Стрела времени - Путь проклятых (апология некроромантизма)

      – Возможно,– попытался уклониться я от прямого ответа.
      – Нет, если тебе со мной неинтересно, ты скажи, я не обижусь…
      Она, кажется, готова была расплакаться оттого, что вампир не хочет встречаться с Ней. Да тебе не плакать – радоваться надо, девочка! И молить Бога, чтобы мы никогда больше не увиделись…
      – Конечно, увидимся,– я говорил совсем не то, но остановиться уже не мог.– Скажи мне свой телефон – я позвоню. Завтра. Как стемнеет. Да, кстати, как тебя зовут? А то мы даже не успели познакомиться!
 

x x x

 
      Ее звали Эльвира. «Повелительница Тьмы!» – чуть не брякнул я, вспомнив название соответствующего фильма. Везет мне на экзотические имена! Сначала Генрих, теперь – Эльвира…
      – А тебя как зовут?
      – Влад.
      – Влад Дракула-Цепеш? – ее глаза округлились.
      Стокера начиталась. Или тоже фильмов насмотрелась.
      – Да нет,– криво усмехнулся я.– Я не столь стар и крут.
      – Ну ладно,– ей явно не хотелось расставаться,– до завтра. Ты позвонишь?
      – Ну сказал же – позвоню!
      – А завтра… завтра ты меня не укусишь?
      Мне показалось, что эти слова Эльвира произнесла со скрытой надеждой – и мне это очень не понравилось.
      – Нет,– пресек я ее надежды (если они и были) в самом зародыше.– Я на неделю вперед кровью накачался!
      Пауза.
      – Ой, у тебя в боку нож торчит!
      – Правда?
      Я легко выдернул засевшую во мне финку, о которой успел совершенно забыть. Неплохой ножик. Отер лезвие о траву и протянул ей.
      – Дарю!
      Испуганный взгляд, то и дело возвращающийся к месту, откуда я извлек нож.
      – Не волнуйся. Я ведь уже умер, так что подобной игрушкой меня не убить. Бери. На память об этой ночи.
      На этих словах мы и расстались.
 

x x x

 
      Ну разумеется, я позвонил ей, и мы почти всю ночь гуляли по городу, и я больше не корчил из себя чудовище, чтобы оттолкнуть ее; я нес всякую чепуху, рассказывал ей байки из вампирской жизни – а она слушала меня с широко распахнутыми глазами, иногда ойкала, зажимала рот ладошкой, смеялась моим неуклюжим мрачным шуткам, а потом грустно вздыхала…
      – Я понимаю, это должно быть страшно – жить так… Но ведь ты убиваешь всяких… нехороших – вроде тех, вчера?
      – Стараюсь,– буркнул я. Ну вот, та же сказка, что и я придумал для себя когда-то! Только она, в отличие от меня, в эту сказку еще и верит! – Но иногда попадаются и нормальные люди. Ты знаешь, как я потом себя чувствую?!
      – Бедный…– она потянулась ко мне, провела ладонью по моей щеке.
      – Ты лучше бы их пожалела! – отстранился я.– Тех, которых мне приходится убивать! Представь, что на их месте окажется… твоя мать, отец, брат! Представила?
      – Представила,– серьезно кивнула она, и некоторое время мы шли молча. Неужели наконец дошло?!
      – Но ты ведь не можешь по-другому?
      Рано обрадовался!
      – Не могу. Знаешь, когда мне совсем хреново, я стараюсь убедить себя, что правы буддисты. Что смерть – это и не смерть вовсе, а лишь переход в новое тело. Человек переходит в другую инкарнацию и живет дальше – как одежду сменил. Тогда получается, что я никого не убиваю, а просто дарю им новое рождение.
      – А это… правда?
      – Не знаю. Но очень хотелось бы в это верить. Так было бы легче мне. Да и им – тоже. Только это все теория, а на практике… сама видела.
      – Я понимаю… (Ни черта ты еще не понимаешь!) Только это все равно здорово!
      Я потрясенно остановился.
      – Что – здорово? Быть мертвым, спать в гробу, бояться солнечного света и по ночам охотиться на людей?
      – Нет… хотя и это… но ведь это совсем другая жизнь!
      – Ага, вернее – смерть!
      – Нет, жизнь! Ты ведь ходишь, разговариваешь, шутишь, куришь вон даже! И руки у тебя теплые! Не веришь?
      – Верю…– я с изумлением понял, что она говорит правду. Что же со мной происходит?!
      – А еще ты влюбился. В меня! Скажешь, неправда?
      – Правда,– невесело усмехнулся я.– Только лучше бы тебе держаться от меня подальше! А мне – от тебя.
      – Глупенький! Ты ведь живой! Хотя и вампир. Но ведь это просто здорово! Школа, потом институт, работа, семья, магазины, телевизор – разве это жизнь? А вот у тебя…
      – Ну да, чужие глотки рвать – это действительно жизнь! – огрызнулся я.
      – Ну почему ты опять…– на глазах у Эльвиры выступили слезы.– Да пусть даже глотки рвать! – вдруг выкрикнула она.– Все лучше, чем так… прозябать. Это по крайней мере – настоящее! Это – жизнь. Или смерть. Но – настоящая, а не та, что все себе придумывают, как в этих сериалах…
      Она замолчала, всхлипнула.
      – Ну что ты, милая, успокойся,– я обнял ее за плечи, и она вдруг вскинула голову, рванулась ко мне и припала к моим губам своими – такими нежными, такими сладостными…
      Она чуть было не добилась своего. Ее шея была совсем рядом, она словно специально подставляла ее… белая бархатистая кожа и так соблазнительно, приглашающе трепещущая в ожидании жилка…
      В последний момент я с невероятным усилием отшатнулся от нее, поняв: Эльвира действительно делала это специально! Она хотела, чтобы я ее укусил! А потом… потом у меня уже не будет другого выхода, кроме как сделать ее такой, как я – просто убить ее я бы не смог, и она это знала!
      – Нет, девочка, не выйдет! – прохрипел я, с трудом подавляя туманящее разум нестерпимое желание.– Ты сама не понимаешь, что делаешь! Ведь обратной дороги уже не будет – даже если кто-нибудь всадит мне в сердце осиновый кол до рассвета! Это все красивые сказки, а как оно на самом деле – ты уже видела. И это еще не все! Неужели ты хочешь…
      – Хочу,– очень серьезно ответила она, глядя мне прямо в глаза.– Ведь это мой единственный шанс стать не такой, как все! Стать такой, как ты! Ведь я тоже люблю тебя,– тихо добавила она.
      – И я люблю тебя, девочка,– я провел рукой по ее волосам.– Это ново и необычно для меня, вампира, ночного убийцы – но я люблю тебя! Может быть, именно поэтому мои руки теплеют, когда мы вместе. Я ведь никогда никого не любил раньше… Но именно поэтому я не позволю тебе стать такой, как я! Я проклят, Эльвира! Я – мертвый, что бы ты ни говорила! А ты… тебе еще жить и жить! Лучше всего нам было бы расстаться, но… я уже не могу без тебя!
      – А я – без тебя,– прошептала она.– Ну ладно, раз ты не хочешь – давай просто целоваться!
      Мы целовались долго и самозабвенно. И в эти мгновения я на самом деле ощущал себя живым.
      Потом, уже под утро, я спешил к себе, и не успевал, небо на востоке уже занялось ослепительным жгучим сиянием, еще невидимым для людей, но причинявшим мне боль; в голове колокольным звоном гудела бешено пульсирующая кровь, мысли путались, и я бежал из последних сил, я мчался, летел… я действительно летел! Впервые в своей посмертной «жизни» я смог взлететь – и это спасло мне «жизнь».
      Я успел.
      Успел в последние мгновения перед испепеляющим рассветом.
      Да, что-то со мной действительно происходило.
 

x x x

 
      …Два наполовину погруженных в прозрачный студень тела на высоких, похожих на надгробия, постаментах. Под потолком – пригашенные бестеневые лампы, как в операционной. Разноцветные водоросли проводов, болотные огоньки индикаторов, бельма экранов… Голоса. Обрывки фраз.
      – …по сценарию. Следующим… активация… экстремальные условия… градиент психической напряженности…– голос обволакивает серой ватой, в которой прячется отточенная хирургическая сталь.
      – …очень любопытных эффектов. Клиническая смерть… замедление метаболизма; сердце почти не бьется, дыхание… изменение химического…– уверенный индиго, карминовые прожилки нездорового интереса.
      Кто же эти двое, залитые в студень, распятые на двух надгробиях? Кто?!
      Почему-то мне это кажется очень важным. Но сфокусировать взгляд никак не удается, картинка плывет; последнее, что я вижу – чье-то лицо, склоняющееся…
 

x x x

 
      Я уже видел этот сон, видел! Но он всякий раз ускользал, не давался, оставляя после себя лишь некие смутные, неясные ощущения – и лишь сегодня мне удалось удержать его в памяти, сохранить хоть что-то после пробуждения.
      Я чувствовал: это было нечто большее, чем просто сон, игра причудливых образов. Некая иная, внутренняя реальность?
      Или…
      Что-то менялось во мне – впервые за двадцать с лишним лет посмертного существования!
 

x x x

 
      …Разумеется, мы с Эльвирой (Эльвица, Элис , Девочка Эли – я называл ее по-разному, и она каждый раз так искренне смеялась над очередным подобным прозвищем, что я не уставал выдумывать все новые) – разумеется, мы с Эли встречались с тех пор каждый вечер. Мы были уже не в силах расстаться, и я больше не предпринимал попыток оттолкнуть ее; я понял – это судьба!
      Через несколько дней (вернее, ночей) я, окончательно убедившись, что теперь способен летать аки птица (точнее, аки нетопырь!), продемонстрировал моей Эльвице свое новое умение. В тот вечер я специально надел длинный кожаный плащ с высоким воротником (мне все равно, во что одеваться: нам, упырям, при любой погоде ни жарко, ни холодно; так что плащ я одел исключительно для драматического эффекта). В этом плаще я действительно походил на своего тезку Влада Дракулу-Цепеша – особенно когда начал медленно подниматься в воздух, воздев руки к наливавшейся лимонной желтизной полной луне!
      Девочка Эли просто ахнула, а я, ободренный подобной реакцией, свечой взмыл вверх, потом спикировал обратно, продемонстрировал Эльвире несколько воздушных пируэтов, смерчем закружился вокруг нее, не давая опомниться – и бесшумно приземлился рядом. Я чувствовал себя прекрасно – словно летал всю жизнь (и не только «загробную»)!
      А потом я посмотрел ей в глаза и без слов понял, чего она сейчас хочет больше всего на свете. Нет, конечно, она хотела большего, но сейчас…
      – Welcome to Wonderland, Alice! – и, подхватив ее, я снова взмыл в воздух.
      Мы плыли над ночным городом, и у нее просто не было слов, чтобы выразить свои чувства, а когда я дал ей вволю налюбоваться открывающейся с высоты панорамой, то решил немного похулиганить и ринулся вниз, со свистом проносясь мимо окон домов, не сбавляя скорости на виражах, в последнее мгновение сворачивая в сторону, огибая деревья и фонарные столбы; мы неслись, словно черный вихрь, и на особо крутых виражах Эльвира визжала от восторга: она совсем не боялась!
      Потом, когда наш безумный полет закончился на том же месте, откуда начался, она с сожалением высвободилась из моих объятий и посмотрела на меня снизу вверх.
      – Это было так здорово, Влад!.. Ну почему ты не хочешь, чтобы я тоже могла так?
      Ну что я мог ей ответить?! Я уже рассказал и показал ей почти все – и это не произвело на нее никакого впечатления.
      Она по-прежнему хотела стать вампиром!
      Каприз ветреной девчонки?
      Или – что-то большее?
      Я не хотел этого.
      Но я чувствовал: это – судьба.

3

      Позволь, я коснусь тебя,
      Войдет в кровь звериный яд,
      И лунный священный свет
      В тебе свой оставит след.
      Ты будешь змеи быстрей,
      Всех женщин земных нежней -
      Позволь мне тебя коснуться – или убей!
(Группа «Ария», «Зверь».)

      Разумеется, в конце концов она добилась своего, причем отнюдь не оригинальным способом. Я вполне мог бы это предвидеть – если бы любовная дурь не застила мне глаза! Это произошло через месяц после нашего знакомства.
      Эльвица не раз за это время пыталась набиться ко мне в гости, но каждый раз ее попытки натыкались на мой вежливый, но твердый отказ. Одно из главных правил вампира: никому и никогда не выдавай своего убежища, если не хочешь, чтобы однажды к тебе заявились «гости» с осиновыми кольями! Даже «своим», таким же не-мертвым, не стоит показывать место, где ты спишь днем. А о людях и говорить нечего!

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.