- Почему? - удивился Владислав. - Разве вирусы передаются по наследству?
      - Нет, конечно. Но ведь у глеганни не может быть наследства, у них атрофирован инстинкт размножения. Как и инстинкт самосохранения, впрочем. Они не испытывают ни страха, ни желания, ни голода, ни жажды. Их ничто не предостерегает от гибели... Подожди-ка!.. Ну, конечно, и боли они не испытывают. Им можно делать любые операции без наркоза, они и глазом не моргнут. Но они могут сгореть живьем, утонуть, умереть с голоду, если за ними не присматривать. Да, кстати! Инни пора покормить, а я не знаю, чем они питаются. Если не найдем в этой книге ничего, надо будет посмотреть то, что мы захватили по дороге в библиотеке.
      - А если экспериментальным путем?
      - Я сначала тоже так думал. Но ведь он съест все, что ему дашь, а потом может заболеть. Кто их знает, какие у них отличия в организме и какие привычки.
      Владислав посмотрел на птичье лицо Инни, безмолвно сидевшего у двери в слишком просторном для него комбинезоне Герберта и красных туфлях с острыми, слегка загнутыми вверх носками: обуви впору ему не нашлось, и Казимир, тщательно продезинфицировав эти туфли, оставил их Иннн. Странное существо сидело, опустив руки и глядя перед собой ничего не выражающим взором.
      - Мне, признаться, жутко на него смотреть, Казик.
      - Конечно. Только я тебе скажу: на Герберта - гораздо страшней, должно быть. Ведь это наш Герберт! А Виктор все время с ним и знает, что его самого ждет то же.
      - Да. Подумать только, что Таланов сомневался, брать ли Виктора в полет.
      - Это понятно, Таланов привык летать с Вендтом. А Вендт в этих условиях не выдержал бы, это я тебе точно говорю. Это уже не тот Вендт, о котором писали все газеты, когда мы с тобой были зелеными юнцами. Ему сорок шесть лет, а для астронавта с таким стажем и с такой биографией это уже старость.
      - Значит, нам с тобой все равно остается лет пятнадцать жизни, не больше? - заинтересовался Казимир. - Грустно.
      - Ну, Вендт летает уже четверть века. А ты впервые отправился в дальний рейс, и тебе всего двадцать восемь лет. Что ты хнычешь заранее? Ты, может, и летать больше не захочешь после милого знакомства с глегами.
      - Лишь бы не познакомиться с ними слишком близко! А вообще хотелось бы вернуться сюда и устроить веселую жизнь этим подземным жителям...
      - Мне вот что пришло в голову, - сказал Владислав. - Неужели у них на всей планете одно государство, одно правительство? Правда, планета их гораздо меньше, чем Земля, но все же? И что делается в других городах и селениях?
      Казимир начал листать книгу.
      - Кажется, этот ученый-глеганни записал только то, что происходило у них... Нет, что-то есть... Подожди, я тут не понимаю... очень туманно написано. Много собственных имен и слов, которых я не встречал и "Лингу" не дал. Похоже, что есть другое государство... Знаешь, я попробую спросить Инни.
      Он сел рядом с Инни; тот не пошевелился. Казимир написал вопрос на листке бумаги, дал листок Инни и жестом приказал читать. Инни довольно быстро прочел и щебечущим тихим говором начал отвечать. Казимир жестом остановил его и дал карандаш, показав на бумагу. Инни покорно начал писать. Владислав следил за этой перепиской, ощущая тупую тоску.
      - Нет, это просто черт знает что! - закричал вскоре Казимир. Эти правители сами хуже всяких глегов! Ты только послушай, что они натворили! Вернусь и собственноручно всех их перестреляю, даю слово!
      - Не давай слова, - усмехнулся Владислав. - Наше дело уничтожить глегов, а в остальном здешние жители сами разберутся, будь уверен. У нас на Земле бывали и похуже вещи, а люди все же разобрались во всем, хоть и дорогой ценой.
      - Это ты об атомной эре говоришь?
      - Не только. Всякое бывало на Земле.
      - Верно. И все-таки здесь черт знает что. Эти правители, когда уходили под землю, заявили, что боятся нападения другой державы. И выслали туда глетов... Ну, что-то вроде бактериологических бомб сбросили. А там - ни прививок, ни подземных убежищ, никакой защиты. Представляешь? Инни не знает, что с ними сталось. Наверное, все превратились в глеганни и тихонько умирают, без всякой помощи и защиты. Они ведь беспомощней, чем дети.
      - Ох, дьявол! - с ужасом сказал Владислав. - Вот теперь и у меня такое ощущение, что мы бросаем их на произвол судьбы...
      - Вот видишь...
      - Нет, все равно ощущение глупое. Ну, что мы можем сделать?.. Послушай, Казик, а у них что же, связь между городами и странами совсем прервана? Хотя да, радио они пользоваться под землей не могут... Ну, а телефон, телеграф, другие какие-нибудь средства связи у них были? Спроси Инни!
      - Инни не все знает, - сказал Казимир, окончив переписку с Инни. - То есть у него образование было вообще не бог знает какое, по-видимому, а с тех пор, как он стал глеганни, он застыл на прежнем уровне и ничем окружающим не интересуется. В общем что-то вроде телефона, даже видеотелефона у них было, насчет телеграфа я не понял, или он меня не понял. Но под землей ничего этого нет.
      - Это правители нарочно так устроили, - уверенно сказал Владислав.
      - Возможно. Так или иначе, они мало что знают теперь о своей планете, даже о своем государстве. Этот город - столица, как мы и думали; под ним были древние подземные ходы и жилища; подземный город спешно расширили и перевели туда тех, кого удалось вовремя изолировать от инфекции. Ну, и тех, кто уже переболел. Потом сюда прибыли жители ближних городов, прошли карантин, дезинфекцию...
      - Неужели они не пытались узнать, что творится в других местах? Я просто не понимаю, как же так...
      - А черт их знает как действительно! - сердито сказал Казимир и снова начал переписываться с Инни. - Ну, может, ученые не так виноваты, как ты думаешь. Инни говорит, что в горах за большой рекой живут какие-то люди, возможно, даже из этой страны. Но они никого к себе не пускают - очевидно, тоже боятся глегов. Убивают каждого, кто проникнет на их территорию. Группа ученых из столицы выкрала скафандры и отправилась туда, в горы. Многие из них там погибли, другие вынуждены были вернуться. А тут их... ну, превратили в глеганни. Больше никто не решался на такие дела... - Казимир вздохнул и начал медленно перелистывать книгу.
      - А они за семь лет так и не научились бороться с этими своими глегами? - помолчав, спросил Владислав.
      - Выходит, что нет. Та группа микробиологов, которая создала глегов, сразу вышла из строя, как я тебе говорил. А к тому же работы эти не только не финансируются правительством, но, по сути, и запрещены. Для виду что-то делается в этом направлении, но крайне мало. Это и в книге написано, и Инни подтвердил, что правители не хотят трогать глегов... - Казимир провел рукой по глазам, будто смахивая невидимую паутину.
      - А что я говорил? - сказал Владислав. - Тут действительно не поймешь, против кого раньше бороться: против глегов или против правителей.
      - Черт знает что, - тихо проговорил Казимир после долгого молчания. - Ведь как-никак эти самые правители... Они тоже люди... Ну, как все, правда? Самим-то им каково в темноте, под землей? Семь лет, а?
      - Что ты о них вдруг забеспокоился? - Владислав усмехнулся. - Они уж наверняка устроились получше, чем все другие. И света и простора у них побольше, это уж точно...
      - Больше или меньше, а не на воле, без солнца и воздуха... И все-таки сидят там и других держат.
      - Значит, боятся своего народа больше, чем жизни в подземелье. Думали, что в темноте легче задушить все живые силы... Да, пожалуй, наши собеседники правы: без помощи им плохо придется. Надо скорей возвращаться.
      Казимир молчал и смотрел куда-то в сторону.
      - Владек, тебе долго готовиться к старту? - спросил он потом.
      - Нет, могу вылетать хоть завтра. Только расчеты надо сделать Карел не успел...
      - Нам ведь нечего теперь задерживаться... Надо бы поскорей, сказал Казимир, поднимаясь. - Ну, я пойду к Виктору.
      - Ты не расстраивайся чересчур, - посоветовал Владислав. Смотри, ты даже в лице переменился... - Он вдруг запнулся. - А ты здоров, Казик?
      Казимир ответил не сразу.
      - Боюсь, что... Все равно мне надо идти к Виктору.
      - Я тебя провожу, - Владислав встал и двинулся к нему.
      Казимир вскочил, отбежал к двери. Он был бледен, глаза его казались почти черными от расширившихся зрачков.
      - Не подходи! - крикнул он. - Ты с ума сошел! Все на тебе держится!
      - Ладно, я пойду следом. Иди.
      Они шли по коридору, и Владислав видел, что походка друга становится все более неуверенной и шаткой. Немного не дойдя до медицинского отсека, Казимир пошатнулся и оперся о стенку. Он сейчас же обернулся к Владиславу.
      - Не смей! Не подходи! - закричал он. - Я сам доберусь! Иди назад! Ты заразишься! Назад!
      Владислав видел, что он не открывает глаз и судорожно цепляется за стенку. Белая марлевая повязка трепетала от крика и втягивалась в рот, мешая говорить.
      - Я не подойду, успокойся, - сказал Владислав. - Но стань лицом к стене, если ты уж так боишься за меня. Я пробегу и вызову Виктора, чтоб он тебя довел.
      - Виктору еще тяжелее, - уже спокойней сказал Казимир и, болезненно морщась, открыл глаза. - Уходи. Пойми, что тебе нельзя болеть.
      - Ты, кстати, преувеличиваешь. Почему так уж нельзя? Вот рассчитаю орбиту, стартуем - и можно будет перевести ракету целиком на автоматическое управление. Это Виктору нельзя, а не мне.
      - Виктор все равно болен, - пробормотал Казимир и с усилием пошел, цепляясь за стенку. - Ах, черт, все двигается и расплывается. Слушай, я правильно иду?
      - Правильно. Да ты держись стенки.
      - Мне все кажется, что я прохожу сквозь стену. Или она сквозь меня.
      - Поворачивай направо. Тут уж близко.
      Казимир долго топтался у поворота, крича: "Не подходи!" Наконец, сделав отчаянное усилие, шагнул вправо. Дверь медицинского отсека приоткрылась. Виктор поглядел на Казимира, молча подошел к нему, обнял. Владислав поразился, как страшно изменилось лицо Виктора за эти два-три дня: синевато-бледное, осунувшееся, с глубоко запавшими усталыми глазами, оно уже не казалось юношеским и светлым. Виктор заметил Владислава и вздохнул.
      - Тебе не надо было сюда идти, - тихо сказал он. - Но раз уж пришел, подожди. Я сейчас вернусь.
      Виктор вскоре вернулся, закрыл за собой дверь медицинского отсека и прислонился к ней спиной. Он тоже надел марлевую маску.
      - Надо поскорее стартовать, - без всяких предисловий сказал он.
      - Завтра. Раньше не успею сделать расчеты.
      - Ладно... Если почувствуешь себя плохо, немедленно иди ко мне. И забирай этого... Инни.
      - Мне нельзя болеть. Кто же рассчитает орбиту?
      - Если начнется болезнь, ты уже не сможешь докончить расчеты. Не будешь видеть.
      - И что же тогда?
      - Подождем до завтра... Завтра, я думаю, Таланов уже сможет это сделать... если ему приказать...
      В голосе Виктора звучала горечь. Владислав похолодел и стиснул зубы. "Таланов... герой космоса... я его портрет еще в школе повесил над своим столом. Таланов - глеганни..."
      - А ты? - спросил он с трудом.
      - Я... ну что ж, я постараюсь продержаться, пока... Видишь ли, нам с тобой придется подготовить анабиоз... для всех, кроме тебя, если ты будешь здоров, и меня. Иначе нам не справиться, они погибнут.
      - Тебе тоже надо... анабиоз... - с трудом проговорил Владислав.
      - Одному тебе будет слишком тяжело... с этим Инни. Правда, можно научить его разговаривать и понимать, хотя без Казимира это будет труднее.
      - Я справлюсь один, не беспокойся.
      - А если ты заболеешь после старта?
      Владиславу стало страшно. Он представил себе, как останется один с молчаливым, ко всему на свете равнодушным существом из другого мира. Как заболеет и сначала будет мучиться, хорошо зная, что его ждет, а потом станет таким же равнодушным, полумертвым и беззащитным... И никого рядом, кроме такого же ходячего мертвеца... на долгие месяцы... И все будешь понимать, все видеть... "Нет, я не выдержу! Лучше умереть!.. Да, но умереть нельзя, тебе нельзя. Ты должен раньше вывести ракету на орбиту. По крайней мере. А потом..."
      - Ты же все равно болен, - сквозь зубы сказал он, с отчаянием глядя на Виктора.
      - У меня более легкая форма. Может быть, и последствия будут не такими... как у других. И потом я врач, Владек. Я должен держаться.
      Он поднял голову. Владислав поглядел в его серые, ясные, смертельно усталые глаза - и замолчал. Судорога перехватила ему горло.
      - Я все сделаю, как ты сказал, Виктор, - проговорил он наконец. Мы с тобой вместе все сделаем... - Он помолчал и добавил: - Если нам доведется еще летать, я бы хотел всегда отправляться в космос с тобой.
      - Спасибо, Владек, - тихо ответил Виктор. - Мы еще полетаем, правда?
      Они стояли и глядели друг на друга. Марлевые маски почти целиком скрывали их лица; одни глаза жили на этом белом мертвенном фоне. Глаза видели и понимали все.