Олли фыркнул и рассмеялся недобрым смехом.

– Этого не может быть. Я этому не верю. Черные Глаза уставился на Де Вашера с вызывающей улыбочкой.

– А каким же образом ему это удалось?

– Хороший вопрос, как раз на него-то я и не могу пока найти ответ. Эйвери показывал мне свои ключи: два кольца, одиннадцать штук. Он с ними не расстается – правила фирмы, так? Ведет себя, как и положено. Когда он бодрствует – ключи у него в кармане; когда же спит – они у него под подушкой.

– Он куда-нибудь ездил в том месяце? – внезапно спросил Черные Глаза.

– О поездке в Хьюстон на прошлой неделе можно не вспоминать. Слишком близко по времени. А до этого он на два дня вылетал на Большой Кайман, по делам. Это было первого апреля.

– Помню, – сказал Ламберт, внимательно слушая.

– Отлично, Олли. Я спросил его, как он провел обе ночи, и он ответил мне, за работой. Посидел разок в баре, и все. Клянется, что спал один. – Де Вашер нажал кнопку на небольшом магнитофоне. – Но он лжет. Из спальни бунгало, в котором он остановился, в девять пятнадцать утра второго апреля был сделан телефонный звонок.

Лок и Ламберт напряженно вслушивались.

– Он в душе, – послышался первый женский голос.

– С тобой все нормально? – спросил второй.

– Да. Все хорошо. Сейчас он ни на что не способен, даже если от него этого и потребовать.

– Почему ты звонишь так поздно?

– Он не просыпался.

– Подозревает что-нибудь?

– Нет. Он ничего не помнит. Думаю, у него болит голова.

– Долго ты еще там пробудешь?

– Расцелую его на прощание, как только он выйдет из душа. Десять, от силы пятнадцать минут.

– Хорошо. Поторопись.

Де Вашер нажал другую кнопку, продолжая без устали мерить шагами кабинет.

– Понятия не имею, кто они, и давить на Эйвери я тоже пока не стал. Пока. Он тревожит меня. Жена его подала на развод, и он утратил над собой всякий контроль. Все время бегает за бабами. Это ставит под угрозу всю систему нашей безопасности, и, я думаю, Лазарев потребует принятия серьезных мер.

– По ее словам выходило, что у него было тяжкое похмелье, – поделился мнением Лок.

– Это очевидно.

– Ты думаешь, это она сделала дубликаты ключей? – задал вопрос Олли.

Де Вашер пожал плечами и уселся наконец в свое старое кожаное кресло. Запал его подошел к концу.

– Возможно, но я сомневаюсь в этом. У меня часы ушли на размышления. Предположим, что это была какая-то женщина, которую он подцепил в баре, и они с ним напились, и было уже довольно поздно, когда они улеглись в постель. Как же ей в таком случае удалось посреди ночи сделать дубликаты на небольшом островке? Вот поэтому-то я и сомневаюсь.

– Но у нее была подружка, – настаивал Лок.

– Да, и это тоже сбивает с толку. Может, они пытались вытащить его бумажник, но что-то им помешало? Эйвери вечно таскает с собой пару тысяч наличными, и, если тогда он был навеселе, мало ли что он мог наболтать им на пьяную голову. Может, она собиралась стянуть у него в последний момент деньги и дать тягу? Но она этого не сделала. Не знаю.

– Есть еще какие-нибудь предположения? – повернулся к нему Ламберт.

– Пока пусто. Я люблю строить предположения и гипотезы, но если допустить, что женщины вытащили ключи, каким-то образом умудрились глубокой ночью на острове сделать их копии, да причем так, что Эйвери ничего не узнал об этом, а потом одна из них еще и пробралась к нему в постель… Нет, так мы зайдем слишком далеко. А потом все это еще нужно будет как-то увязать с Макдиром и ксероксом на четвертом этаже. Это уже чересчур.

– Согласен, – проговорил Олли.

– А что кладовая комната? – вспомнил Лок.

– Я тоже об этом подумал, Нат. Честно тебе скажу, у меня даже сон пропал от этих мыслей. Если женщина была заинтересована в материалах, которые хранятся в кладовой, то в таком случае должна как-то прослеживаться ее связь с Макдиром иди еще с кем-то, кто сшивался бы где-то неподалеку. А связи этой я никак не нахожу. Предположим, она обнаружила кладовку и документацию. Ну и что она может с ней сделать ночью, да еще со спящим наверху Эйвери?

– Прочесть.

– Еще бы, там ведь всего пара страниц. Не забывай, она ведь должна была пить наравне с Эйвери, иначе он бы что-нибудь заподозрил. Значит, она провела весь вечер сначала за выпивкой, а потом – развлекаясь с Эйвери в постели. И вот она дожидается, пока он уснет, а затем ее вдруг охватывает неодолимое желание спуститься вниз, в кладовую, и почитать банковские документы. Нет, парни, так не пойдет.

– Она могла работать на ФБР, – произнес Олли, гордясь своей смекалкой.

– Нет, не могла. – Почему?

– Это так просто, Олли. ФБР не стало бы этого делать, потому что обыск считался бы незаконным и ни в одном суде документы бы не признали. Есть и еще одна причина, получше.

– Что же?

– Будь она из ФБР, она не стала бы пользоваться телефоном. Ни один профессионал не позволил бы себе такого звонка. Я думаю, она была просто мелкой воровкой.

Эта же гипотеза была предложена Лазареву, который попытался было указать на сотню ее слабых мест, но в конце концов не смог придумать ничего лучшего. Он приказал сменить все замки на третьем и четвертом этажах и в подвале и в обоих бунгало на Кайманах. Он также приказал разыскать на острове всех слесарей – а их не должно быть слишком много – и выяснить, не приходилось ли одному из них делать набор ключей вечером первого или ночью второго апреля. Дайте им денег, сказал он Де Вашеру. Заплатите им, и у них сразу же развяжутся языки. Лазарев настоял на проверке отпечатков в кабинете Эйвери. С чувством законного удовлетворения Де Вашер ответил, что уже отдал соответствующие распоряжения. Образцы отпечатков пальцев Макдира были к папке с результатами его экзамена на звание адвоката.

Помимо всего прочего, Лазарев счел целесообразным отстранить Эйвери Толара от работы на двухмесячный срок. По мнению Де Вашера, это могло спровоцировать Макдира на нечто необычное. Хорошо, согласился Лазарев, предложите Толару лечь в клинику на обследование по поводу болей в груди. Двухмесячный, так сказать, отпуск – по настоянию врачей. Скажите Толару, пусть завершит все свои дела. Закроет свой кабинет. Макдира закрепите за Виктором Милдиганом.

– Ты сказал, что у тебя есть неплохой план, как нам обезопасить Макдира, – обратился к Лазареву Де Вашер.

Тот усмехнулся, почесал кончик носа.

– Да, – лениво протянул он, – думаю, что мы остановимся именно на этом. Его нужно будет послать в небольшую деловую поездку на острова, ну а там произойдет совершенно загадочный взрыв.

– Терять двух пилотов? – озабоченно подсчитал Де Вашер.

– Что поделаешь, нужно, чтобы все выглядело красиво.

– Не стоит этого делать поблизости от Кайманов. Получится слишком много совпадений.

– Согласен. Пусть это случится над водой. Тем меньше найдут обломков. Мы вставим туда штучку помощнее, так что, скорее всего, они вообще ничего не найдут.

– Этот план обойдется недешево.

– Да, я обговорю его сначала с Джоем.

– Тебе виднее, ты – босс. Дай мне знать, если от нас здесь потребуется какая-либо помощь.

– Само собой. Я уже начал размышлять над этим.

– Что слышно от твоего человека в Вашингтоне? – вдруг вспомнил Де Вашер.

– Жду. Сегодня я звонил в Нью-Йорк, они заняты проверкой. Через неделю будем знать.

– Это значительно все упростит.

– Пожалуй. Но если ответ будет положительным, нам придется избавиться от него в двадцать четыре часа.

– Я немедленно займусь этим вопросом.

Субботним утром в здании фирмы было спокойно и тихо. Работой занимались всего несколько человек партнеров и сотрудников, одетых в простые спортивные костюмы. Секретарш не было. Митч просмотрел свою почту и записал на диктофон ответы. Просидев в кабинете пару часов, он вышел. Пора было навестить Рэя.

Пять часов он не выпускал из рук руль автомобиля, мчась по автостраде номер сорок как идиот. С сорока пяти миль в час он вдруг прыгал до восьмидесяти пяти, останавливался тут и там, резко уходил с левой полосы. Останавливался у подземных переходов и ждал, до боли в глазах вглядываясь в серую ленту шоссе. Никого. Ни разу не попалась ему на глаза подозрительная машина, какой-нибудь грузовик или фургон. Только на огромные трейлеры не обращал Митч никакого внимания. Никого. Сзади все чисто, в противном случае он бы их заметил.

Охрана проверила его передачу: несколько книг и сигареты, и Митч прошел в кабинку номер девять. Через несколько минут по ту сторону толстого стекла уселся Рэй.

– Где ты пропадал? – спросил он брата с едва слышимым в голосе раздражением. – Ты единственный в мире, кто еще не забыл меня здесь, и вот за последние четыре месяца я вижу тебя лишь второй раз.

– Знаю. Просто был разгар налоговой кампании, и я закрутился. Я исправлюсь, обещаю. А потом, я же тебе писал.

– Да, раз в неделю я получал пару строк: “Привет, Рэй. Мягко тебе там спится? Как жратва? Стены не давят? Что с твоим греческим или итальянским? У меня все нормально. У Эбби – замечательно. Пес прихворнул – ему нужно больше бегать. Скоро приеду. Твой Митч”. И это еще обширное послание, братишка. Приходится мне дорожить твоими письмами.

– Твои писульки не лучше.

– А о чем мне-то писать? Охрана торгует травкой. Прирезали дружка – на теле тридцать одна ножевая рана. Видел, как насиловали ребенка. Брось, Митч, кому это интересно?

– Я исправлюсь.

– Как мама?

– Не знаю. После Рождества я туда не ездил.

– А ведь я просил тебя навестить ее, Митч. Я беспокоюсь за нее. Если тот подонок продолжает ее бить, я хочу, чтобы ты прекратил это. Мне бы только выбраться отсюда, я сам навел бы там порядок.

– Ты так и сделаешь. – Это прозвучало как утверждение.

Митч прижал к губам палец и медленно кивнул головой. Рэй подался вперед, опершись на локти и внимательно вслушиваясь.

Митч негромко произнес по-испански.

– Говори медленно.

Рэй чуть заметно улыбнулся.

– Когда?

– На следующей неделе.

– В какой день?

На мгновение Митч задумался.

– Во вторник или в среду.

– Во сколько?

Пожав плечами, Митч улыбнулся и посмотрел по сторонам. Дальнейший разговор братья опять вели на английском.

– Как Эбби? – спросил Рэй.

– Поехала к своим родителям в Кентукки на пару недель. Мать у нее заболела. – Глядя брату прямо в глаза, он прошептал: – Верь мне.

– Что с ней?

– Ей удалили легкое. Рак. Всю свою жизнь она слишком много курила. Тебе тоже нужно бросать.

– Брошу, когда выйду отсюда.

Митч улыбнулся, медленно кивнул.

– У тебя еще семь лет впереди.

– Да, а побег исключается. Время от времени кое-кто пытается, но их либо ловят, либо убивают на месте.

– Но ведь Джеймс Эрл Рэй выбрался? – И опять Митч, задавая этот вопрос, неторопливо склонил вниз голову. Рэй улыбался, наблюдая за братом.

– Да, а потом его все же словили. Они позвали № помощь каких-то горцев со своими собаками, и те разыскали его довольно быстро. Не думаю, что кому-то удастся спастись в горах, даже если получится перелезть через эту чертову стену.

– Поговорим о чем-нибудь другом, – предложил Митч.

– С удовольствием, – согласился Рэй. Позади кабинок для посетителей у окна стояли две охранника. Они были поглощены разглядыванием набора фотоснимков, сделанных, видимо, “Поляроидом” в тот момент, когда мужчина и женщина и представить себе не могли, что за ними кто-то наблюдает. Фотографии, наверное, пытался переправить кто-то из посетителей. Охранники хихикали и перешептывались, совершенно не обращая внимания на тех, кто пришел на свидание. По половине, где сидели заключенные, ходил один-единственный надзиратель, полусонно размахивая резиновой дубинкой.

– А когда мне ждать появления маленьких своих племянников и племянниц? – задал вопрос Рэй.

– Может, через пару-тройку лет. Эбби не терпится завести мальчика и девочку, она бы не против и прямо сейчас, но я не позволяю. Я к этому еще не готов.

Охранник прошелся за спиной Рэя, даже не повернув к нему головы. Братья смотрели друг на друга, пытаясь прочитать что-то в глазах.

– И куда мне идти? – быстро проговорил Рэй по-испански.

– В “Хилтон” на Пердидо Бич, – как ни в чем не бывало на родном языке отвечал Митч. – В прошлом месяце мы с Эбби летали на Каймановы острова. Провели там отличный отпуск.

– Никогда о таких местах не слышал. Где это?

– В Карибском море, южнее Кубы.

– Как меня будут звать? – опять по-испански спросил Рэй.

– Ли Стивенс. Подводное плавание. Вода была замечательная. У фирмы там два бунгало, прямо на пляже. Платить пришлось только за авиабилеты. Словом, было здорово.

– Достань-ка мне какую-нибудь книжку. Я хотел бы прочитать про это. – И на испанском: – А документы?

Митч улыбнулся, все так же медленно кивая брату головой. Охранник подошел и остановился как раз за спиной Рэя. Братья вспоминали Кентукки.

В сумерках он остановил “БМВ” на темной стороне торговой улочки в пригороде Нэшвилла. Не вытащив ключа зажигания, захлопнул дверцу – в кармане у него всегда был запасной. Близилась Пасха, и люди торопились сделать все необходимые покупки заранее. Митч влился в толпу покупателей, устремлявшуюся в двери универсального магазина фирмы “Сирс”. Оказавшись внутри, он быстро направился в секцию мужской одежды и принялся придирчиво изучать носки и нижнее белье, время от времени бросая внимательные взгляды на вход. Но по-прежнему не замечал ничего подозрительного. Митч вышел из магазина и направился вниз по переполненной прохожими улице. Внимание его привлек черный свитер в витрине одного из магазинов. Зайдя внутрь, он примерил его и решил не снимать, так он ему сразу чем-то понравился. Пока продавец отсчитывал ему сдачу, Митч успел в телефонной книге найти номер вызова такси. Он вышел, нашел взглядом у входа в другой универсальный магазин телефонную будку. Диспетчер обещал ему, что машина подойдет минут через десять.

На улице стало уже почти совсем темно; южная весна еще несла с собой по вечерам прохладу. Митч наблюдал за улицей, сидя у выхода в небольшом баре. Он был уверен, что сегодня за ним никто не шел по пятам, по крайней мере, здесь, на этой торговой улочке. Неторопливой походкой подошел к такси.

– Брентвуд, – бросил он водителю, опускаясь на заднее сиденье.

До Брентвуда оказалось минут двадцать езды. – Жилой комплекс “Саванна Крик”, – уточнил адрес Митч.

Чуть заплутав в подъездных путях, машина в конце концов остановилась у одного из корпусов. Митч бросил на переднее сиденье бумажку в двадцать долларов и хлопнул дверцей. Оказавшись перед дверью с номером 480Е, подергал за ручку. Дверь была закрыта.

– Кто? – послышался из-за двери нервный женский голос, услышав который Митч почувствовал, что напряжение начинает спадать.

– Бэрри Эбанкс, – ответил он.

Эбби настежь распахнула дверь и бросилась ему в объятия. Он приподнял жену, внес ее в квартиру, ударом ноги захлопнул дверь. Все это время они яростно целовались. Митч не отдавал себе отчета в том, что делали его руки: менее чем за две секунды они сорвали с Эбби свитер, расстегнули лифчик и опустили до коленей юбочку. Но пока еще ни Эбби, ни Митч не готовы были прекратить целоваться. Краем глаза Митч успел бросить оценивающий взгляд на неудобный, дешевый диван-кровать. Либо это, подумал он, либо пол. Он бережно опустил Эбби на диван и снял с нее одежду.

Диван оказался слишком коротким и на редкость скрипучим. Матрац представил собой два дюйма поролона, завернутого в простыню. Металлические пружины так и перли из-под него наверх.

Но ничего этого чета Макдиров не чувствовала.

Когда на улице совсем стемнело и толпа покупателей начала постепенно редеть, позади “БМВ” остановился черный сверкающий “шевроле”. Из него выскочил маленький человечек с аккуратной прической и бакенбардами, повел головой по сторонам и ловким движением вставил в замок передней дверцы “БМВ” острое жало отвертки. Через несколько месяцев, когда ему уже будут выносить приговор, он признается судье, что на его счету более трехсот угнанных автомобилей в восьми штатах и что с отмычкой в руках он быстрее откроет любую машину и заведет ее, чем это сделает уважаемый судья ключами. Он скажет, что в среднем на эту операцию у него уходит двадцать восемь секунд. Тем не менее на судью это не произведет ровным счетом никакого впечатления.

Надо же – по чистой случайности какой-то идиот оставил ключи в кабине! Так ведь на нее уйдет гораздо меньше, чем двадцать восемь секунд. Машину заметил его наводчик. Ну что ж. Маленький человечек сел за руль и повернул ключ зажигания. Улыбнулся. “БМВ” взревел и последовал за сверкающим черным “шевроле”.

Скандинав выскочил из фургона и проводил удалявшийся от него “БМВ” долгим взглядом. Слишком поздно. Уж больно велика скорость. На какое-то мгновение другая машина закрыла от него “БМВ”, когда же она свернула в сторону, “БМВ” окончательно пропал из виду. Угнали! Прямо у него на глазах. В злости он пнул ногой колесо своего фургона. Ну, что же он будет об этом докладывать?

Забравшись в фургон. Скандинав принялся ждать возвращения Макдира.

После часа, проведенного на диване, боль одиночества отступила от них обоих. Они взад и вперед ходили по квартирке, взявшись за руки, и целовались. А позже Митч впервые увидел то, что потом все трое стали между собой называть “бумагами Бендини”. До этого ему приходилось видеть только заметки, сделанные рукой Тэмми, ее опись, но не сами документы. Комнатка была похожа на шахматную доску, уставленную кипами бумаг. На двух стенах комнаты Тэмми разместила большие белые листы на манер доски объявлений, теперь эти листы были покрыты ее записями, страничками из блокнотов, информационными схемами.

Позже, видимо, ему придется провести в этой комнате немало часов, разбирая бумаги и готовясь к судебному заседанию. Но только не сегодня. Через несколько минут он оставит Эбби здесь, ему пора будет возвращаться.

Она опять потянула его к дивану.