Испанский Лоры был безупречен, потому что она выросла в двуязычной семье. Когда ее родители встретились в Панаме и поженились, Изабель уже свободно говорила по-английски. Тем не менее, в отличие от многих эмигрантов, она не захотела подстричься под общеамериканскую гребенку и сохранила связь с традициями своей культуры. Того же самого она хотела и для своей дочери, и Эд Паркер искренне поддерживал ее в этом стремлении.
— Раз ты понимаешь наш язык, значит, для тебя не секрет, что мое имя означает Повелитель Ягуаров или Бог-Ягуар. Не боишься? — Говоря это, Балам Ахау шутливо изобразил опасного хищника: выпустил воображаемые когти, свирепо оскалил зубы и громко зарычал. И вдруг заразительно рассмеялся, обнаружив хорошее чувство юмора и плутовскую повадку.
— Вы живете где-то поблизости? — спросила Лора, которую развеселило это забавное представление.
— Я из высокогорной деревни, что в нескольких часах ходьбы отсюда, — ответил Балам Ахау. — Спустился всего на один день.
После внушительной паузы он добавил нечто такое, от чего Лорино сердце забилось быстрее: — Я ждал тебя. Знал, что ты придешь сегодня.
Лора, и без того глубоко потрясенная синхронизацией своего сна и встречи с Баламом Ахау, чувствовала, что все глубже и глубже погружается в загадочную и заколдованную реальность.
— Как вы могли об этом знать? Конечно, кто-нибудь в лагере мог вам рассказать о моем приезде, но никто, даже я сама, не знал, что я приду сюда, к водопаду.
— Ты явилась мне в видении, во сне наяву, — объяснил Балам Ахау. — А эти мои сны обычно сбываются. Ведь видеть сны — моя работа в этом мире, она меня кормит. Боги избрали меня на эту роль. Я родился в день Айкс, тринадцатый день Цолкина, нашего священного календаря.
Балам Ахау очень пристально наблюдал за Лорой, и от него не укрылось недоуменное выражение ее лица. Он понял, что девушке непонятна связь между днем его рождения и необычностью его снов и видений.
— Наверное, нужно рассказать тебе об этом поподробнее, — сказал старик после краткого размышления. — У моего народа два разных календаря. Один — Хааб; в нем, как и в вашем календаре, триста шестьдесят пять дней. «Хааб» значит «смутный», «неопределенный». Мы называем его так потому, что он на шесть часов короче, чем действительный оборот Солнца. Второй — Цолкин, или «Священный круг», — отличается от вашего календаря, в нем всего двести шестьдесят дней.
Лора припомнила, что читала про священный календарь майя: он носил то же имя, и дней в нем было тоже двести шестьдесят.
«Значит, отец был прав, — подумала она, — жители деревни и вправду потомки древних майя».
— Согласно нашим традициям, — продолжал Балам Ахау, — те из нас, кто родился в день Айкс, обладают особой душой, которую мы называем «молния». Она делает нас очень восприимчивыми к посланиям из мира природы, а также к проявлениям других измерений. Это особый дар, и наша обязанность — развивать его, питать и доводить до полного расцвета. Приходится много и усердно трудиться, чтобы научиться толковать эти послания и пользоваться ими.
— Какова же ваша роль в деревне, что именно вы делаете? — спросила Лора, чувствуя, что ее антропологическая практика уже началась.
— Поскольку я умею общаться с духами, то могу узнать от них, отчего люди болеют или почему некоторые другие события развиваются не так, как надо. Если у меня хорошие отношения с духами, они могут помочь лечить разные болезни и возвращать в жизнь деревни утраченное равновесие и гармонию. Когда пропадают люди или какие-нибудь важные вещи, я могу их найти, потому что мой внутренний глаз открыт. А еще я совершаю разные ритуалы, чтобы почтить и умилостивить силы природы, когда стихии на нас разгневаются.
Слушая Балама Ахау, Лора просто не могла поверить своей удаче. Первый же туземец, которого она здесь встретила, оказался не обыкновенным человеком, а очень влиятельным шаманом! Бывает же такое везение!
— Еще я наблюдаю движение звезд, веду летопись дней и храню священный календарь. Выполняю обряды, забочусь о святынях и руковожу людьми в их молитвах, — продолжал Балам Ахау. — Но не думай, что я имею дело только с божественным. В деревне мне приходится заниматься многими земными делами, заботиться о самых разных повседневных вещах. Для таких, как я, у нас есть особое название. В деревне меня называют «отец-мать».
— Скажите, Балам Ахау, — спросила Лора, — откуда вы так прекрасно знаете испанский? Ведь в деревне вы говорите на своем языке, а с внешним миром, наверное, общаетесь не так уж часто.
Она помнила, что знакомый лингвист, который специализировался в языках Центральной Америки и изучал записи разговоров деревенских жителей, усматривал кое-какое сходство их языка с диалектом лакандонских майя, обитавших на полуострове Юкатан, но отмечал и существенные различия. Она пришла к выводу, что язык племени Балама Ахау мог быть близок к тому, на котором говорили майя в классический период.
— Я родился в деревне, но мои родители умерли, когда я был еще совсем мал, — с печалью в глазах пояснил Балам Ахау. — Видишь ли, Лора, не все мои люди живут в деревне. Есть и такие, которые спустились с гор и осели в низине, далеко отсюда. Ближайшие родственники моих родителей ушли из деревни очень давно и поселились на берегу океана. После смерти моих родителей меня усыновили дядя и тетя, и все детство я провел здесь. Родной язык был в ходу только дома, а вокруг все говорили по-испански
— Вы сказали, что «душу-молнию» необходимо развивать и питать. Ваши приемные родители поддерживали вас в этом стремлении? — спросила Лора.
— Отнюдь нет, — ответил Балам Ахау, которого вопрос Лоры, казалось, позабавил. — Мои дядя и тетя, как и многие наши люди, полностью утратили интерес к тем древним традициям, которые сохранялись в деревне на протяжении многих веков, и пошли по западному пути. Их интересовало одно: как заработать побольше денег, чтобы жить безбедно, и от меня они хотели того же. Оба никогда даже словом не обмолвились, что есть еще и духовная жизнь.
— Как же вам удалось стать тем, кем вы стали? — удивилась Лора.
— Я услышал зов духов, и душа моя пробудилась, — сказал Балам Ахау. — Если такова твоя судьба, боги сами найдут к тебе дорогу. Но это длинная история, и я отложу ее на другой раз.
— Значит, мы встретимся снова? — спросила Лора, даже не пытаясь скрыть волнение.
— Я буду в деревне. Ты можешь прийти ко мне в любое время, когда пожелаешь. Я с удовольствием отвечу на все твои вопросы и расскажу обо всем, что знаю сам. Когда после смерти родителей дядя и тетя пришли, чтобы меня забрать, мудрый старец, почитаемый в деревне как «отец-мать», заглянул в мое будущее. Он предсказал, что мне суждено быть великим «отцом-матерью» и что однажды на меня будет возложена важная задача — стать мостом, который свяжет нас с Младшим Братом…
— А кто такой этот Младший Брат? — нетерпеливо перебила Лора.
— Так мы называем людей из твоего мира, которые променяли природу на машины, — объяснил Балам Ахау.
По тому как он это сказал, Лора догадалась, что название «Младший Брат», которое на первый взгляд могло показаться пренебрежительным и снисходительным, таило в себе изрядную долю любви и сострадания. Внезапно выражение лица Балама Ахау стало очень серьезным и даже торжественным:
— Я уже сказал, Лора, что предвидел твое появление. Своим внутренним глазом я ясно увидел, что у тебя особая миссия. Подлинная причина твоего приезда сюда совсем не такая, как ты думаешь. Я уверен, что пророчество вот-вот сбудется и ты сыграешь в этом немаловажную роль.
Тут Балам Ахау посмотрел девушке прямо в глаза и произнес тоном, не допускающим ни тени сомнения:
— Лора, ты и есть та другая сторона моста, о котором говорится в пророчестве, — моста, который соединит два наших мира.
Лора сделал слабую попытку возразить, отказаться от предложенной ей миссии. Роль, отведенная ей Баламом Ахау, казалась слишком грандиозной и надуманной. И все же в глубине души она чувствовала, что в словах старика есть доля истины.
«Вполне вероятно, что моей жизнью стала управлять какая-то высшая сила», — подумала Лора. — Как еще можно объяснить ту странную цепь непостижимых синхронизаций, которую мне совсем недавно довелось пережить?»
— Мне трудно поверить в то, что вы говорите, Балам Ахау, — призналась она. — В последнее время со мной действительно стали происходить странные вещи, которых я не понимаю. Например, я не сказала вам, что еще в Сан-Франциско мне приснился сон, в котором я увидела нашу встречу во всех подробностях. Именно так, как все произошло сегодня.
— Видишь, Лора, я говорю правду. Когда в нашей жизни случаются такие странные совпадения, это знак того, что мы соприкоснулись с духовными сферами. В подобные моменты духовные существа учат нас или направляют. Мы можем служить каналами для каких-то мощных космических сил. Они напоминают нам, что мы не только живем своей жизнью, но призваны служить более высоким целям.
Неожиданная встреча явно подходила к концу.
— Посмотрим, как будут разворачиваться события, — сказал Балам Ахау. — Держи сердце открытым, Лора, и слушай голоса природы и Духа. Не противься тому, что назначено судьбой: это ошибка, которая может причинить тебе большие страдания. Следуй течению событий — и будешь счастлива. Приходи ко мне в деревню: я буду тебя ждать.
Аста ла виста!*
Лора возвращалась в лагерь, недоуменно качая головой. Она не могла поверить в свою удачу. Столько невероятных событий за такое короткое время! На первый взгляд это утро явно принесло такой профессиональный успех, о каком Лора и мечтать не смела. Чтобы суметь проникнуть под внешний слой национальной культуры, антрополог, ведущий полевые исследования, должен найти объект для контакта, посредника между двумя культурами, так называемого информанта. И чтобы сделать этот столь важный первый шаг, Лоре не пришлось приложить никаких усилий. Ее пребывание здесь началась со счастливого случая — появления Балама Ахау. Лучшего информанта трудно себе представить! Балам Ахау бегло говорит по-испански и не только очень дружелюбен и готов к сотрудничеству, но и сам пошел на контакт, даже предложил встретиться еще. И это еще не все. Информантом Лоры оказался на редкость влиятельный и почитаемый духовный лидер и наставник всего этого края, жрец-шаман, «отец- мать» своего народа. Саму ее принесла сюда волна синхронностей, не последними из которых были пророческий сон и видение, в которых она встретила Балама Ахау еще до того, как их встреча произошла наяву. На редкость удачное и благоприятное начало южноамериканских приключений!
Космическая гора
Лора встала рано и вышла из лагеря, не позавтракав. Впереди был долгий путь, и она не хотела терять время на еду. Выбравшись из лабиринта палаток, она вышла на вьющуюся вдоль речки тропинку и шагала по ней, пока не попала на дорогу, ведущую в деревню Балама Ахау. Светало, и на фоне розовеющего утреннего неба резко выделялась гора, возвышающаяся над пологом тропического леса. Воздух был наполнен голосами птиц, животных и насекомых, приветствующих новый день. Для Лоры все эти голоса природы звучали восторженным гимном, славящим жизнь и восход солнца.
Подойдя к маленькой просеке в лесу, Лора сделала небольшую передышку. Отсюда открывался прекрасный вид на раскинувшуюся внизу местность. Она оглядела недавно покинутую импровизированную деревню — лагерь археологов. Там еще не было видно никаких признаков жизни, лишь над большой крытой тростником постройкой, где разместились кухня и столовая, лениво поднимался дымок. Вокруг нее, образуя причудливую мандалу, были разбросаны палатки самых разных форм, размеров и цветов. Поодаль стояло несколько хижин, которые построили для себя работающие в экспедиции туземцы.
Дорога, ведущая из лагеря в деревню, была частью сложного каменного ансамбля, который украшал склон горы, словно тяжелое ожерелье, брошенное каким-то гигантом с неба в тропический лес.
«Какой изумительный шедевр! — Сойдя с тропинки, Лора стала подниматься по громадным плитам, которые, прослужив столько веков, по-прежнему поражали совершенством подгонки камней. — Как же все это выглядело сразу после постройки!» — поражалась девушка, чувствуя искреннее восхищение народом, оставившим такой уникальный памятник.
Уцелевшие стены, лестницы, террасы, платформы, пусть даже несущие на себе отметины времени и заросшие буйной тропической растительностью, отличались безупречным мастерством исполнения. Когда-то они были частью древнего города, который теперь лежал в руинах на склоне горы. Дорога была вымощена большими плоскими камнями, а на более крутых участках положенные друг на друга горизонтальные плиты образовывали удобные ступени. Время от времени дорогу пересекали мчащиеся с горы стремительные потоки; прокладывая путь через тропический лес, они то низвергались живописными водопадами, то разливались глубокими озерами. В этих местах древние строители возвели изящно изогнутые каменные мосты.
Лора быстро шла вперед, то поднимаясь по древним лестницам, то шагая по ровной мощеной дороге. Перспектива снова увидеть Балама Ахау волновала ее, но сегодняшняя встреча казалась исполненной особого смысла. Со времени их первой встречи Лора провела в деревне на горе немало времени и участвовала во многих деревенских делах. Она нашла для своей палатки укромное место на окраине деревни и теперь могла оставаться здесь переночевать всякий раз, когда возникало желание или необходимость. Местные жители приняли девушку необычайно доброжелательно и, хотя с большинством из них Лора не могла общаться словесно, она научилась ценить их и любить.
И, что самое важное, ей удавалось видеть Балама Ахау почти каждый день. Он терпеливо отвечал на все ее вопросы о его жизни и учебе, о деревенских делах, о верованиях его народа.
Следуя указаниям, почерпнутым из курса антропологии, Лора вела подробные записи бесед с Баламом Ахау. Она с жаром собирала материалы и уже предвкушала, как использует их в своих будущих публикациях.
На сегодня у Балама Ахау была для нее особая программа. Под конец их последней встречи он неожиданно объявил, что хочет взять ее с собой на вершину горы, где много лет назад его нашли жители деревни после посвящения в шаманы.
Подстегиваемая волнением и надеждами, Лора ускорила шаг. Хотя лагерь и место раскопок располагались довольно высоко на склоне горы, ей потребовался не один час, чтобы добраться до деревни. Когда она изрядно запыхалась и собралась было передохнуть, сквозь пышную листву тропического леса показались первые дома деревни. Балам Ахау уже ждал ее. Путь к вершине предстоял длинный и трудный, и важно было не терять время.
Они ступили на узкую тропу, которая, разветвляясь, петляла по крутому склону, и начали подъем. Балам Ахау взбирался с такой скоростью, что Лора, несмотря на молодость и отличную физическую подготовку, с трудом за ним поспевала. Его ловкость, энергия и выносливость были поистине необычайны. Никто не знал, сколько ему лет на самом деле, но все сходились во мнении, что он родился в первое десятилетие после Первой мировой войны, а значит, ему давно перевалило за сто. Несмотря на свой возраст, он лазал по горам вверх и вниз с легкостью горного козла, словно крутые склоны и подъемы были ему нипочем.
По пути старый шаман сделал несколько кратких остановок — не для отдыха, а чтобы прочитать Лоре маленькие лекции о местной флоре и фауне. Подъем в условиях разреженного горного воздуха был делом нелегким, и Лоре приходилось напрягать все силы, чтобы не отставать. Во время восхождения она дважды почти теряла сознание, но тут же ощущала прилив энергии, словно ее легкие, будто по волшебству, расширялись. Когда девушка окончательно выбилась из сил, они наконец достигли вершины. Балам Ахау остановился, и оба сели.
Вид горного хребта, окружающих джунглей и океана захватывал дух. Балам Ахау достал из сумки еду и предложил перекусить. Лора развернула свои припасы: бутерброды с тунцом, несколько апельсинов и бананов, пакетик концентрата, яблочный сок и пачку галет. Она поделилась едой с Баламом Ахау, который, в свою очередь, предложил ей свое любимое лакомство — тортилью, лепешки с жареными личинками гигантских муравьев. Девушка вспомнила, как впервые познакомилась с этим деликатесом во время поездки в Теотихуачан, — там их называли
эскамола. «Интересно, — подумала она, — может быть древние жители Центральной Америки перенесли в эту часть Колумбии не только свою культуру, но и кулинарные привычки?» Лора любила экзотическую еду и с удовольствием приняла угощение Балама Ахау. оба ели молча, наслаждаясь великолепным видом.
— Это место для меня особенное, — неожиданно прервал их молчаливую трапезу Балам Ахау. — Именно здесь у меня были видения, так круто изменившие мою жизнь. Когда мы встретились в первый раз, ты спросила, как я нашел свой духовный путь, и я обещал рассказать тебе эту историю позже.
Лора перестала жевать и как можно удобнее устроилась на твердой каменистой земле. Она горела желанием узнать, как Балам Ахау стал шаманом.
— Пожалуйста, начинайте, Балам Ахау, — нетерпеливо воскликнула она, — я вся внимание!
— Когда в детстве я жил у дяди и тети, они хотели, чтоб я был таким же, как все. И я очень старался не обмануть их ожиданий, хотя бы внешне. Но у меня была иная, тайная жизнь, о которой я никогда не говорил ни с ними, ни с другими людьми, — очень богатый внутренний мир. Очень важную роль в ней играли сны, а еще у меня была особая связь с природой, с животными. К тому же я часто мог видеть то, что происходит в других местах или должно случиться в будущем.
— Наверное, ребенку было очень тяжело переживать такие странные вещи, не имея возможности ни с кем поделиться? — спросила Лора. — Как же вы с этим справились?
— Да, мне приходилось нелегко, — согласился Балам Ахау, — но худшее было впереди. Хотя сейчас я, конечно, воспринимаю это по-другому. Тогда все казалось ужасным, но сейчас, оглядываясь назад, я знаю: это было лучшее, что могло со мной случиться.
Старик помолчал, словно воскрешая в памяти давнишние события, а потом, откашлявшись, продолжал:
— Когда мне исполнилось двенадцать, моя «душа-молния» внезапно пробудилась. Внутренние переживания стали настолько сильными, что я больше не мог жить, как раньше. Я не мог ни есть, ни спать, сильно исхудал и часто ощущал полное изнеможение. Днем и ночью меня мучили страшные головные боли, ломоты и судороги, желудок пришел в полное расстройство. По телу разливались странная энергия, заставляя его биться и дрожать как в лихорадке. Мне было так плохо, и физически, и душевно, что я не сомневался: конец близок.
— Разве мачеха и отчим не отвели вас к врачу? — удивилась Лора. — Ведь вам поставили диагноз? Сказали, что именно с вами происходит?
— Врач осмотрел меня, но не ничего нашел. Он сказал, что это все от нервов.
— И чем же все закончилось? Вам кто-нибудь помог?
— Мне становилось все хуже и хуже, и наконец я понял, что больше терпеть не в силах. Мной овладело непреодолимое желание уйти из дома и остаться одному в горах. Я ушел, даже не попрощавшись с дядей и тетей, захватив с собой лишь мешок с небольшим запасом еды. Несколько дней я провел в пути, поднимаясь все выше и выше в горы, и все это время почти не спал и ел совсем мало.
Тут Балам Ахау прервал свое повествование. Воспоминания его явно растрогали: глаза сияли, из глаз катились слезы радости, медленно стекая по глубоким морщинам, избороздившим лицо. Видимо, эта глава его прошлого имела над ним большую власть и пробудила глубокие чувства.
— А потом это случилось, — произнес он с благоговением. — Бог Кукулькан вошел в меня, и я стал им. Я умирал вместе с ним в пламени погребального костра, я путешествовал с ним по всему подземному миру! — Тут Балам Ахау сделал жест правой рукой, словно обводя ширь восточного горизонта, и продолжил рассказ: — А когда от моего прежнего «я» не осталось и следа, я возродился и стал единым целым с Венерой, Утренней Звездой.
Лора припомнила, что именно так — Кукулькан — древние майя называли Кецалькоатля, Оперенного Змея, божество смерти и возрождения, чей культ относился к доколумбовым временам. Несколько лет назад она была в его храме в Теотихуачане, неподалеку от Мехико. Она зачарованно слушала старого шамана.
— А несколько часов спустя произошло то, чего я не забуду никогда, — продолжал Балам Ахау. — Я встретил Духа Ягуара, и он сожрал меня. Я получил его жизненную силу, и он стал моим помощником, моим нагуалем.
— Чем же все это закончилось? — нетерпеливо спросила Лора, увлеченная захватывающим рассказом Балама Ахау.
— Последним, что я здесь пережил, было явление бога Земли. Он сказал мне, что старая моя жизнь закончилась и отныне мое призвание — быть целителем и провидцем. Люди из деревни нашли меня здесь, на горе. Я был страшно истощен — кожа да кости, но полон энергии и покоя. Ведь я открыл себя, открыл свое предназначение. Люди, которые меня нашли, отвели меня в деревню, которая стала моим новым домом.
— Так вы все-таки поняли, что с вами произошло?
— В ту пору в деревне жил Зак Балам, или Белый Ягуар, очень старый, опытный и глубоко почитаемый всеми «отец-мать». Он поведал мне, что мой кризис был «змеиной болезнью» — зовом свыше и священной инициацией. Он научил меня, что к этому мощному процессу следует относиться с уважением и принимать его без оговорок. Ответить отказом или сопротивляться — значит оскорбить богов. Это очень опасно и чревато безумием, болезнью и даже смертью. Под мудрым руководством Зак Балама я скоро сам стал целителем.
— Какая невероятная история! — сказала Лора, чувствуя огромную благодарность. — Большое спасибо, что поделились ею со мной.
— Я ведь задолжал ее тебе еще с первой нашей встречи, — будничным тоном заметил Балам Ахау, словно пытаясь ослабить то впечатление, которое произвел на девушку его рассказ. — Но это не главная причина, которая привела нас сюда, — добавил он. — Я хотел поведать и показать тебе кое-что очень важное для всех нас: для тебя, для меня, для других людей, для всего мира.
Завороженная рассказом Балама Ахау о его психическом и духовном преображении, Лора, совсем забыла о еде и теперь торопливо поглощала остатки завтрака. «Так это еще не все, — думала она, потягивая яблочный сок и заедая его шоколадным печеньем. — Интересно, куда он клонит!»
Балам Ахау снова обвел рукой ширь горизонта.
— Взгляни на красоту этих мест. Наш народ живет здесь уже много веков и научился уважать Мать-Землю и ладить с ней. В этих горах, от подножия до вершин, представлено все разнообразие климатов Земли. Мы вложили в эти места неимоверный труд. Часть горы превращена в террасы, где мы выращиваем все, что нужно для жизни.
Лора посмотрела вниз, на гору, покрытую сложной системой земляных террас, где произрастали всевозможные фрукты и овощи. Тем временем Балам Ахау продолжал:
— На протяжении веков у нашего народа сложилась тщательно продуманная система разделения труда и натурального обмена. Каждая высота подходит для определенных видов растений, овощей или фруктов. Прибрежные районы снабжали рыбой, моллюсками, водорослями и всем, что дает море. На других высотах люди выращивали хлопок, бобы, зерно, картофель, тыкву и другие продукты и обменивали собственный урожай на то, что выращивали в других районах, поэтому всем всего хватало. Но за время моей жизни эта тщательно разработанная и уравновешенная система постепенно разрушилась.
— А что произошло? — спросила Лора, все еще не понимая цели этого путешествия и лекции Балама Ахау.
— Люди вашего мира постепенно отказались от прежнего образа жизни в согласии с Матерью-Природой. Они стали видеть в ней не дарительницу жизни, не источник своего существования, а врага, которого необходимо победить и держать в повиновении, или богатства, которые необходимо награбить, а потом расточать. Я уже говорил тебе, что между собой мы называем человека, который так мыслит, Младшим Братом. В отношениях между матерью и ребенком бывают минуты, когда дитя ведет себя упрямо и непокорно. Борясь за свою независимость, малыш отвергает все правила и на все говорит «нет». Юнцы отрицают и нарушают все правила, часто себе во вред, так что в конце концов страдают от этого сами. Но это поведение — наивное, незрелое, нечто такое, что нужно перерасти, а не признак превосходства.
Лора начала понимать, куда клонит Балам Ахау. Наверное, этот поход на вершину горы задуман как лекция, тема которой — экология и культурные различия. Только она не могла взять в толк, зачем для этого понадобилось подниматься на такую высоту. Ведь то же самое можно было рассказать и в деревне или около водопада!
— Со временем Младший Брат возомнил, что он мудрее и сильнее Матери-Природы, и уверовал, будто может существовать независимо от нее и создавать свои правила и законы. Он изобрел мощные машины и начал рвать и терзать ее тело не только на поверхности, но и глубоко в недрах, добывая уголь и руду, высасывая нефть и газы. А его фабрики превращают это в отходы, загрязняющие все вокруг. Их высокие трубы выплевывают ядовитые газы, которые портят дыхание Матери-Земли, а их опасные жидкие отходы, разливаясь по ее венам, отравляют кровь. А ведь многое из того, что они производят, — сущие пустяки, не обязательные для жизни и даже отвлекающие от всего того, что действительно важно!
Несомненно, многое в словах Балама Ахау было истинной правдой. Лора думала о неумеренном потреблении, о плановом производстве товаров-однодневок и о том невероятном количестве мусора, которое ежедневно порождают люди в промышленно развитом мире. Услышав последнюю фразу Балама Ахау, Лора не смогла не припомнить о семейных подарках на Рождество: пупсиках-глупышах и страшилках, спрятанных в носки, и электрощипцах для волос под елкой. А ведь семейство Паркеров отличалось большей экологической сознательностью, чем многие другие!
— Из-за того, что Младший Брат утратил связь с божественным и теперь не способен понять, что в жизни действительно важно, у него развился ненасытный аппетит ко всему остальному. Он во многом похож на ребенка: капризен и жаден, любит игру и все, что возбуждает чувства, ему трудно обуздать свой гнев. Но он умен и потому, в отличие от ребенка, очень опасен. Он изобрел невероятно мощные игрушки, способные вызывать массовое уничтожение.
Слушая, Лора молча соглашалась с тем, что говорил Балам Ахау. Она думала о гибельной цепи ядерных ударов, испытаний и инцидентов, об ужасающем росте промышленных отходов и об эпидемиях доселе неизвестных болезней — ведь все это издержки современной жизни. Охваченная внезапной тоской по прошлому, Лора попыталась представить, как жили в Сан-Франциско раньше, пока захлестнувшая город волна преступности не превратила его в зону постоянных военных действий.
Тем временем Балам Ахау продолжал:
— Мать-Землю подвергают жестоким мучениям, а ведь вред, который ей причиняют, не только не нужен и разорителен, но к тому же чреват уничтожением и самоуничтожением. В прошлом последствия разрушений бывали недолговечными. Через несколько лет или десятилетий после самых ожесточенных войн природа могла залечить нанесенные ей раны и вернуться к своему первозданному состоянию. Но теперь Младший Брат изобрел материалы, которые природа не в состоянии разложить и вернуть на круги своя. Они причиняют такой ущерб, на возмещение которого уйдет не один век!
Слушая старого шамана, Лора ощущала все большее беспокойство, тоску и безнадежность. В том что говорил Балам Ахау, для нее не было ничего нового, но в повседневной жизни она не любила об этом задумываться. Девушка находила много способов, чтобы отвлечься и спрятаться от таких неприятных мыслей. В последние десятилетия международные компании и шедшие у них на поводу политические круги сумели настолько задушить экологические движения, что идеи вроде тех, которые высказал Балам Ахау, не могли проникнуть в средства массовой информации. Так что здесь, на горе, Лоре пришлось выдержать такой беспощадный град горьких и безнадежных слов о мире и его будущем, какого не доводилось испытывать никогда. И все же она не могла понять, какое отношение все это имеет к их походу.
— Но при чем здесь гора? — спросила она наконец. — Почему, чтобы высказать все это, вы привели меня именно сюда?
— Поначалу технические достижения Младшего Брата затрагивали только окраины нашего мира, прибрежные районы и низины, — продолжал Балам Ахау не останавливаясь. — Наши люди, которые там живут, стали сотрудничать с Младшим Братом, и им стало неинтересно вести обмен с нами. Чтобы повысить урожай и извести вредителей, они начали использовать на своих полях химикаты. Вместо того чтобы участвовать в ритуалах, молодежь предпочитала ходить в кино и утратила интерес к духовной жизни. Они поддались соблазну и стали покупать промышленные продукты. Жизнь в нашей деревне тоже кое в чем изменилась, но мы сумели приспособиться к новой ситуации.
— И все-таки не понимаю, какое отношение это имеет к горе? — с явным нетерпением спросила Лора.
— Я как раз подхожу к этому, — невозмутимо ответил Балам Ахау. — В последние десятилетия многое изменилось. Влияние Младшего Брата на мир неимоверно возросло — я имею в виду не только неуклонное накопление его ядовитых продуктов, но и то, что его философия и образ жизни распространяются на все более и более обширные районы мира, где живут сотни миллионов человек, и все они теперь делают то же, что и он. Настал момент, когда Мать-Природа не может больше возмещать наносимый ей ущерб. Люди ведут себя, как паразиты, вызывающие у нее болезнь. Есть реальная опасность, что она разгневается и, чтобы защитить себя, нанесет ответный удар.
Лора содрогнулась, представив людей в образе докучливых и опасных паразитов на теле Земли. Она и раньше слышала разговоры о том, что природные бедствия — землетрясения, ураганы, извержения вулканов, пожары — это выражение боли и гнева Геи, богини Земли, или олицетворения разума планеты. Были предположения, что отказ иммунной системы человека и новые заболевания — это месть Геи человечеству за все его посягательства. Но всеми уважаемые ученые высмеивали эти странные мысли, и Лора никогда не обращала на них особого внимания. Нынче, в изложении Балама Ахау, все казалось гораздо более правдоподобным.
— А теперь о горй, — сказал Балам Ахау. — Именно здесь с полной очевидностью можно обнаружить урон, нанесенный природе Младшим Братом. Может быть, тебе трудно в это поверить, но гора олицетворяет целый мир, всю нашу планету. Что бы ни происходило в мире, как в зеркале, отражается здесь.
