Глава 9

В четверг утром Делл Перкинс, разносившей кофе и овсяные хлопья посетителям кафе, пришлось быть более расторопной, чем обычно. Все места за столиками были заняты завсегдатаями, да зашли еще несколько прохожих с улицы – видимо, люди решили с утра пораньше собраться, чтобы просмотреть газеты и обменяться мнениями по поводу убийства, которое произошло менее чем в трехстах футах от дверей кафе. Заведение Клода и чайная, несмотря на ранний час, тоже были полны. С первой страницы тьюпелской городской газеты на читателя смотрела фотография Джейка Брайгенса, а газеты Мемфиса и Джексона поместили снимки Кобба и Уилларда – до выстрелов из «М-16» и после них, когда тела на носилках грузили в фургон «скорой помощи». Снимков Карла Ли не было. Все три газеты публиковали детальный анализ событий, имевших место в Клэнтоне на протяжении последних шести дней.

В общем-то общественное мнение склонялось к тому, что убийство совершено Карлом Ли, однако по городу ходили слухи о какой-то перестрелке, а за одним из столиков шел серьезный разговор о целой банде чернокожих выродков, атаковавших здание суда. Люди шерифа, посещавшие кафе, были не очень многословны, но подобные дикие сплетни старались пресекать, держа ситуацию под контролем. Луни был завсегдатаем, и его ранение обсуждалось всеми. Состояние Луни оказалось более серьезным, чем представлялось первоначально. Он пока оставался в больнице. Стрелявшего Луни опознал как брата Лестера Хейли.

Джейк вошел в кафе около шести и сел неподалеку от входа за столик, где уже сидели трое фермеров. Он кивнул Празеру и его коллегам, но те сделали вид, что не заметили приветствия. Ничего, подумал Джейк, вот Луни выйдет, и все вернется на круги своя. Он услышал несколько шуток по поводу первой страницы сегодняшней газеты, однако никто не лез к нему с расспросами об убийстве или о его новом клиенте. По взглядам, которые бросали на него постоянные посетители кафе, Джейк понял, что отношение к нему стало более прохладным. Он быстро покончил с завтраком и вышел.

Ровно в девять к нему по интеркому обратилась Этель.

– Звонит Буллард, – сообщила она.

– Привет, судья. Как дела?

– Отвратительно. Это ты представляешь интересы Карла Ли Хейли?

– Да, сэр.

– Когда бы тебе хотелось устроить предварительное слушание?

– А почему вы решили спросить меня об этом, судья?

– Славный вопрос. Так вот слушай: завтра утром, во сколько-то там, похороны этих двух подонков, и я думаю, стоит подождать, пока их закопают, согласен?

– Да, судья, отличная мысль.

– Тогда как насчет двух часов дня завтра?

– Замечательно.

Буллард замялся.

– Джейк, а может, ты откажешься от предварительного слушания и позволишь мне передать дело сразу на рассмотрение большого жюри?

– Послушайте, судья, я никогда не отказывался от предварительного слушания, и вам это прекрасно известно.

– Да, конечно. Просто я хотел попросить тебя об услуге. Все равно председательствовать на суде буду не я, и у меня нет ни малейшего желания принимать в нем хоть какое-то участие. До завтра.

Где-то через час по интеркому вновь прозвучал пронзительный голос Этель:

– Мистер Брайгенс, вас хотят видеть репортеры.

Джейк ощутил приятное возбуждение.

– Откуда?

– По-моему, из Мемфиса и Джексона.

– Проведите их в зал заседаний. Я спущусь вниз через минуту.

Он поправил галстук, провел щеткой по волосам и выглянул в окно: не подъехали ли телевизионщики? Ему пришло в голову заставить гостей немного подождать. Сделав пару телефонных звонков, он медленно спустился по лестнице, не повернув головы, прошел мимо Этель и встал на пороге просторной комнаты, которую привык называть залом заседаний. Репортеры попросили его сесть в конец длинного стола – из-за освещения, объяснили они. Но Джейк отверг это предложение, решив, что контролировать ситуацию будет сам, и уселся на весьма выигрышном фоне книжных полок, тесно заставленных толстыми и дорогими книгами, в основном юридическими изданиями.

Перед ним установили микрофоны, подсветку для видеокамеры, и в конце концов довольно привлекательная дама из Мемфиса решила, что пора начинать:

– Мистер Брайгенс, вы представляете интересы Карла Ли Хейли?

– Да.

– Ему предъявлено обвинение в убийстве Билли Рэя Кобба и Пита Уилларда?

– Совершенно верно.

– А Кобб и Уиллард обвинялись в изнасиловании дочери мистера Хейли?

– Именно так.

– Мистер Хейли отрицает свою вину?

– По предъявленному ему обвинению он будет признан невиновным.

– А обвинят ли его также в нанесении огнестрельного ранения заместителю шерифа мистеру Луни?

– Да. Мы готовы к обвинению в причинении телесных повреждений.

– Вы будете строить защиту, настаивая на том, что ваш клиент действовал, находясь в невменяемом состоянии?

– Мне бы не хотелось сейчас обсуждать линию защиты, поскольку официально обвинение еще не сформулировано.

– Вы тем самым даете понять, что его вообще, возможно, не предъявят?

Это была самая высокая ставка, на которую Джейк надеялся. Большое жюри либо предаст Хейли суду на основании выдвинутого обвинения, либо нет, а состав жюри пока неизвестен, его определит выездная сессия суда, которая состоится в понедельник, 27 мая. Так что сегодня будущие члены большого жюри еще расхаживают по улицам Клэнтона, делают покупки в магазинах, стоят у станков на фабриках, занимаются уборкой домов, читают газеты, сидят у экранов телевизоров и обсуждают между собой, виновен Хейли или нет.

– Да, я думаю, существует вероятность того, что обвинение не будет предъявлено. Это решит большое жюри после предварительного слушания.

– Когда оно состоится?

– Завтра, в два часа дня.

– Вы полагаете, судья Буллард передаст дело на рассмотрение большого жюри?

– Думаю, это – абсолютно допустимое предположение, – согласился Джейк, зная, что Буллард не пришел бы в восторг от такого ответа.

– А когда ожидается встреча членов большого жюри?

– Новый состав большого жюри будет приведен к присяге в понедельник, утром. Во второй половине дня у членов жюри будет возможность ознакомиться с делом.

– В какое время, по-вашему, может состояться суд?

– Если исходить из того, что Хейли будет официально предъявлено обвинение, то суд скорее всего состоится в конце лета или начале осени.

– Какой это будет суд?

– Выездная сессия суда округа Форд.

– Кто будет председательствовать?

– Почтенный Омар Нуз.

– Откуда он?

– Из Честера, штат Миссисипи. Округ Ван-Бюрен.

– Значит, дело будет слушаться здесь, в Клэнтоне?

– Да, если не решат перевести его в другой судебный округ.

– Вы не собираетесь настаивать на таком переводе?

– Хороший вопрос. В настоящее время я не готов на него ответить. Сейчас еще слишком рано говорить о стратегии защиты.

– Для чего вам может понадобиться перевод в другой судебный округ?

Чтобы обеспечить поддержку черного большинства населения, подумал Джейк, а вслух невозмутимо сказал:

– По самым обыденным причинам. Завоевание популярности и прочее.

– Кто принимает решение о переводе?

– Судья Нуз. Это его прерогатива.

– Сумма залога уже определена?

– Нет, и скорее всего не будет определена до тех пор, пока моему клиенту не предъявят официального обвинения. В настоящее время Хейли имеет право выйти под залог на свободу, однако судебная практика нашего округа складывалась так, что в случае убийства, за которое полагается смертная казнь, сумма залога устанавливается только после того, как подозреваемому будет предъявлено официальное обвинение. Величину залога, как я уже сказал, определит судья Нуз.

– Что вы можете сказать нам о мистере Хейли? На мгновение Джейк расслабился. Камеры работали безостановочно. Еще один благоприятный момент, на который он мог только рассчитывать, блестящая возможность бросить семена в почву и ждать всходов.

– Ему тридцать семь лет. Двадцать из них он живет в мире и согласии с женой. Четверо детей: три сына и дочь. Порядочный человек с отличной репутацией. До этого ему никогда не приходилось вступать в конфликт с законом. Имеет боевые награды за Вьетнам. Пятьдесят часов в неделю работает на бумажной фабрике в Колемане. Исправно платит налоги, владеет небольшим участком земли. Каждое воскресенье вместе со всей семьей ходит в церковь. Не лезет в чужие дела и не любит, когда посторонние лезут в его.

– Вы позволите нам поговорить с ним?

– Естественно, нет.

– Не его ли брат предстал несколько лет назад перед судом за убийство?

– Да, и был полностью оправдан.

– Адвокатом у него были вы?

– Да, я.

– В округе Форд вы уже вели несколько дел по обвинению в убийстве, не так ли?

– У меня было три таких дела.

– И сколько ваших подопечных были оправданы?

– Все трое, – медленно произнес Джейк.

– По-моему, у большого жюри существует определенный выбор в вопросе принятия решения? – продолжала дама из Мемфиса.

– Вы совершенно правы. В ходе процесса по делу об убийстве жюри может признать обвиняемого виновным в непредумышленном убийстве, что будет означать двадцать лет тюремного заключения, может признать его виновным в умышленном убийстве, и тогда речь будет идти о смертной казни. Но жюри также может признать обвиняемого невиновным. – Джейк улыбнулся в объектив. – И все это опять-таки в том случае, если будет предъявлено обвинение.

– Как сейчас себя чувствует дочка мистера Хейли?

– Она уже дома. Выписалась из больницы в воскресенье. С ней все должно быть в порядке.

Репортеры переглядывались в поисках новых вопросов. Джейк знал, что это довольно опасный момент: когда заготовленные вопросы кончались, журналисты могли начать «вгонять ему иголки под ногти».

Он встал, застегнул пуговицу пиджака.

– Послушайте, я был бы весьма признателен вам, если бы сегодня мы остановились на этом. Вы без труда найдете меня здесь, только постарайтесь известить заранее. Я буду рад встретиться с вами в любое время.

Они поблагодарили его и вышли.

В среду, в десять утра, в строгом траурном зале погребальной конторы родственники и немногочисленные друзья прощались с Билли Рэем Коббом и Питом Уиллардом. Распорядитель церемонии, недавно принявший сан священник из церкви Святой Троицы, прилагал отчаянные усилия к тому, чтобы ободрить, вселить умиротворение в души людей, небольшой группой стоявших вокруг двух закрытых гробов. Служба была короткой, слез пролилось немного.

За единственным катафалком медленно потянулись грузовички-пикапы и покрытые пылью «шевроле». Похоронная процессия выехала из города и начала приближаться к маленькой сложенной из красного кирпича церкви. Оба гроба одновременно опустили в могилы, вырытые в противоположных концах почти полностью заполненного кладбища. Последние слова прощания, и вокруг церкви вновь установилась тишина.

Родители Кобба развелись, когда тот был еще совсем ребенком. Отцу пришлось ехать на похороны из Бирмингема, и сразу же после печального обряда он куда-то исчез. Миссис Кобб жила в маленьком аккуратном сборном домике неподалеку от поселка Лейк-Виллидж, милях в семи к югу от Клэнтона. Два других ее сына вместе со своими двоюродными братьями и друзьями сидели во дворе, под ветвями дуба, в то время как женщины суетились вокруг самой миссис Кобб. Мужчины говорили о черномазых, жевали табак, прихлебывая виски, и с сожалением вспоминали доброе старое время, когда каждый ниггер знал свое место. Теперь же правительственные и судейские чиновники им просто задницы целовать готовы. Что остается делать белому человеку? Кто-то из двоюродных братьев вспомнил, что у него есть друг или приятель, который довольно активно сотрудничает с Кланом, – может, стоит позвонить ему? Дед Кобба стал членом Ку-клукс-клана задолго до своей смерти, сказал он, они вместе с Билли Рэем мальчишками еще были, когда дед рассказывал им о том, как ему приходилось вешать черномазых здесь и в соседнем округе Тайлер. Им следует, объяснял родственник Билли, сделать то же, что сделал этот грязный ниггер. Добровольцев пока не находилось. Может, Клан заинтересуется этим делом? Отделение Клана квартировало неподалеку от Джексона, в округе Неттлс. Родственнику было поручено связаться с ним.

Женщины приготовили обед. Наскоро перекусив, мужчины вернулись под дуб, к виски. Кто-то вспомнил, что на два часа дня назначено предварительное слушание. Все тут же расселись по машинам и тронулись в Клэнтон.

Убийство негром двух белых парней неузнаваемо изменило город. Казалось, было два Клэнтона – прежний город существовал до трагедии, и совершенно другой появился после. Пройдут долгие месяцы, прежде чем второй станет хоть чем-то напоминать первый. Кровавая драма, длившаяся меньше пятнадцати секунд, превратила тихий южный городок с населением около восьми тысяч человек в место паломничества газетчиков, фото – и телерепортеров, часть которых приехала из ближайших городов и штатов, другие же представляли общенациональные корпорации. Журналисты толкали друг друга на улицах, в сотый раз осаждая какого-нибудь прохожего, засыпая его вопросами типа: «Как вы относитесь к делу Хейли?» или «За какое решение вы бы голосовали, будь вы членом жюри присяжных?» Однако на основании мнения человека с улицы даже журналистам не удавалось вынести однозначный вердикт. За огромными фургонами – передвижными телестанциями – по улицам разъезжали легковые автомобили, набитые новейшей аппаратурой. Они высматривали, подслушивали, записывали. На первых порах фаворитом прессы сделался Оззи Уоллс. Его интервьюировали не меньше десятка раз в день. Затем интерес вспыхнул и к Моссу Джуниору, который наслаждался неожиданным вниманием к его персоне. Он мог ответить на двадцать вопросов и не выболтать ни одной новой детали. Он врал с ходу, не задумываясь, и невежественные приезжие долго не могли отличить в его рассказах правду от вымысла.

– Скажите, сэр, есть ли свидетели того, что Хейли действовал не в одиночку?

– Да, есть.

– Неужели! Назовите их имена!

– Мы располагаем свидетельствами, что вся операция была организована и финансировалась одним из подразделений «Черных пантер», – с абсолютно невозмутимым лицом врал Мосс.

При этих словах половина слушавших начинала либо заикаться, либо замирала от удивления, а другая шепотом повторяла услышанное и яростно строчила ручками в блокнотах.

Буллард перестал выходить из своего кабинета и отвечать на телефонные звонки. Он сам еще раз позвонил Джейку, умоляя отказаться от предварительного слушания. Джейк вторично отверг эту просьбу. Репортеры поджидали Булларда в вестибюле, но за запертыми дверьми своего кабинета в компании с бутылкой водки он чувствовал себя в безопасности.

У родственников попросили разрешения заснять на пленку похороны. Братья Кобба ответили согласием – за деньги, конечно. Однако миссис Уиллард наложила вето. Репортеры оставались у входа в траурный зал и снимали только то, что могли. Они проследовали и на кладбище, снимая издалека, как гробы опускают в землю. Оттуда они ринулись было к дому миссис Кобб, но Фредди, теперь старший в семье мужчина, не затрудняя себя подбором слов, предложил пишущей братии убираться подальше.

В кафе в среду царила тишина. Завсегдатаи, в том числе и Джейк, молча следили за незнакомцами, заполнившими их уютное прибежище. Большинство посторонних были бородатыми, говорили с какими-то экзотическими акцентами и не заказывали овсяных хлопьев.

– А не вы ли адвокат мистера Хейли? – прокричал один из чужаков через весь зал.

Джейк был занят намазыванием масла на кусочек тоста и никак не отреагировал.

– Так вы или нет, сэр?

– Ну допустим. – Джейк не повернул головы.

– Признают его виновным?

– Я завтракаю.

– Признают?

– Мне нечего вам ответить.

– Но почему?

– Я не отвечаю на вопросы во время завтрака. Я ем.

– А могу я поговорить с вами позже?

– Да. Нужно условиться о встрече. Я готов разговаривать за шестьдесят долларов в час.

Среди завсегдатаев раздались одобрительные возгласы, однако пришельцев и это не устрашило.

Джейк согласился на бесплатное интервью с корреспондентом мемфисской газеты, затем забаррикадировался у себя в «блиндаже» и стал готовиться к предварительному слушанию. В полдень он навестил своего уже знаменитого клиента в тюрьме. Карл Ли выглядел даже отдохнувшим, всякое напряжение с него спало. Из окна камеры он мог наблюдать за бесконечным потоком журналистов, движущихся через автостоянку к дверям тюрьмы.

– Как тебе здесь? – спросил Джейк.

– Не так уж и плохо. Еда вполне приличная. Обедаю я вместе с Оззи, в его кабинете.

– Что?!

– Да. А потом мы играем в карты.

– Ты смеешься, Карл Ли.

– Нет. Мы еще и телевизор смотрим. Вчера вечером видел тебя в новостях. Ты здорово выглядел. Я принесу тебе славу, Джейк, разве не так?

Джейк промолчал.

– А когда меня выпустят на экран? То есть я хочу сказать, что весь этот шум, стрельбу устроил я, а рекламу делают только тебе да Оззи. – Клиент улыбался, однако его адвокату было не до смеха.

– Сегодня, примерно через час.

– Да, я слышал, мы отправимся в суд. Зачем?

– На предварительное слушание. Там не будет ничего серьезного, во всяком случае, не должно быть. Единственное отличие от всех предыдущих – присутствие прессы.

– Что мне говорить?

– Ничего! Не вздумай никому и слова сказать. Ни судье, ни прокурору, ни репортерам. Никому! Мы будем сидеть и слушать. Слушать, что будет говорить прокурор, чтобы уяснить себе, как он хочет построить процесс. Предполагаю, что у них есть свидетели, вполне вероятно, их показания примут к сведению. Оззи сообщит судье об оружии, отпечатках пальцев и состоянии Луни...

– Как дела у Луни?

– Не знаю. Хуже, чем предполагалось.

– Мне действительно жаль, что с Луни так получилось. Я ведь его даже не видел.

– Так вот, тебе собираются предъявить обвинение в нанесении тяжких телесных повреждений. Но в любом случае предварительное слушание – это чистой воды формальность. Его цель – дать судье возможность оценить, достаточно ли в его распоряжении свидетельств, чтобы передать твое дело на рассмотрение большого жюри. Буллард всегда поступает так проформы ради.

– Для чего же тогда все это нужно?

– Мы можем и отказаться, – объяснил Джейк, думая о том, что ускользает прекрасная возможность лишний раз появиться перед камерами. – Но мне бы этого не хотелось. Это хороший случай посмотреть на дело глазами прокурора, понять, что он имеет против нас.

– Ладно, Джейк. Мне кажется, дело они получили как раз то, что надо, а?