Натовские круги никак не могли смириться с пребыванием советских кораблей в Средиземном море, хотя, как известно, эти круги своими непрекращающимися происками на Ближнем Востоке, зловещими намерениями в отношении СССР и других стран социалистического содружества обусловили необходимость, присутствия советских военных кораблей в Средиземном море. Со второй половины 1967 года наши корабли стали находиться здесь постоянно. Это вызвало резкую реакцию военных кругов НАТО. Они предпринимали различные действия, чтобы "выжить" советский флот из Средиземного моря. Натовские самолеты с авианосцев и баз систематически совершали облеты советских кораблей на малых высотах, пикировали на них, имитируя выходы в атаку.
      Буржуазная пропаганда организовала шумную кампанию против мнимой "советской угрозы" в Средиземном море. Она извращала цель пребывания советских кораблей на Средиземном море, объясняла ее стремлением закрепиться и этом районе{6}.
      Советские корабли находились в Средиземном море в целях обеспечения безопасности СССР и других стран социалистического содружества. Их пребывание соответствовало Принципам, провозглашенным Уставом Организации Объединенных Наций и Женевской Конвенцией 1958 года об открытом море.
      В заявлении ТАСС от 24 ноября 1968 года, сделанном в связи с шумихой в западной прессе, подчеркивалось, что "Советский Союз как черноморская и, следовательно, средиземноморская держава осуществляет свое бесспорное право на присутствие в этом районе", что советские корабли находятся здесь с единственной задачей - "содействовать делу стабильности и мира в районе Средиземного моря"{7}.
      Провокации не принесли желаемых результатов натовским кругам, поскольку грубой силе были противопоставлены отличная выучка советских командиров, их смелость и настойчивость, высокая воинская и морская культура экипажей советских кораблей, а также прочные знания и пунктуальное выполнение советскими моряками норм международного морского права. Каждая встреча с кораблями и авиацией стран - членов агрессивного блока была испытанием выдержки, бдительности и зрелости советских моряков. С честью выходили из трудных ситуаций командиры наших кораблей - каждый из них обладал опытом профессионального моряка и мудростью дипломата.
      Мне довелось побывать на крейсере "Михаил Кутузов", только что возвратившемся из Средиземного моря. Командир крейсера капитан 1 ранга Н. К. Федоров - бывалый моряк, прошедший все ступеньки корабельной службы, совершивший походы вокруг Европы, а также в южные моря.
      В сложных условиях плавания командир крейсера умело управлял кораблем. Как-то справа по курсу кабельтовых в пяти появилась группа американских кораблей - три эсминца. Эсминцы были уже позади, когда один из них, с бортовым номером 831, отделившись от группы, пустился вслед за крейсером. Он вышел на правый траверз, сблизившись с крейсером меньше чем на кабельтов. Капитан 1 ранга предупредил командира эсминца: "Прошу соблюдать осторожность". Воспользовавшись тем, что американский эсминец шел рядом, командир крейсера обратился по радиотрансляции к личному составу: "Рядом с нами идет эсминец "Гудрич" шестого флота США. Корабли этого типа действовали в Юго-Восточной Азии, принимая участие в кровавой агрессии Соединенных Штатов Америки против Демократической Республики Вьетнам".
      "Гудрич" какое-то время продолжал идти рядом. На палубах и мостиках обоих кораблей стояли моряки - советские и американские. Лицом к лицу.
      В том дальнем походе "Михаил Кутузов", как всегда, о честью справился с задачей. И в этом была большая заслуга командира. Ныне Николай Константинович Федоров - вице-адмирал, возглавляет Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе.
      Закалка, воспитание командиров кораблей, всех офицерских кадров выдвинулись тогда на первый план. Большая и разнообразная работа в этом направлении проводилась командующим Средиземноморской эскадрой контр-адмиралом Б. Ф. Петровым (впоследствии вице-адмирал) и начальником политотдела капитаном 1 ранга Н. Н. Журавковым.
      Итак, ни провокационные вылазки, ни облеты наших кораблей, ни опасное маневрирование не помогли руководителям флотов стран НАТО добиться своей цели. И они перешли к более тонкой тактике - к заигрыванию с экипажами. Американские вертолеты подлетали к нашим кораблям, пытаясь спустить на верхнюю палубу ящики с мороженым. Бывало и так: командиры стоявших рядом американских кораблей приглашали по семафору наших командиров на чашку кофе. К чести советских офицеров, они сохраняли в этих ситуациях дипломатический такт, находили верное решение.
      - На удочку дешевых приманок наших командиров не возьмешь, - сказал мне по радиотелефону И. Ф. Кондратов, ставший начальником политотдела. - У советских моряков обострено до предела классовое чутье, и их трудно сбить с толку внешне якобы дружественными, а на самом деле провокационными затеями.
      Я уже упоминал, что западные средства массовой информации распространяли всякого рода небылицы о плавании советских кораблей в Средиземном море. Надо было разоблачить ложь буржуазной пропаганды, информировать международную общественность об истинном положении дел. Для объективного освещения целей и задач, которые решали наши корабли в дальних плаваниях, в район Средиземного моря отправились советские журналисты, писатели, работники радио и кино. В короткое время в различных издательствах вышли книги, повествующие о благородной миссии советского флота, например, "На румбах Средиземного", "В дальнем плавании", на экранах страны появились фильмы, такие, как "Нейтральные воды", дающие представление о той обстановке, в которой выполняли задачи корабли Средиземноморской эскадры.
      Походы советских кораблей приобрели большое интернациональное значение. Народы стран, прилегающих к Средиземному морю, видели в кораблях нашего флота силу, способную противостоять агрессивным устремлениям империалистов.
      Итальянский публицист Франко Праттико писал тогда: "Буржуазная печать подняла истерическую кампанию, когда в Средиземное море вошли первые советские корабли. Нельзя было не заметить паники и у наших отечественных буржуа, когда одним прекрасным утром они обнаружили в "нашем море" флаг Октябрьской революции, красный флаг, развевающийся над военными кораблями... Присутствие советского флота в этих водах объективно играет роль узды для тех, кто пытается сдавить кольцом политической, военной и экономической блокады страны на северных берегах Африки и Ближнем Востоке"{8}.
      В 1968 году впервые в Средиземное море вошли корабли болгарского флота под флагом командующего, ныне адмирала, И. Добрева. Волнующими были встречи моряков двух братских стран. В море состоялся незабываемый митинг дружбы.
      Для нашего политуправления очень важно было знать, чем живут экипажи, находившиеся в длительном плавании, их запросы, нужды, настроения. В этом отношении нас во многом обогатило совещание начальников политотделов соединений, о котором уже шла речь. Но никакое совещание не может заменить непосредственного общения с экипажами. В беседе в кубрике, каюте порой почерпнешь то, чего не узнаешь нигде.
      Запомнились беседы с матросами и старшинами ракетного крейсера "Адмирал Фокин", вышедшего в море. Это было в июне 1969 года. Перед этим крейсер вместе с другими кораблями отряда только что совершил многомесячное плавание в Индийском океане. Походу кораблей отряда
      140
      нет 141?
      Министр обороны дал высокую оценку. У меня уже тогда появилась мысль побывать на крейсере, встретиться с его экипажем. И вот такая возможность представилась. Во время плавания разговаривал с моряками, интересовался их настроением. Один бойкий старшина сказал мне, что настроение у экипажа всегда было хорошев.
      - Пожалуй, только однажды некоторым стало грустно, - доверительно добавил он. - Это когда после очень длительного плавания, выполнив задание, мы собирались возвратиться домой, а нам объявили, что пришел другой приказ и только один из кораблей нашего отряда - эсминец "Вдохновенный" - уходит домой, наш же крейсер "Адмирал Фокин" и ракетный корабль "Гневный" остаются в океане продолжать выполнение задания.
      Я объяснил матросам и старшинам, что изменение срока возвращения кораблей в базу, конечно, очень нежелательно. Оно всегда отражается на настроении людей, и мы стараемся избегать всяческих переносов. Однако на практике могут быть такие случаи, связанные с изменением обстановки и задач.
      Меня заинтересовал вопрос, как отреагировал политотдел на изменение сроков плавания. Начальник политотдела капитан 1 ранга В. Н. Сергеев доложил, что, как только стало известно о переносе сроков возвращения в базу, были собраны командиры кораблей, заместители командиров по политчасти, командиры подразделений и проинформированы о новых задачах. Им предлагалось разъяснить всем морякам необходимость продолжения плавания, проявлять больше чуткости, внимания к людям, больше бывать в кубриках. Кроме того, задачи нового этапа учебы в море были обсуждены на собраниях коммунистов и комсомольцев. Все принятые меры помогли морякам сохранить оптимизм, преодолеть чувство грусти и скуки.
      В дальнем плавании нет мелочей. Там важно все: и питание, и одежда, и обувь. Подтянутый, опрятный вид моряка способствует хорошему настроению, а это особенно необходимо при несении службы вдали от Родины. Беседуя с моряками, я обратил внимание, что у многих из них на ногах были потрепанные сандалии, а у некоторых даже самодельные. Как выяснилось, обувь, выдаваемая на период плавания в южных широтах, изнашивается гораздо быстрее, так как морякам приходится ходить по раскаленной палубе. Пришлось вмешаться и тут же отдать необходимые распоряжения хозяйственникам.
      Факт с сандалиями послужил поводом для обсуждения вместе с различными специалистами более широкого вопроса о пригодности и надежности тропической формы одежды. В результате эта проблема была решена.
      Участие в походе на крейсере "Адмирал Фокин" навело меня еще на одну мысль - в длительных походах необходимо лучше поставить дело информации о жизни родной страны. Когда корабль находится вдали от родных берегов, Отчизна становится моряку еще дороже. В мыслях он часто уносится в родные края, в коллектив, где трудился до службы, в семью. Такому настрою души должна соответствовать и политико-воспитательная работа. День на кораблях обычно начинается с исполнения по радиотрансляции Гимна Советского Союза, а затем песни "Широка страна моя родная...".
      Партийные и комсомольские активисты стали заботиться об организации регулярного информирования личного состава об успехах советского народа в коммунистическом строительстве, о военно-политической обстановке в районах плавания. Я уже упоминал о передачах на корабли политинформации, практикуемых политуправлением ВМФ. В походе также широко использовались передачи Всесоюзного радио, особенно "Последние известия". Они записывались на магнитофонную ленту, а затем в разное время транслировались по корабельной сети, размножались на машинке в нескольких экземплярах, вывешивались в кубриках и коридорах.
      Политуправление ВМФ одобрило опыт использования радио на большом противолодочном корабле Северного флота. Передавая по радиотрансляции информацию о жизни страны, политработник обращался непосредственно к кому-нибудь из членов экипажа, когда речь шла об успехах его земляков. "Внимание, Аутлий! - так звучало обращение к матросу Алиеву. - Теперь говорит Казахстан. Ваша республика приступила к уборке богатого урожая. Сдано на элеваторы..."
      В другой раз политработник обратился к матросу Петру Рябохатько и на ярких фактах раскрыл успехи тружеников завода, на котором работал моряк. Позже по просьбе сослуживцев матросы А. Алиев и П. Рябохатько рассказали о делах своих земляков.
      Мы поддержали также добрые начинания политработников, партийных и комсомольских организаций, направленные на патриотическое воспитание моряков. Поощрялись такие формы работы, как использование писем, полученных от партийных и советских органов, коллективов заводов и колхозов, откуда прибыли на службу матросы.
      На одном из кораблей перед походом командиры и политработники боевых частей и служб отправили родителям матросов и старшин десятки писем такого содержания: "...корабль, где служит Ваш сын, часто находится в море, совершая длительные плавания. Наша служба нелегкая. В любое время в море, у причала, в непогоду мы зорко стоим на вахте, охраняя рубежи нашей Родины. По воле советского народа мы собрались в единый дружный экипаж. Корабль это наш дом, наша семья. И нам было бы очень приятно услышать в короткие минуты отдыха живой голос родных, близких. Поэтому мы просим Вас прислать нам по возможности магнитофонные записи, звуковые письма или просто поздравления с праздником Вашему сыну. Хорошо, если в этом будут участвовать не только отец и мать, но и любимая девушка, друзья, товарищи. А в конце можно было бы записать любимые песни или стихи Вашего сына..."
      В ответ из разных районов страны было получено много писем, магнитофонных записей.
      Почти каждый день в походе в определенное время по корабельной радиотрансляции звучали голоса родителей, жен, братьев, сестер, невест моряков.
      Так, своему сыну Виктору и всему экипажу корабля участник Великой Отечественной войны Н. Г. Шевченко писал: "Большой привет вам из Донецкого края, дорогие защитники родной страны! Счастливого плавания вам и попутного ветра. Этого желаю вам я, старый матрос, а ныне шахтер Николай Григорьевич Шевченко... В 1940 году пришел я на Краснознаменный Балтийский флот. Служил на крейсере "Киров", на линкоре "Марат", а когда началась война, ушел в бригаду морской пехоты на защиту Ленинграда... Мы стояли насмерть и победили потому, что были сильны духом. Дружба, дисциплина, ненависть к врагу и горячая любовь к Родине - вот что принесло нам победу..."
      Теплые, идущие от всего сердца слова близких воодушевляли моряков на ратный труд.
      В другом экипаже родилась идея - создать свою корабельную книгу, в которой моряки записывали бы мысли о Родине, о партии. "Сердцами с Родиной слиты" - так назвали эту книгу. Она передавалась по боевым постам из рук в руки, записи были индивидуальные и коллективные.
      Вот какие слова, идущие от сердца, записал старший матрос Виктор Утятников: "Я тоже хочу сказать несколько слов о любимой Родине, которой горжусь по праву советского человека. Я счастлив тем, что моя Родина великий Советский Союз - самая прекрасная, самая могучая страна в мире. Нигде на всем свете нет таких берез, как у нас. Нигде нет городов, краше наших, нигде в мире нет радости и человеческого счастья больше, чем в нашей прекрасной стране. Находясь в длительном плавании, мы заходили в некоторые иностранные порты. Это тоже земля, но земля другая, полная разительных контрастов: богатства и бедности, роскоши для немногих, нищеты для трудящихся масс. В странах, где господствует капитал, миллионы людей не испытывают обыкновенного человеческого счастья. Вот почему мне еще ближе и дороже стала великая Родина со своим богатырским размахом строек коммунизма. Вот почему нет ничего дороже и ближе родной Коммунистической партии с ее материнской заботой о росте благосостояния советских людей. В дальнем походе чувство к Родине особенно сильно. Это невозможно выразить никакими словами, невозможно объяснить. Это можно только почувствовать! Я горжусь званием советского матроса! У меня впереди вся жизнь, большая и светлая. И где бы я ни был, всегда буду на переднем крае борьбы за наше общее счастье, за коммунизм. Я готов отдать все силы и жизнь за тебя, Родина-мать. Только прикажи. Я твой сын навеки!"
      Да, как бы далеко ни ушел корабль от родных берегов, он всегда остается частицей нашей социалистической Родины, а его экипаж - ячейкой многонациональной советской семьи.
      В августе 1969 года на крейсере "Мурманск" довелось снова выйти в море, на этот раз вместе с членом Военного совета - начальником политуправления Северного флота вице-адмиралом Ф. Я. Сизовым. Первым делом мы побывали в кубриках, каютах, на боевых постах, в кают-компаниях и других помещениях. Считаю, что даже такое внешнее знакомство, как осмотр корабля, помогает лучше ощутить многое: и состояние порядка, и отношение членов экипажа к своему кораблю, и качество оформления кубриков, кают.
      Обходя крейсер, мы обратили внимание на хороший вкус оформления, на продуманный подбор стендов, плакатов, картин, репродукций, посвященных Родине. Заместитель командира крейсера по политической части рассказал о только что прошедшем тематическом вечере, который назывался так: "Всего родней, всего для нас дороже, ты, наша мать, - Советская страна". Выступившие на вечере сопровождали свой рассказ о родном крае стихами. Один из матросов продекламировал строки Сергея Есенина, другой - Александра Твардовского, третий - Алексея Толстого...
      Опыт крейсера "Мурманск" заслуживал внимания. Обобщив его, мы разослали материал по флотам, рекомендовали ярче, взволнованнее вести дело патриотического воспитания моряков, лучше пропагандировать революционные, трудовые и боевые традиции советского народа, его армии и флота.
      Будучи на Северном флоте, я ознакомился с практикой патриотического воспитания. В походе на лодке, как известно, не соберешь весь личный состав. Тут нужны какие-то другие формы работы. Интересный опыт в этом отношении дал арктический поход атомохода. Это было годом раньше, летом 1968-го. Возглавлял поход капитан 1 ранга А. П. Михайловский. На счету этого опытнейшего командира было немало походов, которые по праву займут место в учебниках морской истории. Его лодку видели и дальняя Атлантика, и льдины полюса, и айсберги северо-восточных морей. Он стал Героем Советского Союза. Как сказал про Аркадия Петровича один писатель, он соединяет в одном лице талант моряка и ученого. Еще совсем молодому ему была присуждена ученая степень доктора военно-морских наук. Пройдет какое-то время - и Аркадий Петрович возглавит соединение подводных лодок, а затем Ленинградскую военно-морскую базу. В начале 80-х годов он станет адмиралом, командующим Краснознаменным Северным флотом.
      Вернемся, однако, к лету 1968-го, когда А. П. Михайловский готовил экипаж к арктическому походу. Старшим политработником в этом походе был назначен начальник одного из политорганов контр-адмирал С. С. Бевз. Сергея Семеновича я знал давно, еще по Тихоокеанскому флоту. Там он служил на подводной лодке и прошел все ступени - до заместителя начальника политуправления флота. Затем С. С. Бевз был назначен на Северный флот. Словом, это был политработник с большим опытом (впоследствии он станет членом Военного совета - начальником политуправления КТОФ, вице-адмиралом, а несколько лет спустя - начальником политотдела главного штаба и центральных управлений ВМФ, где со всей полнотой раскроются его организаторские способности, умение работать с людьми).
      Перед арктическим походом состоялась длительная беседа с С. С. Бевзом. Он ознакомил меня с мероприятиями, планом партийно-политической работы, подробно охарактеризовал экипаж, командира подводной лодки, заместителя командира по политчасти. Про заместителя по политчасти капитана 2 ранга В. С. Постникова (впоследствии контр-адмирал) Сергей Семенович сказал:
      - Деловой, знающий политработник, надежный человек.
      В задачу похода входило дальнейшее изучение условий плавания в различных районах Арктики, возможностей всплытия во льдах. Атомоходу предстояло обогнуть Новую Землю с севера, выйти в Карское море, проследовать близ подводного хребта Ломоносова, желобом Анны. Это был беспримерный переход на Тихий океан.
      Выло решено взять на лодку шкатулку, заполненную землей Заполярья. Эту землю вместе с осколками снарядов и мин комсомольские активисты собрали в долине Славы, где в период Великой Отечественной войны велись ожесточенные бои. На шкатулке отгравировали надпись:
      "Эту землю сурового Заполярного края, обильно политую кровью лучших сынов прославленного Северного флота, пронесенную через глубины морей Ледовитого океана, подводники-североморцы дарят подводникам-тихоокеанцам в знак укрепления боевой дружбы во славу нашей Родины".
      Перед походом на подводной лодке состоялся митинг. Из отсека в отсек в торжественной тишине передавалась шкатулка со священной землей советского Заполярья. Это была безмолвная клятва подводников успешно выполнить задачу. Мысли членов экипажа выразил заместитель командира по политчасти капитан 2 ранга Постников. Он заявил:
      - Сердца матросов, старшин и офицеров экипажа наполнены чувством гордости за то, что нам выпало такое трудное задание. И все мы, как один, видим сейчас свой высший долг в том, чтобы успешно справиться с поставленной задачей. Будем же достойны боевой славы наших отцов и старших братьев, бесстрашных подводников-североморцев!
      Подводная лодка отошла от пирса. А через некоторое время состоялось совещание партгрупоргов и групкомсоргов боевых смен, на котором Бевз сделал сообщение о возможном всплытии вблизи дрейфующей станции "Северный полюс-16". Было объявлено, что на льдину станции "СП-16" сойдут лучшие представители каждой смены. Это сообщение дало новый импульс в социалистическом соревновании. В экипаже началось движение за право посещения станции. Комсомольцы решили собрать и подарить полярникам библиотечку.
      На лодке тут же было собрано более 120 книг. Каждый член экипажа считал своим долгом включить в библиотечку для полярников полюбившуюся ему книгу. Среди корабельных художников родилась мысль оформить памятный адрес и вручить его полярникам от имени экипажа. Не остались в стороне и коки: они попросили разрешения приготовить торт.
      Позднее, делясь со мной впечатлениями о походе, Сергей Семенович Бевз вспоминал: "День всплытия стал для экипажа настоящим праздником. С самого раннего утра в отсеках началась тщательная приборка. Как свидетельствует вахтенный журнал, 27 августа, в 16.00, подводная лодка всплыла в районе "СП-16". Вскоре после всплытия у борта подводной лодки состоялась встреча личного состава лодки с полярниками, которые прибыли в полном составе. Это была волнующая встреча. Покидая лодку, полярники пригласили моряков-североморцев к себе в гости. Лучшие из лучших были направлены на станцию "СП-16".
      Экипаж подводной лодки, сделав кратковременную остановку, продолжил плавание. Задание Родины было успешно выполнено, о чем командир атомохода доложил командующему Тихоокеанским флотом. Многие члены экипажа, отличившиеся в походе, были награждены орденами и медалями.
      Дальние походы рождали немало нового и интересного в деле обучения и воспитания моряков.
      Например, на подводных лодках Северного флота хорошо зарекомендовало себя посвящение в подводники. Суть его заключалась в том, что молодым матросам, сдавшим зачет на самостоятельное управление боевым постом, перед развернутым Военно-морским флагом СССР зачитывался приказ о допуске их к самостоятельному обслуживанию техники, а командир корабля, сердечно поздравив матросов, вручал им свидетельство, в котором были такие слова: "...сегодня ты торжественно посвящаешься в подводники. Навсегда запомни этот день. Место его в одном ряду с самыми волнующими и самыми значительными событиями в твоей жизни. Отныне ты принадлежишь к племени отважных, дерзких и находчивых. Пути-дороги твои - на меридианах мужества, Призвание твое - стать настоящим властелином глубин. Ты - смена старшего поколения подводников. Место твое - на самом переднем крае борьбы за счастье трудящихся, за коммунизм".
      Подробно ознакомившись, с ритуалом посвящения в подводники, мы поддержали эту инициативу. Вскоре стало известно, что на другой лодке нашло прописку празднование своеобразных юбилеев. На корабле широко, торжественно отмечали двухсотое погружение, сто дней пребывания под водой, тысячи часов безаварийной работы главных механизмов, пятидесятую заправку аккумуляторных батарей.
      Подводники - народ с воображением, творческий. Применительно к условиям плавания они находили действенные формы работы. В одном из экипажей, например, родилась традиция по воскресным дням отмечать день трюмных, день мотористов, день радистов и так по всем специальностям. Праздники проходили интересно. Об этом заранее объявлялось по трансляции, по отсекам. В честь "именинников" выпускались боевые листки с дружескими шаржами, пожеланиями, готовился праздничный обед. Кое-кто выразил сомнение: не много ли праздников на лодке, приносят ли они пользу делу? Политработники-подводники объяснили, что эти праздники стали днями смотра боевой техники, материальной части, боевой выучки специалистов. Убедившись в том, что дни специалистов приносят пользу, мы рекомендовали проводить их и на других подводных кораблях.
      Корабли флота от одиночных плаваний в дальних морях и океанах все чаще переходили к плаваниям групповым. Мужали и крепли в походах экипажи.
      Как-то осенью 1969 года мне позвонил член Военного совета - начальник политуправления Северного флота Ф. Я. Сизов. Говорил он неторопливо, спокойно и, как всегда, сразу сообщил главное:
      - Сегодня вернулись из дальнего похода экипажи лодок. Мы им устроили торжественную встречу. Чествовали как героев.
      - Ну а как они чувствуют себя? - спросил я. Федор Яковлевич восторженно ответил:
      - По-моему, только наши моряки способны на такие плавания. Пробыть столько времени в отсеках подводной лодки, где и воздух другой, и повернуться негде, где месяцами не видишь ни солнца, ни звезд, - это же подвиг! Сошли люди на землю, спрашиваю их: "Тяжело было в походе?" Отвечают: "Нормально".
      Военный совет ВМФ поддержал предложение командования Северного флота о награждении отличившихся в походе подводников. И они были удостоены высоких наград. Дальние походы потребовали нового подхода к обучению и воспитанию моряков, эксплуатации техники. Это почувствовали не только на флотах, но и в центральном аппарате. Главный штаб Военно-Морского Флота, возглавляемый адмиралом флота Н. Д. Сергеевым, внимательно анализировал практику боевой учебы в дальних походах, пересматривал устаревшие взгляды, вырабатывал новые рекомендации. Энергично, со знанием дела трудились адмирал В. Н. Алексеев, вице-адмиралы П. Н. Навойцев (ныне адмирал), Ю. П. Ковель, Б. М. Хомич, все специалисты. Политуправление работало в тесном контакте с главным штабом. Офицеры этих двух органов нередко вместе вылетали на флоты, выходили в дальние походы, обобщали опыт боевой и политической подготовки.
      Офицерам и адмиралам штабов, управлений, научных и учебных заведений мы рекомендовали не ограничиваться сугубо профессиональными вопросами, а глубоко вникать в обучение и воспитание людей, оказывать влияние на сплочение воинских коллективов, на становление молодых командиров и политработников. Чего греха таить, в то время были случаи, когда отдельные старшие специалисты, находясь в дальних походах, сосредоточивали все свое внимание лишь на эксплуатации техники, оружия, аппаратуры по своему направлению и совершенно не интересовались такими проблемами, как нравственный климат в экипаже, практика воспитания людей, организация социалистического соревнования. Дескать, это "не мое дело". А ведь каждый из старших специалистов - это опытный; образованный офицер с большим стажем военно-морской службы. Почему бы ему, скажем, после ужина не спуститься в кубрик, не поговорить с матросами и старшинами, не принять участия в работе партийной и комсомольской организаций? Нас беспокоило и другое. Метод работы отдельных представителей подчас смахивал на гастролерский. Придет, скажем, такой представитель на корабль, проверит работу того или иного устройства и тут же удаляется на берег. С людьми он не поговорит, организацией службы не поинтересуется. Между тем в последующем на корабле вскрывались те или иные промахи. Выясняем: кто из старших должностных лиц был на этом корабле? Начнем его расспрашивать, а он, не смущаясь, отвечает: "Так ведь организация службы, дисциплина - это не мое дело".
      Мы стремились внедрить в сознание офицеров отделов и управлений ту мысль, что они также несут определенную ответственность за положение дел на кораблях и в частях.
      Не теряя времени, начальник политотдела главного штаба и центральных управлений вице-адмирал С. И. Аверчук изучил практику инструктирования офицеров, отбывающих в командировки на флоты. Было признано целесообразным каждому офицеру иметь подробный план работы на кораблях, включающий его участие в общественной жизни экипажа.
      Впоследствии Военный совет ВМФ специально обсудил вопрос о работе штабов и центральных управлений по организации дальних походов кораблей.
      Коренной поворот штабов и политорганов к океанским и морским походам сказался на практических делах. Достаточно указать, что только в 1969 году был обобщен и распространен опыт экипажей в походах по 27 различным направлениям. Правда, не все материалы и исследования, посвященные проблемам службы в океане, были равноценны. Отдельные из них напоминали самоотчеты. Впоследствии, основываясь на выводах Военного совета, командиры, политорганы, флагманские специалисты стали глубже анализировать состояние учебы, воспитания людей, причины недостатков, четко формулировать предложения.
      На заседании Военного совета выступали представители флотов, участники дальних походов. Слушая их выступления, я обратил внимание на то, что в длительных походах некоторые офицеры недооценивают политическую учебу.
      По моему поручению сразу же после заседания Военного совета в дальний поход направился начальник отдела организационно-партийной работы политуправления контр-адмирал М. В. Фисюн. Ему было поручено подробно разобраться с состоянием политической учебы. Вернувшись, он доложил, что действительно кое-где ее недооценивают. А на одном из кораблей несколько суток не принимали политическую информацию.
      Мы отчетливо сознавали, что недооценка политической учебы, воспитательной работы в, дальних походах просто недопустима. Вот почему были приняты все меры к тому, чтобы такого рода факты впредь не повторялись. Особое внимание обращалось на воспитание у офицеров классового подхода при оценке событий, в том числе действий кораблей НАТО.
      Стало известно, что на заседании бюро Главного политуправления СА и ВМФ будет заслушан мой доклад о работе политорганов и партийных организаций флота, о партийно-политической работе на кораблях в дальних походах. По многолетнему опыту работы, как член бюро этого коллективного органа, созданного ЦК КПСС для рассмотрения вопросов партийно-политической работы в Вооруженных Силах, я знал, какой строгий и принципиальный разговор обычно заходит на его заседаниях.