Следующим важным примером общественных установлений, предоставлявших в древних цивилизациях и туземных культурах возможность через переживание подготовиться к смерти, являются ритуалы, связанные с переходом из одной социальной группы в другую. Термин «ритуалы перехода» был введён в научный обиход голландским антропологом Арнольдом ван Геннепом, автором первого научного труда на эту тему, впервые признавшего их важность и повсеместное распространение (van Gennep 1960). Церемонии подобного рода существовали во всех известных туземных культурах и соблюдаются по сию пору во многих доиндустриальных обществах. Их основной целью является преображение, новое определение роли и освящение отдельных людей, групп или даже целых культур.
      Ритуалы перехода выполняются во время критических изменений в жизни индивидуума или культуры. Их проведение зачастую соответствует важной физиологической трансформации — родам, обрезанию, наступлению половой зрелости, вступлению в брак, началу менопаузы, умиранию. Это стадии в жизни посвящаемых, когда их тело, душа, социальный статус и священная роль претерпевают значительные изменения. Похожие ритуалы связаны с посвящением в воины, вступлением в тайное общество, с календарными праздниками обновления, переселением групп людей на новое место жительства.
      В западной индустриальной цивилизации время главных переходов с одной жизненной стадии на другую обычно оценивается негативно. Это безусловно верно по отношению к половому созреванию, вступлению в период зрелости, старости и, конечно, умиранию. Даже роды обрели в нашей культуре несколько отрицательный оттенок, так как роженицу обычно низводят до роли пациентки, отправляя её для родов в клинику. Нередко пренебрежительное отношение к старикам и тем, кто поражён болезнью, особенно такой, которую принято называть «смертельной». Такие люди находятся между жизнью и смертью и поэтому перестают функционировать как полноправные общественные единицы; это одна из причин, почему умирающие зачастую воспринимаются как общественное и экономические бремя.
 

Типичные стадии ритуалов перехода

 
      Автор термина «ритуал перехода» и первого научного труда на эту тему Арнольд ван Геннеп признавал, что во всех изучавшихся им культурах ритуалы такого рода разворачивались по одному типу, делясь на три стадии: отделение, переход и объединение. На первой из них, при отделении, посвящаемых изымают из общественного окружения — семьи, клана или племени. На протяжении следующего за этим периода изоляции они могут оставаться либо полностью в одиночестве, либо в группе сверстников. Утрата знакомой почвы под ногами и отсутствие замены привычному приводит к некоему неопределённому пороговому состоянию, которое антропологи называют «промежуточным». Типичной реакцией, переживаемой испытуемыми, становится сильная печаль из-за утраты привычного образа жизни. Может также возникать страх от лишения опоры, перед неведомым, которое ожидает впереди. Возникающая ситуация весьма похожа на духовный кризис, когда знакомая реальность по чужой воле замещается ситуациями, требующими немедленной духовной перестройки. Однако когда инициация происходит в составе группы при ритуале перехода в племени, пугающий период отделения имеет и положительную сторону. В результате у новообращённых обычно формируется глубокое чувство привязанности и единства друг с другом.
      Наступает момент, когда старшие члены племени передают посвящаемым представления о космогонии и мифологии, готовя их к следующей стадии ритуала — переходу. Для оптимального исхода трансформации необходима тщательная и обдуманная подготовка. Обращаемые получают большую часть информации о процессе инициации непрямым образом, через пересказ мифов, песни и танцы. Старшие также делятся с ними своими знаниями о тех областях опыта, которые им предстоит преодолеть. Обращаемые познают, что предстоящее странствие, несмотря на все его пугающие черты, лежит вне времени. По этому пути проходили до них и после них пройдут ещё многие — как их священные предки и обращаемые до них, так и те, кто родится позже. Понимание универсального характера испытываемого ими ободряет неофитов и помогает преодолеть трудность процесса трансформации.
      Во время второй стадии, названной ван Геннепом переходом, неофиты продвигаются от преимущественно умственного постижения к непосредственному глубокому переживанию холотропных состояний сознания, которые вызываются мощными способами воздействия на сознание, «священными методами». К ним относятся различные ритмичные действия с использованием барабанов, бубнов и прочих ударных инструментов, музыки, пения, ритмических танцевальных движений, специальное изменение ритма дыхания, и культивация особых форм осознания окружающего. Длительная социальная и сенсорная изоляция — пребывание в пещере, пустыне, на льду в условиях Арктики, высоко в горах — играют важную роль в достижении испытуемым холотропного состояния. Ценность подобных состояний для различных групп людей была весьма велика, что отражается в тех чрезвычайных способах физиологического воздействия, к которым прибегали ради того, чтобы ввести посвящаемых в них: от длительного лишения сна, воды, пищи до применения сильнейших слабительных средств, кровопускания и причинения сильнейшей боли.
      К наиболее действенным и сильным методам относится применение психоделических веществ растительного происхождения. Традиции их использования в духовных и ритуальных практиках насчитывают тысячи лет. Легендарный священный напиток, именуемый в древнеперсидской Зенд Авесте хаома, а в Индии сома, использовался индоиранскими племенами на протяжении нескольких тысяч лет и, вероятнее всего, послужил важнейшим источником ведической религии и философии. Препараты разновидностей конопли употреблялись для курения и внутрь в странах Востока, в Африке и Карибском регионе под различными названиями (гашиш, бханг, ганджа, киф, марихуана) как для расслабления, получения удовольствия, так и в религиозных церемониях. Они являли собой важное таинство для столь различных групп как брахманы, приверженцы ряда направлений суфизма, древние скифы и растафарианцы на Ямайке.
      В Центральной Америке история применения психоделических препаратов также уходит корнями в древность. Весьма эффективные средства изменения сознания растительного происхождения известны в нескольких индейских культурах доиспанского периода — у ацтеков, майя и тольтеков. Шире прочих известны мексиканский кактус пейотль (Lophophora williamsii), священный гриб теонанакатль (Psilocybe mexicana), и ололюкви — семена ипомеи разных сортов (Ipomoea violacea and Turbina corymbosa). Вплоть до наших дней их используют в своих духовных практиках уичоли, масатеки, чичимека, кора и другие племена мексиканских индейцев; также они применяются в Церкви Коренных американцев.
      В знаменитой в Южной Америке яхе или аяхуаске основным компонентом является растущая в джунглях лиана (Banisteriopsis caapi), к которой добавлены некоторые другие вещества растительного происхождения, содержащие ДМТ — диметилтриптамин. В бассейне Амазонки и на островах Карибского моря также используют различные нюхательные смеси. Туземные племена Африки принимают внутрь и вдыхают порошок из коры кустарника ибога (Tabernanthe iboga). В небольшом количестве он используется как стимулятор, в большем — при женских и мужских ритуалах инициации. Среди психоделических составов животного происхождения известны высушенная слизь некоторых видов жаб (Bufo alvarius) и мясо тихоокеанской рыбы Kyphosus fuscus. Перечисленные выше смеси и вещества представляют собой лишь малую часть тех, что на протяжении и многих веков применялись при обрядах и духовных практиках в различных странах мира.
      Сочетание описанных практик и методов приводит посвящаемых к исцелению, расширению духовных способностей, глубокой трансформации личности и интеграции на более высоком уровне. Чаще всего они испытывают духовно-психическую смерть, возрождение и встречу с мистическими измерениями действительности. В контексте проводимых обрядов данный опыт интерпретируется как смерть в предыдущей роли и рождение для следующей. К примеру, из девочек и мальчиков при обряде инициации посвящаемые превращаются во взрослых мужчин и женщин, с правами и обязанностями, сопровождающими данный статус.
      Третьяя стадия по ван Геннепу это объединение. Она заключается в возвращении личности к обществу в новой для неё роли, в зависимости от типа церемонии — как взрослого члена племени, вступившего в брак, как родителя, воина и т. п. При ритуале перехода индивидуум или социальная группа оставляют прежнюю роль позади и, после некоторого промежуточного периода, переходят в иное, совершенно новое жизненное состояние. Недавно прошедшие инициацию значительно отличаются от себя же до момента начала обряда. Пережив глубокое духовно-психическое преображение, они обретают личную связь с мистическим измерением существования, значительно расширившийся взгляд на мир, лучшее понимание себя и иную систему ценностей. Столкнувшись с убедительным опытом собственного уничтожения и пережив его, они превозходят отождествление исключительно со своим телом и эго, утрачивают страх перед смертью и обретают новое отношение к жизни.
 

Ритуал перехода Окипа

 
      В качестве примера впечатляющего и сложного ритуала перехода я опишу праздник Окипа у манданов — индейского племени Великих Равнин, живших возле реки Миссури. Я специально выбрал ритуал, вызывающий крайнее физическое страдание и боль, даже членовредительство. Этот пример показывает, насколько высоко в некоторых культурах ценится обретаемый таким путём трансформирующий опыт и до каких крайностей могут доходить в погоне за его обретением. Естественно, существует множество других ритуалов перехода сходного свойства, значительно менее сложных и радикальных, чем праздник Окипа. Хотя в центре этого удивительного праздника инициация юношей, которые становятся мужчинами и воинами, он также включает танцы, призванные обеспечить удачную охоту на бизонов и умилостивить злых духов, а также празднование окончания мифологического потопа.
      В начале ритуала раскрашенный белой глиной и облачённый в роскошные одежды участник церемонии выводил группу молодых людей, разрисованных глиной разных цветов, на площадку. Он изображал собой Первого человека, Первого предка. Все входили в большое круглое строение и рассаживались по обе стороны от Первого предка. Выкурив священную магическую трубку, Первый предок ободрял юношей и назначал старого шамана быть руководителем обряда.
      Среди прочих обязанностей руководитель обряда следит, чтобы никто из юношей не убежал из помещения, не ел, не пил и не засыпал на протяжении четырёх дней, пока идут приготовления к испытанию. Молитвенными обращениями он также поддерживал связь с Великим Духом, испрашивая успеха всему предприятию. В процессе подготовки участники выполняли ряд ритуалов и развлекали собравшихся снаружи, возле Великого Каноэ, напоминания о потопе.
      Они возносили молитвы Великому Духу, прося, чтобы не оскудели стада бизонов и не иссякла стойкость у молодых испытуемых. Большое количество энергии тратилось также на вызов Злого духа — О-ки-хи-ди. Попытка примириться с тёмными сторонами жизни характерна для ритуалов перехода и целительских церемоний во многих культурах.
      На четвёртый день появлялась фигура в маске, изображающая О-ки-хи-ди — почти обнажённого, выкрашенного преимущественно в чёрный цвет, с небольшими белыми участками. Он врывался в поселение, украшенный огромным деревянным пенисом с чёрным стволом и большой алой головкой; он носился кругом, гоняясь за женщинами и создавая суматоху. Общая паника и хаос нарастали, пока не достигали вдруг некой поворотной точки. Руководитель обряда вставал на пути у Злого духа и лишал того возможности сдвинуться с места силой своей священной трубки. Лишённый магической силы, О-ки-хи-ди тогда подвергался насмешкам и унижениям, особенно со стороны женщин, и изгонялся из поселения.
      Затем женщины с победным видом возвращались с огромным пенисом в виде трофея, что служило сигналом для начала испытания внутри большого круглого строения. Там юношей подвешивали над землёй на шнурах, привязанные к продетым сквозь грудные мышцы штырям. К штырям подвешивали также в виде грузов тяжёлые предметы — щиты, луки, колчаны, черепа бизонов, и вращали испытуемых с помощью шестов до потери сознания. После этого их опускали на землю, а когда они приходили в себя, то отрубали тесаком им мизинцы, в виде жертвы Великому Духу.
      С грузами, по-прежнему прикреплёнными к их телам, юношей выводили на площадку снаружи. Церемонию Окипа завершала Последняя Гонка. Молодые люди бегали кругами, волоча за собой привязанные грузы, стремясь продержаться на ногах дольше сверстников, прежде чем падали и «умирали», как это называлось. Уже потерявших сознание от физического истощения и невыносимой боли их ещё волокли по земле, пока все грузы не отрывались. Их истерзанные тела лежали на земле, пока инициируемые не приходили в себя и нетвёрдыми шагами не направлялись в свои дома. Там родственники встречали их и поздравляли как выдержавших столь великое испытание. Незрелые подростки, которыми были они прежде, умерли и возродились в виде мужчин и смелых воинов.
      Что бы ни думали представители западной цивилизации о столь экстремальных переживаниях и поведении, в результате подобных церемоний значительно улучшалось самочувствие и укреплялось здоровье участников, их сила и независимость, усиливалось чувство связи с природой и мирозданием, принадлежности к племени. Внутренние переживания и события ритуала перехода наделяют неофитов пониманием глубинного смысла и ключевого прозрения в отношении любых процессах преображения, включая духовные кризисы: можно пройти сквозь хаос порогового состояния и умирания, испытать полное уничтожение и смерть, и выйти из этого испытания исцелённым, обновлённым и сильнее прежнего. Такое понимание значительно уменьшает страх смерти и укрепляет способность радоваться жизни.
      При обряде перехода Окипа значительная часть преображающего испытания выполнялась реалистично и без всяких уклонений, вполне конкретно, но это не единственный путь. Психотехники более щадящего типа, изменяющие сознание в не меньшей степени, но без физических увечий, могут вызвать сходные переживания страданий, смерти и возрождения через активизацию внутренних духовных хранилищ подобных переживаний. Чисто символическое переживание такого рода окажет на личность совершенно идентичное воздействие. У людей, переживающих духовный кризис, подобные переживания часто возникают спонтанно. Даже при беглом сравнении становится ясно, что многие аспекты ритуалов перехода тесно связаны с феноменологией психоделических и холотропных переживаний, возникающих на перинатальном уровне бессознательного. (Перинатальный уровень бессознательного обсуждается в главе 8).
 

Темы рождения, секса и смерти в ритуалах перехода

 
      Внутренние переживания испытуемых в этих обрядах включают специфическую смесь тем, связанных с рождением, сексом и смертью, причём та же триада характеризует опыт, связанный с повторным переживанием последней стадии своего рождения (см. Главу 8). Кроме того, внешняя символика, используемая в процессе инициации, являет собой тот же странный сплав этих трёх наиболее важных аспектов жизни. К примеру, хижина, отведённая для инициации, может именоваться «вагиной» или «лоном», причём нередко то же слово обозначаем и гробницу. В некоторых культурах словом для вынашивания ребёнка называют также похороны и обряд инициации. И наоборот, погребальные камеры часто делают в виде матки, а умерших хоронят в позе плода. У ятмулов, новогвинейского племени, вход в хижину для инициации называется вратами клитора. О беременных женщинах могут говорить как об умерших, а после родов их считают родившимися вновь.
      В обрядах перехода часто используют ссылки на биологическое рождение для поддержки переживаний «второго рождения» и ритуальной трансформации. Испытуемых часто полностью обнажают, бреют наголо, голову им обливают кровью жертвенного животного, иногда обмазывают калом. Иногда на несколько дней их заворачивают в шкуры, содранные с животных. Нетрудно распознать во всех этих действиях стремление воспроизвести ситуации пренатального развития, родов и обработки после родов. Эмоциональное и физическое страдание, болезненное отделение и борьба за выживание входят составной частью во многие ритуалы перехода, сильно напоминая сходные переживания новорожденных в реальной жизни и символические при холотропных состояниях. Во время перинатальных сессий переживания психодуховной смерти и возрождения обычно смешаны с переживанием момента своего рождения и имеют выраженный сексуальный компонент. В ритуалах перехода встреча со смертью, являющаяся составной частью появления на свет, может быть разыграна столь реалистично, что несёт с собой серьёзный риск увечья или даже биологического разрушения для испытуемого.
      Сходство между ритуалами перехода и рождением в глубинной переживательной работе усматривается не только в области содержания, но также структурно. Существует явная параллель между стадией отделения по ван Геннепу и началом процесса родов, когда при схватках матка сдавливает артерии, поставляющие плоду кислород и питательные вещества, а шейка матки ещё не раскрылась. Это прекращение плацентарного кровообращения между матерью и ребёнком разрывает значимую связь между ними, по существу, отделяя их друг от друга. Ван Геннеповская стадия перехода далее соответствует переживаниям прохождения через родовые пути при раскрытии шейки. Эта борьба между жизнью и смертью отмечает собой коренное преображение водного организма (плода) в дышащий воздухом (новорожденного младенца). И наконец, стадия нового включения по ван Геннепу соответствует воссоединению ребёнка с матерью после переживания (воз)рождения.
 

Социальные применения

 
      Ритуалы перехода являются культурными и духовными событиями, во время которых испытуемые могут пережить и выразить сильные эмоции и физические энергии, связанные с перинатальными и трансперсональными матрицами, таящимися у нас всех в глубине бессознательного. И представляется вполне достоверным предположение, что в силу столь базового характера задействованных психологических сил бесконтрольное проявление этих энергий может оказаться разрушительным для общины. Интересно отметить в этой связи мнение Арнольда ван Геннепа, Виктора Тёрнера, Маргарет Мид, Мирча Элиаде и других выдающихся антропологов, считавших ритуалы перехода обрядами, несущими исключительно важную функцию для гармоничного существования и связности общества изучавшихся ими культур.
      Вполне возможно, что отсутствие значимых ритуалов перехода может способствовать развитию разнообразных форм психопатологии, которые мы наблюдаем в современном обществе. Множество деструктивных и антисоциальных импульсов зловредно просачивается в нашу повседневную жизнь и порождает различные проблемы на личном и социальном уровнях, вместо того, чтобы найти выход в безопасном и специально структурированном священными установлениями контексте. Интересно было бы исследовать вопрос, в какой мере удалось бы компенсировать рост сексуальных эксцессов, преступности, злоупотребления алкоголем и наркотиками среди подростков в промышленно развитых странах значимыми ритуалами перехода для этой возрастной группы (Mead 1973; Mahdi, Foster, and Little 1987; Mahdi, Christopher, and Meade, 1996).
 
      (Рис. Стр 42 оригинала. Повелитель зверей. Деталь большого наскального рисунка в пещере Ле-Труа-Фрер, изображающая антропоморфную фигуру, скорее всего палеолитического шамана, в окружении животных.)
 

 
      Теперь мы рассмотрим другую важную форму подготовки к умиранию, сущуствовавшую в древности — мистерии смерти и возрождения. Основой этих обрядовых представлений были мифологические истории, где действовали различные божества, которые умирали и воскресали, либо спускались в подземное царство мёртвых и благополучно оттуда возвращались. Понимание динамики этих представлений и их связи с повествованиями о смерти и возрождении богов и героев требует совершенно новой интерпретации природы и функций мифов. Обычно считается, что мифы — продукт человеческой фантазии и воображения. Тем не менее, в работах К.Г.Юнга и Джозефа Кемпбелла было выдвинуто иное понимание мифологии. Согласно представлениям этих двух конструктивно мыслящих исследователей, мифы отнюдь не вымышленные истории о приключениях воображаемых героев в несуществующих странах и, значит, не произвольный плод фантазии своих творцов. Они возникают в коллективном бессознательном человечества и представляются проявлением изначальных принципов, душевной и космической организации, которые Юнг называл архетипами.
 

Архетипы и имагинальный мир

 
      Архетипы являются вневременными изначальными принципами, на которых базируется материальный мир, которые формируют и насыщают смыслом его ткань. Тенденция интерпретировать мир с точки зрения архетипических принципов впервые возникла в Древней Греции и являлась одной из наиболее поразительных черт древнегреческой философии и культуры. Архетипы можно рассматривать с нескольких различных точек зрения. В гомеровском эпосе они обретают вид мифологических персонажей или богов, таких как Зевс, Посейдон, Гера, Афродита или Арес. В платоновской философии они описываются как чистые метафизические принципы — трансцендентные идеи, формы или божественные первопричины — архе, которые существуют сами по себе в некоей области, недоступной человеческим органам чувств. В наше время Карл Юнг реанимировал и переформулировал концепцию архетипов, описав их преимущественно как психологические принципы (Jung 1959).
      На протяжении многих веков две философские школы были вовлечены в горячий спор о природе платоновских идей. В то время как реалисты утверждали, что идеи эти онтологически реальны и суперположены материальному миру, номиналисты видели в них не более чем «имена», абстракции объектов, с которыми мы встречается в повседневной жизни. Современная психология и исследование сознания получили важные данные, поддерживающие позицию реалистов. Юнгианцы называют область архетипических образов и пространств «имагинальными», в отличие от плодов человеческого воображения. Хотя в имагинальный мир можно проникнуть при глубинном погружении в собственное сознание, он существует объективно, и люди, испытавшие контакт с ним, могут сопоставить свои впечатления и достичь согласия о том, каковы его черты.
      Архетипы — вневременные сущности, космические организующие принципы, способные также проявляться в виде мифических персонажей или божеств различных культур. Они выражают себя через глубинные духовные процессы, но возникают не в сознании человека и не являются его продуктом. Они суперположены душе индивидуума и действуют в качестве её руководящих принципов. Согласно поздним работам К.Юнга, архетипы «психоидны» по природе, они оперируют в сумеречной зоне между сознанием и материей. Они обуславливают не только протекание психических процессов у человека, но также и те, которые проистекают в окружающем физическом мире и человеческой истории. «Коллективное бессознательное», как Юнг обозначил их месторасположение, представляет собой общее культурное наследие всего человечества на протяжении веков его существования.
      В мифологии основные мифологические персонажи, области и темы в самом общем виде распространены повсеместно. В зависимости от культуры и конкретного исторического периода можно обнаружить вариации базовых мифологических мотивов. К примеру, мощный универсальный архетип Великой Богини-Матери обретает в различных культурах облик местных материнских божеств — Исиды, Девы Марии, Кибелы или Кали. Сходным образом, концепция небес, рая и ада отмечается во многих культурах мира, но конкретные формы этих архетипических областей будут меняться. То же относится и к «вечным темам», таким как злая мачеха, возвращение блудного сына или смерть и возрождение богов и героев.
 

Герой с тысячью лиц

 
      После долголетнего систематического изучения мифологий различных народов мира Джозеф Кемпбелл опубликовал в 1948 году новаторскую книгу «Тысячеликий герой» — истинный шедевр, оказавший глубокое влияние на большое число мыслителей и исследователей второй половины ХХ века (Campbell 1968). Проанализировав широкий спектр мифов из различных частей света, Кэпмбелл обнаружил, что все они, казалось, содержат вариации некоей универсальной архетипической формулы, названной им «мономифом». Это было повествование о герое или героине, которые покидали свои родные края и, пережив фантастические приключения, возвращались домой обожествлёнными. Кемпбелл установил, что архетип путешествия героя обычно содержит три стадии, похожие на те, которые были описаны выше применительно к традиционным обрядам перехода: отделение, инициация и возвращение. Герой покидает знакомую территорию или насильно изгоняется внешними силами, преображается, переживая ряд чрезвычайных испытаний и приключений, и, наконец, снова включается в жизнь своего общества в новой для себя роли.
      Типичный миф героического путешествия начинается в тот момент, когда обычное течение жизни героя внезапно нарушается вторжением сил, магических по природе и принадлежащих к иному порядку реальности. Кемпбелл называет такое приглашение к приключениям «зовом». Если герой или героиня откликаются на него и принимают вызов, они пускаются в приключения, посещая неведомые земли, встречаясь с фантастическими животными и существами, обладающими сверхчеловеческими возможностями, проходя многочисленные испытания. Кульминацию приключений зачастую составляет переживание смерти и последующего возрождения. После успешного завершения странствий герой возвращается на родину, где живёт долго и счастливо в виде обожествлённого существа — мирского правителя, целителя, провидца или духовного учителя. Говоря словами Кемпбелла, основную формулу странствия можно свести к следующему: «Герой отправляется из обычного мира в чудесные края, там сталкивается с волшебными силами и одерживает решительную победу, а затем возвращается из этого таинственного приключения, обретя силу облагодетельствовать своих соотечественников».
      Пытливый и острый ум Кемпбелла не остановился на признании универсальности данного мифа для всех времён и народов. Любопытство подвигло его на поиски причины, делающей этот миф универсальным. Отчего тема странствий героя вызывала и продолжает вызывать отклик у людей самых разных культур, отличающихся друг от друга во всех прочих отношениях? И ответ, который он нашёл, обладает простотой и неумолимой логичностью истинного прозрения — мономиф странствий героя является схемой кризиса преображения, испытать который способен каждый, когда глубинные проявления бессознательного поднимаются на поверхность сознания. Путешествие героя описывает ту территорию опыта, которую человеку приходится преодолеть, когда это происходит.
 

Смерть и возрождение богов и героев

 
      Особенно выраженной и чаще всего встречающейся в мифах о странствиях героев темой является встреча со смертью и последующее возрождение. В мифах всех времён и народов рассказываются драматичные истории о богах, богинях, героях и героинях, которые погибали и были возвращены к жизни. Вариацией на ту же тему выступают повествования о мифологических персонажах, снизошедших в мир мёртвых и после череды невообразимых испытаний вернувшихся на землю, одарёнными особыми силами. Центральный мотив христианской религии — смерть и воскресение Иисуса является историей, с которой мы знакомы лучше всего и которая оказала глубокое влияние на человеческую историю. Но сама эта тема присуща отнюдь не одному только христианству, играя важную роль в мифологии множества культур в разные исторические периоды.
      К самым древним повествованиям о смерти и возрождении относятся шумерский миф о богине Инанне и её нисхождении в подземный мир, а также египетский миф о смерти, расчленении и воскрешении Осириса. Вклад древнегреческой мифологии в данную тему составляют истории похищения богини Персефоны в подземный мир, расчленения и возрождения Диониса, а также пережитые Аттисом, Адонисом и Орфеем встречи со смертью. К той же категории относятся приключения в подземном мире древнегреческих героев Геркулеса, Тезея и Одиссея. Герои-близнецы индейцев майя Хун-Ахпу и Шбаланкве, ацтекский Пернатый Змей Кецалькоатль — наиболее знаменитые примеры мифологических существ из Месоамерики, испытавших смерть и возрождение. В менее очевидном символическом виде тот же мотив иногда обретает форму поглощения и изрыгания наружу ужасающим чудовищем. Примеры здесь самые разнообразные, от библейского Ионы, который провёл три дня и три ночи во чреве «огромной рыбы», до древнегреческого героя Язона и святой Маргариты, проглоченных драконом и нашедшие способ спастись.