— Ну и бестолковый же ты! — рассердилась жена. — Мало ли в столице богатых людей, которые помогают беднякам, но желают остаться в безвестности.

— Ерунда! — возразил муж. — Я тоже был богат, но разве помог хоть кому-нибудь?

— Старый дурень! — еще больше рассердилась жена. — Неужто ты думаешь, что все такие, как ты? Есть же люди, которые делают добро от души, за что их и вознаграждает Небо. У них ничего не сгорит от небесного огня, как у тебя! А о дочери что ты сказал?! Ведь глупее этого не придумать. Она у нас и за ворота-то не выходит, никого не видит, а ты несешь чушь о каких-то молодых людях!..

Жена так распалилась, что Ху Хао только рукой махнул.

— Ладно, пусть будет по-твоему. Мне вчера дали триста монет, но на них долго не проживешь. Теперь, когда у нас появилась еще тысяча, мы на пятьсот сможем купить риса, на триста — дров, а на остальные — овощей, соли и соевого соуса. Как-нибудь зиму и переживем.

Все трое целый день радовались, а вечером, когда легли спать, Юнъэр подумала: «Вчера ночью мне удалось сотворить одну связку, попробую сегодня сотворить вторую...»

Ближе к ночи девочка потихоньку встала, оделась, сунула за пазуху припасенную еще днем веревочку и стала на цыпочках пробираться к двери.

— Ты куда, доченька? — окликнула ее мать.

— Опять живот разболелся, — соврала Юнъэр.

— Вот беда! — сокрушилась мать. — Пока сидели голодными, живот не болел, а тут на тебе! Видно, ты переела и у тебя несварение желудка. Завтра же скажу отцу, чтобы купил лекарства.

Юнъэр выскользнула из дома, пробралась во флигель и повторила все, что делала накануне. И опять перед ней выросла связка монет. Как и минувшей ночью, она вновь бросила деньги на снег за калиткой, вернулась в дом и легла.

Наутро после умывания мать, как всегда, пошла выливать воду за калитку и вновь обнаружила связку монет. Обрадованная, она прибежала домой.

— Странно! — недоумевал Ху Хао. — Откуда эти деньги?

— Не болтай глупости, ничего странного тут нет! — сказала жена. — Деньги посылает нам дух-покровитель — видно, не хочет, чтобы мы голодали. Я оставляю их у себя.

Вспомнив, как накануне сердилась жена, Ху Хао возражать ей не посмел, лишь неопределенно поддакнул:

— Может, ты и права, мать. Оставь эти деньги, будем понемногу их расходовать.

Через несколько дней, когда снег уже стаял и погода прояснилась, жена сказала Ху Хао:

— Пока у нас еще есть кое-какие запасы; однако не мешает подумать и о будущем. Может, пойдешь прогуляешься — вдруг встретишь кого-нибудь из знакомых и займешь немного денег!

Ху Хао не стал возражать и тотчас же ушел, а жена от нечего делать отправилась к соседям поболтать. Оставшись одна дома, Юнъэр заперла дверь, вытащила книгу и раскрыла на второй странице. Здесь она прочла, как сотворить рис.

«Хвала Небу и Земле! — мысленно воскликнула она. — Если можно добывать рис, голодными не будем!»

Юнъэр взяла в головах кровати матери ведро и корчагу для риса и пересыпала рис из ведра в корчагу. Затем ушла во флигель, поставила ведро на пол, прикрыла платьем, прочитала над ним заклинание, брызнула водой и воскликнула: «Живо!» Тотчас же внутри что-то заклокотало, и над ведром начала расти гора риса. Растерявшаяся Юнъэр позабыла произнести запрещающее заклинание, гора риса продолжала неудержимо расти. Наконец проржавевшие обручи на ведре, не выдержав, с треском лопнули, и рис рассыпался по полу. Увидев это, девочка во весь голос заплакала.

Как говорится в стихах:

Мать, находившаяся у соседки, услышала плач дочери и прибежала посмотреть, в чем дело. Увидев, что весь пол во флигеле усыпан рисом, она удивилась:

— Откуда здесь столько риса, доченька?

— Какой-то великан с мешком на плече вошел через калитку, высыпал рис и ушел, — солгала Юнъэр. — Я так его испугалась, что заплакала.

Мать поглядела на развалившееся ведро и лопнувшие обручи и спросила:

— А как сюда попало ведро? Оно ведь стояло в моей комнате! И где рис, который был в нем?

— Тот рис я пересыпала в корчагу, а ведро взяла, чтобы насыпать этот, — продолжала врать девочка. — А проржавевшие обручи на ведре не выдержали и лопнули.

— Что это был за великан? И зачем он принес рис? — продолжала допытываться мать.

В это время в стену постучала соседка — тетушка Чжан:

— До чего же вы непонятливы, матушка Ху! Просто какой-то богач, сам некогда познавший голод, решил вам помочь, но не захотел, чтобы люди узнали, кто он. Ведь доброе дело, сделанное тайно, ценится вдвое дороже. Ни в чем не сомневайтесь и принимайте дар. А если вы откажетесь, ваш благодетель может обидеться.

Чтобы не вызывать у соседки излишних подозрений, мать прекратила расспросы и вместе с дочерью принялась убирать с пола рассыпанный рис.

Как раз в это время вернулся Ху Хао. Застав мать и дочь за этим занятием, он напустился на жену:

— Хороши же вы! Есть нечего, а столько риса испортили!..

— Это я-то испортила? — разозлилась жена. — Да ты посмотри — наш рис в корчаге, а собираем мы другой. Уже не знаем, куда его сыпать!

— Откуда же этот рис взялся?

— Не знаю. Я была у соседки, пила чай. Вдруг слышу — дочка плачет. Прибежала и вижу — пол весь засыпан рисом.

— Чудеса! — удивился Ху Хао.

— Юнъэр говорит, будто через заднюю калитку вошел какой-то великан с мешком на плече, высыпал рис и ушел.

Ху Хао был человеком неглупым и решил все проверить. Он открыл калитку, осмотрел все дорожки и, не обнаружив никаких следов, схватил палку и, рассерженный, бросился в дом.

— Юнъэр! — позвал он.

Грозный вид отца так испугал девочку, что она спряталась в своей комнатушке и ни за что не хотела выходить.

Наконец отец силой вытащил ее оттуда.

— Зачем ты ни за что бьешь ребенка? — завопила жена.

— Замолчи, дура! Тут дело серьезное! — рявкнул на нее Ху Хао. — Сначала две связки монет, потом рис!.. Спрашивается, откуда они?.. Пусть девчонка расскажет по-хорошему. Если же посмеет соврать — до смерти забью.

Юнъэр поначалу не сознавалась, но потом, не вытерпев побоев, взмолилась:

— Отец, не бей, я все скажу!.. В первый день, когда шел снег, мама послала меня купить лепешек. Тебя тогда дома не было... По дороге домой мне повстречалась старуха и сказала, что голодна. Я ей дала одну лепешку, а она мне ее вернула и говорит, что, мол, просто хотела меня испытать. А вместе с лепешкой она дала красный шелковый мешочек с книжкой и наказала: «Если тебе когда-нибудь понадобятся деньги или рис, загляни в эту книжку, произнеси заклинание, и ты получишь все, что хочешь». Я ей сперва не поверила, но потом две ночи подряд произносила заклинания, и деньги действительно появлялись. А сегодня, когда мама ушла, мне захотелось проверить, нельзя ли таким образом получить еще и рис...

Ху Хао в отчаянии схватился за голову:

— Сумасбродная девчонка, ты хочешь всех нас погубить! Ведь только недавно был издан указ ловить и уничтожать всех колдунов. А ты что делаешь?!

И он снова принялся бить дочь.

— Спасите! — закричала Юнъэр.

Услышав за стеной крики, тетушка Чжан переполошилась и побежала успокаивать разбушевавшегося соседа. Дверь оказалась запертой, и, стоя снаружи, она уговаривала Ху Хао:

— Юаньвай, не бейте ребенка, простите ее!.. А вы, мать, почему позволяете бить дочь?..

— Эта девчонка прячет у себя непотребную книгу! — выкрикнул разъяренный Ху Хао и тут же осекся.

— Какую книгу? О чем она?

— О всяких глупостях...

Решив, что девочка прячет какой-то любовный роман, соседка вскричала:

— Господин юаньвай, ваша дочка еще слишком молода, чтобы понимать такие книги. Разве за это бьют?!

От этих слов Ху Хао словно протрезвел:

— Да, да! Вы правы, соседка! — сказал он и обратился уже к Юнъэр: — А ну-ка покажи свою книжку!

Юнъэр вынула из-за пазухи шелковый мешочек и отдала отцу.

Ху Хао вытащил книжку, повертел в руках и спросил дочь:

— Ты помнишь, о чем здесь говорится?

— Не помню, — отвечала девочка.

Велев жене разжечь очаг, Ху Хао бросил в огонь книгу и, когда она превратилась в пепел, сказал дочери:

— На этот раз я прощаю тебя ради нашей соседки. Но если это повторится и впредь — убью!..

— Нет, нет, отец, я больше не посмею! — заверила дочь.

— Смотри же! — предупредил Ху Хао. — И ничего никому не болтай! Узнают люди — плохо нам придется!

Однако не будем отвлекаться от основного повествования и продолжим наш рассказ о Юнъэр. Девочка в этот вечер долго плакала, и мать утешала ее...

Так прошла ночь, а на следующий день отец снова ушел. А мать ушла к соседке. Оставшись одна, Юнъэр заперла дверь и стала грустно размышлять: «Как жаль книгу, ведь ее ни за какие деньги не купишь. Старуха дала ее мне, желая добра. И пусть я сотворила немного денег и риса — все равно это лучше, нежели выпрашивать у людей. Жаль, что отец сжег книгу и я не узнала, о чем в ней дальше говорится. Правда, старуха сказала, что, если я захочу, она меня выучит искусству волшебства, только для этого нужно, чтоб я позвала Святую тетушку. Может, и вправду ее позвать? Вдруг у нее есть другая книга?»

Девочка прошла в надворный флигель и, обратив лицо к небу, тихо позвала: «Святая тетушка!» И в тот же миг, опираясь на бамбуковый посох, во флигель вошла старуха. Юнъэр поклонилась ей, пожелала всяческого счастья и рассказала, как отец сжег книгу.

— Книга не сгорела, она у меня! — сказала старуха, вытаскивая из рукава шелковый мешочек.

Испуганная Юнъэр упала на колени, но старуха подняла ее и ласково сказала:

— Дитя мое, в одной из прежних жизней я была твоей матерью. И сейчас, увидев, как ты страдаешь, я пришла тебе помочь. Я могла бы снова дать тебе книгу, но ведь ты все равно не сможешь пользоваться ею дома. Так что доверься мне и слушай, что я скажу. Старайся выспаться днем и набраться сил. Укладываясь спать на ночь, не раздевайся. Поздно ночью, когда все уснут и ты услышишь крик журавля, знай — это за тобой явился мой посланец. Потихоньку выйди из дому и садись на него верхом. Он принесет тебя ко мне, а утром точно так же доставит обратно. Я обучу тебя всем волшебным способам, описанным в книге, и ты будешь обладать таким могуществом и пользоваться таким счастьем, какие и не описать словами.

— Я бы рада, но только боюсь, как бы родители не обнаружили ночью, что меня нет, — нерешительно произнесла Юнъэр. — Что я им скажу по возвращении?

— Об этом не беспокойся! — сказала старуха и протянула девочке свой бамбуковый посох. — Возьми вот эту палку и хорошенько спрячь ее. А вечером, когда будешь уходить, положи в свою постель и прикрой одеялом. Родители увидят и подумают, что это ты спишь.

Обрадованная девочка взяла посох, а старуха, взмыв к потолку, исчезла.

Юнъэр сделала все, как ей велела старуха, и стала ждать ночи. Вскоре после наступления сумерек она действительно услышала крик журавля, сунула посох в постель, прикрыла его одеялом и потихоньку вышла во двор. Там ее уже дожидался журавль. Юнъэр села ему на спину, птица взмыла в воздух и вскоре опустилась в неизвестном месте. И тут девочка увидела перед собой старуху, но уже одетую не так, как прежде: на ней была звездная даосская шапка и накидка из перьев аиста. Старуха протянула руку вперед — тотчас журавль исчез в ее рукаве; затем встряхнула рукавом — из него выпала маленькая фигурка бумажного журавлика. Испуганная Юнъэр упала перед старухой на колени.

— Не бойся, дитя мое! — успокоила ее старуха.

Юнъэр поднялась и вдруг почувствовала, что находится не на земле, а на каком-то возвышенном месте.

— Где я? — спросила она.

— Мы с тобой на верхней террасе храма Первого министра[1], — отвечала старуха. — Это самое лучшее место для наших занятий — сюда никто не заходит. А теперь слушай! Прежде всего я научу тебя, как изменять свой облик, проникать через окна и щели, входить и выходить сквозь закрытые двери. Затем выучу летать на скамье и перепрыгивать горы и скалы. Любая скамья по первому твоему знаку поднимется в воздух и унесет тебя, куда ты пожелаешь...

Юнъэр всецело доверилась старухе и с этих пор каждую ночь тайком уходила из дому...

Не станем рассказывать о том, как училась Юнъэр, а продолжим рассказ о Ху Хао. Время не стояло на месте, и вскоре рис, добытый Юнъэр, был съеден, а деньги израсходованы. Просить помощи больше было не у кого, семье вновь грозил голод, и вот тут-то мать и вспомнила, как выручала их дочь.

— Вот ты побил дочку и сжег ее книгу, — стала упрекать она мужа, — а теперь и сам голодаешь, и нас хочешь уморить.

— Что ж теперь поделаешь? — разводил руками Ху Хао.

— Надо было раньше думать! Или ты вообразил, когда жег книгу, что деньги и рис нам больше никогда не потребуются?

— Теперь я понял, что поступил необдуманно, — признался Ху Хао.

— Слишком поздно понял!

— Ничего не поделаешь — придется просить у дочки прощения. Может, она припомнит свой способ и добудет нам немного денег и риса?

— Да после того как ты ее поколотил, она почти не разговаривает с нами — только и знает, что целыми днями сидит у себя в комнате. А вечером как ляжет, так спит мертвым сном — не добудишься. Такое послушное дитя стало! Теперь вот сам к ней иди и оправдывайся!

Ху Хао прошел в комнату дочери и ласково спросил:

— Доченька, ты не помнишь, что говорилось в той книге о добывании денег и риса?..

— Нет, отец, не помню, — отвечала Юнъэр.

— Ты уж, доченька, на меня не обижайся, а постарайся вспомнить, — просил Ху Хао. — Спаси нас от голодной смерти...

Не успела Юнъэр и рта раскрыть, как в комнату вошла мать и напустилась на мужа:

— Да чего ты к ней привязался! А ты, доченька, не помни обиды! Помоги нам! — обратилась она к Юнъэр.

— Да, да, доченька, помоги, — подхватил Ху Хао. — Я тебя больше никогда бить не буду.

— Когда отец меня бил, я все позабыла, — сказала Юнъэр. — В памяти остались только кое-какие обрывки. Не знаю, получится ли у меня... Если хочешь, отец, принеси сюда скамейку и сядь на нее, а уж я покажу, что могу...

Отец исполнил просьбу дочери. Не успела Юнъэр пробормотать заклинание, как скамейка оторвалась от пола и взвилась вверх. Ху Хао стукнулся головой о потолок и завопил:

— Спасите!..

Если бы не потолок, он, пожалуй, взлетел бы к самым небесам!

Поистине:

Если хотите знать, что после этого произошло с Ху Хао, прочтите следующую главу.