Наконец-то мы одни

Наконец-то все дни станут полностью нашими. Разумеется, после прихода с работы. Никто нам не будет мешать, мы будем рано ложиться спать и вставать с рассветом, вскопаем землю возле забора со стороны Ули, и я быстренько посею там какую-нибудь зелень. Нет, слишком поздно. Куплю рассаду базилика в горшках и посажу. Адам чинит газонокосилку — шестой раз в этом году. У газонокосилки мотор от стиральной машины, ножи изготовил какой-то ножовщик, мастер по этим агрегатам, они, правда, постоянно забиваются и перестают вращаться. Адасик подошел ко мне.

— Послушай, Ютка... — И сделал многозначительную паузу.

Когда он так замолкает, у меня разливается тепло в животе и появляется легкая слабость в коленках.

— Ну, что? — ответила я. Отчего бы мне его не послушать?

— А что, если нам задернуть шторами окна и притвориться, будто мы куда-то уехали, и не включать свет? И все подумают, что нас нет дома, ведь правда?

Я уже догадывалась, что у него в мыслях, потому что иногда мы поступали именно так. Когда Тося дома, это невозможно. Я не понимаю, почему у нас с этим столько проблем, вот, к примеру, ни Реньке, ни Артуру не нужно занавешивать окон и делать вид, будто их нет. Уля с Кшисиком тоже попросту идут в спальню, когда им того захочется. А нам приходится что-то изобретать, хотя не буду скрывать, что в этом есть и своя прелесть, и пробегает легкая дрожь, и в результате у меня возникает ощущение, будто я участвую в эротическом триллере. Возможно, если бы он в конце концов женился на мне, чего я, конечно, совсем не желаю, то некоторые вещи утратили бы свою остроту. Разумеется, я этого совсем не хочу — никаких свадеб, никаких мужей, никакой зависимости от мужчины, пусть он даже не помышляет!

— А что, если мы так и сделаем? — прошептала я.

И мы сделали. Несмотря на то что начало июля, Адам растопил камин. Я задвинула шторы, приняла ванну, зная, что меня ждет романтический вечер с сексуальным акцентом, кроме того, ребенка нет дома, что придает ситуации особую пикантность. Не хотелось думать о том, чем сейчас может заниматься Тося. Я вошла в спальню, Борис развалился на кровати. Прогнала его в большую комнату, зажгла свечу. Адам суетился в кухне, открыл вино, принес бокалы. Деньги лежали на счете в банке, и только теперь я могла с чистой совестью начать его уговаривать отложить наш отпуск, например, до зимы. До зимы далеко. Адам, обнаженный, склонился надо мной, мамочка родненькая, я надеюсь, что моя дочь Тося проводит сегодняшний вечер иначе, не так, как я!

Откинула одеяло жестом, который я подсмотрела в одном американском фильме. Адам запрыгнул, мы зарылись в постель, он обвил руками мою (мне бы хотелось сказать: мой гибкий стан) шею и... вместо романтического вздоха я услышала:

— Черт побери! Откуда здесь эта песочница?

Он вскочил и включил свет. Действительно, в ногах горы песка, оставшиеся после Бориса, песок занимал половину тахты. Весь романтизм тут же рассеялся, потому что мы принялись менять постельное белье. После чего, весело хихикая, нырнули в чистую постель и погасили свет. Горела только крошечная свечка. Я потянулась за вином, а Адам раскинулся, как султан.

— Не знаю, полагается ли в нашем возрасте заниматься такими вещами.

— Какими? — поинтересовалась я, сделав большие глаза, и выпила вино.

— Я уже и не помню, что хотел сказать. Склероз, — ответил он и ущипнул меня за попку.

В этот момент затрезвонил телефон. Мы замерли.

— Я подойду. Кто-то заметил свет.

— Убью тебя, если ты не вернешься через две минуты.

Я сорвалась с постели, обозленная, что именно в это время, в половине десятого, когда мы настроились на романтический вечер (первый с тех пор, как уехала Тося), кому-то вздумалось нам позвонить. Таким образом резко падал среднестатистический показатель по сексу в нашей стране, который и так оставляет желать много лучшего и который до сих пор мы стремились поддерживать на хорошем уровне!

Накинув рубашку Адама, я бросилась к телефону.

— Алло?

— У тебя есть минутка?

Нет, я не могу терять ни минуты. В конце концов не всегда тридцативосьмилетнюю женщину ждет в постели мужчина, и у меня абсолютно не было времени на всякие глупые телефонные разговоры. Звонила Агнешка, и голос у нее был грустный, будто перед ней лежало шесть килограммов картошки, которую надо почистить.

— Ну естественно, — сказала я, припоминая с трудом, что обязана уделить подруге время, потому что именно она меня поддержала, когда я оказалась в трудном положении. — Подожди минутку. — Я положила трубку на столик и побежала к Адаму.

— Это Агнешка, мне надо с ней минутку поговорить, у нее что-то случилось. — Я чмокнула его в лобик и налила себе вина. — Подождешь?

— Буду терпелив, как Годо9.

— Там все ждали Годо, а не он ждал остальных, — напомнила я.

— Я не уверен. На самом деле все могло быть иначе. — Адам повернулся на бок и лежа стал потягивать вино. — Беги и поскорее возвращайся.

С бокалом в руке я устроилась в кресле и схватила телефонную трубку.

— Ну что там у тебя? — Я старалась, чтобы мой голос не выдал нетерпения.

— Не знаю, ехать мне или нет в Белосток?

Боже! Я думала, что эта тема уже закрыта. Дело в том, что Агнешка месяца три назад ездила в командировку в Белосток, где расположен филиал ее фирмы. В этом самом Белостоке public relation10возглавляет некий господин Гвидон. И этот мистер Гвидон на банкете по случаю пятилетия фирмы усиленно за Агнешкой ухаживал. Даже целовал ее возле гостиницы, в такси, так что Агнешке пришлось собрать всю свою силу воли к кулак, чтобы не пригласить его к себе в гостиницу, на чем он очень настаивал. Ну и у Агнешки, которая, безусловно, ужасно любит мужа, немного закружилось в голове. Мы провели с ней шестьсот тысяч бесед типа: я Гвидона не люблю, но ты не можешь понять, что значит быть целованной пятнадцать лет одним и тем же мужчиной!

Она меня слегка задела, потому что это было еще до эпохи Адама (он меня ждет, быстрее, Агнешка!), но я поняла, что в ней взыграли эмоции, а потому не придала этому особого значения. Потом какие-то телефонные звонки, когда же он оказался в Варшаве, они посидели за чашкой кофе, и это, пожалуй, все. К несчастью, три недели назад в ее головной фирме в Варшаве состоялся съезд всех ви-ай-пи11. Но на этот раз мистер Гвидон уже не бросал на Агнешку томных взглядов, а просто забрал в гостиницу секретаршу, и эта секретарша ушла от него утром. Агнешка точно белены объелась.

— Но он же влюблен в меня! — стонала она. — Как он мог так поступить на моих глазах?

Агнешка провела небольшое расследование, оказалось, что у Гвидона есть жена, очаровательный сынишка, а еще он любитель одноразовых контактов на ночь и без обязательств. А теперь снова планировалась поездка в Белосток, и шеф спросил, едет ли она, потому что необходимо заранее заказать гостиничный номер.

— Тебе не надо ехать, — ответила я просто.

— Мне не надо ехать? — Я поняла по голосу, что Агнешка изумлена.

— Нет, не надо, — повторила я.

— Ты можешь это как-то обосновать? Легко сказать: нуте нате!

— Если не поедешь, то сама будешь рада и счастлива как человек, не имеющий угрызений совести перед мужем.

— Мой муж здесь ни при чем! — Агнешка обиделась. Помолчав секунду, она добавила: — Но если я не поеду, то буду отчаявшейся, одинокой и брошенной женщиной. Где же здесь истина?

— Не надо ехать.

— Я пыталась поговорить с Манькой, она сказала, что я ненормальная. Что же мне делать?

— Не ехать.

— Я тебя не понимаю. Мне нужно какое-то решение, а не просто чтобы мне сказали: нет. Я рассчитывала, что ты мне поможешь.

— Не надо ехать.

Я поджала под себя ноги и отхлебнула вина.

— А то, что поедет Ася, разве это не аргумент? Скажешь, нет? Ведь если я не поеду, начнутся сплетни на мой счет. Секретарша... Ведь между нами возникла какая-то неуловимая связь, а ты все опошляешь. Если я не поеду, у него сердце разорвется на части.

— Может быть, и разорвется, но не с тобой, а с секретаршей.

— Ты права. Наверное, мне лучше не ехать. Так что же мне делать?

— Не надо ехать, — бубнила я тупо.

— Значит, если будет и следующая командировка, придется шефу сказать, что я опять не поеду? Ты в состоянии предложить мне другой вариант, посоветовать что-нибудь умное?

— Ты ждешь, чтобы я сказала тебе: поезжай? — осенило меня.

— Да!

— Но этого я не скажу. Ехать не надо.

— Тебе что, очень надо так меня изводить?

— Нет. Но ехать не надо.

— Ты становишься слишком однообразна. Разве мне так будет намного лучше? Что я, по-твоему, совсем пропащая? Не понимаю, что творю? Ты должна сказать: поезжай!

— Но я тебе говорю: не надо ехать. — У меня кончилось вино, и мне хотелось к моему Адаму немедленно, сию же секунду.

— А все-таки почему? И на такой простой вопрос у тебя нет нормального ответа? Вообще в природе существуют три вопроса, которые я бы хотела тебе задать. Есть ли Бог и загробная жизнь и надо ли мне ехать? Или все-таки лучше нет? Первые два мы можем обсудить с тобой как-нибудь в другое время. Как же мне быть, скажи мне в последний раз, и, пожалуйста, покороче! В конце концов, ты даешь людям советы, не так ли?

— Нет! — прокричала я в телефон. — Тебе не надо ехать. Если твой муж вдруг временно стал для тебя никем, то пусть до тебя дойдет, что Гвидон плевать на тебя хотел!

— Откуда ты знаешь? — огорчилась Агнешка. — Думаешь, это из-за той бабы? Ты, наверное, права... Если он был с этой мерзкой секретуткой. Но ведь она не постыдилась... — Голос Агнешки и впрямь прозвучал печально. Но через минуту в нем появились нотки уверенности: — Значит, я должна поехать и дать ему понять, что между нами ничего не было, что он мне безразличен. — На этот раз в ее голосе зазвучала надежда.

Я взглянула на часы. Двадцать бесценных минут пролетело.

— Не надо ехать. Ему все равно, что ты сделаешь. Он даже не позвонил.

— Мне и так не во что одеться.

— Тем лучше, тебе будет проще отказаться от командировки.

Агнешка молчала.

— Наверное, я не поеду, — раздалось в телефонной трубке. — Ну пока, как-нибудь созвонимся.

Я выдернула телефонную вилку из розетки и вернулась к Адаму с пустым бокалом в руке. Мой милый лежал, развалившись, поперек кровати. В ногах на только что застланной чистой простыне устроился Борис. Свечка потрескивала, фитиль погрузился в воск. Наполовину наполненный бокал стоял на полу. Я села на кровать и ласково дотронулась до плеча Голубого.

— Иди, иди сюда, я тебя жду... — Голос Адама был сонный.

Я задула свечу и легла с ним рядом. Он обхватил меня рукой так, чтобы моя грудь удобно покоилась в изгибе его локтя, и засопел мне в ключицу, обдавая уютным теплом. Во сне.

Я лежала неподвижно, размышляя, почему когда-то, давным-давно, мечтала иметь телефон. Что за дурацкое желание. А потом я подумала с надеждой, что Тося именно так проводит вечера. А потом я заснула.

Почему, когда я была молодой, двадцатилетней женщиной, не хотела заниматься любовью по утрам, ведь это так приятно? Не знаю. Все чаще я не нахожу ответа на этот и другие вопросы, а ведь мне платят за ответы. Может быть, мне надо самой себе написать письмо?

Я поехала в редакцию и постучалась в кабинет главного.

— Мой приятель был на сессии «Плейбоя», — сказал он с отвращением. — Вы знаете, что им, этим моделям, приклеивают попки скотчем?

— Зачем? — спросила я, сообразив, что никакой скотч в мире не в состоянии удержать ягодицы в вертикальном положении.

— Не знаю. Но выглядит это безобразно. — Шеф, похоже, и впрямь испытывал отвращение. — Да-да, жизнь разрушает иллюзии. А вы по какому делу, пани Юдита?

Я вкратце изложила ему свои финансовые трудности и то, какое пагубное воздействие они оказывают на мою психику, горячо раскаялась в прежних своих выходках, извинилась за угрозы, что поменяю работу, и попросила дополнительные заказы.

— А может, вы напишете что-нибудь о сексе? — оживился шеф, но прежде чем я успела что-нибудь ответить, он махнул рукой. — Нет, в таком состоянии это бессмысленно...

— С удовольствием напишу, — выдавила я. Тот, над кем висит неоплаченный долг, способен настрочить что угодно на любую тему, хотя я стала бы тысяча двести пятнадцатым человеком, кропающим о сексе. Если бы все, кто пишет, занялись бы не теорией, а практикой... Просто приятно подумать.

— Ну и отлично. Хотя, честно говоря, мне бы хотелось вернуться к вечным ценностям в изменчивых превратностях судьбы, — вздохнул главный. — Как сохранить отношения, как прийти к взаимопониманию с партнером... Сейчас есть книги об этом... Словом, напишите. Период отпусков, никто не работает, — вздохнул главный и посмотрел в окно. — Мне тоже придется ехать отдыхать. Ничего не поделаешь, такова жизнь. — Казалось, он был не в восторге.

Я поблагодарила его и тихонечко удалилась. Разумеется, напишу! Сочиню, буду строчить и строчить, я должна работать, потому что спокойно жить с таким долгом не могу. По дороге домой я зашла в книжный магазин и приобрела массу полезных книжек, которые бы наверняка купила Бриджит Джонс, окажись она на моем месте. Но мне все равно Адасик больше по душе, чем Хью Грант.

Как его обольстить. Как от него уйти. Как его заманить. Как ему опротиветь. Женоненавистник и женщина, которая любит. Найди общий язык с партнером. Найди общий язык с мужем. Найди общий язык с любовником. Понять, что он говорит. Понять, что он чувствует. Догадаться, чего он не сказал, и так далее. К этим книжкам продавщица отдела добавила еще две. «Знаки Зодиака. Как подобрать спутника жизни, чтобы жить долго и счастливо» — эта показалась мне самой интересной. И еще одну книжку о сексе. Потратила я сто шестьдесят четыре злотых, потому что покупала все в отделе уцененных книг.

Я подготовлю цикл статей. Главный придет в экстаз и предложит мне вести постоянную рубрику. Воображение уже рисовало заголовок большими буквами: «Советы Юдиты». Нет, все это бессмыслица — когда кто-то кому-то дает советы, люди уж точно не станут это читать. Юдита понимает. Никто этому не поверит. Юдита и ты. Ты и Юдита. Юдита не дает советов. Юдита, которая никогда никому ничего не советует.

Юдита, которой нужен совет.

Юдита тебя поймет. Ты, он и Юдита. Обожаемые треугольники. Ты в треугольнике с Юдитой. Твой партнер и Юдита. Любовь Юдиты. Адам и Юдита. Юдита и Адам Голубой. Интересно, как бы выглядела наша общая визитка на двери? Я бы никогда, конечно, не поменяла своей фамилии, тем более на фамилию Адама, потому что Тося носит мою, то есть Экса — нынешнего Йолиного мужа, и ей было бы немножко неловко, если бы я вдруг стала носить фамилию Адама. Ведь Тося, наверное, так скоро не поменяет своей. И я тоже нет. Никогда за него не выйду, потому что не хочу. Я не стану носить никакой дурацкой фамилии какого бы то ни было типа, пусть даже им окажется мой Адасик!

Я немножко разволновалась. Столько всего на мне. Адам должен был подъехать к пяти на угол Маршалковской и Иерусалимских аллей, и нигде его не было видно. А здесь нельзя парковаться. Я больше не желаю с ним договариваться. Ведь еще совсем недавно я могла на него рассчитывать, он был пунктуален. И ведь даже никакой дурацкой свадьбы у нас не было, после которой мужчины начинают опаздывать, разбрасывать носки где попало и перестают менять прокладки в кранах, чем Адасик занимается с удовольствием и с видом знатока социологии и чего никогда не умел делать мой предыдущий.

Я торчу на углу, как дура, и действительно чувствую себя покинутой женщиной. Книги оттягивают мне руки, и наверняка все посматривают на меня и думают: о, взгляните, еще одна брошенная наивная баба. Не буду выставлять себя на посмешище. Подожду еще пару минут и пойду на электричку. Вот как влияет утренний секс на мужчин. Я бросила взгляд на часы — семнадцать сорок. У-у-у, вот так дела! Но хотя бы пару минут он мог бы меня подождать? Было время — ждал. Интересно, долго я тут стою? Минут пять? Собственно, незачем дольше стоять. Он уехал.

— Моя сладкая крошка, у тебя есть часы?

Я обернулась и увидела своего ненаглядного Голубого.

И не подумала устраивать ему скандал из-за того, что я опоздала. Только развела беспомощно руки с двумя тяжелыми пакетами с надписью: «Дешевая книга».

— Мне пришлось поставить машину возле универмага «Смык».

— Пошли.

Он подхватил мои сумки с книгами и заглянул внутрь одной. На самом верху «Секс и все, что ты должна знать о нем».

Голубой расплылся в улыбке — чертов социолог!

— Надо было спросить у меня утром, а не литературу на эту тему покупать. Здесь важен эмпиризм. — Когда он хочет меня поддеть, то выражается именно так.

— Эмпиризм, — начала я, — то есть опыт, следовательно... — Я по-дружески хлопнула его по плечу, ничуть не упрекая за то, что он должен был вчера ждать меня с этим вином. Потому что Адасик очень, ну просто очень классный. Я вообще порой не знаю, как вести себя с ним, потому что даже не могу с ним поссориться, что у меня получалось неплохо с теперешним Йолиным супругом.

Мы приехали домой поздним вечером. На западе небо струилось оранжевым цветом. Мы сели под ивой и стали обгладывать курочку из какой-то столовки, запивая апельсиновым соком. Адам допил вчерашнее вино.

— Юта, ты серьезно не хочешь никуда ехать в отпуск? Будем сидеть дома?

Ну вот так всегда, даже спокойно поесть нельзя, потому что тебе тут же припомнят, что ты сболтнула в минуту слабости. А может, ему на руку то, что я не хочу ехать на этот Крит?

— А ты хочешь поехать? — спрашиваю его осторожно.

— Я бы поехал... Но...

Я замерла. Сейчас он скажет, что не со мной или что хотел бы поехать с одним Шимоном или с бывшей женой, потому что по ней соскучился.

— Шимону срочно нужен компьютер. Я подумал, если ты действительно не прочь остаться, то хватило бы на компьютер из тех денег, что мы с тобой отложили на отпуск, а мы бы могли махнуть куда-нибудь зимой, как ты и говорила. У меня появилась постоянная подработка на радио, так что расходы быстро возместятся... Что ты на это скажешь?

Я? Ничего. Не могу же я признаться, что должна Але деньги. Мне пришло в голову, что я могу ему соврать, будто моей маме и моему отцу срочно понадобились деньги и не могли бы мы им... Наврать еще успею.

— Естественно, — ответила я спокойно, — так и сделаем. Сейчас в теплых странах слишком жарко.

— Отлично. Шимон обрадуется. Кстати, я подумал, что Тосе тоже пригодился бы свой компьютер. Ведь у нее уже год идут занятия по информатике, а ты ей не разрешаешь пользоваться своим!

— Разрешаю, — обиделась я. — Конечно, разрешаю, но в пределах нормы.

— Ну да. — Адам схватил меня за ногу. — Только норма у тебя совсем небольшая.

— Адам, это моя работа, а не инструмент для игры. Сколько можно держать компьютеров дома? Твой, мой и еще Тосин?

— Ну, — соглашается Адам, — старый компьютер Шимона, если заменить у него память на более мощную и жесткий диск, станет вполне сносным, и денег на это больших не нужно. Что-нибудь около тысячи двухсот.

Ровно столько, сколько мне предстоит выплачивать ежегодно в течение ближайших двух лет, если получу этот чертов кредит в банке, чтобы вернуть Але долг. Боже милостивый, что я наделала?

Скрипнула калитка, и из-за георгинов показался Кшисик. Он взмахнул рукой, указывая в небо.

— Приглашаю к нам на скромное барбекю, — сказал сосед. — Отпразднуем этот закат.

И мы отпраздновали.

Обретаю независимость

— Вы и в самом деле не хотите никуда ехать? — Голос Конрада прозвучал так зычно, что даже Уля, копавшаяся в земле на своем участке, подняла голову от растеньиц.

Конрад с женой заехали к нам в субботу днем. Было совершенно очевидно, что я становлюсь зависимой от Адама и пора исправлять положение. Теперь наш дом будет полон гостей.

«Если ты перестаешь видеться с друзьями, потому что он для тебя всех важнее...»

— Я им ничуть не удивляюсь. — Жена Конрада окинула взглядом наш садик, который, по правде говоря, еще до конца не обустроен, но всякая всячина уже цветет, например, тыква, посаженная в дальнем углу, протянула к дому шестиметровые плети с чудесными светло-желтыми цветами.

— Можно узнать, почему? — опрометчиво поинтересовался у супруги Конрад. До сих пор я считала себя слишком болтливой. Это вовсе не так, в сравнении с женой Конрада я могла бы сойти за жену Лота. Прежде чем кому-то из нас удалось предотвратить, казалось, витающую в воздухе ссору, супруга Конрада затрещала со скоростью пулемета:

— Ох, дорогой, вспомни, как ты заявил, что отпуск мы проведем без детей? В прошлом году... — Вопросы сыпались один за другим, но ответа дама не ждала. — Ты сказал, что они уже вполне взрослые, могут ехать в лагерь или на турбазу, к счастью, нам это по карману, а мы — ну что же, хоть самую малость нам следует подумать и о себе. Ты ведь именно так говорил, дорогой, разве я не права? И представь себе. — Тут она обратилась ко мне, слегка подавшись в мою сторону корпусом. — Дети уехали, а он принес рекламные проспекты туристических фирм, сказал, раз уж это наш столь долгожданный медовый месяц, то экономить не станем. Помнишь, милый?

Конрад хотел ее остановить, но я заметила, как Адам одернул его под столом. И Конрадова половина продолжала:

— У нас нет кровати. Ведь правда, дорогой? До сих пор. А знаете отчего? — Она обвела нас торжествующим взглядом. — Оттого, что он, — она выставила указательный палец и жестом обвинителя почти ткнула им в грудь мужа, — утверждает, что воспоминания важнее новой кровати. На двуспальную мы копили деньги с прошлого года, когда наша старая развалилась, и с тех пор мы спим на матрасе для йоги, купленном лет двенадцать назад! Разве не так, дорогой?

— Но... — пытался отважно защищаться Конрад, и это все, что ему удалось вставить.

— У этого матраса с одной стороны торчат пружины, кто бы мог подумать, что нечто подобное в нем есть, зато с другой образовалась яма. Прикинь, неужели на этом можно спать, а? — Последняя реплика была снова адресована мне.

Я согласно кивнула, бросив взгляд на Адасика. Он слушал с непроницаемым лицом. Супруга Конрада просияла.

— Мы присмотрели очень миленькую кровать за две тысячи триста, к сожалению, без ящика для постели. Но мой благоверный считает, — ведь правда, дорогой, — что кровать может подождать! Проспекты — просто фантастика! Мы вырвемся на свободу! Почувствуем себя независимыми! Все будет так, как когда-то мы себе рисовали в мечтах! Ну и отличная погода обеспечена, например, в каком-нибудь Египте! А перелет на самолете? Первый раз в жизни! Полный улет! Были спецпредложения на туры в Египет, к деньгам, отложенным на кровать, две тысячи добавила свекровь, и, наверное, это был единственный в жизни ее подарок нам, верно, дорогой?

— Неправда! — Конрад чуть-чуть рассердился на жену. Борис вырыл себе ямку неподалеку от плакучей ивы и улегся прямо на календулу.

— Ах да, еще эта кофеварка, просто сердце кровью обливается. Конрад разбил об нее заварочный чайник, и кофеварки до сегодняшнего дня у нас так и нет! — Конрадова женушка развела руки и рассмеялась. — Ты прав, милый.

Мы с Адамом переглянулись. Наши взгляды встретились на миг, и я поняла, что мы на Крит не поедем. Никогда.

— Мне стало плохо уже в самолете, не так ли, дорогой? — Благоверная Конрада неумолимо продолжала.

— Только без подробностей, моя пчелка. — Конрад пытался урезонить жену. Безуспешно.

— А когда мы приземлились, обдало жаром, как из раскаленной печи. По дороге в гостиницу нас просто атаковала ватага смуглых ребятишек, клянчивших бакшиш. У детишек был такой жалкий вид, что я дала им конфет.

— Ну конечно. Ты никогда не слушаешь, что говорит гид. Он же четко предупредил: ничего не давать. — Конраду весьма удачно удалось воткнуть одну фразу перед очередным потоком слов. Мой социолог помалкивал свежливым видом, чего не скажешь про мой видок, но, похоже, гости этого не заметили, во всяком случае, это не остановило рассказчицу.

— Ну конечно, дорогой. Ребятишки — кошмар, до чего грязные и оборванные, а ты им ничего не давай! Узнаю мужиков. А я, дорогуша, все-таки женщина. — Конрадова половина расправила плечи и, взмахнув руками, изобразила что-то вроде кругов в районе бюста. А потом, скривившись, добавила: — С тех пор они нам нигде не давали проходу. Мы ни на минуту не оставались одни. В гостинице вышел из строя кондиционер, поэтому мы не спали из-за духоты. Муж не послушал гида, который предупреждал: не есть никаких сырых фруктов. Яблочки оказались хороши, не правда ли, милый? Ну и свершилось. — Она трагически понизила голос. Конрад съежился за столом. — Муж захворал!

Меня так и подмывало расхохотаться во весь голос, но это было бы неприлично. В конце концов, гость тоже человек и имеет право, любит говорить мой отец.

— Следующие два дня он провел в кровати, которая, по правде говоря, была намного удобнее той, что дома, похудел, наверное, килограммов на пять. А все дело в яблочках! Невообразимо. Я сидела возле него, задыхаясь от жары. И завидовала детям, которые остались где-то там, в милой зеленой стране, где идут дожди и можно отдохнуть, — иначе говоря, в Польше. Через два дня нас запихнули в туристический автобус. Экскурсия в Долину царей — я обрадовалась. Три автобуса с туристами и три машины с вооруженными солдатами, которые должны были защищать нас от террористов! Вот так выглядела наша свобода! Потому что, как тут же выяснилось, два месяца назад там произошло нападение на туристов, а мы прозевали это сообщение в новостях. Мужу нездоровилось, а я молилась Богу, чтобы благополучно вернуться домой. У входа в Долину царей есть туалеты, ну и Конрад туда зашел по нужде и...

— Дорогая! — Конрад схватил супругу за руку. — Пожалуйста!

—...и те самые яблоки по-прежнему давали о себе знать. А я все время озиралась по сторонам, не прячутся ли где террористы с бомбами наготове, а потому мало что видела. Через неделю мы были при последнем издыхании. Сорок градусов в тени. Дожди пойдут через полгода. Время не самое лучшее для отдыха, это признал даже наш гид, но он выразил нам благодарность за то, что мы воспользовались предложением его фирмы. Когда мы вернулись из этого путешествия, муж взял еще три дня к отпуску, чтобы отдохнуть, не так ли, дорогой? А потом оказалось, что его мать не собиралась нам дарить эти две тысячи, а всего лишь одолжила. Я вышла на работу и всем расписывала, каким чудесным было наше свадебное путешествие в Египет. — Она на миг затихла, а потом от души рассмеялась: — Однако, скажу вам откровенно, когда я увидела зависть в глазах у своих сослуживиц, стало намного проще смириться с мыслью, что ближайший год мы проведем на нашем стареньком матрасе. А потому я совсем не удивляюсь тому, что вы не стремитесь на Крит. Ведь у вас здесь так прелестно!

Мы очень мило провели вечер. И договорились, что хотя на Крит Конрад и его супруга поедут без нас, но мы как-нибудь непременно встретимся за партией бриджа, они обожали эту, правда, уже немодную игру. Жена Конрада, прозванная им пчелкой, распрощалась со мной очень тепло.

— Вообще-то я думала, что ты рыжая, Адам любит рыжих. Но ты мне ужасно понравилась. Приезжай как-нибудь ко мне одна, дорогая, — сказала она. — Мужики ведь слова вставить не дают, хоть поболтаем в свое удовольствие.

Адам стоял у нее за спиной и строил мне дурацкие мины. Закатывал глаза, изображая, будто теряет сознание.

Почему жена Конрада ожидала, что я рыжая?!!

Это Реня рыжая. Может, мне покраситься?

Почему же все-таки Адасик передумал ехать со мной в отпуск? Хотя, с другой стороны, только все распланируешь, как что-нибудь обязательно сорвется. Помню, как еще до свадьбы с будущим Йолиным мужем мы четко все распланировали.