Но в эту минуту сбоку подскакал всадник с налитыми кровью глазами и развевающейся бородой. Наклонив свое длинное, в восемнадцать чи, копье с острием наподобие змеиного жала, он грозно кричал:

— Стой, трижды презренный раб! Яньский Чжан Фэй перед тобой!

Услышав эти слова, Люй Бу оставил Гунсунь Цзаня и вступил в бой с Чжан Фэем. Тот сражался ожесточенно, но более двадцати схваток не решили исхода поединка. Видя это, Гуань Юй вскочил на коня и, размахивая своим тяжелым, кривым, как лунный серп, мечом Черного дракона, налетел на Люй Бу с другой стороны. Всадники схватывались несколько десятков раз, но одолеть Люй Бу было невозможно. Тогда Лю Бэй, выхватив свой обоюдоострый меч, на коне с развевающейся гривой, тоже бросился в бой. Все трое окружили Люй Бу, и тот, вертясь как волчок, сражался сразу с тремя. Воины восьми армий оцепенели от этого зрелища.

Люй Бу почувствовал, что слабеет. Глядя Лю Бэю в лицо, он сделал выпад. Лю Бэй шарахнулся в сторону, а Люй Бу вихрем пронесся мимо и вырвался на свободу. Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй гнались за ним до самого перевала.

У древних писателей есть описание этой битвы:

Лю Бэй с братьями, добравшись до перевала, увидели там трепещущий на ветру огромный черный зонт.

— Здесь Дун Чжо! — вскричал Чжан Фэй. — Какая нам польза преследовать Люй Бу? Схватим самого злодея — вырвем корень зла!

И, хлестнув коней, братья поскакали на перевал, чтобы поймать Дун Чжо.

Правильно говорится:

Чем окончилась эта битва, вы узнаете в следующей главе.