- Как минимум сто тысяч долларов! - выпалил тот не моргнув глазом.
      - А вы согласны поддержать Аарона Лэйка в качестве кандидата на пост президента? - настырно допытывалась Тайнер.
      - Я согласен поддержать кого угодно, если мне хорошо за это заплатят.
      - Прекрасно, - с облегчением вздохнула она. - В таком случае вы получите от нас двести тысяч, а в ответ удвоите свои усилия по поддержке нашего кандидата. Надеюсь, этих денег вам с лихвой хватит на собственную избирательную кампанию.
      - Я к вашим услугам, - обрадовался конгрессмен.
      Не все конгрессмены так же легко и быстро поддавались на ее уговоры, и все-таки комитету удалось за первые две недели заручиться поддержкой еще восьми членов конгресса.
      Что же до стратегии, то она заключалась в том, чтобы выстроить всех этих политиков в один ряд перед телекамерами и создать видимость того, что нового кандидата поддерживают чуть ли не все народные избранники. Причем это нужно было сделать до супервторника 7 марта, когда и должны были определиться основные кандидаты на пост президента.
      Элейн Тайнер металась по всему городу, заказывала в ресторанах тройные порции, чтобы выдержать столь большое напряжение, благо это было за счет фирмы, и делала все возможное, чтобы наибольшее число известных политиков Вашингтона своевременно узнали о существовании Аарона Лэйка и заинтересовались им. А самое главное - они должны были узнать из надежных источников, что у этого кандидата денег куры не клюют и что за ним стоят очень мощные экономические и политические силы. К счастью, распространение подобных слухов было излюбленным занятием Элейн Тайнер, и она научилась делать это отлично. Собственно говоря, производство самых разнообразных слухов и сплетен давно стало своеобразной индустрией американской столицы, а Тайнер в этой индустрии занимала далеко не последнее место.
      Жена Финна Ярбера прибыла в тюрьму "Трамбл" без предварительного уведомления, и это был ее первый визит за последние десять месяцев. Она была одета хиппово - кожаные сандалии на застежках, джинсовая юбка с блестящими металлическими пуговицами, свободного покроя блуза, украшенная перьями и еще бог знает чем, и в довершение всего на шее болталось множество цепочек, кулонов, амулетов и так далее.
      Волосы у нее были коротко подстрижены, а весь ее внешний вид как бы говорил о том, что она устала от жизни и вообще явилась в нынешнее время из благословенных шестидесятых годов, где, собственно говоря, и осталась ее беспокойная юность.
      Сказать, что Ярбер был удивлен ее неожиданным визитом, значит, не сказать ничего. Он чуть со стула не упал, узнав, что в гостевой комнате его ждет супруга. Помимо своего экзотического наряда, она имела не менее экзотическое имя - Кармен Топольская-Якоби. Такое громоздкое и совершенно непонятное для американского уха имя, как ни странно, всегда помогало ей в жизни, вызывая у окружающих не только удивление, но и нечто вроде мистического восторга. Она была довольно неплохим адвокатом в штате Оклахома и с давних пор пользовалась репутацией радикально настроенной феминистки, охотно защищающей права лесбиянок, страдающих от сексуальных домогательств на службе. Нелегкий, надо сказать, хлеб, так как клиентов было слишком много и все они жаждали отмщения и наказания своих начальников.
      Кармен была замужем за Финном Ярбером более тридцати лет, но фактически их брак был номинальным, так как Ярбер частенько сожительствовал с другими женщинами, а она тоже всегда находила себе более достойных мужчин. Первые годы их совместной жизни были на редкость веселыми и беззаботными. Они часто менялись партнерами, переспали с огромным количеством знакомых и друзей в самых различных комбинациях и за все это время лишь несколько лет жили по-настоящему моногамным браком, доказательством чего стали двое детишек. Потом дети выросли, и супругов уже больше ничто не связывало.
      Впервые они встретились на знаменитом поле Беркли в 1965 году, где вместе с другими противниками войны протестовали против вьетнамской авантюры. Оба были студентами юридического колледжа и считали себя ярыми приверженцами высоких моральных ценностей и социальной справедливости. А потом они вместе работали во время предвыборной кампании - регистрировали избирателей, защищали их права и протестовали против нарушения прав рабочих-иммигрантов.
      Затем последовала целая серия акций протеста, в ходе которых они приковывали себя цепями к заборам, воевали с засильем христиан в школах, подавали судебные иски от имени беспощадно истребляемых китов, расхаживали по улицам Сан-Франциско во время маршей протеста, боролись за права мексиканцев и даже были арестованы на несколько дней за нарушение общественного порядка.
      Сейчас они были старыми и усталыми людьми, которым нужны только покой и относительное благополучие. Кармен была крайне удивлена, что ее муж, некогда преуспевающий и талантливый адвокат, сделавший блестящую карьеру и поднявшийся до уровня Верховного суда Калифорнии, вдруг сам оказался преступником и попал в федеральную тюрьму. Он же был очень рад, что тюрьма эта оказалась не в Калифорнии, а во Флориде, где посещения родных и близких строго регулировались законом и были крайне редкими. Супруги никогда не писали друг другу писем и даже не разговаривали по телефону. Да и сейчас Кармен решила навестить Финна только потому, что проезжала мимо этого городка, направляясь в Майами, где проживала ее сестра.
      - У тебя неплохой загар, - сказала она после лаконичного и сдержанного приветствия. - И вообще, ты неплохо выглядишь для заключенного.
      Ярбер снисходительно ухмыльнулся и подумал, что про его жену такого не скажешь. От былого шарма не осталось и следа. Сейчас Кармен была похожа на старое, высохшее дерево, которое давно пора спилить.
      - Как дела? - тоскливо спросил он, опасаясь, что она начнет одолевать его своими проблемами.
      - Ничего, все нормально. Много работы, мало свободного времени.
      - Это неплохо, - сказал он и подумал, что она, вероятно, достаточно зарабатывает, чтобы не предъявлять ему идиотских требований насчет денег.
      Ему осталось сидеть еще пять лет, а после освобождения он вряд ли вернется к ней в Калифорнию. Впрочем, еще неизвестно, чем все это кончится. В последнее время его все чаще и чаще стали одолевать сомнения, что он доживет до освобождения. Но если все-таки ему повезет и он в конце концов стряхнет пыль тюрьмы со своих ног, то постарается найти такое укромное местечко в этом мире, которое будет находиться далеко за пределами юрисдикции Федерального бюро расследований или налогового ведомства. Ярбер проникся такой ненавистью к своему правительству, что даже думать не хотел о том, что останется подданным этой страны. Если все будет нормально, он швырнет им в рожу их гнусное американское гражданство и подберет себе что-нибудь более приличное.
      - Ты все еще пьешь? - осторожно спросил он, вглядываясь в серое лицо Кармен. Ему-то, конечно, было не до этого.
      Правда, несколько раз охранники приносили ему немного выпивки, но это бывало так редко, что не стоило и говорить.
      - Нет, давно не злоупотребляю этим, - грустно улыбнулась она.
      Разговор тянулся долго и показался Ярберу чересчур кислым и скучным. Он вообще никак не мог понять, зачем она приехала к нему. Догадка осенила его только в самом конце встречи.
      - Я решила развестись с тобой, - заявила Кармен после угнетающе длинной паузы.
      Ярбер равнодушно пожал плечами:
      - Ну что ж, вероятно, ты права.
      - Дело в том, - замялась она, опустив глаза, - что я нашла себе другого человека.
      - Мужчину или женщину? - съязвил Ярбер, хотя на самом деле ему было наплевать. Сейчас его уже ничем нельзя было удивить.
      - Просто человека, который моложе меня, - уклонилась от ответа Кармен.
      Он снова пожал плечами:
      - Это твое личное дело. Не он первый, не он последний.
      - Давай не будем ворошить прошлое, - кисло поморщилась Кармен.
      Ярбер снова посмотрел ей в глаза. Когда-то он восхищался ее способностью заниматься сексом где угодно, как угодно и с кем угодно. Но сейчас трудно было представить, чтобы эта пожилая уставшая женщина могла удовлетворить более молодого по возрасту человека, даже если это будет женщина.
      - Хорошо, не будем трогать прошлое, - согласился он. - Я готов подписать документы.
      - Они пока не готовы, - воодушевилась она. - Я пришлю их тебе через неделю. Надеюсь, никаких имущественных проблем у нас не будет. Собственно говоря, совместного имущества мы с тобой не нажили, так что делить нам нечего.
      Еще в то благословенное время, когда Ярбер находился на высоте своего положения, они с женой купили небольшой дом на побережье в Сан-Франциско, однако редко там жили, довольствуясь городской квартирой. С тех пор их дом обветшал, выгорел на солнце и высох на ветрах, так что почти никакой ценности он сейчас не представлял. По законам Калифорнии все совместно нажитое супругами имущество делилось на две равные части, поэтому никаких имущественных претензий у них друг к другу не только не было, но и быть не могло. Финн и сам стремился поскорее разделаться с Кармен и прожить остаток дней спокойно, без прежнего напряжения.
      Впрочем, существовала еще одна причина, по которой Ярбер хотел как можно скорее оформить развод. Мошеннический бизнес собратьев стал приносить неплохой доход. Конечно, это были грязные, преступным путем нажитые деньги, и ему очень не хотелось бы, чтобы Кармен когда-либо узнала о его проделках. Откровенно говоря, он понятия не имел, каким образом их тайный счет в оффшорном банке на Багамах может быть раскрыт соответствующими органами, но все же не хотелось рисковать. Так что лучше подписать эти паршивые бумаги - и дело с концом.
      Они поговорили несколько минут, вспомнили старых друзей, большинство которых уже отошли в мир иной, и попрощались без сожаления, горечи или раскаяния, что и неудивительно - уже много лет их ничто не связывало. Брак Финна и Кармен с самого начала был непрочным, а в последние годы они и вовсе не встречались, так что оба испытали лишь приятное чувство облегчения. Он пожелал ей счастья в новой жизни и даже обнял, а потом направился на прогулочную дорожку, сбросил с себя почти всю одежду и более часа ходил под ласковыми лучами вечернего солнца.
      Глава 10
      Второй день пребывания в Каире закончился для Лафкина в небольшом открытом кафе на улице Шар-эль-Корниш в одном из наиболее живописных районов города. Эта улица находилась на территории Гарден-Сити, где больше всего любят бывать иностранные туристы. Он медленно потягивал черный крепкий кофе и молча наблюдал за торговцами, которые неторопливо закрывали свои магазинчики. Среди них преобладали торговцы коврами, медной утварью, кожаными сумками, одеждой из Пакистана и всем, что пользовалось хоть каким-то спросом у многочисленных зарубежных визитеров.
      А в двадцати футах от Лафкина суетился торговавший вразнос древний египтянин. Собрав свой незамысловатый товар, он свернул тент и мгновенно исчез.
      На первый взгляд Лафкин ничем не отличался от араба, жителя египетской столицы. На нем были свободного покроя белые слаксы, легкий пиджак цвета хаки, мягкая белая фетровая шляпа, надвинутая на лоб и спасавшая его от палящего солнца, из-под которой виднелись большие темные очки. Они помогали уберечься от солнца и к тому же скрывали от посторонних его глаза. Лицо и руки Лафкина были загорелыми, а коротко подстриженные темные волосы могли свидетельствовать о том, что он если и не местный житель, то, во всяком случае, не чужак в этой стране. Кроме того, он говорил на прекрасном арабском языке и с необыкновенной легкостью передвигался на всем пространстве от Бейрута до Каира и Дамаска.
      Лафкин снимал номер в отеле "Эль-Нил", что возвышался на самом берегу одноименной реки. Немного посидев в кафе, он решил пройти пешком шесть переполненных людьми и машинами кварталов, и примерно на полпути к отелю к нему подошел высокий тощий иностранец, говоривший на ломаном английском. Они были знакомы с давних пор, доверяли друг другу и продолжили путь вместе, стараясь, однако, держаться на некотором отдалении, чтобы со стороны не показаться кому-нибудь старыми друзьями.
      - У нас есть сведения, что все случится сегодня вечером, - тихо произнес иностранец, прикрывая глаза широкополой шляпой.
      - Почему?
      - Сегодня вечером в посольстве устраивают прием.
      - Да, я знаю.
      - Так вот, прекрасный повод для операции. Оживленное движение машин, много людей и так далее. Бомба будет заложена в фургоне.
      - В каком именно? - поспешил уточнить Лафкин.
      - К сожалению, нам это неизвестно.
      - Что-нибудь еще?
      - Нет, это все, - тихо ответил его собеседник и мгновенно растворился в разноликой толпе.
      Лафкин вошел в отель и выпил в баре стакан холодной пепси-колы, лихорадочно раздумывая над тем, что делать дальше. Конечно, нужно было бы немедленно связаться с Тедди Мэйнардом, сообщить ему последнюю новость, но Тедди почему-то молчал. Прошло уже четыре дня после их последнего разговора в штаб-квартире ЦРУ, а директор так и не удосужился связаться с ним и дать хоть какие-то указания. У них такое бывало уже неоднократно, и Лафкин понимал, что если Тедди не собирается вмешиваться в какие-то дела, то, стало быть, развитие событий его устраивает. Тем более что Каир в эти дни превратился в чрезвычайно опасное место для выходцев из западных стран и вряд ли кто посмеет обвинять ЦРУ в том, что американцы не предотвратили террористический акт.
      Конечно, все станут орать, показывать друг на друга пальцами, находить веские основания для оправдания собственных просчетов, но пройдет немного времени, и все забудется. На носу президентские выборы, а избирательная кампания сейчас в самом разгаре. Кто вспомнит о несчастных жертвах арабских террористов в далеком Каире? Американцы давно привыкли, что их убивают, похищают, взрывают и вообще ненавидят во всех арабских странах. Достаточно посмотреть новости - по телевизору круглые сутки показывают террористические акты, моря крови, трупы, - чтобы понять: мир либо совсем свихнулся, либо находится на грани помешательства. Люди устали от трагедий и кризисов, они легко проглотят то, что произойдет сегодня вечером в американском посольстве в Каире.
      Допив пепси-колу, Лафкин поднялся в свой номер и подошел к окну, выходящему как раз на американское посольство. Правда, само здание было скрыто домами, так как находилось примерно в миле от отеля, зато хорошо была видна потемневшая от времени и палящего солнца крыша посольства. Он пододвинул к окну кресло, взял журнал и стал терпеливо ждать начала огненного фейерверка.
      Грузовик представлял собой двухтонный панельный фургон марки "Вольво", от пола до потолка нагруженный тремя тысячами фунтов взрывчатки, произведенной в Румынии. Обе стороны фургона были украшены зазывной рекламой хорошо известной в Египте фирмы, специализирующейся на поставках продовольствия почти во все западные посольства. Именно поэтому оставленный в подземном гараже фургон не вызвал поначалу никаких подозрений у службы охраны посольства. Все охранники из числа морских пехотинцев США хорошо знали этот фургон и весьма доброжелательно относились к его водителю - большому, грузному, всегда добродушно улыбающемуся египтянину по имени Шейх. Он почти каждый день приезжал в посольство, привозил продукты, выгружал их и отправлялся по другим делам, добродушно помахивая охранникам рукой. Сейчас его бездыханное тело покоилось на полу фургона между ящиками со взрывчаткой.
      Взрыв прогремел ровно в двадцать минут одиннадцатого, после нажатия на кнопку пульта дистанционного управления, который находился в руках укрывшегося на противоположной стороне улицы террориста. Он тут же спрятался за корпусом стоявшей рядом с ним машины и в ужасе закрыл руками голову.
      Взрыв был настолько сильным, что мощные колонны, на которых крепился весь корпус здания, рухнули, и поэтому посольство сразу после взрыва резко наклонилось в одну сторону. Осколки стекла, обрывки кабеля, куски бетона разлетелись на несколько сотен метров, а из окон всех ближайших зданий вылетели стекла.
      Почувствовав колебание почвы и услышав дребезжание стекла, Лафкин, наблюдавший за происходящим из окна, вскочил, выбежал на балкон и посмотрел в сторону посольства.
      Там, где несколько секунд назад виднелась крыша здания, в небо взметнулась туча пыли и дыма. А когда пыль немного улеглась, никакой крыши на том месте он уже не увидел. В ту же секунду над зданием появились яркие языки пламени, и одновременно зазвучали сирены пожарных машин. Лафкин уселся в кресло и с отрешенным выражением лица стал наблюдать за происходящим, понимая, что отоспаться ему теперь вряд ли придется. Через несколько минут после взрыва отключился свет в прилегающих районах Гарден-Сити, и только яркие сполохи огня в окрестностях американского посольства освещали близлежащие улицы и дома.
      Это было впечатляющее зрелище. Немного успокоившись, Лафкин снял трубку и набрал номер директора ЦРУ. На другом конце провода ответили специалисты по безопасности связи, и после их заверений, что линия работает нормально, послышался усталый голос Тедди Мэйнарда. Звучал он настолько чисто, что, казалось, разговор происходит между Бостоном и Нью-Йорком.
      - Да, Мэйнард слушает.
      - Тедди, это Лафкин. Я сейчас в Каире и собственными глазами наблюдаю, как горит наше посольство.
      - Когда это случилось?
      - Минут десять назад.
      - Насколько сильным был взрыв?
      - Трудно сказать. Я в отеле, а это примерно в миле от посольства. Но могу с уверенностью утверждать, что от посольства практически ничего не осталось.
      - Позвони мне через час. Я буду в офисе допоздна.
      - Ладно, договорились.
      Тедди подъехал на кресле к компьютеру, щелкнул несколько раз мышью и в следующую секунду вышел на связь с Аароном Лэйком. Новоиспеченный кандидат в президенты находился в самолете по пути из Филадельфии в Атланту, где его ожидала очередная встреча с избирателями. Самолет был оснащен самой современной техникой, но Тедди был опытным разведчиком и знал, что ни в коем случае нельзя доверять даже самым надежным средствам связи. Именно поэтому он снабдил Лэйка миниатюрным мобильным телефоном размером с зажигалку, с которым тот не расставался ни на минуту.
      Тедди нажал несколько кнопок, связывающих его непосредственно с владельцем телефона, и громко произнес в микрофон монитора компьютера:
      - Мистер Лэйк, это Тедди Мэйнард.
      "А кто же еще это мог бы быть? - подумал Лэйк, вынимая из кармана телефон. - Никто больше не может позвонить по этому телефону".
      - Вы один? - на всякий случай поинтересовался Мэйнард.
      - Одну минутку, - ответил Лэйк.
      Тедди подождал несколько секунд, пока на противоположном конце не послышался голос запыхавшегося Лэйка:
      - Вот теперь я один, на кухне.
      - На вашем самолете есть кухня? - удивился Тедди.
      - Есть. Небольшая, но достаточно комфортабельная. Это очень современный и удобный самолет.
      - Прекрасно. Мистер Лэйк, простите, что отрываю вас от дел, но у меня есть для вас очень важная новость. В Каире сегодня вечером взорвано американское посольство.
      - Когда? - оторопел Лэйк.
      - Пятнадцать минут назад.
      - Кто это сделал?
      - Мистер Лэйк, не задавайте глупых вопросов.
      - Извините.
      - Так вот, сейчас пресса обрушится на вас с расспросами по поводу этой ужасной новости. Не упускайте случая и изложите как можно подробнее свою позицию по этому вопросу.
      По-моему, самое подходящее время выразить вашу озабоченность возрастающей активностью террористов, а также судьбой американских граждан за рубежом. Не стоит скупиться на обещания семьям погибших и раненых сотрудников посольства. И вообще, побольше симпатий к жертвам международного терроризма. При этом основное внимание нужно уделять не политике, а конкретным действиям по защите наших соотечественников. Вы должны предстать перед избирателями сторонником жесткого курса по отношению к международным преступникам. Словом, ваше обращение должно иметь некий налет пророчества, поэтому постарайтесь повторять свои слова как можно чаще.
      - Я сделаю это прямо сейчас, сэр.
      - Позвоните мне, когда прилетите в Атланту.
      - Непременно, сэр.
      Сорок минут спустя Лэйк и группа поддержки приземлились в Атланте. Еще не успел развеяться дым над американским посольством в Каире, а толпы журналистов уже нетерпеливо ждали кандидата в президенты. Еще не появились первые фотоснимки жертв террористического акта, а многие информационные агентства уже успели передать сообщения о "сотнях" погибших и раненых.
      Аарон Лэйк решил высказать свое мнение по поводу случившегося в небольшом терминале для обслуживания частных самолетов - там собралась целая толпа тележурналистов с камерами и корреспондентов с диктофонами и записными книжками.
      Лэйк говорил спокойно, с трагическими нотками в голосе, но при этом не пользовался абсолютно никакими записями:
      - В этот момент мы должны вознести нашу молитву за несчастных, что стали жертвами этого террористического акта.
      Мы будем молиться не только за них, но и за их семьи, за их родных и близких и в особенности за тех, кого еще можно спасти. Я не собираюсь политизировать эту трагедию, но не могу не сказать, что наша страна и наши граждане снова стали жертвами террористов. Разве это не абсурдно? Почему великая страна не в состоянии защитить своих граждан? Если я стану президентом, то никто в мире не посмеет посягнуть на жизнь наших соотечественников, можете в этом не сомневаться.
      Я использую всю нашу военную мощь, все средства борьбы с преступниками, чтобы покончить с терроризмом. Мир узнает, что никому не позволено безнаказанно убивать и калечить невинных граждан нашей страны. Вот все, что я хотел вам сегодня сказать.
      Не произнеся больше ни слова, Лэйк ушел, не обращая ни малейшего внимания на громкие крики репортеров, набросившихся на него с идиотскими вопросами.
      А Тедди Мэйнард сидел в этот момент в своем бункере и внимательно следил за ходом его выступления. Прекрасно. Лэйк замечательно справляется со своей задачей. Коротко, ясно, многозначительно, сентиментально и в то же время бескомпромиссно. Тедди еще раз поймал себя на мысли, что очень удачно выбрал кандидата на пост президента. Когда позвонил Лафкин, в Каире было далеко за полночь. Он сообщил, что огонь на развалинах посольства уже погашен и спасатели начали вытаскивать из-под обломков здания пострадавших. Сам же агент находился на расстоянии квартала от места происшествия и наблюдал за происходящим из-за оцепления. Воздух был наполнен гарью, пылью и нескончаемыми стонами уцелевших людей. За всю свою карьеру разведчика Лафкину много раз приходилось видеть последствия террористических актов, но эти разрушения и такое количество жертв поражали даже его.
      Выслушав подробный отчет агента и продиктовав ему новые инструкции, Тедди направился в другой конец кабинета, где налил себе огромную чашку крепкого кофе. Главная антитеррористическая пресс-конференция Лэйка начнется в праймтайм, чтобы ее могли увидеть миллионы американцев. Только за эту ночь будет истрачено не менее трех миллионов долларов, слова Лэйка донеслись от западного побережья США до восточного. Лэйк должен предстать перед избирателями пророком, не только предсказавшим нагнетание напряженности во всем мире, но и готовым спасти страну от международного терроризма. К полудню завтрашнего дня избирательная кампания Лэйка должна достичь апогея, он затмит всех конкурентов, которые именно сейчас пребывают в растерянности и не знают, что сказать своим избирателям. А потом поступят первые результаты опросов общественного мнения, которые подтвердят быстрый рост популярности нового кандидата.
      Через несколько минут на экране телевизора появился первый репортаж из Каира. Его автором был какой-то загулявший допоздна тележурналист, но даже сделанные впопыхах съемки производили жуткое впечатление. Сам репортер стоял спиной к ограждению, из-за которого на него недовольно смотрели военные в камуфляже. Вокруг неистово выли сирены полицейских машин и автомобилей "скорой помощи", а в воздухе еще висела неосевшая пыль. Правда, сам репортер мало что мог сообщить телезрителям. По слухам, мощный заряд взрывчатки был заложен в подземном гараже посольства и был взорван в двадцать минут одиннадцатого, то есть в тот самый момент, когда официальный прием в посольстве был в самом разгаре. Журналист добавил, что пока нет никаких данных о жертвах, но они, судя по разрушениям, будут весьма и весьма значительными. Военные оцепили весь район и контролируют даже воздушное пространство, поэтому сделать снимки трагедии из вертолета не представляется возможным. Еще никто не взял на себя ответственность за взрыв посольства, но репортер на всякий случай назвал в качестве подозреваемых три террористические группы, способные на подобное преступление.
      - "Это может быть одна из трех групп, - грустно завершил он свой рассказ, - или еще кто-нибудь".
      Поскольку солдаты из заградительного кордона не позволяли оператору снимать развалины посольства, камера застыла на репортере, и он, видно, испытывал из-за этого некоторые трудности. Немного подумав, он добавил, что в последние годы на Ближнем Востоке вообще стало опасно появляться, причем сделал это заявление с видом человека, который открыл миру новую тайну. Понимая всю нелепость своего положения, он наконец прекратил репортаж, пообещав, что непременно вернется к этой теме через некоторое время.
      Очередной звонок Лафкина прозвучал в восемь вечера по вашингтонскому времени. Тедди Мэйнард узнал от него, что судьба американского посла до сих пор неизвестна. Его тело не обнаружено, и, судя по всему, он все еще находится под обломками здания. Во всяком случае, так говорили досужие зеваки, торчащие неподалеку от места взрыва уже несколько часов. Внимательно слушая доклад агента, Тедди Мэйнард одновременно наблюдал за ходом предвыборной кампании Аарона Лэйка. Сначала на экране появились обломки здания американского посольства, затем окровавленные тела погибших, а после этого прозвучал твердый и решительный голос Лэйка, пообещавшего наказать преступников и навсегда покончить с международным терроризмом. Как удачно выбрано время для такой рекламы! Как своевременно прозвучал преисполненный тревоги голос самого решительного из всех кандидатов!
      Помощник Тедди Мэйнарда разбудил его в полночь и приготовил чай с лимоном и несколько бутербродов с овощами.
      Тедди, как обычно, спал в своем инвалидном кресле при свете компьютерных мониторов и телевизионных экранов, правда, при выключенном звуке. Когда помощник исчез за дверью, он нажал кнопку дистанционного управления и уставился на экран.
      В Каире уже всходило солнце. Из последних сообщений он узнал, что тело американского посла до сих пор не обнаружено и теперь никто не сомневался в том, что он завален обломками и вообще вряд ли выжил. Тедди никогда не встречался с послом США в Египте, это был совершенно неизвестный в политических кругах человек, но он охотно верил сообщениям корреспондентов, что это был неплохой специалист в своей области, немало сделавший для укрепления позиций США на Ближнем Востоке. Многие журналисты тут же стали называть его великим американцем, погибшим за интересы своей не менее великой страны. Тедди испытывал двойственное чувство по отношению к судьбе несчастного посла. С одной стороны, он абсолютно не сожалел по поводу случившегося, а с другой - не мог не понимать, что этот взрыв повлечет за собой резкую критику деятельности ЦРУ. Сейчас на него спустят всех собак, но если новым президентом станет Аарон Лэйк, то все закончится благополучно. А в том, что произойдет именно так, Мэйнард уже нисколько не сомневался. Трагический взрыв в Каире, несомненно, поможет Лэйку набрать очки и привлечь к себе внимание миллионов американцев.
      Страх перед террористами неизбежно сделает свое дело.
      Далее последовало сообщение, что в развалинах посольства обнаружено шестьдесят одно тело. Египетские власти высказали предположение, что взрыв был делом рук некоего Идала, известного на Ближнем Востоке террориста, который за шесть последних месяцев уже успел взорвать три посольства западных стран.
      Тедди извлек из банка данных досье на Идала и выяснил, что в его распоряжении находится небольшая группа боевиков и он получает от покровителей около пяти миллионов долларов в год. Почти все деньги поступают к нему из Ливии и Саудовской Аравии. Однако в прессе постоянно муссируются слухи о том, что в армии Идала более тысячи человек, а на его счетах в западных банках спрятаны сотни миллионов долларов, на которые можно вести бесконечную войну с Америкой.
      Наиболее точные сведения имели, конечно, израильтяне.
      Они знали об Идале практически все: что он получает на завтрак и где предпочитает завтракать. Разумеется, они могли бы без особого труда поймать его, но почему-то не делали этого.
      Тедди считал, что они имеют право на свою политическую игру. Израильтян не волновало истребление Идалом американцев или граждан других западных стран. Но за так называемую борьбу с ним они получали довольно большие деньги и могли при этом запугивать Запад постоянной угрозой со стороны исламских радикалов.
      Тедди медленно дожевал бутерброд, запил его чаем и снова задремал. Лафкин позвонил ему незадолго до полудня по каирскому времени и сообщил: тела американского посла и его супруги наконец-то обнаружены. Общее количество жертв на данный момент составило восемьдесят четыре человека, и только одиннадцать из них не были американцами.
      Затем на экране телевизора появилось озабоченное лицо Аарона Лэйка, выступавшего на встрече с избирателями на небольшом военном заводе в штате Джорджия. Закончив выступление, он стал энергично пожимать руки слушателям и отвечать на вопросы.
      - "Шестнадцать месяцев назад, - угрюмо говорил он кому-то из журналистов, - преступники разбомбили два наших посольства и убили тридцать человек. Что мы сделали, чтобы остановить эти массовые преступления? Ровным счетом ничего! Они действуют свободно по всему миру, а у нас не хватает смелости остановить их! Если меня изберут президентом, я первым делом объявлю войну всем этим мерзавцам и заставлю их уважать международное право и права человека".
      Слова Аарона Лэйка разлетелись по всей стране еще до того, как она проснулась и узнала об очередном террористическом акте против американцев. Вскоре к ним присоединился вялый хор других кандидатов, которые тоже стали угрожать террористам и проклинать бездействие правительства, но они безнадежно опоздали. Лэйк был первым, и это обеспечило ему немалые преимущества в предвыборной борьбе.