Глава 42

Одной из причин медленного прогресса в перестройке церковного полуподвала было то, что по утрам отец Фил любил подольше поспать.

Лора говорила, что по будням уходит из дома в детский садик в восемь утра и чаще всего оставляет пастора мирно почивающим под ворохом одеял. “Я сова, – объяснял Фил, оправдываясь, – и люблю по ночам смотреть старые черно-белые фильмы”.

Поэтому, когда в пятницу он позвонил в полвосьмого утра, Нейт очень удивился.

– Вы видели “Пост”? – спросил Фил.

– Я не читаю газет, – ответил Нейт. Он покончил с этой привычкой, когда лежал в клинике.

Пастор, напротив, прочитывал ежедневно пять газет.

Они были для него прекрасным источником тем для проповедей.

– Думаю, сегодня вам стоит в них заглянуть, – сказал он.

– Зачем?

– Там написано про вас.

Нейт обул ботинки и, пройдя два квартала до кофейни на Мейн-стрит, купил “Метро”, на первой странице которой красовалась статья о загадочной наследнице Троя Филана.

Газеты сообщали, что накануне вечером была завершена подача документов, и она, действуя через своего адвоката, некоего мистера Нейта О'Рейли, вступила в тяжбу с теми, кто опротестовал завещание ее отца в окружном суде Фэрфакса. Поскольку о ней самой никто ничего толком не знал, газеты вовсю судачили о ее адвокате.

Мистер О'Рейли до недавнего времени был партнером юридической фирмы Стэффорда, а некогда – известнейшим судебным адвокатом. Он покинул фирму в августе прошлого года. В октябре оказался под следствием в связи с банкротством. В ноябре ему было предъявлено обвинение. Дело об уклонении от уплаты налогов еще не завершено. Налоговая инспекция считает, что он скрыл налогов на сумму шестьдесят тысяч долларов. Неизвестно зачем газеты упоминали также, что он был дважды разведен. И уж чтобы унизить его окончательно, статью сопроводили отвратительной фотографией, сделанной несколько лет назад. На ней он был снят в баре со стаканом в руке. Нейт разглядывал свое изображение: блестящие глаза, темные – видимо, раскрасневшиеся от выпивки – щеки, глуповатая улыбка. Он стоял в окружении людей, обществом которых, судя по всему, наслаждался. Отвратительно, но то было в другой жизни.

Разумеется, статья была бы неполной без пересказа поразительной истории жизни самого Троя – три жены, семеро детей, одиннадцать миллиардов, оставшихся после его смерти, и, наконец, прыжок с четырнадцатого этажа.

Комментария мистера О'Рейли получить не удалось ввиду невозможности найти последнего. Мистер Стэффорд заявил, что ему нечего сказать. Адвокаты наследников Филана, похоже, уже так много наговорили журналистам, что их больше ни о чем не спрашивали.

Сложив газету, Нейт вернулся в коттедж. Было половина девятого. До возобновления строительных работ в полуподвале оставалось полтора часа.

Итак, теперь гончим известно его имя, но напасть на его след будет нелегко. Джош устроил так, что вся корреспонденция Нейта приходила на адрес почтового отделения в Ди-Си. У Нейта был теперь другой номер телефона, зарегистрированный на имя Натана Ф. О'Рейли, поверенного в суде.

На звонки отвечала секретарша в офисе Джоша, которая затем передавала сообщения ему.

В Сент-Майкле только пастор и его жена знали, кто он.

Для остальных он был богатым юристом из Балтимора, который приехал сюда писать книгу.

Желание спрятаться, оказывается, заразительно. Вероятно, и Рейчел когда-то подхватила эту инфекцию.

Копии письменного объяснения ответчицы, Рейчел Лейн, были разосланы всем адвокатам детей Филана. Юристов это потрясло. Значит, она и в самом деле жива и полна решимости бороться. Хотя выбор поверенного несколько озадачивал. Репутация О'Рейли была известна: квалифицированный адвокат с проблесками гениальности, не способный, однако, выдерживать сильное давление. Но так же, как судья Уиклифф, они понимали, что за веревочки дергает Джош Стэффорд.

Адвокаты детей Филана встретились в пятницу утром у миссис Лэнгхорн, в деловом квартале Пенсильвания-авеню, в современном здании, зажатом среди других, очень похожих друг на друга. Это была фирма средней руки, в которой работали сорок человек и которая не могла привлечь клиентов высшего класса. Тем не менее миссис Лэнгхорн была дамой весьма амбициозной, о чем свидетельствовала броская, даже кричащая обстановка конторы, которую она возглавляла.

Поверенные договорились встречаться раз в неделю, по пятницам, в восемь, чтобы обсуждать ход дела и вырабатывать общую стратегию. Идея принадлежала миссис Лэнгхорн. Она понимала, что роль миротворца ей придется взять на себя: мужчины любят задирать носы друг перед другом и драться. А ставка слишком высока, поэтому никак нельзя допустить, чтобы истцы, сидящие по одну сторону стола, пыряли друг друга в бок ножами.

Казалось, что взаимные наскоки наследников прекратились. Ее клиенты, Джина и Коуди, наконец успокоились. Йенси, судя по всему, держал Рэмбла на коротком поводке. Уолли Брайт практически жил у Либбигайл и Спайка. У Хэрка было теперь три клиента – Трой-младший, Рекс и Мэри-Роуз, – и он, похоже, остался доволен таким урожаем.

Заботой номер один для них был Снид. Они провели несколько часов, просматривая видеозапись его первой репетиции, потом каждый приготовил длинный список замечаний и предложений по усовершенствованию спектакля.

Адвокаты беззастенчиво фабриковали ложь. Йенси, когда-то бывший вдохновенным сценаристом, фактически написал для Снида пятидесятистраничный сценарий, изобиловавший эпизодами, способными убедить любого, что Трой был клиническим идиотом.

Второй заботой была Николетт, секретарша. Они несколько дней работали над видеозаписью ее выступления – кое-что должна была сказать именно она. Брайт придумал, что старика якобы хватил удар в то время, как он занимался с ней сексом за несколько часов до встречи с психиатрами – это должны были подтвердить оба, и Снид и Николетт, – и после удара он утратил способность трезво мыслить. Идея показалась соблазнительной и была встречена одобрительно, но породила бурную дискуссию о результатах вскрытия.

Пока никто этих результатов не видел. Бедолагу расплющило о камни, и можно было предположить, что у него были чудовищные черепно-мозговые травмы. Могло ли вскрытие показать, что покойный пережил апоплексический удар незадолго до самоубийства?

Третьей заботой были их собственные эксперты. Эксперт Грита демонстративно вышел из команды вместе с адвокатом, поэтому теперь их осталось четверо – по одному от каждой фирмы. Договорились отрепетировать и выступления психиатров, при этом как следует помучив их, чтобы быть уверенными, что они не дрогнут под натиском адвокатов противной стороны.

Еще одна забота – другие свидетели. Нужно было найти людей, которые соприкасались со стариком в последние дни. в этом должен был помочь Снид.

Последним пунктом обсуждения было явление Рейчел Лейн и ее адвоката.

– В деле не содержится ни единого документа, подписанного ею лично, – сказал Хэрк. – Она отшельница. О том, где она, не известно никому, кроме ее адвоката. Чтобы найти ее, понадобился месяц. Она ничего не подписала. Формально суд не может даже открывать слушания. У меня нет сомнений, что эта женщина не желает выходить из тени.

– Так же, как любой человек, сорвавший крупный выигрыш в лотерее, – вставил Брайт.

– А что, если она не хочет брать деньги? – предположил Хэрк.

Все замерли.

– Но это же безумие! – выпалил Брайт. Его слова повисли в воздухе без ответа, словно он сморозил чушь.

Хэрк продолжил:

– Это лишь предположение, но и его следует учитывать. По виргинским законам отказ от завещанного наследства может быть отклонен. Тогда доля отказавшегося остается неприкосновенной вплоть до определения условий последующего имущественного права. Если завещание будет опротестовано и не всплывут какие-нибудь другие наследники, тогда семь детей Троя Филана разделят деньги поровну. А если Рейчел Лейн не захочет принять и эту долю, состояние разделят только наши клиенты.

Все стали лихорадочно производить в уме подсчеты.

Одиннадцать миллиардов, минус налоги на наследство, разделить на шесть. Теперь вычисляем соответствующий процент и получаем солидный куш. Семизначные гонорары превращаются в восьмизначные.

– Это несколько преждевременно, – задумчиво произнесла миссис Лэнгхорн.

– Я в этом не уверен, – возразил Хэрк, намекая, что знает больше, чем говорит. – Согласие вступить в права наследства – простейший документ. Неужели мы поверим, что мистер О'Рейли совершил путешествие в Бразилию, нашел там Рейчел Лейн, рассказал ей о Трое, был нанят в качестве адвоката, но не смог получить подпись под простеньким документом, который является для суда основанием начать процесс? Там что-то произошло.

– В Бразилию? – первым опомнился Йенси.

– Да. Он только что вернулся из Бразилии.

– Откуда вам это известно?

Хэрк медленно протянул руку и достал из папки несколько листков.

– У меня очень хороший сыщик, – сказал он. В комнате царила напряженная тишина. – Вчера, получив, так же как и вы, копию письменного объяснения ответчицы, я позвонил своему детективу. Через три часа он сообщил мне: двадцать второго декабря Нейт О'Рейли вылетел из аэропорта имени Даллеса в Сан-Паулу. Оттуда – в Рио-Гранде, а потом прибыл в маленький городок, который называется Корумба. Там он оставался почти три недели, потом вернулся в Вашингтон.

– Может, он просто проводил там отпуск? – пробормотал Брайт, он был заинтригован, как и все остальные.

– Я в этом сомневаюсь. Последнюю осень О'Рейли провел в клинике. Он выходил из запоя, когда Трой покончил с собой. Его выписали из клиники двадцать второго, и в тот же день он улетел в Бразилию. Эта поездка преследовала только одну цель: найти Рейчел Лейн.

– Как вы все это раскопали? – спросил потрясенный Йенси.

– Это было не так уж трудно. Особенно то, что касается сведений о его перелетах. Любой хакер может с легкостью добыть эту информацию.

– А как вам удалось узнать про клинику?

– Осведомители.

Повисла долгая пауза, все переваривали услышанное.

Они одновременно и презирали Хэрка, и восхищались им.

Он всегда располагал сведениями, которых они добыть не могли, но теперь они были в одной команде.

– Эту информацию мы будем держать про запас, – сказал Хэрк. – А пока бесстрашно бросимся вперед и яростно опротестуем завещание. Не станем даже указывать на нелегитимность участия Рейчел Лейн в процессе. Но если она так и не появится лично и не пришлет официального заявления, это будет означать, что она не желает принимать наследство.

– Я в это никогда не поверю, – заявил Брайт.

– Потому что вы – адвокат.

– А вы кто?

– Тоже адвокат, но не такой жадный. Верите вы или нет, Уолли, но в мире есть люди, для которых деньги не являются единственной жизненной мотивировкой.

– Их человек двадцать, – вставил Йенси. – И все они – мои клиенты.

Смех немного разрядил обстановку.

Глава 43

Конверт был коричневый, размером немного больше, чем обычные официальные конверты.

Кроме хьюстонского адреса представительства ВОМП, на нем отчетливым черным шрифтом значилось: “Для Рейчел Лейн, миссионерки, работающей в Южной Америке.

Лично и сугубо конфиденциально”.

Его вручили клерку, отвечавшему за корреспонденцию.

Тот несколько минут внимательно изучал конверт, потом отправил наверх, инспектору. Письмо путешествовало все утро, пока, по-прежнему нераспечатанное, не легло на стол Нивы Колльер, координатора южноамериканских миссий.

Она недоверчиво осмотрела его – никто не знает, что Рейчел Лейн – миссионерка ВОМП. Никто, кроме нее, Нивы Колльер.

Очевидно, никто из тех, в чьих руках побывало сегодня письмо, не связал имя адресата с газетной шумихой о наследстве Филана. Было утро понедельника, сотрудники еще не раскачались после выходных.

Нива заперла дверь. В конверте было письмо с шапкой “Всем, кто может иметь к этому отношение” и конверт поменьше с сургучной печатью. Нива прочла письмо вслух, потрясенная тем, что кто-то хоть отчасти осведомлен о том, кто такая Рейчел Лейн.

“Всем, кто может иметь к этому отношение.

Вложенное письмо предназначено Рейчел Лейн, одной из ваших миссионерок, работающей в Бразилии. Убедительно прошу переслать его адресату, не вскрывая.

Я встречался с Рейчел Лейн две недели назад. Нашел ее в Пантанале, где она живет в племени ипиков, как вам известно, уже одиннадцать лет. Мой визит был связан с ведущимся в настоящее время судебным разбирательством.

К вашему сведению, у Рейчел Лейн все в порядке. Я обещал ей, что ни при каких условиях никому не раскрою ее местонахождение. Она не желает, чтобы ее тревожили по каким бы то ни было юридическим делам, и я дал ей такое обещание.

Единственное, что ей необходимо, – это деньги на новую лодку с подвесным мотором, а также дополнительные средства на приобретение медикаментов. Я с удовольствием пошлю в адрес вашей организации чек, покрывающий эти расходы. Пожалуйста, сообщите ваши указания по этому поводу.

Мне придется и впредь писать Рейчел Лейн, хотя я не имею представления о том, как к ней попадает корреспонденция. Был бы чрезвычайно признателен вам, если бы вы подтвердили получение этого письма и передачу его Рейчел Лейн. Заранее благодарю”.

Под письмом стояла подпись “Нейт О'Рейли”. В самом низу был напечатан номер телефона в Сент-Майкле, штат Мэриленд, и адрес юридической фирмы в Вашингтоне.

Связь с Рейчел была очень простой. Дважды в год, первого марта и первого августа, ВОМП отправляла бандероли в почтовое отделение в Корумбе. В бандероли вкладывали медикаменты, христианскую литературу и все, что ей требовалось. С почтовым отделением было заключено соглашение, что августовскую бандероль они хранят у себя тридцать дней и, если за ней в течение этого срока никто не придет, отправляют обратно в Хьюстон. Но такого ни разу не случилось. Каждый год в августе Рейчел совершала поездку в Корумбу, во время которой звонила в представительство и в течение десяти минут практиковалась в английском. Потом забирала свою бандероль и возвращалась к ипикам. В марте, после сезона дождей, бандероль отправляли на какой-нибудь шаланде вверх по реке и оставляли на фазенде неподалеку от устья Ксеко, откуда ее рано или поздно забирал Лако. Мартовские бандероли обычно бывали меньше августовских.

За все одиннадцать лет Рейчел ни разу не получала личных писем через ВОМП.

Нива переписала номер телефона и адрес в блокнот и спрятала письмо. Она перешлет его приблизительно через месяц вместе с остальными вещами для Рейчел.

Они работали почти час, обрезая щиты сухой штукатурки размером два на четыре фута для следующей классной комнаты. Весь пол был покрыт стружкой. У Фила она застряла даже в волосах. Визг пилы постоянно стоял в ушах.

Пришло время пить кофе. Привалившись спинами к стене, они уселись на пол возле обогревателя, и Фил налил в чашки крепкого кофе из термоса.

– Вы вчера пропустили превосходную проповедь, – сказал он с усмешкой.

– На какую тему?

– О прелюбодеянии.

– Думаю, для вашей паствы это не очень актуальная тема.

– Я читаю эту проповедь раз в год, но постоянно обновляю ее.

– И когда у кого-нибудь из ваших прихожан в последний раз были проблемы в этом плане?

– Пару лет назад. Одна из наших относительно молодых прихожанок заподозрила, что у ее мужа роман с другой женщиной в Балтиморе. Он ездил туда по делам каждую неделю, и она заметила, что он возвращается оттуда другим человеком. Более энергичным, жизнерадостным. Два-три дня он пребывал в приподнятом настроении, а потом снова превращался в обычного брюзгу. Женщина была убеждена, что он влюбился.