Вольфсагель (фрагмент)

- У вас на петлицах начертан рунический символ - "Лебен", а у солдат, тех, которые здесь и вас и меня охраняют - "Одаль". - Ну и что? "Одаль" начертан у всех, кто служит в дивизии СС "Принц Эугейн". В основном это балканские немцы. Что тут сакрального? - Хм-м-м, - профессор хитро улыбнулся, - сакрального, говорите? Это символ единства крови. А теперь подумайте немного что-то о, скажем, кровососущих тварях, которые из века в век существовали... а Балканы, если хотите, можно назвать тем местом, откуда, к примеру, проистекают сведения о самом кровавом графе. Не так ли? "Пон-е-е-сло, - подумал военный, - чушь собачья. Маразматик, истинно говорю, маразматик!" - Что говорить о "Лебене"? Профессор взял с раскладного столика бутылку и налил шнапс в свою кружку. - Вы, Ханс, еще будете? Военный жестами показал, что пить больше не желает. Он откинулся на спинку стула и продолжил в том же духе: - Ну, скажите, уважаемый, а что мы здесь-то ищем? Руны рунами, а здесь? "Яйцеголовый" осушил кружку и поставил ее обратно на стол. - Возможно, то, - он наклонился вперед и осмотрелся по сторонам, - что даст Фюреру шанс на сто процентную победу. - Чудо-оружие?!... - нервно прошептал Клюбе. - Считайте, что вы абсолютно правы. И еще, вы как-то немного странно среагировали на мои слова о кровавом графе. Ханс поежился. Откровенно говоря, он никак не среагировал на те слова профессора, и чтобы просто поддержать линию беседы, бросил, как бы невзначай: - Среагировал не так? - он охватил голову руками. - А-а-а, точно. А что значит кровавый граф? Неожиданно, кровь в жилах обер-лейтенанта заледенела, а ноги задрожали мелкой дробью. И все от чего? Взгляд, профессорский взгляд походил на рентгеноскопию. Глаза Генриха Штерна излучали что-то странное, нет, скорее всего, страшное, заставляющее нервы играть, будто расстроенную гитару, находящуюся в руках отвратного барда. - Ну-у, вы хотите сказать, что этот самый граф был... вампиром? "Яйцеголовый" почесал затылок и, кося взгляд на недопитый шнапс, ответил: - Да, совершенно верно. Так же, как-то, что завтра утром мы с вами, гер офицер, найдем то, за что многие, достаточно богатые люди, отдали бы все свое состояние. - А об оружии... Откуда вы о нем знаете? Можете, конечно, не говорить. Я все понимаю, режим секретности. - Напротив, никакой такой секретности. Эта информация известна почти каждому, мало-мальски грамотному историку. Ханс нахмурил брови. - Да, если хотите, я могу вам кое-что рассказать, тем более, что в офицерской школе вам должны были читать курс по арийской истории. Или я не прав?!.. Курс истории арийской нации, естественно, в школе читали. Но кто его слушал? Все, в том числе и он - Ханс Клюбе, будучи молодым человеком, полным сил и воли, стремился вперед, давить всех тех, кто мешает нации распространять свои идеи по всему миру. А происхождение арийцев - удел их - "яйцеголовых", которые пишут и пишут, иногда сочиняют, как в случае с кровавым графом. Он просто боец, готовый отдать всего себя нации... просто за идею. Военный, наконец-то, вздохнул с облегчением. - Если это, возможно, был бы рад вас выслушать. - Отлично! Профессор встал со стула и подбоченясь стал ходить из угла в угол походной палатки. Его, на самом деле терзали смутные сомнения: говорить или молчать. Скажешь, а черт его знает, в концентрационном лагере, причем, в любом, мест свободных, что звезд на небе - видимо-невидимо. Штерн остановился на - промолчать, молчание золото. Он встал, как вкопанный, возле прорезанного отверстия-входа, выглянул наружу, на мгновение застыл, а том, пулей вернулся на место и, плюхнувшись на стул, прошептал: - Хотя нет, не время. Кажется, уже пора ложиться спать. А то, как говорится: кто рано встает, тому бог подает. Не так ли? Завтра у нас с вами, уважаемый Ханс, будет море работы. - Понятно, - обер-лейтенант дважды хлопнул себя по коленям ладонями рук, и, встав со стула, посмотрел на наручные часы, - о-о-о... а время-то, точно, уже того, спать пора. Да и мне... Он на секунду задумался. - ...нужно бы проверить посты. А то мы тут с вами гуляем, а солдаты? Они ведь и на посту могут того же, шнапса покушать вдоволь. Разбредутся, кто куда. Потом ищи их свищи. А тут и партизаны могут быть. Распрощавшись с профессором, обер-лейтенант вышел из его палатки. Попытавшегося было приветствовать его солдата, он, остановил рукой, чтобы тот не "будил ночь", и не спеша, направился к холму, в районе которого утром должны были начаться раскопки. Ханс сделал несколько шагов и остановился неожиданно для самого себя. "Чертовски хорошая ночь, - вились в пьяном вальсе мысли в его голове, да-а-х, давненько такой не видывал, слишком давно. Даже забыл когда в последний раз." Подняв взор к небу, он сузил глаза. Звезды, карнавально шествовали, одна за другой, прямо перед его глазами. Это шествие пробуждалось не только от действия шнапса, а еще и от воздуха, который буквально окутал своим незримым, но ощущаемым легкими, покрывалом всю степь. - Тиха Украинская ночь, - прошептал Клюбе и засунул руку во внутренний карман кителя, в надежде выудить от туда пачку сигарет, - кто сказал? Хоть режьте меня, не помню. Но все равно здорово. Он покопался с минуту в кармане, но сигарет так и не обнаружил. - Вот дьявол меня раздери. И куда подевались эти чертовы штуковины? Обер-лейтенант сделал неловкий шаг вперед и снова остановился, вглядываясь в темноту, зияющую пустым зевом неизвестности впереди себя. - И кто только додумался выпускать кителя без клапанов на карманах? Экономят? Да кому нужна, мать их, эта чертова экономия? Сэкономили на ком? На таких, как я... чтобы меньше курили, наверное. Клюбе двинулся в пустоту. "Нужно будет отдать приказ установить нормально освещение, а то тут, как в желудке у голодного демона. - размышлял Ханс, пытаясь держать равновесие при ходьбе. - А то упадешь, так хорошо, если на ровную поверхность, а если в канаву какую-нибудь свалишься? Так и костей не соберешь." Он снова остановился и продолжил шарить руками по карманам. - Ага, вот они. Н-а-ш-е-й-о-л! Обер-лейтенант обнаружил-таки сигареты, достал из пачки одну из них и прикурил. В кромешной темноте появился крохотный, но хорошо заметный на большом расстоянии, огонек. Интересно, а как с оцеплением места раскопок? Может сюда кто-нибудь из чужих проникнуть или нет? Сомнения вкрадывались в мысли офицера только потому, что он с этой командой работал впервые. Вообще, стоит сказать, что Клюбе не раз занимался подобными вещами: сопровождал экспедиции, какие-то там исторические ценности, важных особ, вроде того "яйцеголового", который теперь, должно быть, видит десятый сон. Бес ему в ребро и шаровую молнию на голову. Но что это за поездки, вернее, об их смысле он мог только догадываться. Секретность в Ананербе, как, впрочем, и во многих службах СС была на уровне - ляпнул несусветное расстрелять, услышал запретное - то же. Вот и профессор ничего не сказал ему относительно каких-то там, вроде бы, открытых общественности, секретных материалов относительно арийской истории. - Фиг там открытость... - прошептал он себе под нос, сжав при этом пальцы одной руки в фигу, - Об открытости можно забыть, если за дело берется папа Гимлер. Ананербе ведь относится к его непосредственной патриархии. А кто с папой свяжется... пиши, пропало или паши, как вол. Ханс глубоко втянул дым легкими и медленно, будто наслаждаясь сигаретным ароматом, выдохнул. - Да, ну ладно. Он засунул сигарету в рот и, протерев глаза руками, пошел шатающейся походкой дальше, как вдруг... где-то, всего в сотне метров от него застрекотала автоматная очередь. А через мгновение темноту разорвала пополам яркая вспышка, а затем земля сотряслась от сильного взрыва гранаты. Послышалась возня, писк и все снова стихло... Обер-лейтенат присел на корточки, и сам того не желая, быстро расстегнул кобуру и вытащил из нее "Парабеллум". Было ясно, это страх...
      Страх мелким воришкой тут же закрался в его клокочущее сердце и отогнал при этом, как заправский колдун, хмельное состояние Ханса. Не известно, сколько он простоял, охваченный паническим ужасом. Так как не в силах был оторвать глаз от темноты, от того места, где некоторое время назад появилась и тут же исчезла в небытии, вспышка от взрыва смертоносного заряда. В уголках глаз почему-то появились слезинки. Военный тут же вытер их рукавом кителя и снял пистолет с предохранителя. - Что ж, в этом мире, возможно, все... и даже чуть больше. Потом Клюбе, собрав силы в комок, начал медленно продвигаться на корточках вперед, шаг за шагом. Все ближе и ближе к холму. - А почему никто не среагировал на выстрелы и взрыв кроме меня? Он потряс головой из стороны в сторону. - Перепил? И тут... Его рука неожиданно коснулась чего-то липкого. Что это? Он аккуратно поднес руку к лицу и попытался рассмотреть ее. И... В следующее мгновение офицер чуть было не заорал от ужаса. Это была кровь, свежая человеческая кровь. Он наскоро вытер руку о землю и, встав на ноги, уже ничего не страшась, побежал, что было сил к освещенному месту, которое замаячило светляком впереди. Клюбе искренне верил в то, что ничего плохого не могло произойти. Но он ошибся. На освещенной площадке, под маленькой лампочкой, прикрепленной к невысокому столбику, лежал окровавленный труп, а вокруг него стояло около десятка вооруженных солдат. Они молчали, и почти никто не среагировал на появление перед ними их командира. - Что все это значит? - прохрипел офицер, разглядывая своих подчиненных. - Ну же... Еще немного и офицер взорвался бы от приступа ярости, но в это самое мгновение кто-то из солдат тихо произнес: - Господин офицер, мы видели здесь такое, от чего волосы встают дыбом. Ханс развернулся в ту сторону, откуда послышалась реплика. - Кто это сказал? Из толпы вышел невысокого роста солдат с засученными по локти рукавами кителя. Он повесил автомат на плечо и сделал еще пару шагов, почти к центру площадки так чтобы его можно было без труда рассмотреть. - Имя? - гаркнул обер-лейтенант. - Фриц Неман, гер офицер! Солдат вытянулся по стойке смирно. Клюбе подошел, как можно ближе к своему подчиненному и посмотрел ему в глаза. - Так что вы тут видели? Неман поежился, переминаясь с ноги на ногу, и через пол минуты ответил: - Понимаете, это стрелял я. Он отвернул голову от окровавленного тела, лежащего ничком на земле. В толпе солдат послышался злой ропот. Кто-то выпалил: - Ну, ну, может это ты его... того, пришил, пока никто не видит? Он, кажется, тискался с твоей женой или нет? Неман на мгновение застыл, пытаясь проглотить обиду, но, не выдержав, схватил автомат, но... тут же опустил его стволом к земле, понимая, что этим ничего не добьется. - Это правда? - поинтересовался офицер. Солдат приподнял голову и, не моргая, ответил: - То, что с женой, правда. Только посмотрите... Он осторожно присел на корточки перед телом и аккуратно перевернул его лицом наверх. - ...видите? Клюге чуть было не хватил сердечный приступ, когда его взгляд остановился на стертом, словно гигантской теркой для овощей, лице несчастного солдата вермахта. Вернее, кровавое месиво было трудно назвать лицом, лица просто не было. Его что-то или кто-то съело. - Матерь Божия... - прошептал он, пытаясь перевести дыхание, - что это такое?!.. У-ф-ф... Через секунду у него за спиной послышался тихий голос профессора: - Простите, это я во всем виноват. Мне по приезду следовало бы сразу предупредить вас о том, с чем мы можем здесь столкнуться. - Но, Генрих, - промямлил Ханс, - просто раскопки, обычные археологические раскопки. Разве я не прав? "Яйцеголовый" не спеша, прошел на площадку, пропускаемый стоящими кольцом, солдатами. - Все верно, просто раскопки. Раскопки ключа от темницы вервольфа. Тишина... глухая тишина тут же посетила сердце каждого, кто стоял возле обезображенного тела. Все, словно завороженные, стояли и молча взирали на ужасную картину столь же ужасной смерти их товарища по оружию. - Вам, господин офицер, стоит выставить удвоенные патрули, чтобы, в случае чего, один солдат мог помочь второму. Здесь... Штерн ткнул мыском ботинка землю у подножия холма. - ...покоится ключ от темницы, в которую много веков назад был заточен зверь ада - вервольф. Здесь по приказу Гимлера мы найдем его и я смогу сообщить Фюреру, что ключ к чудо оружию, наконец, найдет. И еще... Он с минуту подумал на чем-то и выпалил: - Этот ключ охраняют силы тьмы, которые, я в этом уверен, убили вашего товарища. И, чтобы не произошло непоправимое, я должен, это предусмотрено директивой за номером двенадцать "Ананербе" о неразглашении тайн, рассказать вам некоторые детали вашей миссии. Гер офицер... Штерн повернулся в сторону командира отряда. - Отдайте приказ о выставлении дополнительных патрулей, а всем остальным... спать.
      На утро, когда появились первые лучи солнца, профессор в сопровождении обер-лейтенанта подошли к холму, на котором уже примерно час кипела работа. Солдаты, скинув кителя, с голыми торсами, врывались в тело земли с настойчивостью, которой мог позавидовать профессиональный землекоп. В нескольких метрах от раскопок был установлен походный стол, возле которого стояли два стула. - Пройдемте, профессор, ведь у нас с вами есть еще время, не правда ли? Штерн молча прошел к столику и присел на один из стульев. - Ей ты, - офицер позвал одного из солдат оцепления - иди-ка скорее сюда! Солдат стрелой подскочил к своему командиру и встал, словно вкопанный. - Передай шпайсу, чтобы на этом столе через три минуты стоял горячий кофе. Понятно? Солдат вскоре исчез. - Ханс, кто такой шпайс? - поинтересовался профессор. Офицер улыбнулся. - Это длинный нос - "ротная мама"... Штерн сузил глаза и прошептал недоумевая: - Н-е-е понял?!.. - Гауптфельтфебель, господин профессор, тот самый человек, который отвечает за множество вопросов, связанных с обслуживанием подразделения. В том числе он отвечает еще и за горячий кофе, который... - обер-лейтенант привстал со стула и посмотрел за спину своему собеседнику, - поставит горячий кофе на этот столик через, э-э-э, десять секунд. По истечении положенного времени (ровно десяти секунд), офицер смаковал прекрасным, только что сваренным бразильским кофе. - Видите, как у нас в армии? - Да, - Генрих одернул руку от горячей кружки, - строго, слишком строго, стоит заметить. А как, кстати, вы думаете, долго еще ваши подчиненные будут копать холм? - Полага... Клюбе не успел закончить фразу, так как с вершины холма донеслось протяжным эхом всего одно слово: - На-а-ш-л-и-и-и!
      В неглубокой яме, на дне, покосился каменный саркофаг, испещренный множеством надрезов и трещин, и все еще засыпанный, примерно до половины своего немалого размера, рыхлой землей. Профессор жадно впился глазами а реликвию и никак не мог оторвать своего взгляда от нее, пока Ханс не прошептал тихонько ему на ухо: - Господин Штерн, полагаю, что рассмотреть находку будет, все же, проще, когда солдаты достанут ее со дна ямы. Так, мне почему-то кажется, не совсем удобно. Он похлопал исследователя старины рукой по плечу. Генрих даже вздрогнул от неожиданности. - Да, да, вы естественно, правы. Я только хотел одним глазком на нее посмотреть. Только одним глазком. Это же... Обер-лейтенант мило улыбнулся и сказал: - Понимаю вас, профессор. Давайте вернемся к нашему блаженному напитку, он, кстати, уже успел подстыть. А солдаты все сделают, как нужно. Не переживайте, я читал досье каждого из них. Отличные ребята, прошли, можно сказать, огонь, воду и медные трубы. Все в скопе! Профессионалы своего дела. - Хорошо, хорошо, - ответил, все еще завороженный увиденным. Генрих Штерн, - как скажите. Командовать ариями не мой удел, мой - делать ее победы при помощи старинных безделушек, как можно выгоднее и быстрее для Рейха, да... с наименьшими потерями. Пока я с этим прекрасно справлялся. Посмотрим, что будет на этот раз. Они прошли к походному столику и снова уселись на матерчатые стулья, с алюминиевыми, изогнутыми в форме свастики, ножками. Обер-лейтенант достал сигарету и, прикурив, предложил последовать его примеру, своему собеседнику. - Нет, благодарю вас, гер офицер. Я бросил курить после посещения Тибета. Офицер немного подался назад. Боже, в его голове тут же сплыло смутное воспоминание: он сопровождал несколькими годами раньше одну экспедицию. - Профессор, - выпалил он, - так земля, точно, круглая. Помните подразделение горных стрелков? Штерн снял очки и, положив их на столик, пристально посмотрел на своего собеседника. - Конечно, славные парни. Ничего плохого сказать не могу. Так вы... Ханс улыбнулся и утвердительно кивнул. - Именно, я тот самый командир, который... - Самонадеянно, - перехватил инициативу Генрих, - отправился вести переговоры с русскими ГПУшниками. Да, земля, точно, круглая. "Идиот, - подумал он, - из-за тебя тогда чуть было не погорела вся операция. Наших солдат два десятка, а горных стрелков русских, которые на большом расстоянии белке в глаз из винтовки попадают, в три раза больше. Знать бы, сколько тогда за эту оплошность Дойчебанк отвалил красным... Они ушли, а мы остались, забрав потом в Берлин в сопровождении шестерых тибетских монахов несколько бесценных реликвий..." В это время на вершине холма солдаты уже соорудили деревянную вышку, с опрокинутой горизонтально на ее вершине, балкой, на конце которой находился механический блок. Профессор внимательно посмотрел на происходящее и, вскочив со стула, метнулся на вершину холма. - Осторожно, - подсказывал он, - ну, же... Лентяи! Кто-нибудь? Видите, эта каменная глыба зацепилась за корень. Два солдата подошли к краю ямы и посмотрели вниз. - Нет, господин профессор, - отрезал один из солдат, - не глыба зацепилась за корень, а корни оплели глыбу, словно спрут могучими щупальцами свою жертву. Штерн присел на край ямы и внимательно посмотрел на дно. Точно, корни, неизвестно откуда появившиеся здесь, оплели каменный артефакт, словно, кокон тело гусеницы. Генрих почесал тыльной стороной ладони переносицу и через минуту сказал: - Делать нечего. Мы ее не выудим из земляного мешка до тех пор, пока кто-нибудь из вас не отрубит корни. А так, пустое время препровождения. Солдаты почти одновременно посмотрели друг на друга. И никто из них так и не сказал "да", желая выразить свое согласие спуститься на дно ямы, туда, где находилось нечто, убившее вчера их приятеля. Профессор повернул голову в сторону и, рыская взором, наконец-то увидел обер-лейтенанта. - Командир, - в сердцах крикнул он, - твои парни не такие уж и крепкие, как написано о них в досье. Я не могу приказывать им, а вот вам... В общем, это ваша юрисдикция. Вскоре на краю ямы появился офицер. Он, как и все остальные, перво-наперво посмотрел вглубь "могилы". - Вы говорите они не хотят? Ханс перевел суровый, холодный взгляд на солдат, которые совершенно неожиданно, словно находясь под гипнозом его карих глаз, вытянулись по струнке. - Так вы говорите никто?!.. А ну, живо, вы двое! Взяли топоры и на счет: и-и-и... раз, вместе спустились на дно ямы. Все понятно? Комментарии нужны?!.. Солдаты молча кинулись к деревянному щитку, на котором висел выкрашенный в красный цвет, шанцевый инструмент. Через минуту они уже были на дне ямы и стоя, друг против друга, стали рубить крепкие древесные корни. - Вот, - самодовольно произнес обер-лейтенант, - а вы говорили, что мои подчиненные лентяи. Работают, как видите, непокладая рук и не щадя живота своего. Через некоторое время, когда глыба была освобождена от пут, Ханс посмотрел туда, где стояли еще несколько солдат. Они держали толстую веревку, готовые по команде начать подъем древней реликвии. Офицер еще раз взглянул на дно ямы, крикнул вооруженным топорами солдатам, чтобы те не вылезали наружу, а остались на дне. Вдруг глыба, по неизвестной причине, снова за что-то зацепится. Потом он поинтересовался у профессора, можно ли начинать подъем. И, убедившись в том, что все готово к ключевому моменту экспедиции, отдал приказ, и в следующее мгновение, крепкие, натруженные руки эсэсовцев потянули на себя веревку. Они тянули ее с такой силой, что, казалось, ничто не сможет остановить ее, и тут... После очередного рывка, когда артефакт уже показался над поверхностью земли, вышка едва заметно вздрогнула, а потом слегка подалась назад. Штерн не мог вымолвить и слова. Да и офицер, будто проглотив язык, стоял, словно погруженный, по пояс в землю, не в силах не то, чтобы что-то выкрикнуть, а даже двинуться с места. Генрих не понимал, кажется ему сейчас все это или нет, галлюцинация это или еще что-то... Он видел, как тьма неожиданно опустилась на вершину холма, на котором стояла, покосившаяся еще на несколько градусов назад, вышка. Но ему вдруг показалось, вернее, он понял, что все вокруг изменилось до неузнаваемости. Трава, цветы, облака, висящая над землей реликвия - замурованный в каменную глыбу вольфсагель. И даже эсэсовцы теперь выглядели, как-то иначе... с высохшими от яркого солнца глазницами и ободранной в клочья кожей на руках и ногах. Словно они и людьми-то больше не были, скорее, мертвецами, раскачивающимися из стороны в сторону от гуляющего по степи пыльного урагана. И тут... В его голове неожиданно что-то щелкнуло, будто кто-то невидимый взору, включил свет в темной комнате. Все сразу, в одно, едва уловимое мгновение, вернулось на круги своя. Лишь одно обстоятельство напоминало о произошедшем. Когда профессор повернулся в сторону ямы, он почти сразу заметил, что реликвии не было видно, висящей над ней. Она снова погрузилась в холодный зев земляной могилы, накрыв своим дюжим весом несчастных солдат, которые оставались там... на всякий случай.
      Уже вечером этого же дня, трупы двух солдат были захоронены у подножия холма. Все участники экспедиции отдали мертвым последние почести, прогремели выстрелы салюта и... все стихло, будто ничего и не было. Профессор, оставшись наедине с выуженной после еще нескольких попыток глыбой, колдовал над ней, чувствуя, что соприкасается теперь не просто с древним артефактом, а с некой ценностью, которая должна принести победу Рейху в этой, слишком затянувшейся войне. Он знал из старинных манускриптов, что, так называемый, саркофаг откроется только после того, как взойдет полная луна. В тот момент, когда глыба впервые, после многотысячелетнего захоронения, окажется на поверхности земли. Он ждал. Оставалось до появления серебряного диска не более пяти минут. Ждал, предвкушая чувства, которые он должен был получить только от вида вольфсагеля. От его призрачного сакрального блеска. - Господин Штерн, - услышал он у себя за спиной, - как вы себя чувствуете после сегодняшних событий? Генрих осторожно обернулся назад. Это был подвыпивший обер-лейтенант. Он стоял чуть правее входа в штабную палатку, с полу опустошенной бутылкой шнапса в одной руке, и... наставленным на него "Парабеллумом", в другой. Едва сдерживая дрожь в коленных суставах, он буквально вжался в спинку стула так, что она слишком сильно погнулась назад. Офицер сделал пару шагов в сторону реликвии, приложился к горлышку, стараясь не упускать из поля зрения "яйцеголового". - А-а-а, - прохрипел осоловевшим голосом Ханс, - как же. Дрожишь? Он дико засмеялся. - Понимаю, понимаю. А что бы тебе, не дрожать, юденская ты рожа?!.. А-а-а? Обер-лейтенант перезарядил пистолет и, направив его в сторону профессора, снова захохотал. - Ну, ну. Может, попытаешься оспорить свое происхождение? Штерн еще сильнее вжался в спинку стула и, опустив глаза, заметил что до обозначенного времени осталось чуть меньше минуты. - Как же? Молчишь, стало быть, ты и, правда, юден! Ина-а... - он громко икнул, - ч-ч-е и быть не может. Только вы умеете совать свой нос туда, куда не следует. Только вы, с неправильной формы черепами, суете их в узкое горлышко бутылки, в надежде слизать осевшие на ее дно сливки. Или я не прав? Офицер сделал еще один шаг, приложился к бутылке, и, осушив ее до дна, с силой отбросил в сторону. Она, пролетев к противоположной стене, ударилась о стоящий на земле стальной ящик с амуницией, и разбилась вдребезги. - Отлично! О-о-о... Клюбе чуть было не споткнулся о собственную ногу, но, недолго помахав руками из стороны в сторону, все же, удержал равновесие. - Видел, как она, тупая стекляшка щелкнула? Посмотри... сейчас и твоя корявая башка разлетится на мелкие кусочки. Он на мгновение остановился и через секунду выпалил: - Только вот ума не приложу, почему все руководители всегда любят и лелеют вас... юдены?!.. Обер-лейтенант приподнял руку с оружием и прицелился в профессорскую голову, но в следующее мгновение... За пределами штабной палатки прогрохотал сильный гром и через мгновение на землю обрушился настоящий тропический ливень, которых никогда на знавала Украинская земля. Ханс, с вытянутыми в кривую нить губами, все ближе и ближе, подходил к профессору. "Ты думаешь за зря я тут мозоли натираю, - думал он, пытаясь поймать в прицеле зрачок Генриха Штерна, - думаешь, за зря три моих парня погибли из-за этой ерундовины? Или ты думаешь, что я полный идиот? Не понимаю, что Фюрер никогда не увидит перед собой вольфсагеля?" Он резко перекинул взгляд в затемненный угол. Там безмолвно стояла, припертая к стене, серого цвета, реликвия. Офицер отвел глаза от нее и... тут же ощутил тупой удар по голове. Его тело, вмиг обмякнув, осело на земляной пол, и с распростертыми в разные стороны руками, упало бездыханно к ногам профессора. Штерн наклонился над телом обезумевшего в конец военного, и внимательно посмотрел на рубленую рану на его голове. - Мертв, - заключил Генрих, - мертвее и быть не может...
      Через несколько дней на стол Фюреру, вместе с вольфсагелем, легли две бумаги: отчет о найденной реликвии, с подробным описанием саркофага, в котором находился ключ от последнего пристанища вольфа; и приказ Гимлера о помещении профессора Генриха Штерна в концентрационный лагерь. В пункте обвинения было коротко написано: "За злонамеренное убийство обер-лейтенанта войск СС, сотрудника Ананербе, Ханса Клюбе" - Краткость, - прошептал Гитлер, барабаня пальцами по крышке стола, то основное качество, которое мне нравится в Гимлере. Молодец! Он аккуратно развернул вторую бумагу и бегло, как мог, прочел: "Мало Ботогский идол - антропоморфная стела эпохи энеолита (медно-каменный век), втор. пол. III тыс. до н.э. Найден в 1943 г. у с. Малые Ботоги Новомосковского района Днепропетровской области. По всей вероятности, представляет собой образ одного из верховных божеств древних Ариев, - спасителя мира Ратхештара. Представляет собой прямоугольную плиту, в верхней части небольшой выступ - голова. Размеры: 120х36х24 см, вес - 950 кг. Изготовлен из песчаника. На поверхности стелы находятся многочисленные рисунки. Обозначены черты лица - глубоко посаженые глаза, нос, тяжелый подбородок; изображены усы с опущенными вниз концами. В верхней части стелы показаны поднятые вверх, в жесте "адорации" руки, обозначены позвоночник, ступни ног, фаллос, хвост. В целом, стела представляет собой существо со смешанными чертами человека и животного Изображения на стеле... Фюрер по очереди рассмотрел зарисовки Штерна, сделанные им после вскрытия холма, а потом продолжил чтение: "...(видимо, быка), явно оккультного характера. На стеле изображены оружие (лук со стрелой, булава, праща), орудия труда (топоры, мотыга), металлургические атрибуты - льячка (ложка для разливки металла) и литейная форма. Показаны животные - бык, две лошади, черепахи. Есть несколько сюжетных изображений, явно мифологических: в центре стелы человек с хвостом преследует двух животных (одно из них - странный на вид волк), на боковой грани - фаллическая сцена - мужчина (с хвостом) и женщина в момент коитуса. Кроме предметов, животных, людей, на стеле много орнаментальных композиций, имеющие, по всей вероятности, космологическую направленность - ряды треугольников, зигзагообразных линий, мандр. Анализ рисунков: Изучение рисунков на поверхности Больше Ботоговского идола, опирающееся на текст священной книги древних Ариев - "Ригведу" позволило предположить, что перед нами наиболее почитаемой в III-II тыс. арийское божество Ратхештар, спаситель мира, покровитель воинов, скотоводов. Фюрер на мгновение задумался, а потом, положив в хрустальную пепельницу все записи, включая приказ об аресте профессора Штерна, чиркнул кремнем золотой, инкрустированной изумрудами, зажигалки и поджег их. Огонь через пару минут стер все следы открытия... не оставив от них даже былинки... - Итак, - прошептал Гитлер, скрестя руки на груди, - новый порядок?!..