- Полицейского я не видел.- Только сейчас я осознал, что именно так оно и было.
      - Я сказал, забудьте об иске. Это все, с чем вы пришли?
      - Я пока и сам не знаю, для чего пришел. Утром явился на работу, будто вчера ничего не случилось, но так и не смог сосредоточиться на делах. Решил развеяться за рулем. И почему-то приехал сюда.
      Грин медленно покачал головой, пытаясь постичь услышанное.
      - Кофе хотите?
      - Нет, благодарю. Думаю, вы неплохо знали мистера Харди.
      - Да уж! Девон был моим постоянным клиентом.
      - Где он сейчас?
      - Наверное, в городском морге при центральном окружном госпитале.
      - Поскольку родственников нет, кто позаботится о теле?
      - Невостребованных мертвецов хоронят за счет города. В отчетности это называется "похороны неимущего". Для таких есть специальное кладбище неподалеку от стадиона Роберта Кеннеди. Вы здорово удивитесь, если узнаете, сколько народу закапывают там ежедневно...
      - Не сомневаюсь.
      - ...как удивитесь любой стороне жизни бездомного.
      Это было мягким, но выпадом, впрочем, я не испытывал ни малейшего желания вступать в бессмысленную пикировку.
      - А СПИДа у него, случаем, не было?
      Грин несколько мгновений пристально поизучал потолок.
      - А в чем дело?
      - Я стоял позади Харди. Пуля снесла ему половину черепа. У меня все лицо было в его крови и мозгах, только и всего.
      Эта фраза автоматически перевела меня из ранга негодяя в разряд среднего белого человека.
      - Не думаю, чтобы Харди болел СПИДом.
      - А интересно, у трупов берут кровь на анализ?
      - У бездомных?
      - Ну да.
      - В большинстве случаев берут. Но ведь Девон не просто умер.
      - Не могли бы вы выяснить?
      Грин пожал плечами.
      - Конечно,- неохотно выдавил он и вытащил из кармана ручку.- Так вот почему вы приехали. Боитесь, что подцепили СПИД?
      - И поэтому тоже. А вы бы не испугались?
      - Еще как!
      В каморку вошел Абрахам, крошечный человечек лет сорока. Темная еврейская бородка, роговые очки, обвислый пиджак, мятые брюки, грязные туфли. И притом мина, будто он Божий посланник, которому поручено спасти человечество.
      На меня он не обратил ни малейшего внимания. Грин, похоже, и не ждал от него особых церемоний.
      - Обещают жуткий снегопад,- сообщил он Абрахаму.- Необходимо проследить, чтобы все наши приюты были открыты.
      - Этим я как раз и занят,- огрызнулся Абрахам и вышел.
      - Понимаю, вам не до меня,- сказал я.
      - Так вы только по поводу анализа крови?
      - Думаю, да. А вы не знаете, почему он решился на такое?
      Грин снял очки, протер их салфеткой, положил на стол и принялся тереть глаза.
      - У него было не все в порядке с головой, как и у большинства этих людей. Когда годами живешь на улице, пьешь, балуешься наркотиками, когда спишь на мостовой, а тебя пинает ногами то полиция, то шпана, начинаешь потихоньку сходить с ума. Кроме того, ему хотелось отомстить.
      - За выселение?
      - Именно. Несколько месяцев назад Харди перебрался в заброшенный склад на углу Нью-Йорк-стрит и Флорида- авеню. Кто-то понастроил внутри фанерных перегородок, получились небольшие квартиры. Не самое плохое место для бездомного: крыша над головой, водопровод, туалет. И всего за сто долларов в месяц, платить нужно было бывшему сутенеру, выдававшему себя за хозяина.
      - Он действительно был хозяином?
      - Наверное.- Из стопки на столе Грин выдернул тоненькую папку, оказавшуюся, к моему удивлению, именно той, что была необходима. Быстро нашел нужную страницу.- Тут начинаются сложности. Месяц назад здание перешло в собственность компании "Ривер оукс", это крупные торговцы недвижимостью.
      - И они выселили жильцов?
      - Угу.
      - По странному совпадению, интересы "Ривер оукс" представляет наша фирма.
      - Хорошенькое совпадение!
      - А в чем сложности?
      - Я слышал, людей выселили без всякого предупреждения. Жильцы заявляли, что исправно платили сутенеру, а если так, то они являлись квартиросъемщиками, а никак не наглыми захватчиками чужой собственности. Выходит, выселить их могли только в законном порядке.
      - А в случае самовольного захвата предупреждения не требуется?
      - Абсолютно. Подобное происходит на каждом шагу. Бродяги занимают пустующий дом, и, как правило, этим все кончается. Они считают себя хозяевами. Но истинный владелец при желании может послать их к черту в любое время без всякого предупреждения. Ведь прав-то у них нет.
      - А каким образом Харди удалось выйти на нашу фирму?
      - Кто его знает! Дураком-то он точно не был. Чокнутый, но не дурак.
      - С сутенером вы знакомы?
      - Знаком. На редкость ненадежная личность.
      - Что со складом?
      - Снесли на прошлой неделе.
      Мы оба посмотрели на часы. Я посчитал, что отнял у Грина уже достаточно времени. После обмена телефонами мы договорились держать друг друга в курсе событий.
      Мордехай Грин оказался отзывчивым и добрым человеком, из числа тех немногих, кто искренне пытается помочь бессчетному количеству бедолаг. Его способ служения закону требовал таких душевных сил, которые мне и не снились.
      Идя к выходу, я проигнорировал Софию точно так же, как и она меня. Чудеса: "лексус", покрытый слоем снега в два сантиметра, по-прежнему стоял напротив дома.
      Глава 5
      Машина медленно катила по улицам; шел снег.
      Не помню, когда я последний раз мог вот так не спеша ехать куда глаза глядят без боязни опоздать на очередное совещание. В роскошно отделанном салоне было уютно, тепло и сухо; подхваченный общим потоком автомобилей, "лексус" полз вперед. Куда?
      Офис подождет, равно как и разгневанный Артур в нем.
      Чего ради издеваться над собой, отвечая на неизбежное "Как вы себя чувствуете?" сотому дураку, желающему посмотреть на героя дня?
      Заверещал телефон. Я снял трубку. Судя по голосу, Полли была близка к панике.
      - Ты где?
      - А кого это интересует?
      - Многих. В первую очередь Артура. Потом Рудольфа. Еще репортера. Клиенты, которым срочно требуется твой совет, тебя ищут. Из госпиталя звонила Клер.
      - Ей что?
      - Она беспокоится за тебя. Как, собственно, и все мы.
      - Я в полном порядке, Полли. Скажи всем, что я у врача.
      - Ты вправду у врача?
      - Нет, но ведь мог бы. Что сказал Артур?
      - Вместо него звонил Рудольф. Они ждут тебя.
      - Ничего, пусть подождут.
      Пауза.
      - Хорошо,- протянула Полли.- Когда же ты объявишься?
      - Не знаю. Наверное, когда врач отпустит. А тебе не пора домой? В городе настоящая снежная буря. Позвоню завтра. Пока.- Я положил трубку.
      Я редко видел собственную квартиру при свете дня, да и мысль посидеть у огня, глядя на хоровод снежинок за окном, была слишком соблазнительной. Если отправиться в бар, то, боюсь, не смогу из него выйти.
      Спешить было некуда. Мимо меня проплывали автобусы, курсировавшие до пригородов, расположенных в соседних штатах - Мэриленде и Виргинии. Поток транспорта плавно нес меня по полупустым улицам к центру. Я миновал кладбище, где хоронят бродяг, оставил позади методистскую церковь на Семнадцатой улице, откуда в конференц-зал доставили так и не съеденный ужин. Вокруг лежали кварталы, о существовании которых я и не подозревал; вряд ли мне придется когда-нибудь оказаться тут вновь.
      К четырем часам пополудни город казался вымершим.
      Небо темнело, метель усиливалась. На земле лежал снег толщиной сантиметров в двенадцать, а метеослужба обещала и того больше.
      Но даже разыгравшаяся стихия была не в силах остановить деятельность юридической фирмы "Дрейк энд Суини".
      Снежная буря давала восхитительную возможность передохнуть от нескончаемых заседаний и совещаний по телефону, доводящих скукой до исступления.
      Охранник у входа сообщил, что секретарш и почти всех штатных сотрудников распустили по домам еще в три часа.
      Пройдя в лифтовый холл, я вошел в злополучную кабину.
      Рабочий стол украшала аккуратная дорожка, выложенная розовыми листочками телефонограмм. Не обнаружив в них ничего достойного внимания, я уселся за компьютер и из недр его памяти извлек список нашей клиентуры.
      "Ривер оукс" была создана в 1977 году и зарегистрирована в штате Делавэр корпорацией, чья штаб-квартира находилась в Хейгерстоне, штат Мэриленд. Поскольку компания принадлежала частному лицу, финансовая информация о ней почти отсутствовала. Ее генеральным юрисконсультом являлся некто Н. Брэйден Ченс.
      Имя мне ни о чем не говорило.
      Пришлось поискать юрисконсульта в обширном банке данных фирмы. Мистер Ченс оказался компаньоном и возглавлял отдел, занимавшийся сделками с недвижимостью.
      Сорок четыре года, женат, образование получил в юридической школе при Университете Дьюка, практику проходил в Геттисберге. Впечатляет, но ничего выходящего за рамки.
      Имея в штате восемьсот весьма агрессивно настроенных и поднаторевших в ежедневных тяжбах юристов, "Дрейк энд Суини" насчитывала более тридцати шести тысяч действующих компьютерных файлов. Дабы исключить вероятность того, что наше нью-йоркское отделение вчинит иск нашему же клиенту из Чикаго, каждый новый файл немедленно вносился в банк данных. Кто угодно, секретарша или даже ассистент - компьютер стоял на столе у каждого,- имел прямой доступ ко всем файлам. Если какой-нибудь новичок, принятый на испытательный срок, скажем, в Палм-Бич, управлял собственностью богатого клиента, то при желании я мог нажатием нескольких клавиш выяснить, насколько эффективно и профессионально он справляется со своими обязанностями.
      На "Ривер оукс" было сорок два файла, в основном с информацией о приобретаемой недвижимости. В каждом файле были сделки, оформленные непосредственно Ченсом.
      Четыре прошли с процедурой выселения, причем три из них имели место в прошлом году. Первый этап изысканий дался мне без особого труда.
      Тридцать первого января "Ривер оукс" приобрела в собственность земельный участок на Флорида-авеню. Продавцом значилась некая корпорация ТАГ. Четвертого февраля наш клиент выселил самовольно захвативших расположенное на участке здание склада людей, в числе которых, стало быть, находился мистер Девон Харди. Акцию он воспринял как личное оскорбление и умудрился навести справки о помогавших его обидчикам юристах.
      Геттисбергский колледж - частное учебное заведение, готовящее юристов в одноименном городе, штат Пенсильвания. Известен гуманитарными факультетами.
      Записав имя и номер файла, я отправился на четвертый этаж.
      Ни один из тех, кто решил связать жизнь с солидной юридической фирмой, не мечтает о сделках с недвижимостью как о венце своей карьеры, ибо существуют иные, куда более привлекательные сферы деятельности с весьма многообещающими перспективами. На самом верху иерархической лестницы во все времена находились судебные иски, и адвокаты вечно были у Создателя в особой милости, во всяком случае, работавшие в "Дрейк энд Суини". Среди других излюбленных направлений, требующих особого профессиоализма, числилось обслуживание интересов промышленных и банковских объединений, оформление сделок по продаже и приобретению компаний. Благосклонным вниманием коллег пользовались операции с ценными бумагами. В качестве одной из наиболее престижных рассматривалась и моя область - антитрестовское законодательство. Налоговый кодекс своей запутанностью вызывал священный трепет, и его знатоки по праву являлись в своем кругу объектами почтительного восхищения. Связи с правительством (лоббирование), наоборот, вызывали чуть ли не отвращение, однако услуги здесь оплачивались по таким тарифам, что многие столичные юридические конторы имели целые когорты профессионалов, занимающихся смазкой неповоротливых бюрократических колес.
      Никто не стремился стать признанным авторитетом по сделкам с недвижимостью. Не знаю почему. Бесспорно, в этой сфере работали высококлассные специалисты, однако они держались несколько особняком, и коллеги смотрели на них чуть свысока.
      Рабочие папки каждый сотрудник "Дрейк энд Суини" хранил под замком, оставляя для всеобщего обозрения дела только бывших клиентов. Заставить его показать текущую документацию коллеге мог разве что приказ старшего компаньона либо члена исполнительного комитета.
      Дело о выселении, с которым я хотел ознакомиться, проходило как текущее и наверняка после эпизода с Мистером стало более конфиденциальным, нежели было ранее.
      Ассистент просматривал ксерокопии, я спросил, где офис Брэйдена Ченса. Молодой человек кивком указал на распахнутую дверь в противоположном конце просторного холла.
      К моему удивлению, Ченс оказался на месте. Он восседал за столом с видом чрезвычайно занятого человека. Естественно, мое вторжение не доставило ему удовольствия. Гораздо вежливее было бы договориться о встрече по телефону. Но протокольная казуистика в данный момент меня не волновала.
      Он даже не предложил мне сесть, и то, что я все же опустился на стул, не улучшило его настроения.
      - Вы были в числе заложников,- сообщил мне Ченс, с трудом вспомнив мое лицо.
      - Да, был.
      - Ужасное испытание.
      - Прошло, и ладно. Этот парень с пистолетом, покойный мистер Харди, четвертого февраля был выселен из своей клетушки на складе. Процедура выселения готовилась нашими юристами?
      - Так точно,- резко ответил Ченс. Судя по агрессивному тону, этот вопрос сегодня уже затрагивался. Похоже, Ченс успел детально обсудить его вместе с Артуром и другими господами из высшего руководства.- И что с этого?
      - То есть Харди пошел на самовольный захват?
      - Да, черт побери! Все они там захватчики. Наш клиент хотел только восстановить порядок.
      - Вы уверены, что это был именно самовольный захват?
      У него задрожала щека и налились кровью глаза.
      - Чего вы добиваетесь?
      - Нельзя ли мне ознакомиться с делом?
      - Нет. К вам оно не имеет ни малейшего отношения.
      - А если вы ошибаетесь?
      - Кто возглавляет ваш отдел?- Он изготовился записать имя человека, который поставит меня на место.
      - Рудольф Майерс.
      Ручка забегала по бумаге.
      - Я очень занят. Будьте любезны, оставьте меня в покое.
      - Почему мне нельзя посмотреть папку?
      - Потому что это моя папка, и я говорю - нет. Достаточно?
      - Маловато.
      - Придется удовольствоваться тем, что есть. Вон!- Ченс встал и дрожащей рукой указал на дверь. Улыбнувшись, я вышел.
      Ассистент в холле слышал каждое слово. Мы обменялись озадаченными взглядами.
      - Ну и дерьмо,- одними губами сказал он.
      Я вновь улыбнулся и согласно кивнул. Дерьмо и глупец.
      Будь Ченс поумнее и пообходительнее, он бы объяснил, что Артур или иной небожитель приказал изъять дело из свободного доступа,- такой ответ не дал бы мне повода к подозрениям. Теперь стало ясно: что-то тут нечисто.
      Похоже, добраться до дела будет трудновато.
      С тремя сотовыми телефонами - один у меня в кармане, другой в сумочке у Клер, третий в машине - да двумя пейджерами проблемы связи для нас вроде не существовало. Однако в нашей семье все было не как у людей. Переговорить мы смогли только около девяти. Минувший день напрочь лишил ее сил. Само собой, работа Клер была несравнимо изнурительнее той, которую выполняю я. В эти бирюльки мы оба играли с откровенным бесстыдством: моя работа важнее, потому что я врач (юрист).
      Но мне надоело играть. Было совершенно ясно, что потрясение, которое я пережил после того, как побывал в непосредственной близости от смерти, принесло Клер чувство удовлетворения. Когда я сбежал из офиса, она откровенно обрадовалась. Уж ее-то день прошел куда более продуктивно, чем мой.
      Решив стать светилом нейрохирургии, Клер с завидным упорством добивалась поставленной цели. Она верила, что лучшие хирурги-мужчины, расписываясь в бессилии помочь больному, будут являться к ней на поклон. Талантливая ученица, одержимая честолюбием и обладающая удивительным запасом жизненных сил, Клер, безусловно, когда-нибудь оставит коллег-мужчин далеко позади, точно так же как сейчас она обгоняет меня - закаленного бегуна по коридорам "Дрейк энд Суини". Я пока не сошел с дистанции, но усталость давала себя знать.
      Клер ездила на капризной спортивной машине модели "миэту", и в плохую погоду я беспокоился за жену. Освободится она примерно через час, решил я, а мне ровно столько и потребуется, чтобы добраться до госпиталя. Заеду за ней, попробуем отыскать приличное заведение, где можно поужинать. В случае чего возьмем на вынос в китайском ресторанчике, как делали раньше.
      Я начал наводить порядок на столе, стараясь не смотреть на аккуратную стопку из десяти папок по самым важным текущим делам. Я никогда не забывал о подбивке и занимался ею ежедневно. В десятку клиентов включались наиболее состоятельные независимо от того, насколько срочными или запутанными были их проблемы. Метод я перенял у Рудольфа.
      Считалось, что за год моя подбивка покрывает две тысячи пятьсот часов: по пятьдесят в течение пятидесяти недель.
      Со средней ставкой триста долларов в час я приносил своей любимой фирме семьсот пятьдесят тысяч годовых, из которых мне платили сто двадцать плюс еще тридцать тысяч в качестве премий. Двести тысяч уходили на издержки и накладные расходы. Оставшаяся сумма поступала в полное распоряжение компаньонов фирмы и раз в год распределялась между ними согласно некоей чудовищно сложной формуле, причем ее выведение обычно сопровождалась такими спорами, что участники вместо языка готовы были пустить в ход кулаки.
      Случаи, когда компаньон получал за год менее миллиона, были редкостью, кое-кто умудрялся заколачивать и больше двух. Компаньоном становились пожизненно. Если я к тридцати пяти годам поднимусь на эту высшую ступень иерархической лестницы, а судя по всему, к тому идет, то смогу получать в течение лет тридцати стабильный и ласкающий самолюбие доход, открывающий путь к настоящему богатству.
      Вот о чем мечтал каждый из нас, просиживая за рабочим столом бессчетное количество часов днем и ночью.
      Я забавлялся на бумаге вожделенной цифирью, что, подозреваю, было привычкой любого юриста в нашей фирме, когда раздался телефонный звонок. Сняв трубку, я услышал Мордехая Грина.
      - Мистер Брок?- вежливо спросил он. Даже на фоне помех голос звучал отчетливо.
      - Да. Зовите меня просто Майкл.
      - Хорошо. Так вот, я навел справки. Можете ни о чем не беспокоиться. Анализ крови дал отрицательный результат.
      - Благодарю вас.
      - Чепуха. Просто подумал, что вам будет приятно узнать раньше.
      - Еще раз спасибо.- Шум в трубке усилился.- Откуда вы звоните?
      - Из приюта для бездомных. Снегопад гонит сюда народ с такой скоростью, что персонал не успевает накормить всех. Пришлось засучить рукава. Простите, бегу.
      Стол старого красного дерева, персидский ковер на полу, кресла, обтянутые кожей благородного малинового цвета, самоновейший компьютер и прочие электронные чудеса - работать в таком кабинете было одно наслаждение. Но пожалуй, впервые за все время пребывания в фирме я задумался о цене роскоши. Не сводится ли наша работа к обыкновенной погоне за деньгами? Не для того ли мы выкладываемся, чтобы отхватить антикварную вещь или купить более дорогой ковер?
      Сидя в уютном, располагающем к неге офисе, я размышлял о Мордехае Грине, который в этот самый момент кормил в жалком приюте замерзших бродяг, находя улыбку и доброе слово для каждого.
      Мы оба - дипломированные профессионалы, адвокаты, оба с легкостью способны сыпать заумными словечками. В определенном смысле мы - побратимы. Я помогаю своим клиентам утопить конкурентов и добавить к итоговой сумме пару-тройку нулей, он своим - найти пропитание и теплый ночлег.
      Я смотрел на столбики цифр: оклад, месяц, год - вехи на пути к богатству - и погружался в жуткую тоску. Какая прилипчивая, неприкрытая алчность.
      Опять зазвонил телефон.
      - Почему ты до сих пор на работе?- От четкой, безукоризненной дикции Клер повеяло холодом.
      Я с недоумением взглянул на часы:
      - Да клиент с западного побережья. Видишь ли, они там не знают, что такое снег.
      Отговорка была не нова, однако сейчас это не имело значения.
      - Я жду, Майкл. Или мне отправляться пешком?
      - Не стоит. Постараюсь добраться побыстрее.
      Ей и раньше доводилось меня ждать. Это составляло часть игры: чрезвычайная занятость мешала мне (ей) быть пунктуальным.
      Спустившись вниз, не слишком расстроенный, я через сугробы побежал к стоянке.
      Глава 6
      Снегопад наконец утих. Сидя на кухне у окна и отгородившись друг от друга газетами, мы пили кофе. Ослепительно сияло солнце. Я вычитал, что аэропорт открыт.
      - Давай махнем во Флориду,- предложил я.- Прямо сейчас.
      Положив газету на стол, Клер бросила на меня испытующий взгляд:
      - Во Флориду?
      - Ну на Багамы. Прибудем сразу после обеда.
      - Нет.
      - Еще как да! У нас есть несколько дней - на работу я не собираюсь, и...
      - С чего это вдруг?
      - Потому что чувствую себя развалиной. В таких случаях фирма дает сотруднику три - пять дней, чтобы восстановить силы.
      - Значит, ты развалина?
      - Увы! Даже смешно, честное слово. Все проявляют заботу, ходят на цыпочках. Почему бы этим не воспользоваться?
      - Я не смогу.- Лицо Клер стало напряженным.
      На том и порешили. Разумеется, мое предложение было чистой воды провокацией, я прекрасно знал, что Клер кругом занята. Вновь уткнувшись в газету, я понял, насколько мое предложение было бестактным. Однако никаких угрызений совести не испытал. От поездки со мной Клер отказалась бы в любом случае.
      Внезапно она заторопилась. Ее ждали деловые встречи, занятия, светские обязанности - словом, активная жизнь молодого честолюбивого хирурга. Всю дорогу по заснеженным улицам она молчала.
      - Мне нужно будет слетать на пару дней в Мемфис,- безразличным голосом сообщил я, когда мы подъехали к воротам, выходившим на Резервуар-стрит.
      - Вот как?- невозмутимо откликнулась она.
      - Хочу повидать родителей. Последний раз я был у них в прошлом году. Сейчас самое подходящее время. Работать все равно не могу, а снег действует мне на нервы: развалина.
      - Ну что ж, позвони мне.- Клер выбралась из машины и хлопнула дверцей. Ни словца, ни поцелуя на прощание.
      Я смотрел, как она торопливо шагает по дорожке к госпиталю.
      Все кончилось. Что же мне сказать матери?
      Моим родителям едва перевалило за шестьдесят; не имея особых проблем со здоровьем, они после раннего выхода на пенсию усердно учились наслаждаться вынужденным бездельем. Отец тридцать лет оттрубил пилотом на гражданских самолетах, мать была банковским менеджером. Всю жизнь они истово работали, откладывая неплохие деньги. Жили мы в просторном уютном доме, каковой и приличествует семье, относящейся к верхушке среднего класса. Два моих брата и я получили образование в частных школах, самых лучших из известных нашим родителям.
      Отец с матерью были людьми надежными, основательными, консервативными, патриотично настроенными, свободными от дурных привычек и на редкость преданными друг другу. Церковь по воскресеньям, парад на Четвертое июля, раз в неделю Ротари-клуб {Местное отделение элитарной общественной организации, объединяющей влиятельных представителей деловых кругов}. А еще они любили путешествовать и могли поехать куда угодно.
      Родители до сих пор переживали по поводу распавшегося три года назад брака Уорнера. Брат был адвокатом в Атланте и женился на сокурснице, девушке из Мемфиса, с чьей семьей мы поддерживали давние дружеские отношения.
      После рождения второго ребенка супружеская жизнь дала глубокую трещину. Оформив развод и получив алименты, бывшая жена переехала в Портленд. Раз в год отец с матерью навещали внуков.
      Этой темы в разговорах с родителями я не касался.
      В мемфисском аэропорту я взял напрокат машину и отправился на восток. В Мемфисе жили преимущественно негры, белые предпочитали пригород. Время от времени случались массовые миграции: стоило одной чернокожей семье устроиться поближе к природе, как белые тут же гуськом перебирались в другое место. Подчиняясь стремлению рас к взаимоизоляции, Мемфис потихоньку сползал к востоку.
      Родители жили по соседству с полем для гольфа. Их новый дом с широкими окнами выходил на основную площадку. Я его втайне терпеть не мог, потому что на площадке вечно толпились игроки.
      Из аэропорта я позвонил родителям, так что к моему прибытию мать сгорала от нетерпения. Отец, по ее словам, застрял где-то у девятой лунки.
      - У тебя усталый вид, сынок,- после неизбежных объятий и поцелуев заметила мать. Впрочем, эту фразу я слышал от нее в каждый приезд.
      - Спасибо, ма. Зато ты выглядишь чудесно.
      Что правда, то правда. Ежедневная партия в теннис помогала ей сохранять стройную фигуру, а кварцевая лампа обеспечивала ровный бронзовый загар.
      Сидя во внутреннем дворике, мы потягивали чай со льдом и наблюдали за пенсионерами, разъезжающими в гольф-карах.
      - Что-то случилось?- неожиданно спросила мать.
      - Нет, все в порядке.
      - А где Клер? Почему вы ни разу не позвонили? За последние два месяца я ни разу не слышала ее голоса.
      - У Клер тоже все хорошо, мама. Мы живы и здоровы, работаем.
      - И вам хватает времени друг на друга?
      - Нет.
      - Но вместе вы бываете?
      - Редко.
      Мать встревоженно округлила глаза:
      - Что-то не так?
      - Да.
      - Так я и знала! По твоему голосу в телефоне поняла. Но ты-то хоть не собираешься разводиться? А договориться вы не пробовали?
      - Нет. Оставим это, ма.
      - Ну почему не попробовать? Клер - замечательная женщина, Майкл. Постарайтесь отдать совместной жизни все, что у вас есть.
      - Мы пытаемся, мама. Это очень трудно.
      - Да почему? Связи на стороне? Наркотики? Спиртное? Азартные игры? Что-нибудь похуже?
      - Нет. Просто каждый живет своей жизнью. Я провожу на работе восемьдесят часов в неделю. Она тоже.
      - Сбросьте темп. Деньги - это еще не все.- Голос матери дрогнул, глаза увлажнились.
      - Мне очень жаль, мама. Хорошо хоть у нас нет детей.
      Она прикусила губу, стараясь не выдать, что обмерла в Душе. Мамино горе было мне понятно: у двух сыновей жизнь не сложилась, теперь вот у третьего... Мой развод станет крахом ее надежд. И во всем она будет винить только себя.
      Не желая быть объектом жалости, я перевел разговор в иное русло и поведал историю с Мистером, несколько приуменьшив, ради маминого спокойствия, опасность, которая мне угрожала. Если мемфисские газеты и сообщали о служившемся, то родители заметки точно не читали.
      - С тобой все в порядке?- потрясение спросила мать.
      - Естественно. Пуля прошла мимо. Я же здесь.
      - Слава Богу! Но я имею в виду твое моральное состояние.
      - Я в полном душевном равновесии, никаких истерик. Мне дали пару выходных, вот я и приехал.
      - Бедненький. Сначала проблемы с Клер, теперь это.
      - Я отлично себя чувствую. Вчера у нас был сильнейший снегопад, самый подходящий момент убраться на время из города.
      - А Клер?
      - Как и все в Вашингтоне. Живет в госпитале, это, пожалуй, самое спокойное сейчас место.
      - Я очень за тебя волнуюсь. В газетах пишут про рост преступности. Вашингтон становится все более опасным.
      - Да почти таким же, как Мемфис.
      Около низкого заборчика приземлился мяч. Через минуту на гольф-каре подъехала его владелица, тучная дама. Она вылезла из крошечной машины, подошла к мячу, неловко взмахнула клюшкой. Удар оказался слабым.
      Мать направилась к дому, чтобы принести чаю и утереть слезы.
      Не знаю, кого из родителей сильнее расстроил мой приезд. Мать мечтала о крепких семейных узах для сыновей и о возне с внуками. Отцу хотелось, чтобы его сыновья как можно быстрее взбирались по служебной лестнице к честно заработанному успеху.
      Ближе к вечеру мы с отцом вышли на площадку. Он играл, а я пил пиво и разъезжал по полю на машинке. Гольфу пока предстояло найти в моем лице страстного поклонника.
      Две бутылки холодного пива развязали мне язык, а после того как за обедом опять прозвучала грустная повесть о Мистере, я решил, что собрался с силами, дабы выйти на ринг.
      - Знаешь, папа, от работы в большой фирме меня начинает тошнить.
      Пройдя три лунки, перед четвертой отец присел передохнуть. Я нервничал и, понимая это, раздражался сильнее. В конце концов, речь шла о моей жизни, не о его.
      - И что это означает?
      - Я устал от того, чем занимаюсь.
      - Поздравляю. Значит, ты считаешь, будто рабочий у станка не устает? Ты хоть богатеешь.
      Первый раунд по очкам остался за ним, еще немного - отец пошлет меня в нокаут.
      - Собираешься искать новое место?- спросил он, посматривая по сторонам в поисках улетевшего мяча.
      - Подумываю.
      - И что же ты надумал?
      - Говорить слишком рано. В данный момент у меня нет ничего конкретного.
      - Тогда откуда эта уверенность, что на новом пастбище тебя ждет более сочная трава?- Ударом клюшки отец подбросил найденный мяч и зашагал к следующей лунке.
      Следя за ним, я направил карт по узкой гравийной дорожке. Любопытно, чем меня пугал этот рослый седовласый человек? Он поднял на ноги трех сыновей, научил их добиваться поставленной цели, привил здоровое честолюбие, стремление зарабатывать хорошие деньги, собственными руками воплощая в жизнь великую Американскую мечту. Своим трудом он оплатил все, чего достигли его дети.
      Как и братья, я появился на свет без чувства долга перед обществом. Мы опускали монетки в кружку для церковных подаяний - потому что так велит Библия. Мы платили налоги - потому что так требует закон. Безусловно, часть денег шла на добрые дела, мы вроде принимали в них участие.
      Политикой занимались те, кто хотел играть в большие игры, а порядочные люди знали, что честным трудом богатства не наживешь. Нас учили приносить пользу, дескать, чем большего успеха добьемся мы, тем богаче станет общество. Ставь ель, трудись не покладая рук, будь порядочным, и тебя ждет процветание.