Глава 13

Хозяин коровы явился примерно через час, когда ураган начал стихать и дождь ненадолго прекратился. Мужчина был босой, в вылинявших хлопчатобумажных шортах и застиранной майке с надписью “Чикаго буллз”. Звали его Марко, и настроен этот Марко был решительно.

Отослав мальчика, он вступил в жаркий спор с Жеви и Милтоном по поводу стоимости погибшей коровы. Милтона больше заботила потеря самолета, а Жеви – сломанное запястье. Нейт, стоя у окна, размышлял о том, как это он в сочельник оказался посреди безлюдной бразильской топи, в вонючем коровнике, весь перемазанный коровьей кровью, и почему слушает, как спорят на незнакомом языке трое мужчин, и благодарит Бога за то, что остался жив. Ясного ответа на этот вопрос он дать себе не мог.

Судя по виду пасшихся неподалеку животных, цена корове-страдалице была невелика.

– Да расплатимся мы за эту проклятую животину, – сказал он Жеви.

Жеви спросил у хозяина, сколько тот хочет в качестве компенсации, и получил ответ:

– Сто реалов.

– Карточки “Америкэн экспресс” он принимает? – поинтересовался Нейт, но его шутку не оценили. – Я заплачу, – примирительно сказал он. Сто долларов. Да он заплатил бы и вдвое больше, только бы Марко успокоился.

Когда с делами было покончено, хозяин фазенды превратился в гостеприимного хозяина. Повел их в дом, где маленькая босая женщина, готовившая обед, приветствовала их широкой улыбкой. По понятным причинам в Пантанале не привыкли к гостям, а когда выяснилось, что Нейт прибыл из самих Штатов, тут же послали за детьми. У мальчика с хворостиной оказалось два брата, и мать велела им посмотреть на Нейта, потому что он – американец.

Собрав у мужчин рубашки, она замочила их в тазу, наполненном дождевой водой с мыльным порошком. Сидя за маленьким столом полураздетыми и нисколько при этом не смущаясь, они ели рис и черные бобы. Нейт гордился своими накачанными бицепсами и плоским животом. У Жеви был налитой торс солидного тяжелоатлета. Фигура бедняги Милтона свидетельствовала о быстром приближении к среднему возрасту, но его это, похоже, ничуть не волновало.

Разговаривали за обедом мало – слишком свежо было воспоминание о пережитом ужасе. Дети сидели на полу у стола, поглощали пустой рис с хлебом и не спускали глаз с Нейта.

В четверти мили от дома протекала небольшая речушка, и у Марко была моторная лодка. До реки Парагвай на ней надо плыть часов пять. Может, бензина у него даже и хватило бы, но троих лодка все равно не выдержала бы.

Когда небо расчистилось, Нейт вместе с детьми пошел к покалеченному самолету, чтобы забрать из него свой кейс. По дороге он учил их считать до десяти по-английски, они его – по-португальски. Это были славные мальчики, жутко робкие поначалу, но они тут же привязались к Нейту. Сегодня сочельник, напомнил он себе. Интересно, посещает ли Санта-Клаус Пантанал? Не было похоже, чтобы кто-то здесь ждал его.

На гладком срезе пня, росшего во дворе, Нейт аккуратно распаковал и собрал свой спутниковый телефон. Тарелка принимающей антенны имела площадь не более квадратного фута, а само устройство было размером с портативный ноутбук. Их соединял провод. Нейт включил питание, вставил карточку со своим идентификационным номером и номером программной команды, после чего стал медленно вращать антенну, пока она не поймала сигнал спутника, находившегося на высоте сотни миль над Атлантическим океаном где-то в районе экватора. Сигнал оказался мощным, Что подтвердил устойчивый зуммер. Марко и все его семейство еще теснее сгрудились вокруг Нейта. Интересно, видели они когда-нибудь обычный телефон?

Жеви выдал ему номер домашнего телефона Милтона в Корумбе. Нейт медленно нажал кнопки и, затаив дыхание, стал ждать. Если телефон не сработает, они будут вынуждены праздновать Рождество с Марко и его домочадцами. Дом маленький, Нейт подозревал, что спать ему придется в коровнике. Восхитительно.

Его план состоял в том, чтобы отправить Жеви и Марко на лодке. Сейчас почти час дня. До Парагвая пять часов пути, значит, они доберутся туда еще засветло – при условии, что хватит бензина. Там, на большой реке, им нужно будет найти помощь, что может занять несколько часов. Ну а если бензина не хватит, они сядут на мель где-нибудь в болотах. Не то чтобы Жеви с ходу категорически отверг этот план, но энтузиазма предложение Нейта ни у кого не вызвало.

Были и другие осложнения. Марко ни за что не хотел выезжать из дома так поздно. Обычно он отправлялся к Парагваю на рассвете. К тому же он не был уверен, что сможет позаимствовать бензин у соседа, жившего в часе езды от него.

– Алло, – отчетливо прозвучал женский голос, и все заулыбались.

Нейт вручил трубку Милтону, который, поприветствовав жену, начал долгий и печальный рассказ об их катастрофе. Жеви шепотом переводил Нейту. Дети завороженно слушали английскую речь.

Разговор становился все более напряженным, потом вдруг оборвался.

– Она ищет номер телефона, – объяснил Жеви. Речь шла о знакомом Милтона, пилоте.

Пообещав вернуться домой к ужину, Милтон повесил трубку.

Пилота дома не оказалось. Его жена сообщила, что он уехал по делам в Кампу-Гранди и вернется поздно. Милтон объяснил ей ситуацию, и она дала еще несколько телефонов, по которым можно было попытаться найти ее мужа.

– Скажи ему, чтобы говорил побыстрее, – сказал Нейт, набирая следующий номер. – Батарейки не вечные.

Первый номер не отвечал. А вот по второму пилот сам снял трубку, но, узнав, в чем дело, начал объяснять, что его самолет в ремонте. Тут-то сигнал и прервался.

Небо снова стало затягиваться тучами.

Нейт, не веря своим глазам, смотрел на стремительно чернеющее небо, Милтон чуть не плакал.

На сей раз дождь был недолгим. Дети радостно прыгали под холодными струями, в то время как взрослые наблюдали за ними, молча сидя на крыльце.

У Жеви созрел новый план. На окраине Корумбы находилась военная база. Он там никогда не бывал, но занимался тяжелой атлетикой вместе с несколькими офицерами оттуда. Когда небо снова расчистилось, они вернулись к пню и сгрудились вокруг телефона. Жеви позвонил другу, который нашел для него нужные номера телефонов.

У военных были вертолеты. В конце концов, ведь произошла авиакатастрофа. Когда к телефону позвали офицера, Жеви быстро рассказал ему, что произошло, и попросил помощи.

Для Нейта было мукой наблюдать, как Жеви говорит по телефону. Он не понимал ни слова, но язык жестов и мимики был весьма красноречив: улыбка, нахмуренные брови, мольба в голосе, обескураживающие паузы, потом повторение уже сказанного.

Закончив, Жеви сказал Нейту:

– Он поищет своего командира. Велел перезвонить через час.

Час показался неделей. Снова выглянувшее солнце высушило траву, но влажность воздуха оставалась чудовищной. Нейт был все еще без рубашки и ощутил, как припекает солнце.

Они перебрались в тень под деревом. Женщина потрогала развешанные на веревке рубашки. Поскольку во время последнего дождя их не сняли, они были мокрыми.

Гораздо более темная, чем у Нейта, кожа Жеви и Милтона не боялась солнечных лучей. Марко тоже не обращал внимания на жару, и они втроем отправились осматривать искореженный самолет. Нейт благоразумно остался под деревом. Полуденная духота была невыносимой. У Нейта сводило мышцы на груди и плечах, и он решил вздремнуть. Но У Мальчиков были другие планы. Нейт наконец запомнил их имена: старшего звали Луис, среднего – того, который пытался согнать корову со взлетной полосы за секунду до их падения, – Оли, а младшего – Томас. С помощью разговорника Нейт начал постепенно преодолевать языковой барьер.

“Привет. Как дела? Как тебя зовут? Сколько тебе лет? Приятный день”. Мальчики медленно выговаривали эти фразы по-португальски, чтобы Нейт слышал, как надо их произносить, затем он учил их говорить то же самое по-английски.

Жеви вернулся с картами, и они снова стали звонить. Похоже, военные готовы были помочь им. Ткнув пальцем в карту, Милтон сказал:

– Фазенда “Эсперанса”. – Жеви повторил то же самое с большим энтузиазмом, который, впрочем, испарился после того, как Милтон повесил трубку.

– Они не смогли найти командира, – перевел Жеви, стараясь, чтобы слова не звучали безнадежно. – Рождество, вы же понимаете.

Рождество в Пантанале. Девяносто пять градусов выше нуля, влажность – и того хуже. Палящее солнце при почти полном отсутствии тени. Жуки и насекомые при отсутствии противомоскитной жидкости. Веселые детишки – и никаких подарков. Никакой музыки, потому что нет электричества.

Нет ни елки, ни рождественских угощений, ни вина, ни шампанского.

“Но ведь это же приключение, – повторял себе Нейт. – Где твое чувство юмора?”

Убрав телефон в футляр, он щелкнул крышкой. Милтон с Жеви снова направились к самолету. Женщина ушла в дом.

Марко что-то делал на заднем дворе. Снова усевшись в тени, Нейт стал думать о том, как было бы хорошо, потягивая шипучку, послушать хоть один куплет “Белого Рождества”.

Вдруг появился Луис. Он вел три невероятно тощих кобылы. На одной было седло – чудовищное сооружение из кожи и дерева, покоящееся на ярко-оранжевой подстилке, которая оказалась куском старого потертого ковра. Седло предназначалось Нейту. Луис и Оли вскочили на своих неоседланных доходяг без малейшего усилия.

Нейт внимательно оглядел свою лошадь.

– Онде? – спросил он. – Куда?

Луис махнул рукой вдоль дороги. Еще за обедом Нейт понял, что она ведет к реке, где была лодка Марко.

Почему бы и нет? Это же приключение. Как еще можно убить еле тянувшееся время? Он стащил с веревки свою рубашку и взгромоздился на лошадь, умудрившись не упасть.

Как-то в конце октября Нейт с несколькими товарищами по Уолнат-Хиллу провел прекрасное воскресенье: они верхом ездили в Блу-Ридж любоваться осенними красотами.

После этого ягодицы и бедра болели у него целую неделю, зато он преодолел страх перед лошадьми. Это уже кое-что.

Нейт не без труда вставил ноги в стремена и изо всех сил натянул поводья – лошадь не могла сдвинуться с места. Мальчики с огромным любопытством наблюдали за ним, потом пустили своих коней рысью. Наконец и лошадь Нейта затрусила мелкой рысцой. При каждом ее шаге Нейта больно ударяло в промежность и болтало из стороны в сторону. Он отпустил поводья, и лошадь замедлила шаг, но все равно Нейт предпочел бы идти пешком. Мальчики сделали круг и пристроились по бокам от него.

Дорога шла через небольшой выгон и делала крутой поворот, так что дом вскоре скрылся из виду. Впереди была вода – затопленное болото, одно из тех, что Нейт во множестве видел с самолета. Мальчиков это нисколько не беспокоило – лошади проделывали этот путь много раз. Ребятишки даже не придержали коней. Вначале вода поднималась всего на несколько дюймов, потом на фут и наконец достигла стремян. Разумеется, мальчишки были босиком, кожа у них была дубленая, и они совершенно не боялись ни воды, ни того, что могло в ней оказаться. На Нейте же были любимые кроссовки фирмы “Найк”, которые вмиг промокли насквозь.

По представлениям Нейта, Пантанал должен был кишеть пираньями – маленькими злобными рыбками с острыми как бритва зубами.

Он предпочел бы вернуться, но понятия не имел, как объяснить это мальчикам.

– Луис… – сказал он, не сумев скрыть страха. Мальчики посмотрели на него совершенно беззаботно.

Когда вода дошла всадникам до груди, они поехали чуть медленнее. Еще несколько шагов – и Нейт снова увидел свои ноги. Лошади вынесли их на мель, и опять появилась дорога.

Они проехали мимо какого-то разрушенного жилища и останков когда-то окружавшего его забора. Дорога стала шире и влилась в старый тракт.

Из своего обширного справочного материала Нейт знал, что Пантанал стали осваивать двести лет назад и с тех пор здесь мало что изменилось. Люди жили на удивление изолированно. Нигде не было и намека на дома соседей. Должно быть, здесь и детей-то других нет. “А где же учатся эти мальчики? – продолжал размышлять Нейт. – Наверное, повзрослев, молодежь уезжает в Корумбу, там находит работу, женится. Или основывает свои маленькие фермы. Интересно, Умеют ли Марко и его жена читать и писать, а если умеют, Учат ли грамоте своих детей? Надо будет спросить у Жеви”.

Впереди снова показалась вода, повсюду плавали связки сгнивших деревьев. И разумеется, дорога шла прямо через топь. Сейчас ведь сезон дождей, все вокруг залито водой.

В сухое время года здешние места представляют собой сплошное месиво, но новичок по крайней мере может ездить по дороге, не опасаясь быть съеденным. “Нужно будет вернуться сюда в другой сезон”, – сказал себе Нейт без особой уверенности.

Лошади упорно двигались вперед, словно машины, не обращая внимания на воду. Полусонные мальчики мерно покачивались у них на спинах. По мере того как вода поднималась выше, движение немного замедлялось. Когда она достигла колен Нейта и он уже был готов в отчаянии окликнуть Луиса, Оли небрежно указал направо, туда, где футов на десять над водой торчали два гнилых пня. Между ними, глубоко погрузившись в воду, лежала большая черная рептилия.

– Жакарэ, – через плечо бесстрастно сообщил Оли. – Аллигатор.

Глаза у рептилии были словно подзорные трубы, и Нейт не сомневался, что они следят именно за ним. Сердце у него бешено заколотилось, ему захотелось закричать, позвать на помощь. Луис, понявший, что американец боится, обернулся и широко улыбнулся ему. Гость попытался выдавить ответную улыбку и сделать вид, что он всю жизнь мечтал увидеть подобную тварь вблизи.

Топь становилась все глубже, лошади задрали морды.

Нейт лягнул свою пятками под водой, но та никак не прореагировала. Аллигатор медленно погрузился в воду, так что над поверхностью остались только глаза, потом сделал рывок вперед, по направлению к ним, и исчез под черной водой.

Нейт выдернул ноги из стремян и подтянул колени к груди, балансируя в седле. Мальчики, захихикав, обменялись какими-то репликами. Нейту было все равно.

Наконец самое глубокое место осталось позади, вода опустилась сначала лошадям по грудь, потом до колен. Очутившись снова на более или менее сухом месте, Нейт вздохнул с облегчением, потом рассмеялся: то-то будет смеху, когда он расскажет об этом дома. У него были друзья, любившие отдыхать в экстремальных условиях, – альпинисты, любители сплавляться в резиновых лодках по бурным речным порогам, наблюдать за гориллами в естественной среде их обитания, участвовать в сафари. Они всегда старались поразить остальных рассказами о своих смертельно опасных приключениях в неизведанных уголках мира. Если бы их занесло в экологический заповедник Пантанал, да к тому же за десять тысяч долларов, они с радостью вскочили бы на пони и потащились через эти топи, всю дорогу фотографируя змей и аллигаторов.

Поскольку реки все не было видно, Нейт решил, что пора возвращаться. Он показал на часы, и Луис повернул кавалькаду назад.

Наконец удалось связаться с командующим базой. Они с Жеви минут пять предавались воспоминаниям – говорили о местах, где служили, общих знакомых. Между тем индикатор батарей мигал все чаще, что свидетельствовало о том, что они стремительно разряжаются. Нейт указал на это Жеви, и тот, спохватившись, стал быстро объяснять офицеру, что их последняя надежда – армейский вертолет.

Никаких проблем. Машина на старте, экипаж – в боевой готовности. Насколько серьезно они пострадали?

– Главным образом психологически, – ответил Жеви, глядя на Милтона.

По прикидкам пилота вертолета, до фазенды сорок минут лету.

– Дайте нам час, – попросил командир.

Милтон впервые за весь день улыбнулся.

Но прошел час, и их оптимизм начал угасать. Солнце стремительно садилось за горизонт, приближались сумерки.

О том, чтобы лететь отсюда в темноте, не могло быть и речи.

Все собрались вокруг покалеченного самолета, над которым Милтон с Жеви трудились всю вторую половину дня.

Демонтированный пропеллер и сломанное крыло лежали в траве неподалеку от самолета, покрытые ржавыми пятнами коровьей крови. Правое шасси надломилось, но его можно было не менять.

Марко с женой уже разделали коровью тушу, а ее скелет смутно белел в кустах неподалеку от дорожки.

Жеви сообщил, что Милтон собирается вернуться сюда на лодке, как только ему удастся раздобыть новое крыло и пропеллер. Нейту идея показалась абсолютно невыполнимой: как перевезти такую громоздкую вещь, как самолетное крыло, на маленькой лодочке, в которой можно плавать только по притокам Парагвая, а потом протащить его еще и через затопленные болота, которые Нейт видел во время верховой прогулки?

Впрочем, это проблема Милтона. У Нейта свои заботы.

Хозяйка принесла горячий кофе с рассыпчатым печеньем, и они, сидя в траве возле коровника, попивали его, болтая о пустяках. Трое мальчишек ни на секунду не отходили от Нейта, словно тени, – они боялись, что он исчезнет. Прошел еще час.

Первым рокочущий звук услышал младший, Томас. Он что-то сказал, потом вскочил и показал на небо рукой. Все замерли. Звук становился все громче, теперь уже никто не сомневался, что это рокот вертолетного двигателя. Выбежав на взлетно-посадочную дорожку, все уставились в небо.

Четверо солдат выскочили из приземлившейся винтокрылой машины и подбежали к ним. Нейт присел перед мальчиками на корточки и одарил каждого десятью реалами.

– Фелис Натал, – сказал он им. – Счастливого Рождества. – Потом крепко обнял, подхватил свой кейс и побежал к вертолету.

Поднимаясь в машину, Жеви и Нейт помахали рукой маленькому семейству. Милтон забыл обо всем на свете – он благодарил пилота и солдат. На высоте пятисот футов горизонт Пантанала начал отступать все дальше. На востоке стемнело.

Такая же темень стояла и над Корумбой, когда они до нее долетели через полчаса. Город был очень красив – высокие здания и маленькие дома украшали рождественские огни, дороги представляли собой цепочки огоньков бежавших по ним автомобилей. Они приземлились на военной базе к западу от города на высоком берегу Парагвая. Командир базы лично встречал их, принимая заслуженные благодарности, в которых они рассыпались. Его немало удивило, что никто из них серьезно не пострадал, и он был счастлив, что миссия военных окончилась столь успешно. В город их отправили на открытом джипе с юным рядовым первого класса в качестве водителя.

Въехав в город, тот неожиданно повернул джип на боковую улицу и остановился у небольшой кондитерской. Жеви вошел в нее и вернулся с тремя бутылками пива “Брама”.

Одну он передал Милтону, другую – Нейту.

После некоторого колебания Нейт открутил крышку и опрокинул бутылку. Пиво было холодным и потрясающе вкусным. Черт побери, в конце концов, сегодня же Рождество! А справиться с собой он как-нибудь сумеет.

Сидя на заднем сиденье джипа, мчавшегося по пыльным улицам, ощущая, как густой влажный воздух бьет в лицо, и держа в руке бутылку холодного пива, Нейт еще раз подумал о том, как ему повезло, что он остался жив.

Еще четыре месяца назад он пытался покончить с собой, а семь часов назад едва не погиб в авиакатастрофе.

Однако прошедший день не принес никаких результатов.

Нейт не приблизился к Рейчел Лейн ни на шаг.

Первая остановка была возле отеля. Пожелав всем счастливого Рождества, О'Рейли направился в свой номер, разделся и минут двадцать наслаждался душем.

В холодильнике стояли четыре банки пива. За час он выпил их все, не переставая убеждать себя, что это вовсе не начало падения и не приведет к катастрофическим последствиям, что он полностью себя контролирует. Ему удалось обмануть смерть, как же не отпраздновать такое событие, тем более накануне Рождества? Никто ничего не узнает. Он прекрасно с собой справится.

Кроме того, трезвость никогда не шла ему на пользу. Он должен сам себе доказать, что небольшое количество спиртного не может ему повредить. Никаких проблем. Пара банок пива время от времени – что тут плохого?

Глава 14

Его разбудил телефонный звонок, но потребовалось некоторое время, чтобы добраться до аппарата. Действие пива оказалось недолгим и не оставило иных последствий, кроме чувства вины, а вот приключение на “сессне” без следа не прошло. Шея, плечи, поясница сплошь посинели от кровоподтеков. На голове он нащупал по крайней мере две огромные шишки: первая – от удара, который он прекрасно помнил, вторая – от удара, которого он даже не заметил. Колени были разбиты о спинку кресла пилота. Поначалу Нейт думал, что все это незначительные Ушибы, но за ночь боль заметно усилилась. Кроме того, руки и шея обгорели на солнце.

– Веселого Рождества, – прозвучал бодрый голос в трубке. Это был Валдир. Часы показывали без малого девять.

– Спасибо, – ответил Нейт. – Вам тоже.

– Благодарю. Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, прекрасно.

– Отлично. Жеви звонил мне вчера вечером и рассказал про аварию самолета. Милтон, должно быть, совсем спятил, если решился лететь в шторм. Больше никогда к нему не обращусь.

– Я тоже.

– Вы действительно в порядке?

– Да.

– Врач не нужен?

– Нет.

– Жеви сказал, что, по его мнению, у вас ничего серьезного.

– Я в отличной форме, просто немного ушибся.

После небольшой паузы Валдир сменил тему:

– У меня дома сегодня будет небольшая вечеринка – только домашние и несколько друзей. Не хотите присоединиться?

Приглашение прозвучало несколько натянуто, Нейт не мог понять, пытается Валдир просто проявить гостеприимство или дело в его специфической интонации.

– Это очень любезно с вашей стороны, – ответил он, – но мне нужно прочесть массу документов.

– Уверены?

– Да, благодарю вас.

– Ну ладно. У меня есть хорошие новости. Вчера мне наконец удалось арендовать судно.

– Отлично. Когда я могу ехать?

– Вероятно, завтра. Судно сейчас готовят.

– С нетерпением жду встречи с рекой, особенно после вчерашнего.

Валдир начал пространный рассказ о том, как он торговался с хозяином судна, жутким скрягой, который заломил поначалу невероятную сумму – тысячу реалов в неделю. Поладили на шестистах. Нейта цена совершенно не волновала – наследству Филана она не могла нанести сколь-нибудь заметного ущерба.

Валдир еще раз пожелал ему веселого Рождества и попрощался.

Кроссовки Нейта все еще не просохли, тем не менее он надел их, спортивные шорты и майку. Нужно попробовать совершить пробежку, а если ноги слушаться не будут, то хотя бы прогулку. Ему требовался глоток свежего воздуха и физические упражнения. Медленно обходя комнату, он заметил в мусорной корзине пустые банки из-под пива.

Об этом он подумает после. В любом случае это не начало падения и к краху привести не может. Вчера перед Нейтом промелькнула вся его жизнь, и это многое изменило. Он мог умереть. Теперь любой день для него – словно дар судьбы, нужно наслаждаться каждым мгновением жизни. Почему бы не позволить себе немного удовольствий? Время от времени глоток вина или пива. Разумеется, ничего более крепкого и никаких наркотиков.

Знакомый обман, сколько раз он это проходил!

Приняв две таблетки тайленола и намазав открытые участки кожи солнцезащитным кремом, Нейт вышел в вестибюль, где работал телевизор. Показывали какое-то рождественское представление, но никто его не смотрел. Девушка за стойкой улыбнулась и пожелала ему доброго утра. Через открытую стеклянную дверь с улицы тянуло тяжелой, липкой духотой. Нейт остановился, чтобы выпить кофе. Термос стоял на стойке, рядом – стопка маленьких картонных стаканчиков.

Два глотка – и, даже не выйдя за дверь, Нейт начал покрываться испариной. Оказавшись на тротуаре, он попытался потянуться, но мышцы ныли, а суставы были скованы. О беге не могло быть и речи, тут бы пройтись, не хромая.

Никто на него не смотрел. Магазины были закрыты, улицы пусты, как он и ожидал. Пройдя всего два квартала, он почувствовал, что рубашка прилипла к спине. Было ощущение, словно он делает зарядку в сауне.

Авенида Рондон была последней заасфальтированной улицей, тянувшейся вдоль высокого берега реки. Нейт медленно пошел по ней, слегка прихрамывая, но постепенно мышцы начали расслабляться. Он дошел до маленького парка, где был два Дня назад, двадцать третьего, когда здесь собиралась публика, чтобы послушать концерт и попеть рождественские песенки.

Несколько складных стульев все еще стояли тут. Он сел у того самого стола и стал озираться в поисках подростков, которые тогда предлагали ему марихуану.

Но вокруг не было ни души. Осторожно потирая колени, Нейт уставился на великий Пантанал, простиравшийся на многие мили вперед и терявшийся за горизонтом. Великолепное запустение. Он вспомнил мальчиков – Луиса, Оли и Томаса, – своих маленьких приятелей, у которых в карманах лежало по десять бесполезных реалов – их не на что было потратить. Для этих детей Рождество не значило ничего – такой же день, как и все прочие.

Где-то там, в этих бескрайних топях, затерялась некая Рейчел Лейн, в настоящее время – кроткая служительница Бога, но в ближайшее время ей предстоит стать одной из самых богатых женщин мира. Если он в конце концов найдет ее, интересно, как она воспримет новость? И как вообще отнесется к появлению американского адвоката, которому удалось ее выследить?

От ответов, приходивших на ум, ему становилось не по себе.

Впервые Нейт подумал, что Трой, возможно, и впрямь был безумен. Разве кто-нибудь в здравом уме отдаст одиннадцать миллиардов долларов человеку, которого совершенно не интересует богатство? Человеку, не известному абсолютно никому, в том числе и дарителю? Сидя на берегу реки над Пантаналом, в трех тысячах миль от дома, и глядя на бескрайний дикий простор впереди, Нейт особенно остро ощутил все безумие подобного поступка.

О Рейчел Лейн по-прежнему было мало что известно.

Эвелин Каннингэм, ее мать, происходила из маленького городка Дели, в Луизиане. В девятнадцать лет она переехала в Батон-Руж и поступила на службу секретаршей в компанию, занимавшуюся эксплуатацией природного газа. Компания принадлежала Трою Филану, и однажды, в очередной раз приехав сюда из Нью-Йорка, он заметил Эвелин. Очевидно, она была красивой женщиной и – в соответствии с провинциальным воспитанием – наивной. Всегда обладавший повадками стервятника, Трой моментально спланировал на нее, и через несколько месяцев Эвелин обнаружила, что беременна. Это было весной пятьдесят четвертого года.

В ноябре того же года доверенные лица из центрального офиса Троя устроили ее в Католический госпиталь в Новом Орлеане, где второго числа и появилась на свет Рейчел. Эвелин никогда не видела своего ребенка.

Задействовав множество адвокатов и оказав давление на все нужные инстанции, Трой добился, чтобы девочку быстро удочерили некий священник с женой, проживавшие в Монтане, в городке Калиспелл. У Троя в этом штате были большие связи, так как он закупал там медь и цинк.

Приемные отец и мать не знали, кто биологические родители девочки.

Эвелин не желала видеть ребенка и не хотела больше встречаться с Троем Филаном. Она взяла десять тысяч долларов и вернулась в Дели, куда, конечно, уже донеслись слухи о том, что она согрешила. Эвелин поселилась у родителей, и все трое терпеливо ждали, когда уляжется буря. С жестокостью, свойственной маленьким городкам, все, в ком нуждалась Эвелин, отвергли ее. Она редко выходила из дома, а со временем и вовсе заперлась в своей темной спальне. И там, в замкнутом мирке своего убежища, эта женщина начала тосковать по дочери.

Она писала Трою письма, но ни на одно не получила ответа. Секретарь складывал их в папки и прятал от него. Через две недели после самоубийства Троя один из детективов Джоша отыскал их в личном архиве миллиардера в его апартаментах.

Эвелин все глубже погружалась в свое горе. Сплетни стали затухать, но окончательно так и не прекратились. Когда ее родители появлялись в церкви или в булочной, на них начинали указывать пальцами, шептаться, и в конце концов они тоже превратились в затворников.

Эвелин наложила на себя руки второго ноября пятьдесят девятого года, в пятый день рождения Рейчел. Она отправилась на окраину города в машине родителей и прыгнула с моста.

Некролог и история смерти Эвелин, появившиеся в местной газете, достигли офиса Троя в Нью-Джерси, были подшиты все в ту же папку и спрятаны.

О детстве Рейчел узнать удалось очень мало. Его преподобие и миссис Лейн дважды меняли место жительства: сначала из Калиспелла переехали в Батт, потом из Батта – в Хелену. Священник умер от рака, когда Рейчел было семнадцать лет. Она была его единственной дочерью.

По причине, которую знал только сам Трой, он решил вторично вторгнуться в ее жизнь, когда она оканчивала школу. Быть может, он испытывал чувство вины. Вероятно, беспокоился о дальнейшем образовании дочери. Рейчел знала, Что она приемный ребенок, но никогда не интересовалась настоящими родителями.

Подробности неизвестны, но летом семьдесят второго Трой встретился с Рейчел. Через четыре года она окончила Университет в Монтане. Далее начинаются сплошные пробелы в ее биографии, которые не удалось заполнить, несмотря на предпринятые усилия.

Нейт подозревал, что рассказать всю правду об их отношениях могли только два человека. Один из них мертв. Другая живет где-то здесь, на берегу одной из тысячи рек, как настоящая индианка.

Он попытался пробежаться, но уже через квартал отказался от этой затеи из-за боли. Даже идти ему было довольно трудно. Мимо проехали две машины, люди, сидевшие в них, махали ему руками. Сзади послышался и стал стремительно нарастать какой-то гул. Он накрыл Нейта прежде, чем тот успел что-либо сообразить. Жеви резко нажал на тормоза рядом с тротуаром.