Сейчас, конечно, не тот период, но все же некое сходство есть. Собор? Вот он, стоит, ожидая того момента, когда, моя нога ступит за его порог. Инквизиторы? Боже святый, они толпами бродят по улицам города призраков в поисках свежих мозгов. Шпенглер-Инститорис? Да, он, как утверждал КенБло, в этом загадочном городе существует в единичном экземпляре, который представлен на всеобщее обозрение в лице святого отца, которого я и должен прикончить. Нет, теперь я не стану раздумывать о памфлетности речей, относительно того: можно убивать любого, кого посчитает необходимым лишить жизни такой вояка, как я? Ранее, может быть, я и посчитал бы убийство не зомби, настоящим кощунством, но сейчас... Что-то во мне изменилось. Но что? Да, таких соборов, как этот, днем с огнем не найдешь в моем мире, где в принципе и замбуки-то, наверное (я лично не встречал ни одного!), считаются большой редкостью. В полумраке города призраков собор почему-то казался не таким устрашающим, в отличие от окрестностей, кишащих всевозможными гадами, которым место только в аду. Я приподнял голову в надежде рассмотреть все великолепие пост религиозной жизни этого странного, более того, устрашающего места. Шпили собора уходили ракетами куда-то ввысь, в небеса, окрашенные смесью всего лишь двух красок: хаки и черной. Каламбур? Вовсе нет. Такие цвета, как этот, в народе называют грязно-черными. Подойдя ближе к главному входу в храм, я снова ощутил непонятное чувство потери сознания. Точно, это какая-то скрытая фобия, которая внедрилась в мой организм от постоянного принятия денатурата, о воздействии которого лучше было бы вообще не вспоминать. Ком, образовавшийся в горле, на этот раз, каким-то образом перекрыл мне кислород. - Черт! - прошипел я, превозмогая ту боль, которая мешала мне дышать. Опускаюсь на колени и с силой, что есть мочи ору, схватившись обеими руками за горло. Но через секунду ЭТО проходит... Вдох полной грудью наконец-то награждает мои, сжатые от бесвоздушия, легкие, подарком - глотком свежего воздуха. Кажется, жив, но... Что-то со мной происходит? Но что это? Стоя на коленях у входа в божественное святилище замечаю лежащую возле себя прядь волос. Где-то в глубине подсознания возникает смутное предположение: а не мое ли ЭТО?! Осторожно, почти на ощупь, провожу ладонью по голове. Дьявол! Действительно, на земле валялись, упавшие каким-то образом с головы, мои собственные волосы. Что-то рано лысею, не по годам. Приподнимаюсь с коленей и иду к заветной цели, шаг за шагом, все ближе и ближе, превозмогая остаточные чувства загадочной боли, которая уже довольно часто начала проявляться во всем моем организме. Но что это? Дверь собора открывается тяжело, со скрипом. Похоже, что храм уже забыл, когда его посещали последний раз. Внутреннее убранство, если конечно так можно выразиться, поражает и без того воспаленное воображение... Скамьи, стоящие внутри огромного, почти, что метаболического сооружения, сплошь покрыты жирным, черно-серым слоем пыли, похожим более всего на испорченное, несъедобное масло трехгодовалой давности, позеленевшее от времени с отвратным, застоялым запахом. Почему-то кажется, что здесь ведутся черные мессы каких-нибудь ортодоксальных сектантов или, как минимум довольно подзабытых самим временем сатанистов-демонологов. Тусклый свет коптящих, словно дымовые шашки свечей, еле-еле освещает два небольших прохода, идущих вдоль всей длинны огромной залы, прямо к тому месту, где по идее, должен стоять алтарь... Двигаюсь медленно, стараясь не пропустить мимо глаз ни одной, пусть даже малозначительной детали. Акустика, которую заложил зодчий при строительстве этого культового сооружения, превосходно вписывается в его интерьер и сакральную геометрию каждой вещи, о значении которых я могу только догадываться. Я истребитель зомби, а не какой-нибудь искусствовед-историк! Каждый мой шаг отзывается гулким, пронзительным эхом даже в самом отдаленном уголке залы. И в этой пустоте, как ни странно, я слышу не только шум своих шагов, но и каждый удар собственного сердца. Кажется оно... нет, это не от страха или бессилия, вот-вот должно выпрыгнуть наружу, разорвав мне грудную клетку, и с характерным шумом, ударившись о бетон пола упасть возле моих ног. Но, смогу ли я в этой, наполненной мистицизмом вакханалии, перешагнуть, нет наступив на него, пройти дальше, испачкав в собственной крови только подошву своих сапог? О чем это я?.. - Молодо-ой чело-овек... - раздается чей-то голос из темноты. Акустика подводит мою слуховую ориентацию. Не могу определить, в каком месте находится говорящий... Снова тяну руку, к холодной и безинстинктивной стали Беретты. Черт, этот человек, кто бы он ни был, может в этой тишине легко услышать передергивание затвора. - Не доставайте оружия. - Продолжает "невидимка". - Сначала прошу в исповедальню... Вы ведь пришли ко мне именно за этим?! Услышал, мать его так... Этот придурок-пастор, похоже, думает, что я обычный прихожанин. Ну что ж, может быть стоит ему немного подыграть? - Где вы? - спрашиваю я своего незримого собеседника, разворачиваясь по окружности на каблуке сапога, пытаясь хоть как-то сориентироваться в незнакомом месте. Где-то в глубине вспыхивает пара неярких, но хорошо заметных факелов. Их свет в одно мгновение растекается, и... Я замечаю высокое, удаленное от меня на несколько десятков шагов, кажется деревянное, распятие... - Вам хорошо виден свет? - Да. - Идите же прямо к нему - не ошибетесь. А исповедальня... Она чуть правее распятия. Иду, не спеша, несколько замедляя шаг. Мой взгляд, кажется, остановился только на распятии, ничто другое его не интересует в настоящий момент. Распятие. Чер..., не могу даже выругаться, разве что сплюнуть куда-нибудь на пол, превозмогая мое внутреннее, непонятно откуда появившееся оцепенение. Что-то есть в этом древнейшем сакральном символе веры. Но что? Что может так завораживать человеческий взгляд в большей степени, нежели, чем распятие. Но нет, такое впечатление, что на меня действует что-то иное, извне. Но что это? Еще немного, и я у цели. Вот она - исповедальня, с маленькой, наверное, такой же, как входная дверь в храм, скрипучей дверцей, за которой горит еле уловимый, мерцающий свет свечи. Скрепит, зараза, так и знал. Хотя нет, это не скрип, а какой-то скрежет, нервно играющий на моих и без того натянутых, словно гитарная струна, нервах, готовых в любой, самый неподходящий момент, порваться со звоном, подобным тому, который издает разбивающийся хрусталь... Маленькие отверстия-крестики, проделанные в стене, слабо, но все же выдают человека, стоящего на противоположной стороне исповедальной комнаты. Но я могу разглядеть лишь его силуэт. Стрелять в силуэт? Нет, надо немного подождать. Этот падре, скорее всего после моего "раскаяния" выйдет наружу. Вот тогда-а-а-а... Обязательно сделаю контрольный выстрел в его голову, чтоб мозги по полу. Хотя я не могу быть уверенным до конца, что они у него присутствуют внутри черепной коробки. Может быть он тоже зомби? Ведь за все время моего пребывания в городе призраков, на его улицах я не повстречал ни одного нормального человека. - Вы будете молчать или?... - спрашивает пастор. - От чего же. А что собственно говорить-то? - Ты грешен?! - перехватывая инициативу в свои руки, продолжает, святой отец. - Ха, а кто, простите, сейчас может жить без греха? Что-то не припомню. Или просто не знаю? Да и ваша братия, священники - они, что, безгрешны? Пастор пропускает минутную паузу, а затем продолжает так же спокойно, как говорил до этого: - Сын мой, грех не вода, он не может стоять на одном месте, позволяя себе зацветать, как болотная ряска, а потом гнить, покуда совсем не протухнет, распространяя впоследствии лишь смрадный остаточный запах. Да, никто не застрахован от прогрессирования грешных помыслов... Даже я. Ну а ты? Охотником на зомби работаешь? Черт, этот ненормальный служитель церкви, похоже, не только хорошо слышит и видит, но так же здорово читает мои мысли. - Думал ведь когда-то, что ни одного из них никогда не то, чтобы убьешь, но даже и не повстречаешь в жизни. Убил же? Убил! Да не одного, а сразу двух, мастерски, одним выстрелом. Пять баллов! Видел, как их мозги, прости, то, что от них осталось, разлетелось в разные стороны, забрызгав стены и пол?! А какое наслаждение ты испытал от этого? Словами-то не передать... - Стоп, но это же моя работа. А по твоим словам, святой отец, выходит, что я должен целовать их в сморщенный, мокрый от гноя лобик? - Х-м-м... Твои ощущения, которые ты испытываешь, появились давно. - Вы о чем? - Головокружение, тошнота, приступы астмы... - Честно говоря, не помню. А что, это имеет какое-то отношение к тому, зачем я сюда пришел? - Самое прямое... Ты помнишь тот день, когда пропала твоя жена Джина? - Не то, чтобы помню... Он, этот день, сидит в моей голове и постоянно, словно яблочный червь подтачивает все мои извилины. Иногда мне кажется, что именно из-за меня она могла пропасть... Хотя говорят, что ее убили зомби. За стеной слышится едва уловимое ерзанье. - Не просто из-за тебя, хотя... Ты, конечно же, ни в чем не виноват. Я прислоняюсь к стене лицом. Так, чтобы было лучше слышно. - Что вы имеете ввиду? - У-ф-ф. - вздыхает падре и, сделав некую паузу, продолжает. - Да, ее убили именно зомби, но ты, именно ты, имеешь к ее убийству самое прямое отношение. Кажется околесица, которую я слышу из-за стены, начинает меня потихоньку бесить. Я медленно, и почти бесшумно, расстегиваю кобуру и осторожно достаю свое оружие. Ну, ты, гаденыш, сейчас точно получишь между глаз порцию свинца, давно для тебя приготовленную. Хорошо, что КенБло послал на дело именно меня, а ни какого-нибудь желторотика, типа выпускника-курсанта спецшколы. Он то точно поддался бы на речи этого отмороженного проповедника. - Может быть, - превозмогая собственное отвращение, продолжаю я. - Вы скажете, что я такой же зомби, двух из которых мне сегодня посчастливилось пришить из своей Беретты в кафе? - Я ничего не стану утверждать. Ты и сам через какие-нибудь десять минут все поймешь. Нет, похоже, у моего собеседника точно с головой не все в порядке. Шизофреник, он и а Африке - шизофреник. - Падре, что-то я не понимаю, вы - проповедник божий, а несете такие речи, за которые вас в шестнадцатом веке точно сожгли бы на костре. - Ха. - Безмятежно продолжает святой отец. - Это у вас, простых смертных все так просто, сжег и концы в воду. А сама суть, пусть останется где-то в забытьи. Помню в Тулузе, однажды мне пришлось отмаливать в течение целых суток одновременно четыреста (!) сожженных заживо ведьм. Это ваше учение быть справедливым только к самим себе; себе, подталкиваемым собственными же догмами. Какая Тулуза? Нет, его нужно прямо сейчас, немедля, отправлять к праотцам, иначе... Я аккуратно, большим пальцем отодвигаю в сторону предохранитель. Нужно действовать быстро, не оставляя времени священнику на спасение. Бог его знает, кто он... Стараясь отвлечь его внимание, спрашиваю: - А как же сан, которым наделила вас церковь? - Какая церковь? - А что, она у каждого своя? - Сын мой, я прекрасно понимаю, нет, скажу больше, знаю, зачем ты пришел в город призраков. Но не спеши, ты все равно не сумеешь сделать то, что наметил. Это лишено всякого смысла. - ?! - Не смотри на меня так вопрошающе. Так и думал, падре - экстрасенс. Вот попал... - Вы знаете, зачем я пришел сюда? - Как не знать. Тебя послали уничтожить меня - проповедника загрузчиков зомбипрог. Так? Было слышно, как стоящий за стеной святой отец встал. - Твое бестолковое руководство уже несколько раз пыталось уничтожить меня, но зачем?! Ума не приложу. Им никак не понять то, что создателя просто не возможно уничтожить, даже при помощи твоей безотказной Беретты. - Создателя? Я не ослышался?! - А, вы - люди, постоянно стараетесь переделывать под себя все каноны, созданные давно, и не вами самими. Ты читал библию? Помнишь слова:
      И остался Иаков один. И боролся Некто с ним, до появления зари; И, увидел, что не одолевает его, коснулся состава бедра его, И повредил состав бедра у Иакова, Когда он боролся с Ним.
      И сказал: отпусти меня; Ибо взошла заря. Иаков сказал: Не отпущу Тебя, пока не благословишь меня.
      И сказал: как имя твое? Он Сказал: Иаков.
      И сказал: отныне имя тебе Будет не Иаков, а Израиль; ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь. Спросил и Иаков, говоря: Скажи имя Твое. И Он сказал: На что ты спрашиваешь о имени Моем? И благословил его там.
      И нарек Иаков имя месту тому: Пануэл; Ибо, говорил он, я Видел Бога, лицом к лицу, и Сохранилась душа моя.
      - И что же вы имеете в виду, рассказывая мне это? - Да то, глупый ты человек, что... Какой бог может бороться с человеком ночью?! Ответь на этот вопрос себе сам! Ночь, по всем церковным канонам, всегда была временем демонов, монстров... - он несколько понизил свой тон. - Зомби, если хочешь. А город призраков, который так ненавидят в твоем фальшивом мире, и есть тот самый Пануэл. - Ты хочешь сказать??? - Подожди, еще не время, чтобы я мог показать тебе свое истинное лицо. Не спеши... Но! Я именно тот, кого ты искал; ради которого ты пришел сюда. Я тот самый проповедник или... бог. Впрочем, называй, как тебе нравится, я нисколечко не обижусь. - А зомби? - Брось, это такой же миф. Запомни раз и навсегда, зомби - это не просто мутант, которого при моем непосредственном руководстве создают мои же помощники. Зомби - некое чистилище, в состояние которого можно попасть лишь за совершенные поступки. И все! Единственное, поступки должны быть нехорошими. Вот и ты, практически зомби. У тебя на все про все, осталось минут пять. Опаньки, очумел дядька совсем. - Но почему и как я им стану? - Все очень просто. Все началась с того, что ты сам убил... свою дражайшую супругу. Правда у тебя есть оправдание, ты был пьян. Да, да, ты правильно думаешь - денатурат. Но так, как в школе тебя научили уничтожению своих следов. Ответственность за убийство, как всегда перекинули на моих дражайших зомбушков. А какие усилия пришлось приложить мне для того, чтобы задвинуть в ваш мир эту денатуратную заразу. Бр-р-р-р. Просто гадость. Но все же удалось, и я этому искренне рад! Правда. - Значит Джина, бедная моя Джина... - Не расстраивайся ты так. Ее я, конечно же, вернул к жизни, но совершенно в ином обличии. Помнишь милую Милу? Она, собственной персоной. Работает на меня и, в общем-то, не жалуется на свою жизнь. Ловит, и доставляет сюда ко мне таких, как ты. Как говорится, адресная рассылка. Что поделать, прогресс должен быть во всем, даже в массовом зомбировании. Так вот! Вот гад, ты точно заслуживаешь смерти, прямо сейчас, и не минутой позже. Оборачиваюсь в сторону приоткрытой двери, в которую я совсем недавно проходил, чтобы очутиться внутри исповедальни. Мой взгляд почему-то падает на распятие, вернее на ту его часть, которая освещается тусклым светом факелов, расставленных по обеим его сторонам. Эта часть - лицо Иисуса, на глазах которого застыли капли багровой жидкости, почему-то напоминающей мне человеческую кровь. В это мгновение в ушах застучали сотни маленьких молоточков, выбивая при стуке замысловатую мелодию, которую я уже где-то, безусловно, слышал. Началось... Оседая на пол и ощущая при этом, как ноги теряют устойчивость, я на какое-то мгновение подумал: Нет, участь зомби, точно не по мне. Пусть кто-нибудь другой, только не я. Стрелять в этого придурка бессмысленно, он наверняка бессмертен, но вот я... Похоже, гравитация перестала на меня действовать. Все вокруг, как по велению волшебной палочки, поплыло, муторно и мучительно медленно. Боль, жуткая, ломящая все тело боль. Через мгновение меня изрядно сташнивает, прямо себе под ноги, желтовато-красной жидкостью, запаха которой не ощущаю. Черт, может быть падре прав? Дыхание ощутимо замедляется. Еще чуть-чуть и я совсем перестану дышать... Нет, он точно прав. Медлить никак нельзя. Собрав остатки силы, приподнимаю Беретту и, направив ее... себе в лицо, нажимаю на курок. Последнее, что успевает поймать мой взгляд - это куски моих мозгов, вперемешку с горячей кровью, которые веерно разлетаются в разные стороны...
      Комментарий автора:
      Детерминашка1 - уничтожение. Зомбифайтер2 - уничтожитель зомби. Грэйтинг3 - решетка. Зомбипрога4 - программа для зомбирования. Ветровик5 - человек-раб, собиратель стакла. "Z6" - спецподразделение по детерминации зомби-объектов. Приаттачить7 - присоединить (прикрепить). Клэйрвоянт8 - ясновидящий. "Веселенькая трубочка8" - пластиковая трубочка для коктейлей.