15

Гас не спал почти всю ночь, пытаясь решить, как лучше сказать Морган правду. Не хотелось силой вторгаться к дочери в комнату и вынуждать на разговор. Уитли терпеливо ждал на кухне, что Морган выйдет к завтраку. Но она не пришла.

В половине девятого раздался звонок в дверь. Карла. Сестра собиралась отвезти Морган в школу.

— Я могу отвезти ее сам, — сказал Гас.

Карла бросила на брата проницательный взгляд:

— Ей нужна я. Она позвонила двадцать минут назад и сказала, что не хочет ехать с тобой.

Гас посторонился. Незачем объясняться с Карлой. Она, несомненно, смотрела вчера новости и, вероятно, поверила каждому слову.

Морган прошла прямо из спальни к парадной двери, одетая и готовая для школы. Мимо отца она прошла, даже не взглянув на него.

— Морган? — окликнул он.

Она остановилась на лестнице, но не оглянулась.

— Всего хорошего, родная. Папа любит тебя.

Морган слегка повернула голову, но недостаточно, чтобы встретиться с ним взглядом. Карла за руку повела девочку к машине.

Гас посмотрел, как они уезжают, потом запер дом и сел в автомобиль. Он не собирался ехать на работу, но Бонни, его секретарша, позвонила и сказала, что организовала в фирме группу поддержки. Ничего официального. Просто кое-кто из секретарей и сотрудников хочет помочь. Собрание назначено в главном конференц-зале в девять. Гас плохо рассчитал время и опоздал на несколько минут. Одет он был как обычно: в пиджаке и при галстуке. Уитли не пытался произвести на кого-либо впечатление, просто решил, что любое изменение внешнего вида — например, одежды — только даст пищу слухам, будто он теряет контроль над собой. А это было бы лишним.

Секретарь встретила Уитли у лифта:

— Гас, слава Богу, вы здесь.

Как обычно, запыхалась. Несомненно, бегала от двери к двери, собирая людей на собрание. Бонни прозвали Марафонцем, потому что она всегда торопилась. «Книга рекордов Гиннесса» не знала об этом, однако на самом деле мировой рекорд по бегу был установлен восхитительной Бонни Де Вриз в коридорах фирмы «Престон и Кулидж».

— Что случилось? Она перевела дух.

— Все ждут.

Они прошли по коридору и остановились перед конференц-залом. За закрытой дверью жужжали приглушенные голоса.

— Сколько там?

— Почти сотня.

— Ого.

Бонни улыбнулась:

— Да уж. Ого.

— И что мне им сказать?

— Просто поблагодарите их. Они действительно хотят помочь.

— Это очень мило. Но я не уверен, что они что-то смогут.

— Я попросила копировальное бюро напечатать объявления и плакаты. Тысячи. Мы возьмем плакаты, и добровольцы могут расклеить их в гастрономах, торговых центрах — повсюду.

Гас снова почувствовал благодарность. По крайней мере хоть кто-то что-то делает.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Гас пошел к двери, но остановился.

— Насчет вчерашних новостей… Обвинения в жестоком обращении…

Бонни не дала ему договорить:

— Разве недостаточно, что все эти люди хотят помочь вам? Это ничего вам не говорит?

Впервые за несколько дней у Гаса потеплело на душе.

— Это говорит о многом. Спасибо. Он крепко обнял Бонни и вошел в зал.

Седьмой этаж сиэтлского отделения ФБР гудел на обычном уровне утренней энергии. Совсем не похоже на хаотичную суматоху, наполнявшую городские полицейские участки. Спокойное достоинство пронизывало отделение, кругом царила атмосфера значительности и деловитости. Однако время от времени случались и вспышки, вроде радостного ликования группы у автомата с газировкой, празднующей вчерашний арест наркокурьера в Порт-Анджелесе. При нормальных обстоятельствах Энди отправилась бы узнавать подробности, но сегодня она просто закрыла дверь кабинета и отключилась от всего.

Утром Виктория Сантос позвонила ей домой. Энди не знала наверняка, откуда спецагент узнала о появлении Гаса Уитли в вечерних новостях. Возможно, из разговора с Айзеком. Независимо от источника Виктория была недовольна. С ее точки зрения, то, что Гас обратился к прессе, даже не предупредив Энди, свидетельствовало о полном отсутствии доверия и контакта. Теперь Виктория была обязана восстановить утраченное.

Энди не желала, чтобы ее и дальше пинали. Да, надо поговорить с Гасом, но сначала необходимо разобраться с фактами. Одно ясно из вчерашних теленовостей — то, что журналисты сделали в рассказе об исчезновении Бет акцент на старых обвинениях в жестоком обращении, свидетельствовало: не Гас направил телевизионщиков в этом направлении. Таким образом, возникал вопрос: кто же?

Энди опасалась, что Гас обвиняет ее. Он рассказал ей о той старой истории, когда они сидели в кабинете патологоанатома. Возможность того, что ФБР допустит утечку этой информации в прессу, наверное, приходила Гасу в голову, особенно после появления в газетах статей о серийном убийце. Энди хотелось заверить Уитли, что ФБР тут ни при чем, как и правоохранительные органы. К сожалению, она сама в этом не была уверена…

Энди взяла телефонную трубку и позвонила в сиэтлский отдел по расследованию убийств.

— Ага, — сказал детектив Кесслер, — а я-то ждал, когда же ты позвонишь.

— Ты видел вчерашние новости?

— А как же.

— И что думаешь об этом?

— Меня это не удивило. Энди помолчала.

— Потому что ты имел к этому какое-то отношение?

— Ты насчет всех этих разговоров о жестоком обращении?

— Ты знаешь, о чем я.

— Не знаю, детка.

— Ты крепко зациклился на обвинении в жестоком обращении, когда мы беседовали с мистером Уитли. Значит, это твое упущение?

— Я никогда и ничего не упускаю, пока не получу моего убийцу.

— Означает ли это, что в твоих глазах Гас Уитли — подозреваемый?

— Я бы этого не сказал.

— Послушай, мне незачем говорить, что если Гас Уитли — подозреваемый, это полностью меняет наш стиль общения с ним. Поэтому мне бы хотелось знать: веришь ли ты, что есть связь между жестоким обращением и исчезновением Бет?

— Это зависит от того, что называть связью.

— У меня нет времени на игры в слова.

— Никаких игр. Никаких подозреваемых. Скажем так: на данный момент это просто теория.

Энди закрыла глаза.

— По-моему, ты направляешься в тупик.

— По-моему, ты выходишь за пределы своих обязанностей. Мне не нужно, чтобы ФБР играло в Шерлока Холмса. Пока что мы лишь просили у одного из ваших экспертов психологический портрет убийцы.

— И могу сказать тебе, что, когда Виктория Сантос завершит составление портрета, обвинения в жестоком обращении, вероятно, не подойдут к нему.

— А может, и подойдут.

— Дик, послушай…

— Нет, это ты послушай. Ты что, хочешь сказать, будто созданные ФБР портреты никогда не бывали неправильными?

Энди молчала.

— Мне так не кажется, — сказал он. — Спасибо за звонок. Если тебе еще что-то понадобится, я буду неподалеку.

Он отключился прежде, чем Энди успела ответить. Она швырнула трубку на рычаг и упала на стул. «Идиот».

С собрания сотрудников Гас ушел приободренным. Выказанная поддержка воодушевляла. По крайней мере он не совсем один.

Не успел Уитли, однако, дойти до кабинета, как его вызвали на срочное совещание исполнительного комитета фирмы. Гас предположил, что члены правления хотят спросить, сколько времени он будет отсутствовать и чем фирма может помочь. Очень любезный жест, внушенный, несомненно, поддержкой, которую выразил персонал. Его высокопоставленные партнеры никогда не позволяли превзойти себя, даже если это означало сделать доброе дело.

Гас направился в северный конференц-зал. Интересный выбор места: единственный конференц-зал с круглым столом. Никто не будет сидеть во главе стола, на обычном месте Гаса.

— Надеюсь, я не заставил вас ждать, — сказал Гас, входя.

Партнеры в унисон пробормотали что-то, долженствующее означать «нет проблем». Интересная расстановка. Спиной к окну сидела Марта. Рядом с ней — начальник отдела судебных процессов, а дальше начальник корпоративного отдела. У окна, любуясь видом, стоял Бастер Алмен. Это был административный партнер фирмы, вооруженный бичом погонщик и хранитель кошелька. Он отслеживал «продуктивность» каждого сотрудника, требуя, чтобы они регистрировали требуемые часы и вовремя отсылали счета. Телефонный звонок от Алмена был подобен уведомлению о ревизии из налогового управления.

С прибытием Гаса все пять членов исполнительного комитета были в сборе.

— Садитесь, — сказал Алмен. Его тон был серьезным. Гас взял один из пустых стульев и сел напротив Марты. Алмен остался стоять.

— Полагаю, вы догадываетесь, почему мы собрали это совещание.

— Вы хотите помочь мне в поисках жены? Тот закашлялся.

— Ну, мы надеемся, что полиция добьется успеха. Однако наш комитет должен решать задачи, находящиеся в нашей компетенции.

— То есть?

— То есть нам надо заниматься вероятными проблемами пиара и отношений с клиентами, порожденными вчерашними новостями.

В душе Гаса всколыхнулся гнев — хотя особо удивлен он не был.

— У меня пропала жена, а вы говорите о пиаре?

— Пожалуйста, не надо так ставить вопрос.

— Как это «так»? Алмен шагнул вперед.

— Для вас это личная трагедия. И мы очень сожалеем. Но кто-то должен сделать так, чтобы эта личная трагедия не превратилась в кризис для всей фирмы.

Гас оглядел собравшихся за столом и остановил взгляд на Марте.

— Значит, вот как вы считаете? Моя личная жизнь — источник проблем для фирмы?

Все молчали. Наконец Алмен сказал:

— Это не должно стать для вас полной неожиданностью, Гас. Мы уже обсуждали все это пять лет назад. Обвинение управляющего партнера юридической фирмы в семейном насилии может иметь серьезные последствия. От нас откажутся клиенты. Могут уволиться новые сотрудницы. Начнутся плохие отзывы в прессе. И так далее.

— Ничего подобного в прошлый раз не произошло.

— Верно. Но до вчерашнего вечера никто не знал, что Бет действительно предъявила официальное обвинение.

Гасу хотелось наброситься на Алмена, однако, подумав, он заговорил, тщательно подбирая слова:

— Вам не кажется странным, что «Экшн ньюс» как-то пронюхали об этом обвинении? Ведь прошло уже столько времени.

— Странным? Я не улавливаю вашей мысли.

— Когда пять лет назад началась эта история, я честно рассказал о случившемся. Все было неправдой, и тем не менее по какой-то причине Бет обвинила меня в жестоком обращении. Я предложил это вниманию комитета на случай, если об этом станет известно.

— Вы сообщили нам, что она сказала подруге, будто вы ударили ее. Вы не рассказали, что она предъявила официальное обвинение.

— Она забрала заявление на следующий день после того, как подала его. Потому что это была ложь! Мы забыли об этом и никогда больше не вспоминали. Очень мало людей знало, что обвинение вообще было предъявлено. В сущности, этих людей можно сосчитать по пальцам одной руки. Пожалуй, хватило бы и одного пальца. — Гас смотрел прямо на Марту.

Она ответила пристальным взглядом.

— Ты ведешь себя неприлично, Гас.

— Да?

Алмен вмешался:

— Ну-ну, давайте не переходить на личности. Мы говорим только, что искренне сожалеем о вашей личной ситуации. Однако юридическая фирма не может прекратить работать из-за этого.

— Она не прекратила. Я отсутствовал три дня.

— И несомненно, будете отсутствовать и дольше.

— Наверняка.

— Хорошо. Я надеялся, что вы будете благоразумны в этом вопросе.

— В каком вопросе?

— В вопросе о назначении временного управляющего партнера, который займет должность на время вашего отсутствия.

Гас почуял политический переворот и свою кровь на ковре. Он знал, что по договору о партнерстве необходимо четыре голоса, чтобы сместить его. А для блокирования решения ему нужен свой собственный голос и еще один. Гас посмотрел на Марту. Она отвела глаза. После фиаско с «половинкой» вчера утром было ясно, что ее голоса Уитли не получит.

Алмен сказал:

— Предлагаю кандидатуру Марты Голдстейн на должность временного управляющего партнера.

Гас всмотрелся пристальнее. Да, черт возьми, он не получит ее голоса.

— Согласен, — сказал кто-то.

— Все «за»? — спросил Алмен. Единогласно. Гас молча кипел. Алмен сказал:

— Постарайтесь быть объективным, Гас. Конечно, вы понимаете, насколько разумно поставить у руля женщину, когда о действующем управляющем партнере болтают в прессе в связи с обвинениями в нанесении побоев жене.

Гас медленно и спокойно встал.

— Фирма может ставить у руля, кого пожелает. — Он обвел пристальным взглядом всех, сидящих у стола, потом наконец посмотрел на Марту. — И в данном случае вы заслуживаете того, что получаете.

Повернулся и вышел, хлопнув дверью.

16

Энди позволила себе немножко подзаправиться, хотя пришлось и пойти на компромисс. Обычно кофе не влиял на состояние желудка, однако поиски серийного убийцы, начавшиеся сразу за ее собственной «смертью» у алтаря, явно подействовало на организм.

Телефон зазвонил, когда Энди усаживалась за рабочий стол. Вздрогнув, она пролила на бумаги горячий кофе из полной чашки. Энди как раз собиралась связаться с Гасом, и у нее мелькнула весьма странная мысль, что он опередил ее. «Какие-то мы сегодня нервные, а?»

Телефон все дребезжал. Яростно промокая горячий кофе жутко маленькой салфеткой, Энди схватила другой рукой трубку.

— Хеннинг слушает.

— Это агент Хеннинг из ФБР?

Женский голос. Энди подняла промокшую от кофе докладную записку за уголок и швырнула в мусорную корзину, как дохлое животное.

— Да, это я.

— Вы меня не знаете, однако я хочу поговорить с вами об исчезновении Бет Уитли.

Энди сразу насторожилась:

— Слушаю.

— Не знаю, насколько это пригодится в вашем расследовании, но для меня важно предать кое-что гласности.

— Что именно?

На линии затрещало — видимо, собеседница вздохнула.

— Давайте не будем об этом по телефону. Если я должна кому-то довериться, то предпочитаю сделать это при личной встрече.

— Прекрасно. Можем поговорить у меня в кабинете. Или где-нибудь встретиться.

— Как насчет Берегового парка? Скажем, около половины первого?

— Договорились. — Энди сделала пометку в промокшем от кофе ежедневнике. — Знаете, судя по вашему тону, вы звоните анонимно, поэтому я не стала спрашивать имени. Но раз уж мы встречаемся лицом к лицу, вы не хотите назваться?

— Только если вы никому не расскажете о нашем разговоре.

— Почему это вас так беспокоит?

— Поймете, когда мы встретимся.

— Хорошо. Я сделаю все, чтобы учесть ваши пожелания.

— Что это означает?

— Это означает, что, если дело пойдет нормально, я не открою ваше имя, пока мне этого не прикажет суд.

— Хорошо.

— Так как вас зовут? Молчание. Потом:

— Скажу, когда встретимся. Зачем вам знать заранее? Вряд ли будет хорошо, если вы придете на встречу с предвзятым мнением.

«Очень странно».

— Договорились. Как мне узнать вас?

— Просто ждите у входа на причал 57. Я знаю, как вы выглядите.

Это было сказано таким тоном, что Энди стало не по себе.

— Договорились. Увидимся в полпервого.

— Пока.

Энди нажала пальцем на рычаг и тут же набрала номер Айзека Андервуда. Автоответчик.

— Айзек, это Хеннинг. Появился источник по делу Уитли, который желает встретиться в обеденный перерыв. Один на один. Мне нужно, чтобы кто-нибудь понаблюдал за нами.

Уголком глаза она заметила фотографию вскрытия жертвы-женщины на стопке папок. И добавила:

— Просто на всякий случай.

За одно утро Гас расклеил тысячу объявлений. Прикреплял их к стенам и рекламным щитам на автобусных остановках и автозаправках, в гастрономах — везде, где их могли видеть. Инерция и пустота в голове заставляли его двигаться. Когда Гас закончил, им овладела одна мысль: «А что, если Бет просто ушла?» Это не казалось невероятным. Особенно после вчерашних-то новостей. Хотя было бы логично, если бы Бет позвонила и по крайней мере успокоила Морган: мол, мама в безопасности, не надо беспокоиться. А это означало, что верно обратное: причина для беспокойства есть.

Именно это беспокойство и погнало его в оружейный магазин. Вообще-то Гас умел обращаться с огнестрельным оружием. Один из его клиентов был рьяным стрелком по тарелочкам, и Гас обнаружил в себе природный дар на первом же из совместных пикников. Несколько лет назад у него был пистолет для самозащиты, но Морган проявила себя чересчур любопытной крошкой. Теперь, похоже, пришло время найти замену старому девятимиллиметровому «смит-и-вессону». Будем надеяться, что Бет вернется домой до истечения отсрочки при покупке оружия. Если же нет… если она стала жертвой преступления, Гас и его дочь не станут следующими. По крайней мере без боя.

Морган тоже весьма беспокоила Гаса. Утром попозже он позвонил Карле, чтобы понять, говорили ли они о нем по дороге в школу. Несмотря на уверения сестры, Гас подозревал, что если колодец и был уже отравлен, то сейчас токсины в нем просто кипят.

Кампания по развешиванию объявлений началась в деловом центре и увела его на север, поэтому перерыв на обед Гас сделал недалеко от Вашингтонского университета. Эклектичная смесь книжных магазинов, газетных киосков, пабов, магазинов и недорогих закусочных тянулась вдоль северо-восточной Университетской дороги — проспекта, как говорили местные. Гас остановился у «Колбасы Шульци». «ЛУЧШЕЙ ИЗ КОЛБАС» — как утверждала вывеска.