Stanislav Grof, M.D.
      The Ultimate Journey
      Consciousness and the Mystery of Death
 
      MAPS
      The Multidisciplinary Association of Psychedelic Studies
 
      Издательство Трансперсонального проекта
      Издательство К. Кравчука
      Издательство АСТ
 
      Издатели благодарят Андрея Бунича, чья финансовая помощь и дружеская поддержка сделали возможной публикацию этой книги
 
      перевод с английского:
      Максим Ошурков (ответственный переводчик)
      Лариса Михайлова
      Татьяна Лем
      Ольга Черняк
      Михаил Дрёмин
      Александр Киселев
      Научный редактор кандидат философских наук Владимир Майков
 

 
      Если бы существовал список наиболее влиятельных людей XX века (а теперь еще и начала XXI века), Станислав Гроф обязательно вошел бы в их число. Значимость измененных состояний сознания признается сейчас все шире и шире, и никто не работал в этой области более плотно, чем автор данной книги.
      Свою работу Гроф начинал в Чехословакии, где на протяжении четырех лет он работал пражских институтах, занимающихся комплексными междисциплинарными исследованиями, а потом еще семь — в только что основанном Институте психиатрических исследований. Приехав в Соединенные Штаты в 1967 году, он продолжил свои изыскания в исследовательском отделении больницы Спринг Гроув в Балтиморе, штат Мэриленд, а также в Мэрилендском центре психиатрических исследований. Прежде чем идти дальше, следует отметить две факта, касающиеся всей его работы. Во-первых, в области применения психотропных препаратов с целью выявления терапевтической и личностной картины ему удалось накопить, пожалуй, самый богатый опыт из всех. Этот опыт был получен из более чем трех тысяч сеансов, в ходе каждого из которых он проводил с пациентом не менее пяти часов. Кроме того, его исследования включают в себя еще восемьсот случаев, которыми занимались его коллеги в Балтиморе и Праге. Во-вторых, поскольку он осуществлял свои исследования по обе стороны Атлантики, в них отразились два основных подхода к терапии с использованием психотропных препаратов: психолитический метод (применяемым в Праге и в Европе в целом), суть которого состоит в том, что пациенту вводятся малые либо средние дозы ЛСД или его заменителей на протяжении долговременной лечебной программы, и психоделическая терапия (используемая в Америке), в ходе которой пациент получает одну или несколько высоких доз препарата на протяжении короткого периода лечения.
      Ключевой для этой, последней на данный момент, книги Грофа из всего гигантского объема информации является мысль о том, что опыт смерти и возрождения — «величайшее путешествие», которое ждет каждого из нас — и является средством исцеления. Этот вывод стоит того, чтобы читатель остановился на секунду и задумался, потому что следствия из него колоссальные. Если бы мы могли хотя бы на уровне интеллекта — познания, разума — поверить в то, что за смертью действительно следует новое рождение, мы сделали бы огромный шаг к тому, чтобы исцелить не что-нибудь, а нашу собственную жизнь. Потому что главная болезнь жизни — это страх. Как говорил Карл Юнг, у него не было ни одного пациента старше сорока, корни проблемы которого не крылись бы в его страхе перед приближающейся смертью.
      Огромное достоинство этой книги в том, что, взяв высказанную в предыдущем абзаце мысль за отправную точку, эта книга рассматривает ее со всех возможных сторон: исторической, теоретической, терапевтической, научной и философской. Я не вижу необходимости развивать эту тему: достаточно взглянуть на оглавление этой книги, и все сразу становится ясно. Будучи и сам психологом, я особенно ценю главу «Измерения сознания: новая картография человеческой души», но я сказал уже достаточно. Лучшее, что я могу сделать теперь для этой исключительно важной работы, — это отойти в сторону и больше не мешать читателю и Станиславу Грофу говорить друг с другом напрямую.
 
      Хьюстон Смит, Беркли, Калифорния
 

 
      Идеи и концепции, изложенные в этой книге, основаны на наблюдениях и опыте, полученных мною на протяжении более чем полувековых исследований в области измененных состояний сознания. Эти исследования были не только интересны с точки зрения научного изучения человеческой психики — они стали своего рода увлекательным путешествием по пути самосознания и личностного преображения. На протяжении этих лет я получал неоценимую поддержку, помощь и вдохновение от множества людей, сыгравших важную роль в моей жизни: некоторые из них были моими учителями, другие — близкими друзьями и коллегами, а многие совмещали в себе все эти роли.
      Я хотел бы выразить свою глубокую признательность пионерам, совершившим прорыв в области изучения смерти и умирания и открывшим для исследователей поле танатологии: Элизабет Кюблер-Росс за ее исследование процесса умирания и психологическую работу с умирающими пациентами; Карлиса Осиса за его наблюдения за врачами и медсестрами у кроватей умирающих; Рассела Нойеса, Рэймонда Моуди, Кеннета Ринга, Майкла Сабома, Брюса Грейсона и других за их новаторские исследования опытов близкой смерти, и Карла Саймонтона и Стефани Мэттьюз-Саймонтон за их изучение психологических факторов в этиологии и лечении рака.
      Моя особая благодарность тем, кто сыграл ключевую роль в разработке психоделической терапии для раковых больных: Эрику Касту, Валентине Павловне Уоссон, Сидни Коэну и в особенности Олдосу и Лоре Хаксли. В своей книге «Этот вечный миг» Лора дает невероятное описание своей жизни с Олдосом, в том числе приводит его размышления о работе с умирающими людьми и описывает волнующий момент его собственной смерти, преображенный благодаря ЛСД, который она ввела ему по его просьбе. Я глубоко благодарен Лоре за то, что она позволила включить избранные отрывки из столь важного документа в эту книгу в качестве приложения.
      Это книга не была бы написана, если бы не опыт и наблюдения, полученные мной в тот период моей жизни, когда я был врачом и научным сотрудником, а затем возглавлял психиатрические исследования в Мэрилендском центре психиатрических исследований в Кейтонвилле, штат Мэриленд, где мне посчастливилось принять участие в эксперименте Спринг Гроув — последней в США официальной исследовательской программе в области психоделической терапии. На протяжении этих лет мы провели несколько крупных контролируемых исследований, объектами которых выступили группы пациентов-невротиков, алкоголиков и наркоманов. Также в целях обучения мы вводили психотропные препараты профессиональным психиатрам и осуществили программу психоделической терапии для раковых больных (эта программа довольно подробно описывается в данной книге).
      Изначально я прибыл в Соединенные Штаты с годичным визитом, который превратился в постоянное изгнание после ввода советских войск в Чехословакию. Персонал Спринг Гроув с любовью принял меня в свою исследовательскую команду и распахнул передо мной двери своих домов. Семь лет я провел в Балтиморе, в окружении друзей и единомышленников, в по-человечески благодатной и профессионально стимулирующей атмосфере. Это незабываемый период в моей жизни и источник множества чудесных воспоминаний. Исследования, которые мы проводили все вместе в Мэрилендском центре психиатрических исследований, используя психоделическую терапию для лечения раковых больных, — один из основных источников информации для этой книги. Я испытываю огромнейшую благодарность к этим удивительным людям.
      Сэнфорд Ангер был основным творцом и главным теоретиком исследовательского проекта Спринг Гроув и различных контролируемых исследований, осуществлявшихся в его рамках. В первые годы моего пребывания в Балтиморе Сэнди, его жена Ив и две их маленькие дочки стали моей второй семьей. Энтузиазм, энергия и преданность Уолтера Панке своему делу были жизненно необходимы для претворения в жизнь психотерапевтической программы с применением ЛСД и ДПФ для раковых больных. Его познания в медицине, психологии и религии, вкупе с его удивительными личными качествами, сделали его идеальным кандидатом на роль руководителя исследований в области применения психоделической терапии с умирающими. Сам Уолтер трагически погиб в июле 1971 года, так и не увидев завершения всех своих проектов. Уильям Ричардс сыграл важную роль в исследованиях ЛСД- и ДПФ-терапии и как теоретик, и как терапевт.
      На разных стадиях исследований в Спринг Гроувском проекте в качестве терапевтов участвовали и другие представители персонала Мэрилендского центра психиатрических исследований. Я благодарю Томаса Чимонетти, Роберта Лихая, покойного Франко ди Лео, Джона Лобелла, Джона Рэда, Роберта Соскина, Сиднея Вулфа и Ричарда Йенсена. Марк Шиффман и Локвуд Раш занимались в центре работой с носителями. Благодаря их преданности своей работе и энтузиазму, большая часть материалов, описанных в этой книге, сохранилась в качестве видеозаписей. Хелен Бонни сделала свой уникальный вклад в развитие психоделических исследований, выступив нашим музыкальным консультантом, помощником терапевта и ассистентом исследователя.
      Я хочу выразить свою признательность Нэнси Джуэлл, Карен Лихай и покойной Илзе Ричардс за их чуткое и преданное участие в работе с раковыми больными в качестве медсестер и ассистенток. Все трое проявили в своей работе необычайный интерес, энтузиазм и инициативность, а также с огромным пониманием относились ко всем дополнительным обязанностям, которые возлагались на них в силу необычного характера психоделической терапии с раковыми больными. Также я хотел бы отметить роль моей бывшей жены Джоан Хэлифакс, которую она сыграла в исследовании рака за тот год, который прожила в Балтиморе. На протяжении этого времени она была моей ассистенткой во время сеансов терапии с раковыми больными, включая кое-кого из тех, чьи истории приведены в этой книге, и была моим соавтором при написании другой, более ранней книги о смерти и умирании. Она также познакомила меня со многими своими друзьями-антропологами, и эти связи помогли мне лучше рассмотреть результаты моих исследований с точки зрения различных кросскультурных перспектив.
      Моя особая благодарность Альберту А. Курланду, директору Мэрилендского центра психиатрических исследований и специальному уполномоченному по исследованиям департамента психогигиены штата Мэриленд. Хотя его ответственный пост и сложные административные обязанности не позволили ему принимать участие в непосредственной клинической работе по проекту, его роль как организатора, координатора и советчика была одной из ключевых. Чарльз Сэведж, помощник директора, заслуживает всяческого уважения за неоценимую помощь и поддержку, которую он оказывал нам на протяжении многих лет.
      Переживательная программа психоделической терапии для раковых больных никогда бы не была воплощена в жизнь, если бы не исключительное понимание и готовность к сотрудничеству со стороны хирурга Луиса И. Гудмана, возглавляющего Онкологическую клинику в больнице Синай. Кроме того, персонал этой больницы заслуживает благодарности за свой интерес, помощь и готовность предоставить любые свои ресурсы для изучения этой неизведанной и очень деликатной области. Моя особая благодарность тем организациям, которые обеспечивали необходимое финансирование для нужд Спринг Гроувского проекта, а именно Департамент психогигиены штата Мэриленд и Национальный институт здравоохранения. Особенно значимой была финансовая поддержка со стороны Фонда Мэри Рейнольдс Бэбкок, которая позволила углубить нашу деятельность в самый критический момент. Также я хочу отметить административную и финансовую помощь, которую нам оказывала балтиморская компания Friends of Psychiatric Research, Inc..
      Эта книга выходит далеко за рамки описания клинической работы с психоделическими препаратами и затрагивает другие дисциплины: антропологию, сравнительное религиоведение, философию и мифологию. Я глубоко благодарен моим друзьям и коллегам, которые познакомили меня с этими областями знаний и снабжали меня важной и ценной информацией. Я глубоко в долгу перед индейскими, мексиканскими и южноамериканскими шаманами, которые познакомили меня с мировоззрением и практиками своего древнего искусства врачевания. Особая часть моего сердца принадлежит дону Хосе Матсуве, столетнему шаману племени уичолей в Центральной Мексике, который на протяжении долгих лет был мне и моей жене Кристине учителем и близким другом.
      Энджелес Эрриен, антрополог и специалист по мистической традиции басков, была настоящим другом и живым примером того, каким образом можно объединить женские и мужские черты собственной психики и как следовать мистическим путем, не утрачивая практического склада ума. Майкл и Сандра Харнеры, которые также входят в число самых близких наших друзей, оказали мне серьезную поддержку, воодушевляли меня и предоставили мне множество возможностей разделить с ними необычные впечатления и приключения. Респектабельный ученый Майкл, который во время полевой работы на Амазонке прошел шаманскую инициацию, — это важный пример и образец в жизни для меня самого.
      В июле 1971 года мне представилась возможность принять участие в симпозиуме «Ритуалы: примирение в изменениях», задуманном и проведенном Маргарет Мид и Мэри Кэтрин Бейтсон, дочерью Маргарет от Грегори Бейтсона. За время долгих и заставляющих о многом задуматься обсуждений с тринадцатью другими собеседниками, которые в течение девяти дней происходили в австрийском Бург-Вартенштайне, я получил несколько важных уроков, касающихся ритуалов посвящения и их значения для человеческого общества. Эта встреча посеяла у меня в голове семена, которые дали всходы годы спустя и приняли ту форму, которая изложена в этой книге.
      С Грегори Бейтсоном мне посчастливилось провести сотни часов за напряженнейшими частными и научными разговорами. Это было в последние два года его жизни, когда мы оба занимались исследованиями и жили при Институте Эсален в Биг-Сур, штат Калифорния. Он был для меня важным учителем и близким другом. Грегори резко критиковал механистическое мышление в науке, а его творческий синтез кибернетики, теории информации и систем, психиатрии и антропологии оказали глубочайшее влияние на мое собственно развитие.
      Джозеф Кемпбелл, плодовитый мыслитель, великолепный учитель и дорогой друг, играл очень важную роль, как в моей частной, так и в профессиональной жизни. Он радикальным образом изменил мое понимание мифологии и указал мне на ее высочайшую значимость для психиатрии, психологии и более глубинного понимания человеческой жизни и смерти. На протяжении многих лет его поистине энциклопедические познания в мировой мифологии помогали мне понимать многочисленные опыты, которые переживали мои клиенты, находясь в измененном состоянии сознания.
      Рик Тарнас, психолог, философ, историк и блестящий астролог, был моим близким другом на протяжении более чем трех десятилетий. Наши многочисленные частные разговоры, занятия и семинары, которые мы проводили по психологии измененных состояний сознания и архетипической психологии, были для меня неиссякаемым источником интеллектуальных открытий и вдохновения.
      Френсис Воон и Роджер Уолш, первопроходцы трансперсональной психологии, сделавшие огромный вклад в развитие этой области, принадлежат к узкому кругу друзей, который регулярно собирается в районе залива Сан-Франциско. Эти встречи дали мне возможность обсудить многие из изложенных в этой книге идей и получить в ответ много бесценных наблюдений. Регулярно принимавший в них участие Рам Дасс — образец духовного искателя — делился с нами своим глубоко личностным опытом в отношении того, что может обещать человеку такая дорога и какие опасности могут его подстерегать на ней. Его мудрость и способность обращать все аспекты собственной жизни в способ духовного обучения вдохновляли всех нас.
      Свами Парамаханса Муктананда, основатель линии преемственности сиддха-йоги, оказал мне и моей жене Кристине неоценимую помощь на нашем духовном пути. Частые и тесные контакты с этим невероятным человеком на протяжении многих лет подарили нам уникальную возможность наблюдать и испытывать на себе мощное влияние живых духовных традиций на человеческую жизнь. Конференция Международной трансперсональной ассоциации в феврале 1982 года в Бомбее, которую мы с Кристиной организовали при содействии ашрама Ганешпури, оставила незабываемый опыт.
      Джек Корнфилд, трансперсональный психолог и учитель випассна-буддизма, на протяжении тридцати лет играл исключительную роль в нашей жизни. Он был удивительным учителем, дорогим другом, коллегой и соратником в наших поисках. Будучи редким примером уважаемого представителя духовной области, у которого слова не расходятся с делом, Джек учит других своей жизнью в той же мере, что и своими блестящими лекциями, приправленными тонким юмором. Нам истинно повезло, что Джек и его семья встретились нам в нашей жизни.
      Хьюстон Смит, знаменитый специалист в области религии, философ и писатель, был моим другом и учителем с нашей первой встречи в конце 60-х годов, когда он принимал участие в нашей исследовательской программе по психоделикам в Спринг Гроув в Балтиморе. Его книги, лекции и фильмы стали для меня кладезем информации о величайших религиях мира и мистическом мировоззрении. Я особенно благодарен ему за то, что он нашел время в своем плотном расписании на то, чтобы написать предисловие к этой книге.
      Были и другие духовные учителя, оказавшие глубочайшее влияние на мою жизнь, мою работу и мой духовный путь: тибетские буддисты лама Говинда, Чогъям Трунгпа и Согъял Ринпоче, а также монах-бенедиктинец брат Давид Cтайндль-Раст. Кроме того, мы с Кристиной на протяжении многих лет дружили с Аджитом Мукерджи, знаменитым специалистом по тантре и автором многочисленных книг о тантрической науке, искусстве и ритуалах. Бывая в Эсалене и сопровождая нас в качестве гида в нашем паломничестве по священным местам Индии, он поделился с нами значительной частью своих глубочайших познаний в области этой необычайной духовной системы.
      Особая благодарность Таву и Кэри Спарксам, которые являются нашими близкими друзьями и коллегами на протяжении двадцати лет. Оба они сыграли ключевую роль в нашей программе тренировки холотропхолотропного дыхания, а также в семинарах и конференциях по всему миру — Тав в качестве моего спутника, соведущего, а в последние годы — главы программы, а Кэри — как административный директор и душа проекта.
      Список моих благодарностей будет неполным, если я не выражу свою глубочайшую признательность Кристине, моей жене, возлюбленной, лучшему другу, коллеге и сподвижнице в духовном поиске, за все то, что она привнесла в мою жизнь и наши совместные проекты. Среди прочего, она создала международную программу «Сеть работы с духовными кризисами» и вместе со мной разрабатывала технику холотропного дыхания, мощную форму терапии и самопознания, которая часто будет упоминаться в этой книге. Кроме того, она сделала неповторимый вклад в понимание взаимоотношений между зависимостью, привязанностью и духовным поиском. Моя благодарность идет рука об руку с моими извинениями за все те случаи, когда работа над этой книгой посягала на нашу частную жизнь.
      Я не могу перечислить поименно всех, кто сделал свой вклад в создание этой книги, кому я бесконечно благодарен и перед кем я в неоплатном долгу. Я говорю сейчас о сотнях пациентов отделения психиатрии, которые с невероятным мужеством исследовали глубины собственной психики в ходе сеансов психоделической терапии и делились со мной своими открытиями и наблюдениями. То же самое касается многих тысяч людей, принимавших участие в наших семинарах по холотропному дыханию. Моя особая благодарность моим пациентам из Спринг Гроув, чье символическое переживание смери во время сеансов обозначало непосредственную подготовку к приближающемуся величайшему путешествию. Без любезного сотрудничества со стороны этих отважных людей и их близких эта книга никогда не была бы написана.
      Наконец, я хочу выразить благодарность нескольким людям, которые сыграли ключевые роли в публикации этой книги. На протяжении многих лет Рик Доблин, президент Междисциплинарной ассоциации психоделических исследованийи издатель этой книги, предпринимал активные попытки исправить ошибочные представления общественности о психоделических препаратах, связанные со случаями их приема без наблюдения врача, стараниями охочих до сенсаций журналистов и плохо информированных законодателей, а также пытался добиться легализации этого экстраординарного инструмента для ответственного использования. Предложение Рика дало мне стимул для написания этотго внушительного трактата о психологических, философских и духовных аспектах смерти. За окончательный вид этой книги я глубоко благодарен Элизабет Гибсон, которая редактировала рукопись; я благодарен ей за глубокое знание предмета, дотошное внимание к деталям и любовную преданность, с которой она подошла к своей работе. Я благодарен Марку Пламмеру за прекрасный дизайн обложки и его художественную и техническую помощь с богатыми иллюстрациями, которыми сопровождается текст, и Брэнди Дойл за внимательное сопровождение различных аспектов процесса публикации. Также я хочу поблагодарить Яхью Кабила за его щедрую помощь с частями, касающимися ислама.
      Я глубоко благодарен Майклу Маркусу, Джанет Занд, Джону Бьюкенену, Бобу Шварцу, Бокаре Лежандр и Бетси Гордон за то, что они на протяжении многих лет поддерживали меня в моей работе.
 

 
      Трудно представить себе более универсальный и лично значимый для каждого предмет разговора, чем смерть и умирание. На протяжении своей жизни все мы теряем родственников, друзей, учителей и знакомых, а в финале остаемся наедине с необходимостью собственного биологического конца. Однако, как ни странно, современная западная индустриальная цивилизация вплоть до конца 60-х годов ХХ века демонстрировала практически полное равнодушие к разработке области смерти и умирания. Причём не только обычные люди, но и учёные, те специалисты, которым по роду их занятий следовала интересоваться вопросами данной области: врачи, психиатры, психологи, антропологи, философы и теологи. Единственным правдоподобным объяснением сложившейся ситуации может быть массовое отрицание смерти и психологическое подавление всего, что относится к данной теме.
 

Смерть и умирание в додиндустриальных обществах

 
      Подобное безразличие тем более разительно по сравнению с доиндустриальными обществами, где отношение к смерти и процессу умирания было диаметрально противоположным. В древних высокоразвитых цивилизациях смерть притягивала воображение людей и во многом вдохновляла их искусство и архитектуру. В Древнем Египте концентрация на загробном мире нашла выражение в возведении монументальных пирамид, больших некрополей, величественных усыпальниц, а также в бесчисленных живописных изображениях и скульптурах. В Центральной Америке периода до испанского завоевания у майя и ацтеков пирамиды, храмы и даже поля для игры в мяч были местами сложных ритуалов, связанных со смертью. Мавзолей в Галикарнасе, где был похоронен правитель одной из провинций Персидского царства Мавзол из Карии, построенный его супругой Артемизией, считался одним из семи чудес света в древности.
      Ещё один величественный пример погребальных памятников — гробница китайского императора Цинь возле Сианя в провинции Шэньси, где вместе с владыкой было похоронено свыше семи тысяч скульптур пеших воинов и коней из обожжённой глины — целая терракотовая армия, которая должна была охранять его в загробном мире. Согласно археологическим данным, легендарный минойский дворец на Крите был не царской резиденцией, а гигантским некрополем (Wunderlich 1972). Династия Великих Моголов в Индии оставила нам в наследство прекрасные гробницы и мавзолеи, среди которых гробница Великого Акбара и легендарный Тадж-Махал, построенный Шахом Джаханом в память о своей любимой жене Нур Махал. Это лишь немногие примеры мощного влияния темы смерти на древние цивилизации.
      Во все времена и у всех народов в доиндустриальном обществе смерть выступала как важный элемент культуры. Большая часть туземного искусства в разных частях света посвящена изображению мира духов, посмертных странствий души и, особенно, наиважнейшей области — мира предков, которых почитали и одновременно боялись. Практически повсеместно у туземных народов в погребальных обрядах находит отражение неколебимая вера в загробную жизнь и двойственное отношение оставшихся жить к умершим. Многие аспекты этих обрядов отражают стремление облегчить и ускорить переход умерших в мир духов. Однако не реже отмечается и противоположная тенденция — попытки установить ритуальную связь между живыми и мёртвыми в поисках защиты. Во множестве погребальных ритуалов выделяются черты, которые можно интерпретировать как способствующие быстрейшему переходу умершего в мир иной, а также препятствующие возвращению оттуда.
 
       Смерть как переход в другие реальности
 
      Подобное различие отношения к смерти в индустриальном и доиндустриальном обществе лучше всего может быть проиллюстрировано сравнением того, как человек умирал, в контексте того и другого. В космологии, философии, мифологии цивилизаций Древнего мира и туземных народов, а также в их духовной жизни, ритуалах и обрядах содержится ясное представление, что смерть не является абсолютным и необратимым концом всего. Сознание, жизнь или существование длится в некоей форме и после исчезновения биологической оболочки. Вариацией на тему о продолжении существования после смерти является широко распространённое представление о перевоплощении. Помимо признания бестелесного существования после смерти отдельного человека оно содержит также идею о возвращении к материальному существованию в новом теле. В индуизме, буддизме и джайнизме это представление связано с законом кармы, согласно которому качество последующих воплощений напрямую связано с балансом заслуг и прегрешений из предшествующих жизней.
      Практически во всех эсхатологических мифах душа умершего переживает сложные приключения сознания. Посмертное путешествие души иногда описывается, то как перемещение среди фантастических пейзажей, несколько напоминающих земные, то как встречи с рядом архетипических существ, то как движение сквозь череду необычных состояний сознания. В некоторых культурах душа достигает временного пристанища в Запредельном — наподобие чистилища в христианстве или одного из миров-лок тибетского буддизма, а в других навечно поселяется там — на небесах, в аду, раю или солнечной сфере. В этих культурах не существует ни малейшего сомнения в существовании иных невидимых духовных областей, таких как астральные сферы и мир предков.
      Таким образом, в доиндустриальных обществах, казалось, признавалось, что смерть является не последним поражением и всеобщим концом, а важным переходом. Опыт, связанный со смертью, рассматривался как посещение важных измерений действительности, которые заслуживали переживания, изучения и тщательного “картографирования”. Умирающим были хорошо знакомы эсхатологические карты их собственной культуры, будь то шаманские представления о пейзажах загробных угодий, или изощрённые описания восточных духовных систем, изложенные, скажем, в тибетской Книге Мёртвых «Бардо тходрол». Этот важный буддийский текст заслуживает особого внимания, так как представляет собой интересный контрапункт к исключительно прагматическому акценту на производительной жизни и отрицании смерти, характерному для Западной цивилизации. Момент смерти описывается там как уникальная возможность для духовного освобождения от циклов смерти и возрождения, а в случае, если освобождение ещё не может быть достигнуто — как период, определяющий нашу следующую воплощению. В этом контексте становится возможным рассматривать промежуточные состояния между жизненными воплощениями (бардо) как более существенные по сравнению с существованием во плоти. Для подготовки к таким переживаниям требуется систематическая тренировка на протяжении всей жизни.
 
      Ещё одним характерным аспектом древних и доиндустриальных культур, окрашивающим переживание процесса умирания, является отношение к смерти как к неотъемлемой части жизни. На протяжении своей жизни люди этих культур привыкали проводить время возле умирающих, обряжать трупы, наблюдать за кремацией, держать прах родственников в своих жилищах. Западного человека посещение таких мест как Варанаси (Бенарес) в Индии, где подобное отношение находит крайнее выражение, может основательно потрясти. Кроме того, в доиндустриальных культурах люди умирают обычно в кругу большой семьи, “на миру” — в своём роде, племени. Таким образом, они могут получить значимую эмоциональную поддержку от людей, которых близко знают. Важно также упомянуть могущественные ритуалы, проводимые над умирающими, которые должны помогать людям, стоящим на пороге финального перехода, или даже особым образом руководить ими, как это описано в «Бардо тходрол».
      Исключительно важным фактором, оказывающим влияние на отношение к смерти и переживание умирания в доиндустриальных обществах, являются существующие там формы эмпирической подготовки к смерти. Все их объединяет переживание необычных состояний сознания, вернее — особой их разновидности, для которых я изобрёл термин «холотропные состояния» (Grof 1992). Это сложное слово буквально означает «ориентированный на целостность «или «движущийся по направлению к целостности» (от греческого «холос»=цельный и «трепейн»= движущийся в направлении чего-то). Такие особые состояния, вызванные приёмом психоделических веществ, целым рядом нелекарственных методов или возникающие спонтанно, имеют огромный целительный и преображающий потенциал, а также представляют собой важный источник информации о человеческом сознании, душе и природе реальности. Степень важности, придававшейся древними и туземными культурами холотропным состояниям, отражается в том, как много времени и энергии уделялось ими развитию «священных техник» достижения этих состояний.
      В череде переживаний, возникающих в холотропных состояниях, проявляются глубинные последовательности психически-духовного переживания смерти и возрождения, ощущение космического всеединства, которые способны радикально преобразить отношение к смерти и самому процессу умирания.