«Лицо» не одиноко на равнинах Сидонии, оно окружено другими аномальными структурами, значение которых, по некоторым мнениям, может в конце концов оказаться большим. Ричард Хоугленд даже предположил: «Если кто-то создал «лицо» с целью привлечь наше внимание, то в этом была определенная логика. Можно ли лучше привлечь внимание к конкретное месту на Марсе для дальнейших исследований?»

В тот день в 1976 году, когда было обнаружено «лицо», Хоугленд находился в Лаборатории реактивного движения. Он пришел туда вместе с другими представителями прессы и, подобно своим коллегам, поначалу поверил «иллюзорной» версии Соффена. Только годы спустя, после более детального ознакомления с изображением, его укусил – как он сам выразился – «клоп Марса». Тогда-то он и припомнил шутливое замечание, сделанное «в тот вечер в ЛРД» одним журналистом: «лицо» подсказывает нам, где мы должны высадиться». Проигнорировав содержащийся в этой фразе сарказм, Хоугленд решил серьезно рассмотреть возможность того, что «лицо» может служить указателем на что-то еще, и приступил к поиску других «памятников» на Сидо-нийской равнине.

Рассуждая в том духе, что тот, кто создал «лицо», наверняка хотел иметь хороший вид на него, Хоугленд провел горизонтальную линию под углом в 90 градусов к вертикальной оси структуры. Линия привела его к четырем небольшим правильным холмам, расположенным в форме креста, таящим в себе менее заметный центральный холм, находящийся в свою очередь в центре группы из десяти геометрических пирамидальных объектов. Он окрестил эту совокупность объектов «городом» и описал ее так:

«Удивительно прямолинейное расположение массивных структур с вкраплениями нескольких меньших «пирамид» (некоторые из них расположены точно под прямым углом к большим структурам) и еще меньших конусообразных «зданий». Все это скопление имеет размеры 4 на 8 километров – поразительный прямоугольник, состоящий из множества объектов, расположенных под прямыми углами друг к другу, включая выровненные углы и даже «улицы», проложенные примерно с севера на юг».

Самую восточную структуру этого скопления Хоугленд назвал «фортом». Речь идет об объекте с прямыми краями, состоящими, похоже, из двух громадных стен примерно 1,5 километра длиной каждая, соединяющихся на юго-западном углу и закрывающих правильное внутреннее пространство, подобное укрепленной части гигантского замка.

Предстояли новые открытия…

Следующей находкой Хоугленда стал так называемый «утес», расположенный в 23-х километрах к востоку от «лица», т. е. с противоположной от «города» стороны. Он заметил», что эта любопытная формация осталась странно нетронутой, находясь рядом и под прямым углом к выплеску изверженного из кратера материала, что свидетельствует о ее сооружении после появления кратера.

Расположенный по параллельной «лицу» оси, «утес» может быть тонкой клинообразной столовой горой или гигантской стеной. Он служит как бы фоном для профиля «лица», если смотреть на него из «города» по линии, мысленно проведенной из центра «города» через рот «лица» к центру «утеса».

Хоугленд использовал компьютерную технологию для воссоздания марсианского неба с тем, чтобы посмотреть, не могла ли эта горизонтальная линия иметь какое-либо астрономическое значение. Он обнаружил, что наблюдатель, находившийся в центре «города», увидел бы Солнце восходящим из рта «лица» на рассвете в день летнего солнцестояния приблизительно 330 тысяч лет назад.

Главные сооружения «города» сосредоточены вокруг «Городской площади», как назвал Хоугленд крестообразный рисунок из небольших холмов. Окружающие ее крупные структуры, каждая примерно Дного размера с «лицом», имеют прямые стороны и, по-видимому, пирамидальную форму. Единственными исключениями являются один объект овальной, подобно «лицу», формы на противоположной от «лица» стороне «города» и «форт», напоминающий огромный чертежный угольник треугольной формы с чем-то похожим на две сходящиеся громадные стены, ограничивающие внутреннее пространство, третья же сторона застроена больше и имеет неправильную форму.

У подножия пирамид-монстров, составляющих «город», находятся 16 маленьких овальных холмов. Они не кажутся расположенными в определенном порядке, если не считать «городского центра», с его четырьмя холмами в форме креста. Эти холмы столь малы, что из них нельзя вытянуть никаких сведений, кроме их расположения и размера. И все же – как мы увидим позже – они имеют важнейшее значение в спорах вокруг искусственных объектов в Сидонии.

На первый взгляд «город» кажется не слишком привлекательным. Более же внимательное обследование выявляет ряд удивительных черт, которые – как кажется порой – складываются в некую видимость порядка.

«Форт», кстати, заслуживает особого внимания. Две его колоссальные внешние стены – идеально прямые, а находящееся между ними углубление – параллельно им и имеет правильную форму. Ветер мог, конечно, выскоблить внешние стороны скальной формации как угодно, но какая геологическая сила могла бы выкопать пространство внутри подобной формации в таком точном соответствии с ее внешними очертаниями?

Наиболее «искусственной» частью «форта» выглядит его западная сторона. И тут, после внимательного изучения в 1983 году заново обработанных Ди Пьетро и Моленааром переданных «Викингом» изображений, Хоугленд открыл то, что он назвал «медовыми сотами». Эта необычная формация выглядит как ряд кубических «клеток», выстроенных в обдуманной архитектурной конфигурации на фоне «форта». Но этот вывод оспаривается другими исследователями – сторонниками «Искусственных объектов в Сидонии», считающих это всего лишь аномалией «Программы обработки данных СПИТ».

В «Отчете МакДэниэла» дается взвешенное мнение:

«Фотоинклинометрическое и компьютерное увеличение, проведенное Карлотто, не выявило ячеистой структуры, видимой на изображениях, полученных с помощью программы СПИТ. Однако оно показало ряд правильных, похожих на террасы полос у юго-западного угла «форта» в районе ассоциируемом с «медовыми сотами». Они могут быть частью неясных деталей, дающих эффект медовых сот, или независимым, но в равной мере аномальным объектом».

МакДэниэл вместе с коллегой доктором Хора-сом Крейтером провел собственное исследование территории «города» и обнаружил ряд дополнительных характеристик, попахивающих «искусственностью». Например, характерные расстояния между Различными малыми овальными холлами, размещенными вокруг этого комплекса, и полные значения размеры главных структур. В одной из последующих глав мы более подробно рассмотрим эти размеры.

Каковы шансы природного происхождения столь похожих на искусственные объектов в таком большом количестве и расположенных так близко друг от друга? Поскольку НАСА официально утверждает, что все эти структуры являются естественными на сто процентов, работающие в нем ученые пытались найти естественные решения этой проблемы. Заключение доктора Ардена Олби из Калифорнийского технологического института:

«Сидония, ее «структуры», присутствующий там рисунок рассматривались во времена «Викинга» как район, в котором имела место необычная эрозия и который так и не был понят до конца. Так что с геологической точки зрения этот район представляет научный интерес и должен был быть сфотографирован независимо от того, есть там «лицо» или нет. Там действительно имеются странные структуры, но они представляются результатом своеобразной эрозии, правда, не очень ясно, то ли выветривания, то ли чего-то еще. Люди, видящие эти «структуры» Сидонии, смотрят на них как на результаты эрозии и пытаются понять».

Итак, официально пока что нет естественного геологического объяснения структур Сидонии. Единственное, что может на самом деле предложить НАСА в ответ на обоснованные и тщательно продуманные аргументы ученых вроде Ди Пьетро и Карлотто, это предположение, что со временем появится-таки естественное объяснение. Может быть, и так. Но возможно также, что просочатся новые сведения о «лице», которые навсегда уберут его из царства естественного.

Карл Саган был ярым противником тех, кто полагал, что «памятники» Сидонии могут свидетельствовать о существовании разумной внеземной Жизни. И все же в ряде его беллетристических и научных публикаций Саган говорит о вероятном существовании разумной жизни где-нибудь во вселений. В вышедшем на экраны в 1997 году, уже после его смерти, игровом фильме «Контакт» описывается первая встреча – в форме двоичного кода, полученного с помощью радиотелескопа – человечества с инопланетной цивилизацией. Именно таким образом, предсказывает большинство ученых, мы в конце концов вступим в «контакт» с инопланетным разумом.

В своей самой известной работе «Космос» Саган пишет:

«Есть нечто неотразимое в открытии даже признака, быть может, сложной надписи, но гораздо лучше найти ключ к пониманию некой экзотической иноземной цивилизации. Такое влечение мы, люди, испытывали и раньше».

Саган ведет здесь речь об открытии в 1799 году «Розеттского камня» французским солдатом, работавшим в Рашиде (Розетте) в Дельте Нила. На этой стеле сделана одна и та же надпись на трех языках: древнеегипетскими иероглифами, демотическим письмом (древнеегипетским рукописным шрифтом) и на греческом. Именно этот камень позволил французскому ученому Жану Франсуа Шампольону[5] открыть ключ к иероглифам и впервые перевести их. Далее Саган пишет:

«Какое же, должно быть, это было счастье – открыть этот односторонний канал связи с другой цивилизацией, позволить культуре, на протяжении тысячелетий остававшейся немой, заговорить о своей истории, магии, медицине, религии, политике и философии.

Сегодня мы снова ищем послания какой-то древней экзотической цивилизации, на этот раз скрытой от нас не только во времени, но и в пространстве.

Если мы вдруг получим радиопослание от внеземной цивилизации, как мы сможем понять его? Внеземной разум окажется утонченным, сложным, внутренне последовательным и совершенно чуждым.

Инопланетяне, конечно же, постараются сделать как можно понятнее свое послание нам. Но насколько это им удастся? Есть ли хоть какой-нибудь смысл в межзвездном Розеттском камне?

Думаем, есть. Мы верим, что есть общий язык, который должны иметь любые технические цивилизации, как бы они ни отличались одна от другой. Таким общим языком являются наука и математика. Строение природы одно и то же повсеместно».

Саган пишет о получении инопланетного послания, выраженного в универсальном коде математики, в форме радиосигнала. А что если послание не было послано в виде радиосигнала, а построено на поверхности соседней планеты?

Может, мы так воспитаны, чтобы ждать связи через радиотелескоп, и пренебрегаем другими, уже полученными сигналами?

Неужели «лицо» на Марсе, подобное человеческому, настолько самоочевидно, что мы, не задумываясь, оставляем его без внимания? Является ли ландшафт Сидонии для ученых, ожидающих расслышать размеренный «бип-бип» в океанском реве фонового электронного «шума», слишком четким сигналом – настолько четким, что он кажется смехотворным?

Философ Роберт Пирсиг рассказывает в своей книге «Лила», как однажды заплыл в порт Кливленда, считая из-за неправильного прочтения морской карты, что оказался в совершенно другой гавани в 20 милях выше по берегу. Ландшафт же, казалось, совпадал с картой, пока он не вспомнил, что не принял во внимание расхождений между картой и берегом, убедив себя в том, что здесь произошли изменения со времени издания карты.

Как мог он совершить подобную ошибку в дневное время? Не с закрытыми же глазами он плыл? Рассказывая о себе в третьем лице, Пирсиг пишет:

«Это было назидание для изучающего научную объективность. Как только карта расходилась с его наблюдениями, он отбрасывал наблюдения и следовал карте. Так как его мозг считал, что все знает, он построил постоянный фильтр, иммунную систему, которая не пропускает той информации, которая в чем-то не подходит к его модели. Видеть еще не значит поверить. Верить значит видеть.

Если бы это было одиночным явлением, то не было бы столь серьезно. Но это является и широким культурным феноменом, что уже очень серьезно. Мы выстраиваем целые культурные интеллектуальные схемы, основанные на прошлых «фактах», являющихся предельно выборочными. Когда появляется новый факт, который не укладывается в схему, мы не отбрасываем схему. Мы отбрасываем факт. Противоречащий факт должен долбить и напоминать о себе иногда веками, пока один-два человека не разглядят его. И эти один-два человека должны начать вдалбливать в других этот факт долгое время, пока они тоже не разглядят его».

Неужели наши ученые настолько связаны существующими верованиями, что оказываются невосприимчивыми к раскопанным в Сидонии фактам? Возможно ли, что потому, что они ожидали радиосигнала и в то время существовало предвзятое мнение, будто на Марсе никогда не было жизни, такие личности, как Саган, просто отфильтровали то, что видели, когда на красной планете впервые были обнаружены возможно искусственные структуры? «Отчет МакДэниэла» побуждает нас задуматься над тем, что случилось бы, если бы та же самая информация поступила из гораздо большей дали и в более «привычной» форме:

«Вообразите, что с помощью радиотелескопа, работающего по программе «Поиск внеземных цивилизаций», получены цифровые радиосигналы из глубокого космоса. После их компьютерного перевода в образы первым бы получилось изображение гуманоидного лица в своеобразном головном уборе, а вторым – пятиугольная диаграмма (вроде «пирамиды Д и М») с уникальными пропорциями и множеством математических констант… Припрячет ли НАСА и эти изображения, как потерянный ковчег, заявив, что они являются лишь «игрой излучения и помех»? Если же часть сигнала окажется искаженной межзвездными помехами, перестанет ли НАСА прослушивать на этой частоте, заявив, что послание было недостаточно полным?

Где радиопередатчики Древнего Египта? Все очень просто: наши знания о Древнем Египте не были получены по радио. Мы положились на дошедшие до нас памятники материальной культуры с надписями и другие полезные данные. Если даже до нас не дошли бы иероглифы, мы все равно смогли бы многое узнать о египтянах из их колоссальных сооружений. Каменная пирамида, иными словами, может быть, и не способна путешествовать через межзвездные пространства, но в качестве «сигнала» разума она живет дольше радиопередачи, будучи одной из самых стабильных форм в природе. Если какая-либо раса, будь то человеческая или инопланетная, пожелала бы оставить послание в камне, то она не могла бы выбрать лучший носитель информации, чем пирамида, для передачи ее через века.

Существует, конечно, возможность того, что любое искусственное сооружение будет содержать следы культуры и «послания», хоть и не преднамеренные. Например, тот, кто попытается «расшифровать» такое сооружение, как Парфенон в Афинах, сможет установить на основе его конструкции, что он был построен разумной цивилизацией, знакомой с математикой и геометрией. Сам Саган признавал:

«Разумная жизнь на Земле впервые проявляется через геометрическую правильность своих построек».

В 1988 году картограф и системный аналитик Картографического управления Министерства обороны США Эрол Торун прочитал книгу Ричарда Хоугленда «Памятники Марса» и позже написал автору:

«Я нахожусь под впечатлением от большинства представленных изображений и от вашего описания, но самым интересным мне показалась «пирамида Д и М». Я хорошо знаю геоморфологию, но не знаю такого механизма, который объяснял бы ее образование».

Действительно, ставит в тупик появление «пирамиды Д и М» длиной в 2,6 километра на кадре 70А13. Подсчитано, что она вмещает более 4-х кубических километров материала. Ее вершина возвышается почти на 800 метров над уровнем окружающих равнин. Она странно подпирается у основания каждого из ее пяти углов, что лишь добавляет ей архитектурного величия.

Самой очаровательной ее чертой является юго-западный фасад, образующий «основание» пятиугольной структуры, оконечность которой указывает в направлении «лица». Он четко просматривается как правильная треугольная поверхность, весьма похожая на сторону земной пирамиды. Откровенно говоря, с этой точки зрения она выглядит искусственной – в том нет никаких сомнений. Однако, подобно «лицу», остальная часть пирамиды не просматривается так четко. «Повреждение» ее восточной, затененной стороны нарушает ее правильность, и тот факт, что Ди Пьетро и Моленаар поначалу считали, что пирамида имеет только четыре грани, свидетельствует о том, насколько расплывчата эта часть. Она также пронизана глубоким отверстием, которое раньше принимали за кратер. Фотоинклинометрические реконструкции Карлот-то навели на мысль об удивительной возможности, что это отверстие может быть «туннелем». Дальше строились домыслы о том, что пирамида изначально могла быть полой структурой, которая частично обрушилась в какой-то момент своей истории, и это обрушение и вызвало ее явный изъян и укороченность ее правой «ноги» (недостающая часть предположительно погребена под обломками и пылью).

Подобные идеи не могут быть ничем иным, как домыслами, пока не будут получены снимки с более высоким разрешением. Что не вызывает сомнений, так это то, что пирамида имеет бесспорно пятиугольные очертания. Именно ее форма более, чем что бы то ни было другое в Сидонии, привлекла внимание Торуна.

Торун начал свой анализ с систематического изучения известных геологических процессов с тем, чтобы посмотреть, мог ли один из них образовать пятиугольную, пятигранную пирамиду. С этой целью он изучил последствия воздействия пяти разных вызывающих эрозию факторов: воды, ветра, массивной деградации (например, естественного сползания материала из-за сдвигов и т. п.), вулканической деятельности и даже роста кристаллов. Его выводы были убедительными:

«Речные (речной воды) процессы можно исключить в качестве механизма образования «пирамиды Д и М», поскольку нет признаков того, что по Сидонии когда-либо текли водные потоки глубиной в километр (примерно одному километру равняется высота «пирамиды Д и М»). Так же верно и то, что многогранные симметричные формы с острыми краями не характерны для речных рельефов».

«Пирамида Д и М» находится на так называемой «выпуклой местности», которая возвышается над когда-то затопленной Сидонийской равнинрй. Хотя этот район имеет признаки размывания (прибрежными приливами), они весьма незначительны.

Относительно ветровой эрозии – любимого объяснения многих ученых – Торун делает такой вывод:

«Ни одна дюна никогда не образует, симметричного многогранника, похожего на рассматриваемый нами. Плоские грани и прямые края не замечены ни на земных, ни на марсианских дюнах.

Преобладающие ветры едва ли менялись с идеальной периодичностью, симметричностью и временной привязкой. Даже если бы это, по-видимому, невыполнимое условие было выполнено, еще один фактор помешал бы образованию подобного объекта… Поворачивающийся в обратную сторону воздушный поток может резать плоскую поверхность перпендикулярно к направлению ветра с подветренной стороны выветриваемого холма. Этот обратный воздушный поток и связанная с ним поверхностная турбулентность не привели бы к образованию подобного гипотетического пятигранного объекта. Каждый раз при перемене направления ветра обратный воздушный поток начинал бы выветривать края, образованные ветрами с других направлений. В конечном итоге получился бы скорее круглый, нежели пирамидальный холм».

Выводы Торуна по этому вопросу косвенно подтверждаются тем, что специалистам НАСА не удается воспроизвести пирамидальную форму в аэродинамической трубе.

Точно так же образованные «массивной деградацией» объекты не могли бы объяснить пятигранную структуру: вероятность пяти геологических сдвигов, вызвавших оползни, которые дали бы в результате зеркально симметричный многоугольник, практически равна нулю.

И, наконец, в том, что касается «вулканических явлений» и «роста кристалла», в Сидонии просто нет свидетельств вулканической активности, а в природе просто не случаются пятиугольные кристаллы (даже если бы они и случались, кристаллы имеют правильную форму, а «пирамида Д и М», даже будучи зеркально симметричной, имеет стороны разной длины и разные углы).

Что можно сказать о неизвестных эрозионных силах? Ведь, в конце концов, Марс и Земля – это две разные планеты.

Ответ Торуна:

«До сих пор все наблюдения геофизики Марса – его гравитации, метеорологии, геоморфологии и т. д. указывают, что на Марсе законы физики и принципы геоморфологии, как мы их понимаем, действуют с незначительными отклонениями, связанными с силой тяжести, плотностью и составом атмосферы. Нелогично предполагать, что на поверхности Марса есть один небольшой участок, где нарушаются указанные принципы».