Глава тридцать шестая

прочитав которую, читатель узнает о том, как Лю Бэй хитростью захватил Фаньчэн, и о том, как Сюй Шу поведал Лю Бэю о Чжугэ Ляне

Итак, войска Цао Жэня ночью переправились через реку и двинулись на Синье. Но как только победители вернулись в город, Дань Фу предупредил Лю Бэя:

— Потеряв двух своих военачальников, Цао Жэнь подымет свое войско, которое у него есть в Фаньчэне, и придет мстить.

— Как же встретить его? — встревожился Лю Бэй.

— Очень просто: если Цао Жэнь пойдет на нас, в Фаньчэне не останется войск, и мы захватим город.

Лю Бэй заинтересовался, как это можно сделать, и Дань Фу на ухо рассказал ему свой план. Лю Бэй сделал соответствующие приготовления.

Вскоре прибыли разведчики с донесением, что Цао Жэнь с большой армией переправился через реку.

— Вышло так, как я и рассчитывал! — воскликнул Дань Фу и попросил Лю Бэя двинуть войска навстречу врагу.

Обе армии выстроились друг против друга. Чжао Юнь выехал вперед, вызывая на поединок вражеского военачальника. Из строя, по приказу Цао Жэня, выехал Ли Дянь. После нескольких схваток, поняв, что ему не одолеть противника, Ли Дянь вернулся в строй. Чжао Юнь пытался его преследовать, но остановился, так как попал под обстрел с двух сторон. Враги прекратили сражение и отошли в свои лагеря.

Ли Дянь явился к Цао Жэню и стал уговаривать его возвратиться в Фаньчэн по той причине, что у Лю Бэя войско отборное и справиться с ним нет никакой возможности.

— Мы еще не вступали в бой, а ты уже подрываешь дух моих воинов! — разозлился Цао Жэнь. — Ты предатель, и за это тебе следует снести голову!

И он приказал телохранителям увести и обезглавить Ли Дяня. Однако военачальники упросили Цао Жэня отменить такое решение; он уступил и послал Ли Дяня командовать тыловым отрядом.

На следующий день войска Цао Жэня построились в какой-то необычный боевой порядок, и к Лю Бэю послали гонца спросить, известно ли ему такое построение войск. Дань Фу, поднявшись на возвышенность, долго и внимательно разглядывал войска противника и затем сказал Лю Бэю:

— Такое построение называется «построением восьми ходов и золотых замков». Эти восемь ходов: Остановка, Рождение, Ранение, Препятствие, Обстоятельства, Смерть, Страх и Начало. Войти с боем через входы Рождения, Обстоятельств и Начала — означает успех; входы Ранения, Страха или Остановки — большие потери; входы Препятствий и Смерти — гибель. Расположение войск совершенно правильно, но только в центре у них не хватает опоры. И, если мы нанесем удар с юго-восточного угла через вход Рождения и пройдем прямо на запад до входа Обстоятельств, — вражеский строй смешается.

Лю Бэй принял совет Дань Фу, и Чжао Юнь получил соответствующие указания. Вместе с пятьюстами воинами он стремительно ударил с юго-восточного угла и вышел к центру. Цао Жэнь отступил к северу, но Чжао Юнь не стал его преследовать, а вырвался через западный проход. Затем он проделал то же самое, только в обратном порядке. Войска Цао Жэня пришли в смятение. Под натиском армии Лю Бэя они обратились в бегство. Дань Фу приказал прекратить преследование и вернулся в лагерь.

Только теперь Цао Жэнь убедился, что Ли Дянь был прав, и вернул ему свое расположение.

— Я очень беспокоюсь за Фаньчэн, как бы там в наше отсутствие не случилось беды, — выразил опасение Ли Дянь.

— Нынче ночью я попытаюсь захватить лагерь Лю Бэя, — сказал Цао Жэнь. — Если я добьюсь успеха, тогда подумаем, что делать дальше, если же нет — вернемся в Фаньчэн.

— Откажитесь от своего намерения. Лю Бэй хорошо подготовился! — предупредил Ли Дянь.

— Если всегда сомневаться, зачем же воевать? — возразил Цао Жэнь и, не обращая внимания на уговоры Ли Дяня, стал готовиться к ночному нападению на лагерь врага.

В это время Дань Фу беседовал с Лю Бэем, и вдруг налетел вихрь.

— Это означает, что сегодня ночью Цао Жэнь нападет на наш лагерь! — заявил Дань Фу.

— Что же нам предпринять? — спросил Лю Бэй.

— У меня уж все рассчитано! — улыбнулся в ответ Дань Фу.

Когда ночью войско Цао Жэня подошло к лагерю Лю Бэя, там повсюду вспыхнули огни и загорелся лагерный частокол. Цао Жэнь понял хитрость врага и хотел отступить, но на него так стремительно налетел Чжао Юнь, что он вынужден был бежать на северный берег реки, не успев даже собрать все свои войска. На берегу он столкнулся с Чжан Фэем. Под прикрытием отряда Ли Дяня Цао Жэню едва удалось переправиться через реку. Более половины его воинов погибло в ее водах. С великим трудом Цао Жэнь добрался до Фаньчэна и крикнул, чтобы открыли ворота.

Ворота распахнулись, и навстречу Цао Жэню вышел отряд войск. Военачальник громко кричал:

— Я уже давно взял Фаньчэн!

Все в испуге посмотрели на него — это был Гуань Юй. Цао Жэнь так перепугался, что бросился бежать. Гуань Юй преследовал его, но Цао Жэню удалось отбиться от наседающего противника и уйти в Сюйчан. По дороге он узнал, что все эти козни и хитрости придумал Дань Фу, советник Лю Бэя.

Лю Бэй, одержав победу, во главе своих войск торжественно въехал в Фаньчэн. Его встречал уездный начальник Лю Би. Он был одного рода с Лю Бэем. Пригласив его к себе в дом, Лю Би устроил в честь его пир. На пиру Лю Бэй обратил внимание на юношу с гордой осанкой и спросил Лю Би:

— Кто это такой?

— Это мой племянник Коу Фын, — ответил Лю Би. — Родители его умерли, и он живет у меня.

Юноша очень понравился Лю Бэю, и он решил его усыновить. Лю Би был этому весьма рад и заставил Коу Фына поклониться Лю Бэю, как названому отцу. Имя юноши изменили на Лю Фын. Лю Бэй взял его с собой и велел ему поклониться Гуань Юю и Чжан Фэю как своим дядям.

— У вас ведь есть родной сын, — выразил недовольство Гуань Юй. — Зачем вам еще понадобился приемный? От этого могут пойти только беды.

— Какие могут быть беды? — возразил Лю Бэй. — Я буду обращаться с ним, как с сыном, а он будет служить мне, как отцу.

Но все же Гуань Юй остался недоволен.

Затем Лю Бэй обсудил с Дань Фу неотложные дела и, оставив Гуань Юя с тысячей воинов охранять Фаньчэн, вернулся в Синье.

Тем временем Цао Жэнь и Ли Дянь добрались до Сюйчана и со слезами, пав ниц перед Цао Цао, стали просить прощения, подробно рассказав о своем поражении.

— Победы и поражения — обычное дело для воина, — успокоил их Цао Цао. — Значительно интересней, кто советник Лю Бэя?

— Это все дело рук Дань Фу, — сказал ему Цао Жэнь.

— Кто такой этот Дань Фу?

— Он вовсе и не Дань Фу, — улыбнулся советник Чэн Юй. — Человек этот еще в последние годы периода Чжун-пин [184—189 гг.] убил какого-то своего обидчика; после этого он переменил прическу, переоделся и скрылся. Один правитель схватил его, но он отказался назвать себя. Тогда этот правитель связал его и на повозке под барабанный бой вывез на базар, надеясь, что кто-либо из горожан его опознает. Но люди, хоть и знали его, сказать об этом не смели. Так его и отпустили. Он переменил имя и опять скрылся. Затем он обратился к науке, посещал знаменитых ученых и был завсегдатаем у Сыма Хуэя. Настоящее имя этого человека — Сюй Шу, а прозвище — Юань-чжи.

— И насколько же он способнее вас? — поинтересовался Цао Цао.

— Раз в десять…

«Как же быть? — задумался Цао Цао. — Если такие способные люди пойдут к Лю Бэю, у него быстро отрастут крылья!»

— А вы можете переманить его к себе, — посоветовал Чэн Юй.

— Каким же это образом?

— Очень просто: Сюй Шу почтительный сын. Отца он лишился еще в детстве, а недавно умер его младший брат Сюй Кан. Теперь мать Сюй Шу осталась одна, и некому ее кормить. Привезите ее в Сюйчан и прикажите письмом вызвать к себе сына. Он сразу же явится!

Цао Цао послал людей, и вскоре они привезли мать Сюй Шу. Цао Цао принял ее ласково и сказал:

— Слышал я, что ваш сын — самый талантливый во всей Поднебесной, но ныне он, изменив своему законному государю, помогает мятежнику Лю Бэю. Как жаль! Он похож на прекрасную яшму, упавшую в грязь! Мне пришлось побеспокоить вас для того, чтобы вы сами вызвали его в Сюйчан. А я уж найду случай замолвить за него словечко перед Сыном неба, и он получит щедрое вознаграждение.

Цао Цао велел слугам принести «четыре сокровища кабинета ученого»[66] и попросил старушку написать письмо.

— А скажите мне, что за человек Лю Бэй? — обратилась она к Цао Цао.

— Так, проходимец из Пэйцзюня, который нагло осмеливается называть себя дядей императора. Это так называемый «внешне совершенный человек с душой подлеца».

— Зачем вы клевещете на него? — возмутилась мать Сюй Шу. — Я хорошо знаю, что Лю Бэй — потомок Чжуншаньского вана и праправнук императора Цзин-ди. Он гуманный человек и герой, который с уважением относится к людям. Это известно всем. И если мой сын ему помогает, значит он нашел себе достойного господина. Вы злодей, а не ханьский чэн-сян! Вы клевещете на человека и хотите, чтобы я заставила своего сына покинуть свет и перейти во тьму! И не стыдно вам?

С этими словами она схватила каменную тушницу и больно ударила Цао Цао. Тот разгневался и крикнул страже, чтобы она обезглавила строптивую старуху.

— Подождите, господин чэн-сян! — вмешался Чэн Юй. — Если вы убьете старуху, то прослывете несправедливым, а ее добродетели прославите! Разве вы не видите, что она сама ищет смерти? Стоит вам ее казнить, и тогда Сюй Шу до последнего дня своей жизни будет помогать Лю Бэю. Лучше оставьте ее здесь, дабы тем самым вызвать у Сюй Шу душевный разлад, и он больше не сможет служить Лю Бэю. У нас еще будет время придумать, как переманить Сюй Шу к нам!

Цао Цао согласился. Он велел поместить мать Сюй Шу в отдельном доме и содержать ее. Каждый день старуху посещал Чэн Юй и справлялся о ее здоровье; он посылал ей подарки и письма. Старуха вынуждена была отвечать ему. Узнав таким образом почерк матери Сюй Шу, Чэн Юй подделал письмо и отправил его с гонцом. Тот доставил письмо Дань Фу в Синье.

«Сын мой, — говорилось в письме, — недавно умер твой брат Сюй Кан, и я все время пребывала в печали. Чэн-сян Цао Цао на днях привез меня в Сюйчан и сказал мне, что ты мятежник. Он приказал заковать меня в цепи. Я спаслась только благодаря Чэн Юю. Но избавить меня от смерти можешь лишь ты. Вспомни о моих заботах и о тех трудностях, которые я вынесла, чтобы воспитать тебя. Приезжай поскорее и докажи свое сыновнее послушание! Мы подумаем о том, как вернуться в родной дом и избежать великой беды. Жизнь моя висит на волоске, и я уповаю на то, что ты не оставишь меня. Больше ни о чем писать я не буду».

Сюй Шу читал письмо, и слезы градом катились из его глаз. С письмом в руке он вошел к Лю Бэю.

— Я вовсе не Дань Фу. Я вынужден был переменить имя, — сказал он Лю Бэю. — Я — Сюй Шу из Инчжоу. Однажды ночью, возвращаясь из Цзинчжоу от Лю Бяо, я зашел к Сыма Шуй-цзину. Он укорял меня за то, что я до сих пор не нашел себе господина, и посоветовал пойти служить вам. Вы не прошли равнодушно мимо меня и взяли на высокую должность, за что я вам очень благодарен. Но как мне быть со своей престарелой матушкой? Цао Цао хитростью завлек ее в Сюйчан и бросил в темницу, ей угрожает казнь! И вот она прислала письмо, призывая меня спасти ее. Как я могу не пойти? Я готов был служить вам верно, как служат человеку конь и собака, но теперь, когда матушка моя в беде, я не могу помогать вам. Я должен покинуть вас, но верю, что мы еще встретимся!

— Узы родства между матерью и сыном — священны, и мне нечего напоминать вам об этом, — со слезами сказал Лю Бэй. — Поезжайте. Но я надеюсь, что, после того как вы повидаетесь с вашей высокочтимой матушкой, я еще буду иметь возможность слушать ваши наставления…

Сюй Шу сердечно поблагодарил Лю Бэя и тотчас же стал готовиться к отъезду.

— Может быть, вы переночуете здесь еще одну ночь, а завтра мы устроим вам торжественные проводы? — предложил Лю Бэй.

Сунь Цянь, улучив момент, украдкой сказал Лю Бэю:

— Сюй Шу — самый выдающийся талант во всей Поднебесной. К тому же он довольно долго пробыл в Синье и хорошо знает состояние вашей армии. Воспользовавшись этим, он может причинить вам большой вред. Не отпускайте его, не то нам не миновать беды! Если же Сюй Шу останется у нас, Цао Цао казнит его мать, и тогда он приложит все силы, чтобы отомстить за нее.

— Нельзя допустить, чтобы враг убил матушку Сюй Шу из-за того, что я пользуюсь услугами ее сына! — запротестовал Лю Бэй. — Это негуманно. Оставить Сюй Шу здесь — значит разорвать узы между матерью и сыном. Нет, не толкайте меня на это. Я лучше умру, чем соглашусь на такой поступок!

Все были тронуты таким решением Лю Бэя.

Лю Бэй пригласил Сюй Шу выпить вина, но тот отказался.

— Сейчас, когда матушка моя брошена в темницу, даже самые редкостные вина покажутся мне горькими! — воскликнул он.

— А для меня, — ответил ему Лю Бэй, — при мысли, что вы уходите, даже такие кушанья, как печень дракона и мозг феникса, теряют свою сладость!

Взглянув друг на друга, Лю Бэй и Сюй Шу заплакали. Так просидели они до самого утра.

Предупрежденные об отъезде Сюй Шу, военачальники приготовились к проводам у главных городских ворот. Сам Лю Бэй провожал Сюй Шу до первого чантина. Здесь они сошли с коней и стали прощаться. Подняв кубок с вином, Лю Бэй сказал:

— Как я несчастлив, что вы не можете остаться со мной! Но я надеюсь, что вы так же хорошо будете служить новому господину и вскоре прославитесь!

— Я тронут тем, что вы оказали великую честь мне, человеку с такими ничтожными талантами и скудным умом, — произнес Сюй Шу. — К сожалению, мы с вами вынуждены расстаться на половине пути, и причиной тому моя матушка. Но клянусь вам, что никогда в жизни я не дам Цао Цао ни одного совета!

— Вы уйдете, и я тоже удалюсь в горы и леса! — молвил Лю Бэй.

— Помогая вам, я вкладывал в это всю свою душу, — продолжал Сюй Шу, — но ныне судьба моей матушки вызвала смятение в моем сердце. И если бы даже вы не отпустили меня, я бы не принес вам никакой пользы. Не падайте духом — вы найдете себе других мудрых советников!

— Но кто же в Поднебесной превосходит вас своей мудростью?

— Разве я действительно так мудр, что заслужил столь высокую похвалу? — удивился Сюй Шу.

Перед самым расставанием Сюй Шу обратился к военачальникам:

— Я хочу пожелать вам преданно служить своему господину, чтобы имя его было увековечено в летописях, а ваши подвиги сияли на страницах истории! Только не подражайте мне в моем непостоянстве!

Воины были растроганы такой речью, а Лю Бэй все никак не мог отпустить Сюй Шу. Он прошел с ним еще один переход, потом еще один; наконец Сюй Шу сказал:

— Не утруждайте себя слишком. Мы расстанемся здесь.

— Отныне каждый из нас пойдет своей дорогой! — воскликнул Лю Бэй, взяв Сюй Шу за руку. — Кто знает, встретимся ли мы когда-либо!

Лю Бэй не мог сдержать рыданий; Сюй Шу был тоже взволнован. Стоя на опушке леса, Лю Бэй смотрел вслед удалявшемуся другу.

— Что я буду без него делать? — вздыхал он, когда Сюй Шу скрылся из виду. — О, как бы мне хотелось вырубить сейчас эти деревья!

— Почему? — заинтересовались все присутствующие.

— Потому, что они мешают мне видеть друга!

И вдруг Лю Бэй заметил, что Сюй Шу мчится обратно, подхлестывая своего коня. Он радостно воскликнул:

— Сюй Шу возвращается! Наверно, он изменил свое намерение! — и бросился навстречу другу.

— Что заставило вас вернуться? — быстро спросил Лю Бэй, когда тот приблизился.

— Мысли мои спутаны, как пенька, и я забыл сказать вам о главном, — отвечал тот. — Здесь в горах в Лунчжуне — это всего в тридцати ли от Сянъяна — живет один замечательный человек. Почему вы не обратитесь к нему?

— Может быть, вы возьмете на себя труд пригласить этого человека? — попросил Лю Бэй.

— Нет, этого мало, вы должны сами поехать к нему! — ответил Сюй Шу. — Но зато, если вы сможете уговорить его служить вам, это будет равносильно тому, что Чжоу привлек Люй Вана, а Хань заполучил Чжан Ляна.

— Неужели он талантливее вас?

— Меня? — воскликнул Сюй Шу. — Да я по сравнению с ним все равно что захудалая кляча в сравнении с цилинем[67], ворона в сравнении с фениксом! Он сам себя сравнивает с Гуань Чжуном и Ио И, но мне кажется, что им далеко до него! Этот человек постиг все законы земли и неба и затмит своими знаниями любого ученого в Поднебесной!

— Кто же он такой? — спросил Лю Бэй.

— Чжугэ Лян из Ланъе, потомок сы-ли Чжугэ Фына. Отец его Чжугэ Гуй был правителем округа Тайшань, но рано умер, и Чжугэ Лян переехал к своему дяде Чжугэ Сюаню, который жил в Сянъяне и был другом цзинчжоуского правителя Лю Бяо. Потом Чжугэ Сюань умер, и ныне Чжугэ Лян со своим братом живет в Наньяне. Они занимаются там земледелием, в часы досуга любят петь «Песни Лянфу»[68] под аккомпанемент лютни. В той местности есть гора, которая носит название Во-лун — гора Дремлющего дракона, и поэтому Чжугэ Лян называет себя еще господином Во-луном. Вот действительно самый выдающийся талант за многие века! Поскорее навестите его, и если он согласится быть вашим советником, тогда вам нечего будет беспокоиться о порядке в Поднебесной!

— Мне как-то Сыма Шуй-цзин говорил о Во-луне и Фын-чу. Наверно, это один из них?

— Фын-чу — это Пан Тун из Сянъяна, а Во-лун — это и есть Чжугэ Лян, — объяснил Сюй Шу.

Лю Бэй так и подпрыгнул от радости:

— Вот теперь только я узнал, кто такие Во-лун и Фын-чу! Мудрецы находятся у меня под боком, а я ходил, как слепой! Спасибо, что вы открыли мне глаза!

Потомки сложили стихи, рассказывающие, как Сюй Шу, не слезая с седла, расхвалил Чжугэ Ляна:

После этого Сюй Шу попрощался с Лю Бэем и уехал.

Теперь Лю Бэй полностью осознал то, что ему сказал в свое время Сыма Шуй-цзин. Подобно человеку, только что очнувшемуся от глубокого сна, возвращался Лю Бэй со своими военачальниками в Синье. Здесь он приготовил дары и вместе с братьями Гуань Юем и Чжан Фэем собрался в Наньян к Чжугэ Ляну.

Между тем Сюй Шу, взволнованный расставанием с Лю Бэем и опасаясь, что Чжугэ Лян не пожелает покинуть горы, по пути сам заехал к нему. Чжугэ Лян поинтересовался причиной его прихода.

— Я служил Лю Бэю, — сказал ему Сюй Шу, — но Цао Цао бросил в темницу мою матушку, и она призывает меня к себе. Я не могу не поехать. Но перед отъездом я рассказал о вас Лю Бэю, и он очень скоро посетит вас. Надеюсь, вы не откажете развернуть свои великие таланты, чтобы помочь ему! Это было бы для него великим счастьем!

— Так, значит, вы сделали меня жертвой в своем жертвоприношении? — с раздражением произнес Чжугэ Лян.

Он сердито встряхнул рукавами халата и вышел, а пристыженный Сюй Шу сел на коня и уехал в Сюйчан к своей матушке.

Вот уж поистине:

О том, что было дальше, вы узнаете в следующей главе.

Глава тридцать седьмая

в которой повествуется о том, как Сыма Хуэй назвал еще одного знаменитого мудреца, и о том, как Лю Бэй трижды посещал Чжугэ Ляна

Итак, Сюй Шу прибыл в Сюйчан. Узнав о его приезде, Цао Цао сказал Сюнь Юю, Чэн Юю и другим своим советникам, чтобы они встретили Сюй Шу. Тот предстал перед Цао Цао и низко поклонился.

— Почему вы, такой талантливый ученый, унизили себя службой Лю Бэю? — сразу же спросил у него Цао Цао.

— В молодости я долго скитался по рекам и озерам, скрываясь от опасности, и случайно попал в Синье, где и сдружился с Лю Бэем, — пояснил Сюй Шу. — Но так как матушка моя здесь, а я очень люблю ее, я не смог преодолеть угрызений совести.

— Зато теперь вы можете сколько угодно заботиться о вашей матушке, и у меня будет возможность получать ваши наставления, — сказал Цао Цао.

Сюй Шу с благодарностью поклонился и немедленно отправился повидаться с матерью. Со слезами на глазах он поклонился у ее дверей.

— Ты зачем здесь? — удивилась старушка.

— Я приехал сюда по вашему письму, — ответил Сюй Шу.

— Ты скверный сын! — разгневалась старуха, ударив кулаком по столу. — Бродяга! Сколько лет я учила тебя уму-разуму, а ты стал еще хуже, чем был! Ты читаешь книги, и тебе должно быть известно, что верность господину и сыновнее послушание не могут существовать без ущерба для обеих сторон! Разве ты не знал, что Цао Цао обманщик и злодей, а Лю Бэй гуманный и справедливый человек? Ведь он потомок Ханьского дома, и ты служил достойному господину! Ох, и глупец же ты! Ну как ты мог из-за подложного письма покинуть свет ради тьмы! Какими глазами мне смотреть на тебя? Ты опозорил своих предков! Напрасно ты живешь на свете!

Сюй Шу повалился ей в ноги, не смея поднять глаз. Она скрылась за ширмами, и через минуту вбежал слуга с криком:

— Госпожа повесилась!

Сюй Шу бросился на помощь, но поздно, — матушка его уже испустила дух.