Возвращение к людям

Я бы предпочел выбрать для своей команды Джека Чарльтона из-за его способности устранять угрозу, казалось бы, неизбежного гола.

Джордж Истхэм, Мартин Питере, Алан Болл и Терри Венейблс – эти игроки средней линии по праву считаются большими мастерами своего дела, и все же я выделяю Джонни Хейнса как сильнейшего среди них. Никто не мог сравниться с ним в умении давать длинные и точные пасы, способные взломать любую защиту и намного облегчить задачу бомбардира.

Кого взять в партнеры Хейнсу? Я должен сделать выбор между элегантным и точным Бобби Робсоном, упорным Нобби Стайлзом, умеющим дерзко отбирать мячи, и Аланом Маллери, сочетающим в себе и мастерство, и физическую силу. Я отдаю предпочтение Робсону, потому что у него был удивительный нюх на голевые ситуации.

В моей команде обязательно было бы два крайних нападающих. Справа я бы поставил стремительного и угрожающе активного Брайна Дугласа, который своей манерой игры близок Стэнли Мэтьюзу. Слева у меня был бы Бобби Чарльтон, Место одного их двух центрфорвардов в моей команде я эгоистично оставляю за собой, пользуясь тем, что единолично отбираю игроков для сборной, а что касается партнера, с которым я вместе совершал бы набеги на ворота противника, то тут у меня нет никаких колебаний. Им бы, несомненно, стал Бобби Смит, хотя рядом стоят в списке имена таких мощных форвардов, как Джефф Херст, Джонни Берн, Роджер Хант, Брайн Клофф и Джерри Хитченс.

Бобби всегда отлично мне подыгрывал. Силы и выносливости у него хватало на двоих, он умело отбирал мяч и на земле, и в воздухе, мастерски умел отпасовать мяч из самого сложного положения. Но был не промах, если возникала возможность самому забить гол. Многие годы я, можно сказать, жил на пасах Бобби, и мне кажется, что он не был оценен по заслугам. А ведь лучшего центрфорварда, чем Бобби, английский футбол, пожалуй, не знал со времени Томми Лаутона.

Итак, вот как бы выглядела моя команда:

Бенкс

Армфилд – Чарльтон (Дж.) – Мур – Уилсон

Робсон – Хейнс

Дуглас – Гривс – Смит – Чарльтон (Р.)

Для замены я бы держал яростного Нобби Стайлза. Один его вид на скамейке запасных привел бы в содрогание наших соперников.

А вот еще один вариант моей команды:

Спринджетт

Коэн – Сван – Хантер – Мак-Нилл

Маллери – Истхэм

Пейн – Хант – Херст – Томпсон

Запасной игрок – изящный Мартин Питерс, способный пробиваться сквозь любой заслон.

А легко ли было победить такую команду?

Бонетти

Хаун – Норман – Флауэрс – Ньютон

Болл – Венейблс

Каллаген – Клофф – Берн – Коннели

В запасных – Гордон Мильн, который был бы очень полезен в борьбе за мяч в середине поля.

Я с гордостью перечитываю этот список игроков, и понимаю, что мне выпала большая удача играть вместе с таким числом выдающихся игроков. И наверное, эта мысль в значительной степени помогает мне держаться трезвым.

Постскриптум

Жил – был парень по имени Джим,

Друзья всегда добры были с ним.

Хиллери Беллок (1870–1953)

Кошмар теперь позади. К моменту написания этого послесловия прошло уже два года, как я не притрагиваюсь к спиртному. Временами у меня еще возникает потребность выпить, но благодаря самодисциплине и системе размышлений, которым я научился в «Анонимных алкоголиках», мне удается, если дозволительно употребить тут футбольный термин, «отбить в сторону» это искушение.

Теперь, после пяти потерянных лет, я вновь налаживаю свою жизнь. Теперь у меня есть путь, тогда как два года назад передо мной был только, один туман. Ко мне вернулось даже то качество, которое, казалось, я навсегда утратил, – оптимизм. До этого мое восприятие жизни было притуплено алкогольным опьянением, повергавшим меня в глубоко угнетенное состояние, и я был не в силах даже представить, что смогу когда-нибудь снова смотреть вперед с надеждой.

Я все еще живу только одним днем, но сейчас у меня уже достаточно веры в себя, чтобы строить планы, рассчитывая на их осуществление. Моя автобиография была встречена в издательском мире с большим одобрением, и теперь вместе с моим давним другом журналистом Норманом Гиллером мы решили продолжать писать вместе.

Футбол по-прежнему остается главным в моей жизни. Я играю для удовольствия и поддержания формы в благотворительных и показательных матчах, а также веду колонку футбольного комментатора в газете «Сан».

Теперь я снова вижу свет, черные времена для меня миновали. Помогли мне вернуться к нормальной жизни поддержка нескольких близких друзей и любовь моей семьи. Каждому, бывает, кто-нибудь нужен, как поется в одной песне. Мне нужна моя семья, которая помогает мне оставаться нормальным человеком.

Теперь, когда я больше не гляжу на мир сквозь донышко стакана, искажающее все вокруг, мне удалось вновь завоевать свою бывшую жену. И к нам вернулось счастье совместной жизни, которое мы знали, пока я не начал пить.

Наш развод остался лишь листком гербовой бумаги, на который мы не обращаем внимания. Мы снова живем все вместе, с нашими чудесными детьми, и можем теперь даже посмеяться, припоминая некоторые кошмарные эпизоды прошлого.

Очень надеюсь, что те, кому грозит мой недуг или кого уже глубоко поразила эта болезнь, смогут извлечь для себя пользу из моего опыта и обрести надежду, узнав о моей жизни.

Помните, в этой книге я открыл себя.

Спасибо, что прочли.

Джимми Гривс

Звездный час и звездная болезнь

Джимми Гривс исповедался перед сотнями тысяч читателей. Перед сотнями тысяч своих почитателей, для которых был кумиром на протяжении тринадцатилетней футбольной карьеры профессионала.

Конечно, почти все британцы, купившие это издание в яркой обложке, прежде всего реагировали на имя автора «Джимми Гривс», затем на завлекательное название «Эта книга – обо мне» (так дословно оно переводится с английского) и, естественно, знали, что речь пойдет о футболе, теме поистине неисчерпаемой, как неисчерпаема и непостижима эта игра – футбол.

И конечно, почти все знали, что автор книги – один из самых ярких форвардов в истории мирового футбола. Даже не заглядывая в статистические справочники, любой болельщик помнит о том, что Гривс сыграл больше 500 матчей в английской лиге, забил в этих матчах около 350 голов, а всего в официальных играх – около 500 голов. Справочник подскажет и точную цифру – 491 гол, в том числе 44 в 57 играх сборной Англии.

Нетрудно представить себе, в какое изумление, близкое, вероятно, к шоку, повергло читателей название первой главы книги Гривса. «Я – алкоголик» – так называется эта глава, определяющая, понятно, общий замысел книги исповеди.

Автору этих строк за двадцать с лишним лет работы футбольным обозревателем довелось встречаться и беседовать со многими знаменитостями мирового футбола, беседовать о тех или иных проблемах игры как частного, так и общего характера в непринужденной обстановке пресс-центров крупнейших международных соревнований, в отелях и на спортивных базах, касаться и каких-то сторон их личной жизни, в приватных беседах шла речь и о режиме, иными словами – о выпивке или курении, которые всегда мастерами футбола отвергались, хотя некоторые и признавали, скажем, что им известен вкус пива или шампанского, однако до таких откровений, на которые решился Гривс, разговоры никогда не доходили. Вот почему мне так понятно чувство читателя, обнаружившего, что первая глава называется «Я – алкоголик». (Теперь, когда эта книга выходит на русском языке, нетрудно представить, что первая глава шокирует и вас, читатель.) Признаюсь, я тут же отложил книгу, решив прежде всего вспомнить о том, что нам, советским любителям футбола, известно о Гривсе, где и когда, к примеру, мы могли о нем прочитать, увидеть, встретить.

В конце октября 1963 года на обложке еженедельника «Футбол» была помещена фотография: Лев Яшин берет в броске мяч в ногах у Джимми Гривса. Выдающийся вратарь и выдающийся форвард встретились в матче, посвященном столетию английского футбола. Сборная Англии принимала сборную мира, выступавшую под названием «сборная ФИФА». Обозреватель Джефф Эллис назвал свой отчет об этой встрече «Матч века» и дал подзаголовок «Лев Яшин и Джимми Гривс – герои встречи на „Уэмбли“.

«…Персональную славу этого матча, – писал Эллис, – разделили прежде всего вратарь сборной мира в первом тайме Лев Яшин и англичанин Джимми Гривс. Последний нанес больше ударов по воротам, чем сделали все остальные, вместе взятые. Именно Гривс в конце концов принес победу (англичане выиграли – 2:1, забив оба гола во втором тайме, у сборной мира тоже во втором тайме гол забил шотландец Деннис Лоу. – В. В.). Сейчас всем ясно, почему Яшина назвали «спрут». Его предвидение просто сверхъестественно. Его ловкость превосходна, его храбрость поразительна. И нет ничего удивительного в словах Гривса, сказанных мне после матча, что, по его мнению, Яшин «был просто великолепен». Кстати, Яшин вернул комплимент, высоко оценив игру Гривса… За четыре минуты до конца зрители поднялись, приветствуя Гривса, добившего мяч. Это был кульминационный пункт состязания, явившегося демонстрацией искусства и великолепия современного футбола».

Этот матч навсегда вошел не только в историю английского и мирового футбола но и, благодаря блестящей игре Яшина, в историю советского футбола, потому что встреча на «Уэмбли» во многом способствовала всемирному признанию Яшина, который в том же 1963 году был признан лучшим игроком Европы и награжден «Золотым мячом». Для нас одним из кульминационных моментов матча стал эпизод в начале первого тайма, когда после углового, поданного Терри Пейном, открывшим, к слову, во втором тайме счет, Джимми Гривс с близкого расстояния нанес удар из категории «не берущихся» и даже вскинул руки вверх в уверенности, что забил гол. Однако Яшин отразил этот «не берущийся» мяч.

Спустя три года большинство англичан, выступавших против сборной ФИФА, стали чемпионами мира, а сборная СССР, заняв четвертое место, добилась лучшего пока своего результата, причем Яшин вместе с английским вратарем Гордоном Бенксом делили славу лучших голкиперов мира. Гривс тоже участвовал в этом первенстве мира, но практически не запомнился: он получил травму в групповом турнире и в решающих встречах, хотя и выздоровел, участия не принимал, уступив место будущему герою финального матча Джеффу Херсту.

Словом, после встречи со сборной мира мы его ярких выступлений не видели. В 1982 году перед финалом чемпионата мира в Испании, в пресс-центре мадридского стадиона я беседовал с известным английским писателем и футбольным обозревателем Брайаном Глэнвиллом, когда мимо пробегал невысокий, плотный, ртутно-энергичный, с пышными усами человек. На мгновение он остановился возле нас и отпустил шутку, кажется, о бдительности испанских сотрудников безопасности, в целях борьбы с террористами обыскивавших на входе в пресс-центр журналистов.

– Узнаете его? – спросил Глэнвилл.

– Нет, – пришлось признаться.

– Это Джимми Гривс. Он здесь как телекомментатор. Его у нас обожают телезрители. За объективность и чувство юмора.

Мог ли я тогда предположить, что доведется читать исповедь Гривса «Я – алкоголик»? А ведь его книга вышла в Англии в канун испанского чемпионата.

Нынешний президент Международной ассоциации спортивной прессы Фрэнк Тэйлор рассказывает, что после выхода книги Гривс получил множество поздравительных писем от незнакомых людей. «Люди были очень добры ко мне, – говорил Гривс. – Им известно искушение, которое я должен преодолевать каждый день, и они понимают, что произойдет, если мне это однажды не удастся. Замечательно, когда у людей сохранилась о тебе столь добрая память. Они видели когда-то мою игру и до сих пор верят, что я смогу еще оказаться полезным футболу». Тэйлор же о Гривсе написал так: «Как футболист Джимми Гривс был в Англии образцом. В течение всех лет его выступлений я не могу вспомнить ни одного допущенного им нечестного приема. Он был не только суперфутболистом и лучшим бомбардиром, но его мастерство и поведение на поле служили примером для любого молодого игрока. И тем не менее карьера закончилась не безоблачно. Впрочем, как и у многих других, ставших жертвами профессионального футбола, которому до людей нет никакого дела».

На этом закончились краткие воспоминания о том, что можно было прочитать о Гривсе, где можно было увидеть его. И я вновь взялся за его книгу, которую проглотил, не отрываясь, залпом.

Искренность всегда покоряет. Гривс искренен во всем: и в своей правоте, и в своих заблуждениях.

Одно из его заблуждений, видимо, самое устойчивое, потому что он придерживается этой точки зрения сейчас, когда уже написал книгу и вернулся к нормальной человеческой жизни, настоятельно взывает к полемике. Суть в том, что для себя он твердо решил – ни одной рюмки, ибо уже понимает: начав пить вновь, остановиться не сумеет. Всей своей исповедью он стремится предостеречь молодых спортсменов и вообще молодых людей от пьянства, рассказывая о том, к какому моральному падению оно привело его. Повторяю: делает это настойчиво и со всей откровенностью. Однако – и вот его глубочайшее заблуждение – убеждая не следовать пагубным примерам, он призывает молодых не пить больше одной-двух рюмок, бокала шампанского или кружки пива, да и такие небольшие дозы позволять себе крайне редко.

Увы, это довольно расхожая точка зрения: для того чтобы снять стресс, избавиться от возбуждения после физических и нервных перегрузок, столь частых в футболе и вообще в жизни нашего бурного века, чуть ли не полезно, мол, выпить рюмку-другую. Ох уж это стремление расслабиться!..

Мой тезка и сверстник, один из самых ярких мастеров в истории нашего футбола, человек редкостного спортивного таланта и одновременно талантливый во всем, за что бы ни взялся, тоже считал в ту пору, когда играл: одна рюмка не повредит. До поры до времени – не вредила. Но вот и Гривс приводит старую китайскую пословицу: «Сначала человек тянет чарку, потом чарка тянет чарку, потом чарка тянет человека». Почему-то труднее всего доходит до сознания вторая фраза пословицы: «чарка тянет чарку». Так получилось и с моим другом.

Рюмка сначала прервала его звездный час, потом отняла у него футбол, потом семью (как и у Гривса, но в отличие от него – безвозвратно), потом не позволила найти место в жизни, а потом и жизнь отняла.

Вообще, тогда, более двадцати лет назад, во времена нашей футбольной, и не только футбольной, молодости бытовала недобрыми устами произнесенная, повторявшаяся с глумливой ухмылкой репличка: «Кто не пьет, тот не играет». И не уставал воевать с ней основоположник и первый редактор еженедельника «Футбол» Мартын Иванович Мержанов, часто говоривший, что беды нашего футбола начинаются с того, что он «по щиколотку (как вариант – по колено) в водке». Мы же по молодости спорили: да, мол, кто-то, конечно, спивается, пропадает, но от безволия, а одна рюмка – разве страшно? Сегодня страшно вспоминать о том, скольких талантливых мастеров мы потеряли. И почему-то именно над талантами висел этот рок. Не потому ли, что звездная болезнь караулит тех, кто переживает звездный час? Теперь-то я понимаю, что таланты на виду и эти потери нагляднее. Теряли ведь и не раскрывшихся, совсем молодых, широкому кругу болельщиков неизвестных….

Воспоминания увели меня в те годы, потому что и Гривс нашего возраста, и прикладываться к рюмке начал совсем молодым, и потому, наконец, что характер тренировочной работы в то время был иным. Сегодня интенсификация игры и объем тренировок достигли такого уровня, что злосчастная репличка сама собой исчезла из лексикона. Да и медицинский контроль стал намного строже. Выпивая, уже не сыграешь, до звездного часа не доберешься. Но ведь человеком несостоявшийся футболист остается, и как личность любой молодой человек ценен для общества. Рюмка помешала ему стать мастером футбола, но она же помешает стать мастером в любом деле. Потому что чарка тянет чарку, а затем – человека. Никто не может знать, каковы защитные возможности его организма. Защитные от алкоголя. И если вдруг юноша осознает, что не способен остановиться после первойвторой рюмки, то… он ведь уже и не может остановиться.

Вот почему заблуждается Гривс, давая такой совет – останавливаться вовремя. Вот почему надо следовать избранному им теперь для себя правилу – ни единой рюмки.

Как ни удивительна оказалась книга-исповедь Гривса, выяснилось, что она не единственная в своем роде. С такой же исповедью выступил и еще один выдающийся футболист – Джордж Бест.

Футбол сегодня стал настолько интенсивным, изматывающим, настолько требует мобилизации всех внутренних резервов организма, что тренер сборной Англии Бобби Робсон в ходе подготовки к чемпионату мира в Мексике публично заявил: в сборную не будет включен ни один игрок, который курит.

А с Джорджем Бестом мы встретились и беседовали в Москве в 1971 году, когда он приезжал к нам в составе сборной Северной Ирландии. Тогда и на выпивку менеджеры не обращали особого внимания, о курении и говорить нечего. Впрочем, главный принцип профессионального футбола заключается в том, что за режим и подготовку игрок отвечает сам – и перед клубом, и перед собой. О положительных и теневых сторонах этого принципа речь впереди. Пока же несколько слов о нашей встрече с Бестом и о его карьере.

Беседовали мы тогда втроем: мне нужно было взять интервью и у старшего товарища Беста, 34-летнего центрфорварда Дерека Дугана, пользовавшегося большим авторитетом у английских профессионалов. На протяжении ряда лет Дуган возглавлял профсоюз английских футболистов, отстаивал их права и интересы перед хозяевами клубов и руководством лиги. Поскольку о Бесте многое уже было известно – его имя не сходило со страниц газет, где описывались не только его голы и спортивные успехи, но и похождения сомнительного свойства, – с ним мы говорили лишь о футболе. Разговор же с Дуганом вышел за рамки чисто футбольных проблем, и, как мне тогда показалось, Бест с интересом прислушивался к высказанным Дуганом соображениям о долге профессионала перед зрителем, перед футболом и перед самим собой. Бест, между прочим, в ходе беседы пошутил, что его собственная популярность часто вызывается отрицательными поступками, Дуган же – герой только положительный.

25-летний Бест успел к тому времени пережить свой звездный час. Еще в 1968 году он был награжден «Золотым мячом» лучшего футболиста Европы, в составе клуба «Манчестер Юнайтед» стал победителем в Кубке европейских чемпионов, сумел открыть магазин мужской одежды и из хрупкого, застенчивого паренька превратился в ловеласа, гуляку, завсегдатая модных танцевальных салонов. При таком образе жизни мог ли он соблюдать спортивный режим и обходиться без спиртного?

Пережив свой звездный час, он заболел звездной болезнью. Он побывал и в автокатастрофе, конфликтовал с арбитрами на поле, отбыл дисквалификацию, причем, будучи на длительный срок отлученным от футбола, выступал в это время в кабаре, где заработал больше, чем если бы играл за свой клуб. Весной 1971 года после очередного штрафа за серьезные нарушения и очередной дисквалификации он подумывал было распроститься с футболом, однако передумал, остался в «Манчестер Юнайтед» и осенью приехал в Москву в составе сборной Северной Ирландии. Как выяснилось, он действительно многое понял, перестал грубить на поле (справедливости ради надо сказать, что он отвечал грубостью на грубость защитников и при этом не разделял высказанной чемпионом мира 1966 года Аланом Боллом сентенции: «Повторяйте за мной: „Судья всегда прав“), начал серьезно тренироваться, что сразу же позволило его дарованию вновь засверкать яркими красками.

Казалось, Бест все понял и именно потому так внимательно прислушивался к тому, что говорил Дуган. Да, он сумел избавиться от многих своих недостатков. Но не сумел победить… рюмку. В английской лиге он провел еще три сезона, затем окончательно запил, на закате карьеры уехал в США на футбольные заработки и продолжал там пить. Его бросила жена, родителей он бросил сам. В тоске по сыну его мать тоже пристрастилась к спиртному, и в США он узнал о ее смерти. А вот отец Беста не спился, всю жизнь много работал, активно участвовал в рабочем забастовочном движении. Трагическая смерть матери вернула Беста к нормальной жизни: он добровольно отправился на лечение. К нему вернулась жена, у него родился сын, и по примеру Джимми Гривса он выступил с книгой-исповедью. Оказывается, все-таки можно победить и рюмку.

В книге Беста есть такой абзац: «Администрация клубов должна хоть немного заниматься воспитанием молодых и предупреждать о том, что их ждет. Молодой футболист думает, что он знает все, тогда как он не знает ничего. Что касается финансовых дел, то большинство футболистов или слабы в арифметике, или чересчур ленивы, чтобы всерьез думать об этом. Им кажется, что их благополучие вечно. Все они становятся легкой добычей махинаторов, поднаторевших в подобных делах, стоит такому ловкачу подойти к молодому футболисту и сказать ему: „Я. займусь твоими делами. Я знаю, как выгодно поместить твои деньги, чтобы в будущем, когда распрощаешься с футболом, ты получал бы приличный доход“. Еще немного щедрых посулов, и юноша соглашается и подписывает бумагу, в которой ничего не смыслит. В результате торгаши получают львиную долю, а футболист запутывается в их сетях окончательно. Когда же ты начинаешь разбираться что к чему, – уже поздно. Тебе остается только жить прошлым, вспоминая о блеске и мишуре твоей карьеры в дешевых кабачках».

Призыв Беста к тому, чтобы администрация клубов занималась воспитанием молодых, останется, безусловно, гласом вопиющего в пустыне, ибо в «обществе равных возможностей» администрациям заводов и фабрик не приходит в голову заниматься воспитанием молодых рабочих и служащих, как и вообще этому обществу в целом – заботиться о личной жизни индивидов, и молодежи в том числе. В этом отношении футбол там существует по законам их общества. Но есть у него и свои законы.

Однажды в Мюнхене в правлении клуба «Бавария» мне довелось полистать контракт профессионального футболиста. Конкретно – чемпиона мира 1974 года Пауля Брайтнера, который незадолго до этого уехал играть в Испанию. Контракт представлял из себя объемистую папку, в которой пункт за пунктом перечисляются права и обязанности игрока перед клубом и клуба перед игроком. Регламентируется действительно все, вплоть до мелочей, и в составлении таких документов принимают участие юристы, представляющие обе стороны.

В принципе такой контракт служит для футболиста надежной защитой, особенно тогда, когда игрок заключает его в зрелом возрасте и имеет право выдвигать свои требования. Труднее было, скажем, тому же Бесту, который заключил первый контракт в пятнадцатилетнем возрасте, или Гривсу, который подписал его в семнадцать лет. Объективности ради надо сказать, что отнюдь не кабальные контракты сделали этих выдающихся футболистов алкоголиками, – тут уж были причины чисто личного характера. Однако ситуация, когда неоперившиеся и малообразованные юнцы сталкиваются с необходимостью все свои поступки или проступки переводить в денежный эквивалент, не слишком способствует формированию нравственно-устойчивой, сознательно ответственной личности.

Одним из непреложных требований профессионального футбола является ответственность игрока за самоподготовку. Казалось бы, требование прогрессивное. На протяжении многих лет, скажем, мы добиваемся, чтобы наши футболисты прониклись осознанием такой ответственности. Но когда перед молодым талантом стоит задача появиться на тренировке во всеоружии и никого не интересует, как и где он перед этим провел ночь, что ел и пил, организм зачастую работает на износ. Юноша из бедной семьи, наполнив кошелек, порой не в состоянии удержаться от искусов, а пока организм молод, он все выдерживает. Труднее станет потом, но что станет с юношей потом, тоже никого не волнует. Так вот и получается, что верное в основе своей требование на практике зачастую вступает в противоречие с жизненными реалиями и губит не просто молодого футболиста, а и молодого человека как личность.

В этой связи нельзя не сказать о том, почему множество профессиональных футболистов уезжают играть в зарубежных клубах. Ответ, собственно, короток: деньги. Гюнтер Нетцер как-то сказал мне, что, перейдя в мадридский «Реал», понял, что дома, в ФРГ, играл бесплатно. Играл-то он, конечно, вовсе не бесплатно, уехал, став уже чемпионом Европы, но, действительно, порядок цифр таков, что в Испании или в Италии платят футболистам во много раз больше, чем в той же Англии или ФРГ.

Однако все люди разные, все по-разному болеют ностальгией. Джимми Гривс попал в Италию двадцатилетним и сумел выдержать вдали от родины лишь год. Для сборной своей страны он не оказался потерянным, отрезанным ломтем. Многие же крупные мастера, уезжая за рубеж даже в зрелом возрасте, затем не в состоянии выступать за национальные сборные. Так произошло, в частности, с Нетцером, между прочим, очень серьезным и образованным человеком, ставшим впоследствии известным менеджером. Так произошло и с молодым чемпионом Европы 1980 года Берндом Шустером, бывшим одно время капитаном «Барселоны», которого фактически потеряла сборная ФРГ. А когда талантливого футболиста теряет национальная сборная, это одновременно означает, что его теряет мировой футбол, ибо никакие клубные успехи не могут сравниться с победами на чемпионатах мира и Европы.

Я прекрасно понимаю, что существует немало и противоположных примеров. Так же, как и алкоголиками становились единицы. Но ведь каждый мастер – явление уникальное, и потеря каждого – общая потеря футбола. Книги-исповеди Гривса и Беста в конце концов и рассчитаны на то, чтобы уберечь, предостеречь того, кто нуждается в этом, кто некрепок характером, не обладает жизненным опытом, не способен в одиночку выстоять в этом суровом и яростном мире профессионального футбола, хотя, вероятно, надо смотреть на вещи шире, не ограничивая футболом мир. Прежде чем продолжить, если позволительно так выразиться, социальное исследование проблемы футбольного алкоголизма, несколько слов об еще одной грустной судьбе, судьбе человека, который в отличие от Гривса и Беста так и не сумел вернуться к нормальной человеческой жизни.

В четвертьфинальном матче чемпионата мира 1962 года в Чили пересеклись на девяносто минут жизненные дороги Гривса и Гарринчи. 22-летний Гривс ушел с поля, так и не забив гола, 29-летний Гарринча забил два, и бразильцы победили англичан – 3:1. Звездный час Гарринчи длился уже четыре года: на втором чемпионате мира подряд он стал одним из лучших в команде-победительнице, чего тогда, к слову сказать, не удалось Пеле, который получил травму в групповом турнире.

Спустя четыре года, уже в возрасте 33 лет, Гарринча вновь приехал на чемпионат мира, в Англию, и уехал бесславно: Пеле снова был травмирован, Амарилдо, с успехом заменивший его в Чили, выступал в Италии, национальная сборная его потеряла, и бразильцы не вышли из группы в четвертьфинал.

Спустя еще четыре года, в Мексике, они во главе с Пеле стали в третий раз чемпионами мира, но уже без Гарринчи. Этот добрый, простой, необразованный человек, отец девяти детей, не нашел себе места в жизни и пропал без денег и без защиты. Хотел было сказать – без помощи, но это не соответствует действительности. Друзья все время пытались ему помочь, прощая глупые и далеко не безобидные выходки.

Первый непростительный поступок он совершил, когда ушел от семьи, оставив, правда, детям все деньги, какие имел. Если бы не оставил, то пропил бы. Он женился на известной эстрадной певице и окунулся в мир богемы. Там он чувствовал себя уверенно до поры до времени, пока зарабатывал футболом и на ночные попойки прибывал героем, а затем перестал представлять интерес для богемной среды, красноречием не отличался, а доброта… теперь он нуждался в том, чтобы ее проявляли по отношению к нему.

Надо знать, что такое футбол для бразильцев, и тогда нетрудно понять, как многие пытались помочь Гарринче. Его устраивали на работу – то рекламным агентом, то коммивояжером, в его честь проводили бенефисные матчи – при его таланте он сверкал мгновениями на поле и без тренировок, для него собирали пожертвования. Но все оказывалось бесполезным: деньги он либо раздавал, либо пропивал; и сорока девяти лет от роду скончался в одиночестве, как сообщила пресса, от алкогольной депрессии.

Пеле на его похороны не приехал и сразу попал под обстрел газет. Пришлось ему дать интервью, словно бы в качестве оправдания, и я приведу это интервью почти полностью, в нем есть многое имеющее отношение к теме этих заметок.

«Все почему-то считают, что мы были друзьями, – сказал Пеле. – На самом же деле нас ничего не связывало, кроме воспоминаний об одних и тех же матчах сборной. Мы вели совершенно различный образ жизни даже тогда, когда вместе выступали в национальной команде. Когда я был игроком, то всегда рано ложился спать, не прикасался к спиртному и к табаку. Он же поступал иначе, что делало для меня невозможным общение с ним вне футбольного поля. Во время сборов и тренировок он постоянно на всех обижался, потому что ему необходимы были компании для застолья, а ребята его за это вышучивали. Я же проводил все свободное время за книгами, ведь в детстве учиться не пришлось, и я старался компенсировать это самообразованием. Думаю, что одной из самых серьезных его ошибок было то, что, когда к нему пришла слава, он не попытался воспользоваться предоставившимися возможностями повысить свой культурный уровень, без чего невозможно подняться по социальной лестнице. Однако я не считаю, что слава принесла ему вред. Совсем наоборот. Не стань он знаменитым профессиональным футболистом, он никогда не прокормил бы своих детей, не получал бы хорошей работы. Футбольная федерация страны не платила бы за его жилье, не оплачивала бы его лечение, в котором он постоянно нуждался. На похороны я не пошел только потому, что вообще никогда не хожу на похороны. Там уже не было Гарринчи, там было только его тело. Что я сделал, узнав о его смерти, – взял четки и помолился за него…»

Вот такое интервью. Вот такие разные люди – два самых знаменитых форварда последнего тридцатилетия.

Пеле сумел построить свою жизнь по законам общества, в котором живет, стал преуспевающим бизнесменом.