И голос злых волков,
      И голос нашего Орфея,
      Когда один с гитарой он поет;
      И то, что - не судите строго
      У всех на голове растет;
      И то, чего здесь очень много,
      Но в чем - безделки - смыслу нет.
      Откройте ж Матушкин секрет.
      12 Зек. 689
      353
      Политика
      Однажды как солнце только что начинало освещать наш город и проникать в одно время и к глупейшему писарю Царскосельской Юстиц-Коллегии, к модной Венере и к рогатому мужу ее, в Минервин храм и другие обиталища Бахуса и Меркурия, шел я, т. е. Лицейский Мудрец, по Большой улице Царского Села. Я шел и смотря на волнующийся народ, невольно думал о сравнении, которое можно было бы сделать меж ним и ручьем мутной воды, текшим тогда по улице растаявшего снега. Подобно этому, думал я, ручью человек родится слабым, возрастает часто в худом воспитании так, как ручей течет в грязи и, подобно ручью, быстро текущему чрез решетку в канаву, он низвергается в неизмерную пропасть вечности. Вот например прохожу мимо хотя не высокого, но разукрашенного дома, смотря на эти золотые крендели, на эти вензели, на эту золотую надпись J. Н. Rodax^. Как не подумать, что он человек счастливый. Находясь на верху булочной славы, он питается самыми искусно сделанными тортами, куличами, пасхами, а тысячи смертных не имеют куска хлеба. Но и он падет, думал я, и булки и крендели его покроют окрестные лужи. - Не успел я сказать этих слов, как увидел новое явление: четыре допросчика в синих платьях подступили к окну: один из них держал бумагу и карандаш вероятно для того, чтоб записывать его ответы, а может быть и для того, чтоб снять с него не портрет, а только силуэт. - Тотчас постучали в окно: оно открылось и что же я увидел? Чтос? Красный нос, толстую в колпаке фигуру.... Но лучше посмотрите на картинку, которую я на досуге нарисовал. Вот весь допрос.
      Допр. Herr Johan von Rodax, с которой стороны ты урод?
      Rodax. За-прай! запрай!2 - Допр. И что ты видел во сне?
      Жена. Ах вы бестии, свиньи, мошенники! - Rodax. Они не только свиньи, но и разбойники.
      Картина, любезные читатели, опишет вам лучше меня и торжественную минуту молчания, и взгляды Родакса, и смятение гусей, и все и всех и вся.
      1 Это был придворный булочный мастер в Царском Селе В архиве Ц С Дворц управления есть дело с его прошением от июля 1835 г о покупке места для постройки дома на площади против собора
      Т е запирай1
      Слово загадки: Соловей.
      Слова Логогрифа: Осел, Вол, Лев, овес, лов, слой, свой, сей, Волсей, Вейс, весло, село, вой, соло, волос, слово.
      354
      121
      МУДРЕЦ-ПОЭТ ИЛИ ЛИЦЕЙСКАЯ АНТОЛОГИЯ
      Рядом с "Лицейским Мудрецом" существовал еще рукописный сборник под выписанным здесь названием, который включал в себе одну только стихотворную часть "Лицейского Мудреца" и выходил, вероятно, параллельно с последним или вслед за ним. До нас дошло две тетрадки этого сборника, и одна из них (No 2), как было уже отмечено, заключает в себе буквально всю стихотворную часть сохранившихся 4-х NoNo "Лицейского Мудреца" - в том же самом порядке. Другая тетрадка (No 1) - незнакомого нам по "Л. М." содержания - соответствовала, вероятно, не дошедшей до нас части этого журнала, именно конца 1814 г. Эту 1-ю часть "Мудреца-Поэта" мы и воспроизведем здесь
      Тетрадки этого издания из светлосиней бумаги, в малую 8-ку, имеют тот же внешний вид, что и другие, уже описанные стихотворные сборники (тетрадь Матюшкина, Антология Илличевского) или также Записки Комовского. Обе тетрадки писаны одинаким почерком несомненно Комовского (который переписал также, как мы видели, и значительную часть "Лицейского Мудреца")1 и сохранились очень хорошо. На обеих есть на бумаге водяные знаки: 1814. В 1-ой тетрадке 29 страничек, во 2-ой, большей, - их 40, но так как 2-ая является двойником воспроизведенного нами "Лицейского Мудреца", то наше внимание всецело обращено теперь на ту часть, на которой выставлен No 1. В тетрадке не имеется оглавления, но вот ее содержание:
      1. Эпиграммы. Их целых 15, но очень не важных. Все они имеют в виду товарищей (особенно тех, что были вечной излюбленной мишенью насмешек)
      2. Вопросы и ответы - в стихах - 7 NoNo, тоже - претендующие на остроумие выходки, направленные на разных лиц.
      3 Национальные песни.
      4. Смесь. Шуточные стихотворения' Паясы (1813); Арист и Глупон (Идиллия); Молитва Ослов; На рождение носа носов (6 августа 1814); На именины С. Г. Ч-ова (Чирикова); Бедный Д... (Дельвиг); Рондо.
      Вышеприведенный заголовок стоит на обложке в той и другой тетрадке.
      1 Очень вероятно, что они и хранились у него, и от него достались моему отцу.
      356
      No1
      Эпиграммы
      1
      Великого в мужах увидят в нем потомки
      И слава принесет об нем немощный звук:
      Быв дальновиден так, что был он близорук,
      В других он зрел соломки.
      Сей муж в младенчестве, как роза, процветал;
      Достигнув юности, уже он древо стал,
      Но обработан быв прилежною рукою,
      Кору оставил он... дубиной стал простою.
      Начто Угрюмина здесь камень прах покрыл:
      Он камень сам на свете был.
      Взгляните, господа, вот славный баснослов:
      Он нравов в истине наипаче отличался,
      Жаль только, что людей он обращал в ослов
      И это списывать с души своей старался.
      Вот славный баснослов Рустом,
      Венчанный славою и лавровым венцом.
      Да вот на чем он помешался:
      Где в басне нужен скот, он человек казался,
      Где нужен человек - везде он был скотом.
      357
      Что телу без души существовать не можно,
      Поверьте - ложно.
      Поверьте, это сущий бред;
      Скажите ж, как Дамон живет?
      II
      Из остроумнейших речей
      Глупона
      Была последняя: что он царем морей
      Назвал Марона.
      7
      Клит умер. Клит уже не существует боле,
      -Возможно ли? и Клит престал уж говорить.
      Ну должен я признаться поневоле:
      Perpetum mobile! теперь не можно быть.
      Когда умрет
      Князь Верхолет,
      То камня вы над ним напрасно не кладите.
      Погодите:
      Он скоро о себе уведомит весь свет,
      Лишь был бы языком здоров князь Верхолет.
      "Я человек!"-- всему народу
      Сказал расхваставшись Ослан.
      Так видно человек - один пустой болван,
      Иль нет: в семье не без урода.
      10
      Морфорий все бранит людей, скотов ругает
      И Бога самого бранит,
      Зоил наш обезьян лишь только оставляет,
      Да иногда ослов по милости щадит.
      12
      Друг, знаешь ли, что есть у нас Сократ!
      Не правда? - верь ты мне - тому чрезмерно рад!
      Он с чашей всякий день спокойно умирает;
      Да только ведь не яд - вино он выпивает.
      13
      Наняли Бибруса1 комедию писать,
      Смеяна же - похвальны оды:
      За деньги стали сочинять,
      И родились от них уроды.
      14
      Ослом Пустова называли
      И все ему "осел" кричали,
      А он, не суетясь о том,
      Сказал: пусть буду я ослом,
      Да лишь навьючен серебром!
      15
      Чердакожитель Алциндор
      Со свайкою навек простился,
      И чтоб хоть слабый дать отпор
      Писать стихи на всех пустился;
      1 Бибрус - прозвище, заимствованное из тогдашней литературы: так звали плохого стихотворца С. С. Боброва Батюшков и кн. Вяземский. См. также Пушкин (" стих. "К другу стихотворцу"). К. Г.
      358
      359
      Сидит с бумагою, с пером.
      Ждет, чтоб стихи пришли бы сами...
      Но как же пишет эпиграммы?
      Привыкши с свайкой жить, с кольцом,
      Пускает их тупым концом.
      Вопросы и ответы
      I
      Во: Послушай-ка меня, товарищ мой любезный,
      Неужели газет не будем издавать?
      И презрев Феба дар толико драгоценный,
      Ужели более не будем сочинять?
      От: Луна на небе в ночь сияет,
      Явится солнце - исчезает.
      Газетой славу мы нашли,
      Но лишь Мудрец блеснул на свете,
      Газеты утонули в Лете,
      И мы остались, с чем пришли.
      II
      Во: Скажи пожалуйста, зачем мы здесь живем.
      Зачем рождаемся, зачем едим и пьем?
      От: Признаться, твой вопрос немного удивляет.
      Взгляни покинув лесть,
      Что смертный для того и пьет и ест,
      И после умирает,
      Чтоб под землей лежать,
      И землю удобрять.
      III
      Во: Прекрасно, но позволь мне испытать хоть мало
      Премудрость всю твою - ты знаешь: без начала
      Ничто не может быть, равно как без причин.
      Скажи причину мне, зачем дурак Ослин?
      360
      От: Когда ум Боги раздавали,
      Все люди ум скорее брали.
      А наш Ослин
      Сперва желал иметь аршин,
      Чем ум свой мерить,
      Пошел аршин купить;
      Но воротившися, увидел -торг закрыт.
      И так он без ума остался вечно бредить
      И стал аршином он не ум, а уши мерить.
      IV
      Во: Зачем мы кверху головами
      Все ходим, а не вверх ногами?
      От: Ты задал мне вопрос смешной,
      Зачем идем вверх головой?
      Я силлогизмою хочу здесь изъясниться:
      Посылка первая:
      Известно, что у нас всегдашняя столица
      Великого Царя Ума Есть голова.
      Вторая посылка:
      И ум наш к небесам всечасно возлетает,
      Нога ж без разума здесь по земле гуляет.
      Заключение: Так ergo1: голове вверху приличней быть,
      Ногам же по земле ходить.
      V
      Во: Скажи мне, почему козлам Зевс роги дал?
      Ослам же длинные он уши привязал?
      От: Чтоб люди глупыми козлов не называли,
      И чтоб от глупости ослы нас не бодали.
      1 следовательно (лат.)
      361
      VI
      Во: Ответ дай мне, зачем дурак
      Всем кажет свой кулак?
      От: Доказывать свое дурак слабее,
      А ведь кулак дилеммы посильнее.
      VII
      Во: Скажи мне, почему на свете все согласно:
      Сперва бывает мрак, а после солнце ясно?
      От: Тут мудрости великой нет:
      За грустью радость вслед идет.
      Национальные песни
      Этот отдел включен мною выше в соответствующий особый отдел, см. стр. 258-262. Здесь помещены следующие песни:
      1. Пусть кто хочет отличайся...
      2. Блажен, кто диалог не учит...
      3. Блажен муж, иже Сидит на кафедре ближе.
      4. Лето, знойна дщерь природы (Иллиневского).
      5. Полно Дельвиг, не мори Ты людей стихами.
      6. Ах! тошно мне На чужой скамье!
      7. Пусть несчастный человек Без таланта, бейся век
      Смесь
      Паясы1
      1813
      Паясы! Тыркус брус кирпичный1
      Над вами сделан головой,
      За ним весь штаб его отличный:
      Италианец - Граф с левшей;2
      Мишук - паяс первостепенный,
      Гераков - Глинка - музыкант
      И скоморох - комедиант3
      Оллеса4 с коробом, бессменный
      У Тырки-Синуса драбант.
      Смотрите - вот и наша птичка,
      Вот проповедница - лисичка...5
      Костенский же со славой там
      С Ерышей-гришею толкует,
      А Мясоедов вальсирует
      И нос возносит к небесам;
      А там высокий и рогатый,
      Как башня, Маслов восстает,
      При нем Суворочка6 идет
      Баяцынка черноусатый...
      1 См выше (стр. 250-251) это же стихотворение, сохранившееся на отдельном листке в несколько иной, вероятно первоначальной редакции. К. Г.
      1 Тырков.
      2 Гр. Брогио.
      3 Яковлев.
      4 Илличевский. 5Комовский.
      6 В. Д. Вольховский.
      363
      Молитва ослов
      Громодержавный Зевс! спаси ослины души.
      Укороти большие уши,
      Иль их прибавь у птиц, зверей
      И у людей:
      Чтоб мы здесь более посмешищем не были,
      И чтобы смертные, как прежде, нас не били.
      Заставь ты их молчать!
      А то ослов теперь
      Ругает всякий зверь
      И нету нам проходу.
      Коровы и быки мычат,
      Петух и курицы кричат;
      Сверчки, кузнечики сверчат
      И так ослов бранят,
      Что хоть теперь же в воду!
      И всякий хвастает журнал
      Что нас ослов он обижал.
      Пускай бы и бранил, когда бранить охота,
      Или коль эдака, на здешнем свете, мода,
      Да нас бы напрямик не звал
      Ослами.
      Ведь мы ничем не виноваты пред людьми,
      И как осмелились бесчестить люди нас?
      Ведь ты, Зевес, сказал: "для вас
      Я выстроил Парнасе".
      Парнасе людей же выше,
      И люди следственно стоят ослов пониже.
      Перед тобой, Зевес, ослины слезы льем,
      И песнь печальную поем:
      Тебя, о Зевс, мы просим
      И вопль ослиный наш к
      Олимпу мы возносим:
      Людей пожалуй оседлай.
      На человеке нас,
      Бессмертный, покатай.
      Над просьбою челом Зевесу бьют
      И разрешенья ждут:
      Премудрые Ослы.
      364
      Арист и Глупон (Идиллия)
      Где Царь? где Царь? Ах когда его сыщу!'
      Ар. О чем грустишь, Глупон, что сделалось с тобой?
      Почто, в неистовой досаде,
      Ты чешешь голову замаранной рукой?
      Скажи, почто горе возносишь нос кривой
      И бесишься как будто в аде?
      Гл. - Се жертва моему Царю.
      Увы! от самого рожденья
      Я в голове его не зрю!
      И видно мне до погребенья
      Его в столице не иметь!
      Так как же, как же не скорбеть?
      Пятнадцать лет живу на свете;
      Уже тому пятнадцать лет,
      Как он, в серебрянкой карете,
      Пустился погулять на свете,
      С тех пор все нет его как нет!
      Ар. Утешься, о Глупон! гуляющий твой царь
      Из всех земных владык мудрейший Государь.
      В конгрессе ныне он трудится
      (За красным спит сукном),
      Но долго, долго он домой не возвратится;
      Скорее совратится
      С пути небесная луна
      Или в Сенате появится
      Прокофьева жена!2
      1 Из национальной песни, см. выше, стр. 258.
      2 Прокофием звали одного из лиц. служителей (см. выше, стр. 111). К. Г.
      365
      На рожденье носа носов1
      (6 Августа 1814)
      Разверзлися небес чертоги,
      За платье ухватясь зари,
      Явился Феб золоторогий
      И стал землей, как в кубари,
      Играть, вокруг себя гоняя,
      И тем Зевеса забавляя;
      Как лебедь в облаках ходил,
      Трудился свайкой над водами,
      Шутил над золотыми лбами
      Церквей Москвы и их светил.
      Тогда в день моего рожденья
      Судьба-судьбинушка моя,
      Для смеха иль увеселенья
      Гостям, а может для себя
      (Не ведаю ее желаний,
      А не люблю писать гаданий),
      На мой большой и круглый нос,
      Как пирамиду Сезостриса,
      Поставила, горой возвыся,
      Не знаю что, - лишь целый воз.
      Я чувствую и воздыхаю!
      Под тяжестью такой кряхчу,
      Грозя судьбине восклицаю:
      Послушай-ка, что я скажу:
      Когда ты так немилосерда,
      И (на) такие шутки щедра;
      То я, дружочек, удружу!
      Размою спиртом пирамиду
      И в вящую тебе обиду
      Нос полотенцем обвяжу.
      1 К сожалению, не имеем указания, на кого написана эта шутка. Не опять ли (как и предыдущая) на Мясоедова, о носе которого не раз упоминается в лицейских стихах?
      366
      На именины С. Г. Ч-она1
      Намедни к богу Аполлону
      И к музам в гости я зашел,
      Отвесил каждой по поклону,
      Челом ударив низко в пол.
      "Светильник, благодетель мира!"
      Я Фебу тихо прошептал,
      "Не откажи, нужна мне лира,
      "А без нее ведь я пропал."
      - К чему, Лицейских стран пустынник,
      Тебе на лире днесь бряцать?
      "Герой сегодня именинник:
      "Его хочу я воспевать."
      -- Герой? сказала Калиопа,
      Тебе ль героев прославлять!
      Нет, нет; поверь, тебе до гроба
      Одне забавы воспевать.
      - "Пишу не бранному Герою,
      "Не Марсов - он Минервин сын;
      "Не славен в поле он войною,
      "Герой наш - мирный гражданин.
      "В Лицее он, и..." - Понимаю,
      Сказал мне с светлым Феб челом:
      1 На гувернера С. Г Чирикова, которого воспитанники звали в шутку "Героем": он сочинил трагедию в стихах "Герои Севера", которую играли воспитанники. Эта невинная шутка вполне согласима с общими любовью и уважением, которыми пользовался Чириков в лицейской среде.
      367
      Он мне служил (я это знаю)
      Издавна музам он знаком.
      Живет - и будет вечно жить
      И с леностью святою!
      Так разве без меня не можешь
      Ему ты чувства изъяснить?
      Ума ужели не приложишь,
      Без муз не смея говорить?
      Стыдись!... - и скорыми шагами
      Без лиры возвратясь домой,
      Кричал я с добрыми друзьями:
      Ура! да здравствует Герой!
      Рондо
      На каблуках, в ботфортах, в шишаке,
      В изорванном драгунском сертуке,
      Герой Мордан (хоть и цыплят боится),
      КакДон-Кишот на старом рысаке;
      На взгляд Бовой - так на одной доске
      Весь мир снесет на сильном кулаке,
      На деле пьет да ест, да лишь вертится:
      На каблуках.
      Бедный Д.1
      Вот бедный Д...(ельвиг) здесь живет,
      Не знаем суетою,
      Бренчит на лире - и поет
      С подругою мечтою.
      Пускай невежество гремит
      Над мудрою главою,
      Пускай и Эгоизм кричит
      С фортуною слепою.
      Один он с леностью живет.
      Блажен своей судьбою.
      Век свой о радости поет
      И не знаком с тоскою.
      О счастии не говорит,
      Но счастие с тобою
      Бар. Дельвиг. Срв. выше, стр. 260, прим. 2.
      363
      Судить ему лишь в кабаке
      О новостях, о шляпке, табаке;
      369
      Так чем же он, желаю знать, гордится?
      Быв карликом - гигантом становится?
      Нет, он велик от шума в далеке:
      На каблуках.
      2-ую тетрадь "Мудреца-Поэта", как уже выше объяснено, не печатаем ввиду ее полного тождества с стихотворною частью "Лицейского Мудреца".
      ПРИЛОЖЕНИЯ.
      ЛИЦЕЙСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ И
      АВТОГРАФЫ ПУШКИНА В СОБРАНИИ
      Я. К. ГРОТА.
      Маленькое собрание лицейских автографов Пушкина, доставшееся Я. К. Гроту (за исключением первой рукописи, извлеченной из Держа-винских бумаг) также большею частью от Ф. Ф. Матюшкина, переплетенное им вместе с некоторыми другими "Puschkiniana" в особую тетрадь, заключает в себе следующие пьесы1. Считаю долгом воспроизвести их здесь целиком, со всевозможной точностью {держась и правописания и расстановки знаков оригинала) -дабы облегчить всякому желающему сличение этих, по большей части, первоначальных редакций с последующими вариантами и переработками.
      Лл. 1-4 об. "Воспоминания в Царском Селе" (1814). Набело тщательно переписанный автограф, поднесенный автором Державину на экзамене 8-го января 1815 г., на 4-х листках белой бумаги в 4-ку, извлечен из одной из Державинских тетрадей (No 9), ныне хранящихся в
      Публичной Библиотеке.
      Воспоминания в Царском Селе
      Навис покров угрюмой ночи2
      На своде дремлющих небес;
      В безмолвной тишине почили дол и рощи,
      В седом тумане дальний лес.
      Чуть слышится ручей бегущий в сень дубравы,
      Чуть дышет ветерок, уснувший на листах,
      И тихая луна, как лебедь величавый,
      Плывет в сребристых облаках.
      Плывет - и бледными лучами
      Предметы осветила вкруг.
      Алей древних лип открылись пред очами,
      Проглянули и холм и луг;
      Здесь вижу с тополем сплелась младая ива
      И отразилася в кристалле зыбких вод,
      Царицей средь полей лился горделива
      1 Этими автографами пользовались при издании сочинений (лицейских стихотворений) Пушкина Л Н. Майков и С. А Венгеров.
      3 В этом слове чьей-то рукой (не Державина ли?) зачеркнуто и сверху написано щ.
      373
      В роскошной красоте цветет.
      С холмов кремнистых водопады
      Стекают бисерной рекой,
      Там в тихом озере плескаются наяды
      Его ленивою волной;
      А там в безмолвии огромные чертоги
      На своды опершись, несутся к облакам.
      Не здесь ли мирны дни вели земные боги?
      Не сель Минервы Росской храм?
      Не сель Елизиум полнощный,
      Прекрасной Царско-сельской сад,
      Где льва сразив, почил орел России мощный
      На лоне мира и отрад?
      Увы! промчалися те времена златыя,
      Когда под скипетром великия жены
      Венчалась славою щастливая Россия,
      Цветя под кровом тишины!
      Здесь каждой шаг в душе рождает
      Воспоминанья древних лет;
      Воззрев вокруг себя, со вздохом Росс вещает:
      "Исчезло все, Великой нет!"
      И в думу углублен над злачными брегами
      Сидит в безмолвии склоняя ветрам слух,
      Протекшие века1 мелькают пред очами
      И в тихом восхищеньи дух.
      Он видит, окружен волнами
      Над твердой, мшистою скалой
      Вознесся памятник
      Ширяяся крылами
      Над ним сидит орел младой.
      И цепи тяжкия, и стрелы громовыя
      Вкруг грознаго столба трикраты обвились
      Кругом подножия, шумя, валы седые
      В блестящей пене улеглись.
      В тени густой угрюмых сосен
      Воздвигся памятник простой.
      О сколь он для тебя,
      Кагульской брег, поносен!
      И славен родине драгой1
      Безсмертны вы вовек, о Росски исполины
      В боях воспитанны средь бранных непогод!
      О вас, сподвижники, друзья ЕКАТЕРИНЫ,
      Пройдет молва из рода в род.
      1 Сверху карандашом надписано лета
      374
      375
      О громкий век военных споров,
      Свидетель славы Россиян!
      Ты видел как Орлов, Румянцев и Суворов,
      Потомки доблестных Славян,
      Перуном Зевсовым победу похищали;
      Их смелым подвигам страшась дивился мир;
      Державин и Петров Героям песнь бряцали
      Струнами громозвучных лир.
      И ты промчался незабвенный!
      И вскоре новый век узрел
      И брани новыя, и ужасы военны;
      Страдать - есть смертнаго удел.
      Блеснул кровавый мечь в неукротимой длани
      Коварством, дерзостью венчаннаго Царя,
      Возстал вселенной бичь, и вскоре лютой брани
      Зарделась грозная заря
      И быстрым1 понеслись потоком
      Враги на Русския поля.
      Пред ними мрачна степь лежит во сне глубоком,
      Дымится кровию земля;
      И селы мирныя, и грады в мгле пылают,
      И небо заревом оделося вокруг,
      Леса дремучие бегущих укрывают
      И праздный в поле ржавит плуг.
      Идут - их силе нет препоны,
      Все рушат, все свергают в прах
      И тени бледныя погибших чад Беллоны
      В воздушных съединясь толпах
      В могилу мрачную нисходяг непрестанно
      Иль бродят по лесам в безмолвии ночи...
      Но клики раздались!... идут в дали туманной!
      Звучат кольчуги и мечи!....
      Страшись, о рать иноплеменных!
      России двинулись сыны;
      Возстал и стар и млад; летят на дерзновенных,
      Сердца их мщеньем возжены.
      Возтрепещи, тиран! уж близок час паденья!
      Ты в каждом ратнике узришь Богатыря,
      Их цель, иль победить, иль пасть в пылу сраженья
      За веру, за Царя.
      В автографе описка1 быстром
      376
      Ретивы кони бранью пышут,
      Усеян ратниками дол.
      За строем строй течет, все местью, славой дышут.
      Восторг во грудь их перешел.
      Летят на грозной пир, мечам добычи ищут,
      И се пылает брань, на холмах гром гремит,
      В сгущенном воздухе с мечами стрелы свищут
      И брызжет кровь на щит.
      Сразились. - Руской победитель!
      И вспять бежит надменный Галл;
      Но сильнаго в боях небесный Вседержитель
      Лучем последним увенчал,
      Не здесь его сразил воитель поседелый;
      О, Бородинския кровавыя поля!
      Не вы неистовству и гордости пределы!
      Увы! на башнях Галл кремля!...
      Края Москвы, края родные,
      Где на заре цветущих лет
      Часы безпечности я тратил золотые,
      Не зная горестей и бед,
      И вы их видели, врагов моей отчизны!
      И вас багрила кровь и пламень пожирал!
      И в жертву не принес я мщенья вам и жизни;
      Вотще лишь бранью дух пылал!...
      Где ты краса Москвы стоглавой,
      Родимой прелесть стороны?
      Где прежде взору град являлся величавой,
      Развалины теперь одни;
      Москва, сколь Русскому твой зрак унылый страшен!
      Изчезли здания вельможей и Царей,
      Все пламень истребил. Венцы затмились башен,
      Палаты пали богачей.
      И там, где роскошь обитала
      В сенистых рощах и садах,
      Где мирт благоухал и липа трепетала,
      Там ныне угли, пепел, прах.
      В часы безмолвные прекрасной, летней ночи
      Веселье шумное туда уж не летит,
      Не блещут уж в полях1 брега и светлы рощи:
      Все мертво, все молчит.
      1 Сверху написано карандашом: огнях
      377
      Утешься, мать градов России,
      Воззри на гибель пришлеца.
      Отяготела днесь на их надменны выи
      Десница мстящая Творца.
      Взгляни: они бегут, озреться не дерзают,
      Их кровь не престает в снегах реками течь;
      Бегут - и в тмс ночной их глад и смерть сретают
      И с тыла гонит Россов меч.
      О вы, которых трепетали
      Европы сильны племена,
      О Галлы хищные! и вы в могилу пали.
      О страх1 О грозны времена!
      Где ты, любимый сын и щастья и Беллоны,
      Презревший правды глас, и веру и закон,
      В гордыне возмечтав мечем низвергнуть троны?
      Изчез, как утром страшный сон!
      В Париже Росс! - где факел мщенья?
      Поникни Галлия главой. Но что я зрю?
      Герой с улыбкой примиренья
      Грядет с оливою златой.
      Еще военный гром грохочет в отдаленьи,
      Москва в унынии, как степь в полночной мгле,
      А он идет - несет врагу не гибель, но спасенье
      И благотворной мир земле.
      Достойный внук Екатерины!
      Почто небесных Аонид,
      Как древних лет певец, как лебедь стран Еллины,1
      Мой дух восторгом не горит?
      1 Сверху надписано карандашом "Славянской бард дружины".
      378
      О если б Аполлон пиитов дар чудесный
      Влиял мне ныне в грудь! Тобою возхищен
      На лире б возгремел гармонией небесной
      И возсиял во тме времен.
      О Скальд России вдохновенный,
      Воспевший ратных грозный строй,
      В кругу друзей своих, с душой воспламененной
      Взгреми на арфе золотой.
      Да снова стройной глас Герою в честь прольется,
      И струны трепетны посыплют огнь в сердца
      И Ратник молодой вскипит и содрогнется
      При звуках браннаго Певца.
      Александр Пушкин.
      Лл. 5-6 об. "Мое завещание (друзьям)" (1815). На двух листках синей бумаги с водян. знаком 1814.
      Мое завещание (Друзьям)
      (Нет, полно, полно мне терпеть!
      Дорожный посох мне наскучил,
      Угрюмый рок меня замучил)1,
      Хочу я завтра умереть
      И в мир волшебной наслажденья
      На тихой берег вод забвенья
      Веселой тенью полететь...
      Прости на век очарованье,
      Отрада жизни и любви,
      Приближьтесь, о друзья мои,
      Благоговенье и вниманье!
      Певец решился умереть.
      И так с вечернею луною
      В саду не льзя ли дерн одеть
      Узорной, белой пеленою?
      На темной берег сонных вод,
      Где мы вели беседы наши,
      Нельзя ль устроя длинной ход
      Нести наполненныя чаши?
      Зовите на последний пир,
      Эти первые три стиха в рукописи перечеркнуты.
      379
      Спесивой Семелеи сына,
      Эрота, друга наших лир,
      Богов и смертных Властелина 1,
      Пускай веселье прибежит,
      Махая резвою гремушкой
      И нас от сердца разсмешит
      За полной, пенистою кружкой,
      Пускай игривою толпой
      Слетят родныя наши музы
      Им первый кубок круговой,
      Друзья! священны нам их узы;
      До ранней утренней звезды,
      До тихова лучей разсвета
      Не выйдут из руки поэта
      Фиалы братской череды...2
      В последний раз мою цевницу
      Мечтаний сладостных певицу,
      Прижму к восторженной груди.
      В последний раз, томимой нежно
      Не вспомню вечность и друзей,
      В последний раз на груди снежной
      Упьюсь отрадой юных дней!
      Когда ж восток озолотится
      Во тме денницей молодой,
      И белой тополь озарится
      Покрытой утренней росой,
      Подайте гроздь Анакреона,
      Он был учителем моим,
      И я сойду путем одним
      На грустный берег Ахерона...
      Простите, милые друзья,
      Подайте руку, до свиданья!3
      И дайте, дайте обещанье,
      Когда на век укроюсь я,
      Мое исполнить завещанье.
      Приди, певец мой дорогой,
      1 Сперва было написано: Господина.
      3 Тут следуют четыре стиха:
      И брякнут кольца (перстни) золотыя
      В завет любви в последний раз;
      А вы, подруги (товарищ) молодыя,
      Спешите, дорог, дорог час;
      которые обведены кругом чертой, и, следовательно, исключены, а следующие три приписаны, как замена их, сбоку. 3 Этот стих приписан сбоку.
      380
      Воспевший Вакха и Темиру,
      Тебе дарю и лень и лиру;
      Да будут музы над тобой...
      Ты не забудешь дружбы нашей',
      О П-ин, ветреной Мудрец!2
      Прими с моей глубокой чашей
      Увядший миртовой венец!3
      Друзья! вам сердце оставляю
      И память прошлых, красных дней,
      Окованных щастливой ленью
      На ложе маков и лютей:4
      Моим подругам завешаю
      Воспоминание ночей,
      Утраченных у ног Венеры
      В лесах веселый Цитеры,
      Мои стихи дарю забвенью,
      Последний вздох, о друга. ей\...