- Серый ты человек, - укоризненно сказал Линьков, - умрешь от серости, даже вскрытия не потребуется, чтоб определить, от чего умер. Я же говорил - из будущего он! Как только он в прошлое попал, так от своего двойника полностью отделился, стал самостоятельным - вот и остался жив... Понял?
      Валя вникал, напряженно морща лоб.
      - Ни черта я не понял! - признался он наконец чистосердечно. - Вроде тараканов...
      - Каких тараканов? - неимоверно изумился Савченко.
      - Двойники эти... - Темин брезгливо пошевелил пальцами в воздухе. Ползают в разные стороны, а где который - не разберешь... Ну ее, эту науку! Недаром Эдик к нам переходить собирается...
      - Но пасаран! - мрачно сказал Савченко. - Займу круговую оборону и буду стоять насмерть!
      - Да ты что! - обиделся Валя. - Он же парень во!
      - Слушай, Александр, - спросил Савченко, - ты-то как в этом во всем разобрался, а? Неужели же сам?
      - Где там... Целая бригада хронофизиков меня вытаскивала, а то конец бы мне!
      Это я сейчас такой герой... Ты бы на меня вчера посмотрел! В голове сплошная каша, версии одна другой путаней.
      - Ничего удивительного, - посочувствовал Савченко.
      Темин убежденно кивнул:
      - Я вот только слушал - и то у меня, чувствую, все извилины в мозгу перепутались... Одних Левицких чуть не три штуки, а Стружковых вообще не счесть! Размножаются, как кролики... - Он с отвращением махнул рукой.
      - Нет, отчего же... - возразил Линьков. - Они все-таки разные... Ну вот, например, с этим Левицким, который из будущего явился... К нему я постепенно подошел, от Стружкова, от его путешествия во времени. Сначала, значит, зацепился за саму эту возможность - отправиться в будущее или в прошлое.
      Потом уже и второй шаг напрашивается: в прошлом человек может встретиться с самим собой... Вот я и сообразил, что все эти фанты насчет Левицкого, которые ни в какие ворота вроде не лезут, преотлично объясняются с этой точки зрения. Откуда взялся человек в запертой лаборатории, почему Левицкий с Берестовой говорил как-то невпопад, и костюм на нем Берестова видела какой-то странный, а больше никто этого костюма не видел, хотя переодеваться Левицкому было негде и некогда. Ясно, что это был другой Левицкий. Теперь, откуда он мог приходить? Конечно, из будущего, - в прошлом путешествовать по времени не умели. Из какой хронокамеры он вышел? Надо полагать, не из лабораторной, поскольку Левицкого в странном костюме встретили на лестнице.
      А "здешний" Левицкий сидел в это время в лаборатории. Начинаю выяснять, откуда Левицкий мог по лестнице идти: таким путем добираюсь до зала хронокамер, и оказывается, что одна камера там вполне на ходу. Ну, вдобавок я и спичечный коробок нашел, это уж просто повезло... В общем, тут никакой мистики, все согласно законам павловского учения...
      - Мистики, может, и нет, но морально тяжело, - вздохнул Савченко. - А с этим вторым Стружковым как же?
      - Тут я совсем уж запутался... - смущенно улыбнулся Линьков. - Он мне говорит, что выходил из камеры, а я одно про себя повторяю: "Не может быть!"
      Потому что я твердо знаю, что если он вышел из камеры да еще записку забрал, то в наш мир вернуться не может. А он тут как тут! Смотрю я на него и твержу, как попугай: с нашей линии сошел - на другую линию попал, с нашей сошел - на другую попал... А всего-то и нужно было - перевернуть этот самый тезис: с другой линии сошел - на нашу попал!
      - Ну и что? - тупо спросил Темин, потирая лоб. - Сошел - попал, попал сошел... Говори ты ясно, прошу тебя!
      - Так я и говорю ясно! Понимаешь: раз он на нашу линию попал, значит, с другой пришел...
      Темин ошалело посмотрел на Линьнова, сморщился и хрипло пробормотал:
      - Значит, который попал - он сначала сошел... а потом пришел... Сошел...
      пришел... дошел... - Он медленно поднялся, хватаясь за стул.
      - Ты что, Валентин? - заботливо спросил Савченко. - Переутомился? Глаза у тебя какие-то нехорошие стали...
      Темин молча поматывал головой, словно бык, оглушенный ударом.
      - Ого! - воскликнул Линьков, поглядев на часы. - Мне еще в бухгалтерию надо, отпуск оформлять! Ну, я пошел...
      Он подхватил свои папки, торопливо огляделся, не забыто ли что.
      Смуглый, широкоплечий парень отделился от стены коридора, которую он подпирал, и решительно шагнул навстречу Линькову.
      У Линькова сразу похолодело в груди.
      - Александр Григорьевич, - радостно сказал Борис Стружков, - наконец-то вы освободились! Там у нас одна история в институте случилась... Да нет-нет...
      вы не думайте... это совсем не то, это совсем другое дело! Там, знаете, Левицкий...
      Вместо послесловия О ФАНТАСТИЧЕСКОМ ДЕТЕКТИВЕ, О СВОЙСТВАХ ВРЕМЕНИ, О ДВОЙНОЙ ЛОГИКЕ И О МНОГОМ ДРУГОМ Вот мы и расстаемся со своими героями. И чувствуем при этом не только грусть, но и тревогу. Очень уж сложная судьба у них получилась по нашей вине, а мы их бросаем в трудную минуту, и кто знает, как они выкрутятся!..
      Как встретят в Институте времени-1972/1V появление двух Стружковых? Удастся ли когда-нибудь нашим героям, оказавшимся на разных мировых линиях, встретиться друг с другом?
      Все это, к сожалению, покрыто весьма густым мраком неизвестности.
      Недавно мы встретились со своими героями за чашкой кофе. И Линьков сообщил, что некоторые из его знакомых, прочитав нашу книгу, были разочарованы Например. Валя Темин выразил такое мнение "Не тянет эта штука на детектив слишком много всякой науки напихано!" А Борис добавил, что Эдик Коновалов, наоборот, заявил: "Никакая это не фантастика: приключений мало, а рассуждений всяких завались И вообще - труха!"
      Нина Берестова, которая пришла вместе с Борисом, сказала, что суждения Темина и Коновалова поверхностны и неинтересны Ей же лично кажется, что в нашей книге действительно есть серьезный недостаток, уж слишком свободно мы обращаемся со временем, и хотела бы она знать, имеются ли какие-то научные обоснования для того, что мы написали про время.
      В общем, нам в тот вечер здорово влетело от читателей. И мы поняли, что были не правы, полагая, будто нам достаточно написать книгу, а дальше читатели пускай сами разбираются. Мы обязаны рассеять все недоумения и объяснить читателю, почему мы написали так, а не иначе.
      Итак, прежде всего - почему? "Что такое фантастический детектив?" спросит читатель, который об этаком гибриде никогда и не слыхал. И не мудрено ведь в советской литературе такой жанр фактически не существует. И мы сразу же обратились к мировой литературе в поисках образцов.
      Но жанр фантастического детектива явно не пользовался особым вниманием и среди зарубежных писателей. После долгих поисков мы обнаружили всего две книги, в какой-то мере отвечавшие нашим представлениям о том, как должен выглядеть наш гибрид Это были романы Айзека Азимова "Стальные пещеры" и "Нагое солнце".
      Здесь было все, как положено в детективе: труп на первых же страницах, следователь, загадка, логические рассуждения. Все здесь было, как положено в фантастике: общество будущего, космические ракеты, мыслящие роботы, планеты дальних солнц. Преступление было неразрывно связано с фантастическим открытием, расследование убийства переплеталось с научным поиском.
      И тут мы поняли, почему этот замечательный жанр так скудно представлен в литературе.
      Дело в том, что, если пишешь фантастический детектив, приходится следовать двойной логике.
      Ведь герой детектива раскрывает преступление и находит преступника на основе анализа фактов и строгих логических рассуждений. Из малозаметных деталей он строит сложную цепь догадок и в конце концов воссоздает подлинную картину происшествия. Своим успехом он обязан аналитическим способностям человеческого разума.
      В фантастике герой попадает в необычные, странные, иногда фантастические условия, и главным его оружием опять-таки являются логические рассуждения.
      Сопоставляя события, обстоятельства, детали, он постепенно, шаг за шагом приходит к пониманию сущности происходящего, совершает научное открытие или просто находит необычный, но логически обоснованный выход из предложенной необычной ситуации И своим успехом он тоже обязан аналитическим свойствам нашего разума.
      В фантастическом детективе действует двойная логика. Ведь преступление здесь непременно связано с каким-то фантастическим научным открытием. Поэтому следователь вынужден тут рассуждать, как ученый, а ученый - как следователь.
      И поэтому мы пошли на компромисс.
      Мы решили, что у нас будут два равноправных главных героя. Один будет ученый, а другой - следователь И оба они будут соревноваться в разгадывании как самого преступления, так и его научной подоплеки. Мы поставим их в одинаковые условия, вооружим одинаковым знанием фактов и поглядим, кто раньше придет к цели. А чтобы никто из них не имел форы, мы решили, что каждый получает право на очередной ход только после хода другого.
      Так сама собой определилась необходимость чередовать главы "хронофизические"
      с главами "следовательскими" Право первого хода было решено жребием. Все остальное зависело уже от самих героев. Понятно, каждый из нас пытался помочь своему герою и осложнить задачу другому, но в конечном счете оба героя оказались на высоте.
      И вот, когда все было готово и оставалось только выстрелить из стартового пистолета, мы вдруг увидели, что забыли небольшую, но весьма существенную деталь.
      Мы забыли придумать само преступление!
      Законы избранного нами жанра требовали, чтобы преступление было совершено с применением научно-фантастических средств Очень соблазнительно было совершить преступление руками человекоподобного робота, но мы вовремя спохватились - это уже было у Азимова. Впутывать в историю инопланетных пришельцев нам не хотелось. И тогда появилась дерзкая и, как оказалось впоследствии, злополучная мысль - воспользоваться путешествиями во времени!
      Так была решена судьба Аркадия Левицкого: ему предстояло погибнуть во имя науки.
      И тут мы поняли, что раз мы собираемся писать о науке, то, значит, и книга наша должна быть научной по духу, то есть предельно логичной и реалистичной.
      Но как это может быть - реалистическая книга о заведомо фантастическом событии?
      А вот так. Пусть идея, лежащая в основе сюжета, и фантастична. Но все следствия из нее должны быть выведены с предельной научной строгостью. Все возникающие возможности должны быть прослежены в абсолютном соответствии с логикой. Никаких обманов, никаких передержек и фокусов за спиной у читателя!
      Если логика приводит к выводу, что человек, однажды убитый, должен воскреснуть, мы не будем стыдливо закрывать глаза и делать вид, что он все-таки умер. Нет, мы честно признаем суровую правду: да, воскрес! И не только признаем, но и покажем, почему, на каком научном основании это неизбежно должно было произойти.
      Мы хотели, чтобы читатель все понимал, все замечал - и верил нам не слепо, а обоснованно. Поэтому мы добросовестно посвящали его во все тайны хронофизики, - пускай глядит и убеждается, что нигде нет подвоха.
      И каждый шаг приходилось объяснять и читателям, и самим себе, и героям...
      Да, мы с горечью признаемся, что наши герои далеко не всегда оказывались на высоте положения! Они то и дело запутывались в паутине мировых линий, забывали, кто есть кто, где есть где и когда есть когда. От них помощи ждать не приходилось, а между тем соавторы сами позорно сбивались с толку и растерянно спрашивали друг друга: "Слушай, это который же Аркадий?" или: "А этот Борис откуда еще взялся?!"
      Намучившись сами, мы поняли, что просто обязаны приложить к роману те чертежи, которые были единственным нашим компасом на перекрестках времени.
      Обязаны, если не хотим, чтобы читатель так же отчаялся что-либо понять, как наш Валя Темин.
      Но, увидев, что получилось, мы вдруг усомнились: что же это такое? Детектив или задачник по хронофизике?
      Поразмыслив, мы решили, однако, что первенец нового жанра должен казаться странным именно потому, что жанр новый и непривычный для всех, включая самих авторов. Успокоив себя этими соображениями, мы отнесли роман в редакцию и стали ждать, что будет дальше.
      Судя по отзывам Темина и Коновалова, наша попытка сочетать свободу художественного вымысла со строгостью научного анализа, срастить логику расследования с логикой исследования потерпела неудачу.
      Но мы еще не теряем надежды. Быть может, найдутся такие читатели, которым придется по вкусу наш логический пуризм, наша бескомпромиссная честность в борьбе с парадоксами времени, наш непривычный в художественном произведении, но близкий их сердцам строгий и последовательно научный подход к фантастической посылке.
      Только эта надежда поддерживает нас, когда мы вспоминаем о главах, набитых нескончаемыми хронофизическими рассуждениями. "Трухой", как сказал бы Эдик...
      Нам осталось еще разъяснить, что научно и что фантастично в этих рассуждениях, и показать, что научен в них метод, а фантастична лишь исходная посылка.
      Среди всех проблем, предложенных фантастами вниманию широкой общественности, проблема путешествий во времени является, несомненно, самой актуальной.
      Марктвеновский "Янки при дворе короля Артура" путешествовал во времени без помощи всяких технических устройств - его просто стукнули дубинкой по голове. Вот до чего примитивна была техника всего восемьдесят лет назад!
      Сегодня, чтобы совершить даже самое простенькое путешествие в завтра или вчера, нужны хронокамеры, времебусы, вечемобили и прочие солидные транспортные устройства. И виновен в этом, несомненно, Герберт Уэллс, который еще в конце прошлого века ("Машина времени". 1895) ребром поставил вопрос о роли техники в хронопутешествиях, хотя одновременно постарался отбить у читателей охоту к таким путешествиям.
      С легкой руки Уэллса фантасты впоследствии так упорно атаковали проблему путешествий во времени, что даже видавшая виды общественность обратила внимание на это упорство и задумалась: а нет ли тут и в самом деле "чего-то"?
      Не будем перечислять имена и названия книг, большинство которых известно читателю. Обратим лишь внимание на то, что сегодня никто не отправляет героев в будущее (или в прошлое) только для того, чтобы описать это самое будущее. Эпоха "чистых" путешествий во времени сменилась эпохой "временных парадоксов".
      Широко эксплуатируется, например, "парадокс дедушки". Вы отправляетесь в прошлое и случайно убиваете там человека, который впоследствии должен был стать вашим дедушкой. В результате ваша бабушка не выходит за него замуж, не появляется на свет один из ваших родителей и, стало быть, не появляетесь на свет и вы. Да, но если вы не родились, то как вы могли отправиться в прошлое?!
      Вот эти-то парадоксы мы и хотели исследовать. И мы начали с того, что продолжили до логического конца намеченные нашими предшественниками рассуждения.
      Человек отправляется в прошлое: может ли он встретить там самого себя?
      Очевидно, может - об этом говорят факты (смотри, например, автобиографический рассказ М. Емцева и Е. Парнова "Снежок"). А если так, то может ли он убить сам себя? Тоже, очевидно, может. И что же тогда будет?
      Заметим, что нас интересовала не столько моральная и юридическая сторона вопроса, сколько его логический аспект. Тем более, что моральные и юридические проблемы, связанные с этим, выглядят весьма запутанно.
      Впоследствии, возможно, появится нечто вроде хронокодекса, а пока...
      Итак, повторяем: если путешествия во времени возможны, то мы неизбежно должны допустить и возможность встречи человека с самим собой. Но тогда это два физически раздельных существа, два человека, один из которых может и убить другого. Что же тогда произойдет?
      Мы долго ломали голову над своим парадоксом. Прежде всего мы убедились, что ни один фантаст почему-то не доводил своих рассуждений до этого, казалось бы, логически очевидного конца. Тогда мы стали выяснять, какие решения были предложены для других случаев. Мы рассуждали так: по существу, Аркадий собирается особым образом сделать то, что много раз делалось в фантастике, а именно - изменить прошлое. Посмотрим, что должно при этом произойти в будущем.
      Согласно Рэю Брэдбери (рассказ "И грянул гром"), даже самое ничтожное изменение прошлого приводит к кардинальным переменам в далеком будущем.
      Согласно Айзеку Азимову ("Уродливый мальчуган"), воздействие, оказанное на прошлое, постепенно "затухает" во времени, подобно кругам, расходящимся по воде от брошенного камня. Только специально рассчитанные воздействия (МНВ из романа того же автора "Конец Вечности") могут привести к заметным изменениям будущей истории. Согласно Роберту Хайнлайну ("Дверь в лето") и Генри Каттнеру ("Работа по способностям"), человек, явившись в прошлое, не может изменить свою будущую судьбу, ибо она создана "намертво"; поэтому он может только повторять уже совершившиеся события. Очевидно, в частности, что в его судьбе было предусмотрено также и это возвращение в прошлое и все, что он при этом сделает. Такого рода биография содержит, стало быть, то, что мы называем "временной петлей". Наконец, согласно Меррэю Лейнстеру ("Рядом во времени"), всякое вмешательство в прошлое создает как бы ответвление от уже происшедшей истории: возникает мир, "параллельный" нашему во времени, но с другой историей (начиная с момента вмешательства).
      Мы перечислили только главные варианты найденных нами ответов. Неискушенному читателю может показаться, что между решениями Брэдбери и Лейнстера нет существенной разницы. Для такого читателя заметим, что, по Брэдбери, мир един, и человек, изменив его историю, просто создает вместо него другой мир, а по Лейнстеру. миры с разными историями существуют бок о бок, - это параллельные миры, миры-варианты.
      Итак. в фантастике мы не нашли ответа на мучивший нас вопрос: что произойдет с Аркадием-72, когда Аркадий-70 покончит самоубийством? Мы даже начали понимать своего героя: если его также мучил этот вопрос, то не удивительно, что он попытался решить его экспериментально. Ведь что ни говори, для нас это вопрос теоретический, а для него. непосредственно занимающегося проблемами хронофизики, это такая же животрепещущая задача, как. скажем, для автомобилестроителей задача создать надежную машину. Известно, что самолеты, автомашины и прочие транспортные средства подвергают при испытаниях самым серьезным пробам, вплоть до разрушения: аналогично должно, по-видимому, обстоять дело и в нашем случае.
      Отчаявшись найти ответ и не располагая теми возможностями экспериментальной проверки, какими располагали наши герои, мы решили рассуждать сами.
      Допустим, сказали мы себе, путешествие во времени возможно. Тогда нужно допустить, что возможна и встреча с самим собой. Вот стоят друг против друга два Аркадия: один - из прошлого, другой - из будущего. Предположим, что они решили с этого момента не расставаться. К чему это приведет?
      Понятно, что вместо мировой линии одного Аркадия мы получим теперь две мировые линии двух Аркадиев, протянутые рядышком в будущее. Предположим, что наши герои опять дожили до того самого 1972 года, откуда стартовал "Аркадий-путешественник". Означает ли это, что кто-нибудь из них должен теперь сесть в машину времени и отправиться обратно, в 1970 год? Разумеется.
      нет - ведь каждый из них свободен в своих поступках (никакой мистики мы не признаем, поскольку оба являемся убежденными диалектическими материалистами, что легко заметить по нашей книге). Остается признать, что "новый" 1972 год отличается от "исходного", и. следовательно, приход Аркадия из будущего изменил историю мира, создал несколько иную историю, в которой уже не обязаны повторяться прежние события. Да и как они могут повторяться, если теперь вместо одного Аркадия сразу два!
      Так, шаг за шагом, мы выясняли для себя все новые и новые детали несуществующей науки - хронофизики. Мы, конечно, не собираемся превращать послесловие в учебник, поэтому ограничимся здесь только главным выводом:
      попытка логически строгого рассмотрения путешествий во времени (предпринятая в нашей книге) неизбежно приводит к весьма любопытному выводу - для того, чтобы путешествия во времени были возможны, свойства времени должны отличаться от тех, которые уже известны нам.
      Например, должно существовать надвремя - нечто вроде единых мировых часов.
      По каждому их "звоночку" все минуты обычного времени сдвигаются на один шаг вперед. Если бы кто-нибудь мог попасть в это надвремя, он увидел бы оттуда все наше время сразу - от бесконечно прошлой до бесконечно будущей минуты. И еще он увидел бы, как весь этот ряд минут скачками движется вперед.
      Кто же это мог бы смотреть на обычное время из надвремени? Ну, понятно, хронопутешественник! Если б он мог высунуться из своей хронокамеры. Но в том-то и беда. что он не может этого сделать - ведь его переход длится "всего ничего"!
      И. разумеется, время должно обладать свойствами, при которых возможно возникновение "разветвляющихся миров".
      В общем, это время, весьма интересное по своим физическим свойствам. А открыть эти свойства можно очень простым способом. Сядьте поудобней в кресло и подумайте: допустим, что путешествие во времени возможно, - что тогда?
      И вот тут-то нас настиг сакраментальный вопрос: обоснованны ли подобные предположения о свойствах времени? Мы даже будто бы увидели на фоне книжных полок смутный силуэт некоего строгого гражданина, который укоризненно грозил нам призрачным пальцем и выговаривал: "Фантазируете? С временем балуетесь? А время-то, оно ведь форма существования материи, штука фундаментальная! И опять же: если имеется хоть какая-то возможность путешествий во времени, то почему их никто до сих пор не осуществил? Почему не прибывают к нам наши потомки?"
      Мы сразу узнали этот скрипучий голос. Ну конечно, это он, завсегдатай наших дискуссий о фантастике, тот самый, который упорно твердит, что фантастика должна быть "строго научной".
      Мы хотели ему ответить, но незваный гость уже исчез (видно, торопился на очередную дискуссию). Поэтому нам приходится изложить свой ответ в письменном виде.
      Время, конечно, вещь фундаментальная. Но и самые фундаментальные понятия в физике зачастую подвергаются пересмотру, когда к этому вынуждают факты.
      Разве не в этом состояла сущность великих открытий Эйнштейна и Бора?
      А если говорить о фактах, то мы, в сущности, слишком мало еще знаем о свойствах времени. Всего лет семьдесят назад считалось, что время абсолютно, что оно одинаково течет для всех материальных тел во вселенной. А потом теория относительности доказала, что это не так. И даже указала на этом основании способ, которым один путешественник может обогнать во времени другого. Ученые все еще спорят о том, можно ли такой обгон осуществить на практике, а уже надвигаются новые открытия. Исследователи микромира начинают поговаривать о том, что для элементарных частиц время, может быть, "квантованно", то есть состоит из мельчайших неделимых порций-квантов и поэтому не "течет", а скорее движется скачками, сразу на целую порцию.
      Ленинградский физик Зисман, а затем его американский коллега Фейнман доказали, что античастицы - это обычные частицы, движущиеся "вспять во времени". Это означает, что мы с вами можем наблюдать, например, столкновение электрона со своей античастицей - позитроном, как будто это две разные частицы, а на самом деле все это один и тот же электрон, только до столкновения он двигался вперед во времени, а после столкновения назад, из будущего к прошлому. Другой "тандем" физиков - Терлецкий (СССР) и Файнберг (США) - теоретически доказывает возможность существования частиц, которые движутся быстрее света и способны переносить энергию против течения времени.
      Английский ученый Доббс выдвигает и обосновывает гипотезу, согласно которой время в микромире двумерно, то есть одно и то же событие по одной шкале продолжается, скажем, мгновение, а по другой - бесконечно долгое время. Он удачно объясняет с помощью этой гипотезы некоторые удивительные свойства атомного мира. Немецкий математик Гедель нашел такое частное решение уравнений общей теории относительности, которое описывает вселенную с совершенно необычайными свойствами: в ней может существовать "замкнутое", "циклическое" время. Как пишет в своей замечательной книге о времени Уитроу, "в модели Геделя теоретически возможно путешествовать в любую сторону прошлого и будущего, и совершать, следовательно, замкнутые путешествия во времени, аналогичные замкнутым путешествиям в пространстве, с которыми мы все знакомы".
      Этот длинный перечень новых догадок, гипотез и открытий неопровержимо свидетельствует: начинается активное наступление на загадки времени! Пока что речь идет о времени на микроскопическом или космическом уровне. То время, в котором мы живем, время макроскопическое, сохраняет свою одномерность, однонаправленность, необратимость и другие неприятные для фантаста свойства. Но. во-первых (и об этом всерьез говорят некоторые ученые), кто может поручиться, что мы, существа, устроенные совершенно определенным образом, способны воспринимать ВСЕ свойства времени? Может быть, как раз те из них, которые связаны с "необычными эффектами", таковы, что мы их попросту "не видим" и потому считаем эти эффекты невозможными? Не видим же мы, например, рентгеновских лучей!
      А во-вторых, напомним, что явлениями микроуровня и носмоуровня были и процессы в плазме и термоядерные реакции, а сейчас человек научился их осуществлять в макромасштабе. И если время микромира обладает какими-то особыми свойствами, то рано или поздно человек тоже поставит их себе на службу. Может быть, мы начнем путешествовать во времени с помощью гигантских атомно-кибернетических установок, где путешественника будут сначала расщеплять на элементарные частицы, а потом собирать снова (конечно, собирать будет куда труднее, чем расщеплять, но без этого все путешествие вообще-то лишается смысла). И еще, может быть, цена такой победы над временем будет состоять в пересмотре многих сегодняшних представлений - о причинности, о самом времени. Но ведь за любую победу приходится платить; главное - чтобы после расплаты еще осталось, чем отпраздновать победу.
      Тень угрюмого критика опять нависает над нами и вопрошает: а не идете ли вы против диалектического материализма в этих своих рассуждениях?
      Должны признаться со всей откровенностью: нет, не идем. Диалектический материализм не навязывает никаких конкретных свойств ни времени, ни пространству, ни материи. "Единственное свойство материи, с признанием которого связан диалектический материализм, - это быть объективной реальностью". Так говорил Ленин. Мы голосуем за эти слова - всеми четырьмя руками!